Скользящие по грани [Веда Корнилова] (fb2) читать онлайн

Корнилова Веда Скользящие по грани

Глава 1

– Здесь тебе разносолов носить никто не будет, так что нечего воротить морду с кислым видом. И скажи спасибо, что дают хотя бы это... – недовольно пробурчал тюремщик. – Что, госпожа хорошая, такую еду откушивать не желаем? К другим яствам привыкли? Так я вот что скажу – отвыкать надо! Спесь-то с себя давно сбить пора, или спрятать ее куда подальше, только до некоторых никак не доходит, что их в грязь сунули и там навсегда оставили!.. – с грохотом захлопнув дверь в камеру, тюремщик уже из-за дверей громко добавил. – Оказались здесь, а все одно высокородными себя считают, думают, что они едва ли не выше остальных. Ага, как же! Я тебе так скажу: жри, чего дают, и не вякай! Тут все одинаковы – и господа, и простолюдины.

Святые Небеса, ну сколько раз этот человек может повторять одно и то же?! Едва ли не каждый день он хамит мне в открытую, а вместе с тем оскорбляет и издевается настолько, насколько хватает его убогой фантазии! Кажется, тюремщику доставляет немалое удовольствие унижать заключенных, особенно тех, кто находится под его присмотром. Вдобавок ко всему тот сальный взгляд, каким он смотрит на меня, говорит сам за себя. К несчастью, за последние пару лет на подобных людей я насмотрелась более чем предостаточно, только вот, увы, ничего не могу сделать, чтоб поставить на место таких вот зарвавшихся наглецов. Стоит считать удачей хотя бы то, что этот человек пока что не ударил меня ни разу, хотя некоторым заключенным, как я слышала, от него доставалось полной мерой, тем более что кулак у мужика был тяжелый, а сам тюремщик здесь чувствовал себя едва ли всемогущим.

Здесь – это в городской тюрьме, в которой я нахожусь уже третий месяц, и, если честно, только не так давно более или менее сумела придти в себя от пережитого. Впрочем, любой, окажись на моем месте, чувствовал бы себя немногим лучше. Узкая камера с крохотным зарешечены окошком, пара охапок старой соломы, на которой я сплю, в углу камеры – слив для стока нечистот... А еще неистребимый запах тюрьмы, который впитывается в твое тело, одежду, волосы, душу... Никому из обычных людей в страшном сне не приснится, что можно очутиться здесь, в этом каменном мешке, без будущего, без надежды с опустошенной душой и болью в сердце. Скажи мне кто-то несколько лет тому назад, что я окажусь здесь, в этом мире боли и отчаяния – посчитала бы этого человека сумасшедшим, или способным на скверные шутки. К несчастью, в жизни многое непредсказуемо – не просто же так люди говорят: от тюрьмы да от сумы – не зарекайся.

Мало того, что окружающая обстановка угнетает, давит на душу, так еще меня просто-таки выворачивает лишь от одного вида той бурды, которую здешний охранник приносит сюда раз в день. Я уж не говорю про вонь, которая исходит от этого варева. Не представляю, что за тухлятину и гнилые овощи надо бросить в котел, чтоб в результате появилась эта отвратительная похлебка! Конечно, если будешь помирать голодной смертью, то проглотишь и эту гадость, только вот я пока что не дошла до подобного состояния.

Впрочем, сейчас тюремщик ушел, и мне надо поторапливаться с обедом, а не то вообще ничего не успею съесть, потому как на любую еду (даже на такую мерзкую), в тюрьме всегда найдутся свои едоки. Взяла ломоть хлеба, положенный стражником на пол подле миски, а саму миску с вонючей похлебкой поставила поближе к стене, затем прихватила кувшин с водой, и села у противоположной стены, то бишь на все ту же подстилку из полусгнившей соломы. Здешний хлеб, как это ни странно, по вкусу был совсем неплох, во всяком случае, его можно было есть не только безо всякой опаски, но даже с удовольствием. Хлеб надо съесть побыстрей, а нет то мало ли что...

А незваные гости уже здесь: не прошло и минуты, как в камере стали появляться крысы. Этих серых созданий в здании тюрьмы было, можно сказать, в излишке, а уж если называть вещи своими именами, то их здесь было полным-полно, причем крысы среди этих тяжелых серых стен чувствовали здесь едва ли не хозяевами. Сейчас все эти хвостатые гостьи, вылезая из невесть каких щелей, подбегают к поставленной у стены миске с все тем же мерзким варевом, и принимаются за угощение с заметным аппетитом. Судя по всему, подобная еда им явно по вкусу, и я знала, что не пройдет и четверти часа, как миска будет вылизана чуть ли не досуха. Ну и пускай едят, тем более что им эта бурда нравится, а я никак не желаю пробовать то, отчего можно легко отдать Богам если не душу, то желудок или печень – без проблем.

Глядя на то, как суетятся крысы, со всех сторон облепив грязную глиняную миску с отколоченными краями, мне внезапно вспомнился преподаватель по этикету. Этот строгий человек, помимо всего прочего, в свое время учил меня пользоваться обеденными приборами, объяснял, чем отличается вилка для закусок от вилки для рыбы, или в чем разница между десертной вилкой и кокотной вилкой для жульенов... Сервировка стола, порядок пользования приборами... Сейчас, глядя на ободранную миску, облепленную крысами, и тот кусок хлеба, который я тороплюсь съесть, прошлое воспринимается как давний сон, который был в какой-то иной жизни, не имеющий никакого отношения ко мне.

Зачем я сейчас подкармливаю крыс? Ну, все же это живые существа, да и надо было куда-то выкинуть то отвратительное варево, по ошибке именуемое едой. Вначале, оказавшись среди этих стен, я просто отказывалась есть эту гадость, и тогда тюремщик, мерзко улыбаясь, сообщил мне, что если у меня нет аппетита, то я могу и поголодать. Проще говоря, он не стал бы мне приносить даже хлеб, то единственное, чем я сейчас питаюсь. Делать нечего, пообещала, что соглашусь есть эту бурду, но, естественно, рисковать здоровьем я не собиралась – и без того за последние пару лет у меня едва ли не отбили все, что можно. В слив для нечистот это варево совать не стоит – не следует забивать сток, и потому я решила: если серые разбойницы, то и дело бегающие по камере, не имеют ничего против подобного угощения, то почему бы и не покормить грызунов?

Ох, сколько их сегодня набежало! Глянь со стороны – это бесконечно шевелящийся и пищащий серый клубок, скрывший под своими телами все ту же глиняную миску. Надо же: еще совсем недавно я до смерти боялась крыс, кричала во весь голос, стоило мне хотя бы увидеть промелькнувшую вдали серую тень. Да и в первые несколько дней моего пребывания в тюрьме я только что не тряслась от ужаса при виде этих грызунов, которые то и дело бесстрашно пробегали по камере. Мои крики и просьбы перевести меня в другую камеру заметно повеселили нашего тюремщика, которому, кажется, доставлял удовольствие не только мой испуг, но и возможность поиздеваться над высокородной заключенной.

Сейчас тот страх уже давно притупился, вернее, улетучился, тем более что крысы, к моему удивлению, оказались на диво умными созданиями. Возможно, это покажется кому-то странным, но некоторых из этих грызунов я стала узнавать по обличию, и даже более того – пытаюсь разговаривать с ними. Скажете – так с ума сходят? Нет, таким образом как раз стараются не потерять разум. Находиться в одиночной камере все дни напролет – это очень тяжело, и если хоть каким-то образом не избавиться хотя бы от части тех тяжелых мыслей, что безвылазно сидят в твоей голове – вот тогда и в самом деле можно тронуться рассудком. Для того чтоб этого не произошло – тут в собеседники и крысы сойдут, лишь бы рядом было живое существо, которое смотрит на тебя умными глазами и все понимает, хотя ничего и не говорит. Хотите – верьте, хотите – нет, но постепенно между нами было заключено нечто вроде негласного соглашения: я отдаю им миску с похлебкой, а они не трогают мой хлеб, хотя, положа руку на сердце, должна признать: я старалась съедать хлеб как можно быстрее, а не то крысы могут и нарушить наше соглашение...

Святые Небеса, если бы так легко можно было договариваться с людьми!

Вновь обвела взглядом тесную камеру. Интересно, что меня ждет дальше? Суд уже состоялся, и если не сегодня, то завтра-послезавтра мне объявят приговор. Хотя бабушка и говорит, что делает все для моего освобождения, и чтоб я особо не беспокоилась – мол, все будет хорошо!, но у меня все же есть серьезные основания сомневаться в снисходительности судей. Почему? Ответ очевиден: тут замешаны очень серьезные имена, и эти люди считают себя пострадавшими, а заодно всеми силами пытаются выдать черное за белое: что ни говори, но в нашем кругу незапятнанная репутация – это едва ли не самое главное, и потому сейчас кое-кому необходимо переложить вину с больной головы на здоровую. Ну, они могут сколь угодно изображать попранную добродетель, только вот насчет того, кто по-настоящему пострадал во всей этой истории – тут у меня имеется свое мнение, совершенно противоположное от того, что пытается доказать следствие.

Этот каменный мешок, в котором я сейчас нахожусь... Ну, не я первая оказываюсь здесь, и не последняя, наверняка тут пришлось побывать кое-кому и из аристократов. Имя, полученное мной при рождении, звучит как Оливия Эрилл Нойлин де ля Сеннар... Вообще-то у этого имени есть еще довольно длинное продолжение с перечислением титулов моих предков, но, думаю, не стоит забивать голову лишними подробностями. К тому же, скажем так, подлинным аристократом, наследником одного из древнейших семейств нашей страны, был только мой отец, а вот мать – из простолюдинов. Тут следует упомянуть некий досадный факт: к тому времени, когда моему отцу исполнилось двадцать лет, семейство графа де ля Сеннар (то бишь речь идет о семейке моего отца) было почти целиком разорено. Проще говоря, кроме громкого имени у моего отца не было ничего, а кредиторы только и ждали того момента, как пустить по миру очередных высокородных задавак.

По счастью, от подобной невеселой участи отца спасла женитьба на дочери невероятно богатого простолюдина, а заодно и полученное им огромное приданое. Как ни удивительно, но это был брак по любви, и молодые люди прожили в счастливом супружестве шесть безоблачных лет, после чего графиня скончалась, оставив супругу маленькую дочь, то есть меня. Надо признать, что отец искренне оплакивал ее смерть, и даже уехал в столицу, чтоб вокруг ничего не напоминало ему об умершей жене. Он хотел забрать с собой и меня, только этому воспротивилась бабушка со стороны матери: дескать, я только что дочь потеряла, а ты и внучку хочешь увести? К тому же ребенок еще слишком мал, чтоб отправляться в дальний путь, да и (ты уж извини!) воспитатель из тебя, зятек дорогой, никудышный. Так что езжай один, а ребенок пусть побудет под моим присмотром. Поверь – так будет лучше для всех нас!..

Ну, с бабушкой спорить сложно, и к тому же отец в глубине души побаивался своей слишком властной тещи, которая не делала никакого различия между аристократами и простолюдинами, и держала в ежовых рукавицах не только свою семью, но и всех тех многочисленных работников, что трудились на нее. К тому же в словах тещи был резон, с которым не поспоришь, так что отец уехал один, а я перешла жить в дом бабушки, которая – чего там скрывать!, мне ни в чем не отказывала, баловала, как могла. Лучшая одежда, учителя, игрушки, и в то же время мне была предоставлена полная свобода... Святые Небеса, какое тогда было счастливое время!

Надо признать, что я росла балованным ребенком, к которому, тем не менее, все относились по-доброму. Говорят, внешне я была на редкость хорошенькой, да вдобавок ко всему болтушкой и хохотушкой, и потому многие улыбались, лишь только завидев меня. Правда, когда бабушке говорили о том, какая у нее славная и красивая внучка, та лишь махала рукой – не сглазьте на будущее!.. Да, кое в чем бабуля оказалась права...

Кроме моей матери (да будет ей земля пухом!) у бабушки было еще двое сыновей, которые помогали ей вести дела, и, кроме того, имелось чуть ли не десяток внуков. Что ж, большая семья – дело хорошее, только вот ни для кого не было секретом, что бабушка отчего-то любила меня едва ли не больше всех внуков, и, кажется, подобное положение вещей никому из родственников особо не нравилось и не очень-то устраивало родню.

Через пару лет после отъезда отец женился вновь, после чего вернулся в свой замок. Увы, но столичная жизнь обходилась дорого, вернее, отец оставил там почти все свои деньги, и потому счел за лучшее воротиться домой вместе со своей новой женой – здесь жить все же подешевле, а его новая супруга хотя и была аристократкой, но, увы, без гроша за душой. Сразу скажу: жена отца была хорошей, милой женщиной, ничем не похожей на злых мачех из сказок, и мы с ней прекрасно поладили. Однако и бабушку оставлять мне не хотелось, и с той поры я, можно сказать, попеременно жила в двух местах: и в отцовском замке, и в огромном бабушкином доме.

Несмотря на то, что после смерти моей матери прошло немало лет, отец все еще испытывал искреннее уважение к своей бывшей теще, и это несмотря на то, что та была простолюдинка, да и в разговорах далеко не всегда придерживалась деликатного обращения. Чего уж там таить – бабушка частенько выражалась грубовато, но она была очень умной женщиной, которая после смерти своего супруга умело управляла его делами, приумножая состояние своей семьи.

Повзрослев, я стала считаться едва ли не лучшей невестой в наших краях. Не хвалясь, скажу, что Боги не обделили меня красотой – каштановые волосы, темно-карие глаза, на редкость правильные черты лица... Говорят, что внешностью я уродилась в красавицу-мать, которая очаровывала мужчин едва ли не с первого взгляда, да и отец внешне был очень привлекательным человеком. Во всяком случае, у меня с детства от кавалеров не было отбоя. Однако не менее важным для женихов было и другое: бабушка давала за мной огромное приданое. Почему не отец, а именно бабушка решила осчастливить внучку более чем приличным состоянием? Ответ прост: у отца в новой семье к тому времени народилось уже четверо замечательных детишек, а хозяин из родителя был неважный, деньги у него утекали, словно песок сквозь пальцы, так что если бы не бабушкины обещание, то я могла считаться бесприданницей. Впрочем, тогда подобное не имело для меня никакого значения.

Желающих предложить мне руку и сердце было предостаточно, во всяком случае, предложений о сватовстве моему отцу поступало в великом множестве, только вот свой выбор я уже давно сделала. Можете мне не верить, но уже в двенадцать лет я влюбилась в сына нашего соседа. Парнишку звали Полан, и он был одним из четырех сыновей маркиза Рейнье, чье имение располагалось неподалеку от нашего замка. Полан был старше меня всего на два года, но, как это ни странно, с раннего детства испытывал ко мне нечто вроде чувства великого обожания. Пусть парнишка не был писаным красавцем, но для мужчины это не главное – просто Полан был из числа тех людей, рядом с которыми чувствуешь себя хорошо и надежно. А еще мы понимали друг друга едва ли не с полуслова, и ссор у нас никогда не бывало. Знаете, иногда случается так, что детская любовь перерастает в настоящее глубокое чувство, и это был как раз наш случай. Долгие годы мы были рядом, и так сложилось, что свою дальнейшую жизнь друг без друга уже не могли представить. Наши родители ничего не имели против, и все складывалось как нельзя лучше.

Я прекрасно знала – среди знати идут разговоры о том, что Полану крупно повезло. Он был третьим сыном в семье, а так как по закону все имущество должен наследовать старший из сыновей, то, по сути, у парня за душой ничего нет, кроме принадлежности к аристократическому семейству. И вот надо же такому случиться – этот бедный парень сумел охмурить лучшую невесту в наших краях! Дескать, парню улыбнулась фортуна, а ведь далеко не каждому удастся ухватить счастье за хвост! Говорили многое, но никто из нас двоих не обращал внимания на все эти слова: сколько людей – столько и мнений, пусть болтают, кому хочется. Каждый день, просыпаясь, я думала о том, что сегодня вновь увижусь с Поланом, и мне хотелось петь от радости, а череда дней казалось непрерывным праздником... Сейчас даже не верится, что это когда-то было на самом деле.

Когда мне исполнилось шестнадцать лет, у нас в замке состоялась грандиозная помолвка, на которую была приглашена вся местная знать. Я и Полан, оба счастливые и взволнованные, кольца, которыми мы обменялись, слова священника об ответственности такого шага... Приехавшие родственники, роскошный прием, бессчетное количество гостей, веселье, фейерверк... Можно сказать, в тот день моя душа пела птицей, и казалось, что это только начало нашей будущей счастливой жизни.

Повторяю – это был чудесный праздник, только вот в нем присутствовала небольшая горчинка: наша с Поланом свадьба должна состояться только через два года, и основанием для этого была старинная традиция семейства Рейнье, пришедшая из невесть каких древних веков, но которой неуклонно следовало семья маркиза. Что за традиция? Дело в том, что мужчины семьи Рейнье могли жениться только после того, как им исполнится двадцать лет. Ну, чтить обычаи и традиции – святое дело, их следует неукоснительно придерживаться, и потому никто из нас двоих против нее особо не возражал, хотя не скажу, что подобное положение вещей нас вполне устраивало. Уж если решили пожениться, то зачем тянуть с этим делом невесть сколько времени?!

Зато присутствующие на помолвке престарелые родственники жениха лишь благосклонно кивали головой, соглашаясь с соблюдением старинного правила. По их словам, подобные ограничения – дело хорошее, предки плохих обычаев не придерживались, потому раньше и порядок был, и нравы строже, не то, что сейчас... К тому же за два года, оставшееся до свадьбы, жених с невестой станут постарше, ума наберутся, к будущей семейной жизни подготовятся... И не забывайте, мол, что два года носить звание жениха и невесты – это так красиво, возвышенно и добропорядочно!..

Святые Небеса, ну зачем мы с Поланом стали следовать этому побитому молью обычаю, а?! Надо было махнуть на все рукой, послать куда подальше все эти старые замшелые традиции, не обращать внимания на недовольство родственников жениха, быстро пожениться, не терять понапрасну время, радоваться жизни, а не ожидать счастья когда-то в будущем, но не сейчас...

... Вновь заскрипела открываемая дверь, крысы бросились врассыпную. Ну, судя по всему, эти серые разбойницы успели управиться с едой, а иначе бы они так быстро не удрали. Жаль, что они так быстро убежали – среди этих крыс есть парочка усатых плутовок, которые после трапезы обычно подбегают ко мне, и что-то пищат – наверное, благодарят, и при этом так забавно шевелят мордочкой...

Меж тем тюремщик, зайдя в камеру, недовольно пробурчал:

– К тебе посетитель.

Интересно, кто вздумал осчастливить меня своим появлением? Понятно, что никто из бывших знакомых даже ради удовлетворения своего любопытства ни за какие блага на свете сюда не покажется: тюремная камера – это не то место, куда хочется заглядывать по доброте душевной. Да и общаться с обвиняемой по своей воле вряд ли кто-то решится – подобное, знаете ли, чревато, мало ли какие разговоры позже пойдут о тебе среди знакомых. Ясно и то, что сейчас ко мне пришла не бабушка – в ее присутствии даже этот тюремщик ведет себя несколько потише.

Увидев невысокого плотного мужчину, который прижимал к лицу надушенный платок, я почти не удивилась – верно, кто еще, кроме пройдохи-стряпчего, мог заявиться в это мрачное место? Надо сказать, что господин Солан – мерзавец и ловкач еще тот, большой мастер выдавать черное за белое, недаром на суде он лихо поливал меня грязью, умело мешая правду с ложью. Впрочем, не стоит ожидать чего-либо иного от этой чернильной души, целиком преданной семейству ди Роминели. Непонятно другое – зачем этот тип сюда пришел? Он же не дурак, должен понимать, что не относится к числу тех, кого бы я хотела видеть как можно чаще. Вернее, круглую благостную физиономию стряпчего с его коротким носом-кнопочкой я бы желала лицезреть только в гробу, и при том не пожалела бы потратиться на богатый венок.

– Госпожа ди Роминели, я счастлив вас видеть... – заговорил господин Солан, встав напротив меня. Хм, крючкотвор, когда разговариваешь с дамой, то не помешало бы свой надушенный платок в карман убрать, не стоит так явно показывать, насколько тебя раздражает вонь, царящая здесь. В конце концов, подобный жест просто бестактен по отношению к своему собеседнику. Судя по всему, при общении со мной этот проныра уже не считает нужным придерживаться самых элементарных правил поведения. Хорошо еще, что говорит почтительным тоном, во всяком случае пытается это делать... Уж не знаю, чего он ожидал услышать в ответ на свое приветствие, только мне с ним здороваться никак не хотелось. А еще я и не подумала подниматься со своей соломенной лежанки – пусть этот крючкотвор потопчется на месте, наклоняя вниз свою лысоватую голову.

– Господин Солан, должна сказать, что в отличие от вас у меня нет желания общаться со стряпчим семейства ди Роминели... – надеюсь, мой голос прозвучал более чем безразлично.

– Вы позволите мне присесть?.. – господин Солан пропустил мои слова мимо ушей. – Я бы хотел попросить здешнего охранника принести мне табурет.

– Прекрасно постоите на ногах, тем более что мне не хочется затягивать наш разговор... – пожала я плечами. – Выкладывайте, для чего вы сюда заявились, и закончим встречу, которая не доставляет мне ни малейшего удовольствия.

– Как вам будет угодно... – закивал головой стряпчий. – Собственно говоря, я пришел к вам, следуя не только своим профессиональным обязанностям, но и из желания быть вам нужным, подставить в трудную минуту дружескую ладонь. Вы знаете, что в глубине души я вам всегда сочувствовал от души, и в моем лице вы могли бы иметь преданного друга...

– Ближе к делу.

– О, разумеется! Так вот, как уже было сказано, завтра состоится оглашение приговора, и я бы искренне хотел быть вам полезным.

– Какое благородство!.. – а про себя я подумала: значит, завтра окончательно решится моя судьба. Теперь понятно, отчего сюда пустили стряпчего – наверняка сейчас будет заливаться соловьем, уговаривая меня покаяться чуть ли не во всех мыслимых и немыслимых грехах.

– Скажу вам по секрету... – продолжал господин Солан, делая вид, что не замечает язвительности в моем голосе. – Окончательное решение судьями еще не принято, и только от вас зависит, на какую сторону склонится чаша весов правосудия.

– Надо же какие слова – правосудие... А вот мне почему-то кажется, что вопрос уже решен.

– О нет, все далеко не так просто!.. – ну надо же, глядя со стороны на господина Солана, можно подумать, что это едва ли не самый искренний и честный человек на свете. В действительности ради того, чтоб добиться своего, этот тип пойдет на что угодно. – Завтра, в своем последнем слове, вы можете разжалобить судейскую коллегию, если воззовете к их благородству, признаете свою вину, повинитесь в содеянном преступлении и попросите прощения у семейства ди Роминели. Что ни говори, но сей поры вы вели себя довольно агрессивно и враждебно по отношению к пострадавшей стороне, что выглядело весьма невежливо и довольно-таки некорректно...

– Я не желаю слышать из ваших уст оценку своего поведения.

– Госпожа ди Роминели, я просто хотел сказать, что внезапно проявленные покорность и раскаяние будут восприняты обществом более чем благосклонно. К тому же это произведет крайне приятное впечатление как на судей, так и на публику, ведь всегда приятно прощать раскаявшихся грешников! Во всяком случае, о плахе можно будет забыть, а иначе вам от нее никак не отвертеться!

– С чего это вы вдруг вздумали оказать мне подобное благодеяние?

– Госпожа ди Роминели, вы слишком плохо думаете обо мне, а ведь я всегда испытывал к вам самое искреннее расположение! Впрочем, в какой-то мере ваше столь негативное отношение ко мне можно понять... Что же касается всего остального, то я, как стряпчий, должен прояснить вам текущую ситуацию...

– Она мне прекрасно известна и без ваших пояснений.

– И все же я, как адвокат того почтенного семейства, к которому вы еще принадлежите...

– Тут требуется небольшое уточнение: надо сказать – имела несчастье принадлежать. Сейчас семейство ди Роминели отказывается считать меня родней, чему я невероятно рада.

– Так вот... – господин Солан вновь сделал вид, что страдает тугоухостью. – Так вот, я настаиваю на том, чтоб вы выслушали мои советы. Вы и сами знаете: история вышла слишком шумная, я бы даже сказал, скандальная, привлекла к себе слишком большое внимание, и не лучше ли ее, скажем так, несколько сгладить к всеобщему удовлетворению. Самый лучший способ для этого – ваше раскаяние и признание вины. Я четко и по пунктам могу вам пояснить, что именно вы должны будете сказать судьям...

– А я и так знаю, что вы можете мне сказать. Завтра мне следует заявить во всеуслышание, что мой супруг был воплощенной кротостью, невинным агнцем с чистым и добрым сердцем, едва ли не святой, только что нимб над головой не светился... Я же, в свою очередь, виновна в том, что не сумела должным образом оценить его тонкую и трепетную душу, похожую на нежный цветок, чем причинила бедняге немало горя и заставила его страдать... Мне продолжать?

– Ну, в общих чертах вы рассуждаете верно... Однако я отказываюсь понимать ваш сарказм! Когда дело идет о жизни и смерти, то надо хвататься за любую возможность избежать наихудшего развития событий.

– Разве это возможно?

– Почему бы и нет?! Главное – растрогать судей, и в итоге все закончится хорошо! Ну, а уж если вы все же попытаетесь вспомнить то, что так интересует семью ди Роминели, то, без сомнений, они сделают все, чтоб сердца судей стали куда более мягкими. Вы понимаете, о чем идет речь?

– Хм...

– Я имею в виду некие документы, что пропали из сейфа в доме господина ди Роминели.

– Какое я имею отношение к пропавшим бумагам? Разве вы не знаете, что мой покойный муж и близко не подпускал меня к своим делам, утверждая, что у баб ни на что не хватает ума? И уж тем более он не сообщал мне о том, что хранит деловые бумаги где-то еще, помимо сейфа, ключа от которого у меня нет, и никогда не было.

– И все же я прошу вас подумать.

– Думай, не думай, а живой мне отсюда все одно не выйти, несмотря на все ваши уговоры. Вернее, выйти отсюда я смогу, но только под топор палача... Верно?

– Ну, не стоит так уж сразу... Скажем так: если все пойдет, как я рассчитываю, и вы откликнитесь на просьбу семейства Роминели, то в итоге судьи могут назначить не такой уж большой срок заключения, а как раз это вам и нужно! Разумеется, сразу же после оглашения приговора из тюремных стен вас никто не выпустит, но отбывать наказание вас почти наверняка отправят в монастырь, откуда через несколько лет вы вполне можете выйти на свободу. Ну, разве подобное развитие событий не прекрасно?

– Настолько прекрасно, что в него плохо верится... – согласилась я. – Прямо счастливая новогодняя сказка.

– Вам всего лишь надо в нее поверить.

– Господин Солан... – вздохнула я. – Жизнь в семействе ди Роминели раз и навсегда отбила у меня желание верить в сказки, тем более в сказки со счастливым концом, так что можете и не пытаться рассказывать мне очередную небылицу.

– Я понимаю, насколько сейчас вы расстроены, выведены из себя, и к тому же на вас давит окружающая обстановка...

– Как трогательно, что вы обратили на это внимание.

– Я пришел как друг, и с желанием решить вопрос к всеобщему удовлетворению. Надо попытаться сделать так, чтоб и волки были сыты, и овцы целы...

– Когда волки насыщаются, то что бы вы ни говорили, но в стаде всегда становится на одну овцу меньше.

– Не стоит передергивать, тем более что благоприятный исход дела целиком зависит только от вас.

– Позвольте вам не поверить. Семейство ди Роминели не для того раздувало эту историю и привлекало к ней всеобщее внимание, чтоб в итоге пойти на попятный, или внезапно начать проявлять немыслимое благородство. Подобное им совершенно не свойственно, так что не тратьте понапрасну свое красноречие.

– По мнению семейства Роминели, вы всегда проявляли излишнюю строптивость и не высказывали желания идти на компромисс даже в самых незначительных вопросах, но, возможно, сейчас...

– Господин стряпчий... – мое терпение подошло к концу, да и видеть этого проныру я больше не хотела. – Мне бы хотелось высказать вам очень многое из того, что накопилось у меня в душе, но в связи с тем, что я желаю максимально сократить этот неприятный визит, скажу так: у меня нет ни малейшего намерения и далее выслушивать вас. Надеюсь, вы сказали все, что хотели, а за сим я попрошу вас удалиться. Всего доброго и до встречи в суде.

– Вы ведете себя удивительно неразумно... – попытался, было, возмутиться господин Солан.

– Не стоит задерживаться, если дама с вами уже распрощалась... – я кивнула в сторону двери. – Это, чтоб вы знали, дурной тон.

– Послушайте...

– Господин Солан, я только что ясно дала вам понять, что ваше присутствие мне неприятно. Будьте любезны покинуть это убогое помещение, пребывание в котором никому не делает чести.

Когда же за ушедшим стряпчим закрылась дверь, я только не вздохнула с облегчением: видеть хоть кого-то, имеющего отношение к семейству ди Роминели – для меня это худшее из зол. Возможно, вы сочтете, что я сошла с ума, но уж лучше здесь, с крысами, чем в той благородной семейке.

Вновь вспомнилась моя прежняя жизнь, когда казалось, что впереди у меня никогда не случится ничего плохого, будущее рисовалось в розовом свете. А еще я прекрасно помню день, когда это все внезапно закончилось...

... В то утро к нам с утра доставили два письма от маркиза Рейнье, отца Полана. Вернее, одно из этих писем было адресовано мне, другое – отцу. Ну, в этом не было ничего необычного – все же до нашей свадьбы оставалось менее месяца, и потому нужно было решить множество вопросов. Кроме того, Полан частенько с утра посылал мне короткие письма, просто поздравляя с наступлением нового дня, или же отправляя мне свое очередное забавное стихотворение, одно из тех, которые он так любил сочинять.

Улыбаясь, я распечатала письмо, и мне на ладонь выпало кольцо, то самое, которое я надела Полану на палец при обручении. В растерянности я прочла короткое послание жениха, вернее, там была всего одна строчка: «Оливия, я не могу поступить иначе. Обстоятельства сильнее нас. Прости меня. Полан.». Ничего не понимая, я переводила взгляд с кольца на письмо. Еще вчера днем жених приезжал к нам, мы вместе пили чай, гуляли по саду, смеялись, болтали о всякой ерунде, строили планы на будущее, ни о каком расставании и речи не было... А может, это шутка? Если так, то шутка очень глупая и жестокая.

Пока я в полном недоумении смотрела на кольцо, пытаясь понять, что происходит, ко мне в комнату вошел отец, и столь удивленным я его давно не видела. В руках отец тоже держал распечатанное письмо, и отчего-то я сразу поняла, что это послание от маркиза Рейнье.

– Вы что, поссорились с Поланом?.. – недоуменно спросил родитель.

– Нет, что ты!.. – покачала я головой. – Даже не думали...

– Тогда я ничего не понимаю!.. – отец протянул мне письмо. – Читай, потому что у меня это в голове не укладывается!

В коротком послании от маркиза было сказано, что после некоторого раздумья он счел правильным разорвать помолвку между своим сыном Поланом Рейнье и его невестой Оливией де ля Сеннар. Дескать, возникли обстоятельства непреодолимой силы, которые делают этот брак совершенно невозможным, и потому каждый из этих двух молодых людей отныне может считать себя свободным от обязательств, и идти по жизни своим путем.

Отец что-то еще говорил, разводил руками, но я его не слушала. Маркиз Рейнье, отец Полана, всегда казался мне достаточно разумным человеком, чтоб без достаточных на то оснований принимать необдуманные решения. Кроме того он всегда относился ко мне с неприкрытой симпатией, был галантен и обходителен, а неуважительное отношение к женщинам ему было вообще не свойственно. Видимо, произошло какое-то серьезное недоразумение, раз этот человек решил разорвать нашу помолвку, а Полан прислушался к словам отца. Ну, если дело действительно обстоит таким невеселым образом, то надо немедленно разобраться в причине, и вернуть все произошедшее на свои круги – не хватало еще рушить наши жизни из-за какого-то там недоразумения.

– Я сейчас же поеду туда, и узнаю, что произошло... – кипятился отец. – Этому нелепому письму и подобному неуважению должно быть хоть какое-то пояснение! Неужели он не понимает, что подобное решение – это прямое оскорбление? Всему есть свои пределы! Я потребую ответ у маркиза и...

– Сама во всем разберусь!.. – бросилась я к дверям, не слушая того, что говорил мне отец. – Необходимо переговорить с Поланом и выяснить, что произошло!

Увы, но когда я примчалась к замку маркиза Рейнье, то там меня встретил только управляющий. По его словам, все мужчины семейства Рейнье куда-то уехали еще вчера вечером, причем сборы происходили в большой спешке. Куда направились господа – это ему неизвестно, только перед отъездом маркиз велел утром отправить письма соседям, графам де ля Сеннар, что управляющий и сделал.

Правда, я смогла переговорить с Эйвой, женой старшего брата Полана, но было понятно, что та и сама находится в полном недоумении от всего происходящего. По ее словам, вчера вечером между Поланом и его отцом состоялся крайне шумный разговор, к которому немногим позже присоединился и старший сын маркиза, муж Эйвы. Трудно сказать, о чем именно шла речь за плотно закрытыми дверями, но, судя по отдельным словам, которые иногда можно было расслышать, беседа была более чем неприятной. Дело кончилось тем, что поздней ночью мужчины куда-то уехали, и сроки своего возвращения муж Эйвы не обозначил – дескать, там будет видно. Однако он все же сообщил своей жене, что Полан разрывает помолвку со своей невестой, то есть со мной. Сам Полан ничего не говорил, но судя по его подавленному виду, молодой человек находился в полной растерянности.

Естественно, Эйва жаждала подробностей, но я ей ничего сказать не могла, потому как не могла даже представить себе причину, по которой Полан принял такое странное решение. По-моему, Эйва мне не поверила – дескать, без достаточно серьезных на то оснований помолвку накануне свадьбы не разрывают! Наверняка все это произошло не просто так, и тебе, дорогая, не следует разыгрывать непонимание...

В общем, ничего не выяснив, я покинула замок маркиза Рейнье в полнейшем недоумении. В голове был полный сумбур, слезы застилали глаза. Святые Небеса, ну кто бы мне пояснил, в чем дело, что произошло?! Ведь никакой вины за собой я не чувствую, ни в чем не грешна! Почему Полан не пояснил мне причину, по которой он расторгает помолвку, отчего не переговорил со мной? Вдобавок ко всему все мужчины семейства Рейнье уехали в неизвестном направлении, словно пытались спрятаться от неприятных расспросов и объяснений... Н-да, вопросы, вопросы, на которые нет ответа...

Слух о том, что меня бросил жених, распространился по округе со скоростью молнии, и, как того и следовало ожидать, общественное мнение о причинах разрыва помолвки было отнюдь не в мою пользу. Говорили многое, но общие высказывания сводились к одному: дескать, если небогатый дворянин оставляет богатую красавицу-невесту незадолго до свадьбы, то, скорей всего, у него для этого есть немалый резон. Понятно, что дело тут нечисто, и в семье графа де ля Сеннар что-то скрывают, причем такое, что жених, прознав об этой тайне, дал деру! Мол, похоже, что в шкафу у этой юной девушки оказались такие скелеты, которые не может покрыть даже немалое приданое, во всяком случае, ее жених соседствовать подле этих скелетов не пожелал. Хороша, видать, штучка, раз женишок оставил ее без объяснений и ни говоря никому ни слова – сама, мол, должна понимать, в чем тут дело... Нельзя, де, исключать и того, что вскоре мы узнаем о дочери графа нечто такое, о чем и вслух произнести нельзя! А ведь такой скромницей прикидывалась, такую любовь к молодому человеку разыгрывала!.. Похоже, у нынешних девиц нет ни стыда, ни совести!

Правда, тогда об этих разговорах я не знала, хотя и догадывалась, что вся округа, можно сказать, гудит, обсуждая подобное происшествие, ведь едва ли не все здешнее дворянство уже получило от нас персональные приглашения на свадьбу и последующее торжество. На сердце было горько и тяжело, я не понимала, что происходит, и потому с того самого момента, когда мне пришлось вернуться ни с чем из замка маркиза Ренье, единственным моим занятием были горькие слезы, вернее, я все дни напролет рыдала в подушку, чувствуя себя полностью опустошенной. Жизнь казалась законченной, не хотелось никого видеть. Обида, недоумение, растерянность – все эти чувства смешались у меня в душе, и я никак не могла понять, за что Полан так поступил со мной, что было тому причиной? Единственное, что мне оставалось, так это вновь и вновь повторять про себя: я ни в чем не виновата!

Что же касается моего отца, то он чувствовал себя оскорбленным, и, если бы мог, то вызвал бы Полана на дуэль, да вот только не знал, куда отправить вызов – как уже было сказано, все мужчины семейства Ренье исчезли в неведомом направлении. Переживала и моя мачеха: ее можно понять, ведь те сплетни, что сейчас ходят обо мне, в будущем могли бросить тень и на ее детей.

Во всей этой истории самым здравомыслящим человеком оказалась моя бабушка: она, в отличие от всех нас, пообещала разобраться, в чем тут дело, только вот пока что не могла похвастаться особыми успехами в этом деле. Семейство Рейнье и в самом деле сумело спрятаться так далеко, что до них было никак не добраться, а их слуги не могли сказать ничего такого, что помогло бы приоткрыть завесу этой тайны.

Прошло три дня, и к нам пришло письмо, которое немало удивило отца. Вернее, это вновь были два послания, находящиеся в одном конверте, причем авторами этих эпистол были очень значимые люди – архиепископ Петто и герцог Тен. Архиепископ писал, что его племянник, Лудо ди Роминели, просит руки Оливии де ля Сеннар. Далее было сказано следующее: он, как любящий дядюшка, не имеет права безусловно настаивать на своей просьбе – все же вкусы у молодежи разные, и невесте может не понравиться жених. Тем не менее, архиепископ просит графа де ля Сеннар при окончательном решении этого вопроса учесть древний род жениха, его высокое положение в обществе и немалое состояние семьи ди Роминели. Кроме того, этот молодой человек является старшим сыном в семье, и именно ему по наследству перейдет титул и наследственное имение. В свою очередь, герцог Тен в своем послании тоже просил графа де ля Сеннар с пониманием отнестись к предложению руки и сердца от Лудо ди Роминели – дескать, этот несчастный молодой человек влюбился в вашу дочь с первого взгляда и с той поры не может выбросить ее образ из своего сердца. Именно потому благородный отец влюбленного молодого человека попросил своего друга, то бишь герцога Тен, замолвить за него доброе слово перед отцом предполагаемой невесты. Герцог выполняет просьбу, хотя подчеркивает, что, безусловно настаивать на своем предложении он не будет: дела сердечные – это та вотчина, куда посторонним людям соваться не стоит.

– Ну, что скажете?.. – поинтересовался отец, когда мы все прочли эти письма. Сейчас мы все собрались в его кабинете – надо было решить, что делать дальше.

– Не надо мне никого... – всхлипнула я. – Лучше в монастырь уйду...

– Оливия, успокойся, в настоящее время не до твоих душевных терзаний... – посоветовал мне отец. – Соберись, предстоит серьезный разговор. Что же касается мыслей о монастыре, то выброси их из головы – сейчас надо думать о более реальных вещах, о том, что мы можем ответить на это послание. Понимаю, у тебя сейчас нелегкое время, но к подобным письмам следует относиться со всей серьезностью. От них так просто не отмахнешься.

– Все равно мне никто не нужен... – я почувствовала, что сейчас снова зарыдаю.

– Ди Роминели... – отец чуть нахмурился. – Графский титул, древний род, имеющий прямое отношение к королевской семье, хотя в правящей семье их, кажется, не очень любят. Причина мне неизвестна, но поговаривают, что между королем и этой семейкой имеются какие-то трения, и потому ди Роминели редкие гости на королевском дворе. Что еще можно сказать? Ди Роминели очень богаты, у них обширные связи, немалое влияние, и в то же самое время у этой знатной семьи репутация чуть ли не ростовщиков, жадных и беспринципных, что, как вы понимаете, любви к ним не прибавляет... Еще они до крайности чванливы, невероятно гордятся своим происхождением, и, как говорят, в их семье очень жесткие правила подчинения старшим, хотя, возможно, все это обычные преувеличения. Жаль, не знаю, сколько лет тому молодому человеку, а в письме это не указано.

– Если они такие богатые и знатные люди, то отчего этот кандидат в женихи все еще ходит холостым?.. – бабушку интересовали более прозаичные вопросы. – Таких породистых собак разбирают еще щенками.

– Не знаю... – пожал плечами отец. Он уже давно привык к тому, что бабушка выражает свои мысли в более чем своеобразной манере. – Кстати, Оливия, где молодой человек, о котором идет речь, мог тебя видеть? В письме герцога указано, что этот самый Лудо ди Роминели влюбился в тебя с первого взгляда...

– Представления не имею!.. покачала я головой. – То, что нас друг другу не представляли – в этом можете не сомневаться. Врет ваш герцог, как сивый мерин!

– Оливия, что за выражения?.. – одернула меня мачеха.

– Верно, внученька, ты уж свой язык-то попридержи... – посоветовала мне бабушка. – Это я человек простой, хорошим манерам не обученный, а тебе так выражаться не пристало.

– Что думаю, то и говорю... – пробурчала я.

– Дорогой зять, вас что-то смущает в этом письме?.. – поинтересовалась бабушка, решив пока что не обращать внимания на мое недовольство.

– Если честно, то да... – кивнул головой отец. – Вернее, меня несколько озадачили оба этих письма. Прежде всего, они пришли слишком быстро после разрыва помолвки Оливии, и, кроме того, ранее я имел честь знать герцога Тен. Он достаточно резкий человек с грубоватыми замашками, и такой немного просительный тон, как в этом послании, ему совершенно несвойственен. Да и письма архиепископа можно назвать примером вежливости – он словно бы извиняется за свою просьбу, хотя обычно выражается куда более жестко.

– А что тут странного?

– Могли бы прямым текстом предложить нам заключить союз с семейством ди Роминели, выступить инициаторами этого брака, предложить Оливии руку этого молодого человека, тем более что подобный брак, и верно, для нас выглядит весьма выгодным. Вместо этого они, можно сказать, вовсю уговаривают нас согласиться на их предложение. Письма написаны таким образом,что выглядят завуалированной просьбой, а это весьма странно. Такая блестящая партия, как Лудо ди Роминели, может составить счастье любой женщины, а судя по тексту этих писем, архиепископ и герцог словно бы пытаются нам сказать – мы вас очень просим согласиться на нашу просьбу о браке двух этих молодых людей, но, тем не менее, оставляем окончательное решение в ваших руках.

– И что ты думаешь по этому поводу?.. – бабушка чуть нахмурилась.

– С такими людьми, как архиепископ и герцог, шутить не стоит, и мой отказ может их здорово разозлить. Не стоит быть их врагами. Следует хотя бы пригласить этого Лудо ди Роминели, скажем так, для знакомства...

– По-моему, эти уважаемые люди, то есть герцог и архиепископ, занимающие столь высокое положение в нашем обществе, не могут предложить Оливии кого-то из непорядочных людей... – высказала свое предположение мачеха. – Это настолько вежливые и почитаемые господа...

– Вежливость вежливостью, только она меня тревожит... – проворчала бабушка. – Ты, зятек, во многом прав. Интересно, как всего за три дня и герцогу, и архиепископу стало известно о том, что у Оливии сорвалась помолвка? Конечно, дурные вести разносятся быстро, но как бы стремительно не распространялись сплетни, все же мне плохо вертится, что за эти несколько дней разговоры могли дойти так далеко, аж до столицы! Кроме того, этому самому ди Роминели надо было потратить какое-то время, чтоб уговорить этих людей, то бишь герцога с архиепископом, написать нам эти письма, а ведь подобное так быстро не делается. У них что, письма были приготовлены заранее?

– Похоже, так оно и есть... – кивнул головой отец.

– Ну, в этом нет ничего странного... – бабушка махнула рукой. – То, что семейка ди Роминели, несмотря на свой знатный род, имеет немалый процент в торговле с иноземцами и их имя на слуху у многих – это мне и без того известно. Прощелыги и прохвосты еще те, несмотря на то, что сами из высокородных! Я-то с ними дела никогда не имела – не моего полета эти птицы!, но о них говорят как о тех, у кого к рукам много чего прилипает, да и к своим компаньонам они безжалостны. Хуже другое: до меня не раз доносились разговоры о том, что со старшим из сыновей этой семейки не все в порядке – то ли он уж очень некрасив, то ли нравом слишком буйный, то ли все вместе, хотя, говорят, человек он очень умный...

– Вряд ли архиепископ будет хлопотать за недостойного жениха.

– Архиепископ всего лишь мужчина, причем родом он из семейства ди Роминели, и потому в первую очередь он заботится о благе своего родственника, то бишь племянника... – продолжала гнуть свое бабушка. – А в таких случаях допустимо все, что угодно: и соврать можно, и кое-что скрыть – лишь бы парень был пристроен к хорошей девушке, и чтоб за его будущую семейную жизнь можно особо не волноваться. Ладно, время у нас еще есть, постараюсь поподробнее узнать об этом женишке.

– В любом случае нам надо дать ответ... подосадовал отец. – Тем более что посыльный ждет от нас письмо.

– Я никого не хочу видеть!.. – слезы вновь стали закипать у меня на глазах. – Пусть все оставят меня в покое!

– Оливия, не говори глупостей!.. – отец отложил письмо в сторону. – Правила приличия требуют от нас принять у себя этого молодого человека, да и не могу я отказать архиепископу и герцогу без достаточных на то оснований! И потом вполне может оказаться так, что вы друг другу совершенно не понравитесь.

– Зятек, ты тоже не мели чушь!.. – бабушка довольно бесцеремонно оборвала отца. – Как это моя внученька может кому-то не понравиться, а?! Да на нее с восхищением смотрит едва ли не каждый мужчина, у кого есть глаза! Это только у женишка ее бывшего – чтоб его!, в башке что-то перекосило, ну да с этим я еще разберусь... Другое дело, что, судя по этим двум письмам, мы не обязаны говорить «да» этому ди Роминели. Если будет что не так, то я ему сразу на порог покажу, лишних политесов разводить не стану. А что – я человек простой, не из аристократов, могу и послать куда подальше.

Так и решили. Посыльный увез письмо с приглашением уважаемому господину Лудо ди Роминели посетить наш дом, я а стала надеяться на то, что узнав об этом, Полан одумается и сразу же вернется ко мне. Наивная дурочка...

Лудо ди Роминели приехал к нам через четыре дня, что было весьма удивительно, если учесть, что владения семейства ди Роминели располагались довольно-таки далеко от наших мест. Было понятно, что предполагаемый жених дожидался ответа не в своем замке, а, скорей всего, не так далеко отсюда, возможно, в столице. Правда, тогда на подобную несуразность я не обратила особого внимания, просто удивилась, как быстро возможный жених оказался возле нашего порога.

Разумеется, за несколько часов до своего приезда он прислал нам письмо, спрашивая, возможен ли сегодняшний визит. Разумеется, мы его ждали, вернее, его ждали мои родственники, а я все это время надеялась, что вернется Полан. Увы, он так и не появился, от него по-прежнему не было ни слуху, ни духу.

Надо сказать, что появление господина ди Роминели было обставлено со всем блеском – роскошная золоченая карета, богато одетые слуги, два десятка всадников сопровождения, еще одна небольшая карета – видимо, с вещами и слугами... Эта кавалькада невольно привлекала внимание своим видом, дорогой одеждой, каретой изумительной красоты, и когда гости подъехали к нашему замку, то их встречали не только хозяева, но и слуги, которые все до единого высыпали на двор. Кроме того, в наш замок съехалось немало соседей, прослывавших о приезде нового жениха – еще бы, такое зрелище пропустить нельзя!

Лично я не стала выходить встречать гостей. Прежде всего, согласно этикета, наша встреча должна произойти несколько позже, только вот, если честно, то на сердце у меня было настолько тяжело, что хотелось рыдать в три ручья, а уж никак не встречать гостей, тем более какого-то там предполагаемого ухажера, который мне и даром не нужен. Ох, если бы сейчас сюда пришел Полан, то я бы, не раздумывая ни о чем, бросилась ему на шею, простила все, махнула бы рукой и на невесть откуда приехавшего ухажера, и на недовольство всех и вся... Думать об этом было так хорошо, что я вздрогнула от неожиданности, когда в мою комнату просто-таки вбежала мачеха.

– Оливия, пошли к гостям! Быстрее!

– В чем дело?.. – ох, как бы мне хотелось, чтоб все оставили меня в покое!

– То есть как это – в чем? Пошли, тебя ждет приятная неожиданность!

– А что такое?

– Девочка, не хотелось бы говорить об этом раньше времени, но, кажется, с новым женихом тебе очень повезло! Пойдем, сама увидишь!

Когда же я появилась в зале для приемов, то первым, кто мне бросился в глаза, был удивительно красивый молодой человек в роскошном светлом одеянии. Увидев меня, он шагнул вперед, и склонился в церемонном поклоне:

– Разрешите представиться, Лудо Уорт ди Роминели. Не могу описать словами, как я счастлив видеть ту, что с первого взгляда украла у меня покой и сон!

– И когда же я успела это сделать?.. – не ответить на улыбку молодого человека было просто невозможно.

– На балу у вашего губернатора, на том самом, что был месяц назад.

– Я вас там не видела!

– Вы не поверите, но я довольно-таки нерешительный человек, и в тот момент не смог преодолеть своего смущения, не решился подойти и преставиться, однако с того времени ваш образ не выходит из моего сердца!..

– Погодите, сказали – Лудо Уорт? У вас двойное имя?

– Это не совсем итак. По традиции в нашей семье все мужчины носят имя Лудо ди Роминели – так звали древнего основателя нашего семейства. Естественно, что каждому из нас при рождении дают свое имя, которое ставится после Лудо. Меня, как вы понимаете, назвали Уорт, так что мне будет крайне приятно, если и вы будете называть меня Уорт...

А ведь этот молодой человек и верно, редкий красавец: роскошные волосы удивительного пепельного цвета, темные бархатные глаза, тонкие черты прекрасного лица... Теперь понятно, отчего мачеха пришла в такой восторг. Впрочем, кому бы из женщин не понравился этот юноша? Таких капризных и придирчивых особ, наверное, в природе просто нет – недаром все женщины, присутствующие в зале, не сводили с гостя восхищенных глаз. Вон, даже мужчины смотрят на юношу с плохо скрываемой завистью. Я не стала исключением – меня тоже приятно удивила сказочно-прекрасная внешность этого молодого человека, и (чего там скрывать!) даже на сердце стало чуть легче. Ну, Полан, если ты не вернешься в самое ближайшее время, то у меня и в самом деле появится новый жених, которому ты и в подметки не годишься, во всяком случае, внешне!

Весь оставшийся день прошел на удивление быстро: гость оказался веселым и умным молодым человеком, подле которого хотелось только улыбаться и радоваться тому, что на тебя, грешную, обращает внимание столь очаровательный юноша. То, что я ему, и верно, очень нравилась, было заметно всем и каждому. Манеры нашего гостя были безупречны, его умению поддерживать беседу можно только позавидовать – недаром Уорт завладел вниманием всех и каждого. Общение с окружающими у молодого человека было выше всяких похвал, недаром каждый ощущал себя подле него легко и удобно. Соседи, приехавшие в наш замок, уже начинали мне завидовать, а что касается лично меня... Скажем так: всего лишь за один вечер я настолько была очарована Лудо ди Роминели, что образ Полана (обида на которого по-прежнему сидела в моем сердце) стал постепенно отходить куда-то вдаль, а горечь в душе понемногу стихать.

Вечером, когда молодой человек удалился в отведенную ему комнату, мы вновь собрались вчетвером, так сказать, на семейный совет. Казалось бы, все хорошо, даже у меня было замечательное настроение, только вот бабушка совершенно не разделяла наших восторгов.

– Вы что, совсем башкой не думаете?.. – поинтересовалась она, выслушав наши панегирики в адрес прекрасного гостя. – Напели вам в уши невесть что, а вы и рады! Не спорю, внешне женишок хорош, зараза, тут мне сказать нечего. Прямо как молодой Бог, чтоб его!..

– Я не понимаю...– начал, было, отец, но бабушка его перебила.

– А надо бы понимать! Этому парню двадцать пять лет, и неужели у кого-то из вас хватает ума вообразить, что по какой-то непонятной причине у этого красавца до сей поры не было ни невесты, ни ухажерки, и он все это время ждал появления прекрасной принцессы, то бишь нашей Оливии? Скажите об этом кому другому, а не мне! Холостяк в его-то годы, с такими-то внешностью и обхождением... Да девки к нему должны были в очередь выстраиваться, а то и не в одну! Поясните мне, простой бабе, отчего у нашего гостя к такому возрасту все еще нет невесты, а? Что, сказать нечего? Вот и я не знаю, но с его сказочной красотой в два счета можно жениться даже на дочери короля! К тому же за такого раскрасавца вряд ли стали бы просить архиепископ или герцог: этому молодому человеку достаточно улыбаться – и растает сердце каждой девицы, даже самой благонравной и трезвомыслящей.

– Ну...

– А еще он привирает в мелочах... – продолжала бабушка. – Говорит, что на том балу у губернатора не отважился подойти к Оливии – дескать, только что приехал, был с дороги усталый, и просто не решился показаться гостям...

– И что?

– Да судя по его ухваткам, он человек очень уверенный в себе, привык к постоянному вниманию, так что не знаю, как вам, а у меня подобное заявление вызывает вполне обоснованные сомнения. Это он-то вдруг непонятно с чего застеснялся? Не смешите меня. Да у этого парня язык работает, что твое помело! Захотел бы познакомиться – сразу б подошел, и ножкой пошаркал, излучая обаяние направо и налево! А еще мне интересно, почему губернатор в тот день ничего никому не сказал о приехавшем госте? Между прочим, о том, что в дом губернатора заявился такой раскрасавец, холостой и совершенно неотразимый – об этом стало бы известно в тот же вечер! Странное молчание нашего пройдохи губернатора, вы не находите? Да дело даже не в губернаторе, а в слугах, которые замечают все. Думаете, заметив, что в гости к хозяевам заявился такой милашка, слуги бы промолчали? Ага, как же! Враз бы разнесли новость о появлении прекрасного незнакомца – такие вещи служанки не пропустят, можете мне поверить! К тому же этот самый Лудо сказал, что на Оливии в тот день было розовое платье, а на самом деле оно было голубым, с отделкой из жемчуга. Вообще-то подобных косяков я насчитала уже с пяток...

– Вы что, думаете, что нас обманывают?.. – нахмурился отец. – Но зачем? Разумеется, я тоже замечаю кое-какие нестыковки, однако... Послушай вас – так тут целый заговор!

– Ну, то, что дело нечисто – это я вам не хуже любой бабки-предсказательницы заявляю, нюх у меня на такие дела. А кому и для чего это надо? Пока не знаю, хотя склонна считать, что большое приданое Оливии здесь играет явно не последнюю роль. Еще должна сказать, что моя внученька очень понравилась этому гостю – в этих вещах я разбираюсь. Он с нее глаз не сводил, и хотя бы тут был искренен. В общем, я уже кое-что предприняла, чтоб выяснить подноготную этого красавчика, тем более что предложение он еще не делал, и время у нас есть.

Однако все пошло несколько не так, как рассчитывала бабушка. Дело в том, что уже на следующий день к нашему гостю примчался посыльный, и передал какое-то письмо, прочитав которое Лудо изменился в лице, после чего попросил моего отца о беседе наедине. Разговор несколько затянулся, а потом отец пригласил меня к себе. Оказывается, в только что полученном письме было сказано о том, что отец жениха внезапно тяжело заболел, и находится при смерти, потому просит своего сына Лудо Уорта как можно быстрей жениться на той девушке, которая ему так понравилась, и привезти ее в дом ди Роминели. Причина этому была простой: почтенный глава семейства еще до того, как уйдет в иной мир, хотел успеть благословить молодую чету.

Вполне естественно, что господин ди Роминели, получив подобное послание, срочно собрался домой, а перед этим попросил моей руки, то бишь сделал официальное предложение. Понятно и то, что мой отец не мог ему отказать – подобное выглядело бы по меньшей мере странно, да и особых претензий к жениху не было. В общем, я стала считаться невестой господина Лудо ди Роминели, и свадьба была намечена на следующий день. Конечно, это слишком быстро, но если учесть, что жених торопился к умирающему отцу, то подобная спешка выглядит вполне обоснованной.

В тот же вечер был подписан брачный контракт, а на следующий день состоялась довольно-таки скромная свадьба, на которой, тем не менее, присутствовали едва ли не все наши соседи, а с утра пораньше мы намеревались отправиться в дорогу. Подготовка в свадьбе, бесконечные хлопоты, бракосочетание в храме... Хорошо еще, что платье к торжеству искать не пришлось – оно у меня уже было готово для свадьбы с Поланом. Что ж, вот оно и пригодилось, хотя и не для той свадьбы...

Правда, при подписании брачного контракта произошел небольшой конфликт. Бабушка внезапно заявила, что в контракте должно быть указано, что жених после свадьбы получает только половину от обещанного приданого, а вторая половина будет выплачена не ранее, чем через три года с момента заключения брака, и при условии, что семейная пара к тому времени не разойдется. Более того: семья невесты оставляла за собой право не выплачивать вторую половину приданого в том случае, если, находясь в браке, молодая супруга выскажет подобное пожелание. Кажется, бабушка всерьез надеялась на то, что подобное условие заставит жениха уехать домой в гордом одиночестве.

Естественно, что приехавший вместе с Лудо ди Роминели стряпчий по имени Солан категорически возражал против подобного пункта: дескать, если вы будете настаивать на столь странных и недостойных требованиях, то предполагаемых жених покинет наш замок холостым, и ему придется искать себе новую невесту, с более сговорчивой родней... В ответ бабушка лишь пожала плечами: ну, если вам что-то не нравится, то и разговор окончен, тем более что не мы первые расстаемся из-за несогласия условий контракта, не мы последние. Как говорится – не сошлись на приданом, и в этом нет ничего из ряда вон выходящего, дело обычное, случается сплошь и рядом!.. Впрочем, как чуть позже выяснилось, сам Лудо Уорт ничего не имел против подобного пункта в договоре, так что проблема была улажена.

Все прошло быстро, шумно, хлопотно, присутствующие при бракосочетании дамы вытирали слезы платочками, а я даже толком не осознала, что вышла замуж. Поздравления, пожелания счастья, цветы, праздничное застолье... Говорят, более красивой пары, чем я и Лудо Уорт, представить себе просто невозможно! Кажется, все было хорошо, просто замечательно, но все же я, сама не ожидая того, выискивала взглядом бывшего жениха – в глубине души я все еще была уверена, что он придет, или же хотя бы попытается сделать это незаметно. Увы, Полан так и не показался.

Утром мы уже уезжали, все же время торопило, и задерживаться не стоило. Было решено, что мои родственники приедут с визитом несколько позднее, когда появится какая-то ясность со здоровьем отца Уорта, потому как малознакомым людям не стоит заявляться в гости к тяжело больному человеку.

Пока в карету укладывали сундуки и коробки, я прощалась с родными. Все же впереди у нас предстоял долгий путь, и вряд ли в ближайшее время мы увидимся вновь. Мне очень не хотелось уезжать из своего дома, в совершенно незнакомую семью, но тут уж ничего не поделаешь – раз вышла замуж, то должна жить в доме супруга.

Улучив минутку, бабушка отвела меня в сторону. Она с самого утра выглядела хмурой, и я считала, что она переживает из-за расставания со мной. Как оказалась, причина была иной.

– Вот что, внученька... – негромко заговорила бабушка. – Мне тебе надо кое-что важное сказать до твоего отъезда, и, боюсь, это тебе не понравится. Я, во всяком случае, крепко расстроена.

– В чем дело?

Оказывается, бабушка все это время пыталась выяснить хоть что-то о тех непонятках, что в последнее время происходили в нашей жизни, а уж если бабушка за что-то бралась, то старалась довести дело до конца. Вот и сейчас ее люди пытались собрать хоть какие-то сведения, так интересующие бабушку, однако до недавнего времени дело продвигалось медленно. Однако сегодня утром она узнала о том, что именно стряпчий господ ди Роминели, то бишь Солан, приезжал в замок маркиза Рейнье и имел долгую беседу наедине с отцом Полана, а через несколько часов после отъезда этого человека маркиз разорвал нашу помолвку.

Что же касается бала у губернатора, на котором Лудо ди Роминели будто бы случайно увидел меня и влюбился без памяти, то тут дело обстояло несколько иначе. Оказывается, к губернатору, и верно, приезжал какой-то господин, только вот из кареты он так и не вышел, безвылазно просидел в ней все то время, пока во дворец съезжались гости и шел бал. Правда, сразу же по приезде незнакомец послал губернатору какую-то записку, после чего тот самолично пошел приветствовать таинственного гостя, забрался к нему в карету, и эти двое о чем-то долго беседовали. Правда, когда любопытная служанка попыталась, было, сунуться в карету – дескать, не желает ли гость с дороги вина или не хочет ли он перекусить?, то бедняжка получила от приезжего такую оплеуху, что у нее только искры из глаз не посыпались. Самого же незнакомца служанка не сумела рассмотреть хорошенько – он был закутан в темный плащ с капюшоном, но, по словам перепуганной девицы, у гостя была такая страшная рожа, что служанку еще долго колотила дрожь.

Если подытожить все сказанное, то... Конечно, люди могли ошибиться с внешностью стряпчего – мало ли похожих людей на свете?, и к маркизу Рейнье приезжал совсем иной человек, да и обиженная служанка могла наврать с три короба, но, тем не менее, над всем этим стоило призадуматься.

Должна сказать, что я вполуха выслушала слова бабушки – мало ли что могут наплести слуги, не стоит обращать внимания на всякие россказни! Ох, как же я была неправа, иногда все же стоит прислушиваться к тому, что тебе говорят люди, умудренные жизненным опытом, но тогда мне было не до того. Выслушав опасения бабушки, я всего лишь кивнула головой – мол, все поняла, не беспокойся по пустякам, не бери в голову разную чушь, все будет хорошо!..

Дорога до города, где находится дом ди Роминели, заняла у нас целую седмицу. Не сказать, что мы ехали медленно, но и особо быстрой эту езду назвать было нельзя. Меня тогда все же несколько удивило, почему любящий сын не мчится со всех ног к умирающему отцу, хотя именно из-за болезни его родителя нам пришлось поторопиться со свадьбой, однако на все мои вопросы Уорт лишь отшучивался – мол, отец у меня человек крепкий, надеюсь, что дождется нашего приезда! Дескать, просто я хочу немного больше побыть вдвоем, ведь в строгом родительском доме довольно-таки жесткие порядки, там все подчинено строгим правилам, которых следует придерживаться, и нам поневоле придется сдерживать свои эмоции, а здесь нам с тобой никто не мешает... Если честно, то я ничего не имела против подобного, тем более что Уорт оказался нежным, ласковым и любящим супругом, заставляющим меня забывать обо всем... А еще я по своей тогдашней наивности считала, что еду в сказку...

Знаете, когда все это закончилось? В тот самый день, когда мы прибыли в Тарону, город, где находится дом семейства ди Роминели. Раньше я никогда не уезжала так далеко от родных мест, ведь Тарона находится едва ли не на другом конце нашей страны. Сейчас, глядя в окошечко кареты, я с удовольствием рассматривала улицы, дома, людей, которые с немалым интересом и сами во все глаза смотрели на нашу небольшую кавалькаду. Некоторые даже оставляли свои дела, чтоб поглядеть на карету и следующих за ней всадников. Некоторые из этих людей даже махали мне рукой.

– Слушай, а что они на нас так разглядывают?.. – спросила я у своего мужа, не отрывая взгляда от окна. – Такое впечатление, что рассматривают какую-то диковинку!

– Просто я послал вперед одного из слуг, сообщить о нашем появлении... – Уорт обнял меня. – Естественно, что об этом едва ли не сразу же узнал весь город. Если честно, то я бы удивился, если б этого не произошло. Наша семья – одна из самых богатых и знатных в этих краях, а в Тароне мы относимся к трем самым влиятельным семействам. Все знают и о том, что сюда прибывает жена старшего сына ди Роминели, и каждому хочется на нее посмотреть. Их можно понять... Скоро мы уже приедем, и, надеюсь, тебе понравится дом ди Роминели, вернее, дворец.

– Ты мне уже столько рассказывал о нем, что я просто сгораю от желания его увидеть! Хотя, если честно, то мне немного жаль, что наше путешествие закончено. Надеюсь, твоему отцу не стало хуже.

– Нет, не стало, а иначе бы послали навстречу нам гонца с просьбой поторапливаться... – Уорт вздохнул, и заговорил чуть извиняющимся тоном. – Мы уже совсем близко, еще несколько минут – и будем на месте... Оливия, я должен тебе кое-что сказать. По прибытии во дворец нам надо будет на какое-то время расстаться.

– Понимаю, ты первым делом отправишься к своему отцу.

– Нет, дело не в том. Просто там тебя ожидает... – Уорт никак не мог подобрать нужное слово. – Тебя ожидает некое известие, возможно, не очень приятное, но обещаю, что я всегда буду рядом с тобой. В любой момент, как только ты позовешь меня, я сделаю все, чтоб оказаться у твоих ног!

– Дорогой, ты меня удивляешь... – улыбнулась я. – Очевидно, это касается ваших семейных дел, так? Ну, свои сложности есть в каждом семействе – это вполне естественно, и я постараюсь их понять правильно. Что же касается твоих слов о том, что я всегда могу на тебя положиться... Я никогда не сомневалась в тебе, Уорт!

– Рад это слышать...

Дом семейства ди Роминели, и верно, оказался самым настоящим дворцом, окруженным великолепным садом. Я не смогла скрыть своего восхищения, рассматривая величественное здание из белого мрамора и цветущий сад, который казался волшебным уголком, перенесенным сюда из сказки. По сравнению с этим великолепным зданием дворец моего отца казался невзрачным заурядным домиком. Вновь невольно подумалось о том, как же мне невероятно повезло – я буду жить здесь, в этом невероятно прекрасном месте со своим мужем, красивым, любящим и благородным человеком! То же касается его родни, то они наверняка меня полюбят, во всяком случае, я приложу для этого все усилия!

Широкая мраморная лестница, ведущая наверх, анфилада роскошных комнат, вышколенные слуги, открывающие перед нами двери... По всему было видно, что нашего появления ждали, и меня вначале ослепили красота обстановки, позолота, роскошь, изящная мебель... От всего этого величия у меня даже горло перехватило.

– Куда мы идем?.. – негромко спросила я Уорта.

– К отцу... – так же негромко ответил тот. – Ты должна с ним познакомиться, и со всей остальной семьей тоже. Они все должны собраться здесь к нашему приезду.

Еще одна дверь – и мы оказались в большом зале, который наверняка использовался для приемов. Огромные окна, сквозь которые льется солнечный свет, стены и потолок инкрустированы слоновой костью, до блеска натертый паркет... Да, в таком зале принимать только членов королевской семьи! Правда, сейчас здесь было десятка два человек, а в середине стояло большое кресло, в котором сидел немолодой мужчина. Отчего-то я сразу поняла, что это – мой свекор, отец Уорта, хотя сходство между ними было лишь мимолетным. Наверное, внешностью Уорт пошел в мать, которая, как он упоминал, умерла несколько лет назад... Однако надо отметить и то, что отец моего мужа отнюдь не казался умирающим – как раз наоборот, я бы сказала, что он крепок и полон сил.

А еще (хотя с моей стороны это крайне некрасиво) при взгляде на тех людей, что стояли возле кресла мужчины, непонятно по какой причине у меня создалось впечатление, будто это воронья стая, которая находится подле своего вожака. Возможно, причиной этому была одежда этих людей – в ней преобладал темный цвет, да и смотрели на меня собравшиеся хотя и любопытством, но достаточно холодно, словно изучая, кого же привели сюда, в этот роскошный дом. Такое впечатление, будто они оценивают покупку. А еще я чувствовала какую-то настороженность, словно эти люди еще не решили, как им следует относиться ко мне. Хоть бы улыбнулся кто, пусть даже всего лишь для вида – мне бы сразу стало легче, так ведь ни у одного из этих людей на лице не было никаких эмоций.

Разумеется, я постаралась выкинуть из головы подобные мысли, внушая себе, что отныне это мои новые родственники, и я должна их полюбить, как родных – ведь чем скорее у меня наладятся отношения с родней Уорта, тем будет лучше для всех нас.

– Разрешите вас представить друг другу... – заговорил Уорд. – Перед вами находится мой отец – Лудо Мадор ди Роминели, а это Оливия де ля Сеннар...

– Я уже понял... – мужчина перебил Уорда. – Только ты неверно произнес – надо говорить Оливия ди Роминели де ля Сеннар... Рад приветствовать свою новую невестку в доме, который, я надеюсь, станет для нее родным.

– Благодарю... – мой голос чуть дрожал от волнения. – Должна сказать, что рада видеть вас в добром здравии, ведь до нас донеслась весть о вашей болезни.

– Я, знаете ли, умирать не тороплюсь, могу погодить с этим десяток-другой лет... – холодно усмехнулся мужчина, и перевел взгляд на моего мужа, стоящего рядом. – Надеюсь, ты ей ничего не рассказал?

– Нет, отец... – тот покачал головой. – Только вот более в этой комедии участвовать я не желаю. Я сделал то, что вы требовали, а от остального меня увольте.

– А от тебя большего и не требуется... – в голосе мужчины был оттенок презрения, и меня невольно царапнуло то, насколько неуважительно хозяин этого дома относится к своему сыну, причем не стесняется показывать это публично! Ничего себе отношения в семье! Теперь мне становится понятно, отчего Уорт в дороге всячески старался избегать разговоров о своих родственниках – мол, приедешь, со всеми познакомишься, и сама сделаешь вывод о каждом человеке... Но о какой такой комедии упоминал муж?

Меж тем свекор продолжал:

– Отойди в сторону, Шарлон, более тебе не стоит находиться с этой молодой особой. Ты свое дело выполнил. Что же касается моей новой невестки, то ей, очевидно, требуются кое-какие пояснения.

– Простите, но меня, очевидно, не посвятили в какие-то обстоятельства ваших семейных отношений... – я недоуменно посмотрела на мужа. – Уорт, возможно, я что-то не знаю... И кто такой Шарлон?

– Тот человек, которого вы называете именем Уорт, на самом деле мой второй сын, и звать его Шарлон... – на лице главы семейства не было и намека на улыбку. – И он вам не муж.

– Что за чушь?.. – невольно вырвалось у меня. Я обвела глазами присутствующих – все серьезны, ни у кого на лице по-прежнему нет и намека на улыбку, да и Уорт отошел от меня в сторону на несколько шагов. Сейчас я стола в одиночестве среди зала, словно на каком-то судилище, и в сердце поневоле стал вползать непонятный страх, а вместе с тем и предчувствие того, что в моей семейной жизни все может оказаться далеко не так гладко, как я думала. – Да что тут происходит?

– На первый раз я прощаю вам подобную грубость и непочтительный тон... – холодно уронил Лудо Мадор ди Роминели. – Могу объяснить это волнением и усталостью после долгой дороги, но на будущее требую строго придерживаться правил приличия, а иначе вы горько пожалеете о собственной несдержанности. В моем доме такое поведение недопустимо, я требую почтительности и уважения. У нас есть свои, давно устоявшиеся традиции и правила, которые вы должны уяснить раз и навсегда.

– Прошу прощения... – это единственное, что я смогла тогда сказать. – Но ваши слова... Я ничего не понимаю!

– Сейчас я вам все объясню.

Из слов господина Лудо Мадора ди Роминели, то бишь моего свекра, я поняла, что за свою долгую жизнь он был женат дважды. Первая жена умерла почти сразу же после родов, оставив ему новорожденного сына Уорта, и через год вдовец женился вновь, причем вторая жена родила ему аж четверых сыновей. Правда, сейчас умерла и вторая супруга, так что в данный момент мой свекор снова вдовец.

Что же касается его детей, то женаты почти все сыновья, кроме старшего, Лудо Уорта. По словам свекра, его наследник никак не мог найти для себя подходящую невесту, и, в конце концов, решил объехать инкогнито едва ли не всю страну, выбирая для себя ту девушку, которая по-настоящему заденет его сердце. Таким образом он и оказался в наших краях, вернее, приехал посмотреть на тех гостей, кто был приглашен на губернаторский бал. Вот там-то, сидя в карете и рассматривая приезжающих гостей, молодой человек увидел меня, и, по его словам, потерял свое сердце, покой и сон. Беда в том, что Уорт несколько не отвечает общепринятым стандартам красоты, и потому, опасаясь очередного отказа со стороны привередливой невесты, молодой человек решил отправить под своим именем одного из младших братьев, во внешности которых нет ни одного изъяна. Правда, этот человек должен был представиться именем Лудо Уорт. В подобном сватовстве от чужого имени нет ничего необычного, и если подобный брак с самого начала будет одобрен святой церковью, то он будет считаться законным. Вот потому-то один из младших братьев, то бишь Лудо Шарлон ди Роминели и был послан для того, чтоб под именем своего старшего брата жениться на выбранной тем девушке, и привезти ее сюда, что молодой человек и сделал.

Сказать, что я была ошарашена, услышав подобное – это значит не сказать ничего. На какой-то момент мне показалось, что это розыгрыш, или странная шутка, на которые, как я слышала, способны некоторые люди со странным чувством юмора, но в следующую секунду я прогнала от себя эту спасительную мысль – так не шутят.

Меж тем Лудо Мадор ди Роминели продолжал:

– Мой старший сын очень умный молодой человек, наделенный всяческими талантами, которые делают ему честь. Кроме того, он будущий наследник имени, титула и всего состояния, в том числе и этого великолепного дворца, так что вы можете должным образом оценить то высокое положение, в котором вам выпала честь оказаться. Правда, мой сын Уорт не относится к тому типу юношей, которые могут понравиться девушкам с первого взгляда, однако его сердце и душа благородны, и потому, надеюсь, вы сумеете поладить, чего я желаю всем сердцем. Кстати, вам пора с ним познакомиться...

Видимо, вся эта речь была отрепетирована заранее, потому как сразу же после нее открылась одна из боковых дверей, и в зал вошел еще один человек. Вначале я подумала, что вижу перед собой подростка, но почти сразу же поняла, что ошиблась. Это был мужчина маленького роста, вернее, он не доставал мне даже до плеча. Коренастое тело, короткие ноги с огромными ступнями, непропорционально длинные руки с широкими ладонями, голова почти без шеи, сидящая на на плечах... Но самым неприятным было его лицо, вернее, внешность у него была просто-таки отталкивающей – низкий лоб, тяжелая нижняя челюсть с толстыми губами, огромный крючковатый нос, свисающий почти до подбородка, глаза навыкате... Ранее я просто не представляла, что некто может быть столь уродлив! А еще на нем отвратительно смотрелась богатая одежда, сшитая из ткани слишком ярких цветов... Неужели это и есть настоящий Уорт? О Боги, только не это!!!

Меж тем человечек, подойдя ко мне, чуть поклонился, произнеся скрипуче-писклявым голосом:

– Приветствую вас в нашем доме, моя дорогая супруга! Вернее, с этого дня это и ваш дом.

Мгновение я стояла, не в силах поверить в происходящее, но когда мужчина протянул ко мне руку, я шарахнулась в сторону.

– Нет! Я была обвенчана с другим человеком, не с вами! И я... я вас не знаю!

– Позвольте мне... – ко мне подошел господин Солан, тот самый стряпчий, что присутствовал на нашей свадьбе и уточнял пункты брачного контракта. Сейчас стряпчий протягивал мне какую-то бумагу. – Вот, ознакомьтесь.

– С чем ознакомиться?.. – у меня голова шла кругом.

– Мы получили официальное разрешение архиепископа Петто на брак Лудо Шарлона ди Роминели под чужим именем. Если вы не поняли, то поясняю: брак, который он заключил с вами, считается законным браком его старшего брата, то есть Лудо Уорта ди Роминели. Проще говоря, тут все законно и по правилам, комар носа не подточит. Это копия разрешения...

– Не понимаю... – пролепетала я.

– Проще говоря, официально и с благословения святой церкви вы считаетесь законной супругой того человека, что стоит сейчас перед вами... – стряпчий почтительно кивнул в сторону коротышки, у которого улыбка на лице сменилась гримасой раздражения. Кажется, он никак не ожидал, что я начну проявлять недовольство, или вздумаю возражать.

– Уорт, то есть Шарлон... – пытаясь хоть что-то сделать, я повернулась к человеку, которого ранее считала своим мужем. – Ты же сказал, что всегда поможешь мне!.. Уведи меня отсюда!

– Советую вам прекратить разыгрывать никому не нужные страдания... – подал голос хозяин этого дома. – Это просто смешно. Если же вы не знаете, то сообщаю вам, что мой сын Шарлон счастливо женат уже пять лет, и у них с женой к этому времени имеется двое детей, так что ни о каком законном браке с другой женщиной речи нет и быть не может... Кстати, познакомьтесь с его супругой. Ее зовут Рена, и я рассчитываю на то, что вы будете с ней почтительны. Заодно вам не помешает поучиться у нее выдержке и хорошим манерам, потому как пока что я не замечаю у вас должного воспитания и уважения к нашему почтенному семейству.

В полной растерянности я смотрела на миловидную женщину, стоящую рядом с красавцем, который совсем недавно стоял со мной в храме, и клялся в вечной любви, обещал хранить и оберегать... Значит, меня обманули и в этом.

– Выпустите меня отсюда!.. – почти что приказала я, но хозяин дома холодно произнес.

– Сбавьте тон. Здесь приказываю я, а не вы. И потом, не думаю, что вы проделали столь длинный путь для того, чтоб сразу же развернуться и уехать. Не забывайте: здесь находится ваш законный супруг, которому вы обязаны подчиняться, и потому я требую прекратить эти никому не нужные пререкания. Кроме того, без моего разрешения никто вас отсюда не выпустит.

– Тогда... – я из последних сил старалась держать себя в руках. – Тогда я требую развода!

– Чего?.. – кажется, мои последние слова крепко возмутили моего свекра. – Это же надо: только что сюда заявились – и уже что-то требуете! Запомните: в семействе ди Роминели разводов никогда не было и впредь их не будет. Тех, кто не желает жить в этом доме по установленным порядкам, покидает его только вперед ногами. Надеюсь, вы все поняли, и отныне слова «развод» я никогда не услышу.

– Услышите!.. – терять мне было нечего. – Требую развод на том основании, что с тем человеком, которого все это время считала своим мужем, я находилась действительных брачных отношениях, в том числе исполняла свой супружеский долг. Если вам так хочется, можете назвать это супружеской изменой.

– Уж не хотите ли вы сказать...

– Хочу!.. – тряхнула я головой. – Тот человек, которого вы называете Лудо Шарлон ди Роминели, был моим мужем в прямом смысле этого слова, так что я требую развод на основании супружеской измены.

– Что?! – хозяин дома сердито посмотрел на своего красавца-сына. – Тебе же было строго-настрого запрещено...

– Я не железный, и потом, нужно было соответствовать роли... – развел руками тот, но больше ничего сказать не успел: разъяренный коротышка подлетел к нему, и изо всех сил ударил кулаком по красивому лицу своего братца, причем удар был такой силы, что Шарлон отлетел в сторону.

– Я с тобой еще разберусь!.. – взревел Уорт. Голос у него стал хриплый, с визгливыми нотками. – Мы с тобой, братец, еще поговорим, причем так, что навек запомнишь! Да я тебя по стенке размажу, тварь неблагодарная!

– Уорт, прекрати!.. – раздался голос отца семейства. – Сейчас не время для выяснения отношений. Этот вопрос мы обсудим позже.

– Ладно... – человечек направился ко мне, и его искаженное яростью лицо было настолько отвратительным, что я невольно попятилась. То, что этот коротышка взбешен – это понятно и без слов, однако я даже в страшном сне не могла предположить того, что произошло дальше.

– Шлюха!.. – заорал Уорт, и в следующее мгновение я получила такую пощечину, что свалилась с ног. Надо сказать, что рука у наследника семейства ди Роминели была тяжелой, а сил столько, что на какое-то мгновение я потеряла сознание. Внезапно, словно сквозь туман, вспомнился рассказ бабушки о том, как в доме губернатора любопытная служанка, сунувшись в карету к незваному гостю, мало того, что перепугалась, увидев его лицо, так еще и получила от незнакомца сильнейшую оплеуху... Теперь понятно, что старший сынок семейства ди Роминели, и верно, был в гостях у нашего губернатора.

Вместе с этим меня просто-таки захлестнул гнев. Дома меня никто и пальцем не трогал, если не считать пары подзатыльников, полученных в детстве за неуемные проказы, а тут... Я в растерянности посмотрела на тех людей, что стояли вокруг хозяина дома – неужели никто из них не возмутиться увиденным, и не попытается помочь мне?! Увы, с таким же успехом я могла просить о помощи каменные статуи – похоже, в этой семье, кичащейся своими традициями, подобное рукоприкладство считается совершенно нормальным, и даже обыденным действием, так сказать, все в порядке вещей. Более того: на лицах кое-кого из родственников появился интерес – такое впечатление, будто они ожидают увидеть довольно-таки любопытное зрелище, которое ни в коем случае нельзя пропустить.

– Не смей меня трогать, ты... – больше я ничего не усела сказать, потому что получила сильный пинок под ребра – это Уорт продолжал вымещать на мне свое бешенство. В следующее мгновение он схватил меня за волосы, и куда-то потащил, не давая мне подняться на ноги. Надо же – такой невысокий человечишка, а сил у него хватит на десятерых, во всяком случае, он едва ли не выдирал мои волосы! Почтенный глава дома ди Роминели не произнес ни слова – видимо, он не находил ничего странного или необычного в подобном обращении своего сына с той женщиной, которую тот выбрал себе в жены. Это куда же я попала, а?!

Не говоря ни слова, и не давая мне подняться, Уорт притащил меня в свою комнату, и там дал волю своему бешенству. Сказать, что он меня избил до синяков – это значит не сказать почти ничего, достаточно упомянуть, что после подобного... вразумления у меня оказались сломаны два ребра, и вдобавок я получила сотрясение мозга, однако это сущие мелочи по сравнению с тем, что произошло позже...

... Даже сейчас, сидя в тюремной камере, я не хочу вспоминать то время. Меня унизили так, как только могли, растоптали, избили, низвели до положения существа, которое обязано выполнять прихоти своего хозяина... Как я тогда себя чувствовала? Как любой человек, у которого мир перевернулся с ног на голову, и я словно рухнула с чистых облаков в грязное засасывающее болото, в ужасе осознавая, что изменить ничего нельзя. Еще совсем недавно я, домашний, забалованный человек, видела жизнь только с праздничной стороны, росла в счастье и любви, а потому при столкновении с человеческой жестокостью на какое-то время почувствовала себя так, словно стою на краю пропасти, и впереди одна беспросветная тьма, боль, горе и страдание. Чувство безысходности – страшная вещь, и не приведи Небеса ее хоть комку-то испытать! Не хотелось жить, и (чего там греха таить) в моей голове были мысли только о том, как оборвать это существование, в котором я чувствовала себя оплеванной и измазанной в нечистотах.

Знаете, что меня тогда остановило от того, чтоб накинуть себе петлю на шею? Невероятная ненависть, которая в какой-то момент просто захлестнула меня с головой. Если бы подобное было возможно, то я бы зубами рвала всю эту семейку! Надо же, а ведь еще недавно я даже представить себе не могла, что способна на столь сильные чувства!

Именно в тот день я решила, что постараюсь сделать все, чтоб вырваться из этого дома, получить свободу и оставить этого страшного человека, которого хитростью и обманом навязали мне в мужья. Как это сделать – этого я еще не знала, но хорошо понимала: то, как они поступили со мной – такое не прощается. Понятно было и то, что первое время с меня никто глаз не спустит, а, значит, надо будет какое-то время изображать если не послушание, но хотя бы покорность судьбе: увы, но иначе поступить нельзя, потому как в ином случае я в этом доме не протяну и нескольких месяцев – этот человек, которого называют моим мужем, меня просто убьет.

Тогда я еще не знала, что этот проклятый брак продлится более двух лет...

Глава 2

От тяжких дум меня отвлек крысиный писк – оказывается, несколько этих хвостатых грызунов вновь заявились в камеру, намереваясь найти хоть что-то съестное. Мне только и оставалось, что стряхнусь со своего платья хлебные крошки, и крысы, забавно шевеля усами, стали собирать с холодного каменного пола немногочисленные крошечки.Ну, вряд ли вы, серые плутовки, там много чего найдете, но если что отыщете – все ваше. В любое другое время я с крысами даже бы поговорила, тем более что эти умные создания были благодарными слушателями, но сейчас меня непонятно отчего одолели воспоминания...

... На следующее утро после той ужасной ночи, к нам в комнату заявился сам глава семьи, то бишь Лудо Мадор ди Роминели. Встав напротив меня, мой свекор холодно бросил:

– Когда я прихожу, меня нужно встречать стоя, и при моем появлении почтительно склонять голову.

Возможно, в любое другое время я бы и поднялась с кровати, но у меня кружилась голова, в ушах стоял звон, а еще меня страшно тошнило – давало о себе знать сотрясение мозга, только вот до таких мелочей папаше моего дорогого супруга не было никакого дела.

– Если бы я могла, то сделала бы это... – мне понадобились усилия, чтоб произнести эту фразу. – Кажется, мне нужен врач...

– Вы больны?.. – теперь в голосе свекра появились оттенки презрения.

– У меня раскалывается голова... – с трудом произнесла я. В тот момент мне было так плохо, как не было никогда в жизни. – А если ваш сын и дальше будет распускать руки, то эта самая голова расколется в прямом смысле этого слова.

– Через мои руки прошло немало собак и лошадей... – заговорил Уорт, и я не заметила, чтоб дорогой супруг чувствовал хоть малейшие угрызения совести за то, что ночью устроил мне настоящее избиение. – Многие из них спервоначалу тоже проявляли непокорность, но силой каждого можно привести к повиновению.

– Зря вы так думаете... – прошептала я, потому как говорить в полный голос не было сил – каждый громкий звук болью отдавался в голове. А еще я пыталась сделать все, чтоб не расплакаться – за те часы, что я провела вместе с новоявленным мужем, мне стало понятно, что женские слезы приводили его в состояние бешенства. Вдобавок он считал слезы первым признаком слабости...

– Я слышал, что многие из современных девиц ужасно испорчены, но с такой дерзкой особой, как вы, сталкиваться приходится нечасто... – продолжал свекор, не обращая никакого внимания на мои слова. – Похоже, в свое время вы не получили должного воспитания, и потому я должен с горечью констатировать весьма неприятный факт – моему сыну не очень повезло с выбором супруги.

Ну, насчет того, кому не повезло – тут у меня было свое мнение, в корне отличимое от мнения господина Мадора, только вот моей точкой зрения на этот вопрос никто не интересовался.

– Кроме того... – гнул свое хозяин дома, – кроме того, я должен отметить, что то, как вы представились нашей семье – это совершенно провальное действо. Я разочарован и недоволен.

А уж как я-то недовольна тем, что оказалась в вашей семейке – словами это не описать, только вот вам, господа хорошие, на это наплевать.

– Кроме того... – продолжал свекор, – кроме того, нас обманули насчет вашего приданого, мы получили всего лишь половину от первоначально обещанного. Должен сказать, что ваши родные – настоящие лгуны.

Что касается лжи и лгунов – тут вам, господин хороший, надо посмотреться в зеркало, да вот только подобное никому из вашей семейки не придет в голову.

– Ничего, отец... – а вот теперь и дорогой супруг подал голос. – Вторую половину денег мы получим в любом случае.

– Получить-то получим, только через несколько лет... – поморщился господин Мадор. – А ведь это золото можно было бы уже сейчас вложить в дело, получать проценты...

– Мне надо переговорить с Шарлоном... – в голосе разлюбезного супруга была угроза. – Причем для него этот разговор будет очень неприятным. Он не оправдал моего доверия, нарушил данное слово...

– Перестань... – махнул рукой хозяин дома. – Ты и сам должен был понимать, что подобное развитие событий было вполне предсказуемо, так что не стоит все усложнять. Послал козла в огород за капустой... Вы все же братья, а это всего лишь женщина.

– Святые Небеса... – прошептала я. – Вы даже не стесняетесь все это обсуждать при мне...

– При вас?.. – теперь в голосе свекра было неприкрытое пренебрежение. – Жаль, я не знал ранее, что ваша мать была простолюдинкой – в этом случае я вряд ли бы стал поддерживать желание своего сына Уорта жениться на девице, которая наполовину плебейка! Это же настоящий позор – заиметь в родне нечистокровную особу! Да вы каждому из нас должны ноги целовать от одной мысли о том, что вам выпало счастье войти в нашу семью!

– Это самое горестное событие моей жизни... – почти что выдохнула я. – Обман и ложь – это вы называете счастьем?

– Тогда вот что я вам скажу... – голос господина Мадора был холоден, как лед. – Прежде всего, по отношению к жене моего сына обращения «вы» пока что не будет. Раз она не относится к людям с чистой кровью, то с нее вполне достаточно слова «ты». Уорт, пока твоя жена не возьмется за ум, и не будет вести себя с нами так, как это положено по правилам, то есть почтительно, вежливо и должным уважением – до той поры иного отношения, во всяком случае, от меня, она не дождется! Впрочем, даже тогда я еще посмотрю, как следует обращаться с ней...

– Не волнуйся, отец, я выбью из нее всю непокорность... – довольно ухмыльнулся мой муж.

– Я на это надеюсь... – свекор даже не посмотрел в мою сторону, а мне оставалось лишь вновь и вновь горевать о том, что именно на меня пал выбор Лудо Уорта ди Роминели.

Лишь много позже, из обмолвок и отрывочных рассказов я разобралась в той истории, которая привела меня к столь кошмарному замужеству, и почему я оказалась в этом доме, столь красивом снаружи, и оказавшемся позолоченной тюрьмой внутри...

Оказывается, много лет тому назад молодой человек Лудо Мадор ди Роминели, происходящий из знатного рода, женился на единственной наследнице родовитого семейства, которая принесла в приданое своему супругу просто-таки фантастическое состояние. Надо сказать, что эта молодая особа обладала мягким и добрым характером, но, увы, на редкость уродливой внешностью, которую получила из-за бесконечных браков, заключаемых внутри своей семьи. То семейство считалось едва ли не самым родовитым в стране, и именно по этой причине там не разрешалось никаких иных брачных союзов, кроме внутрисемейных, чтоб, так сказать, не расплескать по сторонам священную кровь. Правда, в свое время никто не думал о том, к каким печальным последствиям может привести подобное стремление к чистоте крови. Увы, всем известно, что союзы между близкими родственниками чреваты самыми неприятными последствиями для потомства, начиная от врожденного уродства и психических расстройств, до полного вырождения семьи, что, собственно, и произошло. Эта молодая женщина, последняя в своем роду, была настолько безобразна, что к ней не торопились свататься даже самые небогатые дворяне – понятно, какие в этом браке могут родиться дети, а подобную беду не исправишь никакими деньгами, да и невыносимо тяжело жить бок о бок с женщиной, на которую лишний раз не хочется даже смотреть.

Правда, Лудо Мадора ди Роминели такие мелочи не смутили, и он без раздумий повел к алтарю эту молодую особу, ведь ее приданое, по мнению молодого человека, искупало все недостатки внешности невесты. Прекрасно понимая, чем может грозить разрыв с невероятно богатой женой, он умело скрывал свое отвращение, и время от времени был с нею даже вежлив. Правда, через несколько лет женщина умерла при родах, однако она все же успела подарить своему мужу сына, который, к несчастью, внешностью уродился в мать, то есть наследника семейства ди Роминели при всем желании нельзя было назвать хотя бы мало-мальски привлекательным человеком.

Через год Лудо Мадор ди Роминели снова женился, только уже по любви, и на этот раз его выбор пал на ослепительно красивую молодую женщину, дочь полностью разорившегося мелкопоместного дворянина. Брак был безоблачным, правда, не особо долгим – не прошло и десяти лет, как супруга скончалась, но, тем не менее, за время брака родила четверых красавцев-сыновей. Частенько, глядя на подрастающих детишек, которые были один краше другого, Лудо Мадор досадовал: как жаль, что его наследником является не один из этих на диво пригожих парнишек, а Уорт, на внешность которого, как говорится, без слез не взглянешь!.. Увы, все состояние по закону должно перейти к старшему из сыновей, и потому изменить хоть что-то было совершенно невозможно.

Единственное, что радовало отца в старшем сыне – так это его сообразительность, ум и невероятно цепкая память. Молодой человек с легкостью запоминал иноземные языки, был на диво сметлив, расчетлив, и в то же время жесток и беспринципен. Постепенно он стал забирать в свои руки все семейные дела, причем делал это настолько ловко, что вскоре папаша не без причины стал опасаться того, что вскоре сынок совсем оттеснит родителя с места главы семьи. Правда, Уорт прекрасно понимал и то, насколько он уродлив, и осознание подобного с детства наложило на него свой горький отпечаток и отнюдь не породило любви к людям. Кроме того, было ясно, что характером наследник уродился в жестокого и властного отца, а это более чем неприятное сочетание. Однако если учесть, что, кроме уродливой внешности, доставшейся ему от матери, Уорт наследовал и кое-какие неприятные наследственные заболевания, в том числе и приступы дикой ярости, то становится ясным, отчего люди старались держаться подальше от этого крайне озлобленного и жестокого человека.

Проблема была и в том, что, повзрослев, Уорт никак не мог подобрать себе жену – уж очень отталкивающая внешность была у этого молодого человека. Все представители знатных и богатых семейств, у кого были дочери на выданье, находили весьма уважительные предлоги, чтоб отказать возможному жениху, а о небогатой девушке из простонародья наследник дома ди Роминели и слушать не хотел – мол, меня подобный мезальянс не устраивает, связывать свою жизнь с безродной нищенкой я не желаю. У Лудо Уорта была иная цель – взять себе в жены едва ли не самую красивую девушку из родовитого семейства, такую, которая понравится ему с первого взгляда. Что ж, намерения похвальные, только вот юные красотки, естественно, и слышать не хотели о таком женихе, как Лудо Уорт ди Роминели, и это несмотря на его богатство и знатность.

Шли годы, но ничего не менялось, а характер наследника семейства ди Роминели становился все невыносимей, тем более что едва ли не каждый из его братьев уже связал себя узами брака, причем безо всяких хлопот с их стороны – в невестах у красавцев-братьев недостатка не было. Пора было обзавестись женой и Уорду, тем более что ему был необходим наследник.

Вот тогда-то Лудо Уорт и решил: раз в родных краях для него нет подходящей невесты, то ее стоит поискать на другом конце страны, там, где о нем почти ничего не знают. Сказано – сделано, и молодой человек, прихватив рекомендательные письма, инкогнито отправился в путь за невестой. Понятно, что ему не следовало появляться в открытую перед знатью тех мест, где лежал его путь, и потому Уорт действовал тайно, никому не давая знать о своем присутствии, за исключением немногих, кому он мог доверять. Этими немногочисленными «счастливцами» были те, кому семейка ди Роминели в свое время одолжила деньги, и потому лишний раз можно не упоминать о том, что должники были вынуждены идти на поводу у заимодавца.

Меня Уорт увидел на том самом балу у губернатора, куда заявился для того, чтоб через приоткрытую шторку в оконце кареты рассмотреть всех гостей, что прибывали на бал. Помнится, на то празднество я приехала в сопровождении отца и мачехи, и вот именно тогда-то Уорт меня и заприметил... Как позже мне было сказано – с того самого момента он понял, что наконец-то его поиски закончились, и он нашел себе жену. Я соответствовала всем его требованиям – красива, из знатной семьи, за мной давали хорошее приданое. Правда, существовала одна проблема – выбранная сыном девушка была уже помолвлена, но, по мнению Уорта, это было вполне решаемо. К тому же наследник семейства ди Роминели был человеком умным и беспринципным, так что для него не составило труда составить некий хитроумный план, который он решил, не теряя времени, претворять в действие. Естественно, папаша, который давно мечтал женить сына, поддержал его во всем.

Начали с самого простого, то есть первым делом надо было разорвать помолвку. К сожалению, за сыном маркиза Рейнье грехов не водилось, но вот на самого маркиза кое-что сумели накопать, правда, для этого пришлось порыться в архивах инквизиции, куда, понятно, абы кого не пустят.

Так вот, оказывается, в дни своей молодости маркиз Рейнье, по наивности и юношескому неразумию позволил втянуть себя в некий заговор, подрывающий основы матери-церкви. Маркиза прихватили, как говорится, на горячем, и, оказавшись в подвалах инквизиции, он, после первого же общения с мастером пыточных дел, выдал всех своих товарищей. Мне трудно осуждать человека за подобное, хотя если у тебя хватило ума ввязаться в столь сомнительное предприятие, то должен представлять себе и возможнее последствия своих действий. Так вот, после показаний перепуганного молодого человека по стране прокатилась волна арестов, кое-кто из задержанных позже оказался в тюрьме, кто-то на каторге, а некоторые и вовсе на плахе... Самого же маркиза, к его великому удивлению, выпустили с настоятельным советом уехать к себе в имение и оставаться там до конца своих дней. Естественно, подобными рекомендациями пренебрегать не стоит, и потому маркиз Рейнье обосновался в своем замке, безвылазно находился на принадлежащих ему владениях, и не хотел вспоминать минувшее... Вот на этом-то печальном факте из прошлого семейка ди Роминели и решила сыграть.

В замок маркиза Рейнье был послан господин Солан, стряпчий семейства ди Роминели. Он без долгих разговоров сунул маркизу под нос точную копию того списка, который в свое время составил для инквизиции перепуганный молодой человек. Откуда в руках стряпчего оказалась эта бумага? Не стоит забывать о том, что архиепископ Петто был близким родственником семейства ди Роминели, а ради семейных уз можно пойти на кое-какие нарушения, например, перетряхнуть старые бумаги, находящиеся под грифом секретности. Понятно, что подобные поиски в закрытых архивах были организованы по распоряжению архиепископа Петто, который счел, что имеет право немного нарушить строгие законы этого сурового монашеского ордена.

В этом списке было немало имен представителей тех знатных семейств, чьи родственники погибли или были сосланы невесть куда после раскрытия этого заговора. Правда, стоит отметить и то, что инквизиция хорошо хранит свои тайны, и потому имя предателя для всех так и осталось неизвестным, а посчитаться с этим человеком хотели многие.

Посланник семейства ди Роминели предложил маркизу выбор: или ваш сын Полан расторгает помолвку со своей невестой, или... Ну, думаю, вы, господин хороший, понимаете лучше любого из нас что произойдет, если об этом списке и его авторе станет известно в ваших кругах, а это почти наверняка произойдет, если мы не договоримся. Разумеется, помощь святой церкви – дело хорошее, а заговор – действо противозаконное, только вот предателей нигде не любят, и потому после опубликования этого списка на имени Рейнье вечно останется грязное клеймо, вашим сыновьям не стоит мечтать об офицерской карьере, а члены семьи на долгие годы станут изгоями... Кроме того, еще неизвестно, отдаст ли граф де ля Сеннар свою дочь в семью со столь подмоченной репутацией... В общем, господин маркиз, окончательное решение остается за вами.

Не сомневаюсь, что стряпчий был достаточно убедителен, маркиз Рейнье смертельно напуган, а Полан оказался хорошим сыном, хотя решение о нашем разрыве наверняка далось ему нелегко...

Ну, а остальное было достаточно просто. На брошенной невесте должен был жениться другой, один из красавцев-братьев, но под именем Лудо Уорта, потому как если жених самолично заявится в дом невесты, то ни о каком согласии на брак не может быть и речи – в свое время Уорт наслушался достаточно отказов. Что ни говори, но наследнику дома ди Роминели нужна жена, а для этого можно пойти и на обман. Ну, а что касается человеческой стороны подобного обмана, то в семейке ди Роминели подобные тонкости никого не интересовали.

Для выполнения задуманного выбрали старшего из братьев – Шарлона. Он самый красивый, невероятно обаятельный, при желании сумеет очаровать любую женщину. К тому же Шарлон уже женат, у него есть двое детей, так что с его стороны можно не опасаться необдуманных поступков. Правда, молодому человеку было строго-настрого приказано как можно быстрей управиться с поручением – что ни говори, но родственники невесты обязательно будут интересоваться женихом, постараются собрать о нем все сведения, и до них вполне могут дойти слухи о жестокости и уродливости Уорта ди Роминели... Что ж, господина Лудо Шарлона ди Роминели можно поздравить – он хорошо выполнил свое дело, справился с заданием просто блестяще.

Итак, что можно сказать о моей семейной жизни... Эти два года, что я была вынуждена прожить со своим мужем, показались мне адом на земле. Он любил меня – в этом нет никаких сомнений, в противном случае этот человек не стал бы придумывать столь сложную комбинацию, чтоб заполучить меня в жены. Только вот беда в том, что его любовь принимала столь уродливые и жестокие формы, существовать в которых было невыносимо тяжело. Он требовал, чтоб я едва ли не постоянно находилась вместе с ним, если же Уорт куда-то уезжал по делам, то меня запирали в наших комнатах, и, бывает, я проводила там в одиночестве по нескольку дней. Неусыпный надзор, за каждым моим шагом следили, даже в сад я имела право выходить лишь в строго отведенное время и только в сопровождении дорогого супруга... Почти что тюремный режим, только в золотой клетке.

А еще я все время была одна. Родственники семейства ди Роминели: все эти дяди, тети, кузены, племянники – они общались только между собой, обходя меня чуть ли не стороной – ведь я была чужим человеком в семье, которую за непочтение недолюбливал грозный господин Лудо Мадор, а наследник Уорт то и дело поколачивал, срывая на законной супруге свое недовольство по любому поводу. Со мной общалась только Рена, жена Шарлона, и то делала это не по своей воле, а по приказу свекра, хотя общением это было назвать сложно – она учила меня вышивать, была мила, любезна, но я-то видела, что она меня ненавидит. Что ж, в какой-то мере я могу ее понять...

Сам Шарлон, красавец, с которым я стояла перед алтарем... Каждый раз, когда он появлялся в нашем доме, то пытался переговорить со мной, а я делала все, чтоб избежать подобного общения. Правда, от очередного скандала меня это не спасало.

Однако самое ужасное было в другом: остро осознавая недостатки собственной внешности, Уорт был невероятно, болезненно ревнив, приступ ярости у него могло вызвать даже мое неверно оброненное слово или же случайный взгляд на сторону. Более того: все мои вещи то и дело постоянно обыскивались – видимо, в поисках любовных посланий или подарков от невесть каких поклонников, и при малейшем подозрении на незнамо какие прегрешения дорогой супруг сразу же начинал учить меня кулаками. При этом он частенько впадал в неистовство, а когда это происходило, то Уорт совершенно переставал себя контролировать, избивая меня едва ли не до полусмерти. Самое отвратительное состоит в том, что в подобных срывах он обвинял меня – мол, была бы ты хорошей и послушной женой, то я бы тебя пальцем не трогал, а раз не хочешь себя вести нормально, то получай, что заслужила!..

Среди простых людей существует мнение: дескать, если муж бьет жену, то, значит, он ее любит, и побои милого болят недолго... Не знаю, как можно серьез относиться к подобному утверждению, но если считать его верным, то любовь мужа ко мне должна быть просто беспредельной. Что же касается побоев, то синяки с моего тела не сходили...

Сейчас мне кажется, что если бы у Уорта был хоть немного более покладистый характер, или если б он относился ко мне куда мягче и заботливей, то я бы смирилась со своей жизнью, приняла ее, как неизбежность, и даже бы искренне жалела этого уродливого человека. К несчастью, дорогой супруг считал меня почти что своей собственностью, за которую ему пришлось побороться, и в наших с ним отношениях его устраивало лишь полное подчинение, которого, в случае неповиновения, можно добиться только кулаками. Не знаю, но что он рассчитывал, потому как подобное отношение рождало в моей душе все большую и большую ненависть.

Пыталась ли я хоть что-то сделать, когда муж поднимал на меня руку? Вначале нет – была слишком растеряна и напугана, а потом поняла, что если не хочу остаться калекой или же погубить свою жизнь, то должна хитрить, притворяться, и все для того, чтоб в итоге вырваться из этого дома. Надо сказать, что я неплохо сумела овладеть искусством обмана.

Вспоминала ли я Полана, свою единственную любовь? Несколько раз он приходил ко мне на ум, но я гнала от себя все мысли о бывшем женихе. Если бы Полан в свое время пояснил мне, из-за какой причины его заставляют отказаться от меня, то, возможно, в нынешней ситуации я бы не оказалась. Отказом от свадьбы своего сына маркиз Рейнье заплатил за безопасность своей семьи, и Полан с этим согласился, хотя наверняка понимал, что если нашу помолвку разрушают, то, значит, вскоре появится новый кандидат в женихи, по приказу которого, скорей всего, и разворошили ту старую историю... Если Полан смирился с подобным положением вещей, и даже более того – согласился принять все это, то о чем еще тут можно говорить?

Первые месяцы после замужества я надеялась на помощь отца и бабушки. К тому времени им уже было известно, что произошло – оказывается, всего лишь через три дня после моего отъезда бабушка сумела разобраться во многом, но предпринять хоть что-либо было уже поздно. Когда мои родные приехали сюда, нам позволили увидеться, и, не обращая внимания на стоящего рядом мужа, я попросила родных сделать все, чтоб покончить с этим браком. Не буду говорить, как после этого обошелся со мной разлюбезный супруг, главное – у меня появилась надежда на избавление. Долгое время я ожидала хоть каких-то изменений в жизни, но потом с горечью осознала, что не стоит тешить себя напрасными надеждами. Как позже выяснилось, отец и бабушка пытались сделать все, что было в их силах, старались найти хоть какие-то лазейки, чтоб объявить наш брак недействительным, но все было бесполезно – у семейства ди Роминели были слишком обширные связи. Результатом всех этих усилий явилось то, что моим родным было сказано следующее – дескать, отныне они нежеланные гости в этих местах, и потому им не стоит более тратиться на долгую дорогу для встречи с дочерью, которая счастлива в браке, разрушить который никому не дано. И вообще, всем не помешает знать: в семействе ди Роминели разводов не было, нет, и впредь их никогда не будет, так что никаких разговоров на эту тему быть не может.

Впору было опустить руки и погрузиться в глухое отчаяние, но я понимала, что если хочу вырваться отсюда и получить свободу, то надо не терять присутствия духа. Выход у меня был только один – бежать, причем на столь рискованное предприятие у меня может быть только одна попытка, так что ошибаться тут никак нельзя. Однако просто сбежать – этого мало: если поймают, то вернут сюда, и не хочется даже думать о том, какую жизнь устроит мне любящий муж. Ну, а в том случае, если мне повезет, и я сумею где-то укрыться, то всю оставшуюся жизнь буду вынуждена прятаться в самых глухих углах, потому как наш брак признан законным, и супруг имеет на меня все права. Значит, покидать этот дом с пустыми руками не стоит – нужно прихватить с собой нечто такое, за возвращение чего семейка ди Роминели согласиться дать мне развод. Скажете, что так действовать непорядочно? Интересно, как бы повели себя вы, оказавшись на моем месте?

Свободного времени у меня было в излишке, и потому я постепенно разработала подробный план, каким образом я смогу не только сбежать из этого дома, но и получить развод. Я продумала все мелочи, постаралась предусмотреть возможные трудности... У меня было уже все готово для побега, однако в самый последний момент все пошло не так...

... Вновь заскрипела открываемая дверь, и на пороге появилась сухопарая фигура в монашеском одеянии. Так, теперь ко мне пожаловал судебный пристав. Надо же, то целыми днями сижу в камере одна, а тут сразу два посетителя! Правда, у меня нет особого желания видеть что одного, что другого – могу поспорить, что этот судебный пристав тоже кормится с руки моего бывшего свекра.

– Госпожа ди Роминели, я пришел, чтоб сообщить вам: решение по вашему делу суд вынесет завтра. Заседание назначено на полдень.

– Спасибо, вы очень любезны... – я не стала подниматься со своей соломенной подстилки.

– Дело не только в моей любезности, а еще и в том, что господин Лудо Мадор ди Роминели вновь просил передать вам: если вдруг вы случайно вспомните, где может находиться то, что он не может отыскать уже давно... На крайний случай, выскажите хотя бы свои предположения, где может находиться пропажа. Если исчезнувшие бумаги отыщутся, то уважаемый господин ди Роминели сделает все, чтоб максимально облегчить вашу участь.

Так, – вновь отметила я про себя, – так, значит, спрятанные бумаги все еще не нашли! Второй раз за день слышу эту хорошую новость, хотя, боюсь, лично для меня это уже не играет никакой роли, а говорить, где лежат бумаги, я никому не собираюсь. Разумеется, будь у меня надежда на то, что после возвращения этих бумаг с меня снимут обвинения – отдала бы их, не задумываясь, только мне хорошо известны нравы семейки ди Роминели: пообещать они могут все, что угодно, только вот с выполнением этих обещаний дело обстоит, говоря мягко, неважно. Если даже меня отправят на плаху, то я получу хотя бы моральное удовлетворение от того, в каком бешенстве сейчас находится бывший свекор, разыскивая пропажу. Конечно, при большом желании тайник отыскать можно, но для этого надо очень постараться – в свое время я и сама совершенно случайно отыскала это местечко за деревянными панелями.

– Знаете, я уже устала говорить господину ди Роминели, что не знаю, о каких бумагах идет речь, и понятия не имею о том, где они могут находиться... – надеюсь, в моем голосе ясно слышалась досада. – Единственное, что я могу, так это еще раз повторить мой совет господину Лудо Мадору ди Роминели: пусть как следует тряхнет слуг – эти излишне любопытствующие люди, как правило, знают все, суют свои носы во все щели.

– Должен сказать, что господин Лудо Мадор ди Роминели сомневается в ваших словах.

– Это его право...

О каких бумагах идет речь? В сейфе у моего супруга было немало документов, за возвращение которых их владельцы пошли бы на многое. Договоры, заемные письма, закладные... Дело в том, что семейка ди Роминели, кичившаяся своей знатностью и родовитостью, тем не менее, вовсю занималась торговлей, ссужала деньги под высокий процент, постоянно покупала себе новые земли, занималась тяжбами и бесконечными судами... Как я уже упоминала, в последнее время мой муж, если можно так выразиться, стал вовсю подгребать под себя семейное дело, довольно-таки беззастенчиво отталкивая в сторону своего папашу, и потому держал в своем сейфе все самые важные и дорогостоящие документы. Конечно, мой свекор не раз высказывал недовольство по этому поводу, но поделать ничего не мог – характер у сыночка был покруче, чем у папаши, да и в делах соображал не в пример лучше, а уж над своими документами в сейфе трясся, как скряга над золотом. Вот именно потому-то я и решила: если забрать из сейфа кое-что из имеющихся там наиболее ценных бумаг, то при будущем разговоре с ди Роминели у меня сразу же возрастают шансы получить развод.

Мне пришлось приложить немало сил и потратить много времени, чтоб понять, где муж прячет ключ от сейфа, но сделать это я все же сумела, и в отсутствие дорогого супруга смогла изучить кое-что из того вороха бумаг, что находились внутри встроенного в стену сейфа. Конечно, не имело смысла тащить с собой все листы и свитки, из них следует отобрать лишь те, которые представляют наибольшую ценность. Кроме того было понятно, что заранее ничего не следует брать из сейфа, но можно прикинуть, какие именно бумаги перед побегом следует забрать с собой. Свободного времени у меня было навалом, так что я успела просмотреть все документы и остановить свой выбор на двух десятках этих бумаг. Оставалось лишь набраться терпения, дождаться подходящего случая, и через какое-то время он представился.

В тот день мы были приглашены на прием по случаю приезда в город каких-то иноземцев, и это был один из тех редких случаев, когда мужчинам на праздник следовало приходить с женами. Скрепя сердце, муженек вынужден был взять меня с собой, потому как на приеме он намеревался встретиться с какими-то нужными людьми, а потому хочется ему того, или нет, но следовало соблюдать установленные правила.

К моему удивлению, в тот день у мужа было на диво чудесное настроение – видимо, получил какие-то хорошие известия, или же заключил на редкость удачную сделку. Вместе с нами отправился и мой свекор – а то как же, они с сыном партнеры, так что все деловые вопросы должны решать вместе. Правда, на прием Уорт прихватил и Рену – дескать, если я отойду куда-либо в сторону, то жене не стоит оставаться одной, лучше быть под присмотром одного из членов семьи. Я же с трудом скрывала свое волнение – пусть с нами едет хоть Рена, хоть все остальные члены семейства ди Роминели, лишь бы они обращали на меня как можно меньше внимания! Если удастся все, что задумывалось, то сегодняшней ночью я убегу из проклятого дома ди Роминели, чтоб их!.. Святые Небеса, неужели я вырвусь оттуда? Только бы все получилось, только бы получилось!..

Как я не старалась казаться невозмутимой, Уорт все же заметил мое беспокойство, но решил, что я нахожусь в радостном предвкушении от праздничного вечера – что ни говори, но случаи, когда муж вывозил меня за пределы своего дома, можно пересчитать по пальцам одной руки. Как и следовало ожидать, подобное ему совсем не понравилось, и на прием он приехал в уже дурном настроении, и мне оставалось надеяться только на то, что до конца праздника оно не ухудшится, и свои дальнейшие планы муженек менять не будет.

Дело в том, что сразу же после приема Уорд вместе с отцом собрался отправиться за город – для мужчин там намечалось отдельное празднество, с псовой охотой и последующим возлиянием, а потому господа ди Роминели намеревались пробыть в гостях не только сегодняшнюю ночь, но и весь завтрашний день. В общем, хозяев дома не будет. Меня же, естественно, запрут под замок, и до возврата Уорта комнату вряд ли откроют, что меня бесконечно радовало. Мне же, по возвращении домой, нужно будет сделать немало дел: переодеться в платье попроще, сунуть на кровать под одеяло комок одежды, изображая спящего человека, забрать нужные документы, аккуратно выставить одно из оконных стекол, а потом через сад пробраться на улицу... К тому времени на улице будет совсем темно, но гуляющих хватает, так что я вряд ли привлеку внимание стражи. Куда идти потом – это я тоже знала. Главное – отойти подальше от дворца ди Роминели, на одном из постоялых дворов нанять перевозчика, чтоб довез до какой-нибудь деревушки на дороге... Но с этим нужно разбираться потом, когда окажусь на сравнительно безопасном расстоянии от дворца ди Роминели. Отчего я была уверена, что меня не заметят слуги? Да потому что мне было прекрасно известно – в те нечастые моменты, когда хозяев ночами не было дома, слуги позволяли себе... ну, скажем так, несколько расслабиться: некоторые без разрешения уходили со двора, другие собирались на кухне и втихую пили хозяйское вино, а кое-какие парочки прятались по темным углам...

Прием шел своим чередом, не происходило ничего выходящего за привычные рамки, я не отходила ни на шаг от Рены, и Уорт, который стоял в отдалении и не выпускал меня из вида, понемногу стал успокаиваться. Прекрасно, мне того и надо, чтоб после приема он отбыл на псовую охоту в хорошем расположении духа – тогда уж точно раньше времени не вернется домой...

У меня наверняка бы все получилось, но тут нелегкая принесла на прием какого-то молодого хлыща. Парню было лет двадцать, довольно привлекательный, и одетый с тем особым шиком, который отличает состоятельных людей, наделенных тонким вкусом и не жалеющих денег на одежду. Не знаю, чей это был родственник, и что он тут делал, но по его уверенным ухваткам можно было понять – этот молодой человек приехал сюда из столицы, и был не прочь приударить за одной из здешних дам. Как только он вошел и осмотрел зал, как его взгляд остановился на мне. Не обращая внимания на окружающих, молодой человек подошел ко мне, и склонился в изящном поклоне.

– Святые Небеса, я и подумать не мог, что встречу здесь такую звезду! Прекрасная незнакомка, не могу описать счастье увидеть вас! Право, я очень давно не видел никого красивей вас! Разрешите представиться – меня зовут Рейсан де Руан...

– Очень приятно... – я отвернулась и чуть отступила на шаг. Надеюсь, до этого человека дойдет, что дама не желает с ним знакомиться.

Так сложилось, что на приемах мужчины ко мне обычно не подходили – всему городу был известен бешеный нрав моего мужа, его невероятная ревность и злопамятность. Разозлившись на кого-то, Уорт мог пойти на многое, лишь бы наказать своего обидчика, и потому люди и сами стремились не обострять отношения со столь невыдержанным человеком. Как правило, я получала вежливый поклон вместо приветствия – и каждый отходил в сторону. Беда в том, что этот столичный гость, очевидно, не знал о том, и всерьез решил приударить за мной. Не знаю, чей он родственник, но мне бы очень хотелось, чтоб этому парню как можно доходчивей и быстрей пояснили, что ради собственного блага от жены Лудо Уорта ди Роминели следует держаться на приличном расстоянии.

Увы, на благоразумие молодого человека я рассчитывала напрасно. Несмотря на все мои усилия, холодность и нежелание разговаривать, Рейсан де Руан не отходил от меня ни шаг, старался привлечь мое внимание всеми доступными ему способами, шутил, смеялся, был невероятно обаятелен, рассказывал последние столичные новости... Кошмар! Я едва ли не молила про себя – господин де Руан, отойдите от меня, пожалуйста, и подальше, а заодно найдите себе другой объект для восхищений!, но ничего не помогало. Рейсан явно хотел мне понравиться, только вот у меня от подобной перспективы сердце билось все чаще и испуганней. Рена помалкивала, не говорила ни слова, стояла с непроницаемым лицом, а вот взгляд мужа становился все яростней, и я понимала, что еще немного – и дорогой супруг не выдержит.

Так и произошло. Подойдя к нам, Уорт скомандовал, глядя на меня побелевшими от гнева глазами:

– Вам пора домой!

– А вы, собственно, кто такой?.. – на лице молодого человека, когда он сверху вниз смотрел на моего супруга, скользнул оттенок невольной брезгливости. – И почему обращаетесь к даме столь бесцеремонно?

– Я – муж этой дамы, что сейчас стоит перед вами!.. – Уорт рявкнул так громко, что на нас стали оборачиваться, а разговоры вокруг нас смолкли. – Оливия, будет лучше, если вы сию же секунду уйдете отсюда. Помнится, по дороге сюда вы жаловались, что у вас болит голова. Рена проводит вас до дома.

– Да, разумеется... – я направилась к выходу. Конечно, если следовать правилам хорошего тона, то мне бы следовало распрощаться и с де Руаном, который смотрел на нас с растерянным и недоуменным видом, но взглянув на лицо мужа, я отказалась от подобных намерений. Кажется, Уорт доведен до белого каления, а это очень плохо...

За всю дорогу до дворца ди Роминели Рена не сказала мне ни слова, а у меня тем более не было желания разговаривать. Судя по настроению супруга, от него можно ожидать чего угодно, и я вновь подумала – надо уходить, и побыстрей.

Оказавшись дома, первым делом переоделась, затем, достав ключ, открыла сейф мужа, только вот забрать оттуда все нужные бумаги я не успела – за окном послышался шум подъезжающей кареты, а следом я услышала донельзя раздраженный голос Уорда. Кажется, муж все же приехал выяснять отношения, и свободного времени у меня осталось совсем мало. Схватила несколько отобранных листов и еще какие-то бумаги со свитками, которые Уорд только сегодня положил в сейф, прихватила небольшой мешочек с золотыми монетами – в дороге необходимы деньги... Стараясь не паниковать, закрыла сейф, положила ключ на место, а все остальное, то, что достала из сейфа, спрятала в тайник. Что бы сейчас ни произошло, какой бы скандал муженек мне не закатил, я все одно не намерена отказываться от побега, потому что оставаться и далее в этом доме – это выше моих сил. Надеюсь, мне удастся утихомирить мужа покорностью и смирением...

Однако когда Уорт даже не вошел, а ворвался в комнату, я поняла, что все обстоит куда хуже, чем можно предположить. Муж был не просто в бешенстве – он едва контролировал себя. Это не просто плохо, а очень плохо. Я уже знала, что в такие моменты Уорту лучше не попадаться под руку – может избить до полусмерти, или искалечить. В последний раз, когда на него нападало нечто подобное, я, помимо синяков по всему телу, получила вывихнутую руку и сломанную ключицу, и если бы не спряталась от дорогого супруга под кроватью, то еще неизвестно, чем бы все закончилось, ведь тогда Уорт стал рубить кровать мечом...

– Где он?! – даже не спросил, а заорал муж.

– Не понимаю...

– Все ты понимаешь!.. – рявкнул Уорт. – Где этот сопляк, этот щеголь, этот мерзавец?..

– Ты о ком?

– Ты еще и издеваешься?.. – дорогой супруг сжал кулаки. – Думаешь, я не знаю, что ты назначила ему свидание здесь? Недаром этот сопляк ушел с приема сразу же после тебя! Что, решили развлечься, пока меня не будет?! Куда ты его спрятала?

– Перестань говорить ерунду... – больше я ничего сказать не успела, потому как Уорт ударил меня так, что я отлетела в сторону, и на какое-то время потеряла сознание. Когда же я пришла в себя, то почувствовала, как болит все тело – судя по всему, пока я лежала без сознания, дорогой супруг успел не один раз пнуть меня ногами – увы, выражать подобным способом свое недовольство поведением жены муж считал абсолютно нормальным делом. Вокруг валялись разбросанные вещи, до меня доносился треск разламываемой мебели – похоже, Уорт впал в неистовство и крушил все подряд. Ну, теперь он не успокоится до тех пор, пока не переломает все подряд, или вновь не примется избивать меня...

В этот момент я поняла, что мой план побега полностью провален – отныне Уорт или приставит ко мне постоянную охранницу, или же изобьет меня до такого состояния, что в ближайшее время я вряд ли смогу не то что ходить, а даже шевелиться. Похоже, рушатся мои мечты вырваться на свободу... Горечь от неудачи была столь сильной, что я отбросила в сторону всю ту осторожность, с которой жила последнее время. Все, хватит! Я и без того терпела слишком долго!

Неподалеку от меня лежал разбитый фарфоровый кувшин из-под воды – видимо, Уорт скинул его на пол, когда громил все вокруг. Надо же, как необычно раскололся этот кхитайский кувшин – разбит вдребезги, а к изящной ручке все еще прикреплен длинный осколок бело-синего фарфора... Жаль, этот кувшин мне очень нравился и стоил немалых денег... Конечно, обломок фарфора – это не оружие, особенно против разъяренного супруга, но ничего более подходящего рядом не было, а когда у тебя в руках есть хоть что-то острое, то чувствуешь себя куда уверенней.

Преодолевая боль, и крепко держа в руках осколок, поднялась на ноги. Как раз в этот момент Уорт оглянулся.

– Куда ты его спрятала?.. – даже не сказал, а прохрипел муж. Судя по его перекошенному лицу, успокаиваться он и не думает. – Где твой любовник? И не надо мне врать, что это тут не было! Я все знаю!..

– Кроме тебя и меня здесь никого нет... – я поражалась собственному спокойствию. – И не было. Говори потише – от твоих криков даже слуги попрятались.

– Что?! – кажется, Уорт был настолько поражен моими словами, что на мгновение растерялся.

– Я сказала – хватит кричать. Ты так гордишься своим происхождением, что чуть ли не лопаешься от чванства, хотя в действительности ведешь себя словно дикарь или неотесанный простолюдин. Только посмотри, какой погром ты устроил! Я уже не говорю о твоем отношении ко мне...

– Тварь... – зашипел Уорт, делая шаг ко мне. – Я так и знал, что ты лживая и порочная дрянь! Вот твоя благодарность за то, что я для тебя делал!..

– Благодарить тебя?.. – если бы я смогла, то горько рассмеялась. – А за что? Ты лишил меня всего, что я любила, разрушил мечты и украл надежду на счастье, держишь меня здесь, словно пленницу, постоянно избиваешь... Твоя так называемая любовь ко мне – это словно тяжелые цепи, от которых я мечтаю избавиться! Наш брак, изначально построенный на обмане – он отвратителен! А ты... Ты мне омерзителен. Возможно, кто-то и любит своих тюремщиков и истязателей, но только не я. Подлинный дворянин, аристократ до мозга костей никогда не поступит так, как ты ведешь себя со мной!

– Как ты смеешь...

– Смею! Все имеет свой предел, вот и моему терпению наступил конец! Мне надоело молчать и выносить твои бесконечные истерические припадки и беспричинную ревность! Я уже не говорю про постоянные избиения... Хочешь знать правду? Больше всего на свете я хочу развестись с тобой, и никогда больше не видеть ни тебя, ни этого проклятого дома! Понятно, что ни о какой любви с моей стороны речи нет, и быть не может. Да ее и не было никогда, но зато есть отвращение, которое постоянно растет! Да и семьи, как таковой, у нас не существует, меня обманом привезли сюда и заставили жить с тобой! Если бы только я могла, то давно бы покинула эту золоченую тюрьму и тебя...

– Убью!.. – прохрипел муж, выхватывая кинжал, и делая шаг ко мне. – Ты давно это заслужила, дрянь неблагодарная!

– Не подходи!.. – я выставила вперед острый осколок. – Я не шучу! Давай хоть раз поговорим, как разумные люди...

Но муж меня уже не слушал – он уже дошел до того состояния, когда человек не в состоянии контролировать свои поступки. Выставив вперед кинжал, он метнулся ко мне, а я шарахнулась в сторону, при этом отмахиваясь осколком фарфора от мужа, однако споткнулась о валяющийся на полу диванный валик, который в тот момент оказался у меня под ногами. Уже падая на пол, почувствовала, как осколок вошел во что-то живое, податливое... Лишь через несколько секунд я осознала, что лежу на полу, а Уорт стоит совсем рядом, держась руками за шею, вернее за тот острый осколок бело-синего фарфора, что торчит у него между пальцев...

Вообще-то у мужа шеи, как таковой, почти не было, и со стороны казалось, что голова мужчины сидит прямо на плечах – недаром, чтоб просмотреть в сторону, Уорту нужно былоповорачиваться всем телом. Как я сумела попасть этим длинным и острым осколком в то, что у мужа можно было назвать шеей – это мне не понятно и сейчас, но факт остается фактом: острые края фарфора глубоко вошли в человеческую плоть, перерубив при этом сонную артерию...

Пару немыслимо долгих мгновений Уорт стоял, словно прислушиваясь к своим ощущениям, а затем одним рывком вытащил осколок, и сразу же из раны толчком ударила горячая кровь, несколько капель которой упали мне на лицо. В непонятном оцепенении я смотрела на то, как Уорт, уронив осколок на пол, и зажимая пальцами ранение, побрел к дверям – видимо, хотел позвать на помощь, но дверь была заперта. А, да, он же сам совсем недавно закрывал ее на ключ... Пока муж, действуя одной рукой, отыскал в кармане ключ, пока сумел дрожащей рукой вставить его в замок и открыть дверь – к тому времени не только его одежда пропиталась кровью, но и возле дверей образовалась небольшая лужица натекшей крови...

Больше я ничего не помню – потеряла сознание, а когда пришла в себя, то оказалось, что наш дом уже полон стражи. Мне сообщили о смерти супруга, и эту новость я восприняла с полным безразличием, вернее, в тот момент мне было уже все равно. Главное – более не надо жить под вечным спудом страха и безнадежности. Моя семейная жизнь закончилась, и ничего, кроме покоя, я не испытывала.

После мне рассказали: когда Уорт вышел из комнаты, то никого из слуг рядом не оказалось – они, наученные горьким опытом, во время приступов хозяйского гнева и сами прятались по углам, потому как попасть на глаза разгневанному Лудо Уорту никому не хотелось. Судя по кровавому следу, оставленному мужем, он все же сумел добраться до помещений, где обитали слуги, и скончался там от потери крови. Перепуганные слуги поднялись наверх, заглянули в нашу комнату, и тут же послали за господином Мадором, а заодно и за стражей.

Стража прибыла первой, и я ничего не стала скрывать от дознавателей, да и что там утаивать – они и сами видели разгромленную комнату и избитую хозяйку. Слуги тоже поведали о том, что господин Уорт, разгневавшись, впадал в такое состояние, что, бывало, и себя не помнил от злости, а уж свои кулаки в такие моменты чесал обо всех и каждого.

Я невольно обратила внимание на то, что у стражников при обращении ко мне проскальзывало сочувствие и даже жалость. Кажется, у этих людей было гораздо больше человечности, чем у семейки ди Роминели.

Все изменилось в тот момент, когда примчался мой свекор – во время той драмы, что происходила в нашем доме, господин Лудо Мадор находился за городом, и потому туда пришлось посылать слугу. Узнав подробности произошедшего, свекор имел отдельную беседу с дознавателем, причем разговаривали они за закрытыми дверями. Уж не знаю, что эти двое там решили, и к какому соглашению пришли, только меня в ту же ночь отвезли в тюрьму – мол, так положено по закону, вы же человека убили, пусть даже и защищаясь. Если честно, то я тогда подумала – уж лучше в тюрьму, чем и дальше оставаться в ненавистном доме, который к тому времени ненавидела всей душой! К тому же та небольшая камера, в которую меня вначале поместили, куда больше напоминала каморку для слуг – с кроватью, столом и стульями. Место для отдыха, да и только!

Однако не прошло и нескольких дней, как мне предъявили обвинение в предумышленном убийстве дорогого супруга, после чего меня перевели сюда, в этот каменный мешок с крысами и крохотным оконцем – оказывается, здесь располагаются камеры для самых опасных преступников, к которым причислили и меня. Не сомневаюсь, что подобное было сделано по приказу дорогого свекра – таким образом мне заранее дали понять, какое наказание меня ждет в будущем. Сожалела ли я о смерти мужа? Скажем так: я испытывала ни с чем несравнимое облегчение при одной только мысли о том, что больше никогда его не увижу. А еще я наивно надеялась на то, что следствие во всем разберется по справедливости, поймет, что с моей стороны это была всего лишь защита... К сожалению, я забыла о том, насколько влиятельна семья ди Роминели.

Что было нужно этой семейке? Ну, то, что моему бывшему свекру необходимо не оставить без отмщения убийцу своего сына – это понятно и без долгих пояснений. К тому же жертвой стал представитель одной из самых знатных семей страны, а подобное не может остаться без должного наказания. Не менее важным было и другое: в аристократических кругах очень важна репутация, и потому во всей этой истории требовалось изобразить Лудо Уорта (пусть даже только для вида) чуть ли не святым мучеником. Надобно было обрисовать все произошедшее таким образом, будто не он истязал жену, а это она, неблагодарная, не оценила выпавшего ей счастья и зарезала муженька просто потому, что ей этого захотелось. Конечно, все в городе знали истинное положение вещей, но разговоры – это одно, люди могут болтать о чем угодно, рты им все одно не заткнешь. Гораздо важнее было другое, то есть что решит суд, и то, о чем будут говорить в столице.

Вдобавок ко всему всплыла и чуть подзабытая история о том, как выходя замуж за одного из ди Роминели, я по факту оказалась замужем за другим, и подобное оглашение очень не понравилось архиепископу Петто и герцогу Тен, которые в свое время просили моего отца согласиться со сватовством Лудо ди Роминели. Если герцог еще мог каким-то образом сослаться на то, что пошел на поводу у своего друга Лудо Мадора ради заключения достойного и взаимовыгодного брака двух молодых людей, то архиепископу Петто уж никак не следовало влезать во всю эту историю и подрывать авторитет святой церкви. Надо принять во внимание и то, что архиепископ – двоюродный брат Лудо Мадора ди Роминели, и устраивая подобным образом брак своего племянника, а потом и признавая его законным, он, скажем так, несколько нарушил основы матери-церкви. Сочетать браком двух людей, один из которых не присутствует на церемонии, а вместо себя послал другого, но под своим именем – это не вписывается ни в какие рамки. Что ни говори, но если строго следовать церковным канонам, то Лудо Шарлона надо было признать двоеженцем, а Лудо Уорта – незаконно живущим в противозаконном браке, не благословленном святой церковью, и который своим существованием нарушает основы семьи и брака, только вот архиепископ Петто по какой-то причине так не считает... Ну, разве это не лицемерие?!

Общее мнение было таким: похоже, многие аристократов уверены, что для них закон не писан, и потому они живут по тем правилам, которые устанавливают для себя сами, считают, что им все дозволено, а высокородные святоши покрывают их делишки! Да любого из простолюдинов за подобное двоеженство давно бы наказали, а этим все, как с гуся вода!..

В общем, как ни крути, но для того, чтоб закончились ненужные разговоры, бросающие тень на высокие имена, эту историю необходимо было пресечь на корню, причем жестко и безо всякой жалости. Вот потому-то дознаватель пытался повернуть дело так, что вся вина за произошедшее целиком и полностью лежала на моих плечах. К великой досаде обвинителей, итог этих потуг получился не очень достоверным, но при большом желании на кое-какие нестыковки можно закрыть глаза.

Для обвинителей куда хуже было другое – я никак не хотела играть по их правилам, и не собиралась хоть что-то скрывать. К тому же, узнав о драме в одной из самых знатных семей страны, из королевского дворца прислали наблюдателя, чтоб тот проследил за непредвзятостью процесса и справедливостью вынесенного приговора. Ну, с королями не стоит конфликтовать даже очень родовитым и богатым людям, а, значит, нужно было повернуть дело так, чтоб я признала свою вину и искренне раскаялась в содеянном преступлении, умоляя о прощении... Пошли бесконечные уговоры, увещевания, сказочные обещания, перемежающиеся угрозами, но отныне я не собиралась хоть в чем-то идти навстречу требованиям семейки ди Роминели.

Потом состоялся суд, правда, к великому разочарованию большой части жителей города, суд был закрытый. Все выступления были заранее отрепетированы: слуги, глядя честными глазами на судей, рассказывали о том, как я третировала беднягу-мужа; стражники, стараясь не смотреть в мою сторону, докладывали о том, что пострадавший весь был истыкан острым предметом, зато на мне не было ни царапинки. На основании этого был сделан вывод: дескать, это может говорить только о том, что столь благородный человек не мог поднять руку на женщину, даже такую жестокую, как его супруга.

Семейка ди Роминели выступала здесь в статусе пострадавших, и уж они-то оторвались по-полной. Дяди, тети, кузены с кузинами – все они пели одну песню о том, насколько великодушным человеком был их погибший родственник, и сколь жестокосердная женщина досталась ему в спутницы жизни. Правда, судя по всему, они учили свой текст с одной бумажки, что стало понятно после речи уже третьего свидетеля: каждый едва ли не слово в слово повторял то, что говорили выступающие до них – видимо, опасались сказать от себя хоть что-то лишнее и (не приведи того Боги!) рассердить Лудо Мадора ди Роминели. Ну, это понятно: почтенный господин Мадор – хозяин семьи, все полностью зависят от его расположения, и потому лучше ни на йоту не отступать от того текста, который им велели запомнить. Даже судьи поняли всю нелепость происходящего, и после шестого «беспристрастного свидетеля» махнули рукой – мол, показаний уже выступивших родственников вполне достаточно, в этом вопросе нам все ясно!

Удостоилась я и выступления бывшего свекра. Обливая меня презрением, он с горечью в голосе сообщил, насколько несчастным был брак его сына – дескать, этот молодой человек с первого взгляда и без памяти влюбился в недостойную особу, за что в итоге и поплатился. Более того: эта ужасная женщина, что присутствует здесь и наблюдает за всем происходящим с невозмутимым видом – она не смогла родить наследника, или же просто не пожелала этого сделать, и теперь у него, Лудо Мадора ди Роминели, не осталось от его любимого старшего сына ничего, кроме горьких воспоминаний... Вообще-то в тот момент мне очень хотелось напомнить бывшему свекру причину, отчего он остался без внука, но я предпочла промолчать – все одно здесь мои слова никто слушать не станет.

Выступал и Шарлон. Я даже не хочу вспоминать его речь – противно. Коротко ее можно передать так: когда он приехал, чтоб предложить мне руку своего брата, я влюбилась в него, настояла на том, чтоб он на мне женился, хотя знала, что уже женат, да и впоследствии преследовала его своими домогательствами... Все остальное, что он сказал, было столь же несуразно. Шарлон нес откровенную чушь, громоздил одну нелепость на другую... Кажется, судьи дослушали его с явным трудом, и не стали задавать ни одного вопроса.

Мне трудно судить о том, что думал посланник короля, глядя на это итак называемое беспристрастное рассмотрение дела, но лично у меня складывалось стойкое впечатление о том, что все происходящее выглядело сплошным фарсом.

Единственным человеком, кто кинулся на мою защиту, оказалась бабушка. Почему-то она приехала одна, без моего отца, но, тем не менее, своим выступлением в суде, если можно так выразиться, моя боевая бабушка размазала по стенке всю семейку ди Роминели. Бабуля рассказала о излишне скором сватовстве, о том, как приехавший гость торопился со свадьбой и последующим скорым отъездом. Поведала и то, что всего лишь через несколько дней после нашего отъезда бабушка выяснила, как выглядит настоящий Лудо Уорт, а также узнала многое об этой благородной семейке... Надо признать: в выражениях бабушка не стеснялась, к великому недовольству господина Мадора высказала все, что думает как о нем самом, так и обо всех его родных и близких – кажется, даже судьи с трудом удерживали улыбки, слушая более чем образную речь бабушки. Увы, даже столь эмоциональное выступление вряд ли могло склонить в мою сторону чашу правосудия – я понимала, что приговор по моему делу негласно вынесен еще до начала суда, только вот пока что не стоило говорить об этом бабушке.

А еще бабуля сумела пару раз добиться свидания со мной. На вопрос, почему не приехал отец, бабушка лишь вздохнула – просто не смог, семейные дела, просил извинения за свое отсутствие, просил передать, что любит... Может быть, так оно и есть, но все же мне показалось, что бабушка чего-то недоговаривает, глаза отводит в строну. Впрочем, более она этой темы не касалась, но постоянно подбадривала меня, утверждала, что делает все возможное для моего освобождения. Ох, бабушка, ты никак не хочешь понять, что все уже решено, и изменить ничего нельзя, как ни старайся!

Именно потому на нашем втором свидании я, поражаясь собственному спокойствию, попросила ее принести мне кое-что, то, о чем думала уже давненько, и о чем, кроме бабушки, мне просить было некого. Как и следовало ожидать, бабуля, услышав мою просьбу, чуть языка не лишилась, а придя в себя, твердила мне только одно: выкинь всякую чушь из головы, все будет хорошо!.. Я, мол, вытащу тебя отсюда, не сомневайся!.. Бабушка, дорогая ты моя бабуля, для нас обоих будет лучше, если ты начнешь смотреть на жизнь реально, без пустой надежды.

... И вот настал день вынесения приговора. Все те же лица, члены семьи ди Роминели, подчеркнуто облаченные в черные траурные одежды, суровая речь обвинителя... Чувствовалось, что всем хочется как можно быстрей покончить с этим представлением, которому требовалось придать вид правосудия. Приговор был ожидаемым: за совершенное преступление, то есть убийство одного из самых достойных и уважаемых людей страны наказание может быть только одно – смертная казнь, то бишь отсечение головы, причем произойти это событие должно через три дня. Надо же, как торопятся – видимо, уверены, что вскоре после избавления от меня стихнут все разговоры, подрывающие честь семейства ди Роминели.

Не знаю, что после оглашения приговора члены этой благородной семейки хотели прочесть на моем лице, но увиденное их явно разочаровало – я даже бровью не повела. За два года жизни со своим супругом я привыкла скрывать свои чувства, да и пребывание в тюрьме успело подготовить меня к печальному итогу. Когда же спросили, не желает ли осужденная что-либо сказать напоследок, то я лишь пожала плечами:

– Мне бы очень хотелось поговорить со своей бабушкой.

– Ничего не имеем против... – кивнул головой один из судей. – Вы поговорите с ней сегодня, перед тем, как вас вновь отправят в тюрьму. Но неужели вам не хочется даже сейчас, стоя на краю бездны, попросить прощения за содеянное у господ ди Роминели? Раскаяние – это путь спасению и очищению души!

– Не считаю себя виновной перед этими спесивыми господами... – я покачала головой. – Так что в индульгенции от них я не нуждаюсь. Больше того: уверена, что многие из тех надменных господ, что находятся в этом зале с ханжески-печальным видом, в действительности были счастливы узнать, что их дорогой родственник Лудо Уорт отправился отвечать за свои грехи на Небеса. Дело в том, что, несмотря на все утверждения о семейном взаимопонимании и привязанности, большой любовью среди родни мой неадекватный муженек не пользовался. Более того – все боялись его частых приступов ярости, потому как не знали, что он может выкинуть в тот или иной момент. Единственное, что мне хочется на прощание пожелать кичливому семейству ди Роминели, так только то, чтоб они все провалились в тартарары, и навечно там остались.

– Это все?.. – поинтересовался судья.

– Думаю, больше нам друг другу сказать нечего.

Бабушке позволили подойти ко мне лишь тогда, когда в зале не осталось никого, кроме нас двоих и охранников. На бедную бабулю было страшно смотреть – кажется, от услышанного известия она словно разом постарела лет на десять. Уткнувшись лицом мне в плечо, бабушка горько заплакала.

– Они меня обманули... – с трудом произнесла она сквозь слезы. – Они обещали...

– Кто обещал? Уж не мой ли бывший свекор?

– Он...

– Я же просила тебя с ними не встречаться! Погоди... Ты что, заплатила ему?!

– Да...

– Но зачем?! И сколько он потребовал?

– Я просила его, умоляла спасти тебя... – бабушку душили слезы. – Он мне сказал, что если я выплачу ему оставшуюся половину твоего приданого, то у нас состоится совсем другой разговор о твоем будущем, и мы сможем поговорить о снятии обвинений и освобождении...

– Можешь не продолжать... – вздохнула я. – Я и так догадываюсь, что произошло дальше. Когда ты отдала ему деньги, то господин Мадор заявил: ты просто вернула ему то, что и обязана была отдать, и потому просить или требовать хоть что-то ты не имеешь никакого права. Если же хочешь, чтоб судьи отнеслись ко мне более лояльно, то мой бывший свекор потребовал с тебя еще деньги, причем заломил совершенно немыслимую сумму, и чтоб ее собрать, тебе надо будет продать едва ли не все, что имеешь... Так?

– А тебе откуда это известно?

– Успела насмотреться на нравы этой милой семейки. Запомни – никому из них верить нельзя... – я обняла бабушку, и прошептала ей на ухо:

– Ты принесла то, о чем я тебя просила?

Бабуля, не переставая плакать, взяла мою ладонь, и я почувствовала, что у меня в руках оказался маленький шарик. Как видно, бабушка все это время держала шарик в руках вместе с носовым платком, чтоб никто из окружающих ничего не заметил. Так, сейчас надо будет незаметно опустить его в карман, чтоб стражники ничего не заметили...

Тем временем бабушка с трудом проговорила сквозь рыдания:

– Мне раньше даже в страшном сне не могло присниться, что я сама...

– Послушай меня!.. – я перебила бабулю – как бы она сейчас случайно не проговорилась – все же стражники наблюдают за нами во все глаза, да и разговор слушают. – Ты сегодня же уедешь домой...

– Нет, я останусь...

– Уезжай, и немедленно. Я знаю нравы этой семейки, так что тебе стоит держаться от них как можно дальше. А еще не стоит тебе смотреть на то, что произойдет через три дня на площади, пожалей свое сердце. Лучше оставь здесь слугу – он потом вернется, и все тебе расскажет...

– Нет!..

– Бабушка, успокойся. Еще не все кончено, и я тебе обещаю, что на крайний случай пойду только в том случае, когда не останется иного выхода. Однако если что-то вдруг изменится, случится какое-то чудо и я буду жива, то... Вспомни, как мы с тобой по праздникам раньше ездили на могилу мамы...

– При чем тут... – бабушка на мгновение умолкла, а затем, не вытирая слез, попыталась улыбнуться. – Значит, ты еще на что-то надеешься?

– Каждый пытается не терять надежду до последнего мгновения... – я старалась говорить спокойным и уверенным голосом.

– Оливия, я смотрю на тебя, и просто не узнаю – такая спокойная и сильная... Раньше ты была мягкая, добрая, плакала от любой обиды, а сейчас я словно с другим человеком разговариваю!

– По-моему это единственное, за что я могу поблагодарить семейку ди Роминели.

– Все, свидание закончено... – к нам подошли стражники.

– А почему нам дали так мало времени для прощания?.. – неожиданно я разозлилась – Могли бы позволить нам поговорить немного дольше, вряд ли мы с бабушкой вновь увидимся.

– Не могу знать... – равнодушно ответил один из стражников. – Мы люди служивые, подневольные, нам сказали пять минут – мы и выполняем. Вы давайте заканчивайте, и чтоб при расставании все обошлось без криков и воплей, а не то нам было велено в случае неповиновений не церемониться.

– Хорошо... – я повернулась к бабушке, которая, не переставая, плакала. – Бабушка, выполни мою просьбу – уезжай, причем сегодня, а я буду надеяться на то, что все далеко не закончено, и мы с тобой еще увидимся. Обними отца, мачеху, моих братьев и сестер...

– Да, конечно... Оливия, я буду без остановки молиться за тебя, и надеюсь, что Светлые Небеса снизойдут к моей просьбе!..

Когда же я вновь оказалась в своей камере, то без сил прилегла на свою соломенную подстилку. Что ж, как я и предполагала, от эшафота меня спасать никто и не собирался, но зато семейка ди Роминели все же сумели полностью получить мое приданое! Все верно – если меня казнят, то вторую половину приданого им не видать, как своих ушей! Вот они и дали понять бабуле, что, выплатив недостающее, у нее есть все шансы спасти меня... Ох, ну и люди, в любой ситуации стараются своего не упустить!.. Зато немного радовало хотя бы то, что я сумела внушить бабушке какую-то надежду на благополучный исход всей этой истории, хотя прекрасно понимала, что уповать мне не на что. Надеюсь, это смутное чаяние на возможное счастливое завершение дела все же несколько смягчит бабушке боль утраты.

Достала из кармана тот шарик, что принесла мне бабушка. На первый взгляд у меня на ладони лежит обычный катышек хлеба, ничем не примечательный хлебный мякиш. Осторожно счистила начавший засыхать хлеб, и у меня на ладони оказался маленький стеклянный шарик серого цвета. С этим шариком надо обращаться крайне осторожно, ведь внутри должен быть сильнейший яд, убивающий едва ли не мгновенно. Надеюсь, бабушку не обманули, и она сумел отыскать именно то, что я ее просила.

Для чего мне яд? А разве не ясно? Разумеется, меньше всего мне хочется подставлять свою шею под топор палача, но уж если не остается выхода, то надо хотя бы сделать так, чтоб я не оказалась на эшафоте – не хочу доставлять удовольствие семейке ди Роминели видом своей отрубленной головы. Если такой шарик сжать зубами, то тонкое стекло хрустнет, и у палача будет меньше работы, а вот что касается ди Роминели, то эти люди будут вне себя от злости по той причине, что их месть не удалась, и та, которой они хотели отомстить, в последний момент ушла у них из рук... И потом, как бы я не храбрилась, не изображала перед всеми спокойствие и невозмутимость, но в глубине души все же боялась даже думать о том, что мне придется добровольно укладывать свою голову на плаху. Конечно, можно и сейчас раскусить этот стеклянный шарик, но я лучше подожду: все же три дополнительных дня жизни – это совсем неплохо. Можно хотя бы с крысами поговорить – вон, они уже появились в камере, привлеченные запахом раскрошенного хлеба...

А еще мне интересно знать, кто из семейства ди Роминели вновь пожалует сюда – если они все еще не нашли мой тайник с бумагами, то наверняка сделают еще одну попытку выяснить, не знаю ли я что-либо о пропаже. Меня они вряд ли подозревают, но все же с моей помощью можно попытаться отыскать невесть куда исчезнувшие документы – может, вспомню какие-то незначительные детали, или что-то вроде того.

Ждать пришлось сутки – видимо, господин Лудо Мадор решил дать мне прочувствовать полной мерой тот страх, который должен ощущать осужденный на казнь человек. Может, его рассуждения и были верны, но когда в течение двух лет едва ли не каждый день со страхом ожидаешь возвращения домой дорого супруга, и не знаешь, чего в очередной раз от него можно ожидать, то невольно привыкаешь ко многому. Если вдуматься, то после смерти Уорта я просто перешла из одной тюрьмы в другую, пусть и куда менее комфортабельную, а в остальном, можно сказать, ничего не изменилось.

Когда на пороге моей камеры появилась Рена, я лишь усмехнулась – ну надо же!.. Не исключено, что она сама вызвалась придти сюда, чтоб наконец-то высказать мне все то, что давно копилось у нее на сердце за эти годы.

– Удивлена?.. – спросила Рена. Надо отдать ей должное – она хотя бы надушенный платочек к лицу не прикладывала. – Или ты ожидала появления Шарлона?

– Нет... – покачала я головой. – Ты должна была придти сюда хотя бы для того, чтоб потешить собственное самолюбие. Это же ведь ты, голубушка, наплела Уорту о том, будто бы я ожидаю в комнате любовника. Более того – наверняка сказала, что подслушала наш с ним разговор.

– С чего ты взяла?.. – Рена даже не пыталась сделать вид, что изумлена или возмущена моими словами.

– Было время подумать. Кроме тебя, дорогая, сделать подобное было просто некому. Как было приказано, ты закрыла меня на ключ в комнате, затем отвезла этот самый ключ Уорту, и там уже высказала ему все свои подозрения. Послушай: мы сейчас вдвоем, посторонних ушей нет, так может, все же скажешь мне, для чего тебе все это надо? Да и то, что ты сюда пришла, чтоб посмотреть на поверженного противника – это так по-женски...

– Пожалуй, можно и поговорить в открытую... – кивнула головой Рена. – Все просто: после смерти господина Мадора по законам династического наследия титул и состояние должен получить старший сын, то есть Уорт. Согласна: против установленных правил не попрешь, но почему мой муж Шарлон после смерти отца должен остаться бедным, словно церковная мышь, а? Однако если бы вдруг Уорта не стало, или же если бы он женился, но у него не было детей, то после его кончины титул и состояние достанется Шарлону.

– Ого, насколько далеко шли ваши планы! Не ожидала.

– Возможно, тебе сложно поверить, но это мы с Шарлоном придумали, как без подозрений убрать с дороги наследничка, этого мерзкого урода! Конечно, меня никто не принимал всерьез – я же просто жена одного из братьев ди Роминели, серая мышка, а раз так, то и все мои действия ни у кого не вызывали подозрения, чем более что некоторых мужчин, кичащихся своим умом, женщина может обмануть без особого труда.

– Надо же, какое у тебя самомнение!

– Оно вполне заслужено. Я далеко не дура, только вот в семье ди Роминели умных баб не любят, потому и приходится изображать недалекую особу, которую кроме вышивки на пяльцах ничто не интересует. Нам с Шарлоном необходимо было выждать нужный момент, когда Уорту в очередной раз откажут в руке богатой наследницы. Потом, как бы между делом, в разговоре с ним я вскользь упомянула об одной из старых легенд, где говорится о том, как в старину увечные и больные воины искали себе крепких и здоровых жен, то есть под своим именем посылали к невестам крепких и красивых родственников. Как и ожидалось, подобного намека Уорту вполне хватило, и он отправился искать себе невесту подальше от этих мест, где и приглядел тебя. Больше того – он был уверен, что сам придумал, как задурить голову богатой наследнице. Все остальное пошло точно так, как мы и рассчитывали.

– Ты меня поражаешь – даже своего муженька не пожалела, отправила его ко мне, так сказать, как посланца любви и заместителя жениха. Вернее, как моего будущего мужа. Тебя ревность не мучила?

– Нет смысла отрицать очевидное – было дело... – заметно, что это далеко не лучшие воспоминания Рены. – К сожалению, иного выхода у нас не было, следовало все держать под своим контролем. А еще у меня не было никаких намерений желать Уорту семейного счастья, то есть я не могла позволить ему рождения детей.

Дети... Именно из-за их отсутствия бывший свекор постоянно упрекал меня, называя бесплодной, хотя это было неправдой. Примерно через два месяца после свадьбы я поняла, что беременна, только вот Уорт, узнав об этом, только что не позеленел от злости. Если честно, то я и сама не знала, чей это ребенок – Шарлона или Уорта, и подобное можно было определить только после рождения ребенка, только мой муж вовсе не хотел ждать так долго, и решил покончить с неизвестностью наиболее привычным ему способом. Проще говоря, я получила от дорогого супруга столько сильных пинков в живот, что потеряла ребенка, а от большой потери крови едва не умерла сама. После муженек меня предупредил: запомни, если только я заподозрю, что ты носишь не моего ребенка, то все повторится вновь... Правда, больше детей у меня не было.

– Погоди, погоди... – я растерянно посмотрела на Рену. – Уж не хочешь ли ты сказать...

– Я же тебе ясно сказала, что держала ситуацию в вашей семье под постоянным контролем... – вот теперь Рена была довольна. – Что же касается детей... Я всего лишь уронила в присутствии Уорта пару слезинок, и сказала, что подозреваю, что отцом твоего ребенка является мой супруг, который, вообще-то, почти уверен в собственном отцовстве...

– Так за всем, что произошло, стоишь ты?

– Не одна, а вместе с Шарлоном. Правда, первое время он жалел тебя, но потом понял, насколько неуместны подобные чувства в той рискованной игре, которую мы затеяли, и от которой не намерены отказываться. Признаю: мы постоянно вызывали ревность Уорта, делали все, чтоб довести ситуацию до логического конца. Мы прикидывали несколько возможных вариантов развития событий, и хоть один из них должен был сработать. Ты долго продержалась, я все же рассчитывала на то, что покончишь со своим муженьком куда раньше. Что ж, хорошо то, что хорошо кончается. Зато теперь наследником стал Шарлон и наши дети, так что своего мы добились.

– Только вот в результате ваших игр меня ждет плаха.

– Тут уж ничего не поделаешь, лес рубят – щепки летят... – философски заметила Рена. – К тому же тебе просто не повезло – ты понравилась Уорту, хотя на твоем месте вполне могла оказаться какая-то иная девушка. Это просто судьба, от которой не уйдешь.

– Н-да... – протянула я. – Если честно, то не ожидала. Я думала, что ты мелкая пакостница, а на самом деле...

– Давай без оскорблений, ладно?.. – поморщилась Рена. – К тому же для тебя еще не все потеряно, и в конечном итоге мы можем договориться.

– Ты меня все больше и больше удивляешь.

– Приятно слышать. Так вот, я могу тебе помочь. Сразу скажу, что меня послал Лудо Мадор...

– Кто бы сомневался! Без его дозволения тебя бы сюда не допустили.

– Дело вот в чем... – Рена решила не обращать внимания на мои колкости. – Господин Мадор просил передать: если ты хоть чем-то сможешь помочь ему в поиске пропавших документов из сейфа мужа, то казни не будет – тебя помилуют, и отправят в монастырь. Ты прекрасно понимаешь, что он в состоянии сделать подобное. Ну, что скажешь?

– То и скажу, что не понимаю, отчего вы все привязались ко мне с какими-то бумагами! Что в них такого ценного?

– Не знаю... – пожала плечами Рена. – Но свекор перерыл уже половину дома, отыскивая эти документы!

– Мне нечего сказать... – вздохнула я. – Впрочем, даже если бы я знала, где они лежат – все одно бы промолчала, потому как обещания нашего с тобой свекра не стоят и ломаной медяшки. К тому же стряпчий уже намекал мне на монастырь, а в результате я вот-вот окажусь на плахе... Так что пусть Лудо Мадор ди Роминели проваливает со своими бумагами как можно дальше, и ты вместе с ним. Заодно можешь прихватить туда же и своего красавца-супруга. Все, можешь уходить, нашим с тобой общением я сыта по горло.

– Что ж, я уйду... – насмешливо улыбнулась Рена. – Только перед расставанием мне надо передать тебе слова господина Мадора. Для начала, радость моя, тебе не помешает знать, что твой папаша умер, причем произошло это печальное событие совсем недавно.

– Что?! – ахнула я. – О чем ты говоришь?!

– Как, ты не знаешь?.. – хмыкнула Рена. – Господин Мадор верно предположил, что бабка тебе ни о чем таком не рассказала, не хотела еще больше расстраивать несчастную внученьку. Наверняка бабуся сообщила тебе что-то вроде того, что, дескать, бедный папочка занят неотложными делами и потому не смог приехать. Смолчала твоя бабуля, скрыла правду. Ай-яй-яй, как нехорошо обманывать!

– Но... Как же это... Что с ним случилось?.. – у меня голова шла кругом.

– Никто точно не знает, что произошло. Говорят, его пытались ограбить, а он сопротивлялся, вот и зарезали ненароком беднягу... – Рена с интересом смотрела на меня. – Убийц так и не нашли. Могу сказать больше – их так и не найдут. Вернее, не отыщут настоящих исполнителей этого дела, а для вида тамошние стражники могут вздернуть парочку лесных бродяг, и дело будет благополучно закрыто. Не подкопаешься. Если ты все еще не поняла, в чем тут дело, то сообщаю: в семье ли Роминели чтут древние традиции, в том числе и ту, что пролитую кровь следует смывать кровью врага.

– Но за что вы с ним так поступили?! Мой отец ни в чем не виноват!

– Он, конечно, ко всей этой истории не имеет никакого отношения, но ты убила наследника семейства ди Роминели, и, следуя правилам, установленным кем-то из этой семьи еще в незапамятные времена, так же поступили с твоим кровным родственником, то есть с отцом. Кровь за кровь. Не могу сказать, что сочувствую тебе.

– Какие же вы все мерзавцы... – прошептала я враз осипшим голосом.

– Ну, это с какой стороны посмотреть. Да, тебе просили передать еще кое-что: если ты до завтрашнего дня не вспомнишь, куда твой муженек мог спрятать документы, или хотя бы не выскажешь свои предположения, где могут быть эти самые бумаги, то твоя бабка не доедет живой до своего дома.

– Как же я вас всех ненавижу!.. – эти слова вырвались у меня сами собой.

– Твое дело... – Рена шагнула к дверям, но остановилась на пороге. – Кстати, твоя бабка мне понравилась! Боевая, шустрая, толковая, а уж как она на суде господина Мадора ругала – это нечто! Любо-дорого послушать! Скажу больше – со многими из высказываний твоей бабки я была полностью согласна. Жаль, если со старушкой случится нечто непоправимое... Итак, я приду завтра, и надеюсь, что ты порадуешь нас хорошими новостями. А уж как господин Лудо Мадор ди Роминели надеется на подобный счастливый исход – это ты даже представить себе не можешь!

Когда за Реной закрылась дверь, я схватилась за голову, и, впервые за последнее время, разрыдалась. Значит, они убили моего отца, хотя он ни в чем не виноват! Бедный, и это все из-за меня! Теперь нешуточная опасность повисла и над бабушкой... Что же делать?!

Однако, если вдуматься, то мне не стоит брать всю ответственность за произошедшее на себя – не я задумывала этот обман со свадьбой, и, будь на то моя воля, никогда не вышла бы замуж за Уорта, отталкивающего человека с неустойчивой психикой и болезненно ревнивого. Ну, кто скажет, за что мне все это, за что?!

Бедный отец... Вдобавок ко всему мачеха осталась одна с четырьмя детьми! Она хорошая женщина, но в хозяйстве совсем ничего не смыслит! Ох, как бы кредиторы (а такие явно отыщутся!) не ободрали ее, как липку!.. А еще в моей душе понимался даже не гнев, а самая настоящая ярость на почтенную семейку ди Роминели, которые, кажется, считают себя вправе вершить суд над кем угодно! Сейчас они требуют пропавшие бумаги... Боюсь, что если я даже их верну, то бабушку это все одно не спасет... Что же делать?

Наступила ночь, а я по-прежнему не знала, как мне следует поступить. Было уже далеко за полночь, только вот сон не шел, вдобавок ко всему, ночью на город обрушилась гроза. В маленьком оконце то и дело показывались всполохи молний, да и дождь лил не переставая. Да, сейчас на улицу лучше не показываться... И все же что мне завтра сказать Рене? Может, пустить их по ложному следу, сказать, что подозреваю в краже кого-то их стражников, которые тогда были у нас в доме? Боюсь, это не выход из положения...

Внезапно я услышала, как в дверном замке поворачивается ключ. Странно, с чего это ночной порой ко мне решил заглянуть гость? К этому времени мне уже были немного известны тюремные порядки, и я знала, что ночами в камеры заключенных охране заглядывать не принято. Подобное допускается только в том случае, если кого-то из узников вызывают на допрос, или же наоборот – приводят после допроса, а сейчас, когда на улице даже не льет, а хлещет дождь, о допросах и речи быть не может. Странно...

На пороге показался все тот же хам-тюремщик. Он держал в руках зажженный фонарь, и, судя по его не совсем твердой походке, этот человек успел принять внутрь уже не один стакан крепкого вина. Надо же, что эти люди позволяют себе ночами, когда начальства нет! А еще мне кажется, что тюремщика, если можно так выразиться, потянуло на сладкое. Мы люди взрослые, и если учесть, как похотливо этот человек смотрит на меня, понятно и без долгих пояснений, для чего он сюда заявился. Похоже, тюремщик решил: если мне осталось жить всего ничего, то он может позволить себе в отношении меня все, что угодно – все одно моих жалоб никто слушать не будет. Надо же, а я слышала, что здесь куда более строгие порядки, без таких вот... ночных развлечений для охраны. А может, это Рена перед уходом попросила тюремщика как следует припугнуть меня – уж слишком независимо я держалась с ней...

– Что тебе надо?.. – спросила я, но охранник не намеревался вступать со мной в долгие беседы. Поставив на пол фонарь, мужчина направился ко мне, только вот я отнюдь не собиралась покорно исполнять все его прихоти. Вскочив на ноги, и прижавшись спиной к стене, я смотрела на приближающегося человека. Не стоит считать меня совсем беспомощной – бывало, мне удавалось даже отбиться от пьяного муженька, когда тот возвращался домой после каких-либо увеселений на стороне, и жаждал любви и тепла. Конечно, мне тогда тоже попадало кулаком за неповиновение, но все же в эти моменты я не чувствовала себя тряпкой, о которую можно вытирать ноги.

За те несколько месяцев, что нахожусь в тюрьме, я успела сжиться с радостной мыслью о том, что больше никогда не увижу ненавистного мужа, не почувствую его омерзительных прикосновений, а сейчас, непонятно отчего, этот идущий на меня мужчина напомнил мне Уорта, хотя, разумеется, внешне у них не было ни малейшего сходства. Я невольно шарахнулась в сторону, но тюремщик схватил меня за плечо, и было ясно, что сейчас произойдет – он ударит меня головой об стену, причем так, чтоб я почти что лишилась сознания и потеряла возможность сопротивляться... Э, нет, с меня хватит, подобное раз и навсегда оставилось в прошлом! Я и без того была невероятно зла после визита Рены, до предела расстроена горькими новостями, так вдобавок ко всему заявился еще и этот тип с наглой уверенностью, что мне от него никуда не деться!.. Говорят, иногда человеку кажется, будто то, что происходит с ним сейчас, уже было когда-то, и внезапно повторяется один в один. Вот и на меня словно накатило ощущение того, будто вернулся Уорт и сейчас вновь начнется одна из тех кошмарных сцен, воспоминания о которых я всеми силами гоню из памяти...

Это невесть откуда появившееся чувство было настолько острым и мерзким, что меня едва не затрясло от отвращения. Я, сама не ожидая того, выхватила из кармана стеклянный шарик с ядом, и кинула его в приоткрытый рот мужчины, после чего изо всех сил ударила его по зубам. Не знаю, что именно произошло – то ли я разбила тонкое стекло шарика, или же тюремщик сам невольно сжал челюсти, но в следующий миг мужчина замер на месте, а затем схватился за горло и стал медленно опускаться на пол, безуспешно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.

По-прежнему стоя у стены, я с каким-то непонятным спокойствием смотрела на то, как мужчина, лежа на полу, изогнулся всем телом, захрипел и затих, а чуть позже до меня донесся запах горького миндаля. В голову пришла глупая мысль: спасибо бабушке, сумела достать именно то, что мне было нужно... Опять не к месту вспомнилось о том, как Уорт, находясь в хорошем расположении духа (а подобное с ним случалось крайне редко) рассказывал мне о действии разных ядов – подобное было у него любимой темой обсуждения. Водилась за дорогим супругом такая страсть – интересовался ядами и разными способами отравления. Тогда же, помимо всего прочего, Уорт поведал мне о действии цианистого калия, и, похоже, сейчас я воочию наблюдаю его действие.

Мне понадобилось какое-то время, чтоб успокоить бешено стучащее сердце и немного осмыслить произошедшее. Итак, яда у меня больше нет... Жаль. Однако теперь на мне висит еще одно убийство, хотя, по большому счету, это уже не играет никакой роли – я и так приговорена к смертной казни. Зато не заперта дверь моей камеры и можно пытаться сбежать... Вообще-то подобное вряд ли получится, но почему бы не рискнуть? Все одно терять нечего...

Сняла с пояса охранника связку ключей, прихватила фонарь – без него сложно ориентироваться в темных коридорах. Шагнула к дверям, но услышав негромкий писк, остановилась. Так оно и есть: в тусклом свете фонаря я увидела несколько крыс, которые недовольно шевелили усатыми мордочками – кажется, им совсем не нравился запах горького миндаля, которым пахло в камере.

– Мои хорошие... – негромко сказала я. – Уходите отсюда, и не вздумайте пробовать этого мужика хоть на зуб – отравитесь! Поищите себе что-то более съедобное.

Верить моим словам, или нет – это ваше дело, но я заметила, что парочка этих серых разбойниц метнулась назад, а вслед за ними отступили и остальные крысы. Запирая за собой дверь камеры, думала о том, какие же они все-таки умницы, эти хвостатые обитательницы здешних мест...

В длинном тюремном коридоре было темно, тихо, лишь рядом с железной решеткой, перегораживающей этот самый коридор, чуть потрескивая, не столько горел, сколько чадил факел. Мне пришлось повозиться, пока я не подобрала нужный ключ к замку решетки – подрагивали руки, и все это время мне казалось, что бряканье ключей раздается едва ли не на всю тюрьму. Ничего, обошлось... Так, теперь мне следует дойти до конца коридора, открыть еще одну дверь, и потом уже спускаться по лестнице вниз... Только бы с ключами разобраться, не заклинить какой-либо из них в замке...

Самым невероятным было то, что за все довольно-таки долгое время, пока я добиралась до тяжелой входной тюремной двери на первом этаже, на моем пути не встретился ни один человек! Странно... Конечно, кое-что можно понять – сейчас ночь, самое спокойное время в тюрьме, но в любом случае на каждом этаже должен находиться хотя бы дежурный охранник, а их нет! Непорядок... Может, в тюрьме что-то произошло? Непохоже, все тихо, но все одно вокруг слишком пусто...

Зато рядом с тяжелыми дверями, которые закрывали вход в тюрьму, дежурил охранник. Вообще-то, насколько мне известно, перед входными дверями должно находиться не менее двух человек, но я вряд ли сумею миновать и одного. Сейчас охранник дремал, сидя на широкой лавке и прислонившись спиной к стене, но понятно, что мимо него так просто не пройдешь. Тяжелые ключи от двери, находящиеся на большом железном кольце, висели на стене неподалеку от дремлющего человека. Помнится, когда меня возили на суд, эту самую тяжелую дверь открывали двумя ключами немалых размеров, причем один из этих ключей был желтоватого цвета, а другой сделан из почти черного металла... Святые Небеса, как бы мне до них добраться?!

Медленно текли минуты, но ничего не менялось. Я стояла в отдалении, там, куда не падал свет, и не знала, как мне поступить: поползу я к этим ключам, или подойду – в любом случае дежурный меня заметит. Что же делать? Сейчас между мной и свободой осталась только эта тяжелая дверь, но как ее преодолеть? В голове не было не одной толковой мысли, но нужно было срочно что-то решать, время работало против меня.

Трудно сказать, сколько бы я еще простояла в раздумьях, но тут охранник пошевелился и задел кинжал, лежащий возле него. Клинок со звоном упал на каменный пол, но дежурный даже глаза не открыл, продолжая спать. Мне вдруг вспомнилось, что тюремщик, который остался в моей камере, был уже достаточно нетрезв... Ох, если я права, то мне невероятно, немыслимо повезло!

Не веря в свою удачу, как можно более неслышно подошла к спящемуохраннику, сняла со стены ключи... Все верно: охранник как посапывал ранее, так и сейчас продолжал это дело. А еще я заметила большую глиняную бутылку, стоящую в углу – насколько мне известно, в таких грубых емкостях продают дешевое, но крепкое вино... Да, что-то неважно тут с дисциплиной.

Хорошо смазанные замки открылись почти бесшумно, только тяжелый засов на дверях все же неприятно заскрежетал, когда я его отодвигала. Не оглядываясь, выскользнула наружу, оставив ключи в замке, закрыла за собой дверь, и метнулась прочь. Дождь все еще не перестал, хотя стал значительно тише, а я бежала, стараясь как можно быстрее оказаться дальше от мрачного здания тюрьмы, и со страхом ожидая, что сзади вот-вот раздадутся крики охранника, однако по-прежнему было тихо, слышался лишь ветер и шум дождя. Все одно непонятно, почему нынешней ночью в тюрьме почти не было охраны? Чего я меньше всего могла ожидать, так это того, что тюремщики позволят себе напиться в хлам... Ладно, об этом я подумаю потом, а сейчас мне надо постараться покинуть город, или же спрятаться так, чтоб меня не нашли.

Ночь, льющийся с неба дождь, вокруг почти полная темнота, и я, бегущая по лужам... Конечно, в такую погоду любой трезвомыслящий человек будет сидеть дома, вернее, крепко спать, и потому у меня есть неплохие шансы незаметно покинуть город. Правда, надо постараться сделать так, чтоб при этом меня никто не заметил, а подобное вовсе не так просто – у стражи глаз цепкий.

Через какое-то время я была вынуждена перейти с бега на шаг – следовало беречь силы. К тому же слишком темно, и хотя я шла по дороге, все равно уже успела дважды упасть. Мало того, что насквозь вымокла под дождем, так еще и испачкалась в грязи! Не хватало еще ногу в темноте подвернуть – вот тогда уже точно никуда не уйду, а ведь из города надо срочно выбираться. Беда в том, что я плохо знала Тарону, хотя и прожила здесь более двух лет – слишком редко мне позволяли выйти из дома, а потому если пойду наугад, то могу легко заплутать в переплетениях узких улочек, которых тут хватает. Значит, нравится мне это, или нет, но надо идти только по центральным улицам, несмотря на то, что это опасно. Ладно, буду держаться ближе к заборам и стенам домов... Конечно, одинокая женщина ночной порой всегда может привлечь к себе излишнее внимание, но в такую погоду любой вор останется дома, да и у стражников вряд ли будет желание обходить дозором залитые водой улицы.

Я и сама не заметила, как дошла до знакомого места – вернее, до небольшой площади, которая носит какое-то там поэтическое название. Правда, оно у меня сейчас вылетело из головы, ну да это несущественно. Гораздо важнее было другое: от площади шли три дороги, и мне нужно было решить, по которой идти дальше. Так, если пойти прямо, то можно дойти до центра города – кстати, так же находится и здание суда, то самое, куда меня возили. Нет, дорога в центр мне заказана. Левая дорога – она, кажется, ведет именно туда, куда мне надо – за город, где находятся все пути и дороги, но, скорей всего, именно там меня будут искать в первую очередь. Значит, надо сворачивать направо – эта дорога ведет на пристань, вернее, в небольшой порт, а, значит, можно или постараться перебраться через реку на лодке, или же попытаться спрятаться на одном из тех небольших суденышек, которых немало на любой пристани.

Не знаю, сколько времени я брела в темноте по размокшей от грязи дороге, но постепенно мне стало казаться, что этот долгий путь никогда не кончится. К тому же я насквозь промокла, замерзла и устала. Хоть бы найти где укромный уголок, и там немного отдохнуть, перевести дыхание... Интересно, сколько мне еще брести до реки? Побыстрей бы...

– Ага, попалась!.. – внезапно раздался у меня над ухом мужской голос, и в следующий миг передо мной появились трое мужчин. Даже не всматриваясь, я поняла – это стража. Все-таки меня выследили!.. Отчаяние и страх были так сильны, что, собрав последние силы, я опрометью кинулась прочь в глупой надежде, что сумею удрать.

Меня догнали через несколько шагов, и от сильного удара в спину я свалилась на землю. Ох, как же мне не повезло – лицом ударилась об острые камни, лежащие на обочине... Конечно, кожу на лице я ободрала, причем глубоко, но хорошо хотя бы то, что глаза не задела.

– Вставай!.. – зло крикнул один из мужчин. – Чего разлеглась?

– Слышь, девка, ты нас не зли... – посоветовал другой, и его голос тоже был далек от доброты. – Мы и так из-за вас, беглецов недоделанных, всю ночь под дождем мотаемся, зуб на зуб не попадает, так что на жалость не дави – все одно не поможет. Раз попалась, то утихни, и слушай то, что тебе говорят. Быстро встала и пошла вперед, а будешь кочевряжиться – пожалеешь! Настроение у нас сейчас не то...

Как он там сказал – всю ночь под дождем мотаемся? Так они, судя по всему, принимают меня за кого-то другого... Если так, то, возможно, у меня еще не все потеряно. Поднялась с земли, ужасаясь про себя: грязная, мокрая, да еще и с разбитым лицом... Да в таком виде меня даже родная бабушка вряд ли узнает!

Какое-то время мы шли молча, но потом я не выдержала:

– Куда вы меня ведете?

– А то ты не знаешь! Заждались тебя уж там!

– Я ни в чем не виновата!

– Ну конечно! Все вы нечастные и невинно осужденные, зато хорошо знаете, как сделать ноги из казенного места!

Понятно – стражники ловили каких-то беглых. Так мне что, опять в тюрьму идти? Э, нет, лучше уж я с причала прямо в воду головой...

А вот и пристань! Оказывается, я не дошла до реки совсем немного. Надо сказать, что здесь что-то уж очень оживленно для середины ночи, да и стражи многовато. Ну, если меня сейчас кто-то узнает, то отныне надеяться мне будет уже не на что.

Дождь почти закончился, но небо все еще затягивали тучи, однако здесь, возле большого причала, кое-где горели фонари, и я могла рассмотреть темную ленту реки, корабль, покачивающийся у причала, несколько лодок у берега, какие-то строения... К одной из таких вот построек с ярко освещенными окнами меня и подвели.

– Вот, поймали... – пробурчал один из моих стражей. – Удрать еще пыталась...

– Вы ее что, в грязи катали?.. – поморщился какой-то мужчина. Кажется, чином он был повыше остальных. – Или из канавы вытащили? Она что, там пряталась? И почему лицо у бабы разбито?

– Удрать пыталась, вот по камням рожей и проехалась... – встрял второй из тех, что меня поймали. – Сама виновата, а мы с ней цацкаться не обязаны.

– Вы уверены, что это она?.. – продолжал мужчина. – Лица совсем не рассмотреть – грязь, кровь и царапины.

– Я тюремных птичек за версту чую... – ухмыльнулся охранник. – Она и есть. Как видно, в незнакомом месте заблудилась, вот прямо на нас и вышла.

– Где взяли?

– У складов купца Гория. Знали, что она дружка разыскивать кинется, вот и устроили засаду в самом подходящем месте.

– Понятно. Как тебя звать?.. – теперь офицер обращался ко мне.

Я не успела ответить – увидела одного из тех стражников, кого вызывали в дом семейства ди Роминели как раз после того, когда я воткнула мужу в шею осколок фарфора. Пока что этот человек в мою сторону не смотрит, но если он меня узнает...

– У вас там все написано... – едва ли не враждебно сказала я, кивая на листок бумаги в руках офицера. – Зачем впустую воздух сотрясать?

– Верно, не стоит тратить на тебя время... – поморщился офицер. Кажется, ему до смерти надоел разговор с грязной и хамоватой особой. – Хорошо, что хотя бы не кричишь во весь голос о том, что тебя, несчастную, прихватили по ошибке. Слушай меня внимательно, Дарил с Заячьих Холмов... Кстати, ты подтверждаешь, что тебя так звать? Признаешь, что совершила побег?

– Подтверждаю и признаю... – кивнула я головой, моля всех Богов о том, чтоб стражник, которого я узнала, по-прежнему не смотрел в мою сторону.

– Прекрасно... – офицер сунул листок в небольшую папку, которую держал в руках. – О том, что ты была в числе тех, кто пытался бежать – это будет отражено в сопроводительных бумагах, так что к своим пяти годам за кражу можешь смело добавить еще пять лет за попытку побега. Еще год тебе светит за грубость по отношению к служителям закона.

– Переживу.

– Дружок твой сдаваться не пожелал, так что сейчас на Небесах отвечает за все свои грехи, ну да ты себе в два счета нового приятеля отыщешь... – продолжал офицер. – Что касается остальных твоих дружков-приятелей, то пока что всех сбежавших мы не поймали, но это дело времени. Отловим всех, пусть даже это случится не сейчас, а немногим позже. Все, разговор окончен. Отведите ее на корабль. Там, таким как она, чтоб впредь были умней, накидывают на руки кандалы.

А вот теперь я кое-что поняла: ранее мне не раз говорили о том, что из Тароны осужденных увозят на серебряные рудники, где они и обязаны отбывать весь срок своего заключения. Вернее, сюда, на причалы, со всей страны пригоняют тех осужденных, кто считается наиболее опасным, или же тех, кто получил большой срок – так сказать, нечего держать их в тюрьме на дармовых хлебах, путь искупают наказание тяжким трудом. Эти люди, когда их приводят в Тарону, содержатся в специальных, хорошо укрепленных домах, стоящих неподалеку от причала, ну, а когда заключенных собирается достаточно много – тогда в город приходит корабль, на котором осужденных и отправляют на эти самые рудники. Очевидно, кое-кто из этих людей сегодняшней ночью совершил побег, причем разом сбежало немало осужденных бедолаг... Вообще-то я слышала о том, что несмотря на усиленную охрану, побеги заключенных, собранных для отправки на рудники, не так и редки – на моей памяти было уже два случая побегов. Вернее, таковых уже три...

Теперь мне становится понятным и то, почему в тюрьме было так мало охраны – похоже, всех, кого только можно, отправили на поимку беглых, да и усилить охрану особняков богатеев тоже явно не помешало. Ну, а оставшиеся тюремщики понимали, что до утра их никто беспокоить не будет, вот и позволили себе принять лишнее...

Направляясь в сопровождении стражников к кораблю, покачивающемуся у причала, я думала о том, что попала из огня да прямо в полымя. Беда в том, что здесь явно отыщутся те, кто знает в лицо эту самую Дарил с Заячьих Холмов, так что мне надо придумать для любопытствующих какую-то правдоподобную историю. Ничего, главное – от меня пока что несколько отодвинулась плаха, да и тот стражник не успел меня рассмотреть...

Ну, тут можно сказать только одно: жизнь продолжается, а, значит, не пропала и надежда.

Глава 3

Мы прибыли на место во второй половине следующего дня. Надо же, как быстро нас привезли, а я была уверена, что путь на корабле продлится несколько дольше, ведь серебряные рудники, как мне говорили, находятся едва ли не на краю нашей страны. Хорошо еще, что за эти два дня погода стояла без сильных ветров, и наш старый корабль в дороге особо не качало, а не то у меня наверняка случился бы приступ морской болезни.

Не знаю, сколько в этот рейс на суденышко привели мужчин-заключенных, а вот женщин, вместе со мной, здесь всего шестеро, чего для маленькой каюты, в которой мы находились, было более чем достаточно – недаром пришлось спать едва ли не вповалку друг к другу.

Когда меня ночью привели сюда, предварительно надев на запястья кандалы, то, помнится, я в темноте едва не наступила на лежащих женщин, после чего наслушалась много чего о себе, причем в весьма непечатных выражениях. Кое-как добравшись до свободного местечка у стены, я уселась там, и, сама не ожидая того от себя, уснула, и даже не поняла, когда корабль отошел от причала, и проснулась лишь после того, как раздались голоса женщин в нашей каюте. Вернее, женщины меня просто разбудили.

– Ты, что ли, Дарил с Заячьих Холмов?.. – особа неопределенного возраста с любопытством смотрела на меня.

– А?.. – спросонок я вначале не поняла, о чем меня спрашивают. – Да, это я...

– С чего у тебя рожа такая – вся в грязи и засохшей крови?

– Когда пыталась от стражников убежать, то упала в грязь, а там еще и камни оказались...

Естественно, женщины жаждали подробностей, ведь о побеге всем уже было известно. Если учесть, что эти бабоньки непонятно каким образом знали о произошедшем едва ли не больше меня, то пришлось ограничиться коротким рассказом: дескать, после побега мы кинулись наутек, но так вышло, что все бросились врассыпную, сразу же потеряли друг друга, я просидела в каком-то углу до темноты, а ночью, когда попыталась уйти, натолкнулась на стражников, попробовала убежать, но... В общем, не повезло.

Трудно сказать, о чем подумали женщины, но больше ко мне с разговорами не лезли, да и у меня не было особого желания вступать с ними в долгие беседы. Так мы и провели всю дорогу: они общались между собой, а я помалкивала, сидела в углу сама по себе. Не знаю, как остальных, а меня такое положение дел вполне устраивало.

Итак, вот оно, то самое место, куда нас привезли. Простой причал, сколоченный из грубо отесанных досок, большой навес неподалеку – как видно, под ним в случае необходимости можно укрыться от дождя, стражники, ожидающие нас на каменистом берегу... А местность вокруг гористая, и с растительностью тут не густо – едва ли не сплошной камень... Невесело. Еще неподалеку находилось несколько небольших домишек, возле которых были развешены сети для просушки – как видно, тут живут рыбаки. Вон, несколько человек стоят в отдалении: для них, обитающих в этой безлюдной местности, появление корабля, пусть даже и с осужденными – это событие, которое нельзя пропустить.

Выгрузка и перекличка не заняли много времени, и, судя по лицам встречающих, они рассчитывали, что на корабле прибудет несколько больше осужденных, хотя, на мой взгляд, пять десятков мужчин и шесть женщин – это совсем немало.

– Это все?.. – услышала я недовольный голос одного из здешних охранников. Кажется, он был тут старшим по званию. – Маловато... Могли бы людишек и побольше набрать. Не поверите, но в последние дни у нас большие потери. Хоронить не успеваем!

– Все понимаю, но претензии не ко мне... – махнул рукой прибывший с нами офицер. – Сколько набрали, столько и привез.

– Как вижу, одна из женщин в кандалах... Что, попытка побега?

– Пыталась бежать, пришлось ловить. Их там разом семь человек удрало. Эту девку взяли, ее приятель живым сдаваться не пожелал... Был пойман еще один, только вот его тяжело ранили при задержании – сопротивляются, паразиты, знают, что их тут ждет. Остальных пока еще ловят.

– Говоришь, один ранен? Насколько тяжело? У нас и так лазарет забит полностью! Куда мне еще одного чуть живого укладывать прикажешь, а?!

– Не беспокойся – мужик в дороге помер. Оформили все, как положено, а самому покойнику – камень на шею и за борт.

Значит, у меня есть шанс какое-то время оставаться неузнанной... – подумалось мне. Только вот если здесь отыщется кто-либо из тех, кто ранее знал эту самую Дарил с Заячьих Холмов – вот тогда мне придется туго.

– Уже легче... – продолжал офицер. – Кстати, ртуть привезли? У нас запасы практически полностью исчерпаны.

– Привезли. Правда, тоже не ахти сколько, но на ближайшее время хватит. Следующим рейсом привезем еще.

При чем тут ртуть?.. – я была озадачена. Бывший муж – любитель поболтать о ядах, находясь в благодушном настроении, не раз рассказывал мне о ртути, о том, насколько она ядовита...

А разговор меж тем продолжался:

– Хорошо. Ну, значит, выгружаете ртуть – и можем распрощаться. К вашему следующему прибытию слитки будут приготовлены к отправке.

– Кстати, начальство начинает выражать недовольство: что-то в последнее время серебра стали меньше добывать. Сам понимаешь, пошли разговоры на эту тему...

– Вопрос не ко мне. Да, и не забудьте передать письмо. Там ясно сказано: месторождение истощается, рудные слои все меньше, и они уже начинают уходить вглубь земли, а это, как вы сами понимаете, требует дополнительных затрат... В общем, люди нужны, и чем больше их будет поступать, тем лучше. Да, и рудознатца бы хорошего заиметь не помешало.

– Понятно. Все передам.

Не прошло и четверти часа, как корабль отошел от причала, а мы, выстроившись в колонну по двое, побрели по неровной дороге под конвоем стражников. Эта довольно-таки извилистая дорога шла в гору, и идти нам было тяжеловато. Было жарко, солнце палило безо всякой пощады, очень хотелось пить... Конечно, нас предупредили о том, что если кто-то из прибывших вздумает попытаться бежать и сделает хотя бы несколько шагов в сторону, то в этом случае охрана будет стрелять без предупреждения, но пока что ни у кого нет желания срываться с места. Да и куда бежать? Если возле реки еще имелась хоть какая-то растительность, то через какое-то время вокруг нас, куда ни кинь взгляд, был один сплошной камень, любой человек здесь – как на ладони. Надо сказать, что в такой безжизненной местности ранее я никогда не бывала – хоть бы какая местная флора встретилась нам на пути, все было бы полегче идти, только вот зелени возле дороги как не было, так и нет, только кое-где торчат пучки высохшей травы... Бежать... Разумеется, здесь наверняка хватает трещин и щелей в земле, где в случае чего можно укрыться, только пока до них добежишь, тебя успеют не один раз подстрелить. Лучше не рисковать понапрасну.

Я же про себя решила: с побегом определюсь после того, как прибудем на место. Конечно, сейчас я пока что нахожусь в относительной безопасности, только вот сколько продлится подобная благодать и какое время у меня есть в запасе – это еще тот вопрос. Что ни говори, как себя не убеждай и не успокаивай, но задерживаться здесь мне не стоит – не исключено, что настоящая Дарил с Заячьих Холмов вскоре вновь попадется в руки стражи, и тогда сразу начнут выяснять, кого же под ее именем отправили на серебряные рудники. А если учесть, что меня сейчас наверняка ищут всюду, где только можно, и пока что найти не могут... Думаю, что среди стражников Тароны найдется умная голова, которая сумеет сложить один и один.

А бежать мне отсюда надо обязательно, притом необходимо сделать все возможное, чтоб не попасться. Дело тут не только в том, что я хочу получить свободу, но и в моей бабушке: хорошо зная милые нравы семейки моего бывшего мужа, понимаю, что до той поры, пока меня не поймают, господин Мадор ди Роминели бабушку не тронет, как бы ему не хотелось с ней посчитаться. Бывший свекор прекрасно осознает, что я первым делом постараюсь увидеться с моей любимой бабулей, потому как больше мне все одно идти не к кому. Ясно, что за бабушкой сейчас будут следить во все глаза, не без оснований ожидая того, что я вот-вот могу оказаться рядом с ней. Так сказать, устроили ловлю на живца... Впрочем, ничего иного от господина Мадора ди Роминели ожидать не приходится.

Еще меня интересовало, для какой такой надобности несколько заключенных несут на своей спине странные керамические сосуды, сверху заткнутые большими деревянными пробками. Все бы ничего, только вот форма у этих сосудов уж очень странная – в середине широкие, сверху и снизу узкие. Такие сосуды на землю не поставишь, их только уложить можно...

– Не знаешь, что такое мужчины тащат?.. – негромко спросила я идущую рядом со мной немолодую женщину.

– Известно, что на них навьючили... пробурчала та.– Ртуть волокут.

– Ртуть? А зачем? Я слышала, что она ядовитая!

– Зачем, зачем... А самой разве не ясно? На нашу погибель...

Если честно, то я особо не поняла, о чем идет речь, а переспрашивать не хотелось – женщина явно не была настроена на общение. Да и все остальные брели молча, и потому мне не стоило лишний раз заниматься расспросами. Ничего, со временем разберусь, что к чему.

К нужному месту, то есть к серебряному руднику, мы пришли часа через два, но к тому времени я настолько устала, что еле передвигала ноги. Понятно, что за последнее время мне пришлось вести слишком малоподвижный образ жизни – и вот результат, за дорогу выдохлась полностью. Тут уж хочешь – не хочешь, надо вновь набираться сил, а не то с очередной попыткой побега у меня возникнут большие сложности.

Значит, вот он, рудник Каменный, и смотрится он, надо сказать, весьма примечательно: плато, то бишь возвышенная плоская равнина на почти отвесных скалах. Такое впечатление, будто какие-то неведомые силы словно подняли часть здешней сухой земли, возвысив ее над остальной местностью. Недаром со стороны плато выглядит как огромная площадка, стоящая на почти отвесной стене, которая, вдобавок ко всему весь день находится под палящими лучами солнца. Ох, как тут высоко...

Вот именно там-то, на этом плато, и располагался рудник, к которому вела единственная дорога. Неширокая, но довольно-таки крутая – она, без сомнений, находится под постоянным присмотром здешней охраны. Конечно, при большом желании можно спуститься с плато вниз по склонам, или же по ним забраться наверх, только вот проделывать подобные трюки следует при свете дня, и хорошо тренированному человеку, а в ином случае здесь можно в два счета свернуть шею.

При первом же взгляде становится понятно, что иного имени, кроме Каменный, этому месту и не подберешь. Вокруг все тот же камень без малейших признаков растительности, несколько длинных бараков для заключенных, а пара больших домов для охранников и офицеров располагаются далеко в стороне. Еще вдали были видны какие-то сооружения, доносится беспрерывный грохот, но пока что на это можно не обращать внимание. Уныло, тускло, пыльно... Н-да, уютным или гостеприимным это место никак не назовешь, во всяком случае, задерживаться здесь точно не хочется. Правда, рудник не огорожен, но зато охраны хватает.

На нас, то есть на вновь прибывших бедолаг, высыпали смотреть едва ли не все, кто сейчас находился в поселке, тем более что выстроили нас в одну цепь, чтоб можно было получше рассмотреть каждого.

– Ну и сброд... – появившийся перед нами тощий субъект в офицерской форме наверняка был главным в этих забытых Богами местах. Судя по отекшему лицу и набрякшим мешкам под глазами, любимым развлечением этого человека были ежедневные возлияния. Глядя на нас с брезгливой миной на лице, он продолжал.– Запомните, что отныне у вас один хозяин – я. Будете себя хорошо вести – доживете до освобождения, а если нет, то останетесь навсегда в этих местах. Тем же, кто вздумает бежать, наказание будет соответствующее, ну да вы об этом скоро узнаете. И еще вам не помешает знать, что дисциплина и порядок здесь находятся на самом высоком уровне, за любое нарушение наказывают строго, так что все зависит только от вас самих.

На этом наше знакомство с начальством закончилось, и вновь прибывших погнали по баракам. Не знаю, как разместили мужчин, но в женском бараке свободных мест еще хватало. Низкие лежанки, крохотные оконца, тяжелый спертый воздух внутри... Все это чем-то напоминало тюрьму, но я пока что решила не обращать внимания на подобные мелочи.

Главное – нам дали умыться после дороги, и я наконец-то смыла с лица грязь. А еще с меня сняли ручные кандалы. Фу, сразу легче стало! По счастью, те царапины, которые я получила при аресте, стали подсыхать, и оставалось надеяться на то, что после них на лице не останется шрамов. На мгновение мне стало смешно – сейчас надо беспокоиться о том, как в живых остаться, а не о каких-то там шрамах...

Женщин в бараке оказалось человек тридцать, причем большей частью им уже перевалило за сорок. Молодых особ было совсем немного, но я сразу поняла, что ко мне они относятся без особой любви. Впрочем, судя по недовольно-кислому виду этих потрепанных девиц и по их неприязненным взглядам можно предположить, что они вообразили, будто к ним прибыла конкурентка, мечтающая стать едва ли не главной звездой в здешних местах. Наверняка кое-кто из них уже считает, что я намерена отбить у них лучших кавалеров из имеющихся здесь мужчин... Голубушки, ну как мне вам пояснить, что ничего из этого мне никак не надо?!

– А ты красивая... – с оттенком зависти произнесла какая-то пожилая женщина. Судя по ее властным ухваткам, здесь она была старшей. – Обычно смазливых девиц сюда не присылают. Считай, что тебе крепко не повезло. Как бы из-за тебя у мужиков неприятностей не было: сама видишь, нас тут мало, за каждой следят во все глаза, а уж когда такая фифа появляется... Учти на будущее. Хотя, может, сумеешь выжить, если умной будешь...

– Вы лучше расскажите, что здесь и как... – вмешалась в разговор одна из прибывших со мной женщин. – А то такие страсти об этом руднике ходят, что и словами не описать!..

– Правильно говорят... – вздохнула все та же пожилая особа. – Тут люди мрут, словно мухи, редко кто дотягивает до конца своего срока...

Судя по словам женщины, серебро здесь получают из руды, которую заключенные добывают в шахтах. Хорошо хотя бы то, что женщин в эти шахты не пускают, там одни мужчины горбатятся: считается, что подземные духи баб не любят, а потому при появлении женщин под землей могут и шахту обвалить, так что лучше не рисковать. Затем добытую руду в корзинах вытаскивают на поверхность, а уж оттуда доставляют к месту переработки. Там, с помощью водяных колес (вода поступает из горного водохранилища – тут для этого дела целая система изобретена) руду измельчают, а огромный молот долбит мелкую руду очень мелко, почти что в муку. А вот затем начинается самое опасное: эту рудную муку в специальных мощеных резервуарах смешивают с ртутью, причем делают это весьма необычным способом – ногами. В результате получается нечто, похожее на своеобразное тесто...

– Но ртуть же ядовита!.. – не выдержала я.

– А то!.. – чуть покосилась на меня женщина. – Еще какая ядовитая! А ведь я, пока сюда не попала, ничего об этой самой ртути не знала и не ведала, зато, когда попала сюда – вот тогда пришлось с этой гадостью столкнуться... Ты-то, похоже, о ней уже наслышана? Интересно, откуда?

– Да так, услышала однажды разговор двух ученых людей, вот кое-что и запомнила... – мне только и оставалось, что досадовать из-за собственной несдержанности.

– Из-за этой самой клятой ртути люди тут травятся на корню... – продолжала женщина. – Но хуже всего приходится тем, кто это самое каменное тесто месит. Так что у нас карцера нет – за любое наказание отправляют работать ногами... Вот народ сплошняком и болеет – в лазарете отравленные да немощные едва ли не вповалку лежат. Оно и понятно: несколько дней такое ядовитое тесто помесишь – свалишься.

– Но зачем все это надо? Ну, это самое каменное тесто месить...

– Так серебро отделяют от пустой породы... – рассказчица пожала плечами. – Правда, я никогда не интересовалась, как именно это делают. Вроде как серебро к ртути прилипает... К тому месту без крайней нужды стараются не подходить.

– А потом что? Ну, как дальше поступают с этим... каменным тестом?

– Говорю же – все, кто может, стараются держаться от этого дела подальше. Чего делают с тестом дальше – не моего ума дело. Знаю лишь, что потом ртуть... Ой, там какое-то умное слово говорят, его так сразу и не выговоришь... А, вспомнила: ртуть возгоняется, и в результате образуется эта, как ее... крица, которую потом в слитки переплавляют. За этими серебряными слитками каждый месяц отдельный корабль приходит.

– Неужели никто отсюда не пытался бежать?.. – не выдержала я.

– А ты что, уже пятки решила смазать?.. – зло хохотнула какая-то неопрятная девица. – Шустра! Ну-ну, мечтать не вредно! У всех, кого привозят сюда, спервоначалу такие мысли появляются, да только каждый едва ли не сразу же понимает, что делать это не стоит. Если кто-то бежит, его все одно ловят, и вот тогда-то в наказание он навсегда тесто месить будет, до самой смерти, тем более что те, кто этим занимается, долго не живут. Потому-то здесь все стараются порядок поддерживать, лишний раз помалкивать и дисциплину не нарушать – так все же есть надежда дотянуть до конца срока, а вот если отправят тебя месить тесто – то все, и до середины своего заключения не дотянешь.

Н-да, невесело. Думаю, не ошибусь, если предположу, что для большинства здешних заключенных пребывание на этом руднике – та же смертная казнь, только растянутая во времени. Пожалуй, мне стоит поторопиться с побегом, правда, пока что я представления не имею, как можно это сделать.

На следующий день нас с утра пораньше отправили на работу. Меня поставили в группу женщин, в обязанности которых входило перевозить на тележках добытую руду, причем везти следовало от входа в шахту до того места, где измельчают эту самую руду. Да уж, это была та еще работенка, но я особо не возражала: тяжело нагруженную тележку надо было везти на довольно-таки немалое расстояние, и за время этого пути у меня была возможность внимательно рассмотреть окружающее, во всяком случае, я попыталась это делать. Как я уже упоминала, рудник был расположен на плато, которое возвышалось над окрестностями, потому сверху кое-что все же можно было разглядеть. Беда в том, что сегодня был пасмурный день, и потому было довольно сложно в подробностях рассмотреть то, что находится за краем плато. Кажется, вдали видны горы, в стороне от которых, судя по всему, начинается лес, только вот до тех мест еще добраться надо...

Кроме того, сверху хорошо просматривается вся местность внизу, а особой растительности на этой каменной равнине нет, так что спрятаться там вряд ли удастся. Проще говоря, отсюда любой человек хорошо виден, и сразу ясно, в какую сторону он направляется. Хотя, если всмотреться, то становится понятно, что это только возле основания плато местность ровная, а немногим дальше начинаются неровности почвы, небольшие холмы, и, кажется, есть даже небольшие овраги и трещины в земле. Можно считать удачей хотя бы то, что на руднике нет собак, но подобное вполне объяснимо – бедные псины тут враз перетравятся, так что и привозить их сюда нет смысла. Зато недостаток служебных собак полностью окупался большим количеством стражников, которых здесь было более чем достаточно, и в случае побега, без сомнений, за тобой устроят настоящую охоту с загоном и травлей.

Разумеется, будь моя воля, я бы всматривалась в окружающее куда более внимательно, но мне не хотелось, чтоб кто-либо из посторонних обратил внимание на то, что я постоянно кручу головой по сторонам. Женщины в бараке были правы – меня постоянно сопровождали взгляды мужчин. Чего уж там скрывать: несмотря на подсыхающие царапины на моем лице, было понятно, что я – самая красивая из всех находящихся здесь женщин, к тому же еще не вымотанная тяжелой работой и пока что одинокая. Не знаю, какое время мне удастся удерживать здешних мужчин на расстоянии, но в том, что вот-вот начнутся ухаживания, а то и откровенные приставания – в этом нет никаких сомнений. А еще я заметила, что даже те женщины, которые вчера относились ко мне с оттенком симпатии, сегодня стараются держаться от меня на расстоянии. Странно...

Все разъяснилось вечером, когда наконец-то закончился этот невыразимо трудный и тяжелый день, а я мечтала только об отдыхе, потому как устала до того, что, казалось, уже не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Увы, но с отдыхом пришлось повременить: ко мне подошла та самая пожилая женщина, которая была старшей в нашем бараке, и произнесла едва ли не в приказном тоне:

– Пошли со мной.

– Куда?

– Там увидишь.

– И все же?

– Для начала с тобой поговорить хотят. И не кочевряжься, делай, что тебе говорят, тут никто шутки шутить не любит.

Конечно, будь моя воля, то послала бы я всех куда подальше, но в здешних местах установлены свои законы, которых надо придерживаться, тем более вновь прибывшим. Ладно, пока что послушаюсь, но если что...

Вне моих опасений, мы подошли к нескольким скамейкам, стоящим неподалеку от края плато. Сделай несколько шагов – и покатишься вниз по крутому, почти отвесному склону, ломая руки и ноги... Сейчас на одной из этих скамеек, опираясь на палку, сидел старик – во всяком случае, он выглядел как человек, жизнь которого уже едва ли не подошла к закату. Рядом с этим дедулей толпилось еще с десяток мужчин. По виду все эти люди – обычные заключенные, но отчего-то я сразу поняла, что этот дед здесь обладает немалой властью, а рядом находятся те, кто, как говорится, рангом помельче.

– Ты кто такая?.. – без всяких предисловий поинтересовался старик.

– Дарил с Заячьих Холмов... – уже привычно произнесла я.

– И давно тебя так стали звать?.. – чуть усмехнулся старикан.

Не надо обладать особой прозорливостью, чтоб понять – без достаточных на то оснований подобный вопрос задавать не будут. Уж не подозревают ли меня в чем-то? Ладно, сейчас, пожалуй, все подряд скрывать не стоит, кое-что можно и не таить.

– Недавно... – я спокойно пожала плечами. – Дня три-четыре. Или пять...

– А сама Дарил где?.. – продолжал старик, ничуть не удивившись.

– Представления не имею, но всей душой хочу, чтоб судьба отвела ее от здешних мест... – надо же, а ведь у мужчин, кажется, чуть смягчились лица. Возможно, они не ожидали от меня такой откровенности. Что ж, пожалуй, мне можно ответить еще на несколько вопросов, но о главном лучше промолчать.

– Ты-то как на ее месте оказалась?.. – усмехнулся старик.

– Меня стражники схватили по ошибке – они как раз беглых ловили, а я... Я сама в тот момент удирала кое от кого, и потому мне было все равно, кем назваться и куда отправиться, лишь бы оказаться подальше от Тароны. Я тогда еще и лицо случайно разбила, так что особо рассматривать меня никто не стал. Остальное вы знаете.

– И от кого ж ты прятаться могла? От приятеля или от стражи?

– От обоих.

– Что ж ты такое натворила?

– Не столько натворила, сколько меня сделали виноватой.

– И что же тебе грозило?

– Во всяком случае, достаточно, чтоб всерьез опасаться за свою жизнь. Знаете, иногда обстоятельства складываются таким образом, что даже каторга может казаться спасением.

– Не то место ты выбрала, чтоб жизнь спасать... – сделал вывод старик. – Во всяком случае, здоровье тут в два счета можно загубить. И как же тебя звать?

– Извините, но об этом я пока что промолчу. Еще раз прошу прощения, но у меня для этого есть все основания. Можно, теперь я вас спрошу кое о чем?

– Попробуй... – кажется, старик нашел мой вопрос забавным.

– Как вы догадались о том, что я – не Дарил?

– Здесь один из ее бывших приятелей оказался, тот, кто ее в лицо знает. К тому же Дарил с Заячьих Холмов – особа известная, и у нее уже ранее был срок – год заключения в тюрьме, а глядя на тебя, никак не скажешь, что ты коротала время в том казенном месте, а то, что ты ранее никогда не была в заключении – это понятно с первого взгляда. Ухватки у вас разные, поведение тоже, да и кроме этого была еще куча несовпадений... Что ж, на сегодня ты свободна, а об остальном поговорим через пару-тройку дней. Да, и вот еще что: дружка себе отыщи поскорей, а не то мужики уже нервничать начинают: такая красавица – и одна ходит. Непорядок. Женщин тут мало, мужики почти сплошь одинокие, как бы глупостей на горячую голову не натворили. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, только я после своего бывшего в себя до сей поры придти не могу...

– Твои сложности... – отмахнулся дед. – Все, ступай.

Отойдя немного, оглянулась – старик, с трудом поднявшись со скамейки, медленно заковылял в сторону одного из мужских бараков.

– Кто это?.. – спросила я свою спутницу.

– Его кличка Скат... – женщина тоже смотрела на старика. – Он тут у нас, можно сказать, за старшего, но в последнее время здорово сдал. Пожалуй, недолго протянет.

– А зачем он меня хотел видеть?

– Разговоров о тебе много ходит. Красивая, не похожа на других, ведешь себя иначе, держишься на особинку... К тому же ты оказалась здесь под чужим именем, а к таким вещам относятся плохо, с подозрением – мало ли кем ты можешь оказаться... Сейчас-то понятно стало, в чем дело, а так разговоры всякие пошли... Кстати, насчет дружка ты подумай, и с этим делом не тяни – здесь одинокая женщина долго не продержится. У каждой из нас приятель имеется, а у некоторых и по двое сразу...

Да я, вообще-то, надолго оставаться здесь не намерена, только вот вслух сообщать об этом никому не собираюсь. И уж тем более у меня нет ни малейшего желания заводить себе ухажера, пусть даже только для видимости – спасибо, с меня дорогого муженька хватит за глаза! Как вспомню о наших с ним отношениях, так меня едва ли не тошнит! До сих пор не понимаю, как я сумела так долго продержаться в доме ди Роминели – наверное, меня поддерживала только мысль о побеге. После этих двух кошмарных лет я навсегда зареклась как от семейной жизни, так и от каких-либо любовных шалостей, одна только мысль о которых вызывает у меня чувство, близкое к омерзению. Больше того – слова старика подтолкнули меня к мысли о том, что с побегом мне надо поторапливаться, а не то и в самом деле от некоторых из здешних обитателей будет не отвязаться. Только вот знать бы еще, как удрать с этого рудника и в какую сторону мне следует направиться после этого...

Однако все мои планы нарушились уже на следующий день. С утра пораньше мне было велено придти к здешнему начальству, то бишь к начальнику охраны этого рудника. Ох, боюсь, что разговор у нас с ним будет далеко не самый приятный – насколько я уже успела узнать, этот человек имел здесь неограниченную власть, и вряд ли желает видеть меня лишь для того, чтоб обсудить здешнюю погоду.

Судя по отекшему лицу начальника охраны и устойчивому запаху перегара, стоящему в его кабинете, здешний хозяин не дурак выпить. Наверняка он еще окончательно не протрезвел после вчерашнего, или же мается похмельем – мне, по большому счету, это без разницы, потому как и в том, и в ином случае нет ничего хорошего. Вдобавок разговаривать с такими людьми довольно сложно.

– Значит, это ты – Дарил с Заячьих Холмов... – мужчина оглядел меня так, словно я была выставлена на продажу. – Или же называешь себя таковой... Может, хотя бы мне скажешь, как тебя в действительности зовут?

– Быстро до вас доходят все то, о чем болтают люди... – пожала я плечами.

– Еще бы – каждый торопится сообщить мне то, что происходит на руднике. Все малейшие сплетни и слухи доносят. Можно сказать, наперегонки несутся, чтоб последнюю новость сообщить, ведь за нужные сведения я имею право немного скостить им срок, а вот за умолчание могу отправить навечно месить тесто... Надеюсь, ты уже знаешь, что это такое.

– Уже сообщили.

– Рад... – мужчина ухмыльнулся. – Я здесь, считай, повелитель и Бог, и от меня зависит многое, если не все. Работа на руднике тяжелая, на износ и убой, но тут никого не жалеют, и впредь делать это не намерены, там более что тюрьмы в стране и так забиты под завязку нарушителями закона, а потому работников на мой век хватит. Итак, как тебя звать по-настоящему?

– Дарил... – пожала я плечами. – Другого имени у меня сейчас нет.

– Значит, упираемся, не говорим всей правды, да еще и лжем в лицо? Сразу видно, что ты еще плохо знаешь здешние порядки. Я и за меньшие прегрешения людей наказываю, но такой красотке, как ты, можно сделать небольшое послабление. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Если будешь хорошо себя вести, то работу тебе предоставлю легкую, и даже приятную – здесь начнешь трудиться, за чистотой следить, порядок наводить...

Ну-ну, выходит, так теперь это называется – следить за порядком... Э, нет, не для того я из тюрьмы выбиралась, чтоб перед тобой послушно хвостиком махать и исполнять все прихоти. Да и иметь хоть что-то с этим типом я не желаю – этих так называемых «приятностей» с меня уже за глаза хватит, дорогой супруг раз и навсегда отбил желание к подобным забавам.

– Порядок – это не по моей части... – усмехнулась я. – Да и хозяйка из меня никакая. С этим делом обратитесь к кому-то другому. Или другой.

– Это не просьба, а приказ.

– Приказывайте кому другому, а не мне. Говорю же – я не любитель вытирать пыль, да и делать это не стремлюсь. Предпочитаю небольшой беспорядок.

– Чего-чего?

– Если вы не понимаете нормальный язык, могу сказать проще: замутите с кем-нибудь другим, благо от кого-то иного отказ на столь заманчивое предложение вы вряд ли получите. Я же в такие игры не играю.

– Никак приятеля себе уже нашла?

– Простите, но это мое дело. Кроме того, если я правильно поняла, вам докладывают чуть ли не о каждом моем шаге, так что не стоит задавать вопросы, ответ на которые вам и без того хорошо известен.

– Надо же, еще и выламываешься... – кажется, начальник охраны не ожидал от меня подобного ответа. – Зря. Я и без того раздумываю, сообщать ли мне о тебе в Тарону, или нет. Голубиная почта у нас хорошо работает, так что задержек с письмами не будет. Баба ты подозрительная, и еще неизвестно, что за птица такая, раз предпочитаешь прятаться от правосудия на каторге. Мало того, что назвалась чужим именем, так еще, как мне сказали, в первый же день пребывания на руднике о побеге разговоры вела...

– Я просто спросила между делом... – а про себя подумала, что тут, и верно, любая болтовня становится известна охране. Надо же: по прибытии сюда я только обмолвилась о побеге – и уже донесли! Хотя людей можно понять: если на этом руднике, и верно, за ценные сведения могут уменьшить срок, то становится понятным, отчего тут все пронизано доносительством.

– А я тебе и так скажу... – мужчина встал напротив меня. – Убежать отсюда трудно, почти невозможно. Вернее, покинуть рудник, пожалуй, можно, но сразу же возникает вопрос – куда отправиться потом? На реку кинешься, чтоб по воде уйти? Не стоит, рыбаки сами не прочь на беглых поохотится, потому как за каждого пойманного им платят неплохие деньги. Рыбацких поселков на реке хватает, а народишко тут внимательный, каждую мелочь примечает, да и ловить убегающую дичь здесь умеют, так что путь по реке отпадает. Остаются лес и горы, но к ним и близко подходить не советую – там такая дрянь водится, что и не описать. По счастью, опасные обитатели тех мест к руднику стараются не подходить, а иначе все здесь было бы куда сложней. Даже местные жители к находящимся неподалеку отсюда горам и лесам стараются не подходить, а с голыми руками и без оружия там и вовсе делать нечего.

– Это мне в вашем кабинете делать нечего... – покачала я головой. – А еще вы мне совсем не нравитесь. Извините, но я не считаю вас героем своего романа – у меня несколько иные вкусы и предпочтения. Надеюсь, мы друг друга правильно поняли. Я могу идти?

– Не выношу наглых баб... – мужчина подошел к столу, на котором стояла бутылка из темного стекла и глиняная кружка. Если мне не изменяет память, то в таких бутылках находится очень крепкое дешевое вино, хотя и паршивое на вкус – у нас в замке конюх любил покупать в трактире как раз такие большие бутылки с крепким содержимым. Правда, после излишнего принятия горячительного конюх по утрам со стоном хватался за больную голову, и давал очередное обещание больше никогда даже не смотреть на эту дрянь, то бишь это мерзкое пойло!.. Тем не менее, у подобных крепких напитков поклонников хватало, и сейчас я вижу перед собой одного из них. Правда, когда начальникохраны попытался, было, налить вино в кружку, то оказалось, что бутылка уже пуста, потому как ее содержание к этому времени выкушано подчистую. Естественно, подробное никак не могло улучшить настроение человека, у которого с перепоя трещит голова, и потому мужчина заговорил зло и отрывисто:

– Уговаривать тебя я не собираюсь, тем более что через день-другой ты сама ко мне на коленях приползешь, прощения попросишь, а пыль и грязь только что не языком вылизывать начнешь. Для этого всего-то и требуется, чтоб ты денек тесто помесила – этого тебе с лихвой хватит на то, чтоб гонор поубавила, и в башке просветление появилось. Как только поумнеешь – у нас с тобой другой разговор будет, а сейчас пошла вон.

Вот уж подобное я сделаю с удовольствием, потому как у меня не было ни малейшего желания и далее оставаться в этой комнате и видеть раздраженную физиономию ее хозяина. Судя по ухваткам этого человека, он явно выбился из низов, чем невероятно гордится, и теперь вовсю пытается использовать свое положение для того, чтоб наконец-то ощущать себя здесь царем и богом. Ничего нового, обычная философия мелкого человека. Конечно, аристократы тоже бывают разными – мой муж наглядный тому пример!, но то, что здешний начальник охраны не имеет никакого отношения к высокородным – в этом у меня не было никаких сомнений. Вообще-то настоящий аристократ, пусть даже и стоящий на службе в страже, сюда вряд ли сунется, предпочтет иное место службы, куда более безопасное для здоровья и более близкое к столице. Не исключаю и того, что одной из причин того, что этот тип находится здесь, является банальная жадность: могу побиться об заклад, что к пальцам начальника охраны прилипает кое-что из добываемого здесь серебра.

Что же касается новой работы, куда меня отправил начальник охраны, то есть туда, где люди месят ногами каменную муку с ртутью... Если честно, то ранее я и сама хотела подойти к тем каменным резервуарам. Почему? Просто меня еще вчера сложилось впечатление, что неподалеку от них находится самое удобное место для побега. Ладно, поглядим.

Правда, как оказалось, что для начала я должна была переодеться – сняла свое платье, и вместо этого получила какие-то потрепанные мужские штаны с бесформенной поношенной рубашкой. Похоже, начальник охраны решил заранее меня унизить, заставив надеть на себя чье-то старье. Ну, подобным меня не напугаешь, тем более что дыр в этой одежде нет, а мое простое платье, сшитое из тонкого льна, пусть даже грязное и провонявшее запахом тюрьмы, все же выглядело слишком изящным и дорогим для этого гиблого места.

Пока шла в толпе тех бедолаг, которым, как и мне, сегодня выпало несчастье перемешивать каменную муку с ртутью, оглядывалась по сторонам, и, по счастью, это выглядело совершенно естественно – как же, человек впервые идет на самую отвратительную работу, и потому его растерянность вполне понятна.

Как я и предполагала, каменную крошку с ртутью смешивали довольно далеко от того места, где находились шахты, да и до жилых бараков отсюда не близко. Более того: эти мощеные резервуары для смешивания каменной крошки находились едва ли не на самом краю плато, причем на самом высоком его месте, что вполне объяснимо – там постоянно гулял ветер, относя ядовитые пары ртути куда-то в сторону. Что ж, логично, хотя тем рабочим, которые подвозят сюда на тележках руду, раздробленную едва ли не в пыль, от этого не легче. Мне уже пояснили: вначале заполняется каменной мукой один из резервуаров, потом туда добавляется ртуть, которую работники ногами должны размешать с каменной крошкой, причем делать это следует как можно тщательней. На здешнем языке это и называется – месить тесто. Как потом собирают ртуть с налипшим на него серебром – это в данный момент меня интересовало меньше всего.

Куда более важным было то, что когда рабочие вновь зачищают резервуары от пустой породы, то скидывают эту самую каменную крошку вниз, подвозя тележки с мелким камнем к краю плато. Если же учесть, что проделывают это уже очень давно, годами, то вышло так, что этот склон стал чуть более пологий, покрытый толстым слоем этой самой каменной пыли. К тому же стражи здесь не так много – держатся служивые на некотором расстоянии от ядовитых резервуаров, ведь лишний раз травиться никому не хочется.

Думай, не думай, а лучшего места для побега здесь просто нет. Беда в том, что тут едва ли не самое высокое место на плато – вниз даже смотреть жутковато, и вдвойне страшно думать о том, что нужно прыгнуть вниз! Тем не менее, в этом месте при спуске вниз можно сохранить в целостности руки и ноги, да и шею не свернуть, хотя тут уж как повезет, заранее предугадать ничего нельзя... Куда потом бежать? Здесь выбор небольшой, и если не стоит идти к реке, то направлюсь к горам или лесу, что виднеются вдали – туда, по словам начальника охраны, местные не суются, а если говорить об опасности, которая там будто бы есть, то и оставаться на этом руднике не менее опасно.

Спускаясь по небольшой лесенке в огромный каменный чан, подумала: хорошо хотя бы то, что это самое каменное тесто нас не заставили месить голыми ногами – всем выдавали огромные неудобные сапоги. Мелкая каменная крошка покрывала дно этого чана выше щиколотки, да и вес у нее был немаленький, и потому уже через четверть часа у меня заныли ноги. Душно, жарко, и вдобавок ко всему здесь стояла пыль от постоянно перемешиваемого камня, она попадала в глаза, забивала нос и рот, не давала дышать...

Когда часа через два нам разрешили сделать короткий перерыв и выйти на свежий воздух, то на поверхность я выбралась с великим трудом. Да, теперь я понимаю, отчего на этом руднике не нужен карцер, ведь куда тяжелей час за часом проводить в этом каменном чане, а уж если принять во внимание то, что испарения ртути, которую мы смесим ногами, ядовиты, то можно понять, отчего люди так боятся подобного наказания.

Однако в полной мере я ощутила последствия этой тяжелой работы вечером, когда после работы мы все шли, вернее, плелись в свои бараки. Я не просто устала, а, можно сказать, еле волочила ноги, от сильнейшей боли голова просто-таки раскалывалась, во рту пересохло, меня тошнило, перед глазами дрожали цветные пятна, и я почти не видела, куда ступаю. Похоже, ртутью я все же отравилась... Дойти бы до своего барака, там свалиться на лежанку, и спать, спать...

Увы, не вышло. Не успела я добраться до барака, как всех нас выстроили на перекличку, которая продолжалась, на мой взгляд, бесконечно долго. Как все это время мне удалось продержаться на ногах – не знаю, но когда нам, наконец, позволили разойтись, я сумела делать всего несколько шагов – и упала на землю. Попыталась встать – и не смогла, даже на это не было сил... Трудно сказать, что было бы дальше, но тут чьи-то сильные руки подняли меня с земли, и я поняла, что кто-то несет меня на руках.

– А ну, оставь ее!.. – я услышала раздраженный голос начальника охраны. – Пусть сама идет!

– Вы что, не видите, что женщина в обмороке?.. – услышала я мужской голос. – Я просто отнесу ее в барак...

– Ты что, приказа не слышал? А ну, брось ее на землю! Пусть поваляется, цену себе узнает!

– Я всего лишь хочу помочь обессилевшей женщине. Вы что, не видите, что она не может идти?

– Пререкаться вздумал?! – рявкнул здешний хозяин. – Так вот, начиная с завтрашнего дня, ты тоже будешь месить тесто! Для начала там седмицу отпашешь, а потом поглядим, как с тобой поступить дальше!..

Больше я ничего не помню – потеряла сознание, а когда пришла в себя, то поняла, что уже темно, я лежу на своем топчане, и почти все женщины в бараке спят. Голова болела по-прежнему, ощущалась боль в животе, и невероятно хотелось пить. С трудом поднявшись на ноги, я доковыляла до бочки с водой, и едва ли не разом выпила несколько кружек воды. Фу, вроде легче стало, да и голова уже не так болит...

– Что, оклемалась?.. – ко мне подошла одна из здешних девиц. – Все ломаешься, а у людей из-за тебя неприятности!

– У кого?

– У Криса! Он тебя сюда принес, а теперь ему за это седмицу тесто месить придется! Начальник охраны на него окрысился, и теперь не успокоится до тех пор, пока бедного парня в гроб не вгонит!

– А кто такой этот Крис?

– Один из здешних бедолаг. Нормальный мужик, всем нашим бабам нравится. Вежливый, обходительный, к нам со всем уважением относится, ничего лишнего не позволяет... Хочешь совет? Ты бы с начальником охраны вела себя помягче, а не то он из-за тебя и на нас начнет отыгрываться, а такой человек может причинить много пакостей...

– Пойду спать, устала... – я отправилась назад, потому что не собиралась вести задушевные разговоры или изливать душу – все одно обо всем сказанном начальнику охраны доложат уже утром.

– Ты подумай о том, что я тебе сказала... – девица шла вслед за мной. – Возьмешься за ум – самой легче жить будет!

Ничего не отвечая девице, я почти что упала на свою лежанку. Мне было ясно одно: если я еще хоть денек буду мешать эту каменную крошку, то убежать отсюда уже вряд ли сумею. Не знаю, как чувствуют себя те несчастные, кто вместе со мной сегодня смешивал каменную муку с ртутью, но я, кажется, отравилась несколько больше, чем допустимо. Хоть бы до завтра в себя более или менее придти, а не то все мои планы побега полетят коту под хвост!

Увы, но следующее утро началось с весьма неприятного сюрприза – мне на руки вновь надели кандалы, причем они оказались куда тяжелее тех, что были у меня ранее. На мой вопрос – для чего это надо?. стражник, запирающий кандалы на замок, лишь хмыкнул – у меня приказ, а тебе должно быть видней... Еще добавил: тебе просили сказать, что ключ от этих кандалов будет у начальства. Захочешь от железа избавиться – знаешь, куда надо придти... Ну, тут все понятно и без дополнительных пояснений.

Зато немало радует то, что с утра я чувствую себя сравнительно неплохо. Конечно, меня все еще немного подташнивает, во рту суховато, и ноги чуть подрагивают, но это мелочи по сравнению с тем, что было вчера. Э, нет, решение тут может быть только одно – вновь залезать в этот резервуар с ядовитой каменной крошкой я не стану.

Пока заключенные толпой шли до того места, где располагались эти самые огромные чаны для каменной муки, я досадовала про себя: ржавые кандалы на руках здорово мешали при ходьбе, но главное – уж очень они были тяжелые, а при побеге лишний вес может иметь едва ли не решающее значение. А еще мне надо выбрать такой момент, чтоб меня никто не смог остановить... Конечно, при прыжке вниз с такой высоты очень велик шанс разбиться, или же переломать себе все кости, но мне выбирать не приходится. Главное – надо прыгнуть так, чтоб при падении попасть на каменную крошку, устилающую стены плато, чуть более пологие, чем в иных местах... Конечно, меня могут попытаться остановить, а, значит, времени для исполнения задуманного будет всего ничего, считанные мгновения. Я не особо всматривалась в тех, кто шел рядом со мной – в основном это были усталые люди, которые вряд ли постараются задержать меня, хотя это еще не факт...

Когда подошли к находящимся в земле резервуарам, люди остановились на минуту, чтоб надеть на ноги все те же огромные неудобные сапоги. Так, от этого места до края плато шагов двадцать, или двадцать пять – это не так много, но не мало. Пока что мне надо тянуть время...

– Ты долго там еще будешь копаться?.. – недовольно обратился ко мне один из охранников.

– Сейчас, сейчас... – отозвалась я. – Просто мне кандалы на руках мешают...

– Поторапливайся... – и охранник отвернулся от меня, следя за тем, как первые из заключенных по узкой лесенке начинают спускаться в резервуар с каменной крошкой. Так, в моем распоряжении всего несколько секунд...

Оставив на земле неподъемные сапоги и сжав руками цепь, чтоб она не болталась и не звенела, я бросилась к краю плато. Мне повезло, и крик охранника «Стой!» я услышала после того, как пробежала шагов пятнадцать. Еще десяток шагов – и, не оглядываясь (а заодно и внутренне ужасаясь тому, что делаю), прыгнула вниз...

Пролетела я совсем немного, затем ударилась о склон и покатилась книзу. Все было так, как я и предполагала: склон, пусть и довольно крутой, был уже покрыт многолетним наслоением каменной крошки, которая смягчила мое падение, хотя кое-где этой самой крошки все же не было, и я довольно ощутимо ударялась телом о камни, царапалась, рвала одежду... Впрочем, это все пока что было не так и важно – главное, вниз я скатывалась по этой осыпающейся каменной крошке, а не катилась кубарем...

Не знаю, сколько времени продолжалось это скольжение вниз – когда ровно, а когда и с кувырками через голову, но через какое-то время оно остановилось. Открыв глаза, я поняла, что лежу на большой куче мелкого камня... Похоже, мне все же удалось спуститься с плато, пусть и столь необычны образом. Согнула ноги, пошевелила руками... Кажется, удача не отвернулась от меня, и одарила невероятным везением – все цело, что совершенно удивительно, если учесть, с какой высоты я прыгнула вниз. Ну, раз для меня все пока что складывается наилучшим образом, то надо отсюда выбираться.

Не обращая внимания на крики, раздававшиеся сверху, кое-как сползла с куч каменной крошки, и, как могла, припустила прочь от плато. Правда, ноги слушались плохо, избитое о камни тело болело – без сомнений, на нем было полно ран и кровоподтеков, но сейчас я не обращала внимания на такие мелочи. Главное – успеть убежать как можно дальше от плато до того времени, когда за мной отправят погоню, а это сделают в самое ближайшее время. Увы, но то, как я передвигалась – подобное сложно назвать бегом, скорей умудрялась идти быстрым шагом, но и это уже неплохо: все же после вчерашнего отравления я пока что не отошла. К тому же здорово мешают тяжелые кандалы на руках, да и вес у них немалый.

Помнится, ранее мне удалось рассмотреть с высоты, что там, впереди, начинаются холмы и трещины в земле. Надо бы добраться до них – это, все же, какое-никакое, а укрытие. Правда, у меня перед глазами то и дело появляются разноцветные дрожащие пятна, да и одышка почти сразу же появилась, но это последствия вчерашнего отравления. Хоть бы сил хватило добраться до холмов...

Заслышав сзади какой-то шум, оглянулась на бегу, и от неожиданности остановилась на мгновение – по каменному склону скатывался какой-то человек, еще одна темная фигура неподвижно застыла у основания склона, а неподалеку кто-то от неподвижного тела кто-то пытается выбраться из куч каменной крошки... Вот такого я точно не ожидала! Вряд ли хоть кто-то из стражников решится броситься за мной в погоню столь рискованным образом – выходит, это заключенные, увидев, что я благополучно достигла земли, тоже решили попытать счастья. Получается, что это уже массовый побег... Не знаю, что тут и сказать, но всем рискнувшим желаю удачи.

Вновь припустила быстрым шагом. Интересно, когда за нами пошлют погоню? Впрочем, чего там гадать, это уже почти наверняка сделано. Вообще-то небольшой запас времени у меня все же имеется: как бы охрана не торопилась отправиться за беглецами, но служивым надо собраться, спуститься по единственной дороге, которая находится по ту сторону плато, обогнуть это самое плато, а на все это надо время. Плохо другое: все сбежавшие прекрасно видны сверху, можно сказать, что мы перед ними как на ладони, так что охранникам можно без труда понять, куда следует направлять преследователей, а потому скрыться мне будет непросто.

Какое-то время я бежала (вернее, пыталась быстро идти) в одиночестве, но, несколько раз оглянувшись, поняла, что меня догоняет какой-то человек. Очевидно, мужчина решил, что спасаться лучше вместе, чем поодиночке... Что ж, возможно, он и прав. Разумеется, останавливаться и поджидать незнакомца я не собираюсь – он движется быстрей меня, так что пусть нагоняет, а там уж переговорим...

Увы, но того, что произойдет дальше, я никак не ожидала. Когда через какое-то время мужчина почти догнал меня, то внезапно он почти что прыгнул мне на спину, при этом вцепившись руками в мою шею, и я полетела на землю вместе с незнакомцем, который и не думал отпускать меня.

– Попалась... – выдохнул мужчина, прижимая меня к земле всем телом, так, что я не могла даже пошевелиться. – Догнал...

– Пусти... – прохрипела я, не в силах вырваться.

– Еще чего... – пыхтел мужик. – Я беглую поймал... теперь мне срок скостят... или совсем отпустят...

Так вот для чего он за мной бежал! Надо признать, что такое мне бы ранее и в голову не могло придти! Здорово, видно, мужика припекла жизнь на этом руднике, раз он решился на такой опасный прыжок вслед за мной! Надо же, не испугался, а может, ему тоже рудник опостылел до того, что и далее оставаться в столь гиблом месте у бедняги нет никаких сил... Он что, всерьез рассчитывает получить свободу за мою поимку? Кто бы мог подумать... А я-то была уверена, что этот человек тоже решил вырваться на свободу...

– Отпусти меня... – я вновь попыталась стряхнуть мужчину со своей спины.

– Заткнись... – тот все еще не мог перевести дыхание. – И не дергайся... а то сейчас врежу... камнем по башке... благо их тут полно валяется... Живая ты будешь, или помрешь, когда сюда стража прибежит – мне до этого дела нет... Главное – чтоб ты не сбежала...

– Может, вместе попытаемся скрыться?.. – начала, было, я, но мужчина не дал мне договорить.

– Э, нет... не хочу... Мне что тут помирать, что там... А за твою поимку меня, может, и на волю отпустят...

Больше мужик ничего сказать не успел, потому что я услышала глухой удар, и тело человека враз обмякло, а в следующий миг кто-то отшвырнул его в сторону.

– Госпожа Дарил, с вами все в порядке?.. – услышала я чей-то голос.

Обернувшись, увидела стоящего рядом мужчину. Судя по обтрепанной и грязной одежде, он также был одним из тех, кто прыгнул с плато вслед за мной. Рядом неподвижно лежал высокий мужик, тот самый, что недавно сбил меня с ног. Похоже, моего обидчика только что ударили по голове, или, как говорят местные, вырубили... Святые Боги, каких только слов и выражений я уже успела нахвататься, а!? Слышала бы бабуля, как я выражаюсь – такую бы выволочку мне устроила, что мало б не показалось!.. Надеюсь, хотя бы у этого человека, что сейчас помог мне, нет желания выслужиться перед здешним начальником охраны.

– Вы кто?.. – спросила я. Конечно, сейчас не время для лишних разговоров, но все же хотелось бы знать, кому я обязана спасением. К тому же, все еще сидя на земле, я просто ловила краткие мгновения отдыха.

– Пойдемте поскорее... – мужчина протянул мне руку. – Время дорого. Мы пока что ушли совсем недалеко, а погоня вскоре обязательно покажется. Да и видно нас неплохо тем, кто сейчас наблюдает за нами сверху, ведь обзор там просто замечательный...

Вообще-то я и сама могла подняться с земли, тем более что в последнее время отвыкла полагаться на поддержку посторонних, но жест мужчины был таким естественным и в то же время галантным, что я, сама не ожидая того от себя, в ответ положила свою ладонь в его.

– Куда вы намеревались отправиться дальше?.. – поинтересовался незнакомец, когда мы снова перешли на бег, то есть на быстрый шаг.

– Не знаю... – помотала я головой. – Кажется, горы все-таки находятся ближе... К тому же местность впереди уже не такая ровная, как возле плато. Надеюсь, за светлое время можно успеть добраться до гор, а уж там можно спрятаться от погони...

– Отчаянный вы человек... – мужчина покосился на меня. – Кинулись в неизвестность, очертя голову. А ведь здесь все далеко не так просто, как вы думаете...

Можно подумать, я об этом не знаю! Объяснил бы ты мне только, господин хороший, что имеешь в виду, ведь не просто же так разговоры ведешь.

Искоса поглядывала на мужчину... Высокий, русые волосы, голубые глаза... Не сказать, что красавец, но об этом сейчас трудно судить – на лице многодневная щетина, почти борода... К тому же лицо у моего спасителя испачкано в грязи, да и кровоточащих царапин и ранок на нем хватает... Ну, справедливости ради надо признать, что сейчас я и сама выгляжу не лучше. А еще по некоторым ухваткам и грамотной речи понятно, что этот человек не из простонародья, во всяком случае, он в свое время получил должное воспитание.

Какое-то время мы молча то ли бежали, то ли шли, и мужчина то и дело оглядывался, но помалкивал – видимо, преследователей пока что было не видно. К сожалению, бесконечно подобное продолжаться не могло, и, оглянувшись в очередной раз, незнакомец только что не ругнулся:

– Показались, чтоб их!..

– Погоня?.. – спросила я в смутной надежде на то, что этот человек заметил кого-то иного.

– А то кто же еще?.. – мужчина вздохнул. – Хорошо хотя бы то, что мы успели удалиться от плато на довольно-таки приличное расстояние. К несчастью, у наших преследователей куда больше сил, да и понимают они, что кроме, как вперед, нам идти некуда. Давайте минуту-другую пойдем помедленнее, обсудим, что делать дальше.

– Но как же...

– Минута все одно ничего не решит. И потом, я же не предлагаю устроить привал.

Вообще-то прав. Да и мне (чего там скрывать!) немного отдыха не помешает. Немного сбавив темп, и перейдя на обычный шаг, я помалкивала – ожидала, что мужчин заговорит первым. Так и случилось.

– Очевидно, вы не знаете, что и здешние горы, и этот лес – очень опасные места, и имеют у местных жителей весьма дурную славу. Никто из живущих в округе людей без крайней нужды сюда и близко не подойдет, но уже если мы с вами пошли на такой риск, как побег... Сейчас я пытаюсь поставить себя на место наших преследователей. Знаете, как бы я поступил на их месте? Часть людей послал бы вслед за беглыми, то есть за нами, а вторую половину направил вперед – пусть немного поднажмут и постараются зайти со стороны, то есть возьмут нас в так называемые «клещи». А что, такое развитие событий вполне возможно, ведь за нами послано не менее двух десятков человек...

– Это и мне понятно... – неизвестно отчего я вдруг разозлилась. Хотя, положа руку на сердце, причина собственного недовольства мне ясна, ведь и без подтверждающих слов незнакомца можно догадаться, что положение у нас, мягко говоря, аховое.

Меж тем мужчина продолжал:

– Боюсь, мы не успеем добежать до спасительных мест, но впереди находится целая цепь трещин и небольших пещер...

Вообще-то я с вершины плато тоже видела холмы и неровности земли, но чтоб рассмотреть оттуда пещеры – это, знаете ли, совершенно невозможно.

– Откуда вы об этом знаете?.. – спросила я незнакомца, стараясь вспомнить, где же ранее могла слышать его голос.

– Со мной в бараке одно время был человек, которому в свое время тоже удалось сбежать. Правда, далеко он уйти не сумел.

– И где же сейчас этот счастливчик?

– После побега его отправили месить тесто. Бедняга сумел там протянуть чуть более трех седмиц, но больше на каменной крошке с ртутью не выдержал... Впрочем, сейчас речь о другом. Я хотел сказать, что этот парень кое-что успел нам поведать о своей неудачной попытке побега. Так вот, в тех местах действительно опасно, вернее, очень опасно, но нам, думаю, терять нечего. Вы согласны еще разок рискнуть?

– Надеюсь, вы догадываетесь, что я убежала с рудника вовсе не для того, чтоб совершить утренний моцион... – почти что огрызнулась я.

– Должен сказать, что я искренне восхищен вашей выдержкой и силой воли... – кажется, мужчина говорит серьезно. Надо же, давно я таких слов не слышала, только вот не знаю, как надо это расценивать – как уважение или как комплимент... – Госпожа Дарил, нам стоит поторапливаться, ведь преследователи не дремлют.

Мы снова перешли на быстрый шаг – увы, но бежать сейчас я никак не могла, ноги передвигались все тяжелее и тяжелее. Высокие Небеса, еще час назад я была уверена, что пришла в себя после вчерашнего отравления ртутью, но, похоже, переоценила свои силы. Боюсь, долго мне не продержаться. К тому же сейчас та ровная каменистая земля, по которой было так легко бежать, стала перемежаться небольшими холмами, впадинами, кое-где камень стал сменяться щебенкой и песком, а потому идти тут становится тяжелее.

Оглянулась назад, пытаясь рассмотреть наших преследователей. Надо сказать, что расстояние между нами сокращается, и подобное радовать меня никак не может. Не знаю, хорошо это, или плохо, но мой невольный спутник оказался прав: те, кто участвовал в погоне, разделились на две группы, одна из которых устремилась за нами, а вторая направилась несколько левее. Все верно, нам отрезают путь к горам и лесу. Так, куда же нам теперь отправляться? Я пока что помалкивала – не хотелось говорить на ходу, и без того дыхание сбивается.

Затем на нашем пути встретился овраг. Не сказать, что он уж очень широкий и глубокий, да и его каменистые склоны были достаточно пологие, так что преодолеть овраг можно без труда. Ну, может, так оно и есть на самом деле, только вот при виде этой преграды мне хотелось застонать – конечно, этот овраг я как-нибудь переползу, только вот, боюсь, потом свалюсь без сил.

– Так, дошли... – мужчина повернулся ко мне. – Сейчас поступим следующим образом: спускаемся на дно этого оврага и идем по нему... Все вопросы потом. Договорились?

– Как скажете... – возможно, в любое другое время я о многом спросила бы незнакомца, но сейчас настолько устала, что разговаривать не было ни малейшего желания.

Спустившись в овраг, мы довольно-таки долго шли по нему. Ничего не могу сказать насчет своего спутника, а я уже с трудом удерживалась, чтоб попросить его устроить привал хотя бы на пару минут. Не знаю, сколько бы я еще вытерпела, но внезапно мужчина остановился и кивнул на один из склонов.

– Видите?

Мои глаза заливал пот, и потому я вначале даже не поняла, что именно я должна увидеть, и лишь спустя несколько мгновений сообразила, что мужчина показывает мне на горизонтальную расщелину на одной из стен оврага.

– Ну, вижу...

– Нам нужно забраться туда, и побыстрей.

– Да разве в эту щель можно пролезть? Если вы считаете, что мы туда сумеем проползти каким-то невероятным образом...

– Надо постараться, иного выбора у нас все одно нет.

Собрав последние силы, мы подобрались к расщелине, которая находилась совсем недалеко от края оврага. Как я и предполагала, мужчине пришлось приложить немало усилий, чтоб протиснуться через неширокую каменную щель, потому как его тело с трудом вошло туда лишь наполовину, и потому ему пришлось буквально проталкивать себя внутрь. Затем в ту же расщелину пробралась и я, хотя для меня это было нелегким делом.

Зато оказавшись за этой самой расщелиной, я увидела, что там находится нечто вроде невысокого коридора, который уходил куда-то в темноту. Впрочем, пока что идти хоть куда-то мы не собирались, всего лишь немного отползли от входа в расщелину, и уже там без сил упали на каменный пол. Лишь когда я немного отдышалась и успокоила бешено колотящееся сердце – только тогда я осмотрелась по сторонам. Ну, что сказать: мы находились в невысоком каменном коридоре, где можно было только сидеть, или же передвигаться на четвереньках.

– Как вы узнали, что здесь есть эта пещера, или как там она называется?.. – спросила я мужчину, которого, кажется, тоже крепко вымотал наш бег.

– Я знал, что здесь должны быть пещеры... – устало произнес тот. – Хорошо еще, что нам удалось быстро отыскать одну из них. Вопрос в другом – есть в ней обитатели, или нет.

– Извините, я вас не поняла. Какие еще обитатели?

– Я вам чуть позже все поясню. Для начала давайте договоримся так: до той поры, пока не выберемся из этой пещеры, будем разговаривать только шепотом.

– Конечно... – закивала я головой. – Только вот наши преследователи – они наверняка пойдут по этому оврагу, будут осматривать все щели. Заглянут и сюда.

– Заглянуть – могут, вернее, наверняка это сделают, а вот полезть внутрь – это вряд ли. В любом случае чуть позже нам придется немного отойти назад, в темноту, а пока что с вас надо снять эти кандалы.

– Ничего не имею против, только как это сделать?

– Попробуем...

Когда мы еще только шли по оврагу, я видела, что мужчина несколько раз нагибался, и подбирал с земли то ли прутики, то ли тонкие веточки, только вот почти каждую, согнув, откидывал в сторону, и, в конце концов, у него в руках остались всего лишь два тонких прутика. Я не спрашивала, для чего ему это нужно, но, как оказалось, незнакомец еще тогда думал о том, как избавить меня от тяжелых цепей. Каким образом? Просто ранее я и представить себе не могла, что при должном умении тонким обломком твердого дерева можно открыть замок на кандалах.

– Как это у вас ловко получилось!.. – невольно вырвалось у меня, когда с руки соскользнуло кольцо от кандалов.

– Не хвалите меня раньше времени... – мужчина взялся за второе кольцо. – Тут замок с ржавчиной, возиться придется дольше...

И верно – на то, чтоб открыть второй замок, времени ушло куда больше. Однако не успела я с облегчением вздохнуть, как мужчина поднял руку.

– Слышите?

Что такое? Вроде тихо... Нет, где-то снаружи стукнул камень, потом под чьей-то неосторожной ногой хрустнула сухая ветка... Все понятно – одна из групп преследователей спустилась в овраг, и сейчас прочесывают все вокруг. И хотя мужчина отчего-то убежден, что в пещеру никто не полезет, я, в свою очередь, была далеко не уверена в столь благоприятном развитии событий.

– Уходим, только, по возможности, стараемся делать это тихо... – незнакомец кивнул головой в сторону коридора, и, прихватив лежащие на земле кандалы, стал первым пробираться в темноту, а мне только и оставалось, как последовать за ним. Трудно сказать, сколько мы прошли, вернее, проползли, но коридор постепенно становился все выше и чуть шире. Шагов, наверное, через тридцать, коридор делал крутой поворот, после чего темный ход уходил куда-то вниз. Вот именно за этим поворотом мы и остановились, вернее, присели на каменный пол.

– Дальше идти не стоит... – чуть слышно сказал мужчина. Мог бы и не предупреждать – непонятно почему, мне было жутковато смотреть в эту тьму, открывавшую путь в невесть какие земные глубины.

– Где вы так хорошо научились открывать замки?.. – брякнула я. Вообще-то мне хотелось спросить своего невольного спутника совсем о другом, но вместо этого ляпнула нечто, не относящееся к делу.

– В бараках, знаете ли, многому можно научиться... – кажется, мужчина чуть улыбнулся. – А уж тому, как открывать простые замки с помощью щепки – таким элементарным вещам неумех обучают между делом, хотя бы для того, чтоб просто убить время – оно, знаете ли, в подобных невеселых местах тянется очень медленно... А вот теперь помолчим!

И верно – до нас донеслись голоса, причем некоторые слова можно было даже расслышать. Похоже, одна из групп преследования сейчас проходила овраг, тщательно осматривая все вокруг. Естественно, их внимание привлекла и та расщелина, где мы спрятались. Голосов стало больше, заговорили громче... Без сомнений, сейчас неподалеку от этого места находится, по меньшей мере, несколько человек.

Внезапно в темноте словно стало чуть светлей – э, да в расщелину, похоже, просунули горящий факел. Прошло несколько немыслимо долгих мгновений, и до нас донесся голос:

– Пусто! Нет тут никого!

– Смотри лучше!.. – раздался другой голос, более низкий и властный, наверняка это офицер, или старший по званию... – Глаза разуй и посмотри внимательней! Беглые находятся где-то здесь, все одно деться им некуда!

– Хоть смотри, хоть не смотри... – недовольно продолжал первый голос. – Тут ход куда-то вниз идет, да и узкий он... Нету здесь никого! Наверняка беглецов где-то в другом месте искать надо, ведь этих самых пещер тут – как блох на барбоске!

– Надо же, какой умник отыскался! Только вот каждому из вас не помешало бы знать: прежде чем дальше идти, эту щель все одно надо проверить надо, пролезть внутрь, посмотреть...

– Да тут же не протиснуться! Гляньте, какая она узкая!

– Захочешь жить – протиснешься куда угодно! Так, кто у нас из служивых самый тощий? Да не тряситесь вы, пока нечего бояться – сейчас день, к тому же, когда окажетесь в пещере, далеко идти вам не придется. Сделаете несколько десятков шагов, осмотритесь хорошенько...

Кажется, подобное указание начальства подчиненными выполнялось без особого рвения, во всяком случае, скоро мы услышали кряхтение, а потом чей-то приглушенный голос:

– Да не пролезаю я!

– А ты постарайся!

– Делаю что могу, но не получается... Очень уж тут узко! Не получается...

– Ладно, выползай, толстозадый! Теперь пусть другой попробует...

Однако и все последующие попытки протиснуться внутрь расщелины окончились ничем, к нашей великой радости и к немалому раздражению офицера.

– Отрастили себе пузо на казенных харчах, лоботрясы... – в низком голосе офицера слышалось недовольство. – Надо меньше на кухне подъедаться, и за каторжниками следить лучше, тогда бы никому не пришлось тут гонки устраивать да в каменные щели нос совать!

– Да кто ж знал, что эта баба на такое способна!? С виду вроде спокойная... Зато сегодня вон как лихо вниз сиганула, да еще и мужиков за собой потянула... Ну да все одно беглым негде спрятаться, кроме этого оврага!

– Тогда глядите лучше!.. – рявкнул офицер. – И шевелитесь пошустрей! Заодно и жирок на боках растрясете. Но в эту расщелину, и верно, вряд ли кто пролезет... Ладно, пусть один из наших тут останется, послушает, что тут творится, да и по сторонам поглядит внимательней, а мы дальше отправимся, нечего тут время понапрасну терять!

Через какое-то время голоса стихли, но мы по-прежнему не шевелились, опасались привлечь внимание того человека, которого отставили подле расщелины. Медленно текли минуты, а затем до нас донесся небольшой шум: спорить готова – это охранник спустился подальше отсюда, предпочитая находиться на дне оврага. Такая же мысль пришла в голову моему спутнику, и мужчина зашептал мне на ухо с едва уловимой насмешкой:

– Кажется, наш дозорный не относится к числу любителей подглядывать и подслушивать. Как приятно, что в мире есть столь порядочные люди!

– Чрезвычайно рада этому обстоятельству... – фыркнула я.

– Никогда не думал, что может оказаться полезным скудное рудничное питание... – продолжал мужчина. – Боюсь, будь мы с вами несколько круглее, то вряд ли смогли бы пробраться сюда.

Я вдруг подумала о том, что тоже давненько не ела. Вчера, после отравления, у меня даже мысли о еде не возникало, а сегодня было не до того: пришлось ждать, когда на руках защелкнут кандалы. Однако даже сейчас есть мне почему-то не хотелось – наверное, я все еще не совсем здорова. Да Боги с ней, с едой! Пожалуй, мне следует вспомнить о правилах приличия и хорошего тона.

– Кстати, спаситель, я до сих пор не знаю, как вас зовут. Может, соблаговолите представиться?

– О, простите! Меня звать Крис.

– А дальше как?

– В последнее время я просто Крис. Все остальное осталось в прошлой жизни.

– Погодите!.. – только сейчас до меня дошло то, что я должна была понять куда раньше. Кажется, от неожиданности я даже чуть повысила голос. – Крис... Это же вы вчера помогли мне? Вернее, донесли на руках до нашего барака... Спасибо!

Точно, ночью одна из женщин упоминала о том, что какой-то человек по имени Крис помог мне добраться до барака... Так вот почему мне знаком его голос! А ведь я никак не могла вспомнить, где слышала его ранее! Что ж, теперь хотя бы знаю, как выглядит мой вчерашний спаситель!

– Приятно слышать, но, на мой взгляд, так должен был поступить любой человек... – было понятно, что мужчина улыбается. – Считайте, что я думал и о себе: все же нести на руках красивую женщину – это настоящее удовольствие!

– Не имею ничего против, тем более что меня давненько не носили на руках... – против воли улыбнулась и я.

Внезапно вспомнился Полан: тогда, на нашей помолвке, когда мы обменялись кольцами, он вдруг схватил меня на руки, и закружил по залу... Как ни странно, но этот его поступок, совершенно не подходящий для столь торжественной церемонии, был воспринят окружающими весьма благосклонно и с понимающими улыбками – мол, что с них, влюбленных, взять?! Конечно, столь экстравагантное действие несколько не вписывается в традиции помолвки, потому как молодые люди еще не научилась скрывать свои чувства, ну да юному неразумию можно все простить!.. Правда, старики чуть поворчали насчет нарушения правил приличия, но и то сделали это больше для вида, чем всерьез.

А еще при нашей с Поланом последней встрече, когда мы с ним прощались, он вновь подхватил меня на руки, и сказал, что такую ношу готов носить всю жизнь, и никогда никому меня не отдаст, и уж тем более не позволит обидеть... Самое глупое и неприятное состоит в том, что в то время я нисколько не сомневалась в его словах...

Ох, что-то меня не на те воспоминания потянуло! Надо же, все это казалось давно забытым и похороненным в памяти, а сейчас невесть почему вспомнилось! Гнать надо всякую глупость из головы, тем более что в итоге все оказалось ложью...

Что же касается Криса... Вот перед ним я чувствую себя несколько виноватой.

– И все же я вынуждена извиниться, ведь это из-за меня вас отправили месить это проклятое тесто!

– Нет, вы тут ни при чем. Просто тот бесцеремонный тип, начальник охраны рудника, уже давно точил зуб на вашего преданного слугу, и внезапно ему представилась прекрасная возможность отправить меня на самую опасную работу. До того я работал в шахте, и скажу так: добывать серебряную руду – тоже, знаете, далеко не сахар. А уж если говорить совсем откровенно, то я рад подобному развитию событий – давно мечтал о побеге, только вот никак не мог придумать, как это можно сделать. Разумеется, кое-какие наметки у меня уже были, но вот чтоб поступить так, как это сделали вы, я бы, пожалуй, не решился. Такой прыжок вниз – это, знаете ли, больше похоже на самоубийство...

– Эк вы завернули!

– Но так оно и есть! Тогда, возле резервуаров с каменной крошкой, все произошло очень быстро: вы внезапно бросились к краю плато, и я не мог оторвать от вас взгляда, а потом, стряхнув оцепенение, и сам прыгнул вслед за вами. Мне тоже все настолько осточертело на этом руднике, что я уже не раздумывал о возможных последствиях своего поступка.

– Я заметила, что вы были не одиноки в своем отчаянном полете.

– Верно... – вздохнул Крис. – Не знаю, сколько именно каторжан последовало вслед за вами, но я видел четверых. Увы, но один из них напрочь разбил голову при падении, второй переломал себе все кости. Беднягам не повезло, они так и остались лежать на куче каменной крошки. Ну, а мне посчастливилось остаться невредимым.

– Не вам одному. Был еще один человек...

– А, вот вы о ком! Знаете, не все выдерживают здешнюю жизнь, кое-кто трогается рассудком, и тот человек – из их числа. Он давно вбил себе в голову, что сумеет получить свободу, если хорошенько угодит начальству, а результат вы видели...

– Не столько видела, сколько ощутила.

– Кстати, я не знаю вашего имени, ведь всем на руднике известно, что Дарил – это не ваше настоящее имя.

– Другого у меня пока нет.

– Я вас понимаю... А сейчас давайте потихоньку продвигаться вперед, поближе к той расщелине – мне не хочется задерживаться надолго здесь, в глубине.

– Я только «за». Не люблю темноту, а здесь она какая-то... жутковатая...

– И еще одно. Кажется, вы не относитесь к числу тех, кто падает в обморок при страшных известиях?

– Это зависит от известий, хотя во многом вы правы.

– К сожалению, мне нужно рассказать вам кое-что весьма неприятное, но давайте для начала уйдем отсюда.

Мы снова пробрались ближе к расщелине, и я даже не ожидала, что меня так обрадует вид солнечного света. Он настолько разнился с той непроглядной тьмой, что царила в глубине коридора, что туда мне не хотелось даже смотреть лишний раз. Мы устроились на некотором отдалении от входа в расщелину, и Крис принялся шептать мне в ухо такое, от чего у меня, бедной, только что мороз по коже не пошел. Честно говоря, тут было, чего бояться!

Ну, то, что неподалеку от рудника находятся так называемые «плохие места» – об этом я уже слышала от начальника охраны, только вот он не сказал мне, что этот самый овраг, до которого мы добрались – он служит как бы разделом между теми самыми местами с дурной славой и рудником. Днем здесь можно находиться сравнительно безопасно, но после захода солнца тут лучше не показываться. Почему? Говорят разное, но тот мужчина, что когда-то совершил неудачный побег, кое-что успел рассказать после того, как его поймали и вернули в барак, и, надо признать, те рассказы были весьма жутковатыми.

По его словам, здесь, в глубоких подземных пещерах, обитают какие-то непонятные белесые существа, которые днем спят, а ночами выходят на поверхность. Зачем? А разве не понятно? Они охотятся. Эти самые расщелины в каменистом овраге, в одной из которых мы прячемся, и являются теми местами, откуда белесые существа выползают ночью наружу, и куда уходят с рассветом, потому как для них губительны свет и солнечные лучи. Эти твари очень опасны, и каждый, кому выпадет несчастье попасться им на глаза, может оказаться их желанной добычей. Вот потому-то лучше лишний раз не рисковать – недаром местные жители стараются держаться подальше от этих мест. Правда, надо отметить то, что белесые существа и близко не подходят к плато – там находятся серебряные рудники, а серебро для этих созданий смертельно опасно. Тут и без долгих пояснений можно догадаться, что эти твари имеют какое-то отношение к нечисти – именно она боится серебра.

А еще эти существа живут семьями, и каждая такая расщелина – это, если можно так выразиться, входная дверь на поверхность для обитателей одного семейства, а численность этих семеек разная: где-то живет всего несколько особей, а в иных местах до нескольких десятков. В любом случае вести себя в этих пещерах надо тихо, а иначе привлечешь к себе внимание тамошних обитателей, и ничем хорошим это не кончится.

Обо всем этом прекрасно известно охране рудника, а потому ближе к заходу солнца наши преследователи уберутся отсюда, вернее, удерут со всех ног, а нам нужно будет сразу же выбираться наружу. Оставаться в пещере нельзя ни в коем случае – здесь чужая вотчина, место жизни этих странных созданий, и потому они легко утащат к себе незваных гостей, а на поверхности у нас есть шанс спастись. Пока же главное – сидеть тихо, не шуметь, чтоб не разбудить спящих обитателей этих пещер, а иначе белесые существа могут выйти на охоту куда раньше, и понятно, чем для нас может закончиться подобная встреча...

Тот человек, что когда-то совершил побег, и которого поймали – он тоже спрятался в одной из здешних пещер. С рудника тогда умудрились сбежать трое, и они рассчитывали отсидеться в пещере до темноты, а потом пойти дальше. Разумеется, беглецы к тому времени уже наслышались разговоров о дурной славе здешних мест, но рассчитывали, что все эти россказни не совсем правдивы. Позже мужчина досадовал: дескать, от ощущения того, что близкасвобода, бедняги вели себя несколько взвинчено, и в пещере разговаривали меж собой достаточно громко, не в силах сдержать эмоции, а потом... Вначале никто не понял, что происходит, когда один из троицы, тот, что стоял дальше всех, внезапно закричал и исчез в темноте, но не прошло и минуты, как из темноты поползли два странных создания, которые через мгновение вцепились руками и зубами во второго беглеца... Третий из бедолаг не стал дожидаться, когда эти твари доберутся до него, и со все мочи побежал из пещеры, благо та расщелина была достаточно широкой. Остальное было просто – вскоре он налетел на охранников, которые были посланы вслед за беглецами...

Вот это новости! Теперь мне становится понятно, о чем говорил мне начальник охраны, и почему служивые делают все, лишь бы уклониться от сомнительного удовольствия оказаться в этих темных коридорах. Чего там скрывать – мне тоже стало не по себе! А еще становится понятно, отчего Крис просил разговаривать едва слышным шепотом, хотя он храбрый человек, раз сунулся в эти пещеры, зная о возможной опасности! Хорошо, что я не имела представления ни о чем подобном, когда забиралась в расщелину... Впрочем, выбора у нас все одно не было. Ох, убраться бы отсюда поскорей!

И хотя мы сейчас сидели совсем недалеко от расщелины и теплого солнечного света, я то и дело оглядывалась назад, в темноту коридора, со страхом ожидая увидеть выползающее оттуда белесое существо. Очень бы хотелось, чтоб эти существа сегодня спали в своих норах как можно дольше, и, наверное, так оно и есть, только вот мне все одно казалось, будто на меня из непроницаемой тьмы смотрят чьи-то глаза... Так, хватит себя накручивать, надо продержаться до того времени, пока отсюда не уйдут стражники, а потом мы и сами здесь не задержимся!

Время тянулось немыслимо медленно, казалось, оно застыло на месте. Мы с Крисом сидели рядом и помалкивали – разговаривать не хотелось, но все же мы решили: пока есть время, надо отдохнуть, то есть хоть немного поспать, вернее, следует отдыхать по-очереди. Вернее, мы хотели так сделать, и я уснула первой, прислонившись к плечу мужчины, а проснулась оттого, что Крис чуть тронул меня за плечо, приложив палец к своим губам. Первое, что я сделала – испугано посмотрела в темноту коридора, но Крис лишь отрицательно покачал головой и кивнул в сторону расщелины. А ведь и верно, оттуда доносятся голоса:

– Значит, ничего?

– Нет! Мы тут, кажись, все обшарили, под каждый камень заглянули, парни аж в три пещеры заползали – и пусто! У тебя что?

– А сам как считаешь, что тут может быть нового? С самого начала было ясно, что это дохлый номер, никого в этой расщелине нет, кроме этих... Тьфу ты, не к ночи будь помянуты!

А, поняла, это с кем-то из своих товарищей разговаривает тот охранник, которого оставили дежурить неподалеку от нашей расщелины. Ой, а в нашей пещере что-то стало темновато... Неужели уже вечер? Похоже, так оно и есть... Получается, я проспала большую часть дня, и Крис меня не разбудил... Не знаю, что тут можно сказать – похоже, он дал мне отдохнуть. Хм, в последнее время я стала отвыкать от заботы со стороны мужчин, и подобный поступок моего спутника не может не тронуть...

Меж тем внизу продолжался разговор.

– Вернемся с пустыми руками – начальство будет рвать и метать!

– А то!.. – хмыкнул второй. – Наш начальник, как только увидел эту бабу, так враз запал на нее. Думал, все будет, как с другими, а она, видишь, с норовом оказалась! Сам знаешь – наш хозяин отказов не любит, вот и стал гробить бабу, а она не будь дура – сама сделала ноги... Знаешь, есть в этой бабе что-то такое... Не знаю, как сказать, но она не такая, как все. Да еще и красивая. Вот и наш хозяин повелся...

– Да уж, обломалось у него... Ну, то, что она из высокородных, а не из простонародья – это сразу понятно, да и у хозяина глаз-алмаз, враз ее вычислил. Простолюдину иметь в подружках высокородную – это, скажу я тебе, не хухры-мухры... Только вот каким ветром ее к нам занесло?

– Такие истории рано или поздно, но выясняются. Но баба, скажу я тебе, очень даже в моем вкусе! Я б с ней замутить не отказался!

– Не ты один. Я тоже не прочь провести наедине с этой красотулей часок-другой.

– А знаешь, что начальство больше всего бесит? То, что она с Крисом удрала. Хозяин и без того на мужика зуб точил, а тут вдобавок еще и это!..

– Верно. Если их поймают, то Криса наверняка грохнут, или заставят его тесто месить до той поры, пока дух не испустит, а уж бабу наш начальник охраны из своих лап точно никогда не выпустит... О, наши идут! Понятно, что никого не поймали, а уже время уходить отсюда. Ну, будет нам сегодня на орехи! Огребем по-полной...

– Это точно.

Я посмотрела на сидящего рядом Криса, и тот лишь чуть пожал плечами – мол, путь болтают, что хотят, лишь бы убрались поскорей. Согласна, ничего не имею против подобного развития событий.

Стражники ушли, но Крис все же выждал еще примерно полчаса. Меж тем постепенно темнело, и я уже с трудом удерживалась, чтоб не броситься к расщелине и выбраться наружу, но все же решилась положиться на Криса. Впрочем, хотя тот и сохранял невозмутимость, но чувствовалось, что ему тоже больше всего на свете хочется покинуть это место.

Когда же мы сумели вылезти наружу, то в овраге уже стояла полутьма, да и солнце к этому времени наполовину ушло за горизонт. Тишина, только кое-где трещат цикады. Тем не менее, Крис почти что ползком выбрался из оврага, и распластался на земле. Глядя на него, я поступила так же.

– Что-то случилось?.. – уже привычным шепотом поинтересовалась я.

– А вы посмотрите... – мужчина кивнул в сторону, и я увидела цепочку уходящих людей. Все верно, стражники уходят, стараясь попасть на рудник до наступления ночи.

– Наши преследователи уходят... – я на мгновение задумалась. – Вот только...

– Вы считали, что они к этому времени уже успели отойти дальше?

– Да.

– Знаете, почему я так долго тянул с уходом, хотя мне очень хотелось покинуть ту пещеру? Был уверен, что эти люди ждут нас неподалеку, рассчитывают, что мы покажемся на поверхность. Что ж, предусмотрительность оказалась не лишней... Так что давайте отсюда ползком, а дальше пойдет неровная местность, там можно будет и в полный рост пойти.

– А эти...

– Пока солнце не зашло, они не выползут.

– Вы прихватили с собой мою цепь, то бишь кандалы... Это что, оружие?

– Причем единственное, если не считать камней под ногами...

У меня было полно вопросов, но я пока что не стала их задавать. Если Крис знает, куда идти, то мне следует слушаться его во всем.

Чуть позже Крис припустил со всех ног, и я старалась не отставать от него, тем более что чувствовала себя куда лучше, ведь все же сумела отдохнуть. Плохо лишь то, что довольно быстро темнело, и было неясно, что мы будем делать позже.

– Крис, куда мы отправляемся?.. – я все же не выдержала неопределенности.

Оказалось, что, несмотря на дурную славу здешних мест, люди сюда все же кое-когда приходят, но стараются уйти отсюда до темноты. Однако жизнь непредсказуема, и иногда случается такое, что некоторые не успевают покинуть эти края до захода солнца. Именно для таких невезучих кое-где были поставлены завалы из валунов, внутри которых находилось пустое пространство, в котором можно пересидеть ночь, хотя подобные ночевки не всегда заканчивались благополучно. Где именно расположены эти завалы – об этом знают не только все местные жители, но и стражники на рудниках, а то, что знает стража – о том известно и каторжникам, потому как новостей тут немного, и любое, даже самое незначительное известие, враз становится всеобщим достоянием. Кроме того, эти завалы выкрашены красной охрой, так что мимо точно не пробежишь.

Солнце почти скрылось, на землю падала темнота, когда, наконец, мы заметили впереди красное пятно. К тому времени мы оба уже крепко устали, но вид красного пятна словно прибавил нам сил. Ох, добраться бы до безопасного места, а там уж отдохнем!

Нам оставалось добежать всего ничего, когда я обернулась назад и увидела, что следом за нами движется несколько светлых пятен, причем передвигаются они куда быстрее нас.

– Крис... – только и смогла прохрипеть я. – Крис, они бегут за нами!

– Не оборачивайся.... – почти что рявкнул тот. – И не разговаривай, сил не трать...

Не прошло и минуты, как мы оказались возле кучи валунов, и я первой пролезла в неширокий проход между камнями, а следом за мной пробрался Крис. Так, здесь настоящая клетушка, в которой можно только сидеть, но нам, по сути, иного и не надо. Куда хуже другое – тут темно, хоть глаз коли!

– Где-то здесь должен быть камень, закрывающий вход... – прерывающимся голосом проговорил мужчина. – Ищем... Кроме как возле того же входа, ему находится негде! А, вот он!

Кое-как сдвинув с места тяжелый валун, завалили им вход... Интересно, как один человек может сдвинуть такой камень, если мы вдвоем еле с ним управились? Впрочем, в одиночку сюда, скорей всего, никто не ходит...

Мы не успели перевести дух, как наружи раздалось царапанье... Не стоит долго гадать, кто это может быть. Похоже, мы едва-едва успели унести ноги.

– Это они?.. – спросила я, заранее зная ответ.

– Больше некому.

– Но пока что не ночь, а вечер, пусть и поздний, хотя считается, что в это время твари еще спят... Как же они нас отыскали?

– Думаю, по запаху. Скорей всего, за нами кинулись обитатели той пещеры, в которой мы отсиживались. Проснулись, принюхались, и...

– Не пугайте меня!

– Сам боюсь...

Не знаю, что в словах мужчины показалось мне таким смешным, но внезапно я рассмеялась, причем так искренне и от души, как не смеялась уже несколько лет, а через несколько секунд ко мне присоединился и Крис. Наверное, это была просто разрядка после тяжелого дня, но я ничего не имела против подобного...

Однако те существа, что остались снаружи, вовсе не хотели отставать от нас. Царапанье и скрежет переместились наверх, а затем я увидела, как сквозь щели в валунах просовывается мертвенно-бледная ладонь с длинными суставчатыми пальцами и темными когтями. Да уж, если такая лапочка царапнет, то мало точно не покажется! Пока я чуть заворожено смотрела на пальцы, куда больше напоминающие паучьи лапы, Крис хлестнул по ним цепью от наручников. Что-то хрустнуло, сверху раздался визг, и лапа пропала, но через мгновение мы увидели, что к той самой щели приник ярко-красный глаз, круглый и без век, а затем промелькнула приоткрытая пасть, полная острых зубов......

– Ничего себе... – Крис с любопытством смотрел наверх. – А знаете, эти существа чем-то похожи на обезьян, но куда более неприятные и опасные. Видимо, решили, что от них удрал обед из двух блюд, и теперь вовсю будут стараться вытащить нас отсюда. Можно не сомневаться в том, что эти уроды от нас не отстанут, так что нам с вами предстоит долгое бодрствование. Кстати, тот камень, что мы подкатили – его надо постоянно придерживать, а не то если эти создания навалятся на него всем скопом...

– Интересно, сколько их там, снаружи?

– Думаю, хватает. Наверняка сюда вся семейка пожаловала, интересуются, кто это на их территории отдыхал.

– Крис... – я подыскивала подходящие слова, только они все казались мне слишком простыми. – Крис, я должна сказать, что искренне благодарна вам за помощь. Если б не вы, то для меня все закончилось бы много хуже.

– А если бы не вы, то я сейчас находился б в бараке, и горевал о несовершенстве этого мира, не зная, как унести ноги с этого рудника. Мы просто помогли друг другу. Не знаю, что будет завтра, но сегодня мы ускользнули из-под носа охраны, можно сказать, прошлись по грани.

Прошлись по грани? Пожалуй, это верное определение, только вот сколько нам еще придется скользить, рискуя жизнью?

Глава 4

Из убежища мы решились выбраться лишь тогда, когда первые солнечные лучи окрасили небо в розовый цвет, а чуть позже стали пробиваться меж валунов, слепя нам глаза. Конечно, можно было бы еще какое-то время отсиживаться здесь, дожидаясь, когда взойдет солнце, и уж потом выходить на яркий свет в полной уверенности, что рядом нет белесых тварей, только вот в нашем положении подобная трата времени – это слишком большая роскошь. Нужно уходить отсюда как можно быстрее, потому как с рудника в эти места вскоре снова пошлют охранников, причем сделают это обязательно хотя бы для того, чтоб выяснить, куда же делись беглецы, то есть мы. Конечно, было бы просто замечательно, если б на руднике решили, что сегодняшней ночью нами пообедали здешние обитатели, эти самые жутковатые белесые существа, но, боюсь, на столь благоприятный вывод нам рассчитывать не стоит. В любом случае охранники будут искать хоть какие-то следы беглых, то есть нас, а раз так, то нам следует как можно скорей убраться из этих мест.

Преодолевая страх, отодвинули в сторону валун, закрывающий вход, и выбрались наружу. Вокруг никого, только легкий утренний туман, который, без сомнений, скоро рассеется.

У меня от этой мирной картины враз полегчало на душе, да и у моего спутника, кажется, отлегло от сердца. Хотя ранее Крис не раз говорил о том, что белесые существа выходят из своих нор только ночами, и что для них губителен солнечной свет, я все равно опасалась, как бы одна из этих тварей не оказалась рядом, спрятавшись за каким-нибудь большим камнем. Дело в том, что эти непонятные создания всю ночь пытались пробраться в наше небольшое убежище, и успели нас всерьез напугать.

Для начала стоит сказать о том, что белесые твари заявились к месту нашего убежища в превеликом количестве. Не знаю, сколько именно их было, но эти существа, можно сказать, сплошь облепили наш завал из камней, во всяком случае, едва ли не в каждой щели мы видели или приоткрытую пасть с острыми зубами, или горящие ярко-красные глаза, или белесое пятно, покрытое короткой белой шерстью... Если вспомнить утверждение Криса о том, что эти создания живут отдельными семьями, и наверняка так же охотятся, то следует признать: семейство, в чьей пещере мы совсем недавно укрывались, оказалось весьма многочисленным, да еще и с паршивым характером. Хорошо, что ранее я этого не знала...

Нам повезло еще и в том, что прошедшей ночью на небе ярко светила луна, и кое-что можно было разглядеть, во всяком случае, полной темноты не было. Разумеется, во всех подробностях рассмотреть этих существ было сложно, но с нас вполне хватило и того, что мы смогли увидеть. Крис был прав: эти странные создания, и верно, чем-то напоминали обезьян, которых я ранее несколько раз видела в бродячих цирках, только вот те твари, что сейчас не желали от нас отставать, выглядели куда страшней и неприятней тех милых и забавных цирковых зверюшек, да и ростом значительно их превышали.

Вдобавок ко всему эти белесые создания постоянно издавали жутковатые звуки, в которых было и уханье, и повизгивание, и едва ли не скрежет... Гомон стоял – хоть уши затыкай! Святые Небеса, да от таких звуков моя бедная голова только что не раскалывалась! Впрочем, от подобного... немузыкального звучания иногда передергивало даже Криса.

А еще у меня сложилось впечатление, что белесые существа обладали разумом, во всяком случае, против нас они действовали весьма слажено. Если вначале эти настырные создания только просовывали сквозь неплотно пригнанные валуны свои то ли лапы, то ли руки, стараясь вцепиться хоть в одного из нас, то чуть позже твари решили навалиться всей кучей на тот валун, что закрывал вход в наше убежище. Не исключено, что здешние обитатели уже проделывали подобное с теми несчастными, кто не успел убраться из этих мест до захода солнца, и решил укрыться среди камней. Когда же валун, закрывающий вход, задрожал и чуть сдвинулся, мы с Крисом сразу поняли, в чем дело, и, в свою очередь, вцепились в него вдвоем, стараясь удержать камень на прежнем месте. Тем не менее, под напором тел, навалившихся на него снаружи, валун стал подаваться вперед, а потом в образовавшуюся щель просунулась жутковатая морда... Не знаю, чем бы все закончилось, и если б Крис со всего размаха не ударил по этой оскаленной роже тяжелой цепью от кандалов. От такого удара у существа хрустнули кости на голове, и оно отпрянуло назад, а потом давление на камень враз ослабло, и нам удалось поставить валун на прежнее место.

Мне трудно судить, что происходило дальше с теми белесыми тварями – главное, что они от нас отстали на какое-то время, но затем мы услышали пронзительный визг, который оборвался на высокой ноте, затем пошло пыхтение, треск ломающихся костей, бульканье, чавканье, довольное урчание многочисленных глоток... У меня просто мороз по коже пошел! Если судить по звукам, то можно не сомневаться: существо, которому Крис проломил голову, сейчас пошло на прокорм своих сородичей... Н-да, ничего не скажешь, милые семейные отношения у этих очаровательных созданий! А что такого, все верно – их родственнику голову проломили и он серьезно ранен, а потому вряд ли может идти на своих двоих, возможно, скоро помрет... Ну, раз дела обстоят таким образом, то нечего добру пропадать!.. Каннибалы, чтоб их!..

В свою очередь я (что самое невероятное!) не раз помянула добрым словом начальника охраны рудника: если б по его приказу мне на руки не надели кандалы с длинной и тяжелой цепью, то, боюсь, не было бы у нас сейчас никакого средства защиты, и еще неизвестно, чем бы закончилась наша сегодняшняя ночевка. Надо сказать, что тяжелая цепь – весьма серьезное оружие, и в нашем сложном положении вещь крайне необходимая. В благодарность я даже от всей души могу пожелать начальнику охраны, чтоб у него сегодняшним утром голова с перепоя трещала поменьше.

Не знаю, о чем думал Крис, только вот в моей голове беспрестанно крутилась одна и та же мысль: а ведь мы у этих тварей под боком просидели весь день, возможно, они на нас даже поглядывали из темноты, не решаясь выйти да дневной свет... Жуть! Тут можно сказать только одно – хорошо то, что хорошо кончается. Сейчас же нам хочется совсем немного – чтоб эти обитатели темных подземелий наелись до отвала и позабыли о нашем существовании!

Увы, обед, состоящий из одного блюда, белесым существам показался недостаточным, и они, без сомнений, хотели продолжить банкет, то бишь пустить на десерт одного из нас, а потому-то через какое-то время твари снова стали ползать по груде валунов, и даже вновь попытались отодвинуть камень от входа. По счастью, к той поре их излишне агрессивный пыл поубавился – как видно, перекус родственником утолил их голод, но уходить от нас эти существа по-прежнему не хотели, продолжали крутиться рядом. Когда эти твари убрались отсюда? Только под утро, когда небо стало светлеть...

Сейчас, глядя на понимающееся солнце и вдыхая прохладный утренний воздух, не хотелось даже думать о бесцветных тварях, только вот в глаза бросилось большое темное пятно на каменистой почве, а еще кое-где были видны подсыхающие розоватые пятна – очевидно, это была кровь того белесого создания, которым пообедали этой ночью его любящие родственники. Разбросанные когти и зубы, обрывки белой шерсти, мелкие осколки костей... Ясно, где находилось место семейной трапезы.

– Надо же, крови почти нет... – Крис присел возле пятна. – Похоже, ее слизали едва ли не подчистую.

– Тут не только крови, но и костей, можно сказать, нет... – развела я руками. – Надо же, какие сильные челюсти у этих тварей, смололи все, что могли! Вплоть до костей...

– Н-да, отсутствием аппетита и сочувствием к себе подобным наши ночные визитеры явно не страдают... – Крис поднялся. – Ну, нам тоже надо идти, и первым делом необходимо отыскать воду. Пить хочется так, что скоро язык не будет ворочаться...

С этим я полностью согласна – пить хочется настолько, что ни о чем другом нет сил даже думать. Вообще-то жажда стала нас мучить еще вчера, с того самого времени, когда мы еще только спрятались в расщелине, только вот, разумеется, ни у кого из нас и мысли не возникло о том, чтоб поискать воду в глубине пещеры. Сейчас, естественно, все стало намного хуже, и пить хочется просто смертельно. Конечно, неплохо бы и поесть, но об этом можно помечтать потом. Сейчас главное – найти воду.

Не сговариваясь, пошли прочь от спасительных камней, тем более что говорить было не о чем – все обсудили ранее. И хотя мы уже находились сравнительно недалеко от того места, где начиналась зеленая полоса леса, все же, взвесив все «за» и «против», решили в сам лес не заходить, лучше поискать другой путь, чтоб уйти из этих мест. Казалось бы, наш поступок нелогичен – мы с самого начала побега стремились попасть именно сюда, хотели скрыться в лесной глуши от погони, а оттуда пробираться в обжитые места. Причина подобного решения была из числа тех, что проще некуда: нам не хотелось соваться туда, где, по словам все того же начальника охраны рудника, было полно всякой нечисти. Возможно, в его словах была всего лишь доля истины, но с нас за глаза хватило и тех белесых тварей, от которых мы еле-еле спаслись. К тому же я почти не умела ориентироваться в лесу, да и Крис с досадой обмолвился о том, что ранее в лесу появлялся только на охотах, которые, как правило, заканчивались веселыми пирушками. Короче: ходок по лесным чащам из него ровным счетом никакой, а уж если подумать о том, что за существа могут скрываться под пологом этого леса... К тому же Крис вовсе не желал плутать в неизвестных местах, не зная, куда в итоге можно выйти, и удастся ли нам вообще выбраться из этого леса.

Надо сказать, что к этому времени мне уже давно стало понятно, что Крис тоже является аристократом – это сказывалось в речи, поведении, манерам, которым надо учиться с детства... Я не спрашивала, каким ветром сюда занесло этого молодого человека: захочет – сам скажет, а бестактно лезть ему в душу я не собираюсь. Впрочем, он тоже не обращался ко мне с ненужными вопросами, понимая, что у каждого человека могут быть свои секреты, и далеко не всем хочется распахивать свою душу перед малознакомыми людьми.

Что же касается дороги через горы... Конечно, там наверняка имеются тропки, по которым можно пройти кратчайшим путем через горы, беда только в том, что эти тропки вначале надо как-то отыскать. Зато местные жители прекрасно знают все здешние стежки-дорожки, и при необходимости сумеют нас выследить, причем сделают это в два счета – помнится, начальник охраны упоминал и о том, что за поимку беглых тут неплохо платят. К тому же наш страх перед теми белесыми существами тоже сыграл здесь немалую роль – нет никакой уверенности в том, что ночью в горах мы вновь не столкнемся с одним из тех подземных обитателей.

В общем, нам остается только одно – идти к реке. Решение, конечно, не бесспорное, однако иного выбора нет – не на рудник же нам возвращаться! Конечно, по реке тоже уйти сложно, но зато нашего появления там сейчас никто не ждет, и погоню в любом случае пошлют сюда, так что у нас будет фора во времени.

Пока что само плато было не видно – его скрывал все тот же утренний туман, но, естественно, долго он не продержится. Хотя рудник находится достаточно далеко отсюда, но у тамошней охраны наверняка найдется несколько подзорных труб, а потому, как только туман начнет рассеиваться, нам следует идти по кромке леса, вернее, двигаться, скрываясь за высокими кустами и деревьями, а не то нас могут и заметить. Еще хочется надеяться, что там, на кромке леса, мы натолкнемся на крохотный ручеек, или, в крайнем случае, хотя бы на лужицу с водой.

Увы, время шло, солнце поднималось все выше, а вода на нашем пути все не попадалась, и мое хорошее настроение стало сменяться раздражением. Ну до чего же хочется пить! Если так пойдет и дальше, то я скоро начну жевать листья. К тому же идти по суховатой короткой траве, то и дело запинаясь о корни деревьев и постоянно огибая разлапистый кустарник – удовольствие не из самых больших. Крис помалкивал, чему я была несказанно рада, а не то, боюсь, могла бы ему нагрубить из-за какой-нибудь ерунды. Злило и то, что за нами оставалась примятая трава, по которой нас можно выследить в два счета. Пожалуй, когда мы уйдем достаточно далеко, то надо будет уйти с опушки – по камню и идти быстрее, и следов на нем почти не остается.

Я уже почти отчаялась встретить на пути воду, когда у нас под ногами стали появляться небольшие пятна рыжего болотного мха, а вместе с тем и пучки зеленой травы. Тут любому понятно, что где-то рядом имеется небольшое болотце. Не сговариваясь, мы свернули в лес, и прошли совсем немного, когда натолкнулись на сплошной ковер из все того же рыжеватого мха, среди которого находился небольшой водоем, наполненный коричневатой водой. И хотя в этом водоеме росла какая-то трава вроде камыша или рогозы, мы, тем не менее, выдохнули едва ли не в один голос:

– Ну, наконец-то!

Вода пахла торфом, да и на вкус была чуть странноватой, но в тот момент для нас эти мелочи не имели никакого значения – главное, мы отыскали-таки воду! Все остальное в тот момент было совершенно неважно...

От воды мы оторвались не ранее, чем осознали – больше в нас не влезает ни капли этой благословенной жидкости. Будь на то наша воля, мы бы оставались возле водоема еще какое-то время, но там было достаточно сыро, во всяком случае, под нашими ногами хлюпала вода, и потому даже короткий привал тут никак не устроишь. Делать нечего, неохотно перебрались на более сухое местечко и присели там на поваленное дерево. Прошедшей ночью мы глаз не сомкнули, да и этот переход дался нам нелегко, и мы оба понимали, что нам необходим хотя бы короткий отдых. А уж если бы сейчас еще и поесть...

Какое-то время мы сидели молча, а потом Крис заговорил:

– Госпожа Дарил, как вы отнесетесь к тому, чтоб нам перейти на «ты»?

– Вообще-то нас должным образом не представили друг другу, и рядом нет никого, кто мог бы взять на себя эту обязанность, достойную всяческой похвалы... – я постаралась спрятать улыбку, хотя получилось это у меня из рук вон плохо. – Так сразу перейти к более близкому знакомству... Ах, право, я опасаюсь, что подобное нарушение этикета в глазах высшего света будет выглядеть несколько бестактно!

– Но если кто-то узнает, что мы с вами столько времени провели наедине, и даже ночью были только вдвоем... – теперь и Крис чуть улыбался. – Боюсь, некоторые из наиболее рьяных блюстителей этикета и приличий, узнав о столь вопиющем нарушении правил приличия, выкажут свое великое недовольство, а наша репутация будет подорвана уже окончательно. Если даже мы позже будем кого-то убеждать в обратном, то бишь доказывать, будто все это время занимались только тем, что держались за какой-то там камень, не давая ему сдвинуться с места, и у нас даже не было времени на разговоры друг с другом... Увы, но подобное будет воспринято кое-кем из придворных сплетников как наглая ложь и полное отсутствие деликатности!

– Это в корне меняет дело... – согласилась я, но тут Крис внезапно поднял руку.

– Тихо!

– Что такое?.. – мое хорошее настроение враз куда-то пропало.

– Не знаю... – чуть слышно произнес Крис. – Но у меня такое впечатление, будто на меня кто-то смотрит...

– Пошли отсюда!.. – я поднялась с поваленного дерева.

– Согласен... – Крис уже был на ногах. – Не стоит задерживаться надолго.

Однако стоило нам пройти всего пару десятков шагов, как услышали чей-то голос:

– Вы кто такие?

Неподалеку от нас, подле невысокой ели, стоял парнишка и с любопытством смотрел на нас. Простое, располагающее лицо, чуть потрепанная холщовая одежда, бесхитростный взгляд светлых глаз, в руках корзинка, более чем до половины заполненная какими-то красными ягодами... Надо же, а начальник охраны рудника утверждал, что люди в эти места без крайней нужды стараются не соваться! Этому парнишке лет пятнадцать-семнадцать от силы, а в таком возрасте ребята за ягодами уже не ходят – этим, как правило, занимаются женщины и малые дети. Впрочем, судя по той живности (или нечисти), что во множестве обитает в этой местности, сюда людям и близко подходить не стоит, пусть даже здешние ягодники будут хоть того богаче.

– А ты кто такой?.. – поинтересовался Крис, бросив короткий взгляд по сторонам. Я тоже осмотрелась – вроде все спокойно, рядом никого нет.

– Да мы там живем, в лесу... – парнишка кивнул головой вглубь леса. – Я просто ваши слова услышал, вот и подошел.

– Живете?! Здесь?!

– Да, а что такого?.. – беззаботно поинтересовался парнишка. – Чем тут плохо?

– И что же вы тут делаете?.. – Крис не сводил глаз с незнакомца.

– Грибы-ягоды собираем, зверя бьем, травы полезные сушим – с того и кормимся.

– И много вас?

– Не один же я тут живу!.. – даже удивился тот.

– То ведь здесь опасно!.. – не выдержала я. – Наверняка с наступлением темноты нос на улицу высовывать не стоит!

– Не, опасно там... – парнишка кивнул головой в ту сторону, откуда мы пришли. – А здесь нет, все тихо и мирно, иначе бы я один по лесам и болотам не шастал. Тут главное – знать, куда ходить нельзя... А вы что, с рудника удрали?

– Любопытный ты парень, как я погляжу... – без улыбки заметил Крис.

– Так я же вижу, что вы не здешние, да к тому же еще и прячетесь. Чего там, и так все понятно... – парень обезоруживающе улыбнулся, и я невольно обратила внимание на то, какие у него замечательные зубы – все как один здоровые, крепкие, белоснежные, на такую красоту глядеть любо-дорого! Я на свои зубы тоже пожаловаться не могу, но глядя на идеально ровные белые зубы парнишки, позавидовала помимо своей воли. Непроизвольно вспомнились заключенные на руднике, у которых зубы разрушались едва ли не на глазах...

Меж тем мальчишка продолжал:

– Вы меня не бойтесь, мы беглых за деньги не ловим, и страже не сдаем. Дед говорит, что это грех. А хотите, дорогу вам через лес покажу? Я могу. Мы тут все пути знаем, в том числе самые короткие и безопасные... Может, вас к горам вывести? Пройдете их – а там и до оживленных трактов рукой подать.

– Не стоит... – Крис покачал головой. Возможно, паренек искренен в своем желании помочь, но рисковать все одно не стоит. Пробираться через незнакомые места, о которых идет дурная слава – дело и без того слишком сомнительное, и уж тем более не следует безрассудно полагаться на помощь чужака, у которого неизвестно что на уме... К тому же если о подобной помощи станет известно кому-либо из посторонних, то у этого молодого человека могут быть неприятности. – Не стоит трудов, мы уж как-нибудь сами.

– Ваше дело, наваливаться в провожатые не буду... – пожал плечами парнишка. – Может статься, вы ягод хотите? Только попробуйте, какие они сладкие! Мы их иногда на рудник приносим, для продажи, так стражники эти ягоды у нас чуть ли не с руками отдирают!

– А где ты их набрал? И так много... Похоже, с рассвета уже по болоту ходишь – как вижу, у тебя корзина уже больше чем наполовину заполнена... – поинтересовалась я.

Вообще-то при одном только взгляде на эти красные ягоды у меня едва не забурчало в желудке, но, тем не менее, протягивать руку за ними я не торопилась, и дело было даже не в том, что подобные ягоды я видела впервые в жизни. Мне, как человеку, выросшему в провинции, хорошо знакомы нравы крестьян, и потому я имею представление о том, что у них не принято даром отдавать незнакомцам, так сказать, плоды своего труда, а собирать ягоды на болоте, когда тебя кусает не только мошка, но и всякая ползающая и летающая пакость – это тяжелая и нудная работа. Если бы парнишка предложил ягоды продать – это меня бы не удивило, но отдать просто так...

– Где собрал? Да совсем рядом! Пойдемте, покажу. Отсюда до того места пройти всего ничего – и там эти ягоды чуть ли не сплошной россыпью, хоть горстями бери... – мальчишка обезоруживающе улыбнулся. – Рука собирать устанет, меньше чем за час можно набрать полную корзинку с верхом! Потому-то я сюда и топаю чуть ли не каждый день...

Врет, ой, врет! Чтоб каким-то чужакам показать свое заветное ягодное место – такого просто не может быть! Похоже, что ты, паренек, совсем не так прост, каким пытаешься казаться! Как сказали бы на руднике: пытаешься нам уши завешать... Хватит, пообщались, хорошего понемножку, надо уходить отсюда!

– Спасибо, не надо нам ничего показывать... – покачала я головой. – Я к ягодам равнодушна, мой спутник тоже до них не великий охотник, да и ползать по болоту мы не любители. К тому же сейчас не до разговоров, торопимся. Так что до свидания...

Взяв Криса за руку, шагнула назад, и в это момент у меня под ногой хрустнул сучок. Ничего особенного, в лесу это обычное дело, только уж очень громкий треск был у этой сухой ветки, и потому я невольно перевела взгляд на землю, и в то же время старалась не выпускать взглядом парнишку, глядя на него искоса, каким-то боковым зрением. Не знаю, как так получилось, но то, что предстало перед моим взором, я никак не ожидала увидеть! Это был уже совсем другой человек, вернее, тут надо еще хорошо подумать, человек ли это... Сквозь простецкое лицо незатейливого парнишки, словно через мутное стекло, выступал едва ли не череп, обтянутый чешуйчатой кожей, и точно такой же кожей были покрыты длинные пальцы с черными когтями, держащие корзину. Совершенно лысая голова, круглые ярко-желтые глаза с вертикальными значками, а почти безгубый рот полон длинных острых зубов... Это на кого же мы нарвались, а?! Несомненно и то, что это существо сейчас охотилось, заманивало добычу, причем этой самой добычей были мы двое...

– Крис!.. – ахнула я, шарахнувшись в сторону. – Крис, осторожно!..

Сейчас, прямо глядя на парнишку, который шагнул к нам, я хорошо различала, как сквозь него ясно просвечивает подлинный облик этого существа. На тех белесых ночных созданий, обитателей темных пещер, это жутковатое существо было совсем не похоже, но то, что перед нами находилась очередная опасная тварь, чужая и непонятная – в этом у меня не было ни малейших сомнений. Правда, Крис еще не понял, в чем дело – как видно, в его глазах это существо все еще оставалось все тем же простым пареньком, но, тем не менее, мой спутник прекрасно понимал, что без достаточных на то оснований я себя так вести не буду.

– Вы чего... – заговорило, было, то самое существо, прикидывающееся человеком, и шагнуло по направлению к нам, но я выставила вперед руку:

– Не подходи! Крис, посмотри на него чуть сбоку!.. Потом уходим, но с этого глаз не спускаем!

Как видно, тварь, все еще носящая на себе облик человека, поняла, что я вижу ее подлинное обличье, и решила, что скрываться и прятаться больше нет смысла. Миг – и враз исчез простенький мальчонка с белозубой улыбкой, а перед нами оказалось то самое жутковатое существо, которое я случайно рассмотрела, и теперь отчетливо понимала, что это вовсе не человек. Высокое Небо, ну и страхолюдина! Более того, это страшное создание и ростом оказалось едва ли не на полголовы выше меня! Бросив корзинку на землю, существо прошипело:

– Шшшто, не нравлюсь?

Святые Небеса, ну и голос! Просто змеиное шипение, но усиленное в несколько раз! У меня от звуков этого голоса по телу словно прошла холодная волна, а в ярко-желтые глаза твари лучше было не смотреть – они пугали и лишали воли... Как видно, это самое существо, представ в своем подлинном облике, рассчитывало страхом едва ли не парализовать нас...

– Нет, не нравишься... – Крис, не отрывая взгляда от странной твари, осторожно сделал несколько шагов назад, покачивая в руках тяжелую цепь от кандалов. – Шел бы ты, мил друг, своей дорогой, а нам позволь идти своей.

Вместо ответа существо бросилось к нам, причем его движения были невероятно стремительны, однако и Крис был начеку. Не понимаю, каким образом он исхитрился, но в мгновение ока парень сумел переместиться в сторону, и со всего размаха, да еще и с оттяжкой, хлестнул по спине подбежавшей твари тяжеленной цепью. Как и можно было ожидать, существо изогнулось назад, причем совершенно невероятным образом, сложившись чуть ли не вдвое, а затем кубарем покатилось по земле. Конечно, я могу ошибаться, но когда цепь ударила по спине существа, мне вновь показалось, что прозвучал небольшой хруст... Неужели и на этот раз Крису удалось поранить хищника? Если это так, то еще раз спасибо тебе, начальник охраны рудника за то, что по твоему приказу на меня вчера надели эти тяжелые кандалы, которые можно превратить в убойное оружие!

Я со страхом ожидала, что, поднявшись с земли, эта странная тварь вновь кинется на нас, но, как это ни удивительно, непонятное создание вновь мерзко зашипело, а потом бросилось в кусты, росшие неподалеку, и скрылось с наших глаз. Ну, если видимой опасности пока что нет в пределах видимости, то и нам не стоит топтаться на месте и со страхом вглядываться в окружающее – следует как можно скорей убраться отсюда.

Ох, как жаль, что сейчас мы не могли бежать! Конечно, будь моя воля, то я бы опрометью кинулась прочь с этого болотца, но не стоит забывать об этой непонятной твари, которая наверняка не ушла далеко, и вновь может попытаться напасть на нас, вернее, почти наверняка попытается это сделать, набросившись со спины. Оттого-то мы и шли не очень быстро, постоянно оглядываясь, стараясь как можно скорей покинуть как само болото, так и опушку леса. Конечно, я могу обманываться, но мне показалось, что до моего слуха еще дважды доносилось то самое шипение, от которого по спине пробегал холодок. Более или менее облегченно мы вздохнули лишь тогда, когда вновь оказались на сухой каменистой поверхности, причем постарались отойти от края леса на довольно-таки заметное расстояние. Делайте со мной что хотите, но больше я в те заросли не сунусь!

Наверное, прошло не менее нескольких минут, пока я осознала, что стою, вцепившись руками в Криса, и меня все еще немного потряхивает от страха. Тишина, солнышко, голубое небо, легкий ветерок, иногда до нас доносятся голоса птиц, полное безлюдье... Пора бы успокоиться, а я все еще в себя придти не могу.

– Крис, как думаешь, кто это был?.. – спросила я подрагивающим голосом.

– Не знаю... – покачал тот головой. – Я раньше ни о чем таком и слыхом не слыхивал. Конечно, если не брать в расчет ребячьих страшилок, которыми мы друг друга в детстве пугали – в юные годы еще и не то можно придумать! Впрочем, о тех обитателях пещер я тоже в свое время ничего не знал, хотя в бараках на руднике чего только не наслушаешься об опасностях здешних мест! Тогда, в рассказах каторжан, многое казалось обычной выдумкой, но этот... Скажу так: то, что мы сейчас встретили – это чужая, непонятная тварь!

Верно. Те белесые существа, что обитали в пещерах, изначально воспринимались нами как нечто, близкое к животному миру, а это создание, покрытое чешуйчатой кожей, было совсем иным. Оно не только ловко маскировалось под человека, но и обладало хитростью и разумом.

– Как это существо стремительно бросилось на нас!.. – меня передернуло при одном воспоминании. – Я даже глазом моргнуть не успела! А ты где научился так быстро двигаться?

– Уроки фехтования так просто не проходят.

– Понимаю... Крис, может, это был оборотень?.. – я все еще опасливо косилась в сторону кустарника, несмотря на то, что мы отошли от него на достаточно большое расстояние.

– Да кто его знает?! Наверняка могу сказать лишь одно: если б мы его послушались, и прошли чуть дальше за этими самыми ягодами – там бы нам и конец пришел.

– Эта тварь, которая может набросить на себя чужой образ... Она ведь охотилась, верно? Пыталась заманить нас вглубь леса?

– А иначе не было смысла вести с нами долгие разговоры. Похоже, это существо вышло на промысел в полном одиночестве, вот и дурило нам головы, пытаясь заманить подальше в болото. Как видно, страшилище понимает, что несмотря на его когти и зубы, люди будут драться до последнего, да и цепь в моих руках выглядела достаточно угрожающе... К тому же нас двое, то есть добыча большая, и упускать ее не хотелось.

– Знаешь, не могу отделаться от впечатления, что слышала шипение твари в то время, когда мы выбирались с болотца!

– Я тебе больше скажу... – вздохнул Крис. – Это существо – оно шло за нами. Если ты его всего лишь слышала, то я его еще и видел не единожды, правда, мельком – это жуткое создание следовало за нами, прячась за кустами и деревьями. Иногда оно приближалось к нам на расстояние всего лишь нескольких шагов, но большей частью держалось в отдалении. Льщу себя надежной, что я все же сумел что-то сломать этой твари в тот миг, когда он (или оно – не знаю, как правильно казать) кинулось на нас. Или кинулся... В противном случае это болотное чудище от нас вряд ли бы отстало.

– А может, это была какая-то нечисть?

– Чего не знаю – того не знаю, такие вопросы меня никогда не интересовали.

– Но сейчас утро, солнце уже взошло, небо тоже ясное...

– Это ты к чему?

– Просто мне всегда казалось, что эти, ну, ты меня понимаешь... Я считала, что они появляются в сумерках, в грозу, в ненастье, или ночной порой... Интересно, почему это создание не пошло за нами дальше, то есть не покинуло лес?

– Трудно сказать. Возможно, здесь, на камнях, уже не его место обитания, и эта страхолюдина не суется в чужую вотчину... Вот что, выкидывай-ка из головы все произошедшее и радуйся, что у нас хватило ума понять одну простую вещь – не стоит выбираться из этих мест лесом или горами. Вряд ли мы сумели бы их преодолеть.

– Это верно.

– Давай лучше думать о том, как быстрей убраться отсюда. Мы и так невесть сколько времени понапрасну потеряли. Надо поторапливаться и не забывать о том, что, как говорится, у нас на хвосте висит погоня.

– Да, конечно...

Мы отправились дальше, причем решили в корне поменять наши планы. Ранее мы намеревались двигаться краем леса до той поры, насколько это возможно, потом выйти к реке, а уж там действовать по обстоятельствам. Однако сейчас, после таких вот встреч, стало понятно, что от здешнего леса, вернее, от его обитателей, стоит держаться как можно дальше, а раз так, то и мы будем действовать иначе. Как? Сейчас нас меньше всего ожидают увидеть на здешней пристани, там, куда приходят суда с заключенными, а раз так, то нам следует идти именно туда, и уж там действовать по обстановке. Конечно, добираться до пристани придется по открытой местности, но мы к этому времени уже отошли на остаточно большое расстояние от плато, и оно чуть виднелось где-то вдали. Не думаю, что оттуда кто-то сумеет заметить нас.

Когда мы прошли несколько десятков шагов, направляясь прочь от зеленой полосы леса, я все же не выдержала, и оглянулась. Не знаю, показалось мне это, или нет, но ветви одного из больших кустов чуть подрагивали. Казалось бы – в этом нет ничего странного, только вот с утра стояла тихая безветренная погода, да и на кустах, что находились чуть в отдалении, не шевелился ни один листочек...

Лишь немногим позже я осознала, что мы с Крисом и сами не заметили, что перешли на «ты», и это произошло само собой в то время, когда мы встретили на болотце это самое существо с корзиной ягод. Что ж, пока следует забыть о строгих правилах поведения, которые нам обоим привили с детства, а то, что Крис изаристократической семьи – в этом у меня не было ни малейших сомнений. К тому же общаться на «ты» проще и легче, особенно в наших невеселых обстоятельствах.

Вновь долгая дорога по сухой, почти каменной земле, а затем местность стала немного меняться, пошли небольшие холмы, горки, овраги... Через час или полтора мы и вовсе вышли на дорогу, по которой нас вели от пристани в руднику. Помнится, тогда я обратила внимание на огромный базальтовый камень, стоящий невдалеке от дороги – уж очень необычный зеленовато-черный цвет был у этого базальта, который просто-таки бросался в глаза на фоне сплошного серо-коричневого камня, и сейчас этот огромный валун вновь попался мне на глаза... Кажется, мы наконец-то приближаемся к реке! Если мне не изменяет память, то от этого камня до пристани не более четверти часа пути. Что ж, это просто замечательно!

В открытую к пристани решили не подходить – слишком рискованно, а потому последнюю версту до реки мы даже не шли, а, скорее, пробирались между неровностями почвы, и нашей целью была не столько пристань, сколько рыбачьи домики, возле которых я когда-то видела рыбацкие сети, развешанные для просушки. Логично предположить, что раз есть сети, то где-то неподалеку должны быть и лодки, хотя я их в свое время и не заметила. Что же касается Криса, то когда он немногим более трех месяцев назад также сходил на этот берег, то не видел ни сетей, ни лодок. Правда, в то время несколько человек, находясь неподалеку от тех домиков, тоже наблюдали за тем, как осужденные спускаются с трапа на землю, но тогда Крис решил, что это охранники на пристани. Сейчас, немного подумав, молодой человек кивнул головой – и верно, охранять тут особо нечего. С причалом и находящимся подле него навесом хлопот немного, они сделаны надежно, и из крепкой древесины. Возможно, когда-то их и в самом деле надо будет подновить, но вряд ли починка потребуется в ближайшее время. Скорей всего эти люди, и верно, рыбаки, но в то же самое время за небольшую плату присматривают за причалом, поддерживают его в должном порядке. А что, подобное вполне вероятно.

Прячась, насколько это было возможно, мы подобрались к домикам, стоящим в отдалении от причала, и там спрятались какой-то небольшой яме, находящейся неподалеку. По счастью, подле ямы росла трава, которая к тому же еще не совсем высохла, так что наше присутствие осталось незамеченным, зато у нас был очень даже неплохой обзор. Однако для начала стоило отметить то, что никого из людей мы пока что не видели, хотя было понятно, что в доме кто-то есть.

Было ясно и то, что, по сути, жилой была только одна из этих трех построек: крепкие стены, довольно большие окна, из трубы шел легкий дымок... А еще из дома доносились голоса, правда, о чем именно шла речь – это нам было не разобрать. Разумеется, я могу ошибиться, но, кажется, женских голосов там не слышно. Ну, если учесть, что возле этого домика нет ни огорода, ни каких-либо посадок, то можно с большой долей вероятности предположить, что здесь у рыбаков находится нечто вроде временного проживания.

Оставшиеся два дома наверняка относились к хозяйственным постройкам – крохотные оконца, покатые крыши, тяжелые двери, на которых висели массивные замки... Похоже, это обычные сараи для хранения утвари, а, возможно, и склады. А еще тут одуряющее пахло копченой рыбой, и от этого волшебного запаха голова у меня едва не пошла кругом, а рот невольно наполнялся слюной. Куда хуже было другое – на берегу я не заметила ни одной лодки. Странно: судя по крепкому запаху копчений, рыбы тут должно быть немало, а такое количество рыбешки вряд ли наловишь удочкой – тут нужно сети ставить, а вот лодок, с которых эту самую рыбу должны были ловить и ставить сети, что-то не видно...

Кажется, Крис тоже заметил эту странность. С минуту он раздумывал, а потом повернулся ко мне:

– Сиди пока здесь и смотри по сторонам. В случае опасности дай знать – крякни там, или каркни... Или хотя бы свистни.

– А ты куда?.. – сама не ожидала, что так испугаюсь – уж очень не хотелось оставаться одной.

– На разведку.

Не успела я ничего сказать в ответ, как Крис легко выбрался из ямы, и, согнувшись в три погибели, перебежками добрался до дома, откуда доносились голоса, присел под окном... Только б его никто не заметил!

Медленно тянулось время, солнце поднялось уже довольно высоко, с реки доносились крики чаек, дул легкий ветерок, в траве то и дело скользили юркие ящерки, охотясь за мошками... Крис по-прежнему сидел под окном, слушая, о чем говорят в доме, а я постепенно стала выходить из себя. Святые Небеса, ну, сколько же времени можно вести беседы невесть о чем?! А еще кое-кто утверждает, будто женщины любят поболтать без меры! Похоже, что некоторые мужчины – любители пустопорожней трепотни, многих языкастых бабенок за пояс заткнут!

Наконец Крис вновь пробрался к яме, но расспросить его я не успела. Дверь дома распахнулась, и оттуда вышло несколько человек, среди которых были два стражника с рудника. Они что, поджидают нас? Однако в следующее мгновение я увидела, как оба этих человека закидывают на спины дорожные мешки, судя по всему, немалого веса.

– Ну, все, мужики, нам еще до рудника топать и топать, а поклажа тяжелая... – донесся до нас голос одного из стражников. – Начальство с вчерашнего дня и без того мечет громы и молнии, так что больше задерживаться не стоит. Придем завтра – наверняка к тому времени с беглыми все прояснится, и нас будет как обычно, трое-четверо, рыбы заберем куда больше, да и новостями обменяемся.

– Да мы все поняли... – кивнул головой пожилой мужчина. – Сделаем, как велено, не беспокойтесь. Сейчас же соберемся в дорогу.

Стражники направились по все той же дороге, по которой всего лишь несколько дней назад шла и я в толпе осужденных, направляясь на рудник. Что же касается троих оставшихся мужчин, то по внешнему виду это были самые обычные люди, правда, загорелые едва ли не до черноты. Такой загар частенько бывает у тех, кто едва ли не все дни проводит на реке. Похоже, я не ошиблась в своих предположениях и это действительно здешние рыбаки.

Тем временем двое мужчин куда-то отправились, а оставшийся стал отпирать тяжелые замки на дверях сараев. Похоже, готовятся не к рыбалке: из того сарая, что стоял ближе к берегу, мужчина вынес весла и еще какую-то утварь, а из второго вытащил тяжелый ящик, и волоком подтащил его к берегу, потом принес еще пару мешков, чем-то похожих на те, которые унесли на своих спинах стражники...

Наблюдая за всей этой суетой, я слушала, что мне говорит Крис, рассказывая то, что сумел понять из подслушанного разговора. Как мы и предполагали, эти люди в действительности рыбаки, и здесь они занимаются тем, что ловят рыбу для стражников, находящихся на руднике, а те приходят сюда за уловом едва ли не каждый день, честно расплачиваясь за рыбу. Правда, не знаю, доходит ли эта рыбешка до каторжан – скорей всего, она идет только на стол охраны. Впрочем, рыбу отсюда забирают не только свежую, но и вяленую, сушеную, копченую – на руднике берут все подряд. Как видно, рыбалка в этих местах отменная, иногда уловы бывают такие богатые, что полностью забрать все выловленное у стражников не получается, то бишь оставшуюся рыбу поневоле приходится сохранять всеми доступными способами. В любом случае, кое-что из выловленного остается и рыбакам, и те, время от времени, отвозят в свои поселки, стоящие на реке, вяленую и копченую рыбу. А еще рыбаки здесь, и верно, постоянно не живут: из ближайших поселков сюда на две-три седмицы приезжает по нескольку человек, занимаются хорошо знакомым делом, то бишь ловят и заготавливают рыбу, а потом им на смену приезжают другие люди... Так сказать, вахтовый метод.

Зачем мне все это надо знать? Дело в том, что сегодня стражники пришли сюда не только за очередной партией рыбы, но и с поручением: одному из рыбаков сейчас же следует отправиться в свой поселок, и передать там, что с рудника сбежали двое заключенных, мужчина и женщина, и за их поимку назначена крупная награда. Тут же были перечислены и наши приметы... Естественно, подобную новость чуть позже необходимо передать и в другие речные поселки, так что за рекой будет приглядывать очень много глаз, а потому кто-то посторонний вряд ли сумеет проскользнуть незамеченным... Да, господин начальник охраны рудника, признаю – ты не обманывал меня и в том, что утверждал, будто река находится под надежным присмотром.

А еще у этих рыбаков имеются две лодки, только вот находятся они чуть дальше от этого места, в небольшом заливчике неподалеку, хорошо укрытые от чужих глаз высокой порослью кустарника. Зачем прятать лодки? А вот именно для того, чтоб никто из приехавших сюда каторжников их не заметил. На одной из этих лодок, спрятанных в заливчике, обычно и выходят на рыбалку, зато вторая лодка – с парусом, и как раз на ней-то рыбаки и отправляются в свои поселки...

– Ты хочешь попробовать забрать у них лодку?.. – перебила я Криса.

– Не просто лодку, а ту, что с парусом. Иначе нам отсюда не выбраться.

– А...

– Как это можно сделать – еще не знаю, но для начала перебираемся к сараям, а дальше действуем по обстоятельствам. Если учесть, что в сарае находится всего один человек...

– Я все поняла...

На то, чтоб добраться до нужного места, у нас не ушло и минуты, после чего осторожно зашли в сарай, где сейчас находился оставшийся рыбак. Точно, здесь расположено что-то вроде склада – развешанные по стенам сети, стоят запасные весла, полно всякого снаряжения для рыбалки, да и прочего добра хватает. Крепкий мужчина, что-то разбиравший глубине сарая, даже не оглянулся в нашу сторону, лишь пробурчал:

– Быстро вы управились...

Больше он ничего не успел сказать, потому как Крис ударил его ребром ладони по шее, и мужчина мешком свалился на землю.

– Быстро связываем этого человека... – Крис сдернул со стены моток веревки. – И покрепче – вон какой бугай!

– Надеюсь, ты его не убил... – я принялась стягивать веревкой руки мужчины.

– От таких ударов, как правило, не умирают, а это крепкий парень. Полежит четверть часа, потом в себя придет. Главное, рот ему не забыть заткнуть...

Через несколько минут мы заперли сарай на висячий замок. Ничего, пускай там мужичок побудет в одиночестве, ничего с ним не случится. Нам же остается дождаться тех рыбаков, которые отправились за парусной лодкой. Ненадолго заглянули во второй сарай, и лучше бы этого не делали – связки вяленой рыбы, мешки сушеной, ящики с копчениями... От чудных запахов только что голова кругом не пошла, и очень хотелось сдернуть со стены хотя бы несколько вяленых рыбешек! С трудом отвела глаза и резко одернула себя: нечего страдать понапрасну, сейчас не до еды, с минуты на минуту должны появиться рыбаки...

Долго ждать не пришлось, и вскоре к берегу подошла лодка. В это время мы с Крисом стояли, спрятавшись за распахнутой дверью сарая, и потому увидеть нас рыбаки никак не могли. Теперь все зависело от того, куда отправятся эти люди, оказавшись на берегу...

Двое мужчин, вышедших из лодки, пошли в разные стороны: один направился в дом, а второй – в сарай. Крис, тронув меня за руку, кивнул, указывая на дверь сарая, а я в ответ кивнула головой – мол, все понятно, действуем, как договаривались.

– Стен, где ты?.. – один из рыбаков зашел в сарай. Так, пусть сделает хотя бы пару шагов внутрь – все же после яркого солнца и бликов от поверхности воды легкий полумрак внутри сарая в первые мгновения покажется ему настоящим сумраком. А теперь пора!

Едва ли не рывком закрыли тяжелую дверь, и успели просунуть дужку замка в железные петли за миг до того, как рыбак стал барабанить в дверь, пытаясь открыть ее. Ну, пусть теперь колотит во что угодно и кричит хоть в полный голос – сейчас не до того, чтоб вступать с ним в разговоры ил заниматься увещеваниями. Нас куда больше беспокоил третий рыбак, тот самый, что направился в дом, но остановился, привлеченный шумом у сарая. Впрочем, ему хватило одного мгновения, чтоб понять, в чем тут дело, и разыгрывать из себя героя он не стал. Мужик опрометью бросился в дом, захлопнул за собой дверь, и до нашего слуха донесся скрежет задвигаемого засова. Прекрасно, нам ничего другого и не надо!

На всякий случай подперли дверь крепким обломком доски, благо рядом находилась целая поленница. Подле сараев на песок бросили связку с ключами – когда тот рыбак, что спрятался в доме, наберется храбрости и через окно выберется наружу, то сам освободит своих товарищей. Кто знает, может, впоследствии из-за этого поступка рыбак прослывет отчаянным храбрецом!

Ну, а нам следовало поторапливаться. Хотя и не стоило терять время, но мы все же поставили в лодку тот самый тяжелый ящик, который, как оказалось, был наполнен копченой рыбой, а также прихватили с собой и два стоящих рядом мешка – в них была сушеная рыба. Дело тут не в жадности, а в трезвом расчете: уж если решили изображать из себя рыбаков, везущих товар на продажу, то этому нужно соответствовать. Подняли с песка весла и два рыбацких плаща – их Крис заранее вытащил из сарая. Так, все, можно отправляться.

Ранее я никогда не видела, как люди обращаются с парусной лодкой – там, где я выросла, ходить на лодке с парусом как-то не принято, зато Крис, похоже, в этом деле был мастером. Отойти от берега, развернуть парус, поймать ветер – кажется, это не составило для него никакого труда. Надо же: не сказать, что на реке был сильный ветер, но суденышко быстро заскользило по воде.

Последующую четверть часа нам было не до разговоров – каждый из нас достал из ящика по большой копченой рыбине, и могу сказать только одно: я очень давно не ела ничего более вкусного! А уж если вспомнить тот скудный и жалкий рацион, на котором меня держали несколько месяцев подряд, то мои чувства можно понять. Впрочем, Крис от меня не отставал – судя по всему, он находился на тюремном пайке куда дольше меня.

Непонятно отчего, но мне вновь вспомнился строгий учитель по этикету, вернее то, как он говорил о том, что красиво есть рыбу – это настоящее искусство, которое доступно немногим. Этот почтенный господин долго учил меня пользоваться специальными вилкой и ножом, но в итоге остался доволен моими успехами. Более того – говорил что-то вроде того, что я оказалась одной из лучших его учениц... Ох, видел бы он меня сейчас, когда я просто-напросто руками отламываю куски от большой рыбины, лежащей у меня на коленях, и, кое-как вытащив самые большие кости, отправляю эти самые куски себе в рот... Хотя нет, лучше ему этого не видеть!

Немногим позже, смыв с лица и рук грязь, пыль и рыбью чешую, я присела на дно лодки. Надо же, ранее я и представить себе не могла, что в один присест могу съесть такую большую рыбу!.. Ничего, зато сейчас, на сытый желудок, мое настроение сразу пошло вверх! Тишина, плеск воды, яркое солнце, солнечные блики, чайка, парящая в вышине...

Снова опустила руку в воду, чувствуя, как ладонь скользит по теплой поверхности воды. Невесть отчего вновь пришло на память давно позабытое – то, как мы с Поланом любили кататься на лодке, тем более что Полан всегда умело работал веслами. Неподалеку от замка маркиза Рейнье была речка, наполовину заросшая кувшинками и лилиями – лучшего места для катания было просто не придумать, и маркиз устроил на берегу той речки нечто вроде небольшой пристани с лодками. Во время этих наших речных прогулок Полан ловко направлял лодку от одного цветка к другому, и букет лилий в моих руках становился все больше и больше. А еще я любила опускать ладонь в воду, и брызгать водой в Полана, стоило ему хоть на миг отвернуться от меня...

Кажется, это было немыслимо давно, и я стараюсь забыть все, что связано с моим бывшим женихом, но даже сейчас я не хочу выпускать из памяти воспоминания о тех букетах речных лилий, которые закрывались у меня на глазах, стоило вынуть их из воды...

Не знаю отчего: то ли от хороших воспоминаний, то ли от тишины на реке, но на короткое время меня охватило удивительное чувство покоя и безопасности, однако голос Криса быстро вернул меня к реальности.

– Надевай плащ, а заодно и капюшон на голову накинь – через какое-то время должен показаться рыбачий поселок, к которому и собирались отправиться те парни.

Тьфу ты, я, кажется, внезапно почувствовала себя едва ли не свободной, хотя сейчас совсем не то место, и не то время, чтоб вспоминать о прошлом. Так, надо быстро выкидывать из головы все лишнее и трезвыми глазами смотреть на все происходящее.

– Но как же...

– А никак... – Крис надел на себя один из плащей. – Пройдем мимо того поселка, не останавливаясь. Возможно, там решат, что нас отправили с заданием в другой поселок, тот, что находится дальше. Захотят местные пуститься вдогонку за нами – их дело, но не думаю, будто кто-то бросится за нами очертя голову.

– Интересно, как там рыбаки, которых мы заперли? Освободились?

– Думаю, да... – Крис накинул на голову капюшон. – Почти наверняка к этому времени двое из них уже отправились вслед за нами на весельной лодке, или же только собираются это сделать.

– Зачем?!

– То есть как это – зачем? Прежде всего, они понимают, что не каждому дано управлять парусной лодкой, тут нужны навык и умение, а многих из пришлых они считают полными неумехами, особенно в таком деле, как управление парусной лодкой. Так что рыбаки вполне могут решить: если они будут грести изо всех сил, то у них есть все шансы на то, чтоб догнать беглых, то есть нас. Насколько я успел их рассмотреть, те рыбаки – люди молодые, крепкие, сил у них немало, да и разозлились эти двое здорово.

– Значит, они могут нас догнать...

– Это вряд ли. К счастью, я умею ходить под парусом, пусть даже не так хорошо, как мне бы того хотелось, но к этой лодке я уже успел несколько приноровиться. Что же касается рыбаков... Они, конечно, парни здоровые, но у каждого человека есть предел возможностей, а потому грести очень долго в быстром темпе... Нет, долго им не продержаться. К тому же не стоит забывать о значительной форе во времени: пока они освободятся, сообразят, что к чему, пригонят вторую лодку...

– А где ты научился ходить под парусом?

– В прошлой жизни.

Хотя эти слова Крис произнес спокойно, я поняла, что ему не хочется говорить об этом. Не страшно, все одно у меня еще есть немало вопросов.

– Ну, если двое могут отправиться вслед за нами, то третий наверняка пойдет на рудник.

– Он туда не просто пойдет, а побежит во всю прыть, на какую только способен... – чуть усмехнулся Крис. – Тем более что за нашу поимку обещаны хорошие деньги.

– А еще на руднике есть голубиная почта...

– Верно, только она не для связи с рыбацкими поселками. Конечно, о нашем побеге сегодня же сообщат в столицу...

– Почему сегодня, а не вчера?

– Да потому что вчера был реальный шанс поймать нас, и впоследствии дело можно было бы представить как неудачную попытку побега, пресеченную на корню, а это, по сути, не столь значимое происшествие, о котором стоит сообщать наверх. Но вот то, что мы все же ушли у них из рук – об этом нужно безотлагательно сообщить начальству.

– Интересно, эти местные... создания или существа – они хоть иногда появляются возле дома рыбаков, или нет?

– Наверняка ничего сказать нельзя... – пожал плечами Крис. – Но насколько я успел рассмотреть этот домик, то изнутри его окна закрываются крепкими ставнями – наверняка рыбаки наглухо запираются к ночи. Дверь в домике тоже тяжелая, и судя по тем звукам, что я услышал, когда перепуганный рыбак забирался от нас в дом – на той двери находится не менее трех засовов. Сама понимаешь, без достаточно серьезной на то причины дом так укреплять не будут. Стены домика тоже сложены из камня, так что вполне допускаю, что незваные белобрысые гости могут пытаться заглядывать ночами и к рыбакам.

– А то болотное создание, с чешуйчатой кожей?

– С ним сложнее. Отчего-то мне кажется, что этот, с ягодами – он не покидает леса и своего болота, а иначе так просто он от нас бы не отстал.

– Тот поселок, откуда сюда приезжают рыбаки... Интересно, там есть такие твари?

– Не думаю. Скорее всего, места обитания этих существ имеет строго очерченные границы, которые те создания не переступают. Почему это происходит – не знаю, и вообще я всего лишь вслух высказываю тебе свои предположения. Думаю, ты и сама понимаешь: если бы поселку рыбаков грозила реальная опасность, то люди бы жить тут ни за что не стали. Скорей всего, поселок расположен вне зоны обитания этих существ, а вот у тех рыбаков, что приезжают сюда всего лишь на рыбалку, все же имеются серьезные опасения, а иначе люди не ездили бы сюда всего на две-три недели. Как я понял, здешние места для рыбной ловли просто замечательные.

– Кстати, о чем это так долго шли разговоры в доме рыбаков? Неужели все это время говорили только о делах? Я уж не знала, на что и подумать!

– Да большей частью это были разговоры ни о чем – о семье, о службе, о рыбалке... Как я понял, стражники сами невольно затягивают эти беседы – сама подумай, кому хочется торопиться с возвращением от чистой и светлой реки на пыльный и грязный рудник? Правда, кое-что интересное я услышал: оказывается, в то, что мы все еще живы, почти никто не верит. Общее мнение такое: нас, бедолаг, еще вчера те самые белесые существа утащили в свои темные пещеры, и на сегодняшний момент от беглецов не осталось даже косточек. Правда, в подобное веруют не все.

– В числе сомневающихся находится и начальник охраны рудника?

– Совершенно верно. Даже слышать не хочет о том, будто мы погибли, все твердит: они живы, я это нутром чую! Сегодня с утра он отправляет несколько отрядов стражников туда, где, по его мнению, мы можем прятаться. Приказ один: прочесать все вокруг и найти хоть какие-то следы беглых. Больше того: раз так вышло, что сегодня едва ли не большую часть стражи отправили на наши поиски, то на руднике у каторжан внезапно оказался нерабочий день. Всех закрыли в бараках, так что они сейчас наверняка отдыхают, зубоскалят, и вовсю делают ставки на то, поймают нас, или нет.

– А что это ты улыбаешься?.. – поинтересовалась я, глядя на то, как Крис невольно усмехается. – Стражники сказали еще что-то? Сальные шуточки можешь опустить.

– Вообще-то без них ответить на твой вопрос несколько затруднительно.

– А если серьезно?

– Не знаю, стоит ли тебе говорить, хотя о главной теме их разговора догадаться несложно, да и стража вчера об этом упоминала...

– Что, говорили обо мне? Если так, то давай только общую картину, без подробностей.

– Ты заставляешь меня опустить самое интересное... – хохотнул Крис. – Разве не знаешь, как мужчины любят поговорить о вас, прекрасные дамы? Ладно, не хмурься! Общее мнение при подслушанном мной разговоре было таким: начальнику охраны рудника ты понравилась с первого взгляда, и теперь он землю роет, стараясь вернуть столь приглянувшуюся ему красотку. Мужик он настойчивый, если что втемяшит себе в голову, то так просто с этой мыслью не расстанется.

– Не порти мне настроение!.. – замахала я руками. – Хватит с меня таких проявлений любви, а уж подобный ухажер может привидеться только в кошмарном сне!

– А что так?.. – хм, похоже, у Криса сейчас тоже хорошее настроение, и он не прочь позубоскалить. – Насколько я знаю, женщинам обычно нравится столь сильное кипение чувств и коловращение страстей!

– Все зависит от обстоятельств... – ни с того, ни с сего вдруг вспомнился муж, и меня только что не передернуло от острого чувства неприязни. – Знаешь, был у меня уже один такой, влюбленный с первого взгляда, и потому второго поклонника с похожими чувствами мне никак не надо!

– Да я уж чувствую... – хмыкнул Крис. – Ты, видимо, и сама не замечаешь, что стараешься держаться от меня на небольшом расстоянии. Похоже, будь на то твоя воля, ты бы от общения с мужчинами вообще отказалась, верно? Что, ранее были какие-то серьезные проблемы с нашим братом?

– Наблюдательный ты парень, как я погляжу... – разговор мне все больше не нравился.

– Внимание, впереди лодка... – Крис вновь стал серьезным. – Капюшон опусти пониже, голову наклони, как будто спишь... Эту лодку местные хорошо должны знать, так что попробуем проскочить в наглую...

Верно: в этом месте была излучина, и неподалеку от берега находилась небольшая лодка. Двое мужчин, сидящих в ней, помахали нам руками, и что-то крикнули – похоже, интересовались, куда мы направляемся. В ответ Крис пожал плечами, крикнул что-то вроде «Срочное дело!» и махнул рукой вперед – мол, извините, некогда... Кажется, подобное не вызвало у рыбаков никого подозрения.

Однако это было только началом. Потом на нашем пути оказалась еще одна лодка, а через некоторое время мы миновали небольшой рыбацкий поселок. Конечно, Крис все так же махал руками – тороплюсь, срочное дело, извините!, но спорить готова, что в поселке это вызвало, по меньшей мере, недоумение. Похоже, настоящий хозяин этой лодки просто не мог не пристать к берегу хотя бы на несколько минут, и такое странное поведение не могло остаться незамеченным. Впрочем, пока нам вдогонку не выслали никакую другую лодку – до того времени нам беспокоиться не стоит.

Так мы час за часом и продвигались все дальше по реке. За это время нам еще не единожды встречались лодки, а еще мы миновали несколько прибрежных поселков. Очень хотелось надеяться, что нам и дальше никто не помешает, хотя загадывать наперед ничего нельзя.

Солнце стало клониться к закату, когда на нашем пути стало появляться все больше лодок, по берегам то тут, то там видели небольшие дома, участки обработанной земли...

– Кажется, мы приближаемся к Монто...

– К чему?.. – не поняла я. – Куда приближаемся?

– Монто, есть тут такой торговый городишко. Возможно, размерами он невелик, но по здешним меркам Монто – весьма значимое место, центр здешней торговли. Сюда обычно приезжают купцы за мехом, рыбой, медом, зерном, потому как именно в Монто эти товары и свозят со всех окрестных мест.

– А ты откуда обо всем этом знаешь?

– Как-то заезжал сюда с друзьями. Это было тоже в прошлой жизни... Так, дойдем до торговых причалов, а там уже оставим лодку.

– Я думала...

– Нет... – Крис покачал головой. – Мы и так слишком рискуем, а в Монто есть голубиная почта – это я точно знаю. Здесь, или же в окрестностях, в самое ближайшее время вполне могут объявить розыск двух беглых каторжан, а стражи в Монто хватает, могут и облаву на реке устроить, будут проверять едва ли не каждую лодку. Пока же будем изображать из себя обычных рыбаков, приехавших сюда, чтоб продать улов. Вряд ли нас будут искать на торговых причалах – там всегда стражи хватает, и потому вполне логично предположить, что мы вряд ли туда сунемся.

Вскоре, и верно, вдоль берега потянулись домики с огородами, яблоневые сады, сараи, склады... На мой взгляд, город вовсе не так мал, как говорил Крис, а уж когда мы добрались до причалов, то стало ясно, что, несмотря на вечернее время, жизнь тут просто кипит – народ тут и не думал заканчивать свою работу, а у причалов стояли два корабля: по один из них грузили бревна, на второй закатывали бочки и заносили какие-то тюки. Здесь же хватало и приказчиков, скупающих товары у местных жителей, те, которые они привозило по воде, так что у нас не ушло много времени на то, чтоб продать рыбу, которую мы привезли с собой.

– Вот жмоты!.. – ругался Крис, когда мы шли по городу. Лодку пришлось оставить неподалеку от причала, среди двух десятков подобных суденышек. Конечно, хозяевам этой лодки не составит большого труда отыскать ее, но в любом случае сейчас на вновь прибывших никто не обратил никакого внимания. – Скупердяй, чтоб его!..

– Могу еще пару характеристик подбросить... – фыркнула я.

– Неужели знаешь?.. – покосился Крис.

– Я, знаешь ли, за последнее время успела таких выражений нахвататься!..

– Ничего, у меня словарный запас тоже не бедный... – буркнул Крис, все еще находясь далеко не в лучшем расположении духа.

И верно – за проданную рыбу мы получили, можно сказать, мелочь. Понятно, что нам необходимо было выручить хоть немного денег на дорогу, да и бросать рыбу в лодке не следовало, и потому мы первым делом направились к причалу, где рыбаки сдавали улов здешним перекупщикам. Увы, тот тип, который сейчас торчал на причале, оказался настоящим скрягой. Пользуясь тем, что кроме него на причале никто не интересовался покупкой рыбы, он предложил нам за привезенный товар столь низкую цену, что дальше, как говорится, некуда. Торговаться нам с ним было не с руки, так что пришлось соглашаться на этот разбой средь бела дня, и вот теперь Крис без особой радости перебирал в кармане несколько серебряных и медных монеток.

Мы пошли от причала, не снимая с себя рыбацких плащей. Изредка на нас косились с легким недоумением, но большинству людей не было никакого дела до того, кто, как и во что одет. Да мы б и сами были рады скинуть с себя эти неудобные плащи, только вот тогда всем предстала бы наша рваная и грязная одежда, при одном взгляде на которую нас можно отнести к последним нищим, да и внимание стражников к своим персонам мы точно привлечем.

Первым делом нужно было переодеться, потому как по городку в таком виде долго не проходишь – это возле причалов не вызывало удивления, зато в самом городе плотный тяжелый плащ в столь теплую погоду просто-таки бросается в глаза, а ведь нам желательно проскочить неузнанными и незаметными.

По счастью, быстро сумели отыскать лавку старьевщика, и купили там одежду из простой холстины – позволить себе что-то хоть немногим более дорогое мы просто не могли. Конечно, эта одежда была не новой, и не сказать, чтоб чистой, но сейчас нам было не до таких мелочей – главное, она стоила совсем немного, и была такой, какую носили здешние крестьяне. Правда, особо переодеваться нам было негде, и потому в укромном переулке мы натянули новую одежду прямо на старую – потом, при первой же возможности, старую изодранную одежду надо будет снять и закопать, или же сжечь. Затем у другого старьевщика приобрели две холщовых дорожных сумки, сунули в них плащи, купили в дорогу хлеб и вяленое мясо... Сейчас мы смотрелись со стороны как обычные небогатые крестьяне, по каким-то своим делам заглянувшие в город, и сейчас торопящиеся домой.

Мы, и верно, спешили убраться из города настолько быстро, насколько это было возможно. К тому же начинало смеркаться, хотя до полной темноты было еще далеко.

– Ну, и куда мы идем дальше?.. – поинтересовалась я у Криса, когда мы проходили последние узкие улочки Монто. Вообще-то такой вопрос мне бы следовало задать куда раньше, только отчего-то спросить об этом я не догадалась.

– Если честно, то я еще окончательно не определился... – вздохнул Крис. – Из Монто, несмотря на его сравнительно небольшие размеры, идет множество дорог, по которым в этот городишко везут товар, так что мне простительно некоторое замешательство. К тому же – чего там скрывать!, за последние сутки я зверски устал, спать хочется так, что вот-вот с ног свалюсь. Ты, думаю, ощущаешь себя немногим лучше.

– Что есть, то есть...

Я прекрасно понимаю Криса: мало того, что мы едва не погибли вчера, так еще и сегодняшнюю ночь нам было не до сна – надо было бодрствовать, спасать свою жизнь от тех странных белесых созданий, не дать им возможности добраться до нас.

– Раз ты был здесь ранее... – продолжила я, – то, может, вспомнишь, нет ли где-то поблизости места, где можно сравнительно безопасно переночевать? А еще было бы неплохо, если та ночевка не будет дорогой – у нас осталось всего пара монет.

– Да куда же тут можно пойти?.. – кажется, Крис с трудом удерживался от крепкого словца. – Здесь обычный захудалый городок! Хотя... Знаешь, пожалуй, нужное нам место отыскать можно!

Оказывается, неподалеку от Монто находится небольшой монастырь – ну, этим никого не удивишь, монастырей и храмов в нашей стране хватает, только вот с чего Крис решил, что там нас не будут искать?

– Почему же, могут заглянуть и туда... – не стал отрицать Крис. – Просто один из тамошних монахов пользуется славой ясновидца, и потому в тот монастырь постоянно идут люди для встречи с этим человеком. По слухам, монастырский двор постоянно заполнен прихожанами, да и подле монастыря хватает тех, кто хотел бы переговорить с ясновидцем.

– Те, кто будет нас искать, наверняка заглянут в тот монастырь.

– Сегодня – вряд ли, во всяком случае, у нас есть возможность хотя бы сегодняшнюю ночь выспаться более или менее спокойно, а потом будет видно. Возможно, мы с утра пораньше уйдем из монастыря... Впрочем, пока что я не в состоянии заглядывать так далеко.

– Ты знаешь дорогу в тот монастырь?

– Более или менее. Когда я был здесь в прошлый раз, мы с друзьями решили добраться до монастыря, переговорить с ясновидцем, так сказать, устроить себе небольшое развлечение. Но, как оказалось, такое желание было не у нас одних – к ясновидцу стояли толпы, и у людей не было никакого желания пропускать нас вне очереди. Так мы и убрались отсюда несолоно хлебавши.

– И сколько же времени нужно добираться до этого монастыря?

– Ну, мы тогда были верхом, добрались быстро, а теперь... Думаю, придется идти около часа.

– Тогда пошли.

– Мы и так туда идем. Вон, видишь большой белый камень возле одной из дорог? Вот именно на ту дорогу нам и надо свернуть.

– Как скажешь.

Хорошо утоптанная дорога, возле которой находился белый камень, уходила все дальше в лес. Постепенно темнело, мы шли молча, говорить было не о чем, а я все раздумывала о Крисе – интересно, кто он такой, и как оказался в тюрьме? Ну, то, что он из аристократов – это мне было уже понятно, а с остальным была полная неясность, хотя при желании позже кое-что можно выяснить. Конечно, одежда на нас обоих была отнюдь не высшего класса, но вот обувь... Те дорожные ботинки, которые были на мне во время ареста, стоят огромные деньги, и их изготовили в лучшей мастерской нашей страны. Это было что-то вроде шика – иметь пару обуви из мастерской господина Таффи, и подобную дорогущую обувь заказывали на какое-то торжество, или же как очень дорогой подарок. Бабушка меня баловала, и иногда дозволяла мне приобрести у того мастера очень дорогую обувь из числа той, о которой говорят, что ей сносу нет. Надежная, прекрасно сидящая на ноге, изготовленная из великолепной мягкой кожи, невероятно крепкой... Например, эти дорожные ботинки, довольно-таки простенькие с виду, бабушка заказала мне как подарок для свадебного путешествия, и стоили они огромные деньги. Кроме того, мастерская Таффи изготавливала обувь только для аристократов, и по рекомендации, а всем остальным – будь они хоть того богаче!, мастер отказывал наотрез. Во всяком случае, в моем гардеробе имелось несколько пар обуви от Таффи, а у моей бабушки не было ни одной...

К чему я все это говорю? Да к тому, что сапоги Криса тоже были изготовлены в той мастерской – в этом попрошу мне доверять, на хорошую обувь глаз у меня набит неплохо, а стоить такие сапоги, как у Криса, могут о-го-го сколько! Разумеется, сейчас и моя и его обувь несколько истрепалась, потеряла форму, стопталась, но ее можно еще носить невесть сколько, а при небольшом обновлении она опять будет как новая... Интересно, кто же он, этот Крис?

К монастырю мы подошли уже ночью, и привратник, поворчав для видимости, все же пустил нас на монастырский двор, где, и верно, было полным-полно народа. Почти все они спали, и потому привратник, кивнув на охапку соломы, лежащую на телеге, буркнул что-то вроде «располагайтесь» и ушел. Нам два раза повторять не пришлось – раскидали по земле солому, разложили на ней один из плащей, и улеглись спать, причем уснули почти мгновенно. Единственное, о чем успели договориться – утром встанем пораньше, и уйдем отсюда.

Увы, но уже с утра все поменялось. Нас разбудил многоголосый шум, и мы не сразу поняли, в чем тут дело – оказывается, по двору шел ясновидец, немолодой человек с длинной седой бородой, люди, мимо которых он проходил, кланялись ему только что не в пояс. Иногда ясновидец останавливался, и что-то негромко говорил какому-то конкретному человеку, а потом шел дальше. Ну, лично мне беседы с ясновидцем и даром не нужны, а потому мы с Крисом быстро скатали разложенный плащ и убрали его в сумку. Сейчас этот ясновидец пройдет мимо нас, а потом и мы потихоньку уйдем отсюда...

Однако стоило ясновидцу поравняться с нами, как он остановился. Вначале мужчина внимательно смотрел на меня, потом перевел взгляд на Криса, после чего негромко произнес:

– Если сами не сумеете доказать свою невиновность, то никто за вас это делать не будет. Помогите себе сами, отбросьте в сторону излишнюю деликатность – иногда она только помешает. И не бойтесь рисковать – вам все одно терять нечего. Все, уходите... – и мужчина пошел дальше, а мы с Крисом, растерянно переглянувшись, постояли еще минуту на месте, затем подхватили наши дорожные сумки и направились к воротам монастыря. Никто на нас не обращал никакого внимания – взгляды всех были прикованы к ясновидцу, который в этот момент что-то говорил согбенной старушке.

По счастью, ворота в монастырь к этому времени были уже открыты, и стоило нам их миновать, как мы отчего-то направились не по дороге, а вглубь леса, однако далеко заходить не стали. Вместо этого спрятались за какими-то насаждениями, так, чтоб снаружи нас было не видно, а мы сквозь небольшие просветы в кустарнике могли видеть все. Без сомнений – ясновидец велел нам уходить из монастыря, но почему? Следовало хорошенько подумать над словами этого человека, и решить, что делать дальше, а раз так, то не стоит нестись сломя голову невесть куда...

Однако поговорить мы не успели – оказывается, к воротам подъезжало несколько верховых, судя по виду – конная стража. Буду удивлена, если окажется, что они заявились сюда не по наши души.

– Ну, что скажешь?.. – спросила я у Криса.

– Насчет чего?.. – покосился на меня тот.

– Насчет того, что нам надо доказывать свою невиновность.

– Слушай, не сыпь соль на раны, ладно?.. – чуть нахмурился тот. – На том руднике я оказался по решению суда, и приговор никто не отменял, и отменять не собирается. Говорить о справедливости можно все, что угодно, только вот неплохо бы знать, как этого добиться, а заодно хорошо бы уточнить, как мне следует поступить дальше. Не хочется прятаться всю оставшуюся жизнь.

– Не тебя одного терзают такие вопросы. Скажу тебе правду – у меня положение куда хуже, чем у тебя.

– Ты еще скажи, что мы с тобой одного поля ягода.

– О ягодах сейчас вспоминать не надо, поговорим о другом. Крис, как ты отнесешься к тому, чтоб немного заработать?

– Странный вопрос, особенно в нашем нелегком положении... – покосился на меня молодой человек. – Разумеется, я согласен. Вопрос в другом: нельзя ли конкретней уточнить это слово – немного?

– С десяток золотых монет там, надеюсь, будет. Возможно, и больше: я их в тот момент просто не успела пересчитать – торопилась, времени не было.

– Звучит неплохо, но я с горечью отмечаю печальную истину: надо же, какое у тебя темное прошлое!

– Другого, увы, нет. Впрочем, тут мы с тобой наверняка товарищи по несчастью.

– Согласен. Итак, шутки в стороны, говори, что нужно сделать?

– Помочь мне кое-что украсть из запертого и хорошо охраняемого дома.

– Хм, а ты рисковая девушка.

– Успокойся, в том, о чем я тебя прошу, нет ничего страшного, и я не собираюсь никого резать. Чтоб ты окончательно успокоился, сообщаю: у меня нет намерений вскрывать сейф и красть шкатулку с семейными драгоценностями.

– Тогда что ты намерена утащить?

– Пока промолчу.

– А почему бы мне тебе и не помочь?.. – махнул рукой Крис. – Мы и без того уже столько натворили!.. Одной статьей больше, одной меньше – тут уже без разницы.

– То есть ты согласен?

– Да.

– Крис, а ты в Тароне когда-нибудь был?.. – неожиданно для себя спросила я.

– Проездом. Так, с друзьями походили по улочкам, попили вина в таверне...

– Тебя там знают в лицо?

– Все может быть... Почему ты заговорила о Тароне?

– Просто наш с тобой путь лежит туда.

– Что ж, лишний раз освежу воспоминания об этом городе... – пожал плечами Крис. – Я уже о нем стал забывать.

Ты, Крис, может, что и забудешь, зато мои воспоминания о Тароне и ее обитателях вряд ли хоть когда-то улетучатся из памяти.

Глава 5

В кустах, что расположены неподалеку от монастыря, нам пришлось просидеть довольно долго. Вначале мы ждали, когда монастырь покинут конные стражники, и, судя по тому, что служители закона отправились в обратный путь без особой спешки, можно было понять – ничего подозрительного они там не нашли. Видимо, за время нашего короткого пребывания в монастыре мы не привлекли к себе особого внимания. Все верно: пришли поздно, нас почти никто не видел, а если даже кто и обратил внимание на пришедших, то есть на нас, то вряд ли станет сообщать об этом страже – простые люди стараются лишний раз не связываться со служивыми, и уж тем более не станут это делать в святом месте. Что касается привратника, то за время пребывания на своем посту он успел перевидать столько прихожан, что сейчас они для него все сливаются на одно лицо. И потом, сюда каждый день приходит по десятку – другому семейных пар, а то и больше, так не станешь же запоминать всех! Если же говорить о ясновидце, то не для того он отправлял нас из монастыря, чтоб пустить стражу по нашим следам.

Теперь же мы следили за уходящими из монастыря людьми, стараясь выбрать тех, кто больше подходил нашим планам – все же в одиночку по дороге нам идти не стоило, нужно было подобрать себе спутников, причем таких, кто не стал бы задавать нам лишних вопросов. Без сомнений – сейчас в округе вовсю идут поиски беглых, то есть нас, и на дорогах наверняка должны быть посты стражников, а потому служители закона в первую очередь станут обращать внимание на тех, кто идет вдвоем. Проще говоря, без спутников нам сейчас никак не обойтись. Правда, людей, подходящих для наших целей, все никак не было, и нам оставалось только набраться терпения. Тех, кто покидал монастырь, было довольно много, но немало было и таких, кто только-только направлялся в это святое место для встречи с ясновидцем.

Зато мы сумели с пользой использовать время ожидания – каждый из нас двоих снял с себя ту одежду, в которой был на руднике, и закопал ее в землю. Не знаю насчет Криса, а мне сразу стало легче, словно с этой рваной одежкой я зарыла неприятные воспоминания об этой каторге. Ох, помыться бы сейчас еще, причем как следует, а не то грязи на мне наросло невесть сколько, но, увы, пока что грезы о речке остаются для меня неосуществимой мечтой.

К сожалению, ждать нам пришлось довольно долго, пока, наконец, Крис не произнес:

– Кажется, это именно то, что нам нужно...

И верно – из ворот монастыря вышли двое пожилых, небогато одетых людей. Мужчина передвигался медленно, тяжело опираясь о костыль, да и женщина, идущая рядом с ним, шла сзаметным трудом. Похоже, у обоих болят ноги. Интересно, почему они отправились пешком? Могли бы попроситься на телегу к одному из отъезжающих – в монастырях, как правило, на такие просьбы отказа нет. Хотя, вообще-то, все то немалое время, что мы наблюдаем за монастырскими воротами, оттуда не выехала ни одна телега...

– Пусть эти двое отойдут немного подальше от монастыря... – продолжал Крис. – А уж потом мы к ним подойдем.

– Как скажешь.

– Да, голубушка, ты платок пониже подвяжи – уж очень внешность у тебя приметная... – хмыкнул Крис. – Конечно, мне приятно идти рядом с красивой женщиной, но ты хотя бы скорбь на лице изобрази, или живописуй горькое уныние. Заодно и горбись немного, а не то любой, глядя на твою осанку, сообразит, что к чему.

– Тогда и ты свою шапку пониже сдвинь... – посоветовала я. – У тебя, вообще-то, на лице тоже особо не заметно благостности, кручины и покорности судьбе. Кстати, и тебе бы сутулиться не помешало, а то плечи постоянно развернуты, да и такой манере держаться деток в бедных семьях явно не учат. Что, в свое время у тебя был строгий учитель? Наверное, загонял тебя, втолковывая правила поведения и манеру держаться?

– Не то слово! Это был зверь, а не человек! Ты даже не поверишь, сколько раз мне его пристукнуть хотелось...

Мы догнали пожилую пару примерно в полуверсте от монастыря, и Крис вежливо поклонился:

– Добрый день, и пусть Небеса благословят ваш путь!

– И вам того же... – мужчина остановился и старался отдышаться – похоже, дорога давалась ему нелегко. Женщина, стоявшая рядом с ним, тоже вытирала пот со лба – было заметно, что и она тоже устала. Вблизи эти двое смотрелись куда старше, чем издали. – Тоже из монастыря идете?

– Откуда же еще... – Крис поглядел на мужчину и покачал головой. – Э, да вы, похоже, еле ноги передвигаете. Что ж на телегу-то ни у кого не попросились?

– Да как-то не привык я напрашиваться... – мужчина тяжело вздохнул, и тяжело присел на обочину. – Думал, и так дойду, а вот не получается! Совсем я что-то обезножел...

– Беда, если ноги не держат... – Крис покачал головой. – Тогда от моей помощи, надеюсь, не откажешься. Все же и вы, и мы из монастыря возвращаемся, а, значит, Небеса нам знак подают!

– Спасибо, люди добрые... – мужчина с облегчением вздохнул. – Коли подмога от чистого сердца, то с радостью соглашусь!

Когда же мы вновь отправились в путь, то Крис едва ли не тащил на себе старика, который, и верно, с трудом переставлял ноги, а я помогала идти его жене. Бедная женщина не знала, как нас и благодарить, все время нам твердила, что, дескать, ходили в монастырь помолиться о здоровье, да о мире и ладе в их большой семье, а оно вон как вышло – у мужа больные ноги совсем отказывают!..

Не сказать, что наш дальнейший путь был легким, вернее, мы не столько шли, сколько плелись, но зато встречавшиеся люди кивали нам головами: мол, тут все понятно, сын помогает идти больному отцу. Несколько раз мы останавливались на отдых, и после одной из таких остановок старик, попытавшись встать, вдруг растерянно произнес:

– Святые Небеса, я ног не чувствую! Совсем не держат!

– Как, снова?.. – ахнула старушка. – А я ж ведь как чувствовала, что так произойдет, того и опасалась!..

Как мы поняли из ее слов, у ее мужа однажды уже было такое, что ноги отказывали, и он ходить не мог – тогда деревенская знахарка помогла, поставила его на ноги, и вот опять та же беда приключилась!.. Люди добрые, вы нам помогите до дома родственников дойти, мы вам век благодарны будем!..

Крис все же попытался приподнять старика, ухватив его за подмышки, но все было бесполезно. Плохо дело...

– Похоже, придется мне за лошадью идти... – старушка была готова заплакать.

– Что, в монастырь за подмогой вернетесь?.. – не поняла я.

– Нет, у нас родственники неподалеку живут, мы к ним и приехали – лечебные травы на продажу привезли. К родне мы из деревни явились, и у них же лошадь оставили...

– А чего ж в монастырь пешком отправились?.. – не понял Крис.

– Так лошадь-то у нас старая, не хотели ее лишний раз гонять. Да и к святому месту надо идти своими ногами...

Ага, рассказывайте! Здесь все дело в обычной крестьянской привычке экономить на всем: если лошадь старая, то отправляться на ней в монастырь не стоит – пусть животинка отдохнет на дворе пару дней перед обратной дорогой домой. У нас в стране есть неписаные правила: если направляешься в монастырь не пешком, а на телеге, то по пути туда следует подбирать в дороге всех больных и увечных. Да и когда будешь возвращаться оттуда, то не положено отказывать в помощи тем, кто просит подвезти его на телеге... Ох, дорогие мои старички, ваше стремление пожалеть свою старую лошадь выходит боком всем нам!

– Что ж, раз так получилось, то делать нечего... – вздохнул Крис, который тоже понял, в чем тут дело. – Не бросать же вас одних посреди дороги. Уж как-нибудь потихоньку дотащу вас на закорках, то бишь на спине.

– Я ж ведь тяжелый... – растерянно произнес старик. – Устанешь, спину надорвешь...

– Значит, придется отдыхать почаще... – развел руками Крис.

– Спасибо, сынок... – всхлипнула старушка, а мне только и осталось, что искренне посочувствовать Крису. Пусть старичок довольно-таки сухощавый, невысокий, и по виду не сказать, что очень тяжелый, а Крис парень крепкий, но... Что ни говори, но нелегко тащить на своей спине взрослого человека, да и путь неблизкий.

Так оно и случилось. Если вначале Крис умудрялся нести старика без остановки едва ли не четверть часа, а потом отдыхал, то постепенно переходы становились все короче, а перерывы на отдых – длиннее. Мне же оставалось надеяться только на то, что когда мы выйдем из леса, то встретим на пути какую-либо подводу, на которой можно отправить старика домой, вернее, в тот дом, где он остановился.

Однако стоило нам, наконец-то, выйти из леса, как у меня сердце чуть ли не упало в пятки: неподалеку от большого белого камня, указывающего путь к монастырю, сейчас стояло несколько стражников. Вообще-то еще вчера тут и близко не было никого из служителей закона, зато сейчас здесь явно находится что-то вроде поста. А еще у этих людей наверняка есть наши приметы...

Стражники без особого интереса смотрели на нас, но когда мы все же поравнялись, один из служивых поднял руку:

– Стойте! Кто такие?

– Сами разве не видите?.. – возмутилась старушка. – Из монастыря идем, а у моего мужа ноги отказали. Не задерживали бы вы нас, а?

– У нас приказ – ищем беглых, мужчину и женщину, велено глядеть во все глаза.

– Каких еще беглых?

– Каторжников, они вчера в наших местах объявились. Говорят, с рудников удрали. Сами понимаете – на каторгу просто так не отсылают, а значит, там убийцы какие-нибудь, или бандиты отпетые. Потому и вышло распоряжение – поймать их обязательно, а не то эти двое могут причинить немало бед. Оба молодые, опасные, вот и останавливаем всех и каждого. Вас тоже проверить не помешает...

Кажется, из этих слов старушка поняла только одно: если сейчас этого молодого парня, который несет на себе ее мужа, задержат, то непонятно, как они с обезноженным супругом сумеют добраться до нужного дома, ведь вряд ли кто-то из стражников так же потащит на себе немощного старика. Конечно, можно будет попытаться уговорить кого-либо из проезжающих взять на свою телегу немощного старика, и отвезти его к родственникам, только вот сделать это совсем непросто. Ну, раз такое дело, то бабуля решила сражаться до последнего.

– Да вы чего удумали?.. – возмутилась она. – Ищите, кого вам велено – на то вы и поставлены служить, а мы-то тут при чем?

– Просто ваш молодой мужик по приметам вроде похож на того беглого...

– Да мало ли, кто на кого похож?! – бабуля стала выходить из себя. – Это ж внук мой старший, они с женой вместе с нами в монастырь ходили! Мы люди бедные, лошади с телегой у нас нет, а внучек с женой нас не забывают! Разве не понятно, что одни бы мы в такой путь не отправились?

– Когда вы пошли-то в монастырь?.. – поинтересовался один из стражников, тот, что был постарше чином. Кажется, этот вопрос был задан, скорее, для проформы – понятно, что если перед ними, и верно, родственники, то пусть идут своей дорогой.

– Три дня назад... – продолжала гневаться старушка. – А вы ж сами сказали, что каторжники только вчера тут объявились. Сегодня в монастыре тоже стража была, всех нас переглядели, только что в ряд не выстраивали! Теперь-то мне ясно, кого искали.

– Понятно... – стражник царапнул по мне взглядом. – Красивая жена у твоего внука...

– Какая есть... – отрезала старушка. – Все, мы пошли, а то внучок и надорваться может – дед у меня не из легких.

– Идите... – махнул рукой все тот же стражник. Мы снова двинулись в путь, но я чувствовала, как стражник провожает меня долгим взглядом. Вряд ли я вызвала его подозрения – скорее, мужик рассматривает всех проходящих мимо привлекательных женщин. Как бы впоследствии не вспомнил полученные приметы, и не стал сравнивать их со мной...

Дорога до нужного места заняла у нас еще часа полтора. Как оказалось, старички остановились у своих родственников, дом которых находился на краю поселка, неподалеку от реки, и вот именно туда-то Крис принес обезноженного человека. По дороге мы еще пару раз встречали посты стражников, но больше нас не останавливали – мы все же шли в поселок, а не из него. Когда же, наконец, мы подошли к нужному дому, то было заметно, что Крис здорово вымотался.

По счастью, сейчас, в разгар рабочего дня, из всей родни стариков в доме было только с пяток ребятишек, да тетка неопределенного возраста, которая встретила нас без особого восторга – мол, сейчас двух бандитов повсюду ищут, не хватало еще чужаков в дом приглашать!.. Вон, и без того из-за этих двух беглых каторжан детей на улицу не пускаем, ждем, когда стража скажет, что их наконец-то поймали!.. Еще с ночи везде посты наставлены, все лодки с баржами проверяют, стражники рыскают по дорогам и ходят по дворам, предупреждают, чтоб жители были настороже, и при появлении незнакомых людей сразу же стражу звали... Можно сказать, сейчас в поселке дым стоит коромыслом, и насчет чужаков местные жители имеют опаску, причем небезосновательную! Помощь пожилому человеку – дело, конечно, хорошее, но к незнакомым людям сейчас во всем поселке относятся с подозрением, так что простите нас, люди добрые, но чуток передохнете с дороги – и пора вам честь знать!..

В словах недовольной тетки был резон, да мы и сами понимали – раз идет такой розыск, то нам не стоит здесь задерживаться.

Пока старушка хлопотала над приболевшим мужем, Крис переводил дух и, приходил в себя, сидя на небольшой лавочке на дворе. Необходимо было срочно решить, куда направляться дальше, и в то же время было предельно ясно, что в здешних местах на нас объявлен розыск. Значит, нашли лодку, на которой мы удрали, и почти наверняка в этом поселке находится кто-то из тех, кто знает нас в лицо. Невесело...

Пока я раздумывала, что же нам делать, Крис разговорился с двумя ребятишками из числа тех, что были в доме. Одному из них было десять лет, второму девять, а остальные малыши были и того младше. Всем им хотелось пойти на улицу, играть с друзьями, только вот пока что ребятне было велено сидеть дома, а иначе получат хворостиной по мягкому месту... Ну, уж раз им строго-настрого велено не уходить со двора, то можно и с незваными гостями побеседовать. Я, если честно, не очень-то вслушивалась в то, о чем Крис разговаривал с ребятишками – считала, что он просто тянет время отдыха. Однако когда недовольная тетка вновь появилась во дворе, загоняя ребятишек в дом, Крис встал со скамейки, и, чуть поклонившись, произнес:

– Спасибо, хозяюшка, что разрешили отдохнуть с дороги. Нам идти пора, путь до дома все же неблизкий, ты уж передай от нас привет и пожелания здоровья нашим попутчикам. Надеюсь, старику полегчает.

– Передам... – хозяйка, поняв, что мы уже собрались уходить, несколько смягчилась. – Вы уж извините, если что не так, но меня тоже понять можно... Доброго вам пути.

Стоило нам оказаться за воротами, как я спросила:

– Куда мы сейчас?

– Неподалеку отсюда есть постоялый двор под названием «Зеленая тина» – туда и направляемся. У здешних бедняков это весьма популярное место, да и комнаты для проезжающих самые дешевые во всем поселке.

Точно, те детишки, с которыми беседовал Крис, упоминали о каком-то постоялом дворе, но я все эти разговоры пропустила мимо ушей – с той парой монеток, что имелись у нас, на постоялом дворе делать нечего.

– Зачем? Что мы забыли в этой, как ее?.. В «Зеленой тине»...

– Есть возможность незаметно убраться из этого поселка.

– Каким образом?

Оказывается, ребятишки рассказали Крису о том, что в их поселок два дня назад приехал бродячий театр. Уж не знаю, что за репертуар был у этого театра, но оба выступления труппы провалились вчистую: публика совершенно не поняла смысла спектаклей, и если не освистала игру актеров, то к окончанию каждого из представлений в зале почти не осталось зрителей, да и те, можно сказать, спали в открытую. Как и следовало ожидать, после такого провала господа актеры еще с вечера вдрызг напились, и сегодня же намеревались покинуть поселок, где должным образом не оценили их талант...

– Извини, но какое отношение к нам имеют эти актеры? При чем здесь лицедеи с их неудачным выступлением?

– Да при том, что они остановились как раз в «Зеленой тине», до которой нам дойти – всего ничего. Надо постараться напроситься к ним, так сказать, за компанию, и вместе отправиться в путь.

– С чего ты решил, что они пойдут нам навстречу? В труппе вряд ли нужны посторонние.

– Все верно, только творческие люди – народ особенный, к ним нужен специальный подход, с должным уважением и серьезным обоснованием. К тому же актеры всерьез обижены на местных жителей, которые не оценили их талантов, а потому вполне могут помочь нам, хотя бы для того, чтоб почувствовать себя отомщенными.

– Спорная идея.

– Другой все равно нет.

– Но стоит нам появиться на пороге, как хозяин этого постоялого двора сразу же доложит страже о нашем проявлении!

– Значит, надо сделать все, чтоб не попасть ему на глаза.

Как я и предполагала, постоялый двор «Зеленая тина» оказался довольно-таки убогим местом из числа тех, в которых обычно находит приют вся местная пьянь. Не знаю, как шли дела у хозяина этого низкопробного заведения, но хотя бы небольшой ремонт этому зданию явно не помешает – вон, кое-где крыша прохудилась, у стен доски отваливаются, перед домом грязь, вывеска с намалеванным зеленым пятном еле-еле держится на гвоздях и давно нуждается в обновлении... Тем не менее, «Зеленая тина» совсем не выглядит заброшенной. Наоборот: судя по всему, именно здесь принято спускать свои мелкие монетки тем из местных жителей, у кого в кармане совсем небогато, и кто перебивается небольшими заработками, а заодно не очень привередлив как в еде, так и в хмельном питье. А еще понятно, что дела у приезжих артистов далеко не блестящие, раз они остановились в столь неприглядном месте.

Я думала, что Крис направится внутрь постоялого двора, но он и близко не подошел к входу, а стал обходить обшарпанное здание, стараясь вглядеться в окна.

– Ты куда?.. – дернула я парня за руку.

– Ищу, где остановились господа актеры.

– Но...

– Похоже, Дарил, ранее ты не останавливалась на постоялых дворах, а если там и бывала, то крайне редко. Так вот, все более или менее приличные и дорогие комнаты находятся, как правило, на втором этаже, а вот те помещения, что есть внизу – они сдаются за самую низкую плату. Не думаю, что актеры, волею судьбы оказавшиеся в этих местах, очень богаты – скорее, перебиваются едва ли не с хлеба на квас, так что наверняка искать их нужно в самых дешевых комнатах этой задрипаной гостиницы.

– Все равно я что-то не понимаю. Вряд ли эти люди смогут помочь нам...

– Тут ты не совсем права. Какими бы они не были актерами – хорошими, или не очень, но почти каждый из них владеет искусством накладывания грима, а это как раз то, что нам сейчас крайне необходимо.

– А если к этому времени театральная труппа уже уехала?.. – резонно поинтересовалась я. – Уже день на дворе, давно пора быть в пути...

– О наивность... – усмехнулся Крис. – Дарил, похоже, ты не имеешь никакого представления о свободной актерской жизни! Время выступления, или начало спектакля – это для них дело святое, зато в остальном... Скажем так: загнать комедиантов в те рамки, которых придерживаются остальные люди – это дело сложное, почти невозможное.

– А ты откуда так хорошо осведомлен о жизни актеров?

– Одно время увлекался театром, вернее, не столько высоким искусством, сколько актрисами. Каюсь, было дело, грешен. Помнится, тогда я много чего нахватался, даже знаю названия некоторых из артистических трупп... Стоп! Похоже, мы у цели...

Точно: из приоткрытого окна, расположенного совсем близко от земли, доносился чей-то голос – кажется, читают стихи. Покосилась на Криса – и тот чуть кивнул мне в ответ – мол, понятно, что вряд ли те пьянчуги, что сидят в общем зале, станут наслаждаться высокой поэзией. Ладно, пусть теперь Крис займется переговорами с артистами...

– Это как понять?.. – недовольно изрек пожилой мужчина, когда Крис распахнул окно и забрался в комнату, а затем там же оказалась и я. – Кажется, я посторонних не приглашал. Что вы тут делаете?

– Простите... – Крис прикрыл окно. – Я услышал стихи, и...

– Надо же, в этой дыре кто-то в состоянии отличить звонкий слог Корнеция от скрипа тележного колеса или криков чаек... – язвительно пробурчал все тот же пожилой мужчина. Кажется, Крис был прав: наше внезапное появление всего лишь вызвало некое раздражение присутствующих, но возмущения и удивления точно не было. – Хотя насчет чаек я здорово разочарован – разумеется, они по недоразумению считаются птицами поэзии, но от их отвратительных воплей моя бедная голова идет кругом!

– Если не ошибаюсь, только что мы имели честь слышать в вашем исполнении «Балладу о вишне»... – продолжал Крис. – Пропустить такое выступление совершенно невозможно.

– Вообще-то более верное название этого произведения звучит как «Баллада о вишневом дереве», но лентяи-переписчики взяли за правило сокращать название столь восхитительного творения Корнеция... – отозвался пожилой мужчина, и тут же поинтересовался. – Вам понравилось, как я читал эту балладу?

– Это было замечательно, а иначе бы мы сюда не полезли... – чуть развел руками Крис.

– Льстец... – буркнул мужчина, но было заметно, что его лицо чуть просветлело. Ничего не поделаешь, артисту всегда нужно признание зрителя.

Я же тем временем рассматривала грязную комнату, в которой не было даже кроватей, лишь стояли широкие ободранные лавки. Не знаю, вся труппа тут, или же кто-то из актеров вышел отсюда по своим делам, но сейчас в помещении, помимо нас, было шесть мужчин, и, очевидно, Крис был прав в своих предположениях: судя по опухшим лицам господ актеров, они еще не совсем отошли ото сна и ночных возлияний. В углу комнаты были свалены в одну кучу какие-то короба, сумки, тюки – похоже, в них было все имущество актеров. Еще тут крепко пахло перегаром и дешевым вином – судя по всему, актеры вчера долго заливали вином свое неудачное выступление...

– Понимаю, нам нужно объясниться... – продолжал Крис. – А вместе с тем я должен принести извинения за наше несколько бестактное появление. Увы, но обстоятельства вынуждают нас прибегнуть к такой некорректности.

– Судя по вашим словам, манерам и знанию стихов Корнеция, к здешним землепашцам вы не имеете никакого отношения?.. – подал голос мужчина с рыжеватыми волосами. Он выглядел трезвее всех остальных, и, судя по ухваткам, был тут едва ли не главным.

– Вы правы... – кивнул головой Крис. – Для начала должен сказать, что вчера, к нашей великой досаде, у нас не было возможности посмотреть ваше представление.

– Уж не думаете ли вы, что сейчас, ради вашего удовольствия, кто-то из нас начнет разыгрывать вчерашнюю пьесу?.. – усмехнулся рыжеватый. – Должен сказать, что с утра мы несколько не в том настроении, да и вдохновения что-то нет.

– Нет, мы пришли к вам за помощью.

– Вот как?.. – съязвил пожилой мужчина. – Это что-то новенькое. Обычно мы просим помощи, только она больше смахивает на глас вопиющего в пустыне. Ладно уж, говорите, раз без приглашения ввалились к нам...

– Нам нужно убраться отсюда...

– Это не за вами стражники охотятся?.. – вновь поинтересовался мужчина с рыжеватыми волосами. – Они у нас вчера спектакль остановили, зрителей рассматривали, озвучивали приметы разыскиваемых. Вообще-то эти самые приметы совпадают один в один с вами, но если бы вы только видели, как бесцеремонно вели себя стражники! С подобным хамством мы уже давно не сталкивались! Остановить спектакль на полуслове! Неслыханно! А мы еще удивляемся, отчего после этого часть зрителей покинула представление!

Ответить Крис не успел, потому как молодой мужчина с отечным лицом, до того молча смотревший на нас, внезапно произнес, глядя на меня:

– А ведь я вас знаю!

– Вы что-то путаете... – пожала я плечами. – Совершенно точно могу сказать, что вижу вас впервые в жизни.

– Так я вас тоже не сразу узнал... – продолжал молодой мужчина. – И ничего я не путаю, потому как прошло уже несколько лет, с той поры вы немного изменились! Знаете, при первом же взгляде на вас в моей голове завертелось что-то неопределенное, но только сейчас дошло, в чем дело. Чтоб вы знали: у меня прекрасная память на лица, запоминаю враз и надолго.

– Это верно, он хорошо лица помнит... – буркнул еще один актер. – Тексты бы еще так запоминал – цены бы человеку не было!

– Все мы что-то делаем лучше, что-то хуже... – философски заметил все тот же молодой мужчина. – Но нашу гостью я хорошо запомнил.

– И где же мы виделись?.. – я по-прежнему была уверена, что ранее никогда не встречала этого человека.

– То есть как это – где?.. – мужчина даже удивился. – Я у вас на помолвке был, вернее, на празднике по случаю вашей помолвки.

– Что?! – а вот теперь я растерялась по-настоящему, потому как меньше всего ожидала услышать хоть что-то подобное. Да и Крис, хотя и сохраняет внешнюю невозмутимость, наверняка удивлен не меньше моего.

– Разумеется, я не числился среди гостей, а, был приглашен для развлечения высоких особ... – продолжал молодой мужчина. – Подробностей уже позабылись, но главное я все же запомнил. На тот праздник не меня одного позвали, а всю труппу, в которой я тогда служил. Мы разыгрывали представление в саду... Замок, украшенный парк, фейерверк, столы с фруктами и угощениями... Верно? Правда, имен я не помню, потому как на них память у меня, и верно, не очень... Если не ошибаюсь, то у вашего папаши какой-то там титул имеется, причем не из мелких, а вот семейство женишка рангом чуть пониже, так?

В ответ я неопределенно пожала плечами – пусть как хочет, так и понимает. А что тут еще можно сказать?!

– На ту помолвку денег было потрачено – не сосчитать!.. – мужчина продолжал удивлять меня своей памятью. – Нам заплатили, не скупясь, да еще и в дорогу с собой хорошего вина дали – мол, выпейте за жениха и невесту! А еще в тот день на вас было белое платье, расшитое жемчугом... Тогда еще все говорили, что у молодых людей настоящая любовь, что по нашим временам большая редкость. Вы уж меня извините, но человек, что сейчас стоит подле вас, на того парня ничем не смахивает.

Иногда в минуту опасности человек вспоминает то, что должно давно стереться из его памяти. Хотя я за последние пару лет всеми силами старалась забыть о своем несостоявшемся замужестве, воспоминания все же никуда не исчезли. Вот и сейчас мне внезапно припомнился тот шумный праздник, на который было приглашено множество гостей. Все верно: тогда в саду была поставлена небольшая театральная сцена, и приглашенные актеры разыгрывали веселые пьески, благо любопытствующих хватало. Перед сценой стояло немало кресел и скамеек для тех, кто желал приобщиться к высокому искусству... Для помолвки мне сшили невероятно красивое платье, и жемчуга на его украшение ушло невесть сколько... Правда, мы с Поланом к той сцене в саду подошли всего лишь однажды – нам было не до того, чтоб вникать в смысл происходящего на театральных подмостках или интересоваться сюжетом спектакля, и уж тем более мне даже в голову не пришло всматриваться в актеров. Так, надо постараться припомнить хоть что-то из увиденного в тот день, потому как нет смысла отпираться и отрицать очевидное.

– Погодите... – я потерла лоб ладонью. – Если мне не изменяет память, на той сцене разыгрывалось нечто веселое, во всяком случае, зрители смеялись и аплодировали. Там были то ли забавные истории из жизни королевского двора, то ли какие-то шутки... Вы уж меня простите покорно, но так сразу я ничего припомнить не могу – все же это происходило достаточно давно, и в тот день мне было не до прекрасного искусства.

– Понимаю... – хмыкнул мужчина и перевел взгляд на Криса. – Только вот интересно узнать, куда делся счастливый жених? Да и ваш нынешний вид, прекрасная дама, несколько далек от моих дивных воспоминаний.

Вообще-то нахала надо бы как следует потрясти за шиворот, да и пару пинков для ума ему бы отвесить явно не помешало, но если учесть, что этот актеришка все еще окончательно не протрезвел после ночной пьянки, то бессмысленно устраивать ему выволочку, или же напоминать о бестактности подобного вопроса. К тому же если нам хочется уйти из этих мест, то следует не обращать внимания на подобные нетактичные высказывания, или же мне придется сдерживать свои эмоции по мере возможности.

– Могу сказать только одно... – я старалась говорить спокойно, хотя у меня было огромное желание оттаскать за волосы этого обладателя излишне хорошей памяти. – Незадолго до нашей свадьбы выяснилось, что у жениха есть иные обязательства, в силу которых он счел нужным разорвать нашу помолвку.

– Что-то мне в подобное развитие сюжета плохо верится... – хмыкнул мужчина.

– Ваше дело... – пожала я плечами. – Но лично мне вспоминать о той странице своей жизни совсем не хочется. Где сейчас этот молодой человек, и чем он занимается – этого я вам сказать не могу, потому как не имею об этом ни малейшего представления, да, если честно, и знать об этом не желаю. Если же вас интересует моя дальнейшая судьба, то есть как я дошла до своей нынешней жизни, то мне и тут особо похвастаться нечем. Так получилось, что после того, как меня бросил жених, я вышла замуж за человека, которого ранее совсем не знала, и моя семейная жизнь обернулась самым настоящим кошмаром. Это все, что я вам могу сказать, а об остальном мне не хочется даже упоминать.

– А тот парень, что сейчас с вами – он кто?.. – все еще не мог успокоиться молодой человек. – Тоже высокородный?

Ответить я не успела – как видно, даже господа актеры поняли, что излишнее любопытство не всегда обосновано.

– Я вынужден попросить прощения за нашего молодого товарища... – заговорил мужчина с рыжеватыми волосами. – К несчастью, иногда он забывает о деликатности, но бродячая жизнь актера на каждого из нас накладывает свой отпечаток, часто не самый лучший. Мы сразу поняли, что к нам заглянули не простые люди, и могу только посочувствовать тем горьким превратностям судьбы, которые, очевидно, вам пришлось пережить. В качестве извинения, господа, должен спросить, не можем ли мы быть вам хоть чем-то полезны?

– Я уже сказал... – вновь заговорил Крис. – Нам нужно покинуть город, и в этом необходима ваша помощь...

Пока Крис разговаривал с актерами, уговаривая их помочь нам, мне отчего-то вспомнился Полан – похоже, излишнее любопытство молодого актера кое-что всколыхнуло в моей душе. Когда бабушка приехала ко мне на суд, мы с ней говорили о многом, но ни разу не упоминали о моем бывшем женихе – эта тема у нас всегда была под негласным запретом. Интересно: Полан тоже старается не вспоминать обо мне, гонит из памяти все мысли о прошлом, или по-прежнему помнит о той горькой истории? Возможно, к этому времени Полан уже женился, более или менее наладил свою жизнь, но вот его отец до конца своих дней будет дрожать от страха, опасаясь возможного разоблачения за грехи юности...

Я настолько задумалась, что на какое-то время отвлеклась от разговора, а когда вновь вслушалась, то поняла, что Крис почти уговорил актеров взять нас с собой.

– Обещания – это, конечно, хорошо, но реальную жизнь никто не отменял... – протянул рыжеволосый. – Иметь покровителя в столице – об этом можно только мечтать, но...

– Что вас не устраивает?

– Мы бы и сами рады оказаться в столице, радовать всех своим искусством, только в том грешном и прекрасном городе все подмостки уже давно заняты, и пробиться наверх без должной протекции почти невозможно. К тому же в нашем репертуаре не легонькие пустые истории для сцены, а серьезные пьесы, которые доступны далеко не всем.

– Вновь могу повторить только одно... – вздохнул Крис. – Я дам вам письмо к одному очень богатому и влиятельному человеку, и уж только от вас зависит, сумеете вы его уломать, или нет.

– И кто же этот всесильный господин, о котором вы нам уже не единожды упоминали?.. – поинтересовался рыжебородый. – Хотелось бы большей определенности.

– Там увидите... – отрезал Крис. – Заранее никаких имен я вам называть не буду.

– Не знаю, что тут можно сказать... – заговорил пожилой мужчина. – Мы ж понимаем, что вы пришли к нам не просто так, ведь вас ищут везде, где только можно. Нам нет дела до того, в чем вас обвиняют, и что вы натворили, но если нас прихватят в компании с вами, то, боюсь, долгое время наша труппа сможет устраивать представления только в тюрьме, причем в полном составе.

– Потому-то мы и предоставляем окончательное решение вам... – вздохнул Крис. – Если вы нам откажете, то мы сию же минуту покинем вас.

– Хм... – рыжеволосый только что в затылке не поскреб. – По себе знаю: хуже нет иметь дело с аристократами. Встань не на ту сторону – можно или потерять все...

– Или же наоборот, вытащить счастливый билет... – перебил его пожилой актер. – Я такое уже видел, и не раз. Не стоит упускать свой шанс.

– То, о чем вы нас просите – дело, конечно, рискованное и опасное... – продолжал рыжеволосый. – Если нас прихватят с вами, то загремим в каталажку – это ясно, как Божий день. Но если посмотреть на это дело с другой стороны, то надо признать, что нам нечего терять, кроме долгих и пыльных дорог провинции... Ладно, мы с вами договорились. Надеюсь, никто не возражает?

Конечно, я могу ошибаться, но, кажется, никто из актерской братии и не подумал сказать хоть что-то против. Одна только мысль о том, что у них в будущем появится всего лишь шанс на выступления в столице, сразу же улучшила настроение мужчин.

Через час мы покинули Монто. Надо сказать, что никого особо не удивило то, что несколько дней назад в поселок въехало шесть актеров, а уходит оттуда аж восемь. Хотя, если вдуматься, то в этом нет ничего удивительного: в Монто ежедневно приезжает немало людей, так что среди них вполне может оказаться парочка бродячих актеров, которые примкнули к своим товарищам по ремеслу.

Актеры, гримируя нас перед уходом из поселка, постарались на славу, и сейчас, глядя на меня и Криса, вряд ли кто сумеет опознать в нас разыскиваемых беглецов. Уж не знаю, что там делали господа артисты, но когда я увидела Криса, то чуть не ахнула: ему умело наложили на лицо шрам, от середины лба до уха, изображая застарелое ранение, и отсутствие одного глаза, причем создавалось впечатление, будто эта беда приключилась от удара сабли. Сейчас симпатичное лицо моего спутника сейчас было перекошено, да еще и один уголок рта находился чуть выше другого. Не знаю, как другим, а мне смотреть на подобное рукотворное «произведение» было несколько неприятно. Надеюсь, стражники окажутся того же мнения, и долго рассматривать лицо Криса не станут. Вдобавок ко всему у парня появился небольшой горб, да и шел Крис, заметно прихрамывая. Ну, если горб у него был бутафорский, то хромоту вызывал обычный камешек, положенный под пятку. Общее мнение было таким: этого человека сейчас не узнает никто!

Надо сказать, что я выглядела ничуть не лучше. Мало того, что мне в уголках глаз и рта наделали целые веера глубоких морщин, так еще и волосы присыпали какой-то белой пылью, отчего они стали похожи на седину, а я стала выглядеть лет на двадцать старше. Серая пудра на лицо, россыпь черных родинок на подбородке и щеках... В итоге, когда я посмотрелась в зеркало, то от неожиданности чуть не выпустила его из рук: на меня глядела женщина преклонного возраста, причем довольно-таки неприятной внешности... Ужас, неужели это я?! Конечно, в таком виде меня вряд ли опознает даже родная бабушка, и уж тем более на подобную особу средних лет наверняка не обратят внимания стражники, но все одно глядеть на себя мне никак не хотелось. Ничего, переживу, сейчас для нас главное – уйти из этих мест, а потом всю эту нарисованную внешность можно будет безжалостно смыть.

– Ну, что скажете?.. – поинтересовался мужчина, который наносил мне грим.

– В любое другое время я сказала бы, что это кошмар, но сейчас должна признать, что у вас золотые руки... – вздохнула я.

– Я это знаю... – актер воспринял мои слова как нечто само собой разумеющееся. Ох уж мне эти творческие люди...

Как бы я не досадовала и не стеснялась своей новой внешности, но, тем не менее, мы безо всяких подозрений покинули Монто, причем стражники глядели на нас постольку – поскольку, правда, пару раз заглядывали в фургон, после чего без вопросов махали рукой – мол, идите дальше. Оказывается, у театральной труппы имелось что-то вроде крытого фургона с лошадью, и именно в этом старом фургоне перевозились все многочисленные пожитки актеров. Правда, в самом фургоне, как правило, никто из артистов не ездил – берегли лошадь, ведь если она падет, то вторую лошадь приобрести будет просто не на что. Вот потому-то мы все сейчас шли пешком, но не сказать, что нас с Крисом это расстраивало. Главное – мы опять сумели ускользнуть от погони.

Если первое время на дорогах возле Монто еще кое-где встречались конные стражники, то через пару часов дорога стала свободной, если, конечно, не считать крестьянских телег и одиноких путников. Несколько раз мимо нас проезжали богатые кареты, дважды прошли торговые обозы – понятно, направляются на пристань в поселке.

Тишина, пение птиц, теплый ветер... С моей души словно уходило напряжение, и можно было просто радоваться жизни, ни думая ни о чем. Такое впечатление, что тюрьма, каторга и побег были с кем-то другим, но не со мной. Если бы не маска на лице, придающая мне весьма почтенный возраст, то я бы могла считать себя счастливым человеком.

– Я думала, стражи на дороге будет больше... – обернулась я к Крису, когда мы шли следом за фургоном. К этому времени он уже вытащил из сапога камешек и потому больше не прихрамывал.

– В Монто ведет множество дорог и тропинок... – Крис пожал плечами. – Полностью все эти стежки-дорожки никак не перекроешь, но, тем не менее, мы еле ушли. Стража тут ушлая, свое дело знает неплохо. К тому же нас тут явно описали как бандитов с большой дороги, душегубов и жутких злодеев, вот стражники и пытались сделать все, чтоб обезопасить здешних обитателей.

– Кстати, если не секрет, то о каком высокопоставленном человеке шла речь?.. – поинтересовалась я. – Ну, о том, кто может помочь актерам с выступлениями в столице?

– Это один из моих родственников, очень хороший человек. Иногда мне кажется, что я привязан к нему куда больше, чем к отцу... – надо же, в голосе Криса послышалась горечь. – А еще он единственный из всей родни, что мне еще верит. Конечно, в моем невеселом положении ручаться ни за что нельзя, но я все же надеюсь, что дядюшка мне не откажет... Тьфу ты, проговорился!

Понятно: в том письме, что артисты отнесут родственнику Криса, будет не только просьба о помощи актерам, но и какое-то личное послание родственнику. Выходит, письмо он написал дяде. Хм, еще раз отмечаю мой спутник – человек предусмотрительный. Разумеется, сам Крис сейчас никак не может объявиться у дяди – вполне может оказаться так, что зная о привязанности племянника к дяде, беглого родственника на пороге уже поджидает стража. Интересно бы узнать, о ком именно идет речь...

– Вообще-то мы все время говорим только обо мне... – кажется, мой спутник решил сменить тему. – Надо же, какие интересные подробности о твоей жизни мне стали известны! Разумеется, в жизни бывает всякое, но что-то мне плохо верится в то, что от тебя жених мог отказаться просто так, в силу каких-то там обязательств.

– Давай не будем об этом, ладно? Сейчас вокруг так тихо и спокойно, что не хочется вспоминать ни о чем плохом, тем более о столь неприятном периоде в моей жизни...

Последующие дни были для нас, можно сказать, отдыхом, если, конечно, не обращать особого внимания на господ артистов, которые оказались неплохими людьми, пусть и, как говорится, не без тараканов в голове.

Ранее я никогда не сталкивалась с этой публикой, и их образ жизни оказался мне совершенно непривычен. Эти творческие люди особо никуда не спешили, жили своими интересами, ко многому относились легко и непринужденно, а частенько и вовсе не принимая в расчет бытовых сложностей. Не знаю, как сказать правильно, но в их отношении как к себе, так и к жизни, присутствовал какой-то ветер свободы, который словно оставлял в стороне все беды и неприятности. С этими людьми было легко и просто, и, как это ни странно, за эти дни я словно отдыхала душой.

Правда, вначале меня несколько удивляло то, что среди артистов нет ни одной женщины, но, как выяснилось чуть позже, еще совсем недавно в труппе было сразу аж две особы, только вот вспоминать о них мужчины не желали – дескать, они предали не только нас, но и саму профессию, что недопустимо! Оказывается, на обеих красоток положили глаз какие-то богачи, высыпали перед каждой горстку золота, и обрадованные девицы враз оставили нелегкую актерскую жизнь. Что ж, каждый устраивается в жизни как может.

Еще каждый из актеров счел своим долгом приударить за мной, а получив отказ, никто не огорчился – мол, ничего особенного, дело обычное, на наш век поклонниц хватит!.. Веселые, разговорчивые, шумные, или же наоборот – замкнувшиеся в себе, они могли измениться в мгновение ока, если на репетициях или разучивании новой роли им что-либо не нравилось – в таких случаях дело доходило едва ли не до драк. Мы с Крисом не вмешивались, смотрели на это дело со стороны, потому как понимали: как бы актеры не ссорились между собой, что бы ни высказывали друг другу в порыве гнева, но это был их мир, и вмешательства посторонних в него они не потерпят. Совсем как в поговорке: свои собаки грызутся – чужая не приставай.

Несколько раз, заезжая в селения на пути, артисты давали представления для тамошних обитателей, правда, наученные горьким опытом, пьески ставились простенькие, но зрители, как правило, были в восторге. В свою очередь крестьяне, не желающие тратить свои с трудом заработанные деньги на какие-то там развлечения, тащили актерам вместо оплаты хлеб, молоко, копченое мясо, так что голодными мы не сидели.

Стражники попадались нам только в селениях, но там, кажется, никому не было дела до беглых каторжников. Скорей всего, в столь дальних местах никто и знать не знал о каких-то там беглецах – слишком далеко от Монто и его окрестностей. Ну, раз такое дело, то мы в Крисом наконец-то искупались в речке, смывая весь наложенный грим, а заодно и всю ту тюремную и рудничную грязь, что успела нарасти на наших телах.

Возможно, надо было бы переговорить с Крисом, выяснить, каким образом он оказался на каторге, но каждый раз меня что-то останавливало. Не следует вмешивать в свои дела постороннего человека, да и лишнего ему знать не стоит, тем более что в Тароне мы наверняка расстанемся, и далее каждый пойдет своим путем.

Я ни на минуту не забывала и о том, что дорога, по которой мы сейчас идем, ведет в Тарону, тот самый город, где мне пришлось провести более двух лет своей горькой замужней жизни, и где находится дом семейки ди Роминели. Я ничего не собиралась прощать, да к тому же понимала: до того времени, пока у меня в руках не окажутся те бумаги, которые так хотел отыскать бывший свекор – до той поры жизнь моей бабушки будет подвергаться опасности. Да и мне самой надо иметь какую-то защиту на будущее, а иначе я буду вынуждена прятаться по закоулкам и темным углам до конца своих дней.

И вот настал день, когда дорога стала все более и более оживленной, вместо привычного грунтового покрытия пошло каменное, дома по обочинам дороги встречались все чаще. Мне и без долгих пояснений было понятно, что мы приближаемся к Тароне. Получается, что наш спокойный путь закончен.

На одном из оживленных перекрестков мы распрощались с артистами – те отправились дальше, в столицу, а у нас отныне была своя дорога. Перед расставанием Крис что-то долго втолковывал рыжеволосому, а потом отдал ему письмо, которое до этого писал весь вечер. Не знаю, что можно было описывать едва ли не до полуночи, но, похоже, в том послании была не только просьба о содействии актерам. Хочется надеяться, что сердце дядюшки Криса дрогнет, и впоследствии он поможет дорогому племяннику, хотя утверждать наверняка ничего нельзя.

– И куда мы пойдем дальше?.. – поинтересовался Крис, глядя вслед удаляющемуся фургону. – Помнится, в свое время ты упоминала мне о десятке золотых, которые поджидают меня в Тароне.

– До этих денег еще добраться нужно... – вздохнула я, закидывая за спину свой тощий дорожный мешок, в котором не было ничего, кроме старого рыбачьего плаща. – Для начала нам неплохо бы дойти до района Золотых Садов.

Дело в том, что дворцы и виллы богатеев и аристократов Тароны располагались в том месте, которое носило название Золотые Сады. Приобрести в этом благословенном месте дом было мечтой многих, только вот подобное счастье выпадало далеко не каждому: даже самый скромный домишко в Золотых садах стоил чуть ли не втрое дороже, чем такое же жилье в другом районе города, да и содержать этот дом нужно было так, чтоб впоследствии у властей не было ни малейших претензий к внешнему виду жилища. Кстати, многие из приезжих, кто оказывался в Тароне проездом или по делам, частенько гуляли по ухоженным улицам района Золотых Садов, любуясь красотой знаний и завидуя вычурному богатству живущих здесь людей. Думаю, излишне упоминать о том, что дворец семейки ди Роминели находился именно в том престижном месте.

– Не скажу, что мне хочется туда идти... – Крис покачал головой. – Ну да делать нечего, пошли.

– Видишь ли Крис, я не очень хорошо знаю Тарону, и опасаюсь заплутать в здешних улочках. Вот дойдем до места – тогда будет другое дело, там улицы прямые, а тут все перепутано...

– Да чего там гадать... – Крис надвинул своюшапку едва ли не на уши. – Доберемся до здешнего рынка, а там уж нам всякий подскажет, куда идти и в какую сторону.

Так оно и получилось: вначале мы дошли до городского рынка, а там первый же торговец пояснил нам, как добраться до Золотых Садов – как видно, приезжие частенько просили указать им дорогу к самому красивому и знаменитому месту города, так что в любопытстве двух бедных провинциалов нет ничего необычного. К тому же местные жители гордились своим городом, и охотно помогали приезжим – пусть поглядят на настоящую красоту да расскажут об увиденном в своей затрепанной деревушке!

– Итак, куда же мы идем?.. – поинтересовался Крис, когда мы, наконец, вошли в самую богатую часть города. Вообще-то народу здесь было ничуть не меньше, чем в бедных кварталах, и если судить по внешнему виду гуляющих, то публика была далеко не самая богатая, так что среди толпы мы с Крисом не выделялись. Все верно, я и раньше слышала о том, что днем здесь любит ходить беднота, вновь и вновь с завистью разглядывая красивые особняки за высокими решетками кованых оград, зато во второй половине дня бедняков сменяют куда более богатые люди, да и красивых экипажей тут бывает без счета...

– Погоди, дай мне сообразить, что к чему... – кажется, я стала понимать, где нахожусь. – Еще минут десять – и мы на месте. А ты чего такой недовольный?

– Да так...

Ну, особо всматриваться в мрачное лицо Криса мне было некогда, тем более что пошли знакомые мне места, а уж когда мы вышли к широкой улице, на которой находился дворец семейки ди Роминели, то я остановилась.

– Крис, видишь вон тот дом? Вернее, настоящий дворец в огромном саду.

– С решетками на воротах? Там еще какой-то зверь изображен...

– Это единорог. Должна сказать, что у тебя хорошее зрение – рассмотреть отсюда изображение на воротах...

– Предположим, я вижу и дом, и сад, и этого единорога, чтоб его... Что дальше?

– Мне нужно пробраться именно в этот дом. Сам понимаешь, сделать подобное непросто.

– Что ты там забыла?

– Давай все вопросы потом, ладно? Сейчас неплохо бы осмотреться, обойти этот дворец кругом...

– Не советую. И вообще, пошли отсюда.

– В чем дело?

– Пошли, я сказал!.. – теперь Крис мне едва ли не приказывал. – Нечего тут без дела стоять! И будь любезна, не спорь со мной!

– Может, ты мне объяснишь, с чего вдруг стал командовать... – и тут я споткнулась на полуслове. Дело в том, что из-за угла показалась карета, запряженная парой лошадей, и при виде этого экипажа у меня только что горло не перехватило – это была карета господина Солана, стряпчего семейства ди Роминели. Понятно, куда он сейчас направляется, и если этот тип выглянет в оконце кареты и заметит меня... Может, он и Криса узнает, ведь у пройдохи-стряпчего должны быть приметы человека, сбежавшего с каторги вместе со мной, а господин Солан не дурак, очень внимателен и привык обращать внимание на мелочи... О, нет, только не это!

– Крис... – почти что зашипела я, поворачиваясь спиной к экипажу, который находился уже совсем недалеко от нас. – Отвернись, и ни в коем случае не смотри на дорогу! Нас могут узнать!

– Кто?.. – по счастью Крис, в отличие от меня, не стал спорить, и тут же повернулся спиной к дороге, делая вид, что разглядывает дом, рядом с которым мы стояли. – О ком ты говоришь?

– Сейчас мимо нас проедет зеленая карета. Хозяин этого экипажа знает меня в лицо, и ему наверняка известны твои приметы.

– Ясно.

Мягко покачиваясь на рессорах, карета проехала мимо нас, и покатила дальше. Фу, повезло, стряпчий нас не заметил! Чуть обернувшись, я смотрела на то, как карета подъехала к дому семейства ди Роминели и перед ней распахнулись тяжелые ворота ограды, которые закрылись сразу же после того, как карета стряпчего заехала внутрь.

– Уходим... – Крис взял меня за руку и только что не потащил вслед за собой. Конечно, скандалить и выяснять причину, отчего это вдруг он так себя повел, я пока что не стала – уж слишком улицы тут были людные. Тем не менее, в поведении Криса многое было непонятно.

– Куда мы идем?.. – попыталась, было, возмутиться я, но Крис ничего не ответил. Ладно, пока можно и помолчать, тем более что мой спутник, кажется, знает, куда направляется. А, да, он упоминал о том, что ранее бывал в Тароне.

Впрочем, далеко идти не пришлось. Крис зашел в небольшую церквушку, где кроме нас находились всего две молящихся старушки. Тишина, покой, благолепие... По-прежнему ничего не говоря и не отпуская мою руку, Крис направился к скамье, что стояла в самом дальнем углу.

– Могу я узнать, зачем ты меня сюда притащил?.. – поинтересовалась я.

– Поговорить надо... – Крис присел на скамью. – Садись, в ногах правды нет.

Ничего не имею против, можно и поговорить, тем более что многое в нынешнем поведении Криса мне было непонятно. Села рядом с молодым человеком, и какое-то время мы молчали.

– Знаешь, когда мы вместе убегали с рудника, то все получилось как-то спонтанно, само собой... – наконец заговорил Крис. – С того времени мы немало пережили, так что, думаю, можем доверять друг другу. Тем не менее, каждый из нас что-то недоговаривает, таит от другого. Возможно, какое-то время в нашем сложном положении подобное умолчание было вполне естественно – не знаю, что по этому поводу думаешь ты, а мне просто не хотелось загружать тебя своими проблемами. Может, сейчас поговорим честно, без недомолвок? Думаю, нам нет смысла что-то скрывать друг от друга.

Итак, Крис первый решил поговорить в открытую. Бесспорно, он прав, но я за последние годы отвыкла доверять людям. Или все же стоит рискнуть еще раз?

– А почему бы и нет?.. – вздохнула я. – Тогда, друг мой, не соблаговолите ли представиться своим полным именем? К тому же, если следовать правилам этикета, первым должен представляться мужчина.

– Боюсь, что ты уйдешь сразу же после того, как ты узнаешь мое имя... Впрочем, шила в мешке все одно не утаишь. Разрешите представиться: Крис Рослин виконт Герсли. Остальные титулы пока оставим в сторонке.

Не знаю, что имел в виду Крис, но пока что это имя мне ничего не говорило, хотя... Герсли... Кажется, это один весьма знатных род, но больше я пока что ничего вспомнить не могу. Интересно бы узнать, что такого страшного Крис натворил, ведь для того, чтоб отправить на каторгу члена столь знатного семейства, нужно просто-таки убойное основание.

– Очень приятно и рада знакомству, только я никак не могу взять в толк, по какой такой причине я должна бежать от тебя со всех ног? Надеюсь, ты не отбирал монетки у нищих и не грабил церковную кассу?

– Нет, подобные развлечения не в моем вкусе... – чуть усмехнулся Крис. – Все куда хуже. Я, если честно, удивлен, что ты не в курсе столь скандальной истории. Разве тебе ничего не известно о беде, произошедшей в благородном семействе герцога Тен?

Герцог Тен – это имя я никогда не забуду. Именно он был одним из тех двух высоких особ, что просили моей руки для Лудо ди Роминели, выступая, так сказать, гарантом порядочности и чистоты намерений предполагаемого жениха. Святые Небеса, как же позже я мечтала высказать этому самому герцогу в глаза все, что я думаю о том его сватовстве, и о нем самом!

– Ты знаешь герцога?.. – кажется, мой вопрос прозвучал резковато.

– Конечно, это же мой отец.

– Что?!

Меньше всего на свете я ожидала услышать хоть что-то подобное. Герцог Тен, один из тех, про кого говорят «голубая кровь, белая кость, элита общества», обладающий немалой властью и влиянием, имеющий репутацию упертого и резковатого человека, привыкшего к роскоши... У меня не укладывался в голове тот, казалось бы, очевидный факт, что сын этого знатного человека пропадает на каторге, а о помощи просит не отца, а дядюшку. В любое другое время, узнав, что Крис – сын герцога Тен, я бы сразу же ушла, нет пускаясь в объяснения, но сейчас мне было понятно, что в том аристократической семье тоже далеко не все просто и гладко.

– Понимаю твое удивление... – чувствуется, что Крису было неприятно говорить об этом. – С некоторых пор я считаюсь дурной ветвью на стволе нашего благородного семейства, которую садовнику необходимо отсечь для того, чтоб в будущем она не дала ненужных побегов.

– Эк тебя занесло, дорогой мой... – я чуть откинулась на скамейке, не зная, как себя вести с Крисом. – Прямо слог из древней трагедии. Похоже, слишком долгое общение с господами актерами наложило свой отпечаток на твое отношение к жизни. Ну, а если отбросить шутки в сторону, то расскажи, что произошло.

– Мне все одно плохо верится, что ты ничего не знаешь – ведь с той поры не минуло и полгода. О том, что произошло, в свое время говорила вся страна...

Полгода назад... Не стоит объяснять человеку, что все это время, по сути, я сидела под замком, ничего не зная о том, что происходит вне стен дворца ди Роминели. Если же до меня что-то и доносилось, то это были только обрывки разговоров и слухов, и понять, о чем шла речь, было подчас совершенно невозможно.

– Поверь мне на слово: я представления не имею, о чем идет речь.

– Ну, если так...

Оказывается, за свою долгую жизнь герцог Тен был женат трижды. В первом браке у него было двое детей, и через год после смерти супруги он женился вновь. Беда в том, что этот брак заключался не по любви, а чисто по расчету – увы, но привычка герцога жить на широкую ногу заметно уменьшила его состояние, вернее, едва ли не привела к полному разорению. Вот потому-то герцог вынужден был остановить свой выбор на молодой женщине, за которой давали очень большое приданое.

Правда, к своей новой жене герцог не только не пытал никаких чувств, но и относился к бедняжке с заметной неприязнью, если не сказать – с отвращением, хотя молодая женщина внешне было достаточно привлекательна. Причина, по которой герцог питал к своей новой жене неприкрытую антипатию, была достаточно горестной: в детстве девочка едва не погибла при падении с высоты, и с той поры самостоятельно передвигаться почти не могла – для этого ей требовались костыли или коляска. Герцог, хотя и не отличался изящными манерами, тем не менее, был большой любитель красивых женщин, утонченности и изысканности, а потому с трудом вытерпел медовый месяц со своей новой супругой (если бы он оставил молодую жену ранее этого срока, то общество могло его осудить), после чего герцог со вздохом облегчения укатил в свое имение, оставив герцогиню, как говорится, в интересном положении. Правда, строго следуя подписанному брачному контракту, герцог все же вынужден был появляться в доме своей жены не реже, чем раз в три месяца, и это условие он выполнял, хотя никогда не задерживался с визитом более чем на нескольких часов.

Тем не менее, официально упрекнуть герцога было не в чем: он исполнял все пункты брачного договора, с супругой вел себя с большой деликатностью – во всяком случае, не отказывался выпить чаю в ее доме, вежливо интересовался здоровьем жены, родившемуся сыну по имени Крис всегда говорил несколько ободряющих слов... Надо отметить, что несмотря на такое отношение к жене, герцог питал к ней должное уважение – она не вмешивалась в его жизнь, всегда была вежлива и почтительна... Правда, отца мальчику заменял родной брат матери, который, по сути, и растил ребенка, но в глазах света подобное не играло большой роли.

Мать Криса умерла, когда ему исполнилось восемнадцать лет, и после похорон отец позвал сына жить в столицу: все же следовало соблюдать традиции и установленные правила приличия. К тому же парень вовсе не стремился жить на деньги папаши – у дядюшки хватало золота, чтоб содержать племянника, потому как больше родственников у него не было. Дело в том, что дядюшка, как и мать Криса, был почти парализован – в детстве они вместе с сестрой упали с обвалившегося балкона, и хотя остались живы, передвигаться самостоятельно почти не могли. Потому-то, повзрослев, дядюшка и не обзавелся семьей, отдавая всю свою привязанность любимому племяннику.

Как и следовало ожидать, в столице молодой человек зажил обычной жизнью «золотой молодежи» – развлечения, бега, друзья, охота, балы, приятное времяпрепровождение... Постепенно он сблизился с отцом и братьями от первого брака, хотя большой привязанности между ними так и не возникло, но, тем не менее, все прекрасно ладили друг с другом. Пару раз Крис чуть не женился, но каждый раз умело уходил от венца, потому как не торопился надевать на свою шею хомут семейной жизни.

Веселая и беспечная жизнь молодого человека закончилась после того, как отец обзавелся новой супругой. В этот раз избранницей шестидесятилетнего герцога стала молодая женщина двадцати пяти лет, которая очень скоро сумела едва ли не починить себе мужа. Вернее, герцог по-прежнему оставался властным и жестким человеком, к мнению которого прислушивались и с чьими словами считались, но своей молодой жене он не мог отказать ни в чем, а уж когда она родила ему сына, то ее власть над мужем стала просто беспредельной. Ни одно более-менее значимое решение в семье отныне не принималось без согласия молодой герцогини, которая постепенно становилась все более авторитарной и с вежливой высокомерностью относилась к родственникам мужа, ни в грош не ставя их интересы. Зато родня этой женщины едва ли не обосновалась в доме герцога, занимая лучшие комнаты, и открыто игнорируя родных и близких герцога Тен. Подобное положение вещей совсем не нравилось сыновьям и родственникам герцога, оно становилось все более нетерпимым день ото дня, но особую неприязнь они испытывали к молодой герцогине, только вот главу семьи мнение родни мало волновало...

... В тот день к Крису пришел Триан, один из его братьев. Триан был вторым сыном герцога, и у Криса с ним сложились неплохие отношения, которые, скорее, можно назвать дружескими. Братья кое-что обсудили, выпили немного вина, и больше Крис ничего не помнит. Когда же он пришел в себя, то не сразу понял, что находится в тюремной камере: оказывается, их с братом слуги нашли лежащими на полу, причем из груди Триана торчал нож, а руки и одежда Криса были залиты кровью...

Следствие было недолгим: согласно показаниям свидетелей, во время распития вина между братьями возникла ссора, сопровождаемая выкриками и угрозами, которые вскоре сменились треском ломаемой мебели. Когда слуги все же осмелились заглянуть в комнату, где находились молодые люди, то они увидели ужасную картину – только что один брат убил другого, и теперь спокойно спит на полу, рядом с телом убиенного...

Никто не поверил словам Криса о том, что он никак не мог опьянеть до невменяемого состояния после всего лишь одного стакана легкого вина, да после этого еще и проспать беспробудным сном более двух суток! Все эти объяснения ни следователями, ни судом не были приняты во внимание, а вот показания свидетелей о будто бы частых ссорах между братьями опровергнуть даже не старались – мол, было такое, эти двое не ладили между собой, а потому не стоит скрывать очевидное!.. Как позже Крису сказали обвинители – вы напрасно пытаетесь запутать предельно ясное дело. Более того: на суде, который состоялся через несколько месяцев, разгневанный герцог Тен почти что отрекся от собственного сына, и просил суд наказать того как можно более строго – мол, я всего лишь прошу справедливости, а не мести!.. Несмотря на все старания дядюшки, который только что не засыпал судей золотом, суд все же приговорил братоубийцу к пожизненному заключению на рудниках – дескать, та тяжелая изнуряющая жизнь среди отбросов общества, на которую он отныне обречен, будет для обвиняемого куда более тяжким и страшным наказанием, чем быстрая казнь...

Вот вкратце и все, а остальное мне известно.

Наверное, с минуту после этого мы молчали, а потом я спросила:

– Ты сам-то, что думаешь обо всей этой истории? Кто, по-твоему, стоит за случившимся?

– Да тут и думать нечего... – Крис только что рукой не махнул. – Ясно, что это подстава, и виной всему новая жена моего отца – она для своего сына дорогу расчищает. По законам титул и состояние передается старшему сыну или же его детям, а если же таковых не имеется, то все получает второй сын и так далее. Сейчас же одним ударом убраны двое сыновей герцога, к тому же у меня нет семьи, а у Триана в браке не было детей. Правда, говорить об этом отцу, или же что-либо ему доказывать – дело совершенно бесполезное, в подобное папаша не за что не поверит.

– А твой старший брат...

– Старший брат, в отличие от отца, в состоянии мыслить правильно. Насчет всей этой отвратительной истории он рассуждает примерно так же, как и я – недаром старший брат ко мне в тюрьму приходил, мы с ним долго разговаривали. Насколько мне известно, он даже с отцом пытался поговорить на эту тему, высказать ему свои предположения о произошедшем, указывал на нестыковки и странности в расследовании, только все было бесполезно – герцог ничего не желает слушать. В общем, теперь подошла очередь старшего брата опасаться как за свою жизнь, так и за жизнь его детей, а их у брата шестеро.

– И что же он будет делать?

– Не знаю, но кто предупрежден – тот вооружен. И потом, с таким количеством возможных наследников быстро не расправишься.

– Да уж... Крис, я тебе сочувствую.

– Спасибо.

– Что дальше намерен делать?

– Пока не знаю.

– Кстати, ответь мне на вопрос: почему стоило мне показать тебе дом, в который нужно проникнуть, ты сразу же сказал что-то вроде «не советую»?

– Да я уже однажды был в нем...

– Ты?!

– А что тебя так удивляет? Полтора года назад, когда мой отец женился на девице из семейки ди Роминели, и мы с братом просто ездили сюда с визитом вежливости, хотя если бы не съездили, то ничего не потеряли. Мне куда более непонятен твой интерес к этому дому.

– Зато мне теперь ясно, как ты умудрился на таком расстоянии рассмотреть изображение единорога на воротах... – от растерянности я брякнула первое, что пришло в голову.

– Да уж, помпезности в этом доме хватает, можно сказать, она льется через край! Правда, во время нашего визита мы были приняты без особой любви, я бы даже сказал, весьма прохладно, и потому, пробыв в этом дворце несколько часов, мы с облегчением раскланялись. Потом мы отправились к нашему приятелю, у которого не так далеко от этих мест находится имение, и уж там охотились, отдыхали и рыбачили – в общем, прекрасно провели время.

– Так, значит, в третий раз твой отец женился на девушке из семейства ди Роминели... – я все еще не могла придти в себя от удивления.

– К несчастью... – буркнул Крис. – Ее звать Фелис ди Роминели. Такая смазливая, темноглазая, с завышенной самооценкой и большой задницей – многим мужчинам нравятся идущие напролом нагловатые бесцеремонные особы, а уж если у этих красоток вдобавок имеются пышные формы и льстивый язык...

Фелис ди Роминели... Увы, это имя мне незнакомо. Впрочем, мне так и не представили поименно подавляющую часть немалой семейки ди Роминели – почти всех я видела один-единственный раз, когда меня только привезли для знакомства с супругом. Тогда я предстала перед их оценивающими взглядами, и, вполне естественно, от волнения почти никого не запомнила. Впоследствии дорогой муженек заявил, что позволит мне познакомиться со всеми членами их достопочтенного семейства только тогда, когда я рожу ему сына, то есть докажу, что достойна называться его женой, а до того времени в этом доме я никто, и звать меня никак...

Выходит, Крис был в доме ди Роминели полтора года назад... Надо же, а мне никто не сказал, что в доме были гости, как, впрочем, никто и не сообщил о замужестве этой самой Фелис... Хотя что в этом удивительного? Наверняка в тот день я, как обычно, сидела под замком или же отлеживалась после очередного вразумления кулаками, на которые мой супруг был большой любитель. Впрочем, если б даже в тот день я была здорова, то все одно без дозволения мужа меня вряд ли представили гостям, а давать подобное разрешение Лудо Уорт никогда бы не стал – его болезненная ревность превышала все разумные пределы.

– А с господами ди Роминели ты встречался?

– Нас принимал глава семейства, Лудо Мадор, и он вел себя так, будто делает нам великое одолжение, дозволяя присутствовать в его доме. Жена его сына, госпожа ди Роминели, в тот день куда-то уехала, а вот с ее супругом мы столкнулись, когда уходили. Святые Небеса, ну до чего же отвратительный тип! При встрече процедил нам сквозь зубы что-то невнятное, оглядел презрительно с головы до ног, после чего счел наше общение вполне достаточным, а визит законченным. В своей жизни я знавал многих людей, но таких неприятных особ, как этот Лудо Уорт, могу пересчитать по пальцам одной руки. Мало того, что наследник семейства ди Роминели доставал мне всего лишь до подмышки, так видела бы ты его спесивую и уродливую рожу! С нее просто воротит, а на нас этот тип глядел, словно на заклятых врагов! Страх Божий, а не человек! Говорят, его жена – очень красивая женщина, и крайне несчастна в браке. Вообще-то я ее понимаю. Не ясно одно – как она решилась выйти за такого урода?

– Ответом на этот вопрос ты поинтересуйся у своего отца... – посоветовала я.

– При чем тут герцог?.. – не понял Крис.

– Просто пора и мне назвать свое имя. Разрешите представиться: Оливия Эрилл Нойлин ди Роминели де ля Сеннар. Как ты недавно говорил – остальные титулы пока оставим в сторонке.

– Но как... – теперь по-настоящему растерялся Крис. – Каким образом...

– Я тоже была немало удивлена, услышав твое полное имя. Кстати, моя история ничуть не лучше твоей...

... Когда я закончила свой невеселый рассказ, Крис только покачал головой.

– Я ни о чем таком даже представления не имел! Разумеется, ходило немало разговоров о том, что у дочери графа де ля Сеннар крайне неудачный брак, но, если уж говорить откровенно, то следует признать, что далеко не все счастливы со своими половинками. Не слышал я и о том, что погиб Лудо Уорт – все же меня арестовали еще до того, как он ушел на тот свет, а в тюрьме мне было не до светских сплетен... Кстати, что касается письма, которое герцог писал твоему отцу насчет предложения руки и сердца его дочери от Лудо ди Роминели – о нем мне известно.

– Ты об этом знал? Откуда?

– Тогда отец еще только собирался жениться на Фелис ди Роминели, но уже в то время был от нее без ума. Именно эта особа упросила герцога выступить в роли представителя жениха, гарантировать его честность, порядочность и высокое положение в обществе. Дескать, этот молодой человек – ее родственник, и она желает ему только добра!.. Помнится, в то время герцогу очень не хотелось ввязываться в эту историю – он знал твоего отца, хорошо к нему относился, а Лудо Уорт при знакомстве произвел на герцога крайне неприятное впечатление. Вполне естественно, отцу не хотелось идти против своих принципов, только вот отказать своей невесте в столь незначительной просьбе папаша так и не смог, хотя в конечном итоге постарался максимально смягчить тон своего послания, сделать его... ну, более нейтральным, что-ли.

А ведь и верно: получив письмо, отец был несколько удивлен просительным и даже несколько извинительным тоном послания. Эх, если бы нам тогда хоть намекнули, в чем тут дело...

– Знаешь, Крис, много позже я узнала, что мой отец, узнав о том, как протекает замужняя жизнь дочери, попытался хоть что-то сделать, чтоб помочь мне, но все было бесполезно. Он словно бился о глухую стенку. Говорят, отец даже добился приема у королевы, но успеха не достиг, хотя, по его мнению, своим рассказом сумел тронуть сердце королевы.

– Да, знаю, об этом говорили при дворе... – кивнул головой Крис. – Ее Величество даже попыталась сделать замечание Лудо Мадору, тем более что тот в это время как раз находился при дворе. Однако его ответ можно назвать образцом грубости и неуважения.

– Даже так?

– Если мне не изменяет память, то господин ди Роминели громогласно заявил следующее нашей королеве: дескать, мой сын является мужем этой женщины, о которой идет речь, и он обладает всеми правами на нее. Или вы так не считаете? А раз дела обстоят таким образом, то эта дерзкая и невоспитанная особа, на которой имел несчастье жениться мой сын, останется там, где она есть, и обращаться с ней будут так, как сочтут нужным.

– Надо же, а я об этом разговоре ничего этого не знала... И что ответила королева на столь бесцеремонные слова?

– Самое удивительное, что ничего! Ее Величество, можно сказать, проглотила эту обиду, что очень и очень странно. Как это ни досадно признать, но по большому счету Лудо Мадор был прав, поэтому королеве пришлось удовольствоваться этим бесстыдным объяснением.

– Что, кстати, не свидетельствует о ее твердом характере... – усмехнулась я. – Ну, мы с тобой поговорили, и хватит нам плакать друг у друга на груди и жалеть о несовершенстве этого мира. Наверняка мы можем быть полезны друг другу.

– Зачем так официально?.. – Крис вздохнул. – Да и уговаривать меня не стоит – все одно такому отпетому злодею, как я, идти некуда, а за домом дядюшки наверняка следят во все глаза. В кармане пусто, перспектив никаких, но есть огромное желание сделать хоть что-то... Буду рад помочь – это куда лучше, чем рвать на голове волосы и взывать к милости Небес.

– Значит, договорились... – я и сама не ожидала, что так обрадуюсь. – Крис, я считаю, что в первую очередь следует заняться тем, зачем мы и пришли в Тарону. Дело, конечно, рискованное, но нам до зарезу надо достать из тайника деньги и документы. Денег там, конечно, не ахти сколько, но на первое время нам все же хватит. Что же касается спрятанных документов... Возможно, я возлагаю слишком большие надежды на эти бумаги, но если вспомнить, как настойчиво господин Лудо Мадор хотел их вернуть... Могу проспорить, что там явно не счета за поставку овса, и не отчет управляющего с прогнозами на будущий урожай.

– С этим я полностью согласен...

... Мы вновь оказались у дома ди Роминели когда на улице совсем стемнело. До этого времени мы успели посидеть в дешевом трактире, где было полно бедняков и приезжих – все же те две мелкие монетки, что оставались у нас после Монто, никуда не делись, и сейчас пригодились как нельзя кстати. А еще на оставшиеся деньги мы, на всякий случай, купили веревку у уличного торговца. Возможно, она нам не понадобится, но кто знает?..

Днем мы заранее посмотрели, какими закоулками можно подобраться к задней части дома семейки ди Роминели. Я помнила, что там есть черный ход, который ведет в хозяйственные помещения, к слугам и на кухню. К тому же та сторона дома почти не охраняется, и по ночам там достаточно темно в отличие от парадного входа, где всегда хватает дозорных, а от факелов и фонарей светло, как днем.

Когда стемнело, то добраться до места у нас получилось без проблем, только вот калитка была заперта. Все верно, никто не будет держать ее открытой в темное время суток, но в то же время понятно, что никакой охраны рядом нет, а то и дело доносившиеся до нас голоса слуг показывали, что надо быть осторожным, иначе чей-то любопытный глаз нас враз заметит. Немного выждав и не заметив ничего подозрительного, мы перелезли через высокую ограду, причем я мысленно не раз поблагодарила кузнецов, в свое время изготовивших эту самую ограду, за множество железных витушек, украшающих длинные железные прутья – без них нам пришлось бы куда сложнее.

Осторожно перебегая по саду, я то и дело поглядывала на дом: хотя ди Роминели не были особо гостеприимными хозяевами, но по вечерам к хозяевам частенько приезжали их деловые партнеры, и Лудо Мадор с моим мужем обычно засиживались как за долгим ужином, так и за разговорами. Женщины на подобные ужины с беседами, как правило, не допускались – мол, не с их умом понимать мужские заботы!.. Сейчас окна в моей бывшей комнате были освещены, да еще и открыты – что ж, понятно, что пустой она стоять не будет, и сейчас в ней обитают другие хозяева. В любом случае нам надо каким-то образом пробраться в комнату, спрятаться в укромном уголке, а уж потом разберемся, что к чему.

По высокому плющу, сплошь оплетающему задние стены дворца, мы забрались на крышу, и уж там ползком добрались до того места, куда выходили окна моей бывшей комнаты. То, что в комнате сейчас кто-то находится – это было понятно не только по яркому свету, льющемуся из окон, но и по доносившимся оттуда голоса. Кажется, говорят несколько мужчин, причем достаточно громко. Спорить готова, что один из этих голосов принадлежит Шарлону, но вот кто остальные? По-моему, разговор идет о делах... Точно, вот теперь слышен голос моего бывшего свекра, а еще мягкий голосок господина Солана... Ну да, как же обойтись без пройдохи-стряпчего?!

О, кажется, в дверь постучали! Неужели кто-то из охранников заметил нас на крыше? Если так, то отсюда надо бежать со всех ног! По счастью, это оказался слуга, который сообщил, что прибыли гости.

– Что ж, пора идти и метать бисер перед свиньями... – пробурчал бывший свекор.

– Порошу прощения, господин ди Роминели... – а это уже голос стряпчего. – Что делать с этим стражником? Он все еще ждет, ведь вы хотели с ним поговорить.

– А, да... – в голосе Лудо Мадора появились нотки брезгливости. – Зови его сюда.

– Почему сюда?.. – это спрашивает Шарлон. – Это все-таки мои комнаты.

– Потому что я так сказал!.. – отчеканил хозяин дома. – Не в свой же кабинет мне идти ради этого раззявы! А твоими эти комнаты считаются только потому, что ты теперь наследник, но до той поры, пока я жив, власть в этом доме принадлежит мне, и лишь я решаю, где кому следует находиться, и где кого принимать. Надеюсь, ты меня понял?

– Да, отец.

– Я рад. Надеюсь, ты и в дальнейшем будешь знать свое место и вести себя так, как прикажу я. Ох, как же мне иногда не хватает советов Лудо Уорта, да будет вечно свято его имя! Умом ты до него точно не дорос, и вряд ли дорастешь хоть когда-то.

Ну-ну... – невольно подумалось мне, – давай, господин бывший свекор, по-прежнему считай себя умней всех и заставляй остальных жить по твоим законам! Боюсь, что честолюбивой Рене, супруге Шарлона, подобное положение вещей совсем не по вкусу, а зная ее стремление идти к своей цели, прикидываясь невинной овечкой и при том сметая все на своем пути... Ох, как бы вы, господин Лудо Мадор ди Роминели, внезапно не заторопились на тот свет, отравившись чем-либо вроде несвежей рыбы...

– Вот этот человек... – вновь раздался голос стряпчего, а потом я услышала:

– Здравствуйте.

Признаю – от звуков этого голоса я только что не скатилась с крыши. Посмотрела на Криса, и тот кивнул мне головой – все верно, сам удивлен... Святые Небеса, откуда здесь взялся начальник охраны рудника?! Впрочем, нечего задавать глупые вопросы, ответ и так понятен.

– Вообще-то у меня есть титул, но, как я понимаю, для вас подобное не имеет значения... – в голосе Лудо Мадора было слышно презрение.

– Я прошу прошения...

– Оставим это... – отмахнулся бывший свекор. – Мне уже передали все то, что вы рассказали дознавателям насчет побега заключенных. Сложно представить, что человек с вашим опытом мог оказаться таким болваном и прохлопать побег.

– Но...

– Я не позволял вам перебивать себя!.. – Лудо Мадор бесцеремонно оборвал начальника охраны. – Впрочем, если учесть недостачу серебра, которую выявила недавняя проверка, то можно сделать вывод, что вы занимались чем угодно, только не вверенным вам делом.

– Господин...

– Заткнитесь. У меня нет ни времени, не желания долго общаться с вами, и поэтому я сразу перейду к делу: мне нужно, чтоб вы поймали эту женщину, и живой доставили ее сюда.

– Только живой?

– Да, и это обязательное условие. Если она будет при этом ранена, то я вас прощу. Что касается ее спутника, то его судьба меня не интересует. Сумму вознаграждения за поимку этой особы вам озвучит мой стряпчий, а еще я могу добавить, что в случае удачного завершения дела будут забыты ваши грешки с продажей неучтенного серебра.

– О, благодарю вас! Разумеется, я приложу все усилия...

– Это я понял. Что-то еще?

– Просто я хотел сказать, что эта женщина...

– Все, разговор закончен!.. – мой бывший свекор не пожелал и далее слушать начальника охраны. – Мне некогда, и потому все, что вы еще желаете произнести, выскажете моему стряпчему – позже он мне все передаст.

Заскрипела дверь – похоже, начальник охраны ушел. Недолгое молчание, после чего раздался голос Шарлона:

– Ты и в самом деле собираешься заплатить ему?

– Еще чего... – усмехнулся господин ди Роминели. – С него за глаза хватит прекращения дела о левой продаже серебра, и то я окончательно не решил, стоит ли ввязываться в эту неприятную историю – еще кому-то придет на ум, будто мы каким-то боком имеем отношение к махинациям этого типа...

– Стряпчий сказал, что, по его мнению, стражник неровно дышит к Оливии.

– Ничего удивительного – на красивых баб многие клюют, и Уорт – наглядный тому пример. Умудрился влюбиться в эту стерву с первого взгляда, и вот чем все закончилось... Ты, кстати, тоже какое-то время был совсем не против подставить ей свое плечо... Так, Шарлон, разговор закончен, я ухожу, и сейчас твоя жена может сюда вернуться.

– Я понял, отец...

Вновь заскрипела дверь, и спустя несколько секунд Крис заглянул в окно, после чего ловко забрался в комнату, а затем помог и мне забраться туда же. Похоже, времени у нас всего ничего, а раз так, то стоит поторопиться.

Первым делом я хорошенько подперла входную дверь тяжелым стулом – теперь ее так просто не открыть, затем бросилась в спальню. Надо сказать, что стены в ней были отделаны великолепными деревянными панелями, и именно к одной из этих панелей я и направилась. Скажу честно: в последнее время я эту панель даже во сне видела, причем не раз, и вот, наконец-то, стою возле нее. Итак, справа от окна, вторая снизу, третья от стены... Отогнула в сторону два почти незаметных гвоздика и, зацепив ногтем неглубокую выбоинку, потянула панель на себя, открывая в стене небольшую нишу... Так, и бумаги и деньги – все лежит так, как я их когда-то туда положила.

– Складывай все в мешок, и побыстрей... – почти что скомандовала я, ставя панель на пол, но Крис уже и сам развязывал дорожный мешок, и без особого почтения засовывал туда свитки, письма, листы бумаги, небольшой мешочек с золотыми монетами...

Когда в свое время строили этот дворец, то стены в нем были далеки от совершенства, и потому кое-где неровные стены покрыли деревянными панелями, скрепив эти панели между собой. Так получилось, что в один далеко не прекрасный момент мне повезло – сумела отыскать неплотно держащуюся панель, за которой оказалось нечто, похожее на небольшую нишу... Так, об этом пока что вспоминать не стоит.

Как только тайник опустел, мы вновь поставили панель на место, как и прежде, укрепили ее, и сейчас никто бы не понял, что именно за ней были спрятаны те документы, которые так долго искал хозяин этого дома. Можно уходить, но именно в этот момент кто-то дернул за дверную ручку – похоже, сюда возвращается Рена. Ну-ну, дорогая супруга нынешнего наследника, дергай дверь и дальше, все одно вряд ли сумеешь ее открыть. Ага, ты уже в дверь барабанить стала, сейчас тревога поднимется, слуги сбегутся...

Выбрались в окно, снова пробежались по крыше, спустились в сад... Правда, когда мы перелезали через стену, то позади раздались крики – нас заметили. Не страшно, к тому времени мы уже были по ту сторону решетки, и, не оглядываясь, бросились в темные улочки. Вряд ли нас сумели рассмотреть, так что особо можно не опасаться. И потом, в комнате ничего не украдено, так что произошедшее вполне могут списать на неудавшихся грабителей.

Несколько темных переулков, затем дорога, ведущая к рынку – на ней всегда хватало приезжих, вот и мы сейчас стараемся идти, открыв рот, словно крестьяне из глухой деревни, впервые попавшие в город, и растерянно взирающие на здешние красоты. Пока что нам первым делом надо покинуть город, а куда мы направимся потом – это мы решим завтра.

И все-таки интересно, что за бумаги я в свое время спрятала в тайнике?..

Глава 6

Мы с Крисом сидели у небольшого лесного ручейка – сюда мы свернули с дороги, чтоб в тишине и покое разобрать содержание дорожного мешка. Нам пришлось забраться довольно глубоко в лес, но зато вряд ли кто из проезжающих сунется настолько далеко в чащу, так что у нас есть возможность спокойно и без лишних глаз разобрать бумаги. Почему мы пошли в лес? Ответ прост – в нашем нынешнем непростом положении более уединенное место найти сложно.

Вчерашним вечером мы ушли из города, но особо удаляться от него не стали – хотя это и пригород, но для нас места вокруг сплошь незнакомые. К тому же небо затянули облака, ночь стояла темная, а в предместьях не было ни фонарей, ни факелов, лишь кое-где светились окна домов. Тем не менее, пустыми и безлюдными тамошние улицы никак не назвать – здесь, как принято по вечерам, гуляла молодежь, так что нам поневоле пришлось забраться в какие-то переломанные старые телеги, стоящие неподалеку от дороги, и сидеть, вернее, лежать в них до утра, точнее, до того времени, пока небо не стало светлеть. Правда, первоначально Крис предлагал, было, пойти в отдаленный старый сарай, где хранили солому – мол, там ночевать удобнее, но тут я воспротивилась: сарай – это не то место, где можно спрятаться, потому как наверняка столь укромный уголок уже давненько облюбовали здешние влюбленные парочки. Как выяснилось немногим позже, я оказалась права, и этот заброшенный сарай пользовался определенной известностью среди здешней молодежи, а потому молодые люди шастали в сие уединенное местечко едва ли не до рассвета.

Когда же мы рано утром снова направились в путь, то я все же имела опаску, как бы нас не остановили стражники, но мы не привлекли к себе ничьего внимания – обычные бедно одетые крестьяне с утра пораньше идут по своим делам. Ну и прекрасно, тем более что чуть позже и мы встретили на дороге немало людей, направляющихся кто куда.

Обойдя от пригорода на довольно-таки значительное расстояние, мы улучили момент, и когда на дороге никого не было, зашли в лес, благо что рядом протекал ручей.

Выбрав не только уединенное, но и сухое место, мы присели среди зарослей ивняка и Крис вытряхнул из своего дорожного мешка все то, что мы забрали в особняке ди Роминели. Для начала отложили в сторону мешочек, в котором было двадцать пять золотых монет – помнится, мой муж, в отличие от своего отца, не любил хранить в своем сейфе большие суммы наличных денег, зато мой бывший свекор всегда держал под рукой немало звонкой монеты. Ничего, двадцать пять золотых – это немалые деньги, а в нашем нелегком положении – просто огромные.

– Так... – я перебирала лежащие на траве бумаги. – Отдельно откладываем денежные обязательства, с которыми надо еще разобраться, во всяком случае, по этим трем векселям мы можем без особых проблем получить деньги, причем немалые – они выписаны моим бывшим свекром на предъявителя, и суммы в них указаны более чем приличные...

– И у кого мы можем получить деньги по этим векселям?

– Посмотрим по обстоятельствам.

– Не понимаю, для чего выписывать векселя на такие крупные суммы?.. – удивлялся Крис. – Не проще ли выдать наличными...

– Похоже, эти векселя предназначались для каких-то конкретных целей, о коих ведомо только семейке ди Роминели. И потом, иногда рискованно иметь при себе значительные суммы, особенно при дальних поездках.

– О, а вот еще вексель, и сумма там, я тебе скажу, указана о-го-го какая!

– Где?.. – я взяла протянутый мне лист и быстро просмотрела его. – Крис, ты что, не заметил очевидного?

– Чего не заметил?

– По этому векселю деньги уже получены, то бишь он уже погашен, причем это произошло довольно давно.

– Тогда какой смысл хранить в сейфе этот старый вексель? Или твой бывший муж не успел положить его в ненужные бумаги?

– Не знаю. Конечно, я допускаю, что Лудо Уорт просто не успел разобрать принесенные бумаги, и разом сунул в сейф и старые и новые документы, рассчитывая, что разберет их несколько позже, но я хорошо помню, что ранее этого векселя в сейфе не было. К тому же все старые бумаги, имеющие хоть какую-то ценность и значимость – они все хранятся в кабинете моего бывшего свекра, где для этого отведена целая кладовая с крепкими засовами... В любом случае этот старый вексель находился в сейфе не просто так – мой дорогой супруг хранил там самое ценное.

– Ну, Боги с ним, этим старым векселем... – махнул рукой Крис. – Вряд ли он хоть кому-то сейчас нужен, давай остальное просмотрим.

– Так, тут есть два завещания... – я перебирала бумаги. – Вернее, их можно назвать дарственными... Еще какие-то письма, контракты, а вот что это за документы – пока не соображу... Ну, тут так сразу и не разберешься!

– И по какому же принципу ты отбирала те документы, что спрятала в тайнике?

– К сожалению, все те бумаги, что я заранее наметила, забрать не удалось, и потому большую часть тех документов, что лежат здесь, я схватила, не глядя. Помнится, в тот день муж пришел на удивление довольный, только что руки не потирал, положил в сейф целую кучу бумаг... Вот их-то я позже и забрала – просто не было времени рассматривать то, что лежало сверху, и потому сгребла то, что попало мне под руку, особо не разбираясь... Интересно, какие из этих бумаг наиболее важны для господина ди Роминели, раз он так стремится их вернуть? Я хорошо знаю своего бывшего свекра, и понимаю, что дело здесь не только в потерянных деньгах, хотя суммы в тех же векселях указаны весьма солидные...

– Ты упоминала какие-то завещания...

– О, да, чрезвычайно интересные документы... – я быстро просмотрела два плотных листа гербовой бумаги. – Тут весьма уважаемые господа после своей смерти завешают, вернее, уже заранее дарят все имеющиеся у них движимое и недвижимое имущество уважаемому семейству ди Роминели за ту бесценную помощь, которую им в свое время оказало им эта почтенная семья.

– И кто же эти бескорыстные дарители со щедрой душой?.. – хмыкнул Крис.

– Первый – граф де Линей...

– Что?! – ахнул Крис. – Де Линей?! Быть такого не может!

– Ты его знаешь?

– Не столько самого графа, сколько его сына... – кажется, Крис никак не мог поверить в услышанное. – Не скажу, что мы с ним закадычные друзья, но у нас приятельские отношения. Тео де Линей – прекрасный молодой человек, весьма порядочный, и он был одним из тех немногих, кто так и не поверил в то, будто бы я убил своего брата. Что же касается самого графа де Линей, то он настоящий аристократ, весьма достойный господин, и у них с сыном чудные отношения, просто на зависть! Чтоб граф де Линей оставил своего единственного сына нищим... Ни за что не поверю!

– Посмотри сам... – я протянула мятый лист Крису. – Тут все – подписи, оформление, нотариальное подтверждение, два свидетеля... Боюсь, после смерти своего отца твой приятель останется гол, как сокол. Вернее, согласно этой бумаге графа де Линей уже сегодня могут оставить без единого гроша за душой.

– Ничего не понимаю!.. – Крис был растерян. – Как же так...

– Чего там непонятного... – пожала я плечами. – Как бы сказала моя бабушка, отца твоего знакомого прищучили на чем-то настолько серьезном, что у бедолаги не осталось иного выхода, кроме как отписать свое имущество этим самым вымогателям, то бишь милой семейке ди Роминели.

– Да порвать это самое завещание или дарственную – и вся недолга!

– Погоди... – остановила я Криса, который собрался привести в действие свое намерение. – Порвать этот лист ты всегда успеешь, только если сделаешь это сейчас, то граф де Линей вряд ли тебе поверит, и будет считать, что ты его или обманываешь, или что-то скрываешь – просто тут слишком серьезное дело. Пусть граф сам, своими руками, уничтожит завещание.

– Наверное, ты права... – Крис неохотно отложил плотный лист в сторону. – А кто второй?

– Барон Бонте.

– Я его почти не знаю... – Крис почесал в затылке. – Слышал это имя, но и только.

– А вот мой отец, кажется, как-то упоминал о нем... – я потерла лоб ладонью. – Вспомнила: он живет в соседней провинции, и отец пару раз ездил к нему на охоту... Ладно, с этим разберемся потом. Сейчас надо остальное посмотреть...

Пока я просматривала несколько долговых расписок, Крис уткнулся в какой-то свиток. Интересно, что он там такое увидел? По виду – довольно изящное письмецо, многие дамы любят посылать своим кавалерам письма на такой вот дорогой розоватой бумаге. Правда, судя по чуть выцветшим буквам, оно было написано не менее десяти лет назад, а, может, и еще раньше. Могу поспорить, что когда-то это письмо было даже надушено...

– Никак, любовное послание изучаешь?.. – хмыкнула я. – Надо же, а я и не предполагала, что у тебя есть пристрастие к подобным эпистолам! И что там интересного?

– Вообще-то оно написано от сердца... – Крис не обратил внимания на мой ехидный тон. – Читаешь – и просто за душу берет. Похоже, девушка пишет возлюбленному прощальное письмо: ее выдают замуж за другого, и как бы ей было не тяжело, но она обязана подчиниться решению своей семьи, хотя отдала бы все на свете, чтоб этот вынужденный брак не состоялся. Дескать, вполне может оказаться так, что ее будущий муж будет хорошим человеком, только вот ее сердце уже навек отдано другому, тому, с кем отныне будет навек разлучена. Еще вспоминает счастливые встречи со своим любимым, те мгновения, когда они были вдвоем, говорит, что никогда его не забудет, и все такое прочее... Судя по всему, девушка действительно была без памяти влюблена: в паре мест текст чуть размыт – похоже, там падали слезы... Интересно, зачем это письмо было нужно твоему бывшему мужу? Не спорю – в это письмо вложена страдающая душа, но...

– Согласна: семейство ди Роминели вряд ли стало бы хранить это письмо только для того, чтоб сострадать автору этого прощального послания и восхищаться чьей-то там силой чувств... – усмехнулась я. – Похоже, тут все дело в обычном шантаже. Если подобное признание в любви написано некой знатной и богатой особой, и оно каким-то образом попало в руки семейки ди Роминели, то для того, чтоб это письмо не прочел супруг, женщина будет платить, платить и платить. Хорошо бы знать, кто автор этого письма, тогда можно было бы вернуть его той, что когда-то неосторожно доверила бумаге свои чувства...

– Знаешь, я никак не могу отделаться от ощущения, что где-то уже видел этот почерк, причем видел не единожды... – задумчиво произнес Крис. – Прекрасная каллиграфия, а некоторые буквы даже с завитушками... Вертится что-то в голове, но точнее никак вспомнить не могу!

– Ничего, может статься, еще вспомнишь. Пока что отложи это письмо, давай рассмотрим все остальное...

Так, пара бумаг о поставках в армию, нечто похожее на доклад о каких-то преступлениях, еще несколько документов... Правда, их я рассмотреть не успела, потому как Крис вдруг произнес едва ли не с требовательными нотками в голосе:

– Где письмо этой женщины?

– Вот... – подняв с травы свиток розоватой бумаги, я протянула его Крису. – А в чем дело?

– Погоди... – тот развернул письмо и вновь стал читать его. Я не мешала – похоже, что мой спутник стал догадываться, кто был автором этого послания. Чтение длилось довольно долго, Крис чуть ли не на просвет смотрел этот свиток, и, наконец, растерянно произнес. – Кажется, я могу предположить, кто написал все это...

– И кто же?

– Даже страшно сказать... – Крис покачал головой. – Знаешь, где-то с год назад у нашей королевы Эллен был день рождения, ей исполнилось тридцать лет. Вроде круглая дата, юбилей, но особых празднеств при дворе по этому поводу не было – дело в том, что всего лишь за пару дней до своего тридцатилетия королева родила дочь, роды были крайне тяжелые, девочка родилась слабенькая, сама королева пару седмиц не могла подняться на ноги... Тут же врачи, няньки, лекарства, бесконечные хлопоты... В общем, тогда было не до развлечений. Однако мой дядюшка все равно послал королеве подарок – оправленную серебром большую жемчужину необычного розового цвета, которая находилась в букетике ландышей: как говорится, скромно, дорого и со вкусом. Естественно, к подарку дядюшка приложил записку, в которой желал королеве Эллен и ее дочери всего самого наилучшего. Говорят, королева была тронута дядюшкиным подарком до слез, и позже прислала ему короткую записку с благодарностью...

– Это ты мне к чему рассказываешь?.. – не поняла я.

– А к тому, что почерк, которым была написана записка королевы Эллен и почерк этого письма совпадают один в один!

– Ты не ошибся?.. – вот теперь растерялась и я.

– Нет. Я уже тебе говорил, что мне с самого начала показался знакомым почерк этого письма – дело в том, что записку королевы Эллен я перечитывал, наверное, не один десяток раз, а уж почерк, которым было написано это послание, запомнил до мельчайших особенностей. Его, кстати, запомнить очень легко – невероятно красив, да еще со своеобразными завитушками при написании некоторых букв... Помню, глядя на эти несколько строчек, написанных рукой королевы, мне только и оставалось, что завидовать самой черной завистью – как ни стыдно в этом признаться, но я пишу так, словно курица лапой наследила...

– Звучит невероятно... – мне все еще было сложно поверить в подобное. – Ты полностью уверен в своих словах?

– А то!.. – Крис даже обиделся. – Тут даже один из оборотов речи сходится – что в этом письме, что в той записке, присланной дядюшке! Впрочем, Боги с ними, с этими одинаковыми выражениями – тут в первую очередь надо смотреть на подпись, а уж ее-то сложно подделать! Вон, только глянь: тут слово «Эллен» почти не разобрать – оно состоит практически из одних завитушек... Так вот, на той записке, что королева прислала дядюшке, подпись была абсолютно такой же! Ну, что скажешь?

– Крис... – даже не сказала, а прошептала я, глядя на заковыристые завитушки, стоящие в конце письма. – Крис, где тот погашенный вексель?

– Вот... – покопавшись среди вороха бумаг, лежащих на земле, Крис нашел нужный документ и протянул его мне. – А зачем он тебе нужен?

Не отвечая, я взяла вексель, и посмотрела на подпись, а затем перевела взгляд на письмо, вернее, на росчерк, стоящий на розовой бумаге любовного послания... Могу сказать только одно – ранее мне даже в голову не могло придти хоть чего-то похожее!

– Сравни подписи... – протянула я бумаги Крису. – Что скажешь? Не знаю, что ты думаешь по этому поводу, но я совершенно уверена, что подписи на этих двух бумагах поставил один и тот же человек!

Прошло, наверное, не меньше минуты, после чего Крис, по-прежнему переводя взгляд с подписи на подпись, выдал такую фразу, услышав которую, моя бабушка отвесила бы ему крепкий подзатыльник, а то и не один. Что ж, во всяком случае, мне стало предельно ясно, что думает Крис: так получилось, что у нас в руках оказались документы, при помощи которых можно управлять нашей королевой...

Насколько мне известно, королева Эллен вышла замуж за наследника престола нашей страны четырнадцать лет назад. Утверждали, что этот брак позволил наполнить золотом значительно оскудевшую казну нашего государства, хотя (как кое-кто все еще рассказывает шепотом) в то время принц был очарован другой девушкой, однако интересы государства и пустая казна сделали невозможным этот союз. Увы, подобное случается не так и редко.

Можно ли назвать счастливым брак наших короля и королевы? Трудно сказать, во всяком случае, таковым он выглядит со стороны, и хотя король позволяет иметь себе фавориток, но, тем не менее, за нравственностью королевы следит строго. Чем это вызвано – любовью, ревностью, или просто каким-то странным недоверием – сказать сложно, потому как всем известно: королева не давала никаких оснований сомневаться в своей порядочности и строгих нравственных устоях. Кроме того, если придворные сплетники не лгут, то королева Эллен была довольно справедливым человеком, в государственные дела старалась не вмешиваться, по большей части занимаясь семьей и детьми, но при необходимости могла жестко отстаивать свои интересы. Все так, но...

Если судить по этому письму, то в юности Эллен (тогда еще не королева, а просто молоденькая принцесса) влюбилась, причем влюбилась без памяти. Кто этот человек – неизвестно, потому как, по слухам, большую часть своей жизни принцесса провела в монастыре, под жестким присмотром своей тетушки-аббатисы. Надо сказать и то, что если у королевы Эллен и существуют недоброжелатели (хотя у кого их нет?), то, во всяком случае, упрекнуть ее за прошлое они не могут при всем своем желании – всем известно, какое у нее было строгое и суровое воспитание. К тому же большая часть жизни принцессы протекала среди монастырских стен и проповедей, а основными занятиями были чтение священных книг, вышивка и обучение ведению домашнего хозяйства. Кроме того, в нашей стране королева Эллен считается чуть ли не образцом морали и добродетели не только среди знати, но и среди простых людей. И вот внезапно выплывает это письмо... Судя по чуть выцветшим чернилам, оно было написано как раз лет четырнадцать назад, в то время, когда юная принцесса узнала о том, что родственники нашли ей жениха, и не может быть даже речи о возможном разрыве помолвки.

Понятно, что если это неразумное послание юности попадет в чужие руки, то королеву можно будет просто-напросто уничтожить: когда выяснится, что в прошлом достойнейшей и непорочнейшей королевы Эллен была любовная история, которая к тому же произошла с ней в то время, когда она находилась в монастыре под будто бы строгим приглядом... Боюсь, что разочарование людей будет столь велико, что чисто-хрустальная репутация королевы враз рассыплется на множество осколков, вновь склеить которые уже не будет никакой возможности!

Невольно вспомнилось и то, что сын королевы Эллен родился через восемь месяцев после свадьбы – бедняжка тогда споткнулась на лестнице, и скатилась вниз по ступенькам, после чего у нее начались преждевременные роды... По счастью, тогда все закончилось хорошо, и будущий наследник престола не пострадал – ребенок родился довольно крепким и здоровым, насколько это возможно при преждевременных родах, но при наличии этого письма и умелой подаче фактов можно подтолкнуть короля к тому, чтоб тот начал сомневаться в собственном отцовстве... Кошмар!

Однако, если судить по векселю, то для королевы Эллен уже наступили трудные времена, а иначе ничем не объяснить это денежное обязательство, которое она выписала на очень крупную сумму, и по которому некто уже получил деньги. Могу поставить все имеющиеся у нас двадцать пять золотых против старой медяшки, что кто-то уже с предельной ясностью дал понять королеве Эллен одну невеселую истину: или она платит, или письмо, которое принцесса в юности имела неосторожность написать незадолго до своей свадьбы, окажется у короля с соответствующими пояснениями...

– Ох, не следовало королеве платить вымогателям... – покачала я головой. – Теперь эти люди могут сунуть королю под нос не только это письмо, но и вексель – вот, мол, она уже платит за молчание! Кстати, этот вексель тоже выписан на предъявителя, что не позволяет найти шантажиста, но зато дает большой простор для фантазий.

– Меня больше интересует другое... – Крис только что руками не развел. – Откуда королева смогла найти те деньги, которые были выплачены по этому векселю? Своих денег у нее нет, все расходы идут через королевского казначея, о них хорошо известно королю...

– Значит, королева должна была или заложить что-либо крайне ценное, или же обратиться к своим родственникам за срочной помощью...

– Ага, и послать еще одно письмо с просьбой прислать крупную сумму? Дело хорошее, только вот если, не приведи того Боги, перехватят и это послание, то... На мой взгляд, это слишком рискованно, да и не следует второй раз наступать на одни и те же грабли. В этой ситуации существует только один выход: для того, чтоб найти деньги, королева почти наверняка заложила что-то из своих драгоценностей, и теперь не знает, как их выкупить, потому как некоторые из придворных дам вполне могут обратить внимание на то, что государыня не носит кое-какие украшения... Ох, хуже нет иметь дело с шантажистами: как почувствую хоть небольшую слабину – так ни за что не отстанут, будут сосать деньги и кровь до последнего, а в итоге все одно могут сдать со всеми потрохами того, кого так долго и нагло обирали!.. Кстати, когда по этому векселю были получены деньги?

– Более трех месяцев назад... – я посмотрела на дату, указанную в векселе. – Похоже, вся эта история началась не так давно. Смотри: деньги по векселю были получены, а спустя недолгое время мой бывший муж положил эти документы в свой сейф, и я их, в свою очередь, случайно забрала, не представляя истинной ценности... Теперь мне понятно, отчего господин Лудо Мадор так желал вернуть эти бумаги! Это же самый настоящий рычаг, при помощи которого можно управлять королевой!

– Я бы сказал, что при помощи этих бумаг господин ди Роминели будет играть роль кукловода, дергая королеву словно марионетку, за ниточки. Чтоб король ничего не узнал, она пойдет на многое, ведь в случае неповиновения под бедной женщиной вполне может зашататься трон, а то и еще что хуже...

Да уж, обнародование этого письма вкупе с погашенным векселем может привести к тому, что оскорбленный в лучших чувствах король разведется с женой, откажется от сына-наследника, да и остальных детей королевы Эллен вряд ли ждет счастливое и обеспеченное будущее. Вопрос в другом – кто в этом случае станет будущей королевой, и какое место возле трона займет семейка ди Роминели? Ах, принцесса Эллен, принцесса Эллен, надо совсем не иметь головы на плечах, или же быть влюбленной без памяти, чтоб пойти на подобную глупость – написать такое письмо своему возлюбленному! Единственное, что может служить оправданием столь неразумному поступку, так это юный возраст девушки и ее наивная уверенность в том, что любимый никогда и никому не покажет это послание, будет вечно хранить его у своего сердца! Н-да, вот так с возрастом и разбиваются вдребезги юношеские иллюзии.

– Интересно, откуда у семейства ди Роминели оказались эти бумаги?.. – Крис мрачно смотрел на письмо и вексель, которые все еще были в его руках.

– Наверняка перекупили их у кого-то, причем в этом случае мои бывшие родственники вряд ли стали скупиться... – поморщилась я. – Иногда можно и потратиться, особенно если в итоге тебя ждет крупный выигрыш. Сейчас мне становится понятно, отчего в тот день у мужа было на диво хорошее настроение – еще бы, заполучить в свои руки такой компромат! Тут можно почувствовать себя кем-то вроде великого игрока на шахматном поле, особенно если учесть склонность семейства ди Роминели плести интриги, а также их любовь к рискованным операциям.

– Любопытно бы знать, где тот человек, кому было предназначено это письмо?.. – буркнул Крис. – Кто этот парень, в кого была влюблена принцесса Эллин, и где он сейчас? И каким образом это послание оказалось в чужих руках?

– Кто знает... – пожала я плечами. – Но раз оно выплыло на свет спустя четырнадцать лет, то, скорей всего, адресат его или потерял, или бумага была выкрадена, или же этот человек умер, а письмо продали те, кто знал ценность этого послания.

– Что будем делать?.. – вздохнул Крис.

– Для начала соберем все раскиданные бумаги, нечего им лежать на земле.

Не понадобилось долгое время, чтоб аккуратно сложить документы, и убрать их в дорожные мешки. Обсудили свои дальнейшие действия, хотя долго говорить на эту тему не имело смысла, и решение могло быть только одно: следует каким-то образом вернуть бумаги королеве Эллен. Почему их не уничтожить здесь? Конечно, это было бы самым лучшим решением, но вряд ли королева поверит нам на слово, будто компрометирующих ее документов больше нет. Такие вещи надо отдавать из рук в руки – только в этом случае человек уверится, что отныне ему ничего не грозит. Если мы сумеем отдать королеве эти бумаги и отведем от нее опасность, то заслужим немалую благодарность, и в дальнейшем нам вряд ли придется прятаться, спасаясь от погони и тюремной камеры. Правда, добраться до Ее Величества будет нелегко, но нам-то чего терять? Если будет на то милость Богов, то прорвемся! Главное в другом: появился реальный шанс на то, что следствие по нашим делам, так же как и приговоры, можно будет пересмотреть: что ни говори, но в том случае, когда на нашей стороне окажется королева... Вот тогда для нас может измениться очень многое.

– Ну что, пойдем?.. – я уже собралась, было, закинуть за плечи свой дорожный мешок, но тут Крис обнял меня, и на дружеские объятия это было никак не похоже. Что ж, чего-то подобного и следовало ожидать – Крис парень молодой, да и находимся мы с ним бок о бок уже несколько дней, не расставаясь не на минуту, и было бы удивительно, если б он не стал проявлять... ну, назовем это так – определенную инициативу. Все логично, только вот надо каким-то образом потактичней объяснить человеку, что Лудо Уорт за два года ненавистного брака привил мне стойкое отвращение ко всему тому, что называется исполнением супружеского долга или любовными отношениями, и с той поры близкие... контакты вызывали у меня чувства, похожие на омерзение. Наверное, я и тому охраннику в тюрьме бросила в рот яд только потому, что более не могла выносить на своем теле чужие руки.

– Крис... – вздохнула я. – Крис, ты не обижайся, но мне бы не хотелось переходить некую грань в наших отношениях. Ты хороший человек, только все дело в том, что... Скажем так: бывший муж отбил у меня всяческое желание не только к любовным утехам, но и к ко всем без исключения близким отношениям с людьми противоположного пола. Извини, но давай постараемся сохранить дружбу, или, на крайний случай, хотя бы ее видимость.

– Да я уж это понял... – кажется, молодого человека мои слова не особо удивили. – С самого начала было заметно, что ты невольно стараешься держаться хотя бы на небольшом расстоянии от мужчин – правда, тогда я не мог понять, в чем дело, но потом все прояснилось. Будем надеяться, что через какое-то время у тебя это пройдет. Во всяком случае, от меня ты уже не шарахаешься.

– Просто это ты...

– В каком смысле?

– Ну, ты не такой, как все остальные – более тактичный, воспитанный, понимаешь меня, да и пережили мы с тобой вместе уже немало. А если говорить совсем откровенно, то мне бы не хотелось, чтоб тебя сейчас не было рядом со мной.

– Расцениваю это как комплимент... – Крис убрал руки, но мне показалось, то он чуть улыбается. – Тогда пошли.

Пока мы вновь пробирались к дороге, я никак не могла избавиться от тех воспоминаний, которые вновь ожили в моей памяти, хотя я делала все, чтоб их забыть. Отношения с мужчинами... Когда я вышла замуж (во всяком случае, тогда я была уверена, что Шарлон, и верно, мой муж) – в то время все складывалось как нельзя лучше, новоиспеченный супруг был нежным, ласковым, любящим, и я просто таяла от всего происходящего. Когда же выяснилось, что все это было ложью, и моим мужем оказался другой человек – то весь мир словно перевернулся для меня с ног на голову, и дело было не только в обмане или отталкивающей внешности мужа, но и в том, как новоявленный супруг вел себя со мной. Этот человек признавал только полное подчинение, мои чувства его ничуть не волновали, вернее, он считал, что побои, а вместе с тем и всяческие унижения в интимной жизни – вещь совершенно нормальная, и даже необходимая. Более того: Лудо Уорт находился в полной уверенности, что жестким и суровым обращением с женой можно добиться чего угодно, в том числе любви и повиновения. Правда, в результате случилось то, что и должно было произойти – я возненавидела супруга настолько, насколько один человек может ненавидеть другого, мне был омерзителен не только муж, но даже звук его голоса, а от близости с ним меня просто выворачивало. Лудо Уорт был наблюдательным человеком, и наверняка это замечал, но менять что-либо в наших отношениях не желал. Именно тогда у меня появилось стойкое отвращение не только к тому, что называется супружеским долгом, но и к мужчинам...

Даже сейчас, спустя время, при одном только воспоминании о бывшем муже у меня к горлу подкатил комок, а на душе появляется отчаяние пополам с ненавистью, и кулаки сами собой сжимаются в бессильной ярости... Ох, как же мне в то время хотелось покинуть роскошный дом семейства ди Роминели, который оказался для меня самой настоящей тюрьмой! Увы, меня стерегли во все глаза, и едва ли не каждый мой шаг становился известен дорогому супругу. Я уже была готова даже на то, чтоб, сбежав, укрыться в монастыре и принять постриг, лишь бы никогда более не видеть Лудо Уорта и не ощущать его присутствия рядом с собой!.. Так, хватит вспоминать о прошлом, все одно свою семейную ничем хорошим помянуть я не могу.

Мы вышли из леса и вновь отправились по дороге. Сейчас нам нужно было дойти до какого-либо городка и там приобрести себе новую одежду – прежде всего надо переодеться, а уж там решим, что будем делать дальше.

– Все хочу тебя спросить, как это ты умудрилась спрятать бумаги едва ли не под носом у хозяев, а они и представления не имели, что в комнате находится тайник?.. – поинтересовался Крис. – Наверняка в поисках пропажи должны были обшарить все углы!

– Да я и сама эту нишу случайно нашла, и так получилось, что лучшего места для тайника было просто не найти. Ну, а простучать все стены в комнате, как видно, никто не догадался...

А ведь и верно: то самое углубление в стене я нашла невзначай, хотя «благодарить» за это нужно моего супруга. В тот день ему показалось, что я слишком долго смотрю в окно, на только что подъехавших верховых мужчин – мой свекор ожидал приезда каких-то гостей, и мне просто захотелось посмотреть, кого это с таким нетерпением поджидает господин ди Роминели. Казалось бы, в подобном интересе нет ничего странного, только вот Лудо Уорт всегда крайне болезненно реагировал на приходящих в наш дом мужчин, особенно если они были молоды и привлекательны, потому как хорошо осознавал все недостатки собственной внешности, и этот вопрос для него всегда был крайне болезненным. А уж в том случае, когда Лудо Уорт был вынужден общаться с по-настоящему красивыми, интересными и обаятельными людьми, невольно привлекающими к себе внимание – вот тогда мой дорогой супруг только что не впадал в тихую ярость. Угадайте, кому тогда попадало в первую очередь? Совершенно верно, это сомнительное удовольствие, как правило, доставалось мне.

Вот и в этот раз, заметив, что я наблюдаю за приехавшими гостями, он в бешенстве оттолкнул меня от окна, влепил пощечину, а затем, схватив за волосы, ударил головой об стену – таким образом дорогой супруг дал мне понять, что нечего глазеть на чужих мужиков... В подобном обращении муженька со мной не было ничего необычного, и даже более того – это считалось едва ли не в порядке вещей, и слыло самыми обычными отношениями, принятыми в нашей семье. Единственное, что мне в тот момент отчего-то запомнилось, так только то, что при ударе головой о панель послышался глуховатый звук, словно там, за деревом, находилась пустота.

Разумеется, на подобные мелочи, вроде непонятного звука за стеной, можно не обращать никакого внимания, но если ты целыми днями сидишь в четырех стенах под замком, то поневоле начнешь искать себе хоть какое-то занятие, лишь бы убить медленно текущее время. Вот и я, простукав все деревянные панели, облицовывающие стену, выбрала ту, за которой, по моему мнению, находилась пустота. У меня шло немало времени на то, чтоб каким-то образом отделить панель от стены – по счастью, она держалась неплотно, всего лишь на двух небольших гвоздях. Похоже, в свое время, когда стены этой комнаты облицовывали дорогими панелями, здесь мастера допустили небольшую оплошность, а может, просто не особо старались, ведь ди Роминели никогда не были щедры со своими работниками. В этой семье считалось, что они оказывают людям едва ли не честь, дозволяя тем работать на благо столь знатного семейства, а раз так, то вопрос оплаты должен стоять далеко не на первом месте.

Зачем мне так хотелось оторвать панель от стены? Говорю же – мне просто было нечем заняться, а раз так, то почему бы и не посмотреть, что скрывается за дорогим деревом, облицовывающим стены? Конечно, если бы меня поймали за этим глупым занятием, то, разумеется, был бы страшный скандал, но, по счастью, все обошлось.

Как оказалось, за панелью находился стык каменных блоков, из которых и были сложены стены дворца, только вот у одного из этих блоков при строительстве был отколот угол, и потому сейчас в стене образовалось нечто вроде ниши. Не сказать, что это углубление было очень большим, но вполне достаточным для того, чтоб поместить туда нечто вроде ларца. Разумеется, чуть позже я вновь поставила панель на прежнее место, укрепила ее, вставила гвозди туда, где они были ранее, и теперь облицовка стены вновь выглядела неповрежденной. Тем не менее, отныне у меня появилась своя маленькая тайна, пусть и не особо значимая, но о которой я не собиралась никому рассказывать...

Не сомневаюсь, что пропавшие документы искали по всей комнате, почти наверняка заглянули едва ли не в каждую щель, возможно, сняли даже паркет с пола, но вот о деревянных панелях явно не подумали – считалось, что они приделаны к стене крепко-накрепко, так, что при всем желании не отдерешь! Хотя, может, слугам и велено было простучать стены, но они явно отнеслись к этому делу спустя рукава – кому хочется выполнять пустую работу?..

... Мы снова шли по дороге, а потом и вовсе прибились к небольшой группе крестьян. Судя по их словам, эти люди направлялись в какой-то поселок на ярмарку, так что наше появление никого не удивило – большой группой идти безопасней, да и дорога кажется легче. Пару раз нас догоняли конные стражники, но ни один из них не обратил внимания на толпу крестьян – значит, семейка ди Роминели пока что не послало вслед за нами погоню. Разумеется, вполне может оказаться и так, будто там посчитали, что в дом пытались забраться грабители, но я бы не стала рассчитывать на столь благоприятное решение.

В поселок, где проходила ярмарка, мы пришли ближе к полудню, и, надо сказать, я уже давно не погружалась в атмосферу праздника и бесшабашности. Ходить между торговыми рядами, слушая крики продавцов и зазывал, вдыхать запах свежего хлеба и горячих пирожков, смотреть на суету вокруг... Уже через четверть часа после того, как мы очутились на ярмарке, я поймала себя на том, что невольно улыбаюсь, а еще с моей души словно сходит то напряжение, в котором я находись все последнее время. Будь на то моя воля, то я бы сейчас стояла и смотрела на забавное представление, разыгрываемое артистами кукольного театра перед толпой смеющихся детишек...

И все же мы пришли сюда не за весельем, а потому отправились к продавцам, торгующим одеждой, благо сегодня их тут хватало, быстро выбрали подходящую одежду, а позже приобрели и дорожные сумки, с которыми отправлялись в дорогу горожане средней руки.

Спустя час, наняв небольшой экипаж, мы отправились дальше, только вот сейчас поселок покидали уже не крестьяне, а двое горожан, которые приезжали навестить заболевших родственников, и теперь торопятся домой – недаром заплатили аж целый золотой за то, что до вечера их обязательно доставят в Труа – большой город, находящийся довольно далеко отсюда. Правда, возница намекал, что, мол, неплохо бы еще подкинуть деньжат – мол, везти всего двоих пассажиров мне не очень-то выгодно!, так что пришлось пообещать накинуть немного сверху в том случае, если мы прибудем в Труа засветло.

Что будем делать дальше – это мы пока что окончательно не решили, но каждый из нас в глубине души желал навестить своих родных: Крис очень хотел увидеть дядюшку, а я больше всего на свете мечтала обнять бабушку, и хоть немного успокоить ее, однако было понятно, что в ближайшее время дорога в родные места нам перекрыта. Увы, но там нас двоих наверняка уже поджидает стража, причем (и в этом нет сомнений) у служивых есть приказ не церемониться с беглыми каторжниками. Вдобавок ко всему меня еще ищут и люди ди Роминели, которому до зарезу надо вернуть пропавшие бумаги, так что встречу с родными нам придется на какое-то время отложить.

Как возница не торопился, но в Труа мы прибыли только вечером – все же путь до города был долгий, а экипаж, в котором мы ехали, далеко не новый. С возницей мы честно рассчитались, и направились на постоялый двор «Копченая утка» – к тому времени мы уже определились, что с утра направимся в столицу, и будем всеми правдами и неправдами пытаться встретиться с королевой. Дело хорошее, только вот нам пока что в голову не могла придти ни одна дельная мысль, каким таким невероятным образом могут добиться аудиенции с королевой два беглых каторжника, за головы которых, без сомнений, уже назначена награда.

Поужинав в общем зале, поднялись в отведенную нам комнату, и закрыли дверь на ключ. Было решено, что до рассвета будем дежурить по очереди – пусть в излишней осторожности, на первый взгляд, и не было необходимости, но, как говорится, береженого и Боги оберегают. К тому же мы сейчас выступаем в роли дичи, за которой охотятся, так что не следует давать себе никаких послаблений.

Тем временем в общем зале постоялого двора народу становилось все больше, а количество свободных мест за обеденными столами уменьшалось просто на глазах – похоже, самое веселье в «Копченой утке» начинается с наступлением темноты. Что ж, надо признать – тот окорок, который нам подали на ужин, на вкус оказался весьма неплох, да и по цене вполне приемлем. Если же учесть, что и цены на вино тут были сравнительно невелики, то понятно, что вечерние посиделки в «Копченой утке» вполне по карману даже небогатым людям, то бишь сюда заглядывает и немало здешних жителей.

Первую половину ночи спала я, а Крис сидел у небольшого окошечка, всматриваясь в темноту ночи и вслушиваясь в звуки, которых на постоялом дворе хватало и ночью, но особенно много их доносилось из общего зала. Через несколько часов Крис разбудил меня, буркнул что-то похожее на « а вот теперь твоя очередь», довольно невежливо столкнул меня с кровати, и сразу же уснул. На мгновение мне стало смешно – надо же, никакой деликатности!, хотя понятно, что молодой человек вымотался настолько, что у него закрываются глаза.

Теперь уже я подошла к окошку, присела возле него на колченогий табурет, и стала смотреть на темную улицу: что ни думай, но в нашем непростом положении позволить себе быть невнимательным – непозволительная роскошь. Конечно, на самой улице было темно, зато возле постоялого двора горели два масляных фонаря, так что было неплохо видно все то, что происходит снаружи. Говоря по правде, смотреть особо было не на что, хотя возле входа было довольно оживленно. Конечно, к этому времени подавляющая часть гуляк уже разошлась по своим домам или же по комнатам, но в общем зале было все еще довольно шумно – как видно, там все еще оставались самые стойкие любители веселья. За те несколько часов, что я смотрела в окно, немало пьянчуг, спотыкаясь на каждом шагу, отправились с постоялого двора по своим домам, еще несколько мужчин весьма потрепанной наружности, пошатываясь, направились к входу в «Копченую утку» – похоже, рассчитывали на бесплатное угощение от загулявших посетителей.

Время шло, еще час – и наступит рассвет, вон, даже в обеденном зале стало почти тихо. Расходятся последние гуляки, а какая-то молодая женщина направляется к постоялому двору – похоже, это женушка, заждавшаяся гулену-мужа, сама решила отправилась за ним. Ох, и попадет же дорогому супругу, когда она его вытащит отсюда! Надо же, смелая особа, и не боится одна ходить по ночным улицам... В этот миг женщина подняла голову, разглядывая окна постоялого двора, и у меня вдруг испугано забилось сердце, а в следующее мгновение я невольно отпрянула от оконца. Не может быть... Ладно, сейчас не до того, чтоб себя обманывать – это она и есть! Но откуда эта девица тут оказалась? Неужели каким-то образом сумела выследить нас? Плохо дело...

Я снова приблизилась к оконцу, причем встала так, чтоб меня было не разглядеть снаружи, хотя сейчас с улицы все окна наверняка кажутся одинаково темными, и вряд ли можно рассмотреть человека за небольшим темным оконцем. Похоже, так оно и есть, и молодка, поглазев еще с минуту на темное здание, направилась к входу на постоялый двор. Понятно, что сейчас эта особа будет интересоваться у хозяина, не останавливалась ли сегодня здесь молодая пара – не удивлюсь, если эта девица и наши приметы могла перечислить, ведь каким-то образом она сумела выследить нас!

– Крис!.. – я осторожно тронула за плечо спящего парня. – Крис, просыпайся. Беда...

Надо отдать должное молодому человеку – мгновенно проснувшись, он не стал вскакивать, или кричать, а всего лишь помотал головой, отгоняя остатки сна, и негромко спросил:

– Что случилось?

– Кажется, нас выследили. Только что на постоялый двор зашла молодая девица – я ее знаю, и почти не сомневаюсь, что она ищет нас. Сейчас начнет расспрашивать слуг и хозяина...

– Кто она такая?

– Моя бывшая служанка в доме ди Роминели. Я эту дрянь где угодно узнаю, так что ошибки тут нет. К тому же вряд ли добропорядочная женщина будет ночью в одиночестве бродить по улицам, выискивая неизвестно что. Насколько мне известно, эта особа живет в Тароне, а уж никак не здесь. Но как она напала на наш след?

– Говоришь, твоя бывшая служанка направилась на постоялый двор?.. – Крис поднялся с кровати. – Ладно, поглядим...

– Ты куда?.. – испугалась я, глядя на то, как Крис направился к двери.

– Сейчас вернусь, а ты пока сиди здесь, но дверь не запирай.

Крис отсутствовал несколько минут, которые тянулись для меня немыслимо долго, а когда молодой человек вновь появился на пороге, я не смогла сдержать вздох облегчения.

– Наконец-то! Ты где был?

– Стоял неподалеку от лестницы, которая ведет из общего зала наверх. Если возле этой лестницы встать чуть сбоку, то можно рассмотреть часть обеденного зала, а вот тебя снизу увидеть сложно – тень падает... Боюсь, что ты права в своих предположениях: только что видел, как некая девица, и верно, о чем-то расспрашивала хозяина, хотя тот явно не горел желанием вступать в долгие беседы. Ну, я его понимаю: человек и без того устал за сегодняшнюю ночь, а к нему еще пристают с вопросами насчет постояльцев... Правда, потом эти двое, то бишь хозяин и девица, немного отошли в сторону, и со своего места я их уже не видел, а выходить из укрытия не решился. Мое мнение такое: нам надо или убираться отсюда сию же минуту, или же дожидаться, когда эта особа покинет постоялый двор.

– Да уж, вот чего не ожидали!.. – я только что головой не покачала от растерянности.

– Насколько я понял, ты эту молодую женщину хорошо знаешь. Что она за человек?

– Совершенно беспринципная особа, жадная до денег, ради них пойдет на что угодно. Имя у нее дурацкое – Биба, а сама она из числа тех людей, о которых говорят: соврет – недорого возьмет, а при необходимости и мать родную продаст. Не скажу, что дура, хотя внешне выглядит недалекой и простоватой, а еще искренней и полной любви ко всему человечеству, только вот я бы никому не советовала ей доверять... В толк не могу взять, как она вышла на наш след?

В этот момент Крис, который все еще так и не запер дверь, приложил палец к губам, и я замолчала. Вначале было не ясно, что его так насторожило, но почти сразу же стало понятно: кто-то поднимается по лестнице. Вряд ли хоть один человек на свете любит скрипучие полы, но в этот раз я готова была едва ли не возблагодарить хозяина, которому было лень чинить рассохшиеся половые доски, или же ему просто не хотелось тратить немалые деньги на замену и переборку рассохшихся полов. Конечно, тем человеком, что сейчас поднимается по лестнице, вполне может оказаться и один из немногочисленных гуляк, которые все еще находятся в зале, но тот кутила топал бы по лестнице, не скрываясь и с большим шумом, а тут слышны уж слишком осторожные шаги, будто идущий старается ступать как можно более осмотрительно. Ладно, подождем, тем более что этот человек уже идет по коридору...

Внезапно стихли шаги в коридоре, с минуту стояла тишина, а потом доски заскрипели вновь. Мы с Крисом молча вслушивались, причем мой спутник держался за дверную ручку обеими руками – просто мы после возвращения Криса так и не заперли дверь, а сейчас поворачивать ключ в замке уже не имело смысла. Скрип половиц остановился возле нашей двери, какое-то время было тихо, а потом доски вновь заскрипели – как видно, человек пошел дальше по коридору... Глянула на Криса, и тот дал мне понять: вначале незваный гость только прислушивался к тому, что происходило за нашей дверью, а потом попытался ее открыть, проверяя, заперто, или нет, но Крис держал дверь надежно. Ясно и то, почему половицы заскрипели дальше по коридору: очевидно, вчера на этот постоялый двор заявилась не одна пара молодых людей, так что некто сейчас выяснял, где находятся те комнаты, в которых остановились семейные пары – как видно, пара монет освежила память хозяина и сделала его более разговорчивым.

Тем временем Крис шепотом велел мне достать веревку, которую мы купили еще в Тароне, и которая нам тогда не пригодилась. Правильно, не стоит дожидаться, пока кто-то придет по наши души, надо самим играть на опережение.

Когда шаги ночного гостя (или гостьи) вновь миновали нашу дверь, то Крис распахнул дверь (по счастью, петли на ней были хорошо смазаны, и потому дверь открылась совершенно бесшумно), и оказался позади медленно идущей женщины. Один рывок – и девица оказалась в нашей комнате, а все остальное зависело только от нас. Хорошенько врезав по шее незваной гостье, причем так, чтоб она хотя бы несколько минут не смогла дергаться, мы заткнули ей рот кляпом, а затем быстро прикрутили девицу веревкой к тяжелой кровати, после чего наконец-то заперли дверь.

Что ж, главное сделано, теперь можно и поговорить. Хорошо зная эту девицу, я прекрасно осознавала – по доброте душевной она ничего говорить не станет, неплохо бы ее хорошенько припугнуть. Для начала я без церемоний вылила на нашу пленницу полный кувшин холодной воды, который стоял в комнате. Излишне говорить, что девица враз пришла в себя, и, глядя на нас, что-то замычала сквозь кляп.

– Друг мой... – повернулась я к Крису. – Табурет у окна вот-вот развалится, так что отломи одну из ножек этого столярного недоразумения, и принеси сюда. Только, будь любезен, веди себя потише, все же посторонние шумы ночной порой – это так нетактично по отношению к другим людям, которые заслуживают отдых после долгого дня забот и трудов праведных.

Пока Крис возился с табуретом, я молча смотрела на девицу, и видела, что ее постепенно пробирает страх. Ничего, дорогая, сейчас тебя заберет до печенок.

– Вот... – Крис держал в руках отломанную ножку табурета. Правда, аккуратно разломать табурет у него не получилось, и поэтому сбоку, на хорошо выструганном дереве, жутковато торчала длинная и острая щепка, при одном взгляде на которую становилось не по себе. Замечательно, это именно то, что надо!

– Значит, так... – повернулась я к девице. – Сейчас мы выдернем у тебя кляп изо рта, и если ты вздумаешь орать, повышать голос, или же, не приведи тебя Боги!, лгать мне, то этой самой ножкой от табурета мы сразу же проломим тебе голову, причем второго предупреждения не последует. Нам терять нечего, а к тебе, как сама понимаешь, теплых чувств я не испытываю, и потому буду просто счастлива увидеть, как этот большой кусок дерева торчит у тебя из головы. Возможно, со стороны это будет выглядеть несколько неэстетично, но зато я получу огромное моральное удовлетворение. Надеюсь, ты меня поняла, потому как в противном случае наш разговор через мгновение будет окончен раз и навсегда.

Естественно, что приводить свою угрозу в действие я не собиралась, и Крис это понимал, только вот моей бывшей служанке знать об этом не стоило. Женщина часто закивала головой, и я, вздохнув, вытащила кляп, попутно отметив, что лоб у нашей пленницы покрыт потом. Прекрасно, она уже начинает постигать одну невеселую истину – вся эта история для нее может окончиться очень большими неприятностями.

– Здравствуйте, госпожа... – слабым голосом пискнула девица, попутно выплевывая изо рта нитки и грязь.

– Для чего ты искала нас?.. – в другое время девица получила бы у меня хорошую трепку, но сейчас мне не хотелось понапрасну терять время.

– Я?.. – весьма натурально удивилась нахалка, вытаращив на меня честные глаза.

– А что, ты видишь рядом с собой кого-то еще?

– Госпожа, в этом городе у меня живут родственники, я задержалась у них, и теперь возвращаюсь на постоялый двор, где остановилась...

– Биба, раньше у тебя вранье куда лучше получалось... – вздохнула я. – Достоверней и с большей долей правдоподобия. Ладно, не желаешь быть с нами откровенной – уговаривать не стану, тем более что о последствиях я тебя уже предупредила. Друг мой, снова затолкайте кляп в рот этой лгунье, и давайте быстрей заканчивать с этой болтовней...

– Не надо!.. – теперь у девицы пот стал стекать со лба крупными каплями. – Я все скажу!

– Ладно, дадим тебе последний шанс. Где ты меня увидела?

– На ярмарке... – после короткой паузы вздохнула девица. – Я вначале даже своим глазам не поверила...

– А что ты на ярмарке делала?

– Так я теперь в том поселке живу... – в голосе Бибы была слышна досада. – У мужа там лавочка имеется...

– Врешь. Чтоб такая любительница города, как ты, да подалась жить в деревню... Помнится, когда тебя посылали на час-другой по делам за пределы Тароны, то ты даже туда выезжала неохотно, верно? Что-то я крепко сомневаюсь в том, будто ты копила деньги лишь для того, чтоб открыть лавочку в захолустье.

– Не вру!.. – а вот теперь Биба не лжет – эти словабыли искренни. – Думаете, мне после Тароны придется по нраву жить в придорожном поселке? Век бы его не видела, да только деться некуда!

– А как же служба в семье ди Роминели?.. – поинтересовалась я. – Почему ты оттуда ушла?

– Меня выгнали... – чуть ли не всхлипнула Биба. – Причем из-за вас, госпожа...

Оказывается, после того, как в доме пропали документы, мой бывший свекор едва ли не перевернул весь дом, разыскивая пропажу. Вначале все были уверены, что это Лудо Уорт спрятал бумаги в неком тайнике, о котором неизвестно никому из домашних, и потому хозяин заставлял слуг искать документы везде, где только можно. Излишне говорить о том, что весь дом был едва ли не перевернут сверху донизу, только все было безрезультатно. Через какое-то время, когда пропажа так и не отыскалась, господин ди Роминели предположил: его невестка должна знать, куда Лудо Уорт мог спрятать эти бумаги. Если даже окажется так, что его бывшая родственница не имеет представления, где находится потерянное добро, то она может хотя бы предположить, где оно может быть укрыто.

Сама Биба знать не знает, о каких таких бумагах идет речь, только по вечно недовольному и злому лицу господина ди Роминели было понятно, что пропавшие документы имеют немалую цену, а иначе Лудо Мадор не стал бы так долго кричать и ругаться, требуя отыскать эти самые бумаги. Кстати, уважаемый господин ди Роминели назначил большую награду тому, кто вернет пропажу, но до сегодняшнего дня за золотом так никто и не пришел, а достопочтенный хозяин дома все больше и больше выходит из себя.

Под горячую руку Лудо Мадора попали многие из слуг, в том числе и Биба. Когда выяснилось, что о каких-то там бумажках служанка слышит в первый раз, и что хозяйка (то есть я) не доверяла своей служанке ни на грош (вообще-то об этом все прекрасно знали и раньше, причем, надо сказать, для моего недоверия были все основания) – с того момента Бибе указали на дверь. Как ей было сказано – за глупость и тугодумие: мол, хорошей служанке хозяйка вверяет многое, если не все, а раз ты не смогла справиться с таким простым занятием, то пошла вон! Мы всегда сумеем отыскать более головастых слуг, а ты на прощание запомни, что отныне в этом городе тебе делать нечего, если только узнаю, что ты появилась в Тароне хотя бы проездом – в тюрьме сгною!..

К подобным угрозам всесильного господина ди Роминели следовало отнестись со всей серьезностью, и потому Биба была вынуждена уехать в провинцию из столь любимой ею Тароны. С той поры моя бывшая служанка живет в доме родственников мужа, который находится в этом поселке, и едва ли не каждый день проливает слезы над своей горькой судьбой. Тот придорожный поселок она ненавидит, заниматься крестьянским трудом ей поперек горла, неотесанные родственники мужа раздражают одним только своим видом, да и они в ответ тоже не выносят городскую зазнайку. Если судить по словам самой девицы, у нее сейчас одно желание – убраться из того поселка как можно скорей, и никогда туда не возвращаться!

А еще Бибе очень хочется попасть на свое прежнее место работы, да только как это сделать? В Тарону господин ди Роминели возвращаться запретил, все ее накопления за долгие годы службы вложены в лавку мужа, супруг наличных денег не дает, более того – попрекает тем, что ей, мол, ничем не угодишь, и она вечно ходит с недовольным лицом! Родня мужа, естественно, полностью на его стороне, вовсю поддерживает дорогого родственника, так что о разводе можно и не мечтать – все одно нет смысла уходить от муженька, когда у тебя за душой нет ни медяшки. К тому же при разводе Биба не получит ничего, потому как все имущество записано на ее супруга, так что лучше понапрасну душу не травить.

И вот на ярмарке Биба случайно увидела меня, и поняла, что у нее наконец-то появился шанс не только вернуться в богатый дом ди Роминели, но и очень неплохо заработать. Бывшая служанка знала о приговоре суда в отношении меня, ей было известно и о том, что я сбежала из тюрьмы... Правда, на глаза Бибе я попалась только тогда, когда мы с Крисом стали усаживаться в экипаж, и потому моя бывшая служанка растерялась, какое-то время медлила, а потом решила отправиться вслед за нами. О моем спутнике Бибе было ничего не известно, но он ее особо не интересовал: если уж на то пошло, то мало ли кто может набиться в приятели симпатичной женщине?! Для Бибы было куда важнее не упустить меня, а потому она взяла у мужа лошадь с бричкой, собралась, бросилась в путь, но в Труа приехала уже ночью, а потом пошла нас искать, потому как правильно рассудила – нам нужно где-то переночевать, и лучше всего это сделать в большом городе, где хватает приезжих...

– Ну, что касаемо твоей нынешней жизни – то здесь сочувствия от меня ты вряд ли дождешься... – пожала я плечами. – А вот насчет всего прочего ты, голубушка, не говоришь всей правды.

– Хозяйка, да я вам как на духу...

– Не смеши меня... – отмахнулась я, отметив про себя, что девица вроде немного пришла в себя, оглядывает комнату и начинает хитрить. – Ты не тот человек, на слово которого можно положиться.

– Госпожа, думаю, вы на меня еще сердитесь, но поверьте, я не виновата! Вы же знаете, что я не могла ослушаться господ ди Роминели! Меня заставляли...

– Кто бы сомневался!.. – усмехнулась я. – Тебя приневоливали, вынуждали, пугали, для острастки пушкой в харю тыкали... Так, хватит пустословия, быстро отвечай: ты послала мужа в Тарону, чтоб он сообщил ди Роминели о том, что видел меня?

– Госпожа, как вы можете думать обо мне так плохо!? Просто я хотела покинуть этот захудалый поселок, снова наняться к вам на службу, быть рядом с вами...

– Иметь тебя рядом с собой? Я не отношусь к числу любителей домашних змей, а уж если они к тому же и ядовиты... Ты сама только что говорила, что вынуждена во всем подчиняться своему мужу, а, значит, не могла просто так забрать у него лошадь и повозку. Вывод один: ты отправила муженька в Тарону, а сама кинулась вслед за нами, чтоб не потерять след...

– Хозяйка, я не по своей воле...

– Хоть сейчас мне не лги – мы ж не в доме семейства ди Роминели. Отвечай на мой вопрос, и не пытайся увести разговор в сторону.

– Госпожа...

– Ну-ну, Биба, не пытайся делать честные глаза, все одно не поверю. Хочешь, я тебе скажу, отчего ты пустилась за нами одна, а не прихватила с собой родственников дорогого супруга? Просто вы с муженьком понимаете, что в этом случае награду за нашу поимку придется делить на всех, а о такого ты допустить не можешь – слишком любишь звон золота. Говоришь, что денег у тебя нет, супруг держит несчастную женушку в черном теле, просто ни единой монетки в кармане не завалялось, верно? Тогда ответь, откуда у тебя внезапно оказались те деньги, которые ты тогда недавно дала хозяину этого постоялого двора – если не ошибаюсь, тебя крайне интересовало, в каких комнатах расположились пары, приехавшие сюда вчера вечером? Биба, хватит врать! Отвечай, где договорилась встретиться со своим супругом, когда он с подмогой примчится в Труа?

– Госпожа да у меня даже в голове ничего такого не было!.. – начала, было, девица, но тут я одним движением воткнула кляп ей в рот.

– Вновь замечаю, что в этой жизни ничего не меняется. Друг мой... – повернулась я к Крису. – Друг мой, вам не кажется, что пора заканчивать? Все одно этот разговор ни к чему не приведет, кроме пустого сотрясения воздуха. Наша гостья – записная лгунья, не способная сказать даже слово правды, так что, думаю, мир станет чуть лучше, если в нем станет меньше на одну грешницу.

– Ничего не имею против... – согласился Крис. – Только вот палка, торчащая из женской головы – на мой вкус, в этом нет никакого изящества! Слишком просто и грубо, отсутствует утонченность, а потому хочется чего-то более наглядного, яркого, выразительного... О, придумал! Помнишь, я обещал тебе показать, как можно быстро разрезать человека на куски? Сейчас самое время это продемонстрировать, тем более что расчленение займет не так много времени! Зато как все это зрелищно!

А хорошо Крис мне подыгрывает! Вообще-то у нас с собой не было даже плохонького ножика, но Бибе об этом знать незачем. Как раз наоборот – пусть находится в полной уверенности, что мы говорим всерьез.

– А почем бы и нет?.. – я кивнула в сторону Бибы. – Тем более что эта дрянь давно заслужила нечто подобное. Надеюсь, она будет долго мучиться? Помнится, из-за нее у меня было достаточно неприятностей, так что я жажду отмщения.

– Не сомневайся, приложу для этого все усилия... – Крис взялся за свою дорожную сумку, и вытащил оттуда тот старый плащ, который мы забрали у рыбаков, когда удирали на лодке. Прежде чем я успела удивиться, молодой человек принялся аккуратно раскладывать этот плащ на полу, возле кровати.

– Это еще зачем?.. – поинтересовалась я, глядя на Криса.

– Так ведь когда режешь человека, то крови обычно бывает полным-полно... – обыденно заявил тот. – Растечется по всему полу, в щели попадет, а там и вниз протечет, привлечет ненужное внимание... Может и обувь с одеждой испачкать, а убирать с одежды кровавые пятна достаточно сложно – в этом прошу поверить мне на слово, намаялся уже со стиркой... Одного плаща, пожалуй, будет мало, можно, я возьму твой? Так все же будет понадежней...

– Забирай, ради хорошего дела не жалко... – махнула я рукой, и повернулась к Бибе, которая расширившимися от страха глазами смотрела на Криса, который достал из сумки второй плащ. – Кстати, дорогая, тебе не помешает знать, с кем ты имеешь дело. Так вот, этот молодой человек, с которым тебе, увы, не повезло встретиться – он один и тех, у кого на счету не один десяток трупов, причем все эти несчастные были убиты им с особой жестокостью. Ничего не поделаешь, у каждого свои слабости: кто на хозяев доносит, а кто людей потрошит с особым изуверством – увы, но в данный момент у меня только такой круг общения, в тюрьме иных не держат... Впрочем, больше я ничего говорить не буду – через минуту ты все испытаешь на собственной шкуре... Да, друг мой... – я снова обратилась к Крису, который по-прежнему сохранял на лице невозмутимое выражение. – Друг мой, вы не могли бы сделать мне небольшое одолжение? Нельзя ли устроить так, чтоб эта бессовестная особа мучилась как можно сильнее, и чтоб ее агония длилась как можно дольше? Должна сказать, что для подобной просьбы у меня есть достаточные причины.

– Да не вопрос... – Крис даже не посмотрел в сторону девицы, которая бледнела просто на глазах. – Сделаю все, как пожелаете: хотите – кусками начну отрезать, стружкой кожу снимать или голову к кровати гвоздями приколачивать – все по вашему вкусу и выбору.

– Тогда у меня будут особые просьбы... – я мечтательно улыбнулась. – Возможно, даже вам они покажутся несколько... чрезмерными.

– Буду рад попробовать себя в чем-то новом, щекочущем нервы... Надеюсь, тебе это понравится.

– А уж как я-то на это рассчитываю!..

Я смотрела на Бибу и понимала, что еще немного – и можно выдергивать кляп. Девица постепенно доходит до нужного состояния: мало того, что едва ли не зеленеет на глазах, так вдобавок ее уже начинает мелко потряхивать, осталось всего лишь немного нажать – и она будет настолько испугана, что расскажет все. К тому же эта особа прекрасно осознает, что у меня есть все основания сурово поступить с ней, и потому, чтоб вымолить прощение, ответит на любой вопрос. Ладно, еще немного припугнем мою бывшую служанку...

... Постоялый двор мы покинули несколько необычным путем: забрались на чердак, затем залезли на крышу, по ней добрались до конюшни, а уж оттуда нам удалось кое-как спуститься по узкой лесенке, которая находилась позади хозяйственных помещений. Что касается Бибы, то она осталась лежать в запертой комнате, крепко привязанная к кровати и с кляпом во рту. За нее я нисколько не волновалась – она баба шустрая, через какое-то время сумеет избавиться от кляпа, поднимет крик...

А вот нам нужно было поторапливаться – небо уже светлело, наступало утро. К тому же нужно было с минуты на минуту ожидать появления погони – как я и предполагала, Биба (которую нам все же удалось напугать до полуобморочного состояния) отправила своего муженька в Тарону, вернее, во дворец ди Роминели с сообщением, что сумела отыскать бывшую хозяйку и теперь идет по ее следу. Девица все верно рассчитала: в Труа мы должны были приехать к вечеру, так что вряд ли продолжили бы свой путь, на ночь остановимся на одном из постоялых дворов, и потому Биба принялась обходить их по-очереди. Конечно, она была бы не прочь первым делом отыскать того возницу, что привез нас в этот город, и выяснить, где именно он нас высадил и куда мы отправились дальше, но возница, очевидно, остановился на ночь у своих родственников, а где они живут – этого Биба не знала. Н-да, если бы мы не проявили должную осторожность, и я бы не заметила появление этой девицы возле постоялого двора, то, боюсь, там бы пришлось плохо.

Куда мы направлялись сейчас? К дому одного из родственников мужа Бибы, у которого она оставила бричку с лошадью. Скажете, идти туда – это неразумно? Я скажу больше – это еще и опасно, но пешком из этого города мы далеко не уйдем, а разыскивать ночью торговцев лошадьми – дело не только глупое, но еще и бесперспективное. Оставалось надеяться только на то, что родственник Бибы окажется из тех, кто сам не прочь заработать.

Нужный дом отыскали довольно быстро – он находился недалеко от дороги: Биба, перепуганная почти до нервной икоты, дала нам точные приметы, как дойти до дома родственника, и заодно пояснила, где этот самый дом расположен и как он выглядит. Правда, нужный нам дом выглядел весьма убого – чуть живой домишко с разваливающимся крыльцом и прохудившейся крышей, да и огородишко возле дома был неухожен. Похоже, хозяин этого дома явно бедует, а, значит, у нас есть все шансы на положительный исход.

Пробрались в сарай, стоящий возле дома. Так и есть: внутри находится крытая двухколесная бричка, причем даже не распряженная. Это ж самое то, что нужно! Однако стоило нам оказаться в сарае, как услышали недовольный мужской голос:

– Чего вам тут надо?

А вот и сам хозяин – мужичок средних лет, который для острастки держит в руках топор. Видимо, готов защищать чужое добро, потому как своего у него, скорей всего, нет – вон, сарай почти пустой, только в углах валяется какой-то хлам. Судя по отечному лицу этого человека, было понятно, что с зеленым змием он находится на короткой ноге, чем и объясняется как полностью запущенный дом, так и опухшая физиономия хозяина. Правда, сейчас мужик трезв, и это состояние ему явно не по душе: вид у него недовольный, если не сказать – раздраженный, ему явно хочется выпить, и очевидно, что вступать в беседы с посторонними он не намерен. Впрочем, Крис тоже не собирался вести долгие разговоры на отвлеченные темы, и потому безо всяких предисловий обратился к хозяину:

– Заработать хочешь?

– Ну, предположим... – мужичок пока что не опускал топор.

– Ты эту бричку охраняешь, так?

– А хоть бы и так! Вам-то что за дело?

– Как насчет того, чтоб продать нам ее за три золотых?

– Чего?.. – искренне удивился мужик, но топор все же опустил. – Вам тут что – рынок? Или, может, я похож на торговца? Пошли отсюда!..

– Я говорю серьезно... – продолжал Крис. – Продай, будешь при деньгах.

– Хорошо заливаешь – при деньгах... А на кой ляд она вам сдалась?

– Значит, надо.

– Эта повозка с лошадью... – в голосе мужчины явно была слышна досада. – Она ж не моя!

– И что с того?.. – Крис пожал плечами. – Ты о себе подумай, а не о других! Тебе ж за ее охрану в лучшем случае сунут пару медных монет, а мы тебе три золотых даем!

– Так-то оно так, но... – кажется, мужчина невольно стал сравнивать то, что ему пообещала заплатить Биба, и что предлагаем мы. Будем надеяться, что родственные чувства в этой семье не ахти какие сильные, и у хозяина все же возобладает желание устроить себе беззаботную жизнь хоть на какое-то время.

– При чем тут «но»?.. – продолжал Крис. – В этой жизни каждый сам за себя. Твои богатые родственники из-за пропажи брички особо не обеднеют, а тебе эти деньги пригодятся. И потом, они люди не бедные, а тебя состоятельным человеком назвать сложно.

– Хм... – призадумался мужик. Надо сказать, что его ничуть не удивили слова Криса насчет родственников – видимо, он даже не задумывался о том, откуда об этом известно посторонним. – Верно, за охрану много не заплатят – там еще те жмоты, кинут монетку, да и все, потом еще будут утверждать, что навек облагодетельствовали... Но если я вам эту повозку продам, и об этом узнают, то мне ж башку свернут! Рисковать ради трех золотых...

– Если столкуемся, то можно и чуток добавить!

Судя по сосредоточенному выражению лица хозяина этого домишки, он в принципе не возражает против подобного развития событий, только вот не знает, как это сделать с наибольшей безопасностью для себя. Конечно, родственные связи – дело хорошее, только в этом случае и о собственной выгоде забывать не стоит, ведь когда еще так повезет?! Ну и хорошо, нам только того и надо...

Через четверть часа мы уже выезжали из Труа. До того времени мы связали мужичка, и даже чуть расцарапали ему голову – со стороны это выглядит так, будто беднягу ударили по голове, и он потерял сознание, после чего несчастного скрутили и бросили на землю. Ничего, за шесть золотых можно и пострадать немного, тем более что долго лежать ему вряд ли придется: мы уже знали, что скоро сюда примчатся люди господина ди Роминели – как нам призналась Биба, именно в этом домишке она и должна была поджидать своего супруга вместе с подмогой. Просто удивительно, что их тут все еще нет, ведь по словам мужичка, утром в его дом должны приехать люди, и их наверняка будет немало, а к тому времени Биба должна была уже выяснить, где мы находимся... Хотя, если прикинуть по срокам, то пока муж Бибы добрался до Тароны, пока его соизволил принять господин ди Роминели, пока Лудо Мадор выслал за нами своих людей... Надо еще и учесть немалое расстояние между Тароной и Труа... В общем, по всем прикидкам погоня должна проявиться в ближайшие полчаса, так что нам надо удирать, и как можно быстрее.

Улицы были почти пустые, попадались лишь редкие прохожие. Зато когда мы покинули город и вновь оказались на проезжей дороге, то там было куда более оживленно – крестьяне встают рано. Первое время, пока вокруг находились обжитые места, мы особо не понукали лошадь, но позже, когда миновали окрестности Труа, стали вовсю подстегивать бедную лошадь – все же не стоило забывать о погоне. По счастью, лошадь была крепкая, бричка легкая, так что остается надеяться на то, что и в этот раз мы сумеем уйти.

– Если не секрет, то чем тебе так насолила эта девица?.. – поинтересовался Крис, когда мы поняли, что за нами нет погони, и можно немного перевести дух.

– Долго рассказывать.

– А у нас пока что есть время.

– Ну, если коротко...

– Можно и коротко... – не стал возражать Крис.

Биба... Эту служанку ко мне приставили едва ли не сразу же после того, как я переступила порог дома господ ди Роминели. Невзрачная девица со смуглой кожей и темными глазами навыкате вначале показалась мне тихой серой мышкой, безропотной и безвредной, а потом я и вовсе стала проникаться к ней все большим доверием. В то время до меня еще не дошел тот очевидный факт, что простую добросердечную служанку ко мне вряд ли приставят. Ну, а Биба была предупредительна, вежлива, услужлива, и, как казалось, искренне сочувствовала мне. Более того – я даже стала к ней привязываться, потому как мне очень хотелось видеть дружеское лицо и добрую улыбку среди холодного и чванливого дома ди Роминели. Этот искренний самообман продолжался около двух месяцев, а затем закончился весьма неприятным и постыдным образом.

В тот день Биба тихонько сообщила мне, что ее жених отправляется в мои родные места – мол, он едет туда с обозом, и может передать письмо от меня бабушке или отцу. Понятно, что в этом случае ее жених сильно рискует – а вдруг об этом кто-либо узнает и сообщит господам ди Роминели?!, так что она очень извиняется, но просит заплатить ей за труд. Еще Биба умоляла указать в письме, чтоб мои родные подкинули денег ее жениху за доставку письма – мол, он берется за это дело только ради их с Бибой совместного будущего...

Надо сказать, что в то время у меня еще оставалась некая наивность и вера в порядочность, а еще я, опять-таки, все же доверяла людям, а потому написала большое письмо родным, умоляя их сделать все возможное, лишь бы помочь мне вырваться из семейства ди Роминели. Можно сказать, в это послание я вложила всю душу и всю ту боль, что к тому времени накопилась в моей душе, и мне очень хотелось надеяться, что родные предпримут все возможное для моего освобождения, потому что иным словом, как неволя, свой брак я назвать не могла. Биба забрала мое письмо, вернее, спрятала его под своей одеждой, а в качестве платы за труды (наличных денег у меня все одно не было) я отдала ей перстень с крупным рубином – на те деньги, что можно выручить от продажи этого камня, можно купить небольшой домик в Тароне. Ну, а мне только и оставалось, как мечтать о том, что родные, получив это письмо, вырвут меня из этого ужасного дома, такого красивого снаружи, но в действительности оказавшегося настоящей тюрьмой.

Разочарование было не просто горьким, оно еще оказалось и невероятно унизительным. На следующий день в доме ди Роминели в очередной раз собралось все их милое семейство, причем на это сборище позвали и меня, что было весьма необычным – считалось, что я еще не достойна столь высокой чести, как находиться среди них. То, что произошло дальше, я никогда не забуду: все члены семьи ди Роминели в полном составе находились в зале, сидели, словно в суде, ожидая покаяния грешника. Мне было велено встать посреди зала, словно преступнице, после чего господин Лудо Мадор, цедя слова и обливая меня презрением, сообщил, что в их семью привели паршивую овцу, которая не оценила великого счастья, выпавшего на ее долю, и без остановки льет грязь на их благородное семейство. В доказательство своих слов он достал мое письмо, то самое, которое я вчера отдала Бибе. Дальше все было, как в дурном сне: мое письмо зачитали вслух, потом едва ли не каждый из этого милого семейства высказал мне все, что обо мне думает, после чего дорогой супруг при всех надавал мне пощечин, причем бил так, что на следующий день у меня затекли глаза и опухло лицо....

Увы, этот было не все. Уже в нашей комнате он велел Бибе, которая все это время стояла с кротким и невозмутимым видом, принести мою шкатулку с драгоценностями, после чего вынул оттуда небольшую бриллиантовую брошь, и бросил ее Бибе – это тебе за верную службу. Затем он сломал мне палец на одной руке, а потом и на другой – мол, если ты считаешь возможным отдавать за каждое свое кляузное письмо по дорогому кольцу, то тебе не стоит иметь здоровыми эти самые пальцы – нечего на них носить кольца!.. А еще запомни раз и навсегда: в обязанности Бибы входит и необходимость следить за каждым твоим шагом, и если она заметит хоть что-то подозрительное, то об этом я буду знать в тот же день, и тогда пеняй на себя... И вот еще что: отныне все твои драгоценности будут находится в сейфе моего отца, а иначе ты по собственной глупости и дурости в скором времени раздашь все, что принесла в приданое, а оно отныне принадлежит мне...

Думаю, не стоит упоминать о том, что с того самого времени я уже ни на грош не доверяла своей служанке, и даже лишний раз смотреть на нее не могла, но Бибе было все – как с гуся вода. Много позже я узнала, что попросить меня написать письмо родным – это была целиком инициатива моей служанки, этой самой Бибы, которой позарез требовались деньги на свадьбу и обзаведение собственным хозяйством. Что ж, у нее все получилось именно так, как она и задумывала. Тем не менее, наглая девка по-прежнему вела себя со мной вежливо, обходительно, мило улыбалась, только что в глаза преданно не заглядывала, а потом попыталась, было, вновь втереться мне в доверие, только все ее усилия оказались напрасны, да и, честно говоря, было бы странно, если б я вновь совершила подобную глупость...

– Теперь мне понятно, отчего она так испугалась... – хмыкнул Крис. – Всерьез восприняла все наши страшилки, решила, что теперь пришла твоя очередь с ней разобраться... Кстати, твои сломанные пальцы... Они нормально зажили?

– Как сказать... На правой руке с пальцем все в порядке, а вот на левой... Он почти не сгибается. Тот палец был сломан сразу в нескольких местах, и переломы срослись неудачно. Мой бывший муж, несмотря на низкий рост и непропорциональность фигуры, был очень сильным человеком, а когда он впадал в ярость, то его сила удваивалась... Все, больше о нем не говорим! Меня куда больше беспокоит другое, то, что Биба сказала о моих родных.

– Понимаю...

Дело в том, что насмерть перепуганная Биба без запинки отвечала на все наши вопросы, ведь в то время ей было явно не до вранья. Так вот, когда в конце нашего разговора я спросила ее, не знает ли она что-либо о моих родных, то девица без промедления ответила – а то как же! Оказывается, за пару дней до того, как Бибе показали на порог, она слышала, как господин ди Роминели велел стряпчему предъявить расписку о погашении долга в две тысячи золотых семье графа де ля Сеннар. Дескать, у них, конечно, денег нет, вдове с детьми никто в долг давать не намерен – все одно отдавать нечем, так что вся эта высокородная семья пусть выметаются из своего замка, после чего там необходимо описать все имущество, и пустить замок с молотка. Что касается вдовушки и ее деток, то не они первые скатываются в нищету, не они последние...

Надо сказать, что от этой новости у меня на душе стало тошно. Мачеха было неплохим человеком, у нас с ней были хорошие отношения, и я любила своих сводных братьев и сестру. А еще мне было известно, что мачеха – круглая сирота, так что помочь ей некому, и с детьми ей пойти тоже некуда. Что же касается бабушки, то она и без того истратила кучу денег, пытаясь добиться моего освобождения, и вряд ли сумеет помочь моей мачехе, которая ей, по сути, никто. К тому же две тысячи золотых – это очень большие деньги, а бабушка при наших последних встречах как-то обмолвилась, что ее дела тоже идут далеко не лучшим образом...

– Долг в две тысячи золотых... – я покачала головой. – У меня в голове не укладывается, как отец мог накопить такую сумму! Скорей всего, семейка ди Роминели скупила все старые долги отца – он совсем не умел хозяйничать и вести денежные дела! Похоже, семья моего бывшего мужа старается мстить мне всеми доступными ей средствами. Наверняка отец занял крупную сумму, чтоб помочь мне, вот потому в итоге и набралось невесть столько... Самое неприятное в том, что я никак не могу помочь своим родным, хотя в тех векселях, что мы у нас есть, денег более чем достаточно.

– То-то и оно... – кивнул Крис. – Послать бы к твоей мачехе кого с деньгами, только вот где найти надежного человека? Нам с тобой около тех мест и близко показываться нельзя – наверняка там засада, а то и не одна, и все хотят поймать нас, бедных и несчастных...

– Как ты сказал – найти надежного человека?.. – я повернулась к молодому человеку. – Крис, ты – гений!

– Другой бы спорил, а я парень скромный, признаю, что так оно и есть... – фыркнул тот. – Ладно, говори, что ты придумала.

Когда я закончила, то молодой человек только что не поскреб в затылке.

– Ну, даже не знаю, что тут можно сказать. Рациональное зерно в твоем предложении, конечно, имеется, но того человека ты плохо знаешь, а я с ним и вовсе незнаком. Хотя попробовать, пожалуй, можно, и даже нужно. Если даже у нас что-то пойдет не так, то в любом случае это куда лучше, чем смотреть на то, как твои родные чуть ли не идут по миру с протянутой рукой, а ты уговариваешь себя, что не вмешался из-за опасений за собственную жизнь.

– Крис, спасибо!.. – не в силах сдержаться, я поцеловала парня в щеку. – Ты просто замечательный!

– Полегче с эмоциями... – рассмеялся тот... – Если так пойдет и дальше, то я сейчас же заворачиваю в ближайшие кусты для более тщательного просмотра бумаг и принятия твоей благодарности в полной мере!

– Юноша, вы меня смущаете... – теперь уже и я не удержалась от смеха. – Я, право же, не имела в виду ничего такого, о чем бы вы могли подумать в своих смелых мыслях....

– Вот так-то нас, скромных и непорочных юнцов, и сбивают с пути истинного нескромными намеками и обещаниями, а в итоге получаем полный облом... – горестно вздохнул Крис, подгоняя лошадь. Медлить не стоило, надо как можно быстрей добраться до очередного города.

В большом городе под названием Крайс мы оказались только во второй половине дня. По счастью, Крис однажды был в нем ранее, так что имел представление о том, куда нам следует пойти, чтоб как можно быстрее покончить с самыми насущными делами. Для начала мы оставили бричку на первом же постоялом дворе, а заодно сняли там номер – пусть наши преследователи, когда прибудут в Крайс, поджидают нас здесь, хотя вполне может статься, что на этом постоялом дворе оставят лишь засаду, а нас пойдут искать по всему городу. Надеемся, до этого времени мы успеем убраться из этих мест.

Для начала Крис повел меня в дорогую лавку – он уже бывал там ранее. В той лавке мы купили себе охотничью одежду – среди любителей охоты есть немало женщин, так что мой вид в мужской одежде вряд ли привлечет чье-то пристальное внимание. Вдобавок ко всему охотничьи шляпы можно низко надвинуть на лицо, что для нас было несомненным удобством. Переодевшись, мы отправились дальше, и я почти не сомневалась в том, что если даже позже кто-то и будет расспрашивать продавцов насчет нас, то те промолчат, или отговорятся незнанием – в стоимость очень дорогой одежды входила и негласная обязанность хозяев держать язык за зубами насчет своих покупателей.

Следующий наш визит был в лавку ростовщиков, где мы предъявили к оплате вексель на три тысячи золотых. Старый ростовщик долго и придирчиво изучал вексель, после чего выдал вердикт – молодые люди, а вы знаете, что за обслуживание ценных бумаг я беру десять процентов от указанной в них суммы? Если вас это не устраивает, то имеете полное право обратиться в другую лавку... Судя по благостной роже старикашки и его хитрым глазкам, было ясно, что он прекрасно понимал – возражать мы не станем, и потому задрал такие большие проценты. Конечно, жалко было отдавать этому прощелыге триста золотых, но куда больше не хотелось идти с этим векселем к очередному ловкачу. Вздохнув, мы согласились, тем более что у нас на руках все одно оставалась огромная сумма.

До наступления темноты мы еще успели приобрести двух лошадей, купить седла, и, несмотря на поздний час, пуститься в дорогу. Конечно, иметь при себе такие большие деньги – это достаточно рискованно, и потому мы отправились в путь, несмотря на поздний час. Кажется, за нами никто не следил, но мы все одно гнали коней едва ли не до полной темноты, потом переночевали в небольшом перелеске, находящемся неподалеку от дороги, а с раннего утра вновь отправились в путь.

Разумеется, мы прекрасно осознавали то, что уже через пару-тройку дней господин ди Роминели узнает о том, что по одному из его пропавших векселей получены деньги. Нетрудно сопоставить все имеющиеся факты и понять, что те документы, которые он так давно ищет, уже покинули его дом и находятся в чужих руках. Также просто понять и то, что ко всему этому имеет отношение его бывшая невестка, то есть я. Ох, боюсь, что отныне на мои поиски господин ди Роминели бросит все свои силы и возможности, только вот мне-то особо терять уже нечего – я и так приговорена к смертной казни.

Через два дня мы прибыли на место. Куда именно? Во владения барона Бонте, того самого, кто уже составил то ли завещание, то ли дарственную на все свое имущество в пользу семейки ди Роминели. Конечно, от земель барона до замка моего отца путь не такой и долгий, только вот дорога туда мне заказана. Что же касается имения барона Бонте, то вряд ли хоть кому-то из людей моего бывшего свекра придет в голову столь невероятная мысль – искать меня здесь. Почему я была уверена, что барон находится в своем имении, а не уехал куда-либо, например, в столицу? Просто я помнила, как отец однажды упомянул о том, что большего домоседа, чем барон Бонте, найти просто невозможно. Он довольно нелюдимый человек, очень привязан к своему фамильному замку, ежедневно совершает объезд своих сравнительно небольших владений, и для него большим событием является даже поездка к соседям.

Сейчас мы с Крисом сидели в небольшом трактире, который находился неподалеку от замка барона – похоже, этот трактир был построен не так давно, все в нем было новое, чистое, а еще тут чуть пахло сосновой смолой. Мы не так давно отправили посыльного в замок барона, и теперь ждали, что тот или позовет нас к себе, или сам приедет в трактир. Хочется надеяться, что барон не откажет нам во встрече, иначе нам придется придумывать что-то иное.

Прошло, наверное, не менее часа с того времени, как ушел посыльный, и мы уже стали беспокоиться, но, глянув в небольшое оконце, заметили, что возле трактира остановился всадник. Немолодой человек тяжело слез с коня, бросил повод подбежавшему служке, и направился внутрь трактира. Похоже, это и есть тот самый человек, кого мы ждем.

– Барон, как мы рады вас видеть... – хозяин трактира подбежал к мужчине, но тот лишь отмахнулся, оглядывая немногочисленных посетителей. Крис даже не успел встать, как мужчина, враз определив приезжих, направился к нам.

– Это вы прислали мне письмо?.. – холодно спросил барон, но тут его взгляд упал на меня, и мужчина смолк. Несколько мгновений он смотрел на меня, а потом растерянно произнес:

– Оливия де ля Сеннар... Я не ошибся?

– Не ошиблись... – чуть улыбнулась я. – Только вот простите, но я вас не припоминаю, во всяком случае, внешне...

-Это неудивительно... Вы позволите мне присесть?

– О, да, разумеется!

– Благодарю... – усевшись за стол, барон заговорил более приветливо. – Я вас видел тоже всего лишь несколько раз – дважды, когда вы были ребенком, а еще я присутствовал на той вашей помолвке, правда, вам в то время было не до того, чтоб рассматривать гостей... О, прошу прощения за неприятные воспоминания!

– Не стоит извиняться.

– Я не знаком с вашим спутником...

– Если позволите, он представится чуть позже.

– Ничего не имею против... Оливия, еще раз прошу прощения, но до меня донеслись ужасные слухи о том, что будто бы вы...

– Приговорена к смерти...– кивнула я головой. – Пока оставим эту тему, хорошо? Сейчас вас, наверное, интересует, для чего мы вас попросили о встрече?

– Не буду скрывать, ваше письмо меня несколько выбило из колеи. Вы намекали на то, что в состоянии помочь мне решить некую проблему...

– Да, возьмите... – я достала из сумки ту самую дарственную, в которой барон отдавал все свое имуществе семейке ди Роминели. – Думаю, от этой бумаги вам лучше избавиться раз и навсегда.

Когда барон развернул свиток, то у него задрожали руки. Не веря себе, он вновь и вновь перечитывал текст, а потом растерянно посмотрел на нас.

– Откуда у вас это...

– Я его утащила из дома господина ди Роминели... – пожала я плечами. – Мне кажется, лучшим выходом для вас будет сжечь эту бумагу.

– Да... – барон, все еще находясь в полной растерянности, встал из-за стола, подошел к горящему очагу и бросил свиток в огонь. Барон не отходил от очага до того времени, пока бумага не превратилась в пепел, после чего еще долго шевелил пепел кочергой, после чего мужчина вернулся за стол.

– У меня нет слов, чтоб выразить вам мою благодарность!.. – заговорил он чуть прерывающимся голосом. – Если бы я мог оказать вам ответную услугу...

– Можете... – вздохнула я. – Только если вы на это решитесь, то семейка ди Роминели станет считать вам едва ли не врагом.

– Дорогая Оливия, мне уже давно не приходилось слышать ничего лучше тех слов, что вы сейчас произнесли... – барон недобро усмехнулся, только вот эта его усмешка относилась не ко мне. – Дать хотя бы небольшой пинок ди Роминели – это моя давняя мечта! После того, как уничтожена эта проклятая бумага... Отныне вы и ваш спутник можете располагать мной так, так сочтете возможным!

Святые Небеса, как же мне приятно слышать такие слова!

Глава 7

– То есть все прошло как нельзя лучше?.. – продолжала я расспрашивать барона Бонте.

– Разумеется!..

Хотя барон и пытался сохранить невозмутимость, но было заметно, что настроение у него куда выше среднего. Только что он вернулся из замка моего отца, где судебные приставы готовили к описанию имущество семьи. Там же хватало и стражников, которые следили за порядком, а заодно за тем, чтоб хозяйка, не приведи того Боги!, не припрятала от всевидящего ока приставов что-либо ценное. Как себя вели эти незваные гости? Как хамы, которые получили в свои руки пусть и небольшую, но власть, и теперь считают вполне возможным унижать аристократов презрением, а заодно вовсю стараются дать им понять, что теперь и вы, господа высокородные, окажетесь едва ли не на дне жизни – хватит вам носы задирать...

Думаю, излишне говорить о том, что мачеха совсем не обрадовалась нежданному визиту барона – сейчас было не до приема гостей, да и кому понравится, когда старый знакомый твоего покойного мужа (по счастью, хотя бы умерший супруг не видит разграбления родового гнезда!) появляется в доме едва ли не в худший момент твоей жизни!.. Барон не вдавался в подробности того, что происходило в замке, но и без долгих пояснений было понятно, что обстановка там была, мягко говоря, нездоровая. Мачеха держалась из последних сил, изображая спокойствие и невозмутимость, и даже сказала гостю несколько любезных слов. Однако стоило барону выразить ей свое искреннее сочувствие, как бедная женщина разрыдалась, и, всхлипывая, сказала, что, несмотря на все происходящее, благодарна гостю за посещение уже хотя бы потому, что в его присутствии ей чуть легче переносить все то, что сейчас творится вокруг. Кстати, о какой-либо денежной помощи или же займе мачеха и не заикалась, понимая, что этот человек вряд ли сумеет ей помочь: всем было известно – хотя барон и не бедный человек, но все же он не настолько богат, чтоб иметь в наличии две тысячи золотых.

Тем временем барон, посмотрев на суету в доме, пожелал переговорить со старшим из приставов. Тот, не дав приехавшему аристократу открыть рот, в свою очередь сразу же заявил, что, дескать, вы, господин хороший, можете даже не стараться – отсрочки по выплате не будет! Или сию же секунду гоните денежки, которые задолжала эта семья, или идите своей дорогой отсюда куда подальше, не мешайте нам исполнять свои обязанности!.. Как видно, распоясавшись от вседозволенности, приставы решили, что могут вести себя нагло и бесцеремонно не только с хозяевами, но и с их гостями.

Первым делом было необходимо поставить на место зарвавшихся нахалов и взять инициативу в свои руки. Барону пришлось повысить голос, и пообещать, что если хамы-судейские сию же секунду не сбавят тон и не поймут, с кем разговаривают, то все они уже к сегодняшнему вечеру вылетят со службы, причем не просто так, а с волчьим билетом. Ну, нюх у судейских развит хорошо и нос по ветру эти люди держать умеют, и потому они враз поняли, что если будут продолжать в том же духе, то каждого ждут большие неприятности. Приставы немедля вспомнили должную почтительность вкупе с надлежащим уважением к аристократии, после чего ни одна из судейских крыс уже не позволила себе неподобающего тона или дерзкого поведения.

Затем барон заявил, что ему необходимо переговорить со старшим из приставов, и холодно поинтересовался, какая же сумма долга была у графа де ля Сеннар, если приставы позволяют себе столь неподобающий тон в отношении тех, кто многократно выше их по праву рождения. Старший из судейских попытался сохранить невозмутимость, и пояснил, что у них имеются долговые расписки покойного графа де ля Сеннар на сумму около двух тысяч золотых, и кредитор требует немедленной оплаты, на отсрочку не согласен, а раз вдова заемщика утверждает, что денег у нее нет, то судебные исполнители, находясь в своем праве...

Далее выслушивать пристава барон не стал, просто сообщил, что желает оплатить долги графа, который был его другом, и потому хотел бы увидеть долговые расписки. Кажется, судебный пристав не очень-то поверил словам приехавшего аристократа, но требуемые бумаги все же предъявил, тем более что в них не было ничего тайного. Барон Бонте просмотрел бумаги, а затем дал знак своему слуге, крепкому здоровому парню, который все это время неотлучно находился при хозяине (понятно, что одному отправляться в дорогу с большими деньгами ни в коем случае не следует) поставил перед приставом два туго набитых мешочка немалых размеров, в которых было две тысячи золотых. Затем последовала немая сцена, после чего ошарашенные приставы принялись пересчитывать деньги, а спустя еще четверть часа и вовсе убрались из замка, беспрерывно кланяясь и немалым почтением глядя на барона – еще бы, к человеку, который одним движением руки может небрежно швырнуть такие деньги, нужно относиться с должным пиететом.

Зато моя мачеха еще долго не могла придти в себя от всего произошедшего. Единственное, что она была в состоянии пролепетать – так только бесконечную благодарность, и обещание, что отныне она будет экономить каждую монетку, лишь бы поскорее вернуть долг своему спасителю. Как позже сказал барон, ему даже было неудобно выслушивать слова, произнесенные с такой просто-таки немыслимой признательностью. Разумеется, если бы он мог, то обязательно рассказал бы бедной женщине о том, что эти самые две тысячи золотых ему дала я, но говорить подобное ни в коем случае не стоило. Дело тут было не в недоверии, а в том, что мачеха могла случайно проговориться, и в этом случае серьезной опасности подвергался бы уже барон, ведь общение с беглыми каторжниками следует рассматривать как серьезное преступление. Вот потому-то господину Бонте только и оставалось, что твердить – мол, мы с вашим мужем были друзьями, пусть даже и не закадычными, но, тем не менее, хорошо понимали друг друга, а раз так, то я считаю своим долгом помочь его вдове и осиротевшим детям... Ну, а при расставании барон оставил моей мачехе сотню золотых на, так сказать, насущные потребности и покрытие долгов перед поставщиками и слугами. Растерявшаяся мачеха попыталась, было, отказаться от этих денег – мол, вы и так сделали для нас слишком много!, но барон был непреклонен.

Надо сказать, что рассказывая обо всем, барон выглядел несколько смущенным: по его словам, при расставании вдова графа де ля Сеннар смотрела на него с таким обожанием, что ему стало даже стыдно. Вообще-то мачеху можно понять, ведь только что этот человек спас ее и детей от полного разорения. На мгновения я даже почувствовала укол ревности – всеже речь идет о жене моего покойного отца!, но потом я была вынуждена признать, что окажись на ее месте любая другая женщина – и она бы испытывала чувство искреннего признания к своему спасителю.

– Что вы собираетесь делать дальше?.. – поинтересовался барон, когда закончил свой рассказ.

– Трудно сказать... – вздохнула я. – Разумеется, нам сегодня же следовало бы покинуть ваш дом – мы и так второй день злоупотребляем вашим гостеприимством...

– Оставьте!.. – махнул рукой мужчина. – Ваше пребывание в моем имении вносит в тихую жизнь хоть какую-то свежую струю.

Барон, как вежливый человек, не говорит о том, что наше появление в его замке принесло немало проблем в здешнюю спокойную и устоявшуюся жизнь. Мы, ничего не утаивая, рассказали этому человеку все, что ранее произошло с нами, и барон вновь обещал, что мы можем полностью на него рассчитывать. Так невольно и пожалеешь о том, что ранее я почти совсем не знала этого благородного человека!

Как мы не отказывались от его гостеприимства, но барон и слышать не хотел о том, чтоб мы покидали пределы этого имения – мол, побудьте у меня денек-другой, отдохните... Я вдовец уже не первый год, живу более чем замкнуто, так что в мое существование не помешает внести немного свежего воздуха.

Ну, раз такое дело, то нам ничего иного не оставалось, кроме как принять его приглашение, но в замке барона все же останавливаться мы не стали. Причина была все та же – не хватало еще, чтоб господина Бонте обвинили в укрывательстве беглых! Дело кончилось тем, что я, несмотря на возражения хозяина этого дома, устроилась в сарае, вернее, на сеновале, под крышей, а Крис ушел в маленький рыбацкий домик – повторяю, нам не хотелось, чтоб хоть кто-то посторонний видел нас в доме барона. Что же касается наших лошадей, то их распрягли, и теперь они стояли в общем стойле среди остальных хозяйских лошадок. А еще нам дали понять, что слуги господина Бонте умеют держать язык за зубами – все эти люди много лет прослужили в его доме, пользовались немалым уважением, платили им хорошо, и ни у кого из них не было ни малейшего желания терять хорошее место работы из-за своего длинного языка.

– И все же должен сказать, что мы слишком опасные гости... – вздохнул Крис. – Барон, при всем к вам уважении я все же думаю, что нам уже пора покинуть вас. Оливия, а как вы считаете?

Хотя мы с Крисом уже давно перешли на «ты», да и именовал он меня по-разному – то Оливия, то в шутку – Дарил, но в присутствии барона (а это был человек старой закалки и строго придерживающийся определенных правил поведения), мы соблюдали обращение на «вы», не допускали легкомысленных шуточек, и Крис называл меня только именем Оливия.

– Наверное, вы правы... – согласилась я. – Но...

– Оливия, вас что-то тревожит?

– Да... – вздохнула я. – Барон, вы уж меня простите, но семейство ди Роминели не привыкло проигрывать. Сегодня вы нарушили их планы, не позволили разорить мою семью, и боюсь, что ди Роминели это не оставят без внимания. Я буду очень удивлена, если они в самое ближайшее время не заявятся сюда, и не попытаются каким-то образом... Ну, скажем так, разобраться с вами, господин барон. Нет, я вовсе не имею в виду нечто вроде ножа под ребра...

– Хм...

– Думаю, первым делом эти люди постараются хорошенько припугнуть вас... – продолжала я. – Им надо выяснить, с чего это вдруг вы решили проявить благородство к семейству де ля Сеннар. Проще говоря, необходимо внести ясность в то, каким таким непонятным образом стороннему человеку, то есть барону Бонте, удалось вмешаться в чужие планы. Заодно посланцы господ ди Роминели постараются уточнить, было ли это простым добросердечием, или же двое подозреваемых уже успели побывать у вас.

– Думаете, кто-то из этих гм... многоуважаемых особ осчастливит своим появлением мой дом?.. – чуть усмехнулся барон.

– Сами господа ди Роминели сюда и близко не покажутся... – покачала я головой. – То, что сегодня произошло – это не столь значимое дело, ради которого членам столь достопочтенного семейства стоит срываться с места и отправляться в дальние края. Зато у них всегда найдутся люди из числа тех, кого можно послать улаживать те делишки, что идут вразрез с намерениями этой милой семейки.

– Вы что, считаете, что я такой уж слабак?.. – поинтересовался барон. – Поверьте – в случае необходимости сумею дать должный отпор. Теперь, когда у меня над душой не довлеет эта паршивая дарственная, со мной так легко не сладить. Разумеется, возраст играет свою роль, я уже не так молод (Оливия, ваш отец был моложе меня на пять лет), но в случае необходимости я все же в состоянии постоять не только за себя.

Верно: хотя барон Бонте внешне выглядел несколько старше своего возраста, тем не менее, было понятно, что голыми руками его не возьмешь – это был сильный и достаточно уверенный в себе человек. Все так, только вот в сражении с семейкой ди Роминели физическая сила не всегда играет решающую роль – те люди предпочитают грязные методы подковерной борьбы, и, как правило, действуют чужими руками. Знать бы еще, как заставили барона подписать эту самую дарственную? Понятно, что просто так, по доброте душевной, подобные бумаги не составляются...

– Господин барон, дело не в силе, а в том, что для достижения своей цели семья ди Роминели применяет далеко не самые праведные способы.

– Это мне известно... – вздохнул тот... – Давайте договоримся так: хотя бы пару дней вы еще побудете в моем замке, немного отдохнете, придете в себя, а дальше будет видно.

Вообще-то нам не стоит понапрасну терять время – все же семейство моего бывшего мужа вряд ли будет бездействовать, ведь вскоре станет известно о том, что некто уже получил деньги по одному из будто бы пропавших векселей. Думаю, нетрудно догадаться, кто именно мог это сделать... Но и отсюда нам пока что уезжать не следует: мне просто не верится, что тот человек, которого отправили в эти места с целью пустить по миру мою семью, смирится с поражением – господин ди Роминели за такое точно не похвалит. Как бы не сделал какую пакость мачехе и малышам... Ладно, подождем, как события будут развиваться дальше.

Однако уже к вечеру стало известно, что в деревню невесть откуда заявилось несколько любопытствующих чужаков, которые проявляли излишний интерес как к самому барону, так и к тому, что происходит у него в доме. Расспросы незнакомцев явно перехватывали рамки простой заинтересованности, и вызывали у жителей вполне обоснованное подозрение: здешние крестьяне высоко ценили ту спокойную и обеспеченную жизнь, которую им обеспечивал барон Бонте, и потому вовсе не горели желанием выкладывать хоть что-то лишнее против своего благодетеля. Более того – об этих разговорах барону в тот же вечер доложили едва ли не во всех подробностях. Не знаю, о чем думал барон, но я была уверена – уже завтра сюда заявятся гости, потому как люди господ ди Роминели не привыкли затягивать свои дела. Понимал это и барон, а потому попросил нас сегодняшней ночью не покидать дом – мол, как бы эти самые незнакомцы под покровом ночи не стали обшаривать окрестности!..

Что ж, раз дела обстоят таким образом, то нам следует прислушаться к словам нашего доброго хозяина. В результате барон с Крисом кое-как устроились на ночь в хозяйской спальне, благо, кроме кровати, там был еще и диван, а мне постелили в кабинете барона. Уже ночью, лежа на чистом белье под теплым одеялом, я подумала, засыпая: ох, как бы мне не вконец облениться от такой хорошей и спокойной жизни...

Увы, все поменялось уже под утро, когда барона разбудил встревоженный слуга: по его словам, к замку подъехал отряд стражников, и у ворот этот самый отряд разделился – часть стражей окружила замок, а оставшиеся колотят кулаками в двери, размахивают какой-то бумагой, и требуют их впустить. Так, мы все-таки дождались неприятностей на свою шею!

Схватив свою дорожную сумку и наспех одеваясь, я невольно стала прикидывать, куда мы можем спрятаться. Может, нам стоит на крышу забраться? Нет, глупо, стражники туда почти наверняка заглянут... Меж тем проснувшиеся слуги быстро убирали наши одеяла и подушки – ничто не должно указывать на то, что в замке есть посторонние.

– Быстро сюда! – скомандовал барон, кивая в сторону кабинета, из которого я только что выбежала. – Понимаю, место, в котором вам придется переждать какое-то время – оно крайне неудобное, но зато есть возможность остаться незамеченными...

Большой встроенный стеллаж с книгами и свитками, казалось, был намертво вделан в стену, но когда барон с усилием нажал на какую-то затейливую завитушку на этом самом стеллаже, тот раздался почти неслышный щелчок, и одна из секций стеллажа немного приоткрылась. Хм, такое впечатление, будто это была хорошо замаскированная дверь. Оказывается, эта секция прикрывала собой нишу в стене, достаточно вместительную, чтоб там могли спрятаться сразу несколько человек. Я, вообще-то, и ранее не раз слышала о том, что во многих старых домах есть такие вот тайные уголки, однако в замке моего отца ничего подобного не было.

– Забирайтесь туда и постарайтесь вести себя как можно более тихо!.. – почти что скомандовал барон. – Надеюсь, что на обыск они не решатся, но все же...

– Конечно!.. – Крис первым шагнул в нишу, и я последовала вслед за ним. – Обещаю, что будем сидеть, словно мыши под веником!

– Очень на это надеюсь. Выпущу вас отсюда только тогда, когда незваные гости покинут мой дом... – убедившись, что мы уже находимся в укрытии, барон закрыл дверь-стеллаж, и до нас донесся чуть слышный щелчок закрываемого замка, после чего мы с Крисом оказались в полной темноте. Ох, что-то везет мне в последнее время на такие вот тайные ниши в стенах! Места тут, конечно, не ахти сколько, во всяком случае, мы стоим едва ли не вплотную друг к другу. Не глядя, поставили свои сумки на пол – нечего держать их в руках. Впрочем, чего там глядеть – все одно вокруг не видно ни зги! Просто каменный мешок, в котором мы, можно сказать, едва ли не замурованы!..

– Слушай, а мы тут не задохнемся?.. – чуть слышно прошептала я.

– Вряд ли... – так же тихо ответил Крис. – Не просто же так предки барона в свое время сделали это укрытие. Наверняка тут можно прятаться достаточно долгое время. Весь вопрос в том, когда отсюда уберутся стражники...

– Хочется надеяться, что уж очень надолго они не задержаться, и уж тем более не станут устраивать полный обыск... Эй, ты что делаешь?!

Последнее замечание относилось к Крису – этот нахал, стоя позади, внезапно обнял меня и прижал к себе. Ага, только таких глупостей мне еще не хватало!

– Не шуми... – я поняла, что парень улыбается, но убирать от меня свои руки и не думает. – Может, я темноты боюсь, вот и ищу у тебя поддержки и понимания, а ты сразу сердишься!

Нет, ну как вам это нравится!? Ведь велено же вести себя тихо, а этот негодяй что себе позволяет, а?! Нашел время, паразит, чтоб руки распускать! И ведь понимает, хитрюга, что я сейчас вряд ли буду громко выражать свое недовольство!

– Руки убери!.. – я пыталась возмутиться, только вот голос сейчас повышать никак нельзя, даже шептать следует еле слышно, так что вряд ли мое негодование со стороны выглядело достаточно убедительным.

– Мне так стоять удобнее!.. – а вот теперь в чуть слышном шепоте Криса были заметны веселые нотки. Ну что тут скажешь: за нами идет охота, а у этого парня, кажется, одни глупости на уме! Ох, когда отсюда выберемся, я ему точно выскажу все, что о нем думаю! А тем временем наглец продолжал. – Тебе, думаю, тоже удобней стоять, чувствуя за своей спиной надежду и опору! И потом, находясь в полной темноте, всегда хочется надеяться, что ты не один, а рядом с тобой находится кто-то теплый и живой – все же вокруг нас находится холодный камень...

Если честно, то я не нашлась, что ответить на подобное заявление, да и, помня предостережение барона, не хотелось лишний раз подавать голос. Ладно, Крис, пока что я помолчу, но потом тебе придется выслушать много чего нелицеприятного.

Время текло медленно, снаружи не доносилось ни звука. Мы тоже помалкивали, а я постепенно стала понимать, что не имею ничего против теплых рук Криса, которыми он прижимал меня к себе. Вообще-то стоит признать, что по-большому счету Крис прав: когда вокруг тишина, а тебя окружает непроницаемая тьма, то ты и сама невольно прижимаешься к кому-то живому, чтоб не чувствовать одиночества. Чуть позже с удивлением поняла, что мне даже нравится то, что Крис по-прежнему продолжает меня обнимать. Надо же, а я-то считала, что меня навек откинуло от мужских объятий, ведь еще совсем недавно одна только мысль о них вызывала что-то похожее на тошноту...

В этот момент мне вдруг невесть с чего вспомнился муж со своими непропорционально огромными ладонями, бесцеремонно и больно лапающий меня со всей свойственной ему грубостью и жестокостью... От этих мимолетных воспоминаний меня только что не затрясло от отвращения, и состояние было такое, будто я с головой ухнула в холодную воду. Святые Небеса, до сих пор не могу понять, как я смогла так долго вытерпеть присутствие этого отвратительного человека рядом с собой?! Наверное, меня поддерживала только мысль о побеге, а иначе... Иначе, боюсь, я бы уже закончила с этой омерзительной жизнью раз и навсегда, потому как жить в атмосфере постоянного унижения невероятно тяжело, и ты медленно, но верно, начинаешь чувствовать себя полным ничтожеством.

Воспоминания о Лудо Уорте были настолько неприятными, что я невольно сильнее прижалась к Крису, будто пытаясь получить у него защиту от бывшего супруга. Не знаю, как Крис отнесся к этому моему жесту, но его объятия стали крепче, и я почувствовала на своей шее его губы, и, что самое невероятное, не собиралась этому противиться...

Не знаю, чем бы все это закончилось, но тут снаружи послышался какой-то шум и мужские голоса – кажется, в кабинет пришли люди. Пожалуй, наши чувственные порывы следует пока что отложить в сторону, сейчас не до них. Интересно, кто пожаловал к барону? Только стражники, или с ним был кто-то еще?

– Заодно можете осмотреть и кабинет... – услышали мы слова барона. Не скажу, что все, что происходит снаружи, здесь слышно уж очень хорошо, но, тем не менее, можно разобрать не только слова, но и интонации говорящих. Меж тем барон продолжал свою речь, произносимую вежливым голосом, однако любому было понятно, что хозяин замка крепко разозлен. – Рекомендую заглянуть под диван, а заодно и под мой рабочий стол – вдруг я там кого-то спрятал? Смотрите, не стесняйтесь, можете бросить взор и под ковер на стене, да и в окошко выглянуть не помешает – вдруг кто-то ловко распластался прямо на стене, рядом с окном, или на каком-то небольшом выступе этот некто руках висит!.. Кстати, в моей спальне советую еще раз осмотреть шкаф с одеждой – вдруг там найдется потайная дверь? Вот тогда все будет точно как в скабрезной истории – есть место, куда можно прятать любовников от своей второй половины...

– Господин барон, я вновь прошу у вас прощения, но у меня приказ, а я человек служивый... – кажется, в голосе говорящего одновременно слышны извинение и некая растерянность. – Думаю, вы понимаете, что я, находясь на службе, всего лишь выполняю указания своего начальства...

– К вам, сержант, у меня претензий нет... – кажется, барон махнул рукой. – Мне непонятно, с чего ваше руководство решило, что в моем замке скрываются беглые каторжники?

– Не могу знать!.. – только что не отрапортовал сержант.

– А, да, вы же человек служивый... – вздохнул барон. – Надеюсь, я могу присесть, или же мне по-прежнему следует оставаться на ногах? Хотя бы укажите мне то место, где я имею право сидеть до той поры, пока вы будете обыскивать мой дом.

– Господин барон, вы, разумеется, вольны сидеть там, где вам будет угодно!

– Спасибо хотя бы на этом... – и затем послышался скрип: похоже, хозяин замка уселся за свой рабочий стол. – А вы продолжайте, не стесняйтесь. Одна просьба к вашим подчиненным, которые суют свой нос во все щели: пусть позже хотя бы скажут моим слугам, в каких углах накопилось больше всего пыли – увы, но обслуга у меня не особо старательная, некоторые к своим обязанностям относятся с прохладцей, а то и вовсе отлынивают от дел.

– Господин барон, я вновь прошу прощения...

– Ладно, сержант, я все понимаю. Просто вы разбудили меня ни свет, ни заря, а в таких случаях у меня всегда скверное настроение.

Прошло еще какое-то время, и мы услышали, как сержанту докладывают подчиненные: все осмотрели, в том числе обшарили и все постройки на стороне, посторонних не нашли, ничего подозрительного также не замечено... Выслушивая извинения сержанта, я была почти уверена, что наше с Крисом невольное заключение вот-вот закончится. Увы, я вновь ошиблась.

– Господин барон, мне бы хотелось переговорить с вами наедине... – раздался еще один голос, и я чуть не ругнулась сквозь зубы – это же господин Солан, стряпчий семейства ди Роминели! До этого момента голоса стряпчего в комнате было не слышно, а, значит, он все это время или молча стоял в сторонке, наблюдая за всем происходящим, или, скорей всего, только что пришел в кабинет. Больше склоняюсь ко второму варианту, потому как господин Солан, скорей всего, ходил по замку вместе со стражниками, осматриваясь, прислушиваясь к разговорам, наверняка задавал вопросы слугам, а заодно делал какие-то свои выводы. Быстро он добрался до этих мест, похоже, отправился в путь уже наутро после того, как мы с Крисом забрали из тайника спрятанные документы. Вот крыса сутяжная!

– Слушаю вас... – холодно произнес барон.

– Хотелось бы наедине...

– Это зависит не от меня... – в голосе нашего хозяина были нотки безразличия. – Вы, господин хороший, прибыли сюда с отрядом стражи, так что со служивыми и договаривайтесь о том, чтоб они оставили нас наедине. Хотя, если откровенно, то у меня нет желания с утра пораньше вступать в долгие разговоры неизвестно с кем – насколько мне помнится, вы не соблаговолили даже представиться.

– О, не волнуйтесь, я сию же секунду все вам поясню... Сержант, вы можете оставить нас ненадолго?

– Вообще-то мне и моим людям здесь больше делать нечего... – отчеканил сержант. – Мы удаляемся, и я приношу вам, господин барон, свои самые искренние извинения за свое появление и доставленные неудобства.

– Понимаю, вы на службе... – теперь уже и наш хозяин говорил мягче. – А этот господин...

– Сержант, оставьте нас... – вмешался стряпчий. – Господин барон, надолго я вас не задержу, задам всего лишь несколько уточняющих вопросов.

Хм, раз стряпчий здесь едва ли не командует, то понятно, что здешнее начальство выдало ему соответствующие полномочия – видимо, господа ди Роминели каким-то образом позаботились о том, чтоб их поверенный пользовался достаточной властью. Интересно...

Когда за уходящим сержантом скрипнула дверь, вновь раздался голос стряпчего.

– Разрешите представиться: меня звать господин Солан, и я являюсь поверенным в делах достопочтенного семейства ди Роминели.

– То, что вы стряпчий – это заметно и без долгих пояснений... – произнес барон.

– Прекрасно, значит, сразу перейдем к делу. Как вы уже знаете, визит стражи в ваш дом связан с поисками...

– Я прекрасно помню все, что говорил мне сержант, и своими глазами прочел то, что было написано в ордере на обыск, так что можете не тратить понапрасну свое красноречие. Только все ваши хлопоты были совершенно напрасными, и стража тщетно надеялась отыскать беглецов в моем доме.

– Так считает сержант, а не я.

– Можете думать все, что вам угодно. Вы закончили?

– Нет... – вздохнул стряпчий. – Раз вы так торопитесь, то давайте поговорим в открытую: я почти уверен, что двое преступников, о которых вам во всех подробностях доложил сержант – они находятся в этих местах. Более того: лично у меня нет никаких сомнений том, что именно Оливия де ля Сеннар предоставила вам необходимые средства для того, чтоб вы спасли от разорения ее родных. Эта особа недавно получила три тысячи золотых по векселю, вернее, итоговая сумма была несколько меньше – там ростовщик содрал свой немалый процент... И спустя несколько дней вы оплачиваете долги покойного графа де ля Сеннар на сумму в две тысячи золотых... Вы не считаете, что тут есть некие совпадения?

– Пока что я считаю, что в разговоре со мной вы позволяете себе лишнее.

– Откуда у вас оказались такие большие деньги?

– Более бестактного вопроса я не слышал уже давно. Но я вам все же отвечу: человек я одинокий, особых трат у меня нет, так что любой на моем месте в состоянии скопить приличную сумму, а как распоряжаться своими деньгами – этот вопрос каждый решает сам для себя.

– Например, все, что было с таким тщанием сбережено за долгие годы, можно одним махом выбросить на спасение от нищеты вдовы графа де ля Сеннар?.. – в голосе стряпчего проскользнули чуть слышные насмешливые нотки. – Это, конечно, выглядит более чем благородно, и ваш великодушный жест все ближайшее время будет главной темой разговоров во всей губернии, но я человек куда более приземленный.

– Тогда мне вас жаль.

– А встречаться с преступницей, осужденной на казнь, и брать от нее немалые деньги вы не считаете зазорным? Или же вы, господин барон, пытаетесь изобразить перед всеми, будто ваша дружба с графом де ля Сеннар была куда более крепкой, чем думали многие? А может вы решили положить глаз на вдову графа? Разумеется, она дама все еще достаточно привлекательная, но отдавать такие деньги просто за то, чтоб привлечь к себе внимание женщины, которой и так деться некуда...

– Это что еще за грязные инсинуации?.. – а вот теперь в голосе барона появились холодные нотки. – За подобные слова человеку обычно указывают на дверь, так что...

– Господин барон, если я ненароком позволил себе бестактность, то прошу прощения... – голос стряпчего был вежлив. – Менее всего мне бы хотелось нанести вам обиду...

– Мне кажется, что ваш визит несколько затянулся... – резюмировал барон.

– Обещаю, что я сразу же уйду после того, как вы ответите мне на несколько вопросов.

– Я не любитель играть в вопросы и ответы. Кроме того, сегодня я не выспался, и потому у меня нет желания продолжать принимать посетителей и вести с ними беседы, которые не доставляют мне ни малейшего удовольствия. Дверь находится у вас за спиной.

– Господин барон, вы, кажется, не восприняли всерьез тот очевидный факт, что перед вами находится доверенное лицо семейства ди Роминели. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду... – а вот теперь голос стряпчего чуть изменился, стал более жестким. Похоже, господин Солан решил отбросить в сторону вежливость и прижать собеседника к стене давно подписанной дарственной. Разумеется, стряпчий в курсе того, что этот документ пропал, но, судя по всему, поверенный все же надеется на неведение барона в этом вопросе, а раз так, то можно выставлять свои условия несговорчивому аристократу.

– Допустим, что я догадываюсь о подоплеке вашего вопроса, и могу предположить, что вы имеете в виду... – после паузы заговорил барон. – Прошу вас, продолжайте.

– Рад, что вы в состоянии адекватно воспринимать не только свое прошлое, но и настоящее... – а вот теперь в голосе стряпчего слышался еще и приказной тон. Видимо, господин Солан решил, что теперь наступила его очередь командовать. – Надеюсь, теперь вы ответите мне на заданный вопрос, а именно – встречались ли вы недавно с Оливией де ля Сеннар и ее спутником? Приходили ли в ваш замок эти беглые преступники?

– Нет, преступников в моем замке не было... – вздохнул барон. – Да и Оливию, эту славную прелестную девушку, я не увидел. Помнится, она считалась первой красавицей нашей провинции, и это мнение я полностью разделяю.

– Если я правильно понял ваши слова, то эту парочку беглых каторжников вы не считаете преступниками, а Оливия ди Роминели сейчас внешне несколько изменилась?

– Считайте так, как вам заблагорассудится. Должен сказать, что не только я, но и многие из наших соседей не особо верят во всю эту историю с убийством мужа бедняжки Оливии, а знаете, почему? Это до какого же состояния нужно было довести кроткую милую девушку, раз она пошла на подобное?!

Вообще-то у меня сложилось впечатление, будто наш хозяин пытается выведать у незваного гостя как можно больше сведений, только вот не знаю, поведется ли стряпчий на слова барона: господин Солан достаточно умный и проницательный человек, и уже наверняка отметил про себя, что в ответе его собеседника есть некая подоплека.

– Вот как?.. – господин Солан предпочел не обращать внимания на слова барона. – Тогда не подскажете ли мне, с кем это вы толковали пару дней назад в поселковом трактире? Как мне сказали, тогда вашими собеседниками были как раз мужчина и женщина. Кстати, по приметам эти двое весьма напоминают тех самых беглецов, которых все ищут...

А ведь не зря барону сообщили, что какие-то излишне любопытствующие люди еще вчера появились в поселке, и едва ли не приставали ко всем жителям с расспросами. Наверняка незнакомцы предлагали всем по нескольку монет за интересующие их сведения, а крестьяне – народ практичный, и потому некоторые из здешних обитателей, увидев деньги, могли проговориться. Как ни досадно это признать, но, похоже, кое-что пришлые людишки все же сумели накопать...

– Совершенно верно... – подал голос барон. – В тот день мне удалось побеседовать с молодой парой – это проезжающие, люди нездешние.

– Вот как?.. – хмыкнул стряпчий.

– Да, так... – барон сделал вид, что не обратил внимания на недоверчивый тон своего собеседника. – Муж с женой направлялась по своим делам, и ненадолго остановились в нашем трактире, чтоб передохнуть и пообедать. Кстати, эти молодые люди оказались на редкость интересными собеседниками, и наш разговор доставил мне немало приятных минут.

– Кто они такие? Как их имена?

– Я не собираюсь говорить вам об этом, потому как не стоит вмешивать посторонних в наши дела.

– Предположим... Кто был тот человек, что ночевал в вашем рыбацком домике?

– Что?!

– Как, вы не в курсе, что там видели мужчину? Говорят, он вел себя так, словно находился в собственном доме.

– В том рыбацком домике я не был уже седмицу... – с досадой произнес барон. – Вполне может статься, что кто-то и забрался туда, тем более что домик не охраняется, да и особо брать там нечего – лишь старая мебель да самая простая посуда. Вообще-то здешние крестьяне туда не сунутся, а, значит, этим незнакомцем вполне мог оказаться кто-либо из проезжих – к сожалению, всегда найдутся любители ночевать под крышей без разрешения, особенно если у них в кармане пусто! Сегодня же пошлю туда слугу, или же сам загляну в рыбацкий домик.

– А еще мне сказали, что у вас на сеновале примято сено – такое впечатление, будто там кто-то ночевал. Как-то странно для рачительного хозяина... Или вы так не считаете?

– Сено, говорите, примято?.. – усмехнулся барон. – Ох уж мне эти влюбленные парочки!.. Надо признать, что я довольно-таки снисходительный человек, и потому крестьяне в моем имении чувствуют себя несколько более вольготно, чем допустимо, и результат, как говорится, налицо. Как их не гоняешь, как ни грозишь всеми возможными карами, а молодежь все одно при первой же возможности пробирается в укромные уголки вроде того сеновала! Что тут скажешь: все мы когда-то были молодыми и глупыми!

– Какое добросердечие!

– Я считаю иначе: к некоторым вещам надо относиться терпимо, особенно если смотреть на них с высоты моего возраста.

– На вашей конюшне все стойла заняты...

– Разумеется, заняты! Не могу понять, что вам кажется странным? Разумеется, у вас есть свое мнение насчет того, что должен иметь у себя рачительный хозяин, а я считаю, что лишних лошадей не бывает, особенно в нашей тихой провинции, где основой доход мы получаем как раз от работ на земле...

– Я имел в виду нечто иное. Говорят, что у вас на конюшне только что появились две новые лошади. Странное совпадение, не находите?

– Не две новые лошади, а три... – поправил его барон. – Кстати, не уточните, чем вызван ваш столь пристальный интерес к чужому имуществу? В этом есть некая бестактность, или вы так не считаете? Что касается новых лошадей, то они приобретены для хозяйства, то есть не очень дорогие, но крепкие – в самый раз для хозяйственных дел. Не удержусь, чтоб не похвастаться: эти лошади обошлись мне совсем недорого. Скажу больше: в самое ближайшее время я намерен купить еще одного жеребца – уже есть на примете подходящий, глаз от него не оторвать, и этот красавец, как вы понимаете, будет приобретен не для работы, а лично для меня... Возможно, придется взять на работу еще одного конюха... Надеюсь, мне не надо просить у вас на это разрешения? Ну и прекрасно! Кстати, рекомендую вам пересчитать еще и все те седла, что находятся в моем замке. Чтоб вы знали: у меня отыщется пара-тройка лишней упряжи, ведь когда к тебе в дом приезжают гости, и у них при себе не оказывается лошадей – а случается и такое, то я всегда готов предоставить им и упряжь, и седла, и лошадей.

– Должен сказать: до конца вы меня не убедили, но, тем не менее, я готов принять ваши объяснения... – вновь раздался голос стряпчего. – А еще я попрошу вас не забывать, с кем разговариваете – все же я представляю человека, от которого в вашей судьбе зависит многое, если не все.

– Помню... – тяжело уронил барон. – У вас ко мне есть еще какие-то вопросы?

– Вопросы пока что оставим в стороне. У меня есть для вас задание. Вернее, поручение.

– Что?!

– Вам, барон, в самое ближайшее время надо будет собраться и покинуть ваше имение на пару-тройку седмиц... – стряпчий сделал вид, что не замечает возмущения в голосе хозяина замка. – Вполне может статься, что вы будете отсутствовать менее этого срока, а возможно, задержитесь несколько дольше. Куда именно вам предстоит отправиться, и когда именно – об этом я сообщу чуть позже.

– Что-что?.. – теперь в голосе барона было слышно и неприкрытое удивление. – Вы меня ни с кем не перепутали, господин стряпчий? Или вы считаете, что имеете право приказывать мне, что я должен делать и как поступать?

– Я просто передаю вам просьбу господина Лудо Мадора ди Роминели, и, думаю, вы ему не откажете. Вернее, не сможете отказать. На подобную глупость у вас нет ни права, ни возможности. Точнее, вы обязаны выполнить все, о чем вас попросит мой доверитель, а иначе горько об этом пожалеете.

– Пошел вон... – голос барона был спокойным. – И передай своему хозяину, что если он пришлет ко мне еще какого-то хама вроде тебя, то за последствия пусть отвечает сам.

– А мне кажется, вы забываете о некой бумаге, которую подписали несколько лет тому назад. Господин ди Роминели настолько благороден, что до сей поры не давал ход этому документу, но сейчас я с горечью должен констатировать тот неприятный факт, что вы не цените хорошего к себе отношения со стороны семейства ди Роминели...

Тут барон Бонте перебил стряпчего, и в довольно емких и образных выражениях объяснил ему, какие манипуляции господа ди Роминели могут проделать с той бумагой, на существование которой ему намекает приехавший наглец. Слушая барона, я только что не качала головой от его хлестких фраз: конечно, для великосветского приема такая хм... цветистая речь совсем не годится, а вот для нынешнего разговора подходит в самый раз. Жесткий тон барона не оставлял сомнений в том, что он говорит серьезно, но стряпчий, похоже, отступать не собирался, и, если можно так выразиться, решил сменить тактику.

– Если вы не цените свое положение в обществе и не дорожите собственными замком и землями, то подумайте хотя бы о графине де ля Сеннар, о которой вы проявили столь необъяснимую заботу. Если из-за вашего непонятного упрямства произойдет нечто крайне неприятное с этой бедной женщиной или ее несчастными детьми – увы, но у господина ди Роминели может просто не оказаться иного выхода, кроме воздействия на вас столь жестким и безжалостным способом... Что вы делаете?!

Находясь в укрытии, трудно судить о том, что происходило в кабинете, но до нашего слуха донесся грохот – кажется, уронили стул, потом послышался звук удара и кто-то закричал... Э, да это же стряпчий подает голос! Судя по всему, гостеприимный хозяин этого дома дает урок хороших манер господину Солану. Жаль, что я не вижу столь радующей глаз картины!

– Послушай меня, крючкотвор, и второй раз я повторять не стану... – заговорил барон, и было понятно, что он зол до невозможности. – Сейчас ты уберешься отсюда, и больше никогда не покажешь свой нос в этих местах, а иначе... Лично я руки о тебя марать не стану, но сейчас же дам приказ своим людям: если только хоть кто-то увидит твою наглую рожу в моих владениях, то первым делом этот человек должен будет спустить с цепи собак, и натравить их на тебя, а псы-охранники у меня такие, что одним укусом отхватят у неосторожного раззявы половину задницы, или что иное оторвут, понял? А теперь я не поленюсь, и, как гостеприимный хозяин, покажу, где находится входная дверь и как можно открывать ее головой...

Вновь раздался грохот, возмущенный вопль господина Солана, скрип дверных петель, и крики стряпчего стали удаляться. Спорить готова – сейчас барон едва ли не пинками вышвыривает из своего дома посланника господина ди Роминели. Разумеется, подобное расставание с гостями несколько не соответствует правилам хорошего тона, принятыми в нашем обществе, но, на мой взгляд, сейчас происходит вполне допустимое нарушение этих самых правил приличия.

Снаружи стояла тишина, но мы по-прежнему не шевелились – вдруг некто из стражников все еще находится в замке?, а раз так, то нам следует проявлять осторожность. Мне только и оставалось, что вслушиваться в звуки, доносящиеся снаружи, а вот мысли у Крис, кажется, потекли в совсем ином направлении, скажем так, куда более мужском. Внезапно я осознала, что объятия Криса становятся все сильнее и сильнее, а его губы вновь стали скользить по моей шее...

Разумеется, надо было бы немедленно одернуть молодого человека – тоже мне, нашел время и место, не для того мы тут прячемся, чтоб заниматься глупостями!, но внезапно я вновь осознала, что не имею ничего против таких проявлений мужского внимания, и вовсе не хочу вырываться из сильных рук Криса. А еще я поняла, что не имею ничего против того, чтоб остаться здесь еще на какое-то время, в темноте, тишине и покое, где нет никого, кроме нас двоих, а есть тепло двух тел, ощущение надежности и (вот диво!) желание нежности... Святые Небеса, неужели я могу думать о чем-либо подобном?! Похоже, так оно и есть... Надо же, не ожидала от себя ничего такого, ведь еще совсем недавно одна только мысль о мужчинах подле себя, и тем более о чужих руках на моем теле, вызывала в душе чувство острой неприязни, едва ли не отторжения! А может, все эти чудные ощущения возникли просто из-за того, что вокруг нас сплошная темнота, и каждый невольно ищет возле себя кого-то живого? Наверное, так оно и есть, а иначе откуда в моей голове стали появляться клубы сладкого дурмана, заставляющего забыть все горести жизни...

Не знаю, как далеко губы Криса сумели бы унести меня от реальности, но в этот момент скрипнула входная дверь в кабинет, и я просто-таки шарахнулась в сторону от молодого человека – все, хватит дурить, это добром не кончится, и пока мы оба еще в состоянии трезво мыслить, надо возвращаться к реальности.

– Все, можете выходить... – барон распахнул дверь в нишу и мы, подхватив с пола лежащие там сумки, выбрались из тайника. Прикрыв глаза рукой от слишком яркого света солнца, я всеми силами отгоняла от себя невесть откуда появившуюся мысль о том, что была бы совсем не прочь оставаться в той нише еще на какое-то время... Тьфу ты, пора выкидывать дурь из головы! И с чего это меня вдруг пробило на нежности?!

– Вы все слышали?.. – барон все еще не мог успокоиться. – Ну и наглец! Надеюсь, он получил хороший урок! Знаете, хочу признаться, что несколько лет подряд мечтал о том, как вышвыриваю из своего дома господ ди Роминели!.. По счастью, некоторые мечты все же сбываются, что меня неимоверно радует!

– Мы слышали ваш разговор, и, должен сказать – вы вели себя крайне достойно... – кивнул головой Крис. Молодой человек был совершенно спокоен, а мне только и оставалось, что ругать себя – Крис и бровью не ведет, а вот меня все еще не оставляют воспоминания о том, как его губы скользили по моей шее и дотрагивались до моих губ...

Глубоко вздохнула, пытаясь избавиться от воспоминаний и одновременно стараясь остановить колотящееся сердце. Святые Небеса, я только что едва ли не сдурела и не потеряла голову, только вот непонятно, почему...

Ладно... – одернула я себя, – ладно, почудила немного – бывает, такое может случиться с каждым!, а теперь пора браться за ум и возвращаться к реальной жизни, иначе если меня снова понесет вверх, на розовые облака и в пьянящий туман... Только вот как бы с этих самых облаков не рухнуть на грешную землю, где за невнимательность и беспечность платят очень дорого.

– Молодые люди... – вздохнул барон, садясь за свой стол. – Молодые люди, я считаю необходимым объясниться, как случилось так, что я подписал ту самую проклятую бумагу...

– Вы нам ничего не обязаны пояснять... – заговорил, было, Крис, но барон перебил его:

– Нет-нет, я все же должен вам кое-что разъяснить, а иначе между нами останется недосказанное, чего мне бы никак не хотелось...

Повествование барона было не очень долгим, и было заметно, что нашему доброму хозяину не очень хочется вспоминать о произошедшем, но он все же считает необходимым рассказать нам все.

Оказывается, по молодости барон был женат, только вот его брак удачным было никак не назвать. В свое время двое молодых людей познакомились на великосветском приеме, и их родственники отчего-то сразу же сочли, что эти двое подходят друг другу как нельзя лучше – мол, из них получится идеальная пара. К сожалению, в этом случае родня ошиблась. Почему? Просто едва ли не сразу после свадьбы выяснилось: барон и его жена были настолько разными людьми, что даже в разговорах между собой не всегда находили точки соприкосновения, да и внешне друг другу не нравились совершенно.

Конечно, иногда подобные неприятности в семье со временем сглаживаются, люди как-то притирают друг другу свои характеры, привычки, пристрастия, но здесь оказался совсем иной случай – супруги сами старались избегать друг друга всеми возможными способами, хотя и понимали, что подобное отношение в корне неверно, только вот поделать с собой ничего не могли. К несчастью, в жизни случается и такое. С годами пропасть между супругами росла все больше и больше, хотя какое-то время они честно делали попытки каким-то образом наладить свою семейную жизнь. К несчастью, все оказалось бесполезно.

Когда же через шесть лет совместной жизни у жены барона родился мертвый ребенок, то семейные отношения разладились окончательно, однако главная беда была еще впереди – баронесса заболела. Болезнь была тяжелой, и длилась несколько лет – за это время у бедной женщины постепенно отказали руки и ноги, наступил паралич, а через какое-то время она стала слепнуть. Но главное, что мучило больную и лишало ее сил – это постоянные и непрекращающиеся боли, приступы которых становились все сильней и сильней. От криков бедняжки слуги затыкали уши, а родственники умирающей отныне не показывались на пороге дома барона: мол, видеть ее страдания – это выше наших сил.

В это тяжелое время барон старался проводить все свободное время у постели больной супруги, и, как это ни странно звучит, именно в этот тяжелый период муж с женой словно стали сближаться, их отношения заметно улучшились. Эти двое словно искали друг в друге надежду и опору, но, к несчастью, менять что-либо было уже слишком поздно...

Однажды, после особенно сильного приступа невообразимой боли, жена попросила мужа дать ей лекарство, находящееся в синей бутылочке, той, что стояла в ее шкатулке с драгоценностями. Старая служанка его жены, которая все эти годы почти безвылазно находилась возле своей госпожи, в то время куда-то вышла, оставив супругов наедине, и барону не оставалось ничего иного, как выполнить просьбу жены. По словам барона, он в то время даже не задумался о том, почему эта небольшая бутылочка находится отдельно от остальных лекарств – главное, чтоб снадобье помогло при очередном приступе, который должен был наступить в самое ближайшее время... Поглотив содержимое бутылочки, женщина впервые за много месяцев с облегчением улыбнулась, и попросила мужа не держать на нее зла – мол, нам обоим просто не повезло, и остается надеяться лишь на то, что каждый из нас будет счастлив в другой жизни... Не понял барон и то, отчего жена попросила у него прощения – мол, больше не могу мучиться, прости меня... Почти сразу же супруга уснула, и барон тихонько отошел от постели спящей – не стоит ее будить, пусть хоть немного отдохнет до очередного приступа изматывающей боли...

Все разъяснилось через четверть часа, когда вернулась старая служанка: увидев пустую синюю бутылочку, которую барон и не подумал убрать со стола, она бросилась к хозяйке, а потом накинулась на хозяина с кулаками. Из ее отчаянных криков барон понял, что в бутылочке был яд, который эта самая служанка уже давно купила, уступив мольбам хозяйки, но, тем не менее, дать отраву больной она так и не решилась. Почему? Просто в глубине души старая служанка все же надеялась на чудо, то есть на излечение своей подопечной, которую знала еще с того времени, когда та была ребенком. Однако как бы служанка сейчас не кричала, как бы ни называла барона отравителем, тот был растерян и ошарашен настолько, что и сам чувствовал себя убийцей. Впрочем, слуги, сбежавшиеся на крики старой женщины, только качали головами: мол, понимаем, хозяйка умерла в тот момент, когда ее старой служанки не было рядом, вот теперь баба от отчаяния и несет невесть какую чушь, а бедный хозяин настолько ошеломлен, что не в состоянии отыскать нужных слов ответа!.. Вон, сидит, за голову схватился... Вернее, теперь он уже вдовец... Общее мнение прислуги было таким: отмучалась, бедная, столько лет страдала, так что теперь пусть земля ей будет пухом!..

Такого же мнения – несчастная наконец-то отмучалась!, придерживались и все знакомые, да и старая служанка к тому времени несколько утихла со своими обвинениями – она лишь беспрестанно лила слезы и жалела свою умершую хозяйку, у которой в жизни, мол, так никогда и не было настоящего счастья...

Не прошло и месяца после похорон, как в замок графа заявился некий господин – как позже выяснилось, это был один из членов семейства ди Роминели. Приехавший сразу выложил карты на стол – дескать, мы знаем, что это именно вы отравили свою жену, и легко сумеем это доказать. Более того: у нас есть свидетель, который подтвердит все сказанное под присягой, так что, дорогой барон, в самое ближайшее время вас ждет или тюрьма, или каторга, илиже топор палача, а все ваше имущество, согласно постановлению суда, будет передано пострадавшей стороне, то есть родственникам вашей убитой жены. Можете не сомневаться в том, что эти люди, узнав о столь приятном для них развитии событий, и сами будут твердить с пеной у рта нечто вроде того, будто у них нет ни малейших сомнений в виновности барона!.. Вы, уважаемый, в свою очередь можете утверждать все, что угодно, вплоть до того, будто за те годы, пока болела ваша супруга, вы и сами измаялись едва ли не до смерти, устали от такой жизни и просто хотели прекратить страдания жены... Все верно, но факт остается фактом – именно вы дали яд своей больной жене, то бишь убили ее своей рукой. Даже если произойдет чудо, следствие признает этот поступок актом милосердия и вас не осудят, вы все равно станете изгоем в своем обществе – отравителей нигде не любят!..

Атака на барона была проведена столь яростно и с таким напором, что барон невольно сдался. Сейчас он и сам не мог понять, каким образом ему смогли так лихо задурить голову и настолько запугать, что он поставил свою подпись под дарственной – дескать, после его смерти все движимое и недвижимое имущество переходит во владение к уважаемым господам ди Роминели... Невесело, если не сказать – печально. Единственное, что успокаивало барона в этой ситуации, так это то, что семейка ди Роминели получит имущество лишь после его смерти. Хотя, по большому счету, барон все же понимал: нет никакой уверенности в том, что господа ди Роминели не предпримут все возможное, чтоб как можно быстрей наступило то блаженное время, когда они смогут пойти за гробом безвременно усопшего бароне Бонте...

Спустя несколько дней после отъезда члена семейки ди Роминели, который увез дарственную, к барону пришла все та же старая служанка, и, плача, извинилась за то, что горе затуманило ее разум, и она ложно обвинила невиновного человека. По словам женщины, узнав о смерти хозяйки, она сама не знала, что говорит, хотя винить ей надо не кого-то иного, а саму себя – ведь это как раз она и принесла в дом отраву, не в силах наблюдать за муками той, кого воспитывала с детства. Потому-то с горя и наплела невесть что и невесть кому, а опамятовалась только тогда, когда ей подсунули бумагу на подпись – мол так и так, подтверждаю, что хозяйку убил хозяин... Только в тот момент до старой служанки дошло: а ведь барон не виноват, он пытался помочь больной жене как только мог, и даже более того – во время долгой и изнуряющей болезни супруги делал все, чтоб облегчить ее страдания. В результате женщина ничего подписывать не стала, выгнала наглецов из своего дома, и пришла с извинениями к барону. Тот простил неразумную женщину, но изменить уже ничего не мог...

Немногим позже старушка ушла в монастырь, чтоб доживать свой век среди монастырских стен, но до своего отъезда успела едва ли не полностью реабилитировать барона в глазах соседей – она рассказывала всем и каждому, насколько благородным человеком оказался барон, как преданно и трогательно он ухаживал за умирающей женой... До меня, мол, только сейчас дошло, как я тогда была неправа, молола невесть что, даже не понимая, что говорю, пыталась найти хоть кого-то виноватого... Дескать, теперь до конца своих дней буду молить Святые Небеса не только о милости к душе своей умершей хозяйки, но и к тому, чтоб Светлые Боги не оставили своей милостью и барона, человека благородной души и чистого сердца...

Ну, что бы позже не говорила бабуся, барон понимал, что отныне ему нет смысла вновь жениться, потому как после его смерти жене (или, не приведи того Боги, детям) из имущества и земель не достанется ровным счетом ничего, кроме, разве что, наследственного титула – это единственное, что отнять невозможно. Именно поэтому барон и жил бобылем, не вступал в новый брак, хотя в округе хватало дам, которые были бы совсем не прочь стать баронессой...

– Думаю, вам теперь стоит подумать о будущем... – вздохнула я, когда барон умолк. – Вы и без того долгие годы провели в одиночестве из-за этой дарственной...

– Сейчас, когда этой проклятой бумаги уже нет, я себя ощущаю свободным человеком... – чуть улыбнулся тот. – Знаете, это необычайное, удивительное чувство, когда над тобой больше не довлеет дарственная, больше напоминающая удавку на шее! А еще мне очень хочется дать понять семейству ди Роминели, что отныне я от них не зависим, и могу поступать не так, как угодно им, а как я того пожелаю!

– Должна сказать, что я вас прекрасно понимаю.

– И еще одно: Оливия, я слишком поздно узнал о вашей свадьбе с представителем семейства ди Роминели. Тем не менее, зная эту семью с далеко не лучшей стороны, я все же решил нанести визит в замок вашего отца. Правда, ко времени моего появления вы уже ехали, но я переговорил с вашим отцом и бабушкой, и счел возможным поведать им кое-что как об этой семье, так и о себе. Разумеется, я рассказал им не все, но и того хватило, чтоб ваши родные закручинились...

– Барон, а когда умерла ваша жена?.. – спросил Крис.

– Шесть лет назад.

– Дарственную вы подписали примерно в то же время, так?

– Верно. Это случилось где-то через месяц после похорон...

– То есть, рассуждая логически, дарственная должна храниться среди старых бумаг господ ди Роминели. Согласны?

– Ну – у... Извините, я не улавливаю, что именно вы имеете в виду.

– Госпожа Оливия рассказывала нам, что из сейфа своего мужа она забрала в основном те документы, которые ее супруг положил туда незадолго до того, как отправиться на праздничный прием. Кроме того, она упоминала о том, что ранее просмотрела все бумаги, хранящиеся в том сейфе, но не помнит, чтоб там находилась эта самая дарственная.

Стоп, а ведь Крис прав! Как же я об этом раньше не подумала? Могу прозакладывать голову, что ранее этой самой бумаги в сейфе Лудо Уорта точно не было – я бы обратила внимание на имя дарителя! Значит...

– Выходит, мой бывший муж заранее достал этот документ из числа тех бумаг, что хранятся у его отца... – я потерла лоб ладонью. – У моего бывшего свекра в комнате находится целый архив, и сложно представить, какие тайны там хранятся... Как правило, Лудо Уорт забирал оттуда лишь те документы, с которыми, так сказать, он собирался работать. Господин барон, думаю, эту дарственную достали именно потому, что в ближайшее время господа ди Роминели собирались использовать вас в своих подковерных играх.

– А для чего еще этот документ доставать?.. – пожал плечами барон. – Пусть бы он в том архиве хранился и дальше. Эта бумага не их числа тех, коими стоит махать перед чужим лицом – вполне достаточно и намека на ее существование.

– Я, кажется, понимаю... – заговорил Крис. – Господин барон, помните, что стряпчий семейства ди Роминели намеревался приказать вам куда-то отправиться?

– Еще бы такое не помнить!

– На мой взгляд, тут все просто и печально: вас в любом случае намеревались использовать втемную для каких-то своих целей, а потом сразу же собирались предъявить вам (или прямо в суд, но уже без вас) эту самую дарственную, а иначе не было смысла ее доставать. Проще говоря, дарственная должна быть под рукой, чтоб в случае необходимости можно было сразу же воспользоваться ею. Не исключаю и такой вероятности, что бумагу уже готовили для передачи в суд для, так сказать, совершения передачи имения барона новым хозяевам, то есть все той же семейке ди Роминели. Думаю, излишне упоминать о том, что, скорей всего, вы, господин барон, к тому времени вряд ли были бы в полном здравии. Как это ни цинично звучит, но одно дело предъявлять дарственную при жизни дарителя – обычно без суда, скандала и встряхивания наружу хорошо спрятанных семейных тайн такие дела не обходятся, и куда проще судебные решения принимаются после смерти того несчастного, кто подписал подобную бумагу.

– Тут мне вам даже возразить нечего... – вздохнул барон.

– Как вы думаете, стряпчий понял, что вы уже уничтожили дарственную?.. – поинтересовался Крис.

– Если не дурак, то понял... – кивнул головой барон. – Или предполагает такое развитие событий.

– Семейство ди Роминели у себя на службе дураков, как привило, не держит...– подосадовала я. – А господин Солан привык строго выполнять приказы моего бывшего свекра, который очень не любит, когда срываются его планы. Проще говоря, стряпчий будет добиваться выполнения своего задания любыми способами. Только что вы дали господину Солану хорошую трепку, и теперь этот человек вряд ли вновь рискнет подойти к вам в открытую с все тем же предложением. Конечно, от своих намерений он не откажется, и снова попытается воздействовать на вас каким-то образом, например...

Тут я замолкла, вернее, споткнулась на полуслове. Святые Небеса, кажется, мне понятно, как намеревается поступить стряпчий – он уже упоминал о моей мачехе и ее детях, то есть моих сводных братьях и сестрах... Ой, нет, только не это!

Надо сказать, что подобная мысль пришла в голову не только мне, но и барону. Он побарабанил пальцами по столешнице, а затем произнес:

– Оливия, как вы отнесетесь к тому, если я предложу вашим родным погостить в моем доме? Думаю, что в нынешнее, непростое для всех время, одинокой женщине с детьми не стоит отказываться от дружеского участия, а уж охрану-то им я сумею обеспечить.

– Господин стряпчий будет в ярости, как, впрочем, и семейка ди Роминели... – усмехнулась я. – Разумеется, то, что вы предлагаете – это выход из положения, во всяком случае, для моих родных, но вам придется нелегко. Вы привыкли к тихой и спокойной жизни, а тут в доме враз появится четверо детей! Шум, гам, непослушание, да и моя мачеха привыкла быть хозяйкой в своем доме... И потом не стоит игнорировать возможные слухи и сплетни, которые пойдут гулять не только среди соседей, но и по всем ближайшим провинциям...

– Думаю, если ваша мачеха поймет, что в этом деле замешана семья ди Роминели, то она не станет возражать против моей помощи.

– Тут я не спорю.

– Пока что ваши родные – это единственное, чем можно шантажировать и вас, и меня. Ну, раз дело обстоит столь невеселым образом, то, значит, поступим так... – голос барона был столь холоден и спокоен, что мне и в голову не пришло спорить с его решением. Ясно, что хозяин этого дома уже не отступит от своих намерений, а мне первым делом следует от всей души поблагодарить барона Бонте за помощь и участие.

Через час мы с Крисом наблюдали за тем, как из ворот замка барона выехала небольшая кавалькада – сам хозяин замка, пять всадников и карета: господин Бонте отправился в замок моего отца, и я не сомневалась, что он сумеет уговорить мачеху и детей какое-то время пожить в его доме. Конечно, надо быть готовыми к тому, что по всей провинции поднимется волна сплетен и досужих домыслов, только тут уж ничего не поделаешь. Главное, что барон теперь считает едва ли не своим долгом помочь моим родным уже хотя бы ради того, чтоб дать понять семейке ди Роминели – они не всесильны.

Мне же только и оставалось, что с грустью провожать взглядом уезжающую кавалькаду – увы, но встречу с родными следует перенести на другое время, а пока что нам необходимо покинуть дом барона, причем сделать это таким образом, чтоб нас никто не заметил. Конечно, люди господ ди Роминели могут сколько угодно говорить о том, будто барон Бонте прячет в своем доме беглецов от закона, но если этих беглых никто и в глаза не видел, то подобные разговоры идут на уровне тех слухов, которые никто не принимает всерьез. И потом, мало ли кто и о чем болтает, у людей языки без костей!.. Но вот если нас в доме барона заметит некто посторонний (слуг в этот счет мы не берем – они будут помалкивать) – вот тогда хозяину этого дома придется плохо! А уж если к тому времени в замке уже будет находиться и моя мачеха с детьми, то всех могут обвинить в укрывательстве каторжников... В общем, надо уходить.

Нет никаких сомнений в том, что стряпчий оставил возле дома своих людей с приказом следить во все глаза за выходящими из замка людьми, и нам следовало покинуть здешние места таким образом, чтоб нас не увидел ни один из тех, кого господин Солан оставил следить за домом барона.

Подтверждение этому пришло быстро. Мы в Крисом, стоя у небольшого окна под самой крышей, смотрели сверху на кавалькаду, удаляющуюся по дороге. Обзор отсюда был замечательный, и хорошо заметно, как из небольшой рощицы неподалеку показались три всадника, двое из которых припустили вслед за кавалькадой, а третий направился в противоположную сторону. Все понятно: двое отправились следить за тем, куда это с утра пораньше собрался барон, и не находятся ли в карете разыскиваемые, то есть мы, а еще один припустил докладывать начальству о том, что уважаемый барон покинул свой дом, и даже более того – прихватил с собой карету. Что ж, замечательно, троих соглядатаев уже нет, теперь надо отвлечь и остальных, ведь почти наверняка еще кто-то прячется неподалеку и следит за домом. А вот интересно, стражники остановят барона по дороге, или нет? Скорей всего, остановят, вновь осмотрят карету, никого не найдут, и стражники вместе с господином Соланом вновь окажутся в неловком положении. Наверняка барон подаст жалобу на необоснованные преследования, и отныне любые поползновения семейки ди Роминели на барона Бонте стражниками рассматриваться не будут. Господин барон, вы – умница! А пока же мы ждем дальнейшего развития событий.

Не прошло и четверти часа, как замок покинули двое всадников. Мужчина и женщина, хотя и выехали из ворот, но вскоре свернули на узкую лесную дорогу, и почти сразу же скрылись за деревьями. Прекрасно: если около замка еще и находились соглядатаи, то они наверняка отправятся за этими двумя всадниками, и постараются захватить их живыми. Ну, пусть попробуют, вернее, мы и рассчитываем на подобный исход. Этими верховыми были двое слуг барона, которые не отказались хорошо заработать, а получить по десять золотых на каждого за несложную работу – об этом можно только мечтать, особенно если учесть, что в здешних местах это огромные деньги. Разумеется, если преследователи задержат двух всадников (а это почти наверняка случится), то сдернут их с лошадей, скрутят, и, возможно, наставят синяков... Конечно, это все достаточно неприятно, ну да ради десятка золотых можно и потерпеть. К тому же, зная характер барона, можно предположить, что позже он еще подкинет золотишка избитым страдальцам...

Естественно, для этой поездки нужна была официальная причина, придумать которую оказалось совсем просто: дескать, двум слугам будто бы велено отправиться на дальние луга, посмотреть на сено – мол, не пора ли его косить. А что, нормальная причина, не лучше и не хуже других. Правда, смотреть сено на дальних лугах обычно ходили пешком, но в такие подробности вряд ли кто станет вдаваться.

Подождав несколько минут после того, как всадники скрылись в лесу, мы с Крисом пошли в фруктовый сад, что находился возле замка, и уже оттуда, где пригнувшись, а где и перебежками, добрались до опушки леса, и чуть ли не бегом припустили дальше. Кажется, все тихо, и нас никто не преследует...

Итак, мы снова отправляемся в дорогу, и снова какое-то время нам придется идти на своих двоих. Брать лошадей из конюшни барона слишком опасно – верхом мы будем слишком заметны, на здешних дорогах тоже показываться не следует, так что лучше и безопасней пройти часть пути по лесу. К сожалению, здешних мест я совсем не знала, но зато барон подробно пояснил нам, как лучше и быстрее дойти до ближайшего города. Ничего, доберемся, не впервой.

Мне бы очень хотелось дождаться того времени, когда барон привезет в свой замок мачеху с детьми – я уже более двух лет не видела никого из них, боюсь, они меня сейчас и не узнают: дети подросли, я изменилась, да и мачеха вряд ли внешне осталась прежней. К моему великому сожалению, наша встреча сейчас невозможна. Хотелось бы увидеть и бабушку, но пока что не стоит даже думать о том, что можно отправиться к ней – там точно есть засада, и не одна. Единственное, что я сумела – так это написать письмо моей дорогой бабуле, и, надеюсь, что барон сумеет каким-либо образом передать ей это послание...

– Ты дорогу хорошо запомнила?.. – голос Криса оторвал меня от тяжких дум.

– А ты?

– Более или менее.

– Вот и я примерно так же. Ничего, если все пойдет, как рассчитывали, то уже к вечеру окажемся в том городке... Как там он называется?

– Орзен.

– Вот-вот. В том городишке купим лошадей, и отправимся в столицу... Ты чего такая невеселая?

– Да так. Просто о своих вспомнила, о бабушке...

– Я тоже очень давно дядюшку не видел... – вздохнул Крис. – Соскучился по нему. Если выберемся живыми из всей этой заварушки, то я вас обязательно познакомлю.

– Ловлю на слове...

Как это ни удивительно, но в здешнем лесу мы не заблудились, а потом вышли на лесную тропинку, и уже во второй половине дня оказались в Орзене. Город был немаленький, но мы быстро сумели отыскать место, где продавали лошадей, и там приобрели себе двух славных лошадок, а заодно и хорошие седла. Конечно, хорошо бы на одном из постоялых дворов остаться на ночь, но рисковать не стоит – хватит с меня воспоминаний о Бибе. Если нас будут искать, то первым делом пойдут проверять гостиницы и постоялые дома. Уж лучше в очередной раз спрятаться в лесу – так нам все же будет куда спокойней.

Из города мы выехали, когда уже стало смеркаться, но до наступления темноты нам все же удалось преодолеть немалое расстояние. Возле дороги на ночевку мы, естественно, останавливаться не стали, и ушли вглубь леса настолько далеко, насколько позволяли густеющие сумерки. Там привязали лошадей, но костер разводить не стали – переживем, не впервой.

Было решено, что первую половин ночи я отдыхаю, Крис дежурит, а потом мы меняемся. Однако когда я легла на одеяло, расстеленное на земле, молодой человек внезапно поцеловал меня. Увы, но ничего подобного тому, что я испытала утром, сейчас и близко не было.

– Крис, извини, но давай обойдемся без этого... – чуть отстранилась я. – Для своих ухаживаний ты выбрал не ту женщину.

– Сегодня утром я был полностью уверен в обратном... – усмехнулся Крис. – Ты просто все еще не можешь избавиться от прошлого и боишься новых отношений... Ладно, спи, через несколько часов я тебя разбужу.

Уже засыпая, я подумала: тоже мне, нашелся знаток человеческих душ! Просто сегодня утром я... А, нечего думать о всякой ерунде!

Ночь прошла спокойно, и к рассвету мне оставалось только радоваться – тишина, покой, стрекот кузнечиков в траве, поднимающееся солнце освещало вершины деревьев... Святые Небеса, как же хорошо сидеть просто так, вдыхая прохладный утренний воздух и не думая ни о чем плохом!..

Издалека, со стороны дороги, коротко заржала лошадь, и у меня вдруг неизвестно отчего сжалось сердце. Казалось бы – что тут необычного, ведь с утра по той дороге уже наверняка идут люди и едут конные, но... Не знаю, как это объяснить, но уже на второй год своего горького замужества у меня появилось нечто вроде тяжкого предчувствия: каждый раз, незадолго до появления своего мужа, я невесть каким образом ощущала, что он с минуты на минуту приедет домой, и, как правило, я никогда не ошибалась в своих предположениях... К чему я это говорю? Просто сейчас на меня невесть с чего навалилось примерно точно такое же мерзкое чувство неизбежности, от которого невозможно скрыться, и которое, кроме бед и унижения, ничего тебе не принесет. Не знаю, что бы на моем месте подумали другие, а у меня было такое ощущение, будто мне за шиворот разом запустили горсть муравьев. Похоже, наш сегодняшний отдых закончен!

Я не потратила и минуты на то, чтоб разбудить Криса и рассказать ему о своих дурных предчувствиях. По-счастью, тот всерьез отнесся к моим словам, и медлить не стал. Мы быстро свернули одно из одеял и обе наши куртки, сунули все это под второе одеяло, так, чтоб со стороны можно было предположить, что два человека спят рядышком. После нам только и оставалось, что спрятаться за большим кустом, и ждать невесть чего. Или кого...

Ожидание не затянулось: я скорее почувствовала, чем увидела, как из-за нескольких деревьев, росших неподалеку, показалась темная фигура. Невольно отметила про себя – надо же, как тихо идет этот некто, даже шороха травы не слышно! Тем временем человек своей неслышной походкой направился к одеялу, лежащему на земле, и под которым угадывались очертания двух тел... А еще я заметила, что у незнакомца в руке нож...

Все остальное произошло едва ли не моментально: когда человек прошел мимо нас, Крис выскользнул из-за куста, но незнакомец услышал шорох листьев и стал, было, поворачиваться, однако именно в тот момент Крис бросил в чужака ловчую сеть. Откуда у нас взялась сеть? Незадолго до отъезда барон Борте предложил нам на выбор немало самого разного охотничьего добра, и Крис кое-что взял для себя, в том числе и эту самую сеть, которая сейчас пригодилась как нельзя больше. Незнакомец боковым зрением уловил движение руки Криса, и попытался, было, уклониться, но сделать это не успел – сеть накрыла его почти полностью. Я тоже не стала медлить: особо не осторожничая, вымахнула из-за куста, и во всего размаха ударила незнакомца тяжелым обломком дерева, который подобрала с земли. Правда, незнакомец шарахнулся в сторону, и мой удар пришелся не столько по голове, как я того хотела, а в основном по спине, но, тем не менее, на какой-то миг человек оказался оглушенным. Этого мгновения нам вполне хватило на то, чтоб вновь сильно ударить незнакомца, и тот молча рухнул на землю.

– Крис... – я не знала, что еще можно сказать. – Крис, он наверняка был не один...

– А вот я так не считаю... – Крис наклонился над лежащим мужчиной, и ногой выбил из его пальцев нож. – Это, так сказать, волк-одиночка, и охотился он как раз на нас. Узнаешь его?

Теперь и я рассмотрела неподвижно лежащего человека, и чуть не ахнула от удивления: перед нами был начальник охраны рудника, тот самый, кого господин ди Роминели отправил на наши поиски. Надо же, этот тип нас сумел отыскать!

– Узнаю...

– Вот и я узнал. Надо бы с ним поговорить по душам...

В себя начальник охраны рудника пришел минут через десять, и то лишь после того, как Крис плеснул ему в лицо водой из фляжки. К тому времени наш общий знакомый был уже крепко привязан к дереву, да и сеть мы с него снимать не стали – пусть почувствует себя спутанным с головы до ног.

– Ну как, оклемался?.. – поинтересовался Крис, когда наш пленник открыл глаза. – Для начала неплохо бы и поздороваться.

Как можно было ожидать, привязанный к дереву человек вовсе не стремился к общению или долгим разговорам, лишь переводил взгляд с меня на Криса. Сейчас начальник охраны рудника был трезв, у него даже мешки под глазами стали меньше – похоже, человек вынужден вести здоровый образ жизни.

– Не подскажешь, как нас нашел?.. – продолжал Крис, но наш пленник по-прежнему хранил молчание, зато в его взгляде, устремленном на меня, появилась самая настоящая ненависть.

– Крис, пошли отсюда... – вздохнула я. – Было бы с кем разговаривать! Если б я этого типа никогда в жизни не встречала, то ничуть бы не расстроилась. Только рот ему на прощание заткни, а то кричать начнет...

– Это можно... – Крис взялся, было, за свою дорожную сумку, но тут наш пленник произнес:

– Вам все равно не уйти. Давайте договоримся по-хорошему.

– Чего-чего?.. – удивился Крис. – Какие ты слова-то знаешь, просто удивительно!

– Я вас все одно достану... – продолжал начальник охраны.

– Пока что мы достали тебя... – усмехнулся Крис.

– В толк не возьму, как это у вас получилось! Я умею неслышно ходить по лесу...

Тут мне возразить нечего – этот человек, и верно, передвигался совершенно бесшумно. Если бы не мое предчувствие, то для нас все закончилось бы весьма печально.

– Как ты нас отыскал?.. – Крис проигнорировал слова начальника охраны.

– Тоже мне, великие сложности! Понятно, что вы не так давно были или в доме барона, или же ошивались где-то поблизости, но сейчас вам из тех мест поневоле пришлось сделать ноги. К своим родственникам вы вряд ли пойдете – понятно, что вас там уже ждет стража с кандалами, да и в том направлении вам вообще идти не стоит, а раз так, то у вас остается один путь – по дороге в Орзен и дальше... В том городишке я уже побывал, даже нашел тех, кто вам продал лошадей. Раз вас нет на постоялых дворах, то, выходит, искать вас надо по дороге... А остальное уже зависит от моей наблюдательности и опыта – я не один год ловил беглых, так что в этом деле кое-что соображаю.

– Понятно... – Крис снова взялся за свою дорожную сумку, но наш пленник и не думал замолкать.

– Я из-за вас своей должности лишился...

– Ничего более приятного мне уже давно не доводилось слышать... – усмехнулся Крис.

– Хрен с ней, с должностью... – продолжал мужик, то и дело обжигая меня невидящим взглядом. – Не знаю, как вам удалось выжить ночью рядом с рудником, но вы и потом ускользнули у меня из рук, а раньше это никому не удавалось. За такое и убить мало!

– В общем, ничего нового мы с тобой не услышали... – повернулся ко мне Крис. – Пора уходить.

– Тебя, Крис, надо было с самого начала отправить месить тесто – там самое место для таких чистоплюев, как ты!

– А знаешь, голубь, почему ты меня раньше не отправил ртутью дышать?.. – хмыкнул Крис. – Просто тебе было невероятно приятно потешить свою душу, всячески унижая высокородного, так?

– Считай что хочешь... – теперь начальник охраны посмотрел на меня, и от его взгляда меня чуть не затошнило. – А тебя, стерва, надо было не уговаривать, не тратить понапрасну время, а сразу же хорошенько дать по башке, запереть в чулан, и почаще заглядывать туда для того, чтоб отводить себе душу...

Так вот в чем дело! А я-то понять не могла, отчего это у меня внезапно появилось предчувствие, будто вот-вот появится дорогой супруг! Вон, даже взгляд у этого человека один в один напоминает взор Лудо Уорта, когда тот с ревностью и бешенством смотрел на меня, а потом начиналось нечто отвратительное... Все, хватит, наслушалась!

– Крис, заткни ему рот... – помимо воли вырвалось у меня.

– Что, страшно находиться рядом с настоящим мужиком?.. – начальник охраны едва ли не сорвался на крик. – Я до тебя, стерва, еще доберусь, и ты поймешь, что такое презирать...

Больше он ничего сказать не успел, потому что Крис ловким движение воткнул ему в рот тряпку, а затем и вовсе перевязал нижнюю часть лица полотенцем. Да, пожалуй, от кляпа этому типу самостоятельно не избавиться, что радует.

– А теперь послушай меня... – я встала напротив мужчины. – Такой же жестокий мерзавец, как ты, у меня уже был, так что продолжения мне не надо. Знаешь, почему я решилась на побег? Просто лучше отправиться на Небеса, чем оказаться рядом с тобой.

Повернулась и сделала несколько шагов, и тут осознала, что просто так уйти не могу. Никак не могу отделаться от впечатления, что рядом стоит бывший супруг, и смотрит на меня... Э, нет, надо показать хотя бы себе самой, что сейчас я стала куда сильнее...

– Крис, подойди сюда.

– В чем дело?.. – молодой человек подошел ко мне. – Нам стоит поторопиться...

Больше Крис ничего сказать не успел, потому что я положила ему руки на плечи... Если парень и был удивлен, но никак этого не показал, и сам прижал меня к себе...

Не знаю, сколько мы так простояли, целуясь без остановки под бешеным взглядом привязанного к дереву пленника, но в этом не было ни грубости, ни чего-либо дурного – просто два человека вспомнили о том, что они молоды, и эти короткие минуты можно посвятить себе, и не сдерживать те чувства, которые есть в душе каждого из нас. А еще я понимала, что этим словно разрываю те незримые оковы, которыми меня когда-то словно опутал Лудо Уорт.

– Нам пора... – наконец прошептала я.

– Пора... – согласился Крис, неохотно выпуская меня из объятий. – А жаль...

– И мне...

Когда мы вновь пробирались по лесу, ведя за собой лошадей, Крис поинтересовался:

– Слушай, что это было? То ты от меня на расстоянии держишься, ничего лишнего не позволяешь – и вдруг такие чувства! Я уж думал, что ты меня с ног собьешь, а то и сотворишь что похуже со мной, непорочным парнем! Да еще и в присутствии свидетеля!..

– По ухваткам этот тип очень похож на моего бывшего супруга, земля ему булыжниками! Во всем жестокость, желание превосходства, необходимость кого-то унизить и держать в страхе... Я очень хотела доказать самой себе, что прошлое меня уже не держит.

– И использовала для этого меня, бедного и несчастного?.. – усмехнулся Крис. – Интересный способ самоутверждения. Кстати я ничего не имею против продолжения...

– Хватит!.. – невольно рассмеялась я.

– Ну, хватит, так хватит...

Снова дорога и вновь надо выбросить из головы все лишнее. Мы уже заранее решили, что наш дальнейший путь лежит в столицу. Неизвестно, что будет впереди, но пока что мы решили в первом же крупном городе предъявить к оплате два оставшихся векселя: вести их с собой в столицу не стоило, ведь вексель – этот тот же след, по которому можно определить, где мы находимся.

До сей поры не знаю, как назывался тот городок, который нам встретился на дороге – главное, в том городишке находилась лавка ростовщика, который принял к оплате наши векселя. Получение денег не заняло много времени, и мы уже хотели ехать дальше, однако в этот момент мой взгляд упал на небольшую веранду придорожного кабачка: там, за столиками, выставленными на улицу, сидело несколько офицеров, только я в растерянности смотрела на одного из них.

– В чем дело?.. – Крис проследил мой взгляд. – Ну конечно, душка-военный сражает женское сердце наповал!

– Знаешь, кто один из них? Тот, что справа? Это Полан, мой бывший жених...

– Тот, что разорвал помолвку?

– Он самый. Надо же, в армию пошел... – я все еще смотрела в сторону кабачка. – Не ожидала от него чего-то подобного, он никогда не был любителем сражений...

В этот момент двое из офицеров встали и пересели за соседний столик, к двум веселым девицам, и Полан остался за столом один. Конечно, нам надо отправляться своей дорогой, но я понимала, что не смогу уйти, не переговорив с бывшим женихом. Наверное, это просто глупо и делать подобного не стоит ни в коем случае, но сдержаться я просто не могла.

– Крис, я вернусь через минуту...

– Ты что, хочешь с ним поговорить?

– Да. Я не задержусь – обсуждать нам особо нечего.

– Может, не стоит?

– Стоит...

– Если ты не вернешься через три минуты, я сам туда подойду.

– Хорошо.

До кабачка было всего пара десятков шагов. Хоть бы приятели Полана не вернулись раньше времени, не хочется разговаривать при них.

– Здравствуй, Полан... – я подошла к столику. – Давно не виделись.

Услышав мой голос, Полан поднял глаза, и просто-таки застыл на месте, а потом даже не произнес, а выдохнул:

– Оливия...

– Она самая... – кивнула я головой. – А ты, как я вижу, в армию поступил.

– Да... – Полан вскочил на ноги. – Оливия, я тебя в первый момент даже не узнал! Ты так изменилась...

– Ты тоже... – кивнула я головой. – Мы оба в первый момент не узнали друг друга.

– Но... Садись, поговорим...

– Мне не до разговоров. Наверное, тебе уже известно, что несколько месяцев назад я убила мужа, приговорена к смертной казни, и вдобавок сбежала с каторги... Так что за мной по следу идет стража, и если меня схватят, то я окажусь на плахе, и потому долго разговаривать с тобой мне не следует. Только не делай вид, что для тебя все это новость: кое-что о моей нынешней жизни тебе должны были рассказать.

– Оливия, я должен тебе много чего рассказать, объяснить... Все получилось так глупо!..

– Для тебя, может, и глупо, а для меня горько, но сейчас речь не о том...

– И все же...

– Объясняться надо было два года назад, когда ты разорвал помолвку, ничего мне не объяснив.

– Позволь мне...

– Я подошла к тебе вовсе не для того, чтоб предаваться воспоминаниям или всплакнуть у тебя на груди – все это сейчас ни к чему, а наивная и влюбленная Оливия осталась в прошлом. Полан, передай своему отцу мои слова: хватит ему трястись над прошлым, все одно изменить ничего нельзя, а раз так, то пусть твой папаша поедет к королю, расскажет ему обо всем, и попросит милости. Люди любят раскаявшихся грешников...

– Откуда ты...

– Просто твой отец должен знать, что семейка ди Роминели не отстанет от вас никогда. Если хотите избавиться от шантажистов – надо предать огласке ту давнюю историю, а иначе ничего хорошего вашу семью не ждет – ди Роминели не отстанут и от ваших внуков. А за сим до свидания, я сказала тебе все, что хотела.

Повернувшись, я пошла назад, но Полан догнал меня, и схватил за руку.

– Оливия, погоди!

– Руки убери... – нахмурилась я. – И уж тем более офицеру, находящемуся на службе Его Величества, не следует брать за руку женщину, которую ищет стража всего королевства – еще обвинят в пособничестве. Что тогда скажет твоя семья?

– Оливия, почему ты со мной так жестока?

– Подумай – поймешь. Извини, мне некогда.

– Послушай, мы еще все можем изменить...

– Два года назад ты уже сделал свой выбор, и изменить уже ничего невозможно.

– Оливия, раньше ты не была такой жестокой! Понимаю, ты имеешь право...

– Прости, я тороплюсь.

– Я не отпущу тебя до тех пор, пока мы не объяснимся!

– Если бы ты сказал мне эти слова два года назад, то все могло сложиться по-иному!

– Постой!..

– Что тут происходит?.. – к нам подошел Крис, держа на поводу наших лошадей.

– Ничего особенного, мы уже поговорили... – я одним махом оказалась в седле.

– Это еще кто такой?.. – Полан сжал кулаки.

– На подобные вопросы я могу ответить только одно: это тебя не касается... – а вот теперь меня разозлил требовательный тон Полана.

– Если ты сейчас уедешь...

– То ты сообщишь страже о том, что видел меня здесь?.. – я и сама не ожидала, что так оскорблю Полана. – А ведь я, пожалуй, уже ничему не удивлюсь...

Дав шпоры коню, я помчалась прочь, не слушая того, что мне вслед кричал Полан. Сейчас мне только и оставалось, что ругать себя – ну зачем я вздумала разговаривать с бывшим женихом?! Все одно ничего хорошего из этого не вышло, да и выйти не могло! Ох, прав был Крис – не стоило мне ворошить прошлое...

Глава 8

– Может, ты объяснишь мне, с чего вдруг устроила такое публичное выступление?.. – поинтересовался Крис. – Прямо театр одного актера – куда там нашим знакомым из бродячей труппы! Да и зрителей хватило – ты разве не заметила, что на тебя и растерянного офицера люди поглядывали со всех сторон? Сказала, что отойдешь на минутку сказать пару слов своему бывшему жениху, а на самом деле готова была вцепиться ему в волосы!

– Что, неужели это было так заметно?.. – буркнула я.

– Поверь мне: если дама ругается с офицером посреди улицы, то столь интересное зрелище в том сонном городишке никто не пропустит. Знаешь, если бы у кого-то было желание специально привлечь к себе внимание, то сделать это лучше, чем это только что сотворила ты, просто невозможно. В данный момент друзья твоего бывшего жениха наверняка расспрашивают его, кто ты такая, и что у вас были за выяснения отношений...

Мы сидели на небольшой поляне, прикрытой со всех сторон зарослями кустарника: сюда, неподалеку от мостика, ведущего через широкий ручей, мы свернули с дороги, но в лес уходить не стали – с первого взгляда понятно, что здесь частенько останавливаются путники, чтоб передохнуть, запастись водой, или же просто переждать дневную жару. Примятая трава, несколько старых кострищ, обломанные ветки кустов... По счастью, сейчас никого, кроме нас, на этой поляне не было, а если кто здесь и покажется, то его вряд ли удивит, что двое верховых решили здесь остановится для небольшого отдыха.

После разговора с Поланом я долго гнала лошадь по дороге, слыша за спиной дробный перестук копыт гнедого коня Криса. Было тошно, на глазах закипали слезы, в душе царил полный раздрай – по иному те чувства, что просто-таки бушевали во мне, было не назвать. Ну, вот кто бы мне еще пояснил, зачем я решила подойти к Полану?! Ведь прекрасно осознавала, что тихим, милым и коротким наш разговор не будет. В результате я высказала бывшему жениху далеко не все, что хотела, да весь разговор вышел не таким, как бы мне того хотелось – все произошло слишком быстро, стремительно и резко, если не сказать, грубо...

Что тогда на меня накатило, если при виде Полана в моей душе поднялась волна самой настоящей злости? Трудно сказать вот так сразу... Наверное, все дело в нашем прошлом, когда мой нареченный отменил помолвку. После того я, беспрестанно обливаясь слезами, целыми днями только и делала, что представляла себе нашу с ним встречу, придумывала те слова, что обязательно скажу ему после того, как только мы вновь увидимся... Помнится, целые диалоги сочиняла, только все это оказалось без толку – бывшего жениха я так и не видела, и потому все мои желания объясниться с Поланом пропали всуе. Позже, когда я вышла замуж, то гнала из головы все мысли и воспоминания о потерянной любви – жизнь у меня и без того была невыносимая, не хотелось усугублять ее ненужными воспоминаниями. А сейчас, увидев бывшего жениха, я, если можно так выразиться, сорвалась...

– Н-да, получается, нас там запомнили... – махнула я рукой. – Вернее, запомнили, прежде всего, меня.

– Это верно... – кивнул Крис. – Знаешь, такой сердитой и холодной я тебя еще никогда не видел. Зато парень выглядел донельзя растерянным...

Пожалуй, так оно и было. При виде бывшего жениха я одновременно растерялась и разозлилась, все эти эмоции требовали выхода, и меня словно захлестнула какая-то мутная волна. Хотя, если вдуматься, то причина ясна: я увидела перед собой офицера, который на первый взгляд был вполне доволен жизнью, приятно проводил время, рядом с ним находились друзья, и, похоже, особых проблем у него не было. Полан даже поправился немного, стал короче стричь волосы, и я не заметила, чтоб его терзали тяжкие воспоминания. Так поневоле и начнешь сравнивать с этим уверенным в себе офицером себя, беглянку из тюрьмы, над которой по-прежнему висит смертный приговор. А еще мне постоянно приходится быть настороже, потому как если сделаешь хоть один неосторожный шаг – то сразу соскользнешь в пропасть, и никакого будущего у тебя уже точно не будет. Н-да, пожалуй, стоит признаться хотя бы перед самой собой, что при коротком разговоре с Поланом во мне говорили самые банальные злость и обида.

– Так говоришь, сердитой и холодной... – я поняла, что хочу высказать все то, что скопилось во мне за все последние годы при одном только упоминании о бывшем женихе. – Наверное, так оно и есть. Глупо, конечно, но в глубине души я все же надеялась, что он скучает по мне, все еще помнит – и вот вижу перед собой вполне благополучного человека, уверенно идущего по жизни...

– Но ведь невозможно постоянно жить горестными воспоминаниями и находиться в терзаниях о прошлом! Так недолго и свихнуться! С того времени, как вы расстались, прошло более двух лет, да и жизнь не стоит на месте.

– Согласна, но... Не знаю даже, как тебе сказать, только... Если бы он тогда, пару лет назад, пояснил мне, в чем дело, почему он разрывает помолвку, то, возможно, я не оказалась бы в своем нынешнем плачевном состоянии, и не было бы у меня за спиной ни этого ужасного замужества, ни тюрьмы, ни всего прочего... При виде Полана это все как-то разом на меня навалилось, и вот...

– Наверное, ты во многом права... – кивнул головой Крис. – Только надо бы сделать скидку и на то, что парню два года назад тоже пришлось нелегко.

– Мужчины... – мне только и оставалось, что горько усмехнуться. – Вы всегда стоите горой друг за друга.

– Я имею в виду другое... – поднял руку Крис. – Ты говорила, что в то время парню было двадцать лет, так? А вот теперь представь, каково такому молодому человеку выслушивать просьбы и увещевания отца, умоляющего отменить свадьбу – иначе, мол, нам всем грозит страшная беда и позор, ведь те люди шутить не любят!.. К тому же почти наверняка до того времени житье-бытье у твоего бывшего жениха текло спокойно и ровно, без особых проблем и сложностей, и перед таким непростым жизненным выбором он оказался впервые в жизни. Там ведь наверняка к уговорам и старший брат присоединился, и все твердили только одно: ради семьи можно кое-чем пожертвовать!.. Возможно, в какое-то мгновение парень дрогнул, и его сумели уломать. Так сказать, пошел на самопожертвование ради великой цели. Хотя, скорее всего, твой бывший нареченный, хотя и послал тебе письмо с сообщением о разрыве помолвки, но в глубине души все же надеялся на какое-то чудо. К несчастью, с чудесами в реальной жизни есть большой напряг, как говорили люди на руднике. Могу поспорить, что позже парень не раз пожалел о собственной слабости, о том, что поддался на уговоры родни, только вот изменить хоть что-то было уже невозможно.

В рассуждениях Криса была определенная логика, которую трудно опровергнуть. Вспомнилось, что ранее Полан никогда не стремился к службе в армии – мол, не мое это дело!, а сейчас у него офицерский чин. Вряд ли бывший жених мог выслужиться за два года до звания офицера, а, значит, патент ему купил отец, маркиз Ренье. Надо же, не поскупился! Скорей всего, Полану было тяжело оставаться в родных стенах, да и соседи наверняка замучили расспросами о том, отчего он счел нужным расторгнуть помолвку, а потому мой бывший суженый и решил, так сказать, кардинально сменить обстановку.

Интересно, он уже успел обзавестись дамой сердца? Впрочем, пусть заводит кого угодно, сейчас мне до этого уже нет никакого дела, только вот на душе все одно паршиво. Верно кто-то сказал, что нам не стоит встречаться со своим прошлым – ничего хорошего из этого не выйдет.

– Возможно, так оно и есть на самом деле... – неохотно произнесла я. – Ты все говоришь правильно, но, тем не менее...

– Ты еще не забывай и о том, что уж если посланник господ ди Роминели сумел крепко прижать барона Бонте, виновность которого еще требовалось доказать, то уж взять за жабры папашу твоего бывшего жениха им вообще ничего не стоило...– продолжал Крис. – Хотя полностью оправдывать Полана я тоже не намерен: если у вас была такая большая любовь, то парню надо было до последнего биться за свое счастье, а не соглашаться отдать невесту, в которой он души не чаял, какому-то незнакомцу. Не думаю, что подобные воспоминания доставляют радость твоему бывшему жениху – тут гордиться нечем. А уж твои последние слова должны были его совсем доконать.

– Ты о...

– Да, да, ты тогда сказала парню, что не удивишься, если тот сообщит страже о том, что видел тебя. Не могу судить, что подумал твой бывший, но я, доводись мне услышать такие слова от любимой девушки, наверняка стал бы считать себя последним ничтожеством.

– Мне сейчас не до тонких нюансов его страдающей души!.. – огрызнулась я. – К сожалению, вся наша любовь осталась в прошлом, в той, другой жизни...

– Ну, в той жизни у каждого из нас много чегоосталось.

Вот даже как? Интересно, кажется мне это, или нет, но в этих словах Криса, вернее, в подтексте, речь идет не только о дядюшке? Да и голос у моего спутника чуть дрогнул.

– Крис, я только сейчас поняла, что ни разу не интересовалась, есть ли у тебя невеста. Вернее, была или нет...

– Хм, по-моему, наш разговор свернул несколько не туда... – чуть нахмурился Крис.

– Я так не считаю. Ты упоминал, что несколько раз чуть было, не женился, но все это так, несерьезно. Но что-то мне плохо верится, будто такой парень, как ты, не пользовался интересом у дам.

– Как тебе сказать... – мой спутник вздохнул. – Вообще-то я посватался к одной девушке...

– А вот с этого места поподробней!

– Просто удивительно, до чего же вы, женщины, любите интересоваться такими вопросами!.. – Крис покачал головой. – Но если это отвлечет тебя от горестных дум...

История была простой: на одном из придворных балов Крис повстречал молоденькую красивую девушку, дочь столичного аристократа, и эта юная особа понравилась ему настолько, что он всерьез начал свои ухаживания, не встретив никаких возражений со стороны родителей этой юной особы. Более того: Крис сделал официальное предложение руки и сердца, и оно было принято, можно сказать, с радостью. Разумеется, всем было известно, что Крис, как третий сын герцога, в случае смерти отца не получит ничего, но не стоило забывать, что у молодого человека был богатый дядюшка, который полностью содержит своего единственного племянника, ни в чем тому не отказывая. Более того: у дядюшки, кроме Криса, не было никакой близкой родни, а, значит, согласно закону о наследовании, после смерти дорогого дяди его титул и состояние перейдет к племяннику, как к ближайшему родственнику.

К чему это сказано? Да к тому, что Крис считался хорошей партией едва ли не для любой девушки – знатен, небеден, привлекателен... А уж если учесть, что этот молодой человек славился покладистым характером и ранее не был замечен ни в одной из тех особо скандальных историй, коих хватает у золотой молодежи, то родителям девушки оставалось только радоваться, что мужем их дочери будет достойный человек.

Однако все рухнуло в тот момент, когда Криса обвинили в убийстве брата. После ареста жениха семья девушки какое-то время помалкивала, не зная, как себя вести в этой непростой ситуации, но после того, как Криса приговорили к пожизненной каторге – вот тогда невеста публично сообщила, что забирает назад свое согласие на брак с Крисом, то бишь с виконтом Герсли. Надо сказать, что брошенный жених ее ни в чем не обвинял: мол, на ее месте так поступила бы едва ли не каждая девушка, которая думает о своем будущем...

– Так у вас была помолвка?

– Нет, до помолвки дело не дошло... – покачал головой Крис. – Я просто получил согласие невесты и ее родителей. Об этом, как ты понимаешь, в нашем обществе мгновенно стало известно всем и каждому, а помолвку мы еще только готовили, составляли списки приглашенных и все такое прочее... Если честно, то мне бы тоже хотелось знать, как моя бывшая невеста сейчас живет. Возможно, у нее уже появился новый жених. Что ж, она имеет на это полное право... Давай свою фляжку, а не то в моей фляжке уже пусто, пойду воды наберу, а заодно наполню и твою...

Крис отошел к ручью, а мне только и оставалось, что вздохнуть про себя: как бы Крис не изображал спокойствие, но, кажется, он все же частенько думает об этой девушке, только вот, как и я, постоянно гонит от себя все воспоминания. Надо же, до этого времени ни разу не упомянул о бывшей невесте, а сейчас разговоры о ней заметно вывели из равновесия моего спутника. Да, что-то не повезло нам обоим с выбором своей второй половины.

Однако когда Крис вернулся от ручья с полными фляжками, он заговорил совсем о другом.

– Ты помнишь, что бывший начальник охраны рудника говорил о том, что он ранее ловил беглых?

– Да, было что-то такое.

– Чувствуется, что ты ничего не знаешь о подобных людях... – Крис стал укладывать фляжки в седельные сумки. – Насколько мне известно, этим делом – ловлей беглых, занимаются самые опытные, умелые и безжалостные стражники. В просторечии таких людей называют ловцами.

– А ты откуда об этом знаешь?

– Я все-таки мужчина, и у нас свои разговоры и интересы, частенько в корне отличные от женских. Говорили много о чем, в том числе мне рассказывали и о ловцах. Чего никак не ожидал, так того, что начальник охраны рудника – из их числа. Хотя если вспомнить о том, что господин ди Роминели отправил этого человека на наши поиски, то подобное можно было предположить с самого начала. Проще говоря, твой бывший свекор дал ему заказ на нашу поимку. Я тогда еще никак не мог взять в толк, почему на наши поиски послали этого типа! Теперь мне все ясно... Повезло, что ты сумела его заметить.

– Нет, тут другое. Я никого не видела, зато почувствовала его приближение. Не знаю, как тебе это правильно пояснить, но отчего-то этот человек ассоциируется у меня с бывшим мужем. Разумеется, между ними нет ни малейшего сходства, и тем не менее... Знаешь, в последний год своей семейной жизни я уже чувствовала то ли кожей, то ли сердцем, то ли невесть каким чувством, когда мой дорогой супруг должен с минуты на минуту появиться дома. Тогда для меня не существовало большего счастья, чем то время, когда он куда-либо уходил из дома, и было невыразимо тяжело, когда муж возвращался домой.

– Н-да, твою семейную жизнь счастливой никак не назвать.

– Верно. Теперь еще этот начальник охраны рудника навязался на наши головы!.. Как думаешь, он от нас отстал?

– Пока да. Наверняка через какое-то время он сумеет освободиться, или же его освободят – все же место, где мы его оставили, находится не так далеко от дороги, и там наверняка то и дело бывают люди.

– А потом...

– А потом он снова пойдет по нашим следам. Те, кто ловят беглых – они, если приняли заказ, то должны его исполнить. Таковы правила.

– Если этот тип такой мастер ловить людей, то какого лешего он делал на посту начальника охраны рудника?

– Насколько я понял за время своего пребывания в том печальном месте, этот весьма неприятный тип подмял под себя всех и вся, и считался там кем-то вроде царя и Бога.

– Ну, я это тоже поняла, причем всего лишь за пару дней.

– Тем не менее, должность начальника охраны все же выше, чем простой ловец беглых. Возможно, его, так сказать, отправили на повышение за какие-то прошлые заслуги, или же он в свое время оказал некую услугу одному из сильных мира сего.

– Повышение? Что-то я в этом сомневаюсь. Чего там хорошего – дышать парами ртути и постепенно травить свой организм! Подобное, скорее, смахивает на наказание.

– Ты забываешь о том, что господин ди Роминели упоминал про некий весьма примечательный факт, а именно о том, что при проверке на руднике выявлена недостача серебра... – усмехнулся Крис. – Кто-то обеспечивал себе безбедное будущее. Если это действительно так, то у меня почти нет сомнений в том, что наш общий знакомый приложил к этому свою руку, ведь только у него в тех местах имеется безграничная власть. Вернее, имелась. Сейчас, как я понял, у мужика крупные неприятности, причем толчком к этому послужил наш побег.

– Так, значит, он ловец... А я-то, глядя на его пропитую физиономию, считала, что у него просто закружилась голова от вседозволенности. Думала, мужик мается от тоски и не знает, чем еще себя занять.

– А чем ему еще было наниматься, если не пить? Порядок на руднике поддерживался жесткий, побегов было немного, да и бежать там, по сути, некуда. Особых развлечений в том месте, как ты понимаешь, нет, вот мужик и убивал время единственными доступными способами, которые ему известны, а это бабы и выпивка! Сама подумай – не книги же ему читать в свободную минуту!

– Хм, я думала, ты скажешь – женщины и выпивка.

– Тех несчастных, кто попал на тот рудник, женщинами уже не считают...

В этот момент послышались чьи-то голоса и скрип тележных колес – кажется, с дороги на поляну решил еще кто-то свернуть. Ну, да, так оно и есть: к ручью направлялась пара тяжело груженых телег – это кто-то из проезжающих решил немного передохнуть у воды. Что ж, не стоит им мешать, тем более что мы здесь, пожалуй, слишком задержались. Пора и в путь, тем более если мы поднажмем, то к вечеру прибудем в столицу.

Почему мы направляемся туда? Да потому что в большом городе куда легче укрыться, чем где-то в провинции. Прятаться следует там, где постоянно толкотня, шум, мелькание лиц, и особо никто никого не знает и не замечает, так что столица подходит для этого как нельзя лучше.

А еще незадолго до того, как появились пригороды столицы, мы с Крисом вновь остановились в укромном месте, и достали парики, которые перед расставанием сумели выпросить у артистов все того же бродячего театра. Надо сказать, что парикам, судя по их внешнему виду, уже не один десяток лет, да и в свое время пользовались ими немало – проще говоря, вид у этих париков был весьма жалкий, а иначе господа артисты вряд ли согласились бы расстаться со своим добром. Однако тот, кто в свое время изготовил эти парики – он был настоящим мастером своего дела, и даже сейчас, в своем нынешнем более чем потрепанном состоянии, парики так хорошо сидели на голове, что вряд ли кто поймет с первого взгляда, будто это не наши настоящие волосы.

Я даже не ожидала, что эти старые парики сумеют настолько изменить нашу внешность. Сейчас вместо густой русой шевелюры на голове Криса были жидкие прядки даже не волос, а волосенок тусклого серо-мышиного цвета, причем эти тощие грязноватые пряди неаккуратно свешивались на его лицо, и постороннему человеку инстинктивно не хотелось задерживать взгляд на столь неопрятном человеке. Вдобавок ко всему столь неряшливая прическа прибавляла парню, как минимум, с десяток лет. Замечательно!

Впрочем, и я выглядела немногим лучше, если не сказать, куда хуже. Неизвестно, кому принадлежали волосы, из которых был сделан второй парик, но наверняка это была женщина далеко не первой молодости, да и сам парик смотрелся убого: седоватые волосы (вернее сказать, патлы), кое-как скрученные сзади, а впереди было нечто вроде неровной ободранной челки. Трудно сказать, для каких целей был изготовлен такой парик, но явно не для того, чтоб изображать на сцене положительных персонажей. С этим париком на голове я выглядела как грязноватая баба, которая не очень-то заботится о своей внешности. К тому же, подобно Крису, сейчас я смотрелась куда старше своих лет, так что вряд ли сейчас на меня будет засматриваться хоть кто-то из мужчин. Не могу сказать, что в настоящее время подобное меня хоть немного расстраивает.

– Теперь нас с тобой никак не назовешь неотразимыми людьми... – подвел итог Крис, глядя в маленькое зеркальце, которое я купила в одной из придорожных лавочек. – Что-то я себе в таком виде не очень нравлюсь.

– Переживем... – махнула я рукой, забирая зеркальце. – Любоваться собой будешь потом, если все хорошо закончится. Пока же главное – чтоб нас с тобой стража не опознала.

– Куда важнее, чтоб я не попал на глаза кому-то из своих старых знакомых... – подосадовал Крис. – Вот тогда точно нам придется плохо.

– Тогда мне остается радоваться тому, что в столице меня никто не знает... – хмыкнула я. – Хотя...

– Что такое?

– Очень многие из тех, кто знает мою родную семью, да и наши соседи – они иногда приезжают в столицу... В общем, у меня тоже есть шанс нарваться на кого-то из числа тех, кто знал меня, как ты говоришь, в прошлой жизни...

В столицу мы, и верно, прибыли только к вечеру, и мне оставалось только с любопытством смотреть по сторонам. До замужества я вообще не выезжала из своей губернии, хотя в столице все же мечтала побывать, и вот моя давняя мечта сбылась. Увы, но мой приезд сюда был не совсем таким, как бы мне того хотелось. Когда у тебя на хвосте висит погоня, и ты думаешь только о том, каким образом остаться незамеченным, то тут уж не до того, чтоб без дела глазеть по сторонам.

В пригородах столицы и на ее окраинах я не увидела ничего необычного – здесь было едва ли не все то же самое, что мы уже встречали на пути сюда: небольшие дома, постоялые дворы, сады-огороды – обычный пригород любого города... Однако чем дальше мы продвигались по городу, тем улицы становились шире, нарядней, появлялось все больше храмов, особняков и богатых домов. Ох, если у меня появится такая возможность, то хорошо бы походить по здешним улицам, тем более что посмотреть тут есть на что.

Однако сейчас нам прежде всего надо было снять комнату, но в этот раз мы решили и близко не подходить к постоялым дворам, потому как в первую очередь нас станут искать именно там, а потому было решено идти туда, где нас будут разыскивать в последнюю очередь. Где именно? На улицах, прилегающих к Судебной площади. Как мне пояснил Крис, именно на этой самой площади располагалось здание суда, Главное управление стражей, и еще кое-какие не менее солидные и грозные службы. Еще к этой площади шло несколько улочек, на которых находилось множество контор стряпчих, готовых помочь клиентам выиграть дело в суде. Вполне естественно, что на этих улицах хватало и тех домовладельцев, кто сдавал свободные комнаты людям, приезжающим из провинции для судебных тяжб – как это ни печально, но многие предпочитают не договариваться полюбовно, а решать свои проблемы в суде. Вполне естественно предположить, что кое-кто из приезжих предпочитал останавливаться не на постоялых дворах, а в более комфортных условиях – в маленьких уютных комнатках, сдаваемых любезными хозяевами неподалеку от здания суда. К тому же каждому хочется, чтоб стряпчий, который занимается твоим делом, всегда был рядом – мало ли какие могут возникнуть вопросы!.. Разумеется, такие комнаты стоили недешево, но, тем не менее, всегда находились желающие снять комнатку на недолгий срок. Правда, бывало и такое, что недолгий срок растягивался на довольно-таки длительное время... К чему я это говорю? А к тому, что Крис решил рискнуть, и снять одну из тех комнаток.

Скажете, что это глупо – сидеть под носом у стражи? Ну, это еще как сказать. Например, останавливаться в пригороде куда более опасно: там, на тихих улочках, знают в мельчайших подробностях все, что происходит у соседей, и уж тем более не забудут обсудить появление двух незнакомцев, снявших комнатенку у кого-либо из местных обитателей. Ну, а то, что знает вся улица, в самое ближайшее время становится известно и страже. Нет уж, куда вернее и надежней можно укрыться в шумном городе, там, где полно народа, мельтешение лиц, и где до тебя частенько никому нет никакого дела, и вряд ли хоть какому-то здравомыслящему человеку придет в голову искать нас возле Судебной площади. К тому же, разыскивая нас, стража (да и того самого ловца тоже не следовало скидывать со счетов) наверняка проверит все постоялые дворы, а потом и пригороды, посчитав, что беглые предпочтут затаиться в тихом и малолюдном местечке. Ну-ну...

Для начала мы оставили наших лошадей на одном из постоялых дворов: вести их с собой не стоит, потому как далеко не в каждом частном доме есть конюшня, и к тому же мы должны были изображать из себя провинциалов, которые прибыли в столицу с дорожной каретой. Ну, а после того, как лошади были пристроены, Крис направился к Судебной площади, мне же только и оставалось, что идти рядом, целиком положившись на него.

Я знала столицу лишь по рассказам отца и мачехи, но Крис, в отличие от меня, прекрасно ориентировался в переплетениях здешних улиц. Вечерело, погода была замечательная, народу на улицах хватало, и никто не обращал внимания на двух небогато одетых провинциалов – приезжих тут все одно полным-полно. К тому же Крис шел не по главным улицам, а переулками и проходными дворами, там, где обычно ходят работяги. Надо сказать, что идти нам пришлось довольно долго – все верно, это же столица, большой город, а не поселок, который за четверть часа можно преодолеть прогулочным шагом.

Уже темнело, и мне вдруг непонятно отчего вспомнилось, как я ночью убегала из тюрьмы в Тароне, сбиваясь с пути, и не зная, куда идти дальше... Тьфу ты, пока что все воспоминания о той ночной прогулке лучше выбросить из головы!

К счастью, до нужного нам места мы добрались до наступления полной темноты. Отчего Крис решил пойти именно в этот дом? Как сказал мой спутник, еще в то время, когда он жил в столице, наслаждаясь беззаботным и безбедным существованием, родственники одного из его приятелей останавливались в доме на одной из тех улочек, что ведут на Судебную площадь. По словам тех людей, хозяйку интересовало только одно – чтоб постояльцы точно и в срок платили за проживание, а остальным она заботилась постольку – поскольку, и в чужие дела особо не лезла. Сам Крис в том доме никогда не был, но видел издали, как туда заходил приятель, чтоб навестить родню. Те давние воспоминания со временем почти забылись, однако в нужный момент всплыли в памяти как нельзя кстати.

На стук в дверь хозяйка – дама преклонных лет, вышла не сразу, и нам пришлось долго и бестолково объяснять ей, что, мол, мы приехали в столицу хлопотать по своим делам, только вот в таком большом городе оказались впервые, долго плутали по улицам, а потом выяснилось, что уже поздно и в присутственных местах все закрыто, служащие разошлись по домам... Теперь на постоялый двор идти опасаемся, да и не знаем, где он находится, а завтра с утра хотелось бы сразу же пойти по делам, так что сейчас ищем место, где можно переночевать. К тому же, если рассмотрение нашего дела затянется, то придется задержаться в столице не на один день, так что хотелось бы не беспокоиться хотя бы насчет проживания...

Хозяйке быстро надоели наши слезные причитания, которых за свою жизнь она наверняка наслушалась немало, и потому без долгих разговоров женщина заявила: есть свободная комната, но плата высокая – в день по две серебряных монеты с человека, то есть с вас четыре, потому как вас двое. Учтите, что завтра с утра вы должны будете уплатить еще четыре монеты, потому как плата идет за каждый день отдельно, а ежели вас мои цены не устраивают, то поищите где подешевле, благо комнаты сдают многие...

Вообще-то расценки у хозяйки были немалые, а по меркам провинции просто-таки грабительские, но нам выбирать не приходилось, тем более что денег у нас хватало. Повздыхав для видимости, мы согласились, и женщина неохотно впустила нас в дом.

Комнатка на втором этаже была небольшой, но чистой, а небольшое оконце выходило на улицу. Что ж, неплохо, во всяком случае, здесь куда лучше, чем на постоялом дворе. Правда, тут в случае опасности мы можем оказаться, словно в мышеловке – кроме как в дверь или в окно отсюда уйти некуда, но тут уж ничего не поделаешь.

Меж тем хозяйка (что было вполне естественно) поинтересовалась, с какой целью мы прибыли в столицу, и тут в дело пришлось вступать мне. Я долго и нудно стала жаловаться на то, что нам после смерти дяди по завещанию досталось все его имущество, но вот большая пустошь, также принадлежащая дядюшке, отчего-то была не упомянута в том завещании, и теперь к ней тянут свои жадные лапы остальные родственники, которые сочли себя обделенными. Они еще, негодяи такие, в суд подали, и твердят, имеют права на эту землю – дескать, настаивают, чтоб им хотя бы что-то после дорогого дяди осталось!.. Никакие уговоры и увещевания на упрямцев не действуют, вот мы и приехали в столицу, чтоб доказать, что дядюшка был стар, память у него ослабела, и он просто забыл дать указания насчет этой пустоши, то есть надо признать, что и эта земля принадлежит нам...

Ну, скандалы между родственниками из-за наследства – дело обычное, и хозяйку наше дело нисколько не заинтересовало. Предупредив нас о том, чтоб мы не шумели, женщина ушла, а мы уже привычно распределили дежурство, и я сразу же легла спать. Когда же во второй половине ночи Крис меня растолкал – мол, теперь твоя очередь бдеть!, тогда я, протирая глаза, присела к окну и до самого утра глядела на темную улицу, но ничего подозрительного не увидела. А здешние улицы даже ночью не назовешь пустынными – тут хватает запоздавших гуляк, да и стража то и дело проходит...

Утром Крис выпросил у нашей хозяйки пару листов бумаги и чернила. Что уж он там писал – я не интересовалась, но знала, что письмо предназначается другу Криса, Тео де Линей, отец которого, как и барон Бонте, когда-то подписал дарственную на все свое имущество в пользу господ ди Роминели. Каким образом и при помощи чего те ловкие господа сумели взять в оборот графа де Линей и прижать его к стенке, не оставив иного выбора – об этом мне не хочется даже думать. Ясно, что человеку, можно сказать, выкрутили руки из-за какой-то допущенной им серьезной ошибки...

Когда мы вышли из дома, то направились в сторону Судебной площади – хозяйка все же наблюдала за нами из окна, так что нам следовало строго придерживаться той истории, которую мы вчера ей рассказали – мол, нам надо идти по стряпчим и судам, хлопотать о наследстве. Конечно, по самой площади нам разгуливать не стоит – мало ли что!, но хочется надеяться, что наши физиономии там никого не заинтересуют. К тому же, по словам Криса, если на Судебной площади мы перейдем на другую улицу, то она, эта самая улица, приведет нас едва ли не прямо к дому графа де Линей.

По счастью, идти нам пришлось недолго: пара минут – и мы оказались на довольно большой площади, где было весьма многолюдно. Все бы ничего, но тут хватало стражи, и задерживаться даже лишнюю минуту здесь не стоит, но Крис все же ненадолго остановился.

– Видишь то здание?.. – кивнул он в сторону большого дома с колоннами.

– Из серого камня? Конечно, вижу. Должна сказать – впечатляет.

– А то! Это, чтоб ты знала, и есть здание суда – мне именно там дали пожизненное, вернее, как говорили на руднике, впаяли...

Словно подтверждая слова Криса, в этот момент около входа остановилась большая черная карета, сопровождаемая конными стражниками. Распахнулись крепкие дверцы, и из кареты вывели нескольких человек, которых под конвоем повели в здание суда. Ну, это мне знакомо – меня на суд возили примерно так же, даже карета была точно такого цвета... Что-то неприятно цапнуло в душе, а еще вокруг меня словно повеяло холодом... Н-да, суд и иже с ним – это не те воспоминания, которые хочется сохранить в памяти.

– Все, пошли отсюда, нечего смотреть... – потянула я за руку чуть помрачневшего Криса – похоже, его тоже одолели ненужные мысли. – За мемуары сядешь в старости, а сейчас нам и без того есть чем заняться.

– Умеешь ты подбодрить человека... – усмехнулся Крис. – И верно, пойдем.

– Кстати, мы с тобой постоянно таскаем с собой и бумаги, и деньги. Мало ли что может произойти, надо бы место надежное отыскать, чтоб там их хранить.

– Я и сам об этом подумываю...

Особо не торопясь, перешли на другую улицу, и пошли по ней прочь от площади. Надо сказать, что идти нам пришлось довольно долго, пока молодой человек не остановился неподалеку от разносчиков, торгующих пирожками и лепешками.

– Вон тот дом и принадлежит графу де Линей... – Крис махнул рукой в сторону красивого здания из белого камня. – В это время Тео обычно всегда дома, во всяком случае, так было еще совсем недавно. Надеюсь, за это время привычки у него не поменялись.

– А мне только и остается рассчитывать на то, что твой приятель не махнул за город к знакомым на охоту!

– Не пугай... – Крис забрал мою дорожную сумку, которую все это время я не выпускала из рук. – Да и не время сейчас для охоты... Ты все запомнила?

– Было бы чего запоминать...

Я направилась к дверям дома графа де Линей, чувствуя, как в спину мне смотрит Крис. Конечно, ему было бы куда удобней самому придти к своему другу, но слуги знают его в лицо, и они прекрасно осведомлены о том, что Крис осужден и отбывает пожизненный срок на каторге. Понятно, что если сейчас Крис заявится к своему другу, то об этом мгновенно станет известно не только каждому из слуг в доме, но и весть о появлении беглого каторжника с быстротой молнии разнесется по всей округе, а стража, естественно, объявится подле дома графа де Линей менее чем через четверть часа! Нет уж, лучше выбрать более долгий путь.

Слуга, открывший дверь на мой стук дверь, посмотрел на меня довольно неприязненно. Вообще-то его можно понять – незнакомая, небогато одетая женщина, неизвестно за какой надобностью пришла с утра пораньше, да еще и стучит в парадный вход! Вообще-то для посыльных или чужих слуг имеется черный ход...

– Господин Тео де Линей дома?.. – спросила я безупречно поставленным голосом, и слуга враз смекнул, что имеет дело не с простолюдинкой. Вышколенная прислуга умеет держать нос пор ветру, и понимает, когда и с кем нужно держать себя в рамках. Вот и сейчас, хотя любезности в голосе слуги не прибавилось, он все же не стал захлопывать передо мной дверь.

– А тебе что за дело?.. – что ж, не хамит – уже хорошо.

– Так дома он или нет?.. – я протянула слуге золотую монету, при виде которой настроение мужчины враз изменилось.

– Молодой граф дома... – монета враз исчезла в ладони слуги, и его голос стал мягче.

– Моя госпожа просила передать ему письмо... – я протянула слуге запечатанное письмо Криса и еще одну золотую монету. – Только сделать это надо как можно быстрее! У моей хозяйки совсем мало свободного времени, и если молодой граф не получит это письмо вовремя, то у него могут быть неприятности.

– Передам, не сомневайся... – слуга спрятал и вторую монету. – Мы ж не звери, и все понимаем...

Слуга закрыл дверь, и мне только и оставалось, что уйти. Странно, этот человек даже не спросил, буду ли я дожидаться ответа, хотя поинтересоваться этим входит в его обязанности. Впрочем, со всеми непонятками пусть разбирается Крис – все же молодой граф де Линей его приятель, а не мой.

– Ну, что?.. – встретил меня Крис. Судя по нетерпеливым ноткам в голосе молодого человека, он не находит себе места.

– Твой приятель дома, и письмо ему пообещали передать в ближайшее время...

– Хорошо... – перебил меня Крис. – Остальное расскажешь по дороге.

– Кстати, ты так и не сказал, куда мы сейчас идем.

– В храм.

– Похоже, ты считаешь, будто к этому времени мы столько нагрешили, что без исповеди нам уже не обойтись?.. – хмыкнула я.

– Все куда проще... – отмахнулся Крис. – Настоятель этого храма – дальний родственник графа де Линей, чем он очень гордится, несмотря на то, что гордыня – великий грех. Ну, у каждого из нас есть свои слабости. У семейства де Линей и здешнего настоятеля хорошие отношения, и потому никого не удивит, что молодой человек с утра пораньше отправился на исповедь...

По счастью, далеко идти нам не пришлось. Минут пять ходьбы – и мы оказались возле большого храма, из которого выходили люди. Видимо, только что закончилась служба, причем народу на той проповеди было немало, что мы встали чуть в стороне, словно дожидаясь тех, кто еще задержался в храме.

Приятель Криса не заставил себя ждать: не прошло и нескольких минут, как к храму быстрым шагом подошел молодой мужчина и стал осматриваться по сторонам. Крис сжал мою руку и кивнул в сторону подошедшего:

– Вот и Тео!

А этот Тео де Линей весьма привлекательный молодой человек – высокий, светловолосый, правильные черты лица... Можно сказать, красавчик, только вот хмурое выражение лица этого парня никак не красит. Хотя мы стояли недалеко от молодого графа, и Тео пару раз глянул в нашу сторону, но Криса он так и не узнал. Постояв с минуту у входа, молодой человек направился внутрь храма, а за ним, чуть помешкав, пошли и мы.

После яркого солнечного света мне показалось, что в храме царит самый настоящий полумрак. Пока мои глаза привыкали к легкому сумраку, Крис шагнул к стоящему в проходе графу де Линей и негромко произнес:

– Здравствуй, Тео. Только не шуми, а не то на нас оглядываться начнут.

Молодой человек обернулся и растерянно ахнул:

– Крис, ты?! Но как...

– Говори потише... – мой спутник почти шептал. – Тео, рад видеть тебя, дружище!

– Крис... Но что с тобой стряслось?! Тебя не узнать!

– Седой парик с головы сдерну – враз узнаешь... – Крис оглянулся по сторонам. – Местечко бы укромное найти, чтоб поговорить.

– Конечно!.. – кажется, молодой граф все еще не мог придти в себя от удивления. – Давай в сторонке сядем, поговорим. Можно бы к настоятелю пойти, но он, похоже, сейчас занят...

– Ничего, вон в том углу, кажется, никого нет... Кстати, я не один, а со спутницей. Да не косись ты на нее так – у дамы тоже парик на голове.

– А откуда...

– Все оттуда же, куда отправляют закоренелых преступников. Друг мой, сейчас перед тобой находятся беглые каторжники, так что тебе решать, будешь говорить с нами, или нет. В любом случае я все пойму и если что не так, тотчас же уйду безо всяких обид.

– Еще чего! За кого ты меня принимаешь, а?.. – Тео только что руками не развел. – Сейчас ты мне расскажешь все, что произошло, и каким ветром тебя сюда принесло! Крис, дружище, вот уж ты меня удивил, так удивил!

Потом мы сидели в отдаленном углу, и я помалкивала, а Крис коротко рассказывал о том, что с нами произошло. Правда, обо всем он говорить не стал, поведал лишь основное, а еще коротко сообщил: у нас есть возможность доказать свою правоту, но для этого нам надо встретиться с королевой Эллен. Возможно, в будущем нам придется предстать перед королем, но для начала очень надо переговорить с Ее Величеством – от этого зависит многое, если не все...

– Ты, Крис, сказал мне слишком мало... – помолчав, произнес Тео. – Утаиваешь что-то серьезное, верно?

– Есть такое дело... – кивнул Крис. – Но это касается не только меня. Поверь, если бы я мог, то не стал бы ничего от тебя скрывать.

– Это касается госпожи Оливии?.. – чуть неприязненно покосился на меня де Линей, и за подобный взгляд я его не осуждала – сама понимаю, что с этим нелепым париком на голове отнюдь не выгляжу записной красоткой.

– Отчасти да... – согласился Крис. – Но не только...

– И что ты хочешь от меня? – вздохнул Тео.

– Для начала мне нужно встретиться с твоим отцом – поверь, эта встреча крайне важна, в первую очередь, для него.

– Даже так?.. – хмуро поинтересовался молодой человек. – Что ты от меня еще скрываешь?

– Думаю, тебе об этом лучше узнать от своего отца. А потом... Надеюсь, граф де Линей сумеет хоть каким-то образом передать королеве послание от нас...

– Ох, Крис, Крис... – в голосе молодого человека была неподдельная горечь. – Ты не знаешь, о чем просишь. Боюсь, ваша встреча с моим отцом невозможна, и вряд ли он хоть чем-то сможет вам помочь.

– Надеюсь, он жив?.. – растерялся Крис.

– Если это можно назвать жизнью... – махнул рукой Тео. – За последнее время произошло много такого, чему у меня нет объяснений. У самого в последнее время голова кругом идет.

– Объясни, в чем дело... – почти что приказал Крис. – И постарайся ничего не утаивать. Знаешь, с моей стороны это не простое любопытство.

– Раньше ты вроде никогда не был охотником до загадок, и ни в какие интриги влезать не любил... – де Линей чуть откинулся на скамье. – Впрочем, чего там таить, и так все скоро обо всем узнают...

Оказывается, дней двадцать назад отец Тео, граф де Линей, попытался покончить жизнь самоубийством, причем достаточно привычным образом для аристократов – он принял яд. По счастью, то вино с диковинным вкусом, в которое граф влил немалую дозу отравы, почти сразу же вызвало у немолодого человека сильнейшую рвоту, так что самоубийца остался жив. Тем не менее, какая-то часть яда все же осталась в его организме, и с той поры граф чувствует себя просто отвратительно: он не встает на ноги, почти ничего не ест, его постоянно тошнит, а еще неудачливый самоубийца не хочет ни с кем разговаривать. Разумеется, не может быть и речи о том, чтоб принимать в доме гостей или же посетителей – граф никого не желает видеть, да и в своем нынешнем состоянии он вряд ли может быть интересным собеседником.

Понятно, что попытка самоубийства – это великий грех, и потому, чтоб имя графов де Линей не трепали все, кому не лень, всем знакомым было сообщено, будто граф тяжело заболел, и до полного выздоровления не желает показываться из дома, да и принимать у себя гостей особо не жаждет.

К несчастью, оставить в тайне подобное происшествие практически невозможно – слуг в доме хватает, и хотя им строго-настрого было приказано помалкивать, но за всем никак не уследить, а языки у людей без костей, да и желание сообщить скандальную новость некоторых просто распирает... Так и вышло, что вскоре по столице поползли слухи о том, что тяжелая болезнь графа де Линей вызвана неудачной попыткой этого высокородного господина покончить с собой. Естественно, тут же вовсю стали выдвигаться версии того, что явилось причиной столь безрассудного поступка немолодого человека, причем тут был полный набор слухов и сплетен, в которых было все – от полного разорения до безответной любви.

Что касается Тео, то молодой человек никак не мог взять в толк, отчего его отец пошел на этот безумный шаг! У них не было особых финансовых сложностей, ни в какие придворные авантюры старый граф не влезал, картами и азартными играми не увлекался, да и семейный врач утверждал, что его достопочтенный пациент был совершенно здоров как физически, так и душевно. Сыну, который был просто-таки потрясен произошедшим, граф ничего объяснять не пожелал, хранил молчание, не желая отвечать на вопросы, да и своему родственнику-настоятелю едва ли не указал на дверь, когда тот пришел к неудавшемуся самоубийце с желанием исповедать грешника и направить того на путь истинный...

В общем, дела сейчас обстоят таким невеселым образом, что на помощь от графа де Линей рассчитывать не приходится.

– А сам-то что думаешь?.. – поинтересовался Крис. – Я имею в виду причину того, что твой отец решился на подобное?

– Поверьте – не знаю!.. – молодой человек только что руками не развел. – У нас с отцом всегда были прекрасные отношения, более того – я был уверен, что между нами нет никаких тайн! И вдруг такое!.. Правда, последней месяц у нас с ним появилась некая натянутость в отношениях, мы даже ссорились, причем довольно серьезно, но подобного поступка от отца я никак не ожидал!

– Насчет чего у вас были разногласия?.. – продрожал допытываться Крис.

– Мне бы не хотелось говорить об этом.

– И все же?

Поколебавшись, Тео поведал о том, что недавно встретил прелестную молодую девушку, в которую влюбился с первого взгляда. Девушка не осталась равнодушна к пылким ухаживаниям молодого человека, да и ее родня крайне благосклонно отнеслась к возможному жениху – семья девушки жила, мягко говоря, совсем небогато, едва ли не на грани нищеты, с великим трудом умудряясь сводить концы с концами. Разумеется, для родителей невесты-бесприданницы появление такого жениха, как Тео де Линей, можно считать величайшей удачей. Сам же молодой человек нисколько не сомневался в том, что отец одобрит его выбор – несмотря на бедность, невеста относилась к одному из самых родовитых семейств страны, а для отца Тео самым главным было как раз происхождение и знатность. Что же касается самой девушки, то про нее никто не мог сказать ни одного дурного слова, как, впрочем, и про ее семью. Что же касаемо отсутствия состояния у этого семейства, то всем известно, что бедность – не порок, а в аристократическом обществе происхождение и честное имя частенько оказываются не менее важны, чем золото. К тому же удача – дама капризная, и далеко не всегда приходит к тем, кто того заслуживает.

Однако, вопреки ожиданиям молодого человека, все пошло совсем не так, как он рассчитывал. Отец даже слышать ничего не хотел о той бедной девушке, в которую влюбился его сын, и даже более того, прямо заявил – я совершенно не одобряю твой выбор. Граф настойчиво советовал сыну обратить внимание на одну из богатых вдовушек: мол, они тебе подойдут куда лучше, чем бедная девица, у которой, кроме знатного имени, за душой ровным счетом нет ничего. По словам графа де Линей, любовь – это замечательно, но в этой жизни ни в чем нельзя быть полностью уверенным, так что лучше взять себе в супруги состоятельную женщину из числа тех, с кем можно уверенно смотреть в будущее... Несмотря на ссоры, бесконечные уговоры и попытки Тео объяснить, что он по-настоящему влюблен, отец наотрез отказывался менять свое решение. Ну, а сейчас, когда отец в таком состоянии, не может быть даже разговоров о свадьбе или чем-то подобном...

Ну, лично мне тут все ясно: если учесть, что в свое время графа де Линей (как и барона Борте) каким-то образом заставили подписать дарственную в пользу семейства ди Роминели, то вполне естественно предположить, что отец беспокоился о будущем сына, и старался по возможности сделать все, чтоб обеспечить тому достойное существование. Потому-то и бедняга граф и противился браку сына с любимой девушкой, а вместо этого настойчиво советовал тому найти себе богатую жену, потому как после смерти своего отца единственный наследник останется гол, как сокол...

Теперь мне понятно и то, отчего слуга графа де Линей на мою просьбу передать письмо господину Тео ответил что-то вроде того – «мы же все понимаем...». Как видно, в свое время ссоры отца и сына насчет невесты без приданого слышали все слуги в доме, и сейчас один из них решил, что я принесла молодому человеку послание от его невесты...

– Скажи... – продолжал Крис. – Перед тем, как твой отец вздумал пить эту гадость... Может, он с кем-то встречался, или ссорился?

– Я тоже интересовался этим вопросом... – кивнул головой Тео. – Вообще-то в тот день меня с утра не было дома, а к тому времени, когда я вернулся, все это уже произошло... Слуги сказали (а они, как ты знаешь, все видят и слышат), что в тот день к отцу пришел какой-то незнакомый мужчина, и они долго беседовали за закрытыми дверями. О чем шла речь – об этом мне, естественно, неизвестно, но единственное, о чем проговорилась прислуга – так это про то, что отец, по сути, выгнал этого человека. Велел ему больше сюда не показываться.

– Странно. Насколько мне помнится, граф де Линей – вельможа до мозга костей, и такое бестактное поведение для него совершенно нехарактерно... – заметил Крис. – И что же ответил ему незнакомец?

– Что-то вроде того, будто граф де Линей несколько забылся!.. – в голосе Тео было неприкрытое возмущение. – Какова дерзость, а? Еще этот человек заявил, что намерен придти завтра, и очень надеется, что к тому времени здравомыслие графа возобладает над его эмоциями... До сих пор жалею, что в тот момент меня не было дома!

– И что было потом?

– Отец какое-то время находился в своем кабинете, потом велел принести ему вина. Слуга поинтересовался, какое именно вино желает граф, и тот ответил что-то вроде того: принеси какой-нибудь дряни, хуже которой в доме нет, ибо большего я не заслуживаю...

– Хм...

– Вот и я не понимаю, что отец имел в виду... – подосадовал Тео. – Ну, слуга оказался человеком послушным, и принес ему домашнего вина с какой-то там травой – по большому счету, это было даже не вино, а крестьянская наливка (или же настойка – не знаю, как ее правильно назвать), которую иногда пили слуги. Дрянь, говорят, редкостная, но для здоровья весьма полезная. Это позже наш врач сказал, что для укрепления здоровья человеку вполне достаточно одной маленькой рюмочки в седмицу, а отец разом выпил целый стакан. Как позже заявил нам все тот же растерянный врач, именно эта настойка и спасла отца: яд, который влил в вино отец, вступил в эту, как ее... а, в реакцию с настойкой травы, желудочный сок тоже сыграл свою роль...

– Ты можешь сказать проще?

– Если коротко, то, по словам нашего врача, это звучит так: выпитое вино, в котором и без того после попадания в него яда пошли какие-то... химические реакции (если бы я еще знал, что это такое!), значительно ослабили силу отравы. Кроме того, это самое вино вызвало в желудке у отца сильнейшие рвотные позывы, прошу прощения у дамы за столь неделикатные подробности. Большая часть вина вышла наружу вместе с ядом, но кое-что, разумеется, в организме все же осталось, хотя этот яд уже был в значительной мере нейтрализован той самой травой в вине...

– А тот незнакомец вновь в вашем доме показывался?

– Слуги говорят, он пришел на следующий день, узнал о произошедшем, после чего сразу же ушел. Больше его никто не видел.

Мы с Крисом переглянулись, и, спорить готова, нам обоим в голову пришла одна и та же мысль: кажется, к графу де Линей приходил посланник от семейки ди Роминели. Трудно сказать, что тому человеку было нужно от графа, но, похоже, отец Тео решил не пачкать свои руки о грязные делишки семьи ди Роминели. Более того: бедняга граф, прижатый к стенке, хотел раз и навсегда покончить с шантажом, пусть даже ценой своей жизни, не подумав о том, что его сына это вряд ли бы спасло. Ну, беда...

– Вот что... – заговорил Крис. – Нам надо обязательно увидеться с твоим отцом. Тео, поверь мне на слово – после нашей с ним беседы многое поменяется, причем в лучшую сторону.

– Только не говори мне, что ты даже с каторги сбежал только для того, чтоб пообщаться с графом де Линей... – Тео пытался свести разговор к шутке, но это у него плохо получалось. – Может, для начала ты объяснишь мне, что происходит?

– Тебе все сегодня же пояснит твой отец после того, как мы с ним переговорим. Думаю, после нашего с ним разговора все в вашей жизни наладится.

– Не знаю, что тебе и сказать... – чуть растерянно протянул Тео. – Если правда то, что ты мне сейчас сказал – тогда я твой вечный должник, но, извини, мне что-то плохо верится в столь благостный итог! Подумай сам: ты сваливаешься мне на голову хрен знает откуда, да еще и обещаешь избавить от проблем...

– Прости, но больше я тебе ничего сказать не могу... – вздохнул Крис. – Меня сейчас другое интересует – каким образом мне появиться в вашем доме так, чтоб меня не узнал никто из ваших слуг? Ведь меня ж там, как облупленного...

– Тоже мне, задача!.. – Тео встал. – Пойдемте за мной.

Идти пришлось недолго – к кабинету настоятеля. Правда, в сам кабинет Тео нас не стал приглашать: мол, пока постойте здесь, в сторонке, за высокими шкафчиками с одеждой и инвентарем, благо сейчас, после службы, в храме почти никого из служителей нет, а я тем временем с настоятелем пообщаюсь. Уж ты извини меня, Крис, но дядюшка тебя в лицо знает, и так просто он от тебя не отстанет, а дядюшка – человек законопослушный!..

Ждать пришлось недолго, и вскоре Тео открыл нам один из шкафчиков ключом, который ему дал настоятель, и достал оттуда темные монашеские одеяния с капюшонами.

– Вот, одевайтесь. В таком виде можете ходить неузнанными довольно долго. Только вот ваши дорожные сумки тут совсем не к месту. Куда-то их убрать надо...

– Тео, в этих двух сумках все, что у нас есть.

– Ага, я воочию представляю, какие у вас там сокровища спрятаны!.. – фыркнул Тео. – Наверняка половину столицы скупить можете, а то и больше!.. Ладно, быстропереодевайтесь и идите к входу в храм. Я вас там буду ждать.

Когда за молодым графом закрылась дверь, Крис достал из своей сумки увесистый мешочек с золотом и лихо забросил его на шкафчик. Звякнув, мешочек скрылся с наших глаз – все же шкафчики тут были куда выше человеческого роста.

– Ты что делаешь?.. – ахнула я.

– Не стоит все золото таскать с собой... – хмыкнул Крис. – К тому же оно, зараза, тяжелое, все руки нам отматывает. Я уже давно думал о том, где бы нам, на всякий случай, спрятать часть денег – и вот нашел местечко. Здесь его вряд ли кто отыщет.

– Да с чего ты решил, будто тут надежное и безопасное место?! Да любой служка...

– Не смеши меня! Чего там, наверху, служки забыли?

– Да хотя бы пыль вытереть!

– Ох, что-то я сомневаюсь в их излишнем рвении к порядку и чистоте. Насколько мне известно, полную уборку в храме делают лишь перед главными праздниками, а до ближайшего из них еще далеко. К тому же, чтоб вытереть пыль сверху этих шкафчиков – для этого надо сюда нести лесенку, а кому их уборщиков хочется выполнять работу, которую никто не заметит? В общем, без крайней на то нужды наводить чистоту на этих шкафчиках никто не сунется. Я бы и кое-какие бумаги наверх закинул, но, боюсь, они нам могут понадобиться в любую минуту...

Когда же мы, надев на себя темные балахоны, уходили, то я, стоя в дверях, оглянулась. Пожалуй, Крис был прав: шкафчики здесь очень высокие, и заброшенный наверх мешочек с золотом снизу было не рассмотреть. Что ж, неплохо, тем более что моя сумка стала куда легче.

У входа нас поджидал Тео, который к этому времени уже успел нанять извозчика. Нам оставалось только пониже надвинуть капюшоны, чтоб скрыть лицо – не хватает еще, чтоб нас кто-то узнал. Ну, меня-то здесь мало кто знает, а вот Крис за время жизни в столице должен был многим примелькаться.

В этот раз слуга при входе в дом графа де Линей почтительно согнулся, пропуская нас, а я только не вздохнула облегченно – на этот раз в дверях был другой слуга, не тот, которому я лишь недавно передала письмо. Ну и хорошо, теперь главное – ему на глаза не попасться, а не то и узнать может, шельмец. Впрочем, Крис тоже шел, почти полностью скрывая лицо под капюшоном – его в этом доме хорошо знают, ранее бывал тут частенько, и, не приведи Боги, еще кто из слуг его узнает и сообщит страже о появлении в доме человека, который в это время должен находиться очень далеко от здешних мест.

Понимал это и Тео, а потому уже заранее велел нам пойти в его комнату, и ждать там, пока он нас не позовет – дело в том, что его отец никого не желал видеть, и ни с кем не хотел разговаривать. Надо было каким-то образом уговорить старого графа выслушать нас, а до того времени нам не следовало даже нос высовывать из комнаты молодого человека.

Ждать пришлось четверть часа, не меньше, пока, наконец, Тео не позвал нас:

– Пошли. Еле уломал отца принять вас – он ведь даже хотел слуг позвать, чтоб выставить чужаков из дома безо всяких разговоров. Мне кажется, он сейчас не доверяет никому.

– И как же ты его уломал?

– Не поверите: сказал, что если он с вами поговорит, то позже мы с ним обсудим мой брак с какой-либо богатой вдовушкой.

– Ого, какие жертвы!.. – хохотнул Крис. – Меня прям страх берет!

– Меня тоже... – пробурчал Тео. – Правда, я ему не сказал, что с ним хочешь поговорить именно ты – просто не знаю, как отец поведет себя, узнав о том, что ты невесть откуда появился в нашем доме. Раньше бы у меня и сомнений не возникло в том, что он встанет на твою защиту, а в связи с его нынешним состоянием я уже ни в чем не уверен.

– Все будет хорошо... – улыбнулся Крис, но Тео его перебил.

– Если ты, Крис, зараза такая, каким-то образом не уболтаешь моего отца, как обещал, то я тебя самого сегодня же познакомлю с вдовушкой лет семидесяти, причем подберу такую, у которой здоровья на десятерых хватит, и характер скверный. Сам от нее на каторгу рванешь так, что конный конвой обгонишь!

– Все!.. – Крис шутливо поднял руки. – Договорились.

Граф де Линей сидел в глубоком кресле, и с первого взгляда было видно, что он нездоров. Желтая кожа, осунувшееся лицо, огромные мешки под глазами, чуть дрожащие руки, затравленный взгляд... Так выглядят тяжелобольные люди, которые уже потеряли последнюю надежду на жизнь, и никак не могут преодолеть горькое отчаяние. Даже роскошный бархатный халат лишь подчеркивал нездоровый вид этого человека. А еще вокруг него словно было разлито в воздухе уныние, которое ощущалось едва ли не физически, и находиться рядом с графом было по-настоящему тяжело. К тому же на окнах, более чем наполовину, были опущены плотные темные шторы, создавая в комнате ощущение мрака, и это несмотря на то, что за окном был солнечный день. И уж совсем не к месту тут была горящая свеча в тяжелом серебряном подсвечнике, который стоял на столике возле кресла графа. Да уж, атмосфера в комнате хозяина дома, мягко говоря, давящая.

– Слушаю вас... – граф только мельком глянул на нас и вновь прикрыл глаза. – У вас пять минут, и этого вполне достаточно для того, что вы желаете мне сказать. Уложитесь в более краткий срок – буду вам крайне признателен.

– Я, право же, рад видеть вас, граф де Линей... – заговорил Крис, откинув капюшон. – И благодарю вас за то, что, несмотря на свое нездоровье, вы согласились принять меня.

– Простите... – граф вновь открыл глаза. – Простите, тут несколько сумрачно, но ваш голос мне знаком...

– О, простите!.. – Крис сдернул с головы парик. – Я – виконт Герсли, и если...

– Крис!.. – а вот теперь на лице старого графа появились хоть какие-то эмоции. – Но как ты тут оказался? Кажется, тебя осудили и отправили куда-то далеко? Или же из-за своей болезни я чего-то не знаю?.. Впрочем, какая разница? Все одно жизнь – это вечная долина скорби, в которой мы блуждаем, словно слепые, приближаясь к неизбежному концу...

Э, да у господина графа такая глубокая меланхолия, из которой сразу не выйдешь, и уговаривать, а уж тем более что-то доказывать ему и вовсе не имеет смысла. Пожалуй, этот человек сейчас вряд ли в состоянии воспринять любую весть без какого-либо толчка со стороны, пусть даже не в прямом смысле этого слова. Не знаю, что тут может сделать Крис, а я буду действовать по-своему.

Не говоря ни слова, подошла к окну и раздернула шторы. Солнечные лучи разом осветили комнату, и свет горящей свечи враз показался слабым и никому не нужным.

– Вы что себе позволяете?.. – ого, кажется, голос графа стал возмущенным. – Кто вам дал право...

– Погодите... – я откинула капюшон и сдернула с головы парик. – Господин граф, мы просили встречи с вами вовсе не для того, чтоб дерзить, или вести себя недостойным образом. Нам нужно поговорить...

– Вон отсюда!.. – надо же, у болящего даже голос от возмущения прорезался – ох, не привык хозяин этого дома к непочтительности. Ничего, негодование все же куда лучше, чем полное равнодушие или глухое безразличие.

– Разумеется, господин граф, мы сию же секунду покинем ваш дом, но перед этим отдадим вам некий документ, из-за которого в вашем доме идет сыр-бор.

– Что-что?

– Граф, можно поговорить с вами наедине?

– Тео, выведи отсюда своих гостей!.. – почти что скомандовал граф, все больше раздражаясь. – Я уже давно не был так разочарован в твоих друзьях.

– Мы пришли... – начал, было, Крис, но хозяин дома перебил его.

– Меня не интересует причина вашего появления в моем доме. Попрошу вас покинуть его, и как можно быстрее. Ваш визит мне неприятен.

– Как скажете. Однако перед уходом нам бы хотелось вам кое-что отдать. Вот, возьмите... – Крис достал свернутый лист бумаги и протянул его графу, все еще сидящему в кресле. – Извините, вид у бумаги достаточно помятый, но мы этот документ невесть сколько времени тащили в далеко не самых лучших условиях, так что...

– Мне от вас ничего не надо... – продолжал гнуть свое граф, но вдруг умолк, не сводя глаз со свернутого листа. Тем не менее, руку за бумагой мужчина так и не протянул.

Видимо, понимая, что иного выхода нет, Крис протянул документ Тео.

– Забирай. Послушай доброго совета – сейчас же сожги этот документ, и пепел разотри, чтоб даже памяти от него не осталось.

– А что там такое?.. – Тео шагнул к Крису.

– Прочитай – узнаешь...

Однако ничего больше Крис сказать не успел, потому как старый граф просто-таки сорвался с места и выхватил лист из рук Криса.

– Отец, что это за документ?.. – Тео подошел к отцу, но тот произнес почти что приказным голосом:

– Тео, будь любезен, выйти из комнаты на несколько минут.

– В чем дело? И что это за бумагу ты забрал у виконта?.. – кажется, приятель Криса твердо намерен разобраться в семейных заморочках. – Поясни мне, наконец, в чем тут дело!

– Тео, выйди на пять минут... – папаша был настроен серьезно. – Мне надо кое-что уточнить у этих молодых людей. Обещаю: чуть позже я тебе все объясню.

И без долгих пояснений заметно, что уходить из комнаты Тео никак не хочется, но в то же время сравнительно бодрый вид отца, который наконец-то вышел из апатии, не мог не радовать любящего сына.

– Ладно... – неохотно согласился Тео. – Я вернусь через три минуты...

– Через пять!.. – скомандовал граф.

– Хорошо, через четыре... – Тео направился к дверям, и его сопровождали слова отца:

– Заодно проследи, чтоб слуги возле дверей и близко не отирались!

Стоило закрыться двери за вышедшим молодым человеком, как граф по мере своих сил даже не пошел, а заковылял к окну. Вначале он что-то рассматривал с внешней стороны листа, а потом развернул бумагу и прочел текст, посмотрел на подписи...

– Где вы это взяли?.. – требовательно спросил мужчина, по-прежнему рассматривая написанное.

– Если честно, то утащили... – вздохнула я.

– Откуда?

– Из сейфа Лудо Уорта ди Роминели.

– Чушь! Лудо Уорта на этом свете нет уже месяца три!

– Верно... – кивнула я головой. – Только вот когда я забирала эти документы из его сейфа, он был еще жив. К моему несчастью. Еще должна сказать, то совершенно не представляла себе ценности тех бумаг, что тогда попали в мои руки.

– То есть вы хотите мне сказать, что эта... дарственная находится в ваших руках уже три месяца?!

– Можно сказать и так.

– Но этого не может быть!

– Считайте, как хотите... – махнула я рукой. У меня не было особого желания что-либо пояснять этому человеку.

– Вы просто не понимаете...

– Да где уж нам!.. – я почувствовала, что начинаю злиться. – Все, Крис, пошли! Не знаю, как тебе, а мне тут больше не хочется оставаться! Вы уж меня простите, господин граф, но если вам так хочется твердить, что наш мир – это тлен и безысходность, то разубеждать вас нет смысла. Наш сегодняшний визит к вам, похоже, совершенно некстати, так что...

– Погодите!.. – а вот теперь в голосе мужчины были слышны одновременно как извинительные, так и вопросительные нотки. – Возможно, я веду себя несколько бестактно, но виной всему моя растерянность, которую в какой-то мере можно понять! Я мог предположить все, что угодно, но увидеть в своих руках этот документ ожидал меньше всего! Прошу простить меня, но я вновь задам вам все тот же вопрос: эта бумага действительно находилась в ваших руках три последних месяца?

– Скажу так: семейство ди Роминели ищет несколько пропавших документов из сейфа уже около трех месяцев. Та дарственная, что находится в ваших руках, как раз и относится к числу тех исчезнувших бумаг.

– Вот даже как?.. – граф потер ладонью лоб. – А господа ли Роминели знают, что пропажа находится у вас?

– Почти уверены.

– Интересно... – и в этот момент в комнату вошел Тео, и я увидела, как граф мгновенно сунул листок в карман своего роскошного халата. А ведь этот человек, кажется, готов на что угодно, лишь бы сын не узнал об этой дарственной, которую в свое время умудрился подписать его отец.

– Итак?.. – начал, было, Тео, но отец его перебил.

– Сынок, мы прекрасно поговорили с твоими друзьями, однако сейчас речь пойдет об ином. Господа, не знаю, сказал вам Тео, или нет, но он уже нашел себе невесту. К сожалению, я ее не видел, но, по слухам, это совершенно очаровательная молодая особа. Правда, ее богатство составляют не деньги, а старинные и благородные корни ее семейства, но это именно то, что бы я хотел видеть в супруге своего единственного наследника. Тео, я одобряю твой выбор.

– Отец!.. – ахнул молодой человек, у которого от подобного известия голова пошла кругом. – Ты согласен?

– Разумеется, если ты уверен, что вы любите друг друга. Что ни говори, а брак по любви – это довольно редкая вещь, особенно в нашем обществе. Так что сейчас же отправляйся к своей невесте, и скажи ей, что сегодня вечером я приеду к ее родителям просить для тебя руки их дочери. Надеюсь, на это у меня хватит сил. Что касается наших гостей, то наш с ними разговор еще не закончен. Думаю, Тео, когда ты вернешься, то мы продолжим нашу беседу.

– Но...

– Да не съем я твоих гостей!.. – усмехнулся граф.

– А...

– Иди, Тео!.. – подал голос и Крис. – Сейчас это самое главное, а не как бы твой отец не передумал! Обо всем остальном поговорим после того, как ты придешь домой.

Как видно, Тео, опасаясь, как бы отец, и верно, не отказался от своего намерения, сразу же исчез, а граф достал из кармана смятую дарственную и поднес ее к пламени свечи, которую все еще никто так и не затушил. Огонь стазу же охватил лист, а мне внезапно вспомнился барон Бонте – тот тоже первым делом сжег ненавистный документ. Хм, а граф-то, можно сказать, ожил! Теперь у него уже нет ни потухшего взгляда, ни уныния на лице. Сейчас перед нами находился пусть и не окончательно выздоровевший человек, но явно не собирающийся отправиться на погост в ближайшее время. Да уж, похоже, мы принесли в этот дом лекарство от бед.

Дождавшись, пока от дарственной не останется один пепел, граф повернулся к нам.

– Не знаю, как могу выразить вам сожаление по поводу своего крайне неучтивого поведения! В этом случае мне не может быть никакого оправдания! Знаете, увидев вас, я и подумать не мог, что вы принесете спасение в этот дом!

– Вы опасались очередной провокации со стороны своих недругов?.. – поинтересовался Крис.

– Я не исключал такой возможности.

– Скажите, а что вы так внимательно рассматривали на дарственной?.. – спросила я.

– Что, было настолько заметно?.. – горько усмехнулся граф. – Что ж, можно и сказать, тем более что секрета в этом нет. Когда я подписал ту проклятую бумагу, то у меня от волнения пошла носом кровь, и пара капель крови упали на бумагу, которую в тот момент убирали со стола. Ну, кровь смахнули, однако осталось смазанное пятно. Почему-то это пятно крепко врезалось мне в память, и, увидев его на том документе, что вы протягивали мне, я просто растерялся. Не мог поверить своим глазам...

– Вас уже шантажировали?.. – вздохнул Крис.

– В некотором роде... – чуть сузил глаза граф. – От меня потребовали весьма неприятной услуги, пойти на которую я не мог. Скажу честно: тут дело не только в морально-этических принципах, но и в том, что мне хорошо известны придворные игры. Согласись я на их предложение – боюсь, меня бы сделали крайним в мерзкой истории, да еще и мое имя было бы навек опозорено. Естественно, мне было сказано, что в случае отказа от их предложения мой сын останется нищим, напомнили о дарственной, которую, мол, мы пока что придерживаем, не даем ей должный ход!.. Меня тогда хорошо взяли в оборот, но я понимал одно: соглашусь я на их условия, или нет, но дарственную они все одно предъявят – это не те люди, чтоб отказываться от денег! Просто удивительно, что они тянули так долго! Хотя в этом нет ничего странного: практичные люди просто выжидали подходящий момент, чтоб одним махом убить двух зайцев – и услугу от меня получить, и состояние захапать! Мне и в голову не могло придти, что меня просто-напросто пытаются обмануть, а дарственной у них уже нет! Вот тогда я и решил: пусть хотя бы у сына честное имя останется...

– Они – это ди Роминели?

– А кто же еще?! Пиявки жадные...

– Ну, три месяца назад у них было все, то бишь все нужные бумаги. Никто из этой семейки и предположить не мог, что документы пропадут.

– Ага, но от своих планов эти люди отказываться не стали, решили взять наглостью... Ох, теперь они у меня попляшут! Я человек не злопамятный, но кое-что прощать нельзя, в том числе и то, каким образом они меня заставили подписать дарственную! Это была омерзительнейшая история, о которой я не могу вспоминать без глубокого стыда! Знаете, с той поры моя жизнь была сущей мукой, ведь я понимал, что любую секунду мой сын может остаться ни с чем, а еще надо мной постоянно витал страх огласки... Итак, а теперь поговорим о вас. Расскажите мне о себе, как у вас в руках оказались эти документы... О, прошу прощения, я так и не знаю имя прекрасной дамы, что посетила мой дом!

– Боюсь, оно вас шокирует... – усмехнулась я.

– Сейчас меня вряд ли что удивит по-настоящему...

Когда мы с Крисом закончили свой рассказ (правда, о многом пришлось умолчать), граф лишь вздохнул.

– Да уж... Разумеется, я слышал о скандальной женитьбе Лудо Уорта ди Роминели, и искренне сочувствовал бедной девушке, попавшей в его лапы, но, в отличие от многих, понимал, что вырваться из той семьи практически невозможно. У меня вообще складывается впечатление, что эти люди стараются подмять под себя всех и вся. Пока что примите мои искренние поздравления.

– С чем?.. – не поняла я.

– С тем, что вы все же сумели покинуть это семейство, хотя и слишком высокой ценой.

– Увы, окончательно порвать так и не получается.

– В любом случае можете рассчитывать на меня. Я ваш должник до конца жизни, и сделаю все, что в моих силах. Какая помощь требуется?

– Нам надо встретиться с королевой, и, крайне желательно, наедине. Хотя бы на несколько минут.

– О-хо-хо... – граф побарабанил пальцами по столу. – Думаю, ваша просьба не так проста, верно? У вас есть какое-то дело к королеве, и это касается не только судебных решений по вашим делам, верно?

– Все так.

– Здесь тоже приложили руку ди Роминели? Я имею в виду, вы хотите о чем-либо предупредить королеву?

– Почему вы так решили?

– Просто та просьба, вернее, приказ от господ ди Роминели, после которого я и решил покинуть этот грешный мир... Знаете, что мне было сказано? Это касается дискредитации королевы, чего я делать категорически не желаю.

– Кажется, вы хорошо относитесь к королеве Эллен?.. – спросила я.

– Конечно!.. – кажется, граф даже удивился. – Это очень милая женщина, она прекрасная королева, справедливая, и считается едва ли не идеалом супруги! Думаю, что у меня есть все основания полагать ее своим добрым и искренним другом!

Справедливая, говоришь? Ну, не знаю... Вообще-то когда мой отец попытался, было, попросить королеву о помощи в расторжении брака его дочери, то бишь меня, то никакого содействия не получил. А вот теперь я пытаюсь сделать что-то полезное для Ее Величества. Хм, это даже в какой-то мере несправедливо.

– Беда в том, что в последнее время дела в королевской семье идут совсем не так гладко, как хотелось бы... – продолжал граф. – Между монаршими супругами заметно охлаждение, но чем оно вызвано – это мне неизвестно. Конечно, внешне все чинно-благопристойно, но в действительности король в чем-то подозревает королеву, а та, в свою очередь, не знает, как оправдаться. Откуда мне все это известно? Ну, то, что узнает пара придворных дам – о том сразу же становится известно всему двору. Правда, я не был во дворце около трех седмиц, а за это время могло произойти немало...

– Вы сможете устроить нам встречу с ней?

– Боюсь, что это будет очень непросто, но я постараюсь. Сегодня я отправлюсь к родителям невесты моего сына – просить руки их дочери, а завтра с этой новостью поеду во дворец – надо будет сообщить всем о столь знаменательном событии. Если мне очень повезет, то я добьюсь встречи с королевой.

– А как же... Ну, ходят слухи...

– О том, что я пытался покончить с собой? Не сомневаюсь, что об этом в столице уже знают все, вплоть до бездомных кошек, но не страшно, что-нибудь придумаю... Давайте договоримся: встречаемся завтра в кабачке «Золотая птица» около трех часом пополудни. И вот еще что...

Граф встал и медленно пошел к резному шкафчику, стоящему в дальнем углу, и достал оттуда два небольших ключа.

– Вот, возьмите. Это ключи от ячейки у банкира Зайне. Вернее, от небольшого сейфа. Я уже давненько арендую у банкира сейф, только вот до сей поры так им и не воспользовался. Догадываюсь – вам есть что скрывать, а потому деньги или документы там окажутся в безопасности, потому как у господина Зайне просто так не забрать даже пыль со стола. Сейчас я вам все объясню, а заодно мы поговорим и о деталях...

... Через час мы оставили все наши документы и большую часть денег в сейфе банкира Зайне. Н-да, граф был прав: тот сейф, кроме нас, никто не откроет. Не знаю насчет Криса, а у меня даже на душе стало легче: все же постоянно носить при себе такие документы – это просто опасно, да и недальновидно.

– Ты чего смеешься?..– покосился меня Крис.

– Вспомнила работника банкира Зайне.

– Понятно... – теперь усмехнулся и Крис.

Дело в том, что когда мы в сопровождении некоего молодого человека – работника банкира Зайне, убрали в сейф деньги и документы, то Крис решил, что в облачении монахов нам пока что ходить не стоит, и снял с себя темное одеяние, а вслед за ним то же самое сделала и я. Самое необычное заключается в том, что за все это время служащий и бровью не повел – как видно, за время работы у банкира насмотрелся на всякое.

Сейчас старые монашеские одеяния лежат в наших сумках, и нам оставалось только ждать завтрашнего дня, когда мы вновь встретимся с графом. Бродить по улицам без дела, конечно, не стоило, и мы решили пообедать в небольшом кабачке, а заодно и купить еды с собой – ясно, что до завтрашнего дня нам придется отсиживаться в комнатке возле Судебной площади. Крис сообщил, что в том кабачке, куда мы сейчас заглянем, замечательно готовят отбивные, и я ничего не имела против того, чтоб их попробовать.

Однако стоило нам немного пройти по улице, как Крис вдруг остановился, и, схватив меня за руку, только что не бросился в переулок. Причина подобного поведения молодого человека мне стала ясна почти сразу же, потому что я услышала позади себя удивленный женский голос:

– Крис?!

Это еще кто? Однако интересоваться подробностями у Криса сейчас было не время, тем более что он и сам пытался избежать этой встречи. По счастью, в том переулке сейчас разбирали старый деревянный дом, так что мы спрятались за штабелем старых бревен. Выяснить бы еще, от кого мы прячемся...

– А я тебе говорю, что это был Крис!.. – вновь раздался неподалеку женский голос.

– Не мели чушь!.. – а вот теперь слышен мужской голос. – Ты обозналась!

– Да не обозналась я!

– Забудь ты о своем бывшем женихе! Уже новый имеется...

– И все же это был он!

– Крис уже давно на каторге гниет, и здесь никак оказаться не может! Разве не ясно?

– А может, нам по переулку пройти?

– Не дури! Пошли отсюда!

– Но...

– Я сказал – пошли!

Голоса стихли, но мы на всякий случай выждали минуту-две. Кажется, ушли... Я посмотрела на Криса – хм, а мой спутник заметно расстроен!

– Крис, кто это был? Бывшая невеста?

– Да. А с ней ее брат.

– Как думаешь, твоя бывшая расскажет кому-то, что тебя видела?

– Боюсь, что да... – после паузы ответил Крис.

Ну, я так и знала, что бесконечно везти нам не может!

Глава 9

– Как я мог об этом забыть?! – Крис все еще злился на себя. – Похоже, оказавшись в столице, я совсем расслабился! У Тийсы любимая тетушка живет неподалеку от того кабачка, куда я хотел тебя пригласить! Та тетушка имеет свой небольшой дом, и она частенько приглашает любимых племянников к себе. Как видно, Тийса со своим братом как раз шли от тетушки, или же направлялись к ней, когда заметила нас...

– Радуйся, что мы с ними не столкнулись нос к носу!.. – посоветовала я.

– Лучше не говори!.. – Крис сел на табурет, и только что за голову не схватился. – Даже не представляю, что бы я стал делать в этом случае!

Мы находились в нашей маленькой комнатке неподалеку от грозной Судебной площади, и настроение у нас было, мягко говоря, далеко не самое лучшее. После того, как мы едва сумели скрыться от бывшей невесты Криса, нам пришлось пробираться сюда со всеми мыслимыми и немыслимыми предосторожностями. Понятно, что теперь и речи не могло быть о том, чтоб заскочить на обед в какое-нибудь злачное место – вместо этого мы просто накупили еды у разносчиков, чтоб до середины завтрашнего дня не высовывать нос на улицу.

Хозяйке мне пришлось сказать, что, дескать, мы нашли стряпчего, который взялся за наше дело, и сейчас он готовит все нужные бумаги, а нам велено придти к нему завтра днем. Ну, а до того времени мы пока посидим дома, потому как тут, в столице, везде такие цены, что у нас голова идет кругом! Вот и решили немного побыть в четырех стенах – все расходов меньше, да и лишнюю денежку сбережем! Если же учесть, что мы и без того много потратились на стряпчего (а он затребовал с нас столько, что и не выговорить!), то лучше посидеть в доме, да помолиться о благополучном исходе нашего дела, потому как родственнички против нас всерьез ополчились, встречный иск подают!..

Ну, хозяйка их всех моих причитаний поняла лишь одно: раз мы будем оставаться еще на день, то обязаны заранее заплатить еще четыре серебряные монеты за проживание!.. Со скорбным лицом я отсчитала ей еще четыре монеты, и хочется надеяться, что до завтрашнего дня она нас больше не побеспокоит! Нам и без того есть о чем подумать после встречи с теми, кто знал Криса ранее, до его ареста.

– Я о твоей невесте почти ничего не знаю – ты о ней рассказывал совсем немного, так что про ее характер мне судить сложно... – продолжала я. – Могу лишь предположить возможное развитие событий, и оно меня, если честно, не радует. В любом случае твоя Тийса почти наверняка расскажет всем родным и знакомым о том, что видела на улице своего бывшего жениха. Еще она, кажется, довольно упряма – если в чем-то уверена, от своих слов не отступится.

– Да, Тийсу иногда сложно переубедить, особенно если она считает себя правой... – вздохнул Крис. – Ее брата, впрочем, переубедить в чем-то также весьма непросто. Оба будут до последнего стоять на своем.

– Еще хуже... – я с досадой махнула рукой. – Значит, эти двое еще долго будут спорить между собой, каждый станет доказывать свое, и привлекут в свидетели родных и знакомых...

– Чтоб меня!.. – Крис только что не хлопнул ладонью по своему лбу. – У брата Тийсы есть друг-приятель, который имеет отношение к страже! При желании ему ничего не стоит узнать о том, что с каторги я уже, как говорится, сделал ноги...

– Ладно, Крис, не ругай себя... – вздохнула я. – Что произошло – то уже не изменить. К тому же подобное рано или поздно, но должно было произойти – все же в столице хватает тех, кто знает тебя в лицо. Конечно, жаль, что это случилось так рано, но посыпать голову пеплом все одно не следует. Просто теперь нам следует быть вдвое осторожнее.

Если быть честной перед самой собой, то я уговаривала не столько Криса, сколько себя, только вот молодого человека мои слова, и верно, немного успокоили, во всяком случае, его мысли потекли в несколько ином направлении.

– Слушай, а брат Тийсы, кажется, говорил нечто вроде того, что у нее уже появился новый жених, так?

Нет, ну как вам это нравится?! Крис сам же рассказывал мне о том, что его невеста разорвала помолвку, и вроде он ее за это даже не осуждал – мол, она имеет полное право на счастье!, а сейчас его, кажется, всерьез задело то, что у Тийсы появился новый жених! Ну, вы, мужики, и собственники! Невольно вспомнилось и то, что Полан, увидев рядом со мной Криса, тоже сжал кулаки... Хотя, наверное, и я, если бы увидела рядом с Поланом какую-либо девицу, тоже бы не пришла в восторг, и это несмотря на то, что мы с ним расстались уже очень давно, и я была уверена, что навсегда выкинула из памяти все добрые воспоминания о нареченном...

– Этого следовало ожидать... – я старалась говорить спокойно и даже чуть равнодушно. – Ты и сам понимаешь, что молодая красивая девушка из знатного семейства без поклонников не останется. Как видно, ей уже кто-то сделал предложение руки и сердца, причем официально, и оно было принято, а иначе ее брат не упоминал бы о том, что у сестры уже есть новый жених, и о бывшем суженом вспоминать не стоит.

– Пожалуй, ты права...

– В общем, так: выкидывай из головы все лишнее. Что касается твоей бывшей невесты, то, если захочешь, потом отношения выяснишь: поплачете на плече друг у друга, глаза платочком вытрете, пожалуетесь на бессердечность этого жестокого мира... Если, конечно, у вас будет такая возможность. А до той поры давай-ка мы с тобой по очереди у окошка дежурить. Здесь нам вроде бы опасаться нечего, и, тем не менее... Знаешь, сейчас я уже ни в чем не уверена.

– Это верно... – Крис поднялся с места. – Решим так: ты первой будешь наблюдать за происходящим на улице, а я тем временем тщательно осмотрю потолок.

– И что ты нам намерен отыскать?.. – фыркнула я. – Запасной выход?

– Вроде того...– Крис не обратил никакого внимания на мое ехидство. – Собираюсь найти люк на чердак. Я знаю, как строят такие дома в два этажа: у них едва ли не в каждой комнатке на втором этаже находится люк на чердак или прямо на крышу. Здесь потолок вроде ровный, но эту комнатку сдают, и потому люк могли прикрыть, но вряд ли стали заколачивать наглухо. Конечно, частенько чердаки используются для хранения старых и ненужных вещей, но, тем не менее, старьем их стараются не заваливать.

– Да, я слышала о том, что во многих домах столицы принято иметь запасной выход. На всякий случай.

– Верно. Пожары – дело страшное, а тут дома стоят чуть ли не впритык друг к другу – полыхнет в одном месте, и огонь враз перекинется на соседний дом! Сама знаешь: при пожаре в доме случается всякое – бывает, что и к окну путь отрезан, да и вниз уже не спустишься, вот и забираешься на чердак и крышу, а оттуда, в крайнем случае, можно перебраться на крышу соседнего дома, или просто-напросто спрыгнуть вниз...

– Но в этой комнатке, по-моему, нет никакого люка.

И верно: я с самого начала заметила, что потолок был сделан из длинных, ровных, хорошо обструганных досок, плотно подогнанных друг к другу, и понятно, что искать тут какой-то люк просто бессмысленно.

– Посмотрим. Хозяева, сдающие комнаты, явно не желают, чтоб их квартиранты ползали по чердаку, и потому тут должна быть какая-то хитрость...

Крис оказался прав: не прошло и четверти часа, как отыскался люк, вернее, таковым его назвать было нельзя. Все было куда проще: оказывается, несколько широких досок потолка были с внутренней стороны скреплены меж собой, наподобие сплошного настила, который можно было приподнять и сдвинуть в сторону. Все просто, надежно, и безо всяких сложностей. Что ж, замечательно, теперь у меня на душе (надеюсь, и у Криса тоже) стало чуть спокойней: что ни говори, но когда на тебя охотятся, ты должен знать пути отступления. Теперь оставалось дождаться завтрашнего дня, и тогда будет понятно, что нам делать дальше.

Вторая половина дня и ночь прошли спокойно, если не считать того, что на улице пару раз вспыхивали драки между подгулявшими молодыми людьми. Уж не знаю, что они там не поделили между собой, но до больших неприятностей дело, по счастью, не дошло – каждый раз рядом с излишне расшумевшимися гуляками оказывались стражники, которые быстро остужали слишком горячие головы. Все правильно: неподалеку отсюда находится Судебная площадь, которая, похоже, неплохо охраняется и днем, и ночью, недаром при малейшем шуме на окружающих ее улицах сразу же появляются стражники, которых где-либо на окраине еще не сразу и дозовешься. Не скажу, что нас с Крисом радует такое соседство, ведь при первом же подозрении на то, что где-то рядом скрываются беглые каторжники, сюда набежит столько стражи, что у нас не останется даже призрачного шанса на спасение.

На следующий день мы отправились в «Золотую птицу», где у нас была назначена встреча с графом де Линей. Вообще-то встреча должна была состояться около трех часов пополудни, но мы вышли из дома еще в полдень. Конечно, до назначенного времени было еще очень долго, однако Крис не хотел рисковать – лучше придти в тот кабачок заранее, и посмотреть, все ли там спокойно, не отирается ли рядом с намеченным местом кто подозрительный. Конечно, насчет порядочности и честности самого графа де Линей у нас не было ни малейших сомнений, но произойти может всякое, так что не помешает лишний раз проявить осторожность.

Правда, в этот раз брать с собой наши дорожные сумки мы не стали – все бумаги уже находились в сейфе банкира Зайне, и там же мы оставили большую часть наших денег, так что не имело смысла таскать с собой лишний груз. Пусть пока что сумки под кроватью полежат до нашего возвращения.

Вздохнув, опять направились в сторону Судебной площади, век бы ее не видеть! Как я и ожидала, хозяйка вновь проводила нас подозрительным взглядом. Хм, вроде в наши дела она не лезет, да и интересуют ее только деньги, но, тем не менее, я чувствовала, что мы ей чем-то не нравимся. Положа руку на сердце, надо признать, что и она нам не нравилась тоже, хотя вроде и придраться не к чему...

– Крис, а где находится этот кабачок «Золотая птица»?.. – поинтересовалась я, как только мы миновали площадь Стражников, свернув на ближайшую улочку.

– Как сказал граф, нам надо идти на улицу Оружейников... – вздохнул тот. – Я там был, но такого кабачка что-то не упомню.

– Да ну!.. – хмыкнула я. – Не может быть! Ни за что не поверю, что ты не посетил все местные кабачки и злачные места за то немалое время, что прожигал в столице деньги дорогого дядюшки!

– Вообще-то я этого и не отрицаю...– покачал головой Крис. – Вроде на улице Оружейников был какой-то другой кабачок, отнюдь не с лучшей репутацией и, если мне не изменяет память, мы заглядывали туда всего лишь раз. И название у того кабачка было какое-то другое... Пожалуй, граф де Линей хорошо продумал место встречи нашей встречи. Наверняка этот кабачок открыт совсем недавно, так что меня в лицо там знать не должны, хотя сейчас ни в чем нельзя быть полностью уверенным.

– Улица Оружейников – она находится далеко отсюда?

– Пожалуй, да. Центром города ее не назовешь, но и до трущоб еще далеко. Насколько мне помнится, в том месте живут люди среднего достатка. Надеюсь, что и «Золотая птица» – приличное заведение.

– Можно подумать, если оно будет неприличным, мы туда не сунемся... – фыркнула я.

– В таком случае я посещу «Золотую птицу» с еще большей охотой... – усмехнулся Крис. – Так давно веду праведный образ жизни, что просто самому не верится!

– Тогда и даму веди в то злачное место.

– Это мы со всем нашим удовольствием!..

В это раз Крис вновь повел меня не по главным улицам, а какими-то закоулками и небольшими улочками. Ничего, нам сейчас выбирать не приходится, при необходимости и через городскую свалку перемахнем, при этом еще и улыбаться будем, изображая на лице немыслимое счастье от того, что там оказались.

Как оказалось, на улице Оружейников, несмотря на название, почему-то не было ни одной оружейной лавки. Более того: хотя улица была из числа весьма оживленных, она все одно отчего-то выглядела спокойной и чем-то даже провинциальной. Возможно, это впечатление появлялось оттого, что здесь было на удивление много зелени, да и здешние домики выглядели просто на диво аккуратно.

Что же касается «Золотой птицы», то этот кабачок, как мне пояснил Крис, находился на месте прежнего увеселительного заведения, у которого было совсем другое название. Видимо, по какой-то причине прежнее шумное местечко оказалось закрытым, и теперь здесь обосновалась «Золотая птица». Этот кабачок, без сомнений, был открыт совеем недавно: яркая краска на стенах, новая дранка на крыше, красочная вывеска, на которой желтым цветом была изображена непонятная птица довольно-таки ободранного вида – во всяком случае, тот художник, что малевал эту вывеску, явно не был великим талантом в своем деле.

Мы с Крисом пару раз прогулялись по улице Оружейников. Сыщики из нас, разумеется, ровным счетом никакие, но, кажется, ничего подозрительного вокруг не было. Время шло, и мы, махнув рукой на все предосторожности, направились в «Золотую птицу». Надо сказать, что наше первое впечатление подтвердилось: все в этом кабачке было сравнительно новым, без особой копоти и грязи. Усевшись за дальним столом, неподалеку от окошка, мы заказали себе горячий хлеб и жареное мясо – именно это большей частью и просили подать себе почти все остальные посетители.

Время шло, уже наступило три часа пополудни, а графа все не было. Он не появился и через полчаса, и мы постепенно стали нервничать. Хорошо хотя бы то, что никто не просил нас покинуть «Золотую птицу» – ведь многие из тех, кто сейчас находился в кабачке, пришли сюда просто посидеть за стаканом вина, поговорить с приятелями о житье-бытье, и потому такие посетители вовсе не торопятся покидать столь приятное место.

– Наверное, графу не удалось встретиться с королевой...– вздохнула я.

– Во всяком случае, сделать это очень непросто... – кивнул головой Крис. – Ее Величество не особо любит вступать в разговоры с придворными, особенно наедине, предпочитает общаться со своей семьей, а для бесед предпочитает общество тех дам, что постоянно находятся при ней.

– Среди них явно есть и такие, что докладывают королю о каждом шаге его жены.

– Не без того...

Граф де Линей появился в зале лишь тогда, когда колокол в крохотной часовенке, расположенной неподалеку, прозвенел четыре, а мы к тому времени стали всерьез подумывать о том, не пора ли нам уходить отсюда. Как ранее говорил мне Крис, граф крайне пунктуальный человек, и столь значительное опоздание для него совсем несвойственно. Впрочем, оказавшись в зале, он первым стал высматривать нас, и Крису пришлось помахать рукой, чтоб граф, наконец, мог нас заметить.

– Ох, молодые люди, должен принести вам искренние извинения за свое опоздание... – заговорил он, усаживаясь рядом с нами. – Я уже стал опасаться, что вы уйдете, так и не дождавшись меня.

– Ну как могли такое подумать!.. – развел руками Крис.

Я же тем временем рассматривала графа – хотя он и бодрится, но все же сразу заметно, что человек все еще не совсем здоров, да и сегодняшний выход в свет дался ему непросто. Вон, походка у бедняги не очень уверенная, к тому же ходит он достаточно медленно, лицо бледное, прерывистое дыхание, руки дрожат... Графу бы еще полежать несколько дней, сил набраться, ведь сильные отравления так быстро не проходят!

– Как вы себя чувствуете?.. – спросил Крис.

– Это вы к тому, что я сейчас выгляжу, словно выжатый лимон?.. – хмыкнул де Линей. – Скажу вам так: вновь чувствую, что живу, и не намерен прощать тех, кто едва не довел меня до крайности. Силы дает ощущение того, что теперь и я вышел на дорогу войны с теми, кто хотел меня не только разорить, но и опозорить.

– Кстати, почему вы назначили встречу именно здесь?

– Насколько мне известно, прежний владелец этого кабачка продал его пару месяцев назад, а новый хозяин нанял другую обслугу, так что в лицо тебя здесь вряд ли опознают.

Все верно: граф – человек предусмотрительный, все просчитывает наперед. Интересно, его-то на чем прихватили господа ди Роминели? Кажется, де Линей сам упоминал о том, что он оказался замешан в крайне омерзительной истории...

– А как дела у Тео?.. – поинтересовалась я. Конечно, мой вопрос прозвучал несколько не по теме, но мне просто хочется узнать, не изменил ли отец свое намерение насчет женитьбы сына.

– Вы имеете в виду, был ли я вчера у родителей его невесты?.. – чуть улыбнулся граф. – Насчет этого можете не беспокоиться: вчера я официально попросил у ее достойных родителей руки их дочери, и мое предложение было благосклонно принято...

Вообще-то у меня не было ни малейших сомнений в столь благополучном завершении дела, то бишь сватовства – наверняка родители невесты до сих пор не могут поверить своему счастью! Будем считать, что девушке очень повезло.

– Тем не менее, должен признать, что между мной и родителями невесты едва не возникло небольшое недопонимание... – продолжал граф. – Им было известно, что я еще совсем недавно категорически возражал против этого брака. Пришлось сказать, будто таким образом я решил проверить чувства молодых людей и серьезность их намерений, да и мое недомогание сыграло тут не последнюю роль. По счастью, мои объяснения были сочтены вполне обоснованными, так что все уладилось наилучшим образом.

– Прекрасно!.. – Крис был искренне рад за друга. – Теперь, как я понимаю, вас ждет множество хлопот насчет предстоящей свадьбы?

– Это весьма приятные заботы, и я буду просто счастлив в них погрузиться! Однако пока что оставим это, и поговорим о вас...

– Вам удалось увидеться с королевой Эллен?

– Да. Мы даже переговорили.

– Но каким образом вы сумели это сделать?

– Мне просто повезло...

Как сказал граф, он с утра отправился во дворец, и не просто так, а с хорошей новостью – мол, его сын собирается жениться! Ну, подобные известия люди всегда готовы выслушивать, и хотя к тому времени уже и без того стало известно о том, что у Тео де Линей появилась невеста – все одно лишнее подтверждение этой новости было весьма кстати. Заодно граф постарался развеять слухи о своей попытке самоубийства: мол, в действительности произошло страшное недоразумение – я, и верно, крепко отравился скверным вином, которое растяпа-слуга по ошибке принес мне!.. Дескать, чего я никак не ожидал – так того, насколько пагубно подействует на меня это дрянное вино, в котором оказалась намешана куча каких-то лечебных трав! Вот потому-то так и получилось, что мне, стыдно признаться – всерьез отравившемуся!, пришлось пролежать в постели невесть сколько времени, и до сей поры я еще окончательно не оправился, что весьма заметно по моей внешности! После столь конфузливой истории мне еще зазорно показываться среди достойных людей, но до бесконечности дома все одно сидеть не стоит...

Поверили при дворе словам графа или нет – это, по сути, не так и важно. Главное, объяснение выглядело весьма достоверно, а сплетни при королевском дворе никто не отменял – обсуждай кого хочешь и говори о чем хочешь, ведь это едва ли не главное занятие придворных! Тем не менее, к графу подходили многие, интересовались его здоровьем, спрашивали о будущей свадьбе сына – само собой разумеется, что многие из придворных будут приглашены на это торжество. Никого не удивило и то, что граф пожелал высказать королю или королеве свое почтение после столь долгого отсутствия при дворе, тем более что во время его болезни от монаршей четы ему принесли короткую записку с пожеланиемскорейшего выздоровления. Правда, короля уже третий день не было во дворце – он отправился с инспекцией в войска, так что было вполне естественно, что он попросил королеву уделить ему несколько минут для того, чтоб выразить ей свое почтение.

Естественно, что когда граф предстал перед королевой, то она была не одна, а с двумя придворными дамами – так положено по правилам, давно принятым во дворце. Королева была очень любезна, и граф вновь подосадовал на то, что сам виноват в произошедшем, сообщил о том, что его сын вскоре женится... В общем, ничего, выходящего за рамки дозволенного. Разговор перешел в столь приятную для дам тему – о свадьбе, нарядах и приглашенных, и тогда граф попросил разрешения сказать королеве пару слов наедине – мол, это касается сюрприза для молодых на будущей свадьбе...

Улыбаясь, дамы отошли в сторону, а граф произнес чуть слышно, так, чтоб слышала только королева: Ваше Величество, я действительно пытался покончить с собой – меня шантажировали, и я просто не видел иного выхода, кроме столь трагического... По счастью, меня спасли, и те благородные люди просили передать лично вам: больше ничего не платите своим вымогателям, потому как у злодеев уже нет тех бумаг, которыми они пытаются вас скомпрометировать. Если вы желаете получить те документы, то приезжайте ко мне в дом послезавтра, потому как завтра я скажу всем, что снова заболел, и у вас появится предлог навестить меня. Если же, Ваше Величество, приехать вы не сможете, или же не пожелаете поверить моим словам, то это тоже не беда – я лично прослежу за тем, чтоб те бумаги были сожжены...

Ну, а после этого заявления граф откланялся, и ушел. Правда, сразу же покинуть дворец у него не получилось, потому как слишком многие из знакомых желали перекинуться с ним парой слов, и поневоле пришлось быть любезным, хотя граф понимал, что задерживается куда дольше, чем положено...

– А как королева повела себя, услышав ваши слова?.. – поинтересовалась я.

– Должен сказать – я впечатлен ее выдержкой!.. – в голосе графа слышалось неподдельное уважение. – Ее Величество выслушала меня довольно спокойно, хотя ее улыбка несколько поблекла. Правда, она не сказала мне ни слова, лишь чуть наклонила голову при прощании.

Мы с самого начала решили не посвящать графа во все тонкости этого дела. Сказали просто: в юности королева написала неосторожное письмо, которое при желании можно трактовать по-разному, и теперь за возвращение этого послания с бедной женщины постоянно требуют деньги. Кажется, граф поверил в эту историю, а если даже и нет, то подробности выяснять он не стал.

– Но почему вы решили назначить ей встречу не завтра?.. – поинтересовался Крис. – Было бы куда быстрей...

– Это еще как сказать! Немного представляя себе характер нашей королевы, склонен предположить, что до завтрашнего дня она так и не примет окончательное решение, то есть будет колебаться, приходить ей ко мне в дом для встречи с вами, или нет. Я уверен, что после того, как королева выслушала мои слова, она всерьез испугалась. Не исключено, что первой мыслью Ее Величества было: никуда я не пойду, потому как вполне может оказаться, что это очередной обман или хитрая ловушка! Скорей всего, королева еще долго будет сомневаться, не зная, как ей следует поступить дальше и стоит ли верить моим словам. Должен сказать, что королева Эллен всегда по-доброму относилась ко мне, однако сейчас речь идет о куда более серьезных вещах, и тут ошибаться нельзя. К тому же неопределенность – это очень тяжело, и я почти уверен, что уже к вечеру завтрашнего дня королева примет нелегкое для себя решение...

– Все же рискнуть, и встретиться с нами?

– Да, бедная женщина все же захочет внести ясность в этот вопрос. Без сомнения, шантажисты сумели сделать ее жизнь совершенно невыносимой, так что, несмотря на внешнее спокойствие и невозмутимость, Ее Величество уже давно не знает покоя и мечтает лишь о том, чтоб кто-то помог ей избавиться от таких опасных врагов! Понятно, что в случае неудачи она потеряет едва ли не куда больше, чем любой из нас! Королеве можно только посочувствовать, ведь бедняжка не знает, к кому можно обратиться за помощью в столь непростом и деликатном вопросе. К тому же если у нее, и верно, появилась возможность получить вожделенные бумаги в свои руки, то можно и дерзнуть, довериться тем, за кого я поручусь. Что же касается утверждения о том, будто кто-то согласен сжечь компрометирующие документы... Знаете, надежда на подобных благостный итог – дело хорошее, и убеждать себя в этом можно что угодно, но пока человек своими глазами не увидит, как опасная для него бумага превращается в пепел и золу – до того времени не будет полной уверенности в том, что беда, и верно, миновала.

– Тут вы правы... – кивнул Крис. – Значит, откладываем встречу с Ее Величеством до послезавтра. Кстати, а к вам шантажисты вновь не подходили?

– Пока нет, но нет сомнений, что они вот-вот объявятся. Раз я все еще жив, и даже в состоянии самостоятельно передвигаться, то меня вряд ли скинут со счетов, наверняка попробуют вновь нажать... Сейчас, думаю, мне уже нет смысла скрывать от вас то, что они от меня требовали: именно я должен был стать тем человеком, что опорочит королеву Эллен в глазах ее мужа в том случае, если она не пойдет на какие-то уступки вымогателей. У меня, надо признать, довольно-таки незапятнанная репутация, так что король должен мне поверить, особенно если факты будут умело подтасованы. Сами понимаете: обвинителем королевы должен выступить тот, кто считается сторонником старинных правил, да и сам придерживается определенных моральных устоев и семейных ценностей... Проще говоря, мне пришлось бы стать главным обвинителем в этом грязном деле, а те, кто затеял всю эту игру – они б остались в стороне.

– Ну, а ваше имя впоследствии было бы обесчещено, и окружающие станут относиться к вам как к мерзавцу, крайне непорядочному и подлому человеку, который ради своих непонятных целей готов идти на многое... – добавил Крис. – Последствия столь неблаговидного поведения будут сказываться даже на ваших потомках.

– Совершенно верно... – вздохнул граф. – Честное имя потерять легко, а вот от дурной славы, как от смолы, так просто не очистишься.

– Но чего добиваются ди Роминели?.. – этого я до сей поры так и не могла понять.

– То есть как это – чего?.. – даже удивился де Линей. – Ответ если и не лежит на поверхности, то очень к этому близок. Вы все еще не поняли? Ладно, скажу вам свое мнение, хотя уверен, что оно полностью верно... Когда-то, пару веков назад, освободился трон нашей страны – на войне погиб не только тогдашний король, но и оба его сына. Тогда равные права на трон имели два семейства...

– И одно из них – ди Роминели?

– Совершенно верно... – кивнул граф. – Однако подавляющая часть аристократии предпочла иметь на престоле представителя другого семейства, предков нынешнего короля. По слухам, ди Роминели всегда были слишком чванливыми, неуживчивыми, ставили свои интересы выше государственных, на их слово полагаться не строило, а в случае необходимости они легко, если можно так выразиться, сливали врагам своих единомышленников...

– Если я правильно поняла, ди Роминели не забыли своего проигрыша.

– А такое и не забывается, даже спустя века... – холодно усмехнулся граф. – Конечно, сейчас шансы на престол у ди Роминели более чем призрачны – нынешнее королевское семейство достаточно велико, очередь из претендентов на престол весьма внушительна. Кроме того, зная неуемные и неутоленные амбиции этой надменной семейки, их не очень-то любят принимать в королевском дворце. Ну, а раз дела обстоят таким невеселым образом, то можно попробовать зайти с другой стороны.

– Обвинить королеву в супружеской измене, и объявить ее сына бастардом? Вряд ли это разумно – все же у короля не один сын...

– Верно, но если будут весомые доказательства супружеской измены, то под подозрение могут попасть и все остальные дети, а в таком случае...

– В таком случае, чтоб впоследствии не было серьезных конфликтов и распрей среди наследников, королю лучше развестись и вступить в новый брак, чтоб на детей, рожденных в семейном союзе с другой королевой, не могла пасть даже тень подозрения в незаконности их рождения... – сделал вывод Крис.

– Я тоже так считаю... – тяжело вздохнул граф.

– Так они что же, в будущем хотят подсунуть королю девицу из своего семейства?.. – удивилась я. – Вряд ли такое возможно.

– Хотеть можно многое... – согласился де Линей. – И в данный момент совершенно исключено появление на троне представительницы семейства ди Роминели. Только вот если (не приведи Великие Боги какого!) возникнет ситуация, когда королю придется искать себе новую супругу, то в этом случае он вынужден будет обратить свой взор на одну из иноземных принцесс, причем на такую, у которой будет достаточно солидное приданое. И вот тут уже господам ди Роминели можно будет заранее столковаться с родителями предполагаемой невесты, так сказать, договориться, чтоб в будущем стать надеждой и опорой для новой королевы в нелегком придворном существовании, и помогать ей вести наследников к будущей короне... Проще говоря, в семействе ди Роминели уже явно просчитана многоходовка, в результате которой через определенное время (пусть и не столь близкое) они все же взгромоздят свою задницу на королевский трон, прошу прощения у присутствующей здесь дамы за подобное выражение.

– Дама с вами полностью согласна... – мне только и осталось, что улыбнуться.

– Отрадно слышать.

– У меня еще есть вопрос к вам, как к человеку, приближенному ко двору и знающему многое из того, что другим знать не дано... – продолжала я.

– Вы меня интригуете... – граф чуть склонил голову. – Спрашивайте, что вас интересует, правда, не знаю, сумею ли ответить.

– Если я правильно поняла, то король и королева с самого начала их брака не были особо счастливыми супругами?

– А в подобных союзах важно другое – интересы государства, и чувства тут частенько отходят на задний план... – пожал плечами граф. – Насколько мне известно, в свое время наш король (вернее, в то время он был еще принцем) был всерьез увлечен некой милой девушкой, и даже хотел жениться на ней. К сожалению, в тот момент королевская казна была почти пуста, и та милая девушка, хотя и была совсем не бедна, при всем желании не могла наполнить кладовые золотом, а за принцессой Эллен в приданое давали не только большие деньги, но еще и немалые территории, граничащие с нашей страной. В общем, это был крайне выгодный союз, который ни в коем случае нельзя было упустить, да и о юной невесте никто не мог сказать дурного слова: красивая, образованная, воспитывалась в монастыре, среди строгости и благочестия. Правда, единственным, кто возражал против подобного союза, был молодой принц, но и он должен был подчинить свои желания насущным требованиям государства...

– А что же та девушка, в которую был влюблен король?

– Ее выдали замуж за богатого и достойного человека, но у нее было слабое здоровье, и через несколько лет она умерла. Говорят, король искренне горевал, узнав о ее смерти.

– Но любви к королеве это ему точно не прибавило, так?

– Как вам сказать... – подосадовал граф. – Разумеется, королева ни в чем не виновата, но некоторые из нас до конца своих лет живут воспоминаниями о потерянном счастье, не понимая того, что его уже не вернуть... Но, во всяком случае, внешне в королевской семье все смотрится безупречно.

Все понятно: король до сей поры не может забыть свою первую любовь, да и у королевы в прошлом осталось разбитое сердце, только вот если о любимой девушке короля известно всем, то королева хранит глубоко в душе свои воспоминания о несостоявшемся счастье. Н-да, в этом союзе великих мира сего оба молодых человека вынуждены были смирить свои чувства ради высших интересов. Понятно, что в этом браке с самого начала не было любви, но если королева нашла отдушину в семье и детях, то король, кажется, и по сей день, самое большее, что испытывает к королеве – так это должное почтение, но не более того. Если умело разыграть эту карту (а господа ди Роминели в этом великие мастера), и ловко сыграть на чувствах, то, пожалуй, от королевского брака может ничего не остаться...

– Вы сказали – внешне все благопристойно... А в действительности?

– В действительности дела обстоят далеко не столь гладко. Король под всеми благовидными предлогами уклоняется от общения с женой, даже к детям почти не заходит. Во дворце шепотом идут разговоры о том, будто король подозревает королеву в чем-то крайне непорядочном и вскоре охлаждение между венценосными супругами будет уже не скрыть.

Понятно: над королевой Эллен сгущаются черные тучи, и то, что к этому приложило свою руку семейство ди Роминели – лично у меня нет никаких сомнений. Да уж, сейчас Ее Величеству никак не позавидуешь.

– Ладно, молодые люди, отставим в сторону дела давно минувших дней и поговорим о наших насущных проблемах... – продолжал де Линей. – Тем более, что до послезавтра нам видеться не стоит – я просто опасаюсь, как бы за моим домом не стали следить... Вы найдете, где можно безопасно пересидеть это время?

– Постараемся.

– Кстати, должен сообщить вам неприятное известие: во дворце до меня донесся слух, будто на улицах столицы видели виконта Герсли, то есть тебя, Крис.

– Видели одного?

– Нет. Говорят, с виконтом была какая-то дама средних лет...

Значит, меня не успели хорошенько рассмотреть – уже неплохо. А вот Крису явно не повезло, хотя следует говорить, что не повезло нам всем. Хм, быстро тут новости разносятся! Похоже, девица оббежала всех родных и знакомых, сообщая каждому о том, кого она только что случайно встретила... Ох, ну и трепло же эта Тийса, чтоб ее!..

– А что конкретно говорят?.. – вздохнула я.

Как мы и опасались, бывшая невеста Криса сообщила всем, кому только могла, что встретила на улице виконта Герсли, своего бывшего нареченного, и не одного, а с какой-то немолодой особой. Правда, хорошенько рассмотреть виконта она не сумела, и уж тем паче не смогла с ним переговорить, потому как тот скрылся в каком-то темном переулке, в который, естественно, пойти она не решилась. Надо сказать, что брат девушки был настроен скептически – мол, сестра просто обозналась, и искренне заблуждается, но не хочет себе в том признаться... Во всяком случае, об этом происшествии сейчас немало говорят, хотя многие согласны с братом Тийсы: по решению суда виконт Герсли отбывает пожизненную каторгу, и оказаться в столице никак не может! И потом, кроме бывшей невесты его никто не видел, а девушкам свойственно ошибаться...

– Все бы ничего, но, боюсь, что на твои поиски, Крис, сейчас привлекут немало стражников... – подосадовал граф. – Им-то уже наверняка известно, что ты совершил побег, а теперь они знают, что ты объявился в столице, а потому обходи десятой дорогой как своих прежних знакомых, так и все людные места. Разумеется, если такое вообще возможно... Теперь вам, молодые люди, стоит быть еще более осторожными, только вот кто бы мне сказал, как это можно сделать...

– Скажите, а Тийса... У нее уже появился новый жених?.. – похоже, Крис все-таки задал вопрос, ответ на который его уже давно интересовал.

– Да, вскоре после того, как она объявила о разрыве вашей помолвки... – кивнул головой де Линей. – Сейчас у нее весьма богатый кавалер, вернее, уже официальный жених, и до свадьбы осталось меньше месяца. Насколько мне известно, твою бывшую невесту к замужеству никто не приневоливал – на предложение руки и сердца согласилась сама. Правда, этот человек значительно старше ее, но не всегда удается получить все и сразу.

Теперь мне ясно, отчего эта девица почти что кинулась вслед за Крисом – старая любовь не ржавеет, да и, похоже, Крис нравился ей куда больше нынешнего жениха. Надеюсь, мой спутник не будет проливать слезы по бывшей суженой, а не то мне еще только лишних страданий не хватало!

– В таком случае мне остается только порадоваться за нее.... – надеюсь, Крис говорит искренне. Нам и без того есть о чем всерьез беспокоиться, так что сейчас стоит оставить в стороне душевные терзания.

Менее чем через четверть часа мы расстались, и граф ушел. Глядя в окно, можно было понять, что наш собеседник передвигается с заметным трудом – вот, идет, заметно опираясь на палку, а уж самостоятельно забраться в карету для него оказалось совсем непросто. Ох, похоже, что сегодняшний напряженный день нелегко дался этому человеку, ведь граф все еще чувствует себя далеко не лучшим образом. Когда завтра он пошлет во дворец записку о собственном нездоровье, то, судя по всему, напишет истинную правду. Поневоле посочувствуешь бедняге: такие отравления не могут обойтись без последствий, и если даже всерьез не поврежден ни один из внутренних органов, то граф все одно еще долго будет чувствовать серьезное недомогание.

– Крис, мы с тобой сейчас будем делать все, чтоб помочь королеве, и, естественно, рассчитываем на то, что она, в свою очередь, поможет нам... – я решила высказать свои сомнения. – А если это все окажется бесполезным...

– Нет... – Крис не дал мне договорить. – Какие бы ни были отношения у Ее Высочества со своим мужем, она все же остается королевой нашей страны, человеком с немалым влиянием и властью. Это сейчас королева Эллен загнана в угол, и не знает, как поступить и на кого положиться, но если она сумеет освободиться от шантажистов, то я бы никому не советовал становиться ее врагом – при необходимости она может быть достаточно суровой, и забыть монастырские проповеди о любви к ближнему своему.

К себе, то есть в комнатку неподалеку от Судебной площади, мы вновь возвращались невесть какими переулками. Говорить по дороге особо не хотелось, все обсудим позже, когда окажемся в своей комнате.

Увы, все пошло не так, как мы рассчитывали: дело в том, что хозяйка впустила нас в дом с весьма недовольным выражением на лице, да и взгляд ее был достаточно неприязненным. Не знаю, по какой причине, но у меня сложилось впечатление, что будь на то ее воля – женщина нам без всяких разговоров показала бы на дверь. Это заметила не только я – Крис тоже обратил внимание на хмурый вид этой особы. Странно – когда мы уходили, облик хозяйки был просто хмурым, а сейчас она смотрит на нас, как на потенциальных преступников.

Сообщив хозяйке о том, что судебное решении по нашему вопросу откладывается на несколько дней, и, пообещав чуть позже принести плату за проживание, мы поднялись в свою комнатку. На первый взгляд все вроде нормально, на тех же местах, хотя...

– Крис, когда мы уходили, у нас кровать была помята, а сейчас одеяло лежит почти ровно...

– Думаешь, сюда кто-то заходил?.. – парень не стал спрашивать о том, уверена я в этом, или нет. Раз спрашиваю – значит, для этого у меня есть все основания.

– Скорее всего, здесь была хозяйка, и одеяло на кровати она поправила скорей по привычке, выработанной годами, и даже сама это не заметила. А ведь когда мы уговаривались насчет этой комнаты, то уговор был такой: сюда она не заходит.

– Уговор уговором, а вечное бабское любопытство никто не отменял.

– Погоди... – я заглянула под кровать, вытащила оттуда наши дорожные сумки, открыла свою... Что ж, мне все ясно, и увиденное меня не радует.

– Крис, хозяйка в наши сумки заглядывала.

– Почему ты так решила?

– Не помню точно, где ты оставил свою дорожную сумку, но моя находится не совсем там, где я ее оставляла, а чуть в стороне.

– Это точно?

– Да. Кроме того, когда я убирала в свою сумку ту монашескую рясу, что дал нам Тео, я уложила ее несколько не так. Судя по всему, хозяйка решила сделать проверку имеющегося у нас имущества, и вряд ли осталась довольна результатами обследования.

Ну, если учесть, что в наших сумках нет почти ничего, кроме монашеских ряс и кое-каких мелочей, то становится понятно, отчего хозяйка так недобро поглядывает на нас. Что ни говори, но увиденное совсем не вяжется с образом двух недалеких провинциалов, приехавших для судебных хлопот. Так невольно и похвалишь себя за то, что ранее, отправляясь по своим делам, мы не оставляли здесь ни свои сумки, ни бумаги.

А еще нам понятно, что отсюда надо уходить, и, желательно, поскорей. Вообще-то нам бы следовало едва ли не сразу же развернуться и уйти, только это будет слишком подозрительно выглядеть: только пришли – и вновь куда-то собираемся. Хозяйка не полная дура, сообразит, в чем дело, и сразу же после нашего ухода может побежать к страже, хотя она в состоянии сделать это и сейчас. Ладно, не будем слишком торопиться, стоит подождать, а когда немного стемнеет, скажем, что пошли прогуляться по городу – мол, встретили знакомых, договорились просидеть всем вместе за кружечкой пива. Плохо то, что до наступления темноты еще несколько часов. В общем, одному из нас следует приглядывать, чтоб хозяйка куда-либо не отлучилась: если только заметим, что она вышла из дома, то и мы сразу же уходим отсюда.

Не прошло и четверти часа после нашего возвращения, когда Крис, безотлучно стоящий неподалеку от окошка, негромко ругнулся сквозь зубы:

– Кажется, к нашей хозяйке кто-то подошел с вопросами...

Так и есть: женщина, стоя в дверях, о чем-то беседовала с незнакомцем, о всяком случае, ранее я этого мужчину никогда не видела. Вот он протянул хозяйке монету, и кругляш быстро исчез в ее кармане. Нам не слышно, о чем идет речь – говорят достаточно тихо, но хозяйка показала на наше окно. Тут не надо быть особо сообразительным человеком, чтоб понять – речь идет о ее квартирантах. Не думаю, что эти двое нас видели – все это время мы стояли на некотором отдалении от окна, а если вдобавок учесть, что стекло само по себе было мутноватое, то рассмотреть нас снаружи было сложно.

Разговор занял всего несколько минут, после чего мужчина ушел, а хозяйка продолжала стоять у дверей, словно кого-то поджидая. Конечно, вполне может оказаться так, что мы сами себя пугаем, только в последнее время я привыкла доверять своим ощущениям и предчувствиям, а не надеяться на «авось».

– Уходим!.. – почти что скомандовал Крис, и я, естественно, была с ним полностью согласна. Пока мой спутник осторожно приподнимал доски потолка, я задвинула хлипкую задвижку на дверях нашей комнаты, да еще и подперла дверь табуретом: если в комнату будут ломиться, то это никак не сдержит незваных гостей, но несколько мгновений мы все же выиграем. Сейчас же мне оставалось только подхватить с пола наши сумки и вслед за Крисом забраться на чердак, причем делать это нужно было как можно тише, чтоб хозяйка ничего не услышала. Затем мы вновь положили доски на прежнее место, и теперь те, кто вломятся в пустую комнату, пусть гадают, куда мы делись! Впрочем, все одно враз поймут, что к чему...

Но все это будет потом, а пока что мы, осторожно ступая, пробрались по захламленному чердаку к небольшому оконцу (благо оно закрывалось всего лишь на крючок), а спуститься вниз по веревке не составило сложности. Хорошо и то, что оконце выходило на задний двор, где никого не было, а уже через минуту мы и вовсе оказались на соседней улице. Теперь следует уйти как можно дальше от Судебной площади, только вот куда нам отправиться дальше? Полетели в тартарары все наши намерения пересидеть пару дней в тихой комнатке, не выходя на улицу. Понятно, что сейчас не могло быть и речи о том, чтоб пойти к дому графа де Линей, или же на постоялый двор, но и по улицам тоже бесконечно бродить не станешь!

Вдобавок ко всему в голове вертелась одна и та же мысль: раз хозяйка заподозрила неладное, увидев в наших сумках монашеские рясы, то теперь под видом священнослужителей в дом графа де Линей уже не придешь. Надо придумывать что-то другое, а заодно и от этой приметной одежды неплохо бы избавиться, только вот как это сделать? В мусор ее не бросишь, и не под куст не закинешь – слишком приметно, да и если кто найдет церковное облачение, тот его, скорее всего, страже отнесет – вот, мол, это потеряли или из святого места украли... Те монашеские рясы надо бы назад в храм отнести, только в нашей нелегкой ситуации это вряд ли возможно. Получается, что эту одежду надо или в землю закапывать, или в реке топить...

– Крис, скажи, куда мы идем?.. – спросила я.

– Веришь – не знаю... – вздохнул тот. – Конечно, есть пара идей, но все они, при более внимательном рассмотрении, нам никак не подходят. Мы должны где-то пересидеть время, оставшееся до встречи с королевой, а дальше будет видно.

– Крис, а если пойти к реке? Здесь, в столице, наверняка большие причалы, да и порт немалый, так, может, мы на берегу отыщем какую-нибудь старую полуразрушенную лодку, или разваливающийся дом – таких тут наверняка хватает! В них можно прятаться какое-то время...

– Не сомневаюсь: подобного добра тут полно, только все это уже давно находится под приглядом местных нищих и прочих далеко не праведных людей. Здесь все уже поделено и распределено, даже старые дома без крыши и полусгнившие лодки. Это только на первый взгляд может показаться, что полно бесхозного добра, а сунься в какую-нибудь развалюху – не поздоровится, ведь ты без разрешения влез на чужую территорию. А вот если... Кажется, я кое-что придумал! Пошли.

– Куда?

– На рыбацкие причалы. Там нас, во всяком случае, сейчас, вряд ли будут искать.

– А...

– Все объясню по дороге. Кстати, в первом же безлюдном месте снимем парики – сейчас они уже не так и важны. К тому же не знаю как тебе, а мне уже надоело таскать на голове эту нашлепку.

А уж как мне-то надоело – это ты, Крис, даже представить себе не можешь! У меня даже настроение чуть улучшилось, когда я убрала в свою дорожную сумку тот седовласый парик, который почти не снимала несколько последних дней. Он, конечно, в какой-то мере внешность меняет, но зато и возраста добавляет, а какой женщине такое понравится?

Когда мы добрались до причалов, то уже начинался вечер, а это плохо – вон, вскоре с причалов начнут уходить последние приемщики рыбы, да и рыбаков тут почти не осталось, все уже отправляются по своим домам. Тем не менее, Крис все же сумел найти нужного нам человека, вернее, двоих. Это были рыбаки, которые, продав небогатый улов, отправлялись в свою деревню, но все же согласились отвезти нас на остров, который носил название Топленый. Разумеется, особого желания везти в своей лодке посторонних людей у рыбаков не было, но несколько серебряных монет, которые Крис предложил рыбакам, склонили чашу весов в нашу сторону.

Насколько я поняла, столица расположена на большой реке, но за пределами города эта самая река разделялась на два рукава, а посередине находился островок, который все называли Топленый – иногда по весне вода едва ли не полностью покрывала ту сравнительно небольшую часть суши. Тем не менее, на этом островке стояла небольшая деревушка – всего-то с десяток домишек, и жили там в основном рыбаки. Вот именно в тот поселок, стоящий посреди реки, мы и направлялись в надежде укрыться до того времени, когда нам надо будет встретиться с королевой. Почему мы отправились именно туда? Разумеется, было бы куда удобней направиться в один из тех небольших поселков, которых возле столицы полным-полно, да и по берегам рек их хватает, только в мелких селениях появление каждого нового человека враз привлекает к себе внимание всех жителей, а это именно то, чего мы всеми силами стараемся избежать. К тому же до каждой из таких деревушек еще добраться надо, а на дорогах всегда хватает чужих глаз.

Рыбаки оказались неразговорчивыми людьми, но и у нас тоже не было особого желания вступать в долгие разговоры. А еще я обратила внимание на то, как гребли рыбаки – умело, сильно, казалось бы, никуда не торопясь, но все одно у меня сложилось впечатление, что эти люди очень спешат. Конечно, можно было бы поставить парус, но вечер стоял тихий, ветра на реке не было совсем, так что оставалось надеяться только на крепкие руки рыбаков.

Лодка шла быстро, и через какое-то время мы увидели небольшой остров посреди реки, на котором стояли островерхие избушки. Ну, островок, и верно, невелик, живность тут держать не станешь, огороды тоже не разведешь – весеннее половодье наверняка заливает большую часть земли, а раз дела обстоят таким невеселым образом, то понятно, что основное занятие здешних обитателей – это рыбная ловля. На это указывают и деревянные лодки, во множестве стоящие у берега.

Очень скоро мы с Крисом уже ступили на деревянные мостки, возле которых были привязаны лодки, а рыбаки, которые доставили нас сюда, уже вновь стали махать веслами, удаляясь от островка. Надо же, даже слова нам не сказали, можно подумать, у них каждый миг на счету...

– Куда ж они так торопятся-то, а?

Я сказала это просто так, но Крис отнесся к моим словам неожиданно серьезно.

– А разве непонятно?

– Если честно, то нет.

– А то, что вчера началась Водная Седмица – это тебе о чем-то говорит?

– Ой... А я, если честно, даже забыла, что она существует!

– Да и я сам о ней вспомнил лишь тогда, когда рыбаков нанимал, чтоб нас до этого островка довезли. Еле их уговорил, чтоб небольшой крюк сделали...

Водная Седмица... Есть в середине лета семь дней, когда нечисть, живущая в воде, обретает большие силы и выходит на поверхность, к людям, и потому каждому надо быть очень осторожным, а иначе на тебя могут и в воду утянуть. Конечно же, в такие дни категорически не рекомендовались купания, стирка белья на реке, вечерние катания на лодках... Девушкам, детям, а в особенности молодым женщинам и мужчинам, в это время надо быть особенно острожным, потому как общение с жителями вод, как правило, ни к чему хорошему не ведет. Разумеется, если ты находишься вдалеке от рек, озер, ручьев, то особо опасаться тебе нечего, а вот всем остальным надо постоянно носить с собой полынь, хрен или чеснок. Даже рыбаки в эти дни с опаской выходили на промысел, и то лишь после восхода солнца, и уж тем более старались не задерживаться у воды с наступлением сумерек. Ну, а те люди, что живут не в больших городах, в дни Водной Седмицы ночами вообще стараются не выходить из дома, а если все же вынуждены это делать, то берут с собой или несколько головок чеснока, или серебро, или железо. Теперь мне понятно, отчего эти двое рыбаков, что привезли нас сюда, торопятся попасть в свою деревню до наступления темноты. Нет, ну надо же, как нас занесло сюда не вовремя!

На таких небольших клочках земли, вроде этого островка, любое мало-мальски незначительное происшествие становится событием, а уж появление двоих незнакомцев тем более не могло остаться незамеченным. Стоило нам дойти до первого же дома, как из него вышел мужчина и направился к нам. Впрочем, остальные обитатели деревушки тоже совершенно непонятным образом узнали, что к ним пожаловали гости. Не прошло и минуты, как напротив нас выстроилась целая толпа, состоящая в основном из мужчин. Было здесь и несколько пожилых женщин... Все верно: на время Водной Седмицей все дети и молодые люди уезжают отсюда в более безопасное место – все же не стоит рисковать понапрасну. Ничего не скажешь, верный поступок.

Не сказать, что все те, кто сейчас остался на островке, относились к нам враждебно – в их взглядах, устремленных на нас, была, скорее, настороженность и немалый интерес.

– Добрый день, люди добрые... – заговорил Крис, чуть кланяясь.

– И вам здорово, если не шутите... – отозвался мужчина с седоватой бородой. – Нечасто к нам гости заглядывают, особенно вечерней порой. По какой же такой надобности вы к нам прибыли, да еще и на Водной Седмице?

– Понимаю, что не вовремя сюда заявились, да только мы в столицу приехали совсем недавно, а про Водную Седмицу и вовсе забыли, каемся... – Крис огляделся по сторонам. – Мне бы надо Фомана найти – я ему от брата весточку принес.

– От какого брата?.. – мужчина с седоватой бородой чуть сдвинул брови.

– От Ворма... – вздохнул Крис. – Он просил, если я окажусь в этих местах, брату деньги передать, те самые, которые у него забрал.

– Лучше прямо скажи – украл... – проворчал мужчина.

– Заодно и просил извиниться за него и прощения попросить... – продолжал Крис.

– Это на Ворма похоже – пусть другие за него извиняются, а сам он вроде и не при делах!.. – в голосе мужчины слышалась досада. – А сам-то он где, мой братец непутевый?

– Чего не знаю – того не знаю... – развел руками Крис. – Мы с ним общались не очень долго, но отношения у нас были хорошие. Слышал, что его, кажется, арестовали, и даже на каторгу отправили, а за что – не имею представления.

– Этим и должно было кончиться... – мужчина с досадой покрутил головой. – Ворм с детства шальной был, никого слушать не хотел! А уж если попал в застенок, то, считай, что с концами пропал. Говорили же ему: не дури, выкинь из головы все мысли о том, что счастье можно найти на стороне, сиди дома, благо есть занятие – рыбу ловить, да и своей семьей давно пора обзавестись! Так ведь Ворм что себе в башку втемяшит – и уже не отступится, хоть ты ему кол на этой самой башке теши...

Так, если я не ошиблась, то этот самый мужчина с седоватой бородой и есть Фоман. Хорошо уже то, что он довольно благожелательно настроен к нам. По счастью, этот человек не знает о том, что его брат уже погиб – ведь это Ворм был тем заключенным, который на руднике прыгнул вслед за мной с почти отвесной стены, пытаясь сбежать с каторги. Тогда мне удалось остаться в живых, а вот бедняге Ворму не повезло – он разбил себе голову, ударившись о камень... Однако Крис помнил свои разговоры с бывшим рыбаком – тот очень хотел извиниться перед братом и за свой побег из дома, и за то, что тогда же забрал с собой часть семейных сбережений. Ничего, для нас не будет особого убытка, если мы отдадим Фоману пару золотых монет и десяток серебряных – именно только его брат взял с собой, когда решил попутешествовать по миру в свое удовольствие.

Меж тем мужчина продолжал:

– Что ж, гости дорогие, пойдемте в мой дом – уже темнеет, нечего тут стоять. Хозяйка моя и детишки уехали отсюда до конца Водной Седмицы, так что я пока один обитаю. У меня, конечно, домишко скромный, но, как говорится: в тесноте – да не в обиде!

Ну, насчет тесноты Фоман был прав: когда в его маленьком доме оказались все жители деревушки, то в нем было не повернуться. Вот уж верно говорят: набились, словно селедки в бочку. Вообще-то людей можно понять: каждому хотелось узнать о судьбе своего бывшего односельчанина, да и не так часто гости посещают это место.

К тому времени, как жители деревушки разошлись по своим домам, за окном уже совсем стемнело, а Крис едва ли не охрип, отвечая на вопросы рыбаков. Люди бы задержались здесь и дольше, но тут уже хозяин безо всяких околичностей дал всем знать – пора, мол расходится, сейчас не то время, когда в гостях стоит оставаться надолго. Завтра, дескать, договорим – надеемся, что гости задержаться у нас на денек-другой.

Заперев за гостями дверь, Фоман уселся за стол и поинтересовался, глядя на нас:

– Уж вы меня извините, господа хорошие, но я человек простой, и прямо вам скажу: что-то не верится мне, что вы в нашу деревеньку прибыли лишь для того, чтоб весточку мне от брата передать. Конечно, за возвращенные деньги спасибо вам большое, но...

– Верно... – согласился Крис. – Дело у меня к вам есть небольшое, но, может, поговорим об этом завтра?

– Можно и завтра... – согласился Фоман. – Да и время сейчас позднее, а серьезные разговоры надо вести на свежую голову. Давайте-ка поедим – уха у меня сегодня знатная, а потом пора и спать ложиться. Вы вон, на той кровати располагайтесь, а я на печке устроюсь – топил ее сегодня, она теплая. Да, и ночью на улицу не вздумайте выйти, как бы вас туда не выманивали, а не то ежели с лоскотухой столкнетесь – тут вам и конец.

– С кем столкнемся?.. – не поняла я.

– С лоскотухой... – пожал плечами Фоман. – Русалки такие есть. Их еще щекотухами называют: встретишь такую – может из озорства защекотать тебя до смерти, и не вырвешься от нее, как ни старайся. В Водную Седмицу эти водяные девки частенько гуляют по нашему острову, и потому в это время здесь есть одно правило, которому следует строго придерживаться: не ходить в одиночку. И уж тем паче к воде одному не приближаться, а не то так тебя околдуют, что и себя забудешь. Учтите: этим русалкам все одно, что парня в воду затащить, что девку – для нечисти разницы нет, с кем озорничать и кого с пути сбивать. Одно хорошо: лоскотухи появляются только в темное время, так что во время Водной Седмицы двери во всех избах на ночь запираются крепко-накрепко, а не то увлекут с собой, сманят – и домой уже не вернетесь.

– Так ведь столица близко!.. – удивилась я. – Говорят, нечисть не любит большого скопления людей, а тут, совсем неподалеку, народу полно, кораблей и лодок хватает, и они постоянно здешние воды бороздят, так какие здесь могут быть русалки, водяные и все такое прочее?! Их всех давно распугать должны! Да и воду в реке возле столицы чистой никак не назовешь!

– Столица столицей, и вы можете думать, что хотите, а Водную Седмицу никто не отменял... – философски заметил хозяин. – Да и нам от русалок в эти дни одни убытки, хоть на промысел не ходи! Они ж, паразитки, сети путают, а то и вовсе рвут – вовсю пытаются напакостить добрым людям!.. Сейчас я вам чеснок дам, а еще серебряные монеты при себе держите – всего этого водные девки боятся. Еще я полынь подожгу, дымом избу окурю – все спокойней спать будет.

– А как же...

– Вы вот что... – посуровел хозяин. – Давайте-ка к ночи не будем упоминать обо всей этой нечисти, не то придет еще кто под окна...

... Не сказать, что кровать у Фомана была достаточно широкой, во всяком случае, нам с Крисом пришлось лежать, едва ли не прижимаясь друг к другу, и я вновь с немалым удивлением поняла, что не имею ничего против того, чтоб находиться подле теплого тела этого мужчины и слушать его ровное дыхание. Более того: рядом с ним я чувствую себя защищенной, и это мне нравится, хотя еще не так давно была уверена, что всегда и во всем нужно полагаться только на себя одну.

Невольно мне вспомнилось, как, будучи замужем, я каждый день с тяжелым сердцем ожидала наступления ночи – ведь надо было спать в одной постели с ненавистным супругом, отвращение к которому росло с каждым днем, и все больше и больше заполняло мое сердце. Несмотря на то, что я старалась сдерживаться и сохранять на лице невозмутимое выражение, Лудо Уорт понимал, что я не чувствую к нему никакой любви, и постоянно обвинял меня в том, что в жены ему досталась ледяная статуя, без чувств и хоть каких-то эмоций. Дорогой супруг даже не представлял, насколько велики к нему мои неприязнь и омерзение, а его прикосновения ничего, кроме гадливости, у меня не вызывали. За время своего замужества эту антипатию я невольно перенесла на всех мужчин, которые окружали меня. Более того: я была убеждена, что отныне сделаю все, чтоб держаться от любого мужчины на некотором расстоянии, причем в прямом смысле этого слова, однако Крис, вроде бы не делая ничего, словно возвращал меня к обычной жизни.

Вот и сегодня, когда мы улеглись, парень первым делом крепко прижал меня к себе – уверена, что если в не Фоман, устроившийся на печке, то Крис бы позволил себе и кое-что иное, и, что самое невероятное, в глубине души я не имела ничего против. Правда, на какое-то мгновение мне стало смешно: еще совсем недавно Крис переживал из-за бывшей невесты, которая уже нашла себе иного жениха – и в то же самое время сам был готов, скажем так, оказать мне хм... некие знаки своего расположения! Ох, мужчины, мужчины...

Я и сама не заметила, как уснула, но проснулась посреди ночи, словно от толчка. Вначале я не могла понять, что меня разбудило, а чуть позже услышала незнакомую песню, которая чуть слышно доносилась снаружи. Пела девушка, ее голос был нежным, чистым и завораживающим, так и хотелось выйти за дверь, и посмотреть на певунью, только вот ничего подобного делать не стоит – понятно, что это голос одной из русалок, которая зазывает к себе людей. Я лишь крепче прижалась к Крису – нет уж, лучше тут побуду, а не то излишнее любопытство до добра не доведет!

Тем не менее, я то и дело поглядывала в сторону окошка – снаружи светила луна, небо было чистым, и потому извне было довольно светло. Интересно, хоть одна из этих самых лоскотух покажется рядом с избой, или нет? Интересно бы посмотреть на нее...

Словно отвечая на мои пожелания, рядом с окном мелькнула тень, а затем кто-то чуть слышно рассмеялся за дверью. И хотя девичий смех звучал весьма задорно, у меня не было не малейшего желания открывать дверь. Кажется, все стихло, но спустя несколько мгновений в окне мелькнула еще одна тень, затем еще одна, и еще... Светлые Небеса, да сколько же этих русалок набежало на островок?! Я-то думала, что здесь всего одна водная девушка, а их тут едва ли не стайка! Да уж, сейчас за дверь лучше нос не высовывать и с этими существами не встречаться!

Наутро, при свете солнца, все произошедшее казалось несерьезным, так, словно это мне привиделось во сне. Рыбаки ушли на промысел только после того, как солнце поднялось достаточно высоко, но, насколько я поняла, эти люди все одно старались не удаляться далеко от берега на своих лодках. Нам же с Крисом только и оставалось, что дожидаться, когда Фоман вернется домой.

Долго в избушке не высидеть, и потому мы с Крисом решили немного пройтись, хотя куда на этом островке пойдешь? Только вдоль берега – если некуда пойти, то можно описывать круги и по островку, тем более что эти самые лоскотухи, как нам сказали, появляются только ночью.

– Крис, я видела, что ты уже с самого утра переговорил с нашим хозяином?

– Да, и он ничего не имеет против, тем более что у них есть возможность неплохо заработать. Сегодня же Фоман переговорит с остальными рыбаками, и завтра с самого утра... – и тут Крис умолк, да я остановилась на месте, словно вкопанная. Тут было, чему удивляться: неподалеку от нас, по пояс в воде, стояла очень красивая обнаженная девушка, прикрытая лишь длинными русыми волосами, которые под светом солнца чуть отливали зеленью. Она ничего не говорила нам, лишь улыбалась, и в ее улыбке было столько очарования, что невольно хотелось улыбнуться в ответ. Девушка ничего не говорила, лишь поманила нас к себе и чуть отступила назад. Спустя мгновение девушка тихо засмеялась, и ее смех походил на журчание ручейка... Да от этой красотки просто глаз не оторвать! А еще она смотрелась в воде необыкновенно естественно, не как человек, а как часть окружающей нас природы, и казалось вполне разумным пойти к этой чаровнице. Н-да, все верно говорил Фоман: своей красотой и колдовским очарованием лоскотухи приманивают неосторожных людей, а потом и топят их.

Хм, а ведь она к нам не подходит – как видно, тот чеснок и серебро, что лежат у нас в карманах, отпугивают русалку, хотя Крис все одно с нескрываемым восхищением смотрит на стоящую в воде красотку. Честно говоря, такой прелестной особой можно долголюбоваться, с завистью осознавая, что тебе такой сказочной красавицей никогда не стать. Вот русалка вновь поманила нас рукой, а ее улыбка стала еще более чарующей...

Так, все, хватит, пора эту девицу отогнать куда подальше! Нащупала в кармане головку чеснока, отломила от нее дольку и швырнула ее в русалку. Результат превзошел все мои ожидания: испуганно шарахнувшись в сторону, девица скрылась в воде, причем нырнула в нее, словно рыба, и я с удивлением отметила про себя, что у нее почти прозрачная спина, сквозь которую, словно через стекло, видны кости. Брр! И еще у красотки, оказывается, две ноги, а не хвост... Впрочем, чему я удивляюсь? Если русалки по ночам бродят по острову, то у них, конечно же, должны быть ноги...

– Пошли отсюда!.. – повернулась я к Крису.

– Да, и побыстрей... – потряс тот головой, отгоняя наваждение. – А нам говорили, что эти самые лоскотухи показываются только ночами... Нет уж, лучше в избушке Фомана закрыться, или на крылечке его дома посидеть – туда русалка в дневное время вряд ли пойдет!

Как позже выяснилось, русалку видели только мы с Крисом. Рыбаки, узнав о произошедшем, лишь головой покачали: если лоскотуха днем показалась, то это не просто так! Скорей всего, кто-то из них уловил запах молодого парня, и теперь щекотухи уже не отстанут – охочи русалки до земной любви, но выбирают себе, как правило, молодых парней, да и бабу молодую могут утопить – лишняя подружка им не помешает. Так что, гости дорогие, уж вы на нас не серчайте, но завтра с утра вам лучше уехать – кто знает, что в голове у этих водяных девок?! До конца Водяной Седмицы еще не один день, устроят лоскотухи охоту на вас – не спасетесь! Они так трещать умеют, что рано или поздно, но голову задурят...

Лично мы не возражали против того, чтоб завтра убраться с этого острова, тем более что это полностью соответствовало нашим планам – уже в полдень нам нужно быть в доме графа де Линей. А пока что вечером обитатели деревушки вновь собрались в доме Фомана – что ни говори, а поговорить о жизни с приезжими хотели многие. Правда, в этот раз гости разошлись куда раньше, еще до наступления полной темноты: похоже, наши слова о том, что мы своими глазами видели русалку, их несколько встревожили. Как нам пояснили – если одна из этих водяных девчонок днем пытается заманить кого-то в воду, то уж ночью-то эта попытка точно повторится, а раз так, то и остальным жителям деревушки стоит держать ухо востро.

В эту ночь Фоман не просто запер дверь, он еще и положил полынь на порог и к окошкам, а уж дыма от тлеющей полыни в избе было столько, что нам глаза щипало. Похоже, мужик имеет серьезную опаску – вон, он нам посоветовал положить в карманы едва ли не все имеющееся у нас серебро. Сам же хозяин в эту ночь вновь забрался на печку, которую днем опять топил – мол, не любят русалки доброго печного духа! Ну, а мы с Крисом опять легли на его кровать, и молодой человек уже едва ли не привычным движением прижал меня к себе, прошептав мне в ухо что-то вроде того – подруга, я уже начинаю привыкать по ночам чувствовать тебя не только под боком, но и под руками. Вот нахал!

В этот раз, когда я проснулась посреди ночи, то поняла, что Крис не спит, что неудивительно: снаружи до нас доносилось женское пенье, трогающее душу и зовущее куда-то вдаль. А ведь голос-то не один, тут их немало, причем выводят так, что сердце невольно сжимается! Хм, а ведь на Криса эти звуки, кажется, действуют сильнее, чем на меня...

– Давно они так поют?.. – прошептала я.

– Я уже несколько минут их слышу... – негромко ответил Крис. – Похоже, сейчас на острове русалки устроили что-то вроде гулянья, во всяком случае, тени за окном то и дело мелькают...

Наверное, мне в тот момент стала настолько не по себе, что я, не отдавая себе в том отчета, лишь крепче прижалась к Крису, а тот не имел ничего против подобного. Я вновь ощутила его дыхание на своей щеке, а потом сомкнулись наши губы... Мы целовались долго, словно пытаясь таким образом защититься от магии русалок и забыть о ней...

Не знаю, чем бы все это закончилось, но тут с печки, кряхтя, слез Фоман и направился к окну – видно, мужику тоже было не до сна.

– Вы не спите?.. – мрачно поинтересовался он, и, не дожидаясь ответа, продолжал. – Как же эти речные девчонки сегодня расшумелись-то! У меня весь сон сбили, да, наверное, и у всех в деревне! Э, да они там, похоже, хороводы водят, причем едва ли не под моими окнами!

– Что водят?.. – в первое мгновение не поняла я.

– Хороводы... – пробурчал хозяин, отходя от окошка. – Только смотреть на них не стоит – враз в голове дурман наступит... Ну, все, теперь русалки до утра не угомонятся!

Наш хозяин оказался прав: пенье, смех, шепот, звуки шагов, беготня – все это слышалось до рассвета, и стихло не ранее восхода солнца. Только тогда Фоман решился открыть дверь и выйти наружу. Как он и предполагал, этой ночью в поселке никто не спал, и общее мнение было таким – мы уж думали, что они не утихомирятся! Похоже, и верно, лоскотухи положили глаз на приехавших людей, а раз так, то для всех будет лучше, если эти двое сегодня же покинут остров.

Через пару часов две груженые лодки покинули остров и отправились в столицу. Крис заранее договорился, чтоб в столицу повезли пару корзин со свежей рыбой, несколько больших коробов с копченой, соленую икру и много других деликатесов, при одном упоминании о которых у человека появляется аппетит. Впрочем, во время пути до города всем было не до того, чтоб думать о постороннем: мы во все глаза смотрели на воду, опасаясь увидеть в глубине воды скользящий силуэт, и со страхом ожидая того, что русалки вынырнут неподалеку, и будут плескаться рядом с лодкой. Как мы уже знали из рассказов рыбаков, бывало уже всякое...

По счастью, все обошлось, и мы благополучно прибыли в столицу, на все те же причалы для рыбаков. Глядя на суету и на множество стоящих суденышек, мне показалась странной одна только мысль о том, что совсем рядом, неподалеку от этих шумных мест, есть другой мир, опасный и неизведанный, и, может, кто-то из речных жителей и сейчас сквозь толщу воды смотрит на людскую толчею...

Пока разгружали лодки и перетаскивали корзины и короба на телеги, кои во множестве стояли у причала, сюда то и дело подходили приемщики рыбы – понятно, что сейчас, когда стоит Водная Седмица, немногие привозят рыбу на продажу, и упускать возможность заработать никому не хотелось. Однако для всех был один ответ: извините, люди добрые, но товар привезен под заказ, и он уже наполовину оплачен!.. Подосадовав, торговцы уходили – к сожалению, в Водную Седмицу особых богатств не заработаешь...

– Надеюсь, Фоман ничего не перепутает... – вздохнула я, провожая взглядом отъезжающую телегу.

– Человек он толковый, все сделает, как надо. Во всяком случае, я на это надеюсь... – Крис оглянулся по сторонам. – Все, пошли отсюда.

– К банкиру Зайне?

– А то к кому же еще?

Вновь какими-то непонятными переулками Крис вывел меня к оживленным улицам, туда, где находилось здание, в котором вершил свои дела банкир Зайне. Впрочем, в подвалах этого дома задерживаться мы не стали – единственное, что нам было нужно – так это забрать из сейфа бумаги королевы, после чего мы зашли в небольшой кабачок, стоящий неподалеку. Заказав для вида какую-то еду, мы стали ждать – все одно пока что мы не могли сделать ничего иного, а до полудня, то есть до того времени, как королева почтит своим присутствием дом графа де Линей оставалось уже меньше часа.

Я уже начала опасаться, что нечто пошло не так, как мы рассчитывали, но в тот момент неподалеку от кабачка остановилась карета, и из нее вышел Тео де Линей. Молодой человек оглядывался по сторонам – явно искал нас, а еще было заметно, что он не в духе. Кажется, опасности нет, а, значит, и нам можно выйти из кабачка...

– Тео, ты не нас ждешь?.. – поинтересовался Крис, подходя к приятелю и хлопая его по плечу. – Не в ту сторону смотришь, друг!

– Крис, чтоб тебя!.. – обернулся Тео. – Ты что, заикой меня хочешь сделать? Быстро забирайтесь в карету, отец просил поторапливаться!

– Ну, раз его сиятельство настаивает...

Когда же карета двинулась с места, Тео не выдержал:

– Крис, объясни, что происходит? Отец меня ни с того, ни с сего посылает сюда, за вами, но просит быть очень осторожным... Ты во что моего отца втравил, а?

– Поверь, ни во что плохое. Думаю, граф чуть позже тебе сам объяснит, в чем дело.

– Что-то мне в твои слова плохо верится... – пробурчал Тео. – Кстати, тебя, друг мой, уже вовсю ищут. Сообщили, что ты сбежал с каторги и твою наглую физиономию уже лицезрели в столице. Разгуливал, говорят, по улицам, и никого не боялся! Более того: по слухам, у тебя будто бы хватило наглости снять себе комнату чуть ли не на Судебной площади! Надо же было до такого додуматься!

– Значит, обо всем уже известно...

– Ну, кое-какие новости распространяются с быстротой молнии. Говорят, тебя чуть не поймали, но ты сумел улизнуть, причем все это время был не один, а с дамой! Вот сейчас все и гадают, кем была та таинственная незнакомка?

– Похоже, моя репутация окончательно полетела коту под хвост... – мне только и оставалось, что развести руками. – Не страшно, переживу.

– Экий оптимизм!.. – фыркнул Крис.

– Надеюсь, виконт Герсли, вы, как честный человек, на мне женитесь?.. – подколола я своего спутника.

– А это обязательно?.. – хмыкнул тот. – Вроде у нас таких уговоров не было!

– Ну, вот после этого и выказывай свое расположение молодым людям... – горестно вздохнула я. – Еще одна тяжкая жизненная неудача!

– Слышь, Тео, а чего ты такой недовольный?.. – поинтересовался Крис. – Только не надо утверждать, что мы этому причиной!

– Да это из-за помолвки... – махнул рукой Тео. – Она будет через десять дней. Не поверите – весь дом гудит, все чем-то заняты, вечно возникают какие-то проблемы!.. Голова кругом идет! Так и вспомнишь добрым словом холостяцкую жизнь!

– Тео, ты проливаешь бальзам на мою исстрадавшуюся душу... – довольно ухмыльнулся Крис.

– Вот негодяи... – невольно рассмеялась я.

– Кстати... – Тео себя только ладонью по лбу не ударил. – Крис, где эти самые монашеские одеяния, что я вам дал? Дядюшка вчера записку прислал, требует их вернуть, крохобор!

– А если мы их потеряли?.. – поинтересовался Крис.

– Ты что, смерти мой хочешь?.. – Тео картинно схватился за сердце.

– Ладно, живи!.. – Крис достал из своей дорожной сумки аккуратно сложенную темную одежду, и это же самое сделала я. – А ведь мы с госпожой Оливией собирались облачиться в эту смиренную одежду и подумать о спасении наших душ...

– Если я сегодня дядюшке эти балахоны не привезу, то он из меня душу вытряхнет... О, кажется, приехали!

В дом графа де Линей мы зашли с черного хода. Конечно, если за домом наблюдают, то нас должны были заметить, но все же хочется надеяться на лучшее. Еще я опасалась, что мы попадем под пристальное внимание слуг, но этого не случилось: на нас никто не обращал внимания, все, и верно, куда-то торопились. Н-да, сегодня тут царят суматоха и суета.

– Я ж говорю... – буркнул Тео. – С утра к нам приехали торговцы тканями, разложили свой товар аж в двух комнатах, здесь же еще галантерейщики... Мы, видишь ли, должны отобрать ткани для наших нарядов, для драпировок и всего остального! А еще тут ходят какие-то устроители празднеств... Никакого покоя! Пойдем к отцу, пусть он с вами разбирается!

Надо сказать, что граф де Линей сегодня выглядел чуть лучше, чем при нашей последней встрече, и при виде нас только что не вздохнул облегченно:

– Ну, наконец-то!

– Отец, не знаю, что у тебя за дела с этими людьми, но разбирайся с ними сам... – заговорило Тео. – А мне бы хотелось съездить к дядюшке, в храм – он просил ему кое-что вернуть! Ну, очень надо с ним увидеться!

Тео, паразит! Так вот для чего ты у нас забрал ту монашескую одежду – это предлог, чтобы удрать из дома, когда идет подготовка к помолвке! Ничего не поделаешь – далеко не все любят хозяйственные хлопоты, которым не видно конца и края. Невольно вспомнилось, как и мой отец отдал все бразды управления бабушке, когда готовилась наша помолвка с Поланом... Тьфу ты, бывший жених навсегда остался в прошлом, и о нем лучше не думать.

– Да, разумеется, езжай, только не задерживайся... – граф с улыбкой посмотрел на сына. – Ты же знаешь: королева нам прислала записку, обещала приехать и справиться о моем здоровье. Если не успеешь вернуться до ее приезда, то это будет выглядеть верхом бестактности.

– Не сомневайся, вернусь.

Тео ушел, а граф улыбнулся:

– Королева Эллен сообщила, что будет у меня не в полдень, а в час дня, так что время переговорить у нас есть. Кстати, я очень рад, что вы живы и здоровы – увы, Крис, но тебя уже всюду ищут.

– Тео уже рассказал... – вздохнул Крис.

– Кстати, молодые люди, вы меня удивили... – продолжал граф. – Я вначале и не понял, когда мне сообщили, что нам привезли рыбу, которую я будто бы заказывал через хорошего друга своего сына. Слава Светлым Богам, до меня быстро дошло, в чем тут дело. А когда рыбак передал мне еще и твою записку, то я сразу же послал в указанное место Тео. Надеюсь, у вас все прошло без проблем?

– Да.

– А бумаги?

– При нас...

В этот момент в дверь постучали и граф, чуть поколебавшись, кивнул нам:

– На всякий случай спрячьтесь за занавеси у окна. Там небольшая ниша, и со стороны вас никто не заметит. Сейчас, скорей всего, пришел слуга, но с ним может быть кто-то из тех, кто занят подготовкой помолвки, и не надо, чтоб они вас видели.

Вообще-то нам тоже не особо хочется лицезреть посторонних, и потому мы без возражений убрались за плотные занавеси. Ну, не скажу, что здесь большая ниша – видимо, тут ранее стояла небольшая статуя на постаменте...

– Войдите... – раздался голос графа.

– Господин граф, к вам гость... – судя по почтительному голосу, это слуга. – Очень просит его принять.

– Я же велел всем говорить, что неважно себя чувствую и никого не принимаю. Кроме королевы Эллен, разумеется.

– Этот господин очень настаивает на просьбе. Он говорит, что знает – вас должна посетить королева, и ему нужно обязательно поговорить с вами до ее прихода. Говорит, это важно как для нее, так и для вас.

– Ну, раз он так говорит, то проси его. Как его имя?

– Лудо Шарлон ди Роминели.

У меня было такое впечатление, будто меня ударили под дых. Вот уж кого никак не ожидала увидеть, и уж тем более услышать! Этому-то что здесь надо? Этот красавец, если можно так выразиться, с рук на руки передал меня своему брату, однако позже несколько раз пытался поговорить со мной, что-то сказать или объяснить, но мне уже и тогда было понятно, что доверять ему не стоит. Да и дорогая супруга Шарлона ясно дала мне понять, чего стоили его признания в любви и извинения – все было ложью и обманом. Сейчас Шарлон является наследником всего состояния семейства ди Роминели, и его визит сюда вряд ли стоит считать простым знаком уважения.

– Проси... – после короткой паузы произнес граф. Судя по его голосу, де Линей тоже не в восторге от подобного визитера.

– Добрый день, граф... – раздался приятный голос Шарлона, только меня от этих бархатных интонаций чуть не затошнило. – Вы даже не представляете, как я рад видеть вас в добром здравии! Позвольте передать вам наилучшие пожелания от моего отца.

– Благодарю... – холодно отозвался де Линей. – Не хочу выглядеть неучтивым, но не могли бы вы сразу перейти к цели вашего визита? Право, я еще не совсем выздоровел.

– О да, разумеется! Речь идет о том небольшом разговоре, после которого вы почувствовали себя заболевшим...

– Я прекрасно помню ту беседу... – граф на полуслове оборвал заранее подготовленную речь Шарлона. – Что вы хотите знать?

– Думаю, вы взвесили все «за» и «против»...

– Взвесил. Что дальше?

– Вы согласны принять наше предложение?

– Нет. Это все?

– Ну, зачем же так резко?.. – умиротворяющее заговорил Шарлон. – Вы, кажется, забываете о некоем документе...

– О нем я никогда не забуду... – отрезал граф. – До гробовой доски буду помнить ту подпись, но это вовсе не означает, что я должен пойти против своих убеждений и потакать вам в грязных играх, к коим не желаю иметь ни малейшего отношения.

– Может, хватит играть в благородство?.. – ого, а тон Шарлона стал чуть жестче. – Если мы дадим ход той бумаге, то вы уже завтра останетесь нищим! Не лучше ли вам принять наши условия – в этом случае вы будете в немалом выигрыше...

– Я сказал – нет! А теперь прошу вас покинуть мой дом.

– Наверное, следует отнести ваши необдуманные слова на то печальное обстоятельство, что болезнь еще не отступила, а в таком состоянии человек не всегда ведет себя адекватно...

– Вы еще слишком молоды, чтоб страдать глухотой на оба уха... – а вот сейчас и у графа в голосе появился металл. – Я же вам ясно сказал, что не собираюсь плясать под вашу дудку.

– Но...

– Господин ди Роминели, если сейчас мои слуги будут силой вытаскивать вас из моего дома, то уже к вечеру об этом узнает вся столица, и пойдут ненужные разговоры, а разве вам это надо? Так что соблаговолите покинуть мой дом, и никогда больше здесь не показывайтесь. А за сим до свидания, и не скажу, что наша встреча доставила мне хоть малейшее удовольствие.

– Надеюсь, вы не пожалеете о своих словах!

Заскрипела открываемая дверь – похоже, ди Роминели ушел. Кажется, можно вздохнуть спокойно, только у меня к горлу подкатил комок: сейчас в бархатном голосе Лудо Шарлона появились невероятно знакомые мне нотки чуть слышной ярости – точно так же говорил Лудо Уорт, когда начинал впадать в бешенство. Все верно, они же братья, так что общего должно быть немало...

А чтоб вас всех, клятая семейка ди Роминели!..

Глава 10

– Ничего не поделаешь, надо смотреть правде в лицо... – граф де Линей все еще не мог успокоиться. – Ко мне все одно должен был подойти кто-то из тех людей, что ранее пытались заставить меня действовать по их указке, и дать понять, что я по-прежнему в чужой власти, и они не намерены отступать от своих планов. Не поверите, но я в глубине души все же надеялся, что эти люди больше не появятся на пороге моего дома! И уж тем более не ожидал, что ко мне лично заявится Лудо Шарлон ди Роминели! Похоже, кто-то решил больше не таиться...

Я, если честно, тоже никак не ожидала встретить здесь человека, с которым когда-то стояла в храме рука об руку, будучи уверенной, что выхожу замуж за этого на диво красивого молодого человека. Откуда же мне тогда было знать, что все было ложью?! Права была бабушка, которой предполагаемый жених не понравился с первого взгляда! Да и женушка Шарлона ясно дала мне понять, чего стоят люди в той замечательной семейке! А ведь я, если честно, первое время после того, как выяснилась правда, все еще продолжала надеяться на помощь Шарлона... Впрочем, сейчас не до воспоминаний о прошлом!

– Вы, ваше сиятельство, как я вижу, все еще не потеряли веру в человечность и людскую порядочность... – хмыкнул Крис. – Хотя о какой порядочности в этом случае может идти речь?

– Порядочности тут не было изначально, с того самого времени, как я был вынужден подписать этот документ, лишающий меня и моего сына всего нашего состояния... – граф горько усмехнулся. – В настоящее время Лудо Шарлон является наследником семейства ди Роминели, и то, что он лично пришел сюда – это, видимо, должно было показать мне всю серьезность их намерений, а также дают понять, что более отказа они не потерпят.

– Хотел бы я посмотреть на физиономию Шарлона ди Роминели, когда вы указали ему на порог... – усмехнулся Крис.

– Он был крепко раздосадован... – де Линей потер пальцами виски. – Кажется, этот человек так и не поверил в мой окончательный отказ. Вас наверняка интересует причина, по которой я в свое время поставил свою подпись под тем документом? Простите, молодые люди, но я сохраню это в тайне – есть ошибки, воспоминания о которых всеми силами стараешься изгнать из своей памяти. Едва ли не больше всего на свете мне бы хотелось забыть о той омерзительнейшей истории, в которой я показал себя самым отвратительным образом, потому как в то время был мертвецки пьян, и лишь немного протрезвев, осознал, что натворил, находясь в почти невменяемом состоянии! Знаете, я не смог рассказать об этом даже на исповеди...

– Что бы ни произошло, но горькие воспоминания есть у всех, а жить все одно надо... – посоветовала я, но де Линей лишь покачал головой.

– Вы даже не представляете, что такое жить и осознавать, что все то, что находится вокруг тебя – все это уже чужое, и ты уже не хозяин всему тому, что досталось тебе от предков! Мне становилось страшно при одной только мысли о том, что мой сын вот-вот станет нищим, и я не знал, что скажу ему в свое оправдание! Тем не менее, надежда на какое-то чудо меня все же не покидала!

– Господин де Линей, хватит терзаться!.. – почти что приказала я. – Радуйтесь хотя бы тому, что Тео сейчас нет дома, и он не был свидетелем вашего разговора с Лудо Шарлоном – вот тогда бы ваш сын, без сомнений, стал задавать ненужные вопросы!

– В этом вы абсолютно правы... – кивнул головой граф. – Это просто счастье великое, что он уехал, и в ближайшее время тут не появится.

– Но приезд королевы...

– Я хорошо знаю своего сына, и понимаю, что его предложение отвезти в храм рясы – это лишь предлог, чтоб лишний раз поехать к своей невесте. К тому же Тео недолюбливает фрейлин королевы, так что в ближайший час здесь точно не покажется!

– Ну, раз дела обстоят таким образом, то быстро выкидывайте всю чушь из головы, тем более что время уже приближается к часу дня, и королева Эллен вот-вот должна приехать!

– Если она приедет, разумеется... – пробурчал Крис.

– Ну, если Ее Величество все же не приедет, то нам придется вновь подумать о том, каким образом с ней можно будет встретиться... – вздохнула я.

– Граф, извините, но мне непонятно, как мы сумеем побеседовать с королевой наедине... – почесал в затылке Крис. – Ведь согласно свода правил, негласно существующих при королевском дворе, Ее Величество, покидая дворец, должна находиться в сопровождении фрейлин, а они, без сомнения, такие болтушки, а видят и слышат все, что находится вблизи!

– Насчет этого не волнуйтесь, все продумано... – кажется, граф, и верно, решил отложить все свои переживания на более поздний срок.

Говорят, что точность – это вежливость королей, и, следует признать, что королева Эллен ни на йоту не отступила от этого утверждения. За пару минут до назначенного срока возле дома графа остановилась роскошная карета, которую сопровождали двое верховых, и лакеи помогли выйти из кареты трем женщинам. Судя по всему, королева все же решила рискнуть и выяснить, чем вызваны слова графа, благо к подобному посещению имелся благовидный предлог – навестить заболевшего придворного.

Правда, сейчас нам было не до того, чтоб долго разглядывать приехавших дам. Мы с Крисом снова спрятались за занавеси, причем граф велел каждому из нас дышать чуть ли не через раз – мол, это вам не самовлюбленный Шарлон ди Роминели, фрейлины у королевы куда глазастей и внимательней, а иначе при дворе долго не продержаться!

Из-за плотных занавесей рассмотреть что-либо было невозможно, но мы к этому и не стремились – главное, здесь все хорошо слышно. Вот лакей объявил о приходе королевы, чуть заскрипела дверь, а затем раздался голос хозяина дома:

– Ваше Величество, не могу выразить, как я польщен и тронут тем, что вы оказали мне такую честь – решили посетить мое скромное жилище!

– Милый граф, не вставайте с кресла!.. – услышала я красивый, хорошо поставленный женский голос. Понятно, что это говорит королева... – Вы относитесь к числу тех людей, чьи дружеские лица я всегда бы хотела видеть возле себя, и потому ваше нездоровье искренне огорчает меня. К тому же вы совсем недавно появились во дворце после долгой болезни, но, как я вижу, она все еще дает о себе знать.

– Ваше Величество слишком добры ко мне!

– Не более, чем вы того заслуживаете!..

С минуту продолжался обмен любезностями, в которых, помимо королевы, участвовали и обе приехавшие дамы, а чуть позже граф де Линей стал досадовать на то, что, мол, его так не вовремя прихватила болезнь! Надо готовиться к помолвке его сына, но молодежи ни до чего нет дела: вон, даже сейчас Тео нет дома, хотя участвовать в подготовке к помолвке – это его прямая обязанность!.. Вот потому-то граф был вынужден пригласить в свой дом организаторов празднеств, которые вовсю занимаются приготовлением к торжеству, а ведь надо решить еще столько вопросов!..

– Да, мы заметили, что в вашем доме сейчас несколько многолюдно... – вновь раздался голос королевы.

– Ох, и не говорите, сейчас в доме все перевернуто с ног на голову!.. – вздохнул граф. – Один визит портного чего стоит! Он сейчас выбирает ткани для наших праздничных одежд, так что все страдания у меня еще впереди! Кстати, милые дамы, вы, наверное, не знаете, что сегодня торговцы тканями привезли мне столько своего товара, что у меня просто глаза разбегаются, и голова кругом идет!

– Да как же такое не заметить?! – раздался еще один женский голос, в котором были слышны восхищение и неприкрытая зависть. Похоже, это говорить одна из фрейлин королевы. – У вас одна из комнат, мимо которой мы проходили, просто-таки завалена самыми разными тканями! Я успела заметить, что среди них имеются такие восхитительные материи!..

– Совершенно верно, там кхитайские шелка и персианская парча. По словам торговцев, они принесли сюда едва ли не все самое лучшее, что у них есть!

– Ах!.. – это, кажется, фрейлины не могли сдержать своих чувств.

– Надеюсь, милые дамы, вы не забыли, что приглашены на помолвку?.. – продолжал граф. – А пока что я, как уважительный хозяин этого дома и в благодарность за визит, предлагаю вам выбрать себе ткань на платье для приема. Правда, вкусы у всех разные, так что каждой из вас придется выбирать, опираясь только на собственные предпочтения.

– Прошу извинить, граф, но мы торопимся... – вновь раздался голос королевы.

– Это вы меня простите, но мне бы очень хотелось сделать по небольшому подарку для посетивших меня прекрасных дам... – гнул свое де Линей. – Возможно, вы отыщете несколько минут свободного времени для того, чтоб порадовать себя и меня? Видеть улыбки очаровательных женщин в этом одиноком холостяцком доме – для меня это большая радость!

– Я, право, в затруднении... – вновь раздался голос королевы, но ее перебила вторая дама, голос у которой просто дрожал от волнения:

– О, Ваше Величество, нам бы хотелось воспользоваться любезным предложением графа! К тому же в этом нет ничего дурного!

– Ну, если вы так считаете, то с моей стороны будет просто бесчеловечно расстраивать вас... – видимо, королева решила не спорить со своими фрейлинами по столь незначительному поводу. – Хорошо, я не возражаю, можете ненадолго отлучиться, только постарайтесь управиться со своим выбором побыстрей – мне бы не хотелось злоупотреблять терпением и временем нашего доброго хозяина. К тому же у меня еще имеются неотложные дела во дворце. Надеюсь, минут пять вам хватит для того, чтоб удовлетворить свое любопытство?

– О, да, разумеется!.. – едва ли не разом ответили фрейлины, и, кажется, чуть ли не бегом кинулись прочь из комнаты, оставив королеву наедине с графом де Линей. Хм, вообще-то, если следовать все тем же строгим правилам этикета, то этим двум особам хорошо бы вспомнить, что подобное запрещено, и королеву в одиночестве оставлять не следует, но сейчас спутницам королевы не до выполнения своих прямых обязанностей.

Хотя, положа руку на сердце, дам можно понять: как тут отказать любезному хозяину, если он предлагает им по-настоящему роскошный подарок, потому как эти самые кхитайский шелк и персианская парча стоят весьма немалые деньги, и даже довольно состоятельному человеку надо хорошо подумать, прежде чем решиться купить такую дорогую материю! А уж получить такую ткань в подарок – об этом можно только мечтать! Да, граф де Линей молодец, нашел самый верный способ, как на некоторое время избавить королеву от присутствия ее фрейлин: этих дам даже не пришлось уговаривать уйти из комнаты – сами едва ли не убежали, причем по своей воле и собственному желанию! Что же касается слов королевы о том, что фрейлинам нужно возвратиться через пять минут, то насчет соблюдения указанных сроков беспокоиться не стоит – дамы, разбираясь в рулонах тканей, и через пятнадцать минут не вернутся, потому как в таких случаях время течет незаметно, это я по себе знаю.

Разумеется, подобная отлучка придворных дам обойдется графу весьма недешево, но если учесть его стремление разобраться со своими обидчиками, то на подобные траты можно не обращать внимания.

Непонятно почему мне пришла в голову глупая мысль: я бы тоже не отказалась сшить себе новое платье из роскошной ткани, и лучше всего – из шелка нежно-зеленого цвета! Наверное, оно бы смотрелось на мне замечательно... Ох, как же мне хочется вновь ощутить на своем теле легкий струящийся шелк, развевающийся при ходьбе! Хотите – верьте, хотите – нет, но за все время моего замужества дорогой супруг не купил мне ровным счетом ничего, и я носила лишь ту одежду и обувь, что была у меня до брака. Дело тут было не в его жадности или скупости – возможно, Лудо Уорт мог быть щедрым, и едва ли не осыпать меня подарками, только ничего подобного от дорогого супруга я не дождалась, и причина того была простой до невозможности: я не соответствовала правилам, принятым в его доме. Как сказал мой (по счастью, теперь уже бывший) свекор: мне, как строптивой особе, не стоит рассчитывать ни на какие блага в семействе ди Роминели до той поры, пока я не докажу всем, что стала покорной и почтительной супругой, безропотно и уважительно внимающей своему супругу, и смиренно выполняющей все, что приказывает глава семейства. Надо сказать, что Лудо Уорт был полностью согласен с мнением своего отца, и сам делал все, чтоб мне жизнь медом не казалась: по его мнению, кротости, смирения и даже любви можно добиться только должной строгостью и даже жестокостью... Стоп! Хватит вспоминать о прошлом, тем более что я, кажется, постепенно стала от него избавляться.

– Ваше Величество... – почтительно заговорил граф. – Ваше Величество, я бы хотел более подробно пояснить вам то, о чем осмелился сказать пару дней назад, во дворце.

– Поясните, что вы хотите этим сказать?

А королева очень осторожна и предусмотрительна, боится скомпрометировать себя даже неосторожно произнесенной фразой. Что ж, ее можно понять.

– Понимаю, у нас очень мало времени, и потому сразу же перейду к делу... – продолжил граф. – Для начала я хотел бы вам представить своих друзей, а ваших преданных слуг...

Так, значит, речь идет о нас, и нам можно выйти из своего укрытия, тем более что время, и верно, терять не стоит. Через несколько мгновений мы уже стояли перед сидящей в кресле женщиной, причем Крис изобразил изысканный поклон, а я присела перед королевой так, словно на мне было длинное платье.

Еще мне хватило одного мгновения, чтоб рассмотреть сидящую женщину. Безупречная осанка, красивая прическа, миловидное лицо, строгая, но в то же время дорогая одежда... Похоже, что со вкусом у королевы все в полном порядке. Королеву Эллен не назовешь писаной красавицей, но она относится к числу тех женщин, на которых трудно не обратить внимание. А еще в ней чувствуется настоящая... порода, то, что невозможно подделать – с этим нужно родиться.

– Ваше Величество... – де Линей посмотрел на Криса. – Этот молодой человек – Крис Рослин виконт Герсли...

– Нас, кажется, ранее представляли друг другу... – произнесла королева все тем же спокойным голосом. – И, если не ошибаюсь, в последнее время вас не было при дворе из-за весьма неприятной истории?

Я невольно отметила про себя – ну и выдержка у женщины! Мы внезапно появились перед ней, и неизвестно, что от нас можно ожидать дальше, а она и бровью не повела, да и ведет себя так спокойно, словно находится на великосветском приеме, и в ее жизни нет ни тревог, ни волнений. Похоже, в свое время нынешняя королева Эллен получила должное, и весьма строгое воспитание, соответствующее ее будущему высокому положению.

– Совершенно верно... – кивнул головой Крис. – Я был осужден к пожизненному заключению на каторге за убийство своего брата, только я никого не убивал.

– Вы считаете, что судьи ошиблись?

– Не совсем так... – покачал головой Крис. – Судьи действовали, исходя из тех доказательств, которые у них имелись, и потому мои слова о том, что я не убивал брата, не были приняты ими во внимание. Но поверьте – я не убивал Триана! С братом у нас были прекрасные отношения, делить нам было нечего, а приговор и доказательства... Это, как говорят осужденные, подстава.

– Интересное слово... – королева перевела взгляд на меня. – А вот с присутствующей здесь дамой я, кажется, не знакома.

– О, да!.. – я вновь присела в изящном поклоне. – Меня звать Оливия Эрилл Нойлин ди Роминели де ля Сеннар. Быть представленной королеве – это большая честь и одно из самых важных событий в моей жизни!

– А вот ваше имя звучит знакомо. Если мне не изменяет память, у вас тоже были какие-то сложности с законом?

– Ваше Величество выразились очень деликатно. Я была приговорена к смертной казни за убийство мужа.

– А вы тоже были ни в чем не виноваты?

– Я действительно его убила, правда, это произошло случайно – я просто защищалась. Когда Лудо Уорт ди Роминели впадал в ярость – а это случалось частенько, то в это время он себя совершенно не контролировал и не отдавал отчет в своих действиях. В тот день, когда произошла трагедия, мой муж впал в очередной приступ бешенства, и было понятно, что в результате он или убьет меня, или искалечит.

– Судя по вашим словам, особого раскаянья вы не ощущаете.

– Возможно, это прозвучит жестоко, но так оно и есть.

– Что ж, вы хотя бы честны.

Говорите что хотите, но королева Эллен мне нравится! Во дворце уже должны знать о нашем побеге с каторги – если Криса заметили на улицах столицы, то скрывать правду о том, что произошло на руднике, уже нет смысла. Сейчас перед королевой находятся двое преступников, которые осуждены за убийство и коих вовсю разыскивает стража, а эта женщина ведет себя так, словно находится высоко над суетой и всеми сложностями мира! Вот у кого надо учиться, как следует себя вести в непростых ситуациях!

– Господа, при виде вас у меня появляется множество вопросов, но для начала я бы хотела получить ответ хотя бы на один... – Ее Величество была все так же спокойна. – Скажите, что вы тут делаете, и отчего граф де Линей в некотором роде потворствует вам?

Пожалуй, сейчас нам надо внести ясность в этот вопрос, да и время терять не стоит на лишние разговоры, а раз так, то я достала обе бумаги – письмо и вексель, и протянула их королеве.

– Ваше Величество, это мы принесли вам...

– Что это?.. – а вот теперь голос королевы чуть дрогнул – кажется, она не могла поверить собственным глазам.

– Думаю, Вашему Величеству лучше забрать эти документы. Негоже им оставаться в чужих руках.

Мгновение поколебавшись, королева взяла бумаги, и было заметно, что ее пальцы мелко дрожат – похоже, нервы у бедной женщины натянуты до предела, хотя ей и удается это успешно скрывать. Впрочем, одного взгляда на письмо королеве было достаточно, чтоб на ее побледневших щеках выступили красные пятна.

– Откуда... это у вас?

Ну, подобный вопрос мы слышим уже в третий раз – его нам задавал и барон Бонте, и граф де Линей, а вот теперь еще и королева... Как обычно, я пожала плечами:

– Утащила из сейфа мужа, не представляя себе их ценности. Впрочем, тогда я забрала не один документ, правда, особо рассматривать их мне было некогда. В то время я рассчитывала, что за возвращение этих бумаг сумею получить развод, потому как моя семейная жизнь была сущим адом. Как видите, не сложилось... Правда, сейчас семья покойного супруга делает все, что вернуть назад эти документы.

– Граф, а что делать, если сейчас фрейлины вернутся?.. – спросил Крис – судя по всему, молодой человек опасался, как бы нас не увидели в присутствии королевы.

– Не беспокойтесь... – де Линей кивнул головой в сторону закрытой двери. – Там, за дверями, находится слуга, которому я полностью доверяю. Если только дамы появятся, он сразу же даст нам знать об этом.

– Хорошо... – королева вздохнула – видимо, старалась успокоить бешено стучащее сердце. – Поведайте мне, только коротко, что с вами произошло, и как вы оказались здесь. Заодно скажите, что вы хотите получить за возвращение этих бумаг...

Наш рассказ был достаточно коротким – мы и сами понимали, что время ограничено, и нужно успеть сказать самое главное, тут уж не до подробностей. Королева слушала нас внимательно, стараясь не пропустить ни слова, и одновременно с тем рвала полученные от нас бумаги на мелкие клочки, стараясь избавиться от компрометирующих ее документов, превратить их едва ли не в прах. А движения у королевы несколько суетливые – похоже, она стремится как можно быстрей превратить эти опасные бумаги в ничего не значащие мелкие обрывки, и справиться с этой задачей ей нужно до появления посторонних. Надо же, даже сейчас она не теряет самообладания, выработанного годами долгих тренировок, но полностью скрыть свои чувства женщина уже не в состоянии.

Первым делом королева уничтожила вексель, а потом взяла в руки письмо, которое имела неосторожность написать много лет назад. Трудно поверить, но, мне кажется, даже сейчас эта женщина на какое-то мгновение заколебалась, не в силах разорвать послание, в которое когда-то она вложила столько чувств! Как это ни удивительно, но мне кажется, что если бы у королевы была такая возможность, то, несмотря на грозящую ей опасность, она все одно сохранила бы свое письмо как воспоминание о той любви, которая навсегда осталась в ее прошлом. Однако предусмотрительность и вполне разумное опасение взяли верх над ненужными мечтами, и женщина, преодолевая себя, стала рвать и это письмо.

Возможно, кому-то это покажется глупостью, но я почему-то уверена, что та юношеская любовь все еще живет в сердце королевы. Кто знает, возможно у нее и того молодого человека и в самом деле были по-настоящему глубокие чувства? Во всяком случае, сейчас на глазах королевы блестели слезы, только вот чем они вызваны – радостью, облегчением, или же внезапно нахлынувшими горькими воспоминаниями – об этом знает только она сама. Наверное, тут хватало всего разом...

Все обрывки бумаг королева убрала в карман своего платья – в комнате и без того было жарко, так что камин не топили, а сжигать бумагу на свече королева не решилась: видимо, она не без оснований опасалась, что фрейлины могут учуять дым от сгоревшей бумаги. Вообще-то она права: когда жжешь ту плотную ароматизированную бумагу, на которой написано письмо, то сложно не обратить внимания на столь своеобразный запах. Ничего, в королевском дворце хватает горящих каминов, в одном из которых все эти обрывки сгорят без следа.

– Я вас поняла... – воздохнула королева, когда мы закончили свои повествования. К тому времени она уже почти успокоилась, вновь выглядела спокойно-невозмутимой, и теперь уже ничто не выдавало в ней человека, который совсем недавно не мог сдержать свои эмоции. Тем не менее, королева словно немного изменилась – у меня, грешным делом, создалось такое впечатление, будто она словно позволила себе расстегнуть тугие крючки, на которые была застегнута долгое время. Слезы по-прежнему блестят у нее на глазах, и пальцы подрагивают... Не сомневаюсь, что сейчас ей хочется остаться одной, забиться в угол, спрятаться ото всех, и как следует выплакаться, только позволить себе хоть что-то подобное она никак не может.

Помолчав с минуту, королева продолжала:

– Вы имеете полное право считать меня неблагодарной, только, к своему великому стыду, я не знаю, как можно вам помочь! Еще год назад у меня бы с этим не возникло никаких проблем, я бы сделала все, что в моих силах, чтоб протянуть вам руку помощи, но сейчас... На сегодняшний момент все мои просьбы или игнорируются, или же я сама вынуждена отзывать их назад: иногда мне кажется, что все движется к концу – и мой брак, и место на троне.

– Неужели все обстоит так плохо?

– Все куда хуже, чем можно представить! Сейчас я оказалась в настолько сложной ситуации, что просто не вижу выхода из нее! Вернее, сегодня, после того, как уничтожены эти две бумаги, у меня все же появился проблеск надежды! У меня нет слов, чтоб выразить вам свою благодарность! Хочу спросить: письмо и вексель... Вы ознакомились с их содержанием?

– Да... – не стала я таиться. – Вначале мы ни о чем таком не думали, и не обратили на это письмо особого внимания, а немного позже виконт Герсли узнал ваш почерк. С той поры мы и пытались вернуть вам эти бумаги, но не знали, как это можно сделать. Если бы не помощь его сиятельства...

– Граф, я вам бесконечно благодарна – всегда приятно знать, что у тебя есть преданный друг! А что касается того, читали вы письмо, или нет... Разумеется, я задала глупый вопрос.

– Благодарю вас за столь высокие слова обо мне... – вновь заговорил граф. – Ваше Величество, прошу простить мою дерзость, но ваши нынешние сложности связаны с тем, что вас некто шантажирует?

– Вроде того... – кивнула головой королева. Видимо, она все же решила высказаться предельно откровенно. Что ни говори, но Ее Величеству приходится в одиночестве бороться со своими врагами, и она не просто устала, а, скорее, измаялась страхом и неопределенностью. Да и вряд ли у королевы есть настоящие друзья, которые не предадут в минуту опасности, и с кем можно поделиться всеми горестями и переживаниями. Похоже, что во дворце королева не доверяет почти никому, а если ты один, и не можешь просто рассказать хоть кому-то о том, что тебя мучает, поделиться тем, что камнем лежит на сердце... По себе знаю, как это немыслимо тяжело. Вот потому-то бедная женщина и рискнула открыться нам – просто больше доверится некому. Все верно: каждый из нас, оказавшись в непростой ситуации, неосознанно ищет поддержку и понимание, только вот королева не может позволить себе показать слабость – она всегда должна быть безукоризненна. Бедная женщина и сейчас-то доверилась нам просто потому, что у нее больше нет сил тащить этот груз в одиночку, а еще с ее плеч внезапно свалился то невыносимо тяжкое бремя, под гнетом которого она находилась уже давно.

Н-да, что ни говори, но титул, богатство, высокое положение и знатный род не всегда приносят счастье.

Тем временем королева продолжала:

– Это началось почти год назад – на меня, говоря грубо, стали довольно ощутимо давить, чтоб я оказывала помощь в решении некоторых вопросов, но уже тогда стало понятно, что все происходящее связано с тем неосторожным письмом, которое я когда-то написала в молодости. К несчастью, всемои попытки получить назад это письмо, или хотя бы выкупить его ни к чему не привели, зато некто, угрожая отдать это письмо моему мужу, стал буквально диктовать мне, что я должна делать и как поступать. Какое-то время мне удавалось балансировать в этой непростой ситуации, но, тем не менее, я все же была поставлена перед необходимостью выполнять кое-какие из его, скажем так, пожеланий и просьб...

– Ну, а потом этот некто стал требовать еще и деньги?

– Да... – обреченно произнесла женщина. – И самое отвратительное состоит в том, что я была вынуждена подчиниться, потому как вымогатели были настроены весьма серьезно. Правда, мне клятвенно пообещали, что вернут письмо сразу же после получения денег...

– И вы поверили?

– А что мне еще оставалось делать?! По счастью, у меня были деньги, о которых ничего не знал мой муж – это, так сказать, был мой неприкосновенный запас на черный день, свадебный подарок одной из родственниц, о котором знали лишь мы двое – она и я.

– Должна сказать, что золота, выплаченного по тому векселю, хватит на то, чтоб купить себе небольшое графство... – я от досады только что рукой не махнула.

– Совершенно верно, моя родственница была очень добра... – королева сцепила пальцы. – Я выписала этим людям вексель на требуемую сумму, и, по сути, отдала им почти все, что у меня было, но всю глубину своей ошибки поняла чуть позже, когда осознала, что теперь в руках шантажистов не только само письмо, но и выписанный мной вексель. Хотя деньги по нему и были получены, но никто ничего не собирался мне возвращать! Грубо говоря, я увязла по уши!

– Ваше Величество, возможно, я задам глупый вопрос... – поколебавшись, спросила я. – Эти письмо и вексель... Почему бы вам было не объявить их подделкой? Существуют умельцы, которые так ловко подделывают документы, что их не отличить от настоящих!

– Сразу заметно, что вы не разбираетесь в этом вопросе... – губы королевы тронула горькая улыбка. – Если вопрос о проделке документов рассматривается в суде, то для уточнения вопроса разрешено привлекать колдунов, причем не одного, а нескольких человек, и уж те дают свой окончательный вердикт в этом спорном вопросе. То есть те мастера темных наук всегда могут определить, кто именно писал письмо или ставил подпись под документом. Понятно, что все они подтвердят как подлинность письма, так и подлинность моей подписи на векселе. Впрочем, в королевской семье вряд ли будут доводить дело до суда: мой муж просто пригласит колдунов и выслушает их вердикт, который будет звучать для меня приговором.

– Но Его Величество...

– В том-то и беда, что в последнее время король, мой муж, стал подозревать меня в невесть каких преступлениях, а его неприязнь растет просто на глазах! Еще сравнительно недавно у нас в семье были едва ли не доверительные отношения, а сейчас ничего этого и близко нет. Его Величество постепенно отдаляется от меня, уже не сдерживает свои негативные эмоции в отношении своей супруги, то бишь меня... Если дело так пойдет и дальше, то все закончится разводом, а опальные королевы, как правило, свой жизненный срок оканчивают в монастыре, вдали от семьи и детей.

– Но ведь должна же быть причина у всего этого?

– Я уже давно думаю об этом. Боюсь, кому-то нужно развести меня с королем, а для этого, как вы сами понимаете, годится все, в том числе и очернение. Затем у Его Величества будет новый брак, и новые перспективы у тех, кто будет всячески способствовать этому браку... Только вот для моих детей все может окончиться далеко не так радужно.

– Вы подозреваете кого-то конкретно?.. – поинтересовался граф.

– Да, но мне бы не хотелось произносить вслух эти имена – если я ошибаюсь, то по отношению к тем господам это будет крайне непорядочно.

Нет, ну как вам это нравится?! Под ней трон шатается, а она, как крайне воспитанный человек, старается не обидеть кое-кого беспочвенными подозрениями?! Ох, Ваше Величество, при такой излишней деликатности вас, и верно, через какое-то время скинут с престола!

– Как, по-вашему, семейство ди Роминели относится к тем, кто ведет против вас негласную войну?.. – напрямик спросила я.

– Насчет непорядочности этой семьи у меня нет ни малейших сомнений... – едва ли не отчеканила королева. – Я уверена, что они замешаны во всей этой истории. Негодяи еще те, да и нелюбовь у нас взаимная. Правда, прихватить господ ли Роминели не на чем, да и никаких доказательств их участия в этом деле у меня нет.

– Скажите, а кто конкретно пытается на вас давить? Ведь должен быть какой-то человек, с кем вы ведете эти разговоры?

– Да, это некий монах... – устало вздохнула королева. – Он находится в свите архиепископа Петто, и, если судить по словам монаха, то он всего лишь выполняет просьбы неких людей, которых лично не знает, но которым не может отказать в помощи, так как те утверждают, будто речь идет о безопасности страны и трона. Ну, можно утверждать все, что угодно, но каждый разумный человек понимает, что стороннему человеку такие дела никто не доверит. Разумеется, я пыталась выяснить все об этом монахе, но мои возможности ограничены, тем более что монах появляется в столице лишь время от времени – дескать, он не так часто покидает свой монастырь...

Архиепископ Петто... Это один из тех двоих, что когда-то прислали моему отцу письмо с предложением руки и сердца для Оливии де ля Сеннар от господина ди Роминели. Помнится, тогда достопочтенный архиепископ долго расписывал древний род жениха, его богатство, а также особо указывал на то, что, дескать, его дальний родственник Лудо Уорт с первого взгляда влюбился в прелестную Оливию, и они, без сомнений, будут парой, достойной друг друга!.. Это позже я узнала, что архиепископ по-родственному устраивал судьбу своего племянника, а после того, как я оказалась в тюрьме, всячески обелял погибшего родственника, изображая его едва ли не святым мучеником, а меня описывал злобной ведьмой, загубившей невинную душу трепетно любящего ее человека...

– Объяснения насчет монаха шиты белыми нитками... – покачал головой граф.

– Это любому понятно... – согласилась королева. – Кстати, Оливия, когда эти бумаги попали в ваши руки?

– Ну, спрятала я их месяца три назад, или немногим больше, и с той поры мои бывшие родственники пытаются вернуть пропажу.

– Вот как... – королева умолкла, видимо, что-то прикидывая.

– Ваше Величество, мне кажется, вам больше нечего опасаться... – заговорил Крис. – Тех опасных бумаг больше нет, и у вас развязаны руки...

– Если бы!.. – королева так стиснула свои пальцы, что они побелели. – Месяц назад с меня вновь потребовали деньги, опять-таки пугая тем, что отдадут то самое письмо моему мужу.

– У них уже не было этих бумаг... – пожала я плечами.

– Как я понимаю, шантажисты не собирались мне об этом сообщать... – бледно улыбнулась королева. – Похоже, к тому времени эти люди уже поняли, что не стоит надеяться на возвращение пропавших документов, и решили действовать несколько иначе. Мне тогда было сказано достаточно жестко: или вы отдаете нам кое-какие из ваших драгоценностей, причем было точно указанное, какие именно украшения они желают получить, или же мы вручаем то давнее письмо вашему мужу. Я попыталась, было, сопротивляться нажиму, но все было бесполезно. Тем не менее, у меня не было намерений сдаваться просто так, тем более что они так и не вернули мне письмо, за которое я заплатила огромные деньги. Однако когда я узнала, что архиепископ Петто попросил у короля аудиенции для одного из монахов...

– И что же? Вы заложили свои драгоценности, чтоб получить деньги?

– Я хотела это сделать, но... В общем, этот человек сказал, чтоб драгоценности я отдала ему прямо в руки в обмен на письмо и закладную.

– И вы согласились?

– Времени до аудиенции монаха у Его Величества оставалось совсем немного, менее часа, и к тому моменту я уже была смертельно перепугана, готова была пойти на многое, лишь бы закончился этот кошмар. Мне хорошо известны придворные игры, и я знаю, что при наличии этих двух бумаг меня можно обвинить во многих грехах, а уж если учесть нынешнее отношение ко мне Его Величества... Короче, я ответила «да». Сейчас понятно, что в тот момент меня просто умело довели до такого состояния, что я не могла сказать «нет», хотя и понимала, чем рискую.

– Что было потом?

– Аудиенция монаха у короля была отменена, а вечером с тем... священником у нас состоялась встреча в саду. Он протянул мне бумаги, я отдала драгоценности, и мы разошлись. Только вот придя к себе, я развернула бумаги и поняла, что меня вновь обманули – это была всего лишь не очень аккуратная подделка.

– Но как же вы могли так ошибиться?!

– На первый взгляд письмо и вексель казались подлинными. Цвет, размер – все совпадало. Встреча с монахом происходила поздним вечером, было темно, и для того, чтоб внимательно рассмотреть полученные бумаги – для этого мне требовалось выйти на более-менее освещенное место, что в моем положении было совершенно недопустимо. Вполне естественно, мне не хотелось, чтоб меня тогда хоть кто-то увидел! К тому же тогда я слишком волновалась, старясь завершить нашу встречу как можно быстрее... Вы даже не представляете себе всю меру моего отчаяния, обиды и злости, когда я поняла, что меня вновь обманули! Вернее, одурачили! Если честно, то ранее я даже представить себе не могла, что возможна подобная дерзость, особенно по отношению к члену правящей династии!

Да уж, могу только представить, какие чувства обуревали королеву после столь наглого и беспардонного обмана! Не стоит забывать и о том, что речь идет не о простолюдинке, которую бессовестно обдурили, а о королеве большой страны, которая может полной мерой отомстить за подобное. Что ж, раз эти люди не боятся ответного хода, то, выходит, они не только готовы вступить в бой, но и полностью уверены в своей победе.

– Вы потребовали каких-то объяснений от архиепископа?

– Нет... – на глазах королевы вновь появились слезы, только теперь это были слезы злости и отчаяния. – Да и что я могу ему сказать? Дело обставлено так, что и архиепископ, и монах – они всего лишь играют роль посредников, и не более того. Не буду же я на них жаловаться королю! Кроме того, все последнее время архиепископ Петто, хотя и бывает постоянно при дворе, но в одиночку никогда не ходит, и понятно, что задавать ему вопросы в присутствии посторонних я не стану. Впрочем, если бы я даже и стала ему о чем-либо говорить или требовать объяснений, то он всего лишь разведет руками с видом полного смирения: простите, не имею представления, о чем идет речь, ведь я всегда считал, что вы беседуете с тем слугой Небес только на богословские темы!

– Мы бы рады вам помочь... – заговорил Крис. – Но, право, не знаем, что можем сделать...

– Понимаете, в данный момент для меня самую большую опасность представляет именно пропажа тех самых драгоценностей... – продолжала королева. – Вернее, это не пропажа – я сама отдала украшения им в руки. Без сомнений: их просили у меня не просто так. Ранее я думала, что это очередная ненастная жадность вымогателей, но сейчас осознаю, что дело обстоит несколько иным образом. Раз у них нет бумаг, то этим людям надо менять планы, допустим, сказать, что я раздариваю свои драгоценности любовникам, у которых стража вынуждена их изымать.

– Ну, это несерьезно. Для того, чтоб бросать такие обвинения королеве, надо иметь убийственные факты...

– Нужные факты можно подготовить, тем более что время для этого у них было, да и фантазии, судя по всему, тем людям не занимать. Если королю станет известно о том, что пропала часть моих драгоценностей, то мне страшно представить, что произойдет дальше... – женщина непроизвольно потерла ладонью левую часть груди. А вот это плохо: кажется, это вымогательство длиною в год для бедняжки не прошло бесследно – у королевы Эллен начались проблемы с сердцем. – Исчезновение драгоценностей – дело само по себе скандальное, но среди тех украшений было несколько вещиц, издревле принадлежащих королевской семье этой страны и передающихся из поколения в поколение. Если только станет известно об их пропаже... Я хорошо знаю короля, моего мужа: он, без сомнений, прикажет перевернуть всю страну, и ему отыщут эти драгоценности, но, боюсь, что возвращение каждого из этих украшений будет сопровождаться таким скандалом, что я боюсь об этом даже думать! Например, совершенно невероятным образом выплывет несколько весьма скандальных историй о том, что я плачу драгоценностями своим ухажерам...

– Эта глупость не выдержит никакой критики!.. – не выдержал Крис.

– Если умело подать подтасованные факты, то можно доказать многое... – покачала головой королева. – И вообще, имея в своем распоряжении драгоценности короны, можно провернуть такие дела!..

– Но ведь пока никто не предпринимает никаких действий!

– Думаю, они ждут подходящего момента, а такой предвидится очень скоро. Через три дня будет день рождения моего старшего сына, наследника престола. Состоится прием, на который уже приглашены гости... Знаете, я всегда с радостью ждала этого дня, а сейчас со страхом считаю часы, оставшиеся до торжества.

– Но неужели у вас нет никакой возможности хоть что-то предпринять?

– Раз уже нет бумаг, которыми меня шантажировали... Скажу так: если б не те драгоценности, которые я сама отдала вымогателям, то, пожалуй, даже сейчас я была бы в состоянии кое-что сделать. К несчастью, из-за этих драгоценностей у меня, можно сказать, связаны руки. До сих пор не могу понять, как я могла пойти на подобную глупость?!

– А если мы попытаемся вам помочь?

– Как?

– Пока еще не знаю, надо подумать.

– Если вы, и верно, сумеете скинуть с моей шеи эту петлю, тогда я буду в неоплатном долгу перед вами до конца своих дней, и уж тем более предприму все, что только в моих силах, для вашего полного оправдания.

– Что ж... – потер руки Крис. – В таком случае, давайте думать...

Правда, долго обдумывать дальнейшие действия у нас не получилось, потому как через несколько минут слуга постучал в дверь, и мы, оборвав разговор на полуслове, бросились на свое старое место, за занавеси. Жалко, что успели обсудить далеко не все, но надо признать и то, что наш предыдущий разговор был достаточно долгим! Ох, и отчего фрейлины еще хотя бы несколько минут не копались в ворохе тканей?! Будь я на их месте, то меня бы оттуда и через час не вытащить!

– Дамы, вам не кажется, что вы несколько задержались?.. – в хорошо поставленном голосе королевы были чуть слышны раздраженные нотки. Все правильно – именно так и должна говорить королева, фрейлины которой не выполнили ее указания.

– Ах, Ваше Величество, просим прощения за нашу слабость, но там такая роскошь!.. – извиняющимся тоном заговорила одна из женщин. – Вы даже не представляете, насколько сложно было сделать выбор! Это просто волшебные ткани, и их так много!..

– Надеюсь, милые дамы, каждая из вас выбрала себе наиболее понравившуюся ткань?.. – поинтересовался граф.

– О, да! Эту восхитительную материю уже понесли в карету, и... Вашему Величеству необходимо своими глазами увидеть, что именно мы выбрали!..

– Думаю, не стоит и далее злоупотреблять гостеприимством нашего хозяина... – слышно было, что королева поднялась с кресла. – Милый граф, желаю вам скорейшего выздоровления, и надеюсь отныне каждый день видеть вас во дворце.

– Ваше Величество, благодарю вас за визит, и тоже надеюсь на то, что ежедневно буду иметь счастье лицезреть свою королеву! Еще одно: Ваше Величество, уж вы меня простите, но я заранее отобрал ткань на платье и для вас, и она уже тоже находится в карете! Разумеется, я опирался только на свой вкус, так что заранее прошу простить меня, если мой выбор несколько не совпал с вашим...

– Граф, это совершенно излишне!

Все дальнейшие расшаркивания и любезности я пропустила мимо ушей – нечего слушать пустую болтовню, и без того есть о чем подумать! Конечно, с королевой Эллен мы обсудили далеко не все, всего лишь самое главное, но теперь она хотя бы имеет представление, как в ближайшее время ей следует себя вести и что делать, да и мы кое-что прикинули на будущее. Разумеется, то, что мы намеревались предпринять – это чистой воды безумие, и вряд ли у нас все получится именно так, как нам бы того хотелось, но попытаться стоит – все одно терять нечего.

Через полчаса и мы покинули дом графа. Конечно, к тому времени мы постарались обговорить многое, но планы – это одно, а реальная жизнь – совсем другое. Ладно, о горьком несовершенстве этого мира можно размышлять позже, и то, если на это будет время, а сейчас надо заняться тем, что задумали.

В этот раз из дома графа де Линей мы выехали в простеньком экипаже, на котором, скорей всего, управляющий и повар ездили за покупками. Мы снова заехали к банкиру Зайне, и вновь его служащий не проявил ни малейшего удивления при нашем появлении – на то они и клиенты, чтоб приходить сюда за любой надобностью хоть десять раз на дню. Прихватив из сейфа большую часть золота, мы вновь забрались в экипаж, и двинулись дальше, на то место, где продают лошадей, то есть почти на край города, после чего отправили назад экипаж – отныне он нам был без надобности.

На конном рынке народу хватало, и мы, особо не выбирая, купили двух крепких лошадок, а заодно и простые седла, после чего пошли на ближайший постоялый двор, где останавливались в основном приезжие, и сняли там недорогой номер. Нам оставалось только ждать вечера, а заодно хорошенько припрятать в комнатке деньги – с такой кучей золота по улицам ходить не станешь. Ну, а до условного времени мы уже привычно дежурили по очереди – иначе никак, мало ли что, а до темноты еще долго...

... В полночь мы стояли у стены какого-то здания, находящегося неподалеку от королевского парка. Конечно, соваться сюда днем было бы полным безумием – стражников хватает, да и Криса могли узнать в лицо, зато сейчас, ночью, можно было не беспокоиться хотя бы о том, что моего спутника опознают знакомые. Что мы тут делаем? Поджидаем кое-кого. Плохо то, что сейчас темно, плохо видно все окружающее, но зато и нас вряд ли хоть кто-то заметит.

Сегодня днем королева Эллен должна была дать понять архиепископу Петто, что вновь желает встретиться с монахом из его свиты, с тем самым, который ранее вел с нею переговоры о возвращении бумаг. Более того: королева скажет прямым текстом, что за возвращение драгоценностей и бумаг согласна заплатить огромную сумму, а именно вдвое больше той, что ранее уже была ею выплачена по векселю за возвращение письма. Только в этот раз, дескать, она более не желает быть обманутой, а раз дела обстоят таким образом, то договоримся так: вначале королева получает украшения и бумаги, а лишь потом отдает новый вексель. Встречу монаху королева назначила ровно в полночь, и в том же самом месте, где они уже встречались ранее, то есть в небольшой беседке у края парка.

Скажете, что это глупо – встречаться с тем, кто тебя уже неоднократно обманул, и почти наверняка обманет вновь? Совершенно верно, и вряд хоть какому-то здравомыслящему человеку подобное придет в голову – ясно, как божий день, что со столь непорядочными людьми вообще не следует иметь дело. Все так, но надо принять во внимание другое: те люди уверены, что королева находится на грани отчаяния, и согласна рискнуть многим, лишь бы вернуть письмо и драгоценности, а раз так, то она может и вновь пойти на очередной безрассудный поступок. Их даже не очень удивило то, что Ее Величество назначила для встречи очень позднее время – похоже, решили, что перепуганная женщина делает все, чтоб не попасться на чужие глаза. Кроме того, заговорщики явно были не прочь еще разок заполучить очередную кучу золота, а заодно иметь на руках лишнюю улику против королевы.

Естественно, что королева Эллен и не думала идти ни на какую встречу, тем более полуночную – это было бы верхом глупости. Ей просто требовалось выманить этого человека, а уж нам следовало проследить, куда он отправится дальше. Вот потому-то сейчас мы и стоит здесь, ждем того корыстолюбивого монаха (или кто он там на самом деле), того, кому жажда стяжательства затмила разум. Нет никаких сомнений в том, что эти люди откликнутся на предложение королевы и вновь попытаются обвести бедную женщину вокруг пальца. Ну-ну, могли бы и сообразить, что в этом предложении скрывается какой-то подвох – как бы низко заговорщики не думали о королеве, но вряд ли она может быть такой беспросветной дурой!

А вот, кажется, и гости пожаловали – четверо верховых. Эти люди проехали мимо нас и остановились шагах в пятидесяти от того места, где стояли мы с Крисом. Один из приехавших спустился с лошади, и куда-то отправился. Ну, судя по его несколько балахонистому темному одеянию, почти не видимому во мраке ночи, и есть тот самый монах, который уже несколько раз безбожно обманул королеву. Вон, он и сейчас пошел на встречу с Ее Величеством в полной уверенности, что она, перепуганная насмерть, вновь приготовила деньги для шантажистов в надежде получить назад свои бумаги и драгоценности.

Что интересно – вместе с этим человеком прислали троих. Это что, для охраны того векселя, что намереваются получить от королевы, или просто те люди не полностью доверяют друг другу? Ну, если вспомнить, какая сумма была указана в первом векселе, подписанном королевой, то подобная предусмотрительность более чем обоснована.

Что ж, монах, или кто ты там – иди, и чувствуй себя победителем, только вот уходить тебе придется несолоно хлебавши: у королевы и намерений не было идти сюда. Сегодня к вечеру она пригласила к себе сестру мужа – та легкомысленная особа уже в третий раз собирается замуж, и дамам было необходимо кое-что обсудить в связи с этим животрепещущим вопросом, который так интересует любую женщину. Нам с Крисом остается только ждать, когда же этот так называемый монах поймет, что Ее Величество сегодня не собирается осчастливить его своим появлением.

Время тянулось медленно, а разговаривать мы опасались, не желая привлечь к себе внимание тех троих, что находились неподалеку. Эти люди негромко переговаривались между собой, но о чем они говорят – этого мы не слышали. Мне же лишь оставалось вспоминать наш недавний разговор с Крисом – кажется, мы поняли, для чего в свое время семейка ди Роминели решила использовать в своих грязных играх графа де Линей и барона Бонте.

Эти двое относятся к представителям самых древних родов нашей страны, обладают консервативными и несколько старомодными взглядами, у каждого их них безупречная репутация, то есть именно такие люди, по мнению заговорщиков, и нужны для того, чтоб выступать публичным обвинителем королевы во всех ее мыслимых и немыслимых грехах. Когда ты – аристократ до мозга костей, и считаешься одним из столпов общества, то это придает вес и основание твоим словам, обвинения из твоих уст прозвучат более чем серьезно, а потому не прислушаться к ним нельзя. Впрочем, если даже Его Величество и сделает вид, что не поверил выдвинутым обвинениям, то все одно по репутации королевы будет нанесен серьезный удар из числа тех, что напрочь разрушают брак. Правда, король вряд ли простит и тех, кто позволил себе столь неподобающую дерзость – выдвинуть публичное обвинение королеве и тем спровоцировать скандал, последующий за теми разоблачениями, тем более что со всеми доказательствами вины королевы Эллен было бы вполне достаточно просто-напросто подойти к королю, и рассказать ему обо всех своих подозрениях. Понятно, что через какое-то время и сами обвинители попадут в опалу, из которой они уже никогда не выйдут, и никого уже не удивит их скорая смерть... Кроме того, вполне естественным будет смотреться и то, что после их кончины станет известно о том, что они завещали все свое состояние семейству ди Роминели, единственным оставшимся у них друзьям, ведь к тому времени вся остальная аристократия отвернется от разоблачителей королевы как от крайне непорядочных людей, не побоявшихся ради своих непонятных целей разрушить королевский брак...

Монах (или кто он там на самом деле) вернулся к своим спутникам часа через полтора, хотя, возможно, времени прошло и больше. Как видно, мужчина был весьма не в духе, да и те, кто его ожидал – они тоже стали заметно волноваться из-за долгого отсутствия своего товарища, потому как в ответ на чей-то недоуменный вопрос до нас донесся чуть раздраженный голос:

– То есть как это – почему так долго? Я все это время ждал, но она так и не пришла!

Они все нервничают, а это именно то, что нам нужно – значит, на обратном пути не будут уж очень внимательны. Вновь кто-то задал вопрос, и мы опять услышали недовольный голос:

– А я откуда знаю? Это спрашивайте у того, кто меня туда послал! И давайте без подозрений – нет у меня никакого векселя, хоть обыскивайте! Вблизи беседки тоже никого не было – в этом я уверен. Там даже рядом никто не проходил!.. Все, уходим отсюда!

Мужчина едва ли не одним взмахом оказался в седле, и всадники тронулись назад, а как только они миновали нас, мы двинулись вслед за ними. Правда, всадники ехали по булыжной мостовой, а мы пробирались за ними перебежками вдоль стен, где темнота была особо непроницаемой. Конечно, глупо рассчитывать на то, что мы с Крисом можем сравняться в скорости с лошадьми, и понятно, что нам ничего не стоит отстать от всадников, но те и сами ехали не очень быстро. Дело в том, что сегодня вечером прошел дождь, и булыжники мостовой все еще были достаточно влажные, так что наездники вполне резонно опасаясь повредить в темноте ноги своих лошадей. Несколько раз всадники оглядывались назад, но, по счастью, нас не заметили.

Улицы были пустынны, а немногие из тех, кто ходил ночной порой на промысел кошельков и прочие занятия, помогающие набить себе карман далеко не самым праведным образом – все эти люди и сами убирались в переулки, заслышав цокот копыт небольшого отряда. Ясно, что безоружные люди посреди ночи группой не ездят – это или конная стража, или сопровождение какого-либо важного господина, а раз так, то от всадников лучше держаться подальше.

Нам повезло хотя бы в том, что особо далеко идти не пришлось, а не то у нас была вполне обоснованная боязнь того, что мы все же можем отстать, и потерять из вида всадников – хотя те люди ехали не очень быстро, но расстояние между нами все одно постепенно увеличивалось. По счастью, цокот лошадиных подков далеко разносился в тишине, и потому нам удалось не упустить всадников, а вскоре, выглянув из-за очередного угла, мы увидели, что небольшой отряд въезжает в распахнутые ворота некоего роскошного особняка. Стоило последнему из всадников пересечь линию ворот, как они стали закрываться. Герб над воротами отсюда было никак не рассмотреть, но если бы даже я могла его видеть, то, скорей всего, вряд ли сразу бы его опознала – увы, но я никогда не была сильна в умении разбираться в таких вещах.

– Судя по всему, они на месте... – повернулась я к Крису. – Ты не знаешь, чей это дом? Вернее, дворец...

– Как не знать... – пожал плечами Крис. – Архиепископа Петто, чтоб его!.. Правда, сам я в этом доме никогда не был.

– Значит, он стоит едва ли во главе всей этой компании по дискредитации королевы?

– Ну, во главе, скорей всего, стоит Лудо Мадор ди Роминели, который мечтает, чтоб его династия воцарилась на троне нашей страны, а достопочтенный архиепископ Петто также играет в этом честолюбивом деле далеко не последнюю роль. Они все же родня, так что действуют рука об руку. Суди сама: эти всадники отправились не к столичному особняку господ ли Роминели, а к дому его родственника. Что из этого следует?

– То, что после пропажи немалого количества бесценных бумаг из сейфа своих родственников, архиепископ Петто должен был высказать свое искреннее возмущение господам ди Роминели насчет их неумения беречь дорогие документы. Отныне все то, что удалось обманом выманить у перепуганной королевы, то есть ее драгоценности, скорей всего, привезли сюда, в этот дом. По убеждению архиепископа, в доме Божьего слуги все будет в целости и сохранности!

– Согласен... – кивнул головой Крис. – А личные покои нашего уважаемого архиепископа находятся, предположительно, на втором этаже...

– Четыре крайних окна слева... – добавила я. – Во всем доме только они ярко освещены – видимо, глубокоуважаемый архиепископ Петто принимает гостей, хотя для богобоязненного служителя Небес излишне поздние ночные бдения выглядят несколько странновато.

– Сейф с драгоценностями королевы тоже почти наверняка находится там же, в покоях досточтимого господина Петто... – продолжал Крис. – Значит, и искать его надо в одной из тех комнат на втором этаже, где сейчас горит свет.

– А вдруг они отнесли драгоценности королевы для хранения в другое место, допустим, к тому же банкиру Зайне? Там весьма надежно и...

– Нет... – Крис не стал даже дослушивать. – Исключено! Никто не станет выпускать из своих рук то, что добыто с таким трудом! И уж тем более, вряд ли кому-то придет в голову мысль отдавать столь ценные предметы на хранение стороннему человеку, пусть даже тот человек будет хоть дважды честный и трижды порядочный! К тому же эти драгоценности надо всегда иметь под рукой, так сказать, на всякий случай.

– Пожалуй, ты прав... – согласилась я. – Ждем дальше?

– Конечно!

Прошло еще около часа, когда ворота особняка вновь открылись, и оттуда, в сопровождении двух верховых показалась карета. А вот она мне знакома: этот помпезный экипаж принадлежит семейству ди Роминели, и, судя по всему, некто из этой милой семейки сейчас возвращается в свой столичный особняк. Мои дорогие бывшие родственники, что-то вы поздновато возвращаетесь из гостей! То, что в карете кто-то из ди Роминели – лично у меня подобное не вызывает ни малейших сомнений: эти люди никогда не предоставят свою немыслимо роскошную карету какому-то чужаку!

Уверена: все время, прошедшее после возвращения монаха, в доме архиепископа обсуждали несостоявшуюся встречу, и результат вряд ли порадовал собеседников. Завтра архиепископ первым делом поинтересуется у королевы, почему она не появилась в условленном месте, где ее, мол, уже ждали с бумагами и драгоценностями, чтоб совершить обмен! В ответ королева должна сказать нечто вроде того, что, дескать, те люди, с кем она договорилась начет огромной ссуды, в последний момент ее подвели, по вполне обоснованным причинам не смогли привезти всю нужную сумму – все же речь идет об огромных деньгах!, но клятвенно пообещали доставить деньги в ближайшую пару-тройку седмиц. Надо просто набраться терпения и немного подождать...

Зачем все это нам нужно? Просто по тому, как после данных слов поведет себя архиепископ и что ответит – по этим словам королева постарается понять, сколько времени у нее останется до того, как враги нанесут удар. Пока что Ее Величество со страхом ждет дня рождения своего сына – по ее мнению, именно тогда королю постараются дать понять, что в его браке все далеко не так гладко. Мы же рассчитываем на другое, вернее, ставим на простую человеческую жадность: в надежде получить очередную гору золота (а там не просто деньги, а самые настоящие деньжищи!), заговорщики решат на какое-то время отложить выполнение своего плана. Что ни говори, но те огромные деньги, которые королева пообещала заплатить шантажистам, терять никак не хочется – золото никогда лишним не бывает, особенно когда его так много! К тому же хорошо зная нрав семейки ди Роминели и их великую любовь к деньгам, можно быть уверенным: как бы эти люди не рвались в бой, но все одно сделают небольшую остановку, лишь бы не потерять возможность лишний раз набить свой карман, в котором, вообще-то, и без того хватает золота!

В общем, каждый из нас пока что остается при своем интересе: вымогатели ждут свои деньги, а мы получили некоторый запас времени.

Карета проехала мимо нас, и я только что головой не покачала: в этом все ди Роминели – даже ночью они считают вполне естественным отправиться по тайным делам в золоченой карете, которая невольно притягивает к себе взгляды едва ли не каждого человека! Могли бы и поскромней карету взять, чтоб не привлекать к себе излишнее внимание, только вот подобное не в их чванливом характере! И вот еще: те двое верховых, что сопровождают карету – они были среди тех, кто дожидался монаха неподалеку от королевского парка. Почему я так решила? Просто узнала их по лошадям. Э, да господа заговорщики не совсем доверяют друг другу, раз стараются, так сказать, в сложных переговорах уравновесить количество своих людей, а заодно и приглядывают друг за другом. Что ж, это радует.

К тому времени, когда мы добрались до постоялого двора, где вчера сняли номер, ночь была уже на исходе. По счастью, все наше припрятанное золото оставалось на месте, так что свои планы менять не пришлось. Для отдыха нам осталось всего пара-тройка часов, после чего мы забрали своих лошадей и отправились в путь. Куда мы отправились? К тому, кто, по словам Криса, мог нам помочь.

Мы ехали быстро, хотя и не сказать, что мы гнали вскачь наших лошадей. Путь наш лежал в небольшой городок со сложно произносимым названием, которое я даже не попыталась запомнить. Конечно, мы опасались стражи, но на нас никто не обращал внимания, да и дороги тут были довольно оживленным. Правда, когда мы остановились перекусить в небольшом придорожном трактирчике, выяснилось, что там же находятся несколько стражников, освободившихся после ночного дежурства, и один из них, увидев меня, схватил за руку и постарался усадить рядом – мол, красотка, не хочешь посидеть в хорошей компании?! Сюда нечасто такие милашки заезжают, а служителей порядка уважать надо, так что мы все тебе рады, выбирай любого!..

Мужчины уже хорошо приняли на грудь, стали распускать руки, и не знаю, чем бы все закончилось, если б Крис не поставил на стол перед стражниками большой кувшин хорошего вина: дескать, извините нас, господа хорошие, но нам сейчас не до развлечений – родственник помер, едем на его похороны! Так что просим нас понять, а заодно не откажите в любезности – выпейте за упокой души новопреставленного раба, и попросите, чтоб Небеса простили все его прегрешения, коих мужик насобирал столько, что и не перечислить!.. Ну, от подобного предложения отказываться грех, и стражники враз позабыли обо мне, переключившись на вино, а мы тем временем быстро покинули трактирчик – не хватало еще огрести новые приключения на наши многострадальные шеи.

В небольшой провинциальный городок мы приехали в полдень. Хорошо, что Крис имел представление, куда надо идти, и мы, немного поплутав по пыльным улицам, на которых бродили сонные курицы, добрались до окраины. Н-да, тут явно живут не богачи – домишки большей частью старенькие, небольшие, у некоторых заборы покосились... Не знаю, по каким приметам Крис отыскал нужный нам дом, но через какое-то время мы остановились перед воротами с облупившейся краской. Постучав в щелястые ворота несколько раз, и услышав в ответ что-то вроде того «Заходите, коли пришли!», мы вошли на двор. Трудно сказать, кого я ожидала увидеть, наслушавшись рассказов Криса, но на скамеечке под окнами сидел худенький седовласый старичок весьма благообразного вида. Невысокий, с окладистой бородой, рядом стоит нечто вроде трости – судя по всему, старик опирается на нее при ходьбе. Просто хоть картину с него рисуй под названием «Кротость и беззлобие»! Трудно сказать, сколько лет этому старичку, но такое впечатление, что если на бедного дедульку ветер дунет посильнее, то его или унесет куда-то далеко, или же несчастный просто рассыплется от старости. Сейчас старик обстругивал какие-то палки – вон, их целая охапка лежит возле крыльца, наверное, готовит опоры для гороха или вьющейся фасоли.

Глядя на нас чистыми голубыми глазами, дед спросил:

– Вы кто такие? Ищете кого?

Ох, а голос-то у старика такой умиротворяющий, что так и хочется думать о том, что этот дедуля давно стоит над всеми сложностями этого жестокого мира. Надо бы поинтересоваться у Криса, к тому ли человеку мы пришли...

– Да, нам бы Дрогана увидеть... – заговорил Крис.

– И на кой он вам сдался?

– Привет ему от внука хотел передать.

– От какого еще внука?

– Я его знал как Шмеля.

– Знал?

– Я смог подорваться, а он нет.

– Не понимаю, о чем таком ты говоришь... – покачал головой старик с видом полной невинности. – Вы, господа хорошие, вроде адресом ошиблись. Мой внучок жив – здоров, и вам того же желает.

– Ну, может, так оно и было недавно, только на руднике Каменный быстро можно потерять самое крепкое здоровье.

– Мил-человек, что ты за глупость такую изрекаешь, не пойму... – дед чуть сдвинул брови.

– Боюсь, обманули тебя, Летун... – продолжал Крис. – Пока я был на Каменном, Шмель в шахте трудился, руду серебряную ковырял – работа, конечно, паршивая, изматывающая, но он хотя бы с ртутью дела не имел. Только парень он взрывной – ты ж это сам знаешь, и ежели что не так, то его на самую тяжелую работу могут поставить, а там люди мрут, как мухи.

– Странный у нас с вами какой-то разговор получается... – а вот теперь в голосе дела словно скрипнул металл. – Может, в доме поговорим?

– Да я и на здесь посидеть согласен, рядом с тобой на лавочке, если позволишь... – чуть усмехнулся Крис. – Только ты палку свою подальше отставь, и ножик в сторону отложи, а не то от тебя много чего ожидать можно. Помощь нам от тебя нужна, да и мы тебе можем пригодиться, так что давай поговорим начистоту.

– Уж не командовать ли ты у меня вздумал?.. – вот что удивительно: внешне дед вроде не очень изменился, но теперь мне хотелось держаться от него подальше.

– Летун, ты человек опытный, с первого взгляда определяешь, кто перед тобой... – вздохнул Крис. – Если верно то, что о тебе рассказывают, то ты нас должен был с первого взгляда расколоть, понять, кто мы такие. И к тебе бы мы не пришли, если б не великая нужда в твоем умении. Летун, если согласишься, то заплатим тебе двести золотых авансом, а если дело выгорит...

– Как же ты меня отыскал?

– Шмель рассказал, как тебя можно найти.

– Врешь.

– Не вру. Нас с ним тогда в шахте завалило – мы в паре работали. Если честно, думал – нам крышка, а в такое время у людей друг от друга секретов уже нет. Откапывали нас долго – обрушение большое было, а за это время каждый из нас рассказал другому о себе все. Думали, если хоть один выживет, то весточку родным погибшего передаст...

– Если вы такими друзьями стали, то чего ж тогда Шмель с тобой не побежал?

– Так он в рудничном лазарете находится – ему ж тогда в шахте ноги крепко отдавило, почти не ходит. А меня в день побега к штрафникам направили...

– Хочешь сказать, что ко мне прямо с рудника заявился?

– Нет, свои дела были. Из-за них к тебе сейчас и пришли.

– Ладно излагаешь... – дед резким движением ноги отодвинул в сторону свою палку, и туда же бросил нож. – Садись, поговорим, но если только на вранье поймаю...

– Не для того мы сюда из столицы заявились, чтоб головой впустую рисковать. Что касается девушки, то я могу отослать ее за ворота – Шмель говорил, ты не любишь, чтоб они при серьезных разговорах присутствовали.

– Правильно говорил, только нечего бабе за воротами впустую ошиваться. Красавица, бери эти палки, что лежат возле крыльца, иди в огород и втыкай их в горох – там ростки уже высокие... Сможешь?

– Конечно.

– Пока не позовем – чтоб близко сюда не подходила. Поняла?

– Да.

Стараясь удержать в руках разъезжающиеся палки, направилась в огород. Вот уж верно говорят – внешность обманчива, никогда бы не подумала, что этот чуть живой старик – лучший взломщик сейфов у нас в стране! Ну, не знаю, что тут можно сказать, но Крис почему-то уверен, что именно этот дед сможет нам помочь – ведь надо каким-то образом забрать драгоценности королевы из сейфа архиепископа Петто.

Вообще-то у меня по этому поводу есть серьезные сомнения, но пока что я оставлю их при себе.

Глава 11

К ночи мы вновь оказались в столице, и, если откровенно, то к тому времени я только что с ног не валилась от усталости, что неудивительно – попробуйте отмахать такое расстояние верхом на лошади вначале до того небольшого городка, а потом назад! Хорошо еще, что мы передохнули пару-тройку часов, если, конечно, это можно назвать отдыхом: разговор Криса со стариком продолжался очень долго, а потом дед ушел в дом, приказав за ним не ходить. Заодно предупредил: через час мы выезжаем. Ну, а до того времени нам с Крисом, чтоб не сидели без дела, дед велел таскать ведрами воду из бочек – нужно было полить огурцы и капусту, дескать, неизвестно, когда я вернусь назад из поездки, да и вам двоим все ж какое-никакое, а занятие!

За этой работой нас и застали любопытствующие соседи старика, которые заглянули, чтоб выяснить, кто это приехал к их немолодому соседу – на таких сонных улочках тихого города каждый приехавший человек невольно привлекает к себе внимание. Проявляющим излишнее любопытство соседям дедок рассказал печальную историю: это, дескать, родственники моего старого друга, с которым мы с детства были неразлучны, и он мне был почти что братом! Да и по жизни долго шли вместе, помогали друг другу, как могли, в армии сражались бок о бок, свадьбы сыграли почти в одно и то же время, только вот за последние годы судьба разбросала нас в разные стороны, да и поссорились мы с ним по глупому поводу! А вот сейчас друг тяжело заболел, неизвестно, выживет он, или нет, потому и отправил внука с женой за старым товарищем – мол, не хочу уходить на Небеса, не помирившись с закадычным приятелем, тем более что о причине ссоры сейчас и вспоминать-то смешно...

Дедок говорил настолько прочувственно и достоверно, что соседям только и оставалось, что с состраданием произносить слова поддержки вроде того, что, де, только с возрастом мы, и верно, начинаем понимать о том, что надо быть более душевными и всепрощающими друг к другу, хотя частенько вспоминается об этом поздновато... Старик в ответ только кивал головой, и просил соседей приглядывать за домом в его отсутствие, и не забывать кормить курочек, которых у него в сарайчике аж четыре десятка, и все такие замечательные несушки!..

Невысокая лошадка, на которой дед отправился в дорогу, несмотря на неказистый внешний вид, оказалась на диво быстроногой. Правда, уж слишком резво своих лошадей мы не гнали, но и медлить не стоило – в столицу нужно было попасть до наступления ночи. Если честно, то я немного волновалась за старика – все же, судя по внешности, в дороге ему должно быть тяжело, но тот, казалось, нисколько не устает от долгого пути по пыльной дороге. Мне все это время только и оставалось, что в очередной раз перебирать в памяти все, что об этом немолодом человеке мне рассказал Крис.

Старика звали Дроган – правда, это имя знали немногие, куда больше людей называли его кличкой Летун, и он был одним изтех, кто в свое время был сущей головной болью для стражников нескольких стран. Говорят, в мире нет такого замка или запора, который он не смог бы открыть. По слухам, этот человек чувствовал и понимал любые механизмы так, словно они были живыми существами, и потому Дроган был в состоянии управиться с замками самого надежного сейфа. Несколько раз этого умельца ловили, но каждый раз находился некто, кто или выкупал его из тюрьмы, или же договаривался с высоким начальством, чтоб этого искусника освобождали много раньше полученного им тюремного срока. Естественно, все это делалось не от доброты душевной, а потому, что у кого-то возникала необходимость в услугах столь уникального мастера.

При такой неустроенной жизни человеку трудно надеяться на спокойную и счастливую семейную жизнь. Вот и жена Дрогана умерла, пока тот отбывал очередной срок, да и его единственной дочери не очень повезло в личной жизни... Так и вышло, что когда у Летуна скончалась дочь, то у мужчины на руках остался внук шести лет, позаботиться о котором, кроме деда, было некому. Чему мог научить парнишку этот человек? Только тому, как лихо управляться с замками и запорами, и именно этим Дроган и начал, было, заниматься, но все пошло несколько не так, как рассчитывал дед. Дело в том, что ребенку передался не только удивительный талант дедули, но в душе парня жила еще и непонятная страсть к механизмам и к созданию необычных устройств и приспособлений, глядя на которые, Летун только разводил руками – мне бы, мол, такое и в голову не пришло! Парнишка с детства любил возиться с железками, изобретать что-то новое, необычное, и дед уже тогда стал понимать, что внук, скорей всего, пойдет по-иному пути, чем его многогрешный предок.

Так оно и оказалось: хотя, повзрослев, парень несколько раз помог деду в его хм... непростых занятиях, тем не менее, было понятно, что делает это молодой человек без души, просто по – обязанности, а подобное вряд ли кончится добром. К тому же старику и самому не очень-то хотелось, чтоб его единственный внук (который к тому времени успел заслужить кличку Шмель) пошел по опасному пути деда, тем более что и у самого Дрогана были совсем иные мысли насчет будущего парнишки: старик мечтал, что тот выучится, приобретет хорошую профессию и, как говорится, выйдет в люди.

Когда же старик узнал о желании внука поехать в другую страну и поступить учеником к знаменитому мастеру-механику, то только порадовался за парнишку – мол, хоть кто-то из нашей семьи в господа выбьется, уважаемым человеком станет! Правда, тот знаменитый мастер учеников брал только за большие деньги, и то обучение стоило немало, но для Дрогана это не было проблемой – он все же сумел кое-что накопить за свою долгую рисковую жизнь, во всяком случае, на обучение внука денег вполне хватало. Дело кончилось тем, что внук Летуна написал письмо знаменитому иноземному мастеру, и тот пригласил его к себе – мол, поглядим, на что ты годен, я толковым ученикам всегда рад!..

Через несколько дней после получения письма счастливый парень отбыл к учителю, мечтая о том, как будет постигать сложную науку механику, а сам Дроган отправился жить в тихий провинциальный городишко, где заранее приобрел себе небольшой домик, в котором надеялся скоротать свои дни в тишине и покое. Правда, про то, куда пропал знаменитый взломщик сейфов и где он сейчас обитает – о том не знал почти никто, лишь поговаривали, что старик пошел на покой, решил удалиться от дел. Что ж, вольному, как говорится, воля, можно считать, человеку повезло, что при своем опасном ремесле он дотянул до старости, а не сложил голову раньше, в одном из своих рискованных предприятий.

Говоря откровенно, Летун отошел от дел не только по причине преклонного возраста: если уж на то пошло, старик и далее был совсем не прочь вскрыть пару-другую хитроумных замков, решить парочку мудреных задач и еще немного заработать – что ни говори, но от старых привычек так просто не отстать! Однако Дроган боялся другого – если его прихватит стража, то как бы в будущем это не навредило его внуку: одно дело, когда проступки старого грешника остаются в прошлом, и о них можно вспоминать в прошедшем времени – мол, это все было когда-то, а теперь быльем поросло!, но все это смотрится совсем по-иному, если тот человек и с возрастом не поумнел, все еще влезает в темные дела. В общем, Летун поневоле зажил спокойной жизнью одинокого старого человека, у которого из всей родни только один любимый внук, уехавший по делам в иноземную страну, и возвращения которого старик очень ждет.

Казалось бы – все идет как надо, но Дроган упустил из виду одно обстоятельство: сейчас, когда он ушел на покой, кое-кто из прежних дружков решил, что старик окончательно одряхлел, а может, уже и вовсе помер, и раз дела обстоят таким образом, то Летуна можно уже не принимать в расчет, и использовать его толкового родственника в своих интересах. Что именно имелось в виду? Просто кое-кому очень хотелось заполучить в свои руки внука легендарного Летуна, и было бы очень хорошо, если б этот парень, который, по слухам, в ловкости немногим уступает своему деду, уже никогда не выходил из-под их власти. Сказано – сделано: как только молодой человек прибыл в приморский город, чтоб отправиться к иноземному мастеру, как попал в ловушку, то есть те, на помощь кого рассчитывал Летун, схватили его внука, отобрали все имеющиеся у парня деньги, и поставили условие: поможешь нам вскрыть пяток-другой крепких замков – отпустим тебя, и отправляйся куда хочешь, а если откажешься... Ну, на нет и суда нет, можешь случайно и в воду упасть, крепко ударившись при том головой о камень...

Естественно, молодой человек, он же Шмель, вовсе не пришел в восторг от подобного предложения, но посидев впроголодь десять дней в сырой яме, все же вынужден был согласиться – все одно иного выхода у него не было. Вообще-то он рассчитывал удрать от своих похитителей, но все пошло не так: то ограбление, к которому привлекли Шмеля, было организовано настолько плохо, что стража накрыла всех еще на подходе. Кому-то удалось уйти, а вот Шмелю не повезло – его не только схватили, но уже через несколько дней за разбой и попытку ограбления приговорили к десяти годам каторги, после чего отправили на все тот же рудник Каменный, откуда так просто не удерешь. Конечно, парню очень хотелось дать знать деду о том, что с ним произошло, но он представления не имел, как это можно сделать, да и доверять малознакомым людям молодой человек уже опасался.

С Крисом Шмеля поставили в паре: при работе в шахтах заключенных делили на три группы – одни горбатят в забое, вторые подтаскивают корзины с рудой, третьи занимаются погрузкой руды в подъемник. Самой тяжелой считалась работа в забое, и потому туда ставили только самых молодых и крепких мужчин. Первое время Крис и Шмель особо не общались между собой, но постепенно тяжелый труд объединил парней, а уж когда их засыпало под землей – вот тогда, лежа в кромешной тьме и ожидая спасения, каждый рассказал товарищу по несчастью все о своей жизни.

Молодым людям повезло – их откопали живыми, только вот Шмель получил достаточно серьезное увечье, и с той поры находился в рудничном лазарете, будучи не в состоянии подняться на ноги. Ранее Крис каждый вечер после работы навещал напарника, и это продолжалось до того самого дня, пока он не прыгнул вслед за мной с каменной стены...

... Как мы и ожидали, старик, выслушав рассказ Криса, тут же собрался в столицу. Трудно сказать, о чем думал этот человек, но я не сомневалась в том, что он сделает все, чтоб помочь освободить своего внука. Правда, вспоминая те условия, в коих находятся заключенные на руднике Каменный, у меня в голове то и дело проскальзывала невеселая мысль: как бы не было поздно...

В этот раз, оказавшись в столице, мы отправились на окраины, туда, где находились домишки бедноты. Старик заранее нам сказал, что собирается посетить то место столицы, у которого едва ли не самая дурная слава, так что, молодые люди, попрошу без вопросов вроде «а куда это мы пришли?». Там, дескать, у меня свои дела, и пока вы со мной, вас никто не тронет. Ну что тут скажешь – милая перспектива!

Когда же мы оказались в том месте, о котором говорил нам старик, то все окружающее выглядело вполне ожидаемо: улицы, на которых хватало мусора и грязи, поваленные заборы, полуразвалившиеся сараи, покосившиеся дома, да и здешние жители отнюдь не выглядели образцами добродетели и нравственности. Кажется, единственное, что интересовало местных обитателей – так это наши карманы, да и избавить чужаков от их справных лошадей тут тоже никто бы не отказался. Нагловатые парни, разухабистые девицы, оборванные ребятишки, пьянчуги, нищие, калеки... По первому же взгляду на окружающее можно понять, что здешний пригород – это не то место, куда любят заглядывать благопристойные горожане, и любому здравомыслящему человеку, которому дорога жизнь, лучше не знать сюда дорогу. Хочется надеяться и на то, что стражники тоже предпочитают не соваться в эти места.

Дроган уверенно шел по здешним узким улочкам, а мы старались не отставать от него, потому как без негласной защиты этого старика мы чувствовали себя в этих местах весьма неуютно. По счастью, долго идти не пришлось, и вскоре дед уже громко стучал кулаком в ворота одного из таких скособочившихся домов, а выглянувший на шум хозяин – мужчина преклонных лет, при виде старика искренне удивился.

– Летун, чтоб тебя!.. Ты что тут делаешь?

– А сам-то как думаешь?.. – только что не огрызнулся дедок. – Ясно, что не на твою хитрую физиономию поглядеть решил, а по делу пришел! Пустишь?

– Конечно, заходи!.. – мужчина открыл ворота. – А с тобой кто?

– Будто не знаешь, кого я могу к тебе привести!.. – буркнул Летун. – Нужные люди, кто ж еще! Дело у меня в столице появилось, а иначе бы и носа сюда не показал.

– Понимаю, что не просто так приехал... – хозяин закрыл ворота. – Ну, гости дорогие, в дом идите, а о ваших лошадях здесь есть кому позаботиться.

Как это ни удивительно, но обстановка внутри дома оказалась не из бедных, и больше напоминала жилище зажиточного горожанина, чем скромное обиталище жителя здешних трущоб. Дроган заранее предупредил нас, чтоб мы больше помалкивали, в разговоры без приглашения не вступали и лишнего не спрашивали – в здешних местах не любят тех незнакомцев, кто задает много вопросов и лезет не в свои дела. Что же касается мужчины, у которого мы были намерены остановиться, то Летун дал понять – насчет него можно не беспокоиться: человек это надежный, никого не выдаст, в чужие дела не лезет, потому как на том у него и репутация построена, и имя сделано. Правда, чем занимается тот человек – этим мы интересоваться не стали, да и вряд ли нам кто ответил бы на этот вопрос, можно лишь догадываться, что речь идет далеко не о праведном способе заработка на жизнь.

Впрочем, до таких тонкостей нам сейчас не было дела – главное, здесь можно было сравнительно безопасно переночевать, хотя все одно осторожности терять не стоило, а потому, хотя нам с Крисом и выделили небольшую комнатку, но мы уже привычно дежурили по-очереди. Возможно, со стороны это выглядит как избыточное недоверие, только всем известно, что пуганая ворона и куста боится, а лишняя осторожность, особенно в таком месте, еще никому не помешала. Когда Крис посреди ночи разбудил меня на дежурство, то сказал, что Дроган долго беседовал с хозяином дома, но о чем именно шла речь – этого он не понял, но судя по тому, что Крис пару раз слышал слово Шмель, можно было догадаться, что речь идет о внуке старика.

Ночь прошла без происшествий, хотя никак не скажешь, что вокруг все было тихо и спокойно. Как и следовало ожидать, на здешних улицах было довольно-таки шумно – как я поняла, для обитателей этих мест темное время суток было едва ли не любимой порой для прогулок, развлечений, а еще заработка. Кроме того, за время моего дежурства в дом нашего доброго хозяина несколько раз приходили какие-то люди, и, если честно, то мне меньше всего хотелось знать, за какой такой надобностью здесь едва ли не круглые сутки не закрываются двери...

Утром мы с Крисом ушли пораньше – надо было встретиться с графом де Линей, тем более что сегодня мы должны были увидеться с ним все в том же храме, где настоятелем был родственник графа. Дроган пока что оставался у своего знакомого, он собирался подойти к нам немного позже. Хотя старик и говорил нам, будто в доме можно без опаски оставлять любое имущество, мы все же забрали с собой все свои деньги – так все же спокойней.

Вспоминая о довольно шумных ночных похождениях здешних жителей, я с некоторой опаской вышла за ворота, но, как видно, с наступлением утра любители ночного образа жизни разошлись по своим домам, так что мы без происшествий покинули эти неспокойные места. Хотя, может статься, местным обитателям просто было велено не задирать пришлых чужаков, то есть нас. Тем не менее, я перестала оглядываться по сторонам только после того, как мы миновали эти неприятные улицы, которые выглядели достаточно негостеприимно даже при свете дня. На мой вопрос о здешних нравах и обитателях Крис только разводил руками: мол, в столице прожил несколько лет, а в этом месте не бывал, хотя немало о нем наслышан – дескать, сюда просто так лучше не соваться...

Пока мы шли к храму, Крис мне кое-что поведал. Оказывается, хозяин того дома, где мы остановились, опознал в нас тех, кого по всему городу ищет стража. Каким образом? Да по приметам, которые стражники распространили по городу – дескать, в столице объявились двое беглых каторжников, а еще там же было сказано, что за нашу поимку обещана награда. Откуда ему об этом известно? Ну, такие новости быстро разносятся среди, так сказать, определенной прослойки населения, только вот, как правило, эти люди не спешат выдавать стражникам разыскиваемых людей – в этой среде есть свои правила, которых стараются придерживаться. Однако не стоит полностью исключать и то, что некто из обитателей того пригорода все же польстится на обещанную награду.

Н-да, а дедок, и верно, не любит посвящать женщин в свои дела. То, что считает нужным, говорит Крису, а тот уж сам должен решать, говорить об этом мне, или нет. Похоже, в свое время Дрогана какая-то дама всерьез подставила, и с той поры он предпочитает не доверять женщинам. Да ладно, переживу, не очень-то и надо!

Когда мы добрались до храма, там уже заканчивалась служба, но мы сумели незаметно проскользнуть в темный уголок на задних скамьях, где нас должен ждать граф де Линей. По счастью, он был на месте, хотя, судя по всему, сам появился в храме незадолго до нашего появления, и я даже не ожидала, что так обрадуюсь, увидев этого немолодого человека. Да и по лицу графа скользнула улыбка – похоже, он тоже опасался того, как бы с нами не случилось ничего плохого.

Через несколько минут закончилась служба, и мы смогли побеседовать. Первым заговорил граф, и ему было, что сказать нам. Прежде всего, королева сумела переговорить с графом наедине, и рассказала ему, как у нее прошел разговор с архиепископом Петто. Как и следовало ожидать, тот, встретив королеву наследующий день, выразил искреннее недоумение: отчего, дескать, не состоялась встреча в беседке, которую королева сама назначила, но так на нее и не пришла? Мол, монах на ту встречу принес все, что просила королева – и требуемые бумаги и драгоценности, и все пришлось унести назад!.. Как позже Ее Величество сказала графу, она едва не вспылила от такой наглости, ведь к тому времени все клочки от тех уничтоженных документов были ею лично сожжены в одном из дворцовых каминов! На слова королевы о том, что деньги еще не поступили к банкиру королевы, архиепископ лишь развел руками – ах, это совсем не важно, можно и подождать, вы, главное, выпишите вексель, и сейчас же забирайте свои бумаги и ценности!.. Однако теперь уже Ее Величество и сама вступила в игру, и сказала, как отрезала – монах из вашей свиты обманул меня уже не раз, то есть я более не хочу давать ему хотя бы формальный повод для невыполнения своих обязательств! То бишь у меня нет желания узнать, что позже этот человек вновь станет утверждать нечто вроде того, что не отдал мне оговоренное по той простой причине, что нужной суммы на счету пока еще нет! Впрочем, если этот монах сейчас придет во дворец и отдаст в ее руки как драгоценности, как и бумаги, которые королева внимательно изучит, так как больше не хочет оказаться обманутой – вот тогда она без раздумий отдаст уже подготовленный вексель!

Все увещевания архиепископа Петто изменить свое решение ни к чему не привели, королева наотрез отказалась и далее обсуждать этот вопрос – мол, даже разговоров на эту тему быть не может!, после чего недовольный архиепископ покинул дворец. Однако праздновать победу было рано, потому как уже к вечеру архиепископ опять появился возле покоев королевы и сообщил ей о том, что тот монах вновь попросился на прием к королю. Говорят, что история повторяется дважды: один раз в виде трагедии, второй – в виде фарса, и это утверждение целиком относится к этой истории. Понимая, что все страшилки архиепископа – это всего лишь психологическое давление на нее, королева Эллен лишь пожала плечами с непроницаемым лицом: что ж, пусть тот монах делает все, что считает нужным, только ваш вымогатель в рясе должен понимать – в этом случае от меня он больше ничего не получит! Да и я сама, де, испытываю серьезные сомнения в порядочности этого человека, и начинаю всерьез подумывать о том, стоит ли мне и дальше платить невесть кому огромные деньги, которые, возможно, вскоре понадобятся мне самой...

Дело кончилось тем, что архиепископ согласился подождать седмицу – но ни на час не более того! Дескать, вы, Ваше Величество, поторопите своих кредиторов, ведь дольше этого срока те люди, в руках у которых находятся ваши бумаги, ждать не намерены, а вам необходимо сохранить свою семью, ведь если эти бумаги попадут в руки Его Величества, то о последствиях страшно даже подумать! Всем, мол, известен крутой нрав короля, да и брак ваш не так прочен, как это может показаться со стороны, и потому только от вас зависит будущее вашей венценосной семьи...

Мне трудно сказать, о чем после этих слов подумала королева Эллен, но то, что она дала себе обещание при первой же возможности стереть в порошок архиепископа Петто – в этом у меня нет ни малейших сомнений! Кстати, теперь у нас есть точный срок, когда враги собираются нанести королеве удар, и это произойдет через седмицу, вернее, уже через шесть дней. Что ж, у нас еще есть время.

А еще граф рассказал нам некую новость, касающуюся именно нас. Как оказалось, во дворце вовсю обсуждают новость о том, будто виконта Герсли, то есть Криса, едва не схватила стража. Кто-то выследил, что беглец снимал комнату неподалеку от Судебной площади, и туда послали стражников. Кстати, вначале подобному сообщению даже не поверили: чтоб беглый каторжанин снял себе жилье едва ли не под носом у стражи – это уж слишком рискованно! Однако когда блюстители закона прибыли по указанному адресу, то выяснилось, что птичка уже улетела из почти захлопнувшейся ловушки, и стражники остались ни с чем, хотя со всем старанием прочесали все ближайшие улицы и переулки. Впрочем, надо заметить, что «птичек» было двое, то есть вместе с виконтом Герсли была спутница, только вот кто она такая, и как ее звать – неизвестно, хотя, если подумать, то все вполне объяснимо. Виконт и ранее был известен как довольно ветреный юноша, так что даже в своем нынешнем непростом положении вполне мог очаровать какую-либо легкомысленную особу, и потому присутствию девицы подле него можно не удивляться. Поиски беглых со всем тщанием продолжались два дня подряд, и общее мнение было таким: эта парочка наверняка сумела покинуть столицу, а иначе их бы уже обязательно поймали! Кстати, там уже и награда назначена, так что надо быть еще более осторожными!

Ну, что тут скажешь? Только одно: мы молодцы, раз сумели удрать от стражников! Значит, и впредь стоит доверять своим предчувствиям, какими бы странными они не казались.

Обсудив еще кое-какие вопросы, мы расстались с графом – теперь надо было идти на условленное место для встречи с Дроганом. У старика в столице были какие-то свои дела, о которых можно было только догадываться – наверняка пытается еще что-то разузнать о внуке. Ну, лично я к этому дедуле отношусь с определенной долей осторожности – несмотря на его благообразный вид было ясно, что старик совсем не прост, а если судить по словам Криса (который просто передавал рассказы Шмеля про своего деда), то с этим человеком лучше оставаться на дружеской ноге.

– О чем задумалась?.. – поинтересовался Крис, когда мы шли по узким улочкам.

– Про то, что моя репутация окончательно разбита... – хмыкнула я. – Виконт, ваше присутствие рядом со мной делает невозможным впоследствии доказать хоть кому-то, что я честная женщина и богобоязненная вдова!

– Мое положение еще хуже... – развел руками Крис. – Как мне теперь обосновать всем родным и знакомым ту печальную истину, что меня, как невинного и непорочного молодого человека, сбила с праведного пути некая особа, едва ли не каждую ночь делящая со мной одну постель?! А ведь я отбивался от этой нахалки и руками, и ногами...

– Виконт, а вы им скажите, что за это время ни одному из нас ничего не обломилось от другого! Вот это будет тема для обсуждений! Еще решат, что у нас на почве переживаний крыша съехала!

– Великие Небеса, что за выражения!.. – Крис картинно схватился за голову. – Дорогая, где вы такого нахватались?!

– Помнится, мой учитель по философии объяснял мне что-то вроде того, что бытие определяет сознание, а наше с тобой бытие на данный момент, скажем так, далековато от изящества и совершенства.

– Вот он, наглядный пример того, что знания не всегда полезны, и не стоит забивать голову всем подряд... – Крис постарался изобразить на своем лице самую постную мину. – Какое счастье, что в свое время у матушки и дядюшки хватило толку не приглашать ко мне учителей по этой самой философии!..

– Вы, как всегда, элегантны в своей иронии...

Болтая о всякой ерунде, мы подошли к небольшому кабачку, где у нас была назначена встреча с Дроганом. Тот уже был на месте, и лишь покачал головой с укоризненным видом – мол, не стоит опаздывать, молодые люди, дело прежде всего! Против этого утверждения мы не возражали, пришлось даже извиниться перед стариком, после чего все вместе направились к дому архиепископа Петто, благо от того кабачка до нужного места идти было не так далеко.

– Ну и отгрохал же себе домище святой отец!.. – пробурчал дедок, издали рассматривая дворец архиепископа. – Глянь со стороны – сплошное чванство и сребролюбие, все о земных благах пекутся, а о душе не думают...

Хм, похоже, дедуля под старость стал задумываться о грехах человеческих и о бренности бытия. Что ж, дело хорошее, только вот и на самом Летуне грехов не меньше, чем репейника на шерсти бродячей собаки, однако о таких подробностях я предпочитаю промолчать.

– Так которые, говоришь, окна?.. – старик покосился на Криса. – Второй этаж...

– Четыре окна слева... – пояснил Крис. – Как раз от угла – вон те, во всяком случае, мы так считаем...

– Понял... – пробурчал дедок. – Все примерно, никакой точности. Место тут, надо сказать, тоже не очень – все на виду... Определить бы еще, в которой из комнат сейф, ну да это дело второе. Пока что оглядеться надо, как следует.

Что имел в виду старик, стало понятно, когда мы несколько раз прогулочным шагом обошли не только дом архиепископа, но и ближайшие улицы. Дроган осматривался по сторонам, подмечал все детали, хотя лично я все одно не понимала, как можно проникнуть внутрь этого хорошо охраняемого дома. Высокая ограда, парк с ухоженными кустарниками и цветиками, вооруженные охранники у ворот... Не спорю: в свое время мы с Крисом проделали нечто подобное, то бишь забрались в дом семейства ди Роминели, но там я знала, куда идти, где находятся спрятанные бумаги и как найти пути отхода, а тут – полная неясность.

– Так говорите, завтра у наследника престола день рождения?.. – поинтересовался дедок, что-то прикидывая в уме.

– Да, в королевском дворце будет прием, но все довольно-таки скромно, без особого шума и помпезности... – кивнул головой Крис.

– Говори проще, без умных слов... – поморщился Дроган. – Если я правильно понял, этого святого жулика завтра вечером дома не будет?

– Да, архиепископ приглашен на завтрашний прием во дворце... – подтвердил Крис. – Как нам сказали, там же будут присутствовать и все родственники по королевской линии, хотя особых торжеств не ожидается: в программе небольшая торжественная часть, праздничный ужин, а затем фейерверк в парке.

– До остальных гостей на дворцовом празднике мне и дела нет, куда важнее то, что этот святоша раньше полуночи к себе домой не вернется... – подытожил старик слова Криса. – Уже неплохо. Из того и будем исходить, а пока что пойдем в трактирчик, да перекусим, благословясь – я уже и местечко подходящее приметил, надеюсь, кормят там недурственно.

Подходящим местечком оказался небольшой трактир, находящийся несколько в стороне от дома архиепископа. Устроившись в трактирчике рядом с окном, мы заказали себе побольше еды с таким расчетом, чтоб как можно дольше не вставать из-за стола. Понятно, для чего это нужно – дедок желает понаблюдать за домом архиепископа. Конечно, нам рискованно находиться едва ли не в центре столицы, тем более что за нашу с Крисом поимку объявлена награда, но за последнее время каждый из нас как-то уже привык к постоянному ощущению опасности. К тому же в этом трактире народу хватало, место достаточно оживленное, так что вряд ли кому-то из служивых придет в голову искать здесь беглых преступников, да и уселись мы спиной к входу. И хотя пару раз в шумный зал заглядывали стражники, они делали это скорее для порядка, а заодно пропускали по маленькому стаканчику вина, и потому служивым было не до того, чтоб разглядывать посетителей.

Трактирчик мы покинули только во второй половине дня, когда мне уже до смерти надоело там сидеть и рассматривать в окошке невесть что. На мой взгляд, в доме архиепископа не происходило ничего особенного – одни приходят, другие уходят, садовник подстригает кусты, охранники подле ворот то и дело пытаются заговорить с проходящими мимо симпатичными горожанками... Не знаю насчет старика, а лично я не увидела ничего необычного.

– Что скажете?.. – не удержался от вопроса Крис, когда мы шли назад.

– Ты и сам, господин хороший, видишь, что тут все не так просто... – дедуля только что не поскреб в затылке. – Сроки ограничены, не знаешь, как к этой работе приступить, да и сложностей немало... Тут ведь главное не только дело сделать, но и суметь уйти так, чтоб следов не осталось, и чтоб впоследствии нас к этому делу приплести не могли! И еще одно: давайте сразу договоримся – вы забираете те побрякушки, что есть в сейфе и которые вам нужны позарез, а вот ежели там будут золотые монеты, то они уже мои.

– Возможно, там еще отыщутся какие-то бумаги...

– С этим разбирайтесь сами... – отмахнулся дедок. – Всю жизнь терпеть не мог возиться с всякими там бумажками – от них одна головная боль...

Мы вновь подошли к пригороду, вернее, к той самой беспокойной окраине, куда вчера нас привел этот дедуля. Не знаю насчет Криса, а вот меня это место поневоле заставляло держаться настороженно и подспудно ожидать опасности. Возможно, отчасти еще и от этих страхов в мою душу внезапно стал заползать холодок узнавания, а вместе с тем и мерзкое чувство неизбежности, спутать которое я ни с чем иным не могла. Неужели... Если предчувствия меня не обманули, то, значит, этот тип сумел каким-то образом освободиться, и отправиться вслед за нами!

– Стойте!.. – вырвалось у меня. – Дальше идти нельзя!

– Это еще почему?.. – покосился на меня старик. Кажется, он не воспринял всерьез мои слова, но сейчас не было времени ему что-то пояснять. Вместо этого я продолжала:

– Крис, этот человек совсем рядом – я имею в виду начальника охраны рудника! Он где-то впереди... Надо уходить!

– Ты уверена?.. – Крис отнесся к моим словам со всей серьезностью.

– Более чем!

– Господин Дроган, пошли отсюда!.. – почти что скомандовал Крис. – По дороге все поясню.

– Хоть скажите, куда это вы направились, причем ни с того, ни с сего?.. – как это ни удивительно, но старик не стал с нами спорить. Как видно, жизнь научила его внимательно прислушиваться к чужим словам.

– Если честно, то и сами еще не знаем – главное, уйти отсюда подальше!

Пока мы шли, Крис рассказал Дрогану о некоторых подробностях нашего пребывания на руднике, а заодно поведал и обо мне, вернее о том, как я оказалась на руднике, в том гиблом месте. Правда, единственное, что дедок сказал, выслушав его рассказ, так это то, что он досадует, потому как не сумел воочию увидеть этого человека – начальника охраны рудника: мол, неплохо бы на будущее запомнить эту рожу, ведь именно тот человек отправил его внука в шахту, где тот едва не погиб и получил тяжелое увечье. Ну, а я считаю, что Шмелю повезло хотя бы в том, что из-за тяжелого увечья (все же он почти не мог ходить!) его не отправили месить тесто: как мне рассказал Крис, частенько тяжело больных людей из рудничного лазарета отправляли мешать ртуть с каменной крошкой – им все одно помирать, так пусть хоть какую-то пользу принесут...

Какое-то время старик молчал, после чего мрачно произнес:

– Значит, вы говорите, что за вами идет ловец? Вы в этом точно уверены? Парень, скажи честно: у этой красотки точно нет никаких странных видений? Без обид – мало ли что бабам в голову приходит...

– Если бы это было так, то мы бы с места срываться не стали! Моя спутница... Она уже однажды точно так же почувствовала его приближение.

– И чем дело кончилось?

– Сумели дать преследователю по голове, привязали к дереву, сунули кляп в рот и ушли. Как видно, он сумел освободиться.

– Тоже мне, человеколюбцы прекраснодушные нашлись... – подосадовал дед, принимая неизбежность. – Если б врезали ему по башке хорошенько, как и положено поступать в таких случаях, то сейчас проблем у нас было бы куда меньше! Ловец, значит... Это плохо.

– Понятно, что ничего хорошего! Интересно, где он нас мог дожидаться?.. – Крис потер лоб ладонью. – Господин Дроган, вы можете не верить тому, что я говорю, но моя спутница даже на расстоянии просто-таки чувствует присутствие этого человека!

– Почему не поверю, я с таким уже сталкивался в жизни... – дедок пожал плечами. – Только меня сейчас беспокоит другое: если ваша девица почувствовала ловца поблизости, то этот человек...

– Почти наверняка находится возле того дома, где мы сегодня ночевали... – добавил Крис.

– Боюсь, что не возле дома, а как раз в нем – в тех местах чужакам на улице долго оставаться не получится, об этом враз станет известно всем и каждому, вплоть до бездомных котов на соседнем пустыре... – нахмурился старик. – Если вы все еще не поняли, то поясняю: если вы правы в своих предположениях, то нам подготовили засаду. Наверняка ловец в эти места заявился не один, а с подкреплением, свалился в дом моего друга как снег на голову, так что дорога туда нам, считай, закрыта. Проверять ваши предположения и рисковать понапрасну я не стану – поверю на слово.

– А если... – начал, было, Крис, но старик лишь покачал головой.

– Я вам так скажу: в честности хозяина того жилища, где мы ночевали, я ничуть не сомневаюсь – он нас выдать не мог, за это я ручаюсь. Но раз ловец все же пришел по ваши души, то, значит, кто-то из местных вас уже срисовал и нужному человеку стукнул.

– Что сделал?.. – не поняла я.

– Неважно... – отмахнулся дедуля. – Сами говорили, что за вашу поимку неплохая награда назначена, а здесь убивают и за куда меньшие деньги! Увы, но то, что вместе с вами загребут и меня – в этом нет ни малейших сомнений, а подобного я сейчас допустить никак не могу. Судя по всему, к моему другу нагрянули внезапно – он и сам не ожидал ничего подобного, а не то обязательно послал кого-либо из своих людей предупредить нас, чтоб мы к его дому и близко не подходили! Да хоть какого-нибудь мальца б подрядил, коих на улице ошивается невесть сколько! Куда хуже другое: у меня весь инструмент в том доме остался, а голыми руками с железом много не навоюешь... Ладно, с этим я как-нибудь разберусь. Хорошо хотя бы то, что за нами нет хвоста – на такие вещи у меня глаз наметан! Конечно, в любое другое время, оказавшись в сходной ситуации, я со спокойной душой отказался бы от заказа, но не сейчас – мне внука надо вытаскивать с рудника.

– Скажите, а вы не сообщили своему другу, за какой такой надобностью приехали в столицу?.. – поинтересовалась я. – Ну, насчет сейфа...

– Нет, разумеется!.. – Дроган с каким-то даже удивлением покосился на меня. – В нашей среде разумные и осторожные люди вообще стараются лишний раз языками не трепать – слишком много любопытных ушей вокруг, и уж тем более я никому не собирался говорить о возможном заказе. В идеале о такие вещах должны знать только двое – заказчик и исполнитель. Свое появление в столице я обосновал просто: от внука нет известий, и у меня есть все основания полагать, что он попал в беду, а об этом мне сообщили те двое, с кем я и прибыл в столицу.

– Крис, куда мы сейчас можем пойти? Может, к графу?.. – это, конечно, глупо, но в этот момент ничего иного в голову мне не пришло.

– Не хотелось бы... – вздохнул Крис. – Туда можно отправиться только на самый крайний случай. Кстати, господин Дроган, извините за бестактность, но у вас не найдется еще одного места, где мы могли бы сравнительно безопасно пересидеть какое-то время?

– Нет, все мои друзья тут наперечет – немного их у старика осталось!, так что и к ним могут нагрянуть все те же лиходеи... – развел дед руками.

Вообще-то у меня не было сомнений в том, что Летун не говорит нам всей правды, но говорить ничего не стала: нет – так нет, тем более что мне совсем не хочется вновь идти в очередное подозрительное место.

– Что ж, тогда... – Крис чуть задумался. – Тогда пошли в «Серебряную лилию».

– Куда?.. – не поняла я.

– Есть такая гостиница среднего пошиба. Все объясню по дороге...

По словам Криса, он и без того намеревался заглянуть в эту самую «Серебряную лилию», а сейчас все складывалось так, что нам следовало идти именно туда. Зачем? Все дело в тех господах актерах, которые когда-то помогли нам уйти от преследования.

Когда мы с ними распрощались на дороге, актеры направились не куда-нибудь, а к дядюшке Криса, чтоб передать ему письмо от племянника, ну, и после должны будут осчастливить своим появлением столицу. Дело в том, что у дядюшки, несмотря на то, что он безвылазно жил в провинции, были неплохие связи с влиятельными людьми. Проще говоря, по просьбе племянника любящий родственник должен был замолвить словечко перед нужными людьми насчет того, чтоб этой театральной труппе разрешили гастроли в столице. Еще перед расставанием с господами актерами Крис договорился, что если они прибудут в столицу, то остановятся в «Серебряной лилии», гостинице с неплохой репутацией и умеренными ценами за проживание. Понятно, что Крису это нужно было не только для того, чтоб вновь посетить друзей-актеров – молодому человеку куда больше хотелось получить ответ от дядюшки, потому как иным образом Крис связаться с ним никак не мог. Очень хочется надеяться, что к этому времени театральная труппа уже приехала в столицу, и не с пустыми руками.

Правда, известие о том, что нам, возможно, придется иметь дело с актерами, не вызвало у дедули положительных эмоций: мол, на эту шибко умную публику со стороны смотреть хорошо, но вот иметь с ними дело – может выйти себе дороже, проверено многократно.

Нам повезло: оказывается, наши знакомые еще вчера вечером сняли едва ли не самый большой номер в «Серебряной Лилии», правда, судя по недовольному виду хозяина гостиницы, актеры уже успели должным образом отметить все прибытие в столицу.

– Вы кто, из той же шалой братии лицедеев?.. – хмуро поинтересовался хозяин, глядя на нас, и получив утвердительный кивок, продолжал. – Оно и понятно: стоит одному из вас поселиться, остальные к нему ползут, как тараканы!

– Ну, уж это вы, почтенный, хватанули!.. – Крис постарался подпустить в свой голос как можно больше возмущения. – Просто мы все относимся к творческим людям, и нас понимают далеко не все, а потому мы стремимся быть с теми, кто нам близок по духу...

– Если будете оставаться здесь на ночь со своими друзьями-приятелями, то должны будете платить за постой... – хозяин безо всякой вежливости оборвал Криса. – Знаю я вас, бесшабашных лоботрясов – после того, как вы номер освободите, ту комнату мыть надоест, да и винные пятна со стен отскребать устанешь!

– Договорились... – недовольно пробурчал Крис. – Если решим здесь остаться, то сегодня же и заплатим за проживание.

– А заодно и приятелям своим скажите, чтоб вперед заплатили... – добавил хозяин. – Или же я всех вас завтра выселю – у меня уважаемое заведение, а ваши дружки горланили чуть ли не до утра, постояльцам спать мешали!

Когда Крис постучал в дверь номера, то оттуда раздался недовольный голос, советующий незваным гостям убираться куда подальше и впредь не мешать занятым людям. Э, а голос-то, кажется, нам знаком, а значит, мы пришли туда, куда надо!

Стоит сказать, что наши встреча прошла шумно и радостно, тем более что господа актеры отмечали, можно сказать, знаменательное событие – они наконец-то получили возможность через несколько дней дать три спектакля в главном театре столицы! Сейчас в труппе все были заняты тем, что определяли свой репертуар, то бишь какие именно пьесы будут представлены суду взыскательной столичной публики, потому как согласно договора, заключенного с дирекцией театра, все три спектакля должны быть разными. Именно по этому поводу между актерами шел спор – никак не могли придти к общему согласию насчет репертуара, причем разговор пошел уже на повышенных тонах, так что наше появление, можно сказать, враз разрядило накалившуюся обстановку.

Пока Крис расспрашивал актеров о своем дядюшке, как их встретили в родном доме Криса и о чем тогда шел разговор, я осматривала номер. Судя по новой одежде господ актеров и по большому количеству пустых кувшинов из-под дорогого вина, эти люди явно не бедствовали, во всяком случае, так было еще совсем недавно. Спорить готова: деньгами их снабдил дядюшка Криса, причем отсыпал золота щедрой рукой – ведь они принесли ему новости о горячо любимом племяннике, который, как оказалось, убежал с каторги! Правда, вполне обоснованно могу предположить, что к сегодняшнему дню у господ актеров деньги если и остались, то в очень малом количестве, скорей всего это лишь медяшки, и не более того, потому как у этих людей деньги уходят сквозь пальцы, как вода сквозь песок.

Выяснилось, что дядюшка дал актерам с собой небольшое послание для любимого родственника – мол, надеюсь, что вы с ним еще встретитесь, и передадите ему это письмо, чтоб племянник знал, что я всегда готов помочь ему, чем могу!.. Правда, искать дядюшкино письмо пришлось довольно долго – легкомысленные труженики театральных подмостков небрежно сунули послание среди свитков и текстов с пьесами, которых у господ актеров было великое множество, так что пришлось переворошить целую гору бумаг! Ну что тут скажешь: актеры – люди не от мира сего, и их надо принимать такими, какие они есть!

По счастью, Дроган довольно спокойно смотрел на актерскую братию – как видно, не чувствовал от них опасности. Уже неплохо, а не то он человек себе на уме, и не знаешь, что можно ожидать от этого дедули! Что же касается самих актеров, то они без всякого удивления восприняли появление среди них незнакомого старика – а что такого, вход друзьям не заказан! Возможно, столь благодушному приему способствовало и то, что на столе находилось несколько пустых кувшинов из-под вина, и два почти полных, а наши знакомые были уже хорошо под хмельком.

Крис несколько раз прочитал послание дядюшки, после чего сжег этот исписанный лист на огне – и правильно сделал, ведь если это письмо попадет в чужие руки, то родственнику Криса придется плохо: за помощь беглому преступнику власти вряд ли снисходительно отнесутся даже к высокородному. Затем, глядя на господ актеров, которые, позабыв про нас, опять принялись спорить едва ли не до хрипоты, Крис негромко спросил:

– Господин Дроган, я так и не спросил вашего мнения относительно наших планов...

– Мне бы для начала надо внутрь того дома попасть... – покачал головой дед. – Хуже нет идти наобум, очертя голову, не имея представления, что тебя ждет, не зная ни точного расположения комнат, ни того, где находится сейф – его, как я понимаю, еще искать придется. Я так работать не привык, но уж раз согласился, то отказываться от дела не стану.

– А что скажете о самом доме? Вы его сегодня довольно долго изучали...

– Несколько часов наблюдения – это маловато, но кое-какие выводы все же можно сделать. Не знаю, заметили вы или нет, но слуг в доме архиепископа не ахти сколько, я бы даже сказал – слишком мало, обычно в таких дворцах челяди бывает куда больше. Подобное радует. Думаю, этот святоша жмот порядочный, или же старается держать у себя лишь проверенных и надежных людей. Правда, охраны у ворот немало – на них архиепископ не скупится, и те парни все молодые, крепкие, наверняка хваткие. Первым делом нам надо хотя бы ненадолго отвлечь слуг внутри дома, сделать так, чтоб никого из них не ошивался возле покоев хозяина, только вот как это сделать – ума не приложу! Ограда вокруг дома высокая, да и охранники вокруг нее то и дело дозором ходят, честно отрабатывают свои денежки. Конечно, перемахнуть через ограду можно, но хотелось бы обойтись без таких прыжков – я уже не в том возрасте, когда можно безбоязненно перескакивать через любые препятствия. Разумеется, кое-что я уже прикинул про себя, но общая картина все одно не складывается, а это плохо.

– А как вы обойдетесь без нужных инструментов?.. – продолжал расспросы Крис. – Без них сейф не вскрыть! Сами же сказали, что все осталось в том доме, куда нам сейчас соваться нельзя!

– Так ведь я, голубь ты мой, человек опытный... – усмехнулся дедуля. – В свое время старый набор инструментов я отдал одному из своих учеников – была у меня парочка таких, на кого я надеялся, натаскивал их со всем старанием. Бывает же такое: вроде и парни толковые, и старательные, только как бы я ни старался, но всего мастерства, до последней тонкости, эти двое так и не сумели постичь, ну да это не их вина, а беда. Тот мой бывший ученик, которому я свой старый инструмент отдал – он сейчас в столице находится, так что попрошу у него инструмент на время.

– А он даст?.. – брякнула я, но тут же замолкла, потому что старик сказал, как отрезал:

– Даст,не сомневайтесь.

– Тогда... – Крис заговорил еще тише. – Мне тут кое-что в голову пришло, надо бы обсудить, а вы, господин Дроган, поправьте, если что не так. Сами знаете: одна голова хорошо, а две лучше!

– Ну, излагай...

Когда Крис закончил говорить, старик почесал в затылке:

– Что ж, это вполне может получиться. У меня парочка своих предложений будет по этому делу, так что давайте-ка обговорим все подробности – тут ни одну тонкость упустить нельзя! Кстати, а эти ваши приятели с дурной головой... – дед покосился в сторону актеров, которые все еще спорили, хотя и с меньшим пылом – кажется, вопрос с репертуаром наконец-то был утрясен. – Они нам точно помочь не откажутся? На эту публику надежды у меня нет...

– Насчет них не беспокойтесь – ребята нормальные, да и заработать лишний раз не откажутся... – улыбнулся Крис, но дедуля лишь мрачно покосился в сторону актеров – похоже, что эти люди не внушали ему особого доверия. – Давайте-ка лучше обсудим то, как будем действовать дальше...

... К вечеру следующего дня я стояла неподалеку от дома архиепископа Петто. Вечерело, улицы были полны народом – все же конец дня, погода хорошая, так что можно и прогуляться по богатым столичным улочкам, а то и посидеть в трактирчике за стаканом недорогого вина, тем более что неподалеку отсюда артисты бродячего цирка вот-вот начнут давать уличное представление... Вообще-то как раз на том, что сейчас к этому месту сбегутся едва ли не все окрестные зеваки, и строился весь расчет. Фокусники, жонглеры, клоуны, акробаты – надеемся, они сумеют надолго привлечь к себе внимание не только прохожих и гуляк, но и слуг архиепископа. Разумеется, трудно ожидать, что циркачам после окончания представления накидают в шапку много денег, но для этих артистов возможный заработок сейчас не так и важен – им уже хорошо заплатили за будущее выступление. Кто? Мы, разумеется.

Дело в том, что сегодня утром к хозяину небольшого бродячего цирка пришел импозантный господин (его роль играл один из наших друзей-актеров), и сказал, что в честь дня рождения наследного принца хотел бы устроить праздник для жителей города, а потому пусть артисты цирка дадут представление на одной из улиц города, вернее, на той, которую он укажет. За представление он заплатит заранее, но если выступление продлится достаточно долго, и артисты сделают все, чтоб их номера понравились зрителям, то за труды их ждет еще один мешочек с золотыми монетами. Естественно, от такого предложения бедные циркачи и не думали отказываться – когда ж еще такое счастье привалит?!, так что у нас есть все основания надеяться, что выступление будет продолжаться до того времени, пока у артистов будут силы держаться на ногах. Кроме того, у нас было придумано еще кое-что, но об этом потом...

Вот из открывающихся ворот показалась карета достопочтенного господина архиепископа – понятно, этот святоша направился во дворец на праздник. Наверняка опять начнет зудеть над ухом у королевы о морали и нравственности, которые обязательно должны присутствовать в семейной жизни, а заодно вновь будет напоминать Ее Величеству о том, чтоб она поторопилась выдать долгожданный вексель. Ага, жди, сквалыга, причем карман растопырь пошире – наглость этих людей просто безмерна, да и королева сейчас, чувствуя нашу поддержку, немного приободрилась, и, без сомнений, уже начинает строить планы насчет дальнейшей судьбы святого отца. Думаю, если все сложится так, как рассчитывает королева Эллен, то архиепископу Петто очень повезет, если его отправят мелким клириком в дальний монастырь без права покидать это святое место до конца своей жизни.

Итак, замечательно, хозяин отбыл. Что касается его роскошного дома, то слуг в этом дворце, по счастью, находится совсем немного, а сейчас, в вечернее время, да еще и в отсутствие архиепископа, прислуга вряд ли будет послушно сидеть по комнатам и безропотно ожидать возвращения владельца дома, который почти наверняка заявится в родные пенаты только поздней ночью. Слуги, у которых в этом огромном доме работы и без того выше крыши, в свободный вечерок и сами не откажутся устроить себе нечто вроде небольшого отдыха, а раз так, то цирковое представление, разыгрываемое перед домом – это самый надежный способ, чтоб выманить из дома всех, кто там есть.

А еще сейчас на задний двор дома архиепископа, то есть к черному входу, должны привезти большую телегу дров, и вывалить эти дрова так, чтоб они оказалась внутри ограды. При чем тут дрова? Да просто вчера днем, когда мы втроем еще только ходили вокруг дома архиепископа, осматриваясь и оглядываясь по сторонам – именно тогда до нас донесся обрывок разговора двух слуг: дескать, дрова в доме опять вот-вот кончатся, и что тогда делать-то будем, а?! Из того короткого разговора слуг стало ясно, что подвода с дровами будет только через пару дней, и то поставщика надо уговаривать, потому как господин архиепископ отчего-то считает, что ему, как Божьему человеку, многое должны привозить едва ли не бесплатно, и не желает платить за многие товары, доставляемые в дом...

Я, если честно, не обратила особого внимания на эти слова – мало ли о чем говорят слуги!?, а вот Летун еще тогда стал прикидывать, каким образом можно использовать нам во благо услышанный разговор. Как оказалось, голова у старика работает неплохо...

Обойдя дом архиепископа, я встала в отдалении, так, чтоб не привлекать к себе особого внимания. Большая куча дров лежала едва ли не сразу же за воротами, от которых отъезжала пустая телега с возницей, а Крис и Летун, одетые в простую крестьянскую одежду, находились рядом с дровами. Кроме них рядом стоял какой-то слуга и двое охранников. Впрочем, до меня сейчас никому не было особого дела – на заднем дворе ругались так, что было слышно даже мне. Из-за чего ругались? Да потому что дрова хотя и были вывалены за воротами, на земле, принадлежащей архиепископу, но ведь их кому-то нужно убирать дрова в сарай – не валяться же им кучей у входа!, а заниматься этим делом у слуг не было никакого желания. Их можно понять: хозяин уехал, можно немного передохнуть и побездельничать, а сейчас кто-то совсем не вовремя привез целую кучу дров!.. Нет, дрова, конечно, нужны – с этим никто не спорит, но кто будет перетаскивать в сарай эту тяжесть? Разумеется, подобное входит в обязанность слуг, но, если уж на то пошло, то они тоже люди, и имеют полное право на отдых, потому как в доме архиепископа ты весь день на ногах и бездельничать тут никому не позволяют! Двое охранников, стоящих неподалеку, тоже не выказывали ни малейшего желания заниматься поднятием тяжестей, а Крис с Летуном доказывали, что, мол, дрова и так привезли в долг и перетаскивать задарма такую тяжесть они не намерены! Дескать, ладно, уж так и быть, потаскаем, сколько сможем, только вы нам помогайте, а не то уйдем!..

Дело кончилось тем, что один из слуг стал неохотно подсоблять Крису и старику перетаскивать дрова в сарай, но не прошло и нескольких минут, как этот человек ушел в дом – у меня, дескать, есть и другие дела! К тому времени двое охранников тоже куда-то ненадолго отлучились под благовидным предлогом – мол, нам необходимо обойти территорию, а с дровами пусть другие разбираются!.. Оставшись одни, Крис и Летун не стали терять понапрасну время, и почти что проскользнули в незапертую дверь черного хода... Надеюсь, дедок сумел вытащить мешок со своими инструментами, которые еще при разгрузке дров должен был успеть запрятать или в ближайших кустах, или в дровах. Когда же через пару минут охранники вновь заглянули на задний двор, то там уже никого не было – понятно, что пришлые работнички ушли, махнув рукой на перетаскивание тяжестей. Вообще-то этих людей можно понять – кому хочется работать в вечернее время, да еще и без оплаты? Охранникам только и осталось, что запереть ворота и заглянуть в дверь черного хода, после чего служивые ушли, особо не торопясь. Значит, все идет, как надо.

Когда я снова оказалась перед домом архиепископа, то нам уже было полно народу, звучала музыка, а в воздухе мелькали разноцветные шарики и большие кольца – это жонглеры показывали свое мастерство. Однако не прошло и нескольких минут, как толпа восхищенно ахнула – в воздух взлетели фейерверки. Да я буду не я, если сейчас все слуги, что есть в доме, не прильнут к окошкам, а потом выйдут на улицу, чтоб лучше рассмотреть все происходящее, и внутри дома никого из людей не останется! Когда еще такое увидишь?! Ну, если кто-то все же задержится в доме, то все одно вскоре оставит все свои дела и присоединится к остальным – фейерверков здесь сегодня будет много, не зря же мы с утра пораньше отвалили целую гору золота мастерам по небесным огням из далекого Кхитая! Так что, господа иноземцы, показывайте свое мастерство, а не то ничего мы вам доплачивать не будем!

Вроде бы все хорошо, только вот охранникам у ворот явно не нравилась огромная толпа возле дома, который они должны охранять. Их шестеро, и если служивые будут только стоять у ворот – это не страшно, куда хуже, если эти люди начнут дежурить, рассредоточившись вдоль всей ограды. Вернее, с полчаса об этом можно не тревожиться – по словам Летуна, ранее этого времени он вряд ли управится, а вот потом надо сделать так, чтоб позади дома не было охранников: если служивые во время обхода заметят посторонних, то уйти от них дедуля вряд ли сумеет, возраст уже не тот, и потому задержать охранников – это уже моя задача.

Кстати, я заметила, что из дома вышли несколько человек, что-то сказали охранникам у ворот, и прошли в толпу – как видно, решили подойти поближе к циркачам, чтоб лучше рассмотреть представление. Без сомнения, это слуги... Надеюсь, что в доме сейчас никого не осталось.

Время текло медленно, но за эти полчаса охранники трижды обходили территорию вдоль забора. Ну что тут скажешь – люди честно несут службу, только лучше бы они сейчас ленились! А еще мне очень хочется, чтоб у Криса и Летуна все сложилось хорошо, и они как можно быстрей ушли из этого дома!

Прошло уже почти сорок минут, а ни Крис, ни старик пока что не показывались, зато охранники вновь собрались в очередной обход. Значит, пора и мне вступать в игру. Сделав несколько шагов, я оказалась рядом с оградой, как можно более убедительно споткнулась на ровном месте, и выронила небольшую корзинку, которую держала в руках. Клубки шелковых ниток заскользили сквозь прутья ограды, а парочку из тех, что остались у меня под ногами, я как можно более незаметно направила ногой к укатившимся клубкам – пусть их за оградой будет побольше...

– Парни!.. – крикнула я охранникам. – Парни, я нитки уронила за ограду, не могли бы вы мне их подать?

Охранники обернулись и с немалым интересом уставились на меня – надеюсь, на какое-то время они решат отложить свой очередной обход. Положа руку на сердце, должна сказать, что именно на такой эффект мы и рассчитывали. Дело в том, что сегодня господа актеры неплохо потрудились над моей внешностью, правда, в этот раз им требовалось изобразить не женщину средних лет, что они это уже делали раньше, а как раз наоборот – нужна была неотразимая красотка, с первого взгляда сражающая мужчин наповал. Мне завили волосы в мелкие кудряшки, сделали довольно-таки небрежную прическу, которая, тем не менее, смотрелась вполне естественно, и очень шла мне. Затем, взяв кисточки и немалое количество грима, они принялись за мое лицо... Времени на наведение требуемой внешности ушло немало, но зато когда я, наконец-то, посмотрелась в зеркало, то была едва ли не поражена – из зеркала на меня смотрела просто-таки неотразимая красавица! Да, молодцы ребята, от души постарались! При такой потрясающей внешности даже простенькое платье смотрелось как нельзя лучше – дескать, эта красавица совсем небогата, а, значит, скромная и неизбалованная, хотя при такой-то наружности могла бы в золоте купаться!

Правда, меня предупредили, что подобный грим годится лишь в вечернее время, потому как при беспощадном солнце будет уж очень заметна краска, нанесенная на лицо. Ну, за это можно не беспокоиться – я намеревалась покинуть гостиничный номер лишь ближе к вечеру.

Должным образом свою нарисованную внешность я оценила, лишь оказавшись на улице. Наверное, не было мужчины, который не провожал бы меня восхищенным взглядом, зато многие женщины косились так, словно я была их заклятым врагом. Не поверите, но через какое-то время я даже стала подумывать о том, не слишком ли яркую внешность нарисовали мне господа актеры? Достаточно сказать, что за то время, которое я провела на площади, со мной едва ли не постоянно пытались познакомиться мужчины самого разного возраста, причем некоторые вели себя весьма настойчиво. Каждому приходилось вежливо пояснять, что, мол, я вижу, что вы неплохой человек, но у меня есть парень, с которым мы собрались здесь встретиться, а сейчас он просто немного опаздывает, так что извините...

На что мы рассчитывали? Служба службой, но при виде красивой девушки, немного склонной к флирту, да еще при временном отсутствии нанимателя, охранники могут несколько отступить от строгих правил несения службы, да и – что самое главное, на дом архиепископа лишний раз смотреть не станут! Почему это так важно? Конечно, не привели того Боги, но если сейф находится неподалеку от окна, то охранники вполне могут заметить тень, мелькнувшую в оконном проеме пустом доме...

Вот и сейчас, стоило мне только окликнуть охранников, как те враз решили отложить свой обход на какое-то время, и едва ли не всей толпой подошли ко мне. Дроган был прав: все эти парни молодые, крепкие, хорошо тренированные – от них и Крис вряд ли сможет уйти, а уж про Летуна и говорить не стоит.

– Ох, ты, какие тут красавицы ходят, а я и не знал... – заговорил один из них. – Ты кто такая?

– Как и все, на праздник пришла посмотреть... – я постаралась улыбнуться как можно более непринужденно. – Хотя и не думала, что здесь такое будет – и цирк, и фейерверк!

– Мы, если честно, тоже ничего подобного не ожидали. Как видно, кто-то решил таким образом отметит день рождения наследника престола.

– Хороших людей на свете много... – я постаралась улыбнуться как можно более беззаботно. – Пришла сюда, а тут народу много, толкаются, и вот нитки у меня рассыпались... Помогите собрать!

– А что мы за это будем иметь?.. – шутливо спросил один.

– Мою искреннюю благодарность.

– И в чем она будет выражаться?

– Парни, я серьезно говорю, без шуток... – пришлось сделать вид, что обиделась. – Если нитки не соберу, мне тетушка такую трепку устроит!..

– Ты что, белошвейка?

– Вроде того.

– А чего ж одна сюда пришла?

– Да я парня своего жду... – я оглянулась по сторонам. – Только его все нет. Опять, наверное, не придет, скажет, что некогда...

– Никогда не поверю, что парень так к тебе относится!.. – искренне удивился один из охранников. – Да за такую кралю надо обеими руками держаться!

– Ой, ребята, вы меня лучше не расстраивайте – сердцу ведь не прикажешь... – пришлось вздохнуть как можно более горестно. – Сейчас вы говорите совсем как моя тетушка – брось его, обманывает, не любит... Кто ж вас, парней, разберет: говорите одно, делаете другое, думаете третье... Лучше нитки помогите собрать!

– Все соберем, ничего не забудем... – еще один охранник подошел ближе к ограде. – Может, красавица, познакомимся? Имя свое назовешь?

– Шустрые вы парни, как я погляжу!

– А то! Так как насчет того, чтоб познакомиться?

– Так вас много, а я одна! Запутаюсь еще в ваших именах!

– Главное, мы тебя враз запомним!

– Я опять про нитки... Вы, как погляжу, и не думаете мои клубки собирать!

– Так ведь темно же! Заходи сюда, вместе потерю в траве искать будем – проку будет куда больше! Поверь – под каждый кустик заглянем, ни один не пропустим! А уж если ты рядом окажешься – поиски еще быстрей пойдут!..

Мы еще долго стояли, болтали, шутили и смеялись, и я делала все, чтоб задержать подле себя этих людей. Смех и музыка, доносившиеся от выступлений бродячего цирка, то и дело взлетающие вверх фейерверки... Хотя у охранников сейчас и не было особого желания заниматься своими обязанностями, я просто ощущала, как медленно течет время, и старалась затянуть разговор как можно дольше, лишь бы эти люди оставались на месте.

Не знаю, сколько бы я могла еще перешучиваться с охранниками, но позади меня раздался голос:

– Ну что, старый, погуляли, пора и домой идти?

– Да уж, сынок, хватит тут стоять...

Я с трудом удержалась, чтоб не оглянуться – это ж голос Криса, а ему отвечает наш дедок! Значит, они уже покинули дом! Верно, им не стоит показываться на глаза охранникам – те враз узнают незадачливых грузчиков дров, а потому именно таким способом Крис ясно дает мне понять, что надо уходить.

– Ладно, парни, заболтались мы с вами что-то не по делу... – я отступила назад. – Похоже, мой парень опять чем-то занят, да и мне уже домой пора... Рада была познакомиться. Кстати, хорошие вы ребята, хотя все раскатившиеся клубки мне так и не вернули. Не страшно, потом за ними приду. До свидания.

– Постой!.. – двое охранников чуть ли не бегом кинулись к воротам. – Мы тебя до дома проводим!

Вот только этого мне еще не хватало! Похоже, этим двоим уже и служба побоку! Верно говорят: красота – страшная сила! Извините, парни, но с этого момента наши пути расходятся!

Пара шагов – и я затерялась в толпе, так что новые поклонники вряд ли меня сумеют отыскать. Зато рядом со мной враз оказались Крис и Летун, причем дедуля тащил довольно тяжелый мешок, да и у моего спутника явно что-то было спрятано под рубахой.

– Ну, как вы?.. – не выдержала я.

– Все хорошо... – Крис оглянулся. – Быстро отсюда!

– Ребята, как же я рада вас видеть!.. – конечно, подробное обращение к нашему дедуле не очень-то подходило, но, тем не менее, он не возражал.

– Тут наши чувства взаимны... – Крис взял меня за руку – как видно, опасался, что я могу отстать. – Надеюсь, ты не всем из этих парней успела свидание назначить?

– Молодой человек, за кого вы меня принимаете?.. – я постаралась возмутиться как можно более достоверно, хотя получалось это из рук вон плохо. – Я женщина порядочная, в глубине души даже, можно сказать, честная, и не считаю для себя возможным дурить головы более чем троим мужчинам одновременно! А их там было аж шестеро!

– Это, конечно, серьезный довод... – согласился Крис.

– Лучше расскажите – как у вас все прошло? Нашли, что искали?.. – это меня сейчас интересовало больше всего.

– Выйдем из этой толчеи – все расскажем.

И верно – пока мы шли до гостиницы, Крис поведал мне обо всем, что с ними произошло в доме архиепископа, хотя и не стал впадать в подробности о том, как они с дедулей сумели добраться до нужной комнаты, сказал лишь коротко – повезло. Хорошо и то, что они не встретили ни одного слуги – в доме все как вымерло! Все верно: хозяина нет дома, слуги отдыхают, или, как бы сказала моя бабушка, кот из дома – мыши в пляс.

Что же касается сейфа, то его отыскали в кабинете святого отца, правда, на поиски ушло какое-то время. Как сказал Крис: если бы не Летун, то ему самому никогда бы в голову не пришло, где может находиться сейф – оказывается, для начала нужно было сдвинуть в сторону стеллаж с книгами, чтоб добраться до того крепкого железного ящика, вмурованного в стену. С самим сейфовым замком Летун провозился куда дольше, чем рассчитывал: для начала его нужно было открыть, что дедуля успешно сделал, хотя остался недоволен – по времени не уложился в тот срок, что сам себе наметил, зато после того, как увидел содержимое сейфа, его настроение враз улучшилось – там было полно золота и драгоценностей. Не было ни времени, ни возможностей разбираться с тем, какие из драгоценностей принадлежат королеве, а какие кому-либо иному, так что выгребли все подчистую. Надо сказать, что в сейфе было полно каких-то бумаг, писем, счетов, но ничего этого брать не стали: если даже сейф откроют, то отсутствие имеющегося в нем ценностей пусть посчитают обычным ограблением, где воров интересует только золото, и им нет дела до каких-то непонятных документов.

Много времени ушло и на то, чтоб закрыть сейф, причем сделать это нужно было несколько необычным способом, и именно в этом была, как сказал дедок, главная фишка. Лично я даже не могу представить, каким образом Летун умудрился сделать с замком сейфа нечто совершенно невероятное: после того, как он закрыл опустевший сейф, вновь открыть его было практически невозможно. Если говорить точнее, то ключ, вставленный в замочную скважину, провернется только до середины, после чего намертво застопорится, и, по словам старика, никто, кроме него самого, открыть этот замок уже не сможет. Зачем это нужно было дедуле? Ну, тут у него был свой интерес...

Путь до «Серебряной лилии» показался нам невероятно долгим, но зато в номере никого не было – наши друзья ушли на какой-то там спектакль, так что они вернутся явно посреди ночи, и хорошо, если будут одни, без большой компании своих товарищей по актерскому цеху. Что ж, пока посторонних нет, надо быстренько разобраться с тем, что наши взломщики сумели достать. Не знаю, как у остальных, а мне хотелось петь и дурачиться – мы молодцы, и у нас все получилось!

Так, небольшая диадема, кольца, браслеты, парочка колье, еще что-то... Да, тут ценностей на огромную сумму! Ладно, пусть королева сама определяет, что из этого принадлежит именно ей. Зато добычей Летуна стали шесть мешочков, туго набитых золотыми монетами. Невольно мне пришла в голову странная мысль: у старика, конечно, сейчас денег полно, но человеку всегда мало, и не захочет ли он забрать и эти украшения? Кажется, об этом же подумал и Крис, но старик, глядя на нас, усмехнулся:

– Что, страшно? Не бойтесь, я дела честно веду, хотя вы лопухи порядочные, и на слово другим уж слишком верите – ну да что с аристократов взять! Было б у меня желание, мог бы заранее с вами расправиться – для этого и всего-то после выполненного дела каждого из вас надо неосторожно царапнуть отравленной булавкой.

– А почему не царапаете?.. – спросила я, чувствуя, как куда-то улетучивается мое хорошее настроение.

– Такие драгоценности, как здесь, не каждому барыге вручить можно – уж слишком они заметные, да и цены немалой... – пожал плечами дед. – К тому же барыга за них много не даст – хорошо, если десятую часть от их стоимости, а то и меньше.

– А почему так мало?.. – непонятно почему возмутилась я.

– Слишком уж риск велик, для продажи их надо отправлять чуть ли не в другую страну, а это дополнительные расходы. Но даже при таком раскладе есть немалое опасение, что эти побрякушки быстро засветятся, цепочка раскрутиться, и я пойду в места весьма отдаленные, если вообще пойду – как бы в камере концы не отдать, а мне еще внука с каторги вытаскивать надо. Вы ж сами эти украшения под заказ достали, то бишь уже есть человек, заинтересованный в этих цацках, так что мне тут и ввязываться не стоит. А золото в монетах – у него лица нет, откуда пришло и куда ушло – поди поищи.

– Ну, знаете ли, я о вас лучше думала!

– Я вам откровенно сказал, что могло бы случиться, так что не надо возмущаться... – усмехнулся дед. – Все же не с благочинным монахом дело имеете. Мы с вами в одной лодке, и пока вы со мной ведете честную игру, я веду себя точно так же.

Неприятно, конечно, но дед в чем-то прав – еще Шмель говорил, что его деда многие побаиваются, и для этого имеются все основания. Наверное, так оно и есть, только уж очень благообразная внешность у этого человека...

... Сейчас я сидела в храме, настоятелем которого был родственник графа де Линей. Сегодня утром мы уже встречались здесь со старым графом, и он рассказал нам о вчерашнем приеме во дворце – мол, Его Величество едва ли не в открытую игнорирует свою жену, но что является тому причиной – это никому неизвестно. Король даже на сына почти не смотрит, и вчера на торжественном ужине присутствовал совсем недолго – мол, очень много срочных дел, а потому Его Величество, посидев за столом всего пару минут, ушел, что показалось всем весьма дурным знаком. Королева вчера несколько раз смотрела на графа де Линей с немым вопросом в глазах, а тому только и оставалось, что чуть заметно качать головой из стороны в сторону – пока ничего нового. Ну, а во дворце говорят только одно: кажется, король настолько уверен в непорядочности своей жены, что дело идет к разводу. Невесело... Ничего, надеюсь, после нашей сегодняшней встречи у королевы враз улучшится настроение.

Еще сегодня мы с Крисом съездили к банкиру Зайне, забрали у него все документы, которые оставляли на хранение, то есть те, которые я в свое время забрала из сейфа дорогого супруга. Вместе с нами к банкиру отправился и Дроган – золота у него сейчас при себе много, с собой таскать не будешь, лучше сохранить его в надежном месте, а более надежного хранилища, чем у этого банкира, не сыскать.

Надо сказать, что этот дедуля нас удивил: сегодня утром он не только побрился, но и обрился начисто, и теперь стал совсем не похож на себя прежнего. Не знаю насчет других, но я бы его точно не узнала! Более того – он купил палочку, и теперь, если посмотреть со стороны, то можно подумать – этот человек еле ходит, даже ноги с трудом переставляет! На мой удивленный вопрос – для чего это все ему надо?, Дроган лишь улыбнулся – знаю, что делаю. И вообще, ребятки, я ухожу по своим делам, но ежели что, то знаете, где меня искать – пошлете человечка в тот самый опасный пригород. Кстати, насчет того, что в том месте засада – об этом я сейчас не беспокоюсь, они же ищут не меня, а вас, так что как-нибудь выкручусь... Ну, это его дела, мы с Крисом в них вмешиваться не собираемся.

Служба уже началась, и я сидела на скамье, низко склонив голову и держа в руках толстую книгу. Если честно, то я представления не имею, как она называется, потому как деревянная обложка книги практически стерта, и прочесть хоть что-то на ней совершенно невозможно, да это и не важно. Откуда книга? Забрали у наших друзей-актеров самую толстую книгу, затем долго вырезали внутри этой книги большое углубление, чтоб книгу можно было открывать, словно шкатулку, а затем с великим трудом сумели уложить в это самое вырезанное отверстие все драгоценности, забранные из сейфа архиепископа Петто. Правда, книга постоянно открывалась и драгоценности выпадали наружу, так что нам пришлось склеить все страницы этой книги большим количеством клея. Хочется надеяться, что в нужный момент чуть живая книга не развалится на куски.

Конечно, можно было бы попросить графа де Линей передать драгоценности королеве, только вот как это сделать под постоянным приглядом фрейлин? Небольшой разговор не привлечет к себе особого внимания, и совсем другое дело, если граф начнет передавать королеве какой-то сверток – это ж не одно маленькое колечко, которое можно незаметно сунуть в карман, а самая настоящая увесистая пригоршня драгоценностей. Бедняжка-королева и без того постоянно находится под прицелом чужих глаз, так что не стоит усугублять ее и без того непростой положение. Нам лучше не рисковать, и пойти по более сложному пути. Конечно, мне было бы спокойнее, если б сейчас со мной был Крис, но ему не стоит здесь показываться – все же его знают многие, так что виконт ожидает меня снаружи, среди тех бедняков, что частенько толкаются возле храмов в ожидании небольшой работенки.

Служба близилась к завершению, когда, наконец, в храме появилась королева Эллен. В сопровождении двух фрейлин она прошла вперед, уселась на самый первый ряд. Не знаю, заметила она меня, или нет, но граф де Линей должен был сказать ей, что я буду сидеть на втором или третьем ряду. Ее Величество достаточно скромно одета, в отличие от своих фрейлин, так сразу и не подумаешь, что перед тобой королева нашей страны. Казалось бы, что Ее Величеству делать в этом храме, если есть придворная церковь? Ну, так на то она и королева, чтоб смотреть, как живут ее подданные.

Наконец служба закончилась, и как только королева шагнула к проходу, как я бросилась к ней в ноги.

– Ваше Величество, прошу вашей защиты!

– В чем дело?.. – королева Эллен и бровью не повела, хотя на нас сейчас были устремлены взгляды всех, кто находится в храме.

– Ваше Величество, я написала вам письмо, где изложила всю несправедливость, которую допустили по отношении ко мне! Вот это письмо...

Я протянула королеве бумаги, перевязанные ленточкой – нам с Крисом пришлось немало повозиться, так скручивая все имеющиеся у документы, чтоб со стороны их не казалось уж очень много.

– Хорошо, милая, я их прочту... – королева взяла бумаги. – Это все?

Я поняла, что хотела сказать королева, и продолжала со счастливой улыбкой:

– Ваше Величество, можно в благодарность за вашу помощь и за счастье видеть нашу королеву, я подарю вам старинную книгу о житиях святых, которая не одно поколение хранится в нашей семье?

– Ну, если вам не жаль расставаться с этой реликвией...

– Это для меня будет великим счастьем! Вот... – и я протянула ей потрепанную книгу, которую Ее Величество взяла, но едва не выронила – никак не ожидала, что книга может столько весить, но вместе с тем королева сразу поняла, в чем тут дело. Женщина на мгновение растерялась, но тут же вновь взяла себя в руки, правда, ее улыбка в тот момент стала по-настоящему счастливой.

– Милая девушка, я сегодня же со всем вниманием изучу как эту книгу, так и ваше письмо. А пока извините, мне надо идти...

Провожая взглядом уходящую королеву, я подумала о том, что свое дело мы сделали. Надеюсь, королева этого не забудет.

Выждав нужное время, я вышла наружу вместе с теми прихожанами, что еще оставались в храме. Королева уже уехала, но кое-где стояли кареты с гербами – в этот храм частенько заглядывали аристократы. Еще и военные сюда подъехали, тоже, наверное, грехи отмолить хотят... Ладно, до них мне нет дела, надо Крису рассказать о том, как прошла встреча с королевой. Однако я успела сделать всего несколько шагов, как вдруг услышала знакомый голос:

– Оливия, ты?!

Оглянувшись, я увидела, как один из офицеров бежит ко мне. Неужели это Полан, мой бывший жених?! Точно, он и есть... Пропади ты пропадом, только тебя мне сейчас еще не хватало!

Глава 12

– Оливия!..

Мало того, что Полан прокричал мое имя во все горло, так он еще и побежал прямо ко мне, продираясь сквозь ограждение из цветущих кустов, посаженных рядом с храмом. Как и следовало ожидать, такое необычное поведение бравого военного враз приковало к себе внимание многих, во всяком случае, его приятели-офицеры уставились на меня во все глаза, да и многие из прихожан завертели головами, пытаясь понять, кто же та особа, что заставила потерять голову лихого офицера. Полан, чтоб тебя!.. Не хватало еще, чтоб мой бывший жених едва ли не с разбега заключит меня в свои объятия, громогласно восклицая нечто вроде того, будто он наконец-то отыскал свою потерянную любовь, и теперь уже никогда не оставит, несмотря на все превратности судьбы, а все, что осталось в прошлом, нам следует забыть, как страшный сон!..

Надо быстро убегать, но куда? Народу вокруг хватает, да и бегает Полан быстрей меня – враз догонит, и перспектива публично выяснять отношения с бывшим женихом меня совсем не радовала, а уж если к нам еще и Крис подбежит, причем сделает это обязательно... Нет, только не это!

Оставалось только одно: я метнулась назад, в храм. Ранее Крис, во время одного из наших посещений этого святого места, на всякий случай показал мне, где здесь находится служебный вход, и как до него добраться, так что я намеревалась именно через ту самую дверь служебного входа убежать от Полана. Надеюсь, что Крис правильно поймет мои намерения, и не бросится вслед за мной, а побежит к служебному входу.

Расталкивая немногочисленных прихожан, я пронеслась по проходу между рядами, и метнулась в боковую дверь, стараясь не обращать внимания на крики Полана, который просил меня остановиться. Вот балда, хотя бы не орал во весь голос в святом месте! Хорошо еще, что в храме царит небольшая полутьма, и после яркого солнца, заливающего улицы светом, человеческим глазам необходимо хотя бы несколько мгновений, чтоб привыкнуть к здешнему полумраку, а потому Полан поневоле будет вынужден, пусть и ненадолго, но перейти на быстрый шаг. К тому же это место для него совсем незнакомо, так что небольшая фора по времени у меня все же есть.

Пробежав по нескольким узким коридорам и перепугав при этом парочку здешних служек, я оказалась перед входной дверь, запертой на огромный засов. Не знаю, для какой надобности нужно было устанавливать на дверь храма запор столь устрашающих размеров, но раздумывать об этом сейчас было не время. С великим трудом (хорошо еще, что обошлось без громкого скрежета – похоже, запор был хорошо смазан) отодвинула засов, выбежала на улицу, вернее, на маленький двор храма с хозяйственными постройками, и первым, кого я увидела, был Крис. По-счастью, парень принял правильное решение, и не побежал вслед за мной, а устремился к служебному выходу.

– Наконец-то!.. – выдохнул он, хватая меня за руку. – Уходим, быстро!

– Но он же от нас не отстанет!

– Значит, надо сделать так, чтоб отстал!

Мы бросились за угол небольшого каменного здания, по внешнему виду напоминающего то ли сарай, то ли склад. Если Полан побежит в другую сторону – его счастье, а если нет, то пусть пеняет на себя, потому как церемониться с ним мы не намерены! Хоть бы мой бывший жених направился в другую сторону, потому как вновь встречаться с ним у меня нет ни малейшего желания!

Увы, но судя по приближающемуся топоту, Полан побежал именно к нам, и потому в тот момент, когда вывший суженый показался из-за угла, Крис подставил ему ногу, и Полан, который, можно сказать, летел сломя голову, грохнулся на землю самым некуртуазным образом. Крис, ударив ребром ладони по шее моему бывшему жениху, одним рывком приподнял его с земли и прислонил чуть обмякшее тело к стене сарая.

– Крис, это еще зачем? Нам же уходить надо!.. – ахнула я.

– Ничего, несколько минут на разговор вполне можно найти... – Крис обернулся по сторонам, но, по счастью, вокруг никого не было. – Человеку необходимо дать понять, что он нам мешает, а иначе и в дальнейшем не исключен риск подобной встречи.

Пожалуй, Крис прав – следует пояснить Полану, что отныне у нас разные пути, и потому пускай бывший жених строит свою судьбу без оглядки на прошлое. Что же касается меня, то я давно выкинула свою первую юношескую любовь из планов на дальнейшую жизнь.

– Надеюсь, ты его ударил не очень сильно? Полан, кажется, все еще в себя придти не может... Кстати, где ты так бить научился? Сомневаюсь, что подобным приемам тебя обучали дорогие учителя фехтования, которых нанимал твой дядюшка.

– Этому парню можно было бы врезать и посильней, так сказать, для ума. А кое-каким приемам грязной драки меня научили на руднике – там, если не умеешь за себя постоять, то долго не продержишься... О, а вот и наш лихой военный в себя пришел!

И верно: в глазах Пролана появилась осмысленность, и он дернулся, было, из рук Криса, но тот держал его крепко.

– Вот что, господин офицер... – заговорил Крис. – Нас друг другу не представляли по всей форме, но я и не чувствую в том особой необходимости. Давайте договоримся так: мы быстренько поговорим – и разойдемся по-хорошему, а еще навсегда постараемся забыть друг о друге. В противном случае наш разговор не состоится.

– Немедленно отпустите меня... – возмущенно заговорил бывший жених, но теперь его перебила я.

– Полан, у меня к тебе будет единственная просьба: если впредь случится так, что мы с тобой вновь встретимся, вернее, столкнемся нос к носу, то будь любезен, пройди мимо меня так, словно мы незнакомы. Мне бы очень не хотелось вновь устраивать забеги со скачками, подобные тем, что были сейчас, тем более что я нахожусь в розыске, и моей шее грозит топор палача, а шальные крики с твоей стороны очень заметно приближают мою многострадальную шею к той плахе. Надеюсь, ты меня понял.

– Оливия... – хрипловато заговорил Полан, не пытаясь вырваться из рук Криса – как видно, он все еще неустойчиво стоял на ногах после крепкого удара по шее, зато на меня бывший нареченный смотрел во все глаза. – Оливия, нам надо поговорить.

Вообще-то мне надо было бы поворачиваться и уходить – я уже сказала все, что хотела, но извечное женское любопытство (а может, просто желание прояснить для себя некоторые вопросы) заставляло оставаться на месте.

– О чем?

– Оливия, за эти годы я передумал о многом, но не забывал о тебе никогда!.. – Полан торопился, пытаясь сказать мне все, пока я не ушла. – Ты постоянно была со мной, жила в моем сердце, хотя я и не мог тебя видеть! Понимаю, нас с тобой разлучила судьба, а она порой бывает так жестока...

– Стоп!.. – подняла я руку. – Это ж надо такое придумать – судьба... Ты еще упомяни о том, будто нас разлучил жестокий рок! Не будем говорить о высоком, тем более что все можно сказать куда проще: к вам приехал некий человек и предложил сделку – или вы расторгаете помолвку, или горькая ошибка, совершенная в молодости твоим отцом, станет известна всем. Уж не знаю, на каких условиях вы столковались...

– Оливия, зачем ты так говоришь?.. – вспыхнул Полан. – Это... это жестоко и оскорбительно! Все было совсем не так!

– Мне-то какая разница?.. – пожала я плечами. – Или тебе не нравится, какими словами я назвала то, что произошло пару лет назад? Ну, у каждого из нас свое мнение о произошедшем, и свои эпитеты, чтоб это охарактеризовать. Тогда ты заплатил мною за покой и мир в своей семье, едва ли не своими руками отправил меня Лудо Уорту ди Роминели, прямиком в лапы к страстно ждущему жениху. Как видишь, все просто до невозможности.

– Ты же ничего не знаешь о том, что тогда произошло!.. – Полан попытался вырваться из рук Криса, но быстро понял, что лучше на это не тратить силы и время.

– Конечно, не знаю... – мне только и оставалось, что развести руками. – Кто бы мне тогда что объяснил! Ты исчез, как утренний туман, твой отец и старший брат пропали невесть куда вместе с тобой, и с той поры я не видела ни тебя, ни их. Остальные ваши родственники только руками разводили – ничего не знаем и не ведаем! Единственным посланием от тебя было только письмо с возвращенным кольцом и парой строк, где ты сообщил, что отныне каждому из нас следует идти своим путем, и это будет лучшим решением для нас обоих. А моим мнением по этому вопросу ты поинтересовался?!

– Оливия, все дело в том мужчине, приехавшем в наш замок... Да, тогда произошел очень серьезный разговор, но приезжий доказывал, что если я откажусь от тебя, то в конечном итоге для тебя это будет только во благо, потому как впереди Оливию де ля Сеннар ждет счастливая и богатая жизнь с обожающим ее человеком...

– Ага, и только ради моего блага ты решил разорвать нашу помолвку... – кивнула я головой. – Как это любезно и трогательно!.. Самому-то не смешно такое говорить? Согласна: у стряпчего семейства ди Роминели хорошо подвешен язык, да и твой отец умолял тебя пойти навстречу требованиям этого человека, так что атаки с двух сторон ты не выдержал, и уцепился за слова о моем будущем счастливом бытие с богатым и любящим мужем, словно за спасательный плот. Видимо, в этом для тебя было хоть какое-то оправдание своему вынужденному решению. Правда, в милой семейке ди Роминели мне устроили жуткую жизнь, от которой я готова была залезть в петлю, но, как сейчас понимаю, меня должно безмерно радовать то, что ты все-таки вспоминал о своей бывшей невесте.

– Ты не представляешь, что я пережил за все это время! Даже сейчас мне страшно и тяжело вспоминать о том, что творилось в нашей семье, когда в наш замок приехал тот мужчина, стряпчий семейства ди Роминели, и отец, едва держась на ногах от ужаса, рассказал нам о предложении этого человека, и о том, что всем нам может грозить в случае отказа...

– Да уж где мне все это представить... – согласилась я.

– Как же ты не можешь понять: я тогда был вынужден дать слово, что откажусь от нашей с тобой свадьбы, и не мог нарушить свое обещание!

– Вообще-то ты и мне давал слово на той самой помолвке, причем в присутствии множества людей, причем обещал любить, оберегать, заботиться, и что-то еще, о чем сейчас можно не вспоминать. Ладно, примем как данность то, что ты не мог отказать отцу в его просьбе... Но неужели немного позже ты не мог написать мне хотя бы короткую записку, и в нескольких словах объяснить причину своего поступка? Если бы ты это сделал, то все могло бы сложиться совсем по-другому.

– Я всего лишь честно выполнял то, что пообещал своему отцу, но знала бы ты, как это было непросто! Все эти дни были для меня сущим кошмаром! А уж когда я узнал, что ты вышла замуж, то думал, что сойду с ума... Знаешь, почему я уехал из наших мест и пошел в армию? Не мог больше оставаться в своем замке – мне было немыслимо тяжело видеть те места, где прошло наше детство и где мы с тобой были так беспечно счастливы!.. А еще я так не смог решиться посмотреть в глаза твоего отца...

– Знаешь, впоследствии я сама не раз думала о том, как бы повела себя, если б к нам заявился некто с требованием отказаться от тебя, а иначе, дескать, моему отцу придется плохо. Трудно сказать, как бы я поступила в этом случае, но в одном уверена: несмотря ни на что, я сделала б все, чтоб побороться за свое счастье. Не спорю – ты хороший сын, раз ставишь благо своей семьи на первое место, и даже согласен принести в жертву не только свое счастье, но и судьбу другого человека, только вот...

– Оливия, мы не можем изменить прошлое, но в наших руках будущее! Отныне я хочу быть с тобой...

– Вопрос в другом – хочу ли этого я. Думаю, мой ответ на этот вопрос ты уже понял – с момента нашего расставания в жизни каждого из нас произошло многое, да и мы с тобой изменились. Все кончено, хотя, на мой взгляд, оно и не начиналось.

– А все же считаю, что у нас может быть будущее...

– Друг мой, ты только что доходчиво распинался о том, как в свое время дал слово расстаться со мной, и, как честный человек, слово свое сдержал. Так какого лешего ты сейчас говоришь о том, что мы с тобой можем идти к светлому будущему рука об руку?! Держать слово – так до конца, то бишь при встрече со мной ты должен проходить мимо с гордым видом и чувством выполненного долга!

– Могу понять твою обиду...

– Ни хрена ты не можешь понять!.. – отрезала я, не особо выбирая выражений. – Сейчас ты офицер на службе Его Величества и у тебя все впереди, а я осуждена на смерть за убийство своего мужа, вдобавок ко всему сбежала не только из тюрьмы, но еще и с каторги! Если меня поймают, то, скорей всего, не будут долго тянуть с исполнением приговора – оно и так несколько задержалось! И ты еще говоришь о каком-то совместном будущем?! Да об этом и думать-то смешно! Кроме того... Прости за прямоту, но ты не тот человек, на которого я во всем могу положиться!

– Зато, если я правильно понял, тому, ктосейчас рядом с тобой – ему ты полностью доверяешь?.. – в голосе Полана была неприязнь.

– Извини, но это не твое дело!.. – неизвестно почему я разозлилась. – Но если тебя так интересует, кто в данный момент находится рядом со мной, то должна сказать, что это весьма достойный, честный и надежный человек, в высокой порядочности которого у меня нет ни малейших сомнений!

– Вот как?.. – неприятно усмехнулся Полан. – А то, что он осужден за убийство своего брата – это тебе ни о чем не говорит? Да ему даже родной отец не доверяет, отрекся от него...

– Я не собираюсь тебе ничего ни объяснять, ни доказывать... Стоп, а откуда тебе об этом известно? Я имею в виду то, в чем обвинили Криса – ранее вы с ним были незнакомы, в лицо ты его знать не мог... Ну, что молчишь? С тобой встречался кто-то из стражников? Или... – я на мгновение умолкла. – После нашей встречи в том городке ты все же решил съездить к своему отцу, верно? Решил передать ему мой совет насчет того, чтоб тот поехал к королю и честно рассказал о том, что произошло много лет тому назад, так? И что же за разговор состоялся у вас с отцом?

– Оливия, это еще что за допрос?.. – попытался возмутиться Полан.

– Это не допрос – просто я тебя слишком хорошо знаю, и прекрасно понимаю, когда ты говоришь правду, а когда пытаешься уйти от ответа. Значит, то, кем именно является мой спутник – об этом тебе рассказал отец, так? Интересно, как ему-то стало обо всем известно, причем так быстро, а? Ответ на этот вопрос может быть только один – к нему опять приехал некто из семейки ли Роминели, верно? Наверняка тогда вновь состоялся долгий разговор со всеми подробностями и очередными запугиваниями... Ну, что молчишь? Впрочем, все очевидно и без твоего подтверждения. Мне только одно непонятно: посланник семейки ди Роминели присутствовал при вашем разговоре с отцом, когда ты рассказывал ему о нашей встрече? Я права? А ведь так оно и есть... Полан, чтоб тебя!.. Кто тебя за язык тянул?! Что, неужели было так сложно побеседовать с отцом наедине или просто промолчать кое о чем в то время, когда рядом находится посторонний человек, который, вдобавок ко всему, держит в своих руках всю вашу семью?!

– Оливия...

– Да все понятно... – я махнула рукой. – Люди из этой семейки так запугали твоего отца, что тот вскоре полностью попадет под их влияние. Вернее, он уже боится их до дрожи, и без разрешения членов той милой семейки не решается сделать хоть что-то. Если так и дальше пойдет, то маркиз подпишет семейству ди Роминели дарственную на все имущество вашей семьи: подобное захапывание чужого добра – это как раз в духе ди Роминели. Так что если твой отец не наберется сил, не приедет в столицу и не покается Его Величеству насчет своей давней ошибки молодости, то в этом случае, Полан, благополучное будущее вашей семьи находится под угрозой...

– Оливия, ты не даешь вставить мне даже слово!.. – теперь уже и Полан стал выходить из себя. – Тот человек, которого я встретил у отца, сказал мне... В общем, он просил кое-что передать тебе в том случае, если мы еще раз увидимся.

– Ничего себе!.. – вот такого я точно не ожидала услышать. – Так ты теперь выступаешь еще и в роли вестника? А я-то никак не могу понять, отчего это мой бывший нареченный так шустро рванул ко мне, сбивая все на своем пути! Оказывается, здесь дело не только в пылких чувствах – у него имеется еще и поручение от господ ди Роминели! Меня сейчас прямо на слезу пробьет от твоего желания угодить всем и вся, а заодно разом решить все сложности!

– Оливия, прекрати меня оскорблять! Я желаю тебе... то есть нам двоим только добра! К тому же тем людям и самим не нужны лишние проблемы. Тебе просили передать следующее: если ты вернешь документы, то семейство ди Роминели в тот же день снимет с тебя все обвинения, и сделает все возможное для полного оправдания! Ты вновь можешь стать свободной, и стоит побороться за то, чтоб это произошло как можно быстрей!

– Дорогой друг, ты меня удивляешь вновь и вновь! Неужели и тебе, и твоему отцу до сей поры не ясно, что все обещания семейки и Роминели не стоят и выеденного яйца?

– Как я понял, здесь речь идет о столь важных документах, что те люди согласны пойти на соглашение, причем на твоих условиях.

– Это даже не обсуждается.

– Но почему?!

– Ты все еще так ничего и не понял? Этим людям доверять нельзя, что бы они ни говорили, и чего бы ни обещали! Пожалуйста, постарайся донести это до своего отца, а иначе останетесь опозоренными, нищими и с голой задницей!

– Оливия, что за выражения! Это уже за гранью оскорбления! Ранее ты...

– Если твой отец по-прежнему будет тихо трястись в углу, боясь рассказать кому-либо о той давней истории, то выражения его детей и внуков, которые в итоге останутся на улице, нищие, бесприютные и без единой медяшки за душой... Их слова будут куда более откровенными.

– Оливия, я брошу службу в армии, и сделаю все, чтоб мы были вместе...

– А зачем ты мне сдался?.. – как можно более резко спросила я. – К тому же таких жертв мне не надо. Если помнишь, ты же сам написал мне, что у нас с тобой разные жизненные дороги, так что каждый отныне идет по своей стежке.

– Я не могу отпустить тебя после того, как снова нашел!

– Надо же, как все меняется: пару лет назад я искала тебя, как только могла, но ты забился в какой-то тихий уголок, и сидел там, не вылезая, до той поры, пока я не вышла замуж и не уехала. Сейчас уже ты ищешь меня, а я делаю все, лишь бы не попасть тебе на глаза... Все, разговор закончен, мы и без того говорили куда дольше, чем следует.

– Оливия... – Полан рванулся, было, ко мне, но тут же согнулся, схватившись руками за живот и судорожно вдыхая воздух – это Крис коротко ударил в живот моего бывшего жениха.

– Это еще зачем?.. – спросила я Криса, глядя на то, как Полан пытается разогнуться. Кажется, Крис приложил ему от души. Возможно, это прозвучит жестоко, только вот бывшего жениха мне ничуть не жаль.

– Боюсь, что в ином случае он от нас бы не отстал... – Крис нагнулся к Полану и произнес. – Прошу прощения, понимаю, что мое поведение никак не соответствует правилам, принятым в нашем обществе, но в данный момент иначе поступить нельзя: нам надо уходить, а вы мешаете, задерживаете сверх всякой меры. Понимаю, мой поступок следует приравнять к прямому оскорблению, и потому, когда все закончится, я готов принять вашего секунданта, чтоб обсудить с ним вопросы сатисфакции. А за сим вынужден раскланяться. До свидания.

Уходя, я не стала оглядываться – была настолько разозлена, что боялась не сдержаться, и высказать Полану еще что-то недоброе. Нет, ну надо же до такого додуматься – рассказать посланнику семейства ди Роминели о встрече со мной и Крисом! Неужели бывший жених не знал, что меня обвиняли в убийстве мужа, одного из ди Роминели, и своим повествованием Полан едва ли не прямо указывает членам той милой семейки, в каком направлении меня следует искать? Полан не мог не знать о том, как горько и страшно закончился мой брак – в тюрьме я просидела достаточно долго, и все в нашей провинции знали о том, в чем именно меня обвиняют. Хотя, если вдуматься, то вполне могло случиться так, что отец Полана, дабы лишний раз не травмировать сына горестными воспоминаниями, не стал сообщать ему в своих письмах о моей невеселой семейной жизни, и категорически запретил делать это всем членам своей семьи. Что ж, подобное вполне возможно: наверное, отец моего бывшего жениха только что свои уши не затыкал, когда до него доносились известия обо мне – мол, слышать ничего об этом не хочу, и уж тем более обо всем происходящем не следует знать его сыну!.. Впрочем, сейчас все это касаться меня уже не должно, только вот отныне я еще раз убедилась в том, что Полан – редкий олух!

Есть еще одно: если мой бывший жених, вернувшись к своим друзьям, расскажет, за кем именно он только что припустил около церкви, то все те же фрейлины Ее Величества враз поймут, с кем в храме разговаривала королева, и все эти слухи могут враз дойти до чужих ушей... Ох, Полан, чтоб тебя!..

Крис тоже помалкивал – видел, насколько я выведена из себя, и решил пока что и сам не говорить ни слова. Наверное, он поступил правильно – сейчас в моей душе сплелось слишком много: тут и обида, и злость, и разочарование, и еще что-то такое, чему нет названия. Так, наверное, бывает у тех, кто раз и навсегда обрывает нечто важное в своей жизни.

Я настолько увлеклась собственными переживаниями, что перестала обращать внимания на окружающих, а в нашем положении такое совершенно недопустимо. Естественно, расплата за подобное не заставила себя ждать.

Мы уже вошли в «Серебряную лилию», когда я вдруг поняла, вернее, осознала все тем же непонятным чувством, что дальше идти нельзя – холодок и знакомое чувство узнавания, от которого становилось тяжело на душе... Именно так я всегда ощущала приближение мужа, и точно такие же чувства вызывает у меня начальник охраны рудника, когда он оказывается поблизости, только в этот раз это отвратительное чувство было настолько сильным, что меня только что не передернуло...

– Крис...– даже не сказала, а прошептала я. – Крис, немедленно уходим отсюда!

Мне вновь оставалось только порадоваться тому, что мой спутник не стал задавать никаких вопросов, а молча развернулся и пошел вслед за мной. Лишь только когда мы вышли из гостиницы и сделали несколько шагов по улице, Крис негромко спросил меня:

– В чем дело?

– Начальник охраны рудника... Он нас там ждал!

– В гостинице?

– Да! А я почувствовала его слишком поздно, голова была занята невесть чем!

Лично мне было понятно, о чем я думала все это время – без остановки вспоминала наш с Поланом разговор, прокручивала в памяти его слова и свои ответы... И принесла же нелегкая моего бывшего жениха к тому храму! Вот скажите: на кой ляд я все еще вспоминаю о том, что давно пора забыть, в том числе и свою первую любовь? Да, было у нас когда-то светлое чувство, о котором мечтают многие, но с той поры оно давно быльем поросло, а я, наверное, слишком долго хотела встретиться с Поланом, чтоб объясниться, только вот все пошло не так, хотя по-иному пойти и не могло... А чего, интересно, я ожидала от нашего разговора?! И вот в результате настолько увлеклась никому не нужными воспоминаниями о прошлом и никому не нужными переживаниями, что едва не прохлопала ловушку, которую должна была ощутить куда раньше!

– Надо быстрей уходить отсюда, а не то нас точно прихватят!.. – ладно, сейчас не до того, чтоб без остановки ругать себя.

– Мы и не стоим на месте... – Крис огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. – Видимо, нас каким-то образом сумели выследить. Ну да этого рано или поздно следовало ожидать...

– В общем зале гостиницы я его не увидела, значит, он находится в нашей комнате...

– Скорей всего... – согласился Крис. – Насколько мне помнится, этот человек склонен к неким театральным жестам: явно желал встретить нас уже заранее подготовленными словами – кажется, еще один любитель сцены пропадает... Однако я почти уверен и в том, что его люди сидели в общем зале, и если бы мы попытались вырваться из комнаты, то ничего б у нас не получилось – нас враз сумели бы перехватить...

– Но мы же ушли!

– Скорей всего нас узнали, но задерживать не стали – как видно, приказа такого не было. Могу поспорить, что наш старый знакомый желает захватить нас обоих самолично. Несколько раз мы сумели уйти от него, и потому господин ловец сделает все, чтоб не допустить очередную неудачу – самолюбие у этого человека уязвлено, и он не успокоится до тех пор, пока не доберется до нас.

– Так ты думаешь – за нами и сейчас следят?.. – я покосилась назад, но не увидела никого, кто бы бежал вслед или хотя бы шел целенаправленно.

– Без сомнений, причем наверняка и нашему с тобой преследователю сообщили что-то вроде того: дескать, интересующая вас парочка пришла, но внезапно повернула назад, но наши люди постараются не упускать их из виду.

– Но я не замечаю, чтоб кто-то шел вслед за нами!

– Представь – я тоже!.. – хмыкнул Крис. – Вообще-то слежкой занимаются умелые люди, а не те, кого в два счета можно вычислить, и уж тем более таким лопухам, как мы с тобой!

– И что будем делать?.. – чуть растерянно спросила я.

– Если сумеем дойти до соседней улицы – а она находится в паре минут ходьбы отсюда, то там постараемся оторваться от преследователей. Я этот район неплохо знаю, так что у нас есть неплохие шансы уйти...

– Знаешь, сейчас, когда мы отошли от гостиницы, я почти не ощущаю присутствия рядом с собой этого человека – я имею в виду начальника охраны рудника.

– Наверное, он еще в гостинице, но должен вот-вот отправиться вслед за нами, если, конечно, уже не пошел.

– Интересно, как там наши друзья-актеры?.. – мне только и оставалось, что вздохнуть с досадой. – Если они не станут отвечать на вопросы этого типа, или же ему не понравятся их ответы, то церемониться с актерами тот человек не станет!

– Очень хочется надеяться, что никого из театральной труппы в нашей комнате нет... – Крис постарался незаметно осмотреться по сторонам. – Если помнишь, сегодня с раннего утра господа актеры собрались на репетицию, что для них является едва ли не подвигом – так рано встать, и трезвыми отправиться за порог. Дело в том, что им для репетиций дали сцену в захудалом театре, причем выделили ее аж на целый день, а времени до их выступлений в главном театре столицы остается все меньше, так что нашим служителям прекрасного сейчас не до того, чтоб погружаться в какой-то иной запой, кроме творческого.

Не знаю как насчет моего спутника, а вот мне очень хотелось кинуться едва ли не со всех ног к той самой улице, о которой говорил Крис, только делать ничего подобного было никак нельзя – преследователи враз побежали бы за нами, и фактор внезапности был бы утерян. Я твердила про себя одно и то же: только бы успеть дойти до той улицы, только б успеть!..

А вот и эта улица, о которой говорил Крис, вернее, небольшая улочка, проще говоря, самый обычный переулок, правда, уже через два дома сворачивающий куда-то в сторону. Наверняка для тех, кто следил за нами, оказалось полной неожиданностью то, что мы внезапно бросились в тот неприметный переулок. Впрочем, переулок почти сразу же за поворотом раздваивался на две совсем узкие улочки, и в одну из них кинулся Крис, таща меня за руку, потом он свернул еще куда-то, и еще... Все последующее сложилось для меня в беспрерывный бег по каким-то закоулкам, лазание через заборы, перепрыгивание через ямы и канавы... Думаю, не стоит и упоминать о том, что мы удалялись все дальше и дальше от центра города. Я совершенно запуталась в переплетениях здешних улиц, и не могла понять, каким невероятным образом здесь можно ориентироваться. А еще мне казалось, что мы бежим слишком долго – такое впечатление, будто пронеслись вдоль всей столицы, от начала и до конца, и я уже не знала, как дождаться того момента, когда можно будет вздохнуть спокойно.

Когда же Крис перешел на обычный шаг – лишь тогда я поняла, что теперь можно хоть немного перевести дух, а заодно и оглядеться по сторонам. Мы вновь оказались неподалеку от реки, только это место было не из тех, где можно с удовольствием проводить время – такое впечатление, что вокруг если не свалка, то нечто отдаленно на нее похожее. Нет ни одного более-менее целого дома, вокруг какие-то хибары, полуразвалившиеся сараи, всюду мусор, обломки дерева, грязный песок у воды... Людей почти нет, да и те стараются держаться в отдалении, копаясь в песке и мусоре. Неуютное местечко, и какое-то тоскливое. Н-да, своей волей я бы сюда точно не пришла.

– Где это мы с тобой оказались?.. – я оглядывалась по сторонам. На мой взгляд, это место было немногим лучше того, куда нас в свое время привел Летун.

– Это окраина столицы. Сюда обычно пригоняют старые разломанные лодки, сгнившие корабли, да и понятно, кто тут может проживать – местные бродяги из числа тех, что собирают всякий хлам и относят его старьевщикам. Конечно, ночью обычным горожанам здесь делать нечего, зато днем можно ходить сравнительно безопасно, хотя это еще как сказать...

– А зачем ты меня сюда привел? И добирались мы досюда так долго, что я не знала, на что и думать!

– Если честно, то я намеревался оказаться в другом месте, несколько более приличном и оживленном, да и расположенном поближе к городу но немного ошибся, сам заплутал в здешнем переплетении улиц, вернее, хибар... Бывает. Очень давно тут не был, вот и сбился с пути...

– Ничего себе – «бывает»... – я огляделась по сторонам. – Крис, а откуда тебе известны такие вот закоулки столицы? Посещение подобных мест – это как-то не соответствует статусу «золотой молодежи».

– Каюсь: в свое время мы с приятелями совали свои любопытные носы куда можно, и куда нельзя – в общем, развлекались на полную катушку.

– Хм, по-моему, развлечения у вас были какие-то своеобразные, с получением неприятностей на свою пятую точку...

– Не без того.

– Пошли отсюда, что-то мне здесь не нравится.

– Не тебе одной... – пожал плечами Крис, вновь оглядываясь вокруг. – Одно дело – заявиться сюда с развеселой компанией, и совсем другое – вдвоем, как мы с тобой... Скоро наступит вечер, так что посторонним тут находиться не стоит – здешние обитатели настороженно относятся к незнакомцам. Только вот куда бы нам сейчас пойти? Не поверишь – в голову ничего не приходит! Хотя... В том письме, которое актеры мне передали от дядюшки, есть адрес, где мы можем укрыться.

– И где это?

– Увы, достаточно далеко отсюда. Придется вновь идти через весь город.

– Опять?!

– К несчастью, да.

– Ну что ж, нам не впервой. Пошли скорей! Если я правильно поняла, то мы опять будем пробираться невесть какими закоулками?

– Свет души моей, рад бы предложить вам променад по главным улицам столицы, но, боюсь, сия прогулка окончится вовсе не там, где бы нам того хотелось. Так что приглашаю вас вновь пройтись по окраинам, полюбоваться на кур и коз, коих в тех местах находится просто в избытке. Может даже пару поросяток где-то в траве увидим... Да и не стоит лишний раз обувь топтать по каменным мостовым, по земле хорошо прогуляемся, благо дождей давненько не бывало, и в тамошней грязи мы точно не утонем.

– Ах, ваше предложение столь любезно, что я просто не в силах отказаться!

– Я, как истинный кавалер, знаю, чем можно заинтересовать даму... Значит так: сейчас дойдем до старого маяка – вон, видишь его?

– Еще бы не видеть!

Старый каменный маяк находился не очень далеко от нас, и даже издали было заметно – хотя высокое здание к этому времени и обветшало, но, тем не менее, было еще довольно крепким.

– Среди здешних обитателей этот маяк считается чем-то вроде границы... – продолжал Крис. – То, что находится до него – относится к городу, а то место, где сейчас находимся мы – это уже вне города. Говорят, обитатели этих неуютных мест иногда схватываются меж собой, но это происходит скорее для порядка, ведь сферы влияния здесь уже давно поделены. В общем, доходим до маяка, а там уже можно находиться более-менее спокойно. Кстати, этот маяк до сих пор по ночам зажигают – он хотя и старый, но исправный....

– Крис, а лихо мы с тобой удирали!..

– Да уж!.. – покачал головой Крис. – Пробежались очень даже неплохо! Однако вновь должен покаяться – я и сам на здешних кривых улочках немного заплутал, потому-то и вышел сюда, а не ближе к более спокойным местам...

– Знаешь, я тогда в гостинице очень испугалась! Этот тип, начальник охраны рудника... Не поверишь, но мне даже сейчас при одном воспоминании о нем вдруг стало неприятно!

– Девушка, сколь вы впечатлительны!

– Сама удивляюсь!

– Оливия, нашему общему другу тут взяться совершенно неоткуда!

– Понимаю... – тряхнула я головой, прогоняя невесть откуда взявшееся ощущение опасности. Странно, с чего это вдруг у меня стало настолько тошно на душе? Наверное, все потому, что мы вновь вспомнили нашего преследователя... Допускаю, что все именно так и есть на самом деле, только внезапно вспыхнувшее чувство тревоги никуда не проходило, а отчего-то становилось все сильней. Враз пропало желание двигаться с места, и я невольно остановилась.

– Ты что?.. – обернулся ко мне Крис. – Нам же идти надо!

– Крис, хоть верь, хоть нет, но у меня такое впечатление, что начальник охраны рудника где-то совсем близко!

– Этого просто не может быть!

– Умом я это осознаю, но...

Сейчас мы с Крисом стояли на месте и не знали, как поступить дальше. Оглянувшись назад, не увидели там ничего подозрительного, если, разумеется, не считать все тот же бардак на замусоренном берегу и редкие человеческие фигуры, копающиеся в мусоре. Идти вперед мне не хотелось совершенно, значит, наш преследователь находится совсем недалеко от нас. Что же делать?

Впрочем, ответ на этот вопрос мы получили почти сразу же: из-за высокой кучи обломков дерева, наваленных в нескольких десятках шагов от нас, даже не показался, а выскользнул высокий худощавый мужчина, но мне даже не надо было в него всматриваться – и так понятно, кто это. Итак, начальник охраны рудника все-таки сумел нас найти каким-то непонятным образом... Немая пауза длилась несколько секунд, после чего мужчина без особой спешки направился к нам – видимо, не счел нужным бежать, зато у нас не было намерений дожидаться встречи, покорно стоя на одном месте.

– Бежим!.. – Крис схватил меня за руку, и бросился в сторону маяка. Не знаю, верно мы поступаем, или нет, но кроме этого высокого здания, рядом не было никакого иного места, где можно было бы укрыться за крепкими каменными стенами. Конечно, если мы заберемся в ту башню, то окажемся в ней, словно в ловушке, но перспектива встречи с нашим преследователем не нравилась нам еще больше.

К несчастью, тяжелая железная дверь, ведущая внутрь маяка, была заперта, и мы бросились к небольшой каменной пристройке, в которой жил смотритель маяка – может, там удастся спрятаться... Однако мы едва успели постучать в закрытую дверь, как в воздухе что-то просвистело, и Крис упал – как оказалось, ноги ему оплела тонкая железная цепочка. Ясно, откуда она взялась – ее умело бросил наш общий знакомый. Ловко у него это получилось...

Несколько раз ударив кулаком в закрытую дверь, я хотела, было, помочь Крису снять с ног цепочку, и в этот миг чужая рука грубо схватила меня за волосы, и я почувствовала сталь ножа возле своей шеи.

– Ну, стоит ли так торопиться?.. – произнес хорошо знакомый мне голос. – Тем более что вы уже свое отбегали, недотепы-аристократы! Хватит, погуляли на свободе, пора и честь знать.

Самодовольства в голосе начальника охраны рудника было столько, что у меня только что в глазах от злости не потемнело. Между прочим, этот тип не торопился, когда шел к нам, подходил спокойной вальяжной походкой – уверен в себе, скотина! А меж тем мужчина продолжал:

– Что-то я не вижу на ваших лицах радости при нашей встрече! Непорядок. Не помешало бы поздороваться, господа каторжане...

– Если тебе так хочется, то дозволяю поздороваться с нами... – в голосе Криса было слышно легкое высокомерие – так высокородные разговаривают с теми, кто находится несоизмеримо ниже них по рождению, но позволяет себе неподобающий тон при разговоре с высокородными. – Правда, у меня нет ни малейшего желания даже кивать головой в ответ – слишком много чести для такого, как ты.

– Зато я могу и поприветствовать каторжанина... – мужчина сильно пнул Криса, который все еще сидел на земле. – Считай, что теперь я с тобой поздоровался! А теперь медленно снимай с ног цепочку, после чего отложи ее в сторону. Предупреждаю: дернешься, сделаешь резкое движение или сделаешь попытку напасть на меня – я этой бабе враз лицо порежу! Мне велено ее к заказчику живой притащить, а целой она будет, или с изрезанной мордой – насчет этого у нас в договоре не указано.

– Хорошо цепи бросаешь... – Крис продолжал снимать с ног опутывающую их цепочку. – Чего ж раньше-то ее не метнул, разрешил нам до маяка добежать?

– Значит, так надо было... – ухмыльнулся бывший начальник охраны. – Снял цепочку? В сторону ее отбрось, и подальше... Да, именно так. А сейчас в дверь пристройки колоти, да посильнее – пусть смотритель маяка выйдет.

Пока Крис стучал в дверь, мужчина обратился ко мне:

– Ну, красотка, а ты чего молчишь? Никак, язык от страха проглотила? А еще недавно такая разговорчивая была!

Ответить я не успела, потому как дверь открылась, и на пороге показался невысокий мужичок неопределенного возраста – видимо, это и был смотритель маяка. Как видно, все это время он спал, а наше грохотанье в дверь его разбудило. Вряд ли увиденное его удивило – наверняка он видывал сцены и похуже, только вот то, что его разбудили, вряд ли пришлось мужичку по вкусу. Недаром единственное, что он сказал, было:

– Ну, чего надо?

– Глаза свои опухшие протри... – посоветовал ему бывший начальник охраны рудника. – Бери ключ и фонарь – нам надо на маяк подняться.

– Мало ли кому и чего надо... – пробурчал мужичонка. – Это ваши дела, не мои, сами в них и разбирайтесь, а на маяк соваться я никому не позволю...

– Слышь ты, рожа сонная... – теперь в голосе человека, который по-прежнему держал нож у моей шеи, появилась угроза. – Делай то, что тебе велят, а не то плохо тебе придется.

– Да пошел ты... – мужичонка хотел, было, захлопнуть дверь, но бывший ловец, все так же держащий меня, непонятным образом извернулся, и ударил смотрителя маяка ногой в живот. Со стороны это выглядело как короткое прикосновение, но мужчина от боли разом согнулся пополам. Однако это было не все: при этом движении остро наточенный нож, который наш преследователь держал возле моей шеи – он всего лишь прижался чуть посильнее, и я почувствовала, как по моей шее потекло что-то теплое...

– Оливия... – Крис рванулся, было, ко мне, но остановился – понятно, что наш общий знакомый настроен более чем серьезно и шутить не намерен.

– Вот там и стой... – с насмешкой в голосе посоветовал ему держащий меня мужчина. – А ты, красавица, так и не скажешь мне ничего? Давно я твоего голоса не слышал...

– Уймитесь, любезный... – я постаралась говорить как можно более спокойно. – Кажется, ранее я предельно ясно дала понять, что общение с вами не доставляет мне ни малейшего удовольствия.

– Значит, пока что ничего не меняется... – ухмыльнулся тот. – Ну, это ненадолго... А ты еще долго кряхтеть собираешься?

Последнее обращение относилось к смотрителю маяка, который с трудом переводил дух, все еще держась руками за живот – видимо, удар был более чем болезненным. Меж тем бывший рудничный начальник продолжал:

– Слышь, мужик, или ты сейчас сделаешь то, что я тебе приказываю, или пеняй на себя.

– А ты... вообще-то... кто такой?.. – мужчина все еще дышал с трудом.

– Я, чтоб ты знал, в прошлом ловец, а эти двое – беглые каторжники. И не вздумай от меня в своей хибаре запираться – хуже будет. Так что если не хочешь вместе с ними отправиться на тот свет, или загреметь в тюрьму на пожизненный срок, то делай все, что я тебе скажу.

– Ловец, значит... – смотритель маяка постарался разогнуться, но было заметно, что это далось ему непросто. – Так бы и говорил с самого начала, у нас тогда совсем другой разговор мог состояться... Сейчас фонарь возьму и ключ...

– Побыстрей давай! Будешь тянуть – еще и по ушам схлопочешь!

Не прошло и минуты, как мы все направились к маяку. Впереди шел смотритель, за ним Крис, а замыкали шествие я и бывший начальник охраны рудника, который по-прежнему одной рукой держал меня за волосы, а вторую с ножом не отнимал от моей шеи. Н-да, тут лишний раз не дернешься...

Смотритель открыл дверь в основании маяка, зажег фонарь, и мы вошли внутрь. А здесь темно, слабый свет идет откуда-то сверху, через узкие окошки, и без фонаря тут делать нечего даже днем, не говоря о ночи. Наверх вела железная винтовая лестница, правда, несколько заржавевшая и довольно-таки крутая – тут нужно ходить очень осторожно, а иначе и шею свернуть недолго. А еще здесь крепко пахло крысами – этот запах я ни с чем не спутаю. Видимо, эти серые плутовки – частые гости в старой башне...

– Идите наверх!.. – приказал бывший ловец, морща нос от неприятного запаха.

– Посторонним ходить туда не положено... – заговорил смотритель маяка, но мужчина, по-прежнему стоящий за моей спиной, его перебил.

– Заткнись и делай то, что тебе приказано!

– Как скажете... – пожал плечами тот, направляясь к лестнице.

Наверх мы стали подниматься все так же – смотритель, Крис и я с нашим преследователем. Понятно, что мы направляемся на вершину маяка вовсе не для того, чтоб полюбоваться видами, которые открываются оттуда. Почти наверняка там, на вершине, этот неприятный тип постарается избавиться от Криса. Не исключено, что подобная судьба грозит и смотрителю маяка – бывшему начальнику охраны рудника вряд ли нужны свидетели... Ситуация складывалась не в нашу пользу, надо было что-то предпринять, только вот кто бы еще подсказал, что мы можем сделать...

– Может, пояснишь, как ты нас нашел?.. – Крис ненадолго остановился на лестнице.

– Что, интересно?.. – осклабился бывший ловец.

– Если честно, то да.

– Все просто... – хмыкнул тот. – Хоть вы, голубки, и удрали от меня в очередной раз, но рванули-то в сторону реки, а, значит, явно хотели добежать до нее. Домишки в той стороне большей частью выстроены небогатые, а потом и вовсе начинаются районы бедноты... К чему я клоню? Вряд ли у вас на тех нищих улочках есть знакомые, а, значит, бежать вы будете как раз до реки – именно туда и выходят все улицы того района. Вот так-то, башкой иногда надо думать, а не бежать, куда глаза глядят!.. Ну, своих людей я отправил в другие места вдоль берега – пусть там вас выискивают, если объявитесь, а сам отправился к этому самому маяку, потому как по моим прикидкам где-то здесь вы и должны появиться. Притаился в удобном мессе и ждал вас там... Как видите, я не ошибся.

– Но так быстро добраться до реки...

– Так я ж не на своих двоих плелся – у меня, в отличие от вас, лошадь имеется, и у моих людей тоже... Все, хватит болтать, идите вперед!

Судя по голосу этого человека, его просто распирало от гордости – еще бы, он наконец-то поймал тех, за кем давным-давно охотился! А еще он вовсе не против какое-то время покрасоваться перед нами, доказывая свое превосходство, ум и сообразительность... Ладно, так просто сдаваться мы не собираемся, просто надо выждать удобный момент.

Примерно на середине башни находилась небольшая площадка: видимо, в свое время она было сделана для того, чтоб смотрителю можно было на ней передохнуть во время подъема или спуска, а не то от такой крутой лестницы голова в два счета пойдет кругом. Вот и сейчас, когда мы оказался на этой площадке, то смотритель маяка произнес:

– Надо передохнуть.

– Иди вперед!.. – приказал бывший ловец. – Нечего тут задерживаться! Каждый день ползаешь тут вверх и вниз не по одному разу, а сейчас вдруг почему-то устал!

– Надо – тогда сам иди, без меня!.. – только что не огрызнулся мужчина. – Ты мне так приложил, что я все еще разогнуться не могу! До этого места еле добрался, можно сказать, дополз...

– Ладно, даю пять минут отдыха... – недовольно пробурчал тощий тип. – Только ты, Крис, встань подальше от своей подружки: если вздумаешь на меня прыгнуть, то я ей враз горло перехвачу – не сомневайся, успею это сделать... А чтоб нам не было скучно, можно и поговорить. У меня из-за вас, паразитов, полно неприятностей: мало того, что вы с рудника удрали, так еще каким-то непонятным образом живы остались! Это можно было бы пережить, но за тобой еще, красотка, корабль послали, чтоб вернуть тебя назад, и как раз твое отсутствие на руднике мне простить не пожелали.

– Не знала... – если честно, то говорить с этим типом мне не хочется, но молча сидеть тоже не станешь. Надо его хоть немного заболтать, отвлечь...

– Оказывается, тебя родня убиенного мужа с таким тщанием искала, что только в мышиные норки не заглядывала!.. – продолжал разглагольствовать наш преследователь. – Говорят, после твоего побега из тюрьмы весь город едва ли не на уши поставили! Все мало-мальски подозрительные места прошерстили, никого не пропустили, арестовали с полсотни тех, кого давно разыскивали, но тебя так и не нашли. А знаешь, как поняли, что ты под чужим именем на руднике оказалась? Да просто эта дура – настоящая Дарил с Заячьих Холмов, вместо того, чтоб удрать куда подальше и затаиться на какое-то время в тишине и покое, решила кое-что спереть, и на краже попалась! Нашла время воровать, когда стражники настороже и с любого подозрительного человека глаз не сводят! Баба безмозглая, тут иного и не скажешь! Дарил с Заячьих Холмов – особа довольно известная, так что вскоре правда о произошедшем выплыла на свет. Твоя родня, красотка, вернее, родня убиенного тобой мужа, когда узнала, где ты можешь обитать, на отдельный корабль денег не пожалела – так хотели свою родственницу сызнова узреть! И вот когда за тобой приехали на рудник, чтоб вновь отвезти в тюрьму, где ты должна была ждать исполнения приговора, тебя, к моему несчастью, в наличии не оказалось... Был такой скандал, что даже сейчас вспоминать не хочется! В общем, от тебя одна головная боль.

– Что, начальство грешки старые припомнило?.. – не выдержала я.

– А кто из нас без греха?.. – ухмыльнулся тот. – У кого-то их больше, у кого-то меньше, а некоторые из них и простить могут, если вовремя свои прегрешения подчистишь! Но вы ребята шустрые, выскальзывали у меня из пальцев, словно угри в воде! Я уж пару раз был уверен, что возьму вас – ан нет! Не поделитесь, как это у вас получалось?

– С тобой встречаться не хотелось... – усмехнулся Крис.

– Кто бы сомневался...

– Ты там, в «Серебряной лилии», актеров не обидел?.. – поинтересовался Крис. – Они не при делах, мы к ним просто в приятели набились, сказали, что виделись когда-то, а артисты – народ доверчивый...

– Не артисты, а актеры!.. – с непонятным высокомерием в голосе отозвался бывший ловец. – Артисты – это те, кто в цирке пашет, а кто на сцене играет – это актеры! Неужели так сложно понять разницу, а?

– Ты-то откуда в таких тонкостях разбираешься?.. – искренне удивился Крис.

– А ты себя умней всех не считай!.. – э, да наш преследователь, кажется, чуть обиделся. – Простонародье ничуть не дурней вас, господа аристократы, да и талантов у простых людей нисколько не меньше! Что же касаемо тех актеров, о которых вы так беспокоитесь, то я никого из них не увидел – в комнате было пусто, а жаль... Наверное, на репетицию ушли, и пришлось довольствоваться отзывами хозяина «Серебряной лилии» об этой шалой компании... Если те парни к вашим делам отношения не имеют, то пусть и дальше гуляют на свободе.

Не знаю, показалось мне это, или нет, но в голосе бывшего начальника охраны рудника явно слышатся нотки странного уважения и зависти. Уж не было ли когда-то у него мечты – стать актером? В этом случае становится понятна некоторая театральность его поступков и стремление любым путем утвердиться в глазах других людей. Ну, надо же, не ожидала!

– Оставим в стороне господ артистов, в поте лица своего зарабатывающих скудное пропитание... – продолжал бывший ловец. Не знаю насчет остальных, а лично мне после этой фразы стало окончательно ясно: перед нами или несостоявшийся актер, или некто вроде того... Да, чего только в жизни не бывает!

Меж тем мужчина продолжал:

– Мне куда интересней другое: как вы оба на руднике промеж собой снюхаться успели, а? Причем провернули это так ловко, что никто ничего не заметил, а ведь мне докладывали едва ли не обо всем, что там творилось.

– У нас, может, случилась любовь с первого взгляда... – теперь уже и я решила вступить в разговор. – В таких случаях слова и не нужны, взгляда достаточно, а третий тут всегда бывает лишним. Так что ты со своими грязными предложениями оказался, как говорится, совсем не в теме. Да и какая женщина сменит нормального привлекательного мужчину на отекшего от вина пьяницу, которому больше всего на свете нравится показывать свою власть над людьми? Это сейчас ты вроде не пьешь, зато все остальное присутствует в полной мере.

– Да, это я тогда сглупил... – пробурчал мужчина. – Надо было тебе сразу по морде надавать, чтоб место свое знала, и боялась меня. Сама бы тогда мне в глаза умильно заглядывала и выполняла любую прихоть. Вместо этого ты выеживаться начала...

– У меня уже был такой мерзавец, как ты... – я старалась говорить спокойно. – Правда, ни он, ни ты таковым себя не считаете, но зато со стороны это хорошо видно. Два года нашей с ним семейной жизни были для меня сущим кошмаром, и все то время моей единственной мечтой было одно – убежать от своего мужа. Правда, в итоге все произошло совсем не так, как бы мне того хотелось...

– Наслышан... – хмыкнул бывший начальник охраны рудника. – Говорят, своего мужика ты ловко зарезала – он весь кровью изошел еще до появления стражников.

– Это произошло случайно, и я просто защищалась. Ну, а то, что тогда происходило, было едва ли не обыденностью в моей семейной жизни, то бишь бесконечные побои, унижения, беспричинная ревность... Возможно, сейчас мои слова прозвучат грубо и бестактно, но единственное, что я почувствовала в тот момент, когда узнала о смерти мужа – это огромной облечение. К чему я все это рассказываю? Просто если бы ты, господин бывший начальник охраны рудника, позвав меня к себе в кабинет, в то время позволил себе что лишнее, или распустил руки, то я бы любым способом дотянулась до той бутылки, которая стояла на столе, разбила ее, и сделала б все, чтоб один из осколков торчал из твоей шеи. Знаешь, что тебя спасло? На том руднике ты был царь и Бог, и тебе хотелось одержать надо мной моральный верх, добиться полного и безропотного послушания, а заодно лишний раз доказать всем свою власть и превосходство – ты же по-иному с людьми себя вести не можешь.

– Стерва... – прошипел мужчина у меня над ухом.

– По этому вопросу у меня иное мнение... – пожала я плечами.

– Не слишком ли высоко о себе думаешь?

– Уж тебе-то я точно не собираюсь ничего доказывать.

– Так значит вы, нежная парочка, удрали с рудника по зову сердца и великой любви?.. – неприятно усмехнулся бывший ловец.

– А вот в нашу личную жизнь попрошу не лезть.

– У меня тоже вопрос: если не секрет, как же ты от дерева отвязался, к которому мы тебя прикрутили?.. – влез в разговор Крис.

– Это уже не ваше дело... Ладно, хватит лясы точить, пошли дальше.

Снова ступени на винтовой лестнице, и все та же сталь у моего горла. К сожалению, за все время нашего разговора этот человек ни на мгновение не отнял свой нож от моей шеи. Самообладание у него замечательное, он старается все время держать ситуацию под своим контролем. Не могу придумать, как сделать так, чтоб этот тип хоть на миг отвлекся и отвел в сторону нож – тогда не только я, но и Крис поймет, что у нас появился шанс на спасение, и надо немедленно воспользоваться ситуацией...

Когда мы оказались на каменном балконе, который располагался вокруг огромного стеклянного шара из очень толстого стекла, то стало понятно, что развязка близка. Правда, в тот момент я отчего-то думала о совсем сторонних вещах вроде того, что теперь воочию увидела, какой шар зажигает вечерами смотритель маяка. Сейчас этот человек стоит чуть в стороне, и молча смотрит на бывшего ловца. Конечно, я могу и ошибаться, но мне бы не хотелось, чтоб на меня хоть кто-то смотрел настолько мрачно и с такой неприязнью. Похоже, у нас есть все шансы надеяться на то, что в случае чего смотритель маяка вряд ли встанет на сторону бывшего ловца.

Между прочим, вид с маяка и в самом деле открывается просто замечательный – река, корабли, лодки, дома в зелени садов... Этим можно долго любоваться, но сейчас мне точно не до восхищения окрестными красотами, как, впрочем, и Крису. Зато бывший начальник охраны рудника выглядит очень довольным – еще бы, все идет так, как он и хотел!

– Значит, так... – обратился он к Крису. – Подойди к краю этого балкона. Давай, пошевеливайся, чего время тянешь? Слыхал поговорку – перед смертью не надышишься? Что касаемо тебя... – мужчина повернулся к смотрителю маяка. – Хватит глазами хлопать, быстро подошел ближе к краю балкона и стой там неподвижно. Вздумаешь бежать – достану, и тогда пеняй на себя. Во всяком случае, здешним властям придется срочно искать нового смотрителя маяка взамен трагически погибшего...

Надо сказать, что вокруг балкона, вернее, по самому его краю, было установлено нечто вроде ограждения из железных столбиков, соединенных сверху горизонтальной балкой. Столбики выглядели достаточно проржавевшими, и я бы к ним даже близко не подошла, потому как если опереться на них посильней, то можно загреметь вниз вместе с куском этого самого ограждения. Думаю, не стоит пояснять, что задумал бывший ловец...

– Что вам от него нужно?.. – мне надо было как-то тянуть время, и я постаралась, чтоб мой голос прозвучал достаточно испугано.

– Твоему дружку пора на Небеса... – ухмыльнулся бывший ловец. – Тем более что его там уже заждались, да и мне давно пора исполнить условия контракта, я и так слишком затянул с его выполнением. Крис, советую тебе самому сигануть вниз, не тяни понапрасну время, а то уже вечереет...

– Погодите!.. – я подпустила в голос еще немного тревоги. – Что мне надо сделать для того, чтоб Крис мог уйти отсюда живым и здоровым?

– Надо же, красотка, как ты запела... – хохотнул мужчина. – Еще совсем недавно распиналась передо мной о своей неприязни, и вдруг предлагаешь сделку! Лишний раз убеждаюсь в том, что всем вам, бабы, цена – ломаная медяшка...

– Давай без лишних оценок... – кажется, я произнесла это чуть более резко, чем надо, но бывший ловец ничего не имел против подобного.

– Что, не нравится? Правда глаза колет? Ладно, слушай меня внимательно: может, я и отпущу твоего дружка, но при исполнении некоторых условий.

– Обойдемся без театральных пауз... – буркнула я, а сама подумала – ну не может человек без сценических жестов и трагических недомолвок! Пожалуй, актер из бывшего начальника охраны рудника получился бы скверный, опирающийся только на внешние эффекты, а так роль не вытянешь – об этом нам с Крисом уже не раз поведали наши друзья-актеры.

– Тогда слушай: для начала ты отдашь мне все бумаги, за которыми так охотится семейство твоего бывшего муженька. Естественно, пояснишь, чем они настолько ценны...

– Э, да ты, никак, сам решил шантажировать семейку ди Роминели?.. – удивилась я. – Глупее ничего не мог придумать? Не стоит играть в ту игру, правила в которой тебе плохо известны – проиграешь вчистую, лично у меня в этом нет никаких сомнений. Они ж тебя в порошок сотрут и следов не оставят! Куда ж ты хочешь залезть, олух? Как видно, до тебя так и не доходит, кто ты, а кто они!

– А вот для того-то ты мне и нужна!.. – кажется, сейчас бывший рудничный начальник был доволен собой до невозможности. – Я человекпростой, а иметь рядом с собой высокородную – это значит, что перед тобой начнут открываться кое-какие двери из числа тех, в которые я раньше без толку колотился! Мне давно наверх пробиться хочется, да только все без толку – видишь ли, происхождение у меня слишком низкое, да и то, чем я занимаюсь, высокородным не по вкусу. Если эти бумаги, которые все так ищут, столь важны, то тут можно хорошее дело разыграть, и получить многое. Даже с тебя судимость постараюсь снять...

– Как же вам всем эти бумаги нужны!.. – если б я могла, то рассмеялась. – Каждому хочется их заполучить, хотя даже представления не имеете, что в них написано!

– Вот ты мне это и пояснишь, а заодно и гонор свой засунешь куда подальше.

– От меня, как я понимаю, впредь требуется быть послушной и исполнять все твои хотения?.. – я очень постаралась, чтоб в моем голосе не было заметно издевки.

– Опять выламываться вздумала?.. – кажется, мужчина все же уловил что-то в моей интонации, и это ему очень не понравилось. – В таком случае придется сказать тебе еще кое-что: я тебя враз заприметил, когда только ты на руднике оказалась. Подружки постоянной у меня там не было, так, перебирал одну бабу за другой – просто выбирать не из чего, сама видела, каких особ туда посылают, вот и решил, что ты мне вполне сгодишься. И все у нас было бы по уму, только вот ты, стерва такая, пальцы гнуть стала, нос задирать, да еще и на другого глаз положила, а я такое на дух не выношу!

– Ты еще скажи, что ревнуешь... – не поверите, но мне стало смешно.

– Меня просто злость разбирает! Я давно искал себе такую девку, чтоб враз понравилась, причем с первого взгляда, и вот в кои-то веки нашел себе именно то, что надо, только эта зараза делает вид, что ни в грош меня не ставит! Если уж на то пошло, то ты ничуть не умней этой дуры – Дарил с Заячьих Холмов, а знаешь почему? За богатого и надежного мужика, такого, как я, нужно обеими руками держаться, а ты меня унижать вздумала при всем руднике – дескать, пошел вон, ты мне не нужен! Кому такое обращение понравится, а?! Ну, а то, что вы тогда в лесу на моих глазах вздумали в любовь играть – это уже ни в какие ворота не лезет! Вот ответь: чем этот парень лучше меня, а? То, что он из высокородных и кровь у него голубая? Так это проверить проще простого: когда внизу окажется с переломанными костями и с разбитой головой, то тогда и поглядишь, какого цвета у него кровь!..

Нет, ну надо же, еще один Лудо Уорт отыскался! Бывший муженек тоже утверждал, что влюбился в меня с первого взгляда, и другой супруги уже не хотел! А еще, по мнению дорогого супруга, я должна была невероятно высоко ценить подобное решение, и быть немыслимо горда оттого, что его выбор пал именно на меня! Вот уж без чего бы я прекрасно прожила – так это без подобного предпочтения, только моим мнением по этому вопросу никто не поинтересовался!

И что за день такой сегодня! Вначале Полан утверждает, что у нас еще все впереди, и он меня забыть не может, теперь наш преследователь с весьма специфическим заявлением о том, что я не оценила его выбор... Да век бы вас обоих не видеть!

Вдобавок ко всему этот человек стал явно выходить из себя, и надо что-то делать! Как сказали бы господа актеры, его финальные диалоги близятся к концу, после чего должна наступить развязка. Что бы он ни говорил и чего бы ни обещал, но Криса он никогда не отпустит – это очевидно, так что не стоит надеяться на благополучный итог. Значит, надо предпринять какой-то необычный шаг, такой, чтоб бывший ловец хоть ненадолго отвел нож от моей шеи, только вот мне пока что ничего толкового в голову не приходило. Так, вертится на уме всякая ерунда, и не более того.

– Слышь, ты, надоел уже со своими душевными излияниями... – подал голос Крис. – Да и губу на место поставь, а не то ты ее уж очень сильно раскатал...

– Что?! – даже не сказал, а зашипел бывший рудничный начальник, и я поняла, что более тянуть невозможно. Ладно, попробуем самое простое решение...

– Ой, что это?! – взвизгнула я, ткнув пальцем в сторону. – Там крыса!..

Теперь мне осталось только сделать вид, что с перепуга я потеряла сознание и медленно оседаю вниз. Конечно, во всем этом был немалый риск, но я все же надеялась, что хотя бы на несколько мгновений этот человек уберет свой нож от моей шеи, и тогда Крис попытается хоть что-то сделать для нашего освобождения. Почему у меня не было ни малейших сомнений в том, что Крис поймет меня правильно? Дело в том, что на руднике я пару раз слышала разговоры о том, что наш начальник охраны, человек довольно бесстрашный, на дух не переносит крыс, испытывает к ним невероятную неприязнь, доходящую до ненависти – говорят, готов самолично топтать их ногами. Более того – говорят, он очень любил этим заниматься. Ну, столь сильные негативные чувства – это его проблемы, а то, что после заключения в одиночной камере я спокойно отношусь к этим серым разбойницам, и не испытываю по отношению к ним особого страха – об этом Крису тоже хорошо известно, так что, надеюсь, для него не составит труда сложить один и один... А еще я рассчитываю на то, что до бывшего начальника охраны рудника в первые пару мгновений не дойдет тот элементарный факт, что крысам нечего делать здесь, на пустом балконе продуваемого всеми ветрами маяка, куда и людям-то забраться непросто...

Дальше все было предсказуемо: когда бывший ловец инстинктивно отвел в сторону руку с ножом, на мгновение оторвав взгляд от Криса и невольно выискивая невесть каким образом забредшую сюда крысу – тут уже я вцепилась обеими руками за эту самую длань с ножом, не позволяя ей вновь приблизиться к моей шее. Спустя миг возле нас оказался Крис, но бывший рудничный начальник все же успел ударить меня так, что я почти отлетела в сторону, ударившись головой в толстое стекло стеклянного шара...

В себя я пришла спустя всего лишь несколько ударов сердца, и в первое мгновение даже не поняла, что происходит. Крис поднимался с пола, а наш преследователь стоял, держась руками за живот, из которого торчал небольшой металлический обломок, очень похожий на те железные столбики, из которых состояло ограждение балкона. Куда более удивительным было другое: напротив бывшего ловца стоял смотритель маяка, и я отчего-то была уверена, что это именно он вонзил ту железку в тело так долго преследующего нас человека. Между прочим, когда мы пришли на этот балкон, то здесь было чисто, никаких посторонних предметов тут не лежало – в этом я совершенно уверена. Как видно, этот острый кусок металла смотритель маяка прихватил еще тогда, когда ходил за фонарем и ключами.

– До встречи на Небесах, а там разберемся... – и смотритель толкнул ладонью бывшего ловца. Тот по инерции сделал пару шагов назад, затем рухнул спиной на железное ограждение. Как и следовало ожидать, проржавевшие столбики и не менее трухлявая балка не выдержали подобной тяжести, часть из них обломилась, и наш преследователь полетел вниз, вместе с рассыпающимися кусками ограждения. Мы услышали только короткий крик, затем снизу донесся глухой удар, и все стихло.

– Готов... – смотритель маяка посмотрел вниз, потом отошел от края балкона. Глянув на наши растерянные лица, мужчина заговорил:

– Туда этой собаке и дорога, а у меня с такими, как он, свои счеты. Хоть одного из этой братии завалил – враз на душе легче стало! Удивлены? Да тут история из тех, что проще некуда. Много лет назад один из моих братьев влип в большие неприятности, и его объявили в розыск, отправили на его поиски ловца. Так получилось, что брат, которого искали, скрывался у нас, в родной семье, но внезапно умер – уж не знаю, по какой причине это произошло, но старуха-лекарка сказала, что у него было больное сердце. Ну, в жизни случается разное, но когда ловец пришел к нам в дом, и узнал о произошедшем, то не захотел отказываться от награды за поимку преступника – по правилам, если преследуемый еще до поимки помер своей смертью, то ловцу не заплатят ничего. Дело кончилось тем, что ловец арестовал меня, и отправил в тюрьму под именем моего брата – все же внешне мы были очень похожи, а мои слова о собственной невиновности никто и слушать не стал: мол, некоторые еще и то придумывают, лишь бы каторги избежать!.. А ведь я до того жениться собирался, у меня уже и невеста была, и планы на будущее мы с ней строили... В общем, пробыл я на рудниках двадцать лет – уголь в земле ковырял, а после того, как освободился – сюда приехал, на маяк смотрителем повезло устроиться, потому как другого дома у меня уже нет. Здесь меня мало кто видит, да и сам я предпочитаю находиться в одиночестве – не люблю людей...

Теперь мне понятно, в чем дело. Наверняка с того самого момента, как этот человек услышал о том, что на пороге его дома стоит ловец, он уже решил не отпускать его живым. А еще не могу не признать: то, что сейчас произошло – для нас с Крисом это самый лучший выход из положения... Святые Небеса, как же в этой жизни все перемешалось!

– А что теперь с вами будет?.. – растерянно спросила я. – Вас же обвинят в его смерти...

– С чего бы это?.. – а вот теперь мужчина чуть улыбнулся, и это была спокойная улыбка уверенного в себе человека. – Меня тут не было, так же, как и вас. Я спал дома, он пришел ко мне, ударил, забрал ключ и фонарь, велел не высовываться из моей сторожки, а сам направился сюда, причем был один. Чего он искал – не знаю, мне этот человек ничего не сказал. Между прочим, я его предупреждал, что здесь опасно, но он меня не послушался, и вот чем все кончилось. Нечего шляться там, где не велено...

– Почему вы нам помогаете?

– Разве не ясно? Вы ж мои товарищи по несчастью – я каторжан враз от иных людей отличаю, а вы еще к тому же и беглые. У меня, правда, оттуда убежать не получилось... Что касаемо этого ловца, то он, зараза, умелый был и хитрый – конечно, к нему можно было бы подобраться и раньше, но тогда, боюсь, девке он точно успел бы по горлу ножичком махнуть.

– Но могут отыскаться свидетели произошедшего...

– Насмешила... – кажется, мужчину, и верно, позабавил мой вопрос. – Подумай сама: какие еще свидетели могут быть в этих местах? Здесь стражникам никто помогать не станет, и уж тем более ни один из тамошних обитателей не желает выступать очевидцем каких-то там событий – еще самого потом обвинят невесть в чем! Проще говоря – тут никто ничего не видит и не слышит. Ну, свалился мужик сверху – бывает, сам виноват, маяк старый, все проржавело и разваливается чуть ли не на глазах... Ножевых ранений на его теле нет, а что касается железки в груди – так он же сам, прислонившись к перилам, часть балкона обвалил, вот и нарвался на один из тех прутьев... Все, спускаемся, нечего тут сидеть – не привели Боги, стражники и в самом деле сюда подойдут, хотя обычно их не докличешься.

Перед тем, как спуститься, я оторвала от нижней юбки клочок ткани и приложила к ране на шее – надо было остановить кровь. Пускай рана и небольшая, но крови с нее натекло более чем достаточно – хорошо еще, что платье темное, но все одно трудно не заметить большое пятно на одежде. Ничего: главное сейчас – уйти отсюда, а потом что-нибудь придумаем.

Спуск вниз прошел без особых сложностей, правда, внизу я заметила с десяток крыс. Надо же, они тут даже днем появляются! Трудно даже представить, сколько их здесь может быть по ночам! Крис с неприязнью и опаской покосился на них, а я шла спокойно, хотя и понимала, что запах свежей крови может привлечь крыс.

Когда смотритель маяка запирал дверь, Крис поинтересовался:

– Как вы тут живете и такого количества крыс не боитесь? Меня, если честно, оторопь берет! Если днем их здесь так много, то по ночам этих грызунов должно кишмя кишеть!

– Вроде того... – кивнул мужчина. – Только я к крысам еще на каторге привык – они у нас по забоям шастали. Хоть верьте, хоть нет, но нравятся мне эти создания! Между прочим, это очень умные существа, и меня не трогают – они знают, кого можно опасаться, а кого нет. Здесь, на маяке, я их подкармливаю – вечером еду приношу, когда иду фонарь зажигать, и утром тоже поесть несу, когда отправляюсь фонарь гасить. Сюда столько крыс со всей округи сбегается, что неподготовленному человеку этой картины лучше не видеть! Я некоторых из них уже узнаю, да и поговорить с ними иногда можно... Потому и собаку не завожу – не уживется она с крысами.

Мне невольно вспомнилось, как и я, сидя в одиночной камере, тоже постепенно перестала бояться крыс, и даже более того – ждала их появлении: что ни говори, а это все же живые существа, с которыми вполне можно общаться. А этот человек... Видимо, ему в жизни пришлось несладко, раз он предпочитает крыс обществу людей. Вряд ли у него большой заработок, который он, скорей всего, едва ли не целиком тратит его на прокорм этих серых существ. Более подчиняясь порыву, чем чувству, достала из кармана кошелек, набитый золотыми монетами.

– Вот, возьмите...

– Что это?.. – мужчина чуть неприязненно посмотрел на меня.

– Золото...

– Я за кровь денег не беру!.. – жестко отрезал смотритель.

– Это не вам, а на прокорм тем серым плутовкам... – я кивнула в сторону башни. – Сама, когда сидела в одиночной камере, только с ними и общалась. Вначале боялась их едва ли не до смерти, а потом привыкла. До сих пор вспоминаю нескольких тамошних умниц...

– Ну, коли так, то ничего не имею против... – мужчина забрал у меня кошелек. – Все, уходите, а не то, не приведи того Небеса, еще стража сюда нагрянет... Да, и вот еще что – идите отсюда той же дорогой, что и пришли в эти места, не стоит светиться на берегу...

– Спасибо за все!

– Всегда рад помочь хорошим людям...

... Вновь на оживленных городских улицах мы объявились лишь вечером. До этого нам пришлось долго плутать по улицам – Крис опять сбился с дороги. Однако в этом было и хорошее – мы нашли лавку старьевщика, где я купила себе довольно-таки потрепанное платье, в которое сразу же переоделась – уж лучше ходить в этом бедном одеянии, чем в новом платье, у которого ткань на плече пропитана подсыхающей кровью. Сейчас у нас было только одно желание – отдохнуть, только вот вопрос – куда идти? Конечно, не стоило и думать о том, чтоб пойти в «Серебряную лилию», и уж тем более у нас не было желания отправиться к приятелям Летуна, но мы опасались и идти по тому адресу, который Крису в своем письме указал дядюшка. Нет, у нас не было ни малейших сомнений в честности этого человека, но сейчас мы просто боялись все и всех. Куда бы пойти переночевать? Самое плохое в том, что мы так устали, что не хотелось даже шевелиться.

– Слушай!.. – Крис хлопнул себя по лбу. – У меня идея! Пошли в тот театр, где репетируют наши друзья – актеры! Вряд ли нас там хоть кто-то станет искать!

– Да в том театре уже наверняка никого нет! Не может же репетиция продолжаться и днем, и ночью.

– И хорошо, что там уже пусто. Главное: я знаю, где находится этот театр, а еще до него идти всего ничего!..

Последний аргумент оказался решающим, и менее чем через четверть часа мы уже стояли возле небольшого здания посреди маленького заросшего парка. Н-да, а это строение явно когда-то знавало лучшие времена. Не имею представления, что это ранее был за театр, но сейчас крыша в доме прохудилась, стены обветшали, а само здание выглядело так, словно доживает свои последние дни. Теперь мне понятно, отчего на этой сцене можно только репетировать, потому как ни один здравомыслящий человек смотреть спектакль сюда не пойдет, потому как есть реальная возможность оказаться погребенным под рухнувшей крышей и стенами. Впрочем, это верно только по отношению к зрителям, потому как господа актеры на такие мелочи не обращают внимания.

Хлипкая входная дверь была заперта, и нам пришлось залезать внутрь через какую-то дыру. Внутри было темно, и мы едва ли не на ощупь добрались до закутка за сценой, где было кучей навалено старое пыльное тряпье. Конечно, это было далеко не самое лучшее место для отдыха, но искать что-то другое не было ни сил, ни желания – отчего-то мы сегодня крепко вымотались. Кое-как устроившись на этом ворохе ветоши, едва ли не рассыпающейся от старости, и прижавшись друг к другу, мы с Крисом почти сразу же уснули – сейчас мы так устали, что у нас не было сил даже на дежурство. Будь что будет, остается надеяться только на милость Богов и на то, что ночью нас никто не потревожит.

Проснулись мы оттого, что в замке входной двери проворачивался ключ. Вокруг было уже светло, в окна лился яркий свет... Неужели уже утро? Мы что, проспали всю ночь? Ничего себе...

По счастью, нам не пришлось вновь прятаться – уже по доносящимся голосам было ясно, что это пришли наши друзья-актеры. Рановато они сегодня объявились, да еще и вновь трезвые! Ну, если учесть, что до их выступления времени остается все меньше, то господ актеров вполне можно понять. Самое удивительное в том, что их нисколько не удивило наше внезапное появление в этом зале, да еще так рано – как видно, они сочли вполне естественным то, что мы захотели присутствовать на их репетиции. Правда, как они сказали со вздохом, нам пока что не стоит здесь оставаться – мол, вскоре сюда должен придти кто-то из придворного театра, посмотреть на их игру, а в этом случае присутствие посторонних нежелательно. Повздыхав для приличия – дескать, нам так хотелось посмотреть на ваш будущий спектакль, специально для этого сюда и пришли, но раз нельзя, так нельзя!, мы уже собрались, было уходить, но Крис как бы между делом поинтересовался, не было ли вчера в гостинице каких происшествий. В ответ получили лишь пожатие плечами: точно не знаем, но, говорят, у нас в комнате вчера какой-то мужчина долго сидел, кого-то ждал. Потом, правда, ушел, и больше его никто не видел... А еще вечером заглядывал незнакомый мальчишка, говорил о том, что нас хочет видеть какой-то летун...

Выходит, нас желает видеть господин взломщик? А я-то думала, что отныне мы с ним вряд ли еще хоть когда-то встретимся. Интересно, что ему от нас надо? Во всяком случае, не стоит игнорировать желание Летуна увидеться с нами, тем более что связаться со старым взломщиком сейфов было проще простого – для этого и всего-то требовалось сунуть пару монеток на улице какому-то оборванному мальчишке, и отправить его с сообщением в тот самый пригород.

Мы встретились со стариком в небольшом трактирчике, и то лишь после того, как убедились, что тот пришел один, вернее, прихромал, тяжело опираясь на палку. Похоже, старый пройдоха все еще разыгрывает роль несчастного страдальца, и делает вид, будто еле ходит. Ладно, нас-то обманывать не стоит.

– Чего так долго не подходите?.. – недовольно пробурчал старик. – Только не надо мне говорить, что случайно опоздали. Можно подумать, я не знаю, что вы на соседней улице прятались. Впрочем, это не так и важно. Ваша помощь требуется, вернее, мы можем быть друг другу полезны.

– Простите, я вас не совсем понимаю... – начал, было, Крис, но дед его перебил.

– Я сейчас вам все объясню...

Оказывается, Летун с самого начала придумал для себя некий план, при помощи которого намеревался вытащить внука с каторги. Что за план? Ну, не сказать, что особо хитроумный, но, но мнению Летуна, достаточно надежный. Дело в том, что очистив от золота сейф архиепископа Петто, старик умудрился сделать с сейфовым замком нечто такое, что при первой же попытке открыть сейф едва ли не напрочь заклинивало сложный замок этого механизма. Для чего это ему было нужно? Летун понимал, что никто, кроме него самого, не сумеет открыть сейф, а раз так, то в виде платы за свой труд он попросит архиепископа освободить с каторги Шмеля, своего внука. Старик знал, насколько высоко ценятся его труды – недаром те, кто в свое время нуждался в услугах настоящего мастера, даже выкупали его из тюрьмы! Ну, а для того, чтоб старика не узнала охрана (все же в вечер ограбления они с Крисом изображали из себя крестьян, и могли запомниться охране) Летун не только обрился наголо, но и купил палочку – мол, ходить совсем не могу, еле ползаю, но для вас так и быть, расстараюсь!..

Правда, заявившись в пригород к своему приятелю, Летун узрел там бывшего начальника охраны рудника, который устроил в доме засаду, и стал грубо трясти Летуна – дескать, где твои друзья?! Мол, не обманывай меня, я все знаю – ты с ними в столицу приехал, и вместе с ними куда-то ушел!..

Вообще-то Летуна такими словами не испугаешь, сам артист еще тот! Он заранее сочинил слезную историю о том, что двое молодых людей, внезапно приехавших к нему домой, сообщили невероятное известие: его любимый внук арестован, находится на руднике! Вполне естественно, что придя в себя от неожиданности, дед отправился в столицу хлопотать насчет освобождения парня. Все бы ничего, но (как видно, от сильного расстройства) старика прямо на улице внезапно прихватил такой приступ радикулита, что он даже шагу сделать не мог! Увы, но молодые люди оставили его, отправились по своим делам, и больше он эту парочку не видел. Самому же Летуну было так плохо, что он с величайшим трудом доковылял до одного из своих старых приятелей, после чего совсем обезножел. В отличие от молодых людей, приятель оказался добрым человеком, нашел знахарку, которая за несколько дней поставила старика на ноги, хотя окончательно он так и не выздоровел. Лишь только более или менее придя в себя, и будучи вновь в состоянии самостоятельно передвигаться, Летун вновь решил пойти к своему старому другу, у которого по приезду и остановился в столице – хотел посоветоваться с ним насчет того, что можно предпринять в непростой ситуации с внуком...

Поверил бывший ловец старому взломщику сейфов, или нет – это уже не важно. Врезав старику по шее пару раз для острастки, бывший начальник охраны рудника куда-то ушел, и более его никто не видел. Зато во второй половине дня к старику заявились люди архиепископа Петто – вернее, они не представились, но дед и сам догадался, кто их мог сюда прислать. Без долгих разговоров взяв старика под руки, эти люди привезли его в дом архиепископа – мол, надо срочно открыть сейф, у которого сломался замок, а не то хозяин рвет и мечет. Если честно, то в глубине души Летун все же опасался, как бы его не узнали охранники, но все обошлось – никому и в голову не пришло, что тот седой крестьянин с длинной бородой, что привез дрова, и этот лысый мужичонка, едва передвигающийся при помощи палочки – это один и тот же человек. Ну, а дальше все пошло так, как и рассчитывал Летун: осмотрев сейф, он пожелал переговорить с самим господином архиепископом – дело тут, дескать, непростое, и кое-что надо бы уточнить!..

Находящемуся не в духе архиепископу Летун прямо сказал – работа тут предстоит сложная, и вряд ли кто с этим сейфом справиться, но я могу постараться и открыть его, и вновь починить. Только, господин хороший, давайте сразу договоримся промеж собой: я человек небогатый, да еще и больной, а лечение стоит о-го-го сколько!, и потому с других людей за свою работу я прошу немалые деньги, но с вас золота не возьму – вместо этого вы мне внука помогите с каторги вытащить, а я вам и потом могу не раз пригодиться, причем и в будущем с вас ни медяшки не попрошу за самую сложную работу!.. На том, как говорится, ударили по рукам, и Летун принялся за труд, благо к тому времени подле сейфа каких только инструментов не лежало!

По словам старика, провозиться ему пришлось немало – те, кто уже пытался открыть сейф до него, только ухудшили дело, а Летуну прибавили работы. Архиепископ заглядывал в комнату едва ли не каждые пять минут, чтоб выяснить, как продвигаются дела, а рядом со стариком постоянно находилось несколько слуг – приглядывали за работником во все глаза. Из их негромких разговоров Летун вскоре понял, как обстояли дела: приехав ночью из королевского дворца, архиепископ лег спать, а с утра пораньше за какой-то надобностью решил открыть сейф – похоже, ему нужно было что-то оттуда достать. Ключ в замке провернулся лишь до половины, после чего намертво застопорился, и все попытки вытащить ключ ни к чему не привели. Хуже того – в один далеко не прекрасный момент ключ просто сломался, и теперь открыть сейф не было никакой возможности. Злость и растерянность архиепископа в тот момент зашкалила все возможные пределы! Дело кончилось тем, что он велел слугам: где угодно раздобудьте мастера, который сможет открыть этот проклятый сейф, а иначе пеняйте на себя!.. За день в этом доме побывало уже человек семь, но все только разводили руками – сделать ничего нельзя, сейф надо распиливать, чего архиепископ делать никак не хотел, ведь в этом случае можно было повредить содержимое! Правда, через какое-то время один из стражников вспомнил о некоем старом мастере по кличке Летун, у которого были на редкость умелые руки, и архиепископ приказал достать этого человека хоть из-под земли!..

Когда же, наконец, Летун сумел открыть сейф, то архиепископа от увиденного чуть не хватил удар – внутри было пусто! Вернее, все бумаги были на месте, но более ничего в этом вместительном металлическом ящике не было! Трудно описать ярость, растерянность и злость, которые охватили хозяина дома после того, как он понял, что его обокрали. Впрочем, этот человек сумел быстро взять себя в руки, и велел гнать в шею всех посторонних – мол, сейчас начнем разбираться, как подобное могло произойти, а заодно подумаем, где следует искать пропажу!..

В этот не совсем подходящий момент Летун напомнил архиепископу об их договоре – мол, я вам сейф открыл, и вы выполняйте свое обещание насчет моего внука!.. Увы, но старик оказался как раз тем человеком, на котором архиепископ решил сорвать обуревающее его бешенство, и по приказу хозяина дома Летуну не только крепко надавали по шее, но и в прямом смысле этого слова выкинули за ворота. Но старика куда больше разозлили слова архиепископа о Шмеле: дескать, если твое отродья помрет на каторге, то никто не заплачет, туда ему и дорога! Чем меньше вас, бандитов с большой дороги, на этом свете останется, тем лучше! А что касается тебя, старый дурак, то благодари Небеса уже за то, что я тебе жизнь оставляю – это и есть моя оплата за твои труды, причем оплата щедрая! А если тебе что-то не по вкусу, то уже через несколько дней рядом со своим внуком окажешься, тем более что тебе давно пора там обитать, а ты почему-то все еще здесь землицу топчешь!..

... – В общем, с трудом я вчера доковылял до дома приятеля, а там уж к вам парнишку послал... – вздохнул Летун. – Всякое видал в жизни, ситуации бывали и похлеще, но такое я прощать не намерен, иначе себя уважать не буду!

– А как сейчас себя чувствуете?.. – спросила я.

– Вы что думаете, я с палочкой сейчас для вида хромаю?.. – старик даже разозлился. – Да у меня сейчас ни одной косточки в теле нет, которая бы не болела! Знаете, для чего я вас позвал? Просто теперь у меня на вас основная надежда, и чем смогу – тем помогу, но и с вас того же потребую!..

Ох, тут не знаешь, что и сказать!..

Глава 13

– Трудно сказать конкретно, но чувствую, что меня начинают в чем-то подозревать... – подосадовал граф де Линей. – Впрочем, этого уже давно следовало ожидать: Ее Величество в последнее время частенько беседует со мной, и пусть даже эти разговоры проходят в присутствии фрейлин и посторонних, но все одно наши короткие беседы привлекают к себе интерес уже тем, что ранее королева не уделяла мне такого внимания. Во дворце народ ушлый, и возле Ее Величества сейчас остается не так много людей – разговоры о неладах в королевском семействе делают свое дело, так что врагам королевы совсем несложно отследить неугодных, которых впоследствии можно будет отлучить от двора за излишнюю преданность королеве Эллен.

Мы снова сидели в том же храме, где обычно и проходили наши встречи. Разумеется, было бы куда разумней назначить иное место свидания с глубокоуважаемым господином де Линей, только вот у нас не было никакой возможности договориться об этом с ним самим. Ничего не поделаешь, пришлось рискнуть, и хочется надеяться, что никто не проследит за нашей сегодняшней встречей.

Граф рассказал нам, что Ее Величество, увидев его сегодня во дворце, была весьма любезна, и вместе с тем было заметно, что у нее хорошее настроение. Кроме того, королева сказала несколько теплых слов: дескать, счастлива оттого, что граф де Линей, хотя еще окончательно и не поправился после своей болезни, тем не менее, то и дело приходит в королевский дворец. По словам королевы Эллен, встречи и беседы с графом де Линей делают ее жизнь куда приятней и содержательней, а заодно позволяют смотреть на будущее с подлинным оптимизмом. Дескать, я была бы искренне рада, если б таких милых и преданных людей, как вы, у меня было куда больше, и, надеюсь, вскоре это случится, а по-настоящему верных друзей я сумею вознаградить должным образом. И хотя для любого постороннего уха это звучало как обычная любезность, граф прекрасно уловил скрытый подтекст в этих словах королевы, и это не могло не радовать.

Впрочем, придворные, услышав эти слова королевы, скорей всего, сделали совершенно иной вывод. Дело в том, что сегодня в покоях Ее Величества произошла весьма неприятная история, которую сейчас вовсю обсуждают не только во дворце, но уже и в городе.

Случилось вот что: королева, проснувшись ночью, поняла, что в ее спальне находится еще кто-то. Если учесть, что Его Величество уже достаточно давно не осчастливливал своим присутствием супругу, то было понятно, что сейчас в спальне королевы находится некто посторонний. В этой непростой ситуации королева Эллен не потеряла присутствия духа, и, стараясь не шевелиться, нажала на потайную кнопку возле своей кровати. Не прошло и полуминуты, как около комнаты королевы появилась дворцовая стража...

В результате около сейфа королевы, в котором та хранит свои драгоценности и самые важные бумаги, задержали одну из придворных дам, молоденькую смазливую девицу, которая появилась в свите королевы менее года назад. И хотя та перепуганная особа плела какую-то несусветную чушь о том, что, дескать, она в темноте всего-навсего ошиблась дверью, было понятно, что девица с перепуга брякнула первое, что пришло ей в голову. Ошиблась дверью... Большей глупости сложно себе представить, ведь вход в покои королевы охраняется стражей, которая на то и поставлена, чтоб в комнаты, занимаемые Ее Величеством, посторонним не было хода. Разумеется, мимо этой стражи так просто не прейдешь, а, значит, тут об ошибке или случайности и речи быть не может. Ясно, что ночью стража или куда-то ушла со своего поста (что маловероятно), или же некто провел в покои королевы эту особу, разумеется, не просто так, а с некоей определенной целью.

Королева не стала слушать бессмыслицу, которую несла молодая фрейлина, и приказала дворцовым стражникам как следует обыскать девицу: мол, мне надо знать, что у этой особы находится при себе – не просто же так она дерзнула зайти в мою спальню ночной порой! Конечно, возмущению юной фрейлины не было предела – как, меня смеют обыскивать какие-то хамы??!!, и даже попыталась сопротивляться, правда, без особого на то успеха. В итоге у королевы в руках оказался ключ, которым можно было открыть личный сейф королевы. На вполне естественный вопрос Ее Величества – а откуда, голубушка, у вас взялся этот ключ?, девица принялась рыдать в три ручья, а потом и вовсе заявила, что не желает отвечать на вопросы в присутствии посторонних, то бишь стражников, которые вели себя по отношению к ней столь грубо и бестактно. Услышав подобное заявление, королева сказала, как отрезала: или фрейлина сию же секунду скажет правду, или пусть пеняет на себя. Дескать, хотя вы того и не заслуживаете, но, тем не менее, я даю вам единственный шанс спастись от грядущих неприятностей, а иначе последствия столь дерзкого поступка для вас будут по-настоящему катастрофическими. Ответ девицы (которая, похоже, не обладала особым умом) был просто убийственным: дескать, вам, Ваше Величество, лучше позволить мне уйти по-хорошему, и промолчать о произошедшем, а не то кое-кому это может не понравиться!..

Последующую сцену предугадать несложно: королева велела отправить молодую особу в ее комнату, из которой эта дерзкая девица не имела права выходить до того времени, пока на то не будет получено дозволение королевы. Ну, а чтоб фрейлина не вздумала ослушаться приказа, подле дверей ее комнаты должны находиться двое стражников, единственной обязанностью которым вменяется следить за тем, чтоб эта молодая особа не нарушила указание королевы, а также стражникам было категорически запрещено пускать к девице хоть кого-то из посторонних. Кроме того, не дозволялось передавать ей письма или записки, а если же фрейлина пожелает сама написать кому-либо, то это послание следовало отнести королеве.

Не стоит и говорить о том, что вся эта история уже к утру стала известна даже последнему дворцовому истопнику – некоторые новости разносятся со скоростью молнии, а то и быстрее. Следует отметить, что отцом этой фрейлины был аристократ из числа тех придворных, кто с почти незаметной ноткой неприязни относился к королеве Эллен, а во дворце такие вещи отмечают сразу. Всех интересовало только одно – как поступит Ее Величество в столь щекотливой ситуации, и королева, в свою очередь, не подкачала. Для начала королева Эллен с раннего утра попросила короля, своего мужа, принять ее – дескать, сегодняшней ночью произошло нечто, что вам необходимо знать. Трудно сказать, о чем беседовали венценосные супруги, но итог был предсказуем: какие бы у этих двоих не были отношения, но в данном вопросе король был полностью согласен с тем, что подобные случаи совершенно недопустимы, и их следует пресекать на корню.

Среди придворных ходят разговоры о том, будто не только к королеве, но и к королю обращались некоторые высокопоставленные особы с настоятельной просьбой простить глупую молодую девушку, потому как произошло обычное недоразумение, и оттого не следует портить жизнь юной фрейлине из-за нелепой ошибки... Однако в этом случае Его Величество счел правильным отдать решение по столь деликатному вопросу своей жене – произошедшее касалось именно ее, и при более внимательно рассмотрении вырисовывалась достаточно неприятная и непонятная история.

Королева не стала затягивать со своим решением: почти сразу же после беседы со своим мужем она приказала привести к себе провинившуюся фрейлину, и безо всяких околичностей сказала, что отныне не желает видеть ее в своем дворце. Причину королева тоже не стала скрывать, и огласила ее публично: дескать, эта молодая особа утратила в глазах Ее Величества не только доверие, но и свое беспорочное имя. Та, которой была оказана высокая честь быть приближенной ко двору, проявила удивительную неблагодарность и была поймана при попытке совершения кражи из сейфа королевы – разумеется, после этого скандального происшествия не может быть и речи о том, чтоб столь дерзкая девица и далее оставалась при королевском дворе. Более того, было сказано следующее: этой молодой особе и в столице делать нечего, а потому королева искренне надеется, что отныне она никогда и ничего не услышит о той, которая настолько разочаровала ее своим поведением. А еще Ее Величество очень хотела бы сегодняшним вечером услышать весть о том, что бывшая фрейлина уже покинула столицу, потому как здешний воздух оказался вреден для ее здоровья.

Услышав подобное, неразумная особа, у которой было время подумать о том, что произошло, зарыдала едва ли не в полный голос. Ее отчаяние понятно, ведь речь идет о самой настоящей ссылке, из которой нет возврата, во всяком случае, нечего и надеяться на то, что в ближайшее время ей вновь позволят увидеть столицу. Впрочем, когда твое доброе имя потеряно при столь скандальных обстоятельствах, то восстановить его практически невозможно, то есть вход во все знатные дома (даже находящиеся в глухой провинции) отныне тебе будет заказан раз и навсегда. Вытирая ручьи слез, неразумная особа умоляла королеву о дозволении переговорить наедине, где она попытается объяснить все произошедшее, но Ее Величество холодно оборвала все эти горестные причитания: я вам давала возможность оправдаться, и предупреждала о возможных последствиях, однако вы этим шансом не воспользовались, и, значит, более нам говорить не о чем. Естественно, после этого бывшей фрейлине было указано на дверь.

Называя вещи своими именами, дело выглядит так: неразумную девицу навеки изгоняют из королевского дворца не просто с позором, но еще и с вдрызг разбитой репутацией – ведь королева обвинила фрейлину в попытке воровства. Это самый настоящий скандал, который долго будут вспоминать как придворные, так и родные бывшей фрейлины, которые тоже не придут в восторг от произошедшего, ведь и на них падет отблеск сомнительной славы их родственницы. Отныне этой недальновидной особе следует забиться в самый дальний уголок нашей страны, и сидеть там, не решаясь высунуться наружу, потому как такое пятно со своего имени не оттереть при всем желании. Пожалуй, теперь эта девица вряд ли сумеет отыскать себе достойного мужа – пусть скажет спасибо, если хоть какой-то найдется...

– Знаете, что все отметили?.. – продолжал свой рассказ граф де Линей. – Поведение королевы Эллен словно чуть изменилось: сейчас она как будто приобрела прежнюю уверенность, которой в последние месяцы ей так не хватало. Похоже, возвращение ценностей сыграло свою роль, так что королеве более не стоит бояться вымогателей, и действовать без оглядки на требования шантажистов. Сейчас Ее Величество, если можно так выразиться, постарается отыграть утерянные позиции.

– А эта фрейлина... Кто она такая?

– Дочь одного из придворных – тот сравнительно небогат, но достаточно родовит. По слухам, он тоже пытался переговорить с королевой о своей дочери, но та не пожелала обсуждать с ним этот вопрос. Если учесть, что папашу этой молодой особы уже давно тянет в стан противников королевы, то можно понять, отчего Ее Величество и слушать не хотела ни о каком прощении для бывшей фрейлины. Могу побиться об заклад, что в очень скором времени королева Эллен отправит в провинцию и отца, вслед за его дочерью – мол, я вам предоставляю прекрасную возможность заняться огрехами в воспитании вашего неразумного чада...

– То есть королева Эллен таким образом показывает, что не намерена прощать тех, кто идет против нее?.. – хмыкнул Крис.

– Вроде того... – кивнул головой граф. – Впрочем, думаю, что многие придворные в глубине души с ней согласны: что ни говори, но поведение и поступок девицы – это уже чересчур. Подобным образом можно себя вести только в двух случаях: если ты совершенно уверен в том, что тебя вытащат из любой передряги, или если у тебя просто-напросто в излишке самомнения и уверенности в собственной исключительности. На мой взгляд, у этой молодой особы было в излишке и одного, и другого. История вышла громкая и достаточно неприятная, так что особых защитников у бывшей фрейлины отыскаться не должно – она слишком мелкая сошка, ради которой не стоит лишний раз ломать копья. К тому же она не справилась с порученным ей делом, а проигравших нигде не любят. В общем, эту фигуру можно смело и безбоязненно сбивать с доски – обычная разменная пешка, не более того.

– Но как она решилась пойти на подобную глупость?.. – недоумевала я.

– Да, тут наверняка не обошлось без долгих уговоров... – согласился граф. – Могу лишь предположить, что некто умело сыграл на потайных струнках души ее отца, да и сама молодая особа, похоже, вовсе не хотела долго оставаться всего лишь одной из тех юных фрейлин, которых во дворце едва ли не в избытке. Что ни говори, а соблазнов вокруг хватает, да и самой хочется, скажем так, забраться повыше, приблизиться к сильным мира сего, стать значительней и богаче... Наверняка ей, да заодно и ее папаше, пообещали множество самых разных благ, если она сумеет раздобыть нечто важное...

– Интересно, что ей было нужно в сейфе королевы?.. – Крис почесал в затылке. – И откуда у нее взялся ключ? А заодно неплохо бы узнать, кто впустил эту девицу в комнату королевы?

– Эти вопросы интересует многих, и в первую очередь Ее Величество. Думаю, она постарается докопаться до истины. Правда, на последний вопрос ответ уже есть: в покои королевы фрейлину приказал пропустить один из офицеров стражи: по словам дежуривших стражников, этот человек показал им официальное разрешение, в котором юной фрейлине дозволялось войти в покои королевы. Разумеется, страже подобный визит показался весьма странным, но того офицера они знали давно, разрешение было оформлено должным образом и сомнений не вызывало, так что ослушаться стражники не посмели.

– А что говорит сам офицер?

– К сожалению, ничего. Он покинул дворец рано утром, и с той поры его никто не видел.

– Хм...

– На мой взгляд, ответ здесь лежит на поверхности... – продолжал граф де Линей. – Исчезнувший офицер поступил на службу в королевский дворец по протекции архиепископа Петто, и является его весьма дальним родственником...

– То бишь это дело было организовано все той же милой семейкой ди Роминели... – сделал вывод Крис.

– Без сомнений, а свою родню надо выводить из-под удара... – добавил граф. – Это ж не юная дурочка – фрейлина, до которой никому нет особого дела. Всем известно, что в семействе ди Роминели свято чтят родственные узы. Наверняка этому офицеру велено отсидеться седмицу – другую в тихом месте, с надеждой на то, что вскоре все утрясется, утихомирится и забудется, а то и вовсе через недолгое время эта история уже не будет иметь никакого значения...

– Мне непонятно другое: что эта фрейлина рассчитывала найти в сейфе королевы?.. – спросила я. – К тому же тогда стояла глубокая ночь, и если бы даже девица непонятным образом умудрилась открыть сейф, то внутри все одно ничего не разглядишь, а свечу в комнате спящей королевы посторонний человек зажигать не станет! Вряд ли эта особа видит в темноте, словно кошка!

– Вот тут история становится еще интересней и неприятней... – де Линей только что руками не развел. – Вчера королева, в нарушение дворцовых правил, велела принести ужин в свою комнату – мол, очень устала, неважно себя чувствую, хочу посидеть одна. Она даже фрейлин своих попросила оставить ее на какое-то время...

Не знаю насчет остальных, а лично мне понятно, по какой причине королева решила остаться одна в своей комнате – ей необходимо было разобраться с драгоценностями, которые мы ей вернули. Заодно Ее Величество хотела выяснить, что за бумаги она получила вместе с возвращенными украшениями – не просто же так я передала ей свернутые в трубочку листы. Как видно, королева Эллен настолько увлеклась этим полезным делом, что забыла обо всем на свете, в том числе и о еде.

А граф де Линей продолжал:

– В итоге королева ужинать так и не стала, и разнос с нетронутыми блюдами слуги унесли из ее комнаты... Догадываетесь, что случилось дальше?

– Кто-то из слуг соблазнился королевским угощением?.. – поинтересовался Крис. – Говоря грубо: некто в однорыло умял целый разнос с едой, или желающих поесть на халяву оказалось больше?

– Ох, виконт, ну у вас и выражения!.. – усмехнулся граф. – Надо сказать, что они весьма оригинальны, хотя часть придворных дам эти обороты речи могут несколько шокировать... Но в целом вы рассуждаете верно: нашлось трое слуг, желающих на дармовщинку откушать яства с королевского стола, после чего все эти, как вы изволили выразиться, любители халявы уснули, и спали беспробудным сном всю ночь. Когда же их с превеликим трудом сумели добудиться утром, то каждый из них выглядел как запойный пьяница, который никак не может придти в себя после долгих ночных возлияний...

– Нечто было добавлено в еду королеве Эллен?

– Совершенно верно, и это нечто явно не соль или перец. Там было что-то иное, такое, отчего на человека нападает глубокий сон.

Что верно – то верно: при крепко спящей королеве этой самой девице можно было беспрепятственно зажигать свечи, и не просто спокойно и не торопясь осмотреть содержимое сейфа, но и обыскать хоть всю спальню королевы Эллен. Вообще-то подобное вполне можно отнести к числу покушений на жизнь Ее Величества, то бишь государственной изменой, что, вообще-то, таковым и является! Н-да, лишний раз убеждаюсь в том, что у юной фрейлины нет ума, а не то она со своим отцом ни за что не ввязались бы в столь дурно пахнущее дело!

– Это просто великое счастье, что Ее Величество вчера отказалась от ужина, а иначе... – граф с досадой махнул рукой. – Иначе мне просто трудно представить возможные последствия. Не знаю, что эта девица рассчитывала отыскать в сейфе королевы, спящей мертвым сном, но зато наутро подтвердились бы сплетни о том, будто королева по ночам позволяет себе многое, в том числе и напиваться едва ли не в хлам...

– Что?!

– Да-да, некто имеет дерзость распространять слухи о том, будто Ее Величество подвержено тому же прегрешению, которым страдал ее отец, ныне покойный. К несчастью, тот не просто любил выпить – он то и дело впадал в самые настоящие запои. Увы, но один из них закончился для него весьма печально... Именно тогда вдовствующая герцогиня Альпе, мать нынешней королевы Эллен, и отправила свою малолетнюю дочь на воспитание в монастырь с весьма суровым уставом – герцогине нужно было твердой рукой удержать власть от посягательств родственников мужа, и времени на то, чтоб в строгости воспитывать дочь, у нее просто не было... Что же касается сплетен о том, что и королеве Эллен передалась любовь к хмельному, то со всей ответственностью заявляю: это – полнейшая ложь! Ее Величество даже на дух не переносит спиртного, не говоря о чем-то большем! Как видно, кто-то всерьез намеревался не только осмотреть содержание королевского сейфа, но и всерьез опорочить королеву Эллен перед мужем, а заодно и перед всем королевским двором! Любому понятно, о чем бы стали говорить во дворце, если б утром Ее Величество долго не могли разбудить, да и состояние ее после пробуждения было бы соответствующим... В общем, сейчас дворцовая стража разбирается и в этой истории.

– Ныне королева Эллен, наверное, боится проглотить даже лишнюю крошку за столом!

– Не без того... – согласился граф. – Сегодня она уже пригласила к себе хорошего фармацевта, только он вряд ли сумеет помочь Ее Величеству – сомневаюсь, что на свете существует снадобье, которое нейтрализовало бы действия всех зелий и ядов.

– Н-да, весело у вас во дворце... – я только что руками по сторонам не развела. – И все же, непонятно, что именно девица собиралась найти в сейфе королевы? Мне кажется, что сейчас в руках врагов королевы не осталось почти ничего, чем можно шантажировать Ее Величество, вот они и пошли на столь рискованный шаг, постарались раздобыть хоть что-то, на чем можно всерьез прихватить королеву. А может они просто хотели раздобыть тот вексель, который королева будто бы уже приготовила, но не торопится отдавать...

– Мне тоже кажется, что причина всего произошедшего состоит в том, что вымогатели остались ни с чем, и потому эти люди идут на столь рискованные шаги... – кивнул головой граф де Линей. – Помните, я говорил, что архиепископ Петто дал королеве Эллен всего лишь седмицу на то, чтоб она раздобыла деньги для шантажистов, и часть того срока уже прошла. Правда, сейчас положение тех заговорщиков далеко не столь блестяще, каким было еще совсем недавно. У этих людей уже нет компрометирующих королеву бумаг, да и драгоценности Ее Величества из сейфа архиепископа кто-то украл, а от первоначальных намерений заговорщикам отступиться уже невозможно – слишком много усилий было потрачено на дискредитацию королевы и попытки добиться своей цели. От столь далеко идущих планов так просто не отказываются. Правда, в этом есть и один положительный момент: после пропажи драгоценностей, архиепископ Петто почти наверняка попал под подозрение своих приятелей по заговору – все же у некоторых должно появиться опасение, не ведет ли многоуважаемый господин архиепископ какую-то свою игру, а подобные разговоры, без сомнений, вносят некоторую сумятицу в их ряды.

– Ну, хоть что-то хорошее вышло из всей этой истории... – философски заметил Крис.

Мне же остается радоваться тому, что де Линей ничего не сказал о Полане. Как видно, разговоры о нашей с ним встрече у храма или еще не дошли до дворца (по причине малозначительности произошедшего), или поведение офицера, сломя голову побежавшего за какой-то небогато одетой женщиной не привлекло особого внимания посторонних (что весьма сомнительно), или же сам Полан решил помалкивать о подробностях нашей встречи (во что мне плохо верится). Но то, что об этой нашей случайной встрече уже известно ди Роминели – в этом у меня нет ни малейших сомнений. Ох, бывший жених, от тебя мне одни неприятности!

– Кстати, я сегодня во дворце имел далеко не самый приятный разговор с Лудо Мадором ди Роминели... – подосадовал граф. – У меня сложилось впечатление, будто он специально поджидал меня.

– Зачем?

– Этот человек без чести и совести заявил, что дает мне два дня на то, чтоб я освободил свой дом – дескать, согласно когда-то подписанной мной дарственной все имеющееся у нашей семьи имущество уже давно принадлежит ему. Еще было сказано: я должен ценить то, что семья ди Роминели поступает со мной столь благородно – не выкидывает на улицу сию же минуту, а позволяет взять кое-что, необходимое для нелегкой жизни в первое время.

– Что вы ему ответили?

– Единственное, что можно было сказать в той ситуации: дескать, все это звучит весьма забавно, но я не отношусь к числу любителей глупых шуток и розыгрышей – возраст у меня уже не тот для подобных забав. Именно потому пусть господин ди Роминели поищет для своих потех кого-то другого, более склонного к странным развлечениям...

– И?..

– Неподалеку стояло несколько придворных, и Лудо Мадор не стал продолжать наш разговор, хотя перед уходом негромко сказал мне: о дарственной имеется еще и запись в нотариальной книге, так что дело еще не окончено. Ну, лично мне тут все ясно: господин ди Роминели вполне резонно предполагал, что вы уже передали мне тот документ, то есть дарственную, и потому ждал моей реакции на свои слова. Человек он умный, в итоге сделал правильный вывод, и наверняка понял, что отныне его угрозы о лишении имущества мне уже не страшны, а, значит, мы с вами уже встречались, и дарственной, как таковой, уже не существует, то бишь о ней можно забыть, как будто ее никогда и не было. Что же касается записи в нотариальной книге об оформлении этого документа, то без самой дарственной запись не может считаться доказательством – мало ли что люди дарят друг другу, и в нотариальной книге можно указать все, что угодно! Это просто констатация когда-то случившегося факта, который впоследствии мог быть отменен на основе устной договоренности, причем без новой отметки в нотариальной книге. А раз никто не может предъявить документ, о котором идет речь, то эта запись ровным счетом ничего не значит, или же, говоря официальным языком, ее стоимость ничтожна, особенно если принять во внимание тот общеизвестный факт, что нотариальные книги у некоторых недобросовестных стряпчих пестрят не только ошибками, но и откровенными глупостями...

– Граф... – перебила я. – Граф, прислушайтесь к доброму совету – сегодня же расскажите своему сыну обо всей этой истории, вернее, о том, каким образом ди Роминели смогли заставить вас подписать ту дарственную. Мне слишком хорошо известны волчьи нравы этой милой семейки, и их стремление не выпускать добычу из своей пасти. Просто так они вас не оставят, будут до последнего пытаться отыграть утерянное, бить во все слабые места, а самое уязвимое место у вас – это Тео...

– Я... я не могу... – почти прошептал де Линей. – Вы не знает, о чем просите... Я и сам не могу без стыда вспоминать о той истории, а уж рассказать о ней – это просто невозможно!

– А вы попытайтесь, как бы тяжело это не было. Есть такое понятие – необходимость...

– Мне страшно представить себе, что на все это скажет Тео... – граф умок, а потом вздохнул. – Впрочем, мы с вами сейчас в одинаковом положении, и, думаю, вы имеете право знать, что явилось причиной моего столь странного поступка...

Как мы поняли из сбивчивых слов графа, история, и верно, была далеко не самая приятная. Дело в том, что находясь на королевской охоте, что граф оказался среди членов семейства ди Роминели. Граф де Линей никогда особо не любил эту семейку, считал их слишком высокомерными и чванливыми людьми, но уж раз ему выпало какое-то время находиться среди них, то ничего не поделаешь, надо терпеть. Однако в этот раз господа ди Роминели вели себя на удивление тактично, не кичились своим происхождением, были внимательны и предупредительны... Чудо, да и только!

Отдельно стоит отметить, что у каждого из ди Роминели были прихвачены фляги с изумительным старинным вином, которое они любезно предложили графу, а тот, естественно, отказываться не стал. Увы, но вскоре де Линей понял, что с вином он здорово перебрал, хотя выпил совсем немного. Тем не менее, от охоты граф отказываться не захотел, и вскоре сделал неудачный выстрел по дикому поросенку, который притаился в кустах... К несчастью, стрела попала не в кабана, а в двоюродного брата графа де Линей. Разумеется, на охоте случается всякое, в том числе и такие трагические ошибки, но дело осложнялось тем, что отношения этих двоих были, как говорится, хуже некуда. В чем состояли разногласия, что было тому причиной – это граф уточнять не стал, сказал лишь, что взаимная неприязнь тянулась достаточно давно, и была едва ли не притчей во языцех. И хотя де Линей, поняв, что ранил кузена, бросился к нему, с первого можно было понять, что сделать уже ничего нельзя. К тому же так получилось, что рядом никого не было, кроме людей из клана ди Роминели, и граф, понимая, что во всем обвинят его, сидел на месте, схватившись за голову, и, не чувствуя вкуса, глотал вино из очередной фляжки, которую ему протянул некто из семейства ди Роминели.

Думаю, лишним будет упоминать о том, что члены семейки ди Роминели крепко взяли в оборот потрясенного графа, который и без того находился едва ли не в шоковом состоянии. Для начала ему сообщили, что все присутствующие были свидетелями того, как господин де Линей собственноручно убил своего родственника, после чего (все были тому свидетелями) хотел бежать с места преступления. Любому здравомыслящему человеку понятно, что наказанием за предумышленное убийство родственника может быть только одно – плаха, и тут не спасет ни титул, ни происхождение. Конечно, в любой семье бывают трения, но чтоб дойти до такого!.. Какой позор для представителя столь уважаемого и высокородного семейства! Конечно, господа ди Роминели могут и промолчать об увиденном, потому как умные люди всегда могут столковаться промеж собой к обоюдной выгоде, но это можно сделать только в том случае, если достопочтенному аристократу хочется жить, причем жить без позора...

Дело кончилось тем, что граф согласился подписать дарственную – в тот момент, под впечатлением гибели родственника, и, будучи едва ли не в стельку пьяным, он не вполне осознавал всех последствий своего поступка. Отчего-то ему казалось, что как только он подпишет бумагу, так сразу же и закончится весь этот кошмар...

Что же касается погибшего кузена, то его тело каким-то образом умудрились вывезти из леса незамеченным, и на следующий день объявили о том, что тот скончался от апоплексического удара. Похороны прошли быстро, скромно, благо семьей кузен так и не обзавелся, с родственниками отношений не поддерживал из-за своего скандального характера, и по этой же причине у кузена не было ни друзей, ни приятелей. Ну, а граф де Линей, протрезвев наутро, чувствовал себя полным ничтожеством, который не только убил родственника, но еще и смалодушничал, а вместе с тем оставил нищим своего единственного сына, но изменить хоть что-то было уже невозможно.

Правда, немного придя в себя после произошедшего, и будучи в состоянии здраво рассуждать, граф понял, что в этом деле хватает нестыковок. Хотя де Линей во время охоты и находился хорошо «под мухой», но какая-то часть его сознания, тем не менее, все же улавливала все происходящее. Что именно смущало графа? Многое...

Прежде всего, непонятно, откуда во время охоты вдруг рядом с графом появился кузен – его рядом и близко быть не должно! Более того – родственник вообще не был приглашен на ту охоту, а появляться незваным – это дурной тон, и кузен всегда придерживался установленных правил поведения! Если же говорить о кабане, то самого зверя господин де Линей не видел – просто неподалеку зашуршали кусты, и оттуда донеслось характерное похрюкивание животного. Именно в те кусты граф и пустил стрелу, только вот стрелял он довольно низко, стараясь наверняка поразить кабана, а стрела вошла кузену прямо в сердце. Если же учесть, что родственник был человеком высокорослым, то вряд ли он мог спрятаться за сравнительно низкорослым кустарником, и попасть так высоко стрела никак не могла! Более того: судя по наклону стрелы, торчащей в теле родственника, стреляющий должен был быть едва ли не одного роста со своей жертвой, а де Линей – человек не ахти какой высокий. А еще, помнится, перед началом охоты кто-то стащил из колчана графа несколько стрел с приметным оперением... Вдобавок ко всему это странное вино, после нескольких глотков которого невероятно быстро хмелеешь... К тому же и сама дарственная появилась что-то уж очень быстро, словно ее подготовили заранее, и от графа требовалось всего лишь поставить свою подпись на этом документе. Были и еще кое-какие шероховатости, да только что теперь об этом думать?! Все одно сейчас никому и ничего уже не доказать, хотя к этому времени де Линей уже понял, что все это называется грубым словом – подстава, и он, смалодушничав на мгновение, крепко влип в эту паршивую историю... Так и приходится жить с этим грехом на душе...

– Сами посудите... – граф потер рукой лоб. – Как я могу рассказать об этом Тео?

– И все же вам придется это сделать, и чем быстрей, тем лучше... – твердо произнес Крис. – Иного выхода нет, и быть не может. Не хватало еще, чтоб какой-либо «доброжелатель» поведал Тео о вашей тайне, при этом лихо мешая правду с ложью, и перевернув все с ног на голову. Вот тогда вам оправдываться перед сыном будет куда сложней.

– Как это ни печально признавать, но вы, кажется, правы... – вздохнул де Линей. – Возможно, мне давно уже следовало все рассказать Тео, но... Страшно даже подумать о том, что сын, узнав правду, будет меня презирать.

– Граф, поверьте – многие завидуют вашим теплым отношениям с сыном, и не думаю, что та история способна разрушить эти прочные семейные узы...

– Ой!.. – я только что не хлопнула себя ладонью по лбу. – Вспомнила! Знаете, один из членов семейки ди Роминели прекрасно умеет подражать чужим голосам – об этом мне как-то супруг упоминал, считая подобное настоящим талантом! А еще бывший муж говорил, что у его родича особенно хорошо получается копировать голоса зверей и птиц – не отличить от настоящих! Да и рост у того человека немалый... А звать этого умельца, если мне память не изменяет, Лудо Турон ди Роминели... Правда, ничего не могу сказать о том, насколько умело тот человек владеет луком и стрелами.

– Да, граф, как говорили мои знакомые на рудниках – кажется, вас развели по-полной... – вздохнул Крис. – Ну, если учесть ваше более чем приличное состояние и обширные земельные угодья, то понятны и те немалые труды, которые семейка ди Роминели приложила к этому делу. Эти люди ради обогащения пойдут на что угодно...

– Давайте лучше решать, что будем делать дальше... – я решила сменить тему разговора. – Мы и без того сегодня слишком долго разговариваем...

– А вам не кажется, что несколько мужчин, что сидят неподалеку от входа в храм, не сводят с нас глаз?.. – внезапно спросил Крис. – Только не оборачивайтесь, а не то они враз поймут, что мы их заметили...

Не меняя выражения лица, я немного сменила позу и скосила глаза назад. Точно: четверо крепких мужчин находятся неподалеку от входа в храм. Вроде и одежда обычная, и лица ничем не примечательные, но, тем не менее, в этих людях было что-то общее. Возможно, в любое другое время я бы не обратила на них особого внимания, но сейчас невольно отметила про себя, что у них уж слишком внимательный взгляд для молящихся, на лицах благостности маловато, да и сидят эти люди по двое с каждой стороны от главного прохода. Не знаю, по какой причине, но четверо мужчин словно выделялись из числа немногочисленных прихожан. Тут даже мне понятно: стоит нам подойти к выходу, как эти люди встанут со своих мест и направятся вслед за нами, так что из храма мы выйдем, словно под конвоем, причем двое пойдут впереди, а двое сзади, не позволяя нам сделать хоть шаг в сторону. Возьмут нас, словно в клещи, и уйти от этих людей мы вряд ли сумеем. Можно сказать только одно: мы, кажется, попались...

– Давно ты их заметил?.. – поинтересовалась я у Криса, удивляясь собственному спокойствию.

– Минут десять назад, или чуть меньше. Вначале не обратил внимания – мало ли кто приходит в храм!, но сейчас все больше убеждаюсь, что они заявились по наши души.

Интересно, кто это – стражники, или люди ди Роминели? Вообще-то я склоняюсь ко второму варианту. Единственное, что радует – здесь, в храме, нас вряд ли будут задерживать. Почему? Прежде всего, подобное запрещено, но если эти люди все же попытаются это сделать, то вряд ли задержание пройдет тихо, мирно, без скандала и драки, то бишь наверняка привлечет к себе немалое внимание, и слухи о произошедшем пойдут гулять по столице. Кроме того, по закону каждый, кого задерживают в церковных стенах, однозначно попадает под юрисдикцию церковных властей, которые вряд ли отдадут задержанных хоть кому-либо без должного расследования и решения церковного суда. Конечно, архиепископ Петто может поспособствовать тому, чтоб нас долго не держали в церковной тюрьме, но все одно на это уйдет какое-то время, и к тому же может привлечь к себе излишнее внимание светских властей, а семейке ди Роминели лишний шум точно не нужен – эти люди привыкли втихую обтяпывать свои дела. Вывод может быть только один: нас схватят сразу же, как только мы пересечем порог храма.

Итак, нас все же выследили... Хотя что меня удивляет? Чего-то подобного нам следовало ожидать уже давно, и просто удивительно, что мы еще на свободе, ведь и без того суемся куда можно, и куда нельзя, а в последнее время и вовсе стали слишком беспечны. Мой бывший свекор ясно дал понять графу де Линей, что раз тот не боится разорения, значит, дарственной уже нет, а передать ее графу могли только мы, и почти наверняка эта связь между ним и нами поддерживается и сейчас. Вполне естественно, что Лудо Мадор приказал своим людям проследить за господином де Линей в надежде на то, что тот выведет их на беглых каторжников, то есть на нас. Да и случайная встреча с Поланом тут явно сыграла свою роль, и подтолкнула мысли господина ди Роминели в нужном направлении. Лудо Мадор должен знать, что здешний настоятель – близкий родственник графа де Линей, а надежных мест для встреч у беглецов не может быть много, и храм для этого подходит как нельзя лучше. Вообще-то мы и сами во многом виноваты – надо было еще при прошлой встрече с графом сообразить, что нас тут могут искать, и заранее договориться о будущих встречах в ином месте, а мы понадеялись на привычное «авось»... Ладно, не стоит понапрасну себя ругать, надо выпутываться из очередной передряги.

Впрочем, мне и без слов было понятно, что точно такие же мысли были и у Криса, да и граф де Линей вовсе не собирался в отчаянии хвататься за сердце и взывать к Небесам. Мы больше не стали вести долгих разговоров – и без того с ними затянули куда дольше, чем нужно. Зато теперь буквально за несколько минут обсудили все необходимое, после чего граф неторопливо направился к выходу. Как мы и думали, задерживать его никто не стал, и граф спокойно покинул храм. Все верно: господин де Линей этим людям не нужен, да и вряд ли кто-то дерзнет напасть на законопослушного человека, аристократа древнего рода, ведь он ни от кого не прячется, ни в чем противозаконном не замечен, и к тому же хорошо известно, где живет этот высокородный господин, и где его можно найти в случае необходимости...

Другое дело – мы с Крисом, тем более что господа ди Роминели наверняка уже стосковались по встрече с нами, и выпускать нас из своих лап они не намерены, только вот нам с этой благородной семейкой встречаться совсем не хочется. Вопрос в том, кому повезет на этот раз...

Итак, нам тоже пора уходить, и надеемся, что те четверо, что сидят у входа, не пойдут следом за нами к запасному входу в храм, хотя понятно, что и возле тех дверей нас уже наверняка поджидают. Недаром, когда мы с Крисом встали со своих мест и направились внутрь храма, ни один из тех четверых мужчин за нами не пошел – зачем, если деться нам все одно некуда, а оба входа в храм перекрыты? К тому же те четверо уверены, что мы сочли их обычными прихожанами. Ну и хорошо...

Когда мы вновь оказались в коридоре, ведущем к запасной двери, то направились не к ней, а бросились в крохотный боковой коридорчик, ведущий в подвал – о нем нам рассказал граф де Линей. Все же здесь настоятелем был его близкий родственник, и граф хорошо знал, что и где находится в этом храме, потому как сам время от времени жертвовал сюда немалые деньги. По счастью, днем дверь в подвал не закрывалась, и потому мы беспрепятственно проникли туда. Как и следовало ожидать, внутри было довольно темно, свет шел лишь из небольшого оконца, расположенного вровень с землей. Стены подвальчика были заставлены шкафами, старой мебелью и еще невесть чем, но, тем не менее, по подвалу можно было спокойно пробираться – как видно, за порядком тут следили. Ранее граф коротко пояснил нам, что это оконце можно открыть изнутри, потому как иногда грузы, которые привозят в храм, заносят не с запасного входа, а прямиком через это оконце сразу сгружают в подвал, который заменяет склад. Хочется надеяться, что наши преследователи или не знают об этом оконце, или же твердо уверены, что мы намерены покинуть храм через обычный вход.

Осторожно открыв окно, я мысленно возблагодарила настоятеля за то, что тот поддерживал должный порядок во вверенном ему храме, во всяком случае, петли на окнах были хорошо смазаны, и потому окошко открылось совсем бесшумно. Светлые Боги, сделайте так, чтоб рядом с этим местом не оказалось никого из посторонних!

Первым наружу выбрался Крис, а затем, не поднимаясь на ноги, помог выкарабкаться и мне. Пока он осторожно закрывал окно, я осматривалась по сторонам. Оказывается, мы находились в том же дворике, где совсем недавно беседовали с Поланом, а это значит, что если мы только сунемся за угол, или же вдруг некто из тех., кто сейчас дежурит у запасного входа в храм, вдруг заглянет сюда, то нам придется плохо.

– Давай туда... – почти что прошептал Крис, кивая головой в сторону. Там, между двух невысоких каменных строений находился узкий проход. Пожалуй, протиснуться через него мы сумеем, а потом нам надо будет как можно быстрей уносить отсюда ноги.

Однако когда мы оказались за пределами храмовых стен, то нас ждала новая неожиданность, во всяком случае, я, взглянув вперед, шагнула в растущие рядом кусты, потянув за собой Криса.

– Прячься!

– В чем дело?.. – присев на корточки, Крис осматривался по сторонам.

– Карету видишь? Ну, ту, что стоит едва ли не напротив?

– Конечно, вижу! Ее только слепой не заметит. И что? Карета как карета, ничего особенного...

И верно: едва ли не сразу же за кустарником находилась проезжая дорога, хотя здесь, на задворках храма, редко кто ездил. Люди тут в основном ходили, и то их было немного – так, редкие прохожие. Можно сказать, здесь был маленький тихий уголок в шумном городе. Потому-то вполне естественно выглядела стоящая на дороге простая темная карета, запряженная парой лошадей – казалось, что хозяева этого экипажа удалились в храм, и скучающий кучер дожидается их возвращения. Вои, и окошечки у кареты задернуты – там, скорей всего, никого нет...

– Знаешь, кому принадлежит эта карета?.. – продолжала я вполголоса. – Семейке ди Роминели! Я ее сразу узнала – в ней обычно управитель ездил, или хозяева прислугу по лавкам и магазинам отправляли. Как видно, ди Роминели прикатили в столицу вместе с кое-какой челядью – не для себя же они эту простую карету пригнали!

– А сейчас кто-то внутри кареты ждет, когда нас притащат, чтоб к хозяевам отвести... – мрачно добавил Крис. – Значит, мы не ошиблись – в храме были люди ди Роминели... Давай-ка мы с тобой отсюда убираться, причем надо сделать все, чтоб нас не заметили. Может, попробуем кустами...

Больше Крис ничего сказать не успел, потому что приоткрылась дверь кареты, и хорошо знакомый мне голос чуть раздраженно произнес:

– Эй, ты, иди сюда!

– Что угодно вашей милости?.. – кучер стряхнул с себя дремоту, и враз оказался возле окошечка кареты.

– Иди к наемникам и поинтересуйся, отчего они там так долго копаются! Сколько еще можно ждать? Они там что, до ночи время тянуть собираются? Скажи, чтоб поторопились!..

Надо же, сам Лудо Шарлон соизволил сюда заявиться! Ну, насколько я знаю характер этого человека, по своей воле он сюда бы не пошел, а, значит, красавец прибыл за нами по приказу своего отца. Судя по голосу, нынешний наследник семейства ди Роминели теряет терпение, а, значит, и нам следует уходить сразу же, как только кучер скроется с наших глаз.

Только вот у Криса по этому поводу было иное мнение. Кивнув мне в сторону кареты, он прошептал:

– Ну что, рискнем?

Вообще-то мне следовало бы покрутить пальцем у виска, и сказать Крису что-то вроде того, что я еще не окончательно сбрендила, и нам надо делать ноги, а не влезать в новую авантюру, только вместо этого, провожая глазами уходящего кучера, я почему-то произнесла:

– А почему бы и нет?

Действовать пришлось быстро, потому как время дорого. Нам понадобилось всего несколько мгновений, чтоб добежать до кареты, распахнуть дверцу, после чего Крис, не жалея сил, хорошенько врезал кулаком по подбородку Лудо Шарлону, в вольготной позе расположившемуся внутри кареты. Этого хватило, чтоб глаза у красавца закатились, и он безвольно сполз на сидение.

– Дальше одна справишься?.. – обернулся ко мне Крис.

– Да. Ты, главное, не медли, постарайся отогнать карету в тихое местечко, где нас не побеспокоят...

Забравшись внутрь кареты и захлопнув дверцу, я схватила лежащую на сиденье веревку, и быстро принялась связывать руки лежащему без сознания Лудо Шарлону, невольно прислушиваясь к звукам, доносящимся извне. Тем временем Крис, сидя на козлах кареты, вовсю понукал лошадей, стараясь отогнать карету от храма как можно быстрей. Хм, кажется, все более или менее спокойно, никаких криков или требований немедленно остановиться я не слышу...

К тому времени, когда карета остановилась, и Крис вновь появился внутри кареты, Лудо Шарлон уже стал приходить в себя. Крис же, посмотрев на связанного красавца, который пытался сообразить, что происходит, лишь усмехнулся:

– А ты на него не слишком много веревок накрутила? У господина ди Роминели ноги сейчас, словно в коконе, да и на руках их намотано предостаточно...

– Это чтобы уважаемый Лудо Шарлон понял, что те веревки, которые были припасены для нас, грешных, все же пошли в дело... – пояснила я. – А заодно, чтоб он уразумел, каково это, когда тебя отпутывают, ты ничего не в состоянии предпринять, чувствуешь себя пленником и не видишь выхода из сложной ситуации.

– Против подобного возражений нет... – согласился Крис.

– Спешу сообщить, что наш пленник пришел в себя... – продолжала я. – Но пока что он помалкивает – видимо еще не решил, как ему следует вести себя с нами, жестокими и безжалостными похитителями.

– Похвальная предусмотрительность... – кивнул головой Крис. – Приятно иметь дело с разумным человеком. Кстати, господин ди Роминели, как вы себя чувствуете? Надеюсь, мы с вами сумеем спокойно переговорить друг с другом, а не то в последнее время нервы у меня всерьез разболтались, начинаю теряю контроль над собой, а в столь неадекватном состоянии я способен на довольно жестокие поступки. Кстати, кричать тоже не советую – мы находимся возле старого парка, и гуляющих тут немного, так что единственным итогом ваших криков окажется пара выбитых зубов, а подобное, господин ди Роминели, сделает вашу восхитительную улыбку менее пленительной.

– Советую всерьез отнестись к этим словам... – посоветовала я. – Ваша семейка приложила руку к нашему нынешнему непростому положению, так что тебе повезет, если останешься живым и с неповрежденными конечностями. Правда, для этого тебе придется быть с нами откровенным.

– Оливия, несмотря ни на что, рад тебя видеть... – правда, особой радости в голосе Лудо Шарлона было что-то незаметно. К этому времени он уже успел сделать кое-какие вводы насчет своего невеселого положения, и, надеюсь, особо изворачиваться не станет.

– Не могу сказать того же насчет себя... – чуть усмехнулась я. – Но давай не будем вспоминать о прошлом – в нем слишком мало радостных минут.

– Тогда поговорим о настоящем... – Лудо Шарлон попытался перехватить инициативу в свои руки. – Вы преступили всяческие границы, когда похитили меня...

– А вот этого пустословия не надо!.. – оборвал Крис. – Нам давно следовало поговорить, однако обстоятельства сложились таким невеселым образом, что иначе вас, господа ди Роминели, к откровенной беседе не подтолкнуть. Вот и пришлось прибегнуть к несколько экстравагантному способу общения, для чего первым делом было необходимо уйти от тех, кого вы послали, чтоб захватить нас, грешных. Надеюсь, вы не будете отрицать того, что в этой карете совсем недавно ожидали нашего появления, только со связанными руками и в сопровождении нанятых вами людей, но мы опять сумели выскользнуть...

– Меня уже наверняка ищут... – а Лудо Шарлон быстро приходит в себя, ранее он не был столь выдержанным и хладнокровным. Похоже, что звание наследника благородного семейства придало ему уверенности в себе. – И наверняка те люди поняли, что к моему исчезновению причастны вы двое. Вы хоть догадываетесь, что с вами сделают, когда поймают, а это обязательно случится?

– А чего гадать?.. – в голосе Криса прозвучали философски нотки. – Если поймают – узнаем, а если нет, то пусть это останется для нас неразгаданной тайной, и горевать по этому поводу мы не станем. Поговорим о другом...

– Скажите, что вам обоим нужно от нас? Чего вы добиваетесь своими неразумными поступками?

– А сам-то как думаешь?.. – искренне удивилась я. – Мы с Крисом, то есть с виконтом Герсли, оба пострадали от действий вашей семейки. Хочется, знаешь ли, справедливость восстановить и от плахи отойти как можно дальше.

– Значит, он для тебя уже Крис... – хмыкнул Лудо Шарлон. – Правильно мой брат предполагал, что тебе нельзя доверять, и что ты готова вешаться на шею любому.

– Предположим, к этой мысли его постоянно подталкивала твоя супруга, в чем она мне откровенно призналась, когда осчастливила несчастную заключенную своим присутствием в тюрьме. Именно вы двое и направляли ревность моего мужа в нужном направлении.

– Тем не менее, в чем-то моя жена была права... – Лудо Шарлон покосился на Криса. – Где же ваши высокие моральные принципы, сладкая парочка?

– Когда оказываешься в тюрьме, то кое-какие представления о жизни, знаешь ли, несколько меняются.

– Заметно.

– Уж не ревновать ли ты вздумал?

– Я не так глуп.

– И это говорит человек, с которым я стояла у алтаря, и который клялся мне в вечной любви! Если мне не изменяет память, то ты и после того, как отдал меня своему брату, пытался изъясняться передо мной в своих высоких чувствах...

– А я и не спорю, что ты мне нравилась... – кажется, этот человек не лгал. – И даже очень нравилась...

– Но не настолько, чтоб идти против приказа отца и брата!

– Что я мог поделать в той ситуации? Я был вторым сыном в семье, а не наследником, то есть поневоле вынужден подчиняться отцу и старшему брату. Мне было приказано жениться на тебе – и я это сделал, а иначе ты за моего братца ни за что бы не пошла! Он же заявил, что влюбился в тебя с первого взгляда, и привык получать то, что хочет! Ему нужна была по-настоящему красивая и знатная жена – надо же улучшать внешность будущих детей, совершенствовать породу, ведь с таким уродливым обличьем, как у Лудо Уорта, планы отца могли бы не сработать. Сама подумай: кто ж пойдет за подобным королем, да еще и со столь паршивым и мстительным характером, как у него?! Тут хотя бы наследники нужны с более или менее привлекательной наружностью. Впрочем, в его случае вряд ли могло помочь хоть что-то, и ваши с Лудо Уортом детушки внешностью наверняка уродились бы в своего папашу, при виде которого воротит любого...

Тут Лудо Шарлон умолк – понял, что невольно проговорился, ведь только что он едва ли не прямо сказал нам то, о чем мы догадывались и сами, то есть что конечным итогом всех планов и расчетов семейки ди Роминели должен стать королевский трон нашей страны. Ладно, сделаем вид, что пропустили мимо ушей эту оговорку.

– Жаль только, что о моих чувствах в то время никто не подумал... – я и сама не ожидала, что в моих словах будет столько горечи. – Что хочется мне, и к чему я стремлюсь – это никто из вас тоже не счел нужным принять во внимание.

– А мы не ожидали, что ты способна на такое – украсть документы! Вот тебе и бессловесная забитая тихоня, происходящая из древнего рода и получившая прекрасное воспитание! Нонсенс! До сих пор не знаем, где ты умудрилась спрятать похищенные бумаги! Я уж не говорю про то, что ты изловчилась не только сбежать из тюрьмы, но еще и удрать с каторги! А вдобавок ко всему нам стало известно, что по тем векселям ты уже получила деньги, а кое-какие документы отдала в чужие руки, причем наверняка бесплатно... Это что – такая форма мести? Вот уж бабская логика, которую мне трудно понять!.. Ничего, мы еще вернем под свою власть всех тех, кто невесть с чего вообразил себя свободным от когда-то подписанных обязательств! Оливия, послушай доброго совета: верни хотя бы оставшиеся бумаги, и молись о том, чтоб мой отец тебя простил, ведь по твоей вине рухнула часть планов, которые он строил много лет.

– С милосердием Лудо Мадора я хорошо знакома.

– В какой-то мере его можно понять.

– А зачем вы моего отца убили? Не отпирайся – твоя жена мне обо всем рассказала. Мой несчастный отец не имел ко всей этой истории никакого отношения!

– Да какая разница?! Это был приказ моего отца – кровь за кровь. Все по закону, так что совершенно не понимаю твоего возмущения. Да ты нам в ноги должна поклониться за то, что всю твою остальную родню не тронули! Так что если хочешь жить, то верни имеющиеся у тебя документы, и моли всех Богов, чтоб среди них еще оставались те, что позарез нужны моему отцу. В ином случае он тебя в порошок сотрет.

– А ты изменился, и не в лучшую сторону... – задумчиво сказала я. – Ранее был более мягким, иногда даже совестливым, а теперь по ухваткам куда больше смахиваешь на своего отца, Лудо Мадора...

– Ты тоже не похожа на прежнюю наивную девочку, которая любила меня... – оборвал меня Лудо Шарлон, которого отчего-то задели мои слова.

– Я никогда не любила тебя по-настоящему, вернее, мои чувства по отношению к тебе не успели стать глубокими. Все было куда проще: меня бросил жених, а тут приехал такой неотразимый красавец, который клялся и божился, что влюбился в меня с первого взгляда... До настоящей любви у нас просто не дошло: ты выполнял приказ, а я в глубине души хотела досадить Полану... Правда, твоя дорогая супруга затаила на меня злобу – ведь ты изменял ей со мной, пусть и по ее невольному согласию! Кстати, с супругой тебе повезло – она за тебя любому глотку перегрызет. И подталкивает тебя в нужном направлении тоже она.

– Да, мы с Реной хорошо понимаем друг друга... – усмехнулся Лудо Шарлон. – Как сказано в церковных книгах – муж и жена должны быть опорой друг другу в радости и печали. Ее даже мой отец ценит, хотя и считает недалекой, а он к женщинам редко относится с уважением.

– Знал бы он еще, что столь ценимая им невестка готова собственноручно его отравить, когда сочтет, что свекор стал помехой...

– Оставим лирику в стороне... – нахмурился наш пленник. – Верни документы, добром прошу – для тебя это последний шанс остаться в живых.

– Мне доставит куда большее удовольствие одна лишь мысль о том, что достопочтенный Лудо Мадор ди Роминели останется без этих бумаг... – покачала я головой. – Лучше я их сожгу, но мой бывший свекор их точно не получит.

Разумеется, у нас с Крисом уже не было тех бумаг – они все уже находились у королевы Эллен, только вот Лудо Шарлону об этом пока что знать не стоило.

– Оливия, слушая эти высказывания, я начинаю сомневаться в твоих умственных способностях... – огрызнулся красавец. – Все же пребывание в тюрьме самым пагубным образом сказалось как на душевных, так и на...

– А ну, хватит!.. – почти что приказал Крис, обрывая высказывания Лудо Шарлона. До этого момента Крис не вмешивался в наш разговор, но сейчас решил, что мы уже достаточно впустую сотрясали воздух. – Не вам читать проповеди о морали и нравственности! Именно по приказу вашей семейки был убит мой брат, а вину свалили на меня!

– У суда сложилось иное впечатление... – ухмыльнулся наш пленник. – Вы признаны братоубийцей. Это же мнение полностью разделяет и ваш отец, почтенный герцог Тен. Насколько мне известно, он публично отрекся от вас, виконт, и выразил искреннее желание, чтоб правосудие наказало виновника полной мерой. Что ж, дурная кровь бывает во многих семьях, в том числе и самых родовитых.

– Интересно, для чего вам все это было нужно?.. – устало поинтересовался Крис. – Уж не для того ли, чтоб младший сын герцога Тен, рожденный новой женой (которая, кстати, родом из вашего милого семейства) стал наследником титула и состояния моего отца? Что, стараетесь заполучить в свои руки все, что только возможно? В этом случае у вас вряд ли осуществиться задуманное, ведь у нашего отца есть еще один сын, а у него уже имеется семья, так что очередь из наследников достаточно длинная... Или ваша мерзкая семейка нацелилась и на них?

– Попрошу без оскорблений, потому что с такими отбросами, как вы, ни один порядочный человек не станет общаться, дабы не нанести ущерб своей репутации... – процедил Лудо Шарлон. – Впрочем, вы, как я вижу, уже нашли друг друга – мужеубийца и братоубийца. Очаровательная компания, и общение между вами соответствующее...

– Ну, вот что... – сейчас мне стало понятно, что Крис не намерен шутить. – Я, в отличие от госпожи Оливии, долгие беседы вести не намерен, да и вы мне совсем не нравитесь...

– Тут наши чувства взаимны... – красивые губы Лудо Шарлона скривила презрительная улыбка.

– Так вот, господин ди Роминели... – Крис не обратил внимания на это высказывание. – Так вот, вы сейчас ответите мне на кое-какие вопросы, а иначе...

– Ничего я вам говорить не собираюсь. И пугать меня не надо – это, право, бесполезное занятие.

– Я так не считаю. Начнем с того общеизвестного утверждения, будто шрамы украшают мужчин, вот только вы вряд ли разделяете это мнение. А теперь самое главное: или вы сейчас будете со мной откровенны, или вас можно будет без колебаний вычеркнуть из числа самых красивых мужчин страны. Сейчас вы вполне обоснованно гордитесь своей прекрасной внешностью, и привыкли ловить на себе восхищенные взгляды, но без зубов и носа, с покрытыми шрамами лицом и подрезанными на ногах сухожилиями...

– Вы не посмеете!

– Да?.. – искренне удивился Крис. – А кто мне это запретит? И чего мне бояться? Считайте, что это всего лишь небольшая расплата за то, что вы убили моего брата. Как вы нам только что сказали – кровь за кровь, верно? У меня, если вы помните, по решению суда имеется пожизненное заключение на рудниках, то бишь бессрочная каторга, а по совокупности с побегом вполне могут и на плаху отправить, чтоб даром не переводить государственные харчи на такого отпетого преступника с садистскими замашками... Так что выбор за вами, пока еще прекрасный Лудо Шарлон ди Роминели...

... Когда мы с Крисом шли по улице, я сказала:

– Наверное, все же не следовало разрезать ему веревку на руках...

– Как раз наоборот... – покачал головой Крис. – Не хватало еще, чтоб некто увидел спеленатого по рукам и ногам господина, и позже на основании свидетельских показаний нас обвинят еще и в издевательствах над членом высокородной семьи. Мы разрезали всего одну веревку, так что пока Лудо Шарлон скинет все петли с рук, пока распутает ноги, на которые ты накрутила едва ли не всю веревку, что была в карете... На все это у него уйдет не менее получаса, а потом господин ди Роминели пусть отправляется по своим делам. Хотя не исключаю и того, что некто заглянет в карету до того времени, и поможет освободиться прекрасному господину Лудо Шарлону...

– Интересно, он поведает своему отцу о том, что вынужден был рассказать нам кое-что из планов, что строит их милая семейка?

– А сама как считаешь?

– Расскажет обязательно... – кивнула я головой. – Причем, чтоб отец не особо ругался насчет произошедшего, изобразит из себя жертву, которую чуть ли не пытали. Что ни говори, но мой бывший свекор человек весьма властный, крепко держит в своих руках власть над все семьей, все решения принимает самолично, и потому Лудо Шарлон со спокойной душой свалит на него очередную проблему – пусть у папаши голова болит о том, что надо делать в ближайшее время, и как следует поступать с новыми сложностями. Уверена, что Лудо Шарлон делает все, чтоб вырваться из плотной опеки папаши, но достигнуть подобного совсем непросто.

– Тем не менее, я уверен, что всей правды он намтак и не сказал.

– Конечно, не сказал... – согласилась я. – Открыл лишь небольшую часть, но неразумно требовать от него больше – или соврет, или отговорится незнанием... А вот мы и пришли.

Неприметный маленький дом, куда мы сейчас входили, находился в бедном районе столицы. Почему мы решили остановиться здесь? Да просто больше пойти нам было некуда, и к тому же сюда сейчас перебрался Летун, старый взломщик сейфов. По его утверждениям, место это было вполне безопасное – тут живет его старый друг, который давно отошел от дел по причине весьма преклонного возраста. Ну, не знаю насчет возраста – этот дед, и верно, передвигался с большим трудом, но вот взгляд у старикана был цепкий, да и рассуждал он весьма здраво. Судя по всему, дедусе, несмотря на физическую немощь, до старческого маразма еще далеко. Еще нам было сказано, что этому человеку можно полностью доверять.

– Где это вы ходили так долго?.. – недовольно поинтересовался Летун. Сейчас он вместе с хозяином дома, сидел за грубо сколоченным столом, и ковыряли какие-то железки. – Я уж не знал, на что и думать!

– От преследования еле ушли... – Крис присел на скамью. – Есть какие-нибудь новости?

– Не без того... – кивнул головой Летун. – Только вы сначала расскажите, что с вами произошло, а уж потом и я кое-что поведаю.

– Можно и рассказать... – согласился Крис. – Только нам с госпожой Оливией надо будет уехать из столицы на пару дней.

– Куда это вас нелегкая понесла?.. – нахмурился Летун.

– Есть такое место под названием Золотые Поляны. Нам надо сегодня же отправиться туда, причем необходимо добраться до этих земель до полуночи. Летун, срочно нужна ваша помощь в покупке лошадей, и сделать это надо как можно быстрей!

Показалось мне, или нет, но Летун со своим старым приятелем обменялись мимолетными взглядами. Интересно...

– И что вы там забыли, в этих самых Золотых Полянах?.. – буркнул Летун. – Только говорите правду, без вранья.

– Там у моего старшего брата находится имение... – вздохнул Крис. – Сейчас брат вместе со всей своей семьей отдыхает в тех самых местах, и, как мы узнали, в ближайшее время на них всех будет совершено покушение. Проще говоря, спалят дом со всеми, кто там находится. Надо предупредить брата, чтоб беды не случилось.

– Откуда тебе это известно?

– Кое-кого тряхнуть пришлось.

– Поподробнее можно?

– Боюсь, что времени на разговоры нет.

– Найдете... – отмахнулся Летун. – Я с вами отправлюсь, вот по дороге и поговорим.

– С нами? Но зачем?! Вы нам что, не доверяете?

– Ну, пошла болтовня... – старик отодвинул от себя железку непонятного вида, которую все это время держал в руках. – Раз говорю – надо, значит, мне надо там быть... Ладно, скажу, раз вам так неймется: я и сам сегодня же намеревался поехать в эти самые Золотые Поляны, потому как туда человечек один отправился, с которым мне очень надо переговорить. Не успокоюсь, пока не пообщаюсь с ним наедине, и от всей души. Он, правда, вряд ли желает говорить со мной, и даже вовсю избегает нашей встречи, но это уже другой вопрос... Надо же, как наши интересы совпали!

– Не понимаю... – чуть растерялся Крис. – О ком идет речь?

– Да чего там не понимать?.. – даже удивился старик. – Дело-то проще простого: иногда богатые люди подряжают народ на темные дела, и за работу платят неплохо... А сейчас нужный мне человек на Золотые Поляны уехал, причем как раз на такой вот приработок, и причем поехал не один. Соображаете, в чем дело? Вот и мне туда надо, только не за приработком...

Все ясно – Лудо Шарлон нас не обманул, и наемники уже уехали. Дело в том, что Лудо Мадору необходимо избавиться от старшего сына герцога Тен и всей его семьи – вот тогда единственным наследником титула и всего состояния окажется самый младший сын герцога, который родился в браке с представительницей семьи ли Роминели. Разумеется, гибель целого семейства надо обставить так, чтоб, как говорится, комар носа не подточил, а все происшествие должно выглядеть несчастным случаем, каковые случаются не так и редко. Н-да, Лудо Мадор времени даром не теряет, и внедряет в действие свои далеко идущие планы.

– А почему вы не хотите дождаться возвращения этого человека в столицу?.. – не могла понять я.

– Потому что не хочу... – Летун посмотрел на меня так, что спрашивать что-либо еще у меня пока что не было желания. – А еще мне недавно передали, будто меня разыскивает тот самый архиепископ – мол, поговорить со мной желает. Э, нет, шалишь – теперь у нас с ним будут другие разговоры! К тому же прощать я так и не научился, а теперь уже поздно этим заниматься. Глядя на ханжескую рожу архиепископа, могу сказать только одно: с этим человеком нельзя иметь дело, во всяком случае, до той поры, пока он не заплатит за работу вперед, и не выдаст разом всю оговариваемую сумму. В любом другом случае обманет.

– А кто вам сказал о том, что архиепископ ищет с вами встречи?.. – снова не сдержалась я.

– Сорока на хвосте принесла... – буркнул дед. – Еще вопросы есть?

Не знаю насчет Криса, а у меня вопросов полно. Ладно, со всеми постепенно разберемся.

Глава 14

– Никогда не думал, что могу оказаться в такой ситуации... – пробурчал Диамар, старший брат Криса. – Скажи мне такое кто раньше – не за что бы ни поверил!

– Ну, если бы и мне полгода назад кто-то предрек, что я попаду на каторгу по обвинению в убийстве своего брата – я бы в подобное тоже никогда не поверил!.. – хмыкнул Крис.

Сейчас мы находились в одной из комнат загородного дома старшего сына герцога Тен. Вообще-то внешний вид этого имения меня несколько озадачил – пусть это было достаточно большое строение, находящееся среди довольно-таки ухоженного сада, но, тем не менее, этот простенький одноэтажный дом внешне очень походил на жилище не очень богатого провинциального купца. Почему меня это удивило? Просто я была уверена, что наследник герцога Тен вместе со своим многочисленным семейством – все же у него уже шестеро детей!, будет проводить лето в одном из богатых замков герцога, тем более, как ранее упоминал Крис, во владении его достопочтенного папаши имеется несколько замков в самых разных местах нашей страны. Что ни говори, но будущего продолжателя имени и состояния этой древней семьи следовало поселить в ином месте, более соответствующему высокому положению и должному статусу сына знатного человека, а не в этом простом доме с дощатыми стенами, но герцог Тен, как я понимаю, не находил ничего необычного в нынешнем положении вещей. Мол, каждый должен знать свое место, и если отец семейства считает, что его сын должен жить скромно и без особых изысков, то так тому и быть.

Мы приехали в Золотые Поляны поздним вечером, когда на землю стала опускаться ночь. Насколько мне известны деревенские нравы, в это время все здешние обитатели уже давно должны спать, потому как крестьяне обычно встают ни свет, ни заря, и почивать уходят очень рано. Разумеется, подобное утверждение насчет сна никак не относится к местной молодежи, для которой самое время для прогулок и развлечений начинается как раз после захода солнца, только вот этим молодым людям наверняка нет никакого дела до господ, приехавших в здешние края из столицы, и живущих своей жизнью. Как говорится, каждый сам по себе.

А еще я невольно отметила про себя, что дом, в котором жил брат Криса, находится в паре верст от ближайшей деревни. Пусть он расположен в весьма живописном месте, но на отшибе от жилых мест, и если что-то случится, то помощь вряд ли успеет прибыть достаточно быстро.

Почему это место называется Золотые Поляны? Дело в том, что начиная с ранней весны, все поляны в здешних местах покрываются сплошным ковром из желтых цветов. Когда же через месяц цветенье заканчивается, то листья и стебли тех растений приобретают чуть желтоватый оттенок... Именно отсюда и пошло это название – Золотые Поляны.

Надо сказать, что наше появление произвело должное впечатление как на Диамара, так и на его жену. Как мы поняли из дальнейшего разговора, никто не удосужился сообщить Диамару о том, что его единокровный брат сбежал с каторги – просто не сочли нужным это сделать! И вообще, почтенный герцог Тен, сразу же после суда над Крисом, прямо заявил своему старшему сыну, что весну и лето тому, вместе со своим многочисленным семейством, лучше провести вдали от столицы, на свежем воздухе – дескать, я так решил, и это мое решение не обсуждается. Ну, а когда вы должны будете вернуться – о том я вам сообщу отдельно. Со старым герцогом особо не поспоришь, и потому семья старшего брата Криса живет здесь, словно оторванные от мира – им почти никто не пишет, кроме родственников жены Диамара и его друзей, только вот кому хочется отправлять письма с нарочным в эту глушь?! Да и соседи здесь появляются не так часто – Золотые Поляны находятся на отшибе от остальных дорог, и так просто по разбитым дорогам сюда не доберешься.

С той поры, как семья Диамара приехала в эти места, прошло уже несколько месяцев. Пора бы уже возвратиться в город, но отец категорически возражает против приезда сына и его семьи – мол, сейчас у меня и без того гостей полно, все комнаты столичного особняка заняты приехавшими родственниками жены, а потому о вашем возвращении пока что не может быть и речи! Плохо и то, что герцог почти не дал сыну денег на проживание – мол, всему свое время, а пока что вам стоит научиться быть экономными. Увы, но при почти полном безденежье Диамар, сын герцога, мог позволить себе иметь в этом доме самый минимум слуг: няня детей и горничная его жены приехали сюда из столицы вместе с хозяевами, а повара, конюха и садовника пришлось нанимать в деревне – так дешевле. Конечно, от деревенского повара не стоило ожидать особых изысков в кулинарии, да и няня с горничной уже сбивались с ног, и едва ли не в открытую говорили хозяевам о том, что пора бы вернуться в город, а не то скоро наступит осень, и в этом доме с тонкими стенами будет холодно... Все так, но пока что все письма Диамара отцу оставались без ответа.

Впрочем, вернуться в столицу Диамару вместе с семьей было довольно проблематично и по иной причине, и тут дело было не только в отсутствии необходимых средств для поездки. Беда была еще и в том, что у них оставалась только одна лошадь, да и та старая – остальных увели с собой слуги герцога сразу же после того, как семья старшего сына оказалась в Золотых Полянах. Понятно, что одна чуть живая лошадь вряд ли в состоянии далеко увезти карету, битком набитую людьми и вещами. Тут уж поневоле надо ждать подходящего случая, чтоб вновь вернуться в столицу, потому как ни на одно из писем, которые Диамар последние месяцы с оказией отправлял отцу, ответ так и не был получен.

Стоит упомянуть и о том, что за все то время, когда семейство Диамара обитает в деревне, от герцога все же пришло одно коротенькое послание, правда, особой радости оно не доставило. По мнению достоуважаемого герцога, его старший сын вместе со всей семьей должен вести скромную жизнь, чтоб позже по достоинству оценить то состояние, которое достанется им после смерти досточтимого герцога. Более в этом письме не было ничего...

А уж если говорить совсем откровенно, то папаша с некоторых пор держит сына и всю его семью в черном теле, вплоть до того, что у тех вскоре не будет средств даже на самое необходимое. Увы, как это ни печально признать, но герцог полностью прекратил выдавать деньги семье сына – мол, у меня и без вас расходов хватает! Отцу нет никакого дела до того, что у Диамара в последнее время с деньгами стало совсем плохо, и если ничего не изменится, то вскоре не останется средств даже детям на молоко. Все в том же письме герцог заявил следующее – мол, в деревне шиковать не стоит, ограничивайте свои потребности, а я вам не бездонная бочка, чтоб вы могли из нее черпать столько золота, сколько вам вздумается!..

Что было причиной решения герцога Тен отправить сюда своего сына с семьей? По словам герцога, это связано только с заботой о здоровье его сына и внуков – мол, ему, как главе почтенного семейства, надоело слушать бесконечные разговоры о том, что дети его старшего сына не вылезают из многочисленных хворей и болячек, а потому им всем следует укрепить свое здоровье в деревне, на чистом воздухе и парном молоке. Кроме того, как нам сказал Диамар, по мнению его отца, уважаемого герцога Тен, семья его старшего сына недостаточно почтительно и без должного пиетета относится к главе семейства – если кому-то непонятно, то таковым себя называет досточтимый герцог Тен. Дескать, простая жизнь без излишеств заставит семейство старшего сына пересмотреть свое отношение к отцу и благодетелю...

Если же называть вещи своими именами, то папаша отправляет сына с его семьей подальше со своих глаз – увы, но в последнее время герцог настолько охладел к своему наследнику и собственным внукам, что с трудом выносил их присутствие в своем доме, о чем не стеснялся говорить публично. Наверное, оттого и не нуждается в пояснениях тот очевидный факт, что старший сын герцога со всей своей семьей попал у своего отца в самую настоящую опалу.

Всем хорошо было известно и то, что ныне старый герцог сейчас во всем слушается только свою молодую обожаемую жену – Фелис ди Роминели, не перечит ей ни в чем, выполняет все ее просьбы и прихоти. А еще герцог Тен просто-таки не может надышаться на своего младшего сына, которого и хотел бы видеть наследником своего рода, о чем не раз заявлял публично. Остается только радоваться тому, что герцог ничего не сможет сделать для того, чтоб обойти древний закон, по которому наследство и титул целиком передаются старшему из сыновей, а если тот к тому времени умрет – то старшему из его детей. Если же учесть, что в семье Диамара было четверо сыновей и две дочери, то все разглагольствования старого герцога о любимом младшем сыночке, который был бы самым достойным наследником, были обычным сотрясением воздуха, и не более того.

Надо сказать, что наше появление здесь произвело должный эффект. Увидев Криса, старший сын герцога Тен был просто-таки ошарашен, и понадобилось какое-то время для того, чтоб все разъяснилось, да и наш рассказ о том, что произошло, продлился довольно долго. Надо сказать, что и Мейдж, жена Диамара, вначале отнеслась к нам не только с опасением, но и с плохо скрываемой неприязнью – мол, только каторжан в доме нам еще не хватало для полного счастья!, но постепенно ее недоверие стало таять.

Более того: ни она, ни брат Криса, узнав о том, для чего мы приехали, не стали хвататься за голову и утверждать, будто все это неправда, и что мы возводим поклеп на благородное имя высоких особ, потому как покушаться на семью наследника герцога Тен никто не может... Как раз наоборот: переглянувшись между собой, супруги только что не вздохнули – дескать, чего-то подобного в последнее время мы подспудно и опасались, но все же надеялись, что ничего не произойдет! Мол, мы же разумные люди, и понимаем, что становимся лишними в родном семействе... Мейдж же, смахивая слезу, даже не сказала, а прошептала: мы здесь – как в ссылке, нам хоть бы детей спасти...

В общем, думай – не думай, а выход был только один: надо куда-то спрятаться на эту ночь, затаиться, чтоб не нашли, только вот где можно укрыться? Конечно, можно забрать детей и отправиться всем вместе в деревню, только до нее еще добраться надо, а идти придется по лесной дороге в сплошной темноте (сегодняшней ночью небо было затянуто тучами), да еще и с хныкающими детьми на руках! К тому же не было никакой уверенности в том, что до этой самой деревни у нас вообще получиться дойти – уж если посланным сюда людям было приказано расправиться с семьей сына герцога Тен, то им ничего не стоило изобразить нападение бандитов на людей, возвращающихся домой поздней ночью. Выход был только один – спрятаться, только вот где? Увы, но для того, чтоб надежно укрыться, у нас не было ни времени, ни возможности, да и в доме оставаться нельзя... Так что же делать?

Как это ни неприятно, но пришлось рискнуть. Дело в том, что на окраине сада была небольшая, назовем ее так, сторожка садовника, обязанности которого исполнял здешний крестьянин. Правда, особо трудолюбивым человеком его было никак не назвать, и уже во второй половине дня этот садовник со спокойной душой уходил в деревню, то бишь к себе домой, и сторожка пустела. В данный момент у нас был только один выход – отвести детей в эту самую сторожку, и оставаться там с ними до рассвета.

Казалось бы – мысль не очень разумная – кто ж прячется едва ли не на самом видном месте? Да и те, кого послали для того, чтоб расправиться с семьей старшего сына герцога Тен – они почти наверняка заглянут в эту сторожку. Хотя, скорее всего, они это уже сделали, после чего отошли от нее со спокойной душой, и вряд ли сунутся туда снова. Почему? Просто эта самая сторожка, по сути, представляла собой давно обветшавший сарайчик с покосившимися стенами и прохудившейся крышей, так что ни один здравомыслящий человек не станет останавливаться там на ночлег из опасения того, что этой сараюшке уже недолго осталось влачить свое жалкое существование на земле, и у каждого, кто рискнет долго находиться внутри, есть все шансы оказаться раздавленным внезапно рухнувшим строением из хоть и наполовину сгнивших, но все же тяжелых досок.

Впрочем, нам выбирать не приходилось, и потому Летун, побывав в этой сторожке, вынес однозначный вердикт: на один раз переночевать сгодится. К тому же вряд ли кто из нападавших ночью рискнет подойти к этому кособокому сарайчику – заденут еще ненароком это чуть живое строение, оно рухнет на землю, после чего шума не оберешься, а это именно то, чего нападавшие попытаются избежать... В общем, будите няню и горничную, объясняйте им ситуацию, одевайте детишек... Ночь сегодня темная, так что сумеете незаметно добраться до сторожки, и тут главное, чтоб дети помалкивали, а не то в ночной тишине звуки далеко разносятся.

На наши вполне обоснованные опасения – мол, а вдруг приехавшие наблюдают за домом?, Летун лишь хмыкнул – ночь такая темная, что сейчас дальше своего носа никто ничего не видит! Если мне не верите, то выйдите на крыльцо, оглянитесь вокруг, и все вопросы отпадут сами собой! Понятно, что те, кто приехал по ваши души, еще днем побывали неподалеку, издали осмотрели ваш дом, прикинули, как будут действовать... Сейчас эти люди вряд ли следят за домом – какой смысл это делать, если все одно ничего не видно? Да и держатся чужаки в отдалении: вряд ли им захочется, чтоб до обитателей дома донеслось случайное ржание лошадей, на которых сюда приехали наемники, ведь у крестьян к этому времени все лошади уже давно стоят под крышей. Конечно, пока в сумерках можно было что-то рассмотреть – до той поры за домом наблюдали, в этом сомнений нет, а сейчас нет необходимости надзирать – слишком темно, да и вряд ли хоть кто-то из обитателей этого дома вздумает отправиться ночной порой бог весть куда. А еще приехавшим уже наверняка известно, что к здешним хозяевами заявились гости, но подобное вряд ли остановит тех, кто уже получил заказ на убийство...

Пока Мейдж, няня и горничная будили и одевали детей, мы с Летуном слушали рассказ Диамара, и было понятно, что брату Криса живется совсем невесело, да и проблем у него, как говорится, выше крыши. Конечно, если повезет, и нападения в эту ночь не будет, то все семейство Диамара с самого утра покинет эти места – мы поможем им добраться до столицы, но на столь благостный итог – мирную ночь без налета, рассчитывать все же не стоит. Однако сейчас самым главным было вырваться отсюда, и не допустить гибели своей семьи – Диамар и Крис прекрасно понимал всю опасность, исходившую от молодой жены своего отца, и от ее милой семейки.

– Все расписано, как по нотам... – неприятно усмехнулся Крис. – Все просто до невозможности: Триан, наш брат, убит, я, как его убийца, признан недостойным наследником, а если еще одним махом избавиться и от старшего сына герцога Тен вместе со всем его многочисленным семейством, потому что убирать вас по одному – это слишком долго, утомительно и подозрительно... Ты уж извини меня, Диамар, за прямоту.

– Да все я понимаю – было время подумать... – махнул тот рукой. – Ясно, что в этом случае останется только один наследник – младший сын нашего отца и Фелис ди Роминели.

– Верно... – кивнул головой Крис. – С самого начала вся эта история была затеяна как раз для того, чтоб убрать нас со своего пути – что ни говори, но герцог Тен имеет близкое родство с королевской семьей, да и влияние у него немалое. Семейка ди Роминели вовсю готовит себе плацдарм для будущей атаки на трон...

– Знаешь, в чем главная беда?.. – подосадовал Диамар. – К сожалению, я оказался в такой ситуации, что невозможно предпринять хоть что-то!

– Тут ты не совсем прав, и руки рано опускаешь... – покачал головой Крис. – Если останемся живы, то завтра же, с утра пораньше, напишешь письмо на имя королевы...

– Да чем мне сможет помочь Ее Величество?! Ее положение тоже шатко. По слухам, у нее с мужем отношения движутся если не к разводу, то к прямому охлаждению между венценосными супругами.

– Там видно будет... – пожал плечами Крис. – Но королеву так просто не свалить... Ладно, сейчас надо решать, что будем делать дальше.

– То, что нам оставаться в доме и дальше глупо – это я понимаю... – кивнул головой Диамар. – Только у меня от всего происходящего голова идет кругом, сосредоточиться не могу...

Я же тем временем невольно сравнивала обоих братьев. Да, из них двоих Крис более решителен, а вот его старший брат слишком долгое время был уверен в незыблемости своего будущего, и потому оказался не совсем подготовленным к жизненным испытаниям. В его положении надо биться за свою семью, предпринимать хоть что-то, а он все это время невесть чего выжидал... Ничего, впредь умнее будет. Надо сказать, что и внешне особого сходства между братьями не было, мужчины были разными как по росту, так и по телосложению, причем Крис был более высоким и крепким, да и на лицо несколько привлекательней своего брата. Единственное, что у этих двоих было одинаковым – так это глаза и брови. Ничего удивительного – пусть у них матери разные, но отец-то один!

– Вот что, господа аристократы, хватит вам толочь воду в ступе... – вмешался Летун. Похоже, старику надоело слушать все эти разговоры, и он решил прекратить их раз и навсегда. – Слушать надоело! Лучше скажите – что делать собираетесь? Господин Диамар, я могу и вновь повторить то, что сказал раньше: мне стало известно, что ваш дом намереваются спалить, причем со всеми обитателями. Заказ такой поступил деловым людям, и его приняли к исполнению.

– Как этот обыденно звучит – принять заказ... – Диамар только что руками не развел. – А то, что в данном случае речь идет о преступлении...

– Почтенный господин Диамар, не надо усложнять!.. – пробурчал Летун. – И наводить тень на плетень тоже не стоит! В жизни бывает всякое, и некоторые зарабатывают себе на жизнь такими способами, о которых многие из обычных людей и слыхом не слыхивали – а что такого, каждый крутится, как умеет!.. Так вот, господин хороший, надо признать, что вам в некотором роде повезло – заказчик попался скуповатый, дорого платить за работу не захотел, решил набрать себе обычных головорезов из числа тех отморозков, что мать родную на деньги продадут! Если хотите знать мое мнение, то заказчик – полный идиот! Как можно поручать такие делам невесть кому?! Есть настоящие профессионалы по удалению неугодных людей, и они, хотя и берут за кровь немалые деньги, но зато и дело свое хорошо знают. Те умельцы, если понадобиться, так все обставят, что не останется ни улик, ни подозрений. Да и впоследствии такие люди всегда держат язык за зубами, и не проговорятся, будучи даже хорошо под хмельком...

– Хм... – высказал Диамар свое отношение к этому утверждению Летуна. Впрочем, тот не обратил никакого внимание на ехидный смешок аристократа – все же некоторым из тех, кто вырос в безмятежной обстановке, трудно воспринять действительность во всей ее неприглядной красе.

– Не знаю, что по этому вопросу думаете вы, а я скажу так... – продолжал Летун. – Не могу взять в толк, как можно ставить под удар все дело, нанимать не очень опытных исполнителей – и все это только лишь ради того, чтоб сберечь полсотни золотых! Вот и сейчас заказчики собрали невесть какую шваль из числа тех, кто согласен на самую грязную работу ради не ахти какой оплаты!

– По-моему, о везении тут вряд ли может идти речь...

– Вы что, меня совсем не слушаете?.. – Летун стал терять терпение. – С теми, кого наняли сейчас, справиться можно, если, конечно, к этому делу подойти с умом.

– Откуда вам все это известно?.. – спросил Диамар. – Кого нанимали, сколько платили... Простите, что я задаю такие вопросы, но вы так уверенно обо всем говорите, будто вам известно нечто такое, чего не знаем мы!

– Потому и знаю, что на это дело подходящих людей искали, а слухи о подобных поисках разносятся далеко, и попадают во многие уши. Именно так и мне о том стало известно... Говорю же – там особо не разбирались в выборе исполнителей. Главное для них – чтоб дело было сделано. А еще вся эта история плохо пахнет – в этом можете мне поверить, я в таких вещах редко ошибаюсь.

– Что-то все это уж очень печально звучит...

– Сейчас в доме находится всего трое мужчин, включая нас... – продолжал Летун. – К сожалению, ваши слуги уже ушли к себе домой, в деревню. Тут надо всерьез мозгами раскинуть, каким образом можно живыми остаться, а не языками впустую трепать, чем вы занимаетесь хрен знает сколько времени!

Надо же, а дедуля умеет командовать! Когда мы только приехали сюда, то Крис, знакомя нас со своим братом, представил Летуна как знающего человека, умеющего решать сложные ситуации. Уж не знаю, что именно подумал Диамар, услышав подобную характеристику, но к Летуну он обращался, как к равному, и я заметила, что подобное невероятно льстило старому грабителю сейфов.

– Да, разумеется, вы правы... – кивнул головой Диамар. – Как только детей уведут из дома, нам тоже нужно будет его покинуть...

– Естественно, что оставаться здесь ни в коем случае не стоит... – согласился Крис.

– Умники!.. – фыркнул дед. – Головы садовые! Спрятаться они решили! По-вашему, эти люди не догадаются, что в доме никого нет? Да если дом подпалят, а внутри будет тишина – ни криков о помощи, ни шума, ни попыток выломать дверь или разбить окно... Тут любой олух враз поймет, что к чему, а потому первым делом наемники пойдут искать спрятавшихся людей, и можете не сомневаться в том, что они их обязательно отыщут. На такие дела подписываются парни хваткие, они уже давно в своей душе кое-что сломали...

– У вас есть какие-то конкретные предложения?.. – спросил Диамар.

– Имеются кое-какие наметки... – согласился Летун. – Только давайте об этом поговорим без баб – вы уж меня извините, но к серьезным делам их лучше и близко не подпускать!..

Ну, старик опять взялся за свою старую песню – баб он, видишь ли, не любит и им не доверяет! Впрочем, сейчас спорить об этом не имело смысла, тем более что мне, и верно, сейчас лучше находиться рядом с женщинами и детьми – вряд ли те понимают, что происходит, а потому кому-то из нас надо не допустить паники и слез. Думаю, излишне упоминать о том, что эта обязанность досталась мне.

Спустя четверть часа я с женщинами и детьми уже сидела в сторожке, и хорошо еще, что пол там оказался дощатым – можно было уложить детишек, завернутых в одеяла. Правда, вначале мне пришлось пояснить недоуменным женщинам, то бишь няне и горничной, отчего вдруг мы будим всех посереди ночи, и заставляем куда-то идти: дескать, нам стало известно, что всем, кто находится в этом доме, грозит нешуточная опасность, а потому следует немедленно покинуть это место. Пришлось добавить и то, что мы спасемся только в том случае, если сумеем пережить эту ночь, а завтра, с самого утра, всем нужно покинуть Золотые Поляны и отправиться в столицу, потому что далее оставаться здесь ни в коем случае не стоит. Как и ожидалось, мои слова о скором отъезде враз погасили беспокойство и тревогу женщин, и они безо всякого недовольства выполняли все то, что мы им говорили.

Уж не знаю, насколько незаметно мы сумели пробраться в сторожку – на мой взгляд, все прошло не так и плохо. Помалкивали даже дети – все же они были немного испуганы, жались к взрослым, что вполне объяснимо: мы сказали им, будто опасаемся появления злых людей, которые находятся недалеко отсюда, и потому все должны вести себя как можно более тихо, разговаривать шепотом, а иначе от этих самых злых людей нам будет не спастись.

Медленно текло время, и детишки вскоре уснули, а затем стали клевать носом и няня с горничной. Тишина, темнота, покой, только шумит поднимающийся ветер... Мейдж, которая сидела неподалеку с ребенком на руках, несколько раз хотела спросить меня о чем-то, но я лишь качала головой – мол, пока стоит помолчать, и женщина лишь чуть кивала мне в ответ. Если честно, то Мейдж мне понравилась – пусть она и не писаная красавица, но внешне милая, спокойная, старается не терять присутствия духа, хотя чувствуется, что ее всерьез тревожит все то, что в последнее время происходит с ее семьей. Думаю, что многие из столичных дам, оказавшихся на ее месте, вряд ли сумели бы держаться с такой выдержкой и хладнокровием. Возможно, я и не права, но Диамар, брат Криса, мне показался человеком, предпочитающим разговоры действию, а вот Мейдж старается не тратить время на рассуждения о горестях мира, и предпочитает поступки долгой болтовне.

Помнится, Крис как-то упоминал о том, что Мейдж происходит из очень древнего, но небогатого рода, и ее родители давно умерли. Естественно, родственники девушки сочли величайшим счастьем и удачей то, что в свое время ей предложил руку Диамар, наследник герцога Тен. Понятно, что дело тут было не в том незначительном приданом, которое имелось у невесты, а в ее безупречном происхождении, которое частенько ценится куда дороже золота. Со стороны подобное предложение руки и сердца выглядит настоящим везением, звездой с неба, которая упала небогатой девушке прямо на ладонь, только вот вряд ли хоть кто-то мог предположить, что путь до герцогской короны окажется таким трудным и опасным.

Из небольшого оконца сторожки можно было с великим трудом рассмотреть очертания дома, вернее, его небольшой части. Н-да, что-то сегодня совсем темная ночь – судя по всему, и без того черное небо затягивают тяжелые дождевые тучи. Как бы дождя не было... Еще я знала, что пара окон в доме сейчас немного освещена – это в двух комнатах на столах оставили горящие свечи, чтоб со стороны казалось, будто кто-то из тамошних обитателей все еще бодрствует. Однако вскоре свечи догорят, возможно, они уже догорели, свет погаснет, и тогда возможно все...

Мои чувства были настолько обострены, что я не столько услышала, сколько уловила шорох веток неподалеку. Конечно, их мог случайно задеть и зверь, вышедший на ночную охоту (хищников в этих местах наверняка хватало), только вот мне в подобное что-то плохо верилось. А вот и чьи-то осторожные шаги неподалеку... Ох, как жаль, что я не могу увидеть то, что творится снаружи!

Я глянула на Мейдж, и поняла, что эти самые шаги расслышала не я одна. Попытавшись улыбнуться ей как можно более беззаботно, я, тем не менее, ощутила, как рядом со сторожкой проскользнул какой-то человек, причем он умудрился споткнуться в темноте о большой камень, находящийся совсем неподалеку. От неожиданности незнакомец чуть слышно ругнулся, после чего под его ногами заскрипел речной песок с мелкими ракушками, которым были посыпаны дорожки в саду – судя по всему, этот некто направился к дому. Значит, ждать нам осталось недолго... На всякий случай разбудила задремавших няню и гувернантку – сейчас не время спать, неизвестно, что будет дальше, так что пусть пока посидят тихо, и даже дышать должны через раз...

Через несколько минут мы увидели, как вспыхнуло пламя, причем полыхнуло разом – значит, эти люди все же подожгли дом, и, судя по всему, подпалили его с нескольких сторон... Ну, что тут скажешь – Летун был прав, в своих предположениях! Увы, но и няня, и гувернантка – обе испуганно взвизгнули в тот момент, когда занялось пламя, а это значит, что они невольно выдали место, где мы прячемся! Вот дуры! Хотя, положа руку на сердце, нет смысла ругать перепуганных женщин – не у всех же такая выдержка, как у Мейдж!

Меж тем от дома раздались чьи-то крики, звон разбиваемого стекла, какой-то грохот... Судя по всему, поджигатели никак не рассчитывали на то, что их появление здесь уже ждали. К этому времени наши мужчины давно сидели в засадах, причем постарались спрятаться так, чтоб их не заметили, а потом первыми атаковали нежданных гостей. Летун с самого начала предположил, что к дому будут подходить со всех сторон, чтоб не позволить живущим в нем людям покинуть горящее здание из дверей или из окон.

Наемники, чтоб их!.. Единственное, что нам о них было известно – так это только то, что нападающих пятеро. Мы не знаем, где они прятались все это время, а если бы даже имели представление о том, где их можно было найти, то это нам вряд ли помогло – врукопашную с приехавшими не схватишься, там парни шустрые, в благородство играть не станут, зато умеют хорошо драться, причем жалости проявлять не станут... Выход тут может быть только один – с поджигателями следует разделаться поодиночке, тем более что сделать это куда легче, чем вступать в драку со всеми сразу. Летун пояснил, что самое подходящее время для того, чтоб расправиться с поджигателем – это те несколько мгновений, когда загорается дом. Почему? Просто в эти короткие секунды человек целиком сосредоточен на огне, и оттого может упустить из виду многое из того, что происходит рядом. Конечно, не хотелось бы допускать до подобного – то есть до поджога дома, но в данном случае иного выхода нет. Да и сами наемники, понимая, что их взяли на месте преступления, будут думать не столько о нападении, сколько о том, чтоб побыстрей убраться, и, желательно, неузнанными, ведь в нашей стране умышленный поджог приравнен к убийству, и наказание за это положено суровое, вплоть до смертной казни.

Из темного окна сторожки мне трудно рассмотреть, что происходит возле дома, но, похоже, эффект неожиданности сработал именно так, как мы и ожидали. Крик, ругань, грохот, а еще становилось все светлее и светлее – огонь быстро охватывал весь дом. Само по себе пламя так стремительно распространяться не может, а значит, тут не обошлось без особой горючей жидкости, которую при всем желании не потушишь. Н-да, тут любому понятно, что все было продумано заранее. Единственное, чего не могли учесть нападающие, так это наше появление. Ничего, пусть это им будет сюрпризом.

Тем временем от шума и криков проснулись дети, некоторые из них плакали от испуга, и приходилось их успокаивать, уже не особо заботясь о тишине...

Несмотря на все происходящее, мои чувства были по-прежнему обострены, а может, я просто невольно ловила каждый звук, долетающий до нас из-за тонкой стены. Наверное, именно оттого, несмотря на шум и детские голоса, я расслышала негромкий скрежет железа, очень похожий на тот, который бывает, когда меч вытаскивают из ножен, причем этот звук раздавался совсем близко, едва ли не прямо за дверями. Похоже, к там тоже вот-вот пожалуют гости... Ну, если учесть, что ни у одного из наших мужчин меча при себе не было, то вывод напрашивался сам собой.

– Мейдж... – почти что прошептала я. – Мейдж, сейчас же отдай ребенка няне...

Ох, какая же она молодец, жена старшего брата Криса! Не говоря ни слова, и ни о чем меня не спрашивая, она протянула растерянной няне спящего ребенка, которого все это время держала на своих руках, и лишь после этого тихо спросила меня:

– В чем дело?

– Держи!.. – без долгих пояснений я сунула ей в руки вилы, стоящие в углу, а сама схватила лопату, которая находилась там же. Не знаю, каким работником был здешний садовник, но свой инвентарь он содержал в порядке, во всяком случае, и лопата, и вилы были не только чистыми, но и хорошо наточенными. Здесь имеются еще и грабли, но ими много не навоюешь. Жаль, что в этой развалюхе сейчас нет топора, или какого-либо иного столь же грозного оружия, а деревянные ведра и старые корзины, стоящие вдоль стены, вряд ли смогут остановить нападающего.

Словно в ответ на мои опасения дверь сторожки распахнулась, и на пороге появился мужчина, держащий в руках короткий меч. Перед его глазами оказалась картина, которую он вряд ли ожидал увидеть – перепуганные дети, прижимающиеся к двум растерявшимся женщинам, а впереди стоят еще две воинственные особы, причем одна из них держит в руках вилы наперевес, а вторая таким же образом удерживает лопату. Мужчина сделал, было, шаг вперед, но остановился, потому как наши намерения были понятны, и долгие пояснения здесь не требовались. Разумеется, при желании он мог достать одну из нас своим мечом, но не было сомнений в том, что вторая успеет его всерьез задеть, ведь вилы и лопата – это, по сути, оружие, которое может нанести противнику глубокие ранения. Понятно, о чем подумал мужчина: сейчас бабы настроены по-боевому, и будут драться до последнего, едва ли не зубами грызть врага, защищая как себя, так и детей, а народу в этой халупе много, со всеми враз не расправишься, да и с поджогом дома все явно пошло не так... В такой ситуации поневоле задумаешься, имеет ли смысл лезть на рожон.

– Стойте на месте!.. – приказала я, и мужчина невольно остановился, прикидывая, стоит ли ему все же идти вперед или следует благоразумно отступить.

Конечно, если бы этот человек появился в сторожке немного ранее, то мы вряд ли сумели бы его рассмотреть – тогда было уж очень темно. Однако сейчас, когда дом уже вовсю полыхал, и огонь был даже на кровле – в этой ситуации лицо мужчины можно было разглядеть без особых сложностей. Ну, что тут скажешь? Я его узнала, и это меня не удивило – чего-то подобного и следовало ожидать. Впрочем, этот человек меня тоже ни с кем не перепутает...

– Великие Небеса, какая встреча!.. – продолжала я. – Так приятно увидеть знакомое лицо, да еще и в такой глухомани! Госпожа Мейдж, не знаю, видели ли вы ранее этого досточтимого господина, или же нет, но раз он осчастливил вас своим появлением, то считаю своим долгом представить его присутствующим здесь дамам: перед вами находится Лудо Карруд ди Роминели, племянник моего бывшего свекра. Почем бывшего? Потому что с некоторых пор я более не отношусь к числу членов почитаемого и уважаемого семейства ди Роминели, чему я невероятно рада!

– Вот как?.. – похоже, Мейдж произнесла первое, что ей пришло в голову. Вот умница, держится уверенно, голос спокойный, и со стороны может показаться, что она полностью владеет собой – вон, вилы в ее руках нисколько не дрожат. Окажись я на месте Лудо Карруда, то поостереглась бы женщины, которая в сложной ситуации не теряет присутствия духа. Так невольно и вспомнишь королеву Эллен, выдержке и самообладанию которой можно только восхищаться.

– Один из представителей этой достойной семьи, похоже, решил нанести вам визит вежливости и выразить свое почтение, правда, сделал это несколько своеобразным образом... – продолжала я, стараясь подпустить в голос немного ехидства. – Господин ди Роминели, а вам не кажется, что заявиться к женщинам и детям незваным, да еще и ночной порой с оружием наперевес – это дурной тон? Ваша семейка так чванится своим происхождением и манерами, требует к себе особого пиетета, а сами допускаете столь вопиющую бестактность! Да и этот фейерверк с огнями, который вы устроили по случаю своего появления в столь тихих местах, оказался слишком шумным и излишне зрелищным...

Я говорила о чем угодно, лишь бы потянуть время и хоть немного отвлечь внимание ночного гостя. Вообще-то этого самого Карруда я знаю постольку – поскольку, встречались несколько раз во дворце ди Роминели, или же на тех семейных приемах, где мое присутствие было необходимо.

Почему я запомнила этого человека среди многочисленных представителей семейства ди Роминели? Прежде всего, у меня неплохая память на лица, да и мой муж пару раз давал этому самому Каррудо какие-то поручения, хотя я слышала, что мой благоверный отзывался о нем, как о хорошем исполнителе, но без особых фантазий, а еще он, дескать, излишне осторожен. Что именно подразумевал под этими словами мой бывший супруг – об этом мне не говорили, а я не спрашивала, потому как тогда до всего этого мне не было никакого дела. Что я еще о нем знаю? Кажется, Карруд – сын одного из кузенов главы семейства, и вовсю старался понравиться Лудо Мадору, мечтал стать его доверенным лицом, едва ли не правой рукой, о чем с насмешкой упоминал мой супруг. Ну, насколько мне известно, между членами клана ди Роминели вообще было нечто вроде постоянной и негласной войны за благосклонность главы семейства и за приближение к его царственной особе. Со мной Карруд ранее практически не разговаривал, ограничивался лишь вежливыми поклонами и ничего не значащими словами приветствия. Тем не менее, в его отношении ко мне ощущалась неприязнь – видимо, этот человек считал, что мой муж сделал далеко не лучший выбор супруги, потому как у нее нет должного уважения и трепета ко всем членам того знатного семейства, попасть в которое ей выпало великое счастье!.. Ну, если Лудо Карруд ли Роминели сейчас находится здесь, то лично мне понятно, чей приказ он сейчас выполняет.

– Вы преступили все возможные пределы... – глядя на меня, холодно произнес Карруд. – И все же у вас еще есть возможность все исправить...

Ничего себе! Этот человек едва ли не прямым текстом мне заявляет, что если я помогу ему расправиться с семьей старшего сына герцога Тен, то, возможно, господа ди Роминели меня еще простят! Наглость этих людей просто не имеет себе равных!

– Господин Лудо Карруд ли Роминели...– произнесла я со всей возможной вежливостью. – Передайте вашему досточтимому родственнику, что напрасно он приобрел вкус к войне, которая в итоге будет им проиграна. Он сам плодит врагов без числа, а это вовсе не означает, что судьба ему благоприятствует.

Однако мужчина, похоже, пропустил мои слова мимо ушей, и, на что-то решившись, сделал еще шаг вперед, и тут уже я резко сменила тон.

– Господин ди Роминели, советую вам убраться отсюда, пока у вас еще имеется такая возможность, но вскоре ее уже не будет. Вот-вот здесь окажутся наши мужчины, да и крестьяне из ближайшей деревни, заметив огонь, должны уже кинуться сюда со всех ног. Наемники, которых вы послали разделаться с семьей герцога Тен, уже наверняка погибли, так что и вам грозит та же участь, ибо крестьяне всей душой ненавидят поджигателей, потому как огонь враз может оставить всех нищими и без крова над головой. Возможно, вы сумеете убить нескольких человек, но можете не сомневаться, что после этого вас только что не разорвут на куски.Конечно, вы умеете владеть мечом, только здесь это не сработает – здешние жители просто забьют вас кольями. Или вы наивно рассчитываете, что сумеете отбиться от какой-то там деревенщины? Ну, уроки фехтования – дело хорошее, только вас здесь числом сомнут, и сделать вы ничего не сможете. А еще я уверяю, что стража, которая через какое-то время прибудет на это место, и не подумает наказывать тех, кто расправился с ночными разбойниками – как раз наоборот, будут рады, что избавили служителей закона от лишних хлопот со следствием и наказанием преступника. Тут, знаете ли, глушь, и свои правила... В общем, прежде чем сделать неверный шаг, подумайте о том, что господину Лудо Мадору не помешает знать о том, что произошло на Золотых Полянах, и у вас есть реальная возможность полностью обелиться перед главой вашей семьи...

Я говорила что-то еще, но, кажется, Лудо Карруду вполне хватило услышанного, и он, чуть промедлив, отступил назад, а потом и вовсе исчез в темноте ночи. Очень хочется надеяться, что этот человек не вернется назад, потому что он прекрасно понимает: дело проиграно, а раз так, то надо сделать все, чтоб свидетели не успели его заметить и рассмотреть. Проще говоря, ему надо уматывать со всех ног, что он, кажется, и сделал.

Должна признать, что в разговоре я специально упомянула про Лудо Мадора, чтоб его дорогой племянник нашел для себя достаточное на то основание, чтоб под благовидным предлогом покинуть Золотые Поляны. Лудо Карруд должен понимать, что дело провалено, и ему нужно было хорошо подумать о том, как выкрутиться из непростой ситуации без ущерба для собственной репутации, и я давала ему для этого все шансы. А то как же, необходимо сообщить главе семьи о том, что план по устранению старшего сына герцога Тен с треском провалился, и не по его вине! Еще господин Карруд особо упомянет о том, что и здесь оказалась замечена Оливия де ля Сеннар вместе с Крисом, виконтом Герсли, которые непонятно каким образом умудрились добраться даже до этих мест! Хм, боюсь что тот и без того длинный счет претензий и долгов, что накопился по отношению ко мне у семейки ди Роминели, пополнился еще одним пунктом.

Через минуту в сторожке уже был Диамар, который, подбежал, чуть прихрамывая – его задел мечом один из нападавших, да и рана на руке наследника герцога Тен была достаточно заметна. На встревоженные вопросы жены от только отмахнулся – мол, не беспокойся, ничего страшного, обычная царапина, все обошлось... Глянув на свое многочисленное семейства, Диамар вздохнул с облечением – мол, как хорошо, что с вами все в порядке!.. Надо сказать, что дети, увидев отца, только что не облепили его со всех сторон – мол, папа, больше не уходи, а не то нам страшно! Заодно поднялся настоящий плач, причем рыдали все – и женщины, и дети. Я их понимаю – теперь, когда наступила какая-то ясность, пришло горькое осознание того, что отныне они все погорельцы, ведь в огне пропало все то, что у них было. Конечно, жаль одежду, вещи, игрушки, но зато все спасены, а это главное.

По словам Диамара, дом подожгли четверо, которые перед тем подперли входные двери снаружи так, что открыть их изнутри не было возможности, да и особенную жидкость для розжига разливали таким образом, чтоб впоследствии огонь первым делом охватил окна, и закрытые в доме люди выбраться наружу через окна никак не смогли. Н-да, так и поблагодаришь себя за излишнюю предосторожность. Понятно было и то, что поджигателями руководил еще один человек, которого, к сожалению, никто из наших мужчин не видел. Ничего, зато мы его хорошо рассмотрели.

Все произошло именно так, как и предлагал Летун – после того, как дом подпалили, наши мужчины напали на чужаков, и, надо оказать, что схватка вышла ожесточенной. Все подробности произошедшего Диамар описывать не стал, лишь сказал, что один из нападавших был убит – мол, сдаваться он не пожелал, и потому Летун прикончил его точным броском своего ножа. С остальными все прошло куда легче, и, тем не менее, Диамар признавал, что если бы не Летун, то еще неизвестно, чем бы все могло закончиться! Невольно отметила, что в голосе Диамара, когда тот говорил о старом взломщике сейфов, звучало искренне восхищение. Да... – подумалось мне, – да, вот тебе и старичок, божий одуванчик! Некоторых дедуль и в весьма преклонном возрасте голыми руками не возьмешь...

Когда же мы всей большой толпой подошли к Крису и Летуну, то я заметила, что и у Криса рука перевязана – похоже, все произошло совсем не так гладко, как пытался изобразить Диамар. К этому времени огонь уже охватил весь дом, вот-вот должна была рухнуть крыша... Понятно, что спасать тут нечего. Впрочем, если в плохом видеть хорошее, то от горящего дома в данный момент была и некая польза, во всяком случае, можно было рассмотреть все, что находится рядом.

А еще неподалеку от горящего дома на небольшой завалинке лежало трое мужчин, связанных по рукам и ногам. Немного в стороне на земле в несколько неестественной позе застыл еще один человек, и было понятно, что это и есть тот самый наемник, который не пожелал сдаваться. Значит, здесь трое пленных и один убитый.

– Крис, что случилось?.. – ахнула я, глядя на то, как Крис опускает рукав рубашки, под которым виден слой ткани с проступившими красными пятнами. – Ты ранен? Тебе больно? Рана серьезная?

– Ерунда ничего особенного... – отмахнулся, было, тот, но Летун, услышав эти слова, только что не скривился.

– Да заживет на нем все, как на собаке... – пробурчал старик. – Хозяин здешнего дома тоже не помрет от полученных ранений. Я так скажу: драться господа аристократы по-настоящему не умеют, потому и ранения допускают, а потом их подружки начинают хвататься за сердце при виде очередной царапины на своем кавалере... Пусть лучше скажут Светлым Богам спасибо, что живы остались, раззявы!

– Признаю вашу правоту. Если бы не вы, то еще неизвестно, чем бы все закончилось... – чуть наклонил голову Диамар, и Летун с трудом смог сдержать довольную улыбку – еще бы, с ним считается будущий герцог Тен, родственник короля! Не знаю, что думает по этому поводу Крис, а я уже давно заметила, что Летун, несмотря на свой почтенный возраст (а, возможно, как раз в силу его) – человек достаточно тщеславный, и для него уважение сильных мира сего едва ли не важнее денег.

– Согласен – мы в долгу перед вами... – Крис поддержал брата, но старик его перебил.

– Вы что, не видите, что вскоре может начаться дождь? Ребятишек куда-то увести надо, а не то вымокнут. Вам сейчас только еще детских болячек не хватало...

– Конечно, пойдемте в сарай... – заторопился Диамар. – Там вполне можно пересидеть до утра.

– А если... – начала, было, Мейдж, но муж ее успокоил.

– Не беспокойся, там никого нет, мы уже все проверили... Кстати, госпожа Оливия, вы нам поможете?

– Разумеется...

У нас ушло немало времени на то, чтоб разместить всех в сарае, стоящем неподалеку. По-счастью, огонь до этого места не добрался, так что до утра у семейства погорельцев была хотя бы крыша над головой. Как я поняла, этот сарай использовался для хранения дров и сена, так что ни о каких удобствах там и речи не было, но ночь пересидеть в нем все же можно. Как нам негромко поведал Диамар, именно здесь прятался один из наемников, который по приезду в эти места следил за домом и его обитателями. Он, конечно, заметил, что поздним вечером к хозяевам приехали какие-то гости, но свои планы из-за этого наемники менять не стали – по большому счету было не так и важно, что при пожаре погибнет еще несколько лишних человек... Откуда об этом стало известно? Просто Летун уже успел тряхнуть кое-кого из незваных гостей, и те сочли за лучшее отвечать на его вопросы, а интересовало старика многое...

Вскоре здесь должны были появиться крестьяне из ближайшей деревни – наверняка кто-то из местной молодежи сейчас не спит, и потому должны заметить зарево пожара в отдалении, там, где находится господском дом. Ну, а до той поры, да еще и в отсутствие Диамара, пока что мне приходилось успокаивать и детей, и женщин, ведь все они по-прежнему были перепуганы, и не могли придти в себя от всего происходящего.

Конечно, я сочувствовала людям, но сейчас меня беспокоило и то, как нам незамеченными убраться из этих мест, ведь мы с Крисом числимся беглыми каторжниками, и как только здесь появятся стражники, то первым делом они обязаны будут нас арестовать. Ох, и когда же в моей жизни наступит спокойное время?!

Через четверть часа я оставила Диамара с семьей – для них его присутствие куда важней меня, и когда он находится рядом со своими родными, то у женщин и детишек наступит хотя бы небольшое умиротворение. К тому же Диамар принес в сарай обоих кошек, которые жили в доме и которых так любили дети: когда начался пожар, то двери и окна в доме оказались закрыты, и потому зверьки инстинктивно бросились на крышу, а оттуда уже прыгнули вниз. Конечно, в обычной жизни кошки вряд ли решились бы на подобный прыжок, но если захочешь спастись от огня – еще и не на то пойдешь! Сейчас у одной кошечки чуть подпалило шерстку и усы, а вторая передвигалась всего лишь на трех лапках, подгибая под себя переднюю – видимо, повредила ее при неудачном приземлении. Хочется надеяться, что больная лапка быстро заживет, а если даже это не произойдет, то вряд ли дети будут меньше любить своего полосатого зверька.

Дом все еще горел, хотя к этому времени огонь стал поменьше, обрушилась часть стен и рухнула крыша. Н-да, печальная картина разрушения. Однако сейчас куда интересней другое: в мое отсутствие Летун, который явно был чем-то раздражен, оттащил в сторону одного из связанных пленников – невзрачного лысоватого мужичка средних лет, и что-то ему говорил, причем вид у старика был, скажем так, весьма далек от умиротворения. Вообще-то разговором подобное назвать было сложно, скорее это был настоящий допрос, и, судя по виду связанного мужчины, эта беседа была ему явно в тягость, но выбора у пленника не было. Похоже, Летун все-таки добрался до нужного ему человека...

Еще когда мы направлялись в эти места, старик сообщил: ему стало известно о том, что человек, которого он разыскивает уже несколько дней, подписался на рискованное дело – согласился участвовать в убийстве какого-то аристократа вместе с его семейством. Вообще-то многие стараются не связываться с «мокрыми» делами: тут никогда не знаешь, чем в итоге все может обернуться – мешочком с золотом или могильной землей, но если заказчик платит неплохие деньги, то всегда находятся те, кто соглашается на подобные авантюры. Так вот, человеку, которым так интересовался Летун, тоже стало известно не только о том, что его ищут, но и кто конкретно его разыскивает. Перепуганный мужичок постарался убраться из столицы как можно дальше и побыстрей, пусть даже ради этого ему пришлось ввязаться в сомнительное предприятие.

О ком идет речь? О том человеке по кличке Дуплет, к которому Летун в свое время послал внука с просьбой помочь устроить отъезд парня в другую страну на хорошем корабле. Результат известен: молодой человек не только не отправился в дальние страны на учебу, но и оказался едва ли не в положении пленника, а позже все закончилось для бедняги каторгой. Понятно, что Дуплет готов был пойти на что угодно, лишь бы избежать встречи с Летуном, только вот старик настолько сильно желал встречи со своим обидчиком, что ради этого не побоялся рискнуть собственной жизнью.

Я подошла к Крису, который стоял неподалеку, и приглядывал за двумя оставшимися пленниками, которые бросали на нас злые взгляды. Если бы взором можно было убить, то нас уже давно размазало бы по земле. Время от времени эти двое требовали, чтобы их немедля развязали и отпустили, а иначе грозили нам разными карами, одна страшнее другой. Тоже мне, нашли кого пугать!

– Крис, как твоя рука?.. – спросила я.

– Да ничего особенного с ней не случилось, заживет. И потом, шрамы украшают мужчин и вызывают восхищение и неподдельный интерес женщин. Ты – тому наглядный пример. Стоило мне заполучить боевую рану, как ты сразу проявила заинтересованность по отношению к бедному страдальцу...

– Перестань говорить ерунду, лучше скажи, что тогда произошло?

– Просто эти парни, что пришли по души семьи Диамара, оказались слишком резкими, как сказали бы мои знакомые на каторге... – усмехнулся Крис. – Мы с Диамаром, хотя и были настроены серьезно, но, как оказалось, все же не в должной мере осознавали то, что эти люди шли нас убивать... И ножами они владеют хорошо. Если бы не Летун... Ну и старик, скажу я тебе! Теперь я понимаю, отчего у этого человека такой авторитет в... определенных кругах, и что рассказы Шмеля про своего деда были полностью правдивы. За ним не каждый молодой угонится...

– А как же он сумел...

– Лучше не спрашивай. Скажу лишь одно: первым делом дедуля умудрился обезножить этих людей – одному сухожилие на ноге перерезал, второму колено повредил... В общем, можно честно признать, что мы с Диамаром были у него на подхвате.

– Если я правильно поняла, то Летун сейчас беседует со своим обидчиком?

– Верно... – Крис коротко хохотнул. – Ну, я тебе скажу, и встреча у них была! Я думал, что дедуля этого типа просто размажет! Такое впечатление, что мужичок от страха чуть сам в землю закопался! А потом мне пришлось порадоваться, что рядом нет ни женщин, ни детей – разговор там пошел неописуемо непристойный, в словах исключительно непечатных.

– И о чем же шла речь? Я имею в виду – как этот человек оправдывал свой поступок? Разумеется, в переводе на нормальный человеческий язык...

– Ну, тут все просто...

Оказывается, этот самый Дуплет, к которому дед послал своего внука, был заядлым игроком, и незадолго до приезда молодого человека не только проигрался вчистую на бегах, но еще и остался должен весьма приличную сумму. Потому-то появление на пороге своего дома молодого парня с письмом от деда Дуплет воспринял как дар свыше – мол, с деньгами, которые есть у этого парня, я не только верну все потери, но и сумею неплохо взять сверху! Да и сам Шмель может на меня немного поработать, потому как идет слух о том, что парнишке достался талант деда! А чего такого, нечего по заграницам без дела шататься, при желании и здесь работа отыщется, и хотя парень, скорей всего, будет ломаться и отказываться, но рано или поздно согласится со всем происходящим, деться ему все одно некуда! Правда, сейчас парнишка упрямится, упирается, и даже грозить вздумал, но ничего, и не таким рога обламывали!.. Что касаемо Летуна, то тут, конечно, была опаска – это не тот человек, с которым можно шутки шутить! Все так, и будь Летун в полной силе – никто бы его внука и пальцем не тронул, однако, по слухам, старик отошел от дел, так что если историю с отъездом парня обставить должным образом, то старый хрыч ничего не узнает.

В результате Дуплет написал Летуну о том, что его внук благополучно отбыл на учебу, но просил передать, что какое-то время писать деду не будет – мол, на новом месте не до того, надо тонкости механики постигать!.. У самого же Дуплета в то самое время дела пошли совсем плохо, удача от него окончательно отвернулась, а потом все и вовсе пошло прахом...

Единственное, о чем в последнее время мечтал Дуплет – так только о том, чтоб об этой истории ничего не узнал Летун. Увы, но Боги, похоже, не снизошли к молитвам жулика, и теперь тот трясется, понимая, что сейчас ему придется плохо...

Больше Крис ничего сказать не успел, потому как именно сейчас на пожарище прибежали крестьяне, причем там разом было с полсотни человек. Что-то долго они сюда добирались, я думала, пораньше здесь будут. Оказывается, опасаясь непогоды, молодежь сидела под крышей, и потому все довольно поздно заметили, что за лесом небо приобрело неприятный красноватый цвет. Прибежавшие враз поняли, кто именно виновен в пожаре, и нам пришлось отгонять крестьян от лежащих на земле людей, а не то, боюсь, наших пленников крестьяне побросали бы в огонь – тут, в провинции, свои правила и представления о справедливости. После этого наемники чуть притихли и больше помалкивали.

К нам подошел Летун. Не скажу, что старик выглядел довольным, но, тем не менее, все оказалось не так и плохо. До смерти перепуганный Дуплет согласился написать показания по двум делам: первое – о том, что Шмель ни в чем не виноват, второе – что его, Дуплета, вместе с несколькими людьми подрядили сжечь семейство молодого аристократа, к которому лично он, Дуплет, не имеет никаких претензий, и которого он ранее и в глаза не видел. На мой вопрос – а если он передумает?, Летун неприятно усмехнулся – пусть попробует! За то, что я его сейчас в живых оставил, а не бросил в этот костер (на что, кстати, имею полное право) – за это он у меня вечно в должниках ходить должен, не говоря уж о том, чтоб какую-то там бумажку написать и подписать...

Что ж, замечательно, имея на руках такие бумаги, мы уже можем на что-то рассчитывать. По счастью, бумагу и грифель Летун прихватил с собой, и нам только оставалось удивляться предусмотрительности этого человека. Теперь осталось уговорить двоих оставшихся поджигателей дать показания о произошедшем, и семейке ди Роминели могут грозить серьезные неприятности.

Тем временем Диамар отправил крестьян привести лошадей, на которых сюда приехали наемники. Идти нужно было не так и далеко, но ранее мы не решались за ними отправиться – опасались, не находится ли где-то рядом Карруд ди Роминели, ведь ночью он вряд ли решится отправиться в путь по разбитым грунтовым дорогам, а иных в этих краях просто не было. Понятно, что на крестьян он нападать не станет – в этом нет смысла, а раз дела обстоят таким образом, то людей за лошадями наемников можно отправлять безо всякой опаски.

Когда крестьяне вернулись с лошадьми, Дуплет как раз закончил выводить покаянное письмо о том, как он, в силу тяжких жизненных обстоятельств, был вынужден склонять молодого человека по кличке Шмель заниматься противоправными действиями. Далее Дуплет долго описывал свое раскаяние и сочувствие по отношению к молодому человеку, который безвинным гниет на каторге, хотя все его преступление состоит в том, что беднягу силой привезли на место преступления, где их и накрыла стража...

– Ладно... – Летун пробежал глазами послание. – Теперь пиши о поджоге, кто нанял и так далее. Ну, не мне тебя учить...

– Попить бы... – Дуплет тяжело вздохнул. – В горле пересохло.

– Сейчас скажу, чтоб воды принесли.

– Летун, да ты что?.. – возмутился Дуплет. – Я вроде не похож на монаха, и пост не держу! Да и до святого мне не дотянуть при всем своем желании! Тебе, кстати, тоже до праведника далековато... У меня фляжка с вином в дорожной сумке имеется.

– Неужто не выпил перед делом?.. – хмыкнул старик.

– Кто ж напивается перед тем, как на задание идти?.. – буркнул Дуплет. – Так себя только сопляки самоуверенные ведут, а я человек серьезный, только губы смочил, и не более того... Мой конь тот, серый в яблоках...

Когда один из крестьян принес фляжку, Дуплет сделал из нее несколько хороших глотков, после чего вздохнул:

– Ничего не поделаешь, сажусь писать дальше...

– Ошибок меньше делай, грамотей... – огрызнулся Летун.

Дуплет успел набросать на листке всего пару строк, когда грифель выпал из его пальцев, а сам он захрипел, схватившись руками за горло. Еще через несколько мгновений изо рта мужчины пошла пена, сам он упал на землю, колотясь, словно в приступе эпилепсии...

Не прошло и минуты, как все было кончено. Дуплет неподвижно застыл на земле, глядя остекленевшими глазами прямо в небо. Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять, в чем тут дело.

Крис поднял с земли фляжку, открыл ее, понюхал содержимое и чуть недоуменно пожал плечами – как видно, не чувствовалось никаких посторонних запахов. Впрочем, не стоит отрицать очевидное: манипулирование с самыми разными хм... специфическими добавками в вино – это стиль семейки ди Роминели.

– Неужто отрава?.. – нарушил молчание один из двух оставшихся в живых пленников.

– Не могу утверждать это с полной уверенностью, но, похоже, так оно и есть... – кивнул головой Крис. – В ваших фляжках наверняка есть то же самое...

– Вранье! Не может быть!.. – подал возмущенный голос второй пленник. – Каждый из нас принял по паре глотков перед делом из своей фляжки, и, как видите, все живы!

– Вы забываете о том, что ваш старший сумел удрать... – Крис заткнул пробку на фляжке с отравленным вином. – Наверняка перед побегом каждому из вас во фляжки успел добавить отраву, ведь свидетели ему не нужны – он же не знал, выживите вы, или нет, еще языками трепать начнете, сболтнете, что не положено. Не удивлюсь, если с вами вообще намеревались расправиться после выполнения работы, а иначе за какой надобностью человеку таскать при себе яд, а?

– Ты говори, да не заговаривайся... – вновь заговорил пленник, но Крис лишь отмахнулся.

– Сколько вам заплатили? Пока аванс, по десять золотых, верно? Остальное обещали отдать после завершения дела, так? Подумайте сами: зачем кому-то платить вам немалые деньги, да еще и опасаться, что кто-то из вас проговорится о произошедшем? Куда проще и дешевле решить этот вопрос раз и навсегда. К тому же таким образом можно сберечь немалые деньги.

– Это не по понятиям... – проворчал все тот же мужчина.

– А тут уж каждый из вас сам решает, по понятиям это, или нет... – развел руками Крис.

– Погоди... – Летун взял из рук Криса флягу. – Тут у меня мысль одна появилась, надо бы ее обсудить...

... С рассветом мы покинули Золотые Поляны. Надо было торопиться; местный староста послал крестьян за стражей, и встречаться с ними нам было не с руки. Часть крестьян так и не покинула пожарище, ожидая приезда стражников, и можно не сомневаться, что это в здешних краях все произошедшее будут обсуждать до зимы, а то и дольше. Пленников мы оставили здесь – пусть их стража доставляет в столицу, вместе с протоколами и кучей свидетельских показаний.

Диамару Крис отдал почти все наши деньги – мол, сегодня же приобретай лошадей, договорись, чтоб сюда пригнали хоть какую-то карету, пусть даже самую плохонькую – все одно ваша колымага сгорела, нанимай охрану – и езжайте в столицу! Этих денег вам вполне должно хватить да дорогу, и даже останется... Если сумею, передам твое послание королю, а если нет, то сам постарайся попасть на прием к Его Величеству, и ничего не скрывай – ты не в том положении, чтоб разыгрывать политесы или кого-то щадить! Между прочим, тебя и твою семью никто жалеть не собирался. Если повезет, то встретимся в столице, а если нет, то, как говорится, не поминай лихом!

– Оливия, не сочтите за лесть, но вы мне понравились... – к нам подошла Мейдж. – Надеюсь, когда все закончится, Крис сделает вам предложение. Буду рада присутствовать на вашей свадьбе.

– Что?.. – растерялась я. – Какое еще предложение? Я уже была замужем, и с меня этого хватит! Мы просто друзья...

– Уж вы меня простите, но дружба между мужчиной и женщиной вряд ли возможна... – улыбнулась Мейдж. – А на вас всегда можно положиться в сложной ситуации... Крис, не упускай ее, чтоб локти потом не пришлось кусать!

– Я еще слишком молод, чтоб потерять свободу... – пробурчал Крис. – Вот стану постарше на пару е может, успеем это обсудить сейчас, а не через две седмицы.

– Поторапливайтесь... – старый взломщик уже сидел в седле, и было заметно, что его выводила из себя даже небольшая задержка. – Потом поговорите, нашли время для пустого трепа....

Ну что за жизнь, даже личные темы обсудить некогда!

Глава 15

– Почему вы думаете, что тот человек скажет нам правду?.. – спросила я.

– Просто так он нам, конечно, ничего не скажет, ни правды, ни неправды... – пожал плечами Летун. – Узнав, зачем вы к нему заявились, он с вами даже общаться не станет. Дело тут не только во вполне обоснованных опасениях, но и в том, что мужик не относится к числу тех людей, которые хоть что-то сделают бесплатно. По его мнению, все в этом мире имеет свою цену, и с этим надо считаться. Увы, такое встречается не так и редко: некоторые и пальцем не пошевелят до тех пор, пока им не заплатишь. Думаю, что денег у него скоплено столько, что не на одну жизнь хватит, но...

– И сколько же ему надо заплатить?.. – продолжала я.

– Мало не возьмет... – хмыкнул старый взломщик.

– Не могу сказать, что меня это радует... – буркнул Крис.

Сейчас мы возвращались в столицу – по словам Летуна, ранее он знавал некого человека, который не только сам умело готовил разные снадобья, но и располагал сведениями о тех, кто занимался этим непростым и весьма опасным делом. Думаю, не стоит пояснять, что под словом «снадобья» Летун подразумевал весьма широкий диапазон значений, и включающий в себя многое, в том числе и яды. Дескать, тот мужичок может указать на конкретного человека, того самого, который изготовил яд, оказавшийся во фляжках наемников. Ну, и если хорошенько прижать мастера-отравителя, то он может указать на заказчика, того, кто купил у него это зелье, то бишь отраву. Конечно, сами ди Роминели вряд ли приезжали за ядом, для этого у них есть слуги, и было бы неплохо, если б мастер указал на конкретного человека, заглянувшего к нему. Хорошо бы еще получить от этого типа – изготовителя ядов, письменные показания по столь деликатному вопросу, но на это все же рассчитывать не стоит – вряд ли хоть кто-то, даже за очень большие деньги, прилюдно признается в том, что не только изготавливает яд, но еще им и торгует.

На мой вопрос о том, откуда тот человек, которого мы ищем, может знать всех собратьев по непростому делу зельеварения, Летун лишь хмыкнул – а что, неужто вам самим это непонятно? Даже самую обычную крысиную отраву, а уж тем паче лекарства для людей – все это так просто не приготовишь: для этого нужны знания, рецепты, умение и хорошая голова на плечах. Разумеется, лекарства сплошь и рядом готовят аптекари, знахари и бабки-травницы, а вот делать яды рискуют очень и очень немногие – за это положена петля и изъятие в пользу казны всего имеющегося у осужденного имущества. Понятно и то, что такие вот... умельцы держат свои дела в глубокой тайне, и абы кому по первой же просьбе ядовитые порошки и жидкости продавать не станут – слишком опасно и рискованно. Тут, если можно так выразиться, покупатели должны быть надежными, и обращаться за хм... нужным снадобьем надо лишь по надежной рекомендации.

Разумеется, приготовить смертельный отвар может каждая вторая деревенская травница, только яд яду рознь. Чего уж там скрывать: иногда заказчику требуется такое зелье, чтоб даже опытный врач, глядя на умершего, мог утверждать с полной уверенностью, что по всем признакам человек скончался от какого-то определенного заболевания. Сами понимаете, что изготовить такой яд – это уже непросто. Конечно, настоящих знатоков подобных зелий существуют считанные единицы, и эти люди знают друг друга едва ли не наперечет, хотя вряд ли часто сталкиваются друг с другом. Да и о конкуренции между ними тоже не стоит забывать.

Тот человек, с которым сейчас хотел встретиться Летун, носил говорящую кличку Навар. По словам старика, это был едва ли не лучший знаток в своем деле, и понятно, что речь идет не о лекарствах. Для этого самого Навара не составляло никакого труда сделать как лекарство, так и приготовить любое... назовем его – зелье, причем не только ядовитое, но и дурманящее, сонное, парализующее... В общем, платите, и получите именно то снадобье, которое вам и требуется в данный момент...

Правда, пока что Летун ничего не знал о том, где сейчас находится нужный нам человек – мол, у некоторых людей нет желания сообщать всем и каждому, где его можно отыскать в любое время. К тому же Летун за последний год, если можно так выразиться, отошел от дел, был не в курсе последних новостей, но рассчитывал на то, что сумеет узнать о нужном нам человеке в столице, через своих старых друзей-приятелей.

Все бы ничего, но у нас с Крисом почти не осталось денег, потому как все имеющееся у нас золото мы отдали Диамару: ему, вместе со своим многочленным семейством, надо как можно быстрей добраться до столицы. Для этого нужна не только карета – необходима и охрана, чтоб в дороге не произошло никаких недоразумений, ведь семейка ди Роминели вряд ли смирится с поражением, особенно после того, как они почти уверились в том, что между сыном Фелис ди Роминели и герцогской короной отныне уже нет никаких препятствий. Да и в столице охрана не помешает, хотя бы на первых порах, а хорошие охранники стоят недешево. Именно потому Крис почти что приказал брату не жалеть денег на охрану, потому как иначе может выйти себе дороже.

Конечно, нам было бы куда спокойней, если б мы могли сопровождать до столицы Диамара со всем его семейством, только вот об этом не могло быть и речи, ведь любой стражник, узнав, кто стоит перед ним, обязан сразу же арестовать нас. Именно из-за опаски быть арестованными нам пришлось покинуть Золотые Поляны не по обычной дороге, и часть пути мы были вынуждены пробираться какими-то лесными тропами, лишь бы избежать встречи с отрядом стражников, за которыми деревенские жители уже отправили кого-то из своей деревни.

Теперь, когда мы возвратились в столицу, нам нужно каким-то образом забрать тот мешочек с золотом, которые мы спрятали на одном из шкафчиков в храме, где ранее постоянно встречались с графом де Линей. В то время, когда мы оставляли там деньги, поступить иначе было просто нельзя: золото – это достаточно увесистый груз, и постоянно таскать его с собой крайне нежелательно. К тому же Лудо Шарлон проговорился, что возле банковского дома банкира Зайне, где мы ранее держали деньги, в последнее время постоянно дежурят люди, которых наняли ди Роминели. Почтенный глава семейства понимал, что все деньги, полученные нами по его заемным письмам, носить с собой вряд ли получится, а раз так, то лучшего места для их хранения, чем банкирский дом Зайне, в столице просто не найти. У тех людей, что постоянно находятся возле дома банкира, есть наши приметы, и они должны сразу же задержать тех, кто соответствует этим приметам, и направляется к банкирскому дому. Ну, так невольно и похвалишь Криса за излишнюю предусмотрительность. Конечно, вновь соваться в храм нам сейчас несколько рискованно, но хочется надеяться, что никому из преследователей не придет в голову, что у нас хватит наглости вновь сунуться туда, откуда мы уже однажды еле сумели уйти.

До столицы мы добрались без проблем, а там расстались с Летуном на несколько часов – у каждого из нас были свои дела. К тому времени, когда мы вновь встретимся, старик должен был выяснить, где сейчас находится изготовитель ядов, и узнать, как с ним можно увидеться, а мы с Крисом намеревались встретиться с графом де Линей, чтоб узнать у него последние новости, и успеть забрать деньги из храма.

В этот раз встреча с графом была намечена в старом парке, где находилось чуть живое здание заброшенного театра, в котором совсем недавно репетировали наши знакомые актеры. Правда, сейчас старинное здание оказалось заперто, и внутри было тихо. Интересно, куда могли деться господа актеры?

– У них, кажется, сегодня премьера в главном театре столицы... – Крис ответил на мой невысказанный вопрос. – Сейчас наши общие знакомые наверняка проводят там генеральную репетицию, или как она у них правильно называется...

– Хочется надеяться, что все пройдет, как надо... – вздохнула я. – Жаль, что мы не сможем побывать на их спектакле.

– Да, парни они неплохие, хотя и не от мира сего... – чуть улыбнулся Крис. – Ничего, если останемся живы, то обязательно выясним, как все прошло, и как избалованная столичная публика приняла их игру...

– А вот мне интересно, каким образом твой дядюшка сумел договориться с нужными людьми, чтоб никому не известной провинциальной труппе разрешили выступление на главной сцене столицы?.. – хмыкнула я. – Или мне нужно иначе поставить вопрос: в какую сумму это ему обошлось?

– Думаю, в немалую... – усмехнулся Крис. – Правда, наши лицедеи убеждены, что при окончательном решении насчет их выступления в столице, помимо рекомендательных писем – куда ж без них?!, тут немалую роль сыграл еще и их талант... В общем, сейчас у господ актеров появился реальный шанс заявить о себе, а все остальное зависит только от них.

Время шло, а графа все не было. Мы с Крисом притаились за разросшимся кустом немалых размеров, находящимся неподалеку от здания театра, и смотрели на немногочисленных посетителей, прогуливающихся по тенистым дорожкам, которые уже стали зарастать травой. Заметно, что это место не пользуется особой популярностью у местных жителей, в основном сюда заглядывают влюбленные парочки, желая отыскать в шумном городе небольшой тихий уголок, где можно на какое-то время спрятаться от любопытных глаз. А если уж говорить совсем откровенно, то молодые люди, заглядывающие сюда, не особо стремятся чинно прохаживаться по аллеям – они предпочитает более уединенные места.

Вот и сейчас, глядя на то, как юноша и девушка самозабвенно целуются вод огромной ивой, я не сразу обратила внимание на то, что возле старого театра появился Тео де Линей. А где же старый граф? Неужели с ним что-то случилось? Как это ни печально, но подобное вполне можно допустить. Да и сам Тео нервничает, не стоит на месте, ходит туда-сюда... За ним, кажется, никто не следит, через какое-то время отсюда ушла даже влюбленная парочка...

– Тео, иди сюда!.. – негромко позвал Крис, и немного растерявшийся молодой человек, оглянувшись, заметил нас. Должна сказать – особого счастья на лице наследника графа де Линей было что-то незаметно.

– Да какого нечистого!.. – ругнулся Тео, безо всякой осторожности ломясь к нам через кусты. – Крис, чтоб тебя, поясни, что происходит?!

– А где... – начал, было, Крис, но Тео его перебил.

– Да не знаю я, где мой отец! Может, вы мне хоть что-то поясните?!

– Тео, что случилось?

– Знал бы – сказал!..

По словам молодого человека, граф де Линей сегодня с утра уехал из дома, и до сей поры так и не вернулся. В этом не было бы ровным счетом ничего удивительного, если бы граф еще вчера откровенно не переговорил с сыном о своем прошлом – как видно, старый граф все же внял нашим словам, и не стал ничего таить от своего сына. Потрясенный Тео узнал, какую ловушку в свое время подготовило для его отца семейство ди Роминели, и если бы не помощь Криса, то для семьи де Линей все могло бы кончиться весьма печально, и тут вряд ли все обошлось одним только разорением. Заодно граф поведал и о том, что сейчас он сам старается делать все, чтоб вывести на чистую воду тех, кто когда-то заставил подписать его некую бумагу, и все еще не оставил попыток лишить имущества семью де Линей...

Вместе с тем Тео обратил внимание на то, что при разговоре граф был встревожен, и просил сына только об одном: если со мной что-либо произойдет, то ты должен встретиться с Крисом, виконтом Герсли, и помочь ему настолько, насколько это окажется возможным в твоих силах. Объяснение было таким: этот молодой человек, то есть Крис, сражается на нашей стороне, а может, это я в последнее время веду боевые действия с его территории...

Сегодня утром отец уехал во дворец – дескать, у меня там имеются неотложные дела. Перед отъездом граф сказал: если я не вернусь через пару-тройку часов, или не пришлю записку о том, что жив и здоров, то тебе придется поехать на встречу с виконтом Герсли. Более того – граф даже пояснил сыну, в какое время и куда именно ему исследует поехать для встречи с Крисом. К несчастью, отец так и не показался дома, и не прислал сыну даже короткого послания, и потому-то Тео решил приехать сюда...

Так... – невольно подумалось мне, – так, похоже, что для графа де Линей наступили непростые времена. Ранее бедняге и без того уже едва ли не прямым текстом сообщили о том, что ди Роминели подозревают его в связях с нами, и требуют пойти навстречу требованиям своего наглого семейства, а не то за связь с беглыми каторжниками графу не отвертеться от больших неприятностей. Похоже, милая семейка решила привести в действие свои угрозы.

– Тео, за тобой не следили?.. – поинтересовался Крис.

– Кажется, нет, хотя я особо и не всматривался...

– Ты можешь сейчас прямиком поехать во дворец? Вернее, тебе надо отправиться туда, не заезжая домой.

– Да, конечно, но...

– Постарайся встретиться с Ее Величеством – ей необходимо рассказать кое-что. А еще тебе надо будет передать ей прямо в руки кое-какие бумаги.

– Ничего себе! Ладно, постараюсь... И что же я ей должен рассказать?

– О том, что по приказу семейки ди Роминели едва не сожгли заживо всю семью моего старшего брата. Трагедии не случилось только чудом...

– Что?!

– Увы, так оно едва ли не произошло на самом деле. Поверь, королеве не помешает иметь представление о том, что случилось сегодняшней ночью, и чем скорее она об этом узнает, тем будет лучше...

Когда минут через десять Тео ушел, нам осталось лишь вздохнуть – будем надеяться, что за ним не следят люди ли Роминели. Почему у нас есть все шансы рассчитывать на подобное? Простая логика, и для этого достаточно прикинуть имеющиеся факты. А что, этот молодой человек, то бишь Тео де Линей, живет своей жизнью, в общении с беглыми каторжниками не замечен, в отличие от своего отца, который, похоже, имел с этой преступной парочкой частые встречи. Более того: наверняка папаша вовсю оберегал своего избалованного сыночка от жестокостей жизни, не хотел разрушать неприятными подробностями свой светлый облик в глазах единственного наследника, а вместе с тем и близко не подпускал дорогого сынулю к тем опасным играм, в которые сам граф встрял вместе с королевой и парочкой беглых преступников...

Хотите знать мое мнение по этому поводу? Да я буду не я, если в самое ближайшее время к Тео не подойдет некто из милейшей семейки ди Роминели, и не поведает бедняге какую-либо жуткую байку об его отце, а еще о том, что имя и герб семьи де Линей могут быть навеки измазаны грязной историей, в которой оказался замешан старый граф! Дескать, некоторые вещи, совершенные нами, навсегда губят честное имя семьи, и вы должны это понимать!.. Нет сомнений и в том, что эти люди будут подсовывать молодому человеку заранее приготовленные бумаги: мол, для вас существует только одна возможность сохранить чистоту вашего герба, а для этого всего-то надо подписать отказ от своего имущества и земель, потому как и мы рискуем, сохраняя в тайне немалые грехи вашей семьи! Конечно, все это будет сопровождаться успокоительными речами вроде той, что материальные блага – это тлен, прах, дело наживное, куда важнее иметь беспорочную репутацию, да и сама человеческая жизнь бесценна... Надеюсь, что отец уже пояснил Тео, что семейке ди Роминели нельзя доверять даже в малости, и у молодого человекам хватит выдержки и самообладания, чтоб не поддаться на эти уговоры! В самой рискованной и опасной ситуации предпочтительней пойти на возможные неприятности в будущем, чем заключать союз с теми, кого без колебаний можно назвать мерзавцами чистой воды.

Сейчас Тео постарается отдать королеве бумаги, которые мы ему вручили. Надо сказать, что бумаг набралось многовато – там много чего имеется, в том числе и наши с Крисом просьбы пересмотреть судебные дела, по которым в свое время мы были осуждены. Среди тех бумаг находятся и два послания Диамара, брата Криса, о том, что его пытались сжечь заживо, причем не одного, а вместе со всей семьей, и что он обвиняет в этом преступлении семью ди Роминели, у которой имеется немалый интерес в устранении наследника герцога Тен... Если все сложится удачно, и Тео сумеет передать бумаги королеве, то уже сегодня одно из этих писем, адресованных Его Величеству, королева передаст своему мужу, хотя можно биться об заклад, что семейка ди Роминели постарается опередить возможные неприятности и заранее предпримет все, чтоб перевернуть все произошедшее с ног на голову, и изобразить весьма непростую ситуацию в выгодном для себя свете.

Так, еще нам нужно забрать деньги из храма – к сожалению, без них нам никак не обойтись, а если учесть, что нужный нам человек даст сведения только за золото, то тут хочешь – не хочешь, а рисковать придется, хотя вновь соваться в храм мне никак не хочется. Неплохо бы, конечно, сейчас для пущей безопасности нанести на лицо тот грим, которым так хорошо владеют наши друзья-актеры – все же с несколько изменой внешностью ходить по городу куда спокойней, но в данный момент подобное, увы, остается для нас недостижимой мечтой. Сегодня у господ актеров выступление в столице, можно сказать, решается их будущая судьба, и в такое время к творческим людям лучше не соваться под горячую руку – огребем полной мерой, потому как им сейчас явно не до нас.

Конечно, за деньгами можно сходить по адресу, о коем дядюшка Криса сообщил своему любимому племяннику в письме, которое в свое время нам привезли актеры. Как писал дядюшка – мол, человеку, который живет там, я полностью доверю, и в его доме можно прятаться безбоязненно. Дело хорошее, но проблема в том, что указанный в письме человек живет довольно далеко, едва ли не на окраине столицы, и добираться до тех мест надо довольно долго, да и времени до встречи с Летуном оставалось все меньше. Разумеется, можно нанять извозчика, только вот делать этого не следует, во всяком случае, пока. Я понимала, отчего Крис до сей поры так и не отправился по адресу, указанному в письме дядюшки: парень просто хотел оставить для нас место, где, на крайний случай, можно какое-то время отсидеться в случае опасности. А до той поры нам на те дальние улицы соваться не стоит – мало ли кому можем случайно попасть на глаза.

Увы, но сегодня в храме запасной вход оказался заперт (чего, вообще-то, и следовало ожидать), да и то оконце, через которое мы выбирались в прошлый раз, тоже оказалось закрытым, так что нам не оставалось ничего иного, как вновь зайти в храм через главный вход. На первый взгляд может показаться, что вокруг нет ничего подозрительного, да и подле самого святого места зеваки не околачиваются. Конечно, вполне может оказаться так, что кое-кто из нищих, сидящих неподалеку от входа в храм, на самом деле приглядывает за входящими людьми, стараясь не пропустить наше появление. Хорошо хотя бы то, что сейчас мы одеты, как небогатые крестьяне, да и шапки у нас на головах достаточно бесформенные, чуть скрывающие лицо и несколько меняющие внешность. Дело в том, что еще по дороге из Золотых Полян, на одном из небольших придорожных рынков, мы купили себе новую одежду. Причиной тому было вовсе не в желании немного изменить свой внешний вид – просто наша одежда при пожаре пропахла гарью и дымом, а подобное всегда привлекает к себе излишнее внимание, да и самим не очень-то приятно, когда от тебя несет запахом пожарища.

К этому времени дневная служба уже закончилось, и народу внутри было совсем немного. Посидев пару минут в тишине, мы встали и направились все к тому же входу, ведущемувнутрь храма. Нам повезло – мы опять не встретили никого. Все остальное не заняло и минуты – мы быстро добрались до высоких шкафчиков, и мне пришлось забираться едва ли не на плечи Крису, чтоб достать заброшенный наверх мешочек с золотом.

– Забирай... – протянула я Крису довольно увесистый груз после того, как вновь оказалась на земле. – Ты был прав – никто там и не думал убираться, и слой пыли наверху, скажу я тебе, едва ли не в палец величиной!

– Да хоть в два пальца... – Крис убрал мешочек в карман. – Уходим!

– Опять через подвал?

– Ну да. Лишняя осторожность не помешает...

– Тут я не спорю.

Вновь спустились в подвал, и когда подошли к оконцу, ведущему наружу, то Крис осторожно сдвинул в стороны запоры на окнах. Сейчас выберемся отсюда – и деру! Не знаю насчет своего спутника, а я в ближайшее время я к этому храму и близко не подойду!

Внезапно Крис отпрянул от оконца, и кивнул мне головой – мол, назад! Я не стала спрашивать, в чем дело, бросилась обратно, слушая, как следом за мной едва ли не бежит Крис. Ох, как бы сегодняшнее посещение этого места не закончилось весьма печально, во всяком случае, для нас двоих!

Все разъяснилось, когда мы выбежали из подвала. Оказывается, уже собираясь открыть окно, Крис заметил сбоку во дворе немного удлиненные тени, которые, скорей всего, принадлежали людям. Тени были неподвижны – то есть люди стоят на одном месте, и это вряд паломники – они вряд ли будут находиться на солнцепеке, когда можно без проблем укрыться в тени. Значит, это была засада и нас уже поджидали... Конечно, Крис мог и ошибиться, но в подобное мне что-то плохо верилось.

Не могу сказать, что произошедшее меня очень удивило – в глубине души я и опасалась чего-то подобного. Ох, не стоило нам рисковать, надо был съездить за деньгами по адресу, который Крису в письме указал дядюшка... Н-да, все мы крепки задним умом. Ладно, не стоит хвататься за голову и кручиниться о том, что уже случилось – надо первым делом думать о том, как убраться отсюда подобру-поздорову.

Впрочем, в храме бежать особо некуда, да и выбираться наружу через главный вход тоже не станешь – наши преследователи наверняка учли свои прошлые ошибки, и сейчас наверняка обложили храм со всех сторон. Что ж, для начала неплохо бы найти хоть какой-то уголок, куда можно забиться.

Но пока я лихорадочно обдумывала наше непростое положение, Крис едва ли не за руку притащил меня к крепкой дубовой двери – как я поняла, это был кабинет настоятеля здешнего храма, родственника графа де Линей. Беда в том, что дверь была заперта – видимо, хозяин кабинета отсутствует. От досады я не знала, что можно сказать, а вот Крис наклонился, и из-за деревянной панели вытащил большой ключ с затейливой бороздкой. Ого, кажется, наши дела обстоят не так и плохо!

– Здешний настоятель – мужчина в возрасте... – пояснил мне Крис, отпирая дверь. – Давай, быстро заходи, нечего в коридоре топтаться!

– А откуда...

– Тео мне не раз говорил, что его дядя – несколько рассеянный человек, и частенько забывает взять с собой ключи... – Крис запер за нами дверь. – Увы, у каждого из нас есть недостатки, и небольшая забывчивость – далеко не самый страшный грех, но доставляющий определенные неудобства. Потому-то настоятель и держит здесь запасной ключ от своего кабинета – видимо, он пользуется им не так и редко, недаром Тео мне как-то между делом показал, где у родственника находится ухоронка... Вот уж не думал, что эти знания могут мне когда-то пригодиться!

Кабинет настоятеля оказался не очень большим, и не сказать, что он был заставлен мебелью: книжные стеллажи, едва ли не сплошь уставленные фолиантами, сундук, шкаф, тяжелый стол с креслом, несколько стульев и табуретов. Ну, для небольшого помещения этого вполне достаточно. Еще тут имеется два длинных узких окна – ну, при большом желании в них, наверное, можно протиснуться, только вот у меня нет уверенности, что снаружи нас не ждет долгожданная встреча...

И все же после того, как дверь оказалась закрыта, у меня стало чуть легче на душе – это хоть какая-то, но все же иллюзия защиты и убежища. Тем не менее, я спросила:

– Те, кто за нами охотятся... Думаешь, они сюда не заглянут?

– А сама-то как считаешь?.. – Крис огляделся по сторонам. – Не для того за нами охоту устраивали, чтоб так легко отказаться от добычи, то бишь от нас. Заодно давай-ка на всякий случай будем говорить потише, а не то мало ли что – услышат наши голоса, ворвутся сюда, не посмотрят на то, что дверь заперта.

– С этим не поспоришь – особого такта никто из наших преследователей проявлять не станет... – я перешла почти что на шепот. – Да и излишней деликатностью эти люди вряд ли страдают, а если настоятеля в храме сейчас нет, то в его отсутствие может произойти все, что угодно. Не исключаю и того, что вломятся даже в этот закрытый кабинет!

– Вот и я думаю точно также.

– Надо бы где-то спрятаться...

– Конечно, надо, только вот интересно, где?.. – пробурчал Крис. – Поверишь – в голову ни одной дельной мысли не приходит!

– Почему это не поверю? Самой бы хотелось забраться куда подальше, только вот что-то я сомневаюсь, будто здесь имеются потайные двери и подземные ходы!

– Ну, если таковые и существуют, то мне о них ничего не известно. Хотя...

– Что?

– Погоди, сейчас посмотрю...

Крис подтащил высокий табурет, встал на него и принялся водить руками по деревянному потолку, тоже состоящему из деревянных панелей, плотно прилегающих друг к другу. Не знаю, чем при сооружении храма руководствовались строители, но потолок в кабинете настоятеля располагался довольно низко, во всяком случае, Крис, стоя на табурете, едва ли не упирался головой в потолок. Мне очень хотелось спросить, что он хочет найти, но я промолчала – сейчас не стоит отвлекать парня ненужными разговорами.

Впрочем, поиски не затянулись надолго. Не прошло и минуты, как Крис сдвинул в сторону одну из деревянных панелей, и мне сразу стало понятно, что я вижу перед собой нечто вроде навесного потолка, и между деревянными панелями и каменным сводом потолка есть небольшое расстояние, вполне достаточное для того, чтоб там можно было без труда передвигаться ползком.

– Быстро сюда!.. – почти что приказал Крис, протягивая ко мне руки. – Я тебя сейчас подсажу, и ты забирайся внутрь, и отползай подальше... Только поосторожней! Запомни: на этом потолке не одна панель сдвигается – таких тут хватает, так что не сдвинь какую ненароком... И постарайся там ничего не уронить и не рассыпать!

Интересно, что можно ронять едва ли не под потолком? Ответ на этот вопрос я получила сразу же после того, как сильные руки Криса едва ли не засунули меня в этот темный квадрат на потолке. Н-да, не скажу, что там уж такая большая высота между потолком и деревянным настилом – во всяком случае, на четвереньки тут не встанешь при всем желании, но, тем не менее, здесь даже Крис вполне может передвигаться ползком. Хм, а тут, и верно, что-то лежит, похожее на старые книги... Еще здесь пахло пылью и своеобразным запахом старых бумаг, но затхлости не ощущалось, воздух был сухой...

Впрочем, сейчас не до того, чтоб глазеть по сторонам, мне первым делом требовалось отползти подальше, что я и сделала. Затем и Крис, кое-как подтянувшись на руках, вполз наверх, и поставил на прежнее место деревянную панель. Сразу стало гораздо темнее, но очень хочется надеяться, что нас здесь не отыщут, и что потолок не рухнет под тяжестью двух наших тел. Впрочем, насколько я успела рассмотреть, тут все сделано надежно, основательно, но на всякий случай мы с Крисом расположились подальше друг от друга. А еще мне было сказано, чтоб я лежала неподвижно и ни в коем случае не шевелилась – как бы через небольшие щели на потолке вниз не стала сыпаться пыль... Итак, теперь нам остается только ждать.

Конечно, с того самого времени, когда мы сбежали с каторги, нам уже не раз приходилось прятаться в темных местах, причем иногда в тех самых потаенных углах было совсем ничего не видно, а потому не буду утверждать, что и здесь царила непроглядная тьма. Как раз наоборот: сюда каким-то образом проникал дневной свет, пусть и несколько приглушенный, но, тем не менее, вполне можно было рассмотреть, что здесь кое-где стопками лежат книги, свитки и какие-то бумаги, причем все они были не просто старыми, а истрепанными, можно сказать, до невозможности. Не скажу, что здесь были залежи старых бумаг – их было просто довольно много, и они лежали не навалом, а в определенном порядке.

Я не удержалась, и потрогала какую-то книгу, написанную выцветшими чернилами, и лежащую у меня едва ли не перед лицом. Что ж, страницы этой книги, конечно, пока еще не разваливались в пыль под моими прикосновениями, но при неосторожном обращении с этой древностью подобное исключать нельзя. Теперь понятно, что имел в виду Крис, когда велел мне быть поосторожней – некоторые книги без обложек были, по сути, всего лишь стопками ветхой бумаги с обтрепанными краями. Ясно, что если эти неровные пачки невзначай рассыплешь или (не приведи того Боги!) перепутаешь листы, то такую книгу будет довольно трудно собрать вновь, особенно если учесть, что она написана на незнакомом мне языке. Впрочем, судя по странным закорючкам, которые заменяли в этом тексте привычные мне буквы, подобный язык в наших краях знают очень немногие. Интересно, куда это мы залезли?

Крис, вздохнув, и, видимо, вполне резонно опасаясь того, что женское любопытство беспредельно, и я могу пристать к нему с долгими расспросами, сам, едва слышным шепотом, коротко пояснил мне, в чем тут дело. Оказывается, это место можно назвать хранилищем старых книг, записей, дневников исследователей и многого другого. Как это ни печально, но книги и бумаги со временем приходят в негодность, только вот отправлять их в огонь не стоит ни в коем случае, и дело тут даже не в цене книг. Просто некоторые из этих древних творений по-настоящему уникальны, а иные манускрипты в один прекрасный момент могут кому-то понадобиться, ведь не исключено, что в них занесены удивительные сведения... Ну, если принять во внимание, что кое-каким из тех давнишних записей может быть не одна сотня лет, то становится понятным очевидный факт: эти древние бумаги можно назвать документами минувших эпох. Выкидывать книги и записи незапамятных лет ни в коем случае не стоит, но и в библиотеках это старье особо не подержишь. Почему? Просто там эти бумаги неаккуратные руки могут окончательно порвать, да и некоторым из излишне старательных и не очень образованных людей внезапно придет в голову мысль выкинуть все, что они посчитают ненужным мусором, который все еще по странному недоразумению не оказался на свалке!.. Увы, но такие случаи не так и редки.

Именно потому во многих храмах и делаются под потолками такие вот места для хранения старых бумаг – а что, место не занимают, глаза не мозолят, условия хранения там вполне подходящие, да и чужаки до этих манускриптов так просто не доберутся. Кроме того, желательно, чтоб такие вот хранилища старинных книг были под постоянным приглядом, а не то в мире хватает любителей старины, которые готовы платить немалые деньги за предметы давно ушедших эпох, а уж о коллекционерах древних книг можно и не говорить – эти вообще не жалеют золота для пополнения своих собраний!

Разумеется, об этих хранилищах старых книг и о том, где именно они находятся – это знают далеко не все. Тот же Крис узнал о том совершенно случайно, а я ранее ни о чем подробном и слыхом не слыхивала! Что ж, остается рассчитывать лишь на то, что и люди, которые нас сейчас ищут, тоже не имеют никакого представления о том, что еще может находиться в кабинете настоятеля.

Единственное, чего я опасалась – так это как бы мне не расчихаться среди бумажной пыли, которой тут в излишке. Впрочем, если принять во внимание, что любой неосторожный звук может нас выдать, то лучше заранее заткнуть нос и дышать пореже.

Медленно текло время, и до нас не доносились никакие звуки извне. Тишина... Хотя нет – слышно было, как за окном щебечет птица, а еще неподалеку заржала лошадь... А вот сейчас мы слышим отзвуки чьих-то голосов, хотя непонятно, на улице говорят, или в коридоре... Меж тем голоса звучат все громче – похоже, разговор идет внутри храма, и не исключено, что эти люди находятся неподалеку от кабинета настоятеля. Отсюда не разобрать ни одного слова, и непонятно, о чем идет речь, но если судить по резковатым звукам, которые то и дело долетали до нас, то один из беседующих явно повышает голос.

Не прошло и нескольких минут, как я услышала, что в дверном замке поворачивается ключ, затем чуть заскрипели дверные петли и раздались чьи-то шаги... Похоже, настоятель вернулся... Надо же, как не вовремя!

– Говорю же, что здесь никого нет... – услышали мы чей-то шамкающий голос. Судя по всему, это произносит мужчина весьма преклонных лет. – Глядите, если не верите! Когда настоятель вернется, то будет очень недоволен – он не любит, когда заглядывают к нему в кабинет, и уж тем более открывают дверь в его отсутствие. А вы еще и зайти вздумали!..

– Надо же, как ключник беспокоится о нарушении правил!.. – второй мужчина не считал нужным скрывать высокомерие, да и тень презрения ощущалась в этом хорошо поставленном голосе. Похоже, это не простолюдин, а некто из аристократии. Не могу утверждать с полной уверенностью, но все же мне кажется, что тот недовольный голос, который недавно долетал до нас, принадлежат именно этому человеку. – Еще скажи, что у вас тут тишь, гладь, Божья благодать, и все без исключения чтят законы!

– Я не ключник, а эконом!.. – возмутился первый мужчина. – Это не одно и то же! И народ у нас тут богобоязненный, порядки знаем и власть почитаем. А вот вы ведете себя слишком дерзко и вызывающе! Настоятель может пожаловаться...

– Да никуда он не пожалуется!.. – отмахнулся второй. – Надо же, безмозглый старик нашел, чем меня пугать! Ваш настоятель вчера полдня просидел в приемной у архиепископа Петто, и сегодня просидит не меньше, а знаешь, что тому причиной? Господин архиепископ подозревает этого человека в покровительстве бандитам и заговорщикам! Может, ты тоже с ними связан? Неплохо бы и тебя, дед, вывести на чистую воду – уж очень ты на язык несдержан! Да и ослеп под старость – не видишь, с кем разговариваешь! Ничего, в казенном доме таким наглецам враз мозги на место ставят...

Так вот почему все это время мы так и не встретили настоятеля! Оказывается, его вызывает к себе архиепископ, и держит его в приемной, так сказать, на всякий случай, чтоб не вздумал мешать, ведь на нас тут устроили засаду. Если принять во внимание, что настоятель этого храма и граф де Линей родственники, а семейка ди Роминели уже давно стала подозревать, что старый граф встречается с нами, то вполне логично предположить, что лучшего места для встреч, чем этот храм, найти сложно.

– Какие еще бандиты и заговорщики?.. – не скажу, что эконом струхнул. – Нечего меня пугать без толку, господин хороший, я уже не в том возрасте, чтоб трястись от каждого грозного слова или упоминаний о застенке. Ходите тут, что-то вынюхиваете, бумагой от архиепископа размахиваете... Эй, чего в сундук полезли?!

– Не шуми, старик, тут никто ничего грабить не собирается. Просто проверяю, не спрятался ли кто внутри...

Значит, у тех, кто нас здесь ищет, есть разрешение от архиепископа Петто на наше задержание и обыск в храме! Теперь понятно, отчего эти люди так уверенно ведут себя. Вон, даже не стесняются обшаривать кабинет настоятеля, бесцеремонно заглядывая во все углы.

– Да кто сюда заберется-то?.. – продолжал возмущаться эконом. – Сами же видели – дверь в кабинет заперта была! Второй ключ только у настоятеля... Э, а в шкафу вы чего забыли?!

– Не кричи над ухом... – оборвал мужчина. – Надоел. Я знаю, что делаю.

– Что, в шкафу сбежавших желаете отыскать?.. – буркнул эконом со всем доступным ему ехидством. – Ага, они вас там ждут с распростертыми объятиями...

– Старик, болтаешь много!

– Вы еще в столе посмотрите – может, они в ящик забились! Или подоконники отдерите – там в одном месте щель шириной с палец – руки никак не доходят ее заделать...

– Можно будет и там поглядеть... Ну, чего?.. – кажется, мужчина обратился еще к кому-то. – Поймали?

– Все обыскали, нет тут никого... – раздался хрипловатый мужской голос. Значит, я не ошиблась – в кабинет зашел еще один человек.

– Должны быть, деться им просто некуда!.. – повысил голос мужчина. – Эту парочку лучше искать надо! Скажите своим парням – пусть заглянут в каждую мышиную норку!

– Искали как надо, не сомневайся. Тут такое дело... – продолжал хрипловатый голос. – Парни заметили, что внизу, в подвале, запоры на окне открыты, а утром еще все заперто было – это я сам проверял.

– Уж не хочешь ли ты сказать...

– Да так оно, похоже, и есть – ушли эти двое через окно точно так же, как и в прошлый раз.

– Не может быть! Ты уверен?

– Ну, полностью уверенным быть ни в чем нельзя, однако иного объяснения у меня нет. Заметить нас они не могли – вы ж сами велели, чтоб у храма никого из наших парней не было. По вашим утверждениям, эти двое – люди очень осторожные, и если бы у них появилось хоть малейшее подозрение насчет возможной засады, то к храму они бы и близко не подошли. Вообще-то я был уверен, что беглецы, за которыми вы охотитесь, сюда не покажутся, но они отчего-то вновь рискнули придти в это место.

– Возможно, им позарез было нужно что-то отсюда забрать, или же с кем-то встретиться...

– Допускаю. Но, тем не менее...

– Вы что, вновь прокололись? Не ожидал от вас подобного.

– Не думаю... – мужчина с хрипловатым голосом был спокоен. – Просто надо было действовать по-иному, а не так, как вы нам приказали.

– Что?! Вы еще имеете дерзость...

– Вспомните, что нам было сказано, когда вы подряжали нас на эту работенку. Дескать, эта парочка понапрасну на рожон не лезет, люди они осмотрительные, брать их следует поодиночке, при входе-выходе из храма... Еще нам строго-настрого было велено не спугнуть беглых, то есть никого из наших людей в пределах видимости быть не должно! Кроме тех, разумеется, кто изображал нищих у входа, но те подали нам условный знак сразу же после того, как разыскиваемые оказались в храме. У нас ушло минуты четыре на то, чтоб полностью перекрыть все входы и выходы...

– Если вы так хорошо сработали, то где же тогда наши голубки?

– Боюсь, улетели. Если у них заранее была назначена встреча в храме, причем на точно определенное время...

– Ближе к делу.

– Я имею в виду, что когда эти двое сюда пришли и не увидели нужного человека, то не стали понапрасну терять время на ожидание, а сразу же ушли проверенным путем, через все то же подвальное окно. На это им вполне могло хватить двух-трех минут, то есть с моими парнями эта парочка должна была разойтись едва ли не в самый последний момент. Нам же только и осталось, что обшаривать пустую мышеловку. Конечно, я отправил нескольких человек осмотреть окрестности, но, думаю, это пустое занятие.

– То есть эта пара опять ушла? Я вас правильно понял?

– Как ни досадно признать подобное, но так оно и есть.

– Ни хрена вы работать не умеете!.. – раздражение в голосе мужчины было настолько велико, что он готов был сорваться на крик. – Я так и передам господину Лудо Мадору! Для чего вас наняли?! Чтоб вы штаны по кустам просиживали или со служанками в трактирах перемигивались? С простым делом справиться не сумели!

– Если бы вы предоставили нам свободу действий, а не указывали каждую минуту, что мы должны делать, а что нет...

– Мы вам платим деньги, и имеем полное право говорить то, что считаем нужным!.. – вот теперь мужчина уже не сдерживался. – И тыкать вас носом в то, что вы должны делать – это уже наша обязанность! А вы уже второй раз их упускаете! Что, не в состоянии поймать двух беглых идиотов?

– Насколько мне известно, вы тоже довольно долгое время не могли их изловить... – чуть хрипловатый голос собеседника оставался безупречно-вежливым. – В ином случае вы бы к нам не обратились. Так что давайте сменим тон и поговорим спокойно, как разумные и трезвомыслящие люди, причем, желательно, без свидетелей.

– Эй ты, эконом, пошел вон отсюда... – заговорил, было, мужчина, но старик его перебил.

– Вот что, господа хорошие, шли бы сами отсюда! Пока настоятеля нет, я, между прочим, отвечаю тут за все! А вы пришли в храм без разрешения, только с какой-то бумагой, которую суете всем под нос, ведете себя, словно хозяева, да еще и командуете! Если вам что-то надо обсудить, то переговорите за дверью – в своих делах сами разбираться, а меня к ним не припутывайте!

– Он прав, пойдемте отсюда... – мужчина с хрипловатым голосом шагнул к дверям. – Лучше побеседовать наедине, на свежем воздухе.

– Вы что, собираетесь увести своих людей от храма?.. – похоже, первый из говоривших так и не сдвинулся с места.

– На мой взгляд, эти молодые люди, которых вы так усиленно ищете – они сюда больше не сунутся... – хрипловатый голос слышался уже от дверей. – Лучше заняться поисками в других местах.

– Я так не считаю... – продолжал гнуть свое тот, что по-прежнему находился в комнате. – Если уж на то пошло, то я запрещаю вам снимать наблюдение за храмом. Беглецы пришли сюда – и никого не застали, а, значит, они должны вновь посетить это место. У них просто не состоялась заранее обусловленная встреча, но из этого вовсе не следует, что они отказались и от будущего общения с графом де Линей, который явно держит эту парочку в курсе последних новостей. И если они не заметили никого из ваших людей, то придут сюда вновь.

– Тем не менее...

– Вы меня что, плохо слышите?

– Я вас прекрасно слышу и тугоухостью не страдаю. Существующий расклад мне тоже предельно ясен: вы платите деньги, я выполняю ваши указания, а любая инициатива с моей стороны воспринимается вами негативно. Но все же нам не помешает кое-что обсудить на свежем воздухе.

– Хорошо, пойдемте... – недовольно проворчал мужчина. Послышались шаги, затем чуть заскрипел ключ в замке – и все стихло. Мне кажется, нам с Крисом в голову пришла одна и та же мысль – конечно, сейчас можно облегченно перевести дыхание, но лучше подождать, во всяком случае, покидать это место нам пока что не стоит, ведь вполне возможно и такое, что все помещения храма будут проверять вновь.

Наши опасения подтвердились – не прошло и четверти часа, как дверь в кабинет настоятеля вновь открылась, и мы снова услышали голос старика-эконома:

– Ну, и чего вы намерены найти? Совсем недавно тут все обшарили, этот ваш лощеный господинчик все вещи перерыл, не постыдился сунуть свой длинный нос в сундуки и шкаф...

– Ладно, закрывай... – пробурчал кто-то, после чего в замке опять заскрежетал ключ. Фу-у, надеюсь, больше сюда никто не наведается!

Мне трудно судить, сколько прошло времени, на мой взгляд – не менее часа, когда Крис, наконец, решился сдвинуть с места деревянную панель, огляделся, и мягко спрыгнул вниз.

– Все в порядке, слезай... – обратился он ко мне. – Только бумаги не урони, а не то их нам потом надоест собирать с пола и складывать наверх...

Как видно, Крис учел, что мой прыжок вниз может не обойтись без последствий, и потому я, можно сказать, приземлилась ему прямо в руки. Вне ожиданий, Крис не отпустил меня на пол, а продолжал держать на руках.

– Похоже, тебя можно поздравить с благополучным приземлением... – хмыкнул Крис.

– Лучше порадуйся, что я тебе руки не оборвала, когда на них повисла!

– А ты не такая и легкая... – губы молодого человека тронула улыбка. – Да и характер у тебя далеко не сахар...

– Это ты к чему?

– Да вот уже давненько в мою несчастную голову пришла дурная мысль – а не пора ли мне жениться? Как ты думаешь, с чего бы это меня стали одолевать подобные размышления?

– Действительно, мысль дурная... – согласилась я. – Наверняка ты весь последний час, когда находился наверху, читал одну из тех старых книг, что оказалась у тебя перед глазами... Она что, была про любовь? Теперь понятно, отчего у тебя столь мечтательный взгляд! Ну вот, а некоторые утверждают, что мужчины не любят романтические истории!

– Ох, девушка, что ж вы губите на корню столь высокий порыв моей души?

– Молодой человек, я просто пытаюсь вернуть вас на грешную землю. Если бывшая невеста случайно пришла вам на память, то стоит подумать о более приземленных вещах. Например, о том, что предмет ваших воздыханий рано или поздно, но перебирается с рук на многострадальную шею...

– Погоди, а при чем тут Тийса, моя бывшая невеста?.. – удивился Крис.

– Ну, помнится, ты никак не мог успокоиться, когда узнал, что у нее появился жених...

– Дорогая, ты меня просто радуешь... – кажется, мои слова развеселили Криса. – Надо же, какая наблюдательность! Да, помнится, мне было несколько неприятно услышать о том, что у Тийсы уже намечена свадьба – кому ж хочется узнать, что твоя невеста так быстро тебя забыла и нашла замену?! Конечно, в свое время я сам говорил ей о том, что она может считать себя свободной, но тем не менее, каждому хочется надеяться, что о нем помнят дольше, чем пару седмиц... Ну да это дело прошлых дней! Только вот мне даже в голову не могло придти, что мое тогдашнее поведение тебя настолько раздосадует! Надеюсь, это ревность?

– Крис, мы с тобой выбрали не то время для шуток... – непонятно почему вздохнула я. Возможно, это звучит глупо, но я была бы вовсе не прочь продолжать этот разговор, только сейчас надо думать о другом... – Нам давно пора уйти отсюда.

– Что верно – то верно... – парень опустил меня на землю. – И что у нас с тобой за жизнь такая – даже поговорить некогда! Давай монашеские рясы поищем, те самые, которые мы не так давно вернули Тео. Думаю, сейчас без них нам никак не обойтись...

Храм мы покинули через запасной выход, потому как было ясно, что уходить через главный вход нельзя ни в коем случае, не зря же он находится под постоянным наблюдением. Нервы у нас обоих были напряжены до предела, и перевести дух мы смогли лишь после того, как отошли от храма на достаточно большое расстояние. Конечно, мы осматривались по сторонам так тщательно, как только могли, но за нами, кажется, никто не шел. Разумеется, полной уверенности в том быть не могло, и потому, скинув с себя темные рясы в укромном местечке, нам пришлось пуститься едва ли не бегом по крохотным извилистым улочкам небогатого района, где жили мастеровые. Будем надеяться, что если даже кто-то из преследователей и заметил, как мы покинули храм, то к этому времени должен был потерять наш след.

Пробираясь по узкими улочкам, я вновь и вновь перебирала в голове то, что мы делали перед тем, как покинуть храм: деревянную панель в кабинете настоятеля поставили на место, дверь заперли, ключ спрятали туда, где он находился и раньше... С этим все в порядке. Хуже другое – таскать с собой забранные из храма монашеские рясы нам сейчас было не с руки, и потому пришлось сунуть их в какую-то канаву, наполовину засыпанную строительным мусором. Ну, если повезет – то мы вернемся за ними, и вернем рясы в храм, но, скорей всего, к тому времени церковных одеяний в том месте не окажется, потому как в больших городах хватает тех, кто любит заглядывать в подобные места.

Как мы не торопились, но опоздали на встречу с Летуном более чем на полчаса. Старик дожидался нас в небольшом трактирчике, посетителями которого были мастеровые, приехавшие из деревень крестьяне и прочий небогатый люд. Как и следовало ожидать, дед был не в восторге от нашего долгого отсутствия.

– Где вас носит?.. – недовольно поинтересовался он. – Я уж не знал, на что и думать! Мы во сколько договорились встретиться, а? Терпеть не могу тех, кто опаздывает – раньше я вообще старался не иметь никаких дел с такими необязательными людьми!

– Извините, так сложилось... – начал, было, Крис, но дед лишь еще больше нахмурился.

– Запыхались, дышите, как загнанные лошади... Удирали, что-ли, от кого?

– Можно и так сказать... – кивнул Крис. – Еле ушли.

– Что произошло?.. – Летун переводил взгляд с одного на другого. – Выкладываете, что стряслось, и давайте без утайки!

Ну, тут скрывать нечего, тем более что в итоге все обошлось. Хотя Крис постарался сократить свое повествование насколько это возможно, но рассказ все одно получился довольно долгим.

– Какого... вас туда понесло?.. – мрачно поинтересовался старик, когда Крис закончил свой рассказ. – Чего, трудно было понять, что вас там пасти будут? Да толковые люди просто обязаны были поставить там ловушку! Что, сложно было деньги в другом месте оставить? Хотя, конечно, в чем-то вас можно понять – надежных мест для хранения золота отыщется не так и много... На крайний случай меня б в храм отправили, принес бы я ваши деньги, а так вы чуть не запалились, олухи! Хорошо еще, что уйти сумели!

– Да мы и сами не рады, что так произошло... – вздохнул Крис. – Не подумали...

– Я б сказал, каким местом вы думали, да время на это терять не хочется... Надеюсь, хвоста за собой не притащили?

– Кажется, нет...

– Кажется им... Ладно, сам посмотрю. Так значит, этот ваш граф куда-то пропал?

– Да, и к этому наверняка приложила руку семья ди Роминели.

– Сейчас меня куда больше интересует этот парень, как это... Тео... – проворчал Летун. – Вы уверены, что он передаст Ее Величеству мое послание? К этой бумаге ведь приложено и чистосердечное признание Дуплета о том, что мой внук невиновен! Если этот ваш Тео их потеряет, или отдаст бумаги кому другому... Тогда я уж не знаю, что и делать! Внука хоть выкрадывай с этого самого рудника! Вопрос в другом – протянет ли парень так долго...

– Да погодите вы расстраиваться... – теперь уже и я вступила в разговор. – И накручивать себя понапрасну тоже не стоит. Давайте надеяться, что все будет хорошо.

– А мне сейчас ничего иного и не остается... – старик чуть откинулся на скамье. – Послать бы вас всех куда подальше, ведь свое дело я уже сделал, но до той поры, пока внука не освобожу, мы будем держаться вместе. К тому же должок у меня имеется к этому толстому жлобу, архиепископу Петто – если помните, мне все кости пересчитали по его приказу. Вот стервец с благостной рожей! Хорошо еще, что мои пальцы целыми остались после того, как его слуги своими кулаками из моей старой шкуры пыль выбивали со всем своим усердием! Не знаю, как вы, а я мальчонка с хорошей памятью, и всепрощением не страдаю...

Наверное, Летун искренен в своих словах, только вот мне кажется, что существует еще одна причина того, отчего старый взломщик все еще помогает нам. Да, этот человек очень любит своего единственного внука и по мере своих сил старается его спасти, но... Старик и сам признавался нам, что ранее вся его жизнь была, скажем так, весьма бурной, напряженной и насыщенной на события, хотя в глубине души этот человек мечтал иметь, как он выражался, «спокойную гавань». Стремясь к осуществлению своей цели, он с возрастом подкопил денег, заранее приобрел себе уютный домик в тихом месте, и сделал все, чтоб отныне прежние друзья-приятели его не нашли. Мол, уехал – и все, можно забыть о том, что когда-то на свете был такой умелец, золотые руки...

В искренности этих слов Летуна я не сомневаюсь, только вот осуществив, наконец, свою давнюю мечту, со временем дед заскучал. От старых привычек и прежнего образа жизни так легко не откажешься, и потому старому взломщику в его нынешнем безмятежном существовании не хватало давнишних встрясок и прежнего ощущения опасности, то есть тех чувств, с которыми он сроднился давным-давно, и которые (не признаваясь в том себе самому) дед хотел ощутить вновь. И вот появились мы, и старик, стараясь спасти внука, вновь решил тряхнуть стариной. Ну, что тут скажешь? Только одно: как ни старайся, а себя не переделаешь.

– Вы упомянули архиепископа... – сказала я. – А ведь он, кажется, позже стал вас искать, велел найти... Может, все же решил выполнить вашу просьбу об освобождении внука?

– Это была не просьба... – покосился на меня Летун. – Это была моя цена за то, что я подрядится открыть ему замок заклинившего сейфа. Проще говоря, между нами была заключена обычная сделка, устная договоренность, когда две стороны приходят к соглашению, и ничего подписывать тут не надо. Архиепископ согласился на мои условия, я сделал свою работу, а чем все закончились, и что я получил вместо оплаты – это вы знаете.

– Но ведь у вас наверняка и раньше случались похожие случаи... – поинтересовалась я. – Далеко не все люди склонны выполнять свои обещания.

– Бывало и такое... – не стал спорить дед. – Только им потом все одно приходилось расплачиваться – иначе в нашем мире нельзя, и если смирился с поражением, то тебя уважать не станут. А этот боров в мантии... У меня все еще кости ноют, и неизвестно, когда синяки сойдут. Мало того, что это оскорбительно, так в моем возрасте от таких вот... оплат можно и Богам душу отдать. В том мире, где я прожил всю свою долгую и многогрешную жизнь, свои понятия, с должниками там разговор особый, и потому отныне я имею право поступать так, как сочту нужным.

Вообще-то можно было бы напомнить старому взломщику, что это он сам же и заклинил замок сейфа досточтимого архиепископа, но тут лучше промолчать – этому человеку возражать не стоит, и потом, в чем-то он прав...

– А еще я понял, для чего понадобился этому святоше... – продолжал Летун. – Теперь я не намерен идти к нему по первому же зову, и потому попросил ловких парней кое о чем расспросить слуг в доме архиепископа...

– И когда вы успели это сделать?.. – даже не знаю, как у меня вырвались эти слова..

– Это некоторые раззявы шляются невесть где, и суются, куда не надо, а нормальные люди время даром терять не привыкли!.. – покосился на меня старик. – Они делом занимаются.

– Вряд ли слуги просто так станут словоохотливыми... – я постаралась сгладить свою бестактность. – Наверняка заплатить пришлось?

– Просто так и прыщ не вскочит... – буркнул дед. – А для хорошего дела денег не жалко, тем более что жмот-архиепископ держит своих слуг в черном теле, лишний монетки от него не дождешься. Кто ж в таких условиях от денег откажется?

Как выяснилось, архиепископ, весьма бесцеремонным образом выставив Летуна из своего дома, через какое-то время решил вновь позвать к себе старого умельца. Дело в том, что хотя мастер и умудрился каким-то чудом открыть сложный сейфовый замок, но все одно теперь этот замок в своем нынешнем состоянии уже никуда не годился, и его необходимо заменить на куда более надежный запор. Вот потому-то архиепископ и решил вновь призвать к себе старого искусника – мол, ты мне замок раскурочил, так что теперь делай новый, и такой надежный, чтоб его так просто было не открыть! Мол, скажите этому человеку, что потом, когда он выполнит работу, с ним можно будет обсудить и вознаграждение... Правда, слуги что-то крепко сомневались насчет последних слов архиепископа – не такой он человек, чтоб выполнять подобные обещания, да и для чего ему утруждать себя лишний раз?

– То есть наш почтенный архиепископ желает получить на халяву новый надежный замок, причем такой, чтоб другим был не по зубам, и для этого ему нужен лучший мастер по железу... – Летун невольно потер ладонью свою шею. – Только вот этот боров даже пальцем не пошевелит, чтоб вытащить моего парня с каторги, зато клятвенно пообещает это сделать – насчет этого у слуг нет никаких сомнений. Да и я сам, скорей всего, после выполнения этого заказа недолго буду обременять собой этот мир – кому из важных господ понравится то, что некто досконально знает, каким образом можно легко вскрыть его сейф, в котором может храниться невесть что, от драгоценностей до важных бумаг. К тому же на таких людей, как этот святоша, я за свою долгую жизнь успел насмотреться предостаточно, и потому хорошо знаю, чего от них можно ожидать. Нет уж, идти к нему я более не намерен.

– Но он же велел вас найти...

– Вот потому-то и я попросил, чтоб до архиепископа донеслись слухи о том, будто старый мастер, который смог открыть сейф, после посещения его дома забился в какую-то щель, где лежит чуть живой, и единственное, что он в состоянии делать – лишь слегка постанывать. Те, кто его видели, всерьез опасаются, как бы бедолага не помер после тех побоев, которыми его наградили в доме некоего почтенного человека... В общем, пусть архиепископ ищет другого умельца, только я уже дал понять кое-кому, чтоб те мастера, которые согласятся взяться за работу в доме этого святоши, деньги вперед просили, а иначе получат только по зубам...

– Вряд ли господину архиепископу понравится подобное.

– А ему и сейчас все подряд не нравится... – ухмыльнулся дед. – Слуги говорят, что у него из сейфа пропало нечто настолько ценное, что хозяин уже который день в ярости, рвет и мечет, а настроение у него такое, что всех убить готов! Дошло до того, что едва ли не каждый из тех, кто есть в доме, на глаза архиепископа лишний раз боятся показаться... О, кстати, вот еще что: говорят, несколько парней из его охранников все свободное время какую-то красотку разыскивают. Мол, появилась однажды возле ворот такая фифа, что ни в сказке сказать, ни пером описать, задурила головы мужикам, и ушла, словно ее и не было! Роковая красотка, чтоб ее!.. Так и невольно и вспомнишь слова о том, что все неприятности в мире – из-за баб! Между прочим, кое-кто из тех парней покой и сон потерял!

– Роковая красотка, говорите? Интересно, кто бы это мог быть?.. – фыркнула я. – Ну, тут нам можно не беспокоиться: без того удивительного грима, который так хорошо нанесли господа актеры, меня, в лучшем случае, можно принять за сестру божественного видения, слабый отблеск того совершенства, которое появилось перед восхищенными людьми и исчезло во мраке ночи...

– Есть еще одна новость... – старик чуть отпил вина из кружки. – Скажем так: некоторым из моих бывших знакомых (кстати, очень уважаемым людям нашего города) пришла просьба о помощи в розыске драгоценностей, пропавших из сейфа некоего богача. Там даже шло перечисление тех вещиц, которые обязательно надо вернуть. Мол, если найдут драгоценности, то сумма, выплаченная хозяином за их возвращение, будет просто сказочной! Вот у меня и интересовались, не знаю ли я, где можно отыскать те побрякушки...

– И что вы им ответили?

– Что, дескать, если бы даже знал, где находятся те финтифлюшки – все одно бы не сказал! Еще добавил, что догадываюсь, о ком идет речь, и у этого человека в доме я уже побывал – он мне тоже пообещал заплатить за работу, а в итоге надо сказать спасибо хотя бы за то, что я живым остался. Так что, говорю, если хотите – то ищите, а я в таких гонках с сомнительным призом не участвую.

– Вам поверили?

– Поверили, или нет – это меня уже не касается... Ладно, пошутили – и хватит!.. – Летун вновь стал серьезным. – Пока вы по потолкам ползали, спасаясь от преследователей, я узнал, где находится Навар, тот самый знаток ядов. Естественно, попросил передать ему, что мне надо заглянуть к нему на огонек – дело, мол, к нему имеется. Это такой человек, что без приглашения к нему соваться не стоит. В общем, сейчас отправляемся к Навару, а там уж как пойдет. И запомните вот что: о нашей встрече с тем человеком вам нужно будет забыть сразу же после того, как покинем его дом. Вы меня поняли?

– Конечно!

Нам понадобилось время, чтоб добраться до того места, где жил Навар. Этот человек обитал в пригороде, на тихой улочке, утопающей в цветах и зелени. Глянь со стороны – просто идиллия! Так и не подумаешь, что в одном из этих мирных уютных домиков проживает человек, в совершенстве владеющий искусством приготовления ядов.

Мужчина по кличке Навар оказался немолодым человеком, невероятно худым, и без единого волоска на лысой голове. Нездоровая желтоватая кожа, тускловатые глаза, на лице нет ни бровей, ни ресниц... Тут не надо быть врачом, чтоб понять – этот человек страдает каким-то серьезным заболеванием, и чувствует себя далеко не лучшим образом.

Навар принял нас в своем доме, причем на хмуром лице мужчины, помимо раздражения, было еще и недовольство. Еще он всем своим видом показывал, что не в восторге от нашего появления, и что ему без того есть чем заняться, а мы отрываем его от важных дел.

Насколько я поняла, Летун и Навар ранее уже знали друг друга, хотя это можно было назвать шапочным знакомством, ограничивающимся ничего не значащим поклоном при встрече. Разумеется, ни о каких дружеских чувствах между ними речи не было, да и быть не могло – у них, если можно так выразиться, разные сферы интересов. Тем не менее, два этих немолодых человека были ягодой с одного поля, так что дело обошлось без долгих вступлений, хотя о полной откровенности, конечно, речи не шло.

– Летун, кто это с тобой?.. – покосился на нас Навар.

– Не беспокойся, свои.

– А мне-то чего тревожиться – это тебе придется волноваться, если что не так... Ты за какой надобностью ко мне пришел?

Я тем временем осматривалась по сторонам – хм, такое впечатление, что мы находимся в лавке аптекаря. Справедливости ради надо сказать, что Навар и в самом деле держал аптекарскую лавку, изготавливал лекарства и торговал ими. Это было его официальное занятие, а что касаемо изготовления ядов – это, так сказать, любительское занятие для души, интереса и пополнения кошелька.

– Вопрос у меня к тебе имеется – не подскажешь, кто это зелье изготовил?.. – Летун протянул мужчине фляжку с отравленным вином.

– А что именно произошло?.. – Навар открыл фляжку, и, помахав ладонью над горлышком фляжки, чуть втянул в себя воздух.

– Да так, кое-кто помер... – пожал плечами Летун. – Правда, нынешний покойник сделал это несколько не вовремя, преставился чуть раньше, чем следовало, ну да туда ему, собаке, и дорога. Во всяком случае, к тому, кто приготовил это зелье, у меня претензий нет.

– Понял... – Навар еще рез втянул в себя воздух, а затем плеснул немного вина из фляжки в небольшой стакан, наполненный какой-то светлой жидкостью. Глядя на то, как жидкость в стакане, словно по волшебству, меняет цвет, мужчина спокойно произнес:

– Это моя работа. Хорошее зелье, надежное, вкуса и запаха не имеет, будучи добавлено в еду или питье не дает никакого привкуса. Если оно случайно попадет в организм, то противоядие надо принимать сразу же, иначе будет поздно. Однако когда у меня покупали это снадобье, то о приобретении противоядия и речи не шло. Впрочем, в этом случае... – Навар кивнул головой в сторону фляжки с вином. – В этом случае противоядие помочь уже не могло – тут добавлена слишком большая доза яда. Для достижения нужного результата в подобную емкость вполне достаточно влить десяток капель, однако здесь плеснули от души, не пожалели... Ну, в чем-то моих покупателей можно понять – этот яд не относится к числу особо дорогих...

Ничего себе выражения у этого человека! Послушай его, так решишь, что речь идет о каком-то лекарстве, а уж никак не о яде! Вот, и у Криса чуть удивленно брови поднялись. Ну да нам сейчас лучше помолчать...

– Можно узнать, ктобыл покупателем?.. – поинтересовался Летун.

– Лишние знания порождают много неприятностей... – пожал плечами Навар.

– Мы заплатим...

– Деньги решают не все.

– Можно обсудить этот вопрос наедине... – предложил Летун. – Без присутствия этих молодых людей...

– Это ничего не изменит – ты не хуже меня знаешь, что заказчиков сдавать не положено...

В этот момент (не знаю, каким образом это получилось!), но я задела рукавом склянку из темного стекла, стоящую на небольшом столике, и она полетела на пол. По счастью, крепкое стекло не раскололось, да и пробка сидела плотно, так что жидкость не разлилась. Однако Навар, когда склянка еще только летела на пол, просто-таки метнулся к ней, стараясь поймать падающий пузырек еще в воздухе...

Именно это его и спасло: спустя миг после того, когда этот человек сорвался с места, в воздухе просвистела стрела и вонзилась в стену как раз в том месте, где мгновение назад была голова Навара. Возможно, если бы подобное произошло на моих глазах несколько месяцев назад, то я бы в растерянности стояла, не зная, что тут можно сделать, но сейчас тут же упала на пол, скомандовав:

– Ложись!

Дважды повторять не пришлось, все, кто был в комнате, просто-таки попадали на пол. Навар, с которым мы лежали, можно сказать, бок о бок, лихорадочно ощупывал пузырек своими длинными пальцами. Видимо, осмотр его успокоил, мужчина облегченно перевел дух, и даже не сказал, а просипел:

– Чтоб тебя, корова неповоротливая... Да ты хоть знаешь, что могло произойти, если б этот пузырек разбился?!

– Откуда я могу это знать?.. – теперь уже возмутилась и я. – А если эта штука такая ядовитая, то что же вы ее ставите где ни попадя?!

– Да мне даже в голову не могло придти, что у меня тут кто-то будет себя вести, словно слон в посудной лавке!.. – окончательно вышел из себя Навар. – Вот и пускай к себе посторонних!..

– Я же не специально...

– Потом поговорим... Сейчас все ползком выбираемся из комнаты!

Все последующие события понеслись вскачь. Оказывается, в соседней комнате находилась пара крепких парней – охрана Навара, и тот, естественно, отправил их на поиски стрелка. Все бы ничего, но было заметно, что Навар, как бы ни крепился, но уже с трудом держался на ногах. Похоже, мои предположения насчет его болезни полностью верны.

– Может, вам воды подать?.. – спросила я, чтоб хоть как-то сгладить неловкость. – Давайте из того кувшина, который на столе стоит, я вам водички налью...

– Лучше сама хлебни отвар из того кувшина – я на тебя потом посмотрю... – мужчина осторожно присел на лавку. – Долго за сердце хвататься будешь, и хорошо, если за сутки в себя придешь... Летун, ты кого ко мне привел? Что эта девица не сделает – все не так!

– Не поверишь – сам с ней не первый день маюсь!.. – буркнул старый взломщик. – Давно заметил: стоит с бабой связаться – все пойдет наперекосяк! Ее парню только посочувствовать можно!

– Как хорошо, что тебя кто-то понимает!.. – хохотнул Крис.

– Ладно, шутки шутками, но ты можешь хотя бы предположить, кто в тебя стрелу пустил?.. – поинтересовался Летун.

– Желающих хватает... – Навар несколько раз глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание. – Там список длинный, читать надоест... Ничего, у меня служат парни шустрые, надеюсь, стрелка поймают, а он расскажет все.

– А если не скажет?.. – снова встряла я.

– Он у меня не просто заговорит, а соловьем запоет... – покосился на меня Навар. – Причем я его даже пальцем не трону... Ох, выгнать бы вас сейчас в шею отсюда, гости дорогие, да боюсь, что и вас подстрелить могут, так что сидите пока здесь.

Через четверть часа стало известно, что стрелка все же поймали, но мы его, правда, так и не увидели – по приказу Навара этого человека отвели в подвал. Что же касается самого хозяина дома, то он, прихватив с собой несколько пузырьков и пакетиков, тоже ушел – понятно, что с допросом решил не тянуть.

– Если я правильно понял, то у Навара есть снадобья, при помощи которых можно заставить человека разговориться?.. – спросил Крис.

– Наверняка что-то подобное имеется... – развел руками Летун. – У мужика голова толковая... А что такое?

– Да мыслишка у меня одна появилась... – Крис присел на скамью. – На днях в королевском дворце прием...

– И что с того? Нас туда не приглашали.

– А мы без приглашения можем явиться, сюрпризом.

– При чем тут прием во дворце?

– Как сказать... Для начала я хотел бы заказать Навару некое зелье...

– Отравить, что-ли, кого собрался?.. – фыркнул дед.

– Ну, зачем уж так сразу-то – отравить... Я человек богобоязненный и закон нарушать не хочу. Мне нечто иное требуется, более затейливое...

– Не знаю... – протянул старик. – Учти: Навар так сразу может и не согласится, его еще уговаривать надо. К тому же за свои порошки-капли он дорого берет, а за особые пожелания еще цену поднимает, так что нужное... зелье обойдется недешево. Ну да у вас, как я понял, деньги есть – не зря же вы сегодня так долго пыль книжную глотали!

– Крис, а что ты задумал?.. – не выдержала я.

– Обещаешь не перебивать?

– Конечно!..

Когда Крис, наконец, закончил говорить, старик лишь поскреб в затылке.

– Что тут скажешь? Тут может оказаться и так, что в итоге вы придете на свидание с плахой... Если я правильно понял, то от своих намерений вы не откажетесь?

– Нет... – покачала я головой. – Крис прав – хватит отсиживаться по углам, и в этом я полностью его поддерживаю. Но вам-то можно и не рисковать, все же вы и так много для нас сделали...

– Ага... – подосадовал дед. – Я, чтоб знали, никогда бы с вами связываться не стал, если б на то не великая нужда – внука надо с каторги вытащить... Ох, не хочется ввязываться невесть во что, но вас одних отпускать тоже не хочется – еще спалитесь раньше времени...

Эх, дед, ты и дальше будешь утверждать, что больше всего на свете любишь тихую и спокойную жизнь?

Глава 16

Мы уже два дня жили в доме, адрес которого Крису сообщил в письме его дядюшка. Следует заметить, что хотя этот небольшой домик и располагался едва ли не на окраине столицы, но, тем не менее, он находился на весьма оживленной улице, по которой то и дело катили телеги, экипажи, проезжали конные, хватало и просто идущих людей. Причиной этому было то, что рядом находилась одна из дорог, связывающих столицу с провинцией, а в таких местах не стоит ожидать тихой и спокойной жизни.

Вначале, оказавшись здесь, я, было, даже удивилась, отчего это дядюшка Криса посоветовал племяннику прятаться в столь шумном и многолюдном месте, но чуть позже вынуждена была признать, что родственник Криса рассудил верно. Почему? На любой тихой улочке живущие там люди не только хорошо знают друг друга, но и в курсе того, что происходит едва ли не в каждом доме, подмечают все мелочи, что творятся у соседей, которых, в большинстве своем, они знают, как облупленных. На тех спокойных улочках появление хоть кого-то постороннего просто не может остаться незамеченным, и даже более того – соседи обязательно поинтересуются, что за человек появился у них под боком, выспросят едва ли не всю его подноготную.

Ну, а в таких шумных местах как окраина, куда мы пришли – здесь люди более замкнуты, в первую очередь следят за происходящим на самой улице и за безопасностью собственного дома, обзаводятся грозными собаками, охраняющими жилища от излишне настырных и любопытствующих людишек, а за соседями наблюдают далеко не столь внимательно. К тому же многие из здешних обитателей наверняка предлагают в своих домах жилье на постой для приезжих. Конечно, здесь хватает постоялых дворов, но далеко не каждый любит шум и гам придорожных гостиниц, кое-кто предпочитает скоротать пару ночей в более спокойном месте, а пара лишних монеток, упавшая в кошелек небогатого человека, вынуждено сдающего комнаты в своем доме, никогда не будет лишней.

Так что к посторонним людям, замеченным в соседском доме, тут относятся как к вполне обычному делу – просто очередной приезжий снял себе комнатенку на денек, или несколько дней. Более того – такие вот постоянно меняющиеся временные обитатели (если они, разумеется, ничем особо не выделяются) для соседей вообще идут на одно лицо, так что никто их особо не запоминает.

Тот человек, к которому любящий дядюшка направил племянника, оказался немолодым мужчиной, который давно знал Криса – оказывается, это был старый слуга, проживший в доме дядюшки Криса долгие годы. Овет (так звали этого человека) ранее был камердинером дядюшки, причем хозяева доверяли ему во всем. Он и далее бы не покинул дом графа, только вот жена Овета в один далеко не прекрасный момент заявила супругу, что она более не может жить в провинции – мол, хватит обитать в глуши, надоело! Дескать, я родилась в столице, и хочу туда вернуться! Да и денег, дескать, ты заработал вполне достаточно, во всяком случае, отныне мы в состоянии купить себе дом в столице, пусть даже и не ахти какой большой! Ну, семья есть семья, так что камердинеру поневоле пришлось оставить хозяина, к которому он был искренне привязан, и отправиться в столицу. Правда, немногим позже значительная часть накоплений Овета ушла на приданое дочери, и оставшихся денег бывшему камердинеру хватило только на домик, расположенный на окраине столицы.

Обо всем этом в свое время Овет писал бывшему хозяину, вновь и вновь сожалея о том, что покинул свое прежнее место службы, потому как, увы, в шумной столице мужчине было неуютно, да и толковой работы он так и не смог себе найти.

Именно о своем бывшем камердинере и вспомнил дядюшка, когда приезжие актеры привезли ему письмо от племянника, сбежавшего с каторги. Граф правильно рассудил: в нынешнем непростом положении Овет – как раз тот человек, на кого можно положиться, и кто вряд ли привлечет к себе внимание тех, кто ищет его племянника. Бывший камердинер ранее ни в чем не подводил своего хозяина, хорошо знал Криса, и с должным уважением относился к молодому человеку. Впрочем, Овет даже не думал отказывать бывшему хозяину в его рискованной просьбе, и сразу же стал действовать. Первым делом мужчина отправил жену к дальним родственникам: мол, тебе давно пора навестить родню, и дочь с зятем с собой прихвати – надо же представить родственникам этого молодого человека, вошедшего в нашу семью! Дескать, ради такого хорошего дела не жаль никаких денег, то есть золота по это путешествие я вам выделю – припрятано у меня немного в загашнике... Никто против подобной поездки не возражал, семья уехала, и Овету оставалось только ждать появления Криса.

Хм, вот кто бы еще пояснил мне, отчего мужчины так любят рисковать? Вроде никто никого в наши дела насильно влезать не заставляет, но, тем не менее, в помощи нам никто не отказывает, хотя все понимают, что для них все может закончиться совсем невесело.

То, что мы появились втроем, ничуть не удивило хозяина здешнего дома, и даже более того – по его словам, он уже давно ждал появления Криса, и уже стал всерьез беспокоиться его долгим отсутствием. Здесь же, в доме бывшего камердинера, Криса ожидало и письмо от дядюшки. Трудно сказать, что именно родственник написал дорогому племяннику – письмо Крис никому не стал показывать, но после прочтения этого послания настроение у парня заметно повысилось. Думаю, в том письме были просто слова поддержки, но, на мой взгляд, именно это сейчас нужно каждому из нас.

Мне невольно вспомнилась бабушка. Все последнее время я старалась не думать о ней, но была уверена, что она думает обо мне постоянно. Ох, как бы мне хотелось написать ей хотя бы короткую записку, сообщить, что я жива и здорова, и не забываю о ней... Увы, было понятно, что сейчас бабушка находится под негласным присмотром людей семейства ди Роминели, да и стража не выпускает ее из виду, так что любая попытка связаться с ней может привести к беде. Обвинят еще мою бедную бабушку в том, что она поддерживает отношения с беглой преступницей, осужденной на смерть, и в этом случае моя бабуля вряд ли избежит тюрьмы. Нет уж, пока что пусть лучше все остается как есть, а потом видно будет.

Беда в том, что ди Роминели – люди неглупые, и кто-то из них тоже мог додуматься насчет того, что следует приглядывать за теми, кто ранее служил дядюшке Криса, а затем переселился в другие места. Вполне возможно, что Крис, то есть виконт Герсли, может обратиться к ним за помощью. Таких бывших работников наберется немало, за всеми постоянно следить не станешь – для этого дела следует нанимать невесть сколько служивых, причем только для того, чтоб они днями и ночами не сводили глаз с бывших слуг Криса. Этим заниматься никто не станет, но можно поступить по-иному – иногда, как бы невзначай, люди, посланные ди Роминели, могут заглядывать к тем, кого когда-то знал Крис. Во всяком случае, Овет упоминал о том, что в его дом несколько раз забредали посторонние, причем под явно надуманными предлогами. В общем, нам всем надо было сидеть тихо, стараясь лишний раз не высовываться на улицу.

Ну, раз дела обстоят таким образом, то все это время мы с Крисом безвылазно сидели в доме, а вот Летун еще вчера вечером сходил в условленное место – в лавочку продавщицы цветов. Дело в том, что при последней встрече Крис и Тео договорились – отныне им встречаться не стоит, это слишком опасно. Связываться друг с другом можно иным путем – оставлять короткие послания знакомой продавщице цветов, чтоб она отдавала их нужному человеку. Что ж, предложение не лишено здравого смысла, и к тому же в этом нет ничего необычного – у многих из нас, грешных, имеются сердечные дела, о которых ни в коем случае не стоит знать посторонним! В конце концов, мало ли кто и с кем крутит шуры-муры, причем частенько эти любовные игры могут выйти боком любителям приключений на стороне! Более того: женщина, продающая цветы, будет уверена, что через нее пересылаются любовные письма, а за подобные услуги, как правило, неплохо платят, так что дама будет помалкивать. Единственная проблема была в том, как бы продавщица не сунула свой любопытный нос в эти письма, но хочется надеяться, что у женщины хватит ума не ввязываться в чужие сложности, а для этого, на всякий случай, послания нужно запечатывать покрепче и понадежней.

Вчера вечером Летун уже побывал в цветочной лавке, забрал послание от Тео, взамен оставил наше письмо, а чтоб ни у кого из посторонних (если, конечно, таковые имеются) не возникло подозрений, велел отправить корзину цветов в «Серебряную лилию», к господам артистам – мол, это знак восхищения от благодарного зрителя за их прекрасное выступление. На самом деле мы пока что представления не имели, как прошел дебют труппы на столичной сцене, но все же будем надеяться, что все закончилось удачно.

В своем коротком письме Тео сообщил, что сумел передать королеве наши послания, и что его отец до сей поры так и не отыскался. Еще Тео писал, что если отец не появится до утра, то ему придется обратиться за помощью к королеве. Трудно сказать, чем тут может помочь Ее Величество, но какие бы отношения у нее не были с мужем, в любом случае, какая-то власть у нее все же имеется.

Мы понимаем, что у Тео сейчас и без нас хватает сложностей, и все же нам без его помощи обойтись будет сложно. Конечно, в этой непростой ситуации наша просьба выглядела весьма бестактно, но мы все же попросили Тео раздобыть нам приглашения на торжественный прием в королевский дворец. Разумеется, суметь достать подобные приглашения – дело весьма непростое, но звон золота творит настоящие чудеса, а семью де Линей никак не отнесешь к числу обедневших родов нашего королевства...

Летун тоже решил все это время оставаться с нами – так, мол, будет лучше. Старого взломщика можно понять – знакомые уже дали ему понять, что в ближайшее время мастеру не стоит открыто разгуливать по городу. Дело в том, что когда архиепископу Петто сообщили о том, что мастер, которого он усиленно разыскивает, серьезно заболел от полученных побоев и не может ходить, то святой отец велел передать пострадавшему бедолаге следующее: тот может безбоязненно придти в дом архиепископа, где получит заботу, лечение и должный уход. Правда, Летун, получив подобное известие, не выразил ни малейшего желания войти в широко раскрытые двери гостеприимного дома святого отца. Знаю, мол, чем заканчиваются подобные приглашения, да еще и от такого человека, как этот святоша – вначале ты безропотно исполнишь приказы хозяина дома по починке, наладке и ремонту всех механизмов, какие только имеются в большом дворце архиепископа, а потом тебе вместо благодарности и платы за работу кто-то на улице просунет между ребер хорошо заточенный нож... Плавали, знаем!

Хуже другое: как передали Летуну, господин архиепископ, несмотря по показное гостеприимство и желание извиниться перед старым мастером за нанесенные ему побои, тем не менее, назначил награду тому, кто сообщит, где именно прячется или отлеживается этот умелец. Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять: вряд ли святой отец желает от доброты душевной посетить болящего страдальца, и принести ему гостинцев для поправки здоровья. Не исключено: архиепископ догадывается, что Летун имеет какое-то отношение к очищенному сейфу в своем доме, и сейчас желает как следует потрясти старика. А что, такое вполне возможно! Правда, нам повезло хотя бы в том, что этот святой сквалыга за сведения о том, где можно найти мастера, назначил совсем небольшую награду – мол, этого вполне достаточно! Ну, возможно, по мнению жлоба – архиепископа, пара золотых монет – это хорошая награда, только вот желающих их получить что-то не нашлось. Впрочем, если бы даже господин архиепископ предложил за помощь в поисках нужного ему человека куда более значимые деньги, то все одно вряд ли отыскалось много желающих их получить – об архиепископе давно шла слава, как о редком сквалыге, который пойдет на любые ухищрения, лишь бы не расстаться с лишней монетой.

Что же касается Криса, то эти два дня они с Овертом то и дело разговаривали, с доброй улыбкой вспоминая прошлую жизнь, ту, которая у них была когда-то... Ну, воспоминания – дело хорошее, только меня они не касались, и потому за эти пару дней я постаралась отдохнуть и отоспаться. За пределы дома ни Крис, ни я старались лишний раз носа не высовывать – так оно надежнее, да и не увидит нас никто из посторонних. Правда, наш хозяин все же ходил на рынок, а Летун, а свою очередь, посещал цветочную лавку, забирая послания от Тео. Вот и сейчас старик ушел за очередным письмом, а нам только и осталось, что дожидаться его возвращения.

Невольно вспомнилось и то, что вчера Летун пришел явно не в настроении. Оказывается, все это время он хоть что-то пытался узнать о своем внуке, но, увы – в последние пару месяцев с рудника Каменный не возвращался никто из бывших заключенных (мы с Крисом, разумеется, не в счет), так что никаких сведений о Шмеле ни у кого не было. Конечно, мы, как могли, подбадривали старика, но воспоминая порядки на серебряном руднике, и то, в каких условиях там живут люди, было понятно, что больной человек, даже находясь в рудничном лазарете, долго не продержится. Конечно, ничего подобного говорить Летуну мы не стали.

Время шло, а старого мастера пока еще не было. Не знаю насчет остальных, а я всерьез тревожилась за старика – как бы с ним что не случилось! Хоть Летун человек ловкий, но возраст все же может дать о себе знать, хотя самому старому пройдохе говорить об этом не стоило – обидится еще...

Мы с Крисом уже добрый час сидели за столом – хозяин дома приготовил нам чай, только вот нам сейчас было не до того, чтоб чаевничать в свое удовольствие. После ухода Летуна прошло уже более четырех часов, не меньше, и мы уже стали всерьез тревожится. По счастью, старый взломщик заявился в тот момент, когда Крис уже стал всерьез подумывать о том, не пойти ли ему в ту самую цветочную лавочку...

– Что так долго?.. – едва ли не в один голос просили мы у Летуна, когда тот, наконец, вернулся.

– А быстро только кролики размножаются... – пробурчал в ответ старик. – Я, в отличие от вас, парнишка внимательный, и сломя голову никуда не попрусь. Хотя возле лавки цветочницы ничего подозрительного замечено не было, да и «хвоста» за мной не наблюдалось, я все же решил не рисковать, на всякий случай помотался по узким улочкам... В общем, можете не беспокоиться, все чисто. Да, а нашим господам артистам я снова послал корзину цветов – надо же было оправдать свое появление в лавке!

– Это так благородно с вашей стороны!.. – улыбнулась я.

– Скорее, глупо... – недовольно пробурчал старик. – По-вашему, я таких людей не знаю, что ли? Насмотрелся уже на всяких. Парням куда нужней кувшин хорошего вина, чем эта корзина с розами! Не спорю: эти цветы им, конечно, какое-то время душу погреют, только актеры, порадовавшись минут десять, вскоре предложат хозяину гостиницы эту корзину с розами в обмен на кувшин вина. Знакомое дело!

– Плохо вы о них думаете!

– Я, в отличие от вас, человек трезвомыслящий. И потом, положа руку на сердце, должен признаться: слушая речи этих актеров-балаболок, когда они выдавали заумные тексты из своих странных пьес, я ничего не понял!

– Ну, уж и не поняли!

– Вообще в толк взять не могу, кому эта чушь, которую они разучивали, может понравиться!? Да чего вам это объяснять... Но в целом актеры мне показались неплохими парнями, хотя каждый из них с заскоками и не от мира сего. А уж если говорить совсем честно, то где-то в глубине души я им даже завидую, потому что не могу жить так легко, как эти парни, одним днем, не задумываясь о будущем... Ладно, проехали! Забирайте свой конверт – он, зараза, сегодня что-то тяжелый!

Как оказалось, в послании от Тео оказалось приглашение на прием в королевском дворце, выписанный на невесть какое имя. Да ладно, не имеет значения, пусть хоть горшком обзовут, ведь для нас главное – во дворец попасть. Еще в конверте оказалась и короткая записка, в которой Тео, помимо всего прочего, коротко сообщал, что его отец пока так еще и не нашелся, но королеве о пропаже графа уже известно...

Однако Летун принес еще одну весть: оказывается, Диамар, старший брат Криса, благополучно вернулся в столицу со всей своей многочисленной семьей. Откуда он об этом узнал? Просто по городу разнесся слух о том, будто подчистую сгорело загородное имение, в котором проводил лето вместе со своей семьей наследник герцога Тен, причем, если верить разговорам, эти несчастные люди не успели выхватить из огня хоть что-то из личного имущества! Ну, что тут скажешь? Сгоревших пожитков, конечно, жаль – с этим никто не спорит, но стоит возблагодарить Богов хотя бы за то, что все остались живы и здоровы, а вещи – дело наживное!

Ну, в таких случаях погорельцам, как правило, все сочувствуют, и семейство Диамара не избежало этой участи. Правда, останавливаться в доме своего отца, могущественного герцога Тен, Диамар не счел нужным, вернее, отказался наотрез, тем более что сам герцог Тен, говорят, едва ли не обвинил своего старшего сына то ли в умышленном поджоге загородного дома, то ли в том, что тот плохо приглядывал за слугами, а те по лености и нерасторопности допустили пожар... Утверждают, что Диамар отвез семью в дом своих дальних родственников, и нанял охрану – мол, больше не хочу рисковать жизнями моих детей, и без того чудом выжили на пожаре, который устроили недруги семьи!..

Ну, что там говорят господа о причинах пожара и поведении молодого человека, который более не пожелал общаться с отцом – это его дело, а вот простой народ едва ли не сразу же вынес свой вердикт: такие пожары так просто не случаются, ясно, что в этом деле кто-то имел свой интерес!.. Более того: доносятся упорные слухи о том, что это был умышленный поджог, и кое-кого из тех поджигателей, дескать, прихватили едва ли не на месте преступления...

– И когда ж вы, господин Летун, все это узнать успели?.. – чуть усмехнулся Крис.

– Так ведь я, когда по городу ходил, встретил кое-кого из старых знакомых... – хмыкнул старик. – А простой народ много чего знает!

Нам было известно, что старый взломщик сейфов по-прежнему общается со своими прежними друзьями – впрочем, он этого и не скрывал. Понятно и его желание быть в курсе последних городских новостей, и в этом смысле наш дед был настоящим кладезем сведений.

– Кстати, за вашу поимку награду увеличили... – сообщил дед. – Денежки обещают весьма неплохие уже за одну только наводку на то, где вы скрываетесь. Правда, эту награду будет выплачивать не казна, а частное лицо. Думаю, вам лучше знать, кто решился раскошелиться на вашу поимку.

Чего тут думать, и так все ясно – господа ди Роминели решили не скупиться и тряхнуть мошной, лишь бы добраться до меня, вернее, до тех документов, которые (пусть и не все) все еще могут остаться в моих руках. Без этих бумаг справиться с королевой им будет куда сложнее, а в то, чтоб скинуть с трона Ее Величество, семейкой ди Роминели было уже вложено слишком много денег и сил, так что отыгрывать назад то, что начато, они уже не могут, да и наверняка не хотят. А еще господина Лудо Мадора ди Роминели уже всерьез начинает напрягать та ненормальная ситуация, что он, как глава почтенного и влиятельного семейства, до сей поры не может справиться с какой-то беглянкой, для которой по решению суда уже давно приготовлена плаха! Ну, а Криса семейке ди Роминели тоже надо остановить как можно быстрей, а не то он портит всю игру.

– И вот еще что... – продолжал старик. – Я потому несколько задержался, что еще и к Навару заходил...

Ну, у меня нет слов! Мало того, что Летуна ищут по приказу архиепископа, так он еще, забрав послание от Тео, отправился с письмом едва ли не на другой край города! А если б старика схватили, и нашли послание, то чем бы все могло закончиться?! Да ничем хорошим! Попади это письмо в руки архиепископа, то Тео грозили бы огромные неприятности! Неужели старому взломщику не пришла в голову мысль о подобном развитии событий? Или Летун все еще считает, что выше его только звезды, а круче только вареные яйца?..

Ой, что-то у меня в последнее время с выражениями творится что-то странное! Я уже не первый раз замечаю, что мой лексикон стал меняться, причем далеко не в лучшую сторону, и приобретает, скажем так, довольно своеобразные формы, выходящие за рамки допустимого! Если я ляпну нечто подобное в присутствии кого-либо из моих прежних знакомых, то так и со стыда сгореть можно! Впрочем, в ближайшее время меня вряд ли ожидают высокоинтеллектуальные беседы в салонах и на великосветских раутах об искусстве и музыке. В любом случае надо бы строже следить за собой, за словами поступками, только вот это у меня сейчас вряд ли получится.

Кажется, о слишком вольном поведении Летуна подумал и Крис. Покачав головой, он спросил старика, стараясь выражаться как можно более деликатно:

– Простите, но вам не кажется, что это слишком рискованно – идти к Навару? Мы, кажется, договаривались, что встретимся с ним завтра. Кроме того, этот человек живет достаточно далеко отсюда...

– Боишься, что я засветился перед стражей?.. – усмехнулся дедуля. – Не беспокойся, я знаю, что делаю, а слежку за собой нюхом почувствую. Тут дело иного рода: мне сообщили, что Навар в самое ближайшее время намеревается покинуть столицу, так что мне было велено придти к нему, забрать наш заказ, за который, между прочим, были отданы очень большие деньги.

– Так вы...

– Ну да, заказ уже у меня... – и Летун поставил на стол небольшую шкатулку. – Все здесь, как и договаривались.

Вообще-то если учесть, сколько золота мы отдали Навару, то эта шкатулка выглядит что-то уж очень маленькой, хотя никто и не говорил о том, будто нам нужны целые бутыли тех... снадобий, которые мы попросили его приготовить.

– А куда Навар уезжает?.. – спросила я. Конечно, у меня и других вопросов полно, но извечное женское любопытство оказалось куда сильней. – Вроде никуда не собирался...

– Ему видней, куда ехать... – пожал плечами старик. – Думаю, на время забьется в какой-нибудь тихий угол. Сами понимаете: так просто в тебя никто стрелы бросать не станет. Это его дела, и посторонним к ним даже приближаться не стоит.

– А кто в него стрелял?.. – не унималась я. – Навар уезжает из-за того, что кто-то решил его убить? Одного неудавшегося убийцу поймали, но попытки могут повториться, так?

– Чего не знаю – того не знаю... – развел руками Летун. – Вообще-то такие вопросы задавать обычно не принято. Что, женское любопытство душит?

– Знаете, когда рядом с твоим ухом пролетает стрела, то поневоле заинтересуешься!

– Вот потому-то я с бабами дело иметь и не люблю – уж очень вы любопытные, во все хотите свой нос сунуть!.. – неприязнь к женщинам у деда, кажется, в крови.

– И все же?

– Говорят, любопытство кошку сгубило... – пробурчал Летун. – И ведь не отстанешь... Единственное, что могу сказать, так только то, что Навар мне ничего не сказал о покушении на него, а я и не спрашивал – все же мы с ним не закадычные друзья-приятели, и потом в нашем мире лишнего лучше не знать. Так и жить спокойнее будешь, и спать крепче. Хотя кое о чем и так можно догадаться, ведь тот товар, которым торгует Навар, говорит сам за себя. Что, до сих пор ничего не поняли? Тогда скажу яснее: бывает, что у некоторых, кто покупает зелья Навара, дела в итоге складываются несколько не так, как задумывалось, а в случае проигрыша за собой необходимо подчистить следы, или же пострадавшие сделают все, чтоб отплатить своим обидчикам, в том числе и тем, кто изготовил яд. Сами понимаете: раз некто заказывал яд, значит, он им почти наверняка воспользовался. Ну, а законы и нравы не везде одинаковы, часто за чью-то смерть по обычаям требуется отмщение, вот вам и весь сказ.

Да чего там догадываться, и так все ясно – судя по обмолвке старика, Навар изготовил отраву для неких людей с Востока. У них там, по слухам, борьба за власть, влияние и деньги частенько идет такая, что и близко к тем жерновам лучше не подходить – враз затянет и в порошок сотрет! Уж не знаю, кто там в очередной схватке выиграл, а кто проиграл, только теперь выжившие расправляются со всеми, кто имел отношение к этой истории. Или же наоборот: некто обрывает все ниточки, которые могут привести к тому человеку, кто свое время заказал мастеру приготовить отраву для своих недругов. Уж если Навар куда-то уезжает со всей своей охраной, то, значит, его нынешние враги – люди непростые, и у мастера по изготовлению зелий есть все шансы в самое ближайшее время отправиться в мир иной. Серьезно, видимо, мужика припекло, раз с места срывается.

Ну, что тут скажешь? Конечно, Навар – толковый человек, умный и талантливый, и деньгу зашибает большую, только вот вряд ли это золото дало ему в жизни радость и ощущение покоя и безопасности – вынужден прятаться, совсем как мы...

– Знаете... – сказала я. – Мне кажется, что этот человек, Навар – он серьезно болен. Бледный, как смерть, худущий, и вдобавок страдает сильной одышкой, волос нет ни на голове, ни на лице...

– Ну... – Летун только что не ругнулся. – Тебе-то до всего этого какое дело?

– Я просто так спросила!

– Знаете, мне тоже показалось, что этот человек нездоров... – вздохнул Крис. – Чтобы это понять, не нужно быть врачом.

– Да и так ясно, что Навар долго не протянет... – махнул рукой Летун, а в его голосе были заметны нотки сочувствия. – Причина этого тоже проще некуда: когда всю жизнь имеешь дело со всякой ядовитой гадостью, то, как бы ни берегся, а все одно и сам поневоле травиться начинаешь. Надо же, как в жизни случается: человек может очень многое, а вот лекарства от своей болезни у него нет. Навар еще год назад выглядел куда лучше, а сейчас от человека чуть ли не одна тень осталась... Да вы сами все поняли! Жаль мужика, второй такой мастер не скоро объявится!.. Ладно, меняем тему!

С этим не поспоришь – этого человека, Навара, может, и жалко, но сейчас нам надо думать о себе, тем более что прием в королевском дворце будет уже завтра. Конечно, неплохо бы поговорить с Тео, но не стоит рисковать – сейчас могут следить и за ним. Пока что нам необходимо приобрести себе одежду для приема во дворце, ведь в нашем нынешнем виде туда не заявишься. Конечно, в дорогие магазины мы сейчас не сунемся, и дело тут не только в том, что это опасно, и Криса могут опознать тамошние продавцы – все же раньше парень был завсегдатаем магазинов с модной одеждой. Не менее важной причиной было и то, что сейчас в те магазины соваться нам было не с руки – за изготовление нужных зелий мы отдали Навару почти все золото, что было у нас. Увы, но Летун оказался прав: за свои зелья мастер заламывал совершенно несусветную цену, и торга не приемлет...

В общем, как бы нам сейчас не хотелось появляться на улице, но все же пришлось наведаться в ближайшую лавку, торгующую одеждой. Ее нам посоветовал Оверт – мол, там одеваются очень многие из здешних жителей, в том числе и довольно состоятельные. Дескать, выбор там хороший, да и сама одежда неплохая, и к тому же не очень дорогая.

Конечно, еще пару лет назад мне бы и в голову не пришло отправиться в дешевую лавку, чтоб выбрать там одежду для посещения королевского дворца, только вот иного выхода у нас сейчас мне было.

По счастью, идти далеко не пришлось, в лавке и без нас хватало посетителей, и потому небогато одетые крестьяне – а мы сейчас выглядели именно так, особо никого не заинтересовали. Оверт не преувеличивал: здешняя лавка была едва ли не набита разной одеждой, от самой дешевой до довольно-таки дорогой. Пожалуй, мы пришли в верное место! Правда, мы там надолго не задержались, потому как в ворохах одежды особо не покопаешься, да и мерить ее там не станешь, так что пришлось выбирать наряды на глазок и надеяться на то, что одеяния не будут сидеть на нас, словно на корове седло.

– Ты чего купила себе эту серую тряпку?.. – недоуменно спросил меня Летун, когда мы вновь вернулись в дом Оверта. – Там были платья куда красивей! В том балахоне, что ты выбрала, будешь смотреться прямо как монашка какая-то! В таком виде тебя и в королевский дворец не пустят, сочтут, что среди важных господ таким замухрышкам делать нечего!

– Ну, насчет платья – это дело вкуса... – пожала я плечами, ничуть не обидевшись. – Во всяком случае, мне нравится!

– Нет, мне никогда баб не понять!.. – вновь выразил свое мнение Летун.

Ох, старик, похоже, у нас с тобой совсем разные предпочтения. Лично мне с первого взгляда настолько понравилось это довольно-таки простенькое платье совершенно необычного жемчужно-серого цвета, что ничего другого я уже и искать не хотела. К тому же оно сшито из настоящего кхитайского шелка, пусть и не самого дорогого, но смотрится все одно замечательно. Как говорится, скромно и со вкусом. Эх, если б у меня была с собой парочка жемчужных украшений, то платье выглядело бы совсем по-иному, куда более изыскано. Ничего, я спокойно переживу и без побрякушек, тем более что все эти украшения мне сейчас были не особо и нужны.

Что ж, пусть Летуну не нравится мой выбор, только я и сама вижу, что платье мне несколько великовато, а потому его надо кое-где подогнать по фигуре, да заодно и посмотреть, как смотрятся только что купленные одеяния на наших мужчинах – возможно, их одежде тоже понадобится нитка с иголкой. Ох, так невольно и вспомнишь добрым словом мою бабушку, которая заставляла меня учиться шитью – мол, в жизни может случиться всякое, так что женщине без умелых рук не обойтись!..

Возиться с одеждой я закончила лишь поздней ночью. Ну, что тут скажешь? Я сделала, что могла, но, тем не менее, было понятно, что наш внешний вид отнюдь не соответствует великосветскому приему. Ясно и то, что во дворце, среди богато одетых придворных, мы трое будем выглядеть как неотесанные и небогатые провинциалы, приехавшие в столицу из невесть какой глуши и чудом попавшие на столь высокое торжество. Ну и хорошо, на таких людей, как правило, почти не обращают внимания, а это именно то, что нам нужно.

На следующий день Летун вновь ушел в цветочную лавку, а я снова стала подгонять одежду на Крисе – уж очень топорно она смотрелась на молодом человеке, и это несмотря на то, что с фигурой у парня не было никаких проблем. Увы, но тут надо признать старую истину: если одежда первоначально скроена на человека совершенно иной комплекции, то, как ни старайся, но результат вряд ли тебя порадует.

– Ох, виконт... – вздохнула я, окидывая парня критическим взглядом. – Должна сказать, что в вашем нынешнем облачении вы вряд ли будете отнесены к числу записных сердцеедов.

– И чем же, дорогая Оливия, я вам не нравлюсь?.. – хмыкнул Крис, рассматривая себя в зеркало. – Красота, можно сказать, неописуемая, душа радуется, глядя на такого ладного молодца!

– Возможно, я нанесу жестокий удар вашей трепетной душе, но вам стоит знать безжалостную правду: сейчас до блестящего придворного щеголя вы, увы, не дотягиваете.

– Н-да, пожалуй, сейчас вряд ли кто из придворных красавиц примет мое приглашение на танец и растает от комплиментов... – молодой человек картинно схватился за голову. – Как мне отныне жить с этим горестным знанием?

– Да, столь тяжкое испытание вынести сложно... – согласилась я. – Но ничего, соберись с духом, и надейся, что твоя бывшая невеста не упадет в обморок от нынешнего вида своего прежнего жениха.

– Ну уж и в обморок...

– Ты хоть нюхательную соль для нее заранее подготовь, что ли...

– Дорогая, ты недооцениваешь силу моего обаяния!.. – хохотнул Крис.

– А ты подойди к бывшей невесте, и предложи ей тур вальса... – посоветовала я. – Или хотя бы пригласи прогуляться под ручку. Боюсь, что если ты даже будешь гнать впереди себя волну сногсшибательного обаяния, то эта девица останется к ней равнодушной. Хотя, скорей всего, услышав от тебя столь лестное предложение насчет танцев или прогулки при луне, она спрячется за спины знакомых, и скажет, что не знает вас, господин хороший. Мол, вы просто внешне несколько похожи на одного молодого человека, которому она когда-то была представлена, но не более того.

– Как же вы, женщины, любите нападать друг на друга!

– Я рисую тебе подлинную картину происходящего.

– Подруга, я уже давно не могу отделаться от впечатления, что ты ревнуешь меня к прошлому... – непонятно почему, но этот нахал был весьма доволен моими словами. – Это так мило с твоей стороны! Я, право, впечатлен!

– Ревную? Ну, у тебя и самомнение!

– А разве не так? Стоит мне только упомянуть Тийсу, как у тебя сразу же портится настроение!

– Ну, знаешь ли!..

– Если б дела обстояли иным образом, то бы так не сердилась! Девушка ты у нас выдержанная, но когда дело касается сердечных дел, то быстро выходишь из себя, и эмоции спрятать не можешь. Стоит мне вспомнить, как ты своего бывшего жениха при разговорах чуть на куски не порвала – не знаю, как другим, а мне сразу все становится ясно.

– Не подскажешь, что именно?

– Просто я понял, что тому молодому человеку ты раз и навсегда дала от ворот поворот, и как бы он не пытался оправдать себя в твоих глазах, у него ничего не получится. То же самое и с Тийсой: стоит тебе только представить, что я могу относиться к бывшей невесте довольно спокойно, без неприязни, как ты начинаешь сердиться.

– И что с того?

– Просто если бы это тебя не задевало по-настоящему, то ты, красавица, вела бы себя совсем иначе, куда спокойней. Ну, признайся честно, что я тебе нравлюсь!

– У тебя не слишком высокое самомнение?

Вместо ответа Крис прижал меня к себе, и тихонько прошептал в ухо:

– Как сказали бы заключенные на руднике – в самую плепорцию...

Возможно, сейчас нам не до нежностей, но, тем не менее, у меня не было ни малейшего желания уклоняться от объятий Криса. Еще я должна была признаться, что Крис в чем-то прав, и мне действительно неприятны его разговоры о бывшей невесте. Почему? Неприятны – и все! За то время, что мы с Крисом находимся вместе, я, совершенно незаметно для себя, привыкла к этому парню, к тому, что он постоянно находится подле меня, и страшно представить, как бы я обошлась без его помощи и поддержки. Больше того: своим дружеским и тактичным отношением он сумел растопить во мне ту неприязнь, которую после двух лет своего замужества я испытывала едва ли не ко всем мужчинам. А уж если быть совсем откровенной перед самой собой, то я осознавала: если Крис внезапно куда-то исчезнет, и его не будет рядом со мной, то я снова буду ощущать себя одинокой, всеми брошенной, и вынужденной опираться только на свои силы...

Пока я подыскивала нужные слова, дверь распахнулась, и на пороге показался Летун. Я даже не успела удивиться тому, насколько быстро старик вернулся из цветочной лавки, как тот почти что скомандовал:

– Быстро собирайтесь! Уходим! Нежности оставьте на потом!

– Что случилось?

– Да ничего хорошего!

Пока мы лихорадочно собирались (хотя, если честно, собирать-то нам особо было нечего), старый взломщик рассказал, что неподалеку от цветочной лавки заметил парочку подозрительных людей, причем одним из них был переодетый стражник. Этого человека Летун ранее неплохо знал – ранее им уже несколько раз несколько раз доводилось сталкиваться меж собой, причем воспоминания об этих встречах остались далеко не самые лучшие. Еще нашему дедусе было известно, что тот немолодой человек на службе как раз и занимается слежкой, но иногда (деньги никогда не бывают лишними) берет у богатых людей заказы по поиску и выслеживанию их недругов и злоумышленников. Судя по всему, этот человек и сейчас занимался своим нелегким трудом, и у старого взломщика почти не осталось сомнений, что его старый знакомый следит за цветочной лавкой.

Вполне естественно, Летун не стал и близко подходить к продавщице цветов, причем не только из опасения попасть на глаза старому недругу, но и вполне обосновано полагая, что в той лавке его могут враз повязать. Более того – он постарался как можно быстрей уйти с улицы, понимая, что около цветочной лавки может находиться не один переодетый стражник, а личность старого взломщика слишком известна, и чей-то опытный глаз может враз выцепить его из толпы.

Дальше – больше. Когда Летун возвращался назад, то неподалеку от места, где находился дом Оверта, старый взломщик почувствовал неладное. По словам этого человека, за свою долгую и не совсем праведную жизнь он иногда мог чувствовать грозящую опасность, и это чутье его никогда не подводило. Что это было? Трудно сказать точно, но если на душе без всякой на то причины начинали словно скрести кошки, а по коже будто пробегал холодный ветерок – тогда с полной уверенностью можно говорить о том, что за Летуном следят, и понятно, что к закадычным друзьям эти люди не имеют никакого отношенья.

К чему все это сказано? Просто сейчас, возвращаясь из цветочной лавки с пустыми руками, по спине старика словно пролетела волна прохладного воздуха, а около сердца будто царапнуло острым когтем. Возможно, кто-то иной и не обратил бы внимания на подобные мелочи, тем более что вокруг не было ничего подозрительного,но только не Летун, который доверял своим ощущениям едва ли не больше, чем глазам и ушам. Конечно, будь он один, то ушел бы сразу, не заходя в дом Оверта, но бросать нас ему было никак не с руки, и потому Летун, внешне не высказывая тревоги, пришел за нами.

Через несколько минут мы покинули гостеприимный дом Оверта. Конечно, уходить через ворота мы не стали – если нас, и верно, ищут, то вполне могут поджидать на улице. Вместо этого мы буквально проползли под забором на соседний двор, а уж оттуда, прячась едва ли не за каждым кустом, стали пробираться к полуразрушенному сараю, стоящему на другом конце двора, чтоб через него выйти на соседнюю улицу. Теперь нам оставалось надеяться только на Летуна, который утверждал, что неплохо знает здешние места.

А вот с Овертом все было чуть сложнее – все же ему придется отвечать на вопросы стражников. Решили, что наш хозяин будет говорить примерно следующее: пришел пожилой мужчина, за хорошие деньги попросил снять комнату, а у меня как раз все родные в провинцию уехали, вот я и решил согласиться, немного заработать... Тот старик сказал, что остановится здесь со своей семьей, то есть вместе с ним будут жить еще двое. Кого он с собой привел – не знаю, этих двоих так и не рассмотрел, потому как они пришли в то время, когда меня не было дома, а потом постояльцы ни на минуту не покидали свою комнату, сидели в ней безвылазно... Сейчас же они, похоже, вообще удрали, так и не заплатив за проживание... Как вам это нравится, а? Вот и пускай после этого чужаков в свой дом! Не поверите, сам не прочь бы узнать, кто они такие и зачем в столицу пожаловали – я старика об этом не раз спрашивал, но так ничего и не выяснил! Впрочем, по большому счету не очень-то мне это и интересовало. Думал, главное, чтоб заплатили хорошо, а в результате не только без денег остался, но и неприятности на свою шею огреб...

Конечно, в этом утверждении было полно огрехов, но Оверту надо было до конца стоять на своем – мол, ничего не знаю, и куда делись мои жильцы – не ведаю. Поверят ему, или нет – это уже другой вопрос, но тут главное не отходить от своих утверждений даже по мелочам.

Нам удалось незамеченными добраться полуразрушенного сарая, через который мы намеревались, было, выбраться на соседнюю улицу, но тут уже Крис, посмотрев через щели стены на улицу, прошептал:

– Тихо!

– Что такое?.. – так же негромко спросила я. Понятно, что без серьезной на то причины Крис предостерегать не будет.

– Посмотри сама, благо щелей тут хватает! Да и вам, господин Летун, глянуть не мешает...

Разглядывая улицу сквозь щель между досок, я вначале ничего особенного не заметила, но потом мой взгляд упал на мужчину, стоявшего неподалеку от сарая. Вернее, первым делом я невольно отметила про себя богатое одеяние этого человека, которое было отделано серебром, а рукоять шпаги, висящей на его поясе, была усыпана дорогими камнями. Подобная вычурность резко контрастировала с окружающей действительностью небогатой городской окраины, и выглядела несколько чужеродно под ярким летним солнцем.

Впрочем, мне не было дела до того, какое оружие носят при себе столичные щеголи – просто при одном взгляде на одежду мужчины у меня уже привычно чуть сжалось сердце. Дорогой черный бархат – это любимые цвет и ткань семейства ди Роминели, и с некоторых пор он вызывает у меня подспудную неприязнь. Каждый из представителей этой семьи считал своим долгом ходить только в одежде, сшитой из черного бархата, и постепенно у меня сложилось впечатление, что я оказалась в вороньей стае, из которой нет выхода – заклюют... Правда, для разнообразия этот, пусть и красивый, но мрачный фон черной бархатной одежды, представители почтенной семьи разбавляют золотым или серебряным шитьем, кружевными воротниками, а то и драгоценностями, нашиваемыми прямо на ткань... В свое время мне сказали: постоянный черный цвет одежды представителей семейства ди Роминели – это нечто вроде визитной карточки их благородного дома. А что, все верно: скромно, просто, и в то же самое время дорого и богато, что лишний раз подчеркивает строгое следование правилам и знатный род.

Единственным человеком, кто позволял себе одеваться не по правилам, был мой муж. Он, как основной наследник, позволял себе некие вольности, и хотя отец не раз выражал сыну свое недовольство по этому поводу, мой благоверный не обращал никакого внимания на слова папаши. Наверное, подбирая одежду по своему вкусу, Лудо Уорт пытался хоть немного сгладить уродливые черты лица и непропорциональную фигуру, старался хоть как-то изменить свой облик в лучшую сторону, а отсюда и вычурная одежда невероятных цветов, до невероятности странная обувь и головные уборы. Правда, результаты всех его ухищрений выходили с точностью до наоборот – слишком яркие ткани только подчеркивали все недостатки его внешности и лишний раз привлекали к ним внимание. Вот ему-то как раз и нужно было одеваться поскромней и попроще...

Тряхнула головой, пытаясь отогнать внезапно нахлынувшие воспоминания, от которых становилось тошно на душе. Почему они меня внезапно одолели? Просто тем человеком, что сейчас стоял неподалеку от сарая, был Лудо Карруд ди Роминели, тот самый, кто командовал наемниками, пытавшимися расправиться с семьей брата Криса. Понятно, что сейчас Крис узнал его: пусть они не встретились лицом к лицу на Золотых Полянах, но ранее этих двух молодых людей как-то представили друг другу – это было, так сказать, шапочное знакомство из числа тех, которых хватает на великосветских приемах. Правда, после того, как по приказу Лудо Карруда был сожжен дом на Золотых Полянах – вот тогда Крис сказал, что помнит, как внешне выглядит этот человек из достойной семейки ди Роминели, и отныне он никогда его не забудет, и ни с кем не спутает. Так оно и произошло...

Итак, здесь Лудо Карруд. Тут уж думай – не думай, а понятно, что если нас и не выследили окончательно, то сделают это в самое ближайшее время. Интересно, как они нас отыскали? Впрочем, сейчас надо думать не о том, как это произошло, а быстро сообразить, каким образом мы вновь сможем уйти.

Пока Крис чуть слышно говорил Летуну о том, кто именно сейчас находится перед нами, я не сводила глаз с человека, находящегося на улице. Сейчас Карруд стоял к нам вполоборота, и как же мне хочется, чтоб он отошел в сторону, или хотя бы ненадолго куда-то ушел! Ох, побыстрей бы произошло это счастливое мгновение! Увы, Карруд так и не трогался с места, зато к нему вскоре подошли двое мужчин. О чем они беседовали между собой, я не поняла, к тому же разговор был короткий, да и говорили негромко. Единственное, что до нас донеслось, это слова Карруда «... буду ждать вас здесь», после чего мужчины ушли, а член высокочтимой семейки ди Роминели, как и обещал, остался стоять на своем прежнем месте.

Ну, то, что эти люди пришли по наши души – в этом у меня нет ни малейших сомнений. Понятно и то, что операцией по нашему захвату командует этот самый Лудо Карруд – по всей видимости, глава семейства проявил неслыханную милость и дал шанс провинившемуся загладить свою вину, так что теперь Карруд будет рыть землю носом, лишь бы не упустить нас, и вновь вернуть себе благорасположение грозного и всемогущего родственника. Вон, уже и людей послал, наверняка со всех сторон обкладывают дом бедняги Оверта. В общем, чем быстрей мы отсюда уйдем, тем для нас будет лучше. Все бы ничего, только вот Карруд, и верно, никуда и не думает уходить – так и стоит на одном месте, вернее, чуть прохаживаясь взад и вперед.

Вопрос – что нам делать? Если в дом Оверта нагрянут в самое ближайшее время и не надут нас там, то первым делом начнут прочесывать округу, придут и сюда. Если же для нашего задержания господа ди Роминели привлекли и стражу, то наши дела портятся прямо на глазах!

Не знаю, что бы мы стали делать дальше, если бы не обычная серая кошка, которая до нашего появления в сарае, по всей видимости, охотилась на мышей, а мы сорвали ей это увлекательное занятие. Сообразив, что после нашего появления ей в сарае ловить нечего, кошка недовольно замяукала и побежала прочь. Вдобавок ко всему она, будучи весьма раздражена, еще и зашипела на Карруда... Возможно, в любое другое время тот не обратил никакого внимания на рассерженную кошку – мало ли зверья бегает по городу!, но сейчас, глянув на зверька, мужчина перевел взгляд на сарай. Похоже, Карруд уловил нечто неладное и понял – кошку кто-то спугнул, и этим некто вполне могут оказаться те, кого он ищет. Сейчас, когда идет охота на тех, кто всерьез расстроил планы семейства ди Роминели, представителю этой семьи допускать очередную оплошность уже никак нельзя. Вон, даже положил ладонь на эфес своей шпаги...

Ну, если он сейчас позовет своих людей и с ними отправится в сарай – тогда нам придется плохо. Те двое, с кем он совсем недавно разговаривал, судя по ухваткам – люди опытные, с такими сладить ой как непросто! И, что самое плохое, нам сейчас даже назад не пойти – здесь на земле навалено столько разного сора, что ступать нужно очень осторожно – именно так мы сюда и шли, так что быстро и без шума уйти отсюда у нас не получится.

Карруд тем временем огляделся по сторонам, но, очевидно, в пределах видимости его людей не было. Сейчас точно сам сунется в сарай, не станет дожидаться появления своих людей...

В этот момент Летун тронул меня за руку, и шепотом, в нескольких словах пояснил, что мне следует делать, после чего они с Крисом скользнули чуть в сторону, за большую кучу мусора и досок. Несмотря на то, что старик и Крис только что не сжались в комок, пытаясь спрягаться за этой кучей, все одно затаиться как следует у них не получилось. Да и я, хотя и отошла немного в сторону, туда, где было чуть темнее, нисколько не сомневалась в том, что меня можно легко заметить. Одна надежда на то, что оказавшись после яркого солнечного света в сарае, Карруд хотя бы пару мгновений не сможет дотошно рассмотреть все, что находится внутри.

Когда ди Роминели, по-прежнему держа руку на эфесе шпаги, вошел в сарай, я произнесла:

– Господин Карруд, вы явно ко мне неравнодушны! Так настойчиво преследовать женщину – этот уже выходит за рамки приличий.

Карруд резко обернулся, выхватив шпагу, и шагнул ко мне. Как видно, мое неожиданное появление и радость оттого, что он наконец-то встретил беглянку – все это заставило его ненадолго потерять бдительность, и в тот момент он как-то упустил то, что в этом сарае я могу быть не одна.

– Стой на месте и не шевелись!.. – приказал Карруд, делая шаг ко мне. – Если вздумаешь бежать, то я без раздумий проткну тебя шпагой!

– С чего это вы вздумали обращаться к даме на «ты»?.. – поинтересовалась я. – Господин Лудо Карруд ди Роминели, где же ваше воспитание, которым так кичится ваша чванливая семья? К тому же не забывайте, что мы с вами считаемся родственниками, хотя такой родни мне и даром не надо...

Пока я отвлекала разговорами Лудо Карруда, позади него, словно тень, возник Летун, и ловким движением накинул ему на шею ремень, словно удавку. Все последующее было вполне ожидаемо: Карруд невольно разжал руку, шпага упала на землю, а мужчина обоими руками инстинктивно ухватился за шею, стремясь хоть немного ослабить душащую его петлю. Тут же рядом появился Крис, коротко ударил по голове задыхающегося мужчину, и тот разом обмяк...

– Ну, чего стоим, глазами хлопаем?.. – напустился на меня Летун. – Быстро тащим красавца в дальний угол, там все же потемней...

И верно, времени терять не стоило. Потерявшего сознание Лудо Карруда оттащили подальше, и там прикрутили к лежащему на земле бревну. Так, пусть пока что поваляется без сознания, сейчас мы его враз в себя приведем.

Летун достал один из двух заветных пузырьков, тех самых, за которые мы заплатили Навару целую гору золота, аккуратного его откупорил, и осторожно влил в приоткрытый рот мужчины одну каплю бесцветной жидкости.

– А этого хватит?.. – не выдержала я. – Может, еще парочку капель добавить?

– Твое счастье, что Навар этих слов не слышит... – проворчал Летун, вновь закупоривая пузырек. – Обиделся бы всерьез и надолго, да еще и решил, что ему не доверяют. Боюсь, и одной-то капли будет в излишке, только вот ее пополам никак не поделишь!

Что ж, поверим, тем более что Карруд вскоре должен придти в себя – все же его не до смерти придушили, а, как сказал Летун, лишь «вырубили на время».

– А вы, господа хорошие, лихо его повязали... – мне только и оставалось, что развести руками.

– Дурное дело нехитрое... – пробурчал старик, хотя было заметно, что вовсе не против моей похвалы. – Всяко в жизни бывало, тут поневоле научишься. Вон, и ухажер твой, хоть и из благородных, а знает, куда бить, чтоб враз достать. Что, на рудниках обучили?

– Вроде того.

– Я ж знаю, о чем говорю... А вот и наш красавец в себя пришел.

И верно: господин Карруд зашевелился, открыл глаза и непонимающе посмотрел на нас. Впрочем, вскоре его взгляд прояснился и представитель семейки ди Роминели рванулся, чтоб освободиться от пут, но все было без толку – Летун знал свое дело, и навязанные им узлы при всем желании распутать совсем непросто.

– Немедленно отпустите меня!.. – наш пленник сделал все, чтоб его голос прозвучал достаточно громко и властно, только вот получалось это у него из рук вон плохо. Лудо Карруд вовсю сипел и говорил почти что шепотом.

– Надеюсь, господин ди Роминели, мы не нанесли вам никаких значимых увечий?.. – вежливо поинтересовался Крис.

– Уж не извиняться ли вы вздумали?.. – скривил губы Карруд. – В этом случае, чтоб получить мое прощение, вам для начала следует развязать меня, и начать вести разумные переговоры.

– Дело не в извинениях, я просто опасаюсь, не ударил ли вас слишком сильно... – Крис воплощал саму любезность. – Просто должен покаяться: бью сильно, и от моих ударов вполне может произойти сотрясение мозга, и первый признак того – онемение языка. Надеюсь, сия печальная участь вас миновала.

– Скотина!.. – зашипел Карруд, едва ли не враз теряя свое высокомерие. – Чтоб ты знал – у меня язык плохо ворочается! Похоже, сотрясение мозга я все же получил... Ну, ты мне еще за это ответишь!

– Все это так прискорбно... – посочувствовал Крис, но, судя по его голосу, раскаянием тут и не пахнет. Если же говорить честно, то слова Карруда нас просто порадовали. Почему? Дело в том, что в том пузырьке, каплю жидкости из которого влили в рот господина ди Роминели, была «Чистая правда» – так Навар назвал свое зелье. Когда люди (неважно, случайно, по неопытности, или же им специально подливали «Чистую правду») проглатывали эту прозрачную жидкость, через несколько минут на них нападала невероятная словоохотливость, причем лгать не было никакой невозможности, слова, можно сказать, наружу просились сами, и каждый говорил то, что в обычной жизни никому и никогда бы не сказал. Вообще-то эту самую «Чистую правду» нужно растворять в воде или в вине, а если принимать зелье в чистом виде, так, как это сделал сейчас Летун, то у человека на какое-то время немел язык. Что ж, прекрасно, Навар не подвел, и его... изделие, и верно, было на высоте.

– Зато у меня есть немалое желание поговорить с вами, господин ди Роминели... – начала, было, я, но Лудо Карруд меня перебил.

– А уж у нашей-то семьи имеется какое желание с тобой побеседовать – это тебе даже и не передать, тварь! Не сомневайся – сто раз обольешься горькими слезами за то, что вздумала пойти против нас! Думаешь, никто не знает, что ты вовсю интригуешь против семьи дт Роминели? Ничего, наше семейство так просто не возьмешь, и тем более этого не сможет сделать какая-то провинциальная девка, которая не оценила той чести, что ей выпала – стать членом нашей великой семьи! Рано или поздно, но вы сорветесь с той кромки, по которой все еще пробираетесь, и тогда уже пеняйте на себя!

– Прекрасно... – согласилась я. – Вот давай-ка мы с тобой и поговорим на эту тему, раз она так интересует нас обоих...

Мы покинули сарай через четверть часа, узнав немало интересного, тем более что Лудо Карруд, и верно, стал до невероятности словоохотлив, и без малейшей запинки отвечал на любой вопрос. Конечно, если бы это было возможно, то этот крайне любопытный разговор можно было бы продолжать до той поры, пока не закончится действие волшебной жидкости, только вот оставаться в полуразрушенном сарае нам было рискованно. Люди, которыми командовал Лудо Карруд, не найдя хозяина в условном месте, могли заподозрить что-то неладное и отправиться на его поиски. В общем, как бы нам не хотелось продолжить общение с представителем достойнейшего семейства ди Роминели, все же пришлось заткнуть ему рот кляпом, и уходить как можно скорей, тем более что Карруд сказал нам, где именно в данный момент могут находиться его люди. Что же касается нашего пленника, то пусть полежит все в том же сарае, думая о том, каким образом он сумеет оправдываться перед Лудо Мадором за несдержанность своего языка и горевать о жестокой несправедливости этого мира. Ничего, если повезет, то Карруда найдут в ближайшее время, или же отыщут немногим позже...

Нам опять пришлось уходить огородами, прячась за кустами и деревьями, стараясь как можно быстрей миновать дворы, в которых были собаки. Хорошо еще, что все они были на цепи, а иначе нас ожидало бы немало неприятностей.

Через полчаса мы сидели в маленьком захудалом кабачке, куда заскочили, чтоб перевести дух. Похоже, мы и в этот раз сумели уйти от преследователей, и сейчас надо было решить, что будем делать дальше. Дело в том, что помимо всего прочего, Лудо Карруд рассказал нам о том, где сейчас находится граф де Линей, и, если честно, то это известие меня совсем не порадовало.

– Ну, то, что вечером нам надо быть во дворце – это даже не обсуждается... – Крис потер ладонью лоб. – Но вот насчет графа де Линей...

– По-моему, тут не может быть никаких сомнений... – я перебила Криса. – Его надо освободить в любом случае, а не то семейка ди Роминели настроена более чем серьезно.

– Как я понимаю, вы опять собираетесь совать свои пустые головы хрен знает куда?.. – мрачно поинтересовался Летун. – Можете не отвечать, я и так ответ знаю. Вот кто мне ответит – зачем я с вами связался?

– Потому что мы обаятельные... – усмехнулся Крис.

– Скорее, безбашенные... – выдал свой вердикт дед. – Ну да мне все одно выбирать не приходится, а ведь я так мечтал о спокойной старости в тишине и покое!..

Ага, – подумалось мне, – ага, так я тебе и поверила! Можешь говорить это кому угодно, только не нам! Мнение о спокойной жизни у тебя, дедуля, несколько своеобразное...

– Оливия, тебе туда соваться не стоит... – продолжал Крис.

– Крис, давай не будем касаться этой темы... – я подняла руку. – Графа де Линей необходимо освободить, и чем скорее, тем лучше, пока дело не дошло до самого плохого. Что же касается всего остального, то в данный момент это никому не нужная лирика, которую не стоит принимать во внимание.

– Тогда давайте думать, что мы можем предпринять... – продолжил Крис, а мне невольно подумалось о том, как все же тесно переплетены судьбы людей. Что я имела в виду? Просто пропавший граф де Линей и в самом деле похищен людьми семейки ди Роминели, и сейчас от него требуют все того же – подписи на передаче всего своего имущества ненасытному семейству и вдобавок признания того, что он участвовал в некоем заговоре...

Казалось бы, что тут необычного? Суть в том, что графа прячут в столичном особняке маркиза Рейнье, отца Полана, моего бывшего жениха...

Глава 17

– Ну, не знаю... – протянул Крис. – Конечно, у каждого из нас есть свое мнение, только я бы этот дом, принадлежащий маркизу Рейнье, особняком никак не назвал.

В этом вопросе спорить с Крисом мне никак не хотелось. Разумеется, в свое время от Полана я наслушалась рассказов об их чудном столичном особняке, куда мой бывший жених несколько раз ездил со своими братьями – здесь у них были какие-то свои дела, в которые я особо не вникала. Папаша семейства, то бишь маркиз Рейнье, по понятным причинам не покидал свои земли, боясь высунуть нос за пределы семейных владений – понимал, что раз ему велено было до конца своих дней сидеть в провинции, и вести себя тише воды и ниже травы, то и вести себя нужно согласно тем указаниям. Правда, в то время мне даже в голову не пришло задуматься о причине столь сильной любви господина маркиза к своему фамильному замку – ну, не желает человек покидать свои родовые владения, так что с того? Вкусы и пристрастия у всех разные, некоторые предпочитают уединенную и скромную жизнь в глубинке шумным и многолюдным городам...

В свое время Полан со всей дотошностью описал мне как внутреннее расположение комнат, так и внешний вид их столичного особняка, но, похоже, мой бывший жених несколько приукрасил действительность. Сейчас, вспоминая те рассказы, понимаю, что тогда совсем не задумывалась о том, что тех комнат, о коих рассказывал Полан, что-то маловато для шикарного столичного жилья. Ныне перед моими глазами находился вовсе не большой, внешне богато декорированный дом, а обычное, ничем не примечательное одноэтажное каменное строение с маленьким садом, окруженное простой кованой оградой, причем не очень высокой, всего лишь немногими выше человеческого роста. Да и те улицы, на которых находился этот так называемый особняк, к числу самых престижных мест столицы никак не отнести – так, не очень богатый район, где обитают горожане средней руки. Ну, что тут скажешь? Разумеется, дом маркиза Рейнье сам по себе неплохой, крепкий, основательный, но, тем не менее, на определение «столичный особняк» точно не тянет – в этом Крис прав.

– Да как бы его не называли, это сейчас не так и важно... – мне только и оставалось, что пожать плечами.

– Это верно... – пробурчал Летун. – Тоже мне, нашли, о чем думать – как называется то, что мы сейчас видим, дом это, особняк, или какое-то там жилище! Что, больше поговорить не о чем? Не знаю, как вам, а по мне, что в лоб, что по лбу – один хрен. Сейчас надо мыслить не о том, как называются эти хоромы, а соображать, где может находиться этот ваш граф.

И верно: хотя господин Лудо Карруд и сообщил нам, где держат графа де Линей, только вот в котором из углов того подвала прячут пленника – этого господин Карруд не знал, потому как ни разу не был в доме маркиза Рейнье. Все, что он нам мог сказать, было известно ему с чужих слов.

К этому времени мы уже обошли кругом весь этот так называемый особняк, и теперь находились неподалеку от задних ворот дома. Вон там, справа, где ограда соприкасается с небольшим строением возле соседнего домишки – там легче всего незамеченными попасть в сад дома семьи Рейнье. Каким образом? Просто в том месте, возле ограды, растет несколько высоких старых яблонь с густой кроной, полностью скрывающей под своими ветками едва ли не любого, кто заберется на эти деревья, а уж оттуда легче легкого перебраться в сад семьи Рейнье. Да и эту улицу никак не назовешь многолюдной, так что можно подгадать такой момент, когда здесь не будет прохожих. Что ж, прекрасно, теперь мы хотя бы знаем, каким образом перемахнуть через ограду, а уж по саду мы, надеюсь, проберемся без особых сложностей, особенно если учесть, что в здешнем саду, кроме подстриженных деревьев, хватало и высоких цветущих кустарников.

За все то время, пока мы наблюдаем за домом, нам на глаза не попался ни один их слуг, которые должны находитьсмя в этом особняке. Не знаю, хорошо это, или плохо, но какая-то охрана в доме обязательно должна быть.

– Ди Роминели сказал, что граф заперт в подвале... – Крис не отрывал взгляда от дома. - Понятно, что в этот подвал нам так просто не попасть, разве что нас там тоже запрут как пленников, случайно попавших в их руки, но подобный вариант развития событий мне совсем не нравится. Вопрос: как нам добраться до господина де Линей?

– Помнится, бывший жених рассказывал мне об этом доме, и о том, что у них там имеется весьма вместительный подвал... – заговорила я, попутно подумав о том, что и этот самый подвал тоже, скорей всего, окажется не столь большим, как мне говорил Полан. – Конечно, все, о чем мне когда-то рассказывал суженый-ряженый, я сейчас и не вспомню – слишком много времени минуло с той поры, но кое-что все же пришло на ум... Будем действовать методом исключения, и сразу же откинем в сторону возможность того, что графа будут держать в винном погребке...

– Это понятно.

– Вряд ли господина де Линей закроют в каморке, где находится садовый инструмент – никто не станет держать человека в том месте, где он каким-то образом сумеет изготовить себе хоть какое-то оружие, хотя бы из самой обычной тяпки или огородных вил. Кроме того, по словам Полана, та каморка с садовым инвентарем сравнительно небольшая, пользуются ею едва ли не все в доме, да и ключ от нее висит в условном месте, о котором знают все слуги. Погреб с припасами, думаю, тоже можно сбросить со счетов...

– Надо же, в какие подробности тебя посвящал бывший жених!.. – не знаю, показалось мне это, или нет, но в голосе Криса проскользнули нотки недовольства.

– А мы с ним в то время ничего друг от друга не таили, делились каждой мелочью... – пожала я плечами. – Как видите, пригодилось... Так вот, помимо перечисленного в подвале остается только одно место – это довольно большое помещение, где держат всякий ненужный хлам вроде старой поломанной мебели и тому подобного, нечто из числа того, что вроде уже и в хозяйстве не надо, но выбросить жалко.

– Не знаю... – Крис потер рукой переносицу. – Сомневаюсь, что именно там спрятали графа де Линей. Если уж на то пошло, то граф не относится к числу тех, кто будет покорно подставлять шею своим тюремщикам. Как раз наоборот – он постарается соорудить себе какое-то оружие из, так сказать, подручного материала, которого в той захламленной кладовке должно быть навалом. Например, тут вполне сгодится и крепкая ножка от стула – при желании ею без особого труда можно проломить голову...

– Бывший ухажер ничего не говорил о том, что в подвале есть еще какая-нибудь захудалая комнатенка?.. – поинтересовался Летун. К этому времени он уже знал и мою историю, и то, что случилось с Крисом, но к услышанному относился философски – мол, ничего особенно, бывает, я за свою жизнь и не таких историй наслушался.

– Нет, ничего не говорил... – покачала я головой. – К тому же, судя по размерам дома, там вряд ли могут быть уж очень большие подвалы.

– Это верно... – старик оценивающе смотрел на дом. – Эх, если б на вашем месте была пара толковых ребят, то взять этот дом – плевое дело! Но сейчас нас время поджимает, да и шума не надо – такие дела надо проворачивать незаметно для чужих глаз. На мой взгляд, этого вашего графа должны были запереть в темной каморке для садового инвентаря, предварительно забрав оттуда все содержимое.

– И все же мне кажется, что граф де Линей может находиться только в том помещении, где и складируют всякий ненужный хлам... – стояла я на своем. – Все же у похитителей есть понимание того, что они имеют дело не с простолюдином, а с потомственным аристократом, так что и подход к этому человеку должен быть соответствующим. И потом, эти люди с самого начала должны были понимать, что если граф будет находиться в подвале несколько дней, то ему надо хотя бы на чем-то сидеть или лежать, а погреб с припасами или каморка с инструментом для этого вряд ли подойдут!

– По-моему, похитителям один хрен, с кем и как обращаться... – пробурчал дед. – Важен результат, а какими способами он будет достигнут – это никого не касается.

– Я бы так не сказала...

– А я говорю – хватит языком впустую молоть!.. – стал терять терпение Летун. – Соображайте быстрей, думайте, что тут можно сделать! Стоите как неприкаянные, переливаете из пустого в порожнее, а время меж тем идет!

Тут старый взломщик прав целиком и полностью – времени у нас, и верно, в обрез. Конечно, уходя, мы оставили Лудо Карруда ди Роминели в самом дальнем углу полуразвалившегося сарая, связанным по рукам и ногам, с кляпом во рту, да вдобавок ко всему наш дедок хорошенько врезал по уху пленнику, причем сделал это так умело, что господин Карруд враз потерял сознание. Как тогда сказал Летун: то, что добрую четверть часа этот щеголь проваляется в отключке – это я вам обещаю, а дальше ни за что ручаться нельзя...

Понятно, что через какое-то время Карруд придет в себя, а может, его начнут искать те, кого он отправил на наши поиски. Боюсь, что после того, как господин ди Роминели освободится, то сразу же вспомнит о том, что успел рассказать нам, и не исключено, что он первым делом направится сюда, к дому маркиза Рейнье, не без основания рассчитывая застать нас здесь. Однако вполне может оказаться и так, что Карруд кинется к Лудо Мадору, чтоб сообщить главе семьи о произошедшем. Впрочем, в подобном развитии событий я как раз не уверена: Карруд, скорей всего, будет действовать сам – ему надо каким-то образом исправить ту ситуацию, в которую он попал из-за своего невесть отчего развязавшегося языка. Кроме того, если глава прочтенного семейства узнает об излишней словоохотливости своего родственника, то Карруд вряд ли хоть когда-то сможет вернуть себе расположение досточтимого Лудо Мадора.

– Бывший жених не рассказывал тебе о том, в какой последовательности располагаются те помещения в подвале?.. – спросил Крис.

– Говорил... – кивнула я головой. – Вначале, то есть как только спустишься в подвал, находится каморка с инструментами...

– Погоди... – перебил меня старик. – До меня только сейчас дошло: – если каморка находится в подвале, то откуда там свет? В подвале же ничего не видно! Если нужно взять метелку, ведро или лопату – то слуги что, спускаются туда со свечой в руке? Этого просто быть не может!

– Так в этой каморке, как и в комнате со старыми вещами, есть небольшие окна – все же эти два помещения находятся как бы в полуподвале, зато погреб с припасами и погребок с винами располагаются дальше и ниже поверхности земли, и там уже нет никаких окон...

– Чего же ты молчала об этом?.. – рявкнул Летун.

– О чем?

– Про то, что там окна есть?

– Так они же совсем небольшие, только чтоб там немного света было! Помнится, Полан говорил мне, что в них только маленький ребенок проползет, и то с трудом...

– Вот потому-то я с бабами и дела вести не люблю... – дед повернулся к Крису. – Как раз из-за их безголовости! Без остановки мелют разную чушь, говорят о чем угодно, а о главном забывают! Сказала бы все с самого начала – столько бы времени сберегли! Давай, вспоминай, что тебе еще бывший хахаль об этих окошках говорил?

Вообще-то дед несколько переступил черту, обращаясь ко мне с такими выражениями и позволяя себе разговаривать со мной подобным тоном, но я решила не заострять внимание на этих вещах, тем более что дед был в чем-то прав.

– Пожалуй, больше ничего, хотя... Он сказал, что когда спускался в подвал, и был в комнате со старыми вещами, то в окнах видел розы – они растут совсем рядом с домом: мол, это так красиво, когда смотришь снизу на белые розы, которыми усыпаны все кусты... Вот, пожалуй, и все.

– Хорошо, что хоть это припомнила...

Нет, ну как вам это нравится? Мужчины еще и недовольны! У меня просто слов нет! Заставить бы их самих вспомнить те разговоры, что они вели несколько лет назад! Думаете, много припомнят? Ох, что-то я в этом крепко сомневаюсь! Между прочим, я и сама все то время, пока мы добирались до дома маркиза Рейнье, вспоминала все наши беседы с Поланом, касающиеся его пребывания в столице. Впрочем, мы говорили о столице не так и много, так что особо вспоминать было нечего, кроме, разве что, одного разговора...

Пожалуй, мне запомнился тот давний разговор с бывшим женихом насчет их столичного особняка только потому, что он произошел незадолго до нашей свадьбы, вернее, до нашего с Поланом разрыва. Помнится, тогда, после завершения бракосочетания и всех торжеств, мы намеревались отправиться в свадебное путешествие, и, помимо всего прочего, собирались остановиться на несколько дней в столичном особняке маркиза Рейнье. В то время, слушая Полана, я невольно запоминала все то, что говорил жених, ведь жизнь казалась сказкой и незабываемым счастьем, которое будет длиться вечно... Немногим позже, после отмены свадьбы, я никак не могла понять причину подобного поступка Полана, и часами перебирала в уме все наши с ним разговоры, вспоминая все мелкие детали этих бесед, и безуспешно пытаясь понять, чем же я так обидела своего жениха, раз он бросил меня незадолго до свадьбы без объяснения причин... Так, не стоит отвлекаться на ненужные подробности, сейчас и без того есть, о чем следует думать.

– В общем, ищем оконце той полуподвальной комнаты со старым хламом – графа почти наверняка держат именно там... – пока я перебирала в уме воспоминания, Крис принял решение.

– Будем надеяться, что вы не ошибаетесь. Кстати, красотка, тебе не помешает знать: парень твой бывший – полный идиот... – тем временем сделал вывод Летун. – Не по делу метет языком направо и налево! По таким наколкам, которые он тебе выдал, толковым людям ничего не стоит подчистую обнести дом, придти и уйти незамеченными, ну да сейчас речь не о том. Теперь хотя бы понятно, как проникнуть внутрь особняка... Ну, господа хорошие, действуем, как договаривались.

Нам не понадобилось много времени, чтоб пробраться в сад маркиза Рейнье, а там, сгибаясь в три погибели, мы добежали и до самого дома. Кусты роз, и верно, росли вокруг всего здания, причем розы были самых разных цветов, но нас, прежде всего, интересовали только белые. Впрочем, таковых было совсем немного, так что наши поиски не заняли много времени – уже за четвертым по счету кустом белых роз мы увидели небольшое полукруглое оконце, расположенное у самой земли. Оконце небольшое, и пробраться через него внутрь мы с Летуном, пожалуй, сумеем, а вот насчет Криса я не уверена. Еще хорошо и то, что оконце не было закрыто металлической решеткой, только вот рассмотреть сквозь мутное стекло то, что находится внутри, нет никакой возможности. Впрочем, около этого окошечка маячить мы не стали – присели неподалеку, у стены, причем так, чтоб нас не было видно как изнутри, так и снаружи. Пару минут мы молчали, прислушиваясь к звукам, которые могли доноситься из-за оконца, но все было тихо. Будем надеяться, что внутри нас никто не поджидает с веревками и мечами.

– Не мешайте!.. – зашипел Летун, присев около окошечка, но обращаясь в основном ко мне. – Вертятся тут всякие под руками, работать не дают!..

Да я с места не сдвинулась! Ну, Летун неисправим в своем негативном мнении о женщинах, и доказывать дедуле что-то иное было совершенно бесполезно. Мне оставалось только еще немного отодвинуться в сторону и смотреть на то, что делает старик.

Трудно сказать, что за добро таскал с собой в небольшом заплечном мешке старый взломщик сейфов, только сейчас он достал оттуда какой-то небольшой предмет, который я не сумела рассмотреть, а в следующий момент стал Летун обводить этим предметом края оконного стекла, и одновременно с этим послышался довольно неприятный звук. Ну, тут любому понятно – дед вырезает стекло из рамы. Только б оно внутрь не упало, а не то на звук бьющегося стекла обязательно прибегут слуги!

Я напрасно опасалась – Летун хорошо знал свое дело, и вскоре аккуратно вырезанный прозрачный полукруг упал старику на ладони.

– Ловко вы!.. – покачал головой Крис.

– А то!.. – чуть слышно пробурчало старик, и протянул стекло Крису. – Мил человек, поставь это стеклышко к стене, и подальше, а не то как бы твоя девица его не грохнула ненароком.

На такие мелкие подковырки со стороны дедули я уже перестала обращать внимание – пусть бурчит, что хочет, если ему так легче. Меж тем Летун, чуть поведя носом, сделал вывод:

– Внутри, и верно, есть кто-то живой, причем находится там уже несколько дней – в этом можете мне поверить. Так, пошли внутрь...

Ловко, одним скользящим движением, Летун пробрался в узкое оконце, а за ним туда же протиснулась и я. Крис остался снаружи – ему было сложно пролезть в это узкое отверстие, и потом, кому-то нужно было оставаться снаружи, наблюдать за тем, что творится на улице.

Не скажу, что расстояние от оконца до пола было уж очень большим, да и потолок здесь был довольно низкий, но я, в отличие от старика, все же умудрилась споткнуться и грохнуться на пол, за что мне дед только что подзатыльник не отвесил. К тому же после яркого солнечного света здесь было темновато, и нужно было время, чтоб глаза привыкли к сумраку. Впрочем, спустя всего лишь пару мгновении после того, как мы оказались в подвале, я услышала знакомый голос:

– Кто здесь?

Да это же голос графа де Линей! Значит, мы не ошиблись! Только вот где же он – вокруг, и верно, нагромождено какое-то старье, причем не только мебель, но и непонятные узлы, причем свалено все весьма неаккуратно, и словно второпях. Надо же, совсем тут слуги распустились, за порядком ничуть не следят (пусть даже речь идет о подвале), а ведь маркиз Рейнье известен как строгий приверженец чистоты и аккуратности, во всяком случае, в его фамильном замке не допускалось даже малейшего беспорядка.

Однако Летун ориентировался в темноте подвала куда лучше меня, во всяком случае, он сделал несколько шагов за стоящие шкафы, заглянул за них, а потом повернулся ко мне.

– Надеюсь, это тот человек, которого вы ищете?

В мгновение ока я оказалась рядом с Летуном: оказывается, кто-то подготовил посреди этого хлама нечто вроде укрытия для пленника – часть старых шкафов была сдвинута в стороны, образуя свободное пространство, огороженное со всех сторон все этими же старыми шкафами. Подле стены, на пол, был брошен тюфяк, на котором сейчас сидел граф де Линей, и растерянно глядел на нас.

– Святые Небеса, это вы!.. – ахнул он при моем появлении. – Оливия... Но каким образом вы узнали...

– Граф, мы пришли за вами!.. – перебила я господина де Линей. – Надо уходить, и поскорей!

– Не верю своим глазам... – не похоже, что пленник пал духом – как раз наоборот, он держится весьма бодро.

– У нас мало времени!

– Я бы и сам рад кинуться отсюда со всех ног, но, боюсь, это невозможно... – граф поднял руку, и я заметила на его запястье чуть ржавую полоску металла, от которой к стене тянулась цепь. Это что, кандалы? Не ожидала... Кажется невероятным, но так оно и есть – один из железных браслетов надет на руку бедняги графа, а другой вдет в металлическое кольцо, вмурованное в стену, и оба этих браслета соединены между собой цепью.

– Кто это вас так?.. – кивнула я головой на кандалы, хотя прекрасно знала ответ. – Ди Роминели, верно?

– Не они сами, разумеется, но по их приказу. Не думал, что эта семейка решится на что-то подобное... Вы не знаете, с Тео все в порядке?

– Сегодня мы его не видели, а вчера все было в норме. Правда, он очень встревожен вашим отсутствием.

– А виконт Герсли, то есть Крис...

– Ждет снаружи...

– Хватит вам воздух сотрясать... – перебил нас Летун, шагнув к графу. – Нашли время для разговоров! Господин хороший, дайте свою руку, посмотрю, что тут можно сделать.

– Да ради Бога, глядите, но вряд ли сумеете расстегнуть этот железный браслет... – подосадовал граф. – Он заперт, а ключа от него у меня, разумеется, нет. Не поверите, но если бы я мог, то, кажется, отгрыз бы себе руку, лишь бы освободиться! Говорят, так делают некоторые звери, попавшие в капкан...

– Вы бы еще башку себе предложили отрубить, раз в ней такие мысли бродят... – пробурчал Летун, рассматривая металлическую полоску на руке графа. – Врагов грызть надо, а не себя. Замочек ваш открыть несложно, только уж больно все внутри заржавело – где хоть и нашли такую рухлядь!? Тут придется повозиться чуть дольше.

– Граф, разрешите вам представить... – заговорила я, опережая возможные вопросы. – Это господин Дроган, очень уважаемый человек, который любезно согласился помочь нам. В свою очередь представляю господину Дрогану его сиятельство графа де Линей...

– Почту за честь знакомство с вами... – чуть наклонил голову граф.

– Я тоже... – пробормотал Летун, доставая из кармана какую-то железку.

Конечно, подобное знакомство прозвучало несколько не к месту, да и проходило второпях, к тому же совершенно не по правилам этикета, но мне нужно было хотя бы немного привести в себя беднягу графа, который, кажется, все еще не мог окончательно поверить тому, что мы сумели его отыскать, и теперь пытаемся освободить. Что же касается старого взломщика, то, несмотря на его внешнюю невозмутимость, было понятно – знакомство с аристократом ему до невероятности лестно – вон, даже в голосе появились горделивые нотки.

– Господин хороший, погодите немного... – Летун взялся за руку графа. – И помалкивайте, не отвлекайте меня. А еще не дергайтесь – сейчас я замок открою...

Пока старик возился с замком, я еще раз огляделась по сторонам. А старья тут хватает, можно сказать, вся комната забита. Некоторым вещам, похоже, не одна сотня лет. Ну да, в семье маркиза Рейнье не любят расставаться даже с очень старыми и совершенно ненужными вещами... Для того, чтоб расчистить здесь место для пленника, пришлось приложить немало усилий, и быстро тут никак не управишься. К тому же это самое металлическое кольцо, на котором был укреплен один из браслетов кандалов, наверняка было вмуровано в стену очень давно, возможно, еще при строительстве этого самого дома. Готова спорить, что место для пленника тут стали готовить еще заранее, а если дела обстоят таким невеселым образом, то можно вполне обоснованно предположить некую невеселую истину – семья маркиза Рейнье сейчас только что не пляшет под дудку господ ди Роминели.

А вот интересно, Полан в курсе происходящего, или отец по-возможности старается не посвящать сына во все подробности своих отношений с семейкой ди Роминели? Да чего там думать, и так ясно, что бывший жених не может не знать о том, что происходит в их доме, пусть даже ему известно далеко не все... Впрочем, до всего этого мне сейчас ровным счетом нет никакого дела.

– Эй!.. – раздался негромкий голос Криса. – Что там сейчас происходит?

– Все в порядке... – я подошла к окошку. – Граф находится здесь, сейчас начнем выбираться...

– Боюсь, как бы нам не пришлось задержаться – в дом только что кто-то приехал... – Крис был встревожен. – Мне отсюда не видно, кто именно пожаловал в гости к здешним хозяевам, но, если судить по звуку, то во двор въехала карета... А, чтоб их всех!.. – голос парня снизился до чуть слышного шепота.

– Что случилось?.. – одними губами спросила я.

– В сад трое слуг пришли... – прошептал Крис. – Принесла их нелегкая не вовремя! Надо подождать, пока эти люди уйдут, а не то, если нас заметят, то такой крик подымут...

– В чем дело?.. – а вот и Летун с графом к окошку подошли. Слава Богам, у господина де Линей на запястье больше нет металлического браслета. – Уходить надо!

– Придется подождать... – кажется, Крис с трудом сдерживался. – В саду люди... Аеще сюда кто-то приехал...

– Чтоб их!.. – ругнулся Летун.

– Боюсь, что это вновь пожаловали по мою душу... – оглянулся граф. – Точно – слышите, ключами загремели? Это замок в подвал открывают, через минуту и здесь появятся...

– Тогда чего мы топчемся на месте?.. – ругнулся Летун. – Время дорого!

– Раз нет иного выхода, то нам надо где-то спрятаться!.. – я вновь огляделась по сторонам. – А ты, Крис, будь поосторожней...

Когда открылась дверь в комнату со старой рухлядью, то вошедшие вряд ли заметили хоть что-то подозрительное, ведь внешне все было по-прежнему, а мне оставалось только молить всех Богов, чтоб вошедший не заметил, что стекло не полностью закрывает оконный проем, и что там с одной стороны имеется довольно заметная щель – увы, но иначе стекло не поставить. По счастью, гость не заметил подобной несуразности, а прямиком направился к пленнику, который сидел на все том же старом тюфяке у стены, и на его руке по-прежнему находился железный браслет. Правда, сейчас было достаточно одного небольшого рывка или неловкого движения, чтоб браслет раскрылся, ну да вошедшему об этом знать не стоило. Что касается нас с Летуном, то мы спрятались, тем более что посреди старой мебели хватало мест, где можно затаиться незамеченным.

Раздались шаги – судя по всему, идет один человек, правда, из щели в дверце старого шкафа, где я пряталась, вошедшего пока что не рассмотреть. Надеюсь, будет хотя бы хорошо слышно. А еще я от всей души надеюсь, что в этот дом заявился не Карруд.

– Добрый день, господин граф! Искренне рад видеть вас в добром здравии!.. – раздался мужской голос, который мне был хорошо знаком. Да это же господин Солан, стряпчий семейства ди Роминели! Ну да, куда же без этого мерзавца и крючкотвора?! Затем раздался скрип – это стряпчий уселся на стул как раз напротив сидящего на тюфяке человека.

– Не могу сказать того же о вас... – холодно произнес граф.

– Господин граф, я прекрасно понимаю ваше недовольство...

– Боюсь, что понимаете недостаточно. А еще я вновь повторяю, что семья ди Роминели пересекла ту черту, после которой ни о каких договорах не может быть и речи!

– Ах, господин граф, зачем такие слова?.. – голос стряпчего просто-таки источал сочувствие и благожелательность, только вот верить господину Солану я бы никому не советовала, тем более такому пройдохе – обманет, причем с самым доброжелательным выражением на лице. Стряпчий уже много лет верно служит семейке ди Роминели, блюдет ее интересы, а вдобавок сам по себе он та еще скотина!.. – Господин граф, надеюсь, вы хорошо подумали, и пришли к правильному выводу. Все можно решить быстро, полюбовно и к взаимному удовольствию! Вы подписываете документ...

– Если мне не изменяет память, я его уже разок подписал... – холодно усмехнулся граф. – Об этом мы с вами говорили в прошлый раз. Или вы уже забыли наш вчерашний разговор?

– Тогда просто продублируйте свою подпись на этом документе, и в тот же миг вы сможете покинуть это невеселое место!

– Для чего вам нужна еще одна моя подпись? Прежней что, недостаточно?

– Граф, давайте обойдемся без долгих уговоров и непонятных отговорок, которые лишь затягивают время. Свобода так близка, стоит лишь протянуть руку, то есть поставить свою подпись на этом листе...

– У вас есть уже подписанный мною документ, им и пользуйтесь. Или его внешний вид вам внезапно разонравился?

– Господин граф, давайте не будем играть в слова, и изображать недоумение... – в голосе стряпчего была вселенская скорбь. – Мы оба прекрасно знаем, что прежний документ отдала вам Оливия де ля Сеннар, и вы его, скорей всего, уничтожили, так что...

– С чего это вы пришли к такому выводу?

– Давайте не будем играть в кошки-мышки, тем более что очевидное не требует доказательств. Мы взрослые люди, и всегда можем договориться промеж собой. К тому же господ ди Роминели очень интересует, о чем вас расспрашивала эта жестокая женщина, их бывшая родственница, а также им необходимо знать, что конкретно ее интересовало. Более того: семейство ди Роминели будет весьма признательно вам за то, если вы сообщите им, что в дальнейшем намеревается предпринять Оливия де ля Сеннар, а также где она сейчас прячется. Как вы понимаете, после того, как она хладнокровно расправилась со своим мужем, этим благороднейшим человеком, и сумела уйти от заслуженного наказания, семья ди Роминели отказывается давать этой недостойной особе свое имя...

Значит, господа ди Роминели продолжают утверждать, что я сознательно убила своего бывшего мужа. Конечно, было бы странно, если б они вдруг стали заявлять обратное. Что же касается слов стряпчего насчет того, что это почтенное семейство отказывает мне в своем имени, то я просто счастлива слышать подобное. Век бы не слышать о ди Роминели, а заодно и о самой паршивой семейке!

Через все ту же щель в шкафу я старалась рассмотреть стряпчего, но он сидел на старом стуле спиной ко мне. Я невольно прикинула, что мне будет несложно добраться до господина Солана – для этого достаточно лишь распахнуть дверь старого шкафа, которая и без того держится на одной петле. Еще хорошо то, что, судя по всему, стряпчий пришел сюда один – все верно, ему не нужны свидетели того, как он уламывает человека, прикованного к стене, уговаривая того поставить подпись под неким документом.

Меж тем граф лишь покачал головой.

– Как я вижу, круг интересов ваших хозяев весьма обширен. Господин стряпчий, я вам уже ясно дал понять, причем не единожды: никакой подписи вы от меня не дождетесь, а аппетиты к чужому добру надо смирять, потому как жадность до добра не доводит. Кроме того, ваши действия вызывают отвращение: похищение аристократа, лишение его свободы и принуждение к подписанию невыгодного для него документа... Вы же стряпчий, знаете законы, и понимаете, чем все это может грозить, в том числе и лично вам.

– А вам?.. – в голосе стряпчего было искреннее сожаление. – Вы общались с беглой убийцей, приговоренной к смерти, и не сообщили о ее появлении стражникам. Не стоит говорить о том, будто вы не знали, с кем имеете дело! За подобное можно и самому загреметь на каторгу!

– У вас что, есть доказательства нашей с ней встречи?.. – хотя голос графа де Линей был вежлив, в нем все же чувствовалась насмешка. – Знаете, а вы говорите забавные вещи!

– Есть свидетель, который под присягой подтвердит, что видел вас вместе с ней!

– А я скажу под той же присягой, что он лжет, или просто искренне заблуждается... – де Линей пожал плечами. – Мое слово против слова подкупленного вами человека... Это даже не обсуждается. А вот если я сообщу, что меня насильно лишили свободы, заковали в кандалы и заставляли подписать отказ от своего состояния в пользу иных лиц... Как вы думаете, что в этом случае грозит крючкотвору, который не только не сообщил страже об этом преступлении, но и сам принимал посильное участие в подобном беззаконии? По-моему, на каторге первым делом окажется некий нечистоплотный сутяга. Разве я не прав?

– Давайте лучше поговорим о вас... – Солан по-прежнему гнул свою линию, хотя сладости в его интонации чуть уменьшилось. – Надеюсь, вы разумный человек, и понимаете, что господин ди Роминели всего лишь хочет получить назад свое, то, что вы уже однажды подарили его семье...

– Я бы не назвал это подарком. А то, каким образом действуют ваши хозяева, чтоб получить желаемое, лично у меня вызывает вполне обоснованные гнев и возмущение.

– Не в этом суть. Вы понимаете, что если господа ли Роминели решились столь... необычным способом потребовать от вас исполнения своих обещаний, то... В общем, они пойдут на все и не отступятся до конца. Никто не видел, куда вы пропали, и неизвестно, где вы находитесь сейчас, а людям свойственно внезапно умирать, особенно если они совершенно напрасно упрямятся! Неужели для вас какие-то материальные блага важнее жизни, которая может оборваться в самый неподходящий момент?

– Угроз от вас я уже наслушался.

– Господин граф, это именно вы вынуждаете нас действовать столь бестактным и крайне неприятным образом. Если бы вы с самого начала согласились пойти нам навстречу...

– Ваше словоблудие меня не интересует.

– А ведь семья ди Роминели вела себя крайне честно и порядочно по отношению к вам... – продолжал увещевать стряпчий. – Ни один из них не рассказал никому из посторонних о том, что произошло тогда на охоте!

– У меня было время подумать об этом трагическом инциденте... – вздохнул граф. – И я пришел к выводу, что участвовал в заранее подготовленном спектакле с печальным концом. Несмотря на то, что это представление было разыграно не очень умело, оно, тем не менее, все же произвело на меня нужное впечатление. Я поддался давлению членов семьи ди Роминели, о чем позже многократно пожалел. Ну, а раз сейчас у вас нет той бумаги о передаче моего состояния вашим хозяевам, которую я тогда подписал, то новой подписи вы от меня не дождетесь.

– Что ж... – похоже, стряпчий решил зайти с другой стороны. – В данном случае мы будем вынуждены перейти к иным мерам, куда более неприятным. Например, ваш сын...

– Оставьте Тео в покое!.. – отчеканил граф. – В противном случае последствия для вас могут оказаться весьма непредсказуемыми.

– Святые Небеса, да до вашего сына никто и пальцем не коснулся!.. – замахал руками стряпчий. – Просто в этой жизни нельзя быть ни в чем уверенным...

– То есть вы хотите сказать, что под угрозой моей гибели заставите Тео подписать в пользу семейства ди Роминели дарственную на то наследство, что будет принадлежать ему после моей смерти? Вы что, считаете других глупей себя? Мой сын прекрасно понимает, что в этом случае я недолго проживу на этом свете, потому как жадность семейства ди Роминели просто не имеет пределов, и они пойдут на любое преступление, лишь бы увеличить свое состояние.

– Знать бы еще, на чем держится ваша уверенность... – задумчиво произнес господин Солан. – У меня отчего-то создается впечатление, будто у вас в рукаве припрятан козырной туз. Конечно, я могу и ошибаться, но вы сегодня ведете себя излишне агрессивно, а подобная манера общения исключает возможность компромисса.

– Считайте, как вам угодно.

– Кстати, если вы еадеетесь на помощь этих двух отпетых преступников – Оливии де ля Сеннар и виконта Герсли, то советую вам оставить эти пустые надежды. Прежде всего, никто не знает, что вы здесь, а если бы даже подобное совершенно непонятным образом им стало известно, то вряд ли эта парочка заявится сюда – их ищут, и за головы этих преступников назначена хорошая награда. Думаю, их задержат в самое ближайшее время, тем более уже есть наметки, где они могут скрываться. Так что, господин де Линей, вам пора трезво взглянуть на создавшееся положение, и сделать, наконец, правильный выбор.

– Единственное, что я вам могу ответить – так это не терять зря время и силы на столь увлекательные беседы со мной.

– Ваше сиятельство, наш очередной разговор опять не приводит ни к какому результату... – вздохнул стряпчий. – К сожалению, подобное не может продолжаться бесконечно, и всему приходит конец, в том числе и вашему неразумному поведению...

Вот с этим я согласна! Господин стряпчий, уходите отсюда, причем поскорей, а не то у меня уже лопается терпение! А еще пыль в нос набивается, как бы не чихнуть ненароком! К тому же сидеть в этом пыльном шкафу в весьма неудобной позе мне вот-вот станет невмоготу! Да и Крис, по-прежнему находящийся с той стороны окна, может потерять терпение, ведь он не знает, что у нас происходит.

В этот момент я услышала, что постучали в дверь комнаты. Понятно, что саму дверь мне было не видно, но и без того понятно, в чем тут дело. Неужели в дом маркиза Рейнье заявился Карруд, чтоб предупредить о нашем возможном появлении? А что, подобное вполне возможно, ведь прошло уже более чем достаточно времени с того момента, когда мы оставили связанного господина ди Роминели в старом сарае. Если это действительно так, то придется действовать наобум, по обстоятельствам.

– Кто там еще?.. – повысил голос господин Солан. Кажется, ему очень не понравилось то, что его отвлекают от разговора.

– Прошу прощения... – заскрипела дверь, до меня донеслись звуки шагов, затем рядом со стряпчим появился какой-то человек, а потом я услышала мужской голос, причем этот человек говорил так, словно заранее просил прощения. – Приехал некий молодой человек и желает видеть вас! Еще он сказал, что у него имеется срочное дело. Вернее, безотлагательное...

Ничего себе! Это же сам маркиз Рейнье, собственной персоной! Крепко же семейство ди Роминели прихватило за жабры хозяина этого дома, если он считает своим долгом и обязанностью самолично сообщать какому-то стряпчему о том, что его кто-то спрашивает! Более того: господин маркиз явно не видит ничего странного в том, что в подвале его дома находится пленник, прикованный к стене, хотя маркизу наверняка известно, с кем именно сейчас беседует стряпчий! Что же касается неизвестного молодого человека, то это явно Карруд ли Роминели. Так, надо уходить отсюда, и можно лишь мечтать о том, что в саду возле дома не окажется посторонних, хоть все тех же слуг. Впрочем, если даже там кто и есть, то как-нибудь управимся с ними, не впервой.

– Этот человек назвал свое имя?.. – надо же, стряпчий даже не счел нужным провернуться к маркизу. Ну, знаете ли, подобное сложно назвать простой невежливостью – это открытое игнорирование того, кто стоит несоизмеримо выше тебя по праву рождения, или же подчеркнутое презрение к тому, с кем уже давно перестали считаться.

– Да. Он сказал, что его зовут Карруд ди Роминели... – не знаю, как господину Солану, а лично мне сейчас неприятно слышать голос маркиза Рейнье. Я хорошо помню чуть бархатистый тембр хорошо поставленного голоса этого человека, а сейчас отец моего бывшего жениха только что не заискивает перед каким-то крючкотвором, который обращается к маркизу, как к личному слуге, поведением которого он недоволен. Впрочем, насколько я смогла рассмотреть сквозь щель в дверце, отец Полана, и верно, ведет себя совершенно неподобающим образом – переминается с ноги на ногу, словно нерадивый слуга. А еще он заметно постарел, поседел, выглядит подавленным, голова чуть наклонена вперед, плечи приподняты, а сам маркиз словно сжимается, будто неосознанно надеется выглядеть как можно более незаметно. Кажется, так ведут себя люди, которые постоянно ожидают удара...

Даже особо не всматриваясь, можно понять, что перед нами находится человек с полностью сломанной волей – уж слишком велика была разница меж уверенным в себе аристократом, каким я запомнила маркиза Рейнье, и тем несчастным мужчиной, который сейчас только что не ловит взгляд господина Солана, доверенного лица всесильных и грозных ди Роминели.

– Зови!.. – почти что приказал стряпчий, и тут я поняла, что далее нам тянуть не стоит, тем более что в следующий миг господин маркиз чуть растерянно произнес:

– Ох, что это случилось с окном? Не понимаю...

– В чем дело?.. – стряпчий вновь не повернул голову ни к маркизу, ни к окну, о котором шла речь.

– Оно, кажется, открыто...

В следующее мгновение я выскочила из шкафа, от долгого сидения в котором у меня уже стало болеть тело, и едва ли не одновременно со мной из своего укрытия показался Летун – старый взломщик уразумел, что таиться далее нет смысла. Более того – граф де Линей скинул с себя железный браслет, так что нас оказалось трое против двоих.

Все дальнейшее не заняло и нескольких секунд: пара точных ударов Летуна ребром ладони – и стряпчий мешком свалился со стула, а что касается маркиза Рейнье, так тот, на мой взгляд, и сам был рад оказаться в отключке, лишь бы не видеть происходящего.

– Тащите сюда ремни или веревки... – скомандовал Летун. – И побыстрей, а не то, как мы слышали, так некстати заявившийся гость уже стоит на пороге! Как бы сюда без приглашения не заявился!

Поиски веревок не заняли много времени, благо такого добра тут хватало едва ли не в излишке. Граф де Линей, помогая нам связывать ноги стряпчему, негромко поинтересовался у Летуна.

– А для чего этих двоих скручивать? Они же и так без сознания, никуда не денутся, а мы только время теряем, ведь приехавший человек наверняка стоит почти что за дверями...

– Лишняя предосторожность не помешает... – старый взломщик ловко затолкал кляпы в рот пленников. – Было у меня пара случаев: думаешь, человек валяется в беспамятстве, а не прошло и полминуты, как он в себя пришел, и поднял шум до небес, а то и выше! Так что береженого и Боги оберегают!

Летун оказался прав: стряпчий, и верно, был без сознания, но ресницы маркиза чуть подрагивали. Похоже, этот человек сейчас находится в таком состоянии, что даже сильные удары лишь ненадолго отключают его сознание. Вот и сейчас маркиз открыл глаза, и со страхом посмотрел на нас. Ладно, раз такое дело, то можно и поговорить. Спрашиваете, зачем? Сама не знаю, но очень хочется перекинуться парой горьких фраз с человеком, который упросил или же умолил сына разорвать помолвку с любимой девушкой. Правда, как я поняла, счастья это никому не принесло.

– Господин маркиз, знаю, что вы меня сейчас слышите... – негромко заговорила я. – У нас мало времени, но, тем не менее, мне бы хотелось сказать вам кое-что, тем более что этот крючкотвор нас пока не слышит. Не знаю, передавал вам Полан мои слова, или нет, но я все же повторюсь: вам стоит рассказать королю о том, что когда-то в молодости вы совершили большую ошибку. Сразу говорю – я не желаю обсуждать то, что произошло много лет тому назад, ведь вы всего лишь человек и имеете право ошибаться. К тому же чувство вины терзало вас все эти годы, и единственное, что я вам могу сказать – хватит маяться, лучше чистосердечно покаяться в содеянном.

После моих слов маркиз Рейнье, и без того не блещущий здоровым цветом кожи, побледнел, словно бумага, и еще больше спал с лица. Судя по всему, я зацепила у него самое больное место.

– Маркиз, вас и сейчас семейство ди Роминели крепко держит в кулаке, а что будет дальше? Вы оформите на их имя дарственную, то есть отдадите им все свое состояние, оставив нищими своих детей и внуков? Или... Или вы уже это сделали?

Маркиз Рейнье чуть отвернулся, и я увидела, что из его глаза выкатилась слеза. Все ясно, дарственная уже подписана и находится в сейфе господ ди Роминели. Ну, тут уж поделать ничего нельзя, а я ради спасения маркиза и его домочадцев в дом к той благородной семейке уж никак не полезу.

– Похоже, мое предупреждение уже запоздало... – вздохнула я. – Могу лишь посочувствовать вашему несчастью. Знаете, что эти люди будут делать дальше? Они и далее продолжат пугать вас разоблачениями, а то и заставят сделать какую-либо грязную работу, недостойную вашего имени. Вы для них, как это ни унизительно, обычный расходный материал. Потом, когда поймут, что больше с вас взять нечего, бросят, словно выжатый лимон. В этом можете мне поверить – я хорошо знаю семейку ди Роминели, даже слишком хорошо, и потому советую не доверять их обещаниям. Попытайтесь вырваться из сетей этого проклятого семейства, а иначе крах грозит не только вам лично, но и всем вашим родным и близким. У вас, маркиз, уже забрали все состояние, и если вы по-прежнему будете тихо трястись, опасаясь, что станет известно о вашей ошибке молодости – вот тогда вас уже никто не спасет.

– Чего разболталась?.. – зашипел на меня Летун. – Нам удирать надо, а она вздумала учить кого-то уму-разуму! Ну, бабы, век бы с вами дела не имел! Что, для разговоров времени другого не нашла?

– Да, конечно, вы правы... – я встала и шагнула в сторону, но не выдержала и оглянулась. – Маркиз, разумеется, после того, как ваш сын разорвал помолвку, мне не должно быть никакого дела ни до вас, ни до проблем и сложностей в вашей семье. Знаете, почему я все же с вами разговариваю? Просто мне хочется, чтоб те, кто попался на крючок семейства ди Роминели, сумели с него соскочить... Да, и вот еще что...

Я подняла с пола упавшие бумаги, которые стряпчий подсовывал графу де Линей. Все верно – дарственная, а к ней еще какие-то подтверждающие документы. Особо не глядя, разорвала их, и бросила обрывки на пол. Маркиз Рейнье смотрел на меня испуганными глазами – кажется, ему было страшно даже подумать о том, будто кто-то может так дерзко обходиться с бумагами всесильных господ ди Роминели. Да, здорово эта семейка сумела запугать маркиза...

Мы сумели быстро выбраться из подвала, где у окна нас ждал Крис. Молодой человек был встревожен – нас все же слишком долго не было, да и слуги то и дело выходили в сад. Хорошо еще, что никто из них не обратил особого внимания на розовые кусты, а не то могли заметить и прячущегося там человека. Повезло и в том, что сейчас в саду никого не было, а не то пришлось бы уходить с шумом и криками.

Впрочем, крики до нас донеслись, причем раздавались они из дома маркиза Рейнье, но, по счастью, в то время мы как раз перебирались через ограду на улицу. А ведь крики чуть приглушенные, значит, кричат в том самом полуподвальном помещении, из которого мы только что убрались. Ну, тут и думать нечего: очевидно Карруду надоело ждать, когда стряпчий позовет его к себе, и потому лично отправился в подвал...

Нас заметили, и от дома к нам уже бежало несколько человек, только мы раньше них оказались на улице, и припустили со всех ног. Впрочем, погони за нами не было – как видно, слуги не посчитали нужным бросаться за удравшими людьми. Правда, не думаю, что такое решение понравится Карруду ли Роминели. Ничего, как-нибудь переживет очередное поражение.

– Куда сейчас?.. – спросила я, когда мы перестали бежать, и перешли на шаг. Заодно огляделась по сторонам – вокруг находятся домишки бедноты, а ведь мы удалились не так далеко

Глава 18

– Ваше Величество, архиепископ Петто вновь просит, чтоб вы его приняли... – фрейлина королевы, дама средних лет, присела в легком поклоне.

Я уже знала, что королева Эллен терпеть не может эту рыхловатую особу, которую приставил в ее свиту некто из противников королевы, только вот у Ее Величества не было достаточно обоснованных причин для того, чтоб отказать этой женщине, происходящей из старинного аристократического рода, в присутствии подле своей персоны. То, что эта дама сообщала кое-кому едва ли не о каждом шаге королевы – в этом не было никаких сомнений, но формально Ее Величеству не в чем упрекнуть эту особу – почтительна, исполнительна, услужлива, ее манеры безупречны... Тем не менее, спрятавшись в гардеробной королевы, и издали наблюдая за фрейлиной, я догадывалась, что фрейлина кидает взгляд по сторонам, стараясь не упустить ни одной мелочи. Хорошо еще, что дверь в гардеробную открыта, и спрятавшихся людей вряд ли можно рассмотреть за рядами висящих платьев, зато у нас обзор сравнительно неплохой.

– Сейчас визит архиепископа несколько не ко времени... – в голосе королевы слышалась легкая досада.

– Ваше Величество, прошу прощения за свою назойливость, но архиепископ просил передать, что он настаивает на разговоре с вами!.. – продолжала гнуть свое фрейлина. - Причем – и это он отдельно подчеркивает, разговор должен быть наедине.

– А господин архиепископ не слишком ли много себе позволяет?.. – досада в голосе королевы никуда не исчезла.

– Его Высокопреосвященство говорит – должен сказать вам нечто крайне важное, и что в этой беседе вы должны быть куда более заинтересованы, чем он.

– Вот даже как?.. – чуть приподняла брови королева.

– Еще должна сказать, что господин архиепископ выглядит очень раздосадованным, можно сказать, рассерженным...

К этому времени Ее Величество уже успела рассказать нам, что (как мы ранее и договаривались) все это время она всеми возможными способами уклонялась от встречи с архиепископом Петто – ему не стоило знать о том, что драгоценности королевы, которые она в свое время отдала вымогателям, вновь находятся у нее. Ну, что ж, сейчас не только можно, но и нужно переговорить с этим хм... святым человеком.

– Хорошо, позовите архиепископа... – вздохнула королева. – Пусть он зайдет через несколько минут.

– Да, Ваше Величество... – и вновь присев перед королевой, фрейлина скрылась за дверями. Надо же, эта особа покинула комнату несколько быстрее, чем положено по этикету – похоже, торопится сообщить этому святому прохвосту, что королева согласна побеседовать с ним наедине. Ну, а королева повернулась к стоящей неподалеку госпоже Орше.

– Тетушка, вам придется покинуть мои покои на несколько минут...

К тому времени мы уже знали, что эта немолодая женщина в простом темном платье – двоюродная сестра матери королевы Эллен, женщина умная, богатая и порядком поднаторевшая в придворных играх, хотя на первый взгляд эту невысокую даму с заурядным лицом можно было посчитать малообразованной провинциалкой. В настоящее время госпожа Орше негласно помогала матери королевы Эллен, которая в последнее время стала серьезно прихварывать – можно сказать, эта дама была едва ли не правой рукой герцогини.

Парой обмолвок госпожа Орше дала нам понять, что на родине королевы Эллен уже известно о серьезных размолвках в королевской семье нашей страны, и тетушка приехала, так сказать, для проверки слухов, а также постараться оказать племяннице помощь по мере своих сил и возможностей. Предполагаемый развод в королевской семье – это отнюдь не личное дело двоих, тут завязаны интересы очень многих, как ни высокопарно звучат подобные слова. Прежде всего, в этом случае надо учитывать заинтересованности соседних государств, которые при возможном разводе короля и королевы постараются урвать что-то для себя, так сказать, половить рыбку в мутной воде... Более того: это именно королева Эллен письмом вызвала к себе тетушку, потому как в сложной ситуации всегда нужна поддержка семьи, а у госпожи Орше были для этого все полномочия. Конечно, при расставании короля и королевы кое-кто окажется в плюсе, но куда больше тех, кто останется в минусе от последствий этого расставания, а потому надо сделать все, чтоб не допустить подобного исхода, или же, в случае самого плохого исхода, следовало свести к минимуму возможные потери.

Если я правильно поняла, то королева Эллен хотя и рассказала дорогой тете о многом, но всей правды так и не поведала, о самом главном – то бишь о том, кому писала письмо, умолчала. Ну, а родственница, хотя и понимала, что от нее кое-что утаивают, решила пока не допытываться до полной истины – мол, и так сама все узнаю. Сейчас главное – не дать разрушить брак племянницы, а ради этого пока что можно обойтись недомолвками, а заодно предложить свои бескорыстные услуги. Думаете, мы случайно столкнулись в коридоре с госпожой Орше? Как бы не так! Это племянница обрисовала родственнице внешность каждого из нас, и тетушка не менее часа прогуливалась по коридорам для слуг в надежде встретить хоть кого-то из нас, потому как понимала, что в главные дворцовые залы мы сейчас вряд ли сунемся. Что ж, Светлые Боги оказались милостивы к нам...

– Когда я должна вернуться?.. – деловито поинтересовалась госпожа Орше.

– Минуты через четыре после того, как сюда заявится архиепископ.

– Надеюсь, ваши друзья, спрятавшиеся в гардеробной, будут себя тихо вести?

– У меня в этом нет никаких сомнений... – улыбнулась королева. – Кроме того, я чувствую себя куда спокойней, если знаю, что в случае чего рядом есть те, кто может меня защитить.

Судя по поднятым бровям госпожи Орше, можно было понять, что она сомневается в наших возможностях по защите Ее Величества, но вслух не произнесла ни слова, а это уже неплохо.

Архиепископ возник на пороге комнаты королевы едва ли не сразу же после того, как ее покинула госпожа Орше. Теперь я хотя бы воочию вижу одного их тех, кто просил моей руки для Лудо Уорта ди Роминели, рекомендуя его как крайне порядочного и честного человека, и подтверждая эту характеристику своим именем. Вот уж спасибо за подобный брак, век его самыми плохими словами поминать буду, не забуду даже на смертном одре!

Ну, внешне этот тип в красном одеянии мне совсем не понравился – тучный мужчина среднего роста с довольно-таки невыразительной физиономией, на которой первым делом бросался в глаза тройной подбородок. Как сказали бы заключенные на руднике – во, какую ряху наел, образина!.. Так, от подобных выражений пора начинать избавляться!

– Ваше Величество, должен признать – вы сегодня неотразимы... – пропыхтел толстяк, хотя было понятно, что ему не хочется тратить время даже на дежурный комплимент.

– Ваше Высокопреосвященство, благодарю, вы очень любезны... – голос королевы был безмятежен. – Вы желали меня видеть? Что-то произошло?

– Простите, Ваше Величество, но я в замешательстве! У меня создалось впечатление, будто последние дни вы избегаете меня. Если помните, я согласился быть посредником между вами, и некими людьми, которые просили некое вознаграждение за возвращение ваших драгоценностей и бумаг.

– Разумеется, я помню об этом, и, поверьте, Ваше Высокопреосвященство, оценила ваши усилия должным образом. Существуют услуги, которые никогда не забываются.

Слова королевы прозвучали несколько двусмысленно, но архиепископ сделал вид, что пропустил подтекст мимо ушей.

– Извините, но я вынужден напомнить вам, Ваше Величество, о том, что те люди любезно предоставили вам время на покрытие... задолженности.

– Вы очень деликатны... – сухо заметила королева. – У меня есть другое определение тому, о чем мы говорим, но в данный момент это не важно.

– Совершенно верно... – закивал головой архиепископ. – Итак, если я сейчас получу вексель на оговоренную сумму, то через минуту перед вами появятся драгоценности и бумаги.

– Я не ослышалась?.. – в голосе королевы было слышно удивление. – Вы сказали – драгоценности и бумаги?

– Разумеется!

– То есть вы утверждаете, что сразу же принесете мне те драгоценности, которые я была вынуждена отдать шантажистам?

– Небольшое уточнение – не я, а тот человек, с которым вы ранее общались по поводу сглаживания грозящих вам неприятностей... – заметил святоша. – Ваше Величество, осмелюсь напомнить, что те украшения вы отдали своей волей, без принуждения!

– А еще, помнится, я вручила тому монаху из вашей свиты вексель на более чем солидную сумму, и взамен не получила ничего.

– Разумеется, все это крайне досадно, и я понимаю ваши чувства... – закивал головой архиепископ. – Но можете не сомневаться в том, что после получения от вас нового векселя драгоценности и бумаги будут сию же секунду принесены в вашу комнату! Человек с фамильными ценностями королевской семьи находится рядом, можно сказать, едва ли не за дверями ваших апартаментов.

– Говорите, человек с моими украшениями находится едва ли не за этими дверями? Должна признать, вы меня удивляете.

– Надеюсь, это приятное удивление.

– В этом можете не сомневаться. Скажите, когда вы последний раз видели мои драгоценности? Я имею в виду – когда видели их своими глазами?

– Всего лишь несколько минут назад, и можете быть уверены, что с ними ничего не случилось. Все в целости и сохранности.

Ну и наглец! Прекрасно знает, что у них в руках ничего нет, но пытается в очередной раз обмануть королеву, выудить у нее как можно больше денег. Впрочем, это явно инициатива семейки ди Роминели, которые не хотят упускать немалую выгоду. А взгляд-то у святоши какой честный – кто со стороны посмотрит, враз решит, что перед ним едва ли не праведник с чистой душой и добрым сердцем!

– Вот даже как? Надо же, вы меня позабавили... – а вот теперь в голосе королевы слышалась неприкрытая насмешка. – Итак, вы просите меня сию же секунду выдать вам вексель на всю сумму? Я вас правильно поняла? Заодно не уточните, кому я должна отдать вексель – вам, или тому монаху из вашей свиты, который меня уже дважды обманывал? Если я не ошибаюсь, то он уже стоит за дверями с протянутой рукой?

– Простите, Ваше Величество, но мне непонятен ваш вопрос! Вновь прошу прощения за дерзость, но мне неясен и ваш сарказм. Времени до приема остается все меньше, и надо торопиться, а иначе для вас может произойти непоправимое! Разумеется, речь идет все о той же, заранее оговоренной сумме, тем более что она уже должна поступить на ваш счет...

– Какая наглость! Вам не кажется, что все имеет свои границы, в том числе и бесстыдство? И это говорит тот, кто должен являться примером для окружающих! Отвратительно! Не вам считать чужие деньги, тем более те, что принадлежат королеве и ее семье! Что касается вашей жадности и бессовестности, то они поистине безмерны!

Ого, как разошлась королева Эллен! А каким тоном говорит – даже у меня идет мороз по коже! Впрочем, не у меня одной – судя по немного оторопевшему виду архиепископа, он рассчитывал на совсем иной прием от Ее Величества.

– Возможно, я выразился несколько бестактно, но...

– Замолчите!.. – теперь в голосе королевы Эллен звучало искреннее возмущение. – У меня просто не укладывается в голове, как у вас хватает совести и дерзости говорить подобное, и вновь требовать у меня огромные деньги за некие мифические драгоценности, которые будто бы ожидают меня за дверями! Можно подумать, вы не знаете, что я уже не только заплатила за них половину оговоренной суммы, но и получила украшения на руки?!

– Что?! – сейчас в голосе архиепископа слышалась растерянность.

– Уж не хотите ли вы сказать, что не понимаете, о чем идет речь?

– Совершенно не понимаю!

– Прекратите изображать полное недоумение!.. – складывалось впечатление, будто королева стала выходить из себя. – Актер из вас неважный, зато пройдоха отменный! А что касается попытки в очередной раз обмануть меня... Это, знаете ли, уже не лезет ни в какие рамки! Кажется, вы забываетесь, с кем имеете дело! Играть дурные шутки с королями придет в голову только безумцам, шантажистам или заговорщикам, и сейчас меня интересует, к какой из этих категории относитесь вы.

– Прошу поверить мне на слово... – вообще-то понятно, что архиепископ никак не может понять, в чем дело, но именно на это королева и рассчитывала.

– Ваше слово ничего не стоит!.. – Ее Величество оборвала слова толстяка. – Да и вы сами отпетый мерзавец! Не пора ли вам прекратить этот бездарный спектакль, который не вызывает у меня ничего, кроме отвращения!

– Ваше Величество, вы меня оскорбляете!

– Это вы оскорбляете то одеяние, которое носите!.. – только что не отчеканила королева. – Можете не сомневаться – я сделаю все возможное, чтоб донести до людей вашу гнилую сущность!..

Неизвестно, что хотел ответить архиепископ на эти слова королевы Эллен, но тут открылась дверь, и вошла госпожа Орше. Все верно – прошли те четыре минуты, которые королева выделила для разговора со святым прощелыгой.

– О, Ваше Высокопреосвященство, а я вас и не заметила!.. – тетушка говорила тем голосом, каким беседуют меж собой молодые глупышки, обсуждающие кавалеров. – Вернее, когда я выходила из комнаты племянницы, мне показалось, что вы находитесь неподалеку. Но я так спешила на встречу со старым другом, что совершенно забыла поздороваться! Тут уж ничего не поделаешь – я так рассеяна!.. Впрочем, я надеюсь на ваше снисхождение к моему возрасту – увы, как это ни печально, но годы придают нам забывчивости, за которую позже становится совестно... Эллен, дорогая, ты все еще не готова? А ведь почти все гости уже во дворце! Ах, ну почему я должна тебе напоминать обо всем подряд?!

Госпожа Орше открыла стоящую на столе большую деревянную шкатулку, и, доставая оттуда сверкающие вещицы, продолжала:

– Дорогая, к твоему наряду так пойдет это колье! Сейчас я достану еще серьги и браслеты... Ой, я совсем забыла про броши!.. Милая, а где диадема? Ах, я забыла, ты же держишь ее отдельно от остальных украшений!..

Надо сказать, что при виде этих драгоценностей архиепископ Петто только что рот не открыл. Да уж, такого он никак не ожидал – ценности, которые не так давно были украдены из его дома, и за возвращение которых он только что требовал у королевы огромные деньги – эти украшения на самом деле ей уже вернули! Похоже, семейку ди Роминели кто-то уже опередил... Теперь архиепископу становятся понятными и резкие слова королевы и ее с трудом скрываемая неприязнь, а уж его недавние утверждения о том, что драгоценности он только что видел своими глазами – это выглядит, по меньшей мере, непорядочно, если не дать более резкого названия! Его Высокопреосвященству только и осталось, что стоять на месте, и с недоумением хлопать глазами, мечтая задать королеве Эллен множество вопросов. Что ж, кое на какие из них можно и ответить.

– Тетушка, вы не могли бы пойти в мою гардеробную, и принести веер?.. – спросила королева.

– О да, разумеется!.. – закивала головой тетушка. – А какой именно тебе нужен?

– К этому платью прекрасно подойдет веер из слоновой кости с золотой отделкой, или же с серебристым кружевом...

– Дорогая, я сейчас принесу оба, и мы подберем нужный... – госпожа Орше направилась в гардеробную. – Через минуту вернусь!

Как только госпожа Орше скрылась в гардеробной, королева Эллен холодно произнесла:

– Ваше Высокопреосвященство, кажется, вам здесь больше делать нечего.

– Но... – архиепископ все еще не мог придти в себя. – Но откуда...

– Если вы говорите о тех драгоценностях, которые будто бы собираетесь мне передать, то это верх цинизма. У вас, как и у тех людей, кого вы представляете – у них ничего нет, ни совести, ни чести, ни моих драгоценностей, ни украденных документов. Вы просто грубо и нагло вновь пытаетесь меня обокрасть. Неужели вам было мало того, что вы уже получили?

– Ваше Величество, я не имею ко всему происходящему никакого отношения!

– Позвольте усомниться.

– Я всего лишь хотел...

– Что касается моих драгоценностей, тех, что вы сейчас видите... – продолжала королева. – Я уже сообщила вам ранее, что за их возврат мною уже заплачено, точнее, я отдала половину той суммы, о которой мы с вами договаривались ранее. Что же касается бумаг, то, как мне пообещали эти люди, я также получу их в самое ближайшее время в обмен на вторую половину оговоренной суммы.

– То есть бумаги эти люди вам пока что не вернули?.. – выдохнул архиепископ, надеясь, что для него еще не все потеряно. Раз у королевы все еще нет бумаг, то для заговорщиков еще есть шанс держать королеву в своей власти.

– Возвращение документов – вопрос всего лишь нескольких дней... – полжала плечами королева. – Так что отныне не рассчитывайте получить с меня хоть одну ломаную монету! Надеюсь, мне более не придется повторять вам эти слова.

– А... Когда...

– Это произошло несколько дней назад. Мне предложили их выкупить, что я и сделала, причем, в отличие от вас, эти люди вели себя честно.

Разумеется, когда мы отдали королеве ее драгоценности, то ни о каких деньгах и речи не шло. А сейчас надо дать понять архиепископу, что среди заговорщиков далеко не все гладко, и кто-то из них решил вести свою игру – конечно, интересы семьи крайне важны, но в первую очередь не помешает позаботиться и о собственном кармане. Пусть подумают и о том, что некто из благородной семейки ди Роминели пожелал заработать, обчистив сейф своего родственника. В этом случае кража драгоценностей может быть рассмотрена под совсем другим углом... Хотя, если вдуматься, в заговор должны быть втянуты и иные люди, кроме той, излишне благородной семейки, так что ди Роминели вполне могут предположить, что некто из привлеченных чужаков мог решиться на то, чтоб провернуть весьма рискованную операцию, и остаться в немалом выигрыше. Ну, что тут скажешь? Понятно, что господам заговорщикам надо срочно искать паршивую овцу в своем стаде, а иначе неизвестно, чем все может закончиться. К тому же этот кто-то забрал себе те денежки, которые семейка ди Роминели уже считала своими! Непорядок, в этом вопросе надо быстро разобраться!

Наверняка эти мысли пришли в голову архиепископа, потому что он поинтересовался:

– Эти драгоценности... Кто вам их продал?

– А вот это вас не может касаться никоим образом, и вы не имеете никакого права задавать мне подобный вопрос. Во всей этой истории вы проявили себя далеко не лучшим образом, во всяком случае, у меня создалось впечатление, что вы действовали на стороне моих недругов.

– Ваше Величество!.. – только что не взвыл архиепископ, который, судя по всему, почувствовал себя весьма неуютно. – Ваше Величество, я просто решил оказать вам добрую услугу, доказать свое расположение трону и королевской семье, а потому рискнул взять на себя непростую обязанность посредника! Мне жаль, что у вас невольно создалось иное впечатление о моем участии в столь сложном деле!

– Да, надо признать: во всем происходящем вы выглядите весьма неприятно, причем даже сейчас лжете мне в глаза! Кто мне только что клялся, что несколько минут назад своими глазами видел эти драгоценности за дверью, в чужих руках!

– Ваше Величество, поверьте: я – ваш искренний друг и преданный слуга, и мое участие в этом деле было совершенно бескорыстным! По мере своих сил и возможностей я пытался помочь вам, но, похоже, моим доверием воспользовались непорядочные люди, о чем сейчас мне остается только сожалеть! Что же касается драгоценностей, то, каюсь, я поверил на слово тому человеку – монаху, которому в свое время оказывал покровительство, в чем сейчас искренне раскаиваюсь!

– У меня есть все основания сомневаться в вашей искренности.

– Как это ни горько признать, но обстоятельства сложились так, что вы, и верно, можете думать обо мне далеко не лучшим образом, но я готов сделать все, что пожелаете, лишь бы получить ваше прощение, и чтоб вы изменили столь негативное мнение обо мне!

А ведь архиепископ, кажется, немного струхнул. Он должен понимать, что королева вовсе не собирается сдаваться без боя, да и позиции семейства ди Роминели не настолько прочны, как выглядели совсем недавно. К тому же сейчас королева вряд ли поддастся жесткому шантажу, ведь главные инструменты воздействия на Ее Величество у заговорщиков уже утрачены. В таких случаях предусмотрительные люди делают все возможное, чтоб или усидеть на двух стульях разом (что требует немалой ловкости и умения), или все же выбирают тот стул, который выглядит попрочней. Ох, боюсь, как бы ты, святоша, не грохнулся ненароком на пол, когда один из тех стульев, на которых пытаешься пристроиться, выбьют из-под тебя весьма некуртуазным образом!

– Ваше Высокопреосвященство, мне сейчас не до долгих разговоров о преданности и всепрощении... – сухо произнесла королева. – Наш с вами разговор и без того тянется непозволительно долго. Скоро начнется прием, и я должна на нем присутствовать. Что касается ваших слов и клятв о своей будто бы непричастности к шантажу... Скажу честно: в этом у меня есть серьезные сомнения. Тем не менее, я склонна давать людям шанс оправдаться, ипотому согласна принять вас позже, скажем, завтра. Предупреждаю сразу: вам придется употребить все свое красноречие, чтоб убедить меня в обратном, то бишь доказать искренность и бескорыстность ваших намерений.

– О, Ваше Величество! Благодарю вас!.. – только что не рассыпался в благодарности архиепископ. – Думаю, я сумею вам доказать свою непричастность к этому неприятному делу!

– Тогда более я вас не задерживаю, можете идти.

– Могу ли я задать вам вопрос?.. – выдохнул архиепископ, который явно не желал уйти, не выяснив кое-что.

– Это зависит от самого вопроса... – чуть нахмурилась королева.

– Если честно, то я нахожусь в полной растерянности от всего происходящего... – заговорил святоша. – Ваше Величество, прошу понять меня правильно: первое, что мне нужно сделать – это очистить свое имя в ваших глазах, а потому необходимо выяснить некие подробности, вернее, уточнить определенные моменты...

– Говорите покороче... – поморщилась королева.

– Еще раз прошу прощения, но... Мне необходимо знать, кто предложил вам выкупить эти драгоценности. Если это не те люди, с кем я когда-то договаривался, то, значит, в дело вмешались совершенно посторонние люди, а подобное крайне нежелательно – мало ли какие разговоры могут просочиться за пределы дворца! Надо выяснить, что из себя представляют эти незнакомцы, и как они узнали обо всей этой истории... Кроме того, что у меня обширные связи, и я, опираясь на полученные от вас сведения, пожалуй, смогу узнать кое-что о тех, кто вас шантажировал.

– Но ведь вы же сами выступали в роли посредника, так что должны знать, с кем именно имели дело.

– Ах, Ваше Величество, там тоже были посредники, а еще к этому делу привлекали совсем посторонних людей!

Вообще-то даже мне понятно, что архиепископ Петто сказал чушь, брякнул едва ли не первое, что пришло ему в голову – похоже, этот толстый святоша настолько выбит из колеи, что не может придумать даже более или менее правдоподобное пояснение своему любопытству. Сейчас для него главное – узнать, у кого хватило наглости влезть в чужую игру, перейти дорогу семейке ди Роминели, и разрушить так давно лелеемые планы. Можно не сомневаться, что после разговора с Ее Величеством, этот ханжа прямиком побежит к Лудо Мадору ди Роминели, чтоб во всех подробностях поведать тому о разговоре с королевой.

– Ваши слова выглядят не совсем логично... – королева Эллен прекрасно понимала, что сразу соглашаться на предложение архиепископа не стоит. – Хотя... Если вдуматься, то в этом предложении есть рациональное зерно. Тем не менее, особо порадовать вас нечем: я не рассмотрела этих людей, их лица были закрыты масками.

– Так этот человек был не один?

– Их было трое.

– А как они с вами связались?

– Этого вам знать не стоит. Куда важнее другое: они не стали долго разговаривать и давать пустые обещания, а просто выложили передо мной половину драгоценностей. Я проверила все эти украшения – это, и верно, были те самые фамильные драгоценности, что я когда-то вынуждена была передать в ваши руки, вернее, в руки вашего монаха, или кем он там является в действительности.

– Ваше Величество!..

– Тем не менее... – королева вновь не стала обращать внимания на слова архиепископа. – Тем не менее, в этот раз я не стала излишне деликатничать, и, прежде чем отдать деньги, внимательно рассмотрела возвращенные драгоценности. По счастью, эти люди вели со мной честную игру, и ни один камень в украшениях не был заменен. После этого я выписала вексель на требуемую сумму, взамен мне отдали оставшиеся драгоценности – и мы разошлись. Как видите, все было просто, без угроз и недомолвок. Что касается возвращения бумаг, то... Скажу так – насчет этого у нас была договоренность встретиться чуть позже. Более по этому поводу мне вам сказать нечего.

– С драгоценностями все в порядке?

– Не знаю, что вы подразумеваете этими словами, но немногим позже я все же решила лишний раз удостовериться в том, что с украшениями ничего не случилось, и проверила их у хорошего ювелира. Все эти драгоценности, и верно, оказались в полном порядке, и ни один камень в них не был заменен.

Судя по невольному вздоху господина архиепископа, подобное его явно расстроило. Э, да похоже что ты, голубчик, всерьез размышлял о том, как бы в драгоценностях королевы подменить фальшивками пару камней из числа тех, что подороже. А что, это вполне в духе жадюги-архиепископа! Только вот, судя по всему, как бы ему не хотелось совершить нечто подобное, все же святоша на подобное вряд ли рискнул пойти – что ни говори, но любой опытный глаз – а при дворе таких хватает!, позже мог заметить подделку, и еще неизвестно, чем бы закончилось расследование пропажи бриллиантов короны. Нет уж, когда перед тобой очерчены столь далеко идущие планы, то, как бы тебе того не хотелось, но лучше смирять свои излишне ретивые желания!..

– Да, и вот еще что... – добавила королева. – Неужели те, кто послал вас ко мне, всерьез рассчитывали на то, что я отдам огромные деньги всего лишь на основании ваших заверений в честности и порядочности? Те люди, от имени которых вы вели переговоры, меня уже обманули, так что вновь идти на подобную глупость я не собиралась. Кстати, Ваше Высокопреосвященство, у вас есть прекрасная возможность доказать мне свою преданность, а вместе с тем и непричастность ко всей этой дурно пахнущей истории.

– Ваше Величество, я – весь внимание!

– Прекрасно. Так вот, мне необходимо, чтоб вы задержали того самого монаха, который встречался со мной, и которому я отдала и вексель, и драгоценности. Если мне не изменяет память, то этот человек находится в вашей свите, и потому выполнить мою просьбу вам не составит никакого труда. Кстати, тот человек, что сейчас будто бы принес мне драгоценности – это тот же самый монах?

– Да... То есть нет... – похоже, святоша не знал, что тут можно сказать. – Что же касается монаха, то я обещаю сегодня же сурово поговорить с ним, и, надеюсь, он ничего не станет скрывать от меня. Разумеется, я представлю вам полный отчет о том разговоре...

– Поговорить – не то слово... – холодно произнесла Ее Величество. – Тут нужен жесткий допрос, и без излишней гуманности.

– Но я обещаю добиться от него искренности и прямодушия! Для этого не нужно излишней суровости, тут требуется всего лишь доброе увещевание!

– Ваше Высокопреосвященство, должна заявить со всей прямотой, что в данный момент для меня этот ваш предполагаемый разговор с монахом уже не так и важен, тем более что у вас ранее не единожды была возможность выяснить истину, только вот заниматься подобным вы не торопились... – королева чуть пожала плечами. – Главное – тот монах сегодня же должен оказаться под арестом, а правду от него я в любом случае узнаю.

– Но мне бы не хотелось, чтоб к скромным служителям церкви применялось насилие... – архиепископ замолчал, не зная, как обосновать королеве свой отказ, но тут вновь появилась госпожа Орше.

– Дорогая, а вот и я... – родственница королевы выпорхнула из гардеробной, держа в руках несколько вееров. Вообще-то все это время женщина стояла неподалеку от двери, внимательно слушая разговор, и сейчас сочла лучшим вмешаться. – Я отобрала несколько вееров, один из которых должен прекрасно подойти к твоему платью... Не сочтите за любопытство, но о чем шла речь? Вы говорили о каком-то монахе... Дорогая, ты собралась на исповедь?

– Нет, тетушка, исповедь хотелось бы услышать мне... – тонко улыбнулась королева. – О, милая тетя, вы не могли бы мне помочь в некоем деликатном деле? Дело в том, что в свите почтенного господина архиепископа появилась паршивая овца, которая доставила мне толику неприятностей.

– Право, сколько в этом мире грустного и печального!.. – покачала головой госпожа Орше.

– Тетушка, я с вами полностью согласна!.. – вздохнула Ее Величество. – Надо бы разговорить это недостойное существо, заставить его быть откровенным, и выяснить, кто научил беднягу вести себя столь дерзко и непочтительно по отношению к коронованной особе! К несчастью, Его Высокопреосвященство, в силу своего врожденного благородства, не решатся на строгий разговор со своим подопечным.

– Это так возвышенно и прекрасно – быть добрым пастырем при своих овцах!.. – госпожа Орше только что не вытерла слезу умиления. – Я не отрицаю милосердие, но все же иногда надо проявлять должную строгость. Ничего, дорогая, эта ваша сложность – она легко решаема! Дело в том, что начальник моей охраны, капитан... Ах, я постоянно забываю его имя – увы, возраст все же дает о себе знать!.. О чем это я говорила? А, вспомнила!.. Так вот, капитан враз выяснит у недостойного слуги Его Высокопреосвященства все, о чем тот умалчивает! Правда, должна признать, до меня не раз доносились довольно-таки неприятные слухи о том, что ухватки капитана далеки от совершенства, и в обращении с людьми он совершенно лишен деликатности, а иногда (как это ни печально звучит!) просто груб и жесток, но зато я целиком и полностью могу надеяться на этого человека! Это как раз тот случай, когда преданность искупает недостатки. Можете быть уверены: если капитану будет велено что-то выяснить, то он это исполнит со всем старанием, так что добрая душа Его Высокопреосвященства будет спокойна!

– Замечательно!.. – королева Эллен повернулась к архиепископу, по лицу которого было понятно, что он далеко не в восторге от услышанного. – Надеюсь, вы не будете возражать? Ну, я так и думала! Сейчас тетушка пришлет к вам своего начальника охраны, и если выяснится, что вы не имеете к этой неприятной истории никакого отношения, то беспокоиться вам не о чем. Итак, Ваше Высокопреосвященство, наш разговор закончен, и я попрошу вас оказать всяческое содействие начальнику охраны госпожи Орше.

– О, да, разумеется, Ваше Величество, я всегда к вашим услугам... – и архиепископ, склонив голову, исчез за дверью. Ну, наконец-то он убрался!

– Можете выходить... – теперь госпожа Орше обращалась к нам, и сейчас ее голос ничуть не походил на то глупенькое тарахтенье неразумной женщины, которое она только что умело изображала в разговоре с архиепископом. – Ну, что скажете?

– Этот святоша... – Крис посмотрел на закрытую дверь. – Он же сейчас первым делом побежит к этому монаху, и прикажет ему убраться из дворца и спрятаться как можно дальше!

– Очень на это надеюсь... – кивнула головой госпожа Орше. – Там, за дверями, уже находятся мои люди. Как только архиепископ прикажет своему человеку убраться, и тот покинет дворец... В общем, за пределами дворца его сразу же перехватят, причем так, чтоб никто ничего не заметил, и отвезут, куда надо. Ну, а потом, в тихом и уединенном месте пленника допросят, как положено. Надеюсь, те, кому велено допросить этого человека – они будут достаточно убедительны для того, чтоб при ответах на вопросы этот тип ничего не скрывал. Мои люди хорошо знают свое дело, и поверьте мне на слово: монах, или кто он там на самом деле, долго молчать не будет.

– Госпожа Орше, у меня нет слов!.. – граф де Линей только что руками не развел. – И когда вы все подготовили?

– Когда мою родственницу пытаются лишить трона, да к тому же оклеветать – в таких случаях нужно отвечать теми же методами... – спокойно ответила женщина. – Сразу предупреждаю возможных человеколюбцев: когда приходится защищать своих родных от посягательств, то в этом случае считаю допустимым многое. Увы, но такова проза жизни. Скандалы не только плохо сказываются как на репутации семьи, они пачкают и родовое имя. Это добрые дела частенько забываются, а вот кое-какие неприятные истории помнятся даже спустя столетия.

– А с вами можно иметь дело... – сделал вывод Летун. – Хоть я и не люблю вмешивать баб в свои дела, но вас бы взял в напарницы – вполне потянете.

Вообще-то слова старого взломщика сейфов можно рассматривать как самую высшую оценку, хотя госпожа Орше об этом вряд ли знала. Тем не менее, женщина все же поняла, что хотел ей сказать Летун.

– Неужто гожусь на то, чтоб сейфы вскрывать?.. – поинтересовалась она.

– Нет, это дело вы не потянете... – вздохнул тот. – Тут нужен особый талант к железу, а это дано далеко не каждому, к тому же я ни разу не встречал баб... прошу прошения, женщин, которые могли бы лихо управляться с железками. А вот иметь вас на подхвате – милое дело! Заиметь толкового помощника – в нашем ремесле это половина успеха... Извините, конечно, если сказал что не так, и вас обидел.

– Никаких обид!.. – мне показалось, что госпожа Орше с трудом удерживала улыбку. – Право, такого комплимента мне еще никто не говорил.

– Ну, не обиделись – и ладно!.. – Летун достал маленький пузырек, в котором находилась прозрачная жидкость – еще одно творение Навара. – Что ж, пора и к делу переходить. Сейчас содержимое этой стекляшки разведем в воде, и выпьем, как и договаривались, а уж потом...

– Вы меня, конечно, извините... – госпожа Орше подняла руку. – Я каждому из вас, разумеется, доверяю, но...

– Тетушка, думаю, что сомнения тут неуместны, тем более что людям, присутствующим в этой комнате, я полностью доверяю. Кроме того, мне уже давно пора быть в зале – просто удивительно, что фрейлины еще в дверь не стучат... – королева Эллен не стала дослушивать, что скажет родственница. – Будем делать так, как решили. Господин Дроган, прошу вас....

– Понял, Ваше Величество, сейчас... – и, в который раз бросив на королеву восхищенный взгляд, Летун аккуратно вылил в стакан с водой содержимое пузырька, размешал, как следует, а потом разлил воду из стакана в хрустальные рюмки, стоящие на столе.

– Ну, как говорится, чтоб все было хорошо!.. – и старый взломщик одним махом проглотил содержимое одной из рюмок. – Дамы, не бойтесь, это ж не отрава, и вреда никакого вам не будет – мастер, который это снадобье изготовил, свое дело знает хорошо, и доверять ему не только можно, но и нужно. И потом, сами знаете, для чего это надо! К тому же мне еще внука надо с каторги вытаскивать, так что помирать я сейчас никак не могу. Так что пейте со спокойной душой, и сами сказали, что время уже поджимает...

Делать нечего, пришлось пить эту самую воду, хотя, если честно, я испытывала непонятное опасение, глотая содержимое рюмки. Ну, что сказать? Вроде ничего особенного, вода как вода, но все же чувствуется чуть заметная горчинка на языке, которая, по счастью, почти сразу же исчезла. Надеемся, что Навар не подведет и в этот раз.

Остальные тоже выпили воду, хотя госпожа Орше все же немного заколебалась, но все же храбро опрокинула в себя эту чуть горьковатую жидкость. Вообще-то женщину можно понять – все же она нас знает только по рассказам своей племянницы, и пить невесть какое зелье из малознакомых рук – для этого, знаете ли, надо иметь немалую выдержку.

Спустя четверть часа мы уже находились в зале для приемов. Мы – это Крис, Летун и я, а вот графу де Линей пришлось укрыться в запертой комнате госпожи Орше – ему пока не стоило показываться на глаза знакомым, да и не особо знакомым тоже. Причина этого была ясна: что ни говори, но господа ди Роминели перешли грань, приказав похитить графа де Линей для того, чтоб силой и угрозами заставить его подписать дарственную. Это дело не просто неприятное, а по-настоящему скандальное, и понятно, что в том случае, если эта история станет достоянием общественности, то для почтенного семейства двери в очень многие дома окажутся закрыты, причем закрыты наглухо. Естественно, что при великих амбициях семейства ли Роминели, да еще и при их столь далеко идущих планах, подобный скандал может крепко навредить.

Разумеется, между многими знатными семьями бывают неприязненные отношения, случается, дело доходит до открытой вражды, но, тем не менее, существуют определенные рамки, через которые ни в коем случае не стоит переступать, иначе можешь оказаться изгоем в своем кругу. Увы, именно на этот риск и пошла семейка ди Роминели – очевидно, эти люди в своей бесконечной самоуверенности рассчитывали на то, что сумеют как следует запугать графа де Линей, и тот согласится со всеми требованиями своих похитителей. Сейчас же, после того, как пленник сумел уйти, почтенному семейству ди Роминели нужно сделать все, чтоб вся эта история ни в коем случае не вышла на свет, а ради этого те люди могут пойти на многое. Понятно, что самое простое и надежное средство для того, чтоб граф де Линей помалкивал о произошедшем – это избавиться от него самого, и потому почтенные господа ди Роминели не будут колебаться, решив устранить неугодного ими человека. Без сомнений, беглеца сейчас ищут везде, где только возможно, а потому какое-то время (хочется надеяться, что недолгое) графу придется переждать в безопасном месте, хотя сейчас и не знаешь, где оно находится, это самое безопасное место.

Сейчас мы, оказавшись в зале для приемов, постарались отойти к задней стене, туда, где было больше всего людей, можно сказать, вжались в стенку. Почему решили встать именно там? Прежде сего, мы выполняли просьбу госпожи Орше – мол, я должна знать, где мне вас можно найти в случае необходимости. К тому же, здесь, в дальнем углу зала, большей частью находятся гости из числа тех, кто не обладает особым состоянием или же не может похвастаться родовитостью. Насколько я понимаю, для многих их этих людей вообще было великим счастьем получить приглашение на прием в королевский дворец. А вот самые богатые и знатные люди нашей страны находились в середине зала, а заодно ближе к тем местам, где находятся король и королева – там, кстати, сейчас идет представление гостей, прибывших на празднество, то бишь распорядитель громко объявляет имена приехавших, и те склоняют в приветствии голову перед королевской четой.

Вообще-то Его Величество, которого я увидела впервые в жизни, внешне не произвел на меня особого впечатления – обычный мужчина, довольно симпатичный, но не более того. Королева Эллен, сидящая рядом с ним, смотрелась куда привлекательней своего супруга. Глянь со стороны на коронованную пару – ни за что не подумаешь, что у них в семье серьезные проблемы. Ничего не скажешь – хорошо держаться, во всяком случае, стороннему человеку придраться не к чему! Конечно, если всматриваться уж очень внимательно, то можно заметить, что король старается лишний раз не бросать взгляд в сторону своей супруги, но это же торжественный прием, и вполне понятно, что Его Величество в первую очередь смотрит на своих подданных.

А еще я невольно отметила про себя, что и во взгляде королевы, и в ее поведении появилось нечто почти незаметное, но, тем не менее, дающее понять, что она не только спокойна, но и полностью уверена в своих силах. Так поневоле и вспомнишь наше знакомство – тогда Ее Величество в какой-то момент все же не выдержала, скинула с себя вечную маску невозмутимости, и рассказала едва ли не обо всем, что так давно копилось у нее в душе. Надеюсь, королева Эллен и дальше не потеряет свой боевой дух.

Неподалеку от королевы стоит госпожа Орше – милейшее создание, с которым лучше не связываться. Я, вообще-то, не большой знаток по части родовых связей самых знатных семейств как в нашей стране, так и в соседних государствах, но вот моя мачеха в этом деле могла дать сто очков вперед любому умнику, и, в свою очередь, пыталась обучить меня разбираться с столь запутанных материях, только вот я, к несчастью, частенько слушала ее вполуха, а многое и вовсе пропускала мимо ушей. В то время мне все это было неинтересно. Тем не менее, кое-что в моей памяти все же отложилось, правда, не в полном объеме. По счастью, среди этого немного были обрывочные сведения о госпоже Орше.

Если я верно запомнила, то эта женщина была двоюродной сестрой матери королевы Эллен. Кажется, ее выдали замуж за невероятно богатого человека, с которым она так и не сумела построить семейного счастья – впрочем, тот брак был заключен только из желания пополнить королевскую казну, что и было успешно осуществлено. Ну, а после смерти мужа у ее в жизни была только одна цель – всеми силами поддерживать как свою семью, так и семьи своих родных и близких, а для этого надо иметь умную и расчетливую голову, особенно когда речь идет о сильных мира сего. Как вижу, рисковые игры получались у нее совсем неплохо.

Когда мы еще находились в комнате королевы Эллен, я случайно услышала обрывок короткого разговора королевы и ее тетушки, в котором та выговаривала племяннице за то, что она слишком поздно дала знать родным о своих бедах. Конечно, на родине наслышаны о ее семейных проблемах, но полной картины происходящего все же не было. Впрочем, как добавила госпожа Орше, тут вопрос действительно более чем серьезный, и если бы не возвращенные письмо и драгоценности, то еще неизвестно, чем все могло закончиться...

Надо сказать, что среди гостей совсем недавно появился архиепископ Петто – до того времени он отсутствовал. Понятно, отправлял с глаз подальше того монаха, который ранее вел с королевой Эллен разговоры о пропавших бумагах, и которому она в свое время отдала свои драгоценности. Наверняка велел монаху спрятаться едва ли не в самом дальнем углу, и сидеть там тихо, не высовываясь. А еще господин архиепископ наверняка дал понять Лудо Мадору ди Роминели о том, что королева каким-то непонятным образом вернула свои драгоценности, и сейчас требует голову того человека, с которым в свое время она вела переговоры... Не думаю, что подобная новость приведет в хорошее настроение главу семейства.

Конечно, несмотря на бородку и усы, Криса легко могли опознать – все же он достаточно давно жил в столице, имел множество знакомых, да и внешность у парня была примечательной. Ничего не поделаешь, пришлось рискнуть очередной раз, тем более что отросшие волосы на голове молодого человека полностью закрывали его лоб, и даже нависали на глаза. В сочетании с несколько мешковатой одеждой Крис выглядел как деревенский увалень, по недоразумению попавший в королевский дворец. Хочется надеяться, что никто не опознает в этом провинциальном недотепе виконта Герсли, придворного щеголя, приговоренного к пожизненному заключению на рудниках за убийство своего брата.

Что касается нас с Летуном... Не думаю, что здесь окажется много людей из числа тех, кого можно назвать моими прежними знакомыми – хотя я всю жизнь прожила в провинции, но все одно гостей у нас в доме всегда хватало, так что не стоит исключать случайной встречи. А Летун... Ну, вряд ли кому-то придет в голову, что на торжественном приеме во дворце среди гостей находится бывший взломщик сейфов, которого стражники, без сомнений, знают как облупленного. Впрочем, в нашей простой одежде мы просто-таки затерялись среди толпы разряженных гостей, и на нас никто не обращал внимания, да какой смысл смотреть на неотесанную деревенщину, у которой даже не хватило ума или (что более вероятно) денег на приличную одежду?! Здесь, в королевском дворце, и без того есть, на что поглядеть.

Несмотря на шум и толкотню, из нашего дальнего угла все же можно было рассмотреть гостей. Роскошные наряды, сверкающие драгоценности, ни к чему не обязывающая болтовня... Мелькнуло и несколько знакомых мне лиц, но, по счастью, эти люди не заметили меня, а мне, в свою очередь, сейчас было не до воспоминаний о прошлом. Крис, стоящий рядом, тоже осматривался по сторонам, хотя волосы, закрывающие глаза, ему заметно мешали. Зато Летун, мрачно оглядываясь вокруг, пробурчал нечто вроде того, что все здесь – раззявы, которые, кроме себя, любимых, вокруг ничего не видят и не замечают, а потому окажись здесь пара-тройка толковых карманников, то эти парни за полчаса сумеют незаметно добыть у здешних высокородных разинь столько золота и драгоценностей, что обеспечат себя на полжизни... Ну, в этом вопросе я не стала возражать нашему старому взломщику – ему виднее.

Тем временем я немного отвлеклась, разглядывая этот великолепный зал с роскошной лепниной и богатой позолотой – да, тут вложено немало денег! Однако мое внимание в первую очередь привлекла прекрасная мозаика на потолке – это просто-таки потрясающие по своей красоте переплетения цветов и листьев! Ох, как же мне хотелось внимательно рассмотреть это удивительное творение неизвестного мастера, но в этот момент Крис тронул меня за руку:

– А вот и герцог Тен с супругой...

Как я понимаю, пожаловал отец Криса. Судя по горечи в голосе молодого человека, он явно не стремится кинуться на шею дорогому папаше. Что ж, парня можно понять... Как и следовало ожидать, герцог пожаловал на прием не один, а в сопровождении супруги. Ну, ваша светлость, поглядим на любящую семейную пару...

Несмотря на постоянную толкотню и мелькание людей, я все же сумела рассмотреть герцога. Конечно, расстояние от той стены, где мы сейчас находимся и до королевского трона – оно довольно значительно, но на плохое зрение я никогда не жаловалась. Что можно сказать о папаше Криса? То, что герцог уже немолод – это любому понятно: совершенно седая голова, немного согнутая спина, да и передвигается он с заметным трудом – вон как подволакивает правую ногу. Думаю, не ошибусь, если предположу, что она у него почти не сгибается в колене. Насчет внешнего сходства с Крисом я тоже ничего сказать не могу – об этом трудно судить, когда рассматриваешь человека издали. А еще, непонятно почему, но у меня создалось впечатление, что герцог не совсем здоров, хотя тот и пытается храбриться, всем своим видом показывая, что он по-прежнему орел и сокол, причем все в одном лице.

Зато молодая жена герцога, эта самая Фелис Тен ди Роминели, мне совсем не понравилась. Не сказать, что красавица – так, довольно-таки серенькая особа со смуглой кожей, крупноватым носом и темными волосами. К тому же краски на ее лице многовато... На мой вкус, внешность у молодой герцогини несколько неприятная, хотя, возможно, мое отношение к этой особе вызвано тем, что она происходит из семейства ди Роминели. Правда, фигура у нее, и верно, необычная – вон как мужчины на нее смотрят!

– Что скажешь?.. – негромко спросил Крис.

– Мне кажется, твой отец не совсем здоров... – я постаралась ответить на заданный вопрос как можно более обтекаемо.

– Да, с того, когда мы с ним виделись в последний раз, он что-то крепко сдал... – отозвался Крис, не сводя глаз с отца и мачехи. – А что еще?

– Если ты насчет супруги своего отца... На лицо – ровным счетом ничего особенного, зато гм... все остальное... Скажем так – у нее весьма необычные... особенности.

– Да уж, достоинства у бабы выдающиеся... – прокомментировал Летун, который тоже не сводил взгляда с герцогини Тэн. – Давненько я ничего похожего не видал! Это ж надо, женщина при такой красоте!..

В этом старый взломщик прав: несмотря на довольно-таки заурядную внешность герцогини Тен, у нее была совершенно необычная фигура, привлекающая к себе всеобщее внимание, и, честно говоря, там было на что посмотреть: потрясающе тонкая талия – казалось, ее можно было обхватить ладонями, зато бюст и гм... задница просто-таки поражали своей величиной. Скажем так: тех объемов, что имеются у герцогини, вполне хватило бы на трех справных особ. Конечно, у каждого человека свой вкус, но, на мой взгляд, фигура герцогини – это, можно сказать, песочные часы, только вот ее гм... верхний и нижний сосуды весьма объемные. Разумеется, сейчас эта особа притягивает взгляды едва ли не всех и каждого, только завидовать тут нечему: если жена герцога Тен начнет полнеть (а это с возрастом обязательно должно произойти), то она превратится в особу просто-таки невероятных размеров.

– Мужчинам, кажется, она нравится... – я продолжала рассматривать молодую жену герцога Тэн. – А еще я сочувствую портным, которые шьют ей одежду – на такую фигуру не знаешь, как кроить, шить и подгонять готовое...

– Многим нравится что-то необычное, вот и мой отец, как говорили на руднике, запал на это сокровище... – недобро усмехнулся Крис. – Все ее капризы выполняет, не желает отказать ни в чем любимой супруге. Только вот для нас, детей герцога, новый брак папаши обернулся весьма неприятной стороной.

– Погоди, а кто это идет за ними?.. – не выдержала я. – Неужто...

За герцогом и его супругой шествовало несколько человек. Достаточно было разок глянуть на покрой их темных одежд и надменные лица, как я сразу же поняла, кем могут оказаться эти чопорные сознания. Семейка ди Роминели, чтоб их!.. Надо же, так поневоле и задумаешься, кем являются эти шесть человек – свитой или охраной?

– Это как раз то, о чем ты подумала... – кивнул головой Крис, словно отвечая на мой вопрос. – Так сказать, плоть от плоти, любимые родственнички герцогини, семья ди Роминели. Сейчас они, кажется, и моему отцу стали родней родных. Когда мы были на Золотых Полянах, то брат мне рассказал, что семейка ди Роминели сейчас заняла едва ли не половину комнат в нашем столичном особняке, только вот Диамару и его детям там места не нашлось. Кроме того, члены семейки ди Роминели только что не хвостом ходят за моим отцом – куда бы он ни направился, они тут как тут, сопровождают его, так сказать, из родственных чувств и трепетной заботы. Хорошо еще, что сейчас возле моего отца их находится не так и много.

– Что, боятся, как бы герцог вновь не вспомнил о том, что у него есть сын и внуки?

– И это тоже... А, чтоб его!

– Н-да, теперь заявился и сам глава семейства!

Итак, на празднество прибыл и Лудо Мадор ди Роминели, причем со всеми своими многочисленными чадами и домочадцами. Надо же, вот шествует Шарлон, и Рена, да и многие из тех, кого я видела ранее. Все держатся холодно, чопорно, словно своим появлением делают одолжение присутствующим. Не знаю насчет остальных, но вот мне показалось, что в зале будто враз потемнело, хотя, возможно, это впечатление возникло от черных одежд прибывших. Просто как стая черных ворон влетела!

Нам, конечно, отсюда не слышно, что говорит королю Лудо Мадор, но что касается королевы, то она даже не кивнула головой семейке ди Роминели. Вместо этого Ее Величество подозвала к себе одну из фрейлин, и перекинулась с ней несколькими словами, полностью игнорируя стоящих перед ней людей. При дворе подобные мелочи значат очень много, и подчеркнутое пренебрежение королевы враз оказалось замечено многими, а уж про недовольство семейки ди Роминели подобной встречей – об этом можно даже не упоминать, во всяком случае и без того недовольное лицо Лудо Мадора стало еще мрачнее. Дело кончилось тем, что благородная семейка отошла в сторону, и почтенные господа ди Роминели стояли там темной толпой, будто резко подчеркивая свое отличие от прочих гостей.

– Ну и рожи!.. – сделал вывод Летун. – Гонору у них столько, что и на кривой козе не объедешь. В нашем мире таких обычно враз обламывают, а иначе выпендрежники от безнаказанности и чувства вседозволенности оборзеют сверх всякой меры, так что если им не настучать по ушам, то хлопот будет куда больше.

– В этом вопросе я с вами полностью согласен... – хмыкнул Крис.

Прошло всего лишь несколько минут, и мы увидели, что перед королем появился Диамар, старший брат Криса, а с ним была и его жена, Мейдж. Кажется, мы не виделись сравнительно недолгое время, но, тем не менее, брат Криса и его жена выглядят более спокойными, и на их лицах пропала та обреченность, которая неприятно поразила нас, когда мы впервые встретились с ними на Золотых Полянах. Похоже, что за эти несколько дней, проведенных в столице, супруги успокоились, и сами стали рваться в бой.

– Надеюсь, они нас не подведут... – я сказала это не Крису, а, скорее, себе.

– Конечно!.. – даже удивился Крис. – Мы же с ними уже заранее договорились о том, как они будут действовать, так что нам остается только ждать...

Что ж, надеемся на то, что Диамар ни в чем не отступит как от истины, так и от нашей договоренности. Вот, сейчас он что-то говорит королю с королевой. Впрочем, о чем речь – это мы хорошо знаем: кроме дежурного приветствия королю и королеве Диамар должен был кратко рассказать Их Величествам о том, что в действительности произошло на Золотых Полянах, и потребовать справедливости. Конечно, торжественный прием во дворце – это далеко не самое лучшее время и место для разрешения подобных конфликтов, но хочется надеяться, что Его Величество проявит милосердие и выслушает просьбу тех, кто совсем недавно пережил пожар. Возможно, в данный момент король и не собирался заниматься делами – все же сегодня праздник во дворце, полно приглашенных, а раз так, то можно высказать сочувственные слова, и назначить аудиенцию на более поздний срок, предположим, на завтра или послезавтра, и уже там решить насущный вопрос. К тому же разбираться в семейных проблемах – это такая головная боль, от которой многие стараются держаться подальше, ибо сколько людей – столько и мнений...

Наверное, все произошло бы именно так, но тут уже вмешалась королева. Не знаю, что именно сказала она, выслушав Диамара, но, судя по всему, ее слова королю не очень понравились. Вон, нахмурился и качает головой, но королева Эллен продолжает настаивать, и Его Величество без особой охоты (во всяком случае, мне так показалось) посылает слугу к семейке ди Роминели. Понятно, король желает переговорить с Каррудом ди Роминели, ведь именно этого человека старший сын герцога Тен обвиняет в покушение на убийство его семьи – если это действительно так, то дело нешуточное, и так просто спускать его не стоит! Ну, переговорить – это дело хорошее, только вот где отыскать этого человека, то бишь Карруда ди Роминели? Когда семейка ди Роминели заявилась на прием – уже тогда я заметила, что одного из достойнейших представителей этого высокочтимого семейства, а именно Карруда ди Роминели, на празднике нет. Вообще-то мы и ожидали чего-то подобного – наверное, исполняя приказ Лудо Мадора, рыщет по городу, отыскивая нас где только можно. Увы, но без присутствия главного подозреваемого Диамару и его жене сейчас придется непросто. Что ж, пора и нам начать приводить в действие свой план.

Однако, как это нередко случается, все внезапно пошло наперекосяк. Вернее, чего-то подобного мы должны были опасаться, но неприятность встретила нас там, где я ее никак не ждала. Дело в том, что мы стали понемногу продвигаться ближе к тому месту, где находились король с королевой, и сумели преодолеть более половины расстояния, когда, проходя мимо какого-то богато одетого хлыща, я немного задела его локтем. Все бы ничего, молодой человек лишь чуть скосил на меня глаза и отодвинулся в сторону, а я, сделав шаг вперед, внезапно осознала, что знаю этого придворного – Рейсан де Руан, тот самый столичный гость, из-за которого в свое время не удался мой побег, и к которому меня приревновал муж... О, только не это! Ну, надо же такому случится – его и прошлый раз нелегкая принесла на праздник, после чего все мои планы побега полетели коту под хвост, и сейчас я с этим типом только что нос к носу не столкнулась! Опять... Святые Небеса, он хотя бы девицу себе какую завел, чтоб уделять внимание ей, и меньше обращать внимания на тех дам, что находятся поблизости, так ведь нет же – Рейсан де Руан, кажется, все еще без спутницы... Что за невезение?!

Отвернувшись, я взмолилась про себя – только бы он меня не узнал!, но, похоже, мои мольбы оказались напрасны, потому что спустя пару мгновений я услышала позади себя донельзя удивленный голос:

– Госпожа ди Роминели, это вы?! Но как...

Надо сказать, что молодой человек совсем не контролировал свой голос, да и его удивление было настолько сильным, что он почти выкрикнул эти слова. Как и следовало ожидать, к нам стали оборачиваться любопытствующие...

Увы, это было только начало. У Рейсана де Руан оказался цепкий взгляд, и ему не составило никакого труда узнать Криса под его простенькой маскировкой. Мой спутник как-то упоминал ранее, что он был знаком с Рейсаном де Руан, хотя приятелями они никогда не были – так, обычное знакомство людей одного круга. Разумеется, скандальный приговор сына герцога Тен, осужденного на пожизненную каторгу, был известен всем. Более того: все присутствующие хорошо знали и то, что виконт Герсли в данный момент должен находиться в местах весьма отдаленных, отбывая свой пожизненный срок, и оказаться здесь он никак не может. Появление Криса на приеме, да еще в таком виде, настолько изумило господина де Руана, что тот ошеломленно ахнул:

– Виконт Герсли?! Вы же должны быть... Вас что, оправдали?!

Эти слова, произнесенные громким голосом, сделали свое дело – на нас оглянулись едва ли не все, кто стоял рядом. Естественно, что некоторые из присутствующих ранее знали Криса, во всяком случае, видели его раньше, так что результат этого узнавания был вполне ожидаем. Не прошло и нескольких секунд, как вокруг нас оказалось пустое пространство, вернее, мы оказались словно в кольце любопытствующих, которые смотрели на нас со страхом и немалым интересом. Более того – парочка из присутствующих дам даже взвизгнули, будто бы от страха. Понятно, что бежать куда-либо нам нет смысла. Досаднее всего то, что наш заранее проработанный план сейчас вряд ли осуществим...

– Господин де Руан, вас разве не учили, что излишне повышать голос в королевском дворце – это дурной тон?.. – спокойно поинтересовался Крис, откидывая назад свои отросшие волосы. Надо сказать, что должное воспитание и правильная манера себя вести значат немало – даже сейчас, в простой мешковатой одежде Крис выглядел подлинным аристократом, которого не должны беспокоить подобные мелочи. Зато у Рейсана де Руан после замечания Криса только что кровь не бросилась в лицо – все же одной фразой молодого человека поставили на место, указав тому на допущенную бестактность и отсутствие должной выдержки.

– Я прошу прощения... – начал, было, он, но тут раздался требовательный голос.

– Пропустите!

Все верно, это стража, которой в зале должно быть немало, и которая должна была сразу же среагировать на непонятный шум. Так, ладно, сопротивляться не стоит, тем более что Летун пока что остался вне подозрений – вот, стоит в стороне, среди гостей, делает вид, что тоже удивлен увиденным, хотя наверняка мечтает о том, как бы отвесить хорошего «леща» Рейсану де Руан.

Шестеро стражников во главе с офицером окружили нас со всех сторон, хорошо еще, что руки не заломили, просто велели следовать за ними. По счастью, из зала нас вывести не успели – по приказу королевы, которая пожелала видеть тех, по вине которых нарушилось ведение приема.

– Как это понимать?.. – нахмурился король, когда мы оказались напротив короля и королевы. – Виконт, если я не ошибаюсь, вы должны находиться не здесь? У вас, кажется, отныне должно быть несколько иное место пребывания? И кто эта дама рядом с вами?

Ответить я не успела, потому как раздался полный ярости голос Лудо Мадора ди Роминели.

– Ваше Величество, это та мерзавка, что убила моего сына и приговорена к смертной казни! Совершенно непонятным образом она сумела сбежать из тюрьмы, и с тех пор ее разыскивают, чтоб отвести на плаху, которую она заслуживает, как никто иной!

– Вот как?.. – король с неподдельным интересом посмотрел на меня. – И как же это произошло?

– Ваше Величество, прошу вашей защиты... – я присела перед королем. – И справедливости...

– Ваше Величество, я тоже невиновен в том преступлении, в котором меня обвиняют... – подал голос Крис. – Только потому мы и решились придти сюда, и попросить вашей защиты!

– Справедливым будет, если вас двоих казнят сегодня до полуночи!.. – Лудо Мадор подошел к трону. – Ваше Величество, я требую немедленной казни для этих преступников!

– Господин ди Роминели, в какой-то мере я понимаю ваши чувства, но требовать что-либо от меня вы не имеете никакого права... – в голосе короля проскользнула льдинка. – Отношу столь резкие высказывания за счет вашего горя, однако терпеть подобного не желаю. Но в то же время я не отрицаю обоснованности ваших слов.

– Тем не менее...

– Ваше Величество, позвольте мне... – вмещалась королева. – Я понимаю, что этот вопрос требует должного рассмотрения, и быстро его не решить. К тому же сейчас у нас прием, и громогласные разборки на глазах у множества людей не приведут ни к чему хорошему. Здесь не место для выяснения, кто прав, а кто виноват, да и время совершенно неподходящее. Давайте обсудим произошедшее позже. Скажем, завтра.

– Согласен с вами... – король одобрительно кивнул головой. – Завтра. Не волнуйтесь, господин ди Роминели, мы не будем затягивать с решением этого вопроса.

Глядя на то, как взбешенный Лудо Мадор с трудом удерживается, чтоб не вступить в спор с королем, я улыбнулась. Пожалуй, стоило рисковать уже ради того, чтоб увидеть, как этот человек выходит из себя.

Что же касается завтрашнего дня... Ну, я уже давно ничего не загадываю наперед.

Глава 19

– Вы поведали мне довольно-таки странные истории... – Его Величество чуть откинулся в кресле. – Даже не знаю, как отнестись ко всему услышанному. Ложные обвинения, преступления без наказания, побеги, и все тому подобное... Сложно поверить, что суды в нашей стране настолько невнимательны и пристрастны, а под носом у служителей закона творятся весьма неприглядные дела.

Сейчас мы находились в здании суда, который располагался как раз на Судебной площади. Хм, так невольно и вспомнишь, что по прибытии в столицу мы с Крисом снимали комнату совсем неподалеку отсюда. Тогда же мы несколько раз заходили на эту площадь (а иначе никак, ведь хозяйка наблюдала за тем, куда направляются ее постояльцы!), только вот каждый раз мне хотелось поскорей уйти с этой самой площади в куда более тихое и уединенное место.

Когда нас сегодня привезли сюда, я отчего-то стала искать глазами ту улицу, на которой мы с Крисом совсем недавно снимали жилье и откуда в один далеко не прекрасный момент нам пришлось спешно уносить ноги... Хм, с чего это меня вдруг пробило на воспоминания? Наверное, потому, что в то время мы еще были на свободе, и в случае опасности у нас был шанс удрать, пусть даже самым невероятным и рискованным способом. Увы, сейчас эта возможность полностью исключена – сопровождающие с нас просто-таки глаз не сводят, а охраны столько, что меня просто оторопь берет. Можно подумать, закоренелых преступников охраняют.

Вообще-то я опасалась, как бы король не передумал встречаться с нами, но мы его, видимо, все же сумели заинтересовать, или же тут сыграла свою роль настойчивость королевы Эллен, которая не дала забыть королю о данном им обещании. Еще я предполагала, что нас вновь приведут во дворец, но король, очевидно, решил по-иному, предпочитая придать общению с двумя беглыми преступниками вид законности, а для подобного лучше всего подходит не дворец, а какое-либо присутственное место. Что ж, ничего не имею против, хотя мое мнение по этому вопросу вряд ли хоть кого-то интересует.

Эту ночь мы с Крисом провели в тюрьме – впрочем, не имело смысла надеяться на что-то иное. По счастью, камера, где в этот раз оказалась я, не имела никакого сходства с тем темным игрязным углом, в котором меня держали после смерти дорогого супруга. Здесь хотя бы было чисто, и имелась кровать с тюфяком, да и окошечко, пусть и зарешеченное, все же едва ли не втрое превосходило размерами то крохотное оконце, которое было в моей прежней камере. Впрочем, как выяснилось чуть позже, у Криса камера была примерно такой же. Что тут скажешь? Можно не сомневаться, что именно по приказу королевы Эллен нас поместили в такие сравнительно неплохие условия.

Надо сказать, что нас никто не допрашивал, и нам не задавали никаких вопросов – как видно, таков был приказ, и лично меня это вполне устраивало. Правда, в моей душе хватало и досады – я то и дело вспоминала далеко не лучшими словами Рейсана де Руан: надо ж было такому случиться, чтоб этот щеголь вновь оказался на моем пути! Из-за него рухнул весь план, который мы разработали с таким тщанием! Хотя, если вдуматься, то еще не все потеряно, и есть возможность кое-что исправить. К тому же королева с госпожой Орше вряд ли сидели эту ночь сложа руки, так что нам стоит действовать, придерживаясь первоначального плана. Правда, кое-какие изменения надо вносить по ходу дела, и тут надо полагаться только на себя.

Ну, а днем нас повезли сюда, в здание суда. Разумеется, никаких судей в мантиях там не было, зато присутствующих хватало. Как мы поняли, сегодня сюда пускали не всех, а лишь тех, кто имел отношение к тем делам, по которым в свое время осудили меня и Криса – все верно, когда выдвигаются столь серьезные обвинения среди высшей аристократии страны, то надо, чтоб при этом присутствовало как можно меньше лишних глаз и ушей.

Первым делом, конечно, притягивала к себе взгляд семейка ди Роминели: как обычно – все в черном, и в зале сидят отдельно, как бы подчеркивая своим видом, что они – единая семья, да к тому же пострадавшая сторона, их горе немыслимо велико, и они требуют справедливости, которая все еще так и не наступила. Хорошо еще, что благородное семейство соизволило заявиться сюда не в полном составе – как видно, понимали, что всему должна быть мера. Что ж, спасибо и на этом.

Правда, Шарлона среди присутствующих не было, зато наличествует его верная супруга Рена – вон, сидит, змея такая, с постной миной на блеклой физиономии и с кротостью во взоре. Вот кого бы я охотно придушила, так это ее. Кстати, Карруда тоже не было, что неудивительно. А вот почтенный глава этого семейства посмотрел на меня так, что было ясно – будь на то его воля, то он убил бы меня на месте, потом воскресил, и убил бы вновь, только на этот раз сделал бы это с особой жестокостью.

Герцог Тен находился несколько в отдалении, причем сидел на жесткой скамье вместе со своей фигуристой супругой. Должна сказать, что вблизи папаша Криса выглядел неважно – было хорошо заметно, что он нездоров, хотя вовсю бодрится. На самого Криса герцог старался не смотреть, а если его взгляд все же падал на сына, по лицу его светлости пробегал оттенок неприязни. Н-да, как это ни печально, но, похоже, что герцог уже раз и навсегда вычеркнул сына из своей жизни.

Впрочем, на своего старшего сына Диамара, который находился в этом же зале вместе со своей женой, его сиятельство тоже косился с оттенком враждебности – очевидно, считал, что присутствие этой супружеской пары здесь – дело совершенно излишнее. Я уже знала, что герцог Тен вновь старается отправить Диамара в одно из своих самых дальних имений, так сказать, подальше со своих глаз, обосновывая это все тем же старым предлогом, что, дескать, многочисленному семейству его сына и наследника лучше жить на свежем воздухе, вдали от суеты и шума больших городов. Мол, все это делается ради их здоровья и благополучия, а потому мое решение, как главы семьи, не обсуждается, и я требую безоговорочного послушания!.. Как и следовало ожидать, Диамар наотрез отказался подчиниться воле отца – мол, простите, я всегда был послушным сыном и выполнял ваши приказы, но все имеет свои пределы. Дескать, один раз мы с большим трудом спаслись от смерти, и вновь рисковать жизнями своих детей я не намерен, тем более что тот пожар случился не на пустом месте – был поджог, чему есть свидетели. Более того – я догадываюсь, кто был заинтересован в нашей смерти. А если называть вещи своими именами, то отныне, дорогой отец, вы не сможете вновь отправить нас невесть куда только для того, чтоб у вас были полностью развязаны руки.

К тому же среди аристократов уже давненько ходят упорные слухи о том, будто по указанию герцога Тен нанятые им стряпчие перетряхивают все имеющиеся своды законов, причем едва ли от основания государства, и все это делается лишь для того, чтоб отыскать весомое обоснование, на основе которого можно нарушить существующий закон о наследовании, то бишь передать титул и семейное состояние не старшему сыну (или же его детям), а своему младшему, любимому сыночку, которого родила старому герцогу его молодая супруга.

Не знаю, каковы успехи стряпчих в этом непростом деле, но, по слухам, аристократия относится к подобным намерениям герцога с нескрываемой неприязнью, да и кому ж понравится, если некто ради своих сиюминутных симпатий собирается подвергнуть изменению вековые традиции, законы и устои? К сожалению, герцог Тен не желал слушать никаких слов увещевания, говоря о том, что он прекрасно отдает себе отчет о своих действиях. Результат был предсказуем: едва ли не у всех, кто был наслышан о намерениях герцога, возникало сочувствие к Диамару, старшему сыну и наследнику его светлости, которого отец намеревается лишить законного титула и состояния. Поговаривали и о том, что старый герцог начинает выживать из ума, и за всей этой неприглядной историей стоит молодая супруга его светлости. Вдобавок ко всему стала известна история о том, что семья Диамара только чудом избежала гибели при пожаре... Тут уж хочешь, не хочешь, а на хорошее вряд ли подумаешь.

Разумеется, мне трудно судить о том, какие отношения в данный момент существуют в семействе герцога Тен, но одно бесспорно: Фелис ди Роминели по мере своих сил и возможностей изображала всепоглощающую любовь к мужу – за руку его возьмет, свою головушку положит на плечо дорогого супруга, а то что-то шепчет ему на ушко. В общем, сама нежность и забота. Не знаю, что герцог Тен думал о подобном поведении своей законной половины, но, судя по всему, он не имел ничего против проявления трогательных чувств любимой женушки, и даже более того – подобная публичная демонстрация была ему явно по вкусу. Хм, трудно сказать, что испытывали остальные при взгляде на столь нарочитый показ нежных чувств молодой герцогини к своему муженьку, но, на мой взгляд, фальшь и лицемерие женщины должны просто-таки бросаться в глаза едва ли не каждому, кто смотрит на эту довольно-таки приметную парочку.

Можете обвинить меня в жестокости, бездушии, а заодно и полном отсутствии веры в искреннюю любовь, но я готова даже заключить пари на то, что герцогиня Тен едва ли не считает дни до того прекрасного момента, когда ее бесценный супруг уйдет на Небеса. Разумеется, при этом он должен оставить безутешной вдове все свое немалое состоянием, а уж она, страдалица, постарается в будущем встретить какого-либо неотразимого красавца – надо же хоть как-то вознаградить себя за несколько лет не ахти какой радостной семейной жизни, на которую она согласилась ради титула и денег. Увы, члены семейства ди Роминели были довольно-таки прижимистыми людьми, лишний раз друг друга деньгами не баловали, так что ради большого куша можно и расстараться, изобразить неземную любовь...

Вообще-то в зале находилось еще несколько человек, но я их особо не рассматривала – просто не было особого желания разглядывать присутствующих. К тому же, когда нас привели в зал, тут уже были король с королевой, а если в присутствии коронованных особ глядеть по сторонам – подобное можно расценить как высшее проявление бестактности. Правда, рядом с королевой Эллен находилась госпожа Орше, одетая в простое темное платье с белым воротничком. Если учесть деревянные четки, которые она держала в руках, и кроткое выражение ее лица, то при взгляде на эту даму едва ли не у каждого могло сложиться впечатление, будто перед ним находится едва ли не монашка, или же та, которая мысленно уже находится на пути к праведной жизни под монастырскими сводами. Как правило, от таких людей не ждут опасности, и, вообще-то, зря – лично я не хотела бы иметь своим врагом эту с виду скромную особу с безупречными манерами и бесхитростным взглядом. С меня и семейки ди Роминели за глаза хватит.

А вот и толстяк-архиепископ, стоит неподалеку от короля с ханжеским выражением благостности на лице. Все верно, присутствие священнослужителя придает законный вид всему происходящему.

Зато Летуна в зале не было, но я почти уверена, что он находится где-то неподалеку – это не тот человек, что бросит начатое на полдороге, тем более что ему надо внука вызволить с каторги, а ради этого дедуля пойдет на многое. Впрочем, сколько бы старый взломщик ни говорил о своем возрасте и желании удалиться на покой, а заодно позабыть о прошлой небезгрешной жизни, все одно надо признать, что ему, паразиту, риск нравится сам по себе, так что Летуна мы точно должны увидеть, причем вряд ли он довольствуется ролью простого зрителя.

Выслушав наши повествования – вначале мое, а затем Криса, король поинтересовался:

– Итак, что же вы хотите от меня? Прошу понять меня верно: сейчас я разговариваю с двумя преступниками, причем дама приговорена к казни, а мужчина – к пожизненной каторге. Во всему прочему вы оба совершили побег... Все это выглядит более чем неприятно, и в вашем случае помощи от меня ждать сложно.

– Ваше Величество, я прошу, чтоб мое дело было вновь расследовано, причем беспристрастно... – я старалась говорить спокойно. – Да, мой муж погиб, но это произошло случайно – я всего лишь защищалась. К сожалению, когда этот человек впадал в ярость, то он полностью терял контроль над собой и совершенно не отдавал отчет в своих действиях. В тот день, когда произошла трагедия, Лудо Уорт впал в такое неистовство, то, без сомнений, если бы не убил меня, то всерьез покалечил. А еще я прошу, чтоб мой брак был признан незаконным, со всеми вытекающими отсюда последствиями...

– Хм... – судя по голосу короля, у него были какие-то свои мысли по этому поводу.

– Ваше Величество, я не совершал преступления, в котором меня обвиняют... – теперь заговорил и Крис. – С братом мне было делить нечего, у нас были хорошие отношения. Я, как и госпожа Оливия, тоже прошу непредвзятого следствия.

– Если я правильно понял, виконт, вы считаете, что следствие и суд ошиблись?.. – поинтересовался король.

Не надо быть хорошим физиогномистом, чтоб понять: Его Величество не верит нам ни на йоту, а его присутствие здесь, в суде – это нечто среднее между развлечением и обязанностью главы государства разрешить не такой уж сложный вопрос, в котором затронуты интересы аристократии. Пожалуй, его скепсис так легко не преодолеть.

– Ваше Величество, я считаю, что суд не учел все факторы, которые могли доказать мою невиновность... – вздохнул Крис. – Увы, но на моей стороне только косвенные доказательства, и этого оказалось недостаточно...

– У вас, как я понимаю, в суде для подтверждения невиновности тоже были только косвенные улики?.. – теперь король обращался ко мне, и в его голосе чуть слышно проскальзывала насмешка.

– Не только... – покачала головой. – Беда в том, что суд по моему делу был изначально пристрастен.

– Серьезное обвинение... – похоже, Его Величество ожидал услышать нечто подобное.

– Это не голословное обвинение, а реальный факт... – я только что рукой не махнула. – В Тароне суд сразу же встал на сторону господ ди Роминели. Впрочем, это особо и не скрывалось. В том городе семья моего покойного мужа имеет огромное влияние, так что...

– Эта особа обнаглела до крайности!.. – подал голос бывший свекор. Надо же, как долго он молчал – я думала, он вмешается куда раньше. – Впрочем, чего иного можно ожидать от женщины, которая прошла огни, воды, медные трубы и тюрьмы, а заодно общалась с самым настоящим человеческим отрепьем?! Ваше Величество, позвольте мне рассказать о трагедии, которая произошла в нашей семье по вине этой ужасной женщины!

– Буду рад услышать ваш вариант произошедшего. До меня доносились самые разные слухи о беде, случившейся в вашей семье, так что... – Его Величество чуть развел руками, как бы говоря – ну, послушаем еще одно мнение, тем более что все они такие разные...

Не знаю, что думает Крис, но у меня все больше и больше крепло убеждение в том, что король относится ко всему происходящему, словно к некоему развлечению. Так и хочется ругнуться – что за легкомысленный взгляд на столь серьезный вопрос?!

– Благодарю!.. – господин ди Роминели подошел к нам. За те несколько месяцев, пока мы не виделись, Лудо Мадор ничуть не изменился, разве что высокомерия и холодности в его голосе стало еще больше. – Знаю, что по свету ходит много досужих сплетен о той драме, что разыгралась в нашей семье, но ранее мне не хотелось устраивать публичных разборок, выносить все произошедшее на всеобщее обозрение, однако сейчас стало ясно, что без всего этого не обойтись!

– Достопочтенный господин ди Роминели, заранее прошу у вас извинения, но и мне бы тоже хотелось узнать подробности... – почти робко произнесла госпожа Орше. До сей поры она молчала, лишь перебирала четки и смотрела на моего бывшего свекра едва ли не наивным взглядом. – Знаете, в свое время в нашем дворце много говорили о той горестной истории, случившейся в вашей семье, только вот сведения, приносимые разными людьми, были настолько противоположны, и мы просто не знали, кому следует верить! Разумеется, подобное вызывало еще больший интерес к произошедшему, вновь прошу у вас извинения за такие слова! Одни утверждали, что ваш ныне покойный сын постоянно держал свою жену едва ли не под замком, и к тому же (вновь покорнейше прошу прощения!) частенько ее поколачивал, причем безо всякой жалости. Некоторые намекают даже на то, что бедняжка была близка к самоубийству! Другие уверяли, что...

– Чушь!.. – рявкнул Лудо Мадор. Слова госпожи Орше несколько вывели его из себя. – Все было совершенно не так!

То, что я услышала далее, ничуть меня не удивило, тем более что все это (или же нечто очень похожее) я уже слышала на суде. Можно даже не повторять: бессовестная и безнравственная особа задурила голову его сыну и наследнику, после свадьбы устроила тому ужасную жизнь, так и не родила бедняге ребенка, а потом просто-напросто зарезала своего мужа, рассчитывая остаться после его смерти богатой вдовой. По счастью, суд разобрался в этом деле, и приговорил преступницу к смертной казни, только она каким-то непонятным образом сумела сбежать из тюрьмы. Какие бы нелепости она сейчас не рассказывала о своем побеге, но у нее наверняка был тайный помощник, один их тех ухажеров, которых она во множестве имела во время замужества! С той поры эту преступницу ищут, но так и не могли отыскать, и вот ее, наконец-то, схватили! Разумеется, единственное, о чем сейчас просит семейство ди Роминели – так только о том, чтоб злоумышленница понесла заслуженное наказание, то, которое ей назначил суд!

– Ну, пока что ваши требования не противоречат приговору суда... – чуть пожал плечами король. – Но заявление госпожи Оливии о том, что она постоянно подвергалась избиениям со стороны мужа, тоже нельзя игнорировать.

– Их нельзя принимать на веру... – процедил Лудо Мадор, не глядя на меня. – Это патологическая лгунья, без чести и совести!

– Зачем вы так жестоко говорите об этой милой женщине?.. – теперь подала голос и королева Эллен. – На мой взгляд, вынося приговор, судьи проявили излишнюю жестокость.

– Да для нее и четвертования мало!.. – бывший свекор невольно сжал кулаки.

– Господин ди Роминели...– продолжала королева. – Господин ди Роминели, какие бы обвинения вы сейчас не выдвигали, все же не забывайте, что Оливия де ля Сеннар происходит из древнего рода, одного из самых знатных в нашей стране, и, насколько мне известно, ранее об этой молодой женщине никто не мог сказать плохого слова. Происхождение, знаете ли, всегда дает о себе знать. Если мне не изменяет память, то в древних хрониках имя де ля Сеннар упоминается прежде вашего...

Вот это удар! К таким словам в семействе ди Роминели относятся едва ли не как к личному оскорблению! Вон, мой бывший свекор аж побелел от злости! Вообще-то королева говорит то, что всем известно, но она очень рискует, выводя из себя этого человека.

– Насчет происхождения вы совершенно правы... – процедил Лудо Мадор. – Когда мой сын решил жениться на этой особе, он упустил из вида очень важный факт, а именно то, что мать этой особы была простолюдинкой. В свое время граф де ля Сеннар вступил в недостойный брак, и об этом, не сомневаюсь, впоследствии не раз пожалел! Высокородный – и плебейка! Стыд и позор! В результате этого... скрещивания и появилось то отродье, что сейчас стоит перед нами. Нарушена чистота крови! Впрочем, ожидать чего-либо иного в таких случаях невозможно. И мои слова подтвердит любой...

Вот это да! Какая же королева Эллен умница – своими словами она ловко подтолкнула ди Роминели к тому, чтоб он вышел из себя, и сказал то, что в другое время никогда бы не произнес в присутствии короля – недаром бывший свекор внезапно споткнулся на полуслове, понимая, что произнес лишнее. Что касается Его Величества, то он, хотя и оставался внешне спокойным, но все же невольно чуть сдвинул брови. Могу сказать только одно – слова господина ди Роминели должны здорово задеть короля.

Вообще-то у Его Величества для этого есть все основания. Дело в том, что в свое время прадед нашего короля без памяти влюбился в прекрасную девушку-простолюдинку, семья которой зарабатывала на жизнь плетением корзин. Говорят, это была любовь из числа той, что появляется с первого взгляда и длится всю жизнь. Чувства молодого короля оказались столь сильны, что он, к ужасу придворных, и, невзирая на возможные последствия, женился на этой красавице. Счастье было недолгим – через несколько лет королева умерла, оставив безутешного супруга с маленьким сыном. Позже король женился вновь, однако тот брак был не только безрадостным, но еще и бездетным. Естественно, что после смерти отца на трон взошел молодой король, матерью которого была простая корзинщица...

Все бы ничего, однако в нашей стране не принято вспоминать эту историю – конечно, в жизни бывает всякое, и в старых хрониках о прекрасной королеве говорится только хорошее, а о великой любви короля, который до конца своих дней так и не смог забыть обожаемую супругу, все еще рассказывают легенды... Разумеется, все это романтично и возвышенно, вызывает уважение и восхищение, но, тем не менее, в правящей семье нашей страны всегда старались обходить молчанием то, что произошло много лет назад. Почему? Да хотя бы для того, чтоб не услышать ненароком кое-что из тех уничижительных слов, которые только что произнес мой бывший свекор. Ну, господин ди Роминели, вот теперь я вам не завидую!

Воцарилось неловкое молчание, после чего король поинтересовался:

– Вы еще хотите что-то сказать по этому поводу?

– О, нет, Ваше Величество... – почтительно наклонил голову Лудо Мадор, который, без сомнения, отдал бы многое, лишь бы вернуть назад свои неосторожные слова.

– Это радует... – пожалуй, теперь король не будет рассматривать все происходящее как приятное времяпрепровождение.

– Мне бы хотелось сказать еще кое-что... – я снова обратилась к Его Величеству. – Этот брак... Я прошу признать его недействительным, ведь у алтаря я стояла с одним человеком, а оказалась женой другого. Это было не заключение брака, а сплошной фарс.

– Эта особа готова оболгать что угодно, лишь бы избежать плахи... – бывший свекор ожег меня взглядом.

– Голубушка, я вас понимаю... – вздохнула госпожа Орше, которая смотрела на меня с нескрываемым сочувствием. – Уж вы меня простите, господин ди Роминели, но история о том, каким образом женился ваш старший сын, стала известна далеко за пределами страны, и вызвала немалый интерес. У нас ее тоже обсуждали при дворе... Я, грешным делом, плохо разбираюсь в законах, но несколько толковых стряпчих, выслушав эту историю, сказали одно и то же: если человек, который уже женат, стоит у алтаря с другой невестой, то, как это ни печально, но подобное считается двоеженством.

– Чушь!.. – отчеканил господин ди Роминели.

– Может, я совсем не разбираюсь в законах... – продолжала госпожа Орше, перебирая четки. – А вот наши стряпчие утверждали, что если у этих двух молодых людей после венчания в церкви были супружеские отношения, то это уже является браком. К тому же родные невесты находились в полной уверенности, что выдают свою дочь за того человека, что приехал к ним свататься.

– И что с того?.. – только что не скривился бывший свекор.

– На мой взгляд, подобный брак считается обманом... – вновь заговорила королева Эллен. – Женатый человек вновь вступает в законный союз, пусть даже ради того, чтоб позже отдать новую супругу своему родственнику... Вам не кажется, что в этом есть некая непорядочность?

– Нет, не кажется!.. – отрезал господин ди Роминели. – То, что вы говорите – это ханжеская мораль!

Так, бывший свекор все больше выходит из себя, начинает едва ли не в открытую грубить королеве, а на подобную дерзость нельзя не обратить внимание... Значит, архиепископ сообщил ему о том, что у королевы по-прежнему нет компрометирующих ее бумаг, а раз такое дело, то у господина ди Роминели появился шанс на то, что он все же сумеет каким-то образом вернуть их себе. Вместе с тем он прозрачно намекает королеве, чтоб она лишний раз помалкивала, а не то еще неизвестно, чем для нее может обернуться все происходящее. Замечательно, это именно то, что нужно!

– Подобный союз не признается церковью... – продолжала королева. – В таких случаях пострадавшая сторона имеет право не только на возвращение своего приданого, но и на возмещение моральных страданий!

– Ваше Величество, на том свете этой наглой особе – убийце моего сына, вряд ли понадобится золото... – бывший свекор позволил себе ехидную улыбку. – Не забывайте, что по решению суда ее уже давно заждались на эшафоте.

– Кстати, а где тот молодой человек?.. – поинтересовался король. – Я имею в виду Лудо Шарлона ди Роминели, того, кто женился на дочери графа де ля Сеннар? Было бы неплохо задать ему несколько вопросов...

– Мой сын болен, и потому остался дома... – мрачно заявил Лудо Мадор.

– Как вовремя он занедужил... – тонко улыбнулся король.

– В свою очередь должна кое-что сказать... – добавила королева Эллен. – Дело в том, что граф де ля Сеннар, отец этой бедной девушки, в свое время несколько раз обращался ко мне с просьбой посодействовать отмене этого странного брака, потому как, по его словам, это был ужасный союз с жестоким тираном-мужем, но я ничем не могла помочь! Увы, но архиепископ Петто был категорически против того, чтоб рассматривали этот вопрос. Более того – по его словам, все было сделано по закону и по правилам...

– Все верно... – подал голос архиепископ Петто, который до этого не произнес ни звука. – Все согласно старинных законов, которые никто не отменял, а, значит, они действенны на данный момент и имеют полную силу. Если опираться на порядки, существующие в древние времена...

– Это мне хорошо известно и без вас!.. – король довольно бесцеремонно оборвал архиепископа. – Я прекрасно помню, что те законы, о которых вы говорите, были придуманы в давние эпохи, когда очень многие страны, в том числе и наша, переживали крайне сложный период – десятилетия сражений, кровь, голод, разруха... Надо сказать, что для принятия этого, весьма неприятного закона, в те тяжелые годы были кое-какие серьезные основания. Тогда, после целой череды войн, сотрясающих нашу страну, осталось множество увечных и больных воинов, которым были нужны семьи, а самостоятельно обзавестись женой из тех несчастных бедолаг мог далеко не каждый. К тому же оставшихся в живых женщин на всех не хватало, а потому у дам был широкий выбор. Вполне естественно, что подавляющая часть женщин выбирали себе в спутники жизни крепких, здоровых и состоятельных мужчин, а тяжело раненые воины оставались одинокими. К тому же многие из потенциальных женихов в силу своего физического состояния просто не могли отправиться в долгий путь на поиски жены. Именно тогда, в исключительных случаях, мужчинам было разрешено вступать в брак под чужим именем, но только для того, что привезти жену тому человеку, от имени кого и заключается брак. Говорят, тогда некоторые из самых завидных женихов неплохо заработали – по просьбе какого-либо холостяка или вдовца, эти красавцы стали то и дело вступать в брак под чужим именем, после чего привозили новоиспеченных жен к ждущим их мужьям. Даже в хрониках того времени отмечено, некоторые из тех ловкачей таким образом оказывались перед алтарем десятки раз, и на этом неплохо наживались...

– Но тот закон так никто не отменил!.. – только что не взвыл архиепископ.

– Верно, только вот с тех древних времен закон уже не применялся... – чуть усмехнулся король. – Если почитать древние хроники, то выяснится, что и тогда хватало бед, виной которым был этот самый закон, разрешающий вступать в брак под иным именем. В старинных манускриптах упоминается о том, что едва ли не сплошь и рядом происходили бегства несчастных женщин, которые внезапно узнавали, что оказались замужем вовсе не за тем богатым красавцем, с которым произносили клятвы в церкви. Если мне не изменяет память, то в этих случаях от своего супруга тогда убегала едва ли не каждая вторая, или что-то около того. Потому-то с течением времени этот закон был благополучно забыт – уж слишком много из-за него было мороки как у судейских, так и у церкви!

– Не все из прошлого следует оставлять в забвении!.. – изрек архиепископ.

– Возможно... – согласился король. – Мне только неясно, отчего это вы вдруг решили вспомнить о столь старом законе, и, так сказать, применить на практике? Те тяжелые времена, по счастью, давно минули, и необходимости в обмане нет. Неужто для обычного сватовства были какие-то серьезные препятствия?

А ведь Его Величество должен прекрасно знать историю моего замужества – в этом нет ни малейших сомнений. Похоже, король желает выслушать объяснения лично от Лудо Мадора ди Роминели. Э, да слова моего бывшего свекра о браке аристократа с простолюдинкой, судя по всему, всерьез задели короля, и потому он дает знать излишне высокомерному человеку, чтоб тот несколько сбавил свой гонор!

– Ваше Величество, мой сын Лудо Уорт ди Роминели был очень умным юношей, честным, сообразительным и наделенным всяческими талантами... – начал глава семейства. – Он был правой рукой во всех моих делах, и сейчас, после его трагической гибели, я ощущаю подле себя огромную пустоту. Также о нем искренне горюют все, кто его знал. У моего бедного сына существовал только один недостаток – он был не очень красив, во всяком случае, Лудо Уорт не относился к числу тех мужчин, которые нравятся большинству женщин. Тем не менее, в душе сын был романтиком и мечтал о браке по любви. Когда же Лудо Уорт увидел дочь графа де ля Сеннар, то влюбился в нее, но страшился получить отказ, так как был очень чувствительным человеком. Именно потому-то нам и пришлось вспомнить тот старый закон. Сын был уверен, что молодая жена оценит его трепетную душу и высокие чувства, но, увы, этого не произошло...

– Я никогда не видел вашего сына Лудо Уорта... – король уселся чуть удобнее. – Если не ошибаюсь, то он ни разу не был в столице, и при дворе не показывался. По слухам, которые ходят меж наших придворных сплетников, Лудо Уорт, и верно, не отличался приятной внешностью. Сразу говорю, что разделяю мнение о том, будто мужчине не нужна особая красота – с него вполне достаточно того, чтоб он просто нравился дамам.

– Возможно, мой сын и не отличался общепринятым канонам красоты, но его происхождение искупало все!.. – надменность в голосе Лудо Мадора стала просто вызывающей. Кажется, у моего бывшего свекра сегодня столь плохое настроение, что он никак не может взять себя в руки, и потому срывается, хотя в его намерения вряд ли входила ссора с королем. Надо сказать, что и последняя фраза господина ди Роминели вряд ли понравилась королю – она вновь напомнила ему о прекрасной королеве-простолюдинке.

– Дело прежде всего в том обмане, с которым изначально совершался мой брак... – заговорила я. – Он никому не принес счастья. Что касается внешности Лудо Уорта, о которой нужно упомянуть отдельно... Знаете, у моей бабушки был садовник, хотя, возможно, он все еще служит у нее. Так вот, внешне он был ничуть не привлекательней моего супруга, даже, пожалуй, еще более некрасив, только вот у того садовника не было недостатка в женском внимании – как раз наоборот, женщины сами искали его общества, да еще и ревновали друг к другу. Не поверите – дело доходило до открытых схваток между его поклонницами! Вдобавок у него имелись весьма привлекательная жена и славные детишки... Многие не могли взять в толк, как столь некрасивому человеку удается просто-таки очаровывать женщин, а некоторые из обиженных мужчин даже называли его колдуном. Вначале и я никак не могла понять, в чем тут дело, и лишь потом уразумела, что у этого садовника был веселый и легкий характер, для каждого человека у него находилось доброе слово, он был интересным собеседником, да и общаться с ним было просто приятно. Более того – когда общаешься с такими милыми людьми, то с течением времени перестаешь обращать внимание на необычную внешность этого человека, считаешь ее чем-то вроде некой особенности. Знаете, есть люди, при общении с которым от тебя чуть отступают даже горести, а на душе становится легче. Именно таким и был тот садовник. У меня самой остались самые хорошие вспоминания о том человеке...

– Это вы к чему говорите?.. – поинтересовался король.

– Я просто хотела сказать, что если б Лудо Уорт хоть немного напоминал характером того простого человека, садовника, то я, возможно, даже и смирилась бы со всем произошедшим. Если уж на то пошло, то красоту Боги дают не каждому. Беда в том, что мой супруг понимал только силу кулака, требовал полного подчинения, и вдобавок он поднимал на меня руку каждый раз, когда ему что-то не нравилось, а хорошее настроение бывало у него крайне редко. Еще он любил, чтоб его боялись, и делал для этого все, что было в его силах. К тому же он был патологически ревнив...

– Бред... – проскрипел бывший свекор. Вдобавок господин ди Роминели смотрел на меня так, что было понятно – он с трудом удерживается от того, чтоб не проломить мне голову чем-то тяжелым.

– Если говорить честно, то я мечтала уйти от навязанного мне мужа едва ли не с того момента, как его увидела... – продолжала я. – Да и впоследствии Лудо Уорт не считал нужным предпринимать что-либо для того, чтоб я стала испытывать к нему теплые чувства. Коротко о моем браке можно сказать так: это был сущий кошмар, и не приведи Боги хоть кому-то испытать такое семейное счастье.

– Единственное, что сейчас может эта особа – так это поливать грязью как моего сына, тем более что он не может ответить на эти мерзкие обвинения, в которых нет ни слова правды... – процедил господин ди Роминели. – И это вместо того, чтоб оценить то счастье, вернее, ту честь, что ей досталась – войти в нашу семью!..

– Насколько мне известно, за Оливией де ля Сеннар давали неплохое приданое?.. – королева перебила обличительную речь моего бывшего свекра.

– При чем тут приданое?.. – только что не огрызнулся Лудо Мадор. – Я не собираюсь обсуждать этот вопрос!

– То есть как это – при чем?.. – даже удивилась королева. – Конечно, можно упрекать меня в меркантильности, но наверняка в выборе невесты деньги сыграли не последнюю роль.

– Разумеется, мой сын не собирался жениться на нищенке, у которой за душой нет ни медяшки... – презрительно бросил господин ли Роминели.

О, а вот и очередная ошибка! Конечно, Лудо Мадор и не думал уколоть короля подобными словами, но что вышло – то вышло. Это понимали все, в том числе и архиепископ Петто, который кинулся на защиту своего родственника, а заодно вновь постарался увести разговор в сторону.

– Позвольте заметить, что при заключении этого брака не было допущено никаких нарушений. Насколько мне известно, в храме было произнесено имя жениха – Лудо ди Роминели, а это имя носят все мужчины того благородного семейства, так что...

– Ваше Высокопреосвященство, должна заметить, что вам не стоит озвучивать детские отговорки!.. – королева Эллен была достаточно резка. – Мы с вами взрослые люди, так что лукавить не следует. Давайте назовем произошедшее своими именами: вы обязаны стоять на страже веры, пресекать все возможные нарушения, а вместо этого поставили свои интересы (ведь семейство ди Роминели – ваши родственники) на первое место. Общеизвестно, что у всех мужчин в семье ди Роминели первое имя – Лудо, так что с того? Это основание для того, чтоб оправдывать некрасивый поступок?

– Ваше Величество...

– Более того... – продолжала королева, не слушая архиепископа. – В письме к графу де ля Сеннар вы выступали посредниками жениха, и ручались за его честность и порядочность. Ну, и чем же все закончилось? Скандалом между двумя аристократическими семействами, и тем, что сейчас мы вынуждены разбирать эту дурно пахнущую историю? Если я правильно поняла, то брать на себя ответственность вы не желаете, верно? Кстати, вторым поручителем выступал герцог Тен...

– Вы что, собираетесь выдвигать мне какие-то обвинения?.. – его светлость с трудом поднялся с места, да и голос у него постоянно прерывается. Похоже, у герцога Тен проблемы со здоровьем куда более серьезные, чем это кажется на первый взгляд. – Это оскорбительно, тем более что я действовал из лучших побуждений!

– Вернее, выступить посредником вас попросила жена, и вы пошли ей навстречу... – королева даже не спрашивала, а говорила, как о чем-то известном.

– Ну да, а что в этом такого?.. – возмутился герцог.

Вообще-то за свои слова, выданные рекомендации и поручительства положено отвечать, и герцог должен это осознавать, хотя, судя по всему, он сейчас понимает лишь то, что ему мурлычет на ушко молодая супруга. Между прочим, обычно те, кто выступает поручителями в таких делах, несут и некую ответственность за все последующее, но в нашем случае все делают вид, что не имеют никакого отношения к случившемуся. А еще я замечаю, что король пока что больше наблюдает со стороны за происходящим, хотя понятно, что в любом случае последнее слово останется за ним.

– Просто я хотела сказать, что ваша жена тоже происходит из семьи ди Роминели... – обезоруживающе улыбнулась королева. – И вот в результате ваших поручительств состоялась эта свадьба, и ничем хорошим все это ни закончилось.

– Что бы вы сейчас ни говорили, а приговор этой убийце уже вынесен... – скривил губы Лудо Мадор. – И я имею право требовать, чтобы он был приведен в исполнение уже в самое ближайшее время.

– А я настаиваю на том, чтоб мой сын Крис также отправился на каторгу искупать свой тяжкий грех братоубийства... – ох ты, теперь еще и герцог Тен решил вступить в борьбу. Вот не сидится старику на месте! Вернее, это молодая жена посылает в бой дорогого супруга, надеясь на счастливый исход. Можно не сомневаться в том, что она уже заранее получила нужные указания от господина ди Роминели.

– Вы полностью уверены в его виновности?.. – спросил король.

– В этом у меня нет ни малейших сомнений... – герцог по-прежнему даже не смотрел на сына. – Возможно, мои требования кому-то покажутся слишком жестокими, но я всего лишь требую справедливости.

– Какая принципиальность... – Его Величество чуть наклонил голову. – Она вызывает уважение. Кстати, о справедливости... Герцог, ко мне обратился ваш сын Диамар, который рассказал о том, что он и его семья чудом избежали смерти. Более того – ваш сын и наследник утверждает, что на них было совершено запланированное покушение, и если бы не крайне своевременная помощь его брата Криса, который каким-то образом узнал о готовящемся покушении, то все могло закончиться весьма печально.

– Думаю, что сам Крис и организовал это покушение!.. – нахмурился герцог Тен. – Вряд ли для него это составило хоть какую-то сложность, особенно если принять во внимание ту преступную среду, в которой он находился все последнее время, и к которой давно тянется душой. В результате его интриг я лишился загородного дома, а мой старший сын вышел у меня из повиновения, что совершенно недопустимо. Сейчас Диамар наотрез отказывается прислушиваться к моим словам и указаниям, непозволительно дерзит, проявляет полнейшую непочтительность, что тоже следует отнести на дурное влияние Криса. В последнее время я всерьез задумываюсь о том, что Диамар недостоин принять герцогскую корону, и потому считаю, что после моей смерти титул и состояние должны перейти к моему младшему сыну, о чем намерен подать вам свое прошение!

Ну, надо же, как после этих слов встрепенулась молодая герцогиня! С трудом прячет улыбку, только что руки не потерла от удовольствия. А вот облом с этим у тебя выйдет, дорогая, потому как для того, чтоб аристократ мог лишить своего главного наследника всего того, что причитается тому по закону, то есть титула и имущества – для этого нужны крайне весомые причины (из числа тех, о коих говорят «не приведи Боги никому!»), и, которые нужно будет рассмотреть на специально собранном совете во главе с королем. Естественно, что такие основания, как недостаточное почтение к родителю, звучат просто смешно – едва ли не в каждой семье могут быть шероховатости в отношениях, так что жалобы герцога никто не станет слушать, лишь посоветуют не выносить семейные проблемы на всеобщее обозрение.

– Лично я не вижу никаких причин для столь странного решения... – король покачал головой. – У каждого могут быть свои желания и предпочтения, и в этом нет ничего необычного, но закон о наследовании лежит едва ли не основе нашей страны, так что изменять их по сиюминутной прихоти никто не позволит, тем более что ваш старший сын является образцовыми семьянином и достойным человеком. И не мне вам говорить об очевидных вещах, то бишь о законах наследования! Если даже произойдет несчастье, и вашего старшего сына Диамара вдруг не станет, то наследником станет его старший сын, а ваш внук. В том случае, если (не допусти того Небеса!) что-либо плохое случится и с этим ребенком, то наследником станет следующий внук. Надеюсь, вы более не станете поднимать этот вопрос.

– Но... – судя по растерянному виду герцога, он никак не ожидал услышать подобную отповедь от короля.

– Сейчас меня куда больше интересует другое... – Его Величество повернулся к Лудо Мадору, который стоял неподалеку с надменным видом. – По словам господина Диамара и его супруги, тем человеком, который командовал поджигателями, погубившими загородное имение герцога Тен, был ваш родственник, Лудо Карруд ди Роминели. Как вы можете это пояснить?

– Бред!.. – отрезал бывший свекор.

– И я считаю, что мой сын Диамар говорит неправду... – встрял старый герцог.

– Есть свидетели того, что господин Карруд будто бы играл на том пожаре не последнюю роль... – продолжал король. – Например, жена господина Диамара утверждает, что своими глазами видела там этого человека.

– Она обозналась или искренне заблуждается... – Лудо Мадор даже не счел нужным посмотреть в сторону Диамара.

– Я его тоже видела. Вернее, не я одна – там еще были люди, имеющие счастье лицезреть этого человека, то есть Лудо Карруда ди Роминели... – молчать мне не хотелось. Конечно, при разговоре с Его Величеством следует соблюдать определенные правила, но я и без того уже слишком давно их нарушаю.

– Теперь мне понятно, откуда ветер дует... – бывший свекор посмотрел на меня убийственным взглядом. – Это все выдумки мерзкой лгуньи, которая заставила поверить остальных в эти сказки.

– Я бы попросил вас при разговоре выбирать выражения... – в голосе короля чуть скрипнул металл. – Вы все же говорите о даме! Понимаю, вы расстроены, но не следует забывать правил приличия. А еще мне бы хотелось побеседовать с господином Лудо Каррудом.

– Ваше Величество, это невозможно, его сейчас нет в столице... – развел руками глава семейства.

– Он тоже болен?

– Нет. Несколько дней назад я отправил его в Тарону – там появились неотложные дела.

– Как это некстати... – заметил король.

– Понимаю, но... – теперь Лудо Мадор выглядел расстроенным. – Мне даже в голову не могло придти, что одного из членов моей семьи могут обвинить в подобном преступлении! Уверяю вас, что эти разговоры – поклеп недоброжелателей!

– То есть более вам сказать нечего?.. – поинтересовался король.

– Ваше Величество... – господин ди Роминели перевел дух. – Ваше Величество, я вновь позволю себе настаивать на том, чтобы вы в самое ближайшее время отдали приказ привести в исполнение приговор в отношении женщины, что сейчас стоит перед вами.

– Что вы на это скажете?.. – король повернулся к своей жене. – Меня интересует ваше мнение по этому вопросу.

Надо же, он впервые обратился к супруге! Похоже, Его Величество, несмотря на постоянно растущее недовольство при разговоре с моим бывшим свекром, все же не желает окончательно портить отношения с влиятельным семейством ди Роминели, и хотел бы поделить ответственность за принятие решения со своей женой.

Кажется, это понял и Лудо Мадор, потому что сам обратился к королеве Эллен с чуть заметной улыбкой:

– Ваше Величество, думаю, что, несмотря на ваше непонятное сочувствие к этой особе, я все же могу рассчитывать на справедливое решение. Каждый из нас может совершить ошибку, и за некоторые из них мы очень дорого платим. Согласен, что ошибки бывают разные – одни желают устроить счастье своих детей, другие пишут неосторожные письма, третьи неверно выбирают друзей, но в итоге следует сделать правильный выбор.

Ого, а вот это уже звучит как прямая угроза, причем Лудо Мадор этого особо и не скрывает! Он только что ясно дал знать королеве, что она должна или пойти навстречу его требованиям, или пусть пеняет сама на себя. Народ во дворце ушлый, хорошо умеет улавливать подтекст, так что король не может не обратить внимания на эти слова господина ди Роминели.

– Ваше Величество... – заговорила королева Эллен. – Разумеется, я не могу давать вам советы в этой запутанной истории, могу лишь высказать свое мнение. Если слова госпожи Оливии соответствуют действительности, то это полностью меняет картину произошедшего. Как бы уважаемый господин ди Роминели не оправдывал поступки своего сына, подобное поведение ныне покойного Лудо Уортавыглядит недостойным, особенно для члена столь высокородного семейства. Пока что я могу высказать пожелание, чтоб вы, Ваше Величество, назначили новое следствие по этому делу. Мне трудно судить о той горестной истории, и не хотелось бы обижать беспочвенными подозрениями семью ди Роминели, но, тем не менее, во всем этом деле есть что-то странное. Не удивлюсь, если новое расследование докажет, что госпожа Оливия просто оборонялась, пыталась защитить свою жизнь от впавшего в ярость супруга. Если это так, то впоследствии возможен оправдательный приговор.

– Что?! – только что не прошипел бывший свекор. – Надеюсь, Ваше Величество шутит?

– Я не отношусь к любителям шуток, тем более в столь печальных происшествиях... – холодно ответила королева. – Что же касается виконта Герсли... На мой взгляд, в его деле чувствуется постороннее влияние, что само по себе подозрительно. Надеюсь, присутствующие поймут меня правильно, но я никак не могу отделаться от впечатления, будто некто убирает с пути наследников герцога Тен. Во всяком случае, так эта история видится со стороны.

– Безусловно, вы правы, и я сегодня же назначу дополнительное следствие... – согласился король. – Причем надо тщательно расследовать оба этих дела.

Так, если я правильно поняла, то королева Эллен почти что бросила прямой вызов господам ди Роминели, а король ее невольно поддержал. Теперь мой бывший свекор, как говорится, должен выложить карты на стол, то есть пойти с козырей. Ну и прекрасно, на что-то подобное мы и рассчитывали.

– Ваше Величество, я понял ваш ответ и должным образом ценю его... – Лудо Мадор почтительно наклонил голову. – Однако вы еще не все знаете об этой женщине, которая усиленно разыгрывает из себя жертву. Все это время я не говорил всей правды, пытался спасти остатки ее репутации, но сейчас не вижу необходимости продолжать делать это и далее. Беда в том, что моя бывшая невестка опозорила свае имя воровством – украла из нашего дома документы и пыталась их продать.

– Весьма неожиданное заявление... – король повернулся ко мне. – Это действительно так?

– Не совсем... – мне только и оставалось, что качать головой. – Я уже говорила, что с того момента, когда я узнала правду о своем замужестве, моей единственной целью было получить развод. Увы, но это было недостижимо, ведь развод мне бы никто не дал – не для того семьей ди Роминели было затрачено столько трудов и хлопот по заключению этого брака, чтоб впоследствии прислушиваться к недовольству новой родственницы. Вот тогда-то я и решилась на довольно-таки рискованный поступок...

Когда я закончила свой рассказ, король поинтересовался:

– Итак, значит, вы забрали из дома ди Роминели какие-то счета и письма... И где же все это сейчас находится?

– Здесь, в столице. Я просто не знала, что с ними делать. Конечно, можно было сжечь эти бумаги, но там какие-то документы о поставках в армию, чужие письма... Знаете, я в этом совершенно не разбираюсь, но стряпчий господ ди Роминели несколько раз приходил ко мне в тюрьму и требовал сказать, где могут быть документы. Видимо, среди тех бумаг было что-то настолько ценное, что мне даже предлагали обмен – если я возвращу бумаги, то с меня снимут обвинения.

– И почему же вы не согласились на столь выгодное предложение?.. – усмехнулся король.

– Пообещать можно все, что угодно, а я прожила в той семье два невыносимо долгих года, и знаю, что на слово верить этим людям нельзя.

– Ваше Величество, вы сами видите, что представляет собой эта особа... – господин ди Роминели в очередной раз облил меня презрением.

– Постоянно носить с собой бумаги нам не имеет смысла... – продолжала я, стараясь не обращать внимания на замечания бывшего родственника. – Потому мы спрятали их в надежном месте, там, куда вряд ли кто заглянет. Это подвал того храма, где служит настоятелем родственник графа де Линей. В том подвале находится большой синий сундук, в котором держат старые церковные облачения. Именно за этот сундук мы и спрятали документы.

Без сомнений – королева Эллен и госпожа Орше уже подсуетились, и положили бумаги в заранее условленное место. Единственное, чего я опасалась, так это того, как бы бумаги не засунули уж очень далеко – доставать будет сложно...

– Не очень надежное место для хранения... – заметил король.

– Да кто же туда сунется?.. – удивилась я. – И уж тем более, вряд ли кто вздумает отодвигать сундук от стены!

– Я могу узнать, о каких ценных бумагах идет речь?.. – теперь Его Величество обращался к господину ди Роминели.

– Это наши семейные манускрипты, и мне бы не хотелось, чтоб они попали в чужие руки!.. – отчеканил господин ди Роминели. Уверена, что у него сейчас только одно желание – немедленно послать кого-либо их своих людей в тот храм, и забрать бумаги.

Однако не только моему бывшему свекру хотелось побыстрей добраться до спрятанных документов – король тоже не имел ничего против того, чтоб посмотреть на эти бумаги.

– Тогда я окажу вам дружескую услугу... – Его Величество был сама любезность. – Сейчас офицеры моей стражи отправятся в храм, и доставят спрятанные там документы прямо сюда.

– Не стоит трудов, я отправлю за ними своих людей... – начал, было, ди Роминели, но король лишь покачал головой.

– Я настаиваю. К тому же мои офицеры доставят сюда эти бумаги куда быстрей.

По лицу господина ди Роминели было понятно, что такая услуга ему и даром не нужна, и даже более того – он бы охотно от нее отказался, но с королем спорить не станешь. Конечно, будь на то его воля, то Лудо Мадор сам бы кинулся к спрятанным документам, лишь бы опередить ушедших офицеров и наложить лапу на вожделенные бумаги, только вот поступить так у него не было никакой возможности.

– Ой, время идет, и мы все немного устали!.. – подала голос госпожа Орше. – Да и жажда всех должна мучить! Разумеется, офицеры вскоре вернутся, а до их приезда позвольте мне предложить всем по бокалу дарлейского вина – я привезла с собой несколько кувшинов этого божественного напитка, достойного Богов. Мы все такие серьезные, обсуждаем столь важные дела, и надо хоть немного передохнуть! Вы уж меня простите, но я уже послала и за вином, и за бокалами... Ваше Величество, надеюсь, вы не будете возражать против подобной дерзости с моей стороны?

– Что вы, госпожа Орше, очень мило с вашей стороны, что вы заботитесь обо всех нас!

Еще бы король возражал! Дарлейское вино стоит огромные деньги – более пятидесяти золотых за кувшин, и понятно, что позволить себе подобную роскошь могут очень и очень немногие. Об этом вине слышали все, но вот пробовали его считанные единицы – подавляющей части людей такое удовольствие не по карману. Понятно, что предложение госпожи Орше – это жест, достойный королей, и вряд ли кто откажется сделать глоток этого немыслимо дорогого напитка. Что ни говори, а большинству из присутствующих вряд ли вновь выпадет возможность еще хоть раз в жизни попробовать это вино.

Меж тем вынесли разносы с бокалами, а вместе с ним три кувшина вина, и один из слуг принялся сбивать сургучную печать с одного из кувшинов. Я с трудом удержалась, чтоб не улыбнуться – это Летун, только вот узнать его нелегко в одежде слуги, парике, да еще и с какими-то дурацкими усиками. Все верно – здесь присутствует архиепископ, а он уже ранее видел Летуна, так что рисковать не стоит.

Золотисто-красная струя вина потекла в бокалы, и почти сразу же до нас донесся сладковато-терпкий запах вина, чуть дурманящий голову, и словно напоенный теплом неведомых земель. Так, все остальное сейчас зависит от ловкости Летуна – он должен незаметно подмешать в это прекрасное вино зелье, развязывающее язык, то самое, за которое мы отвалили Навару целую гору золота.

Помнится, Карруд, когда ему в рот попала всего лишь капля того снадобья, был предельно словоохотлив, откровенно отвечая на все ваши вопросы. Конечно, нет никакой уверенности в том, что и нам не попадет вино с добавленным в него зельем, но зато можно не опасаться того, что и на нас нападет охота откровенничать. Почему? Да потому как еще вчера, перед началом приема в королевском дворце, мы все выпили воду, в которую было добавлено средство, полностью нейтрализующее это самое зелье откровенности. Проще говоря, если мы сейчас даже выпьем вино, в которое Летун успеет намешать изделие Навара, то на нас оно не подействует. Правда, тут важно не упустить время – это самое сдерживающее зелье действует всего лишь сутки после принятия, а большая часть этого времени уже миновала. А вот насчет второго снадобья, развязывающего язык, нам было сказано – эффект усиливается, если оно добавлено в вино. Конечно, не следует упускать из вида и тот факт, что на кого-то оно действует сильнее, а на кого-то слабее...

Итак, вином обносят всех, и я не замечаю, чтоб хоть кто-то отказался от угощения. Надеюсь, Летун и тут сумеет сделать все, как надо – в этом я имела возможность убедиться уже не раз. Вон, даже Лудо Мадор не выдержал, одним махом влил в себя один бокал, и тут же взялся за другой... Н-да, он заметно нервничает, и ему сейчас, похоже, не до оценки тонких вкусовых ощущений... Зато фигуристая герцогиня Тен пришла в такой восторг от вкуса дивного вина, что уже тянет руку за третьим бокалом. Вообще-то по правилам хорошего тона подобное считается явным перебором... Надеюсь, должный эффект не заставит себя ждать. Сколько там времени надо подождать, если человек выпил вино с этим зельем? Вроде совсем немного...

Уже через минуту госпожа Орше заговорила, обращаясь к герцогине Тен:

– Ах, милочка, я смотрю на вас с мужем, и вспоминаю одного из своих друзей, милого барона Райт. Он тоже второй раз женился довольно поздно, и на очень молодой особе, но какая же у них с мужем была любовь! Все завидовали и восхищались их чувствами! Надеюсь, у вас с герцогом такие же пылкие эмоции?

– О да!.. – кивнул герцог, беря за руку свою молодую супругу. – Мы с Фелис так любим друг друга! Она мое счастье...

– Зато как же ты мне надоел!.. – даже не сказала, а выдохнула герцогиня, выдергивая руку из подрагивающих ладоней герцога. – Меня уже с души воротит находиться рядом с тобой!

Прекрасно! Снадобье Навара уже начало действовать! Да, за такие хитрые снадобья никаких денег не жалко!

– Фелис, что такое ты говоришь?! – ахнул герцог.

– Что слышал, то и говорю!.. – огрызнулась герцогиня, на которую действие зелья, изготовленного Наваром, подействовало просто-таки убийственно. – Я уже из последних сил держусь, чтоб казаться любезной и любящей, а не подсыпать тебе в кашу какой-нибудь гадости, от которой ты сразу же протянешь ноги!

– Фелис!.. – рявкнул Лудо Мадор, поворачиваясь к родственнице, которая невесть с чего стала откровенничать. – Что с тобой?!

В зале воцарилось гробовое молчание – еще бы, такое услышишь не каждый день! Это ж самый настоящий скандал!

– Со мной не происходит ничего хорошего!.. – герцогиня вскочила на ноги. – Господин Лудо Мадор, вы мне что говорили? Потерпи пару лет – и он помрет, ты останешься молодой богатой вдовой, причем мы сделаем все, чтоб состояние и титул остались тебе, а заодно и нашей семье... И что я имею? Этот старикан только кашляет и охает, а помирать и не думает!.. Думаешь, мне приятно находиться рядом с ним, и слушать про его бесконечные болячки и хвори?! Можно и интересней занятие найти! Вот уже где у меня сидят эти его охи и вздохи! Жизнь проходит, а я молодая, и мне нужно кое-что другое, помимо микстур и капель, которые каждый вечер мой муженек принимает по несколько часов подряд! У него и занятия другого нет!

– Фелис!.. – мой бывший свекор только что не позеленел от злости. – Прекрати нести чушь!

– Господин ли Роминели, не волнуйтесь, у молодых женщин подобные срывы случаются не так и редко... – умиротворяющее заговорила госпожа Орше. – Иногда после рождения ребенка женщина долго не может придти в себя! Наверное, роды были тяжелыми, и вот результат...

– Да, да... – герцог уцепился за эти слова, словно утопающий за спасательный плот. – Фелис, наш с тобой сын...

– Какой сын, старый ты пень?!.. – герцогиня расхохоталась. – Дождешься от тебя ребенка, как же! Знаешь, сколько времени моим родным пришлось потратить, чтоб подобрать человека, внешне сходного с тобой? Не хватало еще, чтоб кто-то из посторонних заявил о том, что ребенок не похож на отца! Ну, родился у меня сын, только вот к герцогской короне это его ничуть не приблизило! А эти твои сыночки!.. Хорошо, что хоть одного убрали с дороги, а дальше что? Твой старший сынок наплодил столько деток, что от них и не избавиться, как от тараканов! Крис с каторги удрал, от Диамара с его выводком отделаться не удалось... Когда ты помрешь, старый дурак, мне что, оставаться одной с ребенком и пустым карманом?

– Фелис... – господин ди Роминели растерянно оглянулся по сторонам. – Она или пьяна, или сошла с ума!

– Что у трезвого на уме... – усмехнулся король. – Кстати, герцогиня рассказывает очень интересные вещи.

– Ваше Величество, позвольте увести отсюда герцогиню Тен – она явно нездорова!.. – глава почтенного семейства обратился к королю. – Не сомневаюсь, что придя в себя, она принесет всем свои искренние извинения!

– Не возражаю, пусть герцогиня уйдет... – король был мрачен. – Но наш разговор с ней еще не закончен. Он будет продолжен в самое ближайшее время.

Мы с Крисом переглянулись. Что ж, пусть расшумевшуюся герцогиню сейчас уведут, но наш сегодняшний разговор еще далеко не окончен...

Глава 20

– Госпожа Орше, заранее прошу у вас извинения, но мне кажется, что у этого вина есть посторонний привкус... – господин ди Роминели поднес к своему лицу бокал с вином, и втягивал носом сладко-терпкий аромат напитка.

Только что из зала увели излишне разговорившуюся Фелис, вернее, она, можно сказать, ушла отсюда сама, пусть и в сопровождении двух своих родственников из все того же семейства ди Роминели. Вернее, родственники увели ее из зала почти что насильно, потому как покидать это собрание у молодой герцогини не было ни малейшей охоты, зато ее просто-таки распирало от желания высказать всем то, что давно копилось у нее в душе. Похоже, что на Фелис зелье Навара подействовало просто-таки убийственным образом, и до того, как ее голос стих в коридоре, мы успели узнать немало интересного как о ее муже, герцоге Тен, так и о несчастной жизни бедной страдалицы с этим стариком, которому давно пора отправиться на Небеса, только вот он, зараза, туда явно не торопится!.. Между прочим, у молодой герцогини терпение уже на грани, и пусть ее родная семейка, то бишь ди Роминели, побыстрей решают все свои дела, причем отныне Фелис и слышать не желает быть об очередной неудаче! Хватит, надоело!..

Надо сказать, что эта фигуристая красотка высказала много чего, причем выслушав кое-какие из тех откровений, господину ди Роминели впору было хвататься за голову – вон, даже у невозмутимого короля брови поползли вверх. Его можно понять – если правда хотя бы половина из того, что только высказала непонятно с чего разошедшаяся герцогиня, то королю надо срочно увеличивать количество стражников, в том числе и возле своей персоны, а не то еще неизвестно, что в самое ближайшее время может произойти не только на троне, но и в стране.

Что бы я ни думала о господине ди Роминели, но дураком он не был, и более чем странное поведение Фелис, не укладывающееся ни в какие рамки, заставило его всерьез призадуматься. Эта молодая особа до сегодняшнего дня всегда была послушна, исполнительна, беспрекословно исполняла все, что ей приказывал глава семейства ди Роминели – и вдруг такое!.. Она словно старалась рассказать как можно больше из того, о чем необходимо молчать, да притом еще и настроена весьма агрессивно! Кажется, не останови молодую герцогиню, так она выложит все семейные секреты!

Понятно, что все произошедшее не могло ни удивить Лудо Мадора. Разумеется, более чем странное поведение молодой герцогини можно отнести на опьянение, которое быстро наступило после выпитого вина – все же Фелис так понравилось это удивительное вино, что она изволила выкушать аж три полных бокала, что, по большому счету, можно назвать явным перебором! Никто не спорит – такие крепкие вина многолетней выдержки могут оказать на женский организм совершенно неожиданное воздействие, чему мы все только что были свидетелями! Что тут скажешь? Только одно – дамам лучше вообще воздержаться от крепких вин, пусть они даже будут того дороже!

Все так, но, похоже, у моего бывшего свекра появились какие-то вполне обоснованные сомнения, и потому-то он и заговорил про то, что у вина будто бы имеется странный привкус.

– Ах, господин ди Роминели!.. – госпожа Орше всплеснула руками. – Неужели меня обманули, когда я покупала это вино?! Ах, как это ужасно, и как циничен этот мир! Если дела обстоят именно таким образом, то я должна перед всеми извиниться! Да, я хочу попробовать то вино, которое только что подали господину ди Роминели – необходимо убедиться в том, что подозрения господина Лудо Мадора имеют под собой основания! Если это действительно так, то, вернувшись домой, я самым строгим образом пожурю своего поставщика!

Летун, держа в руках поднос с бокалами, отошел от моего бывшего свекра, и с непроницаемым видом прошествовал мимо нас. Я невольно отметила про себя, как хорошо он держится, и с подносом обращается умело... Значит, старого пройдоху госпожа Орше успела нужным образом натаскать искусству официанта, или же взломщик сейфов уже ранее для чего-то обучался этому делу – прислуживать господам за столом. Вообще-то я склоняюсь ко второму варианту – наверняка Летуну за свою долгую и рисковую жизнь приходилось изображать из себя не только какого-то там слугу, но и кое-кого похлеще, что, вообще-то, неудивительно при его весьма хм... специфическом ремесле!

– Должна сказать вам, уважаемый господин ди Роминели, что вы ошиблись... – взяв с подноса Летуна бокал с вином, госпожа Орше чуть отпила из него, и пожала плечами. – Я не нахожу никакого постороннего привкуса. Или у вас более тонкий вкус, чем у меня, или я не очень хорошо разбираюсь в винах... Кстати, Ваше Величество, вы позволите мне угостить вином этих милых молодых людей, что сейчас стоят перед нами? Да-да, я имею в виду госпожу Оливию и виконта Герсли! Мне, право, несколько неудобно перед ними – в их жизни сейчас наступила весьма непростая полоса, и они наверняка расстроены всем происходящим, а глоток хорошего вина, надеюсь, внесет в их нынешнее сложное положение приятную нотку...

– Пожалуйста, госпожа Орше... – пожал плечами король. – Ничего не имею против!

– Ах, Ваше Величество, я не раз слышала о том, что вы славитесь своим добрым сердцем... – госпожа Орше вновь пригубила вино. – Это так великодушно с вашей стороны!

Когда же к нам вновь подошел Летун, то по его чуть сдвинутым бровям я поняла, что на подносе находятся бокалы с вином, в которое добавлено снадобье Навара. Ладно, не страшно, можно и выпить бокал необычного вина, тем более что у нас есть защита от этого самого... зелья откровенности.

Правда, когда мы брали бокалы с разноса, который Летун держал в руках, этот старый жулик повел глазами в сторону королевской четы и почти незаметно покачал головой. Все понятно – королю и королеве вино досталось без хм... добавок. Ясно, будем иметь это в виду.

А вино, кстати, действительно просто волшебное! Дивный вкус винограда, странно-терпкий, но в то же время поражающий богатством оттенков... Такое вино надо только пригубить, наслаждаясь потрясающим вкусовым букетом, а уж никак не вливать в себя без меры и счета этот необычный напиток, как только что делала герцогиня Тен!

Глядя на нас, немного успокоился и господин ли Роминели – уж если мы безбоязненно пьем это вино, то, значит, и ему можно не беспокоиться о том, будто в вино добавлено нечто странное. Тем не менее, допивать свой бокал он не стал, а, поманив одного из слуг, протянул тому бокал – мол, забери, мне это вино что-то не понравилось... Ничего, к этому времени господин ди Роминели уже успел хорошо глотнуть вина, так что зелье Навара вскоре начнет действовать.

Впрочем, у нас с Крисом все одно не получилось долго наслаждаться сказочным вином – нас перебили звуки, больше похожие на всхлипывания. Точно – это слезы текут по щекам герцога Тен, и тот даже не пытается их скрыть. Н-да, судя по всему, и тут сказывается действие зелья Навара – кажется, этот немолодой человек не в силах утаить свои чувства. Вон, даже Крис дернулся, но тут же остановился – понимает, что пока помочь своему папаше он не в силах.

– Герцог, что с вами?.. – надо же, в голосе госпожи Орше чувствуется боль и искреннее сочувствие.

– А разве непонятно?.. – по лицу старого герцога текли слезы. – Оказывается, Фелис меня не любит, а младший сын, получается, вообще не мой...

– Ах, герцог, я бы вам не советовала печалиться раньше времени... – продолжала госпожа Орше. – Ну, бедняжка что-то сказала, не подумав... Я по-прежнему склоняюсь к мнению, что ваша молодая супруга просто несколько перенервничала, или же была взвинчена по какой-то причине – и вот результат. Она родила всего лишь несколько месяцев назад, и, очевидно, все еще полностью не восстановилась. Ну, с молодыми женщинами такое иногда случается.

– Думаете?.. – всхлипнул герцог.

– Ну конечно! Ваша жена – такая очаровательная девочка, что просто зависть берет! Знаете, милый герцог, я бы посоветовала вам задуматься о тех мелочах, которые ей могут докучать: бедняжка постоянно находится в центре внимания, ей вечно приходится держать себя в узде, ходить едва ли не по струнке, неизменно носить строгую одежду, ей могут в мелочах досаждать слуги... Ужасно! Вы даже не представляете, как эти так называемые частности могут выводить из себя! Например, одна из родственниц моего покойного мужа, с великим трудом произведя на свет седьмого ребенка, наотрез отказывалась рожать еще хоть одного! Мол, она уже выполнила свой долг, и с нее хватит!.. О, прошу меня простить, ч привела крайне неудачный пример, потому что позже выяснилось – дама, увы, изменяла супругу, и седьмой ребенок был не от мужа! Помнится, там вышла довольно-таки неприятная история, после чего супруг той дамы завел себе пару подруг на стороне со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами... Ах, прошу меня просить, я так часто сбиваюсь с темы разговора! Увы, за мной водится такой грешок, да и возраст дает о себе знать... В любом случая я считаю, что очаровательнейшая герцогиня Тен вовсе не так дурна, как можно было бы решить, выслушав ее непонятные речи!

– Я полностью согласен с госпожой Орше... – мой бывший свекор никак не ожидал поддержки со стороны родственницы королевы, и теперь уже сам вовсю старался успокоить герцога. – Фелис воспитана в крайне строгих правилах, она знает свое положение в обществе, и никогда не пойдет ни на какую глупость! Просто она не привыкла к крепкому вину, и в результате ее разум несколько затуманился, и потому герцогиня стала нести невесть что!

– Но она сказала такие ужасные вещи о моем младшем сыне!.. – герцог все еще не мог успокоиться.

– Милый герцог, в чем-то я вас даже понимаю... – госпожа Орше продолжала перебирать четки. – Когда тебя терзают некие сомнения – ох, это так изнурительно! Однако все ваши колебания можно разрешить очень просто, причем самым незатейливым образом! Я слышала, есть такой обряд, который помогает уточнить отцовство...

– Вы что, предлагаете привлечь к этому делу колдунов?.. – рявкнул ди Роминели. – Не хватало еще из-за нескольких глупых слов подвыпившей женщины связываться с черными обрядами!

– Святые Небеса, какие страшные слова вы говорите!.. – только что не замахала руками госпожа Орше. – Какие колдуны?! Не приведи Небеса встретить на своем пути хоть кого-то из этих ужасных людей! Право же, господин ди Роминели, вы меня просто пугаете! Всем известно, что для таких дел, как выяснение отцовства, больше подойдет ведун... Кстати, я слышала об одном таком, и к тому же этот человек живет совсем недалеко от столицы! Представляете, как удобно! Если уж на то пошло, то через час-другой ведуна могут доставить сюда, и все сомнения милого герцога разрешаться сами собой! Говорят, крестьяне считают этого человека чуть ли не святым, и утверждают, что он редко ошибается...

– Замечательно!.. – кажется, у герцога Тен появилась надежда на то, что слова его молодой супруги окажутся неправдой. – Думаю, не составит труда сию же минуту послать за ведуном и внести ясность...

– Я возражаю!.. – мой бывший свекор довольно грубо перебил старого герцога. – Не хватало еще, чтоб честное имя моей родственницы трепал всякий сброд! Мало ли какую чушь говорят необразованные простолюдины! И потом, этот ваш так называемый ведун вполне может оказаться одним из тех шарлатанов, которым просто нет числа! Такие люди ради своей выгоды наплетут что угодно, и лично я наотрез отказываюсь верить какому-то проходимцу! Чтоб судьбу герцогини решал какой-то невежественный человек без роду и племени... Это просто неслыханно!

– Так что же делать?.. – сейчас папаша Криса растерял все свое высокомерие, и выглядел обычным старым человеком, растерянным, недоумевающим и обиженным.

Не знаю, как остальным, а мне невольно стало жаль этого человека. Эх, господин хороший, и какого нечистого в свои-то годы ты вздумал жениться на молодой девице, а? Так и вспомнишь слова моей бабушки, которая утверждала, что надо всегда соизмерять желание и возможности. Нет, в какой-то мере я могу понять герцога – поздняя любовь, юная особа с великолепной фигурой, и все такое прочее, что высоко ценят некоторые мужчины из числа тех, которым давно перевалило за определенный возраст. К тому же надо признать очевидное: если семейка ди Роминели вздумала взять кого-то в оборот, то предполагаемой жертве очень сложно выбраться из раскинутых сетей.

– Спрашиваете, что делать в этой ситуации?.. – господин ди Роминели только что ногой не топнул. – Не слушать бредней пьяных женщин – и все!

– Это так, но сомнения-то все одно никуда не денутся... – выдохнул герцог.

– Но вы же любите этого ребенка?.. – спросила госпожа Орше.

– Да... То есть... Я уже не знаю... – папаша Криса схватился за голову.

– Так ведь его вам никто и не запрещает любить... – продолжала ласковые увещевания госпожа Орше. – И потом, ко всему этому можно относиться по-иному, куда проще.

– Не понимаю...

– Милый герцог, я бы, как много поживший человек и немало чего повидавший на своем веку, просто посоветовала вам принять положение таким, как оно существует на данный момент... – чуть развела руками госпожа Орше.

– Согласен!.. – подал голос Лудо Мадор. Еще бы он возражал против подобного, ведь слова родственницы королевы полностью соответствовали намерениям семейки ди Роминели. – Оставляем все, как есть, и давайте забудем об этом досадном инциденте!

– То есть вы не против?.. – обратилась госпожа Орше в моему бывшему свекру.

– Да какие тут могут быть сомнения?! Разумеется, я целиком и полностью поддерживаю это ваше намерение!

– Чудесно... – госпожа Орше по-прежнему перебирала четки. – Милый герцог, что ни говори, а милая девочка Фелис (пусть она даже сейчас отсутствует в зале) – это ваша жена, и у нее есть ребенок. Другое дело, что появились некие сомнения в отцовстве этого ребенка, причем они возникли не на пустом месте, а на основании слов его матери. Что ж, такое случается – увы, но в нашем мире нет совершенства, и вряд ли оно предвидится в ближайшее время. Разумеется, то, что сейчас нам сказала герцогиня – это весьма неприятно, и может породить множество ненужных разговоров, но, по большому счету, здесь нет ничего страшного! Во многих семьях существуют некие сложности, с которыми приходится существовать. Гораздо хуже другое – намерение госпожи Фелис поставить этого невинного младенца над законными наследниками! Подобное развитие событий печально и нежелательно. Скажу больше – оно недопустимо, а раз так, то и решение напрашивается само собой: пусть этот ребенок считается только сыном очаровательной госпожи Фелис, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И потом, милый герцог, лично для вас здесь нет никакой особой трагедии, ведь до самой своей кончины (пошли вам Боги долгие годы жизни!) вы будете иметь возможность заботиться об этом ребенке, который, без сомнений, просто прелестен! Что же касается тех, кому после вашей смерти (прошу прощения за такое слова) достанется герцогская корона, то с этим нет никаких проблем – у вас имеется двое взрослых сыновей и множество внуков. Это ли не счастье?

– О каком счастье для меня сейчас может идти речь?.. – герцог спрятал лицо в ладонях. – Я разбит и раздавлен...

– Погодите... – господин ди Роминели поднял руку. – Госпожа Орше, это что вы сейчас сказали? Мы ж говорили о другом!

– Простите, голубчик, видимо мы с вами не совсем верно поняли друг друга... – в голосе женщины были слышны извинение и растерянность.

– А вот я считаю, что госпожа Орше предложила всем прекрасный выход из создавшегося положения... – заговорил король, который с немалым интересом следил за разговором. – Более того – я его полностью поддерживаю. То, что совсем недавно сказала герцогиня Тен о своем браке и о собственном сыне – это, знаете ли, забыть невозможно, да и вопросов по этому поводу наберется немало. У меня, во всяком случае, все произошедшее надолго останется в памяти, так же, как и у всех присутствующих в этом зале. Как бы мы впоследствии не старались замолчать произошедшее, слухи все одно пойдут, причем один невероятнее другого – к несчастью, сейчас здесь слишком много сторонних ушей и глаз. Разумеется, если впоследствии герцог пожелает что-либо изменить – это будет его воля, но мое решение останется неизменным.

Ох, госпожа Орше, лично у меня нет слов! Это же надо так ловко все повернуть! Можно сказать, начала за здравие, а закончила за упокой, причем заболтала всех так, что вроде и придраться не к чему. Теперь младший сын герцога будет считаться только сыном Фелис, а уж никак не герцога, то бишь это было бы примерно то же самое, если б данная фигуристая девица вышла замуж за своего нынешнего супруга, уже имея ребенка от предыдущего брака (или же этот ребенок был рожден вне брака), а потому в нынешнем семейном союзе ее сыну не положено ровным счетом ничего. Впрочем, как и самой Фелис.

Вообще-то если называть вещи своими именами, то со стороны итог отныне выглядит так: муж знает, что у ребенка, которого родила его жена, другой отец, но из врожденного благородства муж согласен дать несчастному крошке свое имя, но вот на большее ни сам ребенок, ни его непутевая мамаша рассчитывать не могут. Более того – они и не имеют на это никакого права. Про вконец испорченную репутацию молодой герцогини я даже не говорю – это само собой разумеется! А уж какие слухи уже сегодня к вечеру наполнят столицу – подобное мне даже представить невозможно!

Не знаю, что по этому поводу думает Крис, а вот у меня от такого душа радуется, и я с трудом сдерживаю довольную улыбку. Скажете, что в этой ситуации стоит вести себя более благородно, не радоваться беде ближнего своего и проявить сочувствие? Хм, вас бы на мое место... Король совершенно прав в том, что лишних ушей тут хватает – это и слуги, и стражники... Думаете, кто-то из них будет молчать о том, что сегодня видел и слышал, тем более, когда речь идет о столь интересной новости, как та, что у младшего сына герцога Тен в действительности другой отец? Да слуги уже сейчас наверняка сгорают от желания сообщить эту новость всем своим родным и знакомым!

Правда, сам герцог Тен, скорей всего, даже не вслушивался в то, о чем идет речь. Он сидел, схватившись за голову, сгорбившись, полностью погруженный в отчаяние – да уж, его можно понять, ведь только что у этого человека рухнул тот привычный мир, в котором он обитал несколько последних лет. В таком возрасте, как у герцога, подобные потери воспринимаются невероятно остро и болезненно.

Впрочем, для господ ди Роминели куда более печальным должно быть другое: отныне ни при каких обстоятельствах младший сын герцога Тен не мог рассчитывать на получение герцогской короны – признание его только сыном Фелис раз и навсегда вычеркивало этого ребенка из возможных претендентов на наследство и титул. Вообще-то в этом нет ничего необычного: аристократия всегда смотрит косо на тех, у кого есть шероховатости в происхождении, а тут еще мамаша при всех заявила о том, что ее сын рожден от другого мужчины! При таких обстоятельствах не стоило ожидать иного вердикта от короля. Более того: при наличии у герцога двух взрослых сыновей и немалого количества внуков, шансы на то, что сын Фелис станет основным наследником (шансы, которые и без того были призрачно-малы), сейчас и вовсе превратились в дым...

Если честно, то единственный, кого мне было жалко во всей этой истории – это того самого ребенка, младшего сына герцога Тен: все же теперь этот малыш только формально считается сыном герцога, что, вообще-то, полностью соответствует действительности. Нет сомнений в том, что господа ди Роминели, проигравшие в своих далеко идущих планах по завоеванию герцогской короны, вырастят из парнишки достойного представителя своей высокочтимой семейки.

– Ваше Величество, должен сказать вам, что я протестую против подобного решения!.. – ди Роминели с трудом сдерживал свой гнев.

– Это ваше право... – чуть пожал плечами король. Не знаю, что думал по этому поводу Крис, но мне показалось, что Его Величество вполне устраивало подобное развитие событий.

– Я подам в суд на основании того, что этим своим решением вы не только ущемляете права и интересы одного из наших родственников, но и полностью игнорируете их!.. – бывший свекор невольно сжал кулаки.

– Вы вольны в своих поступках... – голос короля оставался спокойным. – Вместе с тем сообщаю, что на сегодняшний день эта тема закрыта, и потому мы ее более не касаемся. Сейчас меня куда больше интересует обвинение, выдвинутое господином Диамаром, наследником герцога Тен, против одного из членов вашей семьи.

Ох, как при словах «Диамар, наследник герцога Тен» дернулся мой бывший свекор! Прямо любо-дорого посмотреть! Ясно, что господину ди Роминели очень хочется высказать в лицо королю все то, что думает по этому вопросу, но все же пока что у Лудо Мадора хватает сил и выдержки сдерживать свои намерения. Кажется, зелье Навара действует на него несколько медленнее, чем на Фелис. Верно, Навар упоминал о том, что при применении этого снадобья следует учитывать и индивидуальные особенности организма каждого человека...

Меж тем король продолжал:

– Я имею в виду то крайне неприятное событие, которое произошло в загородном доме герцога Тен. Если я не ошибаюсь, то место называется Золотые Поляны... Господин ди Роминели, должен вам сообщить весьма неприятную новость: наследник герцога Тен и его супруга прямо, без околичностей, обвиняют вашего родственника в подготовке покушения на его семью.

– Ваше Величество, до меня уже не единожды доносились подобные разговоры, которые, без сомнения, распространяют мои враги... – Лудо Мадор усилием воли все же взял себя в руки и почтительно наклонил голову. – Но я вновь и вновь настаиваю на том, что мой родственник Лудо Карруд не имеет никакого отношения к этому печальному происшествию! Похожих людей на свете много, так что тут, на мой взгляд, мы имеем дело со случайным внешним сходством двух совершенно разных людей, и не более того! Вместе с тем спешу высказать господину Диамару и всем членам его семьи свои искренние соболезновании в связи с тем более чем досадным происшествием, которое, по счастью, закончилось благополучно!

– Господин ди Роминели, это очень любезно с вашей стороны, но сейчас я не намерен разбираться в этой истории... – король взял новый бокал с вином. Надеюсь, там нет зелья Навара... – Обвинения слишком серьезные, одних голословных утверждений мне недостаточно, и потому я уже распорядился начать следствие по этому делу. Надеюсь, оно не затянется надолго, и если ваш родственник не имеет к этой истории никакого отношения, то беспокоиться не о чем. Полагаю, что Лудо Карруд ди Роминели, на которого указывают некоторые свидетели, все же найдет возможность встретиться со стражниками, ведущими следствие, чтоб рассеять все возможные слухи о его участии в этом деле.

– Бесспорно... – Лудо Мадор старался быть любезным, но получалось это у него все хуже и хуже.

– И вот еще что... – Его Величество посмотрел на Криса. – Я прикажу вновь расследовать дело о смерти сына герцога Тен. Конечно, по этому делу уже есть решение суда, но я все же хотел бы удостовериться, что там нет судебной ошибки – иногда не помешает лишний раз убедиться в правильности и непредвзятости судебного решения. Кроме того, мне внушили определенные сомнения слова герцогини Тен. Разумеется, вполне может оказаться так, что они не имеют никакого отношения к той трагической истории, но, тем не менее, в некоторых вопросах надо отбросить все возможные сомнения.

– Как будет угодно Вашему Величеству. А что касается этой женщины... – бывший свекор с ненавистью посмотрел на меня. – Я выступаю с просьбой передать эту преступницу нашей семье – все одно приговор ей уже вынесен, так что мы приведем его в исполнение. В этот раз сбежать ей уже не удастся!

– Ну, господин ди Роминели, это вы несколько перехватили!.. – усмехнулся король. – Такой уважаемой семье, как вы, не стоит брать на себя звание палачей. Наказание осужденных – это их прерогатива. Все должно произойти в полном соответствии с законами нашей страны. К тому же я и в этом случае склоняюсь к новому расследованию этого дела, потому что если госпожа Оливия говорит правду, то в этой истории есть смягчающие обстоятельства.

– Да тут и речи не может быть ни о каком смягчении приговора!.. – едва ли не рявкнул Лудо Мадор. – Эта женщина неблагодарная лгунья, в чем наша семья уже не раз имела возможность убедиться! Надо сказать, что и все, что она говорит, это ложь, причем ее выдумки просто не имеют границ! У меня есть свидетель, который может все это подтвердить, и в правдивости этого человека можно не сомневаться!

– И где же этот свидетель?.. – поинтересовался король.

– Ждет за дверями.

– Тогда зовите его. Любопытно послушать...

Вот уж кого я не ожидала увидеть в роли свидетеля, так это маркиза Рейнье, отца Полана, моего бывшего жениха. Хотя, если вдуматься, то кого еще звать в свидетели, если не человека, который полностью находится в руках милой семейки ди Роминели? Последний раз я видела отца Полана совсем недавно, когда мы освобождали графа де Линей, которого держали в подвале столичного особняка маркиза Рейнье. За это недолгое время маркиз еще больше сгорбился, осунулся, и выглядит, мягко говоря, неважно. Даже не пройдя, а пошаркав по полу, маркиз подошел к моему бывшему свекру. Как я и предполагала, семейка ди Роминели крепко взяла в оборот папашу моего бывшего жениха, раз тот беспрекословно бежит по первому же их зову.

Надо сказать, что речь маркиза меня особо не удивила, хотя и радости не доставила. Папаша Полана, глядя то в пол, то куда-то в сторону, рассказывал о том, каким я была нечестным и непорядочным человеком с ужасной репутацией, и именно потому, узнав обо мне печальную правду, его сын был вынужден разорвать помолвку. Однако эта бесчестная особа (то есть я), узнав об этом, попыталась расправиться с членами семьи маркиза Рейнье, и намерения этой разгневанной девицы были настолько ясны, а поступки настолько угрожающи, что мужчины семейства Рейнье вынуждены были прятаться от ее ярости и гнева. Конечно, со стороны все это звучит странно, но иначе поступить было невозможно – увы, но все, кто хоть немного знал Оливию де ля Сеннар, ее просто-напросто опасались...

Думаю, что не только мне, но и Крису причина подобного выступления маркиза была ясна. Эх, уважаемый господин Рейнье, вы так и не прислушались к моим настойчивым советам рассказать королю о том, что произошло с вами много лет тому назад, а ведь об этом я просила не только вас, но и Полана, а уж он-то должен был передать своему отцу мои слова. К несчастью, маркиз отмахнулся от моих искренних пожеланий – кажется, больше всего на свете господин Рейнье опасался того, что на свет выплывет правда о его прошлом. Ну, в таком случае остается только посочувствовать отцу моего бывшего жениха, а заодно и всему семейству Рейнье.

Маркиз говорил еще много чего, но его слова меня не задевали. Возможно, причиной этого была некая монотонность и невыразительность голоса папаши Полана – такое впечатление, будто он старательно озвучивает заранее написанный текст, хотя делает это без всякого старания. Как оказалось, так считала не я одна, потому что через несколько минут король остановил заунывную речь маркиза.

– Вполне достаточно, я вас понял.

– Ваше Величество, можно мне задать вопрос маркизу?.. – спросила я. – То есть свидетелю.

– Не возражаю... – кивнул головой король, который во время так называемой «обличительной» речи маркиза старался удерживать зевоту.

– Господин маркиз... – повернулась я к отцу Полана. – Скажите, неужто вы действительно поверили в то, что за эти слова обо мне господа ли Роминели вернут вам дарственную, которую вы подписали на их имя? Если это так, то могу только посочувствовать такой наивности. Вам ничего не вернут, в этом можете мне поверить.

После моих слов маркиз Рейнье вздрогнул и умоляюще просмотрел на господина ди Роминели. Ну, не знаю, как другим, а у меня сразу отпали все вопросы, потому как во взгляде отца Полана были одновременно и вопрос, и надежда, и просьба о милости. Правда, Лудо Мадор даже не повернул голову в сторону маркиза.

– О какой дарственной идет речь?.. – поинтересовался король.

– Ни о какой!.. – только что не пискнул маркиз Рейнье, которого мои слова едва не ввели в ступор. – Не понимаю, о чем говорит Оливия... то есть я хотел сказать, эта ужасная женщина!

– Ваше Величество, дело в том, что господам ди Роминели стало известно о некоей ошибке молодости маркиза Рейнье... – заговорила я, не обращая внимания на то, что папаша Полана стал бледнеть прямо на глазах. Возможно, мне не стоило упоминать об этом, только сейчас было уже не до расшаркиваний друг перед другом. – Господа ди Роминели умело манипулируют людьми, и они смогли хорошенько припугнуть маркиза. Я прекрасно знаю, как могут быть безжалостны члены этой милой семейки, особенно если дело пахнет выгодой, а здесь как раз тот самый случай. Не сомневаюсь, что опасаясь угрозы разоблачения, маркиз Рейнье подписал дарственную на все свое имущество.

– Вот даже как?.. – чуть приподнял брови король.

– Должна сказать, что у семейства ди Роминели есть такая слабость – загребать себе чужое имущество, причем целиком и полностью... – продолжала я. – За время своего горького замужества у меня не раз былавозможность в этом убедиться. Надо сказать, что методы, при помощи которых почтенное семейство добивается своего, не блещут оригинальностью – каждый раз эти милейшие люди пользуются одним и тем же приемом, то есть шантажом и угрозами. Все мы небезгрешны, так что при большом желании почти всегда найдутся зацепки, с помощью которых можно крепко запугать человека. Если же таких зацепок нет, то можно устроить провокацию... Во всяком случае, каждый раз жертву опутывают так ловко и умело, что ей просто некуда пойти за помощью. Более того: господа ди Роминели держат попавших в их лапы бедолаг на коротком поводке, обещая за верность и преданность вернуть дарственную, а тем не остается ничего иного, кроме полного и безусловного подчинения. Именно это и произошло с маркизом Рейнье. Господин маркиз, скажите честно – я права?

Мой вопрос остался без ответа, но подтверждение и не требовалось – достаточно было взглянуть на растерянное лицо и трясущиеся руки папаши Полана.

– Интересно... – Его Величество переводил взгляд с моего бывшего свекра на маркиза. – Если честно, то вся эта история мне не нравится. Отдать все свое состояние не детям или родственникам, а совершенно посторонним людям – это, знаете ли, внушат подозрения, и вместе с тем появляется много вопросов. Маркиз, вы ничего не хотите мне сказать? На основании чего вы проявляете столь неслыханную щедрость по отношению к семейству ди Роминели?

– Я... – маркиз Рейнье с трудом подбирал слова. – Я считаю господ ди Роминели прекрасными людьми, достойными...

– Они настолько хороши, что вы решили оставить свою семью ни с чем, назначив своими наследниками этих прекрасных людей?.. – в вежливом голосе короля можно было уловить легкую насмешку.

– Д... Да... – с трудом выдавил из себя маркиз.

– Господин маркиз, вы не находите ничего страшного в том, что ваши сыновья и внуки в один далеко не прекрасный момент окажутся за воротами, нищими, растерянными, без крыши над головой?.. – не выдержала я. – Вы подумали о том, что с ними будет дальше, куда они пойдут, чем займутся? Вы же из-за собственного страха лишили свою семью всего, в том числе и будущего!

– Попрошу оградить меня от этой особы!.. – только что не взвизгнул маркиз, которого, похоже, всерьез задели мои слова. – И пусть она замолчит!

Да, у папаши моего бывшего жениха страх разоблачения полностью задурманил разум – в этом я убедилась в очередной раз. Ладно, господин маркиз, отныне можете говорить все, что пожелаете, я более не стану вмешиваться в ваш разговор.

– Маркиз, должен заметить, что свидетель из вас неважный... – сделал вывод король. – Если вы настолько привязаны к семейству ди Роминели, что передали им все свое состояние, то ваше мнение вряд ли можно считать независимым и беспристрастным.

– Господин ди Роминели, а верно, что у вас на руках имеется дарственная от маркиза Рейнье?.. – спросила госпожа Орше.

– Разумеется, имеется, ну и что с того?.. – пожал плечами Лудо Мадор.

Судя по всему, наконец-то подействовало зелье Навара! Давно пора, и без того мой бывший свекор продержался достаточно долго. Давайте, госпожа Орше, не останавливайтесь на достигнутом! Нужно поторапливаться, потому что срок действия того снадобья, что мы вчера выпили, составляет не менее суток, но вот действие зелья откровенности по времени длится куда меньше, от четверти часа до полусуток. Как нам сказал Навар – тут нельзя ни в чем быть уверенным, и заранее ничего нельзя загадывать, потому как на одних это зелье воздействует сильнее, а на других куда слабее...

– Если я правильно поняла слова маркиза Рейнье, то он все еще питает какую-то надежду на благополучный итог... – продолжала госпожа Орше. – Вернее, мне показалось, будто маркиз рассчитывает на то, что вы вернете ему дарственную...

– Мне тоже много чего кажется... – неприятно ухмыльнулся господин ди Роминели. – Например, сдается, что вы не такая дура, какой прикидываетесь. Что же касается дарственной, то не для того мы ее получали, чтоб отдавать назад.

– Но как же так... – маркиз повернулся к Лудо Мадору. – Вы же мне обещали...

– Можно подумать, вы сами исполняете все свои посулы!.. – отмахнулся мой бывший свекор. – Каждый верит в то, во что хочет верить. К тому же договор у нас с вами был устный, я никаких обязательств не давал и ничего не подписывал, в отличие от вас.

– Мы же договаривались... – в голосе маркиза была растерянность.

– С такой размазней, как ты, договариваться никто не будет!.. – процедил сквозь зубы господин ди Роминели. – Смысла нет. На тебя только разок надавили, а ты уже и поплыл, сопли распустил... Кстати, всей вашей семье пора выметаться из моей собственности, то бишь из вашего бывшего замка и земель – и без того вы загостились там куда дольше, чем я рассчитывал! В общем, чтоб через седмицу никого из вашей семьи в замке не было. Вернее, в моем замке. Я в ближайшее время пришлю туда своих людей – пусть проследят за тем, чтоб вы ничего лишнего оттуда не вывезли! Так что, как говорится, пожалуйте на выход!

– Но куда мы все пойдем?.. – схватился за голову маркиз.

– Меня это не касается... – хмыкнул Лудо Мадор. – Найдете себе какой-нибудь угол. Не вы первые оказываетесь на улице, не вы последние, и это жалостливое нытье я больше слышать не желаю!

– Но я же исполнял все то, что вы мне говорили!

– Можно подумать, у вас был выбор... – отмахнулся мой бывший свекор.

– А вот я был бы не прочь узнать, на сновании какой причины вы, маркиз, подписали дарственную на имя посторонних людей... – поинтересовался король. – Это, знаете ли, весьма любопытно.

– Я... Я... – кажется, до маркиза Рейнье с трудом доходил вопрос короля. – Простите, мне плохо... Можно, я сяду, а то что-то ноги не держат...

– Садитесь!.. – махнул рукой король, и маркиз Рейнье, с трудом дойдя до ближайшего стула, тяжело опустился на него. Кажется, до папаши Полана только сейчас дошло, что все обещания господ ди Роминели не стоят и ломаной медяшки! А еще маркизу предстоит осознать, в каком бедственном положении теперь оказалась вся его семья, и все это произошло из-за панического страха господина маркиза – отец Полана до жути боялся, что всем станет известна горькая ошибка его молодости, предпочел закрывать глаза на все происходящее, не желал видеть очевидного и не хотел слышать ничьих советов. Ну, тут уж некого винить, кроме себя самого.

– Господин ди Роминели... – теперь Его Величество обращался к моему бывшему свекру. Если я правильно понял слова госпожи Оливии, то у вас на руках находится не одна дарственная, так? И сколько же человек уже передали вам все свое имущество? Как я понимаю, это они совершили от доброты душевной?

Конечно, мне трудно утверждать наверняка, но по недовольным ноткам в голосе короля можно предположить, что все происходящее ему очень не нравится. Еще совсем недавно Его Величество относился ко всему происходящему здесь как к обычному времяпрепровождению, то сейчас он уже так не считал.

– У меня, вернее, у моей семьи, в данный момент имеется шесть дарственных!.. – с каким-то вызовом заявил Лудо Мадор. – И я не вижу в этом ничего плохо – каждый набивает себе карман так, как умеет. А еще эта стерва, моя бывшая сноха, утащила две дарственные, прихватив вместе с ними немало очень ценных бумаг! Когда я узнал о пропаже бумаг, то долгое время не мог в это поверить – в моем доме произошло воровство, что само по себе неслыханно! Впрочем, чего иного можно ожидать от девки, чья мамаша происходила из черни?! Не знаю, о чем в свое время думал граф де ля Сеннар, когда выбирал себе жену! И вот результат... Да я абсолютно уверен, что моя бывшая сноха вернула эти две дарственные тем олухам, что их когда-то подписали! Более того: не сомневаюсь, что у этой конченой дуры хватило ума отдать бумаги бесплатно, просто так, ничего не получив за это! Идиотка безмозглая! Могу поспорить о том, что те две дарственные уже давно сгорели в огне! Ничего, эта дрянь мне еще за все ответит!

– Извините, Ваше Величество, я не успела сказать вам кое о чем заранее... – вновь раздался голос госпожи Орше. – Вернее, я ожидала подходящего момента, не зная, как вам об этом сообщить! Дело в том, что ко мне обратился граф де Линей: мы с ним старые знакомые, можно сказать – друзья, а к кому в трудную минуту можно обратиться за помощью, если не к старым, проверенным друзьям-товарищам?! Так вот, граф просил, вернее, умолял, чтоб я передала Вашему Величеству его просьбу о защите! Бедняга утверждает, что несколько дней назад его похитили люди господина ди Роминели, насильно удерживали в подвале некоего дома, и угрозами заставляли подписать дарственную на семейство ди Роминели! Вы не считаете, что это все просто ужасно?

– А почему граф де Линей обратился к вам, а не ко мне?.. – чуть нахмурился король.

– Он просто опасался, что не сумеет до вас добраться.

– Говорите, его заставляли что-то подписать? И каков результат?

– Этот мужественный человек сумел противостоять алчным людям, а чуть позже ему вовсе повезло – он сумел сбежать! Однако граф всерьез опасался того, что похитители вновь начнут его искать, причем в этот раз они будут настроены куда более враждебно, так что у господина де Линей были все основания опасаться за свою жизнь. Понятно и то, что ему вряд ли удалось бы добиться встречи с вами. Сейчас граф прячется в надежном месте, и более всего опасается за судьбу своего сына Тео. Несчастный отец даже не решается сообщить ему, где находится сейчас!

– Я с огромным уважением отношусь к графу де Линей... – заговорила королева Эллен. – Он крайне милый человек, и беседы с ним доставляют мне немалое удовольствие. Я тоже обратила внимание на то, что графа уже несколько дней нет при дворе. Право, я начинаю беспокоиться, тем более что ко мне подходил его сын Тео, и сообщил о том, что его отец пропал, и уже несколько дней не появляется дома, а подобное поведение совершенно не свойственно его графу де Линей. Я, разумеется, постаралась успокоить молодого человека, насколько это было в моих силах, но мне даже в голову не могло придти, что действительность может быть так жестока!

– Господин ди Роминели, вы действительно лишили свободы графа де Линей?.. – а вот теперь Его Величество понемногу выходит из себя.

– А что тут такого страшного?.. – почти что огрызнулся Лудо Мадор. – Можно подумать, что у нас в стране, кроме меня, никто законы не нарушал! Тоже мне, завели свои ханжеские причитания на пустом месте! Эта дрянь, моя бывшая сноха, отдала старому графу де Линей дарственную, которую в свое время мы заставили его подписать! Понятно, что тот ее сразу же уничтожил, а я... Я просто хотел вернуть свое, а для этого годятся все методы, в том числе и те, которые вам не нравятся! Тоже мне, нашлись чистоплюи! Пусть старый граф скажет спасибо, что я к нему сразу же не прислал двух крепких парней с тяжелыми кулаками – они б его враз научили уму-разуму, и тогда бы этот вопрос сегодня не поднимался. Так что господин де Линей легко отделался. Кстати, знаете, где он все это время находился? В подвале столичного особняка маркиза Рейнье! А убежать граф сумел при помощи этих двух каторжников, которые сейчас стоят перед вами, и делают вид, что абсолютно невиновны! По ним давно плачет плаха, так что не стоит разводить с ними долгие разговоры!

– Господин ди Роминели, если все обстоит так, как вы говорите, то ваши действия по отношению к графу де Линей можно рассматривать не только как крайне недостойный поступок, но и как преступление... – заметил Его Величество.

– Считайте, как вам будет угодно!.. – скривился Лудо Мадор.

– Должен сказать – вы предельно откровенны, как и ваша родственница, герцогиня Тен... – король побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Весьма странное поведение. Тем не менее, ваша искренность не может не вызывать определенное уважение, хотя ваш тон совершенно недопустим.

Ага, подумалось мне, как же, уважение... Да если б не зелье Навара, развязывающее языки, то этот человек не сказал бы вам ни одного слова правды!

– В этой жизни каждый выживает, как умеет, так что нечего читать мне мораль!.. – а вот сейчас господин ди Роминели перешел на откровенную грубость. Видимо, сил сдерживаться у него уже не осталось, да и не хочется ему больше подавлять свои чувства. Как раз наоборот – есть немалое желание выложить без утайки все, что давно накипело на душе.

– Если я верно понял ваши слова... – Его Величество вновь обратился к госпоже Орше. – Если все обстоит именно так, то, надеюсь, граф де Линей сумеет высказать в лицо господину ди Роминели все свои обвинения. Думаю, что для полной ясности нам не помешало бы провести очную ставку...

– Без сомнений... – начала, было, госпожа Орше, но мой бывший свекор ее перебил.

– У меня нет никакого желания видеть благостную рожу старого графа... – поморщился ди Роминели. – Только вот передайте ему следующее: пусть рыбка сорвалась с крючка, но рыбалка еще не закончена. Только вот знать бы, где граф все это время прятался? Мои люди обыскали все места, где он мог находиться, и все без толку!

– Скажите, а каким совершенно непонятным образом вы сумели заставить графа де Линей подписать дарственную на ваше имя?.. – госпожа Орше только что за голову не схватилась, умело изображая растерянность. – Я всегда считала его законопослушным и здравомыслящим человеком...

– Мы тогда одним выстрелом убили двух зайцев... – только что не рассмеялся ди Роминели. – У графа де Линей более чем приличное состояние, родственников почти нет, так что не стоило упускать возможность получить хороший куш. Правда, граф у нас человек благоразумный, прихватить его не на чем, так что пришлось пойти на определенные жертвы, разыграть спектакль с трагическим концом и графом де Линей в главной роли. Ну, а жертву и выбирать не пришлось – она уже была готова. Вернее, был...

Ого, а члены семейки ди Роминели стали заметно волноваться – еще бы, глава семьи прилюдно говорит о том, что является самой настоящей тайной! Вон, переглядываются между собой, переговариваются шепотом... Будь их воля, давно бы уже заткнули рот Лудо Мадору, только вот подобное сейчас вряд ли возможно.

Меж тем мой бывший свекор продолжал:

– Почти в каждой семье есть паршивая овца, и у нас была таковая – мой кузен. Мало того, что у него был на редкость отвратительный характер, так еще с возрастом он стал пить и болтать лишнее. Никаких увещеваний кузен слушать не желал, и даже более того – пристрастился к игре в кости, причем вечно был в проигрыше, и потому постоянно стал даже не просить, а требовать деньги! Увы, но нужда в золоте у него росла постоянно, а вместе с ней наглость и дерзость. Дошло до того, что он влез в долги, и стал втихую продавать семейные реликвии. Положение становилось все более нетерпимым, так что пришлось принять те меры, которые мы посчитали нужными.

– Вы хотите сказать, что убили своего родственника, а виновным изобразили графа де Линей?.. – всплеснула руками госпожа Орше.

– А чем плох план?.. – пожал плечами господин ди Роминели. – Мот и болтун заткнулся, граф с перепугу подписал все, что ему сказали, никто ничего не заподозрил... Все шло прекрасно до тех пор, пока эта дрянь, на которой женился мой сын, не утащила часть бумаг, в том числе и дарственную... Госпожа Орше, хватит вам тупой овцой прикидываться – вы соображаете не так и плохо.

– Как вы неделикатны и бестактны... – покачала головой родственница королевы.

– Когда кого-то целенаправленно выводят из себя, то не стоит рассчитывать на любезности... – скривился Лудо Мадор. – Да к тому же вы меня откровенно провоцируете. Что, разве не так? Не советую играть со мной в такие игры – проиграете.

– Однако... – а вот теперь Его Величество начинает закипать, хотя всячески старается сохранять внешнее спокойствие. К этому времени король уже стал понимать: все, что здесь происходит – это куда больше похоже на схватку двух враждующих сторон, только вот все тонкости ему пока что были не ясны. К тому же ему наверняка известно, что в действительности представляет собой кроткая родственница его жены. Ну, раз дела обстоят таким... своеобразным образом, то Его Величество, как человек, умудренный в придворных играх, какое-то время старался особо не вмешиваться, и наблюдал за всем происходящим со стороны, делая свои выводы. Интересно, надолго у него выдержки хватит?

– Господин ди Роминели, если я правильно поняла, то в один печальный момент эта милая девочка, что сейчас стоит перед нами, забрала часть бумаг из вашего сейфа, или где там они у вас находились?.. – продолжала свои вопросы госпожа Орше, не обращая внимания на грубость моего бывшего свекра. Правильно, не стоит терять времени понапрасну, потому как после того, как закончится действие зелья Навара, от Лудо Мадора не услышишь ни одного правдивого ответа.

– Милая девочка?.. – господин ди Роминели сжал кулаки. – Мне надо было своими руками придушить эту тварь сразу же после того, как я узнал о смерти сына! Та дрянь, что сейчас стоит перед вами – она просто не догадывается, как ей невероятно повезло, и знаете, почему? Когда погиб Лудо Уорт, меня не было дома, а иначе у нас немногим позже состоялись бы двойные похороны, то есть жена последовала бы за мужем! Неужели вы думаете, что я бы простил ей содеянное? Да никогда на свете! Эта тварь должна была от осознания совершенного ею злодеяния или отравиться, или удавиться, Увы, но когда я примчался на место преступления, то свернуть этой девке шею не было никакой возможности – в нашем доме собралась едва ли не половина городской стражи!

Пожалуй, он прав – я тогда ни о чем таком не задумывалась. Единственное, что я тогда ощущала – это бесконечную усталость, а еще огромное облегчение от того, что больше никогда не увижу дорогого супруга, при одной мысли о котором у меня даже сейчас начинается нервный озноб...

А тем временем мой бывший свекор никак не мог остановиться:

– Все наши беды начались с того, что мой сын Лудо Уорт с первого взгляда влюбился, словно глупый мальчишка, в эту девицу! Он очень долго выбирал себе будущую супругу, но кто же знал, что на жизненном пути моего сына появится столь отвратительная особа?! Впервые увидев ее, он словно обезумел! Наверняка в это дело вмешались Темные Небеса и задурили голову моему наследнику, раз он ни о какой иной невесте и думать не хотел! Не спорю – пришлось приложить немало усилий, чтоб заполучить эту самую Оливию де ля Сеннар, но мой сын всегда добивался того, чего хотел! Недаром Лудо Уорт успокоился только тогда, когда получил ее в жены. Правда, в итоге все вышло далеко не так хорошо, как рассчитывал мой сын – девица оказалась упрямой и своенравной, так что моему наследнику частенько приходилось выбивать из нее дерзость и дурь. К несчастью, эти уроки послушания помогали мало – нахалка относилась к мужу с поразительным безразличием и равнодушием, что совершенно недопустимо. Более того – она с трудом скрывала свою неприязнь под маской холодности! Я не раз досадовал на то, что мой наследник совершил столь неудачный выбор жены, только вот изменить что-либо было уже невозможно. Бедный парень не раз жаловался, что, несмотря на все предпринимаемые им усилия, супруга его не любит, даже в сторону мужа лишний раз старается не смотреть, но зато эта мерзавка была совсем не против того, чтоб мотать хвостом перед молодыми щеголями! В таких случаях душеспасительные разговоры не помогут – легкомысленным бабам надо вставлять мозги на то место, где они должны находиться, и чем жестче это будет сделано, тем лучше!

– Как вы сказали? Вставлять мозги на то место, где они должны находиться?... – переспросила госпожа Орше. – А если они в результате окажутся на полу или на стенах?

– Значит, им там – самое место! К тому же детей от этой отвратительной особы мы тоже не дождались, хотя ее главной обязанностью должно быть как раз продолжение рода... Да, согласен, мой сын был ревнив, и его гнев частенько перехлестывал через края, но кто бы на его месте не стал ревновать?!

– Но разве для этого были какие-то основания?.. – поинтересовалась госпожа Орше.

– Были, не были – какая разница? Эта девица должна была уяснить для себя раз и навсегда: отныне у нее есть хозяин, и он безжалостен! К сожалению, до ее тупой головы этот так и не дошло, и мерзавка не пожелала принять правила, утвержденные в нашем доме!

– Тогда мне понятно, что стало причиной трагедии в вашем доме... – вздохнула женщина, перебирая четки.

– Да где вам понять!.. Мой сын вышел из себя, когда увидел, что на приеме какой-то щелкопер ухлестывает за его женой, а та ничего не имеет против! Естественно, Лудо Уорт намеревался хорошенько поучить гулящую бабу...

– А если бы он убил ее во время этой так называемой «учебы»?.. – не выдержал Крис.

– Вот, еще один защитник выискался... – господина ди Роминели только что не передернуло от отвращения. – Ну да, эта девица умеет нравиться мужчинам и вызывать у них сочувствие! Что же касается того, что мой сын мог ее убить во время вразумления... Ничего, бабы живучи как кошки! А если бы даже в конце концов она отправилась на Небеса, то в этом тоже нет ничего страшного – дурную траву с поля вон! Беда в том, с сорной травой так просто не справиться – выживет и пролезет, где угодно! Это же утверждение в полной мере относится и нынешнему ухажеру моей бывшей невестки – его тоже не получилось убрать с пути, и вот теперь нам приходится иметь дело с последствиями.

– Вы говорите жуткие вещи... – негромко произнесла королева.

– Думайте, что хотите, мне до этого дела нет... – отмахнулся Лудо Мадор. – Мало того, что эта тварь убила моего сына, так она еще и документы утащила, непонятно где раздобыв ключ от сейфа! Конечно, мы пытались вернуть эти бумаги, только у нас ничего не вышло. Интересно, кто ее подрядил на то, чтоб ограбить нашу семью?

Конечно, я могла не отвечать, только вот молчать у меня не было особого желания – уж очень рассерженным выглядел мой бывший свекор. А еще мне хотелось дать понять всем, что в то время у меня просто не было иного выхода.

– Да, я забрала какие-то из ваших бумаг, и знаете, для чего? У меня больше не было сил жить в вашей семье, а на развод Лудо Уорт никогда бы не согласился!..

– Какой еще развод?.. – искренне удивился бывший свекор. – В нашей семье разводов не было, нет, и никогда не будет. Если же кому-то захотелось на свободу, то сделать это можно просто – в гробу и на кладбище!

– Я это знала, и потому была намерена предложить вам выбор – бумаги в обмен на свободу! Возможно, со сторон подобное выглядит совсем некрасиво, но иного выхода покончить с этим ненавистным браком у меня не было!

– Да с чего ты взяла, что мой сын отпустил бы тебя на все четыре стороны?.. – хмыкнул Лудо Мадор. – Совсем у бабы ума нет! Мой сын не привык отдавать посторонним то, что считает своим, а потому в конечном итоге он бы и бумаги вернул, и жене б башку набок свернул, раз ей так воли захотелось. Тебе что, плохо жилось? Подчинилась бы правилами, существующим в нашей семье, и все было бы хорошо! А сейчас что имеем? Смерть моего сына? Ну да за этот грех твой папаша уже ответил, пусть даже и не полной мерой. Правда, одной его жизни в счет уплаты твоего долга мало. Ну, а в расчете будем тогда, когда и ты к своему отцу присоединишься. На Небесах.

– Я уже говорила, что мой отец не имеет к смерти вашего сына никакого отношения!.. – вот теперь и я стала выходить из себя. – За что вы его убили?!

– Хотя бы за то, что вырастил такую дрянь, как ты!.. – отрезал господин ди Роминели. – Ничего, мы и до бабки твоей доберемся, и до всех остальных в вашей семье! Погоди, еще кровавыми слезами умоетесь! Закона «кровь за кровь» никто не отменял, так что у твоей семейки еще все впереди!

– Ваши слова лишний раз напоминают мне о том, как много зла рассеяно в этом мире... – вновь подала голос госпожа Орше.

– Только вот проповедей мне не надо!.. – скривился мой бывший свекор. – Знаю я таких как вы, и еще неизвестно, кто из нас двоих хуже... О, а вот вернулись те, кого посылали за спрятанными бумагами! Ну как, нашли?

И верно – в зал вошли несколько офицеров, подошли к королю и, почтительно наклонив голову, протянули ему большой конверт.

– Ваше Величество, мы отыскали эти бумаги именно там, где и было сказано – за сундуком, у стены.

– Мне надо было с самого начала догадаться, что эта парочка не просто так зачастила в храм... – подосадовал Лудо Мадор. – Значит, именно там со времени прибытия в столицу вы прятали бумаги? И как же до меня это раньше не дошло?!

Тем временем король раскрыл конверт, и достал оттуда несколько листов. Конечно, вряд ли Его Величество сейчас займется изучением этих документов, но, вне всяких сомнений, они его заинтересовали. Для начала король поинтересовался у Лудо Мадора:

– Господин ди Роминели, приняв во внимание вашу невероятную правдивость, надеюсь, что и сейчас вы меня обманывать не станете. Скажите, что это за бумаги, и для чего они вам нужны? Что в них такого особенного, раз вы так стремились их вернуть? Думаю, ваша бывшая сноха знала, какие именно документы ей надо забрать...

– Для чего мне нужны бумаги? Чтобы держать в кулаке кое-кого из тех, на кого у нас собран компромат. Эти люди у нас в кулаке сидят, и пискнуть не смеют, делают все, что мы им прикажем. Беда в том, что сейчас мне трудно судить о том, какие бумаги там еще есть, а каких уже нет... Например, среди украденных документов было несколько векселей и заемных писем, по которым эта нахалка уже получила немалые денежки, и с той поры пакостила мне так, насколько хватало ее гнусной сущности!.. Ну да при таких деньгах можно себе это позволить... Впрочем, сейчас речь о другом. Ваше Величество, среди принесенных вам бумаг есть одно письма, которое вас, без сомнения, заинтересует. Я имею в виду тот розоватый лист, который вы только что взяли в руки. На такой дорогой бумаге молодые особы частенько пишут письма предмету своей страсти. И вот теперь я хотел вы спросить: Ваше Величество, почерк на том любовном письме вам знаком? Советую всмотреться тщательней и почитать внимательней текст – обещаю, что узнаете немало интересного. Сколько там чувств, страсти!.. Я, во всяком случае, прочел это послание с неослабевающим интересом.

– Господин ди Роминели, вы невероятно низко упали в моих глазах... – в голосе Ее Величества был даже не холод, а самый настоящий лед. – Это низко и подло. Надеюсь, отныне я вас больше ни когда не увижу при дворе!

– А вот мне кажется, что в самое ближайшее время при дворе уже не будет вас... – ухмыльнулся Лудо Мадор. – Кому ж понравится, когда такое послание выплывает на свет?! Наверное, господин Бальтазар был невероятно рад получить его?..

Король ничего не ответил – он был занят чтением письма, зато господин ди Роминели только что не светился от счастья. Еще бы – он, наконец-то, нанес королеве тот удар, о котором так давно мечтал! Правда, все произошло несколько не так, как он рассчитывал, но тут уж ничего не поделаешь – у нас тоже первоначально был несколько иной план действий. Ничего, действуем по обстановке...

Ох, если бы мой бывший свекор знал правду, то его хорошее настроение враз бы сошло на нет. Естественно, настоящее письмо королевы Эллен уже давно изорвано в мелкие клочки и сожжено в одном из дворцовых каминов, а король читает новое письмо, которое королева Эллен написала совсем недавно, едва ли не под диктовку госпожи Орше. Без сомнений, родственница все же заставила племянницу сказать правду, и далее действовала, исходя из того, что выяснила. Естественно, господин ли Роминели расскажет королю о письме, и о шантаже, а раз так, то надо сделать встречный ход, причем такой, чтоб король понял, отчего его супруга делала все, чтоб это послание не увидели посторонние. Для этого необходимо было предъявить то самое письмо на розовой бумаге, только вот текст в нем должен быть совсем иным.

Кто такой Бальтазар, которому в молодости юная принцесса Эллен написала свое трогательное послание – этого я не знала, зато госпожа Орше враз поняла, кого можно сделать крайним во всей этой истории. Дело в том, что в семье королевы Эллен тоже была, если можно так выразиться, паршивая овца, семейный позор, о котором и сейчас, через несколько лет после его смерти, стараются не вспоминать. Чем он был так плох? Самый настоящий распутник без чести и совести, причем страдали от него в основном молодые девушки, сбивать которых с пути истинного было для господина Бальтазара едва ли не главным занятием в жизни. Он был привлекателен, богат, остроумен, а ведь женщины, как известно, прежде всего любят ушами... Правда, после того, как этот человек добивался взаимности от очередной жертвы, он ее почти сразу же оставлял, и отправлялся на новую охоту, вновь и вновь находя себе добычу. Скандалы, похищения, слезы, бесконечные дебоши... Это было бы совсем невыносимо, не будь он таким очаровашкой – каждый раз умудрялся выйти сухим из воды. Впрочем (чего уж там скрывать?) семья вздохнула с облегчением, когда один из разгневанных отцов убил Бальтазара на дуэли.

Однако это все дела давно минувших дней. Сейчас самое главное состояло в том, что этого человека тоже звали Бальтазар, и для нас, по сути, это оказалось палочкой-выручалочкой. Осталось только написать письмо чуть бледными чернилами на старой розовой бумаге, придать посланию несколько истрепанный вид, и вместе с остальными бумагами спрятать в подвале... Надеюсь, все выглядит более чем достоверно.

Вот сейчас король читает письмо, в котором принцесса Эллен в весьма резких выражениях высказывает своему родственнику все то, что думает как о нем, так и о его недостойном поведении. Как оказалось, господин Бальтазар приезжал к ней, своей родственнице, в монастырь, имея вроде бы благую цель – приобщиться к высокому, а в действительности, по своей милой привычке, успел соблазнить молоденькую послушницу. И вот в своем письме принцесса Эллен изливает родственнику свое возмущение, взывает к его совести, чести, перечисляет имена девушек, которых в свое время соблазнил господин Бальтазар, обещает обратиться к церковным властям для получения разрешения на отлучение грешника от церкви, если тот не покается, и не изменит свое отношение к людям...

Думаете, в этом письме нет ничего особенного? Э, не скажите! В этом послании принцесса перечисляет слишком много женских имен, озвучивание которых могло привести к скандалам в их нынешних семействах – понятно, что никто не хочет, чтоб стали известны ошибки юности. Увы, как ни печально это признать, но в письме нет ни слова неправды... Более того: несмотря на то, что тело господина Бальтазара давно находится в семейной усыпальнице, опубликование этого письма может наложить неприятный отпечаток на его родню, что, естественно, крайне нежелательно. Да и слишком заметное возмущение, высказанное автором послания, могло также навести на мысль, что в глубине души юная принцесса испытывает симпатию к своему непутевому родственнику...

На самом деле я была уверена, что родственник по имени Бальтазар не имеет никакого отношения к тому человеку, которому в свое время юная принцесса писала свое трогательное послание. Почему? Да просто у меня при прочтении письма сложилось впечатление, что тот человек, которому принцесса отдала свое сердце, тоже молод, юн и чист душой, и с этого убеждения меня не сдвинуть.

Что же касается того письма, которое сейчас написала королева под диктовку госпожи Орше... Это письмо ни в коем случае нельзя показывать посторонним. Более того: если даже станет известно, что королева платила шантажистам, чтоб вернуть себе подобное послание, то все сочтут это вполне верным решением. Почему? Когда пишешь подобные письма, то надо подумать и о том, как бы эта писулька не попала в чужие руки, а не то можешь поставить в крайне неприятное положение множество других людей, о которых упоминаешь в своей эпистоле. Извините, но к этому обязывает ваше положение!

Что касается моего мнения, то лично я бы сомневалась, стоит ли писать такое откровенное письмо – слишком рискованно, как бы не перемудрить. Кажется, Крис и королева Эллен были такого же мнения, однако переубедить госпожу Орше у нас не получилось. Выслушав наши возражения, она лишь усмехнулась:

– Ох, в шахматы вы явно не играете, а напрасно – очень способствует тренировке ума. Так вот, там есть такое понятие – «гамбит», то есть жертва, которая создает проблемы сопернику. Именно этим мы с вами сейчас и занимаемся...

Ну, шахматы – дело хорошее, только как поведет себя король, прочитав подобное послание? Он ведь может и разозлиться...

Ответ на этот вопрос мы получили не сразу. Прочитав письмо не менее двух раз, король повернулся к жене:

– Когда было написано это письмо?

– Когда я находилась в монастыре... – несмотря на внешнее спокойствие, было понятно, что королева взволнована.

– Рискованное послание... – чуть нахмурился король.

– В то время я была слишком молода и не думала о последствиях, в чем сейчас искренне раскаиваюсь... – вздохнула Ее Величество.

– Понимаю... – король перевел взгляд на господина ли Роминели, который смотрел на королеву с победной улыбкой. – Могу я узнать, где вы взяли это письмо?

– Купил!.. – гордо заявил Лудо Мадор. – И мне оно обошлось весьма недешево!

– Мне оно тоже дорого обошлось... – горько улыбнулась королева. – Ваше Величество, должна признаться, что была вынуждена платить этому человеку за возвращение письма.

– Вот даже как?.. – король приподнял брови. – И сколько же?

– Дорого. Только вот мне его так и не вернули.

– Мерзко!.. – король еще раз просмотрел письмо. – Мерзко, что вы, господин ди Роминели, осмелились так поступать со своей королевой. Сегодня вы пали передо мной так низко, что я нахожусь в затруднении, не зная, какие действия предпринять в отношении вас. Дойти до шантажа королевы! Это неслыханно!

– Вообще-то деньги у меня требовал не господин ди Роминели, а архиепископ Петто... – вздохнула королева. – Не сам, разумеется, а через своих людей.

– Ваше Величество, но я же вам уже говорил, что не имею ко всей этой истории никакого отношения!.. – архиепископ прижал руки к своей груди.

– Подойдите ближе, я не хочу кричать вам через весь зал!.. – почти что приказала королева.

– Да, разумеется!

Архиепископ сделал несколько шагов, и в этот момент из-под его красного одеяния на каменный пол что-то упало, звякнув довольно громко. Взгляды присутствующих невольно устремились на небольшую золотую брошь, лежащую на полу. Эта бриллиантовая брошь – одна из фамильных драгоценностей королевского семейства нашей страны, и ей не место в руках архиепископа, или же в его кармане. Впрочем, святоша тоже в растерянности смотрит на сверкающую драгоценность, лежащую на полу.

Ну, что тут скажешь? Молодец Летун, ловко умудрился сунуть брошь в одежду архиепископа, когда стоял возле него с разносом...

– Это что?.. – король сразу узнал брошь. – Откуда она у вас?

– Клянусь, не знаю!.. – вообще-то в этот раз архиепископу можно и поверить, потому как он, и верно, не знает, откуда у него появилась брошь королевы.

Зато господин ди Роминели, увидев брошь, несколько мгновений смотрел на нее, а затем выдохнул, с ненавистью глядя на архиепископа:

– Так вот в чем дело! Ах ты, рожа толстая! Не думал, что у тебя на это наглости хватит! Как я и думал, это все же ты... Обмануть всех решил? Тебе что, денег мало?!

– Да я представления не имею, откуда взялась эта побрякушка!.. – возопил тот, но мой бывший свекор, похоже, его уже не слушал. Его лицо побледнело, глаза налились кровью, и на какую-то долю мгновения мне показалось, что я вновь вижу перед собой дорогого супруга. Ну конечно, они же родственники... Помнится, у Лудо Уорта после подобного начинался приступ ярости, но его отец в этом, кажется, не замечен...

Словно отвечая на мои мысли, господин ди Роминели одним прыжком оказался возле архиепископа, махнул рукой, и я увидела, как грузный святоша медленно оседает на пол, а в следующее мгновение заметила нож в руке бывшего свекра... Выходит, все это время Лудо Мадор прятал нож...

В следующее мгновение бывший свекор повернулся ко мне, и я поняла, что следующей жертвой его ярости стану я. Меж тем господин ди Роминели с невероятной быстротой оказался около меня, взмахнул рукой, но Крис успел оттолкнуть меня в сторону, хотя бок при этом мне обожгло, словно кипятком...

Последнее, что я увидела – Лудо Мадор бросает свой нож в сторону короля, а королева, вскочив со своего места, прикрывая собой мужа...

Святые Небеса, кто мне скажет, что тут происходит?!

Глава 21

– Я даже не считаю нужным напоминать вам обоим о том, что вы должны навсегда забыть кое-что из произошедшего... – хотя госпожа Орше произнесла эти слова своим обычным голосом, было понятно, что мы услышали нечто вроде приказа.

– Госпожа Орше, должен вам признаться... – Крис развел руками с выражением величайшей досады на лице. – После полученных ранений мы с госпожой Оливией страдаем частичным отсутствием памяти. Хотя по голове нам и не попало, тем не менее, долгие переживания и перенесенные невзгоды дают о себе знать. Как говорит тюремный лекарь – эти провалы в памяти, скорей всего, уже никогда не восстановятся.

– Лекарь ошибается – эти провалы в вашей памяти не восстановятся уже никогда... – поправила госпожа Орше.

– Совершенно верно – в нашем случае лечение бессильно... – согласилась я.

– Мне, разумеется, очень жаль, что мастерство лекарей неспособно вернуть вам память в полном объеме, но всем известно, что от излишне хорошей памяти могут произойти многие горести... – родственница королевы поставила нам свой диагноз.

– Полностью с вами согласны!..

Сейчас мы с Крисом находились в тюремном лазарете, на излечении. Что случилось? Просто в тот день, на суде, Лудо Мадор ди Роминели, если можно так выразиться, сорвался, или, как выразился Летун, «мужик слетел с катушек». Случается... Дескать, что вы хотите? Возмущаться и удивляться тут не стоит, все же это зелье не из тех, на которое вам патент будут выправлять, и коли ты это тайное снадобье приобретаешь, то сам отвечаешь за все возможные риски! И вообще, при действии этого зелья нельзя быть ни в чем уверенным.

Как позже пояснил нам старый взломщик сейфов, изредка случается так, что воздействие зелья откровенности может вылиться в неконтролируемую ярость – увы, заранее тут ничего нельзя предугадать. Более того: после такого взрыва эмоций все действие снадобья сходит на нет, пропадает начисто, и у человека, принявшего это зелье, напрочь пропадает желание выкладывать окружающим правду и изливать душу. Правда, подобное происходит достаточно редко, можно сказать, отмечены всего лишь единичные случаи, которые можно считать исключением из правил, но со счетов их сбрасывать все одно нельзя. По словам нашего старого пройдохи, Навар предполагал, что у некоторых людей подобная ярость – это как бы реакция организма на все произошедшее. Мол, когда действие снадобья проходит, человек начинает осознавать, что наговорил, его захлестывает гнев, и у кое-кого это заканчивается острым желанием расправиться со своими врагами.

К несчастью (а, может, и к счастью) с господином ди Роминели произошло как раз то самое исключение. Как предположил Летун, мой бывший свекор был всерьез разочарован сравнительно спокойной реакцией короля на письмо королевы, попавшее к нему в руки – зная характер Его Величества, Лудо Мадор ожидал совершенно иного поведения. Пусть у короля с женой в последнее время нелады, да и в семье нет особого взаимопонимания, но мужчины по натуре собственники, и потому, получив письмо жены с признанием в любви к другому человеку... Скажем так – Его Величество был бы крепко выведен из себя, и тут для него не имело бы никакого значения, что это послание было написано много лет тому назад. К тому же король привык считать жену спокойной, невозмутимой женщиной с холодноватой кровью, для которой считаются нормой и правилом ровные отношения без особых страстей и бурления чувств – и если вдруг узнать, что под чуть тепловатыми углями их семейной жизни в душе супруги бушует горячая страсть к другому... Это уже удар по самолюбию. Мужчины такого, как правило, не прощают, и, считая себя обманутым, в итоге могут наломать немало дров.

Увы, поведение короля полностью разочаровало господина ди Роминели: Его Величество, прочитав письмо, был всего лишь немного раздосадован, публично сделал замечание жене за проявленную неосторожность – и не более того! Это настолько разительно шло вразрез с планами моего бывшего свекра, что тот стал выходить из себя. Что ни говори, но на это письмо у главы семейки ди Роминели были очень большие упования, которые, по сути, закончились ничем.

Однако по-настоящему взбесила Лудо Уорта брошь, выпавшая из одеяния архиепископа Петто. Это была одна из тех фамильных драгоценностей, которые, по словам архиепископа, были украдены некими злоумышленниками из его дома. Как видно, господин ди Роминели в глубине души все же не раз подумывал о том, что архиепископ втайне ото всех может вести какую-то свою игру с целью оказаться ближе всех к трону короля, потеснить своих честолюбивых родственников, и стать едва ли не правой рукой Его Величества. Зная своего бывшего свекра, могу предположить, что он не исключал и того, будто архиепископ сам придумал и осуществил эту историю с ограблением. А что, подобное вполне в духе той милой семейки! Правда, позже господин ди Роминели должен был откинуть эту мысль, как невозможную, но, тем не менее, она все же оставалась где-то в его подсознании, и когда Лудо Мадор увидел лежащую на полу брошь, то счел, что враз подтвердились все его подозрения – именно это и дало толчок всему тому, что произошло дальше...

Если говорить откровенно, то когда Летун еще только предлагал подбросить брошь архиепископу, то у Ее Величества были некие сомнения – вдруг драгоценность выпадет раньше времени, или (не приведи того Светлые Боги!) кто-либо заметит, как святоше подкидывают это украшение... Надо сказать, что Летун даже обиделся на подобные слова – мол, вы что, меня за лопуха последнего считаете, у которого ни рук, ни головы нет, и кто давно мастерство позабыл?! Да я все проверну так, что ни одна собака ни о чем не догадается! И потом, у меня к этому архиепископу свой счет – мало того, что этот толстый боров не выполнил свое обещание вытащить с каторги моего внука, так еще по его приказу мне все кости пересчитали! Э, нет, я и меньшие обиды не прощал, а уж такие-то оскорбления тем более не намерен спускать с рук, а иначе уважать себя перестану! Главное, Ваше Величество, этого толстяка вы в нужный момент к себе позовите – как он пойдет, так эта побрякушка и вывалится, а до той поры, пока архиепископ стоит на месте, брошь из его одеяния не выпадет, пусть он даже на месте прыгает! Не сомневайтесь – я, конечно, человек уже в возрасте, номастерство не пропьешь и не потеряешь, а кое в чем молодежи у меня поучиться не помешает!

Старый взломщик не подвел – сделал именно так, как и обещал. Разумеется, если б господин ди Роминели к тому времени уже не находился в столь взвинченном состоянии, то он бы хорошенько подумал над всем произошедшим, и, возможно пришел к правильным выводам, весьма нежелательным для нас. Однако зелье Навара сделало свое дело, и Лудо Мадор решил, что перед ним находится тот самый предатель, из-за жадности и хитрости которого рухнули все так давно лелеемые планы и чаяния, а раз дела обстоят столь невеселым образом, то изменник должен ответить за все, и должным наказанием может быть только смерть. Впрочем, разгневанный господин ди Роминели одним махом решил избавиться и от тех, кто помешал ему в осуществлении прекрасных надежд, и первым, кто пал от ярости Лудо Мадора, оказался архиепископ Петто – нож попал святоше прямо в сердце, так что смерть этого человека была едва ли не мгновенной. Надо же, а я и не знала, что мой бывший свекор так умело владеет холодным оружием...

В следующие пару мгновений заточенный с обеих сторон нож (который правильней бы назвать кинжалом) господина ди Роминели задел как меня, так и Криса. Вернее, если б Крис не успел оттолкнуть меня в сторону, то мне бы наверняка пришел конец, а так лезвие только чиркнуло по ребрам, но вместе с тем зацепило и бедного парня.

Конечно, ничего хорошего в этом нет – наши ранения оказались не смертельными, из числа тех, о которых говорят «пережить можно». Все так, только все одно крови мы потеряли более чем достаточно, и теперь поправляем здоровье в тюремном лазарете, но в разных палатах. Решетки на окнах, постоянно запертые двери, охрана... Ничего не поделаешь – все же здесь тюрьма, хотя и куда более комфортабельная, чем та, в которой я в свое время ожидала суда. Зато можно отоспаться, никуда не торопиться, и успокаивать себя простой мыслью – мы сделали, что смогли. Конечно, не все получилось так, как мы бы того хотели, но тут уж ничего не поделаешь.

Нам разрешаются видеться друг с другом не более четверти часа в день, и потому Крис ежедневно приходит ко мне в палату – он поправляется куда быстрей меня, а вот мою рану легкой все же не назовешь. Плохо и то, что теперь на теле навсегда останется длинный шрам, но это можно пережить.

Сейчас раны у нас затягиваются, хотя все еще побаливают. Выздоровление идет успешно, и если следовать правилам, то нас давно следовало перевести в камеры, только, похоже, делать это никто не собирается. Видимо, нас будут держать здесь до того времени, пока король окончательно не решит нашу судьбу. Естественно, противиться подобному мы не собираемся, тем более что в лазарете у нас есть все для сносной жизни – хорошая еда, чистое белье, да и лекари нас осматривают несколько раз в день. По сравнению с той нервотрепкой, что была у нас совсем недавно, сейчас мы попали если не в сказку, то в нечто похожее.

– Как чувствует себя Ее Величество?.. – спросила я. Как это ни печально, но ранение королевы было куда опасней, чем у меня или Криса.

– Спасибо за то Светлым Небесам, дело пошло на поправку... – госпожа Орше осенила себя святым знамением. – Лекари от нее не отходят, да и хороших знахарей хватает – их привозят к Эллен едва ли не со всей страны. Думаю, у нее все будет хорошо. Ох, и надо же Эллен было до такого додуматься! Сунуться под летящий нож... Такой поступок у меня в голове до сих пор не укладывается!

Все будет хорошо... Думаю, госпожа Орше вложила в эту фразу двойной смысл. Разумеется, когда мы только еще придумывали, как справиться с семейкой ди Роминели, то никому из нас в голову не могло придти, что снадобье Навара доведет Лудо Мадора до такого состояния, что тот решится на покушение. К сожалению, всего предугадать невозможно, в том числе и того, что Ее Величество закроет своим телом супруга от летящего ножа.

Позже я не раз задавала себе вопрос, отчего королева Эллен решилась на такой шаг, а в том, что королева действовала, не раздумывая ни мгновения – в этом у меня не было ни малейших сомнений. С госпожой Орше мы эту тему тоже не обсуждали – знали, что она не ответит, так что приходилось все додумывать самим. В том, что юная принцесса Эллен не любила человека, которого ей в свое время выбрали в мужья – это было ясно из того неосторожного письма, которое молоденькая принцесса написала любимому человеку незадолго до того, как покинуть монастырь. Да и будущий супруг вряд ли испытывал к невесте пылкие чувства – у него в юности тоже была любовь, с которой пришлось расстаться. Увы, но династические интересы и получение новых земли в правящих семействах значат куда больше, чем симпатии и привязанности молодых людей.

Надо признать, что и нынешнюю семейную жизнь короля и королевы вряд ли можно назвать счастливой. Тем не менее, королева, дорожащая семьей и детьми, несмотря на более чем прохладное отношение к себе венценосного супруга, все же непонятно почему пошла на этот смертельно опасный шаг – прикрыв своим телом мужа от летящего ножа. Мне трудно понять причину такого поступка – возможно, за все годы семейной жизни она привязалась к мужу, и неосознанно пыталась защитить того, кого полюбила, и кто был отцом ее детей... Впрочем, не стоит строить напрасные предположения, все же чужая душа – потемки.

В любом случае поступок королевы нельзя не уважать, и, по слухам, теперь король полностью изменил свое отношение к супруге. Естественно, в лучшую сторону.

– А как Его Величество?.. – меж тем поинтересовался Крис.

– Да чего ему будет-то?.. – только что не огрызнулась госпожа Орше. – Теперь он жене цветы охапками каждый день посылает, слова хорошие говорит, и раз по десять за день в ее покоях появляется. Детей постоянно навещает, подарками их засыпает... У него, видишь ли, чувства появились, раскаивается в своем холодном отношении к домашним, а заодно желает сгладить все те острые углы, что появились в семейных отношениях за последнее время. Наконец-то жену оценил по достоинству, а не то совсем недавно и смотреть в ее сторону не желал! Так поневоле и вспомнишь старую поговорку: что ни делается – все к лучшему!

Ранее госпожа Орше уже рассказала нам о том, что выяснилось за последние несколько дней. Как и следовало ожидать, после всего произошедшего было проведено следствие, причем король приказал при расследовании не обращать внимания на титулы, чины и звания. Результаты дознания несказанно удивили короля, и, помимо всего прочего, выяснилось, что против Ее Величества, если можно так выразиться, уже давно шла война, направляемая умелой рукой, где оружием служили слухи и сплетни, по счастью, ничем не подтвержденные. Оказывается, кое-кто из придворных, особо приближенных к Его Величеству, уже давно исподволь намекали королю на то, что королева Эллен будто бы лишь для вида разыгрывает из себя скромную, верную и любящую мать и жену, а на самом деле все обстоит совершенно иначе. Разумеется, открытых разговоров и конкретных обвинений не было – все же речь идет о королеве, а не о какой-то там домохозяйке.

Стоит заметить, что если от прямых обвинений иногда можно и отмахнуться ввиду их абсурдности, то от чуть заметных намеков и подтекстов, которые звучат едва ли не постоянно, так легко не отделаешься. Эти то и дело звучащие пересуды, шепотки и слухи невольно откладываются в памяти, и оставляют след в душе того, кому они и были предназначены, то есть в итоге порождают вражду между супругами, вернее, отторжение мужа от жены. К тому же надо учесть, что в этом браке особой любви не было изначально – это был обычный союз, в котором двое должны подчинить свои желания иным интересам, а в таких случаях у «доброжелателей» частенько появляется возможность расшатать основы этой самой семьи в угоду своим интересам. Надо признать, что все проделывалось настолько ловко и хитро, что король и сам не понял, когда в его душе появилась неприязнь, переходящая в постоянно растущую ненависть, причем эти чувства относились не только к жене, но постепенно перенеслись и на детей. Как это ни неприятно признать, но Его Величество, и верно, всерьез начинал подумывать о разводе, и о новом браке...

Ну, что тут можно сказать? Только одно: хорошо, что все закончено, пусть даже столь неприятным образом.

Как выяснило расследование, источник всех слухов и сплетен находился в семействе ди Роминели, а все те доброжелатели и доброхоты, что постоянно подбрасывали хворост в костер семейного раздора королевской семьи – всем им платил Лудо Мадор, и он же давал указания, кому и что именно следует говорить. Надо сказать, что мой бывший свекор крепко держал в руках не только кое-кого из придворных, но и родственников короля. Каким образом? Все то же – шантаж, угрозы, долги...

Пример тому – те бумаги, которые я утащила у своего супруга. Если честно, то мы их особо не изучали – не наше это дело, пусть с ними другие разбираются, но ясно, что абы какие документы семейка ди Роминели не стала бы прятать в сейфе. Понятно, что все эти бумаги имеют свою цену, причем немалую, раз при помощи этих листов можно заставлять людей исполнять чужие приказы. Кое-что я могу понять: почти у каждого из нас есть свои тайны, о которых не стоит знать посторонним, и если эти тайны выйдут на свет, то это может принести большие неприятности. Именно это и учитывала семейка ди Роминели, оплетая своим влиянием, словно паутиной, не только королевский двор, но и многих влиятельных людей страны.

Сейчас некоторые из тех людей, что выполняли приказы господ ди Роминели, отлучены от двора, других отправили в их имения, не разрешая вернуться в столицу, проведены кое-какие аресты... Следствие еще не закончено, так что нам явно предстоит узнать много нового. Конечно, первым делом идут допросы членов семейства ди Роминели, но те, как выразился Летун, «ушли в глухую несознанку». Дескать, ничего не знаем, ни о чем не ведаем, всем заправлял Лудо Мадор – он же глава семьи, и потому все решения принимал единолично, ни с кем не советуясь и никого не посвящая в свои дела, а мы всего лишь мелкие сошки, которых господин ди Роминели ни во что не ставил!.. На этом утверждении – «мы тут ни при чем!» все члены почтенного семейства стояли твердо, прекрасно осознавая, что у них есть только один шанс спастись, то есть молчать, ни в чем не признаваться и сваливать все грехи на моего бывшего свекра: покойники – народ неразговорчивый, и возразить ничего уже не смогут.

Да, господина Лудо Мадор ди Роминели уже нет на этом свете, и я очень надеюсь на то, что его многогрешная душа сейчас находится в одном из самых мрачных мест Темных Небес, где моему бывшему свекру придется ответить за все, что он успел натворил за свою далеко не праведную жизнь. Верю, что наказание будет должным, и не скажу, что подобное меня хоть немного огорчает.

Что случилось с Лудо Мадором? То, что и должно было произойти с тем, у кого хватило ума совершить покушение на королевскую семью. Когда нож еще только летел в сторону королевы, стражники, стоящие возле королевской четы, сами бросились к безумцу, решившемуся посягнуть на жизнь коронованной особы.

Сейчас трудно сказать во всех подробностях, что именно тогда произошло, но одно можно утверждать наверняка: когда стражники подбежали к Лудо Мадору, то у него в руках оказался еще один нож – ну, мой бывший свекор всегда был запасливым и предусмотрительным человеком... Не стоит обвинять стражников в том, что они решили не рисковать, а действовать более жестко, да и сам господин ди Роминели не пожелал сдаться без боя – даже окруженный стражей, он умудрился ранить еще троих человек. Наверное, тут сыграло немалую роль и действие зелья Навара, придавшее Лудо Мадору немало дополнительных сил и ярости. Дело кончилось тем, что после короткой схватки господин ди Роминели был тяжело ранен – впрочем, в этом случае трудно было ожидать другого итога.

Говорят, когда Его Величество подошел к Лудо Мадору, лежащему на полу в луже крови, тот, собрав силы, и с ненавистью глядя на короля, прошептал нечто вроде того – жаль, все вышло не так, как я рассчитывал. Это я должен сидеть на троне, а ты – валяться на полу... Не думай, что победил, игра еще не окончена, она просто вновь отложена на какое-то время...

Понятно, что после таких слов и речи не могло быть о помиловании. Единственное, что приказал король в той ситуации – так это сделать все, чтоб вылечить раненого, потому как впоследствии тому предстоит взойти на плаху. Да и допрос с пристрастием после выздоровления будет явно не лишним, ведь у Его Величества появилось множество вопросов, на которые он очень хотел бы получить правдивый ответ.

К несчастью, надежды короля не оправдались – через несколько дней Лудо Мадор скончался в тюремном лазарете, унеся с собой в могилу множество загадок. Надо сказать, что Его Величество был этим очень недоволен, только в нашем грешном мире существуют такие ситуации, где ничего не могут сделать даже короли.

Пожалуй, самое необычное состоит в том, что мы с Лудо Мадором находились в одном лазарете. Разница лишь в том, что мы с Крисом идем на поправку, а вот господин ди Роминели уже отвечает за свои земные дела на Небесах, что неудивительно, если учесть количество тяжелых ранений, полученных моим бывшим свекром при задержании, а также огромной потерей крови...

– Кстати, как там Лудо Карруд?.. – спросила я. – Отыскали его, или нет?

– Пока еще нет... – махнула рукой госпожа Орше. – Во все уголки страны послано сообщение о его розыске, но тот прохвост где-то умудрился спрятаться. Как нам сказали, ищут беглеца везде, но безрезультатно.

– Может, за границу успел скрыться?.. – предположил Крис. – Помнится, Лудо Мадор при разговоре с королем упоминал, что Карруд отправился куда-то по делам. Наверняка глава семейства еще до встречи в суде отправил проштрафившегося родственника подальше от чужих глаз.

– Не исключено... – согласилась госпожа Орше. – Разумеется, рано или поздно это выяснится, но хотелось бы навести порядок в этом деле сейчас, а не в будущем. Да и публичное наказание для острастки всем остальным членам семейки ди Роминели тоже явно не помешает.

С этим утверждением я согласна целиком и полностью. Так получилось, что Лудо Карруд оказался единственным представителем всего достопочтенного семейства ди Роминели, кому можно было предъявить обвинение. Против него имелись серьезные свидетельские показания, которые сложно опровергнуть. За одну только попытку убийства семьи наследника герцога Тен, Лудо Карруда можно было если не отправить на каторгу, то посадить в тюрьму на весьма долгий срок. Ну, а если к этому добавить похищение графа де Линей, то завидовать дальнейшей судьбе господина Карруда вряд ли стоит. Так что если господин Лудо Карруд успел сбежать за границу, то дорога назад, в нашу страну, для него будет закрыта навсегда. Тут не спасет никакой стряпчий, даже самый ушлый и умелый. Правда, находясь в отдалении, беглец может начать строить пакости своим неприятелям, но от представителя столь хм... высокоморальной семейки ожидать чего-либо иного не стоит.

В целом же семейству ди Роминели, следуя повелению Его Величества, в самое ближайшее время предстоит отправиться в свой родной город, то бишь в Тарону, и оставаться там безвылазно в течение нескольких лет. Более того: они обязаны все это время не покидать свои дома, то есть почти что находиться под домашним арестом, и за этим должны строго следить местные власти, а за нарушение приказа короля провинившегося ждет тюрьма.

Это еще не все: за покушение на жизнь венценосной семьи у семейства ди Роминели изъяли в казну более половины принадлежащих им земельных угодий. Удар, конечно, весьма чувствительный, но для этой семейки не смертельный – у них наверняка в тайных местах припрятано немало золотишка.

Стоит вспомнить и об архиепископе Петто. У моего бывшего свекра оказалась умелая рука, и он с первого удара отправил Его Высокопреосвященство на Небеса. Ну, туда ему и дорога, о нем никто особо скорбеть не стал. Тем не менее, Его Величество весьма заинтересовался историей моего замужества, и попросил Церковный совет разобраться в произошедшем. Если будет подтверждено, что со стороны Лудо Шарлона ди Роминели был факт двоеженства, то второй брак будет признан незаконным, и семье ди Роминели придется возвратить приданое, полученное за невестой. Не могу сказать, что подобное меня не радует.

А вот что касается стряпчего семейства ди Роминели, господина Солана, то и на него нашлась управа, пусть даже не такая суровая, как мне бы того хотелось. С одной стороны, официально ему мало что можно предъявить, разве что попытку надавить на графа де Линей с целью заставить того подписать дарственную семейству ди Роминели. От этого обвинения крючкотвору отвертеться не удалось, и было бы удивительно, если б подобное у него получилось. Сами подумайте: одно дело, если ты выполняешь указания своего нанимателя, не преступая при этом буквы закона (а если и нарушая закон, то так, чтоб никто об этом не узнал), и совсем иная история, если ты принуждаешь поставить подпись под документом человека, заточенного в подвале и прикованного цепью к стене. Вообще-то произошедшее имеет свое название – насильственный отъем имущества путем угроз. Мало того, что подобное недопустимо само по себе, так стряпчий прекрасно понимал, о ком именно идет речь, то есть об аристократе, представителе одного из самых знатных семей страны. Следуя правилам, утвержденным в законе, господин Солан должен был сразу же сообщить властям о подобном преступлении, или же заявить своему работодателю, что методы, которыми тот пытается действовать, совершенно недопустимы. Это считается суровым нарушением закона и карается должным образом. Ну, а тот факт, что стряпчий промолчал, как раз и явился более чем достаточным основанием для грядущих неприятностей, которые могут ожидать господина Солана.

Разумеется, при рассмотрении его дела крючкотвор, глядя честными глазами на сотоварищей по цеху стряпчих, утверждал, что он никак не мог возразить, или же отказать господину ди Роминели в его просьбе, которая больше напоминала приказ. Почему? Просто он, Солан, сам едва ли не до дрожи боялся этого властного и всесильного человека! Дескать, вдобавок ко всему бедняга стряпчий находился в полной психологической и финансовой зависимости от господина ди Роминели. Как заявил подсудимый, Лудо Мадор был жестоким и страшным человеком, не терпящим возражений, и сурово карающим за непослушание, а он, стряпчий, всего лишь обычный мужчина, не склонный к напрасному геройству. Мол, конечно, не стоит так откровенно и без прикрас говорить об умершем, но сейчас уже нет смысла скрывать правду.

В общем, при расследовании дела господин Солан вновь показал свою изворотливость, и в итоге сумел отделаться малой кровью. Вывернулся, прохвост! Его оставили на свободе, хотя все же навсегда изгнали из благородно-пронырливого цеха стряпчих, и теперь до конца своей жизни господину Солану запрещено заниматься делами, имеющими хоть какое-то отношение к законникам. Кроме того, его обязали выплатить огромный штраф в казну. А еще отдельно было сказано следующее: при невыполнении или нарушении хотя бы одного из пунктов приговора господина Солана ждет тюрьма.

Ну, что касается наложенного штрафа, то об этом можно не беспокоиться – денег у проныры наверняка припрятано немало, не для того он долгие годы верой и правдой служил семейству ди Роминели, чтоб в итоге остаться с пустым карманом. Уж очень они подходили друг другу – мой бывший свекор и этот законник с постной физиономией. К тому же, как бы господин Солан не изображал из себя праведника и бессребреника, я-то прекрасно понимала, что этот крючкотвор настоящий ловкач – прощелыга, своего никогда не упустит, и к его рукам должно было пристать немало хозяйского золота.

На мой взгляд, куда хуже другое, а именно то, что даже после решения суда стряпчий будет по-прежнему втайне помогать семейству ди Роминели – в этом я была совершенно уверена. Правда и то, что господин Солан – человек умный, осторожный, расчетливый и предусмотрительный, и те толковые советы, которые он даст людям из семьи ди Роминели, могут принести всем нам немало неприятностей. Не знаю, что по этому поводу думают другие, а вот лично я в подобном развитии событий нисколько не сомневаюсь.

Правда, когда я поделилась своими сомнениями с госпожой Орше, та посоветовала мне не забивать голову ненужными опасениями. Дескать, подобное развитие событий понятно всем, и закрывать глаза на возможную опасность никто не намерен.

Что именно можно сделать в этой ситуации? Для начала госпожа Орше сообщила мне, что в самое ближайшее время намерена негласно приставить своих людей к стряпчему для того, чтоб те следили за ним не только днем, но и ночью. Как только этого крючкотвора прихватят на нарушении постановления суда (а это обязательно произойдет!), так господин Солан сразу же окажется в тюрьме, после чего у него будет небогатый выбор: или оставаться в заключении до конца своих дней, или же выйти на свободу, но при этом он обязуется сообщать госпоже Орше едва ли не о каждом шаге семейства ди Роминели.

На мое вполне обоснованное опасение того, что на предателей нельзя полагаться ни в чем, женщина лишь усмехнулась – мол, мне это известно, но надо уметь извлекать пользу даже из поганок. Для начала стряпчий наверняка постарается служить вашим и нашим, будет пытаться отделаться полуправдой, скрывая многое... Все верно, следует ожидать чего-то подобного, в том числе и того, что стряпчий будет юлить, находясь в полной уверенности, что сумеет вывернуться из любой ситуации. Только вот когда господин Солан осознает, что его жизнь и свобода отныне целиком и полностью находятся в чужих руках, и при попытке обмана можно враз оказаться в каменном мешке, откуда уже не будет выхода, и где твоя жизнь может оборваться в любую секунду... В таких случаях люди поневоле умнеют и обманывают редко.

На мой вопрос – зачем это нужно?, госпожа Орше даже удивилась – мол, разве не понятно? Тут все просто: необходимо, чтоб за семейством ди Роминели был постоянный присмотр, и вместе с тем надо находиться в курсе очередных планов и намерений этой неугомонной семейки, так что лучшей кандидатуры для этого, чем господин Солан, отыскать сложно. Конечно, этому человеку полностью доверять нельзя, но не сомневаюсь, что госпожа Орше возьмет стряпчего в ежовые рукавицы, и вполне реальная перспектива помереть не только в полной нищете, но еще и в тюрьме – все это заставит господина Солана быть не только послушным, но и сговорчивым.

Эта с виду самая обычная женщина в простой одежде обладала по-настоящему сильной хваткой, из которой так просто не вырваться. Нет сомнений и в том, что когда госпожа Орше уедет в свою страну, то передаст бразды правления в руки своего человека, так что, как говорят, по-прежнему будет держать свою руку на пульсе происходящего.

В таких условиях господину Солану надо держать ухо востро, и быть очень осторожным в своих поступках. Ничего, мужик ловкий, выкрутится. Конечно, рано или поздно, но члены семейки ди Роминели могут заподозрить стряпчего в двойной игре, и тогда ему придется несладко. Если что пойдет не так, то крючкотвор может и голову потерять, причем в прямом смысле этого слова. Пока что представители семьи ди Роминели (во всяком случае, по их внешнему виду) растеряны, испуганы, подавлены, а также утверждают, что их чистые души не отягощены никаким грехом!.. На самом деле у каждого человека, кто относится к этой милой семейке, есть острые зубы, которые они готовы вонзить в свою жертву, да и немалые амбиции никуда не делись. Лично у меня нет никаких сомнений в том, что впоследствии среди многочисленной семьи ди Роминели может отыскаться не один Лудо Мадор, желающий продолжить дело своего безвременно погибшего родственника.

– Госпожа Орше, разрешите сказать, что я впечатлен вашими действиями!.. – Крис галантно наклонил голову. – Такая сила воли, расчетливость, умение предугадать поступки соперника!..

– Дорогой мой, вы, очевидно, хотели сказать, что я неплохо интригую... – усмехнулась женщина. – Сомнительный комплимент, если откровенно, но он мне нравится.

– Я просто...

– Понимаю... – госпожа Орше, и верно, ничуть не выглядела расстроенной, и даже более того – кажется, была довольна услышанным. – Мне было крайне приятно услышать вашу оценку моим скромным усилиям. Что верно – то верно: кому-то надо делать все, чтоб направлять дела в нужное русло, и ни в коем случае не пускать события на самотек. В свое время, будучи совсем молодой, я вынуждена была согласиться на далеко не самый лучший союз, и только для того, чтоб помочь своей семье и своей стране. Возможно, со стороны это звучит несколько напыщенно, но именно так все и было на самом деле. Пусть брак не принес мне ни счастья, ни радости, но зато сейчас я буду по мере своих сил и возможностей защищать то, ради чего пожертвовала своей молодостью, и чего добилась за эти годы.

– Не могу не уважать ваше решение... – сказала я.

– Молодые люди, вам просто сложно понять кое-что... – вздохнула женщина. – Вы просто не представляете, каких сил и трудов стоило в свое время устроить брак принцессы Эллен и наследного принца вашей страны! Этот союз был крайне выгоден для обоих государств, давал стабильность и укреплял границы. В то время никому и в голову не пришло, что принцесса Эллен, ведущая крайне строгий образ жизни в монастыре с жестким уставом, уже по уши влюблена в некоего юношу, и что эта влюбленная дурочка напишет такое письмо предмету своей страсти, а тот болван будет хранить это послание долгие годы! И как до некоторых пустых голов не доходит тот очевидный факт, что из-за таких вот мелочей может разрушиться очень многое?! Если говорить откровенно, то я представления не имею, как бы нам пришлось выкручиваться, не окажись это письмо в ваших руках! Самое плохое в том, что Эллен пыталась все решить сама, не решаясь попросить нашей помощи.

– Да, Ее Величество была очень расстроена при нашей первой встрече... – согласилась я.

– Еще бы ей быть не расстроенной!.. – госпожа Орше только что руками не всплеснула. – Зная резкий нрав супруга Эллен, могу со всей ответственностью предположить, что окажись это письмо в руках Его Величества, дело могло кончиться если не разводом, то великим скандалом, после чего король навсегда перестал бы доверять своей жене даже в мелочах. Недаром люди семейства ди Роминели, раздобыв это послание, сразу поняли, что за разрушительная сила попала к ним в руки. Подгадав нужный момент, да при умелой подаче после соответствующей подготовки, в итоге можно получить настоящий ураган, который мог смести многое и многих. Надо считать великим счастьем, что все обошлось. Так невольно и подумаешь, что Светлые Небеса находятся на нашей стороне! И вообще, что бы вы, молодежь, делали без таких старых интриганов как я, или мне подобных?

– Хм... – пробурчал Крис.

– Вот и подумайте об этом хорошенько... – посоветовала нам госпожа Орше. – А еще я надеюсь, что Эллен получила достаточно суровый и жестокий урок, и отныне она не только не совершит ничего подобного, но и своих детей научит быть вдвойне, а то и втройне осмотрительными.

Бальтазар, тот молодой человек, которому в свое время юная принцесса Эллен написала то самое письмо... Как рассказал мне Крис, за время нашего вынужденного безделья он все хорошенько обдумал, и почти с полной уверенностью может предположить, о ком именно идет речь, благо имя Бальтазар – оно достаточно редкое. В отличие от меня, Крис неплохо знал высшую аристократию соседних государств, и потому, перебрав в голове всех возможных претендентов (а их и всего-то было не больше, чем пальцев на одной руке), остановился на некоем Бальтазаре Деппре. Крис его никогда не видел, но, по слухам, это был весьма привлекательный и образованный человек, с мягким и добрым характером, но со слабым здоровьем. К несчастью, несколько лет назад он умер...

Была еще одна причина, отчего Крис выбрал именно Бальтазара Деппре: мать этого молодого человека с возрастом стала более чем набожной, и сама ушла в монастырь, тот самый, где в то время находилась и принцесса Эллен. Говорят, Бальтазар, как любящий сын, часто приезжал в обитель, чтоб проведать свою мать, и, очевидно, тогда-то он и познакомился с молоденькой принцессой.

Лично у меня нет сомнений в том, что молодые люди искренне полюбили друг друга, но когда политика требует, что могут возразить сердца юных девушек? Интересы государства у власть держащих должны находиться на первом месте. В любом случае это одна из тех невеселых историй любви, при воспоминании о которых у переживших ее начинает щемить сердце... Все просто и печально.

– Мне бы хотелось спросить... – задала я давно интересующий меня вопрос. – Как это письмо попало в руки ди Роминели?

– Думаю, это не стоит от вас скрывать... – чуть поколебавшись, ответила госпожа Орше. – Тот, кому было предназначено это послание, скоропостижно скончался несколько лет назад – увы, все мы смертны. Уж не знаю, где этот человек хранил полученное письмо, но, похоже, частенько его перечитывал, так и не решившись придать бумагу огню. Его жена, вернее, вдова, нашла это письмо уже после похорон супруга, когда разбирала его бумаги. Надо сказать, что вдовушка – это весьма примечательная особа, не обладающая большим умом, но невероятно ревнующая даже умершего мужа едва ли не к каждой особе женского пола, не достигшей столетнего возраста.

– Так он был женат?

– В то время, когда Эллен написала ему письмо, молодой человек был еще холост, а женился он спустя пару лет. Этот очаровательный юноша был младшим сыном в семье, совершенно без состояния, и родные подыскали ему богатую невесту, которая с первого взгляда без памяти влюбилась в красавца-жениха. К несчастью, эту особу никак не назовешь подарком судьбы – малопривлекательная, ревнивая, подозрительная, да к тому же истеричка. Думаю, что после свадьбы она устроила своему супругу достаточно тяжелую жизнь – говорят, она не отпускала от себя мужа ни на час, а скандалы устраивала по любому поводу, а то и вовсе безо всякого основания, на пустом месте. Помнится, все жалели того милого молодого человека, потому как любое их совместное появление в свете заканчивалось скандалом, причем инициатором постоянно была его неуравновешенная жена. Выходки этой дамы были настолько вызывающими, а ее высказывания – бестактными, и не имеющими никакого отношения к истине, что с этой особой старались не общаться, а ее слова большей частью не принимались на веру. По общему мнению, брак этих двух людей никак нельзя было назвать удачным, и стоит только порадоваться, что в том союзе не было детей. До сей поры все негласно считают, что эта истеричная женщина своими бесконечными скандалами довела супруга до того, что у него однажды не выдержало сердце.

– Удивляюсь, отчего это вдовушка не спалила письмо сразу же после того, как его нашла... – буркнул Крис.

– Возможно, вначале она намеревалась именно так и поступить, но потом решила выяснить, кто был автором этого послания... – подосадовала госпожа Орше. – Не хочется даже думать, что могла сотворить вдовушка, если б узнала правду. Правда, само письмо она никому из посторонних в руки не давала – опасалась, что назад его не вернут. Так, несколько раз помахала бумагой перед родственниками, и не более того. Надо сказать, что никто из тех, кто знал эту семью, не отнесся всерьез к словам вдовы о том, что она будто бы получила доказательство измены мужа – дескать, отыскала любовное письмо, посланное ему какой-то девкой!.. В подобное особо не поверили, общее мнение было таким – это просто болезненная фантазия, очередная выдумка ревнивой женщины, не совсем здоровой психически. Ну, а если даже случится невозможное, и эти слова окажутся правдой, то стоит задним числом порадоваться за ее мужа – у бедняги в жизни было хоть одно светлое воспоминание.

– Но как же тогда...

– Как это письма пропало в руки господ ди Роминели, и как они вообще узнали о нем?.. – закончила мой вопрос госпожа Орше. – К сожалению, сейчас это уже не узнать. Единственное, что удалось выяснить – это послание, и верно, было выкуплено у скорбящей вдовы. Она хоть и набитая дура, но деньги считать умеет, и раз поиски той женщины, что написала это письмо, не дали результата, то надо хотя бы денег за эту эпистолу раздобыть... Допускаю и иной вариант развития событий – вдовушка отдала письмо тем, кто клятвенно пообещал ей найти автора этого послания. Ну, а остальное вы знаете.

– Эта женщина, вдова... Она же читала письмо и может...

– Не может... – перебила меня госпожа Орше. – Там не названо ни одного имени – стоит порадоваться хотя бы тому, что у Эллен хватило ума их не упоминать. Как я вам уже сказала, вдовушка – истеричка, и не всегда дружит с головой. Вернее, временами совсем не дружит. Увы, но в некоторых старинных семьях, кичащихся чистотой крови, подобные заболевания вовсе не являются чем-то необычным.

К несчастью, это мне знакомо – мать моего мужа была из такой же семьи, и там тоже внутрисемейные браки довели знатный род до практически полного вырождения... Так, бывшего супруга вспоминать не стоит, а не то приснится еще ненароком, и потом сердце будет долго колотиться от страха. Что же касается того молодого человека, то я могу сказать только одно – бедный парень!

– На мой взгляд, эта женщина вряд ли так просто успокоится... – предположил Крис. – У таких людей некоторые вещи становятся навязчивой идеей.

– А хоть бы и так... – пожала плечами госпожа Орше. – Без наличия весомых доказательств, хоть того же письма, все ее утверждения рассматриваются окружающими как обострение душевной болезни после смерти мужа, которого она очень любила. В общем, с этой стороны опасности ждать не стоит, а вот семейка ди Роминели по-прежнему представляет немалую угрозу. К несчастью, нет прямых доказательств их причастности к далеко идущим планам Лудо Мадора, а без них не следует применять строгие меры к одной из самых древних семейств нашей страны. Ничего, рано или поздно, но эти люди ошибутся, и вот тогда разговор у нас с ними будет совсем иной... Так, молодые люди, время нашего свидания истекло, я и без того задержалась у вас несколько долее того, чем рассчитывала.

– Но...

– Все. Приду через день-два, мы с вами еще переговорим. А пока что, виконт, вам следует отправиться в свою палату – все же не забывайте, где вы находитесь, да и стражник ждет вас за дверями, чтоб отвести в отведенное вам место, где вы и должны находиться неотлучно, если, конечно, за нарушение утвержденного порядка не желаете оказаться в весьма некомфортабельной камере. Что же касается свиданий, которые вы устраиваете со своей дамой сердца, то с ними вам придется погодить до того времени, пока вы оба не покинете сие казенное заведение. Ну, а до той поры вам обоим следует находиться в одиночестве и вести себя так, чтоб впоследствии вас никто не мог ни в чем упрекнуть. Не забывайте о том, что репутация в нашем обществе значит очень много, если не все. Надеюсь, мы с вами поняли друг друга.

– Разумеется... – вздохнул Крис, поднимаясь на ноги. – Все сказано предельно ясно, и дошло даже до моей больной головы. Тогда, госпожа Орше, разрешите мне проявить должную галантность и проводить вас до двери, а потом и самому отправиться в свою палату, под замок и присмотр.

– Приятно слышать речь разумного человека... – госпожа Орше шагнула, было, к дверям, но остановилась. – Ох, заговорилась я с вами, и чуть не забыла сказать едва ли не самое главное: госпожа Оливия, семья ди Роминели обратилась к Его Величеству с просьбой позволить посетить вас в этом казенном месте. Они желают принести свои официальные извинения за те печальные недоразумения, что произошли с вами по вине господ Лудо Мадора и Лудо Уорта.

– Что-что? – удивленно спросил Крис.

– Называя вещи своими именами, нужно сказать так: сегодня к госпоже Оливии явится некто из семьи ее бывшего мужа, и произнесет сквозь зубы несколько слов сочувствия... – хмыкнула госпожа Орше. – Чего тут непонятного?

– Значит, то, что сделали со мной в этой очаровательной семейке, теперь называется всего лишь печальным недоразумением?! – от возмущения я не могла подобрать нужных слов.

– Увы, я всего лишь процитировала те слова, что члены семьи ди Роминели написали королю в своем послании... – развела руками госпожа Орше. – К тому же правила приличия требуют, чтоб все было по закону, то есть им крайне необходим визит вежливости – требуется показать, будто остальные члены семейства ди Роминели не только не имеют отношения ко всей этой истории, но еще и относятся с осуждением к неблаговидным поступкам своей родни.

– Да я ни кого из них видеть не хочу!

– Понимаю... – вздохнула женщина. – Только король и сам считает, что семье ди Роминели не помешает извиниться перед вами, и потому он не стал возражать против подобного визита. Более того – посчитал это чем-то вроде долга, который обязана отдать вам семейка ди Роминели. Правда, Его Величество понимает, что вам сейчас не до приемов, и потому ограничил количество визитеров до одного человека.

– А если...

– Никаких «если»!.. – оборвала Криса госпожа Орше. – Вместе с представителем семьи ди Роминели будет находиться некто и от Его Величества, чтоб проследить за тем, будут ли в действительности произнесены должные извинения. Позже об этом будет доложено королю.

– И кто же из той достойной семейки осчастливит меня своим появлением?.. – мрачно поинтересовалась я.

– Не знаю... – развела руками госпожа Орше. – В этом вопросе Его Величество предоставил семье ди Роминели право выбора.

– А вы друг другу головы не посворачиваете?.. – обратился ко мне Крис.

– Сразу же за дверями будет находиться вооруженный стражник... – чуть улыбнулась госпожа Орше. – При малейшей опасности или подозрительном шуме ему дано право применять оружие. Так что вам не стоит беспокоиться – все будет в порядке.

Ага, – подумалось мне, – ага, как же, в порядке. Да вы, милая дама, просто мечтаете о том, чтоб кое-кто из семейки ди Роминели заявился сюда с намерением отправить меня на Небеса, прямо к бывшим супругу и свекру. Дело тут не в том, что родственница королевы будто бы испытывает ко мне какие-то негативные чувства. Все гораздо проще: если при встрече что-то пойдет не так, то в этом случае стражнику (или, что вероятней, стражникам) пришлось бы примерить силу, и вот тогда можно будет раз и навсегда избавиться от неуемной семейки с их великими амбициями. Правда, ди Роминели тоже не дураки, все понимают, осознают ту непростую ситуацию, в которой оказались, так что при нашей встрече дело вряд ли дойдет до открытого столкновения. Мой ожидаемый визитер сам проявит должную осторожность, и не будет лезть на рожон.

– И когда же вы собирались мне сказать о том, что сегодня меня ожидает столь немыслимое счастье, то бишь встреча с бывшими родственниками?.. – как можно более вежливо поинтересовалась я.

– Согласна – об этом можно было сказать и ранее, но, молодые люди, мне бы не хотелось, чтоб во время нашего разговора ваши мысли были заняты чем-то другим. Кроме того, я опасалась, что вы расстроитесь. Похоже, так оно и произошло.

– Я б не рисковал оставаться наедине с кем-либо из этой милой семейки... – высказал свое мнение Крис.

– Перестаньте!.. – отмахнулась госпожа Орше. – Думаю, госпоже Оливии и самой хотелось бы побеседовать с кем-либо из семейства ее бывшего мужа. Я права?

– Вообще-то я хотела бы не видеть ни кого из них до конца своей жизни!.. – вырвалось у меня.

– Это просто эмоции. Повторяю: вам совершенно не из-за чего расстраиваться.

Ага, как же, не из-за чего! Ну да оставим подобные утверждения на совести госпожи Орше. Единственное, что меня сейчас интересовало, так это то, кто из той очаровательной семейки намерен придти ко мне? Шарлон, Рена, или некто третий? Конечно, могут прислать кого-то из двоюродных сестер или троюродных дядьев, благо та семья весьма многочисленна, а высказать можно всего лишь дежурные фразы, которые не так сложно заучить наизусть.

Ответ на свой вопрос я получила ближе к вечеру – пришла Рена в сопровождении незнакомого мне мужчины. Судя по его осанке, дорогой одежде и некоторому высокомерию на лице, передо мной находится один из приближенных Его Величества. Понятно – именно этого человека король прислал для того, чтоб убедиться, что семейка ди Роминели досконально выполняет полученные приказы. Впрочем, придворный щеголь в данный момент мне интересен постольку – поскольку, в вот Рена – совсем другое дело. Думаю, она и сама горит желанием сказать мне пару слов наедине, но при свидетеле сделать это не так просто. Да и стражник наверняка стоит за дверями, слушает наш разговор.

Пока Рена, аккуратно подбирая слова, высказывала мне от имени семейства ди Роминели слова сочувствия, соболезнования и извинения, я рассматривала гостью, хотя за сравнительно небольшой срок после нашей последней встречи она вряд ли должна измениться. Держится прекрасно, внешне спокойна, хотя, уверена, у нее в душе сейчас бушует самый настоящий тайфун – еще бы, приходится со скорбным видом извиняться перед той, которую готова убить своими руками!

Когда же Рена, наконец, замолкла, мне осталось только пожать плечами:

– Я вас услышала и поняла.

Мне даже в голову не пришло говорить о том, что я их прощаю, да этого и не требовалось – главное, извинения принесены, о чем придворный сейчас же сообщит королю. Надо сказать, что услышав то, для чего он сюда и заявился, этот хлыщ более не стал задерживаться, сразу же откланялся и ушел – наверняка отправился с докладом к королю. Правда, он оставил дверь открытой, а заодно сообщил Рене, что у нее есть всего пять минут на разговор. Ну, той, наверное, больше и не надо, а на стоящего в дверях стражника она не стала обращать внимания – мол, невелика птица. Это она зря – стражник, без сомнения, не забудет ни одного слова из нашего разговора, и едва ли не дословно передаст начальству или же тому, кто поинтересуется содержанием беседы. Вообще-то у меня нет особого желания заниматься болтовней, но все же придется пять минут терпеть присутствие этой особы.

– Не подскажешь, как сумела убежать из тюрьмы?.. – Рена сразу же перешла к интересующим ее вопросам, понимая, что времени на беседу у нас мало, и его не стоит тратить понапрасну на долгие вступления.

– Повезло... – пожала я плечами, не желая впадать в подробности.

– А украденные документы где прятала?

– Так вы это место до сей поры так и не нашли?.. – удивилась я. – Тогда я помолчу – вдруг еще что-то прятать придется.

– Хотя бы поясни, с чего тебя на каторгу понесло?

– Просто там меня стали бы искать в последнюю очередь... – не стоилоговорить Рене о том, что на каторгу я отправилась не по своей воле, а только потому, что стражники в темноте перепутали меня с другой особой. Если некто считает, что ты человек куда более расчетливый и предусмотрительный, чем принято считать, то не стоит его разочаровывать. – Ведь когда выяснилось, что меня нет в камере, вы же все дороги перекрыли, так?

– Естественно, что были приняты все меня предосторожности, но ты словно сквозь землю провалилась!.. – Рена даже не пыталась скрыть свою досаду в голосе. – Да и потом тебе везло – уходила, словно вода сквозь пальцы, да еще и кавалера себе успела подцепить! А уж сколько неприятностей нам причинила – о том я даже не говорю!

– Не завидуй!.. – усмехнулась я. – Одинокая свободная женщина может делать все, что ей заблагорассудится. Кстати, что ж Шарлон сюда не пришел? Нам с ним есть что вспомнить. В свое время он мне в любви клялся, и у аналоя мы вместе стояли.

– Было бы что помнить!.. – презрительно скривилась Рена. – Шарлон тебя сейчас ненавидит едва ли не больше всех на свете! Из-за тебя наперекосяк пошло многое, если не все!

– Это вашей семейке не надо было мне жизнь портить!.. – я невольно повысила голос. – Устроили представление с подставным женихом, писаным красавцем, а тот недрогнувшей рукой отдал меня своему брату!

– Шарлона заставили изображать перед тобой неземную любовь... – кажется, эти воспоминания даже сейчас неприятны Рене. – Лудо Мадор со своим старшим сыном считали себя умнее всех, не сомневались, что все должно быть только так, как они пожелают! Идиоты! И вот до чего все дошло! Да если б этот умник, так называемый глава семейства, хоть немного пораскинул мозгами, то враз бы понял, что ставил не на того сына!

– Знаешь, у меня было время подумать. Думаю, не ошибусь, если предположу, что в свое время у тебя были намерения отправить на тот свет Лудо Мадора и Лудо Уорта, причем разом. Они бы одновременно чем-то отравились, а виновной в этом злодеянии выставили б меня, ведь едва ли не всем в Тароне было известно о том, как со мной обращается муженек, и как его папаша одобряет эти действия. Дескать, несчастная женщина просто не выдержала издевательств... Да, это весьма умно и расчетливо.

– Ты можешь считать все, что заблагорассудится... – чуть сдвинула брови Рена. Ого, а ведь я, кажется, попала в точку! Со временем эта невзрачная женщина убрала бы со своего пути всех лишних (то есть с пути своего обожаемого мужа), а отвечать за все содеянное пришлось бы мне. Конечно, вряд ли хоть кто-то мог заподозрить в чем-то дурном эту тихую серую мышку... – А вот я, похоже, сделала ошибку, недооценила тебя. Что ж, каждый из нас извлекает жизненные уроки. Впредь буду куда внимательней.

– Лично я надеюсь никогда с тобой больше не увидеться.

– Взаимно... – кивнула головой Рена. – Через несколько дней мы все уезжаем в Тарону. Разумеется, семья ли Роминели сейчас несколько обеднела (к чему ты приложила немало усилий), да и какое-то время нам придется жить под домашним арестом, но все решаемо. Мы даже не будем возражать против того, чтоб вернуть тебе приданое, которое ты принесла в нашу семью – нас все равно заставят это сделать, так лучше добровольно пойти на такой шаг. Если уж на то пошло, то я тебе даже кое в чем благодарна – сейчас главой семьи стал Шарлон, о чем он всегда мечтал, и это не может меня не радовать.

– Ты, похоже, боялась, что наш дорогой свекор проживет до ста лет?.. – усмехнулась я.

– Да у него здоровья хватило бы и до ста пятидесяти лет дожить... – мои слова ничуть не удивили Рену, и она откровенно высказывает то, о чем думала уже давно. – У твоего муженька, кстати, здоровья тоже хватало через край, и он бы пережил нас всех. Единственное, что меня порадовало, так это заключение лекаря, который осматривал тело Лудо Уорта после его кончины: оказывается, у него не могло быть детей. Если бы я это знала ранее, то многое можно было сделать по-иному...

– Так значит...

– Верно. Твой муженек выбил из тебя ребенка Шарлона, чему я очень довольна. Впрочем, тебе тоже стоит порадоваться такому итогу, ведь если бы этот щенок родился, то всем сразу б стало понятно, кто является его папашей. Единственное, что тогда предстояло бы решить твоему муженьку, так это каким образом избавиться от этого ублюдка. Думаю, Лудо Уорт или сразу же свернул ребенку шею, как цыпленку, или же просто расшиб его башку об стену, а потом тебя заставил оттирать со стен кровь младенца и убирать его разбитые кости... Я права? Ну, тебе должен быть лучше известен бешеный характер своего ненормального супруга.

Будь моя воля, я бы сейчас ударила Рену, но понимала – как это не мерзко звучит, но она права. Наверное, все случилось бы именно так, а потом Лудо Уорт выплеснул бы свою ярость на меня... Великие Небеса, какое счастье, что все это закончено!

– Ладно... – продолжала Рена. – Меня сейчас куда больше интересует другое. Судя по развитию событий, ты где-то умудрилась отыскать себе хороших покровителей, которые за тебя стоят горой. Так? Молчишь? А еще меня очень интересуют причины странного поведения Лудо Мадора при разговоре с королем, и его странная болтливость. Не просветишь меня по этому поводу? Я смотрела на него, слушала то, что он говорит – и просто не узнавала этого человека! Про таких еще говорят – будто с цепи сорвался! Предположение тут может быть только одно: или вы его чем-то опоили, или рядом находился какой-то сильный маг, подавляющий волю господина ди Роминели, и заставляющего говорить то, что бы ранее не никогда не сказал даже под пыткой... Итак, какое из двух этих предположений верно?

Ответить я не успела, потому что стражник, стоящий в дверях, произнес:

– Пять минут прошло. Госпожа, пожалуйте на выход.

– Что ж, мне и так многое понятно... – Рена шагнула, было, к дверям, но оглянулась. – Вот что – не попадайся больше мне на пути! Мы, конечно, проиграли, но полностью побежденными себя не считаем. А за сим, дорогуша, до свидания, и я рассчитываю на то, что мы с тобой отныне больше не увидимся, и наши дороги никогда не пересекутся.

За Реной закрылась дверь, и мне только и оставалось, как надеяться на то, что воспоминания о бывшем муже покинут меня как можно быстрее.

Следующие несколько дней у нас опять были посетители. Прежде всего, я была очень рада видеть графа де Линей и его сына Тео. Ну, хоть у этих все было хорошо! У Тео наконец-то состоялась долгожданная помолвка, и теперь в семейства де Линей готовятся к свадьбе. Как шутливо сказал старый граф, без нас свадьбы не будет, так что поторапливайтесь, выходите отсюда поскорей... Можно подумать, мы против.

А еще нас посетил Диамар, старший брат Криса. Как оказалось, старый герцог, отец Криса и Диамара, после всего услышанного в суде слег, и, по мнению лекарей, уже вряд ли поднимется. Его женушка Фелис, когда осознала, что наговорила, была в ужасе, и постаралась наладить отношения с супругом, утверждая – во всем виновато крепкое вино, а сама герцогиня в тот момент не понимала, что говорит... Ну, старый герцог был готов простить супругу, только вот аристократия не пожелала быть столь великодушной, и все двери перед фигуристой красоткой отныне оказались закрыты крепко-накрепко. Единственное, что сейчас может делать молодая герцогиня – это сидеть дома, готовиться к смерти супруга, и понемногу собирать свои вещи – после того, как герцога Тен не станет, в столичном особняке места ей уже не будет. Впрочем, всем членам семейки ди Роминели, что уже давно обитали в том особняке и вели себя там словно хозяева – им тоже показали на дверь, или, как выразился Летун, «попросили на выход с вещами». Надо сказать, что все послушно убрались.

Фелис тоже заявила – дескать, когда ее бесценный супруг уйдет на Небеса, тогда и она вместе с ребенком намерена переехать в Тарону. Там все ее родные, а здесь ее никто не любит, и она чувствует себя не просто чужой, а словно во враждебном окружении... Ну, ей видней, где жить и с кем, тем более что задерживать ее в столице никто не собирается.

А спустя еще пару дней нас вновь посетила госпожа Орше, причем в то время, когда у нас находился Летун. Старый взломщик был одновременно и рад, и расстроен: его внука освободили, привезли в столицу, но беда в том, что парень совсем не мог ходить – увы, с того самого времени, когда его с Крисом засыпало в шахте, у молодого человека поврежден позвоночник, и лекари дают не лучшие прогнозы. Тем не менее, парнишка не теряет присутствия духа – мол, я, как только узнал, что Крис удрал с рудника, так сразу и понял, что тот обратится за помощью к деду, а тот меня всегда выручал!..

Госпожа Орше пришла в то время, когда Летун рассказывал о том, какие разговоры ходили среди заключенных на руднике после нашего побега. Говорят, это было главной темой всех пересудов едва ли не седмицу. Общее мнение было таким: молодцы, но все одно от погони им уйти будет трудно, а уж если учесть ту пакость, что водится неподалеку от рудника, то спастись этим двоим вряд ли удастся...

– Господин Летун, слышала о вашей беде... – обратилась госпожа Орше к старому взломщику. – Говорят, у вас внук в довольно тяжелом состоянии.

– И не говорите... – покачал тот головой.

– В вашей стране у меня дела кончаются, уезжаю к себе... – госпожа Орше удобней устроилась на колченогом табурете. – Господин Летун, я редко говорю такие слова, но мне бы хотелось вам кое-что предложить. Работать с вами – одно удовольствие, и потому я бы хотела вам предложить пойти ко мне на службу.

– На кой хрен?.. – мрачно поинтересовался старик. – В жизни ни под кем не ходил, и уж тем более не собираюсь ходить под бабой, то есть я хотел сказать, под женщиной!

– Понимаю... – госпожа Орше ничуть не обиделась. – Тут весь вопрос в цене. Так вот, в нашей стране есть удивительные источники, где поднимают на ноги даже параличных...

– Слышал я о них... – пробурчал дед. – Только пребывание там стоит таких денег...

– Ваш внук там будет лечиться совершенно бесплатно... – отмахнулась госпожа Орше. – А потом, когда молодой человек выздоровеет, мы отправим его за государственный счет учиться к тому самому мастеру-механику, куда он в свое время так неудачно пытался уехать. Я не буду говорить о том, сколько буду платить вам, но поверьте – немало.

– И что от меня за это потребуется взамен?.. – поинтересовался дедок.

– Честная и преданная служба. Скажу больше – часто она будет связана с риском. Думаю, долго вам объяснять не надо.

– Это понятно... – Летун поскреб в затылке. – А я так мечтал о спокойной старости...

Услышав такие слова, я чуть не рассмеялась. Ты, старый плут, относишься к числу тех людей, которым до самой смерти нужны не только приключения на свою пятую точку, но еще и бодрящие ощущения опасности в крови.

– Успеете еще посидеть на завалинке... – усмехнулась госпожа Орше. – Не будем мелочиться: если все пойдет, как надо, то получите титул, который можете передать по наследству. Вам-то этот титул, может, и ни к чему, но подумайте о внуке. Человеку с титулом путей и возможностей открыто не в пример больше.

– Умеете вы уговаривать... – старый взломщик вздохнул. – А у меня в деревенском доме остались такие хорошие курочки-несушки...

Крис фыркнул, и я его понимаю: если понадобится, дед всем этим несушкам головы не глядя смахнет, и жалеть не будет!

– Ну, курочек я вам не обещаю... – улыбнулась женщина. – А вот дом получите сразу же по приезде. Итак, что скажете?

– Вы меня со всех сторон обложили... – махнул рукой Летун. – Это ж надо – под старость пойти к кому-то на службу! Но ради внука...

– Мы все живем ради семьи... – развела руками госпожа Орше.

– Что верно – то верно... – согласился старый взломщик.

... Нас освободили через пару дней. К тому времени и с Криса, и с меня были сняты все обвинения. Более того – мой брак был признан недействительным, и семья ди Роминели вернула мое приданое, то бишь весьма внушительную сумму денег.

Пока я раздумывала, куда мне пойти, граф де Линей без разговоров привез меня к себе в дом – мол, поживите пока у меня, а дальше видно будет! Что ж, денек-другой можно и тут побыть...

Однако не успела я оглянуться, как мне сообщили, будто некто желает меня видеть. Надеюсь, это не ди Роминели, тем более что все их семейство, по слухам, еще вчера покинуло столицу. Ладно, посмотрим на гостя.

Вот уж кого я меньше всего ожидала увидеть, так это Полана. Откуда он тут взялся?

– Не удивляйся... – опередил Полан мой вопрос. – Я знал, что вас должны были отпустить, ждал тебя у входа, и видел, куда ты отправилась.

– Не думаю, что твой визит кстати... – покачала я головой.

– Я просто хотел сказать, что тогда, два года назад, все получилось глупо... – вздохнул Полан. – Если бы можно было все повернуть назад!.. Ты даже не представляешь, сколько раз я ругал себя за проявленную слабость, за то, что тогда пошел на поводу у отца!..

– Если хочешь, называй все произошедшее глупостью... – пожала я плечами. – Не думаю, что от названия можно поменять прошлое.

– Я просто хотел сказать, что не переставал любить тебя все эти годы, и...

– Мне приятно это слышать... – оборвала я Полана. – Ты еще хотел мне что-то сообщить?

– Мои чувства к тебе не изменились...

– Зато мои поменялись в корне... – оборвала я Полана. – И я прошу тебя уйти. Извини, но ты напоминаешь мне о прошлом, которое я бы хотела забыть.

– Но...

– До свидания. Не надо было тебе приходить сюда, и встречаться нам отныне тоже не стоит.

Когда за Поланом закрылась дверь, я поняла, что рада его уходу. Сейчас у них в семье очень непростое положение – как я и предполагала, ди Роминели полностью обобрали семью Полана, и у тех сейчас не осталось ровным счетом ничего. Сейчас все они живут у родных, а что с ними будет дальше – о том известно только Светлым Богам. Конечно, от голода семья маркиза Рейнье не умрет, но то, что им придется несладко – в этом нет сомнений.

Через полчаса ко мне пришел Крис с потрясающей новостью: барон Бонте, тот самый, кому мы вернули дарственную – он женится на моей мачехе! Не скажу, что подобное меня уж очень удивило: мачеха – привлекательная женщина, да и барон еще не стар, так что пошли им Светлые Боги счастья и здоровья! Да и моим сводным брату и сестрам не помешает иметь отца, тем более что барон – человек неплохой. Ох, надо бы мне к ним съездить, давно никого из них не видела, еще, не приведи того Боги, не узнают меня – ведь больше двух лет не виделись! А еще мне очень хочется увидеть бабушку...

– Оливия... – отвлек меня Крис. – Должен признаться: пока мы с тобой находились в лазарете, я письмо дядюшке написал, просил благословения на брак...

– И что тебе дядюшка ответил?.. – поинтересовалась я, пряча улыбку.

– Написал – давай побыстрее, не тяни, мне внуки нужны, да и тебе образумиться не помешает!

– Какой разумный дядюшка!

– Что верно – то верно!

– Не подскажешь, на ком жениться собрался?

– В этом деле дядюшка целиком полагается на мой вкус, а он меня никогда не подводил!.. – Крис достал из кармана коробочку. – Вот, дядюшка и кольцо прислал. Говорит – как только невеста согласится, сразу надевай ей кольцо на палец, чтоб не передумала! Конечно, в таких случаях положено вставать на одно колено и говорить высокие слова, но нога у меня все еще побаливает, а насчет слов – на это господа артисты мастаки! Ты просто скажи «да», чтоб мы времени понапрасну не тратили!

– Интересная форма предложения руки и сердца... – я открыла коробочку и в растерянности посмотрела на огромный бриллиант размером с лесной орех. – Что, твой дядюшка больше камня не нашел? С таким булыжником палец не согнешь!

– Я так понимаю, ты говоришь мне «да»?.. – поинтересовался Крис.

– Ну, за неимением рядом никого более подходящего...

– Учти: дядюшке нужны внуки, и немедленно!

– Ничего не имею против... – рассмеялась я, а про себя подумала: моя бабушка тоже от внуков не откажется, и чем скорее они появятся, тем лучше...

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21