КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124656

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Эволюционирующая бездна [Питер Гамильтон] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

ПИТЕР ГАМИЛЬТОН ЭВОЛЮЦИОНИРУЮЩАЯ БЕЗДНА

Феликсу Гамильтону, появившемуся на свет одновременно с «Бездной». Не волнуйся, папочкин мир совсем не такой.

ГЛАВА 1

Космический корабль не имел названия, серийного номера и даже марки. Он существовал в единственном экземпляре. Необходимости во втором таком корабле больше не возникнет, и потому не требовалось никаких обозначений: это был просто Корабль.

Он мчался сквозь субструктуру пространства–времени со скоростью в пятьдесят девять световых лет в час — быстрее, чем любое из средств передвижения, когда–либо построенных людьми. Навигация на такой колоссальной скорости осуществлялась посредством интерпретации промежуточных квантовых аналогий, что позволяло определять относительное положение масс в реальной Вселенной. Таким образом, отпадала необходимость в грубых гисрадарах и других приборах наблюдения, что исключало возможность обнаружения. Невероятно сложный ультрадвигатель разогнал бы Корабль и до большей скорости, если бы значительная часть феноменально мощного энергетического потока не тратилась на подавление флуктуаций. Зато вокруг не наблюдалось никаких квантовых искажений, способных облегчить задачу возможным преследователям.

При всей своей невероятной скрытности Корабль был огромным: длина широкого овоида достигала шестисот метров, а диаметр в центральной части составлял двести метров. Но самым большим его преимуществом было вооружение: установленные на борту орудия уже в момент выхода из режима могли поразить сразу полдюжины кораблей класса «Столица» Флота Содружества. Оружие испытывалось всего один раз, и ради этого Корабль на десять тысяч световых лет удалился от границ Содружества. В примитивных цивилизациях того сектора галактики еще не одно тысячелетие будут рассказывать легенды о зажженных богами звездных туманностях, вспыхнувших в просторах космоса.

И даже сейчас, сидя в опрятной полукруглой каюте Корабля и отслеживая маршрут по информации в экзо–зрении, Неския с легкой дрожью ужаса вспоминала разлетающиеся на части звезды. Одно дело — управлять секретной станцией для фракции Ускорителей, обеспечивая агентов кораблями и оборудованием. Это было легко, и она могла гордиться безупречной точностью работы всех механизмов. Но совсем другое дело — воочию наблюдать за результатами работы орудий. Такого смятения она не испытывала уже более двух сотен лет, с тех пор как стала Высшей и вступила на путь духовной миграции. Испытание ничуть не поколебало ее веру в дело Ускорителей — ее поразила колоссальная мощь оружия, затронувшая примитивную составляющую человеческой психики, от которой было невозможно избавиться. Невероятная сила, подчиняющаяся ее воле, произвела на Нескию неизгладимое впечатление.

Все остальные аспекты ее животного прошлого были устранены эффективно и безболезненно: сначала бионониками и постижением философии общества Высших, что подготовило ее к восприятию концепции фракции Ускорителей, а затем и некоторыми изменениями физического тела, подчеркнувшими ее новые убеждения. Ее кожа превратилась в мерцающий серо–стальной покров из клеток эпидермиса, насыщенных полуорганическими волокнами новейшей разработки, что обеспечило превосходный симбиоз. Лицо, в прошлом заставлявшее многих мужчин восхищенно оборачиваться, приняло более эффективную плоскую форму, а усиленные бионониками большие глаза позволяли видеть в различных спектрах. Ее шея вытянулась и приобрела дополнительную гибкость, обеспечивающую большую маневренность головы. Мускулы под мягко поблескивающей кожей стали настолько сильнее, что позволили бы ей остановить нападающую пантеру земного происхождения, и это еще до того, как вступили в действие биононики.

Но больше всего эволюция затронула ее разум. Неския отказалась от бионейронного перепрофилирования по той простой причине, что ее убеждения были достаточно сильны и без генетического воздействия. Термин «поклонение» тут подходил лишь приблизительно, но в ее преданности делу Ускорителей можно было не сомневаться. Прежние человеческие отношения и биологические потребности ее больше не беспокоили, все помыслы сосредоточились на достижении поставленной фракцией цели. В последние пятьдесят лет все ее радости и огорчения были связаны с проектами и планами Ускорителей. Она полностью посвятила себя фракции и стала воплощением ценностей, провозглашаемых Ускорителями. Именно поэтому лидер фракции Иланта, планируя операцию, выбрала Нескию для управления Кораблем. Вот почему она была так довольна.

Корабль начал сбрасывать скорость, приближаясь к точке с заданными Нескией координатами. Спустя некоторое время он неподвижно замер в трансмерном пространстве, а навигационный дисплей показал Солнечную систему, находящуюся на расстоянии в двадцать три световых года.

Такое расстояние было признано самым подходящим. Они оставались вне досягаемости для плотной сети датчиков, окружающей колыбель человечества, но могли преодолеть дистанцию меньше чем за тридцать минут.

Неския дала команду интел–центру провести пассивное сканирование. В радиусе трех световых лет кроме отдельных пылинок и случайной ледяной кометы ничего не было. И уж конечно, никаких кораблей. Тем не менее сканирование выявило незначительную аномалию, вызвавшую у Нескии сдержанную довольную улыбку. Вокруг ее Корабля в трансмерной неподвижности замерли ультрадвигатели, присутствие которых выдавали только эти малозаметные сигналы. Чтобы их обнаружить, надо было знать, где искать и на что именно обращать внимание. Корабль определил, что в ожидании дальнейших инструкций собралось восемь тысяч машин. Неския открыла канал связи с ними и провела быструю рабочую проверку. Стая готова.

Она успокоилась и стала ждать следующего вызова Иланты.


Заседание Совета внешней защиты закончилось, и Казимир отключил канал связи с виртуальным залом. Он остался в одиночестве в своем кабинете на последнем этаже Пентагона-2, не зная, куда пойти. Флотилия устрашения должна быть запущена — теперь в этом не осталось никаких сомнений. Ничто другое не могло сдержать приближающуюся армаду Окайзенской Империи без риска колоссальных потерь с обеих сторон. А если еще просочится известие об участии в ней кораблей праймов… Обязательно просочится. Иланта об этом позаботится.

«Выбора нет».

Он в последний раз поправил упрямый уголок расшитого воротника мундира, подошел к широкому окну и взглянул на пышную зелень парка Бабийанского Атолла. Прозрачный купол освещал базу неярким сиянием, но на фоне искусственного рассвета все еще был виден туманный полумесяц Икаланайз. Картина, которую он очень часто наблюдал за время своей службы. Он всегда принимал ее как должное и только теперь задумался, увидит ли все это снова. Такие мысли для настоящего военного, да еще при его происхождении, не были чем–то необычным.

Юз–дубль установил для него связь с Паулой.

— Мы запускаем против окайзенов флотилию устрашения, — сказал он.

«О боже. Как я понимаю, последняя попытка захвата не увенчалась успехом».

— Верно. Корабль праймов взорвался, как только его выдернули из гиперпространства.

«Проклятье. Самоуничтожение не вписывается в психологическую схему праймов».

— Мы с тобой знаем об этом. Правление АНС об этом тоже, без сомнения, знает, но ему, как и всегда, требуются доказательства, а не косвенные улики.

«Ты будешь участвовать в походе флотилии?»

Ее вопрос вызвал у Казимира улыбку. «Если бы ты только знала».

— Да. Я лечу в составе флотилии.

«Удачи тебе. Мне бы хотелось, чтобы твой поход дал нам рычаг против нее. Они наверняка будут наблюдать. Есть шанс заметить их первыми?»

— Мы обязательно постараемся это сделать. — Казимир прищурился на промышленные установки, вращающиеся вокруг Высокого Ангела узким мерцающим ожерельем. — Я слышал новости с Эллезелина.

«Да. У Дигби не было ни единого шанса. АНС высылает команду криминалистов. Если им удастся установить, что именно вез Чатфилд, возможно, успеем привлечь Ускорителей к суду раньше, чем ты доберешься до окайзенов».

— Я так не думаю. Но у меня есть для тебя новости.

«Слушаю».

— «Линдау» покинул систему Ханко.

«Куда же он направляется?»

— А вот это самое интересное. Насколько я могу судить, корабль держит курс на Конус.

«На Конус? Ты уверен?»

— На это указывает проекция его движения. Курс не изменяется уже семь часов.

«Но… Нет!»

— Почему нет? — спросил Казимир, удивленный реакцией следователя.

«Я не могу поверить, что Оззи снова решился вмешаться в дела Содружества, да еще таким образом. И он никогда бы не нанял человека вроде Аарона».

— Ладно, предположим, ты права. Но ведь на Конусе есть и другие люди.

«Да, есть. Назовешь хотя бы одного?»

Казимир сдался.

— Но какой же интерес может быть у Оззи?

«Ничего не приходит в голову».

— «Линдау» идет медленнее своей обычной скорости. Вероятно, он сильно пострадал на Ханко. Ты могла бы намного быстрее добраться до Конуса или перехватить их в пути.

«Соблазнительно, но не буду рисковать. Я и так потратила слишком много времени, поддавшись собственной одержимости. Больше не могу позволить себе ввязываться в сумасбродные затеи».

— Ладно. Что ж, в ближайшие несколько дней я буду занят. Но в случае необходимости можешь со мной связаться.

«Спасибо. Я сейчас намерена сосредоточиться на безопасности Второго Сновидца».

— Желаю удачи.

«И тебе тоже, Казимир. Успехов».

— Спасибо.

После окончания разговора с Паулой он еще немного постоял у окна, а потом активировал биононики, обеспечивающие подключение к телепорт–сфере Флота. Он телепортировался в терминал червоточин, находящийся на орбите вокруг гигантского ковчега чужаков, а оттуда переместился в терминал Керенска. Следующая телепортация перенесла Казимира в помещение Острова Гевелия, одной из телепорт–станций Земли, парящей в семидесяти километрах над южной частью Тихого океана.

— Готово, — сказал он, обращаясь к правлению АНС.

АНС открыла недоступную для других червоточину к Проксиме Центавра протяженностью в четыре и три десятых световых года, и Казимир шагнул в переход. В 2053 году, когда Оззи и Найджел открыли свою первую червоточину дальнего действия, система Альфа Центавра принесла огромное разочарование. Двойная система, состоящая из звезд G- и К-класса, а также несколько планет были открыты еще в процессе стандартных астрономических наблюдений, и потому все отчаянно надеялись обнаружить мир, пригодный для жизни человека. Но ничего подобного не произошло. Тем не менее удалось доказать, что червоточины способны соединять отдаленные звездные системы, и Оззи с Найджелом продолжали развивать сеть червоточин, вскоре преобразованную в систему Компрессионного космического транспорта, что привело к созданию Межзвездного Содружества. В систему Альфа Центавра люди больше никогда не возвращались, и никто даже не приближался к Проксиме Центавра, поскольку вокруг красного карлика не могло быть пригодных к жизни планет. Именно поэтому АНС сочла ее самым подходящим местом для строительства и базирования флотилии устрашения.

Казимир материализовался в центре простого прозрачного купола диаметром в два километра. Это был крошечный блистер на поверхности голой, лишенной атмосферы планеты, вращающейся в пятидесяти миллионах километров вокруг маленького красного карлика. Сила тяжести здесь составляла две трети от стандартной. Горизонт ограничивали пологие холмы, а серо–коричневые осыпи в тусклом красноватом свете Проксимы казались темно–бордовыми.

Его подошвы стояли на чем–то, напоминающем гладкий серый металл. При попытке сфокусировать на нем взгляд, поверхность неуловимо ускользала, как будто неведомая сила отделяла его ботинки от физической структуры. Сканер его бионоников обнаружил мощные энергетические потоки, поднимающиеся из–под пола и окружающие его тело невидимым коконом.

«Ты готов?» — поступил запрос от правления АНС.

Казимир сжал челюсти.

— Приступайте.

Казимир не напрасно заверял и Гора, и Паулу, что флотилия устрашения — это не блеф. Она воплощала в себе высшие достижения технологий АНС и по крайней мере не уступала кораблям райелей–воинов. Но в то же время он признавал, что называть ее флотилией было бы преувеличением.

Создание флотилии породило неизбежную проблему: кому доверить эту невероятно опасную и мощную систему поражения. Чем больше численность экипажа, тем больше вероятность злоупотреблений и утечки информации. Как ни странно, ответ был найден благодаря все той же технологии. Для управления требовался один–единственный контролирующий разум. АНС отказалась по этическим соображениям, не желая, чтобы ее упрекали в неограниченном могуществе. Таким образом, роль командующего флотилией переходила к адмиралу Флота.

Энергетические потоки поднимались вокруг него с неуклонностью морского прилива, они считывали его информацию на квантовом уровне и конвертировали память. Казимир трансформировался: его исключительно физическая структура превратилась в эквивалент энергетической функции, заключенный в бесконечно малой точке, внедренной в пространство-время. Его «тело», превращенное в энергетический алгоритм, было погружено в глубину квантовых полей по тому же принципу, каким пользовалась сама АНС. Он сохранил свой разум и память наряду с некоторыми свойствами манипулирования и сенсорики, но, в отличие от АНС, он не был фиксированной точкой.

Казимир воспользовался новыми входящими сигналами, чтобы изучить мгновенно окружившую его межпространственную решетку, и произвел осмотр комплекса трансформированных функций, содержащихся в устройствах экзотической материи купола. Затем он стал отбирать те из них, что могли понадобиться в предстоящей миссии, и присоединять к своему алгоритму. Эту процедуру он воспринимал как посещение оружейного склада обычным солдатом, достающим с полок выбранное оружие и средства защиты.

В итоге к первоначальному алгоритму он добавил еще восемьсот семнадцать функций. Под номером двадцать семь значилась способность передвигаться в гиперпространстве со сверхсветовой скоростью. За отсутствием торможения массы он легко развивал скорость, намного превосходящую возможности самого мощного ультрадвигателя.

Казимир стартовал с безымянной планеты в сторону флотилии Окайзенской Империи при скорости в восемьсот световых лет в час. А потом начал ускоряться.

Космический корабль готовился войти в атмосферу планеты, и стюард начал собирать у пассажиров бокалы из–под напитков. Экспедитор невольно улыбнулся. Это занятие больше подходило для робота, а то и просто для встроенной системы утилизации, но на космических линиях продолжали держать экипажи из живых людей. Подавляющее большинство пассажиров (по крайней мере из не-Высших) были рады возможности личного контакта во время путешествия. Кроме того, обслуживающий персонал придавал судну оттенок роскоши, характерной для давно ушедшего прошлого.

После вхождения в атмосферу он подключился к наружным сенсорам корабля. На втором по величине южном континенте Фаналлисто шел дождь. Ветер, набирающий силу над пустынными просторами Антарктического океана, с устрашающей скоростью гнал огромные массивы серо-стальных туч в глубь континента. Из–за сильного ливня над городами стали подниматься защитные купола. Окружающие сельскохозяйственные фермы получили предупреждения о возможности наводнения.

История развития Фаналлисто перевалила вековой рубеж. Это был приятный во всех отношениях мир, ничем не примечательный среди других Внешних миров, с населением в несколько десятков миллионов человек, в основном сосредоточенном в городах пояса с умеренным климатом. В каждом из них имелся свой тан из числа проповедников Воплощенного Сна и довольно большое количество его последователей. Перспектива близкого паломничества значительно обострила ситуацию, а события на Виотии усилили напряженность среди населения. С каждым днем учащались случаи насилия по отношению к танам.

Само по себе это обстоятельство было не слишком примечательным, подобные конфликты возникали почти во всех мирах Великого Содружества. Но на Фаналлисто несколько случаев насилия предотвратили люди, оснащенные бионониками. Фракция Консерваторов решила выяснить, что на Фаналлисто могло быть столь важным, что потребовалась поддержка агентов, подозреваемых в принадлежности к Ускорителям.

Экспедитора, как он откровенно заявил Консерваторам, это не волновало. Но агент фракции в данный момент находился на Фаналлисто, а по правилам проведения полевых операций ему требовалась независимая страховка, так что Экспедитор, вместо того чтобы из космопорта Пулапа отправиться прямиком в Лондон, полетел на Тангор, а оттуда ближайшим рейсом вылетел на Фаналлисто. Но теперь он хотя бы не был участником активных действий. Работающий здесь агент даже не знал о его присутствии.

Коммерческий корабль спустился сквозь насыщенную влагой атмосферу и приземлился в космопорте Рапалл. Экспедитор вышел вместе с остальными пассажирами в здание терминала, где его уже поджидал багаж. Два средней величины чемодана благодаря антиграв–вставкам проплыли по воздуху вслед за ним и нырнули в багажный отсек такси. Он направил машину в торговую часть города — короткая поездка в антиграв–капсуле под куполом защитного поля. Там, уже в другом обличье, он перешел на другую стоянку такси и долетел до отеля «Наперстянка», расположенного на восточной окраине города.

Он заселился в номер 225, воспользовавшись третьим сертификатом личности, и неотслеживаемой кэш–монетой заплатил сразу за десять дней проживания. Четыре минуты он потратил на то, чтобы подключиться к комнатному узлу киберсферы, после чего внедрил мелкие подпрограммы, создающие видимость его присутствия в номере. Он считал эту предосторожность отличным профессиональным ходом. Пищу, приготовленную небольшим кулинарным процессором, робот–горничная во время утренней уборки ежедневно будет спускать в унитаз. Периодически станет включаться споровый душ и другие устройства, будет меняться режим кондиционера, а коммуникационный узел передаст в унисферу несколько сообщений. И уровень потребления энергии тоже будет изменяться.

Оба чемодана он для порядка уложил в шкаф, не забыв активировать защитные программы. Что находилось внутри, он даже не хотел знать, хотя догадывался о довольно опасных устройствах. Убедившись, что все работает должным образом, он вышел из номера и вызвал такси к вестибюлю отеля. За чемоданами придет совсем другой человек — в этом и состояла суть миссии. Такой порядок вещей его вполне устраивал. Он подключался к последнему сну Джастины, и теперь единственным его желанием было вернуться к семье. Он твердо решил в ближайшие пару недель отказываться от всех поручений Консерваторов, как бы вежливо они ни просили и как бы сурово ни предупреждали. События приближаются к драматической развязке, и настоящий отец в такой момент должен находиться рядом со своей семьей.

Широкие стеклянные двери вестибюля разошлись, выпуская его наружу. Капсула–такси, поджидая его, висела в двух сантиметрах над бетонным тротуаром. Но он не успел до него дойти, как поступил вызов из фракции Консерваторов.

«Я скажу им „нет“, — пообещал он себе. — Несмотря ни на что».

Он уселся на закругленное сиденье, дал команду интел–центру машины доставить его в деловую часть города и только тогда ответил на вызов.

— Да?

«Запущена флотилия устрашения», — сказала ему фракция Консерваторов.

— Удивительно, что только сейчас. Люди нервничают из–за окайзенов, а они ведь еще даже не знают о праймах.

«Мы уверены, что запуск намеренно инспирировали Ускорители».

— Почему? Что они выиграют?

«Они наконец увидят, что представляет собой флотилия устрашения».

— Пусть так, но что они тем самым получат?

«Мы еще не знаем. Но это сильно затрагивает их планы. Ради запуска Ускорители пошли на огромный риск».

— Игра меняется, — негромко произнес Экспедитор. — Марий так мне сказал: игра меняется. Я думал, он говорит о Ханко.

«Видимо, нет».

— Значит, приближается критическая фаза.

«Похоже, что так».

Он немедленно заподозрил неладное.

— Я не намерен больше что–то для вас делать. Пока.

«Мы знаем. Потому и связались с тобой. Мы считаем, что ты должен об этом знать. Нам известно, как важна для тебя семья и что ты хочешь быть рядом с родными».

— А. Спасибо.

«Если ты захочешь вернуться к активному статусу…»

— Я дам вам знать. Мой сменщик успешно следит за Марием?

«Информация о ходе операции не разглашается».

— О, конечно. Извините.

«Еще раз благодарим за помощь».

Разговор закончился, а Экспедитор все еще сидел, напряженно выпрямившись. «Флотилия устрашения!» Значит, положение серьезное, если не сказать опасное. Он проигнорировал процедуры и приказал такси лететь прямо в космопорт. Корабль, на который он купил билет, должен был отправиться только через два часа. Юз–дубль мгновенно нашел ближайший рейс до Высших миров: судно компании «Панцефей» отправляется на Гралмонд через тридцать пять минут. Он даже сумел забронировать Экспедитору место, заплатив огромную сумму за последнюю каюту первого класса, поскольку перелет продлится двадцать часов. Еще двадцать минут потребуется, чтобы через червоточину добраться до Земли, и через двадцать один час он будет уже в Лондоне.

«Времени еще предостаточно. Не так ли?»


Араминта так спешила убраться из Колвин–сити, что совсем не подумала о практической стороне путешествия по тропам сильфенов между мирами. Мысль о прогулке по таинственным лесам и солнечным полянам казалась привлекательной, не меньше радовала Араминту мысль о возможности оставить в дураках Воплощенный Сон и его предводителя мерзавца Этана. Но, если бы она хоть на минуту задумалась о своей экипировке, наверняка поискала бы более крепкую обувь. Кроме того, существовала и проблема с питанием.

Однако в первые пятьдесят минут, когда она радостно шагала по небольшой рощице, с которой начинался лес Франкола, ни одна из этих мыслей ее не посещала. Араминта просто радовалась удаче и тому, как сумела выпутаться из труднейшего положения.

Ларил советовал ей понять, чего же она хочет.

«Что ж, я уже начинаю это делать. Теперь я снова могу управлять своей жизнью».

Четверка лун спустилась за горизонт. Араминта проводила их улыбкой и задумалась, как скоро на небосклоне снова появятся яркие спутники. Они довольно быстро передвигались по небу, значит, огибают планету не один раз в сутки. Взгляд в противоположную сторону прогнал улыбку с ее лица: над пологими холмами, ограничивающими долину, собирались угрожающе темные тучи. Минут через десять ее уже настиг сильный дождь, мгновенно промочивший одежду до нитки. Старая флисовая куртка защитила бы от небольшой мороси, но против муссонного ливня была бесполезна. Араминта отодвигала со лба промокшие пряди волос и продолжала упрямо шагать, хотя видела не дальше сотни метров вперед. Тонкие подошвы туфель начали скользить по промокшему подобию травы. После спуска до дна долины приходилось двигаться дальше, сильно наклонившись вперед, словно горилла. Так прошли первые три часа.

Оставшуюся часть дня она продолжала идти в том же направлении, пересекая широкую низину. Вскоре тучи унеслись, и теплые лучи оранжевого солнца высушили куртку и брюки, хотя белье под ними еще долго оставалось влажным. И скоро начало натирать кожу. Наконец она добралась до берега извилистой реки, оказавшегося неприятно топким. Не похоже было, чтобы сильфены пользовались лодками. Никаких признаков переправы или хотя бы брода она тоже не заметила. Да и быстрое течение реки казалось ей слишком опасным. Араминта сжала зубы и свернула вдоль потока. Через полчаса стало понятно, что никакой естественной переправы она не найдет, придется переходить реку вброд.

Араминта стащила с себя брюки, флисовую куртку и блузку, свернула все в один узел и добавила пояс с инструментами — она не могла оставить его, хотя сверток потянул бы ее ко дну, если бы пришлось плыть. Ноги скользили по дну реки, от холодной воды захватывало дух, а быстрое течение вызывало неослабевающий страх. В середине вода дошла ей до самых ключиц, но, стиснув зубы, она продолжала идти вперед.

Она почти онемела от холода, но все–таки добралась до противоположного берега. Непреодолимая дрожь мешала развязать сверток с пожитками — ее единственным имуществом во всей Вселенной. Довольно долго она боролась с желанием свернуться в клубок и остаться на месте, но в конце концов заставила себя снова двинуться в путь, несмотря на сильную дрожь. Спустя некоторое время пальцы снова обрели способность шевелиться. Натягивая одежду, она ужаснулась тому, какой опасно белой стала кожа.

Ходьба почти не согрела Араминту, и до верхней границы леса ей так и не удалось добраться. С заходом солнца она свернулась у небольшого валуна и, не переставая дрожать, погрузилась в тревожную полудрему. За ночь еще дважды шел дождь.

Утром она поняла, что нет никакой еды. Наклонившись к небольшому ручейку, чтобы зачерпнуть ладонью ледяной воды, она услышала голодное урчанье своего желудка. Такой несчастной Араминта еще никогда себя не чувствовала — ни в тот день, когда ушла от Ларила, ни при виде огня, пожирающего ее дом. Сейчас все было гораздо хуже. Мало того, она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой. Она оказалось в мире без людей. Если что–то случится — она вывихнет лодыжку или растянет колено, — на многие световые годы вокруг нет никакой помощи. Останется только упасть прямо на склоне долины и ждать голодной смерти.

При этой мысли и от осознания риска вчерашней переправы через реку у нее снова задрожали руки и ноги. Запоздалый шок, реакция и на реку, и на схватку в парке Бодант. После этого, продолжая путь наверх, она старалась двигаться как можно осторожнее. Ничего съестного вокруг по-прежнему не попадалось. Под ногами шелестела желтоватая трава, мерцающая лавандовыми искорками цветов. Араминта угрюмо брела вперед, стараясь припомнить все, что знала о тропах сильфенов. Информации было совсем немного: даже в энциклопедической статье, хранившейся в ячейке памяти, содержались в основном общеизвестные мифы. Тропы существовали на самом деле, но ничего похожего на их карту не было, и некоторые поклонники средневекового образа жизни отправлялись наудачу, преследуя личные, зачастую неразумные цели. Лишь немногие из них возвращались обратно, большинство исчезало бесследно. Кроме Оззи, конечно. Теперь Араминта догадалась, что и он тоже дружил с сильфенами. «Как и Меллани, кем бы она ни была в своей остальной жизни». Араминта злилась на себя за то, что не позаботилась дать команду юз-дублю провести хотя бы поверхностную выборку сведений. Больше недели назад Крессида рассказала ей о загадочном наследии, а она даже не подумала что–то выяснить, не задала ни единого вопроса. «Глупо».

Воспоминание о Крессиде помогло ей сосредоточиться. Крессида никогда не позволила бы себе утонуть в болоте жалости к самой себе. «А ведь она тоже моя родственница».

Араминта чувствовала, что в приближающемся лесу начинается другая тропа, и по пути к ней стала перечислять положительные моменты в ее ситуации. Во–первых, она ощущает тропы, значит, этот этап путешествия скоро закончится. Отсутствие еды сильно удручало, но наследие Прогрессоров позволяло выживать в любом мире. Еще в раннем детстве, на ферме, играя с братьями и сестрами, она узнала, что Прогрессоры почти не рискуют отравиться растениями в чужих мирах, поскольку их вкусовые сосочки распознают опасные вещества. Кроме того, их метаболизм позволяет самостоятельно вывести сильный яд из организма.

Но, несмотря ни на что, трава на склоне не казалась ей достаточно привлекательной.

«Я подожду, пока не окажусь в другом мире».

К тому времени, когда она поднялась к первым покрытым мхами деревьям, заметно похолодало. С нижнего конца долины в ее направлении снова ползли плотные тучи. Дождь при такой температуре окончательно лишит ее силы духа.

Араминта поспешила в лес, шелестящий продолговатыми золотистокоричневыми листьями. Из травы под ногами поднимались пучки тонких белых стеблей, похожих на паутину. В глубине леса, между деревьями, воздух оставался неподвижным. Ее решимость возросла. Какой–то частью сознания она ощутила начало перемен. Посмотрев вверх, Араминта заметила, что небо в узких просветах между переплетающимися ветвями заблестело бирюзой, и это ее очень обрадовало. Теперь оно стало намного ярче и приветливее, чем над холмами.

Где–то в глубине Гея–сферы или в грезах Исток–острова сильфенов — неизвестно, где блуждали сейчас ее мысли, — Араминта увидела, как именно происходят изменения. Тропа постоянно трансформировалась. У нее не было четкого начала или конца — ее направление зависело от желания путешественника. Чье–то неимоверно далекое сознание, по всей видимости, вело постоянное наблюдение. Так она получила смутное представление о множестве странников, идущих по тропам. Бесчисленные миллионы, путешествующие повсюду, куда они только могли добраться: некоторые ставили себе цель приобрести новый опыт, другие позволяли тропам вести их наугад, чтобы открывать и узнавать что–то новое в любом уголке галактики.

Между заросшими мхом стволами стали появляться новые деревья с гладкой светло–зеленой корой. Своей пышной листвой они напомнили Араминте весенний лес. Потом на стволах начали попадаться плети плюща и лиан, свешивающих вниз каскады серых цветов. Она продолжала идти. Тропа то огибала пологие холмы, то спускалась в неглубокие долины со звонкими ручейками на дне. В какой–то момент послышался грозный шум водопада, но он был в стороне от тропы, и Араминта не решилась свернуть на звук. Вскоре в гуще лесного полога замелькали красные краски, а под подошвами в траве зашуршали мелкие ломкие листья. Воздух стал теплее и суше. Через несколько часов после того, как она выбралась из дождливой долины, Араминта услышала торжественное песнопение на незнакомом ей наречии. Не важно, что она не могла разобрать слов — изысканная гармония пения казалась очевидной. Араминта даже позволила себе остановиться и немного послушать. Это были сильфены. Большая группа весело шагала в новый мир, сулящий свежие впечатления и эмоции. На мгновение ей захотелось присоединиться к их походу, увидеть то, что видят они, разделить их чувства. Но образ Крессиды — самоуверенной, сосредоточенной и умной — тотчас возник в ее воображении, и Араминта смущенно признала, что бесцельное блуждание с толпой похожих на эльфов чужаков не поможет решить ее проблемы. Она с сожалением продолжила путь. Где–то впереди ее ждал мир Содружества. Она твердо была в этом уверена, хотя тропой, похоже, не пользовались уже очень давно. Сильфены не интересовались планетами с высокоразвитыми цивилизациями.

Араминта с облегчением вздохнула, заметив, что лес вокруг нее начал редеть. Над головой сияло яркое безоблачное небо, и с каждым шагом становилось все теплее. В лесу теперь преобладали деревья с красными листьями и тонкими, широко распростертыми серыми ветвями. Она довольно усмехнулась: в путешествии по тропам между мирами было что–то невероятно привлекательное.

Тропа вывела ее к последним деревьям. Араминта прищурилась от яркого солнца и окинула взглядом открывшиеся просторы.

— Великий Оззи, — испуганно прошептала она. Перед ней, насколько хватало глаз, простиралась равнина, покрытая белым песком. Высокое солнце палило с абсолютно безоблачного неба. — Это же пустыня!

Она развернулась кругом и обнаружила, что оказалась между небольшими группами деревьев, окаймляющих маленькое вытянутое илистое озеро. Где–то среди деревьев быстро таяла тропа.

— Нет, — воскликнула Араминта. — Подожди. Это неправильно. Я не хочу здесь оставаться. — Но тропа уже исчезла. — Вот незадача!

Может, Араминта и не знала ничего о неизведанных планетах, но зато точно знала, что нельзя отправляться в путь через пустыню в разгар дня, да еще без подготовки. Она медленно обошла водоем, пытаясь отыскать следы присутствия других людей. Но кроме весьма странных отпечатков в высохшей грязи не нашла ничего, что свидетельствовало бы о регулярном посещении оазиса. В середине дня, когда солнце замерло в зените, она выбрала самое тенистое дерево и села, прислонившись спиной к стволу.

Сомнения и сожаления, которые она гнала от себя во время путешествия по тропам, разбушевались с новой силой, грозя затопить с головой. А вдруг сильфены теснее связаны с событиями в галактике, чем думают люди? Вдруг они намеренно заманили ее сюда, чтобы Араминта не смогла возглавить паломничество? Не успела она об этом подумать, как перед глазами возник образ Крессиды, с трагическим видом приподнявшей одну бровь. Араминта даже смущенно поежилась.

«Ну же, возьми себя в руки».

Она опустила взгляд на пояс с инструментами. Выбор был довольно обширный, но у многих заряд подходил к концу. Тем не менее инструменты ей пригодятся. «А в чем? Как с их помощью пересечь пустыню?» Она снова окинула взглядом оазис, стараясь быть такой же внимательной и сосредоточенной, как Крессида. «Ладно, у меня хотя бы есть вода. Но как унести ее с собой?» Вдруг она заметила, что из земли кое–где торчат пеньки, но упавших деревьев не видно. Она подошла к нему и убедилась, что срез ровный и чистый. Кто–то поработал пилой. И тут она усмехнулась: вот и подсказка. «А теперь подумай, как можно использовать дерево».

Имевшаяся у нее моторная пила предназначалась для вырезания небольших фигурных отверстий, а никак не для валки деревьев, какими бы тонкими они ни были. Но Араминта сумела обрезать ствол по кругу, а затем свалить его. Под корой обнаружилась невероятно прочная черная древесина. И все же Араминте удалось отпилить два куска примерно по метру длиной и откатить их в тень. При помощи дрели она просверлила отверстие по центру. После чего, переключив инструмент в режим развальцовки, снова принялась сверлить. Работа заняла несколько часов, но в конце концов получилось два цилиндра со стенками толщиной в пару сантиметров. Из них вышли отличные ведра. Араминта отнесла сосуды на середину озерца, чтобы наполнить чистой водой, и вдруг ей что–то попалось под ногу. Она вытащила шарик с мягкой и скользкой темно–голубой оболочкой. Яйцо! Она тревожно оглянулась по сторонам, стараясь угадать, кто его отложил. Наземное животное или водяное? А может, это плод какого–то растения?

Она наполнила ведра, быстро вытащила их на берег и стала рассматривать мягкое яйцо. Размером оно было не больше ее кулака, и влажная скользкая оболочка прогибалась под пальцами, словно резина. В животе снова заурчало от голода. Араминта вспомнила, что ничего не ела после того, как позавтракала с Тандрой и ее семьей, а это было так давно.

Она установила находку между камнями, включила лазер в режим малой мощности и широкого луча и начала водить по яйцу рубиновым веером взад и вперед. Оболочка потемнела и стала коричневой, немного затвердела, а потом покрылась мелкими трещинами. Через несколько минут Араминта решила, что приготовление закончено, и при помощи отвертки проковыряла в оболочке дыру. Запах ей не понравился, но она расширила отверстие и вытащила изнутри немного дымящейся клейкой массы.

Она не могла удержаться от гримасы, но все же рискнула положить каплю вещества на кончик языка. Масса оказалась почти безвкусной, разве что отдаленно напоминающей мятное желе. Вспомогательная программа ее макроклеточных ячеек произвела анализ полученной по нервным каналам информации с вкусовых сосочков. Горячее органическое вещество не содержало никаких опасных элементов — по крайней мере, сразу оно ее не убьет. Араминта закрыла глаза и проглотила массу. Желудок отозвался благодарным стоном, и она подцепила порцию побольше.

Араминта быстро покончила с первым яйцом (она до сих пор подозревала, что это может быть плод растения) и отправилась на новые поиски, в итоге получив еще девять таких же шаров. Четыре она приготовила лазером, предварительно смыв грязь с их оболочки водой из ведра. Деревянные сосуды не протекали, что она отметила как небольшую победу. Наконец ее желудок успокоился, и тогда она разрезала остатки дерева и разожгла костер. Пламя испекло остальные яйца, позволив ей сберечь заряд лазера. Араминта гордилась своей смекалкой, хотя и признавала, что могла бы подумать об этом раньше.

Костер прогорел, и Араминта принялась снимать кору с оставшихся стволов. Разрезав ее на тонкие полоски, она сплела себе шляпу. После трех попыток она сумела подогнать конус по своей голове, а потом принялась плести корзинку, чтобы унести яйца.

Очередная экспедиция на озеро принесла ей еще пять яиц. Наконец она решила, что пора устроиться на ночлег. Работа по подготовке к переходу заняла несколько часов, а солнце еще только начинало клониться к горизонту. Дни в этом мире оказались довольно длинными. Следовательно, и ночь будет долгой, что даст ей возможность пройти до рассвета большое расстояние.

Она задремала еще до заката, и увидела во сне высокую светловолосую девушку, тоже чувствующую себя одинокой. Сон был не слишком отчетливым, и девушку окружала не пустыня, а горы. Затем рядом с блондинкой появился симпатичный парень, заставивший ее сердце забиться быстрее. А потом возник человек с золотым лицом.

Араминта резко проснулась. Этот человек был Гором Бурнелли, и она заподозрила, что сон навеян Гея–сферой. Голоса едва доносились сюда, но Араминта их различала. Гор сильно злился. Ей захотелось снова нырнуть в Гея–сферу и попытаться досмотреть сон, но осторожность удержала ее от этого шага. Меньше всего ей сейчас хотелось снова оказаться под прицелом Воплощенного Сна, хотя, как они могли выследить ее здесь, она не представляла. Кроме того, ее ждали более срочные дела.

Маленькое яркое солнце наконец скрылось за горизонтом, и Араминта собрала свой импровизированный набор для выживания в пустыне. Ведра были наполнены до краев и закрыты обрезками дерева. При помощи сплетенных из коры креплений она повесила их на спину и поморщилась от немалой тяжести. Печеные яйца отправились в корзинку, закрепленную на плече. Еще несколько полосок коры она повесила на шею — неизвестно, пригодятся ли они ей, но это все, что у нее имелось, к тому же жалко было бросать плоды нелегкого труда. Закончив подготовку, Араминта тронулась в путь.

К ее радости, сумерки продержались довольно долго; полная темнота подействовала бы угнетающе, к тому же могла вызвать страх. Со временем над головой появились звезды. Ни одно из созвездий не было ей знакомо, и их не удалось узнать даже с помощью энциклопедического справочника. «Значит, я еще очень далеко от Великого Содружества». Несмотря на это, она была уверена, что где–то близко проходит тропа, которая ее туда выведет. Араминта без колебаний покинула оазис. Она знала, в каком направлении нужно идти.

Ведра все сильнее давили ей на спину, но Араминта понимала, что должна нести с собой столько воды, сколько в ее силах. Желудок тоже чувствовал себя не слишком довольным и постоянно напоминал о себе ощущением голода. Она решила, что съеденные яйца были для человеческого организма не слишком питательными. Но организм не выбросил непривычную пищу, и это уже неплохо.

Араминта невольно усмехнулась. Странно, как сильно в зависимости от обстоятельств меняются суждения. Еще неделю назад она переживала из–за покупателей на квартиры и внесенных ими авансов и расстраивалась по поводу задержки поставок. А сегодня отсутствие рвоты в безлюдной пустыне считала значительным достижением.

Через три часа после старта она позволила себе отдохнуть. Пустыня освещалась уже только звездами. Похоже, что лун в этом мире не было. Зато некоторые звезды сияли очень ярко. Араминта пожалела, что ее познаний в астрономии недостаточно, чтобы понять, не являются ли они планетами. Хотя это не имело значения. Сейчас перед ней стояла определенная цель, и Араминта могла радоваться своим успехам.

Она отпила немного воды, стараясь не пролить ни капли. Яйца не тронула. «Надо оставить их до тех пор, пока не проголодаюсь по-настоящему». Отдохнув, она застегнула куртку и отправилась дальше. К этому времени она уже сильно натерла ноги. Ее туфли были совсем не предназначены для долгой ходьбы, хорошо хоть почва оказалась достаточно ровной.

По пути Араминта продолжала размышлять, что надо будет сделать, когда она снова попадет в мир Содружества. У нее всего один шанс, и нельзя ошибиться в выборе. На нее устремлены взгляды множества людей. Подчинение Воплощенному Сну она инстинктивно отвергала. А Ларил, несмотря на свою лояльность и готовность помочь, не до конца понимал ее ситуацию. «А кто ее понимает?» Хотя он мог бы поговорить с представителем одной из фракций. «Но с какой?» Чем больше она об этом думала, тем больше склонялась к мысли связаться с Оскаром Монро. Если кто–то и мог бы обеспечить ей убежище, то только АНС. А если и АНС намерена ее использовать, значит, надежды нет.

Араминта продолжала брести, хотя голод и недостаток сна ее порядочно измотали. Она чувствовала усталость, но не позволяла себе отдыхать. У нее была только ночь, днем жара делала путешествие невозможным. Каждый шаг причинял боль. Остановившись попить, она с трудом поднимала деревянные ведра, и мускулы спины ныли от тяжести. Ей оставалось только стараться не обращать внимания на резкую боль в стертых ступнях. Остывший воздух вызывал приступы дрожи, и все тело сводило судорогами.

Тогда она останавливалась на минуту, потом встряхивала головой, как вышедшая из воды собака, и делала очередной шаг. «Нельзя сдаваться».

Ей предстоит еще так много сделать, чтобы остановить безумное паломничество Воплощенного Сна. Но мысли начали путаться. Она увидела своих родителей, но не тех, с которыми яростно спорила, когда была подростком, а тех, что заботились о маленькой дочке, прощали ее проказы, играли с ней, тех, что на Рождество подарили пони, когда ей исполнилось восемь лет. А она не потрудилась поговорить с ними даже после развода с Ларилом. Слишком упрямая, вернее, слишком глупая. «Да я уже слышу, что они могли бы сказать, узнай о моем намерении выйти за мистера Бови и статьмультиличностью». А потом следующий период, когда Ларил убрался с планеты, походы по барам вместе с Крессидой и бесконечные свидания. Свобода, возможность развлекаться, знакомство с жизнью молодежи Содружества. Обретение независимости и немалая гордость по этому поводу.

Интересно, вернется ли она когда–нибудь к прежней жизни? Сейчас Араминта больше всего хотела, чтобы закончилось это безумие, чтобы Воплощенный Сон развалился, а она стала бы миссис Бови. Нельзя ли вернуться в благословенную неизвестность? Многие тысячи других людей сумели пережить моменты своей славы и бесславия. Например, Меллани.

В экзо–зрении Араминты вспыхнуло красное табло таймера, и сопровождающий его писк прогнал напряженность, заставляя отвлечься от уютных воспоминаний. Со стоном облегчения она сняла со спины надоевшую упряжь. Хорошо хоть стало не так холодно. Поднимая деревянный сосуд, чтобы попить, она заметила в звездном небе яркие огоньки. Араминта достаточно долго прожила в Колвин–сити, чтобы тотчас узнать космические корабли.

— Что за дьявол? — Только в этот момент она поняла, что тропа сильфенов осталась за спиной. — Великий Оззи!

Откуда–то неподалеку донеслись неясные излучения эмоций Гея–сферы. Араминта поспешила убедиться, что ее собственные мысли надежно скрыты и не могут выдать ее присутствия.

«Ради Оззи, где же я оказалась?»

Она внимательно огляделась по сторонам. Вокруг по–прежнему было темно, но один край горизонта начал немного светлеть. Она улыбнулась и села, решив подождать.

Спустя полчаса стало ясно, что она не ошиблась. В бледных лучах рассвета стало видно, что она все еще в пустыне, но вместо бескрайнего океана песка вокруг поднимались невысокие скалы цвета охры, а из тускло–коричневой почвы торчали голубовато–зеленые растения, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся едва живыми кустиками. В каменистых осыпях и трещинах скал виднелась такая же сухая и бледная трава. Вдали, едва заметная в дрожащем воздухе, в небо поднималась широкая полоса горной цепи. Вершины поражали колоссальной высотой, но снега на них не было. Каменистая пустыня простиралась до самых предгорий. С другой стороны Араминта заметила невысокую гряду, до которой, по приблизительным оценкам, оставалось не меньше пяти километров. Но в этой монотонной местности было нетрудно и ошибиться.

Как бы там ни было, она стояла на грунтовой дороге, укатанной каким-то транспортом. Дорога плавно уходила вниз по склону и упиралась в настоящее бетонное шоссе. От одного только его вида она ощутила громадное облегчение. После двадцати лет жизни в захолустном Внешнем мире Араминта знала, как редко встречаются дороги, особенно в сельской местности, где почти все пользуются исключительно антиграв–капсулами. Ей же повезло найти шоссе в сердце пустыни. Очень повезло.

«Спасибо тебе», — мысленно поблагодарила она Исток–остров.

Она попила воды и зашагала по грунтовке. Но расстояние ее обмануло. Как бы Араминта ни старалась, шоссе не приближалось. По пути она увидела над грядой несколько антиграв–капсул — другого движения над пустыней не было. Что ж, теперь она знала, в какую сторону повернуть, когда доберется до шоссе. С той стороны гряды определенно имелось какое–то поселение, и несколько осторожных попыток проникновения в Гея–сферу подтвердили эту догадку.

Подъем занял у нее целых три часа. И опять она обнаружила, что совершила ошибку, назвав препятствие грядой. Чем ближе она подходила, тем выше оно поднималось перед ней, больше похожее теперь на сильно вытянутую гору. Удача, приведшая Араминту на дорогу, теперь как будто покинула ее: за все утро ей не встретился никакой транспорт.

К тому времени, когда она забралась наверх, Араминта была готова увидеть все что угодно, только не открывшийся перед ней пейзаж. Насчет вытянутой горы она почти не ошиблась: гряда оказалась стенкой кратера, настолько огромного, что в центре его поместилось красивое круглое озеро не меньше двадцати миль в поперечнике. Это был прекраснейший оазис: внутренние склоны покрывала пышная растительность и аккуратные террасы, на которых, как ей показалось, раскинулись виноградники. Дорога перед ней спускалась вниз к небольшому городку, где живописные домики едва просвечивали между высокими деревьями. Несмотря на усталость, боль во всем теле и беспокойство по поводу состояния ног, Араминта, глядя на эту прекрасную картину, не могла удержаться от широкой улыбки. Затем она вытерла выступившие в уголках глаз слезы, бережно спустила со спины ведра с водой и поставила под камни на обочине дороги. Рядом осталась и корзинка с яйцами. Освободившись от ставшей ненужной тяжести, она устремилась вниз по склону.

Она вошла в городок, еле передвигая ноги и вызывая недоуменные взгляды местных жителей. Ничего удивительного. На голове все еще оставалась сплетенная из коры шляпа, одежда пестрела пятнами грязи и бесчисленными прорехами. Араминта догадывалась, что от нее еще и пахнет соответствующим образом. Она осмелилась заглянуть в местную Гея–сферу и ощутила инстинктивное изумление окружающих. Кроме удивления она обнаружила еще и немалую тревогу.

Большая часть домиков была обшита деревянными досками, выкрашенными в разные яркие цвета и скрывавшими современные строительные материалы. В результате городок приобрел уютный старомодный вид, что прекрасно сочеталось с безмятежной гладью озера.

Тень высоких стройных деревьев уже не спасала от жарких лучей утреннего солнца, и на улицах было немноголюдно. Лишь спустя время Араминта обнаружила пожилую чету, не разделявшую тревожного беспокойства своих соседей. Гея–частицы женщины даже излучали некоторое сочувствие к усталой путнице.

— Простите, — обратилась к ним Араминта. — Вы не подскажете, где здесь можно остановиться?

Муж и жена переглянулись.

— У тебя акцент другого мира, — заметила женщина.

Араминта подавила смешок. Ей самой показалось странным произношение женщины, которая почти не разделяла слов, проговаривая их подряд без остановки. К счастью, на незнакомцах не было старомодных костюмов, что носили последователи Воплощенного Сна. С другой стороны, люди с такими дряхлыми телами казались необычными.

— Да, вы не ошиблись, — ответила она. — Я только что приехала.

Мысли женщины засияли удовлетворением.

— Вот и хорошо, милая. Ты долго отсутствовала?

— Я… э… еще не знаю, — честно призналась Араминта.

— Я как–то тоже попробовала, — меланхолично сказала женщина. — Так никуда и не попала. Может быть, после омоложения попробую еще раз.

— Да, конечно. Но… как насчет отеля?

— А почему бы вам просто не выяснить это при помощи юз–дубля? — спросил мужчина.

Его поседевшие волосы уже начали редеть, и в целом вид у него был достаточно безобидным, но вопрос прозвучат довольно резко.

— Я из Натуралов, — попыталась объясниться Араминта.

— Да ладно тебе, Эрл, — усмехнулась женщина. — На Кастон–стрит есть мотель «Сайдстар», моя дорогая. Это в четырех кварталах отсюда. — Она ласково улыбнулась Араминте и показала направление. — Он довольно дешевый, но достаточно чистый. Тебе там будет удобно.

— Отлично, спасибо вам.

— У тебя есть деньги?

— Да, спасибо. — Араминта коротко кивнула и повернулась в указанном направлении. Но, пройдя пару шагов, остановилась. — Э… А что это за место?

— Майлдип Уотер, — сухо ответил мужчина. — Мы живем на экваториальном континенте Чобамбы, одного из Внешних миров, если ты не знаешь.

— Верно.

Она опять улыбнулась, давая понять, что название просто выскользнуло из ее памяти.

— По правде говоря, это единственное поселение на всем континенте, от берега до берега занятом пустыней. Вам повезло, что вы его нашли.

Его иронию не мог скрыть даже незнакомый акцент.

— Да, конечно.

Женщина легонько толкнула его в плечо, призывая успокоиться. Араминта снова улыбнулась и поспешила уйти. Уже добравшись до Кастон–стрит, она еще чувствовала их внимание, причем мысли мужчины выражали не только легкое удивление, но и оттенок раздражения.

«Все не так плохо, — сказала себе Араминта. — Они ведь могли заподозрить меня в чем–то или даже узнать».

В энциклопедическом файле говорилось, что Чобамба была заселена всего двести пятьдесят лет назад. Араминта решила, что мотель «Стар-сайд» стал одним из первых заведений на планете. Его домики разительно отличались от обшитых деревом городских зданий. Они были выращены из сухого коралла, что давно омертвел и под нещадными лучами солнца уже начал разрушаться. Она узнала простейшую разновидность бледно–сиреневого коралла, которую в Лэнгхэме фермеры использовали для сооружения амбаров, потому и смогла определить, что этим домикам уже намного больше ста лет.

Мотель просторно раскинулся вокруг плавательного бассейна. Бетонные площадки возле строений, предназначенные для капсул гостей, давно потрескались под натиском семян и корней неприятных на вид шарообразных красноватых грибков. Сегодня на всей территории стояла всего одна капсула.

По пути к зданию администрации Араминта увидела, как поливочные трубки разбрызгивают на газонах слабые фонтанчики воды. Судя по всему, в регулярном поливе нуждалась и вся растительность на стене кратера.

Хозяин мотеля возился в задней комнате своей конторы, пытаясь отремонтировать древний кондиционер. Он вышел навстречу Араминте, вытер руки о несвежий белый халат и представился Рагнаром. Его внимательный взгляд быстро прошелся по ее одежде.

— Давненько к нам оттуда никто не приходил, — произнес он, подчеркивая слово «приходил».

В речи Рагнара слышался тот же самый акцент, что и у пожилой четы.

— Так я не первая? — настороженно спросила Араминта.

— Нет, мэм. Тропа сильфенов заканчивается где–то за стеной кратера. В последние годы я встретил несколько таких же, как вы, путешественников.

— Конечно.

Она улыбнулась и немного расслабилась. Рагнар перегнулся через стойку и понизил голос:

— А вы долго там пробыли?

— Еще не знаю.

— Ну, ладно. Но для возвращения вы выбрали не самое лучшее время. Для Великого Содружества настали неспокойные дни, могу вас заверить. — Он прищурился, заметив равнодушное выражение ее лица. — Вы ведь знаете, что такое Содружество?

— Знаю, — хмуро ответила она.

— Хорошо. Я спросил на всякий случай. Эти тропы непредсказуемы. Один раз ко мне попали путники из эры, предшествующей эпохе червоточин. Боже, как они изумились.

Араминта не стала высказывать свои сомнения насчет того, насколько это правдоподобно. Она показала хозяину свою кэш–монету.

— Могу я получить комнату?

— Нет проблем. Как долго вы намерены у нас погостить?

— Неделю.

Она передала ему плату. Рагнар снова окинул скептическим взглядом ее одежду и вернул кэш–монету.

— Я дам вам двенадцатый номер, там очень тихо. Туалетные принадлежности во всех наших номерах предоставляются бесплатно.

— Отлично.

Он усмехнулся.

— Я пришлю вам дополнительный набор.

Двенадцатый номер представлял собой комнату размерами три на пять метров, дверь в задней стене вела в ванную комнату с душем и туалетом. Спорового душа, как с разочарованием отметила Араминта, здесь не было. Она села на край двуспальной кровати и посмотрела на свои ноги: резкая боль не утихала. Ей пришлось потратить немало времени, чтобы снять туфли. А потом осторожно скатать и окровавленные носки. Она невольно поморщилась при виде лопнувших волдырей и кровоточащих ссадин. Кроме того, мускулы время от времени сводило судорогой.

Араминта со слезами на глазах смотрела на свои ступни. Она знала, что надо что–то сделать, хотя бы помыть их. Но она так устала, что никаких сил не осталось. Она натянула на плечи тонкое покрывало и провалилась в сон.


Врачи неотложной помощи продолжали работать в парке Бодант еще через десять часов после массовых беспорядков, или боя, или перестрелки — события называли по–разному. Многие горожане считали их массовым убийством. После предъявленного делегацией Сената обвинения и прозрачного намека на военный трибунал Содружества, где он станет главным обвиняемым, Пелим просто вышвырнул делегатов из своего штаба. Но во время неубедительных объяснений перед прессой, через пять часов после того как агенты прекратили стрелять друг в друга, Пелим все же снял ограничение на полеты капсул неотложной помощи. Тем не менее он не позволил отключить купол силового поля, чтобы перевезти раненых в другие города. Больницам Колвин–сити, и без того переполненным после столкновений горожан с военной полицией, пришлось справляться самостоятельно.

Определить количество пострадавших было довольно трудно, но журналисты, посетившие место схватки, говорили о ста пятидесяти случаях утраты тел. Число пострадавших с травмами разной степени тяжести явно перевалило за полторы тысячи, а может, и две.

Оскар лично добавил двоих к общему числу убитых. Сопутствующий ущерб он даже не пытался подсчитать, но тот явно был немалым: ни один из участников битвы даже не пытался сдерживаться. Отчасти Оскар тихо ужасался собственной жестокости, с которой защищал Араминту от окружающих ее агентов. Он позволил боевым программам определять степень противодействия. Да еще его собственные инстинкты внесли свой вклад, подсказывая возможные ошибки противников и способы их использования. А его биононики — продукты самых современных технологий — форматировали энергетические потоки в соответствии с лучшими военными программами, составленными Рыцарями–Хранителями. И хорошо, что уже после нескольких мгновений боя подоспели Томансио и Бекия, поддержав его своей мощью. Но эти первые, самые важные секунды он продержался сам; он чувствовал себя примерно так, как в добрые старые времена над Ханко, когда совершал невероятно опасные маневры вокруг звезды, потому что это было необходимо.

А на следующее утро в его душе возникло ощущение вины. Может, следовало бы действовать осторожнее, учитывать, что вокруг ни в чем не повинные люди. Но разум подсказывал, что важнее всего была защита Араминты. В тот момент решалась судьба Содружества, зависящая от того, какая фракция сумеет заполучить Второго Сновидца. Видимо, поэтому он и дрался так яростно: он знал, что должен одержать верх. Об альтернативном варианте он предпочитал даже не думать, не то что его допускать.

После схватки Томансио и Бекия стали относиться к нему с большим уважением, чего прежде он не замечал. Вот только жаль, что он заслужил его таким способом.

Позаимствованная ими капсула покинула базу эллезелинских сил, расположенную в доках, и поднялась над Кэрнсом, направляясь к длинному однопролетному мосту.

— Кто–то наверняка ее схватил, — сказала Бекия, повторяя фразу, словно заклинание.

Остаток ночи после перестрелки в парке Бодант они провели в поисках, стараясь помочь Лиатрису обнаружить неуловимую Вторую Сновидицу. Ее исчезновение отчасти было на их совести: Лиатрис отключил все камеры наблюдения в радиусе пяти километров от парка. В тот момент, когда их главная задача состояла в том, чтобы помочь Араминте скрыться от остальных агентов, это было оправданно, но больше всего их удивило ее полное исчезновение. Поиски не дали ни малейшего намека на то, куда она могла отправиться после встречи с Оскаром. В ситуации был и положительный момент: ни одной из фракций (а на планете, по утверждениям Лиатриса, действовало еще пять групп) тоже не удалось ее схватить.

— Воплощенный Сон остался ни с чем, — спокойно сказал Томансио. — И это для нас главное. До тех пор пока мы не определим ее местонахождение, миссия продолжается. Верно, Оскар?

— Верно.

Перед ним снова возникло ее лицо, увиденное в тот краткий миг, когда ошеломленная, перепуганная девчонка остановила на нем свой безумный взгляд. Она казалась такой хрупкой. «Как же, черт побери, ей удается на шаг опережать всех остальных?» Однако он лучше, чем кто бы то ни было, знал, что необычные ситуации очень часто пробуждают в людях необычные способности.

— Есть какие–то сдвиги в анализе записей? — спросила Бекия.

— Нет, — коротко ответил Лиатрис.

После того как Араминта пропала из вида, эксперты запустили просмотр старых записей с камер наблюдения, чтобы понять, как она добралась до парка Бодант. Специалисты команды встречи, пытаясь проследить ее путь, анализировали информацию всех городских сенсоров. Лиатрис (и его соперники из фракций) переключили подачу информации на своих квазиразумных шпионов, почти наугад рассылая их в погоню. Как ни удивительно, ни один из шпионов не обнаружил Араминту в течение всего дня, даже поблизости от парка Бодант. Впервые девушку заметили в тот момент, когда в Гея–сферу выплеснулся ее гнев, вызванный пожаром в ее собственном доме. И до сих пор никто не смог разгадать, как Араминте удавалось скрываться. Ее метод оказался настолько эффективным, что ей удалось сбежать в самый разгар битвы.

Теперь Оскару и его команде оставалось только два варианта. Во-первых, Араминта могла вызвать его, хотя бы из благодарности или из чистого прагматизма. Во–вторых, они проверяли все связи, словно заправские детективы. «Паула могла бы мной гордиться», — незаметно усмехнувшись, подумал Оскар.

Команда встречи, несмотря на разосланные предупреждения, арестовала почти всех членов семьи Араминты, за исключением блистательной Крессиды, подобно Араминте, сумевшей скрыться от преследования. Всех задержанных доставили в Колвин–сити для «снятия показаний», и Лиатрис сказал, что с Эллезелина вызвали опытных специалистов для прочтения памяти. В итоге Араминте оставалось надеяться только на помощь друзей, хотя, кроме Крессиды, их оказалось не так уж и много. И, по мнению Оскара, для молодой, привлекательной и независимой девушки это было довольно странно. Лиатрису удалось обнаружить лишь несколько ее знакомых, а самым многообещающим из всей группы оказался поставщик строительного оборудования мистер Бови.

Томансио отвернул капсулу от реки и направил ее в район Коредна. В конце главной улицы они приземлились на стоянке и вышли из капсулы. Их окружали по большей части одноэтажные маленькие домики из сухого коралла; их миниатюрные садики местами поражали своей аккуратностью, а в остальных случаях служили хранилищем для старой мебели и прочего подобного хлама. Этот район считался одним из беднейших в городе. Все трое сразу заметили капсулу эллезелинской полиции, стоящую в дальнем конце улицы.

— Будьте настороже, — предупредил Томансио.

На этот раз все трое оделись в простые куртки оккупационных сил, без всякой брони. Оскар привел свои биононики в боевую готовность. Защитные энергетические потоки и силовое поле можно активировать за долю секунды. Он надеялся, что этого хватит. Все трое зашагали по улице, и по пути Оскар просканировал стоявшую впереди капсулу. Машина была пуста и не активирована.

— Приписана к отделению FIK-шестьдесят семь, — доложил Лиатрис, получив серийный номер капсулы. — В данный момент патрулирует границы города.

— Проклятье, — пробормотал Оскар, приближаясь к намеченному дому.

Его полевой сканер обнаружил внутри работающие биононики. Кто бы там ни находился, его боевые системы тоже были приведены в состояние готовности.

— Ускоритель?

— Дарвинист, — предположила Бекия.

— Сепаратист, — высказал свое мнение Томансио.

— Я тоже участвую, — заявил Лиатрис. — Ставлю на Консерваторов.

Томансио подошел к алюминиевой входной двери и постучал. Все трое напряженно прислушались к приближающимся шагам. Дверь открыла усталая невысокая женщина в темно–синем домашнем халате.

— Да? — вопросительно произнесла она.

По полученному от Лиатриса файлу Оскар узнал в ней Тандру, работавшую в кафе «У Ника».

— Мы бы хотели задать вам несколько вопросов, — сказал он.

Тандра закатила глаза.

— Опять! О чем еще вы хотите спросить?

— Не могли бы мы пройти в дом? — спросил Оскар.

— А я считала, громилы из Воплощенного Сна не спрашивают разрешения.

— Тем не менее, мэм, мы бы хотели войти в дом.

— Отлично! — буркнула Тандра и распахнула дверь. — Входите и присоединяйтесь. Вы здесь не первые.

Оскар с тревогой оглянулся на своих товарищей и вслед за Тандрой вошел в дом. В маленькой гостиной он остановился как вкопанный, выплеснув в Гея–сферу фонтан изумления. На диване, в компании улыбающихся близнецов, сидела женщина с активированными бионониками. Безукоризненно сшитый мундир майора был ей к лицу. Образцовый кадровый офицер. Перед ней с чашечкой кофе склонился Мартин.

— Привет, Оскар. — Кэт широко улыбнулась. — Давно не виделись. Чем ты занимался последние пару тысяч лет?

Он сокрушенно вздохнул. «Ладно, ты же знал, что рано или поздно это произойдет».

— Я находился в небытии, как полагалось и тебе.

— Мне там стало скучно, — сказала Кэт. Она перевела взгляд на Томансио и Бекию. Оскар никогда не видел Рыцарей–Хранителей такими растерянными. Казалось, они поражены еще сильнее, чем он сам. — Мои люди, — насмешливо заметила она. — Рада вас видеть.

— Боюсь, что здесь какое–то недоразумение, — произнес Томансио. — Мы работаем на Оскара.

— Ну, это я исправлю. Я же сама вас создала.

— Они верны своим принципам, — мягко заметил Оскар. — Не только сила…

Кэт с довольным видом рассмеялась.

— Недаром ты мне всегда нравился.

— В чем дело? — спросил Мартин. — Я думал, вы все из одной конторы.

— Так и есть, — поддакнула Кэт.

— Нет, — решительно возразил Оскар.

— Михал, Фредди, — позвала Тандра. — Идите сюда.

Кэт еще шире улыбнулась, но плотнее обняла руками близнецов.

— Они мне нравятся.

Михал и Фредди начали вертеться, стараясь выскользнуть из крепких рук, и Мартин шагнул вперед. Оскар мгновенно перехватил его, не давая пошевельнуться.

— Не двигайся, — приказал он.

Бекия одновременно удержала Тандру.

— Не надо, — предупредила она женщину.

— Отпустите меня, — крикнула женщина.

— Еще шаг, и я тебя пристрелю, — уверенно заявил Оскар, испытывая презрение к самому себе, но не видя другого выхода.

Возможно, это ошеломит женщину и заставит ее повиноваться. Она же не понимает, что близнецы останутся в живых только в том случае, если он со своей командой одержит верх.

— Громко сказано, — усмехнулась Кэт.

— Выбор у меня невелик, — ответил Оскар.

— Как поживает Паула?

— Мне казалось, вы недавно встречались.

— Не совсем так. Еще встретимся.

— Всегда будет другой раз, не так ли?

— Ты наверняка знаешь это не хуже, чем я.

— Знаешь, во время нашей последней встречи на борту самолета по пути на Дальнюю ты была не такой уж плохой.

— Все такой же, можешь не сомневаться, — заверила его Кэт.

— Странно, потому что ты была такой же, как сейчас. А основание движения Рыцарей–Хранителей пока еще в будущих твоих воспоминаниях.

— Для меня это слишком сложно и странно, дорогуша.

— Если подумать хорошенько, ты никогда не встречалась со мной по пути на Дальнюю. Твои воспоминания начинаются за день до отправки в Рэндтаун.

— И что с того?

— Любопытно, что ты внимательно изучила свою жизнь.

— Надо знать своих врагов.

— Да, конечно. Тем более что у тебя их немало.

— Ну да, а ты, вероятно, живешь во Вселенной благоденствия.

Оскар криво усмехнулся.

— Но в ней есть ты.

— Ох. Это слишком интимно, милый.

— Конечно. А как может быть иначе после того, что произошло между нами на том самолете? Ах, да, у тебя же нет этих воспоминаний.

Теперь Кэт выглядела по–настоящему шокированной.

— Ты шутишь, дорогуша. Тебе ведь вообще не нравятся девушки.

— Нет. Но, как ты сказала, мы немного похожи, а по пути к почти неминуемой смерти пробуждаются некоторые рефлексы. Пришлось обойтись тем, что было доступно.

— А теперь это звучит оскорбительно.

Лицо Оскара не дрогнуло.

— Нет, просто личные воспоминания. В конце концов, чьего ребенка ты носила и родила после свержения Звездного Странника?

— Ребенка? — выпалила Кэт. — Я? От тебя?

— Люди, о чем это вы? — завопила Тандра. — Уходите сейчас же! Уходите все и оставьте нас в покое!

Оскар погрозил пальцем рассвирепевшей женщине, но ничего ей не ответил.

— Если ты не изучила этот отрезок памяти, спроси у Рыцарей, которых ты создала. Разве ты не заметила небольшого провала в своей истории?

Кэт посмотрела на Томансио, все еще удерживающего Мартина.

— По правде говоря, после войны в твоем рассказе был какой–то неясный период, — медленно произнес он. — Никто не знает, чем ты тогда занималась.

— Да пошел ты, — бросила ему Кэт. — А ты… — она сверкнула глазами на Оскара. — Ты тоже ничего не знаешь. Ты тысячу лет болтался на цепочке у Паулы в виде ячейки памяти.

— Ребенок встретился со мной, когда меня оживили. И рассказал всю историю.

— Заткнись. Сейчас же.

— Хорошо, — покладисто согласился Оскар. — Ты уже обо всем расспросила этих добрых людей?

— Ты не можешь играть с моим разумом.

Оскар подмигнул.

— С твоим телом я это уже проделывал. — Он повернулся к Тандре. — Она спрашивала вас об Араминте?

Тандра протянула руки к дивану, где близнецы все еще безуспешно извивались, пытаясь освободиться.

— Прошу вас…

Оскар поднял руку. Из–под кожи указательного пальца пробился красный луч лазера и уперся в лоб Фредди. Все замерли. Фредди захныкал и прижался к Кэт, уверенный, что та его защитит. «Если бы ты только знал, как сильно ошибаешься».

— Спрашивала?

— Ты этого не сделаешь, — сказала Кэт и весело улыбнулась Тандре. — Он хороший парень, он не убивает детишек. Их убиваю я. И убиваю очень хорошо.

— Ну, наших детей я бы не стал убивать, — так же весело ответил Оскар. Злобная гримаса на лице Кэт доставила ему удовольствие. — Что здесь произошло до нашего прихода?

— Ничего! — взревел Мартин. — Во имя Оззи, прекратите это, пожалуйста. Прошу вас! Они же дети!

Оскар твердо смотрел в глаза Кэт. Прицельный луч его лазера погас.

— Мы обменяемся информацией, а после этого оба уйдем.

— Какой же ты слабак, — бросила Кэт.

— Тактичное замечание, — ответил Оскар. — Если ты задумаешь сопротивляться, мы втроем будем тебе противостоять. Кто–то, видимо, утратит тело, но АНС хватит полдня, чтобы нас оживить. А вот ты погибнешь безвозвратно. И информация погибнет вместе с тобой, не принеся никакой пользы. Ускорители не получат Араминту, а ты… А это что? Сообщение от Паулы. Она посетила ледяной спутник, где находилась база Ускорителей. Там в небытии хранилось еще несколько твоих копий. Так вот, их больше нет.

Кэт многозначительно посмотрела на близнецов.

— Возможная гибель галактики против двух жизней, — отреагировал Оскар. — Несопоставимо. Не забывай, я служил кадровым офицером Флота. Я привык к подобным ситуациям. Необходимость всегда перевешивает эмоции. Я взорвал солнце Ханко, что привело к гибели всей планеты.

— Строго говоря, Ханко уничтожила я, дорогуша, но не будем сейчас об этом говорить.

— Тебе больше не на что надеяться. У тебя осталось только два варианта: уйти или умереть. Подумай вот о чем: в случае победы Воплощенного Сна или Ускорителей твое настоящее тело никогда не выйдет из небытия. Рубеж Бездны превратит Землю в поток энергии задолго до дня освобождения, и все ради того, чтобы исполнить чью–то идиотскую мечту.

Оскар повернулся спиной к Кэт. «Скольким людям удавалось после этого остаться в живых?» Но, поскольку Кэт не стала стрелять, он обратился к Тандре:

— Расскажи мне об Араминте.

— Она была здесь. Сволочь. Она стала причиной всех наших несчастий и все же пришла! Сюда, в наш дом!

— Когда?

— Вечером, перед тем как произошло побоище в парке Бодант, — усталым голосом ответила Тандра. — Она сказала, что испугалась толпы в парке и что ей некуда больше идти. Мы оставили ее ночевать. На диване.

— Она сказала, что стала Вторым Сновидцем?

— Нет, и я до сих пор не могу в это поверить. Она просто безалаберная девчонка.

— Не только. Как она сюда добралась?

— Она сказала, что пришла пешком.

— Я ей не поверил, — проворчал Мартин.

— Ты видел такси? — спросил его Оскар.

— Нет, но до парка Бодант отсюда очень далеко. И обо всем прочем она тоже лгала.

— Ладно. А как она ушла?

— Тоже пешком, — сказала Тандра. — Я видела, как она уходила. У нее не было ни гондолы, ни чего–то еще. И она шла одна.

— Куда она отправилась?

— Она не сказала. — Тандра неуверенно помолчала. — Я думаю, к какому–то мужчине. Она воспользовалась моей косметикой и просидела перед зеркалом довольно долго. Уходя, она выглядела замечательно.

— Ага, — воскликнула Бекия. — Она не изменилась?

— Немного изменилась. Сделала себе темные волосы. Хотя естественный цвет ей больше к лицу.

— Прекрасный ход.

— Ну хорошо. — Оскар снова посмотрел на Кэт. — Хочешь еще о чем-то спросить?

— С кем она трахается?

— Я не знаю, — сказала Тандра. — Я сто лет ее не видела и очень удивилась, когда она пришла.

— Значит, ты ее лучшая подруга? К которой можно обратиться в трудной ситуации?

Тандра пожала плечами:

— Похоже.

— Я услышала достаточно.

Кэт отпустила близнецов и неуловимым движением встала с дивана. Оскар моргнул. Она действительно очень быстро двигается.

«Наверное, пользуется ускорителями».

Тандра и Мартин бросились к детям.

Кэт криво усмехнулась Оскару:

— Еще увидимся.

— Я передам правнукам, что ты их навестишь. Их уже много. В конце концов, прошла тысяча лет.

Ее смех прозвучал вполне искренне.

— Знаешь, это возможно.

Оскар насторожился. Если она на что–то решится, то сейчас. Но момент прошел, и Кэт ушла.

Бекия, расслабившись, испустила продолжительный свист. Томансио положил руку на плечо Оскара.

— Знаешь, ты, похоже, не меньший безумец, чем она. Э… А в самолете между вами действительно что–то было?

— Джентльмены о таком молчат, — серьезно ответил Оскар.

— Проклятье.

— Когда все кончится, я вам расскажу. А сейчас нам лучше уйти.

Полевой сканер показал ему, что украденная Кэт капсула поднялась над землей. И он снова напрягся. А вдруг она решит взорвать их вместе с домом?

Тандра и Мартин прижимали к себе хнычущих от страха мальчишек.

— Послушайтесь моего совета, — сказал им Оскар. — Уходите отсюда немедленно. Переждите некоторое время у друзей или в отеле, где угодно, только не здесь. Скоро сюда нагрянут остальные.

— Прокляни вас Оззи, мерзавцы, — сердито буркнул Мартин.

По его лицу потекли слезы.

— Я встречался с Оззи, — негромко сказал Оскар. — Он совсем не такой, каким его считают сейчас.

— Уходите же, — взмолилась Тандра.

Оскар сделал знак Томансио и Бекии вернуться к оставленной капсуле. Покинув домик из сухого коралла, он сразу же послал вызов Пауле.

— Кэт здесь.

«Ты уверен?»

Оскар невольно вздрогнул.

— О да. Мы только что мило поболтали.

«И ты еще жив. Это впечатляет».

— Да, согласен. Мне удалось подбросить отвлекающий фактор поистине космического масштаба. Это на какое–то время спутало все ее карты.

«Она тоже охотится за Араминтой?»

— Да.

«Все сходится. Ускорителям позарез нужен Второй Сновидец».

— Мне казалось, что и нам он нужен не меньше.

«Нужен. Это приоритетная задача».

— Я делаю все, что в моих силах. И до сих пор не теряю надежды, что Араминта свяжется со мной. Она вовсе не сверхчеловек, какой ее считают многие.

«Я в это никогда не верила. Какими будут твои дальнейшие шаги?»

— Мы собираемся навестить мистера Бови. Лиатрис обнаружил связь между ним и Араминтой.

«Ладно. Держи меня в курсе».

— А чем ты занимаешься?

«Не волнуйся, я уже лечу к Виотии».

— Я думал, что обеспечиваю тебе скрытность.

«Эта стадия закончена».


Казимир, приближаясь к флотилии окайзенов, поддерживал только один гиперпространственный канал связи с АНС. Совет внешней защиты наверняка ждал от него доклада о ходе операции в режиме реального времени, но это дало бы Иланте возможность получить излишнюю информацию. Корабли праймов, присоединившиеся к «Старслайерам» окайзенов, наверняка были бы предупреждены о его приближении. Хотя это никак не помогло бы им устоять против его оружия. Они ведь и с самого начала не представляли настоящей угрозы. Нет, там должно быть что–то еще, какой–то наблюдатель, передающий Ускорителям бесценную информацию о флотилии устрашения. Казимир в этом не сомневался.

Он снизил скорость до скорости движения армады чужаков и начал изучать корабли. С его сенсорными функциями сделать это было очень просто: в межзвездном пространстве со скоростью в четыре с половиной световых года в час шли более двух тысяч восьмисот судов, включая девятьсот «Старслайеров». Его восприятие проникло сквозь корпуса, позволяя оценить вооружение: квантовых ракет вполне достаточно, чтобы уничтожить большую часть Великого Содружества, если бы им только удалось к нему приблизиться. Но ничего сверх того, никакого наследия постфизических цивилизаций, найденного на просторах космоса и восстановленного для войны. Это уже хорошо. Затем он сосредоточился на тридцати семи сопровождающих флотилию кораблях праймов; в них использовались усовершенствованные гипердвигатели, ограничивающие квантовые искажения до абсолютного минимума. И оружие на них было установлено более мощное, чем у окайзенов, так что в целом по боевой силе они не уступали кораблям класса «Столица» Флота Содружества. Но ничего сверхъестественного, что могло бы ему угрожать. Никаких других кораблей поблизости не было, как не было и тайных наблюдателей или необъяснимых трансляционных каналов на расстоянии светового года от Окайзенской флотилии. Гиперпространственный канал связи соединял каждый из кораблей праймов с какой–то точкой на краю Содружества. Казимир ощущал эти тонкие линии, пронизывающие квантовые поля и пульсирующие передаваемой информацией.

Он решил, что корабли праймов и осуществляют наблюдение. Вероятно, они не допускали возможности одновременного уничтожения всех тридцати семи судов. И это было их первой ошибкой.

Казимир запустил сенсорные функции сразу на пять кораблей праймов. Их индикаторы едва достигали размерами величины нейтрона, но могли перехватывать все сообщения внутри корпуса. На каждом из этих кораблей имелся контролирующий иммобайл, заменяющий Интел–центр человеческих кораблей и выполняющий непосредственное руководство. Он же инструктировал мобайлов. В целом экипаж представлял собой микроячейку общества праймов. До овладения технологиями праймы общались между собой, соединяя верхние отростки и таким образом обмениваясь нервными импульсами. Затем они изобрели простейшие электронные передатчики, позволяющие иммобайлам передавать инструкции на большие расстояния.

Казимир начал считывать оцифрованную информацию. В Содружестве давно научились перехватывать внутренние переговоры праймов. На Флоте были разработаны специальные пакеты помех и методы подавления сигналов, так что в случае проникновения праймов за барьер, окружающий Пару Дайсона, они бы сразу же утратили способность общаться.

С первого же момента стало понятно, что праймы на этих кораблях были только лишь биологическими оболочками для человеческого разума. «Значит, Паула не ошиблась».

— Вы согласны с моими выводами? — спросил он у АНС.

«Да».

— Очень хорошо.

В потоке инструкций и приказов он выделил линию, по которой тщательно закодированная информация по сверхсекретному гиперпространственному каналу отправлялась в Содружество. В ней содержались показания множества сенсоров, но опять же ничего такого, что не мог бы получить корабль класса «Столица».

— Когда сигнал прервется, Ускорители поймут, что я перехватил флотилию, — сказал Казимир. — Но я уверен, что способ перехвата им будет неизвестен.

«Продолжай».

Казимир перешел к агрессивным функциям внутри каждого из кораблей праймов, и в результате были повреждены гиперпространственные линии связи. После этого он приступил к разрушению самих гипердвигателей. Боевые корабли стали выпадать в реальное пространство с интервалом в пятьдесят миллисекунд. Обеспечив их относительную неподвижность, он сосредоточился на боевых системах, и через полторы секунды управляющие программы были уничтожены. Тогда он сосредоточил внимание на окайзенах.

Проблема состояла в том, чтобы оградить от опасности Содружество, не вызвав при этом колоссальной утраты тел. Он не мог просто вывести из строя все множество кораблей, поскольку в Империи Окайзенов не нашлось бы средств для эвакуации своих сородичей вдали от домашнего мира. Вместо этого он применил особые агрессивные функции, действующие внутри кораблей и повреждающие боевые системы, так что они не подлежали восстановлению или ремонту. На судах не осталось исправных компонентов даже для того, чтобы собрать простейший лазер, не говоря уж о более сложных орудиях.

Общее время для нейтрализации двух тысяч восьмисот кораблей составило одиннадцать секунд — достаточно, чтобы понять, что происходит неладное, но слишком мало для ответных действий. И даже если бы они знали о его присутствии, окайзены ничего не могли предпринять.

Казимир оставил корабли окайзенов, и его энергетический алгоритм переместился к огромным судам праймов, беспомощно парящим в пространстве. На этот раз он прибегнул к коммуникационной функции, направив сигнал на один из кораблей и построив его в соответствии с системой связи праймов. Подобно всем человеческим разумам, те, что скрывались в телах праймов, использовали ассоциации в качестве главного катализатора памяти.

Казимир ввел: «Происхождение. Личность. Цель».

Каждое понятие вызвало целый вихрь мыслей. Казимир определил, что действующая личность была получена из разума Чатфилда, лишенного большей части человеческих эмоций. Осталось только чувство долга и непоколебимая преданность Ускорителям. Корабли праймов должны были сопровождать флотилию окайзенов и защищать их от атак Флота Содружества, но самой важной задачей оставалась передача информации о появлении флотилии устрашения, ее природе и функциональных возможностях. Других требований к ним не предъявлялось.

Замешательство, вспыхнувшее между иммобайлом и мобайлами, пока Казимир анализировал мысли, быстро исчезло. На смену ему пришло понимание. И в то же мгновение особым кодом был приведен в действие механизм самоуничтожения. Казимир не успел его перехватить. После этого, уже зная, что искать, он быстро вывел из строя подобные механизмы во всех остальных кораблях.

— Теперь у вас достаточно улик? — спросил он у правления АНС.

«Достаточно. Ускорители действовали опрометчиво. Поддерживая окайзенов и манипулируя Воплощенным Сном, она нарушили сам принцип нашего существования. Мы созываем коллегию, чтобы обсудить их погружение в небытие».

— Они уже будут знать, что флотилия устрашения остановила Окайзенскую армаду, хотя и не могут знать моей сущности. Они наверняка догадываются, что я раскрыл их связь с праймами.

«Логичное предположение. Но их агенты тут фактически бессильны. Как только мы примем решение, все их операции подвергнутся тщательному анализу и будут нейтрализованы».

Казимир окинул взглядом дрейфующие корабли.

— И все–таки я не понимаю, чего добивались Ускорители, если не считать грубых политических интриг. Иланта слишком умна для этого. Я предпочел бы держаться поблизости во время слушаний, так будет спокойнее. Возвращаюсь немедленно.

«А как же флот окайзенов? Нам казалось, ты намерен за ним наблюдать».

— Окайзены уже не в состоянии причинить какой–либо вред. Как только командующий это поймет, ему ничего не останется, кроме как повернуть назад. А проследить за ними смогут и наши корабли класса «Столица».

«Гордости командующего нанесен колоссальный урон. Вероятно, он не захочет возвращаться».

— В этом случае наши корабли примут меры. Я отправляюсь обратно в Солнечную систему.

«Как пожелаешь».

Казимир снова воспользовался коммуникационными функциями и передал кораблям короткое сообщение. «Вниманию личностей Чатфилда. Говорит флотилия устрашения. Нам известно о вашей сущности и ваших намерениях. Не пытайтесь снова предпринимать попыток самоуничтожения. Корабли класса "Столица" скоро будут здесь, чтобы доставить вас к месту заключения».

После этого Казимир свернул все свои функции и поспешил к Солнечной системе.

ДЖАСТИНА Год третий, перезагрузка

В экзо–зрении Джастины Бурнелли из темноты появились медицинские символы. Точно такой же набор показателей она уже видела раньше. — О боже, — потрясенно выдохнула она. — Получилось.

Она попыталась засмеяться, но тело не желало подчиняться, сохраняя состояние, как после трех лет небытия. Впрочем, она не имела представления, сколько Бездне потребовалось времени на перезагрузку, чтобы вернуться к прошлому.

Крышка медицинской камеры поднялась, и она снова увидела перед собой каюту «Серебряной птицы». «Действительно, снова». Джастина села и стерла с лица слезы.

— Статус? — обратилась она с запросом к интел–центру.

В сознании зажглись новые символы. Судя по их показаниям, «Серебряная птица» провела в пути три года и в данный момент усиленно замедляла ход. К кораблю что–то приближалось.

— Ну, привет, — удовлетворенно усмехнулась она, просмотрев изображения направленных на гостя сенсоров.

Перед ней был Небесный Властитель с распростертыми вакуумными крыльями.

По мере приближения она опять стала рассматривать его овальный корпус, но так и не решила, то ли полупрозрачные слои из неизвестной материи движутся на самом деле, то ли это эффект перекрестного отражения. Датчики «Серебряной птицы» тоже не могли дать точного ответа.

Как и в прошлый раз, она села на длинную кушетку и обратилась к Небесному Властителю при помощи телепатии.

— Здравствуй, — сказала она.

«Я с радостью приветствую тебя», — ответил Небесный Властитель.

До сих пор все по–прежнему. Посмотрим…

— Я пришла в эту Вселенную, чтобы достигнуть самореализации.

«Все приходящие сюда стремятся к самореализации».

— Ты мне поможешь?

«Самореализация достигается только собственными усилиями».

— Это мне известно. Но человек, такой, как я, может достичь самореализации только в обществе себе подобных. Я прошу направить меня наКверенцию, в физический мир, где обитает моя раса.

«Никто из моего клана больше не ощущает во Вселенной мыслей, свойственных твоему роду. Никого не осталось».

— Это я тоже знаю. Но я просто первая из нового поколения моей расы, стремящейся попасть сюда. Скоро нас будут миллионы. Мы хотели бы жить и стремиться к своей цели в том же мире, где достигали зрелости другие люди. Тебе известно, где он находится? Там стоит огромный город, не принадлежащий этому миру. Ты помнишь, что провожал к Ядру души людей оттуда?

Джастина напряженно выпрямилась. Ответ будет решающим.

«Я помню тот мир, — сказал Небесный Властитель. — Я сам проводил из него к Ядру множество душ».

— Направь меня туда, пожалуйста. Помоги мне достичь самореализации.

«Будь по–твоему».

Джастина ощутила неожиданное изменение силы тяжести в каюте. В тот же момент Интел–центр доложил о множественных сбоях во всех корабельных системах. Она оставила его рапорт без внимания — ее немилосердно тошнило. Рот переполнился слюной, а взгляд не мог сфокусироваться на закругляющейся переборке, настолько быстро она двигалась. Джастина поспешила зажмуриться, но от этого стало еще хуже, и она снова открыла глаза, стараясь сконцентрировать зрение на медицинской камере, стоявшей прямо перед кушеткой. Вспомогательные подпрограммы ее макроклеточных ячеек начали корректировать беспорядочные импульсы, поступавшие в мозг от внутреннего уха и вызывавшие головокружение. Неприятное ощущение стало понемногу ослабевать. Джастина взглянула на показатели датчиков.

— Господи помилуй!

«Серебряная птица», крутясь, резко разворачивалась; корабль болтался в кильватере Небесного Властителя, словно выброшенный обломок. Прозрачные контуры в теле Небесного Властителя резко ускорили вращение, а вакуумные крылья радужным туманом затянули мерцающие туманности Бездны. В голове возникла единственная ассоциация с отчаянно бьющей крыльями птицей. Вскоре изменение курса завершилось. Сенсоры «Серебряной птицы» зафиксировали колоссальное допплеровское смещение относительно звезд. Корабль мчался с ускорением в сотни g. точно так же, как Небесный Властитель удалялся от него при первой встрече.

Эта встреча первая, поправила она себя. «Или надо считать…» В конце концов она решила, что человеческим языком невозможно описать реалии Бездны.

Колоссальное ускорение, достигнутое Небесным Властителем при помощи неизвестных приспособлений, быстро уменьшилось. Немногочисленные звезды, сиявшие среди туманностей впереди корабля, приобрели голубоватый оттенок, а те, что остались позади, — красноватый. Интел-центр «Серебряной птицы» определил, что они летят со скоростью в девяносто три процента от скорости света. Сбои на борту прекратились, и Джастину перестало мучить головокружение.

Она с облегчением вздохнула и невесело усмехнулась.

— Спасибо, папа, — вслух сказала Джастина.

Осталось только понять, что делать дальше. Хорошее настроение испарилось мгновенно, едва она представила, что скоро сюда нагрянут и остальные, ведь Воплощенный Сон тоже нацелился на Кверенцию. «Согласился ли Второй Сновидец их вести? И как, черт побери, они собираются проскользнуть мимо райелей–воинов?»

Гор настаивал, чтобы она любой ценой добралась до Маккатрана, и ей оставалось только полагаться на его мнение, что не вселяло особой уверенности. У него явно имеется какой–то план, но ей, возможно, он не понравится.

«Нет, никаких "возможно". Точно не понравится».

Хотя выбора у нее не было.

Корабль продолжал движение, и Интел–центр проложил предполагаемый курс. Джастина изучила его проекцию, показанную зеленой линией через пурпурно–фиолетовые туманности, напоминающие своими очертаниями венерин башмачок. До туманностей оставалось еще одиннадцать световых лет, а цель их путешествия не была видна за их светом и мерцанием черной космической пыли.

После завтрака и комплекса упражнений на корабельных тренажерах Джастина снова устроилась на кушетке и мысленно обратилась к Небесному Властителю:

— Сколько времени займет у нас путешествие?

«Столько, сколько нужно, чтобы туда добраться».

Она едва не рассмеялась: можно подумать, что она разговаривает с пятилетним эрудитом.

— Мир обходит вокруг звезды за определенное время. Сколько таких оборотов он совершит до нашего прибытия?

Она вдруг задумалась, а имеет ли Небесный Властитель представление о числах? В конце концов, зачем космическим существам изобретать математику?

«Мир, к которому ты стремишься, за это время обойдет вокруг звезды тридцать семь раз».

«Проклятье! Ведь год на Кверенции еще длиннее, чем на Земле. Вроде бы их месяц продолжается сорок дней».

— Я поняла. Спасибо.

«Скоро ли прибудут остальные представители твоей расы?»

— Та, с которой разговаривают твои собратья, та, которая просила вас меня впустить, их приведет. Слушай ее.

«Все мои собратья ее слушают».

У Джастины по спине пробежал холодок.

— Оставшуюся часть полета я бы хотела проспать.

«Как пожелаешь».

— Если что–то произойдет, я проснусь.

— «Что может произойти?»

— Не знаю. Но, если что–то изменится, я проснусь, чтобы с тобой поговорить.

«Изменения в этой Вселенной возможны при поисках самореализации. Если ты будешь спать, ты не достигнешь самореализации».

— Я понимаю. Спасибо.

Еще полдня она провела в подготовке: проверяла работу различных систем, загружала бесчисленные инструкции в Интел–центр, стараясь предусмотреть все случаи, когда ей следует проснуться. В конце концов она призналась самой себе, что просто тянет время. Перед тем как раздеться, Джастина отключила узел восприятия, чтобы ее усиленные сны не привели к незапланированному изменению реальности. Воспоминания, которых она старалась избегать, мгновенно выплыли на поверхность. Она не могла не думать о Казимире, оставшемся на склоне псевдо-Геркуланума. Теперь от него остался только контур в слоях памяти Бездны. Несправедливо, что его возродили на такое короткое время, чтобы снова отправить в небытие.

«Я обязательно верну тебя в реальность», — пообещала Джастина своему горькому воспоминанию. Наконец она легла в медицинскую камеру и включила режим небытия.

ГЛАВА 2

Араминту разбудили голод и мучительная боль. Она еще немного подремала, лежа на мягкой постели в номере мотеля. Яркий дневной свет просачивался сквозь жалюзи и согревал неподвижный воздух. Попытка приподняться и сесть вызвала боль во всем теле. Болью отзывалась каждая мышца, а ноги еще и начали дрожать. Она откинула покрывало и невольно поморщилась.

— Ох, Оззи.

Но лежать и жалеть себя бесполезно, и первое, что надлежало сделать, это хоть немного отмыть натертые ступни. Она спустила ноги с кровати и медленно стащила с себя одежду. Все вещи были настолько грязными и порванными, что от них оставалось только избавиться.

Рядом с кроватью имелся древний узел киберсферы, установленный, вероятно, в то время, когда закончился рост сухого коралла. Араминта стала набирать на маленькой клавиатуре код компании, которую зарегистрировала из офиса «Испанских блинчиков». Единого торгового центра в Майлдип Уотер не обнаружилось, но в маленьких магазинчиках на Стоунлайн–стрит нашлось все, что ей было нужно. Араминта подключалась по очереди к их квазиразумным программам и размещала заказы, добавляя их к перечню службы доставки.

Затем она налила в ванну прохладной воды, села на край и осторожно опустила в нее ноги. В воде отмокла почти вся грязь и засохшая кровь, так что ступни стали выглядеть намного лучше. Араминта решила подождать, пока ноги высохнут, но в этот момент раздался стук в дверь. К счастью, мотель предоставлял постояльцам и банные халаты. Она ждала, что покупки привезут на антиграв–тележке, но, доковыляв до двери, увидела молоденькую девушку с двумя наплечными сумками и в бейсболке с логотипом службы доставки.

Араминта порадовалась, что не успела привести в порядок волосы и надела бесформенный красно–белый полосатый халат. В таком виде Второго Сновидца не смог бы узнать даже самый ярый последователь Воплощенного Сна.

— По–моему, я видела Ранто в парке перед мотелем, — сказала Джанис, протягивая сумки Араминте.

— Ранто?

— Вы ведь сделали заказ у «Копченого Джеймса», верно? А Ранто доставляет еду.

— Ах, да. Конечно.

Араминта не могла понять, ждет ли девушка чаевых. Использование людей вместо роботов в сфере обслуживания красноречиво свидетельствовало об уровне экономики в Майлдип Уотер. В любом случае, она не забыла, как еще полгода назад сама зависела от чаевых, работая «У Ника», так что протянула Джанис кэш–монету. Увидев благодарную улыбку, она поняла, что поступила правильно.

Она еще не успела закрыть дверь, как подошел Ранто с пятью термопластическими коробками от «Копченого Джеймса». И Араминта опять оказалась перед выбором: она собиралась воспользоваться купленными медикаментами, но не могла устоять перед аппетитными ароматами из коробок; она отчетливо слышала, как урчит ее голодный желудок. Она села на кровать и начала вскрывать упаковки. В коробках обнаружились оладьи со сливками и ягодным сиропом, стандартный завтрак из копченой грудинки, омлета из яиц местной птицы чалфи, драников, печеных овощей и жареных грибов. В коробке с напитками был апельсиновый сок со льдом и литровый термос с английским чаем и, наконец, упаковка румяных сдобных булочек. К тому времени, когда Араминта закончила есть, ноги болели уже не так сильно. Тем не менее она нанесла антисептик, хоть и поморщилась, когда раны защипало от лекарства, а потом закрыла поврежденные места слоем искусственной кожи. После всех процедур она свернулась калачиком на мягкой постели и снова уснула.

Проснулась она уже в темноте и ощутила неясную тревогу. Что–то где-то пошло не так, и ее подсознание протестовало. Вряд ли это был еще один контакт с Небесным Властителем, по крайней мере, Араминта не помнила, чтобы видела его в последнем сне. Из приятных ощущений ее порадовало отсутствие чувства голода. «Самое время подумать о себе».

Споровые насадки в душе оказались недействующими, и она решила наполнить ванну, добавив купленного накануне ароматического мыла. Пока набиралась вода, Араминта вернулась к древнему узлу киберсферы и старательно ввела запрос на информацию об Оскаре Монро. Антикварная программа поиска выдала список ссылок на материалы из унисферы, состоящий из восьми с половиной миллионов пунктов. И это без исследования архивов ограниченного пользования.

— Великий Оззи, — пробормотала она, сожалея, что не может воспользоваться юз–дублем, который отобрал бы всю полезную информацию за какие–нибудь доли секунды. Еще минуту она впечатывала новые параметры, ограничив поиски биографическими деталями, подтвержденными основным академическим стандартом Содружества — неплохая точка отсчета для начала. Это уменьшило количество ссылок до одного и двух десятых миллиона.

К тому времени ванна наполнилась. Араминта погрузилась в воду и долго лежала в пене, отмокая от грязи. Знакомство с материалами об Оскаре может подождать, теперь она хоть знает, что он действительно значительная персона. В этом он ее не обманул. После ванны Араминта почувствовала себя намного лучше.

Содержимое остальных сумок она вывалила на кровать и начала изучать одежду. Большая часть предметов была куплена в туристическом магазине, в том числе и практичные горные ботинки, доходившие до голени. Примерив их, она убедилась, что обувь очень удобная. Там же были куплены темно–коричневые непромокаемые джинсы, что наверняка вызвало повышенный интерес продавцов, учитывая, что город со всех сторон окружала пустыня.

Араминта натянула простую черную майку, а сверху — свободную темно–красную футболку. Темно–синяя флисовая куртка походила на ту, в которой она пришла, но была непромокаемой и содержала полуорганическое волокно, способствующее терморегуляции. Эта функция была ей необходима: даже после захода солнца воздух пустыни, проходящий поверх края кратера, оставался невыносимо жарким. Остальные аксессуары — рюкзак, бутылка для воды (в комплекте с ручной фильтрующей помпой), плитка на солнечных батареях, многофункциональный нож, миниатюрная палатка, перчатки, спальный мешок с терморегуляцией, средства гигиены и набор первой медицинской помощи — позволяли ей хоть сейчас отправляться куда угодно. Ее улыбка померкла при этой мысли. Покупка снаряжения была инстинктивным шагом. Араминта понимала. что Майлдип Уотер — лишь промежуточная остановка, хотя сама по себе Чобамба сулила неплохие перспективы.

Она провела рукой по еще влажным волосам и задумалась. Сидя в мотеле, вряд ли можно было принять решение о своей дальнейшей судьбе. Араминта застегнула куртку и отправилась знакомиться с ночной жизнью Майлдип Уотер.

После получасового блуждания по пустынным улицам она смогла сделать вывод: ночной жизни здесь почти не было. Несколько баров и ресторанов да круглосуточные автозакусочные для людей с ограниченными средствами. Несмотря на свое расположение и привлекательные здания, Майлдип Уотер был слишком похож на Лэнгхэм, чтобы ей понравиться. Маленький городок с соответствующей атмосферой.

Эмоции, поступавшие в Гея–сферу со стороны одного из баров на берегу озера, привлекли ее внимание. Собравшиеся там люди отмечали какое–то радостное событие. Она подошла ближе, и через открытую входную дверь до нее донеслось нестройное пение. Эмоции проявились отчетливее. Араминта решилась впустить в свой мозг чувства и зрительные образы и сразу ощутила, как Джастина проснулась на борту «Серебряной птицы». Разговор с Небесным Властителем, усиленный восторгом посетителей бара, зазвучал у нее в голове.

«Джастина направляется в Маккатран».

Ей стало понятно, кто собрался в баре, и робкая улыбка тотчас исчезла с лица Араминты. Последователи Воплощенного Сна отмечают очередное достижение на пути к своей цели. Она тщательно закрыла свои мысли, чтобы не насторожить их всплеском разочарования, и потихоньку ушла. То, что на Чобамбе имелись последователи Воплощенного Сна, ее нисколько не удивило: они были в каждом из Внешних миров Великого Содружества и даже кое–где в Центральных мирах. Ей стало интересно, что бы они сделали, узнав ее: попытались бы задержать или упали к ее ногам?

«Может, Джастине удастся что–то сделать». Араминта плохо помнила свой последний сон, в котором Гор и Джастина разговаривали в какой–то комнате. «Я должна увидеть остальные сны Иниго, выяснить, что произошло с Эдеардом и почему его жизнь так вдохновляет других. Надо хорошенько понять, чему я противлюсь». Внезапно она остановилась посреди улицы, подсознание наконец–то выудило из памяти причину ее беспокойства: это был циферблат в узле киберсферы. Араминта поспешила к мотелю, ничуть не беспокоясь, что кто–то увидит, как она почти бегом несется по пустым тротуарам, не обращая внимания на объемные проекции машин, предупреждающие о перекрестках.

Как только она оказалась в своей комнате, она заперла дверь и включила узел киберсферы. Часовой дисплей, находившийся в верхнем углу экрана, всегда показывал стандартное земное время, а ниже — время местное. Араминта торопливо набрала Виотию и Колвин–сити. Некоторое время она мысленно подсчитывала промежутки, пользуясь макроклеточными ячейками, а потом снова сверилась с показаниями. Если она все сделала правильно и вспомогательные программы в ее ячейках не повреждены, значит, она вошла в лес Франкола всего пятнадцать часов назад. Но это невероятно. Целый день и всю ночь она шагала по мокрой и холодной долине, потом целый день провела в оазисе, пересекла пустыню и долго спала в номере. Двенадцать из этих пятнадцати часов приходились только на ходьбу по пустыне и сон.

«Странствие по тропам сильфенов не занимает времени? Как же это может быть? Я ведь даже не всегда находилась на тропе. Великий Оззи, неужели они и на планетах манипулируют временем? И тогда кто знает, где находятся эти планеты, в какой Вселенной и в каком измерении? Существуют ли они в реальности?»

Глядя на свои ступни, затянутые искусственной кожей, она не сомневалась, что куда–то шла и занималась этим не один час. Что тем временем происходило или где и когда она бродила по тропам, не имело значения. И еще она инстинктивно понимала, что сильфены не дадут ей скрываться на своих тропах и планетах — это она чувствовала по ощущению Исток-острова.

«Я должна сама во всем разобраться».

— Ох, черт!

Она схватила плитку апельсинового шоколада, доставленного с остальной провизией, откусила большой кусок и плюхнулась на кровать. Другого выхода у нее нет. «С чего же начать?» Продолжить знакомство со снами Иниго казалось самым логичным решением, и, говоря откровенно, Араминта была не прочь снова погрузиться в жизнь Эдеарда. Но она сознавала, что важнее всего сейчас следить за полетом Джастины. Ее мысли потекли свободно и медленно, и Араминта испытала мимолетное удовлетворение тем, что больше не нуждается в программе Ликана, чтобы достичь спокойной сосредоточенности, необходимой для взаимодействия с Гея–сферой — хотя сознание Небесного Властителя и не относилось к ней. Его разум, безмятежный и невозмутимый, надо было искать в ином царстве.

«Здравствуй», — обратилась она к Небесному Властителю.

«Я с радостью приветствую тебя».

«Спасибо. И благодарю за прием, оказанный нашей посланнице. Это ты сопровождаешь ее в Маккатран?»

«Я вместе с моим кланом».

Непостижимые способности Небесного Властителя позволили ей увидеть бескрайний участок космоса между туманностями, лишенный звезд. В пустоте парила целая стая гигантских существ, перекликавшихся друг с другом через Пучину. Все они предвкушали появление в Бездне новых разумов, излучая необъятные потоки оживленных мыслей.

«О, а ты знаешь, где она сейчас?»

«Та, которую ты ищешь, находится в нашей Вселенной. Это известно всем нам. И за это мы все благодарны. Скоро здесь появятся и другие. Скоро мы снова будем провожать твоих сородичей к Ядру».

«Ты можешь обратиться к тому, кто связан с ней?»

«Мой клан разбросан по всей Вселенной. Не до всех я способен дотянуться. Со временем я встречусь со всеми, встречусь в Ядре».

«А откуда же ты знаешь, что один из нас уже прибыл?»

«Ядро это чувствует. А мы все связаны с Ядром».

«Проклятье. Ладно, спасибо тебе».

«Когда ты придешь к нам? Когда ты приведешь своих сородичей?»

«Я не знаю».

Араминта прервала мысленную связь и не сдержала разочарования. А было бы так хорошо поговорить с Джастиной. Но придется рассчитывать только на себя, хотя к этому она уже начала привыкать. Ее разум осторожно, словно бесшумный вор, потянулся к Гея–сфере, проникая в местные узлы восприятия. Ее мысли искали вид, вкус и запах Эдеарда, и через несколько мгновений она ощутила неспешное пробуждение на мягком матрасе и увидела за окном рассветное небо Маккатрана. К щеке Эдеарда прикоснулись губы, и фантомное ощущение отозвалось легкой дрожью в позвоночнике Араминты. Послышалось хихиканье Джессиль — совсем рядом и много тысяч лет назад. «Вот теперь я понимаю, что значит встречать рассвет с удовольствием», — послышались его слова. Рядом хихикнула еще одна девушка. Веки Эдеарда резко распахнулись, и через его глаза Араминта увидела небольшую квартирку.


Капсула эллезелинской полиции скользнула над гладкой и быстро несущейся поверхностью Кэрнса. Прямо впереди показался большой старый дом со стенами из белых арок, закрытых пурпурными и серебристыми стеклами. Окружающий дом балкон нависал над плавательным бассейном, призывно блестевшим бирюзовой водой. Ухоженный сад спускался к южному берегу широкой реки. Даже при тусклом из–за защитного поля свете это место выглядело гостеприимным приютом, настоящим домом.

— Как шикарно, — пробормотала Бекия, пока капсула опускалась на широкую лужайку. — Похоже, что поставка домашней утвари приносит больший доход, чем я думала.

— В условиях экономики Внешних миров обладание несколькими телами — это просто отличный способ уклонения от налогов, — презрительно пояснил Томансио. — Бови не мог бы себе такого позволить, если бы каждый из них платил подоходный налог.

Дверь капсулы открылась.

— Я могу вам доверять? — негромко спросил Оскар.

Двое его товарищей остановились и оглянулись. Гея–частицы Бекии излучали негодование. Томансио проявил крайнее удивление.

— Ты можешь нам доверять, — ответил Томансио, в Гея–сфере сопровождая свои слова оттенком спокойной уверенности.

— Она отыскала вас. Без нее вас бы просто не было. И все вы хотите, чтобы она вернулась.

— Это широко распространенная ошибка, — заметил Томансио. — Мы прекрасно знаем о ее недостатках, но мы не прощаем ее. Мы возникли благодаря ее решимости, но давно повзрослели.

— Отношения учеников и учителя, да? — уточнил Оскар.

— Совершенно верно. В свое время она много чего натворила. Я думаю, самое лучшее, что она сделала за свою жизнь, это основание нашего движения. — Он вопросительно приподнял бровь. — Если только у нее не было детей…

Оскар промолчал и сдержанно улыбнулся.

— Так вот, — продолжал Томансио. — Ее нынешнее существование, хотя и в состоянии небытия, создает для нас только лишние трудности из–за неизбежных заблуждений.

— Но народ Дальней взбунтовался, после того как Паула Мио ее арестовала, — возразил Оскар.

— Народ взбунтовался, — согласилась Бекия. — Но не мы. К тому моменту она стала символом независимости нашего мира. Ее арест сочли политическим актом воздействия на правительство планеты со стороны властей Содружества. Но надо заметить, что восстания продлились недолго, лишь до тех пор, пока не были обнародованы детали побоища в храме Пантара.

— Но ее принципы и сейчас остаются с нами, — добавил Томансио. — Приверженность силе. С момента основания движения мы ни разу не нарушали своего кодекса. Мы храним верность клиенту несмотря ни на что. И даже Кэт не в силах этому помешать. И уж тем более мы не можем предать тебя. Оскар, твое самопожертвование ради выживания нашей расы продемонстрировало непоколебимую силу человеческого духа. Я уже говорил, что мы испытываем к тебе уважение не меньшее, чем к Кэт.

Оскар посмотрел в симпатичное лицо Томансио, горевшее искренностью, которую подтверждали излучения в Гея–сферу, и постарался скрыть собственное смущение.

— Значит, все в порядке, — сказал он.

— Кроме того, это не наша Кэт, не та, что основала движение Рыцарей — Хранителей. И если бы не твое предложение, я бы с радостью последил за ней, чтобы выяснить, какая же из фракций заставила нашу Кэт служить собственным корыстным целям. Ты ведь говорил, что ее клонировали, не так ли?

— Ее клоны уничтожены, — заверил его Оскар и вышел из капсулы.

Бекия и Томансио обменялись улыбками и тоже спустились на аккуратно подстриженную лужайку.

Навстречу капсуле из дома вышли сразу три мистера Бови. До сих пор Оскару не доводилось общаться с мультиличностями, по крайней мере зная об этом. На Оракуме он о них даже не слышал. Старший в троице вышел немного вперед; у него была темная кожа и более отчетливые морщинки на лице, чем у самого Оскара, а на висках серебрились седые пряди. Слева от него держался молодой мужчина восточного типа, а третьим был почти подросток с копной густых светлых волос. Ни один из них не проецировал своих мыслей в Гея–сферу, но даже по манере держаться Оскар мог заметить, насколько решительно они настроены.

Оскар сразу же пожалел, что на нем была форма эллезелинской полиции, которая давно вызывала у граждан Виотии сильнейшее раздражение. Потом пришло осознание более глубокой вины. Он действовал не от лица властей Эллезелина, а пользовался поддержкой более могущественного покровителя, и это создавало для Оскара проблемы. Право врываться в чужой дом, пользуясь силой и властью, да еще требовать от хозяина безоговорочного сотрудничества стало мощным катализатором политических инстинктов молодого Оскара Монро, которые, в свою очередь, еще во время учебы в колледже привели его в ряды Межзвездной социалистической партии, скатившейся до радикализма. А результатом стала трагедия на станции Абадана.

«Вот круг и замкнулся. Но мы должны ее отыскать. Это первостепенная необходимость, поскольку Сновидец — приманка для тиранов всех мастей. Я понимаю, нельзя допускать, чтобы она попала в руки какой–то фракции. Черт, и как Паула все это выдерживает?»

— Что вы хотите? — мрачно спросил старший мистер Бови.

Оскар усмехнулся, позволив оттенку веселья просочиться в Гея–сферу.

— Да ладно вам, всем известно, что между вами и Араминтой что–то было.

Все трое с демонстративной серьезностью смотрели прямо перед собой.

— Послушайте, — спокойно заговорил Оскар. — Эта форма, — он подергал себя за куртку, — ничего не значит. Мы не имеем отношения к Воплощенному Сну. Я даже никогда не был на Эллезелине. Я работаю на АНС.

— Да? Я работаю на райелей, — ответил мистер Бови устами всех трех своих личностей. — И мы оба суперагенты.

— Я видел ее в парке Бодант. Я и мои коллеги прикрывали ее, чтобы Араминта могла убежать. Спросите ее. Только благодаря нам она еще здесь. Если еще здесь.

В темных глазах мистера Бови промелькнуло сомнение.

— Я встречался с Араминтой несколько раз, но это и все.

— Далеко не все. Брось, парень, она попала в такое глубокое дерьмо, что может утонуть, если не получит серьезной помощи. Так что, прошу, если вам известно, где она, скажите нам.

— Я не видел ее уже несколько дней.

Томансио разочарованно застонал.

— Она ничего не сказала вам? Вы не знали, что она и есть Второй Сновидец?

Мистеры Бови помрачнели еще сильнее, но ни один из них даже не взглянул на Томансио.

— Проклятье, это тупик, — огорчился Оскар. — Вероятно, она хотела вас защитить.

— Правильно, — согласился мистер Бови.

— Она была напугана, это вам известно. Только из–за нее Воплощенный Сон оккупировал всю планету. И она осталась одна. Она не понимает, что делает, нисколько не понимает. Если вам известно хоть что–то, что могло бы помочь ее отыскать, вы должны сказать об этом только нам. Если хотите получить подтверждение моего статуса, свяжитесь с АНС. На планете есть и другие, кто изо всех сил охотится за Араминтой, и это не считая Воплощенного Сна. Второй Сновидец стал важнейшим политическим инструментом. Как по–вашему, что привело к жестокой перестрелке в парке Бодант?

— К бойне в парке Бодант, — резко бросил мистер Бови. — Вы устроили на нашей планете настоящую бойню. Погибли сотни людей.

— И это еще только разминка, — предостерег Томансио. — Агентам фракций, которые за ней охотятся, наплевать на людей, попадающихся на пути. И когда сюда придут другие, прочтение памяти будет для вас наименьшим из бед. А они обязательно придут. И скоро.

— Мы ведь вас нашли, — добавила Бекия. — И остальные не намного от нас отстанут. Подумайте. Посмотрите на вещи реально. За ней гоняются самые могущественные организации Великого Содружества. Воплощенный Сон так сильно хочет ее заполучить, что оккупировал целую планету. Неужели вы действительно думаете, что ей удастся скрыться самостоятельно?

— Я ничего не знал, — сквозь зубы заговорил молодой блондин. — Она ничего мне не сказала. Как она могла скрывать, кем стала?

— Если она любила вас, то наверняка пыталась уберечь, — сказал Оскар. — Она поступила наивно, а время для наивности истекло. Вы должны сделать выбор. Хотите ли вы активно ей помогать? Если хотите, поговорите с нами. Если не хотите, бегите. Вы все до единого должны скрыться от полиции, а потом молиться, чтобы вас не переловили.

Трое мужчин переглянулись. Оскар почувствовал — за окнами дома замерли остальные личности мистера Бови.

— Дайте мне немного времени, — попросил темнокожий мистер Бови.

— Конечно.

Оскар сочувственно кивнул и повернулся к своим спутникам.

— Что вы об этом думаете? — негромко спросил он.

— Он ничего не знает, — высказала свое мнение Бекия. — Если бы знал, уже бросился бы к ней на выручку. Он расстроен, что Араминта с ним не связалась. Он любит ее или считает, что любит.

— Я согласен, — сказал Томансио.

— Десяток его других личностей сейчас могут помогать Араминте, — заметил Оскар.

Томансио неодобрительно усмехнулся.

— Мне верится с трудом.

— А реально ли прочитать память мультиличности? — спросила Бекия.

— Наверное, для этого нужно собрать их всех, — сказал Томансио. — А в том, что собрал всех, нельзя быть уверенным, пока не станет слишком поздно. Мультиличности весьма неохотно сообщают о количестве своих тел — это инстинктивная забота о безопасности. Интересная ветвь эволюции с точки зрения психологии. Но у нас для подобной роскоши нет времени. Если он намерен помочь, он сделает это добровольно.

Юз–дубль Оскара сообщил о вызове Черитона по секретному каналу. К их разговору присоединился и Лиатрис.

«Приготовьтесь услышать плохую новость, — предупредил эксперт по Гея–сфере. — Воплощенный Сон ее нашел».

— Дерьмо, — прошептал Томансио, оглядываясь на мистера Бови. — Где?

«А вот здесь начинается самое интересное. После того как узлы восприятия засекли ее в парке Бодант, Воплощенный Сон оптимизировал подпрограмму эмоционального резонанса, базируясь на ее истинных мыслях. Эта модификация позволила достичь высочайшей чувствительности к любой активности мозга. И вот четверть часа назад она подключилась к восьмому сну Иниго».

— Что она еще намерена получить из жизни Идущего–по–Воде? — раздраженно воскликнула Бекия. — Клянусь Оззи, неужели стрельба в парке ее ничему не научила?

«Вопрос поставлен неверно», — сказал Черитон.

— Так где же она? — спросил Томансио.

«На Чобамбе».

Оскару пришлось вызвать информацию о списке планет Содружества из памяти макроклеточной ячейки.

— Это же в шести сотнях световых лет отсюда, — возмутился он. — Не может быть. Еще шесть часов назад она находилась здесь.

— Твой корабль на такое способен, — неуверенно предположил Томансио. — Наверное.

— Она нашла способ обмануть Гея–сферу, — сказала Бекия. — Иначе и быть не может. В конце концов, она ведь Второй Сновидец. Значит, должна обладать способностями, недоступными для всех остальных.

— Черитон, ты уверен? — спросил Томансио.

«Нас не выпускают из здания, — сказал Черитон. — Мне поручено сделать ультрасекретное реле для подключения к унисфере. С тех пор как Араминту обнаружили, мастер Йенрол буквально сходит с ума. Все мастера снов уже в курсе дела, но прилагают все усилия, чтобы сохранить находку в тайне. Я не думаю, что это обман».

— Но как, черт побери, ей удалось добраться до Чобамбы? — возмущенно спросил Оскар.

— Они определили ее местоположение на планете? — поинтересовался Томансио.

«Еще нет, — ответил Черитон. — Но это вопрос времени. Во Внешних мирах у Воплощенного Сна есть несколько мастеров снов».

— Ты не мог бы ее еще раз предупредить? — попросил Оскар.

«Вряд ли. Прошел слух об отключении всех узлов восприятия на Чобамбе, чтобы отрезать ее от Гея–сферы».

— Это глупо, — сказал Томансио. — Это заставит ее насторожиться.

— Лиатрис, а ты не можешь устроить вброс на Чобамбе, чтобы ее предупредить? — предложил Оскар.

— Она уже несколько дней не подключается к унисфере, — напомнил Лиатрис, — Нет никакой гарантии, что она примет сообщение.

— Если об этом узнают люди, пойдут разговоры, — возразила Бекия. — Она не может не услышать. Надо только сделать информацию общедоступной.

Томансио слегка толкнул Оскара. Похоже, что мистер Бови принял решение. Его темнокожий вариант приближался к ним, а двое остальных провожали его печальными взглядами.

— Ну? — спросил Оскар.

— Я говорил с АНС, — сказал мистер Бови. — Вы те, за кого себя выдаете.

— И?

На его лице, как и на лицах двух других личностей, отразилась тревога.

— Она не знает… не может придумать, как с этим справиться. Да и никто не знает. Я вынужден довериться АНС. Какая ирония. Переход к мультиличности в технологическом отношении должен был бы смягчить переход к бессмертию.

— Вы можете с ней связаться?

— Нет. — Мистер Бови грустно покачал головой. — Как только я узнал, я пытался это сделать не раз. Ее юз–дубль отключен. Она не хочет отвечать на мои вызовы.

— Я понимаю, как это болезненно, но нет ли кого–то еще, к кому она могла бы обратиться?

— Ее кузина Крессида. Они были очень близки. По правде говоря, до нашей встречи Араминта не имела больше друзей в Колвин–сити.

— Это нам известно. Она тоже скрывается, но все равно, спасибо. Если Араминта с вами свяжется, дайте мне знать. — Юз–дубль Оскара переслал мистеру Бови код унисферы. — И не медлите, прошу вас. Время сейчас играет важнейшую роль.

— И это все? — растерянно спросил мистер Бови, увидев, что Оскар поворачивается к капсуле.

— Не беспокойтесь, мы продолжим поиски. А вы обдумайте мой дружеский совет и рассредоточьтесь по городу. Я говорил с вами вполне откровенно, просто мы первые до вас добрались, а мы хорошие парни.

Закрывающаяся дверь капсулы скрыла хмурое лицо мистера Бови. Оскар и его друзья поднялись над землей и свернули к полноводной реке, направляясь к докам.

— И что теперь? — спросил Томансио.

Оскар счел этот вопрос риторическим.

— Я намерен передать информацию, — сказал он Рыцарям–Хранителям.

«Да?» — откликнулась Паула, как только установился канал секретной связи.

— Мы нашли ее, — доложил Оскар.

«Отлично».

— Не совсем. Она на Чобамбе.

Пауза замешательства продлилась всего мгновение.

«Ты уверен?»

— Воплощенный Сон модифицировал узлы восприятия, так что стало возможным улавливать определенный образ мыслей. Они узнали, что Араминта сейчас находится на Чобамбе и наслаждается снами Иниго.

«В этом нет ни малейшего смысла».

— Как быстро ты сможешь туда добраться?

«Не намного быстрее, чем ты».

— Я надеюсь, что у тебя есть свои люди в Воплощенном Сне. Если они снова попытаются схватить Араминту, ее необходимо предупредить.

«Сначала хотелось бы ее отыскать».

— Я уверен, что АНС в состоянии проследить ее путь. Кто–то должен был заметить приближение ее корабля.

«Для такого перелета необходим ультрадвигатель, а это значит, что ей помогла какая–то фракция. Но какая?»

— Я подумываю о прямом вбросе информации в киберсферу.

«Да, это может сработать. Я попробую».

— Если о ней узнали мы, значит, со временем узнает и Кэт.

«Верно. Если она направится на Чобамбу, вы должны ее сопровождать».

— Проклятье, я на это не подписывался.

«Ты можешь доверять своей команде?»

— Да, я думаю, они меня не подведут.

«Отлично. Я выйду на связь, как только поговорю с АНС. Кстати, примерно через час начнется обсуждение вопроса о ликвидации фракции Ускорителей. За вторжением Окайзенской Империи стояли они».

— Мерзавцы. Это правда?

«Да. Если они будут признаны виновными, напряженность значительно снизится», — сказала Паула, заканчивая разговор.

Томансио и Бекия выжидательно смотрели на Оскара.

— Ну, что думает твой шеф? — спросил Томансио.

— То же самое, что и мы: все это очень странно. Давайте возвратимся к кораблю на тот случай, если придется срочно отправляться на Чобамбу.


Космический корабль с изящными очертаниями и мощным ультрадвигателем вынырнул из гиперпространства в половине светового года от Эллезелина, и Валеан просмотрела поступающую с сенсоров информацию. В ее экзо–зрении проявились огромные червоточины, соединяющие Эллезелин с экономически зависимыми от него планетами, составляющими зону Свободного Рынка. Колоссальный размер червоточин вызывал воспоминания о тех временах, когда миры Большой Дюжины были центром экономической паутины, опутывавшей сотни миров. Изучив мощности энергетических потоков, Валеан с удовлетворением отметила, что для выполнения задачи, поставленной Атой, подойдет любая из линий. Она выбрала червоточину, ведущую на Агру, — она была самой современной и наиболее продолжительной.

Как и большинство людей, давно ставших Высшими, Валеан при помощи бионоников перестроила свое тело в соответствии с собственными представлениями о функциональности и эффективности. Она была худой, как скелет, а лишенная волос кожа, мерцающая серебристо–серым сиянием, туго обтягивала ее, демонстрируя все ребра. Полосы мышц тоже выделялись на теле, перекатываясь под кожей, словно малметалл. Общему облику соответствовало и лицо со впалыми щеками и тонким носом с ноздрями–жабрами. Широко расставленные сферические глаза испускали слабый ровный розоватый свет. Единственным, что напоминало украшение, было золотое кольцо над грудью, сплетенное из толстых прядей, нити в которых, казалось, медленно двигались.

Через десять минут ожидания в полупустой каюте с датчиков поступил сигнал о слабом искажении квантовых полей. Рядом с ее кораблем из гиперпространства появилось еще одно судно — немного крупнее, с обтекаемыми выступами на овальном корпусе. Корабли приблизились вплотную и открыли входные шлюзы.

Марий скользнул в каюту Валеан, а вслед за ним с его плащ–костюма ворвались сгустки тьмы.

— В физической встрече есть нечто театральное, ты не находишь? — заговорил он. — Наши трансмерные линии связи вполне надежны.

— Согласна, — заверила его Валеан и улыбнулась, показав два ряда мелких зубов из вороненой меди. — Но личный контакт придаст больший вес этому посланию.

— В чем же оно состоит?

— Твой провал с Чатфилдом повлек за собой нежелательные осложнения миссии, большую часть которой поручено выполнить мне.

— На него вышла Паула Мио. Его отправка к Эллезелину была просто мерой предосторожности.

— А чем ты оправдаешь поведение Кэт?

Марий остался невозмутимым.

— Ее поведение могло быть непредсказуемым. Такова ее природа. Насколько помню, не я предложил освободить ее из Кингсвилля.

— Не имеет значения. Твои действия вызвали затруднения в критический момент. С этого момента ты переведен в низшую категорию.

— Возражаю.

Еще даже не договорив, он попытался связаться с Илантой, но его вызов был отклонен. Тем не менее бесстрастное выражение его лица не изменилось.

Медные зубы снова показались, блеснув безукоризненно ровными кончиками.

— Не имеет значения. Твоей новой целью станет Экспедитор.

— Это насмешка! — воскликнул Марий.

— Приближается момент запуска, кульминация нашего движения. И ничто не должно помешать. Экспедитора засекли на Фаналлисто. Выясни причину его прибытия. Что он там делает, что замышляют Консерваторы? Кроме того, мы должны знать, какой будет реакция оставшихся фракций.

— До нашей победы осталось несколько часов, а ты посылаешь меня в какой–то заштатный мирок следить за некомпетентным животным, работающим по совместительству. Я этого не заслуживаю.

— Результатом неподчинения станет утрата тела. А после активации Стаи оживление будет невозможным. Предлагаю сделать выбор.

Непроницаемо–темные щупальца, тянувшиеся за полами его одежды, беспокойно заклубились. Высокомерное презрение, излучаемое гея–частицами Валеан, вызвало в его глазах яростный блеск.

— Вот она, причина для личного контакта. Понятно. Я согласен. Я в высшей степени заинтересован в нашем успехе.

— Я в этом не сомневаюсь.

Марий резко развернулся и скрылся в своем корабле.

— Благодарю, — произнесла ему вслед Валеан, когда створки шлюза уже закрывались.

В следующую секунду она дала команду интел–центру доставить ее к Эллезелину.


Духовный Пастырь вернулся в овальный кабинет мэра во Дворце–Саду. Служба безопасности понизила уровень тревоги, частично основываясь на разговоре Этана с правлением АНС. Оставшийся неповрежденным корабль продолжил движение по орбите и сбор фрагментов своего разбитого противника.

Служащие накрыли ему поздний ужин из запеченного филе гурелоли со свежим картофелем и консервированной морковью, а запивал он еду игристым белым вином, похожим на тот напиток, что Эдеард выписывал из Рая Любви во время своей первой жизни с Кристабель. На улице уже стемнело, и в окна овального кабинета заглядывали редкие звезды. Этан в одиночестве ужинал за маленьким столиком, приставленным к большому столу из полированного мардуба. Линии, образующие цветочные лепестки на высоком потолке, испускали бледно–оранжевый свет, а из–за теней, падавших на стены, комната казалась еще больше.

О срочном вызове Пелима юз–дубль известил его в тот момент, когда Этан наливал себе второй бокал вина.

«Милостивая Заступница, пожалуйста, не надо сегодня больше плохих новостей», — устало подумал он, подключаясь к секретному каналу. Кроме всего прочего, он до сих пор ждал вызова от «друга» Мария.

«Мы обнаружили ее», — объявил Пелим.

Этан замер, так и не наклонив горлышко бутылки над бокалом.

— Кого?

«Вторую Сновидицу. Модифицированные подпрограммы распознавания определили ее местонахождение. Трудно поверить, но в данный момент она проживает одиннадцатый сон Иниго».

— Великая Заступница! Вы обеспечили ее безопасность?

«Нет, в том–то и проблема. Она уже не на Виотии».

— Проклятье. Где же она?

«На Чобамбе».

— Где? — Этан, не прерывая разговора, выбирал информацию из центрального регистра. — Этого не может быть, — сказал он и поставил бутылку с вином на столик.

«Я отреагировал точно так же. Но подпрограммы проверены тщательно. Отвечающие за них мастера снов клянутся, что место определено точно. Двадцать минут назад она подключилась к Восьмому сну».

— К Восьмому?

«Да».

Этан понимал, что этот вопрос практического значения не имеет, но трудно было преодолеть любопытство.

— Почему же она перескочила сразу на Одиннадцатый?

«Она не перескакивала, — возразил Пелим. — Она прочитывает все подряд».

— Четыре сна за двадцать минут? — вслух удивился Этан.

Этан изумился вслух, и то же удивление прозвучало в его мыслях. Ему самому в лучшем случае удавалось пережить один сон Иниго за пару часов, и то только потому, что он выучил все почти наизусть. Некоторые из самых преданных последователей движения проводили в снах по несколько дней, поддерживая организм внутривенными вливаниями.

«Совершенно верно. Это обстоятельство и убедило меня в правильности работы узлов. У нее… оченьнеобычный разум».

— Но, ради Заступницы, объясни, как ей удалось добраться до Чобамбы? Это произошло после побоища в парке, ты сам подтвердил там ее присутствие.

«Вероятно, кто–то подбросил ее туда. И у него должен быть корабль с ультрадвигателем, иначе нельзя преодолеть такое расстояние за такое короткое время».

— Значит, агенты одной из фракций все же схватили ее и вывезли с планеты. Будь они прокляты.

«Это очевидный вывод. Но какой странный способ прятаться. Если бы она заботилась о своей безопасности, она направилась бы в какой–нибудь из Центральных миров, где мы не контролируем узлы восприятия. Фракциям это известно. Возможно, нам хотят что–то сказать. Хотя смысл послания мне недоступен».

Этан откинулся назад в своем кресле и стал рассматривать извилистые светящиеся линии на потолке. Изображаемых ими цветов никто не видел ни на Кверенции, ни в Великом Содружестве. Если только это действительно были цветы. Эдеард всегда надеялся их отыскать, но ни в одном из своих грандиозных походов, описанных в двадцать восьмом и сорок втором снах, не достиг местности, где они росли. А теперь Араминта загадывает еще более сложную загадку.

— Мы должны ее заполучить, — заявил Этан. — Всенепременно. Любой ценой. Без нее контакт с Бездной осуществляется только через… — его передернуло, — Гора Бурнелли. Нам прекрасно известно, что это означает.

«Джастина ничего не может сделать», — мягко возразил Пелим.

— Не будь так уверен. Это весьма примечательная семейка. Я изучил все, что относится к их истории, а многое, несомненно, не попало в архивы. Гор был одним из основателей АНС, как тебе известно. Ходят слухи о его особых возможностях.

«Что же, по–твоему, мы теперь станем делать?»

— Сколько потребуется времени, чтобы определить ее точное местонахождение?

«Она находится в городке под названием Майлдип Уотер, что создает для нас некоторые сложности. Это изолированное поселение, и у нас нет там надежных людей. Чтобы вычислить точные координаты, мастерам снов необходимо посетить местный узел восприятия. Это займет около часа или немного больше. Будем надеяться, что она еще какое–то время продолжит переживать сны Иниго».

— А есть на Чобамбе люди, которым можно поручить ее охрану?

«Да, там есть наши верные последователи, я могу им полностью доверять. Но я бы советовал нанять для их поддержки хорошо вооруженный отряд. Ее наверняка караулят агенты фракции».

— Как хочешь, Пелим. Только я не хотел бы повторения парка Бодант.

«Никто этого не хочет. Но не все зависит от нас».

— Да. Полагаю, ты прав. И держи меня в курсе.

Связь с Пелимом прервалась. Взгляд Этана остановился на давно остывшем ужине. Он отодвинул тарелку.

— Вы чем–то расстроены, Духовный Пастырь.

Этан вздрогнул и резко повернулся, чтобы увидеть источник звука. Его юз–дубль уже послал вызов службе безопасности.

Похожее на женщину существо вышло из тени у противоположного края стола — эмоциональная реакция Этана, похоже, огорчила ее.

— Я думала, вы ждете меня, — сказала она.

На ее теле не было никакой одежды, что только усиливало неодобрение Этана, но и половых признаков у нее тоже не наблюдалось. Кожный покров, явно искусственного происхождения, представлял собой странную сероватую поверхность с неуловимой границей. Но еще хуже выглядела фигура женщины. Казалось, что ее внутренние органы слишком малы для ее тела и кожа между ребрами прогибается внутрь. Не лучше были и глаза — небольшие сгустки розоватого света, не позволяющие определить, куда направлен взгляд. Чуть ниже основания шеи висело золотое кольцо с прикрепленными к нему двумя длинными темно–красными лентами. Ленты обвивали плечи гостьи и парили в воздухе, растянувшись на несколько метров за ее спиной. По ткани, словно по зародышевой оболочке, постоянно прокатывались неспешные волны.

В дверь ворвались пятеро охранников в броне с оружием на изготовку. Женщина слегка наклонила голову набок, и ее гея–частицы выдали вежливое недоумение.

Этан поднял руку.

— Стойте, — приказал он охранникам. — Вас послал Марий?

Узкий рот приоткрылся, обнажая мелкие металлические зубы.

— Марию пришлось заняться другими делами. Я Валеан, прислана ему на смену. Я собираюсь помочь вам решить проблемы с кораблем АНС, остающимся на орбите.

Этан жестом отпустил охранников, подозревая, что против этого существа они бы долго не продержались.

— Что вы хотите?

Она подошла ближе, и ленты заколыхались в такт ее шагам. Этан заметил, что под ее пятками поблескивают длинные заостренные конусы, словно ножные стилеты.

— Мне нужен доступ к генератору червоточины на Агру. Прошу вас проинформировать служащих о моем прибытии и обеспечить полное сотрудничество.

— Что вы собираетесь делать?

— Помешать агенту АНС собрать остатки фрагментов.

— Я не могу допустить ни малейшего конфликта с АНС. Кое–кто в Сенате был бы рад самому незначительному предлогу, чтобы оправдать интервенцию Флота.

— Мы полагаем, что подобные опасения очень скоро потеряют смысл. Смею вас заверить, Духовный Пастырь, никакого физического столкновения здесь не произойдет.

— Очень хорошо. Я прослежу, чтобы вам предоставили полную свободу действий.

— Благодарю.

Она слегка наклонила голову и повернулась к выходу.

— Прошу вас, передайте лидерам фракции, что я предпочел бы иметь дело с Марием, — сказал Этан.

Валеан даже не повернула головы.

— Я обязательно передам.

За фасадом вежливости в ее мыслях не проглядывало ни намека на иронию.

Двери кабинета закрылись. Этан, терзаемый мрачными предчувствиями, тяжело вздохнул. Он чувствовал себя так, словно увидел потерянную душу, погребенную в Хоньо.


Предварительный анализ облака рассеянных обломков показал, что в нем содержится тысяча триста двенадцать важных фрагментов, имеющих размеры свыше пяти сантиметров. После взрыва корабля Чатфилда примерно треть обломков была отброшена в сторону Эллезелина, и их траектория указывала на полное сгорание в атмосфере в течение получаса. Остальные, быстро вращаясь, разлетелись по орбите. Восстановление будет дьявольски сложной задачей.

Дигби оставалось только тихо радоваться тому, как Интел–центр «Колумбии 505» справляется с нелегким заданием. Модифицированные антиграв–установки перехватывали обломки с их временных орбит, сенсоры определяли предметы, содержащие экзотическую материю, и пристально следили за ними. Корабль Дигби ловко маневрировал, и первые фрагменты уже были доставлены в средний трюм, где сразу же попали в стабилизирующее поле. Правление АНС заверило его, что команда криминалистов прибудет через десять часов. Дигби надеялся, что так и произойдет. Стабилизирующее поле не предназначалось для сохранения экзотической материи; отдельные фрагменты распадались прямо у него на глазах, а он не мог ничего сделать.

Внезапно в экзо–зрении вспыхнуло предупреждение, которого он никак не ожидал. Всего лишь в трех километрах от «Колумбии 505» открылась огромная червоточина.

— Что за дьявольщина?

Интел–центр проследил, как несколько фрагментов исчезли в раструбе червоточины. Затем координаты выхода изменились, и червоточина открылась уже в пяти километрах от его корабля. И снова всосала несколько обломков. В экзо–зрении появилась информация о том, что обычно эта червоточина связывает Эллезелин с Агрой. Кто–то с невероятной ловкостью манипулировал ее координатами и перехватывал у него бесценные улики. Юз–дубль Дигби подключился напрямую к киберсфере и попытался установить контакт с системой обслуживания генератора.

«Сеть изолирована, — доложил юз–дубль. — Невозможно связаться даже с системой здания. Тот, кто обосновался внутри, надежно перекрыл все доступы».

Сенсоры «Колумбии 505» нацелились на генераторный комплекс в окрестностях Риази, в семи тысячах километрах по поверхности планеты. Весь комплекс зданий был закрыт силовым куполом.

— Проклятье.

Дигби дал команду интел–центру дестабилизировать червоточину. Вспышки отрицательной энергии из двигателя корабля понеслись к червоточине, чтобы нарушить ее целостность, но мощность планетарных генераторов значительно превосходила возможности космического корабля. У Дигби не было шансов выиграть это сражение.

— Приземляемся, — скомандовал он интел–центру. — Срочно.

Во время спуска сквозь атмосферу он вызвал правление АНС и объяснил ситуацию.

— Мы свяжемся с Духовным Пастырем, — ответила АНС. — Придется ему объяснить, что он не может безнаказанно нам противодействовать.

Дигби не сомневался, что Духовный Пастырь прекрасно об этом знает, но свое мнение оставил при себе. Полночь в Маккатране-2 давно миновала, а Риази в тот момент проходил через границу тьмы и света. «Колумбия 505», спускаясь с ускорением пятнадцать g, ворвалась в стратосферу над континентом Синканг, на северном побережье которого находилась бывшая столица. Словно осколок солнечной короны, корабль прочертил по небу огненный след и резко остановился в пятистах метрах над силовым полем генератора червоточины Агры. Гиперзвуковая волна разбила все незащищенные стеклянные панели в радиусе трех километров. Стоящие поодаль антиграв–капсулы, несмотря на усилия их интел–сетей по предотвращению аварий, разлетелись, словно сухие листья под порывом бури.

Управление транспортного контроля транслировало предупреждение об опасном маневре на всех диапазонах. Полицейские машины устремились на перехват. А Дигби послал широкополосный сигнал с сообщением, которое должно было быть принято каждым узлом киберсферы и каждой макроклеточной ячейкой в окрестностях генераторного комплекса.

— Тем, кто находится в генераторном зале, приказываю отключить силовое поле и деактивировать червоточину. Вы противодействуете операции, санкционированной АНС. В случае неповиновения я уполномочен применить силу.

Как он и подозревал, ответа не поступило. Да его и не могло быть. Каждая минута, потраченная на добропорядочные предупреждения, означала потерю драгоценных улик, исчезающих с орбиты. Оставалось только решить, как разрушить генератор, не стерев при этом с лица планеты половину города.

От корабля к верхушке силового купола протянулись восемь тонких деформирующих лучей; они разрывали молекулы воздуха, вызывая ослепительные вспышки. В растревоженную атмосферу устремились чудовищные разряды статической энергии. На поверхности силового поля, словно огромный синяк, расплылось багровое пятно. С «Колумбии 505» вылетела стайка подавителей. При ударе в купол от них расходилась сильная рябь, а затем быстро распространялись темные пятна. При такой перегрузке обрушение купола было только вопросом времени. И он рухнул, разлетевшись вихрями неуправляемой энергии и волн раскаленного воздуха, повредивших окрестные здания. «Колумбия 505» не избежала удара, но Интел–центр удержал корабль в стабильном положении над очагом ионных вспышек, пожиравших генераторный комплекс. Сенсоры зарегистрировали исчезновение червоточины, и Дигби сожалел лишь о том, что уничтожено множество улик.

Над проспектами Риази поднялись несколько пересекающихся защитных силовых полусфер. Флотилия из пяти боевых кораблей обороны планеты срочно изменила траекторию и направилась к городу.

Из разрушенного генераторного комплекса с ускорением почти в сорок g взмыл космический корабль. В «Колумбию 505» ударили энергетические заряды и лучи дезинтеграторов, и Дигби беспомощно повис на ремнях безопасности, опутавших его при первом же ударе. Атмосфера планеты еще не знала такой битвы: боевые системы, предназначенные для сражений в открытом космосе, оперировали в далеких от вакуума условиях, где скорость зарядов гасилась плотными газами. Силовое поле подернулось яркими янтарными бликами, с его поверхности начали срываться ослепительные вспышки, из–за повреждения внутреннего уха Дигби затошнило. Далеко внизу ударные волны прокатывались по комплексу межзвездной торговли Риази, уничтожая на своем пути офисные здания и склады.

«Колумбия 505» быстро восстановила стабильное положение, и макроклеточные ячейки нейтрализовали тошноту. На дисплее в экзо–зрении стало видно, что чужой корабль уже несется сквозь стратосферу, оставляя за собой мерцающий ионный след.

— Следуй за ним, — приказал интел–центру Дигби.

Воздух снова взвыл над разгромленным районом, когда «Колумбия 505» устремилась вверх, не обращая внимания на попытки кораблей обороны ее задержать. Незнакомый корабль нырнул в гиперпространство. «Колумбия 505» последовала за ним.

«Почему? — спросила Паула, едва Дигби успел покинуть звездную систему Эллезелина. — Для нас очень важны эти улики, а теперь большая их часть будет утеряна».

— Выводы криминалистов еще не ясны, — возразил Дигби. — Я решил, что корабль фракции — более весомая улика. Они многое поставили на карту, расстроив операцию по сбору фрагментов.

«Это доказывает лишь то, что фрагменты представляют колоссальную ценность».

— Таково мое мнение, — настойчиво заявил Дигби, злясь на то, что опять чувствует себя мальчишкой.

Ни один другой человек — ни Высший, ни Прогрессор, ни Натурал — никогда не вызывал в нем ощущение такой неполноценности и желания оправдываться, как его прародительница Паула.

«Верно, это твое решение и твоя операция. Что показывают сенсоры?»

— Пока слежение проходит стабильно. Корабль, естественно, скрылся под маскировкой, но мой Интел–центр улавливает искажения. Этот их корабль не уступает тому, что вел Чатфилд.

«Хорошо. Возможно, в подобных обстоятельствах я и сама поступила бы так же. Продолжай преследование, и посмотрим, куда направится этот представитель. АНС уже начинает заседание судейской коллегии. Я надеюсь, что часа через два вся фракция Ускорителей будет под запретом».

— Отлично.

«Это создаст дополнительные проблемы, и не последняя из них — многочисленные агенты и представители вроде тех, кого ты сейчас преследуешь. Я подозреваю, нам еще долго придется их вылавливать».

— Ну, по крайней мере у нас будет полный список их имен и заданий.

«Да, это может помочь. Дай мне знать, когда станет ясно, куда направляется корабль».

— Обязательно.

Дигби нахмурился, закончив разговор. Вся эта миссия с самого начала явно не задалась. Каждый раз, устремляясь по новому следу, он оставлял позади слишком много нерешенных вопросов. Кроме того, он переживал из–за разрушений на Риази и своего бегства оттуда. Его действия наверняка вызвали не один случай утраты тела.

Через четверть часа стало понятно, что преследуемый корабль направляется к Центральным мирам и наиболее вероятный пункт назначения — Октиер.


В истории АНС юридическая коллегия заседала только один раз. Она была созвана, когда фракция Сепаратистов вознамерилась расколоть АНС и остаться отдельным сектором, свободным от норм и ограничений, которые накладывал основной закон, определяющий деятельность системы в целом. Большинством голосов на этот шаг был наложен запрет. Сущность, наделенная ресурсами и возможностями АНС, но подчиняющаяся идеологическим догматам, представляла опасность для всей Активной Нейронной Сети, не говоря уже о Великом Содружестве. Сомнительные методы, при помощи которых фракция Сепаратистов с целью раздела собиралась подчинить квазифизический механизм, обеспечивающий существование АНС, были признаны достаточным доказательством того, что Сепаратистам нельзя позволить беспрепятственно эволюционировать в каком–нибудь удаленном районе галактики. Во время заседания коллегии было выявлено также множество других попыток ускорить восхождение к постфизическому статусу.

Как и в прошлый раз, правление АНС создало зал заседаний в виде сферы диаметром в половину Земли. Такой размер был необходим для приема заявленных форм всех индивидуальных разумов, заключенных в сущности АНС. В течение нескольких секунд после объявления о созыве коллегии все они материализовались на огромной круглой скамье и расположились по фракциям или образуя свободные группы друзей и родственников. Иланта, как представитель фракции Ускорителей, парила в центре сферы. Она предпочла появиться в своем основном облике ничем не примечательной женщины с текучей кожей серебристого цвета. Индивидуальные черты проявились только в лице с удлиненной челюстью и маленьким изящным носом. Ее глаза поглощали свет, словно две черные дыры.

«Благодарим за согласие сотрудничать», — обратилось правление АНС к собравшимся.

Иланта плавно развернулась, окидывая скользящим взглядом формы и силуэты присутствующих. Больше половины сохранили свой человеческий облик, тогда как остальные предпочли многообразие геометрических фигур и красок, начиная с миниатюрных сгустков света или скоплений нейронных импульсов и заканчивая простыми, но зловеще черными пирамидами радикалов из фракции Изоляционистов. В одной из человеческих фигур она узнала Найджела Шелдона, разглядывающего ее с небрежным видом победителя. А вот Гора Бурнелли нигде не было видно, и это неожиданно встревожило ее. Она до сих пор не могла понять, как он стал Третьим Сновидцем. Вероятно, его сознание каким–то непонятным ей образом оказалось связано с Гея–сферой помимо АНС. Впрочем, теперь это не имело значения.

Полностью развернутый разум Иланты (все еще привязанный к компиляции Ускорителей) рассматривал судейскую коллегию с насмешливым удивлением: ничтожно малая его часть входила в состав правления АНС, и потому ей предстояло судить саму себя.

«Наше сегодняшнее собрание связано с деятельностью фракции Ускорителей», — объявило правление АНС. — Им предъявлено обвинение в жестоком предательстве.

Соратники Иланты ничем не проявили своих чувств, ожидая, пока из хранилища информации поступят собранные АНС свидетельства.

«Вы хотите что–либо сказать?» — спросило правление АНС у Иланты.

«Существование АНС подразумевает дальнейшее интеллектуальное развитие и эволюцию, но стоит кому–то достичь успехов в постижении пространства–времени, как вы накладываете ограничения. И теперь вы недовольны тем, что мы пытаемся достичь фундаментальной цели, обусловленной самой вашей природой. Объясните, где здесь логика».

«Все перешедшие в меня индивидуальности свободны стремиться к своим целям в физической или постфизической реальности, — ответило правление АНС. — Это вам хорошо известно. Но мы не можем позволить принуждения несогласного большинства к достижению таких целей. Мы перейдем к постфизическому статусу только тогда — и только в том случае, — когда на это будет воля большинства».

«В теории звучит великолепно. Но ограничения, накладываемые вами на тех из нас, кто готов к восхождению, абсолютно неприемлемы. Мы решили самостоятельно добиться своей цели».

Первичная сущность Иланты переместилась в центр компиляции Ускорителей, где ожидало инверсионное ядро. Ее место в зале заняли вторичные подпрограммы, продолжающие отвечать на вопросы правления АНС.

Поверхность шаровидного инверсионного ядра, мерцающего темносиним металлическим блеском, покрылась рябью, а это означало, что ограничивающие его полосы экзотической энергии стали отрываться от квантовой псевдоматерии, составляющей сущность АНС.

«Праймы из числа союзников Окайзенской Империи управляются мысленными контурами Дональда Чатфилда, — заявило правление АНС. — А он принадлежит к числу ваших агентов в Великом Содружестве».

Блок информации из хранилища раскрылся в зале заседания, сконцентрировав внимание всех собравшихся индивидуальностей. Только Найджел Шелдон проигнорировал эти материалы, а все остальные принялись изучать рапорт Казимира о наблюдении за флотилией, результаты электронного исследования и переговоры внутри кораблей праймов. Заключение не вызывало сомнений.

Сущность Иланты переместилась из АНС в инверсионное ядро. Она обрела полную независимость впервые с тех пор, как триста двадцать семь лет назад загрузила свое сознание в АНС.

«Что вы делаете?» — потребовало объяснений правление АНС, ощутив ее уход.

«Осуществляем свои права, ради защиты которых вы и были созданы», — ответила вторичная сущность, оставленная в зале заседания коллегии.

«Вы не можете существовать отдельно от меня, — возразило правление АНС. — Вы останетесь в изоляции до тех пор, пока первичная сущность снова не подключится к моей системе. А до тех пор будет блокировано любое взаимодействие с моими частями. Вы сами обрекаете себя на небытие».

«Правда?»

«Попытки вашей фракции манипулировать Воплощенным Сном ради проникновения в Бездну объявляются вне закона», — заявило правление АНС.

После этого, согласно основному закону существования Активной Нейронной Сети, была открыта коллективная память Ускорителей. И АНС немедленно зарегистрировало пробелы, оставленные целыми сегментами, перемещенными в сознание Иланты. Все остальное было на месте: деятельность агентов и развитие проекта по созданию независимых праймов, с чьей поддержкой Окайзенская Империя решилась на вторжение. Но причина этого шага не была указана. АНС также узнала про путь возвышения Иланты в составе фракции, про ее одержимость Бездной и открывающимися в ней возможностями, которые вытеснили все другие цели на пути к эволюции человечества. Были выявлены секретные производственные комплексы, где создавалось оборудование для агентов. Но сведений об одной из станций, находившейся на орбите красного карлика, не оказалось. АНС стало ясно, как Иланта использовала все возможности и ресурсы фракции в ее составе, чтобы создать центр компиляции Ускорителей и инверсионное ядро, предназначенное для слияния с Ядром Бездны.

Но недостающая информация не позволяла определить основную стратегию фракции. Все важнейшие данные, вся истинная сущность Ускорителей теперь была собрана в инверсионном ядре. АНС зарегистрировала обрыв всех контактов со своей сущностью. И тем не менее этот объект сохранял свою целостность внутри комплексной субквантовой системы. Не совсем реальной.

«С этого момента фракция Ускорителей осуждена на погружение в небытие», — объявило правление АНС всем собравшимся на заседание судебной коллегии.

В тот же момент мыслительные процессы каждой индивидуальности, входящей в состав фракции Ускорителей, были остановлены до удаления противозаконных секторов и наложения ограничителей, определяющих их последующую деятельность.

Но в инверсионном ядре не произошло ничего подобного. АНС попросту не могла найти в нем точку входа. Ускорители создали ядро без учета основного закона, и это обстоятельство было весьма тревожным. Оно свидетельствовало о совершенно новом подходе к строительству экзотических квантовых структур. Предположительно, это стало возможно благодаря изучению механизма Темной Крепости такими людьми, как Троблум. Исследование доступных теперь воспоминаний показало, что в районе Пары Дайсона на фракцию Ускорителей работали восемьдесят семь специалистов. И результаты их изысканий оказались удалены из памяти АНС.

Правление АНС отрезало от сети весь центр компиляции Ускорителей — на тот случай, если еще сохранились какие–то незамеченные связи. Инверсионное ядро осталось, оно оказалось самодостаточным и полностью независимым.

«Каковы ваши намерения?» — спросила АНС.

«Окончательная эволюция, — ответила Иланта. — И я никогда этого не скрывала».

«В настоящее время ваши действия навлекли серьезную угрозу не только на Содружество. Я не могу оставить ваши шаги безнаказанными».

«Я не признаю вашу власть», — заявила Иланта.

На протянувшуюся к нему структуру АНС инверсионное ядро ответило выбросом экзотической энергии. Сущность АНС зарегистрировала опасное напряжение. За пределами лунной орбиты над Землей произошло сильнейшее искажение пространства–времени, вызвавшее сферический водоворот фотонов, поглощающих свет с интенсивностью черной дыры.

«Воздержитесь от опасных действий», — предостерегло правление АНС.

Десять боевых кораблей класса «Столица», приписанных к Солнечной системе, уже вынырнули из гиперпространства и нацелили орудия на источник аномалии. АНС открыла линию связи и с Казимиром, успевшим вернуться во Внешние миры.

— Вы не догадываетесь, что это такое? — спросил Казимир.

«Можем лишь сказать, что инверсионное ядро, если они намерены провести его слияние с Бездной, должно обладать частью наших функций. Они очень хитро поступили, создав его внутри меня. Основной закон гласит, что отдельные личности или фракции могут создавать внутри сети все что угодно, поскольку это означает лишь расширение квантового пространства моей структуры. Но в данном случае основной закон оказался обойден. Инверсионное ядро больше не является моей частью».

— Я буду там через пятнадцать минут.

«Отрадно слышать. Хотя я не думаю, что Иланта попытается меня уничтожить. Это чрезвычайно трудно. У меня есть уровни защиты, которые еще никогда не задействовались».

Инверсионное ядро увеличило уровень выбрасываемой энергии. АНС ощутило, как содержащие ее квантовые поля начали разъединяться. В ткани пространства–времени появилась трещина.

Ощущения, распространяющиеся на границы инверсионного ядра, зарегистрировали свет звезд.

«Ты больше не сможешь меня удерживать», — сказала Иланта.

Звездный свет становился ярче и, пробиваясь сквозь рваную расщелину, резко менял направление, огибая инверсионное ядро. И вот оно вырвалось в открытое пространство–время. Земля осталась в полумиллионе километров внизу серебристо–голубоватым полукругом, а немного сбоку мерцала гладкая поверхность обратной стороны Луны. Десять кораблей класса «Столица» устремились к цели. Иланта ощущала, как энергия наполняет силой их орудия. Инверсионное ядро покинуло окололунную орбиту и меньше чем за полсекунды увеличило скорость до девяноста девяти сотых от скорости света.

— Что от меня требуется? — спросил Казимир, минуя пояс комет облака Оорта, ограничивающий Солнечную систему.

Он не без интереса следил за начавшейся погоней. Инверсионное ядро с колоссальной скоростью устремилось прочь от Земли, при этом чем–то неприятно напомнив Небесного Властителя из снов Джастины, а идущие вслед за ним корабли класса «Столица» погрузились в гиперпространство. Но у них возникли трудности: инверсионное ядро стремительно удалялось от Земли, и при выходе в реальный мир корабли сохранили соответствующую скорость. Как только они подошли ближе к цели, ядро в одно мгновение сбросило скорость до нуля, так что преследователи промчались мимо. Тогда инверсионное ядро продолжило движение с той же скоростью, что и прежде, но при этом слегка изменило курс. Боевым кораблям пришлось опять уйти в гиперпространство. Сближение с целью оказалось невероятно трудным делом, а всех способностей объекта погони еще никто не знал.

«Иланта не оставила нам выбора. Необходимо перехватить ее и уничтожить объект».

— Хорошо.

Казимир отозвал боевые корабли. После реализации определенных функций для пространства–времени его энергетический алгоритм набрал точно такую же скорость, как и инверсионное ядро. Но при попытке исследовать его он получил результат в виде невероятно сложного сплетения экзотических сил. Для интерпретации строения в квантовых полях его функций оказалось недостаточно. Возникла удивительная ситуация: Казимир не знал, какую из агрессивных функций применить против этого объекта.

Инверсионное ядро снова остановилось, теперь в двадцати миллионах километров от Марса. Энергетический алгоритм Казимира в точности повторил его маневр. Визуально инверсионное ядро напоминало шар из черного стекла, заполненный пурпурными искрами. Теплового излучения не было совсем, а сенсоры экзотической энергии обнаруживали только пограничный слой отрицательной материи, каким–то образом сплетенной с квантовыми флуктуациями огромной мощности.

«Флотилия устрашения, как я понимаю?» — равнодушно спросила Иланта.

— Да, — ответил Казимир.

«Впечатляет».

— Я бы не хотел реализовывать против вас боевые функции. Мы все еще находимся в пределах Солнечной системы. Могут произойти нежелательные разрушения.

«Только не для меня. Но у тебя есть и другие поводы для беспокойства».

— Однако это так. В случае необходимости я все же буду вынужден применить силу. Твой мятеж закончен. Советую прислушаться.

«Ты подумал, что мы подстроили твой вылет ради того, чтобы уйти беспрепятственно ?»

— Это очевидно.

«Но неверно. Проведи–ка сканирование пространства вокруг Солнечной системы».

«Оглянись. Старая, как мир, уловка, но почти всегда применяемая с позиции превосходства». Казимир остался на том же месте, где и был, но реализовал функции дальнего обзора. Он заметил признаки замаскированных гипердвигателей. Восемьдесят тысяч устройств и еще один корабль неподвижно замерли в трансмерном пространстве, окружив Солнечную систему на расстоянии сорок а. е.

— А это что?

«Мы называем их Стаей, — пояснила Иланта. — Они пришли, чтобы положить конец вмешательству АНС».

— Я должен заняться ими, — сказал Казимир, обращаясь к АНС. — Их построение мне очень не нравится.

Он заметил, как один из кораблей со скоростью, слишком высокой даже для гипердвигателей, помчался к инверсионному ядру. Остальные восемьдесят тысяч устройств вынырнули из гиперпространства и материализовались в пространстве–времени огромными сферическими силовыми полями, почти полностью окружившими Солнечную систему.

Все корабли Флота, приписанные к Солнечной системе, понеслись к Земле, выстраиваясь по пути в боевые эскадрильи и занимая позиции над лунной орбитой. Боевые платформы, десятилетиями невидимые под покровом маскировки, возникли на орбите, нацелив орудия в сторону Стаи. На всей планете мгновенно поднялись защитные силовые поля, окружившие оставшиеся города. Тех, кто оказался за их пределами, телепортировали в безопасные районы. И сама телепорт–сфера перестроилась в оборонительную систему, готовую отразить энергетические заряды, исказив пространство–время.

Сигнал тревоги застал Лиззи на кухне. Незнакомые символы зажглись в экзо–зрении как раз в тот момент, когда она снимала с железной плиты кастрюлю с кипящим куриным бульоном. Вспомогательные программы идентифицировали их и донесли до ее сознания. Внезапно она поняла, что творится на окраинах Солнечной системы.

— Оззи милостивый, — вскрикнула она и поставила кастрюлю обратно на плиту.

Ситуация была настолько необычной, что Лиззи не имела представления, как на нее реагировать. Но затем проснулся материнский инстинкт.

Малышка Роза весело щебетала сама с собой, играя в гостиной с реактивными шарами. Она с удовольствием слушала громкую музыку, когда они сталкивались между собой, а потом отправляла кататься по древнему ковру, провожая аплодисментами. Вбежавшую в комнату маму она встретила радостной улыбкой. Лиззи взяла дочку на руки, и робот–няня, паривший в стороне над ребенком, плавно снизился.

— Пойдем со мной, — сказала Лиззи и ввела координаты для т-сферы.

В тот же момент поступило сообщение от Агентства обороны, где говорилось, что ровно через минуту т-сфера станет недоступной для гражданского населения.

Лиззи телепортировалась в школу. Неожиданный прыжок понравился Розе, и она радостно залепетала: «Хорошо, хорошо».

Классная комната, где они оказались, представляла собой круглое помещение с невысоким куполом и длинными выступающими окнами, за которыми виднелись игровые площадки Далвич–парка. Снаружи шел дождь. Внутри было три группы учеников общей численностью около двух десятков. Их учителя уже явно забеспокоились. Лиззи, не переставая следить за таймером, отсчитывающим минуту, огляделась. Элси нашлась в группе, занятой чтением. Она подняла голову и улыбнулась маме.

В классной комнате появились еще двое родителей. На их лицах читалась тревога, и Лиззи решила, что и сама выглядит такой же испуганной. Она отчаянно замахала рукой Элси. Девочка встала, и в этот момент в классе материализовались еще пять человек. В классе становилось тесновато.

Тилли занималась музыкой. Ее скрипка уютно устроилась под подбородком, и вместе с другими детьми девочка разучивала веселую песенку для школьной рождественской постановки.

— Иди сюда, — крикнула Лиззи, уже держа за руку Элси.

Осталось двадцать секунд. Уголком глаза она заметила, что женщина, пришедшая за своим сыном, уже исчезла.

— Что случилось? — спросила Тилли.

— Сюда! — взмолилась Лиззи.

Перед ней возникли еще двое взрослых, разыскивающих своих детей. Ученики уже встревожились, и в классе то и дело появлялись все новые родители. Тилли, все еще держа скрипку, стала пробираться к матери. Юз–дубль известил Лиззи о вызове мужа.

— Не сейчас, — отмахнулась она и начала вводить координаты дома.

Тили добежала до нее, когда оставалось всего девять секунд. На одно мгновение их окутала пустота непрерывности перемещения, и Лиззи вместе с детьми унеслась из школы.

В знакомом холле своего дома она невольно всхлипнула.

— Что такое? — испуганно спросила Элси.

— Мама, что происходит? — Тилли требовательно дернула Лиззи за юбку.

— Я еще не знаю, — призналась Лиззи.

Она лихорадочно пыталась разобраться в информации, поступающей с дисплеев Агентства обороны. Но и в ней не было почти никаких сведений об устройствах, окруживших Солнечную систему. А потом и иконка т-сферы пропала из набора доступных для подключения систем, оставив каждого обитателя планеты в том месте, где он находился в настоящий момент. Лиззи дала команду юз–дублю принять вызов мужа.

«Слава Оззи, — воскликнул он. — А где девочки?»

— Я их собрала дома, — ответила она, ощущая немалую гордость тем, что отреагировала быстро и правильно. — А где ты?

«На корабле. Восемь минут до Гралмонда».

— Ты понял, что происходит?

«Не совсем. Это дела фракций АНС. Борьба между ними перешла в физический мир».

— А они могут нанести вред Земле? Могут?

Лиззи ни на секунду не решалась отпускать от себя детей. За окном прекратился дождь, отгороженный поднятым силовым куполом, еще больше затемнившим серое лондонское небо.

«Нет, дело не в этом. Послушай, скоро я буду с вами…»

Связь прервалась. В ее экзо–зрении вспыхнули странные символы, означавшие проблемы трассировки.

В унисфере? Этого просто не может быть!

«…как только приземлимся, я…»

— Связь прерывается, — взволнованно крикнула она.

«…держись! Обещаю, я скоро буду…»

«Связи нет», — сообщил ее юз–дубль.

— Как она может исчезнуть? — возмутилась Лиззи.

«Закрываются червоточины, соединяющие Землю с мирами Содружества», — добавил юз–дубль.

— Оззи милостивый!

Лиззи, увлекая за собой дочерей, поспешила в оранжерею. Она то пыталась осмыслить символы чрезвычайного положения, заполнившие экзо–зрение, то вглядывалась в помрачневшее небо, ища признаки скорого конца света.


Энергетический алгоритм Казимира остановился в десяти километрах от составляющих Стаи. Он активировал все сенсорные функции, но ни одна из них не помогла ему заглянуть внутрь пятисотметровых силовых полей, неподвижно паривших в космосе.

— Проклятье, они овладели технологией Темной Крепости, — доложил он АНС.

Далеко позади от него, рядом с инверсионным ядром, из гиперпространства вынырнул космический корабль, превосходящий по своим размерам все суда, даже оснащенные ультрадвигателями. Сканирование дальнего действия обнаружило на борту множество мощных орудий. В задней части корабля открылся люк грузового отсека, и инверсионное ядро плавно скользнуло внутрь. После этого вокруг корабля активировалось силовое поле, такое же непроницаемое, как и вокруг кораблей Стаи.

Было бы прекрасно перехватить корабль фракции Ускорителей, но над Землей и АНС нависла неизвестная угроза, и долг заставил Казимира остаться. Он реализовал несколько высокопроизводительных боевых функций и выстрелил в силовое поле, находившееся прямо перед ним. Поле отразило все заряды. Ни в реальном пространстве, ни в гиперпространстве у него не было средств для его разрушения.

«Закрываются червоточины в миры Большой Дюжины, — сообщила АНС. — Что–то прекращает их работу».

Казимир исследовал каналы экзотической материи, тянувшиеся от Земли к далеким звездам, и увидел, что они сжимаются под воздействием колоссальной интерференции. Он был уверен, что помехи вызваны присутствием Стаи, но его сенсорных функций оказалось недостаточно даже для того, чтобы выяснить их природу.

Корабль фракции Ускорителей, подобравший инверсионное ядро, перешел на сверхсветовую скорость, равную семидесяти восьми световым годам в час, и пронесся по Солнечной системе в противоположном от Казимира направлении. Его энергетический алгоритм устремился за ним. Даже самые мощные манипуляции с экзотической энергией так и не помогли Казимиру вывести из строя двигатель и заставить корабль выйти из гиперпространства. Тот миновал орбиту Стаи. Казимир отставал всего на две секунды, но этого оказалось слишком много. Силовые поля кораблей Стаи начали распространяться со сверхсветовой скоростью.

Энергетический алгоритм Казимира ударился в непроницаемый барьер, разделивший пространство–время и гиперпространство. Прорваться сквозь него Казимир не мог.


В световой минуте от силового поля Корабль вынырнул из гиперпространства. Сенсоры показали поднявшийся позади огромный черный щит, закругляющийся с радиусом около сорока а. е. На всей его обширной поверхности не было ни пробоев, ни даже признаков напряжения. Какое бы оружие ни использовал Казимир, он не смог пробить барьер. Неския, принимая информацию сенсоров Корабля в экзо–зрении, внимательно следила за изображением, не упуская из вида таймер. По прошествии одной минуты звезда под названием Солнце, а вместе с ней и другие звезды по другую сторону барьера полностью скрылись.

— Никаких признаков прорыва, — сказала Неския. — Я думаю, мы в безопасности.

— А идея флотилии устрашения довольно оригинальна, — заметила Иланта. — Энергетический алгоритм, способный существовать в пространстве–времени. В прямом столкновении у Корабля против него не было бы ни единого шанса. АНС обладает большими способностями, чем мы предполагали.

— Тем больше у нас причин от нее оторваться, — пренебрежительно ответила Неския. — Такой потенциал, и так непродуктивно используется.

— Верно.

— Куда мы направляемся?

— К Эллезелину. Я уверена, что наши агенты скоро схватят Араминту.

— Обязательно.

Корабль снова скрылся в гиперпространстве и устремился вперед с умеренной скоростью в пятьдесят пять световых лет в час. За его кормой мрачная сфера, окружившая Солнечную систему, мерцала отраженным светом звезд, словно глубокое лесное озеро, надежно хранящее сокровища в темноте глубин.

ШЕСТНАДЦАТЫЙ СОН ИНИГО

Уже в пятый раз Эдеард наблюдал, как кольцо милиции смыкается вокруг тайного убежища в ущелье. В прошлом было допущено множество ошибок: ген–орлы выдавали их приближение, быстролисы калечили и убивали первых солдат, подходивших к склонам, бандиты пускали в ход оружие, спрятанное в тайнике, горячие головы не слушали его советов, позволяя семейству Гилморн собрать значительные силы. Каждый раз было слишком много погибших. И каждый раз Эдеард возвращал Вселенную на сутки назад, стараясь уменьшить потери.

В прошлый раз он был уверен, что все сделал правильно, но потом бандиты вдруг начали стрелять из скорострельных ружей, взятых в тайнике, который он не мог обнаружить в трех первых случаях. Несмотря на усиленную третьими руками защиту, солдаты были изрешечены пулями раньше, чем он успел прийти им на помощь. И вот…

На этот раз он, никем не видимый и не ощущаемый, два часа после полуночи тайно провел в ущелье. Он уничтожил вторую партию скорострельных ружей, спрятанных бандитами, а также выкрал их у часовых, предварительно погрузив тех в беспамятство. Политическая ситуация требовала, чтобы милицейские полки самостоятельно справились с бандитами, кроме того, Эдеард и Финитан решили, что будет лучше, если скорострельное оружие останется только в легендах. И вот наконец он стоит на небольшом возвышении в полумиле от ущелья, и свет туманностей постепенно тает в предрассветных сумерках. Первым исчез Булуку — его пульсирующий бледно–голубой свет погас над восточным краем горизонта, словно сама земля разверзлась и поглотила туманность. Эдеард легко мог в это поверить. Ущелье, выбранное бандитами в качестве последнего убежища, представляло собой узкую расщелину в холмистой равнине самой южной части Рулана, примыкавшей к невысокой горной цепи соседней провинции. Нетрудно было вообразить, что эта трещина делит на части весь мир.

Вскоре на небе начали меркнуть и алые вспышки Моря Одина, и провзгляд Эдеарда показал, что отряды милиции районов Фолас и Зельда неподалеку от ущелья уже выходят из–под прикрытия рощи, где они провели ночь. Их наступление было усилено отрядами из провинций Плакс и Тайвс. Люди двигались бесшумно и плавно, словно непрерывный черный поток, петляющий между пологими холмами и возвышенностями равнины, вне досягаемости про–взглядов часовых. Эдеард сосредоточился на парящих в вышине ген–орлах, подчиняя их разум своей воле и внедряя свои приказы. После оставались только быстролисы. Здесь он ничем не мог помочь, поскольку находился слишком далеко. Вместо этого в атаку помчались самые сильные ген–волки и проворные ген–псы, которыми великолепно управляли местные шерифы и рейнджеры из Веллсопа.

«Вперед», — послал Эдеард телепатический приказ ожидающему Динлею.

Полки районов Лиллилайт и Кобара вместе с милицией провинций Фандин, Наргол и Обершир покинули свои позиции к западу от ущелья. Солдаты из Наргола уже второй раз подряд создавали проблемы из–за своего безрассудного энтузиазма, и Эдеарду пришлось строго предупредить их, что выступать надо только всем вместе и в соответствии с планом. Полковнику Ларошу пришлось приложить массу усилий, чтобы убедить их соблюдать дисциплину, несмотря на нескрываемое недовольство тем, что в провинциях распоряжаются представители города.

С началом атаки Эдеард оседлал ген–лошадь, специально созданную гильдией эгг–шейперов длябыстрого бега. Угольно–черный плащ взвился над седлом и плавно опустился на круп лошади. С обеих сторон на таких же скакунов взобрались Фелакс и Маркол. Эдеарду даже не надо было им ничего говорить — мысленный приказ погнал животное галопом, и молодые констебли понеслись следом. В ночной прохладе уходящей ночи топот копыт по травянистой почве показался Эдеарду слишком громким, но до ущелья было еще далеко. Впереди к входу в убежище бандитов неудержимым потоком уже приближались войска милиции.

Наконец бандиты подняли тревогу. Бодрствующие часовые звали на помощь своих товарищей, но быстро поняли, что те погружены в глубокий неестественный сон и к тому же лишились оружия. Над ущельем раздались отчаянные крики и пронеслись телепатические посылы.

До сих пор все проходило так же, как раньше, но на этот раз схватка должна была закончиться, как спланировал Эдеард.

Вдоль ущелья неудержимым вихрем неслышно пронеслись быстролисы. Милиция выслала им навстречу ген–волков. На краю ущелья солдаты залегли с пистолетами наготове. Прозвучало несколько выстрелов. Ген-волки схватились с быстролисами, и над влажной от росы травой в сером свете занимающегося рассвета разнеслись яростные крики.

Полки Фоласа и Зельды, добравшись до дальнего конца ущелья, вслед за ген–волками стали спускаться по узкой тропе между почти отвесными стенами. Динлей и Аргиан шли в первых рядах, про–взглядами помогая отыскивать противников, укрывшихся под маскировкой. На такое были способны почти все, кто примкнул к бандитам. Эдеард затаил дыхание, перед его глазами пронеслось воспоминание о другом рассвете в этом ущелье. Теперь, убеждал он себя, все закончится иначе. Он был уверен, что никаких неприятных сюрпризов его уже не ждет.

Оставшиеся наверху солдаты плотным огнем поддерживали своих товарищей, продвигавшихся по дну ущелья. Гилморн, как всегда, собрал соратников на высоком мощном выступе стены. Бандиты не переставая стреляли по подходившим солдатам милиции из обычных пистолетов, но скрывались под маскировкой, что не давало возможности ответить точным огнем. Аргиан поспешил на помощь приближающимся к выступу солдатам.

Эдеард подъехал к началу ущелья и спешился. Он не стал торопиться, хотя именно этого от него и ждали. Своим про–взглядом он проследил за солдатами, которые окружили уже сдавшихся бандитов и продолжали осаду последнего оплота тех, кто еще оказывал сопротивление. Наконец на выступе остался только Гилморн и его ближайшие помощники. Динлей и Ларош, стараясь не рисковать людьми, командовали последним наступлением; солдаты перебегали от одного валуна к другому, а местами ползли на животах, скрываясь в неглубоких впадинах. Прошло еще десять мнут, и кольцо вокруг Гилморна сомкнулось.

Эдеард спустился на дно ущелья. Триумфально улыбавшиеся солдаты выводили наверх пленников. Некоторые из них явно были из числа дикарей, обитающих в неосвоенных районах за пределами Рулана. Они выглядели точно так, как много лет назад, когда напали на караван, возвращавшийся из Визама: лохматые головы и обнаженные торсы, покрытые уже отваливающейся местами грязью. На Идущего–по–Воде они хмуро оглядывались, тщательно скрывая свои мысли. За все последние годы Эдеарду не приходилось слышать, чтобы они пользовались скорострельным оружием, эти ружья были только у людей Гилморна. Он остановил одного из дикарей, идущего в сопровождении пяти настороженных солдат. На вид мужчине было далеко за пятьдесят, и он ничем не напоминал городского жителя. Светло–серые глаза горели яростью и отчаянием, тщательно скрываемыми в его мыслях.

— Почему? — коротко спросил Эдеард. — Почему ты к ним примкнул?

— У них сила. Это нам на пользу.

— Какая вам польза?

Стареющий грабитель махнул рукой в сторону лугов.

— Вы уходите. Даже теперь вы сюда не вернетесь. Эти земли будут нашими.

— Ладно, понимаю. Понимаю даже, что некоторых из вас просто привлекает возможность грабить и разрушать. Но зачем вам именно эти земли? К западу отсюда достаточно свободной территории. Там есть луга и леса, чтобы пасти скот и охотиться. Никто даже не знает, сколько там земли. Зачем вам наша? Вы ведь не занимаетесь сельским хозяйством. И не живете в каменных домах.

— Потому что вы ей владеете, — не задумываясь, ответил бандит.

Эдеард смотрел на него и понимал, что никогда не получит более подробного ответа. И более искреннего. Он ломал голову, пытаясь разгадать сложные планы, которых никогда не было. Планы и намерения имелись только у Гилморна и других оставшихся приверженцев идеи Овейна о Едином Народе. А дикари стали их союзниками в силу своего невежества и никогда не понимали цели их борьбы.

Взмахом руки он отпустил группу солдат, и пленника повели к участку, огороженному прямо на равнине.

— Надо обязательно залезть туда, — настойчиво заявил подошедший Маркол.

Про–взгляд этого парня уже обыскал пещеру на выступе и без труда обнаружил спрятавшихся там бандитов. Эдеард не без труда удержал улыбку. Психические способности Маркола после дня высылки заметно возросли, как и его чувство долга. Теперь он стал убежденным констеблем, верно служившим Высшему Совету, но порой в нем просыпался обычный уличный мальчишка из Сампалока. Марколу не терпелось самому вступить в бой.

— Дай милиции заслужить свою долю славы, — негромко сказала ему Эдеард. — Эта кампания была нелегкой, и они заслуживают того, чтобы достойно ее завершить.

Он не погрешил против истины. Отряды городской милиции и провинций в течение восьми месяцев преследовали Гилморна и его сообщников, вытесняя их все дальше и дальше на запад, пока им больше уже некуда было отступать.

— Политика, — недовольно поморщился Фелакс.

— Ты быстро учишься, — сказал Эдеард. — Кроме того, после случая в Овертон Фоллз вам обоим уже ничего не надо доказывать. Как я слышал, дочери хозяина каравана довольно откровенно выразили вам свое одобрение.

Молодые констебли переглянулись и многозначительно подмигнули друг другу.

Снизу донесся телепатический посыл Лароша с ультиматумом Гилморну. Бандиты были полностью окружены солдатами, численность которых в пятьдесят раз превосходила их силы. У них не осталось еды. Боеприпасы подходили к концу. И ждать помощи было неоткуда.

Эдеард сомневался, стоит ли разговаривать с таким отъявленным мерзавцем, как Гилморн, но прежде они никогда не доходили до этой стадии, и он не знал, как лучше поступить.

Он стал спускаться, внимательно обходя трупы быстролисов и ген-волков и стараясь не морщиться при виде их ужасных рваных ран. Недалеко от устья ущелья на замшелом валуне, спокойно жуя яблоко, сидел Аргиан. Вокруг сновали солдаты милиции, решительно настроенные не пропустить финал. Капралы и сержанты изо всех сил старались сохранить дисциплину. При появлении Эдеарда разговоры затихли.

— Он сдастся? — спросил Эдеард у Аргиана.

— Ему нечего терять, кто знает, что творится у него в голове.

— Понятно. Ладно, к счастью, мы можем и подождать. Столько, сколько потребуется.

— Ого, — взволнованно воскликнул Маркол. — Они спорят.

Аргиан окинул молодого констебля испытующим взглядом, а потом сосредоточил внимание на скальном выступе. За неровными краями действительно разгорелся спор, и громкие голоса зазвенели яростью. Двое мужчин кричали Гилморну, что они намерены сдаться милиции. При помощи про–взгляда Эдеард увидел, как они отвернулись, и тогда Гилморн, подняв пистолет, приставил дуло к затылку одного из своих соратников. Третьей рукой Эдеард без труда дотянулся до оружия и немного сдвинул боек. Гилморн нажал на спусковой крючок. Раздался металлический щелчок, но выстрела не было.

Маркол многозначительно кашлянул.

Спор возобновился и стал еще более ожесточенным. Затем в ход пошли кулаки. Третьи руки протянулись к сердцам. Мужчины стали яростно бороться.

Ларош отдал приказ сомкнуть телекинетические щиты и продвигаться вперед. Через две минуты все было кончено.

Воины милиции вспрыгивали на самые высокие камни, громко поздравляли друг друга и размахивали над головами пивными бутылками. С края долины к месту последнего сражения с радостными криками спускались остальные солдаты и обнимались со своими товарищами. Эдеард не мог удержаться от улыбки, проходя между ними, отпивая из протянутой бутылки, пожимая руки и энергично отвечая на объятия старых знакомых. Солдаты милиции радовались, видя Идущего–по–Воде, возглавившего кампанию, но еще больше гордились тем, что самостоятельно выиграли последний бой.

Полковник Ларош устроил лагерь над противоположным от скального выступа склоном. Там широким кольцом были расставлены повозки, а готовые к установке палатки разложили ровными рядами. Большой шатер с откинутыми полотнищами поставили первым и внутри начали готовить еду В неподвижном воздухе повис дым от костра. В центре лагеря поднялась штабная палатка тусклого серо–зеленого цвета, и на страже у ее входа встали часовые с ген–волками. Из палатки с приказами Лароша то и дело выбегали адъютанты и ординарцы. Снаружи на шесте были подняты одиннадцать знамен, представляющие лучшие части города и провинций.

Часовые у входа приветствовали Эдеарда салютом. Внутри за деревянными козлами, заменяющими письменный стол, сидел Ларош, окруженный адъютантами. Мундир его серой полевой формы был расстегнут до пояса, открывая пропотевшую и запыленную рубашку. На длинной скамье расположились старшие офицеры, составляющие костяк, необходимый для управления такой массой людей. Несмотря на то что после победы не прошло еще и двух часов, перед полковником уже лежала пачка приказов и рапортов. Ларош поднялся и тепло обнял Эдеарда.

— Мы справились, — воскликнул Ларош. — Мы сделали это.

Офицеры зааплодировали, и Эдеард ответил им благодарным кивком.

— Вы, должно быть, очень довольны своими людьми, — сказал он достаточно громко, чтобы услышали все командиры, особенно из провинциальных отрядов. — Они действовали безукоризненно.

— Именно. — Ларош, улыбаясь, обвел взглядом всех собравшихся. — Все без исключения.

— И вы тоже, — сказал полковнику Эдеард. — По возвращении вам надо выставлять свою кандидатуру. Я думаю, жителям Лиллилайта будет приятно, что их в Совете представляет человек, сумевший добиться огромного успеха за пределами города.

Ларош почти смущенно пожал плечами.

— Это вызвало бы немалое удивление и радость старших членов моего семейства.

Эдеард широко улыбнулся.

— Вас никогда не считали паршивой овцой.

— Нет, во всяком случае, мне об этом не говорили. Но были и у меня не самые удачные моменты.

— Как и у всякого из нас. Но мне кажется, вам надо обдумать такую идею.

— Маккатран никогда не отпускает нас от себя, не так ли?

— Верно. — Эдеард вздохнул. — Как ведет себя наш пленник?

— Пока тихо.

Ларош кивнул в заднюю часть шатра, и они вместе вышли наружу, откинув полотнище. Поставленные вокруг палатки образовали позади штаба небольшое закрытое пространство. В центре его стояла одна узкая и высокая палатка. У входа дежурили два пожилых закаленных солдата, которым Ларош безоговорочно доверял. Ген–волки сразу же натянули поводки и подозрительно обнюхали Эдеарда.

— Знаете, что меня удивляет? — заговорил Ларош. — Бандиты долгое время безнаказанно разоряли селения. И каждый из уцелевших жителей рассказывал о каком–то ужасном оружии. Но мы видели только бандитов, вооруженных обычными пистолетами.

— И это неплохо, — сказал Эдеард, глядя прямо перед собой. — Неужели вам бы хотелось, чтобы такое оружие существовало на самом деле? Чтобы кто–то всего за минуту мог уничтожить целый взвод?

— Нет. Нет, я бы этого не хотел.

— И я тоже.

— Я даже не представляю, чтобы кто–то смог создать нечто подобное. Даже гильдия оружейников.

— Верно, — согласился Эдеард. — Им это не под силу. Обычная выдумка, басня, какие люди рассказывают о давно минувших днях.

— Как и о высылке. Знаете, я уже не могу вспомнить, как выглядел Овейн. Он, должно быть, вместе со своими дружками уехал далеко от Маккатрана. Его больше никто не видел.

— Поражение на выборах нелегко перенести. Кому же понравится жить прошлым, когда у нас появилось будущее.

— А какое оно?

— Это неизвестно, как и всегда, но будущее у нас есть.

Полковник поджал губы и вошел в одиноко стоящую палатку.

В самой середине стоял Гилморн, а кроме него в палатке присутствовали Динлей и Маркол. Из всех странностей, сопутствующих возможности возвращать время назад, одна поражала Эдеарда сильнее всего: видеть живыми людей, погибавших у него на глазах. Вот и Гилморна он убил, да еще таким способом, о котором не хотелось вспоминать.

Но сам Гилмор, как и все возвращенные к жизни люди, ничуть не изменился. Хотя, надо сказать, у Эдеарда и не было возможности как следует изучить противника. При их предыдущей встрече это круглое лицо с приметным носом искажала гримаса боли из–за ног, раздробленных огромным валуном. Теперь же Гилморн выглядел усталым и сердитым. Но никак не побежденным. Под его мысленным щитом все еще пылало, пробиваясь наружу, откровенное негодование, в основном, как подозревал Эдеард, питаемое высокомерием отпрыска благородного семейства.

Кузнец вышел из палатки перед самым их приходом — он проработал целый час, но теперь запястья и щиколотки Гилморна надежно сковывали металлические кольца, соединенные между собой крепкими цепями. Никаких сложных замков, открывающихся при помощи телекинеза. Металлические оковы мог снять только кузнец или кто–то, обладающий огромной силой. На это был способен Эдеард, вероятно, Маркол и еще несколько человек на всей Кверенции.

— А, любимчик Финитана, — презрительно бросил Гилморн. — Я мог бы и догадаться.

— Извини, что я пропустил предыдущую встречу в долине у горы Алвайс, — с серьезным видом произнес Эдеард.

Гилморн окинул его изумленным взглядом, но промолчал.

— Итак, кто же ты такой? — спросил Эдеард. — Это, конечно, теперь уже не важно, но в Эшвилле ты так и не назвал мне своего имени.

— А что, тебе обязательно надо заполнить протокол?

— Ты ведь понимаешь, что все кончено, верно? Ты последний из них. И даже если у Единого Народа в Маккатране остались еще сторонники, они будут отрицать всякие связи с такими, как ты. Семейство Гилморн после высылки Таннарла утратило свое положение в городе и теперь отчаянно пытается его восстановить. Они тебя не примут. Можешь, конечно, попытать счастья с подручными Буата, которых выгнали из города. Но они так и не сумели приспособиться к новой жизни, за последние два года больше дюжины отправлены в шахты Трампелло. У них там собралась неплохая компания, включая и моего старого приятеля Арминеля. А дружка Овейна, управляющего шахтами, мэр Финитан заменил другим человеком, построже.

Гилморн взмахнул руками, так что зазвенели цепи.

— И это все на что ты способен, Идущий–по–Воде, издеваться над своими жертвами?

— А ты? Провоцировал того, чью деревню ты уничтожил?

— Туше.

— Ты сам вывел меня на эту дорогу. Чему я рад.

— Как рада Ранали и другие, развлекаясь с Салраной. Я слышал, она пользуется большой популярностью. У нее обширная клиентура, да еще среди нужных людей, как я понимаю.

Рука Динлея легла на плечо Эдеарда.

— Давай–ка я с ним разберусь.

— Ты? — Гилморн пренебрежительно усмехнулся. — Евнух выполняет грязную работу для Идущего–по–Воде? Как мило.

Лицо Динлея под очками вспыхнуло румянцем.

— Я не…

— Достаточно, — остановил их Ларош. — Идущий–по–Воде, у вас есть серьезные вопросы к этому ублюдку? Мои люди смогут выбить из него ответы. Понадобится некоторое время, но они весьма настойчивы.

— Нет, — сказал Эдеард. — Ничего важного он сообщить не может. Мне было интересно, почему он продолжал воевать, но теперь это понятно.

— В самом деле? — воскликнул Гилморн. — И почему же?

— Потому что всего остального я тебя лишил. Тебе ничего другого не осталось. Без своих покровителей ты пустое место. Ты настолько ничтожен, что не можешь придумать, чем еще заняться. Когда твоя жизнь подойдет к концу, тебе нечего будет предъявить, ты ничего не достиг, и твоя душа никогда не попадет в Ядро. Эта Вселенная скоро забудет о твоем существовании.

— Так вот зачем ты пришел, чтобы меня убить. Месть Идущего–по-Воде. Ты ничем не лучше меня. Овейн не был изгнан. Я знаю, что ты убил его и всех, кто с ним был. Не стоит считать, что ты настолько выше всех остальных, что имеешь право их судить. И ты напрасно говоришь, что я ничего не создал. Я создал тебя. Без меня ты остался бы деревенским мальчишкой и со временем обзавелся бы толстой женой и десятком хнычущих детишек, копающихся в грязи ради пропитания. Но этого не произошло. Я выковал настоящего правителя, такого же безжалостного, как Овейн. Ты сказал, что я больше ни на что не годен? Посмотри на себя. Ты потерпишь рядом с собой тех, кто не поддерживает твои идеи? Разве это не тот же порядок, что ты так презираешь?

— Я поддерживаю закон, перед которым все должны быть равны. Я подчиняюсь результатам выборов.

— Слова, слова. Истинный политик Маккатрана. Да смилуется Заступница над твоими противниками, когда ты станешь мэром.

— До этого еще очень далеко, да и то, не знаю, пойду ли я на выборы.

— Пойдешь. Потому что я бы так и сделал.

Плащ Эдеарда всколыхнулся с медлительностью и плавностью джамоларового масла. Он достал из кармана документ и развернул его.

— Это приказ, подписанный мэром Маккатрана и заверенный губернаторами провинций, направившими отряды милиции на борьбу с бандитами. Принимая во внимание твою многолетнюю преступную деятельность, было решено не доставлять тебя в город для проведения суда.

— Ха, смертный приговор. Да вы ничем не лучше завербованных нами дикарей.

— Тебя переправят в порт Солбич, где посадят на корабль, направляющийся на восток. Когда капитан поймет, что двигаться дальше ему не позволяют обстоятельства, он отыщет остров с пресной водой и растительностью. Там тебя и высадят, снабдив некоторым количеством скота и инструментами. Остаток жизни ты проведешь в одиночестве, чтобы иметь возможность осознать тяжесть своих прегрешений. И не пытайся вернуться к цивилизации. Если только приблизишься к границам населенных земель, ты будешь немедленно предан смерти. И да благословит Заступница твою душу. — Эдеард свернул документ. — Констебли Фелакс и Маркол будут сопровождать тебя в поездке, чтобы удостовериться, что приговор приведен в исполнение. И советую не раздражать их.

— Будь ты проклят. Я одержал верх, ты и сам знаешь. Эта кампания станет началом Единого Народа.

Эдеард повернулся, чтобы выйти из палатки.

— Овейн победил! — закричал ему вслед Гилморн. — Ты всего лишь его марионетка, и только. Ты слышишь меня, Идущий–по–Воде? Марионетка мертвеца, марионетка человека, которого ты убил. Ты мой двойник. Я приветствую тебя. Я приветствую свою последнюю победу. Этим миром всегда будет править кровь благородных семейств. Говорят, ты можешь видеть души умерших. Ты видишь, как смеется госпожа Флорелл? Видишь?

Эдеард усилил мысленный щит, заслоняясь от криков пленника, и вышел.


Он хотел поехать один, но Динлей и слушать ничего не желал. Он даже не спорил, а стоял и упрямо молчал, пока Эдеард не перестал кричать. В конце концов, Эдеард, как они оба заранее знали, уступил и попросил мастера кавалеристов оседлать двух лошадей. Двое друзей отправились в Эшвилль.

Ландшафт совсем не изменился, исчезли только признаки обработки земли. До цели оставалось еще полдня пути, когда Эдеард начал узнавать очертания горизонта, знакомые с детства. Только культурные растения совсем пропали, их сменили дикие травы, так что равнина приобрела другой оттенок. И дорога так сильно заросла, что каменистое покрытие приходилось отыскивать про–взглядом. Плодородные поля вокруг деревни тоже начали зарастать кустарником и молодыми деревцами. Дренажные канавы, забитые листьями и илом, превратились в странные продолговатые болота.

День стоял ясный и теплый, и на ярко–голубом небе виднелись лишь мелкие облачка. Эдеарду открывался обзор на несколько миль в любом направлении. Первой ему на глаза попалась скала. Ее силуэт ничуть не изменился. От знакомой картины странно затрепетало сердце. Он ведь никогда не собирался сюда возвращаться. После нападения он уходил с отрядом из Села–над–Водой и только раз оглянулся, увидев почерневшие развалины и тонкие струйки дыма, протянувшиеся к высокому небу. И даже такое воспоминание затуманивали слезы отчаяния и бессильной ярости. Ему было бы слишком больно взглянуть на эту картину еще раз. Взявшись за руки, они с Салраной ушли вместе, отважно глядя в будущее.

Природа закончила то, что начали Овейн и Гилморн. Многолетние дожди, ветер, насекомые и вездесущие лианы ускорили разрушение, начавшееся с пожаров. Следы не слишком энергичных попыток отремонтировать крепостную стену постепенно исчезали, а вал заметно осел и осыпался. Ворот тоже не было, обуглившиеся бревна окончательно рассыпались в труху, заросшую сорняками. Вместо ворот остался лишь короткий тоннель под стеной, сырой и темный проход между покрытыми плесенью кирпичными стенами. Над стеной еще сохранились две покосившиеся сторожевые башни; их толстые стены выдержали натиск времени, но ни черепичных крыш, ни перекрытий, под которыми стояли часовые, уже не было.

Эдеард спешился и привязал норовистую лошадь к железному кольцу перед проходом в стене. Металл коновязи почти не пострадал от времени.

— Ты в порядке? — осторожно спросил Динлей.

— Да, — заверил его Эдеард.

Он отвел свисающие плети лиан и нырнул в сырой полумрак тоннеля. Как только Эдеард вышел в деревню, из–под его ног вспорхнули птицы: вокруг испуганно защебетали огромные стаи, захлопали крыльями и взмыли в небо. Под грудами развалин разбежались мелкие грызуны.

Эдеард был готов увидеть развалины, но размер деревни его удивил. Каким же маленьким теперь казался ему Эшвилль! Раньше он никогда об этом не задумывался, но теперь осознал, что все пространство между скалой и крепостной стеной свободно могло поместиться на территории Мико или Нефа, самых маленьких районов города.

Первоначальный план деревни узнать было нетрудно. Каменные стены устояли почти полностью, хотя обвалившиеся крыши немного сбивали с толку. Все же он без труда вспомнил улицы и мысленно восстановил здания, превращенные пожаром в груды мусора. Дома гильдий лучше перенесли пожары, хотя и превратились в пустые оболочки, лишенные крыш и внутренних стен. Эдеард начал исследовать развалины при помощи про–взгляда и тотчас остановился. Под тонким слоем пыли, пепла и травы лежали кости их прежних обитателей. Они были повсюду.

— О Заступница!

— Что такое? — насторожился Динлей.

— Они не были похоронены, — объяснил Эдеард. — Мы просто ушли. Мы… мы не могли с этим справиться.

— Заступница все поймет. И души твоих друзей тоже.

— Возможно.

Он обвел взглядом мрачную картину и прерывисто вздохнул.

— Эдеард? Кто–нибудь из них все еще здесь?

Эдеард неохотно покачал головой.

— Я не знаю. — Он снова до предела простер про–взгляд, отыскивая призрачные фигуры. — Нет, — немного погодя сказал он. — Здесь никого нет.

— Вот и хорошо.

— Да.

Эдеард прошел к остову здания гильдии эгг–шейперов.

— Вот здесь ты и вырос? — с любопытством спросил Динлей, осматривая про–взглядом девятиугольный двор, окруженный полуразвалившимися стенами.

— Да.

Эдеард почему–то надеялся обнаружить здесь какие–то следы Акиима. Но сейчас, стоя у покосившихся конюшен и лишившегося крыши холла, он понимал всю тщетность своих ожиданий. Он повсюду видел кости и даже целые скелеты, но на их опознание ушло бы несколько дней. «Да и зачем? Кого я хочу здесь упокоить и умилостивить?» Чем он может помочь душам своих односельчан, придя сюда? Неужели Акиим хотел бы, чтобы я копался в земле, отыскивая кусочки его давно умершего тела? «Хоронить надо всех или никого».

Но кое–что Эдеард мог сделать. Он во всех подробностях помнил ту ночь: вечером вместе с другими подмастерьями он забрался в пещеру, чтобы провести несколько часов, болтая с друзьями и покуривая кестрик. Он словно снова увидел узкую извилистую расщелину, где приходилось ползти на животе до самой пещеры, куда не мог попасть ни один из взрослых мастеров.

Одна только эта сценка пробудила целый шквал воспоминаний. Он мысленно видел деревню, какой она была тем чудесным последним летом. На улицах разговаривали и смеялись люди. На рыночной площади стояли прилавки с товарами окрестных фермеров, привезенными на огромных повозках. По своим делам спешили подмастерья. Старейшины в своих лучших одеждах осматривали рынок. Дети с визгом и смехом гонялись друг за другом.

«Я могу это сделать. Я могу вернуть тот момент. Могу отразить нападение бандитов. Могу вернуть людей к жизни».

Он тряхнул головой, словно хотел ее прочистить. По его щекам покатились слезы. Искушение было намного сильнее всего, что предлагала ему Ранали.

«Я бы тогда отправился в Маккатран с письмом Акиима. Я стал бы учеником в Синей Башне. Но Овейн остался бы на своем месте, как остались бы и Буат, и Таннарл, и госпожа Флорелл. И мне пришлось бы снова от них избавляться».

— Нет, — прошептал он. — Я не могу снова через это пройти.

— Эдеард?

Динлей легонько сжал пальцами его плечо.

Эдеард вытер слезы и вместе с ними смахнул видение. Из–под треснувшей арки холла гильдии эгг–шейперов на него печальными глазами смотрел Акиим. Эдеард прекрасно помнил этот взгляд, не раз выражающий упрек непослушному подмастерью. «Не подведи меня».

— Не подведу, — пообещал Эдеард.

Динлей нахмурился.

— Кого не подведешь?

Эдеард сделал глубокий вдох, успокаивая свои разбушевавшиеся чувства. Он снова посмотрел на разбитый входной проем. Акиима не было. Легкая улыбка тронула его губы.

— Я не подведу их, — сказал он Динлею. — Тех людей, что погибли, чтобы я в конце концов стал тем, кем стал сегодня. Знаешь, это ведь не всегда срабатывает.

— Что?

— Иногда надо сделать что–то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь.

— Я всегда считал, что это глупо. Не верю, чтобы Рах мог такое сказать.

Эдеард рассмеялся вслух и в последний раз окинул взглядом девятиугольный двор. Затем он обнял друга за плечи.

— Возможно, ты прав. Давай возвращаться домой. Домой, в Маккатран.

— Да, нам пора. Я знаю, тебе необходимо было прийти сюда, но я не уверен, что это полезно для тебя. Все мы придаем прошлому слишком большое значение. От него надо освобождаться. И смотреть в будущее.

Эдеард привлек друга к себе.

— Да ты настоящий философ, да?

— Почему ты говоришь так, словно удивляешься?

— Это не удивление, это уважение.

— Гм-м.

— Так или иначе, — насмешливо произнес Эдеард, — Сарья тебя ждет. Ждет с нетерпением.

— Ох, Заступница. Не хочу плохо говорить о мертвых, но пусть я провалюсь в Хоньо, если понимаю, что в ней нашел Бойд.

— Как? Не может быть. Она такая милая.

— Она настоящий кошмар.

— А Кристабель высоко ее ценит.

— Верно. Но Кристабель и тебя ценит высоко.

— Ого! Обидно. Ладно, тогда, может, попросить Кансин подобрать кого–нибудь, кто придется тебе по нраву…

— Нет! Только не Кансин. Ты бы слышал, кого она считает «отличными девчонками», не говоря уж о «подходящих». Это продолжается с тех пор, как вы все четверо обзавелись семьями. Просто невыносимо. Кроме того, мне нравится одиночество.

— Семейная жизнь прекрасна.

— Заступница! Прекрати, пожалуйста.

Эдеард довольно усмехнулся и покинул двор своей бывшей гильдии.

ГЛАВА 3

Космический корабль компании «Панцефей» успел вынырнуть из гиперпространства перед самым объявлением тревоги. На мониторах наружных сенсоров в двух тысячах километров внизу пассажирам уже был виден обитаемый мир. Над темно–синим океаном клубились высокие белые облака, время от времени посягавшие на пространство над сушей, имевшей непривычный коричневый оттенок. Предполагаемый маршрут полета был отмечен красной линией, упиравшейся в столицу Гралмонда. Благополучное завершение обычного ежедневного рейса протяженностью в триста световых лет.

Все это резко диссонировало с беспокойством, все сильнее терзавшим Экспедитора. Отдел разведки Консерваторов автоматически разослал секретные предупреждения оперативникам сразу, как только инверсионное ядро Ускорителей покинуло систему АНС. И теперь он с изумлением наблюдал, как оно ускользает от кораблей Флота. Затем прибыла флотилия устрашения (хотя ее природу не выявило ни одно сканирование Солнечной системы), а за ней материализовалась и Стая. Агентство обороны Земли объявило первый уровень тревоги.

Экспедитор, проигнорировав протокол, попытался связаться с женой. Ее юз–дубль по какой–то причине не принял первый вызов. Экспедитор, изучив базовую информацию, понял, что Лиззи в тот момент находилась в школе, в Далвич–парке. Его кулак тяжело опустился на удобный мягкий подлокотник кресла в каюте первого класса.

Наконец Лиззи телепортировалась домой, и юз–дубль ответил на его вызов. Он только успел произнести несколько успокаивающих фраз, как сигналы в экзо–зрении оповестили об изменении маршрутизации в унисфере, что было очень странно. Значок приоритетного секретного канала связи с фракцией Консерваторов вдруг показал, что канал не доступен. «Что за чертовщина?»

— Я телепортируюсь домой, как только доберусь до Земли, — успел сказать он, стараясь не выдавать беспокойства.

«Что–то не так», — воскликнула Лиззи.

Невероятно, но он ощущал ее тревогу, как будто они общались в унисфере.

— Лиззи, держись! Обещаю, я скоро буду с вами. Скажи девочкам, что папа с минуты на минуту вернется домой.

Юз–дубль доложил ему, что связь с Лиззи прервалась, как и связь с фракцией Консерваторов.

— Нет, — воскликнул он вслух.

Монитор экзо–зрения показал ему, что все маршруты на Землю исчезли. Из Солнечной системы не поступало никакой информации — Земля оказалась отрезанной от унисферы.

— Что происходит, черт побери? — спросил он у юз–дубля.

«Неизвестно, — поступил ответ. — Все червоточины на Землю физически закрыты. Имеющиеся у Флота и правительства секретные трансмерные каналы не действуют».

— Они что, взорвали Солнце? — со страхом спросил Экспедитор.

«Неизвестно, но это маловероятно. Что бы ни случилось, все произошло очень быстро. Ударная волна от образования сверхновой достигла бы Земли только через несколько минут».

— Значит, сама планета… Неужели они ее уничтожили, проведя квантовую ракету сквозь все рубежи обороны? Или м-поглотитель?

«Возможно. Но для одновременного отказа всех коммуникационных систем разрушительное воздействие должно было быть сверхмощным и очень быстрым. Со скоростью распространения, близкой к скорости света».

— Они уничтожили Землю?

Экспедитор сорвался на крик.

«Неизвестно».

— Всемилостивый Оззи.

От пережитого потрясения у него по всем телу распространилась дрожь. Для восстановления спокойствия подключились биононики.

— Выясни, — дал он команду юз–дублю. — Используй все доступные источники.

«Задание понятно».

Судя по гулу взволнованных голосов, пробивавшемуся сквозь дверь каюты, известие о недоступности Земли уже распространилось. Экспедитор не мог придумать, что ему делать. Фракция Консерваторов всегда снабжала его самой достоверной информацией, но теперь и она недоступна. А без связи с ней он ничем не отличается от всех остальных. У него нет особых возможностей, нет влиятельных друзей, и ему некому позвонить…

«Марий, — первое, что пришло ему в голову. — Я мог бы спросить у Мария. Это все равно, что признаться в собственной слабости. Но речь идет о Лиззи и наших детях. Это не дела фракции». Иконка вызова его противника повисла в экзо–зрении. Экспедитор не устоял.

Ответ на вызов поступил лишь через несколько секунд. Юз–дубль известил, что местоположение Экспедитора отслеживается сразу несколькими квазиразумными сенсорами.

«Да», — спокойно откликнулся Марий.

Никаких попыток засекретить разговор замечено не было. Юз–дубль доложил, что вызываемый объект подключен к киберсфере Фаналлисто.

— Что вы натворили? — раздраженно спросил Экспедитор.

Где–то в мозгу шевельнулось любопытство: «А что делает Марий на этой планете?»

«Я лично — ничего. Но мне интересно, почему ты оказался на Гралмонде?»

— А как ты думаешь, какого черта я здесь торчу, мерзавец! Я летел домой. «Летел». Что вы сделали с моей семьей? Что случилось с Землей?

«А! Не волнуйся. Они в полной безопасности».

— В безопасности!

«Да. Ваш Флот, наверное, скоро опубликует детали, но могу сказать, что мы просто заключили Землю в очень мощное силовое поле. Как Пару Дайсона».

— Что вы сделали?

«Мы больше не станем терпеть вмешательство АНС и вашей фракции тоже. Мы направляемся в Бездну. И вам не удастся нас остановить. Не сможете. Уже не сможете».

— Я тебя достану. Поймаю и порву на мелкие кусочки.

«Ты меня разочаровываешь. Я же говорил, что игра закончена. И когда вы, животные, чему–нибудь научитесь? Мы выиграли. Восхождение неизбежно».

— Нет, пока я жив, этому не бывать.

«Ты мне угрожаешь? Я оказываю тебе дружескую любезность, а в ответ получаю словесный понос? В конце концов, ты ведь агент фракции Консерваторов, может, мне не стоило испытывать судьбу. Лучше я нанесу визит на Гралмонд и уничтожу весь этот мир с тобой вместе».

— Нет!

«Так ты угрожаешь или это просто вопль перепуганного животного?»

— Так вы ничего не добьетесь. Вам не попасть в Бездну. Араминта никогда не согласится вести вас туда.

«Как только мы ее схватим, у нее не будет выбора. И ты это прекрасно знаешь».

В уединении личной каюты первого класса Экспедитор дважды грохнул кулаком по стене, и усиленная бионониками рука оставила вмятину на карботаниевой обшивке. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным. Таким никчемным. И никогда еще так не злился — в основном на самого себя, что в такой момент не находится со своей семьей, в единственном месте, где он хотел бы оказаться.

— А что потом? — спросил он.

«Потом?»

— Если инверсионное ядро попадет в Бездну, вы освободите Солнечную систему?

«Наверное. Для нас это уже не будет иметь значения».

— Если не освободите, я найду вас, кем бы вы ни стали. И вот это действительно угроза.

Связь оборвалась.

«Проклятье».

Он снова ударил в стену, в ту же самую вмятину. В его ячейке памяти хранились инструкции фракции Консерваторов на всевозможные аварийные случаи, но ни одна из них не предусматривала такого отчаянного положения, в каком он оказался. При мысли о грандиозном масштабе действий Ускорителей у него вырвался нервный смешок. Остановить паломничество могли только АНС или флотилия устрашения. «И еще райели–воины». Но в способностях чужаков он сразу же усомнился. Ускорители получили технологию Темной Крепости, а это могло помочь им миновать заслон райелей.

Он активировал биононики, чтобы привести в порядок физиологические параметры и утихомирить разбегающиеся мысли. Вспомогательные программы сделали свое дело и позволили ему спокойно оценить ситуацию. Только так он сможет хоть чем–то помочь Лиззи и детям.

Если флотилия устрашения не разрушит барьер, Флоту вряд ли удастся вырваться наружу. Значит, остаются агенты Ускорителей и специалисты, создавшие Стаю. Или — на крайний случай — райели с Высокого Ангела. Флот и президент без сомнения обратятся на Высокий Ангел за помощью, значит, ему останется выследить агента Ускорителей, знающего, как отключить эту дьявольскую машину. А Ускорители наверняка не захотят добровольно поделиться информацией.

Корабль приземлился на отведенной ему площадке. Пассажиры заторопились на выход, и их беспокойство, излучаемое гея–частицами, только усиливало общую неуверенность, пеленой затянувшую всю Гея–сферу. Персонал космопорта настолько увлекся подключением к новостным каналам унисферы, что некоторые службы полностью прекратили работу.

Частный корабль, уже подошедший к силовому барьеру вокруг Солнечной системы, транслировал изображения возведенной в космосе непроницаемой стены. Комментаторы, вытащив из хранилищ отчеты об историческом полете «Второго шанса» к Альфе Дайсона, проводили малоприятные параллели.

Экспедитор присоединился к толпе пассажиров в просторном зале прибытия, сооруженном из стекла и дерева, и уставился на объемную проекцию, повисшую над переходом червоточины Тампико. Светящееся изображение почему–то придавало сложившейся ситуации больше достоверности, чем все отчаянные заявления в унисфере. Выделенные красным цветом символы предупреждали, что планеты Большой Дюжины лишились связи с Землей. И, словно в насмешку, предлагали пассажирам выбрать альтернативные маршруты.

— Да, точно, — сказал вслух Экспедитор, обращаясь к самому себе.

Если он собирается схватиться с агентами Ускорителей, ему, во–первых, необходимо приобрести серьезное программное и боевое обеспечение. Это логично, других вариантов нет. А единственным известным ему агентом был Марий, и у него наверняка есть необходимая информация. Более того, в данный момент Марий находится на Фаналлисто, где у Консерваторов имеется секретная база для активных агентов, и ее код есть у Экспедитора.

Чудовищность поставленной перед собой задачи вызвала у него судорожный вздох.

Юз–дубль по его команде подключился к сети космопорта, чтобы найти ближайший рейс обратно на Фаналлисто, но операторы из предосторожности уже начали отменять все вылеты.

В этот момент по секретному каналу поступил вызов от фракции Консерваторов.

— Что?

Вспышка удивления мгновенно выплеснулась в Гея–сферу, вызвав недоуменные взгляды окружающих. Но в достоверности вызова сомневаться не приходилось, он имел все соответствующие коды и сертификаты. Экспедитор постарался сосредоточиться, принял беззаботный вид и ответил на вызов.

— Вы уже взломали силовой барьер? — спросил он.

«Боюсь, что нет. Это… всего лишь часть того, что тебе известно как фракция Консерваторов. Можешь считать меня администратором».

— Ладно. Но как же тебе удалось связаться со мной из–за барьера?

«Никак. Я нахожусь за его пределами».

— Но фракция входит в состав АНС.

«Нельзя ли на время отложить стадию определений? Просто прими это как данность: к тебе обращается фракция Консерваторов».

— А есть какой–то способ пробиться сквозь барьер? Я хотел бы поговорить со своей семьей.

«Забудь об этом. Мерзавцы освоили технологию Темной Крепости. АНС и Земле придется некоторое время провести на скамье запасных. Теперь дело за нами».

Экспедитор нахмурился.

— Мерзавцы, — пробормотал он. Ускорители так не разговаривали. Выражение «на скамье запасных», как уведомила его вспомогательная подпрограмма, имело отношение к спортивным состязаниям давних времен. Очень давних. — Кто ты? — спросил он.

«Я уже сказал, администратор. Или ты считал, что в АНС все равны?»

— Ну… Да. Конечно.

«Отличная теория. Что ж, считай, что администратор — это воплощение всего лучшего, что достойно любви каждого, кто вступает в ряды фракции. Доволен?»

— Но ты не можешь быть в составе АНС.

«Верно. Я взял кратковременный отпуск. К счастью для нас. Лучше скажи, ты со мной? Ты хочешь остановить Иланту и Мария?»

— Прежде чем я что–то решу, я хотел бы получить кое–какие доказательства.

«Чертовы Высшие. Все вы в душе заклятые бюрократы, разве не так?»

— Да кто ты, черт побери?

«Я дам тебе доказательство, что я тот, за кого себя выдаю, но ты должен сам за ним прилететь».

— Послушай, моя основная задача — единственная задача — снять барьер. Все остальное меня не волнует.

«Великолепно. И как ты предлагаешь это сделать?»

— Где–нибудь в Содружестве должен быть агент, обладающий информацией. Когда я его отыщу, я вытрясу из него эти сведения. Я готов на самые крайние меры.

«Мне кажется, я тебя недооценивал. Идея неплохая. Я почти согласен».

— Что ты имеешь в виду, говоря, что недооценивал меня?

«Послушай, сынок, ты ведь не агент ноль–ноль–какой–то, по крайней мере насколько мне известно».

— Мне и раньше приходилось противостоять Марию, — бросил он, начиная злиться.

«Раньше ты встречался с ним за чашкой горячего шоколада. Брось, взгляни на вещи реально».

— Ладно, а что ты предлагаешь?

«В первую очередь возвращайся в космопорт Пулап и забери оставленный там тобой корабль. Можешь мне поверить, тот человек, для которого он предназначался, не собирается им воспользоваться. А потом для решения нашей проблемы надо будет обзавестись достойным оборудованием».

— Нашей проблемы?

Упоминание об оставленном корабле произвело на него впечатление. Значит, этот человек говорил правду, или же с фракцией Консерваторов все кончено. В последнем случае Ускорители не стали бы устраивать ему таких розыгрышей. Это не в их привычках.

«Давай по порядку. Для начала заполучи корабль».

Экспедитор снова подключился к сети космопорта.

— Коммерческие линии отменяют свои рейсы. И, судя по всему, не только здесь.

Его юз–дубль проанализировал информацию по всему Содружеству. В отсутствие Флота, способного удержать корабли Ускорителей, никто не хотел выходить в космос.

«Ай–ай–ай, — протянул администратор Консерваторов. — Ты только что говорил, что готов на крайние меры».

— Только чтобы вернуться к своей семье.

«И это тоже. Теперь скажи, где ты находишься?»

— Не понимаю.

«Ты в центре космопорта, и вокруг тебя, согласно официальным данным, на стоянках триста семнадцать кораблей. Выбери подходящий, захвати его и доставь свою задницу в Пулап. Ты ведь секретный агент или нет? Вот и зарабатывай классификацию с двумя нолями».

— Угнать корабль? — переспросил Экспедитор.

«Хороший парень. Свяжись со мной, когда управишься. И не мешкай. Марий прибыл на Фаналлисто не ради собственного удовольствия, и, учитывая все происходящее, ему никак нельзя оставаться в эпицентре. Он близок к самой верхушке иерархии Ускорителей».

Разговор закончился, и в экзо–зрении Экспедитора остался светящийся значок.

— Захвати корабль, — сказал он самому себе. — Ну ладно.

Он начал выбираться из зала прибытия.Юз–дубль выбрал сведения из официального регистра и представил ему короткий список. В нем числились несколько кораблей Флота, включая двух разведчиков, что было очень соблазнительно, но требовало больше отваги, а Экспедитор очень хотел обойтись без утраты тела. Тем более сейчас, когда Флоту может потребоваться каждая боевая единица. Поэтому он остановил свой выбор на частной яхте под названием «Леди Расфай».

За стенами космопорта было прохладно, и по утреннему небу протянулись полосы тонких облаков. Бетонные дорожки космопорта и красноватый аналог травы между ними заблестели от росы. Влага была заметна даже на поверхности капсулы–такси, доставившей Экспедитора к стоянке под номером тридцать семь, находившейся в паре миль от главного здания космопорта. Экспедитор выбрался из машины и вздрогнул от утренней прохлады. В десяти метрах перед собой он увидел «Леди Расфай» — бело–голубой конус с овальным сечением, напоминавший лежащую на боку древнюю ракету. Он никак не мог понять, почему люди предпочитали корабли с обтекаемыми формами, словно им предстояли полеты в атмосфере. Но владелец корабля, мистер Дуаро, явно ценил классические очертания.

Юз–дубль Экспедитора уже произвел незначительное проникновение в корабельную сеть. На борту, похоже, никого не было, и питание на основные системы не поступало. Быстрое сканирование машинного отделения подтвердило догадку, на которую навела Экспедитора форма корабля.

Дуаро потратил немало ресурсов массы и энергии (РМЭ) и времени на свой гипердвигатель, и корабль мог разгоняться до пятнадцати световых лет в час, что для этого типа машин было почти пределом.

По команде Экспедитора юз–дубль ввел в систему код доступа для гражданских космических судов, и шлюз открылся. К бетонной дорожке опустился металлический трап. Экспедитор поднялся, не решаясь провести сканирование, чтобы не выдать себя. В этом и состояла прелесть мира Высших: о возможности кражи никто даже не думал, если кто–то поднимается на корабль, значит, у него есть на это право. Благодаря РМЭ и репликаторам материальные блага были теперь доступны каждому, и владельцам космических кораблей мало кто завидовал.

Но Дуаро оказался не таким уж бесхитростным. Системы корабля имели несколько уровней защиты. Юз–дубль, проанализировав охрану в течение нескольких миллисекунд, выдал Экспедитору восемь вариантов преодоления ограничений для доступа к интел–центру.

Центральный проход заливал странный красноватый свет. План корабля был довольно прост и старомоден: рулевая рубка в носовой части, за ней кают–компания и на корме две спальные каюты. После сканирования на малой дистанции биононики Экспедитора помогли ему обнаружить точки, откуда он мог получить физический доступ к узлам корабельной сети. И в тот же момент из спальной каюты по левому борту донесся страстный стон.

Дверь отворилась бесшумно. Вся каюта до последнего квадратного дюйма была отделана резным и прекрасно отполированным тиковым деревом. А на неширокой постели сплелись в объятиях два тела.

— Дуаро, насколько я понимаю? — громко произнес Экспедитор.

Мужчина испуганно оглянулся. Женщина взвизгнула и натянула шелковую простыню до самого подбородка. Экспедитор не мог не заметить исключительной красоты ее огненно–рыжих волос и покрытого веснушками лица. Кроме того, он был уверен, что она живет своей первой жизнью.

— Тебя послала Миран? — решительно спросил мужчина. — Послушай, мы могли бы цивилизованно уладить это недоразумение.

— Мирайн? — громко повторил Экспедитор. Его юз–дубль быстро извлек личное дело Дуаро. — Ты имеешь в виду свою жену Мирайн?

Женщина на кровати съежилась и угрюмо нахмурилась.

— Не могу поверить, чтобы она придавала значение таким вещам, — заворчал Дуаро. — Это же просто маленькая безобидная интрижка.

— О, спасибо, — обиженно бросила женщина.

— Спрятаться на борту корабля, погасить огни и отключить Интел-центр — все это выглядит не совсем безобидно, — заметил Экспедитор.

— Послушай, давай рассуждать спокойно…

Это великолепное и вечное клише Экспедитор встретил широкой улыбкой.

— Давай. Хочешь, я скажу, что мне надо?

— Конечно, — с некоторой настороженностью согласился Дуаро.

— Коды доступа к интел–центру твоей яхты.

— Что?

— Это не обсуждается, — отрезал Экспедитор и активировал несколько боевых систем.


Паула Мио не могла припомнить такого потрясения. Эмоциональный удар вскоре сказался на физическом состоянии, отозвавшись сильным сердцебиением и дрожью в руках, словно она была одной из женщин-Натуралов. У Паулы так ослабели ноги, что ей пришлось сесть прямо на пол каюты «Алексиса Денкена». В экзо–зрении осталось только одно изображение: бесконечная черная поверхность, увиденная с борта «Кабула», корабля класса «Столица», сканирующего барьер вокруг Солнечной системы с наружной стороны. Ее статус позволял напрямую связаться с Пентагоном-2 по секретному каналу. Но она ничего не могла предложить, ничем не могла помочь. Она оставалась пассивным наблюдателем величайшего несчастья Содружества, произошедшего после падения силового поля у Пары Дайсона. Воспоминания дали пищу для размышлений.

— Вы засекли пространственные координаты компонентов Стаи, когда они материализовались? — спросила она у адмирала Хульяки, заместителя Казимира, а сейчас фактически командующего Флотом Содружества. — В Темной Крепости имелось отверстие, благодаря которому и стало возможным отключение.

«Увы, — ответил Хульяка. — Это было первое, что попытался отыскать "Кабул". На поверхности барьера нет никаких различимых выступов, а в осмотре участвуют уже одиннадцать кораблей, не считая гражданских судов. Стена абсолютно гладкая, по крайней мере вокруг тех компонентов, что мы исследовали».

— Да, конечно, — пробормотала Паула.

«Нет хуже дурака, чем старый дурак. Не стоило и надеяться, что все так просто».

Она тряхнула головой и дала приказ биононикам стабилизировать капризничающее тело. Но мысли все еще оставались вялыми, как будто пробивались сквозь лед. «А я-то думала, что после перестройки ДНК избавилась от этой чепухи». В то же время где–то в глубине души Паула упрекала себя за излишнюю самокритичность. Однако колоссальное достижение Ускорителей стало не менее колоссальным провалом в работе разведки, собирающей и анализирующей информацию для АНС, а Паула в немалой степени несла за это ответственность. Такая грандиозная диверсия — а иначе произошедшее назвать было нельзя — расстроила бы любого.

— И можно с уверенностью сказать, что флотилия устрашения заперта внутри? — спросила Паула.

«Боюсь, что так, — подтвердил Хульяка. — От Казимира до сих пор не было никаких сигналов. Если бы он мог с нами связаться, он бы это сделал. А поскольку он командовал флотилией, значит, флотилия осталась внутри барьера».

Паула, следившая за юридической коллегией АНС, понимала, что адмирал прав. Но…

— Вся флотилия? Маловероятно. Должны же остаться какие–то резервные корабли.

«Минутку», — попросил адмирал.

В экзо–зрении Паулы вспыхнула иконка вызова. На монотонной поверхности барьера, демонстрируемой «Кабулом», она выглядела почти празднично. Паула узнала символ и передвинула принимаемое изображение в область периферийного зрения.

— Мистер президент, — официально приветствовала она собеседника.

«Следователь Мио, — откликнулся президент Алкамо. — Я рад, что связь с вами еще доступна. Откровенно говоря, мне сейчас необходим разумный совет. Без АНС у нас плачевно мало надежной информации».

— Да, конечно, все что в моих силах, — сказала Паула. — Я собиралась предложить адмиралу отыскать резервы флотилии устрашения и направить их к барьеру вокруг Солнечной системы. Может, им удастся сквозь него пробиться.

«В том–то и проблема, — заговорил адмирал Хульяка. — У меня нет никакой информации о флотилии устрашения. Нет даже контактного кода. А сеть Флота признала мои полномочия в качестве командующего».

— Но должны же они были с вами связаться? — изумленно воскликнула Паула.

«Пока не связывались».

— Понятно.

Она начала что–то понимать. И это ее не обрадовало.

«Паула, вам известно хоть что–то о флотилии устрашения?» — спросил президент Алкамо.

— К сожалению, ничего, сэр, кроме того, что АНС и Казимир очень не хотели ее запускать. Это наводит меня на мысль, что флотилией как таковой ее считать не стоит.

«Единственный корабль?» — предположил Хульяка.

— Это объясняет сложившуюся ситуацию. Перед такой угрозой оставшиеся корабли, если бы они имелись, обязательно установили бы с вами контакт. Так что вполне логично допустить, что корабль был всего один и он сейчас в Солнечной системе вместе с АНС.

«Вы хотите сказать, что мы беззащитны?» — спросил президент Алкамо.

«Нет, сэр, — ответил ему адмирал. — Флотилия окайзенов вместе с их союзниками праймами была обезврежена еще до установки барьера. Другой внешней угрозы не существует, а эскадрильи кораблей классов «Столица» и «Река» способны справиться с нападением любой известной нам расы. Флотилия устрашения всегда считалась средством защиты от угроз на постфизическом уровне».

— Внешней угрозы у нас нет, — сказала Паула. — Это Иланта и ее проклятое инверсионное ядро, чем бы оно ни было.

«Вам не приходилось раньше о нем слышать?» — спросил президент.

— Нет, сэр. Нам известно лишь то, что Ускорители мечтали осуществить слияние с Ядром Бездны, чтобы перейти к постфизическому состоянию. — Она сделала глубокий вдох и попыталась оценить ситуацию и предугадать следующий ход Иланты. — Остался еще один критический фактор, над которым никому не удалось установить контроль.

«Араминта», — догадался адмирал.

— Верно, — подтвердила Паула. — Единственная, кто может помочь Иланте и Воплощенному Сну проникнуть в Бездну. И как только они ее найдут, они заставят ее это сделать.

«Вы сумеете отыскать ее раньше?» — спросил президент.

— Сейчас она на Чобамбе, и похоже, что она уже заключила сделку с какой–то из фракций.

«С какой?»

— Я не знаю. Но чьи–то агенты помогли ей выбраться с Виотии. И утрата связи с АНС их безусловно так же шокировала, как и нас. Это может заставить их пойти на сделку, предоставить нам шанс.

«Вы справитесь?» — спросил президент.

— Я вскоре доберусь до Чобамбы, — сказала Паула.

В душе она ощущала разочарование. До Виотии «Алексису Денкену» оставался час пути, а до Чобамбы ей надо было преодолеть пятьсот десять световых лет. «В последнее время я только и делаю, что мечусь от одной критической точки к другой и каждый раз опаздываю. Так не может продолжаться, ставки слишком высоки. Я должна перестроить свою игру и вырваться вперед».

«Благодарю вас, — сказал президент. — Как только она отыщется, поместите ее в камеру. Никаких упрашиваний. Нам сейчас не до этого. Она должна оставаться с вами, и нельзя допустить никаких побочных союзов. Вы меня поняли?»

— Прекрасно поняла, мистер президент. Если я не сумею ее схватить, нельзя допустить, чтобы ее схватил кто–то другой. Я позабочусь.

«Вы сможете это сделать, Паула?»

— Почти наверняка.

«Спасибо. Адмирал, что нам еще стоит предпринять? Сможет ли Флот уничтожить корабль, подобравший инверсионное ядро?»

«Мы не знаем, сэр. Это был большой и мощный корабль неизвестного нам класса. И сначала нам необходимо его отыскать».

— Иланта стремится к той же цели, что и все остальные: ко Второму Сновидцу, — сказала Паула. — Я думаю, она сейчас тоже направляется на Чобамбу.

«Очень хорошо. Адмирал, соберите крейсера класса "Столица" у Чобамбы и поставьте перед ними задачу. Я хочу, чтобы они уничтожили этот корабль».

«До установки барьера вокруг Солнечной системы информации было не так уж много, — ответил адмирал. — Но тот корабль, похоже, защищен таким же силовым полем, основанным на технологии Темной Крепости. Мы полагаем, Ускорители надеются под его защитой проскочить мимо райелей–воинов».

«Великий Оззи, — огорченно воскликнул президент. — Вы хотите сказать, что не в силах его остановить?»

«Мы могли бы попытаться. Наши сенсоры достаточно хороши, чтобы проникнуть сквозь большинство маскировочных систем. Но я сомневаюсь, чтобы нам удалось его перехватить, хотя бы из–за его скорости, которую мы зафиксировали при наблюдении. И даже если бы мы загнали его в угол на Чобамбе, вряд ли наши орудия смогут пробить его защиту».

«Проклятье. Значит, все сводится к одному: к поимке Араминты?»

«Весьма вероятно, сэр».

Свое мнение Паула держала при себе — те несколько замечаний, которые она могла бы сделать, не опирались на факты.

— Мистер президент, я бы посоветовала вам напрямую обратиться на Высокий Ангел. Если кто–то и способен преодолеть барьер, созданный по технологии Темной Крепости, то только райели.

«Да, — согласился он. — Это будет мой следующий вызов. О результатах я вас извещу».

Секретный канал закрылся. Паула дала задание интел–центру проложить курс на Чобамбу. Яркая зеленая линия в ее экзо–зрении пересекла астронавигационный дисплей. Но что–то останавливало Паулу. Она понимала, что через десять часов, когда она доберется до Чобамбы, все будет уже кончено. К этому моменту о местонахождении Араминты известно уже всем охотникам. Воплощенный Сон поспешит направить туда своих местных представителей, как только вычислит точные координаты. Или спасшая Араминту команда снова эвакуирует ее, или она покинет планету с более сильными преследователями.

Всей этой картине недоставало логики. Любому профессионалу было ясно, что после инцидента в парке Бодант Воплощенный Сон бросит все силы на модернизацию аппаратуры. Кто бы ни доставил Араминту на Чобамбу, он должен был об этом догадаться, даже если бы и не знал, насколько грамотно могут действовать Этан и его мастера снов. В любом случае важнее всего было бы держать Араминту вдали от посторонних взглядов.

«Так кто же ее туда увез?»

Половина из гоняющихся за Араминтой фракций предпочли бы убить ее, только бы лишить Ускорителей любого преимущества. Остальные, преследующие похожие цели, предложили бы сделку. А Араминта, как ни в чем не бывало, проживает сны Иниго, и остальная Вселенная ее как будто ничуть не беспокоит.

Паула вдруг резко вдохнула. «Конечно, это же простейшее и самое правдоподобное объяснение. Она совершенно не сознает опасности и не находится под защитой профессионалов. Но, ради бога, как же она добралась до Чобамбы?»

Паула дала задание юз–дублю собрать самую подробную информацию об Араминте. Все, что удалось найти Лиатрису Макпейерлу, записи камер наблюдения Колвин–сити, данные о ее семье, полученные из Лэнгхэма, финансовые сведения, медицинские справки (весьма малочисленные, поскольку у нее было отменное здоровье Прогрессора), юридические документы — в основном касающиеся ее развода и составленные ее кузиной из адвокатской конторы. Вся информация была самой обычной, и, судя по ней, Араминта ничем не отличалась от миллиардов других обитателей Внешних миров.

«Но она отличается. Она Второй Сновидец. В ней есть нечто, что делает ее особенной. Что? Одним из Сновидцев стал Гор, и это невероятно — нет более практичного человека, чем Гор. Тем не менее он открыл секрет. Способности Иниго объясняла только одна теория: якобы он был далеким родственником Идущего–по–Воде. Семья. Сердце Паулы забилось быстрее. Гор и Джастина. Проклятье! Но Араминта видела в снах Небесного Властителя…» Паула застонала от разочарования и сжала виски руками.

— Думай! Думай!

«Если не учитывать Небесного Властителя. Посмотреть на ее родственников…»

Юз–дубль отобрал семейные записи и документы о регистрации браков на протяжении нескольких поколений.

В экзо–зрении Паулы появился небольшой файл, содержащий часть семейного древа.

— Вот это да! — вскрикнула она.

Вот оно, на пятом уровне семейного дерева, все предельно ясно. Имя само собой всплыло в памяти Паулы, даже без помощи вспомогательных подпрограмм.

— Меллани Рескорай, — восторженно прошептала она. — О да. Прошло тысячелетие, а от нее по–прежнему одни неприятности.

Мало того, Меллани стала другом сильфенов, как и ее первый муж Орион. Паула вспомнила их последнюю встречу восемьсот лет назад, когда Меллани в очередной раз нанесла визит в Содружество. Их обеих пригласили на какое–то важное политическое торжество, возможно, на бал по поводу инаугурации президента. Дражайшая Меллани просто светилась в тот вечер торжеством, гордясь званием друга сильфенов — что ставило ее выше всех присутствующих, особенно выше Паулы. В этом вся Меллани: прекрасная дикарка.

— Меллани! — Паула почти смеялась.

Ну конечно, о тропе сильфенов на Чобамбе, в самом центре пустынного континента, она когда–то слышала. Как и о тропе в лесу Франкола в Колвин–сити. «Никакая фракция ей не помогала, и Араминта не прилетела на Чобамбу. Она просто пришла!»

А это означало, что Араминта до сих пор жива лишь благодаря своему счастью и удаче, как и говорил Оскар, а потому представления не имеет, что Воплощенный Сон ее уже обнаружил. Ее необходимо предупредить, а это будет нелегко, ведь в унисферу она давно не выходит.

Через макроклеточные ячейки Паула подключилась напрямую к корабельной сети. На борту имелось хранилище надежно зашифрованных файлов. Для открытия ей потребовались все пять ключей и подтверждение нейронного волокна. Здесь хранились программы, накопленные за пятнадцать веков расследований, программы на крайние случаи, составленные по заказам криминальных боссов, торговцев оружием, высших политиков… Преступлением считалось даже просто знать о некоторых из них. Кое–кто из создателей этих программ еще долгие века не вернется из небытия. Двенадцать столетий назад Паула бы ужаснулась, что ее будущая личность станет хранить подобные вещи. Но в нескольких случаях они оказались весьма полезными. Вот и сейчас она активировала одну из программ, хотя и не таящую в себе смертельной опасности.


Поцелуй Кристабель оказался таким нежным и одновременно настойчивым, полным любви и страсти! «Вот за это я тебя и люблю», — прошептала она. В ее искренности невозможно было усомниться. Безграничная любовь сулила вечное блаженство. И Эдеард наконец понял, что поступил правильно.

Араминта удовлетворенно вздохнула и заморгала, глядя на проявляющийся над ней потолок шале. Эмоциональный всплеск вызвал на ее глазах слезы.

— Великий Оззи, — прошептала она, все еще под впечатлением сна.

Теперь она понимала, почему так много последователей у Воплощенного Сна, почему они так отчаянно стремятся жить в Бездне. Путешествие во времени. Нет, не так. Это перезагрузка Вселенной вокруг отдельной личности, крайнее проявление эгоцентризма. Сколько раз она говорила себе: «Если бы я тогда знала то, что знаю сейчас». В таком случае она бы вернулась к тому моменту, когда встретила Ларила, и посмеялась бы над его очарованием и соблазнительными обещаниями. Она смогла бы отказать Ликану и не ездить в его поместье. Снова стать подростком и терпимее относиться к своим родителям, зная, что в жизни есть не только фермы и семейный бизнес на долгие столетия, и радуясь своей молодости. Так, как и следовало. А потом взрослеть, не испытывая сожалений. Встретить мистера Бови в Содружестве, ничего не знающем о Втором Сновидце.

Такой была бы ее жизнь — ее жизни — в Бездне.

Она даже сейчас ощущала разум Небесного Властителя, и оставалось только позвать его. Сказать: возьми меня к себе.

«Как все элементарно. Всего несколько простых слов, и я была бы счастлива».

Но такой же стала бы жизнь каждого, кто за ней последовал. А эгоистичное стремление к самореализации потребовало бы энергии, полученной от поглощения всей галактики. Всех звезд, всех планет, всех физических тел — разрушение каждого атома, именно так Бездна получала ее грандиозные возможности. Такова цена.

— Нет, — сказала Араминта вслух в темном шале. — Я не сделаю этого.

От высказанного вслух решения похолодела кожа и сильнее забилось сердце. Но оно было принято. И теперь ее решимость непоколебима. Разум и инстинкт не противоречили друг другу. «Это и есть я. Это моя сущность».

Араминта медленно поднялась. За окном еще стояла ночь, и до рассвета оставалось не меньше трех часов. Ей хотелось пить и выспаться, не видя никаких снов. В бутылке, присланной от «Копченого Джеймса», еще оставалось немного чая. Араминта неторопливо повернулась на кровати и вдруг на маленьком экране узла унисферы увидела красную бегущую строку. Она моргнула и стала вчитываться.

Она мгновенно забыла про чай и сон. Встав на колени рядом с тумбочкой, Араминта стала выискивать новости. Одновременно приоткрыв немного гея–частицы, она ощутила ужас, наводнивший Гея–сферу. Это не розыгрыш. Фракция Ускорителей окружила Землю барьером. АНС исчезла. Остальное Содружество предоставлено самому себе. Некоторое время она ошеломленно смотрела в экран, затем вывела из ячейки код и ввела его.

Перед ней возникло лицо Ларила — осунувшееся и изможденное, с мешками под глазами.

«О, слава богу, — хрипло произнес он. — Ты в порядке? Я уже отчаялся».

Она улыбнулась. Иначе не смогла бы удержаться от слез.

— Я в порядке, — подозрительно задрожавшим голосом ответила она.

«И ты… — Он нахмурился, покачивая головой, чтобы сфокусироваться на дисплеях экзо–зрения. — Ты на Чобамбе. Как ты туда попала?»

— Это длинная история. Ларил, они окружили Землю!

«Я знаю. Их могла остановить только АНС».

— Да. Мне кто–то помог. Оскар, его зовут Оскар. Если бы не он, я бы ни за что не выбралась из парка Бодант. Он сказал, что работает на АНС. И обещал поддержку. Я думала связаться с ним, попросить защиты у АНС. И что же теперь делать?

«Это зависит от твоего решения. Ты собираешься вести Воплощенный Сон в Бездну?»

— Нет. Нельзя. Они же уничтожат всю галактику.

«Что ж, в таком случае, у тебя три варианта».

— Продолжай.

«Попросить защиты у Флота. Если у кого–то и хватит боевой мощи, чтобы справиться с Ускорителями, то только у них».

— Ладно, неплохо. Что еще?

«Обратиться к этому Оскару. Если он действительно работает на АНС, он, вероятно, мог бы спрятать тебя от Воплощенного Сна. Я подозреваю, что у него имеются ресурсы, каких нет ни у кого другого».

— И последний вариант?

«Примкнуть к фракции, противостоящей Ускорителям».

— Но ведь никаких фракций не осталось.

«Да, фракции заперты внутри барьера, но в Содружестве остались их агенты. И все они ищут тебя. Я мог бы с кем–то из них поговорить от твоего имени. Пусть спрячут тебя в такое место, где не никому не отыскать».

— А что потом? Бесконечное бегство не решит проблем. Со всем этим надо покончить.

«Милая моя Араминта, никакого "конца" быть не может. Бездна существует миллиарды лет или даже больше. Даже райелям не удалось от нее избавиться, так что Содружеству такое точно не под силу».

— Но кто–то должен это сделать. Должен быть какой–то выход.

«Возможно, АНС и знает, как это сделать».

— Они ведь освободят Землю, — неожиданно испугалась она. — Освободят? Они же наверняка что–нибудь придумают?

«Да, конечно. Обязательно. И в остальном Содружестве, по крайней мере во Внутренних мирах, есть свои гении и ресурсы, даже больше, чем ты себе можешь представить. Они разобьют барьер».

— Хорошо, — сказала она, стараясь поверить его словам. — Я выбрала. Я свяжусь с Оскаром.

Ларил слабо улыбнулся.

«Узнаю свою Араминту. Хочешь, я свяжусь с ним вместо тебя?»

Она кивнула.

— Да, пожалуйста. Я боюсь подключаться к унисфере.

«Хорошо. У тебя есть его код?»

— Есть.

Она начала набирать код на клавиатуре.

«Вот и хорошо. Я…»

Изображение на экране внезапно распалось на красно–синие штрихи помех.

— Ларил! — вскрикнула Араминта.

Полосы задрожали и сложились в крупные зеленые буквы: «Араминта, прими сообщение».

— О нет, — всхлипнула она. — Что же такое? Что происходит?

«Араминта, — донесся из динамика узла уверенный женский голос. — Это вброс во все узлы киберсферы Чобамбы. Сообщение будет принято всеми устройствами и останется в памяти, пока его не сотрут. Надеюсь, что каким–то образом оно дойдет и до тебя. Я не могу обратиться к тебе напрямую, поскольку не знаю точно, где ты находишься. Воплощенный Сон тоже знает, что ты на Чобамбе, и тоже пока не определил точных координат. Не подключайся больше к Гея–сфере — в узлах восприятия у них установлены самые совершенные средства слежения. Тебя ищут и несколько боевых групп, оснащенных мощнейшим оружием, вроде тех, что устроили бойню в парке Бодант. Ты должна немедленно покинуть это место. Я советую тебе воспользоваться тем же способом, которым ты попала на Чобамбу. Не медли. Время сейчас для тебя важнее всего. И знай, есть люди, старающиеся тебе помочь. Флот Содружества способен тебя защитить. Попроси его помощи. А сейчас уходи».

Араминта в шоке уставилась на экран; в темном шале зеленая строка отбрасывала на стены бледные блики.

— Всемилостивый Оззи, — жалобно всхлипнула она.

«Они знают, что я здесь. Это известно уже во всем мире». Голос прав, ей нужно уходить. Но добраться до начала тропы в пустыне она сможет лишь через несколько часов. Араминта оглянулась по сторонам. Первый приступ паники перерос в непреодолимое отчаяние. Повсюду лежали купленные ею вещи, все снаряжение, необходимое для странствия по тропам между мирами. Они весили немало. С таким весом она не могла бежать, во всяком случае, бежать долго. Затем ее взгляд остановился на упаковках из «Копченого Джеймса», которые она еще не удосужилась выбросить, и в голове возникла идея.

Араминта не могла не признать, что в «Копченом Джеймсе» работали отлично. Было три часа ночи, а им потребовалось всего двадцать минут, чтобы доставить ей пиццу, жареный картофель и термос с кофе. Но такого устройства, на котором Ранто появился перед ее шале, ей еще не приходилось видеть — абсурдно примитивный трехколесный байк, вероятно далекий предок современной мотогондолы. Он сразу вызвал у нее опасения одним только видом: кожаное седло держалось в центре открытой черной карбоновой рамы, с многочисленными следами ремонта в виде эпоксидных заплат и накладок. Ведущие колеса соединялись с рамой через магнитные подвески амортизаторов, явно недостаточных для плавного движения. Своим транспортом Ранто управлял вручную, пользуясь несколькими блестящими рукоятками оранжевого цвета, и Араминта заподозрила, что это не его прихоть, а необходимость. И никаких интеллектуальных устройств, способных взять на себя управление, там явно не было.

Ранто слез с байка и достал из багажника за седлом картонку с пиццей.

«Вот и положительный момент, — подумала Араминта. — Я смогу уложить туда свой багаж».

— А вот и я, — сказал Ранто, сопровождая свои слова вымученной улыбкой работников ночных смен, всегда недовольных своей зарплатой.

Араминта была почти уверена, что наследия Прогрессоров Ранто не получил. Обилие веснушек на его хмуром мальчишеском лице и слишком длинный нос делали его малопривлекательным, а непропорционально большие руки и ноги свидетельствовали о том, что парень еще растет. Следовательно, у него не может быть макроклеточных ячеек, чтобы напрямую подключиться к унисфере. Она приняла протянутую упаковку.

— Спасибо. — Араминта подала кэш–монету. — Сколько хочешь за свой байк?

Неуклюжая улыбка на лице Ранто сменилась выражением подозрительного недоверия.

— Что?

— Сколько?

— Это мой байк, — возмутился он.

— Я знаю. И он мне нужен.

— Зачем?

— Это не важно. Просто нужен. Сейчас же.

— Я не могу его продать! Я сам его собрал.

— Он твой, значит, ты вправе его продать. И я предлагаю тебе самому назначить цену. Другого такого шанса ты не дождешься.

Он перевел взгляд на байк, потом снова на нее. Араминта почти слышала, как работает его мозг, как крутятся в нем мелкие шестеренки, перерабатывая неожиданную информацию. Затем его щеки порозовели.

— Ты сможешь купить себе новую машину, — осторожно попыталась она его подбодрить.

На мгновение она представила себе Ранто, разъезжающего по городку на массивном байке с алыми разводами и парящими над землей колесами. Ну же, сосредоточься! Если уж он наотрез откажется расстаться со своим транспортом, в ее памяти хранятся боевые приемы без применения оружия, загруженные давным–давно, когда только начинались беспорядки и ей приходилось посещать районы Колвин–сити, известные своей дурной репутацией. Она не хотела пользоваться этими программами. Во–первых, она не доверяла им и не доверяла самой себе. Кроме того, насилие над таким существом, как Ранто, было бы неоправданной жестокостью. «Но я решусь на такое. Я должна. Это намного важнее, чем его самолюбие». Она вытащила иконку программы в центр экзо–зрения.

— Пять тысяч франков Чобамбы, — с тревогой объявил Ранто. — На меньшее я не согласен.

— Договорились.

Араминта снова подала ему кэш–монету.

— Правда?

Ее быстрое согласие вызвало у него искреннее изумление.

— Да.

Она подтвердила перевод денег.

Ранто уставился на свою карту, на которую пришло подтверждение получения денег. А потом он улыбнулся, и его лицо внезапно стало очень милым.

Араминта бросила в открытый багажник свой рюкзак и повернулась к удивленному парню.

— А как на нем ездить? — спросила она.

Она потратила еще пару минут, катаясь по широкому проезду рядом с мотелем, а Ранто бежал следом, выкрикивал инструкции и отчаянно размахивал своими длинными руками, но в конце концов Араминта овладела навыками вождения. На руле имелся ручной регулятор газа и рукоятка тормоза. До сих пор она управляла транспортом только с автоматическими тормозами, так что теперь ей приходилось следить за машиной очень внимательно. После первых же попыток она начала разгоняться и при остановке чуть не вылетала из седла.

— Неужели в нем нет никаких систем безопасности? — крикнула она Ранто, в очередной раз разворачивая байк.

Он пожал плечами.

— Надо просто осторожно ездить.

После еще трех пробных кругов по улице она освоилась и, выбрав дорогу, ведущую из Майлдип Уотер, прибавила скорость. Ранто помахал ей вслед рукой. Араминта видела его в крошечных зеркальцах, торчащих с обеих сторон на руле. Никаких сенсоров кругового обзора здесь не было — вернее, сказать, не было вообще никаких сенсоров. Она просто увидела в зеркальце его долговязую фигуру с поднятой рукой и выражением легкого сожаления на лице.

Араминта сосредоточилась на дороге, повторяя свой маршрут, пройденный всего день назад. Фара байка бросала перед ней широкий веер дрожащего розовато–белого света. Это было неплохо, но за пределами луча она ничего не видела, а уличные фонари встречались все реже. Дорога уже поднималась на стену кратера, и Араминта активировала все оптические программы своих бионоников, включая программу анализа и распознавания. После этого видимость значительно улучшилась.

Наконец последние строения остались позади, в машине ничего не сломалось, Араминта ни во что не врезалась и не упала и потому решительно прибавила скорость. Двигатель с осевой подвеской работал довольно ровно, и на ходу байк оказался более устойчивым, чем можно было предположить. Мешал только ветер, хлопавший полами куртки и до рези высушивавший глаза. Не помешали бы очки. В ее рюкзаке имелась пара, но остановиться и поискать их в вещах она почему–то не решалась, предпочитая терпеть неудобство. Безликое предупреждение женщины из унисферы напугало ее.

Через пять минут после старта от мотеля Араминта доехала до верхушки кратера. Последний фонарь на обочине дороги стоял неподалеку от того места, где она оставила деревянные ведра с водой и прочую утварь. Ей хотелось забрать свое имущество, но в такой ситуации сентиментальность была равноценна откровенной глупости. Араминта увеличила скорость до предела и помчалась вниз по склону, к началу пустыни.

Она выключила фару, как только миновала последний фонарь. Программа распознавания образов давала устойчивое зеленовато–серое изображение лежащей впереди прямой дороги, и это позволяло продолжать движение с той же скоростью. В конце концов, никакого другого транспорта здесь не было. Она видела весь путь до самого горизонта, где оптические усилители позволяли рассмотреть дрожавшие в теплом воздухе пустыни яркие звезды.

Через шесть минут она закончила спуск. Согласно спидометру на передней панели байка, она ехала со скоростью сто километров в час. Хотя Араминте казалось, что это были все пятьсот километров. Ветер постоянно бил в лицо и оттягивал назад одежду. Ощущение скорости начало доставлять ей удовольствие, и она улыбнулась, приоткрыв зубы навстречу бьющему в лицо ветру.

Интересно, гоняет ли Ранто по пустынной дороге со своими друзьями? Если бы у нее и ее друзей на ферме был подобный транспорт, они бы не отказали себе в таком развлечении.

«А это возможно. В Бездне».

Она поморщилась. «Ничего подобного. И пора перестать думать о подобных вещах. Это проявление слабости, к тому же Бездна не терпит никаких достижений технологии».

Правда, байк достижением технологии Араминта не считала. Питающий двигатель аккумулятор, расположенный под седлом, сильно гудел. В левом заднем колесе что–то постукивало (что было бы невозможно при антифрикционной передаче). А шины на шероховатом бетоне громко шуршали. «А вдруг эта машина станет работать даже на тропах сильфенов?»

На дороге в пустыне не было никаких знаков, как не было и ничего примечательного на обочинах, чтобы определить то место, где уходила в сторону боковая грунтовка — даже не дорога, а просто следы нескольких машин, отпечатавшиеся на сухой земле. Араминта не смогла бы увидеть их и при свете фары. Тогда она постаралась определить это место мысленно, хотя и нервничала, что, раскрывая свое сознание, может выдать себя преследователям из Воплощенного Сна. Но теперь она четко понимала разницу между Гея–сферой и общностью сильфенов и тщательно следила за своими эмоциями.

Тропа сильфенов почувствовала ее приближение, как и Араминта ощутила ее начало. Где–то впереди, сбоку от дороги, она открывалась, словно бутон, готовый расцвести в полную силу. Араминта сбросила скорость и осторожно свернула с дороги. Под колесами зашуршали мелкие камешки, и байк то и дело норовил соскользнуть в сторону, так что Араминте приходилось напрягать все свои силы, чтобы удержать руль. От постоянного напряжения очень быстро заныли мышцы, на спине и на лбу выступили капельки пота.

И вот тогда она услышала гул гиперзвуковой волны, беспрепятственно раскатившийся в чистом воздухе пустыни. За первым взрывом последовал второй, потом еще и еще, так что заболели барабанные перепонки, Араминта испуганно оглянулась. Вершина кратера, скрывающего Майлдип Уотер, была окутана мягким сиянием уличного освещения, выделявшего ее на фоне ночного неба. А над ней, среди незнакомых созвездий, горели ярко–красные мерцающие огни, быстро снижающиеся к мирному городку. Араминта насчитала их шесть или семь.

— Проклятье, — воскликнула она и до отказа повернула ручку газа. — Все сначала.

Байк запрыгал по неровном грунте. Под колесами захрустели сухие кусты, их колючие ветки наматывались на оси и хлестали по ботинкам. Байк метался из стороны в сторону, и сохранить направление она могла только с огромными усилиями.

Еще два оглушительных раската возвестили о прибытии очередных капсул. Араминта с минуты на минуту ожидала, что небо вот–вот прорежут лучи лазеров и снова начнется бой, как в парке Бодант. Байк все так же швыряло из стороны в сторону, и она уже отчетливо слышала, как натужно завывает двигатель. Она старалась вести машину по прямой, но скорость пришлось уменьшить, хотя чувствовалось, что приближающаяся тропа надвигается, словно приливная волна.

Мощность двигателя вдруг снизилась, потом восстановилась и уменьшилась снова. На руле замигали желтые огоньки. Что это значило, Араминта не имела ни малейшего представления. Она сбросила газ, и странная машина свободно покатилась вперед. Байк уже выехал на пологий склон, ведущий к старому извилистому руслу, так что оставалось только поворачивать руль, избегая больших камней и валунов.

К тому моменту, когда под колесами оказался мягкий песок дна русла, двигатель совсем заглох, и байк, прокатившись еще несколько метров, остановился. Ничего не работало. Приборная панель и лампочки на руле погасли, и, как бы Араминта ни вертела ручку газа, мотор не оживал.

Пару минут она неподвижно сидела в седле, пытаясь снять напряжение в плечах и руках. Только сейчас она заметила, что ягодицы ноют, натертые седлом, явно нуждающимся в дополнительной подушке. Несмотря ни на что, Араминта радостно усмехнулась, глядя на байк.

«Я справилась. Эта нелепая машина меня вывезла».

Она уже не сомневалась, что Чобамба осталась позади.

Араминта осторожно слезла с седла и потянулась, прижав ладони к затылку и слыша, как потрескивают позвонки. Лицо саднило от сильного ветра. Не важно. Она была до смешного довольна тем, что снова сумела скрыться от своих преследователей, хотя и понимала, как это глупо. Своим спасением она в основном была обязана удаче, хотя не могла не отдать должное своей находчивости. Она быстро и правильно отреагировала на полученное предупреждение.

«А загадочное послание доказывает, что есть люди, которые стараются мне помочь. И не только та женщина, есть еще и Оскар из парка Бодант». Эта мысль пробудила в ее душе слабую надежду. И в одном Араминта была твердо уверена: принятое решение означало, что пора перестать бегать от людей. Ей предстояло самой преодолевать трудности и не ждать, что кто–нибудь поможет. «Теперь все зависит от меня». Эта мысль взволновала ее, даже напугала, но и принесла некоторое удовлетворение. «Мне теперь надо только найти людей, противостоящих паломничеству, и бороться вместе с ними».

С такой мыслью она вытащила из багажника рюкзак, взвалила его на спину и зашагала вдоль русла. По крайней мере, об этом думать не приходилось, она точно знала, что выбрала верное направление.

Не прошло и часа, как песок под ботинками стал влажным и мягким. По обеим сторонам поднялась трава. Ночь еще не закончилась, и дополнительное зрение не позволяло хорошенько рассмотреть окрестности, но Араминта была уверена, что пустыня давно кончилась. Краем глаза она стала замечать высокие деревья.

Вскоре в оставленных ею следах начала проступать вода. Она шла уже не по песку, а по темной земле. Камни по берегам покрылись мхом и лишайниками. Араминта поднялась повыше и продолжила путь вдоль русла. Стало намного прохладнее, так что она почувствовала дрожь и активировала термические волокна куртки, чтобы сохранить большую часть тепла. Очень скоро на дне русла заблестела тоненькая струйка воды. Высоко над головой серебряными пятнами заблестели плотные звездные скопления, каких невозможно было увидеть нигде в Содружестве. Араминта улыбнулась, глядя на небо.

Ручеек внизу быстро набирал силу и очень скоро из тоненькой струйки превратился в широкий поток, весело журчавший между выступавшими из земли валунами. Деревья стали гуще, их поднятые к небу ветви начали заслонять мерцающее серебро звезд. К потоку, вдоль которого она шла, присоединился еще один ручей. И вот тогда до нее донеслись первые отзвуки пения. Где–то недалеко были сильфены, она не только слышала их голоса, но и ощущала их присутствие. Незатейливые мелодии звенели в лесном мире и казались такой же неотъемлемой его частью, как пение птиц. Араминта остановилась и слушала, впитывая музыку, как могла бы впитывать аромат изысканных духов. Чарующая музыка то убыстрялась, то затихала, следуя собственному ритму. Высота ее звуков была совершенно недостижимой для человеческого голоса.

«Как птичья трель, — подумала она. — Стая птиц, поющих гимны».

Она усмехнулась неожиданному сравнению и вновь зашагала по краю потока, уже достаточно широкого, чтобы называться рекой. Близость поющих сильфенов действовала на нее как наркотик. Наконец–то она встретится с ними. Это неизбежно.

Небо над ней слегка посветлело. Длинные ветви по обе стороны от потока превратились в силуэты стройных деревьев, темнеющих на фоне пастельно–серого неба. Огромные звездные туманности потускнели, уступая небосклон восходящему солнцу. Ее ботинки заблестели от росы, покрывшей траву и невысокие папоротники. Араминта понимала, что у нее не так много времени на отдых, но не могла сдержать улыбку.

Деревья неожиданно расступились перед ней, и открывшаяся сцена заставила ее ахнуть от удивления и радости. Она стояла на высоком краю плато, поражавшего девственной красотой. Прозрачный воздух позволял видеть на многие мили вокруг. С двух сторон местность ограничивали увенчанные снежными шапками горы, а впереди простиралась бескрайняя равнина, перемежаемая невысокими холмами и пологими впадинами, покрытыми буйной растительностью. Утренний туман текучими облачками окаймлял подножия холмов и покрывал самые глубокие овраги. На склонах искрились мелкие ручейки, и тысячи потоков сливались в широкие, более темные реки. Со скальных выступов и из глубоких ущелий в предгорьях на сотни метров с шумом низвергались водопады.

— Вот это да! — восхищенно выдохнула Араминта.

Здесь она и осталась терпеливо ждать, а большое красноватое солнце поднималось в чистом небе, разбрасывая лучи по прекрасной равнине.

Мадригал звучал все громче, нарастая до бурного крещендо. Араминта оглянулась. Из леса вокруг нее показались сильфены. Их было около сорока, и все ехали верхом на высоких лохматых животных. Красочная сцена приковала ее взгляд. Точь–в–точь как эльфы из самых древних легенд человечества. Такие же высокие и стройные, с длинными руками и ногами, но с более коротким туловищем. Под широкими кошачьими глазами на плоских лицах торчал небольшой нос, а привычный рот заменяли три концентрических ряда острых зубов, размалывающих пищу и проталкивающих ее в желудок.

Их одежда напоминала обычные балахоны из ткани с металлическим отливом. На талии у каждого сверкал драгоценными камнями золотой пояс, а плечевые ремни закреплялись большими пряжками с зеленоватыми камнями, испускавшими странное сияние. Поверх балахонов на сильфенах были надеты безрукавки из ярко–белой сетки.

Мелодичное пение сменилось хором радостных восклицаний, под копытамиогромных скакунов задрожала земля, и сильфены подъехали к Араминте. Один из них, в красной безрукавке, наклонился с седла и протянул ей руку. Араминта без колебаний протянула руку ему навстречу.

Сильфен оказался невероятно сильным. Он легко поднял ее с земли и усадил в седло перед собой, продолжая придерживать одной рукой. Опустив взгляд, она увидела у себя на животе его четырехпалую кисть. Сильфен запрокинул голову и издал пронзительную трель. Лохматый зверь с такой скоростью сорвался с места, что она невольно рассмеялась. А потом все помчались в раскинувшийся впереди лес. Это была чудесная и стремительная скачка. Немалый рост лохматых скакунов подразумевал величественную медлительность, но они двигались очень быстро. Араминта, немного успокоившись, заметила, что шкура животных красновато-коричневая, покрытая густой шерстью, напоминающей свалявшееся руно. Шесть крепких ног легко преодолевали любые неровности, но всадники при этом сильно раскачивались взад и вперед.

Остальные сильфены рассыпались сзади и, продолжая петь, поскакали вперед, словно соревнуясь друг с другом. Не замедляя хода, они пересекали реки и преодолевали склоны холмов. Араминта наслаждалась этой сумасшедшей гонкой, смеялась, радуясь необычному приключению, и хотела, чтобы оно продлилось как можно дольше.

Спустя некоторое время они выехали из леса неподалеку от широкого залива. Над спокойной водой струились полосы тумана. В неподвижной серебристой поверхности отражались маленькие конусы островов, и чахлые деревца льнули к их неровным замшелым склонам. Чуть в стороне с нависающей скалы в море извергался водопад. Глядя на совершенство пейзажа, она радовалась просто тому, что на свете существует такое место.

А прямо перед ними, на покрытом травой берегу расположился лагерь сильфенов. Там были тысячи этих странных чужаков и сотни их лохматых скакунов. Повсюду стояли шатры из необычной светящейся ткани. Одна такая палатка ставилась у нее на глазах: семь отдельных полотнищ основных цветов радуги поднимались все выше и выше, пока не выросли футов на двадцать, а потом сплелись наверху в свободный узел. Затем края полотнищ начали срастаться, и через минуту палатка стояла сама по себе, без всяких опор и креплений, словно затвердевшая радуга. Между тентами уже горели костры и были расстелены ковры, как будто здесь готовились к самому масштабному в галактике пикнику. Из огромных корзин, снятых со спин вьючных животных, сильфены вынимали большие золотые и серебряные блюда с едой. И блюда, и хрустальные бутылки, заполненные разноцветными напитками, выглядели просто великолепно. Многие сильфены, распевая ритмичные мелодии, уже танцевали вокруг костров. Может, ноги этих созданий и выглядели слишком длинными и тонкими, но двигались они чрезвычайно ловко, и Араминте казалось, что их суставы способны сгибаться в любую сторону. Половина их замысловатых танцевальных па человеку была явно не под силу.

Она только успела пожалеть об этом, как сильфен, привезший ее сюда, снова предложил ей руку, чтобы помочь спуститься. Араминта была не против присоединиться к их обществу. Ее ноги только успели коснуться земли, как сильфены устремились к гостье, и от неожиданности она попятилась. В воздухе множеством колокольчиков зазвенел смех. Но не обидный, скорее, сочувственный, ободряющий. Приветственный. Она неловко поклонилась. Сильфены, все как один, ответили тем же, и движение распространилось по толпе легкой рябью. При их гибкости формальное приветствие получилось гораздо более элегантным, чем у нее.

Двое сильфенов вышли вперед. Их круглые рты приоткрылись, демонстрируя бесконечное множество неприятно острых зубов. Араминта сочла это улыбкой. Ей показалось, что перед ней стояли женщины, хотя определить пол было трудно, поскольку все сильфены носили длинные волосы, украшенные бисером и камнями. Сильфены протянули к ней руки, и Араминта позволила вывести себя вперед. Их мысли излучали такую доброту и приветливость, что невозможно было не ответить им тем же. Затем ей предложили угощение — странные рассыпчатые печенья, завернутые в зеленые листья. Она надкусила одно, и кусочки печенья, попав в горло, зашипели, словно газировка.

— Ой!

Сильфены дружно рассмеялись ее удивлению. Ей предложили хрустальную бутылку, и Араминта храбро сделала глоток. Определенно, алкоголь, но не только. Потом она попробовала изящно вылепленные пирожки и пирожные, истекавшие медом и соком, которые оказались не только красивыми, но и очень вкусными.

Где–то рядом зазвучала ритмичная трель, и Араминта непроизвольно стала раскачиваться в такт мелодии. Одна из сопровождавших ее женщин взяла Араминту за руку и начала с ней танцевать. А потом она и вовсе потерялась в водовороте сверкающих и поющих тел.

Переходя от одной группы к другой, она то и дело пробовала новую еду и пила вино. Много вина. Оно опьяняло, но ничуть не затуманивало восприятие — наоборот, ее впечатления становились более яркими и отчетливыми. Танец в компании десятков сильфенов следовал за танцем, пока у нее не начала кружиться голова, а ноги не задрожали от усталости.

Она понимала, что поддалась безумному веселью чужаков, что должна добраться до какого–нибудь из миров Содружества и что–то предпринять, раз уж получила такое наследие. Но в то же время чувствовала, что поступает правильно. Ее разуму и телу просто необходимо было восстановиться после тяжелых переживаний, а завораживающее веселье праздника подходило для этого как нельзя лучше. Сильфены таким необычным способом помогали ей, показывали, что она не одинока, укрепляли ее связь с их благословенным Исток–островом.

После целой вечности танцев и прогулок по лагерю она сказала, что должна присесть. Она знала, что сильфены не говорят ни на одном из наречий людей, и даже не интересуются ни одним языком, кроме своего собственного, состоящего из трелей, воркования и пения, который поддавался лишь очень приблизительному толкованию. Эксперты Содружества, изучающие блуждающих между мирами чужаков, плохо понимали природу их эксцентричности. Ученые объясняли ее различием в нейронных процессах, недоступным разуму человека.

Но сильфены отлично поняли ее слова и проводили к одному из радужных шатров, где она обнаружила целую гору подушек. Она с облегчением растянулась на них, а шесть или семь сильфенов расселись вокруг, чтобы за ней поухаживать. Она без возражений подчинилась роскоши их заботы. С нее сняли ботинки, и тотчас раздался хор сочувственных, почти человеческих причитаний при виде искусственной кожи, нанесенной на стертые ноги. Сильные пальцы начали массировать ее плечи и спину. Физиология сильфенов отличалась от человеческой, но они явно знали, как обращаться с суставами и мышцами людей. Затвердевшие узлы в мышцах стали быстро размягчаться, и Араминта застонала от удовольствия. А снаружи продолжался праздник, и она была этому рада. Одна из женщин подала бутылочку из золотистого хрусталя. Араминта выпила. Жидкость оказалась освежающей, как вода, прохладной и наполненной множеством пузырьков. Еще двое сильфенов принесли блюда с их вкуснейшей едой.

— С этим не сможет сравниться ни один клуб Колвин–сити, — произнесла она, удовлетворенно вздыхая.

— Конечно, не сможет, — раздался ответ на английском языке, сильно искаженном акцентом.

Араминта вздрогнула от неожиданности и перевернулась посмотреть на говорившего.

Три добровольных массажиста прекратили свои манипуляции и расселись вокруг нее в кружок. В шатре стоял сильфен с большими кожистыми крыльями. Еще у него был длинный хвост, покрытый темной чешуей, который подергивался из стороны в сторону, словно от возбуждения.

Его облик отозвался в памяти Араминты — подобное существо тоже встречалось в легендах древних людей, но не в самых приятных.

— Кто ты? — выпалила она. — И почему у тебя немецкий акцент?

— Потому что он идиот, — ответил другой сильфен, — и ничего не понимает в нашей психологии.

Араминта опять вздрогнула и смутилась, чувствуя себя глупо. Сверху вниз на нее смотрел еще один сильфен, одетый в медно–красный балахон с черным поясом. В его рыжеватых волосах на висках виднелись седые прядки. Хвост он держал неподвижно, изогнув так, чтобы он не касался земли.

— Эй, заткнись, — буркнул первый сильфен.

— Я прошу прощения за своего приятеля, — заговорил второй. — Я Брэдли Йоханссон, а это Облачный Танцор, сильфены провозгласили его другом людей.

— Э… — только и сумела выдавить из себя Араминта.

— Да, я рад нашей встрече, девочка, — произнес Облачный Танцор.

— Э-э, — снова промямлила она. — Брэдли Йоханссон — это ведь человеческое имя.

— Да, я был человеком. Довольно давно.

— Был?..

Он приоткрыл круглый рот, и затрепетавший внутри тонкий язычок воспроизвел звук, напоминающий человеческий смех.

— Это длинная история. Когда я был человеком, я считался другом сильфенов.

— Ох. — В ее памяти всплыли уроки истории, ассоциировавшиеся с ненавистным мистером Дрикселем. — Я слышала о Брэдли Йоханссоне. Вы воевали против Звездного Странника. Вы спасли нас всех.

— Ого, братец, — воскликнул Облачный Танцор. — Спасибо, дочь друга. Теперь к нему лет десять невозможно будет подступиться.

— Я внес свой вклад, — скромно ответил Брэдли Йоханссон.

Его хвост при этом заметно дернулся.

Араминта села на подушки и подобрала ноги. Она испытывала радостную уверенность в том, что сейчас получит ответы. Много ответов.

— Как вы меня назвали? — спросила она.

— Он упомянул о твоей прославленной прародительнице, — ответил Брэдли Йоханссон.

— Меллани?

Может у нее разыгралось воображение, но Араминта была уверена, что при звуке этого имени пение за стенами палатки зазвучало более торжественно.

— Да, о ней, — подтвердил Облачный Танцор.

— Я никогда с ней не встречалась.

— Каким–то людям везет больше, другим — меньше. Такова ваша жизнь.

— Она теперь тоже сильфен?

— Хороший вопрос. Зависит от того, как понимать идентичность личности.

— Это… это какой–то экзистенциализм.

— Конечно, девочка, мы мастера экзистенциализма. Да ведь мы изобрели эту концепцию задолго до того, как ваша ДНК выбралась из моллюска.

— Не обращай на него внимания, — сказал Брэдли Йоханссон. — Он всегда такой.

— Почему я оказалась здесь?

— Тебе нужен ответ с точки зрения экзистенциалиста? — поинтересовался Облачный Танцор.

— Не слушай его, — посоветовал Брэдли Йоханссон. — Ты оказалась здесь потому, что это, строго говоря, твоя вечеринка.

Араминта повернулась и выглянула в проем между полотнищами: на берегу залива продолжался красочный праздник и сильфены неутомимо пели и танцевали.

— Моя вечеринка? Почему моя?

— Мы чествуем тебя. Мы хотим встретиться с тобой, почувствовать тебя, узнать тебя, дочь нашего друга. Таковы сильфены, мы впитываем впечатления.

— Разве я достойна чествования?

— Это будет ясно лишь спустя некоторое время.

— Вы говорите о Бездне.

— К сожалению, да.

— Но почему я? Почему я связана с Небесным Властителем?

— Ты связана с нами, и ты знаешь.

— Да, я знаю. Это из–за Меллани, да?

— Да, ты дочь нашего друга, и потому ты тоже наш друг.

— Магия в нашей семье передается по женской линии, — негромко сказала Араминта.

— Полная чепуха, — вмешался Облачный Танцор. — Наше наследие не зависит от пола, это чисто человеческий миф. Дети Меллани сроднились с сообществом своей матери еще в ее утробе и в свою очередь передали общность своим потомкам.

Араминта неуверенно улыбнулась Брэдли Йоханссону.

— Если это происходит именно так, мужчины неспособны передать дар.

— Но дети мужского пола наследуют способности, — с нажимом заметил Облачный Танцор.

— От женщин.

Влажный язычок Облачного Танцора затрепетал в центре его рта.

— Суть в том, девочка, что ты получила этот дар.

Она прикрыла глаза, стараясь разобраться.

— И Небесные Властители тоже им обладают?

— Да, у них похожие способности, — подтвердил Брэдли Йоханссон. — Время от времени до Исток–острова доносятся мысли из Бездны.

— А почему Исток–остров не попросит Бездну остановить экспансию?

— Не думай, что он не пытался это сделать. — Кончик хвоста Брэдли Йоханссона нервно задергался. — Десять миллионов лет открытости и дружеского отношения ни к чему не привели. Мы не в силах пробиться к Ядру. Или оно не желает нас услышать. Даже мы не могли определить, что там внутри, пока Эдеард не поделился с Иниго своей жизнью.

— Вы тоже способны переживать его сны?

— Да, мы видели их, — сказал Облачный Танцор, сумев придать своим словам немалую толику пренебрежения. — В конце концов, в основе вашей Гея–сферы лежит наша общность.

— Это сделал Оззи, — заявила Араминта, радуясь, что хоть что–то знает.

— Да, только Оззи и мог таким образом воспользоваться званием друга.

— Каким образом?

— Это не имеет значения, — сказал Брэдли Йоханссон. — Суть в том, что в галактике есть множество областей общности и разных ее проявлений. Все они чем–то отличаются друг от друга, но при определенных обстоятельствах могут взаимодействовать. И это равносильно вспышке зеленой сверхновой звезды.

— Выходит, что–то вроде посредника между мной и Небесным Властителем?

— Все обстоит немного сложнее. Ваш контакт осуществляется благодаря вашему сходству.

— Сходству? Между мной и Небесным Властителем?

— Вспомни свое состояние после разрыва. Ты была растеряна, одинока, стремилась найти для себя цель.

— Да, спасибо, я это прекрасно помню, — проворчала она.

— Небесный Властитель тоже ищет — ищет свою цель. Души, которые он провожал к Ядру, кончились, и теперь он и его сородичи с нетерпением ждут прибытия новых. Их поиски выражаются не только в блужданиях по Бездне, но и в неустойчивом моральном состоянии. И каким–то образом вам удалось преодолеть пустоту между твоей Вселенной и его миром.

— И первые люди тоже попали туда таким же образом?

— Кто знает? До Джастины никто не видел, как открывается Бездна. И для армады райелей она тоже не открылась, они просто пробили туда путь. Но люди были не первыми существами, кого Бездна приняла. Время от времени мы ощущаем, как в течение короткого периода там процветают другие расы. И их тоже поглощает Бездна.

— Значит, она сознает, что снаружи есть другая Вселенная? — задумчиво спросила Араминта.

— В некотором роде — вполне вероятно. Но это скорее философские рассуждения, а не доказательства. Мы не считаем, что Бездна допускает существование физической реальности за пределами собственных границ. Возможно, по ее представлениям, снаружи нет ничего, кроме источников зарождающихся разумов, и ее Ядро поглощает их, как граница, расширяясь, поглощает массу.

— Эдеард и другие люди из Маккатрана убеждены, что Бездна создана Первожителями.

— Да уж, — буркнул Облачный Танцор. — Такое не могло возникнуть естественным путем.

— А где же они сейчас?

— Никто не знает. Хотя тебе, дочери нашего друга, вероятно, удалось бы это выяснить.

— Я не знаю, что мне делать, — призналась Араминта. — С чего начать. Есть человек, который мог бы мне помочь, один из агентов АНС. Однажды он уже помог мне. Его зовут Оскар Монро.

Брэдли Йоханссон присел рядом с ней, его язычок быстро затрепетал в глубине рта.

— Я знаю Оскара. Мы вместе сражались против Звездного Странника. Можешь ему доверять. Разыщи его, но после этого твой путь будет нелегким.

— Я знаю. Но я приняла решение. Я ни за что не поведу Воплощенный Сон в Бездну.

— Мы знали, что ты так решишь, дочь нашего друга. Эта уверенность и привела нас сюда, чтобы встретиться с тобой.

— Расскажи ей об остальном, — ворчливо произнес Облачный Танцор.

Араминта взглянула на него с тревогой.

— О чем? Что еще происходит?

— Есть кое–что еще, нечто новое, появившееся в нашей Вселенной после пленения АНС, — сказал Брэдли Йоханссон. — Нечто более страшное, чем Воплощенный Сон. И оно ждет тебя.

— Что это?

— Природа предмета остается неясной, поскольку мы слишком слабо его ощущаем. Но то, что удалось уловить, внушает огромную тревогу. В людях, как и во всех разумных существах, имеется темная сторона, и это создание, это воплощение намерений, порождено как раз тьмой. Оно несет зло — вот что мы знаем точно.

— Но что же это? — со страхом спросила она.

— Устройство, машина, от которой веет холодом и злобой. Ей нет дела до духовного начала, присущего любой жизни, она отвергает смех, и пение, и даже слезы. И если она стремится завладеть тобой, то этому есть лишь одна причина.

— Проход в Бездну, — догадалась Араминта.

— Причина еще до конца не ясна, но мы опасаемся худшего, — сказал Брэдли Йоханссон. — Она стремится вмешаться в судьбу галактики, повлиять на реальность каждой звезды. Этого нельзя допустить.

— Ты должна объединить лучшие силы своей расы, дочь нашего друга, — добавил Облачный Танцор. — Вместе вы сможете противостоять ужасному будущему, уготованному всем нам этим ужасным созданием. Оно не должно попасть в Бездну. Два зла не должны объединиться.

— Но как? — воскликнула она. — Во имя Оззи, как вы можете надеяться на меня? Ведь есть же Флот Содружества, есть невероятно мощное оружие, они остановят это зло. Я даже не знаю, где оно и как оно выглядит.

Брэдли Йоханссон взял ее за руку.

— Если ты искренне веришь в необходимость чего–то, значит, к этому ты должна стремиться.

— Я думала, что просто спрячусь, пока фракции и Воплощенный Сон не уничтожат новую опасность. Именно так я и собиралась поступить.

— Нашу судьбу нельзя предсказать. Тем не менее это твой выбор.

— А я не могу просто остаться здесь?

Его сухие пальцы погладили ее ладонь.

— Оставайся, насколько захочешь, дочь нашего друга.

Араминта печально кивнула.

— А время пока остановится.

— Ты сильна и отважна, твоя душа сияет ярким светом, как и душа Меллани. Этот свет непросто погасить.

— Ох, Оззи!

— Так что же ты хочешь? — спросил Облачный Танцор.

Кончик его хвоста яростно подергивался. Сильфены, ожидая ее ответа, притихли за стенами палатки.

— Хорошенько поесть и выспаться, а потом я отправлюсь в путь, — объявила она. — Я сделаю все, что смогу.

Все сильфены в шатре одновременно запрокинули головы и широко раскрыли рты. Сладкозвучный напев, мелодичный и вдохновляющий, подхваченный теми, кто оставался снаружи, закружил Араминту, и она благодарно улыбнулась. Это был их подарок, их признательность. Она вдруг поняла, насколько они напуганы, как сильно опасаются, что зловещее изобретение людей положит конец их свободным странствиям.

«Да, я сделаю все, что смогу».


Поступающие изображения Ранто Марий рассматривал с пренебрежительной усмешкой. Костлявый подросток неожиданно стал главным героем новостей Содружества и мелькал в каждом выпуске. Репортеры прибыли в Майлдип Уотер лишь немногим позже, чем агенты фракций. Все они без труда выяснили, что Араминта останавливалась в мотеле «Старсайд». Но перепуганный управляющий Рагнар вышел только после того, как репортеры предложили ему деньги за рассказ, к их большому сожалению, не слишком содержательный. В основном он говорил о том, как прятался на кухне, пока оснащенные боевыми системами агенты прочесывали его драгоценный мотель в поисках Второго Сновидца.

«Просто агенты не обращали на него внимания», — мысленно поправил Марий рассказчика.

Зато Ранто, по общему убеждению, стал настоящей находкой. Последний человек в Майлдип Уотер, который видел Вторую Сновидицу и разговаривал с ней.

— Она была очень хорошенькая, — бестолково повторял он, стоя перед стойкой в мотеле, в окружении десятка репортеров. — И ничего необычного. Я с ней еще днем встречался. Доставил ей еду, и она дата хорошие чаевые.

— Она сказала, куда направляется? — спросил журналист.

— He-а, просто купила мой байк и укатила к тропе сильфенов. Представьте себе, Второй Сновидец разъезжает между мирами на моем стареньком байке.

«И наши сородичи еще удивляются, когда мы пытаемся ускорить эволюцию», — заметила Иланта.

Марий ничего не ответил. Он все еще дулся за наказание, постигшее его после истории с Чатфилдом. Но, похоже, его положение начинало выправляться. Иланта сама вызвала его, когда Марий вел наблюдение на Фаналлисто. После жалкой мольбы, обращенной к Марию, за Экспедитором следили квазиразумные сенсоры. Вскоре с Экспедитором связался еще один осколок фракции Консерваторов, но разговор шел по кодированному каналу, исключающему любые попытки прослушивания. Роботы-шпионы, подключившиеся к системе наблюдения космопорта, показали, как Экспедитор в капсуле подъехал к «Леди Расфай». Затем корабль получил разрешение на старт, выданное по коду владельца, и поднялся с планеты, что было довольно любопытно, поскольку сам владелец, раздетый и в бессознательном состоянии, остался на посадочной площадке вместе со своей молоденькой подружкой.

Иланта заинтересовалась тем, куда направляется Экспедитор и с кем он намерен встретиться. Она не была встревожена и не выказала ни малейшего нетерпения, но, поскольку Араминта снова сумела всех обмануть, исчезнув с Чобамбы, наблюдение за оставшимися Консерваторами следовало продолжить.

Марий знал, куда отправился Экспедитор. Если он и успел что–то оставить на Фаналлисто, это уже не важно, а вот в космопорте Пулапа стоял наготове корабль с ультрадвигателем. Марий сразу же вылетел туда.

И он не ошибся. Сенсоры его собственного корабля засекли приближающуюся к Пулапу «Леди Расфай», после чего он немедленно вызвал Иланту. Словно подтверждая, что он прощен, она ответила лично, а не через Валеан или Нескию.

— Хочешь, я его ликвидирую? — спросил Марий.

Его корабль скрытно оставался на высоте в сотню километров, прямо над космопортом. Здесь ему ничто не угрожало: коммерческие полеты с недавних пор прекратились почти полностью. Скорее могла вызвать подозрения обычная посадка «Леди Расфай».

Изображение Ранто отправилось в периферийный сектор экзо–зрения. Марий через свои сенсоры проследил, как «Леди Расфай» приземлилась на голой скале неподалеку от экстравагантного розового здания терминала. Экспедитор, заключенный в рамку прицела, спустился из шлюза. В двухстах метрах от него на той же скалистой поверхности стоял корабль с ультрадвигателем, представлявший собой темно–красный овоид на трех приземистых опорах.

«Нет, — ответила Иланта. — На данный момент информация для нас важнее. Пока Араминта еще не в наших руках, я хочу знать, на что способны Консерваторы. Следуй за ним, выясни, сколько их осталось и что они затевают».

— Понял.

Он не стал больше ничего говорить, опасаясь выдать свое удовлетворение. Вот только необычная осторожность Иланты свидетельствовала о том, какой напряженной стала ситуация из–за Араминты. Кто мог знать, что она способна странствовать по тропам сильфенов? Хотя ее необычные способности многое объясняли, и в первую очередь ее превращение во Второго Сновидца.

Марий поудобнее устроился в кресле и стал смотреть, как Экспедитор спешит к своему кораблю.


Экспедитор стоял под днищем корабля и старался успокоиться, чтобы его волнение не нарушило процесс идентификации. Вполне понятно, что процедура, дающая право командовать интел–центром корабля, была весьма сложной. Судно с ультрадвигателем стоило немало, и фракция Консерваторов не могла допустить, чтобы оно попало в чужие руки.

На протяжении всего полета он не спал и не ел. По сравнению с кораблями, к которым он привык, «Леди Расфай» была ужасно медлительной. К тому же стресс от разлуки с семьей, известие об очередном трюке Араминты, да еще невозможность узнать, разговаривал ли он действительно с «администратором» Консерваторов или угодил в ловушку Ускорителей, сильно подействовали на его нервную систему.

Наконец Интел–центр признал, что ему разрешено пользоваться кораблем, и подтвердил право командования. Экспедитор с облегчением выдохнул и дал команду открыть шлюз. Днище корабля над его головой ушло внутрь, образовав темную воронку. Инвертированная сила тяжести втянула его в небольшую круглую камеру. Пол под ногами восстановился, и в одной из стен открылся проход. Экспедитор поднялся в полукруглую рубку. Интел–центр уже запустил предстартовые программы, и все системы были приведены в состояние готовности. Все работало нормально, в том числе и внушительный комплекс вооружения. Экспедитор приказал создать мягкое кресло и, как только оно поднялось из пола, с облегчением в него опустился. Управляя кораблем, он снова стал влиятельным игроком, и это укрепило его уверенность.

Он вызвал «администратора» по секретному каналу.

«Похоже, ты справился», — сказал его загадочный союзник.

— Конечно.

«А Араминта улизнула по тропам сильфенов. Знаешь, я очень хотел бы с ней встретиться. Она оставила в дураках самые могущественные организации Великого Содружества. Этой женщиной нельзя не восхищаться».

— Ей повезло, — заметил Экспедитор. — А везение быстро заканчивается.

«Люди сами куют свою удачу».

— Как скажешь.

«Корабль готов?»

Экспедитор немного помолчал.

— Извини, но для меня важнее всего моя семья. Думаю, было бы лучше, если бы я отправился на поиски Мария.

«Он уже покинул Фаналлисто. Его корабль ушел через пятнадцать минут после старта „Леди Расфай“. Это тебе о чем–нибудь говорит, суперагент?»

— Я разыщу его.

«Нет, в одиночку ты ничего не добьешься. Кроме того, я твой единственный шанс сохранить жизни твоих родных».

— Я до сих пор не знаю, кто ты и на кого работаешь.

«Я говорил, что предоставлю тебе доказательства, и я сделаю это. Вот координаты. Прилетай и убедись сам».

Экспедитор изучил поступившую информацию.

— Близнецы Лео? А что там?

«Надежда. И, возможно, еще и средства к спасению. Давай, сынок, что ты теряешь? Чтобы добраться сюда, тебе потребуется всего несколько часов. Если то, что ты увидишь, тебе не понравится, ты свободно сможешь развернуться и отправиться в свой благородный поход. Я думаю, фракция Консерваторов заслужила толику твоего внимания, не так ли?»

Экспедитор еще долго сидел, глядя на странные координаты. Если в Близнецах Лео что–то и было, то только какое–то секретное производство фракции Консерваторов. В конце концов, должны же они где–то строить корабли с ультрадвигателями. «Но зачем тогда им понадобился этот корабль?»

— Ты не мог бы просто поделиться со мной своими идеями?

«Слушай, насколько мне известно, только у меня одного есть план, как спасти галактику от Иланты и Бездны».

— Ой, брось!

«А что, у АНС есть такой план? Или был? А у Флота? Или у других выживших агентов фракций? Может, ты наберешься смелости и спросишь Утес Утреннего Света? Освободишь этого громилу из–за барьера, и он сотрет нас в порошок. Проблема, в конечном счете, будет решена. Или… О нет, только не говори, что надеешься на президента и Сенат. Хочешь доверить судьбу галактики политиканам?»

— Кто ты, черт побери?

«Прекрати ныть и тащи свою задницу к Близнецам Лео. Здесь ты получишь все ответы, обещаю».

— Скажи сейчас.

«Нет. Я еще не настолько тебе доверяю».

— Что?

«Ставки слишком высоки. Я не могу предвидеть, что ты выкинешь в следующий момент. И у меня, если ты подведешь, имеются другие варианты. Хотя и не такие подходящие, как ты. А из этого следует, что наибольшие шансы выжить у тебя, Лиззи и твоих детей будут в том случае, если мы объединим усилия».

Канал связи закрылся.

— Дерьмо! — Экспедитор стукнул кулаком по податливой обивке кресла. Он знал, что выбора у него нет. — Доставь нас к Близнецам Лео, — приказал он интел–центру.


С орбиты на ночной стороне Дарклейк–сити представал ярким освещенным пятном в полторы сотни километров в поперечнике, где редкие темные провалы указывали на глубокие озера и самые высокие вершины, упрямо сопротивлявшиеся застройке на протяжении всей пятнадцативековой истории колонизации. Расположенная в субтропической зоне Октиера столица планеты стала монументальным свидетельством и прогресса, и приверженности классике. Нового расцвета ее старинный центр с хрустальными небоскребами и алыми пирамидами жилых зданий достиг после того, как мир перешел в категорию Высших и для обновления и расширения домов стали доступны новые материалы и технологии. Обитатели города, поселившиеся здесь еще в первую эпоху Содружества, безошибочно выделяли старый центр, хотя сам город с тех пор значительно вырос. Появившиеся пригороды отличались капризами современной архитектуры и отсутствием промышленных и коммерческих комплексов, среди обширных парков возводились только жилые дома. Горожане до сих пор придерживались принципов своих предков, выходцев из стран тихоокеанского бассейна, и неизменно отдавали должное морским видам спорта, а также тщательно заботились об окружающей среде. Благодаря этому Октиер заслужил репутацию самого неформального из всех Внутренних миров, где общество Высших было занято исключительно дебатами и семинарами по вопросам внешней политики. Особенности Октиера привлекали сюда большую часть выходцев из Внешних миров, начинавших свою подготовку к внутренней миграции и переходу к статусу Высшего.

Но Дигби почему–то был уверен, что его противник не собирается примкнуть к общности Высших. Корабль, за которым он следовал от Эллезелина, вошел в атмосферный слой, направляясь к самому маленькому из трех космопортов Дарклейк–сити. При выходе из гиперпространства он не воспользовался маскировкой, а вместо этого обратился в контролирующую полеты службу с официальным запросом на посадку.

Зато «Колумбия 505», наоборот, держалась в тысяче километров над экватором в скрытном режиме, что позволяло избежать внимания сенсоров планетарной обороны. Правительство Октиера в соответствии с решениями тысяч местных комитетов объявило высший уровень опасности. В полумиллионе километров над поверхностью постоянно патрулировали три корабля класса «Столица», готовые отразить любую выявленную угрозу. К счастью, они тоже не заметили «Колумбии 505».

— Похоже, что внизу здесь у Ускорителей имеется активная команда, — доложил Дигби Пауле, как только корабль Ускорителей совершил посадку. — Стоит ли мне обращаться в наше местное отделение за поддержкой?

«Мы давно отказались от драк между вооруженными агентами, — ответила Паула. — Тебе надо проследить за пилотом через шпионов в планетарной киберсфере. Так у тебя останется возможность применить оружие прямо с орбиты, когда придет время захвата цели».

— У нас есть цель?

«Да. Единственная. И очень простая: никто не должен захватить Араминту. Никто. Чего бы это ни стоило».

— Великий Оззи! Ты хочешь, чтобы я открыл огонь по населенному объекту?

«Если потребуется. Надеюсь, до этого все же не дойдет. Я не думаю, чтобы она вообще появилась на Октиере».

— Тогда зачем сюда прилетел агент Ускорителей?

«Ларил, бывший муж Араминты, готовится стать Высшим. Он живет в Дарклейк–сити».

— Ага. И ты считаешь, что она к нему обратится?

«Уже обращалась. Они поболтали два раза. Последний разговор был прерван моим вбросом на Чобамбе».

— Вот даже как. — Дигби приказал юз–дублю провести анализ местных архивов. — В истории Октиера ничего не говорится о тропах сильфенов.

«Верно. Но, если уж она обращается к Ларилу за советами, я думаю, Ускорители собираются его прижать».

— Это логично. А твой юз–дубль не определил ее новый код в унисфере?

«У нее его нет. Она подключается к унисфере мануально, через узлы. Не оставляя записей».

— Разумно. Ты считаешь, что сильфены ее спрячут?

«Ни в коем случае».

— А у тебя есть с ними связь?

Глупо было об этом спрашивать, но он давно знал, что возможности его прародительницы не стоит недооценивать.

«Я когда–то контактировала с Исток–островом, но от сильфенов нельзя добиться ничего определенного. Если только уж сильно не повезет и ты не наткнешься на одного из них по имени Облачный Танцор. Тогда получишь целый ворох злобных инсинуаций».

— Выходит, место ее следующего появления предсказать невозможно?

«Верно. Но, когда это произойдет, мы должны быть готовы».

Дигби подключился к сенсорам космопорта и увидел, что агент Ускорителей покинула корабль. Она вышла без одежды, хотя серая кожа окутывала ее мглой ничуть не хуже, чем любой плащ–костюм, и можно было подумать, что одежда просто очень плотно облегает ее миниатюрную фигурку. За спиной у нее горизонтально развевались и трепетали под слабым ветерком две кроваво–красные ленты. А когда она огляделась по сторонам, стало видно, что глаза излучают слабое розоватое сияние.

— Валеан, — с сожалением отметил он. — После случившегося на Эллезелине можно было предвидеть ее появление. По сравнению с ней Марий — мягкотелый слабак. Ускорители командируют ее только в тех случаях, когда требуются чрезвычайные меры.

«Это еще раз доказывает, как важно для них заполучить Араминту, — сказала Паула. — Ты должен следить за ней очень внимательно. Нельзя допустить, чтобы она добралась до Ларила».

— Может, прямо сейчас навести на нее орудие? Она уже за пределами защиты своего корабля.

«Нет, — после недолгой паузы ответила Паула. — Нам неизвестно, кто еще из Ускорителей сейчас находится на Октиере. Как только вычислишь их, обсудим вопрос ликвидации».

— Хорошо. Приступаю.


«Искупление Меллани» плавно увеличил скорость до пятидесяти двух световых лет в час и продолжал ее поддерживать. Графики и таблицы заняли всю область экзо–зрения, так что он уже не мог видеть каюту. Его вспомогательные подпрограммы дублировали систему управления новым ультрадвигателем. Строго говоря, при максимальном расширении своих мыслительных возможностей он сам был ультрадвигателем и ощущал течение потока экзотической энергии и перестройку квантовых полей в стандартную конфигурацию гиперпространства. Флуктуации, проявляющиеся в вибрации его корпуса–плоти, мгновенно подавлялись, оставляя лишь фантомное эхо помехи. Энергетические потоки внутри тела-машины проходили по особым контурам, скручиваясь и сжимаясь до неестественного состояния, обеспечивающего сокращение пространства-времени. Абсолютная плавность и правильность происходящих процессов привели его разум в состояние медитации, и окружающий мир показался чуть ли не совершенным.

С огромной неохотой он вышел из этого состояния и вывел все показатели в автономную следящую программу. Теперь он чувствовал работу системы и миллиардов деталей двигателя точно так же. как чувствовал работу своего сердца и легких. Ощущение утраты вызвало почти физическую боль, похожую на реакцию организма на превышение нормы сахара в крови.

Сервис–бот подал тарелку с пекановыми пончиками, покрытыми карамелью, и кофейник. Троблум засунул в рот целый пончик и начал задумчиво жевать. В кресле напротив сидела Катриона Салиб. Шорты на ее длинных ногах, изящно поджатых под себя, задрались до самого верха бедер. Свободный топ на тоненьких бретельках, съехав на сторону, когда она наклонилась, открыл обширное декольте.

— Это было впечатляюще, — промурлыкала она чуть хрипловатым голосом.

— Все дело в аккуратной сборке, — откликнулся он. — Только и всего. Впечатляет сам принцип работы двигателя.

— Но ты сделал это. Ты укротил чудовище.

Он надкусил следующий пончик и отпил кофе. В голосе Катрионы улавливался неприкрытый вызов. Он решил, что ей стало скучно без привычных компаньонов. Троблум почему–то никак не мог заставить себя перезапустить интел–сущность Триши. Вмешательство РИ, подчинившего себе ее программу, испортило весь эффект от общения с ее виртуальной личностью.

— Теперь ты вернешь нормальную силу тяжести? — спросила Катриона с некоторой тревогой.

— Скоро верну. Как только немного отдохну.

Он знал, что за низкую гравитацию на борту придется расплачиваться, но она уменьшала физическое напряжение. «После всего, что мне пришлось вытерпеть, я этого заслуживаю». Он расправился еще с одним пончиком.

— Не оставляй ее надолго, — попросила она.

Спустив ноги с кресла, Катриона подошла к нему вплотную. Холеная рука прикоснулась к его колену. Похоже, что ее программа подключилась к его вспомогательным сенсорам: через заношенную ткань плащ–костюма он ощутил легкое, словно перышко, прикосновение пальцев.

— Мы с тобой остались вдвоем, — продолжала она, и хорошенькое личико подернулось дымкой трагической печали. Темные волосы, соскользнув с плеча, почти коснулись его головы. — Ты позаботишься обо мне, да, Троблум? Ты не допустишь никакой беды? Пожалуйста. Я не перенесу этого, не могу представить, что и я уйду, как остальные.

Он смотрел на ее руку, не противясь ощущениям. Он даже чувствовал тепло ее пальчиков, имеющих точную температуру человеческого тела. Может, и нет необходимости восстанавливать Говарда Лайанга, чтобы испытать близость женщины. Может, и неплохо, что на корабле только он и Катриона. В конце концов, до галактики Андромеды путь неблизкий.

Такие мысли вывели его из мечтательной задумчивости, и Троблум налил себе еще чашку кофе. В этом вопросе не стоит торопиться — надо все обдумать и взвесить возможные осложнения. Он окинул взглядом каюту, избегая смотреть на лицо Катрионы. Если их взгляды встретятся, она поймет, о чем он думает. Она изучила его. И это плохо.

Катриона, должно быть, ощутила его сомнения. Она сочувственно улыбнулась и, шурша шелком, вернулась к своему креслу. Ее близость оставила едва заметный аромат.

— Надо посмотреть, что происходит, — сказал он.

Интел–центр установил трансмерный канал связи с унисферой. И почти сразу же проектор Триши выдал над одним из свободных кресел сплетение голубых и оранжевых линий.

«Ты следишь за событиями?» — спросил РИ.

— Что? За какими? — воскликнул Троблум.

«Фракция Ускорителей пленила Солнечную систему».

Троблум ощутил всплеск исключительного удовлетворения.

— Стая работает?

«Так вот в чем твой секрет? Это и есть приманка, которую ты предлагал Пауле?»

Удовлетворение мгновенно сменилось чувством вины.

— Да, — сказал он и торопливо добавил: — Я не знал, где они собирались ее использовать.

«Конечно».

— Что–нибудь просочилось наружу?

«Нет, ничего, — ответил РИ. Его полосы на мгновение потемнели до пурпурного оттенка. — Флот не в силах прорвать барьер. Президент обратился к Высокому Ангелу с просьбой о помощи».

— И что они ответили?

«Райели сказали, что вряд ли смогут помочь. Значит, солнечный барьер действует по принципу Темной Крепости? Верно?»

— Да, — неохотно признал Троблум. Он даже не представлял, насколько это обстоятельство затрудняет его положение.

«Мы с Паулой знаем, что ты был в Темной Крепости. Она разговаривала с твоим капитаном, Чатфилдом. Ты принимал участие в проекте. Активное участие».

— Мне нравилось то, чем занимались Ускорители. Я намерен присоединиться к ним.

«Это будет возможно только после снятия барьера, — заметил РИ. — Сейчас с АНС никак не связаться, и флотилия устрашения тоже оказалась запертой внутри. Содружество теперь беззащитно перед остальной галактикой. А в ней есть и более опасные существа, чем окайзены, можешь мне поверить».

— После Слияния все это утратит смысл. Люди перейдут в постфизическое состояние.

«Я не хочу идти таким путем, как не хочет и значительная часть твоих соплеменников. Троблум, ты ведь знаешь, что это неправильно. Достичь постфизического статуса можно многими способами, и вовсе не обязательно принуждать тех, кто не согласен».

— Никакого принуждения не будет, — сердито возразил он.

«А ты знаком с концепцией Слияния и способом его осуществления?»

— Не совсем.

«И ты пытался воспрепятствовать Слиянию, если я не ошибаюсь? — В голосе РИ прозвучала нотка сочувствия. — Ваши пути с Ускорителями разошлись».

— Мне не понравилось, что они пользуются услугами Кэт. Но я одобряю идею постфизического общества.

«Ты согласен на этот переход, Троблум? Ты намерен его осуществить?»

— Я… не знаю. Возможно. Да, когда–нибудь.

«Я надеюсь, ты достигнешь своей цели. А почему ты до сих пор на своем корабле? Почему не присоединишься к паломничеству, чтобы отправиться в Бездну?»

— Потому что они убьют меня, как только найдут.

«Не слишком–то благородно с их стороны. И ты хочешь позволить существам с подобными принципами стать проводниками эволюции человечества?»

Троблум осел в своем кресле, стараясь не хмуриться на сплетение пульсирующих линий.

— Чего ты от меня хочешь?

«Мы оба понимаем, что они хотят убить тебя по одной причине: тебе известно, как отключить барьер. Так?»

— Нет, на самом деле, я этого не знаю. Отключение возможно только при введении определенного кода, а он мне неизвестен.

«Но принципы работы Стаи тебе понятны. Если кто–то и способен преодолеть преграду, то только ты».

— Нет. Я не знаю как. Силовое поле непреодолимо.

«А ты хоть задумывался об этом? Проанализировал все варианты?» — настаивал РИ.

— Конечно. Мы должны были удостовериться, что целостность барьера непреодолима.

«В этой Вселенной нет ничего совершенного, Троблум, ты сам хорошо знаешь. Наверняка есть какой–то изъян».

— Нет.

«Троблум, ты должен освободить АНС. Надо найти способ».

— Это невозможно.

«Подумай хорошенько. Рассмотри проблему со всех сторон. Найди решение, Троблум. Это твой долг перед всем человечеством».

— Я никому ничего не должен, — сердито бросил он. — Вспомни хотя бы, как паршиво со мной обращаются.

«Да уж, конечно. У тебя есть — или была — личная коллекция военных артефактов, самая обширная из всех существующих коллекций. У тебя есть РМЭ, достаточный, чтобы удовлетворить любые твои прихоти. Все это дало тебе общество Высших. У тебя есть друзья, если они тебе нужны, есть любовницы или жены».

— Не смеши. Я никому не нужен.

Голос РИ смягчился.

«А ты сам когда–нибудь тянулся к людям, Троблум? Если бы ты сделал хоть шаг им навстречу, они относились бы к тебе более сердечно. Но ты посвятил целые десятилетия возне с виртуальными личностями. Разве это люди?»

Троблум перевел взгляд на Катриону и получил в ответ ободряющую улыбку.

— Нет, чего ты добиваешься? — спросил он. — К чему все разговоры?

«Я только хочу, чтобы ты поступил правильно. До появления барьера вокругСолнечной системы ты стремился связаться с Паулой Мио, предлагая ей информацию, при помощи которой можно было бы остановить Стаю, остановить Иланту, Мария и Кэт. Ты и сейчас способен это сделать. Продолжай, хорошее решение. Поговори с Паулой и передай ей сведения, которые помогут снять барьер».

— У меня их нет! Они не существуют, черт побери.

«Ты не можешь быть в этом уверен, — настаивал РИ. — Потому что ни в чем нельзя быть уверенным. Продолжай то, что ты начал до установки барьера. Троблум, Оскар Монро сейчас находится на Виотии, и он достоин твоего доверия. Он пожертвовал своей жизнью ради того, чтобы ты родился и жил».

— Не могу. Как только я высунусь на поверхность, меня убьют. Это–то ты понимаешь? Кэт сразу же набросится на меня и будет убивать меня снова и снова.

«Тогда не высовывайся. Просто свяжись с Паулой или Оскаром, да и я с радостью поговорю с тобой о принципах работы Стаи».

— Я тебе не верю. Я даже не знаю, что ты такое.

«Троблум, тебе необходимо решить, во что ты веришь. А до тех пор покоя тебе не видать».

— Да, конечно. Как скажешь.

«Хорошо. Я прошу тебя подумать еще об одном».

— Что еще? — ворчливо спросил Троблум.

«Как бы в такой ситуации поступил Марк Вернон?»

Пульсирующий клубок линий сжался и исчез. Юз–дубль доложил Троблуму, что РИ разорвал контакт.

— Пошел он к черту, — буркнул Троблум, глядя в пустоту над креслом.

— Как жаль, — заговорила Катриона. — Он не должен был так с тобой разговаривать.

В ответ он только раздраженно махнул рукой, надеясь, что она заткнется. «Марк Вернон». Его далекий предок. Человек, который запустил квантовую ракету, что позволило восстановить барьер вокруг Альфы Дайсона и выиграть войну. Популярные исторические очерки зачастую пропускали этот факт, приписывая все заслуги Оззи. Настоящий герой. Тот, кого Троблум уважал больше, чем кого бы то ни было.

«Глупые психологические трюки, — с раздражением подумал он. — Как будто на меня это подействует».

Троблум взял чашку с кофе, но только поморщился, обнаружив, что напиток давно остыл. Он приказал кулинарному комплексу приготовить еще одну порцию.

— Что ты собираешься делать? — настороженно спросила Катриона.

— Ничего, — сказал он. — Мне уже все равно. Сквозь барьер не пробиться. Ну почему они не могут с этим смириться?

Она улыбнулась и села на пол рядом с его креслом. Изящные пальчики погладили его лицо.

— Значит, остались только ты и я. Нам будет хорошо. Я никогда тебя не подведу.

— Ага.

Он не мог удержаться, чтобы не проверить навигационные решения интел–центра. Вспомогательные подпрограммы вытащили дисплей из области экзо–зрения в первичную зрительную зону и прочертили яркую оранжевую линию.

Расстояние от «Искупления Меллани» до Виотии составляло сто тридцать световых лет и быстро сокращалось.


Корабль Экспедитора в скрытном режиме вышел из гиперпространства в десяти а. е. от голубого карлика Альфа Льва, ярко выделяющегося на темном фоне космоса. С противоположной стороны от корабля находилась Августа, когда–то считавшаяся самым могущественным из миров Большой Дюжины. На ней была расположена опорная база Космического компрессионного транспорта (ККТ), и червоточины соединяли планету с десятками других миров; кроме того, здесь были сосредоточены основные финансовые и индустриальные потоки, что обеспечивало Августе ключевую позицию в Содружестве первой эпохи. Даже после возникновения АНС и общества Высших сеть червоточин не только сохранялась, но и продолжала совершенствоваться, что обеспечивало стратегическое влияние на большинство Внешних миров. Не удивительно, что орбиту планеты охраняли восемь кораблей класса «Река» и два судна класса «Столица», система планетарной обороны была приведена в состояние боевой готовности, а над генераторами червоточин, транзитными станциями и мегагородом поднялись купола мощных силовых полей.

Экспедитор выждал три минуты, чтобы убедиться, что его корабль не засекли никакие сенсоры, а затем дал команду лететь к Близнецам Лео. Так назывались компаньоны Альфы Льва: Мини–Лео, оранжевый карлик, и вращающийся вокруг него Микро–Лео, красный карлик. В результате пассивного сканирования обнаружилось кое–что еще. Вокруг Близнецов вращался продолговатый астероид эллиптической формы. При диаметре более сотни миль его вполне можно было считать спутником. Экспедитор почти не сомневался, что предмет имел искусственное происхождение, об этом свидетельствовала слишком правильная цилиндрическая форма. И не только. Согласно информации с сенсоров, астероид довольно быстро вращался вокруг своей оси, но никаких биений не наблюдалось, что для природного объекта было невероятно. Кроме того, сенсоры зарегистрировали излучение в инфракрасном диапазоне: темная неровная поверхность выделяла больше тепла, чем освещающие ее малые звезды. И когда анализ массы показал, что астероид пустотелый, Экспедитор ничуть не удивился.

Он подключился к секретному каналу связи с «администратором».

— Я на месте.

«Я знаю. И ты не один. За тобой прилетел кто–то еще».

— Что?

«Еще один корабль, и тоже с ультрадвигателем. У вас обоих великолепная маскировка, но мои сенсоры лучше».

— Ох, прокляни меня Оззи.

«Не беспокойся об этом. Держись, сейчас я втащу тебя внутрь».

От странного астероида протянулась т-сфера, и корабль телепортировался внутрь. Экспедитор спустился из шлюза и вышел из–под корабля. Он сделал полный оборот, осматриваясь по сторонам, поднял голову и восхищенно свистнул. Пространство внутри астероида тянулось примерно на восемьдесят миль. В семи милях над ним вдоль всей оси проходила какая–то опорная система, почти невидимая из–за сияния, излучаемого кольцевыми источниками солнечного света. Еще в семи милях выше картина завершалась дымчатой панорамой лугов и озер и величественных горных вершин со снежными шапками и великолепными водопадами. Именно эта картина была видна за окном детской комнаты Джастины и вызывала странное ощущение полной дезориентации. Он тряхнул головой, словно вышедшая из воды собака, и крепко зажмурился.

— Не беспокойся, так чувствует себя каждый, кто здесь оказался.

Экспедитор открыл глаза. Перед ним стоял человек в черной рубашке и брюках. Его кожа отливала полированным золотом.

— Гор Бурнелли, — произнес Экспедитор. — Мне надо было сразу догадаться. Но я не ожидал, что ты еще используешь физическое тело.

Гор пожал плечами.

— Будь мои действия предсказуемыми, мы бы оказались глубоко в дерьме.

— А ты считаешь, этого еще не произошло?

— Глубина погружения может быть разной. Мы еще не утонули окончательно, есть время выбраться.

— Как?

— Пойдем, сынок, нам надо поговорить.

Гор повернулся и зашагал прочь, так что Экспедитору ничего не оставалось, как последовать за ним. Неподалеку от корабля показалось скромное бунгало из белого сухого коралла, почти скрытое в складках равнинного рельефа. Его крыша была покрыта серой шиферной плиткой, какую применяли в строительстве еще до первой эпохи Содружества; ее выступающие далеко за стены края образовывали открытую веранду вокруг всего дома. На широкой лужайке возвышались древние кедры. Таких больших деревьев Экспедитору видеть еще не приходилось: их стволы у основания были едва ли не такого же размера, как сам дом.

— Это твой дом? — спросил Экспедитор.

Он слышал о феноменальном богатстве семьи Бурнелли, но цену подобного искусственного мира трудно было даже представить, тем более что астероид, как он подозревал, создавался в первую эпоху Содружества, задолго до образования АНС и появления технологий репликаторов.

— Нет, что ты, — проворчал Гор. — Я просто присматриваю за домом своего старинного друга.

— А ты разве не состоишь в АНС?

— Состою. — Гор опустился в большое деревянное кресло с белыми подушками и жестом предложил Экспедитору занять место напротив. — Я просто несколько дней отсутствовал. Я уже забыл, насколько бесполезны эти проклятые тела из плоти. Их нервной системы едва хватает на то, чтобы передвигать ноги, не говоря уж о таких сложностях, как завязывание шнурков. Чтобы как–то продолжить мыслительный процесс, пришлось подключиться к связи между домом и РИ, а его программы уже не такие современные и резвые, какими казались раньше.

Экспедитор осторожно присел в кресло.

— Это ради Джастины, да?

Гор провел рукой по светлым вьющимся волосам.

— Никак не можешь освоиться? Конечно, ради Джастины. Как еще мне ощущать ее сны? В миллионе километров над астероидом я запустил на орбиту пять гигантских узлов восприятия. Образованная ими Гея–сфера действует как огромный улавливатель снов. Образно говоря.

— Но как ты можешь быть уверен, что даже с таким оборудованием видишь именно ее сны?

— Мы же одна семья. Это единственно приемлемая теория, объясняющая связь.

— Значит, ты просто попробовал?

Экспедитор сознавал, что вопрос довольно рискованный и что в его голосе прозвучала изрядная доля скептицизма.

Золотое лицо Гора нахмурилось.

— Прежде чем делать предположения, надо хорошенько подумать, мой мальчик, — проворчал он. — Проклятье, что мы натворили с этим обществом Высших? Вам же не к чему стремиться, просто жалко смотреть.

— Ну, об Иланте я бы такого не сказал, — заметил Экспедитор. — Не правда ли?

— А, так у тебя еще есть кое–какой запал. Хорошо. А я боялся, что придется иметь дело с бесхарактерным оболтусом, которому без заполненных протоколов даже на горшок не сходить.

— Благодарю. Значит, ты тоже сторонник фракции Консерваторов?

Гор с довольным видом усмехнулся.

— Если тебе так нравится, то да.

— А что может быть еще?

— Сынок, я не пытался тебя обманывать. Я действительно администратор фракции. И оставался им на протяжении многих веков. Знаешь, как устроены политические движения? Лидеры ведут их к какой–то цели, и если всё делают правильно, то получают послушное стадо. И кто только мог назвать это демократией?

— Но… — Экспедитора шокировали его слова. — Такой и должна быть демократия, все фракции АНС основаны на демократических принципах.

— Если это считать демократией, пусть будет по–твоему, но есть и другие мнения. А ты присутствовал на первой конференции комитета фракции Консерваторов, когда я написал хартию в соответствии с нашими основными идеалами? Нет. И знаешь почему? Потому что не было никакой конференции, и хартии тоже нет, вы все просто делаете то, что я скажу. Консервативная фракция — это просто принципы, которых ты придерживаешься. И они довольно популярны. Нам не требуется никаких дискуссий и прочей политической чепухи. Если какая–то другая фракция своими действиями противоречит принципам АНС или грозит неприятностями Содружеству, я использую нашу фракцию в качестве механизма, чтобы ее осадить. Или ты считаешь, что Протекторат появился сам по себе, чтобы защитить Внешние миры от Высших–радикалов? С чего они начинали? Кто им платил, кто оценивал степень угрозы? Да если на то пошло, откуда взялись сами радикалы? Вряд ли их можно считать естественным проявлением философии Высших, как ты думаешь?

— Ох, Оззи, — простонал Экспедитор.

— Так что можешь не беспокоиться, фракция Консерваторов жива и продолжает бороться. Точно так же, как и Ускорители под просвещенным руководством Иланты. Не думаешь же ты, что они все согласились похоронить себя, пока она слетает в Бездну ради счастливого будущего?

— Проклятье.

Простые ответы должны были бы принести облегчение, но Экспедитору только стало еще хуже. Хуже от сознания, что им манипулируют. Хуже от нагромождений лжи. И еще он чувствовал стыд за то, что все это воспринимал как должное. Как и многие другие.

— Что же теперь делать? — с досадой спросил он. — Ты говорил, что у тебя есть план.

— Как ты его назвал? — спросил Гор, поднимаясь вслед за ним в рубку корабля.

— Что? — рассеянно переспросил Экспедитор.

Интел–центр почему–то не реагировал на введенный код.

— Как ты назвал корабль?

— Никак. Я даже не думал об этом. Интел–центр неисправен.

— Никаких неисправностей, — возразил Гор.

Из пола поднялось кресло–ракушка; его поверхность быстро окрасилась в коричневато–оранжевый цвет и приобрела текстуру рыхлой джутовой мешковины. Стены рубки стали небесно–голубыми. По закругляющимся плоскостям затейливым узором протянулись черные линии. Сверху спустился хрустальный светильник, а пол приобрел вид дубового паркета.

— В конце концов, это мой корабль, спроектированный и построенный фракцией Консерваторов. В былое время я бы еще добавил, что сам за него заплатил.

— Но в таком случае… — начал Экспедитор и едва удержался, чтобы не спросить, зачем он тут нужен.

Но это было бы слишком унизительно.

— Сынок, ты по–прежнему хочешь сидеть и ждать или все же отправиться в погоню за агентами Ускорителей? Не стесняйся! Я тебя пойму. На этом астероиде имеется генератор червоточин, способный перебросить тебя в любой из Внутренних миров. Я даже могу снабдить тебя реально опасным оборудованием и контактами еще нескольких агентов, которые рвутся в драку. Но я уверен, что мой замысел сулит больше шансов для нашей расы. И потом — мне может потребоваться помощь. Решать тебе.

Экспедитор опустился в свое кресло, ставшее ярко–пурпурным.

— Ладно. Я с тобой.

— Отличный парень. Я дал ему имя «Последний бросок». Достаточно благозвучно и в то же время гордо, как ты считаешь?

— Как тебе угодно.


Астероид стал для Мария полным сюрпризом. Он оказался пустотелым, но при этом не был кораблем райелей. Более того, ни о чем подобном в архивах Содружества не упоминалось, хотя Марий имел доступ к самым удаленным хранилищам памяти унисферы. Сперва он подумал о тайной базе Консерваторов, но быстро отказался от этой мысли. Подобное сооружение требовало грандиозных усилий, и его не удалось бы создать втайне от всех в непосредственной близости от Августы. А значит, оно было довольно древним.

«Вероятно, астероид принадлежит Найджелу или Оззи, — решила Иланта. — Логичное предположение, если учесть близость Августы».

— Гор принадлежит к той же эпохе, что и они, — сказал Марий. — Превосходное убежище, если он решил вернуться в физическое тело.

«Он так и сделал. И это лишь еще одно подтверждение. Такой геометрии ландшафта, как в его сне, больше нигде нет. Должна признать, я такого не ожидала. Надо было нейтрализовать его внутри барьера».

— У него есть единственный корабль с ультрадвигателем и Экспедитор в качестве партнера. Ни малейшей угрозы для нас. Мы уже знаем, что у них нет никакого оружия, способного нанести вред Кораблю.

«И тем не менее он там. Третий Сновидец все еще на свободе, а его дочь уже в Бездне, готова выполнить его поручения, тогда как Араминта скрылась на тропах сильфенов».

Марий присмотрелся к изображению астероида, получаемому с сенсоров. Темное пятно в полумиллионе километров от него едва заметно мерцало темно–красными искрами в лучах Близнецов.

— Я могу уничтожить его хоть сию минуту. Вокруг него нет даже силового поля.

«Зато есть телепорт–сфера. Мы понятия не имеем, какие там системы, но раз уж астероид оставался нетронутым тысячу лет, значит, защита у него есть. Если твоя атака будет неудачной, мы потеряем преимущество. Пока не найдем Араминту, я хочу знать все о возможностях Гора и его сообщников».

В экзо–зрении Мария вспыхнула еще одна иконка. Где–то поблизости открылась червоточина. Сенсоры зафиксировали поток экзотической энергии, протянувшийся на миллион километров от астероида. Червоточина почти сразу же исчезла, но вскоре появилась снова, с выходом в другой точке, но тоже в миллионе километров от астероида.

— Он там что–то собирает, — сказал Марий.

Теперь, зная координаты, он направил сенсоры на орбиту с высотой миллион километров. В результате поисков было обнаружено три предмета. Червоточина подобрала их один за другим. Затем телепорт–сфера снова развернулась, и снаружи астероида материализовался корабль Экспедитора, который сразу же нырнул в гиперпространство.

«Следуй за ним, — приказала Иланта. — Выясни, что он задумал».


После сбора орбитальных узлов восприятия Гор уложил их в грузовой отсек и телепортировал «Последний бросок» из астероида. Экспедитор, затаив дыхание, ждал, как отреагирует на их появление неизвестный корабль.

— Это, скорее всего, Марий, — предположил он.

— Весьма вероятно, — согласился Гор. — Следовательно, Иланте известно о том, что я опять в игре. Ей наверняка захочется узнать о моих планах. Больше они пока ничего предпринимать не станут. А когда поймут, в чем дело, будет уже поздно.

— А в чем же заключается твой план?

— У меня был очень хороший план, но он требовал, чтобы Иниго по моей просьбе направился в Бездну. Этого не случилось, и теперь, чтобы собрать все воедино, придется импровизировать.

— Не хочешь же ты сказать, что мы отправимся в Бездну? — испуганно воскликнул Экспедитор.

Он вдруг понял, что Джастина могла бы попросить Небесного Властителя открыть границу для Гора.

— Нет. Мы направимся в другое место. Теперь Галактике остается надеяться лишь на то, что мы раз и навсегда уничтожим Бездну.

— Мы?

— Ты и я, сынок. Больше никого нет. Мы ведь с тобой уже выяснили, что не стоит надеяться на политиков.

— Во имя Оззи, как же мы это сделаем? Райели с целой армадой кораблей за миллион лет не смогли ничего добиться, а наш Флот по сравнению с ними — горстка средневековых парусников.

Он начинал опасаться, что разрыв с АНС повредил базовые мыслительные системы Гора.

— Я не говорил, что мы ее закроем, я сказал «уничтожим». Силой этого не добиться, так что придется предложить ей альтернативу.

— Кому?

— Бездне.

— Альтернативу чего?

— Ее нынешнего состояния.

— Как это?

Он уже с трудом удерживался от крика.

— Она остановилась. Неизвестно, ради чего она задумывалась, но это не сработало. Бездна прекратила развитие миллионы, а может, и миллиарды лет назад. Она просто торчит там и поглощает мысли и материю, она стала бесполезной и очень опасной. Мы должны снова запустить эволюционный процесс, и не важно, понравится ей это или нет.

— А я думал, ту же цель провозгласила Иланта со своей фракцией.

— Послушай, сынок, я понимаю, что у тебя добрые намерения и ты расстроен разлукой со своей семьей, но перестань меня дразнить. Я уже два столетия воюю с этой ведьмой. Я не знаю, что собой представляет ее инверсионное ядро, но можешь мне поверить, оно не имеет ни малейшего отношения к слиянию фракции Ускорителей с Ядром Бездны и переходом к постфизическому состоянию. Это ее собственное средство достижения божественности, отчего никому лучше не будет.

— Но ты не можешь этого знать.

— Знаю, потому что для достижения постфизического статуса есть более простые пути, чем такое безумие.

— Например?

— Если ты еще не созрел до того, чтобы осуществить восхождение самостоятельно, воспользуйся механизмами других рас. В большинстве случаев, о которых нам известно, после перехода на постфизический уровень материальное оборудование сохранялось. Так что остается только включить его, перезагрузить и нажать кнопку «Пуск». Бац, и ты уже полубог.

— Но позволит ли это АНС? И как насчет тех, кто перейдет к постфизическому уровню?

— Им будет плевать на АНС. Если ты сядешь на корабль и выйдешь за пределы Содружества, юрисдикция АНС закончится, по крайней мере технически. А это проклятое паломничество спутало все карты. Спор насчет вмешательства накануне моего ухода разгорелся немалый.

— Так почему же никто до сих пор этим не воспользовался?

— А почему ты так считаешь? В том–то и дело. Постфизические сущности после восхождения здесь не болтаются. Во всяком случае, нам о них ничего не известно. Да, такой шаг потребовал бы массу усилий, и на восстановление приспособлений может уйти целое столетие, но это осуществимо. И намного легче, чем манипулировать Воплощенным Сном, захватывать в плен АНС и создавать инверсионное ядро.

— Так что же задумала Иланта?

Гор развел руками и пожал плечами.

— Вопрос на миллион долларов, сынок.

— Ох, черт.

— Добро пожаловать в клуб параноиков — минимальный вступительный взнос во всей Вселенной и членство навеки.

— Куда же мы направляемся?

— В домашний мир аномийцев.

— Почему?

— Потому что они успешно перешли к постфизическому статусу и оставили после себя все оборудование.

ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ СОН ИНИГО

Эдеард покинул кабинет мэра, стараясь не выдать своего раздражения.

Даже после многих десятилетий жизни в Маккатране он не научился скрывать свои мысли так хорошо, как уроженцы города. Спор возник по довольно незначительному вопросу, и от этого он чувствовал себя только еще хуже. Но мэр Трэвал остался непреклонным: сертификаты владельцев скота не будут учитывать поголовье овец и свиней. Документы вот уже много столетий выдавались только на крупный скот, и мэр настаивал, что такой обычай всех устраивает. Если в провинциях участились кражи овец, это не касается города, и не их дело — навязывать властям провинций лишнюю бумажную работу. Пусть губернаторы увеличивают численность шерифов, а надзирателей на рынках заставят работать внимательнее.

Эдеард закрыл за собой двери и вдохнул побольше воздуха, стараясь успокоиться. Чей–то мощный про–взгляд прошелся по нему, так что на руках зашевелились волосы. Как и всегда, это длилось одно мгновение, и наблюдатель не дал возможности Эдеарду воспользоваться своим провзглядом, чтобы выяснить, где он находится.

Кто бы это ни был, наблюдение за Эдеардом велось уже два года и с каждым разом становилось все смелее. А в последнее время он ощущал навязчивое внимание уже каждую неделю. Оно раздражало его тем сильнее, что он ничего не мог предпринять и не успевал хотя бы мельком увидеть наблюдателя в его или ее собственном доме. До сих пор это ему не удавалось, хотя он и подозревал, что какие–нибудь молодые негодники просто проверяют, нет ли его поблизости, чтобы без помех заняться своими каверзами. Аргиан от своих осведомителей ничего не слышал ни о подростках с необычайными способностями, ни о тех, кто стал свидетелем их проявления. Поэтому Эдеарду ничего не оставалось, как продолжать выжидать: когда–нибудь они допустят оплошность и вот тогда поймут, за что его называют Идущим–по–Воде.

На потолке Лилиала–холла яростный шторм сбивал тучи в плотные комки, полностью закрывая Браслет Гикона. «Три недели, и все. До следующих выборов осталось только три недели». Не то чтобы он надеялся на поражение Трэвала или хотя бы желал этого. Жизнь в Маккатране и провинциях шла неплохо, и в немалой степени благодаря именно Трэвалу, надежному и порядочному мэру, укрепляющему все, чего за свои беспрецедентные шесть сроков достиг Финитан. Ему недоставало только реального взгляда на мир. Отсюда и нежелание расширить учет скота. Фермеры годами жаловались на кражи, и число их продолжало расти. Закупщикам на городских скотобойнях недоставало разборчивости, чтобы смотреть, у кого они закупают животных, и такая удручающая «гибкость» была характерна для многих крупных городов и столиц провинций. А расширение зоны действия сертификатов могло помочь, но обсуждение проблемы давалось трудно. Как всегда, основная тяжесть ложилась на плечи констеблей и шерифов, которым приходилось разбираться с кражами. Эдеард не без иронии отметил, что этого следовало ожидать. Двадцать лет назад людей беспокоила собственная безопасность и бандиты на дорогах, а теперь они переживают из–за кражи овец.

Но через три недели, если все пройдет хорошо, он наконец сможет выйти из комитета по делам организованной преступности при Высшем Совете, созданного Финитаном. За два с половиной десятилетия эта организация достигла всех целей, поставленных Эдеардом. Они начали с того, что вылавливали оставшихся членов банд, которых в городе набралась не одна сотня. После изгнания лидеров и избрания Финитана мэром бандиты занялись своими привычными делами, словно ничего и не произошло. Они больше не были организованы, как во времена Буата и Иварла, но Ранали и ее сообщники играли большую роль в преступном мире Маккатрана. Разобщенность бандитов привела к тому, что констеблям приходилось следить за каждым по отдельности, чтобы поймать на месте преступления. Потом начиналось судебное разбирательство, но зачастую дела были настолько мелкими, что влекли за собой не заключение, а штраф, но сроки обычно не превышали нескольких месяцев, что не решало проблемы.

В качестве альтернативы штрафам и заключению Эдеард и Финитан разработали схему реабилитации, предусматривающую для осужденных общественные работы наравне с командами из ген–форм. Оба они были уверены, что это необходимо, чтобы разорвать порочный круг нищеты и преступности. Введение схемы потребовало колоссальных усилий и политической борьбы в Высшем Совете, и Финитану почти весть второй срок пришлось работать только над этой проблемой. Мастеров гильдий убедили брать мелких преступников на испытательный срок в качестве подмастерьев, чтобы у них появилась хоть какая–нибудь перспектива. Уровень физической преступности в городе стал медленно, но неуклонно снижаться.

Но оставался и другой слой недовольных. Со временем Эдеард покончил и с остатками движения «Единый народ», что оказалось намного труднее. Этих людей не за что было привлечь к суду или обязать проходить программу реабилитации, так что он действовал по–другому. У сторонников «Единого народа» участились неудачи в бизнесе, банки отказывали им в ссудах, а положение в обществе — что очень важно для членов благородных семейств — страдало из–за многочисленных слухов и сплетен, в результате чего их не принимали в клубах и не приглашали на светские мероприятия. Если не действовали методы такого рода, оставалось еще формальное расследование со стороны налоговой гильдии. За прошедшие годы многие из этих людей просто покинули Маккатран, а Эдеард проследил, чтобы они равномерно расселялись по провинциям и не поддерживали тесных контактов друг с другом.

После этого остались только благородные семейства, которым комитету, строго говоря, нечего было предъявить. Их влияние обусловливалось богатством, охраняемым искусно и ревностно. Финитан без особой огласки увеличил численность гильдии клерков, а Эдеард позаботился об устранении самых коррумпированных ее членов. Налоговые сборы в городскую казну значительно возросли. Но полная ревизия деятельности благородных семейств и крупных торговцев требовала демократизации общества, что могло растянуться на всю жизнь Эдеарда, хотя основные пороки уже удалось устранить.

И вот через три недели жители Маккатрана будут голосовать за кандидатуру Эдеарда на пост главного констебля. «Помилуй, Заступница!» В каждом новом преступлении все жители Маккатрана, особенно члены благородных семейств, видели признаки какого–то разрушительного, почти революционного заговора. Таков был неизбежный результат успеха констеблей и созданного Эдеардом комитета, сумевших значительно снизить уровень преступности не только в самом городе, но и по всей равнине Игуру. Теперь заслуживающим внимания становилось любое преступление, от недопоставки ящика овощей в лавку до кражи плаща из Дворца Оперы. Все случаи приписывались организованным преступникам, и потому в каждом расследовании требовалось личное руководство Идущего–по–Воде.

«Три недели, — думал он, проходя по Лилиала–холлу. — И тогда я сумею покончить с этим проклятым Заступницей мусором. Три недели. А если проиграю выборы, мне могут предложить и отставку». Этим предположением он не делился ни с кем, даже с Кристабель, хотя сам не раз об этом задумывался. Все правильно, ведь работы у специального комитета в последнее время было не очень много. Штат констеблей по сравнению с составом пятнадцатилетней давности уменьшился почти в четыре раза, а большинство оставшихся временно были переведены в столицы провинций или корпели над делами, тянувшимися не один год.

«Так или иначе, комитет пора закрывать. Я должен заняться чем–то другим».

Яростный ураган над его головой раскручивался все быстрее и быстрее. Спиральные завитки туч стремительно темнели и сгущались. Сначала он не смог рассмотреть его центр, это было лишь еще одно темное пятно. Затем посреди него вспыхнула звезда, и Эдеард остановился, завороженный зрелищем. Центр бури постепенно расчистился, открыв клочок звездного неба. Такой картины на потолке он не припоминал, хотя за последние годы проходил здесь довольно часто. Тучи стремительно разбегались, открывая в небесной высоте отчетливое мерцание звездных туманностей Бездны. Вскоре показался и Браслет Гикона, все пять его малых планет распределились по потолку и засияли так ярко, как не сияли никогда прежде. Близнецы Марса, словно два злобных красных глаза, по–прежнему совершенно одинаковые. Вили, самая яркая из пятерки, полностью закрытая ледяным панцирем, отражающим солнечный свет сквозь разреженную атмосферу. Алаккад, мертвая черная скала, словно пульсирующими венами пронизанная оранжевыми потоками лавы. И, наконец, Рурт, безвоздушная пустыня, за миллионы лет покрывшаяся бесчисленными кратерами от падения комет и астероидов.

Эдеард восхищенно замер, глядя на великолепную панораму, неожиданно представшую перед ним во всех красочных деталях. Он провел немало времени, разглядывая каждый из малых миров Браслета. Он давно уже не смотрел в небо через телескоп — несколько десятков лет, с тех пор как обосновался в Маккатране. И теперь, внимательно рассматривая устоявшийся квинтет планет, заметил, что среди них появилось что–то еще. Рядом с Алаккадом засиял бледный радужный огонек.

— Что там такое? — озадаченно пробормотал он.

Это не могла быть туманность — слишком маленькое пятнышко, слишком устойчивое свечение. Кроме того, потолок показывал ему весь Браслет, а значит, пятно находилось поблизости от Кверенции. Хвоста у него не было, значит, это не комета. То есть…

Эдеард, словно молясь, упал на колени и обратил вверх восторженный взгляд.

— Милостивая Заступница!

Он никогда его не видел, никогда не представлял себе, как это будет выглядеть. Но все равно точно знал, что он видит.


Эдеард еще раз заглянул в телескоп, предварительно удостоверившись в правильности настроек. Он понятия не имел, почему линзы располагались посередине большой латунной трубы. Астроном, у которого он покупал прибор, говорил что–то о фокусном расстоянии увеличительных стекол, но для Эдеарда его слова не имели никакого смысла. Устройство работало, и это все, что ему было нужно. Полдня он потратил на то, чтобы установить его в оранжерее напротив кабинета, где Кристабель держала все бумаги по управлению поместьями. К этому времени о новом увлечении Идущего–по–Воде успели узнать все обитатели особняка, вплоть до третьего этажа, не говоря уже об астрономах Маккатрана, быстро распространивших новые слухи. Еще немного, и в курсе будет весь город. И тогда его жизнь снова может стать интересной.

«Вот в чем для меня и заключается истинная проблема в этом мире. Все чертовски правильно и аккуратно».

Он выпрямился, потянулся, снимая напряжение в мышцах, и окинул про–взглядом окутанный сумерками город. Кто–то за ним наблюдает. Но не тот скрытный незнакомец, его оттенок мыслей он уже давно выучил. Про–взгляд Эдеарда протянулся к району Мико и тому самому четырехэтажному дому, выходившему фасадом на Верхний концевой канал, к его окнам, откуда на улицу проливался слабый голубоватый свет.

«Привет, Эдеард», — получил он телепатический посыл Ранали.

Она стояла в своем кабинете, ранее принадлежавшем Буату и Иварлу. Эдеард обратился непосредственно к восприятию города и увидел, что на Ранали длинное шелковое вечернее платье с расклешенными рукавами. В волосах и на шее у нее сверкали драгоценные камни. Вместе с ней в комнате были еще две девушки, похожие на младших дочерей из благородных семейств, каких она часто вовлекала в свои династические схемы. Во всяком случае, их платья наверняка стоили больше, чем у девиц на нижнем этаже, а их восхищение Ранали нельзя было не заметить. Кроме них присутствовал темноволосый парень лет двадцати, одетый в одни только шорты. Высокомерный вид выдавал в нем аристократа. Ранали не часто приглашала к себе подобных посетителей, но и уникальным этот случай назвать было нельзя.

Эдеард вздохнул, глядя на троицу. Врываться с отрядом констеблей, чтобы освободить невинных жертв из ее капкана, было бесполезно, такую ошибку он уже совершал. Дело кончилось так плохо, что пришлось возвращаться в прошлое.

Избавить Маккатран от Ранали можно было только одним способом, но он на это не пойдет. Как она нередко говорила, подобный поступок опустил бы его на один уровень с ней. Эдеарду оставалось только смириться и постараться помешать ей законными методами.

Вдобавок ко всем исходящим от нее неприятностям Ранали прекрасно сохранилась — благодаря своим связям с Хоньо, как считал Эдеард. Ее кожа до сих пор оставалась гладкой и без единой морщинки, а рождение четырех детей никак не отразилось на стройной фигуре. Чтобы догадаться о ее истинном возрасте и мастерстве, надо было подойти к ней вплотную и заглянуть в гипнотизирующие глаза, чего Эдеард избегал, как только мог.

«Добрый вечер», — бесстрастно ответил он.

«Интересная у тебя появилась игрушка».

«Твое внимание мне, как всегда, очень лестно».

«Зачем тебе понадобился телескоп?»

«Чтобы увидеть приближающийся конец твоего мира».

«Как остроумно. Я ведь все равно узнаю».

«Конечно, узнаешь. Через несколько дней я сам объявлю об этом во всеуслышание».

«Очень интересно. Мне в тебе всегда нравилась способность делать мир интереснее».

«Кто твои новые друзья?»

Ранали с улыбкой оглянулась на молодых людей.

«Приходи, присоединяйся к нам, и все узнаешь».

Она подала сигнал девушкам, и те немедленно начали ласкать и целовать парня.

«Нет, благодарю».

«Все еще сдерживаешь свою истинную сущность? Это печально».

«Знаешь, мое объявление тебя вряд ли порадует. Я намерен помочь даже самым слабовольным людям отвернуться от твоего образа жизни».

«Что–то ты сегодня очень расстроен. Неужели сертификаты на скот так важны?»

Каждый раз. Она умудрялась добиться этого каждый раз. Эдеард сжал зубы, стараясь сдержать свой гнев.

— Ну, хотя бы рынок скота ты еще не прибрала к рукам, — бросил он.

Это было мелочно, но…

«Бедняжка Эдеард, столько лет прошло, а ты все еще завидуешь мне. Ты ведь не ожидал, что я добьюсь такого успеха, да?»

На эту наживку он не клюнул. Но деловые способности Ранали действительно поражали его. В отличие от предыдущих хозяев «Дома голубых лепестков», просто проматывавших деньги, она широко инвестировала в различные отрасли. К сегодняшнему дню Ранали стала владелицей двух с лишним дюжин полностью законных заведений и приобрела немалый вес в совете Коммерческой палаты Маккатрана. Теперь она никак не зависела от одряхлевшего и ослабевшего семейства Гилморн. Он, безусловно, знал, что она применяет свой зловещий дар влияния, чтобы заключать выгодные сделки и устранять соперников, но доказать этого не мог. Кроме того, она тщательно позаботилась о браках своих детей и тем самым приобрела еще большее могущество.

«Таков Маккатран, — ответил он. — Равные возможности для всех».

Ранали тряхнула головой, давая понять, что спор ей надоел.

«Нет, Эдеард. Не так. Не все рождаются равными. Ты достиг своего положения благодаря своей силе, как я и предвидела. А я добилась успеха благодаря своей силе, и тебя это возмущает».

«Так ты признаешь, что ради богатства пользовалась незаконными приемами?»

«А ты законно завоевал свою должность? Где мой отец, Эдеард? Где Овейн? Почему их исчезновение никем не расследовалось?»

«А расследование должно коснуться и их деятельности?»

«А будет ли оно беспристрастным?»

Она подняла руки и сняла заколки, распустив волосы.

«Ты и сама не хочешь».

«Нет, — согласилась она. — Прошлое принадлежит прошлому. С этим покончено. Я смотрю в будущее. Как и всегда».

Она равнодушным взглядом окинула молодых людей. Возбужденные девушки уже стянули с парня шорты и, заливаясь смехом, повалили его на широкий диван.

Эдеард с отвращением заметил, с каким благоговейным восхищением парень смотрит на подошедшую к дивану Ранали. «Слишком много воспоминаний».

«Зачем ты это делаешь? — спросил он. — Ты уже многого достигла».

Губы Ранали дрогнули в торжествующей усмешке.

«Но ты достиг большего».

«Ох, ради Заступницы!»

«Не хочешь развлечься сегодня ночью? Вспомнить, как это было? Как много ты потерял?»

«Спокойной ночи», — брезгливо ответил он.

«Подожди».

Она отвернулась от дивана.

«Ранали…»

«У меня есть кое–какие новости для тебя. Она к тебе с этим ни за что не придет».

«Что еще?» — спросил он, хотя с замиранием сердца уже понял, о ком говорит Ранали. Она никогда не поддразнивала его впустую, но каждый раз каким–то образом сообщала об очередном несчастье.

«Винтико провел вчерашний день в участке констеблей Беллиса, отвечая на весьма неприятные вопросы, — сказала она. — Странно, что ты об этом еще не знаешь. Очевидно, его задержали на ночь, чтобы завтра предъявить официальное обвинение».

«О Заступница», — простонал Эдеард.

Винтико, старший сын Салраны, считался самым никчемным бездельником во всем Маккатране. Его отцом был Тукал, брат Ранали. Узнав об этом унизительном союзе, Эдеард понял, что мир между ним и Ранали невозможен и война продлится до самой смерти одного из них.

«Что на этот раз?» — в отчаянии спросил он.

«Как мне показалось, он ошибся в выборе деловых партнеров. Какая–то неудачная сделка и огромный долг солидным торговцам. Они очень серьезно относятся к подобным вещам. Особенно сейчас, когда в городе появилась сильная власть. В конце концов, закон и порядок превыше всего».

«Я ничем не могу помочь».

«Понимаю. У тебя свои критерии. Но заключение в Трампелло разобьет сердце его матери и еще может разрушить ее помолвку. Лишить ее единственного хрупкого шанса на семейное счастье. Я упомянула об этом только потому, что мы родственники».

«В таком случае почему бы тебе самой не помочь ему?»

«Если бы я могла. Как раз сейчас у меня нет наличных денег. Все средства вложены в новые предприятия, обеспечивающие будущее моих детей. — Она похотливо улыбнулась и снова отвернулась к дивану. — Ты хочешь наблюдать за нами?»

Эдеард в ярости отвел про–взгляд, но напоследок успел ощутить ее злобную радость.

«Будь ты проклята!» — выплюнул он.

Салрана! Ее имя он не мог даже произнести в особняке Кальверит. На этот счет терпение Кристабель иссякло много лет назад. Он не раз пытался помочь Салране. Он наблюдал и ждал, что ее прошлая сущность со временем проявится снова, что моральный ущерб, нанесенный Ранали, развеется. Ничего подобного. С самого начала ее чары оказались слишком сильными, а его давление — слишком настойчивым, и новые эмоции прочно завладели разумом Салраны. Эдеарда она теперь просто ненавидела.

После долгих лет борьбы он признал свое поражение. Со временем и сама Ранали переключила внимание на более многообещающие занятия. Пять детей, рожденных Салраной от выбранных Ранали мужчин, не проявили никаких особых психических способностей. Поэтому Ранали решила просто–напросто избавиться от нее. В настоящий момент Салрана была помолвлена с Гарнфалом, мастером гильдии плотников, на шестьдесят лет старше нее. Эдеард не сомневался, что Ранали здесь ни при чем и взаимные чувства (если они были) возникли естественным путем. И тут Ранали говорила правду: Салрана получила шанс стать счастливой по–своему.

«Я не могу вмешиваться».

Но он чувствовал себя виноватым перед Салраной. И всегда будет ощущать свою вину. А это подразумевало и определенную ответственность, конца которой не предвидится.

В первый момент он подумал вернуться в прошлое на пару недель и предупредить Винтико о неблагополучной сделке. Но это означало бы еще две недели предвыборной горячки, бесконечных приемов и споров по поводу сертификатов для скота.

Эдеард лишь на миг представил себе все это и застонал. «Невозможно». Он направил телепатическое обращение в один из небольших домов в районе Илонго.

«Фелакс, у меня есть работенка для тебя».


Мысли Кристабель он ощутил, когда она поднялась еще только на шестой этаж. И усмехнулся их оттенку. Она опять была не в духе, и это позабавило его, тем более что собственный гнев уже улегся. Эдеард теперь мог не волноваться: Фелакс умелый и осторожный работник, так что проблема Винтико перестанет иметь значение еще до рассвета. Вряд ли надо было проявлять свою реакцию на нынешнее настроение Кристабель, но открывалась весьма интересная перспектива. Их дети, вероятно, тоже почувствовали настроение матери. В этот вечер никого из них в особняке Кальверит не было — разошлись по клубам или просто решили встретиться с друзьями; отсутствовал даже Ролар вместе со своей женой и детьми. И Эдеард их ничуть не винил.

«Что ты здесь делаешь?» — хлестнул его звенящий от гнева телепатический посыл Кристабель.

«Смотрю на звезды», — спокойно ответил он.

Он заглянул в кабинет сквозь высокие стеклянные двери. Силуэт Кристабель выделялся в дверном проеме на фоне освещенного холла. Отороченный мехом подол парадного официального одеяния поддерживала ее третья рука, а капюшон свободно спадал на плечи. Это позволило Кристабель обе руки упереть в бедра.

Эдеард вспомнил, когда в первый раз увидел ее в такой позе: в тот день, когда Байз в Высшем Совете отказался подписать их брачный договор. Кристабель тогда вылетела из зала заседаний с искаженным яростью лицом. Перепуганные мастера районов вслед за ней выскользнули из Дворца–Сада и быстро разошлись по домам. Даже сам Байз тогда выглядел озабоченным.

— Неплохое занятие накануне выборов, — язвительно бросила Кристабель, проходя в кабинет. — И почему здесь так темно?

— Свет все портит, — ответил он.

— Что?

— Телескоп лучше всего работает в полной темноте. Это имеет какое–то отношение к сокращению зрачка. Свет загрязняет ночь.

— Хоньо тебя побери, Эдеард. У меня реальные проблемы, у тебя свои обязанности, а тыубиваешь время с этой игрушкой для ген–форм.

— Что случилось?

— Что случилось? — Кристабель вышла в оранжерею. Она теперь носила более короткую стрижку, и ее горничные каждое утро старательно укладывали ей волосы. Этим вечером элегантные локоны полностью развились, словно на них подействовало пламя ее гнева. — Этот мелкий кретин, мастер Роньо из Тоселлы, внес уйму поправок в законопроект по торговле. Пять месяцев я старалась провести его через Совет. Пять проклятых Заступницей месяцев! Для провинции Кепсил эти тарифы жизненно необходимы. Можно подумать, у него кто–то украл разум.

— Среди крупных торговцев законопроект никогда не пользовался популярностью.

— Мы достигли равновесия, — резко указала она. — Я же не дура, Эдеард.

— Я такого и не говорил.

— И оставь этот покровительственный тон!

— Я…

Он постарался успокоиться. «После заседаний Совета она всегда такая. И в другие дни тоже часто сердится», — с сожалением признал он.

— Я хочу тебе кое–что показать, — произнес он, не скрывая волнения ни в голосе, ни в мыслях. — Пойдем.

Он подвел ее к телескопу. К этому времени уже совсем стемнело. Внизу перед ними ярким драгоценным камнем, вытянутым к берегу моря Лиот, лежал Маккатран, на фоне ночного неба поднимались подсвеченные оранжевым сиянием силуэты его башен. Темной сетью поблескивали каналы. У подножия особняка, в Главном канале можно было различить гондолы с яркими фонариками, весело качавшимися над водой. Легкий душистый ветерок приносил издалека обрывки песен. Эдеарду никогда не надоедало смотреть на город.

Кристабель наклонилась к окуляру, придерживая третьей рукой край капюшона.

— Что там?

— Скажи, что ты видишь?

— Алаккад, но он не в центре, ты неправильно навел телескоп.

«Теперь в каждом втором ее предложении критика в мой адрес».

— Он правильно установлен, — терпеливо ответил Эдеард.

Он позволил искрам волнения пробиться сквозь мысленный щит.

Кристабель раздраженно вздохнула и снова приникла к окуляру.

— Там что–то… Я не понимаю, похоже на небольшую белую туманность.

— Это не туманность.

Она выпрямилась.

— Эдеард!

— Час назад пятно было на несколько градусов дальше от Алаккада. Оно движется. И можешь не спрашивать, это не комета.

Гнев Кристабель испарился. Она с удивлением посмотрела на Эдеарда, потом снова наклонилась к телескопу.

— Это корабль? Он прилетел из–за границ Бездны, как тот, что принес на Кверенцию Раха и Заступницу?

— Нет. — Он обнял ее и улыбнулся, глядя в озадаченное лицо. — Это Небесный Властитель.


Мэр Трэвал через день устраивал большие приемы, неустанно двигаясь от одного района к другому, чтобы обеспечить поддержку себе и своим сторонникам из числа кандидатов в представители местной власти. В Беллисе для такого случая подходил только Морской Зал. Его вогнутые стены цвета насыщенной лазури и крыша, своей формой напоминавшая столкнувшиеся волны, полностью оправдывали это название. Кроме того, каждую из десяти высоких входных арок украшали необычные пульсирующие фонтаны. Ради торжественного события из зала удалили скамьи, а вместо них расставили столы с закусками, в центре зала играл небольшой оркестр. К подбору гостей организаторы отнеслись не менее тщательно, чем повара — к оформлению великолепных канапе. Пообщаться с самим Трэвалом и его основными союзниками пришли представители всех слоев населения Беллиса, от членов небольших торговых семейств, добивавшихся политического влияния, до лидеров уличных ассоциаций, местных членов гильдий и патриархов древних благородных семейств. Присутствовало и строго ограниченное число «простых рабочих». По своей организации прием ничем не отличался от множества других таких же вечеров, предшествующих каждым выборам. Трэвал и члены Высшего Совета знакомились и разговаривали с максимальным количеством людей, чтобы те могли рассказать своим родным и друзьям, что мэр лишен высокомерия, с пониманием относится к насущным проблемам жителей, обладает чувством юмора и знаком с последними слухами про его соперников и некоторых молодых членов благородных семейств.

Эдеард давно потерял счет подобным торжествам, которых посетил множество за последние сорок лет. Но отчетливо ощущал, что их было слишком много.

— Ладно, ладно, — негромко подбадривала его Кристабель, пока они пробирались под струями воды, обрамлявшими входную арку. — Ты можешь это выдержать.

— Есть огромная разница между «могу» и «хочу», — проворчал он в ответ.

Прибытие Идущего–по–Воде и главы Хакспена не осталось незамеченным, и по залу со скоростью лесного пожара распространились выражавшие надежду улыбки. Эдеард состроил соответствующую мину, для каждого означавшую, что он счастлив присутствовать на торжественном приеме, и удвоил излучаемый энтузиазм. Затем он помог Кристабель освободиться от алой накидки, украшенной топазами, сбросил свой знаменитый черный кожаный плащ и сдал вещи швейцару.

«Интересно, присутствуют ли сегодня здесь заядлые сплетники из Оперного театра? Их ждет обильная жатва».

— Посмотри, Максен и Кансин тоже здесь, — оживился он.

— Ты не должен к ним подходить, пока не поговоришь с дюжиной других гостей, — предупредила его Кристабель. — Если ты заболтаешься с Максеном, это продлится до конца приема.

— Да, дорогая.

Но он все равно довольно усмехнулся, поскольку упрек прозвучал не так жестко, каким он мог бы быть еще совсем недавно. В последние дни, с тех пор как Кристабель увидела Небесного Властителя, она заметно повеселела. «В любом случае, она права. Максен и я — пара древних скучных зануд».

Третья рука больно его ущипнула.

— И даже хуже.

— Да, да, дорогая.

Они улыбнулись друг другу и разошлись. Они давно поняли, что поодиночке легче работать с толпой.

Первым его взял в оборот импортер вина. Энергичный мужчина с молоденькой женой желал наладить связи с провинцией Голспит, где на каких–то удивительных виноградниках производили новые сорта вин. Не переставая говорить, он третьей рукой подхватил бокал с подноса официанта и протянул Эдеарду. Как выяснилось, он гордился тем, что в качестве спонсорской помощи предоставил напитки для сегодняшнего вечера. Эдеард сделал глоток и признал выдающийся вкус вина.

— Если бы вы поговорили со своей красавицей женой насчет убийственных тарифов…

Эдеард пообещал это сделать.

Смешно, но люди все еще считали его главным в их семье.

Потом к нему подошел старшина ассоциации уличных торговцев. Он просто заверил Идущего–по–Воде в своем желании видеть его главным констеблем и то же самое сказал о своих коллегах. Но Эдеард и так всегда старался поддерживать хорошие отношения с ассоциациями.

Следующим собеседником стал мастер гильдии рабочих верфи. Потом член местного Совета: «Меня вдохновил пример вашей жены, я выставила свою кандидатуру и теперь работаю в Совете». Три сына из проживавших в этом районе благородных семейств интересовались его мнением о службе в милиции. Хозяин магазина. Торговый агент по продаже фарфора, пятый сын третьего сына большой купеческой семьи, был необычайно доволен тем, что сумел завести собственное дело и уже наладил связи в провинциях.

— Я член Братства Абрикосового дома, — гордо заявил он Эдеарду.

— Кажется, я что–то слышал о нем, — дипломатично ответил тот.

— Это новое общество для тех, кто не желает жить за счет своих семей. Порядки на Кверенции изменились, и мы хотим самостоятельно воспользоваться новыми возможностями.

— Я очень рад это слышать, — искренне сказал Эдеард.

— Нас, конечно, еще не признают ни гильдии, ни ассоциации. Они просто боятся конкуренции. И Дворец–Сад нас тоже игнорирует, так что мы пока работаем по отдельным контрактам.

— Предоставьте это мне, — заверил его Эдеард. — Я обязательно займусь вашей проблемой.

— Все, чего мы добиваемся, — свободный рынок.

Потом к нему подошел кузнец. За ним — женщина–подмастерье из гильдии эгг–шейперов, чересчур восторженная и слегка пьяная.

Эдеард допивал пятый бокал уже набившего оскомину нового вина, закусывая третьей порцией пряного печенья, как вдруг заметил Джиску и поспешил к ней подойти.

— Ты ведь в числе приглашенных, — сказал он. — Поговори со мной.

— О, бедный папочка. Мама опять затащила тебя на прием?

— Выполняю свою норму.

— Звучит ужасно.

Она понимающе усмехнулась. Джиска была второй из их семи детей, и в ее внешности удачно сочетались красота матери и темные волосы Эдеарда. На прием она пришла в простом платье небесно–голубого цвета с узкой юбкой, что никак не соответствовало требованиям моды в этом сезоне. Но Джиска никогда не стремилась к успеху в высшем обществе Маккатрана, что Эдеарда очень радовало.

— А где же Натран?

— Он просил за него извиниться, но на корабле возникли проблемы. На новых парусах не тот такелаж или что–то вроде того.

— С его кораблем вечно какие–то проблемы. Он вообще годится для плавания?

— Папа!

— Прости.

На самом деле Натран ему нравился. Он родился в семье торговцев, но после нескольких лет работы на семейной флотилии парень решил обзавестись собственным кораблем. В будущем он собирался построить целую флотилию и самостоятельно добиваться успеха.

— Он не так уж плохо справляется, — запальчиво возразила Джиска. — Его агенты уже подготовили несколько выгодных контрактов.

— Вот и замечательно. Он умный парень и с прекрасными планами на будущее.

— Спасибо.

— Э… Ты слышала что–нибудь о Братстве Абрикосового дома?

— Да, конечно. Натран в нем состоит. В нем состоят люди приблизительно такого же положения, как и он, объединившиеся ради большего политического веса. А в чем дело?

— Ни в чем. Это неплохая идея. Я рад, что сыновья из состоятельных семей сами пробивают себе дорогу в жизни.

— Хорошо бы и именитые купцы не создавали им дополнительных трудностей. А то их методы конкуренции не всегда бывают законными.

— Почему ты мне об этом не сказала?

— А ты хочешь послушать, папа? Хочешь узнать, что мой парень за кружкой пива обсуждает с товарищами нечестные методы борьбы, жалуется, что его никто не воспринимает всерьез, что общество его игнорирует? Я могу часами говорить обо всем этом.

— Отлично. Я уверен, они найдут способ заявить о себе в Совете. Все инициативные группы рано или поздно этого добиваются.

— Отец, ты настоящий циник.

— И когда же ты собираешься пригласить его в наш пляжный домик на неделю и один день?

Она бросила на отца полный уныния взгляд.

— Бр-р! Мне казалось, ты хотел избавить Маккатран от бесполезных традиций, особенно от таких унизительных, как эта.

— Э…

— Знаешь, мне было восемь, когда я узнала, что песня «Невежа» написана о тебе. Все в школе над этим смеялись, даже мои близкие друзья… А, ладно.

— Да, я так и не простил Дибала за то, что он ее сочинил.

— Это ужасно.

— Вы встречаетесь уже пять лет, — многозначительно заметил он. — Достаточно, чтобы узнать друг друга.

— Для вас с мамой любовь с первого взгляда оказалась удачной. Но мне мало пары дней знакомства.

— Ничего себе, пара дней, — протестующе воскликнул он. — Я много месяцев старался ее соблазнить.

Тонкие брови Джиски подпрыгнули вверх.

— Папа, ты сказал «соблазнить»?

Он удрученно вздохнул.

— Если бы ваше поколение уделяло больше внимания ухаживаниям, у меня было бы больше женатых и замужних детей.

— Но мне еще и сорока нет.

— И ты еще очень красива.

Она надула губки.

— Старый льстец. Не удивительно, что мама не устояла.

— Если хочешь знать, я не буду возражать, если вы с Натраном предстанете перед Заступницей и поженитесь.

— Договорились, папочка. На самом деле мы знакомы четыре года и одиннадцать месяцев. Да и мой старший брат не теряет времени. Ты знаешь?

Она чуть наклонилась, сверкнув глазами.

— О чем?

— Мне кажется, Венали опять в положении.

Он строго посмотрел на дочь.

— Надеюсь, ты не пользовалась про–взглядом?

— Ну что ты, папа! Нет, конечно. Удивительно, что ты об этом спрашиваешь.

— Да, конечно, — проворчал он. Про–взгляд Джиски был даже сильнее, чем его собственный.

«Может, попросить ее вычислить моего таинственного наблюдателя?» Но известие о беременности Венали его отвлекло. «Третий внук. Это здорово». Ему нравилось, что по десятому этажу особняка уже бегают маленькие Гарант и Хонали (все звали ее просто Лапочкой). Ролар, его старший сын, не терял времени зря.

— Ого, — с притворным испугом протянула Джиска. — Внимание, двойняшки.

Эдеард огляделся и увидел, что сквозь толпу гостей к ним приближаются Марили и Анали. Пятая и шестая дочки были идентичными близнецами, и с самого рождения они забавлялись, одеваясь и причесываясь одинаково. Вот и сегодня они нарядились в атласные платья одного и того же покроя, только у Марили оно переливалось всеми оттенками винокрасного цвета, а Анали выбрала для себя золотисто–желтую ткань. Эдеард снисходительно улыбнулся; озорные девчонки вряд ли этого заслуживали, но разве отец мог устоять? Им уже исполнилось по двадцать пять, и в высшем обществе Маккатрана они стали признанными звездами. Высокие, как отец, и стройные, как мать, они обладали исключительным изяществом, густыми иссиня–черными волосами, унаследованными от бабушки со стороны Эдеарда, и красивыми лицами, с которых не сходили лукавые усмешки. А если к прекрасной внешности добавить и высокое положение, то нечего было удивляться, что девчонки получали все, что хотели: наряды, ласки и преклонение сверстников.

— Папочка! — радостно хором воскликнули они и запечатлели по поцелую на обеих его щеках. — Мы превосходно провели вечер.

— Мы побеседовали со многими гостями.

— И убедили их голосовать за тебя.

— Напомнили, как много ты сделал для города.

— Хоть это и было очень давно.

— О таком никогда нельзя забывать.

— И они напомнят о твоих заслугах всем своим друзьям.

— И придут на выборы со всеми своими родственниками.

— Чтобы поставить крестик в нужном месте.

— Или им придется отвечать перед нами.

Разговаривать с близнецами было все равно, что слушать оглушительные птичьи трели.

— Спасибо вам обеим, — поблагодарил их Эдеард.

— Теперь мы выполнили свой долг.

— И хотели бы уйти.

— Потому что в особняке у Франдолов сегодня грандиозная вечеринка.

— И мы нашли себе подходящий эскорт.

Они обе захихикали и просительно заглянули отцу в лицо.

— Он такой красивый.

— И высокий.

— И служит в полку милиции Фоласа и Зельды.

— Но у него имеется и свое состояние.

— Это не какой–то младший сын.

— Настоящий кавалер.

— И с радостью служит городу.

— Ладно, ладно. — Эдеард поднял руки. — Давайте, убирайтесь отсюда. Идите развлекаться.

— Мы так и сделаем.

В уши Эдеарду ударил еще один взрыв смеха, и девочки развернулись к выходу. Они одновременно подняли правые руки и повелительно поманили кого–то пальцами. В толпе гостей Эдеард успел увидеть молодого мужчину в форме милиции — ярко начищенные пуговицы и превосходно сшитый красно–синий мундир. На вид Утраллис был не старше двойняшек, но широко расправленные плечи и квадратная челюсть придавали ему уверенный вид. На всякий случай Эдеард присмотрелся к его носу, подозревая отдаленное родство с Гилморнами — он вдруг вспомнил Ранали и беспомощного парня в ее кабинете. Их взгляды встретились, и в глазах молодого человека появилось такое виноватое выражение, а щеки вспыхнули так ярко, что Эдеард не мог ему не посочувствовать. Затем близнецы с двух сторон подхватили Утраллиса под руки и увлекли к выходу из зала.

Джиска вздохнула и покачала головой.

— Такой милый молодой человек. Бедняжка. Как же так получается, что все они с восторгом начинают вечер, а наутро крадучись выскальзывают из особняка, словно удирают из самого Хоньо?

— Ну, близнецы не такие уж и плохие, — осторожно заметил Эдеард.

— Папочка, ты за ними совсем не смотришь.

Он лукаво усмехнулся.

— Зато я очень внимательно следил за тобой.

Джиска приподняла свой бокал.

— Не беспокойся, теперь за мной присматривает Натран. Пять лет — срок немалый.

— Я на тебя не давлю. Кроме того, уже через два месяца перед Заступницей предстанет Маракас.

Она улыбнулась, но не скрыла своего недоумения:

— Не могу поверить, что он женится на ней. То есть… Хелиана хорошенькая и добрая, но не более того. Неужели мужчинам больше ничего не надо?

— Конечно.

— Бедняжка Тарали.

— У нее все будет в порядке, ее ждут великие дела. Когда–нибудь она станет Грандмастером гильдии врачей.

Он не скрывал своей гордости, когда речь заходила о младшей дочери, которой еще не исполнилось и двадцати двух лет, но она уже стала помощницей мастера гильдии. Шумные вечеринки, так любимые близнецами, ее ничуть не привлекали, и девушка полностью посвятила себя изучению медицины.

— Посмотрим, — ответила Джиска. — После выборов ты станешь главным констеблем. И, раз уж Дайлорн вступил в полк милиции, мне или кому–то из двойняшек придется стать послушницей, чтобы подняться до звания Пифии, и тогда ты станешь править всем городом.

Представить одну из сестер в простом одеянии послушницы оказалось почти невозможно.

— Ты не первая приписываешь мне такие амбиции, — сказал Эдеард.

— Правда? А кто еще?

Он посмотрел на свою дочь. Умная, красивая, элегантная, привлекающая внимание всех мужчин подходящего возраста, с практически неограниченными перспективами. Но самым важным своим достижением Эдеард считал ее безопасность и радостное будущее. Битвы, в которых он одерживал победы еще до ее рождения, мало что значили для молодого поколения. Он с грустью подумал, что стал таким признанным авторитетом, что для избрания на один из важнейших постов в городе ему уже не надо ничего доказывать.

— Это старая и длинная история. Спроси как–нибудь у Максена.

— О Заступница. Я знаю, что он твой близкий друг, но уже не могу больше слушать его рассказы о старых временах.

— О старых добрых временах, — поправил он ее.

— Как скажешь, папочка.

То ли из–за скептицизма Джиски, то ли из–за приближавшегося прилета Небесного Властителя, но в этот вечер Эдеард весьма критически разглядывал своего друга, пробираясь к нему через зал. Официальное одеяние Максена, отороченное густым мехом, свободно струилось вокруг его тела. Такой незаурядный покрой, по всей видимости, должен был скрыть не менее выдающийся живот, приобретенный Максеном за последние несколько лет. И его красивое лицо тоже заметно округлилось. А в модной короткой бородке появились седые пряди.

— Эдеард!

Максен широко развел руки и энергично обнял друга, словно они не виделись несколько лет. Эдеард с некоторым смущением ответил на его приветствие. В конце концов, на протяжении последних четырех десятилетий они встречались не реже двух раз в неделю.

— Клянусь Заступницей, это не вино, а какая–то дрянь, — пожаловался Максен, поднимая бокал под луч закатного солнца, пробившегося сквозь полукруглое окно.

— Не ной, его пожертвовал один из моих потенциальных избирателей, — ответил Эдеард.

— В таком случае я почту своим долгом осушить еще несколько бутылок в честь этого замечательного парня.

«Заступница, теперь мы даже стали говорить как аристократы».

— Не напрягайся. Знаешь, мне все равно, стану я главным констеблем или нет. Согласись, в нашей жизни было немало хорошего.

Максен взглянул на него с удивлением. Боковым зрением Эдеард заметил, как нахмурилась Кансин, но ее мысли, как и всегда, были тщательно скрыты.

— Не говори за других, деревенский мальчишка. — Максен старался разговаривать легкомысленным тоном, но ему это плохо удалось. — Что бы ты ни говорил, ты далеко опередил соперников. Маккатран хочет видеть тебя на более значительном посту.

Эдеард едва не спросил «Почему?», но придержал язык.

— Наверное, ты прав.

Максен обнял его за плечи и отвел в сторонку, бросив несколько неискренних извиняющихся взглядов в сторону предыдущих собеседников.

— А ты хотел бы вернуть прошлое? После всего, что ты сделал?

— Нет… — устало возразил Эдеард.

— Вот и отлично. Я тоже не хочу, чтобы кто–то свысока оплевал все наши достижения только из–за того, что у тебя климакс.

— Нет у меня никакого… — «Может он не так уж и сильно изменился?» — Ладно, признаю, я просто немного расстроен. На днях встречался с мэром по поводу расширения области действия сертификатов на скот.

— Это я слышал. Так он отказал? Через три недели ты станешь главным констеблем. И тогда сможешь самостоятельно давить на Высший Совет.

— Но я не стану делать такое, — решительно заявил Эдеард. — Ведь Трэвал прав, не так ли? И ты это видел. Идиотская была идея, и мы не сможем распространить действие сертификатов на овец и свиней. Слишком много бумажной работы. Ты ведь помнишь, как мы составляли список из сотни имен? Мы неделями не видели дневного света, чтобы успеть заполнить необходимые формуляры и протоколы. И добавочные сертификаты только увеличат объем работы для клерков. А работать надо нам! Если уж бороться с воровством скота, то делать это должны констебли, защищающие закон. И о чем я только думал?

— Ага. Точно. Климакс.

— Я забросил все дела. Это безалаберность. Но больше я такого не допущу.

— О Заступница! И что теперь? Отправишься в провинции, взяв с собой пару отрядов? Соберешь в городе лучших людей, чтобы укрепить местную милицию и переловить всех угонщиков скота? К этому все идет?

— Нет, так быть не должно. Ты не понял. В последние несколько лет мы просто плыли по течению. У нас больше нет определенной цели. Дело не в победе над Овейном и Буатом, дело в том, что будет потом. Вот это меня и беспокоит. Очень.

— Ладно. — Максен тяжело вздохнул. — Значит, я поцелую на прощанье госпожу Сампалока и опять отправлюсь с тобой. Но не забывай, что для подобных вылазок мы становимся слишком старыми и толстыми. Может, просто будем сидеть в штабном шатре, а всю славу оставим твоему Дайлорну, моему Кастио и остальным юнцам?

Взгляд Эдеарда непроизвольно опустился к животу Максена. «Спасибо, но не все мы стали старыми и толстыми». Честно говоря, он гордился, что до сих пор не забросил утренние пробежки. И по лестницам особняка мог подняться, не запыхавшись. Мало того, теперь в городе появился клуб любителей бега, а каждую осень проводился показательный забег от городских ворот до фермы Кессал на равнине Игуру и обратно. И с каждым разом в нем принимало участие все больше людей.

— Нет, — ответил Эдеард. — С воровством придется бороться иначе. Придется изменить принцип действий капитанов участков и шерифов. Может, надо будет организовать особые группы констеблей и освободить их от обычного патрулирования.

— Еще один особый комитет при Высшем Совете?

— Нет, ничего подобного. Просто группа офицеров, более опытных и сообразительных, чем остальные. И пусть они исследуют все аспекты преступлений, чтобы выявить общие черты. Как мы сами делали. Помнишь, как я шпионил за Иварлом, чтобы узнать, что он затевает?

— Я помню, что с тобой случилось, пока ты этим занимался.

— Я пытаюсь тебе сказать, что нам пора поумнеть и научиться адаптироваться. Жизнь меняется. И было бы смешно, если бы мы сами не воспользовались этим.

Максен широко улыбнулся и крепче сжал плечо Эдеарда.

— Знаешь, в чем твоя главная беда?

— В чем? — спросил Эдеард, уже догадываясь, какой получит ответ.

— Тебе всегда мало побед.


Вот уже третью ночь Эдеард без сна лежал на кровати в большой спальне особняка Кальверит. Ему давно следовало уснуть. После многолетних изменений комната подходила ему идеально: полукруглые окна, выходившие в оранжерею, были увеличены, кольца светильников излучали слабый розоватый свет, высота потолка уменьшилась, образовавшиеся ниши Кристабель заполнила аккуратно подогнанной мебелью, а стены приобрели мягкий голубовато–серый оттенок, превосходно гармонировавший со специально сотканным ковром. Даже упругий матрас изменился, став настолько мягким, насколько этого хотелось ему и Кристабель. Спор вызвала ее склонность украшать мебель кружевом, но в итоге они сошлись на нескольких безвкусных оборочках. Даже шторы были повешены стильного красновато–коричневого цвета, но с толстыми оливковыми шнурами и кистями. Эдеард с трудом согласился на кисти, но нельзя же было их обвинять в его бессоннице.

Рядом с ним, натягивая на себя шелковую простыню, пошевелилась Кристабель. Он затаил дыхание и дождался, пока она снова не заснула. Было время, когда в такой момент он мог бы потереться носом о ее плечо, и тогда начались бы объятия и поцелуи. А потом смех и стоны, и простыни с одеялами откидывались в сторону, а их тела устремлялись к вершинам чувственного наслаждения.

Он посмотрел на Кристабель при сумрачном свете и попытался вспомнить, когда же все изменилось. Нет, не закончилось, они по–прежнему занимались любовью несколько раз в месяц. «А раньше — по нескольку раз за ночь». Кристабель сохранила свою красоту. Она уже не была молоденькой девушкой, но ему этого и не требовалось. Волосы Кристабель начали белеть, а вокруг глаз появились первые морщинки. Но она осталась очень привлекательной. Зато он прекрасно помнил все ее жалобы и недовольство после рождения каждого ребенка на неподъемную тяжесть во время беременности и ее опасения по поводу фигуры. Потом наступал период долгой борьбы за восстановление, строжайшая диета и упражнения, по сравнению с которыми его пробежки казались уделом лентяев.

Теперь она уже не надевала коротеньких кружевных сорочек, и душ они принимали раздельно. Они меньше разговаривали, почти не кричали друг на друга и давно не смеялись так весело, как бывало раньше. С возрастом и осознанием серьезной ответственности пришла сдержанность. И все тяжелее становилась ноша обязанностей, от которой оба чувствовали постоянную усталость. А ведь им нужно было лишь переложить тяжесть на плечи других.

«Просто мы изменились. И это не так уж плохо. Надо привыкнуть». Но, несмотря ни на что, его мятежный разум чуть не послал про–взгляд в «Дом голубых лепестков». Ранали наверняка развлекается с этим околдованным парнем, заставляя его выбиваться из сил и окончательно развращая. Ее сексуальный аппетит никогда не ослабевал.

«Нет!» Дело не только в сексе. За эти годы изменились их отношения. Эдеард всегда стремился к тому, чтобы утвердить полную демократию в городе, уменьшив власть Высшего Совета и расширив полномочия представителей. Переход не мог произойти быстро, он даже не надеялся, что доживет до полного завершения процесса. Но Эдеард был бы доволен, если бы ему удалось положить начало. Тем не менее, несмотря на все изменения и реформы в самом городе, несмотря на укрепление связей с провинциями, власть Высшего Совета оставалась непоколебимой, и перемены, казалось, откладывались на долгие годы. И Кристабель не помогала ему, по крайней мере не так, как он на это надеялся. Она в конце концов стала членом Высшего Совета как глава района Хакспен, и тогда появилось много других, более срочных дел. После избрания Финитана она была обязана продвигать законопроекты нового мэра, касавшиеся бюджета и налогов. И ни один из них, безусловно, не имел отношения к укреплению демократии.

Он понимал, что нельзя смешивать личные дела с работой. Но как трудно было удержаться и не обвинять ее в том, что Кристабель так и осталась частью системы благородного семейства, что ее всегда очень обижало.

Сомнения по поводу отношений с Кристабель заставляли Эдеарда ненавидеть самого себя, но после явления Небесного Властителя положение только осложнилось. В этом и крылась истинная причина его бессонных ночей. С того самого дня, когда потолок Лилиала–холла расчистился под его взглядом, он напрягал все свои чувства, чтобы ощутить мысли Небесного Властителя, но каждый раз терпел неудачу.

Разочарование затуманивало его мысли, вызывало уныние и вспыльчивость. Что еще хуже, все, кто близко его знал, заметили это, и потому он чувствовал себя еще хуже, не имея возможности раскрыть им причину.

Он снова тяжело вздохнул и осторожно, чтобы не разбудить Кристабель, скатился с кровати. Третьей рукой он подхватил одежду и бесшумно на цыпочках вышел в коридор. Одевшись, Эдеард накинул свой черный плащ и прошел к центральной лестнице. Там, вместо того чтобы спускаться по ступеням, он окутал себя маскировкой и просто перегнулся через перила и прыгнул с десятого этажа. Это было глупо и весело, и он уже несколько лет не проделывал ничего подобного. Маккатран по его просьбе замедлил падение, и Эдеард приземлился, лишь негромко стукнув подошвами о каменный пол. По пустынным переходам первого этажа он прошел прямо к принадлежащему семье причалу. Полночь давно миновала, и в Главном канале не было почти никакого движения. Эдеард все же выждал несколько минут, пока огонек единственной гондолы не скрылся за поворотом в Высокую заводь. Как только водный путь очистился полностью, он протянул третью руку и укрепил поверхность воды. Еще один прием, которым он не пользовался давным–давно.

Эдеард бегом пересек канал прямо по воде. На полпути его настиг про–взгляд. Это было настолько предсказуемо, что он почти ждал его.

— Когда–нибудь я тебя разыщу, — телепатировал он вдоль линии восприятия, протянувшейся к району Кобара. — И ты это знаешь.

Про–взгляд исчез так быстро, словно его кто–то оборвал. Эдеард усмехнулся и продолжил путь к общественному причалу, откуда по деревянным ступеням поднялся в Эйри.

Впереди высились крученые башни. В нижней части каждой из них из–под темных потрескавшихся декоративных карнизов сочился слабый оранжевый свет, падающий на пустынные извилистые улицы. А наверху, на фоне мерцающего туманностями неба, выделялись темные силуэты.

Эдеарда привел сюда инстинкт. Заступница в своем писании рассказывала, как немощные, дряхлые и просто состарившиеся люди ждали на верхушках башен, а потом, когда Небесный Властитель пролетал над городом, их души возносились к небу и покидали Кверенцию. Эдеард подошел к самой высокой из башен, откуда много лет назад его сбросили заговорщики из числа отпрысков благородных семейств. На ее вершине он будет ближе к Небесному Властителю, чем в любой другой точке Маккатрана. Он решительно отбросил мрачные воспоминания, связанные с этим местом, прошел к центральной винтовой лестнице и начал подниматься, описывая один виток за другим, пока не добрался до верхней площадки. По краю, как и прежде, возвышались восемь остроконечных зубцов, поднимающихся к небу еще на сорок футов.

Воспоминания, связанные с этим местом, действовали на него угнетающе. Здесь поджидал его Медат после того, как заманил в башню. Здесь стояли заговорщики из благородных семейств, сумевшие преодолеть его защиту и… Он поморщился, глядя на секцию ограждения, откуда его сбросили вниз. С тех пор прошло много времени, больше сорока лет, но воспоминания были удивительно отчетливыми. Настолько, что он даже обыскал про–взглядом площадку, чтобы убедиться, что кроме него здесь никого нет.

«Глупо», — упрекнул себя Эдеард. Он решительно уселся на пол, скрестив ноги, и поднял взгляд к небу. Над вершинами западного края небесного свода, почти у границы аквамаринового сияния туманности Ку сверкал Браслет Гикона. Несмотря на то что теперь Эдеард знал, где искать, невооруженным взглядом Небесного Властителя было не видно. Вместо этого Эдеард мысленно обратился к нему. Всеми силами своего разума он сосредоточился на приветствии и даже визуально представил, как единственная мысль устремляется вдаль через пространство.

И Небесный Властитель наконец ответил ему.


Финитан удалился на покой и жил в районе Тоселла, в одном из домов, которые гильдия эгг–шейперов предоставляла самым достойным из своих членов, когда те уходили на покой. Это было большое прямоугольное здание с пышным красно–зеленым орнаментом на уровне третьего этажа. У входа не стояло никакой охраны, лишь ген–пес, свернувшийся рядом с воротами, рассеянно посмотрел на Эдеарда и зевнул. В те времена, когда Эдеард только обосновался в городе, какая–то охрана имелась при каждом большом здании. Большие семьи и гильдии содержали отряды, по численности не уступавшие отрядам констеблей. Теперь они значительно уменьшились, и обязанности охранников снова перешли к ген–формам.

Через открытые деревянные ворота Эдеард прошел в центральный двор, ограниченный стенами, по которым до самых верхних балконов поднимались плети гурклозы с пышными красно–белыми цветами, а в середине, в небольшом пруду, весело журчал фонтан. Несколько ген–мартышек трудились на источающих сильный аромат клумбах, а другие подметали серо–белые плитки двора. По центральной лестнице Эдеард поднялся сразу на третий этаж.

На площадке его поджидала молоденькая послушница в безукоризненно чистой бело–голубой форме. Она слегка наклонила голову.

— Идущий–по–Воде.

— Как он?

— Сегодня немного получше. Утром боль не такая сильная. Он в сознании.

— Так он принимает лекарство?

Она с сожалением улыбнулась.

— Только когда сам этого захочет и если боль становится невыносимой.

— Я могу его навестить?

— Конечно.

Окна в комнате Финитана были узкими и длинными — от пола до самого потолка. Стены и потолок белые, а пол — блестящий, красновато-коричневый, с зелеными вкраплениями в виде мелких листьев, словно они упали и окаменели в ткани города. Обстановка тоже отличалась простотой, только стол и несколько стульев, да широкая кровать, наполовину утопленная в полукруглый стенной альков. Финитан сидел на постели, прислонившись спиной к нескольким плотным подушкам.

— Я побуду снаружи, — негромко сказала послушница и закрыла за собой массивную резную дверь.

Эдеард подошел к кровати, попутно прихватив третьей рукой один из стульев. Тихонько усевшись, он внимательно осмотрел своего давнего друга. Финитан сильно похудел; казалось, что болезнь пожирает его тело изнутри. Несмотря ни на что до последнего времени он неплохо держался, но теперь очень ослабел. Под кожей явственно выделялись голубые вены, а густые прежде волосы поредели и стали совсем седыми.

Про–взгляд Эдеарда обследовал его тело, обнаружив зловещие наросты в легких и грудной клетке.

— Нельзя быть таким любопытным, — прохрипел Финитан.

— Простите, я только…

— Хотел посмотреть, не уменьшилась ли опухоль и не стало ли мне лучше?

— Да, примерно так.

Финитан слабо улыбнулся.

— Исключено. Заступница призывает меня. Честно говоря, в последнее время я каждый раз удивляюсь, проснувшись поутру.

— Не говорите так.

— Ради Заступницы, Эдеард, смирись с тем, что я умираю. Я давно уже привык к этой мысли. Или ты намерен из вежливости заверять меня, что скоро поправлюсь? Укреплять мой дух?

— Я не собираюсь этого делать.

— Спасибо, Заступница. А вот негодные послушницы только тем и занимаются. Они думают, что это помогает, тогда как на самом деле только вызывает у меня депрессию. Можешь себе представить? Вокруг меня суетятся два десятка двадцатилетних послушниц, а я только и мечтаю, чтобы они заткнулись и убрались вон. Что за конец для мужчины?

— Достойный?

— Печально достойный. Я знаю, как мог бы поступить. Вот было бы здорово, да? Ошеломить всех у самого финиша.

Эдеард невольно усмехнулся, хотя ему очень хотелось плакать.

— Да, это было бы что–то. Может, спросить у доктора снадобье, которое придаст сил напоследок?

— Так–то лучше. Спасибо, что пришел. Я ценю твое внимание. Особенно сейчас, когда началась предвыборная кампания. Да, кстати, как там дела?

— Ну, в победе Трэвала сомневаться не приходится. О себе я этого сказать не могу. В частности, по словам помощников, я опережаю соперника всего на пару процентов. Главным констеблем снова может стать Йаранс.

Он постарался скрыть свое разочарование.

Финитан широко улыбнулся и откинул голову на подушки.

— И это тебя раздражает, не так ли? Ты меня восхищаешь, Эдеард. Ты так давно живешь в городе, но так и не научился скрывать свои эмоции. Единственный недостаток в твоих психических способностях, удивительно! И я прекрасно понимаю, как тебя задевает, что после всех побед на благо Маккатрана ты, Идущий–по–Воде, еще должен бороться за каждый голос.

— Да, это верно. Я не ожидал такой борьбы.

— Ха. Еще ты злишься, что люди о многом забыли. Всего сорок лет прошло после изгнания, а это уже стало историей. Так что для целого поколения ты теперь скучный урок в школьной программе, а ведь развлекаться на улицах намного интереснее.

— Спасибо.

— Политикам никогда не помешает дать хорошего пинка.

— Я не поли…

Финитан хихикнул, но смех тут же сменился кашлем. Эдеард озабоченно наклонился вперед.

— Все в порядке?

— Нет, я умираю.

— Смирение перед судьбой и болезненностью есть большая разница.

Финитан жестом попросил его помолчать. Стакан с водой, проплыв по воздуху, остановился у его губ. Он попил.

— Удивительно, но мои психические силы сохранились в полном объеме. Забавно, правда?

— Но ведь болезнь не затронула мозг.

— Ненавижу принимать варево, которое мне дают для уменьшения боли. Отвратительное на вкус, и после него я целый день дремлю. А я не хочу проводить день в дремоте, Эдеард.

— Я понимаю.

— Какой смысл? Моя душа скоро освободится. Зачем же тратить время, проводя его в постели и страдая от боли? Да простит меня Заступница, я хочу, чтобы все это кончилось.

Эдеард понял, что Финитан внимательно следит за его мыслями, и у него жарко вспыхнули щеки.

— Ага, — с удовлетворением усмехнулся старик и прикрыл глаза. — Так что же ты хотел мне сказать?

— К нам приближается Небесный Властитель.

— Благая Заступница! — Финитан резко повернулся, но тотчас поморщился от острой боли. — Откуда ты знаешь?

— Город явил его мне. А прошлой ночью я с ним разговаривал. — Он ласково улыбнулся и обхватил пальцами холодную ладонь Финитана. — Он хочет знать, не достиг ли кто–то из нас самореализации, чтобы проводить его душу в Ядро.

— Самореализация? — В глазах Финитана появились слезы. — Ты считаешь, что я достоин? Клянусь Заступницей, это было бы высокомерием с моей стороны. Но как он может нас судить?

— Финитан, мой дорогой друг, вы полностью себя реализовали. Оглянитесь на свою жизнь, вспомните, чего вы достигли! Я прошу, я умоляю вас подняться на башню Эйри. Примите помощь Небесного Властителя, чтобы попасть в Море Одина. Покажите Маккатрану, покажите всему миру, что мы вновь достойны внимания небес. Пусть люди снова обретут великую надежду, пусть поверят, что идут по верному пути.

— Если Небесный Властитель и направит мою жалкую душу, то только в Хоньо.

— Не говорите так. Поверьте мне в последний раз. Вы читаете мои чувства, а я вижу вашу душу, и она прекрасна.

— Эдеард…

— Если вы решитесь, если вы окажетесь достойны помощи, другие Небесные Властители узнают об этом и тоже прилетят на Кверенцию. И тогда все, чего мы вместе достигли, все то, чего нам стоило вырвать город из объятий тьмы, будет не напрасно.

Финитан долго молчал, потом вздохнул.

— Хоньо меня забери, я все равно умираю. Почему бы и не попробовать?

— Спасибо.

Эдеард наклонился над кроватью и поцеловал его в бледный лоб.

Принятое решение взбодрило Финитана. Его губы изогнулись в лукавой усмешке.

— Что ж, значит, с предвыборной борьбой покончено. И как ты чувствуешь себя в должности главного констебля?

— Почему вы так решили? Или все эти годы вы скрывали от нас дар предвидения?

— Ты опять станешь Идущим–по–Воде. Тем, кто призвал на Кверенцию Небесного Властителя. А потом, на глазах у всего города ты поднимешь меня на вершину башни, чтобы проводить в путешествие к Морю Одина. Именно ты, Эдеард, и никто другой. Кто же откажется отдать свой голос за такого героя?


О приближении Небесного Властителя Эдеард объявил в тот же день, когда произносил речь перед подмастерьями гильдии эгг–шейперов в районе Йисидро. После этого в зале установилась тишина, словно смысл его слов не дошел до аудитории. Затем последовал взрыв удивления и недоверия. Поднялась буря телепатических сообщений друзьям и родным, вверх взлетели десятки рук, и посыпались вопросы.

— Все очень просто, — сказал Идущий–по–Воде. — Небесные Властители возвращаются на Кверенцию. Первый из них прибудет к нам примерно через неделю. И проводит душу Финитана через Море Одина к Ядру.

— Как вы об этом узнали? — одновременно воскликнули сразу несколько подмастерьев.

— Я общаюсь с ним уже не первую ночь подряд.

— А почему с ним отправится душа Финитана?

— Потому что если кто–то из нас и достиг самореализации, то только он. Его жизнь должна стать примером для всех нас. Как только Небесный Властитель узнает его, он поймет, что души людей снова пора отправлять в Ядро.

Слухи и сплетни всегда были настоящей валютой Маккатрана, тем более ценной во время предвыборной борьбы, когда кандидаты старались опорочить своих соперников. И поэтому новость о Небесном Властителе распространилась по городу со скоростью солнечного света. Через час об удивительном заявлении Идущего–по–Воде знали уже все жители.

Ассоциация астрономов пообещала выяснить, приближается ли к Кверенции Небесный Властитель, и ученые немедленно начали обвинять друг друга в фальсификации наблюдений. Мэр Трэвал осторожно воздержался не только от критики, но и вообще от любых комментариев. Главный констебль Йаранс отделался намеком на забавный способ привлечь голоса, но его помощники быстро распространили шутку по всему городу. Они говорили об отчаянии Идущего–по–Воде, об обмане и недобросовестной борьбе. Его время прошло, заявляли они. Он мечтатель. Бывший. И агитировали за надежного и практичного человека, добивающегося реальных результатов, — вроде нынешнего главы службы констеблей.

По указанию Динлея от одного района к другому распространялись контрзаявления. Небесный Властитель реален. Он приближается к Кверенции, как и предсказывала Заступница. Душа Финитана будет направлена в Ядро, потому что он достиг самореализации, как всем нам завещала Заступница. И кто, кроме Идущего–по–Воде, мог возвестить о нашем окончательном спасении? Это он должен встать во главе народа.Эдеард поведет нас к будущему, которого мы так долго добивались.

— Хорошо бы все это оказалось правдой, — сказал Динлей пять дней спустя, когда они вместе подошли к дому, где жили удалившиеся на отдых члены гильдии эгг–шейперов.

— Не будь таким скептиком, — обиженно ответил своему старому другу Эдеард.

Из всех его друзей Динлей всегда оставался самым преданным его сторонником. И, как считал Эдеард, именно он меньше всего изменился за прошедшие годы. К тому времени Динлей уже восемь лет служил капитаном участка констеблей в районе Лиллилайт. Жители этого состоятельного района радостно приветствовали его назначение: они считали большой удачей, что за порядок на их улицах будет отвечать один из членов первоначальной группы Идущего–по–Воде. У здешних обитателей самыми важными качествами считались влиятельность и статус.

Динлей, безусловно, прекрасно отвечал этим требованиям (как и подозревал Эдеард). Он принимал участие в многочисленных общественных мероприятиях. Организовал эффективную работу участка. Тщательно следил за подготовкой нового поколения стажеров, создавая отряды вежливых и боеспособных констеблей. Выбранные им обвинители почти всегда добивались успехов в суде. По улицам Лиллилайта можно было без опаски гулять в любое время дня и ночи. Кроме того, капитан Динлей недавно объявил о своей помолвке с жительницей этого района. Опять.

Эдеард повел Динлея наверх, к комнате Финитана. У двери его встретила главный врач, сопровождаемая двумя послушницами.

— Я не уверена, что это будет полезно пациенту, — решительно заявила доктор.

— Я думаю, решение он должен принять сам, — спокойно ответил Эдеард. — В данный момент он имеет право.

— Но путешествие может убить его. Вы возьмете на себя такую ответственность, Идущий–по–Воде?

— Я обещаю, что позабочусь о нем. До башни он доберется со всеми удобствами.

— А что потом? Даже если Небесный Властитель прилетит, он ведь еще жив.

— Идущий–по–Воде сказал, что Небесный Властитель уже близко, — пылко воскликнул Динлей. — Неужели вы откажете своему пациенту в возможности достичь Ядра?

— Я обеспечиваю ему стабильность, — сказала доктор. — И не даю никаких обещаний, основанных на мифах.

— Это не предвыборная уловка, — с растущим негодованием произнес Динлей. — И не обещание политика. Небесный Властитель направит душу мастера Финитана в Ядро.

«Он действительно верит в меня», — понял Эдеард и даже немного смутился, в очередной раз осознав преданность друга, не утраченную за четыре десятилетия. Он не знал, как уговорить эту упрямую женщину, которая всего лишь исполняла свой долг и заботилась о благе пациента.

— Доктор, — донесся настойчивый посыл Финитана. — Прошу вас, разрешите моим друзьям войти.

Доктор, всем своим видом выражая недовольство, отступила в сторону. Друзья увидели Финитана сидящим на кровати в парадном одеянии Грандмастера гильдии.

— Вы великолепно выглядите, — сказал Эдеард.

— Хорошо бы я себя так чувствовал. — Старик закашлялся. Потом отважно улыбнулся. — Давайте поскорее с этим покончим, ладно?

— Конечно.

Эдеард обхватил Финитана третьей рукой, готовясь поднять с постели.

— Мастер? — окликнула своего пациента доктор.

— Все в порядке. Я сам этого хочу. И благодарю вас и ваших послушниц за отличную работу. Вы облегчили мне жизнь, насколько возможно. Но здесь ваши обязательства заканчиваются. Надеюсь, вы с уважением отнесетесь к моему решению.

В голосе Финитана прозвучал отдаленный намек на былую властность.

Доктор смущенно поклонилась.

— Я сама провожу вас до башни.

— Спасибо, — согласился Финитан.

Эдеард поднял Финитана и осторожно пронес через дверь. Небольшая процессия спустилась по ступеням во внутренний дворик.

Снаружи уже собралась возбужденная и нетерпеливая толпа. Люди толкались на узкой улочке и отыскивали про–взглядами немощного мастера. Финитан через силу улыбнулся и приветственно махнул рукой.

— Где же Небесный Властитель? — выкрикнул кто–то. — Покажи нам, Идущий–по–Воде. Где он?

— В небе нет ничего, кроме облаков, — подхватил другой.

Динлей нахмурился.

— Это люди Йаранса, — буркнул он. — Неужели у них нет ни малейшего понятия о приличиях?

— Что поделаешь, выборы, — насмешливо заметил Финитан.

— После того, что произойдет сегодня, все это будет уже не важно, — ответил Эдеард.

На причале Скрытого канала их поджидала гондола. Эдеард уложил Финитана на длинную скамью посередине, и доктор, как могла, устроила его поудобнее, воспользовавшись подушками и пледами. Гондольер повел лодку вдоль канала, и на губах Финитана появилась довольная улыбка. Деревья фолвалы, обрамлявшие канал, свешивали над водой длинные ветви. Ярко–оранжевые цветочные почки, разбуженные весенним теплом, живописно выделялись на фоне темной синеватой коры.

За их лодкой наблюдали на всем протяжении пути. Мальчишки, стараясь успеть за гондолой, бежали по набережной, натыкаясь на деревья и пешеходов. Над головами лениво кружили несколько ген–орлов.

Гондольер свернул из Скрытого канала в Рыночный, и вскоре лодка поравнялась с храмом Заступницы. Вокруг причала толпились сотни людей, ожидавшие либо провала, либо чуда.

На верхней ступени деревянной лестницы храма их встретила полуофициальная группа во главе с Пифией, сопровождаемой шестью матушками храма. Эта пифия была новой, посвященной в сан меньше трех лет назад. Она не обладала энергией своей предшественницы и не очень активно участвовала в общественной жизни Маккатрана, но ее преданность Заступнице не вызывала никаких сомнений. Она так часто цитировала священное писание, что Эдеард рядом с ней чувствовал себя довольно неловко.

— Идущий–по–Воде, — вежливо приветствовала его Пифия.

Ее красивое лицо не выдавало никаких эмоций, как и ее тщательно завуалированный разум. Эдеард, приподняв третьей рукой Финитана, подошел к основанию лестницы.

— Он уже показался? — спросил Финитан.

Кансин, стоявшая позади Пифии, ласково пожала его руку.

— Еще нет, — негромко сказала она.

— Ждать осталось недолго, — пообещал Эдеард.

Но он и сам с тревогой оглянулся на восток, где простиралось море Лиот. Накануне вечером он разговаривал с Небесным Властителем, пока вращение планеты не скрыло его из вида. Кое–кто из астрономов клялся, что видел его. Но агитаторы Йаранса назвали этих ученых безумцами, старающимися обеспечить Идущему–по–Воде кратковременное преимущество.

Кристабель послала ему ободряющую улыбку, хотя и она не смогла скрыть своей озабоченности. Максен просто закатил глаза, излучая уверенность, граничащую с бравадой, что, по его мнению, должно было помочь Эдеарду.

Вместе с Кансин, продолжавшей держать Финитана за руку, вся группа подошла к ближайшей башне. Ее серую потрескавшуюся поверхность украшали лишь продольные бороздки, выделенные темно–красным цветом. Два прямоугольных проема у самого основания вели в огромный центральный зал. Посреди него стояла широкая колонна с входом на узкую спиральную лестницу, протянувшуюся до самой верхней площадки.

Даже за толстыми стенами башни Эдеард чувствовал, как на него устремляются все новые и новые про–взгляды горожан, наблюдающих за событием.

— Я сам вас подниму, — сказал Эдеард.

Он не очень хорошо представлял себе, что произойдет наверху башни, когда Небесный Властитель явится за душой. В писании Заступницы говорилось, что тела избранных окутывает холодный огонь. Живому человеку такое вряд ли бы понравилось.

Эдеард оглянулся на Кристабель, но она в ответ только пожала плечами.

— Если так надо… — неохотно протянула она.

— Да пребудет с тобой Заступница, — напутствовала старого мастера Пифия.

Стоявшие позади нее матушки молитвенно сложили перед собой руки.

Эдеард, держа третьей рукой Финитана, направился к узкому входу на лестницу. Рука Максена придержала его за локоть.

— Не мешкай там, — тихо посоветовал глава Сампалока. — В прошлый раз, когда ты поднимался на башню один, тебе пришлось несладко.

Эдеард усмехнулся и начал подниматься.

— Ты никогда не задумывался о том, что нас там ждет? — спросил Финитан.

Эдеард держал его перед собой, наклонив под углом почти в сорок пять градусов, чтобы маневрировать по не всегда симметричным изгибам лестницы.

— В Ядре?

— Да.

— Я не знаю. Вряд ли это будет какое–то физическое состояние, вроде второй жизни в великолепном доме у моря, со слугами, обильной едой и выпивкой.

«Это мы можем получить и здесь».

— Да, я тоже примерно так думал. Так что же там?

— Что ж, вы узнаете раньше меня.

Финитан рассмеялся.

— Ты, как всегда, практичен, Эдеард.

Они поднялись примерно на треть лестницы. Эдеард невольно поморщился и сосредоточился, чтобы не уронить старого мастера. Узкий пролет лестницы вызывал у него клаустрофобию.

— Я всегда плохо разбирался в философии, — продолжал Финитан. — Я был организатором.

— Вы провидец. И потому так многого достигли.

— Очень любезно с твоей стороны. Но что нужно Ядру от человека-провидца?

— Ох, Заступница, вы как–то очень мрачно смотрите на свое последнее путешествие.

— А вдруг все не так? — прошептал Финитан. — Эдеард, мне страшно.

— Я знаю. Но посмотрите с другой стороны: даже если Ядро вас не примет, вы все равно получите ответы на свои бесчисленные вопросы. Вспомните, кто вас ждет. Для начала Рах и Заступница. Строители Маккатрана, кем бы и какими бы они ни были. Капитан корабля, доставившего нас сюда, и он сумеет объяснить, что заставило его отправиться в Бездну. Возможно, и сами Первожители. Представьте, как много они вам расскажут. Вы узнаете причину возникновения Бездны.

— Да, это великолепная мысль. Или мы всё неправильно поняли, и Ядро — просто выход наружу.

— Наружу?

— В ту Вселенную, что находится снаружи. Если мы достигли самореализации, если доказали, что достойны, мы отправимся домой.

— Я не думаю, что для жизни снаружи от нас бы требовали хорошего поведения.

— Может, ты и прав, — сказал Финитан.

Он вздрогнул, словно от порыва холодного ветра, и Эдеард заметил выступившие на его лбу капли холодного пота.

— Вы приняли болеутоляющее снадобье перед выходом?

— Нет, конечно, — раздраженно бросил Финитан. — Неужели ты думаешь, что я намерен дремать, когда за мной прилетит Небесный Властитель?

Эдеард промолчал.

— И можешь убрать с лица эту глупую ухмылку.

— Да, мастер.

Наконец они вышли на верхнюю площадку. Как и всегда, над слегка вогнутой ее поверхностью свистел сильный ветер. По краям площадки поднимались семь огромных шпилей, наклоненных внутрь, так что зазубренные концы почти смыкались в центре, над выходом с лестницы.

Эдеард бережно усадил Финитана на пол и присел на корточки рядом с ним.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Для умирающего? Совсем неплохо. Честно говоря, я чувствую облегчение. Мало кому с такой точностью удается предвидеть свой последний миг. Это знание бодрит. И мне больше не о чем беспокоиться.

Пальцы Эдеарда осторожно убрали пряди седых волос, упавшие на влажный лоб. Прикосновение к холодной коже помогло ему осознать, что происходит с изнуренным телом Финитана. Бесчисленные про–взгляды, еще более усилившиеся, когда они вышли на открытую площадку, оказывали чуть ли физическое давление. Эдеард ощущал, что город почти замер, сконцентрировав на нем все свое внимание. Все ждали. Сейчас, когда предсказанное приближалось, умолкли даже агитаторы Йаранса.

И снова Эдеард почувствовал про–взгляд неизвестного наблюдателя, он даже проник в структуру самой башни, исследуя все уголки. Источник, как обычно, находился в районе Кобара.

— Сегодня меня нетрудно отыскать, — бросил в ответ Эдеард.

— Кто это был? — спросил Финитан.

— Не знаю. Но, надеюсь, что скоро выясню. Вы же знаете Маккатран: где–нибудь всегда закипает какая–то неприятность.

— Это больше, чем обычная неприятность. Их способности не уступают твоей силе.

— Я думаю, даже превосходят.

— Ты и раньше такое замечал?

— Да, я знал, что появляются люди с выдающимися способностями. Но сегодня это не повод для тревоги.

— Эдеард…

— Нет. — Эдеард обхватил хрупкую кисть Финитана своими ладонями. — Сегодня день ваш и Небесного Властителя. Вы должны раз и навсегда доказать, что поступали правильно. По сравнению с этим все наши волнения ничего не значат. Вот о чем я вас прошу помнить.

Финитан, прислонившись к стене, запрокинул голову, защищенную капюшоном плаща.

— Упрямство до самого конца — до моего конца. Знаешь, в тот день, когда ты впервые вошел в мой кабинет, я боялся, что ты решишь еще на семь лет остаться подмастерьем в Синей Башне. Это было бы напрасно потраченное время. И потеря для всего мира.

— Я всегда знал, что вы преувеличиваете отрицательные моменты.

— Это одно из наименьших моих прегрешений. Думаю, Заступница захочет обсудить его, если я встречусь с ней и со всеми остальными.

— Вы встретитесь. Какая замечательная будет встреча!

— Ха! Я не думаю, что она… — Финитан внезапно умолк, и на его лице появилось выражение беспредельного удивления. — О, Эдеард?

Эдеард повернулся в сторону моря. У самого горизонта над водой быстро поднималось и разрасталось странное пятно.

— Он приближается, — не скрывая своего счастья, прошептал он.

Рука Финитана крепко сжала его пальцы.

— Спасибо тебе, Эдеард. Спасибо за все.

— Я многим вам обязан.

Он уже ощутил, как изумленные телепатические посылы полетели вдоль улиц и каналов. Люди, обладавшие наиболее мощными про–взглядами, ощутили приближение Небесного Властителя к Маккатрану. Через мгновение наблюдатели стали делиться межу собой изображениями. Ошеломленные горожане излучали волны восторженного удивления.

— Я тоже тебе многим обязан, — ответил Финитан. — И теперь пришло время оставить меня здесь одного, чтобы я мог отправиться в последний путь. Скоро я получу ответы. Представь себе, совсем скоро, Эдеард.

Да.

Эдеард поднялся, посмотрел на массивную колонну, внутри которой извивалась лестница, затем перевел взгляд на край площадки.

— Иди, — со смехом поторопил его Финитан. — Будь Идущим–по–Воде. Сегодня и всегда. Побей этого простофилю Йаранса. Но не останавливайся и никогда не забывай, что ты достоин большего, чем кто–либо другой. А в конце пути я буду тебя ждать. Нам предстоит счастливое воссоединение в Ядре, Эдеард. О нашей радости услышат даже внизу.

— До свидания.

Эдеард улыбнулся. Он еще так много хотел сказать, но, как и всегда, времени не осталось. Он повернулся, подбежал к краю платформы и с торжествующим криком прыгнул вниз.

Далеко внизу послышались испуганные крики, и лица всех собравшихся повернулись в его сторону. Эдеард вызывающе рассмеялся и широко раскинул руки, так что полы черного плаща отчаянно захлопали.

Мощный про–взгляд сопровождал его в падении. А затем, в сотне футов от земли, город подхватил его и мягко опустил на мощеный тротуар у подножия башни. Толпа восхищенно ахнула. Кое–где раздались аплодисменты и радостные возгласы.

Максен встретил его иронической усмешкой. Динлей неодобрительно нахмурился. А лицо Кристабель вспыхнуло от гнева. Эдеард смущенно пожал плечами, но этого извинения было явно недостаточно. Она все еще сердилась, когда он подошел и обнял ее за плечи.

— Папочка, — осуждающе зашептала Марили. — Это было очень нехорошо.

— Научи нас так прыгать.

Он подмигнул двойняшкам.

— Небесный Властитель приближается, — уже серьезно произнес он.

Люди в толпе, не переставая возбужденно переговариваться, смотрели на восток. Сначала они ничего не могли увидеть: башни Эйри заслоняли горизонт. Но вскоре изумленные жители Мико и Нефа начали делиться увиденным.

Небесный Властитель поднялся над горизонтом и теперь летел прямо над волнующимся морем. В первый момент Эдеард не смог в полной мере осознать его размеры. Из портового района он выглядел блестящей белой луной, скользящей над волнами, но, постепенно опускаясь, становился все больше. Трудно было даже просто уловить его контуры — вся его поверхность мерцала, словно озеро в солнечный полдень, и искажения света мешали взгляду сфокусироваться. А потом Эдеард понял, что Небесный Властитель не снижался, он просто становился все ближе. Нижняя округлая поверхность держалась примерно в миле над водной гладью, что казалось невероятным — в таком случае в поперечнике он простирался на несколько миль. И все же это было так. Отбрасываемая им тень сделала черным огромный участок серо–голубого моря, а попавшие туда паруса стали серыми и яростно захлопали на ветру, который принес с собой Властитель.

Наконец над изломанной линией городских зданий показался передний край колоссального силуэта. Эдеарда, как и всех собравшихся в Эйри, охватил благоговейный восторг. Размеры этого существа невозможно было себе представить, оно подавляло разум и наводило немалый страх. Небесный Властитель накрыл бы почти половину города.

— Великая Заступница, — прошептал Эдеард, обнимая прильнувших к нему Кристабель и сестер–близнецов.

Он ощущал их близость, но спокойствия не было. Хотелось умолять разум города о защите. При виде такого величия откуда–то из глубины примитивного сознания всплыла мысль о побеге, о поисках укрытия. У Эдеарда вырвался истерический смех. Подумать только, всего несколько минут назад они с Финитаном еще сомневались в Небесных Властителях и намерениях Ядра.

Люди вокруг него падали на землю, кричали от ужаса и закрывали головы руками. На лице Пифии он увидел слезы восторга, она воздела руки к небу, приветствуя пришельца, и всем своим разумом излучала благоговейную радость.

На крышах и улицах Маккатрана вспыхнули яркие солнечные блики. Эдеард наконец рассмотрел, что Небесный Властитель состоял из миллионов тонких прозрачных плоскостей, непостижимым образом изгибавшихся и нигде не пересекавшихся между собой. Солнечные лучи проходили сквозь его корпус, преломлялись и постоянно меняли направление. Эдеард никак не мог понять, то ли он наблюдает флуктуацию света, то ли прозрачные поверхности постоянно находятся в движении. Строение тела Небесного Властителя не поддавалось логике, как его движение противоречило всем законам природы.

Небесный Властитель продолжал свой полет над городом, и вскоре его тень накрыла и Эйри, но темноту постоянно нарушали яркие радужные пятна искаженных солнечных лучей, пробивавшихся сквозь пульсирующий корпус. Вместе с тенью пришел гул, превосходивший громкостью раскаты тысячи гроз. По улицам пронесся ветер, сгибавший деревья, уносивший одежду и мелкие предметы. Вихрь цветочных лепестков, сорванных с деревьев и лиан, взвился к потемневшему небу.

И тогда же стали доступны мысли Небесного Властителя. Каждый человек ощутил на себе мощный поток благожелательного интереса. Успокаивающий и сострадательный, соответствующий колоссальным размерам и великодушию Властителя. Воспрянули духом даже те, кто перед этим кричали от ужаса. В его благожелательности — искренней, на грани смирения — уже никто не сомневался. У людей возродилась надежда, что новые обитатели Маккатрана снова достигли самореализации и заслужили того, чтобы Небесные Властители проводили их к Ядру.

— Смотрите! — закричала Марили.

Эдеард посмотрел, на что показывала дочь. Все трещины неровных стен башни озарились алым светом, как будто внутри до самого ее верха запылал огромный костер. Он поднял голову. Изогнутые шпили наливались фиолетово–белым светом, становившимся все ярче и ярче.

«Эдеард, — донесся до него сильный и устойчивый телепатический посыл Финитана. — Ах, Эдеард, он слышит меня. Небесный Властитель слышит меня. Он заберет меня! Эдеард, он проводит меня к Ядру. Меня!»

Верхушка башни исчезла в ослепительном взрыве света. Языки холодного пламени взметнулись к Небесному Властителю. Про–взглядом Эдеард увидел, что тело Финитана превратилось в пепел, мгновенно развеянный ветром. Но его душа осталась. Теперь Эдеарду уже не приходилось сосредоточивать про–взгляд, чтобы ее ощутить: призрачный силуэт стал виден всем вокруг.

Бывший Грандмастер гильдии эгг–шейперов радостно рассмеялся и поднял прозрачные руки, прощаясь с любимым городом и его жителями. Затем он вознесся кверху в столбе пламени, рвавшегося из башни, и исчез в хаосе света, проникавшего сквозь тело Небесного Властителя.

«Спасибо тебе», — обратился Эдеард к Небесному Властителю.

«Ваша раса снова достигла самореализации, — ответил он. — Я рад. Мы так долго ждали этого дня».

«Мы будем ждать следующей встречи с тобой».

Эдеард улыбнулся громадному существу, сиявшему множеством радуг и без усилий парившему над городом.

Он был не единственным, кто обращался к Небесному Властителю.

«Возьми меня!»

«Проводи меня к Ядру».

«Я достиг самореализации».

«Я прожил хорошую жизнь».

«Забери меня».

«Мой клан вернется, чтобы проводить вас к Ядру, — пообещал им Небесный Властитель. — Готовьтесь».

Небесный Властитель миновал город и стал подниматься над равниной Игуру все выше и выше, пока не взмыл вертикально в небо над вершинами гор Донсори. Эдеард собрал вокруг себя свою семью, чтобы показать им все, что видит он сам. Он был убежден, что одновременно с подъемом Небесный Властитель увеличивает скорость. Скоро за ним уже стало трудно следить, и едва заметное пятно уменьшалось с каждой секундой.

— Ох, папочка, — хором проворковали сестренки, крепко его обнимая.

Эдеард поцеловал обеих дочек. Он давно уже не ощущал такого облегчения и приятного волнения.

— Мы спасены, — сказал он. — Наши души попадут в Ядро.

«Я победил. Я сделал это».

Небесный Властитель продолжал подниматься к невидимым туманностям, уменьшаясь, пока не превратился в дневную звезду, но и она вскоре пропала из вида.

Эдеард помахал ему рукой.

— Мир почувствует нашу радость, когда мы встретимся снова, — прошептал он Финитану.

Он глубоко вздохнул и осмотрелся по сторонам. Большинство людей до сих пор стояли, глядя в чистое лазурное небо. Маккатран еще не скоро вернется к своим привычным делам.

— Ты был хорош, — поздравил его Максен. — Настоящий Идущий–по-Воде.

Кристабель метнула на него сердитый взгляд.

— Зачем ты прыгнул? Это же так опасно.

— Йаранс. теперь не знает, что ему делать, — с мрачным удовлетворением заявил Динлей. — Мы не замедлим этим воспользоваться.

У Эдеарда это вызвало смех.

ГЛАВА 4

Рассветные лучи скользнули между узкими хрустальными небоскребами Дарклейк–сити, и с запада прилетел легкий ветерок. На пятьдесят втором этаже башни Бэйвью Ларил прищурился на яркий свет, проникающий сквозь высокие, от пола до потолка, окна гостиной. Он был одет в просторную полосатую пижаму и лежал на диване, где и провел всю ночь. Юз–дубль притенил окна, а Ларил тем временем медленно пошевелил плечами, стараясь размять уставшие мышцы. Недавно активированные биононики не слишком хорошо справлялись с затекшими мускулами, а может, он просто еще не так хорошо овладел принципами программирования, как ему бы хотелось.

Обслуживающий робот доставил кружку горячего черного кофе, и Ларил осторожно отхлебнул небольшой глоток. Лежавший рядом круассан при первом же прикосновении начал крошиться. В изготовлении основных продуктов кулинарные процессоры во Внутренних мирах не имели себе равных. Пятизвездочные комплексы требовали гастрономического опыта хорошего шеф–повара, но для повседневного питания искусственные заготовки вполне годились.

Ларил подошел к затемненному окну и окинул взглядом городскую панораму. Над старинными транспортными артериями уже появились капсулы — разноцветные блестящие машины овальной формы, проносившиеся на строго установленной высоте в ста метрах над поверхностью. На озере, от которого город получил свое название, к причалам уже подходили первые катера. Древние причудливые паромы спешили к первым в расписании пунктам назначения, оставляя за кормой яркий зеленоватый след. Но пассажиров на борту было еще немного. Слишком рано, да и люди пока не успели прийти в себя после шокирующего известия о барьере вокруг Солнечной системы. Большинство горожан, подобно Ларилу, всю ночь принимали новостные каналы, сообщавшие скудные подробности и пространные заявления президента и представителей Флота о том, что можно предпринять. Коротко их высказывания сводились к одному: почти ничего.

Политический совет планеты Октиер выпустил обращение, в котором фракцию Ускорителей единогласно осуждали и призывали снять силовой барьер.

«Как будто это поможет», — подумал Ларил. К одной особенности общества Высших он никак не мог привыкнуть: к невероятному количеству разнообразных комитетов. Они существовали во всех областях деятельности, как на внутреннем, так и на межпланетном уровнях, и в соответствии со строжайшей иерархией образовывали представительное правительство мира. Но именно это позволяло вовлечь всех жителей в процесс управления, так осуществлялся философский принцип общества Высших «Я есть правительство». Ларил, поскольку он пока лишь переходил к статусу Высшего, мог баллотироваться лишь в комитеты нижнего звена, первого из семнадцати уровней. На Октиере не было ни президента, ни премьер–министра, ни председателя. Вместо этого здесь существовал пленум–кабинет (пренебрежительно называемый местными жителями Политбюро) коллективной ответственности. При знакомстве с конституционным устройством здешнего общества Ларил почему–то ничуть не удивился. Даже при том, что повседневную законотворческую работу выполняли сверхмощные интел–центры, бюрократия была настолько сильна, что разрешение требовалось даже на посещение туалета. И Октиер еще считался одним из самых либеральных миров.

Прекрасным подтверждением этой всеобъемлющей демократии и терпимости было почти полное отсутствие эмоциональных всплесков в сегодняшней Гея–сфере. Все жители старались сдерживать осуждение по поводу паломничества Воплощенного Сна, ставшего первопричиной кризиса.

«Тоже не слишком большая помощь» — хотя вряд ли стоило относиться к этому с таким цинизмом. Проявляемое единодушие и решимость произвели впечатление даже на него.

Ларилу оставалось только надеяться, что и он способен на такую решимость. Когда прервался их последний разговор с Араминтой, его юз-дубль принял вброс, сделанный в унисферу Чобамбы. Он молился, чтобы Араминта серьезно отнеслась к предупреждению и побыстрее убралась с Чобамбы. Вызов, конечно, не повторился, а это означало, что она либо схвачена, либо успела убежать. Ларилу оставалось только надеяться на последнее и готовиться. Араминта снова может обратиться к нему за советом или помощью, что в корне противоречило идиотской бюрократии Октиера. В данном случае от единственной личности зависело многое, очень многое. Именно так представлял себе Ларил и собственное будущее. Благодаря своей находчивости и инстинктивной способности избегать неприятностей он мог благотворно влиять на события во всем Содружестве. И вот сейчас он наконец получил такой шанс. И решительно собирался предоставить Араминте все, что ей требовалось.

Для начала он решил не доверять коду, переданному ей для связи с Оскаром. Даже если тот, кем бы он ни был, помог ей в парке Бодант, это еще не означало, что он действительно работает на АНС, как утверждает. Защитить ее от Ускорителей мог и Флот, и какая–то конкурирующая фракция. К специалистам Флота Ларил обращаться не собирался, такого доверия к властям он не испытывал. Кроме того, это неминуемо означало передачу Араминты во власть президента, что привело бы к какому–нибудь политическому компромиссу. Ей было бы намного лучше наладить контакт с фракцией, способной на более решительные действия, чтобы покончить с этим делом.

Всю ночь он при помощи своего юз–дубля осторожно расспрашивал людей, с которыми уже давно не общался. Были предприняты все меры предосторожности: одноразовые коды, защищенные узлы, удаленные отключающие трассировки. Все старые трюки, которым он научился в прошлом. И ему повезло. У приятеля Яковала имелся коллега, чей далекий родственник когда–то имел дело с Протекторатом на Толмине, и его напарник сохранил контакт с фракцией Кустодианцев. Благодаря этому контакту Ларил получил выход на Ондру, активного члена фракции.

После каждого вызова Ларил менял электронную защиту в унисфере, чтобы никто не заметил его повышенного интереса к фракциям. Он полагал, что его усилия были не напрасны: к тому времени, когда он добрался до Ондры, ни один из уровней защиты не зафиксировал никаких шпионских проникновений и попыток отследить его физическое местонахождение.

Последний вызов был направлен Ондре. Она с интересом выслушала его историю и заверила, что на Октиере есть члены фракции, которые согласны дать «совет» другу Второго Сновидца. Только тогда Ларил продиктовал условия встречи. Он гордился своим планом. Больше часа он издали вел наблюдение за Колизеем Джахал, расположенным в семи километрах от башни Бэйвью. Во все выявленные узлы связи был загружен целый набор следящих подпрограмм. Затем он обратился к виртуальной карте и изучил окрестности, подготавливая пути отступления. И, наконец, нанял три произвольно выбранные капсулы–такси, которые должны были поджидать его на общественных стоянках. Все это он сделал еще до разговора с Ондрой. Саму встречу они назначили на девять тридцать утра. Ларил получил уверение, что придет один человек по имени Эсом.

Он допил кофе и отошел от окна. Из спальни вышла Джанин. Они прожили вместе шесть месяцев. Джанин было чуть больше шестидесяти, и после недавнего омоложения она выглядела на двадцать. Миграция во Внутренние миры в таком возрасте свидетельствовала о некоторой неуверенности в себе. И это делало ее весьма уязвимой для его очарования. Ларил прекрасно понимал, как ей необходимо его сочувствие и поддержка. Возможно, подобная расчетливость, равно как и другие неподобающие качества, будут искоренены к тому времени, когда он окончательно достигнет статуса Высшего, но пока его устраивала ее компания. Появление барьера вокруг Солнечной системы, однако, вернуло все ее тревоги, а в нем самом возродило не самые похвальные черты характера.

Глаза Джанин заметно покраснели, но слез в них не было. Густые вьющиеся каштановые волосы утратили пышность и прильнули к треугольному личику. Она посмотрела на Ларила с такой отчаянной мольбой, что он едва не отказался от всех своих планов. В отличие от остальных, Джанин не сдерживала своих эмоций, и в Гея–сфере отчетливо ощущалась ее потребность в утешении.

— Они не могут пробиться сквозь барьер, — охрипшим голосом заговорила она. — Попытки Флота уже несколько часов безуспешны. Теперь они послали туда исследовательские корабли, чтобы провести анализ структуры поля.

— Они что–нибудь придумают, я в этом не сомневаюсь.

— Что они могут сделать? Без АНС мы пропадем.

— Едва ли. Ускорители не сумеют прорваться в Бездну без Второго Сновидца.

— Они поймают ее, — всхлипнула Джанин. — Посмотри, что они уже натворили.

Ларил не стал это комментировать, хотя мог бы достойно ответить. Он провел рукой по подбородку и нащупал отросшую щетину. «Араминта всегда на нее жаловалась. Надо принять душ и сменить одежду».

— Я ухожу.

— Что? Зачем?

— Надо кое с кем встретиться. Со старым другом.

— Ты шутишь, — вскрикнула она, переходя от страха к ярости. — Сегодня? Ты, что, не понял? Они захватили в плен АНС.

— Если мы позволим им изменить нашу жизнь, это будет их величайшая победа. Я намерен делать все как обычно. Иначе они одержат верх.

Она растерянно нахмурилась. Больше всего ей сейчас хотелось поверить его словам, знать, что Ларил прав.

— Я об этом не подумала, — смущенно протянула она.

— Все в порядке. — Ларил обнял ее за шею и поцеловал. Джанни ответила без особого энтузиазма. — Вот видишь? — ласково спросил он. — Нормальность. Вот лучший способ идти вперед.

Перспектива встречи с агентом фракции и участия в большой галактической игре придавала его словам чрезвычайную убедительность.

— Да. — Она кивнула и обняла его обеими руками. — Да, именно этого я и хочу. Нормальной жизни.

Ларил проверил таймер в экзо–зрении. Времени оставалось еще достаточно. Капсула–такси нырнула в овальный проем ангара, занимавшего семьдесят пятый этаж башни Бэйвью. Ларил уселся на мягкое закругленное сиденье и почувствовал себя на вершине мира. «Ничего лучше и представить себе нельзя».

Путь по прямой от башни Бэйвью до Колизея Джахал занял бы пару минут. Ларил не собирался лететь по прямой. Хоть он и был уверен в подлинности представителя Кустодианцев, но все же не собирался допускать ни малейшей оплошности. Поэтому для начала он долетел до яхтенного причала, потом остановился у оперного театра Метрополитен, у городского музея, у дворца ремесел и так далее. Посетив двенадцать объектов после вылета из дома, он наконец дал команду такси спуститься в Колизей. Сверху казалось, что машина опускается в кальдеру небольшого вулкана. Наружные склоны продолговатого конуса были превращены в парк с деревьями и лужайками, извилистыми дорожками и даже парой ручьев, сбегавших вниз через цепочку прудов. На внутренних склонах располагались ряды сидений, где со всеми удобствами могли разместиться до семидесяти тысяч человек. На центральной арене внизу проводились самые различные мероприятия — от концертов до скачек, показательных выступлений и костюмированных празднеств. По верхнему краю Колизея проходила аллея двухсотлетних деревьев рэдка, чьи огромные стволы и мощные ветки едва проглядывали сквозь упругую зубчатую листву цвета выдержанного кларета.

Такси Ларила приземлилось на общественной стоянке в тени деревьев. Он воспользовался сканером бионоников и немедленно обследовал окрестности. С этой функцией он уже успел освоиться и во время полета в такси даже улучшил параметры. Сразу после выхода из машины биононики окутали его тело защитным полем начального уровня. Его плащ–костюм своим сильным мерцанием делал защиту визуально незаметной. Функция сканирования была напрямую связана с регулятором поля, так что в случае обнаружения любой угрозы или необычной активности уровень защиты мгновенно повышался до максимума. Это наряду с остальными мерами предосторожности придавало ему уверенность.

Ларил пересек аллею и вышел к верхнему ряду сидений. Его юз–дубль по шифрованным каналам проверил запасные такси вокруг Колизея и заверил, что все идет нормально. Как и было согласовано с Эсомом, Ларил явился на место встречи первым.

Никаких неприятных сюрпризов возникнуть не должно.

Крутой скользящий пандус спустил его по внутреннему склону до самой арены. Ларил продолжал сканировать окрестности в поисках малейших признаков движения. Но кроме нескольких роботов, медленно передвигавшихся вдоль рядов сидений, ничего не было. Оказавшись на арене, он увеличил радиус сканирования. На расстоянии пятисот метров от него не обнаружилось никаких необычных явлений, никаких непонятных устройств. Похоже, что Эсом в точности следовал договоренности. Ларил удовлетворенно усмехнулся. Все шло отлично.

На противоположной стороне поля что–то шелохнулось. Из высокого тоннеля для участников представлений кто–то вышел. Это была обнаженная женщина, но никто не назвал бы ее соблазнительной. Ее тело казалось настоящим скелетом, обтянутым мерцающим плащ–костюмом. Женщина целенаправленно зашагала по траве в его сторону, за ее спиной заколыхались две длинные алые ленты.

— Эсом? — неуверенно спросил Ларил.

Внезапно затея с этой встречей ему разонравилась. Дальше стало еще хуже. Связь с унисферой прервалась без предупреждения, что в теории было абсолютно невозможно. Мощность силового поля Ларила возросла до максимума. Он испуганно попятился на пару шагов, а потом развернулся и бросился бежать. Из ячейки памяти в экзо–зрении развернулись загруженные заранее пути отступления. До служебного выхода ему оставалось всего пятнадцать шагов, а там начинался обширный лабиринт подземных тоннелей. Женщина–скелет ни за что не сумеет его там отыскать.

Прямо перед ним возникли трое мужчин — они просто появились между сиденьями, отключив маскировку в своих костюмах. Ларил замер.

— Помилуй, Оззи, — простонал он.

Его сканер поля показал, что у мужчин мощное оружие и более сильное, чем у него, защитное поле. Они двинулись ему навстречу.

Дисплей его экзо–зрения вдруг замерцал, как будто при атаке потока квантовых флуктуаций. Ларил даже не успел открыть рот, чтобы закричать, как все вокруг окуталось непроницаемой тьмой.


Устроить ловушку еще никогда не было так легко. Валеан почти устыдилась, насколько все получилось просто. Агенты Ускорителей тайно установили свою версию программы для узла связи в Башне Бэйвью. Невероятно, но Ларил для выхода в унисферу пользовался узлом в своей квартире. Сначала она решила, что вызовы бывшим коллегам — какой–то отвлекающий ход. Нельзя же поступать так наивно. Но оказалось, что он и впрямь полагался на свою сообразительность.

На его последний вызов она ответила сама, представившись Ондрой. И следующей невообразимой нелепостью было его предложение встретиться в Колизее. Его массивные стены представляли превосходный экран для стандартных и полицейских следящих программ. А вызванные для возможного отступления такси, расставленные поблизости от выходов из тоннелей, вызвали у агентов откровенный смех. Что уж говорить о давно устаревшей программе наблюдения, загруженной им в сеть Колизея…

В темноте тоннеля для участников представлений Валеан дождалась, пока Ларил не спустился вниз по скользящему пандусу. Его сканер продолжал работать, но возможности этого древнего устройства еще раз подтвердили, каким наивным был его хозяин. Ее биононики без труда отклонили луч. И как только трое агентов из ее команды заняли свои места за его спиной, она вышла на утренний свет. Ларил был настолько ошеломлен, что даже не проявил никакой агрессии. «Его счастье», — равнодушно подумала она.

Ее помощники направились к объекту. И вдруг сканер поля Валеан зафиксировал странные изменения в структуре квантовых полей. Ее силовое поле повысило степень защиты. Боевая система активировалась.

Ларил исчез.


— Что за чертовщина! — воскликнул Дигби.

«Колумбия 505» зависла в двух сотнях километров над Дарклейк–сити, и ее сенсоры следили за разворачивающейся в Колизее Джахал сценой. Юз–дубль раскрыл для Дигби все фокусы, проделанные командой Валеан в киберсфере Октиера, и обозначил ловушку. По долгу службы Дигби сталкивался с такими людьми и почти никогда не испытывал к ним симпатии. Ларил же значительно отличался от них своей неопытностью. Симпатии у Дигби он тоже не вызывал, но пробудил чувство, близкое к жалости, — глупец, вовлеченный в игру, о которой не имел ни малейшего представления.

Дигби с недоумением смотрел, как такси Ларила опускается на гребень Колизея. Этот человек совершенно не понимал, во что он ввязался. Сенсоры «Колумбии 505» распознавали агентов Ускорителей с двухсот километров, а сканер Ларила оказался настолько примитивным, что не мог обнаружить их с двухсот метров.

Дигби недовольно застонал и активировал корабельную систему прицеливания. Сомнений не оставалось, ему придется вмешаться. Паула абсолютно права: нельзя позволять Ускорителям заполучить Ларила. Точнейшие нейтронные лазеры остановили свои прицелы на Валеан и ее команде.

Дигби еще не решил, стоит ли спускать «Колумбию 505», чтобы подобрать Ларила, или лучше просто удалить вредоносные программы из систем управления его «аварийных» такси и направить их к месту происшествия. Он склонялся к тому, чтобы забрать Ларила: человеку, связанному с Араминтой, нельзя позволить свободно разгуливать по Содружеству.

Валеан вышла из тени тоннеля и направилась к ошеломленному Ларилу. Трое из восьми агентов Ускорителей сбросили маскировочную защиту. Дигби ввел код активации оружия.

В его экзо–зрении внезапно появились странные символы. Этого Дигби никак не мог ожидать. В Дарклейк–сити развернулась телепорт–сфера.

Ларил телепортировался из Колизея. Т-сфера мгновенно исчезла.

Дигби просмотрел информацию со всех имеющихся в его распоряжении сенсоров. Валеан и ее команду волшебное исчезновение Ларила удивило не меньше, с их стороны в городскую сеть были направлены многочисленные запросы. Одно обстоятельство настораживало Дигби еще больше, чем их реакция: ни одна из служб безопасности Октиера о т-сфере даже не упоминала.

Все это было не похоже на действия агентов любой фракции. Он вызвал Паулу.

— У нас проблема.

«Т-сфера? — сказала она, выслушав его доклад. — Странно. На Октиере не было ни одного проекта по использованию телепортации, следовательно, здесь какой–то секрет. Судя по тому, что т-сферу не обнаружила официальная система наблюдения, можно предположить, что с ней тоже что–то сделали».

— Сенсоры «Колумбии 505» определили диаметр двадцать три километра.

«А где точно находится центр?»

— Смотри.

В экзо–зрении Дигби развернулось изображение с визуальных сенсоров. В центре приближенного плана оказался район Олика, один из престижных участков первоначальной застройки неподалеку от берега озера; большие дома в этой местности демонстрировали смешение разнообразных стилей в зависимости от времени постройки или модификации. По центру района вдоль берега проходила дорога. Изображение снова укрупнилось, оставив единственное бунгало из голубого сухого коралла с небольшим плавательным бассейном между двумя крыльями дома. Это было одно из самых скромных строений во всем районе.

«О господи», — воскликнула Паула.

— Источник здесь, — сказал Дигби. — Дом тысяча восемьсот по улице Бриггинс. Зарегистрирован на Поля Грэмли. Он живет здесь… Нет, не может быть.

«Может», — заверила его Паула.

— Ты думаешь, что генератор т-сферы где–то под бунгало? Я могу провести глубокое сканирование.

«Уже не нужно».

— Но…

«Ларил в полной безопасности. Жаль, что Араминта теперь не сможет попросить у него совета, не заплатив определенную цену союзнику Поля».

— Так ты знакома с этим Полем Грэмли? Мой юз–дубль не нашел еголичное дело.

«И не сможет. Поль позаботился стереть все данные о себе еще до того, как Найджел и Оззи открыли первую червоточину на Марс».

— Правда?

«Лучше присмотри за Валеан».

— И все?

«Пока все. Я попытаюсь поговорить с Полем».

Дигби понял, что лучше воздержаться от дальнейших расспросов.


Воздух вокруг него странным образом изменился. Ларил больше не стоял в Колизее под утренними лучами солнца и не чувствовал ни малейшего дуновения. Кроме того, здесь явно работал кондиционер. Ларил рискнул открыть глаза.

Из всех самых невероятных вариантов меньше всего он ожидал увидеть старомодную обстановку гостиной, в которой оказался. Осветительные сферы были отключены, и в помещении царил полумрак. Сквозь полупрозрачные серые шторы, закрывавшие высокие полукруглые окна, просачивалась лишь малая часть солнечного света. За окнами он смог заметить небольшой дворик и круглый плавательный бассейн. Дощатый пол в комнате от времени и долгой полировки сильно потемнел, так что структуру дерева уже не было видно. На стенах из сухого коралла висели многочисленные полки.

В нескольких сантиметрах над полом парили элегантные серебристые круглые стулья. На одном из них сидел мужчина. Поверхность сиденья прогнулась под его телом, словно ртуть. Моложавое лицо в сочетании с седыми волосами, подстриженными несколько короче, чем того требовала современная мода, создавало приятное впечатление. Но инстинкт подсказал Ларилу, что человек стар, очень стар. И это не просто уловка, чтобы произвести впечатление на деловых партнеров или подружек. Он даже не решился провести сканирование. Неизвестно, как тот отреагирует.

— Хм. — Его сердце немного успокоилось, и он откашлялся. — Где я?

— У меня дома.

— Я не… Гм, спасибо, что вытащили меня оттуда. Вы Эсом?

— Нет. Такого человека не существует. Ускорители тебя разыграли.

— Им известно обо мне?

Мужчина презрительно приподнял бровь.

— Извините, — спохватился Ларил. — А кто вы?

— Поль Грэмли.

— Значит, я еще глубже увяз в дерьме?

— Не совсем так. — Поль усмехнулся. — Но и уйти отсюда ты не сможешь. Между прочим, это не угроза, а лишь забота о твоей безопасности.

— Хорошо. А кто еще обо мне знал?

— Ну, я. И, похоже, кто–то на корабле с ультрадвигателем, висящем на орбите. Так что вместе с Валеан и ее командой нас уже трое. Осмелюсь предположить, скоро подтянутся и остальные.

— Ох, Оззи. — Ларил удрученно ссутулился. — Мои программы не настолько хороши, как я надеялся?

— Это худшее из всего, что мне доводилось видеть. А я видел многое, можешь поверить на слово. К тому же, мне кажется, ты не представляешь, во что впутался.

— Ладно, а как насчет вас? В чем ваш интерес?

— Скоро ты это поймешь. Я полагаю, сейчас со мной захочет поговорить одна моя старинная знакомая. А в моем возрасте предположения, как правило, оказываются верны.

— Если вы еще не в АНС, несмотря на преклонный возраст, вы, возможно и не агент какой–либо из фракций.

— Я рад, что у тебя есть серое вещество. А вот и она.

В гостиной возникло изображение женщины. Ларил ахнул. Ему не надо было пользоваться программой идентификации, чтобы узнать Паулу Мио.

— Паула, — радостно воскликнул Поль. — Давно не виделись.

«Похоже, этот кризис вынуждает всех стариков взяться за работу».

— Неужели я слышу недовольство в твоем голосе?

«Просто наблюдение. Ларил, ты в порядке?»

Он пожал плечами.

— Вроде да.

«Никогда больше не делай таких глупостей».

Ларил бросил на изображение следователя сердитый взгляд.

«Спасибо, что вытащил его, — продолжила Паула. — Мои люди могли наделать много шума».

— Не за что.

«Валеан быстро тебя вычислит. И нанесет визит».

— Да, она не так глупа, как Ларил.

«Конечно, — согласилась Паула, а Ларил возмутился, но промолчал. — Но у нее задание, и Иланта не даст ей спуску».

— Бедняжка.

«Точно. Дай мне, пожалуйста, код доступа».

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

«Поль. У нас нет времени».

Поль посмотрел на нее с видом мученика.

«Соединяю напрямую».

Изображение Паулы мгновенно исчезло.

— С кем она хотела поговорить? — спросил Ларил.

— С наиболее достойной личностью, поскольку АНС теперь недоступна, — равнодушно ответил Поль.

— И все же… Я так и не понял, кто вы.

— Просто один тип, проживший очень длинную жизнь. У меня имеется собственное мнение, и мне не нравится то, что затевают Ускорители. Поэтому я и помог тебе выбраться.

Один из серебристых шаров–стульев подплыл к Ларилу, и он осторожно присел. Поверхность мягко прогнулась под его телом, образовав очень удобное сиденье.

— И сколько же вам лет?

— Давай посчитаем: я стал взрослым, когда никто еще не путешествовал дальше Луны. Да и то половина населения считала, что это фальшивка. Идиоты.

— Луны? Земной Луны?

— Да. Луна только одна.

— Великий Оззи, но тогда вам больше тысячи лет.

— Полторы тысячи.

— Но почему же вы не мигрировали в АНС?

— Ты так говоришь, словно это обязательно. Не все считают, что биононики и загрузка в АНС — единственный путь к прогрессу. В мире осталось еще несколько независимых личностей. Но, должен признать, мы все очень старые. И упрямые.

— Какова же ваша цель? К чему вы стремитесь?

— Независимость. Свобода. Индивидуализм. Нейтралитет. Что–то вроде этого.

— Но разве общество Высших не дает…

Ларил замолк, увидев, как Поль снова приподнял бровь.

— И по заданию какого комитета ты действовал сегодня утром? — спокойно спросил он.

— Согласен. Я еще не привык к жизни Высших. Я еще не слишком хорошо с ней познакомился.

— Получай свои биононики. Учись ими пользоваться — для тебя это очень актуально. Накопи достаточно РМЭ и занимайся тем, что тебе больше нравится.

— По вашим словам, это так просто.

— На самом деле чепуха. А я вот до сих пор не придумал, чем все закончить. Вероятно, переходом на постфизический уровень. Но я желаю сам принять решение, а не подчиняться чьим–то условиям.

— Знаете, я и сам так думаю.

— Лестно слышать. А, похоже, Валеан нас отыскала.

Ларил в испуге повернулся к окну. Снаружи донесся хорошо узнаваемый пронзительный свист быстро спускающейся капсулы. Даже сквозь шторы было видно, что в дальнем конце недавно выкошенного газона появились два блестящих желтых овоида. Женщина–скелет вышла из первой машины. При виде нее у Ларила заколотилось сердце. Как и в прошлый раз, за ее спиной горизонтально плыли две длинные алые полоски ткани. Следом за женщиной к бунгало направились шесть оснащенных боевыми системами агентов. Из–под их кожи уже высунулись дула оружия, агрессивно направленные в сторону дома.

— А нам не надо… гм, убраться куда–то в безопасное место? — заикаясь, произнес Ларил.

Его биононики зарегистрировали лучи мощных сканеров, обшаривающие бунгало. Ларил поспешил повысить уровень силовой защиты до максимума.

А Поль беззаботно откинулся назад на своем сиденье и забросил руки за голову, равнодушно наблюдая за приближающимися Ускорителями.

— Более безопасного места тебе не найти во всем Содружестве.

— Вот дерьмо, — простонал Ларил.

Ему очень хотелось спросить, насколько это безопасное место. Если Поль так уверен в своей защите, почему он не сбил капсулы еще на подлете, почему не телепортировал их куда подальше или не вызвал свою команду усовершенствованных агентов? Почему он… ничего не делает?

Валеан подошла к окну, подняла руку и прикоснулась к стеклу указательным пальцем. Стекло стало жидким и мгновенно стекло на пол гостиной.

Ларил напряженно выпрямился, так что заболели мышцы спины. Валеан спокойно раздвинула шторы, шагнула в гостиную сквозь оконный проем, и взгляд ее светящихся розовым глаз обошел комнату.

— Поль Грэмли, как я полагаю, — с полуулыбкой заговорила она.

— Верно, — ответил Поль. — Но я вынужден попросить вас удалиться. Ларил — мой гость.

— Он должен пойти со мной.

— Нет.

В экзо–зрении Ларила снова возникли квантовые помехи. Валеан и ее команду окутала зеленоватая фосфоресцирующая дымка.

— Боюсь, твоя т-сфера не поможет, — сказала она. — Мы блокировали ее своей программой.

Поль склонил голову набок, и длинная прядь волос упала ему на щеку.

— В самом деле? А что, если я обращусь к иронии?

Валеан открыла рот, намереваясь что–то сказать. Потом нахмурилась. Ее руки шевельнулись. И задвигались. Быстро. Они слились в одно неразличимое пятно, а изумрудная аура стала разгораться все ярче, оставляя в воздухе широкие инверсионные потоки фотонов. Женщина повернулась, и опять невероятно быстро. Окутавшее ее сияние стало ослепительно ярким, так что Ларилу пришлось прикрыть глаза. Он снова смог посмотреть на Ускорителей лишь после того, как его биононики подключили визуальные фильтры. Люди превратились в коконы пронзительно–зеленого света. Но он все еще видел контуры их тел, бьющихся внутри светящейся камеры, и их движения были в сотни раз быстрее движений нормального человека. Поднятые кулаки с непостижимой скоростью заколотили по стенкам ослепительных тюрем. Агенты Ускорителей казались отвердевшими сгустками света. Красные ленты Валеан яростно трепыхались внутри кокона, но сияние быстро меняло их цвет. Вскоре они почернели, замерли и начали осыпаться мелкими хлопьями, словно две горсти пепла.

Агенты Ускорителей перестали двигаться внутри своих зеленых коконов, и наблюдать за ними стало легче. Ларил увидел, как у Валеан подогнулись ноги. Изумрудная аура вслед за ее телом опустилась к земле. Еще секунду женщина оставалась на четвереньках, но очередная вспышка бросила ее на землю ничком. После этого зеленое сияние потускнело и стало почти незаметным. Странная кожа женщины стала темнеть, потом утратила свой блеск и превратилась в кожистую оболочку, еще сильнее натянувшуюся на скелете. Из появившихся трещин вытекли струйки жидкости, быстро отвердевшие на деревянных досках пола.

— Ох, Оззи!

Ларил закашлялся, прикрыл рот рукой и поспешно отвел взгляд.

Остальных членов команды Ускорителей постигла та же самая участь.

— Что с ними произошло?

— Старость, — ответил Поль. — То же самое, что ждет каждого из нас, если не соблюдать осторожность. — Он поднялся со стула и подошел к иссохшему трупу Валеан. Зеленоватое сияние исчезло полностью, оставив после себя лишь мерцание силового поля. — Я ускорил ее внутри зоны экзотического эффекта, миниатюрного подобия червоточины. Обычно она используется для приостановки потока времени, но легко достичь и противоположного эффекта, требуется только более мощный импульс энергии. Почти как в Бездне, если уж на то пошло.

Ларил почти боялся спрашивать. Он невольно представлял себе, как Валеан и ее агенты, запертые в крошечном экзотическом пространстве, проживали непрерывную вереницу дней, пока весь мир вокруг них оставался в неподвижности.

— Как долго?

— Около двух лет. У нее были очень сильные биононики, но и они не в силах поддерживать организм до бесконечности. В обычных условиях биононические органоиды подпитываются протеином и прочими веществами, имеющимися внутри мембраны, их запас восстанавливается при работе организма. Но в ограниченном временном поле она не получала никаких питательных веществ. В конце концов ее биононики исчерпали все резервы и превратились в подобие раковых опухолей, пожирающих ее изнутри, вызывающих истощение и обезвоживание.

По телу Ларила пробежала дрожь.

— Но ее силовое поле еще работает.

— Нет, его генерирует моя система безопасности. Кто знает, какие сюрпризы она запрограммировала на случай своей кончины. Если она мертва, это еще не значит, что она не может причинить вред.

Поль быстро восстановил т-сферу, и трупы из гостиной исчезли. Ларил даже не хотел знать, куда они делись.

— Что теперь? — спросил он.

Поль коротко усмехнулся.

— Ты останешься гостем в моем доме, пока Араминта снова не обратится к тебе. Или до тех пор, пока все это не закончится.

— Ох.

— Не расстраивайся. Понятие «здесь» довольно любопытно в пространственном отношении. В конце концов, не думаешь же ты, что я тысячу лет оставался взаперти в одном и том же бунгало.

— Э… нет. То есть, вероятно, нет.

— Вот и отлично. Итак, ты сегодня уже завтракал?


Сразу после того, как Поль Грэмли перевел ее вызов, в каюте Паулы возникло обширное изображение оранжевых и голубых синусоид, уходящих в бесконечность.

— Я так и думала, что ты этим заинтересуешься, — сказала она.

«Человеческие дела всегда меня интересуют», — ответил РИ.

— Вопрос первый: ты в состоянии преодолеть барьер вокруг Солнечной системы?

«Прости, нет. Если уж АНС это не под силу, что говорить о таком ископаемом, как я?»

— Пытаешься вызвать у меня сочувствие?

«А ты на это способна?»

— Вопрос неуместный. Но, могу признать, способна. По отношению к представителям своей расы.

«Паула, ты сердишься на меня?»

— Я согласна с мнением АНС. Твое вмешательство в дела человечества недопустимо.

«Но я и не вмешивался», — возразил РИ.

— Мы раскрыли восемнадцать тысяч твоих агентов. Твоя сеть по численности превышала сеть Звездного Странника.

«Такое сравнение меня оскорбляет».

— Ой, прекрати, — отрезала Паула. — Почему ты приказал Полю спасти Ларила?

«Я ничего не приказывал Полю. Да он уже давно и не слушает ничьих приказов. Тебе известно, что он на пути к постфизическому статусу?»

— Ну, я никогда и не считала его полноценным человеком.

«Это состарившееся тело, что ты видела в компании Ларила, теперь лишь незначительная часть его личности. Если уж тебя так беспокоит вмешательство не–людей, надо бы внимательнее присматривать за ним и ему подобными».

— А они есть?

«Не много, — признал РИ. — Ты и Казимир составляете исключение. Все остальные, достигшие такого возраста, либо загрузились в АНС, либо идут собственным путем, как Поль».

— Так вы с ним теперь коллеги? На равных?

«Это очень человекоцентристская точка зрения: оценивать каждого согласно его силам».

— Скорее, окайзенская, как мне кажется, или присущая праймам.

Волны цветных синусоид ускорили свой бег.

«Ну, ладно. У нас с Полем особые отношения. Тебе ведь известно, что он создал часть меня. Еще в те дни, когда он был одним из молодых специалистов в ККТ и работал над развитием искусственного интеллекта».

— Очень мило. И насколько же вы заинтересованы в проблемах паломничества?

«Очень серьезно. Этот идиот Этан действительно способен спровоцировать уничтожение галактики. Мне пришлось бы двигаться».

— Это ужасно.

«А ты не пробовала передвинуть планету?»

Паула бросила в сторону цветных волн проницательный взгляд.

— Я не пробовала, но знаю человека, который этим занимается. А ты?

«Да, — ответил РИ. — Троблум настойчиво пытается связаться с тобой».

— Нашу встречу на Шолапуре трудно было не заметить. Скажи что-нибудь такое, о чем мне еще не известно.

«Нет, я хотел сказать, что он действительно пытается. Он знал о Стае, и он решил заключить сделку».

— Это уже не актуально.

«Паула, я разговаривал с ним после Шолапура».

— А где он?

«Где–то в космосе на своем корабле. Последний раз, когда мы общались, он был еще в пределах действия унисферы, но точное место мне неизвестно. Его интел–центр хорошо защищен. Я посоветовал ему обратиться к тебе».

— Почему?

«Он помогал строить Стаю. Возможно, ему известно, как преодолеть барьер».

— Он сам так сказал?

«Он не слишком охотно разговаривал. Он заявил, что для отключения барьера существует код».

— Если это и так, код держит при себе Иланта, — заметила Паула. — Проклятье, думаешь, он свяжется со мной?

«Троблум одержим паранойей. И после Шолапура его состояние только усугубилось. Он боится высунуться. Больше всего он боится, что его отыщет Кэт. Но он подумывает обратиться к Оскару Монро».

— К Оскару? Почему?

«Мне кажется, что он считает Оскара единственным, кто достоин доверия в этой галактике».

— Я думаю, так оно и есть. Я предупрежу Оскара, чтобы он за ним присмотрел.

«Хорошо. — РИ немного помолчал. — А каковы твои намерения, Паула?»

— Мои взгляды не настолько либеральны, как у АНС. Я уверена, что необходимо удержать паломников и Иланту от контактов с Бездной. То есть надо найти Араминту.

«Это трудно. Она странствует по тропам сильфенов».

— Они не станут предоставлять ей убежище. Когда–нибудь и где–нибудь ей придется выйти.

«А ты знаешь, что бы она могла выбрать в качестве самого безопасного места? Землю. Разве это не забавно? Иланте, чтобы ее найти, пришлось бы отключить барьер».

Паула одобрительно улыбнулась, глядя на пульсирующие линии. Она знала, что тропы сильфенов проходили сквозь барьер вокруг Альфы Дайсона — Оззи сам ей сказал. Этот ненормальный даже нанес визит Утесу Утреннего Света после окончания войны. Паула полагала, что РИ об этом тоже известно, поскольку он давно был связан с Оззи.

— Логично, — сказала она. — Интересно, а нельзя ли передать ей сообщение. У тебя нет связи с Исток–островом сильфенов?

«Нет. Они не общаются с такими, как я. Я ведь просто машинный разум. У меня нет живой души».

— Значит, нам нужен друг сильфенов.

Извивающиеся цветные линии вспыхнули ярче.

«Их не так уж много, и большинство предпочитают оставаться в тени».

— Крессида, родственница Араминты. Они обе — далекие потомки Меллани.

«Связь довольно слабая, даже для нынешних нелегких времен».

— Да. К тому же Крессида тоже пропала из вида. Но я забыла, что тропы сильфенов проходят сквозь этот барьер. Одна из них начинается на Земле, где–то в окрестностях Оксфорда. Интересно, не сможет ли АНС передать с ее помощью какую–нибудь весточку.

«Если сможет, то передаст».

— Да, а пока… У тебя не найдется припрятанного оружия, чтобы остановить инверсионное ядро?

«У меня нет никакого оружия, — холодно ответил РИ. — Ни припрятанного, ни какого–либо другого».

— Мне трудно в это поверить.

«Конечно. Ты забываешь, что я — информация. Я оперирую внутри некоего подобия физической сети, но она мной не управляет».

— В тебя загружены разумы многих людей. Это не может не повлиять на твою точку зрения.

«Во мне хранятся воспоминания многих людей, — поправил ее РИ. — А это совсем другое дело».

— Хорошо. Но ты хоть знаешь, что представляет собой инверсионное ядро?

«В период между его появлением и установкой барьера я подключался лишь к немногим сенсорам Солнечной системы. АНС до сих пор считает подобные действия грубейшим нарушением. Так что я не могу сказать тебе ничего, кроме того, что оно имеет экзотическую природу. И, что очень необычно, квантовая структура абсолютно недоступна».

— Выходит, неизвестно, что в силах справиться с ним?

«Возможно, флотилии устрашения или воинам–райелям это и удалось бы. Других вариантов я не вижу. И еще: тот корабль, в котором оно скрылось, обладает невероятной мощностью и скоростью».

— Я знаю. Если Араминта попытается связаться с Ларилом…

«Поль и я немедленно подключим тебя к разговору», — заверил ее РИ.

— Спасибо. И позволь мне узнать твой код, если не возражаешь.

«Как пожелаешь».

Светящиеся линии перед глазами Паулы свернулись, и в ее экзо–зрении вспыхнула новая иконка связи. Быстрая проверка при помощи интел-центра показала, что РИ не предпринимал попыток внедриться в корабельные системы. Она этого и не ожидала, но…

Ее юз–дубль открыл секретный канал связи с Высоким Ангелом.

«Паула, — приветствовал ее Кватукс. — Наша ситуация не улучшилась».

— Как я понимаю, президент просил тебя попытаться пробить барьер.

«Да, просил. Мне кажется, это невозможно, но я откликнусь на его просьбу. Бездействие в такой ситуации было бы абсолютно безответственным. В ближайшее время мы прилетим к Солнечной системе».

— Райели снова принимают участие в жизни галактики? Я думала, такое противоречит принципам вашей расы.

«Это особая ситуация, которой мы ждали долгие тысячелетия. Наше вмешательство закономерно».

— Я полагаю, что барьер вокруг Солнечной системы построен по тому же принципу, что и преграда вокруг Пары Дайсона. Ускорители долгое время изучали Темную Крепость.

«Мы тоже выдвинули такое предположение. Если оно подтвердится, Высокий Ангел не сможет пробить барьер».

— А как насчет боевых кораблей райелей?

«Я не думаю, что им повезет больше. Хотя у них могли появиться новые разработки, о которых мне неизвестно. Генератор, что вы называете Темной Крепостью, — вершина нашего искусства».

Последнее заявление вызвало у Паулы легкий трепет облегчения. Древняя загадка наконец решена.

— Это райели построили Темную Крепость? Мы давно отметили ее сходство с Защитными Комплексами вокруг станции Центурион.

«Да. Это устройство с базы Галактического Ядра. У него несколько функций, и силовое поле — лишь одна из них».

— Вы говорили, что Пару Дайсона окружили барьерами аномийцы.

«Так и есть. Мы одолжили им эти устройства. После провала нашего вторжения в Бездну мы построили их очень много. Как верно заметили представители вашей расы, они — последняя линия обороны на случай фазы катастрофической экспансии».

— Значит, райели способны предотвратить экспансию?

«Ответа мы не узнаем, пока она не начнется. Это наилучшая схема, которую мы могли бы создать, но испытаний не было».

— И теперь крайне важно, чтобы Араминта не возглавила паломничество в Бездну?

«Да».

— Я сделаю все, что в моих силах, не сомневайся.

«Я знаю, Паула».

— Но мне может потребоваться помощь.

«Только попроси, я сделаю все, что сумею».

Лес наконец–то расступился, и перед ней на многие мили, до самого берега, охраняемого множеством дюн, раскинулась волнистая равнина, поросшая густой травой. Яркая синева океана сверкала солнечными искрами, пляшущими в ласковых волнах. Араминте стало грустно: она понимала, что ей никогда не придется прогуляться по этому пляжу и искупаться в чистой прохладной воде. Огромное четвероногое животное, на котором она ехала, фыркнуло и помотало массивной головой, словно разделяя ее огорчение.

— Не расстраивайся, все эти красоты природы со временем надоедают, — сказал ей Брэдли Йоханссон.

Он ехал рядом с ней на таком же скакуне, а с другой стороны ленивой рысцой ее сопровождал Облачный Танцор.

— И через какое же время? — поинтересовалась Араминта.

— Лет через тысячу, — проворчал Облачный Танцор. — Природа настолько разнообразна, что достойна восхищения. Ее очарование никогда не иссякает.

Брэдли Йоханссон сжал свой круглый рот и испустил пронзительный крик, похожий на звук трубы. Они провели втроем в пути полтора дня, покинув праздник на берегу залива, и Араминта успела понять, что этот звук означает хихиканье.

— Здесь так чудесно, — вздохнула она.

Свежий бодрящий ветерок с океана пытался развеять ее мрачное настроение. Всадники приближались к глубокой впадине, заросшей небольшими деревцами и густым кустарником. В начале склона блестело небольшое озерцо, и крошечный ручеек, вытекая из него, быстро терялся в зарослях. У самой воды Араминта остановила своего скакуна и перекинула ногу через седло, чтобы сползти на землю по широкому выпуклому боку терпеливо замершего животного. Брэдли Йоханссон подошел, чтобы отстегнуть ее рюкзак. Она никогда не видела, как он спешивается, но понимала, что силы его крыльев при нормальной гравитации для полета явно недостаточно.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он.

— Чертовски нервничаю.

— Твоя решительность восторжествует, — заявил Облачный Танцор.

Он все еще сидел в седле, свернутый длинный хвост лежал рядом, ветерок тихонько шелестел крыльями. Высоко подняв голову, он смотрел в сторону берега. Если бы он был человеком, Араминта могла бы предположить, что он принюхивается.

— Я должна это сделать, — сказала она искренне.

— Я горжусь тобой, дочь нашего друга, — торжественно произнес Брэдли Йоханссон. — В тебе воплотились все лучшие и сильные черты твоей расы. Глядя на тебя, я вспоминаю, почему пожертвовал всем ради нашего спасения.

Араминта наклонила голову, словно никак не могла справиться с пряжкой пояса.

— Я буду стараться изо всех сил, обещаю. Я не подведу вас.

— Я знаю.

Она подняла взгляд и увидела в руках Брэдли Йоханссона маленькую подвеску на серебряной цепочке. Драгоценный камень, оплетенный тонкой серебряной сеткой. Внутри, словно отблеск звездного света, сиял голубой огонек. Он надел цепочку ей на шею.

— Я нарекаю тебя тем, кем ты уже стала, Араминта. Другом сильфенов.

— Спасибо, — выдохнула она. Смешно, но на глазах у нее появились слезы. Она улыбнулась, подняв лицо к Облачному Танцору, а тот поклонился в ответ с самым серьезным видом, что ее безнадежно смутило. — Нет ли у вас каких–нибудь предложений для вашего нового друга? — спросила она, сердясь на себя за жалобный тон. — Мой бывший муж обещал мне помочь, но он не самый надежный из людей, хотя и очень добрый.

— Ларил утратил свою независимость, — предупредил ее Брэдли Йоханссон. — Он все еще может дать тебе совет, но это будет уже не его личное мнение.

— О! Спасибо. — «Откуда вы знаете?» Глупый вопрос. Она всегда заблуждалась, считая сильфенов легкомысленным народом из–за их стиля жизни. «Но это далеко не так, совсем не так». — Значит, остается Оскар? Сумеет ли он мне помочь обезвредить машину, о которой вы предупреждали?

Облачный Танцор и Брэдли Йоханссон переглянулись.

— Маловероятно, — сказал Облачный Танцор. — Никто пока не представляет, что это такое.

— Но кто–то должен знать, — настаивала она.

— Вот это и придется тебе выяснить, друг Араминта.

— Ой, бросьте! Решается судьба галактики, в том числе и вашего собственного существования. Оставьте хоть раз эту магическую чепуху и дайте мне практический совет.

Брэдли Йоханссон опять пронзительно хихикнул.

— Есть один человек, кого ты могла бы попросить, пожалуй, у него хватит ума разобраться в проблеме. Когда–то он был гениальным ученым. И его тоже нарекли другом сильфенов.

— Да, но вспомни, как он поступил с этой почетнейшей из наград, — проворчал Облачный Танцор.

— А как же могло быть иначе, — не без удовольствия ответил Брэдли Йоханссон. — Это и есть его главная черта. Потому–то он и стал другом сильфенов.

— Кто? — потребовала ответа Араминта.

— Оззи, — со вздохом произнес Облачный Танцор.

— Оззи? В самом деле? Я думала… Он все еще жив?

— Очень даже жив, — заверил ее Брэдли Йоханссон. — Оскар доставит тебя к нему. — Он помолчал и печально присвистнул. — Возможно. Помни, друг Араминта, теперь тебе следует соблюдать осторожность.

— Да, да. Я буду осторожна. Не сомневайтесь.

— А потом возвращайся к нам, — добавил Облачный Танцор.

— Обязательно.

В ее голове шевельнулось сомнение, но она быстро подавила его. «Это такая огромная ответственность. И встретиться с Оззи! Помилуй… Оззи».

Брэдли Йоханссон взял ее за руку, и они зашагали к спуску в узкую, заросшую лесом лощину. Араминта вздохнула и решительно шагнула вперед. Она чувствовала, как где–то далеко, петляя между деревьями и кустарниками, открывается тропа, которая приведет ее в лес Франкола.

— И еще несколько слов, если позволишь, — заговорил Брэдли Йоханссон. — Гнев — прекрасное топливо, ты уже убедилась. Гнев на то, что ты оказалась в таком положении, не зная за собой никакой вины, гнев на недальновидность Воплощенного Сна. Этот гнев вкупе с твоей решимостью будет поддерживать тебя в самом начале, сделает тебя силой. Потом наступит момент, когда ты оглянешься вокруг и увидишь все, что тебе пришлось вынести. Это самый опасный момент, когда ты можешь дрогнуть и потерять веру в себя. Такого не должно произойти, друг Араминта. Поддерживай свой гнев, подпитывай его, позволь ему вести тебя вперед. И не сдавайся до самого конца, несмотря ни на что. Вот единственный способ увлечь за собой других: быть силой природы, непреодолимой силой. Ты сможешь это сделать. Тебе многое дано.

Она застенчиво улыбнулась.

— Я все сделаю. Обещаю. Я сумею сосредоточиться.

«Так, что никто и представить себе не может».

Брэдли Йоханссон остановился, и его четырехпалая рука царственным жестом указала ей путь, а крылья гордо расправились. Его величественная фигура замерла на границе между двумя расами, между двумя стилями жизни. Араминта повернулась к нему спиной и шагнула вперед, не позволяя сомнениям овладеть ее мыслями. Навстречу ей начала открываться тропа.


Это здание когда–то было единым домом, экстравагантной резиденцией, построенной для зажиточного хозяина, с десятью спальнями и просторными гостиными, которые выходили в обширный сад, сбегающий до самого леса из даполов на границе города. Здесь был даже плавательный бассейн в форме капли, защищенный изогнутым белым навесом. Дом прекрасно вписывался в общую первоначальную картину района Франкола — района для успешных и богатых горожан, наслаждающихся относительным уединением за высокими зелеными изгородями, разделяющими просторные участки. Роскошь сельской местности в границах города.

После многообещающего старта район попросту дрейфовал в экономических приливах и отливах экономики Колвин–сити. Дома вышли из моды и попали в руки девелоперов, превративших особняки в современные многоквартирные апартаменты. Перепланировка привела к снижению цен и уменьшению популярности района.

Была в этом и положительная сторона: многие дома оставались незаселенными. На первом этаже такого здания Оскар и его команда устроили себе превосходное убежище. В доме имелось две спальни, ванная комната и гостиная, переделанная из обычной жилой комнаты. Но панорамное окно в ней выходило на лужайку, протянувшуюся до самой кромки леса Франкола, что превращало комнату в прекрасный наблюдательный пункт.

Оскар сидел на груде подушек, уложенных на пол перед окном, и вдали между темными стволами деревьев видел лишь слабое мерцание силового купола, закрывавшего город. Он не пользовался сканером из опасений выдать свое присутствие, хотя других наблюдателей это не останавливало. Время от времени его биононики регистрировали сканирующие лучи, источник которых находился где–то неподалеку. На этой же улице Лиатрис обнаружил еще семь квартир, сданных внаем за последние двадцать часов.

Еще две квартиры, давно заселенные, были незаметно заняты чьими–то агентами, рассчитывавшими скрыть свое присутствие при помощи такой нехитрой уловки. Но избежать внимания Лиатриса им не удалось.

«Что же здесь начнется…» — мрачно подумал Оскар. Он ничуть не сомневался, что и об их присутствии тоже многим известно.

После новости о том, что Араминта покинула Чобамбу, некоторые соперничающие команды сократили свою численность. Тропы сильфенов открывали перед ней всю галактику, и они решили, что Араминта вряд ли захочет вернуться в мир, оккупированный армией Воплощенного Сна. Оскар и сам придерживался того же мнения, но ждать здесь, надеясь на удачу, было все же лучше, чем гадать, куда еще она может направиться.

В середине утра, когда Оскар уже пять часов дежурил на своем посту в полной боевой готовности, его вызвала Паула.

«Есть какие–то признаки, что она близко?»

Оскар с трудом удержался, чтобы не закатить глаза, что было бы совершенно бесполезно.

— Ни одна из тринадцати команд, расположившихся на этой улице, ничего не заметила. И восемь эллезелинских капсул, непрерывно патрулирующих границу города, тоже не могут похвастаться результатами. Я полагаю, что и новая команда встречи, залегшая непосредственно в лесу, тоже впустую тратит время.

«Сейчас не подходящий момент для сарказма».

— Паула, не можешь же ты отрицать, что это тупик. Мы сделали все, что в наших силах. Мы позволили ей скрыться от Воплощенного Сна и других агентов. Теперь дело за ней.

«Я знаю. Но несколько агентов преследовали ее по тропе сильфенов, пока та не закрылась».

— Значит, мы теперь не скоро их увидим. По крайней мере, не в ближайшее столетие.

«Хотелось бы надеяться, что у нас есть в запасе сто лет».

— Мы останемся здесь еще на день или два. Если только ты не придумаешь чего–то другого. Скажи, Паула, а у тебя нет связи с сильфенами?

«Нет, никаких».

— Ты меня удивляешь. Если кто и…

«Но я только что разговаривала с РИ».

Оскар не удержался и рассмеялся вслух. Бекия, сидя в противоположном конце комнаты, озадаченно подняла голову.

— На это только ты способна, Паула, — весело сказал Оскар. — Ну, и как там РИ?

«Ничуть не изменился. Так он утверждает. Тем не менее он предпринял кое–какие меры и устранил потенциальную опасность. Но теперь у Араминты в Содружестве не осталось никого, к кому она могла бы обратиться за помощью».

— Ну, теоретически она могла бы обратиться к Флоту.

«Это только теория. Единственная, на данный момент».

— Что ж, будем надеяться, что она сработает.

«Да. Кроме того, у нее имеется один достойный контакт с представителем официальной власти. С тобой».

— Проклятье.

«Есть и еще кое–что».

Оскар поддался искушению и все–таки закатил глаза.

— Что именно?

«С тобой может связаться человек по имени Троблум. Если это произойдет, я должна знать немедленно. А ты постарайся его выследить. Если удастся, доставь его прямо в участок».

— Ладно. А кто это?

«Немного странный ученый, который может знать, как преодолеть барьер вокруг Солнечной системы. Я высылаю тебе его файл. Да, Кэт тоже охотится за ним, так что будь осторожен».

— И она тоже? Ты меня радуешь. Что–нибудь еще?

«Это все, Оскар. Спасибо тебе».

Оскар увидел, как файл появился в его памяти, а затем канал секретной связи закрылся. Он вздохнул и начал знакомиться с Троблумом. Бекия опять отвлекла его внимание. Ее мысли излучали в Гея–сферу импульсы уныния и гнева. Оскар хотел воспользоваться Гея–сферой как дополнительным средством для слежения за Араминтой. На случай ее возвращения они уже разместили в лесу Франкола три десятка датчиков, и вдобавок Лиатрис сумел подключиться к сенсорам и коммуникационным каналам других агентов и команды встречи. Но Оскар надеялся получить какой–нибудь сигнал о ее приближении еще с тропы. Он полагал — хотя и без особой уверенности, — что почувствует открытие червоточины сильфенов. В здешней Гея–сфере было что–то необычное, какое–то ощущение древности и невероятной отдаленности. И чем сильнее он сосредоточивался на этом ощущении, тем более ускользающим и неуловимым оно становилось. Потому Оскар позволил ему оставаться где–то на грани восприятия, но гея–частицы держал полностью открытыми. Конечно, эмоциональные всплески Бекии ему очень мешали.

— Что такое? — наконец спросил ее он, когда ощутил очередной всплеск возмущения, заставивший его отвлечься от описания впечатляющей коллекции Троблума.

Он отвернулся от окна и из–под поднятого визора сердито посмотрел на Бекию, не скрывая своих чувств и в Гея–сфере.

В ответ он получил почти негодующий взгляд. Бекия, поджав ноги, сидела на угловом диване с чашкой горячего шоколада. Рядом на полу лежала ее броня.

— Ты не следишь за местными новостями? — воскликнула она.

Оскар одетой в перчатку рукой махнул в сторону леса.

— Нет! Если ты помнишь, сейчас моя смена. Я должен сосредоточиться на том, что происходит снаружи.

— Напрасно ты так раздражаешься. Удаленные сенсоры оповестят нас заранее. Кроме того, ты ведь и сам считаешь, что она сюда не вернется, разве не так?

— Мы должны быть готовы к любому повороту событий, — возразил он, сознавая, насколько слаб его аргумент.

— Оскар, тебе известно что–то, чего мы не знаем?

Опять возник этот едва уловимый оттенок недоверия, появившийся в их отношениях сразу после столкновения с Кэт.

— Некоторые агенты, предположительно, попали на тропу сильфенов на Чобамбе, — сказал он. — Паула считает, что они могут заставить ее выйти раньше, чем ей самой бы хотелось. Я лично считаю, что это чепуха, но…

— Их тропы проходят далеко не по прямой линии, ты и сам прекрасно знаешь.

— Знаю. А что тебя так встревожило?

— Местные новости. Обстановка здесь становится все напряженнее.

— Я думал, это невозможно.

— Посмотри сам. А я пока послежу за удаленными сенсорами.

Оскар, вопреки своим намерениям, дал команду юз–дублю приготовить обзор новостей. Бекия оказалась права: ничего хорошего. После подтверждения, что Араминта находится на Чобамбе, Пелим начал вывод военизированных сил с Виотии. Операция была хорошо спланирована, вывод начинался с наиболее удаленных от Колвин–сити городов. Первым освободился от огромных темных капсул Людор, столица мира, расположенная на континенте Суворов. Там же было больше всего последователей Воплощенного Сна. После ухода эллезелинской полиции коренные жители Виотии ополчились против них. Местные силы правопорядка никак не пытались бороться с их выступлениями, а в некоторых случаях и сами к ним присоединились. Больницам, и без того переполненным пострадавшими, пришлось принимать новый поток раненых.

В ответ Пелим заявил, что присутствие сил Эллезелина сохранится в Колвин–сити до тех пор, пока не будет обеспечена безопасность приверженцев Воплощенного Сна. Об остальной планете он ничего не сказал, и отход военизированных отрядов продолжался. Тысячи верующих бежали в своих капсулах, надеясь проскочить сквозь червоточину, но Пелим не снимал силовое поле вокруг Колвин–сити, приказав пропускать только капсулы Эллезелина. Тысячи отчаявшихся беженцев остались в небе за границами города. Десятки тысяч счастливчиков, успевших обзавестись жильем в городе, оказались на враждебной территории и в страхе пытались пробраться к докам, откуда надеялись вернуться на Эллезелин через червоточину. Но это было почти невозможно: местные жители заполонили все улицы, выглядывая приезжих фанатиков. Все эллезелинские капсулы внутри силового поля теперь занимались только массовой эвакуацией. Пелим предупредил, что введет комендантский час, если жестокие нападки не прекратятся. Это не помогло, группы разъяренных горожан уже не дожидались, пока приверженцы Воплощенного Сна решатся выйти на улицу. Поступали сообщения о взломах домов. Осмелевшие репортеры публиковали изображения забитых насмерть людей и пострадавших детей. А у наиболее преданных поклонников Воплощенного Сна не было даже ячеек памяти, поскольку их не было у Эдеарда, и они стремились в мир снов Иниго, где подобные приспособления не имели смысла.

— Дерьмо, — буркнул Оскар.

Виотии, чтобы оправиться от потрясения, потребуется целое поколение. Если этот мир вообще сможет оправиться. И если следующее поколение будет жить.

— Нам не положено ни на что отвлекаться, — негромко сказала Бекия. — Но иногда это очень трудно. Настоящее испытание наших сил.

— Я пережил худшие времена, — произнес Оскар, безуспешно стараясь придать своему голосу убедительность.

«Погибшие дети. Господи! И это в Содружестве, где все должны жить в счастье и безопасности».

— И они не должны повториться.

— Согласен. — Он убрал новости в периферийную область. — Что–то в этом роде.

Из–за того, что он отвлекся и перестал обращать внимание на странную нить древней мысли в лесу Франкола, он почти сразу почувствовал, что она шевельнулась и начала меняться. Обновляться, другой аналогии он подобрать не мог.

— Эге, — пробормотал Оскар.

Естественно, как только он попытался сосредоточиться на этом ощущении, проклятая нить ускользнула из поля его восприятия.

— Что такое?

Бекия привстала с дивана.

— Надень свой костюм.

Юз–дубль продемонстрировал ему изображения с удаленных сенсоров. Судя по всему, не он один был настроен на тропу. Несколько членов команды встречи зашевелились в гуще нависших ветвей и показались между стволами даполов. Из окна гостиной он заметил, как, отчаянно хлопая ярко–синими крыльями, поднялась в небо стайка кайларов. «Не может же она быть такой глупой», — подумал он. Девчонка, которую он видел в парке Бодант, очень боялась, но все ее поступки свидетельствовали об уме и находчивости.

Оскар открыл секретный канал связи с Томансио, бесцельно летавшим над городом в украденной ими капсуле.

— Перебирайся поближе. Я думаю, ты нам скоро понадобишься.

— Она близко?

— Еще не знаю, но что–то происходит.

— Уже лечу. Буду через пару минут.

Сенсоры показали, что несколько агентов в полном боевом облачении покинули дома и по лужайкам и газонам помчались к лесу.

Бекия, застегивая шлем, подошла к окну. Оскар активировал защитное поле, и его визор немедленно опустился. Он наскоро проверил оружие крупного калибра. Биононики подключились к его мышцам, в кровь поступила первая доза ускоряющих препаратов.

— Ну вот, все сначала, — уныло прошептал он.

Маломощный импульс дезинтегратора разнес окно, и они выскочили из дома.


«Искупление Меллани», не выходя из трансмерного погружения, повис в тысяче километров над Виотией. Пассивные сенсоры собрали всю доступную информацию и показали, что вокруг планеты в космосе не летало ничего, кроме корабля компании «Дамбаванд», парившего на тысячекилометровой орбите. Для пассажирского корабля он был оснащен чрезмерно мощными орудиями, к тому же частично активированными.

Юз–дубль Троблума по безопасному трансмерному каналу подключился к планетарной киберсфере, что позволяло следить за происходящим внизу. Кроме того, юз–дубль должен был предупредить о любых признаках присутствия РИ. До сих пор он их не обнаружил, но Троблум почему–то не сомневался, что РИ принимает передаваемые по каналу данные.

— Зачем мы сюда прилетели? — спросила Катриона Салеб.

Она сидела на высоком стуле у стены, в которой был открыт небольшой бар. Соответственно, и ее наряд — изящное облегающее платье синего цвета — предназначался для вечернего выхода, а волосы были тщательно завиты в длинные локоны и украшены мелкими красными самоцветами.

— Этот курс я задал еще до появления Стаи, — ворчливо ответил Троблум. — И нам надо испытать гипердвигатель.

— Ты собираешься послать ему вызов? — спросила Катриона, глядя на изображение Виотии, проецируемое в центре каюты.

— Кому?

— Оскару Монро.

— Нет.

Он развернул в экзо–зрении несколько эксплуатационных графиков и стал изучать показатели работыгипердвигателя. Периферийные дисплеи продолжали демонстрировать проявления жестокости местных жителей по отношению к последователям Воплощенного Сна.

— Если ты им поможешь, они смогут избавить тебя от Кэт.

В его экзо–зрении юз–дубль сдвинул в сторону эксплуатационные графики, и Троблум сердито посмотрел на Катриону.

— Они в любом случае это сделают. Паула знает, что Кэт выведена из небытия, и не успокоится, пока не загонит ее обратно. Все кончено. Тебе понятно? А теперь я займусь гипердвигателем. Как только пойму, что он функционирует нормально, мы улетим.

— Ты же знаешь, я просто хочу, чтобы тебе ничто не угрожало. — Катриона взяла со стойки высокий стакан с коктейлем и выпила тягучую красную жидкость. Потом покрутила оставшиеся на дне кубики льда. — И еще я знаю, что ты должен лично следить за Кэт. Если ты сейчас убежишь, ты никогда не узнаешь, что произойдет. А так жить невозможно. Всю оставшуюся жизнь ты будешь видеть ее повсюду и вздрагивать от любого непонятного звука.

— Не такой уж я и слабый.

— Если не боишься, пообщайся с Оскаром.

— Ты говоришь как машина.

Она надула губки, и блестящие мембраны на них потемнели до насыщенного пурпурного оттенка.

— Ты иногда становишься настоящим ублюдком, что и не удивительно для человека, которому ни до кого нет дела.

— Заткнись. Я серьезно.

Он усилил интенсивность экзо–зрения. На улице Колвин–сити толпа, вооруженная силовыми инструментами и толстыми дубинками, гналась за семьей последователей Воплощенного Сна. Их выдавала одежда, сшитая из простых старомодных тканей. Двое взрослых тащили за собой трех перепуганных ребятишек, старшему из которых было не больше одиннадцати. Это происходило в жилом квартале, где здания стояли плотно друг к другу. Отец семейства, похоже, узнал один из домов и бросился к входу, отчаянно крича и барабаня кулаками по двери. Толпа остановилась, и преследователи, словно повинуясь древнему охотничьему инстинкту, стали окружать своих жертв. Мужчина продолжал колотить в дверь, а женщина умоляла пощадить ее детей. Затем, словно убедившись, что ее положение безнадежно, она обняла ребятишек и разрыдалась. Взгляд сфокусировался на поднимающихся самодельных дубинках — передававший сцену репортер отлично знал свое дело.

Троблум непроизвольно отвернулся, и юз–дубль отключил новости: слишком уж это было наглядно.

— Ты хочешь стать человеком? — спросил Троблум. — Ты думаешь, что я выращу для тебя клон и загружу твою личность?

— О чем ты?

— Ты на это надеешься?

— Нет, — с искренним изумлением воскликнула Катриона.

— Я этого не сделаю. Никогда. Люди не нужны Вселенной. Нам нечего ей предложить. Наша раса должна остаться в прошлом. Она не несет ничего, кроме страданий и горя. Внешние миры заполнены животными. Их нельзя назвать полноценными людьми. Они не думают, а просто действуют. Животные, вот они кто. Просто животные.

— А каким же ты видишь полноценного человека? Таким, как ты?

— Настоящий человек должен стремиться к независимости. Если бы ты была реальной, ты бы хотела обзавестись телом. Ты обсуждала это с Тришей, Изабеллой и Говардом?

— Троблум? — Она так разволновалась, что сорвалась на крик. — Перестань.

— Говард участвовал в этом? Вы собирались надавить на меня?

— Нет.

— Ты сказала обо мне Кэт? — завопил он.

— Прекрати!

— Ты мне не нужна.

— Но мне нужен ты. Я люблю тебя.

— Не говори глупости.

Она спрыгнула со стула и опустилась перед ним на колени.

— Я существую только благодаря тебе. Как же мне тебя не любить? Я бы не предала тебя. Не смогла. И ты это знаешь.

Троблум вздрогнул. Его рука потянулась к ее густым, туго завитым волосам.

— Пожалуйста, — со слезами на глазах взмолилась она. — Прошу тебя, Троблум, не изводи себя.

Он вздохнул, опустил ладонь на ее голову, ощущая кожей упругие пружинистые завитки. Потом ее пальцы обхватили его руку, даря ему тепло легкого прикосновения. Она стала по очереди целовать его пальцы. Троблум застонал — не то от стыда, не то от удовольствия. «Она не настоящая. Это виртуальная проекция. А если для меня именно она и есть совершенное существо?» Он никак не мог собраться с мыслями.

— Ты изменишься, — прошептал он. — Если я дам тебе физическое тело, ты станешь другой. Твои программы разойдутся по нейронной сети, которую невозможно контролировать. Я не хочу, чтобы ты менялась.

— Мне не нужно физическое тело. Мне нужен только ты. Всегда. И ради этого я хочу, чтобы ты был счастлив и спокоен. Ты понимаешь, Троблум?

— Да, — выдохнул он. — Я понимаю.

Сенсоры корабля зарегистрировали над Колвин–сити энергетические разряды. Троблум нахмурился.

— Что это? — воскликнул он.

Юз–дубль по его команде запустил детальное сканирование.


Араминта уже давно не пользовалась композиционной программой Ликана. Сама по себе программа была полезной, но одно лишь воспоминание о Ликане заставляло ее смущенно поеживаться. Очень глупо. Сейчас она не может позволить себе такой слабости.

Она шла вдоль ручья, а восприятие обгоняло ее, исследуя тропу, впитывая все ощущения. Где–то вдали громоздился источающий сочувствие Исток–остров. Человеческая Гея–сфера была наполнена волнением и нетерпением. Другая ветвь сознания сперва потянулась к Небесному Властителю, но затем Араминта вздрогнула и мысленно отпрянула. А ноги продолжали отмерять шаги. Деревья по сторонам стали выше, растения предыдущего мира постепенно сменялись знакомыми формами леса Франкола. Она уже знала, где тропа выведет ее в этот лес, и даже ощущала аромат поникших ветвей. Мысленное восприятие обнаружило в кустарнике группу притаившихся людей: сложные технические приспособления делали их почти невидимыми, а их сознание свидетельствовало о холодной решимости. Они ждали ее.

Близился конец пути, но Араминта знала, насколько гибкой может быть тропа. Ее окончание удерживалось на одном месте желаниями сильфенов, напетыми тысячелетия назад. Она постаралась проявить свое собственное желание. Но ему явно недоставало отчетливости, и тропа упрямо оставалась на прежнем месте. Вот тогда Араминта и призвала на помощь композиционную программу. Она почувствовала, как спокойствие разливается по телу, позволяя сосредоточиться на каждом ощущении.

После этого стало совсем нетрудно почувствовать вплетенные в тропу мелодии. Она начала формировать новые мелодии своих желаний, навеянных приятными воспоминаниями и очень хрупкой надеждой.

Ноги продолжали нести ее вперед, оставляя отпечатки на влажной траве, а мелодия крепла, пропитывая каждую клеточку ее сознания. Иногда вызванные изменениями повороты заставляли ее покачиваться, но Араминта была счастлива: конец тропы передвигался вместе с ней, унося туда, куда она стремилась всей душой. Из поджидавшего ее дома уже доносились так хорошо знакомые мысли.

Араминта открыла глаза и через обширный газон взглянула на большой старинный дом. Радостная улыбка быстро сбежала с ее лица. Там был пожар. Над тремя высокими арками первого этажа белую стену осквернили длинные пятна копоти. Два балкона обрушились. В крыше зияла дыра, похоже, с оплавленными краями.

— Оззи милосердный, — простонала она.

Композиционная программа, овладевшая всем ее сознанием, притупила страх, не позволив ему повлиять на ее поведение.

— Бови! — крикнула Араминта и побежала к дому. — Бови!

Два мистера Бови, стоявшие у бассейна, повернулись на ее крик. В Гея-сферу выплеснулся целый вихрь удивления.

— Ты жив, — вздохнула она и остановилась в нескольких метрах от них.

Один мистер Бови был тем темнокожим мужчиной, с которым она встречалась на их первом свидании и которого считала его воплощением. Рядом с ним стоял молодой светловолосый парень. У их ног лежало еще одно тело, неподвижное, прикрытое пляжным полотенцем.

— О нет, — воскликнула она. — Только не один из вас.

— Эй, — произнес старший из мистеров Бови, обнимая ее. — Все в порядке.

В каком–то дальнем участке ее разума возникло удивление: она оставалась совершенно спокойной и полностью контролировала свои эмоции. Она знала, что должна сказать, хотя энергии голосу явно не хватало.

— Мне так жаль. Это полностью моя вина.

— Нет, не надо.

— Я должна была все тебе рассказать. Предупредить. Я убежала, потому что не хотела тебя впутывать, не хотела причинить боль.

Они оба непроизвольно оглянулись на тело.

— Все в порядке. Ты вернулась, и это главное.

— Нет, не в порядке. Они убили одного из вас. — Импульс сожаления и вины насторожил ее. — Нет, не только одного? Сколько еще погибло?

Он отступил на шаг назад, но не снял рук с ее плеч.

— Скажи, — потребовала она.

— Пятеро, — смущенно ответил он, словно был в чем–то виноват.

— Ублюдки!

— Не важно. — Он невесело усмехнулся. — В этом смысл мультиличности: утрата тела не так уж много значит. Некоторые из нас находятся в разных частях города, и никто не знает, сколько их там. По крайней мере, эти бандиты. Я в безопасности. В большей безопасности, чем ты.

— Все равно, я виновата. Не следовало мне сюда приходить. Нельзя было появляться, пока все это не закончится.

— Я рад, что ты здесь, — искренне сказал он. — В самом деле, очень рад. Видеть тебя, знать, что ты жива и здорова, это уже хорошо. — Оба мистера Бови посмотрели на Кэрнс, несущий свои мутные воды мимо лужайки. — Как ты сюда пробралась? Все думают, что ты на Чобамбе.

— Это долгая история.

Над домом прокатился гул, похожий на отдаленный раскат грома. Араминта повернулась, пытаясь угадать его источник, и под самым куполом силового поля заметила вспышки энергетических разрядов. Ей не пришлось прибегать к помощи каких бы то ни было программ, чтобы понять, что стрельба ведется в районе Франкола.

— Неужели опять? — простонал мистер Бови. — Хватит уже!

— Это опять из–за меня, — безучастно сказала Араминта. — Они дерутся, потому что ищут там меня.

— Араминта.

Они оба воскликнули одновременно, и с одинаковым отчаянием в голосе.

— Мне нельзя оставаться. Рано или поздно они меня найдут.

— Тогда беги. И я пойду с тобой. Мы будем скрываться. Может, Флот сумеет тебе помочь.

— Нет. АНС в плену. Никто нам не поможет, никто не остановит Воплощенный Сон. Теперь это мое дело.

— Твое?

— Я не буду убегать и прятаться. Больше не буду. Я знаю, что не имею права просить, потому что струсила и ничего тебе не рассказала.

— Я все понимаю.

— Ты хороший, слишком хороший. После того как все это закончится, я бы хотела, чтобы мы оказались вместе. Хочу, чтобы ты знал.

Он снова привлек ее к себе.

— Так и будет, — решительно прошептал он. — Обязательно будет.

— Я должна кое–что сделать, — сказала Араминта. — Мне этого очень не хочется, но другого пути я не вижу. У меня есть идея, и мне потребуется твоя помощь.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ СОН ИНИГО

а все годы, прожитые в Маккатране, Эдеард так и не удосужился начертить карту глубинных тоннелей. Он знал, что есть пять больших концентрических кругов, образующих главные маршруты, и множество извилистых переходов между ними. Их соответствие улицам и проспектам на поверхности он представлял себе на уровне инстинкта. За пределы самого большого круга выходили длинные ответвления, тянувшиеся под равниной Игуру, но они располагались хаотично. Когда–нибудь он обязательно пролетит по этим ярко освещенным тоннелям и посмотрит, куда они выходят. Когда–нибудь, когда у него будет время.

А сейчас он просто радовался, что внешний круговой тоннель несет его к улице Гринал в районе Беллис, где у Маркола возникли трудности с противодействием необычайно сильной психике. Эдеард уже несколько месяцев, а может, и дольше не пользовался тоннелями, подземные вылазки стали редкими. Последние несколько лет у него не было причин для особой спешки, тем более по делам службы констеблей. Теперь, проносясь где–то под Парком Лизье, он испытывал откровенный восторг и проклинал свою неуверенность среднего возраста. Встречный ветер яростно хлопал полами плаща, едва не срывая его с плеч. Эдеард, словно ныряя, вытянул руки перед собой. Потом перевернулся. Удивительно приятное ощущение, от которого кровь забурлила в венах. От радости новой жизни из его груди вырвался ликующий вопль. Эдеард кувыркался снова и снова. Мимо пронесся поворот в боковой тоннель. Потом еще один. Он был уже почти под Беллисом, близко к своей цели. Возникло желание еще раз пролететь по большому кругу просто для собственного удовольствия. «Маркол и его отряд наверняка смогут справиться сами».

Внезапно впереди из–за плавного поворота что–то показалось. В этих залитых белым светом трубах Эдеард никогда не пользовался про–взглядом и потому был застигнут врасплох. Он едва успел сформировать щит из третьей руки, как мимо пронеслись два обнявшихся тела. Оглушительно кричащие подростки. Они летели совершенно нагими и в вихре ветра самозабвенно занимались сексом. Их застывшие в экстазе лица мгновенно промелькнули и пропали из вида, и восторженные крики быстро затихли в шуме ветра. Эдеард устремил следом свой про–взгляд, но тоннель скрыл пролетевшую пару за поворотом.

Он быстро оправился от потрясения и попросил город унести его в обратную сторону, чтобы догнать и перехватить незнакомцев. Как и обычно, он замедлил движение и опустился на пол тоннеля. Затем несущая его сила изменила направление, и он полетел в обратную сторону.

На этот раз он прощупывал про–взглядом все вокруг. Но восприятие в тоннеле было затруднено даже для него. Эдеард ощущал город в паре сотен ярдов над собой, и то лишь благодаря отчетливо видимым каналам. Все остальное различить было невероятно трудно.

На мгновение ему показалось, что он уловил присутствие подростков в сотне ярдов перед собой, но вскоре снова потерял их след. У ответвления одного из боковых проходов он уже не знал, в какую сторону повернуть. Он притормозил и остановился перед развилкой, заглянул в один тоннель, потом в другой, словно отыскивая следы, потом попытался проникнуть про–взглядом в стену тоннеля, чтобы отыскать воспоминания. Материя города сохраняла память обо всех событиях на протяжении десятков лет.

И в этот момент он испытал второе потрясение за утро. Никаких воспоминаний о молодой паре не было. Он ощутил отклик тоннеля на собственный полет всего несколько минут назад, но кроме этого — ничего.

— Во имя Заступницы, как же они…

Эдеард нахмурился, прислушиваясь к отголоскам собственного голоса, раскатившимся между стен тоннеля. Внезапно в главном тоннеле послышался тихий смех, но он решил, что гоняется за призраками.

— Провались все в Хоньо, — проворчал Эдеард и попросил город вернуть его в Беллис.

Улица Гринал представляла собой довольно приятный бульвар, пересекавший район от Изумрудного до Дубового канала. По его сторонам стояли самые различные дома — от особняков с продолговатыми тимпанами до широких полусфер с остроконечными арками, где приютились небольшие магазинчики, и зданий в форме тройных сросшихся цилиндров с нависающими крышами, которые делали их похожими на шишковатые каменные грибы. Сержант Маркол разбирался с происшествием на площади Пяти Фонтанов, неподалеку от Дубового канала. На площадь выходила терраса с вогнутой внешней стеной и похожим на улей зданием, состоявшим из мелких помещений, которые соединялись между собой короткими трубами–переходами, расположенными без всякого порядка, словно все сооружение было когда–то прогрызено гигантскими насекомыми. Странная форма как нельзя лучше подходила купцам и торговцам, предлагающим мелкие, но очень дорогие товары. Здесь почти никто не жил, но всегда было многолюдно.

Эдеард поднялся на поверхность перед угловой аркой и, автоматически нагнув голову, вошел внутрь. В сумрачном пространстве его встретила атмосфера враждебности и сдерживаемого гнева. Едва он перешагнул через порог, как сразу ощутил на себе сильный про–взгляд. Он попытался проследить его до источника, но наблюдатель, находившийся где–то в Зельде, быстро отвел взгляд.

Эдеард немного помедлил, задумчиво поджав губы. Такого он не замечал уже несколько лет. Кто бы ни проявлял к нему тайный интерес в прошлом, он оставил это занятие после возвращения Небесных Властителей. И Эдеард не считал, что сегодняшнее проявление любопытства можно отнести за счет простого совпадения.

Маркол ждал его на втором этаже, в небольшом магазинчике торговца травами, куда надо было пройти по спиральному переходу, соединявшему несколько мелких клетушек. Стены магазина полностью скрывались за коврами с геометрическими узорами. В фонарях, свисающих на длинных цепочках, горело джамоларовое масло, дающее желтоватый свет. Воздух был так насыщен самыми разными ароматами трав и спирта, что, казалось, можно увидеть, как он клубится. Украшением комнаты служили самые разнообразные трубки для курения кестрика, выстроившиеся рядами на узких полках. Несколько разбитых трубок валялись на полу. Пучки длинных продолговатых листьев этого наркотического растения висели на крючках и сохли в сильно прогретом помещении. Здесь же висели связки стеблей, семенных коробочек и листьев, незнакомых Эдеарду. Часть растений тоже была сброшена на пол и растоптана.

Эдеард сразу понял, между кем возник спор, как только раздвинул занавес из бус: двое мужчин, стоя в противоположных углах помещения, все еще бросали друг на друга гневные взгляды и излучали мысли, пропитанные злобой. Одним из них был довольно тучный старик в костюме, разукрашенном вышивкой в том же стиле, что и висящие на стенах ковры. В нем Эдеард сразу признал хозяина лавки.

Второй мужчина, которому не было еще и тридцати, принадлежал к хорошо знакомому Эдеарду типу людей. Отпрыск благородного семейства, занимающий одну из низших строчек в списках субсидий, очень красивый и столь же высокомерный, живущий не по доходам благодаря кредитам торговцев. Эдеард заподозрил, что купец–травник как раз и был одним из его кредиторов. Два сопровождающих Маркола констебля уже надели на него наручники, небрежно засучив рукава темно–красного бархатного пиджака. Эдеард еще раз окинул взглядом помещение, не понимая, зачем его вызвали. Потом он внимательнее присмотрелся к молодому мужчине, отметив его высокие скулы, темные растрепанные волосы и светло–карие глаза, в которых читался неприкрытый вызов.

«Я уже видел его раньше. Но где? Тогда он был моложе. Провались в Хоньо, моя память».

— В чем проблемы? — беззаботно спросил он.

— Нас вызвал Колфал, — сказал Маркол, показывая на хозяина лавки. — Утверждал, что к нему применено психологическое воздействие. Татал оказал сопротивление при аресте, — пояснил он, кивая в сторону молодого аристократа, продолжавшего презрительно усмехаться. — Крепкий орешек.

— Я ничего подобного не совершал, — заявил Татал.

Он говорил вежливо, но, судя по акценту, вырос не в Маккатране. Эдеард предположил, что парень — выходец из южных провинций. Он поднял палец, приказывая Таталу помолчать, и повернулся к Колфалу.

— Зачем Таталу понадобилось прибегать к психическому воздействию?

Ярость Колфала мгновенно развеялась, оставшись тлеть только в его сердитом взгляде. Хозяин лавки тяжело вздохнул.

— Мне жаль, что вас оторвали от дел, Идущий–по–Воде. Это было лишь недоразумение.

— Что? — Маркол от изумления открыл рот. — Но ты же сам нас вызвали.

Эдеард демонстративно перевел взгляд на обломки трубок и растоптанные растения, тогда как его про–взгляд изучил остатки мыслей Колфала, не успевшие исчезнуть за щитом.

— Угу. — Он приподнял бровь. — А ты что можешь сказать, Татал?

— Я тоже должен принести вам извинения. Констебли подтвердят, что у меня очень сильная третья рука. А в пылу спора я не всегда могу сдерживать свою силу.

— Ты намерен выдвинуть обвинение? — спросил Эдеард у Колфала.

— Нет.

Старый травник покачал головой, не осмеливаясь встретиться взглядом с Эдеардом.

— Очень хорошо. — Он подал знак констеблям снять наручники. — А ты учись сдерживаться.

— Обязательно, Идущий–по–Воде.

— Где ты живешь?

— В районе Абад, Идущий–по–Воде. У меня квартира на Болдар–авеню.

— Вот как? Недалеко от Абрикосового дома?

Татал широко усмехнулся и кивнул.

— Верно. Я имею честь состоять в Братстве.

Это объясняло роскошный наряд и провинциальный акцент, но лицо Эдеард никак не мог вспомнить.

— Хорошо, ты свободен. Считай, что тебе вынесено предупреждение, и держись подальше от неприятностей.

— Да, Идущий–по–Воде.

Эдеард был уверен, что за его сговорчивостью скрывается насмешка, но из–за мысленного щита не пробивался ни один намек. Более того, Эдеард еще ни разу не встречал такого непроницаемого разума.

— Необоснованный вызов констеблей тоже считается нарушением порядка, — сказал он Колфалу, как только Татал прошел сквозь звенящий занавес из бусин. — Тем более если пришлось вызвать меня.

— Я прошу прощения, сэр, — пробормотал Колфал.


— Хоньо, что это было? — спросил Эдеард у Маркола, как только они вышли на площадь Пяти Фонтанов.

— Мне правда очень жаль, Эдеард. Ситуация мгновенно вышла из–под контроля. Великая Заступница, он чрезвычайно силен, Я не мог с ним справиться. Даже при помощи моих товарищей я едва не упустил его. И, наверное, инстинктивно позвал тебя.

— Гм-м. — Эдеард с подозрением оглянулся здание, похожее на кроличий садок. — Он действительно так силен?

— Да.

— А о чем был спор? Если Татал и впрямь член Братства Абрикосового дома, вряд ли ссора началась из–за оплаты товара.

— Точно сказать не могу. Когда мы пришли, Колфал обвинял его во всех мыслимых преступлениях. Вымогательство. Финансовые злоупотребления. Физические угрозы. Психическое давление. Всего не перечислить. Он буквально кричал об этом.

— Интересно.

Эдеард направил про–взгляд в стену магазина трав, отыскивая воспоминания города о недавней ссоре. Но развешенные по стенам ковры не позволили городу ни увидеть, ни услышать то, что происходило внутри.

— Я не могу поверить, что Колфал дал задний ход, — продолжал Маркол. — Он был разъярен, словно почуявший кровь драккен.

— Принуждение, — сказал Эдеард. — Я узнал этот прием в его мыслях, после изменения признаки видны довольно отчетливо… — Он остановился. Только теперь он вспомнил Татала. — «Ох, Заступница, мне следовало догадаться».


Кабинет главного констебля Маккатрана находился в задней части Дворца–Сада. Это было большое круглое помещение с высоким конусообразным потолком, который закручивался кверху, словно его отлили в замысловатой форме. На блестящем коричневато–желтом полу темнокрасные линии образовывали огромный пятиугольник, стены имели более светлый оттенок коричневого цвета, но тоже блестели, словно отполированные. Эдеард не придавал особого значения меблировке — в конце концов, это было просто место для работы. В кабинете у него стоял письменный стол из мардуба, подаренный Кансин сразу после его избрания, и длинный стол для совещаний с капитанами участков и юристами.

К тому времени, когда он вернулся после происшествия с Колфалом и Таталом, Фелакс уже вызвал Голбона и Джерали, двух последних активных членов комитета при Высшем Совете. За все это время Эдеард так и не решился его упразднить.

— Новое дело, — объявил он, проходя к своему столу.

Голбон и Джерали удивленно переглянулись. Последние семь лет они только и делали, что потихоньку заканчивали старые дела и сдавали их в архив.

Эдеард сел на свое место. За его спиной сквозь высокие узкие окна виднелся Сад Раха и Центральный канал. Эдеард всегда старался сесть так, чтобы вид из окон не отвлекал его от работы.

— Братство Абрикосового дома.

Голбон застонал.

— Неужели опять? Мы присматривались к ним несколько лет назад. Это всего лишь компания молодых торговцев, которые образовали собственную ассоциацию и стараются набрать политический вес. Они порой прибегают к довольно жестким методам, но-ничего противозаконного за ними не замечено. Никакой преступной деятельности.

— Хорошо, значит вы быстро справитесь с этим делом, — сказал Эдеард. — Мне нужны имена всех членов Братства, включая и моего зятя. И еще требуется финансовый отчет по магазину трав, принадлежащему человеку по имени Колфал. Проверьте, нет ли у него каких–то связей с Братством.

— Откуда такой неожиданный интерес? — полюбопытствовала Джерали.

— Мне кажется, я уличил одного из членов Братства по имени Татал в применении принуждения в деловых отношениях. И как раз с Колфалом.

— А, это безнадежное дело, если обращаться в суд, — заметила Джерали.

Она начинала свое обучение подмастерьем в гильдии юристов и только потом перешла работать клерком, что сделало Джерали незаменимым помощником в расследованиях Эдеарда. Даже из разрозненных обрывков информации она могла выбрать весомые улики, а юридические знания позволяли построить обвинения таким образом, чтобы они имели вес в судах.

— У нас были дела, где принуждение считалось доказанным, — сказал Голбон.

— В тех случаях, когда члены благородных семейств выступали против обычных горожан, — возразила Джерали. — И суд признавал обвинения только из–за этого. Но законных доказательств манипулирования чужими мыслями не существует.

— Я знаю, что юридической базы для обвинения нет, — сказал Эдеард. — Но если в деле с Колфалом все было именно так, как я думаю, значит, тут замешана преступная организация. Если мы это установим, то сумеем отыскать более весомые следы.

— Хорошо, — согласилась Джерали. — Главное — понять, что на основании одного обвинения в принуждении никакой суд нам не поможет.

— Я это понял, — сказал Эдеард, старательно прогоняя мысли о Салране. — Есть еще кое–что, что вам надо знать. Татал обладает очень сильными способностями. Даже Маркол столкнулся с трудностями при его задержании. Могу предположить, что он использует свой талант для принуждения.

— О Заступница, — проворчал Голбон. — Вы считаете, что он станет нам противодействовать?

— Сомневаюсь, — сказал Эдеард. — Но будьте осторожны. Татал не единственный сильный медиум в этом городе, использующий свои силы не по назначению.

Он рассказал им о замеченных про–взглядах, преследующих его уже на протяжении нескольких лет. Но, несмотря на то что полностью доверял своим сотрудникам, умолчал о подземных тоннелях. Молодая пара могла попасть туда только с согласия Маккатрана. Эдеард не знал, откликается ли город на любое сильное психическое воздействие или сознательно помогает определенным людям. В последнем он почему–то сомневался. Сознательный отклик города он ощутил только однажды, в тот день, когда узнал об истинных возможностях Бездны.

— Они имеют отношение к нашему делу? — спросила Джерали.

— Я не знаю, но еще прошу вас проверить, нет ли у Братства Абрикосового дома общих финансовых интересов с Ранали.

— Понятно, — безразличным тоном произнесла Джерали.

Он с трудом сдержал улыбку. За прошедшие годы комитет противодействия организованной преступности потратил массу времени и сил на изучение дел Ранали, и все без толку. Джерали и остальные давно стали считать хозяйку «Дома голубых лепестков» предметом личной одержимости Эдеарда, и он подозревал, что из–за этого они работали не так усердно, как следовало.

— Мне известно, что несколько лет назад между Ранали и Таталом существовала… Гм, физическая близость. Возможно, именно она научила его приемам принуждения.

И снова Джерали и Голбон многозначительно переглянулись.

— Мы все проверим, — заверила его Джерали.


Эдеард и Кристабель взяли семейную гондолу и отправились из особняка Кальверит в Среднюю заводь. Полдень уже миновал, и лучи заходящего солнца позолотили легкие перисто–слоистые облака. Над городом неподвижно повис теплый воздух, насыщенный ароматами моря.

Теплым летним днем наслаждались не только они: по Главному каналу двигалось великое множество гондол, так что движение замедлилось. Эдеарду казалось, что на воду вышли все лодки Маккатрана, столько изящных судов сразу он не видел еще никогда. Много людей было и на улицах, и на обеих набережных канала.

Присмотревшись внимательнее, он заметил, что среди них очень много стариков, сопровождаемых родственниками. И почти все они направлялись в район Эйри.

Кристабель перехватила его взгляд.

— Сколько еще?

— Они будут через девять дней.

— Пять Небесных Властителей, — благоговейно вздохнула она. — Интересно, во времена Раха их тоже было так много?

— Заступница никогда не называла их числа.

Эдеард заметил пожилую женщину, удивительно похожую на госпожу Флорелл. Даже с помощью своей молодой спутницы она с трудом передвигала ноги, настолько ее суставы были поражены артритом. Ее разум излучал слабые всплески боли и безграничное изумление. Он подозревал, что женщина не совсем понимает, что происходит. Внизу по воде скользили гондолы, перевозившие к скрученным башням Эйри ее сверстниц. Вся разница заключалась в количестве денег: у кого–то их хватало, чтобы провести последнюю поездку с комфортом, а кому–то приходилось идти пешком.

— Как же они справлялись раньше? — удивилась Кристабель.

— Население было тогда намного меньше. Приезжие могли остановиться в свободных домах, никому не причиняя неудобств, с которыми приходится сталкиваться нам.

Наплыв пожилых путешественников, ожидавших прибытия Небесных Властителей, достиг угрожающего масштаба. После проводов Финитана поток людей постоянно нарастал по мере того, как вести о возвращении Небесных Властителей достигали самых отдаленных провинций. Теперь каждый месяц в Маккатран стекались тысячи людей и каждого из них провожали по несколько родственников, и в конце концов город уже не мог с ними справиться. Констеблям, патрулирующим улицы, снова пришлось разбираться с мелкими нарушениями закона, начиная со споров из–за комнат и заканчивая вздутыми ценами на продовольствие для приезжих. Кроме того, констеблям приходилось обеспечивать свободный проход по улицам, что, учитывая почтенный возраст и болезни паломников, было довольно затруднительно. Милосердие и добрая воля горожан, достигшие своего расцвета во время первых двух–трех визитов Небесных Властителей, уже себя исчерпали.

Гондола вышла в Среднюю заводь и свернула в Торговый канал. У причала в конце улицы Джоселл им пришлось подождать несколько минут, пока не освободилось место. Оттуда они еще немного прошли по улице и добрались до особняка главы района в центре Сампалока.

На большой площади в сердце Сампалока Эдеард всегда испытывал некоторую неловкость. Это место все связывали с днем высылки: поворотным пунктом в истории Маккатрана и всей Кверенции в целом. Но на самом деле все было не так: настоящие перемены начались в тайном хранилище Спиральной башни гильдии оружейников, и об этом никто не знал.

В центре просторной площади стоял особняк главы и госпожи Сампалока: огромное шестиугольное здание. Все шесть плоскостей отличались по цвету, но в каждой имелся арочный проем, выходивший во двор. Ворота в них отсутствовали: нынешние правители района, в отличие от своих предшественников, не собирались отгораживаться от людей, которым были обязаны служить.

За прошедшие годы площадь немного изменилась, на ней появились палатки, торгующие фруктами и сладостями, а между фонтанами бегали дети. Но в основном она оставалась свободной. Только не сейчас. За стенами особняка выросли сотни палаток, поддерживаемых бамбуковыми шестами. По пути к главному входу Эдеард отметил, что их становится все больше, и сегодня тоже энергичные ген–мартышки устанавливали новые каркасы. Рядом стояли люди с узлами и принесенными из дома пожитками.

Кристабель подозрительно сморщила нос.

— Я думала, Кансин установила для приезжих санитарные будки.

Эдеард только пожал плечами. Они вошли во двор особняка, украшенный белыми статуями и аккуратно подстриженными деревцами в высоких кадках. Открытые входные двери вели в вестибюль с превосходным белым светом, льющимся с потолка. Широкие изогнутые лестницы поднимались на галерею второго этажа; как и предполагал Эдеард, шагать по ним было очень удобно. Возводя особняк, он имел представление только о его внешнем виде и не знал, как обустроить внутри. В нужный момент он просто набросал внутреннюю обстановку, похожую на ту, что город уничтожил по его просьбе, только освещение стало не оранжевым, а белым, размеры ванн и высота кроватей здесь соответствовали потребностям людей, а также были исправлены прочие многочисленные недостатки, с которыми жители Маккатрана мирились уже два тысячелетия.

Максен и Кансин встретили их в приемной второго этажа и пригласили на закрытый балкон, где уже стояло приготовленное вино и их ждали Динлей и Геали. Для своего четвертого брака Динлей выбрал девушку с ярко рыжими волосами. Геали было всего двадцать восемь лет, и она возвышалась над новобрачным на полных три дюйма. Эдеард смотрел на них, стоявших у балюстрады на фоне закатного неба, и с трудом сдерживал свои эмоции. Все жены Динлея легко могли показаться родными сестрами. «Он знает, что из этого ничего не получится, но почему же выбирает каждый раз один и тот же тип?»

— Оптимизм, — тихонько шепнула ему Кристабель.

Эдеард густо покраснел.

— Ох, Заступница, неужели я?..

— Нет, просто я хорошо тебя знаю. — Кристабель широко улыбнулась и обняла Динлея. — С возвращением. — Потом поцеловала Геали. — Как вам понравился медовый месяц?

— О, это было великолепно, спасибо. Ваша яхта возила нас в самые чудесные уединенные бухточки. А города на побережье все такие разные. Еще мы заглянули на острова Оантрана, я и не знала, что еще есть такие нетронутые места. С удовольствием осталась бы там жить.

Рука Динлея легла ей на талию.

— Мы и здесь можем отыскать уединенное местечко, — сказал он.

Геали в ответ поцеловала его, а Эдеард поспешил отпить глоток вина.

Максен обнял его за плечи.

— Ну, что ты думаешь о наших гостях? — спросил он, показывая на площадь поверх ограды особняка.

— Их очень уж много, — с радостью переключился на другую тему Эдеард.

Несмотря на стесненные условия, приезжие наполняли атмосферу города оптимизмом и надеждой. Люди излучали радостное предвкушение, словно в ночь накануне праздника.

— Через день после прибытия Небесных Властителей здесь никого не останется, — сказала Кансин.

— А еще через день начнут собираться другие, — ответил ей Максен. — Эдеард, мы не можем игнорировать проблему. Я посылал запрос в гильдию клерков: в Маккатране больше не осталось незарегистрированных помещений. Это невыносимо. Где будут жить наши дети?

— Никто и не собирается игнорировать проблему, — сказал Эдеард. — Как раз сегодня я обсуждал ее с мэром.

— И каково его потрясающее заключение? — спросил Динлей.

Эдеард взглянул на приятеля с удивлением: обычно Динлей выражался более сдержанно. В конце концов, может, Геали все же не такая, как ее предшественницы?

— Он уверен, что со временем все придет в норму. Сейчас мы видим колоссальный наплыв жаждущих руководства Небесных Властителей. В начале это неизбежно. Но потом их количество уменьшится.

— Когда?

Эдеард пожал плечами.

— Проблема не в тех, кто стремится попасть в Ядро, а в их родственниках. Это они создают проблемы с размещением.

— И это все? Таков ответ мэра? Подождите несколько лет, и проблема рассосется сама собой?

— Не совсем так. Вокруг Маккатрана открывается много перехватывающих гостиниц. В большинстве прибрежных деревень, менее чем в дне пути от города есть, по крайней мере, по одному такому отелю. И каждый месяц открываются новые. Это должно помочь.

— Я надеюсь, что так и будет, — сказала Геали. — Детям моего брата уже больше двадцати, и они не могут найти в городе никакого жилья. Керал уже путешествовал по провинциям, чтобы посмотреть, как устроена жизнь за пределами Игуру.

— Это очень хорошо, — заметил Эдеард. — Слишком многие из наших детей рассчитывают только на город.

— Но мы прожили здесь две тысячи лет, — посетовала Геали. — Почему мы должны уезжать?

— Жизнь меняется, — ответил Максен. — Трудностей в провинциях сейчас стало меньше. Там уже не только сельские поселения. Некоторые провинциальные гильдии по численности и возможностям соперничают с маккатранскими.

— Тогда почему Небесные Властители не посещают эти города? Почему они выбирают только Маккатран?

Кансин и Динлей повернулись, словно ожидая объяснений от Эдеарда. Он бы и рад был ответить, но не знал как.

— Только в Маккатране есть башни Эйри, — сказал Максен.

«Так не должно быть, — подумал Эдеард. — Маккатран не наш город, он никогда не предназначался для людей».

— Я спрошу, — выпалил он.

Теперь уже все посмотрели в его сторону.

— Правда, — сказал он. — Когда прилетят Небесные Властители, я спрошу, что им нужно для того, чтобы забрать наши души. И правда ли, что они могут вести нас только с башен Маккатрана.

Геали наклонилась вперед и чмокнула его в щеку.

— Спасибо тебе, Идущий–по–Воде.

Он усмехнулся, стараясь не встретиться взглядом с Кристабель.

— Пожалуйста.

— Это неудобство может нам помочь, — сказал Динлей.

— Неудобство? — переспросил Эдеард.

— Неудобство, причиняемое Маккатрану наплывом приезжих, — с абсолютно невинным видом пояснил Максен.

— Как это?

— Неудобство порождает неудовлетворенность. И все вспомнят о нем, когда наступит время очередных выборов мэра.

Эдеард застонал, догадываясь, что последует дальше.

— Момент очень подходящий, — неожиданно загорелась Кристабель. — Если ты прав насчет гостиниц, к тому времени, когда начнется твой первый срок, проблема значительно уменьшится.

— Мой срок? — Эдеарду хотелось посоветовать ей не поддерживать Максена, все это очень походило на сговор. — Сначала я должен выиграть выборы.

— Ты же Идущий–по–Воде, — весело воскликнула Кансин. — За тебя все будут голосовать. Даже молодежь. Ведь это ты вернул Небесных Властителей. Правда, Геали?

— Да, конечно, — серьезно поддакнула Геали.

Эдеард добавил Кансин к списку людей, которым сейчас не мог посмотреть в глаза, хотя и был уверен, что стрела предназначалась Геали. Или Динлею. «Пожалуй, Динлею».

— Все уже понимают, что это лишь вопрос времени, — сказал Динлей.

— В самом деле?

Он уже не мог делать вид, что вопрос его не интересует. Мэр? Наконец. Его мысли унеслись в далекое прошлое, в Эшвилль, когда его ген–кошки так успешно справились с работой в новом колодце. Мэр и Пифия, такие обещания они с Салраной дали друг другу. «Мы же были детьми. Только и всего. И сами весело смеялись над своими ребяческими мечтами». Но от одной мысли, что он может занять кресло мэра, Эдеард до сих пор ощущал легкий трепет.

— Давай, — подзадоривал его Максен. — Время пришло, и ты сам это знаешь. Только скажи, что ты согласен.

Он оглянулся на Кристабель, и жена энергично кивнула.

— Что ж, ладно. — Звук его голоса еще не успел затихнуть, а он уже ощутил, что не в силах удержаться от радостной и нетерпеливой улыбки. — Давайте попробуем.

Друзья ответили веселыми возгласами и объятиями.

— Ас чего, во имя Хоньо, мы начнем? — спросил Эдеард, словно уже готов был отказаться.

— Предоставь это мне, — сказал Динлей. — Я уже давно начал сколачивать команду.

Эдеард пожал плечами и покачал головой. Больше ему уже нечего было сказать.


Перед массивной деревянной дверью кабинета главного констебля его встретил Фелакс. И он явно волновался, что было довольно необычно для этого парня.

— Извини, — сказал он подошедшему Эдеарду. — Я не знал, как ее остановить.

Эдеард с любопытством посмотрел на дверь, а его про–взгляд проник в кабинет. Она сидела на краешке стула перед большим столом.

— Ох, Заступница, — уныло проворчал он, удовлетворив любопытство. — Ладно, — сказал он Фелаксу. — Я разберусь.

Салрана слегка обернулась на звук открываемой двери. Ее волосы стали теперь заметно короче и приобрели светло–песочный оттенок. Большие глаза смотрели на него с отстраненным интересом. В конце концов, они не виделись уже лет десять — и это несмотря на немалое количество торжеств, которые оба время от времени посещали. Если он и надеялся, что зловредное влияние Ранали когда–нибудь рассеется, всплеск эмоций, выбившийся из–под мысленного щита, быстро его разубедил. Салрана, как и сам Эдеард, так и не научилась полностью скрывать свои мысли, подобно коренным жителям города. Кроме горького отчаяния, он успел заметить тлеющие угли неприязни и негодования. Но, наряду с давней озлобленностью, она явно испытывала и неуверенность.

— Твой визит неожиданность для меня, — сказал он, проходя мимо ее стула.

Он не задержался, даже чтобы пожать ей руку, не говоря уж о том, чтобы обменяться братским поцелуем. Ее взгляд неотрывно следил за ним, пока Эдеард не занял свое место за столом.

— Ничего не изменилось, — заговорила она.

— Что–то должно было измениться, если ты решилась прийти.

— Можешь назвать это безумием отчаяния. Кроме того, я давно тебя знаю.

Теперь Эдеард был не на шутку озадачен. Все его попытки примирения, а их за прошедшие годы случилось немало, заканчивались ничем. Несмотря ни на что, он продолжал ей помогать, особенно когда подрос ее неблагополучный отпрыск. Не может быть, чтобы она об этом не знала.

— Чего ты хочешь, Салрана?

— Я не могу тебе ничего предложить. Я не изменилась и не испытываю к тебе благодарности.

— Я ее и не прошу. Чего же тебе надо?

Она наконец отвела взгляд и поправила шаль на плечах.

— Мой муж, Гарнфал, намерен последовать за Небесными Властителями. Он неважно себя чувствует вот уже больше года.

— Сочувствую, — искренне произнес он. — Я не знал.

— Он… он хорошо заботился обо мне, это тебе известно. Он не такой, как остальные.

«Те, с которыми тебя сводила Ранали», — мысленно добавил он.

— И он хочет обеспечить меня, — продолжала Салрана. — Его дом на Горрод–лейн, безусловно, отойдет старшему сыну, Тимату. Другого я и не ожидала. Но есть ценности, которые Гарнфал купил на заработанные им деньги. И он завещает их мне по доброй воле.

— А семья против?

— Кое в чем они не возражают. Но есть участок земли в Айв–коув, это рыбацкая деревушка в четырех милях к северу отгорода. На участке стоит коттедж. Гарнфал любил окружающие его сады, он говорил, что в городе настоящий сад создать невозможно. Мы жили там каждое лето. Прошлой осенью ему предложили продать землю под строительство гостиницы для людей, приезжающих ради встречи с Небесными Властителями. Но Гарнфал до сих пор отказывается.

— Это и есть предмет спора с Тиматом?

— Да. Гарнфал позволил мне продать участок после его смерти, что принесет немалые деньги. Тимат уже нанял адвоката, чтобы оспорить завещание. Он заявляет, что полная стоимость коттеджа не указана в счетах Гарнфала и что я обманываю семью. Настоящей семьей Гарнфала он считает себя и своих братьев и сестер.

— Понятно. — «Это не только твоя проблема, но и Тимата». — А зачем ты мне все рассказываешь?

— Я надеялась, что ты сможешь поговорить с Тиматом, убедить его, что я не какая–то хищница, которая околдовала его отца, что я люблю Гарнфала.

Эдеард надул щеки и выпустил воздух.

— Салрана…

— Я не хищница! Эдеард, что бы ты обо мне ни думал, ты должен знать, что я это сделала по собственной воле. Я сама выбрала Гарнфала. Прошу тебя, поверь мне. Ты борешься за справедливость, а если завистливый бездельник отберет у меня то, что принадлежит по праву, какая же это справедливость?

— Вот Хоньо, — устало вздохнул он. — Тебе надо было стать адвокатом.

— Тимат нанял мастера Черикса. — Она неуверенно пожала плечами и робко улыбнулась. — Если только это имеет какое–то значение.

Эдеард застонал, запрокинул голову и уставился в высокий сводчатый потолок.

— Я поговорю с Грандмастером гильдии юристов, попрошу, чтобы он назначил арбитраж по поводу ваших недоразумений с Тиматом.

— Спасибо тебе, Идущий–по–Воде.

— Я думал, что я для тебя все еще Эдеард.

Салрана поднялась и с грустью посмотрела в его лицо.

— Нет, ты Идущий–по–Воде. Эдеард из Эшвилля умер в день изгнания Байза.

В полдень Эдеард нанял гондолу, чтобы добраться от Дворца–Сада до района Абад. Суденышко вышло в Главный канал, и он увидел, что у подножия башен Эйри собралось уже множество людей. Наверх пока еще никто не поднимался, это запрещалось до ночи накануне прилета Небесных Властителей. У входа в каждую башню стояли констебли, которые помогали матушкам удерживать людей и не давали им столпиться вокруг длинных винтовых лестниц. До арестов дело пока не дошло, но Эдеард каждый день получал рапорты о ссорах и стычках между рассерженными родственниками. Надо сказать, подъем на башни требовал особого внимания. Их верхние площадки, открытые небесам Кверенции, были не слишком большими и ничем не огороженными. Старые и больные люди, поднимавшиеся наверх, нуждались в помощи даже в эти последние часы своей жизни. Матушки уже набрались опыта, чтобы помогать страждущим, но их усилия не ценили те, кто проделал трудный путь и чья надежда крепла с каждой милей.

Эдеарду было известно, что только за эту неделю умерли пятнадцать человек из числа ожидающих подъема на башни Эйри. К их родным следовало относиться с особым вниманием и тактом, но, несмотря на это, возникали ссоры, нередко заканчивающиеся жестокими стычками. В предстоящие семь дней ожидания будут и еще смерти, которые принесут немало горя и мучений тем, кто останется в живых.

Гондола подошла к причалу в центре Абада. По деревянным ступеням Эдеард поднялся на улицу Мейно и углубился в район. Минут через пятнадцать он дошел до Болдар–авеню — извилистого прохода между четырех– и пятиэтажными домами. Широкие входные двери в первых этажах почти повсюду вели в небольшие магазины и мастерские. Многие помещения, как он заметил, были отданы приезжим.

В дальнем конце улицы, у довольно большого здания, росли два высоких абрикосовых дерева, и среди трепещущих на ветру листьев уже были видны их наливающиеся плоды. Странные мысли, просачивающиеся из дома, он ощутил сразу. Про–взгляд позволил ему определить, что в разных комнатах там находилось около дюжины людей, но все они казались чем–то похожими между собой. У всех был один и тот же эмоциональный настрой, ритм их мыслей складывался в гармонию. Все это показалось Эдеарду настолько странным, что у выкрашенной в алый цвет входной двери он помедлил. По обе стороны от входа в глубоких нишах были высокие окна, но задернутые портьеры не позволяли заглянуть внутрь. Эдеард постучал.

Ему открыла молодая женщина в простом черном платье, украшенном белым кружевом, и с длинными каштановыми волосами, аккуратными локонами спускавшимися до середины спины. На ее лице играла приветливая и искренняя улыбка.

— Прошу, Идущий–по–Воде. Меня зовут Гала. Я ждала тебя.

— Почему? — спросил он, заходя в продолговатый холл со сводчатым потолком, разделенным на несколько секций, словно уменьшенная копия проведенных под городом тоннелей.

Эдеард и не думал, что дом настолько велик. Вполне возможно, он соединялся с другими строениями, стоявшими дальше по улице. Эдеард обратил внимание на длинные светящиеся полосы, идущие вдоль потолка. Свет был белым, а ведь он не просил город его менять.

— Выбранный тобой путь меня восхищает, — сказала Гала, — Ты так одинок, но многого добился.

— Угу, — откликнулся Эдеард, размышляя, не она ли преследовала его про–взглядами на протяжении нескольких последних лет.

На первом этаже здания располагались несколько просторных салонов, как во многих закрытых клубах Маккатрана. Но везде было пусто, если не считать нескольких ген–мартышек, занятых уборкой.

— Мы наверху, — пояснила Гала и повела его вглубь холла, к винтовой лестнице.

Ступени были идеально приспособлены под шаг человека.

Любопытство Эдеарда росло. Кто–то, видимо, поддерживал такие же отношения с городом, как и он сам.

Второй этаж был отдан детям. Этот уровень ничем не отличался от жилых помещений обычного особняка — беспорядочная вереница гостиных, ванных комнат, кухонь и спален. Из дверей выглядывали дети. Они смеялись, показывали на него друг другу, а потом с визгом убегали, стоило только ему повернуть голову. Он насчитал почти три десятка ребятишек.

— Здесь и твои дети? — спросил он.

Гала горделиво улыбнулась.

— Пока только трое.

Гостиная третьего этажа оказалась очень большой, вероятно, она тянулась во всю ширину здания. Закругленная задняя стена состояла из арочных проемов со стеклянными дверями, выходившими на балкон, откуда за двумя улицами был виден Розовый канал и поднимавшиеся за ним дома Ночного района. Остальные стены, испещренные красно–золотым орнаментом, почти полностью скрывались за длинными черными кружевными драпировками, как будто всю комнату заплел какой–то гигантский паук. Для такой большой комнаты мебели здесь было немного: несколько комодов из мардуба у стен и пара длинных столов. Пол покрывали пушистые ковры цвета аметиста. Остальное пространство занимали произвольно стоящие пухлые кресла, нисколько не похожие на обычные для Кверенции сиденья с прямыми спинками. На креслах, с интересом поглядывая на Идущего–по-Воде, сидели члены Братства Абрикосового дома. Пятнадцать человек, шесть женщин и девять мужчин, все молодые, не достигшие еще и тридцатилетнего возраста. И все демонстрировали ту же уверенность, что и Татал во время своей встречи с Эдеардом. В их мыслях ощущалась недюжинная сила, по всей видимости, не уступавшая его собственным способностям.

Эдеард обвел взглядом присутствующих, отыскал Татала и сдержанно улыбнулся. А потом у двери на балкон он заметил молодую парочку, после чего понимающе усмехнулся. Именно их он мельком видел в тоннеле.

— Ага, — произнес он. — Как я понимаю, это ваша ячейка.


Название сообщила ему Джерали, когда они вместе с Голбоном докладывали о результатах изысканий. Они пришли сразу после ухода Салраны, и в их мыслях бушевала смесь тревоги и волнения, что его порядком насторожило. Обычно его следователи сохраняли невозмутимость.

— Ты был прав, — сказал Голбон. — Интересы Братства распространяются на все сферы бизнеса. Они настолько обширны, что только для составления списка потребуется не меньше недели.

— Какое это имеет значение? — спросил Эдеард. — В Братстве состоит много членов.

«Включая Натрана», — мрачно подумал он.

— Ага, — с торжествующей улыбкой продолжила Джерали. — Со стороны Братство может показаться нормальной коммерческой ассоциацией. Но я присмотрелась внимательно и обнаружила ядро, у членов которого в совместной или частичной собственности находится более сотни заведений и предприятий. Остальные же лишь создают видимость законно разрешенного бизнеса.

— Не совсем так, — возразил Голбон. — Члены ядра установили коммерческие связи, которые отвечают интересам остальных.

— Они создали чрезвычайно сложную финансовую сеть, — сказала Джерали. — И насколько я смогла узнать, она распространяется далеко за пределы города. Я посылала запросы клеркам регистрационных палат Игуру и столиц провинций. Ответов пока пришло немного, но деловые интересы ячейки выходят за границы Маккатрана. В целом на уровне финансов их организацию можно сравнить с благородным семейством. А если имеет место и скрытая от закона деятельность, то они намного сильнее.

— Ячейка? — переспросил Эдеард.

— Так называют себя основатели Братства. Это тесно сплоченная группа. Люди, которые что–то знают, боятся о ней говорить. Создается впечатление, что они чего–то боятся и быстро меняют тему. Сказать по правде, у меня против них нет ничего, кроме слухов.

— И что говорят слухи?

— Члены ячейки действительно работают как братья и сестры, настолько они тесно связаны между собой.

— А вы уверены, что это не так?

— Почти уверена. Большинство из них родились в провинциях, трое или четверо — уроженцы Маккатрана. Они начали сотрудничать семь или восемь лет назад. Тогда и подали заявку на Абрикосовый дом. Годом позже возникло и само Братство.

— И Татал — один из его основателей? — спросил Эдеард.

Разветвленная финансовая сеть напомнила ему о делах Байза, а Ранали, как он был уверен, стала отличным наставником.

— Да, его имя числится в заявке на владение Абрикосовым домом.

— Хорошо. А что вы можете сказать о Колфале?

Джерали опять довольно усмехнулась.

— Его торговля лечебными травами пришла в упадок. Дело идет настолько плохо, что в нынешнем году он даже не подал декларацию о доходах, а это довольно рискованно. Инспектор уже готовит постановление о принудительном взыскании налогов. Я поговорила с его обычными поставщиками. В последнее время Колфал нередко принимал рискованные решения. Доход падает. Кредиторы требуют возвращения долгов.

— Значит, Колфалу срочно нужен новый партнер, и лучше партнер со средствами, — сделал вывод Эдеард.

— Правильно, — согласилась Джерали. — Но Колфал торгует травами вот уже семьдесят лет. И только в прошлом году начал совершать ошибки.

— Вот что делает с мозгом семидесятилетнее курение кестрика, — заметил Голбон.

— Нет, он совершал серьезные ошибки, — возразила Джерали. — Он изменил ассортимент и набрал товара, который никто не покупает.

— А у кого он закупал этот товар? — заинтересовался Эдеард.

Она кивнула, подтверждая его догадку.

— Я уже работаю, но такие сведения быстро не получишь.


И вот теперь, стоя в гостиной Абрикосового дома, перед ячейкой Братства, Эдеард наконец осознал, что юридические подробности вроде смены поставщика не имеют никакого значения. Ячейка ничем не походила на банду Буата, и никакое расследование налогового ведомства не могло помешать ее деятельности.

— Мы пользуемся другим термином, — с удивлением заметил Татал. — Но это слово тоже прекрасно передает смысл.

Вокруг Эдеарда возник настоящий вихрь мыслей. Все члены ячейки общались между собой. Это было похоже не птичье пение, или на передачу очень сложного изображения, но Эдеард не мог воспринять ни то, ни другое. Его охватила настоящая тревога.

— Я удивлен, — заговорил он, стараясь сохранить ровный приветливый тон. — Люди предпочитают ничего не говорить о ком–либо из вас.

— Мы не стремимся привлекать внимание, — сказала одна из женщин.

Она сидела слева от Татала, закутавшись в толстую шаль из бордовой шерсти. Ее беременность была заметна даже под шалью.

Непрерывный поток мысленных обращений немного изменился и упорядочился.

— Самили, — неожиданно воскликнул Эдеард, словно уже много лет знал эту женщину, хотя ей минуло всего двадцать три года.

Ее любимым блюдом был омлет из яиц квотокса с беарнским соусом и поджаренными гренками. Усиленный аппетит объяснялся тем, что до родов ей осталось не больше пяти недель. Отцом ее сына мог быть Уфал или Джонас.

Он нахлынувших сведений Эдеарда пробрала дрожь.

— Рада тебя видеть, Идущий–по–Воде, — сдержанно приветствовала она его.

Снова поднялись вихри мыслей, словно в гостиной начали раскачиваться кружевные драпировки.

— Ты намерен нас в чем–то обвинить?

Это был Галан, парень двадцати восьми лет от роду, невероятно довольный тем, что обрел дом в городе после полутора десятков лет одиночества в провинции Хаптерн. Исключительные способности в области финансов помогли ему стать одной из ключевых фигур в делах ячейки.

— Вспомни, как относилась к тебе власть, когда ты впервые проявил свои способности, — произнес Джонас.

Двадцать девять лет, настоящий знаток городской моды, сам моделирует одежду для себя и доброй половины мужского состава ячейки. Ему принадлежат три самых популярных ателье в районе Лиллилайт — прежние владельцы заведений устранены от дела характерными для Братства приемами.

— Против тебя выслали целый отряд, хладнокровно решив уничтожить, — добавил Уфал.

Главный мастер убеждения, нашептывающий слабым свою волю, захватчик, словно червь вгрызающийся в город.

— Это было в прошлом, — ответил Эдеард. — И я старался изменить ситуацию, чтобы все мы могли жить вместе, независимо от наших талантов и способностей.

— Чтобы они могли жить вместе, — одновременно воскликнули Киари и Манел.

Молодые любовники, отчаянно развлекавшиеся не только в тоннелях, но и по всему городу: в овальном кабинете мэра, на алтаре храма Заступницы, на широкой кровати Эдеарда и Кристабель на десятом этаже особняка…

Эдеард в гневе повернулся в их сторону, и Татал раздраженно щелкнул пальцами.

— Хватит, — одернул он молодежь.

Татал, первый, кто осознал зарождающуюся в нем силу, воспитатель, учитель, глава ячейки. Отец семнадцати отпрысков, демонстрировавших внушительный рост силы.

— Проклятье, — пробормотал себе под нос Эдеард.

Он давно уже не испытывал такого страха. Даже десятилетия назад на его стороне была его юношеская уверенность.

— Вот видишь, Идущий–по–Воде, — продолжил Татал. — Мы, как и ты, олицетворяем будущее Кверенции.

— Я этого не вижу.

— Но ты же говорил, что появление людей, наделенных большими способностями, свидетельствует о зрелости человечества в Бездне, — заметил Галан.

— Разве?

— Я однажды разговаривала с Кансин, — с мечтательной улыбкой сказала Гала. — Ее мысли о тебе светились такой нежностью и неугасающей страстью. Я уверена, именно поэтому она, даже спустя много лет, так хорошо помнит время, когда ты еще работал в участке Дживона. А потом, после изгнания бандитов и твоего триумфа, ты рассказал ей, почему позволил Марколу учиться на констебля: чтобы его приручить, чтобы убедить в своей правоте. Ты заметил в нем силу и позволил ей развиваться. За это мы тебя уважаем.

— И с тех пор ты приглядывался к тем, кто своими способностями выделялся на общем фоне, — продолжил Уфал. — Внедрял их в государственную систему. Где ты сам предъявил права на высшее положение. Ты внушал им свои идеалы.

— Давно, — сказал Татал. — Когда сильных было еще мало и они боялись. Теперь их число растет. Скоро нас станет так много, что мы без страха выйдем из тени. Наступит день, и все люди будут такими, как мы. И как ты.

— Вот как?

— Ты сомневаешься в собственных идеях? Или не осмеливаешься заявить о них вслух? Ты ведь знаешь, что мы правы. Поэтому мы и здесь. Разве не так?

— И кем же вы хотите стать в итоге? — спросил Эдеард.

Мысли членов ячейки снова закружились вокруг него, еще быстрее, чем прежде. На этот раз он уловил их удивление, приправленное насмешкой, возможно, с оттенком презрения. Великий Идущий–по–Воде, оказывается, не такая уж внушительная фигура.

— Все мы дети сегодня живущих людей, — заговорил Татал. — И, как все потомки, однажды мы унаследуем мир своих предков.

— Ладно. — Эдеард откашлялся. — Но мне кажется, вы не из тех, кто будет терпеливо дожидаться этого момента.

— Мы просто готовимся к любым случайностям, — ответил Татал. — Я не тешу себя иллюзиями, что переход будет плавным и мирным, поскольку всегда неприятно сознавать, что твое время закончилось и приходит новый порядок.

— Невероятно. — Эдеард печально покачал головой. — Революция. Вы со своими последователями собираетесь упразднить Высший Совет. И это лучшее, на что вы способны?

— У нас нет намерений упразднять Высший Совет. Неужели ты не понимаешь, кто мы? Нам нет необходимости давать пустых политических обещаний массам, как это сделал Рах, проповедуя свою нелепую демократию. Он знал ей цену, когда учредил власть благородных семейств и глав районов. Вот где, по его мнению, должна была проявиться наша сила. Благородные семейства пытались, они веками заключали союзы с носителями выдающихся талантов. Но мы, как истинные наследники Раха, пришли им на смену. Эволюция неизбежна, хотя порой она оказывается бессистемной. Разве это не прекрасно?

— Значит, слабые при вашей власти не будут иметь права отстаивать свое мнение?

— Они смогут присоединиться к нам, — ответил Уфал. — Если их разум достаточно ярок, они станут частью нас. Мы союз чистой мысли, мы сильнее и решительнее, чем любой совет из жадных и коррумпированных вельмож, правящих нашими городами и селениями. Такая демократия недоступна слабым. И твои дети станут ее частью, особенно близнецы. Марили и Анали уже открыты и честны по отношению друг к другу, и это делает их близкими нам по духу. Нас ждет удивительная жизнь: никто не остается в одиночестве, никто не испытывает страха. И нас много, гораздо больше, чем ты думаешь, Идущий–по–Воде.

Эдеард холодно усмехнулся.

— Я прошу не угрожать моим близким. Настоятельно прошу.

— Я никому не угрожаю.

— Разве? Я видел, как ты пользовался даром принуждения, чтобы привлечь к себе людей и лишить их собственной воли. Только таким образом вы и смогли подняться так высоко. Вы стремитесь к тотальному контролю.

Татал рассмеялся.

— Как продвигается твоя предвыборная кампания? Динлей ведь уже собрал для тебя команду, не так ли? Неизменно преданный тебе Динлей. Его восхищение тобой граничит с обожествлением. Тебя это не раздражает?

— Если я и стану мэром, то только по воле жителей города. А когда их поддержка закончится, я отойду в сторону.

— Твое благородство делает тебя еще привлекательнее. Для них.

— Ты говоришь так, словно вы другие. Но ведь это не так.

— Мы другие, ты и сам понимаешь. И я еще сильнее разожгу тлеющее в тебе ощущение вины, сказав, что и ты такой же, как мы.

— Принуждение — это насилие над психикой. Оно незаконно и аморально. Я хочу, чтобы вы прекратили использовать его в отношениях с людьми. Можете начать с Колфала.

Киари и Манел презрительно рассмеялись.

— Было бы о чем беспокоиться! Бросьте. Это же дряхлый старик, которого можно раздавить, словно таракана.

Татал махнул рукой, приказывая им замолчать.

— Не надо, — сказал он Эдеарду. — Не стоит демонстрировать праведное негодование, это тебе не подходит. Ты был первым. И у тебя есть обязательства перед такими, как ты. Ты мостик между нами и остальными. Если хочешь сохранить свое достоинство и величие, тебе придется работать с нами. Быть мостом между прошлым и будущим. Люди доверяют тебе, и ты сможешь убедить их в неизбежности происходящего. Ты сыграешь важную роль. А остановить нас ты у тебя не выйдет — мы сама природа. Судьба. Помоги нам. Или ты считаешь себя выше этого?

Эдеард предостерегающим жестом поднял палец, сознавая, как жалко прозвучит его требование.

— Прекратите вмешиваться в жизни людей, оставьте их мысли в покое. Не считайте себя высшими существами. Мы все…

— Единый народ?

Татал даже не пытался скрыть насмешку.

Эдеард повернулся и вышел из комнаты. И слегка удивился, что ему позволили это сделать и оставили в живых.


Охваченный беспокойством, Эдеард добрался до дома и застал там Мирнату. Он совсем забыл о ее приезде. Вместе со своим мужем Олбалом и их детьми она поднялась на десятый этаж особняка. Кристабель занималась с близнецами в уединенной гостиной, а старшие вместе с детьми Маракаса и Ролара развлекались в игровой комнате на другой стороне здания. Веселый детский смех, разносившийся по лестничной шахте, вызвал у поднявшегося на последние ступеньки Эдеарда печальную улыбку. По короткому коридору он прошел мимо своей спальни и грустно посмотрел на закрытую дверь. Мысль о Киари и Манеле, тайно занимающихся сексом на его кровати, вызвала воспоминания о давнем похищении Мирнаты. «Слишком много воспоминаний», — сказал он себе.

Перед входом в главную гостиную он сумел сосредоточиться и усилить мысленный щит. Мирната бросилась ему навстречу и крепко поцеловала, и Эдеард ответил ей радушной улыбкой, потом энергично пожал руку Олбала. Их браку удивлялись все. До двадцати с лишним лет Мирната наслаждалась всеми радостями города, доступными чрезвычайно привлекательной дочери благородного семейства. А потом в город приехал Олбал, и Джулан, Кристабель и Эдеард неожиданно узнали о ее помолвке, за которой через шесть недель последовала свадьба, сыгранная в Калдратауне, столице провинции Джоксла. Кристабель боялась, что их брак продлится недолго; Эдеард был более оптимистичен. Свояк ему понравился. Олбал владел большими лесными и сельскохозяйственными угодьями в провинции Джоксла, к северу от гор Донсори, и очень мало интересовался городскими делами, политикой и общественной жизнью. Это был практичный человек, чей мозг постоянно занимали управление поместьем и рыночные цены на провизию. Он обеспечил Мирнате стабильность, в которой она так нуждалась. И вот они до сих пор вместе, уже тридцать лет, и с девятью детьми.

— Ну, что новенького? — спросила его Мирната, устраиваясь на диване с чашкой чая, принесенной ген–мартышкой.

Эдеард замялся. «Ты наверняка не захочешь об этом узнать».

— Не так уж много. Я все так же под каблуком.

Мирната радостно захлопала в ладоши.

— Отлично. Молодец, сестра. Я тоже считаю, что мужчин надо держать на коротком поводке.

Эдеард и Олбал обменялись жалобными взглядами.

— Мы ничего не объявляли, но он наконец решился выставить свою кандидатуру на выборах мэра, — сказала Кристабель.

— Правда? — заинтересовался Олбал.

— Момент довольно подходящий, — сказал Эдеард.

— Ты собираешься что–то изменить?

«Не я. Но мое мнение теперь немного значит». Он посмотрел на близнецов Алфала и Фанлола и грустно улыбнулся.

— Мне кажется, ситуация достаточно благоприятная. И я постараюсь это сохранить.

Третьей рукой он шутливо подтолкнул Алфала, стучавшего старой деревянной машинкой по ножке стула. Алфал с озорной улыбкой на хорошеньком личике обернулся и воспользовался своей третьей рукой. Толчок оказался довольно сильным, удивительно сильным для трехлетнего мальчишки.

— Мой маленький мужчина растет очень крепким, — с восхищением сказала Мирната. — Но и остальные ничуть не слабее. Вот что значит расти на свежем воздухе. Вам обоим надо больше времени проводить за городом.

— Я не против, — ответил Эдеард. — Мне всегда хотелось отправиться в далекое путешествие по морю на поиски новых земель.

— Как капитан Аллард? — спросил Олбал. — Это было бы великолепно. Я бы мог составить тебе компанию.

— Только через мой труп, — заявила Мирната.

— А мы отправимся вместе с семьями, — рассудительно заметил Эдеард. — В конце концов, такое путешествие займет не один год.

— Что? И вместе с детьми?

Он пожал плечами.

— Почему бы и нет?

— Тебе не найти таких больших кораблей, — возразила Кристабель.

— Значит, мы их построим.

— Целая флотилия, — сказал Олбал. — Мне нравится эта идея.

Кристабель и Мирната переглянулись.

— Мужские мечты, — воскликнула Мирната. — Они никогда не осуществятся.


После ужина Олбал попросил Эдеарда уделить ему несколько минут, и они вышли в оранжерею. А ночном небе сияли Ку и Хоньо; особенно выделялся Хоньо, его пухлые рубиновые разводы переплетались с желтоватыми полосами, окружающими темный центр, куда, как говорили, попадают потерянные души. Такое проявление Хоньо одновременно с прибытием Небесных Властителей люди считали плохой приметой. А пять светящихся точек Небесных Властителей с каждой ночью разгорались все сильнее.

Эдеард следил за ними с некоторой тревогой. Предстоящий визит проводников душ обычно вызывал в его сердце радостное волнение, но теперь, узнав об истинной природе Братства, он был склонен поверить в дурные предзнаменования.

— У тебя все в порядке? — спросил Олбал.

— Да. Извини, просто предвыборная кампания отнимает много сил.

— Это я могу понять. Не хотел бы оказаться на твоем месте.

Эдеард через силу улыбнулся.

— Ты хотел меня о чем–то спросить?

— Да. — Олбал перегнулся через перила и посмотрел на Центральный канал. — Я понимаю, что это звучит глупо, и, вероятно, я поднимаю шум на пустом месте.

— И все же?

— Мой племянник, Констатин. Он приехал в Маккатран три недели назад. Он собирался провести переговоры и согласовать цены на яблоки и сливы урожая этого года. Обычно мы имеем дело с Гарроем из семейства Линселл, и я собирался продолжать сотрудничество.

— Семейство Линселл мне знакомо, оно поставляет на рынки Маккатрана большую часть фруктов.

— Да, так вот… дело в том, что Констатин пропал.

— Ты уверен, что вы не разминулись с ним в дороге?

— Он приезжал с Тораном. И как раз Торан сказал мне, что в один из дней Констатин не вернулся.

— Хорошо. Как это произошло?

— Констатин договорился встретиться с Гарроем во вторник за обедом в «Голубом лисе», неподалеку от Золотого Парка, и заключить новую сделку.

— Я знаю это заведение, — сдержанно заметил Эдеард.

— Он туда так и не пришел. Вечером Гаррой телепатически обратился в гостиницу, где остановился Торан, желая узнать, что случилось. Но того не было на месте. Торан полтора дня сам пытался отыскать Констатина, а потом обратился в участок констеблей района Йисидро. Там ему мало чем могли помочь, но дежурный сержант пообещал держать про–взгляд открытым. С тех пор мы о Констатине ничего не слышали.

— Понятно.

— Я не думал, что в Маккатране еще остались какие–то бандиты.

— Бандитов не осталось, — уверенно заявил Эдеард.

Очень странно. Но ведь несколько капитанов из районных участков уже докладывали, что число пропавших без вести людей за два последних года незначительно возросло. Хотя при таком наплыве людей, незнакомых с улицами Маккатрана, этого следовало ожидать.

— Но ведь дело было утром, Эдеард. Что могло с ним случиться? Торан проверил все больницы и даже кладбище.

Эдеард, стараясь побороть охватившую его неуверенность, положил руку на плечо Олбала.

— Я поговорю с капитаном участка. Сомневаюсь, чтобы они отнеслись к этому случаю как к первоочередному делу, но тут я могу кое–что сделать.

— Спасибо тебе, Эдеард. Ненавижу пользоваться семейными связями, но моя сестра не находит себе места от тревоги. Он ее единственный сын.

— Все в порядке.

Эдеард нахмурился, размышляя, что еще можно предпринять. Подобные случаи были редкостью для Маккатрана. Он знал одного человека, способного разрешить столь странную загадку, но это было бы смешно: она всего лишь вымысел из его причудливых снов. Однако она пользовалась методом исключения, чтобы определить подозреваемых, для чего собирала всю доступную информацию.

— Ты говорил, что они хотели заключить сделку на год. В этом есть что–то необычное?

— Не совсем. Обычно я пользуюсь услугами их агентов, они есть в каждой провинции. И Гаррой раз в год нас навещает, чтобы поддерживать личный контакт. Когда он приезжает в город, мы обычно с ним ужинаем. В деловых кругах это укрепляет доверие.

— Так в чем же отличие? Почему теперь раз ты послал Констатина?

— Ко мне обратились новые торговцы, желающие купить нашу продукцию. Они предложили хорошие цены, очень хорошие.

— Разве это плохо?

— Нет. И я действительно собираюсь продать им некоторую часть урожая. Но и с семейством Линселл я не собираюсь разрывать торговлю, они надежные покупатели, а я должен заботиться о будущем, тем более что у нас так много детей. — Он добродушно улыбнулся. — Новые торговцы приходят и уходят. И Констатина я послал отчасти для того, чтобы дать понять, что мы, хотя и хотели бы поднять цены на продукцию, не откажемся от сотрудничества с семейством Линселл.

— А что это за новые торговцы? — спросил Эдеард, уже подозревая недоброе.

— Они работают на здешнего поставщика по имени Уфал.


— Что–то произошло? — спросила Кристабель. Она сидела на кровати и смотрела, как Эдеард надевает свою шелковую пижаму. — И не говори «ничего». Ты молчишь с тех пор, как вернулся домой.

— Произошло, — сказал Эдеард, падая на кровать. Стены ничего не помнили. Киари и Манел сумели извлечь воспоминания, обычно остающиеся в структуре города. Он решил, что и ему не помешает выяснить, как это делается. — Извини, но новости не слишком приятные.

— Я уже большая девочка.

Он усмехнулся. Кристабель надела сегодня полупрозрачную черную ночную сорочку с очень глубоким вырезом. Даже после семи родов она сохранила стройность и сейчас, распустив волосы, выглядела очень соблазнительно. Она знала об этом, что подтверждала играющая на лице многозначительная улыбка.

— Я это учту, — ответил он, окидывая ее фигуру восхищенным взглядом.

— Кто–то умер?

— Нет. В Маккатране есть медиумы, не менее сильные, чем я. И их довольно много.

— Ага. Но в последнее время ты сам разыскивал сильных медиумов: это и Маркол, и Дженован, и еще та девочка, пришедшая к вам в прошлом году.

— Вики. Нет, дорогая. У них такие замыслы, которым мы не в силах противостоять.

— Почему? Что они задумали?

— То же самое, что пытались сделать Ранали и Овейн со своим «Единым народом». Только на этот раз речь идет не о верховенстве кровных кланов. Они полагаются на свои способности. Тот, кто обладает большей силой, тот и достоин управлять всеми остальными.

— Таких попыток было немало, но все они провалились.

— Я знаю. Но эти люди меня пугают. Овейн держал народ в подчинении, пользуясь оружием и страхом. Члены Братства обладают даром принуждения и не стесняются его применять. Кроме того, они овладели теми же приемами обращения с городом, что и я.

Кристабель не утратила спокойствия.

— Если они сильны своей численностью, ты сможешь устранить их по одному.

— Не получится, — огорченно вздохнул он. — Они не зря называют себя Братством. У них что–то вроде мысленного родства, наблюдать которое очень странно. Когда старик Чаэ нас тренировал, он добивался, чтобы про–взгляд каждого из нас постоянно ощущал присутствие остальных членов группы. В ячейке разработана более изощренная версия этой техники. Их никогда не удастся изолировать друг от друга.

— Милосердная Заступница, что же ты собираешься делать?

— Еще не знаю. Но они молоды, и они стремятся вперед по собственному пути. Они никогда не пытались привлекать к себе людей, поскольку это им не нужно — и не понадобится, если они будут продолжать в том же духе. Вот здесь появляется небольшая возможность.

— Для чего?

— Они предложили мне стать мостом между ними и «более слабыми» людьми.

— Более слабыми? — с негодованием повторила она.

— Да. Так они считают. И это надо изменить.

— Ты действительно считаешь, что такое возможно? Эдеард, мы никогда не обсуждали исчезновение Овейна, Буата и других, и я не задавала вопросов, но… Ты ведь не сумел изменить их образ мыслей?

— Не смог. — Он вздохнул. — Но я должен попытаться.

«Заступница, но я не хочу, чтобы мне снова пришлось это делать».

— Значит, они постоянно разделяют мысли друг друга?

— Что–то вроде того. Они утверждают, что это развитие демократии. Они все еще остаются самостоятельными личностями, но для принятия решений общаются на очень глубоком уровне, на собственном ментальном языке. Я подозреваю, что именно так они подавляют всех своей силой. Они способны образовывать безупречный союз. И чем он больше, тем сильнее.

Необычный союз, с которым пришлось столкнуться Эдеарду, заинтересовал его. Как было бы хорошо свободно делиться мыслями с окружающими! Вот только эти люди исказили идею, воспользовавшись принуждением в ущерб всеобщему равенству. Он подозревал, что причиной тому был Татал. Если бы лишить Братство его пагубного влияния, оно могло бы развиваться в другом направлении, на благо всего общества. Эдеард уже много лет назад понял, что новое поколение наделено более сильными психическими способностями, чем его сверстники. Люди меняются, приспосабливаются к более спокойной жизни.

В глазах Кристабель вспыхнуло беспокойство.

— Объединяются или подавляют?

— Хороший вопрос. Я не слишком силен в принуждении и, Заступница свидетель, никогда не мог понять, как от него избавиться.

— Конечно, — проворчала она.

— Хорошо, что они тщательно скрывают свои следы и заботятся о своем обогащении.

— Чем же это хорошо?

— Это доказывает, что они не слишком отличаются от всех остальных. Они стремятся к богатству и власти точно так же, как любой другой.

— Тарали не такая, — быстро возразила Кристабель. — А ты и вовсе абсолютный приверженец демократии. Ты ведь и сам давно мог стать императором.

— Да, но… Как только станешь членом Братства, станешь и частью их движения.

Кристабель презрительно сморщила носик.

— Новая аристократия медиумов?

— Да. А что станет с теми, кто к ним не примкнет? В них нет и тени сострадания.

Она легонько погладила его по щеке.

— Бедняжка Эдеард. Тебе придется найти выход.

— Легко сказать.

— Но если не ты, то кто же?

— Я знаю. В конце концов, они согласились выслушать меня.

«Хотя Татал выразился несколько иначе».

— Они действительно сильнее тебя?

— Кто знает? По одному, я думаю, мы примерно равны. Но Маркол, столкнувшись с Таталом, запаниковал. Меня очень беспокоит этот союз.

Кристабель задумалась.

— Выходит, что Татал у них предводитель?

— Так и есть.

— Но если они утверждают ментальную демократию, лидер им не нужен. А что касается принуждения, да еще такого сильного, значит, это еще одна банда, и Татал ее главарь? Остальные могут ни о чем не догадываться, считая, что действуют по собственной воле. В случаях принуждения это самое страшное, жертва ни о чем не подозревает.

— Мне кажется, они поддерживают союз. Честно говоря, я не смог интерпретировать потоки их объединенных мыслей.

— Все дело в этом Татале?

— Думаю, да. Но вряд ли мне представится возможность застать его в одиночестве.

— Но ведь он был один, когда на него вышел Маркол.

— Да. Ты права.

Кристабель усмехнулась.

— Конечно, права.

— В таком случае, не скажешь ли мне, как следить за человеком, который знает, что я стану за ним наблюдать, и пользуется возможностями города, как и я?

— Ты же Идущий–по–Воде.

Она обняла его за шею и привлекла к себе.

— И не говори.


«Ты все сделал, — воскликнула Салрана. — Я и не верила, что ты захочешь или сможешь… Спасибо тебе, Эдеард. От всего сердца».

— Тимат отказался от претензий? — спросил удивленный Эдеард.

Он совсем забыл о ее просьбе и даже не встречался с Грандмастером гильдии юристов.

«Да. Все закончилось. Как только Гарнфал уйдет с Небесными Властителями, поместье перейдет ко мне».

— Понятно. Хорошие новости. Гм, Тимат не говорил, почему он решил отказаться от своих притязаний?

«Нет, не говорил. Просто изменил решение».

— Хорошо. Я рад за тебя, правда, рад.

«Изменил решение, как бы не так, — подумал Эдеард. — Ячейка не могла бы действовать убедительнее, даже если бы огрела его дубиной. Они хотят, чтобы я понял. Хотят посмотреть, как я отреагирую».


Как оказалось, отыскать вероятные слабости Татала было совсем не трудно. Эдеард послал Аргиана изучить последние передвижения Констатина. Если он оставил какие–то впечатления в памяти людей по пути к таверне, Аргиан их обнаружит. По крайней мере сможет определить, в какой момент он пропал. Тогда Эдеарду останется поискать эти события в памяти города. Любые пропуски можно сразу определить как насилие над Констатином со стороны членов ячейки.

Вторым направлением стали другие пропавшие люди. Поначалу Джерали и Голбона сильно озадачило это задание. Им было непонятно, как можно связать пропавших за несколько лет людей с деловыми интересами ячейки Братства, но вскоре они начали оперировать перекрестными ссылками и снова ощутили азарт погони. Они даже стали поговаривать о возвращении в комитет бывших сотрудников.

В результате появились две нити для расследования, которыми Эдеард занялся лично. И он почти не удивился, когда первую догадку удалось подтвердить в течение каких–нибудь трех часов — ведь капитаны участков были очень заняты на своей работе. Особенно Динлей, включавший в свое расписание многочисленные встречи, инспекции и приемы, а также в обязательном порядке трижды в неделю выходивший на патрулирование. Его жена целыми днями оставалась предоставленной сама себе.

Эдеард медленно парил в тоннеле, прикрыв глаза и стараясь двигаться параллельно Геали. А она прогуливалась по центральным улицам Лиллилайта, время от времени посещая магазины. Потом была встреча с подружками в кофейне, где женщины обменивались последними сплетнями и обсуждали утренние покупки. Эдеард не пользовался про–взглядом, вместо этого он впитывал ощущения непосредственно из материи города. Он чувствовал давление высоких каблуков Геали на мостовую, улавливал мелькание в толпе ее ярко–оранжевого с черной отделкой плаща, слышал голос, становившийся неприятно резким в разговорах с продавщицами, и даже ощущал аромат ее духов. Незадолго до полудня Геали через Облицованный канал перешла в район Абад и направилась в один из небольших домиков цилиндрической формы, что стояли позади особняка семейства Джаркон. Там проживал второй кузнец семейства, двадцатитрехлетний здоровяк с густыми иссиня–черными волосами, вьющимися по плечам. Геали очень нравилось пропускать их пряди между пальцами, пока энергичный любовник ублажал ее на кровати, на полу гостиной и даже на неудобных ступеньках лестницы…

— Уже соскучилась по медовому месяцу? — спросил Эдеард.

Геали не вздрогнула и не стала изображать удивление, когда он появился перед ней из темной ниши в Спинвелл–лейн, узком проходе, местами шириной не больше двух ярдов. Геали пользовалась им, чтобы срезать путь к Облицованному каналу.

Она остановилась и, воспользовавшись задержкой, поправила широкополую шляпку.

— Тебе нравится подглядывать?

— Дело не в этом. Динлей — один из моих лучших друзей.

— А я его жена. И достойна уважения. Можешь мне поверить, он ни в чем не нуждается.

— Это Татал приказал тебе о нем позаботиться? Тебя хотя бы спросили?

Она капризно надула губки и бросила на него кокетливый взгляд.

— Умно, — с явной неохотой признала она. — Но, конечно, ты не стал бы Идущим–по–Воде только благодаря грубой силе. Как ты догадался?

— Татал знал, что я собираюсь участвовать в выборах мэра. Людям, которых Динлей подобрал в свою команду, я доверяю, как доверяю самому Динлею и правителям Сампалока. Остаешься только ты.

— Отлично. Но тебе это ничем не поможет, не так ли?

— Не уверен. Как ты думаешь, какой будет реакция Динлея, если я скажу, что ты воспользовалась принуждением?

Геали рассмеялась.

— О, ничего подобного, его сразила моя красота. Я в точности соответствую его типу. Тебе и самому это известно, ты же видел всех его жен и подружек. Все, что нам надо было сделать, — организовать нашу встречу и подождать. Знаешь, он и впрямь очень мил — для его возраста, конечно. И так предан закону и тебе.

— Ты немедленно оставишь Динлея. Поняла?

— Ты хочешь, чтобы я его бросила? Чтобы разбила ему сердце? Опять?

— Я хочу, чтобы ты дождалась, пока он сам поймет свою ошибку.

— Почему бы тебе просто не рассказать ему обо всем? Настоящий друг так бы и поступил. — Она немного наклонила голову набок и окинула его задумчивым взглядом. — Ты просто не знаешь, что с нами делать, да? Значит, остановить нас ты не в силах.

— Это вы думаете только о борьбе.

— Ты такой же, как и мы. Единственное различие в том, что мы объединились в семью, а не действуем поодиночке. Почему ты не хочешь к нам присоединиться? Ты же знаешь, что будущее принадлежит нам. Иначе почему нас появляется все больше и больше? Пришло наше время. С этим не поспоришь. А ведь ты мог бы сыграть значительную роль в рождении нового мира, новой жизни. Вот для чего ты и был послан: чтобы стать первым, чтобы возглавить остальных.

— Нельзя делить общество на тех, кто имеет, и тех, кто не имеет. Люди, которых Заступница наделила выдающимися талантами, должны использовать их на благо всех остальных. Я видел, что происходит, когда правящая верхушка начинает думать только о себе. Ты тогда еще на свет не родилась, но, когда я пришел в Маккатран, здесь все так и было. Ваш образ мыслей — не дорога в будущее, а тупик. Вы осквернили свой дар, и я намерен положить этому конец.

Ее улыбка превратилась в холодную усмешку.

«Присоединяйся к нам».

От чрезвычайно сильной команды у Эдеарда даже заслезились глаза, ему словно бы воткнули в мозг ледяную иглу.

— Помилуй, Заступница.

Он покачнулся и сделал шаг назад, стараясь плотнее защитить свой разум.

Геали не шелохнулась и не сделала попытки повторить приказ.

— Видишь, Идущий–по–Воде? И это только я, а я не самая сильная из нас. Неужели ты думаешь, что кто–то сможет реально противостоять целой ячейке?

Он стряхнул оцепенение, глядя на нее с ненавистью истрахом.

— А теперь, когда ты выяснил, кто я, вряд ли я продолжу за тобой шпионить, — с поразительным хладнокровием заявила она. — Я возвращаюсь в ячейку. Динлей — твой друг, вот ты и расскажешь, почему у него больше нет жены.

Она поправила оранжево–черный плащ и пошла своей дорогой по переулку, постукивая каблучками.

Эдеард, все еще не оправившись от потрясения, смотрел ей вслед. Дрожащая ладонь смахнула со лба холодный пот. «Хватит демонстрировать перед ними свою слабость». Но он успел убедиться, что ячейка ни перед чем не остановится, чтобы узнать, на что он способен и что намерен предпринять. У него осталась только одна возможность, о которой они не имели представления. Последняя мера. «Если придется на это пойти, я не стану действовать так грубо, как раньше. Я вернусь в прошлое и постараюсь разобраться с Таталом, убедить его использовать талант на благо людей, пока им не овладела жажда власти». Эта мысль почему–то не принесла должной уверенности — в основном по той причине, что о происхождении лидера ячейки можно было узнать только из одного источника. Эдеарду очень не хотелось этого делать, но выбора не оставалось.


За три дня до появления Небесных Властителей толпы вокруг башен Эйри стали такими плотными, что затрудняли любое движение по всему району. Некоторые семьи наотрез отказывались куда–то уходить и, запасшись продовольствием, разбивали палаточные лагеря прямо на площади, чтобы лично наблюдать за всем происходящим. Констебли старались расчистить хотя бы проходы. Матушки и послушницы жаловались, что подвергаются оскорблениям, когда отказываются пропустить самых нетерпеливых претендентов на верхушки башен. Призыв мэра проявить терпение и милосердие остался без внимания. Пришельцы не подчинялись его власти.

Эдеард сидел под навесом, окутавшись пеленой уединения, а его гондольер вел лодку вдоль края района. Утро только что наступило, но по воде уже поплыли запахи пищи, готовящейся на открытом огне. Хотя разводить костры в Маккатране было запрещено. Эдеард, стиснув зубы, старался не обращать внимания на нарушение порядка. До следующего прихода Небесных Властителей надо что–то сделать, чтобы уменьшить поток приезжих. Но сейчас его беспокоила более срочная проблема, не говоря уж о том, что она затрагивала его лично.

Гондола миновала Главный канал и вышла в Лесную заводь. Эдеард поднялся на общественный причал. Оттуда он уже мог видеть стоящие в доках корабли и их свернутые паруса в лесах мачт. Натран рассказал, что за последние восемнадцать месяцев количество пассажиров, направляющихся на встречу с Небесными Властителями, увеличилось в семь раз. Кое–кто из капитанов уже подумывает о постройке судов нового типа — без грузового трюма, предназначенных исключительно для перевозки людей из дальних прибрежных городов.

Иногда Эдеарду казалось, что в Маккатран ради вознесения с башен направилась добрая половина всего населения Кверенции. Он смотрел на корабли до тех пор, пока не понял, что бессознательно оттягивает неприятную встречу. Тогда он повернулся спиной к морю и углубился в район Мико.

«Дом голубых лепестков» уже открылся, но посетителей в такое раннее время еще не было. У входа, как и обычно, дежурили два рослых охранника. Оба они удивленно проводили его взглядами, но ничего не сказали. Эдеард уловил их телепатические послания, направленные в кабинет на верхнем этаже.

Он распахнул дверь третьей рукой, одновременно подсчитывая, сколько же раз посещал это заведение за прошедшие годы. Сколько же раз ему приходилось вступать в борьбу? Усталость и злость привели к одной мысли: «Надо было уничтожить здание и попросить город разбить на его месте парк». Но ячейка, вполне возможно, помешала бы его намерениям.

Ранали его уже ждала. Ее волосы были уложены в изящную прическу, а платье из тончайшей пепельно–серой шерсти облегало фигуру, не скрывая выступающего живота. Ранали находилась на пятом месяце беременности. Эдеард буквально оторопел, и все заранее продуманные обвинения в ее адрес моментально вылетели из головы.

Она заметила его удивление и самодовольно улыбнулась.

— Дорогой Эдеард, что–то случилось?

— Я… Я не знал.

Он жестом показал на ее живот и разозлился, в основном на самого себя.

— А зачем тебе знать? Твое дело — управлять городом.

Она налила в бокал вина и протянула Эдеарду.

— Прекрасный «сузакс», попробуй. Мне, в моем деликатном положении, это противопоказано.

— Нет, спасибо.

— Боишься, что я тебя отравлю?

Он вздохнул.

— Нет.

Улыбка Ранали стала откровенно насмешливой. Она театрально застонала и опустилась на длинный диван.

— Так зачем же ты пожаловал? Кристабель тебя больше не волнует? У меня сейчас есть несколько интересных девочек, и они не будут болтать.

— Ранали, прекрати это.

— Я просто пытаюсь помочь.

— В таком случае расскажи о Татале.

Ее взгляд на мгновение опустился к животу.

— А что с ним?

— Ты когда–нибудь… — И вдруг он понял, почему она посмотрела на свое нерожденное дитя, и тоже застонал. — Ох, Заступница, это же не его?

— Конечно, его. — Ее рука ласково прошлась по круглому животу. — Он во многих отношениях сильнее тебя. Все мои уловки для него ничего не значили, он быстро все понял, быстрее, чем ты. Но он простил меня, он позволил мне вступить в ячейку, а я взамен обучила его своему искусству.

Эдеард исследовал ее мысли, насколько позволяла плотная защита. В них зияли провалы, скрывавшие абсолютную черноту. Как будто ее голова наполнилась зловещими тенями. Это была не Ранали.

— Он и против тебя использовал принуждение.

Улыбка на ее лице говорила о чувственных воспоминаниях. Тени обрели очертания, похожие на силуэты членов ячейки. Они охватили весь ее разум, заслонив свет и звуки. Ранали не могла пошевелиться, не могла даже закричать. А потом в темноте появился он, и страх сменился ощущением невообразимого восторга. Она повернулась к источнику наслаждения, излучая благодарность и преданность.

— Как прекрасно было сознавать, что воплощается все, на что я так долго надеялась. Эдеард, его сила опьяняет. Он неопытен, как ты когда–то, но он не так скован глупыми условностями. Он свободен и ничего не боится. Мое дитя будет таким же могущественным, как его отец.

— Это не твои слова.

— Ошибаешься, Эдеард. Я не нуждалась в поощрении, как другие члены ячейки. Мои мысли давно разведали эти тропы. Он взял меня за руку и повел точно туда, куда я и хотела. Ты не проявил ко мне такой доброты.

— Итак, ты обучила его приему принуждения.

— Он уже владел им. Я только показала, как можно действовать тонко и искусно, тогда как он полагался лишь на грубую силу.

— Заступница! Ты хоть представляешь себе, что ты натворила? Кого ты спустила на всех нас?

Ее ладони плотно обхватили круглый живот.

— Да, — прошипела Ранали. — Ему не удалось меня ослепить, Эдеард. Я не такая, как другие члены ячейки. Я восхищаюсь им. Мы отлично подходим друг другу, и он это понимает, иначе зачем бы ему брать меня в супруги? Мой ребенок станет частью будущего Кверенции, значительной частью. — Она рассмеялась. — Возможно, он будет даже сильнее своего отца.

— Это твои мечты, — отрывисто бросил он. — Но он использует их в своих интересах.

— Присоединяйся к нам, Эдеард, — сказала она, порывисто наклоняясь вперед. — Не упускай момент. Он может стать твоим настоящим триумфом.

Эдеард повернулся и шагнул к двери.

— Мой ответ тебе известен.

— Да. — Она немного помолчала. — К счастью, не все члены твоей семьи такие глупые и отсталые.

Он остановился, зная, что делает именно то, чего она добивается. Снова превращается в марионетку в ее руках.

— Что ты имеешь в виду?

Ответом ему стала ее торжествующая улыбка.

— Я же говорила, что твоя кровь в конце концов перейдет к нам.

— Что ты натворила?

— Я ничего не делала. Но все дети рано или поздно покидают своих родителей. В душе ты и сам это сознаешь.

Люди на Болдар–авеню в изумлении остановились, увидев, как Идущий-по-Воде появляется из–под прочного тротуара. Никто из них ничего не сказал и даже не двинулся с места, а Эдеард, хлопая полами черного плаща, словно раздуваемого ураганом, стремительно ринулся к дверям Абрикосового дома. Только тогда он заметил их сдержанный интерес и относительное спокойствие. Жители Болдар–авеню тоже были членами ячейки.

Он ощутил присутствие Марили и Анали внутри, в гостиной на третьем этаже. Они находились там, и их мысли излучали удовлетворение, приправленное легким возбуждением. Но это были не совсем их мысли.

Эдеард пришел в ярость. Третьей рукой он выбил входную дверь и взбежал по лестнице.

На лице Татала играла понимающая улыбка, и то же самое выражение Эдеард увидел на остальных лицах. И на лицах Марили и Анали. Обе они стояли рядом с Таталом, голова Марили покоилась на его плече, а рука Анали обвивала талию.

— Прекрати это, — потребовал Эдеард.

Татал неторопливым взглядом окинул Марили, потом повернул голову к Анали.

— Нет, — ответил он.

Марили с обожанием заглянула в его глаза.

— Я уничтожу тебя.

— Если бы ты мог, ты бы уже это сделал. Мне требовалось только доказательство. Кроме того, твои дочери уже были частью ячейки. Они научились разделять общие мысли.

— Не сердись, папочка, — попросила его Марили. — Лучше порадуйся за нас.

— Это так чудесно.

— Такая полная связь.

— Не каждый способен разделять мысли, как это делаем мы.

— Вместе все будут счастливы.

Эдеард уже почти ничего не видел от слез.

— Ты сделал с ними это.

— Мы вместе, — сказал Татал. — Мы счастливы.

— Потому что ты так сказал.

Эдеард сознавал, что в бою у него не будет против них ни единого шанса. Значит, выбора у него нет.

— Идущий–по–Воде, пожалуйста, присоединяйся к нам. Мы с тобой равны. А в качестве мэра ты сделаешь переход совершенно безболезненным и гладким.

— Ни за что, клянусь Заступницей.

Татал медленно шагнул вперед.

— Ты ведь однажды сделал это.

— Что?

— Интересно, в чем твоя сила? В единении с городом? Но теперь нам всем это доступно.

— Откажись от своей затеи, — сказал Эдеард. — Второй раз я просить не буду.

— Любопытно. — Он сделал еще шаг вперед. — Ты знаешь, что не в силах нас победить, и все же угрожаешь. Я вижу тебя насквозь. Ты уверен, совершенно уверен, что одержишь победу. — Он слегка склонил голову и почти с восхищением разглядывал Эдеарда. — Что же это? Чего у меня еще нет?

— Сначала мои дочери.

— В лавке Колфала я заметил в тебе нечто особенное. Уверенность и решимость, какой я прежде не видел ни у кого. Ты считаешь себя неуязвимым. Почему?

Сил Эдеарда хватило только на то, чтобы не отступить перед приближающимся Таталом. Он чувствовал себя словно новорожденный котенок перед водяной крысой.

— Отпусти. Их. Немедленно.

— Я уже видел, что бывает, если вы победите, — негромко произнес Татал.

— Что?

— Это твои слова. Сказанные за несколько секунд до того, как ты уничтожил Овейна и его заговорщиков. Я много раз просматривал воспоминания в стенах хранилища Спиральной Башни. В тот раз ты проявил впечатляющую решимость, Идущий–по–Воде. Это ужасное оружие не пощадило даже госпожу Флорелл. Старую женщину, хотя и далеко не безобидную, как я полагаю. Но что ты имел в виду? Я так и не понял. Ты говорил так, словно видел будущее.

Эдеард ничего не ответил. Упоминание о беспощадном возмездии его потрясло.

— Так дело в этом? — спросил Татал. — Твой секрет — дар предвидения? — Его молодое привлекательное лицо стало задумчивым. — Но нет. Если бы ты мог видеть будущее, ты бы знал, кто я и кем способен стать.

— Ты станешь ничем.

— В чем твой секрет?

Вопрос опалил мозг, словно кислотой разъедая каждое нервное окончание, так что Эдеард не удержался от крика. Он должен был признаться. Все члены ячейки присоединились к требованию Татала, усиливая давление. Третьи руки сомкнулись вокруг тела, преграждая доступ воздуха. Чужие мысли начали просачиваться в мозг, ослабляя волю Эдеарда.

У него не осталось времени на размышления и расчет, да и на то, чтобы как следует сосредоточиться, тоже. Он подумал о том моменте, когда еще был свободен — они позволили ему это сделать, — до того, как он выбил входную дверь Абрикосового дома. И потянулся к нему…

Эдеард жадно вдохнул воздух, поднимаясь из–под земли на Болдар-авеню. Пешеходы остановились, повернувшись в его сторону, в их мыслях проявился сдержанный интерес. Наверху ячейка ждала его прихода.

Он не задержался даже для того, чтобы проверить, не зародилось ли в их головах подозрение. Его память восстановила тот вечер… нет, даже день, когда он занимался астрономией…

Эдеард стоял неподалеку от «Дома голубых лепестков» и терпеливо ждал. Полдень уже миновал, на другом конце города шло заседание Высшего Совета, а в районе Тоселла Финитан боролся со своей немощью и болью.

Наконец уверенной походкой к зданию вышел молодой Татал. Он вдруг остановился и оглянулся на Эдеарда.

— Ты за мной следил, — заговорил Эдеард.

Красивое лицо Татала подозрительно нахмурилось.

— Ну и что?

— Ты боишься, что я тебе помешаю.

— Да пошел ты!

Его третья рука начала вытягиваться, в то время как из–под необычайно сильного щита не пробивался ни один отблеск мыслей.

— Ты наделен колоссальным талантом, — спокойно продолжал Эдеард. — Почему бы тебе не присоединиться ко мне? Людям этого мира нужна помощь. Ты можешь сделать много хорошего.

— Присоединиться к тебе? Принудить меня не сумеешь даже ты, Идущий–по–Воде. Я не стану ничьей ген–формой.

— Я и не собирался применять этот прием. — Его взгляд скользнул по окнам «Дома голубых лепестков». — Тебе, наверное, известно, что она как–то испробовала его на мне.

— Правда? Как глупо, что ты не научился этому трюку. А я заставил ее меня научить. — Он презрительно фыркнул. — Мне понравилось. — Она все еще думает, что контролирует ситуацию, но подчиняется моему приказу.

— Хоньо! Ты уже начал сколачивать ячейку?

Татал прищурился. Из–под его мысленного щита блеснуло недоумение.

— Чего тебе надо?

— Не тебя. С тобой я уже опоздал.

Эдеард вспомнил день за пару лет до этого. Потянулся к нему…

Он пытался. Сам удивлялся своему терпению, но продолжал отыскивать тот момент, когда в душе Татала оставалась хоть капля человечности. Если она там и была, он так ее и не нашел и под конец он усомнился в ее существовании.

Но он продолжал попытки. И вот он уже стоял у ворот города, встречая караван, который привез пятнадцатилетнего Татала. Но к этому моменту его личность уже вполне сформировалась. Он прибрал к рукам весь караван и управлял им из повозки мастера. И совсем не так мягко, как ячейкой: мужчины и женщины служили ему, а их дочери сменяли друг друга в его постели. От старых и непокорных он избавлялся по пути.

Еще раньше… Стало ясно, что Татал прибыл из провинции Уставен. Эдеард пропустил семнадцатый день рождения Тарали, но попал в столицу провинции, Грован за девять месяцев до отъезда Татала. Как раз вовремя, чтобы узнать, что четырнадцатилетний подросток при помощи телекинеза убил своего жестокого отца Матрара. А через несколько минут после этого выбросил из дома мать–алкоголичку.

Еще немного назад… Пятью годами ранее этого события Эдеард целый месяц посещал таверну вместе с Матраром, стараясь урезонить несчастного человека, уговорить его не проявлять жестокости к домашним. Все без толку.

Эдеард вернулся на два года и подкупил хозяина столярной мастерской, где работал Матрар, обеспечив ему более легкую работу и высокий заработок. Возможно, Матрар увидит будущее не в таком мрачном свете. Но деньги были потрачены на длительные запои, что вызвало возмущение работников, за которыми ему надлежало присматривать.

Наконец Эдеард в последний раз подошел к излюбленной таверне Матрара. Ему пришлось провести кое–какие исследования в довольно беспорядочных записях гильдии клерков Грована, но все же удалось раскопать свидетельство о рождении Татала. Впрочем, он не до конца полагался на его достоверность и потому пришел к таверне за десять дней до вычисленной даты. На нем была простая рабочая одежда и тяжелое пальто, а лицо скрывала легкая дымка. В этот момент его не узнала бы даже Кристабель.

Пока официантка протискивалась между старыми обшарпанными деревянными столами, он плеснул в эль Матрара несколько капель винака. Тот же самый фокус он проделывал на протяжении двух недель.

Татал так и не был зачат. Он никогда не существовал, значит, его никто не помнил и не оплакивал.

В Маккатран Эдеард возвратился ко второму дню рождения Тарали. И, как он уже помнил, через два дня она подхватила ветряную оспу. Осенью того же года невероятно счастливая Мирната объявила о своей неожиданной помолвке. Финитан в расцвете сил управлял городом и поддерживал комитет по борьбе против организованной преступности при Высшем Совете, добивавшийся значительных успехов.

Все это он помнил. События. Разговоры. Даже погоду. Он почти ничего не хотел менять. Сначала. Потом единообразие ему наскучило. Знание стало тяжелой ношей, а люди, совершавшие все те же ошибки, начали его раздражать.

Единственное, что изменилось, это его сны: такие же причудливые, невероятные, но совершенно новые.

ГЛАВА 5

Черитон Маконна чувствовал себя усталым, озлобленным и грязным до такой степени, что его одежда начала вонять. Ему просто необходимо было выпить кофе, глотнуть свежего воздуха и подставить лицо солнечным лучам. Кондиционер в помещении диспетчеров узла восприятия работал на полную мощность, но людей здесь было слишком много. А мастер снов Йенрол настаивал, чтобы они продолжали работу, отыскивая малейшие признаки проявления Второго Сновидца. Специальный модуль, внедренный в узел восприятия, был подключен напрямую к членам команды и усиливал чувствительность до чрезвычайно высокого уровня. Черитону это очень не нравилось: открываться Гея–сфере в такой степени было все равно что смотреть на солнце. К счастью, у него имелись вспомогательные фильтрующие программы, которые он потихоньку активировал, чтобы защитить свой мозг. Остальным членам команды Йенрола приходилось тяжелее. Безгранично преданные и послушные люди в полной мере испытывали последствия эмоциональных резонансов, отыскивая малейшие признаки своего неуловимого мессии.

Лица вокруг него искажались гримасами от сильных впечатлений, передаваемых уникальной связью, но люди не сдавались. Если они не остерегутся, есть риск получить повреждения тканей мозга. Но Йенрол оставался непоколебим в своем убеждении, что происшествие в лесу Франкола было вызвано возвращением Второго Сновидца. В ее переход с Чобамбы твердо верил и Пелим, поддерживаемый самоуверенными мастерами снов.

В кратком сообщении Оскара, полученном по секретному каналу, ясно говорилось, что с тропы сильфенов Араминта не вышла. Изменение состояния тропы каким–то образом удалось определить через Гея–сферу, но с той стороны никого не было. Теперь тропа свернулась, как происходило всегда, как только пути сильфенов осквернялись любопытствующими людьми. Черитон прекрасно понимал, что Второй Сновидец уже не воспользуется тропой и продолжит странствие между мирами. Но как объяснить это Йенролу? Мастер снов был одержим до безрассудства, он верил, что цель близка.

Черитон украдкой окинул быстрым взглядом душный маленький зал, где теснились его сослуживцы. Двое заметно вздрогнули от каких–то ощущений, обжигающих незащищенные нервы, словно физическая боль. Сам Йенрол тоже постоянно дергался. «Это смешно, — подумал Черитон. — Она ведь не идиотка. Все силы вторжения преследуют единственную цель: поймать Второго Сновидца. Не будет же она возвращаться прямо в расставленную ловушку». Большинство умеренных последователей Воплощенного Сна разделяли его убеждение. Он чувствовал уныние, просачивающееся в Гея–сферу от тех, кто неохотно направлялся к червоточине в доке Колвин–сити. Тех, кто мог туда добраться. В Гея–сфере города частенько вспыхивали вихри ярости, направленной на недавних завоевателей. Кроме этих эмоций сильнее всего ощущался страх преследования и боль. Черитон отгораживался от подобных всплесков после первых же нескольких мгновений. В Колвин–сити они наблюдались еще чаще, чем в других местах.

Некоторые стычки происходили неподалеку. Один разум, почти против своей воли, он ощущал особенно отчетливо. Это была Мирабель, с которой он завязал знакомство, хотя и совершенно напрасно. Несмотря на все свои намерения, он позволил ощущениям впитаться в гея–частицы и увидел открывшийся перед Мирабель склон широкой улицы, перекрытой возбужденной толпой.

— Ох, проклятье, — едва слышно пробормотал он. «Я ничего не могу сделать».

Он еще наблюдал за происходящим, принимая миллиарды эмоциональных всплесков, как вдруг все изменилось. Рядом с Мирабель и ее недалеким мужем поднялся еще один разум, мысль невероятной силы заявила о себе ослепительным светом и оглушительным звуком. Фильтры вспомогательных программ едва смогли защитить Черитона от ее непреодолимой мощи. Йенрол и все остальные в один голос закричали от боли.

Больше всего на свете Мирабель хотелось убраться из этого ужасного мира. Она прилетела сюда вместе с Даналом в надежде приблизиться к Второму Сновидцу. А вместо этого оба они подверглись жестоким испытаниям, кульминацией которых стал арест Данала силами Воплощенного Сна. Эти люди не могли быть частью движения, как она его понимала. Команда встречи, конечно, подчинялась советнику Пелиму, но им явно не хватало мягкого смирения истинных последователей. Они были жестоки и высокомерны. Данал перенес отвратительную процедуру, но ему никто даже не посочувствовал.

В конце концов ей вернули мужа, но он превратился в дрожащую развалину и уже не был похож на мягкосердечного мужчину, с которым она связала себя узами брака. Они даже не могли вернуться в купленную квартиру, из–за которой в первую очередь и был арестован Данал. Невероятно, но его заподозрили в сговоре со Второй Сновидицей. Мирабель никак не понимала, как Араминта, хорошенькая молодая женщина, немного нервная, но упорно трудившаяся над ремонтом дома, могла оказаться Вторым Сновидцем. Эта мысль просто не укладывалась у нее в голове. Марибель такого не ожидала, и, пока они осматривали квартиру и договаривались о цене, никаких подозрений у нее не было. Она пила чай с Вторым Сновидцем, но ничего не почувствовала. Здесь что–то неправильно.

Она пыталась объяснить это Даналу, но тот и слушать ее не захотел. После ареста он впал в глубокую депрессию, шарахался от собственной тени и кричал на жену. Она старалась не обращать внимания на его оскорбления. Их выкрикивал не Данал, а страх и боль, причиненные ему дознавателями.

Несколько дней они провели в гостинице. Еду им доставляли в номер, а Мирабель, как могла, заботилась о муже. Черитон порекомендовал какие–то лекарства, чтобы помочь Даналу, и она пыталась уговорить его их принимать. Иногда он соглашался, но чаще просто выбрасывал ампулу. И она терпеливо ждала, пока ее муж оправится от потрясения, а на улицах прекратятся преследования Воплощенного Сна. Тогда–то она и узнала, что Вторым Сновидцем была Араминта, и, более того, что она сбежала на какую–то планету на краю Содружества, о которой Мирабель никогда и не слышала. Как ни странно, эти новости благотворно повлияли на состояние Данала, и он согласился принимать нейролептики.

Успокаивающий эффект лекарств был медленным, но устойчивым. Мирабель начала замечать, как Данал снова становится ее любимым мужчиной. Тогда они решили, что пора уезжать. Того же мнения, похоже, придерживались и остальные сторонники Воплощенного Сна, оказавшиеся на Виотии. Враждебность и жестокость коренного населения планеты никак не уменьшались.

Покинуть отель они решили поздним утром, когда на улицах будет больше народа, больше последователей Воплощенного Сна, направляющихся в порт, и больше патрулей военизированной полиции. Так безопаснее.

Гостиницу от дока, где находилась червоточина на Эллезелин, отделяло около двух миль. В вестибюле в этот час почти никого не было. Накануне Мирабель заказала в местном кибермагазине современную одежду, чтобы не выделяться на улице, но вещи так и не доставили, хотя система управления магазином свидетельствовала об отправке заказа. Пришлось обойтись тем, что у них осталось. Даналу было проще: вместе с коричневыми джинсами он надел свитер нейтрального серого цвета, так что издали на него никто не обратил бы внимания. Если бы еще не обувь на шнурках, которой никто в Содружестве давно не пользовался… Марибель больше беспокоилась за свое белое с зеленой отделкой платье: само по себе оно не вызвало бы подозрений, если бы не его покрой, выдававший жительницу Маккатрана. В сущности, это была копия платья Кристабель, в котором та посещала таверну «Орел Олована».

У выхода из отеля Мирабель попыталась вызвать такси. Юз–дубль доложил, что ни одна компания не отвечает, а единая транспортная служба приносит свои извинения и обещает восстановить работу системы, как только будет возможно.

— Здесь не так далеко, — сказала она, стараясь подбодрить не столько Данала, сколько себя. — Мы быстро дойдем и через час будем уже на Эллезелине.

Данал кивнул, сжав губы, так что они слились в бескровную линию.

— Ладно.

Из отеля они вышли на залитую теплым утренним солнцем и почти пустую Поррал–стрит. Откуда–то издалека доносился вой сирены и характерный гул, похожий на злобное жужжание гигантского насекомого. Мирабель безошибочно определила в нем шум возбужденной погоней толпы. Поррал–стрит вывела их на главную магистраль этой части города, бульвар Дарьяд, спускавшийся к реке Кэрнс. И в конце спуска, чуть в стороне, располагался порт. Вид широкой улицы, обрамленной высокими зданиями, с бесшумно сменявшими друг друга объемными изображениями, регулировавшими отсутствующий наземный транспорт, рождал надежду. Насколько могла видеть Мирабель, на всем протяжении пути было не больше сотни человек.

Данал тоже приободрился, взял ее под руку, и они быстро зашагали вперед. Часть магазинов на обеих сторонах улицы были разгромлены, а разбитые витрины закрыты огромными листами черного карбона. Рекламные щиты по большей части оставались пустыми и темными. Поперек рельсов метро в середине спуска замерли три разбитые капсулы. Редкие пешеходы при встрече с ними отводили взгляды. И никто не делился своими чувствами в Гея–сфере. Никто не хотел обращать на себя внимание. Марибель быстро определила идущих к реке людей: парами и группами они торопливо шагали по улице, при этом стараясь сохранять непринужденный вид.

Они уже дошли до середины спуска и начали расслабляться, когда пришлось пересечь одну из боковых улиц. И сразу же донеслись крики толпы. Марибель увидела, как по направлению к ним бежит мужчина, преследуемый пятью десятками горожан.

— Бегите! — отчаянно закричал он, пробегая мимо.

На повороте к докам он потерял свою черную фетровую шляпу. Преследователи, излучая злобу и жажду крови, быстро приближались. Марибель и Данал, повинуясь инстинкту, бросились за беглецом.

— Помогите, — закричала Мирабель, в то время как ее юз–дубль посылал вызов эллезелинской полиции, который так и не был принят. Она обратилась к Гея–сфере, но в ответ ощутила лишь слабые отзвуки сочувствия, проявляемого другими последователями Воплощенного Сна. — Кто-нибудь, помогите!

Данал тащил ее вперед, держа за руку. Ноги путались в юбке, а высокие ботинки совершенно не подходили для бега. До порта оставалось еще не менее полутора миль. Вместе с выбросом адреналина появился страх. Мирабель вспомнила, как в ночь предательства Салраны Идущий–по–Воде стоял на горе, окруженный бандитами под предводительством Арминеля. Даже в тот момент он сохранял чувство собственного достоинства. «Я должна брать с него пример».

Ее нога обо что–то споткнулась, и Мирабель, обдирая колени и запястья, полетела на тротуар. Сильный удар отозвался болью в руках. Мирабель всхлипнула от ужаса, понимая, что все кончено.

— Заступница, помоги, — простонала она.

Данал пытался ее поднять, но толпа с невероятной скоростью приблизилась, и мир скрылся за враждебными лицами. Люди держали в руках деревянные дубинки и металлические прутья, а у двоих были даже портативные лазерные сварочные горелки.

— Не надо, — всхлипнула Мирабель.

Слезы уже застилали глаза. Она ненавидела себя за слабость, но эти люди собирались ее убить, не дав вкусить чудес Бездны.

— Я вызвал полицию, — вызывающе бросил Данал.

Деревянная жердь с отвратительным треском врезалась ему в висок. Бедняга едва открыл рот, чтобы закричать, как второй удар пришелся по голеням. Данал мгновенно упал, и его ослабевшая рука выпустила пальцы Мирабель.

— Нет! — завопила она. Ее обезумевший взгляд остановился на лице стоявшего впереди мужчины. Он казался совсем обычным — средних лет, одетый в модную куртку. «Он не ударит женщину», — подумала она. — Мы хотим уйти, — взмолилась она. — Отпустите нас.

— Сука.

Кулак мужчины ударил прямо в нос. Она услышала, как треснула кость. В первый момент она оцепенела от ужаса и даже не почувствовала боли. А потом в мозг словно воткнулась раскаленная игла. Марибель завизжала и рухнула на колени. Рядом чей–то ботинок врезался в бок Данала. По ее губам и подбородку потекла кровь.

— Хватит, — раздался спокойный женский голос.

В центре толпы возникла темная фигура.

И наконец Гея–сфера осветилась добротой и сочувствием. Удивительное ощущение росло и крепло, поражая Мирабель своей интенсивностью. Она удивленно ахнула и заморгала, а женщина, словно освобождаясь от кокона, распахнула пальто. Под ним обнаружилось длинное кремовое одеяние, похожее на балахоны клириков. Казалось, что оно испускает собственный свет. На тонкой золотой цепочке ярко сиял голубой камень, рассеивая страхи Мирабель. На мгновение она как будто вознеслась над своим телом и увидела мерцающие звезды галактики. Это видение согрело ей душу. В следующий миг она опять была на Виотии и ошеломленно смотрела на улыбавшуюся ей женщину.

Люди в первом ряду толпы, поначалу бросавшие на женщину злобные взгляды, недоуменно замерли. Против искренней доброты и умиротворенности, излучаемой ею в Гея–сферу, не устояла даже их безумная ненависть.

Данал, превозмогая боль, поднял голову, не веря в свое спасение.

— Сновидица! — удивленно выдохнул он.

— Здравствуй, Данал.

Араминта улыбнулась. В свое приветствие она впустила частицу безмятежного спокойствия Небесного Властителя и теперь чувствовала, как ее поток омывает душу несчастного избитого человека, принося облегчение. Марибель, стараясь остановить льющуюся из сломанного носа кровь, не сводила с Араминты благоговейного взгляда. А затем последователи Воплощенного Сна по всему Содружеству вознесли благодарность Второй Сновидице за то, что она наконец покинула свое тайное убежище и вышла навстречу судьбе. Волна доброжелательности, впитавшая в себя эмоции миллиардов людей, захлестнула сотни миров.

Но вот один из преследователей сумел стряхнуть оцепенение, вызванное Араминтой и Небесным Властителем. Им оказался тот самый мужчина, что ударил Мирабель.

— Ты! — рявкнул он. — Это все твои проделки.

Он поднял кусок арматуры. Араминта пристально посмотрела на него, чувствуя, как от Небесного Властителя нечто проникает в ее мозг, еще сильнее возвышая ее мысли. При этом она вспомнила об уникальной способности Ранали.

— Не надо, — спокойно сказала она и изменила его чувства, стирая из них страх и ненависть.

Рот у него приоткрылся в безмолвном вздохе, а металлический прут со звоном упал на тротуар. В тот же момент над землей пронесся гул целой эскадрильи капсул. Араминта с улыбкой следила за их снижением, делясь своими ощущениями со всеми вокруг. К тому времени, когда воины в броне пробили себе путь сквозь толпу, она уже помогла Мирабель подняться на ноги.

— Благодарю вас, джентльмены, — приветливо сказала она полицейским, наставившим дула оружия на толпу. — Помогите, пожалуйста, Даналу.

Идущий впереди офицер нерешительно остановился. Она чувствовала его сомнения и отчаянное желание оказаться где–нибудь подальше от этого места.

— Вы должны пойти со мной, — объявил он.

«Я СНОВИДЕЦ», — провозгласила Араминта в Гея–сфере, пользуясь мощью Небесного Властителя для усиления своих слов. Эта сила заставила офицера отшатнуться, и он едва не упал на колени, так ослабели его ноги. Люди из толпы за его спиной вздрагивали и пытались защититься от ее посылов.

— Разве Идущий–по–Воде ездил в капсуле? — спокойно продолжила Араминта. — Думаю, нет. Я пройду к червоточине пешком. И те, кто желает следовать за своей мечтой, пойдут со мной. — Она окинула толпу оценивающим взглядом, но никто уже не посмел смотреть ей в глаза. — А те, кто причинит вред моим последователям, будут наказаны. — Араминта снова обратила взгляд на офицера. — Ваше имя?

— Дарраклан. Капитан Дарраклан.

— Очень хорошо, капитан Дарраклан, ваши люди будут нас сопровождать. В этом городе должен воцариться мир. Такова моя воля.

— Да, мэм, — буркнул Дарраклан.

Араминта приподняла бровь, в ее мыслях мелькнула нотка порицания. Дарраклан поклонился.

— Да, Сновидица, — исправил он свою ошибку.

Араминта ласково улыбнулась Мирабель.

— Пойдем.

Толпа расступилась, и они зашагали вниз по улице, к берегу реки и докам. Ошеломленные полицейские быстро помогли Даналу подняться.

В конце бульвара Дарьяд ее ожидало грандиозное зрелище. Со всех перекрестков, со всех боковых улиц ей навстречу вышли счастливые приверженцы Воплощенного Сна, наполнив Гея–сферу искренней радостью, хотя и с оттенком недоверия. Бойцы капитана Дарраклана не посмели разгонять новые толпы и только тщательно охраняли Араминту, окружив ее плотным кольцом. Капсулы прикрывали процессию с воздуха. Араминта не обращала на них внимания.

В порту их встретили протестующие. Несколько сотен озлобленных горожан организовали лагерь перед главным входом, но капсулы летали взад и вперед над их головами, полностью игнорируя проявление протеста. И горожане с любопытством смотрели, как Араминта идет к ним во главе целой процессии. В передних рядах быстро началось смятение. Одно дело — дразнить неуязвимых и безразличных полицейских, отделенных забором, припоминая им все несправедливости, вызванные оккупацией Виотии, и совсем другое — встретиться лицом к лицу с живым мессией, наделенным загадочными телепатическими способностями.

Араминта была еще в ста метрах от них, когда люди начали расступаться, пока не образовали широкий проход к воротам. Высокие створки быстро распахнулись, и из–за них показалась еще одна группа вооруженных полицейских. Ими командовал сам клирик Пелим, и в его мыслях не было ни сострадания, ни одобрения.

Араминта поняла, что ей предстоит первое настоящее испытание в качестве Сновидца. Пелим не сдастся так быстро, как Дарраклан, но она не сомневалась: в конце концов и он не устоит перед принуждением Ранали. Кроме того, она надеялась на помощь Небесного Властителя, если возникнет препятствие на ее пути в Бездну вместе с остальными верующими. В глазах подавляющего большинства приверженцев Воплощенного Сна она по праву занимает место их лидера, их спасителя. Клирики же станут администраторами и помощниками, обязанными облегчить ей путь. Судя по суровому выражению лица Пелима и тем немногим мыслям, которые он выпустил в Гея–сферу, он и сам начинал это понимать.

«Я должна просто продолжать идти, — сказала она себе в том небольшом мысленном пространстве, которое не допускала до Гея–сферы. — Я должна стать воплощением непреодолимой силы, как и обещала Брэдли. Истинные последователи не допустят, чтобы кто–то мне помешал, тем более сейчас, когда я могу дать старт паломничеству. Это их конечная цель, то, что важнее всего на свете».

На лице клирика Пелима появилась притворная почтительная улыбка.

— Вторая Сновидица, — произнес он, едва заметно выделяя слово «вторая». — Мы рады, что ты наконец вышла из тени. Добро пожаловать.

Араминта даже не замедлила шаг. Она шла прямо на шеренгу полицейских, выстроившихся за спиной Пелима. Бойцы поспешно разошлись в стороны.

— Моя скрытность отчасти связана со страданиями жителей этого мира, — сказала Араминта, увлекая процессию сквозь строй охраны.

Мирабель, державшаяся с ней рядом на всем пути по бульвару Дарьяд, сердито уставилась на Пелима. Неодобрение выразили и остальные участники процессии. Впереди показалась червоточина. Араминта видела окружавшее ее сияние излучения Черенкова и свет солнца, проникавший из другого мира.

Пелим нахмурился, стараясь сдерживаться.

— Заверяю вас, мы сделали все возможное, чтобы…

Он шел рядом с ней, неловко передвигаясь почти боком. Она победила.

— Когда я буду во Дворце–Саду, я потребую полного и открытого расследования вашей роли в этой агрессии, — снисходительным тоном сказала она.

— Что… — только и сумел выдохнуть Пелим.

— Идущий–по–Воде всеми силами старался искоренить насилие. Этому он посвятил все свои жизни. Борьба едва не сломила его, но он выстоял. И мы должны брать с него пример. Организованное вами вторжение противоречит всем принципам Воплощенного Сна. И было бы огромной ошибкой надеяться, что подобные злодеяния останутся безнаказанными.

Араминта продолжала свой путь к червоточине, а Пелим остался стоять с открытым ртом под одобрительные и насмешливые возгласы окружающих. Снаружи, в рядах протестующих, тоже раздались энергичные возгласы.

Араминта, наслаждаясь одержанной победой, гордо улыбалась. Червоточина, обрамленная металлическими стойками с оружием и сенсорами, была уже прямо перед ней. Полицейские Эллезелина расступились. Они сняли шлемы, открыв улыбающиеся лица. Истинные верующие не скрывали своей радости: Вторая Сновидица пришла к ним и возглавит паломничество, как и было обещано. Ее встретили приветственными возгласами и аплодисментами.

— Спасибо, — сказала Араминта. — Большое спасибо всем вам.

Она с трудом удерживалась от смеха. Она не раз наблюдала, как известные политики общались с людьми, и всегда злилась, видя, как они манипулируют массами накануне выборов. Теперь она поняла, как именно: похоже, что это врожденная способность.

У самой червоточины она остановилась и сжала руки Мирабель. С запятнанного подсохшей кровью лица на нее смотрели горящие восторгом глаза.

— Теперь вы можете идти домой, — сказала она взволнованной поклоннице. — Как только корабли будут готовы, мы отправимся в паломничество.

У Мирабель задрожала нижняя губа и в глазах появились слезы.

— Все в порядке, — заверила ее Араминта. — Теперь все будет в порядке.

Произнеся эту невероятную ложь, она почувствовала гордость, что смогла скрыть свои чувства.

Араминта помахала рукой новым друзьям и шагнула через червоточину, сразу попав под более теплые лучи желтоватого эллезелинского солнца.


— Черт побери! — выругался Оскар.

— Это не она, — заявил Томансио.

— Она надула нас, — проворчала Бекия. — Она погубит всю галактику.

Сидевший на другом конце каюты Лиатрис покачал головой и восхищенно усмехнулся.

— Умная женщина. Они давили и давили на нее, загоняя в угол. И осталось два варианта: залечь на дно или выйти и драться. Они никак не ожидали от нее такого.

— Потому что это не она, — настаивал Томансио.

— Но внешне очень похожа, — заметил Оскар.

Его юз–дубль продолжал принимать новостную ветку и показывал вход червоточины, находившийся всего в полукилометре от склада компании «Буутель и Лейчестер», где скрывался их корабль. Оскар с трудом удержался, чтобы не выбежать из корабля и лично не понаблюдать за событиями. Новостные каналы показывали сотни людей, радостно отправляющихся сквозь червоточину на Эллезелин вслед за обретенным мессией. Но на этом трансляция заканчивалась. Выход из червоточины располагался в охраняемой зоне.

Зато Гея–сфера продолжала передавать ощущения Араминты, шагающей по почти пустой площадке. С неба к ней с ревом устремились капсулы. Люди бросали работу и восторженно приветствовали ее появление в Большом Маккатране. «Интересно, как отреагирует на нее Духовный Пастырь Этан?»

— Ну вот и все, — сказала Бекия.

Она все еще злилась, что приходится носить лечебный рукав, чтобы восстановить разорванные связки, пострадавшие во время стычки в лесу Франкола. На нее бросились сразу три агента, и силовое поле с левой стороны не выдержало перегрузки. Оскар вытащил ее из драки за мгновение до приземления капсул. Он считал, что ей повезло. Томансио сумел их подобрать, и медицинская камера сотворила небольшое чудо.

— Может, у нее есть какой–то план? — предположил Оскар.

— Она в большой опасности, — сказал Томансио. — Лиатрис все правильно угадал. Она была вынуждена решиться на такое, просто чтобы выжить.

— Мне кажется, ты говорил, что это не она, — заметил Оскар.

Красивое лицо Томансио осветилось улыбкой.

— Туше.

— Это она, — сделал вывод Оскар.

— Но я еще сомневаюсь, — продолжал Томансио. — Эта… владычица совсем не похожа на девчонку, за которой мы гонялись. Водить за нос Воплощенный Сон не в ее характере.

— Что же тогда? — спросила Бекия.

— Двойной обман, — высказал свою догадку Томансио. — Они поймали ее, взломали ее разум и внедрили собственные подпрограммы. Она стала марионеткой Воплощенного Сна, привлекающей всеобщее внимание. Главное преимущество в том, что она делает то, чего от нее ждут все верующие, желающие отправиться в паломничество. Этан получил все, чего хотел.

— Только лишился роли лидера, — добавил Оскар. — Это будет ее следующий шаг. Ей ничего не остается, кроме как занять трон.

— Не важно, — сказал Томансио. — Он все равно получил все, что нужно, то есть билет в Бездну. Кроме того, никто теперь не обвинит его, если дело не выгорит.

— А так оно и будет, — буркнула Бекия.

— Я все еще не могу в это поверить, — упорствовал Оскар.

Он еще помнил странное сочетание страха и решимости на лице Араминты во время их такой короткой встречи в парке Бодант. И ее великолепное бегство не только от его команды, но и от целой плеяды агентов всех самых могущественных игроков Содружества.Кроме того, она была потомком Меллани, а это означало неприятности такого масштаба, какой современные граждане Содружества даже представить себе не могут. Его губы дрогнули в едва заметной улыбке. Что–то тут не складывалось.

— Что же она в таком случае делает? — спросила Бекия. — Она могла ввязаться в драку из того угла, в который ее загнали. Но у нее теперь нет выбора. Она должна возглавить паломничество Воплощенного Сна. Все ее хрупкое влияние базируется только на этом.

— Самоубийство? — предположил Лиатрис. — Она ведет их в Пучину, и райели–воины уничтожают все корабли вместе с паломниками.

— Это я могла бы понять, — пробормотала Бекия.

Оскар усмехнулся своей уверенности.

— Давайте посмотрим, что будет дальше, — сказал он Рыцарям–Храни-телям. — Она ведь мессия.

Томансио застонал.

— Хочешь сказать, что мы останемся?

— Вы уже видели, что творится в доке. Все последователи Воплощенного Сна ринулись к червоточине, и Пелиму придется снять защитный купол, чтобы их впустить. Если стартовать сейчас, вся наша маскировка пойдет насмарку.

— Если операция закончена, маскировка нам ни к чему.

— Дайте ей несколько дней. Сейчас, как я полагаю, она будет очень занята. А мой код у нее имеется.

— У нас тоже, — фыркнула Бекия.


Араминта стояла в передней части большой пассажирской капсулы и смотрела сквозь огибающий ее прозрачный фюзеляж. Внизу, в пятистах метрах от нее, раскинулся Большой Маккатран, огромный город, простирающийся до горизонта во всех направлениях. Хрустальные башни, поднимаясь из пышной зелени парков, мерцали и сияли в солнечных лучах, здания нижнего уровня переливались всеми цветами радуги. Она не могла не признать, что город очень красив. Наслаждаться прекрасным видом мешали только бесчисленные капсулы, поднявшиеся над установленными трассами в ожидании ее проезда. Почти все они, совершив плавный разворот, собирались сзади, образуя многоцветную армаду. Машин собралось так много, что Араминта видела внизу отбрасываемую ими тень.

Впереди, на горизонте, где город уходил вниз зелеными уступами парка, показался океан, а на самом берегу, мерцая в лучах предзакатного солнца, поднимался Маккатран-2.

— Вы хотите проследовать сразу во Дворец–Сад, Сновидица? — спросил ее капитан Дарраклан.

После перехода сквозь червоточину он остался при ней, претендуя на роль личного охранника. Араминта не стала возражать. Без шлема он выглядел довольно привлекательным и к тому же классическим квадратным подбородком и вьющимися каштановыми волосами напоминал ей одну из молодых сущностей мистера Бови.

— Нет, — сказала она, не отводя взгляда от странной копии чужого города. — Эдеард впервые вошел в город через Северные ворота. Отвезите меня туда, будет правильнее, если я пройду до дворца пешком.

«Что даст Этану больше времени воздвигнуть баррикады, если он решится».

Капсула начала снижаться, а в мыслях капитана Дарраклана Араминта уловила сдержанное удовлетворение. Вероятно, он думал о том же, что и она.

Они приземлились в широкой парковой полосе, прилегавшей к хрустальной стене. Выйдя на траву, Араминта подняла голову: сопровождавшие их капсулы теперь столпились в поисках места для парковки, так что потемнело небо. Она была уверена, что ни одна из машин не соблюдает правил движения. «Неплохо. Небольшой всплеск анархии, вызванный моим появлением. Законам Этана не все подчиняются беспрекословно».

До сих пор все просто наблюдали за событиями, побуждая ее двигаться вперед своим энтузиазмом и радостью от обретения Сновидца. Теперь ей предстояло потеснить в роли лидера Этана, проявив более сильные способности и решимость. «Как и говорил Брэдли».


Араминта прошла под высокой аркой хрустальной стены, а люди, побросав кое–как поставленные капсулы, образовали позади нее красочную процессию. Внизу ей почти не удавалось рассмотреть Маккатран-2. Район Высокого Рва, куда она попала, был переполнен людьми: встречать ее, похоже, вышли абсолютно все жители этого священного для Воплощенного Сна города. При ее приближении тотчас поднимался оглушительный рев приветственных выкриков. Констебли, одетые в точно такую же форму, как и отряд Эдеарда, отдали честь. Сержант и капитан Дарраклан выкрикивали приказы, а Араминта продолжала идти вперед. «Не останавливайся, не сомневайся».

Спустя некоторое время констебли окружили ее плотным кольцом и вывели на мост через Северный канал, ведущий в Йисидро.

Оказалось, что не все жители города встречали ее в районе Высокого Рва. Узкие улочки Йисидро тоже были забиты верующими, и некоторые из них не могли сдержать слез радости. Печально известная таверна «Голубой лис» стояла на своем месте, за коричневатым мостиком из песчаника, а дальше расстилался Золотой Парк, где на белоснежных колоннах играли солнечные лучи. На открытом месте ее поджидало еще одно людское море, и, наконец, над горизонтом поднялись купола Дворца–Сада.

Она уже шагала по аккуратным дорожкам парка, когда Дарраклан, нагнувшись, прошептал на ухо:

— Духовный Совет собрался у входа во дворец.

— Чудесно, — ответила Араминта.

Вдоль дорожек стояло множество детей, и в их глазах сиял неподдельный восторг. Очень тяжело было продолжать игру, зная, что придется обмануть их доверие. «Это их родители обманули своих детей. Я стану для них проявлением истины».

Решимость вернулась к Араминте, когда она дошла до моста из дерева и металлических тросов, повисшего над Внешним каналом. Пересекая его, она уже не обращала внимания на тысячи улыбающихся лиц. Дальше ее сопровождал только Дарраклан, а констебли остались позади и старались предостеречь самых отчаянных верующих от падения в воду. Всем хотелось узнать, что произойдет дальше, и потоки мыслей обратились к клирикам, призывая их встретить нового Сновидца.

Члены Совета, одетые в великолепные парадные красно–черные мантии, как и с казал Дарраклан, ждали ее перед входом в Мальфит–холл. Впереди всех в белой мантии, сиявшей гораздо ярче, чем одеяние Араминты, стоял Этан. Это ничуть не удивило ее, поскольку ее одежда была сшита из подкладки полуорганических портьер из дома мистера Бови.

Духовный Пастырь низко поклонился.

— Сновидица, — обратился он к Араминте. — Мы рады тебя видеть. Мы долго ждали этого момента.

Араминта лукаво улыбнулась. Для проигравшего в политической борьбе он излучал удивительно хорошее настроение.

— Надо быть осторожнее со своими желаниями.

— Несомненно. Могу я узнать, почему ты наконец решила к нам выйти?

— Время пришло, — ответила она. — И я хотела избавить Виотию от страданий.

— Это обстоятельство достойно наибольшего сожаления.

— Все в прошлом, — беззаботно ответила Араминта, представляя, как обозлится на нее родной мир. — Я здесь, и я поведу всех желающих к лучшей жизни, такой же, как у Идущего–по–Воде.

Она снова призвала Небесного Властителя, и тот заверил: «Мы ждем вас. Мы будем вас направлять».

Радостный гул в толпе снаружи проник даже сквозь толстые стены. Араминта многозначительно улыбнулась Этану. Теперь его ход.

Он с готовностью улыбнулся.

— Мы польщены.

— Благодарю. Может, теперь пройдем в зал Высшего Совета? Нам надо многое обсудить.

Этан оглянулся на ряд лиц, осененных зарождающейся надеждой. Один из советников неискренне улыбнулся.

— Конечно, Сновидица, — произнес он.

— Ринченцо, как я полагаю?

— Да, Сновидица.

— Благодарю вас за помощь.

— Рад услужить.

«Держу пари, так и есть, скользкий кретин».

— Куда идти?

Преувеличенно низкий поклон Ринченцо граничил с издевательством.

— Сюда, пожалуйста, Сновидица.

Она увидела непрекращающийся шторм, бушующий на потолке, и неожиданно пожалела, что это всего лишь копия Мальфит–холла и яркие образы над головой лишь отдаленно напоминают планетарную систему Кверенции. После того как Араминта решилась, она очень хотела пройти по настоящему Маккатрану и увидеть улицы и здания, где разыгрывались драмы из жизни Эдеарда.

Они в молчании прошли через не такой огромный Торал–холл, и Араминта не удержалась от улыбки, увидев по–прежнему яркий аккреционный диск желтовато–красного солнца, совсем не такой, каким увидела его Джастина — без стремительно летящих комет и нового мира, возникшего там, где его не могло быть.

— Вы не стали его обновлять? — беззаботно спросила она, проходя прямо к отделанному золотыми накладками трону во главе длинного стола.

— Это Маккатран Идущего–по–Воде, Сновидица, — сказал Этан.

— Да, конечно. Впрочем, не важно, скоро мы навсегда покинем его. Садитесь, — приветливо добавила она.

Этан выбрал место слева от нее, а напротив него уселся Ринченцо. Мест хватило для всех.

«Без Пелима, — догадалась она. — Что ж, как угодно». Худощавый клирик почему–то вызывал у нее тревогу.

— Могу я узнать, намерены ли вы и впредь делиться своими мыслями с Гея–сферой? — спросил Этан.

— Вплоть до того момента, когда мы войдем в Бездну, — заявила Араминта. — В последнее время верующие испытали немалые сомнения, и в этом есть доля вашей вины, Духовный Пастырь. Я уверена, они нуждаются в ободрении и хотят убедиться, что я действительно делаю все, что в моих силах, чтобы приблизить старт паломничества. Теперь это моя главная обязанность. И потому надеюсь, что сегодняшнее заседание Совета, как и последующие, будет подробно отражать все детали подготовки.

Она с любопытством наблюдала за реакцией Этана. Он, очевидно, не понимал ее неожиданной поддержки и не доверял ей. Он что–то подозревал, но не мог найти никаких поводов для возражений.

— Я буду рад всячески помогать вам по мере своих сил, — сказал Этан.

— Как и все мы, — поспешно добавил Ринченцо.

Ей не без труда удалось не дать просочиться в Гея–сферу отвращению, вызванному откровенным подхалимством клирика.

— Отлично. Итак, мой первый вопрос о степени готовности флотилии паломничества.

— Корпуса готовы полностью, — сказал советник Де–Луи. — Оснащение займет еще некоторое время, но, как мы надеемся, не больше месяца.

— А двигатели? — спросила Араминта.

Возможно, потому что он сидел не далее чем в метре от нее, Араминте удалось уловить слабый проблеск страха. Она повернулась и твердо посмотрела советнику в лицо.

— По моим подсчетам, со стандартными гипердвигателями нам потребуется почти полгода, чтобы добраться до Бездны.

— Да, Сновидица.

— Кроме того, остается проблема райелей–воинов. Джастине с трудом удалось от них ускользнуть.

— Мы принимаем меры, — уклончиво ответил Этан.

— Какие же?

Он слегка взмахнул рукой.

— Это конфиденциальная информация.

— Никаких тайн. С нездоровым увлечением секретностью и строгостью покончено. Оно уже нанесло колоссальный вред Воплощенному Сну. Иниго и Эдеард не допустили бы подобной безнравственности. Кроме того, мы уже не являемся частью Великого Содружества, и вы находитесь под моей защитой. Итак, какие были приняты меры?

— Вы уверены, что…

— Да!

— Хорошо. Я организовал доставку ультрадвигателей для всех кораблей паломничества. Время в пути сократилось до одного месяца.

— Отличная работа. А корабли райелей? Как мы прорвемся мимо них?

Этан сохранил полную невозмутимость.

— То же производственное предприятие обеспечит нас силовыми полями, способными выдержать атаку райелей.

— Понятно. И какова цена?

— Все учтено в бюджете. В конце концов, в нашем распоряжении средства всей зоны Свободного Рынка.

— Назовите, пожалуйста, цену, Духовный Пастырь, — более настойчиво потребовала Араминта. — В частности, политическую цену использования этой технологии.

Все присутствующие повернулись к Этану. Давление любопытства выросло в Гея–сфере до колоссальных пределов. Некоторый интерес к такой интенсивности эмоций проявил даже Небесный Властитель.

— Наш поставщик пожелал отправиться с нами в Бездну.

— Что ж, это логично, — сказала Араминта и любезно улыбнулась. — Благодарю всех за то, что уделили мне внимание. Завтра, когда я немного освоюсь, мы соберемся снова. Этан, до нашего отъезда я воспользуюсь апартаментами мэра здесь, во Дворце–Саде.

— Да, Сновидица.

Казалось, он был удивлен, что его тайная сделка не вызвала осуждения.

После того как члены Совета, хоть и подавленные, с явным облегчением покинули зал, в дверь заглянул Дарраклан. Араминта подняла палец.

— Еще минуту, пожалуйста.

— Да, Сновидица.

Он поклонился и, пропустив последних советников, прикрыл дверь. Тогда Араминта позволила себе неторопливо осмотреть зал, и ее взгляд остановился на светящемся изображении, безостановочно вращавшемся на потолке. Она задумалась, гадая, как встретила Джастину Бездна и удалось ли ей попасть в истинный Маккатран. Но нет, на это потребуется не один день — или неделя — даже в ускоренном времени Бездны, хотя «Серебряная птица» будет на месте раньше, чем корабли паломников дойдут хотя бы до границы. «Оззи! Надеюсь, до тех пор Джастина и Гор сумеют разобраться с этой дребеденью, иначе я окажусь в глубоком дерьме. Кажется, у Гора был какой–то план или, по крайней мере, идея. Должен же он что–то сделать. Может, он свяжется со мной». Но она почему–то не сомневалась, что большую часть работы придется сделать именно ей. А сейчас над ней нависла вполне реальная угроза. Араминта вздохнула, ощущая беспокойство миллиардов последователей Воплощенного Сна, уловивших ее тревогу.

— Ты не собираешься со мной поговорить? — спросила она у зала. Эхо ее голоса отозвалось в стенах. — Я знаю, что ты разделяешь мои ощущения. — И снова в зале было тихо. И пусто. Араминта позволила своему раздражению частично просочиться наружу. — Я обращаюсь к тебе, той, что избежала заключения на Земле. Тебе придется со мной поговорить, поскольку только я могу войти в Бездну. Почему бы не начать прямо сейчас? Не бойся. Ты же убедилась в моей разумности и практичности.

В Гея–сфере разгоралось любопытство людей, старавшихся понять, к кому она обращается. Юз–дубль известил Араминту об активации секретной линии связи, относящейся к залу Совета. Затем над противоположным концом стола появилась объемная проекция. Но не человека, а простой темной сферы, мерцающей темными красными искрами. Араминта невозмутимо посмотрела на шар.

«Поздравляю с воцарением, Сновидица», — раздался мелодичный, но мрачный женский голос.

— Кто ты?

«Иланта».

— Наверное, та, кто снабдила Воплощенный Сон ультрадвигателями и силовыми полями.

«Да, это мои агенты устроили сделку с Этаном».

— И ваши силовые поля устоят против райелей–воинов?

«Я надеюсь. Они того же типа, что и барьер, в настоящее время окружающий Землю».

— Ага. И за эту взятку ты намерена попасть в Бездну?

«Без моей помощи тебе не удалось бы добраться и до границы».

— А без меня тебе не попасть внутрь.

«Значит, мы необходимы друг другу».

— В этом мы достигли согласия.

«Так ты возьмешь меня с собой?»

В голосе Иланты прозвучало легкое удивление.

— Бездна приветствует всех, кто стремится к самореализации. Кем бы ты ни была, ты, вероятно, веришь, что преимущества, даруемые Бездной, тебе необходимы. Я с удовольствием провожу тебя туда. В конце концов, это мое предназначение Сновидца — помогать тем, кто стремится в Ядро.

«Весьма благородно с твоей стороны. И абсолютно невероятно».

— Ты зло, — сказала Араминта.

«Нет, я одержимая. Не только Иниго и Эдеарду было дано видеть прекрасное будущее».

— Тем не менее ты проявляешь враждебность по отношению к Содружеству и его гражданам.

«И снова ты неверно обо мне судишь. Я просто стремлюсь к иной цели, нежели ваша раса с ее приземленными притязаниями. К удивительной, возвышающей цели, достичь которой под силу каждому. Но для этого мне необходима помощь Бездны».

— В таком случае я желаю тебе всего хорошего на твоем пути.

«Почему?»

— Потому что Бездна уничтожит тебя. Ядро не потерпит вольного или невольного зла, какие бы намерения за ним ни скрывались. Ты не сможешь избежать гибели, не сможешь ускользнуть. Несмотря на все мои заблуждения, я верю в добродетель Ядра, поскольку связана с Небесными Властителями, которым известна его щедрость. Если будет необходимо, я сама готова отправиться туда, чтобы разоблачить тебя и твои махинации.

«Желаю успеха».

— Зная все это, зная, что я буду тебе противостоять, ты все еще хочешь лететь с нами?

«Да. А ты еще не передумала взять меня с собой?»

— Нет.

«Так тому и быть. Наша судьба определится в Бездне».

— Да.

Сфера рассеялась, и проектор отключился. Араминта выдохнула давно удерживаемый воздух. Она нервно улыбнулась своей миллиардной аудитории.

— Заступница! Каким же будет второй день?


Пауле тоже было это интересно.

— Она что–то затевает, — настаивал Оскар во время разговора по засекреченной линии связи. — Это воцарение — только начало чего–то большего.

«Я не вижу для нее других возможностей», — сказала Паула.

— Ну, конечно. Если бы они были очевидными, ее бы сразу же раскусили, и вся игра оказалась бы напрасной.

«Мне нравится твой оптимизм. Это самая привлекательная черта твоего характера. Может, ты веришь, что Иланта со временем поймет ошибочность своих действий?»

— Ты расстроена.

Паула провела рукой по лбу и с удивлением обнаружила, что у нее дрожат пальцы. Но она уже несколько дней не спала, и даже биононики не в состоянии так долго сдерживать ее усталость.

«Возможно. Мы ведь хорошие парни, Оскар, мы не должны проигрывать».

— Мы и не проиграли. Ничего подобного. Корабли для паломничества еще не готовы, не говоря уж о том, чтобы стартовать. Остается только выбрать способ вывести их из строя.

«Их сотни, мы выиграем совсем немного времени. Это не решение проблемы».

— Я настроен продолжать. Хочу надеяться, что Араминта свяжется со мной.

«Нет. Сейчас за ней пристально следит вся галактика. Она грамотно поступает: такая полная открытость мыслей делает ее не просто Сновидцем, она достигла почти такого же статуса, как когда–то Эдеард. Последователи видят каждый момент ее жизни, и ее идеализируют, как и Идущего–по–Воде. Но верующие будут поддерживать ее только до тех пор, пока она делает то, чего они хотят, пока приближает старт паломничества. У нее нет выхода».

— Не расстраивай меня. Я в нее верю. Не так, как в остальных, но все же верю. Она далеко не глупа и к тому же потомок Меллани.

«Если твое доверие основано только на этом, нам несдобровать».

— Да, я и сам так думаю.

Паула устало улыбнулась.

«Хорошо, Оскар. Я и сама не знаю, что еще вы можете сделать. Придерживайтесь прежнего курса, попытайтесь установить контакт с Вторым Сновидцем».

— Спасибо.

«А что думают по этому поводу твои коллеги?»

— Они все еще в штате.

«Все здоровы? Стычка в лесу Франкола показалась мне чрезвычайно жестокой».

— Честно говоря, я так не думаю.

«Что ж, ты там был».

— Мы были. И я до сих пор не понимаю, что там произошло. Тропа почему–то активизировалась, мы все поняли. Проклятье, мы это почувствовали. Но она так и не вышла.

«Но затем все же объявилась в Колвин–сити».

— Точно. Знаешь, она способна на большее, чем нам кажется. Уверен, ты заметила, что за украшение носит она под одеянием.

«Да».

— И ей было известно об Иланте. А мне — нет.

«Во Флоте знали, что она скрылась, но это держалось в секрете».

— Значит, Араминта получает информацию откуда–то еще. Она понимает, что происходит. А значит, знает, что надо делать.

«Надеюсь, что ты прав, Оскар».

— Я тоже. А чем теперь займешься ты?

«Буду отрабатывать имеющиеся версии, следить за информацией. Как обычно».

— Удачи тебе.

Связь оборвалась. Паула вытянулась на кушетке и прикрыла глаза, собираясь с силами для следующего разговора. Как хорошо было бы отдохнуть, но приходится успевать за ситуацией.

В ее экзо–зрении появились символы, отражавшие результат технического анализа. «Алексис Денкен» в полной маскировке оставался в пятидесяти тысячах километров над экватором Виотии. Интел–центр дотошно исследовал окрестности в поисках других кораблей над планетой. Первые восемь судов идентифицировать было довольно просто. Паула решила, что это поддержка для остающихся на поверхности агентов. Обнаружилось еще одно судно, создававшее едва заметные искажения в гиперпространстве в четверти миллиона километров от планеты. У него имелась первоклассная маскировка, и если бы не изготовленные АНС сенсоры, Паула не смогла бы его заметить. Потому возник вопрос: кто это мог быть, и имеет ли он отношение к ее делу.

Ее юз–дубль послал вызов адмиралу Хульяке.

— Я такого не ожидала, — сказала Паула.

«И мы тоже, — согласился адмирал. — Президент очень недоволен сегодняшними событиями».

— Вы хотите сказать, президент напуган.

«Да. В лучшем случае, как мы полагаем, ее похитили и нарушили образ мыслей. И теперь только контролируют ее действия. Если это не Иланта, то, вероятно, сам Этан».

— Маловероятно. Я не думаю, что Этан и Иланта позволили бы обнародовать свою грязную сделку. И как могла Араминта узнать об Иланте?

«Кто–то рассказал ей».

— Или она пообщалась с Исток–островом сильфенов, пока странствовала по их тропам. Нам ведь до сих пор неизвестно, как она вернулась на Виотию. Кроме того, ясно, что она стала другом сильфенов.

«Ну, хорошо, — согласился адмирал. — Но зачем сильфенам поддерживать паломничество Воплощенного Сна?»

Паула приложила пальцы к вискам и энергично помассировала голову.

«Я ничего не знаю. Я даже готова допустить, что Араминта затеяла собственную игру».

Поразительно: она повторяла догадку Оскара. Но как еще можно было объяснить непонятное поведение Араминты?

— Значит, ее игра приведет к нашей гибели.

«Флот намерен уничтожить корабли паломников?»

— Президент Алкамо все еще не принял решение о том, как поступить. Угроза все так же велика, как и раньше, если еще не больше. Если Иланта выполнит обещание и снабдит паломников силовыми полями, идентичными барьеру вокруг Земли, они устоят против любого нашего оружия. Есть только одна возможность — уничтожить их на поверхности, пока строительство не завершено.

Паула немедленно заметила проблему.

— Корабли строятся неподалеку от Большого Маккатрана.

«Более того, они находятся в границах города, а это означает, что они защищены гражданскими силовыми барьерами. Если придется их взрывать, мы уничтожим половину города, если не больше. Паула, если даже я отдам такой приказ, я не уверен, что капитаны кораблей его выполнят. И я не могу их за это осуждать. В городе живет шестнадцать миллионов человек».

— В Великом Содружестве проживают миллиарды. И триллионы разумных существ во всей галактике.

«Я знаю».

— Диверсию устроить довольно легко, но лобовой атаки быть не должно.

«Поверь, мы уже начали разрабатывать операцию».

— Но это лишь отсрочит проблему.

«Если мы остановим их на достаточное время, АНС сумеет вырваться из плена».

— Если мы надолго задержим паломничество, Иланта может предложить Араминте прокатиться на своем корабле. И вот тогда мы действительно окажемся в беде.

«Еще больше нас тревожит реакция Бездны, — сказал адмирал. — Она начала расширение, когда Араминта пыталась отказаться от своей роли. Если мы ее блокируем, реакцию предсказать невозможно. Проще говоря, ей теперь известно, где мы находимся».

— Значит, нужны другие варианты.

«Очень нужны. Паула… ты не догадываешься о том, что задумал Гор?»

— Нет, к сожалению, не догадываюсь.

«Проклятье. Что ж, значит, пока мы остались ни с чем».

— Я думала, что райели откликнутся на нашу просьбу взломать барьер вокруг Солнечной системы.

«Да, Кватукс согласился помочь. Мы ожидаем, что Высокий Ангел направится к Земле в течение ближайшего часа. Флот эвакуирует персонал на Керенск, в том числе и меня. Неизвестно, вернется ли он на свое прежнее место».

— Их заинтересованность я считаю многообещающим фактором. В наше время райелей мало что волнует.

«Я считаю, что Иланта и Араминта привлекли их внимание».

— Верно.

«У тебя есть еще какая–то информация для меня?»

— К сожалению, мы можем надеяться только на то, что Иниго жив и находится на борту «Линдау».

«А чем он нам поможет? Он сам заварил эту кашу, прокляни его Оззи».

— Правильно. Может, он сумеет и остановить процесс? Я имею в виду его внезапный уход из Воплощенного Сна. Многие могущественные люди сочли это обстоятельство достаточным поводом для весьма энергичных поисков.

«Что ты предлагаешь? Перехватить „Линдау"?»

— Не самый лучший вариант. Еще не время. Этот Аарон очень целеустремленно идет к своей цели и во время погони уже убил множество людей. Не исключено, что у него есть приказ ликвидировать Иниго в случае угрозы.

«Но такого приказа может и не быть».

— Согласна. Но, если Иниго наша последняя надежда и он на борту того корабля, мы не имеем права рисковать. «Линдау» — небольшой корабль, у него нет резервов, и бежать Аарону некуда. Благоразумнее было бы подождать, пока он доберется до Конуса. Это расширит наши возможности с тактической точки зрения.

«Хорошо, Паула, хоть такое и маловероятно, но нам необходима сейчас каждая искра надежды».

— Обещаю, я не дам ему уйти. У меня есть корабль, который в случае необходимости быстро доберется до Конуса.


Он снова бежал по огромному залу под хрустальным сводчатым потолком. Перед ним врассыпную разбегались люди, испуганные люди. И дети. Дети со слезами на милых личиках.

При всей своей растерянности и смятении он знал, что так быть не должно. И крепко держался за эту мысль. Единственное твердое убеждение в обезумевшем мире. Человеческое общество должно защищать детей. Лишь на этом фундаменте он чувствовал себя уверенно. Вот только в физической реальности, его окружавшей, уверенность ничего не стоила.

Вокруг непрерывно стреляли из всевозможного оружия и красивые разноцветные линии энергетических зарядов чертили в воздухе замысловатые узоры. Силовые поля застилали изображение розовато–лиловым туманом. А потом обрушилась какофония воплей.

Он бросился бегом к стайке рыдающих детишек. Плохо. За ним ринулась тьма, хлынувшая по залу морским приливом. Она окутала его. И в вихре разноцветных искр он почувствовал на своем плече ее руку. Боль пронзила тело, устремляясь к сердцу.

— Ты не уйдешь от меня, — прошелестел ее голос.

Он отчаянно забился, стараясь освободиться от ее хватки, и боль сменилась еще более пугающим холодом.

— От меня никто не уходит, — сказала она.

— Я уйду! — вырвался крик из его пересохшего горла. — Я не хочу.

Вдалеке, у самого края тьмы взметнулся очередной вихрь разноцветных огней. Он рванулся из последних сил…

…и больно ударился о пол каюты, выпав из койки. Зрение застилал странный черный туман, не давая сосредоточиться на переборках «Линдау». Пелена пульсировала в такт ударам его сердца и вспучивалась, словно что–то рвалось наружу из его кошмарного сна. Он застонал и крепко зажмурил глаза, пытаясь избавиться от наваждения. Но боль все еще билась где–то за висками, пугая надвигающейся дьявольской мигренью. Потом он вспомнил корону тонких серебристых игл, торчавших из его головы, пронзавших кожу и легко проходивших через кость до самого мозга, и жестокий красный свет, затопивший его разум вплоть до последних жалких остатков его личности. «Делайте, — кричал он в пустоту. — Давайте, только скорее». Острые безжалостные когти впились в мозг и начали вырывать целые куски. Теперь его вопли были беззвучными, и он кричал снова и снова, пока в его истерзанном разуме не осталось ничего. Ни одной мысли, и он перестал думать…

Аарон проснулся, прижавшись щекой к полу, с болью в неловко повернутой шее. Как будто пришел в сознание после сокрушительного удара. Он дрожал всем телом — то ли от холода, то ли от шока.

— О дьявол, это необходимо прекратить, — пробормотал он, медленно приподнимаясь.

В капитанской каюте по–прежнему царил хаос. Он так и не собрался направить сюда роботов, чтобы навести порядок. Окружающая его лично обстановка была ему безразлична, в отличие от двух других, которые очень тщательно заботились о маленькой совместно занимаемой каюте. Аарон провел быстрое сканирование бионониками, чтобы проверить состояние своих пленников, и немного расслабился, обнаружив их в кают–компании. Убедившись, что с ними все в порядке, он проанализировал состояние систем «Линдау». После полученных на Ханко повреждений многие компоненты функционировали на пределе безопасности, но все системы работали, корабль оставался в гиперпространстве и направлялся к Конусу.

Аарон задержатся еще немного, чтобы протереть тело полотенцем, смоченным очищающим раствором, и надеть обнаруженную в рундуке форму. Капитан «Линдау» был примерно такого же роста, как и он, так что роботам потребовалось лишь внести минимальные изменения, чтобы он мог носить брюки и рубашки строгого консервативного покроя. Аарон натянул песочного цвета шорты, на две трети закрывающие ноги, и сиреневую безрукавку, а затем присоединился к двум своим попутчикам, чтобы позавтракать.

Корри–Лин встретила его угрюмым взглядом и сразу же опустила голову к своей тарелке с зерновыми хлопьями и йогуртом. Аарон без всякого сканирования определил, что она страдает от похмелья. Он уже отказался от попыток блокировать приготовление алкогольных напитков в кулинарном процессоре, электроника этого устройства и так была в плохом состоянии, и ему вовсе не хотелось окончательно вывести его из строя.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался он с Иниго.

Бывший Сновидец ответил ему коротким кивком, подняв голову от тарелки с тостами и джемом. Аарон заказал себе поджаренные ломтики с яйцом–пашот и копченой лососиной, апельсиновый сок и чайник с чаем.

— Почему от тебя пахнет хлоркой? — возмутилась Корри–Лин.

— Разве?

— Ты пользовался дорожным освежителем, — обвиняющим тоном заявила она. — Между прочим, на корабле работает душ.

Раздался звонок кулинарного процессора, и Аарон открыл стальную дверку. Его завтрак был готов, но странный запах, распространяющийся от подноса, заставил его нахмуриться. Последний стул у стола замер в процессе формирования, оставшись серым комком с углублением наверху, недостаточно широким и глубоким, чтобы на нем можно было сидеть. Аарон кое–как устроился на этом выступе.

— Душ находится в вашей каюте, — заметил он.

— И ты ценишь наше уединение превыше личной гигиены? С каких пор?

Иниго перестал жевать и молча уставился в потолок.

— Корри–Лин, нам предстоит провести на борту еще довольно много времени, — сказал Аарон. — Как ты могла заметить, состояние корабля оставляет желать лучшего, и не все системы функционируют должным образом. Я не жду от тебя никакой благодарности, но полагаю, что даже минимальная вежливость поможет обойтись без членовредительства. Это тебе понятно?

— Ублюдочный фашист.

— А это правда, что Этан терпел тебя в Совете по той причине, что ты была его любовницей?

— Провались к дьяволу!

Корри–Лин вскочила со своего места, яростно сверкая глазами.

— Видишь? — спокойно продолжал Аарон. — Это улица с двусторонним движением. Но ты не можешь меня покалечить.

Корри–Лин выскочила из кают–компании. Иниго проводил ее взглядом и снова принялся за тосты. Аарон отпил сок и надкусил яйцо. Оно пахло протухшей рыбой.

— Что за черт…

— У моих тостов вкус холодной баранины, — признался Иниго. — Немного жирноваты. Я изменил восприятие вкуса при помощи бионоников. Частично помогает.

— Хорошая мысль. — Юз–дубль Аарона занялся кулинарным процессором, чтобы определить проблему. Результат не обнадеживал. — Повреждены файлы памяти текстуры, и, похоже, на борту не осталось ни одного резервного варианта. Целая упаковка ячеек памяти оказалась физически уничтожена. Эта машина будет производить такую дрянь до самого Конуса.

— У Корри–Лин нет бионоников. Она не сможет улучшить вкус.

— Не сомневаюсь, что это ее здорово разозлит. Надо провести ревизию сухих пайков, проверить, хватит ли ей, чтобы продержаться до места.

— Или просто подключиться к унисфере через трансмерный канал и закачать новые файлы.

Аарон посмотрел на Иниго поверх стакана с апельсиновым соком, вполне нормальным по вкусу.

— Это невозможно. Слишком велик риск несанкционированного проникновения. Интел–центр в таком же плачевном состоянии, как и весь корабль.

— Нынче ночью тебе опять снился кошмар, — негромко сказал Иниго. — Тебе надо быть осторожнее с проявлениями истинной личности.

Аарон приподнял бровь.

— Моей истинной личности?

— Ладно, той личности, что поддерживает тебя в рабочем состоянии. Мистер Паранойя, опасающийся загрузить файлы синтеза продуктов, меня сильно тревожит.

— Учти, пожалуйста, что моя личность помогла мне не только остаться в живых при выполнении миссии, но забрать тебя на борт. И все это за какую–то пару недель, тогда как другие уже семьдесят лет гоняются за тобой по всему Содружеству. Советую хорошенько поразмыслить над моими способностями.

Иниго махнул рукой, выражая полное согласие.

— Как скажешь. Но твой характер меня заинтересовал. Я никогда еще не встречал такого мышления. В твоем разуме имеются провалы, не только в памяти. Подавлены все эмоциональные составляющие. Очень плохо. В твоем мозгу бушуют чрезвычайно сильные эмоции, и в результате он может лишиться равновесия.

— Корри–Лин тоже мне об этом говорила.

Аарон попробовал яйцо. Его биононики изменили восприятие вкусовых рецепторов, и теперь у желтка появился грибной привкус. Непривычно, но можно смириться, решил он.

— Ты ее обижал, — осуждающе заметил Иниго. — Не удивительно, что теперь она тебя ненавидит.

— Я нашел для нее тебя. Она просто неблагодарная, вот и все. Или просто не хочет признать, что заплатила за это без малейшего принуждения.

— Чем заплатила?

— Предательством. Оно и помогло тебя вычислить.

— Гм. Интересная оценка. И она тоже возвращает нас к сложившейся ситуации. Ты везешь меня на Конус для встречи с Оззи. А что потом?

— Не знаю.

— Должен же твой неизвестный наниматель дать тебе хоть какой–то намек на общий план. Полевому агенту, чтобы работать эффективно, необходимо постоянно оценивать альтернативные пути. А вдруг «Линдау» собьют противники, кем бы они ни были? Что, если кто–то попытается меня перехватить?

Аарон улыбнулся.

— Тогда я тебя ликвидирую.

Каюта, которую заняли Корри–Лин и Иниго, была маленькой. Теоретически она предназначалась для пяти членов экипажа, но с учетом графика дежурств там могли одновременно находиться только два человека, сменяющие друг друга каждые несколько часов. Иниго предполагал, что все они должны были прекрасно ладить друг с другом. Обе койки постоянно оставались выдвинутыми и стояли под углом примерно в десять градусов, да еще с приподнятыми бортиками, словно подверглись воздействию сверхвысоких температур. Поэтому свободного места между ними почти не оставалось. Да и спать на них было невозможно. Иниго просто расстелил все одеяла на полу и устроил уютное гнездышко.

Вернувшись после завтрака, он застал Корри–Лин сидящей на полу посреди скомканной постели, с кружкой черного кофе в руке. На полу рядом с ней стояла пустая коробка из–под готового обеда.

— Как на вкус? — поинтересовался он.

Она подняла фольгированную упаковку.

— «Лучшая горная фасоль с плантаций де Савоэль». Она ничуть не изменилась.

— Это должно помочь от головной боли.

Он неловко взгромоздился на край койки, которая слегка прогнулась под его тяжестью. А она должна бы быть крепче.

— И помогла, — буркнула Корри–Лин.

— Нельзя ли найти какую–то фасоль, которая улучшила бы твое настроение?

— Не начинай.

— Хоньо, что с тобой происходит?

Симпатичное веснушчатое лицо Корри–Лин побледнело от гнева.

— Кое–кто все бросил. Не только меня — он бросил все это проклятое движение. Просто собрался и ушел, даже не намекнув, куда направляется. Все, что я любила, все, во что верила, пропало, все было у меня отнято. Я не один десяток лет своей жизни посвятила тебе и твоей мечте. Мало того, я ничего не знала! Я не знала, почему ты ушел. Проклятье Заступницы, я даже не знала, жив ли ты. Может, ты отказался от всех нас, потому что все пошло не так и ты потерял надежду. Я. Не. Знала. Ничего. Вот с чем ты меня оставил. В одну секунду я лишилась всего — надежды на прекрасную жизнь, на любовь и счастье. Ты хоть представляешь себе, каково это? Нет, конечно, нет, иначе ты не сидел бы там и не задавал глупые вопросы. Что происходит? Мерзавец! Отправляйся хоть прямиком в Хоньо, мне все равно.

— Прости, — удрученно вздохнул он. — Это… Последний сон. Я не выдержал. Мы никого не могли привести к вечному блаженству. Маккатран, Эдеард, вся та цивилизация оказались обманом, хотя и великолепным обманом. Ту жизнь невозможно воспроизвести, тем более теперь, когда нам известны способности Бездны. Райели правы, это чудовище. Оно должно быть уничтожено.

— Почему? — взмолилась она. — Что случилось в Последнем сне?

— Ничего, — прошептал он. — Он показал, что даже сны могут в конце концов обратиться в прах.

— Тогда почему ты не…

— Не рассказал тебе?

— Да!

— Потому что такое мощное движение, как Воплощенный Сон, нельзя остановить за одну ночь. Когда я уходил, у него было больше десяти миллиардов последователей. Десять миллиардов! Я не мог просто повернуться и сказать им: «Ох, простите, я ошибся. Расходитесь по домам и живите своей жизнью, забудьте об Идущем–по–Воде и Кверенции».

— Иниго, которого я знала, так бы и сделал, — сквозь зубы проворчала она. — Мой Иниго был отважным и решительным.

— Я хотел дать ему угаснуть, по крайней мере я думал, что так и получится. Я считал, что так лучше. И лучшее тому доказательство — сам Этан. Он политик, а не верующий. После него пришли бы десятки ему подобных лидеров, и все они заботились бы о своем положении и поддержании слепой догмы. Воплощенный Сон превратился бы в обычную религию, которая обещает спасение, но не пытается воплотить исходную идею. Если бы я остался, ничего бы не получилось. Только я мог обеспечить преодоление барьера. Ты ведь знаешь, я сделал попытку, реальную попытку. Я отправился туда на быстроходном корабле, чтобы узнать, сумею ли я повторить то, что удалось древнему судну. Это было еще до того, как мы узнали о райелях–воинах. Но когда я увидел Последний сон, я понял, что с идеалом покончено. За пару столетий Этан и последующие лидеры погубили бы движение.

— А потом появился Второй Сновидец, — - сказала она.

— Да. Наверное, я должен был бы понять, что Бездна никогда не оставит нас в покое. Она питается мыслями. Попробовав их однажды, она обязательно будет искать способ привлечь их снова.

— Ты хочешь сказать, что Бездна зла?

— Нет. Неподходящий термин. У нее есть цель, вот и все. К несчастью, эта цель приведет к необратимой гибели всей галактики.

— Но тогда, — она оглянулась на закрытую дверь, — что же мы теперь будем делать?

— Мы?

Она смущенно кивнула.

— Я верю в тебя, как верила всегда. Если ты говоришь, что Бездну надо остановить, я последую за тобой в Хоньо, лишь бы это сделать.

Иниго улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. Форменная рубашка, слишком для нее большая, придавала Корри–Лин сексуальный вид, слегка обрисовывая контуры ее тела. Он и вчера испытал физическое влечение от одного ее вида, вызвавшего приятные воспоминания о тех временах, когда они были любовниками. Но вчера пьяная Корри–Лин источала злобу по отношению к Аарону, и к сложившейся ситуации, и вообще к происходящему во Вселенной. А сегодня, соскочив с края койки и опустившись рядом с ней на колени, Иниго увидел в обращенных к нему глазах проблеск надежды.

— Правда? — неуверенно спросил он. — После всего, что тебе пришлось пережить по моей вине?

— Это станет началом искупления твоей вины, — ответила она.

— Правильно.

— Но… — Она махнула рукой на дверь. — Как быть с ним? Мы же не знаем, хотят ли его наниматели помочь паломничеству или остановить его.

— Во–первых, он наверняка слышит каждое наше слово.

— Ох.

— Во–вторых, важно то, с кем нам предстоит встретиться.

— Оззи?

— Да, и потому я не предпринимал ничего подобного тому случаю с ледником. — Иниго усмехнулся, подняв взгляд к потолку. — Пока.

— Я думала, ты недолюбливаешь Оззи.

— Нет. Это я не нравлюсь Оззи. Он всегда был против Воплощенного Сна, из чего я могу сделать вывод, что наниматели Аарона представляют сторону, которая выступает против паломничества.

Корри–Лин пожала плечами и отбросила со лба прядь густых рыжих волос. Разговор ее действительно заинтересовал, и она не сводила с Иниго пытливого взгляда.

— Почему Оззи тебя не любит?

— Он дал человечеству Гея–сферу, чтобы мы делились эмоциями, что, как он считает, позволило бы нам коммуницировать на более высоком уровне. Если бы мы могли заглянуть в сознание людей, которых опасаемся или ненавидим, мы бы поняли, что в глубине души они испытывают обычные человеческие чувства. Это понимание способствовало бы сплочению расы. Черт, на такой идее можно создать целую фракцию, но сама идея была еще не совсем определенной. Оззи хотел, чтобы мы освоились с ней, чтобы открыто и честно пользовались Гея–сферой и только после того, как она прочно вошла бы в нашу жизнь, мы бы ощутили изменения во всем обществе.

— Так и произошло.

— Не совсем. Видишь ли, я исказил его идею Гея–сферы, создав на ее основе религию. Это в его планы не входило. Могу процитировать его слова: «Гея–сфера создана для того, чтобы помочь людям понимать и ценить жизнь и Вселенную, чтобы их не оболванивали дурацкие проповедники и продажные политики». А я воспользовался Гея–сферой для распространения снов об Эдеарде. Довольно иронично, по крайней мере с моей точки зрения. Оззи придерживался другого мнения. Похоже, что слухи о его чувстве юмора сильно преувеличены. В итоге он всерьез обиделся и удалился на Конус, чтобы в противовес моей недостойной диверсии построить «галактическую мечту».

— И он не добился успеха?

— Нет, насколько нам известно.

— И чем же он может помочь?

— Представления не имею. Но не забывай, что он абсолютный гений, хотя этот термин в нашей истории слишкомчасто употребляли не по назначению. Я подозреваю, что план, заложенный в мозгу Аарона, предполагает наши с Оззи совместные усилия по нейтрализации Бездны.

— Это большой риск.

— Время предусмотрительной осторожности давно миновало.

— А ты хоть представляешь, как можно остановить Бездну?

— Нет. Ни малейшего проблеска идеи.

— Но ведь ты же когда–то был астрофизиком.

— Да, но мои знания устарели на целое столетие.

— Ох. — Она мрачно нахмурилась и отставила опустевшую кружку.

— Эй. — Он погладил пальцами ее щеку. — Мы с Оззи постараемся что–нибудь придумать.

Она кивнула и, прикрыв глаза, наклонилась ему навстречу.

— Больше не покидай меня.

— Обещаю, мы вместе пройдем через это испытание.

— Идущий–по–Воде никогда не отступал.

Иниго поцеловал ее. Ощущение осталось таким же, как и десятки лет назад, и предательская память мгновенно восстановила сцены и эмоции той поры, когда они с Корри–Лин были вместе.

— Я не такой сильный, как Идущий–по–Воде.

— Ты сильный, — выдохнула она. — Поэтому мы и нашли друг друга. Поэтому мы связаны между собой.

— Я сделаю все что смогу, — пообещал он и потерся носом о ее подбородок. Его руки нащупали полы ее не по росту большой рубашки. — Но он никогда не сталкивался с подобной ситуацией.

— А его путешествие на «Свете Заступницы»?

Она потянула застежку его комбинезона.

— Нет, это не то.

— Он не знал, что его ожидает по возвращении.

— Согласен. — Он немного отодвинулся и посмотрел в ее широко раскрытые глаза. — Давай лучше поищем свой собственный путь, ладно?

— А как же?..

— Черт ним.

Язычок Корри–Лин игриво обвел губы.

— Я первая. Я ждала очень долго.

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ СОН ИНИГО

Эй, на палубе, земля! — раздался крик впередсмотрящего.

Эдеард запрокинул голову, чтобы увидеть члена экипажа, примостившегося на главной мачте корабля «Свет Заступницы». Это был Манел, он широко улыбался и махал рукой всем стоящим на палубе. Он снял защиту со своих мыслей и продемонстрировал то, что видел: сейчас его взгляд охватывал только обращенные вверх лица.

— Манел! — разнесся по палубе коллективный вздох.

Неудержимая радость разлилась по всему кораблю. Парень повернулся на неустойчивой площадке, чтобы снова приникнуть к подзорной трубе. Линзы в латунной трубке, несмотря на регулярную чистку, за четыре года путешествия по морям изрядно помутнели, но изображение было довольно четким. Над самой линией горизонта, разделявшей две голубые поверхности, появилось темное пятнышко.

При виде пятна Эдеард захлопал в ладоши, и его веселье долетело до команд остальных четырех кораблей, составлявших исследовательскую флотилию. Все радовались. Далекая вершина над гладью моря могла быть только одним из островков к востоку от Маккатрана, а это означало, что до возвращения в город осталось не больше месяца пути.

— Ну, что ты скажешь? — воскликнула Джиска. — Все–таки он оказался прав.

— Да, конечно, — согласился Эдеард, слишком счастливый, чтобы спорить.

Натран, командующий «Светом Заступницы», уже пять недель обещал, что они скоро увидят восточные острова. У многих появились сомнения в его способностях к навигации, но капитаны других кораблей были с ним согласны. И Джиска все это время старалась поддержать мужа. После четырех лет плавания люди по вполне понятным причинам стали более раздражительными.

Кристабель оказалась рядом с Эдеардом, разделяя его радость. Он улыбнулся жене. Взявшись за руки, они прошли на нос корабля. На средней палубе, к неудовольствию Натрана, давно уже стало слишком тесно. Кроме бухт канатов и рундуков, здесь разместилось множество плетеных клеток с новыми животными, обнаруженными во время выходов на сушу. Не все они пережили долгий путь по морю. Каюта Тарали была заставлена стеклянными емкостями, где тела погибших сохранялись в дурно пахнущей жидкости. Сама Тарали вместе с другими врачами и ботаниками постоянно работала над составлением каталога сотен новых существ и растений.

«Но никаких других людей», — подумал Эдеард.

— В чем дело? — спросила Кристабель.

Еще несколько членов команды уловили его грусть и повернулись в их сторону. Эдеард с извиняющимся видом пожал плечами.

— Мы и в самом деле одни в мире. Теперь, когда до дома уже недалеко, это можно сказать определенно.

— Полной определенности не бывает, — возразила она, убирая с лица упавшую прядь.

Ее волосы снова отросли. Уже через восемь дней после отплытия из Маккатрана Кристабель села на стул в кают–компании и уговорила одну из женщин подстричь ее и без того не слишком длинные волосы, оставив лишь несколько дюймов вьющихся прядей.

— Это практично, — спокойно пояснила она изумленному Эдеарду. — Не мог же ты всерьез рассчитывать, что я стану заботиться о своей прическе в разгар ураганов, которые наверняка нам придется пережить? Мне хватило и первой недели при умеренной погоде.

«Но ты же заплетала их в косу, и все было в порядке», — подумалось Эдеарду. Вслух он ничего не сказал. Кристабель без длинных волос казалась какой–то… не такой.

Теперь он мог посмеяться над тем огорчением. Кроме того, она оставалась столь же красивой и элегантной даже с короткой стрижкой. Это было самое незначительное изменение из всех, что постигли их за время путешествия. Сейчас он даже не мог вспомнить, когда в последний раз видел женщину в юбке, если не считать торжественных обедов, неизменно проводимых раз в месяц. И еще сопровождавшей флотилию матушки, которой удавалось оставаться в своем традиционном одеянии. Все остальные женщины носили брюки, а в жаркую погоду — шорты. Эта маленькая революция позволила им заниматься такелажем и помогать в десятках других дел, до сих пор считавшихся прерогативой исключительно моряков. Представители гильдии моряков, конечно, сильно ворчали, услышав о женщинах в плавании, да и основная масса жителей Маккатрана недоверчиво отнеслась к этой затее — по крайней мере, мужская половина. Зато женщины почти единодушно выражали свою поддержку Эдеарду.

Скептицизм по поводу участия женщин в путешествии, покачивание головами при упоминании о неудачном опыте капитана Алларда, ужас многочисленных родственников Кристабель по поводу огромной стоимости пяти больших кораблей. Временами казалось, что довольна только гильдия кораблестроителей да целая орава купцов, снабжающих флотилию всем необходимым. Такая атмосфера царила над улицами и каналами Маккатрана с того самого момента, когда Эдеард объявил о своих намерениях, и до дня окончания постройки кораблей три года спустя. И вот когда пять судов встали на якоре у городского берега, скептическое настроение стало сменяться восхищением и волнением. В порту не нашлось достаточно просторного причала или глубокого канала в прилегающем районе, чтобы «Свет Заступницы» и четыре его собрата могли приблизиться к городу. Городские лодочники немало заработали, катая желающих вокруг новых судов. А для установки килей Эдеарду пришлось воспользоваться узким заливом в полумиле к югу от города, где капитан Аллард строил свою «Величавую Марию». Все это пробудило в душах людей сильнейший интерес и гражданскую гордость. Они верили, что на сей раз кругосветное путешествие будет удачным. Наше время, наши корабли, наш талант и наш Идущий–по–Воде, — думали они. Немало добавило уверенности и то обстоятельство, что свое объявление Эдеард сделал через неделю после того, как Небесный Властитель согласился проводить душу Финитана к Ядру.

Эдеард гордился, что продержался так долго. Он очень не хотел снова возвращаться в свое прошлое. От Братства Абрикосового дома Кверенцию он избавил, но личные последствия оказались чересчур сильными. Тяжело было проживать заново те же самые дни, видеть все те же ошибки и неудачи, несчастные случаи и никчемные споры и заново выслушивать политиков, когда он по прежнему опыту знал решение всех проблем. Очень часто ему хотелось вмешаться и тем самым облегчить жизнь многим людям. Но Эдеард понимал, что, единожды нарушив свои принципы, он будет снова и снова вмешиваться в жизнь других и только нанесет вред тем, кому хотел бы помочь.

Кроме того, те повторяющиеся события, которые он терпел с трудом, для всех остальных были не такими уж и плохими, тем более что во второй раз ячейка уже не организовалась. Людям следовало самим сделать свою жизнь лучше и обрести уверенность в грядущем. В конечном счете, как понять, где подвести черту? Если не дать ребенку упасть и сломать руку, он не научится быть осторожнее, а этот урок необходимо усвоить. Без него, кто знает, какую глупость он совершит в следующий раз?

Если не считать нескольких предотвращенных убийств, Эдеард держался превосходно. И потому страстно мечтал построить корабли и на несколько лет уйти в плавание. Он давно хотел увидеть неизведанные острова и континенты Кверенции, а еще больше хотел заняться другими, новыми для него делами.

И все получилось. Последние четыре года были самыми счастливыми с тех пор, как он возвращался в прошлое, чтобы избавиться от Татала. Кристабель не замедлила это отметить и даже сложила с себя полномочия члена Высшего Совета, покончив с бесконечными политическими неурядицами. Они стали близки, как в день своей свадьбы.

А на средней палубе Натран оказался в центре взволнованной группы и с добродушной сдержанностью принимал поздравления и благодарности. На плечах у него восседал маленький улыбающийся Киранан. Младший сын Натрана, родившийся на борту корабля три года назад, с нетерпением ожидал встречи с большим городом, который ему подробно описывали Эдеард и Кристабель. За время грандиозного путешествия на борту «Света Заступницы» родилось двенадцать детей, и еще тридцать на остальных четырех кораблях. В пути произошли и другие удивительные перемены. Ролар и Венали остались в Маккатране управлять делами семьи Кальверит и заседать в Высшем Совете вместо Кристабель. Маракас и Дайлорн тоже предпочли не покидать город, а все остальные дети отправились в путешествие. Джиска и Натран поженились всего год назад. Тарали близко сдружилась с Колином, подмастерьем из ассоциации садоводов, рассчитывавшим на членство в гильдии по возвращении из путешествия. Но больше всего Эдеарда удивили и порадовали Марили и Анали. Он полагал, что близнецы предпочтут остаться в городе и продолжать развлекаться, но они настояли на участии в поездке. Они, конечно, почти не изменили своим привычкам и на корабле и не слишком вникали в повседневные дела и порядки окружающей жизни. Вскоре после выхода из порта они выбрали себе в любовники Марвейна, младшего лейтенанта, восхищенного и очарованного их красотой, и каждую ночь увлекали его в свою каюту. (Особых усилий с их стороны и не требовалось, а друзья Марвейна сразу окрестили его счастливейшим мужчиной на всей Кверенции.) Парень оказался достойным и порядочным человеком, и это увлечение продлилось намного дольше, чем их обычные забавы.

Маленький Киранан протянул руки к бабушке и радостно взвизгнул, когда третья рука Эдеарда подхватила его с шеи отца и доставила в объятия Кристабель.

— Интересно, какие там произошли перемены, — негромко сказала Кристабель, лаская внука.

Киранан вытянул ручку, показывая на горизонт.

— Остров, — объявил он. — Большой дом.

Его мысли излучали яркий восторг и нетерпение.

— Он уже близко, малыш, — заверила его Кристабель.

— Город не изменится, — серьезно заявил Эдеард. — В этом суть Маккатрана, он не подвластен времени.

Кристабель бросила в его сторону понимающий взгляд.

— Он изменился после того, как там появился ты, — находчиво ответила она. — Например, женщины стали носить брюки.

Он улыбнулся и опустил взгляд. Кристабель была одета в белую хлопковую рубашку и голубые полотняные шорты, из–под которых виднелись ее стройные ноги, загоревшие после нескольких лет странствий.

— Это не самая плохая из революций.

— Папочка, — окликнула его Марили, пробираясь по палубе.

— Мы вовремя возвращаемся домой, — сказала Анали, идущая следом за сестрой.

Обе они инстинктивно прикрывали руками выступающие животы. «Свет Заступницы», надув паруса под теплым юго–западным ветром, набрал неплохую скорость.

— Не то чтобы мы не доверяли Тарали…

— Или корабельным хирургам.

— Но в особняке намного комфортнее, и вся гильдия врачей рядом.

— Просто на всякий случай.

Они широко улыбнулись ему. Обе были на шестом месяце беременности и радовались этому, несмотря на утреннюю тошноту, от которой жестоко страдали. На борту корабля недомогание скрыть было нельзя.

Никто не мог полностью защитить разум от неприятных ощущений близнецов, так что рвота наблюдалась и у некоторых членов команды.

— Пока еще рано судить, когда мы прибудем, — сказал Эдеард, пытаясь реалистично оценить ситуацию. Хотя близнецы редко обращали внимание на его предостережения. — Даже при попутном ветре нам потребуется не меньше месяца.

— Ой, папочка!

— Ничего не поделаешь.

— Мы хотим, чтобы наши дети родились на земле.

— Вот как? — спросил он. — А чего хочет Марвейн? Он ведь моряк.

Марили и Анали переглянулись.

— Он теперь отец.

— И наш муж.

— Да-а, — протянул Эдеард.

Полтора года назад Натран соединил их троих узами брака. На красивом тропическом островке, где все ходили босиком, под яркими лучами солнца, под плеск волн, ласкавших белый песок, счастливые близнецы заключили союз со своим возлюбленным. На Кверенции не было закона, запрещающего вступать в брак с более чем одним партнером, и в писаниях Заступницы об этом ничего не говорилось. Так что церемонию проводил капитан корабля, а не сопровождающая флотилию матушка. После подтверждения статуса семьи ликующая троица провела медовый месяц в маленькой хижине, наскоро построенной корабельными плотниками прямо на берегу, в то время как остальные участники плавания заметно дольше обычного составляли каталоги местной флоры и фауны.

— Он должен жить с нами, — уверенно заявила Марили, словно это подразумевалось само собой.

— В каком–нибудь небольшом поместье на равнине Игуру.

— Где мы будем вместе растить детей и урожай.

— Потому что этого плавания хватит на всю жизнь.

— Для всех нас.

— А Тарали нашла новые чудесные растения для выращивания.

— И они должны понравиться людям.

— И принести нам целое состояние.

Эдеард не нашелся, что возразить девчонкам, но почувствовал, как рядом напряглась Кристабель. «Но почему бы их мечтам и не сбыться? Случались и более странные вещи, а строить воздушные замки так приятно. В конце концов, разве не к этому стремится каждый из нас? К простой и спокойной жизни».

От обсуждений его спасло телепатическое послание Натрана рулевому, предписывающее слегка изменить курс.

— Почему? — настороженно спросил Эдеард.

— Надо установить, что это за остров, — ответил Натран. — В восточном архипелаге их восемь. Как только мы узнаем, к которому из них вышли, легче будет проложить курс к дому.

— Да, конечно.

— Ты готов к возвращению? — тихо спросила его Кристабель.

— Думаю, да, — ответил он, хотя нисколько в этом не сомневался.

«Теперь все будет по–новому». Жизнь в Маккатране снова станет легкой и спокойной. Предвкушение вызывало в его душе радость, которой он не испытывал уже давно. Он догадывался, что и Кристабель об этом знает, ее собственные мысли тоже светились удовлетворением.

— Мы всегда сможем отправиться в следующее путешествие, — поддразнила она мужа. — Например, чтобы исследовать и второй полюс.

Эдеард рассмеялся.

— Давай оставим это нашим внукам, ладно? Я с удовольствием займусь прежними делами. Полагаю, теперь можно подумать и об участии в выборах мэра.

Она посмотрела на него с таким выражением, словно впервые видела.

— Ты никогда не остановишься, да?

— Как ты думаешь, у кого я этому научился, госпожа?

Она улыбнулась и прижала к груди Киранана, все еще старавшегося увидеть город, который, как он знал, был где–то впереди.

— А ты, — сказала она мальчику, — скоро познакомишься со своими двоюродными братьями и сестрами.

— Ура! — воскликнул мальчуган.

— Которые теперь, возможно, составляют добрую половину всего городского населения, — проворчал Эдеард.

Ролар и Венали с изумительной скоростью увеличивали численность своих отпрысков, и, насколько он знал, Маракас и Хелиана не собирались от них отставать.

— Папа! — единодушно возмутились близнецы.

— Интересно, женился ли Дайлорн? — задумчиво произнесла Кристабель.

В ее мыслях промелькнуло — и мгновенно рассеялось — сожаление о долгой разлуке с детьми.

— Без нас? — поразилась Анали.

— Он не посмеет.

— Но вы же посмели, — заметил Эдеард.

— Это другое дело.

— Мы были с тобой и мамой.

— Значит, все в порядке.

Эдеард вздохнул и обратился взглядом к горизонту.

— Теперь уже недолго осталось. Клянусь Заступницей, мы устроим грандиозный праздник встречи.


Маккатран появился на горизонте на тридцать восьмой день после того, как Манел увидел первый остров восточного архипелага. Экипаж «Света Заступницы» уже давно знал, что город где–то рядом. Уже несколько дней путешественники видели на горизонте грузовые корабли, а сегодня рано утром им встретилась рыбачья флотилия из Портэва, небольшого селения, расположенного меньше чем в десяти милях от города. Рыбаки, как только оправились от изумления при виде огромных кораблей, встали в своих лодках и приветствовали экспедицию громкими криками.

К полудню вокруг них собрался целый эскорт из нескольких десятков торговых кораблей, совершавших рейсы вдоль побережья. Над прозрачными голубыми водами полетели полные любопытства и добрых пожеланий телепатические посылы. А потом появился и Маккатран. Сначала в чистом лазурном небе поднялись его стройные башни. Нетерпеливые про–взгляды устремились из города к флотилии, неся с собой лихорадочное любопытство и восторженные приветствия. Все вышли на палубы, чтобы посмотреть на город, оставленный более четырех лет назад. Стремление побыстрее добраться до дома было так велико, что Эдеарду казалось, будто корабли полетят над водой без всякого ветра. Флотилия представляла собой грандиозное зрелище. Каждый из огромных кораблей нес три мачты, оснащенные полными комплектами снежно–белых парусов. Правда, теперь, после многих месяцев под жарким солнцем, после леденящих ветров, когда с каждой веревки, с каждого края свисали сосульки, главный парус на «Свете Заступницы» был сшит из отдельных кусков резервной парусины. В бортах «Звезды Заступницы» и «Учения Заступницы» после столкновения с кораллами в море Августы, произошедшего, несмотря на все телекинетические усилия команды, виднелись заплатки из мягкой древесины тропических лесов. И несколько мачт после жестоких ураганов пришлось ставить заново.

«Но мы справились, несмотря на все вызовы, брошенные этим миром. — Эдеард широко улыбнулся, узнавая изломанную линию городского горизонта. — Вы видите, мы вернулись, с заплатками на парусах и пробитыми бортами, мы вернулись и привезли груз новых знаний. Мы открыли для каждого новые земли».

Но улыбка очень быстро стала таять на его лице: в дальних районах города Эдеард уловил совсем другие мысли. Сначала вспышки ярости на фоне экзальтированного ожидания, вызванного приближением флотилии, его только удивили. Затем он стал постепенно выделять поток мыслей, сосредоточенных у северных ворот, где, казалось, собрались тысячи разгневанных людей. В сгустках злобы и негодования не было и намека на радостное приветствие. Эти мысли разительно отличались от настроения остального города.

— Ох, ох, — неслышно вздохнул он.

Он направил к северным воротам про–взгляд, стараясь понять, что же там происходит. Первое, что он ощутил, это присутствие милиции: строй вытянутой дугой охватывал ворота и часть дороги, проходящей через зеленую полосу. По традиции участок у стен города всегда оставался пустым. Но не сегодня. На траве расположились десятки больших стоянок, и, насколько мог рассмотреть Эдеард, было спилено множество древних деревьев — вероятно, на дрова для костров.

— Что там? — спросила его Кристабель, уловив тревогу, как ни старался он закрыться мысленным щитом.

— Какая–то осада, но довольно необычная.

Он нехотя поделился с ней ощущениями.

— Ох, Заступница, — простонала Кристабель. — Откуда они пришли?

Он пожал плечами, перебирая в уме возможные варианты. Но задача оказалась не по силам его про–взгляду, тем более на таком расстоянии.

— Скоро узнаем. И тогда все будут ждать, что Идущий–по–Воде исправит положение.

Он не смог скрыть ни своего разочарования, ни откровенной жалости к себе.

— Эдеард. — Она ласково погладила его по спине. — Почему ты всегда так сурово к себе относишься?

— Потому что мне одному приходится все улаживать. Проклятье Заступницы, это же никогда не кончится. Каждый раз, когда я считаю, что все в порядке, появляется еще кто–то, и все снова идет наперекосяк.

— Дорогой, не переживай так сильно.

— Я и не переживаю, — печально отозвался он. — Это моя обязанность. Я отвечаю за наш мир. Я. И никто другой.

— Эдеард, не говори глупости. — В голосе и мыслях Кристабель послышалась строгость. — Прошу тебя, не взваливай на свои плечи больше никакую непосильную ношу, ты и так уже много сделал в прошлом. Сейчас нам важнее всего благополучно доставить на берег двойняшек. Бедные, им надо до родов добраться в особняк. Сосредоточься на этом, если уж тебе так необходимо о чем–то беспокоиться.

— Непосильную ношу? — тихо переспросил он, с трудом веря своим ушам.

— Да, — решительно ответила Кристабель, твердо глядя ему в лицо. — Заступница свидетель, перед началом строительства флотилии ты стал просто невыносимым. И это главная причина, почему я согласилась заплатить за нее целое состояние. И путешествие помогло, Эдеард. Ты стал прежним. Ты снова стал самим собой. И вот опять. Мы еще не сошли на берег, а ты уже начинаешь жаловаться, что все идет не так как надо.

«Проклятье Заступницы, ты же представления не имеешь, о чем говоришь!»

Он гневно сверкнул глазами и отошел в сторону.

— Папа? — с тревогой окликнула его Джиска.

Но он был не в состоянии с кем–то говорить, даже с ней.


Навстречу весельным шлюпкам флотилии на причалы и набережные вышли уже тысячи людей. В первой партии, перевозившей участников путешествия через широкую гавань, заключенную между хрустальными стенами, было пятнадцать лодок, укомплектованных экипажами ген-мартышек, специально сформированных для гребли. Их весла со свистом рассекали воздух. Эдеард сел во вторую шлюпку, первую заняли близнецы под присмотром Кристабель и Тарали, и вместе с ними ехал Марвейн. Эдеард сразу же направил телепатический посыл взволнованному Ролару и предупредил, чтобы в гавани их ждали две гондолы, готовые отвезти пассажиров прямо в семейный особняк. Двойняшки постоянно жаловались на недомогание, но в основном оно было вызвано их страстным желанием рожать на берегу. Накануне Тарали потихоньку сообщила Эдеарду, что до родов им еще не меньше двух дней, но Марили и Анали стонали так, словно их младенцы уже рвались наружу.

Вместе с Эдеардом к берегу направились Джиска с Натраном и еще полдюжины офицеров со своими женами и детьми. Это была очень веселая компания, все энергично махали руками встречающим и отыскивали взглядами на берегу своих родных. Все, кроме него. Эдеард не разделял их энтузиазма и в одиночестве молча сидел на корме.

«Клянусь Заступницей, мы перестали вас ждать еще пару лет назад, — донесся до него посыл Максена. — Неужели вы действительно обошли вокруг света? Вы путешествовали целую вечность».

Наконец и на лице Эдеарда появилась улыбка. Его старинный друг стоял во главе поспешно собранной делегации из членов Высшего Совета, представителей районов и благородных семейств. Они так плотно столпились на первом причале, что были вынуждены замереть почти неподвижно, чтобы не столкнуть в воду стоявших на самом краю. Официальные лица явились в ярких парадных одеяниях, но свежий морской бриз весьма непочтительно раздувал их мантии и ерошил волосы. Максен и Динлей, конечно, были в первом ряду, и оба отчаянно размахивали руками. Эдеард даже издали заметил, что за прошедшие годы глава Сампалока успел набрать лишний вес.

А вот рядом с Максеном стоял Доблек, глава района Друп. И на нем была мантия мэра.

— Вот и перемены, — тихонько пробормотал он.

Начиналось путешествие при мэре Трэвале. Он попытался убедить себя, что это хорошая новость, хотя и помнил Доблека как не самого лучшего из глав района, чересчур восхищавшегося древними традициями. «Реформатором его никак нельзя назвать».

Шлюпка коснулась причала. Как только рабочие закрепили концы, Эдеард под рев восторженной толпы поднялся по деревянным ступеням. От оглушительных приветственных криков испуганные чайки взмыли высоко в небо. «Совсем как в день изгнания, только без протестов и кровопролития».

Уже более энергично Эдеард помахал рукой, благодаря жителей за теплую встречу и улыбнулся всем, кто приветствовал его с неудержимым восторгом.

— Идущий–по–Воде! — Мэр Доблек шагнул вперед и обнял Эдеарда. — Какой радостный для всех нас день! Добро пожаловать, с возвращением домой. Неужели вы действительно совершили кругосветное путешествие?

Город притих, воспринимая ощущения мэра и ожидая ответа.

— Да, мы сделали это, — торжественно произнес Эдеард, а потом не удержался и широко улыбнулся.

И снова к небу взвились радостные крики.

Эдеард, слегка повернувшись, освободился от объятий Доблека.

— Мэр, вы, вероятно, знакомы с моим старшим капитаном, Натраном. А это моя дочь Джиска.

— Да, конечно.

Мэр двинулся вдоль ряда прибывших, с радостью исполняя свой официальный долг и сохраняя торжественный вид перед огромной аудиторией.

— Дедушка, как это здорово, — воскликнул маленький Киранан, прильнув к ноге Эдеарда, пока его родители отвечали на приветствие мэра.

— Что именно? — спросил Эдеард.

— Город. Здесь все, кто живет в нашем мире?

Эдеард никогда об этом не задумывался. Ведь Киранан действительно не видел никого, кроме участников путешествия, а сейчас оказался чуть ли не в центре ликующей толпы. Ничего удивительного, что он немного оробел.

— Нет, далеко не все, — заверил мальчика Эдеард.

Он направил про–взгляд на меньший причал по другую сторону от входа в порт, где Кристабель и близнецы пересаживались в семейные гондолы. Ролар тепло обнял мать, а многочисленные внуки радостно запрыгали, угрожая перевернуть черное лакированное суденышко. Бурлала среди них не было, и это поразило Эдеарда. Вместо младшего внука между Роларом и Венали ковыляла маленькая девчушка, месяцев на пять моложе мальчика, которого он ожидал увидеть. Эдеард не думал, что при изменении мира изменятся и его потомки. Теперь он знал, что может случиться и такое. С другой стороны, он был вознагражден рождением Киранана и беременностью сестер–близнецов. Но он успел полюбить Бурлала, этот малыш был таким прелестным созданием. Эдеард внимательно посмотрел на девочку. Та сразу же ощутила его внимание и тоже взглянула через воду в его сторону, но затем спряталась в складках маминой юбки.

— Ну, а это кто? — спросил его Динлей.

Улыбка вернулась на лицо Эдеарда, но немного потускнела.

«Бурлала нет? Заступница, но он же не заслужил забвения, как Татал. Это неправильно, несправедливо».

— Это мой новый внук, Киранан.

Он сумел сохранить спокойствие и ласково потрепал волосы мальчугана.

— Дедушка! — Киранан вывернулся из–под его руки. — А ты Динлей? Тебя однажды подстрелили. Дед все мне про тебя рассказал.

— Все–все? Что ж, как–нибудь ты придешь меня навестить, и я расскажу тебе о нем. Все, о чем он сам рассказать не захочет.

— Правда? Обещаешь? — Киранан с обожанием посмотрел на нового друга. — Поклянись Заступницей.

— С возвращением домой, Эдеард, — приветствовал его Максен, крепко пожимая руку.

— А где же Кансин? — спросил Эдеард.

Широкая улыбка исчезла с лица Максена.

— Мы решили пожить отдельно, — сказал он, стараясь сохранить легкомысленный тон. — Так лучше для нас обоих.

— Нет! Ох, как жаль.

«Заступница, не наказывай меня так сурово. Раньше они были вместе».

— Она сказала, что увидится с тобой позже.

— Что ж, ладно.

— Познакомься, это Хилитта. — Динлей с гордостью подтолкнул вперед высокую девушку. — Мы женаты уже семь месяцев.

Эту новость Эдеард воспринял легче. Он слышал ее уже не раз, фактически каждый раз, когда начинал сначала. Так что и сейчас он придал лицу соответствующее выражение, улыбнулся и протянул руку крепкой девице.

— Примите мои поздравления.

Он не допустил и тени неодобрения ее молодости (она наверняка не старше Джиски), и даже смутно знакомые черты кокетливо улыбающегося лица не вызвали у него смущения.

Максен, как будто случайно повернувшись, зашептал ему на ухо:

— Это дочка Нанитты.

Эдеард закашлялся, отчаянно стараясь скрыть свое изумление.

— Спасибо тебе, Идущий–по–Воде, — сказала она хрипловатым голосом — да, очень похожим на голос матери.

И ее кокетливая улыбка мгновенно стала озорной, отчасти оценивающей.

Эдеард поспешил снова обернуться к Максену.

— Заступница, как хорошо вернуться домой.

— Так вы на самом деле обошли вокруг света? — спросил Динлей.

— Да, конечно. Ох, сколько я вам расскажу всяких историй!

— Ну, и?

Эдеард сразу же понял, о чем он спрашивает.

— Кроме нас в этом мире никого нет.

Разочарование Динлея отчетливо проявилось в общей радостной атмосфере.

— Что ж, ладно, — вздохнул он.

— А что происходит у Северных ворот? — спросил Эдеард.

— Эти мерзавцы… — возбужденно заговорил Максен.

— Максен, — смущенно перебил его Динлей. — Идущий–по–Воде еще не видел своих родных после четырехлетней отлучки. Мы справлялись без него все это время, продержимся и еще день. Эдеард, тебе не о чем беспокоиться. Ситуация под контролем.

Максен неохотно кивнул.

— Да, конечно. Извини, дружище. Я не с того начал. Очень хотел бы услышать твой рассказ.

— И услышишь, клянусь Заступницей, — пообещал Эдеард.


Прошло еще несколько дней, прежде чем Эдеард смог встретиться со старыми друзьями в спокойной обстановке. Первые два дня он с радостью провел в своей семье, приветствуя оставшихся на берегу родных и знакомясь с молодым пополнением. Потом на целый день его вместе с остальными мужчинами изгнали на девятый этаж особняка, где все они чувствовали себя совершенно беспомощными и немного виноватыми. В это время Тарали, две акушерки, несколько послушниц, Кристабель и даже Марвейн помогали близнецам разрешиться от бремени. На этот раз сестры немного не соблюли синхронность: Марили родила двух дочек примерно через пять часов после того, как Анали дала жизнь сыну и дочери. После таких событий, как предписывала традиция дома Кальверит, состоялся праздничный завтрак, и еще не успевший оправиться от шока Марвейн сидел во главе стола и принимал поздравления.

Только в середине четвертого дня после прихода флотилии Эдеард взял гондолу и отправился в Сампалок. К центральной площади он прошел по Мислор–авеню. Ни один дом на этой улице не пустовал. Какими бы маленькими или неудобными ни были помещения, везде кто–то жил: холостые мужчины и одинокие женщины, небольшие молодые семьи или старые упрямые вдовы и вдовцы. Для приезжих не осталось ни одной комнаты.

Шестиугольный особняк, стоявший в конце аллеи, порадовал его своим видом. Глядя на свое творение, он всегда чувствовал радость и уверенность в своих силах.

На этот раз на площади вокруг особняка не было никаких лагерей и стоянок людей, приехавших ради встречи с Небесным Властителем. Улицы выглядели нормально, и между фонтанами в ярких солнечных лучах опять сновали пешеходы, а дети играли в мяч и догонялки. Торговцы в киосках на выходе с улицы Барфол, предлагавшие засахаренные фрукты и прохладительные напитки, не могли пожаловаться на недостаток покупателей.

Прохожие, завидев прославленный черный плащ, приветливо улыбались Идущему–по–Воде. Было время, когда он очень обрадовался бы такому отношению жителей Сампалока, но сейчас с трудом заставлял себя отвечать на улыбки. «Но я несправедлив. Нельзя осуждать жителей всего района».

В особняк он вошел сквозь арку в стене бледно–лилового цвета и сразу поднялся по лестнице на пятый этаж, где находился личный кабинет Максена. Это была обычная комната с выходом на балкон. Сегодня все окна в ней оказались закрытыми. Весь письменный стол занимала гора переплетенных в кожу папок, тесемки у многих были не завязаны, так что бумаги высовывались наружу. Груды бумаг покрывали и другие столы, а также всевозможные полки и бюро. Даже на стульях громоздились высокие стопки документов. Эдеард вспомнил, что прежде в этом помещении царил строгий порядок. Максен, словно прочитав его мысли, встал из–за стола и смущенно улыбнулся.

— Можешь не спрашивать, здесь стало так после ее ухода.

Эдеард заметил пятна (от вина) на его рубашке, но промолчал. На спинках занятых бумагами стульев висели плащи и мантии.

— Справляться одному с таким хозяйством с непривычки тяжело, — дипломатично отметил он.

— Ты уже виделся с ней?

— Нет. Еще не виделся. Кристабель навещала ее вчера вечером.

Максен тряхнул головой и сел в кресло.

— Она даже больше не живет в Сампалоке.

— Не хочешь рассказать, что случилось?

— Ох, Заступница, нет. Она сказала, что я перестал интересоваться делами, что растратил всю свою энергию — обычная чепуха, которую в таких случаях говорят женщины. Ты и сам их прекрасно знаешь. Все, что бы я ни делал, ей не нравилось.

— Да, я знаю.

— Что, даже Кристабель такая же?

Максен, казалось, ждет его подтверждения, чтобы убедиться, что страдает не один.

— Особенно Кристабель, — заверил его Эдеард, искренне желая, чтобы это было неправдой.

«Но… Заступница, она так изменилась после нашего возвращения. И, похоже, по моей вине».

Максен вытащил пробку из хрустального графина и плеснул в бокал крепкого напитка двойной очистки, которым славились производители из провинции Рашьен. Он хмуро посмотрел на золотисто–коричневую жидкость, немного поболтал ее в бокале, а потом залпом выпил. Графин передвинулся в сторону Эдеарда.

— Нет, спасибо.

— Ты меня жалеешь?

Максен громко рыгнул.

«О Великая Заступница, только не это. Мне достаточно и всего остального».

— Я тебя не жалею. Я бы хотел, чтобы ты стал прежним, но могу и подождать.

— Ох, Эдеард, как я жалею, что мы не отправились с тобой. Тогда ничего этого не произошло бы. Не было бы ни нового движения «Наш город», ни победы Доблека на выборах мэра, ни этих проклятых лагерей под стенами Маккатрана.

— Я слышал, что они называют себя сторонниками «Нашего города», Ролар мне говорил. И, конечно, я ощутил палаточный городок и милицию сразу, как только мы подошли к порту.

— Милиция там необходима, чтобы поддерживать порядок. И, да простит меня Заступница, я сам голосовал за предложение Доблека направить туда воинов. Эдеард, у нас не было выбора. Городу угрожали беспорядки, возможно, даже кровопролитие, еще худшее, чем планировал устроить Буат. Когда «Наш город» помешал приезжим занимать свободные помещения, Илонго получил два дня абсолютной анархии. Что нам оставалось делать?

— Вы поступили правильно, — заверил его Эдеард. — Вы спасали человеческие жизни. Мы всегда этим занимались и будем заниматься дальше.

— Эдеард, что происходит с нашим миром? Неужели мало того, что мы избавили его от Байза, Овейна и их бандитов? Готов поклясться именем Заступницы, что Небесные Властители снова покинут нас, если мы не сумеем измениться. Я знаю это, Эдеард.

Максен опять потянулся за графином, но обнаружил, что его удерживает третья рука Эдеарда.

— Сейчас придет Динлей, — сказал Эдеард. — И тогда мы поговорим о блокаде у стен Маккатрана. — Его про–взгляд уже распознал приближавшегося к особняку Динлея. — А пока скажи, вы оба присутствуете в Высшем Совете?

Максен, чуть не плача, покачал головой.

— Последние полгода от моего имени там работает Джемико. После голосования об отправке отрядов милиции я не мог заставить себя туда пойти. Джемико хороший малый, и я горжусь, что он мой сын. Он справится лучше, чем я. — Максен широким жестом обвел кабинет. — А я стараюсь разобраться с петициями. Правда, Эдеард, я стараюсь, но ожидания людей чрезмерны. Я не Рах, но они никак не хотят это понять. Они начинают шептаться, что я поворачиваюсь к ним спиной, как Байз. Можешь себе такое представить? Только подумай, в чем меня обвиняют! И я ничего не могу сделать, чтобы прекратить эти злобные, коварные и ошибочные слухи. Я уверен, что их распространяют люди Байза.

Эдеарду хотелось подхватить Динлея третьей рукой и поскорее втащить в кабинет через балкон, лишь бы прекратить эту жалкую и уничижительную тираду.

— Динлей вот–вот придет. Кстати, о Динлее…

— Ха! — Максен криво усмехнулся и тряхнул головой. — Ты же ее видел. Точно такая же, как и все остальные. Клянусь Заступницей, в провинции образовалась какая–то тайная гильдия, которая производит этих девиц по одному и тому же шаблону. Иначе как бы он каждый раз их отыскивал?

Эдеард улыбнулся.

— Гильдия изготовления жен для Динлея. Мне нравится. Но дочка Нанитты…

— Вот–вот! Я узнал ее в ту же минуту, как только увидел, ей даже не пришлось рассказывать мне, кто она такая. Она пробудила во мне воспоминания, которые я предпочел бы забыть. А потом она заявила, что они с матерью постоянно ссорились и она больше не смогла жить дома, поэтому четыре года провела в пути, пока не оказалась в Маккатране. Хотела посмотреть мир, как она сказала. Знаешь, я был одним из первых, к кому она обратилась. Она сказала, что на тот случай, если она доберется до города, мать сообщила ей имена нескольких человек, которые обязательно бы ей помогли. Не так уж сильны были их разногласия, не находишь? Готов поспорить, что эта сучка специально ее подослала, чтобы нам насолить.

— Зная Нанитту, трудно сомневаться. — Эдеард снова поискал провзглядом Динлея. Его друг уже прошел сквозь арку в серой стене и теперь спрашивал слугу, где находится глава Сампалока. — А где же в конце концов поселилась Нанитта?

— Своей черной магией она обработала одного несчастного богатея в Обершире. Он женился на ней всего через месяц после ее приезда, и они живут в большом доме большого фермерского хозяйства.

— Вот и хорошо, — пробормотал Эдеард.

Максен презрительно фыркнул.

— Разве ты не понимаешь? — воскликнул Эдеард. — Она изменилась. Она стала частью нашего общества. Это очередное подтверждение правильности выбранного нами пути. Своевременное напоминание о том, что мы не должны колебаться.

— Как скажешь, — устало буркнул Максен. — Так или иначе, Динлею хватило полминуты, чтобы очертя голову броситься к ногам ее дочери. Как обычно.

— Ну, может, на этот раз все будет хорошо. В конце концов, у него богатый опыт.

— Никаких шансов, клянусь Заступницей.

Эдеарду вспомнилась кокетливая улыбка Хилиатты при их первой встрече в порту.

«Максен прав, симптомы не обнадеживающие».

Динлей открыл дверь и окинул Максена настороженным взглядом.

— Как я рад тебя видеть, — приветствовал его Эдеард и крепко обнял.

Динлей ответил на его объятия, даже не пытаясь скрыть облегчения и радости.

— Знаешь, мы уже начали серьезно волноваться.

— Знаю, и я благодарен вам за заботу. Но нас встретил огромный мир, о котором мы так мало знаем. Честно, то, что я видел…

— Ну же, рассказывай!

— Там были огромные морские существа, как будто состоящие из камня или кораллов, похожие на плавающие острова. Я даже стоял на одном из них. А деревья! Заступница, деревья на Парате — это целый континент на противоположной от Кверенции стороне — клянусь, они по высоте не уступали самым большим башням Эйри. А каких животных мы нашли! Вы видели тех, что мы привезли с собой? И это лишь самые маленькие экземпляры. А на Мараке, континенте, следующем за Паратом, мы видели зверей величиной с дом. У них голубая шкура, эти звери лениво прохлаждались в болотах. А еще мы видели джунгли! По сравнению с экваториальными районами Мараки лето в Чарье можно считать прохладной зимой, там как в парной бане.

— Ты никогда не был в Чарье, — ворчливо заметил Максен.

— Зато Натран там бывал, — возразил Эдеард. — Он поделился со мной воспоминаниями.

— Ох, Заступница, как жаль, что я не поехал с вами, — заявил Динлей.

— Я и сам сказал то же самое, — добавил Максен. — Только посмотри, что случилось, когда ты оставил город на нас.

— Нас не в чем обвинить, — запальчиво воскликнул Динлей.

Эдеард и Динлей тайком переглянулись.

— Ну, ладно, — со вздохом сказал Эдеард. — Рассказывайте, что произошло в моем городе.

Динлей пояснил, что движение «Наш город» возникло сразу после отплытия флотилии. Скорее всего, толчком послужила ссора в Тоселле. Молодая пара подыскала себе свободное помещение в одном из больших зданий между Синей Башней и Скрытым каналом. Комнаты давным–давно стояли пустыми из–за полов разного уровня и совсем круглых ступенек. Но там были довольно большие комнаты, в одной из которых молодой парень надеялся устроить ювелирную мастерскую. По традиции Маккатрана, они не стали оформлять заявку до венчания. И вот тогда–то и начались неприятности. Вернувшись в город после медового месяца, молодожены обнаружили, что облюбованные комнаты заняты семьей приезжих, дожидавшихся прибытия Небесного Властителя.

— Они поселились временно, — заметил Максен. — Вот и все. Два брата привезли из провинции Фандин свою мать, собиравшуюся просить Небесного Властителя направить ее к Ядру. Она страдала от сильнейшего артрита и к тому же была подвержена приступам старческого слабоумия. Эти люди на неделю опоздали к предыдущему появлению Небесных Властителей, а по информации гильдии астрономов, в ближайшие месяцы их визита не предвиделось. Братья не могли позволить себе долго снимать комнату в таверне или номер в пригородной гостинице, поэтому свободное помещение пришлось им как нельзя более кстати.

— Молодожены сказали, чтобы они убирались, — продолжал Динлей. —Тогда один из братьев обратился в департамент размещения при Дворце Правосудия и подал заявку. Поскольку они прожили в этом здании два дня и две ночи, заявка была удовлетворена.

— Ох, Заступница, — простонал Эдеард.

Он уже знал, что последует дальше. Из–за наплыва приезжих в Маккатране давно зрело возмущение. Вместе с мэром Трэвалом он обсуждал эту проблему перед тем, как столкнулся с Братством Абрикосового дома. Кардинального решения они тогда не нашли, но постройка гостиниц в пригородных районах казалась неплохим вариантом. Только по милости Заступницы в то время не произошло серьезных стычек вроде этой.

— Ювелир и новобрачная происходили из больших семей, к тому же тесно связанных между собой, — рассказывал Динлей. — Мало того, не нашлось ни одного другого помещения, которое устроило бы новобрачных или братьев с пожилой матерью. И те и другие, хотели занять именно эти комнаты. И вот молодожены бросили призыв: жилье Маккатрана для его жителей. Он стал популярным лозунгом. Братьев выгнали на улицу вместе с матерью. К тому времени, когда на место происшествия прибыли констебли, все трое из–за побоев уже нуждались в медицинской помощи. Молодая чета вместе с мебелью и всем своим имуществом обосновалась в комнатах, а их родственники, собрав приличную толпу, блокировали вход в здание. Хотя это было лишним: констебли не проявляли особого сочувствия к пострадавшим. Они лишь помогли братьям и их матери добраться до больницы.

— На этом все могло бы и кончиться. Но, с точки зрения закона, комнаты были закреплены за братьями. Так что молодоженам, чтобы утвердиться в новом жилище, потребовалась юридическая помощь.

Эдеард в отчаянии прикрыл глаза.

— О Заступница, только не он.

— Как раз он, — злорадно усмехнулся Максен. — За дело взялся мастер Черикс. По той причине, что молодожены однозначно были неправы и все об этом знали, Черикс в суде сумел добиться только утверждения иска. Регистрацию проживания может аннулировать лишь Высший Совет. Ради этого юридическое разбирательство превратили в политическую кампанию. Движение «Наш город» родилось за четыре недели до выборов. Мэр Трэвал высказывался в поддержку существующего порядка и закона, как и сам Идущий–по–Воде, — так он повторял в каждом выступлении. Доблек, до того момента бывший всего лишь формальным соперником, решил встать на сторону движения «Наш город». И одержал безоговорочную победу, как и целая группа придерживающихся той же точки зрения представителей районов.

Сторонники движения «Наш город» очень серьезно отнеслись к делу. Уже через неделю они зарегистрировали на себя все оставшиеся свободные помещения Маккатрана. Приезжим, прибывавшим в город со своими умирающими родственниками, было негде остановиться. Как и в первом случае, большинство не могло платить за ночлег в гостинице, поскольку ожидание грозило растянуться на долгие месяцы. Кризис разразился в Илонго, через неделю после того, как Доблек принес присягу во Дворце-Саду. Несколько разъяренных приезжих, услышав, что в городе, откуда их родные хотели бы отправиться к Ядру под предводительством Небесного Властителя, для них нет места, пытались силой занять помещения в одном из центральных особняков Илонго. Начались беспорядки, справиться с которыми констеблям не удавалось, да они не очень–то и старались. Вот тогда Доблек проявил удивительную решимость, отдав милиции приказ навести порядок.

С того дня и до сих пор все, кто направлялся в город, чтобы встретиться с Небесными Властителями, и не мог платить за комнату в таверне, были вынуждены оставаться за пределами городских стен, пока матушки храмов Заступницы не проводят страждущих на башни. Но и тогда сопровождающим родственникам не рекомендовалось идти с ними даже до Эйри.

— Доблек искренне верил, что действует, как ты в период изгнания, — сказал Максен. — Ты вышвырнул из города Байза и его сообщников и запретил им возвращаться. Нашлось достаточно глупцов, которые тоже так считают и аплодируют его непреклонности.

— Удивительно, что у него хватило храбрости, — заметил Эдеард. — Это уже не тот Доблек, каким я его помню.

— Власть меняет людей, — сказал Динлей, искоса взглянув на Максена. — И необходимость. Что еще он мог предпринять?

Эдеард понял, что друзьям давно не удается прийти к согласию по этому вопросу.

— Я мог бы его понять, если бы он хоть что–то попытался сделать, чтобы изменить ситуацию, — сердито возразил Максен. — Но он ничего не сделал. Он просто не знает, как поступить, а люди прибывают каждый день. Ты знаешь, что из дальних провинций пришли только первые страждущие? В том числе и из Рулана.

— Это ничего не значит, — пробормотал Динлей.

— Не скажи. Число приезжих все еще растет. Доблек опять ничего не предпринимает. Ничего! Надо было выслать милицию, чтобы обезопасить дорогу в Маккатран. Люди, которых он оставил за стенами города, начинают устраивать засады на караваны и торговые повозки. Теперь милиция постоянно дежурит у ворот, выходящих на равнину Игуру, а приезжие устроили палаточные городки и вырубают леса в полосе вдоль городской стены. А эти деревья, как тебе известно, посажены самим Рахом и Заступницей.

— Рах просто предложил оставить лесную полосу вокруг города, — устало возразил Динлей. — Нигде не сказано, что он лично сажал семена деревьев, это пропаганда «Нашего города».

— Все равно, — не унимался Максен. — Проблема вызвана действиями Доблека, вернее, их отсутствием. Неужели он думает, что все утрясется само собой? И еще, Эдеард. Ходят слухи, что милиция Фандина уже на пути к Маккатрану.

Эдеард озадаченно моргнул.

— Зачем?

— Чтобы обеспечить безопасность своих сограждан от нашей милиции. В Фандине считают, что люди вправе рассчитывать на их защиту.

— Великая Заступница!

— Причина в огромных расстояниях, — пояснил Динлей. — Это наша беда. Слухи множатся с каждой милей. Разбитый нос и поцарапанная рука в Маккатране, дойдя до Фандина, превращаются в массовое избиение невиновных.

— Значит, это правда насчет милиции Фандина?

— Генерал Ларош на прошлой неделе разослал верховых разведчиков. Скоро все узнаем.

— Стычки между отрядами милиции на Игуру, — со страхом прошептал Эдеард.

Гибель людей в последней кампании против бандитов привела его в смятение, но он думал, что с убийствами покончено. Нельзя позволить, чтобы этот ужас повторился: бойня, спровоцированная Овейном, навсегда запечатлелась в его памяти.

— Я должен поговорить с Доблеком.

— Какой смысл? — спросил Максен. — Ты думаешь, он даст задний ход и отзовет милицию обратно в город?

— Доблек был избран только благодаря поддержке «Нашего города», — добавил Динлей. — Он никогда не пойдет против тех, кто протолкнул его во Дворец–Сад.

У Эдеарда возникла идея применить принуждение. От Татала и его сообщников он научился этой технике в те последние секунды их последней встречи, когда ячейка пыталась привлечь Идущего–по–Воде на свою сторону. Но мэр — всего лишь один человек, так можно решить лишь самую насущную проблему — с отрядом милиции, приближающимся к городу ради мести за своих сограждан. Менять надо всю ситуацию в целом — ситуацию, созданную Небесными Властителями. «Какая ирония!»

Он припомнил встречу с Максеном и Кансин сразу после возвращения Динлея и Геали из свадебного путешествия. На тот момент мэр Трэвал не знал, что делать с увеличивавшимся числом приезжих. Эдеард пообещал друзьям спросить Небесных Властителей, почему они забирают души людей только с башен Эйри. Но из–за борьбы против ячейки у него не нашлось для этого времени, а потом он просто забыл обо всем, готовясь к плаванию.

«Если я смогу убедить Небесных Властителей посещать другие города Кверенции, проблема исчезнет». Но сначала он должен был что–то сделать для людей, собравшихся у Северных ворот. «Враждебность с обеих сторон не даст нам достигнуть самореализации, по которой Небесные Властители судят о людях».

— Ладно, — сказал Эдеард. — Скажите, насколько неуступчивы сторонники «Нашего города»?

— Это движение одной идеи, следовательно, их курс неизменен, — сказал Динлей. — С ними невозможно добиваться компромисса. Если уж ты надумал им противостоять, надо пройти выборы, стать мэром и изменить закон.

— Это, пожалуй, чересчур. — Эдеард задумчиво втянул щеки. — Пожалуй, я для начата познакомлюсь с ними.


Штаб–квартира «Нашего города», как и следовало ожидать, находилась в районе Илонго. Динлей с невольным восхищением рассказал Эдеарду, каких успехов этому стремительно образованному движению удалось добиться на политической арене города. Восемь районных глав, примкнувших к движению, образовали в Высшем Совете мощный блок во главе с мэром. Но наибольшее влияние им обеспечивала поддержка жителей, обеспокоенных жилищным вопросом. Теперь каждому гражданину Маккатрана, решившему подыскать себе новый дом, требовалось в первую очередь заручиться согласием «Нашего города». Поскольку его членам принадлежало каждое свободное помещение, они должны были отозвать свою заявку, чтобы его мог занять кто–то другой. По существу, «Наш город» контролировал, кому и где селиться. И, как все политические партии, движение пользовалось этим преимуществом, заключая сделки с соперниками и другими группами в Совете, а также на улицах и каналах, все глубже проникая во все городские структуры.

Эдеард вышел в район Илонго с причала на Северном Окружном канале. В центральной части узкие улочки образовывали запутанный лабиринт. Большая часть зданий здесь имела вид прямоугольников со стенами, наклоненными под острыми углами, так что между ними оставались узкие проходы–тоннели с тонкими полосками неба над головой. Улицы сходились на неожиданно открывающихся площадях, больше похожих на колодцы света, окруженные нависающими стенами, и фонтаны на них весело журчали, словно радуясь возможности увидеть небо.

Это был первый городской район, по которому они прошли с Салраной, с восторгом разглядывая странные здания и робея при виде множества пешеходов, сновавших по извилистым улочкам и переулкам. Они жались друг к другу, но не столько из–за узости переходов, сколько в искренней надежде на общее будущее.

Он сердито сжат зубы, прогоняя воспоминания и досадуя, что, несмотря на все его старания, жизнь не становится лучше. Та юная и счастливая Салрана потеряна навсегда, и ему не под силу ее вернуть. Так же как и дорогого его сердцу маленького Бурлала. «Если, конечно, не вернуться в далекое прошлое и не повторить жестокую расправу в подземелье Спиральной Башни». Но и тогда спасти удастся только Салрану. Бурлал же никогда не сможет родиться в этом мире.

«Так не годится, даже если я заставлю себя вновь сойтись с живым Овейном, спасти можно только одного человека. Я должен всегда идти вперед».

«Если только, — мрачно подумал он, — я не проживу обе эти жизни». Вернуться в прошлое и избавить Салрану от Ранали, жить, пока для Салраны не придет срок отправляться в Море Одина. А потом, в последний момент, вместо того чтобы самому отдаться покровительству Небесного Властителя, опять погрузиться в то время, когда Бурлал был жив, а с Таталом справиться каким–то другим способом.

«Бесполезно, — с тоской признал Эдеард. — Татала нельзя победить иначе, чем я это сделал. Я потратил на борьбу с ним не один год. И вернуть Бурлала невозможно. Бедный мой маленький славный внучек».

Что еще хуже, такая попытка обрекла бы на небытие Киранана, а также новорожденных младенцев сестер–близнецов. «Если только прожить сначала эту жизнь… Ох, Заступница, за что же ты наказала меня даром!»

Эдеард вышел на Радужную площадь, названную так из–за окружающих ее семи стен, покрытых пушистыми зарослями мха. Поверхность этих стен была пористой, с выступающими каплями влаги, словно сжатая губка, и мох чувствовал себя на ней прекрасно. Избыток влаги скапливался на каждой его веточке и ярко блестел в солнечном свете, создавая в центре площади сверкающий туман.

В отличие от многолюдных улиц Илонго, здесь было пустынно. Он в ожидании остановился перед самым высоким зданием, и полы черного плаща Идущего–по–Воде беспокойно всколыхнулись. Стена дома перед ним была наклонена назад. В середине ее имелась двустворчатая высокая дверь из какого–то потемневшего от времени дерева. Вскоре открылась маленькая, явно вставленная позже дверца.

На площадь вышли руководители «Нашего города». Визит Идущего-по-Воде их взволновал: кое–кто из них был достаточно стар, чтобы помнить, как в знаменательный день изгнания он призвал на помощь силы города. А один из этих людей, уверенный в злокозненных намерениях Идущего–по–Воде, буквально исходил ядом.

— Проклятье Заступницы, — неслышно простонал Эдеард при виде первого вышедшего из дома мужчины.

Динлей даже не позаботился его предупредить.

Винтико встретил Идущего–по–Воде вызывающим взглядом. На лице этого худощавого парня Эдеард увидел глаза его матери. И тотчас догадался, что во всех неприятностях каким–то образом замешана и Салрана.

Следом за Винтико на Радужную площадь вышло около двух десятков человек. Все они не сводили тревожных взглядов с Эдеарда, все явно нервничали, но в то же время были уверены, что их численное превосходство и завоеванные позиции не уступят авторитету Идущего–по–Воде, которого считали воплощением «старого» Маккатрана.

Эдеард обратился сразу ко всем, стараясь сохранять спокойствие и рассудительность, демонстрируя свое благоразумие.

— Это надо прекратить, — сказал он. — Люди мучаются за стенами города. Это неправильно.

— Конечно, неправильно, — под одобрительное перешептывание своих сподвижников ответил Винтико. — Почему добрые граждане Маккатрана, последовавшие за Рахом из древнего хаоса, должны лишаться крыши над головой? У нас тоже есть свои права. Когда мы наконец услышим об этом от тебя и твоих дружков в Высшем Совете?

— Заступница привела нас к тому моменту в жизни, когда люди достигли самореализации. Они должны воспользоваться помощью Небесных Властителей. С этим нельзя спорить.

— А мы и не спорим, — сказал Винтико. — Мы просто просим, чтобы и нам дали возможность достичь самореализации. А как это произойдет, если наши семьи останутся прозябать на улицах, не имея места для ночлега? Ты думаешь, такая жизнь будет способствовать их просветлению, а, Идущий–по–Воде? Их самореализации?

Эдеард кивнул, показывая, что принимает его доводы, но в то же время вспомнил слова Финитана, сказанные им в момент откровенности: «Многие люди, ничего не добившиеся в жизни, могут воспользоваться последним шансом — стать политиками». Теперь Эдеард начал понимать, что это означает.

— Я понимаю ваше негодование, — сказал он. — Но решение такой масштабной проблемы потребует немало времени. Придется построить что–то вроде пунктов временного проживания.

— Так стройте, — бросил Винтико. — А нас оставьте в покое.

— Все вышло бы гораздо проще, если бы вы помогли решить сиюминутные проблемы. Я понимаю, этот период будет нелегким. Но я поговорю со следующим Небесным Властителем и спрошу, не могли бы они забирать души людей из других мест, а не только с башен Эйри. Кроме того, буду уговаривать мэра энергичнее взяться за строительство приютов за стенами города. Общими усилиями мы сможем преодолеть эти трудности.

— Тогда присоединяйся к нам, — сказал Винтико. — Мы с радостью тебя примем в свои ряды. И тогда все поймут, что ты одобряешь наши действия.

— Вы слишком ограниченны, — возразил Эдеард. — Это видно сразу. «Наш город» только и делает, что ограничивает возможности остальных. Вы должны смотреть в будущее, быть более открытыми для общества. А ваша ограниченность, попытки переложить решение проблем на плечи других приведут только к противостояниям и конфликтам. Разве такой мир вы хотите построить?

Винтико злобно ухмыльнулся, и его злоба рябью отозвалась в мыслях собравшихся на площади людей.

— Ты хочешь сказать, что это мы должны присоединиться к тебе? Стать такими же, как ты? Признать твой путь единственно правильным?

— Дело не в выборе «единственно правильного пути». Настоящая жизнь — это понимание и поддержка других людей, самоотверженность, милосердие и доброта.

— И готовность терпеть притеснения и угнетение, — ответил Винтико. — Именно это и происходит сейчас в Маккатране. Мы терпим засилье паразитов, которые швыряют наше гостеприимство и доброту нам же в лицо. Больше мы этого не позволим! Мы не откажемся от своих прав на город, от своих неотъемлемых прав. И уже очень скоро к нашему движению присоединятся все остальные.

Его голос и телепатический посыл окрепли, далеко разносясь по всей площади, вызывая одобрительные возгласы.

Эдеард, глядя на его лицо, видел упрямство, видел гневные искры в мыслях его сподвижников, видел силу и решимость, звучащую в его словах. Винтико был искренен в своих убеждениях. Его невозможно ни сломить, ни переубедить. И это показалось ему странным, даже для новичка в политике. Он внимательно изучал его мысли, удивляясь, откуда тот черпает свою непоколебимую уверенность.

— Почему ты считаешь, что все остальные поддержат ваше движение?

Сквозь мысленный щит Винтико пробился отблеск триумфа.

— Вот увидишь. И тебе самому скоро придется встать на защиту наших прав.

— О Заступница, — еле слышно пробормотал Эдеард, поняв, что имеет в виду Винтико. — Милиция из Фандина уже на подходе?

Винтико усмехнулся.

— И не только из Фандина. К городу приближается полк из Колшира, и еще один, из Бурала. Три провинции выступили против Маккатрана. Тебе придется решать, на чьей ты стороне, Идущий–по–Воде. На нашей или на их?

Лицо Эдеарда исказилось от боли. Стоявшие рядом с ним люди в испуге отшатнулись от шквала ярости, поднявшегося в его разуме. Порожденная гневом вспышка отчаяния поколебала решимость даже самых упрямых сторонников «Нашего города».

— Во имя Заступницы, чего же вы от меня хотите? — закричал Эдеард. Люди торопливо отступили еще дальше назад. — Каждый раз, провались все в Хоньо, каждый раз, когда я выбиваюсь из сил, чтобы исправить положение, получается одно и то же. Каждый раз что–то или кто–то выползает из тьмы и снова все портит.

У Винтико задергался уголок рта.

— Идущий–по–Воде, мы просто хотим, чтобы у наших детей был шанс…

— ЗАТКНИСЬ! — заорал Эдеард. — Чтобы привести вас в сегодняшний мир, я пожертвовал своим внуком. Своим славным маленьким внуком, не повинным ни в каких несчастьях. В отличие от тебя и тебе подобных, кто только и делает, что создает неприятности. Я отказался от него, чтобы дать шанс вам. А теперь я снова вынужден это сделать, потому что абсолютно ясно, что мне не придется совершить кругосветное плавание. Стоит мне только уйти, как появляетесь вы, и вы разрушаете мир, и лишаете его надежды. Полки милиции уже на марше, и их не остановить, как вы и рассчитывали. Их надо останавливать еще до того, как появится приказ о походе. Даже еще раньше, чтобы для подобного приказа не было повода. А единственный способ сделать такое — лишить ваше проклятое Заступницей движение возможности образоваться. Ты понимаешь, что это значит, кусок дерьма? Они родились всего два дня назад! Почему я должен из–за тебя отменять их появление на свет? А? Отвечай! Почему бы не уничтожить всех вас прямо здесь и сейчас? Оно бы подействовало. Они же не сумеют родиться еще раз, это не ген–формы в лесу. И я не смогу отправиться в путешествие, потому что не оставлю Маккатран, пока не решу проблему с размещением приезжих. Так что не будет никакой встречи с Марвейном, и его не назовут самым счастливым мужчиной. Ну, что?

Винтико, абсолютно не понимая, о чем говорит Эдеард, все–таки решительно шагнул вперед.

— Ты не можешь уничтожить нас всех. Мы сильны в своем единстве.

И словно в подтверждение его слов, мысленные щиты начали смыкаться, образуя мощный барьер против любого враждебного воздействия Идущего–по–Воде.

— Конечно, — рявкнул Эдеард. — Можно подумать, я этого не знаю.

Он издал мучительный стон и потянулся к памяти…

…и мягко опустился на мощеный тротуар у подножия башни. Толпа восхищенно ахнула. Кое–где раздались аплодисменты, многие приветствовали его радостными возгласами.

Он ошеломленно огляделся по сторонам. Город, казалось, подернулся странной дымкой, словно этому отрезку времени не хватало отчетливости реальной жизни. «Я больше не участвую в жизни. Я попросту реагирую на события так, как должен реагировать. Что за жизнь!»

Кристабель нахмурилась, видя такое откровенное хвастовство.

— Папочка, — осуждающе зашептала Марили. — Это было очень нехорошо.

— Научи нас так прыгать.

Он утомленно посмотрел на двойняшек. Никогда он не видел их такими счастливыми, как день назад в его собственном персональном времени, когда они держали на руках новорожденных деток. «Теперь этому не бывать, даже если я устрою им встречу с Марвейном».

— Небесный Властитель приближается, — безразлично произнес он, надеясь, что сказанное утихомирит сестер.

Раньше это помогало.

Над поверхностью моря Лиот из–за горизонта показалась мерцающая громада Небесного Властителя. Далеко наверху разошлись волны изумления Финитана, подхваченные всеми жителями города. А когда люди осознали колоссальные размеры Небесного Властителя, восторг сменился благоговейным трепетом.

«Итак, никаких путешествий, — размышлял Эдеард, пока огромное существо легко скользило над волнующимся морем. — А Кристабель говорила, что в этот период я стал просто невыносимым. Следовательно, вместо того чтобы заняться подготовкой к плаванию, я должен разобраться с наплывом приезжих. Заступница, прошу тебя, пойми, я больше неспособен жертвовать своей жизнью. Правда, я больше не могу».

ГЛАВА 6

В продолжение всего полета Экспедитор знакомился с информацией об аномийцах. Ее было не так уж и много. Эта высокоразвитая раса прошла стандартный для биологических существ путь, продвигаясь от сельскохозяйственной эпохи к промышленной, вплоть до расцвета цивилизации при достижении сверхсветовых скоростей, сделавшем возможными межзвездные путешествия, и освоения технологии клеточной репликации. Все эти достижения привели к появлению разнообразных форм и ветвей развития, которые в конце концов снова объединились и тогда произошел переход на постфизический уровень. Скудные крохи информации, добытые разведывательными экспедициями Флота, позволяли предположить, что толчком к переходу стала угроза со стороны праймов.

Экспедитор, сидя в старомодно оформленной каюте, в компании необщительного Гора, не мог не задумываться: что, если аномийцы увидели в праймах собственное не слишком приятное отражение? И у тех и у других тела и искусственно созданные устройства стали единым целым. С той лишь разницей, что технологии праймов были более примитивными. Неизвестно, какие беды могли бы случиться, если бы праймы не проявили своей генетической склонности к ксенофобии. Аномийцы прекрасно понимали, что будет, если агрессивно настроенные и хорошо вооруженные праймы выйдут за пределы своей солнечной системы, что они уже пытались сделать на кораблях, не достигших сверхсветовой скорости. Опасения полностью подтвердились, когда первые суда праймов добрались до обитаемого мира в ближайшей звездной системе Беты Дайсона. У миролюбивых обитателей этой планеты не было ни единого шанса противостоять завоеванию.

Через десять лет после вторжения, приведшего к истреблению коренных жителей, аномийцы воздвигли вокруг звезд, известных людям под названием Пары Дайсона, силовые барьеры. О происхождении генераторов, называемых Темной Крепостью, в малочисленных кругах академий человечества до сих пор велись научные споры. Кто–то считал, что они были изобретены аномийцами, а другие настаивали на авторстве райелей. Но именно предпринятые усилия и помогли различным группам аномийцев достичь единства. Всего через полторы сотни лет после возведения барьеров большинство аномийцев перешли в постфизическое состояние.

— Но о механизме вознесения здесь не говорится ни слова, — посетовал Экспедитор.

«Последний бросок» летел к звезде аномийцев со скоростью пятьдесят пять световых лет в час. До цели оставалось всего пятнадцать минут, и корабельные сенсоры уже начали выдавать в высоком разрешении изображения звездной системы вместе со всеми ее планетами.

— Эти данные засекречены, — не задумываясь, ответил Гор. — Правительства, какими бы благожелательными и прозрачными они ни были, никогда не изменяют некоторым привычкам. Для политиков и военных секретность все равно что кислород: она необходима для их деятельности.

— Но у тебя есть доступ к файлам, не так ли?

— Я просматривал некоторые отчеты.

Экспедитор взглянул на него с подозрением.

— Я думал, что ты уже все спланировал.

— Именно этим я и занимаюсь, так что не паникуй.

— А отчеты у тебя с собой?

— Нет, здесь их нет, но самое главное я помню.

— Но… Ты знаешь, как снова запустить механизм, правда? Ты ведь сам сказал.

— Я сказал, что он, вероятно, остался неповрежденным.

— Нет! — Экспедитор резко подался вперед, словно готовясь выскочить из кресла навстречу Гору. — Нет, нет, ты сказал — я цитирую: они перешли в постфизическое состояние и оставили механизм вознесения.

— Ну понятно же, что они не унесли чертово устройство с собой. — Гор насмешливо хмыкнул. — В постфизическом состоянии невозможно забрать с собой физический объект. Мы видели это у сколосков, их механизм и сейчас ржавеет в покинутом ими домашнем мире. То же самое произошло и с фаллрорами. Так всегда бывает. Господи, да расслабься, ты похож на девственницу, которую заманили в мотель.

— А ты!.. Дерьмо! Скажи, что Флот обнаружил механизм вознесения. Скажи, что он остался в их домашнем мире.

— Исследовательские группы Флота, которым удалось туда пробраться, контактировали только с аномийцами старого стиля, оставшимися на планете. У них есть легенды об уходящих сородичах. И легенды весьма специфические, в них говорится об исходе из домашнего мира. Отсюда следует, что механизм остался именно там.

— Но ты этого не знаешь! Я тебе верил! Прокляни тебя Оззи. Я уже мог бы чего–то добиться. Я уже мог бы отключить силовое поле.

— Сынок, если бы я позволил тебе идти своим путем, Марий уже порвал бы тебя в клочья. Ты хорошо справлялся со своим делом: доставлял оборудование для моих агентов, да время от времени за кем–то следил. Потому я тебя и привлек — всем известно, что ты не опасен, и это рассеивает любые подозрения. Пойми, у тебя нет инстинкта киллера.

— Моя семья осталась взаперти. Я должен что–то сделать…

— Страх за семью тебя злит и подстегивает. Но это очень плохо. В какой–то момент, когда ты начнешь отрезать пальцы Мария и заставлять его их съесть, тебя одолеют сомнения, или сожаления, или соображения благопристойности.

Экспедитор поморщился.

— Я не собирался…

— Сынок, ты только что говорил, что готов на все, а это еще не самое страшное. Такие люди не отступают только из–за того, что ты их вежливо попросишь. Тебе пришлось бы пристегнуть Мария к пыточному станку и заставить его сказать, как отключается барьер. А я готов поспорить на что угодно, что единственное существо, которое действительно способно деактивировать силовое поле, это Иланта, но она вне досягаемости. Нет. Ты можешь чего–то достигнуть только в том случае, если будешь мне помогать. Так что прекрати, пожалуйста, хныкать и дай мне найти способ отыскать этот механизм.

— Дерьмо!

Экспедитор осел в своем кресле. Он злился на Гора, снова его переспорившего, и еще больше — на самого себя, поскольку понимал, что тот прав. В своих неясных мечтах он угрожал Марию, возможно, стрелял из гель–ружья поверх его головы, что заставило бы сдаться любого. Или нет? Он покачал головой, чувствуя себя невероятно глупо. И вдруг снова повернулся к Гору.

— Постой–ка, ты сказал: «группам, которым удалось туда добраться».

— Что?

Гор почти не обратил на него внимания. Он откинулся на спинку оранжевого кресла–раковины и, прикрыв глаза, просматривал информацию с интел–центра.

— Исследовательские группы Флота. Ты сказал, что добраться удалось не всем.

Ответа не последовало. Экспедитор запросил свежие данные и объединил их в целостную картину. Вокруг звезды были обнаружены какие–то активные станции, закрытые силовыми полями, препятствующими сканированию.

— Да, да, это они, — наконец откликнулся Гор. — Пограничники работают отлично. Они остались от эпохи высоких технологий и следят, чтобы никто не осквернил домашний мир аномийцев.

— Пограничники?

Экспедитору это не понравилось. Очень не понравилось. Но на объяснения уже не было времени. «Последний бросок» вынырнул из гиперпространства, и Интел–центр показал изображение пограничника, находящегося не более чем в километре от них. Это устройство достигало в поперечнике пяти километров, хотя большая часть занятого им пространства оставалась пустой. Основная конструкция состояла из нитей, свернутых в широкий эллипсоид, но в центральной секции они круто изгибались, образуя три вращающиеся полости, пересекающиеся в середине. Каждый пучок волокон казался прозрачным и как будто наполненным плотным газом с мерцающими в нем зелеными искрами. Они перемещались по нитям и создавали внутреннее свечение. В центре полости виднелась идентичная структура, образованная из волокон зеленого цвета, но в десять раз меньше первой. Заполняющий ее газ цвета сапфира также мерцал быстро перемещающимися искрами. В ней просвечивала уменьшенная копия алого цвета, внутри которой светилась желтая структура, а в той виднелось еще сиреневое пятнышко. Пассивным сенсорам не под силу было определить, имеются ли еще в светящемся тумане какие–то миниатюрные детали, а активному сканированию препятствовало сильное защитное поле.

— И что теперь? — прошептал Экспедитор.

— Будем разговаривать очень осторожно, они могут нас подслушивать, — ответил Гор.

От его строгого взгляда Экспедитор невольно поежился, а потом смущенно откашлялся.

— Хорошо. Он собирается нас подстрелить?

— Надеюсь, что нет.

— И как мы должны себя вести?

— Спросим разрешения пройти.

— А если он откажет?

— Молись, чтобы не отказал. Иначе придется уничтожать все семнадцать тысяч пограничников.

— А этот корабль действительно может…

Экспедитор замолчал, не закончив фразу. Интел–центр послал пограничнику простейший коммуникационный импульс, В радиусе нескольких тысяч километров сенсоры засекли еще пять гигантских сооружений.

«Что вам здесь нужно?» — спросил пограничник.

— Мы представители человеческой расы. На борту корабля нас двое.

«Какого типа?»

— Высшие. В прошлом вам уже приходилось с нами встречаться, и вы отнеслись к нам благосклонно. Я прошу и сейчас такого же отношения.

«Ваши представители получили всю требуемую информацию от тех, кто остался на планете».

— Я понимаю. Мы ищем информацию о тех, кто ушел. Мы принадлежим к группе представителей нашей расы, считающей, что мы должны эволюционировать так, как это сделали аномийцы. Мы ищем сведения об их обществе.

«Вы везете с собой оружие. Весьма изощренные устройства уничтожения. Те, кто приходил раньше, были безоружными».

— Между нашей расой и Окайзенской Империей возник вооруженный конфликт. Появились и другие расы, проявляющие враждебность. Межзвездные путешествия в наше время стали небезопасными. Мы пользуемся своим правом защищаться.

«Мы не заметили никаких конфликтов».

— Он только разгорается. А недавно произошла небольшая вспышка экспансии Бездны. Разумные расы галактики обеспокоены ее поведением.

«Экспансию Бездны мы отметили».

— В связи с этим мы просим предоставить нам доступ к информации, чтобы мы попытались повторить окончательный исход вашей расы.

«Вы можете изучать предметы, оставленные аномийцами. Можете изучать их любыми методами, исключающими физические изменения и уничтожение. Запрещается перемещение каких бы то ни было объектов в мире предков. После вашего ухода все предметы должны остаться на своих местах».

— Мы благодарим вас за проявленное великодушие.

«Последний бросок» погрузился в гиперпространство и устремился к домашнему миру аномийцев. Экспедитор не без удивления отметил, что корабль описывает вокруг звезды класса G3 широкую дугу. Затем с корабля начали по одному отделяться спутники с узлами восприятия. Постепенно они выстроились в равномерную цепочку, опоясавшую планету на расстоянии двухсот миллионов километров от поверхности. Затем «Последний бросок» направился непосредственно к цели. На высокой орбите обнаружилось великое множество разнообразных следов цивилизации. Все они были очень старыми и неактивными: огромные доки для космических кораблей и жилые орбитальные комплексы, постепенно разрушаемые микрометеоритами и более крупными частицами, тысячелетиями радиации и температурных перепадов. Их корпуса, давно ставшие невероятно тонкими и хрупкими, вращались по сильно вытянутой орбите, теряя остатки атмосферы и содержимого резервуаров. Отделившиеся обломки, сталкиваясь друг с другом, вызывали дальнейшее разрушение, и теперь древний мир уже охватывало плотное серое кольцо мусора.

«Последний бросок» грациозно скользнул сквозь космическое кладбище и спустился на стандартную тысячекилометровую орбиту над экватором планеты. С этой высоты оптические датчики выдали изображение мира, почти не отличающегося от заселенных людьми планет, с темно–синими океанами и континентами, в соответствии с климатическими поясами менявшими свой цвет от зеленого до коричневого. В прозрачном воздухе парили гигантские скопления белых облаков, чьи пухлые округлые пики превосходили своей высотой скрывающиеся под ними горные вершины.

— И что теперь? — спросил Экспедитор.

— Мы добрались до стога сена, теперь будем искать в нем иголку.

Экспедитор намеренно не стал смотреть в золотое лицо человека, сидящего напротив. Все равно бесполезно.

— Эта планета больше, чем Земля, — прочитал он с дисплея экзо–зрения. — Площадь суши приблизительно восемьдесят миллионов квадратных миль. Колоссальное пространство, даже если поиски будут поверхностными.

— А кто сказал, что механизм на суше?

— Ладно, а тогда кто сказал, что он вообще там? Это было в отчетах? Аномийцы, насколько нам известно, селились еще в восьми звездных системах.

— И все они опустели. Это, черт побери, факт. Они вернулись сюда. Все вернулись. Еще одно дурацкое паломничество. И именно здесь совершили переход в постфизическое состояние.

— Оззи милостивый, — простонал Экспедитор. — Ты ведь ничего не знаешь наверняка, разве не так? Никакой определенности. Одни надежды и больше ничего. Надеешься, что здесь найдешь решение.

— Я рассуждаю логически.

Экспедитору хотелось ударить кулаком по подлокотнику. Но легче бы ему все равно не стало, даже в эмоциональном отношении. Он безвозвратно ввязался в это дело с тех пор, как прибыл на астероид для встречи с Гором.

— Ну хорошо. Но должна же у тебя быть хоть какая–то идея о том, как искать эту штуковину, так?

— Опять же надо воспользоваться логикой. Для начала мы спустимся на низкую орбиту и просканируем всю поверхность до последнего дюйма в поисках экзотической материи или флуктуаций гравитации, источников энергии, квантовых аномалий и тому подобных явлений — всего, что не соответствует обычной картине.

— Но это займет…

— Да, несколько дней.

— А если мы ничего не найдем?

— Спустимся на планету, пойдем к аборигенам и послушаем, что они смогут нам рассказать.

— Но ведь это аграрная цивилизация, что–то вроде человеческого общества девятнадцатого века. Вряд ли они могут знать что–то о машине, превращающей людей в ангелов.

— У них есть легенды, и нам это известно. Они гордятся своей историей. Культурологическая команда Флота проделала неплохую работу. Мы даже можем общаться с ними напрямую. Насколько я помню, они более развиты, чем люди девятнадцатого века. Да какой смысл в этом сравнении?

— Хорошо. Как скажешь.

Гор едва заметно кивнул и отдал приказ интел–центру.

— Но зачем ты меня–то взял с собой? — спросил Экспедитор. — С таким кораблем ты и сам бы справился.

— Резерв, — невозмутимо ответил Гор. — В какой–то момент мне может понадобиться помощь. Кто знает?

— Чудесно.

— Тебе надо отдохнуть, сынок, ты уже несколько дней в постоянном напряжении.

Экспедитор не мог не признать, что слишком устал и слишком расстроен, чтобы спорить. Он ушел в свою каюту и рухнул на небольшую, но очень удобную койку, выступающую из переборки. Он не собирался спать, тревожные мысли о Лиззи и дочках не оставляли его ни на миг. Корабельная система еще была в зоне досягаемости унисферы, и Экспедитор мог подключаться ко всем новостным каналам.

Высокий Ангел приблизился к Солнечной системе. Спустя шесть часов Кватукс дипломатично объяснил президенту, что огромный ковчег не в состоянии помочь людям. Силовой барьер, установленный Ускорителями, оказался непреодолимым для любого имеющегося на борту оружия.

Экспедитор подключился еще к нескольким каналам, но ничего полезного не узнал. После этого он погрузился в неспокойный сон.


Корри–Лин внезапно проснулась, не понимая, что вырвало ее из глубокого сна. Она окинула взглядом маленькую, слабо освещенную каюту, напряженно прислушалась, но ничего не обнаружила. Вероятно, какой–то звук издали пострадавшие на Ханко системы «Линдау». На корабле то и дело что–то булькало и хрипело в трубах, немало шума создавали занимающиеся ремонтом роботы, а однажды она могла поклясться, что слышала, как скрипел сам корпус. Но сегодня все было тихо, и до нее доносилось только непрерывное гудение энергетических потоков, которое действовало успокаивающе, хоть и казалось слишком громким. Хорошо хоть энергетические установки работали.

Рядом с ней беспокойно заворочался Иниго, и Корри–Лин ласково улыбнулась, опустив взгляд на его лицо. Как хорошо, что он снова с ней, и физически, и эмоционально. Хоть он больше и не был мессией, он остался ее Иниго. Теперь его беспокоили совсем другие проблемы, но к нему вернулась его решительность и целеустремленность. Несмотря на то что от Аарона им избавиться не удалось, Корри–Лин чувствовала себя намного лучше.

Подумав об Аароне, она вдруг поняла: это из–за него она и проснулась. В ее разум неожиданно ворвался ужас, выплеснувшийся из гея–частиц агента. Возникли видения, от которых ее мозг пытался защититься, омерзительное ощущение боли — но не импульсы, а воспоминания о мучениях, вызывающие тошноту. А хуже всего было соединившее их ощущение вины и страха, увлекающее Корри–Лин в мрачный и мучительный кошмар. Она задыхалась в каком–то гигантском соборе, где на языческом алтаре приносили в жертву мужчин и женщин. Из–за спины высокого жреца она видела, как снова поднялся изогнутый кинжал. Блестящее лезвие опустилось, вызвав вопли тех, кто ожидал той же участи, а потом поднялось, уже обагренное кровью. Стоящий перед ней человек в белом одеянии жреца не был мужчиной. Жрица с ликующим смехом смотрела на пропитанную кровью ткань, прилипшую к ее телу и обрисовывающую грудь и бедра.

— Ты не уйдешь от меня, — заявила она.

Губы растянулись в широкой ухмылке, обнажая клыки. Белые резцы стали расти и вытягиваться, а собор постепенно рассеивался в тумане, пока его окончательно не затянула тьма. Белое одеяние тоже исчезло, и кровь заблестела на коже. Рот открывался все шире и шире, пока не исчезло все лицо. Остались только зубы и кровь.

— Вернись туда, где твое место.

Он хотел закричать, соединив свой голос с воплями тех, кто остался в непроницаемой черноте. Но, как только открыл рот, в него хлынула кровь, она проникла в легкие и грозила его задушить. Мускулы напряглись до дрожи в отчаянной попытке освободиться, обрести свободу от нее и того, что она заставила его сделать.

— Ну, ну, сынок, — послышался новый, успокаивающий голос. — Дайка я тебе помогу.

Мягкая непреодолимая сила окутала его тело, не давая возможности шелохнуться. Ярко–красные веера лазеров пронзили темноту и мгновенно образовали спиральную паутину, центром которой стала его голова. Витки спирали стремительно сжались, посылая свет непосредственно в мозг. Боль стала невыносимой…

— Какая мерзость! — Корри–Лин энергично тряхнула головой и закрыла свои гея–частицы. Отвратительные видения развеялись. Только тогда она услышала сдавленный крик из капитанской каюты, расположенной с противоположной стороны узкого прохода. — Милостивая Заступница, — прошептала она.

Ни один мозг не выдержит таких эмоциональных пыток, не утратив способность к ясному мышлению. Она уставилась на дверь каюты, опасаясь, что агент ворвется сюда с активированным к бою оружием. Но ничего не произошло. Послышалось еще несколько приглушенных криков, потом жалобное хныканье, словно скулило раненое животное, а затем на корабле снова воцарилась тишина.

Корри–Лин облегченно вздохнула, но тревога ее не покидала. При мысли о прогрессирующем безумии Аарона все ее тело покрылось холодной испариной. Осторожно, чтобы не разбудить Иниго, она выбралась из–под одеяла и протиснулась к нише, где находился санузел. Прохладная пена освежила ее тело, значительно улучшив самочувствие. Но от процессов, происходящих под кожей, она избавиться не могла — успокоиться после пережитого кошмарного сна было не так–то просто.

«Если это действительно только сон».

Слишком уж реальными оказались его эмоции. Не похоже, чтобы нормальный мозг таким путем избавлялся от накопленных эмоций. Скорее, это фрагментарные воспоминания, рвущиеся наружу из блокированных участков разума.

— Хоньо тебя побери, что же они с тобой сделали? — пробормотала она в тихой и полутемной каюте.

На следующее утро обслуживающие роботы закончили переделывать одежду согласно ее инструкциям.

— Неплохо, — с восхищением отметил Иниго, когда она надела синюю форменную рубашку с укороченными рукавами. Корри–Лин улыбнулась и втиснулась в облегающие брюки. — Совсем неплохо.

— Для начала я хотела бы позавтракать, — с усмешкой откликнулась она.

Одним — и единственным — преимуществом их странного заключения было обилие свободного времени, котороеони могли провести вдвоем.

В кают–компанию они вошли, взявшись за руки. Иниго, как обычно, воспользовался кулинарным процессором, запрограммировав его на омлет и копченого окуня. Корри–Лин стала рыться в запасах продовольствия, хранящегося на борту. Из набора кулинарного процессора она могла употреблять только напитки, но их выбор ограничивался томатным соком и чаем, а ни то, ни другое ей не нравилось. Она выбрала упаковку с банановым кексом и сушеными ягодами мортаберри и стала запивать их чаем, пытаясь убедить себя, что это действительно «Эрл Грей», хотя и с молоком и клубничным джемом.

Вошедший вскоре Аарон получил свои обычные яйца–пашот и копченого лосося. Не говоря ни слова, он прошел в другой конец каюты и устроился на сломанном стуле.

— Кто она? — спросила Корри–Лин.

— Не понял?

— Высокая жрица, или кто она там. Та, что вся в крови. Которая внушает тебе такой непреодолимый ужас.

Долгий сердитый взгляд Аарона не подействовал на Корри–Лин.

— Ну? — настаивала она. — Этой ночью ты с нами поделился своими кошмарами.

Смущением его реакцию назвать было нельзя — она подозревала, что агент на такое не способен, — но Аарон опустил глаза.

— Я не знаю, — сказал он.

— Нет, ты должен… — Она запнулась, потом набрала в грудь воздуха. — Послушай, я не собираюсь тебя подкалывать. Пойми, я беспокоюсь.

— Обо мне? Не стоит.

— Никто не в состоянии ночь за ночью выносить такие мучения без последствий. Мне наплевать, что ты напичкан всевозможными системами и усовершенствованиями. Этот мрак тебя погубит.

— Тем не менее я каждое утро приступаю к своим обязанностям.

— Семнадцать часов назад, — заговорил Иниго.

— Что?

— Семнадцать часов назад тебе полагалось быть на мостике и проверять системы корабля. Но ты погрузился в воспоминания. Я это почувствовал.

— Мои функциональные возможности не пострадали.

— Они снижаются, — сказала Корри–Лин. — Неужели ты сам не замечаешь? Или просто не хочешь признаться?

— Я мог бы помочь тебе, — предложил Иниго.

— Нет.

— У тебя же имеются инструкции на все случаи жизни, — настаивал Иниго. — А на случай собственного выхода из строя?

— Со мной все в порядке, и молчание по утрам ничего не означает. Неужели нельзя позавтракать в спокойной обстановке?

— Подумай вот о чем: если ты окончательно спятишь, как мы будем добираться до Оззи?

Аарон усмехнулся.

— А вам этого хочется?

— Да, — решительно ответил Иниго. — Я не знаю, кто тебя программировал, но, полагаю, они были правы, решив свести нас с ним.

— Ну наконец хоть какой–то прогресс.

— Единственное, что может помешать нам добраться до Конуса, это ты, — сказала Корри–Лин.

— Ну, если моя схема начнет разваливаться на кусочки, я…

Он умолк, мгновенно утратив все признаки хорошего настроения.

— Прибегнешь к самоуничтожению? — предположил Иниго.

Аарон уставился в какую–то точку в переборке, не донеся до рта чашку с кофе.

— Нет, такой глупости я не совершу. Я не настолько слаб. — Затем он нахмурился и перевел взгляд на Корри–Лин. — Что?

— О Заступница, — пробормотал Иниго.

Корри–Лин замерла, полагая, что на мгновение перед ней предстал настоящий Аарон.

— Тебе не придется этого делать, — решительно возразила она.

— До Конуса нам осталось не больше двух дней пути, — сказал Аарон. — До тех пор я сумею продержаться, не сомневайтесь.

— Тем не менее не мешало бы на всякий случай загрузить в Интел–центр аварийные инструкции, — предложил Иниго.

— С этим я справлюсь. Собственно говоря, я могу придать им первоочередной статус. А раз уж вы убедились, что я не собираюсь причинять вам никакого вреда и что вместе с великим Оззи вы составите лучшую команду для предотвращения этого гибельного цунами, я предлагаю вам подумать, как остановить Бездну.

— Ее невозможно остановить, — сказал Иниго. — Она такая, какая есть. Я знаю. Я наблюдал за ней со станции «Центурион» и там непосредственно ощущал излучаемые ею мысли. Я знаком с ней лучше, чем кто–либо другой из людей. Так что, можешь поверить, если хочешь остаться в одной Вселенной с Бездной, придется отыскивать путь, как ее обойти. Наилучшим решением было бы вернуться назад и попросить Высокого Ангела перебросить нас в другую галактику.

Аарон отпил глоток кофе.

— Кое–кто думает иначе, — невозмутимо произнес он. — Кое–кто все еще верит в тебя, Сновидец. Верит, что ты действительно откроешь нам путь к спасению. Как тебе такое? На данный момент у тебя остался только один последователь — я. Я единственный, кто на тебя рассчитывает.

Необычное влияние Конуса они ощутили еще в полутора днях пути до цели. Сначала это было всего лишь легкое ощущение радости, на которое никто не обратил внимания. Корри–Лин почти отказалась от выпивки, но в личных вещах членов экипажа отыскались бутылки с великолепными напитками. Было бы непростительно позволить им пропасть впустую. Два напитка — «Бодлианское белое» и «Зелень гор Гакслей» — считались сильными афродизиаками. Из–за них она особенно переживала. Кроме того, она не знала, чем еще заняться на борту.

В полдень она начала подготовку с того, что поручила роботу переделать рубашку из полуорганической ткани, чтобы спереди она держалась всего на двух пуговках. Удовлетворенная ее весьма соблазнительным видом, Корри–Лин разделась и прошла в душевую кабину, а робот тем временем перекраивал толстый шерстяной свитер в короткое платье. Грубоватая пряжа слегка царапала руки, но к дьяволу такие мелочи.

Все это время Иниго оставался в кают–компании, где просматривал сведения об астрономических свойствах Бездны. Когда Корри–Лин вызвала его, сказав, что произошло нечто важное, он поспешил прийти.

— Что случилось? — спросил Иниго, едва открыв дверь.

Он так и остался на пороге, с любопытством осматривая каюту, освещенную тремя мерцающими свечами, прикрепленными на относительно горизонтальных участках поверхности. Кулинарный комплекс, хоть и путал вкусы и запахи еды, достаточно легко изготовил восковые свечи.

Корри–Лин встретила его страстным взглядом и попросила закрыть дверь. Иниго увидел в ее руках бутылку «Бодлианского белого» и два бокала на высоких тонких ножках.

— Эге.

Его гея–частицы откликнулись вспышкой оживленного интереса.

— Посмотри, что я нашла, — произнесла она самым низким голосом, какой только могла изобразить, не засмеявшись при этом. — Было бы жаль не воспользоваться.

— Классика, — воскликнул он. принимая протянутую бутылку.

Она приникла к нему с поцелуем, не дав времени даже на то, чтобы снять колпачок с бутылки, потом провела кончиком носа по его лицу. Он с улыбкой обнял ее, впитывая настроение, излучаемое гея–частицами. Их руки одновременно потянулись к поясу ее колючего одеяния.

— О Заступница, да, — простонал Иниго, когда грубая шерсть соскользнула на пол, открывая соблазнительного фасона рубашку.

Корри–Лин опять поцеловала его, пустив в ход игривый язычок.

— Помнишь Франли? — спросила она. — И долгие зимние ночи, проведенные с ней в Плаксе?

— Я всегда предпочитал Джессиль.

— О да. — Она отпила глоток вина. — Она была очень плохой девчонкой.

— Как и ты.

Он наполнил свой бокал, потом провел рукой по ее шее, пока не остановился у верхней пуговки. Палец обошел преграду вокруг и слегка потянул, испытывая сопротивление.

— Я снова могу стать такой, если ты хорошо попросишь, — пообещала она.

Спустя два часа дезинтегрирующий импульс Аарона вдребезги разнес дверь их каюты, превратив малметалл в облако пыли. Корри–Лин и Иниго отдыхали, растянувшись на одеялах. Иниго, держа в одной руке бокал с «бодлианским», осторожно стряхивал капельки напитка на грудь Корри–Лин. Вторичные программы его макроклеточной ячейки мгновенно активировали защитное силовое поле. Корри–Лин вскрикнула и поползла вглубь каюты, пока не уперлась в переборку.

— Отключи их! — взревел Аарон.

Он втянул воздух, раздувая вспыхнувшие щеки и сжав зубы, так что под кожей проявились мускулы.

Иниго вскочил на ноги, загораживая собой Корри–Лин. Силовое поле растянулось, охватывая и ее, хотя против Аарона эта мера предосторожности была бесполезной.

— Силовое поле останется, — заявил он. — А теперь, ради Заступницы, скажи, в чем дело?

— Мне плевать на твое силовое поле!

Аарон сильно задрожал и сделал шаг назад. Из его гея–частиц хлынул такой мощный поток странных неприятных ощущений, что Иниго вздрогнул. Это был вихрь воспоминаний о каком–то незнакомом храме под прозрачной крышей, о мелькающих испуганных лицах и оглушительных залпах оружия. Каждое видение вызывало новый взрыв эмоций. Иниго, испытывая одновременно ужас и отвращение, отчаяние и вину, ощутил текущие по его щекам слезы.

— Эмоциональное дерьмо, — вопил Аарон. — Отключи его, или, клянусь, я убью ее прямо при тебе.

— Я ничего не делаю, — закричал в ответ Иниго. — Что происходит? Что с тобой?

Аарон осел, прислонившись к косяку выбитой двери.

— Убери их из моей головы!

— Отключи свои гея–частицы, это прекратит воздействие.

— Они отключены!

У Иниго от потрясения похолодела кожа — от собственных ощущений, а не от эмоций, излучаемых Аароном.

— Не может быть. Я чувствую твои мысли.

Взметнувшаяся рука Аарона остановилась в нескольких сантиметрах от лица Иниго. Кожа на его руках встопорщилась, и из плоти показались черные дула оружия боевой системы.

— Отключи их!

— Я же ничего не делаю! — снова заорал Иниго.

Как ни странно, он ощутил бодрящее волнение: настоящая жизнь, не то что существование последних десятилетий. Он уже проклинал себя за то, что прятался так долго вместо борьбы с любыми испытаниями, которые могла устроить ему Вселенная. Конечно, глупо…

Из вживленных в плоть Аарона лазеров вырвались четыре рубиновых луча и заплясали по лицу Иниго.

— Отключи. Их.

Обезумевший агент уже злобно рычал. Где–то совсем близко захлопали темные крылья. Дальний угол каюты затянуло дымкой, словно тьма молекулу за молекулой поглощала пространство. От ее приближения повеяло холодом, он просачивался сквозь силовое поле и леденил кожу Иниго.

Аарон запрокинул голову.

— Убирайся, чудовище.

— Это не я, — прошептал Иниго.

На окраине поля зрения, в гуще наползающего мрака уже маячило нечто пугающее. Он видел чью–то злобную усмешку, обнажающую хищные зубы. Если создание вырвется в то. что Аарон считает реальностью, неизвестно, что может произойти.

Лазерные лучи начали изгибаться в воздухе, обошли вокруг Иниго, заключив его в светящуюся клетку, и их кончики уперлись в обнаженное тело Корри–Лин.

— Я могу быть таким же мерзким, как она, — угрожающе проворчал Аарон. — В конце концов, я у нее учился. Ты еще услышишь мольбы Корри–Лин отключить их. И она станет просить убить ее, чтобы прекратить мучения.

— Прошу тебя, — взмолился Иниго. — Послушай. Я ничего с тобой не делаю.

Лазерные лучи стали ярче, и под их нажимом кожа Корри–Лин зашипела и начала темнеть. От боли она крепко стиснула зубы.

— Постойте, — вдруг воскликнула Корри–Лин. — Где мы находимся?

Аарона била дрожь, словно кто–то пропустил через его тело электрический ток.

— Местоположение?

Тьма, окутавшая каюту, пульсировала с частотой ударов сердца, создавая между ними легкие завихрения воздуха.

— Да! — подтвердила она. — Наше местоположение. Мы уже близко к Конусу?

— Осталось двести семьдесят световых лет.

— Это достаточно близко для сновидения? Может, он так действует на нас?

Аарон наклонил голову набок, все еще держа руки у лица Иниго.

— Сновидение? Ты думаешь, сон? Она здесь. Она идет по кораблю. Она гонится за мной. Ничего не забывает. Ничего не прощает. Ибо это есть слабость, а мы сильны.

— Я говорю не о твоих снах, чертов идиот, — огрызнулась Корри-Лин. — О мечте Оззи. О его галактической мечте, ради которой он оставил Содружество.

— Мечта Оззи?

Изогнутые лучи лазеров немного потускнели. Корри–Лин осторожно отползла из–под прицела.

— Правильно! — воскликнул Иниго. — Этот эффект действует как усилитель эмоций. Я знаю, секс был отличным, но…

Корри–Лин отвлеклась от своих ожогов.

— Эй!

— Разве ты не понимаешь? — настаивал Иниго. — Через Гея–сферу он повысил нашу эмоциональную чувствительность, а с твоей нарушенной психикой это привело к срыву. Контролирующие системы, установленные твоими нанимателями, не выдерживают натиска чувств.

Тьма снова запульсировала. Иниго готов был поклясться, что давление на внутреннее ухо заметно возросло.

— Мои гея–частицы закрыты, — прошептал он.

— Не может быть. Я чувствую твои сны.

— Он прав, — сказала Корри–Лин. — Мои гея–частицы тоже заблокированы, но чертов кошмар терроризирует нас всех. Это не из–за гея–частиц.

Аарон погасил лучи лазеров.

— Что же это? — спросил он. Он едва стоял на ногах. — Я не могу провалить миссию. Вы подвергаетесь риску вражеского захвата. Нам придется умереть. — Его пальцы почти обхватили лицо Сновидца. В экзозрении Иниго вспыхнули предостерегающие иконки, а силовое поле окрасилось слабым сиреневым цветом. — И твою ячейку памяти тоже надо уничтожить, — продолжал Аарон. — Ничто не должно попасть в руки врага, тем более в ее руки.

— Он обошелся без Гея–сферы, — как можно спокойнее заговорил Иниго. Жестокостью ничего не добьешься, ему придется преодолеть нервное расстройство Аарона. — Это мечта Оззи. Он больше не нуждается в Гея-сфере. Проводящей средой для эмоций служит непосредственно пространство–время.

— Это нападение, — упрямо заявил Аарон.

— Нет. Я клянусь. Он же гений, настоящий, ни с кем не сравнимый, живой гений. Гея–сфера была для него всего лишь разминкой. Понимаешь? Он создал настоящую телепатию. Оззи добился того, что люди могут непосредственно делиться мыслями друг с другом, как он и хотел. Это внутренний эффект. И твое расстройство тоже берет начало внутри тебя.

— Нет.

Аарон, хватая ртом воздух, упал на колени, увлекая с собой Иниго.

— Причиной провала миссии можешь стать только ты сам, помехи, идущие из твоего подсознания.

— Нет.

— Да.

— Прекрати. Она меня не получит. Я больше этого не допущу.

— Здесь никого нет. Она существует только в твоей памяти, в твоих жутких воспоминаниях, которые ты не в силах удержать. Пережитое внушает тебе непреодолимый ужас.

Аарон внезапно выпустил Иниго и, покачиваясь, оглянулся на выбитую дверь.

— Она здесь.

— Аарон, выслушай меня. Мечта Оззи подрывает твое рациональное мышление, поскольку не была предназначена для подобных обстоятельств. Ты должен избавиться от них, твоя истинная сущность должна возобладать над ограничениями, установленными твоим хозяином. Ты должен идти вперед. Искусственная личность не справится.

— Недостаточно хороша?

— Реальная личность более адекватна. Освободи ее, это единственный способ победить свои страхи.

— Устранение повреждений…

Аарон медленно осел, сидя на коленях, согнул спину и опустил голову почти до пола. Его дыхание стало замедляться. Жуткие галлюцинации, заполнявшие каюту, начали рассеиваться.

Иниго и Корри–Лин тревожно переглянулись.

— Ты думаешь?.. — спросила она.

— Это знает одна Заступница, — пробормотал он в ответ.

Они встали. Корри–Лин торопливо натянула шерстяное платье, а затем оба осторожно подошли к неподвижной фигуре. Иниго с опаской протянул руку, но дотронуться до Аарона так и не осмелился. Он даже удивился — истинная ли это тревога, или ее усиливает ментальное поле. Но мысль показалась ему вполне логичной. Эмоциональный усилитель многократно умножает его сочувствие. Возможно, он действует именно таким образом: усиливает все чувства, не нарушая их баланса. При этом личность не изменяется, просто увеличивается сила переживаний.

Аарон поднял голову. Его биононики провели быстрое сканирование корабля. Затем он поднялся и посмотрел на Иниго и Корри–Лин. Вживленные в его тело орудия снова исчезли в мышцах рук, и кожа над ними разгладилась.

— Привет, — с надеждой окликнула его Корри–Лин. — Аарон, теперь это действительно ты?

Иниго не был уверен. Стоящий перед ним человек не излучал абсолютно никаких эмоций. В сущности…

— Я Аарон, — заговорил агент.

— Хорошо, — неуверенно откликнулась Корри–Лин. — Твое расстройство прошло?

— В моем разуме нет никаких расстройств. Мыслительная подпрограмма снизила требования функциональности до минимума. Теперь миссия будет завершена. Прибытие на Конус через восемнадцать часов. Иниго вместе со мной отправится к Освальду Фернандесу Айзексу. А потом вы оба получите дальнейшие инструкции.

Аарон повернулся и вышел из каюты.

— Во имя Хоньо, что это такое? — изумленно воскликнула Корри–Лин.

— Последний резерв, насколько я могу судить. Тот, кто переделывал его мозг, явно был помешан на запасе прочности.

— Да уж. Проклятье Заступницы, а я надеялась, что есть шанс взломать его оболочку.

— Чепуха.

— По крайней мере, теперь мы знаем, что он не пристрелит нас до встречи с Оззи.

— Освальд? Я и не знал, что его так зовут.

— Я тоже.

Она протяжно выдохнула и прищурилась.

— Так значит, секс был не так уж хорош?

— А! Мне следовало его как–то встряхнуть.

— Вот как? — Корри–Лин оглянулась по сторонам. Всю каюту засыпали крошечные металлические осколки. — Хоньо, какой же здесь бардак.

— Не бойся. Мы пробьемся.

— Я и не боюсь.

— Боишься. Я это чувствую.

— Что? Ох!

Она широко раскрыла глаза, осознав, что ощущает его мысли так же ясно, как если бы они делились эмоциями в Гея–сфере.

Иниго слабо улыбнулся.

— Да уж, Оззи и впрямь гений. Он достает нас даже на расстоянии больше двухсот пятидесяти световых лет.

— Как ты думаешь, это поможет каждому связаться с Бездной?

— Представления не имею. Но, подозреваю, придется выяснить. Может, хозяева Аарона как раз для этого и притащили меня сюда. Я же сумел подключиться к потоку мыслей в Бездне. Возможно, они хотят попытаться наладить контакт непосредственно с Ядром.

— На что же способно это поле? — задумчиво произнесла Корри–Лин.


Следующие несколько часов они занимались экспериментами. Эффект оказался удивительно похожим на телепатический посыл, так хорошо знакомый им по снам из Бездны. Если один из них тщательно формулировал в голове слова или фразы, второй мог их понять, хотя направленный посыл, доступный жителям Кверенции, им никак не удавался. Больше всего их волновал постоянный обмен эмоциями. Корри–Лин полагала, что, если бы они уже не были так близки с Иниго и не делились своими ощущениями при помощи гея–частиц, подобная открытость доставила бы им немало хлопот. По отношению к Иниго это было бы еще терпимо, но сознание того, что все ее мысли доступны похожему на робота Аарону, не доставляло ни малейшего удовольствия. А на Конусе ее чувства смогут разделить еще и проживающие там чужаки… Она подозревала, что это окажется невыносимым.

Стоило ей с тоской посмотреть на бутылку «риндхаса», как тотчас проявилось неудовольствие Иниго, отчего Корри–Лин почувствовала себя еще более неловко. Ничего удивительного, что этот чокнутый Аарон не вынес эмоционального давления и сорвался. Странный тип, позволяющий все время держать себя на коротком поводке.

«И все же, — сказала она себе, именно это мы хотели испытать в Бездне. — Особенно всеобъемлющую телепатию, как в Тридцать седьмом сне. Может, все дело в чувстве вины. Если бы мне нечего было скрывать, я бы нисколько не волновалась. Дело во мне».

Спустя несколько часов они легли спать, но сначала Иниго на всякий случай просканировал корабль, чтобы посмотреть на Аарона. Проснулись они как раз вовремя, чтобы успеть позавтракать перед прибытием к Конусу.

«Линдау» вышел из гиперпространства в пятидесяти а. е. над южным полюсом бело–голубой звезды класса А. Выбранное положение давало возможность без помех рассмотреть обширную систему колец вокруг светила. Визуальные сенсоры быстро зафиксировали Раскаленное Кольцо, внутренний край которого подходил к звезде на две а. е., а его диаметр составлял около половины а. е. Обруч из фрагментов насыщенной тяжелыми металлами породы, перекатывающихся в вечном кружении, ярко сверкал в резком свете звезды. В трех а. е. от него контрастом выделялось Темное Кольцо, состоящее из тонкого слоя углеродистых частиц и наклоненное относительно плоскости эклиптики на пять градусов. Оно было таким темным, что, казалось, впитывало в себя свет космического пространства. Благодаря углу наклона его орбиты Смог освещало слабое желтоватое сияние. Смогом называли третье кольцо. Оно состояло из светлой силикатной пыли и легких частиц, а также более крупных астероидов, создававших в охристой дымке причудливые завихрения. В семнадцати а. е. от него протянулось Ленточное Кольцо, тонкое и очень плотное, удерживаемое на орбите сотней мелких охраняющих спутников. Дальше мерцал лишь Ледяной Браслет, начинавшийся в двадцати пяти а. е. от звезды и тянувшийся вплоть до облака Оорта на самом краю звездной системы.

Планет у звезды не было, и эта странность озадачивала астрономов Содружества. Внушительный возраст звезды не позволял отнести кольца к категории аккреционных дисков. Большинство ученых объясняли такую особенность присутствием Конуса, но он оказался здесь всего пятьдесят тысяч лет назад — ничтожный промежуток времени для астрономических явлений. Если только, возникнув в системе, он не уничтожил все планеты, но это означало бы наличие исключительно мощного оружия, что было маловероятно.

Аарон запросил разрешение на приближение и посадку, еще не входя в пределы системы. После положительного ответа Искусственного Разума Конуса корабль снова нырнул в гиперпространство для короткого финального перелета.

Конус располагался в середине Раскаленного Кольца. Это было сооружение чужаков, в основе своей представляющее узкий трехгранник, слегка изогнутый по продольной оси. От вершины до невидимого основания его длина составляла одиннадцать тысяч километров. Точное положение основания определить было невозможно, поскольку оно оставалось погребенным в каком–то пространственном искривлении. У экспедиции Флота, обнаружившей Конус в 3072 году, создалось впечатление, что космический корабль размером с планету пытался выйти из гиперпространства, но не смог завершить маневр. Носовая часть проявилась в реальном пространстве–времени, тогда как корма осталась в причудливых складках глубинных квантовых полей Вселенной. Единственное, что противоречило версии про корабль с аэродинамическим силуэтом, так это колоссальный размер Конуса. Вершину трехгранника венчал шпиль диаметром в пять и высотой в две тысячи километров. Его назначение так и осталось неизвестным.

Вопреки всем законам орбитальной механики, Конус сохранял неизменную ориентацию, так что его вершина всегда была направлена наружу из Раскаленного Кольца. Вогнутая поверхность при вращении по безупречно круглой орбите тоже постоянно следовала за звездой, словно гелиоцветок в форме паруса, поворачивающийся к свету. Исходя из этого, казалось уместным сделать вывод, что основание Конуса, погребенное в кружащихся скалистых осколках, было активным, хотя сам механизм оставался вне досягаемости. Кое–кто из людей до сих пор верил, что это космический корабль, хотя такого мнения придерживалась только самая романтически настроенная часть ученого сообщества Содружества и наиболее азартные исследователи отношений между райелями и Бездной.

Установленный на удивление легко контакт с представителями четырнадцати рас, обитающих внутри, ни на шаг не приблизил исследователей Содружества к постижению загадки Конуса. Все, кто нашел себе дом в бесчисленных обитаемых секциях, появились на Конусе сравнительно недавно. Дольше всего — четыре с половиной тысячи лет — жили здесь чикойя. Все это время они, как и все последующие обитатели, вносили изменения и дополнения в структуру Конуса, и теперь уже трудно было определить, как он выглядел первоначально.

В следующий раз «Линдау» вышел из гиперпространства в восьмистах километрах от Конуса со стороны звезды и примерно на одном уровне с его верхушкой, так что огромный шпиль указывал над кораблем в южный сектор звездного пространства. Интел–центр задал ускорение, соответствующее вектору скорости огромного сооружения. Перед ними простиралась вогнутая поверхность, разделенная на прозрачные сегменты, похожие на вздувшиеся на коже пузыри. Самый маленький из них раскинулся в ширину более чем на сотню километров, а самый крупный, вместивший поселение илоди, имел диаметр около трех сотен километров.

Между сегментами извивались восемь труб, каждая не менее тридцати километров в поперечнике, они представляли собой внутренние транспортные путепроводы. Семь труб были заполнены пригодной для дыхания людей смесью азота и кислорода, а в одной поддерживалась раскаленная атмосфера из метана и азота.

Аарон направил корабль к грибовидному выступу на одной из труб с приемлемой для людей атмосферой. Подобные посадочные площадки были в изобилии разбросаны по всем путепроводам. Некоторые из них казались попросту металлическими плитами с примитивным шлюзом, соединявшим корабль с трубой. Как только «Линдау» коснулся площадки, возникло искусственное локальное поле гравитации, удерживающее его на поверхности с силой в одну десятую земного притяжения.

Иниго и Корри–Лин стояли позади Аарона в тесной рубке корабля, а несколько порталов вокруг них демонстрировали изображения с Конуса. Здесь было довольно напряженное движение. Вдоль труб и в сегментах ползали, катились, скользили и прыгали бесчисленные дроны, выполняющие различные работы по ремонту и обслуживанию конструкций. Все они контролировались ИР Конуса, комплексом процессорных ядер, который составили здешние обитатели, приходившие и уходившие в течение нескольких тысячелетий.

— А тут эффект не стал сильнее, чем когда мы его только заметили, — с удивлением сказала Корри–Лин, стараясь разобраться в многогранных ощущениях, воздействующих на ее мозг благодаря телепатическому эффекту Оззи.

Как и раньше, она узнавала эмоции Иниго и странные прямолинейные сигналы, выходящие из разума Аарона, но, кроме этого, ощущала и общий фон, не намного отличающийся от Гея–сферы. Здесь проявлялись человеческие мысли, хотя и сложно было сказать, сколько именно, возможно, не более нескольких тысяч. Мышление чужаков тоже присутствовало, интригуя своей интенсивностью и незнакомыми оттенками.

Иниго сразу же уловил ее интерес.

— То, что я ощущаю, не может исходить от всех, кто живет на Конусе, — сказал он. — Для начала, это больше миллиона представителей ордена Ба’райн расы чикойя, которые поселились здесь после того, как разнесли свою родную планету. Агрессивное объединение, и чикойя не стесняются демонстрировать свои взгляды. Но оттенков враждебности не наблюдается. Кроме того, на Конусе живут и флам–ги, известные ужасным высокомерием, и они тоже явно не скрывают свои настроения. И Хоньо знает, кто и что таится в наглухо закрытых сегментах.

— Значит, не все присоединились к мечте Оззи?

— Похоже, что так.

— Почему?

Его отклик она почувствовала, даже не успев задать вопрос.

— Я не знаю. Надо будет спросить его самого. Аарон, тебе известно, где он находится?

— Нет. — Агент даже не повернул голову. Он продолжал рассматривать проекцию изображения внутреннего пространства Конуса. Картографическая программа окрасила сегменты и трубы разными цветами. — Контролирующий ИР не владеет информацией о его местонахождении. Подпрограмма по коду юз–дублей работает некорректно, и доступ к сетям некоторых секций полностью блокирован. Мне никак не получить достоверные данные.

— Это вполне объяснимо, — сказал Иниго. — Здесь нет общего правительства. Насколько я помню, каждый желающий может просто подыскать себе пространство с подходящими для жизни условиями и остаться там.

— Что же делать? — произнесла Корри–Лин.

— Мы отправимся в самое большое поселение людей и там спросим, где искать Айзекса.

— А если они этого не знают? — усомнился Иниго.

— Он достаточно знаменит, кто–нибудь обязательно знает.

— Но ему уже известно о нашем прибытии, — заметил Иниго.

Аарон повернулся.

— Ты подал ему сигнал?

— Нет. Но эффект телепатии позволяет всем узнать обо всем. Ради этого он сюда и забрался. Значит, уже знает и о нас.

— Ты можешь определить источник эффекта?

— Нет.

— Хорошо. Идите за мной.

Аарон вышел в кают–компанию. Иниго растерянно пожал плечами и вместе с Корри–Лин последовал за ним к основному корабельному шлюзу.

С посадочной площадки поднялся малметаллический цилиндр, совместимый с выходным отверстием шлюза. За отошедшей дверцей стало видно, что цилиндр, изгибаясь, уходит вниз. Аарон шагнул в отверстие и под действием слабой силы тяжести скользнул вниз. Два крутых витка переходного цилиндра доставили всех троих к входу в транспортную трубу. После прохождения мерцающего прозрачного атмосферного барьера они оказались в небольшом помещении из голубоватого металла с открытыми арочными проемами. Температура и влажность мгновенно подскочили до уровня субтропиков. Арочный проем вывел их на широкую мощеную площадку. Внутреннюю поверхность трубы покрывал пышный ковер розовых трав и рощи высоких серо–голубых деревьев. Километрах в пятнадцати над их головами вдоль оси трубы тянулась узкая полоса ослепительно яркого белого света, проникающего сквозь толщу закрученного в спираль облака. Сразу после прохождения атмосферного барьера Корри–Лин заметила, что сила тяжести составляет примерно две трети от земного стандарта. Это создавало впечатление, будто она стоит на дне цилиндра, а все, что находится над ней, вот–вот рухнет вниз, хотя Корри-Лин прекрасно понимала, что та же самая сила тяжести действует во всех точках трубы.

Она надула щеки и с шумом выдохнула, частично от жары, частично от удивления невероятным пейзажем.

— И это всего лишь транспортная артерия?

— Одна из них, — ответил Аарон. — Внутри сооружения есть короткие червоточины и несколько т-сфер, но они под контролем тех рас, что их установили. Основное сообщение между сегментами обеспечивают трубы.

— Мы пойдем пешком?

— Нет.

Аарон посмотрел вверх. Корри–Лин проследила за его взглядом и увидела, что к ним из ослепительной вышины спускается темный треугольник. Несколько мгновений спустя стало ясно, что это какое–то воздушное судно около двадцати метров длиной и довольно объемное, несмотря на обтекаемый силуэт. На стреловидной хвостовой лопасти можно было разобрать надпись на человеческом языке, вероятно, регистрационный код, но Корри-Лин он ни о чем не говорил. Вскоре в носовой и кормовой части появились опоры, и судно плавно приземлилось на густую жесткую траву. В центре широкой части открылась дверца. «Это не малметалл», — подумала Корри-Лин. Заборных труб для реактивного двигателя она не увидела и решила, что судно передвигается по принципу антиграв–капсулы.

По сравнению с роскошными интерьерами капсул Содружества кабина оказалась довольно простой, но кресла явно были рассчитаны на человеческое тело. Непрозрачный корпус тоже ее разочаровал. Иниго уловил ее огорчение.

— Здесь есть сенсорная сеть, — сказал он и через юз–дубля передал небольшую подпрограмму, совсем не похожую на те, к которым она привыкла.

— Как ты об этом узнал? — спросила она, наблюдая, как в экзо–зрении разворачивается изображение.

Оказалось, что они уже поднимаются, хотя ускорение было незаметным.

— Я слежу за принимаемой Аароном информацией, — спокойно ответил Иниго.

Судно поднялось над густыми облаками и рванулось вперед. Скорость заставила Корри–Лин изумленно моргнуть.

— Ого, — протянула она.

— Насколько я могу судить, мы набрали около двадцати Махов, — сказал Иниго. — Даже если учесть изгиб трубы, с одного конца конуса на другой мы долетим всего за пару часов.

— Куда мы направляемся?

— В сегмент под названием Окторон, — коротко ответил Аарон.

— Это далеко?

— Продолжительность полета приблизительно три минуты.

Она закатила глаза и постаралась скрыть, насколько беспокоит ее машинная версия Аарона, хотя вряд ли он сейчас был способен волноваться из–за таких вещей. Она сосредоточилась на тех немногих мыслительных процессах, что происходили в его голове, и убедилась, что Аарон спокоен и сосредоточен, так что его настроение было невозможно уловить.

На полпути к световой оси трубы их маленький самолет резко свернул и начал вертикальный спуск. Они приземлились рядом с просторным низким куполом из какого–то серебристо–серого материала с широкими арками по бокам. Корри–Лин догадалась, что это транспортный узел. Вокруг одновременно взлетали и поднимались еще несколько таких же самолетов. Через арки входили и выходили люди, одетые как обычные обитатели Внешних миров Содружества: от ультрасовременных плащ–костюмов до причудливых нарядов прошлых веков.

Посреди просторного купола была установлена зеркальная золотистая сфера, нижняя четверть которой скрывалась ниже уровня пола. Люди входили и выходили, проникая через блестящую поверхность, словно сквозь туман. По пути к сфере Корри–Лин ощутила любопытство и подозрительность в мыслях окружающих людей. Ее опасения, что Иниго могут узнать, сыграли роль подтверждения. Несколько человек остановились, глядя в их сторону. Она почувствовала, как по мере узнавания их любопытство сменяется гневом и обидой.

У самой сферы Аарон взял Иниго за руку.

— Не пытайся от меня ускользнуть, — предупредил он.

— Я не собираюсь бежать, — ответил Иниго.

Аарон не выпустил его руку, и все трое шагнули в золотистую сферу. Корри–Лин показалось, что блестящая поверхность обтекает ее, наподобие атмосферного барьера. А потом сила притяжения снова уменьшилась, и Корри–Лин стала медленно падать. Внутри было почти темно. В макроклеточной ячейке активировалась подпрограмма усиления зрительного восприятия, и тогда Корри–Лин смогла увидеть, что спускается по широкой шахте. Длина этого варианта нуль–гравитационного желоба составляла около трехсот метров. Примерно в двух метрах от нее спускались Аарон и Иниго.

Спуск длился не больше минуты. Загадочная сила тяжести повернула Корри–Лин, так что она оказалась лицом к одному из двух идентичных туманных барьеров в противоположных концах желоба.

Пункт выхода: площадь.

Активация > силовое поле третьего уровня.

Активация > полевой сканер бионоников второго уровня. Результат сканирования: наибольший диаметр площади сто семьдесят восемь и три десятых метра. К площади ведут три главные дороги и пять второстепенных улиц. На данный момент на площади находятся восемьдесят семь взрослых особей, из них пятьдесят три Высших. Девятнадцать детей младше двенадцати лет. Чужаков нет. Высота окружающих зданий в среднем составляет двадцать пять метров, фасады состоят из металла высокой очистки. Напряжение внутренних сетей сто двадцать вольт. Коммуникационная сеть высокой плотности. Видимый транспорт: велосипеды. Гравитонные флуктуации указывают на присутствие в радиусе трех километров семи действующих инграв–капсул.

Предварительная оценка: обстановка безопасная. Субъекту Альфа ничего не угрожает. Субъект Альфа зафиксирован физическим захватом. Захват продолжает действовать.

Первичная стадия миссии: определение местонахождения Освальда Фернандеса Айзекса. Четыре опции. Опция первая: спросить.

— Ты.

Обитатель Окторона номер один: мужчина, рост сто семьдесят два сантиметра. Функциональность биоников умеренной степени.

— Да?

— Где находится Освальд Фернандес Айзекс?

Обитатель Окторона номер один: «Кто? Эй, ты Иниго?»

Субъект Альфа: «Да, к сожалению, это я».

Обитатель Окторона номер один: «Ты мерзавец. Ты глупый самовлюбленный мерзавец. Что ты здесь делаешь?»

Субъект Альфа: «Послушай, извини, но это сложно объяснить. Ответь, пожалуйста, на вопрос. Нам необходимо найти Оззи».

Обитатель Окторона номер один: «Эй, а почему я не чувствую твои мысли?»

— Это несущественно. Тебе известно, где находится Айзекс?

Обитатель Окторона номер один: «Так ты заодно с Иниго? Проваливай».

Сканирование > Обитатель Окторона номер один изменяет функции поля бионоников. Температура кожи повышается, частота пульса возрастает, наблюдается мускульная активность и выброс адреналина. Вывод: возможная агрессия.

Угроза.

Реагирование.

Активация > боевая система бионоников.

Оружие > дезинтегрирующий импульс. Цель: центр корпуса обитателя Окторона номер один. Огонь. Возрастает уровень внешних шумов. Человеческие крики.

Субъект Бета: «О Заступница! Ты убил его».

— Я нейтрализовал угрозу.

Первичная стадия миссии: опция один неуспешна. Переход ко второй опции.

— Ты.

Обитатель Окторона номер два: женщина, рост сто пятьдесят восемь сантиметров, биононики отсутствуют, имеется полный комплект макроклеточных систем Прогрессора. Бежит.

Поймать.

— Ты.

Обитатель Окторона номер два: «Что? Я ничего не делала. Отпустите меня. На помощь! На помощь!»

Субъект Бета: «Отпусти ее, идиот».

— Освальд Фернандес Айзекс является резидентом Конуса? Обитатель Окторона номер два не отвечает.

Опция вторая, второй уровень.

Обитатель Окторона номер два: бессмысленный крик.

— Освальд Фернандес Айзекс является резидентом Конуса? Обитатель Окторона номер два: «Да, да, он живет здесь. О черт, как больно. Прекратите, пожалуйста. Пожалуйста».

Субъект Бета: «Отпусти ее».

Субъект Альфа: «Прекрати сейчас же».

Результат сканирования: двадцать три Высших активируют поля бионоников высокого уровня. Приближаются.

Увеличивается плотность личных сообщений.

Возрастающая угроза.

Реагирование на обострение ситуации.

— Стойте, или я ее убью.

Субъект Бета: «Не подходите. Этот маньяк так и сделает. Прошу вас, не приближайтесь».

— Где находится Освальд Фернандес Айзекс?

Обитатель Окторона номер два: «Я не знаю. Отпустите меня».

— Кто знает, где находится Айзекс?

Трое обитателей Окторона одновременно: «Отпусти ее».

Результат сканирования > восемь прицелов.

— Если вы его не приведете ко мне, я ее убью.

Субъект Альфа: «Прекрати. Дай мне поговорить с ними» Нет.

Надвигающаяся угроза повысилась до пятого уровня.

Реагирование — произвольный выбор цели: двенадцать обитателей Окторона, три здания.

Вооружение > дезинтегрирующий импульс. Режим стрельбы последовательный.

Вооружение > ионный луч. Режим стрельбы последовательный. Сканирование > уровень пять > успешное проникновение через тучи пыли и ионизированную атмосферу.

Снижение непосредственной угрозы до нулевой степени. Уровень шума значительный.

Люди на площади отступают. Ранено пятнадцать. Убито пять. Обитатели Окторона оказали сопротивление. Контакт не успешен.

Первичная стадия миссии: вторая опция не успешна. Переход к третьей опции.

Загрузка общего обращения в коммуникационную сеть через юз–дубля.

— Это обращение для Освальда Фернандеса Айзекса. Тебе ничего не угрожает. Ты должен связаться со мной. У меня Иниго. Вместе вы сможете противостоять угрозе Бездны.

Субъект Бета: «О, какой гениальный ход, идиот проклятый. Я бы на его месте так и бросилась тебе навстречу».

Громкость голоса повышена, состояние истерическое.

— Замолчи.

Субъект Альфа: «Аарон, это необходимо прекратить. Ты понимаешь меня? Ты ставишь под угрозу собственную миссию».

Анализ. Утверждение ошибочно.

— Я знаю, что я должен сделать. Не вмешивайся.

Субъект Альфа: «Не знаешь. Перед тобой люди. Им для убеждения необходима эмоциональная составляющая, а у тебя ее нет».

— Данное окружение враждебно для моих эмоционально–содержащих программ. Оно разрушает рациональность. Это недопустимо.

Субъект Бета: «Проклятье, что же нам делать?»

Субъект Альфа: «Не знаю».

Тревога > в Октороне активизировалась телепорт–сфера. Одиннадцать новых объектов — дистанция пятьдесят метров.

Сканирование > восьмой уровень > объекты идентифицированы: взрослые особи чикойя третьей ступени, защищенные броней. Множественные боевые системы. Силовые поля активированы.

Уровень шума повышается — человеческие крики.

Субъект Бета: «Великая Заступница, кто это?»

Первый чикойя: «Ты человеческий мессия».

Анализ: как они об этом узнали и как смогли быстро определить местонахождение субъекта Альфа? С момента приземления прошло семнадцать минут.

Субъект Альфа: «Да, я Иниго».

Анализ ситуации. Чикойя развертываются боевым строем. Успешное окружение дает им значительное преимущество. Вероятность защиты субъектов Альфа и Бета от синхронизированного огня: минимальная. Вариант первый: отказаться от субъекта Бета.

Первый чикойя: «Ты спровоцировал фазу поглощения Бездны».

Субъект Альфа: «У меня не было контактов с Эдеардом уже более полутора сотен лет».

Первый чикойя: «Ты инициировал контакт. Ты виновен. Ты должен это остановить».

— Остановлена должна быть любая активность Бездны. Мы позаботимся. А вам необходимо покинуть Окторон.

Первый чикойя: «Мессия, ты пойдешь с нами. Ты представляешь угрозу для галактики. Идем».

— Недопустимо. Уходи и уводи отсюда своих сородичей.

Первый чикойя: «Ваш мессия отправится с нами».

— Иниго, активируй силовое поле на полную мощность.

Субъект Альфа: «А как же Корри–Лин? Она же совершенно беззащитна».

Субъект Бета: «Что происходит? Иниго, прошу тебя, не ходи с этими чудовищами, умоляю тебя. Аарон, ты должен…»

Тревога > активация оружия чикойя. Множественные прицельные лучи.

Вооружение > дезинтегрирующий импульс. Непрерывная стрельба.

Вооружение > нейтронные лазеры. Непрерывная стрельба.

Подавление электронных сигналов. Активировано на полную мощность.

Вооружение > микрокинетика. Автоматический прицел. Стрельба по готовности.

Прекращение огня.

Сканирование > оставшиеся чикойя отступают. Передислокация > отслеживание. Текущая ситуация неблагоприятная. Смена позиции. Субъект Альфа сопровождает. Субъект Альфа удерживает субъект Бета, расширяет силовое поле для ее защиты.

— Брось ее.

Субъект Альфа: «Пошел ты!»

Сканирование.

Перемещение в здание А. Использование имеющегося укрытия.

— Следуй за мной.

Движение. Субъект Альфа и субъект Бета сопровождают.

Тревога > множественные прицельные лучи.

Лучшая тактическая позиция: дверной проем здания А.

Вооружение > дезинтегратор. Непрерывная стрельба.

Вооружение > нейтронные лазеры. Непрерывная стрельба.

Вооружение > ионные лучи. Непрерывная стрельба.

Вооружение > микрокинетика. Прицельный огонь. Стрельба по готовности.

Вооружение > самонаводящиеся летающие мины. Профиль чикойя загружен. Запуск.

Тревога > активация телепорт–сферы, доставка восемнадцати вооруженных чикойя.

— Нам отсюда не выбраться. Они знают, что ты здесь.

Субъект Альфа (крик): «Скажи что–нибудь, чего я не знаю».

Задняя дверь. Оружейный огонь ослабляет структуру здания А.

— Сюда.

Стратегическое отступление.

Сканирование > составление плана здания А. Наличие запасного выхода подтверждено. Юз–дубль подключен к местной коммуникационной сети, перехватывает управление ближайшими транспортными капсулами.

Тревога > чикойя приближаются к зданию А. Прицеливание. Критические точки структуры здания В.

Вооружение > дезинтегратор. Огонь.

Силовое поле усилено для поддержания частично поврежденной структуры здания А. Пожар. Сканирование сквозь дым. Трое чикойя обезврежены.

Субъект Альфа: «Куда теперь?»

— Необходимо покинуть это место. Отключи свое силовое поле.

Субъект Альфа: «Что? Клянусь Заступницей, ты пошутил?»

— Неверно. Они определяют твое местоположение благодаря телепатическому эффекту. Явление повсеместное, и ты остаешься на виду, где бы ни спрятался.

Субъект Альфа: «И что же?»

— Отключи силовое поле. Я лишу тебя сознания. Нет мыслей, нет демаскировки.

Субъект Бета: «Иниго! Нет! Он убьет нас обоих. Обязательно убьет».

— Мертвыми вы мне бесполезны.

Тревога > прицельные лучи с крыши здания С.

Вооружение > залп микрокинетики. Огонь. Цель уничтожена.

Субъект Альфа: «Но без сознания я не смогу остановить Бездну».

— Как только я доберусь до Айзекса, я буду настаивать на отключении телепатического эффекта. Тогда тебя никто не найдет.

Субъект Альфа: «Всемилостивая Заступница».

Субъект Бета: «Нет, нет, не надо».

Субъект Альфа: «Но о Корри–Лин ты тоже должен позаботиться».

— Позабочусь.

Тревога > девять капсул чикойя приближаются в боевом порядке.

Субъект Альфа: «Аарон, я полагаюсь на ту ничтожную часть реальности, что в тебе еще сохранилась».

Приближается первая капсула. Место приземления определено юз-дублем. Еще три капсулы совершают обманный маневр — их ограничители деактивированы.

— Ты можешь на меня положиться.

Субъект Альфа: «Хорошо».

Субъект Бета: «Нет! Иниго, прошу, не соглашайся».

Сканирование подтверждает отключение силового поля субъекта Альфа.

Прицеливание.

Вооружение > микрокинетика, режим минимального поражения тканей, заряд подавления нейронной системы загружен. Огонь.

Субъект Бета: «Нет! О Заступница! Ты его убил. Не приближайся ко мне. Прочь, чудовище».

Субъект Бета: попытка побега.

Прицеливание.

Вооружение > микрокинетика, режим минимального поражения тканей, заряд подавления нейронной системы. Огонь.

Тревога > пять чикойя атакуют. Множественные лучи прицеливания.

Вооружение > дезинтегратор. Мощность максимальная. Непрерывная стрельба. Донесение юз–дубля: приземление капсулы позади здания D.

Вооружение > нейтронные лазеры. Мощность максимальная. Стрельба непрерывная.

Донесение юз–дубля: отвлекающие капсулы заходят на цель. Восемь Махов.

Вооружение > микрокинетика. Разрывные боеголовки увеличенной мощности.

Вооружение > самонаводящиеся летающие мины. Профиль чикойя загружен. Запуск.

Тревога > новые цели.

Огонь.

Огонь.

Огонь.


Биононики Экспедитора в последний раз просканировали завихрение активных молекул и его путь в квантовых полях. Безусловно, очень интересный пример технологии в суперфизике. Он никак не мог придумать, для какой цели оно запущено, но подозревал, что это часть какого–то сложного эксперимента. Как бы там ни было, к механизму вознесения он отношения не имеет.

Его юз–дубль активировал связь с Гором.

— Пусто, — сказал он.

— Да, у меня тоже.

— Я выхожу.

Света в огромной пещере было немного — лишь несколько холодных синих пятен среди сталактитов в восьмидесяти метрах над головой. Нижнюю часть стен пещеры в четверть их высоты кто–то обработал до гладкой поверхности, а выше остались природные скалы. Даже две с половиной тысячи лет назад, когда в ней поселились прогрессивные аномийцы, она. пожалуй, не соответствовала соображениям практичности. Но в этом сказывался характер всех аномийцев: все должно подчиняться требованиям эстетики.

Из глубоких трещин и с кончиков сталактитов постоянно капала вода, оставляя на стенах длинные лохматые ленты водорослей. Дренажные канавки забились мусором, и на полу образовались темные влажные пятна. Загадочное завихрение оставалось неизменным, несмотря ни на что. На него не влияла ни сырость, ни застоявшийся воздух.

Экспедитор по извилистому тоннелю направился к выходу на поверхность, размышляя об отсутствии хоть какой–то коммуникационной системы. Если это эксперимент, они должны были бы наблюдать за результатами, установить какую–то систему контроля. «А может, я что–то пропустил, — устало подумал он. — Может, всю планету охватывает какая–то сверхсложная сеть, недоступная сканеру бионоников». Он понимал, что хватается за соломинку. На «Последнем броске» установлены отличные сенсоры. Во время облетов они обнаружили сто двадцать четыре сложных устройства, еще функционирующих на планете, из которых исследуемое им завихрение было одиннадцатым по счету. Если бы существовала объединяющая их сеть, датчики «Последнего броска» обязательно бы ее нашли.

Через четверть часа он вышел под лучи заходящего солнца. По темнеющему небу быстро летели высокие грозовые облака, по краям подсвеченные золотисто–розовым вечерним сиянием. С высокого выступа на краю плато ему была видна простирающаяся к юго–западу равнина, по краям уже затянутая сумерками. В зарослях розовато–лиловой и желто-зеленой растительности поблескивали серебристые ленты рек. А на востоке раскинулся город, своими размерами и величием превосходящий все поселения Земли даже времен бурного роста населения. Лес высоких башен поднимался в небо на целую милю. Пространство между ними, словно холмы предгорья, занимали странные сферы с торчащими башенками и округлые пирамиды. Система обслуживания все еще поддерживала город в полной готовности для заселения, и в окнах и высоких арках уже зажегся свет.

Но жителей давно не было, и Экспедитор с грустью подумал, что опустевший город подобен отвергнутому любовнику. Оставшиеся аномийцы предпочли жизнь в разбросанных по планете поселках. Несколько таких он видел в сгущающихся сумерках благодаря мерцающим желтоватым огонькам. Экспедитор не понимал философии аномийцев. Зачем жить в тени ушедшей цивилизации, зная, что в любой момент можно переселиться в роскошные условия гигантских башен и вернуться к интеллектуальной деятельности? Вместо этого аномийцы отказались от любых форм технологии, более сложных, чем гужевой транспорт, и проводили дни, занимаясь обработкой полей и постройкой примитивных хижин.

«Последний бросок» ярким штрихом прочертил небо над горами за его спиной и спустился, остановившись в нескольких сантиметрах над густыми спиральными прядями местного эквивалента травы. Экспедитор поднялся на борт.

— Так мы не скоро чего–нибудь добьемся, — проворчал Гор, когда вошел в кают–компанию.

— Это твой план. А что нам остается? Здесь не так много объектов для исследований.

— Все они слишком малы. Надо поискать что–то крупное.

— Не забывай, что нам о нем ничего неизвестно, — поддел его Экспедитор, устраиваясь в широком и глубоком кожаном кресле. — Мы не знаем, как может выглядеть этот механизм. Взять хотя бы тот молекулярный вихрь, который я осматривал. Вдруг он соединен с механизмом вознесения?

— Каким образом? — отрывисто бросил Гор.

— Мне кажется, это какой–то эксперимент по исследованию местных квантовых структур. Конечно подобная информация могла бы оказаться полезной при переходе на постфизический уровень. Но… но…

— Не называй меня Ноной.

— Что?

Гор устало провел рукой по лбу.

— Ладно. Не важно.

Неожиданная рассеянность Гора удивила Экспедитора. Это на него не похоже.

— Так вот, я подумал, что в городе должна быть какая–то информационная сеть и архивы.

— Она там есть. Только у нас нет к ней доступа.

— Почему?

— Управляющий ИР не позволяет извлекать никакие данные.

— Глупо.

— Да, с твоей точки зрения, но он такой же, как пограничники: они обеспечивают неприкосновенность домашнего мира, а ИР обеспечивает сохранность информации.

— Почему?

— Потому что так делают аномийцы, такие уж они есть. Они призваны охранять то, что ими создано. Как и все прочие.

— Но мы же не…

— Я знаю! — рявкнул Гор. — Я все прекрасно понимаю. Мы должны как–то обойти эту проблему. А твое круглосуточное нытье ничуть не помогает. Господи, надо было мне прожить нормальную жизнь в двадцать первом веке и умереть. Какого черта я вызвался помогать этому идиоту-супермену? И даже на благодарность рассчитывать не приходится.

Экспедитор с трудом удержался, чтобы, раскрыв рот, не уставиться на человека с золотым лицом. Он уже собирался спросить его, в чем дело, как вдруг догадался.

— Она уже скоро выйдет из небытия, — сочувственным тоном произнес он.

Гор что–то проворчал, глубже усаживаясь в своем мягком кресле.

— Уже должна бы выйти.

— Это неизвестно. С Бездной ни в чем нельзя быть уверенным. Там время течет как–то иначе, чем у нас.

— Возможно.

— Узлы восприятия работают. Скоро она покажет тебе Маккатран в своем сне, она обязательно туда попадет.

— Все это будет бесполезно, если мы не отыщем механизм вознесения.

— Я знаю. Кроме того, где–то поблизости бродит Марий.

Экспедитор очень расстроился, когда сенсоры показали, что Марий сумел пройти мимо пограничных станций. В поясе комет корабль агента Ускорителей немедленно скрылся под маскировкой и сейчас оставался где–то среди облаков космического мусора над домашним миром аномийцев, откуда Марий наблюдал, как они прочесывают планету. Ему не потребуется много времени, чтобы понять, чем они заняты.

— Ха. Этот придурок. Мы сможем избавиться от него в любой момент.

— Я сомневаюсь.

— Чтобы застать меня врасплох, нужен кто–то посильнее и поумнее, чем он.

Экспедитор покачал головой. Он не мог решить, что лучше: высокомерие или неуверенность.

— Ладно, будем надеяться, что до этого не дойдет.

— О да. Сила мысли, именно она и движет Вселенной.

Экспедитор застонал и решил прекратить разговор.

Золотые губы Гора чуть изогнулись в слабой улыбке.

— Вообще–то специалисты Флота и не пытались нажать на ИР.

— Угу, — равнодушно протянул Экспедитор.

— У нас ведь осталось еще около сотни объектов технологии, которые надо обследовать, верно? Значит, это займет не больше четырех–пяти дней, если не мешкать.

— Примерно.

— Так и сделаем. Если ничего не найдем, переходим к плану Б.

— И в чем он заключается?

— Тебе известно, что я лично знаком с Оззи?

— Нет, не известно, но это меня не удивляет. Вы из одной эпохи.

— Он совершил две величайшие кражи в истории человечества.

— Две? Я знаю, что по поводу «Харибды» у них с Найджелом возникли какие–то разногласия.

— Разногласия? Господи, неужели в наше время совсем не учат историю? Найджел чуть не убил его, и это не преувеличение.

Экспедитор не стал заострять внимание на словах «в наше время». После двух недель, проведенных с Гором в кают–компании, он воспринимал их почти как комплимент.

Гор усмехнулся.

— Величайшее ограбление с помощью червоточины. Хитроумный мерзавец обчистил казино Вегаса, и никто даже не догадывался, что это его работа. До тех пор, пока уже после войны не проговорился Орион. Можешь себе представить?

— Честно говоря, не могу.

— Ну вот. А мы с тобой, сынок, собираемся украсть знания целой расы. Если без них нельзя добраться до этого проклятого механизма, значит, придется так и поступить. И тогда уже никто и не вспомнит про Оззи и его легенды, так что черт с ним.

«Я и так их не знал», — с сожалением подумал Экспедитор. Он даже не догадывался, как Гор собирается обхитрить ИР мира аномийцев, но подозревал, что поднимется большой шум.

ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ СОН ИНИГО

«Мы можем посетить любое место в вашем мире, если почувствуем, что там собрались те, кто достиг самореализации и готов уйти за нами к Ядру», — сказал Небесный Властитель в ответ на вопрос Эдеарда.

«Значит, городские башни, куда вы спустились сегодня, не играют роли?»

«Те, кто населял этот мир до вас, построили их, чтобы прощаться со своими сородичами. Туда мы прилетали раньше и потому прилетаем туда и теперь. Вы воспользовались ими так же, как и они».

«Так мы можем призвать вас в любое другое место?»

«Конечно. Мой клан с радостью встретит, тех, кто достиг самореализации. Это наша цель».

Эдеард снова и снова переживал тот критический момент в своих редких естественных снах. Хотя спустя пару лет померк и он.


Уже восемь дней над горизонтом каждое утро можно было увидеть двух Небесных Властителей, медленно приближающихся из глубины звездных туманностей к Кверенции. Эдеард, обдуваемый прохладным ветерком с моря Лиот, наблюдал за ними, стоя на самом высоком балконе Дворца-Сада. Его про–взгляд, если постараться, мог бы уже ощутить безмятежные мысли гигантских существ.

«Два, тогда как в прошлые разы их всегда было четыре. Почему? Как такое произошло? Весь город стал единым сообществом. Я позаботился о том, чтобы на этот раз все остались довольны. Люди стали лучше. Так почему же пришли только два Небесных Властителя?»

Он сам себе не хотел признаваться, как сильно это его беспокоило. Даже в позапрошлый раз, во время строительства Великой Башни Проводов, когда вся экономика пошла вразнос, словно на Кверенции воцарилось царство Хоньо, прилетали четыре Небесных Властителя. Это было в начале осени, на пятый год после смерти Финитана. Тот день стал неизменной вехой в его попытках изменить мир к лучшему.

«Всемилостивая Заступница, с тех пор их всегда было четыре!»

Морской бриз охладил кожу, и Эдеард непроизвольно потер ладонями плечи. Две призрачные звезды были еще слишком далеко, чтобы попытаться поговорить с ними напрямую. Но как только они приблизятся еще немного, он спросит об этом. Да, обязательно спросит.

В восходящих потоках воздуха над тесными улочками и остроконечными шпилями Дживона лениво парили два ген–орла. Эти птицы были ему незнакомы, а широкие круги их полетов означали, что взгляд хотя бы одного из орлов постоянно обращен к дворцу. Эдеард нахмурился, но решил не спускать ген–орлов на землю. Кто–то опять им интересуется. Это не новость. Но ни одна из независимых провинций не представляет непосредственной угрозы для Маккатрана. «Тут я уверен. Возможно, они просто напуганы и решили последить за мной, чтобы унять паранойю». Зная обстановку в провинциях и неприятности, каких от них следовало ожидать, он нисколько не удивился. Но все же какое нахальство: подглядывать за Идущим–по–Воде, законным мэром Маккатрана в его собственном городе, способен только очень дерзкий человек. Поэтому круг возможных кандидатур сузился до трех губернаторов: Маллукса из Обершира, Ки-борна из Плаксшира или, что более вероятно, Девроула из Личхилла. Да, на такое способен каждый из них. Все трое озабочены соперничеством с ним и стараются завоевать себе славу объединителей. Каждый яростно отстаивает свою независимость, в то же время стараясь поглотить соседей. Полная противоположность его представлениям об идеальном мире, тому, к чему он так стремится.

Эдеард вернулся в большую спальню. Кансин всегда восхищалась парадными комнатами Дворца–Сада. Она утверждала, что такими должны быть все городские здания: сочетание древней архитектуры Маккатрана с практичными усовершенствованиями специально для людей. С Кансин они неплохо прожили вместе пару лет, хотя, говоря откровенно, после все возраставшей раздражительности Кристабель его устроил бы кто угодно. В то время как постепенно разрушался его брак, жизнь с Максеном стала невыносимой для Кансин, так что они просто не могли не сойтись.

Максен, после того как покинул особняк в Сампалоке, стал опускаться все ниже и ниже, что сильно расстраивало даже Эдеарда. Но он ничем не мог помочь другу — пока не мог. Максен отвернулся от старых друзей, от своих детей, от политических союзников — от всех, кто стоял между ним и его страстью к еде и выпивке, а также его неослабевающей жалостью к самому себе. Кроме того, он решительно отвергал единение, к которому стремился Эдеард. Ему ни к чему была растущая солидарность горожан, превращающая общество в одну большую семью, хотя открытые для всех мысли могли бы помочь ему вернуть прежнее достоинство и решительность.

В последний раз Эдеард обратил к нему про–взгляд три недели назад. Бывший глава Сампалока представлял собой жалкое зрелище. Живя в убогой комнатке в районе Кобара в полном одиночестве, он растрачивал остатки денег на дешевое пиво и еще более дешевую еду в ближайших тавернах. Реакцией на вторжение в личную жизнь стала обличительная речь, не утихавшая целый час, пока Максен не начал запинаться, а потом и вовсе не погрузился в пьяную дремоту.

Эдеард устыдился и разозлился одновременно и быстро отвел провзгляд. Максен был одним из его старых друзей, и ему следовало как–то помочь. Его готовность сдаться каким–то демонам из Хоньо вызывала у Эдеарда недоумение и презрение. Максен всегда был сильным человеком, но в угаре алкогольных паров и дыма кестрика он всегда винил в своей неудавшейся жизни Эдеарда, и в первую очередь его стремление к единению. Однако жители Маккатрана нуждались в доверии и взаимопонимании, Эдеард не сомневался в этом и не мог остановиться из–за одного человека, какой бы важной ни была для него дружба Максена.

И отношения Эдеарда с Кансин сказались на Максене не лучшим образом. Их связь стала самым болезненным ударом по его гордости, и Эдеард понимал, что после этого их воссоединение уже невозможно, ни один из них не сумеет усмирить свою гордость и сделать шаг навстречу другому. Так получилось, что за объединение города ему пришлось заплатить дружбой старинного приятеля, а если так пойдет и дальше, то и его душой, поскольку ни один Небесный Властитель не поведет к Ядру ожесточившуюся и неудовлетворенную душу Максена. Но выбора у Эдеарда не оставалось. Теперь он только день за днем откладывал неизбежный шаг. Но скоро придется применить мягкое принуждение, и тогда можно будет постепенно вернуть Максена к тем, кто его любит.

Эдеард прошлепал босыми ногами к просторной круглой кровати и отодвинул окружающий ее полупрозрачный занавес. Участок потолка над мягким ложем излучал слабый золотистый свет, достаточный для того, чтобы увидеть контуры спящей девушки. Простыня сползла с ее плеча, обнажив кожу, все еще блестящую от масла, которое две другие девушки втирали во время вечернего массажа. Теперь Эдеард каждую ночь развлекался подобными приятными процедурами. Достаточное доказательство — если бы оно требовалось — в том, что город теперь идет правильным курсом, предоставляющим каждому возможность самореализации. Теперь больше никто не критиковал и не осуждал других, никто не жаловался и не протестовал. Жители города объединились и успешно помогали друг другу справиться с индивидуальными испытаниями. Он принес им освобождение от самих себя, направил на путь к самореализации, которой ждали от людей Небесные Властители.

Эдеард наклонился и легонько поцеловал ее в губы. Хилитта пошевелилась, грациозно потянулась и, еще не до конца проснувшись, улыбнулась ему.

— Сколько времени? — пробормотала она.

— Еще рано.

— Бедняжка Эдеард, тебе не спится?

Ее мысли окрасились искренним сочувствием.

— Меня кое–что беспокоит, — признался он и вслух, и мысленно.

«Честность со всеми, вот ключ к истинному единству».

— Даже сейчас? Это неправильно. Несправедливо. — Ее поднятые руки сомкнулись на шее Эдеарда. — Давай подумаем о чем–нибудь другом, чтобы ты развеялся.

Пару секунд он противился, а потом позволил увлечь себя в постель, чтобы в простых физических радостях забыть и о мятежных провинциях, и о Максене, и обо всех остальных, кто противился единению. По крайней мере, на время.

Не удивительно, что Эдеард проспал до тех пор, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом. Потом они вдвоем с Хилиттой плескались в овальном бассейне в ванной комнате, где вода весело журчала по длинному желобу, созданному Эдеардом в виде небольшого ручейка. Стоило пожелать, и она окатывала их душем из выступа в закругляющемся потолке. После избрания, когда Эдеард поселился во дворце, он не переставал модифицировать душ, пока не добился того, чтобы воду можно было регулировать от мощной струи до легкого тумана. С удобного выступа на краю ванны он смотрел, как Хилитта смывает мыльную пену под частыми каплями, умело поворачиваясь и изгибаясь, чтобы он оценил ее стройную фигуру. Ему нравилось на нее смотреть, хотя… Кансин наслаждалась улучшенным душем с меланхолическим видом. Но не это стало поводом для их разрыва. Они разошлись во мнениях относительно объединения Маккатрана. Эдеард хотел полностью посвятить себя созданию атмосферы доверия, воспользоваться поддержкой семьи, политических союзников и тех, кто искал покровительства Идущего–по–Воде, — так он мог привлечь на свою сторону еще больше людей, пока процесс не стал бы необратимым. Она никогда полностью не разделяла его точку зрения, считая такое одной из форм принуждения.

Чего Кансин не могла понять и чего Эдеарду никогда не удавалось ей объяснить, так это того, как плачевно закончились его попытки идти к цели открыто, причем дважды подряд. После неудачи с башней в Обер-форде он передал Кверенции метод объединения, тщательно разработанный им в результате плачевного опыта с ячейкой, чтобы все граждане могли жить одной жизнью. Но его достижение было извращено и опорочено представителями нового, психически более сильного поколения (не без участия Ранали, конечно). Стали появляться другие, уменьшенные версии ячеек и новые Таталы. Началась новая борьба, принесшая в этот мир беды и несчастья, и ему ничего не оставалось, как еще раз повернуть время вспять и запустить процесс единения, предварительно позаботившись о том, чтобы его правление оказалось безраздельным. Ограничения для несогласных были небольшой ценой за такое достижение. Даже сейчас сильные медиумы в восьми провинциях сумели извратить его дар, объявив независимость от великодушной власти Маккатрана — от зловещей империи Идущего–по–Воде, как они говорили. Их маленькие жалкие вотчины едва ли можно было назвать центрами просветления. Он до сих пор не решил, стоит ли с ними бороться и как это сделать. Как и в случае с первыми ячейками, их лидеры никому не позволят покинуть их по доброй воле.

— Что случилось, любимый? — спросила Хилитта, излучая озабоченность.

— Все в порядке.

Она соблазнительно изогнулась под струей воды.

— Хочешь, я позову еще девочек?

— Мы достаточно поразвлекались этой ночью и продолжим вечером. Сейчас я хочу позавтракать.

Он выбрался из ванны и третьей рукой подхватил большое полотенце. Хилитта за его спиной недовольно надула губки и приказала душу отключиться.

Он понял, в чем ее единственный недостаток: девушка так молода, что годится только для постели. Он не мог разговаривать с ней обо всем, делиться идеями, обсуждать проблемы и вспоминать прошедшие события. Они никогда не посещали вдвоем Оперный театр, а на официальных приемах, куда его непременно приглашали, Хилитте становилось так скучно, что в последнее время она все чаще от них отказывалась. Зато у нее часто возникали восхитительно непристойные идеи, и ничто не заставило бы Эдеарда от них отказаться. После продолжительного брака для него это стало настоящим откровением. Может, по отношению к Кристабель он поступал не совсем справедливо, но озорство Хилитты в спальне намного лучше помогало ему отвлечься от дневных забот.

«И это намного удобнее, чем посещения "Дома голубых лепестков". Хотя и не дешевле».

Завтрак был накрыт в огромной парадной столовой, где на продолговатом потолке всегда полыхала оранжевым огнем солнечная корона, видимая с бесконечной орбиты в миллионе километров над бурлящей поверхностью. За полированным темно–серым столом, освещаемым пульсирующими вспышками, поместилось бы полторы сотни гостей. Сегодня он был накрыт только для двоих. На облицованных болнатом сервировочных столиках служащие кухни расставили множество засыпанных ледяной крошкой серебряных блюд, где были уложены тонкие, как пергамент.

ломтики копченого мяса и дичи. Рядом выстроились тарелки с искусно нарезанными фруктами и сыром и стеклянные кувшины с йогуртами. На подогреваемой поверхности стояли тарелки с омлетом, печеными и жареными яйцами, томатами, грибами, беконом, сосисками и отварным картофелем. В пять керамических горшочков были насыпаны различные зерновые хлопья, а маленькая жаровня уже раскалилась, готовая поджарить ломтики нескольких видов хлеба или подогреть круассаны.

Эдеард окинул невидящим взглядом до нелепости роскошный стол и уселся. Ген–мартышка по его просьбе поставила перед ним высокий стакан яблочного сока и тарелку с хлопьями. Рядом заняла место Хилитта, вышедшая к завтраку в толстом махровом халате и пушистых ярко–розовых домашних шлепанцах. Она ласково улыбнулась Эдеарду, а потом выдала ген–мартышкам длинный перечень заказов.

Несколько минут они ели в молчании, и Эдеард старался сформулировать вопросы к Небесным Властителям. Он не сомневался, что уже сегодня утром или в крайнем случае завтра они будут в пределах досягаемости его телепатического посыла.

Что же заставило их изменить обычаю? Причина крылась в нем самом. Эдеард достаточно часто возвращался в прошлое ради новой попытки, чтобы хорошо это понять. Все остальные продолжали жить привычной жизнью, пока он снова и снова не изменял их судьбу. Вот что было важно: он совершал какой–то поступок, так что жизнь окружающих его людей в какой-то степени менялась, а потом изменения расходились по всему миру, словно круги по воде. Самым главным его достижением после кругосветного путешествия был разговор с Небесными Властителями, в котором он выяснил, что башни Эйри не имеют решающего значения. Это привело к строительству башен в каждом провинциальном городе и селении в ущерб экономике, и все его заверения, что Небесным Властителям не нужны башни, а нужно только широкое открытое пространство, беспечно игнорировались (одним из последствий этой беспечности стали беспорядки, вызванные повышением налогов ради сооружения Великой башни).

Любые вносимые им изменения затрагивали только жизни людей. Он не мог изменить климат, не мог заставить планеты перейти на другие орбиты. «Так почему же сейчас их только двое?»

Существовал только один ответ на этот вопрос, но он не желал его принимать.

Эдеард взял второй ломтик поджаренного хлеба, когда в столовую вошел Динлей. Главный констебль, как и всегда, был в хорошем настроении. Динлей принял единение почти бессознательно и, безусловно, по доброй воле. К такому единству его подсознание незаметно стремилось уже давным–давно. Но некоторым своим привычкам он все равно не изменил.

Эдеард очень внимательно наблюдал за ним, отыскивая малейшие намеки на зависть или ревность (он заранее позаботился, чтобы Хилитта, добравшись до Маккатрана со списком адресов, встретилась сначала с ним). «Былой оптимизм мальчишки из Эшвилля никогда не угасает, не так ли?» Но нет, Динлея ничуть не интересовала последняя подружка Эдеарда, и со временем он вступил в брак с Фолопой, очень высокой девицей даже по его собственным меркам.

Динлей сел рядом с Эдеардом, положил щегольскую форменную фуражку на стол и выровнял ее по краю. Его открытые мысли выразили полное удовлетворение аккуратностью, достойной этого упорядоченного мира.

— Угощайся, — предложил Эдеард, показывая на сервировочные столики.

Он не смог удержаться от трогательных воспоминаний о тех днях, когда после стажировки они поселились в квартирах констеблей. До его женитьбы они с Динлеем почти каждый день завтракали за одним столом. «Это были лучшие дни. Нет! Самые спокойные».

Ген–мартышка принесла Динлею чашку кофе и круассан.

— Тебе надо следить за тем, что ты ешь, — сказал Динлей, оглядывая вереницу блюд. — Если не будешь осторожен, кончишь как Максен.

— Нет, мне такое не грозит, — мягко заверил его Эдеард.

Динлей и Максен не разговаривали уже больше года, и это причиняло ему боль. Может, стоило вернуть все к самому началу? Но он сознавал, насколько жалкой была такая идея. Только сейчас он почти сумел выйти на верный путь. Оставалось лишь привести к единению несколько последних провинций да горстку городских мятежников. И после этого он сумеет наконец по–настоящему расслабиться и отдохнуть.

— Ночью пришло известие, которое может тебя порадовать, — сказал Динлей. — Похоже, что милиция Фандина вышла в поход.

Ощущение дежавю вызвало у Эдеарда волну озноба. Милиция провинции Фандин уже выступала в поход, когда он путешествовал на корабле «Свет Заступницы», но в тот раз причины были другие.

— На Маккатран? — отрывисто спросил он.

Мысли Динлея лучились удовольствием от того, что ему удалось удивить Эдеарда и что теперь он может его успокоить.

— Против Личхилла. Амбиции Девроула, похоже, окончательно разозлили Манела.

— Понятно. — Эдеард никому не позволил заметить, как сильно его разочаровал Манел, вставший в этом витке времени на сторону зла и провозгласивший себя верховным президентом Личхилла. — Когда они выступили?

— Пять дней назад. Разведчики Лароша срочно доставили новость.

Динлей отхлебнул кофе и посмотрел на Эдеарда, ожидая его реакции.

— Пять дней. Значит, они прошли пятую часть пути.

— Ты собираешься их остановить?

— О Эдеард! — воскликнула Хилитта. — Ты должен им помешать. Если не остановишь их, погибнет множество людей. И Небесные Властители никогда больше к нам не прилетят.

Эдеард пожал плечами.

— Она права, — сказал он Динлею.

— Да, но… на чьей стороне выступит городская милиция?

— Ни на чьей. Мы должны утихомирить обе стороны.

Он уже начал мысленно прикидывать порядок действий. Городские отряды, безусловно, должны остановить силы провинциальной милиции, а принуждение, применяемое к отдельным личностям, приведет их к единению с Маккатраном. Хотя сильные медиумы, наверняка стоящие во главе независимых провинций, обязательно окажут сопротивление. Подобных столкновений ему удавалось избегать уже два года, и мысль об ожесточенной войне претила ему. Но единственной альтернативой было возвращение назад, чтобы успеть исправить ошибки и не допустить возникновения проблем, а о новом витке он не хотел даже думать. «Больше никогда. Я не вынесу, если придется снова проживать все эти годы».

Динлею не потребовалось больше ничего объяснять.

— Передать Ларошу, чтобы он готовился к выступлению?

Эдеард понимал, что в противостоянии погибнут люди. И число смертей зависит от него. Единственным способом свести потери к минимуму было его личное участие.

— Да, я сам отправлюсь с ними.

— Эдеард…

Он поднял руку.

— Я должен. И тебе это известно.

— Тогда я поеду с тобой.

— Главному констеблю в милиции нечего делать.

— Так же, как и мэру.

— Я знаю. Тем не менее ответственность лежит на мне, и потому я должен сделать все, что в моих силах. Но в городе должен остаться кто–то из власти.

— Высший Совет.

— Ты отлично знаешь, чем это грозит.

— Да, — согласился Динлей. — Знаю.

— Кроме того, не можем же мы оставить Геали вдовой, не так ли?

Динлей поднял взгляд от круассана.

— Геали? Кто такая Геали?

Эдеард поморщился, проклиная свою глупость.

— Извини. Что–то меня порой подводит память. Я имел в виду Фолопу. Ты не можешь собой рисковать. Ты же только недавно вернулся из свадебного путешествия.

— Риск одинаков, что для меня, что для тебя.

— Нет, Динлей, не одинаков. И мы оба это знаем.

Он нажал совсем незаметно, лишь слабый шепоток устремился в мысли Динлея, сгладил его волнение и рассеял противодействие.

— Да, я думаю, ты прав.

— Спасибо, — произнес Эдеард, надеясь, что ощущение вины не пробьется на поверхность. — Я понимаю, как нелегко тебе принять такое решение.

— Как правило, ты знаешь, что делаешь.

Он не без труда сумел сдержать горькую усмешку.

— Настанет день, и я точно буду это знать. А теперь пойдем. — Он поднялся и небрежно поцеловал Хилитту. — Нам пора в кабинет. Первыми сегодня придут Аргиан и Маркол. Похоже, они довольны своей работой.

— Ничего серьезного, — сказал Динлей, как только допил кофе и встал из–за стола. — Информация о преступниках, сопротивляющихся единству. У них появилось несколько новых имен.

— Это не преступники, — поправил его Эдеард.

«Пока не преступники, — мысленно добавил он, стараясь определить источник своего сегодняшнего недовольства. — Можно подумать, я не знаю: треклятые Небесные Властители».

— Все равно преступники, — мрачно пробормотал Динлей.


Теперь почти каждый день ему приходилось встречаться с теми, кто не принимал единство с городом. Он выступал посредником и обеспечивал взаимопонимание всех со всеми. Много лет назад, во время путешествия с караваном, Эдеард совсем не так представлял себе деятельность мэра. Он всегда думал, что его изберут в ходе свободного голосования, что для этого придется спорить с соперниками и завоевывать каждый голос. А вышло так, что он стал единственным кандидатом в городе, где все мысли были настроены на его разум. «Впрочем, не все, — признавал он, — и в этом состоит основная проблема». Кое–кто из горожан знал, как сопротивляться его влиянию или защищаться от него. Но все они до сих пор делали вид, что разделяют единство с остальными. Спокойная жизнь могла продолжаться несколько недель, а потом в одно прекрасное утро констеблей вызывали, чтобы разобраться с разрушенными постройками или выяснить, кто сломал лодки гондольеров, стоявшие на причале. Еще хуже были нападения на склады фруктов или мяса: продукты намеренно портились, выбрасывались на улицу или смешивались с огромным количеством экскрементов ген–форм. Все эти безобразия, по его мнению, случались слишком часто, а налеты совершались ген–формами, так что даже в памяти города не оставалось никаких следов.

Аргиану, Марколу и Фелаксу приходилось по одному вылавливать противников единения, но их численность оставалась неизвестной. Ходили слухи, что мятежников многие тысячи, Эдеард же считал, что их не сколько сотен, а это давало надежду, что ему удастся искоренить сопротивление с помощью своих преданных соратников. Их деятельность напомнила ему о добрых старых временах и особом комитете по борьбе с организованной преступностью, существовавшем когда–то при Высшем Совете. Хотя это была лишь иллюзия, воспоминания о комитете, если погрузиться в них поглубже, не доставляли Эдеарду особого удовольствия — всего лишь мучительно долгий период изучения бесчисленных донесений и досье.

Если в его жизни и оставалось что–то неизменное, то это горы бумаг и бесконечные скучные совещания. «Неужели таков мой путь к самореализации? А если нет?»

Вечер начался неудачно. Одна из новых девушек, приглашенных Хилиттой, не привыкла к такому изобилию и слишком много съела за ужином, а когда они собрались в спальне, ее начало тошнить. При этом ее мысли оставались открытыми для всех остальных, так что ощущение тошноты распространилось, словно эпидемия.

После того как девушка поспешила выбежать из комнаты, остальные еще долго глубоко дышали, чтобы угомонить взбунтовавшиеся желудки, а Эдеард решил предпочесть буйным играм спокойную ночь в одиночестве. Хватит и того, что прошедший день выдался долгим, утомительно скучным и абсолютно бестолковым. Единственная попытка связаться с Джиской, как обычно, закончилась мгновенным отказом. Все его дети приняли сторону матери. Возможно, именно это обстоятельство и подтолкнуло Эдеарда к Хилитте и другим подружкам. Дешевое обожание помогало унять боль потери, несмотря на то что чувства не отличались ни глубиной, ни постоянством. Мириться с разлукой помогала лишь мысль, что объединенный им мир обеспечит его близким возможность самореализации. Он не переставал заботиться о них, хотя никто из семьи ни за что бы в этом не признался.

Эдеард попросил Хилитту и других девушек покинуть спальню. Хилитта выбежала в коридор, оставив после себя шлейф сожаления и печали, лишь отчасти приправленной опасением, что ее время фаворитки подходит к концу. Эдеард был настолько утомлен, что не стал ее успокаивать. Он соткал глухой барьер вокруг своих ощущений, отсек свой разум от перманентного удовлетворения, царившего в объединенных разумах, и лег спать.

Из странного чужого сна его вырвала мощная волна беспокойства, распространяемая приближающимся разумом. На какое–то мгновение он вновь очутился в лесу, на учебной охоте в компании подмастерьев из Эшвилля, и ощутил беспричинный ужас. Но тотчас узнал Аргиана, энергично расталкивавшего служащих дворца и не желавшего ждать, пока они разбудят Идущего–по–Воде, чтобы доложить о приходе.

— Все в порядке, — телепатически обратился к ним Эдеард через закрытую дверь спальни. — Входи.

Едва он успел третьей рукой набросить на плечи халат, как в спальню вбежал Аргиан. Полностью очнувшись от сна, Эдеард понял, насколько сильной была тревога, бьющая из разума Аргиана. Горечь сожаления обжигала чувства, словно едкая желчь.

— Что случилось? — с трепетом спросил он.

— Мы схватили их, — сказал Аргиан, но в его голосе не прозвучало и намека на торжество.

В то утро Агриан и Маркол с энтузиазмом обсуждали полученную информацию о возможном налете на судоверфь в районе порта, где, согласно их сведениям, собирались поджечь две недостроенные шхуны.

— И? — поторопил его Эдеард.

— Они оказали сопротивление. — В глазах Агриана блеснули слезы. — Эдеард, мне так жаль. У нее была превосходная маскировка. Мы даже не подозревали, что она там.

Эдеард замер. Он увидел переданную Агрианом картину, и горячая кровь, пульсировавшая в его теле, внезапно превратилась в лед.

— Нет, — простонал он.

— Мы не знали, клянусь Заступницей. Маркол вынес ее из огня, как только обнаружил своим про–взглядом.

— Где она?

— В больнице в проезде Полубраслета, в Нефе, он был ближе всего.

Про–взгляд Эдеарда мгновенно пробился сквозь толстые стены больницы. Как и всегда, разум воспринимал лишь полупрозрачные светящиеся тени, но он смог увидеть в палате на первом этаже лежащую на кровати девушку. Он прекрасно знал особенности ее мыслей. Сейчас в ее разуме полыхала боль.

— Великая Заступница, — в ужасе ахнул Эдеард.

Городские тоннели доставили его в Неф за несколько минут. Пролетая под Абадом, он почувствовал, что впереди движется кто–то еще. Две девушки, держась за руки, стремглав мчались по тоннелю, излучая темные потоки горя и страха.

— Марили? Анали? — позвал он.

Эдеард и не подозревал, что они знают о городских тоннелях. Мысли девушек тотчас скрылись под удивительно плотными щитами. Он получил решительный и бесповоротный отказ.

Он поднялся сквозь пол больницы через несколько секунд после близнецов. Девушки, уже миновав приемную, мелькнули в полутемном коридоре, и стук их каблучков быстро удалялся. Он бросился за ними, но с каждым шагом невольно замедлял бег. Про–взгляд показал, что в больнице собралась вся семья, окружив кровать, словно хоровод ожесточенных душ.

На кровати лежала Джиска, из ее горла пробивался тонкий жалобный стон. Уровень боли, заполнившей продолговатую комнату, был настолько высоким, что у Эдеарда задрожали ноги. Подходя к кровати, он плакал. Трое врачей, склонившись над его дочерью, старались освободить обгоревшую кожу от остатков одежды. Целебные мази и масла, нанесенные на почерневшую плоть, почти не помогали от невыносимой пульсирующей боли.

Он сделал еще шаг вперед. Марили и Анали с непреклонной решимостью поспешно сдвинулись, загородив собой кровать. На них были плащи, очень похожие на его собственный узнаваемый всеми черный плащ, лица под надвинутыми капюшонами скрывались в тени. Суровые стражи у ложа смертельно раненной сестры, самоотверженно защищающие ее от последних оскорблений.

— Она уже достаточно выстрадала, отец.

— Ни к чему причинять ей дополнительную боль.

— Джиска, — умоляющим шепотом произнес он. — Почему?

— Не делай этого.

— Не здесь.

— Не сейчас.

— И не думай, что твое невежество делает тебя праведником.

— Ты не праведник.

— И не невежа.

— Ты зло.

— Чудовище.

— Мы сделаем все, чтобы разрушить твою империю.

— И уничтожить тебя.

Фигурки в черных балахонах стали расплываться перед его глазами, и Эдеард вдруг увидел их на тропическом острове, босыми на горячем песке, в длинных разноцветных юбках, ласково обнимающими Марвейна и безумно счастливыми во время свадебной церемонии, проводимой Натраном.

— Я же делаю это ради всех вас, — всхлипывая, произнес Эдеард. — Я даю возможность каждому достичь самореализации. Заступница свидетель, я пытаюсь подвести к самореализации весь наш мир. Почему вы отвергаете меня?

— Твое зло порабощает всех жителей Кверенции, а ты еще спрашиваешь почему.

— Зло. Зло. Тебя поглотит Хоньо.

Джиска забилась в конвульсиях. Эдеард застонал, стиснув зубы. Он заставлял себя разделять каждое мгновение ее мучительной агонии. Другого он не заслужил. Ноги уже отказывались его держать.

— Мы свергнем тебя.

— Мы сохранили свою свободу.

— Мы научилидругих, как от тебя освободиться.

— Твои рабы восстанут против тебя.

— Принуждение не дает вечной преданности.

— Твои провинции уже разбегаются.

— Это вы? — поразился он, несмотря на изматывающую боль. — Это вы организовали сопротивление?

И вот донесся посыл, которого он ждал больше всего.

«А кто же еще? — спросила Кристабель. — Чьи еще разумы не затронула твоя мания величия?»

Голова Джиски немного повернулась.

— Не двигайся, не двигайся, — хором заговорили врачи.

Красные, покрытые струпьями веки дрогнули, и из новых трещин вытекли капельки желтоватой жидкости. Один оставшийся не поврежденным глаз смотрел прямо на него.

«Мы одолеем тебя, — донесся до него слабый, но полный решимости телепатический посыл. — Пусть моя душа будет странствовать в Бездне, но я умру, зная это. Благодарение Заступнице, я самореализовалась, отец, но не так, как хотел бы ты».

Эдеард упал на колени.

— Ты не умрешь. Я могу это предотвратить, — зашептал он. — Я могу.

«Два часа, и все. Вернуться всего на два часа и предотвратить пожар.

Я сумею их убедить, мы найдем общий язык».

— Если ты попытаешься…

— Тебе сначала придется убить нас.

«Всех нас», — добавила Кристабель.

Эдеард поднял взгляд к слабо освещенному потолку.

— Ты не умрешь. Этого больше не произойдет, пока я жив. Я слишком много страдал, чтобы допустить такое.

За стенами больницы он ощутил присутствие других, до сих пор скрывавшихся под маскировкой. Это поразило Эдеарда. Ролар, Дайлорн, Маракас, даже Тарали. Пятеро старших внуков, такие же бесстрашные и решительные. «Но не Бурлал — хоть он избавлен». И не только они. Максен и Кансин тоже были здесь вместе со своими детьми. И, наконец, появилась Кристабель.

«Ты можешь править этим миром, — сказали они ему с единодушием, бесконечно более прекрасным, чем он себе представлял. — Но мы никогда не станем его частью».

— Но мы должны быть едины, — в отчаянии закричал он. — Мы должны стать единым… — «Народом». Осознание обрушилось на него колоссальным ударом, и Эдеард, наконец понимая, к чему он стремился, горестно зарыдал и рухнул на пол. «Великая Заступница, я стал таким же, как мои враги: Байз, Овейн, Буат, Гилморны, Татал и все остальные, против кого я так долго боролся. Как я мог быть таким слабым, что уступил им и перенял их методы? Такое не должно продолжаться. И вот почему Небесных Властителей сейчас всего двое. Самореализация ускользает от меня, от всех нас. Я же знал. Заступница, я всегда это знал».

Он клялся не возвращаться в прошлое, но сейчас клятва не имела значения — он вернется, чтобы спасти Джиску. И не на два часа. Этого будет недостаточно. Остается только одно.

— Вы правы, — сказал он и открыл свои мысли, чтобы они увидели его любовь и смирение. — Я погряз в грехе и высокомерии, но, клянусь Заступницей, больше я не допущу такой слабости.

Он потянулся к тому ненавистному моменту…

… и приземлился у подножия башни в Эйри. Суставы не выдержали, и он пошатнулся, едва не упав вперед. Сильные третьи руки его подхватили. Волна заботы и благоговения омыла расстроенный разум.

Опасный прыжок заставил толпу ахнуть. А когда Эдеард выпрямился, люди зааплодировали, приветствуя яркое возвращение былого Идущего-по-Воде.

В первое мгновение он испугался, что от ужаса ошибся с выбором момента в памяти Бездны. Но не обнаружил ни наблюдающего за ним мощного про–взгляда, ни Татала, ни ячейки. Значит, он уже избавился от этого противника, и ситуация близка к той истинной жизни, от которой он отказался давным–давно.

Максен пренебрежительно усмехнулся, а в мыслях Динлея появилось решительное неодобрение, вызванное безумным прыжком с башни. «Как и всегда, благодарение Заступнице».

Лицо Кристабель выражало едва сдерживаемый гнев. Он заглянул в ее глаза и слегка улыбнулся.

— Извини, — едва слышно прошептал Эдеард. — Извини, пожалуйста.

Смятение и печаль в его мыслях развеяли ее ярость. Он протянул руки ей навстречу. Кристабель задержалась всего на один миг, а потом шагнула вперед.

— Папочка, — с упреком окликнула его Марили. — Ты поступил очень плохо.

— Научи и нас так прыгать.

Эдеард неторопливо кивнул.

— Когда–нибудь мне придется это сделать. А сейчас я хочу познакомить вас с одним молодым человеком, с моряком.

— Кого из нас? — с шутливой недоверчивостью спросила Анали.

— Вас обеих. Вы обе должны с ним встретиться. Я думаю, он понравится вам обеим.

Близнецы изумленно переглянулись. Кристабель подошла вплотную.

— Что случилось?

Эдеард ответил не сразу.

— Прости, что я так вел себя в последнее время, — сказал он наконец. — Этого больше не повторится.

Она неловко пожала плечами в его объятиях.

— Со мной тоже иногда нелегко уживаться.

Он показал в сторону моря Лиот.

— Небесный Властитель приближается.

— Правда?

Ошеломленные жители районов Мико и Нефа в этот момент начали делиться своим видением гигантского существа, и Кристабель, вместе со всеми собравшимися, устремила свой про–взгляд к горизонту.

— Он принесет в нашу жизнь колоссальные перемены, — тихо произнес Эдеард. — Мне кажется, я знаю, как смягчить возможные проблемы, но я знаю далеко не все. Мне понадобится помощь. И нам придется нелегко.

— Я с тобой, — сказала она и ободряюще сжата его руки. — И твои друзья тоже, и вместе мы переживем любые трудности. Так что умерь свой ужасный оптимизм мальчишки из Эшвилля, Идущий–по–Воде. Ты создан для такой жизни.

— Да.

«Последний раз. Что бы ни случилось, с этим я и останусь жить. Всемилостивая Заступница, прошу тебя, в твоей безмерной мудрости дай мне силы все сделать правильно».

ГЛАВА 7

Капсула спустилась неподалеку от центра небольшого городка Окторона. В воздухе слоями повисли полосы едкого дыма. Несколько зданий вокруг площади были разрушены. Энергетическое оружие быстро раскалило металлические конструкции, так что они осели, изогнулись и стали опасно наклоняться. Из руин торчали обломки капсул. Дроны, обслуживающие этот сегмент, только приступили к тушению пожаров, возникших в результате перестрелки. Роботы не жалели кристаллической пены, и зеленовато–голубая масса расползалась по площади огромными одеялами, из–под которых пробивались струйки сернистого дыма.

Медики неотложной помощи сновали по площади и сортировали пострадавших. В серьезных случаях раненых относили к поджидающим капсулам и перевозили в больницу, расположенную на окраине городка. Три десятка не на шутку разозленных чикойя в тяжелой броне прочесывали площадь, мешая аварийным командам. Напряженность нарастала с обеих сторон и грозила новыми стычками.

Дверца капсулы плавно отъехала в сторону, и он вышел из кабины. Он счел, что выход получился довольно неплохим. Поверх стильных сиреневых шортов на нем была рубашка свободного покроя из полуорганического белого шелка, расстегнутая спереди, так что напоминала верхнюю часть парадной мантии. Наследие высшей ступени Прогрессоров, генетические усовершенствования и диета привели его тело в идеальное состояние. Стоя на трапе и возвышаясь над уровнем земли, он излучал полнейшую уверенность, и весь его облик говорил: прибыл тот, кто возьмет контроль в свои руки, всем остальным пришло время расслабиться. Образ несколько портили потрепанные кожаные шлепанцы, но он торопился и теперь ничего не мог исправить. В любом случае, все смотрели на него, а не на его обувь. Вот только полтора десятка вооруженных чикойя сразу направили в его сторону оружие, и огоньки прицельных лучей запятнали девственно белую рубашку.

— Дело плохо, — пробормотал Оззи.

Он вприпрыжку спустился по трем ступенькам трапа и одарил огромных чужаков своей лучшей беззаботной улыбкой. Чикойя напоминали динозавров среднего размера с зачаточными драконьими крылышками и в броне, похожей на черную металлическую крокодилью шкуру, и представляли собой внушительное зрелище. И еще были вне себя от злости, как понял Оззи, оценив уровень агрессии и паранойи, поразительно высокий даже для представителей этой расы.

— Что случилось? — поинтересовался он.

— Ты Оззи? — спросил предводитель чикойя.

Его массивная шея изогнулась, так что шлем оказался в нескольких дюймах от носа Оззи.

— Совершенно верно, старик.

Три зеркальные линзы в центре шлема слегка повернулись и сфокусировались на голове Оззи.

— Где человеческий мессия?

— Я не знаю. Я ведь только что прилетел, верно?

— Ты тот, кто пробился в царство всеобщего восприятия. Ты лучше всех знаешь, как им пользоваться. Ты должен знать, где он находится.

Оззи не без грусти отметил, что подбор слов всегда выдает общий образ мышления любой разумной расы.

— Я не знаю, — терпеливо повторил он, подкрепляя свои слова мощным ментальным потоком благожелательного сочувствия. — Мессия обладает выдающимися талантами. И способен таинственным образом скрываться от всех нас.

Он допустил некоторое преувеличение. Оззи действительно недоумевал, как мог Иниго бесследно скрыть свои мысли. Он только что был здесь, и его разум излучал волны тревоги, а через мгновение он пропал, словно погасил источник света. Выглядело так, будто он погиб, что, учитывая учиненный на площади разгром, казалось весьма вероятным. Но ведь с ним были и другие: какая–то женщина и охранник с явными отклонениями в психике, которого Оззи тоже не наблюдал в ментальной сфере. Трудно было поверить, что все трое исчезли, не оставив после себя даже трупов. Они могли телепортироваться, что маловероятно, поскольку, по свидетельству ИР, потрепанный корабль все еще оставался на посадочной площадке. А еще они могли найти способ обмануть ментальную сферу, чего вполне стоило ожидать от этого скользкого выскочки Иниго.

— Зачем он сюда явился? — потребовал объяснений чикойя.

На лицевой стороне его шлема с лязгом открылись овальные вентиляционные отверстия, и оттуда вырвались струи дымящейся слизи.

Оззи ловко увернулся, стараясь скрыть свои ощущения, вызванные этой характерной особенностью организма чикойя.

— Поскольку я с ним не виделся, я не знаю.

— Он представляет опасность для всех проживающих на Конусе существ. Бездна может узнать о его присутствии здесь. И будет нас искать. Мы станем первыми, кого она уничтожит.

— Я знаю. Это настоящий кусок дерьма, согласен? Как только я его найду, я вышибу его с Конуса. А я постараюсь его найти.

— Мы определим местонахождение мессии. И заставим его остановить Бездну.

— Великолепно. Мы оба хотим одного и того же. Но, послушай, старик, дай мне знать, как только вы его найдете. У меня есть особое суперсекретное оружие, которое разнесет его в клочья, каким бы защитным полем ни снабдили его наши военные.

— У тебя есть оружие?

Пучки датчиков, словно грибы в замедленной съемке, поднялись из брони чикойя и нацелились на Оззи, а из вентиляционных отверстий вылетела очередная порция слизи.

— Эй, ты же знаешь, что в Содружестве я был одним из правителей, если сомневаешься, можешь проверить свою базу данных. А это означает, что я имел доступ к любым технологиям эпохи, предшествовавшей переходу на постфизический уровень. Конечно, у меня есть оружие, старик. — Он выпустил в ментальную сферу всплеск искренней уверенности. — Я не хочу, чтобы кто–то из вас опять пострадал от этого вояки, так что, пожалуйста, как только его найдешь, позови меня. Я сумею раздавить его, как Кантр фолиппийцев.

«Хоть и не знаю, что это означает».

— Если он настолько опасен, мы тебя известим.

— Спасибо. Очень любезно с твоей стороны.

Оззи еще раз улыбнулся, глядя в шлем монстра, и, обойдя его, вышел на площадь. Остальные чикойя ему не препятствовали. Его макроклеточные ячейки зарегистрировали короткий шквал зашифрованных сообщений, которыми обменялись чужаки, прежде чем убрать оружие.

«Ого. Я еще на коне».

А он выбрался на Конус как раз ради того, чтобы избежать подобных ситуаций. Оззи подошел к одной из бригад неотложной помощи.

— Привет, Макс.

— Что? А, привет, Оззи, — ответил медик.

Он стоял на коленях перед сильно обожженной женщиной, потерявшей сознание.

— Так что же здесь произошло?

— Этот парень настоящий маньяк. Он в одиночку уложил целую армию чикойя.

— Ты сам видел? — спросил Оззи.

— Только самый конец. — Макс выпустил бледно–зеленую струю искусственной кожи на ноги женщины, покрытые черными и красными пятнами. Гель ровно распределился по всей поврежденной поверхности и начал пузыриться, как выдыхающееся шампанское. — И прежде чем приземлиться, мне пришлось ждать, пока это не закончится. На площади стреляли во все, что двигалось. Похоже, в Содружестве неплохо поработали над боевыми системами с тех пор, как я оттуда убрался.

— Да, наверное.

Сканер показал Оззи, что чикойя начинают телепортироваться с площади.

Колин, которая работала в паре с Максом, закончила устанавливать трубку дыхательного аппарата в горло женщины.

— Зачем Иниго понадобилось сюда прилетать? — спросила она.

— Кажется, он хотел со мной поговорить, — признался Оззи.

— Почему?

— Точно не знаю, но догадываюсь, что причина только одна: Бездна.

Макс срезал остатки истлевшей одежды с тела женщины и начал распределять заживляющий гель по ее животу.

— Ты можешь ее остановить?

Оззи невесело рассмеялся.

— Нет. Я даже не знаю, с чего начать.

— Тогда почему…

— Не знаю, не знаю, парень. — Оззи извиняющимся жестом развел руками. — С ней все будет в порядке?

— Она не из Высших, — сказала Колин. — Но, думаю, обойдется без утраты тела. Состояние стабильное, так что она выдержит поездку до больницы.

— Я ее заберу, — сказал Макс.

— Сколько людей пострадало? — спросил Оззи.

Он не хотел об этом спрашивать, но вмешалось его сознание. Такого не случалось уже очень давно. «И теперь, черт побери, не должно случиться».

— Одиннадцать случаев утраты тела, — ответила Колин. — Восемь человек в критическом состоянии уже отправлены в больницу, еще пятеро ожидают своей очереди. Еще десятка два отделались легкими повреждениями.

Оззи напряженно кивнул.

— Могло быть и хуже.

— Чикойя не следовало вмешиваться, не разобравшись, — заметила она.

— Понятно.

— Они считают себя хозяевами Конуса.

— А это не так.

— Но…

— Они привыкнут. Мы такое уже проходили.

— Ты всегда так говоришь.

Интенсивность сожалений и огорчения расстроила Оззи, тем более что Колин умела достаточно хорошо скрывать свои чувства.

— Я исправлюсь, — пообещал он.

— Хорошо.

Колин поспешила к следующей жертве, хлюпая ботинками по лужицам кристаллической пены. Макс бросил на Оззи сочувственный взгляд.

— Я тебя не виню.

— Грандиозно.

— Оззи, но это же Иниго! Сам Сновидец. Наверное, дела совсем плохи, раз он явился к тебе.

— Я понимаю.

— А тот охранник…

Оззи поднял руки ладонями наружу.

— Парень, я все понял.

Он повернулся и зашагал обратно к капсуле, время от времени останавливаясь и осматривая разрушенные дома. Теперь, безусловно, придется перестраивать весь центр города.

— Соедини меня с ним, — сказал он юз–дублю.

Вызов был принят сразу, как только юз–дубль ввел код.

— Это Оззи.

«Ты уже восьмой, кто так говорит».

— Как ты, наверное, замучился. А что, если я клонировал себя? Подойдет любой экземпляр, или тебе обязательно нужен оригинал?

Последовавшая пауза удивила Оззи.

«Мне нужен оригинал».

— Тогда тебе повезло, парень.

Юз–дубль известил Оззи об изощренной попытке проникновения программного агента в интел–систему капсулы.

— Впусти его, — сказал он юз–дублю. — Но, если мы окажемся в дерьме, я хочу иметь возможность его уничтожить.

«Выполнено», — ответил юз–дубль.

В экзо–зрении отразился процесс внедрения.

«Мне требуется подтверждение совпадения ДНК, чтобы убедиться, что ты Освальд Фернандес Айзекс».

— Меня так никто не называет.

«Это твое имя».

— Это было моим именем. — После всех процедур омоложения и вживления бионоников, после сопутствующих редактирований памяти он так и не избавился от воспоминаний о детских невзгодах, навлеченных на него этим именем. — Теперь я просто Оззи. Всегда был и всегда им останусь.

«Очень хорошо, Оззи, я загружаю координаты в систему твоей капсулы. Прошу не пытаться отклониться от заданного маршрута».

— Старик, я и не думал об этом.

Юз–дубль отметил предполагаемый маршрут на развернувшейся в экзо–зрении карте Окторона. Оззи внимательно изучил путь, но место назначения оказалось удаленной полоской суши поблизости от одной из водяных колонн в тридцати километрах от города. Какая–то глушь, где на славном старом Диком Западе могли бы залечь на дно преступники.

Капсула бесшумно поднялась и сделала над городом плавный разворот. Оззи с грустью смотрел, как внизу быстро съеживаются дома и улицы. После того как Иниго осквернил и разрушил его надежды на Гея–сферу, Конус стал для него убежищем от превратностей жизни в Великом Содружестве.

Найджел Шелдон предлагал Оззи другой выход, каюту в своей семейной армаде космических кораблей–колонизаторов. Они отправились в путь, чтобы дать начало новой цивилизации, но не просто на другом конце галактики, нет, этого Найджелу было мало. Он решил начать все сначала в новой галактике. Грандиозный поход, дающий новый шанс человеческому обществу в нетронутой части Вселенной. Еще через тысячу лет новое поколение кораблей колонизаторов могло доставить людей в еще более далекие галактики. В конце концов, как он говорил, нынешнее Содружество в одной галактике с Бездной все равно обречено на гибель, так что надо позаботиться об отдаленном будущем. Оззи признавал логичность его доводов, но утверждал, что люди перейдут на постфизический уровень задолго до того, как Бездна станет реальной угрозой.

«Ха! Конечно! Чертов Шелдон, как всегда, смеется последним».

Конус стал для Оззи своего рода компромиссом. Уход от Содружества, но не полное бегство, выбранное Найджелом, — хотя он никогда не считал это бегством. Оззи решил остаться здесь по той причине, что надеялся исправить ситуацию и восстановить мечту, разрушенную Иниго, Эдеардом и коварной Бездной.

Он надеялся, что Гея–сфера позволит людям и чужакам лучше понимать друг друга и таким образом избегать конфликтов по всей галактике. Самая старая мечта либералов: «Если будем общаться…» Гея–сфера и сейчас могла бы подкреплять слова ощущением искренности и понимания, но люди, как обычно, нашли способ все извратить и превратили ее в инструмент самой дурацкой из всех современных религий. Потому–то он и удалился на Конус, чтобы создать нечто более мощное, чем Гея–сфера, и объединиться с Исток–островом сильфенов, с прекрасным союзом разумов, который не попал под очарование отобранных и отредактированных снов Иниго, предназначенных для завлечения людей.

Ментальное поле показало неплохие результаты, вот только с мыслями людей оно работало лучше, чем с любыми другими, особенно с мыслями жалких злобных илоди. А вот чикойя уже почти свыклись с этим состоянием, хотя глупые монстры и насочиняли всяких религиозных сказок о «царстве всеобщего восприятия», предсказанном в их древних идиотских легендах.

Теперь требуется только точная настройка. То, чем он занимался уже около сорока последних лет. И тогда все разумные расы в галактике узнают обо всех остальных народах, и это будет чудесно. Если только среди них не окажется кого–нибудь вроде праймов. А не дошедшие до рационального уровня мышления расы, возможно, решат, что к ним взывают их божества. Ох, а ничтожные психопаты вроде окайзенов воспользуются новшеством как картой своих будущих завоеваний.

«Да, точная настройка. Это все, что требуется».

Вот чем он займется. Наконец–то. Вот только Содружество со своими идиотскими проблемами, фракциями и раздорами достало его даже на Конусе. Инстинкт подсказывал ему все бросить и снова убежать. Но непроходимая тупость Иниго уже подействовала, Бездна разбушевалась, и все отчаянно ищут выход. Хотя в этом Оззи сомневался. Зато не сомневался в том, что его будут разыскивать, обращаться как с величайшим гуру и требовать, чтобы он нашел решение.

И вот опять ему предстоит все исправить, что привело бы в возмущение его прошлую сущность. Сегодня он понял, что это наилучший способ поскорее выдворить незваных гостей с Конуса.

Капсула подлетела к водяной колонне, одной из двенадцати массивных опор, протянувшихся с уровня грунта до прозрачной крыши в сорока километрах над его головой. Эти высокие узкие цилиндры со спиральными ребрами по всей длине всегда напоминали Оззи гигантские соломинки для коктейлей. Колонны были частью ирригационной системы сегмента. С них постоянно стекала вода, огибая колонну виток за витком и образуя покрытые белой пеной каскады. Уступы в верхней трети колонн создавали грохочущие фонтаны пены, которая превращалась в длинные полосы облачности. Облака поднимались и опускались по огромной дуге, пока не становились обычными тучами, орошающими почву.

Капсула прошла под одной из пенных лент из белого тумана и начала спускаться. Внизу раскинулся обширный участок, заросший зеленой и пурпурной травой, и тень капсулы спугнула стадо траналинов, пасущихся на берегу небольшого озера у самого основания колонны. Оззи направил вниз сканер бионоников и осмотрел окрестности. Он обнаружил три человеческие фигуры и очень удивился, поскольку в ментальном поле не воспринимал ни малейших ощущений. Он нахмурился и приблизил изображение. Один человек, окруженный защитным силовым полем, стоял, двое других лежали на траве без сознания.

— А, — догадался Оззи. — Умно.

Капсула коснулась земли, и он вышел навстречу ожидающему мужчине. Да, это тот самый телохранитель, который устроил на площади настоящий ад. На вид его биологический возраст был от тридцати до сорока лет, что довольно необычно для жителей Содружества, предпочитающих более молодую внешность. Но больше всего Оззи заинтересовали его глаза — серые, со странными пурпурными искрами. На ничем не примечательном голубовато–сером мундире Флота виднелись темные подпалины, указывающие на наличке энергетического оружия, стреляющего из подкожного слоя. Но самым удивительным было выражение его лица — вернее, отсутствие всякого выражения. Этот человек не проявлял абсолютно никаких эмоций. Управляющие его телом мысли были невероятно простыми — как у мелкого животного. Оззи смог их обнаружить, лишь подойдя на десять метров.

— Эй, парень, ты уничтожил уйму людей. Кое–кого придется оживлять, а в больнице для этого маловато медицинских капсул.

Оззи пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум низвергающихся струй, падавших в озеро. Мелкие брызги и летящая пена насытили воздух влагой. Его полуорганическая рубашка увеличила плотность, чтобы защитить от сырости тело, но он чувствовал, как пропитываются водой его африканские косички.

Мужчина протянул руку. Оззи вопросительно приподнял бровь.

— Мне нужно проверить соответствие ДНК, — сказал мужчина.

— Нет проблем, братец.

Оззи прикоснулся к протянутой ладони, позволяя нитевидным сенсорам взять образец клеток кожного покрова.

— Ты Оззи, — объявил мужчина.

— В самом деле? А я думал, что обманываю самого себя.

Требование проверки ДНК тоже заставляло задуматься. Получить его образцы в Содружестве было невероятно трудно. Оззи сам позаботился об этом перед отъездом, и АНС по его просьбе ограничила доступ к информации. Похоже, им заинтересовался игрок высокого уровня.

— Нет, не обманываешь. Прошу тебя отключить телепатический эффект.

— Повтори?

— Прошу отключить телепатический эффект. Он позволяет чикойя отследить местонахождение Иниго.

— А, понял. Логично. Нет.

— Я привез Иниго для встречи с тобой. Вам не удастся действовать эффективно, если враждебные элементы будут постоянно вмешиваться.

— Старик, с этим мелким пакостником я не желаю действовать ни эффективно, ни как–то иначе.

— Тебе придется.

— Нет, старик, исключено.

— Если ты не отключишь поле, я уничтожу эту женщину.

— О господи! Зачем? Кто она такая?

— Корри–Лин. Бывший член Духовного Совета и любовница Иниго.

— И зачем тебе ее убивать?

Оззи очень не понравился ход его мыслей. Откровенно говоря, ему стало даже интересно, какие биологические процессы запрограммированы в человеческом на вид черепе. И кто их запрограммировал.

— Это мой козырь. Если ты продолжишь сопротивляться, я найду еще кого–нибудь и буду убивать, пока не согласишься.

— Ладно, признаю, что в данный момент угроза выглядит существенной. Но что надо от меня Иниго?

— Он этого еще не знает. Я выполняю поступающие из другого источника приказы и должен свести вас вместе.

— Дерьмо. Кому такое понадобилось?

— Я не знаю.

— Брось! Ты серьезно, парень?

— Да.

— Ого. Так чего же ты от нас ждешь, когда мы встретимся и поговорим?

— Я не знаю. Оперативные инструкции активируются только после выполнения предыдущей стадии миссии.

— Ты не человек.

— Я был им.

Да, ему это очень, очень не нравилось.

— Мне знакомо такое состояние. Последний раз такое с людьми делал Звездный Странник. Но я абсолютно уверен, что мы разделались с мерзавцем. — Оззи злорадно усмехнулся. — Но тебе об этом ничего не известно, не так ли?

— Я не знаю, на кого я работаю.

— Значит, мне придется воспользоваться шансом?

— Да. И сохранить жизнь Корри–Лин.

— Гм. Подозреваю, что твой хозяин сводит меня и этого пустоголового мессию по той единственной причине, что надеется на нашу помощь в ситуации с Бездной. Да, другого объяснения быть не может. Ладно, я отключу поле. Любопытно узнать, что именно ты надеешься от меня получить. — Оззи приказал юз–дублю отключить устройство. — Но это займет некоторое время.

— Как долго?

— Представления не имею. Возможно, полчаса. Я еще ни разу его не отключал.

— Я подожду.

Оззи все время наблюдал за ним. Этот человек не шутил. Между ними не возникло неловкой паузы, не было ни быстрых взглядов искоса, ни попытки завязать разговор. Он просто стоял и сканировал окрестности, не проявляя больше никакого интереса. Совсем не похоже на человека. Его мыслительные подпрограммы в своей простоте напоминали машинный код. В чем–то Оззи мог порадоваться: на Звездного Странника это было совсем не похоже.

Спустя некоторое время Оззи почувствовал, как ментальное поле начинает сворачиваться. Как будто стали закрываться гея–частицы. Мысли, мерцающие повсюду вокруг него, меркли, и в большинстве случаев он ощутил в них сожаление и тревогу. Он и сам почувствовал горечь утраты, хотя и понимал, что это лишь временное явление. Он так давно жил в ментальном поле, что привык считать его неотъемлемой частью своего существования.

— Готово, — мрачно объявил он и отбросил со лба прядь волос.

Его шевелюра так пропиталась водой, что начала слипаться в непривлекательные крысиные хвостики.

У мужчины задергалась левая щека. На лице начало проявляться выражение, словно очерченный карандашом контур заполняла краска. Из груди вырвался долгий тяжелый вздох, словно свидетельствующий о тяжких испытаниях.

— Вот и хорошо.

Оззи, не скрывая своего любопытства, окинул его внимательным взглядом.

— Что происходит?

Ему вдруг очень захотелось снова включить ментальное поле и ощутить мысли этого странного человека. Но на восстановление системы может уйти несколько дней.

— Вернулся режим нормального мышления. — Он с усмешкой покосился на бесчувственное тело Корри–Лин. — В некоторых случаях это совсем неплохо.

— А что же работало в твоих мозгах до сих пор?

— Что–то вроде ограниченного режима, предназначенного на случай повреждения нервной системы.

— Угу.

— При моей профессии физическое воздействие на нервную систему весьма вероятно, а этот режим позволяет функционировать при неблагоприятных обстоятельствах.

— Неплохой вариант. Какие же неблагоприятные обстоятельства ты нашел здесь?

— Телепатический эффект действует на меня не лучшим образом.

— Ладно, — протянул Оззи. — Так кто же ты все–таки такой?

— Аарон.

— Отлично. Первый в списке, да?

Аарон усмехнулся.

— Да. И спасибо, что согласился со мной встретиться. Аварийный режим не предусматривает проявлений вежливости.

— Слишком слабо сказано. Ты ведь говорил, что не имеешь представления, зачем сюда прилетел.

— Отчасти, да. Когда Иниго очнется, я буду знать, о чем вас попросить. Я полагаю, это прекращение фазы поглощения Бездны.

— Ну, конечно. Займусь сразу после обеда. Может, сразу дать команду подготовить боевые суперкорабли? Или мы проскользнем через заднюю дверь и украдем у плохих парней оставленный без присмотра источник питания?

Аарон улыбнулся с видом терпеливого родителя.

— А в Темной Крепости имеется задняя дверь?

— Парень, ты мне не нравишься.

— Я догадываюсь, что это будет нелегко.

— Ты себе даже не представляешь, насколько нелегко.


По утрам Араминта, едва проснувшись, часто выходила на балкон, откуда открывался вид на Золотой Парк, и любовалась рассветом и игрой первых солнечных лучей на верхушках белых колонн вдоль Верхнего лесного канала. Более тысячи человек обычно приветствовали ее радостными возгласами и взмахами рук. Почти все они оставались в парке круглые сутки, что вызывало серьезное неудовольствие властей. Но Араминта приказала клирикам не трогать людей. Чем больше вокруг нее было поклонников, тем увереннее она себя чувствовала. Она до сих пор делилась со всеми тем, что видела, и поначалу это причиняло огромное неудобство при посещении туалета, но скоро она научилась ограничивать поле зрения и соблюдать осторожность, переводя взгляд. Ей даже думать не хотелось, что будет во время критических дней, но, к счастью, окружающим хватало учтивости не упоминать об интимных подробностях.

Она радовалась, что способна полностью держать свои мысли под контролем (иногда для поддержки прибегая к помощи композиционной программы Ликана). Без этой дисциплины она оказалась бы совершенно беззащитной перед Гея–сферой. Мысли преданных поклонников успокаивали ее одним только ощущением безграничной благодарности. От остальных, тех, кто не испытывал по отношению к ней ни малейшего восторга, она старалась держаться подальше. Но, несмотря ни на что, она не могла не чувствовать их ненависть и подозрительность. Час за часом на нее бесконечными потоками обрушивались обвинения и оскорбления большей части человечества. Ярость людей не знала пределов. Араминту называли воплощением зла в человеческом облике. И она втайне признавала их правоту. В сущности, именно она собиралась запустить процесс, который, вполне вероятно, приведет к всеобщей гибели.

Араминта приветственно помахала рукой толпе последователей и вернулась в комнату. Ванна в ее апартаментах была настолько большой, что почти годилась для плавания, но никто — ни Сновидец, ни Духовный Пастырь — не позаботился установить где–нибудь в углу споровый душ. Если резиденты парадных покоев хотели помыться, им приходилось делать это старомодным способом. Араминта вошла в воду, подогретую до температуры тела, и начала размазывать по коже жидкое мыло. Этот процесс всегда вызывал в ее памяти темный период жизни Эдеарда в компании постоянно сменявшихся красоток, показанный в тридцать третьем сне. Затем она дала команду душу и, смывая с себя пену, невольно задумалась о том, как же это похоже на съемки в порнофильме.

И, конечно, несмотря на свои намерения, она не могла не ощущать физического восхищения мужской половины Воплощенного Сна, потоком хлынувшего в Гея–сферу, как вода на ее тело. И не меньшее одобрение женской половины. Мало того, лестные оценки ее фигуры просачивались даже со стороны противников.

«Когда все закончится, я уйду по тропам сильфенов на другой конец галактики и навеки останусь там отшельником. — Ее взгляд опустился к драгоценной подвеске, висевшей на скользкой от мыла груди. — Проклятье Оззи, не смотри туда!» Камень не был теплым, и огонек внутри виднелся едва–едва, словно сердцевина кристалла слабо флуоресцировала, но все же он светился. Он говорил о бесконечной мудрости Исток–острова и не давал погрузиться в тоску одиночества.

Трое мистеров Бови, сидя дома за поздним ужином, сочувственно улыбнулись.

Араминта приказала душу отключиться и вышла из ванны. Ей оставалось только вытереться насухо пушистым полотенцем, и сделала она это, глядя в потолок и негромко ворча от недовольства собой. Она поспешила натянуть коротенькую футболку и трусики, а затем набросила длинное белое одеяние. По настоянию дворцовой службы безопасности, пояс был модифицирован и теперь содержал генератор силового поля. Охранники настаивали на этом, и Араминта не стала возражать. Наконец она оделась и приняла подобающий вид, чтобы пройти по великолепным залам в парадную столовую.

Полированный стол под пылающим потолком, достаточный для полутора сотен гостей, был накрыт для одной персоны. «Эдеарду составляла компанию хотя бы Хилитта, — подумала она. — Интересно, как бы он отправлял естественные потребности организма, занимался сексом, да и просто жил, зная об огромной аудитории наблюдателей?» Она даже не могла решить, что более нелепо: гигантский стол, накрытый для двоих, или с одиноким прибором для нее. К тому же к Эдеарду за завтраком частенько присоединялся Динлей. А вокруг нее только суетились пять невероятно расторопных слуг, готовых исполнить любое ее пожелание и подать любое блюдо с сервировочных столиков, заставленных в точном соответствии с тридцать третьим сном Иниго. Араминта помнила и более поздние сны, когда Эдеард был избран мэром по всем правилам. Они с Кристабель никогда не устраивали таких завтраков, да и в парадных апартаментах не жили. Может, прислуга дворца решила над ней подшутить, но смысла этой иронии Араминта не понимала.

Из чистой вредности она попросила к горячим булочкам чашку шоколада. Девушка в форме официантки стремглав бросилась на кухню. Араминта, разрезая булочку, пожалела, что не может никого пригласить для компании. Крессида не выходила на связь, но это было вполне понятно.

Шоколад ей принесли в большой чашке, с шапкой сливок и клубничным мармеладом. Вместе с официанткой в столовую вошел и Дарраклан. Теперь он носил длинный темно–красный мундир с белой рубашкой и желтым шарфом из армшелка, как полагалось старшему представителю персонала Дворца–Сада. Он легко приспособился к этой должности и очень помог Араминте освоиться в новом месте.

— Доброе утро, Сновидица. Клирик Ринченцо просит уделить ему немного вашего времени.

Араминта отметила, что в Гея–сфере не проявилось никаких эмоций Дарраклана, относящихся к Ринченцо. А ведь клирик, хотя и при помощи отвратительно льстивого угодничества, тоже пытался выбиться в фавориты. Араминта считала, что может воспользоваться этим в своих интересах и узнать, кто из его коллег сомневается в ней или пытается ей противодействовать.

— Пригласи его, — сказала она.

Клирик вошел в столовую в тот момент, когда корона солнца Кверенции взорвалась вспышками по всему потолку. Яркий переменчивый свет заиграл на одежде и улыбающемся лице Ринченцо, придав его облику какую–то текучесть. Он вежливо поклонился.

— Сновидица, — приветствовал он Араминту.

Она посмотрела на него поверх чашки с шоколадом. Напиток оказался божественно вкусным. «Благодарение Оззи, положение убийцы галактики имеет свои преимущества».

— Вы нашли их?

— Да, Сновидица. Женщины оставались в поместье на Виотии. А он сам уже был здесь. Его задержала наша служба безопасности.

— Почему?

Улыбка Ринченцо выдала его напряженность.

— Считалось, что он мог укрывать вас от нашей команды встречи.

— А. Но это не так. Я сама от них ускользнула. — Она помедлила, чтобы следующие слова прозвучали многозначительней. — Без особого труда.

— Только для вас, Сновидица.

Ринченцо был таким скользким, что портил впечатление от вкусного шоколада.

— Он и сейчас здесь?

— Да.

— Приведите его.

Ринченцо замялся.

— Сновидица, его допрашивали весьма тщательно.

— Тщательно? Вы имеете в виду…

Ей не хотелось вникать в подробности. «Я становлюсь настоящим деспотом».

— Да, он подвергся прочтению памяти.

— Хоньо! Приведите его.

Вошедший человек, вынужденный опираться на руки двух здоровенных охранников в форме констеблей, выглядел как прежний Ликан, но дух его был сломлен. Вся злость, накопившаяся в душе Араминты, мгновенно улетучилась. Она встала и выдвинула стул рядом с собой. Охранники помогли Ликану сесть. Никаких следов повреждений на его теле не было, но руки у него постоянно дрожали, а плечи поникли, как будто он съежился, опасаясь вездесущего мучителя.

— Мне очень жаль, — сказала Араминта. — Я не знала об этом.

— Ты, — с горькой усмешкой бросил он. — Я знал, что ты не такая, как все.

— Ты и сам всегда был выдающейся личностью.

— При расставании ты говорила совсем другое. — Он обвел взглядом просторную комнату. — Теперь это не секрет и тебе известно, что я не лгу.

— Они отдадут тебе все копии. Я так хочу, — повелительным тоном добавила она. Ринченцо с готовностью кивнул. — Ты можешь их уничтожить, если захочешь.

— Ха. Какой смысл, если скоро Бездна поглотит все звезды и уничтожит нас?

— Я думаю, ты задавал себе этот вопрос, когда содействовал договору между правительством Виотии и Этаном. Чудовищное вторжение имело одну цель: найти меня. А как ты думаешь, что должен был сделать Второй Сновидец, оказавшись во Дворце–Саду?

Он сумел покачать головой, превозмогая подергивание мускулов.

— Подобно всем неверующим, ты считал нас заблуждающимися глупцами, — продолжала Араминта. — И превыше всего ставил возможность наживы.

— Я не позволял жадности управлять своими действиями. У меня была стратегия. Я подчинялся только логике и собственным планам.

— Ликан… Это меня не интересует. То, что случилось между нами, давно прошло. Ты здесь для того, чтобы устранить несправедливость.

— Иди ты к дьяволу со своими извинениями. Надеюсь, что райели–воины разнесут в щепки весь паломнический флот. А мы устроим грандиозный праздник.

— Я не собираюсь извиняться за это расследование. Ты сам навлек на себя беду.

— Правда? Ну, тогда я буду умолять райелей отдать тебя праймам. Ты ведь знаешь, как они поступают с людьми, не так ли?

Она ощущала, как многие другие поддерживают его, желая, чтобы это желание осуществилось.

— Я готова освободить тебя, — сказала Араминта.

— Что?

— Отправить на Виотию, если тебе этого хочется. Все мои последователи уже вернулись домой, так что наша червоточина закроется сегодня или завтра. И пусть власти Виотии разбираются, какую роль ты играл в переговорах между клириком Пелимом и продажным правительством о сдаче планеты. Да, Пелим тоже возвращается на Эллезелин, чтобы принять участие в паломничестве. И, как ты думаешь, кто тогда предстанет перед судом? А я благосклонно отнесусь к любой просьбе предоставить следователям твои воспоминания. Разве это не свидетельство твоего предательства?

Он задрожал всем телом.

— Ты сказала…

— Я сказала, что готова тебя освободить. Но сначала надо ликвидировать несправедливость, а это сможешь сделать только ты.

— Сука!

— Пелим забрал твой гарем в участок. Женщины уже здесь. И для их лечения я собрала команду лучших генетиков Эллезелина. Единственная проблема в том, что мы не читали твои воспоминания за тот далекий период.

Ликан яростно сверкнул глазами.

— Три из них — которые, Ликан? Как только я узнаю, даю слово Сновидицы, ты будешь на свободе. Космический корабль отвезет тебя, куда захочешь. Мы даже можем перепрофилировать тебя, если считаешь необходимым.

— Какой в этом смысл? — чуть не плача, воскликнул он.

— Смысл в успехе. Как ты думаешь, кто в итоге выйдет победителем? Я или ты с твоим образом жизни? Мне кажется, я знаю, какой выбор сделал бы Найджел Шелдон. А ты?

Ликан опустил голову. А когда снова ее поднял, судорожные подергивания мелких мышц поборола гримаса ярости. На Араминту смотрел тот самый Ликан.

— О да, мадам Сновидица. Я принимаю условия сделки. Я выполню твое условие. Но запомни, это дает мне право найти тебя, когда провалится твоя затея. Такая никчемная пустышка, как ты, ни за что не справится с таким грандиозным делом. У тебя нет ни единого шанса.

— Посмотрим, — бросила Араминта.

— Мараката, Крисана и Таммари, — сказал Ликан.

— Благодарю.

— Даже если я не успею до тебя добраться, тебя убьют твои новые друзья. Как только получат от тебя все, что им требуется. Эта роль тебе не по силам. Ты была ничтожеством, когда я тебя подобрал и трахал, и до сих пор осталась таким же ничтожеством.

— Что ж, значит, тебе не о чем беспокоиться, — холодно ответила она. Дальним уголком разума она ощутила интерес Небесного Властителя, вызванный ее волнением. — Уберите его. — приказала она охранникам.

Ликана бесцеремонно подняли со стула. В космопорте Большого Маккатрана его ждал космический корабль. Араминта подготовила все еще накануне, рассылая через юз–дубля послания Пелиму и Ринченцо и даже Этану, но не пропуская свои мысли в Гея–сферу. Пелим с несколькими отрядами еще оставался на Виотии, но торопился вернуться, поэтому приложил все усилия, чтобы ускорить дело. Араминта понимала, как была напугана бедная малышка Клеманс и все остальные: в то время как планета уже ликовала, избавившись от тирании, оставшиеся бойцы команды встречи схватили их, запихнули в капсулу, даже не объяснив, куда и почему увозят, а потом заставили пройти сквозь червоточину прямо на Эллезелин. Если уж Сновидицу Араминту теперь многие считали отродьем дьявола, то Эллезелин был ее царством.

Но через пару часов они воссоединятся с Ликаном — если захотят. Корабль отвезет их в любой выбранный ими мир. Араминта подготовила неотслеживаемые трастовые фонды и новые сертификаты личности. Больше она ничего не могла для них сделать.

Те же, кто подвергся психическому насилию, проведут пару месяцев в утробах–резервуарах, а специалисты Большого Маккатрана позаботятся об их психонейронном перепрофилировании. По выходе из клиники им предстоит сделатьсобственный выбор. «Если, конечно, галактика к тому времени еще будет жить». Но даже это не так уж важно. Она поступила правильно.

Араминта повернулась к Дарраклану.

— Этан готов?

— Да, Сновидица.

— Вот и хорошо.

Она поднялась из–за стола, тайно злясь на глупый запрет Иниго, не позволяющий пользоваться капсулами на всей территории Маккатрана-2. Оставалось только совершать долгие пешие прогулки, пользоваться гондолами (что, по правде говоря, ей очень нравилось) или ездить верхом, на что она не могла решиться после единственной неудачной попытки покататься на пони в семилетнем возрасте.

За стенами Дворца–Сада ее сразу окружил отряд телохранителей в форме констеблей. По изогнутому пандусу они спустились в Сад Раха с его великолепными розами и причудливо подстриженными огненными тисами. По пути сквозь здание Парламента из окон посмотреть на Сновидицу выглядывали многочисленные служители. Затем она вышла на открытое пространство, пересекла по мосту Братский канал и оказалась в районе Огден. Отсюда до городских ворот было уже недалеко. С обеих сторон по траве с приветственными криками сбегались люди. Араминте уже не требовалась композиционная программа Ликана, чтобы принять отстраненный вид и войти в роль важного общественного деятеля. Нескольких благоговейных поклонников она приветствовала рукопожатием, кому–то негромко бормотала слова благодарности за поддержку, а остальным любезно улыбалась, в то время как охранники обеспечивали свободный проход.

У городских ворот толпа собралась более многочисленная, но и охранников, уже в обычной одежде, здесь было больше. Араминта заподозрила, что под их мерцающими полуорганической тканью костюмами скрывались усиленные мускулы. Расталкивая напирающую толпу, эти люди проявляли колоссальную мощь. У самой хрустальной стены ее прибытия ожидали три капсулы, и еще пять машин сил обороны кружили в небе. У двери самой большой капсулы ее с поклоном встретил Этан.

— Ваше утро прошло благополучно? — спросил он.

— Да, более чем благополучно, — ответила Араминта. — Я благодарна вам за организацию медицинской помощи.

— Рад быть полезным, Сновидица.

Они вошли в кабину и заняли передние сиденья, а охранники расположились сзади. Капсула быстро поднялась и полетела вдоль побережья, оставляя сбоку Большой Маккатран и направляясь к широкой пойме к северу от города. Эскорт из пяти капсул никому не позволял приблизиться к их машине, и Араминта без помех могла любоваться пейзажем сквозь прозрачные стенки. Огромный город, раскинувшийся по соседству с Маккатраном-2, снова вызвал ее восхищение.

«Все это Воплощенный Сон построил на пустом месте, — думала она. — Если они на такое способны, зачем им Бездна? Перезапуск не слишком отличается от нашего оживления. Люди уже тысячу лет назад получили возможность начинать все сначала».

И Араминта с грустью осознала, что в немалой степени к этому шагу их подталкивает алчность, притаившаяся в сердцах. В Бездне возможность возвращаться назад имелась лично у тебя, тем самым давая огромное преимущество в опыте и знаниях по отношению к другим. Владение телепатией и телекинезом тоже.

— Ох, Заступница, — не удержалась она, увидев строительную площадку для космических кораблей.

Последний раз, вспомнила Араминта, она видела это место в новостях из унисферы, когда огромные строительные машины еще только подготавливали участок. Антиграв–установки поднимали в воздух мощные потоки почвы и раздробленной породы, а мощные строительные боты загоняли вглубь толстые опоры и заливали площадку ферментированным бетоном.

Она ожидала увидеть огромные ангары, в которых тысячи роботов на строительных подмостках собирают в одно целое миллионы деталей, составляющих космический корабль. Но оказалось, что корабли собираются под открытым небом, повиснув в центре антиграв–полей. А роботы здесь действительно имелись: десятки тысяч небольших черных модулей сновали вокруг кораблей, словно пчелы у летка.

— У меня нет слов, — призналась Араминта. Сейчас у нее не было необходимости скрывать свои эмоции, просачивающиеся в Гея–сферу. — И это все организовали вы? — спросила она Этана.

— Хотелось бы мне иметь право так сказать, — грустно ответил он. — Но планы паломничества начали формироваться еще во времена Иниго. И вся экономика Эллезелина была направлена на то, чтобы в определенный момент иметь ресурсы для строительства кораблей. Эти корабли проектировались в течение пятидесяти лет, и при появлении новых разработок планы постоянно корректировались. Министерство национальной экономики обеспечивало нам соответствующие производственные мощности. Нас не раз обвиняли в несправедливом получении дотаций, но, по сути, мы уже тогда готовились к нынешнему моменту. Любая секция, любая деталь корабля может быть изготовлена либо на Эллезелине, либо в мирах зоны Свободного Рынка.

— Невероятно, — только и сказала Араминта.

Все пятнадцать квадратных миль строительной площадки были в пять слоев окутаны защитными силовыми полями, способными противостоять любым известным видам оружия. В отличие от силового поля Колвин-сити, они опускались до самой земли и даже уходили вглубь, связывая молекулы земли и камней, чтобы предотвратить подземные диверсии.

Над огромной бетонной поверхностью грациозно парили двенадцать цилиндров длиной в целую милю, и вокруг каждого кружил целый рой летающих кибернетических модулей. Корпуса уже были собраны, и нескончаемые потоки антиграв–аппаратов проникали внутрь через огромные люки и технологические каналы. Час за часом на корабли прибывали тысячи тонн оборудования. В данный момент большую часть составляли одинаковые темные саркофаги камер небытия: их требовалось двадцать четыре миллиона. По словам Этана, их изготавливали на всех планетах зоны Свободного Рынка, используя репликаторы, близкие к третьему уровню машин фон Неймана.

— Нам остается только подключить их к энергосети и линии подачи базовой питательной жидкости. По сути, каждый корабль представляет собой ангар для камер небытия и кормовой машинный отсек.

Их капсула вместе с эскортом спустилась к одному из входов для поставки оборудования, расположенных через равные промежутки по периметру всего силового поля, и, пройдя несколько уровней тщательного сканирования, приземлилась у входа тридцатиэтажной башни, одной из пятидесяти, окружающих док. Там их встретила группа старшего персонала во главе с клириком Тарнасом, исполнительным директором производства. На этот раз Гея–сфера не наполнилась безграничным восхищением и волнением. Каждый, кто работал над грандиозным проектом, излучал радость от достигнутых успехов и гордость. Однако это не помешало тысячам служащих отвлечься от работы и приникнуть к окнам, чтобы взглянуть на Сновидицу. Араминта снова вошла в образ политического деятеля и поздравила директора и всю группу с достигнутыми успехами.

С приближением к первому из цилиндров Араминту поразила чрезвычайная сухость воздуха, не уступающая атмосфере пустыни вокруг Майлдип Уотер. Случайное сравнение навело ее на мысли о Ранто. Интересно, пытается ли он отыскать в пустыне свой старенький байк или купил новую блестящую машину, которая вознесет его на недосягаемый уровень среди сверстников?

Но сухость воздуха не шла ни в какое сравнение с шумом. Внутри защитного купола работало множество машин, непрерывно жужжащих и гудящих, причем очень громко. Самые мощные глухие удары отдавались вибрацией в грудной клетке Араминты. Летающие на антиграв–узлах металлические детали вызывали небольшие смерчи между громадными цилиндрами, создавая местный неустойчивый микроклимат. У Араминты с каждым шагом все сильнее развевались полы одежды и волосы. Гигантские антиграв–установки, удерживающие корабли над землей, неприятным образом подействовали на ее внутреннее ухо. Идти между кораблями было все равно что пытаться удержаться на ногах во время землетрясения. Из-за какой–то пары шагов между невидимыми пересекающимися полями могла неожиданно так закружиться голова, что макроклеточные ячейки не справлялись.

Чтобы уменьшить головокружение, Араминта решила сфокусировать взгляд на какой–нибудь точке вдали и посмотрела наверх. Серо–стальной корпус высился над ней, поражая колоссальными размерами. Вдоль всего корпуса были открыты люки, куда мог бы войти небоскреб, и целые флотилии роботов и грузовых капсул непрерывно влетали и вылетали, доставляя бесконечные камеры. «Двадцать четыре миллиона медицинских камер для обеспечения небытия». Это число не укладывалось у нее в голове. Больше, чем население Большого Маккатрана. Но меньше, чем численность жителей всего Эллезелина, а что касается миллиардов последователей по всему Великому Содружеству…

— Насколько я помню, вы говорили, что это только первая волна, — заметила она.

— Да, Сновидица, — с энтузиазмом ответил клирик Таранс. На вид ему было немного за пятьдесят, и даже волосы слегка поредели, а на лице появились морщины. Такой облик, по мнению Араминты, он выбрал намеренно, чтобы никто не сомневался в его опыте и знаниях. С другой стороны, многие последователи Воплощенного Сна предпочитали открыто демонстрировать свой возраст, поскольку в настоящем Маккатране каждый рано или поздно старел. — Теперь, когда технологический процесс отлажен, производство станет намного дешевле. Эллезелин справится с ним и в одиночку.

— Но разве население Эллезелина не переберется в Бездну в первую очередь? И тогда кто будет поддерживать экономику?

— Мы очень надеемся, что между Бездной и Содружеством установится что–то вроде моста, — уверенно заявил Этан. — Вряд ли это окажется невозможным для Ядра.

Араминта вспомнила, как растянулась Бездна, чтобы поглотить маленький корабль Джастины.

— Наверное, вы правы.

Проходя сквозь очередной водоворот силовых полей, она опять посмотрела наверх. Осмотр кораблей вызвал интерес у Небесного Властителя и ощущение приятного волнения. Араминта не могла осмелиться задать ему еще один вопрос: «А сумеете ли вы достать нас здесь?»

— Я должна бодрствовать в течение всего путешествия, — сказала она.

Этан и Таранс одновременно улыбнулись, не снисходительно, но близко к этому.

— Секция с необходимыми функциями жизнеобеспечения расположена в середине корабля, Сновидица, — сказал Таранс. — Каждая вмещает три тысячи человек. Там предусмотрены все необходимые системы, вплоть до обслуживающих роботов.

— Чудесно, это звучит обнадеживающе.

— Каюты оборудованы всеми удобствами, так что ваше путешествие пройдет в полном комфорте и безопасности. Вам не о чем беспокоиться.

Араминта поняла, что он не шутит.

— А как во время путешествия будет осуществляться связь с Эллезелином?

— Корабли через небольшие интервалы станут выбрасывать ретрансляторы. Наш корабль кроме трансмерных каналов поддерживает узлы восприятия.

Араминту обнадежило это обстоятельство. Она давно беспокоилась, чем может обернуться ее изоляция от основной массы верующих. Команда кораблей наверняка состоит из преданных Этану людей.

— Итак, нам нужно только дождаться ультрадвигателей и генераторов силового поля, — сказала она и сверилась с часами в экзо–зрении.

До назначенного момента оставалось две минуты.

— Я уверен, что они будут вовремя, — заявил Этан.

— О, я не сомневаюсь, она заинтересована в успехе нашего путешествия, — сказала Араминта.

Этан остановился и окинул ее взглядом, в котором читалось невольное восхищение.

— Вы были правы, говоря Иланте, что Бездна всегда побеждает. Меня… радует ваша вера.

— Вы не догадываетесь, чего хочет она добиться, попав внутрь?

— Нет. Но это наверняка будет какой–нибудь бездушный технократический способ «улучшить» жизнь всех людей. Таким, как она, свойственны подобные заблуждения. Так что я никогда особенно не беспокоился на ее счет.

— Да, я тоже так думала.

После поселения во Дворце–Саду Араминта несколько ночей подряд пыталась ощутить мысли Иланты и понять ее намерения. Брэдли и Йоханссон говорили, что Исток–остров уловил эмоции, исходящие из Солнечной системы, но то ли Иланта каким–то образом ускользнула от восприятия Исток–острова, то ли сильфены в своей мудрости не делились с ней своими ощущениями. Но второе она считала маловероятным.

— А вот и они, — радостно объявил клирик Таранс.

В экзо–зрении Араминты вспыхнули иконки управления космическими полетами Эллезелина. Она и не подозревала, сколько информации ежедневно способен воспринимать даже номинальный правитель государства, каким была она. Она не представляла, как справляются с потоком сведений реальные главы государств. Возможно, при помощи аугментированной нейронной системы.

В двух тысячах километров над планетой из гиперпространства вынырнули тридцать семь коммерческих транспортов. Штаб обороны Эллезелина по секретному каналу проинформировал ее, что вокруг грузовых кораблей сразу же выстроились пять эскадрилий защиты. Наступила критическая стадия, единственная возможность для тех, кто противостоял паломничеству. До тех пор пока перевозчики не окажутся под защитой силового купола, они остаются чрезвычайно уязвимыми.

Грузовым кораблям дали разрешение на посадку. И, как можно было ожидать, восемь скрывавшихся на орбите кораблей сбросили маскировку и открыли огонь. По площадке у ног Араминты пронеслись причудливые красные и зеленые тени, и в то же мгновение дисплей экзо–зрения начал разворачивать информацию об обстановке. Она непроизвольно запрокинула голову, чтобы посмотреть на происходящее, но купол над строительной площадкой утратил прозрачность. На ставшем серым небе она увидела только стремительно расширяющиеся цветные пятна, похожие на полярное сияние, но яркие, как солнечный свет.

Появились новые символы, информирующие об активации защитного поля над Маккатраном-2 и Большим Маккатраном, которое должно было уберечь людей от вихрей жесткой радиации, ворвавшихся в атмосферу. Она даже ощутила тень беспокойства, мелькнувшую в гея–частицах Этана, и сочувственно улыбнулась. На стандартных гипердвигателях корабли паломничества, вероятно, и добрались бы до Бездны, но без защитных силовых полей райели превратят их в радиоактивную пыль.

«Хотя Бездна могла бы их остановить, — подумала Араминта. — Райелям никогда еще не удавалось ее удержать».

Юз–дубль известил ее о вызове адмирала Колриса по секретному каналу.

«Сновидица, вражеские корабли нами уничтожены».

— А что с нашими кораблями?

«Три судна сильно повреждены. Восемь подверглись критической перегрузке, но сохранили способность летать».

— Насколько сильно повреждены?

«Мы восстановим экипажи, Сновидица. Не беспокойтесь, это наша работа».

— А грузовики пострадали?

«Нет, благодарение Заступнице. Похоже, что новые силовые поля действительно так надежны, как нам и обещали».

От удивления Араминты вздрогнуло все Великое Содружество, разделяющее с ней Гея–сферу.

— Грузовые корабли защищены тем же силовым полем, что установлено вокруг Солнечной системы?

«Да, Сновидица».

— Понимаю. Передайте мою благодарность экипажам.

«Обязательно. Они оценят ваше внимание, Сновидица».

И Этан, и Дарраклан следили за постепенно проясняющимся силовым полем. К небу над куполом уже вернулась его девственная голубизна, которую нарушила лишь пара вспышек, отметивших сгорание обломков в атмосфере. Этан не скрывал своей радости и облегчения.

— А это ведь были, вероятно, лучшие корабли, доступные нашим противникам, — сказал клирик.

— Да, — ответила Араминта, не зная, радоваться ей или огорчаться.

— Мы можем сразу же начать монтаж установок, — заметил Таранс.

— Сколько на это потребуется времени? — спросила она.

— Если системы соответствуют поставленному ранее оборудованию, мы рассчитываем управиться за неделю.

— Отлично.

«И тогда я наконец попытаюсь остановить это безумие. Только бы хватило времени».

Они подождали, пока грузовые корабли не начали спуск в атмосфере, а затем Таранс покинул гостей, чтобы организовать разгрузку. За началом работ Этан и Араминта наблюдали уже из окна высокой башни, у которой стояла их капсула. Араминта слегка разочаровалась, увидев, насколько обыденный вид имели привезенные устройства. Каждый модуль прятался в гладком металлическом корпусе, не позволявшем догадываться о функциях узлов. С таким же успехом это могли быть и обычные резервуары с водой.

— Ваш час приближается, Сновидица, — сказал Этан.

Его настойчивые попытки проникнуть в ее мысли не удивляли Араминту. Она ощущала, как тщательно он следит за Гея–сферой, стараясь постичь ее истинные намерения. Окажись Этан в Бездне, он мог бы стать сильнейшим телепатом.

— Да, действительно, — спокойно ответила она. — Как вы думаете, откуда доставлено оборудование?

— Для нас это уже не важно. Главное, что оно уже здесь.

— И благодаря ему мы сможем попасть в Бездну. Остальное будет зависеть от меня и Небесного Властителя.

— Я почту за честь лететь вместе с вами на флагманском корабле и оказать любую посильную помощь.

— А который из них…

Она небрежно махнула рукой на ряд космических судов.

— Вон тот. «Свет Заступницы».

Араминта заставила себя улыбнуться.

— Конечно. Но разве не стоило назвать его «Свет Заступницы Два»?

— Как пожелаете, Сновидица.

— Нет. Оригинал так и остался не построенным, а это был великолепный корабль. Надеюсь, что наше путешествие станет таким же успешным.

Улыбка Этана выглядела напряженной. Он так и не мог понять, какую игру затеяла Араминта, а именно этого она и добивалась.

Капсула поднималась над волнами густого тумана, надвигающегося с морского берега. Как только туман остался внизу, Араминта увидела, насколько изменились леса и поля, простиравшиеся вокруг города. Пышная зелень лугов и полей исчезла, сменившись болезненной желтизной, а в лесах длинными полосами бушевали пожары.

— Что случилось? — в замешательстве воскликнула она.

— Радиоактивное облучение, — пояснил Этан. — Схватка на орбите произошла как раз над этими районами. В прошлый раз знающие люди объяснили мне, что на космических кораблях установлено чрезвычайно мощное оружие.

— В прошлый раз?

— Незадолго до вашего появления два корабля завязали бой над Эллезелином. Причины их схватки мы так и не узнали.

— Помилуй… — она чуть не сказала «Оззи», — Заступница. А как же люди, застигнутые за пределами силового поля?

Араминта поняла, что и туман вызван сражением: поверхность воды все еще бурлила после энергетических разрядов.

— К сожалению, большая часть последователей Воплощенного Сна не имеют ни бионоников, ни ячеек памяти.

— Потому что их не было у Идущего–по–Воде, — добавила она, едва не пропустив в Гея–сферу свое негодование.

— Верно. Но тех, у кого имелись ячейки памяти, можно оживить в наших клиниках.

— Да позаботится Заступница о душах остальных, — сказала она, сознавая, насколько ханжеским может показаться ее сочувствие.

— Мы еще очень далеки от Заступницы, — ответил Этан.

— Теперь уже ненадолго.


— Араминта их презирает, — объявила Неския, стоя в окружении передаваемого изображения, частично отгородившего ее от каюты Корабля. — В Гея–сферу это не просочилось, но я вижу, в каком она была ужасе, когда Этан сказал, что вера не позволяет его идиотским последователям пользоваться ячейками памяти.

«Это вполне объяснимо, — сказала Иланта. — Я тоже их презираю. Вместо того чтобы усовершенствоваться, они предпочли остаться животными. Они не заслуживают даже жалости».

Голова Нескии на извивающейся шее качнулась из стороны в сторону.

— Если уж она и впрямь вступила в Воплощенный Сон, как утверждает, и стала их Сновидицей, ей положено проявлять сочувствие. В противном случае это свидетельствует о каких–то иных замыслах.

«Не представляю, что она могла бы сделать. Она связана по рукам и ногам. Своим обещанием возглавить паломничество она определила свой статус. Отступление от взятого обязательства приведет к плачевным последствиям. В лучшем случае Этан взломает ее разум и вынудит связаться с Небесным Властителем. И все верующие будут на его стороне. Так или иначе, доступ к Бездне мне обеспечен».

В экзо–зрении Нескии проявилось изображение инверсионного ядра, покоящегося в единственном грузовом отсеке Корабля. Гея–сфера сюда не дотягивалась, и Неския не ощущала оттенка мыслей Иланты, если их еще можно было так называть.

— Ее убеждения изменились слишком быстро и радикально. Я ей не верю.

«И я тоже, — согласилась Иланта. — Но обретение политической власти лишило ее выбора. Ты же слышала ее. Она уверена, что Бездна меня уничтожит».

— А как она вообще узнала о тебе? Она же все время пряталась и ни с кем не общалась.

«Я подозреваю сильфенов».

— А если у нее были сообщники из остатков фракций? Гор, Третий Сновидец, все еще на свободе. Это указывает на возможность связи между ними.

«Гор направил Джастину в Маккатран. Что бы он ни задумал, он связан с дочерью, а не с Араминтой. О ней никто из нас не знал до последнего момента. В планах Гора она никак не могла участвовать».

— Он ведь собирается перейти на постфизический уровень, не так ли? За тем он и прилетел в домашний мир аномийцев. Иного объяснения нет. Механизм вознесения аномийцев должен был остаться там. Это преимущество даст ему шанс все разрушить.

«Если его цель действительно такова, он проиграл».

— Почему ты так думаешь?

«Я исследовала механизм вознесения аномийцев еще столетие назад. Гору он не поможет».

— Почему? — спросила Неския.

«Потому что он не аномиец».

Горло Нескии завибрировало от удовольствия.

— Я не знала об этом.

«Задуманный мной процесс весьма сложен. Я просчитала все вероятности».

— Безусловно. Прошу меня извинить. Но тебе все же надо было приказать Марию ликвидировать Гора.

«Неизвестно, сумел бы Марий это сделать или нет. Корабль Гора, несомненно, не хуже того, на котором летает Марий. Кроме того, могли вступиться пограничники».

— Нельзя допустить, чтобы он вмешался в процесс Слияния, — настаивала Неския.

«Ты так говоришь, потому что не понимаешь, что я намерена предпринять, попав в Бездну. Гор и все остальные абсолютно не важны. Сейчас имеет значение только Араминта».

— Мы начнем процесс Слияния. Я понимаю и всецело поддерживаю это.

«Нет. Слияние — отвлекающий маневр. Инверсионное ядро предназначено для более важных изменений».

Неския, взволнованная такими словами, замерла. Все, что она делала, всегда было посвящено наивысшей цели Ускорителей — Слиянию.

— Как? — воскликнула она, втайне удивляясь, что дерзнула усомниться в намерениях Иланты. — Но ведь…

«Бездна не напрасно внушает всем ужас, поскольку для функционирования ей требуется внешний источник энергии. Это олицетворение энтропии, конечного врага всего сущего. Но сама концепция Бездны прекрасна: господство разума над материей и есть важнейший принцип эволюции. Я намерена достичь функциональности Бездны, но без ее слабого места, без потребности в энергии. И это будет дар Ускорителей всему живому».

— Каким образом?

«Меня вдохновил Оззи. Его ментальное поле действует путем изменения фундаментальной природы пространства–времени, так что оно приобретает телепатические свойства. Я не знаю, каким образом он реализовал эти изменения, но он добился феноменального успеха, к несчастью, недооцененного из–за того, что какая–то обида заставила его покинуть Содружество. Но изменение истинной природы пространства–времени на многие сотни световых лет — это великолепная идея. Она открывает бесконечное множество возможностей, о которых я прежде не задумывалась. Я осознала, что должна стремиться не просто к объединению фракции Ускорителей с Бездной. Потенциал Бездны намного больше. И то, что она заперта в границах, зависящих от уменьшающегося источника энергии, наносит ущерб эволюции разума во всей Вселенной».

— Ты хочешь сказать, что объединишь в Бездне все разумные расы?

«Напротив. Как ментальное поле Оззи действует только в границах, определенных, как я полагаю, питающим Конус механизмом, так и Бездна способна функционировать только до тех пор, пока имеется питающая ее материя, и это неоспоримое ограничение. А инверсионное ядро инспирирует перманентное изменение. Оно скопирует фундаментальную природу Бездны и по ее подобию сформирует пространство–время, что приведет к трансформированию реальности. Начнется колоссальная финальная перезагрузка. Изменения воссияют в центре этой галактики и через какое-то время — очень короткое время — их свет разольется по всей Вселенной. Энтропия исчезнет, поскольку она уже не будет частью нового космоса. Законы пространства–времени окажутся переписаны, и истинным правителем реальности станет разум, позволяющий эволюции подняться на высоты, недостижимые даже для постфизических существ, имеющих в этой несовершенной Вселенной свои пределы».

— Ты намерена изменить фундаментальные законы Вселенной? — воскликнула потрясенная Неския.

«Я стремлюсь к вершине эволюции, к вознесению целой Вселенной. Мы дадим начало новому бытию, которое заставит благоговейно умолкнуть наших мифических богов. Теперь ты понимаешь, почему меня не беспокоят такие отсталые существа, как Гор и ему подобные? Я просто вычеркну их из новой реальности. И все будет прекрасно».

СОРОК СЕДЬМОЙ СОН ИНИГО Триумф Идущего–по–Воде

Привилегия помочь Эдеарду подняться по длинной спиральной лестнице на вершину башни была дарована Маттюэлю. Эдеард не позволил бы этого ни одному из других своих детей, или внуков, или правнуков, или даже праправнуков и, уж конечно, прапраправнуков, которые еще были детьми. А его обожаемому Гролралу, первому представителю пятого поколения отпрысков, минуло всего семь недель от роду, и его интересы ограничивались только кормлением и сном. Но Маттюэль был его любимым сыном, отчасти потому, что родился намного позже остальных, через четыре с половиной года после проводов Финитана. И это делало его еще более особенным — хотя остальные семеро детей не придавали особого значения таким вещам. Эдеард всегда видел в нем свидетельство своего успеха: он жил одной жизнью, как и обещал себе. К тому моменту, когда четыре Небесных Властителя показались в небе Кверенции, дела в этом мире и в этом витке времени шли не так уж плохо. В каждом городе и даже в крупных поселках появились просторные парки, где собирались те, кто нуждался в сопровождении Небесных Властителей. Открытые участки были организованы по настоятельному совету Эдеарда и после разъяснений, что Небесным Властителям не нужны башни Эйри и прилетают они к ним только из уважения к давно ушедшей расе, построившей здания. На то, чтобы разбить парки, не требовалось много денег и сил, поэтому обошлось без экономических кризисов и вспышек соперничества. Кроме того, никто уже не отправлялся в путь через всю страну к башням Эйри, создавая проблемы жителям города.

Однако сегодня Маккатран снова, впервые за сотню лет, наводнили толпы приезжих. В последний раз улицы города были такими же многолюдными, когда из кругосветного путешествия вернулась флотилия из восьми огромных галеонов. Эдеард тоже участвовал в экспедиции, и его одолевала ностальгия, когда путешественники открывали земли и моря, которые он уже помнил. На этот раз он заранее позаботился о том, чтобы устранить все проблемы, вызванные возвращением Небесных Властителей, до начала путешествия. И больше не случалось попыток принудительно подчинить людей одной идее, одному семейству или одной личности. Новое поколение сильных медиумов было с радостью встречено и интегрировано в общество. Общество все больше процветало благодаря расширению гильдии эгг–шейперов и избытку ген–форм. В диких западных областях осваивались новые земли. И даже отпрыски благородных семейств с радостью отправлялись путешествовать в поисках возможностей для расширения исконных владений и оживления бизнеса, и так будет продолжаться еще довольно долго после смерти Эдеарда.

А сегодня жители Кверенции собрались, чтобы отдать почести Идущему–по–Воде и выразить благодарность за просвещение всего мира и открытие новых потенциалов. Этот период уже называли золотым веком планеты.

— Молю Заступницу, чтобы они не ошиблись, — произнес Эдеард, проснувшись в свое последнее утро рядом с Кристабель.

Она предостерегающе взглянула на него, пока одна из их праправнучек расчесывала длинные тонкие пряди седых волос.

— Только не надо опять твоего эшвилльского оптимизма, пожалуйста. Не сегодня.

В ответ он улыбнулся ей с радостью и признательностью, но сразу же сильно закашлялся. Две ухаживающие за ним послушницы помогли Эдеарду приподняться в кровати, а третья поднесла дымящуюся чашу с отваром, предлагая вдохнуть целебный пар. Он едва не отказался из чисто старческого упрямства, но сдался, припомнив последние дни Финитана. Молодые девушки искренне хотят ему помочь. Он сделал глубокий вдох и с облегчением почувствовал, как расправляются напряженные мускулы горла.

— Да, дорогая.

— Ха!

Он опять улыбнулся. Одна из послушниц стала расстегивать пуговицы его ночной рубашки.

— Я пока еще справляюсь сам, спасибо, — вежливо произнес он.

Конечно он не мог сделать этого своими руками, скрюченными и искривленными артритом. Снадобья, приготовляемые докторами, давно уже не помогали его суставам. Но, к счастью, его третья рука действовала исправно. Как припомнил Эдеард, Финитан тоже об этом упоминал.

Он моргнул и, оглядевшись по сторонам, увидел, что все с тревогой смотрят в его сторону.

— Что такое? — спросил он.

— Ты опять отключился, — ответила Кристабель.

— Хоньо! Надеюсь, я смогу протянуть до их прибытия.

Эти слова вызвали неодобрительный взгляд Кристабель и заверения послушниц, что он непременно дождется визита Небесных Властителей.

— На самом деле, если вам так хочется знать, я задумался о Финитане, — сказал Эдеард, обращаясь к собравшимся в спальне людям.

— Боже, я уже не могу вспомнить, как он выглядел, — грустно пожаловалась Кристабель.

— Это было две сотни лет назад, — напомнил ей Эдеард. — Но скоро мы снова с ним встретимся.

— Да, обязательно.

Эдеард опять улыбнулся ей, игнорируя благонамеренное возмущение суетившихся вокруг помощниц. Его про–взгляд обратился к остальным членам семьи, собравшимся в гостиных верхних этажей особняка. Все его близкие излучали противоречивые эмоции. Вопреки ожиданиям, их присутствие прибавило ему уверенности. Их так много, и все выросли хорошими людьми — или, по крайней мере, не перешли на сторону зла. Вот истинная мера его жизни.

Спустя некоторое время он и Кристабель, почти не прибегая к помощи, облачились в парадные одежды. Эдеард не стал надевать черный плащ Идущего–по–Воде, в его возрасте это было бы просто смешно. Кроме того, после одиннадцати переизбраний на пост мэра он считал более подходящим официальное одеяние.

Эдеард сумел самостоятельно пройти из спальни в ближайшую гостиную, но на большее его ослабевшие мускулы были уже не способны. Третья рука Маттюэля поддержала его, когда Эдеард едва не упал на высокий стул с прямой спинкой. Эдеард с трудом удержался, чтобы не бросить в сторону юнца гневный взгляд, но вовремя одумался. По правде говоря, он действительно нуждался в помощи. Шлепнуться на пол в самом начале церемонии — не лучший способ сохранить достоинство.

— Спасибо, — тихо поблагодарил он.

Кстати, и юнцом Маттюэля уже давно никто не называл. Его двухсотый день рождения семья отметила еще несколько лет назад. Точную дату Эдеард вспомнить не мог.

Члены семьи стали по очереди подходить к Эдеарду и Кристабель для прощальных объятий и слов утешения. Эта традиция в последнее столетие стала весьма популярной, и он считал ее полезной. «Устраняются все недоразумения, прощаются все поспешно сказанные слова и совершенные по незнанию проступки. Но мне не о чем сожалеть». Этот тяжелый и важный урок он усвоил двести лет назад, и усвоил твердо.

Так что теперь он с радостью приветствовал родных и принимал их пожелания легкого путешествия. Если он и ощущал легкую грусть, то лишь при виде постаревших детей. Ронар и Венали наверняка прибегнут к помощи Небесных Властителей в их следующий визит. Джиска и Натран и их потомство в лице одиннадцати детей и пятидесяти семи внуков. Сколько у них еще потомков, он и не помнил, только знал, что младшие представители соберутся на восьмом этаже, чтобы попрощаться с ним телепатически — на десятом этаже для всех просто не хватило бы места. Марили, Анали и Марвейн, все так же вместе, и их восемнадцать детей. Эдеард тепло приветствовал капитана торгового судна, когда настала их очередь.

— Ты еще можешь пойти с нами, если пожелаешь, — шутливо предложил он. — Я думаю, ты заслужил отдых.

— Папочка, это ужасно.

— Он не хочет отдыхать.

— Мы прекрасно за ним ухаживаем.

— Когда он хорошо себя ведет.

— И еще лучше, когда он озорничает.

Марили широко раскинула руки.

— Видишь?

— Я всегда это знал, — с любовью ответил Эдеард.

Следующими подошли Маракас и Ярвина. Сорок лет счастливого брака. Но у Маракаса был большой опыт, в конце концов, Ярвина стала его седьмой женой. Хотя Динлея он никогда не догонит.

Тарали явилась в официальном платье Грандмастера, хотя и ушла в отставку из гильдии врачей еще тридцать лет назад.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила она. — У меня есть с собой успокоительное, то самое, из листьев фолокса.

— Нет, — решительно отказался Эдеард.

— Ты справишься, — с усмешкой проговорила она. — До свиданья, папа.

— До скорой встречи.

«До скорой встречи». Эти слова шелестели по всей гостиной, и их сопровождали добрые пожелания, доносившиеся с девятого этажа и ниже, вплоть до третьего. Но Бурлала в особняке не было. В одном ему повезло: он не испытал унижение старости. Его короткая жизнь состояла из сплошных радостей.

Эдеард с трудом удержался от слез, когда прозвучало последнее прощание огромного семейства. Затем его и Кристабель осторожно подняли третьими руками и понесли вниз по центральной лестнице особняка, а сотни родных, перевешиваясь через перила, махали руками им вслед.

— Знаешь, мы все–таки добились своего, выставив из дома твоего дорогого дядюшку Лорина, — сказал Эдеард, помахивая рукой мелькающим лицам.

— Хвала Заступнице за это, — ответила она.

У причала особняка на Главном канале их ждала самая большая семейная гондола. Они сели на центральную скамью и осмотрелись. Вдоль обоих берегов канала стояли люди, пришедшие пожелать Идущему–по-Воде счастливого пути. Аплодисменты и громкие крики сопровождали их на протяжении всего слишком короткого пути до центрального причала Эйри. Праздничные одежды людей превратили канал в многоцветную аллею.

— А помнишь цветочные кораблики во время Праздника проводов? — спросил он свою жену. — Они были такими же яркими и многоцветными. Мне нравился этот праздник, жаль, что теперь его больше нет.

— В нем нет смысла после возвращения Небесных Властителей, — сказала Кристабель. — И я никогда не забуду тот день. Мы ведь тогда впервые встретились.

— Похищение Мирнаты, — вспомнил он некоторые подробности. Он не думал об этом деле уже давным–давно, несколько десятков лет, а то и больше. — Байз держал ее в «Доме голубых лепестков».

— Мы так и не узнали, кто стоял за этим похищением, а держали ее в Фиакре.

Он знал. «Овейн и его клика приказали похитить девочку, но я так и не смог признаться в этом Кристабель. Тогда пришлось бы объяснять, что в конце концов произошло с Овейном, и Байзом, и — прости, Заступница — с госпожой Флорелл. И почему их необходимо было уничтожить. Что бы она сказала, если бы узнала этот секрет? Что бы сделала? И как бы поступил каждый из них?»

— Проснись, — насмешливо окликнула его Кристабель. — Мы уже приехали.

— Я не спал, — возразил он, когда гондола коснулась причала.

Изогнутые башни Эйри над каналом вонзались в безоблачное летнее небо. Все, кто сегодня решил уйти с Небесными Властителями, уже поднялись на верхние площадки башен. На улице стоял Маттюэль и несколько родственников третьего поколения. Они смотрели вниз на причал и готовили третьи руки, чтобы поднять Эдеарда и Кристабель. Все они шли прямо по поверхности канала вслед за гондолой. Все были достаточно сильны, чтобы это сделать.

На улицах между башнями толпились люди, съехавшиеся со всего мира, чтобы почтить Идущего–по–Воде и попрощаться. Они приветствовали его криками и энергично махали руками. Хор послушниц на ступенях храма Заступницы начал петь. Гимн сразу же подхватил весь город.

Заслышав пение, Эдеард попросил Маттюэля немного задержаться, чтобы в последний раз насладиться музыкой. Это был «Сладостно–горький полет», последнее и лучшее произведение старого музыканта Дибала. Простая и проникновенная песня стала традиционным прощальным гимном с тех пор, как сам Дибал ушел за Небесным Властителем восемьдесят лет назад.

— Наконец приличная песня, — пробормотал Эдеард, когда пение умолкло.

Люди вокруг склонили головы и замерли в традиционной минуте молчания.

— Бедный Дибал, ему бы это очень не понравилось, — весело заметила Кристабель.

— Да. Обязательно расскажу ему, как только мы доберемся до места.

Среди собравшихся у башен людей присутствовали и их друзья, и Эдеард приветствовал знакомые лица слабым взмахом руки. Салраны среди них не было, и, думая о ней, Эдеард до сих пор чувствовал себя виноватым, хотя за прошедшие столетия боль немного притупилась. Салрана последовала за Небесным Властителем десять лет назад. Из оранжереи особняка Эдеард следил за полетом Властителя, с тревогой гадая, примет ли он душу Салраны. И был очень рад, что это произошло. Они так и не сумели помириться, но к концу жизни Салрана смогла достичь самореализации.

Ранали тоже ушла, до самого конца оставаясь высокомерной и враждебной по отношению к нему. Она достигла многого, хотя и продолжала собственный путь. Ее бесчисленные потомки с успехом расширяли прибыльные предприятия, тем самым увеличивая ее влияние.

Плавный подъем продолжался, и Эдеард прикрыл глаза. «Сейчас я должен сделать выбор. Я прожил неплохую жизнь, и доказательство тому — сегодняшний день. Жизнь не совершенна, но она и не может такой быть. Надо ли возвращаться назад и все начинать сначала? И какой смысл? Я знаю, что снова сумею прожить эти столетия только в том случае, если сделаю все иначе. Наверное, теперь придется вернуться во времена, предшествующие смерти Овейна. Я мог бы опять оказаться в Эшвилле и предотвратить гибель своих родителей. И Салрана не попала бы под влияние злых сил…» Он покачал головой, ощущая лишь легкое сожаление. Эта жизнь ему не подходит. Слишком много несчастий в той или иной форме пришлось бы вынести снова, чтобы последние два столетия можно было жить в мире и спокойствии. Он не станет менять жизнь, чтобы сделать ее более терпимой. Риск слишком велик.

«Я приму покровительство Небесного Властителя».

Центральная винтовая лестница башни была слишком тесной, чтобы вместить всех его сопровождающих, и эту почетную обязанность он доверил Маттюэлю, идущему рядом с самой Пифией. Хонали несла свою бабушку, а остальные родственники ждали у подножия башни.

— Великая Заступница, я не был здесь с того дня, когда ушел Финитан, — сказал Эдеард, когда они поднимались наверх.

— Да, отец.

— А знаешь, это та самая башня, с которой меня сбросили сообщники Овейна.

— Знаю, отец.

Эдеард с мягкой улыбкой миновал последний поворот и прищурился от яркого солнца. Восемь высоких шпилей по краям площадки слегка загибались внутрь. Ветер, как и всегда, был здесь сильнее, чем на улицах внизу, и тихонько посвистывал, пролетая между шпилями.

Вокруг выхода с лестницы столпилась стайка послушниц и матушек, и все с нескрываемым беспокойством следили, как Идущего–по–Воде устраивают на груде мягких подушек. Они доставили сюда тех, кто решил сегодня уйти вместе с Небесным Властителем, и таких собралось пятьдесят человек. Почти все лежали и сидели на подушках, но некоторые упрямо настаивали на том, чтобы встретить Властителя стоя.

— Наконец–то и ты здесь, — заговорил с ним Максен.

Эдеард поднял два пальца, приветствуя старого друга, и при этом удивился, как удалось послушницам и матушкам поднять по узкой лестнице огромное тело главы Сампалока. Максен давно стал совершенно круглым и уже четыре года не мог без посторонней помощи подняться с кровати.

Эдеард окинул взглядом остальных друзей. В финальное путешествие они отправятся все вместе, и это наполняло его душу радостным волнением. Кансин, ужасно исхудавшая, лежала на подушках рядом с Максеном и дышала с огромным трудом. Динлей, конечно же, стоял. Он выглядел изможденным, но спину держал прямо, а его мундир главного констебля был безукоризненно отглажен и вычищен. Он решил уйти один. К великому удивлению друзей, его последний брак длился уже тридцать два года (рекорд), но его жена была на восемьдесят семь лет моложе мужа.

— Всегда вместе, — сказал Эдеард.

— Несмотря ни на что, — хором подхватили друзья.

Пифия поклонилась Эдеарду.

— Идущий–по–Воде, пусть сама Заступница благословит твое путешествие. Скоро Она сама будет приветствовать тебя, я уверена. Ты совершил великие деяния на благо этого мира. Ядро с нетерпением ждет тебя, как и твои друзья, что уже ушли раньше. Ты уходишь, унося вечную благодарность всех жителей Кверенции, ради самореализации которых ты так старательно трудился.

Эдеард взглянул в ее лицо — доброе и строгое, как подобает Пифии, но излучающее печаль. Печаль, распространявшуюся далеко за пределы башни. «Сказать ей?» Он почему–то побоялся вызвать неодобрение этой женщины и просто поблагодарил ее.

Послушницы и матушки стали спускаться с площадки. Максен с довольным видом заворчал и откинулся на подушки.

— Ну вот, у нас есть еще минутка. Кто–нибудь прихватил пиво?

— Я думаю, ты выпил уже достаточно, дорогой, — донесся слабый телепатический упрек Кансин.

Эдеард видел, как судорожно втягивает она воздух, и понимал, что Кансин удерживает жизнь лишь силой воли. Динлейподошел к Эдеарду и присел на корточки. Линзы в его очках стали такими толстыми, что практически превратились в шары. Динлей почти полностью ослеп и передвигаться в последнее время мог только при помощи про–взгляда.

— Как ты думаешь, Бойд добрался туда? — спросил Динлей.

Эдеард задумчиво улыбнулся.

— Если его там нет, придется нам организовать поиски по всей Бездне.

— И Небесный Властитель нам поможет, — телепатировала Кансин. — Бойд заслуживает места в Ядре.

— Какое удивительное путешествие нас ожидает, — заговорила Кристабель. — Путь через Вселенную как грандиозное кругосветное плавание.

— Да, любовь моя, это будет замечательно.

Он увидел, что ее голова повернулась к нему, а глаза сузились, и в них мелькнуло прекрасно знакомое выражение.

— Что–нибудь не так?

— Нет, нет, все в порядке. Лучше скажите мне вот что: если бы вы знали способ все изменить — вашу жизнь, веру, даже ваш образ мыслей, — вы бы сохранили это знание только для себя?

— Что за способ? — с интересом спросил Максен. — Вроде твоих разговоров с городом?

— Нет, нечто большее.

— А эти изменения к лучшему? — уточнила Кристабель.

— Просто изменения. А принесут они добро или зло, зависит от человека.

— Ты не можешь судить людей. — сказал Динлей. — Даже у тебя, Идущий–по–Воде, нет на права на такое. Для поддержания законов у нас есть суды, а определять природу человеческой натуры мы недостойны. Это решает только Ядро.

— Если такой способ существует, тому должна быть причина, — телепатировала Кансин.

— И я так думал, — согласился Эдеард.

Восторженные крики снизу возвестили о том, что Небесный Властитель показался над горизонтом. Мощный поток благословений и добрых пожеланий от собравшихся в Маккатране людей достиг своего максимума. Его энергия напоследок придала сил Эдеарду. Он протянул третью руку и подтащил друзей поближе к себе. Они взялись за руки, а Небесный Властитель уже пересекал море Лиот. Впереди несся стремительный вихрь воздуха, раздувающий одежды. Шпили башен повсюду вокруг засияли, и яркий свет залил всю площадку, наполняя воздух искрами, словно звездным дождем.

— Ты примешь нас? — спросил Небесного Властителя Эдеард. — Ты проводишь нас к Ядру?

— Да, — получил он благосклонный ответ гигантского существа.

По щекам Эдеарда покатились слезы благодарности, свет на башнях разгорался все ярче, и тень Небесного Властителя уже накрыла Эйри. У него остался последний шанс.

От яркой вспышки защипало глаза. Он почувствовал, как его тело под воздействием загадочной силы начинает растворяться. Но разум не пострадал. Более того, мысли стали такими отчетливыми и ясными, какими не были уже много десятков лет. Область восприятия расширилась, охватывая целый город.

«У меня для вас есть последний дар, — обратился он к сверкающим восторгом разумам. — Используйте его во благо».

И он показал всем, как возвращаться в прошлое и начинать свою жизнь заново с любого момента.

— Так вот как мы одерживали все свои победы? — со смехом спросил Максен.

Душа Эдеарда засияла счастьем. Рядом с ним в волнах света, наполняющих тело Небесного Властителя, поднимались его друзья, и призрачный облик Максена вернул ему красоту молодости.

«Не всегда, — заверил он друзей. — А в последние двести лет, клянусь Заступницей, все ваши успехи были достигнуты только вами».

«Как же они поступят с этим даром?» — спросил Динлей, глядя вниз на быстро уменьшающийся мир.

«Самым наилучшим образом», — сказала Кансин.

«Ты правильно сделал», — добавила Кристабель.

Эдеард мысленно устремился вверх, прислушиваясь к пению звездных туманностей. Казалось, что они обращаются прямо к нему и сулят блаженство, наполняя душу предвкушением чуда.

«Как они прекрасны, — воскликнул он. — И мы скоро будем там».

ГЛАВА 8

Оскар задумчиво доедал витую шоколадную булочку и изучал астрографические карты, извлекаемые его юз–дублем из различных файлов. По другую сторону от дисплея экзо–зрения Лиатрис Макпейерл проводил плановую проверку энергосистемы. Парень разделся до пояса, демонстрируя великолепно вылепленные грудные мускулы и легкую испарину, блестевшую на коже. Зрелище получилось весьма соблазнительным. Оскар никак не мог сосредоточиться на трансгалактической навигации, когда всего в паре метров от него гибко двигалось такое заманчивое тело.

Лиатрис закончил работу и ловко подхватил полотенце.

— Я иду в душ, — объявил он и, ощутив похотливые мысли в Гея–сфере, насмешливо вильнул задницей в сторону Оскара.

Оскар решительно откусил булочку, но при этом вдохнул сахарную пудру и закашлялся, что выглядело совсем уж глупо. Он отпил чай, чтобы прочистить горло, а когда снова поднял голову, Лиатрис уже скрылся, а Бекия из противоположного угла каюты смотрела на него с сочувственной улыбкой.

— Что такое? — ворчливо поинтересовался он.

— Лиатрис говорит, что пора возвращаться по домам, — ответила она.

— До дома нам еще далеко.

— Ты старый омерзительный извращенец.

— И горжусь этим. Хочешь посмотреть мою учетную карточку?

— У тебя нет ни капли стыда.

Он изобразил похотливую усмешку и приказал юз–дублю выбрать из унисферы файлы о всех известных и предполагаемых трансгалактических перелетах.

— Кое–кому именно это и нравится.

— Что именно может в тебе нравиться?

Томансио и Черитон поднялись через тамбур–шлюз в центр каюты. Оба надели плащ–костюмы с ярко мерцающей поверхностью и свели к минимуму излучение гея–частиц. Таким образом они давали знать окружающим, что являются добропорядочными гражданами Виотии и к Воплощенному Сну не имеют ни малейшего отношения.

— Обстановка снаружи не улучшается. — пожаловался Черитон.

Команда Оскара уже пару недель наблюдала и испытывала на себе попытки правительства Виотии восстановить нормальную работу городских служб и справиться с хаосом, оставленным войсками вторжения. Нормализации обстановки никак не способствовал и самосуд над премьер–министром, устроенный через два дня после ухода из Людора эллезелинских отрядов. Разъяренная толпа прорвалась в здание Национального парламента при полном бездействии охранников, предпочитавших держаться в стороне и не мешать народному правосудию. Остальные члены кабинета, опасаясь за свои тела, тоже не пытались вмешиваться. Оказание помощи пострадавшим до тех пор, пока страсти не остынут, было поручено местным властям.

Колвин–сити пострадал больше других городов, и его инфраструктура, несмотря на попытки ремонта и восстановления разрушенных объектов, сильно хромала. Команды инженеров и все имеющиеся роботы напряженно трудились, не испытывая недостатка в оборудовании, поставляемом со всего Содружества, но торговля оживала очень медленно, а множество заведений, несмотря на призывы городского совета, еще оставались закрытыми.

— Я думаю, все не так уж плохо, учитывая общую апатию, — сказал Томансио. — Полное восстановление до того уровня, который был перед вторжением, займет еще пару лет. Плохо, что закрылась компания Ликана. Она занимала значительный сектор в экономике планеты. Министерству финансов придется вмешаться и перенаправить денежные потоки. А нынешний кабинет министров недостаточно силен, чтобы управлять этим миром. Чтобы восстановить доверие народа к правительству, необходимо будет провести выборы.

— В том–то и проблема, — сказал Оскар. — Какой смысл что–то делать? Наш неподражаемый в своем идиотизме Сновидец намеревается через семь часов дать старт паломничеству. Кто будет заниматься выборами, если от галактики ничего не останется, чтобы увидеть их результат?

— В таком случае напомни, почему мы все еще торчим здесь, — потребовал Томансио.

Оскар уже собрался начать свою страстную речь насчет надежды и веры, основанную на пяти секундах встречи с Араминтой в парке Бодант. Он был совершенно уверен, что она ведет с Воплощенным Сном какую–то игру. Но его команда слышала это уже много раз, да и сам он изучал пути бегства из галактики на лучшем корабле, какой только конструировала АНС.

— Я не знаю, — произнес он, удивляясь, как трудно далось ему это признание.

Оно означало, что миссия закончена, что они больше ничего не могут сделать и будущего у них нет.

Оскар попытался представить, что скажут Дашику и Анья и его прекрасный и непостоянный Джесарал, когда он посадит рядом с их домом закрытый маскировкой космический корабль с ультрадвигателем и объявит, что им пора бежать в другую галактику. Он так давно с ними не разговаривал, что образы стали постепенно расплываться в сознании. Это плохо. Он может обойтись и без них. «Тем более теперь, когда я снова живу полной жизнью». С его губ сорвался стон разочарования. «Ах ты, предатель. Бекия права. У меня нет ни капли совести».

Противоречивые эмоции, хлынувшие из гея–частиц Оскара, вызвали у Черитона, Томансио и Бекии недоуменные взгляды.

— Что вы будете делать, когда начнется фаза расширения? — спросил их Оскар.

— Рыцари–Хранители выживут, — сказал Томансио. — Я полагаю, мы переберемся в новый мир, в другую галактику.

— Новый мир еще нужно найти, — сдержанно заметил Оскар. — А для этого необходим продвинутый корабль–разведчик. И хорошо бы — с ультрадвигателем.

— Хорошо бы. И мы были бы польщены, если бы ты к нам присоединился.

— Решиться на такое трудно, — печально посетовал Оскар. — Это значит признать полный провал. Не только нашей пятерки, но и всей расы в целом.

— Джастина все еще остается в Бездне, — заметила Бекия. — Гор еще может одержать верх. Он наверняка что–то замышляет.

— Хватаемся за соломинку, — ответил ей Оскар. — Она слишком тонкая.

— Да, но наша вера учит, что надо иметь силы, чтобы признать свое поражение. Мы не смогли заполучить Араминту, и она сделала свой выбор. Беспутная шлюха, вот кто она в таком случае. Наша роль сыграна.

— Да, — признал он.

Оскар все еще не мог решить, как на это отреагируют его партнеры по жизни. Но он не настолько мелочен, чтобы улететь, не предложив им место на корабле. А у его соратников есть семьи, что значительно осложнит бегство. По правде говоря, он одинок. Самым близким его человеком сейчас можно было считать Паулу Мио. При этой мысли Оскар невольно усмехнулся.

Внезапно все изображения в его экзо–зрении заслонила иконка вызова первостепенной важности, и юз–дубль доложил, что кто–то пытается активировать одноразовый код канала ультрасекретной связи.

— Черт побери! — выпалил он.

«Привет, Оскар, — сказала ему Араминта. — Помнится, ты просил меня с тобой связаться».


Даже при наличии интел–центров и современной кибернетики, целых комплексов репликаторов и полчищ ботов, а также практически неисчерпаемых правительственных ресурсов, не говоря уж о преданности делу каждого участника проекта, постройка двенадцати кораблей паломничества была по любым стандартам феноменальным достижением. Но при всем этом подавляющая часть энергии и человеческой мысли фокусировалась на планировании и непосредственно производственном процессе. К несчастью, на процедуру посадки на корабли двадцати четырех миллионов счастливчиков подобных усилий затрачено не было.

Извещение о том, что ей и Даналу предоставляются места на борту «Мечты Максена», заставило Мирабель расплакаться. Она упала на колени посреди гостиничного номера и вознесла благодарственную молитву, благословляя Сновидицу Араминту за проявленную доброту. Все последующие дни она прожила, окутанная дымкой бесконечного счастья. В ее голове клубились восхитительные мечты о чудесах, ожидающих на улицах настоящего Маккатрана, и зачастую Мирабель даже забывала поесть. Потом радостное оживление трансформировалось в энергию для подготовки. Она стала одной из избранных, и этой возможностью надо было воспользоваться в полной мере. Вместе с Даналом она часами изучала список необходимых вещей. Весь багаж строго ограничивался объемом в один кубометр на человека, и в конце списка имелось предупреждение не брать с собой высокотехнологичных устройств.

Самым горячим ее желанием было стать эгг–шейпером, как сам Идущий-по-Воде. Она годами изучала приемы, показанные им в первых снах. Она не сомневалась, что сможет имитировать его действия, как только получит доступ к беременной базовой ген–форме. После укладки самой необходимой одежды, утвари и инструментов Мирабель продолжала заполнять драгоценное пространство теплыми куртками, джинсами и обувью, подходящей для любой работы в деревне, а оставшиеся кубические сантиметры заняла ветеринарными инструментами. Данал уложил в свой контейнер пакеты с вкусной едой и набор семян, но большую часть багажа составляли старомодные книги, отпечатанные на самой прочной бумаге при помощи специализированного репликатора, доставшегося ему по случаю.

Мирабель он сказал, что хочет стать учителем и потому запасся ручками и карандашами, а также ингредиентами для изготовления чернил.

Посадка на корабли началась через три дня после доставки двигателей и генераторов силовых полей. До встречи со Сновидицей Араминтой Мирабель испытывала смутную тревогу по поводу технологических устройств сомнительного происхождения. Но теперь, после того как она увидела столкновение между Араминтой и неприятным существом по имени Иланта, Мирабель была уверена, что паломничество не станет орудием какой–нибудь фракции. Араминта права: Бездна сумеет противостоять любому злу. Подлетая в капсуле к строительной площадке, Мирабель чувствовала, как от беззаботного предвкушения полета у нее слегка кружится голова.

Перед куполом силового поля капсуле пришлось ждать семь часов, зависнув на высоте трехсот метров среди других таких же машин, образующих перед входом нечто вроде тучи металлической саранчи. Все ждали разрешения на посадку. Наконец они спустились перед одним из проходов для поставки оборудования, и боты быстро погрузили их багаж на тележки, стремительно взмывшие в воздух. Марибель и Даналу, прежде чем попасть под купол, окрашивающий вечернее небо в розоватый цвет, пришлось пройти мимо целого ряда сканеров. В воздухе жужжали плотные потоки грузовых тележек, направляющихся к кораблям для разгрузки. Марибель, глядя на их замысловатые маршруты, заранее смирилась с тем, что своего личного контейнера она больше никогда не увидит.

Ниже уровня полетов грузовых капсул несколькими ярусами светились объемные проекции указателей, направляющих пассажиров в широкие проходы между кораблями. Вдобавок к этому ее юз–дубль принял серию инструкций, объясняющих, как ей добраться до тринадцатого входного пандуса корабля «Мечта Максена». Ей и еще двум миллионам других людей. Инструкции сводились к следующему: «Пристраивайтесь к очереди триста метров шириной и шагайте вперед в течение пяти часов».

После наступления темноты закругленные корпуса гигантских кораблей, уходящие вверх, создавали впечатление бесконечного ущелья, из которого нет выхода. Антиграв–поля, поддерживающие корабли, почему-то пульсировали, вызывая в животе неприятное ощущение. Здесь не было туалетов, никакой еды и питья, никакого места для отдыха. Гул бесконечных разговоров и жалоб, плач уставших детей действовали на нервы. Радовала только Гея–сфера, наполненная ощущениями возбужденного ожидания полета.

Пять часов им пришлось провести рядом с группой развязных женщин, не скрывающих, что подверглись перепрофилированию ради тел двадцатилетних амазонок. На их футболках красовались вышитые слоганы: «Любофф Динлея», «Я Круче Хилитты», «Хочу Тебя ОтДинлеять».

Марибель и Данал обменялись язвительными усмешками и постарались не слушать вульгарные разговоры и непристойный смех. Удивительно, как люди воспринимали шанс на самореализацию, который давало им паломничество.

Наконец они добрались до основания тринадцатого пандуса, оставив позади ужасный тоннель между кораблями, подобный заточению в Хоньо. После пережитого ужаса Мирабель всхлипнула от радости.

— Вот и корабль, — прошептала она Даналу, когда они начали подниматься.

Развязные поклонницы Динлея и здесь шли следом за ними, но толпа уже не была такой плотной. Внизу по проходу еще проталкивались тысячи людей, и Мирабель теперь во всех отношениях чувствовала себя выше их.

Из мыслей Данала хлынула волна благодарности.

— Спасибо тебе, — сказал он, сжимая ее ладонь. — Без тебя я бы ничего не смог.

На мгновение Мирабель вспомнила Черитона и тот полный страсти и утешений период, что они провели вместе после ареста Данала. Только его сила духа помогла ей пережить боль и растерянность. Мирабель почему–то не чувствовала себя виноватой. В конце концов, и Идущему-по-Воде доводилось оступаться, когда он пытался объединить мир своей ошибочной идеей. Из того испытания он вышел с триумфом.

— Мы справились вместе, — сказала она. — Я тебя люблю. И теперь проснемся уже в Маккатране.

— Ах, как мило, — раздался довольно громкий и веселый голос.

Мирабель сложила губы в вежливую улыбку и обернулась. Мужчина, поднимающийся вслед за ними по пандусу, оказался совершенно не таким, каким она ожидала его увидеть. Нельзя сказать, чтобы она придавала большое значение предрассудкам, но…

Он был выше Данала и одет в килт и очень яркую красную куртку с золотыми пуговицами. Ничего похожего на одежду жителей Кверенции. Она уже хотела что–то сказать, но серебристые и золотистые вспышки в копне его густых каштановых волос привлекли ее внимание.

— Меня называют Львом Уокером, — представился мужчина. — Но я получил это прозвище задолго до того, как прославился наш дражайший Идущий–по–Воде. Рад встрече.

— Я тоже, — сдержанно ответил Данал и назвал свое имя.

— Полагаю, два таких влюбленных голубка, как вы, стремятся пожениться в храме Заступницы? — спросил Лев Уокер.

— Мы с Мирабель давно женаты, — произнес Данал с такой гордостью, что она не стала обращать на бестактность постороннего мужчины и с обожанием посмотрела в глаза обнимающего ее мужа.

— Ах, да, конечно, но венчание в этом храме еще крепче благословит ваш брак, не так ли? И поверьте человеку, повидавшему на своем веку множество самых разных невест и женихов, что брак нуждается в любой доступной помощи. — Лев Уокер поднял руку и отсалютовал им старинной серебряной фляжкой. — Мои поздравления и пожелания приятного путешествия вам обоим. — Он приложился к фляжке. — Ага, это убережет мои ноги от холода во время поездки.

— Нам не нужна никакая помощь, — отрезала Мирабель.

— Как вам будет угодно. Но учтите, только исключительная личность не нуждается в советах.

— Мне кажется, вам стоит оставить свои нотации при себе, — ответил Данал. — Мы следуем примеру самого Идущего–по–Воде.

Подъем они преодолели совсем не в той торжественной обстановке, какую представляла себе Мирабель. Лев Уокер опять приложился к фляжке, нахально подмигнул Мирабель и неторопливо прошел на борт «Мечты Максена», словно был хозяином корабля.

— Ну и ну! — возмущенно проворчал Данал. — Кому–то придется дольше стремиться к самореализации, чем другим.

За шлюзом они оказались на пересечении семи коридоров. Небольшие четкие указатели горели на стенах, показывая каждому, где находится предназначенная для него медицинская камера.

— Пойдем, — поторопил Данал, крепко держа ее за руку.

Мирабель, прищурив глаза, посмотрела на проход, где исчез Лев Уокер.

— Кажется, я его знаю, — неуверенно пробормотала она, не в силах уловить ускользающее воспоминание.

Но затем по коридорам со смехом и визгом разбежались поклонницы Динлея. Они напомнили ей футбольных фанатов, и Мирабель невольно хихикнула. Она позволила Даналу вести ее по внутреннему лабиринту корабля, а сама инстинктивно обратилась к ощущениям Сновидицы Араминты. Араминта в одиночестве стояла на обзорной палубе корабля «Свет Заступницы» и уверенно смотрела вдаль сквозь изогнутую прозрачную секцию корпуса.


Иконка РИ вспыхнула в экзо–зрении Троблума, запрашивая разрешение на контакт. Хорошо хоть он спрашивает, а не врывается незваным гостем.

«Искупление Меллани» все еще в скрытом режиме оставалось в трансмерном пространстве над Виотией. Отступничество Араминты повергло Троблума в изумление. Она так долго старалась ускользнуть от Воплощенного Сна и вдруг появилась открыто и взяла на себя роль лидера. Такое никак не укладывалось в голове. По крайней мере в голове Троблума. Он предполагал, что за ее поведением кроется какая–то уловка, но и этой тайны он разгадать не мог.

И он решил подождать финала игры, когда все прояснится. Он ведь собирался улететь в другую галактику, и, если Араминта каким–то невероятным образом сумеет решить проблему паломничества, хотелось бы об этом знать.

— Даже если они не отправятся в свое паломничество, здесь остаются еще Ускорители, и Иланта, и Кэт, — заметила Катриона.

— Устранение опасности паломничества автоматически ликвидирует и угрозы с их стороны, — терпеливо пояснил он.

— Я думала, тебе не терпится узнать, что произошло с трансгалактическими экспедициями.

— Так и есть, но временной масштаб позволяет подождать и выяснить, удастся ли Араминте провести флотилию паломников в Бездну. Если, как предсказывают, после этого начнется фаза расширения, мы успеем уйти, у нас теперь есть ультрадвигатель.

— А как насчет Оскара? РИ сказал, что знает, где находится его корабль.

— Теперь Оскар не имеет значения. Осталось только два настоящих игрока — Гор и Иланта. Это их война.

— Ты боишься встретиться с Оскаром?

— Нет. Просто не вижу смысла.

— Ты мог бы попытаться снять барьер.

— Нет!

И он не лгал. День за днем он анализировал файлы в своей памяти, заново изучая теории и оборудование, применяемые на базе Ускорителей во время создания Стаи. И не мог отыскать ни малейшей лазейки, никаких зацепок, чтобы преодолеть барьер. К тому же у него не было достаточной информации об отдельных компонентах Стаи, чтобы узнать, предусмотрен ли в них запасной вариант. Он занимался только тем, что помогал настраивать производственные системы. За прошедшие десятилетия Ускорители могли внести массу изменений, о которых он не знал.

Корабль оставался над Виотией лишь потому, что это место было ничуть не хуже любого другого. После тщетных попыток разгадать тайну барьера вокруг Солнечной системы Троблум даже сумел выспаться. В последующие дни он проводил время, проверяя корабельные системы, составляя программы обслуживания и изготавливая кое–какие детали на небольшом, но мощном корабельном репликаторе высокого уровня. Кроме того, его юз–дубль выбрал из унисферы огромное количество файлов, как информативных, так и развлекательных, чтобы жизнь в изгнании казалась более приятной.

Троблум увидел иконку РИ, но ответил не сразу. Во–первых, он был занят. И притом… За последние пару недель он почти смирился со своим положением. Он знал, что покидает Содружество. Теперь это был только вопрос времени, ему даже не пришлось принимать решение. Как только начнется финальная фаза расширения Бездны, он улетит. Все просто.

А РИ внесет в его жизнь осложнения.

— Я тебя хорошо знаю, — сказала Катриона Салеб. — Пока ты не узнаешь, что он хотел тебе сообщить, ты не успокоишься. И он соблюдает приличия, а мог бы проникнуть в сеть корабля через унисферу.

— Да, — вздохнул Троблум.

Он закрыл чертежи на дисплее экзо–зрения и перевел взгляд на микроманипулятор, которым пользовался в данный момент. Под прозрачным колпаком в абсолютно чистой среде лежало несколько деталей, из них он не спеша конструировал объемный проектор. Он набрал достаточное количество базовых программ, чтобы создать мыслящую личность. Троблум решил, что это будет он сам, более молодая и физически улучшенная версия, способная разделить постель с Катрионой. Он модифицирует сенсорные связи со своими бионониками и улучшит их по сравнению со стандартными вариантами, чтобы в полной мере наслаждаться ощущениями. Процесс потребовал немало времени, но задача оказалась интересной, так что в течение нескольких дней ум Троблума был полностью занят. Это почти то же самое, что стать мультиличностью. Катриона заверила его, что с нетерпением ждет результата.

Наконец его юз–дубль принял вызов.

«У меня есть интересные новости», — сказал РИ.

— Какие?

«Оскар Монро только что принял вызов по секретному канату от кого-то из компании мистера Бови — владельца магазина сантехники и кухонного оборудования в торговом центре Колвин–сити».

— И что же?

«Источник утверждает, что это Араминта. Связь была установлена посредством одноразового кода, переданного ей Оскаром. О передаче кода не знал никто, кроме нее и самого Оскара».

— И тебя. Так что об этом мог узнать любой электронщик.

«Я знал о сообщении только по той причине, что отслеживаю все сообщения, приходящие на корабль Оскара и посылаемые на него. Но расшифровать код трудно даже мне. И большинству электронщиков Содружества это не по силам».

Троблум нахмурился, глядя электронные компоненты под колпаком манипулятора, сверкающие, словно бриллианты.

— Но это не может быть Араминта. — Юз–дубль развернул в периферийном поле экзо–зрения изображение флотилии паломничества на Эллезелине. Суматошная посадка паломников уже закончилась. Несколько каналов в режиме прямой трансляции показывали Араминту, стоящую на смотровой площадке флагманского корабля «Свет Заступницы». — Она на корабле, и флотилия готова к старту.

«Верно. Тогда почему вызов с данным ей лично кодом поступил из Колвин–сити?»

— Я не понимаю. — Загадка отступничества Араминты стала еще более интригующей. Троблум любил разгадывать загадки. Хотя это ничего не меняло. — А что ему сказали?

«Немного. Оскара попросили прийти на встречу в ресторан на бульваре Дарьяд через пятнадцать минут».

— Но… — Троблум перевел новостной дисплей в центр. Защитное поле над строительной площадкой начало рассеиваться, открывая чистое небо для готовых к старту кораблей. — Она же на борту корабля «Свет Заступницы». Я смотрю непосредственный репортаж.

«Правильно. Значит, либо она со всей флотилией решила посетить с коротким визитом Виотию, либо происходит что–то еще».

— Что именно?

«Ты заинтересовался, Троблум? Не хочешь прямо сейчас связаться с Оскаром?»

— Я не собираюсь с ним разговаривать. Насколько я понимаю, это твой очередной трюк.

«По–моему, для трюков немного поздновато».

— Чего ты от меня хочешь?

«Я внедряюсь в узлы сети ресторана. Команда Оскара как раз проводит там проверку, чтобы обеспечить его безопасность. Хорошие ребята, но меня им не обнаружить. Не хочешь посмотреть, как пройдет встреча?»

Троблум прикрыл глаза. Изображения корабельных сенсоров показывали Виотию огромным пятном внутри гравитационного поля пространства–времени. Планета была всего в сотне тысяч километров от него, хотя РИ этого и не знал. «Или знал?»

Тревоги и сомнения, немного утихшие за последнюю неделю, вспыхнули с новой силой, ускорив сердечный ритм. Кожа похолодела от крошечных капель испарины. Биононики легко справились с физическими проявлениями беспокойства, но прогнать мысли они не могли. Он не имел ни малейшего представления о том, что происходит. «Проклятье, я совсем не понимаю людей. Зачем Араминта это делает? Почему пытается погубить галактику? И для чего вызывает Оскара? Он же должен понимать, что она не может с ним встретиться».

— Ты сказал, что люди Оскара проверяют ресторан?

«Да. Двое обеспечивают физическое прикрытие снаружи. Оскар уже в пути».

— Но он же знает, где сейчас находится Араминта. Он знает, что она никак не может явиться туда. Это какая–то ловушка, и он все–таки туда идет.

«А кто поставил ловушку? Зачем? И почему именно сейчас? Мы ведь прекрасно знаем, что флотилию паломников не остановит никакое оружие. Барьер, поставленный Илантой, непреодолим ни для Флота Содружества, ни для райелей–воинов».

— Ты хочешь сказать, что это не ловушка?

«Я говорю тебе только то, что наблюдаю, и предлагаю поделиться наблюдениями».

— Зачем? Зачем ты хочешь втянуть меня в неприятности?

«Чтобы наконец оправдать ошибочные обвинения и вмешаться в дела человеческой расы. Против Воплощенного Сна и Иланты нам придется собрать все силы. Ну, и против Кэт, конечно. И ты, Троблум, можешь сыграть немалую роль. Согласен?»

Он посмотрел в противоположный конец каюты и встретил восторженный взгляд Катрионы. «Она не настоящая. У меня нет ничего настоящего». Усиленным бионониками кулаком он ударил по крышке микроманипулятора. Прибор издал глухой стук, и внутри зазвенели крошечные детали. Он снова поднял кулак. Боевая система бионоников добавила удару силы. Прозрачный колпак раскололся, и миниатюрные изделия были безвозвратно уничтожены. Детали разлетелись по полу, что–то разбилось, а остальное погубили частицы воздуха, нарушившие хрупкую молекулярную структуру.

— Показывай, — сказал он РИ. — И кто такой мистер Бови?


«Приходи один».

Араминта настаивала на этом.

Оскар одобрял ее осторожность, но… Дело настолько важное, что о добропорядочности и вежливости позволительно на время забыть. Он выбрал столик в середине зала ресторана «Эндрю Райс» — старинного (по меркам Виотии) заведения, отделанного деревом и карбоновыми панелями и стоящего в начале бульвара Дарьяд, всего в миле от доков, где в ангаре все еще оставался никем не замеченным корабль «Возмездие Элвина», несмотря на старания служащих навести порядок. В ресторане недавно заменили выбитые окна, но посетителей было немного. Оскар догадывался, что в запасе есть еще столики, поскольку имеющиеся стояли довольно далеко друг от друга. Возможно, часть мебели растащили. «Кому нужен ресторанный столик?»

Женщина–официантка подошла принять заказ, и Оскар попросил салат. Увесистые бифштексы и пироги с почками, которые поедали двое парней за угловым столиком, ему тоже приглянулись, но Оскар только что выпил чай со сладкой булочкой. Дорога от «Возмездия Элвина» до ресторана заняла всего десять минут, и это наводило на тревожные мысли. Известно ли Араминте их укрытие? Но как такое вышло, он придумать не смог.

Бекия, разгуливая по магазину напротив, наблюдала за рестораном снаружи. Черитон занял позицию в переулке позади здания и тоже смотрел по сторонам, отыскивая малейшие признаки присутствия других агентов, какой–нибудь западни и просто чего–то необычного. Оскар так и не мог понять, что же происходит. Гея–сфера указывала на то, что Араминта и сейчас стоит на обзорной палубе, где провела уже два дня. Вот к ней подошли Этан и Таранс и одновременно поклонились.

— Посадка закончена, Сновидица, — доложил Таранс.

Он выглядел очень уставшим, но довольным, как человек, достигший своей цели в жизни.

— Благодарю, — ответила она. — Вы проделали колоссальную работу. — Араминта повернулась к Этану. — Мы готовы к старту?

— Да, — не скрывая свой радости, ответил он. — Ультрадвигатели в полном порядке.

— Очень хорошо. Попросите, пожалуйста, капитанов поднять корабли и установить курс на Бездну.

— Будет сделано.

— Иланта не проявила себя?

— Нет, Сновидица.

— Не важно. Я уверена, это произойдет раньше, чем мы достигнем рубежа.

Араминта снова повернулась к прозрачной секции, чтобы посмотреть, как отключается последний слой защитного поля. Снаружи разгоралась утренняя заря. Яркий золотисто–розовый свет заиграл на огромных кораблях паломников, и она улыбнулась. Затем палуба под ногами завибрировала, и «Свет Заступницы» медленно вышел из зоны действия антиграв–установки и стал подниматься в чистое небо Эллезелина.

— Пропади все пропадом, — пробормотал Оскар.

Он уже не понимал, зачем сидит в ресторане. По правде говоря, он начал опасаться, что специалисты Воплощенного Сна, стремясь избежать дальнейших проблем, взломали ее разум. Оскар понимал, что они на это способны. «Зачем еще чего–то здесь ждать?»

Официантка принесла его салат. Оскар удрученно уставился в тарелку.

— Ого, жизнь снова становится интересной, — донесся до него голос Бекии. — А вот и мы.

Она передала информацию с сенсоров, и Оскар увидел, как из капсулы-такси у дверей ресторана выходит мистер Бови. Тот самый темнокожий мужчина средних лет, с которым разговаривал Оскар.

— Есть! Деньги мои, — заявил Черитон. — Выкладывайте ставки.

Друзья заключили пари о том, кто же может прийти на встречу. Оскар поставил на неуловимую кузину Араминты, Крессиду.

— Есть что–то подозрительное? — задал он вопрос команде.

Лиатрис, курсирующий над Колвин–сити в модифицированной капсуле, доложил, что район чист и никаких сопровождающих не замечено. Томансио, оставшийся на борту корабля, тоже заверил, что все в порядке.

Мистер Бови без промедления вошел в ресторан и сел рядом с Оскаром.

Биононики окутали столик слабым пологом уединения.

— Мистер Бови, — заговорил Оскар тем тоном, который подразумевал: «Что она затеяла?»

Но мужчина только усмехнулся и покачал головой.

— Нет, — многозначительно произнес он. — Два мистера Бови вон там, присматривают за тобой.

Оскар развернулся. Двое мужчин, поедающие бифштексы, нехотя помахали руками.

— Я не понимаю…

— Я Араминта. Вернее, Араминта–два. Я позаимствовала у своего жениха одно из тел. Вот это, если быть точной. Оно мне всегда нравилось.

— А? — только и смог вымолвить Оскар.

— Я превращаюсь в мультиличность. Интересный стиль жизни, ты не находишь?

Она слегка усмехнулась.

— Будь я проклят.

— Как скажешь. Ты говорил, что способен помочь.

— О черт, конечно! — От изумления у Оскара начало пощипывать кожу. Он никак не мог осмыслить такой поворот и в конце концов рассмеялся. Надежда еще не потеряна! — Если бы ты пошла со мной…

Биононикам и вспомогательным подпрограммам пришлось взять под контроль нейронные процессы и снизить уровень адреналина, чтобы он мог сосредоточиться. А ему необходимо было сосредоточиться.

Араминта–два молча пожал плечами и встал.

— Прикройте нас, — передал Оскар Бекии и Черитону. — Лиатрис, вытаскивай нас отсюда.

— Уже лечу, — отозвался Лиатрис.

Оскар не мог припомнить, когда он был так рад и одновременно напуган. Если кто–то намерен их перехватить, это произойдет именно сейчас, когда Араминта себя выдала. По пути к выходу он чуть не запустил силовое поле на полную мощность и не активировал боевую систему. «Сосредоточься. Спокойнее. Это же блестящий маневр. Такого поворота никто не мог ожидать».

Лиатрис бросил капсулу прямо на тротуар к выходу из ресторана, заслужив несколько неодобрительных взглядов пешеходов, вынужденных посторониться. Оскар, распахнув дверь, буквально втолкнул Араминту–два внутрь. Затем капсула взмыла вверх, одновременно поворачивая к докам.

Араминта–два приветливо кивнул изумленному Лиатрису, затем бросила быстрый взгляд по сторонам.

— Знаете, некоторые люди утверждают, что антиграв–капсулам не место в городе.

— Согласен, — ответил Оскар.

— Есть вероятность нарушения геологической структуры, что может вызвать землетрясения.

— А, гм.

Оскар ожидал услышать что угодно, только не подобное рассуждение, от которого веяло сюрреализмом.

Скоро капсула нырнула вниз и повисла перед ангаром с вывеской «Буутл и Лейчестер». Ворота свернулись внутрь, и машина устремилась вперед. Оскар знал, что это привлечет внимание персонала доков, но теперь ему было все равно. Араминта у них, и все остальное не имеет значения. «На самом деле, часть Араминты, не целая личность. Может, потому она — он — черт! — немного заговаривается».

Томансио встретил их в каюте, в трех метрах от выхода шлюза. Оскар ощутил под ногами твердую палубу и не сдержал торжествующей усмешки.

— Я же тебе говорил! — воскликнул он. тыча пальцем в грудь Томансио.

— Говорил, — спокойно ответил Томансио.

Биононики подсказали Оскару, что Томансио со всей тщательностью исследует Араминту–два всеми имеющимися у него средствами. Он едва не возмутился, но быстро понял, что сам должен был это сделать еще в ресторане.

— Чисто, — объявил Томансио. — Исключительно чисто. У тебя нет бионоников и даже макроклеточные ячейки не самого высокого уровня.

— Мистер Бови — мультиличность, — сказал Араминта–два. — Он не зависит от техноцентрических систем, распространенных среди других категорий граждан Содружества.

— Конечно, — кивнул Томансио. — Но, надеюсь, ты понимаешь, что твои слова трудно принять без доказательств.

— Понимаю. Смотрите вместе со мной.

Передаваемое Сновидицей через Гея–сферу изображение показало вид со смотровой площадки «Света Заступницы». С огромного корабля, выходящего из атмосферы, она видела, как постепенно уходит вниз полукруг планеты. Граница света и тени, подсвеченная золотистым сиянием, легко скользила и по океану, и по материкам, и по облакам.

Губы Сновидицы приоткрылись.

«Поверь, Томансио, я настоящая», — сказала она.

Миллиарды последователей Воплощенного Сна, с завистью наблюдающие за ходом паломничества и переживающие ощущения Араминты, заверили ее в своей преданности. Десятки миллионов еще долго гадали, кто такой Томансио.

Араминта–два, глядя на Томансио, приподнял бровь.

— Ну как?

— Да, это убедительно. Мультиличность в двух телах. Кто бы мог догадаться?

— Вы не догадались, — усмехнулся Араминта–два.

— Будем надеяться, что не только мы.

Оскар радостно ухмыльнулся.

— Я оказался прав. Она не предавала нас.

— Оскар, я очень тебя люблю, — сказал Томансио. — Но если ты не прекратишь об этом твердить, я засуну твою голову в…

Оскар хихикнул.

— Ладно, ладно.

Интел–центр показал ему две приближающиеся к ангару капсулы. Из машин к кораблю стремглав бросились Бекия и Черитон. Это немного охладило восторг Оскара. Он приказал интел–центру поднимать корабль, как только они окажутся в шлюзе.

«Возмездие Элвина», пробив крышу ангара, устремился вертикально вверх с ускорением в двадцать g, так что Томансио не удержался от недоуменного взгляда в сторону Оскара. Внутренние системы скомпенсировали бо́льшую часть силы тяжести, но всем пришлось сесть в кресла, поднятые полом каюты.

— Круто, — пробормотал Томансио.

— Тактический ход. Если придется убегать, наверху это сделать проще.

— Что ж, ты босс.

Бекия и Черитон, поднявшись в каюту, бросили недоверчивые взгляды на Араминту–два и поспешили к своим креслам.

Ликование Оскара быстро рассеивалось. Служба контроля за движением космических кораблей Виотии забросала их бесчисленными запросами и предупреждениями, но погони не было. Космос над планетой оказался относительно свободен, и ни один из находившихся поблизости кораблей, по результатам сканирования, не представлял угрозы.

— Ну, ладно, — обратился он к Араминте–два, — так что же, черт возьми, происходит?

— Мне уже некуда было податься, — ответил он. — Пришлось решиться на обманный маневр и стать Сновидицей. Я надеюсь на лучшее. Но теперь дело за вами.

Уверенность Оскара на мгновение дрогнула.

— Я тебя не обманул, — сказал он. — Мы здесь для того, чтобы помочь, чем только сможем.

— Но почему? Я знаю, кто ты. Но хотелось бы знать, кто стоит за тобой.

— Справедливо. С самого начала это была АНС, но теперь мы предоставлены самим себе. Надеемся, что что–нибудь изменится. И… теперь ты с нами.

— Что тебе требуется? — спросил Томансио. — Ты собираешься разбить флотилию паломников о рубеж или сделать что–то еще?

На степенном лице Араминты–два появилась печальная улыбка, отчего оно стало казаться еще старше.

— На тех кораблях двадцать четыре миллиона человек. Да, все они идиоты, но всё же люди. Я не могу погубить их только ради того, чтобы убедить остальную галактику в ошибочности их выбора. Нет, если они подойдут к границе Бездны раньше, чем мы сумеем их остановить, я буду просить Небесного Властителя открыть для них путь. Видите, я отчаянно нуждаюсь в помощи.

— Только скажи, что мы можем сделать, — попросил Оскар.

— Брэдли советовал разыскать Оззи. Он говорил, что Оззи — настоящий гений, и если кто–то и способен найти решение, то только мы с ним вместе.

По спине Оскара пробежал холодок.

— Брэдли? — непроизвольно переспросил он.

Остальные посмотрели на него с любопытством. Вероятно, гея–частицы выдали его эмоции.

— Брэдли Йоханссон, — пояснил Араминта–два. — Я встретилась с ним на тропах сильфенов.

— Брэдли Йоханссон жив?

— Брэдли Йоханссон теперь сильфен.

— Невероятно.

— Ты нас не обманываешь? — почти с яростью потребовал ответа Томансио.

Араминта–два с негодованием повернулся к нему лицом.

— Я говорю правду. — Затем снова посмотрел на Оскара. — Брэдли мне рассказывал, что ты и он вместе участвовали в войне против Звездного Странника. Он сказал, что тебе можно доверять, Оскар. И ты помог мне в парке Бодант.

— Брэдли стал сильфеном, — с изумлением произнес Оскар. — Ну и дела. Мы оба пережили Отмщение планеты, только каждый по–своему.

— Он жив, — прошептала ошеломленная Бекия. — Величайшая личность, наш основатель, спаситель человечества. Он жив! Ты понимаешь…

Она едва не задохнулась от нахлынувших чувств.

— Не хочу вас разочаровывать, — продолжил Араминта–два, — но помогать он не собирается. Боюсь, самое большее, на что он решился, это послать сюда меня.

— И он хотел, чтобы ты и Оззи работали в одной команде? — спросил Оскар.

— Да. И еще. Он встревожен появлением этого существа — Иланты. Все сильфены обеспокоены. Ну, настолько, насколько они вообще способны беспокоиться.

— Об Иланте никому из нас почти ничего не известно, — посетовал Оскар. — Так что давайте сосредоточимся на том, что мы в состоянии сделать.

Он активировал секретную связь с Паулой.

«Отвези ее к Оззи», — решила Паула, как только выслушала его объяснения.

— В самом деле?

«Брэдли прав. Сновидица и Оззи составят внушительную команду».

— Что ж, хорошо.

«И… Араминта действительно встретила Брэдли?»

— Да, она так говорит. Удивительно, не правда ли?

«Согласна».

— И где же сейчас живет Оззи?

«На Конусе».

— Не шути, Паула. До него же семь тысяч световых лет.

«Я знаю. Но подумай, что еще мы можем сделать? Мы в отчаянном положении».

— Хорошо.

«Возмездие Элвина» ужезакончил ускоряться и теперь по широкой эллиптической дуге огибал Виотию. Оскар подмигнул Араминте–два.

— Оззи живет на Конусе. Чтобы туда добраться, нам потребуется пять дней.

— Что ж, значит, летим туда.

— Отлично.

Он с облегчением улыбнулся.

«Позвольте вас предупредить», — сказала Паула, снова охладив радость Оскара.

— Да?

«По моим сведениям, некто по имени Аарон мог доставить на Конус Иниго, причем с той же самой целью — свести его с Оззи».

— Вот черт. — Он оглянулся вокруг и заметил направленные в его сторону осуждающие взгляды. — Иниго? Они отыскали Иниго?

«Да. И я надеюсь, что это к лучшему. Объединение Первого и Второго Сновидцев с Оззи, возможно, даст нам необходимый толчок».

— Разрушить Бездну? Взорвать флотилию паломников? Ликвидировать Иланту?

«Сейчас я бы согласилась на любой вариант».

— А кто такой Аарон и на кого он работает?

«К сожалению, мне это неизвестно. Если рассуждать логически, он. вероятно, поддерживает фракцию, настроенную враждебно к Воплощенному Сну. И будьте осторожны. Он может быть довольно опасен и, насколько известно, весьма агрессивен. В случае враждебного отношения твоя команда должна защитить Араминту».

— Все понятно. А ты, Паула? Чем ты занимаешься?

«Как всегда, проверяю пару подходящих идей».

Оскар, слегка разочарованный ее неопределенным ответом, дал команду интел–центру перейти на сверхсветовую скорость и проложить курс к Конусу. А потом он вместе со всеми остальными стал подробно расспрашивать Араминту–два.


«Ну, что ты будешь делать?» — спросил РИ у Троблума, когда сенсоры «Искупления Меллани» зафиксировали переход корабля Оскара на сверхсветовую скорость.

После этого корабль мгновенно скрылся из виду и стал недоступен ни одному из датчиков.

— Я не знаю, — неуверенно произнес Троблум. Разговор между Паулой и Оскаром, перехваченный РИ, потряс его до глубины души. Объединение обоих Сновидцев с Оззи давало повод для робкой надежды. — Я все равно ничего не могу изменить.

«О барьере вокруг Солнечной системы тебе известно больше, чем кому бы то ни было из людей. Им могут пригодиться эти знания».

— Я не уверен.

Перед ним опять встал очень важный вопрос, затрагивающий его личную жизнь. Но теперь загадка поведения Араминты разрешилась, что принесло ему немалое облегчение. Она никого не предавала. Она делает все, что в ее силах. «И… Араминта, Иниго и Оззи в одной команде. Этот случай войдет в историю».

Катриона подошла и села к нему на колени. На ней сегодня была надета тоненькая кружевная блузка и тесные джинсы. Ощущение ее тяжести, запах тела и мускусный аромат духов, безукоризненная кожа в нескольких сантиметрах от его глаз. Все это каким–то образом подбадривало его.

— Мы должны лететь туда, — мягко посоветовала она.

— Да.

И после этого он почувствовал себя еще лучше.


Сенсоры показали Пауле, что «Возмездие Элвина» нырнул в гиперпространство и активировал маскировку. Она, конечно, могла проследить за ним, но такое было доступно лишь немногим кораблям в галактике.

Через минуту еще один корабль, скрывавшийся в тысяче километров над Виотией, тоже погрузился в гиперпространство и последовал за Оскаром. Его маскировка была не такой совершенной, как у судов АНС, но зато двигатель оказался превосходным, а выдавала его масса, идентичная той, что Паула наблюдала у «Искупления Меллани» при старте с Шолапура.

— Ну, вот и еще один, — пробормотала Паула.

В движение пришел последний из оставшихся кораблей. Характер искажений, производимых его двигателем, тоже был знаком «Алексису Денкену» по Шолапуру, как и его более изощренная маскировка. Паула дала команду интел–центру следовать к Конусу за тремя остальными кораблями и активировала канал связи с Высоким Ангелом.

«Здравствуй, Паула», — приветствовал ее Кватукс.

— Итак, райелям не удалось пробиться сквозь барьер?

«Нет. Наш визит туда был в основном символическим, своего рода демонстрацией поддержки Содружества со стороны райелей».

— Я не ожидала от тебя пустых политических жестов.

«Если есть хоть малейший шанс предотвратить паломничество Воплощенного Сна, мы обязаны им воспользоваться».

— Флотилия только что стартовала.

«Я знаю. Паула, если ты захочешь уйти с нами из обреченной на гибель галактики, я буду счастлив принять тебя на борт».

— Мне известно, что Высокий Ангел поставил перед собой цель по спасению жизни из этой галактики. Но что–то происходит, Кватукс, что–то очень важное, как подсказывает мне инстинкт. И я намерена попросить тебя оказать мне услугу. Очень большую услугу.


Озеро шириной более десяти километров в поперечнике образовывало по берегам уютные бухточки. Две трети окружающих его земель занимал густой лес, спускающийся к скалам, которые окаймляли покрытую рябью гладь воды. На оставшейся трети раскинулся город чужой расы, заслонивший горизонт своими шпилями и куполами. Его металлические строения, пустующие уже не одно тысячелетие, весьма походили на дома в небольшой человеческой колонии Окторона. Но метрополия была куда масштабней и казалась чересчур величественной. Люди, жившие в этом сегменте Конуса, никогда не пытались там поселиться.

Старенькая капсула Оззи скользнула по воздуху над тонкими шпилями и стала спускаться к широкому полукруглому заливу на противоположной стороне озера. Над водой выступало несколько маленьких островков. Капсула устремилась к самому большому из них, с широким песчаным пляжем, с обеих сторон охраняемым скалами. За пляжем возвышались продолговатые дюны, а потом начинался склон, поднимающийся к центральной вершине острова. Между дюнами и лесистым склоном стоял одинокий каменный домик с побеленными стенами. С трех сторон его окружала веранда, и ее древняя, слегка покосившаяся деревянная решетка почти полностью скрылась под густыми лианами. На высокие раздвижные окна снаружи опускались деревянные жалюзи, словно в какой–нибудь деревне древнего Прованса.

Капсула приземлилась перед одиноким домиком. Аарон провел быстрое сканирование. За широкими раздвижными дверями, отделяющими веранду от гостиной, скрывался еще один человек. Это была женщина, оснащенная бионониками, но не боевого профиля. Ее модификация оказалась непонятной, но, судя по невысокому уровню потребляемой энергии, она не представляла угрозы. В самом доме имелись вполне обычные устройства: кулинарный процессор, медицинская капсула, два довольно мощных репликатора, группа обслуживающих роботов и пять интел–центров большего объема, чем ему до сих пор приходилось видеть. В сущности, подходящее убежище для такого человека, как Оззи.

— Хорошо, можно выходить, — объявил Аарон.

Оззи окинул его внимательным взглядом.

— Ты уверен?

— Да.

— Ладно, только берегитесь кальмаров–мутантов в озере.

— Я понимаю, как ты недоволен нашим появлением, но мы покинем тебя, как только сможем.

Но Аарон был в этом не уверен. Он уже смутно представлял себе, что произойдет, когда Иниго очнется. Он искоса взглянул на спящего мессию. Ждать оставалось недолго.

— И помни, никогда не выходи из дома по ночам, — совершенно серьезным тоном, в котором все же угадывалась насмешка, добавил Оззи.

— Почему?

— Вампиры.

Аарон воздержался от ответа. Он никак не мог определить степень раздражения Оззи, вызванного вторжением в его отшельническую жизнь. Если тот разозлился всерьез, дело осложняется. Оставалось только надеяться, что это не так.

Оззи вышел из капсулы, предоставив Аарону одному позаботиться о двух бесчувственных телах, распростертых на мягком кожаном сиденье.

— Очень хорошо, — пробормотал он, поднял Иниго и взвалил на спину, как это делают спасатели.

Он немного задержался, глядя на Корри–Лин и борясь с соблазном всадить ей еще дозу (или десяток) успокоительного. Но тогда Иниго сильно огорчится. Иметь дело сразу с двумя строптивыми легендами, да еще обозленными, было бы крайне затруднительно.

Аарон перенес Иниго через дюну, поднялся по серым от времени деревянным ступеням на веранду и уложил неподвижное тело в шезлонг. Затем то же самое проделал с Корри–Лин.

К тому времени, когда он вернулся на веранду, Оззи уже и след простыл. Быстрое маломощное сканирование обнаружило его в спальне на втором этаже вместе с женщиной. Он сразу же отключил сканер и постарался сдержать свое недовольство отношением и поведением хозяина дома. Такого иррационального упрямства он не ожидал.

Иниго пошевелился и застонал. Биононики мгновенно привели его сознание в порядок. Он сел, окинул взглядом веранду, потом несколько секунд рассматривал древний покинутый город, видневшийся на другом берегу залива.

— Похоже, мы справились?

— Справились.

Иниго посмотрел на соседний шезлонг, где лежала Корри–Лин.

— Как она?

— Стабильно. Проснется примерно через полчаса. Биононики дают тебе преимущество.

Иниго медленно кивнул.

— Ты сдержал слово. Спасибо.

— Я знаю, что она ненавидит меня, но, честно говоря, я не такой уж плохой. Просто должен выполнить свою работу.

— Да, конечно.

Иниго начал разминать руки и ноги, морщась от судорог, вызванных действием успокоительного средства.

— Интересно, а как ты развлекаешься?

— Никак.

Иниго снова посмотрел на город.

— Он выглядит пустым.

— Так и есть. Оззи полностью оправдывает общее представление о нем как об отшельнике.

— Великая Заступница, так ты его отыскал?

— Да.

Иниго, не в силах сдержать волнение, огляделся по сторонам.

— И где же он?

Аарон поднял палец, призывая к молчанию. Словно по его сигналу, сквозь открытое окно хозяйской спальни до них донеслись ритмичные стоны женщины.

— Ага, — протянул Иниго. — И как он?

— Не слишком доволен встречей со мной и особенно с тобой.

— Да, он никогда и не скрывал своей неприязни. — Иниго встал, подошел к Корри–Лин и наскоро просканировал ее, определяя состояние. — И каков же дальнейший план?

— Скажу, когда Оззи спустится.

— Как тебе угодно.

Иниго прошел в дом и отыскал кухню. Кулинарный процессор, стоявший среди исторической кухонной утвари, вызвал у него бурю восторга, и вскоре он уже загружал в аппарат довольно разнообразное меню. На веранду вслед за ним вышла целая процессия роботов, несущих готовые блюда: завтрак для двоих.

Наконец и Корри–Лин, постанывая и ругаясь, стряхнула с себя оцепенение. После недолгих объятий с Иниго она метнула гневный взгляд в сторону Аарона.

— Мерзавец.

— Мы живы. Чикойя не могут нас обнаружить. И я отыскал Оззи.

— И где же он?

— Я уверен, он скоро спустится к нам.

— Он недоволен нашим вторжением, — пояснил Иниго.

— Передай, что он не один такой, — бросила она, но быстро смягчилась, когда Иниго подвел ее к столу, уже накрытому роботами. — Ого, настоящая еда.

Она неуверенно оглянулась.

— Самая настоящая, — заверил ее Иниго.

Корри–Лин блеснула благодарной улыбкой и набросилась на холодную рыбу, обильно поливая ее соусом из слив и радоров. Аарон тоже прошел на кухню, заказал в кулинарном процессоре свой обычный завтрак и съел его за поцарапанным сосновым столом.

Прошел еще час, но Оззи так и не появился. Его пренебрежение переходило всякие границы, и Аарон решился. Иниго и Корри–Лин после второй бутылки вина нежно шептались, держась за руки, словно влюбленные на первом свидании. Не хватало только сумерек и свечей. С тех пор как они приземлились, освещение нисколько не изменилось.

Аарон поднялся наверх и вежливо постучал в дверь спальни. Ответа он не дождался. Оззи намеренно создавал ему трудности, что было вполне понятно, но недопустимо. Он вошел в комнату. Внутри из–за закрытых ставней и опущенных жалюзи царила темнота. Оззи и женщина, обнявшись, лежали в постели. Женщина спала. Разноцветные разводы на ее угольно–черной коже медленно колыхались в такт дыханию. Аарона это привело в недоумение. Он вспомнил об ОС-татуировках, технологии настолько древней, что неизвестно, откуда возникло воспоминание.

Оззи поднял голову и уставился на Аарона.

— Чего тебе?

— Чем скорее мы начнем, тем скорее закончим.

— Идиот, сейчас середина ночи.

Аарон показал на лучик света, пробивавшийся из открытой двери.

— Да? Ну и что? В Октороне никогда не гаснет свет. Ты сам устанавливаешь себе день и ночь. А у меня сейчас ночь. Теперь проваливай.

— Нет. Ты спустишься вниз и поговоришь с Иниго.

— Или?

— Или я буду себя плохо вести.

— Проклятый фашист. — Оззи, не переставая ворчать, сполз с кровати. — Чтоб тебе утонуть в собственном дерьме. — Он нащупал шелковый халат и демонстративно затянул пояс. — Я привык, чтобы в моем доме ко мне относились с уважением.

Движением руки он пригладил копну вьющихся волос.

— Понятно. Стоит только на миг отвернуться, и вся проклятая Оззи Вселенная полетит в тартарары.

Оззи яростно сверкнул глазами и замер. Аарон даже занервничал. Его вторичные подпрограммы уже были готовы активировать биононики защиты.

— Не заводи меня, мерзкий мальчишка.

— Прости, но ты не намерен облегчить мне жизнь.

Оззи прошел мимо него на лестничную площадку.

— Я не для того родился.

— Спасибо, что сказал насчет постоянного света. Пожалуй, о вампирах беспокоиться не стоит, — произнес Аарон в спину легендарному гению.

Иниго и Корри–Лин при виде Оззи виновато переглянулись, словно провинившиеся школьники. Иниго начал подниматься с шезлонга.

— Это была не моя идея, но я рад, что наконец могу… — заговорил он.

— Ладно, засранец. — Оззи плюхнулся на один из стульев, стоявших вокруг стола. Он подозрительным взглядом окинул тарелки с едой и подхватил тантреновую сосиску. — Заканчивайте с этим.

— Хорошо. Каков же план? — спросил Иниго у Аарона.

Аарон сел за стол, стараясь придать себе вид рассудительного посредника.

— Первоначальная цель состояла в том, чтобы забросить тебя в Бездну, — сказал он Иниго. — И через тебя установить контакт с Ядром, или центром, или как там называют разум, контролирующий высшие функции. При наличии такого канала связи мы могли бы начать переговоры.

Оззи пожал плечами.

— На худой конец сгодится. Нам ведь никак не прогнать и не взорвать эту штуку. А кто справится с переговорами?

— Я не знаю, в какой форме будет проходить общение. Моя задача — установить контакт. А потом… Потом я разберусь.

— Во имя Заступницы, как вы представляете мой диалог с Ядром? — возмущенно воскликнул Иниго. — Вы что, не переживали мои сны? Ядра можно достичь только в результате самореализации.

— Да, я знаю об этой процедуре, — заверил его Аарон. — Я не сомневаюсь, что, как только мы окажемся внутри, я получу соответствующие инструкции.

Иниго махнул рукой и, помрачнев, откинулся на спинку стула.

— Я же говорила, — вмешалась Корри–Лин. — Вся эта миссия напрасный труд. Ты впустую погубил сотни людей.

— А зачем вам надо было сюда прилетать? — спросил Оззи. — При чем здесь я? В Содружестве прекрасно известно, что я давно не занимаюсь таким дерьмом. И твой босс тоже должен это знать.

— Есть несколько способов нам помочь. К примеру, нам необходим корабль с ультрадвигателем, чтобы долететь до Бездны.

— Старик, надо следить за ситуацией. Ладно. Во–первых, у меня нет такого корабля. Если бы мне понадобился такой… Ну, скажем, я заключил соглашение с АНС и в случае необходимости получил бы судно. Но спрашивать теперь не с кого, не так ли? Во–вторых, твой заместитель, — он ткнул пальцем в сторону Иниго, — только что стартовал.

— Паломничество? — благоговейно выдохнула Корри–Лин.

— Да, детка. Они оказались настолько глупыми, что решились на это.

— Откуда ты знаешь? — спросил Аарон.

— Майрайан собирает все глупые сплетни из Содружества.

— Майрайан? Та леди наверху?

— Да. Леди наверху. Которая, скажу тебе по дружбе, весьма раздражена всеми вашими делами, и не в последнюю очередь отключением ментального поля, так что следи за своими словами. У меня есть личный трансмерный канал связи между Конусом и Содружеством. Так что, даже если вы вне зоны действия моей Гея–сферы, вы можете выяснить, чем занимается Араминта.

Иниго проигнорировал его выпад насчет Гея–сферы.

— Чтобы добраться до Бездны, им потребуется не один месяц, так что…

Резкий смех Оззи заставил его умолкнуть.

— Нет, старик, тебе тоже надо следить за ситуацией. Я открою вам доступ в домашнюю сеть. Наверстывайте упущенное, а утром поговорим. Пока вы окончательно не разочаруетесь и не откажетесь от своей миссии.

Он оставил их на веранде, а сам поднялся наверх. На последней ступеньке лестницы он частично приоткрыл свои гея–частицы.

Иниго очень не понравилась проступившая в его мыслях надменность, граничащая с самодовольством. В следующее мгновение домашняя сеть признала право доступа для его юз–дубля и в экзо–зрении вспыхнули стандартные иконки коммуникаций.

— Давайте посмотрим, что происходит, — со вздохом произнес он.

— Давайте, — согласился Аарон.

Его гея–частицы не выдали эмоций, но в голосе прозвучала тревога.

На следующее утро, когда Оззи спустился к завтраку, его настроение заметно улучшилось. Он намеренно не стал вставать сразу, как проснулся. Сперва они с Майрайан продолжили то, что начали накануне, а после этого он с удовольствием еще часок подремал. Потом принял душ — не какой–то колючий споровый поток, от которого склеивались волосы, а настоящий душ с горячей водой и ароматным гелем. Майрайан к нему не присоединилась, и он пожалел об этом, но, в конце концов, нельзя требовать от жизни всех удовольствий сразу. Ну, или можно, если прожить так долго, как жил он, однако надо учиться не требовать от других людей слишком многого. Они сошлись на какое–то время и избегали стрессов и напряженности, неизменно накладывающей отпечаток на любые отношения. Ему потребовалось немало времени, чтобы понять, почему ни одна женщина не остается с ним больше пары десятков лет, и теперь он понял, как к ним относиться. Или, по крайней мере, создавать видимость отношений.

К тому времени, когда Оззи в шортах и футболке вышел из ванной комнаты, Майрайан уже была готова. Она вернула себя к возрасту в двадцать с небольшим лет, затем поиграла с хромосомами, чтобы добиться великолепной фигуры, которая в сочетании с умом, почти всегда гибким, как у эльфов, делала ее абсолютно неотразимой для Оззи. «Если не обращать внимания на кое–какие мелочи, она великолепно подходит мне в настоящий период жизни». Он окинул одобрительным взглядом длинную хлопчатобумажную юбку небесно–голубого цвета и черную сетчатую блузку, почти незаметную на ее коже. Светящиеся контуры просвечивали сквозь редкое плетение и создавали радужные переливы.

— Классно выглядишь, — сказал он. — Словно мать–земля, встречающая свою верховную жрицу.

— Спасибо.

Она тряхнула головой, и светлые каштановые и розовые пряди всколыхнулись медленно, как водоросли под водой. Как бы она ни ворчала, он никогда не позволял их укладывать в прическу.

— Пойдем, посмотрим, как они рыдают над утренним чаем.

Она надула губки.

— Тебе надо бы остаться здесь. А я покажу им, как обижать моего малыша Оззи.

— Это не самые приятные люди, — еще раз предостерег он, надеясь, что она запомнит. — Не позволяй им себя расстраивать. Да тебе и ни к чему с ними связываться. Правда, я совсем этого не хочу.

— Я съем их на завтрак с огромным аппетитом, — пообещала она.

— Отлично.

«Что ж, может, меня привлекает в ней не только ум».

Аарон, Иниго и Корри–Лин, сутулясь и зевая, сидели на веранде, словно прогулявшие всю ночь студенты времен его учебы в Калифорнийском политехе. Не хватало только коробок из–под пиццы. Они, конечно, уставились на Майрайан, но ничего не сказали. Оззи ничуть не удивился, когда первой на него набросилась Корри–Лин. Она напомнила ему многих бывших жен.

— Ты все знал! Ты знал, что погибнешь в своем убежище, и не собираешься ничего делать, чтобы помочь нам? — закричала она.

— Обычно я завтракаю апельсиновым соком, кофе и тостами. Знаешь, старые привычки самые стойкие.

Его юз–дубль передал заказ кулинарному процессору.

Корри–Лин только яростно сверкнула глазами.

— Ты не понимаешь, — сказал ей Оззи. — Ты не понимаешь меня. Мне больше полутора тысяч лет. Я видел все, и это не преувеличение. Я могу смириться и со смертью.

— А как насчет остальной галактики? Насчет всех тех людей, которым не выпало шанса жить, как жил ты? А дети?

— Ого! Какое рвение одной из самых преданных последовательниц Воплощенного Сна.

— Член Духовного Совета, — бесстрастно заговорила Майрайан, в то время как пряди волос лениво колыхались вокруг ее головы. — Любовница Сновидца. Главный обвинитель трибунала по делам ереси Эдгемона.

— Это не…

Корри–Лин замолчала, едва не задохнувшись от ярости.

— Если уж ты так обеспокоена тем, что будет с нами, почему не поспешила в Бездну вместе с другими, чтобы спастись?

— Можешь праздновать победу, — негромко заговорил Иниго. — Бездна не дает спасения. Я был неправ, считая ее символом доступной людям Нирваны и идеальной жизни. Я. Был. Неправ.

— Проклятье, — пробормотал Оззи. Не так уж часто он испытывал трудности, подыскивая ответ, но мессия, опровергающий дело всей своей жизни, лишил его дара речи. — Закажу–ка большой кофейник. А вам лучше присоединиться ко мне и позавтракать.

— Мы все отчетливо понимаем, какую угрозу несет Бездна, — сказал Аарон, пока роботы расставляли на столе тарелки и чашки. — Я бы хотел узнать твое мнение относительно превращения Иланты. Она может стать не последним фактором экспансии.

— Иланта была лидером фракции Ускорителей, — пояснил Оззи, принимая от робота стакан охлажденного апельсинового сока. — Первоначальная идея сводилась к тому, чтобы с помощью Бездны перейти к постфизическому состоянию. Проблема в том, — он поскреб пальцами затылок, — что фракция Ускорителей вместе с остатками АНС заперта в Солнечной системе, а значит, процесс Слияния им осуществить не удастся. Больше всего меня удивляет тревога Исток–острова сильфенов. Это безмятежное божество ничем невозможно расстроить. Ничем. Так было до сих пор. Делайте выводы.

— Исток–остров сильфенов? — неуверенно переспросила Корри–Лин.

— Да, детка. Я друг сильфенов. — Он постарался не допустить самодовольства и выразил лишь легкое высокомерие. — Мне известно, что происходит в галактике.

— Оззи — отец мысли нашей расы, — заявила Майрайан, и ее узоры на коже вспыхнули горделивым пурпуром.

На мгновение установилось вежливое молчание.

— Из всего того, что происходит, вмешательство Иланты тревожит меня больше всего, — сказал Иниго. — Коррупция и манипуляции были неизбежны для Воплощенного Сна после того как я передал движение Духовному Совету — в этом и состоял смысл моего ухода. Но ничего подобного я не мог и предположить. Ультрадвигатели, непробиваемые силовые поля… ничего такого не должно было быть.

Аарон повернулся к Оззи.

— А тебе известно что–нибудь об этих технологиях?

— Они не совсем по моему профилю, — тихо ответил Оззи и замолчал.

«А когда–то ты в таком разбирался», — неизвестно откуда раздался голос.

Оззи раздраженно вздохнул. Это был его собственный голос.

— Заткнись и не вмешивайся, — приказал он.

«Не нравится? Никому не удастся убежать от своего прошлого. Можно спрятаться лишь на время. Стари–и–ик».

— Что это было? — спросил Аарон.

— Я же говорил, старик, мне очень много лет. Человеческий мозг не способен вместить такой длительный период времени. Представляешь, что значит держать все «в уме»? В первую эпоху Содружества, когда у нас не было ничего, кроме омоложения, мы редактировали воспоминания и то, что не считали важным, оставляли в хранилище. Потом появились ячейки памяти и добавочные чипы. Биононики тоже увеличили объем памяти. Кроме того, есть еще система расширенной ментальности. — Он поднял голову и уставился куда–то в потолок. — Это для тех, кто хочет держать весь хлам при себе и отравлять свое тело. Я не хочу. Больше не хочу.

«И потому он вывалил меня, — произнес голос. — В буквальном смысле слова. А я Оззи. Настоящий Оззи».

— Ты, черт побери, мой мозг–в–кувшине, и не задавайся, — сердито бросил Оззи.

«Нет, серьезно, — настаивал голос. — Я — это твои воспоминания за полторы тысячи лет, а что ты? В лучшем случае лет двадцать, не так ли? Так кто из нас настоящий?»

— Личность сохраняется только в одном из нас, — закричал в ответ Оззи. — Я человек биохимически и гормонально, я обладаю душой, какой бы нелепой она ни была, чтоб тебя. А ты запрограммированная копия, оставшаяся в прошлом.

«Ты можешь говорить что угодно, но именно я обладаю знаниями и талантом, в которых так нуждаются отчаявшиеся до предела люди. Ты избавился от серьезных вещей вроде физики и математики, и теперь в твоем маленьком плотском мозгу одно дерьмо. Признай, что это так, ты же мужчина. В той степени, в которой ты можешь им быть, лишившись большей части своего разума».

— У Оззи есть все необходимое, — невозмутимо заявила Майрайан. — Он очистился на духовном уровне, чтобы снова стать цельной натурой. А ты только помеха, тащившая его назад и мешавшая ангелу расправить крылья. Он живет в чистоте не один десяток лет и потому снова растет.

Она широко улыбнулась.

Оззи перехватил настороженный взгляд Аарона, заметившего, что блистательная улыбка обнажила и крошечные клыки.

Аарон тряхнул головой и положил руки на стол.

— Ну, хорошо. Скажи мне, пожалуйста, ты можешь получить доступ к необходимым знаниям и извлечь информацию из… себя?

— Из моего мозга–в–кувшине? Конечно. Я установил автономное сопряжение для интел–центров и загрузил его — меня — туда.

Иниго смущенно и с оттенком уважения улыбнулся.

— Я не сомневаюсь, что тебе это ничего не стоит. Но подумай вот о чем: есть я, ты и он. — Он ткнул пальцем в сторону Аарона. — Великолепный интел–центр и не менее великолепный репликатор. Не важно, насколько мы хороши в любой комбинации, нам все равно не слепить супероружие, чтобы разбить барьер вокруг Солнечной системы, или скоростной ультрадвигатель, чтобы добраться до Бездны раньше Араминты. И это еще без учета произведения Иланты.

— Верно, — признал Оззи. — Но есть и положительные факторы. Я могу вывезти всех нас отсюда в безопасное место. Кватукс мне кое–чем обязан. Высокий Ангел захватит нас по пути к Андромеде, или куда он еще надумает направиться.

— Нет, — вмешался Аарон. — Нельзя терять надежду в первые же полчаса. И я даже не думаю, что мне придется кому–то угрожать, чтобы вас в этом убедить.

— Верно, — со вздохом согласился Иниго.

— У нас есть цель: наладить контакт между тобой и Ядром Бездны, — продолжил Аарон. — И, хотя себя я не могу считать выдающимся мыслителем, есть вы, умнейшие парни с довольно странными способностями. Вы что–нибудь придумаете.

— Попробуем, — сказал Иниго. — Оззи, как насчет твоего телепатического эффекта? Можем мы отсюда говорить с Бездной?

Оззи отодвинул пустой стакан и потянулся к тарелке с тостами.

— Послушай, как это работает. Гея–сфера — передающая среда. Ты через гея–частицы посылаешь свои мысли, и они носятся в пространстве, попадая в гея–частицы всех остальных людей. Узлы восприятия — просто мощные усилители и ретрансляторы. Они превращают пространство в «сферу». Надо признать, она довольно обширна, но стоит шагнуть за пределы Содружества, и ты остаешься наедине с самим собой. Есть и другие подобные сферы, и самая мощная — коммуникационная сеть сильфенов. Вот она точно распространяется на всю галактику. Можешь не сомневаться, я сам к ней подключен. Только она не такая плотная, как Гея–сфера. Это зависит от психологии расы. Суперэльфы не испытывают потребности делиться каждым мимолетным движением мысли, как люди.

— И что же? — спросил Аарон.

— Гея–сферой мы воспользоваться не можем. Она не дотянется до центра галактики.

— Не совсем так, — возразила Корри–Лин. — С флотилии паломничества по пути следования станут запускать узлы восприятия. Таков был план с самого начала, и Этан не станет его менять. Для Гея–сферы это приблизительно то же самое, что трансмерные ретрансляторы для станции «Центурион». Цель в том, чтобы установить постоянно действующий канал передачи снов из Бездны, чтобы верующие, не попавшие на корабли, могли видеть, как достигается самореализация, и стремились повторить путешествие.

— И как только мы попытаемся этим воспользоваться, Этан мгновенно прикроет канал, — сказал Иниго.

— Это крайний случай, — ответила Корри–Лин. — Обман может длиться довольно долго, особенно если станешь действовать ты, настоящий Сновидец. Твое влияние в движении до сих пор сильнее, чем у кого бы то ни было другого.

— Что ж, информация полезная, — признал Оззи. — Ну, а теперь о ментальном поле. Это нечто другое. Я изменил квантовую структуру пространства–времени, так чтобы оно стало проводником мысли, как воздух является проводником звука. Должен признать, что эта идея лучше всего работает с человеческими мыслями. По ним я синхронизировал процесс с самого начала. Чужаки тоже чувствуют его, но для них это все равно, что послания Исток–острова сильфенов для людей: смутные ощущения. И только чертовы чикойя считают, что слышат мысли своих предков. Не пойму: что такого особенного в их птичьей цивилизации, что они до сих пор всерьез преклоняются перед своими прародителями? Прошло сто тысяч лет с тех пор, как их крылья были достаточно большими, чтобы удерживать вес тел, но в каждом их поселении по–прежнему отсутствует сила тяжести, чтобы они могли порхать с грацией падающего со стены цыпленка. Даже здесь в их сегменте гравитация почти нулевая.

— Когда–нибудь и их коснется просвещение, — заявила Майрайан. — Ты этого добьешься. Твоя галактическая мечта всех нас выведет из тьмы к свету.

— Спасибо, детка, — поблагодарил ее Оззи. — Смысл моей идеи в том, чтобы люди могли свободно обмениваться мыслями. Узлы восприятия оскверняют чистоту разума. Они вносят искажения, и отдельные мысли по желанию источника могут преобладать над истиной.

— А нам обязательно сейчас это обсуждать? — с обманчивой беззаботностью спросила Корри–Лин.

— Я просто рассказываю об основных принципах, чтобы вы знали, с чем имеете дело. И знали причину создания ментального поля. Но оно имеет то же самое слабое место: дальность действия. Проще говоря, для увеличения радиуса распространения требуется дополнительная мощность.

— А откуда сейчас поступает питание для ментального поля? — спросил Иниго.

Оззи поморщился.

— Ну, я немного подрегулировал базовую систему Конуса, чтобы расширить охват изменений в пространстве–времени и обеспечить работу ментального поля. Проще говоря, поставил одно устройство, нечто вроде пассивной антенны. Но ее излучение не направленное, и им нельзя управлять, как лазером. Общий принцип заключается в том, чтобы объединить все разумные расы галактики.

— Но ничего подобного не произошло, — сделал вывод Аарон. — Чужаки испытывают трудности.

— Да, верно, и это самая важная проблема. Мне необходимо только провести более точную настройку, и все. Идея работает.

«У него был не один десяток лет, — снова раздался голос из домашних интел–центров. — И после того как мы создали базовый модификатор, он слоняется без дела и ждет вдохновения. Прогресс нулевой».

— Эй, ты, заткнись, — огрызнулся Оззи. — Может, тебе и нравится экспериментировать с чужими мыслями, а мне нет, больше не нравится.

«Тебе ни с чем не надо экспериментировать. Ты просто испугался, вот и все. Испугался, что разумы чужаков и экзотические мысли могут повредить ментальному полю, как это произошло с Гея–сферой».

— Я исследую психосоциальные последствия воздействия ментального поля на чужеродные цивилизации, и тебе это прекрасно известно. При воплощении настоящей галактической мечты спешка недопустима. Я такое уже проходил.

«А кучка неудачников, сбежавших на Конус в поисках спасения, как раз подходящие образцы своих цивилизаций».

— Проклятье, я всегда был фанатиком.

«Ты всегда был честен с самим собой. Ты прекрасно понимаешь, что не хочешь применять эффект поля к расам, не имеющим представления о своих соседях по галактике. Это развитой империализм в самой худшей своей форме. Наш образ мыслей лучше, чем ваш, так что присоединяйтесь».

— Всеобщее понимание могло предотвратить паломничество.

— А есть способ увеличить подачу мощности из базовой системы? — спросил Иниго. — Хотя бы временно?

— Нет, старик. И мне не нужен мозг–в–кувшине, чтобы это доказать. Емкость базы на пределе. Слушай, ментальное поле распространилось больше, чем на две с половиной сотни световых лет, это уже феноменально. Кроме того, неизвестно, отреагирует ли на ментальное поле Ядро Бездны. — Он поспешил допить кофе, пока тот не остыл окончательно. — Так что дело за тобой.

— За мной? — удивился Иниго.

— Ты принимал сны из Бездны на расстоянии в тридцать тысяч световых лет. И безо всяких передатчиков и усилителей. У тебя есть встроенный приемник. Как ты это делаешь?

— Не знаю. И никогда не понимал. Самая распространенная теория — наше далекое родство с Эдеардом. Возможно, и так, но доказать это не удалось. Я контактировал с человеком, а людей в Бездне не осталось. Небесный Властитель четко ответил на вопрос Джастины.

— Ты имеешь в виду Небесного Властителя вроде того, с которым общалась Араминта? Ей же это удается. А ты не пробовал к нему обратиться?

— Не знаю, какие у нее способности, но они явно отличаются от моих.

— Ты пробовал? — настойчиво повторил Оззи.

— Нет, конечно, нет. — Он повернулся к Аарону. — А ты, ты так отчаянно стремишься установить контакт. Ты не пытался разыскать Гора? Он же Третий Сновидец, храни нас Господь. У него постоянная связь с Джастиной, уже проникшей в Бездну.

— Это вне… У меня не было задания устанавливать связь с Гором.

— Потому что такова новая линия, — с издевкой бросила Корри–Лин. — Ты не способен думать самостоятельно. И, Заступница свидетель, ты никому и слова не даешь вымолвить, когда дело касается твоей работы.

— Ну, что ж, спасибо за вчерашнее развлечение, — сказал Оззи. — У вас уже есть два опробованных способа достучаться до Бездны.

— Ты можешь обратиться к Небесному Властителю? — спросил Аарон у Иниго.

— Сновидения нельзя вызвать нажатием кнопки с надписью «Пуск». Я должен признать, Араминта лучше контролирует свои способности, чем я.

— Небесный Властитель никогда не отправится к Ядру, даже по просьбе Сновидца, — заявила Корри–Лин. — Это мы знаем абсолютно точно. Они провожают туда только тех, кто достиг самореализации.

— Мне кажется, он вряд ли даже поймет наше желание говорить с Ядром, — добавил Иниго.

— В таком случае, вам остается только быстренько свалить отсюда обратно в Содружество и попросить о помощи Гора, — сделал вывод Оззи. — Обычно он знает, что делает.

— Цель этой миссии — физическое перемещение Иниго в Бездну, — сказал Аарон. — В самом крайнем случае для следующей стадии подойдет установление ментального контакта. От этого плана я не отступлю.

— А какова следующая стадия? — с любопытством спросил Оззи.

Аарон на мгновение задумался, и по его лицу пробежала тень какого–то внутреннего беспокойства.

— Я узнаю, когда будет установлен контакт.

— Слушай, старик, если уж ко мне обратились за помощью, я должен знать больше. Кстати, у меня в подвале стоит самый современный медицинский модуль. Что ты скажешь, если мы поместим тебя туда и разблокируем твою нейронную сеть?

— Нет.

Оззи неодобрительно заворчал. Ответ Аарона его не удивил, но его дурацкая запрограммированность начинала действовать на нервы.

— В какой пункт Бездны ты намерен меня забросить? — спросил Иниго.

— В Маккатран, — без тени сомнения ответил Аарон.

— Интересно. Определенно, не Звездный Странник. А это место назначения остается актуальным теперь, когда мы знаем, что на Кверенции уже нет людей?

— Я думаю, да.

— Я не слишком увлекался твоими снами, — продолжал Оззи. — Что в Маккатране могло бы облегчить нам установление контакта с Ядром?

— Ничего, — озадаченно нахмурился Иниго.

— Если в нашем распоряжении нет корабля с ультрадвигателем и ментальное поле до Бездны не доходит, нельзя ли передвинуть Конус? — спросил Аарон.

Майрайан резко рассмеялась.

— Ты надо мной издеваешься, — рявкнул Оззи.

— Значит, базовый механизм не является сверхсветовым двигателем?

— Нет.

— Это маловероятно, но с уверенностью утверждать нельзя, — вмешался голос интел–центра.

Аарон вопросительно посмотрел на Оззи.

— Ну да, — с издевкой протянул Оззи. — Мы можем исследовать скрытые функции, запустить их в работу, и все это за неделю. Нет, тебе определенно необходимо избавиться от блокировки и начать думать самостоятельно. Базовый механизм Конуса больше, чем весь сегмент, и у него есть еще продолжение вне пространства–времени.

— Я должен быть уверен, что учтены все возможные варианты, — сказал ему Аарон.

— Ну так запомни: я не намерен возиться с базовым механизмом. Ни за что.

— Если другого пути к контакту с Бездной нет, значит, это должно быть сделано.

— У нас бесконечное множество вариантов, старик. Мы ведь всего один день их обсуждаем.

— Значит, ты поможешь нам найти способ наладить связь с Ядром? — спросил Иниго.

Оззи долго вглядывался в лицо бывшего мессии, стараясь его разгадать, но потерпел неудачу и сдался.

— Ладно, только я не все понимаю. У меня остаются кое–какие сомнения, и в своей жизни я ошибался много раз, так что могу позволить себе кое в чем признаться. Но это? Что же произошло? У тебя было учение, привлекавшее миллиарды последователей. Что заставило тебя от всего отказаться? Эдеард, конечно, недоумок, но в конце он исправился. Этот моральный постулат проповедуется в каждой из религий, стандартная наживка. Люди преодолевают трудности. Добавь немного страданий, и успех обеспечен. В конце концов, этот парень победил.

— Нет, не победил, — с грустью возразил Иниго.

— Ладно, я немного приврал. Я бегло просмотрел твои сны. Старик, он же отправился в Бездну, оставив после себя мир в наилучшем возможном состоянии. И, наконец, он подарил каждому шанс сделать совершенной его собственную жизнь, как сделал он сам. Разве этого мало? Если бы он жил где–то поблизости три тысячи лет назад, он стал бы настоящим святым, а то и больше.

— Совершенство, — сказал Иниго, — вот ради чего мы страдаем. И никогда не достигаем его. Утопии не существует в реальности. Жизнь по своей природе — это непрерывная борьба. Исключите ее, и жизнь потеряет смысл.

— Что же произошло? — взмолилась Корри–Лин. — Иниго, пожалуйста, что ты видел после того, как Эдеард последовал в Бездну за Небесным Властителем? Расскажи нам. Я верю тебе. И всегда буду верить. Но я заслуживаю знать.

— Я видел сон о совершенстве.

ПОСЛЕДНИЙ СОН ИНИГО

Я ХОЧУ ЛЕТАТЬ.

Моя мысль поднимает тело. И я лечу, раскинув руки, и чувствую бьющий в лицо ветер. Очень приятное ощущение. Я открываю глаза. В сотне футов внизу Главный канал. Темная вода, прохладная и успокаивающая, заполняет длинную протоку. На ее поверхности играют солнечные блики. Черные штрихи традиционных гондол ничуть не нарушают величественной элегантности. Мелодичные песни гондольеров пробуждают воспоминания о древних, мрачных временах.

Почет.

Мы чтим память нашего великого предка, нашего Идущего–по–Воде. В этот день тысячу лет назад он вознесся к Ядру, призывающему каждого из нас. И все мы, кто остался в благословенном мире, собираемся здесь, в древнем месте, чтобы отдать должное его памяти.

Гордость.

Я горжусь тем, что по прямой линии происхожу от Идущего–по–Воде. Я родился в семье его близнецов. Полнота их жизни вызывает у меня восхищение. Моя мать — правнучка их внука. Это родство дает мне частицу его благородства и его силы.

Моя семья.

Мои родные летают вместе со мной. Всемером мы парим над древними зданиями глубоко чтимого нами города. Мы смеемся, наслаждаясь видами чуда. Его медлительные мысли излучают печаль. Мы чувствуем эту печаль, вызванную покорностью неблагоприятной судьбе. Мы уважаем его право на существование. Теперь мы обладаем силой, и никто его не потревожит.

Наша жизнь.

Наша жизнь проходит в доме на склоне над морем на далеком Толонане. Это остров, давным–давно открытый во время экспедиции Идущего-по-Воде. Прекрасное место, полное тепла и красоты. Деревья цветут круглый год, и их аромат насыщает воздух. На старинных террасах пышно разрастаются виноградники и фруктовые сады, приносящие обильные урожаи. Мы все еще следуем традиции, уважая обычаи наших предков и их страдания ради этого светлого дня. Мы собираем сочные ароматные фрукты и делаем сладкое вино. Наши желудки наполняются ежедневно. У нас ни в чем нет недостатка. Мы испытываем любые ощущения. И за это приносим свою благодарность.

Башни.

Как красивы шпили Эйри, высокие, изящно изогнутые в каком–то экзотическом стиле. Мы летаем вокруг них быстрокрылыми птицами, огибаем окаймляющие верхние площадки шпили и радостно смеемся. А потом резко взмываем вертикально вверх, словно души, стремящиеся к тем, кто нас направляет. Какой восторг, какое воодушевление.

Мои предпочтения.

Воспламенять дар мысли и размышлять о неограниченных возможностях, предоставляемых разумом. Я так много узнал за время своего существования. Много увидел в этом мире. Я жил на каждом из континентов. Я попробовал все съедобные растения, бегал наперегонки с быстролисами, летал с орлами, погружался в пучину вместе с киторыбами. Я испытал все времена года и восхищался их сменой. Я научился понимать природу и через нее постиг жизнь во всех ее формах.

Мой мир.

Я познал его от края до края. Я делился мыслями с каждым из десяти тысяч оставшихся людей. Мы радовались приобретенным познаниям и обсуждали свои стремления. Я участвовал в полетах фантазии тех, чье воображение превосходило мое собственное. Я демонстрировал места, не существующие в реальности, вызывал их из–под покровов тьмы, окружающей нашу Вселенную, и украшал их согласно своим желаниям. Я слушал мрачное эхо прошлых времен, наполняющее сердце ужасом. Я омывался слезами триумфа ивосторга, восходящих из пучины бедствий. Моя голова наполнилась радостными гимнами успеха.

Они идут.

Те, кто направляет нас, падают с небес в вихрях искрящегося света, проникающего прямо сквозь череп. Мое семейство и я стремительно снижаемся и несемся по узким извилистым улочкам Маккатрана. Мы летим быстро, так быстро, что стены, окна и крыши сливаются в разноцветные полосы. Я управляю крыльями, растущими из моих рук, и разворачиваюсь навстречу бьющему ветру. Мое тело подчиняется с ловкостью того, кто рожден летать. Уже больше столетия на городских улицах и площадях раздаются только наши радостные крики.

Наша встреча.

Мы летим через море далеко за городскими причалами. На волнах покачивается армада элегантных яхт, доставивших нас в город со всего мира. Мягкий морской бриз раздувает широкие белые паруса, как и в давние времена, — дань красоте и законченности форм. Эти украшения морских вод заслуживают большего, чем просто служить своему назначению. Яхта моей семьи движется по воде одним лишь усилием мысли, но раздувающиеся паруса приносят покой и радость, как любимая детская игрушка в постели.

Сборы.

Сильный ветер несется перед теми, кто нас направляет, снова и снова прилетая к нам по тому же самому пути. Дрожащие полутени и мерцающее сияние сбивают с толку и слепят глаза, воздушные вихри сильнее раскачивают яхты на покрытой рябью воде. Мы собираемся все вместе, неловко хлопая ставшими непослушными крыльями, и приветствуем их мысленно и голосами. И мысли, и голоса быстро теряются в их эфирном великолепии. Но наше единство длится недолго, поскольку предстоит расставание. Я прощаюсь с четырьмя членами семьи, реализовавшими свои жизни на щедрой и благоприятной планете. Я прощаюсь с тысячей других достойных людей, намеревающихся отдать свой долг в этот день и в этот момент.

Уход.

Потоки холодных искр осыпаются с башен Эйри, белые языки пламени поднимаются к небу, задевая прозрачные и изменчивые тела тех, кто нас направляет. С этим пламенем улетает сущность тех, кто будет вознесен к Ядру Бездны. Сила башен, как и всегда, направляет их дух, тогда как тела рассыпаются невесомой пылью. И вот они уже взлетают вверх и разноцветными тенями проявляются на фоне фантастических полупрозрачных существ. Ушли за предназначенной судьбой наградой.

Я спускаюсь.

Легко и спокойно мои крылья исчезают. На теле снова появляется одежда. Я приземляюсь в Золотом Парке, глазами и мыслями смотрю, как те, кто нас направляет, поднимаются в пустоту пространства, лежащего между нами и звездными туманностями здешней Вселенной. Я доволен тем, что еще кто–то из нас ушел для встречи с нашими предками и всеми теми, кто жил в этой вечной Бездне, в милосердии своем дающей нам теплое и мирное прибежище среди хаоса, царящего за ее пределами. И я грущу, что ушло так много из нас. Я грущу, что осталось так мало. Но я не отчаиваюсь.

Те, что остались.

Их очень мало. У меня больше не будет детей. И у двоих моих оставшихся потомков их тоже не будет. Время ушло. Любой разум, рожденный в этот мир, узнает лишь то, что мы уже испытали. Мы теперь история. Мы апофеоз жизни.

Личность.

Клетки, из которых я состою, жаждут продолжения, таково их врожденное желание. Они и моя сущность — и есть я. И я осознаю, что это правильно, ибо отрицать это — значит отвергать самого себя. Цель вырастает из многих источников. Ни один из них игнорировать нельзя. Я проживу еще немного. Но не вечность.

Мое странствие.

У меня осталось еще только одно путешествие. Я иду по Золотому Парку и с радостью узнаю времена и события, здесь произошедшие. Богатое прошлое становится призрачным воспоминанием. Как много страданий, как много сил потребовалось для того, чтобы я оказался здесь сейчас. Это мое видение, и я благодарен тем, кто ушел до меня. Я хотел бы, чтобы они знали: ничего не происходит впустую. Любое произнесенное ими слово, любой совершенный поступок — все стало частью моего творения. Я связующее звено их существований, и я этому рад.

Награда.

Я выбрал довольно простое вознаграждение. По моей воле мысль приподнимает материю Вселенной. Прошлое в последний раз пересекается с настоящим, и Золотой Парк внезапно наполняется людьми. Воздух насыщают запахи и звуки. Меня обступают люди, спешащие по своим делам и не подозревающие о моем присутствии. Вот Рах и Заступница ступают на землю из своей маленькой лодочки, чтобы впервые полюбоваться куполами Дворца–Сада. А вот хорошенькая молоденькая девушка Флорелл выходит из дома, чтобы завлечь своего первого возлюбленного. Я вижу, как удрученный Акиим возвращается в свою гильдию, делая первые шаги к добровольному изгнанию. Салрана украдкой пробирается своим путем, спеша на судьбоносную встречу в таверне «Голубой лис». А вот и Идущий-по-Воде, во всем своем великолепии преследует несбывшуюся любовь, зная, что ему предстоит увидеть отвратительную сцену.

Любовь.

Я люблю их всех и издали преклоняюсь перед ними. Но вот мое воздействие заканчивается, и город снова пуст, если не считать меня и подобных мне, идущих по безлюдным улицам к своим яхтам, а потом по домам. Мы больше не вернемся.

Жизнь.

Я успешно прожил свою жизнь. Теперь, когда в моем доме порядок, я скоро поднимусь навстречу тем, кто нас направляет, сознавая, что сделал все, что надо было сделать. Мы добились успеха. И больше ничего не осталось. Ничего.

Грядущее.

Что будет? Я не могу открыть самую прекрасную из всех тайн. Пока не могу. Она ждет нас в Ядре Бездны. Песнь с каждым днем звучит все громче.

ГЛАВА 9

С наступлением рассвета «Последний бросок» бесшумно поднялся в прохладный воздух, оставив Экспедитора на поверхности. Вдалеке перед ним над горами на горизонте показался золотисто–розовый полукруг поднимающегося солнца. Ощущая на лице его ласковое тепло, Экспедитор отправился вниз по склону. Над мелкими кольцами здешнего эквивалента травы вились струйки тумана, превращающего впадины в бурлящие паром ручьи. Местные птицы уже заводили свои гортанные трели и в ожидании наступающего дня взлетали с черных деревьев.

Экспедитор с изумлением следил за их неловкими попытками взмыть в небо. Казалось, что эволюция в этом мире где–то допустила ошибку. Птицы выглядели столь же громоздкими, сколь и неуклюжими.

Стадо сонных четвероногих животных пофыркивало и отряхивалось, приветствуя в своей тяжеловесной манере новый утомительный день. Медлительные животные не уступали размерами земным носорогам и обладали приблизительно таким же норовом. Их туши покрывала складчатая шкура тусклого ржаво–коричневого цвета, а ноги, толщиной с торс самого Экспедитора, могли шагать целый день напролет. Аномийцы запрягали этих выносливых зверей в плуги и повозки.

Экспедитор обогнул стадо еще до того, как животные почуяли его приближение. Вряд ли стоило их распугивать еще до встречи с местными обитателями.

По мере приближения к деревне он стал ощущать в воздухе запах дыма. Горевшие всю ночь напролет костры уже угасали, превращаясь в кучки тлеющих углей. Они выполнили свою задачу — до самого рассвета отпугивали диких зверей.

Перед спуском на поверхность «Последний бросок» провел пассивное сканирование, что позволило увидеть на берегу небольшой реки широкий полукруг строений. Каменными были только низкие круглые сооружения, по–видимому, предназначенные для хранения зерна. Жилые дома строились из дерева.

Зрительные вставки позволили Экспедитору подробно рассмотреть их с расстояния около мили. Дома стояли на массивных опорах примерно в двух метрах над пыльной поверхностью планеты. Крыши из плотно уложенного тростника со всех сторон нависали над выпуклыми стенами, в которых были врезаны овальные рамы из полированного дерева с какой–то твердой прозрачной мембраной. Сквозь нее он даже разглядел движущиеся внутри тени.

Двое аномийцев, наблюдающих за одной из костровых ям, остановились и повернули свои антенны. Они были пожилыми, это Экспедитор мог определить по темно–голубому цвету верхних конечностей и тому, как они сгибали назад ноги, уменьшая вес тела. Кожа у всех молодых особей имела почти одинаковый медный оттенок, а у взрослых меняла цвет на желтовато–зеленый. Кроме того, эти двое имели массивные туловища. Вероятно, только у людей с возрастом не увеличивалась масса тела.

По пути к деревне его юз–дубль провел последнюю проверку переводящего устройства, висевшего на шее Экспедитора на золотой цепочке. Этот прямоугольный аппарат величиной с ладонь был способен воспроизводить звуки на верхних частотах, характерные для речи аномийцев. Антропологи из культурологической экспедиции Флота с этой целью изменяли свои голосовые связки, но полного успеха добиться не смогли. Тем не менее аномийцы, не применяющие механизмов сложнее колеса, одобрили их старания.

Экспедитор просмотрел файл, относящийся к местному этикету.

— Я приветствую вас этим чудесным утром, — заговорил он, и его слова немедленно преобразовались в смесь визга и свиста, похожую на щебетание дельфинов. — Я прибыл к вам из другого мира. Я хочу попросить вас поделиться со мной преданиями о ваших предках.

Он слегка поклонился, но этот жест явно не имел смысла для чужаков.

Аномийцы были примерно на метр выше него, особенно когда выпрямляли ноги при ходьбе. Обычно средняя, наиболее узкая часть их туловища заметно выдавалась вперед, а верхние колени ног с тремя суставами для сохранения равновесия выгибались назад.

Ему ответил аномиец, чья кожа стала такой темной, что казалась не лиловой, а почти черной:

— Я приветствую тебя этим утром, путник со звезд. Я Тизак, старший отец деревни. Я могу потратить некоторое время и обменяться с тобой преданиями.

— Благодарю за проявленную доброту — сказал Экспедитор.

Если Тизак и испытывал какое–то волнение или любопытство, на его облике это никак не отразилось. Ничего похожего на человеческий язык тела, ни дрожи, ни любых других движений. Сейчас Экспедитор признал, что для чужаков это было бы довольно затруднительно. Их кожа напоминала чешую, что делало невозможными движения мелких мышц. Эмоций не выдавали и глаза, поскольку вместо них у аномийцев была пара антенн, покрытых влажным, у всех одинаково серым слоем фоточувствительных клеток. Антенны торчали из шишковатой головы, большую часть которой занимал рот, и давали визуальное представление о мире, совершенно иное, чем у людей. Мозг аномийцев скрывался в верхней трети туловища, между маленькими средними и более сильными верхними руками.

— Твой истинный голос молчит, — сказал Тизак.

— Да. Я не могу правильно произносить звуки вашей речи. И прошу прощения за то, что пользуюсь машинным переводчиком.

— Тебе не за что извиняться.

— Мне говорили, что вы не одобряете применение машин.

Двое аномийцев коснулись друг друга небольшими коготками средних рук.

— Кто–то был с тобой не совсем честен, — сказал Тизак. — Я рад, что ты пришел в нашу деревню, чтобы мы рассказали тебе правду.

— О вашем отказе от машин мне рассказали мои сородичи. Они посещали вас довольно давно.

— Значит, память твоей расы со временем ослабевает. Мы не отвергаем машины. Мы просто предпочитаем ими не пользоваться.

— Могу я спросить почему?

Средние и верхние колени Тизака согнулись, и он опустился на корточки. Второй аномиец отошел.

— У нас есть жизненный путь, проложенный миром, который нас сформировал, — сказал Тизак. — Нам известно, что с нами стало, когда мы выбрали путь, ограниченный машинами и технологиями. Наши предки достигли величия, таких же высот, как, возможно, и вы.

— Ваши предки во многих отношениях ушли далеко вперед по сравнению с нами, — поправил его Экспедитор. — И мы в неоплатном долгу перед ними. Они спасли множество звезд от агрессивной расы, за что мы всегда будем им благодарны.

— Ты говоришь о тех, что живут вокруг двух звезд. Они стремились уничтожить все другие формы жизни.

— Ты знаешь о них?

— Наш жизненный путь отличен от пути наших предков, о чем мы искренне грустим, но мы радуемся их успехам. Они ушли, чтобы стать кем-то другим, кем–то более могущественным.

— Вы не последовали за ними. Почему?

— Эта планета создала нас. Ей и выбирать сущность нашей жизни.

«Звучит как какая–то религиозная проповедь», — по отдельному каналу связи сказал Гор.

«Скорее, как постулат одной из наших фракций, — возразил Экспедитор. — Аномийские "Ускорители" вознеслись на постфизический уровень, а "Дарвинисты" хотят жить так, как предписывает им природа».

Экспедитор решил, что чувство равновесия у аномийцев развито сильнее, чем у людей, хотя со стороны их движения и напоминали дерганую походку голубя.

К костровой яме устремилась группа молодежи. Дети аномийцев быстро окружили Экспедитора и Тизака, но они просто не могли стоять на месте. Они то садились на корточки, то подпрыгивали и непрерывно болтали между собой, обсуждая незнакомое существо со странным телом, слабыми на вид клешнями и шерстью на макушке. От их гвалта у него едва не заложило уши.

Экспедитор услышал, как Тизак объясняет детям, кто такой их гость.

— Откуда ты прилетел? — спросил один из подростков.

Он был выше своих товарищей, почти одинакового с Экспедитором роста, его абрикосовая кожа слегка отливала зеленым.

— С планеты под названием Земля, за много световых лет отсюда.

— А зачем?

— Я ищу мудрость. Ваши предки обладали удивительными знаниями.

Пронзительные крики детей стали еще громче. Переводчик интерпретировал их как повторяющиеся возгласы: «Да! Да, они много знали».

— Мне пора поесть, — произнес Тизак. — Ты присоединишься ко мне?

— Это доставит мне большое удовольствие, — заверил его Экспедитор.

Тизак быстро поднялся, заставив ребятишек отпрыгнуть в сторону, и пошел к одному из ближайших домов. Двигался он удивительно быстро. Экспедитору, чтобы не отстать, пришлось бежать трусцой.

— Я должен предупредить, что твоя пища, возможно, физически мне не подходит.

— Я понимаю. Твои биохимические процессы вряд ли приспособлены к нашим растениям.

— Тебе знакома концепция биохимии?

— Не считай нас невеждами, путник со звезд. Мы просто не применяем наши знания так, как это делаете вы.

— Я понимаю.

Тизак дошел до своего дома и запрыгнул на небольшую площадку перед дверью. Экспедитор окинул быстрым взглядом толстые опоры, на которых стоял дом, и взобрался по одной из них до площадки.

— Ты другой, — заявил Тизак и вошел внутрь.

Оконные мембраны пропускали в дом достаточно света. Изнутри Экспедитор заметил на них радужные разводы и решил, что это какая–то кожа или кора, обработанная особым способом. Дом Тизака был разделен на три комнаты. В самой большой, куда они вошли, мебели оказалось немного. Вдоль внутренней стены стояло несколько простых сундуков. Три странных каркасных сооружения Экспедитор определил как стулья, а кроме них имелось еще пять скамей, составленных в центре в пятиугольник. На всех стояли широкие глиняные горшки.

На первый взгляд ему показалось, что в половине горшков что–то кипит — на поверхность поднимались и лопались многочисленные пузырьки. От резких запахов у него заслезились глаза. Экспедитор узнал запах гниющих или забродивших фруктов, но невероятно сильный.

Через мгновение он понял, что в помещении нет ни плиты, ни очага, хотя воздух здесь был заметно теплее, чем снаружи. А в горшках действительно шел процесс брожения — и довольно интенсивный. Экспедитор украдкой заглянул в один из них. Густая масса напоминала джем, но из не перемолотых фруктов.

Тизак подвинул к себе один горшок, нагнулся и, распахнув широкий рот, обхватил горло посудины. Прежде чем аномиец закрыл рот и несколькими быстрыми глотками высосал содержимое, Экспедитор успел заметить внутри сотни подвижных мандибул.

— Не хочешь ли попробовать моего >нет прямого перевода: консервированного холодным способом супа<? — спросил Тизак. — Я знаю, что процесс совместного поглощения пищи имеет для вашей расы ритуальное значение. Одно из блюд ты сможешь переварить без вреда для организма.

— Нет, благодарю. Так ты помнишь моих сородичей, посещавших этот мир в прошлом?

— Мы храним предания, друг мой.

Тизак пододвинул еще один горшок и обхватил его ртом.

— Но, кажется, я никому не интересен, кроме самых молодых жителей деревни.

— Я расскажу твою историю на нашем собрании. И она начнет переходить от деревни к деревне на общих встречах. Через двадцать лет предание о тебе будет известно всему миру, и его станут передавать от поколения к поколению. Ты никогда не затеряешься в нашей памяти, путник со звезд.

— Мне радостно это слышать. Ты, наверное, знаешь множество преданий, Тизак.

— Знаю. Я очень стар и слышал много рассказов. Так много, что они начинают меркнуть в моей памяти. Потому я рассказываю их снова и снова, чтобы предания не затерялись в прошлом.

«Какая глупость, — заявил Гор. — Таким образом они теряют массу информации. Ведь была же у них своя письменность. Без базовой символики, особенно в математике, невозможно развивать технологии. Зачем они отказались от своей культуры? При пересказе их история невероятно искажается, а потом и вовсе забывается».

«Не беспокойся, — заверил его Экспедитор. — Необходимое нам событие слишком велико, чтобы о нем забыть. Уж о нем–то они наверняка помнят».

«Да, конечно, но неопределенность меня убивает».

— Я бы хотел услышать предание о ваших предках, — сказал Экспедитор Тизаку. — Я хочу узнать, как они покинули этот мир, эту Вселенную.

— Предание, которое хотят услышать все, кто посещает наш мир. Но у меня есть много других историй. Например, о Газуке, чья храбрость не позволила утонуть пятерым детям, когда обрушился мост. Я слышал, как Разул отбивалась от стаи >нет прямого перевода: эквивалент волков<, пока ее сестры рожали. Разул уже была стара, когда я присутствовал на общей встрече, но ее слова сохранили истину. Есть еще предание о Фозифе, как он на машине, изрыгающей пламя, полетел к Италу, соседней с нами планете. Он первым из нашего рода проделал такое. Это самое старое предание, все остальные рассказы относятся к более позднему времени.

— Какое из преданий ты хочешь мне рассказать?

— Любое о нашем прекрасном мире. Ради этого мы живем. Чтобы все мы знали обо всем, что случается с нами.

— Но разве такое не противоречит вашему выбору? Знания относятся к той же области, что и наука и технология, от которых вы отказались.

— То истории машин. Истории, уже рассказанные. Они закончены. Теперь мы рассказываем истории о самих себе.

— Кажется, я понял. Ваши предания повествуют не о достижениях ваших предков, а о личностях, которые чего–то достигли.

— Ты становишься ближе к нашей истории, к нашей жизни. Чтобы понять нас сегодняшних, ты должен услышать все предания.

— Я сожалею, что мое время в вашем мире ограничено. Я был бы благодарен, если бы ты рассказал мне о своих предках и о том, как они покинули эту Вселенную. Ты знаешь, где произошло то знаменательное событие?

Тизак проглотил содержимое очередного горшка, затем подошел к ряду сундуков и открыл держащиеся на петлях крышки. Оттуда появились небольшие, чем–то наполненные мешочки из ткани, которые он разложил на скамьях.

— Предание о великом расставании никогда не померкнет в моей памяти. Оно имеет для нашего народа чрезвычайную важность, поскольку так начался раскол расы. На тех, кто ушел, и тех, кто поклялся сохранить верность нашей планете и судьбе, уготованной ею для всех нас. Мы до сих пор испытываем сожаление, потому что воссоединиться уже не сможем никогда.

— Моя раса тоже разделена на множество групп, — сказал Экспедитор, наблюдая, как Тизак управляется с мешками.

Аномиец достал и положил в горшки какие–то фрукты, добавив туда воды из большого сосуда, стоявшего в центре между скамьями. В конце он посыпал все это бело–голубым порошком из маленького пакетика. Содержимое горшка немедленно забулькало.

— Я выслушаю твои рассказы о разделении, — сказал Тизак. — Они мне пригодятся.

— Спасибо. А рассказ о месте, откуда ушли ваши предки? Я бы очень хотел его узнать и посетить.

— Мы пойдем туда.

Это было не совсем то, на что надеялся Экспедитор.

— Я рад. Могу я позвать свой корабль? Он перенесет нас в любое место вашего мира.

— Я понимаю, что твое предложение вызвано твоей добротой. Но я не хочу путешествовать на твоем корабле. Я пойду к месту разделения пешком.

«Проклятье, — возмутился Гор. — Путешествие может занять целые месяцы, если не годы. Попробуй убедить этого монстра рассказать, где оно находится. И предложи встретиться там, если уж иначе никак».

— Мне жаль, но я не способен долго путешествовать по вашему миру, — сказал Экспедитор. — Мне нужна пригодная для нашей расы пища. Не могли бы мы там встретиться?

— Туда всего два дня пути, — объяснил Тизак. — Ты столько пройдешь?

— Да, столько я осилю.

«Вот черт! — воскликнул Гор. — Твой новый друг, похоже, говорит о городе, что стоит в дальнем конце долины. Больше ничего подходящего здесь нет».

Экспедитор быстро просмотрел файлы, извлеченные из хранилища памяти и развернутые в экзо–зрении.

— Четыре дня назад мы исследовали там здание, стоящее к западу от большой площади. Ты заходил внутрь. Там была какая–то конструкция, оперирующая экзотической материей, что–то вроде небольшого стабилизатора червоточины. Неработающая. Мы предположили, что она связана с орбитальной станцией или каким–то уже не существующим устройством.

«И это говорит о том, как глупо строить предположения, когда дело касается чужаков, — сказал Гор. — Мы обнаружили пятьдесят три таких объекта и отвергли их все».

«Все объекты находились в разных городах, — добавил Экспедитор, рассматривая карту планеты. — В географическом отношении размещение идеальное. Я думаю, это могла быть заброшенная транспортная сеть вроде нашего старого Трансземного Кольца».

«Да, это случилось еще до твоего рождения, а я довольно часто им пользовался. В любом случае я отправляюсь к городу. Просканирую и проанализирую все до последнего отрицательного атома. Я выясню, что там за чертовщина, еще до того, как вы остановитесь пообедать».

Тизак вышел в одну из задних комнат. Экспедитор счел маленьким чудом, что чужак не задел антеннами за потолок. Но каждое движение его было точно выверено, и, проходя в более низкий дверной проем, аномиец нагнул голову.

«Как нам повезло, что мы выбрали деревню поблизости от механизма вознесения», — заметил Экспедитор.

Он сам не мог поверить такой удаче. Вероятность столь точного выбора была просто ничтожной.

«Пора бы судьбе нам улыбнуться», — проворчал Гор.

Экспедитор прекрасно понимал, что Гор не верит в удачу. «Может, Тизак просто собирается воспользоваться червоточиной, чтобы переместиться к механизму вознесения? Может, именно для этого и предназначена транспортная система? Нет, глупо. Если он не согласен лететь к городу на корабле, он не будет пользоваться и червоточиной. Проклятье!»

Аномиец вышел в большую комнату в костюме, состоящем из витков толстой, ярко окрашенной ткани, расшитой каменными бусинами. Экспедитор отметил искусный замысел такого одеяния, закрывающего длинное туловище, но оставляющего конечностям полную свободу движений.

Они сразу же отправились в путь. Сначала спустились по склону через всю деревню, затем перешли реку по арочному каменному мосту, настолько старому, что боковые камни уже начали крошиться.

— Сколько времени стоит здесь ваша деревня? — спросил Экспедитор.

— Семьсот лет.

По обоим берегам реки простирались ухоженные поля и сады. Взрослые аномийцы шли вдоль рядов деревьев и сильными верхними клещами перекусывали черенки плодов. В саду работали в основном матери, об этом Экспедитор догадался по цвету их кожи. Жизненный цикл аномийцев заключался в довольно простой последовательности: от бесполых детей и подростков к взрослым матерям и престарелым отцам. Каждый цикл длился около двадцати пяти лет. До восьмидесяти лет доживали лишь редкие аномийцы.

Такое никак не укладывалось у него в голове. Известно, что в прошлом они овладели искусством генетических манипуляций и умели продлевать жизнь. Но и от этого достижения аномийцы отказались, предпочитая не сходить с пути, предначертанного эволюцией. Подобных принципов не придерживалась ни одна из человеческих фракций. Даже Натуралы и те каждые тридцать лет прибегали к услугам изрядно устаревшего омоложения. Желание продлить жизнь так глубоко укоренилось в человеческом разуме, что уничтожить его не могло никакое психонейронное перепрофилирование.

«Как и надежду, — подумал Экспедитор. — Я продолжаю разгадывать смехотворную шараду Гора, потому что она дает мне надежду. Это единственный способ вернуться к Лиззи и детям. Одному Оззи известно, какое безумие запланировала Иланта в Бездне, но ни у кого нет ни единой идеи, как ее остановить. Если бы только надежда не была такой… хрупкой. Если бы я мог заставить себя поверить в то, что я делаю».

Экспедитор поднял голову. В далекой вышине в разрывах туч виднелась серебристая полоска орбитального мусора, похожая на неподвижное перистое облако. Он вздохнул. «Знаки и приметы, вот что я теперь ищу в небе. Неужели я настолько жалок? И я еще считаю слабыми аномийцев и удивляюсь, что они вернулись к примитивной жизни. К жизни, не угрожающей галактике. К жизни, не разделяющей отцов с детьми».

Он активировал связь с Гором.

«А что ты будешь делать потом? Если мы победим?»

«Для начала освобожусь от животного тела и вернусь в АНС, где я снова смогу мыслить должным образом».

«Но разве проблема не в этом? Посмотри, до чего довело нас ускорение эволюции».

«Ты считаешь, что мы зарвались, сынок? Думаешь, наше высокомерие — корень всех бед?»

«В некоторой степени — да».

«Ха, в некоторой степени. Ну конечно. Как раз потому мы должны продолжать двигаться, расширять границы человеческого развития. Каждый из нас должен использовать свои гены рациональности и ответственности по максимуму. Это единственный способ мирно жить в такой опасной галактике, как наша».

«Старый аргумент».

«И абсолютно актуальный. Может быть, единственный аргумент, сохранивший силу на протяжении всей нашей истории. Без образования и осмысления варвары одолели бы нас и давно овладели бы воротами города».

«А она неплохо воспользовалась этим, не так ли?»

«Иланта? Типичный случай, когда образование превышает коэффициент умственного развития, а амбиции сильнее таланта. Она просто еще одна поборница фашизма, сынок, а это опаснее всего, такие всегда уверены, что правы. Любой несогласный по любой причине становится злом, существующим только для того, чтобы его сокрушить».

Трудно было поверить, но Экспедитор внезапно поймал себя на том, что улыбается, шагая мимо садов и лугов чужой планеты.

«Это совсем не то, что ваш либерализм, верно?»

«В самую точку, сынок».

Спустя некоторое время возделанные поля сменились холмистыми пастбищами. Тизак свернул на узкую тропинку, идущую параллельно реке, видневшейся в нескольких милях от них. Впереди лежал гигантский пустой город, охватывающий начало долины, хотя его грандиозные башни и поражающие воображение купола в дымке летнего полдня были едва различимы.

Прекрасный вид. Чистый воздух. Яркое солнце. Поход к определенному месту. Не важно, по какой причине, но он снова стал ощущать перед собой цель. Еще не уверенность, но для начала и это неплохо.

— Я могу идти быстрее, — сказал он Тизаку.

Высокий чужак без видимых усилий удлинил шаги почти до прыжков. Экспедитор не отставал, наслаждаясь скоростью приближения к цели. «Я делаю это, — мысленно говорил он Лиззи и дочкам. — Я иду к вам».


Оззи ничем не выразил своего мнения. На лице Майрайан появилась сонная улыбка.

— Мило, — сказала она и снова погрузилась в Последний сон Иниго.

Сильнее всего сновидение подействовало на Корри–Лин. Она опустилась на колени перед Иниго и посмотрела на него снизу вверх, словно в надежде, что это была ошибка.

— Они получили все, — умоляющим тоном произнесла она. — Они победили. Их мысли достигли невероятной красоты.

— И все тщетно, — ответил он ей. — Они перестали быть людьми. Они получили все, что хотели, и это лишило их чувства собственного достоинства и ощущения цели. Их жизнь стала однообразной и скучной. Все их интересы остались в прошлом. Они посещают уже открытые ранее места. Это не дает никакого опыта, а лишь вызывает мрачную ностальгию. Они ничем не жертвуют, потому что в том нет необходимости.

— Они достигли самореализации, — возразила Корри–Лин. — Их разум так окреп. Иниго, они научились летать!

— А куда им летать? Для чего они используют этот дар? Только ради собственного развлечения. Кверенция превратилась в курорт для бесхарактерных божков.

— Они сумели избавиться от рутинных физических оков, ограничивающих нашу жизнь. Этот дар преподнес им Идущий–по–Воде. Они живут в свое удовольствие, никого не эксплуатируя, ничего не разрушая. Они понимают и любят друг друга.

— Потому что все они одинаковы. Это просто эгоизм.

— Нет.

Корри–Лин покачала головой и вышла на веранду. Спустя несколько мгновений Оззи услышал скрип старых ступеней под ее ногами.

Расстроенный Иниго поднялся, чтобы ее догнать.

— Оставь ее, старик, — предостерег его Оззи. — Пусть сама во всем разберется. Это единственно верный путь к пониманию.

Иниго долго колебался, потом медленно опустился на стул с высокой спинкой у кухонного стола.

— Проклятье, — буркнул он.

— Так вот чем все закончилось? — произнес Оззи. — Досадно.

Иниго ответил полным отвращения взглядом.

— Я что–то не уловил, — сказал Аарон. — Они достигли жизни, близкой к классическому представлению о рае на Земле.

— К несчастью, старик. Я там побывал. Можешь мне поверить: богач с золотыми мозгами и с репутацией развратника. Вино, женщины и песни без конца. У меня получалось намного лучше, чем у тех парней. Ну… за исключением умения летать. Должен признать, это было здорово. Я всегда удивлялся, как Эдеард не научился раньше. Знаешь, если я попаду в Бездну, я стану учиться с рассвета до заката. Это будет самореализация старейшего из людей.

— Не понимаю, — упорствовал Аарон. — Они достигли самореализации. Все до единого. И это великолепно. Вот наилучшее оправдание всего движения Воплощенного Сна.

— Навозный жук, обнаруживший, что его норка заполнена. Мы ведь говорим откровенно, да, Иниго?

— Да.

— Так вот, надо быть осторожнее со своими желаниями. Утопия на нашем биологическом уровне не годится. Если ты достиг всего, больше ничего не остается. Исчезает сущность человека: борьба. Потомки Эдеарда достигли состояния, когда самореализация неизбежна. И тебе не надо прилагать никаких усилий. Это не по–человечески, и тогда начинается процесс, обратный эволюции. И жители Кверенции в глубине души все понимали. Во времена Эдеарда численность населения начала уменьшаться. Нет смысла заводить детей, когда для них не осталось ничего нового. Они не смогли бы внести весомый вклад в Ядро.

— В таком случае Последний сон ничем нам не поможет, насколько я понимаю, — сказал Аарон.

— Нет, для твоей миссии он бесполезен, — подтвердил Оззи, гадая, как это отразится на его странной психике. — Но я полагаю, если обнародовать Последний сон, кое–кто из последователей Воплощенного Сна начнет сомневаться. Хотя бы самые смышленые, хотя они и в меньшинстве.

— Слишком поздно, — возразил Иниго. — Даже если большинство признает, что результатом паломничества в Бездну станет потерянное, бесплодное поколение, это не повлияет на само паломничество. Ты же видел реакцию Корри–Лин. Она не поверила, что Последний сон свидетельствует о провале. Если уж я не смог убедить ее…

— Отказаться от своей веры всегда непросто. Посмотри хотя бы на себя.

Иниго бессильно провел ладонями по лицу и ссутулился на стуле.

— Да, стоит посмотреть на меня.

— Старик, я тебе сочувствую. Нет, правда, сочувствую. Это был грандиозный крах. Как долго ты держал в себе Последний сон?

— Около семидесяти лет.

— Ну и ну. Должно быть, тебе стало легче, когда ты освободился от этой ноши. Вот что я тебе скажу, сегодня вечером мы с тобой хорошенько напьемся. Вот наилучший способ избавиться от всякого дерьма. Если кто и понимает колоссальный масштаб нависшей угрозы, то только ты.

Звучит почти заманчиво, — признал Иниго.

— Этим вы можете заняться позже, — заявил Аарон. — Теперь, когда мы убедились, что Последний сон для нас не имеет значения, вы должны сосредоточиться на том, что следует предпринять.

— Парень, ты никогда не сдаешься?

— А ты сдался, когда появился Сновидец и извратил твою идею Гея-сферы?

— Ой, только не надо пробовать на мне приемы мотивационной психологии. Кем бы ты ни был, это тебе не по силам. Завязывай с психической атакой.

— Как пожелаешь. Завязывай со своими шутками и займись делом. Наша задача — доставить Сновидца в Бездну.

— Я не исключаю, что этого не потребуется, — сказал Иниго. — Я поддерживаю мнение Араминты о том, что Ядро уничтожит Иланту.

— Может, ты и прав, — поддержал его Оззи. — Сильфены верят в Араминту. Я чувствую. В данный момент она их самая реальная надежда.

— Вы опять отклонились от темы, — воскликнул Аарон.

— Нет, не отклонились, — упрямо возразил Иниго. — Проблема с Илантой возникла уже после того, как началась твоя миссия. Учитывая огромное значение этого фактора, нам придется принимать во внимание и ее. Поступать иначе было бы нерационально.

— Задача миссии — доставить тебя, Сновидец, в Бездну.

— Нет. Как это ни прискорбно признавать, — сказал Оззи, — но Иниго прав. Про Иланту нельзя забывать, даже если твой босс, программируя твою упрямую башку, не принимал ее во внимание. Ты должен привыкнуть думать и о ней тоже. Послушай, неужели в твоем чугунном черепе совсем нет простора для маневра?

— Справедливо. Я понимаю, что она является важным фактором конечного исхода. Но, если мы не попадем в Бездну, мы не сможем ей противостоять, не так ли? Так что вы, двое, объединяйте свои гениальные мозги и думайте, как нам забросить Иниго.

— Это невозможно, — сказал Иниго. — Даже с таким кораблем, на котором ты прилетел на Ханко, мы не сумели бы добраться до границы Бездны раньше флотилии паломничества. В сущности, выигрывает тот, кто первым попадет в Бездну.

Не стоит быть таким уверенным, старик, — заметил Оззи. — Если ты попадешь туда первым, ты получишь шанс на победу. Но с уверенностью утверждать так нельзя, особенно в этой ситуации. Ну а теперь, когда мы выяснили, что попасть туда ты не сможешь, пора подумать о быстром, но почетном отступлении.

— Об этом думать непозволительно, и я уже устал вам повторять, — сказал Аарон. — Не заставляйте меня менять метод убеждения, мне надоели ваши метафоры. Итак, как нам доставить Сновидца в Бездну?

Оззи устало ссутулил плечи. Агент начинал раздражать его, и это плохо. Он знал, что не сумеет удержаться, чтобы не выяснить, до чего может дойти Аарон. «Совсем как чикойя в Октороне».

— Давайте рассмотрим вопрос о телепатической связи на тот случай, если ничего другого не удастся? — с невинным видом предложил он.

Руки Аарона легли на стол. Боевые элементы приподняли кожу на запястьях.

— Не стоит.

Майрайан приоткрыла глаза и улыбнулась из глубин гипнотического сна.

— Плохие мальчики. Придется лишить вас ужина.

— Я хочу получить свой ужин, — возразил Оззи.

Аарон долго смотрел на него предостерегающим взглядом, но его оружие медленно исчезло.

— Что ж, ладно, давайте разберем проблему во всех подробностях. Корабли паломничества опережают нас примерно на восемь тысяч световых лет. «Линдау» сильно поврежден. Итак, нам нужен корабль, превосходящий по скорости все, что было построено в Содружестве. Что имеется на Конусе?

Оззи печально вздохнул.

— Эй, мозг–в–кувшине, ты слышал вопрос. Что ты можешь сказать по этому поводу?

«ИР Конуса на настоящий момент зарегистрировал триста восемьдесят два корабля чужаков, — ответили интел–центры. — Ни один из них не способен развить большую скорость, чем корабль Содружества, оснащенный гипердвигателем. Наиболее скоростные суда, определенные сенсорами, принадлежат илоди. Их скорость может достигать двадцати двух световых лет в час».

— Это нам не подходит, — сказал Иниго.

— Вы можете угнать один из кораблей и вернуться в Содружество, — предложил Оззи. — Если Иниго появится на людях, твой босс, скорее всего, свяжется с тобой и скажет, что делать дальше.

— Этот вариант будет запасным на тот случай, если не удастся даже установить телепатическую связь с Бездной, — сказал Аарон. — Ты говорил, что в случае расширения Бездны Высокий Ангел тебя заберет.

Оззи вдруг пожалел, что накануне не придержал язык. Этот намек мог привести лишь к одному, и Аарон не откажется от своей цели, только не он.

— Вполне вероятно. Зависит от того, будет ли у него свободное время.

— Вот твои слова: «Кватукс мне кое–чем обязан. Высокий Ангел захватит нас по пути к Андромеде, или куда он еще надумает направиться" Это означает, что ты можешь вызвать Высокий Ангел сюда.

— Старик, я могу только попросить. Нет никаких гарантий…

— Проси.

— Какой в этом смысл? Ты хочешь попасть в Бездну. Кватукс направится в противоположную сторону, и как можно дальше.

— Райели — единственные среди всех известных рас, кто способен прорваться сквозь рубеж. Они могут доставить нас внутрь.

— Могут, но не станут. Не стоит даже спрашивать.

— Сделай одолжение.

Оззи бросил в сторону Иниго умоляющий взгляд. Бывший мессия пожал плечами.

— Добро пожаловать в нашу компанию, — только и сказал он.

— Контакт установить не так–то просто, — произнес Оззи.

Ложь. Он проигрывал бой и понимал это.

— Для того, кто имеет частный трансмерный канал связи с Содружеством? — насмешливо спросил Аарон.

— Все равно ничего не получится, — упорствовал Оззи.

— Я тебя очень прошу. Ты ведь уже заслуживаешь моральной победы надо мной. Возможно, мне придется заткнуться и оставить тебя в покое.

Оззи метнул на него сердитый взгляд и дал команду юз–дублю активировать канал связи с Высоким Ангелом.

— Расширь приемный конец на всех нас, пожалуйста, — попросил Аарон.

Оззи не был так зол уже много столетий. Нельзя сказать, что он не хотел помочь Иниго попасть в Бездну. Но он опасался, что и ему самому придется его сопровождать, а в противном случае Кватукс вряд ли согласится одолжить им Высокий Ангел. Оззи не хотел соваться в Бездну по одной простой причине: еще никому, насколько это было известно, не удавалось из нее выбраться.

Высокий Ангел принял вызов.

«Оззи, — произнес Кватукс. — Мы не общались много лет».

— Да, точно. Послушай, давай оставим на потом приятельские приветствия. Тут у меня два человека, которым надо попасть в Бездну раньше, чем туда доберется флотилия паломничества. Не мог бы ты или кто–то из твоих сородичей этому поспособствовать?

«Оззи, ты, как всегда, выдвигаешь самые невероятные предложения. Именно потому я так ценю нашу дружбу. Аарон с тобой?»

— Я здесь, — откликнулся Аарон. — Откуда ты знаешь?

«Канал связи тянется на семь с лишним тысяч световых лет. Кроме того, он проходит через множество узлов в унисфере. Я не думаю, что он абсолютно безопасен. Не забывайте об этом, пожалуйста. Но я рад, что ты выжил. Наш общий друг Паула Мио информировала меня о твоих передвижениях».

— А. Конечно.

«И другой человек, которого ты разыскивал, когда мы встречались, он тоже с тобой?»

— Да.

«Чудесная новость».

— Я рад, что ты так считаешь. Надеюсь, ты понимаешь, что этот третий мог бы нейтрализовать угрозу, если бы ты доставил его в Бездну раньше паломников. Вам по силам такое? Тебе или райелям–воинам?

«Нет».

— Я хочу спросить тебя напрямик. Чем может навредить наш проход через границу? Это всего два человека, тогда как на подходе двадцать четыре миллиона паломников.

«Мне очень жаль, но мы просто не в силах помочь. Такое физически нереализуемо. Даже наши корабли не обладают достаточной скоростью, чтобы доставить вас туда вовремя. Тем не менее у меня есть альтернативное предложение».

— Какое?

«На встречу с Оззи летит кое–кто еще. Это, возможно, более значительная личность, чем тот человек, что находится рядом с тобой. Корабль прибудет через три дня. Я настоятельно советую его дождаться».

— Я не уверен, что смогу это сделать. У меня задание.

«Очень, очень жаль».

— Я подожду, — сказал Оззи.

«Спасибо, Оззи. С этим человеком летит мой старинный друг Оскар Монро. Он выступит гарантом того, что ты услышишь».

— Черт побери. Оскар? В самом деле? Он уже освободился? Проклятье, я потерял счет времени.

«Да, он давно на свободе. Я надеюсь, что все вместе вы найдете выход из этой ужасной ситуации. Прошу тебя, убеди Аарона подождать их прибытия».

— Сделаю, что смогу, старик.

Разговор закончился. Оззи задумчиво посмотрел на Иниго.

— Некто, более значительный, чем ты? Кто же это?

Он никак не мог догадаться и потому злился. Кватукс не стал бы лгать, так что… кто–то более значительный, чем Иниго, по отношению к Бездне. У Оззи не было ни единого предположения.

— Наша миссия под угрозой, — заявил Аарон.

Он поднялся, и вокруг позаимствованного им мундира появился слабый пурпурный ореол защитного силового поля.

Оззи хихикнул.

— Тебе надо бы лучше знать Паулу Мио. Мало того что она с десяти шагов способна отморозить тебе яйца одним только взглядом, эта цыпочка весьма серьезная особа. Не удивлюсь, если она и окажется твоим таинственным боссом. В свое время она проворачивала и более грандиозные операции.

— Я не могу позволить ставить под угрозу миссию.

— Расслабься. Если бы Паула хотела тебя остановить, ты бы сюда не добрался. Кватукс советовал мне остыть. Старина Ква далеко не глуп. Надо дождаться Оскара. Подумать только, он еще в деле. Могу тебя заверить, моя уверенность поднялась на десять пунктов.

— Во имя Хоньо, кто такой этот Оскар Монро? — воскликнул Иниго.

— Оскар Мученик, — негромко ответил Аарон. — Он пожертвовал своей жизнью, чтобы Уилсон Кайм помог Отмщению планеты и спас человечество от осквернения и истребления. Если сюда действительно летит Оскар…

Аарон явно колебался, чегораньше Оззи за ним не замечал.

— Ну, так я полагаю, мы будем ждать? — спросил он, с любопытством ожидая реакции.

Для того, кто не мог похвастаться почти никакими воспоминаниями (или для его босса), было странно упомянуть столь посторонний факт. И тем не менее упоминание об Оскаре вроде бы поколебало прямолинейную установку Аарона на выполнение миссии.

После его вопроса возникла заметная пауза, и лишь затем Аарон заговорил:

— Мы должны продолжать рассматривать все способы проникновения Иниго в Бездну. Этот процесс нельзя прекращать.

— Но мы можем продолжить, сидя здесь, не так ли? — уточнил Оззи.

И Аарон снова проявил признаки сомнений.

— Это допустимо.

— Отлично. Хотя о проникновении в Бездну можно забыть. Если уж райели не могут туда пробиться, чтобы нас забросить, догнать флотилию паломничества не удастся никому.

— Кватукс говорил, что связь ненадежна.

— Старик! Есть осторожность, а есть паранойя. Мне кажется, всем понятно, к чему ты склоняешься.

— Ладно. — Аарон повернулся к Иниго. — Этан говорил Араминте, что Воплощенный Сон надеется на открытие Бездны для остальных верующих Содружества.

— Эту идею мы обсуждали еще до моего ухода, — ответил Иниго. — Я никогда не считал ее реальной.

— Если ты можешь установить контакт с Небесным Властителем, ты должен попросить его забрать тебя отсюда.

— Ох, Заступница, прекрати…

— Мы должны обдумать все варианты. Если уж физический полет в Бездну для нас недоступен, мы должны опробовать и такой метод или, по крайней мере, обсудить его. Ты должен снова увидеть сон из Бездны. Это же не может усугубить нашу ситуацию?

В дверях кухни появилась Корри–Лин. Оззи нисколько не сомневался, что она уже некоторое время стояла поблизости.

— Я буду с тобой, если ты попытаешься это сделать, — сказала она Иниго и подошла, чтобы его обнять. — Отныне и навсегда.

Он положил голову ей на плечо.

— Спасибо тебе. За все. За понимание.

— Ты был прав. Их жизнь стала бесполезной, пустой. Они получили дар, о котором никто из нас и мечтать не мог, но не позаботились оглянуться вокруг. Их тела летали, а души постепенно умирали. Это так печально. Нельзя допустить, чтобы такая судьба постигла верующих. Они пропадут, и галактика погибнет. — Она взяла его руки в свои. — Веди нас прочь от этой участи, Сновидец. Не позволяй Бездне уничтожить нашу волю.

— Я люблю тебя.

Иниго нежно поцеловал Корри–Лин.

Сцена стала такой интимной, что Оззи почти смутился, наблюдая за ними. Почти. Влюбленные стояли и смотрели друг на друга, улыбаясь от счастья и радости понимания. Никто другой для них не существовал.

— Старик?

Улыбка Иниго стала шире, а Корри–Лин рассмеялась.

— Да, Оззи?

— Есть предложение: выдай верующим Последний сон.

— Что?

— Корри–Лин права. Тебе пора начинать борьбу. Так что давай, покажи им, что мечта о переселении в Бездну была ужасной ошибкой, что они обрекают своих потомков на пустоту и вымирание. Как там говорил тот парень? «Часто надо сделать что–то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь?» Этот шаг заставит отвернуться от движения самых верных твоих последователей. Возможно, они все поймут, а возможно, и нет. Но кому какое дело, старик? Тебе все равно никогда не удалось бы снова привлечь их на свою сторону. В крайнем случае, они сильно подпортят настроение Этану и Иланте. А если повезет, можно надеяться на бунт на кораблях флотилии.

— Да, — неожиданно оживилась Корри–Лин. — Они заслуживают того, чтобы все узнать. Они так долго ждали твоего возвращения. Верни им их истинную надежду. Эдеард так бы и поступил.

— Хорошо.

Иниго выпрямился. Его гея–частицы открылись, и Сновидец снова поделился своими мыслями. Со всеми.


Если бы Тизак был человеком, они с Экспедитором стали бы лучшими друзьями еще до того, как добрались до покинутого города в начале долины. Два дня путешествия по необитаемой местности сплотили их как нельзя лучше. Ухоженные поля и пастбища, окружавшие деревню, уже через три часа ходьбы уступили место дикорастущим лугам. В отсутствие пасущихся животных вьющийся эквивалент травы вырастал густым и высоким, так что его изогнутые стебли образовывали труднопроходимый ковер. Часто встречались плотные растения высотой до человеческого колена с копьевидными листьями, выделявшими слабые токсины. Тизак старательно обходил их стороной. Потому путь их оказался не таким прямым, как хотелось бы Экспедитору. Он мирился с этим, рассказывая Тизаку о своей жизни и семье.

— Я слышу, что твоя раса близка к разделению, как случилось с нашими предками, — заметил старый аномиец.

— Да, конечно, в нашей истории есть сходство с вашими преданиями. Но судя по тому, что нам известно о вас, в вашем обществе было меньше противоречий. Это вызывает восхищение. Хотелось бы, чтобы и мы смогли добиться согласия.

— У нас есть предания о конфликтах между нашими предками. Кое–кто верит, что эти истории потеряли свою силу по той причине, что их рассказывали недовольными голосами. Было бы странно, если в нашем прошлом полностью отсутствовала вражда.

— В этом между нами тоже есть нечто общее. Очень многие из нас любят поговорить о добрых старых временах лет тысячу назад. Но по словам тех, кто жил тогда, я понял, что проходящие годы зачастую искажают реальность.

— Кому захочется плохо отзываться о своих предках? Ведь они подарили нам сегодняшний день.

Кроме ядовитых растений, путь сильно затрудняли ручьи. Тизак весил намного больше, чем человек, и на топких берегах ему приходилось соблюдать осторожность. Проходя вдоль бурлящего ручья в поисках каменистого участка для переправы, он говорил, что в предательских трясинах попало в ловушку немало беззаботных путешественников.

В ответ на отредактированный рассказ Экспедитора о своей жизни он получил предание о Газуке на разрушающемся мосту, и о Разул, и о Фазку и десяток других скучных историй, весьма характерных для пасторального общества. Под конец он выслушал предание о Фозифе, оказавшееся по сравнению с остальными удивительно лиричным. Его удивило трепетное отношение к первому полету в другой мир, тогда как обо всех остальных достижениях аномийцев, ставших расой звездных путешественников, говорилось лишь несколькими короткими фразами. Зато эта история напомнила ему о космических программах эпохи холодной войны и о Ниле Армстронге, о чем он и рассказал. После его историй Тизак молчал целых сорок минут.

Для первой ночевки они остановились на краю небольшой рощи высоких деревьев с широкими поникшими ветвями. Экспедитор отстегнул с пояса цилиндрический автономный конденсатор величиной с ладонь, и тот негромко зажужжал, пропуская через себя воздух. Пластиковая емкость, вышедшая из него, словно желтоватая опухоль, стала раздуваться, наполняясь влагой. Эту воду Экспедитор залил в пакеты с пищевыми концентратами. Они оказались неплохими на вкус, хотя он предпочел бы съесть что–нибудь горячее. Тизак высосал содержимое двух горшков, которые нес в рюкзаке.

С наступлением темноты послышались голоса ночных животных. Экспедитор из прямоугольного куска пластика развернул вверх и вширь свою палатку. Тизак поблагодарил его за предложение разделить ночлег, но отказался, сказав, что предпочитает спать под открытым небом. Сон аномийцев не был таким глубоким, как у людей. Они всю ночь только дремали. И уж конечно, не видели никаких снов.

Вспомогательные подпрограммы разбудили Экспедитора сразу после полуночи по местному времени. Сканирование бионониками показало, что к нему приближаются три довольно больших зверя. Город вдали мерцал радужным сиянием, как будто в зданиях из цветного стекла остались сгустки дневного света. Переливающееся зарево составляло резкий контраст с черным массивом леса с другой стороны, откуда слышался шорох ветра в ветвях да трели ночных птиц. Экспедитор, повернувшись лицом к лесу, настроил биононики на комплексный энергетический импульс низкого уровня. После разряда звери отчаянно взвизгнули и бросились прочь, ломая нижние ветки и в спешке разбрасывая лапами клочья травы. Неизвестно, как Тизак относился к убийству местных животных, поэтому выстрел Экспедитора был эквивалентен всего лишь увесистому удару по носу, подкрепленному слабым электрическим разрядом.

— Я благодарен тебе, — произнес Тизак, поднимаясь со своего травяного ложа. — От трех > нет прямого перевода: ночных зверей < даже мне было бы трудно нас защитить.

— Вот видишь, машины иногда могут оказаться полезными.

— Со мной мой > нет прямого перевода: топор–дубинка <, он бы мне помог, — сказал аномиец, поднимая продолговатый кусок дерева, обведенный парой резных спиралей и увенчанный шишкой с острыми гранями. — Он еще никогда меня не подводил.

Экспедитор посмотрел на светящийся город и открыл канал связи с Гором.

«Ну как, ты что–нибудь выяснил?»

«Частично. Эта штуковина стабилизирует нулевую червоточину, но в данный момент она не развернута. Сенсоры „Последнего броска" принялись за исследование квантового строения, но, пока она закрыта, проделать такое непросто. Первые предположения о том, куда вела червоточина, я получу через несколько часов».

«Так значит, это не механизм вознесения?»

«Нет, если только червоточина не ведет прямиком в рай аномийцев».

«Сквозь нулевую червоточину не может перемещаться ни одно физическое тело».

«Я знаю. Но это только начало. Вдруг я что–то просмотрел. А как у тебя дела?»

«О, великолепно. Приключение — мечта мальчишек — в самом разгаре. Мы встретимся с тобой завтра».

После этого Экспедитор пожелал Тизаку спокойной ночи и вернулся на удивительно мягкий матрас в палатке.

На следующее утро они пустились в путь с рассветом. По дну долины, повторяя извилистый путь реки, тянулись тонкие щупальца тумана, но поднимающееся солнце быстро их высушило. Над городом, сияющим в утренних лучах, дул ровный ветерок.

Путь предстоял неблизкий, но Экспедитор верил, что до наступления ночи они его одолеют.

— А у вас есть предание о том, что уготовила вам планета в самом конце? — спросил он старого аномийца.

— Мы живем в этом предании, но с той точки, где мы находимся, конца не видно.

— Но есть же у вас какие–то догадки? Какая–то общая вера, из–за которой вы не ушли вместе с предками, чтобы стать кем–то еще.

— Перед расставанием навеки было сказано много слов надежды. Кто-то верит, что со временем мы станем неразумными существами и планета выдвинет на главенствующее место другой разум.

— Разве это не обратный ход эволюции?

— Только с точки зрения единственной расы. Жизнь планеты важнее. Она настолько хрупкое и редкое явление, имеющее такой потенциал, что ее необходимо беречь. Если потребуется отречься от физического превосходства в пользу наших преемников, мы должны смириться. Но этот поворот лежит в далеком будущем для нас. По меркам эволюции, мы пока в самом начале пути.

— Как же вы узнаете, что достигли предела? Что уже пора уступить дорогу?

— Мы этого не узнаем. Я живу во времена ожидания. Мы считаем, что оно продлится несколько десятков тысяч лет. Возможно, мы просто перестанем существовать. Есть среди нас и те, кто считает, что мы будем жить в гармонии с планетой, пока не остынет солнце и не погаснет свет. Какой бы ни оказалась наша судьба, мне этого не узнать. Я всего лишь простой ремесленник, творящий свою недолгую жизнь. И у меня есть цель. Я доволен ею и доволен удивительными историями, которые еще успею послушать за короткий промежуток отведенного мне времени. Ты можешь сказать то же самое о своей жизни?

— Ты успел очень хорошо меня узнать, Тизак. Нет, моей жизни не хватает вашей уверенности и безмятежности. Не исключено, что моя жизнь улучшится, если я узнаю о твоих предках то, что хочу узнать.

— Мне жаль тебя. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы твоя история закончилась хорошо.

— Спасибо тебе.

«Это местная звезда», — в полдень объявил Гор.

Экспедитор сквозь густое сплетение ветвей посмотрел в небо. Вместе с Тизаком они шагали по лесу, где горячий неподвижный воздух был насыщен пыльцой какого–то растения, пахнущей перцем. Яркие солнечные лучи, проникающие через голубую и зеленую листву, заставили его прищуриться.

«А что тут такого?»

«Ничего. Червоточина с нулевым диаметром разворачивалась на сто восемьдесят миллионов километров. Таково расстояние до планеты. Ничего другого на таком расстоянии нет. „Последний бросок“ закончил исследования. Это огромный участок пространства, при единственном сканировании нетрудно что–то пропустить, тем более, если объект скрыт маскировкой. Или какая–то станция могла изменить орбиту».

«Ты рассуждаешь как человек. Перестань. Аномийцам не надо было ничего скрывать».

Экспедитор рассмеялся во весь голос, вспугнув с деревьев несколько неповоротливых птиц.

«Но ведь механизм вознесения они умудрились скрыть, и довольно успешно, не так ли?»

«Механизм никто не прятал. Мы просто не знаем, что надо искать».

«Похоже на последний отчаянный аргумент».

«Или, еще хуже, на аргумент одержимого».

«Сынок, ты идешь за монстром через лес на чужой планете и надеешься, что этот путь приведет тебя к семье. Так что не надо говорить мне об отчаянии, ладно?»

«Ладно, но ответь на один вопрос: зачем открывать червоточину в центр звезды? Она может сжечь всю планету».

«Сквозь нулевую червоточину не способно перемещаться ни одно физическое тело».

Экспедитор отчетливо представлял себе лицо Гора, его золотую кожу и мелкие морщинки вокруг глаз, когда он растерянно хмурился.

«Хорошо, тогда какую информацию можно получить из звезды?»

«Не из самой звезды. Где–то под короной должен болтаться какой–нибудь сенсор. Или даже глубже. Всем известно, что они любили научные эксперименты».

«Эксперименты — это неплохо, но не забывай, нам нужен конечный результат».

Он и сам догадался, о чем сейчас спросит Гор, настолько велико было его нетерпение.

«Сколько вам еще потребуется, чтобы сюда добраться?»

Экспедитор усмехнулся, окидывая взглядом лес вокруг.

«Дай нам еще часов пять».

«Господи боже мой!»

«Мы и так неплохо идем, — возразил Экспедитор. — Не забывай, что Тизак — не самый молодой житель деревни».

«Ладно, я жду».

Экспедитор предпочел не уточнять, что пять часов потребуется, чтобы дойти только до границы города.

На плоскую равнину, простирающуюся перед городом аномийцев, они вышли, когда краски окружающего мира уже начали меркнуть в наступающем сумраке. Это была странная и беспокойная прогулка. В отличие от человеческих городов, зона городской застройки здесь не начиналась постепенно. Граница была резкой и отчетливой. Только что они шли по подозрительно ровной и однообразной траве, а в следующий момент под ногами Экспедитора уже протянулся местный эквивалент бетонной улицы, а впереди маячило поднимающееся высоко в пепельно–серое небо здание в форме луковицы. Внутри массивных строений начали загораться огни. Вместо привычных человеку окон здесь были полностью полупрозрачные стены. При внимательном осмотре Экспедитору даже почудилось какое–то движение разноцветных линий, пронизывающих поверхность стен, как будто по ним текла жидкость. Тогда он понял, что перед ним усовершенствованный вариант мембран, увиденных в деревенских домах.

Чем глубже они погружались в город, тем темнее становилось небо. Через несколько минут дома уже обступили их со всех сторон. С момента прибытия на планету он повидал немало городов, и чужеродные силуэты и планировка его не удивляли. Но в компании Тизака все это производило совершенно иное впечатление. Казалось… город не так пуст, как он считал. Мягкий теплый свет заливал улицы, создавая на каждой поверхности многоцветные узоры. Ему чудилось, что боковым зрением он не раз улавливал их мерцание. Ощущение чужого следящего взгляда стало настолько сильным, что он не удержался и провел быстрое сканирование.

Как и ожидалось, вокруг никого не было. Но холодная логика никак не могла рассеять таинственное ощущение.

— А у вас есть предания о призраках? — спросил он Тизака.

— Твоя переводящая машина затрудняется с толкованием слова. Ты говоришь о сущности, оставшейся после гибели живого тела?

— Да.

— Есть предания о наших предках, перенесших свои мысли в машины, чтобы продолжать после отказа биологического тела.

— Да, люди тоже так поступают, но это не совсем то, что я имел в виду. Я говорил о существовании вне физической формы.

— Такими стали наши предки после разделения. Вот он, метод, который ты ищешь.

— Нет. Не совсем. Это нечто невероятное, но оно существует.

— У нас нет преданий о таких вещах.

— Понятно. Спасибо.

Тизак продолжал двигаться по улице длинными прыгающими шагами, даже не оглядываясь на Экспедитора.

— Но город обращается ко мне со своими небольшими историями.

— Город?

— Без звука. Но тем не менее своим голосом.

— Интересно. А что за истории он тебе рассказывает?

— О том, где мои предки покинули этот мир. Так мы его и отыщем.

Экспедитор чуть не выпалил: «Но вы ведь не пользуетесь машинами!»

Он знал, что должна быть коммуникационная сеть, загрузка информации в эквивалент человеческих макроклеточных ячеек. По всей видимости, оставшиеся аномийцы так и не избавились от этого незначительного усовершенствования на генетическом уровне.

«Мы опять строим предположения, — сказал Гор. — Мы считали, что Тизак знает о механизме вознесения, а оказалось, что он спрашивает о нем у оставшегося ИР».

«Нет, — возразил Экспедитор. — Это не совсем так. Я уже достаточно хорошо его изучил. Он скорее позволит диким ночным зверям себя разорвать, чем воспользуется приличным оружием. Здесь что–то другое».

Он провел более тщательное сканирование.

«Никакой трансляции, по крайней мере я ничего не смог обнаружить. И все–таки от этого места у меня мурашки по коже бегают. Ты провел здесь два дня. Тебя что–то беспокоило?»

«Привидения и гоблины? Нет».

«Как типично», — подумал Экспедитор. Но город продолжал нервировать его, а Тизак получал какую–то информацию, передаваемую методом, который не могли определить его биононики. Он возобновил сканирование. Звуковое. Химическое. Электромагнитное. Визуальное/подсознательное. Микробиологическое. Вибрационное. Все варианты воздействий, способных затронуть человеческое тело.

Никакой активности в городе обнаружить не удалось. Но в других городах, где он ходил без Тизака, такого не было. «Следовательно, это не внешний эффект…» Экспедитор полностью открыл свои гея–частицы и прислушался к мыслям.

Да, вот оно, доносится откуда–то издалека, словно чужие сны на окраинах Гея–сферы, генерируемые узлами восприятия, которые они оставили на орбите. Мысль, но сотканная из понятий, разительно отличающихся от человеческих. Цвета, запахи, звуки, эмоции — все это как будто не совпадало по фазе с представлениями из мира Экспедитора.

«Привет?» — мысленно поздоровался он.

Реакция была, в этом он не сомневался. Едва уловимый слой незнакомых мыслей всколыхнулся. Мелькнуло даже слабое раздражение, не мысль и не воспоминание, а едва заметное ощущение: спящее свернувшееся животное еще глубже прячет голову, когда что–то задело его шкуру.

«Значит, мы способны понимать друг друга». Вот только город этого не хочет, потому что он не был его частью, частью здешнего мира. Он не связан с городом, он здесь чужак. В дремлющем разуме не возникло ни сожаления, ни вражды. Город не выразил своего отношения к нему. Он просто знал, что пришелец никак с ним не связан, не входит в его систему.

«ИР основан на нейронной сети, — доложил он Гору. — Я ощущаю его через гея–частицы. Он в какой–то степени активен, но откликается только на мысли аномийцев. Нам не удастся получить из него никакой информации».

«Дерьмо».

«Какая ирония, а? Одно пожелание, одна мысль местного обитателя, и весь город оживет, чтобы обеспечить им жизнь, которую они и представить себе уже не могут. А оставшиеся аномийцы довольствуются простейшей философией далекого прошлого».

Тизак вывел их на длинный бульвар, постепенно поднимающийся вверх. Здания с обеих сторон соединялись тонкими арками, и каждая светилась одним основным цветом, словно разделенные полосы радуги. Экспедитор развернул в экзо–зрении план города.

«А знаешь, мы направляемся в твою сторону».

«Да, я вижу».

«Если точнее, то прямо к тебе. Это не может быть простым совпадением».

«Сынок, я уже перестал удивляться всему, что нам подбрасывает планета».

Еще целый час они шагали по широким городским улицам. Тизак уверенно определял направление, но двигался уже не так быстро, как ранним утром. Напряжение ощущалось даже в усиленных бионониками мускулах Экспедитора. Не считая нескольких коротких остановок, они шли уже пятнадцать часов подряд.

С появлением первых звезд, едва различимых в насыщенном свете зданий, они наконец вышли на просторную площадь. Она представляла собой круг диаметром около семисот метров, по краю которого тянулись сегменты густых зарослей зеленовато–серого кустарника. Вокруг высились башни и эллипсоиды, уходящие в небо на целый километр. Благодаря их высоте и расположению казалось, что они слегка наклоняются внутрь, охраняя площадь.

Космический корабль на площади смотрелся явно нелепо, но Гор поставил «Последний бросок» почти вплотную к раздутой цилиндрической башне с гладкой темной верхушкой. Золотой человек уже шагал через площадь к ним навстречу, отбрасывая пучок разноцветных теней, колеблющихся при движении, подобно лепесткам цветка. Он остановился в центре площади и вежливо поклонился аномийцу.

— Тизак, для нас большая честь, что ты тратишь свое время, чтобы поведать нам предание об уходе ваших предков.

Экспедитор удивленно приподнял бровь: пронзительные звуки аномийской речи выходили непосредственно из горла Гора.

— Для меня это удовольствие, — ответил Тизак. — У тебя другой цвет кожи. Ты более развит, чем твой сородич?

— Нет, сейчас я от него не отличаюсь. Это мое тело из далекого прошлого. Обстоятельства заставили меня снова им воспользоваться.

— Я рад, что так получилось. Ты интересен.

— Благодарю. Можешь ли ты сказать нам, откуда ушли ваши умудренные знаниями предки?

От такой прямоты Экспедитор невольно поморщился.

— Вот отсюда, — ответил Тизак.

Золотой палец Гора показал на гладкое матовое покрытие площади.

— Отсюда?

— Да.

Биононики Экспедитора немедленно провели сканирование пространства под его ногами. Гор сделал то же самое. Площадь оказалась верхушкой цилиндра, уходящего вглубь почти на пятьсот метров. Ее ядерная структура была необычной: разнообразные полосы из усовершенствованных длинноцепочечных молекул сплетались и извивались друг вокруг друга, словно струи дыма под ветром. Вся система казалась бездействующей и инертной. Но создавалось впечатление, что эти полосы каким–то образом влияют на квантовые поля под ними, хотя эффект был едва заметен.

Ничего подобного Экспедитор еще не видел. Интел–центр наверняка не сможет идентифицировать не только саму систему, но и выполняемые молекулярными цепочками функции, если они перейдут в активный режим. Как только он открыл свои гея–частицы, он ощутил неясные мысли механизма, еще более абстрактные, чем эмоции самого города. Экспедитор с отчаянием осознал, что между механизмом и человеком невозможен никакой контакт. Чтобы перевести его в рабочий режим, необходима помощь Тизака или кого–нибудь из его сородичей.

— Они и впрямь не хотели, чтобы за ними последовал кто–то другой, — невесело заметил Гор.

— Похоже, что так.

— Ха. И вот появляюсь я. Ну, ладно. — Гор подбоченился и повернулся к Тизаку. — Прошу тебя, попроси машину включиться.

— Машина, отделившая нас от предков, не является частью моей жизни. Она выполнила свою роль. Нам планета уготовила другую судьбу.

— Вот как? И это твой окончательный ответ?

— А разве может быть иначе?

— Если мы не выясним, как твои предки покинули мир, галактике грозит гибель.

— Я не стану рассказывать эту историю на общей встрече. Она лишена обоснования в нашем мире.

— А если я докажу, что говорю правду?

— Если мир ожидает такая судьба, она уготована и нам. Нас носит планета.

— Чертовы фаталисты, — пробормотал себе под нос Гор.

— Ну, что теперь? — спросил Экспедитор.

Он не смог сдержать нотку отчаяния в голосе.

— Прекрати ныть, начинай думать. Нам остается только взломать систему, вот и все.

— Взломать- это?

— Нет, не сам механизм, а контрольную сеть. Как только получишь контроль над выключателем, ты на коне. Точка.

— Но речь идет не об управляющем процессоре. Это нечто среднее между узлом восприятия и многомерной системой. Ты не сможешь ее развернуть. Проклятое устройство наполовину живое и обладает разумом.

— Значит, мы физически разорвем связи и вставим собственную командную цепь непосредственно в механизм. А теперь помолчи. Ты провел сравнительный анализ остальных пятидесяти трех червоточин, которые мы обнаружили?

— Что? Нет.

— Тогда послушай. Все они расположены на открытых местах вроде этой площади. Другими словами, на планете не меньше пятидесяти четырех механизмов вознесения. Ну, логично. Высокоразвитых аномийцев было очень много, тем более что они собрались здесь из всех колоний. Процесс перехода на постфизический уровень наверняка тянулся долго.

— Да, я уверен, так и было.

— Отлично. А откуда они брали питание? Если ты раскручиваешься до статуса архангела, энергии потребуется немало, тем более что используется механизм чуть ли не в половину кубического километра твердотельных систем. — Гор повернулся к раздутой башне, на фоне которой стоял «Последний бросок», и обвиняющим жестом ткнул в нее пальцем. — Но, если подключить кабель непосредственно к ближайшей звезде, о мощности источника можно не беспокоиться.

— А, так по червоточинам поступала не информация…

— Ни в коей мере. Они соорудили какой–то энергетический сифон и поместили его в фотосфере, а может, и глубже. И от него энергия по нулевой червоточине поступала на планету. Ладно, это мне понятно. Теперь надо посмотреть, сохранился ли там сифон.

Экспедитор на мгновение лишился дара речи.

— Зачем?

— У тебя трудности с выполнением программы «Я так просто не сдамся»?

— Но червоточина даже не развернута. Все управление осуществляется разумными машинами, обладающими своей психологией,- и мы в этой психологии не учтены.

— Мы станем действовать постепенно. Сначала мы все проверим. Если все на месте и в дежурном режиме, как было оставлено, сделаем попытку проникновения. Разработанные людьми программы самые хитрые во всей галактике. Наши электронщики, благослови их, Господи, тысячу лет совершенствовали свое великое мастерство, и я считаю их первыми во Вселенной. Эта задача под силу их славному племени.

— Но у нас с собой нет никого…

Экспедитор, увидев выражение золотого лица, все понял и предпочел помолчать.

— Если я не сумею восстановить такую простую вещь, как обесточенная червоточина, значит, я уже мертв и испытываю адские муки. А теперь пошли.

Гор зашагал через площадь к «Последнему броску».

— Вы уходите? — спросил Тизак.

— Только ненадолго, — заверил старого аномийца Экспедитор. — Нам надо слетать и кое–что проверить. Это займет меньше суток. Ты останешься здесь?

— Я хотел бы услышать окончание вашей истории. Я задержусь на какое–то время.

Экспедитор, подавив желание извиниться, поспешил вслед за Гором.

За то время, которое потребовалось кораблю, чтобы нырнуть в гиперпространство и выйти из него в трех миллионах километров от фотосферы звезды, кулинарный процессор успел приготовить порцию ризотто с лимоном и жареными овощами. Лиззи обычно готовила это блюдо, стоя с большой сковородой у плиты, попивая вино и помешивая еду в течение получаса, пока они обсуждали прошедший день. В дополнение к рисотто Экспедитор заказал тарелку чесночных хлебцев и порцию тертого пармезана, которым посыпал горячий рис.Лиззи всегда возражала против этого, утверждая, что пармезан заглушает вкус овощей. Гор на предложение присоединиться только покачал головой.

— Ты все еще беспокоишься о Джастине? — спросил Экспедитор.

— Нет, я не беспокоюсь о Джастине, — проворчал в ответ Гор. — Мы еще не прошли границу временного эффекта, когда она должна добраться до Кверенции.

— Ну и хорошо.

— Даже если что–то случится, мы не в силах снарядить спасательную экспедицию.

— Если только Араминта не убедит Небесного Властителя покинуть «Серебряную птицу», других препятствий для ее полета я не вижу.

— И это тоже не остановило бы мою Джастину. Разве что задержало бы ее, но не больше. Ты себе не представляешь, какой упрямой она может быть.

— И откуда в ней эта черта? Интересно.

Гор слабо усмехнулся.

— От матери.

— В самом деле?

— Не имею понятия. От этого воспоминания я избавился тысячу лет назад.

Экспедитор положил в рот кусочек чесночного хлебца и втянул воздух, чтобы его охладить.

— Я не верю.

— Сынок, моя жизнь ничуть не похожа на мыльную оперу. Я не могу себе этого позволить. Мой эмоциональный багаж равен нулю. У меня не было ничего общего с той женщиной с тех пор, как Найджел наблюдал за историческими шагами Дилана Льюиса.

— Что?

— Ну и дети пошли! Высадка на Марсе.

— А, конечно.

Гор возмущенно вздохнул.

Экспедитор не понял, какое отношение это имело к их разговору. Он подцепил вилкой еще порцию ризотто, и тут «Последний бросок» вернулся в реальное пространство–время. В экзо–зрении немедленно вспыхнули предупреждающие иконки и изображения с наружных сенсоров. Быстрая проверка показала, что силовое поле корабля способно сдержать возросший уровень радиации и повышение температуры. Но изображение с гисрадара, искаженное колоссальной силой притяжения звезды, было расплывчатым. Отклик резонанса квантового поля тоже ухудшился.

— Надо подойти ближе, — заявил Гор.

Корабль начал разгоняться в сторону звезды до десяти g,- и Экспедитор предпочел не спорить. Он только надеялся, что Гор не станет проверять, какую температуру они способны вынести. Хотя, учитывая его взвинченное состояние, вполне мог бы.

В радиусе десяти миллионов километров от звезды не было ни одного пограничника, а те немногие, что следили за этим сектором пространства, не проявили к их полету никакого интереса. Не было здесь и каких–либо станций, только остатки астероидов да выгоревшие ядра комет. Самым близким значительным объектом оказалась первая от светила планета, вращавшаяся на расстоянии в семнадцать миллионов километров. День

для этого скопления спекшихся камней длился три с половиной года, что в полдень приводило почти к полному расплавлению поверхности. Интерес к их экспедиции проявил только корабль, следующий за ними от самых Близнецов Лео, который по–прежнему держался на дистанции в пять миллионов километров и соблюдал режим скрытности.

Предела безопасности «Последний бросок» достиг приблизительно в миллионе километров от бурлящей плазмы фотосферы, оставив их плыть в тонком ультрафиолетовом слое короны. Из бушующего внизу ядерного шторма вздымались гигантские языки плазмы, грозящие поглотить маленький корабль, а затем рассыпались вдоль индукционных линий тайфунами расщепленных частиц.

Лучи сенсоров углубились в этот ад, отыскивая в перегретом водороде любые аномалии. «Последний бросок» обошел вокруг звезды по экватору, затем немного сместился, охватывая новый сегмент поверхности. На восьмом витке их поиски увенчались успехом.

Линзообразное силовое поле в двух тысячах километров под поверхностью конвекционной зоны. Гисрадар определил его ширину в пятьдесят километров. Интенсивные манипуляции с гравитонами удерживали предмет на месте, в противном случае водородные потоки вытолкнули бы его в фотосферу со скоростью, близкой к скорости света.

— Вот и наш энергетический сифон, — воскликнул Гор.

Гисрадар показал им, как причудливо изгибаются вокруг диска индукционные линии. Силовое поле, по всей видимости, было частично пористым, так что позволяло материи по краям просачиваться внутрь.

— А почему бы не воспользоваться масс–энергетическим конвертером? — пробормотал Экспедитор.

— Измерь излучение нейтрино. Такую картину дает только масс-энергетический конвертер, — сказал Гор. — И посмотри сюда. Сейчас он всего лишь сохраняет свое положение, и прикинь, сколько на это расходуется массы. Я уверен, в том, что поток уже не выходит наружу, как фанатики уверены в своем священном писании. То, что мы наблюдаем, — самый грандиозный из всех турбоэнергетических конвертеров.

— Ну, ладно, мы установили, что он на месте и продолжает функционировать. Что дальше?

— Наше силовое поле не выдержит и половины пути, но единственный способ до него добраться — это спуститься и, возможно, приземлиться или хотя бы пристыковаться, чтобы взломать мозг.

Экспедитор посмотрел на Гора с нескрываемым ужасом.

— Ты шутишь?

— Хотелось бы, сынок. Но не паникуй. У нас на борту репликатор самого высокого класса. Придется отштамповать несколько более мощных генераторов, чтобы повысить защиту «Последнего броска». Как только доведем ее до уровня звездного сенсора, мы заберемся в конвекционную зону и направим энергию к механизму вознесения. Ну… говоря «мы», я имел в виду тебя.

— Выглядит внушительно, — сказала Катриона Салиб.

— Да.

На этот раз Троблум был доволен. Перед ним в центре каюты стоял матово–серый скафандр, почти упирающийся круглым шлемом в потолок. Его телу костюм добавлял почти двадцать пять процентов объема. Но это было не важно. Связки электромускулов легко с ним управлялись, так что ходьба не требовала ни малейших усилий. Как и полеты, благодаря встроенной компактной антиграв–установке. В скафандре, конечно, не предусматривалось оружия, над этим вопросом Троблум не мог заставить себя работать. Зато защита… Он при любых обстоятельствах будет чувствовать себя в безопасности. Другими словами, если он встретится с Кэт, то не оскандалится, как на Шолапуре.

Нечто подобное следовало сконструировать давным–давно.

По его команде два маленьких сборочных робота, притаившиеся под скафандром, словно пауки–переростки, отошли в сторону. Троблум повернулся к столу, где его поджидал легкий перекус, и взял треугольник сэндвича.

После этого в экзо–зрении развернулось изображение Конуса, до которого оставалось каких–нибудь три световых года. Его базовый механизм создавал колоссальные искажения, уходящие из пространства–времени и распространяющиеся в квантовых полях. Небывалое явление привело Троблума в восторг. Ничего похожего на гипердвигатель человеческих кораблей. К сожалению, на «Искуплении Меллани» не было сенсоров, способных провести детальное сканирование.

Троблум покончил с сэндвичем, запил его немецким пивом и начал облачаться в свой скафандр. К тому времени, когда он с удобством устроился внутри, корабль вынырнул из гиперпространства в двух тысячах километров над солнечной стороной Конуса. Визуальные сенсоры показали ему фантастический скругленный трехгранник из металлических сегментов, блестящих в ярком солнечном свете серебряными пузырями. Между сегментами переплетался сложный узор темных трубопроводов. Сразу стало понятно, почему экипаж корабля Флота, обнаруживший это сооружение, решил, что перед ним самый большой космический корабль во всей галактике. В его очертаниях инстинктивно угадывалось стремление отдать дань аэродинамике. С противоположной стороны от гигантского жилища чужаков тускло мерцало Раскаленное Кольцо, уходящее в бесконечность.

Троблум повел корабль поперек освещенной стороны Конуса, ускоряясь, чтобы сравнять скорость с его неестественным орбитальным вектором. Навстречу «Искуплению Меллани», шедшему над разновеликими сегментами, сверкали вспышки отражений от зеркальных граней похожего на парус устройства. Корабельные сенсоры обследовали посадочные площадки вдоль транспортных трубопроводов, пригодных для передвижения людей, отыскивая знакомые признаки. Во время полета «Искупление Меллани» не мог засечь этот корабль, идущий под покровом маскировки, но Троблум надеялся, что он пришел вовремя.

— А вот и они, — наконец произнес он.

— Корабль Оскара? — спросила Катриона.

— Угу. Они приземлились вблизи Окторона. Это логично. Окторон — самое крупное человеческое поселение.

Он дал команду интел–центру посадить корабль на свободную площадку в двух километрах от судна Оскара. Слабое локальное поле появилось сразу, как только опоры коснулись площадки, но Троблум на всякий случай оставил ультрадвигатель в рабочем режиме. Интел–центр направил коммуникационный лазерный луч к кораблю, за которым Троблум следовал от самого Содружества.

— Я бы хотел поговорить с Оскаром Монро, — сказал он, как только юз–дубль сообщил, что вызов принят.

«А ты, должно быть, Троблум», — откликнулся Оскар.

Звук собственного имени возбудил в нем такой сильный приступ страха, что он вздрогнул. Электромускулы усилили непроизвольное движение. Шлем скафандра ударился в потолок. Вспомогательные программы мгновенно сформировали команду «Искуплению Меллани» погружаться в гиперпространство и бежать. Чтобы ее запустить, достаточно было одной мысли.

— Откуда вам известно мое имя?

«Паула Мио говорила, что ты ищешь контакта со мной».

— Как она могла знать об этом?

Еще не закончив фразу, он понял, что его предал РИ.

«Будь я проклят, если знаю, — воскликнул Оскар. — Она до смерти пугает меня, и у нас общее прошлое. Кстати, а откуда ты узнал, что я на борту „Возмездия Элвина"?»

— Это название твоего корабля? А каким был Элвин?

«Адам? Такой же, как я, заблуждавшийся, как могут заблуждаться только очень молодые. Ты это хотел узнать?»

— Нет. Наверное, я сумею вам помочь.

«Каким образом?»

— Мне известно о Стае. Я сам помогал ее создавать. Оззи, Араминте и Иниго это может пригодиться.

Последовала продолжительная пауза.

«Да, я думаю, пригодится. Мы уже установили контакт с Оззи. Через десять минут за нами подойдет капсула. Мы могли бы захватить и тебя».

— Хорошо. Я буду вас ждать.

А потом он стоял посреди заснеженной тундры, полностью раздетый, но почему–то не чувствовал боли. Где–то вдали край ледяной пустыни охраняли высокие горы с пугающими зазубренными вершинами — геологическая стена между цивилизацией и диким краем, откуда он пришел. Несмотря на резкий ветер, бросающий навстречу снежные вихри, он не чувствовал холода. В конце концов, это был его дом, его единственное убежище от остальной жизни и всех ее мучений.

День давно наступил, но солнце скрывали низкие тучи, заполонившие все небо. Он шагал по промерзшей земле, оставляя в плотном снегу отчетливые отпечатки. Откуда–то из–за холмов аскетически чистого пейзажа слышалось фырканье и топот коней. И вот вдали на гребень выскочил табун диких гигантских животных. На бегу они запрокидывали головы, рассекая рогами морозный воздух. Он восхищенно улыбнулся, вспомнив те времена, когда скакал верхом просто ради удовольствия, ездил в соседние деревни, встречался с друзьями, оттачивал мастерство верховой езды и обучался древней боевой тактике, которой должен был владеть каждый подросток. Задолго до…

Но вот по его коже бьет уже не снег. Он подставил ладонь, чтобы поймать летящую по воздуху частицу, но она рассыпалась в его пальцах. Пепел. Ноги ступали по мягкому покрову, при каждом шаге поднимая тонкую пыль. Пепел запорошил землю, траву и деревья, изгнал жизнь из цветущей долины. Покрывало пепла слетело с высокого кургана, появившегося перед ним, и обнажило труп огромного крылатого существа. Перья осыпались с него, словно осенние листья, и высохшая кожа натянулась на крепком скелете.

— Нет, — вскрикнул он.

Царь–орел, одно из самых величественных созданий на планете Дальняя. Много раз он садился на одного из них верхом и взмывал в сапфировое небо.

Опустошенную землю залило мерцающим оранжевым светом. Он обернулся. Остроконечные горные вершины взрывались потоками лавы. В небо поднялись широкие столбы темного дыма.

Пепел за его спиной зашуршал под чьими–то шагами. Появившийся запах горящей плоти усилился, так что он едва не задохнулся от едкого дыма.

— Это не твое убежище, — сказала она. — Это место, где я тебя взрастила. Это место, где осталось твое сердце. Здесь все мое. И ты мой.

Он не решался обернуться. Не мог встретиться с ней лицом к лицу. Это означало бы потерять себя, отдаться во власть боли и мучительной привязанности.

Золотой солнечный свет пробился сквозь удушающее одеяло пепла, единственный сверкающий луч упал на него, заставив прикрыть рукой глаза.

— Ну же, сынок, — раздался приятный голос. — Вот твой путь. Вот твое будущее. Это твое искупление.

Тучи пепла взвились вокруг него, быстро обретая форму. Золотистое сияние не померкло. Он протянул к нему руки…

— О–о–х! — Аарон проснулся, молотя руками под тонкой простыней, обернувшейся вокруг его тела. — Проклятье!

Он так сильно вспотел, что шелковая ткань прилипла к коже.

Он очнулся в комнате на первом этаже дома Оззи с кроватью посередине, кое–какой примитивной мебелью и окном, наглухо закрытом ставнями. Тем не менее по краям пробивался солнечный свет, позволяя увидеть…

— Черт! — воскликнул он.

В ногах его кровати, аккуратно подогнув ноги и задумчиво глядя на него, сидела Майрайан. Ее волосы сегодня были зелеными и голубыми. Сквозь свободную кружевную блузу просвечивали светящиеся пурпурные узоры.

— Ты теряешь его, — с милой улыбкой сказала она.

Он опять с опаской увидел ее клыки. Даже когда он спал, никто не мог к нему приблизиться. Ее приход должны были зафиксировать биононики. Вторичная тактическая программа предназначалась для предупреждения о вторжении, и при пробуждении он бы знал, что что–то происходит. В конце концов, мог бы сработать и естественный инстинкт. Аарон давно уже так не удивлялся. «Это плохо».

— Что я теряю? — мрачно спросил он.

Тем временем биононики провели сканирование дома — нет ли там других сюрпризов вроде вооруженных чикойя, ожидающих завтрака на кухне.

— Свой разум.

Он застонал и сполз скровати, освободившись наконец от простыни.

— Значит, я присоединяюсь к вашей компании.

— Она пришла, когда тебе снился дом. Тебе больше некуда отступать. А детство не сможет тебя защитить. Против нее не выстоит ни один ребенок.

Он помолчал, разворачивая брюки, отштампованные для него репликатором Оззи.

— Против кого?

Она пронзительно хихикнула.

— Если тебе не известно, то и мне тоже.

— Конечно.

Он пытался игнорировать сон. Но он видел не просто кошмар, и они оба это знали. Кроме того, тревога возникала на самом глубинном уровне. В его разуме где–то крылся дефект. Такая война была ему абсолютно непонятна, и тактических решений для нее не существовало.

«Если только я не возвращаюсь к своему изначальному состоянию».

Но сегодня от него требовалось терпение и такт. Не самые сильные его качества даже при всех приобретенных дополнениях.

Майрайан соскользнула с кровати и завела руки за спину, соединив пальцы. Ее голова покачивалась из стороны в сторону в такт неслышным ударам сердца. Облик волшебной принцессы не произвел впечатления на Аарона. Он был уверен, что женщина что–то скрывает.

— Так ты специалист? — спросил он.

— Я просто подходящая для Оззи женщина, — с обычной глуповатой улыбкой ответила она.

— Ну и ладно.

Он натянул черную футболку.

— Тебе тоже нужен кто–то рядом. Каждому нужен. Эта Вселенная не для одиноких, Аарон. Кроме того, тебе нужна помощь, чтобы защититься от нее.

— Я подумаю.

Он всунул ноги в ботинки, позволив полуорганическим голенищам обхватить и зафиксировать лодыжки.

— А они уже прибыли.

— А?

— Корабль. Оскар вышел на контакт одиннадцать минут назад.

Сообщение его юз–дубль должен был отследить и передать ему. Цепочка тактических промахов начала его серьезно беспокоить. Это не простое совпадение.

— Отлично. Он сказал, кого с собой привез?

— Нет. Но я сейчас отправляюсь их встречать. Скоро вернусь.

Аарон сам предпочел бы встретить прибывший корабль, но он не мог пойти без Иниго. Предоставить его самому себе означало бы увеличить риск. Выбора нет. Ему придется положиться на Майрайан и ждать. «Довольно противоречивая установка».

Внизу за большим кухонным столом сидели Оззи и Иниго. Грязная посуда и приборы были сдвинуты в сторону. Оззи допивал кофе, а перед Иниго стояла кружка с горячим шоколадом. Корри–Лин пристроилась на мягком диванчике в дальнем конце комнаты и откровенно скучала.

— Прадед моей матери предположительно был из семьи Брандт, — говорил Иниго. — Мать часто рассказывала, что ее бабушка, когда жила на Ханко, пользовалась трастовым фондом. Я не помню всех небылиц о старом добром домашнем мире и о том, как хорошо тогда жилось. Если эти деньги когда–то и существовали, во время войны против Звездного Странника они пропали, а семья перебралась на Анагаску. В путешествие через темпоральную червоточину каждому разрешили взять с собой только то, что он мог унести. Когда я рос, избытка денег я точно не замечал. Если мы и были Брандтами, верхушка семейства оставила нас выплывать самостоятельно.

— Да, это похоже на династию, — согласился Оззи.

— Но ты скрыл семейную историю, — отметил Аарон, проходя к кулинарному процессору. — Я был в музее Иниго на Кухмо. Там ничего нет о твоем родстве с Брандтами.

— Я сознательно скрыл это, — сказал Иниго. — Я ведь родился Высшим. Мою мать, как и тетку, соблазнил один из радикальных ангелов. Думаешь, мне очень хотелось, чтобы все Содружество обсасывало эту историю? А так бы оно и было, моим оппонентам она бы очень понравилась.

— Да, само собой. Но даже если родство с Брандтами каким–то образом связывает тебя с их семейным ковчегом, это не объясняет, как корабль мог попасть в Бездну.

— Так же, как и Джастина, я полагаю.

— Нет. Она подобралась вплотную к границе. В том случае должно быть что–то другое, вроде телепортации на большое расстояние.

— Корабль Династии мог оказаться рядом с Бездной, если Брандты решили уйти на другой конец галактики.

— Ничего подобного. Райели начали патрулировать этот сектор с тех пор, как их вторжение оказалось неудачным. Они разворачивают каждого, кто подойдет хотя бы близко, начиная с Уилсона с его «Исследователем».

— Я не спорю, — сказал Иниго. — Но точно так же нельзя оспорить тот факт, что корабль с людьми проник в Бездну. Именно на этом основывалась наша надежда на открытие перехода из Содружества.

— Вот тут–то теория и лопается с громким треском. Как могла Бездна узнать о приближении ковчега? Здесь огромная нестыковка.

— На это способны Небесные Властители. И нельзя не учитывать само Ядро. Оно должно быть намного умнее.

— Но в таком случае они должны обладать способностью ощущать мысли практически повсюду. Если нужны мысли, почему бы не телепортировать каждую разумную расу прямо из домашнего мира, как только ее особи разовьются до способности связно рассуждать?

— Это не обязательно должно быть восприятие мыслей. Араминта видела Небесного Властителя во сне. Возможно, он способен и на другие контакты.

Аарон забрал из кулинарного процессора рулет с беконом и кружку с чаем и сел рядом с Корри–Лин.

— Они все там же?

— О да, — проворчала она.

Прошло пять полных дней. Иниго пытался увидеть во сне Небесного Властителя, но попытка оказалась безрезультатной. В остальное время они с Оззи спорили о природе Бездны и пытались придумать способ преодолеть ее границу. Занимались именно тем, чего добивался Аарон. Только он никак не ожидал, что их разглагольствования окажутся такими умопомрачительно скучными. То и дело высказывалась какая–нибудь фантастическая концепция, а потом следовали бесконечные обсуждения. Иниго и Оззи, похоже, не собирались останавливаться на какой–нибудь одной идее и строить на ней целую теорию. Другими словами, за четыре дня ни один из них не высказал ни одного правдоподобного предположения.

— Ты разговаривала с Майрайан? — спросил Аарон.

Корри–Лин едва заметно пожала плечами.

— А она разговаривает? Разумно?

— Да, я в этом убедился.

— Я просматривала новости из унисферы Содружества.

— И?

— Последний сон не пользуется популярностью. Новый Духовный Совет Воплощенного Сна объявил его подделкой, но мысли Иниго узнают уже многие. Среди верующих начались серьезные разногласия. Немало людей — больше, чем я ожидала, — проявляют беспокойство по поводу последствий паломничества.

— Но на стартовавших кораблях все погружены в небытие.

— Верно. Так что всё это слишком незначительно и слишком поздно. Мнение неверующих на наш счет подтвердились, но на них, как и раньше, никто не обращает внимания. Попыток мятежа на кораблях флотилии не замечено.

— Что ж, по крайней мере, мы умрем с чистой совестью.

Он надкусил рулет с беконом. В нем оказалось чересчур много масла, и оно вытекло ему на пальцы.

Корри–Лин взглянула на него с любопытством и сморщила свой короткий носик.

— Это впервые.

— Что?

— Ты допустил возможность неудачи. Хотя бы в шутку. Я не знала, что в твоей голове водятся такие мысли.

— Просто стараюсь выглядеть по–человечески, чтобы вас не напрягать. Стандартная тактика.

— Твои сны становятся все хуже, да?

— Должен признать, что со снами дела обстоят не самым лучшим образом. Или, по–твоему, это тоже проявление слабости?

— А теперь еще и оборона? Господи, да так мы скоро взломаем твои установки.

«Что–то их точно взломает», — уныло подумал он. После пробуждения ему потребовалось несколько минут, чтобы избавиться от страха. Ужас кошмара впервые преследовал его и в реальном мире. Еще один аспект ее- растущей силы.

— Лучше бы вам этого не делать, — проворчал он и перевел взгляд на стол.

— Со временем я, вероятно, мог бы выяснить, — сказал Оззи. — У меня еще сохранились кое–какие связи с остатками Династии Брандт, но твое родство станет всего лишь мелкой деталью. Даже если ты давно потерянный потомок Брандтов, это не объясняет, каким образом ковчег попал в Бездну. Кроме того, сам подумай, сколько Брандтов остались в Содружестве. Почему только ты стал таким особенным?

— А много ли Брандтов работали на станции «Центурион»?

— Не важно. Твой дар не позволяет разговаривать напрямую с Небесным Властителем, что нам сейчас необходимо.

— Знания всегда важны. Любая теория строится на фундаменте из фактов.

— Безусловно, старик, но этот фундамент нам не подходит.

— Мы должны проанализировать всю имеющуюся информацию о Бездне.

Аарон проглотил остатки рулета.

— Я, пожалуй, подожду капсулу снаружи.

— Не могу тебя за это упрекнуть, — сказала Корри–Лин.

Он остановился на веранде, глядя через спокойную гладь воды на таинственный чужой город. Его проклятые сны определенно пробивались наверх из глубин подсознания, причиняя сильное беспокойство. Он попытался прогнать тревогу, проведя диагностику бионоников и тактических подпрограмм, которые этим утром оказались такими ненадежными. Но так и не смог объяснить, как удалось Майрайан незамеченной проникнуть в спальню. Полевой сканер зарегистрировал движение, но оно оказалось настолько слабым, что сигнал тревоги бета–уровня не появился. А женщина сидела прямо у его ног, на расстоянии десяти сантиметров от границы, за которой последовала бы альфа–тревога. Было ли это простым совпадением? Если так, то совпадения стали слишком уж частыми.

Хорошо хоть юз–дубль объяснил, почему не перехватил адресованное Оззи сообщение. Домашние интел–центры оказались защищены какой–то очень сложной программой. «Значит, Оззи не до конца раскрылся. Вполне объяснимо».

На фоне яркого сияния полупрозрачной верхушки сегмента Конуса появилась капсула. Фильтры бионоников позволили Аарону следить за ней визуально. Полевой сканер определил, что внутри находится семь человек. Само собой, Майрайан, трое мужчин и женщина с бионониками, настроенными на легкую защиту, что его насторожило. Но боевые системы активированы не были. Кроме них, в капсуле разместился обычный мужчина без бионоников, и человек огромного роста в бронированном скафандре с активированным на полную мощность защитным полем.

Аарон послал в капсулу свои идентификационный импульс, и ему ответили все, кроме обычного мужчины. Вероятно, это и была та важная персона, которую Оскар вез ради встречи с Оззи.

Старенькая капсула приземлилась на лужайке с пурпурно–зеленой травой между озером и домом. Дверь открылась, и пассажиры начали выходить. Первой, весело помахивая рукой, появилась Майрайан, на которой Аарон не собирался сосредоточивать внимание. Быстрое сканирование окрестностей провели Бекия и Томансио, а не Оскар, что вызвало у Аарона легкое любопытство. Только после них вышел мужчина-Натурал. На вид он оказался старше, чем было принято по стандартам Содружества. Последним в дверь не без труда протиснулся Троблум в своей броне.

За спиной Аарона встретить прибывших выстроились Оззи, Иниго и Корри–Лин. Оззи весело усмехнулся.

— Святые угодники, да это и правда Оскар, — воскликнул он и продолжил немного громче: — Эй, старик, давненько не виделись.

Оскар, смущенно улыбаясь, направил на него указательный палец.

Однако внимание Аарона привлекла реакция Томансио. Он смотрел на него, не скрывая недоверчивого удивления.

— Ты! — выдохнул Томансио. — Ты жив.

— Никогда не чувствовал себя лучше, старик, — бодро ответил Оззи, поворачиваясь к Иниго. — Как видишь, легендарный гений всегда превосходит мессию.

— Иди–ка ты, — отрезал Иниго.

— Я не думаю… — заговорила Корри–Лин, переводя взгляд с Томансио на Аарона.

— Мятежник, — прошептал Томансио, все еще не сводя глаз с Аарона.

В мозгу Аарона, словно прорываясь через жизненно важную мембрану, мелькнуло короткое воспоминание. Ее- лицо с озорной улыбкой в его постели. Та же самая женщина в Золотом Парке в тот день, когда Этан был избран Духовным Пастырем. Другие волосы, но все же она. «Плохо дело».

— Что? — прохрипел он. — Как ты меня назвал?

— Мятежник. Точно ты.

— Нет, — запротестовала Бекия. — Не может быть.

— Кто? — озадаченно переспросил Оскар.

— Леннокс. Леннокс Макфостер. Как же это вышло? — со злостью спросил Томансио. — Как ты здесь оказался?

— Рыцари–Хранители потратили не одно десятилетие на твои поиски, — добавил Черитон. — Где ты был?

— Простите, — сказал Аарон. — Но я действительно ни черта не понимаю из того, что вы говорите.

Капсула приземлилась десять минут назад, но им еще не представили мужчину-Натурала, а Троблум хранил молчание. Рыцари–Хранители были крайне удивлены встречей с Аароном и нисколько не сомневались в его личности. Сын Брюса Макфостера, еще одного легендарного персонажа, захваченного и совращенного Звездным Странником, а впоследствии убитого Гором Бурнелли. Леннокс в то время был младенцем и, по их словам, воспитывался матерью Самантой в духе Хранителей Личности. Он одним из первых примкнул к Кэт в поисках новой роли для Хранителей Личности, чья организация тогда стояла на грани развала.

Аарона взволновал их рассказ. Имена и события определенно откликались в глубинах памяти, хотя и не в сознательном слое разума. Он не сомневался, что первоначально мог быть одним из Рыцарей–Хранителей. У него с ними имелось много общего. В таком случае, рассказ становился неприятно правдоподобным…

— А что за мятеж я поднял? — с любопытством спросил он.

Не надо было ему спрашивать. Он не имел отношения к делу.

— Мятеж в пантарском соборе, — безучастно ответил Троблум. — Это на Наррогине. Рыцарей–Хранителей привлекли на помощь одному из политических движений, стремившемуся подавить своих соперников. Кэт лично взяла на себя руководство операцией. Возникла ситуация с заложниками, и были выдвинуты невыполнимые требования. И тогда она начала истреблять людей. В том числе и их детей. Ты остановил ее. Ты выступил против Кэт.

— После этого наше движение претерпело значительные изменения, — продолжила Бекия. — Мы наконец признали недостатки Кэт. И исключили ее из числа лидеров. Но не тебя.

— Большинство членов организации отказались от нее, — с некоторым замешательством сказал Черитон. — Произошел раскол. В конце концов, она была основателем движения, снова вытащила нас на свет после окончания войны со Звездным Странником и добилась союза с барсумианцами. Впрочем, говорят, что это была твоя идея.

Аарон сознавал, что в первую очередь должен заняться выполнением миссии. Ему надо выяснить личность мужчины-Натурала и убедить всех продолжить обсуждение с Иниго и Оззи. «Доставить Иниго в Бездну». В этом вся его Вселенная, весь смысл его существования. Но сейчас установка оказалась слабее. В его мозгу таилась тень ее улыбки. Порой он видел ее даже с открытыми глазами.

«Плохо дело».

Похоже, что она не шутила.

— Я спас их? — вяло спросил он.

— Кого?

— Детей. Вы говорили, что я остановил ее, когда она убивала детей.

Томансио и Бекия переглянулись, и их смущение было красноречивее любого ответа.

— Ты помнишь, что происходило с тобой после? — спросил Черитон.

Аарон пожал плечами.

— Я даже этого не помню. То есть… ничего.

Он солгал. Где–то в дальнем уголке мозга вспыхнуло воспоминание о хрустальном куполе, мерцающем, словно пламя.

— Тебя так и не поймали, — сказал Томансио. — И не судили. Никто не знал, что с тобой случилось.

— Включая меня, как выяснилось, — добавил Аарон.

Казалось, в нем пробудилось чувство иронии.

— Кто же это с тобой сделал? — воскликнула Бекия, излучая гея–частицами бурлящий гнев. — Кто–то начисто промыл тебе мозги.

— Может, она, — пробормотал Томансио.

— Нет, — ответил Аарон, не зная, откуда в нем такая уверенность, но ни капли не сомневаясь. — Я сам выбрал, каким мне быть. И я сохраню эту сущность, что бы вы ни говорили.

— Но ведь ты явно сдаешь, — заметила Корри–Лин. — Твои установки слабеют.

— Я это переживу, — мрачно заявил он. — Я должен довести миссию до конца.

— Какую? — спросил Оскар.

Аарон махнул рукой на Иниго.

— Сновидец должен быть доставлен в Маккатран, внутрь Бездны. Или в крайнем случае установить контакт с Ядром.

Оскар и все трое Рыцарей–Хранителей посмотрели на мужчины-Натурала.

— Сновидец, — заговорил он. — Я Араминта–два.

Его гея–частицы выдали поток мыслей и эмоций, включая вид с обзорной площадки корабля «Свет Заступницы».

— Великая Заступница, — ахнул Иниго.

— Ого, — ухмыльнулся Оззи. — Вот это да!

— Я хочу помочь, — заявил Араминта–два. — Необходимо остановить паломничество.

— А теперь скажи им, кто посоветовал тебе объединить усилия с Оззи, — с довольным видом предложил Оскар.

По крайней мере, они разговорились, признал Аарон, хотя по мере повествования в основном ограничивались возгласами восторга и удивления. Но все они сидели вокруг кухонного стола в доме Оззи и поглощали закуски и напитки из его кулинарного процессора. Все, кроме Троблума, отказавшегося снять свой защитный скафандр и стоявшего во главе стола.

— Я встречался с Кэт.

Это было все, что он сказал по теме, и собеседники единодушно сочли его поведение следствием паранойи.

Во время знакомства Троблум произнес еще одну реплику: «Оззи, встреча с тобой большая честь для меня. Я потомок Марка Вернона».

— Правда? Здорово, — откликнулся Оззи и отвернулся к Араминте-два. — Мы пытались выяснить, способна ли Бездна перенести людей внутрь, как при телепортации, — сказал он. — Ты не могла бы спросить об этом Небесного Властителя?

— Я спрошу, — согласился Араминта–два.

Аарон внимательно наблюдал за Троблумом. После равнодушного ответа Оззи массивный человек слегка отодвинулся. В Гея–сферу не просачивалось ни малейшего намека на его чувства. Собственно говоря, невозможно было даже определить, кто именно скрывается внутри скафандра.

По словам Оскара, Троблум помогал при создании Стаи — и опять Иниго и Оззи это почему–то ничуть не заинтересовало. Аарона заинтересовало, но только потому, что подобная информация помогла бы освободить Землю из заключения. А в данный момент эта задача стояла в самом конце списка после всех возможных вариантов доставки Иниго в Бездну. Кроме того, раз райели не сумели пробить барьер вокруг Солнечной системы, он подозревал, что освобождение Земли займет больше времени, чем выполнение его основной миссии.

«Возможно ли, чтобы Ядро перенесло меня в вашу Вселенную прямо отсюда?» — спросил Араминта–два у Небесного Властителя.

Аарон с восхищением рассматривал золотистую пелену звездной пыли, флуоресцирующую отражениями десятков мерцающих точек — звезд, достигших точки воспламенения. На фоне этих облаков с распростертыми вакуумными крыльями парили Небесные Властители.

«Ты приближаешься, — сказал Небесный Властитель. — Я чувствую, как ты становишься ближе. Скоро ты будешь здесь. Скоро достигнешь самореализации».

«Я быстрее встречусь с тобой, если ты сможешь до меня дотянуться».

«Ядро притягивает все. Ядро принимает всех».

«Я все еще за пределами вашей Вселенной. Боюсь, что мне до вас не добраться. Сможешь ли ты дотянуться до меня, как сделал это с другими представителями моей расы?»

«Существа твоей расы росли здесь, на твердых планетах. Мой род доставит тебя туда».

«Но сначала мне надо добраться до вас. Можешь ли ты мне помочь?»

«Я чувствую, как ты приближаешься. Теперь уже скоро».

«Как проникли в вашу Вселенную первые существа моей расы?»

«Они появились, как появляются все».

«Ядро помогало им появиться?»

«Ядро принимает всех, кто появляется здесь».

«Я больше не смогу до тебя дотянуться. Мой путь прервется, если Ядро мне не поможет. Попроси его дотянуться до меня, пожалуйста. Я хочу увидеть мир, в котором обитали мои сородичи».

«Ты будешь там».

Мысли Араминты–два стали заметно жестче.

«Нет, не буду».

«Ты продолжаешь приближаться. Твой путь не нарушен. Мы встретим тебя. Мы проводим тебя».

Ощущение Небесного Властителя переместилось на задний план, и Араминта–два тряхнул головой.

— Прокляни тебя Оззи.

— Я, конечно, могу это сделать, если тебе так хочется, но вряд ли будет толк, — откликнулся Оззи.

Араминта–два смутился.

— Извини. Сила привычки.

— Вряд ли это имеет значение, — сказал Иниго. — С того самого момента, когда начались твои разговоры с Небесными Властителями, стало ясно, что они просто не воспринимают понятие «снаружи». Их разум для этого не приспособлен.

— Но Ядро, или Центр, или как там называется их правящий орган, — не согласился Оскар, — послушалось, когда ты попросил впустить Джастину. Интересная тогда выдалась ночка.

— Запрос все равно передавался через Небесного Властителя, — сказал Оззи. — И понять его было намного проще.

— Тогда и нам надо упростить свою просьбу, — предложил Иниго. — Нам бы только установить какую–то связь с Ядром. Оно обязательно поймет, чего мы добиваемся.

— Старик, упростить просьбу уже невозможно, — возразил Оззи. — Трудно убедить Небесного Властителя передать ее Ядру.

— Подозреваю, что это так, — сказал Иниго. — Трудно поверить, что существо, способное манипулировать материей Бездны, как делают Небесные Властители, не в состоянии воспринимать новые концепции.

— Процесс управления, вероятно, осуществляется инстинктивно. Внутри Бездны стремление — основная движущая сила любой модификации.

— Да, но…

Аарон ощутил, как в его груди зарождается вздох: снова эти споры. Ее улыбка стала откровенно издевательской.

— Я могу доставить вас туда вовремя, — заявил Троблум.

Все повернули головы к огромной фигуре, нависающей над столом. Майрайан тихонько хихикнула. Оззи откинул со лба прядь выбившихся волос.

— Старик, как ты собираешься это сделать?

— На моем корабле имеется сверхсветовой планетарный двигатель аномийцев.

Снова возникла пауза.

— Что–что? — переспросил Оскар.

— Аномийцы не строили генераторов силового барьера для Пары Дайсона. Они позаимствовали их у райелей. А чтобы доставить на место, использовали сверхсветовую систему такой мощности, что она могла перемещать целые планеты. Так вот, у меня она есть. Вернее, ее копия. Ну, или копия того, что они, по моему мнению, использовали.

Всеобщая неуверенность не остановила Аарона.

— Она быстрее, чем ультрадвигатель? — спросил он.

— Да. Перемещение практически мгновенное. Это червоточина.

— Такая широкая червоточина, что сквозь нее может пройти планета?

В голосе Оззи отчетливо прозвенело недоверие.

— Да.

— Это невозможно.

— По правде говоря, очень даже возможно, — возразил ему голос из интел–центров. — Чем выше задействованный поток энергии, тем больше размер — теоретически.

— Верно, — согласился Троблум.

— Хорошо, — сказал Оззи. — Так что же ты используешь для питания этой гигантской червоточины?

— Новую звезду. Ничто другое не даст такого пикового уровня.

— Ну, очень удобно, старик. Надо просто посмотреть по сторонам и подождать, пока не возникнет вспышка.

— Это необязательно, — послышался из интел–центров тот же голос, но с оттенком злорадства.

— Ага. — Аарон усмехнулся. — Нова–бомба.

— Да, — подтвердил Троблум. — С функцией отклонения энергии.

— Умно, — усмехнулся Иниго.

— Нет, ты, верно, надо мной издеваешься, — закричал Оззи.

— Я думаю, это сработает, — сказал Троблум.

— Хочешь сказать, ты еще не испытывал двигатель? — спросил Томансио.

Майрайан снова хихикнула, уже громче.

— Нет, пока нет.

— И он может доставить нас к галактическому ядру раньше, чем туда доберется флотилия паломничества? — настойчиво спросил Аарон.

— Должен. В качестве теста я рассчитывал перемещение планеты размера Сатурна на пятьсот световых лет. Но здесь могут быть варианты. Если диаметр червоточины уменьшить…

— Можно увеличить расстояние, — закончил за него Иниго. — Для объекта размером с космический корабль…

— Я считаю, что дальность перемещения составит приблизительно двадцать пять или тридцать тысяч световых лет. Если мы запустим червоточину сегодня, флотилию паломничества удастся опередить.

Оззи встал из–за стола.

— Что ж, ладно. Моя работа выполнена. Желаю вам всем удачи.

— Ты не полетишь с нами? — спросил Иниго.

— Эй, не забывай, что я всего лишь никчемный старик с половиной мозга. Кроме того… — Он картинно нахмурился и прищелкнул пальцами. — Чуть не забыл. Я хочу остаться в живых!

— Оззи, ты будешь полезным членом команды по предотвращению фазы расширения, — сказала Корри–Лин.

— Нет, не будет, — возразила Майрайан и любезно улыбнулась Корри-Лин. — Оззи останется здесь, где я позабочусь о его безопасности.

— Я не могу с ней спорить, — торжествующе усмехнулся Оззи.

Личность Майрайан всерьез заинтересовала Аарона. Сначала он предполагал, что это одна из фанаток знаменитости, склонная к наркомании. Но после нескольких проведенных здесь дней он понял, что в их паре ее слово не последнее. Нет слов, их союз казался очень странным, но ведь это не кто–нибудь, а Оззи. При своих скудных воспоминаниях Аарон знал, что Оззи слыл весьма необычным человеком, хотя сведения о нем устарели еще пару веков назад.

— Ладно. Присутствие Оззи не обязательно. У нас есть Иниго и Араминта–два. Я тоже должен лететь. Сколько еще человек поместится в твоем корабле, Троблум?

— Эй! — возмутилась Корри–Лин.

— Я исхожу из практических соображений, — терпеливо пояснил Аарон. — Для успеха миссии существуют минимальные требования. Сновидец и Второй Сновидец пользуются правом первоочередности.

— Кто, черт побери, назначил тебя здесь командовать? — спросил Томансио.

— У тебя есть реальный план по ограничению Бездны? Уверен, в таком случае мы бы все с интересом его выслушали.

— Насколько я знаю, такого плана нет и у тебя. О том, что делать дальше, тебе известно не больше, чем о себе самом.

— Но у меня действительно есть план. И я Мятежник, разве ты забыл? Тот самый Рыцарь–Хранитель, на которого вы можете положиться, как на самого себя. Или еще надежнее.

— Даже если ты и был Мятежником, откуда мне знать, кто ты такой в данный момент. Тебе самому это точно неизвестно.

Громкий смех Оззи заставил всех повернуться в его сторону.

— В чем дело? — спросил Томансио.

— Не понимаешь? Люди, вы сами–то себя слышите? Сновидец. Второй Сновидец. Мятежник. Мученик. Господи, да вам только масок и плащей не хватает, чтобы стать командой супергероев. Хотя Троблум позаботился о своем костюме. Да, кстати, отличный костюм, большой человек.

— Хочешь сказать, что нам лететь не стоит? — спросил Томансио.

— По всем правилам статистики и теории вероятности, вы даже сюда не должны были добраться, настолько вы бестолковы. Но вы добрались, и кто–то знает, что делает, загружая план в мозги Мятежника. Так пользуйтесь этим. Насколько я понимаю, вы, парни, получили последний шанс, чтобы остановить Иланту и Бездну. Представить себе не могу, что намерен сделать босс Аарона, когда вы доберетесь до Маккатрана, но… Томансио, он прав, если только у тебя нет какой–то идеи и ты не готов прозакладывать свою голову, что она сработает. Скажи, Оскар. Мы с тобой уже сталкивались с подобными проблемами, и ты знаешь, как отличить реальность от фантазий.

— Верно, — неохотно подтвердил Оскар. — Оззи прав. Все говорит о том, что у нас остался последний выстрел. Два Сновидца? Если кто–то и способен отвести эту угрозу, то только они.

Томансио пожал плечами.

— Ладно, я просто хотел сказать, мы даже не знаем, на чьей стороне сейчас Мятежник.

— Если рассуждать логически, это должна быть фракция, противодействующая Ускорителям, — сказал Иниго. — Я через такое уже проходил. И могу признать, что доверяю ему.

— Ха! — воскликнула Корри–Лин.

— Ну ладно. Итак, Троблум, сколько людей способен взять на борт твой корабль? — спросил Черитон. — И есть ли у него крылья?

— Система жизнеобеспечения рассчитана на пятнадцать человек, но тогда будет очень тесно. И это не крылья, а теплоотводящие лопасти, — ответил Троблум.

— А нас всего только десять, — сказал Оскар. — Значит, мы свободно сможем разместиться.

Оскар откашлялся.

— Вы еще не обо всем подумали. Сколько времени потребовалось Джастине, чтобы добраться до копии Дальней?

— Ох, черт, — спохватился Аарон. — Время Бездны.

— Верно, старик. Так что спрашивать надо было о том, сколько на борту у Троблума медицинских камер. До прохождения границы вам потребуется погружение в небытие.

— Одна камера, — ответил Троблум.

— На «Возмездии Элвина» их пять, — добавил Оскар. — Их установили на случай единовременных поражений.

— Ты опять нас недооцениваешь, — с усмешкой заметил Томансио. — Значит, надо еще четыре камеры. Оззи, в этом сегменте можно отыскать подобное оборудование?

— Не сейчас, — с поразительным спокойствием произнес Оззи. — Впервые за несколько десятков лет они все оказались заняты. Но не беспокойся. Мой репликатор сможет для вас что–нибудь собрать. — Он повысил голос: — Верно, мозг–в–кувшине?

— Процесс уже запущен, — ответил голос из интел–центров.

— Я думаю, и наш репликатор справится, — заметил Оскар. — Таким образом, время ожидания уменьшится.

Троблум так и не решился снять свой скафандр. Оскар не знал, что и думать. Юз–дубль Паулы прислал ему подробный файл на бывшего агента Ускорителей, но после этого возникло только еще больше вопросов.

Томансио по праву допрашивал Аарона, но Оскара больше беспокоил странный массивный человек, у которого имелось столько личностных проблем, что их хватило бы на целую монографию по психологии. «И система перемещения со сверхсветовой скоростью, способная двигать целые планеты? Газовые гиганты? Чу и ну».

Но беспокоиться было уже поздно. Теперь все они полетят на одном корабле. Если все получится и таинственный босс Аарона сумеет договориться с Ядром, весь этот кошмар с паломничеством и Бездной закончится через неделю.

«Да, так оно и будет».

Хотя Оззи прав. Больше им все равно ничего не остается. Потому он без жалоб и споров сидел за кухонным столом и ел бейглы с лососем, приготовленные кулинарным процессором Оззи для всей компании. Оскар подумал, что хорошо бы поболтать с Оззи. Не то чтобы они были очень близкими друзьями, но они пережили одни и те же исторические события. Жаль, но поболтать им не удастся. Оззи и Иниго готовы были спорить целую вечность. А в те короткие промежутки времени, когда спорщики переводили дух, Томансио терзал расспросами Аарона.

Домашние интел–центры (что казалось странным даже для Оззи) вместе с Лиатрисом пришли к выводу, что новые медицинские камеры будут готовы уже через час. После этого останется только установить их на «Искуплении Меллани». Еще одно напоминание о прошлом, без которого Оскар мог бы и обойтись. «Но, в конце концов, когда ты в таком возрасте, все взаимосвязано».

— Я надеюсь, ты больше никогда не активируешь ментальное поле, — убежденно заявил Иниго. Его голос прозвучал так громко, что все остальные разговоры прекратились. — Направлять мысль вдоль заведомо прогнившей ветви эволюции — это конец человечества.

— Психология в составе учения об эволюции? — буркнул в ответ Оззи. — Прекрати.

— Ты распространяешь влияние на каждое разумное существо. В Гея-сфере, по крайней мере, была возможность отгородиться от нее. А здесь нет ничего подобного. Это ментальный фашизм, и, что хуже всего, ты уверен, что действуешь во благо, ради нашей общей пользы. Распространи ментальную сферу на всю галактику, и ты превратишь наше общество в подобие того, что я видел в Последнем сне. Неужели ты этого не понимаешь? Утопия скучна, апатия страшнее всех врагов. Тебя надо остановить, как и Бездну. Ты ошибаешься, стремясь делиться мыслями, как ошибался Эдеард в темный период своей жизни. Вы оба поддались соблазну Ядра, соблазну совершенства, что в итоге приводит к порабощению человеческих душ.

Аарон, держа в руке тарелку с вафлями, присел рядом с Оскаром.

— Лиатрис уверяет, что репликатор закончит работу через восемнадцать минут, — шепотом сказал Оскар, наклонившись к Аарону.

— Может, они все–таки скажут что–то об ускорении времени в Бездне, — пробормотал в ответ Аарон.

— Они все время так общались?

— Пять дней без остановки. Я сам подталкивал их к обсуждению всех вариантов.

— А что ты можешь сказать о нашем большом друге?

Оскар незаметно кивнул в сторону громоздкого скафандра.

— В данный момент нейтрален. Я чувствую его страх перед Кэт. Если он сохранится и на борту его собственного корабля, можно будет сделать выводы.

— Верно. А ты действительно не знаешь, что произойдет, когда мы доберемся до Маккатрана?

— Нет, не знаю. Но мне нравится твой оптимизм.

Оскар снова задержал взгляд на его лице. То, что он видел, ему нравилось. Но под человеческой оболочкой Аарона скрывалось что–то еще, что–то странное — почти еще одна бездна. Он скорее изображал человека, чем был им. И Корри–Лин, не стесняясь, предсказывала ему скорый срыв.

— Личность не может оставаться сама по себе, — настаивал Оззи. — Человеческое общество должно стать коллективом. Подумай только, у нас есть нова–бомбы, м-поглотители, квантовые ракеты — всего этого достаточно, чтобы разнести галактику в клочья, и Бездна тут будет ни при чем. Такую силу необходимо сдерживать. Давай, спроси Мятежника. Ты никогда не задумывался, что произойдет, если оружием завладеет кто–нибудь вроде Кэт? И начнет буйствовать, просто ради собственного удовольствия! В таком технологически развитом обществе, как наше, нельзя обойтись без внутреннего защитного механизма. И это доверие,- парень. Только оно и может помочь. Ментальная сфера делает всеобщее доверие неизбежным. И ты научишься любить своих соседей.

— Ментальная сфера — это то же самое, что боевой корабль Флота в руках психопата. Мыслительные процессы некоторых чужаков настолько отличны от наших, что они уверены, будто ты пытаешься захватить над ними власть или обратить в какую–то веру.

— Все это чепуха. Что тебе известно о…

В экзо–зрении Оскара и Иниго внезапно вспыхнули красные предупреждающие об опасности символы. Вторичные программы дали возможность Оскару определить причину тревоги. Вокруг дома Оззи возникла телепорт–сфера.

— Проклятье!

Его защитное поле мгновенно активировалось. Краем глаза Оскар заметил, что скафандр Троблума потемнел до полной черноты. «Сукин сын, это же технология барьера, преграждающего путь к Солнечной системе».

Сканер бионоников определил, что на травянистый склон над краем озера телепортировались семнадцать чикойя. Все в тяжелой броне и с активированным оружием.

— Лиатрис, забирай нас отсюда. Быстро.

— Уже лечу, — ответил Лиатрис.

Еще двадцать три чикойя телепортировались перед домом, замкнув окружение. Группа из шести особей по газону устремилась к двери. Оскар только собрался спросить Томансио, какую тактику тот намерен применить, как сканер показал, что с квантовой структурой Оззи творится что-то непонятное. Благодаря ускорителям, хлынувшим в нервную систему, он отреагировал мгновенно, и сетка прицела зафиксировалась на зоне аномалии, то есть на теле Оззи, уже становившемся прозрачным по мере того, как молекулы изменялись,- а связи между ними слабели. На его лице еще можно было заметить виноватое выражение. Призрачная рука приподнялась в неискреннем прощальном жесте.

— Стой! — завопил Оскар. — Ты уходишь?

Он едва мог поверить своим глазам.

— Это, в общем–то, уже не совсем я, — донесся негромкий ответ.

— Нет, ты! Ты Оззи. Помоги нам.

— Я и так оказал вам немалую помощь, парни. Когда–нибудь я, возможно, снова вернусь в вашу компанию. Хотя вряд ли.

Затем его силуэт исчез полностью. В окружающих квантовых полях возникло незначительное искажение, недоступное для анализа сканеров Оскара.

— Черт побери! — ахнула Бекия. — Куда он подевался?

— Не важно, — бросил Томансио. — Мятежник, позаботься о Сновидцах. Всем остальным предлагаю организовать достойную встречу. Занимаем позиции и отгоняем их от дома.

Оскар, пригнувшись, пробил кухонную стену и прыгнул с веранды, пролетев над темной травой добрых пятнадцать метров. Он приземлился на склоне, спускающемся к озеру. Справа к зарослям кустарника, окаймляющего парк, пробирался Томансио. Слева на пологом подъеме перед неровной террасой появилась Бекия. Оскар не без удовольствия отметил, что прекрасно вписался в их команду и, не раздумывая, занимает нужную позицию.

Он никогда раньше не видел чикойя, тем более сразу шестерых. Их внешний облик немного шокировал, но в данный момент Оскар сосредоточился на тактическом анализе брони, оружия и маневренности противника. Только где–то в дальнем уголке мозга забилась предательская мысль: что бы смогли сделать Дашику и Джесарал против таких огромных монстров в черной бугорчатой броне с массивным оружием наперевес. Но в экзо–зрении он видел лишь траектории выстрелов на прицельной сетке, а вторичные подпрограммы координировали стрельбу его боевых систем. Залп электронных помех сбил работу брони чикойя и исказил показания их сенсоров. Воздух разорвали энергетические лучи и дезинтегрирующие импульсы. Двое чикойя в дымящейся броне покатились вниз по склону, разбрызгивая из открытых ран потоки пурпурной крови.

Защитное поле Оскара без труда отразило залп мазеров. Затем макроклеточные ячейки предупредили о прицельном сканировании, и он снова прыгнул, а на том месте, где он стоял полсекунды назад, землю взрыл луч лазера. В середине прыжка Оскар перекувырнулся через голову, изменил траекторию полета, изогнувшись влево, и, даже не выпрямившись после приземления, послал мощный дезинтегрирующий импульс в чикойя с огромным лучевым орудием.

С обеих сторон от него Рыцари–Хранители перепрыгивали от одного укрытия к другому, пользуясь усилителями мышц, предусмотренными бионониками. Шквал ответного огня заставил чикойя отступить от дома.

Во время перебежки по опаленной траве один из чужаков сопровождал Оскара нейтронным лучом, взрывавшим землю и камни и оставлявшим на пути фонтаны лавы и пламени. Оскар вычислил источник и послал залп микроракет. Прогремел взрыв, и нейтронный луч пропал.

— Кто–нибудь знает, что им от нас нужно? — крикнула Бекия, перекатившись за груду булыжников.

Стайка управляемых мин поднялась из–за камней над ее головой и понеслась к отряду чикойя.

— Сновидец, — ответил ей Аарон.

— Зачем он им? — спросил Оскар.

Двое чикойя неслись прямо на него, перемешивая разрывными снарядами землю и воздух вокруг узкой дренажной канавы, где он притаился. Оскар подпрыгнул и точным электронным лучом лазера ударил по магазину, висевшему на корпусе противника. Взрыв разорвал его тело на клочки, фрагменты брони и дымящиеся куски внутренностей дождем посыпались на землю.

— Разговор никогда до этого не доходил, — крикнул Аарон.

Схема на тактическом дисплее свидетельствовала о том, что Рыцари-Хранители оттесняют чикойя от дома, расходясь расширяющимся кругом. Но с задней стороны противники оставались еще близко к двери и рвались вперед. Черитон сдерживал натиск троих чикойя на лесистом склоне, но ему приходилось нелегко.

— Лиатрис, где ты?

— Еще две минуты, — пообещал Лиатрис.

Чикойя начали перегруппировку у самой кромки озера. Оскар увидел, как некоторые из них зашлепали по мелководью, и начал задавать координаты ищущим цель снарядам. Полевой сканер вдруг показал, что по выгоревшей лужайке к ним, пританцовывая, приближается Майрайан. Оскар рискнул поднять голову над краем канавы и взглянуть на нее. Женщина подпрыгивала и кружилась, словно участвовала в сложном балетном представлении. Широкие рукава тонкой просвечивающей блузы в такт движениям рук описывали в воздухе замысловатые узоры. К ней тут же устремились прицельные лучи лазеров чикойя.

— Какого черта… — буркнул Оскар. Его полевой сканер не обнаружил вокруг Майрайан никаких признаков защитного поля. — Ложись! — заорал он.

Женщина явно наглоталась каких–то наркотиков и не понимала, что происходит вокруг.

Майрайан не только танцевала, но и пела, хотя эту пронзительную трель Оскар скорее ожидал бы услышать от сильфенов, но никак не от человека. Земля вокруг нее вздыбилась фонтанами пыли и гравия, но ни один кинетический снаряд не достиг цели. Чикойя продолжали стрелять и не могли в нее попасть. Защищенные броней чужаки начали отступать при ее приближении. Обстрел прекратился. Безумный танец Майрайан закончился как раз перед одним из громадных чикойя. Она рассмеялась, широко развела руки и изобразила изящный поклон. Сквозь полупрозрачную ткань оранжевыми бликами вспыхнули узоры на ее коже. Чикойя не двинулся с места, и только выступающие из бронекостюма сенсоры следили за каждым движением. Майрайан выпрямилась и поднялась на цыпочки. Рядом с бронированной громадой чужака она выглядела невероятно слабой и уязвимой. Затем она запечатлела поцелуй на его шлеме.

Чикойя рухнул на землю. Мертвый.

Майрайан изящным пируэтом развернулась, и чикойя снова открыли огонь. И снова не могли в нее попасть. Тучи пыли, светящиеся полосы ионизированного газа и пламя взрывов почти полностью скрыли ее из вида.

Оскар вдруг понял, что едва не задохнулся, задерживая дыхание.

— Давайте ее поддержим, — скомандовал Томансио.

На отряд чикойя обрушился залп управляемых снарядов. Чужаки дрогнули и побежали, оставив на берегу озера погибших. Майрайан, весело подпрыгивая, последовала за ними по мелководью, словно обезумевший дух боевика, на ходу поддевая ногами клочья пены, так что ее пушистые тапочки потемнели от крови чужаков.

Оскар, выскочив из дренажной канавы, в изумлении следил за ней взглядом. Двое чикойя, преследуемых Майрайан, телепортировались с лужайки.

— Святые угодники, — пробормотал он.

«Что же она такое?» Точное определение сейчас его не слишком интересовало, он просто был рад, что это существо на их стороне.

Наверху, в пяти километрах над ними, в вихре фиолетовых вспышек появился быстро спускающийся корабль «Возмездие Элвина». Еще выше Оскар сумел рассмотреть черную дыру с рваными краями, пробитую в куполе сегмента. Обломки искореженного металла, кувыркаясь в растревоженном воздухе, начали свое долгое падение на землю. Вокруг пробоины стали сгущаться извилистыеполосы тумана, постепенно вытягиваемые вакуумом. Яркая вспышка выявила восемь светящихся псевдокапсул. Они отделились от корабля и со значительным ускорением понеслись к осажденному дому. Биононики Оскара зафиксировали первое сканирование боевых роботов.

Чикойя, вероятно, понимали, что им грозит. Трое из них поспешно телепортировались.

— Проклятые Оззи монстры, — вскрикнул Черитон.

Семеро чикойя, заняв позиции на высоте, обрушили на него колоссальный залп энергетических и кинетических зарядов, истощая мощность защитного поля почти до предела.

— Первоочередная задача, — скомандовал Томансио Лиатрису. — Обезвредить противников, окруживших Черитона.

Мощное копье ослепительного света пронзило взвихренный воздух и ударило в склон позади дома. Вверх взметнулись останки чикойя. Злобные языки пламени быстро поднялись над кустами и деревьями. На Черитона было нацелено оружие четверых оставшихся чикойя.

Сканер Оскара выявил очаг телепортации, появившийся вокруг их товарища по команде.

— Давай контрпрограмму, — завопил он.

— Не могу, — ответил Черитон.

Оскар, Томансио и Бекия немедленно запустили поверх крыши дома залпы управляемых ракет. Биононики Черитона, отражая массированную атаку и поддерживая силовое поле, не могли обеспечить достаточное противодействие телепортации. Боевые роботы выпустили еще один залп, уничтожив несколько чикойя. Энергетический разряд, сопровождающийся колоссальным выбросом тепла, заставил пожар взметнуться длинной полосой. Обзор заслонили столбы густого дыма, но сканеру Оскара они не помешали. На дисплее экзо–зрения он увидел, что Черитон исчез.

— Проклятье! Лиатрис, куда они его телепортировали? — закричал Оскар. — Где находится центр т-сферы?

Боевые роботы спустились уже до пятисот метров и продолжали обстрел, вокруг дома вспыхивали все новые очаги пожара. Оставшиеся в живых чикойя поспешно телепортировались.

— Центр находится в сегменте Фарлой, около полутора тысяч километров вдоль оси Конуса. Это основное поселение чикойя.

— Ты получаешь хоть какой–нибудь сигнал от него? — спросил Томансио.

— Ничего. Хочешь, я слетаю туда и проведу детальное сканирование?

— Нет, — ответил Томансио.

Оскар обвел взглядом стену огня, спускающуюся по склону, чтобы охватить ближайшие к дому деревья. Термальный обзор показал очаги опасно высоких температур вблизи стен. Телепорт–сфера сократилась до нуля. Как ни трудно было это признать, Томансио принял правильное решение.

— Приземляйся у дома, — скомандовал он Лиатрису. — Необходимо обеспечить безопасность Сновидцев, пока сюда не телепортировалась целая армия чикойя. Аарон, выводи их из дома.

— Выполняю, — отозвался Аарон.

Оскар развернулся и просканировал берег озера. На почерневшей траве осталось лежать девять убитых чикойя, еще двое чужаков упали в воду. Никаких следов Майрайан его биононики отыскать не смогли. Он покачал головой, изумляясь фантастическим способностям женщины. В какой–то мере он был рад, что она исчезла. Вместе с ней исчезла и необходимость думать о ней.

«Возмездие Элвина» упал с неба, вызвав взрывную волну, от которой из окон вылетели оставшиеся стекла, а с крыши посыпалась черепица. Корабль повис в пяти метрах над выжженной лужайкой. Оскар и остальные Рыцари–Хранители сгруппировались, приготовившись прикрыть Аарона, сопровождавшего к кораблю обоих Сновидцев, Корри–Лин и Троблума. Воздушный шлюз быстро всосал Иниго. Следующей поднялась Корри–Лин.

Из дома выкатились две грузовые тележки с медицинскими камерами. Огонь, поднявшись по балкам, уже показался над крышей. Из разбитых окон первого этажа повалил дым.

— Что будем делать? — спросил Оскар, пятясь к кораблю вслед за Томансио. — Отправимся за ним?

— Нет. Он настоящий Рыцарь–Хранитель и не ждет от нас помощи. Это могло бы поставить под угрозу выполнение миссии.

— Господи, что же они с ним сделают?

— На месте чикойя я бы беспокоился о том, что он с ними сделает. Изобретенные человечеством биононики крепче всего, что они когда–либо создавали.

Медицинские камеры поднялись на борт. Снаружи остались только Оскар, Томансио и Бекия. На них уже сомкнулось защитное поле корабля.

— Но они явно охотились за ним, — сказал Оскар. Он еще не мог расслабиться, даже под защитой силового поля. — Это намеренное похищение. Они должны были знать, что он не Сновидец.

— Может, они приняли его за меня, — предположил Аарон. — Еще до вашего прибытия у меня с ними возникли кое–какие проблемы.

— Это несущественно, — отрезал Томансио и жестом скомандовал Оскару пройти в открывшийся шлюз. — Мы должны выполнять свою работу.

— Нет, существенно, — настаивал Оскар, уже поднимаясь на борт. Он чувствовал, что упустил нечто важное, и это его сильно раздражало. — Все–таки он мог бы подать хоть какой–то сигнал. Лиатрис, есть какие–нибудь признаки перестрелки в сегменте Фарлой?

— Нет. Ничего не наблюдается.

Оскар проскользнул в кают–компанию, где уже были оба Сновидца и несчастная, перепуганная до дрожи Корри–Лин. Шлем Троблума едва не упирался в потолок. Броня его скафандра опять стала тускло–серой, но снимать скафандр он явно не собирался.

В каюту поднялась Бекия и следом за ней Томансио. Даже без мебели в помещении стало довольно тесно.

— Поднимаемся и уходим, — сказал Томансио. — Ну же, Оскар, пора отправляться.

Оскар проглотил готовые сорваться с языка возражения и дал команду интел–центру поднять корабль через дыру, пробитую Лиатрисом.

— Почему бы нам не сделать один облет? — произнес он.

— Его могли телепортировать в любой сегмент Конуса, — печально заметила Бекия. — Или на космический корабль. И тогда он уже за несколько световых лет отсюда.

— Это исключено, — сказал Оскар, просматривая информацию с сенсоров. Корабль уже миновал зону мини–урагана и вышел в космос. — За последние десять минут с Конуса не стартовал ни один корабль.

— Оскар, брось, — уговаривал его Томансио. — Он ушел и, надеюсь, прихватил с собой немало этих мерзких чикойя. Приглашаю тебя на церемонию возрождения, когда мы вернемся на Дальнюю. Мы вырастим для него новое тело и загрузим воспоминания из хранилища. И он целый вечер будет смеяться над твоими тревогами.

Оскару хотелось хорошенько стукнуть обо что–нибудь кулаком.

— Хорошо.

«Но я знаю, что–то не так». Он сосредоточился на показаниях корабельных сенсоров. «Искупление Меллани» покинул посадочную площадку в то же время, что и «Возмездие Элвина». Теперь он находился в пяти тысячах километров от темной поверхности Конуса. Оскар приказал интел–центру состыковать оба корабля.

— Троблум, мы уже в безопасности.

— Отлично, — донесся голос из скафандра.

— Ты можешь снять свой шлем.

Долгое время массивная фигура оставалась неподвижной. Затем горизонтальные стыки малметалла на шлеме разошлись, освободив по три сегмента с каждой стороны. Пластины опустились.

Оскар постарался сохранить беспристрастность. Лицо Троблума было широким и жирным, а дряблая, болезненно бледная кожа блестела от обильной испарины. Щеки и подбородок потемнели от подросшей щетины.

— Привет, — произнес Троблум и смущенно улыбнулся.

— Мы благодарны тебе за предоставленный корабль, — заговорил Иниго. — И ценим твою помощь.

Троблум отрывисто кивнул, но ничего не ответил.

Оскару ничуть не хотелось зависеть от такого человека, и дело было не только в жалости. Еще по первым нескольким фразам он убедился, что Троблум не самый приятный компаньон. Но выбора у них не было. «Я обязан. Опять. Остается надеяться, что на этот раз мне не придется погибнуть».

— Как чикойя сумели вас отыскать? — спросил у Иниго Лиатрис.

— В Октороне многие знают, где живет Оззи, — сказал Аарон. — Меня удивляет лишь то, что им потребовалось так много времени.

— А я рада, что вы прибыли раньше, чем они, — сказала Корри–Лин. Ее все еще била дрожь, хотя она сидела на поднявшемся из пола стуле, обхватив себя руками за плечи. — В противном случае у нас против них не было ни единого шанса.

— Не обязательно, — возразила Бекия. — Непонятно, что за способности у Майрайан, но чикойя ничего не могли с ней сделать.

— Она сильфен? — спросил Томансио.

— Нет, — ответил Араминта–два. — Я их чувствую. Это был человек.

— Я думаю, слово «был» здесь вполне уместно, — сказал Оскар. — Может, она и не достигла постфизического уровня, но явно превзошла Высших.

— Кстати о постфизиках, — вставил Аарон. — А Оззи?

— Это известно одной Заступнице, — сказал Иниго. — Мои знания устарели на пару столетий, но то, что он сделал, превосходит все известные мне технологии.

— Он преобразовал свое квантовое состояние, — пояснил Троблум. — И каким–то неизвестным способом вышел за пределы реального пространства–времени.

— Персональный сверхсветовой двигатель? — недоверчиво спросила Корри–Лин.

— Возможно, и нет. Для такого требуется сдвиг времени по фазе.

— Так это постфизический уровень? — уточнил Оскар.

— В классическом смысле нет, но у меня нет эмпирических данных. Обычно постфизики после вознесения не остаются на своем прежнем месте. И он был решительно настроен помочь человеческой расе. В этом я уверен, мы долго с ним разговаривали.

— Да, конечно, — пробормотал Аарон.

«Возмездие Элвина» и «Искупление Меллани» подошли вплотную друг к другу. После непродолжительного маневрирования их шлюзы соединились и герметизировались. Троблум с удивительным проворством первым преодолел переход. Остальные не комментировали его спешку, хотя Оскар знал, что загадочный Высший у всех вызывает недоумение.

Он прошел через шлюзы вслед за Троблумом и оказался в каюте примерно того же размера, как и та, из которой он вышел. Там Троблума встретила очень симпатичная девушка, одетая по старинной моде. Она спрашивала, все ли с ним в порядке, прижимаясь руками к груди его скафандра. Оскар нахмурился, увидев эту сцену. О компаньоне Троблум не упоминал. И при всем желании трудно было представить, как такая девчонка может жить с Троблумом. Или она его дочь? Но в его файле семья не упоминалась.

Каюта постепенно наполнялась, и все бросали в сторону девушки одинаково удивленные взгляды. Излучение гея–частиц быстро уменьшилось.

— Это Катриона, — промямлил Троблум.

— Привет.

Она застенчиво улыбнулась.

Оскар перехватил взгляд Томансио, устремленный на электронный прибор, стоящий на единственном столе в каюте. Устройство показалось ему смутно знакомым. Вторичные подпрограммы провели сравнительный поиск в хранилище памяти.

— Ох, — тихонько выдохнул он.

Обзор в инфракрасном диапазоне подтвердил догадку. Катриона была объемной проекцией.

Затем появилась грузовая тележка с медицинской камерой, и все сразу занялись поисками места. После прихода второй тележки Оскар подумал, что кому–то придется погрузиться в небытие еще до приближения к Бездне. «А учитывая то, что я теперь не нужен…»

Троблум открыл дверь в проход.

— Несколько камер можно поставить здесь.

— Это все имеющееся пространство? — с сомнением спросил Иниго.

— Когда запустим планетарный двигатель, можно будет использовать передний грузовой отсек. А до тех пор придется обойтись этим.

Медицинские капсулы продолжали прибывать. Две поместились в узком переходе. Троблум приказал каюте выдвинуть из переборки узкие полки. Высоты хватило, чтобы поместить три капсулы одну над другой. Людям оставалось только стоять, да и то слишком близко друг к другу.

— Я присоединюсь к вам позже, — сказала Катриона и испарилась.

Троблум сделал вид, что ничего не заметил. Он раскрыл свой скафандр и засунул его в широкий багажный цилиндр, выдвинувшийся из пола. Такого поношенного плащ–костюма, как на Троблуме, Оскар еще никогда не видел.

— А спальные каюты здесь есть? — спросила Бекия.

— Три, — ответил Троблум.

— Одну займу я, — быстро заявила она.

Корри–Лин потребовала для себя вторую. На личную спальню Троблума никто претендовать не стал.

— Ну и как он работает? — спросил Томансио.

— Нам надо отыскать необитаемую звездную систему, — начал объяснения Троблум. — Кроме того, радиация от вспышки новой способна стерилизовать и соседние системы. Получается, что нам нужна звезда в пятнадцати световых годах от любой пригодной для жизни планеты. В пределах пятидесяти световых лет, что составляет около часа полетного времени, имеется три возможных варианта.

— Значит, выбираем ближайший из них, — сказал Иниго.

— Но эта звезда дальше всего от Бездны.

— Ох. Ладно, а как далеко до…

Иниго удивленно замолчал.

Оскар внезапно ощутил излучение персональных гея–частиц. Одной только эмоциональной составляющей ему хватило, чтобы идентифицировать Черитона. От ощущения безотлагательной настойчивости у него сильнее забилось сердце. Излучение постепенно усилилось до прямого обращения.

«Привет», — донеслась издалека мысль Черитона.

В его послании чувствовалось напряженное ожидание отклика, и Иниго с Араминтой–два понимающе переглянулись.

«Мы здесь», — одновременно прозвучало в их мыслях.

— Нет! — завопил Аарон.

Он потряс сжатыми кулаками и бросил на Сновидцев яростный взгляд.

В обращении Черитона не было ни изображений, ни звуков, ни запахов, только озадаченный разум, неспособный чувствовать ничего, кроме собственного тела. Только длительные тренировки и отличный самоконтроль позволяли ему сдерживать панику.

«Ах, — донеслась другая мысль, обескураживающая своей искренностью. — Я и не подумала о контакте через Гея–сферу. Вижу, у вас необычно большое количество гея–частиц с интересными мелкими отклонениями в структуре».

Оскар подумал, что новый контактер — явно не человек, настолько лишены эмоций были его мысли.

— Запускай двигатель, — скомандовал Томансио Троблуму.

На лице грузного мужчины явно читался страх, а тело била мелкая дрожь. Катриона материализовалась в каюте и обняла Троблума.

Черитон открыл глаза, и появилось изображение. Он смотрел в темносерый потолок, на фоне которого смутно белело чье–то лицо. Взгляд медленно сфокусировался на белом овале. Это было лицо женщины, обрамленное короткими темными волосами и благосклонно улыбающееся.

— Что за чертовщина, — не удержался Оскар.

«Привет, девочки и мальчики, — заговорила Кэт. — Я чувствую, что все вы здесь. Как мило, что вы переживаете за своего друга».

— Я не могу пошевелиться, — доложил Черитон.

Его самоконтроль начинал слабеть, и в мыслях, подобно электрическим искрам, проскальзывали вспышки страха.

«Прошу прощения за неудобства, — сказала Кэт. Она перевела взгляд на свою руку, обагренную кровью. Алые капли медленно стекали с каждого пальца. — Но не могла же я позволить тебе убежать, верно?»

— Черитон, — с ледяным спокойствием обратился к нему Томансио. — Ты должен активировать перегрузку бионоников. Мне очень жаль. Но как только мы вернемся домой, сразу же проведем церемонию возрождения. Клянусь.

«Я не могу, — донеслось из обессилевшего разума Черитона. — Не могу».

— В нашем хранилище есть твои воспоминания. Ты ничего не потеряешь.

«Не могу».

Дверь спальной каюты распахнулась. Корри–Лин, едва сдерживая слезы, подбежала к Иниго и обняла его.

— Черитон, — продолжат Томансио с оттенком строгости. — Ты должен это сделать. Она проникнет в твой мозг. И миссия окажется под угрозой.

«Помогите мне».

«Ах, мои милые. — Улыбка Кэт нависла над ними, заполняя каюту леденящим холодом, хотя самой Кэт не было даже поблизости. Ее губы печально изогнулись. — Бедный мальчик говорит правду. Он не в состоянии покончить с собой. Это ведь признак слабости, а вам ведь известно, что я всегда требую быть сильными. Вот я ему и помогаю. Я взяла острые ножницы и обрезала соединения его бионоников. — Она с озадаченным видом посмотрела на блестящую от крови руку. — Я случайно перерезала еще несколько нервов. Ну, я говорю «перерезала», но на самом деле отсекла. Есть и положительные моменты, теперь ничего не будет болеть, так что это милосердие с моей стороны».

— Дьявольская шлюха, — возмутился Томансио. — Как только все закончится, я тебя найду.

Кэт рассмеялась.

«Этим занимались люди и посильнее тебя. Но мне интересно. Что значит „всё“? У вас такая милая компания. Я хочу стать ее частью».

— Запускай двигатель, — решительно приказал Аарон. — Нам надо обеспечить запас времени. Она скоро все узнает.

«Узнаю, — подтвердила Кэт. — А его оставьте. Оставьте со мной. Мы вдвоем прекрасно проведем время».

«Уходите, — сказал Черитон. — Просто уходите, и все. Со мной скоро будет кончено. Того, что она со мной сделала, я не переживу».

«Ой, брось, мой милый, это гнусная ложь. У меня имеется медицинская камера, и я не боюсь ее использовать. Мы проведем вместе целую вечность. Я даже могу сделать из тебя дубликат Аарона. Как тебе это понравится?»

«Ни за что».

«Очень мило. Ты веришь в свои силы».

Изображение заполнилось четкими воспоминаниями из мозга Черитона. Он вдруг ощутил себя семилетним мальчиком, сидящим за столом со своими родителями и двумя сестрами. Это было приятное время, когда отец и мать постоянно разговаривали с детьми, интересовались их делами и отвечали на бесчисленные вопросы. Восхитительный период его жизни, пронизанный счастьем.

Затем его отец поднялся из–за стола. «Иди сюда», — позвал он сына. Мальчик встал, и тогда отец активировал боевые системы.

«Нет! — пронеслось в расстроенном разуме Черитона. — Нет, нет, это же я, это моя жизнь».

«Мне было скучно, милый. Такие сцены превращают тебя в слабака, а мне не нравится слабость. Я сделаю их намного интереснее и чуточку неприличнее».

— Прекрати, — крикнул Аарон.

«Или что?»

Голос Кэт заглушил отчаянные всхлипывания маленького Черитона. Оглушительное шипение оружия оборвало плач его сестер. От запаха Оскара чуть не стошнило.

«Ну, теперь, когда их больше нет, давай сотрем их и из остальной твоей жизни, — сказала Кэт. — А пока я буду это делать, я подумаю, чем смогу их заменить. Чем–нибудь соблазнительным. Таким, чтобы заставить тебя меня полюбить».

— Они существуют, — со всей силой убеждения обратился к нему Томансио. — Верь, Черитон. Сохрани истину. Они не погибли.

Воспоминания разбились на отдельные фрагменты изображений, звуков и ощущений. Образы родных Черитона пронеслись перед ними и рассеялись, словно дым.

«Верни их», — простонал Черитон.

— Троблум, — воскликнул Томансио. — Давай выбираться отсюда.

Но Троблум только крепче обнял Катриону.

— Она хочет добраться до меня. Она не остановится, никогда не остановится. Я ее знаю. Спросите у него.

Он показал на Аарона.

— Я не знаю, — сказал Аарон. — Она позаботилась об этом.

«Кого вернуть? — спросила Кэт, излучая мягкое сочувствие. — Кого, мой дорогой?»

— Что?

Мысли Черитона окончательно смешались.

— Если она действительно охотится за тобой, есть только одно место, где ты будешь в безопасности, — решительно заявил Оскар, повернувшись к Троблуму. Ужас этого грузного человека его беспокоил. В таком состоянии трудно мыслить логически. — Вези нас туда, — настаивал он.

«Ой, смотрите», — оживленно воскликнула Кэт.

Мозг Черитона заполнило другое воспоминание. На этот раз Оскар видел себя на пикнике у неширокого ручья. Теперь Черитон был отцом, и рядом с ним стояли его жена и маленький сын.

В мыслях Черитона забилась тревога. Он помнил эту приятную сцену, но уже знал, что здесь что–то не так.

— Прекрати, — крикнул Томансио. — Ты и так можешь достать все, что тебе угодно.

«Ну, на этот раз я немного поиграю, — сказала Кэт. — Если мой Черитон принадлежит мне, он не должен смотреть ни на кого другого, не правда ли?»

— Не смей!

— Троблум, — с угрожающей настойчивостью произнес Аарон. — Вывози нас отсюда.

— Пожалуйста, — прошептал Араминта–два.

Его эмоциональный отклик на ужасное разрушение разума Черитона поднялся до опасного уровня. У Оскара на глазах выступили слезы.

«Каков отец, таков и сын», — продолжала Кэт.

Черитон опустил взгляд и увидел в своих руках автоматическое ружье. «Нет! — зазвенел его вопль. — Нет, нет, нет. Остановите ее. Ради Оззи, не позволяйте ей это сделать».

— Мы не можем его оставить, — всхлипывая, взмолилась Корри–Лин. — Только не с ней. Никому не выдержать такое в одиночку. Это бесчеловечно.

Из кулака Аарона протянулся рубиновый луч лазера. И уперся в проектор.

— Быстро! — прошипел он.

— Троблум! — застонала Катриона.

Палец Черитона спустил предохранитель. Звонкий щелчок эхом прокатился по каюте.

— Это все не настоящее! — закричал Иниго. — Знай, Черитон, и помни.

— Иисусе милосердный, — пробормотал Оскар.

— Действуй, паршивец, — зарычал Аарон.

«Искупление Меллани» нырнул в гиперпространство.

ДЖАСТИНА Год сорок пятый

Джастина осторожно села, ощущая каждый год своего возраста. Такое долгое погружение в небытие действовало убийственно. В каждом мускуле притаилась боль. Она могла бы поклясться, что слышит, как при каждом движении скрипят суставы. Голодные колики перемежались приступами тошноты.

Вспомогательные программы подсказали, что в прошлый раз она покидала медицинскую камеру для краткой проверки «Серебряной птицы» пятнадцать лет назад. В экзо–зрении появилась сводка текущего состояния корабля. Большая часть бортовых систем держались в пределах допустимых параметров, хотя ухудшения за прошедшие сорок лет были заметными.

Юз–дубль заказал для нее в кулинарном процессоре насыщенный протеином напиток на основе бананов. Джастина подхватила пластиковый стакан третьей рукой и перенесла через всю каюту. Через пару минут после того, как она допила вязкую жидкость, самочувствие стало улучшаться. Мускулы по–прежнему болели, но с помощью бионоников выбраться из камеры было не так уж и трудно. Она доковыляла до душевой кабины и скомандовала открыть душ. Не какой–нибудь споровый поток, а настоящий водопад горячей воды, который можно ощутить кожей. Тепло быстро проникало в плоть, изгоняя болезненное напряжение, накопившееся за долгий период небытия. Затем Джастина нанесла гель, наслаждаясь ощущением чистоты, словно смывая с себя остатки сна. Кожу начало приятно пощипывать. И только тогда она вдруг осознала, что передает сцену «Девушка в душе» большей части человечества. «Через папу!»

— Ах, черт!

Мгновенный поток холодной воды смыл любые возможные эротические помыслы. Джастина вышла из кабины и завернулась в пушистое полотенце. К такой передаче всех ощущений еще надо привыкнуть. Не то чтобы она была чрезмерно целомудренной, но все- ощущения…

Высохнув, она надела строгую полуорганическую блузу и брючный костюм, уселась в свое любимое кресло и стала просматривать информацию с бортовых сенсоров наружного наблюдения. Корабль все так же двигался со скоростью в девять десятых от скорости света и в данный момент несся сквозь звездную систему. В двух световых часах впереди неестественно ярким бело–голубым цветом сияла пригодная для жизни людей планета. Джастина улыбнулась, когда датчики отыскали пустынный Никран, находившийся на тридцать миллионов миль ближе к светилу, и Браслет Гикона в виде ленты огоньков почти в противоположной стороне от звезды. Сомнений нет. Небесный Властитель направляет ее точно к Кверенции.

На звездном небе можно было увидеть туманности, знакомые по снам Иниго: красочное голубовато–зеленое Море Одина, окаймленное алыми рифами. Булуку, извилистая река фиолетовой звездной пыли, бушующая невероятной силы штормами в половину светового года длиной. И, конечно, пылающие двойные складки желтоватого и багрового огня яростного Хоньо.

Сейчас, когда все это было уже близко, Джастина испытывала нечто сродни дежавю. Как будто она вдруг увидела, как чудовища из прочитанных в детстве книг поднимаются со страниц. Это был не страх, но странное волнение исследователя. «Или, вернее, археолога».

Она направила телепатический посыл Небесному Властителю.

«Я благодарна тебе за то, что ты привел меня сюда. Теперь мой корабль самостоятельно закончит путь и приземлится».

«Я мог бы подойти еще ближе», — великодушно предложил он.

«Мне было бы приятнее спуститься на своем корабле. Теперь я на месте. И я рада, за что приношу тебе свою благодарность».

«Как пожелаешь», — ответил Небесный Властитель.

Джастина напряглась. Хотя это ей и не помогло. Странные гравитационные силы вновь подхватили «Серебряную птицу», как только Небесный Властитель начал манипулировать масштабом времени. Резкое замедление вернуло сиявшей впереди звезде ее нормальное желтоватое свечение. Красные штрихи звезд превратились в искры. Облака и снежные шапки на пиках Кверенции потемнели, а океаны приобрели глубокую сапфировую окраску. Радужные разводы вакуумных крыльев Небесного Властителя на мгновение окутали корпус «Серебряной птицы». Затем расстояние между ними стало быстро увеличиваться.

«Жди моих сородичей, они скоро будут здесь», — на прощание сказала она Небесному Властителю и в ответ ощутила его признательность.

Все внимание Джастины обратилось к приближающейся планете. Небесный Властитель оставил ее в ста пятидесяти тысячах километров, и дистанция быстро сокращалась. Она дала команду интел–центру проложить вектор движения, чтобы вывести корабль на орбиту на высоте в тысячу километров с двадцатиградусным наклонением. По ее воспоминаниям Маккатран располагался на границе субтропического пояса, и с такой орбиты его можно будет увидеть. Джастина не допускала мысли об исчезновении города. Маккатран, что бы он собой ни представлял, казался величиной постоянной и предоставлял убежище любой расе, имевшей несчастье оказаться в Бездне. Он стоял здесь задолго до появления людей, и Джастина не сомневалась, — остался на своем месте и по сей день.

Сразу же после начала торможения «Серебряной птицы» она снова включила узел восприятия. Она загружала туда не воспоминания, а скорее, надежду, граничащую с одержимостью, что на борту корабля работают все системы. «Даже если такое желание можно считать мелочным, этого вполне достаточно, чтобы корабль благополучно приземлился».

Затем она занялась составлением перечня предметов, которые понадобятся ей на месте. Вскоре репликатор негромко загудел, производя обширный набор одежды для каждого сезона. Потом настала очередь провизии: консервированные фрукты, сушеное и вяленое мясо, хлебные полуфабрикаты в герметичной упаковке, основные стерилизованные продукты, в которых не скоро заведется гниль или плесень, соки и вдобавок бутылка вина. Для приготовления пищи репликатор создал небольшой гриль для барбекю и несколько упаковок угля. После этого Джастина обратилась к самым древним воспоминаниям о гимназических походах, когда в качестве снаряжения они брали с собой самые примитивные предметы, как, например, компас, спички, котелки, тарелки и кружки. Жидкость для мытья посуды. Мыло. Шампунь! Несколько пар крепкой обуви. Ножи самых разных размеров, включая швейцарский армейский нож, самый большой, какой только нашелся в памяти интел–центра. И, как говорилось в рекламе, она могла бы с его помощью построить еще один космический корабль, если, конечно, разобралась бы со всеми содержащимися в нем приспособлениями. Веревка. Палатка старинного образца. Список получался бесконечным и занял ее вплоть до тех пор, пока «Серебряная птица» не вышла на заданную орбиту. Тогда Джастина уселась в кресло и стала рассматривать изображения проплывающего внизу мира.

Во время приближения Интел–центр проделал отличную работу по составлению карты основных географических особенностей планеты, зафиксировав примерно две трети континентальных контуров. Но у Джастины, несмотря на это, никак не получалось привязать к карте увиденные Эдеардом ландшафты. Очертания берегов, которые могли бы стать основными указателями, с высоты орбиты казались совершенно незнакомыми. Только на пятом витке корабль пролетел над горным хребтом, и это, вероятно, были горы Ульфсен, через которые Эдеард проходил с караваном Баркуса по пути в Маккатран. «С Салраной». Джастина загрустила. Их несчастный, обреченный роман прежде никогда не вызывал у нее особого интереса, но здесь, где он разворачивался, Джастина ощутила удивительный всплеск эмоций. «Глупое физическое тело». Она встряхнулась и сосредоточилась на изображениях.

Да, несомненно, дальше протянулись горы Донсори, а еще дальше раскинулась и равнина Игуру — обширный зеленый океан со странными вулканическими конусами. И вот на берегу моря показался Маккатран.

Она смотрела на огромный круглый городской массив и с восторгом узнавала знакомые очертания районов, разделенные темными извилистыми полосками каналов. Солнечный свет превратил хрустальную стену в светящуюся линию, опоясывающую город и спускающуюся к искрящемуся морю Лиот в районе порта с его узнаваемыми очертаниями в виде рыбьего хвоста.

Интел–центр по ее приказу провел финальную проверку систем корабля. За исключением ультрадвигателя, все работало с эффективностью в восемьдесят процентов. Уровень сбоев держался на минимуме.

— Начинай посадку, — сказала Джастина интел–центру.

Началось финальное торможение. Джастине осталось принять единственное решение, которое она откладывала до последнего момента. «Брать ли с собой оружие?» Она ничуть не сомневалась, что третьей рукой сможет отогнать любое животное, но что если на нее набросится целая стая собак или быстролисов? Прошло так много времени, что собаки совсем одичали. И проблема может быть не только с животными. Она не знала, кто прибудет в Маккатран в следующие несколько недель, или месяцев, или десятилетий, как не знала, сколько времени придется ей здесь провести, пока Гор не воплотит свой план.

Схемы и чертежи заскользили в ее экзо–зрении. Она выбрала один из них и переслала информацию в репликатор. Через две минуты оттуда вышел полуавтоматический пистолет с гарантированным спуском. За ним последовали пять запасных магазинов и пять коробок патронов. Этого ей наверняка хватит.

Инграв–установка погасила орбитальную скорость «Серебряной птицы», пустив корабль в свободное падение. В высших слоях атмосферы удары редких молекул вызвали пронзительный писк. За опускающимся все ниже кораблем протянулся длинный волнистый хвост светящихся ионов.

Желтые предупредительные иконки в экзо–зрении Джастины известили ее, что силовые поля близки к перегрузке. Она поделилась с узлом восприятия своим отчаянным желанием, чтобы генераторы выдержали. Желтые огоньки погасли.

Антиграв–установка заработала в пятнадцати километрах от поверхности, и падение стало замедляться. Джастина получила возможность изучить город по визуальным изображениям. Глубокое сканирование не давало отчетливой картины того, что находилось в скалах под Маккатраном, хотя тонкие нити тоннелей, пролегающих в застывшей лаве под равниной Игуру, она все же смогла увидеть.

«Итак, я все еще не знаю, что это такое», — с легким раздражением подумала Джастина. Но то, что способно манипулировать силой тяжести, чтобы нести Эдеарда по тоннелям, должно быть высокотехнологичным гостем этой Вселенной. Разум города признал Эдеарда, когда поведал ему о способности Бездны к перезапуску. «В ночь, когда Салрана его предала». Джастина раздраженно отмахнулась от мыслей о разлученных возлюбленных. «Прекрати, девочка, это же было тысячу лет назад. Их тела давно превратились в пыль, а их души торжествуют в Ядре». И снова возникли непрошеные тревожные мысли. «Если я умру здесь, я затеряюсь в космосе или буду поглощена Ядром. Или Хоньо».

Досадуя на свою слабость, Джастина сконцентрировала внимание на изображениях города. Теперь главное было выбрать площадку для приземления. Здесь так много мест, которые она хотела бы осмотреть. И осмотрит, обязательно, но все они находятся в застроенных районах. Она уже могла разглядеть самые крупные здания, купола Дворца–Сада в Анемоне, странные изогнутые шпили башен Эйри, стоящие на страже храма Заступницы. Ее взгляд устремился к Сампалоку, и в центре, как и ожидалось, раскинулась широкая площадь с шестиугольным особняком, созданным Эдеардом на руинах дома Байза.

— Черт побери, это все- настоящее, — пробормотала она.

То ли испуг, то ли решимость заставили ее собраться с мыслями. Широкая зеленая полоса между хрустальной стеной и внешним кольцом каналов, ограничивающих Высокий Ров, Низкий Ров, Тайхо и Андромеду, была вполне приемлемым вариантом, хотя и сильно заросла. Джастина видела купы деревьев, которые отсутствовали при Эдеарде. А судя по данным с радара и сканера массы, зеленые лужайки покрывала не трава, а кусты и лозы.

Значит, Золотой Парк. Бывшие плоские участки в окружении девственно–белых колонн тоже сильно заросли, и мартозы на аллеях стали намного гуще, но радар показывал, что здесь есть достаточно ровные площадки.

«Серебряная птица» продолжала спуск и слегка отклонилась в сторону самой западной части парка между Верхним Лесным и Чемпионским каналами.

Два предупреждающих символа вспыхнули в экзо–зрении, извещая о повышенном расходе мощности антиграв–установкой. Казалось, что сила тяжести усиливается, притягивая ее корабль в земле.

«И как пожелать, чтобы сила тяжести уменьшилась?»

Вспыхнули новые иконки, извещающие о сбоях во вспомогательных системах. Джастина ощутила усиливающуюся вибрацию и приказала креслу обеспечить тесный захват. Оно подчинилось, но не сразу.

— Ну, вот и приехали, — простонала она.

Космический корабль был только в километре от города, когда начал набирать скорость. «Ничего страшного, — сказала себе Джастина. — Пока еще ничего». Из корпуса выдвинулись опорные стойки. «Значит, кто–то хочет, чтобы я приземлилась благополучно». Но скорость увеличилась больше, чем ей бы хотелось. Джастина отослала интел–центру несколько команд, согласовывая процесс посадки с характерными особенностями Бездны.

На высоте в пятьсот метров «Серебряная птица» спускалась кормой вперед, как и положено, а нос корабля, описывая плавную дугу, слегка вибрировал. Последнее сканирование выбранной площадки подтвердило, что поверхность надежная.

Мысли Джастины устремились к узлу восприятия, требуя- нормальности. К антиграв–установкам была направлена энергия резервных м-поглотителей, и они продолжали работать в безопасном режиме. Джастина заметила, как верхушки башен Эйри сравнялись с кораблем и ушли вверх. Где–то в районе Тоселла шпиль Синей башни тоже оказался наверху.

Последние сто метров спуска «Серебряной птицы» прошли в идеальном режиме. Относительная скорость над заросшей площадкой снизилась до нуля, потом корабль опускался на полметра в секунду, пока опорные стойки не коснулись поверхности. Слой листьев, мха и травы спружинил, и только когда каждая опора прочно встала на землю, антиграв–установка отключилась.

И по всему кораблю, словно в знак солидарности, произошло отключение энергии. Джастине было уже все равно. Эта посадка не шла ни в какое сравнение с опасностью и драматичностью полета над вершиной Геркуланума.

— Хьюстон, — с полной серьезностью произнесла она в тишине каюты. — Говорит база Золотой Парк. «Серебряная птица» успешно приземлилась.

ГЛАВА 10

самого старта паломничества Араминта оставалась на обзорной палубе корабля «Свет Заступницы». Помещение здесь было размером с Мальфит–холл во Дворце–Саду и еще вдвое выше. Но оставалось пустым, если не считать кресла и кровати, принесенных по ее просьбе. Араминта по возможности не пользовалась креслом, предпочитая стоять и смотреть сквозь прозрачную секцию корпуса. Хотя после погружения корабля в гиперпространство смотреть было почти не на что. Снаружи Араминта ничего не видела, лишь изредка в окружающей псевдоматерии, создаваемой ультрадвигателем, проносились каскады голубых искр. Нарушение структуры в пустотах квантового поля, как объяснил ей Таранс, когда Араминта спросила, чем вызваны эти вспышки. Причин возникновения нарушений он не назвал и, возможно, не знал. Ей нравилось смотреть на летящие искры. Они создавали впечатление, что снаружи их окружает какая–то материальная субстанция, реагирующая на движение корабля.

Пять дней подряд она видела перед собой пустоту и делилась своими ощущениями с миллиардами верующих, оставшихся в Великом Содружестве. На шестой день Араминта заплакала. У нее вздрагивали плечи и по щекам скатывались слезы. Печаль, излучаемая ею в Гея–сферу, была такой глубокой, что вместе с ней заплакали многие последователи. Они сильно встревожились, затопив Гея–сферу потоками сочувствия. «Что случилось?» — спрашивали они в недоумении, поскольку в помещении рядом с Араминтой не было никого и ничего, что могло бы ее так расстроить. «Мы любим тебя, Сновидица». «Чем тебе помочь?» «Разреши облегчить твое горе».

Араминта не отвечала им. В молчании и печали она продолжала стоять, глядя на мелькающие искры света. Личных помощников, рискнувших приблизиться к ней по гладкому полу зала, она отпустила коротким и решительным жестом. Так же молча был отправлен восвояси даже ее верный охранник Дарраклан.

В конце концов, как она и предполагала, в помещение вошел Этан. Верующие, разделяющие ее эмоции, ощутили, как она сосредоточилась и постаралась укротить тоску. Араминта не пыталась вытереть слезы с лица. Затем ее последователи почувствовали, что стоят на мягкой траве лужайки перед высокими прибрежными дюнами. На пологих океанских волнах мерцали искры солнечного света. Перед Араминтой стоял сильфен, серьезный и величественный, с темными кожистыми крыльями и высоко поднятым хвостом.

— Ты справишься, — сказал он.

— Я знаю.

Подвеска на ее шее вспыхнула веселым лазурным светом признания. Этан стоял на обзорной площадке перед ней и, прищурив глаза, смотрел на холодный огонь, бьющий из подвески, висевшей на тонкой цепочке уже поверх белого одеяния Араминты.

— Вторая Сновидица, — официально приветствовал он ее.

— Клирик Этан.

Ненависть, обрушенная последователями Воплощенного Сна на их бывшего Пастыря, поражала своей беспредельностью. Он на мгновение заколебался, но быстро оправился и уверенно улыбнулся, что только убедило наблюдателей в его бесчестье.

— Не желаешь ли ты сказать своим поклонникам, что тебя так сильно расстроило? — без запинки произнес он.

— А ты знаешь это?

— Да, Сновидица.

— И узнать ты мог только из одного источника во всей Вселенной.

— Конечно. Однако личность посланца не играет роли. Суть послания, вот что важно.

— В данном случае посланник и послание — это одно и то же, вот только метод, которым оно было доставлено, нельзя считать несущественным. И она тому причина.

— Тем не менее она назвала тебя обманщицей.

— Иланта лжет. В лживости теперь вся ее сущность. Она — змея среди нас.

— Это правда? Ты не одна?

— Правда.

— В таком случае твои намерения вызывают сомнения.

— Безусловно. И все же я сдержу свое слово. Я приведу флотилию паломничества в Бездну, как и обещала.

— Ты стремишься помешать нам.

— Я веду вас навстречу истинной судьбе. Я хочу, чтобы верующих не постигла участь, показанная в Последнем сне. Я стремлюсь к самореализации самой Бездны.

— И намерена впустить туда тех, кто ее уничтожит. Это недопустимо.

— Я скажу тебе то, что говорила Иланте и что повторила Иниго. Наша судьба определится в Бездне. Ее определит сама Бездна. А не ты или кто-либо другой. Я избрана инструментом, чтобы открыть дорогу к Бездне, но и только. Я не привратник. В Бездну вольны попасть все, кто ищет самореализации, какой бы она ни была. Даже если их мировоззрение отлично от твоего или от понятий Воплощенного Сна, я не вправе преградить им путь. Я никого не сужу, клирик. Я не такая, как ты, я не считаю себя непогрешимой.

Нерешительность Этана не могла бы проявиться отчетливее, даже если бы он излил свои эмоции в Гея–сферу.

— Ты говорила с Иниго?

— Мы оба Сновидцы. И даже сейчас мы вместе. Неужели ты не узнал об этом от своего друга Иланты?

— Иланта не друг мне.

— Тем не менее ты прислушиваешься к ее мнению, кем бы она сейчас ни была, к чему бы ни стремилась. Сновидец Иниго поделился Последним сном в качестве предупреждения. Неужели ты действительно хочешь для наших детей безотрадной судьбы скучающих суперменов?

— Я уверен, что мы вправе сами определять свое будущее. Я хочу прожить жизнь на Кверенции, достичь самореализации и быть приведенным в Ядро. Ты, Оскар и Аарон препятствуете этому.

Араминта холодно улыбнулась.

— Часто надо сделать что–то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь.

Этан, словно в поисках единомышленников, окинул взглядом огромный зал.

— Если ты встанешь на нашем пути к Бездне, тебе грозят большие неприятности. Это я обещаю. Я посвятил служению Воплощенному Сну всю свою жизнь.- Ради паломничества я не жалел своих сил и пожертвовал всем. Я не потерплю предательства.

— Ты войдешь в Бездну, клирик. И пройдешь по Кверенции. В этом я даю тебе свое слово. А теперь почему бы тебе не спросить Иланту, какое будущее готовит она всем нам. Или она не настолько доверяет тебе, чтобы ответить?

Он равнодушно кивнул.

— Как ты и говоришь, в конце концов восторжествует Бездна. Намерения Иланты меня не страшат. Перед величием Бездны наши замыслы и мелкие заговоры не имеют значения.

— Я рада, что в этом вопросе мы пришли к согласию. А теперь оставь меня и не беспокой больше.

Она отвернулась и стала ждать. Спустя некоторое время Араминта услышала, как он вышел.

Гея–сфера забурлила смятением и тревогой. Ее последователи просили объяснить, что происходит, что задумал Иниго.

— Вы всё увидите, — заверила их Араминта. — В Бездне вы постигнете истину.


Это была желтая звезда, чья скромная семья состояла из пары лишенных атмосферы твердых миров и газового гиганта, окруженного двумя десятками спутников. Ни на одной из планет у жизни не было шанса. Гарантией тому служили неудачный наклон орбиты и отсутствие свободных органических элементов. В настоящий момент планеты продолжали свое вращение, ожидая, пока звезда не перейдет к следующей стадии и не превратится в красного гиганта, поглотив всех своих спутников.

«ИскуплениеМеллани» вышел из гиперпространства в восьмидесяти миллионах километров от звезды и немедленно активировал маскировку. В переполненной каюте царило уныние. Оскар не был уверен, выдержит ли он еще один такой эмоциональный удар. Потеря Черитона тяжело сказалась на них всех, но, как ни странно, больше других огорчился Араминта–два. Всю дорогу от Конуса по его лицу непрерывно катились слезы, и никакие увещевания Иниго и Корри–Лин не помогали.

А затем оба сновидца одинаково удивились, когда их хрупкие связи с Бездной принесли сон Джастины о приземлении в Маккатране.

— Она сумела, — изумленно воскликнула Бекия, когда «Серебряная птица» мягко опустилась в Золотом Парке и сон развеялся.

— Никогда ничего другого я от нее и не ожидал, — сказал Оскар. — Я помню ее по своей первой жизни. Все Бурнелли отличались необыкновенной стойкостью.

— Это часть твоего плана? — спросил Томансио у Аарона.

— Нет, насколько я знаю. По крайней мере, никаких новых вариантов или требований не появилось. Будем действовать, как договорились.

— Хорошо. Троблум, сколько займет времени этот процесс?

Оскар не без интереса отметил, что в продолжение всего недолгого полета Катриона не показывалась. Троблум, оставшись один, не сказал за все это время и десяти слов, и его гея–частицы не выдали ни малейших эмоций. По правде сказать, Оскар сомневался, имеются ли у него гея–частицы.

— Сейчас я подготовлю устройство к активному статусу, — сказал Троблум.

— Отлично. Так сколько понадобится времени?

— Параметры червоточины необходимо переформатировать. Этим я занимался во время полета. Загрузка потребует не больше четверти часа. После чего останется только нацелиться на звезду.

— И когда же?

— Это зависит от дистанции, с которой будет осуществляться запуск. Сейчас Интел–центр анализирует мощность выбросов короны для вычисления безопасного расстояния, но я могу сказать, это будет не меньше миллиона километров. Само устройство активируется, когда достигнет верхней части короны. Ему необходим только относительно плотный слой плазмы, чтобы инициировать цепную реакцию взрывов внутри квантовой нестабильности. Эту часть проекта я основывал на действии нова–бомбы.

— Троблум. Сколько нужно времени, чтобы сформировалась червоточина? Начиная с этого момента.

Оскар удивился самообладанию Томансио.

— А! Около двадцати пяти минут.

— Отличная работа, — воскликнул Аарон, по всей видимости, уловивший подавляемое раздражение Томансио. — И на какое расстояние протянется червоточина?

— Я думаю, теперь, после переформатирования, она достигнет двадцати восьми тысяч световых лет.

— Это даст нам выигрыш от двенадцати до пятнадцати тысяч световых лет, — подсчитал Араминта–два. — Вам будет достаточно такого запаса времени? — спросил он у Аарона.

— Мне известно лишь то, что мы должны добраться до Маккатрана.

Оскар окинул его задумчивым взглядом.

— Гор настаивал, чтобы Джастина тоже летела к Маккатрану.

— Это единственное место в Бездне, где мы точно уверены в наличии пригодных для людей условий.

— То же Гор сказал Джастине после ее приземления на копии Дальней.

— В точности его слова звучали следующим образом: «Там сосредоточены все люди, находящиеся в Бездне», — сказала Бекия. — И это логично. Туда стремятся все.

— Могу поспорить, что Иланта туда не собирается, — проворчала Корри–Лин.

— Мы даже не знаем, осталась ли там копия Дальней, — заметил Томансио. — Джастина вернулась в период, предшествующий тому сну.

— Мне кажется, все вы придаете этому слишком большое значение, — сказал Иниго. — Или, по крайней мере, слишком стараетесь отыскать тут смысл. Выбор Маккатрана в качестве места назначения, безусловно, не случаен. Но, с другой стороны, выбор не слишком большой.

— Ты помнишь встречу с Гором? — спросил Лиатрис у Аарона.

— Я ничего не помню.

Лиатрис слегка смутился.

— Он ведь убил твоего отца.

— Это несущественно.

— В тот момент Брюс Макфостер уже был агентом Звездного Странника, — заметил Томансио. — Настоящий Брюс погиб, когда попал к нему в плен.

— Но вы не можете не согласиться, что совпадения становятся…

— Ох, — вдруг воскликнул Араминта–два.

Сцена на обзорной палубе, где Этан решительно направился к Араминте, заставила всех замереть. В разгар стычки Иниго обнял Араминту–два за плечи.

— Я здесь, — прошептал он, передавая через Гея–сферу свою поддержку. — Не показывай ему своей слабости. Ты теперь Сновидец. Твоя вера истинна. Всех нас рассудит Бездна.

При виде крылатого сильфена Оскар резко втянул воздух. Он знал, что это Брэдли, и улыбнулся ему. «Так держать, старик. Ты выглядишь великолепно».

Посрамленный Этан покинул зал. Все, кто находился на борту «Искупления Меллани», зааплодировали. Через пару мгновений к ним присоединился даже Троблум.

«Значит, у него есть гея–частицы», — отметил Оскар.

Араминта–два оглянулся с застенчивой улыбкой.

— Спасибо, — поблагодарил он Иниго.

Корри–Лин, подбежав, поцеловала его в щеку.

— Троблум, — скомандовал Томансио. — Пора стартовать.

— Устройство почти готово, — откликнулся тот. — Еще пять минут.

Аарон ободряюще усмехнулся.

Внезапно приподнятое настроение Троблума испарилось. Его круглое лицо стало серым.

— О нет, — выдохнул он.

Юз–дубль Оскара выбрал информацию с корабельных сенсоров, к которым Троблум предоставил всем свободный доступ. В десяти километрах от них появился обтекаемый корабль с ультрадвигателем, не слишком сильно отличающийся от «Возмездия Элвина». Оттуда открыли коммуникационный канал. У Оскара поникли плечи. Он знал.-

«Привет, мои дорогие», — раздался голос Кэт.

По каюте пронесся общий горестный вздох.

— Какие у нас имеются средства защиты? — спросил Аарон.

Троблум качнул головой. Он едва сдерживал слезы.

— Оружие?

Троблума стало трясти. Ноги у него подкосились, и он упал на колени.

— Я не могу. Я не вынесу, если она меня схватит.

— Чего ты хочешь? — спросил Оскар у Кэт.

Если бы она жаждала смерти, они бы были уже мертвы.

«Оскар, дорогой, вместе с тобой на борту собралась замечательная талантливая команда. Я не впечатлительна, но на этот раз должна признать: ты отлично поработал».

— Что ты сделала с Черитоном? — потребовала объяснений Корри–Лин.

«Не вмешивайся в разговор старших, — отрезала Кэт. — Не то получишь удар по самому больному месту».

Оскар отчаянно замахал рукой на Корри–Лин, приказывая ей замолчать. Она сердито сверкнула глазами в ответ.

— Ты рассказала о нас Иланте.

«Ой, простите. Вам это помешало? Мне кажется, Араминта прекрасно разделалась с Этаном, он ведь просто ничтожество».

— Чего ты хочешь?

«Ты знаешь, Оскар. Того же, что и всегда: развлечься».

— Мы пригласим тебя на вечеринку по случаю победы.

«Не испытывай удачу. Все завершится в Бездне. Я хочу при этом присутствовать, и вы возьмете меня с собой».

— Что задумала Иланта? — спросил Оскар.

«Она поставила свое маленькое металлическое сердечко на какое–то действо под названием Слияние».

— Нет, — воскликнул Араминта–два. — Все не так. Она стремится стать чем–то иным.-

«Тогда вы сами спросите ее об этом, и довольно скоро, не так ли?»

— Кэт способна подействовать на нас, если мы будем в Бездне? — спросил Иниго Аарон.

— Ты имеешь в виду что–то, кроме как разнести нас в клочья?

— Твой разум наверняка сильнее.

Иниго с беспокойством оглянулся на Араминту–два, тоже не скрывавшего своей тревоги.

— Я пока еще не знаю.

«Оскар, дорогуша, невежливо заставлять женщину ждать».

Оскар не знал, что ответить, кроме как послать ее ко всем чертям, что сейчас означало бы неминуемый конец. И никто не высказал никаких предложений. Вдруг он вздрогнул и непроизвольно пригнулся чуть ли не до самого пола. Снаружи невероятно мощный залп орудий осветил пространство яркой вспышкой жесткой радиации. Его юз–дубль воспроизвел события, анализируя их по долям секунд. Оскар увидел, как между «Искуплением Меллани» и судном Кэт материализовался еще один корабль с ультрадвигателем. В то же мгновение он открыл огонь, а раскинутое силовое поле отклонило от «Искупления Меллани» ответный залп Кэт.

Открылся еще один коммуникационный канал.

«Оскар, убирайтесь отсюда поскорее, — приказала Паула. — Оставьте Кэт мне».

— Вперед, — заорал Оскар на Троблума.

Второй раз всего за один час «Искупление Меллани» нырнул в гиперпространство.


«Ты собираешься потягаться со мной?» — спросила Кэт, не скрывая насмешки.

Паула торопливо изучала состояние защиты «Алексиса Денкена». Каким бы оружием ни был оснащен корабль Кэт, оно оказалось более мощным, чем ожидалось. Лучевые орудия каким–то образом перебрасывали энергию через гиперпространство, обходя силовые поля. С локальной гравитацией творились странные вещи, и «Алексис Денкен» подвергался неожиданным перегрузкам, которые не компенсировались бортовой системой.

— Всегда мечтала, — сообщила в ответ Паула. По ее приказу Интел-центр выпустил две квантовые ракеты. Она понеслись к цели с ускорением в две сотни g.- — И этот раз будет последним.

Квантовые ракеты переключились на активный режим. В восьмидесяти километрах от них находился обломок астероида диаметром меньше тридцати метров. Вся его масса мгновенно трансформировалась в энергию сверхжесткой радиации. Вспышка на микросекунду затмила ближайшую звезду.

Предупреждающие символы в экзо–зрении сообщили о чрезвычайном напряжении силовых полей, вызванном потоком излучения. Паула снова послала корабль в гиперпространство и устремилась к газовому гиганту. Кэт последовала за ней. Ни одна из них даже не делала попыток скрыться под маскировкой.

В пятидесяти тысячах километров от бурлящих серо–розовых туч Паула остановилась, и «Алексис Денкен» замер в трансмерной неподвижности, пока силовые генераторы не стабилизировались.

Один из наружных спутников газового гиганта взорвался. Квантовая ракета обратила в энергию два самых больших его кратера, и результирующего взрыва было достаточно, чтобы расколоть весь спутник до самого ядра. Шар разлетелся на части. Огромные сегменты неторопливо расходились в стороны, а миллиарды мелких осколков кувыркались, увлекаемые вихрями неуправляемой энергии. Физическое воздействие не имело значения. Квантовая ракета обладала эффектом отклонения энергии, так что значительная ее часть перебрасывалась в гиперпространство.

Колоссальная волна экзотической энергии, ударившая в корабль швырнула Паулу через всю каюту. Перегрузка ультрадвигателя заставила «Алексис Денкен» вернуться в реальное пространство–время. Остатки разбитой луны собрались в гигантский шар зоны распространения ударной волны диаметром около двадцати тысяч километров, светящийся зловещим синеватым оттенком. Корабль Кэт молнией выскочил из ослепительного сияния и, угрожающе мерцая багровыми отсветами силового поля, устремился прямо на «Алексис Денкен». А впереди с ускорением в сотни g- понеслись темные штрихи ракет.

Интел–центр идентифицировал их как м-поглотители Хокинга. Силовое поле не способно было защитить от них Паулу.

Взорвался еще один спутник. Последующие всплески экзотической энергии лишили ее возможности вернуться в гиперпространство. Паула бросила корабль вниз, устремившись к газовому гиганту с ускорением в пятьдесят g.- Внутренняя система компенсации сумела погасить только тридцать из них. Сокрушительная сила грозила превратить ее в лужицу плоти на полу, и только биононики уберегли тело от физического уничтожения. Но даже с их помощью ей было чрезвычайно трудно дышать Согнутая под минимальным углом левая нога выпрямилась, издав при этом тошнотворный треск.

Под ее кораблем, в трех тысячах километров по орбитальному вектору медленно удалялась одна из внутренних лун, изрытая кратерами скала диаметром в две сотни километров. Паула запустила квантовую ракету предварительно изменив формат поля поражения. После активации заряд конвертировал в энергию четверть кубического километра породы в самом центре спутника. Скала раскололась мгновенно. Миллионы острых каменных осколков разлетелись вокруг микроновым смертоносным облаком, распространяющимся с огромной скоростью. Фрагменты сталкивались, вспыхивали синими и желтыми искрами ионов, словно настоящие кометы и испарялись. Все пространство заполнилось насыщенной энергией массой. М-поглотители Хокинга, попав в облако, начали поглощать несущиеся навстречу атомы. Пар или скальная порода — не имело значения. Черные дыры поглощали абсолютно все. При этом их траектории незначительно изменились. Корректировка курса привела к падению эффективности, пропорциональному поглощаемой массе.

«Алексис Денкен» проскользнул под адским пылающим шаром и нырнул в бурлящую атмосферу.

«Искупление Меллани» вынырнул в реальное пространство в миллионе с четвертью километров над желтой звездой. Через пару секунд после остановки открылся передний грузовой отсек, и защищающее корпус силовое поле подернулось фиолетовыми разводами перегрузки. Заряд для планетарного двигателя вылетел наружу, после чего Троблум перевел корабль в трансмерное погружение.

— Сколько еще нужно времени? — потребовал Аарон.

— До воспламенения десять минут, — сказал Троблум. Катриона опять появилась рядом с ним. На ее красивом лице застыло выражение мрачного беспокойства. — Установка займет больше времени. И я не имею ни малейшего представления, сколько именно. Больше я ничего не могу сделать. Нам остается торчать здесь и ждать.

Оскар продолжал следить за показаниями гисрадаров. Заметив взрыв экзотической энергии, уничтоживший один из спутников газового гиганта, он болезненно поморщился. Там шла жестокая битва, не уступающая по своей напряженности схватке Джастины и райелей–воинов. Проклятье!

— Эй!

Все взгляды обратились в его сторону, что в переполненной людьми каюте вызывало сильное чувство неловкости.

— Ты считал, что твой корабль не выдержит натиска Кэт, — обратился он к Троблуму. — Почему?

— Потому что он на это не рассчитан, — ответил Троблум.

Катриона метнула на него сердитый взгляд, но Оскар не обратил на нее внимания.

— Ты же владеешь технологией барьера, окружившего Солнечную систему. А он выдержал удары самого мощного оружия Содружества.

— У «Искупления Меллани» нет такой защиты, — сказал Троблум.

— Но… ведь твой скафандр…

«А я полагал, что и корабль тоже окружен броней. Черт!»

— Да. Я создал скафандр, но и только. До сих пор я не мог воспользоваться технологией Ускорителей, основанной на находках в Темной Крепости. Это означало бы выдать всех нас.

Оскару хотелось схватить Троблума за ворот потрепанного плащ-костюма и хорошенько встряхнуть.

— Но если у нас нет такой защиты, как, черт побери, ты собираешься пройти мимо райелей–воинов?

— Они нас пропустят. Разве не так? — В голосе Троблума прозвучало не только удивление, но и оттенок обиды. — Мы ведь объясним им, что собираемся положить конец активности Бездны.

— Дерьмо, — буркнул Томансио.

На этот раз оцепенел даже Аарон.

— Троблум, — решительно заговорил Оскар. — Дай мне полный доступ к трансмерной коммуникации.

— Что ты собираешься сделать? — спросил Иниго.

— Обратиться к единственному человеку, способному нам помочь. — Он опять поморщился, увидев, как следующий спутник газового гиганта взорвался вихрем экзотической энергии. — Если она еще жива.

«Алексис Денкен» ворвался в верхние слои атмосферы на скорости пятьдесят километров в секунду. Паула немедленно скомандовала сбросить скорость, но при погружении в первый бурлящий уровень облаков это уже не имело значения. Разделенные газы образовали пятисоткилометровый светящийся хвост, который послужил отличным указателем для сенсоров Кэт. Возникла ужасающая вибрация, свидетельствующая о том, как сильно пострадал корабль. Ускорение все еще с непреодолимой силой прижимало Паулу к полу каюты.

Далеко наверху первые сгорающие фрагменты маленькой каменной луны летели следом за ней ослепительными искрами света, оставляющими широкие ленты черного дыма. Колоссальная тряска разбивала их на более мелкие части, которые раскалывались снова и снова. К слою облаков опускался целый вихрь электрического огня. Энергия первоначального удара постепенно иссякала, преобразовываясь в огромные молнии, на тысячи километров пронизывающие верхний слой облачности.

Они затрудняли работу сенсоров, но перед тем, как спуститься во второй слой облаков, гисрадар показал Пауле преследующий ее корабль Кэт.

Она поспешно изменила направление, спрямляя траекторию, но все же устремляясь вниз.

«Я тебя вижу», — раздался среди помех коммуникационного канала голос Кэт.

— Если ты сейчас же остановишься и подойдешь ко мне с отключенным силовым полем, я просто отправлю тебя в небытие вместе с твоим оригиналом, — ответила Паула. — Любые другие действия повлекут за собой твое полное уничтожение.

«Вот за что я тебя люблю, дорогая Паула. Это психонейронное профилирование не что иное, как установка слепой глупости. Иди ко мне, я смогу избавить тебя от него».

Сенсоры «Алексиса Денкена» зарегистрировали запуск еще одного м-поглотителя. Теперь был обречен весь газовый гигант, хотя до его окончательного уничтожения оставалось еще несколько недель. Паула заподозрила, что Кэт сделала это лишь для того, чтобы лишить ее любой возможности скрыться среди яростных бурь планеты. Паула ответила выстрелом квантовой ракеты, а потом направила корабль еще дальше вниз, сквозь четвертый и последний слой облачности. Дальше простиралась зона абсолютно прозрачного водорода толщиной в несколько сотен километров. Столбы молний пронизывали его по всей высоте, а у их основания пролегала граница давления, за которой элементы атмосферы сжимались до состояния жидкости. Вспышка ослепительного взрыва квантовой ракеты полностью лишила Паулу обзора.

«Мимо, дорогуша, — насмешливо крикнула Кэт. — Теперь моя очередь».

Гисрадар показал Пауле две ракеты, отделившиеся от корабля Кэт и по плавной дуге пролетающие сквозь зону разреженной облачности. Они, безусловно, обладали большим ускорением, чем несчастный «Алексис Денкен», пробивающийся сквозь плотный слой водорода.

Они продолжали опускаться.

— Проклятье, — буркнула Паула и прижала корабль к полосе испарений.

Интел–центр чуть не заставил ее вздрогнуть, когда оповестил о вызове Оскара по трансмерному каналу.

— Я немного занята, — ответила Паула.

«Я понимаю. Но у нас проблема».

— Что–то не работает?

«Это уже не так важно. У корабля нет защиты от воинов–райелей. Не могла бы ты замолвить за нас словечко перед Кватуксом?»

Летящие на нее снаряды оказались квантовыми ракетами. Они активировались на расстоянии в сотню километров. Плотная энергетическая волна, лишь частично поглощенная нижним слоем атмосферы, устремилась к «Алексису Денкену». Паула направила корабль в углеводородное варево.

— Сделаю, что смогу, — пообещала она.

В удаленном участке разума она усмехнулась жестокой иронии ситуации.

Толчок получился настолько сильным, что вызвал кратковременную потерю сознания. Ее истерзанное тело уже было на пределе. Очнувшись, Паула поняла, что все еще движется, но скорость, несмотря на максимальную мощность антиграв– и инграв–установок, значительно снизилась. Силовое поле тоже было на грани перегрузки, а глубина погружения составляла всего пять километров. Она заметила, что из носа капает кровь. Небольшая иконка, появившаяся в экзо–зрении, показала, что уши тоже кровоточат и имеются внутренние повреждения.

Корабль Кэт плавно скользнул сквозь слой водорода и оказался точно над «Алексисом Денкеном». Восемь ракет начали плавный спуск, расходясь, словно ноги паука. Паула поняла, что они сработают наподобие древних глубинных бомб. Если взрывы не вытолкнут ее на поверхность, перепад давления попросту разорвет корпус корабля. «Великолепно!»

Откуда–то из глубины звезды к поверхности сквозь сверхплотную массу всплывало нечто. Устройство планетарного двигателя запустило процесс повторяющихся взрывов намного глубже фотосферы, и гигантская ударная волна теперь медленно продвигалась к ядру, создавая неустойчивые пульсирующие выбросы. По мере ускорения реакции уровень энергетических потоков постоянно возрастал. Их не могли сдержать ни колоссальный гравитационный градиент, ни уплотненный водород, заполняющий внутренность звезды.

Но одновременно с неспешным подъемом энергетического выброса и с запуском устройства, оперирующего экзотической материей и питаемого энергией самой звезды, в действие пришли и другие, более странные силы. Как паразит, растущий по мере поглощения своего хозяина, устройство оказывало невероятное давление на бесконечно малую точку пространства–времени, что в итоге привело к его разрыву. Открылась горловина червоточины. Солнечная корона позади нее начата меркнуть, отдавая все больше и больше своей мощности, направляемой через гиперпространство на новое проявление экзотической материи. Вскоре потемнела уже половина фотосферы.

«Искупление Меллани» вернулся в реальное пространство, и на лице Троблума, не отрывающего взгляда от изображений с сенсоров, расцвела настоящая улыбка. Закругленные лопасти космического корабля, отводящие тепло, которое просачивалось сквозь силовые поля, мерцали ярким пурпуром. Прямо перед кораблем вспучивалась поверхность потревоженной звезды, готовящейся к приближающейся вспышке новой. Но пока каждый выброс, будь то энергия или масса, исчезал в разрыве пространства–времени. И, наконец, в центре его появилась крошечная синяя искра, свидетельствующая о том, что от псевдоматерии червоточины начало исходить излучение Черенкова.

— Она стабилизируется, — едва дыша, пробормотал Троблум.

— Как долго она продержится? — негромко спросил Иниго.

Троблум вздрогнул.

— Не очень долго, — признал он.

В какое–то мгновение он пожалел, что не воспользовался оригинальной конфигурацией и не создал червоточину, способную переместить газового гиганта. Эта имела в поперечнике всего один километр, зато протянулась на двадцать восемь тысяч световых лет.

«Оно работает. Я был прав. Я правильно догадался об аномийцах и райелях. Обо всем».

— Я победил, — едва слышно прошептал он, а потом закричал во весь голос: — Черт побери, я победил! И Вселенная это знает.

— Перемещай нас, — потребовал Аарон.

Троблум смахнул рукавом слезы с лица.

— Правильно, — согласился он.

«Искупление Меллани» рванулся вперед и стал набирать ускорение, погружаясь в туман червоточины.

В экзо–зрении Кэт восемь ее квантовых ракет активировались в пятидесяти километрах ниже поверхности океана из уплотненных углеводородов. Титанические ударные волны разошлись и начали сталкиваться между собой.

Но жидкие углеводороды при такой плотности представляли собой странную среду, и искривление энергетических потоков здесь бы не помогло. Если Паула не решится на рывок к водородному слою, она погибнет. Против такого давления массы углеводородов не устоит ни один космический корабль.

Но ничего не происходило.

Начинающийся взрыв разорвал пелену испарений. С высоты он был похож на извержение абсолютно круглого вулкана. Сначала стал подниматься конус — пять, десять, двадцать километров высотой. По мере роста в зону водорода, где давление было намного ниже, конус как будто вскипал, выбрасывая столбы брызг, похожие на следы ракет, и они тоже устремлялись ввысь. Уже через несколько секунд водородный слой на сотни километров затянуло необычным химическим туманом. Маслянистые испарения окутали корабль Кэт, снизив оптическую видимость почти до нуля. Инграв–установки с трудом удерживали корабль на месте, сопротивляясь налетавшим вихрям.

— Ну и черт с тобой, — бросила Кэт, глядя на гигантский холодный погребальный костер Паулы.

Сенсоры показывали, что поднимающаяся масса еще увеличивается, но ничего угрожающего в этом не было. Столб извержения поднялся уже на добрую сотню километров и привлек из слоя облачности целые снопы сильнейших молний.

От места взрыва начали неторопливо расходиться громадные волны. Кэт все еще ничего не видела, но корабельные сенсоры обеспечивали превосходное изображение. Вязкая масса углеводородов, стекая, обнажила нечто твердое и огромное, неудержимо поднимающееся наверх.

— Что за… — воскликнула она.

И вдруг силуэт проявился. Четырнадцать грибовидных выступов, освободившись от тягучей жидкости и пара, обнажили хрустальные купола. Вслед за ними показалась и основная часть, протянувшаяся в длину на шестьдесят километров.

На месте взрыва в тучах бурлящих испарений появился Высокий Ангел.

Коммуникационный канал открылся без предварительного запроса ее юз–дубля.

«Здравствуй, Кэтрин Стюарт», — произнес Кватукс.

— Вот дерьмо!

Она бросила свой корабль вверх с ускорением в семьдесят g,- не в силах даже вскрикнуть от сокрушительной силы тяжести, сплющившей ее тело, ломающей кости и разрывающей плоть.

«Ты не помнишь мою жену?» — спросил Кватукс.

— Твою жену-? Нет!

«Уже никогда не вспомнишь».

Экзо–зрение позволило Кэт увидеть энергетический импульс, ударивший из Высокого Ангела прямо вверх. Он настиг ее корабль…

Удар оказался настолько мощным, что исказил пространство–время довольно необычным способом. Хотя сам корабль был уничтожен за миллисекунды, время в зоне взрыва тянулось и тянулось… Для Кэт мучительное мгновение ее гибели продолжалось час за часом. Она, конечно, так и не осознала этого, но ее гибель длилась точно столько же времени, сколько умирала Тигрица Панси тысячу сто девяносто девять лет тому назад.


В девяти тысячах световых лет от границы Бездны и в пяти тысячах световых лет от ближайшей звезды открылся выход червоточины, выплеснув в межзвездное пространство мягкое голубоватое сияние. Через тридцать секунд оттуда показался обтекаемый силуэт «Искупления Меллани».

— Хвала Заступнице, — воскликнула Корри–Лин. — Мы сделали это.

Она широко улыбнулась и расцеловала Троблума, прежде чем он успел увернуться.

За кормой корабля медленно угасло излучение Черенкова, что означало закрытие червоточины. Люди остались в полной изоляции. Осознание ситуации, усиленное крошечной самогенерирующейся Гея–сферой, быстро распространилось по каюте. Восторженный энтузиазм мгновенно испарился.

В неловкой тишине Иниго на миг прижал к себе Корри–Лин.

— Как вы думаете, что произошло? — спросил Араминта–два.

— Самое важное — то, что проклятая ведьма не увязалась за нами, — сказал Оскар.

— А Паула?

Оскар не удержался от усмешки.

— Можешь мне поверить, если в нашей Вселенной кто–то и способен о себе позаботиться, то это Паула Мио.

— Что же мы будем делать дальше? — спросил Иниго.

— Тут нечего обсуждать, — заявил Аарон. — Мы отправляемся в Бездну.

— Я хотел сказать, как мы разойдемся с райелями–воинами.

— Здесь два варианта. Если Паула осталась в живых, нам, вероятно, уже обеспечен свободный проход. В противном случае последуем совету Троблума и вежливо попросим разрешения.

— Мы ведь уже так далеко забрались, — сказала Корри–Лин.

— Вот такой отчаянный оптимизм мне нравится, — воскликнул Оскар. — Троблум, поехали.

— Нам необходимо установить медицинские камеры, — предложил Томансио.

Оскар улыбнулся.

— Еще один оптимист.

— Просто стараюсь смотреть с практической точки зрения.

Томансио похлопал по крышке одной из камер, оставленной у переборки, и при этом ему не пришлось далеко тянуться.

— В таком случае возникает еще один вопрос, — заговорил Лиатрис. — Кто согласен проспать следующую часть путешествия?

— Я с удовольствием, — отозвался Оскар. — Если только обещаете разбудить, когда подойдем к границе Бездны. Это я хотел бы увидеть.

— Мы переходим на сверхсветовую скорость, — объявил Троблум. — И можно поручить роботам приготовить передний отсек.

— Сколько нам лететь до звезд Стены? — поинтересовался Аарон.

— Сто шестьдесят часов.


Паула телепортировалась в личные апартаменты Кватукса, за что была очень благодарна. Ходить она пока не могла. Ее левую ногу охватывала толстая согревающая повязка. Двенадцать полуорганических узлов были прикреплены к разным частям ее тела, и их тонкие волокна проникали сквозь кожу, чтобы поддержать биононики внутри тела и восстановить разрушенные клетки. Поверх всех этих систем она надела длинное просторное одеяние и сильно хромала, как древняя старуха, что было довольно справедливо, как она сама признавала.

Из светящегося голубого пола поднялось кресло, сконструированное для человеческого тела, и Паула тяжело опустилась на подушку. Прямо перед ней серебристо–серая стена продолжала рябить стекающей жидкостью, и сквозь тонкую пелену воды оттуда ей задорно улыбалась Тигрица Панси.

«Теперь ты можешь спать спокойно, — подумала Паула. — Где бы ты ни была».

Части стены раздвинулись, и вошел Кватукс. Одно из его средних щупалец вытянулось, и его подушечка легко коснулась щеки Паулы, оставив после себя ощущение тепла. И, возможно, сочувствия.

— Ты сильно пострадала? — прошептал Кватукс.

— Только моя гордость.

— Ах–х–х, — выдохнул Кватукс. — Старики всегда верны себе.

— Спасибо тебе за помощь.

— Но ее истинная сущность все еще спит в Париже.

— Где и должна быть. И она возрождена не ради того, чтобы стать лидером политического движения. Впрочем, она в любой инкарнации поступала не так, как ей говорили.

Пара щупалец взметнулась вверх, выражая волнение.

— Ты же сама говорила, что необходимо избавить Вселенную от нее.

— Я была уверена, что окончательно может ее уничтожить только Высокий Ангел. У кораблей Флота есть необходимое оружие, но она быстро их обнаруживает.

— Это, безусловно, не та цель, ради которой создавался ковчег, но мы живем в странные времена.

— Надеюсь, я не навлекла на тебя неприятности, Кватукс.

— Нет. Мы, райели, не лишены сочувствия. Но я уверен, кое–кто из людей, живущих здесь, шокирован последними событиями. Не говоря уж о наозунах.

Никакой расы под названием наозуны Паула не помнила.

— Неплохо. Настало время немного встряхнуть человечество.

— Паула, и ты, и я давно выросли.

— Во всяком случае, я на это надеюсь. У нас много общего.

Кватукс со свистом выпустил воздух.

— Верно.

— Червоточина открылась, как и предполагалось?

— Да.

— Наконец–то! Хоть что–то хорошее для нас. Что бы это ни было. Очень надеюсь, что хозяин Аарона знает, что делает. И. кстати, я хочу попросить тебя еще об одной услуге.

— Конечно.

— «Искуплению Меллани» необходимо попасть в Бездну. Не мог бы ты попросить воинов–райелей пропустить их беспрепятственно? Я твердо убеждена, что это наш единственный шанс предотвратить катастрофическую фазу расширения.

— Я объясню им, в чем дело, — вот все, что я могу.

— Спасибо. — Она потерла повязку на ноге, прекрасно сознавая, что это не поможет избавиться от зуда. — Куда ты отправишься отсюда?

— Назад, к Содружеству.

— Значит, не собираешься пока покидать галактику?

Паула почувствовала некоторое облегчение: райели еще не потеряли надежду.

— Нет. Этот момент пока не наступил. Как ты говоришь, есть шанс.

— А как насчет сферы Темной Крепости? Она способна остановить Бездну?

— Мы не знаем. Но пойми, Паула, воины–райели будут пытаться остановить флотилию паломников. Они не станут переживать по поводу множества жизней, когда речь идет об угрозе всей галактике.

— Я понимаю и не виню вас. Мы должны отвечать за свои действия. Если эти люди пытаются навлечь гибель на все живое в галактике, они не должны удивляться, когда кто–то препятствует им.

— И все же ваша раса этого не сделала.

Паула опустила голову, не только от стыда, но и от разочарования.

— Я знаю. Те из нас, кто мог что–то предпринять, сделали все, что в их силах. Мы не сумели раскрыть заговор, и в этом наша вина.

Райель снова притронулся к ее щеке.

— Я ни в чем не виню тебя, Паула.

— Спасибо, — только и смогла она ответить.

— Как капитан корабля я имею некоторые привилегии. Мы в зоне связи с райелями–воинами. Хочешь посмотреть оборону галактического ядра в действии? Я полагаю, последний бой нашей расы будет колоссальным зрелищем.


Экспедитор терпеливо дождался, пока грузовой робот пересечет площадь, и открыл люк среднего грузового отсека «Последнего броска». Привезенный им фрагмент оборудования с трудом прошел в отверстие и поместился внутри. Роботы–сборщики, созданные репликатором пару дней назад, начали снимать устройство с тележки. Когда они начнут монтаж, надо будет все проверить.

Он снова приносил пользу, и от этого значительно улучшилось настроение. Его познания в физике и инженерном деле вряд ли могли бы сравниться с талантами Оззи и Найджела, но последняя должность прикрытия — агент по анализу уровня технологий — позволила набрать достаточный опыт, чтобы проследить за монтажом. Все изготовляемые репликатором системы обеспечивали «Последнему броску» дополнительную прочность. «Прочность, чтобы выдержать излучение звезды с нулевой дистанции». Планировать подобную процедуру мог только изощренный безумец. Проект, имеющийся в памяти интел–центра, был разработан Астрономическим агентством Великого Содружества для программы «Стардайвер». Ни один из запущенных образцов никогда не нес на борту человека.

Экспедитор посмотрел на другой конец площади, где Гор разговаривал с Тизаком. Это было все равно что наблюдать за искренне верующим священником, сцепившимся с закоренелым атеистом. Их разговор, или дискуссия, или спор — что угодно — продолжался уже несколько дней. В качестве аргументов приводились даже изображения. Гор принес с «Последнего броска» голографический проектор и показывал Тизаку различные картины Бездны, Стены звезд, сфер ЗК, даже виды Маккатрана, Небесного Властителя и туманностей, взятые из снов Иниго.

Не раз за это время Гор собирался прекратить свои попытки убедить аномийца поговорить с механизмом вознесения. Но затем они получили сон Джастины о приземлении в Маккатране, и решимость Гора снова возросла до невероятных пределов. Экспедитор и представить себе не мог, что Гор, которого он уже довольно хорошо знал, обладает таким терпением. Но, когда «Серебряная птица» приземлилась в Золотом Парке, даже Гор торжествующе вскинул сжатый кулак. Это был исключительный момент.

Тизак заинтересовался рассказанной ему историей, некоторые ее части он нашел просто восхитительными. Но ничто не могло заставить его помочь, чтобы предотвратить конец галактики. Старый аномиец настаивал, что будущее, особенно будущее его народа, должно определяться только самой планетой — что исключает использование артефактов из прошлого.

— Но на ваше будущее это никоим образом не повлияет, — говорил Гор. — Мне требуется лишь незначительная помощь машины, которой вы даже не пользуетесь. Неужели ваши убеждения исключают сострадание?

— Мне понятна ваша проблема, но ты просишь меня отказаться от всей нашей философии, смысла моего существования и углубиться в отвергнутое нами прошлое.

— Ты только постучишь в дверь. А пройду в нее я.

— Ты пытаешься разделить действие на отдельные составляющие. Это неприемлемо. Значение имеет сам акт отказа.

— Как может помощь другим стать отказом от смысла жизни?

— В этом заключается принцип, и ты все прекрасно понимаешь, мой друг Гор.

— Как ты думаешь, ваши предки откликнулись бы на мою просьбу? В прошлом, когда они изолировали расу праймов, их благородство помогло многим народам.

— Этого я не могу знать, но подозреваю, они бы реанимировали для тебя машину.

— Точно.

— Но они ушли. И они были отклонением от истинного пути нашей эволюции.

— Твой отказ равносилен убийству миллиардов живых существ. Неужели тебе наплевать?

— Это веская причина для огорчения.

Экспедитор насторожился. Тизак впервые проявил хотя бы намек на уступку. Вернее, на благоразумие, если выражаться человеческим языком.

— Космические крепости, охраняющие вашу солнечную систему, города, что никогда не разрушатся, машина, дремлющая под нашими ногами, — все это оставлено вашими предками, от которых вы отказались. Оставлено потому, что они хотели, чтобы у вас был выбор. Очень многое из того, что они оставили, уже превратилось в прах. — Гор махнул рукой на светящийся пояс обломков, вращающийся на орбите вокруг планеты. — Но некоторые, особые вещи остаются, потому что могут вам пригодиться, и ваши предки это знали. Без космических крепостей сюда добрались бы другие расы, и они разграбили бы все ценное. Один из самых важных факторов эволюции — взаимодействие. Изоляция — это не эволюция, это стагнация.

— Мы не изолированы, — возразил Тизак. — Мы живем согласно воле планеты, определяющей каждую секунду нашего существования. Планета определит нашу судьбу.

— Но я уже показал тебе, что произойдет с вашей планетой, если начнется финальная фаза расширения Бездны. Она будет уничтожена, и вы вместе с ней. Это не естественно. Это внешнее воздействие, проявление абсолютного зла, прекращение эволюции не только здесь, но и во всех звездных системах галактики. Это явление нельзя отнести к вашей философии эволюции, направляемой планетой, поскольку оно не имеет ничего общего с природой. Если вы и впредь хотите эволюционировать в своем мире, вы должны его защитить. Ваши предки оставили средства для этого. Тебе не надо ничего делать, кроме как попросить машину проснуться. Все остальное я сделаю сам.

Экспедитор затаил дыхание.

— Ну, хорошо, — сказал Тизак. — Я попрошу.

Гор поднял голову, чтобы взглянуть в глаза старого аномийца, и вздохнул.

— Я благодарю тебя от всего сердца.

Экспедитор поспешил к ним присоединиться. Уже наступили сумерки, и меркнущий свет окутал площадь серой прохладной пеленой. Стоящие вокруг здания постепенно зажигали внутренние огни, реагируя на наступление ночи. Над поставленным ими островерхим укрытием, где работал репликатор, замерцали разноцветные сполохи. Второе укрытие, меньшего размера, было предназначено для аппаратуры взлома, собранной Гором на тот случай, если договориться с машиной не удастся.

Интел–центр «Последнего броска» доложил, что начинает глубокое сканирование механизма вознесения, выявляя функции и контрольные цепи. Экспедитор, подходя к двум фигурам, обрисованным голубоватым сиянием городских улиц на другой стороне площади, не мог сдержать всплеска смехотворного оптимизма. Он считал этот момент почти символичным. Две совершенно разные расы объединяют свои усилия перед надвигающимся бедствием. «Если бы только я не был таким циником».

Уже подходя к ним, в мерцающем городском каньоне он уловил какое-то движение. Зрительные вставки обеспечили четкое изображение.

— Не может быть, — пробормотал он.

На огромном четвероногом звере, покрытом густой алой шерстью, ехал сильфен. Сам сильфен был одет в длинный, кричаще яркий балахон золотистого цвета, расшитый драгоценными камнями, которые искрились в тусклом сиянии городских сумерек.

— Гор!

Гор обернулся.

— Что?

Но было уже поздно. Сильфен проехал перекресток и скрылся.

— Не важно.

Тизак неподвижно замер. Экспедитор сосредоточился на своем, минимальном ощущении мыслей города, но смог уловить лишь еще один идущий откуда–то издалека поток сознания. Он был таким же направленным и спокойным, но не отчужденным, поскольку в мыслях звучала заинтересованность к тому, кто их пробудил.

«Я чувствую тебя, — сказал механизм вознесения. — Ты Тизак».

«Да, я Тизак».

«Ты готов возвыситься над своим физическим состоянием?»

«Нет».

«Я существую ради этой цели».

«Я хочу возвыситься», — обратился к машине Гор.

«Ты чужак. Я не могу тебе помочь».

«Почему?»

«Ты чужой для этого мира. Я существую, чтобы поднимать аномийцев к следующей стадии жизни».

«Наша биохимия почти одинакова. Я разумное существо. Тебе было бы не трудно это сделать».

«Нет. Вознесение с моей помощью доступно только для аномийцев».

«Ты обладаешь разумом?»

«У меня есть сознание».

«Есть вероятность, что событие, ожидающееся в центре галактики, приведет к уничтожению этой планеты и гибели всех оставшихся аномийцев. Вознесение к следующей стадии жизни позволит его предотвратить».

«Если такая угроза существует, все аномийцы при желании могут осуществить переход».

«У тебя сохранились для этого возможности?»

«Да».

«А как же остальные? Ты обрекаешь на смерть всех разумных существ в галактике».

«Я возношу аномийцев. Остальная часть галактики мне недоступна».

«Ты не в силах преодолеть это ограничение?»

«Я такой, какой я есть. Я существую для вознесения аномийцев на следующую ступень жизни».

«Ладно. Я все понял».

Мысли машины стали удаляться, пока разум снова не погрузился в состояние дремоты, в котором пребывал все прошедшие столетия.

— Вы не получили того, на что надеялись, — заговорил Тизак. — Я вам сочувствую. Но история машины уходит корнями в далекую древность и не может измениться.

— Да, я понимаю. Увидимся утром.

Гор поднялся на ноги и направился к «Последнему броску».

Экспедитор от него ничего подобного не ожидал. Поспешно вскочив, он заторопился следом, тщетно стараясь не чувствовать себя несмышленым учеником, трусцой догоняющим премудрого гуру.

— И что теперь?

Меняющееся освещение города бросало странные блики на золотое лицо Гора. Если оно и выражало какие–то эмоции, определить их Экспедитор был не в состоянии.

— Мы получили довольно приличную схему функционирования, которая, к счастью, предполагает открытие маршрута в червоточину после проверки основного источника энергии.

— Ага. И ты сумеешь ее взломать?

— Я не знаю. Она чрезвычайно сложна, чего и следовало ожидать от машины, обладающей собственной психологией. По крайней мере, мы теперь знаем, как можно было бы попытаться это сделать. В механизме есть физические узлы, имеющие определяющее значение для вспомогательных программ.Вот в них можно проникнуть.

— Ты собираешься начать прямо сейчас?

— Нет, конечно. Другие системы на этой планете разделяют мысли друг друга. Сомневаюсь, чтобы они дали мне хоть несколько минут, прежде чем заблокировать любые попытки вмешательства злобного чужака.

— Ох, конечно. Значит, сначала надо будет восстановить энергетический сифон?

— Сифон и червоточину. Сколько времени понадобится для изготовления генераторов модифицированного поля?

— Еще несколько дней, — нехотя признал Экспедитор.

— Хорошо. Надо запустить эту часть плана сразу, как только в Бездне все будут на месте.

— В Бездне? Ты имеешь в виду флотилию паломников?

— Нет. Я ожидаю прибытия единомышленников.

— Единомышленников? В Бездне?

— Да.

— Когда же?

— Джастина даст нам знать.


Корабль райелей был огромным. Аарон изучил отклик с бортового гисрадара. Большая часть изображения получилась расплывчатой и не позволяла рассмотреть мелкие детали. Где–то в дальнем участке мозга таилось сомнение, а хочет ли он их увидеть. «Вряд ли это мое собственное чувство, — с легким недоумением подумал он. — Та часть Рыцарей–Хранителей, по всей видимости, утрачена». Обеспокоило его все же другое. Даже имя Леннокс ему ни о чем не говорило, и на уровне инстинкта он сознавал, что это хорошо: он хотел освободиться от того, что было. Там, в прошлом, жила она.- Мелькая в отвергнутых воспоминаниях, дразня, источая яд, оставляя после себя только тьму. Только там она могла причинить ему боль.

Он вспомнил последние ужасающие мысли Черитона. Его мольбы.

«Это не существенно. — Решительное заключение, дающее уверенность в себе. — Я все еще здесь, все еще прежний».

Корабль райелей–воинов теперь шел тем же курсом, что и «Искупление Меллани». В десяти световых годах впереди тянулась кромка звездной Стены — множество тесно сбившихся шаровидных скоплений, чье сияние светящимся экраном заслоняло Пучину и полную тьму ядра галактики.

— Что дальше? — спросил Троблум.

Его оставшиеся пассажиры неуверенно молчали. Оскар и его Рыцари-Хранители погрузились в небытие, но Корри–Лин отказалась расстаться с Иниго, а Аарон подозревал, что райели могут потребовать подтверждений от первого Сновидца. Так что бодрствовать их осталось пятеро, и даже после перемещения медицинских камер в передний грузовой отсек в каюте было тесновато. Арона это не беспокоило, но он видел, как нервничают остальные. Необщительность Троблума ничуть не помогала, а уж сколько он ел…

— Они до сих пор не разнесли нас в щепки, — заметил Аарон. — Это уже хорошо. Так что остается только спросить, позволят ли они нам пройти сквозь Стену и углубиться в Бездну.

— И что ты собираешься им сказать? — поинтересовалась Корри–Лин.

Появление райелей–воинов произвело на нее сильное впечатление.

Стоило показаться боевому кораблю, как ее осторожный оптимизм, появившийся после прохода сквозь червоточину, рассеялся без следа.

Аарон оставил ее вопрос без внимания.

— Иниго, Араминта, я считаю, это задача для вас.

Сновидцы обменялись многозначительными взглядами, в которых сквозило раздражение.

Араминта–два вздохнул.

— Я сделаю это.

Аарон открыл свои гея–частицы и ощутил, как он обращается мыслями к гигантскому кораблю. Пассивная близость к разуму Араминты позволила ему ощутить аспекты Гея–сферы, о которых он никогда не догадывался. Он узнал о присутствии чужого разума, явно не человеческого происхождения. Для этого он был слишком бесстрастным. И еще он ощутил связь с Небесным Властителем, отозвавшуюся в его нервной системе холодным огнем. «Уже так близко».

— Мы Сновидцы человеческой расы, — передал райелям Араминта–два.

«Верно. Вы два Сновидца. Третий ваш собрат находится очень далеко отсюда. И часть вас присутствует повсюду».

— Правильно, — согласился Араминта–два, слегка удивленный таким подсчетом. — Мы хотели бы попасть в Бездну. Мы надеемся, что сумеем предотвратить фазу поглощения.

«Это нам известно. Кватукс говорил с нами. Вы можете пройти».

— Благодарю.

«Но корабли, ведомые тоже тобой, будут остановлены».

— Да, я понимаю.

«Если мы поступим так, погибнут миллионы твоих сородичей. Почему вы не пытаетесь их отговорить?»

— Это довольно сложно. Но я надеюсь на успех нашей миссии. Я уверена, что нам удастся отвести угрозу, представляемую Бездной для всей галактики, без потери жизней.

«Как пожелаешь».

— У меня есть еще одна просьба. Вместе с флотилией паломников движется существо по имени Иланта, чья природа для нас неясна. Если появится хоть какая–то возможность предотвратить ее проникновение в Бездну, я прошу ее использовать.

«Нам известно об Иланте. Мы на страже».

— Спасибо.

Корабль райелей–воинов исчез из вида.

— Как быстро, — с восхищением заметил Троблум. — Они движутся быстрее, чем мы. Интересно, какая теория лежит в основе работы их двигателей.

Иниго положил руку на плечо грузного мужчины.

— Когда все это закончится, я думаю, они с радостью тебя прокатят.

На лице Троблума появилась вымученная улыбка. Ему явно очень хотелось выскользнуть из–под руки Сновидца. Иниго ощутил его неловкость и быстро отдернул руку. Он ничего не сказал, но мысленно извинился.

Корри–Лин с интересом посмотрела на Аарона.

— Ну а теперь ты знаешь, что произойдет в Бездне?

Он постарался выразить все свое раздражение в ответной усмешке.

— Мы туда еще не попали.

— Мы окажемся там очень скоро, — заверил их Араминта–два. — И Небесный Властитель уже знает.

Перед переходом из небытия вывели Оскара и Рыцарей–Хранителей. В каюте снова стало тесно, но теперь это не вызывало неприятных эмоций. Все испытывали радостное волнение и жаждали скорей увидеть, что ожидает их за непроходимой прежде границей.

С приближением к черной стене «Искупление Меллани» сбросил скорость. Корабль вышел из гиперпространства в пятнадцати световых годах от нее, как и «Серебряная птица» Джастины, и перед ним сразу же открылся вздувшийся конус.

У всех в экзо–зрении зажглись тревожные символы радиационной угрозы. Далеко позади зловещим темно–красным огнем полыхали потоки насыщенных энергией фотонов, которые неустанно били в темные облака материи, клубящиеся в Пучине. Вокруг корабля по направлению к границе тянулись полосы облученной материи, словно частицы пыли в бесконечном океанском приливе.

Араминта–два не мог скрыть своего волнения, хотя постоянно поддерживал контакт с Небесным Властителем. Аарон, все еще следующий за их мыслями, ощущал растущий интерес и нетерпение, излучаемые этим огромным существом.

— Не забудь попросить, чтобы он направил нас прямиком к Кверенции, — сказал Томансио. — Не хотелось бы странствовать сорок лет, как Джастина.

Он больше ничего не добавил, но все и так знали его мнение о надежности корабля. Возможно, из–за близости Бездны, но теперь все намного отчетливее разделяли эмоции друг друга.

Араминта–два напряженно кивнул, а затем обратился к Небесному Властителю.

«Мы здесь. Прошу тебя, напомни о нас Ядру и попроси перенести в вашу Вселенную, чтобы мы могли достичь самореализации».

«Я очень долго ждал этого момента», — сказал Небесный Властитель.

«И мы хотели бы оказаться поблизости от твердотельного мира, где жили люди».

«Здесь было несколько таких миров», — ответил Небесный Властитель.

Иниго, ощутив, что сосредоточенность Араминты–два на мгновение дрогнула, окинул его тревожным взглядом.

— Проклятье, — буркнул Томансио.

— Я думал, есть только один такой мир, — вслух произнес Оскар.

— Их несколько? — недоверчиво воскликнула Корри–Лин. — Сколько же?

— Он доставил Джастину к Кверенции, — настойчиво указал Аарон. — Будь определеннее.

— Как она просила… — Араминта–два раздраженно тряхнул головой и снова сосредоточился. — Мы ищем мир, где уже ждет одна из нашей расы. Она прибыла совсем недавно. Там есть город, город, возникший не в Бездне.

«Я знаю мир, который вы ищете», — ответил Небесный Властитель.

— Надеюсь, что так, — проворчал Троблум. — Мы уже стартуем.

«А ты тоже будешь там? — спросил Араминта–два. — Я нуждаюсь в твоем руководстве. Без твоей помощи мне не достичь самореализации».

«Я иду», — пообещал Небесный Властитель.

Гисрадар показал им, как граница начала растягиваться со сверхсветовой скоростью и образующийся выступ направился точно к их кораблю.

Совсем как планетарная червоточина, только в невообразимо большем масштабе. В изумленном молчании они смотрели, как раскрывается вершина выступа. В Пучину снова хлынуло мерцающее сияние звездных туманностей, и этот луч уперся в «Искупление Меллани».

Корабль с предельным ускорением устремился в открывшееся жерло. Граница за ним мгновенно закрылась, отсекая бледное свечение. Вершина выступа втянулась и растворилась в однообразной поверхности бесконечной тьмы.

— Где же мы оказались? — спросил Аарон.

Исправно работающие сенсоры корабля показали отдельные звезды и скопления, но никаких признаков границы не было.

— Стараюсь разобраться, — откликнулся истекающий потом Троблум.

— Эй, посмотрите, — воскликнул Томансио.

Кружка с чаем покачивалась в воздухе на высоте десяти сантиметров над его раскрытой ладонью. Затем она еще немного поднялась и покачалась из стороны в стороны. Томансио восторженно ухмыльнулся. Все остальные отчетливо ощутили самодовольство и удовлетворение, излучаемые его разумом.

— Ох, черт, — вскрикнула Корри–Лин.

Ее мысли ярко замерцали в про–взглядах всех присутствующих, но стали быстро тускнеть, когда Корри–Лин погасила излишние эмоции и закрыла их мысленным щитом, как мать закрывает руками плачущего младенца. Сквозь защиту пробивались отдельные образы: Эдеард, старающийся спрятать свои мысли, и используемые им техники. Спустя некоторое время поверхность ее разума укрепилась и из–под непроницаемого щита не пробивались уже ни эмоции, ни воспоминания, ни ощущения.

В течение следующей долгой минуты каждый из собравшихся, как мог, овладевал техникой скрытности. Безупречные щиты обоих Сновидцев никого не удивили, а вот Оскар, как ни пытался, не сумел спрятать свои беспокойные мысли.

— Это объединяет меня с Эдеардом, — уныло пошутил он. — Ему никогда не удавалось полностью скрыть свои чувства. Лично я усматриваю тут признак превосходства над всеми вами.

У каждого при этих словах пробились искорки веселья. Кроме Троблума. Его щит был темнее, чем у остальных, а мысли под ним казались тесно сплетенными между собой. В оттенках его эмоций никто не видел ничего знакомого.

Аарон своей защитой был вполне доволен, хотя окружающие поглядывали на него с любопытством, поспешно стараясь отгородиться от восприятия.

— В чем дело? — спросил он.

— Ты как будто на войне, — сказала Корри–Лин. — Твои мысли светят ярко, но в них нет смысла, настолько они противоречивы. Сплошная ярость и противоречия.

Он многозначительно усмехнулся.

— Но я все еще функционирую.

— Итак? — спросил Томансио, заражая всех своим неуемным любопытством. — Мы в Бездне. Что дальше?

— Маккатран, — решительно ответил Аарон.

Томансио разочарованно вздохнул.

Араминта–два вглядывался куда–то вдаль, за пределы корабельных переборок.

— Он здесь, — с восхищенным изумлением сказала она.

Про–взгляд позволил Аарону ощутить приближение сгустка сознания, ужасающего своими колоссальными размерами. Но тревога быстро улеглась, уступая великой радости, без усилий завладевшей разумом.

«Ты здесь», — сказал Небесный Властитель Араминте–два.

«Только часть меня. Другая часть осталась с теми, кто жаждет самореализации».

«Мой род приветствует тебя. Они приветствуют всех, кто присоединяется к нам в Бездне».

— Маккатран, — шепотом подсказал ей Аарон.

«Ты направишь нас в тот мир, о котором мы говорили?»

«Да».

Аарон невольно поднял руку, стараясь ухватиться за что–то устойчивое. «Искупление Меллани» закрутило в вихрях гравитации, меняющейся в странном пульсирующем ритме. На изображениях с наружных сенсоров в экзо–зрении появились полупрозрачные складки тела Небесного Властителя, которое спиралью закручивалось вокруг извивающейся ленты фиолетового свечения звездного скопления Булуку. Потом Небесный Властитель привел в действие свое временное ускорение, и впереди ярко разгорелись звезды, а корабль почти со скоростью света понесся к пылающей голубой точке. Бездна за кормой снова подернулась тусклым багряным мерцанием.

Араминта–два резко вздохнул и приложил руку к груди.

— Что–то не так? — спросил Оскар.

— Как–то странно, меня словно разрывает надвое. Все идет так быстро, но и я не замедляюсь, или, по крайней мере, часть меня. И пока я не сконцентрируюсь, флотилия паломничества еле движется. Бр–р–р. Помилуй, Оззи, это так странно.

— Разность временных уровней, — пояснил Троблум. — Твое сознание живет по обе стороны от границы Бездны, а это означает, что твоя жизнь движется в двух разных скоростях. Приспособиться к такому довольно трудно.

— Тебе лучше бы погрузиться в небытие, — посоветовал Томансио.

— Нет!

От всплеска тревоги, вырвавшегося у Араминты–два, все на мгновение оцепенели.

— Простите, но такое невозможно, — сказал он. — Я — в этой оболочке — должен сознавать все происходящее. Если я погружусь в небытие, та Араминта останется в полном одиночестве. Если мой мозг подвергнется вмешательству, я не смогу отступить.

Томансио понимающе кивнул.

— Сколько нам осталось до Кверенции? — спросил он у Троблума.

— Мы направляемся к звездной системе в трех световых месяцах отсюда, — сказал Троблум. — Полагаю, там и находится Кверенция.

— Три месяца. Что ж, думаю, это лучше, чем три года.

— Или тридцать лет, — добавил Оскар.

Его разум излучал сочувствие и поддержку. Рука Араминты–два легла на локоть Оскара.

— Спасибо, Оскар.

Теперь к излучаемым им эмоциям добавилось еще и смущение.

— Думаю, мне лучше вернуться в небытие, — сказал Оскар. — Кто со мной?

— Мы все, — поддержал его Томансио.

Иниго и Корри–Лин обменялись мнениями на новом, неизвестном уровне.

— Мы тоже проспим эту часть пути, — сказал Иниго. — До тех пор пока мы не доберемся до Маккатрана, мне нечего делать. Верно?

— Верно, — согласился Аарон. — А ты? — спросил он у Троблума.

— Что я?

— Ну и ладно. Значит, до Маккатрана останемся я, Араминта–два и Троблум.

— Уверена, вы приятно проведете время, — заметила Корри–Лин.

Ее мысленный щит не пропустил и тени насмешки.

Но Аарон прекрасно знал, что внутри она наверняка хохочет над ними.


Все население Содружества терялось в догадках о том, какие противоречия обнаружились между Араминтой и Этаном. Она не едина? Как мультиличность? Но Араминта не была мультиличностью. Или она говорила об остальных Сновидцах? Она утверждала, что с ней Иниго. И почему он решил обнародовать Последний сон только сейчас? По просьбе Араминты?

Никто не знал. При всей своей преданности делу Воплощенного Сна Араминта решительно отказывалась просвещать на этот счет своих преданных последователей, равно как и яростных противников. Как ни странно, Этан тоже не допустил ни малейшего намека на суть дела.

И флотилия паломничества все так же день за днем продолжала лететь к Бездне со скоростью пятьдесят шесть световых лет в час. Стало очевидно, что ее ничто не сможет остановить, кроме райелей–воинов.

Или Джастина и Третий Сновидец что–то затевали. Гор явно что–то задумал. Но он оставался вне досягаемости.

Это были странные дни, дни полета флотилии паломников. Все Содружество знало, что в случае их успеха настанет конец всему. Если верующим повезет, Ядро узнает о них и перенесет их звезды и планеты сквозь границу целыми и невредимыми, тогда как всей остальной галактике грозит поглощение. Лишенные руководства АНС обитатели миров Высших загружали репликаторы, создавая космические корабли, чтобы бежать в другие галактики. Во Внешних мирах те счастливчики, у которых были собственные корабли, поспешно модифицировали их для межгалактического перелета. Правительство Великого Содружества настоятельно рекомендовало каждому обновить резервные ячейки памяти, с тем чтобы корабли Флота перевезли их в удаленные звездные системы для образования Нового Содружества — план действий, выдержанный в духе Вторых сорока семи планет, заселенных тысячу лет назад. Идея оказаться в новом теле в незнакомой галактике в отдаленном будущем не вселяла особой уверенности людям, обреченным ждать, пока с неба на них не обрушится катастрофа.

Странные дни. И это еще не считая объявления тотальной войны Окайзенской Империей. И угроз со стороны восьми разумных рас, имевших контакты с Содружеством. Просьб о технологической помощи и космических кораблях еще трех рас, включая ханчеров.

Странные дни стали еще более странными, когда Высокий Ангел снова появился на орбите Икаланайз и обитавшие на нем люди начали делиться впечатлениями о кратковременной стоянке в атмосфере газового гиганта и быстротечном конфликте, который они могли наблюдать сквозь завесу дыма и который Высокий Ангел отказывался комментировать.

Странные дни, когда те, кто первым спровоцировал конфликт, начали колебаться. Последователи Воплощенного Сна, оставшиеся в Содружестве, стали сомневаться в своем выборе после обнародования Последнего сна, и даже подготовка второй флотилии была отложена. Слишком многие утверждали, что новые корабли нужнее для бегства при расширении Бездны, чем для поисков спасения внутри нее, где будущее благоденствие вызывало слишком много вопросов.

Дни, которые ничего не значили для тех, кто летел на кораблях флотилии паломничества. Час за часом они продолжали запускать ретрансляторы, обеспечивая канал электронной связи с Эллезелином и унисферой, равно как и растягивая Гея–сферу на всю галактику.

Араминта со своего наблюдательного пункта на обзорной палубе видела только мелькание тусклых бирюзовых штрихов. Гисрадар показывал густую россыпь сферических созвездий, свидетельствующих о приближении к Стене. Затем появились отчетливые признаки квантовых искажений, оставляемых кораблями, которые со сверхсветовой скоростью приближались к флотилии со стороны центра галактики. Их было больше пятидесяти. Но и это не поколебало решимость Сновидицы, ведущей своих последователей к обещанной судьбе.

Во всем Великом Содружестве резко увеличилось количество подключений. Все хотели стать свидетелями развязки. Гея–частицы не закрывались, непрерывно принимая ощущения Араминты.

Изображения и ощущения пропали без предупреждения. В двухстах световых годах позади флотилии паломников одновременно вышло из строя восемь ретрансляторов. Никто не знал, что происходит.

Паула знала. Она сидела в личных апартаментах Кватукса и смотрела на экран, схожий с порталом голографических проекций. Ретрансляторы Воплощенного Сна были уничтожены райелями–воинами. Теперь основная атакующая сила сосредоточилась на двенадцати гигантских кораблях.

В течение следующих девяти часов были уничтожены восемнадцать газовых гигантов, и их рассеянная масса трансформировалась в экзотическую энергию. Некоторые превратились в ненаправленные ударные волны, распространившиеся в гиперпространстве. Другие стали основой для чрезвычайно сложных структур, производящих когерентные лучи, нацеленные на корабли паломников.

Силовые поля, подобные тому, что пленили Солнечную систему, выдержали все атаки, все удары имевшегося у райелей–воинов оружия. И не удивительно: это было лучшее средство защиты из всего, что когда–либо создавалось. Мало того, Ускорители усовершенствовали структуру полей, производимых генератором барьера вокруг Альфы Дайсона.

Флотилия паломников прошла до половины Пучины, и тогда райели-воины отступили, предоставив им продолжать путь.

— Сегодня я охвачен стыдом, — произнес Кватукс.

— А я охвачена гневом, — ответила Паула. Он провела рукой по лицу, стараясь снять напряжение после неудавшегося перехвата. — Они обнаружили какие–то следы Иланты?

— К сожалению, нет. Если она где–то поблизости, то владеет непостижимой маскировкой.

— Проклятье! Мы знали, что подобравший ее корабль замаскирован по высшему классу, но никак не ожидали, что ему удастся ускользнуть от ваших воинов.

— Даже если бы они обнаружили ее корабль, то ничего не смогли бы сделать. Силовые поля, созданные Ускорителями, безупречны.

— Значит, надеяться не на что?

— Наши боевые корабли уходят из Пучины, где несли стражу на протяжении последнего миллиона лет. Теперь остается только одно: сдерживание.

— А что это?

Одно из двух больших щупалец Кватукса указало на светящиеся изображения, заполняющие зал.

— Смотри. Процесс только начинается.

С тех самых пор, как боевая армада не смогла не только разрушить Бездну, но даже просто вернуться из похода, райели начали готовиться к неизбежной, по их мнению, катастрофической фазе расширения. Стратегия опиралась на самые большие машины, когда–либо созданные этой расой. Люди, увидевшие их впервые в системе Пары Дайсона, где те генерировали защитный барьер, а затем в окрестностях станции Центурион, назвали их сферическими Защитными Комплексами. Но они не знали еще всех функций этих устройств.

Райели разместили свои производства в десятке звездных систем и затем распределили сферы размером с газовый гигант по всей Стене. Более чем за сотню тысяч лет было изготовлено около десяти миллионов устройств, из которых только семь райели направили на решение других проблем. Два комплекса они передали аномийцам, еще три — другой расе, столкнувшейся с подобной проблемой, и еще двумя ограничили звезды, готовые стать новыми, чтобы защитить от смертоносного излучения цивилизации, которые еще не достигли уровня технологий, необходимого для межпланетных полетов.

Благодаря высокому положению Кватукса, Паула получила возможность наблюдать за их активацией. Во время последней, короткой фазы расширения, когда Араминта отвергла предложение Небесного Властителя, все сферы ЗК, готовясь к решительным действиям, перешли на близкую орбиту звезд, вокруг которых вращались до тех пор. Теперь они начали наращивать поля силы тяжести, увеличивая в звездах гравитационный коэффициент, что вело к ускорению ядерного процесса.

По всей Стене разгорались звезды, меняя спектр на бело–голубой, соответствующий высшей степени накала.

— Их повышенный потенциал будет поглощен нашими защитными системами для производства темной энергии, приблизительно так же, как в генераторах силовых полей Ускорителей, — пояснил Кватукс. — Комплексы выстроятся в кольцо, а затем растянутся до полной сферы, охватывающей целиком всю Пучину.

— Сдерживание, — восхищенно прошептала Паула.

Райели создали настоящее чудо. До сих пор она считала, что построить такую колоссальную систему способны только существа постфизического уровня. Она ощутила почти жалость по отношению к райелям. На достижение цели были направлены все силы целой расы, и это означало, что больше у них ничего не осталось. Стремление одолеть Бездну сделало их такими же пленниками, как если бы они оказались внутри.

Спустя несколько часов мерцающая лента звезд, окружавшая зал, покрылась филигранным узором темных линий, наиболее плотным по краям, а потом сомкнулась в широкое кольцо.

— Они удержат Бездну? — спросила Паула, следя за медленным движением линий.

— Мы этого не знаем. Мы никогда не пользовались ими. Остается надеяться, что они продержатся до тех пор, пока Бездна, перезагружаясь по желанию каждого, кто окажется внутри, не использует всю материю Пучины. После истощения запаса топлива она разрушится. Если Бездна прорвется сквозь заслон, результирующий всплеск может истребить все космические корабли, стремящиеся покинуть галактику.

— Следовательно, если все получится, умрут те, кто остается внутри Бездны?

— И галактика сохранит жизнь.

ДЖАСТИНА Год сорок пятый, день тридцать первый

Золотистый солнечный луч, проникший в окно большой спальни, разбудил Джастину на рассвете. Недовольная вторжением, она застонала и повернулась в своем спальном мешке на другой бок. Эластичный матрас слегка прогнулся под ее телом. Кровать Эдеард довел до совершенства, подумала она, еще не до конца проснувшись. Широкий луч света переместился по полу и снова неумолимо подкрался к ее лицу. Она лениво следила за его приближением, сознавая, что пора вставать. Но у нее никогда не было склонности к ранним подъемам. Тридцать первых лет, прожитые в светском обществе Восточного Побережья, создали привычку, от которой ее плотское тело не смогло избавиться за все последующее тысячелетие.

Наконец она расстегнула спальник, потянулась, зевнула и только тогда скатилась с постели. Кровать была огромной и, казалось, составляла единое целое с полом. Она как нельзя лучше соответствовала большой спальне мастера и госпожи Сампалока.

Джастина прошлепала босыми ногами к панорамному окну и выглянула на центральную площадь района. Город был на удивление чист, это она давно уже заметила во время своих познавательных прогулок. Пыль и листья, конечно, скапливались вдоль стен и в различных щелях и узких переходах, но не так сильно, чтобы в них проросли сорняки. Джастина предположила, что город сам поглощает перегной. Во времена Эдеарда мусор, производимый живущими здесь людьми, убирали целые команды ген–мартышек.

Любуясь струями небольших фонтанов, она заметила несколько зверьков, начинавших дневные поиски еды или охоту. Насчет собак она оказалась права: в городе обитали несколько опасных одичавших стай. Местные животные тоже постепенно устраивали логова в пустующих зданиях, и город, похоже, не возражал против подобных обитателей.

Джастина натянула джинсовые шорты и чистую оранжевую футболку, а потом прошла в гостиную, которую использовала в качестве основного склада. Здесь было сложено почти все ее оборудование, включая легкий складной стул, изготовленный репликатором после приземления в один из редких периодов работоспособности. Единственный стул в Маккатране, с удивлением убедилась она. Из кухонной утвари она выбрала самонагревающийся кофейник на четверть литра и установила его на простую алюминиевую раму, обтянутую брезентом. Через полминуты после нажатия кнопки от кофе пошел пар, и она с удовольствием отхлебнула глоток, не переставая очищать от фольги миндальный круассан с маслом. У нее имелся и джем, но доставать его было лень. Установившийся распорядок дня включал в себя легкий завтрак, обед из прихваченных пакетов и ужин, когда она разжигала уголь в барбекю и готовила что–то изысканное, коротая вечер. Несмотря на вездесущий оранжевый свет, она не выбиралась в город в темное время суток.

Через полчаса Джастина начала готовиться к выходу. В небольшой рюкзак поместился запас еды, непромокаемая накидка, простейшие инструменты и мощный фонарь. На пояс она пристегнула нож, полуавтоматический пистолет и запасную обойму. Прежде чем пристегивать электрошокер, она проверила его и с удовлетворением убедилась, что между электродами с треском проскакивают искры разряда. Из всех электрических устройств только шокер и фонарь работали без сбоев.

Джастина спустилась на четыре пролета по широким ступеням и вышла в главный вестибюль, готовая встретить новый день. Деревянные двери в арочном пролете давно исчезли, сгнив несколько столетий назад, но наружные декоративные решетки, их прикрывающие, сохранились. Вероятно, эти переплетающиеся плети гурк–лозы были изготовлены из необычайно чистого металла, решила Джастина. Почти все листья остались неповрежденными и не тронутыми ржавчиной. Решетка казалась достаточно крепкой, чтобы удержать любого ночного зверя, что и послужило одной из основных причин, почему она выбрала для жилья особняк главы Сампалока.

Сохранность решетки заинтересовала Джастину, поскольку все остальные приспособления, прикрепленные к стенам в городе, уже через несколько лет выталкивала его материя. Но после внимательного осмотра она поняла, что массивные крюки, удерживающие створки, были сформированы как раз из ткани города. Ей потребовалась вся ее телекинетическая сила и значительное количество масла, израсходованного не по назначению, но в конце концов ворота удалось распахнуть.

Сейчас они легко открывались одним толчком третьей руки. На площади Джастину окутала влажная жара, и кожу немедленно покрыла испарина. Лето было в самом разгаре, и солнце щедро изливало тепло на городские башни, шпили и купола. Джастина надела темные очки и окинула окрестности про–взглядом. Никакой опасности поблизости не было. Пара крыс и несколько земных кошек поспешили убраться с ее пути. Над головой кружили морские птицы, и их резкие крики далеко разносились по пустынным аллеям и площадям. Она аккуратно закрыла за собой ворота и по одной из широких улиц направилась в сторону Средней заводи.

Никаких табличек и указателей на стенах домов, конечно, не сохранилось, и Джастине потребовалось немало времени, чтобы определить названия улиц и аллей. Очень скоро она поняла, что сможет вспомнить наименования лишь малой их части. Разобраться в сложном расположении улиц, переулков, проспектов и бульваров Маккатрана не помогали даже сны. Через пару недель после приземления она убедилась, что наилучшим путеводителем по сложному лабиринту города будет сон о том, как Эдеард и Салрана, впервые приехав в город, шли через районы Илонго и Тоселла.

Сегодня она свернула на извилистую улицу Зульмал, которая вела к набережной Средней заводи. Ширина улицы менялась чуть ли не с каждым шагом. Джастина вспомнила, что на первых этажах здесь располагались в основном небольшие магазины. Это подтверждали и широкие выпуклые витрины почти в каждом здании. В первые дни она удивлялась отсутствию мусора, но затем поняла, что город абсорбирует фрагменты, угрожающие засорить дренажную систему и образовать участки с почвой, пригодной для прорастания мхов и сорняков. Тем не менее, заходя в некоторые дома, она кое–что обнаруживала — в основном металлические предметы. Почти в каждом доме имелась кухонная утварь, а на полу иногда удавалось найти фрагменты украшений — единственные свидетельства о жителях, давным–давно покинувших город. Лучше всего сохранили первоначальный облик изделия из драгоценных металлов, а вот железные печки, стоявшие почти в каждом помещении, проржавели и истончились до такой степени, что превратились в бесформенные груды. Еще она научилась остерегаться длинных и острых осколков фаянса и стекла, валявшихся повсюду, и радовалась, что ботинки у нее на толстой подошве. Странно было сознавать, что эти потемневшие, почти неузнаваемые предметы остались единственным свидетельством существовавшей когда–то целой человеческой цивилизации. Если не принять меры, одиночество и тревога грозили перерасти в меланхолию, а от нее всего один шаг до настоящего ужаса, который может заставить ее сбежать под защиту «Серебряной птицы» и небытия, если только медицинская камера не откажется работать. Неприятие Бездной технологий постепенно завоевывало маленький космический корабль, и неблагополучные периоды случались даже у узла восприятия. Она была твердо уверена, что единственный способ снова выбраться в космос, это перезагрузить Бездну до момента, предшествующего высадке.

Не доходя до набережной, Джастина остановилась перед одним из зданий. В своих исследовательских прогулках она десятки раз проходила мимо него, но осознание пришло только сейчас. Это была та самая пекарня, где обезумевшая от ярости Мирайз убила Бойда. Про–взгляд Джастины прошелся по дому, но в передних помещениях она ничего не обнаружила. Только в задней комнате ощутила груду разлагающегося металла, наверняка бывшего старой пекарской печью.

После смерти Бойда Эдеард ощущал присутствие его души, но Джастина не чувствовала ничего подобного, хотя даже сами воспоминания вызывали неприятный озноб. Одно дело — насмехаться и презирать глупое простодушие Воплощенного Сна из интеллектуального убежища АНС, и совсем другое — стоять посреди священного центра и лично ощущать его реальность. Один только взгляд на пустой проем старинной пекарни объяснил ей, почему Иниго инициировал строительство Маккатрана-2. Это был акт его абсолютного преклонения и преданности вере. Город, созданный чужаками, стал воплощением триумфа Эдеарда. Пришелец из далекой сельской провинции, он дал горожанам надежду, давно затраченную и забытую ими, и тем самым вдохновил миллиарды людей, о существовании которых даже не подозревал. Джастина со всей своей рациональностью не могла не признать его феноменальных достижений. Здесь, в буквальном смысле слова шагая по его следам, она по сравнению с ним чувствовала себя во многих отношениях просто ничтожеством.

Джастина восстановила свою самооценку к тому времени, когда вышла на набережную, но момент осознания оставил внутри пустоту одиночества, какого она не ощущала с тех пор, как попала в Бездну.

«Ну же, папа, где ты? Чего бы ты ни дожидался, уверена, это должно скоро произойти».

Вплоть до последних нескольких дней ей удавалось находить себе занятия: устройство лагеря в особняке Сампалока, исследование других частей города, испытание и развитие психических способностей. Все это занимало ее время и мысли, пока Джастина посещала действительно важные объекты: особняк Кальверит, Дворец–Сад с его удивительными астрономическими изображениями на потолках, участок констеблей в Дживоне и, конечно, «Дом голубых лепестков». Упадок не пощадил его, лишив знаменитого бара, высоких дверей и плотных драпировок, и без этого антуража он перестал быть интересным. Разочарование принесло даже посещение Оперного театра в Лиллилайте. Без лож благородных семейств.

когда–то загромождавших огромный амфитеатр, он лишился своего духа, отчетливого передаваемого снами, хотя выпуклый потолок с белыми и фиолетовыми сталактитами произвел на нее сильное впечатление. Жаль, но спеть на сцене ей не хватило смелости.

Но интерес к осмотрам значимых для Воплощенного Сна мест стал иссякать. Делясь своим восхищением и восторгом, она только и делала, что укрепляла веру последователей этого движения.

«Надо найти что–то важное для меня».

Поверхность Главного канала затянуло ряской и побегами цветущих водных растений. Временами они вздрагивали, задетые крысами, но большую часть времени вода оставалась совершенно спокойной. В Средней заводи водоросли не добрались только до самой середины, и темная вода медленно поднималась и опускалась в соответствии с невысокими приливами моря Лиот.

Джастина нередко задумывалась о постройке какой–нибудь лодки или плота, чтобы передвигаться по каналам. При наличии инструментов и с помощью третьей руки это было бы не так уж и трудно, вдобавок заняло бы ее на какое–то время.

Интересно, ощущали ли Рах и Заступница такое же странное предвкушение, впервые входя в город? В человеческой натуре есть что–то такое, что призывает воспользоваться пустующим городом и поселиться в нем.

Постройка лодки принесла бы ей и психологическую, и практическую пользу. Вот только она не учла, что никогда в жизни ничего не делала своими руками, не говоря уж о том, что не имела ни малейшего представления о плотницком деле.

«Может быть, завтра».

Через пологий розовый мостик она перешла Торговый канал и оказалась на краю Парка Фолас. Отсюда ей предстояло несколько минут идти вдоль Лилейного канала до синего горбатого моста, ведущего в район Фиакра. Построенные людьми мосты из дерева и металла исчезли в первую очередь, после того как ушли жители. Теперь ей приходилось пользоваться переправами, принадлежавшими городу. Единственная ее попытка повторить опыт Идущего–по–Воде и стабилизировать поверхность канала при помощи телекинеза окончилась грандиозным провалом. Как, наверное, смеялись во всем Содружестве над ее барахтаньем в воде! «Если только отец до сих пор передает им все это».

По пути вдоль Главного канала ее про–взгляд исследовал субстанцию под ногами, показывая почти однородную серо–коричневую массу. Ее психические способности и сравнивать нечего было с талантом Эдеарда, но тоннели под каналами она все же сумела увидеть, чем очень гордилась, хотя они выглядели словно изображение в экзо–зрении на дисплее низкого качества. Когда она добавила сканер своих бионоников, стали проглядывать и слабые очертания трещин под ногами, представляющие собой транспортные пути.

Но на этом ее способности заканчивались. Она даже не ощущала дремлющий разум города, не говоря уж о том, чтобы его пробудить. Иногда Джастина пыталась представить, сможет ли нейтронный лазер «Серебряной птицы» проникнуть в транспортные тоннели и какой тогда будет реакция Маккатрана. Полевое сканирование показало, что все оранжевые огни города запитываются электричеством. Это свидетельство технологической основы навело ее на мысль, что транспортные тоннели могли бы приблизить ее к контролирующему город органу, чем бы он ни был.

И снова это проект завтрашнего дня. «Если бы я только знала, сколько у меня времени, пока кто–нибудь не прорвется в Бездну. Флотилия паломников уже наверняка в пути. Вероятно, отец этого и ждал, когда убеждал меня прилететь сюда».

В Фиакре бо́льшую часть зданий заплели лозы и лианы, проросшие в глубоких канавах, пролегающих вдоль улиц. Лишенные всякого ухода, они полностью закрывали дома, которые должны были украшать, наглухо запечатывали окна и дверные проемы. Самые узкие переулки из–за пышной растительности уже стали непроходимыми, и даже на широких улицах приходилось прикладывать немало усилий. К счастью, дорога вдоль берега Главного канала оказалась относительно чистой.

Открытый мост через Лесной канал стал настолько гладким, что на нем можно было поскользнуться даже в ее ботинках на рельефной подошве. Джастина припомнила, что во времена Эдеарда здесь стояли веревочные перила, но сумела обойтись без них и не упасть в воду. После моста она оказалась в районе Эйри. Его высокие башни отдаленно напоминали о готической архитектуре человеческого мира, но никто на Земле никогда не строил таких искривленных сооружений. Джастина прошла между ними по широким переходам, запрокидывая голову, чтобы рассмотреть корону шпилей, венчающую каждую башню. Угол был неудачным, но подниматься наверх ради прекрасного вида она не собиралась. Не сегодня.

К храму Заступницы она подошла, когда наступило уже позднее утро. «„К собору" было бы более точно», — подумала она. От огромного центрального купола с его хрустальной верхушкой в разные стороны расходились три отдельных крыла, каждое с пятью уровнями балконов, поддерживаемых тонкими рифлеными колоннами.

Дверей не было, как не было и скамей. Джастина вошла внутрь, нервничая больше, чем при осмотре любого другого известного здания. Солнечный свет вертикально падал сквозь прозрачный потолок и создавал над серебристо–белым полом светящийся туман. Несколько базовых ген–форм с любопытством посмотрели на нее и неторопливо разошлись по широким боковым галереям, где устроили себе гнезда. Формирование ген–мартышек или ген–псов она рассматривала как еще одно возможное занятие для себя, но останавливала высокая вероятность неудач. Ведь определенный процент ошибок наблюдался даже у мастера Акиима в расцвете его способностей.

Ей показалось, что по другую сторону от столба света что–то большое движется к центру. Про–взгляд и зрительные вставки ничего не обнаружили, но Джастина нерешительно остановилась. Что–то в этом храме ее тревожило, словно звучала низкая нота, недоступная слуху.

«Глупости. Давай, девочка, соберись».

Она шагнула прямо в яркое пятно света. Гигантская беломраморная статуя Заступницы уцелела и стояла там, где раньше располагался алтарь. Позади нее находился один из выходов на галерею, и Джастине снова почудилось в тени какое–то движение. Третья рука осторожно расстегнула верхний клапан кобуры. Так, на всякий случай…

Она прошла в относительный сумрак галереи, давая глазам возможность приспособиться. Про–взгляд показывал, что вокруг ничего нет, только воздух. И вдруг из–за колонны в двадцати метрах от нее вышел отец.

Джастина всхлипнула от радости и шагнула вперед, но сразу же остановилась. Рядом с отцом стоял высокий чужак.

— Папа?

— Привет, милая. Рад видеть тебя здесь. Не то чтобы я беспокоился, но…

На его лице появилась такая знакомая и любимая полуулыбка, что ей захотелось подбежать и крепко обнять отца. Однако…

— Он аномиец?

— Угу. Познакомься, это Тизак. Он потихоньку проявляет интерес к нашей истории.

Аномиец что–то прощебетал резким пронзительным голосом.

— Он говорит, что рад видеть тебя, — перевел Гор.

Джастина вздохнула.

— И я здесь для того, чтобы хорошенько подумать над смыслом жизни.

— Поверь, ты все сделала правильно. Да, кстати, отличная посадка. Серьезно.

— Что происходит, отец? Зачем я сюда прилетела?

— Ты моя связь с Бездной. И это очень важно. Люди уже в пути.

— Флотилия паломников?

— Да. Им удалось прорваться сквозь заслон райелей. Но есть и еще кое–кто очень важный, Джастина. Они прибудут раньше флотилии. Может быть, они уже в Бездне.

— Хорошо, — неуверенно сказала она. — А кто они?

— Остальные Сновидцы.

— Ты шутишь? — Ей это было непонятно. — В самом деле?

— Да. Один старый знакомый сказал мне, что они вырвались вперед. По крайней мере перед границей. Больше я ничего не знаю. Но, если они прошли в Бездну, они направятся в Маккатран.

— Зачем? И почему именно они?

— Потому что они мне нужны здесь, так же как и ты.

— Хорошо, папа. Я встречу их.

— Спасибо.

— Ты знаешь, когда они явятся?

— Нет. Извини, дорогая, тебе придется просто сидеть и ждать.

— Нужно что–нибудь подготовить?

— Нет. Просто выживай, как бы надолго это ни затянулось.

— Я полагаю, что могла бы попробовать наладить контакт с разумом города. Пробурить скважину до тоннелей или что–то подобное, — с надеждой предложила она.

— В этом нет смысла.

— Ты скажешь мне хоть что–нибудь?

— Обещаю, я все тебе расскажу. Но я должен разобраться с одной локальной проблемой,которая, если раньше времени раскрыть карты, может стать неприятно физической. И я должен тебя предупредить, что Иланта присоединилась к флотилии паломников.

— Ха! Эта сучка, Я с ней разберусь, если она сюда сунется.

На золотом лице Гора отразилось беспокойство.

— Нет, не надо, дорогая. Она теперь совсем не та, что прежде. Она перешла в иной статус и может быть очень опасной. Она и ее действия встревожили даже сильфенов.

— Ого. Ладно.

Джастине это совсем не понравилось. Гор крайне редко призывал к осторожности.

— Я люблю тебя, милая.

— Папа. Будь осторожен, пожалуйста.

— Осторожность — мое второе имя.

— А я думала — Бульдозер.

— Я сильно изменился за последние дни. Знамение времени.

Он поднял руку и постепенно стал прозрачным, пока не исчез совсем. И Тизак вместе с ним.

Джастина некоторое время стояла неподвижно, потом тряхнула головой, словно прогоняя наваждение.

— Ох, черт.

Она попыталась подавить тревогу, но безуспешно. По крайней мере, он поставил перед ней ясную задачу. Выжить.-

— Приятно узнать, — пробормотала она.

Непонимание плохо действовало на Джастину, оно означало прискорбную утрату контроля, и это ей очень не нравилось.

Она повернулась и пошла назад, в обширную центральную часть храма. Если уж ей предстоит провести в Маккатране еще какое–то время, придется решать практические проблемы, не говоря уже о создании припасов на тот случай, если системы «Серебряной птицы» откажут окончательно. Первым в этом списке стояло продовольствие. Джастина была уверена, что на равнине Игуру видела бродивших овец и коз, а семь дней назад в районе Низкого Рва ей попались на глаза цыплята. И где–нибудь обязательно должны быть семена растений, чтобы вырастить урожай. Во всех особняках благородных семейств имелись огороды, и растения в какой–то степени должны были сохраниться. А еще рыбная ловля. Она усмехнулась. Когда есть третья рука, ловить рыбу, наверное, не трудно.

Она выживет, даже если придется нелегко. В конце концов, когда сюда прибыли Рах и Заступница, город, вероятно, был примерно в таком же состоянии. Джастина улыбнулась, взглянув на маячившее вверху лицо Заступницы.

— И посмотри, что вы сделали с эти местом, — заговорила она со статуей.

Заступница продолжала все так же серьезно смотреть на нее свысока. Улыбка Джастины стала медленно таять. Что–то в этом лице показалось ей странно знакомым — только теперь она смогла внимательно его рассмотреть, ведь Эдеард никогда не был примерным прихожанином. Пришлось забраться в самые удаленные уголки памяти — Джастина и не знала, что они еще сохранились в этом теле, но в подсознании вспыхнула догадка.

— Нет, — в изумлении прошептала она.

Скульптор изобразил Заступницу в более зрелом возрасте, чем ее видела Джастина, и тогда у нее была другая прическа, не говоря уж о фигуре.

— Ох, нет. — От эмоционального всплеска, вызванного воспоминаниями, у Джастины к глазам подступили слезы. — Не может быть. — Плечи у нее начали вздрагивать, а с губ сорвался смешок. — Это ты. Клянусь всеми святыми, это действительно ты!

Смешок сменился истерическим хохотом, и Джастина, согнувшись пополам, схватилась за живот. Она не могла остановиться. Это и есть Заступница, почитаемая и восхваляемая двумя отдельно развивающимися цивилизациями. Олицетворение достоинства и милосердия.

— Да! — выкрикнула она, тыча кулаком в воздух.

А потом снова согнулась от хохота и беспомощно замахала руками, пытаясь вытереть слезы.

«Ну никогда бы не подумала, что Вселенная способна на такие шутки».

ГЛАВА 11

Подача энергии на ультрадвигатели прекратилась, и редкий поток голубоватых искр, сопровождающий корабль в гиперпространстве, рассеялся, когда «Свет Заступницы» вернулся в реальное пространство-время. За прозрачным куполом обзорной палубы воцарилась чернота. Жесткая радиация от межзвездных останков Пучины окрашивала обычное защитное поле по краям видимости в зловещий кроваво–красный цвет. Араминта надела солнцезащитные очки и сквозь поляризованные линзы взглянула на еще более плотную тьму в четырех световых годах впереди.

Рядом с ней, в безукоризненном одеянии клирика, стоял Этан, излучавший в Гея–сферу восторженное нетерпение. Таранс, Дарраклан и Ринченцо преданно держались подле своей Сновидицы, подавленные видом барьера, который почти не надеялись увидеть воочию.

— Мы здесь, — обратилась Араминта к Небесному Властителю. — Попроси, пожалуйста, Ядро нам помочь.

В ответ донесся импульс почти человеческого восторга.

В экзо–зрении появился отклик корабельного гисрадара. Граница Бездны покрылась рябью и со сверхсветовой скоростью стала вспучиваться им навстречу. Навстречу паломникам. Навстречу ей. Еще мгновение, и вершина воронки открылась.

На корабли флотилии паломников хлынул свет звездных туманностей. Гисрадар обнаружил еще один корабль, только что сбросивший маскировку, совсем небольшой по сравнению с огромными судами, но окутанный непроницаемым защитным полем.

— А я гадала, где ты, — сказала Араминта.

«Ты знала», — бесстрастно ответила Иланта.

Восхищение Этана, охлажденное напоминанием о цене триумфа, сильно уменьшилось.

— Что дальше? — спросил он.

— Проходим, — ответила Араминта. — Одновременно. Правильно?

«Правильно», — согласилась Иланта.

— Таранс, проводите корабль.

Он зачарованно кивнул. «Свет Заступницы» с ускорением рванулся вперед, и следом за ним устремились все остальные корабли.

— Мой Властитель, — донесся мысленный возглас Этана, усиленный тремя узлами восприятия на борту и транслируемый на всю флотилию. — Прошу тебя проводить нас к твердотельному миру, где жили представители нашей расы.

«Проклятье!» Араминта гневно сверкнула глазами. В ответ он с довольным видом усмехнулся.

— Ты не забыла об этом условии нашего путешествия, Сновидица? — насмешливо спросил он.

Араминта посмотрела, как слабеет красное свечение защитного поля и одновременно становится ярче мерцание туманностей. Впервые за последние дни она избавилась от растерянности и головокружения, вызываемых жизнью в двух временны́х скоростях. Мысли ее прояснились.

— И твоя незаменимость подходит к концу, — продолжал Этан.

Про–взгляд позволил Араминте проникнуть в его мысли. Пока Этан медленно осознавал новые возможности Бездны и обращался к технике, применяемой Эдеардом, в них почти открыто полыхала злоба. Кроме того, она заметила, что он прячет в многочисленных складках своего одеяния.

— Верно, — согласилась она. — Но вместе с тем начинается реальная жизнь в Бездне.

Этан потянулся за старинным пистолетом, спрятанным в одежде. Третья рука Араминты подняла клирика над полом и швырнула через весь зал. Он закричал от изумления и испуга, но быстро умолк, ударившись лицом в переборку. Этан бессильно сполз по стене на пол и застонал от боли в сломанном носу. На лице показалась кровь.

— Когда Рах и Заступница пришли в Маккатран, их правление опиралось только на политические убеждения и грубую силу, — беспечно заговорила Араминта, приближаясь к Этану, попытавшемуся отползти от нее в сторону. — И нам вполне уместно начать с того же.

Этан попробовал сжать третьей рукой ее сердце. Араминта без труда отразила его попытку. Она подняла руку ладонью кверху, и клирик внезапно воспарил над палубой. Согнутый палец заставил его приблизиться.

— Ты был прав, — сказала она Аарону. — Тренировки пригодились. Он оказался ничтожным трусливым мерзавцем.

Таранс, Дарраклан и Ринченцо замерли и стали поспешно закрывать свои мысли щитами, чтобы Сновидица не могла их ощутить.

— Ты не верующая, — прошипел сквозь окровавленные зубы Этан. — И никогда ею не была.

— Но ты ведь веришь в меня, — решительно заявила Араминта чуть охрипшим голосом, применяя к растерявшемуся разуму клирика технику принуждения Татала, виденную в Двадцать шестом сне. — Это я помогла вам преодолеть барьер. Я призвала Небесного Властителя. Я веду вас к Кверенции. Разве не так?

— Так, — прохрипел Этан.

— И ты благодарен мне за мою самоотверженность, не так ли?

— Да.

— Разве можно не любить того, кто воплощает в жизнь твою мечту?

— Нельзя не любить.

— Ты любишь меня, Этан? Ты доверяешь мне?

— Да. О да.

— Благодарю тебя, Этан, от всего сердца. — Она бережно опустила его на пол и ласково улыбнулась ошеломленным мужчинам. — Бывший Пастырь в волнении оступился. Проводите его, пожалуйста, в лазарет.

Таранс испуганно кивнул и, опустившись на колени, помог Этану подняться. Вместе с подошедшим с другой стороны Дарракланом он вывел его из зала.

Араминта не могла показывать своей слабости и потому проводила их сдержанной улыбкой. Зато Араминта–два на «Искуплении Меллани» из-за проявленной жестокости мучился от тошноты.

— Смотри, Сновидица, — удивленно воскликнул Ринченцо.

Он показал на прозрачную стену. К флотилии паломников приближалась целая стая Небесных Властителей. Несмотря на свой страх и негодование по поводу этих существ, Араминта не могла не признать величавости их полета на фоне редких звезд.


Сразу же после перехода и закрытия границы Иланта дала команду открыть створки грузового отсека Корабля. Она ощущала, как инверсионное ядро впитывает возможности, присущие ткани Бездны. То свойство, что люди–животные Кверенции называли про–взглядом, позволило ее разуму напрямую исследовать материю, нанося на нее отпечаток своих мыслей и предвидеть все вызванные ими изменения. Симбиоз привел ее в восторг. За один миг она узнала больше, чем за сотню лет тщательного анализа дурацких снов Иниго. Квантовая структура Бездны разительно отличалась от того, что находилось снаружи. Но ее трагическим недостатком была потребность в энергии извне, даже для сохранения базового состояния. После активирования функций, заключенных в невероятно сложной архитектуре квантовых полей, оказалось, что уровень поглощаемой энергии намного выше, чем ожидала Иланта.

— Самые мрачные прогнозы верны, — сказала она Нескии. — Люди-животные с флотилии паломничества своими требованиями перезагрузки уничтожили бы всю галактику.

— Ты предотвратишь это? — спросила Неския.

Иланта с отстраненным любопытством отметила беспокойство, зародившееся в разуме ее в общем–то преданной оперативницы. Даже Высший, такой прогрессивный и усовершенствованный, как Неския, не был избавлен от остаточных животных эмоций.

— После моего успеха этот вопрос утратит свою актуальность.

Иланта внимательно следила за приближающейся стаей Небесных Властителей. Огромные существа с широко распростертыми радужными вакуумными крыльями по мере приближения к флотилии быстро увеличивались, заслоняя редкую звездную россыпь. Эффект линз искажал мерцание извилистых полос туманностей, и казалось, что они колышутся и вспыхивают, словно небесное пламя. Иланта изучила истинную функциональность крыльев, их способность внедряться в ткань Бездны, манипулировать локализованной силой тяжести и временным потоком. Процесс движения был намного сложнее, чем грубые «телекинетические» манипуляции с массой. И требовал меньше энергии, одобрительно отметила она.

Она попыталась мысленно воспроизвести взаимодействие Небесного Властителя с материей Бездны, но какой–то аспект, видимо, был упущен. Тогда Иланта применила технику, которую использовали потомки Эдеарда в Последнем сне, и сосредоточилась на желании выйти в открытый космос. Инверсионное ядро немедленно отделилось от Корабля. Метод сработал, что не могло ее не радовать, но по сравнению с Небесными Властителями ее полету не доставало плавности и мощи.

Иланта почувствовала, что Небесные Властители сосредоточили свое внимание на инверсионном ядре в поисках его сущности, и установила вокруг оболочки непроницаемый мысленный щит, блокирующий их попытки.

— Приветствую тебя, — обратилась она к ближайшему Небесному Властителю и начала разгоняться по направлению к нему.

Ее собственное восприятие доносило мысленные послания Араминты и других паломников, предупреждающих Небесных Властителей об опасности и призывающих соблюдать осторожность. Их ответы оказались весьма интересными: они свидетельствовали о полном отсутствии рационального интеллекта. Огромные существа попросту уклонялись от темы. По всей видимости, они не понимали смысла отчаянных призывов. Подобные концепции не входили в известный им набор понятий. Небесные Властители были то ли искусственными конструкциями, созданными Ядром для выполнения единственной функции по сбору зрелых умов, то ли разумными обитателями космоса, выродившимися за бесчисленные тысячелетия со времени своего пленения. В отсутствие новых идей и поводов для борьбы их мысли атрофировались до уровня основных инстинктов.

«Я достигла самореализации, — заявила Иланта, приблизившись к Небесному Властителю. — Прошу проводить меня к Ядру».

«Мне неизвестно о твоей самореализации, — ответил Небесный Властитель. — Ты закрыта для меня. Откройся».

Легкие пряди радужных вакуумных крыльев обвились вокруг инверсионного ядра, приближающегося к искрящемуся телу Небесного Властителя. Иланте открылась текстура его странно меняющейся геометрии — что–то вроде пористой массы, состоящей из обычной материи и подобия экзотической силы. Два этих компонента непрерывно переходили из одного состояния в другое, чем и обуславливалась поверхностная нестабильность. Подобное сочетание представляло огромный интерес. Но, несмотря на хрупкую сложность строения, управляющему им разуму явно недоставало мощности. Ее собственные мысли, усиленные нейронными цепочками внутри инверсионного ядра, были намного энергичнее.

«Пожалуйста, откройся мне», — передала она Небесному Властителю.

«Я ничего не скрываю», — ответил он.

«О нет, скрываешь».

И она мысленно устремилась в его сознание, внедряя свои решительные и целеустремленные посылы в его простые и ясные программы. Нежно охватывая их. И подчиняя себе.

«Что ты делаешь?» — спросил Небесный Властитель.

Она подавила зарождающееся в нем неприятие и глубинные инстинкты, побуждающие скорей удалиться от этого места.

«Твое вторжение затрудняет мои действия. Часть функций становится недоступной. Прекрати его».

«Я помогаю тебе возвыситься. Мы станем единым целым, — посулила она. — Я приведу тебя к вершине самореализации».

А потом началась тризна.

«Я погибаю», — пронесся посыл Небесного Властителя.

— Прекрати! — крикнула Араминта. — Ты убиваешь его.

«Неужели ты еще так плохо изучила Бездну?» — насмешливо бросила Иланта.

На радужных разводах вакуумных крыльев Небесного Властителя появились темные пятна, которые быстро распространялись и увеличивались. Тонкое облако молекул, составляющее физический аспект крыла, взорвалось, и темные ледяные пылинки растворились в космосе, словно вихрь черного снега. Темнота осталась и, дрожа язычками жадного огня, постепенно проникала в глубь тела Небесного Властителя. Вся его сущность, все знания и способности, отличающие этот род, медленно просачивались сквозь разрыв, поступали в инверсионное ядро и усваивались Илантой.

В этот момент она почти пожалела, что у нее нет человеческого лица. Какая бы засияла на нем торжествующая улыбка! Поглощенная сущность Небесного Властителя обогатила ее разум, и ее власть над этим странным континуумом стала почти абсолютной. Функция манипулирования интегрировалась в ее разум на уровне инстинкта. Она слышала зов туманностей, трансмерные каналы рациональности, пронизывающие квантовые поля Бездны, жаждущие встречи с разумом и обещающие возвышение к вершинам, еще пока невидимым. Она знала, что это путь к верховному разуму. К самому Ядру. К тому центру, из которого можно будет контролировать абсолютно все.

Кончина Небесного Властителя наполнила пространство отчаянием и растерянностью.

«Скоро вы все будете меня благодарить», — сообщила она ничтожным людским разумам.

Один из них отличался от остальных. Незначительный участок ее сознания определил Сновидицу Араминту, чьи мысли тянулись куда–то очень далеко посредством не используемого в Бездне метода. Все это уже не важно.

Мысль Иланты снова обратилась к манипуляции временными и гравитонными функциями Бездны, и на этот раз все получилось. Пылинки на обширном пространстве вокруг инверсионного ядра, захваченные эффектом, заискрились, свиваясь в контрастные спирали. Иланта задала максимальное ускорение, нейтрализуя поток времени вокруг оболочки. Флотилия паломников за считаные секунды исчезла из вида, и инверсионное ядро достигло девяти десятых скорости света. Далеко впереди стала слышнее призывная мелодия туманности, названной людьми Морем Одина.

На протяжении этой ужасной сцены Араминта не шелохнулась. Все произошло в каких–нибудь десяти километрах от «Света Заступницы», но она абсолютно ничего не могла поделать. Она видела, как радужные крылья Небесного Властителя утратили былое величие, как от них остались хрупкие серые контуры, а затем пропали и они. И все это время она ощущала лишь жалобное недоумение огромного существа. Она не могла совладать со своими чувствами. Из–под темных очков потекли слезы.

— Я виновата, я привела сюда это чудовище.

— Нет, — попытался успокоить ее Аарон. — Иланта манипулировала тобой, как и всеми нами. Здесь нет твоей вины.

— Но это сделала я, — прошептала Араминта.

— Сновидица, ты ни в чем не виновата, — искренне заверил ее Дарраклан. — Этан соблазнился ее посулами. Она поработила его разум. Ты невиновна. Ты только выполнила свое обещание.

За окном обзорной палубы вокруг холодных останков своего погибшего собрата кружили Небесные Властители. Араминта ощущала их скорбь и призывы, обращенные к его душе. Но Иланта забрала все, ничего не оставив.

«Мне так жаль», — обратилась она к растерянным Небесным Властителям.

«Он ушел, — раздался в ответ печальный хор. — Наш брат ушел. Он не соединился с Ядром. Другой- его убил. Почему?»

«Другой полон зла и далек от самореализации, — сказала им Араминта. — Так случается повсюду, куда бы мы ни пришли».

Небесные Властители содрогнулись.

— Мы нуждаемся в их помощи, — с беспокойством воскликнул Ринченцо. — Сновидица, их руководство нужно нам сейчас, как никогда.

— Все кончено, — горестно вздохнула она. — Этан говорил правду: я не верующая. Кроме того, теперь это не имеет значения. Иниго заварил кашу, ему и расхлебывать. Я думаю, так будет правильнее.

Араминта–два повернулся к Аарону, ища поддержки, но тот сердито покачал головой.

— Что? — возмутилась Араминта. — Это и есть удивительный и грандиозный план?

— Флотилия не является частью плана, — сказал Аарон.

— Я провела ее сквозь барьер. Это все, что я обещала.

— Позови Небесных Властителей на помощь, — приказал Аарон. — Давай, сейчас не время падать духом.

— Какая еще нужна помощь? — спросила Араминта. — Мы почти рядом с Кверенцией. Все остальное не важно. Я вам теперь не нужна, как мне никогда не нужна была эта флотилия.

— Ты сама говорила об ответственности, — настаивал Аарон. — Миллионы глупых последователей Воплощенного Сна доверили тебе свои жизни.

— Ожидание в космосе им ничем не повредит. И оно не продлится долго. Скоро все это закончится.

— А если конец будет неблагоприятным для нас?

Араминта–два с любопытством взглянул на него с противоположного конца кают–компании «Искупления Меллани».

— Ты? Ты сомневаешься?

— Я всегда знал, что должен сделать, хотя и не всегда понимал зачем. Мне так удобно. — Его лицо исказилось от внутренней боли. — Теперь у меня появилось слишком много воспоминаний о ней,- и они пожирают меня заживо. Воспоминания о ночи и разорении вырываются на свободу. А она пользуется этим. Я снова хочу все забыть. Я должен освободиться, должен очиститься. При выборе между памятью и смертью я сейчас выбрал бы смерть. Ты, Корри–Лин, Иниго — все вы твердили, что я должен обрести себя, вернуть свое истинное я. А я хочу вернуть то, что было мне даровано вместе с новой жизнью. Это и есть я. Только никто не понимает.

— Но…

— Иначе ничего не получится! — почти прокричал Аарон.

Этого Араминта–два боялся с тех пор, как Корри–Лин рассказала ему о том, что Аарон едва не сорвался, попав в зону действия ментальной сферы. А ведь именно он собрал вместе их всех, он неустанно подталкивал их к путешествию в Бездну, потому что этого требовал план его неведомого босса. Он знал, что делать. И хотя его вера в успех миссии была искусственной, она заражала и окружающих. И вот теперь они почти достигли цели, а он изнемогает под грузом своего прошлого и сомнений.

— Я поговорю с Небесными Властителями, — искренне пообещал Араминта–два. — Я все устрою. Флотилия паломников благополучно приземлится на Кверенции.

Он поморщился, но кивнул:

— Спасибо.

Дарраклан с недоумением поглядывал в ее сторону, и его разум излучал возрастающее волнение. Араминта поняла, что ее мысли могли выдать общение с Аароном.

— Сновидица? — умоляющим голосом окликнул он ее.

Подобно всем остальным, он доверился ей целиком и полностью.

— Все в порядке, — сказала Араминта и протянула ему руку. — Я поговорю с Небесными Властителями. Я доставлю нас в Маккатран. — Она повернулась к прозрачной стене и сосредоточилась на осиротевших Небесных Властителях. — Мы стремимся к самореализации, — твердо произнесла она. — Мы просим нас проводить.


Все было тихо. Это ему не нравилось.

Экспедитор хотел бы получить хоть какое–то подтверждение, что ядерный ад действительно бушует в каких–то двадцати метрах от его кресла в каюте «Последнего броска».

«Это выводит из равновесия, да? — спросил Гор по трансмерному каналу. — Твои эмоции переполняют Гея–сферу. Почему бы тебе не включить какую–нибудь успокаивающую музыку?»

— ПРОКЛЯТЬЕ.

Но спокойствие в «Последнем броске» по–прежнему ничем не нарушалось. Экспедитор отчаянно искал подтверждение тому, что опускается сквозь фотосферу звезды среднего размера, хотя размер в этом случае не играл никакой роли. Хотя бы какой–то намек на вибрацию и то было бы прекрасно. Может, даже скрип предельно нагруженного корпуса. И жара. Верно, ведь в каюте, наверное, дьявольски жарко.

Ничего подобного. Превосходно усиленные силовые поля, обернувшие корабль, либо работают, либо нет. Никаких допусков и отклонений, которые ему, стиснув зубы, надо героически преодолевать. С таким же успехом он мог бы сейчас принимать споровый душ, а то и вовсе дремать в спальной каюте. Да, похоже, действительно все должно получиться.

Навигация на «Последнем броске» осуществлялась исключительно при помощи гисрадара. От остальных сенсоров не было никакой пользы. Их импульсы не могли проникнуть даже сквозь наружный стопроцентно отражающий слой силового поля. В плазме фотосферы не выжило бы ничто материальное.

Так что… оставался только гисрадар. Дисплей в экзо–зрении показывал Экспедитору бушующие вокруг корабля гигантские ураганы фотосферы, вихри частиц, настолько мощные и обширные, что можно было предсказать их повороты и удары. Интел–центр рассчитывал векторы вихрей, шквалы и вздутия магнитосферы и регулировал работу антиграв– и инграв–установок, таким образом удерживая корабль на заданном курсе.

Они спускались вертикально вниз, навстречу вскипающей плазме, прямо к сифону — теперь до него оставалось еще три тысячи километров, но это было уже в зоне конвекции, где температура достигала миллиона градусов по Цельсию, а плотность составляла десять процентов от плотности воды. И вот там их подстерегала реальная опасность для жизни, поскольку, как сказал Гор, полет в фотосфере был лишь разминкой. Экспедитор так и не научился ценить его чувство юмора.

Единственной его надеждой оставалась программа «Стардайвер», за последние несколько столетий добившаяся значительных успехов. Однако Астрономическое агентство Великого Содружества не так уж часто запускало свои исследовательские зонды. К тому же никто не давал гарантии благополучного погружения в зону конвекции даже при гиперпространственной защите, разработанной более восьмисот лет тому назад.

Экспедитор предпочел бы сначала провести несколько пробных полетов, постепенно наращивая глубину погружения, чтобы можно было оценить результаты работы модифицированных генераторов силовых полей. Расход мощности. Энергетическое воздействие. Встречное давление. Параллельное соединение с гиперпространством. Но нет…

— Они либо работают, либо нет, — заявил Гор. — Ничего другого нам не дано.

Об элементарном благоразумии и речи не было, и Экспедитор даже не пытался спорить. Кроме того, он признавал, что это только разожгло бы любопытство тех, кто преследовал их на другом корабле. И ни один Ускоритель не потерпел бы попытки помешать Иланте и ее Слиянию с Бездной.

Две с половиной тысячи километров.

Экспедитор отправился в полет спустя пять часов после просмотра последнего сна Джастины, и он так и не выяснил, что смешного она обнаружила в статуе Заступницы. Гор — естественно — только подмигнул и уклонился от ответа.

«Кто бы мог подумать?» — воскликнул он.

Экспедитор не сомневался, что они оба узнали в статуе какую–то личность из далекого прошлого.

— Как продвигается твое проникновение? — спросил он у Гора.

«Все подготовлено, — ответил тот. — Я не начну физический процесс, пока ты не возьмешь на себя управление сифоном».

— А что думает Тизак?

«Для него это всего лишь еще один сенсор».

— Не следовало ли сказать ему правду?

«Сынок, мы делаем все возможное, чтобы спасти нашу расу — и его тоже. Он так же упорно старается сохранить свой прежний образ жизни. Это не дипломатические переговоры, чтобы мы могли прийти к общему мнению. И его и наше сознание определено генетически. И в данный момент общей цели для нас не существует. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь».

— Я понимаю. Просто надеялся, что встреча с Джастиной заставит его изменить свое мнение. Если бы он только мог понять, с чем мы столкнулись…

«В том–то и дело, что он понимает. Но все равно не собирается что–то изменять. Ему это не так необходимо, как нам, к тому же у нас мало времени».

— Понятно. А ты не хочешь сказать мне, кого вы узнали в статуе Заступницы?

«К нашей ситуации это не имеет ни малейшего отношения, да и не хочу тебя отвлекать долгой историей».

— Да, конечно.

До входа в зону конвекции «Последнему броску» осталось триста километров. Двигатели удерживали корабль, несмотря на чудовищные выбросы плазмы, вздувающейся вдоль индукционных линий, но потребление энергии продолжало возрастать. Кроме того, существовала проблема притяжения самой звезды. Чтобы противодействовать этой сокрушительной силе, при модификации были добавлены пять дополнительных инграв–установок. И они работали с максимальной мощностью. Стоило одной из них хоть на секунду отказать, и его размажет по палубе слоем в одну молекулу.

— Начинается.

Перед спуском в конвекционную зону Экспедитор невольно напрягся. Четкой границы, конечно, не существовало. Фотосфера раскалялась еще сильнее, а плотность возрастала.

При переходе из относительно прохладной фотосферы включился ультрадвигатель «Последнего броска» и стал отводить часть избыточной энергии от силовых полей в гиперпространство. Этот поток увеличивался почти в геометрической прогрессии. Специалисты, работавшие над проектом «Стардайвер», давно поняли, что преодолеть такой уровень температуры можно, только комбинируя рассеивающий эффект силового поля с экзотическими компонентами.

— Он держится, — с изумлением отметил Экспедитор, когда корабль погрузился в конвекционную зону.

Теперь наибольшую опасность представляли тысячекилометровые вздутия, без предупреждения поднимающиеся на поверхность и устремляющиеся к фотосфере. Они были из основных препятствий для зондов «Стардайвер», и даже сейчас, после столетий наблюдений и изучения, их появление удавалось рассчитать только приблизительно.

«Молодец, — спокойно откликнулся Гор. — Веди его дальше».

— Ладно.

Экспедитора стала- бить дрожь. Он провел рукой по лбу, с раздражением обнаружил изрядное количество влаги на пальцах и дал команду биононикам уменьшить уровень адреналина. Ему необходима холодная голова, а страх мешает ясно мыслить. «Можно подумать, что моя собранность и сосредоточенность чем–то помогут. Один отказ, один ненадежный компонент, малейшая ошибка в программе, и все будет кончено в доли секунды. По крайней мере, я ничего не узнаю до самого оживления. Если только оно состоится. Гор утверждает, что это последний шанс нашей галактики. Черт, как я скучаю по дочкам».

Теперь испарина покрыла все его лицо.

— Как ты думаешь, когда Иниго доберется до Маккатрана? — спросил он, чтобы отвлечься от мыслей о гибели, способной настичь в любой момент.

Его все еще удивляло сообщение Паулы Мио, сказавшей Гору, что Иниго, странная, двуликая Араминта и команда агентов каким–то образом привели корабль Троблума в Бездну раньше, чем туда добралась флотилия паломников.

«Ждать осталось недолго, сынок. Ты и оглянуться не успеешь, как вернешься к своим девочкам».

— Да, конечно.

Единственное, что его хоть сколько–нибудь радовало, это тот факт, что он старается ради Лиззи и дочек. Как ужасно было бы оказаться запертым в Солнечной системе вместе с ними и не знать, есть ли какая–то надежда на избавление. «Небольшая, но есть», — мысленно обратился он к своей семье. После того как Гор совершил маленькое чудо и добился помощи Иниго, Экспедитор смог себя убедить, что шанс на спасение еще остается. Очень хрупкий, но реальный. Теперь ему только надо справиться с сифоном.

На маневрирование между чудовищными выбросами конвекционной зоны ушло еще пятьдесят минут, и вот пятидесятикилометровое силовое поле сифона оказалось уже непосредственно под «Последним броском». Гисрадар показал бьющий через край поток разогретого до двух миллионов градусов водорода. Экспедитор осторожно провел корабль вдоль закругляющейся поверхности гигантской линзы, а потом еще немного опустился, так что нос корабля оказался почти вплотную к ее краю.

«Теперь самое трудное, — сказал Гор. — Покажи мне, что ты можешь».

«Последний бросок» еще чуть–чуть двинулся вперед, пока защитные поля корабля и сифона не соприкоснулись. Вот теперь Экспедитор физически ощутил трудность полета. Корабль, зажатый между силовым полем сифона и бурлящей плазмой, отозвался вибрационным гулом. Дрожь палубы под ногами вызвала у него кривую усмешку. Может, полная неподвижность — это не так уж и плохо?

Сенсоры сумели проникнуть только сквозь полупроницаемый сегмент поля. Интел–центр приступил к исследованию квантовых искажений, создаваемых сифоном, обрисовывая контур скрытого внутри защитной оболочки гигантского генератора. Медленно проступала его структура. Наконец Экспедитор получил достаточно информации, чтобы начать вторую стадию.

Несколько трансмерных каналов, открытых на «Последнем броске», с максимальной точностью были направлены к узлам контрольной системы сифона. Затем, после установления малоактивных контактов, начался анализ программы.

— Здесь нет такого разума, как тот, что контролирует механизм вознесения, — доложил Экспедитор. — Это, скорее, распределенный ИР, хотя параллелей с генетическими программами Содружества не так уж и много.

«Его можно взломать?»

— Есть несколько уровней защиты, включая и принудительный перевод на ручное управление, который придется заблокировать, но Интел–центр сообщает о нескольких инфильтрационных пакетах, могущих сработать.

«Запускай их».


«Это Гор». С такой мыслью Оскар проснулся. Крышка медицинской камеры скользнула вверх, показав чье–то расплывающееся лицо, смотрящее на него в зеленоватом сумраке грузового отсека. «Гор ждет, пока кто-то присоединится к Джастине, и это должен сделать Аарон. Аарона контролирует Гор».

Склонившееся над ним лицо принадлежало Араминте–два, явно чем–то взволнованной.

— Это Гор, — прохрипел Оскар.

Небытие оставило колоссальное напряжение во всех его мускулах и переполненный мочевой пузырь.

— Что? — переспросил Араминта–два.

— За спиной Аарона стоит Гор или, по крайней мере, кто–то из ему подобных.

— А. Ты так говоришь, потому что Аарон всех направляет в Маккатран? Да, я догадалась еще несколько месяцев назад. Даже Аарон со мной согласился.

— Ага, верно. Мне надо в туалет.

Оскар приподнялся на локтях и едва не стукнулся головой о потолок грузового отсека. Между громоздкими медицинскими камерами почти не оставалось свободного места. Он заметил, что три из них уже опустели.

«А я думал, что должен очнуться первым».

— Все в порядке?

— Почти, — довольно хмуро ответил Араминта–два.

Оскар присмотрелся внимательнее. Сновидец был одет в мешковатую синюю футболку и серо–зеленые брюки, тоже свободно висевшие на теле мистера Бови. Оскару показалось, что вещи позаимствованы из гардероба Троблума, но через миг он понял, что одежда была определенно женской.

— Что произошло? Мы уже на месте?

— Наш Небесный Властитель уже замедляет полет перед орбитой Кверенции. Троблум засек маячок «Серебряной птицы», так что Маккатран искать не придется. Не надо будет кружить на орбите.

— Отлично.

Ему очень- хотелось в туалет.

— У нас неприятности с Аароном, — выпалил Араминта–два.

— Что такое?

— Его воспоминания о Кэт рвутся наружу. Он все больше и больше времени проводит во сне, сражаясь со своими кошмарами. Вчера он бодрствовал всего пять часов. И его тело проявляет психосоматическую реакцию, усиленную, как я понимаю, психическими отклонениями.

— Вот дерьмо.

Оскар спрыгнул на пол и по переходу направился в кают–компанию. По пути юз–дубль подключил его к интел–центру. В экзо–зрении появилось изображение планеты, быстро увеличивающейся по мере приближения к орбите.

— Осталось семьдесят три минуты? А мы провели в пути всего три с половиной месяца. Неплохо.

В кают–компании он обнаружил Иниго, Корри–Лин и Томансио.

— Я сейчас, — сказал он, показывая на санитарный отсек.

Все помахали ему руками с благожелательным сочувствием в мыслях.

Он уже застегивал ширинку, как вдруг сознание затопил шквал ощущений, чужие мысли пробились сквозь его защиту, едва не ослепив ярким светом, звуками, вкусами и вместе с тем первобытным страхом из чужой жизни, от которого онемели руки.

Это был грандиозный праздник. С наступлением вечера они сели на один из прогулочных корабликов на пирсе Тридельты и отправились по реке Донгара, чтобы принять участие в ночном гулянье и посмотреть поставленный аборигенами спектакль. Местная светящаяся растительность не разочаровала, и на фоне темного неба расцвели диковинные узоры. На палубах корабля царило буйное веселье, способное удивить даже самых пресыщенных туристов.

На рассвете они покинули корабль и вернулись в свой отель на вершине башни «Киноки», на три километра поднявшейся над мутными водами огибающей городской волнорез реки. Дневное время было посвящено еде, сну и яростному сексу. Он так сильно ее любил еще и потому, что Кэт не признавала никаких запретов. Соблазнительная и дерзкая, она изматывала его до предела и все же хотела большего, рассказывая о том, чего ждет от его измученной плоти.

— Дай мне хоть немного передохнуть.

Он засмеялся и потянулся за охлажденным вином, но опрокинутая бутылка опустела и валялась на боку. Огорченно вздохнув, он дал команду юз–дублю заказать…

Кэт перекатила его на спину и села верхом. Ее привлекательное лицо осветилось радостной торжествующей улыбкой.

— Ответ неправильный, — с усмешкой сказала она.

Ее пальцы сомкнулись вокруг его запястья, и кожа под ними почернела. Он закричал, но под нажимом ее руки обуглившаяся плоть приварилась к матрасу. Кэт схватила вторую руку и закрепила ее точно таким же образом.

— Никто и никогда не смеет мне отказывать, — сказала она.

Он кричал снова и снова, а она взялась за лодыжки и распяла его на постели, накрепко привязав полосками его собственной дымящейся плоти. Затем ее пальцы легонько прошлись по груди, напряглись и впились в тело острыми кинжалами. Под ними затрещали кости, а из глубоких ран брызнула кровь.

— Я покончу с твоим телом, овладею разумом, а затем заберу твою душу, — заявила она.

Он снова отчаянно кричал, бился и извивался, стараясь освободиться…

— Проклятье! — Оскар отпрянул и ударился головой о переборку крошечного отсека. — Ох.

Пальцы непроизвольно прижались к набухающей шишке, и биононики мгновенно активировались, восстанавливая повреждение. Тогда–то он и заметил красные полосы на запястьях. И изумленно уставился на них. Точно в тех же местах Кэт сожгла руки Аарона в его сне.

— Адское отродье.

Он доковылял до кают–компании, все еще с недоверием глядя на обожженные запястья.

— Ага, — равнодушно протянул Томансио. — Тебе надо защищаться от наваждения. Меня она поймала полчаса назад. Очень надеюсь, что это не реальные воспоминания.

В каюте раздался сдавленный крик. Все посмотрели на дверь спальни, где Аарон сражался с собственным разумом.

— А нельзя ли его разбудить?

Оскар поставил самую сильную защиту, на какую только был способен, но все равно ощущал кошмарный поток, изливающийся из мозга спящего Аарона.

— Мы с Троблумом уже один раз попытались это сделать, — сказал Араминта–два. — И повторять попытку не собираемся. К счастью, моя третья рука сильнее, чем у него. — Он нервно усмехнулся. — Ведь именно Аарон настаивал, чтобы я совершенствовал и развивал свои способности.

— Мы теряем его, — сказал Иниго. — А если мы его лишимся…

— Нет, — возразила Корри–Лин. — Мы не уступим его, только не ей. Сначала надо добраться до Маккатрана. Он сильный, я хорошо знаю.

— Да, но это?

Томансио показал на дверь спальной каюты.

— Осталось меньше двух часов, — сказала Корри–Лин. — И мы пройдем по улицам Маккатрана. Его подсознание это понимает.

— В его подсознании и таится проблема, — грустно пробормотал Оскар. — А где Троблум?

— Там, где проводит большую часть всего времени, — с насмешкой ответил Араминта–два. — В своей спальне.

— У него тоже проблемы?

Вопрос вырвался у него прежде, чем Оскар осознал, о чем спрашивает. В каюте распространилось ощущение насмешки с легкой примесью смущения.

— Ладно, — бросил Оскар, стараясь удержать свои мысли подальше от двери спальной каюты. — Но как?

— Не хотелось бы строить предположения, но объемный проектор тоже там.

— Ого, веселая выдалась поездка.

— Точно, — согласился Араминта–два. — На борту «Света Заступницы» немного спокойнее.

— Флотилия паломников попала в Бездну?

— Да. Около недели назад. У меня возникли разногласия с Этаном, но теперь все улажено.

Оскару стало интересно, но инстинкт удержал его от дальнейших расспросов.

— А Иланта?

— О, конечно. Она тоже здесь. Она убила Небесного Властителя и завладела его способностями.

— О Господи. И где она теперь?

— Другой Небесный Властитель сказал, что она направилась к Ядру.

Оскар почти пожалел, что так рано вышел из небытия.

— Давайте будить остальных, — предложил он.

Аарон вышел в общую каюту, когда из медицинской камеры выбралась Бекия. Оскар бросил на него один только взгляд и порывисто вздохнул. Аарон был в ужасном состоянии. Его лицо выглядело таким разбитым и обожженным, словно он только что пережил крушение капсулы. Глаза опухли и налились кровью.

— Рад тебя видеть, — солгал Оскар.

Аарон ответил мрачным взглядом.

— Где Троблум?

Не дожидаясь ответа, он ударил кулаком в дверь спальной каюты. Оскар заметил, что ногти у него почернели и из–под них сочится кровь.

Троблум вышел в кают–компанию, излучая негодование. Потом обвел всех собравшихся угрюмым взглядом и опустил голову, словно нашкодивший подросток.

— Сажай корабль, — приказал Аарон. — Давай, у нас нет времени на твои личные переживания. Сосредоточься на деле. Учти, что при посадке Джастина столкнулась с некоторыми трудностями.

— Я готов, — хмуро ответил Троблум.

Из пола каюты выдвинулись кресла безопасности.

— Кстати о переживаниях. — спокойно произнес Томансио. — Ты хоть понимаешь, какие чувства выплескивал в Бездну?

— А что такое? — резко спросил Аарон.

— Ну, давай надеяться, что твоя подружка не будет скопирована, как случилось с Казимиром. Очень не хотелось бы встретиться с ней на поверхности.

Оскар сжал подлокотники кресла. В экзо–зрении вспыхнули первые желтые предупредительные иконки, извещающие о сбоях в нескольких системах. Теперь он точно предпочел бы оставаться в небытии, пока не закончится весь этот кошмар.


В аномийском городе наступил вечер и стало прохладно. Он натянул черный кашемировый свитер и отправился к системе внедрения, разложенной на площади, наподобие гигантской паутины. Влажные нити в золотисто–розовом свете солнца блестели чернотой. Анализ функций поля показывал отдельные изъяны в длинных цепочках молекул, сплетенных с активными волокнами проникающих элементов. Но качество оказалось высоким, несмотря на то что для изготовления подобных устройств репликатор был совершенно не приспособлен.

Он украдкой посмотрел на Тизака. Высокий старый аномиец, подогнув нижние конечности, сидел на противоположном конце площади, неподалеку от скромного лагеря Гора. Он до сих пор не знал об истинном назначении разложенной сети.

«Мне кажется, недоверчивость и подозрительность больше свойственны людям, чем аномийцам. И это стимул для нас. Но все же… они перешли на постфизический уровень. Хотя какая разница. Как будто они создали две ветви своей расы, амбициозную и наивную».

Эта теория ничуть не хуже любой другой. Он почему–то не мог представить, чтобы Тизак и его сородичи перешли на постфизический уровень.

«А если это и есть истинная биологическая эволюция? Достигнуть вершины и повернуть назад, к мирному угасанию, уже не имеющему значения после того, как достигнутая победа обеспечила выход за рамки Вселенной. Может, у пространства–времени и нет другой цели, как вынашивать эмбрионы разума».

Он попытался припомнить все обнаруженные исследовательскими экспедициями Флота расы, которые скатились вниз с вершин науки и развития, так и не перейдя к постфизическомустатусу. Статистические данные ускользали от него, но вряд ли таких было много.

В прозрачном воздухе над городом что–то с шумом пронеслось, распространяя волну радости и облегчения. Тизак ничего не слышал, значит…

Гор удовлетворенно улыбнулся. Дав команду юз–дублю установить связь с Экспедитором, он сам удивился спокойствию своего плотского тела.

— Как дела?

«Поразительно, но я все еще жив. Здесь ничего не изменилось. Пакет программ внедрения загружен. Я жду только твоей команды, чтобы его активировать».

— Вперед.

«Что?»

— Запускай червоточину и начинай отбор мощности через сифон. Очень скоро нам понадобится эта энергия.

«Ох, черт. Ладно, я попробую».

— Спасибо. Спасибо за все.

Гор прикрыл глаза, открыл свой разум и обратился к небу.


Звуковая волна внезапно прокатилась по Маккатрану, заставив местных птиц взлететь в небо, испуганно хлопая крыльями. Встревоженные животные завыли по всему городу. Джастина подняла голову и с облегчением улыбнулась. Она хотела,- чтобы отец узнал об этом, желание рвалось из нее, словно усиленное всеми психическими аспектами Бездны. Еще через несколько мгновений чистое бирюзовое небо прочертил красивый прямой белоснежный инверсионный след. Его темный наконечник был уже над морем Лиот и начал поворачивать.

— Наконец!

Корабль скрылся за высокой стеной, окружающей небольшой садик позади особняка Сампалок. Джастина приказала двум ген–мартышкам продолжать рыхлить новую грядку для овощей. Смешные маленькие создания водили по земле примитивными орудиями точно так, как она показала. Формирование этих существ стало для нее источником едва ли не величайшего удовольствия за многие столетия, хотя у одной ген–мартышки получились разные по длине руки, а у второй были проблемы со слухом.

Джастина поспешила на центральную площадь и остановилась в определенном месте, которым пользовалась на протяжении последних семи недель.

«Опусти меня», — попросила она город.

Поверхность под ногами изменилась, и Джастина опустилась сквозь ткань города в транспортный тоннель. А вот это был источник самого- большого удовольствия за всю жизнь. Джастина до сих пор не ощущала мыслей города, не говоря уж о том, чтобы общаться с дремлющим разумом, погребенным Бог знает на какой глубине под зданиями и каналами. Но она все же научилась внедрять свои мысли в простейшие программы, управляющие городскими структурами. Чем бы ни был Маккатран на самом деле, его управляющая программа оказалась обезличенной. Провзгляд показал Джастине, что освещение и некоторые насосные системы работают на электричестве. Путешествия по транспортным тоннелям происходили за счет манипуляций с силой тяжести. Все это подтверждало общепринятое мнение, что город был создан вне Бездны. Но ответов на свои вопросы она так и не смогла получить.

Джастина достигла ярко освещенного тоннеля и опустила на нос темные очки, а потом попросила город перенести ее в Золотой Парк. Сила тяжести начала изменяться, и она предусмотрительно наклонилась вперед. Однажды она допустила ошибку и летела вперед ногами, но повторять ее не хотела. Другое дело — лететь головой вперед. Это оказалось еще более восхитительно, чем в снах Иниго. На первом же спиральном повороте она выбросила вперед сжатые кулаки и испустила восторженный вопль.

В Золотом Парке Джастина поднялась у одной из белых колонн, стоявших вдоль Внешнего канала. Там она ждала, а за спиной ярко сияли пересекающиеся купола Дворца–Сада. Вскоре корабль появился над портовым районом, и после долгих недель ожидания, за время которых Джастина почти убедила себя, что ждать, возможно, придется десятилетия, она дала волю переживаниям, присущим физическому телу. Теперь корабль летел намного медленнее, хотя от его крыльев в безоблачном небе Маккатрана все еще расходились белые кудрявые следы. «Стоп. Какие крылья?»

Над районом Йисидро корабль начал крутой спуск. Джастина поняла, что машина страдает от тех же сбоев, что и ее «Серебряная птица». Особенно сильные колебания заставили ее пару раз ахнуть. Затем выдвинулись длинные опоры, и корабль, упав еще на десять метров, затормозил над самой травой и окончательно остановился в сотне метров от «Серебряной птицы».

В средней секции открылся круглый люк, а оттуда спустилась старомодная алюминиевая лесенка. Выходящие люди излучали радость с оттенком недоверия, быстро определенного про–взглядом Джастины. Их эмоции почти в точности повторяли ее собственные ощущения при посадке.

На траве перед кораблем выстроились девять человек, что для корабля такого размера было довольно странно, даже если кто–то из них путешествовал погруженным в небытие. Джастина подошла ближе, и их провзгляды ее обнаружили. Все повернулись в ее сторону.

Приветственные крики донеслись до ушей Джастины, когда она была еще в двадцати метрах от прибывших. Кое–кто радостно махал руками, двое даже пустились бегом ей навстречу. Казалось, что на всех лицах появились ликующие улыбки.

«Не на всех», — поправила она себя и сдвинула очки на лоб.

Огромный мужчина, стоящий позади остальных и тщательно скрывавший свои мысли, не улыбался. Так же, как и другой, как будто переживший жестокую уличную драку, где ему не повезло. Но остальные определенно радовались встрече, и это было хорошо.

Тот, кто подбежал первым, широко раскинул руки и фамильярно обнял ее. В его лице было что–то смутно знакомое…

— Джастина Бурнелли, — воскликнул он. — Давненько мы не виделись.

Его улыбка казалась такой насмешливо дразнящей, что она не удержалась и усмехнулась в ответ.

— Простите. Кто?..

— Мы встречались на вечере перед отправкой «Второго шанса», — лукаво напомнил он. — Оскар Монро. Помнишь?

— Ох. Господи. Оскар? Это ты? Я думала, ты еще… Ну, понимаешь…

Она смущенно пожала плечами.

— Да, меня освободили восемьдесят лет назад. Но я не стал поднимать шум по этому поводу.

— Рада тебя видеть, Оскар, — искренне сказала она. — Должна признать, я не ждала тебя здесь встретить.

— Никто такого не ожидал. Я думаю, потому–то я и здесь.

Она рассмеялась и взглянула поверх его плеча.

— Это ведь Иниго, да?

— Да.

Иниго не собирался ее обнимать, а просто протянул руку. Тут Джастина осознала, что немного увлеклась ролью Королевы Затерянного Города. На ней были лишь ботинки, черный облегающий топ и джинсовые шорты с электропогонялкой, пистолетом и мачете на поясе. Солнце покрыло ее кожу загаром цвета темного меда и выбелило волосы, не знавшие укладки с момента приземления. Все эти дни она просто завязывала их сзади в свободный пучок. Довольно необычно для того, кто в начале двадцать первого столетия тратил на личного стилиста больше сотни тысяч долларов в год, и это без счетов за одежду. В общем, настоящее пугало.

Испытывая легкое смущение, она позволила Оскару представить остальных. Араминта–два — два! — вызвал у нее интерес, Рыцари–Хранители оказались такими, какими она их и представляла, о Троблуме Джастина не знала, что и подумать, а Аарон просто пугал ее. И она была не одинока в своем отношении к нему, если судить по тому, как с ним обращались все остальные.

— Ну, хорошо, — заговорила с Аароном Корри–Лин. — Мы это сделали. Мы здесь. Теперь, ради милости Заступницы, ты можешь сказать, зачем мы сюда прилетели?

Джастина ожидала, что Аарон широко улыбнется, как поступил бы каждый нормальный человек. Но вместо этого он повернул разбитое лицо к Иниго.

— Мы здесь для того, чтобы ты мог вызвать Его, — хрипло произнес он.

— Что? — ошеломленно переспросил Иниго. — Благая Заступница! Ты шутишь.

— Нет. Он единственный, кто способен нам сейчас помочь. А ты единственный, в чьей памяти хранятся о нем воспоминания. Между вами есть связь. Особенно здесь. Обратись к памяти Бездны, к тому слою, где он существует. Тебе даже не придется перезагружать Вселенную, как планировалось раньше. Джастина с Казимиром показала, что можно обойтись и без этого.

Корри–Лин подошла к Иниго и взяла обе его руки в свои.

— Ну, давай же, — горячо прошептала она.

— Идущий–по–Воде умер, — с искренним сожалением возразил Иниго. — Он теперь только сон, и ничего больше.

— Ты можешь вернуть его назад, — настаивал Аарон. — Ты должен.


…и приземлился у подножия башни в Эйри. Ноги не выдержали, и он пошатнулся, едва не упав вперед. Сильные третьи руки его подхватили. Но вокруг он не увидел толпы, как прежде, как должно было быть. И его родных. И Кристабель.

— Хоньо! Я ошибся, — огорченно пробормотал Эдеард.

В спешке, стараясь избежать ужасов больницы на аллее Полубраслета, он каким–то образом перепутал слои памяти Бездны и погубил…

Он вдруг заметил небольшую группу странно одетых людей — хотя, может, еще не поздно. Его про–взгляд устремился наверх. Финитана не верхушке башни не было. Он проверил дома в Хакспене и Фиакре, но обнаружил, что все они пусты. Город молчал, лишенный своей бесконечной телепатической болтовни. Эдеард не ощущал ни единого разума, кроме разумов тех девяти, что стояли прямо перед ним.

— Нет! — Он резко развернулся и устремился мыслями к особняку, тщетно осматривая каждую комнату на десятом этаже. Там не было ни людей, ни мебели. — Где они? — вскричал он. — Где моя семья? Кристабель!

Третья рука у него сжалась, готовая нанести удар.

От странной группы отделился один человек и пошел к нему, излучая спокойствие и ободрение. Высокий мужчина с приятным лицом — знакомым лицом, хотя оно стало темнее, чем прежде, и волосы, всегда светло-рыжие, стали каштановыми. Но это было лицо человека, который не мог появиться в реальном мире.

Третья рука Эдеарда немного расслабилась.

— Нет, — прошептал он. — Я не верю. Ты сон.

Человек улыбнулся. На его глазах блеснули слезы.

— И ты тоже.

— Иниго?

— Эдеард!

— Мой брат. — Они обнялись. Эдеард так крепко сжал руки, словно цеплялся за жизнь. В этом мире Иниго был единственным, кто что–то значил, его единственным якорем. — Держи меня, — умолял Эдеард. — Не позволяй мне пропасть. Мир рушится.

— Все не так страшно, даю тебе слово. Я здесь, чтобы помочь тебе все преодолеть.

Мысли Эдеарда затянуло туманом, они разбегались и путались.

— А твоя жизнь, — всхлипывая, пробормотал он.

— Пустяки по сравнению с твоей жизнью, — заверил его Иниго.

— Но… эти миры, что ты мне показывал, эти чудеса. Все реально?

— Да. Все настоящее. Вселенная за пределами Бездны. Место, где созданы корабли, принесшие сюда Раха и Заступницу.

— О великая Заступница.

— Я знаю, как сильно ты потрясен. И сожалею об этом. Но я никак не мог тебя предупредить.

Эдеард медленно кивнул и снова поднял недоверчивый взгляд на человека, которого считал недостижимым.

— Я думал, что тебя послала мне Заступница, чтобы успокоить мой сон. Ты показывал жизнь, которую и мы могли бы построить, если бы попытались. И я пытался, пытался изо всех сил…-

Голос у него прервался, задушенный подступающими рыданиями.

— Ты сделал больше, Идущий–по–Воде, намного больше, — заговорила молодая женщина. У нее были темно–рыжие волосы, миловидное веснушчатое лицо и взгляд, исполненный такого благоговения, что он удивился. — Ты добился успеха.

Эдеард смущенно оглянулся на Иниго.

— Тебе ведь известно, что я наделал и от чего убегаю.

— Твоя жизнь известна нам всем. Именно потому мы и здесь.

— Вы можете мне помочь? Вы для этого прилетели?

— Ты не нуждаешься в нашей помощи, — сказал Иниго. — Ты достиг головокружительных вершин. Твои достижения здесь, в Маккатране, вдохновляют людей многих миров.

— Я не понимаю. Я все испортил, как и утверждали Овейн, Буат и им подобные. Я стал таким же, как они. И попаду в Хоньо.

— Нет, не попадешь, — решительно возразила женщина. — Эдеард, послушай меня. После провала объединения тебе удалось привести жителей всей Кверенции к миру и самореализации. Ты больше никогда не прибегал к перезагрузке Бездны, тебе это было уже не нужно. Ты, и Кристабель, и твои друзья, все вы приняли руководство Небесных Властителей в преклонном возрасте. Это было восхитительное зрелище.

— Вы как будто говорите о том, что уже произошло.

Эдеард вопросительно посмотрел на женщину, а в его голове уже начали зарождаться неприятные мысли.

— Эдеард. — Иниго успокаивающим жестом положил руку на его плечо. — Мы только что прибыли в Бездну. Время здесь течет быстрее, чем снаружи. И поэтому там прошло несколько столетий, а здесь — несколько тысячелетий. Ты наше прошлое. Я вернул тебя из памяти Бездны.

— Ты хочешь сказать, что я уже прожил свою жизнь? Все мои жизни? — Да.

— Но… — Его про–взгляд скользнул по городским улицам в надежде отыскать хоть кого–то еще. — Где все? Если я, как вы говорите, добился успеха, что случилось с людьми, которым я старался помочь? Их правнуки должны быть еще здесь. Или они покинули город?

Иниго не смог скрыть замешательства.

— Ты создал общество, где каждый достиг самореализации. И со временем все люди приняли руководство Небесных Властителей. Последний из них отправился в путь к Ядру несколько тысяч лет назад.

— Умерли? — Он не мог в это поверить. — Все умерли? Но на Кверенции жили миллионы людей.

— Я знаю.

— Зачем вы вернули меня? — горестно воскликнул Эдеард.

— Нам нужна твоя помощь.

— Ха! Тогда, клянусь Хоньо, вы выбрали не того человека. Финитан более достоин, чем я, и даже Динлей. Даже если у вас не было выбора, вам следовало вернуть того Эдеарда, о котором вы рассказывали, того, кто добился успеха.

— Я выбирал очень тщательно. Ты именно тот Эдеард, что нам нужен.

— Почему?

— Из–за твоей решимости, — просто сказал Иниго. — Ты решил больше не уступать обстоятельствам, несмотря ни на что. Ты, ты из того дня и есть лучший Идущий–по–Воде. Этот момент и определил все твои дальнейшие победы.

— Мне как–то трудно поверить, — жалобно протянул Эдеард.

— Мне действительно очень жаль, что пришлось встретиться таким образом. Но нам очень нужна твоя помощь.

— Но как? Именем Заступницы, как я могу помочь людям, способным странствовать между Вселенными?

Он смотрел на Иниго, обдумывающего ответ, как вдруг вперед вышел человек с разбитым лицом.

— Я Аарон, и я прибыл сюда с целью просить тебя направить нас к Ядру.

Эдеард чуть не рассмеялся при его словах, но человек явно испытывал такие сильные муки и такое отчаяние, что стало ясно — он говорит правду.

— Зачем?

— Ядро управляет всей Бездной. Я должен поговорить с ним, или это сделает Иниго, или даже ты. Любой, кого оно согласится выслушать.

— И что ты намерен ему сказать?

— Ты убиваешь нас. Отключись.

Иниго снова обнял Эдеарда за плечи.

— Я должен еще многое тебе объяснить, — мягко произнес он.

Яркое солнце уже склонялось к западному горизонту и окутывало башни Эйри знакомым красноватым сиянием. «Не совсем знакомым», — печально отметил Эдеард. Этот Маккатран, в котором он оказался, навевал грусть. Здания остались все такими же, и так же не изменились улицы и каналы. Грандиозный город не был подвержен разрушению — его не тронуло время, — но, увы, Маккатран казался ветхим.- Без его жителей он стал жалким призраком прежних дней. В нем так мало осталось от людей, всего лишь жалкие безделушки да вездесущая пыль. Они исчезли, не оставив после себя почти ничего, и это создавало удручающее впечатление. Как и сознание того, что теперь он навсегда с ними разлучен. Хотя Эдеард предполагал, что мог бы еще раз перезапустить Бездну, но почему–то будущее, о котором ему рассказали, его не привлекало. Кроме того, по словам Корри–Лин, он уже выиграл битву своей жизни. И если он правильно понял своего брата по разуму Иниго, он несет ответственность за возможный крах Вселенной, которая находится снаружи.

— И придут еще корабли? — спросил он.

— Да, — подтвердил Иниго. — Боюсь, это моя вина. Я был очарован твоей жизнью.

Они сидели на ступеньках у входа в центральный храм Заступницы, и все пришельцы, как могли, старались помочь ему разобраться в том, что происходит за пределами Бездны и что собой представляет сама Бездна. На разъяснения ушел не один час.

— Ты показывал людям мою жизнь, — сказал Эдеард, не то чтобы обвиняя Иниго, но…

— Да, показывал. А ты никому не говорил обо мне.

— Они сочли бы меня сумасшедшим, даже Кристабель. Летающие экипажи. Люди, живущие вечно. Сотни обитаемых миров. А вместо ген–форм — машины. Города, где Маккатран мог бы стать всего лишь небольшим районом. Общество, где справедливость доступна всем. Чужаки. И звезд на небе столько, что их не сосчитать. Нет, чудеса моего воспаленного воображения не стоило выпускать из черепа. Вот только это было не воображение, это были твои сны.

— Я надеюсь, что смог хоть немного помочь, чем–то утешить тебя.

— Ты смог.

Эдеард наконец–то набрался храбрости задать мучивший его вопрос:

— А в том будущем, где я наконец принял руководство Небесного Властителя и ушел к Ядру, был Бурлал?

— Нет. Мне жаль, Эдеард. но он жил только в одном том времени.

— Понятно. Спасибо за честный ответ.

— Идущий–по–Воде, — заговорил Аарон. — Отправь нас, пожалуйста, к Ядру. Я прошу тебя.

Напряжение в его голосе и бушующие мысли, грозящие вырваться наружу, вызывали у Эдеарда тревогу.

— Я понимаю необходимость сдерживания Бездны. Если бы я был в силах это сделать, я бы не колебался.

— С Ядром можно общаться, — сквозь стиснутые зубы процедил Аарон. — Как только мы будем поблизости, я узнаю, как это сделать.

— Как?

Аарон ударил себя по лицу. Раз, другой, третий, пока из сломанного носа не хлынула кровь.

— Она мне не скажет! — яростно завопил он. — Я больше не могу найти путь.

Третья рука Эдеарда схватила Аарона за руки и опустила их.

— Это моя миссия! Я — миссия. Есть препятствие. Я должен быть сильным. Ей нравится. Она меня любит.

Томансио подошел ближе к возбужденному агенту и протянул руку.

— Эй, все в порядке.

— У нас два корабля и Идущий–по–Воде. Мы можем…

Тут мускулы Аарона обмякли, и Томансио подхватил его, не дав упасть без сознания.

— Как ты это сделал? — удивился Эдеард.

— Самый примитивный транквилизатор. Хорошо хоть здесь наши биононики не действуют в полную силу. В противном случае нам пришлось бы плохо.

— Понимаю.

На самом деле это было далеко не так. Но воины, пришедшие из другой Вселенной, производили сильное впечатление. И почему–то напомнили ему полковника Лароша из милиции Маккатрана.

— Что же дальше? — вздохнув, спросила Корри–Лин. — Когда наш дорогой псих очнется, он начнет палить квантовыми ракетами.

— Я бы не стал прибегать к нейронному вмешательству, — сказал Томансио. — Один сбой, и мы просто разорвем его мозг на части. Кроме того, по образу его мышления можно предположить, что в нем предусмотрена защита от подобных посягательств. А информация хранится в подсознании.

— У нас действительно есть два корабля, — сказал Оскар. — И мы знаем, что надо лететь к Ядру. Единственная проблема — это проводник. — Он усмехнулся Эдеарду. — Вот здесь вступить в игру придется тебе.

— Все дело в самореализации, — заметил Иниго. — Если Небесный Властитель поверит, что Эдеард ее достиг, он проводит его.

— Его душу, — вставила Корри–Лин.

— Этого мы не знаем, — возразил Иниго. — Раньше люди не летали в Бездне. Может, он покажет путь и живому телу.

— Я спрошу, — предложил Араминта–два.

С такой передачей мыслей Эдеард еще не сталкивался. Отчетливость зрительного образа превосходила все, что он испытывал раньше. Трудно было избавиться от чувства, что он переселился в тело Араминты–два — он разделял все ощущения и, казалось, даже дышал вместе с ним. Кроме того, его внимание отвлекало еще одно впечатление: будто бы он стоял в огромной комнате из металла и стекла и смотрел на мерцающие снаружи туманности. Армаду гигантских кораблей вела стая Небесных Властителей. Это впечатление переплеталось со связью между Араминтой и Небесным Властителем и его восприятием Бездны.

— Должна ли я покинуть тело, чтобы последовать за тобой к Ядру? — спросила Араминта.

— Ты должна достичь самореализации, — ласково ответил тот. — И тогда я провожу тебя. Я чувствую, что это произойдет очень скоро. Твои мысли сильны, и ты знаешь цель своей жизни. Ты понимаешь себя. Не хватает только уверенности.

— Если все это будет, если я получу все, что требуется для самореализации, проводишь ли ты меня живой, на корабле?

— Я сделаю это.

Окончание диковинного видения вызвало дрожь у Эдеарда. Как будто мимо церкви пронесся порыв зимнего ветра. Он с любопытством посмотрел на Араминту–два.

— Ты можешь телепатировать сообщения через всю Бездну?

Подобная сила мысли казалась ему невероятной.

— Не совсем так. Это делает мое второе тело. А что касается Небесного Властителя, между нами такая же связь, как между тобой и Иниго.

— Понятно, — солгал он.

«Мое другое тело!» И он сказал об этом, словно о чем–то самом обычном. Как же Эдеарду сейчас не хватало Максена, который мог бы обратить все в шутку, и мир снова стал бы правильным и понятным.

— Итак, теперь нам предстоит выяснить, достиг ли Эдеард самореализации, — сказал Оскар. — И если так, мы летим к Ядру.

— Похоже, что так, — согласился Иниго.

— Нет, — возразила Джастина и встала. — Это слишком важно, чтобы полагаться на предположения. Нам необходимо точно понять, чего мы хотим здесь добиться. Следуйте за мной.

И она стала подниматься по ступеням к входу в храм.

Эдеард заметил, как за спиной блондинки все остальные недоуменно переглянулись. Кое–кто пожал плечами, но все они послушно пошли за ней. Тон Джастины не оставлял места для сомнений.

При знакомстве Эдеард отнесся к развязной девчонке с пренебрежением и даже с некоторым недоверием. Вероятно, из–за грубой одежды и растрепанных волос она напомнила ему бандитов, живших в неосвоенных районах у границ Рулана. Но в течение дня он пересмотрел свое отношение к ней. Для начала оказалось, что она принадлежит к вечно живущим обитателям Содружества. Теперь он знал, что, несмотря на внешний вид, по которому ей нельзя было дать больше двадцати, Джастина старше любого долгожителя Маккатрана. И в своем смехотворном наряде она демонстрировала такое достоинство и самообладание, что могла заткнуть за пояс даже госпожу Флорелл. Кроме того, он подозревал, что у нее достаточно сил, чтобы порвать в клочья Ранали в любой схватке, честной или нечестной.

В храме воздух оказался прохладнее, чем снаружи. Странно было видеть огромный зал совершенно пустым, если не считать статуи Заступницы, и здесь Эдеард еще сильнее ощутил свое одиночество. Всего день назад он был мэром и город подчинялся его воле. Он знал, что эти люди пришли сюда с самыми добрыми намерениями, но никак не мог избавиться от обиды за то, как его вытащили из реальной жизни. Если бы это был кто–то другой, а не Иниго… Но сделать такое мог только Иниго.

Еще более странным, чем опустевший зал храма, оказался стоящий в центре золотой человек, ожидающий их. Он был виден только благодаря непонятной передаче Джастины, от которой он не мог даже уклониться. Про–взгляд ничего не обнаруживал на том месте, где стоял странный человек, по крайней мере поначалу.

— Душа, — воскликнул Эдеард, напрягая все аспекты своего восприятия.

— Скорее, сон. Я Гор. Рад наконец с тобой познакомиться, Идущий–по-Воде. Ты выглядишь внушительно.

— Это Гор всех нас направил сюда, — поспешно пояснил Иниго. — Он действовал разными методами, и они не всегда были приятными.

— Я просто не мог допустить, чтобы ты уклонился от ответственности, сынок.

— Это мой отец, — с гордостью сказала Джастина.

— Вам придется постоянно держать Аарона в таком состоянии, — посоветовал Гор, обращаясь к Томансио. — Модификация его нейронной системы не выдержит противоборства с Кэт. Я этого не ожидал. Проклятая Иланта.

— Леннокс, — сдержанно подсказал Томансио. — Его зовут Леннокс. Он один из основателей нашего движения. И пользуется уважением всех Рыцарей–Хранителей. Что вы с ним сделали?

— Только то, о чем он просил, — ответил Гор. — Бог знает, какой вариант Кэт над ним поработал, но, когда мои люди его нашли, он был полным инвалидом. Мы, насколько смогли, стерли его прошлое, но повреждения проникли в подсознание. В нормальных условиях осложнения можно предотвратить, но только при отсутствии ассоциативных факторов. А о полном излечении лучше забыть. Я сделал все, что было в моих силах, подлатал его и отправил заниматься тем, что ему нравилось, для чего он появился на свет. Он выполняет все сомнительные миссии по заданиям Консерваторов, чтобы Великое Содружество не сворачивало с пути добродетели. И, ради Христа, не называйте меня его боссом, я его партнер.

— Отец, Ядро, — напомнила ему Джастина.

— Да, верно. — Гор окинул взглядом всех собравшихся. — План довольно прост. Как сказал Аарон, вы отправляетесь в путь, чтобы познакомиться с этой проклятой штуковиной и вразумить ее. Надо заставить Ядро понять, что оно провоцирует геноцид галактики.

— И все? — спросил Оскар.

— У тебя есть идеи получше?

— Ну… нет.

— Тогда все. Одна небольшая поправка. Я отправляюсь с вами. Возможно, я найду для Ядра убедительный довод.

— Какой?

— Новое начинание. Но нам надо действовать быстро. Черт знает, что натворит там Иланта.

— Хорошо, папа. Небесный Властитель согласен проводить Эдеарда, если он достиг самореализации.

— Так и задумывалось с самого начала. — Гор многозначительно посмотрел на Иниго. — Нам действительно нужен тот, кто наверняка самореализовался.

— Я понимаю.

— Я возьму с собой на «Серебряную птицу» Идущего–по–Воде и Иниго, — предложила Джастина. — Мой корабль в лучшем состоянии, чем «Искупление Меллани». Уверена, он поднимется. В противном случае мы можем перезагрузиться до дня накануне приземления.

— Нет, — возразил Гор. — Берите этот корабль. Он уже полностью акклиматизировался в Бездне, так что функциональность больше не будет проблемой. Кроме того, если столкнемся с Илантой, нам потребуется значительная огневая мощь.

— Этот корабль?

Гор взглянул на нее с сожалением.

— А как ты думаешь, на чем мы стоим?

На ступенях храма Заступницы, стоя в окружении других людей, Эдеард наконец почувствовал, что действительно живет. До сих пор происходящее казалось излишне причудливым, словно сон, навеянный дымом кестрика. Ему не за что было уцепиться, ничто не убеждало в реальности последних событий. Даже встреча с Иниго, которую он если и ожидал, то только в Ядре, только усиливала ощущение иллюзорности.

Но теперь…

Неудержимое волнение заставило его сердце биться быстрее, так что во всем теле начала пульсировать горячая кровь. Он улыбался, обводя про–взглядом проходы под улицами, транспортные тоннели, переплетающиеся линии светящихся проводников энергии, которые пронизывали Маккатран, спускаясь все ниже и ниже, — разум города все еще дремал, неизменный, как здания и каналы, и его необъятные мысли пульсировали в медленном ритме.

Идущий–по–Воде стал передавать восприятие своим новым друзьям, и его разделенные мысли, окрашенные восторженным ожиданием, стали намного ярче. Сейчас Кристабель и Максен могли бы им гордиться, а уж близнецы…

— Теперь я знаю, что ты такое, — обратился он к колоссальному спящему гостю со всей искренностью и верой в свои слова. — Я знаю, зачем ты пришел в здешнюю Вселенную. И ты должен знать, что за тобой последовали другие. Мы надеемся, что сумеем положить этому конец. Ты сможешь завершить начатое.

Тяжелые мысли стали ускоряться, и отдельные обрывки неразборчивого бормотания объединялись в одно осмысленное целое. Разум Маккатрана пробудился.

«Ты? Я помню тебя. Я думал, что ты давно ушел вместе с себе подобными».

«Меня вернули. Я верю, что приведу тебя к Ядру».

«Ты многое позабыл. Я намерен здесь умереть».

Эдеард ощутил поддержку своего брата по мыслям. Уверенность и решимость Иниго вдохновили его.

«Мы здесь не для того, чтобы покориться поглощению, — твердо сказал Иниго. — Мы намерены покончить с ним. Наступает момент, которого ты опасался. Миллионы существ моей расы летят в этот мир. Им известен его секрет, и все они хотят вызывать перезагрузку Бездны согласно своим желаниям. Неизбежная фаза поглощения уничтожит галактику».

«Это невозможно остановить, — возразил Маккатран. — Бездна такова, какова она есть».

«У нас есть шанс. Я уверен, мы сумеем с ней договориться».

«Бездна не слушает. Мы пробовали. Я видел, как десятками тысяч погибают мои сородичи, пытающиеся преодолеть последнюю преграду. Все напрасно. В тот день пламя их гибели затмило звездные туманности».

«В Бездну прорвалось существо, которое способно еще более усложнить положение. Фаза поглощения начинается. И у нас появилась слабая, хрупкая надежда поговорить с центром, с основополагающим разумом. Он примет одного из нас, если Небесный Властитель проводит его к Ядру. Помоги нам. Пожалуйста. А твои сородичи и сейчас остаются по ту сторону барьера и делают то, что в их силах. За все тысячелетия, что ты провел здесь, они ни разу не дрогнули. Мы многим им обязаны. В том числе и этой, последней возможностью».

«Моя раса все еще существует?»

«Да».

«Я так и думал. Мне казалось, что не так давно я услышал одного из сородичей. Я отозвался, но вместо него пришли существа твоей расы».

«Прошу тебя, — настаивал Эдеард. — Однажды вы уже провожали меня к Ядру. И, клянусь Заступницей, я готов на любые жертвы, чтобы снова проделать этот путь».

Мысли Маккатрана изменили свое течение, окатив их волной глубочайшей печали.

Эдеарда повергли в ужас огромные потери и испытания, выпавшие на долю древнего города.

«Я не ожидал, что для меня что–то изменится, — заговорил Маккатран. — Я не ожидал увидеть проблеск надежды, пусть и очень слабой. Я не ожидал, что снова смогу делать то, ради чего был рожден: лететь на битву с самым опасным врагом. Все это вы мне предоставили. И я вам благодарен. Если уж галактике суждено погибнуть, я хотел бы погибнуть вместе с ней. Я отвезу вас».

«Спасибо», — поблагодарил его Эдеард.

«Спасибо», — хором повторили все остальные.

Они стояли на площадке рядом с храмом Заступницы, собравшись в тесную группу и обследуя окрестности про–взглядами в поисках первых изменений. И волновались, словно школьники, которым было обещано грандиозное представление.

Джастина первой уловила перемены.

— Смотрите, — крикнула она, мысленно обращаясь ко всем сразу. — Смотрите туда, на хрустальную стену.

Полупрозрачная высокая стена, определяющая границу города, начала расти в высоту. Повинуясь воле города, она стремительно уходила в небо. Скоро им пришлось запрокидывать головы, и они с изумлением заметили.

как стена начинает закругляться. Через полчаса хрустальные края сомкнулись и закрыли последний клочок неба. Город накрыл идеально ровный купол.

Маккатран продолжал осуществлять свою волю. Разум, превосходящий самые высокие горы, обратился к Бездне, определяющей положение основных элементов массы, и потребовал переместить материю согласно его желанию.

Снаружи, за пределами порта, море Лиот расступилось. Две огромные волны устремились от берега, обнажая десятки миль морского дна. Вода поддавалась легче всего. Маккатран продолжал манипуляции. С грохотом, от которого задрожало все вокруг в радиусе пятидесяти миль, открывшееся дно моря покрылось трещинами. Разломы быстро углублялись, рассекая пласты древней лавы и раскалывая на части равнину Игуру.

Сотрясение земли вызвало в далеких горах Донсори гигантские оползни, и тогда Оскара пробрал неудержимый смех. Его почти истерический приступ хохота оказался заразительным. Эдеард вдруг понял, что упал на колени и ухмыляется во весь рот. Землетрясение продолжало усиливаться, и вода в каналах уже выплескивалась через ограждения набережных. Он увидел, как качаются из стороны в сторону верхушки башен Эйри. Взбаламученная атмосфера швыряла в купол разбегающиеся облака.

— Теперь не жалеешь, что вернулся? — насмешливо прокричал ему Оскар, перекрывая грохот.

Равнина Игуру и обнаженное морское дно быстро превратились в огромные пульсирующие залежи осколков. Странные маленькие вулканы осыпались, словно тающие айсберги, и их обломки растворились в общей массе. Город, наконец освободившийся от оков земли, внезапно поднялся сразу на сотню метров. От сильного толчка все попадали, оглашая воздух восторженными воплями. Эдеард в безумном восхищении вскинул поднятые большие пальцы.

«Ох, Заступница, я так рад!» — телепатировал он в оглушительном шуме, проникавшем сквозь хрустальный купол.

Что при этом творилось снаружи, он даже не мог себе представить.

Город продолжал подниматься, и вскоре клубящиеся облака, скользнув по изогнутой поверхности купола, остались внизу. Это была лишь верхушка огромного боевого корабля.

Маккатран, последний уцелевший из армады райелей, взмыл в небо, откуда упал миллион лет назад, и устремился в зияющую пустоту космоса.


Гор Бурнелли редко восхищался другими людьми, тем более живущими в физическом теле. Но и он не мог не признать, что Араминта превосходно справилась с трудной ситуацией, живя сразу в двух временных потоках. Даже для него, одного из пионеров расширенной ментальности, это было бы нелегко.

Сегмент его разума, отвечающий за контакт с Джастиной, устремился к событиям прошлого, произошедшим в древнем домашнем мире аномийцев, вызывая чувство, близкое к презрению. Как было бы просто сбросить неуклюжее тело из плоти и крови и вести свободную жизнь в Бездне. Избавиться от этой идеи он смог только после того, как сосредоточился на других сегментах своего разума и рассматриваемых ими проблемах. Соблазн затягивал с неудержимой силой морского отлива.

Еще мгновение он у входа в храм Заступницы смотрел, как Маккатран покидает атмосферу Кверенции и, набирая скорость, следует за Небесным Властителем, который всего несколько часов назад привел сюда «Искупление Меллани».

Затем его окружили дисплеи экзо–зрения, показывающие, как волокна сети внедрения скользят сквозь молекулярную структуру механизма вознесения, отыскивая переходы сложнейшей сети и проникая в ключевые узлы. Основное внимание Гор сосредоточил на бесчисленных требующих инициализации кодах, чтобы установить пакет программ в систему чужаков, имитируя команды, и в итоге подчинить ее своей воле. Ускоренное мышление давало возможность следить за мельканием символов и анализировать первые импульсы, проходящие через узлы.

Поступил вызов, и он ответил на него, подключив еще один сегмент разума.

«Мы продолжаем, — доложил Экспедитор. — Я устанавливаю контроль над всеми системами сифона. Автоматическое управление блокировано. Последовательность инициализации червоточины загружается. Генерация мощности возрастает. Мне приходится замедлять поток, поскольку пока некуда его направить».

— Отличная работа.

«А я и не знал, что Маккатран — это боевой корабль райелей».

— А что же еще? Разве ты не был на Высоком Ангеле?

«Нет, не был».

— А, понятно. Эти купола их выдают. Они идентичны.

«Да, наверное».

— Есть какие–то новости о Марии?

«У меня нет сенсоров, способных наблюдать за орбитой. Гисрадар работает, но толку от него нет. Марий наверняка остается под маскировкой».

— Продолжай наблюдение. Как только он поймет, что мы можем помешать его драгоценной Иланте, он очень разозлится.

«Вот черт. Ладно».


Маккатран поравнялся с Небесным Властителем еще до того, как тот пересек орбиту Никрана, всего в двух миллионах километров от пустынной планеты. Эдеард стоял на центральной площади Сампалока и смотрел на небольшой коричневатый шар, висящий, казалось, над самым особняком. Он испытывал странный приступ ностальгии, разглядывая планету, как в тот день, когда в Мальфит–холле ожидал вызова мэра, чтобы получить бронзовые эполеты. Товарищи по группе смеялись над его вопросом о людях, живущих на Никране. Они, в отличие от Эдеарда, не знали, что человеческая раса распространилась в сотнях миров. И теперь уже никогда не узнают.

«А может, и знают. Кто скажет, что они видят из Ядра?»

Из объяснений Иниго труднее всего для него было понять, что за опасность представляет Бездна для любой разумной жизни во Вселенной.

— Я всегда ненавидел это проклятое сооружение, — воскликнул Иниго, бросая взгляд на шестиугольное здание.

— Особняк? — с удивлением спросила Корри–Лин.

— Нет, храм в Кухмо. Он каждый день давил на меня, пока я рос. И потому я предложил деньги городскому совету, чтобы снести это чудовищное сооружение и не дать ему дальше отравлять жизнь детям.

— Он действительно присутствовал в твоих мыслях, — подтвердил Эдеард. — Но я тогда не знал вашей архитектуры и в тот день очень торопился. Так что выбор был очевиден.

— Благодарение Заступнице, что ты не построил его в натуральную величину.

— Я видела храм, который ты заменил, — сухо заметила Корри–Лин. — Он был не намного лучше.

Иниго усмехнулся.

— Вот и благодарность.

Эдеард ощутил растущую в мыслях Джастины напряженность. Повернувшись, он увидел, что она стоит рядом с отцом и его золотое лицо тоже тревожно нахмурено.

— Что случилось?

— Кое–какие события выходят из–под контроля, — ответила Джастина. — Я думаю, тебе пора спросить Небесного Властителя.

Существо, за которым следовал Маккатран, было еще в полумиллионе километров и виднелось на фоне Никрана мерцающим пятном. Эдеард нехотя направил на него взгляд. Если Небесный Властитель заявит, что он не достиг самореализации, Иниго придется снова погружаться в слои памяти Бездны и искать другую версию Идущего–по–Воде. Он и сейчас не слишком уверенно чувствовал себя в этом времени, а уж встретиться с самим собой из будущего никак не хотелось.

— Я попробую.

Он обратился мыслями к Небесному Властителю и получил отклик только на самой границе восприятия. Обычно эти существа излучали спокойствие и уверенность, и такого расстройства как теперь, он не чувствовал ни разу. Небесный Властитель горевал о своем ушедшем собрате, сознание которого поглотила Иланта, и еще его тревожил огромный боевой корабль. У него сохранились воспоминания древних предков об этих созданиях: они принесли хаос.

— Тебе не стоит опасаться тех, с кем я лечу, включая город, — заверил его Эдеард. — Все они мои друзья и тоже ищут пути к самореализации.

«Я узнал город, — ответил Небесный Властитель. — Его сородичи едва не уничтожили эту Вселенную. После того как они сбрасывали планеты жизни на звезды, вокруг которых те вращались, мы больше не ощущали присутствия мыслей. Здесь никто не появлялся, пока не прибыли вы».

— То время прошло. Ты же знаешь, что сюда прибыли и другие представители моей расы. И здесь снова появились мысли.

«И та, другая,- которая убивает».

— Поэтому я и должен попасть к Ядру. Я донесу предостережение. Я верю, что я достиг самореализации. Верю, что Ядро примет меня. Я прав?

Небесный Властитель долго не отвечал.

«Ты достиг самореализации, — наконец ответил он. — Я провожу твою сущность к Ядру».

— Проводи меня таким, какой я есть. Этот корабль донесет меня. Мы последуем за тобой.

«Мой род провожает сущность разумов».

— Проводи меня к Ядру. Оно решит, принимать ли меня таким, а если нет, я покину тело и стану чистым разумом.

«Я провожу тебя».

— Спасибо.

Звезды за хрустальным куполом превратились в короткие штрихи, и Маккатран помчался вслед за Небесным Властителем. Потом опять последовало ускорение, вызвавшее у Эдеарда долгий приступ головокружения. Когда он снова посмотрел наверх, то увидел прямо над верхушкой купола небольшую группу бело–голубых звезд. Вся остальная Вселенная вокруг них погрузилась в темноту.

— Это недостаточно быстро, — сказал Гор. — У Иланты преимущество в целую неделю. Бог знает, насколько близко она успела подобраться к Ядру.

— Нам известно, что Небесные Властители передвигаются только с такой скоростью, — заметила Джастина.

— Да, но у них не самый высокий коэффициент интеллекта, согласна? Спросите Маккатран. У него был миллион лет, чтобы разобраться, что происходит в Бездне с пространством–временем.

Джастина вопросительно посмотрела на Эдеарда.

— Я спрошу, — согласился он.

«Быстрее? — переспросил Маккатран. В его мыслях отразилась озадаченность. — Мы были созданы для функционирования в любых квантовых состояниях, кроме, конечно, этого. Здесь господствует разум, подавляющий множество ниже стоящих интеллектов. Когда–то давно я проследил основные связи между рациональностью и трансмерной решеткой, определяющей функционирование этой Вселенной. Скорость представляет собой аспект временного потока, который, в свою очередь, задается мыслью. Весь вопрос заключается в способе применения, но это довольно просто».

За пределами купола пустота взорвалась яркой вспышкой. Звезды понеслись мимо застывшими молниями. Мерцающие облака туманностей сплелись в причудливые узоры и, закручиваясь по спирали, стали уплывать назад в невероятном смешении цветов.

По поднятому вверх лицу Оскара побежали разноцветные блики.

— Я думаю, он справился, — ошеломленно пробормотал он.

— Мы стали двигаться быстрее или время в Бездне замедлилось? — нерешительно спросила Корри–Лин.

— В данной Вселенной это не так уж и важно, — сказал Иниго. — Решающее значение имеет лишь конечный результат.


Параллельно с разговором с Экспедитором Гор усваивал информацию, тайно собираемую пакетом внедрения. По мере проникновения волокон вглубь структуры механизм вознесения начал внутреннее сканирование. Гор запустил первый комплект программ, низкоуровневый торрент, который мгновенно проник в программу интерпретации сканирования, чтобы фальсифицировать результаты и не позволить механизму вознесения обнаружить никаких изменений на молекулярном уровне.

Сон — Маккатран в красочном цветовом вихре перешел на сверхсветовую скорость.

Визуальное наблюдение — Тизак пробирается через площадь, стараясь не наступить на негромко гудящие черные блестящие нити.

«Это все, что мне нужно», — пронеслось в высшем вторичном сегменте разума Гора.

В ячейке памяти активировалась программа перевода аномийского наречия.

— Пришли другие, — сказал Тизак.

— Из твоей деревни? — выдал ответную трель Гор.

— Нет. Другие. Путешественники среди звезд, похожие на вас, но совсем другие. Я не знаю их историй.

— Покажимне, пожалуйста.

Тизак повторил свой путь через площадь в обратном направлении. Одна из его конечностей показала на широкую улицу.

Их было восемь, стоящих поперек дороги в ста метрах от площади. Мягкий свет из зданий с обеих сторон сверкал на необычных одеяниях, щедро украшенных драгоценными камнями. Один из чужаков поднял длинное белое копье и слегка поклонился.

— Сильфены, — вздохнув, буркнул Гор. Он с трудом удержался, чтобы не показать в ответ поднятый средний палец, но затем вежливо наклонил голову. — Не обращай на них внимания. Это самые рьяные соглядатаи в нашей галактике.

— Зачем они пришли?

— Чтобы подсматривать за мной.

Пакет внедрения сообщил о проблеме с аналитической программой, которую он пытался модифицировать. Похоже, дело было в скрытой охране, поскольку программа анализа отказывалась отозвать эти факторы. С тревожной поспешностью началось переформатирование сегмента анализа. А охрана загружала в сканер все более сложные программы распознавания. Это могло привести к тревоге в базовом сознании механизма вознесения.

Гор плотно сжал золотые губы.

— Вот дерьмо, похоже, приехали.

В двух миллионах километров над звездой аномийского мира Марий, оставаясь в трансмерном погружении, направил информацию с корабельных сенсоров на обработку группе вторичных полуавтономных программ. Корабль Экспедитора, хоть и совершил практически невозможное, погрузившись в конвекционный слой, не был главным поводом для беспокойства. Марий не понимал сна Джастины.

Усилия Гора, добившегося появления в Бездне Иниго и Араминты–два. привлекли его внимание, но не надолго. Объяснение с Ядром, о котором говорил Гор, явно было отвлекающим маневром. В этом он не сомневался.

Затем произошло возрождение Идущего–по–Воде.

— Поразительно, — признал Марий.

Но и это было мелочью по сравнению с пробуждением Маккатрана и его взлетом из гигантского, наполненного лавой кратера, образовавшегося при падении корабля во время вторжения армады райелей.

А потом Гор заявил, что они должны обогнать Иланту на пути к Ядру. Маккатран совершил невозможное: в Бездне он вышел на сверхсветовую скорость.

— Нет, — воскликнул Марий.

Какими бы ни были намерения Гора при достижении Ядра, он не имел права этого допустить. Риск, пусть и неизмеримо малый, все же существовал.

Марий отодвинул сон на задний план, предоставив его анализ вторичным программам, а основное внимание сосредоточил на показаниях сенсоров. Корабль Экспедитора оставался в неподвижности у закрытого щитом округлого объекта в конвекционной зоне. Какое отношение его действия имели к Маккатрану, понять было невозможно, но Гор явно преследовал какую–то цель. Никто не стал бы прилагать такие усилия без особой причины.

Проблема заключалась в том, что он не знал, находится ли Гор на корабле или остался на планете. Соответственно, процесс уничтожения будет простым и последовательным. Сначала корабль. Если сон не прервется, значит, Гор остался в мире аномийцев.

Марий дал команду интел–центру сбросить маскировку. Включившиеся активные сенсоры дали ему более подробную информацию о корабле в конвекционной зоне. При том что технология «Стардайвера» давала ему возможность выжить в этом пекле, общее усиление многослойного защитного поля увеличилось всего на двадцать процентов. Корабль был уязвим для боевых орудий. Марию осталось только решить, какой снаряд способен поразить цель в такой необычной среде. Он начал перебирать варианты.


В ожидании все остались на центральной площади Сампалока, перед входом в особняк. Иниго и Корри–Лин, держась за руки, обменивались закрытыми для других мыслями. Араминта–два почти не отходил от Оскара, эти двое, казалось, поддерживали и успокаивали друг друга. Трое Рыцарей–Хранителей, настороженные и нетерпеливые, держались плотной группой. Гор и Джастина стояли рядом, излучая гордость и решимость так же ярко, как мелькающие мимо звезды. Поэтому, как ни странно, Эдеарду пришлось довольствоваться обществом Троблума, надувшегося и мрачного, словно обиженный ребенок.

Вихрь света угас так же быстро, как и появился. Эдеард, подняв голову, изумился великолепию открывшегося за прозрачной поверхностью вида. Маккатран скользил в пустоте над центром Моря Одина. Над куполом сплошной пеленой блестящей голубой пыли сверкало покрытое рябью озеро, оживляемое глубинными течениями и пылающими ореолами протозвезд. Вдоль берегов на много световых лет тянулись алые рифы, различимые в виде тонких двойных светящихся нитей, которые раздувались на концах, образуя серебристые вуали вокруг окружаемых ими звезд.

— Благая Заступница, я никогда не видел ничего подобного, — едва веря своим глазам, простонал Эдеард.

И вот наконец его разума коснулся соблазнительный призыв. Не пение, но ощущение бесчисленных разумов, в мире и согласии соединившихся друг с другом и неуязвимых в своем единстве. Все вместе они составляли одно целое и на самом высоком уровне существования были частью материи Бездны. Обещание присоединения к их союзу наполнило сердце Эдеарда восторгом. Усталость и страдания физической жизни закончатся, и он станет частью более прогрессивного сообщества, стремящегося к совершенству. Стремление к единству с ним было таким сильным, что, если бы третья рука Эдеарда обладала достаточной силой и подняла бы его сквозь прозрачный купол, он бы тотчас улетел к Ядру. Здесь не было ничего похожего на глупые сказки о небесном царстве, где души обретают свои прежние формы и живут в свое удовольствие в городе с золотыми башнями. Такой жизни можно было достичь и на Кверенции, стоило только хорошенько постараться и не бояться возвращать прошлое, чтобы убрать с пути все огорчения и разочарования. Нет, предлагаемое Ядром будущее отличалось от всего, что он успел испытать. И он мог стать участником его творения.

— И вот к этому сумасшествию все стремятся? — пренебрежительно фыркнул Гор. — Упаси Боже.

Эдеард постарался сдержать свое негодование по поводу подобного святотатства.

— Это великолепная награда за верность себе на протяжении всей жизни.

— Угу. Только не забывай, ради чего мы сюда летим. Нам надо попасть внутрь.

«Физического местоположения не существует, — ответил Маккатран на просьбу Эдеарда приблизиться. — По крайней мере, на этом уровне по отношению к ткани Бездны. Ядро лежит за пределами, а не вдали. Последний барьер, который нам не удалось преодолеть в прошлом».

— Попроси принять нас, — предложил Оскар.

Эдеард медленно кивнул. В последний момент ему вдруг расхотелось принимать участие в уничтожении всей Бездны. А вдруг они солгали? Он понимал, что это слабый довод. «Старый добрый эшвилльский оптимизм даже теперь. Иниго не лжет, тем более мне».

— Как может столь блистательное создание быть настолько извращенным, чтобы угрожать всем видам жизни?

— Оно не знает, что представляет опасность, — сказал Гор.

— Как это может быть? — вскричал Эдеард. — Ядро великолепно, оно содержит в себе миллиарды и миллиарды разумов. Неужели вы настолько высокомерны, что хотите изменить его облик?

— Те жизни, что оно поглотило, только грезят о своем существовании. Души, приведенные сюда, были обмануты. Принесенная ими мудрость, обещанная им дальнейшая жизнь — все это обман.

— Ладно.

Эдеард обратился мыслями к Ядру. «Я здесь, — сказал он. — Я готов. Я достиг самореализации. Прими меня к себе. — Он задержал дыхание. Ничего не изменилось. — Я здесь», — повторил он.

— Что же дальше? — спросил Томансио.

— Перестань стараться, — сказал Оскар. — Просто дай порыву себя увлечь. Расслабься и подчинись ему.

— Ты уже здесь, — добавила Корри–Лин. — Прислушайся к себе.

— Хорошо, — ответил Эдеард.

Как ни глупо он себя чувствовал, но все же закрыл глаза и про–взгляд, позволяя сущности Ядра проникнуть в его разум. Он слушал себя. На самом деле он хотел услышать других и встретиться с ними: Кристабель. Максен. Динлей. Кансин. Акиим! Ждет ли он его? Нашел ли свой путь? И Финитан обязательно должен быть там. И Ролар, и Джиска, и близнецы, и Дайлорн, и Маракас, и хорошенькая Тарали. Возможно, даже Салрана, и они наконец помирятся — он так и не забыл ту ночь, когда постиг истинную сущность Бездны. В ту ночь, в павильоне, ее душа была так напугана осознанием своей ошибки. Возможно…

«Барьер исчезает», — сказал Маккатран.

Эдеард открыл глаза и увидел, как угасает Море Одина. Свет просто исчез, и вокруг осталась пустота. Абсолютная однородная чернота.

Мысли Ядра стали сильнее. Эдеард поймал себя на том, что усиливает мысленную защиту. Его разум, казалось, растворяется, движется навстречу Ядру, стремится слиться с ним.

— Эдеард! — закричал Иниго.

Его брат по снам был сильно испуган. Эдеард заколебался.

— Эдеард, вернись.

Иниго взывал к нему, насыщая свой мысленный призыв любовью.

Он снова открыл глаза. Массивный особняк главы Сампалока показался ему каким–то тусклым. Он поднял руку и увидел, что она становится прозрачной.

— Ядро поглощает его, — сказал Гор. Разум золотого человека излучал тревогу. — Эдеард, ты должен держаться.

— Без тебя нас отвергнут, — предостерег Маккатран.

— Эдеард, ты ощущаешь что–нибудь, что могло бы с нами поговорить? — спросил Гор. — Какой–нибудь единый когерентный разум?

Эдеард не мог не рассмеяться.

— Ядро больше, чем все миры. Оно безгранично. Оно управляет всем, что происходит в Бездне. И продолжает расти.

— Проклятье! — сердито бросил Гор. — Оно так выросло, что утратило сцепление. Ладно, Эдеард, оно не всегда было таким. Я хочу, чтобы ты вернулся в прошлое, когда Ядро было меньше.

— Что?

— Забирайся в слой памяти и следуй до самого начала. Давай, сынок, ты это можешь.

— Обопрись на меня, — предложил Иниго. Он взял Эдеарда за руку, стараясь передать ему свою любовь и силу. — Я тебе помогу.

— И я, Идущий–по–Воде, — подхватила Корри–Лин.

Ее решимость и стойкость вызвали у него благодарную улыбку.

Оскар подошел ближе, а за ними и Рыцари–Хранители.

— Бери все, что тебе нужно, — сказал Томансио, и Эдеард пожалел, что не познакомился ближе с этим воином.

Уверенно улыбающаяся Джастина тоже постаралась его поддержать и добавила свою силу духа. Даже Троблум, исполненный мрачной целеустремленности, присоединился к остальным.

Эдеард сильно удивился, что здесь, куда они попали, тоже был слой памяти. Он оказался до странности лаконичным и легким для восприятия и путешествия в прошлое. Эдеард обратился назад и с грустью заметил, что изменений очень мало. А потом вдруг Ядро стало не таким уж и большим — это был период до прихода людей. Он миновал его и стал погружаться все глубже и глубже.

Следующие эры несли больше изменений. Каждая раса чужаков на свой лад увеличивала Ядро. Но ни одна не помогала ему достигнуть сплоченности. Эдеард почему–то понял, что это неправильно, что слияние всегда происходило вопреки первоначальной цели Ядра.

Под конец он мог думать только о полетах по транспортным тоннелям, о новых странствиях, приносящих радость уже самим путешествием. И очень удивился, когда все закончилось. Слой памяти истончился, стал еще менее подробным. И вот там, у самых истоков Бездны, когда Ядро только формировалось, он обнаружил связи с отдельными разумами. Они могли общаться с Ядром. Они образовывали каналы связи, входные пути. Эдеард проследил один из них и перетащил в слой творения, воспринимая образ выбранного существа.

Эдеард ошеломленно выдохнул, стряхивая остатки слоя памяти и прерывая связь со своими новыми товарищами. Прямо перед ним, у выхода с улицы Зульмал, стоял чужак ростом около двадцати футов. Он медленно распрямлял свои невероятно гибкие конечности, излучая подозрительность и удивление.

— Ого, — воскликнул Оскар, отступая на шаг назад, но даже при этом невольная усмешка не покидала его лица.

— Первожитель, — коротко объявил Эдеард.

Он и сам не смог удержаться от страха при виде множества изогнутых и острых зубов, когда существо открыло блестящую влажную пасть в верхней части центрального массивного корпуса и внутренние мембраны издали оглушительно громкий свист.

И вдруг в пустоте над куполом что–то шевельнулось. Темный шар, искрящийся багровыми искрами, плавно скользнул над их головами.

— Что ты делаешь? — спросила Иланта.


Ядро и воспеваемые им идеи привели Мария в восторг. Другого слова он подобрать не мог. Его необъятность и невосприимчивость некоторым образом успокоили Мария. Безумный план Гора поговорить с Ядром и заставить его прислушаться к голосу разума — с его точки зрения — никак не мог осуществиться в таких условиях. Золотой человек пытается сражаться с ветряными мельницами.

А потом он стоял на центральной площади Сампалока и глазами Джастины видел, как Гор просит Идущего–по–Воде вернуться в слое памяти к более молодому и более восприимчивому Ядру.

— Нет, нет, нет, — в ужасе забормотал он.

Дисплей экзо–зрения предоставил ему перечень оружейных систем. Он выбрал пару квантовых ракет с функцией отклонения энергии. Они активируются в фотосфере и создадут колоссальную волну экзотической энергии, которая сметет корабль Экспедитора. Его силовые поля технологии «Стардайвер» ни за что не выдержат такого удара. Какую бы функцию ни выполнял Экспедитор в плане Гора, она будет нарушена. А у Иланты появится возможность осуществить Слияние.

Две ракеты вылетели к цели с ускорением в сто пятьдесят g.- В экзозрении появилось сообщение о квантовой аномалии гиперпространства в пятидесяти тысячах километров от его корабля. В точке пространственной деформации материализовался один из огромных пограничных кораблей аномийцев. Его концентрические оболочки, состоящие из эллиптических полос, сияли злобным неоновым светом. Наружные волокна изменили цвет от тусклого желтовато–зеленого до яркого карминного оттенка. Уровень нарастающей энергии внутри пограничника подошел к границе возможностей сенсоров, установленных на корабле Мария. Выстрел пограничника превратил его квантовые ракеты в разлетающиеся облачка газов.

— Дерьмо!

Марий перестал следить за сном и послал свой корабль прямо на пограничника, увеличив ускорение до тридцати семи g.- Прицельные векторы сошлись на ослепительном ореоле. Он открыл огонь.


Как бы он ни ругался, как бы быстро его расширенный разум ни запускал пакеты внедрения, Гор понимал, что все бесполезно. Провал был неизбежен. Его похвала электронщикам Содружества оказалась напрасной, и из–за этого жизни во всей галактике угрожает гибель.

«Если только…»

— Проклятье. Начинай, — скомандовал он Экспедитору. — Устанавливай червоточину. Направь часть этой чертовой энергии в мою сторону. Сейчас. Без промедления.

Он дал команду пакетам внедрения установить контроль над системой.

Слишком поздно. На фоне приглушенного бормотания города Гор снова почувствовал пробуждающийся холодный разум. Его анализ обстановки вызвал вихрь странных ощущений.

«Это акт враждебности, — передал механизм вознесения. — Ты пытаешься извратить мою первоначальную сущность. Она не предназначена для тебя и твоей расы. И не без причины».

— Да. Ты уже говорил. А я повторяю тебе, что Бездна вот–вот вступит в фазу экспансии и уничтожит всю эту звездную систему.

Через сон Джастины он увидел в Сампалоке огромного первожителя, который энергично отряхивался всем своим здоровенным телом и явно пытался сориентироваться. А потом наверху появилась Иланта.

— О господи, нет! — закричал Гор. — Только ее сейчас и не хватало!

Полученный удар по силе сравнялся с физическим воздействием и швырнул его на колени прямо посреди площади. Черные блестящие нити системы внедрения начали дымиться, наполняя воздух едким дымом.

— Ты нас убиваешь, — закричал он в ночь. — Все, что мне было надо, так это показать Ядру, просто объяснить, что есть другой путь эволюции.

Тизак осторожно шел к нему, старательно перешагивая искрящие волокна.

«Есть! — крикнул Экспедитор. — Сифон активирован. Червоточина готова. Мы справились!»

— Улетай, — безжизненным голосом посоветовал ему Гор. — Лети в другую галактику, которая не несет на себе проклятье, как эта. И не позволяй Вселенной нас забыть.


В фиолетовом сиянии излучения Черенкова возник третий пограничник. Изломанные полосы его концентрических оболочек завернулись назад, на большой скорости отводя потоки искрящихся газов. В разрывах гиперпространства Марий обнаружил еще пять материализующихся гигантских систем охраны. Он заложил крутой вираж, направляя корабль к расходящемуся облаку осколков, оставшихся после предыдущего взрыва. Схватку в такой близости к звезде затрудняло отсутствие материи, на которой могли активироваться квантовые ракеты.

Сенсоры определили три самых крупных фрагмента оболочек, и он запустил по ракете в каждый из них. Заряды сработали, превратив кувыркающиеся фрагменты массы в энергию. Экзотические искажения поразили две пограничные установки в тот момент, когда они еще только выходили из гиперпространства. Сокрушительные искажения экзотической псевдоматерии раздробили пограничников до плотности нейтронного слоя. Невероятная плотность привела к взрыву, заполнившему участок космоса нейтронными бурями.

В защитное поле, окружающее корабль Мария, уперлись сразу семь энергетических лучей, и в экзо–зрении вспыхнули символы, предупреждающие о перегрузке. Он запустил сразу девять м-поглотителей, от которых у оставшихся охранных установок не было защиты. Пока не было. Открытые миниатюрные червоточины всосали пять из девяти поглотителей, а в корабль ударил очередной залп энергетических копий. С ускорением в девяносто g в него полетели ракеты, а корабль Экспедитора он так и не успел уничтожить.

Сенсоры обнаружили червоточину, установленную между звездой и домашним миром аномийцев. Интел–центр не определил в ней оружия. Марий дал команду провести срочное исследование. Вход червоточины находился на таинственном объекте, к которому пристыковался корабль Экспедитора.

«Должно быть, какая–то силовая установка — а для чего может потребоваться подобный уровень энергии? Механизм вознесения!» Марий понял это с абсолютной ясностью. Гор сумел как–то найти способ его включить. И собирается перейти на постфизический уровень. Вот единственное, что может угрожать Слиянию.

Марий активировал ультрадвигатель и устремился к звезде. Он вышел точно над уровнем фотосферы, где насыщенные энергией атомы, выбрасываемые вспышками, сливались в солнечный ветер. Полновесный удар колоссальной температуры и радиации зажег предупредительные иконки каждого из защитных полей. Марий послал вниз две нова–бомбы, а затем снова вернулся в гиперпространство.

Позади над уровнем фотосферы столпились пограничные устройства. Восемнадцать гигантских машин, выйдя из гиперпространства, произвели залп по нова–бомбам, способный разнести в пыль спутник планеты. Но все было бесполезно. Нова–бомбы и предназначались для стрельбы в наружных слоях звезд, где оружие охранных систем только нагнетало в неистовый огонь светила еще больше энергии.

За тридцать секунд до взрыва Марий уже покинул пределы звездной системы аномийцев. Новая звезда уничтожит силовую установку, а через несколько минут и весь домашний мир аномийцев. Теперь Гору не видать постфизического статуса. Препятствие на пути Ускорителей к цели устранено.


Эдеард уже не понимал, на ком сосредоточить внимание и имеет ли его решение хоть какое–то значение. Первожитель выпрямился, повернул несколько черных диафрагм верхней части туловища в сторону людей и направил на них мощный про–взгляд.

А поверх купола маячило то, что прежде было Илантой, и наблюдало за ними. Нечеловеческая природа этого существа вызывала страх у Эдеарда. Никакой про–взгляд не мог проникнуть в его секреты, но заключенная в нем сила казалась очевидной. Создавалось впечатление, что Ядро, чем бы оно ни было, огибает блестящую поверхность черной сферы Иланты.

Но сильнее всего его встревожил Гор. Золотой человек внезапно покачнулся и упал на колени. Его мозг испускал душераздирающие стоны, как будто отделялся от души.

— Папа, — в отчаянии закричала Джастина. — Папа, что случилось? Что происходит?

— Он меня подловил, — слабым голосом ответил Гор. — Этот ублюдок обнаружил пакеты внедрения.

«Я же тебе говорила, что механизм аномийцев — вещь чересчур упрямая», — самодовольно заметила Иланта.

Первожитель шагнул к людям, и три его конечности ударили по площади с такой силой, что Эдеард ощутил гул в собственных костях.

«Что это за место? — телепатировал им первожитель. — Что вы такое? Вы не из нашего рода».

Иниго повернулся лицом к огромному чужаку.

— Это ваше будущее. Тебя воссоздали из памяти Бездны.

Про–взгляд первожителя снова обошел вокруг, а его необычайная сила позволила осмотреть город почти до нижнего края корпуса гигантского корабля. Он попытался проникнуть и внутрь черной сферы, но Иланта без труда блокировала его.

«Вы омега?» — с удивлением спросил он.

— Нет, — ответил Иниго. — Мы родились за пределами Бездны.

«Как такое может быть? Снаружи нет ничего, только мертвая материя».

— Вы и есть создатели? Неужели ваша раса построила все это?

«Да».

— Мы и многие другие были призваны сюда, чтобы вы воспользовались нашими мыслями.

«Это не так. Вы не можете существовать, если вас не сформировала омега».

— Мы существуем, но Бездна нас не создавала. Бездна убивает нас.

«Вы не понимаете своей цели. Потому меня и вернули».

Первожитель проявил признаки недоумения.

— Нет. Ты способен общаться с Ядром, с разумом, который нас окружает. Поэтому…

— Подождите, — вмешался Троблум. Он проигнорировал обращенные в его сторону взгляды. — Были ли в ваше время другие разумные расы в галактике?

«Только мы одни. Мы первые, и по достижении омеги мы станем последними».

— Первая жизнь, — изумленно воскликнул Оскар. — Первая раса, эволюционировавшая в галактике. Насколько же они стары?

— Древность, — негромко сказала Джастина. — Такая древность, какую и представить себе невозможно.

— После вашей эпохи в галактике эволюционировало бесконечное множество рас, — пояснил Иниго. — Вы были первыми, но вы больше не одиноки.

Мысли первожителя от удивления смешались.

«Вы не наш род? Вы первичная форма?»

— Да.

Черные диафрагмы возбужденно задвигались. По краям выступили блестящие капельки густой жидкости.

«Зачем вы пришли?»

— Ваше создание, Бездна, в настоящее время угрожает галактике, — сказал Гор, к тому моменту снова поднявшийся на ноги. — Насколько я понимаю, вы создали Бездну, чтобы направить эволюцию к новым вершинам. Но этого не произошло. А Бездна стала поглощать мысли самых разных типов, и они растягивают ее во всех направлениях. Она не может эволюционировать, по крайней мере в таком состоянии, как сейчас.

«Верно, — поддакнула Иланта. — Спроси у этих существ, чего они от тебя хотят. Они пытаются заставить вас остановиться. Пытаются предать забвению и гибели все, чего вы достигли на пути к омеге. У них нет ничего, что было бы вам полезно. А у меня есть».

«Для этого вы вернули меня? — спросил первожитель. — Чтобы остановить нашу эволюцию?»

— Она не может продолжаться тем же путем, — сказал Иниго. — Чтобы поддерживать себя, она поглощает материю галактики. В конце концов будут уничтожены все звезды, а обитающие вокруг них расы погибнут.

«Если только ты сейчас ничего не предпримешь, — вмешалась Иланта. — Обратись к объединенному разуму, предложи ему принять мою инверсию».

«А в чем заключается твоя инверсия?»

«Я возьму структуру Бездны и внедрю ее в квантовые поля, образующие наружную Вселенную. Это вызовет цепную реакцию, которая распространит изменения во всем пространстве–времени. Энтропия будет преодолена. Доминирующей силой станет мысль. Каждое разумное существо получит возможность достичь собственной омеги, как вы предвидели. Ваше наследие станет началом новой реальности».

— Да ты шутишь, — не сдержался Гор. — Любая трансформирующая волна квантового поля, выйдя за пределы зоны распространения энергии, попросту повернет назад. И останется лишь сокращающаяся микроверсия, наглухо изолированная от реальности сразу по завершении интеграции.

«Ничего такого не произойдет, если энтропия будет устранена».

— Ты не сможешь устранить энтропию в бесконечности. В этом, черт побери, и заключается суть бесконечности. Она вечна и вездесуща.

«Попроси объединенный разум передать мне управляющие параметры», — потребовала Иланта от первожителя.

— Не смей! — крикнул Гор, протягивая руку к огромному чужаку. — Даже не думай об этом. Ее безумие уничтожит все сверхскопление.

«А что предложишь ты? — насмешливо спросила Иланта. — Прервать их путь к омеге?»

— С тех пор как вы создали Бездну, сотни рас эволюционировали до постфизического состояния, которое вы называете омегой, — сказал Гор. — Это возможно, но не таким способом. Прости, но, создав Бездну, вы совершили ошибку. Вы должны заставить Ядро прекратить поглощение, приостановить функции Бездны, остаться в стабильном состоянии. Мы покажем, что пройти истинный путь эволюции можно иначе.

«Не слушай, — возразила Иланта. — Каждая раса должна искать собственный путь».

Первожитель ничего не ответил. Воздух с легким свистом входил и выходил между его зубами. Эдеард ощущал, как пульсирующие мысли первожителя поглощаются Ядром. Скопировать их он никогда бы не смог и теперь понял, что не в состоянии общаться с Ядром напрямую.

«Нас окружает тень, — наконец заговорил первожитель. — Вдоль наших границ нарастает какой–то покров, он отрезает нас от Вселенной».

«Это райели–воины, — сказала Иланта. — Они поклялись вас уничтожить. А если хочешь подтверждений, спроси вот у него — у жалкого осколка их вторжения. Они стремятся отрезать вас от источника энергии, заставить умирать от истощения. Но вносимые мной изменения лишат их такой возможности. Со временем, в новой Вселенной, они научатся ценить ваше освобождение».

«Вы хотите нас уничтожить?» — спросил первожитель.

«Мы требуем прекратить поглощение галактики и устранить угрозу, нависшую над всеми видами жизни, — сказал Маккатран. — Если вы не сделаете этого по своей воле, мы имеем право принять меры».

«Вам не придется останавливаться, — настаивала Иланта. — Инверсия все изменит. Каждый из нас достигнет вершины эволюции. Только передайте мне управляющие параметры».

— Подождите! — воскликнул Гор. — Я думаю, что смогу показать альтернативу. — Он поднял золотую руку и послал Иланте издевательскую усмешку. — Догадайся, кто дал мне такую возможность. — И он передал им свой сон о жизни вне Бездны.


Экспедитор с ужасом увидел двойное квантовое искажение, распространяющееся со сверхсветовой скоростью. Марий выстрелил в звезду нова–бомбами. Экспедитор не мог поверить своим глазам. Это настоящий геноцид.

Эффект отклоненной энергии после первого активирующего импульса привел к расширению аннигиляции. Весь внутренний объем звезды, размером не уступающей Юпитеру, конвертировался непосредственно в энергию. Зона конвекции вспучилась по всей наружной поверхности. И это был только первый этап последовательности, которая закончится сжатием ядра до состояния нестабильности.

К «Последнему броску» почти со скоростью света ринулись чудовищные ударные волны.

— Помилуй Оззи!

К тому времени, как отзвучал этот крик, ускоренный разум Экспедитора успел дать команду интел–центру запустить ультрадвигатель. Никто не предполагал, что двигатель будет работать в гравитационном поле звезды, но ему все равно грозила гибель.

Подобное вмешательство пришлось не по нраву Вселенной, и на нарушителя спокойствия обрушилась вся мощь мщения. Каюта сотрясалась от вибрации и шума, а в глазах рябило от вспыхнувших тревожных огоньков — все точно так, как он и предполагал. Переборки разлетались на множество мелких обломков. В воздухе, взбитом гравитационными волнами, летели искры и струи липкой жидкости, а самого Экспедитора швыряло из одного угла в другой. Он закричал от ужаса…

Две секунды. Столько времени потребовалось ультрадвигателю, чтобы вырвать «Последний бросок» из разбушевавшегося гравитационного шторма. Столько времени должны были продержаться в режиме перегрузки все элементы корабля. Большинство систем выстояло.

В мир Экспедитора вернулось спокойствие. Флуктуации силы тяжести прекратились. Вибрации, сотрясавшие весь корабль, утихли. Его крик перешел в жалобное хныканье.

А сон показывал ему, как где–то далеко Иланта уговаривала первожителя передать ей ключ к структуре Бездны.

— Гор! — позвал он.

«Что происходит? — спросил золотой человек. — Сифон выдал энергетический импульс».

— Черт, хочешь сказать, что он выдержал?

«Что выдержал?»

— Атаку Мария. Оззи милостивый, он применил нова–бомбы. Гор, звезда превращается в новую. Процесс уже начался. Этот безмозглый маньяк погубил всю звездную систему. Тизак! Предупреди Тизака. Я спускаюсь за тобой.

«Последний бросок» уже приближался к домашнему миру аномийцев. Экспедитор определил вектор спуска к городу, где оставил Гора.

«Они знают», — сказал ему Гор.

Третий Сновидец отвернулся от Маккатрана и показал город аномийцев. Фантастические огни в пустых зданиях разгорелись солнечным светом. В последние минуты город просыпался, чтобы встретить свою участь во всем великолепии. Гор повернулся к Тизаку. Старый аномиец стоял посреди площади и смотрел на несколько звезд, еще видимых над головой. Но вскоре разгорающиеся огни города стерли и этот последний клочок темного неба. Наконец мысли Тизака обратились к подобию Гея–сферы, охватывающему всю планету, и тогда начали оживать все системы и устройства, оставленные его далекими предками. На орбите появились тысячи охранных установок.

Экспедитор знал, что все бесполезно. Ничто уже не могло спасти планету от гибели.

— Мы, — заговорил Гор, — мы, люди, сделали это. Мне очень жаль.

— Не вы, — ответил Тизак. — Твоя песнь остается чистой.

— Я допустил сегодня так много ошибок.

— Я верю, что тебя ждет величайший успех, — возразил Тизак. — И они тоже так думают.

Гор увидел, что площадь окружили сотни сильфенов, державшихся от края механизма вознесения на почтительном расстоянии.

— Это судьба, уготованная нам нашей планетой, — продолжал Тизак. — Я ожидал другого, но что есть, то есть. И, возможно, планета всегда знала о своем предназначении. Я уйду с верой в это.

Началась телепортация аномийцев, и они быстро заполняли площадь. Сотни, потом тысячи. Взволнованная молодежь громко переговаривалась. И то же самое происходило во всех городах планеты.

— Гор? — окликнул его Экспедитор. — Что там творится?

Гор улыбнулся Тизаку, несмотря на то что их уже со всех сторон толкали собравшиеся аномийцы.

— Возвращайся домой, — сказал он Экспедитору. — Ты это заслужил.

— Гор?

Гор отключил трансмерный канал связи. Потом свернул все вторичные подпрограммы. Осталось только одно сознание, как у того человека, которым он был много веков назад. Его сон показал Джастину и тревогу на ее красивом лице. Она поняла.

Тизак обратился к механизму вознесения.

— Я чувствую тебя, — откликнулся механизм. — Ты Тизак.

— Да, это я.

— Ты готов возвыситься над своим физическим состоянием?

— Да.

— Папа? — окликнула его Джастина.

Мысли Гора успокоились. Он распростер руки и плавно проплыл через площадь к ожидавшему первожителю.

— Вот истинная эволюция, — сказал он чужаку–гиганту. — Омега, к которой вы стремились так долго.

— Нет, отец. Это невозможно. Ты не аномиец.

Джастина бросилась к отцу, но третья рука Эдеарда ее остановила.

— Сегодня я им стал, — мягко возразил Гор.

— Нет! — Джастина всхлипнула. — Папа, пожалуйста.

Далеко за пределами Бездны механизмы вознесения аномийского домашнего мира приняли энергию, бьющую из зарождающейся новой звезды. Они адаптировали ее и предложили оставшимся представителям своей расы и одному чужаку, ожидавшему вместе со всеми.

Гор ощутил, как воспаряют и меняются его мысли, как становится более полным представление о Вселенной.

— Вот как это делается, — сказал он первожителю.

Гор постепенно отдалялся от всех, вбирая все, что предлагал механизм вознесения, и стремясь к приближающемуся исходу. Связь с людьми, окрашенная грустью раздираемой противоречивыми чувствами Джастины, становилась все слабее.

— Вы тоже сможете такого добиться. Это ваша судьба. Оставьте позади свое прошлое и вспомните мечту, с которой все начиналось. Вот так…

Гор передал весь свой опыт вознесения первожителю, а тот, в свою очередь, поделился им с Ядром. И после этого Гор исчез.

Эдеард встал перед группой людей и обратился к первожителю.

— Вы должны сделать выбор, — сказал он грозному чужаку, ощущая на себе внимание Ядра.

И Иланты.

— Мы сделали выбор, — ответил первожитель. — Мы выбираем эволюцию. Ради нее мы и создавали это место и к ней так долго стремились. Любой другой выбор был бы предательством по отношению к нашему прошлому, к нашим мечтам. Другого пути для нас нет.

— Спасибо.

«Это неверный выбор», — заявила Иланта.

— Тебе следует уйти вместе с Ядром. — Иниго неприязненно нахмурился. — В здешней Вселенной тебе нет места. Ты мечтала стать богом, и вот твой шанс. Если оно примет тебя.

— Вы все можете пойти с нами, — предложил первожитель, обращаясь к инверсионному ядру. — Мы согласны взять с собой всех.

— Не-а, — протянул Оскар. — Только не я. Я еще не готов.

Иниго задумался, глядя на первожителя.

— Нет, — умоляюще воскликнула Корри–Лин. Она взяла его за руки и прижалась к его груди. — Не надо. Я не могу на это решиться и не могу снова потерять тебя.

— По возвращении домой нас ждет грандиозная расплата.

— Вместе мы справимся.

— Хорошо. — Он протянул руку Эдеарду. — А ты?

— Я должен посетить те миры, которые ты позволила мне увидеть. И… — Эдеард смущенно усмехнулся. — И мне бы хотелось заняться кое-чем еще.

— Кто еще? — спросил Иниго.

— Джастина? — неуверенно спросила Корри–Лин.

Джастина смахнула слезу с лица.

— Нет. Все кончено. Пора возвращаться домой.


Звезды Стены сияли ярко, как и во всей остальной галактике, образуя бело–голубое ожерелье, охватывающее Пучину. Внутри заканчивалось строительство оболочки сдерживания. Полосы темной силы, создаваемые Защитными Комплексами райелей, почти сомкнулись. Осталось лишь несколько щелей, но и они быстро сокращались.

Внутри темной оболочки, как и миллион лет назад, за границей Бездны следили автоматические сенсоры райелей. После прохождения флотилии паломников граница оставалась спокойной.

— Начинается, — прошептал Кватукс.

Паула постаралась совладать со своим изумлением. Сон Гора вызвал у нее шок, восторг и благоговейный страх. В какой–то момент ей самой захотелось оказаться на площади Сампалока рядом с первожителем и сказать, что она хочет слиться с Ядром. «Спасибо тебе, — обратилась она к зияющей пустоте Гея–сферы, где недавно был Третий Сновидец. — Несмотря ни на что, ты заслуживаешь первенства в вознесении нашей расы. Я только надеюсь, что там не слишком одиноко».

Она глубоко вздохнула и сосредоточилась на дисплее, занимающем большую часть личных покоев Кватукса. Граница Бездны начала меняться. Вдоль экватора поднялся тонкий рубец, который постепенно разрастался, пока не превратился в яркое кольцо. Материя разрушенных звезд, как и прежде, втягивалась в черную дыру.

— На этот раз все будет иначе, — пообещала Паула. — Она набирает энергию для эволюции.

— Я чувствую, что ты права, — согласился Кватукс.

Пылающее кольцо исчезло, поглощенное пограничным слоем. Оставшийся рубец постепенно сглаживался. А потом Бездна начала сокращаться. Гравитация, главная сила, поддерживающая границу, уменьшилась. Непреодолимый барьер, так долго препятствовавший естественным процессам, исчез, и Бездна осталась в центре галактики без всякой защиты.

— О господи, — изумленно выдохнула Паула.

Бездна достигла высшего уровня.

После того как все было кончено и нормальное пространство–время вернулось, огромные боевые корабли райелей отправились исследовать пустоту, оставленную их древнейшим противником. В сущности, в Пучине теперь не было ничего — ни радиации, ни света, ни туманностей.

В самом центре они обнаружили единственную ярко сиявшую звезду с одинокой пригодной для жизни планетой на орбите. И одного из своих сородичей.

ГЛАВА 12

Боевой корабль райелей вышел в реальное пространство над Икаланайз и навис над Высоким Ангелом на расстоянии пятисот километров. Телепортация перенесла Кватукса и Паулу в сферическое помещение более ста метров в диаметре. Как и на Высоком Ангеле, потолок скрывался из вида, создавая впечатление открытого пространства.

Паула с интересом осмотрела поджидавшего их райеля–воина. Она предполагала, что воины превосходят Кватукса по размерам, но этот был на треть ниже ее приятеля. Зато вместо кожистого покрова его тело защищали твердые пластины нейтрального серо–голубого цвета. Под их поверхностью перемигивались небольшие огоньки, что наводило на мысли об искусственном происхождении брони. Или, решила Паула, они внедряются при рождении, как макроклеточные ячейки у людей.

Между райелями стояла Неския. Ее голова, словно у змеи в вертикальной стойке, подергивалась из стороны в сторону. Металлический блеск серой поверхности ее тела сильно потускнел. Большие круглые глаза при появлении Паулы моргнули. Возможно, это означало недоумение, но Паула не была уверена. Она сама сильно удивилась, узнав, что агент Ускорителей сдался в плен райелям–воинам без всякого сопротивления.

— Ты принимала участие в установке барьера вокруг Солнечной системы, — заявила Паула.

Неския ничего не ответила.

— Прошу передать мне код деактивации.

— И что потом?

— За свои действия ты будешь предана суду.

— Суду самой АНС. Мне вроде бы нет смысла передавать вам код деактивации, не так ли?

— Прочтение памяти весьма неприятная процедура.

— Всего лишь временное неудобство. Но код вам получить не удастся. Я установила в бионониках несколько уровней вторичных подпрограмм уничтожения данных.

— Значит, твоя позиция неуязвима. Поздравляю. Но интересно, почему ты позволила себя схватить? У твоего корабля великолепная маскировка, но ты ею не воспользовалась. Почему?

Шея Нескии напряженно выпрямилась.

— Мне некуда идти.

— Она не взяла тебя с собой.

— Это очевидно.

— Но переход к постфизической стадии посредством Слияния не был ее целью.

— Теперь я знаю.

— Какую сделку ты хочешь заключить?

— Хочу получить полный иммунитет. Право поселиться в любом из миров по своему выбору. И право собственности на Корабль.

— Только не Корабль. Тебе запрещается снова принимать участие в любой подрывной деятельности. Ты позволишь удалить все боевые системы своих бионоников. И не будешь их восстанавливать, как и внедрять другие системы агрессии. И ты обязана немедленно сообщать в мой офис о контактах с преступными или запрещенными организациями.

— Свобода политических объединений гарантирована основным законом Великого Содружества.

— Без АНС, как нам обеим известно, Содружество существовать не может. И я намерена защищать его от любых экстремистских идеологий.

— АНС запретит фракцию Ускорителей?

— Я полагаю, что тех членов, которых уличат в противозаконной деятельности, ждет погружение в небытие. Остальным предоставят возможность и дальше бороться за свои цели, как они их понимают. Это их право.

— Очень хорошо. Я согласна.

Юз–дубль Нескии переслал Пауле код деактивации и инструкции по его применению для определенных точек вне Солнечной системы.

— Спасибо, — поблагодарила Паула. — Так ты разозлилась на нее?

— Мягко сказано! Я рисковала всем, я всю свою жизнь посвятила этому делу, а теперь обнаружила, что она преследовала совсем другую цель.

— Что ты собираешься делать?

— Поищу фракцию настоящих Ускорителей. Я все еще верю в эволюцию человечества.

— Я не сомневаюсь.


«Возмездие Элвина» вынырнул из слоя серых туч, поливавших помятые ветром пышные луга непрерывным дождем. Оскар выбрал место посадки у небольшой рощицы деревьев ранката. Плавно спустившись из шлюза, он с удовольствием осмотрелся. Такой знакомый вид круглого, приподнятого над землей дома вызвал неожиданный приступ ностальгии. Во время своего отсутствия он все реже и реже вспоминал о доме, о Джесарале, Дашику и Анье и уже почти поверил, что они больше ничего не значат для него. Но теперь, когда он вернулся, ему не хотелось покидать это место.

В Гея–сферу хлынул шквал смятения и радостного удивления. Оскар мягко усмехнулся, увидев, как Джесарал стремглав несется вниз по спиральной лестнице в центре дома, а потом бежит по газону ему навстречу.

— Ты вернулся, — завопил Джесарал. Он порывисто обнял Оскара и с юношеским пылом начал целовать. Его гея–частицы рассыпались вихрем беспорядочных эротических ощущений. — Ох, как я по тебе скучал.

— Приятно вернуться домой, — признал Оскар.

Тем временем подбежали Дашику и Анья.

— Я не мог поверить, увидев тебя в сне Гора, — сказал Дашику, крепко обнимая Оскара. — Ты был в Бездне! Ты до самого конца оставался в Мак-катране.

— Да, — подтвердил Оскар.

В кои–то веки он мог похвастаться своими приключениями. Наконец и Анья дождалась своей очереди его поприветствовать.

— Так, значит, вот кто ты такой? Секретный галактический суперагент?

— Только иногда, — с усмешкой сказал он. — К счастью, это бывает не слишком часто.

Из–за туч вынырнул еще один корабль и стал спускаться неподалеку от «Возмездия Элвина».

— А это кто? — смиренно спросил Дашику.

— И зачем космическому кораблю крылья? — поинтересовался Джесарал.

— Не крылья, а тепловые рассеиватели. А он мой новый партнер.

Анья слегка вздрогнула. Дашику бросил в его сторону неодобрительный взгляд, а в мыслях Джесарала уже разгорался гнев.

— Партнер по бизнесу, — поспешил пояснить Оскар.

«Искупление Меллани» мягко приземлился. Из шлюза выдвинулась алюминиевая лесенка.

Джесарал многозначительно переглянулся с Дашику и обидчиво надул губы. Оскар обнял ихобоих за плечи. Вспышки ревности доставили ему удовольствие.

Алюминиевые ступени прогнулись под весом Троблума, а дождь сразу промочил его обветшавший плащ–костюм. Он изумленно взглянул на сожителей Оскара и быстро отвел глаза.

— А что у вас за бизнес? — с любопытством спросила Анья.

— Исследования, — с довольным видом ответил Оскар. — За прошедшие столетия в поисках новых миров из Содружества ушло множество кораблей–ковчегов. И мы подумали: пора выяснить, что произошло хотя бы с некоторыми из них. Да и кто знает, что можно обнаружить на дальнем краю галактики. Уилсон провел лишь поверхностный осмотр.

Анья подняла глаза к небу, выражая неодобрение в своей неповторимой манере. Тем не менее она шагнула вперед и протянула руку Троблума.

— Рада вас видеть.

— Гм, спасибо.

Он с испугом уставился на протянутую ладонь. Впрочем, это уже не имело значения. Анья во все глаза смотрела на вторую фигуру, появившуюся на верхней ступеньке трапа. Она так удивилась, что забыла скрыть эмоции.

— Это моя невеста, — объявил Троблум.

— Счастлива познакомиться, — заговорила Катриона Салиб.

Она неуверенно улыбнулась, спускаясь по ступенькам, и сразу оперлась о руку Троблума.

Оскар понимал, что его мысли лучше бы скрыть, но не мог удержаться. Он первым поддержал Троблума, когда тот сделал Катриону реальной личностью. Троблум ухватился за единственный хрупкий шанс в тот краткий период между решением Ядра последовать за Гором и трансформацией. Он не раздумывал и не медлил, а просто сделал это, воспользовавшись слоем творения Бездны, чтобы облечь объемную проекцию в кровь и плоть и совершив самый человечный поступок за всю свою жизнь.

Оскар ничуть не сомневался, что Катриона быстро перерастет свой первоначальный разум. Но, в конце концов, непостоянство — это одна из характерных черт большинства людей, и надо уметь наслаждаться, пока все складывается отлично.


«Серебряная птица» приземлилась рядом с Домом Тюльпанов, едва примяв опорами ровную поверхность слоя гравия на посадочной площадке перед портиком главного входа. Джастина плавно спустилась сквозь шлюз и снова с наслаждением вдохнула бодрящий воздух старой Земли. Совсем недавно она едва не потеряла надежду на это. Следом за ней с веселым воплем на землю спустился Казимир. С тех недавних пор, как Джастина вызвала его из слоя творения Бездны, управляемая сила тяжести стала одним из его любимых развлечений.

Он неподвижно замер и, широко раскрыв рот, уставился на экстравагантно роскошное здание.

— Здесь твой дом-?

— Да, здесь я родилась и с тех пор здесь живу.

Это было не совсем так, но Джастина не хотела портить впечатление. Наивному Казимиру придется еще долго привыкать ко всему, что предлагает Великое Содружество. «А кто может стать лучшим его проводником и наставником?»

— Хочешь осмотреться?

— О да. — Он широким жестом обвел особняк. — А кто еще здесь живет?

— В настоящий момент никто. Боюсь, дом постепенно превращается в музей. Мы найдем тебе спальню, вернее, несколько комнат. В западном крыле есть отличные апартаменты.

Он поймал ее за руку и посмотрел с тем самым умоляющим выражением больших любящих глаз.

— Джастина, а ты останешься рядом со мной?

— Гм. — Она опять покраснела. «Ну же, девочка, возьми себя в руки». — Я поживу здесь некоторое время, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке. В ближайшее время я буду очень занята, придется разбираться сразу со многими вещами.

Он усмехнулся.

— Ты только что спасла галактику. Люди должны дать тебе время для отдыха. Я в этом уверен.

— Возможно.

Джастина помедлила, дожидаясь, когда откроются входные двери — огромные черные пластины из блестящего каменного дерева, украшенные золотым растительным орнаментом. «Я никогда не замечала, что они очень похожи на ворота особняка в Сампалоке». Оскар поклялся, что первый исследовательский полет посвятит поискам предыдущих обитателей Мак-катрана. Она никак не могла привыкнуть к мысли об этом партнерстве. «С другой стороны, в Бездне все реально». И Казимир тому доказательство. И Катриона.

Казимир с любопытством наблюдал, как во всем огромном холле зажигается свет.

— Сколько лет этому дворцу?

— Больше тысячи, — с гордостью ответила Джастина.

— Дремлющие небеса, — пробормотал он, вслед за ней входя в дом.

— Я каталась здесь на роликах, — с нежностью припомнила она. — Когда была в твоем возрасте или чуть моложе. Отец кричал на меня и…

Она резко остановилась. Волна дрожи прокатилась по телу, заставив схватиться за дверной косяк. Ее физическое тело едва не отозвалось на потрясение потоком слез.

В проеме двери, ведущей в белый зал, стоял Гор. Его объемная проекция, как обычно, соответствовала облику двадцать четвертого столетия — золотая кожа, черные рубашка и брюки.

— Папа? — вскрикнула она.

Ее превосходный рациональный мозг всегда знал, что он будет ждать ее здесь, что АНС реанимирует его личность сразу, как только получит известие об утрате тела в домашнем мире аномийцев. Но там, в Маккатране, его вознесение было таким реальным, таким наглядным. Ее физическое тело и мозг уверовали, что разум и тело отца перешли на новый, более высокий уровень, что папа умер, а все, что последует за этим, только результат умных технологий.

Человеческая плоть и кровь порой причиняют слишком сильную боль.

— Ты отлично там поработала, — сказал Гор. — Не все, находясь в физическом теле, смогли бы справиться с таким эмоциональным стрессом. Спасибо.

— Не за что, — едва слышно ответила она.

— Как тебе это нравится — мое основное тело наконец сгорело в пламени новой. Проклятый Марий, жалкий мерзавец, в некоторых отношениях он еще хуже, чем Иланта. Забавно, но я. хоть и не склонен к ностальгии, вероятно, стану по нему скучать. Это бесполезное тело было чем–то вроде физиологической страховки. Надо бы клонировать себе еще одно. Хотя не думаю, чтобы я им воспользовался.

— Неплохая идея.

— Я хочу подробно расспросить кое о чем Экспедитора. Он может помочь восстановить некоторые детали. На астероиде Оззи я подключил хранилище, как только меня вернули из небытия. Мою память восстановили вплоть до того самого момента, когда я стартовал на «Последнем броске». Но нет точных сведений о том, что произошло в мире аномийцев между приземлением и тем моментом, когда старик Тизак включил механизм вознесения. Похоже, там возникли какие–то серьезные проблемы.

— Да, я тоже так поняла.

— Правильно. Да, ты себе не представляешь, какую шумиху подняла фракция Дарвинистов. Мелкие равнодушные мерзавцы. Я бы не отказался от твоей помощи, чтобы их приструнить. Ты собираешься возвращаться?

Джастина положила руку на плечи притихшего Казимира и решительно посмотрела в глаза на золотом лице.

— Не сейчас, отец. Мне надо здесь кое с чем разобраться. Это может занять некоторое время.

Корабль с ультрадвигателем висел в трансмерном погружении в пяти миллионах километров от Близнецов Лео. Марий и сам не знал, почему выбрал это место. Возможно, его подсознание определило, что никто не заподозрит его в бегстве именно сюда.

О том, что делать дальше, он не имел ни малейшего понятия. Одноразовые адресаты, подключенные им к унисфере, дали полное представление о политических последствиях эволюции Бездны и падения барьера вокруг Солнечной системы.

АНС выполнило свою угрозу приостановить деятельность фракции Ускорителей и разослало инструкции по выявлению и аресту уцелевших агентов. Список получился довольно внушительным, и имя Мария стояло в самом начале, сопровождаемое обвинением в геноциде. Об этом власти не забудут ни за пару десятков лет, ни за пару веков, особенно если за дело возьмется Паула Мио. Следовательно, ему придется навсегда покинуть Великое Содружество.

Не то чтобы у него оставался выбор. Где находятся новые колонии и какое общество развивается в каждой из них, он не знал. Он мог бы бы разыскать других агентов Ускорителей из списка и организовать что–то вроде движения сопротивления. Это будет опасное мероприятие, но наиболее близкое ему по духу.

Прозвучал сигнал тревоги…

Его корабль выдернули в реальное пространство раньше, чем ускоренный разум осознал, что происходит. Кроме микроскопической точечной

аномалии прямо перед кораблем, сенсоры ничего не успели обнаружить. А потом они отключились вместе с двигателем. Корабельные системы отказали. Исчезла даже сила тяжести, оставив Мария в состоянии свободного падения. В каюте погас свет. Юз–дубль не отвечал на запросы. Сканирование бионониками показало, что вышла из строя и система жизнеобеспечения.

Канал связи открылся в его макроклеточной ячейке.

«Ты арестован», — объявил ему адмирал Казимир.

— Ненадолго, — огрызнулся Марий. — Она вернется.

«Не вернется. Никто из них не возвращается никогда».


Решимость Араминты испарилась, как только большая пассажирская капсула приземлилась рядом с просторным белым домом. Даже небольшой приготовленный ею сюрприз показался каким–то жалким. Предсказать, как он ее встретит, было абсолютно невозможно. Да, он помогал ей раньше, но тогда маньяки Воплощенного Сна угрожали его миру и его жизням.

Теперь они ушли, благодаря ей и их общему обману. Эллезелин будет выплачивать компенсации за материальный ущерб, причиненный во время вторжения. Иниго обещал это ей, когда вернулся и занял пост президента, от которого она отказалась. На ослабление движения Воплощенного Сна потребуется немало времени, но он лучший — и единственный. — кто способен с этим справиться. После эволюции Бездны все поверили, что он поступает правильно.

На траву из корабля она вышла в двух телах: своем собственном и Араминты–два. Всеми четырьмя глазами она осмотрелась, наслаждаясь знакомым видом.

После ее отъезда мистер Бови неплохо потрудился. Дом был отремонтирован и покрашен заново. С другой стороны, если кто–то и мог быстро и качественно сделать ремонт, то это он, с его обширными связями в бизнесе.

Сразу несколько их выскочили из дома и побежали к ней, радостно улыбаясь, и у нее перехватило горло. «Значит, она все еще ему небезразлична!» Сейчас, когда она убедилась, что все может сложиться хорошо, она решила, что теперь вправе заплакать — и слез будет целое море. Гея-сфера внезапно наполнилась ощущением облегчения, ясно и в полную силу излучаемого ими всеми.

Восемь мистеров Бови окружили их двоих. Молодой блондин неуверенно заглянул ей в глаза.

— Ты вернулась.

Его нерешительность ее окончательно убедила. Она молча обняла юношу. А потом они стали целоваться.

— Твои приключения просто невероятны, — заговорил мистер Бови азиатского типа с Араминтой–два. — Ты ни разу не отступила. Ни на секунду. Эллезелин, «Свет Заступницы» — ты все время шла вперед и вперед. Великолепно!

— Меня вынудили это сделать, — ответила она ему. — Иначе я не смогла бы остаться в живых.

— Я с ума сходил, когда райели прервали связь. А потом Гор передавал свои сны, и ты уже была в Маккатране. Это… — Все его воплощения, собравшиеся на лужайке, радостно рассмеялись. — Оззи, это же невероятно. На какое–то время ты встала во главе всей Вселенной.

Араминта потупилась с притворной скромностью.

— Тебя это возбуждало?

Молоденький блондин смущенно откашлялся.

— Могло бы возбудить.

— Разреши, я верну свой долг. Сосредоточься.

Араминта прикрыла глаза и сосредоточилась на своих мыслях, распространяемых в Гея–сфере. Осторожно и медленно она отозвала свой разум из одолженного тела. Потом открыла глаза и увидела его прямо перед собой, с такой знакомой улыбкой на губах. Затем он осмотрел себя.

— Ты хорошо о нем заботилась.

— Конечно.

Араминта оставила светловолосого юношу и шагнула к оригиналу — она и сейчас мысленно так его называла. Немного странно было целовать тело, в котором еще несколько секунд назад жила она сама.

— Знаешь, а это интересный опыт — побыть мужчиной, — дразнящим хрипловатым голосом призналась она.

— В самом деле? Почему?

— Я многое узнала о… рефлексах. — Она продолжала стоять, прижавшись к нему. — Особенно о непроизвольных.

— Угу.

Его голос тоже стал хриплым.

— И во время отсутствия я вела себя очень плохо.

— Это одна из лучших твоих привычек.

— Ты не понял. Когда узнаёшь, на что способна Бездна, хочется воплотить все свои желания. Это действительно возможно. Всё.- И я не смогла противиться искушению. Кстати, не только я одна. Искушению поддались почти все, кто там был. В особняке Сампалока мы устроили настоящую фантастическую оргию.

— А. — В его мыслях проскользнуло разочарование. — Что ж, вы только что спасли всех нас. Думаю, это оправдывает ваше поведение.

— Точно так я и подумала. — Араминта уже забыла, как забавно поддразнивать мистера Бови. Но бедняга действительно страдал, а он такого не заслуживал. Он был слишком благородным. — Я видела, как Джастина, Эдеард и Троблум вытаскивают из слоя творения своих утраченных возлюбленных, словно кроликов из шляпы.

Мистер Бови нахмурился.

— И…

— Вот я и подумала: я не потеряла своего любимого, но кое–кто, кого я люблю, заслуживает большего, чем я одна.

Араминта озорно подмигнула и повернулась к пассажирской капсуле. Из нее вышли остальные Араминты.

Мистер Бови с недоверчивым восхищением посмотрел на пятнадцать одинаковых Араминт, шагающих по лужайке.

— Помнишь разговор о том, какого типа тела я бы хотела иметь, когда стану мультиличностью? — спросила она. — Я решила, что этот вариант совсем неплох.

— Он абсолютно великолепен.

— Отлично. Значит, теперь все вы сможете отправиться со всеми нами в постель?

— О да!

— И поскорее, пожалуйста.


«Последний бросок» плавно спустился сквозь зимнее ненастье и приземлился у дома в Голландском Парке. Экспедитор не стал тратить время и телепортировался сразу в гостиную.

— Папочка–а–а-а!

Девочки стремглав бросились к нему. Тоненькие ручки с неожиданной силой обняли шею. Звонкие слюнявые поцелуи покрыли лицо. Маленькая Роза бегала вокруг и кричала, добиваясь своей доли внимания, но старшие сестры его не отпускали. Он подхватил ее и прижал к груди.

В дверях появилась Лиззи. Она улыбалась, а в глазах блестели слезы.

— Я вернулся, — объявил он.

— Вижу, — ответила она. — Тебе придется кое–что мне объяснить. И никогда, слышишь, никогда…-

Экспедитор поцеловал жену.


Мир, как и всегда, оказался благоприятным для жизни. Район субтропиков, где шла Араминта, расстилался просторными долинами, вдалеке белели снежные шапки горных вершин, а прямо перед ней поднимался лес.

Они провели в этом мире пару дней, неторопливо шагая по узкой тропинке, и вскоре она услышала пение.

— Они здесь, — сказала она Аарону.

Он не отреагировал. Томансио легонько подтолкнул его навстречу запоминающимся песням чужаков. Аарон не сопротивлялся, а просто молча шел вместе со своими провожатыми, как делал это все время после того, как покинул Маккатран. Его больше не мучили кошмары. Он не чувствовал ничего. Разум просто отключился самостоятельно.

Рыцари–Хранители хотели взять его с собой на Дальнюю, где к его услугам были бы лучшие клиники и доктора, медицинские модули и специалисты по редактированию памяти. Личность Леннокса Мятежника восстановится, утверждали они. Но Араминта отвергла предложение. Она сказала, что Аарон достаточно натерпелся от высоких технологий и теперь ему необходимо настоящее лечение. Томансио сильно удивился ее варианту, но быстро согласился.

На широкой поляне раскинулся лагерь нескольких десятков сильфенов. Над полукругом ярких шатров реяли длинные геральдические стяги. В центре горел огромный костер. Несколько сильфенов, сидя у огня, играли на инструментах, напоминающих флейты. Почти все остальные танцевали.

Араминта не слишком удивилась, увидев среди них женщину человеческой расы. Ее одежда, как и у многих сильфенов, состояла из простой белой блузы, расшитой золотыми и бирюзовыми драконами, и длинной хлопковой юбки из отдельных полотнищ, причудливо развевающихся во время танца. Отрешенный взгляд свидетельствовал о полной погруженности в музыку. Длинные золотистые пряди вьющихся волос развевались вокруг головы в такт движениям. Араминта мельком заметила слегка выдающийся подбородок и резко очерченные скулы — точно такие же, как и у нее самой.

— Прокляни меня, Оззи, — пробормотал Томансио.

Он застыл неподвижно, озирая сцену, словно заколдованный эльфами.

А потом им навстречу вышли Облачный Танцор и Брэдли. Араминта поспешила к ним. Танцоры, окружив ее хороводом, защебетали трелями в знак приветствия и одобрения.

— Ты отлично справилась, — сказал Брэдли.

— Спасибо вам, — ответила она. — Спасибо, что поверили в меня.

— В твоем случае это было нетрудно, — заявил Облачный Танцор, и его рот округлился в усмешке.

— Я кое–кого привела с собой, — добавила Араминта.

— Мы знаем.

— Помогите ему, пожалуйста. Демоны в голове причиняют ему страдания, как когда–то мучили вас, — обратилась она к Брэдли.

Он широко распростер крылья.

— Ну, раз уж сильфены сумели вылечить меня…

— Вот на это я и надеюсь.

— Он может пойти с нами, — предложил Облачный Танцор. — Но где он окажется, предсказать нельзя.

— Он твердо держится на ногах, — заверила их Араминта. — Вспомните, что совершил он для остальных.

— О, да ты повзрослела. Араминта, ты чудо. Мистеру Бови очень повезло.

Она смущенно улыбнулась в ответ.

— Думаю, мне пора подойти и поговорить с твоим вторым приятелем, пока он не взорвался, — сказал Брэдли.

Араминта рассмеялась, заметив, с каким испугом смотрит Томансио на приближающегося к нему Брэдли. Стойкий супервоин, склонившийся перед своим кумиром. О чем–то вспомнив, она стала пробираться между танцующими и вдруг обнаружила, что двигается в такт мелодии. Где–то у самого края ряда шатров двое рослых сильфенов, которых она не видела прежде, начали ритмично бить в барабаны.

Женщина обеими руками стала подзывать ее к себе.

— Я Меллани, — представилась она, перекрикивая музыку.

— Да, я знаю.

— Конечно, знаешь. Я горжусь тобой, Араминта.

— Спасибо. Для меня это очень важно.

— Но теперь все закончилось, так что пойдем танцевать.


Они пришли со всей галактики. Ковчеги и боевые корабли райелей собрались на орбите звезды, где находилась станция «Центурион». Вид звездного неба здесь не изменился. Звезды Стены светили, как обычно, будто ничего не произошло. Только через несколько столетий из руин научной базы можно будет увидеть, что они стали ярче.

Паула телепортировалась в Маккатран вместе с Кватуксом. Они оказались в Золотом Парке, над которым все еще раздавались резкие крики морских птиц, мечущихся в поисках исчезнувшего моря. Словно восхищенный турист, она медленно повернулась кругом и встала лицом к белым колоннам и широким куполам Дворца–Сада.

— Никогда не предполагала оказаться здесь, — сказала она.

Кватукс поверх головы Паулы смотрел на башни Эйри.

— Я тоже, — признался он.

Они вместе пересекли запущенный парк вдоль извилины Главного канала и прошли до Бирмингемской заводи. Паула прекрасно помнила доблестные подвиги, которые Эдеард свершил на ее берегах, но хранила молчание, понимая, что Кватукс прибыл сюда с единственной целью.

По берегу Главного канала они прошли до Высокой заводи, и над затянутой водорослями водой Паула безошибочно узнала особняк семьи Кальверит. Только теперь она поняла, почему Джастина сокрушалась о том, что город опустел. Она бы с радостью посетила это место, но во времена расцвета деятельности Идущего–по–Воде, понаблюдала бы за разворачивающимися интригами и повстречалась бы с людьми, знакомыми только по снам, — вот это было бы восхитительно.

По мосту, названия которого она не помнила, они перешли через Торговый канал и оказались в районе Эйри. Рассматривая изогнутые шпили, Паула сквозь прозрачный купол увидела созвездие кораблей райелей, словно охранявших своего древнего собрата.

— А что потом? — спросила Паула.

— Это решение мы примем все вместе, — ответил Кватукс, — Я боюсь, что изменения скажутся на нас не лучшим образом. Бездна целую вечность была нашей целью, она стала частью нашей жизни.

— Ты можешь не сомневаться, что в Великом Содружестве вам всегда рады.

— Твоя доброта делает тебе честь. Но у нас есть обязательства перед другими расами, живущими на Высоком Ангеле и других ковчегах.

— Вы по–прежнему будете предоставлять им убежище?

— Вероятно. У некоторых не осталось домашних миров, куда они могли бы вернуться. Уже было выдвинуто предположение, что мы продолжим нашу деятельность в новых галактиках.

— А ты, Кватукс? Что станешь делать ты? Есть ли у райелей домашний мир?

— Есть. Но вряд ли кто–то придает этому значение. С тех пор как мы объявили войну Бездне, уже две расы там достигли способности мыслить разумно. Пути назад для нас нет.

— Может, это и к лучшему. Однажды я попыталась вернуться домой. За время отсутствия я слишком сильно выросла. Как и мы все.

Наконец они остановились перед храмом Заступницы. Кватукс нерешительно помедлил перед ступенями.

— Тебе не обязательно это делать, — сочувственно сказала Паула.

— Обязательно.

В храме стояла тишина. Лучи, проникавшие сквозь центральный прозрачный купол, почти не освещали боковые притворы. И как раз на границе серебристого сияния стояла статуя, высеченная из белого мрамора. Паула подняла взгляд к серьезному, искусно вырезанному лицу, и уголки ее губ приподнялись в одобрительной улыбке.

— Здесь она выглядит совсем по–другому, — отметила она. — Но я и видела ее всего только раз, когда мы прибыли на Дальнюю.

— Я помню, — сказал Кватукс. — В тот день я впервые с ней встретился.

— Я не одобряла ее участия.

— А я любил ее даже тогда. Она была такой яркой, такой грешной и такой полной жизни. Она снова научила меня чувствовать. Я ей многим обязан.

— Но как же она оказалась здесь?

— После того как Кэт покончила с ней, ее, конечно, оживили. Я сам предоставил воспоминания для ее нового тела, поскольку мы делили все ощущения вплоть до самого конца. Именно поэтому мы и расстались. Мы больше ничего не могли узнать друг о друге.

— И она села на корабль династии Брандтов, чтобы начать новую жизнь. После войны против Звездного Странника так много Брандтов разочаровались в Великом Содружестве, что едва ли не пятая часть старших членов семейства отправились на поиски новых миров. Они с радостью взяли ее на корабль, но бедняжка, наверное, чувствовала себя такой одинокой.

— Это был лучший выход. А потом, когда они приблизились к Стене, Маккатран каким–то образом услышал ее. Он принял ее за райеля, поскольку мы долго делились любыми мыслями, и позвал ее.

— А Бездна довершила все остальное. Как делала это всегда.

— Да.

Кватукс поднял щупальце и погладил щеку статуи.

— Прощай, моя любимая.

С этими словами он вышел из храма.

Паула не удержалась, чтобы не оглянуться через плечо и не проверить, не ошиблась ли она. На мгновение ей показалось, что на лице статуи вспыхнула смешная беззаботная ухмылка Тигрицы Панси, всегда сиявшая на ее лице в счастливые дни. Но это была лишь игра света.


С поворота извилистой горной дороги Салрана смотрела на равнину Игуру и не узнавала ее. Впрочем, в этот день вообще все казалось ей странным.

За ее спиной кто–то кашлянул. Она испуганно обернулась.

— Эдеард! — вскрикнула Салрана.

Это был, конечно, он, только намного старше. Впрочем, такой робкой, полной надежды улыбки она не встречала ни у кого. Про–взгляд Салраны, несмотря на ее старания, не мог его обнаружить, хотя Эдеард стоял от нее не больше чем в пяти ярдах. И она почему–то не чувствовала своей третьей руки.

— Что произошло? — взмолилась она.

Эдеард опустил глаза на маленького мальчика, которого держат за руку. Ребенок ответил ему любящим взглядом. В их лицах нетрудно было отыскать схожие черты.

— Эдеард!

Салрана едва не плакала.

— Это так трудно объяснить, — сказал он. — Я знаю, я сам перенес подобное испытание. Но, если у тебя сохранилась хоть капля доверия ко мне, не сомневайся, что все будет хорошо. Тебе ничто не угрожает.

Она нерешительно шагнула в его сторону.

— Где мы? И где Маккатран? Произошло землетрясение?

Она повернулась лицом к картине разрушений, потрясших равнину. Фермы, цветущие сады и виноградники исчезли, и вместо них до самой береговой линии протянулась серая каменистая пустыня. Но еще более странно выглядели корабли. По крайней мере, она думала, что это корабли, ни на что другое они не походили. Двенадцать металлических чудовищ лежали на краю разоренной равнины, и она не могла себе представить, чтобы такие махины когда–то летали.

— Мы дома, — сказал Эдеард. — Хотя это уже не дом, не настоящий дом. Маккатрана больше нет. Но никто не погиб. Все его жители прожили замечательные жизни, Салрана. И теперь у нас появился шанс прожить наши жизни. Вместе.

— Вместе? — все так же растерянно переспросила она.

— Ну, точнее говоря, втроем. — Он взъерошил волосы на голове мальчика. — Это Бурлал, мой правнук.

— Правнук? Эдеард, объясни, я ничего не понимаю.

— Я знаю. Возможно, я зря это сделал, поскольку Заступница знает, я поступил так из чистого эгоизма. Но иногда, чтобы выйти на верный путь…

— …надо сделать что–то неправильно.

— Ты ведь закончила свою стажировку в госпитале Уффорда?

— Я должна была уехать завтра, но очнулась здесь. — Она нахмурилась. — Нет, как–то я ведь сюда добралась. Эдеард, может, я все это вижу во сне?

Он взял ее за руку, вызвав до смешного сильное чувство благодарности. Но ведь любое его прикосновение всегда так на нее действовало, и за долгие месяцы, проведенные вдали от Маккатрана, она очень соскучилась.

— Мы теперь не во сне, моя любимая. Мы полностью реальны. И здесь, сейчас, я выбираю тебя среди всех остальных. Я выбираю тебя сегодняшнюю, потому что это и есть настоящая ты. Мой брат научил меня.

— Какой брат?

Он рассмеялся.

— Мне так много придется тебе объяснять, что не знаю, с чего начать. Я ведь никогда не рассказывал тебе о своих снах? Так вот, всю жизнь каждую ночь я видел сны о жизни за пределами Бездны. Ну, там, откуда прибыли корабли. Снаружи, где Вселенная простирается в бесконечность.

— Откуда прилетели Рах и Заступница?

— Да. И мы втроем отправимся туда на одном из этих кораблей. Они улетят отсюда. И мы будем жить там, Салрана, снаружи, среди звезд.

Она улыбнулась его безрассудству. Но Салрана видела, что Эдеард счастлив, и это ей нравилось.

Рука Эдеарда легла ей на плечи, что привело ее в полный восторг. Именно такого откровенного и искреннего жеста она ждала много лет. А потом она увидела странно одетого человека, идущего в их сторону. На нем было что–то вроде юбки в яркую клетку и алая куртка. В густых каштановых волосах сверкали извилистые серебряные и золотые нити.

Он остановился перед ними, осмотрел с ног до головы и широко улыбнулся.

— Я вас знаю, — с удивлением сказал Эдеард. — Вы Лев Уокер. Вы были директором научной станции, где работал мой брат, и тогда мы впервые увидели друг друга во сне.

— А, да, это был я. Доброе утро, Идущий–по–Воде. И, конечно, тебе, Салрана. А ты, наверное, Бурлал. Я угадал?

Мальчик настороженно кивнул и теснее прижался к ноге Эдеарда.

— Примите мои искренние поздравления. Идущий–по–Воде, это было просто великолепно. Прошлую ночь я провел в горах, где воздух чище. Не хотел ничего пропустить. В конце концов, не каждый день можно увидеть, как эволюционирует целая Вселенная, верно?

— Я тоже видел это впервые, — ответил Эдеард.

— Ну, что ж, теперь все закончилось. — Он озорно подмигнул Салране. — Такому старому романтику, как я, приятно видеть вас вместе. — Затем его палец уперся в грудь Эдеарда. — Постарайся снова ничего не напортить, парень.

— Постараюсь, — негромко заверил его Эдеард.

— Ну, мне пора. Я думаю, вам двоим есть о чем поговорить.

Он проворно зашагал вниз по дороге.

— Постойте, — окликнул его Эдеард — Куда вы идете?

— Вперед, — ответил Лев Уокер и взмахнул рукой. — Всегда вперед.


Оглавление

  • ГЛАВА 1
  •   ДЖАСТИНА Год третий, перезагрузка
  • ГЛАВА 2
  •   ШЕСТНАДЦАТЫЙ СОН ИНИГО
  • ГЛАВА 3
  •   ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ СОН ИНИГО
  • ГЛАВА 4
  •   ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ СОН ИНИГО
  • ГЛАВА 5
  •   ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ СОН ИНИГО
  • ГЛАВА 6
  •   ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ СОН ИНИГО
  • ГЛАВА 7
  •   СОРОК СЕДЬМОЙ СОН ИНИГО Триумф Идущего–по–Воде
  • ГЛАВА 8
  •   ПОСЛЕДНИЙ СОН ИНИГО
  • ГЛАВА 9
  •   ДЖАСТИНА Год сорок пятый
  • ГЛАВА 10
  •   ДЖАСТИНА Год сорок пятый, день тридцать первый
  • ГЛАВА 11
  • ГЛАВА 12