Месть ожившего болванчика [Роберт Лоуренс Стайн] (fb2) читать онлайн

Р. Л. СТАЙН Месть ожившего болванчика

КОШМАРИЯ

ОТЕЛЬ

«ШАТУН»

ИМЕЮТСЯ СВОБОДНЫЕ МЕСТА

ЧТОБ БОЛЬШЕ СТРАХОВ ИСПЫТАТЬ, ОСТАВАЙТЕСЬ НОЧЕВАТЬ!

В стоимость проживания входят:

♠ удобные постели из гвоздей

♠ бассейн слизи

♠ ежедневная уборка трупов

Бронируйте заранее

Все умирают от желания попасть к нам!

Часы регистрации: с 4:00

Часы выписки: до сих пор никто не покидал отель

И не забудьте посетить нашу сувенирную лавку!

1

Вы, вероятно, зададитесь вопросом, почему мы с моей лучшей подругой Молли Моллой оказались на старом кладбище среди ночи.

Я поежилась при мысли о том, что мы делаем. Ветер завывал среди деревьев, и бледные зигзаги молний расчерчивали небо.

— Скорее, Молли, — прошептала я, обхватив себя руками, когда луна скрылась за тучами. — Гроза идет.

— Я и так спешу, Бритни, — сказала Молли. — Но земля… она ужасно твердая.

Мы рыли могилу. По очереди. Одна копала, а другая тем временем стояла на стреме.

Я почувствовала на лбу холодные капли дождя. Я не сводила глаз с низенькой ограды. Ни малейшего движения. Единственными звуками был скрежет лопаты, вгрызающейся в землю, да раскаты грома, глубокие, но отдаленные.

Напротив меня заскрипело старое надгробие, словно ветер накренил его.

Я втянула в себя воздух. Внезапно мне представилось, как могильный камень опрокидывается. И что-то выползает из могилы.

Ладно, ладно. У меня буйное воображение. Все знают за мной такое.

Мама так вообще говорит, что я стану либо писательницей, либо сумасшедшей.

Она думает, что это очень смешно.

Иногда обладать богатым воображением очень даже неплохо. А иногда это лишь усугубляет страхи.

Как сегодня.

Молли перестала копать, чтобы убрать волосы с глаз. Капли дождя барабанили по ковру из опавшей листвы на земле.

— Бритни, посмотри, достаточно глубоко? — спросила она хриплым шепотом.

Я взглянула на стеклянный гробик на земле.

— Копай дальше. Нужно зарыть ее как можно глубже, — сказала я.

И снова повернулась в сторону улицы. Было поздно, и квартал был погружен в темноту и тишину. Но вдруг кто-нибудь будет проезжать мимо и заметит нас?

Как мы сможем объяснить, что роем могилу?

Как мы сможем объяснить, зачем мы здесь?

Молли со стоном вогнала в землю лезвие лопаты.

Захрустели сухие листья. Затаив дыхание, я прислушалась. Шаги. Кто-то быстро подбирался к нам по опавшей листве.

— Молли… — прошептала я.

И тут я увидела их: они семенили, выстроившись цепочкой. Еноты. Стая енотов с горящими глазами. Из-за кругов черной шерсти на их мордочках создавалось впечатление, будто они вырядились на маскарад.

Они замерли на месте при виде нас. А потом поднялись на задние лапы.

Интересно, еноты на людей нападают?

Эти выглядели уж больно голодными. Я представила, как они наваливаются на нас с Молли всем скопом. Карабкаются по нам, кусают, терзают когтями…

Яркая вспышка молнии выхватила их из темноты. Все они смотрели на маленький стеклянный гробик. Уж не вздумалось ли им, что там, внутри, находится что-то съестное?

Удар грома — на этот раз ближе — напугал их. Вожак повернулся и бросился наутек. Остальные последовали за ним.

Я поежилась и вытерла со лба дождевую воду.

Молли протянула мне лопату.

— Твоя очередь, — сказала она. — Там всего ничего осталось.

Деревянный черенок оцарапал мне ладонь. Я счистила ногой грязь с лезвия и подошла к неглубокой яме.

— Никто никогда не найдет ее здесь, — сказала я. — Как только мы зароем эту зловещую штуку, она уже не будет нам угрожать.

Молли ничего не ответила.

Внезапно я почуяла что-то неладное.

Обернувшись, я увидела, что Молли, разинув рот, во все глаза смотрит, смотрит на высокое надгробье рядом с нами. Она показала пальцем:

— Брит…

И тогда я услышала, как могильный камень заскрипел. И увидела бледную руку, медленно вытягивающуюся из могилы.

Не было времени даже пошевелиться. Не было времени закричать.

Я застыла, как вкопанная — и смотрела, как рука сомкнула свои холодные костлявые пальцы на моей лодыжке.

И только тогда я закричала.

2

Двумя неделями раньше меня занимали совсем другие мысли. Я не думала о старом кладбище в конце улицы. У меня были иные проблемы.

Точнее, одна проблема, зато большая. И имя ей было Итан.

Итан — мой двоюродный брат, а ненавидеть двоюродного брата нехорошо. Так что давайте просто скажем: он не самый мой любимый человек на Земле.

Я люблю составлять списки. И если бы я составляла список из пяти тысяч самых моих любимых людей в мире, мой двоюродный братец в него не вошел бы.

Понимаете, о чем я?

Был вечер пятницы, почти время ужина. А я примостилась на краешке кровати в моей новой спальне.

Почему у меня новая спальня?

Потому что мама с папой выкинули меня из моей замечательной комнаты в мансарде, дабы освободить комнату отгадайте для кого? Для Итана, разумеется. Теперь мне приходилось спать в маминой каморке для шитья. И швейная машина так и стояла до сих пор у стены. Так что догадайтесь сами, много места было в моем распоряжении? Ясное дело, не слишком.

Я разговаривала по сотовому с Молли. Молли, наверное, единственный человек, который знает, какая зараза этот Итан. Потому что она имела удовольствие познакомиться с ним. И получила на память две ссадины на коленках.

Кто вообще сказал Итану, что лягать людей — это весело?

Мы с Молли прямо как сестры. Если уж речь зашла о Молли Моллой, не забудьте и меня, Бритни Кросби. Нам обеим по двенадцать лет, живем мы в одном квартале и учимся вместе с третьего класса.

Мы обе любим рисовать и раскрашивать. Нам обеим нравится составлять всевозможные списки. Мы постоянно заканчиваем фразы друг за друга — как будто у нас один разум!

Молли чуть выше меня и спортивнее. У нас обеих медно-рыжие волосы, разве что ее посветлее и более волнистые. И у обеих нас карие глаза.

Я всегда веселая. А Молли нелегко рассмешить.

Думаю, она серьезнее меня потому, что ее родители расстались, и она живет со своим папой. Он много путешествует и вообще слегка не от мира сего. Так что она чувствует себя единственной взрослой в доме.

Очевидно, я много думала об этом.

Как-то раз я составила список своих хороших и дурных качеств. И одним из хороших было то, что я всегда искренне стараюсь понять своих друзей.

— Я не могу сейчас прийти, — говорила я Молли. — Этот паршивец Итан будет здесь с минуты на минуту. Папа отправился на автобусную остановку его встречать.

Молли застонала в телефон.

— Может, тебе повезет. Может, он автобус пропустит. Какого черта он вообще к вам приперся?

— Да предкам его пришлось куда-то уехать, — сказала я. — Он даже пойдет в местную школу. Вроде бы в третий класс.

— Он совершенно больной, — сказала Молли. — Может, тебе следовало бы переселиться куда-нибудь, пока он не съедет.

Я закатила глаза:

— Так мама и согласится!

— Она знает, что ты его ненавидишь, — сказала Молли.

— Мне надо жалеть Итана, потому что у него такая нелегкая жизнь, — сказала я. — Ну, знаешь, родители у него долго болели, не уделяли ему внимания.

На том конце линии Молли, должно быть, покачала головой:

— Да уж. Помню.

Я застонала.

— Так что мама и папа велели мне хорошенько о нем заботиться. Каждые десять минут напоминают, что я должна быть к нему добра.

— Ну здрасьте! — сказала Молли. — А они в курсе, что он всех пинает, когда взрослые не смотрят? Они знают, как он пытался дать тебе подножку, чтобы ты полетела вниз головой с лестницы? Ты рассказывала им, как он скормил тебе сэндвич с дохлыми жуками?

— Он редкий пакостник, но они мне не верят, — сказала я. — В прошлый раз, как Итан у нас гостил, он стал возиться с моим компьютером и стер весь мой доклад. Сказал, что это вышло нечаянно. А потом заржал.

Молли опять застонала.

— Вот гаденыш.

— Молли, ну что же мне делать? — запричитала я. — Он будет жить с нами несколько недель.

Молли с мгновение помолчала. А потом сказала тихо:

— Смирись, Бритни. Твоя жизнь кончена.

— ОЙ! — вскрикнула я, услышав оглушительный треск. Это что, внизу?

Я чуть не выронила телефон.

Неужели Итан уже здесь?

3

Я бросилась в кухню и обнаружила там маму: склонившись в три погибели, она собирала с пола фарфоровые черепки.

— Поверить не могу, что уронила эту тарелку, — проговорила она, качая головой.

Мама невысока ростом, в ее темно-каштановых волосах белеет седая прядь. Она маленькая, худенькая и буквально кипит энергией. И вообще она симпатичная, разве только очки в темной оправе придают ей вид эдакой профессорши философии. Она постоянно суетится, все у нее из рук валится. И всякий раз она говорит: «Поверить не могу, что я это уронила».

— Может быть, ты нервничаешь из-за Итана, — сказала я, наклоняясь подобрать зазубренный осколок фарфора. — Уж я-то точно нервничаю.

— Эй. — Она ущипнула меня за щеку. Не со зла, конечно, но все же слишком сильно. Я единственная на свете, кого она щипает. Уж не знаю, почему.

— Хорошее отношение, помнишь? — сказала она. — Поддерживай хорошее отношение. Ты давала слово.

— Я тогда пальцы скрестила, — сказала я.

Какое тут хорошее отношение!

В последний приезд Итана у нас с ним вспыхнула настоящая драка. Представляете? Тихоня Бритни Кросби расквашивает своему двоюродному братцу нос и заставляет его разреветься в присутствии всех своих друзей!

На меня это совершенно не похоже. Но он доводит меня до белого каления!

— Дай Итану шанс, — сказала мама, отряхивая джинсы. Она носит модные джинсы в обтяжку и здорово в них смотрится. С ее маленьким ростом мы можем меняться вещами. Что очень удобно. — У него было много проблем, — продолжала она. — А теперь еще и родители оставили его Бог знает на сколько. Он не плохой. Он проказничает только потому, что ему одиноко.

Ну да. Конечно.

Я услышала, как хлопнула дверца машины. Из гаража донесся голос папы.

— А вот и они, — сказала мама. — Помни, Бритни, в этой ситуации ты старшая. Встреть Итана хорошо, и все будет прекрасно.

— Я попытаюсь. Честное слово, — сказала я и не покривила душой.

Гаражная дверь распахнулась. В кухню вошел папа, неся два чемодана Итана.

— Наш новый член семьи прибыл, — сообщил он.

Итан вприпрыжку спешил за ним, на его лице играла широкая улыбка. Со стороны Итан кажется вполне славным мальчуганом. Он невысокий, белокожий и светловолосый. У него васильковые глаза и симпатичный остренький подбородок. На нем была серая толстовка с капюшоном поверх мешковатых джинсов.

А что это перекинуто через его плечо?

Я пригляделась. Это был ухмыляющийся болванчик чревовещателя.

— Привет, тетя Роз, — сказал Итан.

Мама показала пальцем на болванчика:

— Итан, что это?

Он снял куклу с плеча и поднял повыше. У болванчика была безобразная физиономия со стеклянными голубыми глазами, нижняя губа с выщерблиной и совершенно жуткая ухмылка.

— Это Мистер Негодник, — сказал Итан. — Мистер Негодник — мой лучший друг.

«Ну и убожество», — подумала я.

А сама вымучила улыбку и сказала:

— Привет, Итан.

Итан бросился ко мне, выставив болванчика перед собой:

— Мистер Негодник, поздоровайся с моей кузиной Бритни!

Я видела, что должно произойти, но не успела даже пошевелиться.

Деревянная рука болванчика стремительно взметнулась — и тут же с силой опустилась. И ВРЕЗАЛА мне по лбу!

4

— О-о-ой!

Резкая боль пронзила мою голову. Я сдавила руками раскалывающиеся виски, словно пытаясь вытеснить боль.

— Поосторожнее с этой штукой, — пожурил папа Итана.

— Я не виноват! — воскликнул Итан, попятившись от меня. — Это Мистер Негодник сделал.

«Снова здорово», — подумала я.

Итан подвигал челюстями болванчика вверх-вниз.

— Я БОЛЬШО-О-ОЙ НЕГОДНИК! — проверещал болванчик детским голоском.

Мама повернулась и поспешила к холодильнику.

— Лучше приложить лед, Брит, — сказала она. — А то вскочит шишка.

Я свирепо посмотрела на Итана. Неужели это вышло нечаянно?

— Иногда Мистер Негодник не рассчитывает своей силы, — сказал Итан.

— Итан, как насчет извиниться? — спросил папа.

— Мистер Негодник извиняется, — сказал Итан.

Я протиснулась мимо него и направилась к двери:

— Забудь про лед. Я иду к Молли.

Мама поспешила за мной и остановила меня в прихожей.

— Возьми с собой Итана, — прошептала она.

— Мам, ну пожалуйста, не надо, — сказала я.

Мама положила руки мне на плечи и сощурилась на меня сквозь стекла очков.

— Бритни, он только что приехал. Не будь грубиянкой. Помнишь, что я говорила о хорошем начале?

— Он уже синяк мне поставил! — огрызнулась я.

Но мама, очевидно, была настроена решительно. Я вздохнула:

— Ладно. Ладно.

Заметив Итана у дверей кухни я позвала его:

— Хочешь со мной к Молли?

— Отлично! — ответил Итан. — Я возьму Мистера Негодника.

«Великолепно», — подумала я.

Мы вышли в прохладный, ветреный вечер. Солнце садилось за деревьями, отбрасывая на лужайку длинные тени.

Молли живет через три дома от нас на другой стороне улицы. Рукой подать, но Итан все время вытанцовывал вокруг, пытаясь дать мне подножку.

— Оставь меня в покое, — попросила я.

Он лишь захихикал в ответ. У него мерзкий такой гиений смешок, который кого угодно доведет до ручки.

Я позвонила в дверь, и через несколько секунд Молли открыла. Она была одета в линялые джинсы и желтую футболку с надписью «МУМБА РУЛИТ!» красными буквами на груди.

Ее папа постоянно привозит ей футболки из странных мест, где он бывает. Даже не спрашивайте меня, где эта самая Мумба находится!

При виде Итана Молли не сдержала стон.

— Пожми руку Мистеру Негоднику, — сказал Итан. Он выставил вперед деревянную руку болванчика. — Мистер Негодник, это Молли, Бритнина чокнутая подружка.

Мило?

Молли хмуро взглянула на болванчика и сказала:

— Он почти такой же гадкий как ты, Итан.

Достойный ответ! Я со смехом хлопнула ее по ладони.

— Я БОЛЬШО-О-ОЙ НЕГОДНИК! — сказал болванчик.

— Превосходно, — буркнула Молли. Она провела нас по коридору к своей комнате. — Папа сегодня утром вернулся из очередной своей безумной поездки, — сообщила она. — С Мумбы. Это остров такой. Он на седьмом небе от счастья. Видно, нашел там очередных странных кукол.

Профессор Моллой — своего рода знаменитость. Он работает для музеев. Сам он называет себя экспертом по фольклору. Он странствует по всему свету и привозит домой уродливых, зловещего вида кукол, древние игрушки, атрибуты вуду, черепа и всякую всячину.

Некоторые из этих вещей он хранит на чердаке. Он называет свою коллекцию Музеем Диковин. И постоянно рвется ее показывать. Но мы с Молли не любим туда подниматься. Там страшно до чертиков.

Итан приблизил рот к моему уху и от души рыгнул.

Я шарахнулась в сторону:

— Итан, это не смешно!

Он захихикал:

— Это клево!

Мы повернули за угол… и столкнулись с мистером Моллоем.

Он высокий и крупный, с большим животом, нависающим над пряжкой ремня. Всегда одет в мешковатые брюки цвета хаки, измятые и перепачканные, и несвежую белую рубашку. Его темно-каштановые волосы длинные и всклокоченные. У него широкая улыбка, раскатистый смех, от которого его здоровенное пузо трясется, и голубые глаза, которые во время разговора с ним сверлят вас немигающим взглядом. Он любит петь забавным низким голосом. И вечно старается напугать нас с Молли своими причудливыми историями.

Папа прозвал его Дикарь Моллой.

Он поздоровался со мной и перевел взгляд на Итана.

— Я тебя помню, — сказал он. — Кузен Бритни. А что это тут у нас?

Он снял Мистера Негодника с плеча Итана и поднял повыше, чтобы как следует рассмотреть.

— Занятно… занятно…

Мистер Моллой осторожно изучал деревянную голову. Провел пальцами по выщербленной нижней губе. Затем он засунул руку под пиджачок Мистера Негодника и несколько раз открыл и закрыл его рот.

— Интересный болванчик, — проговорил он. — Итан, где ты взял этого парнишку?

Итан пожал плечами.

— Мой папа его нашел. Не знаю, где. Я назвал его Мистером Негодником. Потому что он настоящий негодяй.

Мистер Моллой хохотнул.

— Интересно. — Он потер рукой нарисованные каштановые волосы болванчика. — Почему он кажется таким знакомым? Хм-м-м… Могу поклясться, что уже где-то видел этого болванчика.

Он протянул Мистера Негодника Итану.

— У меня есть несколько книг по чревовещанию. Полагаю, ты будешь не прочь одолжить одну.

— Мне не нужно за него говорить, — сказал Итан. — Мистер Негодник сам разговаривает.

Мы с Молли переглянулись. И дружно закатили глаза.

— Ага. Конечно, — пробормотала я.

— Пойдемте наверх, — сказал мистер Моллой. — Я раздобыл кое-что очень интересное, чтобы показать вам, ребята. Только что привез из Мумбы.

— Может, потом, папа, — сказала Молли. — Нам не очень хочется…

Мистер Моллой потащил ее к лестнице.

— Пойдемте на чердак. Вы не пожалеете, — произнес он с широкой, поистине дьявольской усмешкой. — Разве вам не хочется взглянуть в лицо чистейшему злу?

5

Глаза Итана засверкали от восторга.

— Класс! — сказал он.

Вслед за мистером Моллоем мы поднялись в его чердачный музей. Лестница была узкая и крутая, она поскрипывала и постанывала под нашими шагами.

Всякий раз, как мне случалось подниматься сюда, у меня возникало ощущение, что я вхожу в дом с привидениями. Для начала, здесь очень темно и полно теней. Мистер Моллой утверждает, что яркий свет может повредить некоторые из экспонатов.

Он хранит их в стеклянных ящичках. Все экспонаты жуткие и причудливые. Когда идешь мимо них, на тебя пялятся десятки глаз.

— Круто! Взгляните на это! — воскликнул Итан. Он показал на один из ящичков. Я прищурилась в полумраке. Шесть змеиных голов с широко раскрытыми пастями! Омерзительно.

Мистер Моллой подошел к Итану.

— Эти змеиные головы использовались для азартных игр, — пояснил он. — Совсем как при игре в кости. Берете их в ладони, хорошенько встряхиваете, а потом кидаете на пол. Хотите попробовать?

— Нет, спасибочки, — тут же отозвалась Молли. И на всякий случай оттащила отца подальше.

Итан выглядел разочарованным. Он поднял Мистера Негодника и показал ему змеиные головы.

Длинный, продолговатый череп какого-то животного ухмылялся мне из следующего ящичка. Я поспешила пройти мимо него — и мимо следующего тоже. Там хранились две синие куколки с длинными светлыми волосами. Их лица были искажены, словно в горестном плаче.

В следующем ящичке находилась куча черного меха. Я подошла поближе. Нет. Чучело животного. С мышонком, зажатым в кривых клыках.

Молли говорит, что из-за чердака ее мучают дурные сны. Я вообще не понимаю, как она может засыпать, зная, что все эти кошмарные создания находятся прямо у нее над головой!

— Идите сюда, ребятки! — позвал мистер Моллой. — Вот новинка, на которую вы просто обязаны взглянуть.

Мы втроем окружили ящичек и посмотрели через стекло.

— У-у-у, гадость, — простонала я, чувствуя, как сводит живот.

— Экая мерзость, — пробормотала Молли.

— Это настоящая высушенная голова? — спросил Итан.

Мистер Моллой кивнул.

— Ни в одном из своих путешествий я не встречал ничего подобного, — сказал он. — Ее тело вырезано из дерева, а на плечах закреплена настоящая человеческая голова.

Вздохнув поглубже, я посмотрела на куклу. Она была примерно двенадцати дюймов в высоту. Личико сморщенное, точно высохший чернослив, рвотно-зеленого цвета. На месте глаз — крохотные щелочки. Из головы торчали пучочки черных волос.

— Чума! — сказал Итан. — Можно подержать?

— Это вряд ли, — ответил мистер Моллой. — Когда я поведаю тебе историю этой куклы, сомневаюсь, что тебе захочется даже подходить к ней. — Он хохотнул, словно выдал удачную шутку.

— Папа, это в самом деле гнусно, — покачала головой Молли. Она повернулась к витрине спиной. — Ты же не собираешься держать ее здесь, не так ли?

— Позволь сперва рассказать ее историю, — сказал мистер Моллой. — Эту куклу называют Похитительницей Разума. Легенда гласит, что стоит лишь коснуться ее — и ты обречен. Ее глаза раскроются и начнут светиться. Ты услышишь громкое, болезненное гудение. И кукла похитит твой разум прямо из головы.

У меня вдруг пересохло во рту. Я бы и рада не смотреть на эту мерзость, но не могла оторвать глаз.

— Говорят, кукла забрала уже двадцать разумов, — продолжал мистер Моллой. — Двадцать несчастных жертв, от которых осталась лишь пустая, безмозглая оболочка.

Я почувствовала, как по тыльной стороне шеи пробежал холодок.

Итан захихикал, но было видно, что ему тоже страшно.

Молли по-прежнему стояла к витрине спиной. Она отбросила медно-рыжие волосы за плечо.

— Теперь мы можем идти? — спросила она.

Я ничего не могла с собой поделать. Я наклонилась, чтобы получше взглянуть на куклу.

Я смотрела на крошечную, сморщенную голову. Она была меньше апельсина. А ведь когда-то она была живой. Когда-то это был живой человек.

Интересно, мужчина или женщина?

Я приблизила лицо к стеклу. И вскрикнула, когда кукла прошептала:

— Поцелуемся, крошка?

6

Я в испуге отшатнулась, чуть не сбив с ног Молли.

Мистер Моллой засмеялся:

— Молодец, Итан!

Итан ухмыльнулся мне.

— Я отличный чревовещатель, — сказал он. — Я тебя подловил, Бритни. — Он сплясал задорную чечетку и в завершение больно наступил мне на ногу.

— Итан, ты неостроумен! — закричала я, чувствуя, как лицо наливается жаром. Я поняла, что краснею. До чего же стыдно — повестись на такой трюк!

Молли повернулась к отцу.

— Ты правда веришь в эти штучки с похищением разума? — спросила она.

Он почесал в затылке.

— Я воспринимаю все эти легенды всерьез, — сказал он. — Легенды способны многое поведать о людях и их верованиях.

— Так да или нет? — настаивала Молли. — Ты думаешь, кукла может отнять разум, или нет?

Ее отец немного помолчал. Потом сказал:

— Да, пожалуй, я верю в это.

Молли разинула рот.

— Папа, раз ты так уверен, что эта ужасная кукла так опасна, как ты можешь держать ее в нашем доме?

— Она за прочным стеклом, — ответил мистер Моллой. — Это должно обезопасить ее.

— Но, папа…

— Я до сих пор ее изучаю, — продолжал он. — Обзвонил нескольких экспертов. Эти люди знают о кукле побольше моего. Я ожидаю от них ответа. А пока, я считаю, такого стекла более чем достаточно, чтобы быть уверенным в…

Не успел он договорить, как паршивец Итан крикнул:

— Бритни, ты мне обзор загораживаешь! — И с силой толкнул меня в спину… прямо на витрину с куклой!

Треснувшись лбом о стекло, я увидела, как кукла подскочила.

А потом послышался громкое ГУДЕНИЕ.

Я охнула.

— О нет! Мой разум!

7

Но… постойте. Гудение послышалось снова.

У меня голова пошла кругом. Далеко не сразу я поняла, что гудела вовсе не кукла. Звук издавал мой сотовый телефон.

Я испустила вздох облегчения. Это просто мое буйное воображение опять пошло вразнос.

Я извлекла телефон из кармана и раскрыла его. Эсэмэска. От мамы.

«УЖИН НА ПЛИТЕ. ПРИХОДИ ДОМОЙ ПОСКОРЕЕ».

Я сказала Молли и мистеру Моллою, что нам пора. Итан начал ныть, что ему не хочется уходить. Он хотел остаться, посмотреть других причудливых кукол и прочие экспонаты. Но я была рада выбраться отсюда.

Похитительница Разума была такой жуткой, что в голове не укладывалось. А тут еще мистер Моллой признался, что сам не знает, безопасно ли ее в доме держать! Теперь мне точно будут сниться кошмары.

Когда мы пришли домой, мама хлопотала на кухне, как проклятая: на плите исходили паром две кастрюли, а в духовке жарилась курица. Мама сдула прядь волос со лба и улыбнулась Итану.

— В честь твоего приезда я готовлю свою фирменную жареную курочку, — сказала она. — Это не минутное дело.

Она повернулась ко мне.

— Почему бы тебе не пойти в комнату Итана и не вынести оставшиеся вещи?

Итан дернул меня так, что я чуть не упала.

— Пошли наверх, толстомордия. Хочу показать тебе мой комедийный номер с Мистером Негодником.

— Толстомордия? — возмутилась я. — Не обзывай меня толстомордией, вонючка!

Он захихикал.

— Прекратите, — сказала мама. Она подняла крышку с кастрюли и отпрянула, когда оттуда повалил пар. — Обзываться не смешно.

— Вот. Правильно. Не обзывайся, дура! — сказал Итан. Он попытался двинуть мне локтем под ребра, но я увернулась.

— Пожалуйста, идите наверх, — сказала мама. — пусть Итан покажет свой комедийный номер.

— Мама, дай мне передышку, — простонала я. — Этот болванчик жутко убогий.

Мама бросила крышку на место и потащила меня к кухонной двери.

— Иди с ним наверх, Брит. Он хочет чем-то с тобой поделиться. Это уже хорошо.

— Ну мам…

— И не высмеивай болванчика, — прошептала она. — Бедняжке Итану нужен друг, с которым он мог бы поговорить. Вот он и завел себе такого. Ступай в его комнату и будь с ним поласковей.

Я досадливо вздохнула. Но потом все же выдавила улыбку.

— Ладно, Итан, — сказала я. — Давай посмотрим.

Он издал радостный клич и помчался наверх, волоча за руку болванчика. Деревянная голова болванчика стукалась о каждую ступеньку.

Я оглядела мансарду. Моя старая комната. Я уже по ней скучала.

Комната была длинная и узкая, с ярко-желтыми стенами. Некоторые из моих плакатов до сих пор висели на стенах. Мой письменный стол стоял у окна между двумя кроватями, на которых мы с Молли спали, когда она оставалась у меня с ночевкой.

«В моей каморке для шитья, — думала я, — нет места для ночевок». И тут же попеняла себе: «Не горюй, Брит. Ты получишь назад свою комнату, как только он уедет».

Итан вытащил из-за стола стул и сел на него. Мистера Негодника он посадил к себе на колено. Я уселась на белый махровый коврик и прислонилась спиной к стене.

— Слишком сильно не смейся, — сказал Итан. — А то живот надорвешь.

— Об этом можешь не беспокоиться, — сказала я.

— Если понадобится объяснить смысл шутки, просто дай мне знать.

Я закатила глаза:

— Покажи уже свой номер, ладно?

Мистер Негодник ухмыльнулся мне. Его глаза широко раскрылись. Гнусная это была улыбочка. Злая-презлая.

— Бритни, это твое лицо, или ты забыла вынести мусор? — осведомился болванчик скрипучим резким голосом.

— Будь добрее, — пожурил болванчика Итан. — Это моя двоюродная сестра.

Болванчик наклонился ко мне.

— Бритни, мне тут что-то напомнило банан, который я сегодня скушал за завтраком. Ах, да. Это твой носяра! — Откинув голову назад, он зашелся протяжным ослиным смехом. — Я БОЛЬШО-О-ОЙ НЕГОДНИК!

— И это твой номер? — спросила я Итана.

Он покачал головой.

— Иногда Мистер Негодник не хочет сотрудничать.

— Ага, конечно, — буркнула я.

— Будь хорошим, — укоризненно обратился Итан к болванчику.

— Мне нравятся твои длинные волосы, — сказал мне Мистер Негодник. — Жаль, что все они растут на спине!

Я невольно расхохоталась. Шутка была ужасная. Но Итан оказался действительно хорошим чревовещателем. Я совсем не видела, чтобы он шевелил губами.

— Мистер Негодник, пожалуйста… — жалобно попросил Итан. — Будь добр к Бритни.

Глаза болванчика вперились прямо в мои.

— Я знаю, мы только что познакомились, — произнес он грубым, хриплым голосом. — Но я по натуре большой романтик. И мне до смерти хочется сказать тебе три заветных слова…

— Три заветных слова? — переспросила я. Мистер Негодник кивнул:

— Да. Сходи прими ванну!

Я не смогла удержаться. Я снова расхохоталась. Вынуждена признать — мне по нраву грубые шуточки. Думаю, это потому, что я такая вся из себя паинька.

— Это твое лицо? — снова спросил Мистер Негодник. — Или ты стоишь на голове?

Я застонала.

— Не вини меня за эти шуточки, — сказал Итан. — Вини Мистера Негодника. — Он повернулся к болванчику. — Не слишком-то ты добр.

— Тогда прекрати вкладывать слова мне в рот! — парировал Мистер Негодник.

Это тоже вызвало у меня смех.

— Я БОЛЬШО-О-ОЙ НЕГОДНИК! — провозгласил болванчик.

— Ты потрясающий чревовещатель, — сказала я. — Как ты этому научился?

Итан посадил Мистера Негодника на кровать и подошел ко мне. Он пожал плечами:

— Не знаю. Просто тренировался, наверное.

Я хлопнула Итана по ладони:

— Что ж, отличная работа, приятель. Право слово, у тебя к этому талант.

И тут же ахнула. Потому что сидевший на другом конце комнаты Мистер Негодник повернул ко мне голову, открыл рот и залился мерзким смехом.

8

— Как ты это сделал? — воскликнула я.

Улыбка Итана поблекла.

— Я этого не делал, — сказал он и, вытащив руку из кармана, показал на Мистера Негодника: — Это он сделал.

Я нахмурилась:

— Ты вообще можешь быть серьезным?

— А я серьезен, — настаивал он.

Как ни старалась я быть добрее к Итану, он все равно вел себя как придурок. Я решила предпринять еще одну попытку.

— Знаешь, в моей школе все ребята должны посвящать хотя бы час общественной деятельности… — начала я.

— Вот радость-то, — сказал Итан.

— Да послушай! — прикрикнула я. — У меня к тебе дельное предложение. Я собираюсь дать урок рисования в доме престарелых, где живет моя двоюродная бабушка. Ты мог бы пойти со мной и показать веселый номер с Мистером Негодником. Готова поспорить, старичкам понравится.

— Класс! — сказал Итан. — Ага. Спасибо. Может, разучу с ним несколько новых шуток.

— Вот и славно. Шутки у тебя смешные, только гадостей бы поменьше, — сказала я.

С кровати донесся шорох. Через плечо Итана я увидела, как болванчик снова поднял голову. Он открыл рот и протяжно рыгнул.

Я засмеялась.

— Вот здорово, Итан, — сказала я. — Ну же, колись: как ты это делаешь?

— Я говорю правду, — шепотом проговорил Итан. — Я этого не делаю. — Он схватил меня за руку. — Прошу, поверь мне, Бритни. Иногда он будто бы… оживает.

Я вырвала руку.

— Ага, конечно. А мартышки летают на Луну!

Но тут я увидела, что он весь дрожит.

На другой стороне комнаты Мистер Негодник снова зашелся пронзительным смехом, похожим на рев осла.

Я едва не повелась. Но потом вспомнила все дурацкие трюки, которые Итан проворачивал со мной в свой прошлый приезд. Он прирожденный трюкач. И просто обожает выставлять меня в глупом виде.

— Так я тебе и поверила, — сказала я. — Все, хорош. Дай отдохнуть. Я ведь изо всех сил стараюсь быть твоим другом, Итан. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя как дома.

— ПФ-Ф-Ф! — фыркнул с кровати болванчик.

Я схватила Итана за плечи.

— Говори правду, — потребовала я. — Как ты это делаешь?

Он опустил голову. Его плечи дрожали. Кажется, на глаза его навернулись слезы.

— Я и говорю правду, — прошептал он. — На этот раз ты… ты должна мне поверить, Бритни.

Не успела я ответить, как увидела, что болванчик поднял голову. Рот его открывался и закрывался. Деревянные губы клацали. А потом болванчик завопил:

— Я ЖИВОЙ! Ты что, БРИТНИ, не ПОНИМАЕШЬ? Я ЖИВОЙ!

Итан схватил меня за руку и крепко сжал.

— Помоги мне, прошу! — воскликнул он. — Я… я не знаю, что делать!

9

Я засмеялась.

Я вспомнила, как в свой прошлый приезд Итан притворился, что сломал ногу. Я страшно переполошилась и вызвала «скорую». После этого он еще много дней надо мной потешался.

Черта с два я куплюсь на эту дешевую шутку.

— Хорошая попытка, — сказала я. — Хорошо притворяешься, Итан. Но неужели ты действительно считаешь меня совсем несмышленой?

Он не ответил. Вместо этого он изо всех сил наступил мне на ногу.

Вскрикнув, я отскочила и врезалась в стену.

— Придурок! Это не смешно! — завопила я. — И твой дурацкий болванчик меня не напугал!

Я ждала, что Мистер Негодник опять засмеется или ввернет какую-нибудь грубость. Но он не двигался. Он был всего-навсего дурацкой марионеткой.

Я отвернулась от своего зловредного кузена. Мне еще предстояло перенести некоторые вещи в свою новую комнату.

Я посмотрела на плакат группы «Черепан» в рамке. На нем было изображено выступление на сцене Радио-Сити в нью-йоркском Мьюзик-Холле. И стояли автографы всех участников группы. Мой любимый участник — Баззи. А на этом плакате он выглядел просто отпадно — без рубашки, с воздетыми над головой кулаками, так что были выставлены напоказ все его татуировки.

Я взялась за край рамки и начала бережно снимать плакат со стены.

— Э-э… Бритни… — проговорил Итан. — Думаю, тебе лучше оставить этот плакат у меня в комнате.

— Не поняла? — сказала я. — Шутишь, что ли?

— «Черепан» — любимая группа Мистера Негодника, — заявил Итан.

— Прости. Не повезло ему, — сказала я. — Это и моя любимая группа. И я повешу ее у себя.

Итан попытался оторвать мои руки от рамки.

— Пожалуйста, Бритни, — произнес он тоненьким голоском.

— Да что с тобой такое? — рявкнула я.

— Я… я не хочу расстраивать Мистера Негодника, — отвечал Итан. — Если я сделаю что-то, что мне не понравится, он… он может причинить мне вред.

На лице Итана застыло выражение ужаса. Он и впрямь был отличный актер.

— Вот горе-то, — сказала я. — Вот что я тебе скажу. Посади Мистера Негодника за ноутбук. Пусть зайдет в интернет и закажет себе собственный плакат.

На этот раз уже я рассмешила Итана.

— Спускайтесь оба, — позвала мама снизу. — Ужин на столе.

— Минуточку! — крикнула я.

Я сняла плакат со стены и отнесла в свою новую комнату. Там у меня не слишком много места, но плакат вполне уместился над моей кроватью.

Я старательно вбила крючок в стену и повесила плакат рядом с другим моим любимым изображением — картиной маслом, на которой я нарисовала Фиби, нашу старую собаку, умершую в прошлом году.

Мне не хватает Фиби. Картина навевает на меня печаль. Но это без сомнения лучшая моя работа — прекрасный способ сохранить память о ней.

Я удостоверилась, что плакат «Черепана» висит ровно. И поспешила к столу.

Мама уже успела уронить пластиковый кувшин с яблочным сидром. Она ползала на коленях с тряпкой, вытирая сидр.

— Поверить не могу, что уронила его, — бормотала она.

Я схватила несколько бумажных полотенец и помогла ей вытереть пол. Она протянула мне наполовину полный кувшин.

— Лучше ты его на стол отнеси, — попросила она. — Я бы и собственную голову уронила, не будь она приклеена.

— Глазам не верю! — сказала я. — Мы ужинаем в столовой? Мы никогда не ужинаем в столовой, только когда много гостей.

— Я решила отметить приезд Итана, — ответила мама.

Папа уже сидел за столом, расстилая на коленях салфетку.

Папа выглядит так, будто он вообще не из нашей семьи. Он очень высокий и тощий, как огородное пугало. А еще у него короткие белобрысые волосы и белесые густые ресницы, которые изгибаются вверх-вниз точно гусеницы.

Мама величает его «белобрысым чучелом». Папа находит это очень забавным.

Перед ним на голубом блюде возлежала мамина фирменная жареная курица, ожидая, когда ее разрежут. А рядом с ней стояли огромная миска картофельного пюре и миски с яблочным соусом и фасолью. Настоящий пир.

— Ну, как ты ладишь с двоюродным братом? — спросил папа.

— Замечательно, — сказала я.

Прежде чем я успела что-либо добавить, вошел Итан с Мистером Негодником на плече.

Мама показала на стул в конце стола.

— Почему бы тебе не сесть здесь, Итан? Рядом со мной, — улыбнулась она. — Давай присядем, пообщаемся.

Итан медлил. Он окинул взглядом стол.

— Но вы не подготовили место для Мистера Негодника, — сказал он.

Мама и папа переглянулись. Папа пожал плечами.

— Можно посадить его напротив тебя, — предложила мама. — Рядом с Бритни.

Она достала две салфетки и расстелила их на столе, после чего побежала на кухню за столовым серебром.

Итан посадил болванчика на стул, обошел вокруг стола и сел.

Папа хохотнул:

— Может, ему еще и ужин подать?

Внезапно глаза Мистера Негодника широко распахнулись. Он проскрипел:

— Я бы лучше падаль жрал дорожную.

Я покатилась со смеху.

Посмотрим правде в глаза: Итан умеет меня рассмешить.

Папа зло посмотрел на меня:

— Нечего смеяться, Брит. Твоя мама очень старалась, готовя этот ужин.

— Что? Я?! — вскричала я. — Я этого не говорила. Это он! — Я пихнула болванчика.

Затем я сделала большой глоток молока.

— Разве она не должна была ощипать курицу, прежде чем готовить? — скорбно воскликнул Мистер Негодник.

Я захохотала и поперхнулась. Молоко брызнуло у меня из носа.

От этого мы с Итаном расхохотались еще громче.

Я никак не могла прокашляться и отсмеяться.

— Довольно, Брит! — прикрикнул папа. — Это не смешно.

Вошла мама и опустилась на свое место.

— Что не смешно? — спросила она.

— Бритни строит из себя клоуна, — угрюмо произнес папа.

— Что вы ко мне пристали? — возмутилась я. — Я не виновата. Итан…

— Возьми лучше пюре, — перебила мама, пододвигая мне миску, и повернулась к Итану. — Ну что, рад, что тебе досталась такая большая комната?

Прежде чем Итан успел ответить, вмешался Мистер Негодник:

— Рад-радешенек, щас в штаны надую от счастья!

Я ничего не могла поделать. Я взорвалась хохотом. Ложка с картофельным пюре вылетела из моей руки. Огромный комок пюре пролетел через весь стол и шмякнулся прямо папе на рубашку.

Я видела, как пюре сползло ему в нагрудный карман. И это вызвало у меня такой смех, что я едва могла отдышаться.

— Бритни, тебе, наверное, лучше выйти из-за стола и успокоиться, — сказала мама.

Папа смотрел на меня негодующим взглядом.

— Ты напрашиваешься на неприятности, — сказал он.

— Я? Я-то тут при чем? — с трудом выдавила я. — Это не моя вина!

— Тогда сиди и ешь, — сказала мама.

— Все выглядит очень вкусно, — добавил папа.

Рот Мистера Негодника снова открылся и закрылся. Он проскрипел:

— Да я блевал со стряпни и получше!

10

На следующее утро в школе я нашла Молли сидящей за столом в глубине класса искусств, где она трудилась над своим новым проектом. Молли еще сильнее увлекается живописью, чем я. У нее есть несколько классных идей.

Она выдумывает разные сцены, разворачивающиеся на воображаемых планетах, и рисует их. После этого она скачивает из интернета фотографии музыкальных и кинозвезд. Распечатывает и помещает на свои картины.

Описать их нелегко. Но мистер Велла, наш учитель рисования, был в полном восторге. Он сказал, что Молли должна сделать хотя бы дюжину таких картин, и тогда он, возможно, сумеет организовать ей выставку в какой-нибудь художественной галерее.

Я все пытаюсь убедить ее, чтобы она нарисовала картину с Баззи из «Черепана». Но она утверждает, что ее воротит от одного вида Баззи. Она, дескать, не выносит всего, что с ним связано.

Божечки.

Тем не менее, на нашей дружбе это никак не отразилось. Я уверена, что в один прекрасный день смогу доказать ей, как она была неправа.

Я вытащила стул рядом с ней и села.

— Привет, Молли, — сказала я. — Мне нравится это лилово-зеленое небо. Классно смотрится.

Она подняла глаза от рисунка.

— Брит, ты что так поздно?

— Из-за Итана, разумеется, — сказала я и, взяв кисть, сделала вид, что закалываюсь ее ручкой. — КХ-Х-Х-Х-Х…

— Он такой лапочка, — с сарказмом проговорила Молли, добавляя мазки на купу лиловых деревьев.

— Мама нажарила на завтрак блинчиков, — сказала я. — У Итана, видишь ли, первый день в школе. Все на благо Итана. И знаешь, что сделал этот поганец? — Я брякнула кисточку на стол. — Он рассмешил меня, и я забрызгала кленовым сиропом волосы и футболку. Пришлось вымыть голову с шампунем и переодеться. Так мне потом еще влетело за опоздание от миссис Хагерти. Убила бы скотину!

— Все хорошо, прекрасная маркиза! — пошутила Молли.

— Не смешно, — буркнула я.

— А чего он вообще ходит в местную школу? — спросила Молли, сосредоточившись на своих деревьях.

— А никто не знает, сколько ему с нами жить. Папа сегодня утром отвез его в начальную школу. Придется мне ждать до половины четвертого, чтобы забрать его.

Молли прыснула:

— Он хоть не прихватил с собой того уродского болванчика?

— Нет, — сказала я. — Он сказал, что Мистер Негодник любит поспать допоздна.

— У него точно не все дома, — сказала Молли. — Неужели он верит, что болванчик живой?

— Этот мелкий фигляр пытается убедить МЕНЯ, что он живой, — сказала я. — Шутник нашелся.

Молли прищурилась:

— Так ты не веришь в это?

— Что-что? Верю ли я, что Мистер Негодник живой? — воскликнула я. — Нет, конечно же.

* * *

Тем вечером я ужинала у Молли. Ее папа был в очередном длительном путешествии. Марджи, домработница, которая всегда остается с Молли, когда ее папа в отъезде, заказала нам пиццу-пепперони с парой салатов, а на десерт было мороженое.

Была ли я рада? Пожалуй, да. Пицца-пепперони — моя любимая. Но главное — мне не приходилось сидеть за одним столом с Итаном.

После ужина мы с Молли сидели за ее ноутбуком, просматривая последние сплетни на страничке нашей школы. Спальня Молли почти такая же маленькая, как моя новая комната. Одну стену Молли целиком, от пола до потолка, покрыла своими рисунками, и это поистине впечатляет.

— Угадай, кто завтра принесет в школу своего болванчика? — спросила я.

Молли покачала головой.

— А он не боится, что ребята примут его за чудика?

Я пожала плечами.

— Мне этого непонять. Думаю, он просто хочет внимания.

— Папа говорит, что уже где-то видел болванчика Итана, — заметила Молли. — Только не может вспомнить, где.

— Не будем об этом, — пробормотала я и взглянула на часы. Почти половина девятого. — Мне пора домой, писать это чертово эссе. И так я у миссис Хагерти на дурном счету.

— Ого. Глянь-ка, — проговорила Молли, вперившись на монитор. — Фотки Синди Сигел с ее вечеринки на той неделе. Божечки… Не могу поверить, что она это выложила. Если ее родичи их увидят…

В итоге я провела у Молли еще час. Затем я поспешила домой писать эссе. Его надлежало сдать уже завтра, и я знала, что мне нельзя напортачить.

Мама и папа сидели в гостиной, смотрели какой-то фильм. В доме пахло попкорном. Они каждый вечер едят попкорн. Дескать, он низкокалорийный, вот только они хряпают его огромными мисками!

Я хотела было подняться по лестнице в мансарду… но тут вспомнила, что это больше не моя комната. Так что я развернулась, прошла по коридору и вошла в свою каморку для шитья.

Включила свет — да так и ахнула.

— О не-е-ет…

Мой плакат.

Мой плакат с «Черепаном».

Стеклянная рамка была разбита.

На полу я увидела зазубренные осколки стекла.

Я застыла в дверях, не в силах сделать больше ни шагу. Мой взгляд был прикован к битому стеклу.

И тут я увидела длинный разрыв на середине плаката. Он был разорван напополам. А лицо Баззи… оно отсутствовало. Его просто выдрали.

Сердце колотилось у меня в груди. Внезапно меня охватило холодом, словно комната превратилась в лед.

Я заморгала, пытаясь избавиться от этого зрелища.

И тут мой взгляд остановился на портрете Фиби. Я снова ахнула при виде красных усов, намалеванных на морде собаки. И красных клякс на ее глазах.

— У-у-у-у-у! — Я так сильно сжала кулаки, что ногти вонзились в ладони.

Я сделала глубокий вдох. Потом еще один. Но не могла успокоиться.

— Это последняя капля, Итан, — пробормотала я сквозь сжатые зубы. — Это не смешно. Это подло и жестоко.

Я повернулась и вышла из комнаты, направляясь к лестнице в мансарду.

Что я собиралась делать? Не знаю. Я не могла мыслить трезво. Перед глазами стояли намалеванные красные усы. Я буквально видела все в красном цвете!

Мне хотелось разорвать Итана пополам — как он разорвал мой плакат.

Я протопала вверх по лестнице, по-прежнему сжимая кулаки.

— Это уж слишком, — бормотала я. — На этот раз ты зашел слишком далеко.

Я ворвалась в комнату, темную, за исключением слабого света от маленького ночника на полу. И чуть не споткнулась о ворох грязной одежды, сваленной прямо посреди ковра.

Пинком отбросив с дороги джинсы, я подлетела к кровати Итана.

— Итан?..

Потребовалось время, чтобы глаза привыкли к тусклому серому освещению. И тогда я увидела болванчика, растянувшегося на кровати, положив голову на подушку.

— Итан?..

В кровати его не было.

Что?

Из ванной комнаты внизу до меня донесся шум льющейся воды. Я поняла, что Итан, видимо, принимает душ.

На мгновение я застыла на месте, сжимая и разжимая кулаки.

А потом отпрянула назад, когда болванчик зашевелился.

Его голова дернулась. Мистер Негодник резко сел. Голубые глаза со щелчком открылись.

Безобразный болванчик устремил взгляд на меня.

И прошептал хрипло:

— ТЫ МНЕ НЕ НРАВИШЬСЯ, БРИТНИ!

11

У меня перехватило дыхание. Я отпрянула и ударилась о стену.

Болванчик смотрел на меня с гнусной усмешкой. Затем он медленно откинулся на подушку.

«Этого не может быть!» — говорила я себе.

Но это было. Здесь происходило что-то ужасное.

Итан внизу. Болванчик садится сам по себе.

И он ГОВОРИТ!

И он НЕНАВИДИТ МЕНЯ!

На дрожащих ногах я отлепилась от стены. Я не сводила взгляда с Мистера Негодника. Его глаза оставались широко раскрытыми, пялясь в потолок. Но он больше не двигался.

Я заковыляла к двери. Споткнулась о джинсы на полу. Тяжело дыша, добралась до лестницы.

«ТЫ МНЕ НЕ НРАВИШЬСЯ, БРИТНИ!»

Хриплый шепот болванчика до сих пор звучал в ушах.

— Ты не живой! — закричала я, перепрыгивая через две ступеньки за раз. — Ты не можешь быть живым!

Я не могла держать это в себе. Я была слишком напугана. Я должна рассказать маме и папе.

Я ворвалась в гостиную. Там царила темнота, не считая мерцания телеэкрана. Родители всегда гасят свет, когда смотрят кино.

Они сидели рядышком на диване, держа на коленях миски с покорном. Когда я влетела в комнату, мама подскочила. Она попыталась поймать свою миску, но та опрокинулась на пол. Попкорн брызнул во все стороны.

— Бритни, ты напугала меня! — воскликнула мама. — Погляди, что я из-за тебя наделала!

Папа поставил фильм на паузу и, прищурившись, посмотрел на меня.

— Ради Бога, что стряслось?

— Я… я… — заикалась я. — Что-то… — Я хватала ртом воздух.

Папа подтащил меня к дивану. Я плюхнулась рядом с мамой.

— Ты вся дрожишь, — сказала мама. — Ты заболела? Тебя лихорадит?

— Это все… болванчик, — выдавила я наконец. — Болванчик Итана.

Они уставились на меня.

— Это безумие, — проговорила я. — Понимаю. Но я говорю правду. Он живой. Он действительно живой!

Мама обняла меня рукой за плечи.

— Сделай глубокий вдох, Брит, — тихо сказала она. — В твоих словах нет никакого смысла.

— Давай сначала, — велел папа. — Мы не понимаем, что ты говоришь. Что там с болванчиком Итана?

Я набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула.

— Мой портрет Фиби. Он… он испорчен! А мой плакат «Черепана» разорван надвое. Я поняла, что это дело рук Итана. Ну и побежала к нему.

— Твой плакат? — перебила мама. — А ты уверена, что рамка просто не упала со стены?

— Я уверена, — отрубила я. — Вбегаю я в комнату Итана. А его там нет. Он был в душе. Но… болванчик. Он… он СЕЛ!

Я заметила, как мама с папой переглянулись. Мама прижала руку к моему лбу.

— Нет у меня жара! — завопила я и оттолкнула ее руку. — Выслушайте меня. Болванчик сел сам по себе. И он заговорил. Он сказал: «Ты мне не нравишься. Бритни». Я это не придумываю. Он мне так и сказал.

— Ты заснула, — сказал папа, потирая подбородок. — Тебе приснился кошмар. Помнишь, как ты когда-то ходила во сне?

— Папа, мне тогда было три годика! — закричала я. — Я не спала! Я только что вернулась от Молли. И сна у меня ни в одном глазу.

Я вскочила на ноги, дрожа всем телом.

— Вы будете мне верить или нет?

Мама похлопала по диванной подушке:

— Сядь, Брит.

Я помотала головой и скрестила на груди руки.

— Как прикажешь тебе верить? — сказал папа. — Это же безумие.

— Болванчик не разговаривал, — добавила мама. — Итан сыграл с тобой шутку. Он, видимо, сидел под кроватью. Или притаился в чулане.

— Сдается мне, ты слишком много времени проводишь у Моллоев, — сказал папа. — С Дикарем Моллоем и его чудными куклами. Они и заронили тебе в голову бредовые фантазии. — Он пожал плечами. — Может, тебе не следует так часто видеться с Молли?

— Что-о? — взревела я. — Я что, должна лишиться лучшей подруги из-за этого злобного маленького паскудника?

— Не называй его злобным маленьким паскудником, — возмутилась мама. — Он твой двоюродный брат. Он член семьи. И он нуждается в нашей помощи.

— Нам нужно, чтобы ты повзрослела, — сказал папа. — От диких выдумок про оживающего болванчика никому пользы не будет.

— Папа, я это не выдумала, — проговорила я дрожащим голосом. Руки снова сжались в кулаки. Я чувствовала, что выхожу из себя.

Я до боли закусила губу. Ни за что при них не расплачусь.

— Я знаю, это звучит бредово, — проговорила я, — но болванчик живой. И он — зло!

Они вытаращились на меня, как на сумасшедшую.

Я развернулась и выбежала из гостиной. Влетев в свою комнату, я захлопнула за собой дверь.

Я бросилась на постель. Но плакать не стала. Я была слишком зла, чтобы плакать.

Мои собственные родители отказались меня выслушать. Отказались мне верить. Мои собственные родители отнеслись ко мне, как к ненормальной.

Я перевернулась и посмотрела на свой разорванный плакат, на портрет собаки с уродливыми красными кляксами.

Две мои любимые вещи были безнадежно испорчены. Уничтожены. Я ничего не выдумала. Доказательства — вот они, на стене.

Я на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Неужели родители просто отмахнулись от моей истории и снова сели смотреть кино?

Нет. Внизу было тихо. Наверное, они собирали рассыпанный попкорн и обсуждали, что делать с проблемной дочерью.

Я взяла сотовый, чтобы позвонить Молли. Но поняла, что уже слишком позднее время для звонков.

«Не смогу уснуть, — думала я. — Как же можно спать, зная, какое зло поселилось в моем доме?»

Я переоделась в ночную сорочку, залезла в кровать и натянула одеяло на голову. Но перед глазами все равно стоял разодранный плакат… красная краска на моем рисунке… болванчик… этот зловещий болванчик, поднимающий голову и выплевывающий эти гнусные слова: «Ты мне не нравишься, Бритни».

Каким-то образом я все-таки провалилась в глубокий сон без сновидений.

На следующее утро я надела джинсы и свитер и стала собираться в школу. Я чувствовала усталость, как будто и не спала вовсе. Всякий раз, как я бросала взгляд на плакат и картину, мой живот стягивало от холодного страха.

Я выглянула в окно. Утро выдалось пасмурным. В небе низко висели темные тучи. Темнота вполне соответствовала моему настроению.

Выйдя из комнаты, я направилась к лестнице. Из кухни доносился запах свежего кофе. И жарящегося бекона.

Я услышала шаги за спиной и заметила Итана, который спускался из мансарды, держа перед собой Мистера Негодника.

Притворившись, что не вижу его, я начала спускаться по лестнице.

Я была уже на полпути, когда сзади раздался крик Итана:

— Бритни, берегись!

— Эй! — вскрикнула я, почувствовав, как деревянные руки толкнули меня в спину.

Споткнувшись, я попыталась схватиться за перила.

Но не смогла.

И полетела с лестницы головой вперед.

12

— Ох-х-х!

Прикрывая голову руками, я кубарем скатилась с лестницы.

— Ой. Ой. Ой. — Я приземлилась на спину, по-прежнему прикрывая голову руками, хватая ртом воздух. Слишком ошеломленная, чтобы даже пошевелиться.

Так я лежала, ожидая, когда стихнет боль. И смотрела на Итана, стоявшего на лестнице с Мистером Негодником.

Лицо Итана побледнело, как мел. Глаза были широко раскрыты от ужаса.

— Бритни, с тобой все в порядке? — воскликнул он тоненьким, испуганным голоском.

Он подбежал ко мне. Болванчик подскакивал в его руках.

— В чем дело? — окликнула мама из кухни.

— Бритни упала! — закричал Итан.

«Я не упала, — подумала я. — Меня толкнул болванчик!»

Я потерла локоть. Он саднил. Но в остальном все было в порядке.

Итан схватил меня за руку и пытался поднять.

Выбежала мама с лопаткой в руке.

— О нет! Бритни? Ты упала с лестницы?

— Да всего с нескольких ступенек, — проговорила я. — Ничего страшного, мам.

К чему говорить правду? Разве она поверит, если я скажу, что меня столкнул болванчик?

Ага, держи карман шире. Она во всем обвинит мое буйное воображение. Или скажет, что я пересмотрела ужастиков.

Я поднялась на ноги, потирая больной локоть.

— Я в порядке. Честно.

— У меня там бекон подгорает, — сказала мама. — Идите завтракать. — Повернувшись, она поспешила назад к плите.

Я со злостью посмотрела на Итана:

— Нам с тобой нужно поговорить.

Он отвернулся. Вид у него был очень испуганный. Потом он снова повернулся ко мне и сказал:

— Послушай, Брит, я…

Но прежде чем он успел что-то еще сказать, болванчик опустил голову к моему уху и прошептал своим хриплым, холодным голосом:

— И чтоб больше на меня не ябедничала!

13

Остаток дня прошел как в тумане. Я не могла выбросить из головы то, что прошептал мне болванчик. Мне отчаянно хотелось рассказать об этом Молли. Но она провела весь день в какой-то школьной научной поездке.

Я позвонила ей после уроков, но ей было не до разговоров. Она уезжала в гости к каким-то родственникам в соседнем городе.

Позвонила она только ночью. Я надевала ночнушку, готовясь ко сну, когда зазвонил сотовый телефон. Молли заговорила, не дав мне даже поздороваться.

— Молли? Что стряслось? — спросила я. Судя по голосу, она была здорово напугана.

— Бритни, скорее, — взволнованно проговорила она. — Ты должна мне помочь. Мы должны похоронить ее.

Что?

— Молли, о чем ты говоришь? — прошептала я. Вообще-то мне не разрешают говорить по телефону в столь поздний час.

— Куклу, — выдохнула Молли. — Эту ужасную штуковину с высушенной головой. Я не могу оставить ее в доме. Пожалуйста, приезжай. Мне нужна твоя помощь.

— Но двенадцатый же час, — прошептала я. — Если меня засекут…

— Бритни, это вопрос жизни и смерти, — перебила Молли. — Я не шучу. Ты нужна мне!

— Сейчас оденусь, — сказала я. — Я выскользну с черного хода. Дай мне две минуты.

Две минуты спустя я уже бежала задними дворами, а потом через дорогу к дому Молли. Из-за непогоды трава была сырой и скользкой. Я пригибала голову под сильными порывами ветра.

Дом Молли стоял темный, лишь светилось чердачное окно. Но сама Молли ждала меня у двери черного хода. Она схватила меня за руку и втащила в кухню.

Она уже успела накинуть желтый дождевик и натянуть на голову капюшон.

— Мы должны спешить, — прошептала она.

— Молли, я… я не понимаю, — проговорила я. — Объясни мне. Что такое с этой куклой?

Она откинула капюшон. В ее глазах я видела страх.

— Похитительница Разума… Мой папа… он ошибался. Мы должны похоронить ее. На кладбище.

Я нахмурилась:

— Ты не шутишь? Где твой папа?

— На каком-то острове, — сказала она. — Неподалеку от Австралии, кажется. Я пыталась до него дозвониться. Скорее всего, его сотовый отключен.

— Но… зачем нам хоронить эту куклу? Это просто безумие, тебе не кажется?

— Мне позвонил какой-то человек, — сказала Молли. — Несколько минут назад. Из Мумбы. Он сказал, что мой папа запрашивал у него информацию о Похитительнице Разума. И… и…

— Молли, что он сказал? — спросила я.

— Он сказал, что проводил исследования для моего отца. Опрашивал жителей Мумбы. Кукла наделена смертельной силой. Хранить ее в доме ни в коем случае. А папа не знал. Ее надо похоронить… на кладбище.

Я уставилась на нее:

— Он был серьезен?

— Серьезней не бывает, — ответила Молли. — Он посоветовал вынести куклу из дома сегодня же ночью. Сказал, что это может быть всего лишь древней легендой, но нельзя искушать судьбу. Это слишком опасно.

Она схватила меня за руку.

— Ты должна помочь мне, Брит. Я очень боюсь. Так и знала, что эта кукла принесет беду. Мой папа… он… иногда он просто не воспринимает ничего всерьез.

— А что Марджи? — спросила я. — Ваша домработница. Она нам не поможет?

— Она подхватила грипп, — ответила Молли. — Я не могу просить ее выйти. — Молли со страхом посмотрела на стеклянный ящик. — Я понесу куклу. — Она поежилась. — Лопата в гараже. Ты можешь понести ее.

Таким вот образом мы с Молли и очутились на маленьком кладбище в трех кварталах от наших домов. Почти в полночь. Вся округа была погружена в темноту. На улицах не было машин. На затянутом тучами небе не светила луна. Холодные капли дождя падали на нас.

Мы рыли по очереди твердую землю.

А в стеклянном ящике страшная кукла таращила на нас пустые глазницы на усохшей зеленой голове. Завывал ветер. Старые надгробья поскрипывали и постанывали.

Сможем ли мы похоронить эту зловещую куклу, прежде чем она сотворит с нами что-нибудь ужасное?

Может ли быть что-то еще страшнее?

Да.

Яма была уже как минимум два фута в глубину. Почти достаточно. Я погрузила в землю лезвие лопаты.

И вот тут-то старое надгробие напротив меня накренилось вперед. Стала видна разворошенная земля у подножия могильного камня.

А потом я увидела, как из-за него потянулась бледная рука.

Слишком поздно. Я заметила ее слишком поздно, чтобы избежать ее хватки.

Она схватила меня за лодыжку. Сомкнула холодные пальцы на моей коже.

И я завизжала дурным голосом.

— Итан! — выдохнула я. — Ты что здесь делаешь?

— Довожу тебя до визга! — сказал он и отпустил мою ногу. Он выскочил из-за надгробья и сплясал победный танец, хохоча, как гиена.

Молли толкнула его, опрокинув на старую гранитную плиту.

— Паршивец! — рявкнула она. — Ты увязался за нами?

Он ухмыльнулся.

— Вы хороните эту дурацкую куклу? Да вы обе больные.

Дождь припустил сильнее, барабаня по земле. Я сделала вид, что душу Итана.

— Тебя бы здесь!

— Я знаю, что будет в полночь, — сообщил Итан. — Вы обе превратитесь в тыквы!

— Это не шутка, — сердито сказала Молли. — Проваливай, Итан. — Она снова сильно толкнула его. — А то помоги нам. Нам нужно закопать эту штуковину. Она действительно похищает разум.

Итан хихикнул:

— Да вы обе и так лишились разума!

Во вспышке молнии страшная кукла, казалось, зашевелилась. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Вонзив лопату поглубже, я выбросила еще один ком земли.

— Я… по-моему, вполне достаточно, — проговорила я.

Итан наблюдал, как мы с Молли осторожненько… аккуратненько… подняли стеклянный ящик. Отвратительная маленькая голова Похитительницы перекатилась набок. Деревянные руки куклы ударились о стекло.

В яму. Мы опускали ее медленно. От дождя стеклянный ящик сделался мокрым и скользким. Но мы все же смогли опустить его в яму. Затем мы стали лихорадочно забрасывать его землей.

Мы закопали куклу.

Зарыли подальше от глаз. Там, где ее злые силы не смогут причинить никакого вреда.

А потом мы втроем побежали домой, подгоняемые дождем и ветром.

Молли улыбалась. Ей-то теперь нечего было бояться в собственном доме.

А что же я? Я не могла похвастаться тем же. Не с ожившим болванчиком, превращающим мою жизнь в шоу ужасов…

14

— Мам, прошу, не заставляй меня брать с собой Итана, — взмолилась я.

Мама закусила губу.

— Бритни, у тебя нет выбора, — сказала она. — Ты пообещала ему, помнишь? Ты обязана его взять.

Поправив волосы перед зеркалом в прихожей, она взяла ключи от автомобиля. Дело было на следующий день, около четырех часов пополудни. Мама собиралась отвезти нас на выступление в «Солнечный закат», дом престарелых, где живет моя двоюродная бабушка.

— Бритни, ты собрала все для рисования? Положи в багажник, — сказала мама.

Она направилась к двери, но я схватила ее за руку.

— Мам, ты меня не слушаешь, — сказала я. — Если мы возьмем Итана, случится что-то ужасное.

— Перестань сейчас же, — сказала она. — Иди позови своего кузена. Он наверху, репетирует свой комедийный номер.

У меня пересохло и сжалось горло.

— Я знаю, что ты мне не веришь, — сказала я, — но я не выдумываю. Мистер Негодник живой, мама. Он живой… и он зло!

Мама швырнула ключи на полочку в прихожей и сердито посмотрела на меня.

— Довольно, — сказала она. — Довольно, довольно, довольно. Ты ведешь себя, как маленькая девочка.

— Ну мам! Я могу доказать.

Она подняла руку.

— Довольно. Довольно. Ни слова больше. Я не шучу. Больше ни слова о болванчике.

У меня перехватило дыхание. Я была страшно зла и уязвлена. Мама всегда верила мне, пока к нам не приехал жить Итан. Она всегда доверяла мне. Всегда говорила, какая я взрослая. А теперь…

Она показала на лестницу.

— Ступай за Итаном. Бабушка Рут ждет.

С тяжелым вздохом я направилась к лестнице. Я знала, что если привезу с собой Итана и Мистера Негодника, случится что-то ужасное.

Но что мне оставалось делать?

* * *

Некоторое время спустя мама вывела автомобиль на длинную подъездную дорожку дома для престарелых. Мы ехали мимо высоких живых изгородей и круглого газона с клумбами, на которых росли красные и желтые цветы. Старички сидели в креслах вокруг пенящегося фонтана, беседуя и читая книги.

Дом представлял собой высокое кирпичное здание. Послеполуденное солнце отражалось в большинстве окон, отчего казалось, что весь дом сияет.

Я забрала свои принадлежности для рисования из багажника и помахала вслед отъезжающей маме. Бабушка Рут ждала нас с Итаном в вестибюле.

Ей почти восемьдесят пять, но выглядит она намного моложе. У нее короткие прямые темные волосы, она обильно пользуется косметикой и ярко-красной губной помадой. Сегодня на ней были выцветшие джинсы с вышивкой на карманах и голубая рубашка, завязанная узлом на животе. Заключив нас с Итаном в медвежьи объятия, она затараторила со скоростью миллион слов в минуту, расспрашивая обо всех членах семьи.

К нам с улыбкой подошла седовласая женщина, невысокая и полная, одетая в серый брючный костюм.

— Бритни, это так мило с твоей стороны, — проговорила она.

— Здравствуйте, миссис Берман, — сказала я. Она директор этого заведения. — Это мой двоюродный брат Итан. Он будет выступать со своим болванчиком.

— Как чудесно, — сказала директриса. — Прошу сюда. Ваша публика ждет вас в комнате отдыха.

Мы последовали за ней по коридору и вошли в комнату. Складные кресла были расставлены в три ряда. Навстречу нам повернулись около двадцати человек. Большинство из них были седыми, как снег. Двое сидели в инвалидных креслах, к тому же я заметила немало тросточек и ходунков.

Я положила набор красок и принялась устанавливать мольберт. Итан занял стульчик в углу и с размаху усадил себе на колени Мистера Негодника.

— Это внучатая племянница Рут, Бритни Кросби, — объявила миссис Берман. — Она преподаст нам всем урок рисования. А потом двоюродный брат Бритни, Итан, покажет нам кукольное представление.

— Итан — это вон тот! — крикнул Мистер Негодник.

Люди забормотали. Некоторые засмеялись.

Я открыла баночки с краской и повернулась к публике.

— Я знаю, что многие из вас любят рисовать карандашом и красками, — начала я. — Поэтому сегодня я решила…

— Погромче, пожалуйста! — закричала какая-то женщина в переднем ряду.

— Поэтому я сегодня решила…

— Да она глухая! — крикнула другая женщина. — Кричи — не кричи, она тебя не услышит!

Многие засмеялись. Бабушка Рут повернулась и шикнула на них.

Вздохнув поглубже, я продолжала:

— Поскольку это место называется «Солнечный закат», я решила показать вам, как рисовать прекрасные закаты всего двумя красками — красной и желтой.

Взяв кисточку, я принялась смешивать краски.

— Может, она сумеет раскрасить мою комнату! — сказал своей соседке какой-то старичок в заднем ряду.

— Может, она сумеет раскрасить мои ногти! — подхватила та.

Оба крикнули это во всеуслышанье. Должно быть, оба были почти глухие. Я почувствовала, как затряслись поджилки. Мама предупреждала меня, что это нелегкая публика.

Обернувшись, я увидела, что двоюродная бабушка улыбается мне. И решила не сводить с нее глаз до конца выступления.

— Что она там малякает?

— Не понимаю я этого современного искусства!

— Смотрите, на пол накапала.

Надо было вставить в уши затычки! Но я стала напевать себе под нос, чтобы заглушить их разговоры. И продолжала наносить мазки на холст. Закат получился на загляденье, наверное, лучший закат из всех, что мне доводилось рисовать.

И когда я отошла от холста, все разразились восхищенными возгласами и аплодисментами, даже женщина, пожелавшая, чтобы я раскрасила ей ногти. Двоюродная бабушка Рут послала мне воздушный поцелуй. Она явно гордилась мною.

Я была просто на седьмом небе от счастья. Но потом вспомнила, что будет дальше, и живот свело от страха.

— А вот и Итан, — объявила я, — со своим добрым другом Мистером Негодником.

Когда Итан проходил мимо, я прошептала:

— Не подведи.

— Постараюсь, — прошептал он в ответ.

Почему у него такой испуганный вид?

15

Итан вытащил свой складной стульчик на середину комнаты. Он сел и посадил болванчика себе на колени.

— Так который из них Итан? — громко прошептала какая-то женщина. Несколько человек засмеялись.

Прочистив горло, Итан повернулся к ухмыляющемуся болванчику.

— Ты сегодня будешь паинькой, не так ли, Мистер Негодник?

Мистер Негодник помотал головой.

— Я БОЛЬШО-О-ОЙ НЕГОДНИК! Знаешь, как я могу определить, что кто-то стар? — спросил он Итана.

— Как?

— По запаху! — Откинув голову назад, Мистер Негодник закудахтал от смеха.

— Это не смешно, — укоризненно сказал Итан.

— Ага, — отпарировал Мистер Негодник. — Эта шутка С ДУШКОМ! Так ведь они тоже!

Некоторые из присутствующих ахнули. В комнате стало очень тихо.

Челюсти Мистера Негодника заклацали:

— Итан, знаешь, в чем разница между старикашками и дорожной падалью?

— Нет, — сказал Итан.

— Вот и я не знаю! — крикнул Мистер Негодник и снова залился своим пронзительным смехом.

— Это ни в какие ворота не лезет! — вскричала миссис Берман в глубине комнаты. — Итан, твои шутки оскорбительны для людей!

— Твоя РОЖА оскорбительна для МЕНЯ! — воскликнул Мистер Негодник. — Я видел ПРЫЩИ, которые были красивее тебя!

Я закрыла глаза. Мне хотелось исчезнуть. Этого не может быть!

— Я БОЛЬШО-О-ОЙ НЕГОДНИК! — завопил Мистер Негодник.

Он повернул голову к женщине с кудрявыми седыми волосами и ярко-красными губами.

— Это у тебя новая юбка? — осведомился у нее болванчик. — Или ты носишь свои потроха болтающимися снаружи?

Миссис Берман вихрем подлетела к середине комнаты, сжимая кулаки. Ее лицо было таким же красным, как мой нарисованный закат.

— Итан, я должна попросить тебя прекратить это, — сказала она.

Итан вскочил.

— Мне правда жаль, — проговорил он. — Иногда Мистер Негодник капризничает. Но я уверен, что теперь он будет хорошим.

Миссис Берман свирепо посмотрела на него.

— Твои шутки совершенно неприемлемы!

— Обещаю, он будет вести себя хорошо, — сказал Итан. Он бросил на меня нервный взгляд. Затем снова повернулся к зрителям. — Мне нужен доброволец. Не могли бы вы подойти и побеседовать с Мистером Негодником, мэ-эм? Обещаю, он будет хорошим. Пожалуйста, подойдите.

Я поняла, что задерживаю дыхание. Что он задумал?

Или, что куда важнее… что задумал Мистер Негодник?

Итан продолжал упрашивать. В итоге седовласая дама в желто-коричневом домашнем платье в цветочек встала и приблизилась к ухмыляющемуся болванчику.

Она пожала руку Мистеру Негоднику.

— Ты будешь хорошим мальчиком? — спросила она, улыбнувшись Итану.

Глаза Мистера Негодника мигнули.

— Мне нравится ваше платье, — сказал он. — Цвета интересные. Или это вы заблевали себя за завтраком?

Я ахнула. Теперь я знала наверняка. Сомнений больше не оставалось. Болванчик был живым… и неуправляемым.

Женщина засмеялась.

— Ты непослушный, — сказала она. — Кто-то должен тебя отшлепать!

— Я бы хотел отшлепать вас, — отвечал Мистер Негодник. — Но с такой рожей поди разбери, с какого конца шлепать!

Я повернулась и увидела, что миссис Берман, нахмурившись, качает головой.

— Какой цвет вам больше всего нравится в рисунке Бритни? — спросил женщину Мистер Негодник. — Красный или желтый?

С мгновение она рассматривала мой рисунок.

— Красный, наверное.

И тогда… все произошло так быстро, словно в тумане.

Я видела, как баночка красной краски взмыла в воздух. Она была в руке Мистера Негодника? Или же баночку держал Итан?

Я не разглядела. Но я видела, как баночка взлетела вверх, и красная краска выплеснулась наружу.

С громким шлепком она забрызгала лицо женщины, потекла по щекам, по юбке, собираясь в лужицы вокруг туфель.

Рот женщины распахнулся от изумления. Она отшатнулась назад, вытирая краску с глаз. Но Мистер Негодник еще не закончил.

Теперь в воздух взлетела баночка с желтой краской. И волна густой желтой краски выплеснулась женщине на волосы.

— Я БОЛЬШО-О-ОЙ НЕГОДНИК! — завопил Мистер Негодник.

Миссис Берман выскочила вперед и попыталась вырвать болванчика из рук Итана. А я, совершенно потеряв голову, бросилась к ним. Я знала, что должна что-то предпринять, как-то помочь…

Но я запнулась о свой мольберт. Он с грохотом опрокинулся, и я рухнула лицом прямо в свой рисунок.

— Ох-х-х… — простонала я и попыталась подняться на ноги. Пятна красной и желтой краски заляпали свитер.

Я слышала, как люди повалили из комнаты. Некоторые плакали. Другие возмущенно кричали.

«Катастрофа, — думала я. — Полнейшая катастрофа».

Подняв глаза, я со злостью посмотрела на мерзкого болванчика. И прямо у меня на глазах он откинул голову назад и заревел от смеха.

16

— Молли, где твой папа? Я должна с ним поговорить.

Тем вечером я была так расстроена, что отказалась от ужина. Я помчалась в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Затем я плюхнулась на кровать, схватила сотовый и набрала Молли.

— Я же тебе сказала, — отвечала Молли. — Он на каком-то острове в районе Австралии. С тех пор, как он уехал, о нем ни слуху ни духу.

— Ну а когда он вернется? — Мой голос дрогнул. — Это очень важно.

Молли с мгновение помолчала.

— Брит, приходи. Тебе станет лучше, если ты выберешься из дома.

— Не могу, — простонала я. — Я под домашним арестом. Возможно, пожизненно. Эта миссис Берман! Она донесла обо всем в школу. Не могу поверить, но она обвинила во всем меня. Дескать, я пригласила Итана, хотя должна была знать, какие у него шуточки и что он задумал.

— Ну и ну, — побормотала Молли. — Плохие новости. Это жутко несправедливо.

— Ты мне еще рассказываешь, — простонала я. — Потом миссис Берман позвонила маме и рассказала ей. Теперь я влипла по-крупному. Мне на весь вечер запретили выходить из комнаты. И… ты прикинь: у папы были билеты на хоккей, которые он не мог вернуть. Так он взял на хоккей Итана. Это так несправедливо!

— Итан конченый урод, — сказала Молли. — Просто не верится, что он твой родственник.

— Проблема не в Итане, — сказала я. — А в Мистере Негоднике. Он живой, Молли. Он воплощение зла — а Итан слишком запуган, чтобы что-то с ним сделать.

— Но, Брит…

— Молли, умоляю, поверь мне, — проговорила я. — Мне никто больше не поверит. При маме и папе мне запрещено даже упоминать болванчика. Но твой папа… он поверит мне. Он собаку съел на таких вещах, верно?

— Ну-у… — протянула Молли, — папа вообще-то проводил исследования по чревовещательским болванчикам. Я знаю, что он собрал много статей из газет и журналов. Приходи ко мне, Брит. Улизни из дома и приходи. Можно поискать его заметки.

Я была в полном отчаянии. Так что я действительно улизнула с черного хода и бежала всю дорогу до дома Молли.

Она встретила меня в бледно-голубой футболке и красно-белых боксерских шортах. Она только что вымыла волосы, так что на голове у нее красовался белый тюрбан из банного полотенца.

Мы постарались зажечь на чердаке побольше света. Но помещение по-прежнему вызывало у меня мурашки — со всеми этими безобразными чучелами и странными куклами, глазеющими на нас из стеклянных витрин.

Я остановила взгляд на пустой подставке, где хранилась раньше Похитительница Разума. По моей спине пробежала дрожь, когда я представила себе кладбище в дождь.

Молли потянула меня в библиотеку своего отца, расположенную в дальнем конце чердака. Вдоль одной стены выстроились высокие серые шкафчики для документов. Мы стали рыться в ящиках, набитых газетными вырезками, журналами, фотографиями и записями всех странных исследований, которым посвятил себя мистер Моллой.

После примерно двадцати минут поисков я вытащила тяжеленную папку с пометкой «ЧРЕВОВЕЩАНИЕ».

— Молли, посмотри! — сказала я. Отнеся папку на стол, я раскрыла ее, и мы с Молли принялись листать бумаги.

Молли наморщила лоб.

— А что именно мы ищем?

Я вздохнула:

— Все, способное доказать маме и папе, что Мистера Негодника надо уничтожить. Я… я…

Слова так и застряли у меня в горле. Я уставилась на помятую и выцветшую черно-белую фотографию перед собой.

— Глазам не верю! — выдохнула я. — Это болванчик Итана. Смотри!

Молли приблизила лицо к фотографии и стала рассматривать.

— Та самая выщерблина на нижней губе, — пробормотала она. — Та самая жестокая улыбка.

— Та самая гадкая ухмылочка, — подтвердила я. Дрожащей рукой я взяла фотографию и перевернула ее. Обратная сторона была покрыта мелким почерком. Я сощурилась, стараясь его разобрать.

— Здесь говорится, что на самом деле болванчика зовут Слэппи, — сказала я. — И… и я была права! Он воплощение зла! — С колотящимся сердцем разбирала я слова. — Тут говорится, что Слэппи был создан каким-то волшебником не то в конце девятнадцатого, не то в начале двадцатого века, — продолжала я. — Злым колдуном. Древесина, которую он использовал, была проклятой. Он смастерил болванчика из украденного гроба.

Молли моргнула.

— Ничего себе. Был бы папа здесь…

— Тут говорится, что болванчик обращает своих владельцев в рабство, — продолжала я. — Он безумно жаждет власти. Он рвется поработить каждого встречного. И… и… — Мой взгляд скользнул в конец. Ахнув, я схватила Молли за руку. — Только послушай, Молли! Там в конце прилагается несколько странных слов. Вот: «Произнеси эти шесть древних слов, чтобы разбудить его. И чтобы снова погрузить его в сон».

— Да ты шутишь! — Молли выхватила у меня фото и уставилась на него. — Так это же великолепно, Бритни. Чего же мы ждем?

Она вернула фотографию мне. После чего сдернула с головы полотенце и принялась вытирать свои медно-рыжие волосы.

— Ну же, Брит, скорее. Давай сделаем это. Давай прокричим эти слова перед Слэппи и погрузим его в сон навечно. Говоришь, Итан ушел на хоккей?

Когда мы сбегали вниз по чердачной лестнице, я подняла фотографию и еще раз прочла слова про себя.

Неужели мои тревоги позади?

Смогут ли слова погрузить Слэппи в сон?

17

Я проскользнула в дом опять же с черного хода. Жестом велела Молли вести себя тихо. Затем мы на цыпочках прокрались через кухню в прихожую.

Я услышала танцевальную музыку, доносившуюся из гостиной и заметила маму, устроившуюся на диване с журналом на коленях. Мама не танцует, но любит музыку-диско: чем громче, тем лучше.

Так что она не слышала, как мы с Молли бежали по лестнице наверх, в мансарду.

Итан оставил в комнате свет. Здесь царил страшный кавардак. Повсюду кучи грязной одежды, по полу разбросаны игровые диски и комиксы-манга, открытый пакет сырных чипсов на клавиатуре компьютера, пустые банки из-под газировки и свернутые джинсы на кровати…

Мы с Молли пробрались через этот беспорядок в глубину комнаты. Слэппи сидел в коричневом кожаном кресле у окна. Руки болванчика покоились на подлокотниках. Он смотрел прямо перед собой.

— Мы знаем твой секрет, Слэппи, — сказала я. Голос мой звучал странно — тоненький и сдавленный. В груди все трепетало. Я постучала болванчика по деревянной голове. — Видишь? Я даже знаю твое настоящее имя.

Я ожидала, что он пошевелится или заговорит. Но он знай себе таращился в противоположную стену.

Молли плюхнулась на край захламленной кровати Итана. Я видела, что ей тоже страшно.

— Не тяни, — тихо проговорила она. — Читай слова. Пока он не выкинул чего-нибудь ужасного.

Я крепко держала фотографию обеими руками, чтобы не дрожала.

— Прощай навсегда, Слэппи, — сказала я.

А потом нараспев прошептала древние слова…

— КАРРУ МАРРИ ОДОННА ЛОМА МОЛЛОНУ КАРРАНО.

Тишина.

Я слышала, как кровь пульсирует в ушах.

И тут я ахнула, когда руки болванчика соскользнули с подлокотников. Он завалился вперед, уткнувшись головой в колени.

Так он и остался сидеть, обмякший и безжизненный.

Я стояла и ждала… ждала и наблюдала. Но больше он не двигался.

Тогда я повернулась и взметнула кулаки над головой.

— Мы сделали это, Молли! — радостно закричала я. — Мы погрузили его в сон!

Я ожидала, что Молли тоже обрадуется и запрыгает.

Но она не двигалась. Она вперилась взглядом во что-то на кровати.

— Молли? Что с тобой? — воскликнула я. — Мы сделали это! Теперь все будет хорошо. Мы погрузили его в сон!

— Э-э… погоди секундочку, Брит, — пробормотала Молли. — Тебе стоит кое на что взглянуть.

18

Запустив руку в карман скомканных джинсов Итана, Молли извлекла какой-то маленький квадратный предмет.

Он походил на пульт от телевизора. Она бросила его на постель.

— Почему это торчало из кармана Итана? — спросила Молли.

Я подняла его и повертела в руке. На нем было не меньше дюжины кнопок, но никаких подписей. Ни слова, нигде.

Я нажала верхнюю кнопку. И тут же вскрикнула, потому что Слэппи зашевелился. Он поднял голову и захохотал.

— Чудеса! — сказала Молли. — Нажми еще раз.

Я нажала ту же кнопку. Слэппи поднял голову и снова рассмеялся.

— Да что ж это такое? — воскликнула я. Нацелив пульт на Слэппи, я нажала другую кнопку.

— Я ЖИВОЙ! — завопил болванчик пронзительным скрипучим голосом. — ТЫ ЧТО, БРИТНИ, НЕ ПОНИМАЕШЬ? Я ЖИВОЙ!

Я нажала еще одну кнопку.

— И чтоб больше на меня не ябедничала! — произнес болванчик шепотом.

Я снова нажала ее.

— И чтоб больше на меня не ябедничала!

Дрожащей рукой я снова нацелила пульт на Слэппи и нажала еще одну кнопку.

— Ты мне не нравишься, Бритни!

— А-А-А-А-А-А-А! — с гневным воплем я швырнула пульт на постель. — Он опять! — завопила я. — Этот гаденыш Итан снова меня провел!

Схватив джинсы, я запустила их через всю комнату. Потом опрокинула пакет с чипсами на клавиатуру. Я понимала, что теряю самообладание. Но ничего не могла поделать со своим… своим БЕШЕНСТВОМ.

— Он, должно быть, гений в электронике, — сказала Молли. — В болванчика встроен компьютерный чип, верно? Итан записал все эти фразочки. Он нарочно все это делал, чтобы тебя напугать.

— Это… это такая невероятная гнусность, — проговорила я, борясь со слезами. — Итан облил краской ту женщину в доме престарелых. И оскорбил тех людей. И… разорвал пополам мой плакат. И притворялся таким напуганным, будто он не может контролировать болванчика. Одно притворство. Одно идиотское притворство!

Обеими руками я дернула себя за волосы.

— А-А-А-А-А-А-А! Я знала, что Итан с прибабахом, но представить, что он такой жестокий подлец…

Молли поднялась на ноги.

— Что будешь делать теперь?

Я тяжело вздохнула.

— Я… не знаю.

— Ты скажешь ему, что все знаешь? — настаивала Молли. — Родителям расскажешь? Или ты собираешься выждать какое-то время и отомстить?

— Я… не знаю, — повторила я, чувствуя, как путаются мысли. Мое лицо медленно расплылось в улыбке. — Но одно я знаю точно, Молли. Сегодня ночью я буду спать спокойно. Больше нет причин бояться. Теперь мне никогда не придется беспокоиться из-за этого дурацкого болванчика.

* * *

Я почувствовала тихое постукиванье по плечу.

— А? — Я заморгала.

Снова постукиванье.

Мне снился восхитительный сон. Но он рассеялся, когда я открыла глаза. Сознание пробуждалось медленно.

Зевнув, я взглянула на будильник. Тридцать пять минут третьего.

Меня снова постучали по плечу, на этот раз сильнее.

Тут уж я проснулась окончательно. Перевернувшись на другой бок, я вгляделась в темноту.

— Итан? Чего тебе нужно?

И тут я разинула рот в испуганном крике:

— Слэппи!..

Болванчик склонил свою ухмыляющуюся физиономию ко мне. Большие голубые глаза вперились в мои. Его деревянная рука метнулась вперед и схватила меня за запястье.

— Спасибо, — прошептал он мне в ухо. — Спасибо, что разбудила меня, РАБЫНЯ!

19

Деревянные пальцы стискивали мое запястье. Сильнее… сильнее… пока мне не захотелось закричать. Боль прострелила руку.

— Отпусти меня! — крикнула я.

Болванчик опустил лицо так, что наши носы почти соприкоснулись.

— Спасибо тебе, рабыня, — проскрипел он. — Ты произнесла слова, чтобы разбудить меня.

— Нет! — выдохнула я. — Я не хотела. Я…

Он захихикал мерзким, гортанным смехом.

— Ты теперь моя рабыня, Бритни. Будешь делать все, что я скажу.

— С какой стати? — выдавила я, пытаясь высвободить руку. — Мои мама и папа…

— Валяй. Рассказывай родителям, — он снова захихикал. — Давай-давай. Мне это нравится. Знаешь, что они подумают? Они решат, что у тебя поехала крыша. Они не поверят ни одному твоему слову. Они покажут тебя мозгоправу.

Он отпустил мое запястье. Его нарисованная ухмылка сделалась шире:

— Готова к своему первому заданию?

— Н-нет, — выдавила я. — Уходи. Ты ни к чему не сможешь меня принудить.

Он издал глухой рык и распрямился, угрожающе поднимая кулаки.

— Я могу причинить тебе боль, — прорычал он. — Я здесь не в игрушки играюсь. Вставай и одевайся.

— Зачем? Ч-чего тебе надо? — пролепетала я.

— Ты сейчас совершишь небольшую прогулку, — произнес Слэппи. — Обратно на кладбище. Я слышал, как этот маленький ублюдок Итан говорил о Похитительнице Разума, которую вы закопали. Я хочу ПОЛУЧИТЬ ЕЕ! Она мне НУЖНА!

Он с силой пихнул меня деревянными руками.

— Ступай за ним, Бритни. Выкопай куклу и принеси ее мне.

Я скатилась с кровати и приземлилась на ноги. Сердце стучало. Но внезапно злость взяла верх над страхом.

Черта с два я стану исполнять приказы деревянного болванчика!

— Чтоб духу твоего здесь не было! — завопила я. Опустив плечо, я обхватила Слэппи за талию, собираясь поднять его и вышвырнуть вон из комнаты.

— У-у-у-у-у! — простонала я, напрягаясь в попытке его поднять.

Он не поддавался.

— Хорошая попытка, — бросил он. — Валяй. Двинь мне в живот. Двинь так сильно, как только можешь. — Он выставил свой тощий живот и захихикал.

Я отступила на шаг. Я пыталась вспомнить шесть древних слов, чтобы навечно погрузить его в сон. «Думай,Бритни. Думай», — твердила я себе.

Бесполезно. Я не могла их вспомнить.

Пусть даже с таким злом мне не совладать, но на кладбище я не вернусь. Я не буду его рабыней. Ни за что.

Я скрестила на груди руки.

— Я… не… пойду… на… это… чертово… кладбище, — процедила я сквозь сжатые зубы.

Он застыл на месте и долго смотрел на меня. Достаточно долго, чтобы меня затрясло.

— Нет проблем, — прошептал он наконец. — Я согласен, Брит. Я сам за ней схожу. Но когда я добуду эту куклу, твой разум первым будет высосан досуха. Тогда-то ты станешь идеальной рабыней, уж поверь мне, дорогуша!

20

Он отвернулся и быстрым шагом направился к выходу из комнаты. Он шел неуклюже, не сгибая коленей, покачивая плечами из стороны в сторону — ни дать ни взять зомби из фильма ужасов.

Застыв в ужасе, я не могла даже пошевелиться.

Топ. Топ. Топ.

Я слышала, как он с топотом спускался по лестнице. Через несколько секунд за ним закрылась входная дверь.

Он действительно делает это. Он идет на кладбище за куклой, поняла я.

Его было необходимо остановить. Я бросилась в коридор… потом остановилась, осознав, что на мне одна лишь ночная сорочка.

Я ввалилась обратно в комнату, схватила джинсы и свитер, потом натянула кроссовки и поспешила из дома.

Стояла холодная ясная ночь. Тонкие змейки черных облаков вились на фоне полной луны. Туфли хлюпали по скользкой траве, когда я бежала к улице.

Должно быть, недавно прошел дождь. Лужи на улице серебрились в лунном свете.

Я увидела Слэппи, шлепающего по лужам. Размахивая руками, он спешил по отлогому склону, ведущему на кладбище. Держа спину прямо и выставив голову вперед, он ковылял по середине дороги.

Холодный ночной воздух помог мне окончательно разогнать сонливость. Я перешла на рысь. Я не хотела его нагонять. Но терять его из виду мне тоже не хотелось.

Сердце громко стучало. Ничто не нарушало ночной тиши. Ни ветерка. Ни машин, ни голосов. Дома были погружены в темноту. Словно мы со Слэппи остались единственными живыми существами на всем свете.

Перешагивая через серебристые лужи, я следовала за Слэппи до самого маленького кладбища. Из-за ограды я наблюдала, как он быстро двигался через ряды покосившихся надгробий.

Он остановился на том самом месте, где мы зарыли Похитительницу Разума. И упал на колени.

У меня перехватило дыхание. Я смотрела, как он начал рыть землю. Его деревянные руки орудовали не хуже лопат — земля так и летела в разные стороны.

Я знала, что должна перепрыгнуть через ограду. Сбить его с ног. Задушить. Раздавить. Сделать что угодно, лишь бы не позволить ему извлечь эту опасную куклу.

Но страх удерживал меня на месте. Ноги дрожали и подкашивались. Я с трудом могла дышать, глядя, как дыра в земле становится все шире и шире под мощными руками болванчика.

Склонившись над ямой, он с хихиканьем вытащил стеклянный ящик. Покрутил головой, дабы убедиться, что за ним никто не следит.

Я присела за оградой и затаила дыхание.

Неужели он заметил меня? Нет.

Я приподнялась повыше, чтобы видеть его. Он быстро поднялся и принялся смахивать землю со стеклянного ящика одной рукой.

В жутком серебристом сиянии луны я увидела куклу. Я видела, как иссохшая ее голова ударялась о стекло, когда Слэппи очищал ящик.

А потом Слэппи бережно опустил ящик на землю и начал снимать крышку.

Я вцепилась в верхушку ограды с такой силой, что заныли руки. И внезапно услышала голос в голове — мой собственный голос:

«Если он завладеет куклой, он сотрет тебе разум начисто».

И не успев даже осознать, что делаю, я перемахнула через ограду и со всех ног бросилась вперед.

Я обхватила Слэппи за пояс. И оттолкнула его от стеклянного ящика с куклой. Ощутив прилив сил, я подняла бьющегося, лягающегося болванчика высоко над головой.

— Ты ПОКОЙНИЦА, рабыня! — завопил он. — За это ты будешь наказана!

И тут настал мой черед завопить.

Мощная волна белого света ослепила меня, окружая со всех сторон и лишая возможности двигаться.

21

Я моргнула. А потом еще раз, пытаясь разглядеть что-нибудь в ярком свете. Свет разделился надвое. На два луча.

Автомобильные фары!

Мои глаза постепенно привыкли к свету. И я узнала машину родителей.

Папа распахнул дверь со стороны водителя и вылез наружу. Он был в полосатой пижаме.

— Бритни? — крикнул он, прикрыв ладонью глаза от света. — Мы заметили, как ты уходишь, и последовали за тобой. Что ты здесь делаешь с болванчиком Итана?

Слэппи тут же обмяк. Я по-прежнему держала его над головой.

— Зачем ты закапываешь болванчика Итана? — воскликнула мама. Она вылезла из машины, запахивая халат. — Ты с ума сошла? Посреди ночи, на кладбище!

— Ты знаешь, как дорог Итану этот болванчик, — подхватил папа. — Как ты могла его закапывать? Как ты могла пойти на такую низость?

— Вы… вы не понимаете! — выдохнула я. — Я… я вовсе не закапывала его. Я… я… я пыталась… — Я издала вопль отчаяния. — О, я не смогу объяснить! Вы все равно не поймете!

— У нас есть глаза, Бритни, — возразила мама. — Мы видим яму, которую ты выкопала. Мы видели, как ты собиралась бросить туда болванчика Итана.

Папа сделал маме знак успокоиться.

— Все в порядке, — мягко проговорил он, перелезая через ограду и осторожно, шаг за шагом приближаясь ко мне. — Все хорошо, Брит. Постой здесь, милая. Не двигайся. С утра мы первым делом покажем тебя врачу. Ты получишь всю необходимую помощь.

— Отдай папе болванчика, дорогая, — вторила ему мама. — И иди в машину. Мы позаботимся о тебе. Ты знаешь.

Безвольно лежащий в моих руках Слэппи захихикал.

— Экая неудачница, — прошептал он. — Очевидно, сейчас мы вместе отправимся домой, рабынюшка. Ну ничего, завтра я вернусь за куклой. И тогда победа будет за Слэппи!

22

Я не могла этого допустить. Не могла позволить ему победить.

Мой гнев выплеснулся яростным воплем, эхом разнесшимся среди гранитных надгробий:

— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!

Я поняла, что должна сделать. Я взметнула Слэппи высоко над головой… и со всей силы швырнула прямо в стеклянный ящик.

Стекло раскололось с оглушительным треском. Я видела, как ящик разлетелся вдребезги под твердой деревянной головой болванчика.

Слэппи издал отрывистый стон, впечатавшись лицом в куклу.

Да! Да-а-а-а-а!

Голова болванчика врезалась в усохшую сморщенную зеленую голову. Они буквально столкнулись нос к носу!

Вскрикнув, я отпрянула назад, когда кукла начала светиться.

Высушенная голова вспыхнула белым светом. И кукла загудела.

Руки и ноги Слэппи рывком распрямились, словно от удара молнии. Тело болванчика пробила судорога. Раз. Другой.

После чего Слэппи свалился на ящик безжизненной кучей.

Я ждала… ждала…

Слэппи не шевелился.

Похитительница Разума забрала еще одну жертву.

Внезапно я осознала, что по моим щекам бегут слезы. Меня всю трясло. Глубоко вздохнув, я попыталась успокоиться.

— Бритни, что происходит? — спросил подошедший папа.

— Все… все хорошо, — выдавила я. — Правда. Все кончено. Никаких больше историй о болванчике. Обещаю. Все кончено.

Мама тоже подошла ко мне и обняла рукой за талию.

— Надеюсь, ты говоришь правду, — сказала она.

— Честное слово, — настаивала я. — Вот. — Я сгребла в охапку безжизненного болванчика и протянула папе. — Возьми. Давайте отдадим его Итану. Теперь все будет хорошо.

— Давайте я отвезу вас домой, — сказала мама и повела меня к машине.

Я сделала несколько шагов, но тут вспомнила о Похитительнице Разума.

— Я должна сделать еще кое-что, — сказала я. — Идите к машине. Я на секундочку.

Я подождала, пока они не направятся к машине. Руки и ноги болванчика на руках у папы безжизненно болтались.

Наконец-то я могла нормально дышать. Я испытывала такую радость… такое облегчение…

Слэппи почил в бозе. Его разум был стерт.

Оставалось лишь разобраться с Похитительницей Разума.

Опустившись на колени, я посмотрела на нее сквозь разбитую крышку стеклянного ящика. Сухие черные губы изгибались в улыбке. Глазницы зияли пустотой.

Я заставила себя отвести взгляд. Осторожно подняв ящик, я опустила его в яму. Затем я принялась засыпать ее, лихорадочно черпая землю обеими руками.

Тяжело дыша, я сгребала землю в яму, пока он не оказался полностью погребен.

Да! Теперь кукла была похоронена глубоко под землей. Спрятана там, где она никому не сможет причинить вреда.

Я поднялась на ноги и отряхнула землю с колен. Ноги дрожали, сердце колотилось.

Глубоко вздохнув, я повернулась и пошла прочь.

Я успела пройти всего три-четыре шага. А потом услышала голос. Голос Слэппи. Отвратительный, надтреснутый хрип — сухой, словно шелест опавшей листвы… Слэппи взывал ко мне из захороненной куклы…

— Я еще вернусь, Бритни! Я БОЛЬШО-О-ОЙ НЕГОДНИК!

ПРИКЛЮЧЕНИЯ В КОШМАРИИ

(Демофрагмент)

ПРИГЛАШЕНИЕ

ДОРОГАЯ БРИТНИ КРОСБИ!

Можешь НАЧИНАТЬ КРИЧАТЬ! Ты выиграла бесплатный недельный тур в тематический парк КОШМАРИЯ, Самое СТРАШНОЕ Место На Земле!

Возьми с собой РОДИТЕЛЕЙ. Возьми свою подругу МОЛЛИ МОЛЛОЙ. И не забудь захватить угощение для ОБОРОТНЕЙ (например, руку или ногу!).

Мы включили БЕСПЛАТНЫЙ ВХОД в КАФЕ «КРОКОДИЛ» для быстрого перекуса, а также бесплатные билеты на аттракцион «НАПЕРЕГОНКИ С ГОЛОДНОЙ АКУЛОЙ»! (Надеемся, ты БЫСТРО плаваешь!)

Тебе не понадобятся билеты в БЕЗДОННЫЕ ЗЫБУЧИЕ ПЕСКИ. Проваливайся в любое время!

Мы уверены, что вы с Молли никогда не забудете своего пребывания в нашем знаменитом отеле «ШАТУН» — вот где СТРАШНО! (Аж жуть!)

Приезжайте — МЫ ВСЕГДА РАДЫ НОВЫМ КОСТЯМ… ТЬФУ ТЫ… ГОСТЯМ!

НАМ НЕ ТЕРПИТСЯ НАПУГАТЬ вас!

RSVP:

Ди Квикли, менеджер по связям с посетителями

1

Разместившись на заднем сиденье машины моих родителей, мы с Молли болтали всю дорогу до Кошмарии. После четырех часов нашего бесконечного «тра-ля-ля» папа врубил радио на полную мощность. Это был прозрачный такой намек, чтобы мы сделали перерыв.

— Трещите, как две сороки, — сказала мама.

— Сороки? — спросила я.

— Такие черно-белые птички, которые очень много болтают, — сказала мама. — Почему бы вам не отвлечься на прекрасные виды?

— Ага. Конечно, — сказала я.

Мы с Молли вернулись к прерванной беседе. Мы были сами не свои от восторга.

Наши друзья Кейтлин и Джейсон ездили в Кошмарию прошлой весной. Они все рассказали нам, когда вернулись. По их словам, это самое классное место, где им случалось бывать.

«Там у них есть контактный зоопарк оборотней, — рассказывала Кейтлин. — Представляешь? — Она засмеялась. — Оборотни совсем как настоящие! Это было нечто!»

Джейсону понравились аттракционы. В особенности Горка Гибели, самая длинная горка в мире. «И не пропустите аквапарк «Черная Лагуна», — посоветовал он. — Вам понравится заплыв на Бездонных Каноэ, а Пляж Зыбучих песков вообще супер. Как начнешь тонуть, так кажется, что уже не остановишься!»

А теперь мы держали путь в этот прославленный парк ужасов, мимо бесконечных фермерских владений, с опущенными окнами, потому что кондиционер приказал долго жить, и болтали без умолку.

Наконец, впереди показался парк. Мы проехали через разверстую пасть огромного зеленого дракона. В нем было, наверное, десять этажей! И выехали на бескрайнюю автостоянку, запруженную машинами.

Впереди я увидела высоченный зелено-лиловый рекламный щит. На нем было написано:

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КОШМАРИЮ — СТРАНУ ОЖИВШИХ НОЧНЫХ УЖАСОВ!»

Я дала Молли пять.

— Ух, здорово будет! — воскликнула я.

— И совсем бесплатно! — подхватил папа. — Бритни, как ты умудрилась выиграть бесплатные билеты?

Я пожала плечами:

— Без понятия. Я даже не участвовала ни в каких конкурсах. Не знаю, по какому принципу меня выбрали.

— Похоже, они многое о нас знают, — заметила Молли. — Им известно мое имя. Довольно странно.

— Это один из крупнейших тематических парков мира, — сказал папа. — Они проводят множество исследований.

Мы выбрались из машины. Послеполуденное солнце палило в ясном безоблачном небе. В вышине кружили огромные черные птицы.

— Это что, стервятники? — удивилась мама, приставив руку козырьком ко лбу. — Разве они не питаются падалью?

Папа засмеялся.

— Наверное, это какие-нибудь роботы. Весьма остроумно.

С мгновение он наблюдал за стервятниками. Потом открыл багажник и принялся выгружать чемоданы.

Я старалась заглянуть в парк. Но он был обнесен высоким зеленым забором.

Глубокая, зловещая органная музыка лилась из репродукторов у нас над головой.

Мама нахмурилась.

— Такую музыку только на похоронах исполнять, — проворчала она.

Молли потянула меня за рукав футболки.

— Слышишь, дети кричат? — спросила она. У нее вдруг сделался испуганный вид.

Да. Я слышала громкие вопли по другую сторону забора.

— Гоняют, наверное, на американских горках, — сказала я. — Помнишь? Джейсон говорил, что аттракционы здесь просто невероятные.

Папа вытащил свой новенький цифровой фотоаппарат и сделал несколько снимков входа в парк, а также огромной вывески «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ». Затем мы понесли наши чемоданы вдоль длинных рядов машин. У широких металлических ворот стояла билетная будка. Она походила на миниатюрный замок и была зелено-лиловой, как и все в Кошмарии.

Молли засмеялась.

— Взгляни на табличку. — Она показала на забор рядом с будкой.

Табличка гласила: «ВЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ВОТ ТАКОГО РОСТА, ЧТОБЫ ВОЙТИ». А стрелочка указывала высоту в два фута от земли!

Папа снова вытащил свою фотокамеру и сфотографировал табличку.

— Выглядит забавно, — сказала мама. — Будет неплохо недельку пожить в фильме ужасов.

Поставив чемоданы рядком на дорожку, мы подошли к окошку кассы.

Там никого не было.

— Странное дело, — сказал папа. — Может быть, эта будка закрыта.

— Не может, — возразила я. — Оглядись. Других здесь нету.

— Терпение, — сказала мама. — Кто-нибудь подойдет.

Так что мы принялись ждать. И ждать нам пришлось немало. Солнце палило нещадно, тыльную сторону моей шеи пощипывало от пота. Мы прислушивались к воплям из парка и следили за полетом раскормленных стервятников.

— Тут какая-то ошибка, — проворчал папа. — Если эта будка единственная, я думаю…

Он так и не договорил.

Из окошка кассы неожиданно выскочило мерзкое рогатое страшилище — лилово-зеленое, с острыми клыками и огромными кривыми когтями. С отвратительным низким рычанием оно схватило меня когтями за горло.

И я завизжала.

2

— Прошу прощения, — сказало страшилище. Отпустив мое горло, оно ласково потрепало меня по плечу. — Просто выполняю свои обязанности. — У него был легкий британский акцент.

Мы дружно засмеялись. Сердце у меня до сих пор колотилось. Но я не хотела показывать монстру, что он напугал меня.

Он забрался обратно в свою будку и выставил голову в окошко. Его длинные рога скребли по стенам будки.

— Я кошмариец, — сказал он. — Мы парковые служащие. Понимаете? Своего рода гиды. Работенка непыльная. У меня оплачиваемый отпуск, к тому же мне разрешено кушать всех ребятишек, которых удается поймать.

Мы снова засмеялись.

По другую сторону забора раздался звериный рык. Рык перерос в рев. А потом я услышала топот бегущих ног и отчаянные вопли.

Кошмариец покачал головой.

— Ну вот, опять из Деревни Оборотней зверье вырвалось… — произнес он. — Такое случается время от времени. Убирай за ними потом…

Мы с Молли переглянулись. Мне хотелось, чтобы Молли прибодрилась. Она выглядела такой напряженной… Должна бы понимать, что все это в шутку.

— У нас есть специальное приглашение, — сообщил папа. Он достал письмо из бумажника и протянул монстру.

Кошмариец притворился, что слопал его. Затем он извлек письмо изо рта и внимательно прочел. Он нажал несколько кнопок на своем компьютере и снова выглянул из окна.

— Да, я вижу, — проговорил он с неожиданной серьезностью. — Я вижу. Бритни и Молли, вы особо важные гостьи. — Он засмеялся, холодным, злым смехом. От этого меня бросило в холод. Что он подразумевал под «особо важными»?

— Так мы просто можем войти? — спросил папа.

Кошмариец покачал головой. Его острые рога снова проскребли по стенам будки.

— Нет, вы не можете войти, — сказал он.

Папа искоса взглянул на него:

— Я вас… не понимаю.

— Прежде чем я смогу пропустить вас, — произнес кошмариец, — я должен заставить каждого из вас закричать.

Я засмеялась:

— Вы шутите, правда? Мы все должны кричать?

— Мы сохраним запись вашего крика, — сказал монстр. — Так мы сможем опознать вас впоследствии.

Чего-чего?

Опознать нас впоследствии?

Как это прикажете понимать?

Кошмариец вытащил небольшой черный микрофон.

— Как только будете готовы, — сказал он. — Он подключен к моему компьютеру.

Мы выстроились в очередь и как можно громче поорали в микрофон. Мама оказалась в этом деле лучше всех. Мне прямо не верилось. Она действительно вопила так, словно очутилась в фильме ужасов.

Молли издала тонкий пронзительный крик. Такой, что едва услышишь. Зато мой вопль удался на славу. Может, слишком долгий. Я орала до боли в глотке.

Папа закричал и тут же густо покраснел. Он немного стеснительный, и сейчас ему, наверное, было неловко.

Металлические ворота распахнулись. Монстр указал за них:

— Ждите у дороги. Такси заберет вас и отвезет в отель. Там вас будет ждать кошмариец, который препроводит вас в номера.

Мы вчетвером прошли в высокие ворота. Они затворились за нами и лязгнули, словно запирая нас внутри.

Папа вдруг повернулся.

— Эй, подождите… — окликнул он монстра. — Наши чемоданы.

Кошмариец вышел из будки и подошел к нашему багажу.

— Там, куда вы идете, они вам не понадобятся! — заявил он.

С этими словами он достал из-за спины паяльную лампу, запалил ее… и поджег наши вещи!

3

— Эй, стойте! — заорал папа. — Что же вы делаете?!

Я остолбенела. Молли стиснула мою руку.

Мама и папа вдвоем ухватились за металлические прутья ворот и пытались их открыть. Но ворота захлопнулись наглухо. Мы оказались в ловушке.

Пламя высоко поднималось над чемоданами. Они пылали как бумага, становясь коричневыми, а потом чернея под пляшущими языками огня.

— Вы с ума сошли? Не имеете права! — бушевал папа. — Все наше имущество! Все, что мы привезли с собой! — Он яростно дергал прутья.

Я посмотрела за ворота. Кошмарийца и след простыл.

— Успокойся, — сказала мама, придерживая папу за плечо. — Ну же, Шон. Успокойся. Наверняка это шутка.

— Верно, — подхватила я. — Это спецэффекты, папа. Не паникуй. Мы только что приехали. Ставлю миллион долларов, что наши чемоданы будут ждать нас в гостинице.

Мы вчетвером посмотрели сквозь прутья. Наша поклажа почернела и обуглилась. Пламя с шипением и треском пожирало одежду.

Я обернулась на гудок клаксона. Длинное желтое такси, взвизгнув шинами, остановилось рядом с нами. Большими черными буквами на борту было написано: «В ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ».

Из окна водителя выглянул кошмариец.

— Семья Кросби? Готовы отправиться в последний путь? Все на борт! — гаркнул он. У него был высокий, скрипучий голос. Он потянулся назад и распахнул для нас заднюю дверь.

Мы вчетвером втиснулись на заднее сиденье. Коричневая кожаная обивка была растрескавшейся и выцветшей. В салоне попахивало кислятиной.

— Пристегнулись! — скомандовал кошмариец, заводя мотор.

Мы стали шарить у себя за спиной.

— Здесь нет ремней, — сказала Молли.

— Ничего страшного, — буркнул монстр. — Я-то пристегнут.

— А поездка долгая? — спросил папа.

— Я знаю короткий путь, — отозвался монстр.

Такси рвануло вперед. Молли схватила меня за руку. Когда мы набирали скорость, я смотрела в окно на парк. Он проносился мимо с такой быстротой, что казался размытым пятном ярких красок и лиц.

Я видела, как несколько ребятишек улепетывали от гигантской ревущей гориллы. Затем мы проехали под аттракционом, где дети сидели верхом на громадных нетопырях, которые кружили в небе, хлопая крыльями.

На фасаде высоченного здания красовалась красно-черная вывеска: «ВАМПИРНЫЙ ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР. ДОНОРЫ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ».

На другой стороне дороги я приметила маленькую лачугу с вывеской на фасаде: «МАГАЗИН ЧЕРВЕЙ И НАЖИВКИ. КУШАЙТЕ НА ЗДОРОВЬЕ».

Мы проехали мимо переполненного амфитеатра. Вывеска снаружи гласила: «ПОПУЛЯРНОЕ ТЕЛЕШОУ «ТАНЦЫ СО СПРУТАМИ!».

Выглядывая в окно, я разглядела на сцене троих ребят, боровшихся с гигантскими кальмарами в два раза крупнее их!

— Можно побыстрее проехать? — попросила Молли.

— Ну почему же, это очень весело, — сказал водитель. — Пока эти твари не навалятся сверху. — Он сбавил скорость, прокладывая дорогу через толпу ребят в скаутской форме. — Не хочу давить слишком много скаутов, — пояснил он скрипучим голосом. — Они жалуются, если я сбиваю больше одного-двух!

Дорога сделалась узкой и ухабистой, когда мы въехали в заболоченную местность с пальмовыми зарослями и высокими папоротниками. Автомобиль мчался вперед, и я стукалась головой о крышу на каждой кочке.

— Ой. Нельзя ли немного помедленнее? — спросила мама.

Водитель не ответил. Его взгляд был прикован к контрольной панели. Он вывернул руль сперва в одну сторону, потом в другую.

Такси соскочило с дороги и устремилось в заросли высокой травы. Покрышки скользили и буксовали в грязи. Кошмариец дергал руль из стороны в сторону. Он снова и снова давил на тормоза.

— Сломалась! Так и знал, что это случится! — воскликнул он. — А ведь я еще в гараже предупреждал.

— А-А-А-А-А-А-А! — заорала я, когда мы провалились в глубокую колдобину. Папоротники и ветки деревьев хлестали в окна, когда мы неслись через болотную траву.

— Это не шутка! — закричал монстр. — Смотрите! — Он крутанул руль вокруг своей оси.

— Что случилось? — воскликнул папа.

— Руль и тормоза отказали! — проворчал кошмариец. — Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!

Мы налетели на что-то твердое. Машина рывком приподнялась, потом опять опустилась. Мы набирали скорость. За окном все слилось в сплошную зеленую дымку.

— Ну кто ж так делает, — причитал монстр, — ну обещали же починить!

Он еще несколько раз вдарил по тормозам, но машина продолжала мчаться вперед.

— Право же, мне очень жаль. Такого раньше не случалось, — произнес он. — Я… я правда сожалею, что вынужден так поступить.

Я вскрикнула, когда он распахнул дверь со своей стороны. Отпустив руль, он повернулся всем телом и — вопя во все горло — выбросился из машины.

Я видела, как он кувырком покатился в высокой траве. Открытая дверь цеплялась за лианы и ветви деревьев, мимо которых мы проносились. Все быстрее — подскакивая и трясясь. Мы вчетвером беспомощно подскакивали на каждом ухабе, не имея возможности добраться до управления.

И тут я увидела, как перед нами вырастает красная кирпичная стена.

Я открыла рот, чтобы закричать.

Но Молли опередила меня.

— Мы… мы в нее ВРЕЖЕМСЯ! — завопила она. — Мы сейчас РАЗОБЬЕМСЯ!

4

— А-А-А-А-А-А-А!

Мы вчетвером завопили от ужаса.

Когда кирпичная стена возникла перед нами, такси внезапно взвизгнуло тормозами и остановилось, как вкопанное. Моя голова снова стукнулась о крышу. Опустив глаза, я увидела, что стискиваю руку Молли.

Двери распахнулись. Никто не сдвинулся с места. Я сидела дрожа, пытаясь отдышаться.

Водитель рысью подбежал к нам. Наклонившись в салон, он взял меня за руку и помог выбраться.

— Надеюсь, вам понравилась поездочка, — сказал он. Его желтые глаза сверкнули.

— Что? — выдохнула я. — Понравилась?!

Он снова полез в салон, чтобы помочь Молли. Мама с папой выбрались через другую дверь, качая головами, массируя плечи и ошалело моргая.

— Вот в точно такой же день я получил водительские права! — сказал кошмариец. — Такое случается со мной в каждую поездку!

Он показал на землю. И мы увидели, что под колесами такси пролегают металлические рельсы.

— Машина ненастоящая. Она катилась по рельсам! — воскликнула я.

Монстр кивнул.

— Ты угадала. На самом деле я ею не управляю. — Он потер плечо. — Самое сложное в моей работе — это выкидываться из мчащейся машины по двадцать раз на дню! — Он захлопнул все двери, после чего уселся обратно за руль. — Ступайте по тропинке к отелю! — крикнул он. — А коли понадобится съездить куда-нибудь, вы знаете, к кому обратиться! — С этими словами он развернул машину и укатил.

Я обняла Молли и засмеялась. Все заговорили наперебой. Здорово водитель нас одурачил!

— С этого момента я ни во что не верю! — торжественно заявила я. — Отныне и впредь я буду помнить, что здесь все понарошку!

Знаменитые последние слова?

Да. Вы угадали.

5

Пройдя по тропинке, мы вскоре очутились на просторной круглой площади. Толпы детей и их родителей прогуливались вокруг, посещая магазины, продуктовые тележки, игровые павильоны и аттракционы.

На помосте стоял зелено-лиловый кошмариец, жонглирующий тремя черепами.

— Они настоящие? — поинтересовалась маленькая девочка.

Кошмариец поднял один повыше:

— Угу. Вот этот — моего дядюшки Тони.

Все засмеялись.

На стрелке-указателе стояла надпись: «ПРИЗРАЧНЫЙ ТЕАТР». Другая стрелочка указывала направление к Стране Прощаний: «ПРИСЯДЬТЕ НА ДОРОЖКУ — В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ!»

Рядом с ней лилово-зеленая вывеска гласила: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ПЛОЩАДЬ ЗОМБИ. НАДЕЕМСЯ, ВЫ БУДЕТЕ ПОКУПАТЬ ДО УПАДУ».

— Потрясающе! — воскликнула я. — С чего начнем?

— Начнем с того, что зарегистрируемся, — сказал папа. Он приставил ладонь козырьком ко лбу. — Где этот гид, который должен проводить нас в гостиницу?

— А разве обязательно сразу записываться? — спросила мама. — Давайте сначала немного повеселимся.

— Да. Повеселимся! — подхватила я. — Я голосую за то, чтобы сначала повеселиться!

— И я, — добавила Молли.

Папа пожал плечами.

— Ладно, ладно. Просто хотелось бы убедиться, что наши чемоданы доставили в целости и сохранности.

Если вы еще не догадались, давайте я разъясню: мой папа жуткий паникер. Даже во время отдыха. Особенно во время отдыха!

Мама вытерла лоб.

— От этой безумной поездки в такси у меня пересохло в горле. Не купить ли нам мороженого? — Она показала на зелено-лиловую тележку на противоположной стороне площади.

Увильнув от троицы подростков, гонявшихся друг за дружкой с длинными мечами, мы поспешили к тележке. Тележка оказалась не простая. Вывеска гласила: «ЗАМОРОЖЕННЫЕ ГЛАЗА НА ПАЛОЧКЕ».

— Фу-у, — простонала Молли.

Кошмариец в заляпанном пятнами желтом фартуке стоял, прислонившись к тележке, с лопаточкой для мороженого в руке.

— Вам обычных или с кровью? — осведомился он.

Мы заказали четыре обычных, и на вкус они оказались как ванильный пломбир. Облизывая «глаза», мы прогуливались по площади Зомби.

— Пап, есть жетон? — спросила я, подтаскивая его к старомодного вида будке гадалки под вывеской «МАДАМ РОК ВИДИТ ВСЕ». За стеклом сидел деревянный манекен, изображающий пожилую женщину в красном бархатном платье и такого же цвета чалме.

Папа вручил мне блестящий кошмарийский жетон, и я бросила его в щель.

— Люблю такие штучки, — сказала я.

Мадам Рок со скрипом ожила. Ее деревянная рука потянулась к колоде карт и пододвинула одну ко мне.

— Что там написано? — спросила Молли. — Каково твое будущее?

Я посмотрела на карту. Пустая. Я перевернула ее. И с той стороны пустая.

— Эй, меня надули, — возмутилась я.

И тут рот мадам Рок пришел в движение; скрипучим голосом она произнесла:

— У тебя нет будущего, Бритни.

— Что? — Я уставилась на старуху, ожидая, что она скажет что-нибудь еще. Но манекен застыл в неподвижности и невидящими глазами смотрел вперед.

— Очередная кошмарийская шуточка, — сказала мама. — Готова поспорить, у нее все карты пустые.

— Но откуда она знает мое имя? — спросила я.

Меня никто не слышал. Все направлялись в магазин под названием «СКОРЧИ РОЖУ!» На витрине его были выставлены резиновые маски.

— Не похожи они на маски для Хэллоуина, — заметила Молли. — Лица будто… как у настоящих детей! И почему у них такой вид, словно они кричат?

Я последовала за ней в магазин. Там мы с Молли примерили несколько косматых масок разных чудищ. Волосы на них были прямо как настоящие. И кожа была теплой. Маски липли к нашим лицам. Нам стоило немалых трудов их снять.

— Здесь тоже страшно до одури, — сказала Молли. — Пойдем дальше.

— Нет, посмотрим сперва вон те, — сказала я и потащила ее в следующую комнату. Стены были покрыты резиновыми масками в виде человеческих лиц. В основном детских.

— Надо же, все разные, — сказала Молли. — Наверное, ручной работы. Все такие бледные, печальные. И…

Она остановилась и проследила за направлением моего взгляда. Мы уставились на две маски в витрине позади прилавка. Они изображали двух девочек с волосами цвета меди.

— Молли, — прошептала я, — это же… МЫ!

6

За прилавком появилась кошмарийка. У нее были длинные темные волосы, стянутые в конский хвост, и бледно-желтые глаза. Она повернулась к двум маскам.

— Они немного похожи на вас, — произнесла она. — Как странно! — Она принялась снимать одну из них с крючка. — Не хотите примерить? Они совершенно новые. Я получила их буквально несколько минут назад.

Молли попятилась.

— Э-э… нет, спасибо, — пробормотала она.

— Но они так похожи на вас, — настаивала монстрица. — Вы могли бы взять их домой и здорово напугать своих друзей.

Она протянула мне одну:

— Примерь ее, Бритни. Едва надев, ты не захочешь ее снимать.

— Ну-у…

— Девочки, нам пора, — сказал подошедший папа. — Я действительно считаю, что нам нужно зарегистрироваться в отеле.

Мы с Молли повернулись и направились к выходу вслед за родителями.

— Может быть, потом! — крикнула я женщине-монстру.

Мы снова вышли на площадь.

— Ого, она тоже знает мое имя! — сказала я. — Как же так?

— Эй, взгляните-ка! — Папа показал на высокое каменное здание на другой стороне площади. Оно походило на старинный замок с двумя башенками, по стене спускалось толстое покрывало дикого плюща. Подойдя, мы прочли вывеску над главным входом: «ШАТУН».

— Должно быть, это наша гостиница, — сказал папа.

И тут к нам подбежал кошмариец. Его лиловый плащ развевался на бегу. Монстр беспрестанно тянул себя рукой за рога.

— Привет, я Шон Кросби, — представился папа. — Мы как раз вас ищем.

Кошмариец лихорадочно оглянулся.

— Скорее, слушайте меня! — хрипло зашептал он.

Он снова оглянулся.

— За мной могут следить, — проговорил он, задыхаясь. — Некоторым из нас не по душе то, что здесь творится. Некоторые из нас пытаются это остановить.

Он схватил папу за рукав.

— Бегите из парка! — воскликнул он. — И как можно скорее. Бегите отсюда!

7

Кошмариец отпустил папин рукав. Потом сунул что-то мне в руку и со всех ног бросился бежать через площадь.

Разинув рты, мы смотрели ему вслед. А потом расхохотались.

— Он хороший актер, — сказала Молли. — На секунду я ему даже поверила.

— Они все сделают, лишь бы нас напугать, — согласилась мама.

— Смотрите, он оставил мне какую-то записку, — сказала я и развернула бумажку. Вглядываясь в кривые каракули, я прочла вслух:

— «Разыщите другой парк».

— Другой парк? — сказала Молли. — Где? Что бы это значило?

Тут к нам подошла кошмарийка. У нее были длинные светлые волосы, ниспадающие между кривых рогов. Одета она была в лиловые колготки и короткое зеленое платье.

— Добро пожаловать в самое страшное место на Земле, — сказала она и засмеялась. — Меня зовут Друэлла. Да вы уже напуганы, как я погляжу! Это хорошо!

Она улыбнулась нам с Молли.

— Бритни и Молли, если не ошибаюсь? — спросила она. — Особо важные гостьи. Прошу за мной. — Откинув плащ за спину, она повела нас в отель.

Кошмариец за стойкой администрации полировал когти длинной пилочкой для ногтей. Он не поднял глаз, когда мы проходили мимо.

Наш путь лежал через длинный вестибюль. Здесь повсюду стояли кресла и кушетки — а на каждой из них вольготно развалился скелет! Стены были сплошь увешаны огромными картинами маслом с изображениями истошно орущих детей. На органе в углу безголовый человек исполнял зловещую музыку.

— Тут у нас место отдыха, — сообщила Друэлла.

Она провела нас в тесный лифт. Когда двери с лязгом сомкнулись, в кабине воцарилась кромешная тьма. Лифт застонал и медленно пришел в движение.

Друэлла показала родителям номер 202 на втором этаже.

— А девочки будут жить рядом? — спросила мама.

Друэлла покачала головой.

— Нет. Они пойдут со мной. Наши особые гости размещаются исключительно на тринадцатом этаже.

Кто бы сомневался…

Снова темный лифт. Он скрежетал и стонал; казалось, минула целая вечность, прежде чем мы добрались до тринадцатого этажа.

Друэлла провела нас по темному, полному сквозняков коридору к номеру 1313. Там она вручила мне ключ-карту.

— Ничего, что в номере привидение? — спросила она.

Мы с Молли засмеялись.

— Конечно, мы не против, — сказала я.

— Не бойтесь, — прошептала Друэлла. — Призрак показывается только днем или ночью. — Повернувшись, она направилась обратно к лифту. — Если вам что-нибудь понадобится, просто ЗАВОПИТЕ! — крикнула она на прощание.

Я вставила ключ-карту, и тяжелая дверь со скрипом отворилась. Навстречу нам пахнул порыв холодного воздуха. Кондиционер, должно быть, работал на полную мощность.

Я пошарила в темноте в поисках выключателя и зажгла свет.

— Ух ты! Ты только глянь. Просто шикарно! — воскликнула Молли. — Смотри, какой огромный телевизор.

Номер был размером чуть ли не с весь наш дом! Там имелись маленькая кухонька, столовая, длинный диван перед огромным телевизором и две двуспальные кровати с по меньшей мере десятком подушек.

Я запрыгнула на кровать и попрыгала на ней.

— Мягкая! — сказала я, зарываясь в подушки. — Это самый шикарный номер в мире!

— Я думала, он будет похож на темницу, — сказала Молли. — А тут совсем не страшно.

— А погляди на это, — сказала я, беря несколько шоколадных батончиков в зелено-лиловой обертке с прикроватного столика. Батончики назывались «Кош-Марс». Я бросила один Молли. — Бесплатные сладости!

Мы присели на кровать и умяли пару батончиков.

Молли вытерла шоколад с подбородка тыльной стороной ладони. Ее улыбка поблекла.

— Наши чемоданы, — пробормотала она. — Их здесь нет.

Я вскочила.

— Может, в стенном шкафу?

Я пересекла комнату и распахнула дверцу шкафа.

— Молли… глазам не верю! — воскликнула я. — Он в два раза больше моей комнаты… и тут полно вещей!

Молли поспешила ко мне. Мы принялись рыться среди вешалок с модными джинсами, юбками, потрясающими футболками и топами.

— Все нашего размера! — сказала Молли. — Чудеса!

Мы примерили несколько вещей. Я засмеялась:

— Надеюсь, они действительно спалили мои старые шмотки. Эти вещички гораздо круче!

Молли вдруг остановилась и посмотрела на меня:

— Должно быть, ты действительно особая гостья, Брит. И у тебя нет ни одной догадки, как ты выиграла все это?

— Ни малейшей, — сказала я. Надев красно-желтый сарафан, я немного покружилась по комнате. — Слушай… зеркал-то нет.

— Что? — Молли как раз натянула пару белых шорт и светло-зеленую футболку. Она вошла в шкаф. — И тут тоже нет зеркал. Странно. Столько потрясных шмоток — и ни одного зеркала.

— Давай покажем наши новые вещи моим родителям, — предложила я.

— Ладно, только поскорее. Нужно вернуться в парк до захода солнца, — сказала Молли. — Может, заглянем в Деревню Оборотней. Кейтлин говорит, там просто невероятно.

Я была рада видеть, что Молли наконец освоилась. Заперев дверь, я убрала ключ-карту в карман, и мы пошли по коридору к лифту.

Двери лифта со скрипом открылись. Мы вошли. Двери закрылись, оставив нас в полной темноте. Лифт со скрежетом начал спускаться.

Молли схватила меня за руку.

— Почему они не могут провести свет в кабину?

Я рассмеялась:

— Здрасте. Разве тогда будет страшно?

Кабина лифта резко подскочила. А потом остановилась. Двери не открывались.

Мы молча подождали какое-то время, но она не трогалась с места.

— Я… боюсь, мы застряли между этажами, — прошептала Молли.

Прежде чем я успела что-нибудь сказать, кабина снова подскочила и со скрипом возобновила спуск.

— Очередная шуточка, — пробормотала я. — Они прекрасно знают, как нас напугать, не правда ли?

Двери раскрылись на втором этаже. Мы вышли в полутемный коридор и подошли к номеру моих родителей — двести второму.

Я подняла руку, чтобы постучать… и остановилась.

— Странно, — сказала я. Дверь была приоткрыта. — Папа помешан на закрывании дверей.

Распахнув дверь, я позвала:

— Мама? Папа?

Нет ответа.

Мы вошли в номер.

— Эй, мам? Эй…

Мои глаза обежали номер. Пусто.

Я заглянула в ванную.

— Мама? Папа?

Никаких признаков, что здесь кто-то жил.

Я повернулась к Молли.

— Где же они?

8

— Этот номер маленький и темный, — сказала я. — Может, они решили его сменить.

Молли закусила губу:

— А почему нам не сказали?

Я пожала плечами:

— Пошли, спросим на регистрации.

Мы спустились по лестнице. Нам совершенно не хотелось снова заходить в этот лифт.

Кошмариец сидел на своем месте за стойкой. Он читал книгу в бумажной обложке под названием «Умри, монстр, умри!». Когда мы с Молли подбежали к нему, он поднял глаза.

— Вы не видели моих родителей? — спросила я задыхаясь. — Мистера и миссис Кросби? Они были в двести втором, но…

Он набрал фамилию на клавиатуре и посмотрел на экран.

— Кросби? А, точно, — сказал он. — Они выписались несколько минут назад.

— Что? — воскликнула я. — Не может быть. Это невозможно. — Я налегла на стойку, пытаясь прочесть что-нибудь с монитора. — Пожалуйста, проверьте еще раз.

— Я совершенно точно их выписал, — возразил кошмариец. — Они сказали, что им не терпится попасть домой. — Он вгляделся в экран. — Кросби, верно?

Я кивнула.

— Да, Кросби.

— Они уехали, — сказал монстр. — Они выбыли.

У меня отвисла челюсть.

— Но… но не могли же они уехать без нас. Это бред!

Кошмариец пожал плечами:

— Вот сами и разбирайтесь.

Я услышала шаги по мраморному полу. К стойке спешила семья — улыбающиеся родители и маленький мальчик с перемазанной шоколадом рожицей.

— Мы — семья Хоппер, — сообщил кошмарийцу отец семейства. — Записываться здесь?

Кошмариец нажал несколько клавиш на клавиатуре. И нахмурился:

— У нас нет мест. Вы не против провести пару ночей в тюрьме? Тамошняя дыба весьма удобна.

Я оттащила Молли в сторонку.

— Я поняла! — сказала я. — Не думаю, что нам надо волноваться за родителей. Наверняка это очередная шуточка кошмарийцев. Они рады пугать нас в любую минуту!

Молли прищурилась:

— Ты правда думаешь, что это просто шутка? Может, нам стоит проверить номер твоих родителей еще раз.

— Верная мысль, — сказала я.

Мы поднялись по лестнице. Дверь в номер 202 была наполовину открыта. Наверное, это мы ее так оставили. Я распахнула ее на всю ширину, и мы вошли.

Я исподволь надеялась, что на сей раз мама и папа окажутся здесь. Но комната по-прежнему пустовала.

Я начала осматриваться вокруг. Что-то на полу привлекло мое внимание. Подняв этот предмет, я стала его рассматривать.

— Фотоаппарат? — спросила Молли.

— Папина цифровая камера, — пробормотала я, вертя ее в руках. — Она… все еще включена.

— Твой папа не уехал бы без своей камеры, — сказала Молли. Она снова закусила губу. Я видела, что она на взводе. — Может быть, он оставил камеру специально для нас. Может, он сделал снимок. Понимаешь? Типа подсказки. Чтобы мы знали, куда они ушли.

— Ну да. Может быть, — сказала я, испытав прилив волнения. — Может быть.

Я нажала кнопку сзади. И внезапно на экранчике возникло изображение.

Я поднесла камеру к глазам, и мы вместе уставились на него.

— Н-нет! — выдавила я. — Этого… не может быть!

Фотография была слегка размытой. Тем не менее, я отчетливо разглядела фигуру… ухмыляющуюся фигуру, стоявшую посреди комнаты.

Это был СЛЭППИ!

ДЬЯВОЛЬСКОЕ ДОСЬЕ # 1

ТРЕБУЕТСЯ ИНФОРМАЦИЯ

Разыскиваются любые сведения по истории тематического парка «Кошмария». Фотографии, открытки и т. д. Контакт: LM1@EscapeHorrorLand.com

КОШМАРИЯ

ОТЕЛЬ

«ШАТУН»

МЕНЮ ДЛЯ ОБРЕЧЕННЫХ

Девиз шеф-повара Рвоттена: «ЕШЬ ИЛИ БУДЕШЬ СЪЕДЕН!»

(Просьба взять на заметку: кухня закрыта с полуночи до шести часов утра для ремонта и отлова разбежавшихся ингредиентов.)

ЗАВТРАК

ХЛОПЬЯ……$5

На выбор — мышиные хрустяшки, грязевые колечки, мерзотики или коричные струпья (теперь СТРУПЬЕВ СТАЛО ЕЩЕ БОЛЬШЕ!)

САЛАТ ИЗ ЛЕТУЧЕЙ МЫШИ……$4

Никто так не умеет готовить салат из летучих мышей, как шеф-повар Рвоттен. При подаче салат украшается клыками мелкой живности.

ЯИЧНИЦА-ГЛАЗУНЬЯ……$6

Каждое утро — другой вид яичницы. Не спускайте с нее глаз во время еды, чтобы не подавиться косточками!

ВЫЖИМКИ……$10

Начните свой день с фирменного угощения нашего шеф-повара — горки свежих выжимок, любовно собранных по всему парку!

Найти остальное можно на www.ESCAPEHorrorLand.com

Подписано

ЛМ1

КАРТА # 1

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

ПРИКЛЮЧЕНИЯ В КОШМАРИИ

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

ДЬЯВОЛЬСКОЕ ДОСЬЕ # 1