КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272731
Пользователей - 124656

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Квартальная бойня (СИ) [Snake Of Roses] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

- Ты слышала это? - Родни вырисовывает на земле какие-то загогулины с самым возмущенным видом, какой только мог на себя напустить. - Мы должны будем сами выбрать “счастливчиков”.

Родни Форд до сих пор не может ужиться с мыслью, что наши жизни нам не принадлежат. Он не может свыкнуться с прописными истинами Панема: Капитолию не важны люди, живущие в дистриктах. Конопатый и уже почти взрослый Родни, ведь в следующем году его имени не будет в списке, не понимает, почему уже двадцать пять лет проводятся эти безжалостные игры. Я тоже не понимаю, так же как и все остальные.

Из года в год мы испытываем страх быть выбранными на празднике Жатвы. Нам приходится изучать историю Темных времен в школах. Мы с детства знаем о последствиях самой бесполезной войны в истории, и мы вынуждены нести этот крест - отвечать за проступок, совершенный не нами.

- Может если выбрать кого-то сильного и умного, у нас будет шанс победить? - Курчавый рыжеволосый парень не умолкает ни на минуту.

Мне не хочется рушить эти мечтания о победе, вообще-то мне совсем ничего не хочется говорить, но Форд не оставляет выбора. Ему так легко рассуждать о будущих трибутах, словно их жизни ничего не значат. Будто он сам стал жертвой капитолийских зрелищ.

- Нам придется кого-то отправить на смерть. - Мрачно подмечаю, разрушая легкую атмосферу.

- Если выберут Захари Болтона или Питера Тейна, то у нас есть шанс на победу, - друг всерьез задумался над возможными вариантами. В его голосе не было и толики шутки, да и когда речь идет об играх, слова воспринимаются совершенно по-другому. - А вот из девочек даже не знаю. Интересно, как будет проводиться отбор? - Родни цепляется руками за колени и устремляет свой взгляд на забор. Я знаю, о чем он думает.

Мы никогда не выходили за ограду, но каждый раз, встречаясь на окраине дистрикта, мы с Родни мечтали однажды вырваться и убежать так далеко, чтобы миротворцы никогда не смогли нас найти. Эта мечта была у каждого второго ребенка в дистрикте. А после очередной порции несбыточных грез мы расходились по домам, как и сейчас.

- Вот и узнаешь завтра, - говорю, легонько потрепав рыжую макушку Форда.

- Ив, - Родни окликает меня через пару секунд, - Надеюсь, это будем не мы.

И я надеюсь, мой друг.

Уже давно стемнело, редкие улочки освещены фонарями, работающими не по времени, а скорее по своей прихоти. В некоторых местах единственным источником света являются витрины магазинов, а где-то приходится идти на ощупь. Десятый дистрикт не отличается богатым контингентом. Сомневаюсь, что в дистриктах вообще бывают богатые люди, разве что в первом и втором.

Дорога до дома занимает меньше пятнадцати минут. На пороге спотыкаюсь о ботинки младшего брата, что как всегда разулся там, где шел. Из приоткрытой двери нашей комнаты мерцает свет от масляной лампы. Это первая Жатва Стенли, и я боюсь за него больше, чем за себя. Но в этом году его не выберут, это успокаивает.

Всю ночь плохо спится, плечо ноет, кажется потянула его на работе. Уход за скотом требует много сил, но я еще ни разу не мучилась от тянущей боли. Списываю на нервное состояние перед Жатвой.

- Что если Иви выберут? - сквозь пелену сна слышу встревоженный шепот брата.

- Никого из вас не выберут, - заботливый голос мамы успокаивает и усыпляет бдительность. Сквозь приоткрытые веки вижу, как мама целует Стенли в щеку. - А теперь марш умываться и чистить зубы. - стоит младшему оказаться за дверью, она обращается уже ко мне, - Ты же знаешь, что подслушивать не хорошо?

Эта женщина знает меня как пять своих пальцев, что не должно вызывать ни капли удивления. Но каждый раз она то и дело изумляет меня своим внутренним чутьем. Она всегда знает мои мысли наперед.

Мама присаживается на край кровати и нежно гладит меня по волосам. За эти мгновения и жизни отдать не жалко, знала бы она только, как сильно я всех их люблю. И словно прочитав мои мысли, она целует меня в лоб, заставляя окончательно растаять от нежности.

- Вставай. Нужно успеть позавтракать до Жатвы. - Коротко отчеканивает мама, скрываясь за дверью.

Мы живем в десятом дистрикте, третьем по бедности округе Панема. Голодать нам не приходится, но бывают суровые времена, когда неделями нужно сидеть на хлебе с маслом и похлебке из свиных обрезков. Не самая лучшая еда, но у кого-то даже её нет. Родители целыми днями пропадают на ферме, а на мне всю мою сознательную жизнь всегда был дом и воспитание младшего брата. Не то, чтобы я жаловалась, но нагрузка в школе растет, а с прошлого года добавились обязательные работы на скотобойне, что за всем поспеть не удается. Никогда не заведу детей.

Умываюсь холодной водой и быстро чищу зубы. Стенли играет с отцом у печки, а мама подбирает нам всем одежду. Ее лицо выглядит молодым,если не приглядываться к морщинкам у глаз и уже изрядно поседевшим волосам. К ее годам я хотела бы выглядеть так же.

- Овсянка на воде? Класс, - с недовольством комментирую жижу в своей тарелке.

Наступили именно те суровые времена. Можно было бы продать свою удачу за тессеры, но мама говорит, что пока мы не умираем от голода, удача на нашей стороне. Ирония в этой фразе слышна за милю.

- Твою одежду я тоже подготовила, - мама старается быть спокойной, но чем ближе время Жатвы, тем сильнее дрожат ее руки.

А вот отцу скрыть тревогу удается как никому другому. Он всегда считал, что если я попаду на игры, то вернусь победителем. Иногда кажется, что старик верит в меня больше, чем я сама. Бесконечные советы о том, как выжить на неизведанной местности, как добыть воду и еду, конечно могут продлить жизнь хотя бы на час, но победителями пока не становились те, кто только и может, что выживать.

Каждый год мы готовимся к этому извращению с названием великого праздника, смотрим фильм о Темных временах, будто кроме них не было в мире больше ничего, а после отправляем двоих “любимчиков” фортуны на смерть. При всем этом Капитолийские попугаи заставляют нас улыбаться, изображать счастье и радость за новых трибутов, когда на душе скребут кошки. Для них мы все только рабочая сила, которую можно эксплуатировать в свое удовольствие.

Наспех заплетаю волосы в пучок и надеваю платье уже изрядно посеревшее от количества стирок. Одежда - тот атрибут непозволительной роскоши, если нужно кормить семью из четырех человек. Я не помню, чтобы мне вообще покупали когда-либо вещи. Для Стенли приходилось выторговывать на черном рынке ткань или же пеленки, иногда доходило до воровства, чем я не горжусь. Но все средства хороши, когда нужда прижала к стенке.

- Готова к своему последнему году? - в проеме возникает отец. - Хоть одного ребенка миновала Жатва.

- Почти миновала. Я бы не загадывала. - Все на что меня хватает выговариваю на одном дыхании, если мы продолжим, то без слез не обойдется.

Как бы сильно мы все не старались вести себя в этот день нормально, внутри все скручивает от страха так, что говорить становится невозможным. Я бы хотела, не сомневаюсь, как и любой другой, сказать, что все в порядке, но уверенность с каждой минутой улетучивается. Радует одно - это моя последняя Жатва.

- Брось, Ив, - отец присаживается на кровать Стенли. - В этом году Жатва пройдет иначе, никто тебя не выберет. Сомневаюсь, что вообще смогут кого-то выбрать.

- Но кто-то все же будет участвовать в играх.

- И это будешь не ты, милая.

И я на это надеюсь, пап.

Мы как и обычно всей семьей выходим из дома и молча идем на площадь перед домом правосудия. Раз за разом поражаюсь названиям некоторых вещей, которые кто-то когда-то придумал. Дом правосудия, где нет и намёка на него. Миротворцы - люди, которым плевать на мир.

Уже у самого входа на площадь я и Стенли вынуждены разлучиться с родителями. Младший брат держится мужественно, но крепко сжимает мою руку, боясь то ли за себя, то ли за меня. У самого входа на площадь расположились будки с капитолийскими работниками, где проходит регистрация всех детей начиная с двенадцати лет и заканчивая восемнадцатью. Когда-то это время называли лучшими годами жизни, сейчас же все изменилось.

Отправляю Стенли в очередь к малышам, сама же глазами пытаюсь найти Родни в толпе. Рыжая макушка находится в паре десятков метров от меня. Нагнать друга мне удается только после регистрации.

В двенадцать часов на постаменте у ратуши появляется мэр десятого дистрикта, который ежегодно читает монотонную речь с карточки. Этот год не стал исключением, не смотря на всю “торжественность” двадцать пятой годовщины игр.

- Интересно, - Родни наклоняется ко мне, - мэры меняются, а речь нет.

И он прав как никогда, буквально несколько месяцев назад президент Вайнд сменил власть, но праздничная речь не изменилась ни капли. Все потому что капитолийцам плевать на слова, им нужны только зрелища.

Когда речь подходит к концу, микрофоном овладевает чудо из Капитолия. Мужчина с длинными ногтями, из-за которых ему трудно держать микрофон и выбеленным лицом до такой степени, что оно кажется плоским блюдцем, произносит фразу, которая в сердце Панема вызвала бы тонны возгласов, а на окраинах лишь напряженное молчание.

- Добро пожаловать на ежегодный праздник Жатвы! И пусть удача всегда будет с вами!

Голос его в отдельные моменты бурной радости становится таким писклявым, слушать это пытка.

Мы вновь слушаем рассказ о возникновении Панема, о Темных временах и плавно переходим к тому, что в наказание за деяния, которых не совершали, вынуждены страдать. Затем следует ежегодный показ фильма, где рассказывают о каждом дистрикте, вплоть до некогда существовавшего тринадцатого. Его руины я вижу уже в сотый раз, кажется, но каждый раз это зрелище приводит в ужас. Я думаю о людях, которые там погибли, и даже немного завидую. Они больше никого не боятся.

- Два дня назад жителям вашего дистрикта была предоставлена великолепная возможность самим выбрать новых трибутов, - капитолиец делал ударения на тех словах, что не несут в себе никакого смысла. - А сейчас огласим счастливчиков, которым выпала честь представлять дистрикт десять на двадцать пятых Голодных Играх!

В воздухе висела мертвая тишина, казалось слышен каждый вздох. Я видела, как некоторые дети скрещивали пальцы за своими спинами, в надежде, что это спасёт их. Если бы спасало, я бы тоже воспользовалась.

Человек-блюдце из Капитолия раскрывает конверт перед микрофоном, мы все слышим звук рвущейся бумаги. В этом конверте были запечатаны два имени. Два имени тех людей, от кого удача отвернулась.

Стало еще тише.

- Имя первого трибута Ивори Фолстрик, - мужчина произносит это имя четко и радостно, он сияет от счастья.


========== 2. Трибуты ==========


Где-то я слышу отчаянный крик, вижу встревоженный взгляд Родни и облечение в глазах девушек, стоящих рядом.

- Ивори Фолстрик, где же ты? - пропевает своим писклявым голоском капитолиец, что отрезвляет похлеще нашатырного спирта.

Мое имя в его исполнении звучит как-то иначе, оно вдруг кажется мне чужим. Я бы хотела, чтобы в десятом дистрикте был еще кто-то с именем Ивори Фолстрик.

Толпа расступается, кто-то усиленно пятится назад от меня, словно я заразная. Удача сегодня точно не на моей стороне.

- Иди, - шепчет Родни, кивая в сторону эшафота.

Да, назвать постамент по-другому язык не поворачивается. Киваю другу нервно и бреду в сторону сцены. Тут же возникают миротворцы, они облепляют меня вплотную, не давая сделать лишних движений. Я боюсь даже повернуть голову лишний раз.

Около сцены миротворцы расступаются, пропуская меня к дружелюбно улыбающемуся расфуфыренному клоуну из Капитолия. От него сильно пахнет цветами, голова тут же начинает кружиться. Поднимаюсь по лестнице к микрофону. По обыкновению трибутам дают сказать небольшую речь, это всегда что-то наподобие “я вернусь” или “следите за моей смертью”. Ловлю себя на мысли, что все смотрящие на меня сейчас люди такие чужие мне. Добровольцев не будет. Их в десятом никогда не было. Я понимаю их, я бы тоже не вызвалась.

- Что ты хочешь сказать своему дистрикту, милая?

Нервно сглатываю, чтобы смочить горло. Говорить речи мне не доводилось с пятого класса. Мне не хочется ничего говорить, но я собираюсь с силами.

- Я хочу назвать имя второго трибута.

Этого не ожидает никто, даже я сама. Для меня игры начались уже, и если есть хоть маленький шанс выйти победителем, то нужно устроить зрелище, которого никто не ожидает. Мы, десятый дистрикт, кажемся капитолийцам слабыми и беспомощными, мы живем почти в деревне с покосившимися домами и огромными кучами навоза, что сами пропахли этим едким запахом. Мы всегда плачем на Жатве и умираем первыми на Играх.

Я не такая.

Капитолиец неловко шутит в тишину и протягивает мне листок с именем. Мне остается только прочесть два слова и сломать кому-то жизнь, как ее сломали мне. Коротко выдыхаю, приблизившись к микрофону.

- Уильям Палмер.

Парень немного увереннее, чем я. Он соображает гораздо быстрее, что именно его имя было только что произнесено. Уверена, он ненавидит меня, а это уже облегчает задачу. На арене один из нас погибнет, так что дружить нам не придется.

Уилл поднимается на постамент и коротко здоровается с толпой. Нас провожают хилыми аплодисментами, которые крайне неуместны. Двери дворца правосудия закрываются, и нас с Уиллом миротворцы растаскивают в разные комнаты.

На час наступает гробовая тишина, только тиканье часов слышно, да шаги за дверью. Я все еще держу листок с именем в руках, смотрю на аккуратно выведенные буквы, и внезапно ярость подступает к самому горлу. Листок в мгновение ока превращается в кучу мелких клочков бумаги, а я больше не в силах держать себя в руках. Заливаюсь слезами и истерично вою, очутившись на коленях. Хочется руками взять весь этот день и вынуть его из своей головы, но это невозможно.

Сквозь истерику не замечаю как в комнате появляется моя семья. Мама осторожно и ласково приобнимает меня за плечи. Я только спустя полминуты соображаю, что сейчас происходит. Нам дали время увидеться в последний раз.

Стенли мнется у двери, борясь с собственными слезами, но через минуту все, даже непоколебимый отец, обнимают меня, приговаривая что-то теплое на прощание.

Голос за дверью оповещает, что осталась одна минута. Одна чертова минута, когда я могу видеть своих родных. Одна минута, после которой моя жизнь никогда не будет прежней.

Жадно цепляюсь глазами за лица семьи, я запомню их такими. Я запомню седовласую маму, с ее теплыми глазами и улыбкой, её нежный голос, даже её похлебка из свиных обрезков теперь кажется не такой плохой. Я запомню лицо брата, что сейчас ревет в три ручья и душит в объятиях, так как в свои двенадцать лет прекрасно понимает, что мне сулят предстоящие игры. Я запомню непоколебимое лицо отца, что сейчас искажено гримасой боли и отчаяния.

Я всех вас очень сильно люблю.

- Солнышко, будь осторожна, - мама гладит меня по щекам и целует залитое слезами лицо.

- Ты сильная и быстрая, ты управляешься со скотом, разделываешь огроменные туши, - быстро говорит отец, - ты справишься, Ивори.

- Там будут люди, пап. Я не смогу убить, - отчаяние начинает душить весь тот энтузиазм, всю ту силу, что вспыхнула во мне на сцене.

- Значит сделай так, чтобы они сами друг друга убили, - поддерживает его мама, - Ты умная, тебе это под силу, дорогая.

- Время! - в комнате появляется миротворец, который скоропостижно выпроваживает мою семью за дверь.

И снова наступает тишина. Отец прав, я могу разделывать туши, но пока точно не могу понять как это поможет на арене. Никого не впечатлить разделыванием мяса.

Глубоко вдыхаю, нужно успокоиться и взять себя в руки, но пока только могу думать об играх или вовсе не думать, а тупо пялиться на дверь, которая вскоре вновь открывается. Я вижу рыжую макушку Родни, а затем и его самого целиком.

Кидаюсь к другу, вновь теряя контроль над эмоциями начинаю реветь. Мы крепко обнимаемся, понимаю, что если Родни сейчас меня отпустит, то все мое тело рухнет на пол, оставшись без какой-либо опоры. Он хватает судорожно руками мое лицо и заглядывает прямо в глаза. Всегда веселый и немного наивный Родни Форд сейчас смотрит на меня уверенно и пронизывающе, будто хочет внушит эту силу его глаз.

- Послушай, Ив, - голос его решительный заставляет всю меня сосредоточиться на его словах, - Я знаю тебя как никто другой, ты выживешь. Спрячься где-нибудь и жди, пока не останется хотя бы двое трибутов. Собирай растения, найди воду и обзаведись оружием. Ты легко режешь свиней, тебе просто нужно добыть нож.

- Около Рога будет бойня, я не справлюсь.

- Нет, ты справишься! - Родни настойчиво вбивает в мою голову свои мысли на мой счет. Он всегда переоценивал мои возможности, но сейчас его вера в меня - единственный источник, который может мне помочь. - Не забывай, в Играх побеждает только один. Это будешь ты!

- Родни, мне так страшно, - выдыхаю почти шепотом.

- Знаю, родная, - он прижимает меня к себе и гладит по волосам, повторяя эти слова - Я знаю, знаю.

Снова в комнате появляется капитолиец, он выпроваживает друга, который напоследок говорит мне не сдаваться. Рыжая макушка исчезает в дверном проеме, и больше ко мне никто не приходит. Никто не хочет попрощаться с той, которую сами выбрали.

Не знаю сколько точно прошло времени, но мне порядком поднадоело сидеть и изучать комнату на предметы роскоши. В доме мэра все было совсем другим, словно он никогда и не жил в десятом дистрикте, словно не его люди умирают от голода и изнеможения. Здесь стоят рядами книги в красивых переплетах, такие я видела лишь на витрине магазина. По корешку провожу пальцами, он гладкий, а золотые буквы чуть выдавлены. Ощущение приятное. Здесь же стоят массивный деревянный стол и два стула с резными ножками и спинками, явно сделанные в ручную на заказ.

Что было бы, родись я в семье мэра? На секунду позволяю себе помечтать, что живу в подобной роскоши и никогда не беспокоюсь, что меня выберут. Еще ни одного ребенка мэра не выбирали на Игры. Правила, придуманные Капитолием, распространяются не на всех, в них есть бреши, за которые при желании можно было бы зацепиться.

Интересно, что распорядители приготовили на этот раз? Тропики? Непроходимые леса? Или может быть открытую местность, где нельзя спрятаться? Впереди нас с Уиллом ждет неизвестность, а страшнее ее нет ничего, разве только смерть. Иронично, что данная нам неизвестность кроет за собой смерть одного из нас, если не обоих.

Поворачиваюсь на скрип двери, в комнате возникает наш сопровождающий капитолиец и Уильям. Лицо его бледнее обычного, даже естественный загар от работ на пастбище не скрывает это. Человек с лицом-блюдцем представляется наконец-то очень странным именем, Моргенштерн Вилли.

- Нам пора на поезд, ваш ментор уже там. Вы не представляете, как вам повезло, - капитолиец выходит из комнаты первым и продолжает тараторить, слова его заглушаются моими собственными мыслями. Да и Уилл его похоже тоже не слушает.

Нас погружают в бокс на колесах и везут под нежное мычание коров на вокзал, что расположен чуть дальше деревни победителей. В ней заняты всего два дома, и это больше, чем в некоторых бедных дистриктах.

На вокзале нас ожидает помимо ментора, Алто Комба, средних лет мужчина с гладко выбритой бородой и запутанными русыми волосами, толпа людей с камерами и различными приспособлениями для ведения репортажа. Одна девочка схватила меня за руку уже у самого поезда. Ее волосы были заплетены в две шишки на голове, смутно напоминающие рога коровы. Эта девочка учится вместе со Стенли, и часто приходит к нам домой.

- Иви, победи их всех! - девочка по имени Грир крепко обнимает меня, а я на грани держусь, чтобы вновь не заплакать.

- Пожалуйста, позаботься о Стенли, Грир. Я вернусь, как только смогу. - Уверяю малютку, так же как Родни меня пару часов назад. Я смогу вернуться, если захочу.

Стоит только подняться в вагон, двери сразу же закрываются, и мы видим как платформа со стоящими на ней людьми растворяется вдали. Назад пути нет.

Комментарий к 2. Трибуты

Возникающие вопросы по части будут раскрыты в последующих главах. Детали очень важны, их лучше не упускать из виду.

Приятного чтения~


========== 3. Ментор ==========


Поезд до Капитолия двигается с невероятными скоростями. Ты не успеваешь насладиться одним видом, как он сменяется другим, а затем и третьим.

Моргенштерн не затыкается ни на минуту, создается впечатление, что у капитолицев есть школы по надоеданию обычным людям, где учат болтать о неважных вещах без умолку. Он рассказывает о столице, о том какие там здания, люди, мода, о том, что нам там обязательно понравится. Знал бы он, как я уже ненавижу этот Капитолий, то вряд ли бы продолжал говорить.

Спустя какое-то время появляется и наш ментор. Он переоделся в рубашку и свободные штаны красного цвета, и он был без ботинок. Не поздоровавшись с нами, Алто уселся за стол, полный яств. Не только я, но и Уилл следил за его действиями. Ментор вальяжно откинулся на спинку стула, подогнул одну ногу под себя и с аппетитом накинулся на еду. За обе щеки молодой мужчина лет тридцати, как мне казалось, уплетал баранью ножку с рисом и булками.

- Чего вылупились? Ешьте, пока дают, - с набитым ртом сказал Алто.

Мы остались сидеть неподвижно, лишь коротко переглянулись. Закатив глаза, Алто отложил приборы, вытер губы рукавом своей рубашки и вновь откинулся на спинку стула.

- Даже аппетит пропал, - фыркнул он недовольно. - Если хотите выжить на Арене, запомните одну вещь, нужно питаться сейчас. Пока толстый сохнет, худой сдохнет. Ясно?

- Ты точно помочь нам решил? Или просто набить желудок и скататься в Капитолий? - язвительно замечаю я, ловя краем уха усмешку своего напарника. Пока что напарника.

- Мое дело дать вам советы, чтобы вы не сдохли в первые секунды, а не сюсюкаться с вами. И первый мой совет, это хорошенько поешьте и выспитесь. Вы выглядите как обглоданные собаками кости.

Мы не заметили как пропал Вилли, называть этого капитолийца по фамилии намного легче, чем каждый раз пытаться выговоришь непонятный набор букв. Уильям принялся за еду, налегая без разбора на жирное, сладкое и на напитки, названия которых я слышала впервые. Не удивлюсь, если завтра ему будет плохо.

На столе присутствовало множество видов мяса, которые мы заготавливаем для Капитолия, но которые никогда не едим сами. Корейка, нежные говяжьи стейки, баранина, даже конина.

Алто провел нам небольшой экскурс по играм, в которых участвовал сам. Это были девятые игры, ему тогда едва исполнилось тринадцать лет. Арена из себя представляла руины, они напоминали своим видом тринадцатый дистрикт, точнее то, что осталось от него после Темных времен. Алто выиграл по счастливой случайности. Одно из зданий рухнуло прямо на него и еще одного трибута из четвертого. В живых остался маленький и компактный мальчик Алто Комб, забившийся между двумя огромными плитами.

- Что вы умеете? - он вдруг задал вопрос, после некоторого времени молчания.

Что я умею? В голове заметались мысли, но ни одна не была подходящей. Вышивать крестиком? Готовить суп из свиных шкурок? Родни говорил, что я должна прятаться и собирать растения, найти воду. Да, я неплохо разбираюсь в растениях, в школе я лучшая в этом, но одно дело отличать плоды ядовитых и неядовитых ягод на картинках, другое - на арене. Искать воду? Это нужно быть либо мастером своего дела, либо просто везунчиком. Ни к тому, ни к другому я не отношусь.

- Сомневаюсь, что мои умения помогут выжить. - Проговариваю, наспех засовывая свежайший хлеб в рот.

- Издеваешься? Да тебя выбрали только потому что ты самая сильная девчонка в десятом. - Возмутился Уильям, - Она умеет буквально все, даже свиней режет не моргая. У нас наконец-то есть шанс победить.

Я постоянно забываю о том, что работаю на скотобойне. Точнее, постоянно забываю, что приобретенные там навыки можно как-то использовать.

- Да? Только там будут люди, а не свиньи! - завожусь я, повышая тон. - Ты сам-то хорош! Я видела как ты дерешься в рукопашную, тебе равных нет. И ножи мечешь… -

я запнулась, - метаешь лучше всех в школе.

- Стоп, стоп, стоп! - вмешивается Алто, понимая, что еще чуть-чуть и мы перейдем к демонстрации своих навыков, о которых рассказали друг другу сами. - Приберегите эту ярость для арены, у вас еще будет время убить друг друга. - Ментор садится обратно на стул. - А сейчас нужно определиться, как вы будете тренироваться, вместе или порознь.

- Раздельно, - не думая, отвечаю я, и вижу согласный кивок.

Мы точно не стали бы друзьями в дистрикте, теперь уж подавно.

Алто выдает что-то типа “хорошо” и отправляет нас по своим комнатам, готовиться к завтрашнему дню. До приезда в Капитолий осталось меньше суток. Уже завтра вечером мы прибудем в этот ненавистный мне город.

В своем купе переодеваюсь в учтиво предоставленные вещи, накидываю темно зеленую рубашку до колен и распускаю волосы. Ткань приятно касается тела, хочется полностью в неё закутаться и уснуть. Так и поступаю.

И снова Жатва, мое имя произносят с постамента, где-то раздается истошный крик. Это я сама кричу, кричу так сильно и долго, что глохну. Понадобилось много сил, чтобы проснуться и понять, это все уже произошло. На циферблате часов красуется два ночи, за окном мелькают высокие рощи деревьев. Мы проезжаем седьмой дистрикт.

Уснуть удалось, когда начало светать, либо это так светили приборы в пятом дистрикте. Мы слишком быстро миновали шестой, я даже не успела его толком разглядеть.

И вновь я вижу лицо Родни, который говорит мне идти к сцене. Меня облепляют миротворцы, я шагаю смиренно, и только у самого постамента вижу Вилли с окровавленным топором в руках. Он улыбается мне, так как я победитель квартальной бойни. Поднимаюсь на сцену и обнаруживаю, что стою на куче из тел. Выхватываю лишь одно знакомое лицо, это Уилл. Толпа ликует, а я снова кричу и просыпаюсь. На душе мерзко.

Уже светло. Вся постель промокла и собралась в одном углу, рубашка на мне тоже мокрая. Спешу принять душ и переодеться. В вагоне-ресторане уже все собрались. Никто не обратил внимания на мое появление, это к лучшему. Одна мысль о том, что мое возвращение домой стоит двадцати трех жизней, заставляет меня дрожать.

- Сегодня мы приезжаем в Капитолий. Так как Жатва закончилась только вчера в самом последнем из дистриктов, то вам, мои трибуты, дано немного больше времени, чтобы насладиться нашей чудной столицей! - с особым любовным воркованием протягивает Вилли.

Пока капитолиец рассказывает о фонтанах, скульптурах, дворцах и различных вещах, что успело надоесть за первый день в поезде, Алто подсовывает мне еду под нос, намекая, что не мешало бы подкрепиться. Приходится есть через не хочу, другого выхода у меня нет.

Сегодня ментор рассказывает общие основы, которые мы оба с Уиллом должны знать. Нам нужно нравиться зрителям, нужно искать воду и ночлег. Он делится всевозможными способами добычи огня, вплоть до стучания двумя камнями друг о друга.

После завтрака наступает время индивидуальных тренировок, Уилл начинает первым, а я скрываюсь в конце поезда. Там тише всего, и окна начинаются от потолка, что видно небо. Мы проезжаем огромные озера и море, только что миновали четвертый, что славится своим рыбным промыслом.

Невольно задумываюсь, что хотела бы жить здесь, рыбачить и плавать. Дома особо не поплаваешь, только изредка мы с отцом и Стенли ходили к водонапорной башне, которая находилась рядом с искусственным озером. Там-то худо-бедно мы научились держаться на воде. Надеюсь, арена будет не водная, иначе утону, не успев с платформы сойти.

Ближе к обеду ко мне приходит Алто, нарушая спокойствие, которое я искала уже много лет. Пройдя все стадии начиная от отрицания, я пришла к смирению с собственной участью. Выбрана на игры не просто так, я должна показать, что десятый дистрикт не слабое звено в этой пищевой цепи Панема. Кажется, поставила только что себе цель, достижение которой за гранью.

- Так ты работаешь на скотобойне? - Алто присаживается в кресло напротив и пристально смотрит на меня, дожидаясь ответа.

- Работала.

- Это хорошо, очень хорошо. - Недоуменно гляжу на него, ведь был бы у меня выбор, я бы ни за что не стала убивать невинных животных. Ментор замечает мой взгляд и старается тут же пояснить свои слова. - Уверен, тебе удастся продержаться на арене больше часа. Ты и так уже запомнилась капитолийцам, уверен. Кстати, почему ты захотела назвать имя?

- У меня был личный мотив, - коротко отвечаю. - Ну что, чему научишь меня?

Ментор улыбается.

- Рукопашному бою. Вставай и бей меня.

Мужчина встал в стойку, прикрыв кулаками лицо. Я попыталась повторить за ним. Первая тренировка началась. Мое сосредоточенное лицо видимо было смешным, раз Алто улыбался. Подавшись корпусом вперед, вытянула кулак прямо в лицо ментору, но он легко уклонился и ударил меня в поддых.

- Первое и самое главное правило, не дай выбить из тебя воздух, - он резко обошел меня и схватил за шею, заблокировав мою голову обхватом. - Ты мертва. Еще раз!

Мы повторяли этот “танец страсти” до тех пор, пока у меня не стали получаться хотя бы элементарные движения. Это было трудно, поезд как никак все же покачивает, нужно прилагать больше усилий, чтобы удержать равновесие. Я начинала злиться, иногда рычала, что вызывало у моего ментора только смех. Мы закончили, когда на горизонте появился Капитолий с его огромными зданиями различной формы.

- Вот и он! - Провозглашает откуда-то возникший Вилли.

Нас встречает толпа на перроне, они машут и улыбаются. Они, капитолийцы, все вычурно одетые, кто-то в платках на голове, на высоченных каблуках и с длиннющими ресницами. У кого-то очень густые усы и брови, заплетенные в косы, у некоторых дыры в мочках ушей с огромными кольцами. Пестрота красок, буйство образов кружили голову, но отвращение к ним всем никуда не улетучилось.

Уильям стоял и просто смотрел на меня, а я хотела убежать и закрыться в своем купе. Все эти люди представляются мне хуже животных. Им нравится смотреть на то, как умирают дети. Они восхищаются убийцами, которые вернулись домой. Они требуют зрелищ.

И вся эта мерзость и грязь человеческих душ переплетается во мне с восхищением, ибо архитектура, действительно, не может не поражать. Мы спускаемся на перрон, нас встречают оглушительными криками и улыбками. Некоторые даже пытаются коснуться меня, от чего я шарахаюсь, словно током пришибленная.

Нас сажают в машину более просторную, чем в десятом. Наш проводник капитолиец снова болтает без остановки, но все в нашей компании уже научились его не слушать. Одно только вылавливаю из всего мусора, им сказанного, у нас будет неделя: парад трибутов, тренировки, затем смотр, интервью и сами игры. Времени с каждым днем становится меньше.

Совсем скоро двадцать три трибута умрут.


Комментарий к 3. Ментор

Вопрос, нужно ли прикладывать музычку, под которую я пишу? Для атмосферности.


========== 4. Оливия ==========


Еще одни сутки пролетели незаметно. Мы делали все то же самое, что и в поезде: ели, тренировались, и снова ели. Через день прибыли все трибуты, Уильям периодически смотрел повторы отборов из разных дистриктов. На ужине он поделился своими наблюдениями, в этом году нет ни одного малыша. Облегчает ли это задачу? Не совсем. Каждый дистрикт выбирал того, кто сможет вернуться. И упор ставили на парней, не на девушек.

Что может сделать девчонка, в сравнении с огромным бугаем? Она успеет только пискнуть. Я трезво оценила свои шансы на победу, их стало еще меньше, нежели было до этого. Совсем мизерное количество.

- Сегодня показ трибутов, - сообщает вошедший в гостиную Алто. - Сейчас вас отведут к команде стилистов, где превратят в красавцев.

- Или уродцев, - подтрунивает Уильям, а я смеюсь.

Мы не особо общаемся, но есть вещи, которые веселят или пугают нас одинаково. Вспоминая как выглядят наши трибуты на показе, конечно склоняешься в сторону “уродцев”.

- Хуже уже точно не будет, - парирует ментор. - Помните, им нужно шоу. Ведите себя как можно спокойнее и невозмутимее. Покажите, что вы приехали из дистрикта, который их кормит. Покажите, что все они зависят от вас. А теперь спускаемся вниз, ваши команды уже ждут.

Спускаемся на цокольный этаж на лифте, попутно к нам добавляются еще два трибута. Алто здоровается с рыжей женщиной слегка за сорок и они заходятся в разговоре.

Лифт останавливается, и мы все расходимся по разным комнатам. У каждой двери стоят по два миротворца с оружием. На случай чего? Бежать отсюда некуда, да и на играх все равно умрем. Так зачем эти собаки Капитолия здесь?

Захожу в пустую комнату с одной кушеткой и занавеской, какие вешают в ванных комнатах. Меня встречают два человека, у одного выбрита почти вся голова, кроме затылка, там красуются разноцветные длинные косы, они торчат фонтаном. На лице у этого человека, то ли мужчины, то ли женщины, нанесено множество различных рисунков, а глаза красного цвета. Другой человек полный по телосложению, с длинными шелковистыми волосами, длинными ресницами и очень большими глазами. Одеты они в цвета из-за которых хочется зажмуриться.

- Меня зовут Йохим, а это Мелоди, - заговаривает человек с косицами. - А теперь, милая, переоденься в это. Нам нужно подготовить тебя, пока не пришла Оливия.

Мне протягивают мешок с вырезанными местами для головы, рук и ног. Вещица весьма формальная, потому что стоит мне только оказаться переодетой в это, как два помощника стилиста начинают кружить вокруг, словно ястребы над добычей. Они недовольно морщатся, оглядывая мои волосы, кожу и ногти. Перекидываются фразами весьма обидными, но я стараюсь сконцентрироваться на другом.

Меня моют, расчесывают, сушат, выдергивают волосы то тут, то там, стригут и пилят. Через пару часов я остаюсь в комнате одна, лежать на кушетке и ждать что же еще капитолийцы сделают со мной. В помещении весьма холодно, кожа становится похожа на гусиную, приходится растирать руками, чтобы вовсе не окоченеть.

В дверях появляется серебристоволосая девушка с раскосыми глазами и смуглой кожей. У нее такие же серебристые брови и серые глаза, что выглядит весьма странно, но интересно. Она улыбается белоснежной улыбкой так широко, что я вижу пару блестящих камней, вживленных в ровные зубы. Девушка представляется Оливией.

Ей на вид лет двадцать пять, не больше, но она ведет себя как профессионал. И хоть цвет волос выглядит неестественным, на лице моего стилиста ни капли макияжа, что делает ее более привлекательной. Я могу ненавидеть Капитолий всей душой, могу ненавидеть здешних людей, но эта девушка вызвала во мне невольное восхищение.

- Сними накидку, - голос у нее приятный, бархатный и глубокий, ни разу не писклявый, как Йохима и уж точно не как у Мелоди (ее слушать просто невозможно).

Покорно, не без стеснения снимаю единственное, что скрывало мою наготу от посторонних глаз. Чувствую себя максимально неловко, когда Оливия обходит кругом, выглядывая каждую мелкую деталь моего тела.

- У тебя очень красивые длинные волосы, и цвет необычный, отдает медью. Хорошо сочетается с цветом кожи, - проговаривает стилист задумчиво, остановившись прямиком передо мной. Пытаюсь спрятать глаза где-нибудь, лишь бы не залиться краской.

- Можешь одеться, и мы обсудим твой образ.

Повторять не приходится, накидка тут же оказывается на мне, сверху закутываюсь в халат, и чувствую себя сразу же гораздо спокойнее. Мы идем вместе с Оливией в другую залу. Минимализм как стиль жизни, в комнате находятся лишь стены, два кресла и стол. Стеклянный столик больше похож на кофейный, нежели обеденный. Одна из стен представляет собой монитор, который Оливия тут же настраивает. Я вижу обширные поля как в десятом, и слышу мычание коров, щебет птиц. Подумать не могла, как сильно я скучаю по дому.

- Ты ведь еще не завтракала? - дружелюбно спрашивает меня стилист, вырывая тем самым из воспоминаний о доме. Отрицательно качаю головой.

Оливия жмет на какие-то кнопки на пульте, с которого настраивала окно-экран, и сверху выезжает еда прямо на стол. Здесь еды не так много, как нам предоставляли в поезде, просто омлет с курицей, сыром и помидорами, свежевыжатый апельсиново-грейпфрутовый сок и пара тостов с маслом. Ничего тяжелого, но вполне питательно. Оливия мне нравится все больше и больше, она не похожа на других капитолийцев. Все, что у нее общего с остальными это цвет волос, не более. Она учтива, болтает не много, и от звука ее голоса не тошнит.

- Ты удивила Капитолий своей безрассудностью и холодным отчаянием. Не каждый захочет вызвать сотрибута на сцену. Браво! - подмечает со смехом Оливия.

- Я сама себя удивила.

- Что ж, начало было хорошее, теперь нужно продумать твой образ, чтобы не ударить в грязь лицом. - Женщина достает бумаги с рисунками, приклеенными образцами тканей, перьев и прочей фигни, которую я даже не знаю как назвать.

На показе одежда трибутов должна отражать характер дистрикта, из которого они приехали. Самые красивые наряды, конечно же, у первого - они всегда украшены алмазами и различными драгоценными камнями. Двенадцатый - вечные шахтеры, четвертый либо в водорослях, либо с рыбьими хвостами. А мы, десятый, постоянные парнокопытные: быки, овцы, кони.

Я уже готова была увидеть на эскизах коровьи рога, которые стилисты нашего дистрикта лепят из года в год на каждого трибута. Меняется лишь цвет основного костюма. Но Оливия удивляем меня и тут, нет никаких рогов.

- Это восхитительно, но не понимаю, как это отражает десятый дистрикт. - Оливия улыбается, завидев мое выражение лица.

- Мы решили с моей коллегой Матильдой, которая работает с Уильямом, что ваши костюмы будут дополнять друг друга. Десятый дистрикт обычно представляют в виде коров, но вы ведь не только их выращиваете?

Вопрос скорее риторический, но я все же отвечаю кивком.

- Раз десятый кормит буквально весь Капитолий, который без ума от мяса, значит он должен быть восхищен и трибутами. - Оливия улыбается, но ее пояснения не развевают мои сомнения.

Через пару часов я вижу в зеркале перед собой девушку в длинном нежно-розовом платье. Открытые плечи и плотно прилегающая полоска ткани на шее вместо украшений. Вместо рогов мне сделали небольшие ушки из моих собственных волос и украсили луговыми цветами. Я была прекрасным поросенком. Мне нравится все, кроме аксессуара, увы, но у свиньи самое узнаваемое - это пятак.

- Когда проедете первую трибуну со зрителями, тебе нужно будет сорвать пятачок. Я хочу, чтобы тебя все запомнили. Будь дерзкой, немного кровожадной и сумасшедшей, тебя полюбят.

С каждым новым словом я все больше и больше думаю, что Оливия сбрендила. Все-таки нельзя судить книгу по первым главам, это может плохо кончиться.

В холле нас встречают Уилл со своим стилистом и еще каким-то человеком, похоже помощник стилиста, и Алто, наш ментор. Последний не скрывает своего желания посмеяться над костюмами, за что и ловит два не очень добрых взгляда.

Мы спускаемся вниз на лифте, никто не говорит ни слова, пока не раздается облегчающий звонок остановки. Теперь я понимаю, как чувствовали себя все наши предшественники на показе трибутов. А я еще что-то имела против коров.

Нас отводят к колесницам, запряженным лошадьми. Чувствую себя очень неловко в своем костюме до тех самых пор, пока мимо не проходит девушка из двенадцатого. Она вся измазана в угольной пыли, на голове шахтерская каска с фонарем и больше ничего из одежды. В этом году стилисты двенадцатого решили не заморачиваться.

- Нельзя быть такой злой, но нам еще повезло, - тихо говорю рядом стоящему Уиллу.

Начинает играть музыка, массивные ворота разъезжаются в разные стороны, я вижу как крутятся огромные шестеренки. Первая колесница отправляется, вслед за ней с разрывом в минуту следует вторая, третья, четвертая.

Наша карета вскоре тоже трогается, от неожиданности цепляюсь рукой за стенку повозки, совершенно не обращая внимания на что-то говорящую мне вслед Оливию. Мы выезжаем из загона, свет сразу бьет по глазам. Тысячи тысяч глаз устремлены на всех трибутов, на нас с Уилом в том числе. Изначально мы не производим ожидаемого фурора, но вот колесница минует первые трибуны, мы переглядываемся с сотрибутом и сдергиваем с себя пятаки.

Толпа ахает, множество взглядов сразу же обращаются к нам, я слышу как кричат “Десятый!”, но не могу поверить своим ушам. Оглядываюсь вниз, розовое платье внезапно окрасилось в кроваво-красный цвет. Мы дистрикт, занимающийся скотоводством, мы убиваем животных, которых выращиваем. Мы можем убить и людей. Эти мысли одна за одной появляются в моей голове, противно становится от собственного образа.

Наша минута славы закончилась ровно тогда, когда появилась колесница из двенадцатого дистрикта. Перепачканные иголые - их стилисты знали, как впечатлить публику.

Повозки заходят одна за другой на огромную площадь перед дворцом президента. У тумбы на балконе появляется и сама президент. Маленькая женщина с идеально прилизанными волосами черного цвета, как угольная пыль, которой измазаны трибуты двенадцатого, произносит официальную речь, желает удачи в предстоящих играх.

Как и всегда, пока президент говорит, на экранах, расположенных по всей площади, то и дело появляются лица трибутов. Некоторые задерживаются подольше, некоторые - только мелькают. Я вижу нас с Уиллом, стоим такие невозмутимые в окровавленных костюмах, вид устрашающий, почти как у ребят из первого и второго дистриктов. Теперь понятно, зачем был проделан подобный финт нашими стилистами.

Под национальный гимн повозки объезжают площадь перед дворцом еще раз, чтобы дать полюбоваться нами всеми публике, и под скандирование имен исчезают в воротах тренировочного лагеря. Ловлю на себе заинтересованные взгляды ребят из второго, они что-то обсуждают, готова поклясться, что хотят заполучить нас в союзники. Было бы неплохо. Наверное.

Мы с Уиллом возвращаемся со всей командой на свой этаж, наспех ужинаем и расходимся по комнатам молча. Никаких поздравлений, болтовни, обсуждений прошедшего показа. Все понимают, насколько мы вымотаны. Осталось шесть дней до Квартальной бойни.


Комментарий к 4. Оливия

James Newton Howard – I Can Carry You

James Newton Howard – Prologue

James Newton Howard – Let’s Start


========== 5. Тренировочный центр ==========


Сегодня мне ничего не снилось. Я не видела ни Жатву, ни родной дистрикт, ни семью. Это была самая спокойная ночь за последние три дня.

Проснулась я едва начало светать, хотя в Капитолии сложно понять, когда наступила ночь и наступила ли она. С высоты нашего этажа видны улицы столицы, что освещены ночью так же ярко как и днем. Круглосуточная жизнь сердца Панема уж точно не предназначена для меня. Единственное, что радует, я не слышу бесконечного шума улиц. В десятом в это время все еще спят, даже самые ранние пташки.

Потягиваюсь на кровати и представляю, как рядом с домом блеют овцы, гонимые на пастбище, а ещё некоторое время погодя на работу выходят доярки. Шум и гам стоит конечно, но под него гораздо приятнее просыпаться, нежели осознавать, что твоя жизнь стала короче еще на один день. Мама, моя милая мама, в этот ранний час скрипела бы половицами, прокрадываясь на кухню, чтобы перед работой успеть приготовить скудный завтрак. Да, здесь нас кормят на убой, но та похлебка из свиных обрезков сейчас кажется самой лучшей вещью на всем белом свете. А на соседней кровати по обыкновению должен спать Стенли, обнимая некогда сшитую мной игрушку. Хотела бы я вновь все это прожить.

До завтрака еще пара часов. Здесь, в Капитолии, нам дают отсыпаться, помогают, так сказать, набраться сил до выхода на арену. Интересно, что распорядители придумали на этот раз?

Хватаю из шкафа первую попавшуюся одежду и прохожу в ванную. Уверена, как и любого другого трибута из бедного дистрикта, меня удивляет размер и краски ванной. Она белоснежная и большая, в нее можно лечь полностью. Дома я могла только сесть в ржавый таз с дыркой для слива. Огромная ванна стоит по центру комнаты, здесь есть два рычажка для холодной и горячей воды. В десятом все так же, за исключением того, что из горячего крана льется горячая вода и ее не нужно кипятить половину дня.

Набираю ванную, и постепенно забираюсь в нее. К горячей воде нужно привыкнуть, сразу погрузиться даже при всем желании не получится. Соседняя зеркальная стена сразу же запотевает. Так даже лучше, видеть собственную наготу смущает. На полках рядом с ванной стоит множество склянок и баночек с различными пахнущими веществами, от одних кружится голова, от других я чихаю без остановки, а ароматы третьих хочется вдыхать раз за разом. Кажется я намазала на себя все, что только можно было и нельзя.

Время пролетает незаметно, в комнату кто-то неистово стучится. Наспех закутываюсь в полотенце, даже не обтеревшись, и, оставляя мокрые следы за собой, спешу открыть дверь. На пороге стоит разъяренный Алто.

- Я думал, ты вскрылась, - выпаливает ментор, оглядывая меня с ног до головы. Готова поклясться, он порозовел.

- Отличная идея, зачем тянуть до игр? - парирую и тут же ловлю недовольный взгляд. - Ладно, поняла. Через пару минут буду.

Через минут десять я уже сижу за одним столом с Вилли, Алто и всей командой стилистов. В тренировочном центре, я бы назвала его городом, власти выделили отдельное здание для жизни трибутов. Каждому дистрикту полагался свой этаж. Всего этажей двенадцать, при желании можно выбраться на крышу, но как сказала Оливия, если нас поймают, то запрут до начала игр. Да, ни о какой дисквалификации речи и быть не может. Не умолкающий Моргенштерн Вилли всегда держит нас в курсе предстоящих событий, это даже хорошо, по крайней мере мы всегда знаем когда и куда нам нужно отправиться. Он распаляется о других трибутах, о их варварстве и некомпетентности их менторов. Каждый раз Вилли появляется все в новом и в новом образе, я даже перестала удивляться. В этот раз его кожа была покрыта все серебряной краской, а на голове вместо пышного парика красовался какой-то замысловатый головной убор похожий на раскрытый зонт. На блюдце его лицо из-за смены имиджа меньше походить не стало. И если Вилли нам постоянно рассказывает о прелестях Капитолия, о важных шишках, с которыми имел счастье когда-то познакомиться, то Алто каждую свободную минуту пытается нас чему-нибудь научить. Голова уже идет кругом, впервые задумываюсь, что было бы неплохо попасть на арену побыстрее.

- Сегодня первая тренировка, вам нужно сосредоточиться на этом. - Мы закончили есть, когда ментор завел эту тему. - Не высовывайтесь, не показывайте свои способности до личного смотра. Старайтесь заниматься тем, что поможет вам выжить на арене.

- Мне поможет выжить, если я научусь драться, - недовольно отчеканивает Уилл. Сегодня он серьезен, как никогда.

- Тем не менее, половина трибутов умрет от естественных условий. От нехватки воды, еды, от ядовитых растений и холода. Научитесь добывать огонь и пищу, тогда считайте, что половина пути пройдена.

Я слушаю внимательно, пытаюсь уловить каждое слово. Возможно, если я буду так же сосредоточена на тренировках, то вернусь домой. Это радует.

- Теперь мне нужно знать, какие у вас есть преимущества?

- Никаких, - синхронно, в один голос отвечаем с Уиллом. Я ухмыляюсь.

- А если подумать? - Алто пристально глядит на меня, становится не по себе. - Ивори, ты вроде говорила, что работаешь на скотобойне. Значит зарезать кабана, а то и быка тебе не составит труда?

- Обычно скот привязывают. Сомневаюсь, что кто-то для меня так постарается на арене, - отвечаю без особого энтузиазма. Убийство животных и убийство людей не одно и то же. Я бы хотела сказать это вслух, но заранее знаю, что последует дальше.

-Тогда твоя задача научиться расставлять ловушки. Поймаешь соперника, и победа у тебя в кармане. - Ментор быстро переводит взгляд на часы, а затем на Уилла. - А ты?

- Ну если на арене понадобиться гонять овец или вспахивать землю, то я справлюсь, - шутливо отпускает Палмер. - Ну еще немного разбираюсь в растениях. Отец часто приносил дикие травы. - Парень тут же затыкается, поняв что сболтнул лишнее.

Дикие травы можно было достать только за оградой, а это считается нарушением закона. Никто из нас не осуждает Уилла или его отца, будь у меня чуть больше отваги, я бы бежала сквозь леса туда, куда глядят глаза. И никогда не оказалась бы здесь.

- Ладно. Уилл, учись маскировке, как найти воду и пищу. Еще ваша лучшая подруга на эти дни - секция рукопашного боя. Мечи, копья и остальное не трогайте до смотра. Попытаемся удивить распорядителей и профи.

- Профи? - переспрашиваю я.

- Трибуты первого и второго, редкого четвертого дистрикта, - поясняет Алто, - Они опытные убийцы, их готовят с рождения к играм.

- Вот почему они из года в год выигрывают, - подмечает Уилл.

- А это законно? Ну, готовить трибутов?

- Формально нет, но президент Вайнд старательно делает вид, что ничего не замечает. Профи - ваши первые враги, они расчетливы и хладнокровны. Ни за что не доверяйте им. И хоть они готовятся к играм с детства, у них есть один маленький недостаток, который может стоить им жизни.

- Самоуверенность. - Проговариваю я и оказываюсь права.

Мы спускаемся на лифте на минус первый этаж, где расположилась тренировочная база. Непередаваемое чувство быстрого спуска сверху вниз, сердце в какой-то момент уходит в пятки. Из-за нервов натягиваю рукава кофты по самое не хочу. В зале собрались почти все, не было только седьмого, двенадцатого и первого дистриктов. Каждому прикрепили на спину квадраты с номерами. Когда собрались все, к нам вышел главный тренер: высокий, широкоплечий мужчина, с темными коротко стриженными волосами. Он зачитывает нам правила поведения на территории центра. Зал разбит на секции, кажется тут есть все, что душе угодно, кроме вышивания, конечно же. В каждой секции есть тренер, которому можно задавать любые вопросы. И, естественно, нельзя вступать в спаринги с другими трибутами, для этого есть специальные люди.

После инструктажа все разбредаются по секциям, первый и второй дистрикты тут же идут на силовые занятия , это даже не удивило меня, они ведь должны показать остальным, кого нужно бояться. Кто-то уходит на турники, девочка из четвертого в зону изучения съедобных и несъедобных растений. Я долго не могу решить куда хочу пойти. Алто говорил про силки, следуя его советам, направляюсь в секцию ловушек.

Помимо меня там еще девочка из одиннадцатого и парень из третьего дистриктов. Нам показывают как сделать простые петли из веревки, чтобы поймать дичь. Когда мы осваиваем легкие силки, нам предлагают попробовать сплести сеть. Лучше всех получается у парня из третьего. Его зовут Один, и он вполне дружелюбный, немного странный, но дружелюбный. Девочка из одиннадцатого, Мелания, выглядит удрученной, когда у нее не получается завязать очередной узел.

- Давай помогу, - протягиваю к ней руки.

Сначала она шугается, а затем недоверчиво кивает. Я показываю девушке как правильно завязать, чтобы получилась сеть, хотя сама только пару минут назад осознала как это делается.

- Почему тебя выбрали? - интересуюсь, протягивая работу обратно.

- Можешь не пытаться ее разговорить, она немая. - К нам подходит парень и протягивает мне руку. - Я Бенджамин, можешь звать просто Бен.

- Ивори, можешь звать просто Ив.

Почему-то этот парень вселяет доверие, хотя о каком доверии может идти речь на играх. Может ли быть это просто тактикой, сначала расположи к себе трибута, подружись с ним, а затем всади нож в спину? Не исключено.

- У нас в дистрикте стараются сразу избавляться от прокаженных, - парень кивает в сторону девушки, и это меня злит. Как можно так отзываться о своей… я даже не знаю как назвать это, но они явно не друзья.

- А ты, видимо, тоже прокаженный, - ехидно подмечаю я.

- Ты права, - он вытягивает вторую руку, и я ахаю. У него нет кисти. - Ничего, в детстве просто не повезло. Секатором оттяпали руку. Зерно я уже собирать не могу, да и на деревья карабкаться. Так что я даже завидую Мелании.

Обед и ужин нам подают на наших этажах, а вот ленч проходит в столовой, что расположена рядом с тренировочным центром. Первый, второй и четвертый собираются в одну компанию, все остальные сидят либо совсем в одиночестве, либо со своими односельчанами. Я долго размышляю куда бы сесть, к Уиллу или к одиннадцатому. Бен и Мелания одни из немногих, кто сидят вместе. Решение убить двух зайцев разом приходит спонтанно.

- Иди за мной, - кидаю, проходя мимо Уилла с подносом. - Не возражаете?

Мелания расцветает в улыбке, а Бен чуть не поперхнувшись двигается, позволяя мне присесть. Мы болтаем ни о чем, я больше слушаю Бена, который легко мог бы стать истинным капитолийцем. Он точно как и Вилли не затыкается. Мелания молчит вовсе, иногда только пишет в своем блокноте то, что хочет сказать. Я заметила, что она прекрасно рисует, когда она переворачивала листы в поисках чистых.

После все трибуты возвращаются на свои этажи, ужинают, а далее следует свободное время для индивидуальных тренировок с менторами. На лифте мы поднимаемся вместе с ребятами из двенадцатого, перед выходом я прощаюсь с ними.

- Ты решила со всеми подружиться? - немного возмущенно говорит Уилл.

- Если профи заключают союз, то почему мы не можем?

- И ты решила выбрать в союзники немую и однорукого? - удивление в его голосе все растет. Никогда не видела Палмера таким эмоциональным. Это даже забавляет.

- Да, они отличные ребята. К тому же Бен и с одной рукой тебя уложит, а Мелания мастер по камуфляжу. - Падаю на диван и с вызовом смотрю на сокомандника. - Тебя никто не держит в нашем альянсе.

- Ты не понимаешь что ли? Стоит только гонгу на арене прозвенеть, как эти улыбчивые друзья всадят тебе нож в спину! - он заводится все сильнее, это постепенно перестает казаться забавным. Какого черта вообще он поднимает на меня голос? Его забота не выглядит милой ни капли.

- Тебе то что? Я пытаюсь выжить. Они не смогут всадить мне нож в спину, пока живы профи. Все знают, что поодиночке их не победить! А ты тупой, раз игнорируешь такую возможность.

- Эй, эй, эй, - в гостиной возникают Алто, Вилли и Оливия. - Что у вас тут происходит?

- Ничего, - бросаю перед тем как уйти в свою комнату. Теперь у меня появилось еще одно желание: хочу, чтобы Уилла убили сразу.


Комментарий к 5. Тренировочный центр

Bishop Briggs – River

Blue Foundation – Bonfires

Rachel Taylor – Light A Fire


========== 6. Смотр трибутов ==========


После той нашей ссоры с Уиллом, мы стараемся не пересекаться. Он всегда уходит из-за стола, стоит мне только появиться, потому я прихожу позже. Может в чем-то он прав, и не стоит заводить никаких союзников, только я все же приверженец теории “один в поле не воин”. Моих навыков выживания едва ли хватит, чтобы продержаться сутки на арене. Да и никто не говорил о стопроцентном доверии. Я бы не смогла доверять даже Палмеру.

Каждый день тренировки становятся все жестче, я стараюсь изо всех сил запомнить больше полезной информации. Самой интересной мне показалась секция оказания первой помощи. На арене явно кто-то будет ранен из союзников, или ты сам, потому важно знать как остановить кровь, чем обеззаразить рану в полевых условиях и, конечно же, как наложить перевязку.

Периодически подхожу к силовым секциям: учусь лазить, подтягиваться, метать ножи. Получается не очень хорошо, а если быть честной, то очень не хорошо. Удивительно, как вообще можно за три дня чему-нибудь научиться. Зато трибуты других дистриктов не теряют времени зря. Седьмой - оперируют топорами и молотами, демонстрируя силу и навыки. Третий - разрабатывают какие-то нереальные ловушки с током. Беру на заметку, что с ними нужно быть поосторожнее. Возможно даже осторожнее, чем с профи. Девушка из двенадцатого переходит из секции в секцию, как и я. Либо она не хочет демонстрировать способности, либо тоже ничего не умеет. Теперь понятно, как я выгляжу со стороны для остальных. Алто умен.

С каждым днем наш альянс из десятого и одиннадцатого становится все крепче, это пугает. Бен отпускает шуточки в сторону профи, а Мелания пишет и рисует.

- Я хочу позвать девушку из двенадцатого к нам, вы не против? - разговор начался внезапно, но я просто не могу игнорировать свои мысли. Что если на смотре она наберет малое количество баллов? Тогда от нее будет просто избавиться. А если нет? Тогда она станет хорошим союзником.

Каждый шаг, каждое действие несет за собой определенные последствия. Страшно промахнуться, и кто мне даст гарантии, что можно будет рассчитывать на союз после старта игр? Полагаться на интуицию?

- Если это поможет нам продержаться дольше, то я за, всей рукой. - Парень смеется, а я не знаю, будет ли корректно оценить его шутку в данной ситуации.

Оставшееся время от тренировки я трачу не на развитие или закрепление навыков, а на то, что брожу хвостиком за девочкой из двенадцатого. Выгляжу наверняка как сумасшедшая, но никак не могу найти правильных слов и подходящего момента. В голове все звучит просто, но на деле не могу выдавить и слова из себя.

Привет, меня зовут Ивори, приглашаю тебя в альянс? Посмотрела бы я на себя, если ко мне подошли бы так. Я не умею заводить друзей, собственно поэтому в дистрикте у меня есть только Родни. Ах, рыжая башка, тебя-то мне не хватает больше всех. Только я собираюсь сделать шаг в сторону двенадцатой, как меня опережает Уилл. Они долго о чем-то разговаривают, девушка смущенно улыбается и поправляет волосы. Павлин.

Сотрибут по дистрикту возвращается ко мне с каменным лицом. Теперь он выглядит еще опаснее, раз так легко меняет свои эмоции.

- Она согласна быть в нашем альянсе, - холодно поясняет Палмер, а я откровенно удивленно таращусь на него. - Чего?

- В нашем? Ты же говорил…

- Я знаю, что я говорил. - Уилл не дает мне даже возможности возмутиться, это раздражает еще больше. Но бесит то, что я рада ему. Так не должно быть, на арене очень четко нужно знать одну истину - каждый сам за себя.

Не смотря на проявленное дружелюбие Палмера, едим мы все так же порознь. Сегодня я отказываюсь от личной тренировки с ментором, слишком устала и вымотана. С каждым новым днем мыслей о неминуемой и очень стремительно приближающейся смерти становятся все назойливее и назойливее. Остался еще один день тренировок, потом смотр трибутов, интервью и начнутся игры.

Ночью спится плохо, находиться в комнате и просто смотреть в потолок или стену нахожу бесполезным, потому решаюсь прогуляться. Никто же не запрещал гулять по центру. Вилли сказал, что это не желательно, а это то же самое, что положить перед ребенком конфету и сказать “не бери”.

Натягиваю не себя спортивные трико и огромную футболку, волосы на ходу убираю в хвост. Миную закрытую дверь комнаты Алто, затем прокрадываюсь на цыпочках в гостиную. По закону жанра я должна была наткнуться на кого-нибудь, даже на Уилла, потом у нас состоялся бы разговор по душам и мы разошлись бы по комнатам, но в гостиной пусто, в коридоре тоже.

Оказываюсь в лифте. И куда теперь? Смутно припоминаю рассказ о крыше. Если не попасться, то и не запрут. Мне совершенно точно нужен воздух. Идея не самая лучшая, я все равно не знаю куда нужно идти. На двенадцатом этаже мешкаю, долго пытаюсь сообразить какое из направлений ведет в нужное место.

Коридор двенадцатого этажа ничем не отличается от нашего, даже вазы с цветами стоят в одинаковом расположении. Только есть еще одна дверь за поворотом, она-то меня и выводит на лестницу, а затем на крышу.

Ожидаемый прохладный воздух не появляется, стоит мне открыть дверь. Нет, я всего лишь слышу городской гул и различную музыку, эта какофония не приносит никакого умиротворения, напротив действует на нервы посильнее, чем ожидание игр. По краям крыши установлены перила, как будто они смогут удержать трибутов от самоубийства.

Что лучше: принять на душу грех и убить себя самому, или умертвить многих, но потом не спать спокойно ночами? Потому что только псих сможет смириться с убийством, с кровью на своих руках, и никакое оправдание о выживании не смоет этих пятен. Перегибаюсь через перила и смотрю вниз. Высота головокружительная, если упадешь, то шансы выжить стремятся к нулю. И лишь мысль о самостоятельной смерти заставляет меня отскочить от края на пару шагов. Только на словах это так легко, а на деле чувство самосохранения бьет по всем колоколам, страх обхватывает горло крепкими руками, не давая возможности дышать. Что же я буду делать на арене?

Утром как всегда завтрак, потом последний день в тренировочном центре с другими трибутами, обед, ужин и индивидуальные тренировки. День пролетает незаметно, профи все еще косятся на наш союз “инвалидов”, мне кажется они боятся. Из года в год альянсы создают только они, очень редко на арене образуются другие группировки, но никак не до начала игр. Одно знаю точно, на нас будут охотиться.

Благодаря Уиллу к нам присоединились девушка из двенадцатого Домна, и парень из седьмого - Мокей. Итого на данный момент наш союз содержит в себе шесть человек. Многих придется убить, как только будет покончено с профи. Хорошо, что не только я понимаю это.

После ленча нас начинают вызывать на индивидуальные показы к распорядителям игр. Не совсем понимаю для чего это делается, на протяжении всех дней тренировок распорядители всегда находились в зале и наблюдали за нами. Неужели нельзя было сделать выводы за это время и проставить баллы?

Начинают по порядку возрастания от первого до двенадцатого дистрикта. Меня радует, что я не последняя, не успею извести себя морально. Чего не скажешь о Домне. Девушка нервничает, грызет ногти и кажется вот-вот готова заплакать. Правильный ли выбор я сделала?

Мы торчим в столовой, не знаю, куда податься. Те трибуты, которые были вызваны, к нам не возвращаются. Приглашают сначала юношу, затем девушку, постепенно зал пустеет. Вскоре доходит очередь до Уилла. Мы не прощаемся и не желаем друг другу удачи, у нас один взгляд на этот счет. Удача слишком давно от нас отвернулась.

Каждому трибуту выделяется по десять минут. Такая странная вещь время, когда нужно, оно будто на месте стоит и замирает, а когда хочется отсрочить момент - летит со скоростью света. Мое имя называют следующим.

- Ни пуха, Ив! - кидает слегка встревоженный весельчак Бен. Я лишь снисходительно улыбаюсь в ответ.

Я двадцатый трибут за сегодня, по распорядителям видно, что отсматривать кого-либо еще они не намерены. Они едят, пьют, гогочут во весь голос, старательно не замечают моего присутствия. Что же будет с бедной Домной? Возмущение мое передать словами невозможно, но я и понятия не имею как привлечь внимание важных шишек игр.

Стараюсь действовать намеченному плану. Алто сказал, что на смотре я должна выложиться по полной. Что ж, где мой бык, которого нужно убить? Направляюсь к секции с мечами и различными ножами. Метаю я не плохо, но не сказать, что очень хорошо. Выбираю несколько метательных ножей и арит* , таким дома легче всего можно было завалить скот. Он острый и наносит смертельные раны, на арене такая вещица помогла бы мне выжить. Поочередно вытаскиваю несколько манекенов и расставляю их в нужном мне порядке.

- Кхм, Дистрикт десять, Ивори Фолстрик! - громко оповещаю распорядителей, чтобы привлечь мало мальское внимание. Гам голосов стихает на время.

Кидаю ножи прямо в манекены, какие-то попадают точно в голову, какие-то в грудь, не то, чтобы так было запланировано, но лучше сделать уверенный вид, чем дать повод этим капитолийским снобам снизить мне балл. После метания в ход вступает арит, несколько голов манекенов оказываются на полу, не смотря на то, что крепления на суставах сделаны из металла. Весьма не прочного, но все же метала. По ощущениям я справилась на десятку минимум.

Тяжело дыша, поворачиваюсь к распорядителям, ожидая реакции. Большая часть одобрительно кивают, а некоторым нет дела вовсе, они слишком увлечены обществом друг друга. Плевать! Я сделала все, что могла.

Бросаю арит на пол и иду к выходу. Будь что будет. Баллы объявят уже сегодня, а пока есть время заняться собой. Алто настаивает на индивидуальной тренировке, на мой вопрос о Уилле отмалчивается. Ментор понимает, что у Палмера больше шансов выжить, нежели у меня. В итоге вместо полезных советов и азов рукопашного боя или метания всего, что попадается под руку, доводя до кондратия Вилли, мы просто сидим в моей комнате и молчим. Лучшая тренировка, на мой взгляд.

Остался последний день. Завтра будет интервью, а потом нас отправят на арену. Говорить не хочется вообще ничего. Я только думаю о том, как в десятом Родни и вся моя семья ждут показа, как они переживают. Лучше бы нас всех разом убили, чем заставили так страдать. Как все сложится на арене, абсолютно непредсказуемо, но баллы могут сыграть на руку. Чем выше оценка, тем больше шанс заполучить богатых спонсоров. А без спонсоров шансы выжить становятся мизерными. Теперь мне интересно, есть ли у меня еще надежда.

За обедом собрались все, кажется это превратилось в традицию. Хотела бы сказать, что мы похожи на большую дружную семью, но это далеко не так. Взрослые говорят о совершенно отвлеченных вещах типа погоды, последних писках моды, о еде. Когда речь возвращается к играм, Алто обращается к нам, заставляя оторвать свои глаза от тарелок.

- Не хотите рассказать, как прошел показ?

Не долго думая, отвечаю:

- Не думаю, что получу больше семерки. Распорядителям было интереснее общаться между собой. Толку от моего представления было ноль. - Не хотелось говорить, что по ощущениям я справилась гораздо лучше, но чего греха таить. Нужно быть реалистом.

- А ты, Уилл? - Алто поворачивается к Палмеру, в голосе его едва больше надежды, чем при обращении ко мне.

- Я ничего не делал, - сухо подмечает он.

Кажется сейчас будет скандал, ибо такой мертвой тишины я не слышала с самого приезда из дистрикта.

- То есть как ничего не делал? - ужаснулся Моргенштерн, мои опасения, кажется, подтверждаются.

Для меня бездействие сотрибута тоже становится шокирующим, совершенно не понятно, что у этого остолопа в голове. Сначала он не хочет союзников, потом внезапно хочет, а теперь просто сидел на показе и не делал ничего, пока не закончилось время.

- Что ж, прошлое не воротить, - подытоживает Алто. - Не удивляйся, если получишь единицу. Такого еще не было за историю игр, но все бывает впервые.

После обеда идем в гостиную смотреть объявление результатов. Не могу поверить, что Уильям вообще ничего не делал на смотре, от этого же может зависеть жизнь. Любая помощь от спонсоров в трудные времена на арене может помочь, будь то кусочек черствого хлеба или глоток воды. Правильный ли я выбор сделала? Нужен ли мне такой союзник? Что если он и на арене сядет и будет сидеть, вместо того, чтобы выживать? Сомнения нужно подавлять в зародыше, но не получается.

Играет гимн Панема, затем на экранах показывают на доли секунд ведущих: Туллию, женщину с волосами цвета бирюзы и синими губами, и Лукро, мужчину похожего на собаку с обвисшей кожей. Они являются бессменными ведущими уже десяток лет, настоящие звезды Капитолия, со слов Вилли. Начинается объявления результата смотра, сначала показывают фотографию трибута, через пару секунд внизу экрана появляется его балл. Первый и второй получают, как и всегда, от восьми до десяти. Парень из третьего - одиннадцать. Большинство других - пять-семь баллов. Доходит очередь Уилла, вся команда подготовки с замиранием сердца ждет низкий балл, но Палмера оценивают на семерку.

- Ты точно просто сидел? - спрашиваю недоуменно, а не менее шокированный парень кивает.

Наконец на экране появляется мое имя. За эти пару секунд безызвестности я успеваю перевернуть в мыслях всевозможные ситуации с минимальным количеством баллов. Однако не дает покоя, что просто сидящему Палмеру дали семерку. Если у меня будет меньше, это конец. В ожидании худшего закрываю глаза. Лучше совсем ничего не знать, чем знать, что ты не жилец.

Девять? Девять!

Мой балл точно такой же, как у профи. Сыпятся поздравления в нашу честь, наполняются бокалы вином с пузырьками, а мы с Уильямом все еще таращимся на потухший экран, словно ожидая появления ведущих, который скажут, что была допущена ошибка.

Мы с Уиллом поздравляем друг друга, становится неловко, ведь мы стараемся не разговаривать. У обоих хорошие результаты, только что это будет значить на арене? Мы сидим до полуночи в гостиной молча, пока ментор не разгоняет нас по комнатам. Завтра последний день в Капитолии, предстоящее интервью, а после начнется борьба не на жизнь, а насмерть.

От тысячи эмоциональных перепадов за сегодня чувствую себя неимоверно усталой. Потому даже не приняв душ, падаю на кровать и тут же засыпаю.


Комментарий к 6. Смотр трибутов

*рубящее или режущее холодное оружие в виде серпа с рукоятью, родом из Малазии. Использовался в сельскохозяйственных работах до того, как стал относиться к разряду холодного оружия.


========== 7. Интервью ==========


Просыпаюсь от шебуршания в моей комнате. Едва разлепила глаза, но мысли уже судорожно мечутся, а адреналин разгоняет кровь. Кто-то прокрался ко мне, чтобы убить? Но зачем меня убивать накануне игр? Голова перестает соображать, один только инстинкт самосохранения кричит “защищайся!”. Смутно припоминаю где и что находится в моей комнате, успею ли я добежать до двери. Считаю до трёх и вскакиваю, хватая попутно лампу с тумбы.

-Тихо-тихо, это я!

Уилл стоит перед окном-экраном, выставив руки вперед в мирном жесте, словно показывая, что он безоружен.

- Ты что тут делаешь? - шепотом возмущаюсь я.

- Хотел в последний раз посмотреть на родные поля. У меня в комнате нет такой штуки, - поясняет парень, кивая на окно. - Может ты опустишь светильник?

Это становится дико смешным. Но по крайней мере мою паранойю можно оправдать. Остался один день до Игр.

Мы с Уиллом молча смотрим на луга и коров. Капитолийцы здорово придумали с этим окном, такие виды успокаивают. Мне нравится молчать с Уиллом, думаю мы могли бы подружиться с ним в дистрикте. Интересно, как там сейчас Родни? Мы с ним с самых начальных классов дружим, потому что всегда были другими. Научится ли он жить, когда я умру? Родни Форд точно не пропадет, он в отличии от меня умеет заводить друзей. Чем ближе день игр, тем рванее и сумбурнее мысли строятся даже в моей голове.

- Как думаешь, - Палмер нарушает благоговейную тишину, - что будет в этот раз на арене?

Пожимаю плечами.

- Лишь бы не была пустыня, с остальным можно справиться.

Распорядители игр в этом году не поскупились на расходы, все-таки это Квартальная бойня, а значит она должна запомниться, как минимум. Выжить без пресной воды гораздо сложнее, чем без еды. А если это еще и пустыня, то вероятность умереть от обезвоживания возрастает в десять, а то и в сто раз. К тому же, надо быть готовым к различного рода опасностям, вроде капитолийских экспериментов. В прошлом году девочка из нашего дистрикта умерла, сорвав цветок, который оказался одним из капитолийских мутантов. Яд этого цветка разъедает кожные покровы, попадает в кровь и убивает в течении трех часов. Ей было всего пятнадцать и она не успела понять, что происходит. А даже если бы и поняла, то вряд ли сделала бы что-нибудь.

В этом году все будет так же, только сложнее. Капитолию нужны зрелища, а ради этого приходится придумывать все более изощренные способы пытки.

Через какое-то время в мою комнату стучится Вилли, предупреждая, что сегодня самый знаменательный день в моей жизни. Интервью. Оливия и команда помощников будут ждать меня внизу, чтобы приготовить к съемкам, а до этого нас ждет инструктаж от Алто. Ментор не говорит ни слова, заметив, что мы с Уиллом выходим вместе из моей спальни, а вот по лицу Моргенштерна понятно все сразу. Он еще долго будет после нашей смерти рассказывать байки о любовниках из десятого. Капитолийцам палец в рот не клади, а дай обсудить какие-нибудь сенсации.

- Интервью - самая важная часть Игр. Все, что было до лишь цветочки. Баллы - вздор! - Алто размахивает руками, сложно не заметить, что он переживает не больше нашего. - Именно сегодня вы должны понравиться зрителям. Будьте уверены в своих словах, шутите, улыбайтесь, сделайте все, чтобы они вас полюбили. И помните, там сидят те, кто может стать вашими спонсорами. Чем больше спонсоров, тем больше шансов вернуться домой.

- Нам придётся притворяться? - я спрашиваю из интереса. Если я буду собой, то Капитолию вряд ли это понравится. Вольно думающая девица, которая не боится теперь ничего, кроме смерти. Терпеть не могу лицемерить, однако Алто положительно кивает. - Но это же не правильно? Я не могу притворяться милой девчушкой из десятого, зная, что ждет меня завтра.

- Какая разница? Все это показуха, шоу. Не важно кто ты есть, важно, какой тебя считают. Поверь, если сегодня ты предстанешь милой девчушкой из десятого, а завтра перережешь глотки десятку трибутов, тебя все равно будут желать.

- Думаешь, у неё получится быть милой? - прыскает Уилл. - Разъяренный бык и то милее.

- Чья бы корова мычала, небось на интервью тоже просто посидишь, пока время не кончится, - парирую мгновенно, а Алто улыбается, смотря на нас. - Чего?

- У меня еще никогда не было более дружных трибутов, - поясняет ментор.

Дружные - это точно не про нас.

После всех уроков Вилли и Комба, нас разводят по комнатам, где уже ждут команды стилистов. Йохим и Мелоди несколько часов творят со мной невесть что, мажут всяческими лосьонами, маслами. Дергают волосы отовсюду, самым невыносимым стало опять сдирать клейкую ленту с ног. За всеми процедурами по увлажнению, очищению и превращению грубой кожи в шелковую, следовали различные краски для лица. Ближе к вечеру появилась сама Оливия, в чехле она несла мое платье, увидеть конечно мне его не дали, пока не закончили втыкать тысячу и одну шпильку в волосы.

- В этот раз не будет крови? - усмехаюсь, вспоминая тошнотворные ощущения на параде.

- Нет, сегодня ты будешь блистать, в прямом смысле этого слова. - Оливия достает из чехла длинное платье голубого цвета, которое не имеет ни малейшей отсылки к десятому дистрикту. Это меня тоже радует. - Ты будешь самой красивой на этом интервью.

- Нужно будет снова что-то срывать? Мне кажется в этом жесте есть что-то бунтарское.

- Не в этот раз. Ты и так запомнилась многим, как бунтарка. Если переборщить, то тебя будут считать революционеркой. Нам этого не нужно. - Оливия улыбается, застегивая на мне платье.

Голубое, искристое платье идеально сидит по фигуре. Открытые ключицы уже не так сильно выпирают, как неделю назад, и смотрятся привлекательно. Все-таки регулярное питание полезно для организма. Я не выгляжу странно или убого, я прекрасна, словно родилась в этом наряде.

- Волшебно. Спасибо, Оливия! Не знаю, что я бы делала, если бы моим стилистом был кто-то другой, - каждое слово приближает меня к слезам.

- Эй, не смей плакать, иначе придется переделывать весь макияж. И еще кое-что, - женщина берет со стола серебряную брошь в виде головы оленя. - Я знаю, что у тебя нет токена*, поэтому пусть он послужит тебе талисманом. Я буду в зале, удачи тебе, Ивори Фолстрик.

У лифта мы встречаемся с остальными, Уилл одет в такой же голубой костюм, но не блестящий. Единственное, что нас отличает - у него черная рубаха и туфли, моя же обувь серебристого цвета. Возможно стилисты хотели выставить нас командой перед толпами зрителей, но все же показать различия. Выглядел парень обворожительно, если бы мы могли одеваться так дома, то он точно стал бы любимчиком всех девчонок в школе.

Трибуты собираются за кулисами и встают друг за другом в порядке следования дистриктов. В этот раз девушек приглашают первыми, но до меня очередь дойдёт не скоро. Каждому отведено по три минуты, во время которых нужно блеснуть остроумием, затмив предыдущего оратора. Как и в другие моменты перед началом играет гимн Панема, как бы настраивая зрителей и телевизионщиков на нужную волну. Трибуты друг за дружкой выходят на сцену и усаживаются полукругом на диваны по двое.

На круглой площади, где в последний раз мы были на параде трибутов, поставили огромную сцену. Примыкающие улицы и трибуны битком набиты зрителями и камерами. Людей здесь больше, чем на параде, я начинаю кусать губы от нервов. Уилл кажется заметил, поэтому взял меня за руку. Это успокаивает, главное не начать заикаться во время интервью.

На сцене появляется Туллия Фликерман. Женщина лет тридцати пяти, сегодня её волосы разных цветов: одна половина ярко-розовая, другая горчичная. Губы ее так же накрашены по половине. Она берет интервью у трибутов уже лет семь, если не больше. Всегда улыбается ровным рядом белоснежных зубов. Здесь в Капитолии почти у всех такие зубы, даже у нашего Вилли. Этой улыбкой она покоряет всех присутствующих зрителей, а я ловлю себя на мысли, что с такими зубами в десятом она прожила бы не долго, за ними ведь нужен должный уход.

Чувствую как ладонь потеет, но отпустить руку Уилла не могу. Колени трясутся от страха, да и парень сам напряжен, хотя лицо его таковым не кажется.

Девушка из первого дистрикта по имени Агата задорно смеется над вновь отпущенной шуткой Туллии. Так же быстро проходят и остальные трибуты. Когда очередь доходит до Мокея, он тоже не теряется перед камерами. Я нервничаю все сильнее. Восьмой, девятый. Наконец произносят мое имя. С трудом разжимаю руку и спешно трясу ей, чтоб она высохла.

Шум, крики, рокот толпы глушит. Наверняка, я выгляжу, как загнанный ягненок. Туллия протягивает мне руку, с трудом соображаю что нужно сделать. Мне велят присаживаться, только усевшись в кресло, я понимаю, как сильно дрожат мои колени.

- Здравствуй Ивори, - Туллия дружелюбно со мной здоровается, а зал замирает в ожидании чего? - Как тебе Капитолий?

Имеют ли ее слова значение? Это стандартный вопрос, она задает его каждому трибуту, но по-разному. Отчаянно пробегаю глазами по толпе, выхватывая яркие лица пестрых и разукрашенных людей. На секунду замираю, встретившись взглядом с ребенком лет трех-пяти с ярко-фиолетовыми волосами. Дети ведь тоже будут смотреть Игры. Стенли увидит меня.

Я оцепенела, мысленно пытаюсь придумать ответ на дурацкий вопрос. Ответ, который не принесет неприятностей моему дистрикту. Нет, моей семье. Плевать я хотела на дистрикт, людей, которые отправили меня на игры. Лишь бы родители и Стенли были в порядке.

- Отличается от дома, - выдавливаю я. Вижу по лицам в первых рядах, что от меня ждут продолжения, и как будто током что-то бьет, и мысли собираются наконец в одну кучу. - Здесь все намного ярче и много еды. И еще обувь, она красивая, но неудобная. - Высовываю из-под юбки одну туфлю, демонстрируя размер каблука.

Туллия смеется, кто-то из толпы тоже.

- Конечно, дома, наверняка, ты не носишь каблуки.

- Да, на них за коровами не побегаешь, - толпа взрывается хохотом. У меня получилось завладеть их вниманием, осталось лишь удержать его.

- Да, Ивори, - говорит она протягивая, - когда я увидела тебя на церемонии открытия, то ужаснулась. По тебе словно кровь бежала, это было потрясающе ужасно! - по тону я могла бы сказать,что Туллия восхищается, но слова отражают другое. - Что ты подумала о своём костюме?

- После того, как поняла, что не я истекаю кровью, стало спокойнее. - Не буду же я говорить о приступах тошноты и отвращения. Но рада, что костюм Оливии запомнился хотя бы кому-то.

Зал вновь разрывается хохотом, а я пытаюсь придать своей улыбке искренний вид. Терпеть не могу лицемерие, а сейчас изображаю из себя невесть кого.

- А что насчет твоего балла за тренировки? Девять! Такого уже давно не было в десятом дистрикте. Кажется, даже у твоего ментора была шестерка. Как тебе это удалось?

- Я оставлю это в секрете, Туллия, - улыбаюсь лукаво, представляя как искажаются лица профи. - Иначе все захотят взять меня в союзники.

- Оу, у нашей Ивори есть тайное оружие. Берегитесь трибуты! - распаляется ведущая, а бурный рокот толпы, смех и рукоплескания поддерживают ее энтузиазм. - И последний вопрос, - толпа замирает в ожидании какой-нибудь сенсации. Обычно Туллия спрашивает про тех, кто ждет дома, любимых и близких. - На Жатве ты захотела вызвать второго трибута. Почему?

Этот вопрос застал меня врасплох. Должна ли я сказать правду, и как на нее отреагируют капитолийцы? Секунды тянутся медленно, а в голове пустота. Я знаю, что этого ответа ждет и Уилл.

- Я должна была узнать, - сдавленно говорю, если бы не микрофоны, то мой ответ было бы тяжело услышать. - Я должна была проверить, что там нет имени моего брата.

- Это так трогательно, но если бы все-таки выбрали твоего брата, что бы ты сделала? - интересуется Туллия.

Я с замиранием сердца вторю себе мысленно, говорить только правду. Она способна потрясти всех.

- Сказала бы другое имя.

Толпа ахает и по трибунам ползет рокот, с минуту нет никакой реакции от ведущей, пока не пищит таймер. Я только что призналась, что могла нарушить правила не только Игр, но и самого Панема. Фальсификация результатов Жатвы карается смертью, только вот какая разница, если звание трибута приравнимается к статусу трупа.

- Что ж, Ивори, наше время подошло к концу. Желаю тебе удачи на предстоящих играх. Ивори Фолстрик! - Туллия подскочила на ноги и вновь завела толпу своим тоном.

Я возвращаюсь на место, толпа провожает меня не столь бурными аплодисментами, а профи хищно улыбаются. Я только что сделала все, чтобы спонсоры от меня отвернулись. Никто не станет помогать той, что готова нарушить правила. Распорядители оторвутся на мне на арене, а профи не упустят возможности добраться первыми.

Уильям и остальные справляются с интервью на ура, даже у Мелании не возникает проблем. Лучше бы я была немой. Осталась последняя ночьперед играми. Завтра меня убьют.


Комментарий к 7. Интервью

* - предмет, часто являющийся талисманом, который трибут может взять с собой на арену. По правилам он должен символизировать Дистрикт трибута и напоминать ему о доме.


James Newton Howard – The Arsenal

Adrian Johnston – To Be Apart

The Caesar Flickerman show – Intro


В этой главе целых две отсылки к Цезарю Фликерману - оригинальному персонажу трилогии. Некоторые персонажи будут так или иначе связаны с оригинальными, ибо в этом одна из главных задумок.

Сакральное значение Оленя существует в множестве религий и верований, но я обратилась к славянскому язычеству, где этот символ означает быстроту и неуловимость. Цвет тоже имеет значение.


========== 8. Арена ==========


Всю ночь почти не сплю, мучают кошмары прожитого. То снова вижу Жатву и лица людей, которые меня отправили сюда, то предстоящие игры, где меня раз за разом убивают. Время тянется мучительно долго.

На рассвете ко мне мне приходят два миротворца и какой-то человек в интересной униформе, напоминающей скафандр. Он просит вытянуть руку, а затем втыкает шприц. Последнее, что я вижу это шлемы и белый потолок. Паранойя завладевает рассудком полностью. Для меня игр не будет, конечно. Президент решил, что за такие антикапитолийские выходки, о которых я рассказала всему Панему, нужно наказывать должным образом. Меня сделают безгласой и заставят прислуживать какой-нибудь капитолийской семье? Скорее всего публично казнят перед сотнями камер, а в дистриктах это будут показывать круглые сутки, чтобы неповадно было. Кажется, я схожу с ума.

Очнулась в холодной и пустой комнате на кушетке. Так выглядят камеры для преступников? Вскоре ко мне приходит Оливия, ее лицо сегодня не такое радостное, она не улыбается. Понятно, я умудрилась испортить все на свете. Видимо на арене союзников у меня не будет, кто захочет помогать выжить той, по кому виселица плачет?

Мы молчим. Оливия достает принесенную одежду из чехла. Вот и все. Ответ на мои параноидальные вопросы ясен. Участвовать я точно буду, им все еще необходим трибут девушка из десятого дистрикта. До игр считанные часы, а я на грани нервного срыва. Слезы становятся неконтролируемыми, еле сдерживаю истеричные всхлипы. Заметив это, Оливия откладывает одежду рядом со мной на кушетку.

- Слезами горю не поможешь, Ивори. - Говорила ли я раньше, что капитолийцы вовсе не умеют утешать? Оливия хоть и отличается своей адекватностью от большинства, но столичная закалка видна издали. - Соберись, скоро игры, там уже не будет времени нюни распускать. - Я хотела бы справиться с этим, хотела бы остановить истерику, но только сильнее захожусь, утыкаясь в плечо стилистки. - Ну же, девочка. Я буду болеть за тебя.

- Не смотри игры. Не хочу, чтобы ты видела как я умру, - слова звучат четко лишь в моей голове, на деле они сливаются в один бесформенный поток рева. Я хочу обратно домой.

- Ты справишься, Ивори. Ты показала себя бунтаркой, девушкой, что готова пойти против власти Капитолия в одиночку. Тебе не дадут просто так умереть. - В глазах стилистки я впервые вижу искорку безумной радости. - Послушай, Игры нравятся далеко не всем. Напротив, большинство, даже в Капитолии, считают проведение такого рода шоу варварством. Чем мы отличаемся от наших предков, что довели землю до истощения и попереубивали друг друга? Мы можем изменить ход истории, и сейчас ты дала крохотную надежду.

- Я? Нет, нет, я ничего не давала. Я не могла, это бред, это безумие, - я нервно машу головой, пока Оливия не останавливает меня, схватив за лицо. Она пристально смотрит мне в глаза, это пугает. - Из-за меня умрет моя семья. - Шепчу на выдохе, а женщина недовольно поджимает губы.

- Если ты выиграешь, то никто не притронется к твоей семье. Так что соберись, Ивори Фолстрик, надень свой костюм и борись до конца! Ради своей семьи.

Не могу выдавить из себя и слова больше. О какой такой надежде говорит Оливия? У меня ведь и в мыслях ничего подобного не было. К тому же, если вспомнить все уроки истории, то революции не делаются с бухты-барахты, нужна тщательная подготовка. Девочка восемнадцати лет не может в одиночку провернуть такое, надеюсь власти понимают это. Пока стилист меня одевает, словно безвольную куклу, я все еще не могу перестать думать о её словах. Мою семью не тронут, если я выживу. Значит выход только один - победить на играх. Сумасшествие какое-то!

Под белой пуховой курткой с глубоким капюшоном на мне надета обтягивающая водолазка. Токен, который мне перед интервью дала Оливия, она с трепетом укладывает в карман на рукаве. Общий вид наталкивает на одну мысль - на арене будет весьма холодно. Волосы собраны в тугую косу, сегодня никаких шпилек, распорядители всерьез думают, что такими головными уборами можно убить. Сомневаюсь, что протаскивать с собой брошь законно, но куда уж мне возмущаться, если теперь я никто иная, как преступница. Маленькие девочки не становятся революционерами, маленькие девочки умирают очень быстро.

- Не сходи с платформы до сигнала, не лезь на рожон, лучше убегай подальше от профи. Конечно твой ментор уже сказал тебе это, но повторить лишним не будет. - Замок на куртке застегивается с ужасным визгом, прищемляя мне подбородок. - Прости. Осталось три минуты. Что ж, Ивори Фолстрик, до встречи.

Мой стилист обнимает меня и целует в щеку, а я оторопев никак не реагирую. Она точно ненормальная, но вдруг говорит правду, тогда все может измениться не только для меня. Если не будет Голодных Игр, то жизнь станет проще. Только их ни за что не отменят. Как мантру вторю себе, что это жертвоприношение, а по-другому и не назовешь, было учреждено из-за восстания дистриктов. Если из-за меня все повторится вновь, многие умрут. Кто знает, может тогда и десятый сравняют с землей.

За две минуты до начала игр всех трибутов заставляют пройти в специальные капсулы, они представляют собой маленькие лифты, которые поднимаются на арену. Манерный женский голос начинает отсчет с шестидесяти, когда мы все оказываемся на поверхности. Сердце, кажется, отбивает ритм утекающих секунд.

Оглядываюсь, кругом белым бело. В центре стоит металлическое изваяние с оружием и припасами разного рода - Рог Изобилия. В хаотичном порядке от рога на белой пустыне валяются разные вещи, я бы могла дотянуться до куска проволоки, которая лежит в метре, но Оливия сказала не сходить до старта. Все трибуты стоят на одинаковом расстоянии от рога, каждый нацелен добежать и схватить оружие. Глазами нахожу Уилла. Тридцать. Он готовится с ударом гонга побежать до рога, это равносильно самоубийству, но пусть с ним расправится кто-то другой, остаться один на один с трибутом из твоего дистрикта самое тяжелое испытание. Двадцать. Через двоих справа от меня стоит Мелания, она показывает руками крест. Что это значит? Девушка машет головой и снова показывает крест. Десять. Мелания тычет пальцем в рог и вновь скрещивает руки. Она говорит мне не соваться за оружием? Не то, чтобы я хотела, но без него не выжить. Пять. Профи сейчас перед собой видят только одну цель, возможно на меня они не обратят внимания. Я быстрая. Четыре. Мелания все так же усиленно жестикулирует. Три. Встречаемся взглядом с Уиллом. Два. Он что-то говорит мне, но я не могу разобрать по губам. Один. Гонг.

Почти все трибуты срываются с места и бегут с разной скоростью к рогу. Я от страха не могу пошевелить даже пальцем, не то что ногами. Нужно бежать куда-то, до рога я точно уже не успею, там через пару секунд будут профи. Уилл кричит что-то, раздается первый выстрел пушки, который действует как отрезвитель.

Делаю шаг с платформы и по колено проваливаюсь в снег. Это сильно усложняет ситуацию. Снова выстрел пушки, за ней сразу третий. Хватаю проволоку и не оборачиваясь проталкиваюсь в сторону сухостойного голого леса. Не самое лучше укрытие. Лишь бы добраться. Паника не дает нормально дышать, хватаю воздух ртом часто.

Руки становятся розоватыми от холода, мне остается пара десятков шагов, чтобы выбраться к лесополосе. Кто-то кричит мне “десятая” по номеру дистрикта, ничего хорошего это не повлечет за собой, уж точно знаю. Скрипя зубами стараюсь прибавить скорости, как чувствую сильный удар по затылку. В глазах все на мгновение темнеет, только бы не упасть. Руками касаюсь снега. Холодно.

- Десятая, да подожди же ты! Встреться со смертью лицом, - голос определенно женский и насмешливый, но от этого не менее устрашающий. - Или ты уже не такая сме…

Звук ее голоса перебивает выстрел пушки. Хочется обернуться и посмотреть, но пересиливаю любопытство и иду дальше. Изо рта пар валит, я задыхаюсь и устала, хотя даже десяти минут от игр не прошло. Делаю еще пару шагов и выбираюсь к лесополосе, снега здесь меньше. Думала, что остановлюсь и смогу отдышаться, но как бы не так. Стоит разразиться еще одному выстрелу пушки, как ноги несут меня невесть куда. Отчетливо слышу топот следующий за мной, как только могу прибавляю скорости. Шнур в руке болтается и бьет по куртке, издавая глухие звуки.

Прячу заветную проволоку в карман, то что я смогла утащить из рога. Единственная и бесполезная вещь, с её помощью даже ловушку не сделать.

Голые ветки в некоторых местах растут слишком низко, от нескольких не успеваю увернуться, они лупят меня со всей силы по лицу. Чувствую, что без крови не обойдется. Ноги заплетаются и стремятся запнуться о самих себя. Бегу до тех пор, пока силы не покидают, а в боку не начинает колоть. Я умру из-за плохой физической подготовки. Оперевшись на дерево, стараюсь отдышаться максимально быстро, чтобы продолжить бежать. Не важно куда, главное подальше от людей. Касаюсь замерзшей рукой лица, да кровь сочится из мелких порезов.

В паре метров останавливается кто-то, я прячусь за ствол дерева. Вдруг пронесет. Это парень, он согнулся пополам, в одной руке держит армейский нож с зазубренным лезвием с одной стороны. Лица его я не вижу, но вторая рука без кисти не остается незамеченной. Это Бен. Хоть мы и союзники, выходить страшно, тем более после моего провала на интервью. Задерживаю дыхание, чтобы не выдать себя.

- Ну ты и дала деру, - с трудом говорит Бен, я вздрагиваю еще из-за одного выстрела пушки. Какой это по счету? Пятый? - Такими темпами ты бы и до рога первая добралась, Ив. Хорошо, что мы союзники. Выходи же, ну.

Медленно показываюсь из-за дерева. Нас здесь двое и перевес, увы, не в мою сторону. Могу ли я доверять? Точно не на сто процентов. Это рискованно. Я смотрю на нож, Бен замечает это и убирает его в карман. При желании я могла бы стащить его, но точно не сейчас. Я чувствую, что готова упасть от бессилия, к тому же очень хочется пить. Хорошо, что мы союзники, при другом раскладе, я была бы уже мертва.

- Кто бы мог подумать, что тут будет так холодно, - Бен присаживается на корточки и смеряет меня насмешливым взглядом.

- Где остальные? - я сдавленным от жажды голосом спрашиваю. Горло саднит, наверное из-за того что слишком часто вдыхала холодный воздух ртом.

- Уилл побежал прямо к рогу, Меланию я не видел, а парень из седьмого, - он замолчал, да и ответ не требовался более. - Нужно найти воду и остальных. Девчонка из двенадцатого, кажется, бежала с тобой в одну сторону.

Я смотрю в сторону рога. Деревья нас почти не скрывают. Мы как на ладони, а значит, нужно уйти как можно дальше от этого места. Бен понимает меня без слов.

Мы идем в противоположную сторону от рога изобилия, ноги все еще вязнут в снегу, но уже не так сильно. Распорядители в этом году позаботились о том, чтобы трибуты задержались у платформ подольше. Теперь там вместо заснеженного чистого поля орошенное багровыми пятнами место бойни. Мы идем несколько часов без остановки, после Бен просит сделать привал, только тогда я понимаю, как сильно я устала.

Очень хочется пить. Останавливаюсь, оглядываюсь по сторонам. Вокруг только деревья, которые, к тому же, становятся с каждыми десятью метрами все тоньше и меньше, словно не успели вырасти. Бен проходит дальше, только спустя какое-то время замечает, что я отстала.

- Что ты делаешь? Нужно идти вперед! - парень из одиннадцатого не кричит, но говорит так отчетливо, что мне не приходится напрягать слух. Я могла бы прочитать все по губам.

- Ты случайно у рога не видел никакой фляги или что-то, куда можно было бы набрать воды? - я нагоняю его довольно быстро.

Вода - не проблема, а вот добыть ее стало трудной задачей. Можно, конечно, пожевать снег, но где гарантии, что он безвреден. И от холодного можно запросто подхватить какую-нибудь простуду, умереть от воспаления легких не входит в мои планы.

- Там было что-то напоминающее котелок, он сгодится разве что суп сварить. - На минуту Бен замолкает, а я жду когда до него дойдет самый очевидный вариант. - Ты хочешь растопить снег? Умно. В моем дистрикте его почти не бывает, вряд ли Мелания додумается до такого. Я и сам не сообразил бы.

- Нам нужно вернуться к рогу, - отчеканиваю я сдавленно, горло все еще болит. - Похоже, снег это единственный источник воды.

- С ума сошла?! Нас там перебьют. И так с трудом выбрались оттуда. - Бен фыркает и усаживается у корней небольшого дерева.

- Профи не будут вечно сидеть у рога, а для нас это шанс на выживание. - Не знаю откуда во мне появилась эта смелость, если ее можно так назвать, больше походит на отчаяние. Мол сама погибну, да и всех за собой потащу. - С одним ножичком на двоих нам точно не выжить. Где-то нужно раздобыть оружие покрупнее.

Бен не отвечает. Он понимает, что я права. Нам не выжить вдвоем без какого-либо провианта, без воды и огня, без оружия. Когда-нибудь придется разводить костер, чтобы погреться. Руки еще не околели, но чувствительность значительно уменьшилась. С наступлением темноты стало холодать, либо мы стали более восприимчивы к морозу. Мы прошли еще пару миль от рога, выйдя к совсем мелким деревцам. Далее следовал крутой скат, который уходил в лесополосу раскидистых и густых елей. Идти до туда около пары часов, а если скатиться кубарем, то можно управиться гораздо быстрее. Бенджамин оглядывается назад.

- Здесь можно переночевать, - он отламывает длинную ветку и усаживается на землю. - Вряд ли кто-то забредет так далеко. На всякий случай будем спать по очереди. Я дежурю первый.

Возражать даже не думаю, я слишком устала для всего этого. Падаю к соседнему дереву, лучше держать дистанцию. Доверяй, но ухо держи в остро. Надеюсь, завтра я смогу проснуться. Посильнее натягиваю капюшон, а замерзшие руки прячу в рукава друг к другу.


Комментарий к 8. Арена

Мы перешли к главному, к самой Игре. Предупреждаю, что есть вероятность, что главы будут выходить чуть реже, но скорее всего по две, ибо началась сессия, плюс я продумываю арену до мелочей, на это тоже уходит время. Герои еще удивят Вас, нужно будет только чуть-чуть подождать с:

Спасибо~


музыка для вдохновения:

Национальный заслуженный академический симфонический оркестр Украины - Надо жить!


========== 9. День второй ==========


Меня будит резкий выстрел пушки. Убили не меня, раз подскакиваю, руками пытаясь нащупать хоть что-нибудь, чем можно защититься. Бен сидит так же напротив. Живой и испуганный. Пушки стреляют шесть раз, а затем внезапно отовсюду доносится гимн Капитолия. Мы с союзником переглядываемся, оба догадались, что происходит. Сейчас объявят павших.

После гимна мужской голос размеренно объявляет номера дистриктов и имена умерших. Парень из первого, оба трибута из пятого, Мокей из седьмого и двое из девятого. Шестеро погибло в первый день игр, значительно меньше, чем обычно. Осталось восемнадцать.

Всполошив всю арену, гимн замолкает, и после наступает мертвая тишина. Бен вновь дает мне возможность поспать, оперируя тем, что прошло буквально полчаса с тех пор, как я уснула. В следующий раз просыпаюсь от того, что меня кто-то толкает. Очень холодно и желание закрыть глаза становится в разы сильнее. Бен стоит рядом.

- Вставай, нужно спуститься вниз, - шепчет он, озираясь назад.

Словно сама себе не хозяйка с трудом поднимаюсь на ноги и волочусь следом. Зуб на зуб не заходит, стало неимоверно холодно. Бен тоже дрожит, в тишине ночи я, кажется, слышу стук его челюстей, по крайней мере надеюсь, что это он издает звук. Мы проходим еще около полутора километров, пока не достигаем теперь уже ветвистого хвойного леса. Тут можно и огонь развести.

- Нужно сбросить несколько веток на землю, чтобы было не так холодно, - эти слова даются Бенджамину с трудом, оно и понятно.

Мы попали в какую-то суровую зиму, ночью становится еще холоднее, чем днем. Одежда уже не спасает. А нам ведь еще предстоит несколько дней находиться здесь. Впервые распорядители хорошо продумали площадку для игр, половина трибутов умрут от холода. Другая половина от обезвоживания и голода, а тех, кто останется, добьют другие трибуты. Пока мы бродили по лесу, я не увидела ни одного съестного растения так же как и животных. Вспоминаю, как Уилл возмущался по поводу пустыни, интересно, что он скажет сейчас?

Мы скидали ветки у ствола огромного дерева, если бы не находились в низине, то с него можно было бы осмотреть всю арену, или хотя бы какую-то ее часть. Все лучше, чем ничего. На земле снега почти нет, но все еще невероятно холодно. Пальцы немеют, поэтому приходится дышать на них. Теперь моя очередь дежурить. Бен усаживается на ветки, предварительно отдав мне нож. О чем он интересно думает? Самый легкий вариант это перерезать ему глотку во сне и убежать. У него скорее всего тоже были подобные мысли, но я еще жива. Сегодня ночью обойдемся без кровопролития.

Сидеть невозможно, неимоверно хочется спать, поэтому брожу кругами, бегаю на месте, чтобы хоть как-то взбодриться. Тишина в купе с морозом, от которого чувствительность пальцев уменьшилась до нуля, напрягает. Я потеряла счет времени, начало светать, а это значило лишь одно - пора выдвигаться в сторону рога. Двоякая ситуация, если хочешь жить, то нужно к рогу, если хочешь умереть, то тоже нужно идти к рогу изобилия.

Пытаюсь растрясти Бена, но он не откликается. Сию секунду во мне вспыхивает паника. Он же не мог умереть во сне? Трясу сильнее, чуть ли не стукая парня головой о ствол дерева. По лицу течет что-то горячее, порезы на лице начинают щипать, капли слез звонко падают и ударяются о куртку Бена. Только этого мне не хватало, воды и так нет пока. В какой момент я стала бить его по щекам с неконтролируемой силой, не знаю, но он очнулся. Бен открыл глаза, с трудом соображая, что происходит. Кидаюсь его обнимать.

- Ты меня так напугал!

Я часто думаю о том, что из нас всех выживет только один человек. Один, кто вернется домой, и это должна быть я. Но почему-то сейчас, когда был великолепный шанс стать на шаг ближе к победе, я самолично упустила его. Я испугалась за жизнь того, кого знаю три-четыре дня. Смогу ли я вообще кого-нибудь убить? Теперь сильно сомневаюсь.

- Я тут подумал, - он говорит приподнявшись с моей помощью, - что спать на холоде не лучшая идея.

Очевидные вещи говорить в его стиле, превращать ужасные события в шутку или доходить до самоиронии, тоже одна из лучших черт характера Бена. Но это не выглядело в данный момент остроумно. Я помогла парню подняться на ноги.

Дрожь только усиливалась, нужно было развести костер хотя бы ненадолго, чтобы погреться, но каждый раз, когда я порывалась заняться этим, Бен заставлял идти дальше вглубь елового леса. Первоначальный план по добыче котелка для воды пришлось отложить на какое-то время, мы слишком замерзли, чтобы вернуться к рогу. Если в таком состоянии нас настигнут другие трибуты, отбиться мы не сумеем. К тому же на двоих у нас только армейский нож, заточенный кусок палки и проволока. С таким арсеналом будет сложно.

Уже сутки без еды и воды, да и несколько часов не было слышно выстрелов пушек. Бен ковыляет впереди меня на пару шагов, сил почти нет. Губы высохли и потрескались, уверена, что они сейчас синего цвета. Чем дальше мы уходим в лес, тем больше я думаю о том, что арена должна скоро закончиться.

- Давай разведем огонь! Я не могу идти дальше. - Пришлось остановиться.

Если по огню нас вычислят, то пускай придут. Либо это будут такие же замерзшие люди, которые предпочтут с нами посидеть у дружеского костра, либо нас убьют, третьего не дано.

Бен не успел ответить, он просто упал носом в снег. Поборов потуги своего организма упасть точно так же как и он, я насколько быстро могла подошла к нему и попыталась перевернуть. Пушка еще не стреляла, значит пока бедняга жив. Его тело перестало дрожать, зрачки расширились, а взгляд стал стеклянным. По моему телу пробежался холодок ужаса, Бен выглядел мертвым, дыхание было тяжело услышать, а почувствовать вообще нереально.

- Держись, я разведу костер, и мы тебя согреем, Бен. Хорошо? - с трудом прислонив его к стволу дерева, я даже немного разогрелась.

Понадобилось достаточно много времени, чтобы добыть ветки для розжига, однако проблемой стали далеко не они. Трением я добыла только пару мозолей, которые начали тут же саднить. Бен сидел неподвижно, он словно замер. Я боюсь поворачиваться и смотреть на него, каждый раз, когда украдкой замечаю его лицо, сердце болезненно сжимается. Он выглядит слишком мертвым, а это всего второй день игр.

- Еще немного, давай, ну же! - Такого упорства во мне не было никогда.

Желание спасти чью-то жизнь кроме своей творит великие вещи. Я терла одну крепкую ветку о кусок коры до тех пор пока не запахло паленым. Руки разогрелись из-за интенсивной работы, конечно не настолько сильно, чтобы чувствительность пальцев могла вернуться, но все же. Даже боль от мозолей перестала быть такой навязчивой из-за маленькой радости, что мы сможем отогреть конечности. Боюсь, что пальцы на ногах я уже не верну к жизни, лишь бы Бен продержался еще чуть-чуть.

Наклоняюсь ниже, упираясь ладонями в тонкий ковер из снега. Ладони щипят, но это уже лучше, чем ничего не чувствовать. Приходится раздувать искорки, которые добыла, чтобы они превратились в огонь. Еловые ветки очень плохо поддаются розжигу, но замечательно горят. Подкидываю сухие иголки, чтобы хоть как-то поддержать то, что добыла. Идет дым. Плевать! Сейчас главное отогреться. Жизненно важные уроки отца вспомнились именно тогда, когда это было необходимо.

Каждый год на Рождество папа притаскивал живую ель, дом заполнялся прекрасным запахом, а когда с нижних веток опадали сухие иголки, он рубил дерево и заправлял им нашу маленькую печку. Всегда было слышно потрескивание, но становилось неимоверно тепло. Папа говорил, что ели дают много жара, а сосны - меньше, но оба вида дров сгорают очень быстро. Нам невероятно повезло, что здесь именно еловый лес.

Я почти развела огонь, как чувствую, что кто-то берет меня за капюшон куртки и отшвыривает в сторону. Приземляюсь на землю, больно ударяясь о выступающий корень. Это Бен. Он зачем-то снимает куртку и говорит что-то невнятное. Выглядит как бешеный и ведет себя так же. Одиннадцатый идет на меня быстрым шагом, не знаю откуда в нем столько энергии появилось вдруг. Этого следовало ожидать, все изначально было спланировано. Бен крупнее и, надо полагать, лучше переносит холод. Он просто ждал подходящего момента, чтобы убить меня.

Пытаясь в кармане нащупать рукоять ножа (как хорошо, что додумалась оставить его при себе), пячусь назад до тех пор, пока не упираюсь спиной в дерево. Дальше некуда отступать, еще секунда и кто-то из нас будет мертв. Выставляю нож острием перед собой на вытянутых руках, вцепившись в рукоять обеими руками. В ушах пульсирует, я не могу ничего услышать кроме ускоренного тудум-тудум. Еще секунда, Бенджамин пытается разорвать на себе нательное белье с яростным криком. Еще одна секунда, он падает на меня. Едва успеваю вскрикнуть, как звучит выстрел пушки. Бен упал точно горлом на выставленный нож.

Кровь льется, кажется, рекой. Она стекает по моим рукам, а бездыханное тело в миг становится неимоверно тяжелым. Приходится постараться, чтобы столкнуть с себя Бена. Пока эмоции не взяли верх, быстро вытаскиваю нож из шеи, позволяя фонтану крови вылиться на мою белую одежду. И как только нож оказывается у меня в руках, я чувствую дрожь.

Руки полностью в крови, они липкие, и я не могу их контролировать. Я только что убила человека? Нет, не просто человека, а союзника. Того, с кем я должна была дойти до восьмерки финалистов.

Нужно собраться с мыслями. Судорожно, закусывая щеки до боли, чтобы не завопить от отчаяния и страха, пытаюсь снегом отмыть кровь с рук и куртки. Если с рук она еще хоть как-то сходит, то с одежды не убрать. Оборачиваюсь на Бена. Если бы не лужа крови, напоминающая о том, что он упал на нож, то можно было бы подумать, что одиннадцатый просто спит. Стараюсь успокоить себя тем, что просто защищалась, но никакие слова не могут избавить меня от чувства вины.

Хватаю куртку Бенджамина, которую он скинул с себя, прежде чем напасть на меня, дрожащими руками и надеваю ее поверх своей. Палка, нож и даже проволока - все при мне. Выдвигаюсь обходным путём в сторону рога. Адреналин очень сильно ударил в голову и разогрел тело, нет даже секунды подумать о костре, я просто иду, стараясь оттереть кровь от рук окончательно. Вот бы здесь была вода!


Комментарий к 9. День второй

«Парадоксальное раздевание» - явление при переохлаждении, возникающее непосредственно перед смертью. Суженные сосуды у поверхности тела внезапно расширяются и создают резкий приток тепла к коже, и человек будто бы начинает гореть, в мучительном приступе люди пытаются снять с себя одежду.


Следующая часть будет довольно большой и наполненной действиями. Простите, что заставила так долго ждать.


========== 10. Выживание ==========


Солнце поднялось очень высоко, свет отражается от снега и слепит глаза. Постепенно чувство страха стало проходить, руки начали ощущать покалывание от холода, а пальцы на ногах болеть, будто бы их отламывают. Я снова могу сконцентрироваться на собственном теле и его реакции на окружающую среду. Нужно добыть огонь и воду. Во рту полная засуха, пошли вторые сутки как я ничего не пила и не ела. И если слабость пока не ощущалась в полной мере, то сухость и некое жжение в горле были неотъемлемой частью меня на протяжении всего путешествия за последние двадцать четыре часа.

Нужно придумать способ добычи огня так, чтобы я не стерла ладони. Кажется, если я увижу еще больше крови на своих руках, то немедленно потеряю сознание, даже если она будет моя собственная. Набрав веток и сухих иголок для основы костра, я уселась у ствола дерева и разложила свои пожитки перед собой. Итак, у меня есть деревянное заточенное копье, которым при определенных обстоятельствах можно кого-нибудь убить, проволока, которой я еще не придумала применение, и нож.

Я смотрела достаточно долго на предметы перед собой, ожидая манны небесной, идеи, которую мне пошлют забытые боги прежнего мира. Самое смешное, что в какой-то момент меня действительно осенило. Можно ведь добыть огонь при помощи этой самой проволоки!

Привязав к концам куска обмотки два небольших сучка, чтобы они помещались в руки, я стала как бы пилить массивные ветки, постепенно ускоряясь. Ушло немало сил и времени, но я добыла искру без нанесения увечий самой себе. Вскоре до слуха донесся сладкий звук потрескивания дерева, а замерзшие части тела почувствовали тепло. Не сразу, но все-таки эта небольшая победа заставила меня улыбнуться.

Пальцам на ногах было тяжелее всего, пришлось снять ботинки, чтобы прогреть их. Чувствительность вернулась только через некоторое количество минут, но вместе с ней пришла неприятная тянущая боль, терпеть которую, сохраняя молчание, удавалось с трудом. Я была вынуждена закусить рукав куртки, чтобы справиться с этим. На некоторых пальцах образовались пузыри, из-за которых, судя по всему, мне стало сложно ходить. Пузыри эти налились красным. В голову пришел только один выход, ведь я не могу идти по снегу и промерзшей земле босиком. Ножом я вскрывала кожу и выпускала кровянистую жидкость наружу. Мало приятного в этом зрелище, но иначе я не смогла бы продолжить путь.

До конца отогреться конечно на арене не получится, всегда есть вероятность, что тебя найдут. А это значит, что нужно постоянно передвигаться. Я стараюсь не сидеть на одном месте больше пяти часов, да и в такой мороз особо не по филонить, даже если развести костер. Прогрев как следует свои ботинки, и кое-где подпалив подошву, я продолжила путь к рогу. Ни разу за день не пожалела, что забрала куртку Бена. Во-первых, моя уже перестала быть такой незаметной в этом снежном мире из-за огромного пятна крови на ней, а во вторых, ей можно укутывать ноги, когда ложишься спать, или подстилать, когда хочешь сесть.

Смеркалось. Нужно было выбрать место для ночлега, погреться уже не удастся, это слишком хороший способ выдать себя. Пить хочется неимоверно, впервые за два дня меня посещает мысль, что же там делает наш ментор. Где Уилл? Как там Стенли и родители? Родни? Я так сильно хочу домой, что готова взвыть от безысходности. Теперь, оставшись одна в глухом лесу, я начинаю осознавать как мне страшно. Но это чувство не парализующего страха, которое охватывает всех трибутов в начале игр на минных постаментах, а такое, что заставляет двигаться вперед, не оглядываясь через плечо.

Так как нести вахту теперь некому, сон стал более беспокойным. Пришлось выбрать место повыше, это был самый логичный выход из данной ситуации. С трудом забралась на ель, снизу из-за огромных раскидистых лап меня не будет видно, только знающий человек поймёт, что я где-то тут. Но меня больше смущала неустойчивость моей позиции. Я прижалась спиной к стволу дерева, как бы оставаясь в сидячем положении, закрыла все карманы, чтобы нужные и полезные вещицы не вывалились, деревянное копье пришлось спрятать внизу под снегом, а запасной курткой привязала ноги к ветке. Это явно не спасет меня от падения, но хотя бы что-то.

Как только окончательно стемнело, по обыкновению заиграл гимн и стали объявлять павших трибутов. Их было всего двое, девочка из четвертого дистрикта и Бенджамин. Следовательно Мелания, Домна и Уилл еще живы, как и профи. Когда-нибудь я услышу их имена очередным вечером, а пока нужно немного поспать, чтобы с утра продолжить свой путь.

Что я буду делать, если у рога не окажется ни фляги, ни котелка, ничего, что мало-мальски напоминает эти вещи? Как мне в таком случае добыть воду? Это все завтра, я, оказывается, настолько устала, и вновь становится неимоверно холодно, что глаза закрываются сами собой.

Меня будит скрип снега. Такой слышно только под человеческим весом. Еще темно. Этот трибут идёт крайне медленно, словно что-то ищет или просто ранен. Я, к сожалению, нахожусь в невыгодном положении, если он или она подойдут к стволу моего дерева, то найдут меня, для меня же обзор сужен до минимальности. Аккуратно отвязав свои ноги от ветки, я подтягиваю куртку к себе, чтобы надеть, но случайным резким движением ударяю соседнюю верхнюю ветку, с которой сходит снег. Лишь бы этому не придали значения.

Шум прекратился на время, я задержала дыхание. Счет пошел на секунды. Напряглась полностью, органы чувств, особенно слух, мышцы. Готовая в любую секунду спрыгнуть в сугроб и побежать, совершенно игнорируя тот факт, что до земли около семи-шести метров. Этот прыжок меня не убьет, но ноги сломать могу.

- Нужно поторопиться! - чей-то голос разрезает тишину.

Слышу шаги еще одного человека. Их двое и они очень осторожны, но это явно не профи. Значит ли это, что помимо нас кто-то еще заключил союзы? Они стремительно минуют мое лежбище, и почти сразу же начинает светать. Пару минут я еще выжидаю, боясь сделать хоть малейшее движение, боясь навлечь на себя беду. Мышцы дрожат от напряжения, пусть мне удалось какое-то время поспать, но расслабиться я так и не смогла. Надо слезать и идти дальше. Смотрю вниз, и начинает кружиться голова. Боязнь высоты дает знать о себе в самый подходящий момент. Я ведь не могу просто так свалиться с дерева! Это будет самая позорная смерть за все существование Голодных игр.

Аккуратно слезаю по стволу дерева, сильно цепляясь больными и замерзшими руками за кору и сдирая кожу. Сил не остается вообще, и где-то с высоты метров двух я падаю плашмя в сугроб. Сильный удар пришелся на спину, что выбил весь воздух из легких. Меня небось именно в этот момент показывают по телевизору, чтобы жители дистриктов и Капитолия знали, насколько я слаба и беспомощна.

Хочется закрыть глаза и заснуть. Я так устала бороться за свою жизнь, а все для чего? Чтобы вернуться в родной дистрикт? К людям, которые посчитали, что именно я должна пройти через весь этот ужас арены. Готова заплакать, но даже на это у меня не осталось сил. Да и слезы - лишь ненужный расход воды.

-Не спать, - шепчу я сама себе.

Выбираюсь из сугроба, собрав всю себя. Отряхиваю одежду от снега, проверяю карманы и забираю из тайника копье. Теперь оно служит мне опорой.

Сейчас наверняка зрители и спонсоры делают ставки на мою скорую кончину. Им весело, потому что тут я, а не они или их дети. Только это чувство отвращения и злости возвращает меня в реальность. Как было бы здорово, если бы на моём месте оказался кто-то другой. Я готова пожелать подобную участь любому ребенку, и мне ни капли не стыдно, потому что по возвращении в десятый меня будут почитать, и никто никогда не узнает, какого это пройти через всю арену.

Я бы хотела отправиться в обратную сторону от той, куда ушла недавно пара трибутов, однако я не увидела их следов на снегу. Не уверена, что правильным будет считать себя в относительной безопасности. Пришлось двигаться интуитивно, напрягая слух и зрение, чтобы в случае чего сделать хоть что-нибудь. Иду очень долго и за это время так никого и не встретила. На небе восходит солнце, оно светит, но не греет. На зрение полагаться больше нет смысла, солнечный свет отражается в белоснежном покрове и слепит. Жмурюсь, глаза колит от того, что они не могут даже слезиться.

Признаки обезвоживания начали появляться еще вчера, сегодня же они стали более явными. Глаза болят от яркого света, голова раскалывается, язык пересох и становится тяжелее дышать с каждым разом. Я готова начать есть снег, в надежде, что это хоть как-то утолит и жажду и голод. Но остатки благоразумия и вовремя вспомнившиеся слова инструктора в тренировочном центре меня останавливают. Я хочу выжить. Нужно как можно чаще повторять себе это.

Я изнурена, и это не обычная усталость от невероятно долгой прогулки по лесу, хотя и она составляет некоторую часть. Я шла почти без остановок, уговаривая себя сделать еще несколько шагов. Решение идти ночью приходит внезапно, но даже внутреннего дискусса не происходит. Я слишком быстро соглашаюсь с собой. Страх перед бандой профи и оставшимися трибутами ничто по сравнению с раздирающей жаждой и голодом. Я схожу с ума, советуясь сама с собой. По крайней мере осознаю, что это происходит.

Идти в потёмках по лесу не самая удачная затея. Тут слышен каждый вздох, каждый шаг, каждый звук, который при обычных обстоятельствах сложно заметить. Становится все хуже. Голова пульсирует дикой болью, отчетливо слышу сердцебиение. Каждый новый шаг дается с неимоверным трудом и дикой болью в ногах. Хочется упасть и больше никогда не вставать. Может стоило дать Бену убить меня?

Я уже перестала надеяться на помощь ментора и спонсоров. Если они не прислали мне хотя бы галеты до сих пор, значит во мне нет ничего интересного. С самого начала игр я показала себя трусихой, потерянной девчонкой, и вот теперь беспомощная девочка из десятого дистрикта, находящаяся на волоске от смерти. Легкая добыча! Любой трибут сможет со мной совладать, даже те, кто получил низкие баллы. У меня нет сил сопротивляться даже легкому ветерку.

Перед глазами все плывет. Палка служит мне опорой на протяжении всего пути, острым концом я втыкаю ее в снег, чтобы не упасть. Шаг, еще один, третий. Со стуком пытаюсь воткнуть палку, но она лишь царапает поверхность и уезжает, заставляя мое тело приземлиться на лед. Нужно найти в себе силы, чтобы встать и пойти дальше. Мое копье отлетело от меня на пару метров.

Рассвет только начал задаваться, еще сложно было что-то различить, но мой взгляд уцепился за фигуру. Это был человек, он сильно с криком долбил землю под собой, а рядом лежал еще один человек, точно как и я распластавшись на льду.

Я помню, когда еще была совсем маленькой, отец брал меня на озеро, где мы со Стенли учились плавать. И хоть с нашем дистрикте не было так много снега, как здесь, холода выдавались временами сильные. Вода на том озере покрывалась плотной коркой льда, и мы с отцом катались в наших ботинках по нему. Туда потом мы приходили с Родни, а вскоре вся детвора прознала про это место. Воспоминания - единственное, что сейчас может меня согреть.

Я смотрю за тем, как отчаянно этот трибут хочет разбить лед. Я слышу как он кричит, и молюсь, чтобы меня не заметили, потому что двигаться больше нет мочи. Он бьет чем-то отдаленно напоминающем копье, но короче, и внезапно, когда я готова уже закрыть глаза и сдаться наконец, я слышу пронзительный женский крик. Секунда, и парень оказывается под водой.

Я смотрю на все это издалека, и не могу ничем помочь. Он барахтается, пытается выбраться на поверхность, но лед крошится и вскоре, девушка, пытавшаяся ему помочь, тоже уходит под воду. Я слышу их крики, я чувствую их панику, правда ничем не могу помочь. Да и не хочу. Впервые за время пребывания на играх, я не хочу помочь выжить другим людям. Пусть лучше они умирают от естественных причин, нежели от моих рук.

Проходит около получаса, по крайней мере мне кажется так, в округе наступает мертвая тишина, разрезаемая двумя выстрелами пушек. Ещё два трибута умерли на моих глазах.

Звук пушки всегда на меня действует отрезвляюще, я начинаю ползти вперед, чтобы вес был максимально правильно распределен по льду. Я не хочу закончить так же, как они, но появляется безумная идея. Я подбираюсь к их вещам. Копье, которое было у парня ушло под воду вместе с ним, но девушка предусмотрительно оставила на поверхности рюкзак. Не думала, что когда-нибудь опущусь до мародерства, но выживает тот, кто умеет приспосабливаться. Думаю, в бедных дистриктах мне даже завидуют, потому как воровство карается отрубанием рук, а жить как-то нужно.

В рюкзаке у них лежала какая-то еда, напоминающая древесную стружку, металлическая фляга и баночка с сильнопахнущей мазью. Поспешно засовываю в рот стружку, жуется с трудом, но на вкус приятная. Рот тут же наполняется слюной. Думаю, эти умные трибуты любили обманывать свой желудок, потому и продержались. Во флягу набираю воды, стараясь рукой не залезть в ледяную жидкость. Хочется просто нырнуть туда и пить до тех пор, пока не лопну, но останавливает факт холода и то, что два трибута только что ушли под воду кормить рыб. Если они там есть, конечно же.

В рюкзак перекладываю и свои вещи, проволока и нож еще пригодятся, а вот мое деревянное копье осталось там, куда улетело еще час назад. Так же ползком выбираюсь в сторону леса. Он здесь кругом, не знаю куда точно я иду. Теперь, когда солнце уже совсем встало, нужно развести костер и прокипятить воду. Далеко уходить не хочется, я вряд ли напьюсь одной флягой. Думаю, что теперь, когда есть хоть какой-то перекус и блаженная вода, можно остановиться на пару дней, чтобы восстановить свои силы.

Так нельзя, но я мысленно благодарю этих трибутов за смерть, ведь они дали мне еще один шанс на возвращение домой.

Звук потрескивающей древесины как музыка для моих ушей. Воду кипячу, забросив в флягу еловых веток для дезинфекции. Не знаю почему, но помню прекрасно, когда Родни заболел, его мама давала ему отвар из еловых шишек от болезни. Может иголки так же полезны? Решаю, что лишним не будет.

Вода закипает через какое-то время, мои руки снова отмерзли, да и ногам намного легче. Я бы с удовольствием залпом осушила всю флягу, но приходится сначала подождать, когда вода станет приемлемой температуры. Пока выбираю место для ночлега, фляга остывает в снегу. Лучшее сочетание пламя и лед.

Забраться на какое-нибудь дерево сегодня не получится, я слишком истощена. Выбираю большое, корни которого прилично засыпаны снегом. Из последних сил выкапываю себе небольшую пещеру под снегом. Если правильно замаскировать ее, то можно остаться на несколько дней. Ближе к вечеру, небольшими глотками с огромными промежутками времени я выпила флягу теплой воды. Я чувствовала как каждый глоток заставляет меня внутри оживать, расцветать. Хотелось еще, но для этого вновь нужно было развести костер.

Какая-то часть энергии ко мне вернулась, так же как и способность мыслить здраво. В снежную пещерку, которую я себе соорудила, при помощи куска коры, я перетащила дотлевающие угли, и засунула в них свою прекрасную флягу, набитую до отказа снегом.

Под снегом, оказывается, довольно тепло. Почему я не додумалась о подобном ночлеге раньше? Здесь меня посещает мысль об умерших трибутах. Сегодня я слышала пушку несколько раз, но сочла это слуховой галлюцинацией от обезвоживания. Сейчас, когда голова стала более ясной, я понимаю, что умерло больше, чем два человека. Нас с каждый днем становится все меньше, но меня это вовсе не радует. Чем ближе финал, тем жестче отбор.


========== 11. Союзники ==========


Я вспотела. Сначала меня это жутко напугало, проснулась полностью мокрая под курткой, на лицо налипли пряди взмокших волос. Проверив еще теплую флягу, лежащую на почерневшем куске коры с углями, яуспокоилась. Снег растаял и стал более менее приемлемой для питья температуры.

Двигаться дальше смысла нет, флягу я достала, так что возвращение к рогу не было необходимым. Как раз тут и возникает вопрос: а что делать дальше? Нас осталось всего лишь десять. Можно остаться здесь, это был бы самый правильный путь, вода рядом, ночлег тоже есть, питаться можно корой деревьев (спасибо умным трибутам за подсказку), да и никто сюда не заглянет. Но что-то подсказывает мне, что отсидеться до тех пор, пока не останусь я одна, мне не удастся.

Остаюсь на месте где-то до полудня, пока солнце не поднимается ровно над ареной, за это время осушаю флягу полностью и набираю еще одну. В этой части площадки можно без риска для жизни разводить огонь. Холод уже перестает быть таким страшным, как и нехватка воды. А может я просто настолько сошла с ума, что внутри сломался механизм, отвечающий за чувство самосохранения?

К обеду мой рюкзак укомплектован полностью, есть продезинфицированная вода, еловая стружка для ужина, и вонючая мазь. Думаю той девочке её прислали спонсоры, везучая. Была.

Через пару километров лес заканчивается, передо мной открывается огромная равнина, покрытая толстым слоем снега, а за ней высокая гора. Верхушку не видно из-за облаков. Не знаю куда и зачем иду, но как показывает практика просмотра Голодный Игр, задерживаться на одном месте дольше суток самое безрассудное, что может придти в голову.

Солнце внезапно скрылось, поднялся жуткий свистящий ветер, который мог бы снести меня, не будь я по колено в снегу. С ветром началась метель. Я о таких даже в книжках не читала. Безумно холодно, ветер пронизывает меня всю сквозь одежду, не дает двигаться дальше. Вокруг ничего не видно, кроме белой пелены, да на неё особо не посмотришь, так как снег летит в глаза, заставляя жмуриться. Прикрываю лицо рукой, продолжая идти прямо. Меня тормозит не только внезапно образовавшаяся метель, но и снег. Могут ли распорядители управлять погодными условиями? Другого объяснения я не могу найти. Они явно не хотят, чтобы я шла в этом направлении.

Сдаваться не собираюсь. Может быть там конец арены? Он явно должен быть где-то, а где есть конец, должен быть и выход. Что если все это время, можно было просто найти выход и не умирать здесь, сражаясь за выдуманный титул победителя и почести от подневольных людей? Это кажется совершенным бредом, но таким правильным.

Шаг за шагом прорываюсь вперед, впереди появляется фигура, заставляющая замереть в страхе. В попыхах достаю из кармана нож, убежать все равно не получится. Новый порыв ветра сносит меня с ног, оказываюсь сидящей на снегу. Чем ближе фигура, тем четче очертания. Сначала мне показалось, что это какое-то животное, но теперь вижу, что это человек, и он точно так же как и я прорывается через метель. Только ему проще, ветер его буквально несет ко мне.

В руке крепче сжимаю нож, костяшки на пальцах побелели. Этому трибуту остается до меня каких-то десять шагов, когда буря стихает, а снег вдруг превращается из мокрого убийцы в прекрасные хлопья. Парень замирает точно так же, как и я столбенею перед ним. Никто из нас не был готов к встрече в этой части арены.

Вглядываюсь в лицо. Это мальчишка из восьмого дистрикта, кажется он младше меня на год, но по телосложению так сказать нельзя. Его вроде бы зовут Оливер, но не уверена насколько хорошо я запомнила. Внезапно мне в глаз попадает луч света, он проходит быстро, словно кто-то пустил зайчика. Мой взгляд моментально падает на вещицу в руке парня, он держал арит. Загнутый серп с рукоятью. Он блестит так, словно его только начистили и еще ни разу не использовали. Вот бы заполучить его. Кажется сегодня удача на моей стороне. Не думала, что подобное оружие будет на арене в принципе.

- Мы можем заключить союз! - кричит охрипшим голосом парнишка, встав в позицию, с которой легче всего атаковать. Я напряглась, выставив нож вперед. Не такая уж я и наивная.

- У меня уже есть союзники, - улыбаюсь, как мне кажется, хищно. Может он подумает, что я пришла не одна и сдастся? Нет, это же арена, здесь нельзя полагаться на глупость, разве только на свою. - К тому же, мне необходимо твое оружие.

Он не говорит ничего, но по одному взгляду понимаю, оружие придется отнять. Это значительно осложняет ситуацию, почему нельзя было просто отдать мне арит, или выменять на что-то равноценное. Парень начинает идти боком, словно желая меня обойти и напасть со спины, двигаюсь синхронно, точно так же, только в противоположную сторону. Метель давно закончилась, сейчас за моей спиной в ярдах ста находится лес, в котором я вполне могла бы скрыться. По правую сторону от меня все так же стоит высоченная гора.

Мальчишка с криком кидается на меня, я не успеваю четко осознать, что буду делать дальше, потому кидаюсь бежать навзничь. Снег к счастью так же губительно действует на скорость трибута из восьмого. Прорываясь сквозь сугробы, думаю только о том, что же делать дальше.

Последний рывок и я оказываюсь на окраине леса, на секунду оборачиваюсь, чтобы проверить, где мальчик, как тут же падаю, уклоняячь от лезвия арита. Он нагнал меня очень быстро, я не ожидала такого поворота событий. В голове звучит какой-то невероятный гул, я вижу, как он замахивается, чтобы разнести мне голову оружием. Меньше секунды, я отскочила на безопасное расстояние и поднялась на ноги. Где мой нож? Он видимо выпал, пока бежала по сугробам.

Делать ничего не остается, нужно бежать. Ноги несут меня неведомо куда, как в первый день Игр. Я больше не оборачиваюсь, стараясь прислушиваться к топоту, который издает Оливер. Он явно не собирается сдаваться.

Успеваю только пригибаться, чтобы не влететь в торчащие в разные стороны сучья. Как я оказалась в этом сухостое? Он ведь гонит меня прямо к рогу! В голове сирены разрываются, предупреждая об опасности. Я только чувствую, как ногой задеваю какую-то нить, из-за чего лечу на землю. А Оливер попадает в петлю и оказывается подвешен вверх ногами.

- Помоги мне!

Мне страшно даже голову поднять, но этот страх как в тумане перетекает в другой. Есть кто-то, кто поставил эту ловушку, а значит он где-то недалеко.

- Не двигайся! - стоило мне только перевернуться на спину, чтобы подняться, как резкий выкрик откуда-то со стороны заставляет меня лечь обратно, и не зря. Ловушка придумана была таким образом, что сначала жертву подвешивают вниз головой, а затем натыкают на выточенную палку.

Брызги крови оказываются на моем лице. Я вижу все, меня тут же выворачивает. Вся вода, которую я выпила оказывается на снегу. Слышу скрип снега, приходится взять себя в руки. Мне нечем защищаться, нож посеяла где-то. Идиотка! - ругаю себя. Еще ни один трибут не был так неудачлив, как я.

- Он ещё не умер, - по голосу узнаю Уилла.

Да, это точно он. Теперь вижу. Палмер хромает на одну ногу, но уверенно держит в своей руке меч. Сбоку мелькает еще одна фигура. Почти бесшумно ко мне подходит Мелания и помогает подняться. Они все это время были вместе? Значит Уильям был серьезен в своих намерениях создать союз?

Мел мне улыбается. Я впервые так спокойно себя чувствую на арене. Они оба выглядят лучше, чем я. Кажется не испытывали трудностей с водой и едой.

- Пора уходить отсюда, - Уильям озирается по сторонам, словно что-то заметил. Он поднимает с земли арит, резким движением и без капли сожаления на лице перерезает горло еще живому мальчишке из восьмого, и подходит ко мне, протягивая оружие.

Мы уходим из сухостойного леса под звук пушки. Мелания помогает мне идти, она сильнее, чем кажется на первый взгляд. Даже в тренировочном центре я не замечала этой силы. Уилл всю дорогу молчит, Мелания - понятно. Палмер выводит нас к той горе, от которой я мчалась со всех ног. Кажется прозвучала еще одна пушка.

Скоро доходим до подножия горы. Издалека казалось, что она вся сделана из снега, но мы заходим внутрь каменной пещеры. Внутри на стенах пляшут тени, меня это заставило немного напрячься, но спокойствие на лицах моих союзников говорило об обратном. Опасности нет.

У костра сидела Домна, держа в руках топор. Стоило ей увидеть нас, как на лице девушки тотчас просияла самая радостная улыбка.

- Ивори! Ты жива! - как бы странно не звучала эта фраза, но она была так уместна.

До самой ночи мы греемся у костра. Мелания протягивает мне небольшой кусок мяса, видимо оставшаяся добыча. Поесть хоть что-то, кроме коры невероятно приятно. Мне дают нормально поспать, и это первый раз, когда я абсолютно спокойна. Просыпаюсь глубокой ночью, меня расталкивает Домна.

- Можешь меня сменить? - я киваю.

Двенадцатая говорит, что нужно поддерживать костер и показывает где лежат дрова. Я не успеваю спросить кто сегодня умер, по крайней мере точно знаю имя одного трибута. Оливер.

Остальная ночь тянется неимоверно долго. Нужно прикладывать неимоверные усилия, чтобы не уснуть. В какой-то момент решаю, что нужно вылезти из пещеры, подышать холодным воздухом. Это ведь в какой-то степени помогает взбодриться.

Ночь сегодня необыкновенно красива. Небо разрезают яркие цветные полосы, очень завораживающее зрелище. Я бы наслаждалась им всю жизнь, если бы меня не отвлек чавкающий звук, раздававшийся где-то надо мной.

Сжав в руках покрепче арит, я вышла чуть подальше из пещеры, чтобы рассмотреть источник звука. Оно напоминало человека, сидящего на корточках. И это нечто что-то уплетало за обе щеки. Я пыталась разглядеть максимально подробно, смотрела до тех пор, пока не увидела лицо. Это был парень из второго дистрикта, профи. Глаза его выглядели дикими, а все лицо и руки были в крови. Он ел свежее мясо. Я сделала пару шагов в сторону, пока не увидела человеческую ногу, лежащую рядом.

Рвотные позывы пришлось заставить себя удержать, я быстро, пока меня не заметил, и очень тихо вернулась в пещеру. Руки тряслись, все что я могла, это разбудить Уилла. Но когда парень проснулся, я только тупо смотрела на него испуганными глазами, не в силах выговорить и слово.


Комментарий к 11. Союзники

Прошу не плеваться, сейчас пойдет самая жесть, ибо в предупреждениях стоит такая штука как Гуро, следующая глава будет мерзкой, но это будет тот момент, который упоминался в оригинальной истории Сьюзен Коллинз.


========== 12. Пещера ==========


Он кричал, что нам пора бежать. Вся пещера содрогалась, начали падать куски камней. Домна проснулась за несколько секунд до этого от шума, который пошел откуда-то сверху. Мелани пришлось расталкивать. Мы все напуганы, словно загнанные в ловушку звери, по-другому и не скажешь.

Впереди всех к выходу мчится Домна, двенадцатая вообще не оглядывается назад. Некогда делать какие-либо выводы, хочется спасти свою шкуру в очередной раз, но я все же замечаю, что шахтерка бегает очень быстро. В какой-то момент я оказываюсь последней в этой цепочке бегущих по пещерам. Мелания сворачивает куда-то вправо, углубляясь в пещеры, вместо того чтобы бежать к выходу, это сбивает меня с толку.

Уильям кричит на меня, все происходит в такой спешке, что я не особо понимаю, что делать. Может это знак судьбы? Может если я останусь под грудой камней, то станет проще? Нет, нельзя сдаваться! Бегу за Палмером. Если Мелания погибнет, это ведь ничего страшного, это всего лишь то, что рано или поздно должно было случиться.

Впереди виднеется проем - выход из пещеры, Домна выскакивает первая, смотрит наверх. Все происходит в считанные секунды. На девушку падает огромная куча снега, я кажется видела, как под тяжестью она сломала шею двенадцатой. Пушка не заставляет себя ждать, тряска утихает, а в пещере становится неимоверно темно. На ощупь нахожу руку Уилла. Это смущает, но сейчас нам нужно знать, где мы находимся. И если бы я могла себя обманывать, то сказала бы, что это единственная причина, почему мне нужно знать, что он рядом. Я напугана.

- Нужно разжечь огонь, - сдавленным голосом говорит Уилл.

Он тоже не ожидал, что может произойти что-то подобное. Что мы окажемся заперты в этой пещере вдвоем. Палмер только сильнее сжимает мою руку, он тоже напуган, этого теперь никак не скрыть. Медленными шагами, прощупывая все впереди себя.

У меня под ногами что-то хрустнуло, похожее на дерево. Кажется, мы добрались до нашего лагеря. Уилл присел, чтобы нащупать палки, которые в последствии станут нам факелами.

Спустя какое-то время нам удалось развести огонь и хотя бы что-то видеть. Изредка откуда-то раздавался грохот, но пугало больше то, что мы не можем выбраться из этого места.

- Куда делась Мелания? - неожиданно спросил Уилл, оглядевшись по сторонам.

Я не стала объяснять, просто вскочила, закинула рюкзак на плечо и пошла. Палмер все равно пойдет за мной, потому что смысла оставаться тут нет. Запасов еды и воды вряд ли хватит на два дня, хвороста тоже. Перед глазами до сих пор свежи воспоминания о Домне, я и забыла, что Мелания убежала куда-то вглубь пещеры. Может быть мы найдем другой выход. Вполне реально было бы и откопать старый, но я боюсь меня вырвет, когда мы наткнемся на труп двенадцатой.

Импровизированный факел несу впереди себя, освещая небольшое пространство перед собой. Ход, по которому убежала Мел, очень извилист. Палмер, как и ожидалось, идет за мной. Время в этом месте, кажется остановилось. Мы идем долго и молча, тишина такая напрягающая, но я просто не знаю о чем говорить. Спросить “как дела”? Это будет максимально странно, учитывая, что мы застряли в темном месте, напоминающем большой склеп.

Уилл резко хватает меня за локоть и заставляет сделать два быстрых шага назад. Я настолько увлеклась своими мыслями, что не заметила, как мы вышли к обрыву. Высота была небольшая, и в принципе, если бы не сталагмиты на дне, то упавший мог выжить. Черт меня дернул посмотреть вниз. Между огромными каменными штырями лежало бездыханное тело рыжей девушки. У Мелании не было и шанса на выживание, она бежала в темноте и не могла увидеть конец пути перед собой.

- Нужно спуститься, - резюмирует Уильям, я могу только кивнуть.

Где-то в горле застрял ком, мешающий произнести и слово. Я морально истощена, я больше не могу смотреть на мертвых людей. Особенно на тех, кого я знала.

Мы спустились по небольшим выступам, мало напоминающим ступени. Мой союзник подошел к телу Мелании, я могла наблюдать это все издалека. Как бы сейчас не хотелось выжить, внутри происходила какая-то борьба, раздирающая изнутри. Мне захотелось упасть и просто плакать до тех пор, пока меня не заберут домой. Жаль, что так не бывает на играх.

Уильям закрывает девушке глаза, поправляет куртку и целует в лоб напоследок. Он привязался к Мелании за это короткое время. Уверена, что где-то наверху прогремела пушка, оповещающая что стало еще меньше не одного трибута.

- Идем, где-то должен быть выход, - голос его бесцветный. Уильям тоже устал смотреть на гибель друзей. Мы ведь все могли стать друзьями, а теперь они никогда не вернутся домой.

Факелы пришлось поменять, без должной обработки они сгорают очень быстро. Мы почти ушли, как послышался какой-то шум, словно кто-то бросил что-то металлическое. Спрятавшись за сталагмиты, мы стали ждать. Неужели кроме нас кто-то еще здесь застрял? Или может кто-то нашел новый вход?

Я смотрю на Уильяма за соседний столб, он прикладывает палец к губам, заставляя меня молчать, а сам выглядывает. На лице его сменяются эмоции одна за другой. Удивление, отвращение и ярость. Я вижу каждую деталь, каждое его мелкое движение. Палмер сжимает рукоять своего меча и приподнимает его так, словно сейчас кинется в бой. Это сподвигает меня выглянуть.

Около трупа Мелании сидит тот самый парень из второго дистрикта. Его секира лежит в полуметре от него, а мы где-то в метрах пяти. Отсюда видно абсолютно все, что он делает. Второй снимает всю одежду с Мелании, оставляя его полностью обнаженной, открывая все гематомы и раны на теле. Он сидит к нам спиной, поэтому не видно его лицо, но я готова поклясться, он плотоядно улыбается.

Краем глаза замечаю, как Уилл подается вперед. Нет, нам нельзя показываться этому человеку на глаза. Нас двое, но Палмер хромает, а я не боец. Мы не можем напасть на профи. Со всей резкостью и решительностью, которые у меня вообще есть, перебираюсь к Уиллу и прижимаю его спиной к сталагмиту. Мотаю головой, мол не стоит, она уже мертва.

Я вновь выглядываю. Мы не можем уйти, пока не уйдет второй, поэтому придется стоять и ждать, пока хоть как-то ситуация не вытечет в нужное нам русло. Прижимаясь сильнее к Уиллу, я выглядываю в очередной раз после разрезавшего тишину звука расстегнувшейся куртки. Второй скидывает с себя верхнюю одежду, снимает штаны. Я знаю к чему это все ведет, меня подташнивает, но я не могу перестать смотреть.

Надеюсь, что в этом месте нет камер, иначе это будет сильный удар по семье Мелании. Бедная мертвая девушка.

- Что там? - тихо шепчет Уилл, так как я все еще не даю ему смотреть на происходящее безобразие.

Ответить не могу ничего. Я боюсь, что не смогу контролировать громкость своего голоса и выдам нас. Нужно дождаться идеального момента. Теперь, когда трибут из второго повернулся боком, я могу разглядеть его лицо. Он все еще перепачкан подсохшей кровью от свежатины, у него правильные черты лица, проще говоря, он красив внешне. Упаковка, как оказалось, не соответствует содержанию товара. Я вижу каждое его движение, он насилует бездыханное тело с таким удовольствием, отвратительная мерзкая ухмылка на его лице притягивает и отталкивает одновременно.

Второй наклоняется к груди Мелании, все выглядит так естественно, за исключением того что девушка мертва. Он целует её, прикусывает за шею, продолжая работать тазом. Уилл рвется, чтобы посмотреть, но я только усиливая хватку, не давая даже развернуться. Если он привязался к Мелании, то это не то, что он должен видеть.

Меня тошнит, я чувствую как все то немногое, что я съела на арене вообще, лезет наружу. Я вижу как трибут из второго кусает тело Мелании за грудь с такой силой, что оттуда начинает бежать кровь. Она еще не остыла, видимо умерла не так давно, но даже отсюда видно что кровь потемнела.

У него по губам бежит кровь, он жует плоть девушки и насилует ее. Он наслаждается ей полностью. Я утыкаюсь в плечо Палмера, чтобы не видеть этого больше. Мне плохо во всех смыслах этого слова. И такое мое действие позволяет Уиллу выглянуть из-за столба.

Он резко отталкивает меня в сторону, и дальше я вижу только то, как застанный врасплох трибут, пытается дотянуться до своего оружия, но слишком поздно. Я успеваю взять себя в руки и обогнать Уилла. Он со своим тяжелым мечом и хромоногостью мог оказаться мертвым, и мало ли вдруг, его могли обесчестить и съесть. Захожу со спины второго, он не успевает выйти из тела Мелании, его подбородок оказывается в моей руке, а арит резко вспарывает глотку.

Бездыханное тело падает сверху второго бездыханного тела. Мои руки в крови, снова, но сейчас это не так важно. Я смотрю на ошалевшего Уилла.

- Нам нужно выбираться отсюда. - констатирую я.

Руки приходится вытереть об куртку второго. Запасов у него никаких, да и судя по всему они ему были не особо нужны. Остальную дорогу мы молчим, факелы приходится опять поменять. Я не знаю что говорить, честно я ничего не хочу говорить. У меня теперь перед глазами всегда будет всплывать эта картина. Плюс только в том, что я убила профи.

Мы вышли на небольшой пятак, откуда вел только один ход. Вода почти закончилась, к сожалению, фляги хватает на день, к тому же нас двое. Нужно было бы сделать привал, но я боюсь почувствовать дрожь в коленях и приступ истерики. Пока мы идем, я чувствую себя сильнее.

- Все, хватит, привал. - Уильям падает на пол.

Его можно понять, кажется, его действительно сильно ранили, однако я ни разу не видела как он меняет повязку или что-нибудь напоминающее ее. Мне тоже пришлось сесть.

- Ты как? - он заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Я не знаю, что ему ответить. Я не знаю, как я себя чувствую на данный момент. Меня все еще тошнит, и я не могу избавиться от этого чувства. - Иди сюда.

Я подползаю к Уиллу, и он крепко меня обнимает. Не знаю кому это нужно больше. Стараюсь не придавать значения этим объятьям, однако когда чувствуешь какую-то поддержку, слезы начинают сами литься. Если мы умрем здесь вдвоем, то ничего страшного. Моя семья как-нибудь переживет, а он…У него нет семьи, ему нечего терять, кроме будущего. Уильям успокаивает меня словно маленькую девочку, похлопывает по спине, что-то приговаривает. Я знаю, что ему тоже плохо, только он умеет держать свои эмоции под контролем.

В какой-то момент меня будит приглушенный звук гимна. Сначала с трудом соображаю, Уилл тоже. Мы уснули в точно такой же позе, как и сидели. Сложно понять, что происходит. Затем звучат выстрелы пушек, сегодня их пять.

Загибаю пальцы на руках, мысленно перебирая оставшихся. Нас осталось семеро, а значит почти скоро финал. Уильям понимает это без слов. Мы оба идем в сторону, откуда раздавался звук.

В проходе через какое-то время появляется свет, на полу рассыпан кусками снег, у одной из стенок лежит расчлененный труп еще одного трибута. Я отвожу глаза в сторону, это явно сделал тот ненормальный.

Мы с Уиллом подходим к кромке пещеры и останавливаемся у выхода. Неизвестно каким образом мы оказались так высоко, но спуск предстоит не легкий. Это не так важно, сейчас главное, что мы выбрались, а значит еще есть шанс на выживание.

- Ивори, - кажется так много времени прошло с тех пор, как он звал меня по имени в последний раз.

- Да?

- Нас осталось семеро, - я уже знаю, к чему этот разговор был начат. - Наш союз заканчивается.

- Надеюсь, что тебя убьет кто-то другой. - Говорю на полном серьезе, я уже столько раз в голове прокручивала тот момент, когда мы с Уиллом встречаемся в финале один на один. И я не хочу, чтобы это произошло.

- Удачи тебе, Ивори Фолстрик. - Он грустно улыбается на прощание и уходит.

Нас осталось семеро, а значит шестеро должны умереть так или иначе.


Комментарий к 12. Пещера

Я обещала мерзкую главу, но не знаю как вышло. Моя фантазия настолько яркая, что я не смогла в деталях описать это все, но надеюсь, вы сможете представить так же как я.

Жду ваших домыслов насчет продолжения и концовки, она уже совсем близко, и я знаю как все закончится. Интересно послушать, что думаете вы)


========== 13. Победитель ==========


Прошло меньше половины дня, как прогремели две пушки, случилось это буквально через час после объявления пира. Всем были необходимы какие-то вещи, так же как и предыдущих играх, но даже если мои пальцы на ногах замерзли до одури, что в какой-то момент я перестала их чувствовать, к рогу изобилия я не пошла.

Два выстрела пушки оповестили, что нас осталось четверо. В мыслях только одно - финал не за горами. К вечеру стало сильно холодать, на дереве прятаться не было смысла, если только желание умереть от холода превышало желание победить.

Обосновавшись под одним из деревьев в небольшой норке из снега, я надеялась поспать. Эмоции от пережитых дней нашли не самое удачное время для того, чтобы меня захлестнуть. Больше не было сил сдерживаться, и даже если картинки в памяти остывали и теряли свои краски, оставался привкус желчи от увиденного. Я словно переживала раз за разом все смерти с самого первого дня, во рту появился металлический привкус, а на непроходящую тошноту уже перестала обращать внимание.

Нас осталось четверо, а значит нужно быть готовой бежать в любое время. Распорядители не оставят нас всех в покое, если мы будем в разных частях леса, они слишком любят сводить трибутов самыми незамысловатыми способами, как метель или лавина.

Укладываюсь на живот, на спину надев рюкзак. Выползти из моего убежища сама по себе задача не из легких, и если нужно будет быстро убегать, то самый наилучший вариант подготовиться сразу.

Пару раз засыпала без памяти, резко просыпалась, но ничего необычного не происходило. Я ждала до самого утра, но ничего не дождалась. Как странно и страшно.

Утром слышно щебетание птиц, и если в дистрикте десять я бы сочла это подарком судьбы, то на арене моя интуиция вопит - ничего хорошего ожидать не стоит. Изо всех сил игнорируя знаки судьбы, развожу костер, чтобы погреться и согреть воды. Кора уже перестала помогать справляться с голодом. Решаюсь проверить самые простецкие силки, которые успела освоить в тренировочном центре. Обычно я всегда находила их пустыми, но сегодня в петле застряло странное животное, чем-то напоминающее кошку, с приплюснутой мордой и короткими лапами. Зверек был вытянутым в туловище и сильно брыкался. Пришлось удушить его, прежде чем высвободить из ловушки. Я бы могла поосторожничать, вдруг это какая-то заготовка Капитолия для моей скорой кончины, но есть хотелось неимоверно.

Мясо этого зверька было суховатым, но съестным, и намного лучше коры, которую приходилось жевать несколько дней, чтобы просто не обессилить. Целый день остаюсь на своем месте, а все потому что у рога началась настоящая битва. Сегодня был объявлен пир. Каждому трибуту нужны были какие-то вещи. Уиллу точно необходимо какое-нибудь лекарство, я видела, что он чуть ли не кубарем скатился с горы. Остальным, возможно, оружие или провиант, а мне - новая обувь. Прогревая раз за разом свои ноги, чтобы изрядно почерневшие пальцы на ногах не отвалились, я поплавила подошву так, что не хожу по снегу, а летаю. В конце концов она начала отходить в некоторых местах, и ногам стало еще хуже. Мазь, лежавшая в рюкзаке, оказалась разогревающей, и пока помогает справиться с холодом и болезненными ощущениями, собственно поэтому на рожон я решила не соваться.

К вечеру слышен залп одинокой пушки. Трое. Ловлю себя на мысли, что лучше бы это был Палмер. Мы все ближе к финалу, и все мои опасения насчет нашей с ним встречи в качестве врагов становятся ощутимыми. Сегодня в последний раз звучит гимн Панема и показывают павших. Франциск Джордж - трибут четвертого дистрикта. С трудом пытаюсь вспомнить, кто остался еще кроме меня и Уилла, но ничего.

Оставаться здесь больше нет смысла, нас все равно будут приближать друг к другу, так почему бы не сделать это самой. Впервые за всю игру я включаю хладнокровие, которым никогда не обладала, и хитрость, которой научилась именно здесь. Как там говорил Алто? Если я буду милой и улыбчивой в Капитолии, и жестоким убийцей на арене, меня полюбят? Обидно только, что мне не сдалась эта народная любовь, которая продлится год, до следующих игр.

Водрузив рюкзак на плечи, потуже затянув шнурки и мертвой хваткой вцепившись в начищенный арит (смывать кровь пришлось снегом), я уверенным и быстрым шагом, не озираясь по сторонам, нырнула в ночной лес. Через несколько часов послышался грохот, немного приглушенный и далекий, но он приближался. В темноте было сложно разглядеть хоть что-то, даже среди сухостоя. Я видела только тени, одна крупнее другой. В ярдах ста начинают валиться деревья, это и служит знаком.

Бегу в сторону обратную от массивной тени со всей силы, перепрыгивая выступающие корни и едва уклоняясь от тонких прутьев, которые нет-нет, но бьют по лицу и куртке. Как в самый первый день на арене.

Грохот становится слышен все отчетливее и ближе, затем женский крик. Я хочу обернуться, чтобы посмотреть кто там и что с ним, точнее с ней, но как только я собираюсь это сделать, сухостойный лес начинает воспламеняться и с такой быстротой, что ничего больше не остается, как продолжать бег без оглядки. Огонь обижающий, пламя лижет пятки моих и без того поплавленных ботинок, но он не греет. Холодный искусственный огонь, от которого нет спасения.

Я вылетаю за кромку леса и падаю в снег лицом. До рога остается каких-то пятьдесят метров, оглядываюсь на лес, догорающий синим пламенем. Деревья не издают никакого треска, они не горят. В конце концов все стало на свои места, этот лес не был предназначен для игр в прятки или свободных прогулок. Выстрел пушки не заставляет себя ждать, значит мне не показалось, умерла девочка.

Мои самые страшные опасения оказались верны.

Поднимаюсь на ноги, в снегу с трудом отыскиваю арит, как на противоположной стороне поля замечаю шевеление. Уилл бежит со всех сил, чуть ли не падая, а за ним мчится огромная тень, такая же по размерам, что и за мной совсем недавно. Зрение не дает разглядеть в темноте, но то ли шорох сзади, то ли что-то еще подсказывает мне немедленно ринуться к рогу.

Осталось совсем немного, кто-то из нас двоих должен сегодня умереть, чтобы другой добрался домой. В любом случае дистрикт десять станет победителем в этом году. Мне остается только лелеять надежду, что Уилл достаточно сильно ранен, чтобы не справиться со мной.

Миную расстояние до рога с трудом, толща снега высотой по колено мешает двигаться с обычной скоростью. В какой-то момент чувствую как что-то меня толкает вверх и я парю несколько секунд. Нет времени думать, я сильно напугана и вымотана. Приземляюсь через пару метров, снег смягчает падение, но не сильно. На меня бежит огромных размеров мохнатый бык. Он не похож на тех, кого я видела в родном дистрикте, в разы крупнее и массивнее, мышцы как будто перекачены, по бокам свисает длинная шерсть, глаза крупные, черные и горящие злостью. И огромные рога.

Бык мчится на меня, только успеваю откатиться в сторону, руководствуясь знаниями о парнокопытных. Он крупнее, значит еще неповоротливее, чем обычные рогатые. Вскакиваю на ноги. Сейчас бы с Палмером решить проблему, а не заниматься Капитолийским переродком. Но, кажется, мой друг-недруг тоже занят.

Переродок разворачивает свою грузную тушу и снова бежит на меня. Сугробы его тормозят похлеще моего, но земля от тяжести все же сотрясается. Хватаю ртом холодный воздух жадно, собираясь подпустить быка поближе. Я совсем сошла с ума, если надеюсь его взять за рога. Скидываю рюкзак в сторону, он вряд ли мне теперь понадобится, арит перекидываю в левую руку и покрепче сжимаю.

Я вижу как лоб в лоб ко мне приближается огромное чудище, сердце бьется коротко и звонко, в ушах стоит гул, а в мыслях пустота смешалась с паническими криками не делать то, что задумала.

- Обратного пути нет, - убеждаю саму себя, прежде, чем схватиться свободной рукой за рог и закинуть свое тело на загривок.

Меня качало во все стороны, переродок пытался изо все сил меня скинуть. Он хоть и был творение Капитолийских ученых, но вел себя как обычный зверь. Казалось победа над этим существом в моих руках, я уже была занесла арит, как он в очередной раз дернулся, я завалилась на бок, хватаясь обеими руками за шерсть животины, а арит полетел вниз.

Если я сейчас прыгну за ним, то вероятность оказаться затоптанной или надетой на рога вырастает в тысячу раз. Подтягиваюсь и карабкаюсь на спину обратно. Голова не соображает вообще, в висках пульсирует, словно я сильно ударилась головой, да и все происходящее как в тумане.

Резко начинает светать, необъяснимо резко. Буквально через несколько минут глаза слепит яркое солнце, отражающееся от искристого снега. Переродок все брыкается, а я все пытаюсь удержаться на нем. Интересно, Палмер уже справился со своим? В голову приходит безумная идея, но кажется металлические листы, из которых сделан рог изобилия не такие толстые, если направить быка в него рогами, то он застрянет.

На словах легко, на деле же приходится делать абсурдные вещи, которые я никогда в жизни не стала бы делать. Только если от этого зависит твоя жизнь. Перекидываюсь с загривка, крепко держась за рога, на морду. Свирепые глаза теперь смотрят на меня, а мои ноги болтаются в воздухе. Лишь бы успеть подтянуть себя обратно. На эту уловку животное ведется. Переродок набирает скорость, что не может не испугать, в какой-то момент понимаю, что не успею запрыгнуть обратно до того, как он прижмет меня рогами к рогу. Приходится переделывать безумный план за считанные секунды. Я почти почувствовала стену спиной, но на деле спрыгнула вниз и быстро откатилась за несколько секунд до.

Я оказалась права, бык застрял. Он еще несколько минут подергался, а затем обмяк, словно его выключили. Это очень плохой знак.

Вскакиваю на ноги, как кипятком ошпаренная, слабости совершенно не чувствуя. Адреналин кажется заглушает все чувства, только горло сушит сильно, но фляга с водой, как и арит, где-то там в снегу. Ничего не остается, как нырнуть внутрь металлического сооружения и встретиться лицом к лицу со своим главным страхом.

Уильям стоял окровавленный, держа такой же окровавленный меч в руке. Я схватила первое, что попалось по руку, топор. Лицо Палмера исказила гримаса не то отчаяния, не то грусти. Ему было тяжело стоять, весь вес был перенесен на одну ногу.

- Давай уже покончим с этим, - говорит он четко, а мое тело и дух все содрогается.

Сейчас кто-то из нас должен погибнуть. И уверенность, которую я заставляла все это время появиться, исчезла без следа. Хочу ли я победить такой ценой. Мы бы никогда не стали друзьями в дистрикте, мы бы стали неплохими друзьями - все это я говорила и думала в Панеме еще до игр, противореча сама себе. А теперь я четко понимаю, мы бы не стали никогда друзьями, по моей прихоти.

- Если мы не сделаем это, они сами выберут победителя! - Уильям кричит, он не в себе. И я не могу его винить, любой бы сошел с ума на играх.

- Я не могу, - шепчу себе под нос, чего он явно не услышал.

Парень волочит острие меча по полу, продвигаясь ко мне. Все снова происходит как в тумане. Палмер нападает первым на меня, остается только отбиваться, отходить назад, а удары становятся все тяжелее и яростнее. В какой-то момент Уилл хватает меня за руку, смотрит в глаза и еле слышно произносит.

- Убей меня.

Я не могла двинуться после этих слов с места, была сильно шокирована, но Палмер сделал все за меня. Он отпустил мою расслабленную руку с тором и лезвие входит ему прямо в голову. Я только успеваю вздохнуть и разомкнуть хватку, когда обмякшее тело падает к моим ногам. Лицо его не выражает больше никакой эмоции.

Еще некоторое время стою и смотрю, не произнося ни слова, кажется даже не дыша. Слышен выстрел пушки, последний. Играет гимп Панема, разрушая натянутую тишину своей ужасающей помпезностью, и голос главного распорядителя игр произносит фразу, которую я так отчаянно желала услышать.

- Дамы и господа, перед вами победитель двадцать пятых Голодных игр!


Комментарий к 13. Победитель

Нет, это не конец, есть еще не раскрытые секреты, которые будут в следующей главе. Конец уже совсем близок, я постараюсь выложить его как можно скорее. Спасибо за ожидание!

Не смотря на стремительно приближающуюся сессию, у меня появились еще идеи для фиков, но более сказочных, чем эти. А теперь к музыке:


The City of Prague Philharmonic Orchestra – Arena Crumble

Hans Zimmer & James Newton Howard – I’m Not a hero


========== 14. Истина ==========


Не помню который по счету шел день. Меня всю подлатали, некоторые пальцы на ногах пришлось заменить протезами, но я отреагировала довольно холодно на все это, они служат в основном для равновесия. Будь моя воля, я бы никуда не ходила, но как оказалось, если игры вошли в твою жизнь однажды, ты всегда будешь трибутом до самой смерти.

Алто за это время приходил пару раз, давал какие-то советы о предстоящих делах, пытался разговорить. Собственно в этой больнице меня держали только из-за моего нежелания общаться с людьми. На ужин давали снотворное, из-за него делалось только хуже. Я видела все те же кошмары, как умирают раз за разом люди на моих глазах, как кровь остается на моих руках, но я никогда не могла проснуться самовольно.

На какие-то по счету сутки, со счета я сбилась еще дне на третьем, ко мне заявилась команда стилистов. Они смотрели на меня глазами полными восхищения и разглагольствовали о наградах, которые меня ожидают после “славной” победы. Обычные процедуры, точно такие же как и до арены, а после ко мне приходит Оливия. На удивление она не радуется, но и не жалеет меня как маленького ободранного котенка. В новом мире люди для меня стали делиться на два типа, и оба типа были одинаково отвратительны. Мы мало говорили с моим стилистом, в основном о каких-то не касающихся игр вещах, от неё я и узнала, что за время моего пребывания на арене в Панеме сменился президент.

Оливия в этот раз решила облачить меня в одежды позабытых богов из сказок ушедшего мира. Белое легкое платье с золотыми подвязками - ничего вычурного или лишнего. На голове крупные локоны, никаких перьев, страз, свиных ушей или рогов, все очень лаконично.

- Покажи им, кто тут победитель! - говорит мой стилист с некой ноткой гордости в голосе.

- Я уже достаточно показала.

Больше мы не разговариваем. Я знаю, что стала грубее, но не хочу потакать желаниям других людей, когда на душе погано. Я словно истлеваю изнутри.

Моргенштерн, его лицо-блюдце в этот раз было нежно-розового цвета с синими кругами на щеках, обрисовал мне картину предстоящих мероприятий. Сначала я поеду в колеснице по главной улице до президентского дворца, где меня коронуют и закрепят официальное звание победителя Квартальной бойни. После будет интервью с Туллией Фликкерман, а еще позднее - пир во дворце. На все это лишь вздыхаю тяжко. Я бы предпочла уехать самым быстрым поездом домой, а не натягивать на себя улыбку.

Стоять в колеснице одной непривычно. Так же, как и видеть пустой загон с моей единственной повозкой. Еще совсем недавно в этом центре стоял шум и гам, трибуты смеялись, а мы с Уиллом старались не разговаривать. Теперь никого из них нет, ценой двадцати трех жизней здесь стою я одна.

Повозка провозит меня мимо трибун, я сурово смотрю в камеры, игнорируя наставления Алто и остальных. Я не буду махать им дружелюбно и улыбаться, словно я победила в конкурсе шоколадных фигурок. Мои лошади останавливаются на центральной площади перед дворцом правосудия, овации, не смолкая, провожают меня до самого постамента президента.

Передо мной стоит молодой человек, лет двадцати пяти-семи, довольно приятной наружности. Он был худой, небольшого роста с пухлыми губами, и все бы ничего, но в его внешности пугали глаза. Чем-то он напоминал змею. Нового президента Панема, стоящего передо мной, звали Кориолан Сноу.

Мужчина произнес торжественную речь, публика взорвалась радостными криками и аплодисментами, когда на больших экранах показывали мое лицо. Сноу короновал меня, но во взгляде его промелькнула какая-то недобрая искорка.

- До новых встреч, Ивори, - в его словах нет ничего пугающего, но все мое нутро сжимается от страха до самых маленьких размеров. Чувствую себя рядом с ним неуютно.

Официальная часть быстро заканчивается, так же как и интервью. Туллия задает ежегодные вопросы, на которые ответить правдой нельзя, приходится юлить. Затем пир, на котором столы ломились от еды, а я к ним и подойти не могла.

- Ивори, почему ты не ешь? - какая-то дама с разноцветными прядями волос и губами в форме банта обратилась ко мне.

- После арены сложно сразу взяться за все явства, - внезапно откуда-то появляется Алто, выцепляя меня из общества этой дамы, - Прошу прощения, не подаришь мне этот танец?

Вопрос звучал без вопроса.

Мы танцевали больше для вида, нежели для удовольствия. По лицу Алто было видно, что находиться здесь он больше не может. Теперь я понимаю его чувства, понимаю почему он вел себя так в поезде, почему не хотел нас учить. Ему было бы легче, если бы никто из его дистрикта не вернулся. Но в то же время на лице его читается радость и гордость, что наконец-то у него есть победитель.

- Ты начала опасную игру, - приглушенно говорит ментор.

- Не понимаю о чем ты, - накидываю на себя маску недоумения, но насколько мне известно, лицемерить я никогда не умела.

- Лучше бы это было так, - Комбс обреченно выдыхает. - Я рад, что ты вернулась живой, Ив.

- А я нет, - мой голос похож на самый черствый хлеб, бесцветный, безжизненный.

В поезде я так же не притронулась к еде, хотя Алто настаивал, даже приносил что-то мне в купе. Но поднос оставался там, где и стоял. Вскоре мы добрались до десятого. На платформе столпилось небывалое количество людей, все они ликовали в мою честь. Были ли они действительно рады? Я теперь ни в чем не могу быть уверена.

На перроне в первом ряду стояла моя семья. Мама сильно похудела, осунулась, у нее четко проступали скулы и были видны синяки под глазами. Стенли, кажется, прибавил пару сантиметров в росте, а папа изрядно поседел. Поезд еще не успел до конца остановиться, как я выпрыгнула наружу, едва удерживая себя на ногах, и побежала к своей семье. Истинное счастье это вернуться туда, где ты чувствуешь себя под защитой.

Но как я и говорила, если Игры вошли в твою жизнь однажды, они навеки останутся там. Тур победителя - ежегодное представление, которое каждый трибут обязан был провести. Начинался он за месяц до жатвы.

Полгода пролетели крайне незаметно. На скотобойне я больше не появлялась, там меня боялись. Вообще-то ликование в мою честь в дистрикте десять быстро сменилось страхом. Потому из дома я старалась выходить как можно реже, лишь на поляну у ограды.

Зима выдалась в этот раз холодной и снежной, как напоминание об арене. Я смотрела за ограду, жалея, что не могу заставить себя еще раз пойти против системы и рвануть в леса. Теперь знаю,что можно питаться корой деревьев, да и силки умею ставить.

Руки порозовели от холода, и это меня погружало в еще большие раздумья. Я видела трехчасовой фильм еще в Капитолии, с моим участием. Видела, как меня спас Бен у рога изобилия, как после он умер. Видела как была сломана шея у Домны и как погиб Оливер от руки Уилла. Смерть парня из второго дистрикта показали отрывком, лишь тот момент когда я перерезаю ему глотку. Никакого намека на ужас, который там происходил. И этот снег будет всегда напоминать мне об арене.

- Твоя мама сказала, что ты ушла прогуляться. - Меня потревожил знакомый голос, а после рыжий Родни сел рядом. - Я подумал, что ты будешь тут.

За эти полгода наши жизни поменялись очень круто. Родни женился на девушке по имени Лаванда, как прекрасный цветок она была и сама, слишком нежная и приятная. С тех пор мы виделись с моим другом реже. Тем дороже стали моменты уединения.

Мы никогда с ним не говорили об играх. Форд как никто другой меня понимал, по крайней мере мне хотелось так думать.

- Держи, а то выглядишь так, словно совсем не ешь, - он протянул мне сверток с вкусной булкой хлеба, еще свежей. - Ив, ты же понимаешь, что надо жить дальше? Завести семью…

- У меня не будет ни семьи, ни детей. - Обрываю его резко, не дав договорить. - Разве ты не боишься, что твой ребенок попадет на игры?

Он пронзительно смотрел на меня.

- Боюсь, - на одном выдохе говорит Родни. - Но вместо того, чтобы бояться, можно что-то попытаться сделать. Новый президент не так уж плох. Может играм осталось недолго.

Как бы я хотела быть такой же слепой, как мой лучший друг. Все бы отдала, лишь бы поверить в эти слова и спать спокойно ночами.

- Он не отменит игры.

Повисла тишина, которую Родни боится разрушить. Я чувствую его страх, словно я сама стала каким-то хищником. Чувствую это каждым миллиметром моей кожи.

- Ты изменилась, - тихо мямлит себе под нос парень, но это не остается незамеченным. - Я понимаю, через что ты прошла, но сейчас ты в безопасности. Нет никакого смысла быть такой…

- Такой? - усмешку не могу удержать, - Ты и понятия не имеешь, через что я прошла. Ты не был там, и должен быть благодарен. В безопасности? Ты может и да, я никогда не буду в безопасности. Ни в своем дистрикте, ни в своем доме, нигде. Потому что они знают, что я сделала!

Впервые даю волю своим эмоциям, они захватывают меня с головы до ног, заставляют повышать тон. Впервые за все это время я сорвалась, и крик плавно перешел в слезы. После арены я считала, что больше не смогу плакать, я надеялась на это.

- Что ты такого могла сделать на арене, что им не понравилось бы? Мы все видели тебя по камерам, мы бы все заметили. - Его слова должны хоть капельку успокаивать, однако больше это на меня не действует.

- Я сделала это на Жатве.

Родни не говорит ни слова несколько секунд, в памяти наверняка перерыл все полочки, чтобы добраться до истины. Внезапно его лицо выражает сильное удивление с примесью испуга.

- Там было другое имя, - я киваю. - Тебя никто не осудит, если это был Стенли.

- Нет, Родни, там было твое имя. - Рыжая голова переспросил еще раз, словно не расслышал моих слов. - Со мной на арену должен был отправиться Родни Форд.


========== 15. Письмо ==========


Дорогая Ивори!

Мне так жаль, что ты не видела, как пал режим Панема. Жаль, что ты не увидела как одна храбрая девушка подняла восстание против Сноу. И жаль, что ты умерла так скоро, так неожиданно и загадочно. Мне оставалось только гадать, мог ли Сноу это сделать с тобой. Теперь я точно знаю, это был он.

Я помню досконально тот день, Ивори, хотя прошло почти пятьдесят лет. Помню как заскочил к тебе домой перед парадом трибутов, а ты разговаривала в кабинете с президентом. Помню твое бледное лицо после того, как он ушел. Ты в принципе никогда не была загорелой, но эта бледнота казалась безжизненной вовсе.

Мы все смотрели парад трибутов, наблюдали за каждым твоим появлением на публике. Боялись, когда ты убирала карточки и говорила от чистого сердца в дистриктах двенадцать и одиннадцать. Это порождало необычную реакцию. Твоя мама переживала из-за этого сильнее всех. Если бы мы знали, что видели тебя в последний раз. Но даже тогда, я и понятия не имею, что могли бы сделать. Только ты действовала по обстоятельствам, ты всегда защищала свою семью и меня. А ведь должно было все быть наоборот.

Нам сообщил Алто, что ты упала с лестницы, и даже самые лучшие врачи Капитолия не смогли тебе помочь. Это было вранье чистой воды. Твой ментор сказал лишь то, что должен был, как Капитолийская марионетка. Собственно он тоже не дожил до переворота. Умер в своем доме в одиночестве. Ты ведь знала, что у Алто не было семьи? Кажется все трибуты отказываются от этой части жизни.

Прошло почти пятьдесят лет, когда храбрая своенравная девица из двенадцатого дистрикта обратила всех против Сноу. Ты была бы рада узнать, что внукам Стенли больше не грозит Жатва. Ты смогла бы в таком мире завести семью, сделать все то, что хотела, но боялась.

Знаешь, когда я впервые увидел Китнисс, мне показалось, что я вновь смотрю на тебя. Готов был поверить в реинкарнацию. Она тоже поступала опрометчиво, она тоже боролась за свою семью, но ей повезло больше. Я знаю, что революции не делаются с бухты-барахты, для них нужна твердая почва, и мы должны сказать тебе спасибо. Да, эта почва закладывалась очень долго, но в конце концов появилась искра и вспыхнуло пламя революции.

Спасибо тебе, Ивори, что когда-то не побоялась сделать хоть и маленький шажок против Капитолия. Спасибо, что сохранила мою жизнь. Я обещаю, о твоей истории узнает весь новый Панем. О девушке, которая стояла в самом начале революции.

Всегда твой, Родни Форд!