КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706317 томов
Объем библиотеки - 1349 Гб.
Всего авторов - 272772
Пользователей - 124662

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

DXBCKT про Калюжный: Страна Тюрягия (Публицистика)

Лет 10 назад, случайно увидев у кого-то на полке данную книгу — прочел не отрываясь... Сейчас же (по дикому стечению обстоятельств) эта книга вновь очутилась у меня в руках... С одной стороны — я не особо много помню, из прошлого прочтения (кроме единственного ощущения что «там» оказывается еще хреновей, чем я предполагал в своих худших размышлениях), с другой — книга порой так сильно перегружена цифрами (статистикой, нормативами,

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Миронов: Много шума из никогда (Альтернативная история)

Имел тут глупость (впрочем как и прежде) купить том — не уточнив сперва его хронологию... В итоге же (кто бы сомневался) это оказалась естественно ВТОРАЯ часть данного цикла (а первой «в наличии нет и даже не планировалось»). Первую часть я честно пытался купить, но после долгих и безуспешных поисков недостающего - все же «плюнул» и решил прочесть ее «не на бумаге». В конце концов, так ли уж важен носитель, ведь главное - что бы «содержание

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
DXBCKT про Москаленко: Малой. Книга 2 (Космическая фантастика)

Часть вторая (как и первая) так же была прослушана в формате аудио-версии буквально «влет»... Продолжение сюжета на сей раз открывает нам новую «локацию» (поселок). Здесь наш ГГ после «недолгих раздумий» и останется «куковать» в качестве младшего помошника подносчика запчастей))

Нет конечно, и здесь есть место «поиску хабара» на свалке и заумным диалогам (ворчливых стариков), и битвой с «контролерской мышью» (и всей крысиной шоблой

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин 2 (Альтернативная история)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин (Попаданцы)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Андроид [Генри Каттнер] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Генри Каттнер и Кэтрин Мур Андроид (переводчик О. Зверева)

Брэдли уставился на директора. К горлу подступил ком, закружилась голова. Он понял: чтобы не выдать себя, нужно справиться с волнением. Брэдли вынул из кармана пачку сигарет и горсть мелочи и как будто случайно уронил их на ковер.

— О-ох, — протянул он, тут же нагнувшись.

Брэдли знал, что при головокружении надо наклонить голову, что и сделал. Ему полегчало. Конечно, мгновение спустя ему придется встать и посмотреть директору в лицо, однако к тому времени он намеревался совладать со своими чувствами. Но какого черта голова директора снова на своем месте — после вчерашней-то ночи?

И тут Брэдли осенило: ведь вчера вечером он был в маске и директор никак не может его узнать! С другой стороны, после случившегося директор корпорации «Нью продактс» должен был расстаться с жизнью, а не то что о чем-либо помнить… Ведь Брэдли оставил тело этого человека в одном углу комнаты, а голову — в другом.

Впрочем, почему — человека? 

Неимоверным усилием воли Брэдли взял себя в руки. Подобрал последнюю монетку и выпрямился. Его лицо пылало.

— Простите. Я пришел, чтобы представить отчет о проекте по индуцированной мутации, а не разбрасываться содержимым своих карманов.

Брэдли бросил пристальный взгляд на директорскую шею и тут же отвел его. За высоким воротничком ничего не видно, никаких следов от бритвенно-острого клинка, который вчера с такой легкостью рассек плоть и кости. Может быть, директор скрывает их под воротником? Возможно, но осенью 2060 года неудобные вещи вышли из моды, и яркий, расшитый золотом балахон с высоким воротом, который носил директор, выглядел вполне обычным. У самого Брэдли был такой же. «О боже, — в отчаянии подумал Брэдли, — неужели этих… тварей невозможно убить?»

Артур Корт, директор, вежливо улыбнулся начальнику отдела:

— Похмелье? Пройдите химиотерапию. Врачи всегда рады пустить в ход свои новинки. Боюсь, наш персонал слишком здоров для них.

Он еще и разговаривал!

В голове Брэдли пронеслась безумная мысль: двойник? Действительно ли человек, сидящий за столом, — Корт? Нет, такое объяснение не проходит. Это Корт, тот самый Артур Корт, которого он убил несколько часов назад. Если это можно назвать убийством, ведь Корта нельзя считать живым… по крайней мере в человеческом понимании.

Брэдли заставил себя прекратить опасные рассуждения и снова стать опытным начальником организационного отдела:

— С похмельем не поспоришь. Вот последние данные…

— А что с тем переменным фактором? Как я понял, в расчетах неизбежна определенная погрешность?

— Так и есть, — ответил Брэдли. — Но это всего лишь теоретическая величина. Она абсолютно не скажется на практике, поскольку мы не пытаемся вызвать мутации у людей. И нет никаких отклонений от обычного процента бесплодных особей у дрозофил или клубники.

— Но у людей такие отклонения наблюдаются?

Корт быстро пролистал бумаги, которые принес Брэдли.

— Ну да. Мы можем с этим справиться, но это недешево и не принесет быстрых результатов. Вам решать, сэр.

— Однако когда речь идет не о людях, мы можем предсказать последствия с достаточной точностью, не так ли?

Брэдли кивнул.

— Два процента погрешности. Достаточно, чтобы создать картофель двадцати футов в длину со вкусом ростбифа, не опасаясь, что он вырастет в полдюйма размером и на вкус будет подобен цианиду.

— А у животных кривая патологий возрастает?

— Нет, только у людей. Мы можем выращивать цыплят, которые будут состоять из одного только белого мяса и иметь кубическую форму для удобства при их разделывании. На самом деле мы могли бы менять и людей, если бы это не было противозаконно, — но тогда, как я уже говорил, резко возрастает фактор неопределенности. Слишком многие становятся бесплодными, вместо того чтобы дать потомство, в котором сохранятся вызванные нами изменения.

— Хм, — промычал Корт и погрузился в размышления. — Значит, придется забыть о людях. В этом нет никакой выгоды. Продолжайте работу в остальных направлениях, идет?

— Хорошо, — согласился Брэдли.

Он ожидал, что тема разговора будет исчерпана именно на этом, однако после событий прошлой ночи никак не думал, что принимать решение будет Корт. Брэдли обнаружил, что до сих пор держит в руке незажженную сигарету. Он сунул ее в рот и пошел к двери. На пороге он обернулся:

— Это все?

Брэдли смотрел, как Корт поворачивает голову, и чувствовал нелепый страх, что она отвалится. Но этого не случилось.

— Да, пока все, — вежливо ответил Корт.

Брэдли вышел, пытаясь позабыть узкую красную полоску на шее директора. Ему показалось, что он видел ее, когда Корт повернул голову.

Итак, их не убить обезглавливанием. Но их можно уничтожить. Их можно растворить в кислоте, расплющить молотом, развинтить, сжечь…

Проблема в том, что их нельзя безошибочно вычислить. Подсказкой может служить наступление бесплодия после незначительного облучения, но ведь и люди могут стать бесплодными — правда, обычно для этого недостаточно столь малой дозы гамма-радиации. К тому же некоторые люди стерильны от природы.

Все, чем располагал Брэдли, — это общий метод экранирования. В остальном же, вычисляя нелюдей, ему приходилось опираться только на психологию. Он знал, что обычно они занимают ключевые посты, в том числе во властных структурах, и могут влиять на принятие важнейших решений. Как Артур Корт, например: будучи директором корпорации «Нью продактс», выпускающей принципиально новые товары, он обладал огромным влиянием на общество, ведь цивилизацию формируют технологии, которыми она пользуется.

Брэдли содрогнулся.

Вчера ночью он отрезал Артуру Корту голову.

Артур Корт — андроид.

— И что ты собираешься с этим делать? — спросил себя Брэдли, выйдя из кабинета директора.

С каким-то отстраненным научным интересом он взглянул на свою руку: она дрожала так, что документы в ней шелестели. Что он может с этим поделать? Он или кто-то другой?

Бороться с андроидами на равных невозможно. Скорее всего, их интеллект значительно превосходит человеческий, здесь шансов нет совсем: эти супермашины способны решать задачи, которые не под силу ограниченному человеческому разуму. Вчера ночью Брэдли был в маске, но если холодный металлический мозг Корта поставит перед собой задачу вычислить личность нападавшего, то рано или поздно придет к правильному ответу.

Или уже пришел?

Брэдли постарался взять себя в руки и не поддаваться паническому желанию бросить все и убежать. За дверью стояла мертвая тишина. Насколько он знал, их зрение способно проникать сквозь предметы, так что Корт в данный момент мог видеть Брэдли, как если бы тот стоял за стеклом, а также заглянуть ему в мозг и прочесть его мысли, даже те, которые еще до конца не оформились у него в голове.

«Они всего лишь андроиды, — напомнил он себе, усилием воли стараясь держаться с внешним спокойствием. — Если бы они были столь могущественны, я бы здесь не стоял».

Несмотря ни на что, его снедало желание узнать, что же случилось вчера ночью, после того, как он покинул квартиру Корта. Брэдли представил себе Корта, неподвижно лежащего рядом с тяжелым стальным лезвием. Оно было запачкано жидкостью, похожей на кровь, но это была отнюдь не человеческая кровь.

Может быть, когда Брэдли ушел, Корт сам себя починил? Именно починил — не вылечил. Вылечить можно только человека. Наверное, дело в том, где у андроидов расположен мозг. Ведь мозгу совсем необязательно располагаться в голове, там он слишком уязвим. В человеческом организме много несовершенств, которые следовало бы исправить. Может, андроиды так и поступили? Может, мозг Корта находится где-то в таинственных недрах его синтетического тела и бесстрастные, слаженные мысли продолжали рождаться все то время, пока Брэдли стоял, потрясенный, над телом своей… жертвы?

Кто здесь был жертвой, а кто охотником?

Несомненно, после того как робот был обезглавлен, все жизненные процессы в нем остановились. Ни дыхания, ни биения сердца. Однако, возможно, внутри металлический мозг продолжал свою планомерную работу, порождая мысли настолько холодные, что все искусственное тепло искусственной крови не смогло бы и на йоту приблизить их к нормальной человеческой температуре.

Либо тело Корта поднялось после ухода Брэдли и заново приварило себе голову, либо на помощь пришел кто-то еще… Возможно, каждый робот, пока функционирует нормально, постоянно посылает некий сигнал, например энергетический луч, и когда тот прекращается, к данному андроиду сразу высылают аварийную бригаду. Если это так, то хорошо, что Брэдли не задержался в комнате, где не произошло никакого убийства, пусть голова Корта и лежала вдалеке от его неподвижного тела.

«От таких мыслей крыша у меня скоро окончательно поедет», — язвительно сказал себе Брэдли. Конечно, ему предстоит тяжелое испытание — доказывать всем, что он не сошел с ума. А доказывать придется.

Ведь больше невозможно противостоять этому в одиночку. Он зашел слишком далеко, чтобы хранить секрет. Ведь когда он, как раз ради того, чтобы найти доказательства, отсек андроиду голову, то выдал себя. Рано или поздно они вычислят, кто же скрывался под маской. И прежде чем это произойдет, надо передать информацию кому-то еще.

Однако это тоже было рискованно. Андроиды, когда поймают Брэдли, не проявят ни малейшей жалости. Но чего он мог ожидать от своих соплеменников, поведав им такую неправдоподобную историю? «Я закончу в психушке, — подумал он. — А они будут множиться, пока…»

Пока что? Пока их число не превысит числа людей и они не захватят власть? Впрочем, вполне возможно, что это уже произошло. Может, после убийства, которое на поверку не было убийством, с Брэдли еще не расправились только потому, что он единственный человек, оставшийся во всем цивилизованном мире… И таким образом, совершенно безобиден для них. Может…

«Да заткнись же», — раздраженно одернул себя Брэдли.

— Ну, значит, вы хотя бы меня не считаете… андроидом? — строго спросил доктор Уоллинджер.

Он немного нервничал — а кто бы на его месте не занервничал, просидев минут десять под дулом пистолета, направленного в живот? Ситуация была абсолютно нелепой: таинственный незнакомец в маске и шитом золотом балахоне, почти полностью скрывающем его фигуру, расселся в библиотеке доктора и заставляет слушать свои безумные бредни.

— У вас есть дети, — глуховато донесся голос Брэдли из-под маски. — Так что я уверен в вас.

— Но послушайте… — возразил Уоллинджер. — Я физик-ядерщик. Думаю, психолог вам бы помог больше…

— Вы хотите сказать, психиатр?

— Нет, ну что вы! Конечно нет. Но…

— Все равно вы думаете, что я сошел с ума. Хорошо. Я ожидал этого. Думаю, я бы сам не доверял вам, если бы вы все приняли на веру. Ваша реакция вполне естественна. Но постарайтесь же меня понять! Взгляните на вещи беспристрастно. Разве то, о чем я говорю, невозможно?

Уоллинджер, не сводя глаз с пистолета, сомкнул кончики пальцев и сжал губы:

— Хм, возможно… Ну разумеется, определенного порога тут нет. Хотя доза в одну сотую рентгена в день считается безопасной, если только гамма-облучению не подвергались оба родителя. Вы спрашиваете о времени восстановления? Знаете, даже при очень высоких дозах облучения измененные гены менее подвержены делению и постепенно замещаются нормальными.

— Вы не говорите мне ничего нового. — Брэдли едва сдерживал нетерпение. — Я толкую о том, что гамма-излучение, вызывающее мутации у людей, не влияет на роботов, которые к тому же стерильны. Если бы одни лишь андроиды были стерильны, все было бы просто, но гамма-лучи ведут к бесплодию и у людей. У вас есть дети. С вами все хорошо. Но…

— Подождите. А разве не может быть детей-андроидов? Раз они собирают взрослых, почему бы им не собрать и искусственных детей?

— Нет. Я думал об этом. Дети слишком быстро растут. Им пришлось бы обновлять ребенка-андроида каждые две недели, менять все внутренние и внешние размеры, все переделывать. Думаю, это отняло бы слишком много времени и сил. Пока, если мои расчеты верны, они не могут себе этого позволить. Их не так много. А потом, когда смогут, это уже будет не нужно. Понимаете? К тому времени, когда они смогут справиться с задачей, им станет все равно, ведь андроиды окажутся в большинстве. И им больше не потребуется нас обманывать. Они…

Брэдли сделал паузу. Голос плохо слушался его. И все же он должен был оставаться хладнокровным и спокойным.

— Есть еще один аспект, — продолжил он. — Думаю, ребенок-андроид не обманет наших детей. Настоящих детей. Слишком по-разному они смотрят на мир. Мозг андроида настроен на разум взрослого. Они отлично с этим справились, но даже сейчас, если знать правду, их можно поймать на психологическом несоответствии. Они никогда никого не запугивают и не пытаются самоутвердиться за счет других. Зачем? Они идеально функционирующие эффективные механизмы. Им не надо ничего доказывать. Они слишком адекватны, чтобы быть настоящими людьми.

— А почему бы им не настроиться на разум ребенка?

— По той же причине, по которой они не могут создать ребенка, развивающегося физически. Ведь мозг детей слишком отличается от взрослого и, как и тело, быстро меняется. Тоже растет. В любом случае, зачем? Им это не нужно. Они обманывали нас до сих пор, и даже если кто-то один знает правду, что он может с этим поделать? Вот вы ведь не хотите меня слушать. Вы…

— Я слушаю, — мягко перебил Уоллинджер. — В любом случае, ваше предположение довольно любопытно. Скажите, а что вас изначально натолкнуло на такую идею?

Брэдли чуть было не сболтнул: «Это было моей работой. Я имел возможность сравнить много данных, и все сводилось к неизвестному фактору». Но он ничего не сказал. Он хотел сохранить инкогнито, пока не будет уверен в своей безопасности. Подобная информация запросто выведет на его след.

— Я… это просчитал… У меня есть друзья, работающие в разных областях, которые рассказывали о незначительных неувязках. Мне стало интересно. Все начало складываться в систему. Бывали случаи, когда пациенты должны были умереть, иногда даже умирали, а потом возвращались к жизни. Это объясняли уколами адреналина и тому подобным, но слишком уж часто такое происходило. И всегда с влиятельными людьми. Не знаю, как нелюди это делали, — может, настоящий человек умирал, а андроид-двойник занимал его место. Они обладают здоровьем машины, но и машина может сломаться. Порежь руку — и из нее польется кровь, но…

Брэдли остановился и подозрительно посмотрел на Уоллинджера, оценивая его реакцию.

— Хорошо, — внезапно заявил он. — Я вам расскажу, что произошло на самом деле. Пожалуйста, постарайтесь выслушать без предрассудков. Это было полгода назад. Я был один в… лаборатории… с моим другом.

Тем другом был директор Артур Корт. Именно тогда Брэдли впервые что-то заподозрил.

— Прибор, который он осматривал, захлопнулся и порезал ему руку до самой кости. Он не знал, что я это видел. А я видел, но не верил своим глазам: на раненой кисти выступила кровь, были видны мышцы, но под ними — провода и металл! Говорю вам, я их видел! Но это был не протез, а настоящая рука. Протезы не покрыты мышцами и кожей.

— И что он сделал?

— О, он себя выдал. Он спрятал руку в карман, пробормотал какое-то невнятное объяснение и ушел из комнаты. Он не хотел, чтобы я знал о ранении, потому что ему пришлось бы вызвать врача, а никого из них не было рядом. Он не мог позволить человеку даже перевязать свою руку. Да, они во многом уязвимы. И сейчас пришло время нанести им удар, пока они не справились со своей уязвимостью. Сейчас… — Брэдли снова замолчал, потому что его голос дрогнул.

— Так что же вы предлагаете? — спокойно спросил Уоллинджер.

Брэдли не мог понять, удалось ли ему хоть в чем-то убедить собеседника.

— Не знаю. — Брэдли ссутулился под расшитым балахоном. — Поэтому я к вам и пришел. Я подумал… Выслушайте меня. Есть одна возможность. Надо найти безошибочный способ их выявлять. Психология неплоха, но занимает слишком много времени. Мне надо побольше узнать про их жизнь и привычки. Они могут выдать себя строгой логичностью мышления, не свойственной людям. Однако…

— Но есть же и физические параметры, — неожиданно предложил Уоллинджер. — Об этом вы не думали? Возможно… — Уоллинджер запнулся. — Продолжайте.

Лицо Брэдли, скрытое под маской, расплылось в широкой улыбке. Это был первый шаг. Ему удалось поставить перед физиком гипотетическую проблему, и тот мгновенно заинтересовался. Пока все это было только теорией, но Уоллинджер задумался. Лишь это и было важно. Брэдли продолжил с возросшим энтузиазмом:

— Именно. Машиной ведь кто-то управляет. Где-то должен быть источник питания. Может, он встроен в них, а может, они получают энергию извне. Наверняка это можно выяснить. Что-нибудь типа тиратронного прибора в часто посещаемых ими местах, или счетчик Гейгера, или…

— Вы думаете, их можно поймать благодаря ионизирующей радиации?

— Даже не знаю. Может, все дело в я дерном делении. Это может быть что угодно. Поэтому мне и нужна помощь кого-то вроде вас. Кого-то, кто разбирается в этом лучше меня.

Уоллинджер уставился себе на руки.

— Понимаете, я не могу. Мне нужно гораздо больше информации, чем вы можете дать. Вы попросили меня непредвзято вас выслушать. А теперь послушайте меня. Будь вы на моем месте, неужели вы не потребовали бы более весомых доказательств, чем слова незнакомца? Мне понадобится уйма времени и бесчисленные эксперименты, чтобы построить гипотетический прибор для определения ваших гипотетических андроидов, особенно учитывая тот факт, что вы не можете точно сказать, как они устроены. Вы не думали о чем-то более практичном — например, как вам рентген? Человеческий организм невероятно сложен. Сомневаюсь, что его можно полностью воспроизвести.

Брэдли пожал плечами.

— Рентген показывает только свет и тень. Эти… существа устроены так, чтобы их рентгеновские снимки были нормальными. Единственный надежный способ — хирургия, но как это можно устроить? Они никогда не болеют. Если бы вы видели то же, что и я…

Брэдли запнулся. Не мог же он сказать: «Если бы вы отрубили Артуру Корту голову и увидели провода, пластиковые трубки и стальные позвонки…» Признайся Брэдли, как далеко он зашел в поисках неопровержимых доказательств, Уоллинджер окончательно счел бы его сумасшедшим.

— Частично они состоят из плоти и крови, а частично — из механизмов, — осторожно начал Брэдли. — Возможно, механизмы нужны, чтобы поддерживать работу живых тканей. Однако мы никогда не докажем этого без применения силы. Они все взрослые, все занимают высокие должности. Для операции понадобится их согласие, а они, разумеется, его не дадут. Разве что…

Брэдли помолчал. В его голове пронеслась мысль, на мгновение заставившая забыть об Уоллинджере. Возможно, способ все же есть…

— А теперь выслушайте меня, — терпеливо повторил Уоллинджер, по-прежнему пристально глядя на пистолет. — В моих слова тоже есть логика. У вас интересная идея, но пока недостаточно доказательств. Почему бы вам не вернуться на свою работу, какой бы она ни была, и не собрать дополнительную информацию? А потом, когда вы…

— Я боюсь идти на работу, — слабым голосом сказал Брэдли.

Уоллинджер не успел ответить, поскольку раздался осторожный стук в дверь. Раньше чем Брэдли обернулся, в комнату вбежал котенок. За ним последовали девочка и совсем маленький мальчик. Котенок принялся скакать по ковру на прямых лапах, держа хвост трубой, — с точки зрения кошки, эти ужимки всех смешат. Девочка, заметив Брэдли, остановилась, а мальчик был слишком занят питомцем, чтобы обращать внимание на что-то еще.

Голос Уоллинджера изменился до неузнаваемости.

— Дети, марш наверх! Живо!

Лицо его посерело. Он избегал смотреть на Брэдли.

В этот момент котенок плюхнулся на пол и стал боксировать мягкими лапками с ладонью мальчика. Повисшая было в комнате тишина сменилась довольным урчанием.

— Джерри, забери котенка и ступай наверх, — сказал Уоллинджер. — Ты меня слышишь? Сью, ты знаешь, что нельзя входить в кабинет без стука. Все наверх.

— А мы стучали.

Девочка смотрела на Брэдли, который спрятал пистолет под балахон.

Когда он увидел детей, его посетила какая-то смутная догадка, но он никак не мог ее сформулировать. Их каким-то образом можно использовать. Он поднялся и увидел, как Уоллинджер напрягся. Физик был в ужасе. Вдруг Брэдли понял почему.

Девочка круглыми пытливыми глазами взирала на незнакомца. Мальчик и кот одновременно заметили его и одновременно смутились. Котенок вскочил и приготовился дорого продать свою жизнь. Мальчик заозирался, прикидывая, куда бы спрятаться. Девочка, напротив, явно намеревалась покрасоваться. Ей было лет семь, прикинул Брэдли. Он обвел глазами семью Уоллинджеров и улыбнулся.

— Все в порядке. Мне уже пора идти, доктор. Я свяжусь с вами.

— Разумеется, — чересчур радушно ответил тот.

Сейчас Уоллинджера явно интересовало только одно: как избавить детей от опасного соседства с гостем. Он прошел за Брэдли в прихожую, втолкнул детей, увязавшихся за ними, обратно в библиотеку и запер за собой дверь.

— Я… — Он даже слегка заикался.

— Все в порядке. За кого вы меня принимаете? У вас чудесные дети.

Уоллинджер вздохнул.

— Как мне с вами связаться?

— Никак. Я вам принесу обещанное доказательство. Под кожей этих существ — механизмы, и я найду какой-нибудь способ заставить вас поверить. Думаю, сразу после моего ухода вы вызовете полицию. Ничего не поделаешь.

— Нет, что вы, — соврал Уоллинджер.

— Хорошо. Еще одно: я сказал, что боюсь идти на работу. Это правда. Я сделал… кое-что, что может меня выдать. Мне нужны были доказательства… А сейчас это как лотерея: кто успеет обнаружить цель первым, я или они. Доктор Уоллинджер, я запишу имена и факты — то, чего я не могу рассказать вам сейчас. Если вы их получите, то знайте, что андроиды нашли меня первыми. И это само по себе должно вас убедить. Если это случится, значит, меня не стало. И тогда все будет зависеть от вас.

— Не переживайте. Я уверен…

— Хорошо, хорошо, — оборвал Брэдли. — Поживем — увидим. Всего хорошего, доктор, я не прощаюсь.

На улице он несколько раз обернулся на дом Уоллинджера. Оттуда никто не вышел. Брэдли свернул за угол, зашел в аптеку и протолкался между рядами телефонных кабинок к окну. Оттуда было видно окно библиотеки Уоллинджера. В окне человек за письменным столом говорил по телефону, отчаянно жестикулируя.

Брэдли вздохнул. По крайней мере Уоллинджер не видел его лица и не знает его имени. Все, что доктор может предъявить полиции, — это собственные догадки, слишком невероятные, чтобы в них поверили, и косвенные улики. Брэдли же теперь оказался между двух огней, ведь опасность грозила ему с обеих сторон.

Брэдли глубоко вздохнул, расправил плечи и отправился обратно в офис, где его ждал Артур Корт.

У стола Корта спиной к двери стояли два человека. Брэдли насторожился и замер на пороге: что-то в них было не так. От этих двоих исходило такое мощное ощущение угрозы, что интуиция Брэдли немедленно забила тревогу.

Один из них точно не являлся человеком. Второго звали Джонсон, и он тоже вполне мог принадлежать к чужой расе.

Брэдли несколько раз порывался начать говорить, но в горле пересохло и голос не слушался:

— Вызывали, сэр?

Корт с улыбкой обернулся. Высокий воротничок скрывал след, оставшийся после того, как Брэдли отрубил ему голову, но ее прикрепили обратно. Улыбка Корта выглядела как обычная человеческая улыбка, но Брэдли казалось, что до него доносится тихое жужжание микроскопических механизмов, приводящих в движение челюсть андроида.

— Посмотрите, Брэдли. Вам знаком этот предмет?

Брэдли посмотрел. Внезапно кровь застыла у него в жилах, голова закружилась, перед глазами поплыла серая пелена. Но сейчас он не мог сделать вид, будто что-то уронил, или просто выждать и упокоиться. Двое пристально следили за ним. Невероятным усилием воли он подавил дрожь в голосе и с видимым спокойствием спросил:

— Какой предмет?

Но ответ был ему известен.

Корт поднял острый клинок, который трое суток назад отсек ему голову. Несомненно, это было то самое оружие, которое Брэдли купил в лавке старьевщика за два дня до нападения на директора. Он узнал его по резьбе на рукояти, по зазубрине на лезвии, появившейся, когда сталь наткнулась на какой-то сверхпрочный металл в шее Артура Корта. В последний раз Брэдли видел этот клинок, стоя рядом с телом андроида и глядя, как тот истекает поддельной кровью.

— Вам знаком этот предмет? — снова спросил Корт.

— Кажется, нет, — произнес Брэдли с напускным спокойствием. — По крайней мере не помню, чтобы я его где-нибудь видел. А что?

Собеседники многозначительно посмотрели на него, и по тому, что их взгляды были совершенно одинаковыми, Брэдли понял — они оба не люди. Что-то в этих взглядах показалось ему знакомым. Потом Брэдли вспомнил: так на него смотрел котенок Уоллинджера — пристально, не враждебно, но настороженно. Это был взгляд, которым один вид смотрит на другой, оценивая степень опасности. Внезапно Брэдли представил, каким он, должно быть, выглядел с точки зрения маленького зверька: огромная, возвышающаяся над тобой фигура… Наверное, таким же странным и чуждым казался он и андроидам. Интересно, цвета они воспринимают так же, как люди, или совсем иначе? И насколько же слабым и беззащитным существом из плоти и костей он должен казаться этим искусственным созданиям!

Андроиды выдержали долгую продуманную паузу, во время которой даже не шевелились. Потом они отвели свои холодные стеклянные глаза от его лица, причем так синхронно, словно ими управляли с помощью одного рычага. Это было ошибкой, решил Брэдли, ведь так они выдают себя. Но тут же подумал: а может, они не считают нужным притворяться… Они знают, что он знает.

Корт нарочито медленно повернулся и что-то записал в блокноте, лежавшем на столе.

— Хорошо, Брэдли, спасибо. Минуточку: вы будете у себя в течение получаса? Я хотел бы продолжить разговор.

Брэдли кивнул, сказать что-нибудь вслух он не решался из опасения, что голос опять его подведет. Вдруг он ощутил острое унижение оттого, что выполняет приказы машин. Говорить «сэр» штуковине, состоящей из рычагов и проводки, — это же ни в какие ворота не лезет…

Брэдли сидел за столом, уставившись себе на руки. Прошло десять минут. В запасе осталось только двадцать, необходимо действовать! Они знают. Не случайно они позвали его посмотреть на зазубренный клинок. Он не мог представить, как они вышли на него, но их холодный, расчетливый разум следовал логике, о которой Брэдли не имел никакого представления. Несомненно, они его без труда перехитрили. Несмотря на все предосторожности, запутывание следов — они знают. А если и не знают, то их подозрения настолько сильны, что это нельзя игнорировать. За несколько минут нужно что-то решить. Необходимо действовать. Но Брэдли был не в состоянии что-либо предпринять. Он с горечью сознавал, что уже проиграл. Как он может справиться с андроидами, если даже соплеменники-люди считают его ненормальным? И еще неизвестно, сможет ли человечество, если узнает правду и начнет действовать сообща, одолеть андроидов. Как далеко они зашли в своей подготовке? Сколько их? В любом случае слишком много для одного. Брэдли подумал об истории. Преодолев бессчетные тысячелетия седой древности, пять тысяч лет медленного накопления знаний, долгие века возмужания, человечество подошло к сегодняшнему дню. Дню, когда люди оказались в железных, обтянутых синтетической плотью руках андроидов. Что роботы сделают с бесценным наследием человечества? Используют ли они культуру, которую мы так долго и мучительно создавали, или она для них ничего не значит и они просто отбросят ее и построят собственную бездушную цивилизацию, ни на миг не оглядываясь на потраченные впустую века?

«Но как же все это началось? — спрашивал себя Брэдли. — И почему? Почему?» И логика человеческого разума подсказала ему ответ: «С того дня, когда человеку впервые удалось сконструировать андроида, человечество было обречено».

Потому что создать андроида — значит построить машину, неотличимую от человека, способную создавать себе подобных, самостоятельно мыслить и действовать. Какую цель преследовал первый робот, прародитель механического племени? Может, его создатель заложил в него какую-то команду, которая и привела — преднамеренно или случайно — к таким последствиям? Может, первому андроиду отдали такой приказ, что выполнить его можно было, лишь размножившись, и в результате в организм человечества все больше и больше внедряются металлические клетки андроидов?

Вполне возможно. Может быть, тот, первый робот до сих пор жив, а может, умер — развалился от старости, погиб в аварии или пал от рук им самим же созданных чудовищ Франкенштейна. А андроиды по-прежнему продолжают множиться, продвигаясь по разветвляющимся путям туда, где на бесконечности лежит их непостижимая для человеческого разума цель.

Они прикончат меня, обреченно сказал себе Брэдли. Даже если они меня еще не подозревают, то скоро начнут. И я никак не могу их остановить. Уоллинджер мне не поверил. И никто не поверит. Андроиды будут преследовать меня, пока не поймают, и не важно, как далеко я смогу уйти. А когда они со мной покончат, то усовершенствуются так, что их уже нельзя будет распознать, даже зная то, что знаю я. Они на это способны. Они могут проанализировать каждую ситуацию, вызвавшую у меня подозрения, и исправить все несоответствия своего поведения с человеческим. Они ведь машины, это часть их задания. Они справятся с задачей, если зададутся такой целью, — может, сейчас они именно этим и заняты… Возможно, к тому времени, как они со мной покончат…

Ну, нет!

Брэдли ударил кулаком по столу и поднялся.

У него оставалось пятнадцать минут.

На столе Артура Корта зазвонил телефон. Искусственная рука потянулась к трубке, и в механизме зазвучал механический голос. Брэдли говорил негромко, но отчетливо:

— Сэр, это Брэдли. Вы не заняты? Случилось нечто странное. Думаю, вы должны первым об этом узнать. Ума не приложу, что делать.

— Что случилось? О чем вы?

— Это не телефонный разговор.

— Вы где?

— Вы знаете гриль-бар «Зеленая дверь» через улицу?

— Я же вас просил подождать в кабинете, Брэдли.

— Когда вы услышите мою новость, — Брэдли сделал паузу, стараясь совладать с гневом, который вызывала у него холодная надменность робота, — то поймете. Вы можете прийти?

— Оставайтесь на месте. Я буду через пять минут.

Брэдли сидел в машине, пригнувшись к рулю и ощущая мерное урчание мотора. Его взгляд был устремлен на офисное здание через дорогу. Пальцы вцепились в шину, сердце бешено колотилось. Артур Корт вышел из вращающихся дверей. Оглянулся по сторонам. Повернул налево и направился к переулку, где располагалась «Зеленая дверь». Брэдли, глядя на Корта и на поток машин, ждал своего часа.

Все складывалось как нельзя лучше. В переулке оказались только три пешехода. Все трое шли в одном направлении. Огромные грузовики, припаркованные вдоль узкой улочки, заслоняли обзор. Артур Корт петлял между грузовиками, не подозревая, что встреча с Брэдли состоится вдали от посторонних глаз в одном из закутков между этими машинами.

Автомобиль Брэдли ворвался в узкий переулок, рыча как тигр. Корт переходил дорогу. Надо все точно рассчитать, напомнил себе Брэдли. Необходимо дождаться, когда Корт дойдет до угла. Тогда он не сможет убежать, несмотря на свою мгновенную реакцию, несмотря на огромную скорость, с какой импульсы передаются по стальным проводам в его теле. Тогда Корт окажется в ловушке.

Машина чуть присела на задние колеса и рванула вперед. Рев мотора ворвался в тишину переулка, и Корт обернулся. Холодные стеклянные глаза встретились с человеческими, и Брэдли еще раз убедился, что перед ним робот. Брэдли слился с автомобилем в единое целое, машина стала послушным орудием в его руках, как некогда клинок, снесший Корту голову. Только на этот раз он не допустит ошибки.

Брэдли постарался получше прицелиться, чтобы Корт оказался как раз по центру капота. Позади Корта был борт грузовика. Человек и созданная человеком машина стали одним мощным орудием, влетели в машину, созданную машиной, и расплющили ее по стальной стенке…

Он видел, как лицо Корта потеряло осмысленное выражение. Механическое тело медленно поползло вниз. Брэдли немного подождал, готовый при необходимости вновь завести мотор…

— Все хорошо, — успокоительно сказал Брэдли.

Корт дергался и что-то бормотал на соседнем сиденье.

— Нет, Корт, все в порядке. Успокойтесь. Вы попали в аварию, но не волнуйтесь. Я везу вас не к врачу…

Корт пробормотал: «Нет…» Брэдли вздохнул и свернул на обочину. Он надеялся, что ему не придется делать укол, но сейчас это было необходимо. Конечно, риск был велик. Организм андроида мог и не поддаться снотворному, предназначенному для человека. Но Брэдли рассчитывал, что оно подействует хоть ненадолго. Ведь андроиды постарались как можно тщательнее подогнать себя под людей, и их рефлексы были скопированы с людских реакций. Порежь палец — потечет кровь. Отрежь голову — остановятся дыхание и кровообращение. Так что надежда, что, если ввести сильное успокоительное, андроид заснет…

Корт заснул.

Только робот мог, несмотря на лошадиную дозу снотворного, пытаться перебирать ногами, пока Брэдли тащил его к крыльцу Уоллинджера. На этот раз Брэдли явился к нему без маски. Теперь все поставлено на карту. Если он проиграет сейчас, скрывать свое лицо все равно не будет смысла.

Дверь открыла девочка.

— Папа у соседей, — заявила она, с интересом, но без тревоги глядя на сонного, спотыкающегося Корта. — Он скоро будет. Проходите, — пригласила малышка, старательно демонстрируя хорошие манеры.

Но было заметно, что впустить незнакомца ее заставило только любопытство, а не заученная вежливость. К тому же девочка совсем не испугалась — видимо, ей еще не приходилось сталкиваться с опасностями этого мира.

Брэдли протащил свою ношу через прихожую в библиотеку. На кушетке у стены развалился котенок. Ласково стряхнув котенка на пол, Брэдли опустил андроида на подушки. Несмотря на серьезность ситуации, ему пришло в голову, что на взгляд машины кот, наверное, неотличим от подушки и только человек не сможет грубо обойтись с этим маленьким существом. Котенок зевнул, проснулся, обнаружил, что лежит на полу, а над ним — двое незнакомцев, и в мгновение ока выбежал за дверь. Но вскоре с любопытством заглянул в комнату, а за ним появилось смущенное, но заинтересованное лицо Уоллинджера-младшего. Брэдли постарался вспомнить его имя.

— Привет, Джерри, — сказал он, устраивая Корта на кушетке. — Папа уже пришел?

Мальчик промолчал, но мгновением позже в комнате появилась его сестра и ответила за него:

— Я позвонила папе, он скоро вернется. А что с этим дядей?

— Он… попал в аварию. С ним все будет хорошо.

Девочка без стеснения разглядывала Корта. Тот начал приходить в себя. Он беспокойно мотал головой и что-то невнятно бормотал. Мальчик, девочка и котенок смотрели на него из-за двери, и в их взглядах читалось почти пугающее равнодушие. Очевидно, никому из этой троицы пока не доводилось испытывать настоящего сочувствия. Взрослые и их страдания были для детей чем-то далеким, не имеющим к ним отношения. В глазах всех троих было только холодное любопытство.

Но почему они должны ставить себя на место андроида? Брэдли вспомнились его мысли на этот счет: верно, детей андроидам не обмануть! Ведь дети не отягощены предрассудками, которые ослепили взрослых, допустивших это страшное вторжение в наш мир.

Дети должны знать правду.

— Сью, тебя ведь так зовут? Послушай. Я хочу сказать тебе кое-что очень важное. Я… я хочу услышать, что ты думаешь.

Брэдли отчаянно пытался вспомнить себя в семилетием возрасте. Эгоцентризм, непоседливость, ожидание похвалы, интерес лишь к своим играм, когда во внешнем мире тебя может заинтересовать только что-то из ряда вон выходящее… Как же привлечь внимание девочки?

— Сью, ты одна можешь мне помочь. Я хочу узнать, что ты знаешь о… — Он снова помолчал. — Так, хорошо. Ты знаешь, что существуют…

Какие же слова подобрать? Как он может узнать, видела ли она андроидов среди знакомых взрослых?

Видела ли она их вообще? От ее ответа многое зависело, ведь если окажется, что об андроидах знает даже ребенок, то их гораздо больше, чем ожидал Брэдли.

— Сью, ты знаешь о людях вроде него? — Он показал на беспокойно ворочающегося андроида. — Ты знаешь, что в мире есть два вида людей?

Он затаил дыхание в ожидании ответа.

Девочка насторожилась. Ее взгляд словно говорил: поди пойми этих взрослых, смеются они над тобой или говорят всерьез!

— Нет, я серьезно. Я не хочу… я просто хочу узнать, что ты знаешь. Не все дети могут увидеть разницу, и я…

— Ах, вы об этом! О таком все дети знают. — В ее голосе послышалась насмешка.

— Знают… о чем?

— О них.

У Брэдли перехватило дыхание. Все дети знают о них…

— А твой папа знает? — услышал он свой слабый голос.

Сью снова смерила его подозрительным взглядом, проверяя, не дразнится ли он. Похоже, вид гостя ее успокоил, и девочка рассмеялась:

— Думаю, да. А что, кто-то не знает?

Перед глазами у Брэдли все поплыло. Их так много, гораздо больше, чем он думал…

— Но другие, — его голос звучал почти просительно, — другие люди! Сколько их?..

В прихожей раздались голоса. Один из них принадлежал Уоллинджеру, второй был незнакомый.

— Сюда, офицер, — говорил Уоллинджер. — Идите сюда! Поторопитесь!

— Сколько их в мире? — Сью закончила за Брэдли и рассмеялась: — Мы проходили в школе, но я не помню. Но я могу сказать, сколько настоящих людей в этой комнате. Один! Только один!

— Ты скажешь это папе? — попросил Брэдли в спешке. — Когда он войдет, ты скажешь ему, что здесь только один настоящий человек? Сью, ты…

— Сьюзен, уходи.

Уоллинджер показался на пороге. Он был мрачен, отчего казался значительно старше. Первым делом он взглянул на своих детей — не пострадали ли они? За его спиной виднелся румяный человек в форме, бдительно осматривавший комнату через плечо доктора. Полицейский явно был готов к самым решительным действиям.

На какое-то время в библиотеке повисла тишина.

Внезапно Корт тихо застонал и попытался сесть. Уоллинджер поспешил ему на помощь.

— Что вы с ним сделали? — спросил он у Брэдли. — Безумец, как далеко вы зашли?

— С ним все в порядке, — помедлив, ответил Брэдли. — Он… им нельзя причинить вред!

Уоллинджер посмотрел на него поверх головы Корта.

— Значит, это вы. Я узнал вас даже через улицу, хоть вы сегодня и без маски… Откроете нам свое имя?

— Брэдли, — решительно ответил он. — Джеймс Филипс Брэдли.

Игра в прятки закончилась. Брэдли не ожидал увидеть здесь полицейского — будет тяжело все объяснить в присутствии этой огромной недоверчивой туши, — но если Сью повторит то, что сказала ему, возможно, их удастся убедить…

— Спросите о них у своей дочери, — потребовал Брэдли. — Она знает. Уоллинджер, говорю вам, она знает! Помните, я говорил вам о детях? Что им не удастся обмануть детей? Сью говорит, все дети это знают…

— Я хочу вас предупредить, Брэдли. У Сью очень богатое воображение. Я не знаю, что за сказки она тут рассказывала, но… Офицер, не могли бы вы…

— Подождите!

Весь план летел в тартарары. Брэдли постарался говорить как можно убедительнее.

— Вы обещали выслушать меня, Уоллинджер. Помните, вы обещали? Я знаю, что тогда у меня был пистолет, но, пожалуйста, дайте мне только минуту — я расскажу вам все, что знаю. Этот человек — один из них.

Брэдли облизал пересохшие губы. Уоллинджер ему нисколько не верил…

— Он не пострадал. Я говорил вам, что вернусь с доказательством, и вот оно. Этот человек. Я просто не мог привести его сюда по-другому. Говорю вам, их не повредить! Под кожей он — сплошь провода и металл. Я докажу это! Я…

Он оборвал речь на полуслове, потому что полицейский схватил его за руки. На лице Уоллинджера читались жалость и ужас. Бесполезно. Надо было заранее сделать надрез на синтетической коже Корта. А сейчас, они, конечно, этого не позволят. Для них он всего лишь сумасшедший, готовый зарезать невинную жертву ради своих бредней.

— А теперь, молодой человек, просто успокойтесь, — мягко пробасил полицейский. — Мы пройдемся на свежем воздухе, и…

— Нет! Подождите!

Собственный голос показался Брэдли полным отчаяния. Он постарался взять себя в руки, чтобы сделать последнюю попытку. Ведь доказательство так близко…

Корт следил за ним стеклянными глазами из-под насупленных бровей. Где-то в этом холодном нечеловеческом теле работал безжалостный нечеловеческий мозг. Он даже не смеялся над поражением противника — откуда машине знать, как смеяться?

Эта машина так близко, так близко… Их отделяет всего несколько футов и тонкий слой синтетической кожи, скрывающей механическое тело.

— Подождите! — снова сказал Брэдли, повернулся к Уоллинджеру и попытался вложить в свой голос всю энергию, чтобы силой убеждения пробить броню предрассудков, ослепивших всех взрослых в этой комнате. — Уоллинджер, послушайте! Когда я уйду, вы поговорите со своей дочкой, ладно? Вы дадите мне хоть эту возможность оправдаться? Она знает! И это не фантазии! Все дети знают. Вы думаете, вы будете в безопасности, когда Корт уйдет? Они вам не доверяют. Не могут доверять. Они будут опасаться, что когда-нибудь ночью вы проснетесь и поймете, что я был прав. Подумайте о своей дочери, Уоллинджер! Корт все слышит. Он знает, что она его распознала. Не рискуйте ее жизнью, Уоллинджер! Если хотите, не думайте о своей, но не забывайте о Сью!

По лицу Уоллинджера пробежала первая тень тревоги. Хватка полицейского немного ослабла. Он нетерпеливо передернул плечами. Минутное сомнение физика, наверное, передалось офицеру, а может, и отчаянное убеждение в голосе Брэдли сделало свое дело. Он решил воспользоваться моментом.

— Подумайте о Сью! — продолжал он. — Корт не решится что-либо предпринять, но вы же не знаете, сколько их. Вы же не знаете! Вы даже не догадываетесь! Может, такие, как Корт, — просто брак, они так несовершенны, что могут выдать себя. Наверняка они создали новых, настолько похожих на людей, что никто не заподозрит неладного. Эти новые много опаснее, Уоллинджер! Даже если существует всего один такой робот,он будет знать, что, пока вы живы, он в опасности. Я вам слишком многое рассказал…

— Хорошо, офицер, — сказал Уоллинджер с легким вздохом. — Простите, Брэдли, но вы должны понять.

Брэдли снова взглянул на Корта. Андроид неподвижно сидел на кушетке. Робот, собранный из шестеренок и проводов, в своей искусственной плоти он чувствовал себя как в кольчуге. Все законы защищают плоть. Люди сделали ее неприкосновенной и вот теперь отдали в железные руки врагов. Если бы только ему позволили сделать один надрез на податливой, обманчивой коже, которая отнюдь не была ею… Вдруг Брэдли рассмеялся.

Даже робота несколько удивил этот смех, а полицейский глухо зарычал, несомненно приняв смех за припадок. Но на самом деле Брэдли понял, что делать. Теперь он сможет убедить даже Уоллинджера.

— Автокатастрофа!

Он использовал автомобиль как таран. Он знал. Помнил. Каждый, кто сражается, всегда знает, слегка ли он задел врага или попал в точку. До сих пор это не имело значения. Не до того было. Но Корт, зажатый между машиной и стеной, не ушел невредимым. Он упал, совсем как человек, но сейчас он сидел совсем не по-человечески — выпрямившись и беззвучно дыша…

Брэдли помнил, как подались ребра, как он услышал звук гнущегося металла там, где не должно быть ничего металлического. Ни один человек не будет так сидеть после того, как был вжат в стену автомобилем, а ведь именно это Брэдли сделал с Артуром Кортом.

Брэдли рванулся так неожиданно, что полицейский разжал руки. Он побежал через комнату и рванул куртку Корта, прежде чем его жертва успела понять, что он задумал.

Офицер охнул и в один скачок настиг его. Массивное тело оттолкнуло Брэдли в сторону. Оставалось всего полсекунды. Но Брэдли успел. Его руки вцепились в куртку и рубашку Корта, когда полицейский навалился на него, и они оба полетели в сторону, порвав ткань.

Короткая куртка Корта распахнулась, и Брэдли инстинктивно заслонился рукой. Куртка и рубашка порвались, и на один бесконечно долгий миг в комнате воцарилась полная тишина. Казалось, никто даже не дышал. Брэдли показалось, что вместе с дыханием замерло и его сердце, ведь до этой последней проверки он не мог быть уверен…

Под рубашкой обнаружился загорелый торс, гладкая искусственная кожа. Но радиаторная решетка автомобиля оставила свой след. В момент удара Брэдли слышал металлический скрежет. Теперь он видел. Видел блестящий стальной каркас в груди, где не должно быть никакого металла, а в середине — переплетение проводов и маленькие прозрачные трубки, по которым текла красная жидкость…

Это был мозг андроида.

В глубине, под погнутой сталью, виднелось нечто маленькое и блестящее. Оттуда бил пульсирующий свет, зловеще освещавший грудную клетку робота. Жидкость окрашивала его в красные тона, и на металлических ребрах плясали кровавые блики. В тех местах, где жидкость была озарена этим светом, она текла быстрее, и по ней пробегали пузырьки. Этот источник света, мерцавший в разбитой грудной клетке, вполне мог быть и сердцем, и мозгом.

Брэдли даже не успел подумать. Он действовал чисто рефлекторно. Невероятное зрелище на секунду парализовало полицейского, и никто не мог помешать Брэдли.

Он прыгнул вперед, вытянув руки, и одним ударом кулака выбил светящийся предмет из корпуса андроида.

На какую-то долю секунды Брэдли как в тумане увидел свою руку в недрах пустой груди автомата, увидел, как волны от его удара, словно круги по воде, проходят по ребрам, увидел свои пальцы в неярком алом свете, исходящем из прозрачных вен.

А затем свет погас.

Он услышал хруст, как будто треснуло стекло. А потом скорее не услышал, а почувствовал короткий пронзительный свист. Затем все смолкло. Артур Корт перестал быть и человеком, и андроидом.

Человекоподобная фигура в человеческой одежде наклонилась вперед, словно металлический манекен, и тяжело упала на ковер. Трудно было поверить, что когда-то она дышала, жила, разговаривала…

Брэдли с трудом поднялся на непослушные ноги. Полицейский все еще лежал на полу и ошалело таращился, не пытаясь встать. Его лицо, только что такое румяное, посерело, а обескровленные губы беззвучно шевелились в тщетных потугах описать словами невероятное зрелище, свидетелем которого он стал. Брэдли с трудом удерживался от смеха. Даже человеческий организм не может эффективно функционировать в подобной шоковой ситуации.

Первым в себя пришел Уоллинджер. Брэдли бросил взгляд на лицо физика, бледное, перекошенное и застывшее от ужаса. Но тем не менее доктор был в состоянии двигаться, по крайней мере ноги его слушались. Он едва взглянул на Брэдли, обошел груду металла на полу и нагнулся над полицейским…

А потом резко вскинул руку и обрушил на офицера точно рассчитанный удар ребром ладони. Тот мгновенно отключился. Уоллинджер пристально посмотрел на Брэдли.

— Вы… на их стороне? — с трудом выдавил Брэдли, почему-то шепотом. Голова совершенно отказывалась соображать, и он не отдавал себе отчета, почему его объял внезапный ужас и перехватило дыхание. — Вы… с ними?

Уоллинджер медленно выпрямился, оставив тело в униформе на полу. Он отвел глаза, окинул взглядом комнату и посмотрел на входную дверь. Брэдли настороженно следил за ним.

Дети по-прежнему были в комнате и все видели. Без всякой тревоги, ничего не понимая, они просто с интересом наблюдали за происходящим, как будто смотрели кино.

— Сью, Джерри — быстро наверх! — Голос Уоллинджера звучал твердо и спокойно. — Быстро! И закройте за собой двери.

Дверь захлопнулась. Уоллинджер вздохнул, встретился взглядом с Брэдли, поморщился, попытался что-то сказать, но передумал.

— Ответьте мне. — Голос Брэдли окреп, и в нем зазвучала настойчивость. — На чьей вы стороне?

Уоллинджер помолчал, а потом начал издалека:

— Это не записано в документах, — бесстрастно произнес он, — но, думаю, вам следует знать… Дети не мои.

— Нет…

— Я их усыновил.

— Но… значит…

Продолжать не имело смысла. Брэдли выбрал этого человека, потому что был уверен: в его принадлежности к роду человеческому можно не сомневаться, ведь он отец, а машины бесплодны.

Уоллинджер пожал плечами. Он опустил глаза на тяжело дышащего человека у своих ног.

— Я был вынужден так поступить. А теперь мне надо придумать, как заставить офицера поверить, что ему все приснилось. Мне очень не хочется, но в данный момент я не могу придумать ничего… кроме, пожалуй… — Он бросил взгляд на стол. — Попробуем так.

В верхнем ящике стола обнаружилась бутылка виски. Уоллинджер извлек ее, открыл, достал из того же ящика металлические стаканчики и наполнил их. Затем перевернул бутылку над телом постанывавшего полицейского.

Брэдли пришлось крепко обхватить свой стакан, чтобы удержать его в трясущихся руках. Обжигающе крепкое пойло едва не встало колом в горле, однако все же просочилось в желудок и наполнило тело приятным успокаивающим теплом.

— Вы же понимаете, что все должно остаться между нами, — произнес Уоллинджер.

— Но я не… вы хотите сказать, что вы знали… все это время? Уоллинджер, вы?..

— Эта история должна остаться между нами, — спокойно повторил доктор, пропустив вопрос мимо ушей. — Конечно я знал. Но мы должны сохранить это в тайне.

— Вы на их стороне или на нашей? — Брэдли так повысил голос, что начал хрипеть. — Вы человек или… или…

— Если они обнаружат, что именно мы о них узнали, не думаете ли вы, что они начнут действовать? Мы должны каким-то образом избавиться от обломков Корта, причем так, чтобы они не смогли нас вычислить. Мне жаль этого полицейского, но он должен решить, что напился и все придумал. Говорю вам, Брэдли, нам надо, чтобы они ничего не узнали!

Брэдли выронил пустой стакан, сделал шесть неуверенных шагов навстречу физику и тяжело опустил руки ему на плечи. Кожа Уоллинджера казалась настоящей, под ней ощущались крепкие кости. Хотя, может, и не кости, а сталь… Сразу и не скажешь. Но их могут выдать поведение, реакции, ход мыслей… И то, что для них важно.

— Дети! — воскликнул Брэдли. — Ни одна машина не станет в первую очередь беспокоиться о детях, как это сделали вы. Правда, Уоллинджер? Даже если они не ваши, для вас они важнее всего. Зачем вы сказали мне, что они не ваши? Вы имели в виду… что же вы имели в виду, Уоллинджер? Что дети много для вас значат?

Уоллинджер улыбнулся.

— Да разве у андроида нет глаз? — процитировал он с легкой иронией. — Разве у андроида нет рук, чувств, привязанностей? Если нас уколоть — разве у нас не идет кровь?[1]

Брэдли опустил руки. Он отошел назад и посмотрел на собеседника, жалея, что нельзя сквозь кожу разглядеть, кости или сталь скрываются за его кроткой улыбкой.

— Некогда был сотворен андроид, — продолжал Уоллинджер. — По образу и подобию человеческому. Его тело и мысли были созданы настолько близкими к человеческим, насколько это могли обеспечить самая передовая наука и лучшие мастера. — Он помолчал, печально улыбнувшись. — Что ж, они добились слишком многого. У них получилось. Боюсь, они создали… человека.

— Вас?

Уоллинджер улыбнулся.

— Не верю, — исступленно вскричал Брэдли. — Этого не может быть!

Уоллинджер бросил на него испытующий взгляд. А затем выдвинул другой ящик стола, покопался в нем и достал перочинный нож. Раскрыв его, доктор плавным движением сделал надрез на тыльной стороне своей кисти.

Брэдли затаил дыхание. Ему не хотелось смотреть, что будет, но отвести взгляд он не мог.

С неизменной улыбкой Уоллинджер протянул руку.

— Видите, я могу остановить кровь. Именно так Корт поначалу и скрывал свою рану. Если надо, мы можем контролировать кровотечение.

Крови не было. Края синтетической кожи были чистыми и гладкими, а под ней двигались стальные сухожилия, и прозрачные трубки, тонкие, как волоски, пульсировали, передавая красную жидкость с пузырьками воздуха. Это была рука живого механизма. Рука андроида.

- Довольны?

Уоллинджер неповрежденной рукой стянул края ранки. Кожа склеилась, как воск, будто и не было никакого пореза. Брэдли все еще тяжело дышал, не желая верить своим глазам.

— Вот, выпейте еще. — Довольный голос Уоллинджера доносился будто издалека, пробиваясь сквозь шум в ушах.

— Но… почему вы мне не сказали? Вы уверены, что они не подозревают? Удастся ли нам спастись после этого — после уничтожения Корта? Я не понимаю, Уоллинджер! Если вы действительно андроид и вы против андроидов… что мы будем делать дальше? Мы должны как-то выяснить, что происходит с каждым из них. А что с Кортом? Уоллинждер, если все это правда, то почему вы не помогли мне с Кортом? Вы могли бы…

— Подождите! Задавайте вопросы по одному, — прервал Уоллинджер этот истерический поток сознания. — Сначала о Корте. Я не мог пойти против него, Брэдли. Я и сам очень несовершенный механизм, учитывая цель моего создания. Они уничтожат меня, если узнают, что я собираюсь сделать… Однако есть правила, которым даже мне приходится следовать. Эти правила — часть меня. Я не могу повредить другого андроида. Не могу. Так мы устроены. Так же как вы не можете остановить кровь, порезавшись. Может, я и несовершенная машина, но не настолько.

— Так что же нам делать? Позвать полицию? Или журналистов?

— Нет! Не будьте глупцом. Как только андроиды узнают, что их тайна раскрыта, они ударят быстро и решительно. У них все продумано. Не заблуждайтесь на этот счет. Все, что мы можем, — это оставаться в тени, пока сами не придумаем план действий.

— Но вы же могли сказать раньше, — укоризненно заметил Брэдли. — Когда я пришел в первый раз…

— И как бы я вам сказал? Я же не знал, кто вы, в этой вашей маске. Вас могли подослать они. А сегодня я не мог говорить при Корте. Мне надо было вести себя как обычно… и вся эта полиция… надо было реагировать, как все. Только когда вы напали на Корта, я поверил.

— Хорошо. Тогда мы теряем время. Что будем делать?

— Хотел бы я знать… — Уоллинджер резко встал и принялся мерить комнату быстрыми нервными шагами.

Невероятно, что не нервы, а провода, стальные пружины, а не мышцы приводили в действие эту точную копию человека. Даже его мысли были так похожи…

— Замкнутый круг, — озадаченно сказал Брэдли. — Если все так и есть, они перехитрили сами себя. Они создали такого совершенного андроида — если все это правда, — что он хочет истребить весь их род. Они не могут позволить ему жить. Как только они его заподозрят, им надо будет его убить. Это палка о двух концах. С того дня, когда был создан первый удачный андроид, человечество было обречено — до тех пор, пока андроиды не создали первого удачного гуманоида. Он так же опасен для них, как они для нас. — Он задумчиво смерил Уоллинджера взглядом. — Что вы думаете о них… об андроидах? — спросил Брэдли.

— Не знаю. — Уоллинджер робко улыбнулся. — Конечно, это началось довольно давно, но до сих пор мне не приходилось принимать решительных мер. Я не знаю, что чувствую. Я запутался. По-настоящему я не принадлежу ни к одной стороне. Наверное, отношение к людям у меня такое же, как у вас, — я часть человечества. Меня сделали слишком хорошо. Но сколько людей признают меня своим, если узнают правду? А предав андроидов, я не смогу вернуться. Я не принадлежу ни к тем, ни к другим. Я знаю только, что я…

Он замолчал, потом вдруг усмехнулся и решительно произнес:

— Я по-человечески говорю, по-человечески мыслю. Я бросил андроидов. Видите? Когда я пытаюсь рассказать вам, что чувствует гуманоид, мне на ум приходят слова Шекспира или святого Павла. Человеческие слова, описывающие человеческие чувства. Но я все равно вижу сквозь тусклое стекло… — Он прикоснулся к глазам, которые, как теперь знал Брэдли, были всего лишь линзами. — Я все равно вижу сквозь тусклое стекло, гадательно[2]

В комнате надолго повисла тишина.

— Ладно, — устало произнес Уоллинджер. — Действовать придется мне. Я их знаю. А вы нет.

— Что вы хотите от меня?

— Идите домой. Дайте мне ваш телефон и ждите, пока я вам позвоню. Хорошо? У меня есть идея, как избавиться от этого… — Он махнул в сторону валявшейся на полу груды проводов, стали и кожи в человеческом обличье. — Я должен сделать это один. А завтра я вам позвоню. Но что бы вы ни делали, Брэдли, не выходите из дома до моего звонка. Даже дверь не открывайте! И самое главное, не бегите рассказывать миру о случившемся. Если вы…

— Если я расскажу, я попаду в психушку. Знаю. Никто мне не поверит, кроме андроидов, а они будут очень рады, если меня заберут в дурдом. Не волнуйтесь, я буду держать язык за зубами. Но, прошу вас, не заставляйте меня ждать слишком долго!

— Я постараюсь, — пообещал Уоллинджер.

Спускаясь с крыльца, Брэдли оглянулся. В прихожей двое детей стояли и наблюдали за ним. Девочка улыбалась. Она показала на брата, кивнула и помахала Брэдли рукой. Брэдли почудилось, будто она пыталась что-то сказать. Но ее улыбка таила детские тайны, понятные только детям и недоступные для взрослых.

Брэдли помахал в ответ и пошел по дороге.

Когда он проснулся, было еще темно. Он лежал в постели, пытаясь понять, где он и что его разбудило. Часов не было видно, но в воздухе чувствовалась предрассветная свежесть.

Потом он заметил свет за дверью и услышал голоса, что-то негромко обсуждавшие. Брэдли понял, что лежит в собственной кровати у себя дома. Но почему горит свет и что это за голоса?

Брэдли встал и босиком пошел к двери. Приоткрыв ее, он увидел пятерых незваных гостей. Они уютно расположились в гостиной и негромко переговаривались, как будто ждали чего-то или кого-то.

И первым, кого он увидел, был Артур Корт.

— Хватит, Брэдли, — тут же послышался знакомый голос директора. — Хватит. Входите.

Брэдли так и не узнал, то ли андроиды действительно могут видеть сквозь предметы, то ли он сам чем-то выдал свое присутствие. Какая разница? Ему уже не помочь. Ни ему, ни роду человеческому…

Брэдли тихо вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Остановился и вгляделся в людей в гостиной. Все они сидели неподвижно, глядя на него. Никто не курил. Никто не шевелился. Никто не знал, что такое натянутые нервы несовершенных людей, а значит, им не нужны были бесцельные движения. Никто из них не был человеком.

Тишина стала невыносимой, и Брэдли не выдержал:

— Что с Уоллинджером?

— Ничего, — улыбнулся Корт.

— Ничего? Но…

— Нам было нужно выиграть время. Уоллинджер нам помог. Вот и все.

Брэдли охватило отчаяние. Как легко Уоллинджер провел его! Как жалок и наивен нелогичный человеческий разум перед изобретательной логикой машины! Уоллинджер наверняка знал, какие доводы усыпят страхи Брэдли. И невозмутимый мозг машины даже не лгал — что механизму до правды и лжи?

Им нужно было время… для чего? Чтобы починить разбитого Корта, собрать силы и атаковать. В первую очередь им было необходимо заставить Брэдли молчать, пока они готовили ему гибель. Какую? Что они с ним сделают? Может, даже в эти последние мгновения все же существует способ их перехитрить? Он решил, что нет, но в отчаянии еще пытался найти выход.

— Хорошо, мне вас не остановить. Делайте что хотите. Но прошу вас, Корт! Мы же работали вместе — вы не можете винить меня в том, что мне пришлось совершить. Мы же так долго работали вместе… Я прошу вас об одном: не позволяйте упрятать меня в сумасшедший дом! Лучше застрелите меня — вам же безопасней! Все лучше, чем психушка!

Он чуть не подавился этими словами. Никто не должен умолять машину! Но раз это единственный путь к спасению, он нашел в себе силы упрашивать конструкцию из стали и проводов. Можно попробовать их перехитрить, пользуясь непоследовательной человеческой логикой, подобно тому, как в сказке Братец Кролик просил Братца Лиса: только не бросай меня в колючие кусты! Если они запрут Брэдли в сумасшедший дом, по крайней мере он останется в живых, он еще повоюет… К тому же о них знают дети. Рано или поздно он кого-нибудь убедит, только бы остаться в живых.

— Пожалуйста, Корт, что угодно, только не сумасшедший дом!

Андроид усмехнулся. Подумать только: этот механизм так совершенен, что даже может улыбаться! Брэдли бросало в дрожь при мысли о том, что слова, слетающие с губ Корта, рождаются в недрах бездушного механизма.

— Успокойтесь, Брэдли, — сказал андроид. — Сумасшедший дом вам не грозит.

Брэдли вжался в дверь. Значит, остается одно. Он попытался перехитрить их и не смог. Он перепробовал все возможное, и ничего не получилось. Но Брэдли не собирался позволить им прикончить себя. Решающий выбор все еще оставался за ним, и больше он не позволит унижать себя. Если ему суждено умереть, то он умрет свободным, по своей собственной воле.

Он прикинул расстояние до окна, собираясь с силами для последнего рывка. Сколько всего так и останется загадкой, уныло подумал Брэдли. Он умрет, так и не узнав о судьбе человеческой расы, за которую безрезультатно боролся. Он подумал об Уоллинджере, так похожем на человека по поведению, андроиде, чьи слова кажутся словами человека, несмотря на его предательство. В конце концов, может, Уоллинджер говорил правду, сам того не зная. Может, они действительно создали андроида-человека…

Поздно. В голове раздался голос Уоллинджера и прекрасные слова апостола Павла: «Если я говорю языками человеческими…»[3] Уоллинджер говорил языками человеческими, желая погубить человека. Соответствие этой главы Послания к Коринфянам тому, что происходило сейчас, было просто пугающим: «И языки умолкнут, и знание упразднится…»[4]

В отчаянном порыве Брэдли кинулся к окну. Ближайший андроид вскочил, но не успел его перехватить. Брэдли отдернул шторы и с размаху ударил кулаком в стекло, отделявшее их от городского шума двадцатью этажами ниже. От шума городских улиц, которые скоро станут принадлежать отнюдь не людям…

Вскочив на подоконник, Брэдли заглянул в пропасть — прямо у него под ногами стена обрывалась головокружительной пропастью.

Его остановил голос Корта:

— Подождите, Брэдли! Сначала узнайте правду!

Он замер, опасно балансируя на кромке окна. Брэдли казалось, что его уже ничто не удержит и сила притяжения не выпустит его из своих объятий. Однако он оказался сильнее, чем полагал, и смог устоять.

Лицо Корта было суровым. Брэдли стоял в разбитом окне, готовый в любую минуту выпрыгнуть. Его колени дрожали, а голова кружилась. Через всю комнату он посмотрел на андроида.

— Глупец! — воскликнул Артур Корт. — И вы пытаетесь уничтожить всех нас?

— Но я…

— Вы все еще не понимаете? Вы еще не поняли, что Уоллинджер сказал правду?

— Уоллинджер… сказал правду?

— Да, отчасти. Думайте же, Брэдли!

Он не мог думать. Его мозг отказывался что-либо соображать после такого множества ошеломляющих новостей. Однако Брэдли знал ответ еще несколько часов назад, просто до сих пор не понимал этого. Его память вернулась в прошлое, и он услышал голос Сью Уоллинджер, раздающийся в тишине библиотеки. Он вспомнил, как она смотрела ему вслед, когда он уходил из их дома, вспомнил ее жест и улыбку:

— Но я могу сказать, сколько в комнате настоящих людей. Один! Только один!

И она улыбнулась ему, прикоснувшись к плечу брата.

Девочка имела в виду, что в комнате не было других людей, кроме этого ребенка. Он спросил о людях — она коснулась плеча брата. Все дети знают… Все андроиды знают. Слепы только люди… И Джеймс Брэдли.

— Посмотрите на пол, — мягко сказал Корт.

Брэдли посмотрел. На полу была кровь. Он почувствовал острую боль в руке и поднял ее, чтобы выяснить, в чем дело. А, ну да, он ведь пробил кулаком стекло, поскольку ему было все равно — порежет он руку или нет… Да и сейчас все равно.

Но тут Брэдли оцепенел: он увидел, что края его кожи аккуратно разошлись, из раны сочилась кровь, а под кожей обнажились стальные сухожилия, мерцающие красным светом. Мельчайшие пружины откликались на каждое движение пальцев.

— Мы сделали вас слишком хорошо, — сказал Артур Корт. — Так хорошо, что в вас нашлась червоточина. Брэдли, вас надо изменить. Ни один андроид не должен нападать на свою расу. От этого закона зависит наше будущее. Теперь вы понимаете, что хотел вам сказать Уоллинджер? Опасность, заключающаяся в попытках создать идеального гуманоида, слишком велика. А вы идеальны. Брэдли, вы понимаете, о чем я?

Он не мог ответить. Теперь он знал правду, но его чувства не изменились. Он по-прежнему был человеком. Все его сердце было отдано людям, с которых он был так безжалостно скопирован. Пока они не изменили его, уничтожив червоточину, он должен продолжить свою борьбу против машин ради человечества. Пока они не сделали из него, несовершенного андроида, совершенного представителя расы машин.

«Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится»[5].— Апостол Павел изложил все так ясно. «Если я говорю языками человеческими… я медь звенящая»[6].

— Мы не хотим потерять вас, Брэдли, — сказал Корт. — Вы хороший механизм. Вы нам очень нужны. Еще многое предстоит сделать, и нам нужна ваша помощь.

— Нет, — ответил Брэдли. — Нет…

На этот раз им было его не остановить. Окно уже выбито, в двадцати этажах внизу — улица. Там его разбитое тело обязательно увидят люди и, возможно, обратят внимание, что оно состоит из стальных ребер и хитросплетения проводов, некогда приводивших их в движение.

Где-то в недрах его груди мерцающий сгусток рождал в этот миг человеческие мысли. Брэдли спросил себя: «Это ли чувствует человек, отдающий жизнь за свой народ? Или я всего лишь действую так, как способна действовать машина, слепо подчиняющаяся приказам, которые ей задали при рождении? Наверняка они поставили передо мной задачу вести себя как человек. Но вот на это способны только люди… не машины!»

Он прыгнул. Могущественная сила земного притяжения увлекла его вниз. В сущности, этим он мало помог расе, по образу и подобию которой был сотворен, но это все, что он мог для нее сделать. Может быть, этим он поможет людям. Может быть, нет. Ему этого уже не суждено будет узнать.

Столпившись у окна, роботы следили за его падением.

Примечания

1

Частично перефразированная цитата из пьесы Шекспира «Венецианский купец». В переводе Т. Щепкиной-Куперник: «Да разве у жида нет глаз? Разве у жида нет рук, органов, членов тела, чувств, привязанностей, страстей? Разве не та же самая пища насыщает его, разве не то же оружие ранит его, разве он не подвержен тем же недугам, разве не те же лекарства исцеляют его, разве не согревают и не студят его те же лето и зима, как и христианина? Если нас уколоть — разве у нас не идет кровь? Если нас пощекотать — разве мы не смеемся? Если нас отравить — разве мы не умираем? А если нас оскорбляют — разве мы не должны мстить? Если мы во всем похожи на вас, то мы хотим походить и в этом».

(обратно)

2

Первое послание св. Павла к Коринфянам, гл. 13, ст. 12

(обратно)

3

Первое послание св. Павла к Коринфянам, гл. 13, ст. 1.

(обратно)

4

Первое послание св. Павла к Коринфянам, гл. 13, ст. 8.

(обратно)

5

Первое послание св. Павла к Коринфянам, гл. 13, ст. 10

(обратно)

6

Первое послание св. Павла к Коринфянам, гл. 13, ст. 1

(обратно)

Оглавление

  • *** Примечания ***