КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 703862 томов
Объем библиотеки - 1319 Гб.
Всего авторов - 272255
Пользователей - 124517

Новое на форуме

Впечатления

DXBCKT про Дроздов: Князь Мещерский (Альтернативная история)

Поскольку уже в части предыдущей герой фактически достиг «своего потолка» (как и в плане наград, должностей, так и в плане помолвки с … ) было очень интересно увидеть — куда же именно «повернет» автор дабы развить тему «с малыми перспективами»))

Ну а поскольку сам ГГ давным давно не довольствуется простой работой хирурга (пусть и даже «на высших командных должностях» приближенных «к его императорскому величеству»), то на первый

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Дроздов: Лейб-хирург (Альтернативная история)

Во второй части автор явно достигает «потолка» (осыпав ГГ чинами и наградами, а так же в плане «иных перспектив» героя), плюсом идет «полный провал легенды Штирлица» (так что вопрос наличия «вопросов к попаданцу» / упс, тавтология / автоматически снят с повестки))

Неким же отвлечением от основной линии (судьба героя) становится «паралельная нить» повествования жизни друзей (будущего барона и «кавалерственной дамы» от медслужбы)).

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Дроздов: Зауряд-врач (Альтернативная история)

Поскольку в последнее время меня основательно «унесло» в сторону аудиоверсий (а не бумажно-электронных вариантов произведений) для меня некоторой проблемой стала не сколько художественная часть, сколько озвучка книги (а именно чтец). Случайно же набрев на данную серию (нечитанную мной ранее), и уже имея некоторое впечатление об авторе — я без сомнений взялся за нее (ибо все остальные варианты были «не айс»))

В начале книги

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Гончарова: Азъ есмь Софья. Царевна (Героическая фантастика)

Вторую часть (как собственно и первую) я прочел «уже на бумаге», благо доставка (на сей раз) сработала весьма оперативно... По части второй (коя так же была прочитана «влет»)) нельзя не отметить некоторое (пусть и весьма вынужденное) отступление от центрального персонажа, в пользу второстепенных фигур (царь, царевич, король и королевич)) + «по ходу пьесы» пошло весьма долгое описание «всяких там сражений» времен «завоевания Кемской

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
kiyanyn про серию МНС

Кажется, да Винчи сказал, что великое уродство встречается столь же редко, как и великая красота?

Вот так и великий бред встречается так же редко, как и хорошие произведения.

Но встречается, примером чему сия, гм... графомания.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
iv4f3dorov про Кулаков: Цивилизатор в СССР 1980 (Альтернативная история)

Либерман или как там его ещё спасает СССР? Тем что тащит за уши горбачишку? Афтырь ты мудак.

Рейтинг: +4 ( 4 за, 0 против).
greatcommy про Чехов: Полночь, XIX век (Антология) (Социально-философская фантастика)

Истинным ценителям

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).

Лений (СИ) [Mashketova] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Лузана ==========


Чудесного утра, увы, сегодня Высшая Сила не послала. Поднявшись с кровати, я увидела сообщение, которое передал мне Лений по мыслепортеру. «Ты должна забрать у в-даль-смотрящей письмо для меня и прийти как можно быстрее. Подчеркиваю: как можно быстрее! Лений» — прочитала я. Я вздохнула, потому что этого делать было нельзя. Но отказать Лению я не могла.

Честно говоря, я до сих пор не знаю, почему магическое правительство так обращается с Лением. Наверное, это все из-за его происхождения. Как-то раз он говорил, что кто-то там из правительства сказал, что он — всолниец, хотя таких существ, как он, свет еще не видывал. Лений рассказал, что он родился из-за случайной и единственной встречи его матери-темпуссинки (они обладают возможностью перемещаться во времени) и отца-обсессинца (они могут телепортироваться). Поговаривают, даже хранителей видели неподалеку, когда Лений появлялся на свет. Но я в это не верю, потому что если бы там действительно были хранители, то они бы совершенно точно что-то предприняли. В конце концов, ребенок у таких необычных родителей родился также с непростыми способностями. Мама Ления очень этого испугалась и бросила его в обители бесстрашных, где его и вырастили. Последнее, о чем Лений сказал мне, было то, что с тех пор он ничего не знает о маме и не хочет знать. А потом добавил, что ему кажется, будто это желание взаимно. Что же касается его способности, то как-то раз я попробовала спросить о ней.

— Да что ты понимаешь! — воскликнул мне в ответ Лений. — Я могу перемещаться со скоростью света! Ты даже моргнуть не успеешь, как я окажусь на другом конце Вселенной Ди! Или же перенесусь на тысячу лет вперед или назад! Черт, всему мешают эти дурацкие границы!

Вот только что Лений стоял передо мной, ругаясь, отчего я прямо расстроилась. Не успела я ничего ответить, как дверь на втором этаже очень громко хлопнула. Я поняла, что такие вопросы не нравятся Лению, поэтому решила больше ничего сама не спрашивать. Но я точно знаю, что посадили его в дом с сильнейшей магической защитой только несколько лет назад, потому что меня сразу взяли на работу после завершения трех классов в школе сервкуров. Я научилась готовить, убирать, стирать, гладить и так далее. Но меня всегда больше интересовали другие уроки — письма и чтения, хотя у меня их было совсем мало.

Как-то Лений увидел, что я пытаюсь читать все, что попадается мне в руки — составы магических порошков, брошюры про уход за обувью, на которых стоит единственный в доме цветок — кактус. Лений закрыт один в большом доме, поэтому жить ему очень скучно. Наверное, из-за этого он и решил начать заниматься со мной. Он много знает. Лений просит меня приносить ему книги из библиотеки, а потом разрешает мне их самой читать и обсуждать сюжет и героев с ним. Мне это нравится, потому что дома мне читать не разрешают.

Честно говоря, книги мне ему носить тоже нельзя, потому что магическое правительство велело держать Ления вдали от других. Я не знаю из-за чего. Дом Ления стоит недалеко от города, а вокруг сделана огромная и очень сильная магическая защита, которая не дает ему выйти, а другим войти. Из-за этой защиты Лений не может перемещаться ни по Вселенной Ди, ни во времени, что очень его расстраивает. Проходить через эту защиту разрешили только лишь сервкурам, таким, как я. Со временем многие взятые на работу сервкуры ушли сами (что и правда странно для тех, кто боится и слово сказать против), а от многих Лений отказался сам. В итоге из двадцати трех сервкуров осталась я одна. Ления это устроило.

Когда меня брали на работу, то говорили, что сервкуры будут находиться в доме Ления посменно. Постоянные и незаметные помощники должны были сделать жизнь спрятанного от всех Ления почти сказочной. Но мы только раздражали его.

Почему Лений оставил именно меня? Я не знаю, честно. Это произошло как-то случайно. Однажды я собрала несколько рубашек, которые Лений надел всего пару раз, и несла их стирать. Работы в доме было мало для десяти оставшихся на тот момент сервкуров. Бездельничать нам не разрешалось, поэтому мы чуть ли не дрались за возможность сделать хоть что-то. Я сложила рубашки в корзину и начала спускаться по лестнице, когда услышала, что в гостиной Лений с кем-то говорит. Мне не хотелось ему мешать, к тому же разговор, скорее всего, был интересный. Поэтому я села на ступени лестницы так, чтобы меня не было видно из гостиной, поставила корзину на колени, обхватив руками, и начала слушать. Разговаривать Лению позволялось только с кем-то из магического руководства и использовать при этом мыслепортер с голограммным присоединением, чтобы говорящие могли видеть друг друга.

— Можно убрать от меня всех этих?.. — Лений запнулся.

— Чем тебя не устраивают сервкуры? Они просто делают свою работу.

— Их слишком много для одного дома.

— Ну и что? Пусть развлекают вас! Мы им за это платим деньги.

— С ними даже поговорить не о чем! Они тупые как пробки. Я спросил кого-то о книгах, а они не знают, что это такое. Знают только, как с них пыль вытирать. А обсуждать готовку и уборку я не намерен.

— Ты не можешь отказаться от всех сразу. Подобную работу должен делать кто-то извне. Пусть у тебя останется пара-тройка сервкуров, тогда я соглашусь.

— Но они же все тупы поголовно! И боятся меня до смерти. Они даже не могут попросить меня отойти, если я им пройти мешаю. Как можно кого-то из них выбрать?

«Неужели меня уволят? Как можно так быстро потерять свою первую работу! Отец меня убьет!» — такие мысли пронеслись у меня в голове, я страшно испугалась и схватилась за голову. Это было очень глупо, потому что стоявшая на коленях корзинка упала, перевернулась и приземлилась с ужасным шумом на лестничный пролет. Через полсекунды я увидела перед собой Ления, который смотрел на меня сверху вниз и как-то странно улыбался. Он схватил меня за шкирку и вернулся к работающему мыслепортеру.

— Вот! — воскликнул он, отпустив меня.

Я подумала, что тут и пришел мой конец, потому что Лений точно понял, что я подслушивала, а делать это было нельзя.

— Что вот? — спросил у Ления грозный мужчина, которого изображала голограмма.

— Пусть она у меня останется работать! Одна!

— Кто-то должен присутствовать в течение суток!

— Дайте ей мыслепортер, который мог бы принимать только мой сигнал. И мой настройте так же, чтобы я мог вызывать ее тогда, когда мне заблагорассудится. И платите еще в три раза больше. Вы сейчас платите такой толпе. Платите одной в несколько раз больше, чем нужно. Все равно выйдет меньше, чем уходит сейчас. Чистая экономия.

— Мне нужно это обдумать, — сказал мужчина.

Я скосила глаза на Ления. Он улыбался, что случалось нечасто.

— Хорошо, Лений, я распоряжусь, чтобы ей привезли мыслепортер. До связи, — сказал мужчина и отключился.

Лений улыбнулся еще шире, а когда увидел, что я смотрю, резко стал серьезным и сказал:

— Ты, кажется, что-то уронила на лестнице. И скажи остальным, пусть уходят.

Прислуживать Лению совсем одной оказалось не так уж и сложно. Уборки было мало, и Лений никогда не просил приготовить чего-то очень сложного. Он очень обрадовался, когда я впервые спросила его о том, чего он хочет на обед. Теперь я всегда нахожу список пожеланий, который пишет для меня Лений до того, как я уйду домой, чтобы на следующее утро я пришла с необходимыми продуктами.

Мне выдали магическую печать, которая открывает мне доступ к деньгам, которые магическое правительство выделяет для Ления. Я всегда трачу меньше, чем они присылают. Обращаться с магической печатью оказалось не так сложно, как я думала. На самом деле торговцы на рынках сами знают, что делать, поэтому мне остается только выбрать продукты и протянуть им печать, которую я ношу на веревке на шее. Когда торговцы видят штамп, показывающий, кто дал эту печать, у них сразу пропадает желание меня обмануть и завысить сумму. Торговцы просто пугаются, достают свой саньяо (магическое устройство, которое нужно для списывания монет, положенных на счет, к которому выдана печать для оплаты), подносят к нему печать и снимают столько денег, сколько нужно. Потом широко улыбаются и возвращают печать обратно, но вот приходить еще не просят.

Мыслепортером Лений пользуется нечасто, только чтобы сказать, что нужно купить что-то еще. Или же срочно прийти и принести что-нибудь, о чем он не говорил раньше. Вообще Лений предлагал даже не приходить каждый день, а готовить больше еды, чем нужно на один день. Мне бы все равно платили, а работать нужно было меньше. Но я не согласилась, потому что дома мне бы этого не простили. Или отправили бы на еще одну работу, хотя моя повышенная зарплата и так больше, чем у всех в моей семье. Сервкурам нельзя сидеть дома, ничего не делать, отдыхать. Сервкуры должны работать весь день, от рассвета до заката, от заката до рассвета. Поэтому я всегда старалась приходить домой позже, чем меня отпускал Лений, чтобы родители и все остальные думали, что я действительно очень много работаю, хотя это было не так. Поэтому я прихожу к Лению каждый день, даже если он об этом не просит. Тогда я просто делаю набравшуюся работу, а потом прячусь где-нибудь в саду и занимаюсь чтением или письмом.

Пока я лежу и размышляю, приходит еще одно сообщение: «Лузана, поспеши, пожалуйста. Прошу». Слишком вежливо для такого, как Лений. Я спешно поднимаюсь с кровати. Нужно еще бабушку накормить, потому что она совсем состарилась и не может больше ничего делать. Конечно, у меня еще пять братьев и шесть сестер, но никто и не думает ухаживать за старушкой. А еще с нами живут папины братья и сестры с их детьми. В общем, дом у нас большой, но в каждой комнате живут по пяти или больше человек, что делает любой большой дом слишком маленьким. Сервкурам запрещено убивать своих детей и принимать любые магические порошки, которые бы помешали их рождению. Поэтому все семьи сервкуров такие большие.

Для всех сервкуров установлена какая-то норма зарплаты, которую нельзя никому увеличивать. И эта зарплата очень маленькая, поэтому сервкуры работают на нескольких работах сразу, чтобы хватало денег для того, чтобы прокормить большую семью. Если у семьи набирается достаточно денег, то они строят еще дом, чтобы кто-то туда переехал, и стало свободнее. Но денег на такой дом хватает не всегда, поэтому семьи часто объединяются для постройки, чтобы потом жить там вместе. Из-за этого дома никогда не станут более или менее свободными. Сервкуры просто обречены на такую жизнь. И тут ничего не поделаешь.

Моя мама часто плачет, прячась в сарае на заднем дворе. Покоя ей не дают и там. Однажды, когда мама была там, ее нашла моя тетушка Монти и начала свои бесконечные расспросы. Я в то время сидела в проеме между сараем и забором и штопала носки. Я тоже пряталась, потому что мне нравилось шить там, где не слишком шумят и не мешают. Ни мама, ни тетя обо мне не знали, поэтому говорили громко, не стесняясь. Из-за этого я все слышала очень хорошо.

— Дорогая, что случилось? Я не в первый раз вижу, что ты сюда приходишь, — сказала тетя.

— Я больше не могу так жить! — всхлипнула мама.

— Почему же? У тебя много хороших детей, нормальная работа…

— Нормальная работа? О чем ты, Монти? Мы едва сводим концы с концами! У нас денег кот наплакал!

— Тебе хватает на еду и кое-какую одежду. Ты должна благодарить Высшую Силу за это! А дети? У тебя такие хорошие дети!

— Монти, скажи мне, когда я их вижу и общаюсь с ними? Сейчас у меня всего несколько часов отдыха, а потом я отправляюсь на вторую работу. В нашей семье больше всех зарабатывает Лузана, представляешь? Мало что делает, а так много получает!

— Что ты? Она так поздно приходит и такой уставшей, и много домашней работы на ней.

— Монти, ты серьезно не понимаешь? Я много раз видела ее прогуливающейся по городу просто так, без сумок и с мечтательным выражением лица в то время, когда она должна работать! А еще я замечала следы от чернил на ее руках и одежде. Я не знаю, чем она там занимается, но явно не круглосуточной уборкой! Ах, бедная Лузана, — всхлипнула мама. — Работать на такого ублюдка! Я не знаю, что он там с ней делает и мне страшно подумать! Он ужасный человек, ужасный! Бедная моя девочка!

— Тише, тише, дорогая! — успокаивающе говорила тетя. — Она пока что жива и здорова, и денег ей много платят. А тем более ты все равно не сможешь ничего поделать. Ни ты, ни твой муж. Он у тебя тоже хороший!

— Кто? Он? После того, как он хотел отправить свою собственную мать в усыпальню? Я не позволю ему этого сделать! Это же его мать! Если он так поступит, то его дети в свое время сделают то же самое. Я не хочу погибнуть в усыпальне! Я хочу умереть своей смертью!

— Дорогая, что ты! Усыпальня — это лучшее место, которая могла дать нам Высшая Сила! Она сделала это место самым лучшим, чтобы начать свое последнее путешествие и, в конце концов, стать частью этой силы!

Мама вздохнула и сказала:

— Как ты не понимаешь, что все это бред? Нас там просто убьют и все! Ничего больше! Мы станем старыми и дряхлыми, никому не нужными, будем только есть чужую еду и занимать место. Мой муж считает, что постаревшим сервкурам не место в этом мире. Он бесчувственный и аморфный!

Тетя замолчала. Она не знала этих слов, я тоже. Надо будет посмотреть завтра в словаре. Я даже не могу придумать, откуда их могла знать моя мама.

После этого разговора я поняла, что нужно скрываться тщательнее, чтобы никто больше из моей семьи не увидел и не узнал, что после работы я гуляю, а на ней могу целый день ничего не делать, просто читать или переписывать отрывки из книг. Кроме того я решила, что буду ухаживать за бабушкой, потому что кроме меня никто не хотел этим заниматься.

Я уже успела одеться и спуститься вниз на кухню. Дом пока что был таким же шумным. Те, кто учился в школе сервкуров, уже ушли, а взрослые еще собирались на работу. Я прохожу по гостиной в направлении чулана, отведенного бабушке. Сидящий на кресле папа неодобрительно вздыхает, когда видит, как я несу к бабушке тертую морковь. Я прямо чувствую, как он злится из-за трат продуктов на бабушку.

В большой семье клювом не щелкают. Звону много, да толку мало. Бабушка жует медленно, смотрит в никуда. А я все еще не могу проснуться. Вернувшись на кухню, понимаю, что мне еды не оставили. Ну и ладно. Лений не обидится, если я съем несколько печений. Возможно, даже сам предложит, если будет в настроении. Мне кажется, все зависит от письма, которое я должна забрать.

Дальше я собираюсь очень быстро, потому что мне остается надеть старый мамин плащ, который мне слишком велик. Да, моя мама тоже худая, но я еще и меньше ростом, поэтому меня в этом плаще даже и не видно толком. Я его немного подшила, чтобы носить было удобнее, но это не особо помогло. Я беру тряпичную сумку и выхожу из дома.

Нужно сделать крюк, чтобы пройти через переулок в-даль-смотрящих. Мне там не нравится. Каждый раз, когда я передаю письма Ления, я очень боюсь. В-даль-смотрящие мирные, но те, кто к ним приходит, не всегда ведут себя спокойно и выглядят дружелюбно. Сегодня в этом узком переулке никого нет, многие лавки еще закрыты из-за раннего времени. Солнечный свет плохо проникает из-за высоких домов, а фонари уже выключены. Я стараюсь идти как можно быстрее и тише, как вдруг за углом, в небольшом тупике, проеме между домами, я вижу какие-то тени. Конечно, мне страшно, но я подкрадываюсь на цыпочках, слушаю и смотрю. Мне нужно идти, потому что Лений разозлится, если я слишком сильно задержусь.

Краем глаза вижу, как высокий парень избивает кого-то, одетого в обычную для в-даль-смотрящих форму. Его русые волосы закрывают ему обзор, он убирает их, растирая кровь с кулаков по лицу. Кричит что есть сил:

— Отвечай, отвечай! Я знаю, что тебе известно! Кто такие хранители? Где их найти? Отвечай! Ты ничего не утаишь!

Избитый до полусмерти в-даль-смотрящий обессилено роняет голову на грудь, не говоря ни слова. Тут юноша замечает мою тень. Я ловлю на себе устрашающий взгляд его зеленых глаз, ужасно пугаюсь и бегу прочь что есть сил. Сзади шагов неслышно. Даже хулиганы из темных переулков не воспринимают сервкуров всерьез.

Дом, в котором меня ждет знакомая Ления, стоит в самом конце переулка. Бегаю я плохо, поэтому начинаю задыхаться еще задолго до него. Оборачиваюсь и понимаю, что за мной никто не бежит, поэтому перехожу на спокойный шаг. Подойдя к двери, я слышу, что по мыслепортеру мне пришло еще одно сообщение. Достаю приборчик из кармана и читаю: «Лузана, мне очень нужно это письмо. Поспеши. Сколько можно тебя просить?» Я быстро набираю ответ: «Тут кое-что приключилось по дороге. Я спешу, как могу!» Лений отвечает сразу же: «Хорошо. Можешь еще быстрее?» Я кладу мыслепортер обратно в карман и стучу в дверь.

Дверь передо мной открыли только через несколько минут, поэтому я успела постучать еще несколько раз. Сверху вниз на меня смотрит довольно красивая в-даль-смотрящая. Нет, она не довольно красивая. Она просто прекрасная. Я редко вижу таких красавиц. Но меня, как и всегда, встречает взгляд, полный презрения. Она протягивает мне письмо так, чтобы даже случайно не коснуться моей руки. Но в последний момент я поворачиваю руку и дотрагиваюсь до нее пальцем. В-даль-смотрящая морщится, трясет рукой, как можно быстрее разворачивается и громко хлопает дверью. Я не шевелюсь и остаюсь стоять с письмом в руках. Потом прячу его в сумку, вздыхаю, разворачиваюсь и ухожу. Возможно, такому как Лений эта в-даль-смотрящая и может открыть свое сердце, но перед незнакомой сервкуркой она не готова открыть даже входную дверь.

Через полчаса я уже подхожу к дому Ления, который находится за городом из-за сильной магической защиты, которая бы мешала другим горожанам ходить и ездить мимо. Когда я как-то раз спросила у Ления, почему дом находится так далеко, он ответил, что из-за какой-то угрозы. Что это за угроза? Я так и не поняла, но потом он разозлился, и я больше не спрашивала.

Я знаю, что Лений смотрит в окно, если сильно ждет какой-то весточки. А еще я помню, после какого поворота он может видеть дорогу из своей комнаты. После этого поворота я начинаю бежать. Дыхания перестает хватать на середине пути. Еще через несколько секунд голова начинает кружиться из-за пропущенного завтрака. Я пробегаю через магическую защиту у огромных железных ворот, спотыкаюсь и растягиваюсь на ступеньках у входа в дом. С трудом поднимаюсь, открываю двери и падаю на руки к Лению. Он проносит меня пару шагов, усаживает в кресло и говорит:

— Отдышись немного. Где письмо? Ну же!

Я нахожу в полотняной сумке письмо, протягиваю Лению. Он хватает конверт своими длинными пальцами. Через полсекунды хлопает дверь кабинета Ления наверху, и я понимаю, что еще несколько часов его лучше не трогать. Я выдыхаю и откидываюсь на спинку кресла. Что уж сказать, у всех свои странности.

Сегодня у меня по плану готовка еды и уборка в кухонном шкафу. Работы немного, но придется повозиться, чтобы сделать все аккуратно. Надеюсь, сегодня Лений не будет отвлекать меня своими странными поручениями, из-за которых мне приходится перестраивать свои планы. Иногда Лений просит меня принести самые различные вещи, спрятанные в самых различных уголках города. Порой приходилось проделать слишком долгий путь, чтобы добраться до них. Разные пузырьки, колбы, свертки. Я никогда их не распаковывала и не спрашивала Ления о содержимом, хотя очень хотелось.

Я ставлю чайник, нарезаю мясо на мелкие кусочки, чтобы потом обжарить. Разогреваю сковородку, обильно поливаю ее маслом и бросаю туда мясо, лук, морковь и специи. Но немного, потому что Лений их не слишком любит. Я забираюсь на колченогий стул, чтобы вернуть специи на верхнюю полку шкафчика, как вдруг со второго этажа раздается какой-то шум. Наверное, это Лений не находит себе места, потому что письмо опять заставило его нервничать. Я не люблю такие письма, потому что после них у Ления пропадает аппетит, и еду приходится выкидывать. Кроме того, я не знаю, что в них написано, поэтому они мне не нравятся еще сильнее.

Я снимаю сковородку с огня и понимаю, что Лений уже в гостиной. И делает он что-то странное. Останавливаюсь и прислушиваюсь: похоже, что он переставляет мебель. Как обычно, Лений делает это очень быстро. Я не понимаю, куда ему торопиться? Времени полно. Он живет один и ничего не делает. Растягивал бы свои занятия, и делал их как все другие. Медленно. Зачем просто так использовать свою способность? Покрасоваться? Перед кем? Какие глупости…

Я накладываю еду в тарелку, беру пару приборов и выхожу к нему.

— Лений, еда, — говорю.

Мне кажется, что только сейчас он вспомнил, что в этом доме он сейчас не один. Лений не ответил, вместо чего принялся безобразничать на свой манер. Как же он надоел мне уже со своей скоростью! Я его больше не видела, только хлопали дверцы шкафчиков в кухне за моей спиной, а на столике в гостиной появлялись с молниеносной скоростью все тайные свертки и сосуды Ления, которые он там складывал, убирая прочь кастрюли и тарелки. Я не знала, что с этим поделать, потому что с каждым днем места для кухонных принадлежностей на кухне становилось все меньше и меньше.

Еще через пару секунд массивные шторы одним махом опустились вниз. Стало темно. Хлопнула дверь, ведущая в подвал (я ни с чем не спутаю). А через несколько секунд в комнате появилась дюжина подсвечников. Я только вздохнула. Все эти приготовления могли занять час! Ему все равно нечем заняться. Зачем делать все за пару секунд, а потом скучать весь день? Я никогда его не пойму… Лений появился, протянул мне зажигательное устройство и говорит:

— Прошу, сделай это ты, я боюсь, что из-за моей скорости они погаснут, не успев загореться.

Мне ничего не оставалось, как помочь ему. Я ставлю еду на каминную полку и иду от свечи к свече. Лений стоит в дверном проеме кухни и подсказывает, куда двигаться дальше. Я зажигаю последнюю свечу и протягиваю Лению зажигательное устройство. Он делает пару шагов навстречу. Я вижу, что он очень нервничает, но не решается развивать скорость, чтобы огоньки не погасли. Лений берет из моих рук зажигательное устройство, бросает его куда-то на пол в угол, хватает меня за плечи и начинает выталкивать в кухню:

— Давай, я тут должен кое-чем заняться. Приготовь там пока чего, я не знаю.

— Но я же только что принесла еду! — пытаюсь возразить я, указывая на тарелку и приборы, которые остались на каминной полке.

— Сейчас, — говорит Лений. Он подталкивает меня к кухне, а сам подбегает к тарелке, берет ее, возвращается и отдает мне.

— На, держи, можешь сама это доесть. Я не хочу, честно. А теперь сиди там и не высовывайся. Все.

Я не успеваю ничего ответить и остаюсь закрытая Лением на кухне. Для приличия я выжидаю несколько минут и устраиваюсь на полу у замочной скважины. Как удачно Лений отказался от своей еды! Я ем пару ложек, но потом понимаю, что происходящее за дверью интереснее. Свет из окна мешает рассмотреть мне все детали, но самое главное я все равно вижу.

Лений раскладывает на столе порошки, смешивает их, высыпает в чашку и поджигает. Я вижу, что он очень сильно волнуется. Лений ждет, пока огонь разгорится. Потом он начинает читать текст с листочка на каком-то странном языке, которого я не знаю. С каждым новым словом воздух в комнате накалялся. Творилась магия.

Что он творит? Я зажмурилась от ужаса, когда увидела, что Лений достал не помытый кухонный нож, вытер его о диван и надрезал руку, чтобы пара капель его крови попала в огонь. Неужели сложно было взять чистый? Теперь вот диван от моркови отмывать придется…

Пространство посреди комнаты начинает вибрировать. По лицу Ления становится понятно, что что-то идет не так. Я почти не дышу. Через пару секунд рядом с Лением появляется кто-то, одетый в плащ, который скрывает его от меня. Я пока что не догадываюсь, кто же это. Но Лений определенно не звал его, значит, ничего хорошего не намечается.

— Кого мы видим! Ты думаешь, что используя столь сильное и противозаконное заклинание, ты останешься незамеченным? Твоя магическая защита спасает не тебя от других, а других от тебя. На что же ты рассчитывал?

— Как приятно видеть у себя дома настоящую хранительницу! Проходите, присаживайтесь, что же вы так застыли? Беседа должна быть приятной для обеих сторон, — Лений широко улыбается. Я прекрасно знаю это выражение лица. Именно его я вижу, когда Лений в очередной раз решает немного поиздеваться надо мной. Но зачем он так себя ведет сейчас?

— Нет, спасибо, мы постоим. И что же ты тут делал, существо без названия?

— У меня есть название. И имя тоже. Я всолниец Лений. Прошу, называйте меня так, не стесняйтесь.

— У тебя нет рода, нет крови, нет происхождения. Тебя бросили добровольно, но позже те законопреступники, из-за которых ты появился во Вселенной Ди, были уничтожены магическим правительством из-за тебя, существо без названия.

Ни один мускул на лице Ления не дрогнул, он продолжал все так же улыбаться. Неужели он не боится? Хотя хранительница говорит не со мной, но я трясусь от страха. Слушаю дальше.

— Ты под нашим контролем, существо без названия. Орден хранителей приказывает тебе прекратить свой ритуал, уничтожить все средства для его осуществления, а также оставить все глупые попытки кого-то разыскать. У тебя не получится, ты же знаешь. Орден сильнее тебя, существо без названия. Подожди, мы должны узнать, на кого было направлено твое заклинание поиска.

Хранительница махнула рукой в направлении стола. Тем временем рука Ления дрогнула. Я уверена, что он использовал свою скорость, чтобы что-то взять.

— Постой, мы не верим в это! Нужно обязательно доложить! О боже!

Неужели хранительница испугалась? Разве они вообще могут кого-то или чего-то бояться?

— Дорогая моя хранительница, прошу вас уделить мне секунду внимания, — говорит Лений и улыбается.

Хранительница резко поворачивает голову в его сторону. Теперь я вижу ее профиль. Точнее ту часть, которая не скрыта за капюшоном. А именно длинный и тонкий нос. Ничего особенного.

Еще секунду назад она походила на скульптуру, потому что просто стояла и смотрела на свои руки, как статуя. А потом так резко повернулась. Все хранители так легко могут кого-то напугать или только она?

Я вижу, как Лений помахал рукой, в которой была тонкая золотистая ленточка, завязанная в узел. Он глядит в упор на хранительницу и самодовольно улыбается. Что это значит?

— Ну что же вы, хранительница? Я прекрасно знал, что вы придете, поэтому и был готов, — Лений делает паузу. Хранительница стоит все так же. — Теперь вы не сможете уйти, потому что я вас не отпущу. Вы знаете, что будет дальше. Вам не остается ничего, кроме признания. Расскажите мне все, что вам известно. Тогда боли будет меньше, я даю вам свое слово. Слово всолнийца Ления.

Лений зачем-то делает большие паузы между фразами. Хранительница полностью разворачивается к Лению и опускает руки.

— У тебя ничего не получится! Если не я, то кто-то другой сообщит ордену, кого ты разыскиваешь. Ты же знаешь, что нас не остановят запреты правительства на твое убийство. Твоих родителей эти лицемеры уже убили. Они уничтожили все твое прошлое, чтобы не оставить в тебе ни веры, ни надежды. Но я знаю, что ими движет. Они боятся тебя. Ты словно букашка для них, но букашка смертельно ядовитая. Убийство таких как ты для них подобно песку на подошвах пилигрима. Средство для достижения цели. А цель у них одна — власть. Управление, удержание, усиление. Они ждут, когда тебя можно будет использовать. Но орден хранителей положит этому конец. Магическое правительство зашло слишком далеко. Ты не должен существовать. А твое потомство тем более. Мы найдем твою дочь и уничтожим. А потом придет твой черед.

— Вы не тронете ни ее, ни меня, дорогая моя хранительница. И ты ничего не сможешь передать в орден. Они не узнают о моей дочери и не причинят ей вреда. Я не хочу революции, не хочу войн, не хочу беспорядков. У меня было время подумать. Очень много времени. Даже слишком много времени. Я не хочу делать больше ничего из той череды поступков, что привели меня сюда. Просто хочу жить, черт побери! Убежать отсюда и скрыться, чтобы никто больше не нашел, не узнал обо мне правды. Ты будешь говорить или нет?

Я вижу, что Лений начинает выходить из себя. Его глаза очень странно блестят. Мне это не нравится. Да и что за дочь? Какая у Ления может быть дочь? Он заточен в этом доме уже почти три года, когда она успела родиться? Наверное, она еще совсем малышка. Интересно, волосы у нее такие же черные, как у Ления? А глаза? Папины или мамины? Если бы были папины, карие, с грустинкой внутри, то она была бы самым милым ребеночком на свете! Из размышлений меня выдергивает восклицание хранительницы.

— Я не скажу тебе ни слова о том, что мне ведомо!

— А вот это зря. Но что ж поделать! А теперь прощай, дорогая моя хранительница, — сказал Лений, бросая узелок в чашку с огнем заклинания.

Хранительница кричит так громко, что мне приходится заткнуть уши. Через несколько секунд, когда она исчезла, я пытаюсь отнять руки от ушей, но стоящая на коленях тарелка опасно наклоняется, и мне приходится ловить ее. Но сделать это у меня не получается. Тарелка громко падает на пол и разбивается, а я опираюсь на дверь, потому что теряю равновесие. Через полсекунды Лений открывает дверь из гостиной, и я проваливаюсь во входной проем. Нет, мне определенно не нравится, когда он использует свою способность дома, причем из-за каждой мелочи.

— Ты подслушивала? Не смей отнекиваться, потому что это же очевидно! — Лений поднимает меня, несет пару шагов и садит на кресло в гостиной. — Похоже, тебе нравится лежать в осколках и остатках пищи, — он неодобрительно смотрит на меня и проносится по комнате за секунду, тушит свечи и поднимает шторы. — Я верно понимаю, что ты ничего больше не приготовила? Ладно, сначала поговорим, а потом уже уберешь все это безобразие.

Лений усаживается на кресло напротив меня, вздыхает и продолжает:

— На самом деле я знал, что ты будешь подслушивать. Ты слишком любопытна и слишком сообразительная для сервкурки, которой нет еще и тринадцати.

— Почти есть! — говорю я и краснею.

— Не суть. Теперь ты все знаешь.

— А можно вопрос?

Лений кивает.

— Откуда у тебя может быть дочь? Ты же такой, эмммм, — замялась я, — молодой? Тебе же лет двадцать…

— Двадцать три, если быть точным. Тебе прекрасно известно, что я могу путешествовать во времени. Вот отсюда и дочь. Возможно, у нее есть мои способности. А это важно. Я постарался ее обезопасить, но не успел выяснить, все ли прошло должным образом. То есть, не узнали ли о ней, подействовала ли сыворотка, маскирующая способности, которую я дал ей, когда она была еще совсем малюткой. Как только я переместился в это время, когда она повзрослела, так меня поймали. Я сижу в этом доме уже три года. Я повзрослел, она тоже. В этом месте и времени она даже старше меня! Немыслимо!

— Получается, что ты не из этого места и времени? Так как же они знали, кого и когда ловить?

— На службе у правительства есть несколько темпусинов, которым разрешено перемещаться во времени и вносить коррективы в историю, то есть сообщать правительству, кого нужно ловить или что нужно изменить в интересах самого правительства. Если другие темпусины что-то изменят, то их поймают и казнят. Правда, все это происходит тайно. Сами темпусины настолько запуганы, что очень редко применяют свою способность и еще реже о ней говорят.

— Хорошо, теперь я поняла.

— А сейчас, когда ты знаешь мою тайну, то ты должна мне помочь! Просто обязана!

— Я обещаю сделать это, Лений, — я вздыхаю и соглашаюсь. Мне опять ничего не остается, кроме как помочь Лению с его безумными идеями.


========== Йэдэн ==========


Много историй рассказано о людях, чем-то отличающихся от других. Мы перелистываем страницу за страницей, потому что мечтаем оказаться на их месте, мечтаем путешествовать, играть со смертью в прятки, влюбляться и геройствовать.

В детстве я много времени проводила в саду, спрятавшись подальше ото всех, укрывшись в тени, отбрасываемой старой тележкой. Конечно, может показаться, что это место плохо совместимо с понятием удобства, но нужно лишь немного старания и желания, чтобы сделать уютным даже самый неудобный уголок. Там никто не мешал мне открыть увесистый том очередной приключенческой истории и начать свое путешествие в другие миры. Герои, от которых никто не ожидал храбрости, спасали весь мир. Самые нелюдимые и бесперспективные персонажи преображались на глазах, становясь милыми, добрыми, любящими. Злодеи и подлецы получали по заслугам, весь белый свет узнавал об их истинной сущности. Но со временем я стала понимать, что истории эти пишут не волшебники, а такие же люди, как и я. И в свои строки они вкладывают намного больше, чем мы можем извлечь из простого чтения, перебирания букв и словесных мозаик.

Я долго училась читать между строк, прежде чем поняла, что все эти годы чтения в углу сада были напрасны, потому что от меня скрывалось самое главное. В тех книгах об особенных людях описаны их захватывающие приключения, в которых они обнажают свои самые лучшие качества перед общественностью, становятся героями, подобными тому самому голому королю. А все потому, что в это же самое время кто-то старательно затемняет и прячет их плохие стороны, редактирует их прошлое, нивелируя мелкие промахи и серьезные ошибки. На выходе мы получаем идеального персонажа, вдохновляющего на новые свершения, будто бы убеждающего в том, что ты еще не настолько отвратителен, как сам о себе думаешь.

Раньше мне нравились эти герои, тщательно вылизанные автором, будто бы блестящие своим показным светом в лучах всеобщей славы. Герои-идеалы. Герои-марионетки. Тот, кто пишет такие книги, лишь только желает быть каким-то «особенным», но, я уверена, никогда им не станет. Но таким авторам-недоучкам-мечтателям никогда не понять, какого это – быть не таким, как другие. Ты не становишься героем. Наоборот. Ты – никто. Ты – изгой. Ты – никому не нужное существо. Все, хватит ныть! Нужно взять себя в руки и выйти из комнаты. Какой-нибудь автор утверждал бы сейчас, что это будет ошибкой, но, к сожалению, сейчас у меня нет выбора.

Я, как могу, оттягиваю неизбежный момент, хожу по комнате, останавливаюсь у зеркала. Если бы обо мне писали книгу, то сейчас автор, подбирая самые красочные эпитеты, описывал бы мое изумрудно-зеленое платье, которое я считаю своим «счастливым». Он долго бы думал над сравнениями, рассказывая о моих огненно-рыжих волосах, которые я расчесывала сегодня слишком долго. Но ни один писатель в здравом уме не собрался бы описывать тот хаос, который происходил в моей голове. На страницах романов судьбоносные решения принимаются легко, потому что герои храбры и мудры, ничего не боятся и всегда уверены в благоприятном исходе. А еще им постоянно везет. Надеюсь, сегодня удача не обойдет и меня стороной.

Больше тянуть нельзя. Я подбираю полы платья и, подхватив маленький подсвечник, спешу к двери. Вспоминаю, что за мной могут следить, поэтому не зажигаю его сама, а подношу фитиль к зажженной свече на комоде, после чего тушу ее, неспешно выпуская из легких последний воздух. Мне нужно перевести дыхание.

Блики от моей свечи прыгают, как сумасшедшие, по полу и потолку. Спокойнее, Йэдэн. Это просто разговор, ничего не случится. Плевать, что от него зависит твоя судьба. Конечно, не стоит забывать, что ты держишь будущее в своих руках, поэтому нельзя их опускать, но и волноваться излишне бессмысленно. Я каждый день повторяю это себе, но на душе спокойнее не становится. А все потому, что ни одна «напомаженная» фраза, сошедшая со страниц популярных романов, не действует в реальности. Сколько бы благородные дамы не переписывали различные цитаты, в которых каждое слово обласкано автором и стоит как влитое на своем месте, друг другу в альбомы, они никогда не начнут вести себя так, как указывают им эти цитаты, не станут добрее, милее, красивее, лучше. Да и авторы таких строк сами не придерживались своих же советов. Это всего лишь слова, когда-то кем-то для кого-то написанные на клочке бумаги в страстном порыве вдохновения. Писатели редактируют свои тексты, но никогда не знают, что испытывали бы в реальности на месте своих персонажей. Они выдумывают им ужасные испытания, через которые герои проходят, не получив ни единой царапины или легкого щелчка по лбу. Авторы на самом деле не знают ничего. Не знают, как тяжко жить, когда ты вынужден притворяться кем-то другим, чтобы остаться в живых. Если и существуют люди, которые любят приключения, то я к ним не отношусь.

Нерешительно я берусь за кованую ручку двери. Она настолько массивная, что мои пальцы белеют, когда я тяну ее на себя изо всех сил, чтобы открыть. Закрыть ее оказывается не менее трудным делом, особенно с подсвечником в руках, но невыполнимых задач нет. Возможности человека безграничны. Как хорошо, что я не совсем и человек в привычном смысле, поэтому мои возможности ограничены книжными штампами, бдительной охраной замка и его высокими каменными стенами. Как хорошо, что даже в самой искусной работе есть недостатки, ведь каждый мастер не без греха. Да и не только мастер. Из-за оплошностей в работе зодчего замка у меня есть чудесная возможность – ненадолго ускользнуть.

Я пробираюсь по темным коридорам в подвал, чтобы найти потайную дверь, открыть ее, пройти еще немного и встретить там человека, который должен меня ждать. По пути мне не встречается никого и ничего страшного, но я все равно дышу слишком часто, а сердце стучит как бешеное.

На условленном месте я останавливаюсь, потому что оно также пустует. Через несколько минут ожидания в мою голову начинают закрадываться мысли, настойчиво убеждающие мое сознание в глупости моей затеи и безуспешности ее априори.


Большинство моих затей оборачиваются против меня. Порой создается впечатление, что я должна долго и мучительно болтаться в этом мире без дела, а потом кто-то по щелчку пальцев изменит всю мою жизнь.

До двадцати лет жила я в маленьком поместье, удаленном от деревень, городов, дорог. Меня спасала только наша библиотека и книги, которые моя тетушка или дядюшка брали почитать где-то в городе, когда ездили туда раз в неделю. Я росла среди своих двоюродных братьев и сестер, но всю жизнь была одна. Еще с самого детства дети чурались меня, будто я была прокаженной. В каком-то смысле и была, но только для них. Потому что я была другая. Я сама не могла понять почему. Вплоть до двадцатого дня рождения, после которого у меня появились способности – я смогла управлять огнем. Мои способности крайне редки, потому что когда-то давно были устроены массовые козни над обладателями таких сил. Считалось, что они слишком могущественны и могут с легкостью получить власть в свои руки. Зачем вообще кому-то эта власть? Неужели сложно просто жить спокойно без ссор и дрязг? Все в мире сводится только к этому вопросу…

Мои двоюродные сестры и братья издевались надо мной за то, что семена у меня не прорастали, саженцы погибали, цветы вяли, что я ужасный террник, белая ворона в их семье. Тетушка и дядюшка были замечательными представителями своего народа. Они выращивали такие сады, с которыми мало кто из террников мог сравнить свои работы. Но я не могла никому признаться в природе своих сил. Рассказать о своих способностях, которые были не такими, как у них. Тогда они стали бы издеваться надо мной еще больше.

Я долго училась пользоваться своими силами вдали от всех, уходя в лес, например, но даже через год все еще с трудом держала их под контролем. Меня не подпускали к кострам, печам, баням, озерам и ваннам, когда там кто-то купался. Но однажды тетушка, дядюшка, их дети и я поехали в город на ярмарку. Потому что они крайне удачно создали сад для сира Дюрона - местного монарха. Он заплатил им солидную сумму, всем хотелось веселиться, праздновать, тратить деньги в свое удовольствие.

На ярмарке сестры вели себя на удивление по-доброму, угостили меня какими-то напитками, горькими на вкус. Я никогда прежде не пробовала ничего похожего. Я смеялась над каждым услышанным словом, а сестры улыбались мне и шагали куда-то в сторону от общего веселья. Мы вышли за пределы ярмарки, прошли немного и куда-то свернули. Я не помню дороги, потому что наша беседа была слишком хороша и интересна. Но и беседы я тоже не помню. Уже не помню или вообще не помнила? Мы остановились, старшая из сестер куда-то пропала.

- Где она? – спрашивала я. Девушки смеялись в ответ, говорили, что думать не стоит, сейчас она вернется. Я улыбалась им в ответ. Почему они раньше не могли быть такими хорошими?

Старшая сестра вернулась. Я поймала себя на мысли, что больше не называю их двоюродными. С ней пришел какой-то парень.

- Привет, - сказал он, протянул руку и широко улыбнулся. Мне никто и никогда не протягивал руку. Мне никто и никогда так широко не улыбался. Я никогда не выезжала за пределы поместья. Это все объясняло.

- Не хочешь посмотреть фокусы? – он не отпускал мою руку и смотрел прямо в глаза. Видела его я нечетко, но кивнула и улыбнулась. Я не знала, что такое фокусы. Он объяснил: - Это магия для неволшебников. Хочешь?

Сестры сказали, что пойдут предупредить родителей, а парень потащил меня куда-то за руку. Я слышала, как сестры смеялись вдалеке, чувствовала, что парень тащит меня слишком быстро, слишком крепко схватив за руку. Мне было больно.

class="book">- Входи, ну же! – сказал он, толкнув меня в какую-то дверь. Яркий свет ударил меня по глазам, я закрыла лицо рукой.

- Ух ты! – присвистнул кто-то невидимый мне. – У тебя сегодня хороший улов! Много попросили?

- Достаточно, - ответил парень.

- А где фокусы? – спросила я. Глаза привыкли к свету, и я увидела, что нахожусь в большой комнате, по-простому обставленной. За столами, на лавках и стульях, сидели какие-то парни, играли в карты и пили что-то из больших бокалов. Интересно, какую магию мне тут покажут? Исчезновение пены из напитков? Или ее появление?

- Держи, попробуй, - кто-то протянул мне полупустой бокал. Я отпила. На вкус ужасно.

- Иди сюда, сейчас будут фокусы! – парень свистнул, все расступились, убрали с одного стола напитки, отодвинули лавки. – Дайте-ка сюда веревку! Сейчас будет мой самый любимый фокус! Присядь-ка на стол, чтобы всем было видно. Дамы и господа! Сейчас я покажу вам самый настоящий фокус! Магия в доме без волшебников! Я свяжу эту девушку, а потом ей придется лишь щелкнуть пальцами – и все путы вмиг падут к ее ногам! Ну что же, приступим!

Кто-то подал ему веревку, я уселась на стол и замерла от нетерпения. Я столько читала о магии в книгах, как же мне хотелось увидеть ее в реальности! Пусть даже и не совсем магию. Парень связал одну мою руку, протянул веревку под столом, привязал вторую.

- А можно не так туго, пожалуйста, - попросила я.

- Через минуту ты освободишься, потерпи, - ответил он мне.

Парень точно так же привязал мои ноги к ножкам стула и развернулся к остальным. Они нетерпеливо ждали, подойдя довольно близко.

- Господа! А сейчас на ваших глазах свершится магия! Прошу, - парень обернулся ко мне.

Я была вне себя от восторга. Впервые на моем веку мне выпала такая честь – быть объектом внимания. Я улыбнулась и щелкнула пальцами. Ничего не произошло. Я еще раз щелкнула. Ничего. Еще раз. Ничего. И тут окружавшие меня парни, юноши, мужчины начали громко, громко, громко, ужасно громко, во все горло смеяться. Парень, который привел меня сюда, улыбался, разглядывая своих друзей. Он стоял, широко расставив ноги и оттянув ремень большими пальцами рук.

- Ну что, давайте быстрее покончим с этими… фокусами, - хохотнул он и принялся развязывать узел ремня.

И тут-то я поняла, почему сестры были такие необычайно милые, улыбчивые, радушные. Я поняла, что за напитки давали мне попробовать, отчего у них был такой вкус. Я поняла, что же сейчас со мной собираются сделать. По моим щекам потекли слезы, а меня схватили две пары рук и прижали к столу. Кто-то держал ноги и дергал меня за платье, а я абсолютно не знала, что предпринять, чтобы спастись.

Через мгновения, которые показались мне вечностью, вечностью унижения и предательства, я увидела перед глазами лицо того самого парня, которому некоторое время назад я так безоглядно верила. Я еще раз попробовала вырваться, но у меня ничего не получилось. Вокруг все смеялись и перекидывались порядковыми числительными, спрягаемыми в одной и той же пугающей форме. Лицо парня пропало из моего поля зрения, а через пару мгновений снова вернулась. И тогда я поняла, что же мне надо делать.

Скрюченные сильные пальцы больше не держали меня. Жесткая веревка больше не впивалась мне в кожу. А безутешные крики больше не были моими. Вместе с болью, моральной и сопутствующей моему унижению, страдания пришли не только ко мне. Сила вышла из-под контроля. И я не стала ее сдерживать. Подо мною не было уже стола. Я лежала на раскаленной земле, мысленно создав вокруг себя шар, в котором нет огня, вообразив пламенные стены у комнаты, где нет ни единой двери. Я не смотрела, как эти нелюди расставались с жизнью. Я просто слушала. Они хотели показать мне трюки, которые были бы выполнены без помощи волшебников. А вышло немного наоборот.

Поразительно, как быстро может измениться твоя жизнь.

Еще пять минут назад я была в предвкушении чего-то интересного, великого, необычного.

Еще десять минут назад я стояла и веселилась с теми, кого я теперь даже не хочу как-то относить к себе, тем более называть своими родственниками, пусть даже не самыми близкими, но единственными.

На страницах огромных романов, которых я прочла бесчисленное множество, нещадно воспевается чувство под названием «любовь». Им объясняются многие поступки, из-за него у героев возникают мотивы. Ради этого чувства благородные рыцари преодолевают ужасные испытания. В книгах люди дарят цветы и преподносят подарки, бросают робкие взгляды и просят у родителей руки и сердца. Романтика и безысходный свадебный конец.

Если у меня когда-нибудь будет дочь, то я сделаю все возможное, чтобы ее жизнь была похожа на сказку. Но на сказку добрую, никак не похожую на то, что вижу я перед собой. Я уже представляю свою дочку, такую же рыжеволосую, в белом платье. А рядом с ней – самый настоящий принц.

А если у меня будет сын, то женится он только на принцессе, которую спасет из башни с драконом, ему дадут много денег и земель, он заберет меня на повозке из дома к себе…

Проблема лишь в том, как же эти дети появятся. Мужчины – это животные. Иначе я сказать не могла, потому что именно животные крики я слышала вокруг себя. Не лучше свиней, запертых в хлеву. Хлев. Это лучшее место для них. Но не для меня.

Слезы, одна за другой, стекали по моим щекам, когда я медленно поднялась с земли и иду куда-то. Теперь уже все равно куда. Голубое небо простиралось надо мной. Я даже не подозревала, что моя сила настолько велика, что может уничтожить без остатка целое здание за несколько минут. Это радостно. Я брела прочь от пепелища. Мое платье тащилось по земле. Рисунок, который я всю зиму так старательно вышивала на его подоле, ужасно испачкался грязью, а после и совсем пропал под толстым ее слоем.

Брела и брела, переставляя непослушные ватные ноги, пока силы меня не покинули. Я уселась у какого-то забора, уткнувшись лицом в колени. Благовоспитанные героини книг никогда бы не сели таким безобразным образом. Они бы не плакали, испачканные грязью и пеплом с ног до головы, в канаве у чьего-то полусломанного забора. Настоящие леди бы гордо пережили свои злоключения, дождались бы принца, который прискакал бы за ними и спас. Но мне до них далеко.

Я очнулась от горестного забытья тогда, когда услышала, как кто-то зовет меня по имени. Я подняла голову и увидела, что ко мне кто-то бежит. Из-за пелены слез я не видела, кто это был. Хоть бы не дядюшка, потому что я не желаю больше возвращаться в этот дом! Я убью их всех! Я спалю их! Я хочу видеть и слышать, как горят мои сестры…

Я встряхнула головой, чтобы прогнать это ужасное наваждение. Тем временем человек добежал, и я взглянула вверх, чтобы его рассмотреть. К моему превеликому удивлению я поняла, что это был Самюэль, друвер, который иногда заезжал к дядюшке и тетушке, привозил им посылки из города: одежду, книги, еду, деньги. Я не знала, кто он такой, никогда не интересовалась.

- Йэдэн, Йэдэн, это ты? – он протянул руку ко мне. Я не хотела, чтобы он дотрагивался. Через мгновения Самюэль одернул руку и стал на нее дуть. – Хорошо, я понял, что это ты. Йэдэн, ты должна послушать меня сейчас, прошу! От этого зависит твоя жизнь! – Я непонимающе взглянула на него. Самюэль понял, что завладел моим вниманием и продолжил говорить: – Если ты не знала, то люди со способностями стихий, такие, как ты, подвергаются сейчас большой опасности. За ними все поголовно ведут охоту. Ты более двадцати лет была надежно спрятана, но тут только глупый охотник не поймет, что кто-то огненный появился в городе. Я говорил, что вывозить тебя из дома – плохая идея, но меня не послушали. Слушай же, Йэдэн, слушай! Это очень важно! Существует орден стихий, члены которого поклялись помогать таким, как ты. Я очень виноват, я не уследил за тобой. И что из этого вышло? – Самюэль вздохнул. – Йэдэн, твои дядюшка и тетушка уже отправились домой в срочном порядке.

- Мне тоже надо ехать? – спросила я. Мне хотелось домой, к чему-то привычному и знакомому. Мне хотелось, чтобы моя любимая тетушка обняла меня и сказала несколько теплых слов. Но тут я вспомнила, что там будут мои сестры. Как я удержу силу под контролем? Я не знаю…

- Нет, тебе туда больше нельзя. Я отправил туда Йолу, девушку, которую наш орден приберег на всякий случай, потому что она очень похожа на тебя. Сейчас тебе нужно успокоиться, чтобы ничего не повредить и не испортить. Тебе просто необходимо пойти со мной. Я разработал кое-какой план. Вставай. Чем быстрее мы все сделаем, тем лучше. Йэдэн, я прошу тебя, вас, пожалуйста! Вставайте, Йэдэн!

- Да, да, - прошептала я и поднялась, опершись на руку Самюэля. Потом он тут же отпустил меня, и мы пошли рядом.

- И что теперь будет? В чем состоит ваш план?

Самюэль не взглянул на меня, достал из кармана какой-то амулет, повесил себе на шею и ответил:

- Нельзя спрашивать про такое на улицах, запомните это теперь. Ни одного лишнего слова, лишнего действия, лишней мысли. Вы поняли? – Я киваю. – Отлично. Сир Дюрон уже узнал, что кто-то огненный появился в городе. Я боюсь, что он уже узнал, кто именно и отправился в ваше поместье. Нам нужно успеть достать вам наряд…

- Зачем мне наряд?

- Во-первых, не перебивайте, раз уж спросили. Во-вторых, я хочу сделать так, чтобы вы стали служанкой Йолы, потому что сир Дюрон, найдя ее, возьмет себе в жены, чтобы получить властного и могущественного наследника впоследствии. Ты должна помочь ей доказать, что та обладает такими способностями, а потом орден найдет способ вывести тебя из игры.

- Разве сир Дюрон так опасен?

- Опасен не он, а магическое правительство. Я уверен, что когда сир Дюрон заберет Йолу из поместья, туда явятся представители правительства и камня на камне не оставят. Я не знаю, удастся ли нам кого-нибудь спасти. И вообще, следует молиться, чтобы никто вас не выдал. До сих пор ваши родители были живы. Теперь активно примутся за их поиски, за поиски возможных ваших братьев и сестер. Родных. Я знаю, что как минимум двое у вас были. Мы тщательно их прятали. До этих пор. Эх, что же вы наделали…

И правда. Что же я наделала? Из-за моего страха и неумения контролировать себя погибнет столько людей. Оказывается, у меня были родные, была семья… А я? А что могу сделать я? Как бы поступили герои из моих книг?

- Скажите, Самюэль, как мне контролировать свою силу? Из-за одного необдуманного, импульсивного, мгновенного решения, поступка вся моя жизнь пошла наперекосяк. Я боюсь…

- А вот это правильно. Многие представители огня отличались тем, что в одну секунду принимали ужасные решения, пугали всех вокруг, разрушали, мечтая спасти. Они хотели казаться героями, но становились злодеями. Страх – хорошее оружие против самого себя. Страх разрушает человека изнутри, заставляя его оставаться в стороне, когда есть возможность действовать. Именно это вам и нужно. Вам нужно не ввязываться ни во что, молчать, шарахаться от каждой тени. Вы будете играть роль сервкурки. Они безграмотны, боязливы, немногословны, верны, исполнительны. Низший слой, на них никто не обращает внимания. Вам непременно понадобится чепец, чтобы прятать ваши волосы. Сервкуры выглядят как серые мыши и…


Из размышлений меня вырвал звук шагов, которые громко разносились эхом по всему подземелью. Сколько времени я так простояла, погруженная в воспоминания? Минуту? Десять? Полчаса? Час? Полдня? Кто знает…

- Прошу, простить меня за вынужденную задержку, - обращается ко мне человек, сделавший нерешительный шаг из тени. Я давно не видела людей, благородство которых было бы видно невооруженным взглядом, как у этого мужчины. Он протягивает мне руку ладонью вверх. Добрый знак. Я протягиваю руку в ответ. Мои пальцы кажутся такими тонкими и бледными в его руке! Мужчина, будто бы боясь их сломать, легонько пожимает и отпускает.

- Полагаю, вы знаете, кто я и как меня зовут, раз прислали мне такую записку.

Я нервно сглатываю, потому что мгновенно вспоминаю свой испуг, когда я открыла подброшенную мне кем-то бумажку. В ней чернилами, исчезающими после первого прочтения (их выдавал по-магически зеленый оттенок), было старательно выведено: «Встречаемся на развилке в подземелье, располагающейся под садовым сараем с восточной стороны замка. Я знаю, кто вы такая. Вы не спрячете огненное сердце в хрупкой груди. Если вам нужна помощь, то вы обязаны прийти, Й.! Я знаю, кто может вам помочь. Жду в четверг около девяти часов в условленном месте». У меня не было выбора, потому что внезапная помощь – это чудо, о котором я и мечтать не могла. Но нельзя забывать об опасности разоблачения или чьей-то проверки. Мне стоит быть сверхосторожной. Самюэль часто повторял, что я не должна никому доверять. Каждый день. До тех пор, пока не пропал.

- Да, Йэдэн, я это знаю. Мое имя – Сальв. Я знаю, о том, что огнем способна управлять не Йола, а именно вы. Конечно, с маскировкой у вас не все так радужно, но кто-то из ордена стихий успел вам помочь, верно?

- Скажите, - я запинаюсь на каждом слове, – почему я должна вам верить?

- Конечно, конечно, - спешит прервать свои рассуждения Сальв. Он, будто бы ненароком, пригладил свои светлые волосы. Видимо, этот разговор вынуждает нервничать не меня одну. Сальв достает из внутреннего кармана куртки небольшой конверт и протягивает мне. – Печать вам должна быть уже знакома.

Я беру конверт и рассматриваю печать. Оттиск на сургуче изображает амулет, соединяющий в себе четыре стихии. Я выдыхаю. Это действительно печать ордена стихий. Люди, не состоящие в ордене, не смогли бы пронести у сердца конверт. Магия бы не позволила. Похоже, судьба подарила мне шанс. Я провожу пальцем по той части печати, на которой изображены языки пламени, и она исчезает, открывая мне доступ к письму.

- Прошу, подержите, - говорю я Сальву, протягивая свой подсвечник. Он берет его, а также и сам конверт, начинает его сжигать, чтобы уничтожить все следы еще не прочитанного письма. Тем временем мои глаза начинают свой забег по строчкам.

«Уважаемая Йэдэн! От вашего прошлого помощника, друвера по имени Самюэль, мы узнали, где вы и как скрываетесь. К сожалению, он не смог вам больше помогать, потому что на него пало подозрение сира Дюрона».

Неужели они могут так просто об этом говорить? Мой единственный друг, милый Самюэль, в один прекрасный день просто исчез. Бесследно. Я не находила себе места, несколько раз была очень близка к разоблачению. А они говорят об этом так просто? В книгах сожаления героев занимали бы полстраницы! Это же драма, накал страстей! Без него не обходится ни одна книжка!

«Поверьте, помощь временно отозвали именно для вашей безопасности. За это время мы разработали план, согласно которому вы должны прибыть в обитель ордена живой и невредимой. Члены нашего ордена уже приступили к его реализации. Та часть плана, которую успел проделать Самюэль, а именно замена вас на Йолу, убеждение сира Дюрона в ее силах, а также их состоявшийся брак, свидетельствует о том, что половина пути к вашему избавлению уже пройдена. Вам осталось лишь следовать всем инструкциям Сальва. Он разъяснит вам все детали, а мне остается лишь представить общую картину. К сиру Дюрону обратились с просьбой выдать вас замуж, как некое средство связи в делах между его домом и домом с меньшим достатком. Конечно, за это заплатят определенную сумму денег. Безусловно, после этого все следы дома исчезнут. Но никому не будет до этого дела, потому что уже на данный момент времени Йола беременна. Сир Дюрон бросит все силы на воспитание наследника со способностями стихий, поэтому ваше исчезновение пройдет бесследно. Еще раз повторю, что вы должны доверять Сальву, потому что он является гарантом вашей безопасности. Надеюсь, ваши актерские способности все так же хороши, как и раньше, потому что до достижения полной свободы вам осталось всего ничего! Поверьте, в ордене ваша сила будут использоваться с пользой и по назначению, а вас никто не будет ни к чему принуждать. Мы ждем вас. Магистр Фалсум».

Я прочитываю самые важные, на мой взгляд, моменты еще раз, после чего комкаю бумагу, зажимаю ее между ладонями и мысленно призываю свою силу. Бумага моментально вспыхивает. Я поднимаю голову, смотрю на Сальва. Он не может отвести взгляд от огня, горящего в моих руках. Что-то во мне торжествует, но я не могу понять, что именно. Неужели кто-то восхищается мною? Быть такого не может. Самюэль непременно выругал бы меня за подобную неосторожность. Я тушу огонь, отряхиваю руки от пепла и снова беру у Сальва свой подсвечник.

- Это… Это потрясает до глубины души, - натужно говорит Сальв.

- Ничего особенного, - говорю я. – К сожалению, мне нельзя пользоваться силой из-за разоблачения.

- Да, кстати, можете не волноваться. Сейчас нас никто не услышит и не увидит. Я воспользовался несколькими простецкими колдовскими формулами.

- Это так предсказуемо со стороны в-даль-смотрящего, - улыбаюсь я. Всем известно о предусмотрительности и осторожности этого магического вида.

- Как вы узнали, что я в-даль-смотрящий? – удивился Сальв.

- Да, вы сейчас в темной одежде, но ваш шейный платок лучше бы подошел к одежде теплых цветов. Красный или оранжевый. Да и к вашим глазам эти цвета подходят идеально.

- Благодарю вас! В свою очередь замечу, что это платье отлично сочетается с вашими зелеными глазами и прекрасно контрастирует с огненными волосами. Вы слишком заметная для сервкурки, за которую себя выдаете. Когда сир Дюрон приказал служанкам супруги снять чепцы, то все испугались, что вас разоблачат. Как хорошо, что вы с Йолой придумали выкрасить волосы всех девушек в рыжий цвет, чтобы личная прислуга госпожи выделялась среди других.

Я смущенно улыбаюсь.

- Пожалуйста, пока действия чар не рассеялись, пойдемте в замок и рассмотрим его. Мне нужно уточнить некоторые детали планировки, необходимые в ордене для идеального завершения плана, - говорит Сальв.

- Подождите, так как действуют заклинания? Разве не распространяются только лишь на это место?

- Нет. У меня на шее амулет, в котором они временно заключены. Пока что я видим и слышим только вам, но скоро чары развеются. У нас осталось не так много времени. Прошу. Пойдемте.

- Хорошо, следуйте за мной. И погасите ваш огонь.

Сальв послушно задувает и прячет свою свечу, а я разворачиваюсь и шагаю обратно по коридору. Почему мне кажется, что идти в замок – это неразумная затея? Но меня же просили доверять Сальву. Ничего не остается делать, как слушаться. Идеальные книжные герои задали бы еще сотню вопросов, произнесли бы утомляюще-вдохновленные внутренние монологи, несколько минут бы думали над ответом, но ни в коем случае так быстро и бесхарактерно не согласились, как это сделала я. Если бы обо мне кто-то писал книгу, то ему было бы совсем нечего написать. Я уже жалею этого человека, сидящего за большим столом с пером в руках, густыми черными чернилами и почти догоревшей свечой. А текста всего полстраницы – вся история. Бедняга.

За мной снова стала неотступно следовать мысль. Как надоедливая муха! Мне от нее не отвязаться. Сколько уже раз я убеждала себя в том, что в ордене мне будет хорошо и спокойно, но с каждой секундой тревога нарастает. Дышать мне по-прежнему тяжело. Я думаю, что и в этом ордене мне придется несладко. Они просто заманивают меня своими сказками о безопасности. Но моя способность им точно понадобится для чего-то дурного. А если понадобится не только способность, но и жизнь? Раньше орден стихий состоял из людей со способностями стихий, но теперь в нем те, кто хочет этих людей отыскать. В принципе, нас ищут все. Я боюсь даже подумать, для чего. Говорят, если сжечь сердца представителей всех стихий, растворить пепел в воде и выпить, то можно стать бессмертным. Я не знаю, так ли это, да и просто предполагать что-то страшно. Я не знаю, а вот герои из книг точно знали бы. Они все поголовно такие мудрые и осведомленные. А мне, чтобы хоть что-то узнать, нужно было тайком ночью пробираться в замковую библиотеку и читать, читать, читать…

Как только мы перешагиваем порог хода из подземелья, я закрываю потайную дверь и вижу, что Сальв опустился на пол, одной рукой придерживаясь стены, а другой схватившись за голову. Наверное, к нему пришло неожиданное видение. Мне нельзя никак реагировать, потому что Сальва вижу только я. Поэтому мне ничего не остается, как замереть посреди коридорчика и ждать, что произойдет дальше.

Интересно, как часто случаются такие приступы с в-даль-смотрящими? В книгах бы все бросались на помощь, расстегивали бы им верхние пуговицы цветастых рубашек, открывали окна, обмахивали их веерами, держали за руки, считали бы удары сердца. В-даль-смотрящие открывали бы глаза, встречали озабоченные взгляды, рассказывали бы увиденное, а окружающие ловили бы каждое слово и смаковали их, произнося снова и снова, передавая историю из уст в уста. Но мы не в книгах. Сальв тяжело дышит, а я стою и разглядываю каменную стену. Я уже запомнила каждую ее трещинку. Скорее бы Сальв пришел в себя. Мне неловко и боязно стоять просто так посреди коридора. А если кто-то пройдет мимо?

- На Йолу напали. Ее собираются похитить, чтобы отправить кому-то. Кому – не знаю. Но это кто-то серьезный и богатый, потому что только он мог нанять черных звергов, - шепчет Сальв. Видимо, это видения отняло у него все силы. У него, но не у меня.

До спальни Йолы осталось бежать всего ничего, поэтому я, подхватив юбки одной рукой, пускаюсь во весь опор.

- Стой! – кричит сзади обессиленный Сальв, но я не намерена упускать единственный свой шанс показать себя не полной трусихой, а настоящей героиней. Храброй, как в моем любимом романе. Там девушка бросилась спасать своего любимого. И только она одна смогла помочь.

Черные зверги – это маленькие наемные волшебники, которые выполняют всю черную работу в сфере убийств. Они не знают пощады и милосердия. Мне нужно спасти Йолу во что бы то ни стало. Если я нападу неожиданно, то смогу подпалить их, а потом мы выдадим все так, будто бы Йола сделала это сама. Плану ордена это не повредит, но спасет жизнь Йолы. Да и мало ли, что-то может пойти не так из-за ее исчезновения.

У поворота к коридору, где располагалась дверь спальни Йолы, я налетаю на черного зверга. Я призываю свою силу, чтобы испепелить его мерзкое маленькое тельце, но из моих рук вылетает лишь слабый огонек. Прошло всего несколько секунд. Зверг не ожидал моего появления, поэтому я успеваю бросить подсвечник ему в лицо. Он неистово кричит, потому что огонь схватился своими цепкими когтями за его бороду и одежду и пошел распространяться все дальше и дальше. Больше меня не интересует судьба этого зверга.

Забегаю за поворот. До двери Йолы остается всего несколько шагов, как передо мной в пол вонзается стрела. Я слышу свист еще одной, но не понимаю, откуда она летит, куда прятаться и что мне вообще надо делать. В это самое время меня кто-то грубо хватает и швыряет на пол в сторону. Вскрикнув, я падаю. Рядом с собой я вижу Сальва, которому стрела угодила в самое сердце. О, Высшая Сила! Я вскрикиваю снова, когда он безжизненно падает на холодный пол коридора. Я кричу и плачу, не слыша, как за моей спиной переговариваются черные зверги, вспоминая, кто я такая и решая, что пока что меня нужно оставить в живых и взять с собой.

Все, что я вижу, - это мертвенно-бледный Сальв, карие глаза которого теперь смотрят в никуда. Это широкая спина больше не отдает тепло каменному полу, а алая кровь, струящаяся из раны в груди, уже больше не льет, потому что, очевидно, почти вся уже покинула мертвое тело. Это руки лежат на полу как выжатые тряпки. Я хватаю его ладонь и прижимаю к щеке. Где то тепло, которое я ощущала от его длинных пальцев в подвале? Куда оно делось? О боже, что же я наделала! Герои так не поступают! Да и кто они, собственно, такие, эти герои?

Черные зверги хватают меня за плечи и куда-то тянут. Я пытаюсь отбиваться, но они поразительно сильные для таких коротышек. Один из них бросает телепортационный порошок в воздух, и через секунду мы оказываемся в каком-то темном зале.

Передо мной – тоже черный зверг, но выглядит он совершенно иначе. Мало того, что он в два рада толще остальных, но и одет богаче, а его голову увенчивает небольшая корона. Стоп! Неужели мы понадобились зачем-то самому королю звергов?

- Та-а-ак, кто тут у нас? – лениво протягивает он. Я вижу, что рядом со мной безжизненно лежит Йола. О боже! Надеюсь, она жива! Мои руки трясутся, но кто-то из звергов удерживает меня, лежащей на полу на коленях, не дает разогнуть спину и поднять голову. – Неужели сама Йола? Молодцы, ребята, хорошая работа! За ее сердце кто-нибудь отдал жизни?

- Она не успела ничего сделать. Защита от магии стихий отлично сработала. Так что погибли только ее слуги!– зверги заливаются смехом. – Ну и вот эта, - кто-то пинает меня, но я молчу, стиснув зубы, - спалила подсвечником лицо одному из наших. Это сервкурка, которая жила с огненной девкой всю ее жизнь. Мы подумали, что она может пригодиться. Сами решайте, что с ней делать.

- Так-так, - говорит король и подходит ко мне. Держащий меня зверг отпускает, а король поднимает мою голову, схватив за волосы, потом берет меня за подбородок, резко поворачивает мое лицо туда-сюда. По его взгляду я понимаю, что перспективы у меня не самые радужные.

- Я могу быть вам полезна! Я кое-что знаю! – говорю я из последних сил.

- И что же? – усмехается король, глядя прямо мне в глаза.

- Йола беременна. Подождите немного, и вместо одного стихийца будет два! Двойная выгода!

Король призадумался и посмотрел на Йолу.

- Отлично, спасибо. - Он отпускает меня. Разворачивается и идет прочь. - А теперь – убейте ее, - говорит он своим слугам.

Я уже вижу, как зверг, который раньше меня держал, заносит надо мной нож, и закрываю глаза. Я такая трусиха, что даже боюсь взглянуть своей смерти в лицо. Герои книг… К черту их! К черту! Где моя сила? Почему я не могу спастись сама? А что делать потом? Даже если я спасусь сейчас, в будущем я уже не вижу никаких шансов…

Проходит секунда, две, три, четыре, пять, шесть… Я устаю считать, но ничего так и не происходит. В нерешительности я открываю глаза. В сантиметре от своего лица я вижу лицо какого-то парня. Его карие глаза находятся прямо напротив моих, а острый нос практически касается моей щеки. Я вскрикиваю от неожиданности и отползаю назад.

- Стой, стой, стой, не кричи! – Я не успеваю понять как, но юноша уже успел поднять меня, прислонить к стене, располагавшейся шагах в пяти сзади, и закрыть мне рот ладонью. – Прости, пожалуйста. Я подумал, что это будет забавно. Неужели я такой страшный? – я отрицательно мотаю головой. – Вообще-то я тебе сейчас жизнь спас! Я отпущу, только не кричи, пожалуйста.

Он убирает ладонь и отходит на шаг, а тем временем я ошарашенно оглядываю пространство вокруг. Все зверги лежат, пронзенные в сердца их же ножами.

- Что ту произошло? Почему я ничего не слышала?

- Ничего удивительного! – широко улыбается юноша. – Просто я могу перемещаться с огромной скоростью, поэтому люблю проделывать такие трюки ради спасения красивых девушек!

Высшая Сила, какой же он высокомерный! Неужели мне теперь нужно благодарить этого нахального молодого человека? Ну уж нет!

- И зачем ты меня спас?

- Ты же сервкурка, верно? – спрашивает юноша. Я думаю, что лучше не разглашать свою легенду, поэтому киваю. – Отлично. Сейчас я верну эту девушку на место, а потом поговорю с тобой. Ее зовут Йола и она жена сира Дюрона?

- Да. Вы на него работаете?

- Нет. Я просто люблю читать книги по истории. Давай сразу на «ты». Подожди секунду!

Не успеваю я моргнуть, как Йола пропадает, а юноша снова стоит передо мной.

- Где она?

- Я отнес ее обратно в спальню. А куда тебя отнести? Учти, я могу перемещаться в пространстве и времени. Поэтому выбирай с умом. Но знай, что я за это попрошу кое-что значимое. Очень значительное. Это потребует от тебя много времени и сил.

- Дай мне немного времени подумать, - говорю я.

Не воспользоваться его предложением было бы глупостью, потому что возвращаться обратно в замок уже нельзя. Помощи от ордена я там больше не получу. Так, обратной дороги нет. Хорошо, я могу попасть сразу в орден. Но кто гарантирует мне безопасность? Опять эта ужасная мысль о том, что в ордене мне будет еще хуже. Это тоже страшно. Возможно, еще страшнее, чем возвращение в замок. Решено, надо скрыться.

- Ты можешь перенести меня во времени и пространстве так, чтобы меня никто не нашел? Куда-то далеко.

- Хорошо. Ты скрываешься от кого-то?

- Это не важно. Так можешь?

- Я же сказал, да! Подожди секунду.

Я успеваю лишь перевести дыхание, а он снова стоит передо мной.

- Я все приготовил. Пожалуйста, подойди. - Он взял меня на руки. – Схватись покрепче!

Не успела я ничего и подумать, как увидела, что мы стоим перед небольшим домиком. Юноша опустил меня на землю.

- Вот и твой новый дом. Что скажешь?

- Он… Милый, - я не нахожу слов.

- Пошли! – Юноша хватает меня за руку, и через секунду мы уже внутри. – Я оставил тебе денег на жизнь. Наличные тут, а вот документы на счет в банке.

- Что за странные деньги?

Я не узнаю эти бумажные купюры. А где монеты с портретом главы магического правительства?

- Потом разберешься. Тебе хватит надолго, поверь.

- Ладно, - удивленно говорю я и поворачиваюсь к юноше. – А что я за это должна?

Юноша замялся:

- Мне неловко тебя просить, но… Мне нужно, чтобы ты родила от меня ребенка. Я перемещусь на девять месяцев и сразу его у тебя заберу. Он нужен мне. От тебя требуется только родить. Ты должна мне за свое спасение, не забывай. Я обещаю, что я постараюсь тебя не обидеть.

Неужели я не ослышалась? Ребенка? Этот юноша сошел с ума? Я же девушка, я же леди… И пусть я не благородна, у меня нет дома и качественного воспитания, но… По-видимому, он не из моего времени. В его жизни, наверное, вот так вот попросить незнакомую девушку отдать ему свою честь. Принес ли он меня в это время или нет? Должна ли я этому соответствовать?

Мой взгляд бесцельно бродит по стенам. Я бы переставила диван в угол, потому что он занимает слишком много места. Какой-то необычный диван. А что это за большая черная квадратная штуковина, висящая на стене? А зачем нужны эти блестящие металлические кубы? А сетка на них зачем? Я подхожу и начинаю рассматривать. Брожу по комнате, трогаю предметы, переворачиваю, рассматриваю со всех сторон. Сколько всего интересного! Как же мне хочется здесь остаться! Как давно я мечтала о собственном большом светлом доме!

Но ребенок? Ребенок это слишком! И тут моя озлобленная и запуганная память подкинула моему сознанию ужасную пищу. Перед моими глазами снова предстала ужасная картина: я снова лежу, униженная и оскорбленная, на раскаленной земле. Я снова слышу неистовые крики ужасных людей. Я снова вдыхаю болезненно горячий воздух. Похоже, мне никогда не избавиться от этих видений, хоть уже и прошло несколько лет с тех пор. Но тут мне вспоминается, что же я тогда думала.

«Если у меня будет дочь, то я сделаю все возможное, чтобы ее жизнь была похожа на сказку… А если сын, то женится он только на принцессе … Мужчины – это животные…»

Юноша, сидящий напротив меня на углу стола, вовсе не казался мне таким ужасным. Он снял клетчатую рубашку и положил ее на кресло рядом. Он не сделает мне больно. Он меня не обидит. Он же обещал! Неужели это так сложно, поступиться своими принципами раз в жизни, чтобы исполнить свою давнюю мечту о ребеночке? Но как же…

- А забирать дитя обязательно?

- Ты хочешь воспитывать ребенка одна?

- А ты не будешь появляться?

- Маловероятно.

- Все равно. Можно будет оставить себе ребенка? Пусть меня кто-то любит…

- Неужели такую красивую девушку никто не любит? Ладно, мы обсудим это месяцев через девять. Подожди, я сбегаю за магическими травками, чтобы сразу наверняка. Я не хочу тебя обидеть, честно.

Он не хочет меня обидеть. Мне хочется ему верить, но…

А как бы поступили герои книг? Ни одна дама бы не согласилась, не приняла его предложение. Настоящая леди сделала бы так, чтобы этот юноша влюбился, вернулся, они жили бы долго и счастливо, воспитывали бы детишек вдвоем. Любили бы их и друг друга. Но я не в книге. Я просто в безопасности. К черту!

- Хорошо, - я вздыхаю. О, Высшая Сила, на что же я подписалась? Неужели это я сама решила? Мне страшно, но отказываться поздно. - Можно мне кое-что узнать до этого?

- Окей, что? – удивляется моему быстрому согласию юноша.

- Как тебя зовут?

- Лений. Меня зовут Лений.


========== Алия ==========


Небо сегодня было каким-то не таким. И солнце светило иначе. Но, скорее всего, мне так только кажется, потому что окна я мыла слишком давно. Если мыла вообще. Нужно вызвать сервкуров, пусть внесут немного оптимизма в мою картину мировосприятия.

Мне предстояла небольшая встреча, к которой я готовилась почти все утро. Я трижды переплетала свои косы, пока они не получились идеальными. Я испробовала четыре вида макияжа, пока не нашла необходимый. Платье я тоже выбирала дольше, чем нужно. Непривычно, но обыденно.

На свидания я собираюсь в два раза быстрее. Но встреча с давней подругой важнее свидания. Женская дружба и все такое. Все прекрасно понимают, что она больше напоминает какие-то змеиные противостояния, но закрывают на это глаза. Ну а что?

Сегодня мне нельзя ударить в грязь лицом, потому что разговоры об этой встрече пойдут дальше, чем даже я могу себе представить. Лучшая косметика, дорогая одежда, самая модная обувь. Непременная улыбка на лице. Неважно, плохо мне или хорошо. Никому об этом знать не обязательно.

Я расскажу лишь то, что посчитаю нужным, сочту самым интересным, провозглашу интимно-интригующим. Через день об этом будет знать дюжина человек. Через неделю – три сотни. Через месяц мои сегодняшние слова будут обсуждать все. Как же это забавляет порой.

Мы встречаемся в небольшом кафетерии на одной из главных улиц города. Я вижу, что успеваю как раз вовремя, поэтому останавливаюсь на перекрестке, проверяю сообщения в мыслепортере, заглядываю в несколько магазинчиков по дороге, чтобы задать персоналу такие вопросы, на которые они точно не знают ответа, просто так бросаю пару слов проходящим мимо молодым людям. Они останавливаются как вкопанные, что-то мычат-бормочут в ответ, а я смеюсь и иду дальше, отметив, что опаздываю уже минут на двадцать. Отлично. Пунктуальность мне не к лицу.

Лубра уже ждет меня за столиком. Кто бы сомневался! Конечно, нельзя сказать, что она некрасива. Она миловидна и симпатична, но не настолько, чтобы опаздывать. Особенно на встречу со мной.

– Привет-привет, дорогая Алия! – говорит она и сразу же бросается мне навстречу. Я также мастерски изображаю восхищение ее одеждой, прической, худобой и т.д.

Мы начинаем свой разговор, состоящий по большей части из того, что мне совершенно не интересно, но обязательно для упоминания. Я никогда не считала занимательным обсуждения чужих колгот или чулок, которые порвались в самый неподходящий момент, чьих-то совершенно безвкусно подобранных одеяний или излишне вульгарных поступков. Но вот о чьих-то неудачных любовных похождениях я могла говорить часами. Вот и сейчас я оживилась, когда Лубра бросила случайную фразу о нашей общей подруге по колледжу, которую я не видела много лет.

– А ты знаешь, что случилось с Ювениной?

– С кем?

– С Ювениной!

– Это наша подруга из колледжа?

– Да.

– А что с ней могло вообще произойти? – я произношу это и улыбаюсь.

Мало того, что это девчушка была глупа, как рыбка из пруда за городом, которая весь день плавает по кругу без смысла и цели, так еще особенной красотой она не отличалась. Более того, видения приходили к ней достаточно редко, поэтому ни удачно выйти замуж за кого-то не из наших, ни продуктивно работать, как все в-даль-смотрящие, она не могла по определению. По моему определению. Не всем же так везет, как мне. Я так часто слышала о том, что мне всё дано от природы, что теперь даже намек на это вызывает у меня зевоту.

– Ох, ты не поверишь, – говорит Лубра и отставляет чашку. Неужели рассказ будет долгим? – Я не знаю как, но ей удалось познакомиться кое с кем из друверов. Вроде бы его звали Вертус. Он был откуда-то из самых сливок. Ты же знаешь этих богатеньких мужчин! Особенно друверов! Они хотят получить от жизни все и сразу, гонятся за необычными ощущениями. В общем, ищут себе приключений на хвосты. Ха, меня всегда смешила эта друверская поговорка. Ладно.

Не знаю я, какими правдами и неправдами Ювенине удалось его завоевать и удержать, что, конечно, интереснее, но отношения между ними длились довольно долго. Никто не мог в это поверить. Я серьезно. Между ними была уже не работа, а отношения, я не оговорилась. Ювенина получала не просто подарки, а дары. Вертус водил ее уже не на дешевые вечеринки, а на самые богемные приемы. Говорят, что Вертус познакомил ее с самой Праей! Ну ты же слышала о ней? Самая известная актриса современности. Она просто потрясающая! Я удивляюсь, как у нее получается быть такой великолепной, и при этом вести настолько скрытный образ жизни, что о ней мало кто и мало что знает. Ох, я опять сбилась.

Я не знаю, как и о чем думала Ювенина, но она не бросила работу. А ведь у нее был такой хороший шанс выйти замуж! А она, наоборот, знакомилась с новыми клиентами на этих светских вечеринках, работала и тянула деньги из них. Большие деньги. Эх. Почти все эти клиенты были друзьями и знакомыми Вертуса и знали об их отношениях с Ювениной. Поэтому я почти уверена, что и Вертус знал о ее деятельности. Она убегала каждый раз, как у нее выдавалась свободная минутка. Я понять не могу, как такой мужчина, как Вертус, мог терпеть выходки Ювенины? И при этом любить ее. Ах, какое это все же возвышенное чувство! Оно заставляет меняться даже таких богатеньких. Ох, что это я снова!

Сейчас будет самое интересное! Недавно в моду начали входить вечеринки, дресс-код которых заключается в полном отсутствии одежды. Они только для высшего света, ты же понимаешь, да? Как бы я мечтала туда попасть! Так вот, Вертус отвел как-то раз туда Ювенину. И случилось так, что именно на этой вечеринке кто-то из его давних врагов решил с ним поквитаться. Засланные этим врагом люди прокричали что-то и бросили в Вертуса какую-то магическую дрянь. Я не знаю, что это было, но что-то определенно отвратительное и с необратимым действием. Ювенина, как последняя дурочка, закрыла собой Вертуса. Все прилетело ей. Представь себе, она больше не может шевелить левой рукой и даже дышит с трудом. Ты бы видела ее лицо! Оно полностью изуродовано! Если бы ты встретила ее на улице, то ты бы не узнала! Ее кожа покрылась ужасными рубцами, один глаз сполз и не открывается, бровей нет, волос на голове тоже. Нос как будто входит в череп. Жуть!

А вообще, как можно быть такой идиоткой? Думать надо прежде всего о себе! Подумаешь, если бы твоего спонсора чем-то облили. Денег бы у него не убавилось, а при желании можно найти другого богатенького клиента. Но отдавать свою последнюю (и единственную, ха) красоту за того, кто даже не оплатил тебе лечение! Бред какой-то!

– О боже, какая бедняжка! А почему не оплатил? Это же совсем непорядочно!

– Говорят, что это были те еще страсти. Вертус сразу же превратился в волка и разорвал надвое того, кто бросил эту дрянь, а второго успела спасти от него охрана. Вертус постарел лет на десять, не меньше. Но все равно остался красавчиком. И в полуголом виде (кто-то успел набросить на него немного одежды), Вертус повез ее в больницу. Там ничего сделать не смогли. Я слышала, что он просидел у ее кровати всю ночь. Утром к нему пришел какой-то человек и долго с ним говорил. Ювенина в это время очнулась и все звала его. Но Вертус не приходил. И не пришел. Написал ей записку. Что-то вроде: «Ты сама сделала свой выбор. Денег у тебя, насколько я знаю, достаточно. Такой ты мне не нужна, Ювенина. Больше не твой Вертус». Медсестры прочли это. Кто-то распространил по мыслепортеру. Это обсуждали все. А после больницы Ювенина куда-то уехала. Считай, что пропала. Вот так.

– Ох. Бедняжка! Как же ей не повезло!

Я прикладываю руку к груди, вздыхаю и изображаю сожаление. Ума не приложу, что можно сказать еще. Она сама виновата в своих проблемах. Ей даже сочувствовать нельзя, из-за ее безмерной тупости, но я же должна показать сердечность и доброту. В-даль-смотрящим не положено терять бдительность, поддаваться чувствам нельзя тем более. Если ты поймал на удочку крупную рыбу, то нужно держать ее, а не размениваться на мелких рыбешек. Все знают, чем занимаются девушки в-даль-смотрящие, если с видениями у них плохо.

На самом деле мои способности к предвидению тоже не слишком сильные. Нет, конечно, видения у меня случаются, но не слишком часто. По сравнению с мужчинами в-даль-смотрящими можно сказать, что и редко.

Колубра опять начинает о чем-то громко и эмоционально говорить, я улыбаюсь и киваю, понимая, что сейчас в этом кафе мы в центре внимания. Они отводят глаза. Они навострили уши. Они ждут, пока мы уйдем, чтобы обсуждать нашу встречу еще неделю. Чудесно! Я улыбаюсь еще шире, совершенно не понимая, в какую степь зашел наш разговор.

Порой массовое внимание утомляет. Но больше всего оно нервирует тогда, когда оно негативно окрашено.Да, все в этом городе, в этой части Вселенной Ди, знают, кто я такая и чем занимаюсь. Когда я начинаю спать с мужчиной, все знают, что скоро его дела пойдут вверх. Они берут меня где и когда угодно, содержат, дарят дорогие подарки. В свою очередь я сопровождаю их на мероприятиях, но, что важнее, ко мне начинают приходить видения, которые помогают им в делах. Я предсказываю для них будущее, а они делают сносным мое настоящее.

Множество раз я выслушивала обвинения в аморальности и распутности, но… Но ведь я делаю то же самое, что и другие в-даль-смотрящие, просто получается у меня это гораздо лучше! Я никогда не слушала своих завистников, а когда от кого-то поступало более выгодное предложение или в моих услугах больше не нуждались, я просто переезжала в другой город, к другому мужчине, на другой переулок в-даль-смотрящих.

Только вот из этого городка я уехать пока что не могу, хотя мой клиент на настоящее время платит меньше обычного, не столь красив, да и попросту сволочь. Но в этом городке есть что-то, что не дает мне уехать. Кто-то, кто меня держит.

Лубра болтает еще минут пятнадцать, после чего я начинаю сворачивать разговор, мы прощаемся и расходимся. Я уверена, что после окончания нашей встречи Лубра испытывает такое же сильное облегчение, как и я. Так и хочется улыбнуться, рассмеяться и вприпрыжку отправиться домой. Но нельзя, потому что давать волю чувствам – непрофессионально. Я должна держать все под контролем. Дел на сегодня я больше не планирую, но, тем не менее, что-то как будто бы подталкивает меня и заставляет торопиться. Когда я подхожу к дому, то вижу, что в дверь названивает какая-то девчонка.

– Что тебе нужно? – говорю я.

Она поворачивается, и я понимаю, что это та девчонка, которая приносит письма от Ления. Она что-то лепечет и протягивает мне сложенный лист бумаги. Я аккуратно беру его, открываю дверь ключом, проскальзываю внутрь и громко хлопаю ею прямо перед лицом девчонки. Спешно разворачиваю письмо. Знакомый до рези в глазах почерк разобрать легко.

«Дорогая Алия! Прости, но у меня нет времени все подробно тебе расписать. Так что читай внимательно. Мне нужно, чтобы ты нашла мою дочь и все ей объяснила! Как можно быстрее, Алия! Я сумел выяснить, где она живет. Возьми Лузану (это обязательно!) и отправляйся к ней прямо сейчас. Можешь даже не переодеваться, потому что я уверен, что ты прекрасно выглядишь. Разумеется, я понимаю, что я не вправе просить тебя об этом. Поверь, если бы я мог сделать все сам, то я бы не обратился к тебе. Ты же знаешь, что из-за своего заточения я не могу увидеть ее. Меня гнетет, что я не знаю, как она выглядит, чем она дышит и даже как ее зовут! Кроме того, из-за меня она находится в большой опасности! Алия, прошу тебя! Прямо сейчас! Разыщи ее! Переулок Пустых, дом 56. Заклинаю тебя, поспеши. Каждая минута на счету. С любовью, Лений».

Высшая сила! С любовью, Лений… Я смакую эти слова на языке. Повторяю их снова, снова, снова, снова…

Очнувшись через какое-то время, я вспоминаю, что девчонка стоит за дверью и ждет. А если не стоит, то мои дела плохи. Бегу к входу в дом. Нет, она все еще здесь.

– Жди, – говорю я ей и снова захлопываю дверь прямо перед ее носом. Бегу в гардеробную. Нахожу серые неприметные одежды, удобные сандалии, убираю волосы в пучок, снимаю косметику, кладу в обычную холщовую сумку письмо Ления, подумав, кладу еще несколько, чтобы, если понадобится, показать его дочке, что ее отец не такой уж урод, если она думает, что он ее бросил. А я уверена, что именно так она и думает. Выхожу.

– Разговаривать мы не будем, просто сделаем то, о чем нас просили, – говорю я девчонке, она кивает.

Высшая сила, как же убого она одета! Какие-то ужасные серые тряпки, неумело скроенные и сшитые. А от серого цвета ее жиденьких волос в «мышином» хвостике на затылке у меня пробуждаются рвотные рефлексы. Это преступление не только против стиля, но и против красоты в целом! А все-таки интересно, как же живется этим сервкурам? Каково это быть такими неприметными? А каково девушкам быть некрасивыми? Мне кажется, это все глупости, и если бы девушки-севркурки захотели быть красивыми, то они бы были. Как-то находили бы способ.

Задумавшись, я ступаю на дорогу, но девчонка хватает меня за рукав и тянет обратно. Я решаю было возмутиться и обругать ее, как перед самым моим носом на огромной скорости пролетает капсула черного цвета. Я даже не успеваю удивиться, потому что капсула – это самое дорогое из ныне существующих леветирующих транспортных средств. Тут же окно в капсуле открывается, оттуда высовывается молодой человек и кричит:

– Глаза разуй, тупица!

Я не успеваю его толком рассмотреть, как капсула скрывается за поворотом. Единственное, что я успела заметить из внешнего вида этого юноши, это пронзительно-голубые глаза и странная кепка. Забавно. Я почти всех знаю в этом городе, особенно тех, кто мог бы нарушать порядок, катаясь на такой шикарной капсуле. А знаете почему? Потому что они обязательно захотели бы видеть меня у себя на работе. То есть в своей постели. Возможно, мне позволили бы даже покататься самой на этой капсуле.

Я хочу возмутиться по поводу такой ужасной езды посреди города, но ничего не успеваю сказать, потому что девчонка тут же говорит:

– Это же Валея. Одна из представительниц магического правительства в нашем городе. Нигде особо не появляется, но власть ее сильна.

– Откуда ты все это знаешь?

– Лений с ней сталкивался. Рассказывал. Я так думаю, что из-за нее Лений под такой защитой. В любом случае, он сказал держаться как можно дальше.

– Ладно. Только интересно, почему она не пользуется телепортацией?

Вопрос остался без ответа. Похоже, что девчонка слишком серьезно восприняла слова об отсутствии разговоров. Ну и пусть! Мне же лучше.

Через полчаса мы подходим к нужному дому. Я подхожу к двери и робею. А если я скажу не то? Если дочка откажется знакомиться с Лением? Если я провалю самую важную часть всего плана по вызволению Ления? Что тогда? Я больше не буду ему нужна?

– Давайте! Чего вы застыли? – говорит Лузана и смотрит на меня с укором.

Ничего себе! Раскомандовалась! И кто? Какая-то сервкурка. Я сама знаю, что мне делать. Звоню. Шагов и шорохов не слышно. Звоню еще раз. Тишина. Разворачиваюсь.

– Пошли обратно.

– Нет, – говорит девчонка и преграждает мне путь, – мы должны дождаться.

– Ее нет, пойдем!

– Нет, это важно! Мы должны дождаться ее!

– Да почему это так важно сделать сейчас? С чего бы?

– Потому что он ее отец! Он так долго ее искал! – восклицает Лузана.

– Отец?..

Мы оборачиваемся. За нашими спинами на подходе к дому застыла девушка. По-видимому, она что-то искала в сумке, потому что так и осталась стоять, держа ее в руках. Ее рыжие волосы переливаются на свету, но в глаза бросается заложенная за ухо иссиня-черная прядь. Острые скулы и немного лукавый прищур глаз, которые сейчас широко-широко распахнуты от удивления. Несомненно, это его дочка.

– Добрый день! Мы можем войти? – говорит Лузана. Неужели я снова застыла на месте? Почему я ничего не делаю, теряюсь, и все приходится говорить этой сервкурке? Слишком много чести! На самом деле, я до сих пор была не совсем уверена, могут ли сервкуры говорить, если дело не касается дел по дому или прислуживания. Оказывается, могут. Более того, иногда они бывают и наглыми.

– Да, конечно,– отвечает девушка, поднимается, открывает двери, и мы входим внутрь. Дом, хоть и не слишком большой, но чистый и уютный. Мы проходим на кухню, девушка предлагает нам сесть за стол, сама тем временем кипятит воду и заваривает нам травяной чай. Царит угнетающая тишина, но даже маленькая нахальная сервкурка не решается ее нарушить. Возможно, потому что мы на кухне, и это взывает к ее инстинктам подчинения. Возможно, потому что она сидит и рассматривает узоры на столешнице, будто бы никогда не видела деревянных столов с вырезанными вручную картинками. Ее невежественность рано или поздно меня доконает!

Девушка ставит перед нами чашки и, наконец, решается заговорить.

– Я не знаю, по верному ли адресу вы пришли, но мне хотелось бы верить, что ошибки нет. Дело в том, что мать всю жизнь растила меня одна. Раньше денег у нас было достаточно, что позволяло маме не работать, но потом они кончились. С тех пор жизнь перестала приносить мне удовольствие. Всю жизнь мне хотелось найти своего отца и спросить, почему он так с нами поступил. Почему он нас бросил? Почему мы остались одни?

– Не волнуйся, – я перебиваю девушку, пока она окончательно не вышла из себя, – мы точно от твоего отца. Поверь мне, он очень сожалеет, что ему пришлось вас оставить. Я уверена, что вам обоим есть много что сказать друг другу. Он очень хочет увидеть тебя! Более того, его сердце просто разрывается от того, что он не может прийти к тебе сам. Только передать письмо.

– Он болен? – восклицает девушка. Она смотрит мне прямо в глаза. Вообще так делать не принято, но я вижу, что она не на шутку перепугалась. От ее злости и обиды, бушевавших всего минуту назад, не осталось и следа. Черт, опять эти эмоции! Как сложно иметь с ними дело!

– Нет, он здоров. Просто он не может, поверь. Если бы он мог, то он стоял бы на коленях у твоей двери еще три года назад.

– Он ищет меня только три года?

– Нет, больше. Три года он не мог найти тебя в этом городе.

– Если он помнит мою мать, то меня не так сложно найти. Мы похожи, – говорит девушка и перекладывает волосы с одного плеча на другое, - цвет волос, глаз. Правда вот это, - она накручивает на палец черную прядь, – непонятно откуда и как.

– Это от твоего отца. У него волосы такого цвета.

– Миленько. И что дальше?

– Как я уже говорила, пока что ты можешь связаться с ним только написав письмо. Мне сейчас не хотелось бы на тебя слишком многое взваливать, но он все-таки просил сказать. Это прозвучит нелепо, но и он, и ты находитесь в опасности. Поэтому вам нужно поговорить друг с другом как можно скорее.

– Хорошо. Тогда я прямо сейчас напишу ему. Только, пожалуйста, скажите, как его зовут, чтобы я могла как-нибудь к нему обратиться.

– Его зовут Лений. Кстати, а как зовут тебя?

– Меня зовут Алиса. А вас? И откуда вы его знаете? Как вы познакомились?

– Меня зовут Алия. Познакомились… Он пришел ко мне сам. Давно. Лений просил помощи в поисках тебя. Вот я и помогаю…

Я вспомнила те несколько недель, что Лений провел в нашем городе, пока его не схватили. Я вспомнила, насколько были теплы его руки, как нежно они ласкали мое тело. Я вспомнила все, что говорил он в порыве страсти или за чашкой чая после. Я никогда не смогу вычеркнуть из памяти тот день, когда его схватили прямо посреди города и устроили массовое линчевание, а он терпел. А когда нашел меня глазами в толпе, лежащий на помосте на главной площади, когда кровь заливала его глаза, а рядом стояли линчеватели и потешались над ним, то он не отвел взгляда. Лений был холоден и не искал поддержки. Он терпел. После того, как представители порядкоохранной службы избили его, позволили поглумиться над ним всем желающим, он просто лежал и смотрел на толпу, которая была бы рада разорвать его кожу на лоскуты, а внутренности отправить на корм бездомным. Я думала, что после всего этого Ления казнят. Но нет. Его всего лишь заточили подальше ото всех, предоставив лучшие условия из доступных, поручив сервкурам делать его жизнь сносной.

– А я Лузана. Я на него работаю.

Опять эта девчонка перебивает меня! Подумаешь, задумалась на секундочку. И что? Нужно тут же вставлять свои пять копеек?

– Прекрасно. Я пойду в комнату и попробую что-нибудь написать. А вы пока что пейте чай. Вот печенье еще, угощайтесь.

– Спасибо! – отвечаю я и улыбаюсь. Девчонка же просто тянется за печеньем. Алиса уходит.

Я выжидаю несколько минут, но потом мне становится скучно, и я поворачиваюсь к Лузане.

– Она же совсем не похожа на Ления! Он ведь такой харизматичный, уверенный в себе, спокойный. А девчонка трясется как осиновый лист, вечно перебирает что-то пальцами… А ее старомодная юбка? Она ей совсем не идет!

– Зато она жутко милая.

– Юбка?

– И юбка, и Алиса. Женственная. И прическа у нее…

– Можно было бы и убрать эту жутковатую прядь. Подумаешь, Высшая сила немного ошиблась, когда ее создавала. Но все же поправимо! Выкрасила бы ее в рыжий. Или остальные волосы в черный. Ой, бред какой-то. Неужели можно так наплевательски относиться к своему внешнему виду?

Девчонка молчит и тянется за очередным печеньем. Я громко вздыхаю и откидываюсь на спинку стула. Что за существа эти сервкуры! Как перебивать меня, так она первая, а как поговорить о том о сем, так она не хочет!

Минуты тянулись очень долго, почти как часы. Прошло всего минут пятнадцать, когда вернулась Алиса, а я уже успела десять раз умереть от скуки и воскреснуть. Алиса протягивает мне письмо и говорит:

– Алия, скажи, а когда он сможет передать ответ?

Ее руки трясутся, и она прячет их за спину. Я смотрю на девчонку.

– Хоть завтра утром! – отвечает с готовностью Лузана.

– Ох, нет, – Алиса вздрагивает. Неужели она испугалась? Что за глупости? – Нет, прошу, завтра не надо. Давайте послезавтра с самого утра. Скажите, где вы живете, и я приду за письмом.

– Мы сами его принесем, – говорю я.

– Спасибо вам большое!

В глазах Алисы робкая неподдельная радость. Что за странности такие? Почему не завтра? Лений с ума сойдет!

Алиса провожает нас в прихожую, говорит:

– Спасибо вам большое! До встречи!

– Приятно было познакомиться, Алиса! Вижу, ты любишь стихи? – задаю вопрос я, замечая в последний момент на столике в прихожей сборник. Я поднимаю его и успеваю разглядеть несколько строк, прежде чем Алиса вырывает его из моих рук. Надо же, я не ожидала такой прыти! – Я тоже люблю стихи. Изучала углубленно поэзию.

– Это не мое, – говорит Алиса будто бы не своим голосом и почти выталкивает нас за дверь. Хотя почему нас? Меня. Девчонка уже давно стоит и ждет снаружи. Смотрит как-то недовольно. И плевать. Только вот почему она так испугалась, когда я взяла в руки эту несчастную книгу? Подумаешь, скандальный сборник похабных стихов авангардного поэта! Все мы люди!

– До свидания, – говорит девчонка. Опять я про нее забыла! – Завтра я принесу вам письмо от Ления.

– Стой! Я же не написала ему ответ!

Я люблю писать Лению письма, украшать поля небрежными рисунками, а буквам добавлять шарма изящными завитушками. Каждый раз я представляю, как он вскрывает конверт специальным острым ножичком, аккуратно достает само письмо, разворачивает, едва прикасаясь к бумаге кончиками своих тонких пальцев, вдыхает аромат духов, которых я на каждое письмо выливаю чуть ли не полфлакона, и начинает читать.

– Он сказал, что это необязательно. Я уже сообщила ему результаты нашей встречи по мыслепортеру, – говорит девчонка. Что, что? Я не ослышалась? Почему ему не нужен мой ответ? Я не успеваю больше ничего спросить, потому что девчонка спешит куда-то в противоположную сторону и быстро исчезает за поворотом. И ладно!

Возвращаюсь домой. Сегодня все договорились ждать меня на крыльце? Скоро они сотрут его в порошок!

Я медленно приближаюсь к дому и вижу, как на пороге меня ожидает (видимо уже долго) какой-то мужчина средних лет. Как только я появилась в его поле зрения, он вскочил и бросился ко мне.

– Алия? Прошу, помогите мне, Алия! Только вы можете меня спасти!

Я улыбаюсь. Почему он такой нервный? Неужели трудно вести себя сдержаннее? Псих какой-то…

– Давайте пройдем в дом и все обсудим. Я угощу вас ромашковым чаем, вы успокоитесь и все расскажете, хорошо? – медленно говорю я и улыбаюсь еще шире.

– Хорошо, хорошо, как скажете, – взволнованно произносит он, протирая взмокший от пота лоб зеленым платочком.

Мы входим в дом, я прошу его присаживаться за стол, ставлю чайник.

– Простите, – говорит мужчина, – а чего-нибудь покрепче чая у вас не найдется?

– Конечно, – отвечаю я. Выключаю чайник и достаю бутылку дорогого вина. Часы на его руке инкрустированы двумя бриллиантами и покрыты настоящей позолотой. Вино будет потрачено не зря. Разливаю вино по бокалам и усаживаюсь напротив. Говорю:

– Начинайте.

– Все мы знаем, чем вы занимаетесь, – неплохое начало. Что же он скажет дальше? – Ваш нынешний…

– Компаньон? – подсказываю.

– Да, ваш нынешний компаньон занимается инвестированием в магические разработки. Наверное, вы не совсем понимаете, в чем именно заключается его работа.

– Я все прекрасно знаю! Если я девушка, то это не значит, что я не разбираюсь ни в инвестициях, ни в магических проектах! – вру, ни черта я не понимаю. Главное – красиво опустить нижнюю губу и свести брови так, чтобы выглядеть разгневанной, но при этом божественно красивой.

– Так вот, мой исследовательский центр хочет создать концептуально новую вещь! Мы собирается разработать проект, который бы позволил менять температуру природных источников, чтобы обеспечить достаточный уровень жизни для жителей определенных районов. На самом деле географические и природные условия не совсем предполагают…

Я сижу, сосредоточенно слушаю и киваю. Я перестала слушать еще на слове «концептуально».

– Сколько вы готовы заплатить и что от меня потребуется? – я спешу перейти к делу. Вид этого мужчины мне неприятен. Он спешно достает своими короткими и полными пальцами из еле сходящегося на животе пиджака пачку банкнот.

– Пересчитайте, я думаю, тут достаточно, чтобы вы внушили вашему м-м-м компаньону мысль о том, что наш проект заслуживает инвестиций больше, чем какой-либо другой.

– Вы же понимаете, что он работает непосредственно на магическое правительство, поэтому неожиданно могут вмешаться сторонние факторы?

Я всегда предупреждаю про сторонние факторы, даже если я абсолютно уверена в положительном результате. Это звучит профессионально.

– Я понимаю.

– Если мне не удастся его убедить, то возврата денег тоже не будет.

– Я понимаю.

– Подождите минуту.

Я выхожу в соседнюю комнату, чтобы пересчитать деньги. Никогда нельзя делать этого при клиенте, потому что это заставляет его нервничать. Сумма оказалась больше той, что я обычно беру за подобные услуги. И времени у меня еще достаточно. Похоже, надо закрепить сделку чем-то более существенным, чем подписание договора. Возвращаюсь, по пути беру со столика в прихожей блокнот и ручку.

– Как называется ваша компания? – я становлюсь напротив той части стола, где он сидит, и присаживаюсь на корточки, чтобы было удобнее записывать.

– У меня не компания, а исследовательский центр.

– Исследовательский центр?

– Да.

– Отлично, так и запишу. Название.

– «Ковинг».

– Как-как?

– «Ко-винг».

– Можно по буквам?

– «К-о-в-и-н-г».

– Отлично, я записала. А теперь поднимайтесь наверх, первая дверь направо. Примите душ. Полотенце найдете в шкафу. Я приду к вам через пятнадцать минут.

Мужчина теребит в руках свой зеленый платок и улыбается, нервно стаскивая с пальца кольцо и запихивая его в карман брюк. Неужели у него до сих пор сохранилось чувство вины? Судя по часам и костюму, он подобным образом протолкнул уже не один проект.

– Как хорошо, что вы умеете считать деньги!

– Я знаю свой прайс-лист, – говорю я и улыбаюсь, пока он поднимается по лестнице. Наивный. Но мне импонирует его желание идти по головам. Это единственный способ выжить в этом мире. Чего же я медлю! Пятнадцать минут – это мало, особенно если сегодня ты не планировал работать.


На тринадцать часов (стандартное время обеденного перерыва) у меня была назначена встреча с компаньоном. Разумеется, предполагалось, что есть мы там не будем, поэтому завтракать пришлось достаточно плотно. С самого утра ко мне заявилась Лузана, отдала письмо и сказала, что завтра прийти не сможет, потому что к Лению приедет проверка, и она обязана быть там. Даже не попрощавшись, девчонка сбежала. Я бы хотела сказать ей, что я не почтальон, чтобы передавать письма, но ее уже и след простыл.

В зависимости от клиента и от его положения в обществе на сборы у меня могло уходить от двух до семи часов. Сегодня я справилась за два с половиной. Небольшой рекорд. Да и обычная встреча в обеденный перерыв не предполагает чего-то особенного. Просто он хочет спустить каким-то способом напряжение. Видимо, работа совсем доконала. Я считаю, что он обычный лентяй, потому что видела за свою жизнь более успешных мужчин-трудоголиков, которые могли пережить и большой стресс. Но у меня нет выбора.

На работу опаздывать не принято, поэтому в тринадцать ноль-ноль я уже вхожу в двери ресторана, расплываюсь улыбкой перед официантом и говорю, что меня должны уже ждать за пятым столиком. Понятия не имею, почему он всегда выбирает именно этот стол. Даже спрашивать неинтересно, настолько он пресный человек. Официант молча провожает меня.

– Привет! – говорю я, тянусь, чтобы поцеловать в щеку, но он останавливает меня взмахом вилки и ею же указывает на стул напротив.

Даже глаз не поднимает от тарелки. Я радуюсь, что слишком красиво не одевалась, потому что впечатление произвести все равно бы не удалось. Присаживаюсь и жду, пока он со мной заговорит.

– Я же просил без лишних соплей!

– Это всего лишь приветствие! Я скучала!

Он жует и молчит. Слава богу, еды на его тарелке осталось уже немного, поэтому скоро он обратит внимание на меня. Быстрее начнем – быстрее закончим.

– Сейчас я пойду в туалет, ты должна прийти через две минуты и зайти в самую последнюю кабинку, - говорит и сразу кладет в рот очередную порцию еды.

– Серьезно? В мужском туалете? – я взбешенно шепчу. – За кого ты меня принимаешь? За дешевую и грязную шлюху?

– Насчет «грязной» я не знаю, но вот касательно первого… Я опять сокращаю сумму твоего содержания.

– Стоп-стоп! Что? Как? Ты же и так платишь мне в два раза меньше, чем изначально оговаривалось!

– И, тем не менее, ты все еще раздвигаешь ноги. Даже за такие деньги. Так что суди сама. Ладно, – он протирает губы салфеткой, откладывает ее и выходит из-за стола, – если ты сейчас не придешь, то наше соглашение будет расторгнуто.

Неплохая тактика избегания. Я так взбешена, что мне хочется сдернуть скатерть к чертям, чтобы вся эта дурацкая посуда разбилась на тысячу осколков. Похоже, мне надо искать нового работодателя. И чем быстрее, тем лучше. А сейчас нужно отработать деньги, которые дал мне мужчина из «Ковинга».

Мужской туалет находится без труда. Но вот для того, чтобы перебороть свое отвращение, чтобы зайти туда, мне потребовалось довольно много времени. Радует, что мужчин там не было. Кабинки выглядят не так солидно, как все остальное в этом ресторане. Я подхожу к крайней кабинке и стучу. Дверь сразу же открывается.

– Где ты шлялась так долго? – почти кричит он. Теперь я вдвойне радуюсь, что мы тут одни. Компаньон хватает меня за руку и втаскивает внутрь. Тут ужасно тесно. Не успеваю я закрыть за собой дверь, как он начинает расстегивать ширинку и командует:

– Вниз!

– Что так сразу?

– Вниз я сказал!

Мне ничего не остается, как встать на колени и приняться за свои профессиональные обязанности.

Как-то раз мне приходилось работать с одним друвером, денег у которого водилось немерено. У него были милые и добрые родители, которые хотели видеть его с одной постоянной женщиной. А сам друвер был сущим ловеласом и гулякой. Спасало то, что родители его были не особо сведущи в том, что моя профессия вообще существует, поэтому очень радовались, когда видели наши фотографии с каких-то мероприятий на страницах газет и журналов. Кроме того, я не могу описать их радость, когда они увидели меня вживую. Раз в месяц мы приезжали на выходные к ним в усадьбу, там достаточно громко занимались любовью, чтобы они поверили в то, что наши чувства настоящие, а отношения долгие и перспективные. Меня всегда выводил из себя этот обычай друверов – не сдерживать свои животные крики страсти. Особенно это действовало на нервы тогда, когда я как-то раз жила в квартире с такими соседями за стеной. Я выдержала только неделю, потом пришлось почти убегать оттуда. А рассталась я с тем друвером после того, как какая-то девушка, которую он затащил в постель на одной из дешевых вечеринок, куда он только и приходил с этой целью, забеременела. Поэтому он решил хоть на время остепениться и порадовать родителей внуками. А почему я, собственно, вспомнила, этого друвера, стоя коленями на холодном и мокром кафельном полу ресторана? Потому что в те разы, когда мы приезжали к его родителям, он обходился со мной как с богиней. Я имею в виду, что свои профессиональные обязанности я выполняла только там, а на светских мероприятиях я выполняла лишь функцию прикрытия для родителей. После таких вечеринок мы всегда расходились с разными партнерами. Он приносил меня в мягкую кровать на руках, осыпал тело поцелуями, был нежным и всегда думал в первую очередь о моем удовольствии. Я не знаю, с какой стати ему вздумалось не быть эгоистом и обхаживать девушку, которой он и так платил за сопровождение, но я до сих пор не могу его забыть. Конечно, был мужчина, с которым мне было лучше, но это же совсем другая история!

– Так все, хватит! – прерывает мои размышления его голос. – Вставай, разворачивайся!

Я покорно встаю и поворачиваюсь к нему спиной. Он задирает мое платье, под которым и так ничего нет. Хотя это громко сказано. Приподнять сильно облегающее платье у него не выходит. Он ругается и говорит:

– Снимай сама, живо! На пол бросай! Чего ты возишься!

– Помоги с молнией, пожалуйста!

– Черт! Неужели сложно что-то нормальное надеть?!

Спустя несколько минут молния все-таки поддается и платье летит на пол. Как и всегда, он сильно торопится. Я чувствую себя ужасно, но приходится изображать бурный восторг. Хоть какие-то копейки, но он мне за это платит. Я же профессионал! Так, нужно браться за второе дело на сегодня.

– Знаешь, у меня было видение. Ты подписывал какой-то выгодный контракт. Какое-то исследование, которое потом принесло тебе уйму денег.

– Что за исследование?

Как я и предполагала, он сразу повелся.

– Я толком не рассмотрела, но я видела на контракте слово «Ковинг». Работаете с такими?

– Да, сейчас как раз решаем, давать им деньги или не давать. Замолчи на минуту.

Я слышу, как он достает мыслепортер из кармана и звонит кому-то.

– Добрый день. Короче, ко мне пришла инфа, что нужно подписывать контракт с «Ковингом». Что значит «откуда пришла»? Не задавай глупых вопросов! Как обычно! Да-да, от шлюхи моей!

Мое терпение начало лопаться. Разговор он вел, не отрываясь от нашего нехитрого дела.

– Да, звони им и говори, что мы все проспонсируем. Все, скоро буду, я просто занят сейчас немного. Перезвоню, - выключает мыслепортер, - я уже все почти что, поворачивайся и на колени.

– Я не буду этого делать! Немедленно прекрати и отпусти меня!

– Что ты сказала, я не расслышал? – он прижимает меня к стенке кабинки и не дает пошевелиться.

– Опусти! Отпусти сейчас же! Я закричу!

– Кричи. Мне это нравится, – он смеется. Через несколько секунд он отстраняется, кряхтит, но все еще крепко держит меня прижатой к стене. – Не хватало еще шлюхе детей сделать. Потом проблем не оберешься.

Я чувствую, что по низу моей спины течет что-то теплое настолько, что аж противно. Мое новое платье, валяющееся дешевой тряпкой на полу, уже грязное и залитое. А оно стоит половину от той суммы, которую мне обещали в месяц! К черту все! К черту его и эту работу! Я должна немедленно уехать из этого города! Череду моих мыслей опять прерывает он, нагибается и поднимает платье.

– Что ты делаешь? Отдай сюда платье!

– Надо же мне чем-то вытереться! Все равно я заплатил за эту тряпку.

– Твоих денег не хватит и на половину от его стоимости!

Я пытаюсь вывернуться, но он даже одной рукой держит меня очень сильно.

– Отпусти меня, отпусти меня немедленно!

– Зря стараешься! Таким как ты в этом мире никто не помогает, – говорит он, и я прямо чувствую, как он улыбается.

– Ты уверен?

Дверь кабинки медленно открывается. Я не вижу, кто там, но голос явно мужской.

– Занято! И вообще, было закрыто на замок! – возмущается мой бывший компаньон.

– Для меня не существует замков. На твоем месте я бы все-таки отпустил девушку.

– Или что?

Ответом послужило молчание. Больше никто меня не держит. Я поворачиваю голову: опершись о противоположную стену, стоит и закуривает тот самый юноша в странной кепке с пронзительно-голубыми глазами, который вчера днем обругал меня из капсулы, едва не сбив на дороге. Должно быть, весьма занимательная картина ему открывается. Но он и виду не подает, что что-то не так. Как будто он каждый день вламывается в кабинки мужских туалетов, чтобы кого-то спасти от изнасилования, а не от закончившейся бумаги.

– Одевайся и проваливай, – говорит юноша, выпуская дым изо рта. Он держит сигарету рукой, одетой в черную кожаную перчатку, а второй рукой без перчатки небрежно поправляет свою кепку.

– Тут нельзя курить, – отвечает ему мой бывший компаньон.

– Мне можно. Проваливай.

– И кто же ты такой?

– Главное не кто я, а с кем я.

– И с кем же ты?

– Мне кажется, что я уже сказал проваливать отсюда. Пока что по-хорошему. Потому что если я не вернусь через пару минут, госпожа Валея будет не слишком довольна.

– Валея? О нет! И да, я не буду больше платить тебе, дешевка! И за последнее видение тоже!

Бывший компаньон, даже не застегивая свои штаны, спешит просто взять их в руки и бегом направляется к выходу. На лице юноши появляется победная улыбка. Когда дверь закрылась, юноша снова смотрит на меня. А я так и стою, прислонившись к стене, потому что отодвинуться значит показать еще больше тела, чем уже было доступно его взгляду. Прикрываться мне нечем, потому что к полностью испачканному платью, валяющемуся на полу, я больше прикасаться не хочу.

– Что прикажешь с тобой делать, Алия?

– Ты знаешь, кто я такая?

– Все знают. Но никто не понимает, что ты забыла в этом городе.

– Честно, сейчас бы я с превеликим удовольствием надела бы что-нибудь на себя и отправилась на поиски новой работы.

– Видения есть?

– Меньше, чем хотелось бы.

– Ладно, это вопрос решаемый.

Юноша затянулся, достал из кармана носовой платок и протянул мне.

– Держи. Подожди немного, я сейчас вернусь. Поищу для тебя какую-нибудь одежду.

– Спасибо, –говорю я, провожаю юношу взглядом и закрываю дверцу.

Интересно, что скажет Лений, когда узнает, что мне помогал человек, работающий на Валею? Ладно, разберусь с этим потом. В крайнем случае, можно привести аргумент о том, что двойные агенты тоже полезны.

Возвращается юноша буквально через пару минут. За это время я уже успеваю прикинуть, что без его помощи мне не выбраться из этой злосчастной кабинки.

– Вышли отсюда все, – командует юноша, после чего все, кто уже успели зайти в туалет, поспешно оттуда ретируются. – Открывай.

Я распахиваю дверцу. Юноша протягивает мне какое-то платье. На поверку оно оказывается из последней коллекции самого престижного дома мод.

– В капсуле валялось. Валея разрешила его тебе дать. Кстати, она хочет тебя видеть.

Я поняла, что юноша не собирается уходить, а все так же стоит, опершись на противоположную стену, смотрит и курит. Начинаю одеваться.

– Почему же?

– Ты же сказала, что тебе нужна работа. Правда, не сейчас. Я подъеду за тобой завтра. Где ты живешь, мы тоже знаем. Мы много чего знаем, если вдруг ты еще не поняла.

– Вы много чего знаете. Я это поняла.

– Вот и чудно.

– Кстати, как тебя зовут?

– То.

– Как-как?

– То.

– И все? Просто То?

– Не доставай тупыми вопросами! Я не собираюсь больше повторять. В твоих интересах собраться быстрее.

– Хорошо. То, спасибо, что помог мне.

– Я не могу отлить, если рядом кого-то насилуют. Так что выбора не было.

Я одеваюсь и выхожу из кабинки.

– Еще раз спасибо!

– Двери там, –говорит То, выпуская дым в сторону выхода.

– До завтра.

То ничего не отвечает, поэтому я спешу быстрее выйти и покинуть ресторан. На выходе ко мне подбегает официант.

– Мисс, вот ваша сумочка. Мужчина, обедавший с вами, сказал, что вы расплатитесь.

– Сколько я должна?

– Подождите, сейчас посмотрю.

Когда официант называет сумму, то у меня глаза на лоб лезут. У меня едва-едва хватает денег, чтобы оплатить половину, а вторую половину попросить оформить в долг, чтобы я успела до закрытия съездить домой и вернуть ее. Под залог берут украшения и мыслепортер. Подумать только, он заказал весь самый дорогой алкоголь и попросил доставить ему домой! Я не имею прав, чтобы пойти к нему домой разбираться, поэтому приходится платить. Вернуться к То, чтобы попросить денег, я не могу. Тем более, что из-за Валеи денег с него скорее всего нигде не берут, это распространенная практика для власть имущих. На поездку домой на такси денег, разумеется, не хватает, поэтому впереди меня ожидают несколько часов пешей прогулки.

Я решаю срезать дорогу, пройдя через парк. Сегодня там почему-то слишком много людей. Конечно, частично это играет мне на руку, потому что все могут полюбоваться моим новым платьем, которое, кстати, сидит на мне просто великолепно, пусть и с чужого плеча. Но, с другой стороны, мое появление в парке без компаньона удивит всех, поэтому я решаю там не задерживаться, проскочить как можно быстрее.

Судя по всему, кто-то из обители бесстрашных опять устроил показательные поединки на мечах. У одной импровизированной арены толпится подозрительно много людей. Я решаю взглянуть, что же там происходит. Соперники одеты в магически сконструированную броню, которая защищает их, при этом являясь поразительно легкой. Первый воин просто огромен, размахивает тяжелым мечом, словно легкой соломинкой. Его же противник меньше его в два раза, но порхает, словно бабочка, с легкостью уворачивается от ударов. Толпа улюлюкает и аплодирует каждый раз, когда могучий воин промахивается. Через пять минут «порхающему» сопернику, наверное, надоедает, поэтому он звонко смеется и, извернувшись, наносит один легкий удар, после которого судья зажигает в воздухе огни, сигнализирующие, что бой окончен. Бывшие противники снимают шлемы. По плечам победителя рассыпаются огненно-рыжие волосы. Неужели это девушка? Ничего себе! Судья приказывает участникам пожать друг другу руки. Мне кажется, что сильный воин сломает тонкую ручонку победительницы, но девушка лишь широко улыбается и заправляет черную прядь за ухо. Стоп! Черная прядь, а волосы рыжие. Неужели… Неужели это Алиса?

Мне ничего не остается делать, кроме как ждать, пока девушка останется одна. Все спешат поздравить ее с победой и перекинуться парой словечек, поэтому ждать мне приходится долго. Наконец, Алиса идет в сторону лавочек, где все участники турнира оставили свои вещи под охраной нескольких мальчишек из ордена.

Нет! Сомнений быть не может! Это точно Алиса! Я вчера видела у нее эту же сумку! Но тут она начинает снимать броню, и я сомневаюсь. Другая одежда. Совсем. Уж я-то понимаю! Алиса носила какую-то ужасно странную юбку, а сегодня одета в мешковатую рубашку и свободные штаны. Да и ведет она себя как-то по-другому. Более уверенно, что ли. Нет, это точно Алиса! Сомнений быть не может! Надо подойти и все разузнать!

- Привет, Алиса! Не ожидала тебя тут увидеть! Вчера даже представить не могла, что ты могла бы настолько красиво сражаться! Поздравляю с победой! Кстати, письмо уже есть. Могу привезти тебе его вечером, если хочешь, конечно!

Девушка хмурится и смотрит на меня:

- Простите, что вы сказали? Какое письмо? Какая Алиса? Я не понимаю, о чем вы.

- Алиса, что за шутки? Это же ты!

- Нет, я не Алиса. Меня зовут Рене.


========== Дана ==========


Все, происходящее с вами впервые, мало того что врезается в память, будто острый нож в растопленное масло, но и лишает вас прекрасной возможности будущих открытий. Вы не сможете дважды войти в одну реку, дважды изобрести что-то уникальное, дважды влюбиться в одного и того же человека. Такие четко установленные рамки и границы не дают мне чувствовать себя свободной.

Слушай, милочка, слушай. У меня осталось совсем немного времени, прежде чем этот жестокий мир попрощается со мной. Слушай, дорогая, я тебя молю, заклинаю! Прости, прости, я зря говорила лекарям, что ты ничтожество, что тебя надо уволить, что ты воруешь мои вещи. Я сама их выбрасывала, потому что они напоминают слишком о многом. Прости, прости! Послушай старушку, пожалуйста! Мой час пробил, ты слышишь? Тик-так, тик-так… Нет, ты еще слишком молода, чтобы почувствовать, как быстро падает песок в часах времени. И пусть. Выслушай меня, прошу…

Всю мою жизнь невидимые границы окружали меня, а я только и делала, что пыталась выбраться за их пределы. Но когда-то было время, когда я не пыталась куда-то убежать, а жила в свое удовольствие. Жаль, что это время было таким недолгим, всего несколько лет, и зависело лишь от одного человека.

Может показаться, что я отношусь к людям, которые возводят своего возлюбленного в абсолют. Вовсе нет, Глор не был центром моей вселенной. Он был лишь наполнением, дарившим мне счастье. Глор не был границей. Глор был медиатором. К сожалению, однажды он передал мне слишком много всего, поэтому бежать пришлось.

Ах, как часто я вспоминаю нашу первую встречу. Мы пересеклись на одном из горных курортов в друверской части Вселенной Ди. Мы жили в одном отеле, и как-то раз за завтраком не было свободных столиков, поэтому Глор подсел ко мне. Несмотря на мою закрытость и интроверсию, Глору быстро удалось меня развеселить и найти общие темы для разговора.

К тому же, нас объединяли перемещения, на которые, кстати, тоже были наложены границы. Я, будучи темпуссинкой, умею перемещаться во времени, но еще в детстве на меня навели какое-то стандартное магическое заклятье, из-за которого за раз я могла перемещаться только на десять дней вперед или назад. Через это прошли абсолютно все темпуссины, живущие во Вселенной Ди. А те темпуссины, которые позже поступали на службу в магическое правительство, получали возможность путешествовать неограниченно, и заклятье с них снималось. Ах да, можно подумать, что можно несколько раз переместиться по 10 дней, чтобы, например, оказаться в будущем году. Нет, это так не работает. Они ограничили наши силы, заставили долго их восполнять. Тем более, все перемещения контролируются, поэтому сбежать никому бы не удалось. Конечно, хорошо, что кто-то один не сможет устроить хаос во всех временах сразу. Но эти границы порой просто убивают меня.

Глор был обсессинцем, то есть умел перемещаться в пространстве. На его способность тоже были наложены ограничения. Если бы ему вздумалось переместиться прямо на заседание магического правительства, то у него бы не вышло. Его разорвало бы на частички. Нет, это не сила магической защиты зала заседаний. Это заклятье, которое накладывают на всех малышей-обсессинцев. Конечно, я могу выглядеть крайне эгоистично, но мои ограничения все же кажутся страшнее и несправедливее. И пусть.

Нам было очень весело сидеть напротив друг друга, улыбаться, рассказывать разные истории. Глор частенько смешил меня тем, что перемещался за напитками прямо к барной стойке, чем пугал почти всех людей, ожидающих там в очереди. Иногда он выбирал жертву специально, и мы спорили, испугается загаданный человек или нет. Однажды наш выбор пал на темноволосого юношу в черном свитере с оранжевыми узорами, который постоянно обедал за соседним столиком. Я довольно часто видела его неподалеку, поэтому мне было вдвойне интересно, насколько крепки его нервы.

Этот случай запомнился мне тем, что все пошло не по нашему плану. Глор заказал у официанта мне мой любимый черный крепкий чай, дождался, пока бариста приготовит его и поставит на стойку в другом конце помещения, чтобы проходящий официант забрал и донес. В эту секунду он переместился к стойке, где как раз стоял этот юноша, взял в руки чашку с чаем и оказался прямо напротив нашей жертвы. И дальше привычный алгоритм пошел наперекосяк. Я не успела и глазом моргнуть, как юноша, которого мы хотели напугать, оказался сидящим прямо передо мной с чашкой моего черного чая. Он пододвинул чашку ко мне и сказал:

– Крепкий черный? Почти кипяток? Я тоже всегда только такой пью…

Юноша улыбнулся как-то загадочно и исчез. Спустя полсекунды на его месте ужесидел Глор.

– Что это было? – удивленно спросил он.

– Понятия не имею. Похоже, он тоже обсессинец, и твои штучки на нем не работают.

– Но это не значит, что я не смогу провернуть с ним это снова!

Но Глор так и не смог еще раз попробовать, потому что этот юноша как в воду канул. Лично меня это нисколько не расстроило. Шутки смешны только лишь до определенного ритуала их повторения, а далее они теряют свою суть и становятся отвратительными, а не забавными.

Нет, нет, нет. Это не единственный момент, который мне вспоминается, когда моя шальная память решает вдруг подкинуть мне полушепотом имя Глора для поедающих размышлений. Глупости и бессмысленности, полные счастья. Забавные ушедшие минуты, когда я была кем-то лучшим, кем-то большим, кем-то особенным. Странно подумать, что такие ощущения может дарить просто человек, находящийся рядом. Возможно, кто-то бы назвал это любовью. Но точно не я. Я требую от любви слишком многого. Хотя бы, чтобы она была обоюдной.

Одной из самых интересных историй, произошедших со мной и Глором, была та, которая случилась опять же в друверской части Вселенной Ди, но через несколько лет спустя нашего знакомства. Мы катались на лодке по бескрайнему чистейшему озеру, находящемуся в ущелье. Светило солнце и было очень жарко, поэтому я сидела на носу лодки, опустив ноги в прозрачную воду, а Глор о чем-то рассказывал и изредка работал веслами. Я изображала увлеченного слушателя, но на самом деле думала о чем-то своем. Это было время, когда постоянные разговоры Глора начали действовать мне на нервы.

– Слушай, я, пожалуй, поныряю, – сказал вдруг Глор. – Ты же посидишь тут одна? Не убежишь? Не потеряешься? Не переместишься во времени, как в прошлый раз?

– В прошлый раз мы были в ссоре.

– И в прошлый, и в позапрошлый, и в позапозапрошлый. Это все глупости и дешевые трюки, Дана, – улыбнулся Глор.– Раскрой зонт, иначе ты сгоришь на таком солнце.

– Я подумаю.

– Ты не подумаешь, – я услышала звук раскрывающегося зонтика, – ты его возьмешь. Держи.

Пришлось взять протянутый мне зонт, иначе он бы не успокоился.

– Хорошо, Глор, хорошо. Я взяла зонт. Плавай.

– Нет, нет, я не хочу плавать. Я хочу понырять. Я купил в городе специальный порошок, который помогает дольше продержаться под водой и нырять глубже.

– Хорошо, Глор. Ныряй.

– Сиди здесь и наслаждайся природой. Посмотри же вокруг, как тут красиво!

Глор чмокнул меня в щеку, приобнял.

– Принимай свой порошок и ныряй. Я уже скучаю по тебе и жду, когда ты появишься обратно.

Глор громко засмеялся и нырнул. Наверное, он уже принял порошок. Я сидела к нему спиной и вообще не видела, что он творил все это время.

Природа действительно поражала. Я никогда не видела столь прекрасных бесснежных гор вблизи. Эти каменные махины, практически затрагивающие небеса, заставляли почувствовать себя ничтожной букашкой. Они давили на меня, но делали это не в деструктивном плане.

Бывают горы как люди, а бывают люди как горы. Не то чтобы большие и мускулистые, вовсе нет. Бывают люди, перед которым хочется преклоняться, опуститься на одно колено и попросить посвятить в рыцари, в подмастерья, в подручные. Что угодно, лишь бы быть рядом с ними, быть под их защитой, учиться тому, как стать такими же сильными, как эти люди-горы.

Нет, я вовсе не утверждаю, что большинство таких людей-гор – это друверы, одни из самых могущественных магических существ, при этом обладающих огромной физической силой. Нет, это не члены магического правительства, которые налегке жонглируют судьбами всех во Вселенной Ди. Это просто люди, которые умеют идти к своим целям, несмотря на преграды, это люди, которые внушают другим уверенность в них, в себе, в завтрашнем дне.

Люди-горы – это люди, которые никогда не предают, не оставляют ни с чем, не бросают беззащитных на половине дороги, не обижают слабых, не причиняют боли. Люди-горы – это самые сильные люди, бескомпромиссные, прямолинейные и гипнотически властные. Люди-горы так редки… Но я – человек-гора.

Я увидела, как согнулись деревья на берегу от легкого ветерка, дувшего в мою сторону, приготовилась ощутить его своей кожей, но… Ничего не произошло. Вообще ничего не произошло. Стояла тишина. Тишина, от которой лопаются перепонки. Тишина, которая кошками скребет на твоей душе. Тишина, которая не забывается никогда. Но тут ее, будто стальным клинком, прорезал шепот:

– Скажи, скажи… Я лишь хочу знать, хочу знать… Зачем? Зачем ты это сделала?

Я подумала было обернуться, спиной почувствовав холодный взгляд, будто кто-то наблюдал за мной из лодки или с берега, но в это мгновение что-то схватило меня за ноги, и я с громким криком упала в озеро. Вода заливала мои легкие, я пыталась бороться с невидимой силой, но теряла волю и способность сопротивляться с каждой секундой. Неужели, неужели меня ожидало забвение таким вот простым и бесцеремонным способом? Надо было, что ли, табличку предупредительную на озеро повесить. Здравствуй, томительная темнота, как давно я тебя ждала… Избавь, избавь меня от боли, которую дарит этот мир…

Нет, нет, нет… Почему эта упоительная тьма исчезает? Почему мое сознание заполоняет свет? Почему мне так больно? Но что же, жить всегда больно. Очевидно, в этот раз темнота решила не принимать меня в свои крепкие объятия…

– Дана, Дана, милая, очнись! – сказал голос Глора, я закашлялась, вода шла носом. - Вот, умница! Давай, сражайся!

Я постепенно пришла в себя под его кудахтанье, которое тогда даже слишком сильно действовало мне на нервы.

– Что это было, Глор?

– Я решил над тобой подшутить. Я думал, ты меня видишь! Вода такая прозрачная! А ты так перепугалась, что чуть не утянула нас обоих на дно. Мне пришлось использовать свою способность, чтобы постепенно переместить нас на берег. Высшая сила, сможешь ли ты простить меня? Я… Я не знаю, что еще сказать…

И Глор замолчал. Это было настолько для него нетипично, равносильно тому, если бы снег пошел знойным летом.

– Все хорошо, Глор. Больше так не делай, прошу, – я улыбнулась. – Давай вернемся в город, пожалуйста.

– Хорошо, Дана, я только вернусь за лодкой.

Что, что? Я обещала рассказать хорошую историю? Ничего я тебе не обещала, глупая девчонка! Что значит «от хорошей истории вам станет легче»? Что за бред? Моя боль никуда не уйдет и никуда не денется! Хорошую историю? Ты хочешь что-то доброе и милое, что вселило бы в тебя надежду на то, что жизнь не дерьмо, что у тебя еще есть шанс? Ладно, ладно, я попробую что-нибудь вспомнить.

Какие истории считаются «хорошими»? А «добрыми»? А «милыми»? С хорошим концом? С идеальными персонажами? Истории про любовь? Про жизненные успехи? Про успешное преодоление трудностей?

Никогда не понимала, как все можно так однозначно делить на хорошее и плохое, на доброе и злое. Все люди и все события – это монеты неизвестного номинала, а у каждой монеты, как известно, две стороны. Конечно, сейчас мало кто использует монеты. Всем по нраву магические печати, с которых торговцы просто списывают ваши деньги и не задают лишних вопросов. Но вернусь к мысли про монеты. Монета имеет две стороны, одну из которых условно назовем «хорошей», а вторую – «плохой». Если подбросить монетку, то она выпадет какой-то одной стороной, поэтому бросающий увидит только эту сторону, получит однозначно плохой или однозначно хороший результат. Но двусторонняя монета от этого не меняется. Она так же и остается смешением плохого и хорошего. Все, что происходит с нами в жизни, – это потрясающий коктейль из темных и светлых напитков. Кому-то достается больше доброго, а с кем-то происходят одни неприятности.

Мы можем считать эту историю хорошей? Что значит «это даже не история»? А знаешь, мне наплевать, что хочешь услышать ты. Я расскажу то, что хочу вспомнить я.

Так уж вышло, что практически все дождливые вечера для меня становятся какими-то пророчески отвратительными. Если приходит ночь и на улице во всю льет дождь, то я точно знаю, что сегодняшний вечер не запомнится мне ничем приятным. Например, как сейчас. Этот отвратительный дождь только отсрочит мою смерть, я чувствую.

В тот вечер дождь лил как из ведра. Мы жили вместе с Глором уже несколько лет, до этого несколько лет уже будучи в отношениях. Я поздно пришла с работы, обнаружила, что Глор доел остатки еды, которых хватило бы на двоих. Сил готовить у меня уже не было, а он подключил свой мыслепортер к семитрекеру и смотрел на нем какую-то видео-историю. Неужели Глору было так сложно приготовить что-то для меня? Или хотя бы оставить? Какой же он эгоист! Я терплю подобные выходки уже очень и очень долго, похоже, моему терпению пришел конец.

Кроме того, на прошлой неделе, разбирая грязные вещи, я обнаружила, что в его белье прячутся несколько длинных светлых волос. У меня, чтоб ты знала, тогда были короткие каштановые. Я думала над этим фактом, но ничего не говорила Глору. Я продолжала вести себя с ним как обычно, изображая радость и счастье.

За внешнюю радость приходилось очень дорого платить. У меня начала развиваться паранойя. Искра сомнения превращалась в пламя. Мне говорили не то, что я хотела услышать.

Наши отношения зашли в тупик, забрели, забежали, залетели. У меня не было сил больше это терпеть. Вот она – граница. Конечно, Глор вел себя как обычно, рассказывал какие-то истории, но больше я его не слушала. Он больше не имел надо мной контроля. Глор целовал меня как всегда тепло, но ничего не получал в ответ. Наши ссоры зачастили с визитами на кухню, в гостиную, в ванну, в спальню.

Я боялась многого. Не стоит сейчас и перечислять. Что бы он мне ни говорил, я точно знала, что было бы дальше, я могла предугадать развитие событий. Я видела, что любовь угасала. Но тогда я просто не смогла бы уйти. Если бы он узнал… Ох, высшая сила, что было бы, если бы он узнал… Любовь прошла, но он бы меня не отпустил. Я была бы как собачка на поводке. Когда-то нужная, а после ложно любимая.

Ты спрашиваешь, что он мог узнать? Чего же я так боялась? Что ж, остальной рассказ не будет иметь смысла, если я не расскажу тебе об этом.

За несколько дней до того вечера, о котором я говорю, я начала чувствовать себя немного странно. Да что там немного, очень странно. Я пошла к врачу. О Высшая Сила! Я даже была готова в нее уверовать, только для того чтобы проклясть всеми известными словами и выражениями за такое событие! Оказалось, что мы с Глором ждали ребенка. Носила его я, а ждал и очень хотел почему-то Глор. Примерно год он выедал мне мозги своими постоянными разговорами о детях.

Что ж, тогда, у границы, у меня было два пути. Остаться с Глором, загнать себя в рамки, бросить работу, воспитывать одного ребенка, потом еще одного и еще… Вести домашнее хозяйство, растолстеть и терпеть его постоянные измены, которые начались еще тогда, когда у нас все было хорошо. И второй вариант – убежать и спрятаться. А что делать с ребенком я бы придумала потом.

Я наткнулась на границу, которую никак не обойти. Ее надо перепрыгнуть, перелететь, преодолеть. Именно с такими мыслями я пошла в гостиную, где на диване развалился Глор. Нужно, чтобы ссора выглядела естественно, чтобы Глор ничего не заподозрил, чтобы не усилил контроль, чтобы не искал тщательнее обычного. Иначе мне не спастись. Конечно, я путешествую во времени, но от человека, способного за 10 минут обыскать всю Вселенную Ди, мне не спрятаться. Стоп, нужно подойти к проблеме обдуманно. Я прошла мимо Глора, лежавшего на диване, не сказав ни слова. Нужно накалить обстановку до необходимого градуса. Демонстративно собирала мусор, который Глор разбросал по всей комнате, и вышла. Потом я пошла в спальню, чтобы собрать самые необходимые вещи. Забрала все наличные деньги (магических печатей тогда еще не было), по паре самых нужных вещей, сложила их в сумку, а сумку на цыпочках вынесла за дверь и поставила за порогом дома. Понадеялась, что ее никто не украдет.

Я вернулась в дом, взяла из мойки пару грязных тарелок и вернулась в гостиную.

– Ах вот как ты меня ждешь! – закричала я и бросила одну из тарелок прямо в наш дорогой семитрекер. Стекло разлетелось на миллион кусочков, экран почернел, звук пропал.

– Дана, твою мать! Что ты творишь?

– Глор, где вся еда? Какого черта, Глор?

Я швырнула в него еще одну тарелку, но он телепортировался, и я промахнулась. Глор оказался в опасной близости от меня, черт.

– Дана, что такое?

– Отойди от меня немедленно! – прокричала я, бросив последнюю тарелку.

– Хорошо, хорошо, – ответил Глор, телепортировавшись в другой конец комнаты. – Дана, что произошло?

– Почему ты не оставил мне поесть?

– Дана, ты не маленькая! Ты в состоянии сама приготовить еду. Я зарабатываю в три раза больше, чем ты, соответственно, я больше устаю на работе. Я имею право на отдых, Дана!

– Право на отдых? Знаю я твой отдых, ублюдок! Кто эта блондинка, признавайся!

– Какая блондинка?

– Хватит притворяться! Говори!

– Ну было разок, подумаешь, с кем не бывает, Дана!

– Ах так! Ах разок! Сволочь!

– Дана, ты стареешь, а мне хочется новых ощущений. А весь этот быт и обыденность, ты понимаешь, надоедают…

– Плевать, я все брошу и уйду.

– Ты не сможешь. Ты же знаешь.

– Не в этот раз! Мне все равно! Больше никогда, запомни, ни-ког-да не говори мне таких слов! Не желаю слышать!

– Ты говоришь глупости, Дана. Пойди к себе, завари чаю и успокойся.

– Не в этот раз.

Хлопок двери. Чудом я успела выбежать в коридор, хлопнуть дверью, схватить сумку и переместиться. Куда? Сложный вопрос.

Вчера – это всегда самый безопасный день, но такой ход дал бы мне меньше времени. Я использовала максимум своей силы, переместившись сразу на 10 дней назад. От такого расхода энергии меня будто бы прижало к земле. Я решила в последний раз взглянуть на то, как же мы жили с Глором 10 дней назад, когда я еще не знала о грядущих переменах.

Я помнила тот день. Тогда я работала в вечернюю смену и должна была прийти спустя пять-шесть часов. Я подкралась к окну гостиной и заглянула. Лучше бы я этого не делала, наверное. На диване, производя неимоверное количество шума, Глор очень страстно и по-плотски визуально отвратительно любил, наверное, ту самую блондинку. Неужели, так же ужасно он любил и меня, если на это кто-то смотрел со стороны. Стоп, это то окно. Это то самое окно, откуда, как мне постоянно казалось, кто-то за нами наблюдал. Но я не видела никаких следов, когда отправлялась проверять. Теперь я – это тот невидимый наблюдатель. Возможно, это был знак, который всегда предупреждал меня об исходе нашей истории, но я была слишком глупа, чтобы его замечать.

Глор, похоже, достиг пика своего удовольствия. Блондинка начала вырываться и просить, чтобы он не делал это в нее, но Глор почему-то держал ее крепко. Я же, в свою очередь, никогда не сопротивлялась, да и он все равно не разрешил бы. Именно поэтому во мне живет его ребенок.

– Эй, пусти, ты что, выйди из меня! – услышала я приглушенные оконным стеклом просьбы блондинки.

– Нет, нет, стой. Дай закончить! Я хочу детей!

– Но я не хочу! Что за бред! У тебя же девушка есть!

– Она какая-то фригидная. Она не поддерживает моих ценностей. Если забеременеешь – позвони. Я все оплачу и заберу ребенка.

– Ты ублюдок! Где душ? Мне срочно нужно помыться!– Я не разрешаю тебе делать этого. Пойми, когда я был маленьким, одна известная в-даль-смотрящая сказала мне, что в 28-29 лет я сделаю кому-то ребенка, который будет великим! Он изменит все! Мне через месяц 30 лет! Если ничего не произойдет сейчас, то я пропал…

– Что за бред ты несешь? Ты пьян? Какой ребенок? Какая в-даль-смотрящая? Отпусти меня! Я хочу помыться!

Я больше не хотела смотреть на этот цирк уродов, поэтому быстро развернулась, чтобы уйти. Глор очень часто рассказывал эту историю про в-даль-смотрящую, но друзья поднимали его на смех, а я тоже не верила, потому что считала, что он так оправдывает свое бесконтрольное желание иметь детей.

Когда я оборачивалась, то мне показалось, что еще полсекунды назад рядом с моей тенью на прямоугольнике света, отбрасываемом не зашторенным окном, я видела еще оду тень. Похоже, на нервной почве я начала сходить с ума. Я подумала, что мне нужно было бы принять какие-то успокоительные порошки. Нет, у меня не было денег на какие-нибудь магические приблуды, тем более на дорогие средства для аборта. У меня было всего 10 дней, чтобы спрятаться как можно дальше, чтобы Глор меня точно не нашел.

Что ты спрашиваешь? Я не слышу? Я уже почти ничего не слышу, говори громче! Нет, он меня так и не нашел. За 10 дней я успела спрятаться так далеко, как только можно было. Кроме того, он не искал меня еще несколько дней, потому что думал, что я, как обычно, вернусь. Не тут то было. Возможно, эти несколько дней меня и спасли. А спустя несколько месяцев к Глору наведалась та блондинка, которую он отымел на диване, сказала, что беременна, и он на ней женился. Не спрашивай, откуда я это знаю. Я все равно не собираюсь тебе об этом рассказывать. Что ты говоришь? Как все было дальше? Ладно, я продолжу.

Я отправилась в теплые края, сняла маленькую комнату и нашла кое-какую работу. Когда я уже не могла прятать свой живот, то меня оттуда выгнали, и я осталась без гроша в кармане.

Сколько можно меня перебивать? Что на этот раз? Громче! Громче! А? Почему я не сделала аборт? Почему я не убила ребенка еще до рождения? Откуда бы у меня взялись деньги, по-твоему? Тем более тогда можно было безнаказанно убить младенца, пока тому не исполнится полгода. Только с такого возраста существа становятся гражданами. Поэтому я и решила убить его потом. Дешевле вышло бы.

Женщина, у которой я снимала комнату, пожалела меня и разрешила жить бесплатно, кормила, но за это я помогала ей по хозяйству. Было сложно, но я как-то справлялась все эти месяцы. Труднее всего стало тогда, когда девять месяцев прошло, и ребенок от этого ублюдка родился.

Роды были очень сложными, длились почти 12 часов. Я чуть не умерла, потеряла очень много крови. Приглашенный лекарь почти отчаялся, сказал давать какие-то дешевые и не очень эффективные порошки (большего ни я, ни хозяйка не могли себе позволить) и ушел.

Хозяйка – мой ангел хранитель. Бывают на свете такие люди, благодарность которым ты не можешь выразить словами. И даже если ты отдашь им свою жизнь и свою душу, ты не сможешь отплатить им за оказанную однажды доброту. Именно к таким людям я причисляю хозяйку.

Она пригласила своих соседок, и они все вместе каким-то чудом вернули меня к жизни. Маленький ублюдок был здоров и не выказывал никаких признаков испытанной мною боли.

– Дорогая, не хочешь ли ты его подержать? – сказала мне хозяйка, как только я пришла в себя и смогла ровно сидеть, не теряя сознание. Соседки тоже стояли вокруг меня, одна из них поднесла ребенка. Он улыбался, протягивал ко мне свои маленькие ручонки и что-то пищал.

– Уберите его, уберите, уберите! – закричала я.

– Тише, тише, дорогая!

Хозяйка начала меня успокаивать, в то время как все остальные страшно перепугались и предпочли разойтись кто куда.

Через месяц я полностью пришла в себя и отправилась искать работу. За ребенком в это время присматривал кто-то из соседок. Они все поголовно его любили. Как-то раз я пришла с работы, меня под дверью уже ждала соседка из дома через дорогу с улыбающимся младенцем на руках.

– Посмотри, кто идет, маленький! – засюсюкала она. – Мамочка! Скажи «мамочка»!

Ребенок у нее на руках засмеялся, потянул ко мне ручонки и начал что-то бормотать.

– Здравствуйте, заходите, – сказала я.

– Дана, почему ты не придумала ему имя до сих пор? Он уже совсем большой, три месяца скоро, а имени у него до сих пор нет!

– Я не хочу придумывать ему имя. Если хотите так сильно, то можете сделать это сами.

– Ты разрешаешь?

– Да, пожалуйста, – я начала распаковывать покупки, расставлять продукты по полкам, а соседка все еще стояла рядом и держала ребенка на руках.

– Ты же знаешь, что я бывшая в-даль-смотрящая?

– Бывших в-даль-смотрящих не бывает, – пошутила я.

– Ха-ха, – засмеялась соседка, – откуда ты только все это знаешь! Я никогда не уставала поражаться тому, насколько широк твой кругозор! Какой же умный у тебя будет малыш! Он уже такой сообразительный! А вообще, я не об этом. Я хотела рассказать, что у меня случилось видение, в котором твой малыш уже совсем взрослый, и вы с ним встретитесь. Знаешь, я толком не поняла, при каких обстоятельствах вы встретитесь, но это будет не очень хорошо. И там все зовут его таким прекрасным именем…

– Мне не интересно. Я все равно не буду называть его по имени. Вышейте имя на его одежде или пеленках, чтобы другие понимали. Для меня это не важно. Посадите его в кресло. Спасибо за помощь!

Соседка вздохнула, усадила ублюдка в кресло и ушла. Наконец-то! Неужели эта маленькая ошибка природы, сломавшая мою жизнь, достойна носить имя? Неужели он достоин хоть как-то называться? Неужели он достоин, чтобы с ним так много возились, чтобы его любили? Он вообще не должен был появляться!

Каждая ночь для меня превращалась в кошмар. Этот ублюдок кричал так, что у меня уши закладывало. Он никак не мог угомониться. Я качала его на руках как будто меня било током в течение четырех часов. На следующий день за ним пришла смотреть та же соседка:

– Привет, Дана! Посмотри, я вышила имя на пижамке, как ты и говорила!

– Извините, я опаздываю. Он орал всю ночь, я не уснула ни на минуту.

– В этом и заключается искусство быть мамой!

Я лишь отмахнулась от нее и побежала на работу. И потом случилось то, что я не могу простить себе до сих пор. Я заснула на работе. Никогда со мной такого не случалось. Я любила работать. Я умела работать. Я получала от работы удовольствие. Работа – это процесс, который покажет, насколько ты хорош, насколько ты профессионален, насколько ты лучше других. Работа всех расставит по своим местам, задиристо щелкнет по носу лентяев и ласково погладит по голове умельцев. Но, к несчастью, то, что я заснула, увидел мой начальник, поэтому поспешил выгнать меня, не выплатив денег за те дни, что я отработала.

История циклична. Но беда в том, что плохое повторяется в два раза чаще, чем хорошее.

Я вернулась домой злая, кипящая, как раскаленный металл, на который падают капли воды. Соседка, увидев меня, не сказала ни слова, просто усадила ребенка и ушла. К черту ее!

Я бегала по комнате, не в силах сдерживать себя. Ребенок расплакался. Он лежал и надрывался от крика. Он кричал так, как будто черти окунали его в котел с раскаленным маслом. Нет! Он рвал свои голосовые связки так, как будто хотел, чтобы черти залили то самое масло мне в уши.

Я схватила нож с кухонного стола и подбежала к нему. Высшая сила, как же громко он кричит! Я смотрела на него, наслаждалась страданиями. Они были музыкальны. Чужая боль всегда музыкальна, нужно лишь распознать тональность, чтобы наслаждаться ею.

Как же он напоминает своего папашу. Невероятно. Вырастет такой же сволочью. Хотя… Все зависит от меня. Я не успеваю понять как, но рука уже занесена. Всего один рывок, одно движение. Это не карается. До шести месяцев младенец еще не считается человеком во Вселенной Ди. Денег нет. Он слишком громкий. С ним столько возни. На него денег уходит в три раза больше, чем на меня! Одно движение, Дана, это так просто… Он замолкает и смотрит пристально на меня. Улыбается, ручонки тянет свои, гаденыш. Рука опускается. Это не выход.

Я отвернулась и опять начала мерять шагами комнату. Что же делать? Что же делать? Что же делать? Неужели нужно уверовать в Высшую Силу, чтобы найти ответы на такие сложные вопросы? Неужели нашим миром управляет не магическое правительство, а это волшебно-нереальная Высшая Сила, которая и вкладывает мысли в наши головы, заставляет людей вести себя так, а не иначе? Что ж, нужно было попробовать. Я остановилась на месте и попыталась восстановить дыхание.

– Высшая сила, - прошептала я, – спаси меня, прошу, от этого маленького исчадья ада…

Не успела я договорить, как крик ребенка смолк. Тишина была оглушающей. Я не понимала что происходит. Позади меня мелькнула какая-то тень. Я развернулась и обнаружила, что стол, где лежал ребенок, пуст. Неужели Высшая сила услышала мои молитвы? Неужели где-то есть невидимый кукловод, который дергает нас всех за ниточки в нужное время?

Я не поверила своим глазам и обыскала всю комнату. Тщетно. Я подумала, что настало время удариться в религию. С того момента я начала посещать встречи в храме Высшей силы, нашла новую, более интересную работу. В общем, жизнь пошла по новой дорожке.

Лишь одно меня пугало – соседки. Они не поверили в то, что младенец просто так исчез. Они думали, что я его убила, ему ведь не исполнилось полгода, я могла сделать это безнаказанно. Они всегда действовали мне на нервы, но я с гордостью выдерживала их косые взгляды и постоянные пересуды. Пусть думают, что хотят. Я считаю, что человек только тогда говорит о жизни других, когда его собственная жизнь заполняется мусором, не представляет ничего интересного как для других, так и для него самого. Я называла соседок старыми кошелками, гнилыми поленьями, жизненными болотами. Я мечтала заработать денег, чтобы отдать долг хозяйке и испариться из установившихся границ, хотя она и говорила, что денег не возьмет. Очередной бред спятившей старухи. Деньги нужны всем, кто бы что ни говорил! Деньги – это стимул. Деньги – это средство. Деньги – это мечта, но низменная.

Спустя какое-то время я осознала, что принадлежность к какой-то религии устанавливает еще больше границ, чем отсутствие веры в сердце. Я колебалась несколько дней, прежде чем принять судьбоносное решение о том, что с религией пора заканчивать. В тот день после работы я пошла не в храм, а сразу домой. Какой сюрприз! На пороге меня ждала соседка из дома напротив, а в руках у нее был… Что?!

– Привет, Дана! Смотри, кого я сегодня нашла у себя на кухонном столе!

Я не могла сказать ни слова, просто подошла и уставилась на ребенка, который сидел у нее на руках. Он выглядел точно так же, как в тот день, когда я видела его в последний раз. Те же пухлые щеки, те же темные волосы, та же одежда, с именем, нашитым на воротничке. Как будто и не было этих четырех месяцев, за которые я снова почувствовала, что же такое жизнь…

– Теперь ты не сможешь его убить, дорогая. Ему уже полгода. Но если он тебе не нужен, то ты всегда можешь отдать его на воспитание в какую-нибудь обитель. Например, в обитель бесстрашных. Там о нем позаботятся.

– Здравствуйте! – окликнул нас какой-то юноша, проходящий мимо. Он приветливо улыбнулся и поднял над головой шляпу. Его острые скулы не внушали мне доверия, а от внимательного взгляда карих глаз мурашки побежали по телу. Но почему его лицо кажется мне таким знакомым?

– Здравствуй, дорогой! – ответила ему соседка. – Этот юноша помогает мне по хозяйству. Кстати, он же и подбросил мне идею с обителью. Это не самый плохой вариант для малыша, Дана.

Соседка развернулась и поспешила к юноше, который стоял и ждал ее. А я взяла на руки маленького ублюдка и вошла в дом. Я положила его на стол и принялась думать.

Делать выбор было всегда сложно для меня. Для человека выбор – это заведомо неверное решение. В любом случае, что бы человек ни решил, он всегда будет думать, что если бы он поступил иначе, то все вышло бы гораздо лучше. Я понимала, что выбор, который я сделаю через несколько минут, полностью изменит мою жизнь. Но вот была ли я готова к этому? На этот вопрос у меня не было и нет ответа.

Я мерила комнату шагами, нарезая круг за кругом. Если бы за мной кто-то наблюдал сверху, то для него я была бы оптической иллюзией: если бы он чуть наклонил голову, то я бы перемещалась уже совсем под другим углом и по другой траектории.

Нервозность и полная эмоциональная отдача ситуации – именно так я бы описала тот самый процесс принятия решений. Меня трясло, дышать было тяжело, как будто гирю на сердце повесили, я еле сдерживала слезы. Неужели выбор – это всегда так сложно?

Вот ты удивляешься, как я смогла все-таки принять решение, да? А я смогла. Я сильная. Я человек-гора.

Некоторые важные решения требуют своих жертв, и в таких случаях лучше заставить страдать кого-то другого, чем мучиться самостоятельно. Мой выбор все-таки был сделан.

Я постучала в дверь. Раз. Два. Три. Услышала шаги.

– Прощай, надеюсь, что навсегда, – прошептала я и побежала прочь, как можно дальше от кричащей корзины, оставшейся на пороге обители.

Я бежала до тех пор, пока меня не оставили силы. Мне все время казалось, что за мной кто-то гонится, я слышала шаги, тени перемещались с неимоверной скоростью, но, когда я оборачивалась на бегу, то видела позади лишь пустую улицу.

Мое настроение было ужасным и прекрасным одновременно. С одной стороны, я наконец-то избавилась от этого ублюдка! Нет, я не сделала ему волшебный подарок: я не оставила ему его имя, вышитое на воротничке. Я отрезала этот дурацкий воротничок огромными швейными ножницами. Он меня не найдет. Он никто. У него не будет даже настоящего имени.

Кроме того, что он меня долго раздражал, тогда он начал еще и пугать меня. Особенно с этой его пропажей… Интересно, чью же способность он все-таки унаследовал – мою или папашкину? Теперь мне не придется хотя бы смотреть, как он превращается в такого же козла! Теперь он меня не ограничивает! Нет никаких пределов в моей жизни! Завтра же брошу все и уеду! Но, с другой стороны, на душе почему-то погано. Да и погода соответствовала. Начался дождь, из-за которого я промокла до нитки до того, как попала домой.

Что ты спрашиваешь? Уехала ли я? Конечно, уехала, как я, по-твоему, здесь оказалась? Я живу в этом городе уже много лет, совсем состарилась и одряхлела… Но умираю я не от этого, нет. Ты прекрасно знаешь, сколько лекарств в меня вкачивают. Я не больна! Это лекарства меня убивают! И у меня нет шанса спастись, идут мои последние минуты… А хочешь узнать, почему я оказалась здесь? Почему я попала в немилость и была приговорена к казни таким вот жутким способом? Хочешь узнать? А? Тогда слушай. Я помню тот день так хорошо, как будто это было вчера…

Кого-то ведут на плаху, на площадь, на эшафот. Весь город тут, на улице. Все хотят на это посмотреть. Давно главная площадь не видывала такого количества людей. Глупости и фарс. Я – толпа. Я иду. Я кричу. Я срываю голос. Я поношу его всеми возможными словами. Я плюю в него, когда его проводят мимо.

Как так можно жить? Неужели его оставят в живых? Пожизненное заключение? Неужели так можно? Убить его! Казнить его! Я хочу видеть боль и страх в его глазах! На кол! Сжечь заживо! Снести голову! Четвертовать! Я кричу. Я скандирую. Я хочу его смерти. Его бьют хлыстами, пока не слазит кожа на спине. Он теряет сознание и смотрит в толпу. Убить! Добить! Продолжайте! Зачем вы остановились?

Я стою близко, так близко, что брызги его крови осели на моем лице. Я кричу, что он выродок. Он смотрит мне в глаза. Стоп! Неужели? Неужели это он? Я же… Я же оставила его, выбросила, забыла! Как такое может быть? А имя? Как у него может быть это имя? Настоящее имя?

Он что-то шепчет и его голова безжизненно падает. Стража прыгает в толпу, хватает меня и уводит. Я вижу вдалеке лицо своей соседки. Я знаю, что она украдет розы из моего сада после того, как меня казнят. У проблемы нужно уничтожить корни. Этот корень – я.

Да! Ты, верно, помнишь тот шум, который был устроен из-за поимки этого ублюдка. Это он! Он меня нашел! Лучше бы я его убила тогда! Подумаешь, жизнь. Он же не пощадил других, наплевал на их жизни. Что мешало мне? Да-да, не смотри так, этот мерзавец – мой сын. И имя его никогда мне не нравилось. Лений. Что за имечко. Хорошо хоть, что не я такое имя придумала, а та помешанная старуха…

Ты взяла подушку? Хочешь меня мягче устроить? Спасибо, Алиса. Как не Алиса? Рене? Я вас путаю часто, вы так похожи… Что значит «я не Рене»? Что? Эй, дрянь, стой, положи подушку, убери ее от меня убери….

Мммммм! Мммм….

………


========== Алиса ==========


Здравствуй, папа.

Или отец. Или Лений. Я не знаю как Вас или тебя сейчас назвать.

Конечно же, у меня уйма вопросов, на которые я хочу получить ответ. Но в то же время я не хочу, чтобы этот ответ был на бумаге. Бумаге легко врать, она не просит честных слов, не следит за жестами, ее в любой момент можно выбросить и начать письмо более складно, с нового листа.

Я хочу услышать, почему я должна помогать тебе. Что в тебе такого? Что во мне такого?

Я не собираюсь распинаться и много рассказывать о себе сейчас, потому что это бесполезно. Когда ты сам описываешь себя, то ты априори не можешь быть объективным. Итак, назови мне причины, по которым я должна тебе вообще помогать. Ты нас как бы бросил больше чем на 20 лет. Здоровье подводит? Сердце шалит? Никого больше не осталось? Такие оправдания я слышать не хочу.

Я не знаю, что ты хочешь мне сказать, но хочу узнать как можно скорее.


Я понимаю, что лежу на полу своей спальни, безвольно раскинув руки и ноги как сломавшаяся кукла-марионетка. Тело изнывает от нестерпимой боли. Неужели она опять ходила на бои? Да сколько можно! Нет, в этот раз что-то определенно пошло не так, как обычно. Мои руки разбиты в кровь, комната разгромлена, мебель повалена, и, кажется, что моя голова вот-вот взорвется.

Я пытаюсь подняться и замечаю, что передо мной лежит вскрытый конверт и записка, написанная, по виду, на скорую руку. Она гласит: «Какого черта ты мне не сказала об этом? Ты считаешь, что я не достойна знать, что происходит?» Завершала записку капля крови, которая растеклась и засохла, размыв по бумаге вопросительный знак в причудливую кляксу. Неужели? Неужели она получила ответ? Вот черт! И правда, это письмо от Ления, правда, испещренное какими-то посторонними заметками.


Прощение – это самое невообразимое, о чем можно попросить другого(Неужели?!). Мало кто может простить, произнеся это вслух(Мы тебя не простим!). Но еще меньшее количество людей могут действительно простить, выпустив все свои обиды и злые помыслы из души, из сердца.

Прощать – это непередаваемо сложный труд (Откуда тебе знать?). Поэтому я никогда не смогу получить прощения от тебя, я понимаю это, Алиса (Лицемер!). Я знаю, что ты не написала мне, как тебя зовут, но я спросил Лузану. Я очень рад, что вы нашли общий язык (Лизоблюд!).

Я обещаю тебе не врать. Я могу поклясться чем угодно, самым дорогим, что у меня есть. Но беда в том, что самое дорогое, что у меня осталось, - это ты. Ладно, опустим (Трепло!).

Почему я вас бросил? Это сложный вопрос на самом деле (Неужели!). Потому что я не собирался этого делать. Я обещал Йэдэн навещать вас, но, к сожалению, не смог выполнить своего обещания. Пожалуй, начну историю с самого начала (Ты правда собираешься это читать, Алиса?).

Сильные мира сего в течение уже многих столетий хотят исполнить предсказание, которое было дано одним из мудрецов древности, познавшим все тонкости Высшей Силы. Он сказал, что человек, поглотивший энергию сердец магов всех четырех стихий, получит огромную магическую силу и мировое господство (Сказочки для детишек, старик совсем выжил из ума).

И вот однажды мне пришлось вернуться в прошлое и разобраться с одной непонятной ситуацией, когда одна огнийка утратила свою силу. Тогда у меня был некий переломный момент, поэтому через какое-то время я бросил поиски ответов. Когда я принял это решение, будучи непосредственно в полевых условиях, то понял, что в замке, где я находился и наблюдал за происходящим, началось что-то неладное. На огнийку напали злобные зверги, чтобы ее похитить. Твоя мама бросилась защищать огнийку, а я решил последовать за ними и посмотреть, чем все закончится.

Вот именно в тот момент, когда хрупкая девушка бросилась сражаться с толпой профессиональных убийц, а мне приходилось наблюдать, чтобы не вмешаться во временные линии, я и не выдержал. Я бросил свои поиски, предал законы и принципы для путешествий во времени, спас Йэдэн. До этого я почти год не находил себе места. За мной велась охота. Я знал, что однажды меня поймают, но стремился всеми силами оттянуть этот момент. Я поступил достаточно эгоистично, когда спас твою маму. Потому что вызволил я Йэдэн только для того, чтобы она как-нибудь помогла мне в будущем. Я подумал, что даже от обычной сервкурки может быть много пользы. Это я признаю.

Я переместил твою маму, оставил ей огромное количество денег, чтобы она жила в достатке (В достатке, ну точно что!). Я планировал навещать вас время от времени, что, собственно, и пообещал Йэдэн, но сначала решил узнать, что в результате моего вмешательства в историю произошло в будущем. Я переместился в наше время, точнее за три года до момента, когда ты читаешь это письмо (Ты помнишь еще то время?). Но я просчитался, и меня каким-то образом поймали (Идиот!). Наверное, ты помнишь, что тогда творилось в городе (Алиса, мне не нравится, что он вспоминает это, неужели он как-то связан с поимкой того парня и его избиением на площади?). Я был так глуп, так чудовищно глуп, Алиса (Он признает?)! С моими способностями к перемещению во времени и в пространстве я не смог сбежать. Сбежать, чтобы вернуться к вам и делать вас счастливыми (И все-таки он лицемер).

Я застрял здесь, моя старая знакомая Валея не упустила возможности отправить меня в заточение (Так стоп, я совсем запуталась!). И сейчас, спустя три года, я полностью понимаю, чем она руководствовалась. Я простил ее, хотя я не знаю, простит ли она меня за то, что я сделал лично ей (Он лично знает саму Валею?). Чтобы выбраться, я должен обратиться за помощью к тебе (Вот и вся суть).

К сожалению, из-за этого я не смогу перемещаться и навещать тебя в детстве, так как временные линии ни в коем случае не должны быть нарушены. Если я это сделаю, то хранителям придется уничтожить не только меня, тебя и Йэдэн, но и весь мир (Хранители?). Весь ни в чем неповинный мир (Он опять рассказывает детские сказки!). Знаешь, раньше я бы бросил вызов хранителям без оглядки. Но сейчас мне есть кем и чем дорожить, поэтому я никогда не смогу вернуться к вам, несмотря на всю боль, которую мое отсутствие причиняло вам все это время (Меня аж колотит от злости!).

Валея еще не знает, что у меня есть дочь, поэтому пока что вы были в относительной безопасности. К тому же я установил около вашего дома антимагическую защиту, распылив сыворотку, скрывающую способности. Никто не смог бы выследить вспышки магии на территории дома (Радует, с учетом того, что дом давно продан). Все эти три года я мучился кошмарами о том, что она сможет найти вас раньше меня, что сможет отдать вас магическому правительству просто потому, что я с вами связан. А ваши сердца будут вынуты у меня на глазах, чтобы приструнить меня еще больше, чтобы сделать покорным и разумно-безумным, напуганным и раздавленным (Неужели он и правда чего-то стоит или это все бред?).

Алиса, магическое правительство охотится за мной. А это значит, что и за тобой. Помоги мне, прошу! Тогда и я смогу помочь вам спастись. У нас мало времени, так мало времени…(Я ему не доверяю. Глупо вот сейчас все ему выкладывать. Не будь дурой, Лис! Не соглашайся ни на что! Жили спокойно и будем жить дальше!)


Неужели… Неужели он не виноват?Ах, как сложно об этом думать…

Я встаю, поднимаю опрокинутый стол, беру пару листов из, разбросанных на полу, достаю ручку, закатившуюся за ковер, сажусь, и начинаю писать.


Никогда не смогу забыть, как выглядела моя мама в свои последние дни. Ей было всего пятьдесят лет, когда ее признали социально-опасной и приказали… Приказали отправить ее в обитель Высшей Силы. Они просто оставили ее в комнате, где подожгли самые опасные дымные травы. Я помню ее лицо, ее безмятежное лицо, когда она лежала, то закрывая, то открывая глаза, и равномерно дышала, видимо, не понимая, что вдыхает свою собственную смерть. Ее безмятежная улыбка выражала счастье. Невозможно, чтобы человек, страдавший большую часть своей жизни, смог почувствовать себя счастливым только на смертном одре. Это несправедливо!

Я не помню, чтобы мама хоть когда-то улыбалась. Она редко выходила из дома, практически все время просиживала на окне второго этажа. Она читала книги, на них уходило больше всего времени. Где-то неделю после прочтения очередного романа она вообще могла не подавать признаков жизни, закрывшись у себя в комнате. А потом она сжигала книги на заднем дворе. Это было ужасно. Это пугало меня, заставляло убегать подальше и прятаться получше, дрожать и не помнить своего собственного имени от страха.

Она бегала, кричала и смеялась, вырывала страницу за страницей, подбрасывала в воздух. Опускались эти страницы уже сажей и пылью. Я помню, что когда я была совсем маленькой, двор был засажен прекрасными розовыми кустами. После того, как с мамой что-то начало становиться не так, двор начал выглядеть как пустыня, как пожарище. Эти перемены стали появляться не только во дворе. Еще и в доме, в атмосфере, в самом отношении.

Начиналось все безобидно. Практически безобидно. Мне исполнилось семь лет, и я отправилась в школу при обители бесстрашных. Мама почему-то настаивала именно на этой обители, хотя мне там никогда ненравилось. Когда учебный год подошел к концу, и устраивались показательные итоговые сражения, на которые были приглашены все родители, мама заблудилась в школе. Она случайно забрела в историческое крыло, где хранились рисунки и портреты всех бывших учеников. Туда редко кто-то ходил, поэтому наставники обители не сразу нашли маму. Она пропустила мое выступление, поэтому я попросила наставников помочь мне отыскать ее. А ведь я так долго готовилась!

Тогда мы нашли маму, сидящую напротив картины с выпускниками обители, написанной почти десять лет назад. Мама плакала. Я взглянула на картину, на которой были изображены радующиеся подростки. Та картина та запомнилась мне в мельчайших деталях. На ней был изображен десяток подростков, но внимание привлекал темноволосый парень, нежно обнимающий светловолосую, будто бы прозрачную девушку, и стоящий рядом юноша, счастливо улыбающийся. Мне показалось, что мама смотрела прямо на них. Ума не приложу, почему. Я сразу знала, кто мы такие, что мы не из этого времени. Мама не могла знать этих подростков. Но почему-то именно это ее сломало.

Это были первые и последние итоговые сражения, на которые пришла моя мама. Она стала все реже и реже выходить из дома. Кончилось все тем, что через несколько лет нам отключили свет, потому что мама не погашала задолженность, ибо «там зверги, зверги хотят денег, я не понимаю, почему никто не понимает, что это зверги». На самом деле мама говорила вещи и похуже.

Когда мне исполнилось 12 лет, она совсем слетела с катушек. К тому времени денег у нас осталось очень мало, а зарабатывать ни я, ни мама не могли. Мне было не разрешено по закону, а мама не собиралась ничего делать. Иногда мне казалось, что если я ее не покормлю, то она будет сидеть и смотреть в свое дурацкое окно, пока не иссохнет до смерти.

Она иногда выходила из себя. Расскажу про один раз, который запомнился нам больше всего. Этот момент разделил мою жизнь на «до» и «после». В тот день до нее дошло, что ты больше никогда не появишься. Ты, кстати, так и не появился, поэтому она стопроцентно была права. Но в тот день это не играло решающей роли. Мама как обычно бегала по двору и разбрасывала остатки очередной книги, приговаривая:

– Ах, он ее не любил, зачем же она ему поверила! Но он придет, он придет! Он обещал, я никогда не останусь одна!

– Мама, он никогда не придет! Никогда! Ты слышишь, никогда! Он нас бросил! Оставь свои иллюзии! Мы должны жить, мама! – я не выдержала. Даже я, ее любящая дочь, не могла больше сдерживаться. Когда кто-то другой излишне бредит своими надеждами, то это только подогревает градус твоего собственного кипения.

Мама остановилась, отбросила книгу и резко повернулась.

– Что ты сказала?

– Он. Не. Придет!

– Ты не понимаешь, о чем ты говоришь, Алиса!

– Я понимаю, а вот ты заигралась. Нам нужно жить! Мама, я не ела уже два дня! Мама ты не выходишь из дома! Мама, мне всего 12 лет! Я не могу все делать самостоятельно!

– Ты лжешь! Он придет! Прекрати говорить такое!

– Нет! Он! Не! Вернется! – прокричала я. Глаза мамы налились кровью. Последнее, что я увидела, – это была стена огня.

В тот день у меня появилась Рене. Рене спасла меня. По крайней мере, сама Рене так говорит. А я жива до сих пор, поэтому у меня нет никаких оснований считать, что Рене мне лжет.

Трезво оценивая все, что с нами происходило, я могу сказать, что мама была не готова к жизни в этом мире. У нее не было никого. Точнее, был только ты, Лений, но ты нас бросил. Это было ужасно безответственно!

Сейчас, узнав, что же произошло, я запуталась еще больше. Я не знаю, что считать правым, а что нет. Я не знаю, смогу ли я простить тебя или нет. Я не знаю, сможем ли мы сделать это. Но я уверена, что мама смогла бы отпустить твои грехи, несмотря ее не выдержавший рассудок, несмотря на годы ожидания и одиночества. Если ты когда-нибудь выберешься из своего заключения, с моей помощью или же без нее, то твой долг – это вернуться во времени к тому моменту в усыпальне. Проникнуть в палату к маме и попросить у нее прощения. Она простит. Или уже простила. Я думаю, что ее счастливое выражение лица было не просто так. Похоже, что ты как-то сумел спасти ее душу от вечных страданий, несмотря на то, что наполнил ее земную жизнь мучениями.

Может быть, она тебя и просила. Но я нет. Нет, папа. Нет, отец. Нет, Лений. Я поняла, что нам угрожает опасность. И, несмотря на все твои ошибки, я готова слушать тебя дальше, если ты будешь честен. Я не знаю, что же я сделаю, но право быть выслушанным ты точно заслужил.


Я закрываю на секундочку глаза. Вздыхаю. Возвращаюсь к реальности. Вижу, что на одном из листов-черновиков, приготовленных мною для письма, появилась надпись, сделанная беглым почерком чересчур эмоционального человека.


«Это будет твоей ошибкой, Алиса! А если он как-то замешан в казни того молодого человека на площади? Если это наш папаша все подстроил, а тот юноша ни в чем не виноват? Ты понимаешь, о чем это говорит? Подумай, Алиса. Ты не должна доверять ему!»


И что? Я хочу попробовать верить кому-то. Тем более он объяснил все достаточно рационально, чтобы понять, почему он не возвращался, почему не сможет этого сделать вообще. Но все-таки осталось нечто, что я не могу понять…

Ладно, сейчас не об этом. Я охватываю взглядом комнату. Понимаю, что она безбожно разгромлена. В дверь стучат.

– Привет, Алиса! – говорит Лузана, терпеливо подождавшая, пока я, прихрамывая, добралась до двери. – Алия сказала мне, что отдала письмо тебе несколько часов назад. Лений очень попросил прийти и спросить, не написала ли ты ответ.

– Написала, держи. Я просто слишком занята. Принеси ответ завтра с утра, пожалуйста. Пока, – говорю я и захлопываю дверь прямо перед носом Лузаны. Она даже ничего сказать не успевает.

Я бреду на ватных ногах к столику, на котором лежит моя сумка, хватаю ее и бессильно сползаю по стене.

Иногда проблемы непомерным грузом ложатся на твои плечи. Ты не просто не можешь взглянуть на солнце под их гнетом, ты даже не можешь увидеть что-то, кроме своих испачканных в земле коленок.

Мне всегда было тяжело справляться с жизненными проблемами. Если бы не помощь Рене, начиная с того злополучного дня с маминым нервным срывом, то я не знаю, была бы я до сих пор жива или нет.

Несмотря на Рене и ее поддержку, я почти всегда чувствую себя одиноко. Даже слишком одиноко для такого маленького человека, как я. Но я не всегда считала одиночество заразой, от поражения которой нужно искать лекарство в обществе малоприятных мне людей. Иногда одиночество – это благо, которого многие люди сами себя лишают. Только наедине с собой можно понять свое внутреннее устройство, разобраться, что может и не может твое тело и твой дух, сформулировать свои принципы и цели, вложить последнюю деталь в паззл своего мировоззрения.

Да, конечно, Рене помогает мне, но я не всегда могу сказать, что она понимает меня и ценит в достаточной мере. Рене любит поступать так, как хочется ей одной. Подумаешь, я не сказала, что связалась с отцом. И что? Какого черта она имеет право на меня злиться и громить все вокруг? Пусть она его не любит, пусть. Но она не имеет права лишать меня общения со стариком.

Я вытряхиваю сумку и нахожу там последнюю сигарету с травкой забытья. Легкая такая травка, ничего особенного. Просто помогает впасть в состояние транса и разогнуться хоть немного, чтобы лучи солнца ласково пощекотали мою мертвенно-бледную щеку.

Я не одна в общепонятном плане, но я одинока, чертовски одинока. Рене – человек других взглядов, другого мировоззрения. Она не слишком-то и стремится понять меня, но я ей это прощаю. Я привыкла за столько лет. Быть может, мой отец поможет мне? Поможет мне понять, что я действительно существую? Мой шаткий мир, балансирующий на границе сна и яви, уже столько лет готовый вот-вот полететь в тартарары. Я случайно провожу по руке, будто бы в первый раз исследую кончиками пальцев давно зажившие шрамы. Вот оно, свидетельство моей слабости. Нелепый способ самовыражения. Но и после него никто не захотел меня выслушать. Ах, как же это нелепо…

Я впадаю в приятную полудрему, чарующее тепло разливается по моим жилам, и я, наконец, проваливаюсь в черную бездну, где мне так хорошо, тепло и уютно…


Я нахожу Алису в отключке у столика в коридоре. Неужели она снова взялась за свое? Алиса всегда знает, что ведет себя глупо, когда начинает прятаться от окружающего мира, но все равно не перестает так поступать. Хорошо, что хоть не резала ничего в этот раз.

Эх, жаль, конечно, что я устроила погром. Было предсказуемо, что порядок наводить придется тоже мне. До работы осталось всего ничего, поэтому я поспешила прибраться.

Вообще, поддержание порядка в доме – это забота Алисы. Она не переносит, когда вещи лежат не на своих местах, когда на полу что-то валяется, когда одежда в шкафу развешана не так, как нужно. Именно поэтому я и решила побуянить, чтобы выразить свое недовольство. Но Алиса свалила от проблем, а не могу оставить дом в состоянии разгрома и уйти на работу на целую ночь.

Я хожу по квартире, поднимаю мебель, сметаю с пола осколки. Делать это очень нудно. Тем более что на работе придется всю ночь заниматься почти тем же самым. Несмотря на то, что уборка – это фетиш Алисы, на работу хожу чаще всего я. Мы работаем помощниками лекарей в обители Высшей Силы на окраине города. Там живут старые и больные люди, которым осталось недолго. Магическое правительство регулярно выделяет нам определенные суммы денег, не слишком большие, поэтому мы еле сводим концы с концами.

Вообще, у нас с Алисой еще более-менее привилегированное для сервкуров положение, потому что мы окончили обитель, а не школу сервкуров. Поэтому получаем мы немного больше, чем остальные, и работаем только на одном более-менее нормальном месте.

Я нахожу на столе Алисы письмо от отца. Перечитываю его еще раз. Неужели Алиса хотела скрыть от меня то, что этот человек смог нас найти? Я чаще всего, знаю, что она делает, но редко могу вмешаться. А вот она никогда не знает, что делаю я. Обычно это мне только на руку.

Хоть стреляйте, не хочу я ему верить и все, никак не могу себя заставить. Старикашка нас бросил, а сейчас, очевидно, впал в маразм и хочет использовать все упущенные возможности. Казалось бы, его мотивы очевидны, особенно если его загнали в угол. Ничего, ему осталось совсем немного, я думаю. Как-нибудь переживет.

Я не знаю что именно, но что-то меня определенно настораживает в этой истории. Я еще раз пробежалась глазами по строчкам. Мне не нравятся его постоянные отсылки к тому, что было три года назад. Я прекрасно помню, что тогда случилось. До сих пор в кошмарах снится, как молодого и симпатичного юношу до потери сознания избивают на площади кнутами и магическими заклятьями, чтобы раны заживали дольше. Хорошо, что его хоть в живых оставили.

За этими мыслями я не замечаю, как приходит время спешить на работу. Добираться мне относительно недалеко, поэтому я забираю остатки еды из кухни и выхожу. Когда Алиса проснется, то пусть сама подумает о том, что есть. Быть может, это вернет ее к реальности.

По дороге у меня находится еще немного времени подумать, и я вспоминаю, что еще насторожило меня в письме. У Алисы проблема с самоидентификацией, поэтому она часто путает местоимения. Лений тоже использует это по отношению к нам. Он просто повторяет ее манеру письма, чтобы понравиться, или он понял, в чем проблема? Черт, это слишком сложный вопрос.

Я прохожу по коридорам обители, стремительно пустеющим, захожу в специальное помещение для сервкуров, переодеваюсь и иду к главному помощнику, чтобы она сказала, что мне делать этой ночью. Ничего нового я у нее не узнаю, она просто перечисляет мои обычные обязанности.

Ночь ничем не примечательна, времени подумать о Лении у меня не находится. Утром я возвращаюсь к главной помощнице, чтобы она подписала мне чек, по которому мне выдали бы деньги за отработанную смену. Она женщина добрая и приветливая, поэтому всегда подписывает, даже если я работаю не лучшим образом. В этот раз она почему-то перестает улыбаться, когда я подхожу. Мне это не нравится.

– Ох, дорогая! Ты выглядишь не очень сегодня.

– Да нет, что вы. Был немного неудачный день, да и спать уже охота.

– Тогда я расстрою тебя еще больше. Только что заступившие в смену помощники нашли женщину из палаты, где лежала твоя мать, мертвой. Она просто умерла во сне. Какая прекрасная смерть, безболезненная. Она не мучилась. Просто закрыла вечером глаза, а рассвета уже не увидела. Мне очень жаль, ведь ты так часто с ней разговаривала. Наверное, ты привязалась к ней за эти годы.

– Да, – отвечаю я, – я к ней привязалась. Очень странно, я заходила к ней вечером. Она нервничала почему-то, но была в полном порядке.

– Вот так вот бывает, дорогая, – говорит главный помощник, подписывая чек. – Отправляйся домой и выспись, хорошо?

– Да, да. Спасибо вам!

Я переодеваюсь и иду домой. Я привязалась в Дане, так звали ту женщину, это да. Тут главный помощник права. Даже не знаю, почему. То ли потому что она лежала в палате матери, то ли из-за того, что только я запомнила, что ее схватили на площади во время казни того парня. Ну не казни, а бичевания, без разницы. Алиса, кстати, к ней тоже наведывалась. Она, наверное, из-за матери.

Меня догоняют воспоминания. Я припоминаю, что я сегодня не один раз заходила к Дане. Я пришла к ней позже, ночью. И тогда она была не в порядке. Кажется, у нее начался приступ. Она о чем-то рассказывала. Почему я не помню, о чем? Почему я не помню, что было дальше? Неужели… Нет, быть такого не может, глупости.

Я подхожу к дому и вижу, как на пороге сидит и терпеливо ждет Лузана. Вот она – образец истинной сервкурки. А наша семейка никогда не вписывалась в нужные рамки. Возможно, из-за папаши. Теперь я найду ответ на это.

– Привет, Алиса! Я принесла письмо! Мне ждать ответ сейчас?

Ладно, черт с ним. Отвечу я. И Алисе об этом знать вовсе не обязательно.

– Да, отлично. Пойдем, подождешь на кухне. Сможешь сама себе чай сделать? У меня нет сил после работы.

– Без проблем.

Это девчонка слишком радостна для маленькой сервкурки, которой приходится столько работать.

Я ухожу в комнату, сажусь за стол и начинаю читать.


Здравствуйте! Я не могу поверить! Кажется, тогда я все-таки выполнил свое задание. Я нашел огнийку. Как же я рад тому, что установил на ваш дом антимагическую защиту! Если бы кто-то узнал, что Йэдэн огнийка, они бы убили вас обеих сразу же!

Пойми, Алиса. Если в тебе есть такие способности, то тебя рано или поздно найдут. И тогда, я уверен, не будет ничего хорошего. Никакого огня, если ты умеешь! И вообще, что вы умеете делать? Какие способности у вас есть? Мои умения крайне странны для одного человека, а если еще твоя мать была огнийкой, то я вообще не знаю, что предполагать насчет ваших способностей. Если об этом узнает магическое правительство, то нам точно несдобровать. Все гораздо серьезнее, чем я предполагал. Алиса, вы должны мне помочь! Вместе с Рене! От этого зависят ваши жизни!

Ладно, оставлю свои убеждения, попробую поговорить. Ты рассказала мне о своем переломном моменте. Теперь я расскажу тебе о своем. Мне уже приходилось убивать существ, причем не всегда самым безболезненным способом. Сначала это была моя работа, но потом, как ты знаешь, я ее бросил. Могу ли я называть такую ужасную вещь своим хобби? А черт его знает. Я ужасно стыжусь себя, когда вспоминаю, что я творил. Я себя буквально ненавижу в такие моменты.

Да, я творил много дурных вещей, но на все можно найти свои причины, пускай их кто-то может назвать оправданиями. Жалкими оправданиями. В своей жизни я любил только одну женщину. К сожалению, это была не твоя мама. К еще большему сожалению и ужасу, она умерла много лет назад. С тех пор я не смогу полюбить никого. Сердце как будто окаменело. Моим единственным желанием стала месть. И она настолько меня ослепила, что я предал своего друга. Своего единственного друга, который поддерживал меня с самого детства. Я остановился лишь тогда, когда от меня отвернулся весь мир. Когда каждый жаждал отомстить мне, хотел посмотреть на мою смерть. Но я верю, что у меня будет шанс жить нормально. Я молю тебя согласиться помочь мне, дать мне этот шанс.

Ты писала, что мать непонятно почему отдала тебя обучаться в обитель. А потом очень расстроилась, когда увидела какой-то портрет выпускников. Боюсь, что в этом виноват я, потому что я закончил эту обитель и рассказал Йэдэн об этом. Если судить по описанию, то на той картине как раз и был изображен я. Я опять испортил вам жизнь! Я не нахожу себе места от стыда и ощущения собственной никчемности, Алиса и Рене! Я никогда не чувствовал такой вины!

Я могу тысячу раз попросить прощения, но не знаю, поможет ли это. Я не знаю, кажутся ли вам мои слова искренними. Но как бы я хотел, чтобы вы мне поверили!

Я забыл спросить, как у вас с деньгами? Лузана рассказала, что живете вы в маленьком и скромном доме на окраине, что ваш холодильник почти пуст. Неужели все деньги, что я оставил, кончились? Как такое возможно? Да и ты писала мне об этом… Я ума не приложу, как вы умудрились их потратить. Я попросил Лузану принести вам все, что выдали на мое содержание на эту неделю. Продуктов у меня достаточно, а ем я мало. Я должен хоть так вам помочь…

А знаете, я напишу еще немного о том, как же меня поймали. Не бойтесь, совсем коротенько. Я переместился на 25 лет вперед, оказался во дворе вашего дома. Там меня чуть не избила от страха какая-то женщина средних лет. Я объяснил, что пришел навестить вас. Она со злобой ответила, что вы давно не живете здесь, а где – она не знает. Я понял, что что-то пошло не так. И все-таки я решил остаться, чтобы найти вас. Вдруг вы были в опасности. Я бы вас не оставил! В течение нескольких дней я прочесывал город, искал новости в архивах. Ничего не найдя, я обратился к в-даль-смотрящей. Алии. Ты ее знаешь. Она считается одной из лучших в своем деле. Я посетил ее несколько раз, но этого не хватило, чтобы к ней начали приходить ведения. А потом меня схватили.

Я как раз шел из дома Алии, когда встретил просто посреди улицы, совершенно случайно, Валею вместе с ее подручными. Если бы я заметил их раньше, то я бы спрятался или убежал. А тут эта встреча произошла как гром среди ясного неба.

Вообще, не заметить Валею и ее мужчин сложно. Они всегда одеты в черное или темно-фиолетовое, носят на одной руке кожаную перчатку, как и сама Валея. А еще я знаю, что у них у всех на ребрах, совсем недалеко от подмышек, под рукой, чтобы скрыть от посторонних глаз, вытатуирована фиолетовая буква “V”. Валея. Просто принадлежность. И знаешь что, Алиса… У меня есть там такая же буква. Но об этом потом.

Мы столкнулись нос к носу прямо посреди улицы. Я не смог отвести от Валеи взгляда. Она стояла буквально в метре от меня. Валея обернулась, сначала не узнав меня. Когда она поняла, кто застыл перед ней, то сделала шаг навстречу, при этом сдернув в руки перчатку, приложила ее к моей груди и сказала:

– Неужели это ты, малыш? А мы все по тебе так скучали, так скучали… Ничего, у нас еще будет время поговорить. А сейчас ты должен усвоить, что случается, когда кто-то нарушает приказы Валеи.

Пока она говорила это, нас обступили со всех сторон. Я не мог пошевелиться. Валея контролировала меня.

– Ничего не хочешь сказать, малыш? – сказала она.

– Прости меня, - еле выдавил из себя я.

– Сначала урок, а потом разговор. Такие правила.

Валея победно улыбнулась и попросила кого-то из своих помощников объявить в городе чрезвычайное положение из-за поимки особо опасного преступника.

Вот так и закончилась моя история, Алиса и Рене. Я знаю, что вы обе прочтете. Прошу, примите решение как можно скорее.


После этого письма я даже не знаю, что думать. Но мне кажется, что я многое поняла. Даже слишком многое. Я беру лист бумаги и пишу на нем:


Алиса, прочти скорее письмо. На кухне сидит Лузана и ждет ответа. Я не знаю, что говорить. Но я приняла свое решение. Я считаю, что мы должны помочь ему, каким бы ужасным отцом он ни был. Иди к Лузане, попроси прямо сейчас связаться с Лением и спроси, что нам делать, если считаешь так же. Подумай, Лис. Только не бери у нее деньги! Ни в коем случае!


Я положила письмо прямо перед собой и позвала Алису.


Травка забыться только-только начала терять свою силу, как я поняла, что меня зовет Рене. Что ей уже могло понадобиться?..

Я открываю глаза и вижу, что рядом лежит записка от Рене и вскрытое письмо. Читаю.

Почему в жизни все всегда так сложно? Почему неприятности опять выпали на мою долю? Неужели такие решения опять предстоит принимать именно мне? Неужели Рене сама не могла этого сделать? Она вроде как понимала, что я согласна ему помочь.

Черт, нужно поспешить. Лузана, наверное, уже долго там сидит и ждет. Я иду на кухню, немного пошатываясь.

– Привет, Лузана, – говорю ей. – А ты можешь прямо сейчас связаться с отцом?

– Да, конечно, – отвечает Лузана и достает из кармана мыслепортер. – Он тебе еще и деньги передавал.

– Нет, спасибо. Деньги я брать не буду. Но если ты купишь мне продукты, то я буду рада. Можешь даже прямо сейчас. Тут недалеко есть магазин.

Я беру из рук Лузаны мыслепортер, а она уходит. Тем временем я подхожу к окну, подношу руки в груди, прижимаю ладони друг к другу. Дожидаюсь, пока Лузана сойдет с крыльца и выйдет на дорогу. Когда она начинает идти параллельно дому, я вдыхаю, отрываю одну ладонь от другой и медленно отвожу ее в сторону. Когда Лузана подходит к дороге и начинает оглядываться по сторонам, я останавливаю свою руку и выдыхаю. Все вокруг замерло, листья в полете, движущиеся люди, капля воды, вытекшая из крана, Лузана, оставшаяся стоять на краю дороги.

Между ладонями я чувствую напряжение, которое визуально выражается в еле заметном синеватом потоке энергии. Я собираю эту энергию в круг, соединяя два конца потока. Легонечко раскручиваю получившуюся окружность в пространстве. Лузана появляется снова у дома и идет к дороге, оглядывается и исчезает. Получилось!

Я практически без сил присаживаюсь на стул. Слишком много сил уходит на то, чтобы манипулировать временем. Хорошо, что я научилась его зацикливать, потому что простая остановка и поддержание времени в таком состоянии требует слишком много концентрации. Теперь у меня есть достаточно времени, чтобы подумать.

Теряюсь снова. Не знаю, как же написать, чтобы не выглядеть жалко, чтобы Лений не чувствовал себя триумфатором. Если так получится, то Рене это не понравится. Она и так будет зла из-за того, что я приняла помощь Ления. Но формально я выполнила ее просьбу! Я не взяла денег! Только продукты.

Рене всегда заставляет меня принимать важные решения. Она думает, что это поможет мне стать самостоятельной, не зависеть ни от кого и не искать поддержки со стороны. Почему только я одна понимаю, что это глупости? Мне просто нужна рука, на которую можно опереться, которая направила бы меня на пусть истинный, показала бы мои сильные и слабые стороны, защитила бы от невзгод.

Ладно, если Рене согласна, то и я не против того, чтобы помочь Лению. Тем более, мы оказались в еще большей опасности, чем сами предполагали. Я подхожу к временной энергии, вертящейся в воздухе, провожу по ней пальцем, и она теряет видимую форму. В окно видно, как Лузана переходит дорогу и идет дальше. Снова сажусь на стул.

Пишу: «Здравствуй, отец. Мы подумали. Мы согласны тебе помочь. Что нам делать?»

Ответ приходит буквально через несколько минут. Тем не менее, я успеваю ужасно разнервничаться.


Я не могу описать, как же я рад! Есть только один человек, который может помочь нам. Человек, который может помочь вам, девочки. Ты должна поговорить с Валеей.


========== Гео ==========


– Лений, вставай, ты мне надоел уже!

– Не-е-е, Гео, я сплю. Отстань!

Мой лучший друг отпихивает меня и пытается укрыться одеялом с головой так, что стягивает его с ног. Такую возможность нельзя терять, поэтому я хватаю его за высунувшиеся ноги и тяну на себя.

– Пусти, придурок! Я буду спать! Не пойду на первое занятие. Ну, может быть, и на второе!

– Лений, бармаглотово логово, что ты творишь! Ты опять куда-то бегал утром? Ты опять дарил Ло цветы?

– Да, Гео, –Лений резко скидывает одеяло с головы и замирает, глядя в потолок. Я даже дергаюсь от неожиданности. Ничего, ничего. Сейчас он у меня получит!

– Ты серьезно? У тебя вообще-то девушка есть!

– Гео, ты прекрасно все понимаешь. Ло… Ло такая красивая. У меня не хватает слов описать, насколько она красива.

– И именно поэтому ты встречаешься не с ней.

– Не занудствуй!

– И именно поэтому ты до рассвета сбегаешь из обители за цветами, забрасываешь их ей в комнату и пропадаешь!

– Гео, эта девушка достойна большего, чем обычные цветы! А как она прекрасна по утрам! Ее серебристые волосы разбросаны по подушкам, а маленький носик так мило сопит…

– И именно поэтому ты даже свои способности толком не используешь! Ты понимаешь, что она или ее соседка скоро поймут, кто подкидывает Ло эти цветы?

– Ха-ха! Отстань!

– Ты придурок! Если они поймут, еще ничего. Но что дальше? Ты просто разобьешь Ло сердце!

– Пусть я не могу бросить свою девушку ради Ло, но никто не запрещает нам встречаться тайно…

– Лений, ты дурак. Я тебе все 17 лет говорил, что вам с Ло нужно быть вместе. Но ты прятался по углам, пока Кари тебя не откопала. И зачем ты вообще согласился с ней встречаться?

– Гео, ты прекрасно все помнишь, ведь так?

– Нет, я не помню, Лений, почему ты вдруг решил начать встречаться с Кари, бармаглот тебя дери!

– Хорошо. Я тебе расскажу, – Лений поднимается, усаживается на кровати и готовится рассказывать.

– Я отлично помню тот день. В подробностях, так сказать. Первым занятием у нас тогда была беседа с мудрецом. Как обычно, обсуждали какую-то чушь, но было интересно. Потом все отправились на обед перед тренировками. Ты пошел взять нам чего-нибудь поесть, а я остался во дворе. Я просто сидел на скамье и ждал, как вдруг передо мной появился парень из группы, которая училась параллельно с нами. Он стоял передо мной и широко улыбался. Ты же помнишь его, я уверен. Громила такой. Выше всех остальных на голову.

– Что-то не так? – спросил я.

– Все так, малой, – ответил парень. Я глядел на него снизу вверх, а он как-то странно ухмылялся: – Ты тут понравился моей подруге. Ты должен начать с ней встречаться.

– С чего бы?

– Потому что ты ей понравился. Она уже несколько месяцев только и говорит о тебе. «Мы с ним почти одинаково высокие, идеально подходим по росту. И то, что мы оба брюнеты с карими глазами – так символично! Мы просто созданы друг для друга! Ах, как же мне нравятся такие милые скуластые брюнеты!» - передразнил здоровяк.

– Я не представляю, о ком ты говоришь.

– Кари.

– Ситуация не прояснилась.

– Слушай, я очень люблю свою подругу и не хочу, чтобы она страдала. Поэтому тебе следует подойти к ней и познакомиться.

– А то что?

– А то что?– ухмыльнулся парень.

Он сжал один свой кулак другой рукой так, что захрустели кости и сел рядом, незаметно схватив меня за руку. Я не успел среагировать, а он уже вторгся в мое сознание.

– Ну-ка, что здесь есть? – прозвучал откуда-то извне голос этого парня.

Я сидел подобно безвольной кукле-марионетке, пока кукловод возился с моими «веревочками». Я пытался противиться ментальному воздействию, но никак не мог установить достаточно сильные преграды у себя в голове. Здоровяк все ломал как соломинки.

– У тебя есть друг. Обогео. Ути-пути, какой милашка. Жаль, что с девушками ему не везет. Если до него доберусь я, то ему уже никогда не повезет, не только с девушками, ты же понимаешь. Так, дальше что?

Я должен был себя сдерживать, должен был не дать понять, что я испытываю теплые чувства еще кое к кому.

– Не сопротивляйся, пацан, я все равно пойму, что ты скрываешь.

– Нет, нет… – шептал я у себя в голове.

– Ого-го! Девчонка! Ничего себе! Что ж, придется с ней разобраться. Взять ее на себя, так сказать! Хорошенькая, хе-хе.

– Нет! Я согласен…

– Отлично, ты согласен, как будто были другие варианты… Но я все же пойду найду эту малышку…

– Не надо, пожалуйста! – парень отпустил мою руку, я вскочил и чуть ли не на колени стал.

– Друг или девчонка? Выбирай! С одним из них мне придется встретиться лицом к лицу.

– Не буду я выбирать! Если хочешь над кем-то поглумиться, то избей меня! Я и так согласился пойти к твоей подруге, познакомиться с ней…

– Не просто познакомиться, а предложить встречаться. И запомни, если ты ее хоть чем-то обидишь – тебе придет конец. Нет, тебя я бить не собираюсь.

– Почему это? Я же согласен! Я сам хочу!

– Если ты весь избитый придешь к Кари, то ты ей не понравишься. Но я покажу тебе, что настроен серьезно. У каждого есть слабые места, поэтому я буду бить по ним. То есть, по твоим друзьям. Так что выбирай.

– Друг, друг. Только не сильно его, прошу. Я прямо сейчас пойду к твоей подруге. Где ее найти?

– Она на четвертом поле. Кари. Брюнетка. Ее ни с кем не перепутаешь. Кожа у нее белая, как у фарфоровой куклы. Я, пожалуй, поищу твоего друга.

Я бросил свои вещи на скамейке и побежал на это бармаглотово поле, а парень отправился искать тебя.

Прости меня, Гео, я не рассказывал тебе этого. Да, я идиот. Я тебя подставил. Но то, что тебе вмазали пару раз, это не так страшно, если бы он что-то сделал с Ло. Она такая хрупкая… Я подумал, что ты справишься, что, возможно, сможешь дать отпор. Хоть как-то за себя постоять. Мне ужасно стыдно. Я из-за этого и боялся признаться. Лучше бы он все-таки меня побил.

– Лений, я уже говорил, что ты придурок? Хотя бы признался сразу, ладно уж, бармаглот с ним. Пошли на занятия, отрывай свою задницу! Я не знаю, что тебе сказать. У нас осталось слишком мало времени до занятия! Потом договорим!

– Ладно, Гео, не горячись. Считай, что я уже встал.

– Блин, какой же ты все-таки… Мог бы и сразу сказать. А я тогда так долго думал, за что же меня побили так, что я три дня встать с кровати не мог! Так, стоп. Меня потом еще дважды или трижды вылавливали и били, но уже не так сильно. Это что, тоже из-за тебя было?

– Прости, Гео, - отвечает Лений и смотрит на меня виновато. – Я несколько раз пытался с ней порвать. Или начинал делать все возможное, чтобы она меня сама бросила. Это не помогало. Точнее, я не успевал довести задуманное до конца, потому что ее братья и друзья просекали это все и, избив тебя, как бы намекали, во что мои попытки расстаться с Кари могут вылиться.

– Ладно, я понял, почему ты согласился встречаться с Кари, но я до сих пор не нахожу причины тому, чего это ты вдруг выложил мне то, что скрывал два года. Что случилось?

Лений тем временем поднялся с кровати, расправил покрывало и уже почти натянул штаны.

– Она оставила мне записку.

– Кто?

– Кто! Кто! Лотос! Она написала: «Лений, я знаю, что это ты! Прекрати терроризировать цветник, и давай поговорим уже! Сегодня, через час после завершения тренировочных боев. Лес за обителью, самая высокая опушка, полянка с погнутой сосной. Надеюсь, ты ее помнишь. Я нашла тебя там, много лет назад, когда ты провалил свои первые показательные бои. Если струсишь и не придешь, то я все расскажу Кари. Подумай!» Что скажешь, Ге?

– Да пошел ты к бармаглоту, Лений! Вместе со своими любовными похождениями!

И все равно, я не понимаю, что подвигло Ления, когда он согласился на предложение друга Кари. Они столько лет с Ло ходили вокруг да около, невооруженным глазом было заметно, что они влюблены, но жутко стесняются. Но, самое удивительное, первый шаг в свое время попыталась сделать именно Лотос.

Тогда они были еще совсем маленькими. Это был первый этап обучения. Мы учились читать, писать, считать, разбирались в особенностях различных рас и только начинали тренировки. Как обычно, у Ления ничего не получалось. Но тогда он еще старался, поэтому разочарование в недостатке своих сил сводило его с ума. Да, именно так. Маленький мальчик-сирота, воспитывавшийся в обители, тяжело учился верить в свои силы.

Я помню то место, где Лотос назначила ему встречу в записке. Поляна с погнутой сосной. Мы с Лением часто там сидели, когда хотели спрятаться ото всех. Формально ученики обители не могли ходить по близлежащим лесам, но на деле всем на это было наплевать, поэтому, даже будучи малышами, мы гуляли там, где нам хотелось.

В тот день Лений выступил на арене раньше меня. Он провалил свое испытание на первой минуте, за что был освистан даже родителями других учеников. Это было ужасно. К сожалению, я не помню, что ему помешало нормально выступить, но это сейчасневажно. Я не мог уйти с испытаний вслед за Лением, потому что меня попросту бы исключили. Пришлось дожидаться своей очереди, пройти испытание, получить оценки, а бежать только лишь после этого.

Конечно, тогда я легко нашел Ления на поляне. Только вот он был не один. Рядом с ним на сосне сидела Лотос. Глаза моего друга все еще были красными, но на лице сияла улыбка. Как же я был благодарен Лотос тогда за то, что она нашла Ления, а также подобрала правильные слова, чтобы его утешить. Трудно было поверить в то, что эта миниатюрная девчонка с серебристымиволосами и небесно-голубыми глазами смогла утешить такого агрессивного раздолбая, как Лений. Он уже тогда был выше ее почти на голову, был зол и расстроен. До сих пор гадаю, почему же она решилась пойти за ним и помочь?

С тех пор началась наша дружба. Да, иногда мы не виделись с Лотос по нескольку дней, потому что у нас были всякие мальчишеские дела, а она гуляла со своими подружками или дополнительно занималась в оранжерее, но все равно потом снова садились вместе в столовой, и все возвращалось на круги своя.

Когда нам было лет по тринадцать, я стал замечать, что эти двое все больше времени где-то проводят без меня. Нет, я сразу просек, что ни до чего романтического там дело не дошло бы, потому что Лений был нерешительным маленьким дурачком (как и я), но иногда я даже чувствовал себя брошенным.

Я ждал, долго ждал, пока же эта сладкая парочка признается друг другу в своих чувствах. Но не дождался. Возможно, этого не произошло из-за вмешательства друзей Кари. А возможно, тут виноват сам Лений, потому что он уж слишком долго медлил. Наверняка, тут сработало и то, и другое.

Как же больно мне было видеть мою дорогую подругу Ло, когда этот болван начал встречаться с Кари и практически перестал общаться с нами. Меня он хотя бы в комнате видел постоянно, мы могли общаться. Но вот общение с Лотос он вообще прекратил. Как же она страдала! Я иногда подходил к ней поболтать, но со временем она отвернулась от меня. Наверное, мое присутствие заставляло Ло вспоминать о Лении.

Когда я узнал, что Лений начал подбрасывать ей цветы, я вышел из себя. Даже ударил его пару раз, но он телепортировался. Он однажды уже разбил ей сердце. Неужели он настолько бессовестный, что хочет сделать это снова?

Из размышлений меня вырывает голос Ления. Я вижу, что он уже оделся и собраться, пока я анализировал ситуацию.

– Мне нужно, чтобы кто-то постоял на стреме. А ты же энергетик! Почувствуешь, если кто-то придет.

– Прекрати меня так называть! Я могу управлять силой, а не просто чувствовать, как кто-то что-то делает! Я энергик!

– Ой, да ничего ты не умеешь!

Мы выбегаем из комнаты, потому что уже опаздываем, и спешим к месту проведения утренней беседы с мудрецами, чтобы не пропустить начало. Пожалуй, утренняя беседа – это одна из самых интересных частей дня в обители. Если утром очистить сознание от ненужного, тщательно пошевелить мозгами и послушать чьи-то мудрые мысли, то твое мировоззрение будет формироваться по-особому, что позволит не сужать кругозор до точки зрения. Открытый к новому и подвижный ум никогда не подведет своего хозяина.

Все приходят, рассаживаются в круг, замедляют дыхание и прогоняют ненужные мысли прочь. Потом появляется один из мудрецов, живущих при обители, и рассказывает о чем-нибудь. Мы можем задавать вопросы, выбирать тему беседы или слушать то, о чем сам мудрец хочет рассказать. Но чаще всего пришедший мудрец задает кому-нибудь вопрос и, исходя из его ответа, начинает свой монолог. Практически у каждого мудреца есть свои «любимчики», ученики, настроенные с ним на одну волну в рассуждениях. Независимо от этого, у каждого ученика тоже есть любимые мудрецы, рассуждения которых ему нравятся больше всего.

Я слегка завидую тем немногим, кого считают «любимчиками» самые интересные для них мудрецы. У меня же все наоборот. Из всех многочисленных мудрецов обители меня выделяет только один, которого я больше всего не люблю, с философией которого я совсем не согласен. Похоже, что моя самая большая проблема в этой жизни – это отсутствие взаимности со всеми. Хотя нет, эта проблема идет после того, что я слишком медленно и тяжело учусь управлять энергией.

Сегодня нам везет: к нам вышел один из любимых мудрецов Ления. Лений всегда слушал его с упоением, несмотря на то, что мудрец никогда не задавал ему вопросов перед началом занятия. Но сегодня… Сегодня что-то изменилось. И мудрец это почувствовал.

Я часто замечал, как мудрец следит за тем, насколько внимательно слушает его Лений, поэтому всегда удивлялся, что он не задал ни одного вопроса моему другу. Сейчас же мудрец внимательно смотрит на Ления и будто бы оценивает. Я понимаю, почему. Лений впервые за несколько лет испытывает счастье и надежду. Он не угнетен. Его пока еще ничто не гложет. А мудрец не понимает, но видит, что произошли какие-то перемены. И что же будет?

– Лений, скажи мне, – обращается к нему мудрец, – в чем, по-твоему, заключена самая большая несправедливость этого мира?

Я чувствую, как Лений, сидящий рядом, встрепенулся, потому что явно не ожидал вопроса. Краем глаза я замечаю, как побелели костяшки его пальцев, но через несколько секунд он взял себя в руки, и его традиционная поза медитации члена общины бесстрашных стала более расслабленной. Его руки, которые он держал параллельно земле, накрывая одну другой ровно возле сердца, выглядели уже не так, как будто он вот-вот собирается кого-то стукнуть. Это означает одно: Лений нашел ответ.

– Этот мир полон несправедливостей, поэтому выбрать из них одну, тем более самую большую, слишком сложно. И не только для меня, почти что выпускника обители, но, я уверен, и для вас этот выбор был сложен. Здесь нужно прогнать прочь свои эмоции и взглянуть на мир сквозь чистую и несмещенную призму парадигмы. Я не уверен, что у меня получилось это сделать до конца, когда я выбирал свой вариант ответа, но я его все же предложу. Я считаю, что самая большая несправедливость этого мира – это рождение.

Мудрец все это время смотрит на Ления, не открывая взгляда. Он опускает руки вниз, кладет на колени. Это значит, что ответ мудрецу был неясен или заинтересовал его. Так или иначе, мудрец без слов просит Ления продолжать, пояснить свой ответ.

Лений тоже кладет руки на колени, набирает больше воздуха и говорит:

– Человек не выбирает, где, как и кем родиться. Никто не может выбрать своих родителей, не может изменить свое прошлое касательного этого момента. Но момент этот слишком важен для психологического и социального становления, так как взросление сервкура, например, будет сильно отличаться от взросления друвера. Если первые вынуждены брать на себя ответственность и работать только с момента сознательного становления как личности, то у вторых период детства отсутствует напрочь.

А какова, в сущности, разница между двумя такими детьми? Они всего-навсего родились в разных семьях, как разные существа. Если говорить о том, что Высшая Сила сама выбирает, куда же послать чистые души, то она делает это несправедливо.

Ладно, у всех существ могут быть разные особенности, но схожести в поведении тоже есть, и их можно насчитать гораздо больше. Никто не выбирает, родится ли он у тех, кто будет его любить, холить и лелеять, считать своим любимым и единственным ребенком, сдувать с него пылинки и защищать от всего, в том числе и от самой жизни.

Другим же родителям ребенок вообще не будет нужен. Они просто не смогли избавиться от него до его появления, до наделения его цельной душой. Они могут перестать любить друга, а после и ребенка. Но в чем же он будет виноват? Да ни в чем. Просто тень внешнего образа на него неудачно упала.

– Не сам ли человек делает человека? То есть себя? – перебил Ления мудрец.

– Конечно, этого я не отрицаю. Но все же. Есть люди, которые чувствуют себя не в своем теле. Они пытаются изменить свой пол, например. Существуют и те, кто избавляются от своих родовых способностей, только лишь потому, что не чувствуют настоящей власти над ними.

– Но не приходит ли власть во время тренировок? – говорит парень, сидящий наискось от Ления.

– Да, свою силу можно развить путем тренировок, но я говорю не об этом. Ну,например, существуют террники, у которых вянут цветы, но они прекрасно управляют процессами и считают деньги, то есть из них вышли бы отличные зверги.

– Все вполне понятно, Лений. Спасибо за твою мысль, – говорит мудрец. – Что ж, мне даже добавить нечего к мыслям этого юноши. Почти что нечего…

И занятие идет так, как обычно. Мне, как ребенку, рожденному в нормальной семье, не особенно близка эта тема. Меня, как Ления, не подкинули еще младенцем в обитель. С родителями я вижусь каждые выходные, когда прихожу из обители домой их проведать. Пусть мы живем не очень богато, но зато дружно. Вот и слушать мне сейчас неинтересно. Но я рад, что Лению наконец дали высказаться.

Тренировка проходит без особых происшествий. Сегодня я старательно наблюдаю за другом, потому что то, что он сказал мне утром, меня удивило. Нам нужно будет поговорить, но я даже представить себе не могу, что ему сказать. Я не всегда понимаю, что им движет, когда он совершает некоторые поступки. Но больше всего меня что я не знаю, как ему можно помочь. Я бессилен.

Лений вдохновлено рубится мечом с парнишкой из группы и менее воодушевленно учится перемещаться в точное место. Я знал, что у Ления не одна способность, но больше никому он об этом не говорил, чтобы не вызывать подозрений. Какая именно способность – я не знал, но сейчас Лений пытается стать телепортером. Если честно, он делает это спустя рукава.

Я же тружусь усерднее. Во-первых, мне нужно научиться удерживать себя в состоянии внутреннего баланса, что бы ни происходило вокруг. Это только звучит просто. На самом деле пребывать в пустом, очищенном от мыслей сознании, пока наставник просит других бегать рядом, орать и тормошить тебя, – нереально. Во-вторых, если у меня получается балансировать время от времени, то я учусь слышать энергию, чувствовать ее. Если меня никто не отвлекает, то и со вторым шагом у меня нет проблем. Но вот третий шаг, который может показать, что я именно энергик, а не энергетик, к которым я причислен, гораздо более сложен.

Это новый уровень магии. Я должен научиться аккумулировать и перенаправлять энергию. На самом деле, это очень опасно, потому что если я не смогу правильно перенаправить энергию, меня самого просто разорвет на кусочки. Энергия не возникает из воздуха и не уходит в никуда. Каждая капля во время дождя, каждый занесенный для удара меч обладает энергией и силой, с которой он потом обрушится на что-либо. Я же могу почувствовать этот вид энергии, ее потенциал, подчинить ее и управлять ею. Если бы у меня получалось владеть такой продвинутой магией, то я бы мог одерживать победы в битвах, даже не вспотев. Чем сильнее противник бил бы, тем больше его энергии я бы получал и отражал его удары с его же силой. Во время дождя я бы мог горы сворачивать, если бы умел направлять энергию каждой летящей капли.

К сожалению, пока что я лишь могу на расстоянии слышать, как кто-то идет, находить подземные источники и ориентироваться на местности. В общем, всё, что связано с нахождением и распознанием потоков энергии.

После тренировки Лений сразу же тащит меня куда-то, совсем не в направлении леса, где располагается оговоренное место.

– Эй, куда ты идешь, бармаглот тебя дери?

– Нам нужно придумать прикрытие.

– Что за бред? Я пойду на дополнительную тренировку, если ты будешь творить фигню.

– Не горячись, Гео! Сейчас мы свернем туда, куда нам нужно…

– А ты умеешь ориентироваться, я посмотрю…

– Не гони, Ге!

Мы блуждаем какое-то время по территории обители, потом сворачиваем в какую-то подворотню, после чего почти сразу попадаем в лес. Лений на себя не похож от охватившего его нетерпения. Иногда он развивает слишком большую скорость из-за волнения, поэтому я то и дело окликаю его или бросаюсь в него чем-нибудь, чтобы привлечь внимание. Особенно весело, если я попадаю ему в голову какой-нибудь шишкой, и он взвизгивает от неожиданности, как девчонка.

– Мы почти дошли. Сможешь остаться тут? Здесь ты не услышишь, о чем мы будем говорить, но сможешь до нас докричаться, если что-то пойдет не так.

– Ладно. Если будете дольше часа, я сваливаю. Иди уже, горе-любовник.

– Да ну тебя, Ге!

Лений спешит подняться дальше вверх, к полянке, а я прячусь в кустах и пытаюсь помедитировать. Через несколько минут мне удается очистить сознание, и я слышу робкие шаги. Скорее всего, это Ло идет. Больше никаких людских шагов я в лесу не слышу. Отлично.

Я чувствую, что Ло уже поднялась к Лению. Он подбегает к ней, но останавливается в нерешительности. Ло подходит к поваленной сосне и усаживается на нее. Лений расхаживает кругами. Он обычно так себя ведет, когда нервничает. Ничего нового. Так проходит почти десяток минут. По-видимому, Ло начала плакать. Интересно, это Лений ее расстроил или растрогал? Хоть бы последнее. Я пытаюсь отвлечься от того, что у них происходит, и сосредоточиться на движениях энергии в лесу. К счастью, я ничего не чувствую, никто не сможет помешать этим «голубкам». Ладно, буду дальше слушать. Сами все равно не справятся. Рано или поздно мне придется вмешаться.

Я чувствую, что они разговаривают еще какое-то время. Лений все сокращает расстояние, пока не присаживается на поваленную сосну рядом с Ло. Я, как комментатор, с нетерпением слежу за происходящими у них событиями. Высшая Сила, он ее поцеловал! Ну же! Ну же! Что же дальше? Ло что-то говорит. Она отпрыгивает от Ления. Дурак. Очевидно, поспешил. Через какое-то время я чувствую, что Ло бежит вниз с холма, прямо в мою сторону. Приходится быстренько выходить из состояния медитации и прятаться подальше в куст. Поранил себе руку. И все из-за этого дурилы.

Через пару минут приходит и Лений. Бросаюсь ему навстречу и говорю:

– Бармаглот тебя дери, Лений! Что ты ей наговорил?

Лений даже не смотрит на меня и пробегает мимо с чудовищной скоростью. Из-за этого я отлетаю обратно к злосчастному кусту.

Ну и бармаглот с ним. Пусть делает, что хочет. Пойду дальше заниматься на поле дополнительно. Надеюсь, сегодня получится энергию хотя бы одной капельки собственного пота перенаправить. Я хочу доказать, что не безнадежен.


Вот и выходные. Самое долгожданное время. На выходные разрешено возвращаться домой в город тем, у кого там живут родители. Конечно, идти туда примерно час, но я люблю такие прогулки. Дорога домой всегда кажется короче дороги из дома.

Сегодня солнце светит приветливо. Компанию я себе не нашел, поэтому у меня есть время, чтобы пораскинуть мозгами в одиночестве.

С того момента, когда Лений поговорил с Ло, прошло четыре дня. Все это время Лений проходил как в воду опущенный. Он молчал, не отвечал на вопросы, совсем мало времени проводил в комнате, проиграл парочку тренировочных поединков. Я уже молчу о занятиях по телепортации. Там все было совсем плохо, но из-за его постоянной лени и неусидчивости все уже привыкли.

Ло старательно избегала нас обоих. Что ж, правильная стратегия для девчушки с разбитым сердцем.

Ну а девушка Ления, Кари… Кари вела себя как обычно. Она выискивала Ления в коридорах и толкала в какие-нибудь подсобные помещения в здании обители. Судя по скрипам, охам, вздохам и стонам все проходящие знали, что там происходит.

Но никто не решался вмешиваться, потому что это была Кари, и все без исключения знали, кто она такая. На самом деле, всем было известно, что ее защиту обеспечивают несколько ее двоюродных братьев и их друзей, с одним из которых столкнулся в свое время Лений. К несчастью, способности у них у всех были не из простых. Вместе с их огромным ростом и физической силой они стали бы угрозой для любого, кто решился бы помешать их планам. Метод отрицательного подкрепления, так сказать.

К несчастью, на том этаже, где было так много подсобок и кладовок, не было учебных классов, поэтому наставники проходили там слишком редко. Из-за этого вмешаться в страдания Ления никто не мог. Несмотря на всю пользу занятий любовью и привлекательность Кари, для Ления, я уверен, их «кладовочные» встречи пыткой.

С другой стороны лично меня радовало, что на этом этаже не было младших ребят, потому что их такая возня явно бы заинтересовала. Незачем им пока что в такое вникать. На каком-то из средних этапов обучения им все расскажут наставники. После речи мудрецов детишки будут чувствовать себя явно лучше, нежели если вдруг застанут моего приятеля и Кари в кладовке, а потом получат от него затрещин.

В обители есть много совсем маленьких детишек, которых туда подкинули, как и Ления в свое время. За ними следят как наставники, так и сами ученики. Наша с Лением группа дежурила в корпусе малышей всю прошлую неделю после окончания тренировок и до самого вечера. На неделю дежурств у нас убирают все домашние задания, зато поручают много работы с малышами. Примерно половина ребят идет возиться с самыми маленькими, купает их, возит на прогулки за пределы обители, учит говорить и ходить. А вторая половина отвечает за детей чуть постарше. Например, на прошлой неделе на меня повесили группу из трех пятилетних мальчуганов, за которыми нужен был глаз да глаз.

Лений рассказывал, что в свое время он очень радовался приходу воспитателей из старшекурсников. Они всегда могли рассказать что-то интересное, не ограничиваясь общими фразами, как это делали наставники или мудрецы. Вообще, Лений как-то раз обмолвился, что его любимый мудрец, тот самый, что обратил на него внимание на неделе, занимался с ним индивидуально, когда Лений был совсем маленьким. Но вот выспросить, почему мудрец потом решил игнорировать Ления, я не смог. Мой друг сразу куда-то сбежал. Впрочем, как и всегда, когда тема становилась ему неприятна.

Вчера в столовой я попытался заговорить с девушкой, которая учится на один этап младше. Она стояла рядом со мной в очереди с беззаботным выражением лица. Я до сих пор прокручиваю этот эпизод в памяти, чтобы понять, что же я снова сделал или сказал не так.

Началось все с того, что девушка чуть не уронила поднос с едой, потому что кто-то впереди неловко подвинулся. Я вовремя подставил руку и удержал его. Она удивилась и обернулась. Кажись, это выглядело очень даже неплохо. Проявление ловкости, которую очень сложно натренировать. Недаром я не на самых последних местах в соревнованиях обители по битвам на мечах. Недолго думая, я сказал:

– Привет.

– Спасибо за помощь, – ответила она и улыбнулась. Приятно.

– Я столько раз тебя видел, но не знаю твоего имени.

– Глория.

– Глория… Красивое имя. Тебе подходит.

Она молчала и улыбалась. Вроде бы хорошо, что улыбалась. Но с другой стороны, плохо, что не поинтересовалась, как меня зовут.

– А мое имя…

– Я знаю, как тебя зовут, Обогео.

– О, нет, нет, нет. Не смей называть меня так, – я рассмеялся. Вроде бы она не смутилась. Откуда эта девушка знала мое имя? Я, конечно, не урод, но и не первый красавец на своем этапе. Не лучший в учебе, хотя и на верхних позициях. Не блистаю на тренировках. Интересно.

– А как тебя называть? – спросила Глория.

– По-человечески. Просто. Гео. Или Ге.

– Окей, Гео.

– Тебе подать чашку? – спросил я, потому что увидел, что она не могла дотянуться, не опрокинув свой поднос.

– Буду признательна.

– Вот, держи, – я взял чашку со стойки и поставил на поднос девушки. Это было сработано красиво. Я даже улыбнулся как-то более тепло, чем мог. По крайней мере, мне так показалось.

– Спасибо, Гео. Еще увидимся, – сказала Глория и, как укушенная лесной курчей, помчалась прочь.

Лесная курча - та еще противная мелкая тварь с очень острыми маленькими зубами. Она не ядовитая, но часто любит пугать туристов, поэтому все стараются смотреть под ноги и по сторонам, когда гуляют в лесах. Никому не хочется улепетывать с такой скоростью, с какой Глория рассекала толпу, убегая прочь от меня.

До сих пор не понимаю, что же я делаю не так, отчего все девушки от меня убегают так быстро. Вроде бы моя внешность высокого блондина энергика (или энергетика, как говорят все) не должна отпугивать людей, тем более девушек, но все бегут от меня как от огня драконьего. Может быть, я эгоист, но я не верю в то, что я урод. Или в то, что девушек не устраивает мой так называемый «внутренний мир». За все семнадцать лет никто, совсем никто, не ответил на мой робкие проявления чувств. Возможно, мне стоит быть настойчивее? Ай, к бармаглоту это все!

Причем, я не настолько глуп, чтобы знакомиться с самыми красивыми и популярными девушками. Взять, например, Глорию. Она совершенно обычная. Ничем не примечательная. Простая миловидная девушка, которая часто убирает коричнево-рыжие волосы в хвост, из-за чего становится еще более незаметной. Она не слишком красивая, но и не страшненькая. Мягкие черты лица, немного вздернутый нос. Вполне себе в моем вкусе. Но все-таки. Почему она убежала?

Задумавшись, я дошел до города. Еще где-то минут пятнадцать пути, и я буду дома! Осталось совсем немного, и я смогу попробовать мамины пирожки.

Увы, когда я прихожу домой, мама говорит, что пирожки еще не готовы, и что мне нужно сходить в магазин на главную площадь и купить для нее что-то из ингредиентов. Мама сразу дает мне в руки список и деньги и выставляет за дверь, даже не поприветствовав толком.

Гулять по городу – это словно погружаться в какой-то океан возможностей и истории. Каждая дверь, каждое окно, каждый поворот, каждый человек – это новая возможность, новый шанс, новое приключение. И только от тебя зависит, воспользуешься ты этими возможностями или нет, сможешь ли перешагнуть черту неизведанного и открыть для себя какой-то другой мир.

Океан истории городских просторов… Ты вспоминаешь, как когда-то с кем-то как-то куда-то ходил. Миллион вариантов. Миллион воспоминаний на один квадратный сантиметр мостовой. Я люблю эти узоры. Я обожаю просто вот так вот шагать и смотреть. Наблюдать за людьми, выискивать в толпе глазами красивых девушек и улыбаться им. Иногда я даже пытаюсь завести разговор, но редко из этого что-то выходит.

Вот и сейчас я на пути к площади водил по толпе глазами, стараясь найти кого-то прекрасного. К своему удивлению, я достаточно быстро нашел одно запоминающееся, но сейчас почему-то ужасно печальное, личико.

Ло. Лотос. Что же она здесь забыла?

Я перебегаю улицу и подхожу к ней. Лотос продает цветы. Неудивительно. Обычный способ подработки для террника. Конечно, место она выбрала не самое бойкое. Но и на площадь бы ее не пустили, заклевали бы там более громкие и наглые торговцы. Да и специальных магазинов в городе много, где букеты составляют уже обученные люди. Специалисты. Мастера своего дела, так сказать.

Но в букетиках Ло я вижу какую-то изюминку. Доброту. Ее душу. Эх, прекрасно понимаю Ления, который влюбился в эту худенькую, будто бы невесомую и прозрачную девчушку

– Привет, – говорю.

Ло вздрагивает, она меня не видела до этого момента.

– Что тебе нужно?

– Я просто подошел. Как делишки?

– А сам как думаешь?

Неужели это воздушное создание злится? Да нет, просто нервничает, глупышка.

– Я не знаю, поэтому и спросил.

– Глупости ты спрашиваешь.

– Я тебе помогу, если согласишься со мной поговорить.

– Не мешай, уйди отсюда, прошу, – Ло еще больше погрустнела.

– Ладно, – говорю, – я уйду.

Нет, я не отступлюсь, но сначала нужно сбегать в магазин для мамы. Возвращаюсь я к Ло минут через пятнадцать. На прежнем месте ее уже нет, но я прекрасно знаю этот район, поэтому, немного побегав, нахожу ее.

– Что, не удалось спрятаться? – говорю я с отдышкой.

– Отвяжись, Гео. Не хочу вас обоих видеть.

– Зря ты, он тебя любит.

– Уйди.

– Он тебя действительно любит. Я не знаю, что этот дурила тебе сказал, но тебя он по-настоящему любит. Обидеть тебя Лений точно не хотел. Кого угодно, только не тебя. Ты для него как будто земное воплощение высшей силы. Лений…

И тут я замечаю, что Ло закрыла лицо руками, отвернулась. Ее плечи легко вздрагивают. Вот же бармаглотово логово, почему я не понял, как увлекся?

– Пошли, поговорим нормально, тут недалеко.

Пока Ло не пришла в себя, я быстренько собираю оставшиеся букеты в ее корзину, вешаю на руку, другой рукой аккуратно беру Ло за локоть. Она почему-то легко поддается и идет за мной.

Когда мы доходим до моего дома, она уже почти успокаивается.

– Ма-а-ам, – кричу я, когда мы заходим в дом, – я друга привел, нам поговорить надо срочно. Покупки оставлю здесь. Мы быстро!

– Ладно, – кричит мама из кухни.

– Поторопись, Ло, на лестницу, пока мама не пришла. Рыдающая девушка вызовет у нее слишком много вопросов.

Мы с Лотос поднимаемся в мою комнату, заходим. Ло сразу безжизненно опускается на пол у стены. Я нахожу в шкафу носовой платок для нее, потом сажусь рядом, плечом к плечу. Наверное, ей будет легче говорить, если она ну будет видеть моего лица, которое почему-то так сильно отпугивает девушек. Порой признания в пустоту говорить легче, чем видеть конкретного адресата.

– Что он тебе наговорил? – спрашиваю.

– Он признался, почему встречается с Кари, – Ло сопит, но пока что не плачет.

– Мне тоже признался в тот день. Согласись, если бы он поступил как-то иначе, исход был бы хуже для нас обоих. Мне, конечно, досталось, но он выбрал тебя, а не меня. И я это принял, знаешь ли.

– Я всегда, всегда его любила. Почему же он… – Ло снова расплакалась. Я молча жду. Времени проходит достаточно много, прежде чем Ло решается что-то снова сказать.

– Почему он так легко согласился? Без борьбы? Это же Лений! Он всегда сможет найти обходной путь! Я не знаю, смогу ли простить его… И принять…

– Он хотел тебя защитить. Лений не всегда верит в свои силы. Чаще всего он ведет себя как раздолбай, не думая о последствиях. А иногда настолько глупит, что хочется отправить его в бармаглотово логово, не спросив ничего больше.

Я почувствовал, что Ло улыбнулась.

– Он предложил встречаться тайно.

– Я бы на твоем месте подумал над этим предложением. Ты бы видела его счастливую физиономию, когда ты оставила для него записку. Бармаглотово логово, Лотос, он тебя действительно любит. Сейчас он уже умнее, чем несколько лет назад. Вы обязательно что-нибудь придумаете. А я бы вам помогал. Учиться осталось совсем немного, а потом вы сможете сбежать от Кари, скрыться. И жить счастливо, жить по своим правилам. Всего несколько месяцев пряток. Мы почти выпускники, Лотос. Осталось совсем чуть-чуть. Я обещаю вам помогать в меру своих энергических сил.

– Энегетических.

– Да хоть ты не начинай, Ло!

Ло хмыкнула. Очевидно, и ее это смешит.

– Ладно, проехали. Обещай хотя бы подумать.

– Я обещаю подумать, Гео.

Мы сидим молча. Я честно не знаю, что говорить. Лотос, кажется, уже больше не плачет.

– Я видела, что ты говорил с Глорией.

– Да. Она, как и все, сбежала от меня. Неужели я такой урод или идиот, что меня так все чураются?

– Я дружу с Глорией, если ты не знал. И я бы посоветовала тебе поговорить с ней наедине. Обещай хотя бы подумать, Гео.

– Обещаю, Лотос.

Я поворачиваюсь к ней. Ло улыбается.

– Ладно, я пойду. Цветы завянут, ничего не смогу продать. Спасибо тебе, – говорит Лотос.

Я останавливаюсь у выхода из дома.

– Не заблудишься? – спрашиваю я, стоя на крыльце.

– Нет, провожать не нужно, – отвечает Лотос. Она уже вышла за пределы дворика. Но тут Ло останавливается, оборачивается нерешительно и выдает: – А трусы всё-таки на кровати не раскладывай, если собираешься девушку в гости звать, ладно?

– Трусы? Бармаглотово логово! Как я не увидел!

Я смущаюсь, а Ло смеется. Машет мне рукой и уходит. Надеюсь, что эта девчушка примет правильное решение. Очень надеюсь. Тем временем я разворачиваюсь, захожу в дом и кричу:

– Мам, я же просил не раскладывать мое белье по комнате, пока меня нет!


Я вернулся в обитель и уже буквально к обеду понял, что Ло выискала где-то Ления и успела с ним поговорить, потому что он просто лучился счастьем. Даже на тренировках, которые он, в отличие от многих, не слишком любил. Сегодня наставник даже похвалил его за старание во время занятий по телепортации. Лений впервые за долгое время сумел перемещаться туда, куда нужно было, в течение всего занятия, а не несколько раз за все время. Я прямо обрадовался. Хотя, честно, не знаю, за кого я рад больше: за Ления, друга-раздолбая, который постоянно меня подкалывает и шутит смешно с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, или за Лотос, девчушку, которая напоминает создание из какого-то более прекрасного и возвышенного мира. Сложно.

Сейчас я закончил свою тренировку и собираюсь пойти в комнату, чтобы снова подумать о том, как все-таки научиться управлять энергией. Ну или подумать, что же мне делать с Глорией. Лотос настаивала, чтобы я с ней поговорил наедине. Нужно придумать повод и спланировать, где же я смогу застать ее одну. Для этого нужно время. А еще нужно за ней проследить, чтобы понять, куда и когда она ходит. Эх, как бы еще вспомнить прошлогоднюю программу, которую она сейчас изучает на своем предпоследнем этапе обучения. Кажется, там было…

– Привет, Гео, – кто-то меня окликнул.

Неожиданно. Я разворачиваюсь через левое плечо (мне кажется, что с этой стороны я выгляжу симпатичнее, поэтому я привык разворачиваться так), и вижу, что с трибун поспешно сходит Глория.

Сегодня мы тренировались на самом большом поле, где есть трибуны, потому что там проходят ежегодные показательные бои, соревнования и испытания для выпускников. Я не очень уверенно чувствую себя на нем, но борюсь с этим страхом открытого пространства, потому что здесь придется сдавать экзамены. До них осталось всего два с половиной месяца. В то время как другие энергетики уже умеют драться в состоянии медитации (то есть с закрытыми глазами, оценивая поведение противника только через колебания энергии), я все еще не могу даже впасть в состояние транса, если рядом кто-то шумит и отвлекает меня всеми силами.

– Ге-е-ео! Ты уснул? – Глория уже успела спуститься с трибун и подойти ко мне вплотную, а я стою и не могу вымолвить ни слова.

Глория подходит ко мне еще ближе, склоняет голову вбок и говорит:

– Ты так и будешь молчать? О чем ты задумался?

– О выпускных испытаниях, – совершенно честно отвечаю, не подумав ни секунды. Я даже не поздоровался, а сразу говорю о себе. Эгоистичный идиот.

– Не хочешь немного прогуляться? Мне кажется, нам нужно кое-что обсудить.

– О чем ты, я не понимаю.

– Ло сказала мне, что ты знаешь. Пораскинь мозгами. Так ты идешь или нет?

Глория отходит на пару шагов, устремляясь в сторону леса, останавливается, разворачивается и глядит на меня. Она все-таки очень симпатичная. Интересно, что же я должен был знать?

– Да, да, иду! – говорю я и догоняю Глорию. – Я сегодня немного не успеваю за чужим ходом мыслей.

– И за своим собственным, Гео.

– О чем ты?

– Мы еще недостаточно далеко отошли, чтобы я с тобой разговаривала на эту тему.

– Но ты же уже начала.

– Я поспешила, забудь.

– Но…

– Хватит. Проехали.

Глория замолкает и ускоряет шаг. Мне приходится едва ли не бежать, чтобы поспеть за ней. Откуда в ней столько силы и выносливости, бармаглотово логово?! Минут через 10 я не выдерживаю и говорю:

– Может быть, ты немного сбавишь обороты? Я за тобой не успеваю.

Глория резко останавливается, оборачивается и глядит на меня.

– Хватит так пристально смотреть! Даже Лений смотрит на меня менее пристально, даже когда злится. А он тот еще умелец взглядом испепелять.

– К черту Ления. Туда, – говорит Глория и резко бросается куда-то прочь с исхоженной тропы. Сейчас она уже бежит по-настоящему.

– Стой, стой! Глория! Куда мы идем? Стой, прошу тебя! – я бегу за ней со своей сумкой с учебниками и формой для тренировок. А это нелегкая ноша, скажу я. Я еле поспеваю. Да что же она творит?

Я уже почти выдохся, поэтому резко останавливаюсь. Нет, я не беспомощный и физически неподготовленный. Вовсе нет. Просто я только что закончил тренировку и бегу как какой-то дурак по лесу из последних сил, а Глория уже практически исчезла из виду. Что же делать?

Проходит несколько минут, пока я пытаюсь восстановить дыхание, и я замечаю, что Глория возвращается. Она тоже выдохлась, идет как будто бы из последних сил, с трудом переставляя ноги. Я смотрю на нее слишком внимательно, потому что сейчас Глория начинает меня пугать, какой бы симпатичной она ни была.

Глория останавливается в паре шагов от меня. Замирает, что-то обдумывает, а потом, как будто бы делая над собой огромное усилие, подходит. Потом произошло то, чего я не ожидал ни одной клеточкой своего тугодумного мозга. Глория начинает расстегивать пуговицы на своей кофточке.

Я молча стою. Вообще не понимаю, что здесь происходит. Подожду и помолчу пока что. Глория сдергивает с себя кофточку, резко сгибая и разгибая руки, аккуратно бросает ее в сторону так, чтобы она застелила как можно больше земли. После этого она остается в совсем легкой и полупрозрачной майке на бретельках. Неужели ей не холодно?

Так, я хорошо воспитан, я не должен смотреть туда, куда не следует. Нет. Я не смотрю. Нет. Высшая Сила, что она творит?

Пока я старательно пытаюсь закатить глаза так высоко, будто стараюсь увидеть лес за своей спиной, Глория начинает снимать с меня спортивную байку. Я пытаюсь не смотреть на нее и поддаюсь, позволяя Глории осуществить задуманное. Она пыхтит, потому что снять что-то с человека выше тебя – задача не из легких, тем более я не особо ей помогаю. Ей удается, наконец. Я все еще не смотрю и жду, что будет дальше. Мда, в майке стоять довольно прохладно.

Ничего не происходит. Я вздыхаю, понимая, что посмотреть на нее все-таки придется. Опускаю глаза. Передо мной Глории нет. Она сидит в позе для медитации на своей кофте на земле сбоку. Моя кофта лежит прямо напротив нее.

– Это выглядит как приглашение.

– Садись уже, – злобно выдает мне Глория.

Я, все еще ничего не понимая, сажусь напротив нее. Сижу и жду, что она попросит делать дальше. Проходит примерно минута, пока Глория не открывает один глаз.

– И чего же ты ждешь? Камней с неба? Попытайся войти в транс, давай уже быстрее, – недовольно ворчит Глория.

– Ладно, – говорю я. Сажусь как нужно, очищаю сознание. Через пару минут у меня получается. Я анализирую потоки энергии со всего леса. Несколько учеников где-то гуляют, но они достаточно далеко. Нам никто не помешает.

– А сейчас аккуратнее, я войду в твое сознание. Я ним, причем не самый плохой. Не волнуйся, больно не будет. А потом и вовсе привыкнешь и перестанешь замечать.

Мое сознание резко прорезает вспышка боли, которую я почти сразу перестаю чувствовать. Зато теперь я ощущаю присутствие кого-то еще в своей голове. Чувство это не знакомо. А вот приятно оно или нет – пока сказать не могу. Еще не понял.

– Так-с, что тут у нас. Вообще, сейчас будет разговор и упражнения не из легких…

– Подожди, ты сказала, что ты ним, – говорю я и мысленно улыбаюсь.

– Именно это я и сказала.

– Но ты же девчонка. Нима. Твои слегка заостренные уши тебя выдают.

– Мне не нравится это слово. Как будто девчонки с моей силой слабее парней. Несправедливо. Я носитель своего дара, предпочитаю называть все своими нейтральными именами. Мой пол не влияет на уровень владения техникой ментальных преобразований и исследований.

– Но что же теперь делать?

– Забудь. Просто не называй меня нимой и все. А я не буду называть тебя энергетиком.

– Откуда, откуда ты знаешь?

– Только дураки еще не поняли, наверное, что ты самый настоящий энергик. Просто тебя никто не учит. Из-за этого твоя сила и портит тебе жизнь.

– О чем ты?

– Вот ты встречался с девушками до этого?

– Нет.

– И ты еще спрашиваешь, как сила тебе жить мешает.

– Вот сейчас не понял логики. И не понял, что значит фраза «не встречался до этого».

– Ох, какой же ты все-таки слепой.

– И глупый, – раздраженно бросаю я. Лений вечно добавляет эту бесящую фразочку. Сейчас она снова к месту.

– Да, правильно, Гео, и глупый, – поддакивает Глория. – Неужели ты не замечаешь ничего вокруг себя? Не замечаешь того, что от тебя исходит?

– Нет, о чем ты?

– Вот же дурак! Смотри внимательно!

Тут в моем сознании предстает картина, играя яркими красками воображения и видения мира Глории. Я вижу нас как будто со стороны. А это даже забавно. Два медитирующих подростка, причем девушка держит юношу за руку. Она практически не одета, только лишь ее тоненькая майка и юбка закрывают тело…

– Эй, дурила, я все еще тут. И я слышу твои мысли.

Бармаглово логово!

– И это я тоже слышала. Я сняла с себя кофту только для того, чтобы не сидеть на холодной земле, не выдумывай. А сейчас присмотрись внимательнее, пожалуйста. Ты чувствуешь энергию. Почему ты так уверен, что ты не можешь ее увидеть?

Х-м-м, а это идея. Я сосредотачиваюсь и пытаюсь что-то рассмотреть. Проходит несколько минут, пока я не начинаю понимать, что вижу перед собой перенаправленную мою же ментальную и метаболическую энергию. И увиденное меня не радует.

– Бармаглот меня дери, что это?

– Это твоя влюбленность. Это твое желание. Вожделение. Ты понял, о чем я.

– Но эта энергия отталкивает тебя! Она как будто бы хочет тебя уничтожить своей силой.

– Вот именно! Сейчас ты понимаешь, почему ни одна нормальная девушка рядом с тобой не выдерживает дольше пяти минут?

– Так вот почему ты была такой злой сейчас и бежала как укушенная лесной курчей!

– Именно. А ты понимаешь, почему так происходит?

– Нет. Понятия не имею даже. И как ты только сейчас терпишь?

– Никак. Я здесь, в твоем сознании. Внутри твоей головы, так сказать. А потоки сильной отталкивающей энергией ощущает тело. Давай разберемся с этим, пока мы здесь, окей?

– То есть ты хочешь мне помочь?

– Именно.

– Тебя Ло попросила?

– При чем здесь сразу она? Вдруг ты мне там, в столовой, понравился, и я решила помочь? Давай не будем терять времени. Я понаблюдала за тем, как ты тренируешься. Кажется, я поняла, в чем твоя проблема, почему у тебя ничего не выходит. Тебе надо научиться устанавливать мысленные рамки, перегородки. Я не знаю, как еще точнее объяснить, не уходя в ту терминологию, которой нимов пичкают на занятиях. Короче, если ты мысленно поставишь себе стену, за которую не захочешь выпускать что-либо, будь то энергия или мысли, то в реальности они через нее и не пройдут. Кстати, это работает в обе стороны. Если научишься ставить стены, то никто не сможет читать твои мысли. А это плюс, верно?

Мне кажется, или Глория знает то, о чем ей совсем не обязательно знать?

– Тссс, я все слышу, глупенький. Ты понял принцип ментальных стен? Границ? Как хочешь, так их и называй. Как тебе удобно.

– Кажется, понял. Но как научиться их ставить?

– Используй силу духа и воображение.

– Почему тебе так легко говорить?

– Потому что я уже умею. Попробуй.

Глория снова показала нас, сидящих, как будто бы со стороны.

– Прекрати пялиться на мою грудь. Я в твоей голове и все вижу, помнишь?

– Ничего не могу с собой поделать.

– Идиот. Как противно находиться у тебя в голове. Как маленький, честное слово. Завтра приду в свитере с огромным горлом. Вот точно!

– Завтра?

– Ты думаешь, что научишься ставить границы за день?

– А не научусь?

– Нет.

– Эх. Скажи, Глория, зачем ты мне помогаешь?

– Должен будешь. Потом поговорим. Когда у тебя получится. А сейчас попытайся вообразить между нами какую-нибудь стенку, которая бы не пускала твою энергию ко мне. И постарайся ее удержать.

– Ладно.

Глория была права. Это оказалось бармаглотски трудно: представлять стенку, держать ее в голове, пытаться контролировать энергию и не смотреть на грудь Глории одновременно.

Я не знаю, сколько мы просидели, прежде чем Глория сказала:

– На сегодня достаточно. Я побегу вперед. Посиди еще немного, голова может кружиться. Приходи завтра сюда сразу после тренировки.

-– Ты обещаешь прийти? – спрашиваю я. Глаза все еще открыть не могу, потому что голова трещит ужасно. Надо подождать, пока пройдет, как сказала Глория.

– Если ты хочешь…

– Да.

– Тогда я приду, Гео. Обязательно приду!

– Надень кофту потеплее, пожалуйста.

– До завтра, – говорит Глория и смеется.

Я слышу, как она уходит и улыбаюсь.

Пожалуй, это был самый лучший день за то время. Он ознаменовал приход новой эпохи. Я каждый день занимался с Глорией, Лений бегал как какой-то вдохновленный придурок за Лотос, Кари не знала об этом или делала вид, что не знает. Хотя, нужно сказать, что Ления спасало его умение телепортироваться. Хотя иногда оно и мешало. До сих пор из головы не выходит одна история.


Прошел примерно месяц с того момента, когда Глория начала меня тренировать. И каждый день, кроме выходных, мы встречались с ней в лесу и сидели, разговаривая где-то в глубинах нашего переплетенного сознания. Из-за этого каждый день был для меня праздником. Но вот как-то раз Глория подбегает ко мне в столовой и говорит:

– Гео, прости, сегодня никак. Папа связался с кем-то из наставников и срочно попросил меня явиться в город, домой. Я даже тренировку пропущу. Сразу убегаю. Так что позанимайся сегодня сам, окей? Должна сказать, что ты уже лучше себя контролируешь! Мне не хочется вспороть живот прямо на этом месте!

– Спасибо! До завтра тогда?

– До завтра! – бросает через плечо Глория и стремительно куда-то убегает.

У меня какие-то смешанные чувства. Вроде бы, свободный вечер, можно выучить больше материала для экзаменов или позаниматься дополнительно. Но… Не понимаю, что это такое за ощущение странное. Я не увижу Глорию, и это… Это меня печалит. Ладно. Пойду в комнату после тренировки, а потом придумаю, чем заняться.

Когда я захожу в комнату, Ления там еще нет. Интересно, где он шляется? Хотя в это время меня уже месяц в комнате не бывает, что это я. Наверное, опять по кладовкам прячется. Бармаглотово логово, как же я устал сегодня!

Нужно переодеться. Подхожу к шкафу, открываю. Мне нужны штаны короче, сегодня в комнате что-то жарко стало. Достаю вешалку из угла шкафа. Как обычно, делаю я это неаккуратно, поэтому штаны падают. Приходится лезть за ними в шкаф, придерживая при этом дверцу шкафа.

И в этот самый миг в комнату с громким хлопком перемещается Лений. А я в шкафу. Напугать его что ли? Тем более я от испуга закрыл за собой дверцу, поэтому он ничего не заподозрит. Но что же это? Это голос Лотос? Вот же бармаглотово логово!

– Гео точно нет сегодня?

– Да его же никогда нет! Он с Глорией в лесу. У малыша успехи на любовном фронте. Скоро станет мужчиной. Хе-хе.

– Не говори глупостей. Я сделала за Глорию несколько важных работ по истории боев, поэтому она оказалась у меня в долгу. Чтобы его искупить, я попросила Глорию позаниматься с Гео. Она учит его ставить ментальные границы, чтобы он мог легче впадать в транс и управлять энергией. Только так он сможет стать нормальным энергиком.

– Не говори чуши. Гео – энергетик. Не больше, не меньше.

– Так! Хватит уже о них. Между ними ничего нет и не будет. На этом все.

– Ты права. Сейчас мы важнее. Ах, какая же ты красивая…

Бармаглот меня дери! Я не хочу это слушать! Нет, нет, нет! Только не сегодня! Только не сейчас! Вот и как меня угораздило оказаться в шкафу!

Нужно попробовать сесть, при этом не слишком нашумев. Тогда я смогу впасть в транс, установить границу и ничего не слышать. Отличный план.

Что ж, с первой частью я справился. Я сел. Тем временем посторонние звуки в комнате только набирали свои обороты громкости. Нет, не хочу слушать. Только не так. Только не своего друга. И не Лотос. Только не сейчас.

На удивление, в состояние транса я впал достаточно быстро и легко. Давно такого не было. Наверное, потому что при этом напротив меня не сидела Глория и не держала меня за руку. Все. Звуков я больше не слышу. Но теперь другая проблема. Я чувствую их ритмичные энергетические потоки. Неизвестно, что из этого хуже.

Нужно установить границу, иначе я свихнусь.

«Чтобы установить ментальную стену, сначала нужно понять, от чего ты отгораживаешься», – всегда говорила Глория в начале наших импровизированных занятий. Я должен проанализировать потоки их энергии, представить себе (О, Высшая Сила), а потом отгородиться.

Неужели я смогу это сделать? Ладно. Нужно попробовать.

Лений любит Ло нежно, но при этом страстно. Он прикасается к ней своими длинными пальцами, а она получаетот этих мимолетных прикосновений и поглаживаний такое же удовольствие, как и от поцелуев, которыми Лений покрывает ее шею. Лотос выгибает спину от наслаждения, а Лений раскачивает свое тело туда-сюда, то набирая, то сбавляя скорость. Ему нравится наблюдать за Лотос. Чрезвычайно нравится. Да и за «кладовочные» встречи с Кари он набрался достаточно опыта, чтобы неустанно делать приятное своей по-настоящему любимой девушке.

Так. Я увидел достаточно. Теперь нужно представить стену между нами, которая бы позволяла мне не ощущать их энергию.

Почему? Ну вот почему у меня не получается? Наверное, потому что мои мысли заняты совсем другим? Кажется… Кажется, я услышал то, что сделало мне больно. Или мне не кажется?

Я долго думал до этого над тем, почему же Глория взялась мне помогать. В свое время, когда я у нее спросил, она сказала, что я ей понравился. Точнее «вдруг ты мне понравился, и я решила помочь». Конечно, это выглядит как шутка, но в каждой шутке есть доля правды. Глория не стала бы терпеть мои бармаглотовы потоки энергии столько, даже если бы ее кто-то попросил. Я уверен. Тем более, я почти научился ставить стены. Почти. Нет, я все еще чувствую потоки энергии, исходящие от Ло и Лением, как бы я ни старался отгородиться. К бармаглоту их! А вот Глория…

Я так надеялся… Я так рассчитывал… А она просто делает это по просьбе Лотос. Нужно сосредоточиться на какой-нибудь другой девушке. Если у меня получится себя контролировать, то я сразу же начну с кем-нибудь встречаться! Это абсолютно точно! Я понял, в чем мои проблемы. Точнее, понял это не я. Но я с ними разберусь! Стану обычным парнем. От которого никого не будет воротить.

Но… Почему образ Глории не уходит? Что за бармаглотовы шутки! Я зол, я страшно зол! Как она могла! Зачем она это делала! Зачем она вела себя так мило! Зачем она держала меня за руки! Ей было достаточно просто легко до меня дотронуться, чтобы проникнуть в сознание! Зачем?!

Когда волна злости начала покидать меня, я понял, что не ощущаю энергии Лотос и Ления. Нет, они определенно были в комнате. Это точно. Но… Я их не чувствовал. Стена! Я поставил стену! Высшая Сила! Это прекрасно! Глория обрадуется! Стоп… Нет. Теперь мне не нужно с ней заниматься. Я смогу спокойно тренироваться сам и подготовиться к выпускным испытаниям. Я свободен. Но вот радует ли меня эта свобода?

Через какое-то время мой придурочный друг-телепортер перемещается куда-то из комнаты. Я быстро выскакиваю из шкафа, как будто бы я только пришел, и сразу падаю на кровать. Ух, как ноги затекли. Нужно полежать.

Через пару минут приходит Лений и говорит, будто бы удивленно:

– О, ты уже пришел! Как прошло?

– Кажется, я научился кое-чему.

– Радует.

Я не вижу Ления, но знаю, что он с мечтательной улыбочкой переодевается из формы учеников обители.

– А ты с Лотос был?

– Да, с кем же еще.

– Например, с Кари. Когда ты решишь этот вопрос?

– Не усугубляй. Все решу. Всему свое время, Гео. Всему свое время.

Если я сейчас не начну что-то делать, то Лений поймет, что у него есть свободные уши, и начнет нести какой-нибудь любовный бред. Как же я от этого устал. Я беру учебник по истории боев и начинаю делать вид, что учу. Лений пристально на меня смотрит, будто бы решает, занят я или только прикидываюсь. После чего вздыхает и тоже берет учебник. Испытания, они даже для влюбленного идиота испытания.


На следующий день Глория, увидев меня в столовой, сразу же бросается навстречу с широкой улыбкой. Нет-нет. Не стоит. Я выбегаю на улицу, не пообедав. Иду сразу на тренировочное поле, а потом, шарахаясь от каждой тени, крадусь в комнату. Туда снова перемещаются Ло и Лений, но я лежу на своей кровати и всеми силами делаю вид, что так и нужно. Они сидят минут 10 внеловком молчании, а потом куда-то смываются. И ладно. Я рад, что Глория меня не нашла. Тем более, я уже успел потренироваться сам несколько раз за день, и у меня получались эти бармаглотовы стены. Но вот держать долгое время еще тяжело.


Я бегал по академии от Глории примерно неделю или полторы. Но она меня все-таки догнала после предварительных испытаний.

Наконец-то я смог, как и все остальные, сражаться с закрытыми глазами, ориентируясь только на движения в энергии. Я буквально не верю себе. Такой прогресс за такое короткое время. Пока я увлеченно обдумываю, почему мне удается так быстро осваиваться с новыми упражнениями, то сам не замечаю, как почти дохожу до корпуса, где находится наша с Лением комната. И вдруг я понимаю, что меня кто-то схватил за рукав.

– Это было что-то потрясающее, Гео! – говорит Глория. Она держит меня за рукав, а я не оборачиваюсь. Но ее голос я узнаю из тысячи. Не могу ошибиться.

– Эй, Гео! Бармаглот тебя дери, я с тобой разговариваю! – говорит она и смеется. Мои фразочки. Ничего себе! Врет мне, а потом фразочками моими бросается! Я стою и не оборачиваюсь. Мысленно пытаюсь возвести стену. Может быть, проще руку одернуть и уйти?

– Хватит, Гео, что за игры… – говорит Глория, но ее голос исчезает за стеной. Да, я уже настолько научился ставить стены, что могу даже впадать в транс на ходу и расставлять их как игральные карты – домиками. Я мастер ментального преферанса. Ладно, глупые шуточки. Мне далеко до звания мастера, но основы уже освоены.

Тем временем Глория обходит меня и становится напротив. Хоть рукав отпустила, и то хорошо. Она стоит и смотрит на меня, при этом что-то говорит, но я не слышу. Забавная картина. Она как будто рыбка из пруда: кажется, что что-то бормочет, но только воздух к поверхности поднимается. Глория строит бровки домиком. Кажись, она что-то просекла. Пытается схватить меня за руку, но я вовремя изворачиваюсь и убегаю.

Через пару шагов падаю под чьим-то весом. Не могу пошевелиться. Неужели она меня догнала и повалила? Бармаглотово логово! Надо привыкнуть к тому, что в обители драться учат и девушек.

– Что ты творишь, дурила? – проносится в моем сознании голос Глории. – Какого бармаглота ты от меня убегаешь всю неделю?

– Нет, какого бармаглота ты говоришь моими фразочками?

– Какими твоими?

– Бармаглотовыми.

– Всегда так говорила.

– Нет, не всегда.

– Всегда.

– Нет. Слезь с меня. Что за шоу ты устроила?

– Нет, Гео, сначала ты объяснишь, почему ты от меня бегаешь. Как я вижу, ты научился ставить стены. Это так круто! Неужели ты смог! Я думала, ты безнадежен. Так, ладно. О чем это я? Отвечай на вопрос.

– Не бегаю я от тебя. Умею ставить стены, верно. Вот и все, тебе больше не надо меня учить. Можешь отчитаться Ло.

– При чем тут Лотос? Я, кажется, говорила, что ты мне за это будешь кое-что должен. Когда научишься ставить стены – такое было условие, помнишь?

– Что-то припоминаю. Какая разница теперь. Я сам научился.

– Бред. Без меня бы ты не сумел. Ты мне должен. Моя просьба – сущий пустячок. И я от нее не отступлюсь.

– Пустячок? Не верю. Говори уже, раз скрутила меня тут.

– Пригласишь меня на свой выпускной вечер. Сам знаешь, что ученики младших этапов не имеют права приходить, если они не являются парой кого-то из выпускников. А я очень хочу посмотреть.

– И все?

– И все. Возможно, один танец. А дальше я сама разберусь. Устроит?

– Бармаглот с тобой, я согласен. Только слезь с меня немедленно.

– И ты сразу убежишь. Ну уж нет! Буду держать тебя столько, сколько вздумается!

– Пожалуйста, Глория, слезь с меня! С сегодняшнего дня в обители работает художник, я не хочу появиться на портрете выпускников в таком виде. Тем более тебя он не нарисует.

– Почему это меня он не нарисует? Если он увидит, то нарисует. Я не выгляжу слишком мелкой, он вполне может принять меня за выпускницу. Жаль, что ты меня сейчас не видишь. Я красиво смотрюсь, сидя на твоей спине, скрутив руки твои бармаглотские.

– Прекрати так выражаться! Сколько можно! К нам приехал на два дня специальный художник. Он знает, кто учится на выпускном этапе, поэтому будет рисовать только их. Причем у него есть особая сила – он видит настоящие отношения и эмоции. Художник этот будет неделю или около того ходить по академии и наблюдать за всеми, а потом нарисует картину, как раз к выпускному вечеру. По памяти нарисует, никто не будет ему специально позировать.

– Ах, вот почему портреты выпускников такие прекрасные! Все выглядят так натурально и живо!

– Только никому не говори, пожалуйста! Вам это в свое время расскажут!

– Ладно, ладно! Только не пыхти. Кстати, сегодня ты сражался очень здорово. Если научишься отражать энергию соперника, мысленно перенаправляя ее или отражая стеной, то можно выстроить крутой номер. Если по краям поставить барабаны, то это будет…

– О-хо-хо! Малыш Гео попался! – услышал я громкий голос извне.

Мы с Глорией моментально вышли из состояния транса, только у меня все еще кружилась голова, потому что кто-то вмешивался в сознание. Уже не так сильно, как в первый раз, но к такому еще долго нужно привыкать, особенно если так резко пришлось прерваться, да и начать тоже.

Глория помогает мне встать, пока я прихожу в себя. У нее же таких проблем нет. Нимы переходы в сознании годами тренируют.

– Кажется, тебя зовут Кари? – спрашивает Глория, тянет время, пока я не начну адекватно мыслить. Только вот Кари сейчас не хватает.

– Да, ты не обозналась. Тебя я не знаю. Но судя по тому, как ты ловко уложила малыша Гео, ты не так проста, как кажется, – я вижу, что Кари ухмыляется. Она всегда называет меня «малыш Гео». Меня это бесит. Поэтому и называет.

– Привет, Кари, – говорю. Пока что достаточно.

– Малыш Гео, ты наконец-то нашел себе девочку? С сознанием балуетесь, шалунишки? Лучше бы на этаж с кладовками заглянули. Все заняты подготовкой, там скучновато, – зевает Кари и снова улыбается во весь рот.

– Ты не поняла. Мы не пара, – говорю я, отпихивая в сторону Глорию и ее руки, которые меня поддерживают. Стою я еще не очень уверенно, ну и пусть. Конечно, упасть бы не хотелось, но и Кари пусть не подумает ничего лишнего: – Мы тут подрались немножко. К сожалению, я не в лучшей форме. Иначе бы эта врунья получила по полной программе.

– Ври дальше, малыш Гео, – язвит Кари. – Ты друга своего не видел? Нигде не могу его найти! Он какой-то странный стал…

Мельком бросаю взгляд на Глорию. Она выглядит как-то странно. Обескураженно. Но в то же время вроде бы и посмеивается над Кари тихонько. Она же наверняка знает, где и с кем пропадает Лений.

– Нет, я его не видел сегодня. Иду с предварительных испытаний. А почему ты не тренировалась, кстати?

– Я сдаю только драки на мечах. Остальное – индивидуально, – неохотно отвечает Кари. – Увидишь Ления – передай, что я его искала. Хорошо?

– Хорошо, – отвечаю.

– Пока, малыш Гео, – бросает Кари, уходя.

Я поворачиваю голову в сторону Глории. Она смотрит на меня с укором и молчит.

– Почему ты назвал меня вруньей?

– А ты не поняла?

– Вообще-то нет. Ты просто перестал приходить, начал бегать от меня в обители. Что случилось?

– Я узнал, почему ты решила мне помочь. Не кажется ли тебе, что это немного вранье? Истинная причина и то, как ты объяснила все, разнятся. Ты же понимаешь, да?

– Все еще нет.

– Мне не нужны твои подачки. Спасибо, что научила, крайне признателен за это, и все такое прочее. Свожу тебя на выпускной и больше не увидимся. Пока.

Я разворачиваюсь и иду прочь, даже не дождавшись ее ответа. Но слышу, как Глория шепотом повторяет мои последние слова несколько раз. Да, я не объяснил, что имел в виду, но более чем уверен, что она поняла.


Вот и настал день показательных боев. Первым из моих знакомых выступала Кари. Она мастерски справилась со сражением на мечах: продержалась все отведенное время, не пропустила ни одного удара наставника, но и не победила его. Это хороший результат. Испытания способности у нее не было.

Вторым на арену вышел Лений. Я смотрел на то, как Кари и Ло реагируют на его действия на поле сражения. После каждого резкого движения у Ло на лице читался невиданный испуг, а вот на лице Кари проступали желваки. Казалось, что она готова его убить за малейший проступок. Сама. Голыми руками. Лений сражался на мечах в два раза меньше по времени, чем Кари, потому что ему нужно было продемонстрировать еще навыки телепортера.

Нужно сказать, что эта часть показалась мне более занятной. Лений оставил у себя меч. Поначалу я даже не знал, чего ожидать от своего друга-недотепы. На арену вышли еще несколько наставников-соперников. Он одновременно вел три боя, перемещаясь по арене с чудовищной скоростью, отражая атаки всех противников практически в одну и ту же секунду. Я был действительно потрясен. Все бои для выпускных испытаний, особенно касательно испытаний способностей, ученики тренируют с наставниками индивидуально. Конечно, импровизация допускается, но ученики хотя бы знают, к чему они должны быть готовы. Когда объявили, что бой Ления закончен, все на трибунах рукоплескали, даже наставники. Никто до последнего не верил в раздолбая Ления, но все признали, что такого потрясающего боя давно никто не видел. Лений сиял, как лампочка, даже перед уходом помахал в нашу сторону. Недалеко от меня были и Кари, и Ло, поэтому каждая из них (и даже я) приняли это на свой счет. И все остались довольны.

Когда умытый и переодевшийся Лений вернулся к нам на трибуну, уже настала выходить очередь Лотос. Мне было так жалко смотреть на то, как она хотела увидеть поддержку со стороны Ления, но ему приходилось стоять рядом с Кари и не подавать вида, что он вообще знаком с Лотос. Зато я сказал Ло столько добрых слов, сколько смог. Надеялся, она хоть немного приободрится.

К сожалению, мои слова не возымели никакого результата. Лотос не дотянула даже до середины боя на мечах. На лицах наставников читалось разочарование. А чего вы хотели? Лотос слабая и почти что воздушная девчушка! Я удивляюсь, как она вообще может меч в руках держать. Зато всех глубоко поразил ее уровень владения способностью. Я просто стоял с открытым ртом и слова сказать не мог. Лотос показывала навыки защиты. На нее одновременно нападали трое наставников, вооруженные мечами. Лотос, всего лишь легкими движениями кистей, вызывала из земли мощные ростки растительности, которыми и отбивала удары. Интересно, она чувствовала, как наставники разрубали эту траву? Было ли ей больно?

Кончилось все тем, что она взмахнула руками в полную силу, наставники отлетели далеко прочь (приземлились на тут же созданные Лотос травяные островки). В это время сама Лотос будто бы воспарила к небу: ее поднимали несколько растений. Это была настоящая магия. Интересно, как долго она тренировалась. Сколько сил у нее ушло на это показательное выступление? После того, как ей выставили оценки, Лотос опустилась на землю, приложила к ней руки, и все растения и их отрубленные части ушли туда, откуда и появились. Будто бы растворились в земле. Арена выглядела ровно такой же, какой и была до этого. Потрясающе.

Мне почему-то сразу вспоминается история из детства. Мы тогда учились на втором или третьем этапе. Бегали по тренировочному полю в выходной день, никому не мешали, просто играли втроем. Я уже почти поймал его, несмотря на его способность развивать скорость большую, чем наша в несколько раз. Лений увидел это и отскочил в сторону. К сожалению, неудачно. Лений не удержался и рухнул на землю, разодрав колено до кости.

Лений был стойким малым, просто перевернулся, не расплакавшись. Лотос сразу же подбежала к нему, опустилась рядом и начала выращивать из земли какие-то травы. Они у нее получались такими хилыми и вялыми. Но она все равно отрывала их и прикладывала к ране Ления. Пока я сбегал в лечебный корпус за помощью, Лотос удалось снять боль и приостановить кровь, несмотря на то, что травы у нее росли не самого лучшего вида.

И вот после тех хилых трав я вижу такое торжество зелени. Это потрясающий рост! Лотос всегда меня поражала своей целеустремленностью.

Я выхожу на арену одним из последних. Сейчас моя очередь. Поэтому я и стою в коридорчике, ожидаю, пока позовут, и вспоминаю, как же выступили мои знакомые. Эх, смогу ли я так же? Удержать тот же уровень, какой задали ребята? Боюсь жутко.

– Обогео. Твоя очередь.

Вздыхаю, ничего не поделаешь. Нужно идти. Наставник выдает мне мой меч, улыбается.

– Все хорошо, ты выстоишь.

Но я не собираюсь просто выстоять. Я собираюсь победить. Только моему сопернику пока что об этом знать не стоит.

Мы деремся практически на равных. Я пытаюсь поставить стену, но наставник нападает слишком часто. Удары я держу, но не могу использовать способность, чтобы тратить меньше сил. Я замечаю слабое место в его обороне. Эх, как бы его использовать. Решение приходит за несколько секунд до окончания боя. Мне удается перенаправить немного энергии, незаметно пошатнуть наставника, я пользуюсь малейшим промедлением и выбиваю меч из его рук. Трибуны взрываются. Я – первый, кому сегодня удалось победить наставника. Оценки за первую часть боя поставили быстро, поэтому я улыбаюсь и протягиваю руку поверженному сопернику.

– Молодец, Гео, – говорит он. – Отлично сработано. Минута на отдых.

Я подбегаю к краю арены, чтобы выпить немного воды. В это время по углам арены расставляют барабаны, как я и попросил. Вода освежает. Я возвращаю стакан на стол и тут замечаю в толпе Глорию. Она смотрит на меня как-то грустно, но когда понимает, что я гляжу прямо на нее, то начинает улыбаться и приветственно мне махать. Старается подбодрить? Нет, она хочет мне что-то сказать. Кажется, что-то насчет стен.

Эх, так рискованно пробовать то, что она сейчас посоветовала. Только если выбора не будет. Но я все-таки киваю. Глория улыбается еще шире. Глория посылает мне воздушный поцелуй. Что это еще такое? Я краснею до кончиков ушей, отворачиваюсь и возвращаюсь обратно в центр арены.

Что ж, никто не обещал, что это будет легко. Против меня выходят трое наставников. У меня пять минут. Десять секунд до начала боя. Они окружают меня и готовятся. Я тоже должен быть готов. Сосредотачиваюсь. Нужно моментально выставлять стены. Нет, Глория показала мне, что я должен попробовать. К бармаглоту это все, я попробую. Терять уже нечего.

Звучит сигнал, оповещающий о начале боя. Следующие несколько секунд растянулись для меня на часы. Я открываю глаза, бросаюсь на первого наставника, пока остальные не успели среагировать. Наставник заносит меч для удара. Я представляю, что мой меч – это стена. Меч – это желоб. Меч – это канал. Меч – это ключ.

У меня получается! Энергия, с которой наставник замахнулся и нанес удар, уходит прочь, будто вихрь несется к барабану, куда я ее и направил, но мне некогда смотреть. Я отбиваю удар так, что меч наставника уходит в землю. Мне ничего не стоит это сделать, потому что его меч касается моего с силой не больше падающего перышка. Я выбиваю меч из рук наставника ногой, моментально показываю, что наношу удар на поражение, наставник падает. В это время перенаправленная энергия отражается от барабана, и он издает чудовищно громкий звук. У меня получилось!

Трибуны взрываются криком и беснуются. Против меня – двое наставников, а у меня две руки, два меча и гениальная идея Глории. Я уверен, что мой бой запомнится всем надолго. Удары сыплются то с одной стороны, то с другой, то еще откуда-то. Только максимальная сосредоточенность помогает мне перенаправлять энергию и не чувствовать, с какой силой меня пытаются прикончить наставники. Энергия, перенаправленная в барабаны, создает целый ударный концерт. Это просто потрясающе. Мое сознание заполоняют звуки соприкосновения металла, крик толпы, барабанные удары чудовищной мощи.

Я не сразу понимаю, что время моего боя уже истекает. Наставники жмут мне руки и говорят:

– Гео! Высшая Сила! Это было нечто! Ты и вправду энергик!

– Обогео! Это был лучший бой за последние несколько лет!

В раздевалке меня встречает толпа. Они хотят узнать столько всего! Я не успеваю отвечать на вопросы, но никому не рассказываю, как это на самом деле у меня выходило. Это не мой секрет.

Я занимаю высшую строчку в рейтинге выпускников. Наверное, мне предложат какое-нибудь интересное место работы. Высший балл за бои. Не все показывают такие результаты. Кроме того, все высшие баллы по учебным предметам. Я не нахожу себе места от счастья.

Но самое прекрасное сейчас – это девушки. Толпы девушек вокруг. До самого вечера они не отходят от меня, пока я не возвращаюсь в корпус, куда девушкам вход запрещен. Они остаются стоять и визжать на входе.

Переполненный радостью, я влетаю в комнату. Лений лежит на кровати и смотрит в полоток. Ничего себе!

– Эй, Лений, что случилось?

– Мне кажется, Кари начинает что-то подозревать. Я чуть с ума не сошел, пока выступала Ло. А Кари как-то странно на меня в это время смотрела. Мне страшно, Гео.

– Терпи. Осталось всего несколько дней. Просто уезжайте сразу с Лотос куда-нибудь. Сразу после выпускного вечера. Не ждите с моря погоды.

Я не наблюдал за Лением, пока выступала Лотос, потому что я сильно переживал за нее и не сводил глаз с арены.

– Ты, кстати, неплохо выступил. Даже не знаю, что ты там творил, но это было прикольно. Только вот потом я видел, что тебя искала Глория. Выглядела она грустно, – говорит Лений и отворачивается к стене.

– Я делал то, что может каждый нормальный энергик, – отвечаю.

– Да вот только беда в том, что ты энергетик, – говорит Лений и накрывается одеялом с головой, показывая всем своим видом, что разговор закончен. И пусть. Его шутки не смешны.

А вот мысли о Глории не дают мне покоя. После того, как она объяснила мне свою идею, я ее больше не видел. Я должен хотя бы поблагодарить ее. Ладно, мы абсолютно точно увидимся на выпускном вечере. Она же так хотела туда попасть.


День до выпускного пролетел незаметно. Мы с Лением запаслись цветами для наших дам. Лений при этом все время причитал, что Кари не заслуживает цветов. А я просил его заткнуться, потому что он надоел со своим нытьем. Остался всего один вечер, после которого он будет свободен, как ветер. Лений уже сложил чемодан, мы с ним просидели все утро, обдумывая, что же нужно взять в дорогу. Работая в городе, Лений скопил достаточно денег, чтобы прожить какое-то время, пока он найдет работу. Лотос, наверняка, тоже собрала сумку в дорогу. По крайней мере, они так условились.

Выпускной вечер – это вечер прощания. Прощания с детством, прощания с юношеством, прощания с обителью. Конечно, можно приходить на показательные бои, которые организовывают в городе, но… В них нет того духа, той атмосферы, которая царит в самой обители. А сюда больше нельзя будет вернуться. Утром, после выпускного, и я соберусь и уеду из нашей маленькой и уютной комнаты, где мы с Лением прожили столько лет. Каждый коридор обители, каждая дверь, каждая песчинка на тренировочном поле… Все они – моменты из моих воспоминаний, часть моего прошлого. Всегда больно отпускать, открывать что-то новое. Делать первый осознанный шаг по дороге взрослой жизни, где каждое решение имеет последствия. Ах, как же это сложно – расставаться с детством по собственному желанию. Ни амнистии, ни помилования.

Незаметно подкрался вечер. Мы с Лением надеваем костюмы, берем цветы, все еще красивые (спасибо мастерству наших террников), и идем к торжественному залу. Там уже собралась толпа парочек и одиночек. Лений сразу видит Кари, кивает мне и идет к ней. Не желаю смотреть, как они будут лобызаться у всех на виду. Лотос стоит с компании девчонок-террников, а вот Глории я нигде не вижу. Неужели… Неужели она обиделась на мое поведение позавчера и не пришла?

– Лотос, а ты не видела Глорию? Очень хорошо выглядишь, кстати, – говорю я, подойдя к Ло. Она улыбается, приглаживая руками складки своего небесно-голубого платья.

– Нет, я ее еще не видела, но я уверена, что она вот-вот придет. Когда мы уходили, она уже была почти готова.

– Хорошо. Отлично, когда все идет по плану, правда? – говорю, подмигиваю и смеюсь, чтобы остальные девчонки ничего не заподозрили.

Лотос смеется.

– Пойди поищи ее получше. Нечего нас развлекать!

– Слушаюсь! А то сейчас еще травой задушишь!

Разворачиваюсь и ухожу. Лотос и девчонки смеются позади. Бармаглотово логово, где же Глория? Я брожу уже минут десять, в зал начали заходить парочки, а Глорию я все еще не вижу.

Проходит еще минут двадцать. Я безуспешно бегаю с цветами и пытаюсь разглядеть ее в толпе. Глорию бы не пустили в зал без меня! Где же она? Где? За мной удивленно следят те девчонки, которые вчера ходили хвостиком. Но я не обращаю на них внимания.

Очередь в зал стала уже совсем короткой. Почти все зашли. Скоро все начнется. Я не нахожу себе места. Глории нет. В отчаянии я сажусь на лавочку неподалеку у входа. Куда же она могла подеваться… Берусь за голову руками от безысходности. Может быть, что-нибудь случилось? Глория же так хотела прийти…

И тут я слышу шаги и знакомый голос:

– Неужели ты пришел один? А где же все та беснующаяся толпа девчонок?

– Глория! – я будто бы взлетаю со скамейки, но тут же тушуюсь. Она слишком прекрасна. На Глории надето облегающее фиолетовое платье, которое от бедер идет легкими волнами.

– Что ты замолчал? Опять пялишься на мою грудь?

– Ты… Ты похожа на закат… – бормочу я. – Вот, это тебе, – протягиваю букет.

– Спасибо. Мы пойдем или так и будем стоять? Да, конечно, ты страшно зол, потому что узнал, что Лотос попросила меня тебе помочь. Но, уверяю, не это основная причина. Я все делала исходя из своих собственных эгоистических намерений и желаний. И мы, помнится, так и условились. Выпускной. Идем или нет? Ты уже прекратил дуться как маленький мальчик?

– Да, конечно, идем! И вовсе я не дулся… – я подхожу к Глории и подставляю свой локоть. Кажется, я начинаю понимать, что она действительно имеет в виду. Но что на это ответить?

Пока мы подходим к входу, я чувствую, что Глория ненавязчиво вторгается в мое сознание.

– Спасибо, что пришла, – тихо говорю я мысленно.

– Спасибо, что пригласил, – тихо отвечает Глория.

– А теперь кыш из моей головы!

Глория смеется и вслух отвечает.

– Как скажешь! Зато ты почти не почувствовал!

– Все равно. Больше так не делай.

Мы проходим в зал и теряемся в мире официоза. Пока что все чинно и благородно, но я уже знаю, что алкоголь достанут сразу же, как только главный мудрец и наставник обители закончит свою речь.

Но беда в том, что перед этим говорят практически все мудрецы. На это уходит примерно час. Они говорят нам о том, что детство кончилось, что мы теперь сами за себя в ответе, что наши ошибки теперь только наши. Вот с этого самого момента. Мудрецы говорят что-то хорошее и что-то полезное о каждом из нас, теплые слова греют душу. Когда доходят до меня, то я готов просто провалиться под землю. Глория пихает меня локтем и говорит:

– Только не разревись, как девчонка.

Я улыбаюсь. Реветь мне и не хотелось, как бы меня там ни хвалили. Я уже вырос.

А после начинаются танцы. Мы с Глорией бесимся в центре зала, но вскоре устаем и отходим к стене. Тут можно передохнуть и поговорить немного. Глория потихоньку отпивает что-то из своего стакана и кричит мне на ухо:

– Тебе не кажется, что эти здоровенные люстры могут на нас упасть?

Я смотрю на потолок. И правда, куда массивных люстр от топота танцующих шатается так, что мне страшновато становится.

– Только если ты будешь так же лихо танцевать, как и до этого, – кричу в ответ.

Глория прыскает от смеха.

– Вообще-то, мы договаривались только на один танец! Сейчас ты можешь пойти к своим новым фанаткам!

– Ты не хочешь больше со мной танцевать?

– Вопрос в том, хочешь ли этого ты!

Глория смотрит на меня слишком пристально. Почему у всех людей из моего круга общения такой пугающий пристальный взгляд, даже если они не хотят меня им испепелить? Вместо ответа я просто тяну Глорию к танцующим. Она оставляет на столе свой стаканчик и улыбается мне в ответ.

Мы снова выдыхаемся и идем к столикам у стены. В этот момент на сцену выходит мудрец и сообщает о том, что сейчас нам покажут картину – портрет нашего выпуска. Девчонки визжат.

– Вот будет забавно, если на ней я буду гордо восседать на твой спине!– говорит Глория.

– Не смей даже думать об этом! – отвечаю я.

Глория хохочет.

– Все, кто рассмотрел картину, могут выходить на улицу! Веселье продолжается там! – говорит мудрец, просит одного из наставников спроецировать увеличенное изображение картины на стену и уходит.

– Будешь смотреть? – спрашивает Глория.

– Конечно! Нужно только пробраться поближе.

Мы ждем, пока народ схлынет. Половина зала уже покинула свои места. И тут я слышу истошный крик:

– Что-о-о-о?!

Пожалуй, такого крика я прежде не слышал. Инстинктивно толкаю Глорию обратно к стене, потому что мы успели сделать пару шагов по направлению к сцене. Я прижимаю Глорию к стене своим телом. Мы не успели даже ничего сообразить, как воздух в зале пришел в движение. Я моментально вошел в состояние транса и образовал вокруг нас отражающую стену для энергии. Да, с реакцией у меня все в порядке.

Вовремя. Воздух будто оживает. В зале поднялся такой ветер, что сносит все столы, людей. Все кричат. Выбивает все окна. Через них, на ходу собирая осколки своими телами, летят кричащие выпускники. Я этого не вижу. Я чувствую это безумие через потоки энергии. А нас эта чудовищная сила обходит стороной из-за моей стены, но держать ее ужасно сложно. Сил не хватает, я опускаюсь на колени. Глория поддерживает меня, тоже опускается. Глория не входит в мое сознание, видимо, боится, что я не выдержу, и мы погибнем. Но я чувствую ее прикосновения, как она пытается удержать мое тело, пытается как-то успокоить или помочь.

Ветер успокаивается так же внезапно, как и поднимается. Я чувствую, что в зале осталось десятка два человек. У сцены кто-то стоит на ногах, а вот по всей площади зала разбросаны едва дышащие тела. Сил держать стену у меня не хватает, меня поднимает новым потоком ветра и прижимает к стене.

– Так, все кто остались тут, потерпите, не шевелитесь, – я слышу голос. Силы ко мне еще не совсем вернулись, поэтому глаза я не открываю. Но голос… Он определенно мне знаком. Я его слышал много раз. Чей же он? Чей?

– Кто мне объяснит? Что это такое? Кто это такая, Лений? Вот эта вот?

Стоп! Лений? Неужели это голос Кари? Это все Кари? Где же Лотос? Где она?!

– Вот я держу ее, эту мерзавку, я тебе ее показываю. Объясняй, не молчи!

Наверное, я теряю сознание временами, потому что кажется, что я пропустил какой-то важный кусок. Открываю глаза потихоньку.

Около сцены стоит Кари, похожая на яркий огонь в своем красном платье. Она в бешенстве. Просто в бешенстве. Она выставила одну руку вперед. Перед ней в воздухе висит Лотос. Она жива? Пожалуйста, хоть бы Лотос была жива! Да! Кажется, она шевелит ногами и как-то странно держится руками за горло. Высшая Сила, да что же тут происходит!

Недалеко от Кари один из братьев-громил держит за руку сопротивляющегося Ления. Кажется, он пытается влезть ему в сознание. Лений борется, но тут подключается второй брат или друг, бармаглот их разберет, и со всей силы ударяет Ления по голове. Бармаглотово логово, Лений не может телепортироваться из-за этого! Но почему остальные ничего не делают? Высшая Сила, я не могу пошевелиться! Кажется, Кари удерживает всех так крепко своими воздушными потоками, что никто просто не может использовать свою магию. Никто не…

Я снова отключаюсь.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я снова прихожу в себя. Дышать сложно. Что-то впечатывает меня в стену. Скосив глаза, я сижу, что рядом со мной к стене прижата Глория. Ее лицо залито слезами. Она жива. Этого достаточно.

Я пытаюсь впасть в транс, чтобы не чувствовать физической боли. У меня получается. Теперь я ничего не вижу, но все чувствую.

Что же за способность у Кари? Неужели она стихийка? И как ей удавалось так долго это скрывать? Теперь понятно, почему у нее было столько индивидуальных тренировок. Логично, что она не сдавала испытание способностей вместе со всеми.

Кари удерживает живых и полуживых прижатыми к стенам. Здесь есть и ученики, и наставники. Они не могут ничего сделать, потому что прижаты слишком сильно. К сожалению, способности стихийцев в разы превосходят силы всех других магов, какими бы натренированными они ни были. Тем более, многим нужно делать какие-то движения, чтобы использовать свою силу. А Кари не дает пошевелиться вообще. Мне повезло, что я могу пользоваться своей способностью в любом положении. Возможно, это меня спасет.

Еще я успеваю рассмотреть картину. На ней нет Глории, Высшая Сила! Кари держат на руках, вознося к небесам, все ее подручные братья и друзья. А Лений стоит, нежно обняв Лотос. Я нахожусь рядом, как бы немного за их спиной. Бармаглот бы побрал этого художника, который видит истинные отношения! И я подумать не мог, что все так обернется! Бармаглотово логово!

Я чувствую, что Кари что-то кричит Лению, которого уже избили до полусмерти. Они его сведут с ума, если продолжат так же настойчиво копаться в его башке.

Лотос висит над землей. С каждой секундой Кари все увеличивает поток силы, а Лотос задыхается, потому что этот поток воздуха сделан только ради того, чтобы медленно лишить ее жизни на глазах у Ления.

Нужно что-то сделать. Сил у меня почти нет. Я пытаюсь перенаправить энергию, которую Кари направляет на Лотос, но поток идет слишком плотно, поэтому у меня не получается. Точнее, получается перенаправлять только маленькую его часть, на которую Кари увеличивает силу каждую секунду.

– Как ты мог, мерзавец! Ты меня не любил! Зачем тогда все это было?! Зачем! – вопит Кари.

– Кари! Подумай, что будет потом! Остановись! Ты не должна дать себя обнаружить! – пытается угомонить ее один из друзей подручных, за что получает сильный удар воздушным потоком, пробивает стену и вылетает наружу.

Почему никто не приходит нам на помощь? Я чувствую, что около здания собралось много мудрецов, но никто не может зайти внутрь. Неужели у Кари еще хватает сил, чтобы удерживать воздушную преграду? Как же, бармаглот ее дери, она сильна! А еще в ярости.

– Мне все равно! Я любила, а меня предали! И с кем? С вот этой вот соплячкой! Она даже на человека не похожа!

Кари снова усиливает поток, направленный на Ло, от злости, наверное. Я сдерживаю. Лотос может немножечко дышать. Она держится. Отлично. Но вот что мне делать с энергией? Куда ее перенаправить?

Я слышу, как рядом мычит Глория. Что она делает? Мы не должны привлекать к себе внимание. Я не могу открыть глаза, потому что тогда прекращу сдерживать поток энергии, направленный на Лотос. Я чувствую, что Глория изо всех сил прижимает к стене туфельку и ведет ее вверх. Отпускает. И делает это снова. Она пытается мне что-то сказать?

Ну-ка, Гео, пораскинь мозгами! Вверх… Что находится вверху?

Люстры! Точно! И одна из них висит как раз над головой Кари. Отличная идея! Глория гениальна!

Я пытаюсь разжать кулак и показать ей большой палец, чтобы дать понять, что я догадался, о чем она. Каких же чудовищных усилий это стоит! Кари так сильно пригвоздила нас воздухом к стене. Высшая Сила, сколько сил нужно было Глории, чтобы проделать эти маленькие манипуляции ногой!

Ладно. Я начинаю перенаправлять энергию к люстре, но ее пока что слишком мало, чтобы снести люстру, но слишком много для бедной Лотос. Если я отпущу хоть чуть-чуть, она сразу задохнется. Даже совсем чуть-чуть. Но и люстру я так не собью. Как же быть! Как прекратить этот кошмар? Мои силы уже почти на исходе, а вот Кари, кажется, сейчас всесильна.

Но тут… Тут я слышу истошный крик Ления. Наверное, он отнял все его силы. Но, бармаглот его дери, зачем он это сделал?!

– Гео, спаси ее! Ты же энергик! Спаси ее!

– Ахаха, – громко смеется Кари, – тут где-то есть малыш Гео? Неужели ты впервые назвал его энергиком? Только тогда, когда это стало выгодно тебе, мерзавец!

– Я знал всегда, что он энергик! Я хотел дать ему стимул доказать это!

– Ахаха, наивный. Где же наш малыш Гео? Если он может спасти эту сучку, то мне придется с ним распрощаться.

Я чувствую, как Кари разворачивается ко мне. Как она злобно улыбается. Как она резко замахивается на меня свободной рукой. Я чувствую этот огромный поток энергии, который не просто пробьет стену и переломает нам с Глорией все кости. Этот поток не оставит от нас ни частички. Это мой последний шанс. Плевать, получится или нет. Прости меня, Лотос. Прости меня.

Я прекращаю перенаправлять энергию, которую Кари направляет на Лотос, из последних сил устанавливаю стену, о которую ударяется направленная в меня энергия. Часть мне удается перенаправить в эту злосчастную люстру, она тут же отрывается и накрывает собой Кари. Я падаю. Глория тоже. И Лотос. Нас больше ничто не держит.

Лотос? Жива ли она? Я не понимаю. Отпустив ее всего на мгновение, я мог дать ей умереть. Но может быть, она смогла справиться? Высшая Сила, прошу, пусть Лотос будет жива! Прошу!

У меня больше нет сил. Сознание мутнеет. Я ничего не вижу и ничего не чувствую. По телу разливается тепло. Но тут нить потерянного сознания кто-то хватает и отчаянно тянет меня обратно. Больно. Спустя какое-то время становится понятно, что я нахожусь в голове Глории, смотрю на мир ее глазами.

Глория держит меня за руку. В зал врываются мудрецы и наставники, но перед ними бегут несколько человек в черных плащах с фиолетовыми вставками.

Эти люди, у которых на руках почему-то только одна перчатка, поднимают люстру, достают из-под нее искалеченное тело Кари.

– Она жива, – кричат они. – Мы ее забираем.

Мудрецы не сопротивляются. Но Лений, наш Лений, стоящий из последних сил, с подбородка которого ручейком течет кровь, цепляется за рукав какого-то паренька в странной кепке, слишком молодого, выделяющегося среди остальных людей в плащах.

– Кто вы такие? Куда вы ее несете? На кого вы работаете? – кричит Лений.

Парнишка этот пугается до смерти, пытается стряхнуть с себя Ления, но у него не выходит.

– На Валею! Мы работаем на Валею! Отцепись!

Лений падает, парнишка вырывается и убегает за своими товарищами, которые уже ушли.

В зале царит суматоха. Мудрецы, столпившиеся вокруг Ло, кричат что-то бессвязное. Лений ползет туда, но его останавливают:

– Она мертва! Лотос мертва! Тебе нельзя сюда! Помогите Лению, кто-нибудь!

Лений, почти уже поднявшийся на ноги, снова падает и кричит, что есть мочи. Это ужасно. Я чувствую, как мое сознание начинает ускользать. Сколько же сил у Глории? Хотя вся эта сцена длится меньше минуты. Самые страшные вещи всегда случаются слишком быстро, но окупаются слишком долго.

Лений вопит не своим голосом не переставая. Он встает и пытается идти к выходу.

– Лений! – в отчаянии кричит Глория. Я внутри ее головы. Как будто и я тоже кричу. Я чувствую и ее боль тоже. – Лений! Гео нужна помощь! Лений, помоги нам! Помоги своему другу!

Лений останавливается. Замирает. Наставники и мудрецы пока что не замечают нас, не реагируют на Ления. Слишком многое нужно сделать сейчас. Им не до нас пока что. Сколько еще сможет выдержать Глория?

– Нет, - одними губами отвечает Лений. – Я должен отомстить. Я должен найти ее и отомстить.

Хлоп! Лений телепортировался.

– Помогите! Помогите нам! – кричит Глория. Кажется, ее силы на исходе. Мое сознание пропадает как раз в тот момент, когда я вижу, что в направлении нас бежит один из наставников. Успеет ли он…


Похороны Ло были через три дня. На них не пришла вся обитель. На них не пришло даже пол-обители. В те дни было слишком много похорон, чтобы ходить на них всем составом.

Глория прикатила меня в коляске, потому что я с трудом стоял на ногах и периодически терял сознание. Все эти дни Глория практически не отходила от меня, возилась со мной как с маленьким. «Только попробуй теперь сказать, что я с тобой из-за каких-то работ, болван», - ворчала она, пытаясь меня подбодрить. Лечебный корпус был переполнен. Мне пришлось лежать в своей комнате. Посторонних в обитель не пускали, поэтому Глория бегала туда-сюда, постоянно передавала новости о моем состоянии моим родителям. Сейчас всем было наплевать, что Глория круглые сутки торчит в мужском корпусе. Поразительно, как легко отменить некоторые устоявшиеся правила из-за чего-то, не вписывающегося в привычные рамки нормальности.

Кроме нас с Глорией, пришли еще несколько девчонок-терриников. И мудрец. Тот самый мудрец, которым восхищался Лений. Куда пропал сам Лений – никто не знает. Его никто не видел после того, что было в зале. Но чемодан его исчез. Возможно, его забрал кто-то из наставников, я не буду утверждать.

Мы стоим молча несколько минут, пока тело Ло медленно зарастает растениями и превращается в деталь пейзажа Лотосовой долины. Как, бармаглот его дери, символично.

Глория крепко держит меня за руку. Но я и без этого чувствую, как по ее щекам текут слезы. Я тоже не сдерживаюсь. Сдерживаться - это слишком больно.


========== То ==========


Случается, что темнота подходит так близко, что ты ощущаешь ее холодное дыхание на своем затылке, с опаской ожидаешь, когда же она сомкнет вокруг твоего бренного тела свои ледяные объятия и поглотит его, не оставив ни крохи.

Темнота – это обратная сторона каждой вещи, это тень, неотступно следующая за истиной. И как бы далеко ты ни бежал, как бы долго ни пытался найти убежище, тебе нигде не спрятаться от темноты.

Обернись и прими ее всем своим существом. Стань с темнотой одним целым. Встреться со своими внутренними демонами лицом к лицу и выслушай, что же эти маленькие прохвосты хотят сказать тебе. Только тогда ты сможешь одержать победу над главным врагом – над самим собой.

***

Свет прорывается сквозь мои веки, как только я позволяю ему сделать это. Люблю лучи рассвета: они нежно касаются вещей, добавляя серым стенам комнаты сандаловый оттенок. Приходит время отрываться от кровати, и я встаю, одеваюсь. Провожу пару минут у окна с сигаретой, наблюдая за тем, как просыпается жизнь в замке Валеи. Снуют туда-сюда новички, из крыла, где находится кухня, вверх поднимаются клубы дыма из печей. Валея предпочитает, чтобы еда готовилась в естественных условиях, на открытом огне. А ее прихотям нужно следовать.

В дверь стучат. Громко, но как-то неуверенно. Наверняка приключилось что-то из ряда вон выходящее: иначе бы никто не рискнул меня потревожить.

– Входите, – говорю и затягиваюсь очередной сигаретой.

Дверь медленно открывается, и один из новичков просовывает голову в образовавшуюся щель и говорит:

– Валея вызывает. Срочно.

– Понял. Сейчас буду.

Голова пропадает, и дверь закрывается. Я был прав: произошло что-то интересное. Есть лишь один способ прояснить ситуацию.

От моей двери до двери главного зала Валеи ровно 203 шага и 46 ступеней. Каждый сантиметр этой дороги мне знаком. Могу дойти с закрытыми глазами.

Распахнув дверь в зал, я вижу, что он переполнен новичками и приближенными Валеи. Сама Валея восседает на своем кресле-троне, расположенном на небольшом возвышении. Спешу занять свое место позади ее кресла.

Проходя мимо Валеи, я хочу задать ей вопрос о том, зачем все здесь собрались, но Валея останавливает меня легким жестом руки и взглядом намекает, чтобы я стал за ее спину. Я киваю, поправляю кепку и занимаю свое привычное место.

– Пригласите ее, – говорит Валея, как только я останавливаюсь за ее спиной. Все на своих местах. Можно начинать.

Стоящий у двери новичок спешно покидает зал. Возвращается он через минуту. С ним в зал заходит какая-то девушка странного вида. Она медленно перебирает ногами, робко прижимает холщовую сумку к груди. Трусиха. Очередная девица, которая захотела раздвинуть ноги для «светлого» будущего, которое может дать Валея. Но почему тогда такое собрание?

– Смелее. Проходи сюда, – командует Валея. От ее тона девушка вздрагивает, черная прядь, заметно выделяющаяся среди рыжей копны волос, выпадает из-за уха. Дрожащими руками эта растяпа поправляет ее и, спотыкаясь, подходит к Валее.

– Кто ты такая? – со сталью в голосе говорит Валея.

– Меня зовут Алиса.

В воздухе повисает молчание. Зная, что Валея на дух не переносит тишины, я выхожу из себя из-за бесцеремонности этой девчонки. Если ты пришла с какой-то определенной целью, то почему сейчас ты стоишь и молчишь? Зачем отнимаешь время увсех, кто собрался в главном зале?

– Зачем ты здесь? – не выдерживает Валея. Улавливаю в ее голосе пронизывающий холод.

– Меня отправил мой отец. Я уверена, вы его знаете. Его имя – Лений.

И снова молчание. Судя по всему, эта реплика – максимум, на что способно это дрожащее от страха создание.

Не могу поверить своим ушам. Точнее тому, что говорит эта девчонка. За свою жизнь я знал только одного Ления. И у него не может быть дочери такого возраста…

Возможно, у кого-то эта девчушка с волосами цвета огня и вызвала сострадание, но точно не у меня. Если быть мягким и нежным, то жизнь тебя съест, не оставив и косточек. Нужно уметь бороться с внешним миром и с самим собой, чтобы чего-то достичь. Это основы.

– Лений находится в заключении. Как ты можешь быть его дочерью? – недоверчиво спрашивает Валея. Все в зале напряженно ловят каждое слово, пытаются уловить малейшие изменения в настроении хозяйки замка – Валеи.

– Он путешествует во времени. Поэтому все в-возможно, – заикаясь, отвечает девчонка.

– Какая у тебя способность? – говорит Валея. Это обязательный вопрос. Стандартный.

– Я управляю временем. Могу его останавливать.

– Способность ограничена?

– Нет. Моя мать – сервкурка, поэтому никто даже не подумал, что меня можно ограничить в плане способностей. А воспитывалась я в обители бесстрашных, где хранят тайны способностей.

– Отлично, – медленно протягивает Валея.

Более чем уверен, что на ее лице сейчас промелькнула довольная улыбка. Если способность никак не ограничили, то Валея может использовать девчонку в своих целях. Если та, конечно, не сломается. Делаю несколько шагов вперед, чтобы видеть Валею хотя бы в профиль. Я должен, просто обязан, знать, как Валея реагирует на слова этой девчонки.

– Ты знаешь, что чтобы получить мою помощь, ты должна пройти некоторые испытания? Иначе я тебя даже выслушивать не захочу.

– Знаю, – робко пищит девушка. – Я готова пройти испытания, если это нужно для того, чтобы Вы меня выслушали.

– А знаешь ли ты, на что я способна? Готова утверждать, что не знаешь. Хочешь, продемонстрирую? – в голосе Валеи я улавливаю игривые нотки. Делаю еще несколько шагов вперед, чтобы лучше видеть то, что произойдет как можно ближе. Люблю наблюдать за шокированным выражением лиц у пришедших, а также за обязательным фиаско новичков, на которых Валея решает продемонстрировать свою силу. Неважно, насколько новичок хорош. Если Валея решит в очередной раз доказать, что не потеряла форму, что все должны ее бояться, то она в любом случае добьется своего.

– Д-да.

Валея ухмыляется. Девушка будто бы еле держится на ногах. Теперь я могу рассмотреть ее более внимательно. Казалось бы, огненно-рыжие волосы должны быть чертой сильной натуры, например, женщины-вамп, которая ходит по головам для достижения своих целей и очаровывает всех и вся своей красотой, а не такую размазни. Она часто дышит, ее грудь поднимается и опускается под легкой полупрозрачной блузкой, а тонкие ноги, торчащие из-под юбки-колокольчика, дрожат. Она противна мне своей беспомощностью.

– Подойди сюда, – Валея указывает одним из своих длинных и тонких пальцев на какого-то новичка, притаившегося у стены.

Он вздрагивает, когда понимает, что просьба обращена к нему, но покорно подходит. Бедолага. Валея медленно встает, спускается с постамента к новичку. Он останавливается примерно в метре от девчонки.

– Я знаю все тайны человеческого тела, – медленно произносит Валея, растягивая слова. Она будто бы предвосхищает свой триумф. – Могу сделать с каждой клеточкой любого организма все, что мне заблагорассудится. Человек – то же животное. Каждый, кто выходит из моих стен со щитом, а не на щите, сумел доказать, что он именно человек, что он смог превозмочь свои животные желания. Основных животных желаний, которые управляют человеческим естеством, три: желание есть, спать и спариваться. Если ты сумеешь доказать мне, что ты человек, а не животное, а потом подтвердишь свою преданность, то я буду готова выслушать то, что ты хочешь мне сказать.

Все сказанное Валея закрепляет пронизывающим взглядом. Девчонка все еще не находит, что сказать, поэтому Валея продолжает уверенно:

– А сейчас я покажу, на что я способна. После этого начнется первое испытание. Все хотят зрелищ, куколка, – Валея улыбается, стаскивает с руки перчатку и прикасается к новичку. Тот вздрагивает, будто его пронзило молнией.

– Сейчас мы посмотрим, – говорит Валея, – насколько хорошо этот юноша может бороться с одним из своих животных желаний.

Стоя чуть позади, я вижу, как юношу бьет крупная дрожь. Держится он секунд 20-30 не больше, после чего стонет, наклоняется чуть вперед и будто бы сжимается весь. Валея громко смеется.

– Позорно, позорно. Молодой человек, постирайте свою одежду от телесных жидкостей и покиньте замок. Это испытание было простым. И вы не сумели его пройти. Прощайте.

– Нет, прошу! – новичок падает на колени перед Валеей. Валея снова заливается смехом.

– А сейчас твоя очередь, дорогуша, дай мне свою руку.

Глаза девушки широко раскрыты, немного блестят, будто бы наполнены слезами, но она все равно протягивает тощую дрожащую ручонку Валее. Валея прикасается к ней на секунду и отпускает, после чего разворачивается, поднимается к своему креслу, на ходу надевая перчатку доверия.

– Я вложила в тебя нервный импульс, который через некоторое время дойдет до тех окончаний, которые отвечают за сексуальное желание. Посмотрим, насколько тебя хватит. Кто-нибудь, уберите юношу, который так позорно провалил испытание. Что он вообще здесь забыл?

Картина маслом. Девчонка перестает дрожать, роняет голову на грудь и стоит, как кукла марионетка, у которой злой кукловод обрезал все ниточки. Новичок лежит на полу, его тело сотрясается от рыданий. Что ж, возможно, помощь Валеи была единственной его надеждой хоть как-то преуспеть. Но помощь – это не воздух. Она не дается всем подряд.

Один их рыцарей-охранников подходит к юноше, пытается его поднять, но не может.

– Вставай, негодяй! – рычит рыцарь и со злобой пинает лежащего новичка в бок.

И тут происходит то, чего не ожила никто из присутствующих. Девчушка резко поднимает голову, ее волосы, словно волной, отбрасывает вверх, она бросается на рыцаря, срывает с его пояса меч, пинает его в коленный сустав. От такого приема рыцарь падает на бок, а девушка тем временем приставляет меч к его шее. Вот-вот и она коснется острым лезвием пульсирующей фиолетовой артерии, но этого не происходит.

– Нельзя обижать тех, кто слабее тебя, – раздается ровный и спокойный голос девушки.

– Интересно, интересно, – говорит Валея заинтересованно. Она перекладывает ногу на ногу и опирается на локоть, склоняясь вперед. – Посмотрим, что можешь ты, если ты решила действовать. Мой рыцарь, ты убит. Покинь поле боя. Кто-нибудь еще хочет сразиться с Алисой?

Девушка опускает меч, рыцарь спешно отползает назад, шаркая по полу ногами, хватает за шкирку новичка и тащит его прочь. Желающих сразиться появляется множество.

– Начинайте! – командует Валея и хлопает в ладоши. На ее лице появляется озорная улыбка.

На девушку сразу бросается три рыцаря. Я их знаю. Они только что завершили ночное дежурство, поэтому немного медлительны, но достаточно мотивированы.

Девушка перебрасывает меч в другую руку, устремляется навстречу опасности. Не добегая нескольких шагов, она бросается на пол, проскальзывает полукругом перед бегущими, при этом ударяет тыльной стороной меча по ногам рыцарей. Те останавливаются в недоумении. Девушка тем временем уже поднимается на ноги резким движением.

– Убиты! Все трое! Прочь! – слышится окрик Валеи. Эта импровизированная драка страшно ее забавляет.

Наблюдаю за этим представлением, не отрываясь. Создается впечатление, что эта девушка с мечом уже давно на «ты». Удивительно. Это совсем не похоже на ту растяпу, которая только что стояла перед Валеей и слезы размазывала. Посмотрим, что будет дальше.

Следующий противник превосходит девушку по росту и комплекции. Он замахивается и наносит удар наотмашь, но девчушка ловко уклоняется и проводит мечом вдоль его ребер.

– Убит! – констатирует факт Валея. Она сжала подлокотники так, что костяшки на руках побелели, настолько Валею вовлекло происходящее.

Те рыцари, которые прежде выражали желание сразиться с девчонкой, почему-то потеряли свой энтузиазм. Девушка поражает еще нескольких противников, уклоняется от ударов, с легкостью наносит их сама, превращая физическую силу своих соперников в их недостаток. Как в драке, так и в жизни, побеждают не самые твердолобые и убежденные, а хитрые и ловкие, те, кто способен подстраиваться под изменяющиеся условия.

– Достаточно! – командует Валея. – Алиса, подойди сюда. Отдай кому-нибудь меч. Больше он тебе не понадобится. Сейчас, по крайней мере.

Девушка замирает, будто бы получив удар. Оборачивается и смотрит через плечо на Валею. Она тяжело дышит, но на ее лице почему-то бродит уверенность. Еще бы. Теперь почти все рыцари в зале смотрят на нее с благоговением.

Девчушка бросает меч тому, кого только что им поразила, и идет к трону Валеи. Остановившись в нескольких метрах от ступеней, она скрещивает руки на груди и смотрит вызывающе.

Нет, здесь определенно что-то не так. Я бы ни за что не поверил в то, что девушка, стоящая передо мной, легко выносящая чары Валеи и ее тяжкий взгляд, еще несколько минут назад дрожала как листок на ветру.

– Мои чары уже начали действовать? – спрашивает Валея, слегка наклонив голову вправо.

– Да, я их ощущаю, – отвечает девушка.

– Удивительно. Я вложила достаточно большой импульс, как ты умудряешься держаться, не пойму… – Валея откидывается в кресле и замолкает.

– Что дальше? – громко вопрошает девушка.

– Дальше? – Валея будто бы выходит из какого-то состояния транса, снова осознает, что жизнь идет вокруг, и восстанавливает свою властную осанку. – Дальше мне нужно прояснить один момент. Новички и рыцари! Прошу вас покинуть зал! Лелас! Мой самый обожаемый и искусный ним! Дорогой мой! Мыслевизор при тебе?

– Да, Валея, – подает голос стоящий у стены недалеко от меня Лелас.

С Леласом у меня отношения достаточно хорошие. Он сам по себе рубаха-парень, что видно даже по его добродушному лицу. Такие как он, блондины с полной гармонией в физических пропорциях, постоянно привлекают женское внимание. Лелас не был исключением. Женщин он любил. Но Валея для него, как и для всех нас, была божеством, любовь к которому не может сравниться ни с каким другим чувством.

– Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что для меня в сознании этой девушки. Показал мне кое-что, – обращается Валея к подошедшему Леласу.

– Разумеется, Валея, – отвечает ей Лелас с легкой улыбкой.

– А меня спросить никто не хочет? – резко и громко спрашивает девушка.

– Нет, Алиса. Ты проходишь испытания. Отныне ты в моей власти. Дай Леласу взять тебя за руку.

Взгляд девушки становится еще более сосредоточенным и холодным. Она расцепляет руки и протягивает одну Леласу.

– Не волнуйся, не кусаюсь. И обидеть как-то тебя я тоже не смогу, – говорит Лелас девушке и широко улыбается. Девчушка кивает и слегка усмехается. Верит, что ли.

Лелас берет ее за худощавое запястье, закрывает глаза и вздыхает.

– Валея, что Вы хотите увидеть?

– Покажи мне, спроецируй с помощью мыслевизора, как эта девушка выглядит в ее сознании. И как ее зовут. Покажи это ему, пожалуйста, – уже более мягко говорит Валея, обращаясь к нашей гостье.

Девушка облизывает губы и нехотя кивает. Закрывает глаза.

– Ого! – восклицает Лелас. – Только посмотрите!

Он направляет мыслевизор на ближайшую стену, и мы видим совсем другой портрет. Нет, кошачий разрез глаз остался тот же, что-то схожее в чертах лица, но в остальном… Нет! Это определенно другой человек!

Цвет волос схож, те же огненные пряди и одна черная, как смоль, но волосы коротко острижены. Только чуб отброшен назад. Из-за этого на лице ярко проступают острые скулы, которые на лице девушки, стоящей в зале, не так заметны. Губы умело подведены красной помадой, из-за чего привлекают к себе слишком много внимания.

Уверенный взгляд будто бы прожигает насквозь. Даже у меня мурашки пробежали по спине. А еще в ее глазах был свет и сила. Сила и свет. Это потрясающе.

– Меня зовут Рене, – отвечает сама за себя девушка, все еще стоя с закрытыми глазами.

– Как такое может быть, – тихо лепечет потрясенный Лелас, переводя взгляд с проекции на стоящую рядом девушку и обратно.

– Раздвоение личности. Никто не слыхал? – девушка открывает глаза. Образ на стене пропадает. Лелас, потрясенный происходящим, отпускает ее руку.

– Да, я начинаю понимать, – задумчиво говорит Валея. – Лично ты, Рене, согласна проходить испытания? Вы же различаетесь в своих суждениях, верно?

– Да. Мне нужно, чтобы ты помогла моему отцу. Лению. Тому самому, в заточении.

– Отлично. Мне понадобится твоя помощь, в таком случае. Твои способности тоже не ограничены правительством, верно? Я помогу с отцом. И еще. Как бонус. Ты видела, на что я способна. Еще я могу создать тебе отдельное тело, если заслужишь, – последнее слово Валея растягивает, как мед. Как же я люблю ту коварную улыбку, которая сейчас украшает прекрасное лицо Валеи…

Девушка вскидывает голову.

– Нет, мои способности тоже не ограничивали. Я буду на тебя работать. Я прошла первое испытание?

Валея усмехается и отвечает:

– Не представляю, что ты сейчас чувствуешь. Я вложила в тебя нервный импульс чудовищной силы. Ты должна была уже молить о том, чтобы кто-то из мужчин занялся тобой. Но ты этого не делаешь. Похвально.

– Ты снимешь с меня свои чары? – говорит девушка настойчиво.

– Нет, увы. Не сейчас. По моим правилам, хоть ты и держишься, ты все равно должна отдаться кому-то из моих подчиненных, чтобы доказать верность моему имени и готовность подчиняться.

Девушка сжимает зубы так, что на ее шее проступают жилы.

– Ладно. Давайте.

Валея обводит взглядом зал. Когда она обращает свой взор на меня, я немного киваю. Хочу разобраться, что это за человек передо мной. Человек с двумя людьми внутри. Нечто необычное. Как такое может существовать?

– Ты пройдешь с То. Не бойся его. Он тебя не обидит, я уверена. То из тех людей, что думают инфинитивами. Он думает и действует прямолинейно и быстро, – я усмехаюсь, – поэтому ничего чересчур То с тобой не сделает, дорогуша, – Валея слегка разворачивается ко мне и говорит: – То, потом вернешься ко мне за дальнейшими указаниями. Спасибо за представление. Все свободны!

Широкими шагами иду я к девушке. Она снова стоит, скрестив руки на груди, и буравит меня взглядом.

– Прошу за мной, – говорю ей, закуриваю и направляюсь к выходу из зала. Слышу, как она подхватывает с пола сумку и идет следом. Отлично. Со сговорчивыми девицами дела иметь значительно проще.

***

Мы заходим в комнату. Я указываю ей на кровать, а сам опираюсь спиной на комод у двери, скрестив ноги и заложив руку за руку. Она уверенно подходит и садится, бросив сумку у двери. Я достаю сигареты и спички. Затягиваюсь. В комнате царит молчание. Девушка прожигает меня злобным взглядом. Я достаю из кармана припрятанную небольшую склянку с зельем от возможных детей и бросаю ее девушке.

– Выпей. Это безвредно.

Она ловит ее, выпивает, ставит на стол. Все так же молча смотрит на меня.

– Алиса или Рене?

– Рене.

– Как это понять?

– Мы сильно различаемся, на самом деле.

Я затягиваюсь. Как же ее разговорить?

– Объясни, как вас различить.

– Проще всего – спросить.

Затягиваюсь. Киваю, указываю на сумку.

– Здесь ваши общие вещи? И твои, и ее?

– Именно, – вздергивает голову. Она меня не боится или просто не подает вида? Как девушка еще умудряется держать себя в руках? После чар Валеи другие уже стоят передо мной на коленях и умоляют трахнуть их быстрее. Но эта девчушка не из таких.

– Покажи.

Выдыхаю облако дыма. Она поднимается, подходит к двери, подбирает сумку. Я же показываю ей на стол, снова затягиваюсь. Девушка проходит мимо меня, даже не смотрит. По одной достает из сумки вещи, говорит либо «Алисы», либо «мое», раскладывает по разным концам стола. Вдруг она останавливается, замирает, разглядывает что-то, что теребит в руках.

– Мамино, – наконец говорит она и кладет на середину стола.

– Что это?

– Лоскуток от платья. Это все, что мы сохранили. Кроме боли и одиночества, – говорит девушка и грустно усмехается. Потом злобно швыряет на стол сумку. – Это Алисы.

Я затягиваюсь и смотрю на нее. Девушка резко оборачивается и глядит на меня с вызовом.

– Что дальше? Еще не наигрался?

– Нет, – я усмехаюсь и выдыхаю дым ей в лицо. Она стоит буквально в метре от меня. Ни одна мышца на ее лице не дрогнула. Стойкая.

– Ты здесь затем, чтобы я проверил твою готовность служить Валее.

– Служить хочу не я, а Алиса.

– Технически, вы – один человек.

– Технически, ты ублюдок, – отвечает она.

Я усмехаюсь.

– Не советовал бы меня злить. Если ты здесь, то ты сначала должна пройти проверку. Сейчас у тебя первое испытание. Должен сказать, что тебе еще повезло, что Валея позволила мне с тобой разобраться. Даже на этапе проверки ты должна слушаться всех приближенных Валеи, чтобы доказать свою верность ей. Ибо Валея – это не просто имя. Валея – это наша религия. Это все мы. Все мы Валея, запомни это, – я показываю ей свою руку в перчатке и шевелю пальцами. – Но это еще нужно заработать и доказать. Если тебе скажут убить кого-то – убей. Скажут отдаться у всех на виду – раздвигай ноги. Скажут броситься под колеса – беги и падай.

Рене все еще смотрит на меня, не отрываясь. Похоже, мне не удается ее запугать. Удивительно.

– Ты думаешь удивить меня вашими фирменными перчатками на одну руку и черно-фиолетовой формой? Не выйдет. Я насмотрелась уже на ваши дурацкие одежки. Как роботы клоны. Тютелька в тютельку под копирку сделанные. И ведете себя одинаково по-ублюдски.

Медлю с ответом. Еще никто при мне так открыто не язвил насчет нашей формы и нашей вседозволенности. Да, люблю называть вещи своими именами. Нет, я люблю нашу форму. Черная рубашка, черные штаны и черный плащ с фиолетовыми кантами, которые на спине сливаются в незамысловатую, но многозначную букву “V”. Тем более, только я ношу еще и кепку с козырьком. Не помню, когда я впервые выбрал для себя этот предмет гардероба. Сколько себя помню, она всегда при мне. Память подводит, когда ей приходится помнить почти 40 лет. Не знаю, как реагировать на подобную дерзость, но отвечать что-то надо.

– Ладно. Если сейчас ты в моей власти, то я волен приказать тебе все, что мне захочется.

– Тогда почему ты тянешь? – перебивает меня Рене.

– Потому что хочу испытать тебя, – затягиваюсь, – вот почему. А одежда чья на тебе? Твоя или ее?

– Ее. Ненавижу юбки и блузки, – говорит девушка, демонстративно оттягивая блузку на секунду.

Затягиваюсь.

– Снимай тогда ее. Хочу понять, чем вы отличаетесь. В голове не укладывается, как в одном теле могут жить два человека. А как ты одеваешься обычно?

Рене начала расстегивать пуговицы, но сейчас остановилась и придирчиво осматривает меня.

– Так, как ты. Почти. Рубашка, штаны, ботинки. Только не ограничиваю себя таким безвкусным набором цветов.

– Почему именно так одеваешься? – затягиваюсь.

– Это практично. Блузку легко порвать во время драки, юбка не дает свободы движениям, может легко за что-нибудь зацепиться. А туфли слишком скользкие, – она демонстративно шаркает ногой.

– Снимай и туфли.

Затягиваюсь. Я поднимаюсь с комода, открываю шуфляды, достаю и кладу наверх белую рубашку, которую не надевал уже очень давно, и простые черные брюки. Поворачиваюсь обратно. Рене тем временем сняла не только блузку и юбку, но и белье, бросив ненужную больше одежду рядом на пол.

– Когда ты уже сделаешь то, зачем мы сюда пришли? В эту пыточную камеру.

– Во-первых, белье я снимать пока что не просил. Во-вторых, это не пыточная камера. Это моя комната. Я решил привести тебя сюда. Обычно инициация проходит в другом месте, но мне доступны некоторые вольности. В-третьих, надень это.

Я указываю на одежду, оставленную мною на комоде, сам подбираю ее наряд с пола и подхожу к столу.

– Зачем? – спрашивает Рене.

– Я хочу увидеть именно тебя, а не Алису, раз придется иметь дело с вами обеими. Хочу понять, чем же вы отличаетесь.

– Ладно.

Затягиваюсь. Складываю ее вещи в аккуратную стопку на половине стола Алисы. Разглядываю содержимое сумки. Из Алисиных запасов мое внимание привлекает только косяк с травой забвения.

– Косяк?

– У Алисы проблемы с этим делом. Она не слишком устойчива, – поясняет Рене.

– А у тебя?

– Со мной все в порядке. Кроме того, что я нахожусь не в своем теле. Даже волосы не могу остричь до нужной длины.

У меня получилось ее разговорить? Бинго.

– Тут есть резинка. Перевяжешь волосы, и они не будут мешать, окей?

– Ладно, – она продолжает одеваться.

Вещи Рене я рассматриваю более подробно. Спички Гроннинг. У меня такие же. Их мало кто любит, но лично мне они нравятся, потому что горят красиво. Парочка мятных конфет. Какой-то ключ. Салфетки. Бинт. Мыслепортер. Жвачка. Карманный нож. И книжка. «Эра» Густава Лозэ.

– Это твоя книга? Не ее?

– Моя. Что-то не нравится?

– Просто… Просто это моя любимая книга, – затягиваюсь, – о ней мало кто знает на самом деле. Я не так много читал, но когда-то давно прочел «Эру». Можно сказать, она помогла мне выжить.

– Слишком сопливо, – обрывает меня Рене, когда я легонько провожу пальцем по книжному корешку.

– Согласен.

Не оборачиваясь, я протягиваю ей резинку из вещей Алисы.

– У тебя даже зеркала нет, – говорит Рене и берет резинку. Затягиваюсь и выдыхаю. Оборачиваюсь. Рене стоит прямо передо мной, скрестив руки. Рубашка ей идет, на самом деле. Особенно то, как ее поднимает напряженная от волшебства Валеи грудь Рене.

– Покрутись. Только сначала отойди чуть подальше, – говорю и занимаю свое прежнее место у комода. Рене делает шаг назад и несколько раз медленно поворачивается вокруг своей оси.

Затягиваюсь и выдыхаю. Бросаю сигарету в пепельницу и достаю новую. Пепельницы у меня по всей комнате расставлены, поэтому моя вредная привычка не вызывает дополнительных усилий. Да и бросать я не собираюсь. Менять привычки и самого себя не в моих правилах. Только постоянство поможет выжить в этом дерьме. Делаю шаг к Рене, останавливаясь совсем близко. Рене смотрит на меня, презирает. Не боится. Я подношу два пальца к ее шее. Она немного дергается. Ее пульс бешено стучит.

– Как ты сопротивляешься чарам Валеи?

– Я представляю, что она наведены не на меня, а на Алису. Мое тело другое. Мы отличаемся. Это мерзко, смотреть на себя, но себя не видеть.

Ее глаза блестят. Дыхание тяжелое. Наверное, совсем тяжело сдерживаться, когда я стою совсем рядом. Рене – боец. Настоящий боец. Я не имею права, морального права, как-то навредить ей.

Рене так напоминает мне меня, когда я только начал свой путь с Валеей. Тонна амбиций не давала мне покоя, но ответственность за себя, за Валею, за группу и за наше будущее не давала мне пожить в полную силу. А потом я смирился с этими рамками, подстроив их под себя. Даже птицы живут в клетке. Привыкают.

– У тебя уже были мужчины? – спрашиваю и затягиваюсь.

– Да. У меня были. У Алисы нет. Но не суть, тело же одно и то же.

– Алиса может появиться вместо тебя сейчас?

– Может. Но не захочет, я думаю. Пока я сама не уступлю ей место.

– Тогда не делай этого.

– Не собираюсь. Она не выдержит.

Рене как-то неловко тянет пальцами рукав рубашки вниз. Я хватаю ее за руку и закатываю рукав. Шрамы на запястье. Затягиваюсь.

– Это она сделала?

– Да. Я же говорила, что она не устойчива.

– Какая у тебя способность?

Она ухмыляется. В следующую секунду Рене уже смотрит на меня из другого конца комнаты, стоя у окна.

– Вид так себе. Как и сама комната.

– Мне многого не нужно.

– Когда ты уже прекратишь нести всякую чушь и ускоришь процесс? Когда ты уже меня трахнешь, и мы освободимся? Я так на работу опоздаю.

– Ты сегодня туда не пойдешь. Валея решит этот вопрос. А денег мы тебе также выдадим, – затягиваюсь, – не все так сложно. Валея может решить абсолютно любую проблему. Ты себе не представляешь, сколько людей во всяких министерствах туда попали только лишь благодаря их пребываю в этих стенах. Я с Валеей почти с самого начала, многих повидал.

– А почему ты остался здесь? Не пошел в министерства эти?

– Зачем? Я работаю на Валею. Ее правая рука. Жизнь меня устраивает.

– Ты называешь существование в таких условиях жизнью? – Рене обводит взглядом комнату. – Это же ужасно.

– Заткнись, – затягиваюсь, – не тебе обо всем судить. Ты здесь впервые. Вернемся к той фразе, которую ты сказала. Ты правда хочешь, чтобы я тебя именно трахнул?

– А в чем проблема?

– За годы здесь я научился называть это разными словами. Трахнуть, отыметь, заняться сексом. Заняться любовью, наконец. По моей градации ты просишь поиграть с тобой в унизительную игру «всунь-высунь», которая не должна принести тебе абсолютно ничего хорошего. Мне лично уже все приелось. Удовольствие мне приносит только Валея, если использует свои чары, – затягиваюсь. – За все время здесь я повидал многих. Юных парней, которые из-за волшебства Валеи извивались по полу, умоляя присунуть им в зад. Девушек, которые запрыгивали на меня как обезумевшие, потому что после чар Валеи правила им диктовали уже не мозги и даже не сердце. Я имел дело с привилегированными. Например, твоя знакомая Алия. Она пришла на прошлой неделе. Валея устроила для нее не просто инициацию, а групповую оргию, так как что-то помягче ее бы не испугало из-за ее рода деятельности. Ты же знаешь, что она шлюха, да? – затягиваюсь. – И даже ее я не трахал. С ней я занялся сексом. И она была хороша. Пока не закончилась моя очередь, – улыбаюсь и затягиваюсь. – И тут ты, Рене. Стоишь, как-то держишься, пытаешься воспламенить меня взглядом. Ты безумна. Но я не хочу обижать тебя, – затягиваюсь. – Валея дала тебе хороший подарок – возбуждение. Попытайся расслабиться. Не бойся меня, – затягиваюсь. Я подхожу к Рене и продолжаю: – постарайся просто получить удовольствие.

Она стоит, опустив голову. Руки безвольно висят. Я зажимаю сигарету в зубах и начинаю расстегивать на ней рубашку. Рене не сопротивляется. Рубашка падает на пол. Расстегиваю штаны. Они тоже падают. Даю Рене руку. Она делает шаг вперед, оставляя штаны на полу. Затягиваюсь. Поднимаю одежду с пола, возвращаюсь к столу, складываю все на половину с вещами Рене.

– Когда выйдем отсюда, оденешься в эту одежду, а не в Алисину, – говорю и затягиваюсь. – Ложись.

– А ты?

– Что я?

– Ты не будешь раздеваться?

Рене подходит ко мне. Я снова затягиваюсь и разглядываю ее.

– Я снимаю одежду только с Валеей. Профессиональная привычка.

– Прошу, – говорит Рене и начинает расстегивать пуговицы на моей рубашке. Потом она отбирает у меня сигарету и бросает ее в пепельницу, стоящую на столе.

– Так много пепельниц, но все почти пустые.

– Я слежу за чистотой, – отвечаю и складываю свою рубашку на стул.

– Это заметно, – улыбается Рене. Замечаю, что она дышит слишком часто, когда она становится на цыпочки, чтобы аккуратно снять с меня кепку. Да, я на голову ее выше. Но лишиться кепки совсем неожиданно и как будто даже физически больно. Тут Рене замечает у меня татуировку на ребрах. Одергивает мою руку, рассматривает фиолетовую букву “V”, аккуратно трогает пальцами. – Как будто пометка для скота.

– Неправда. Я горд иметь этот знак.

– Ну конечно, – огрызается Рене и расстегивает мои штаны.

– Я сам, – говорю. Хочу затянуться, но вспоминаю, что сигареты нет. Валея никогда не просила ее потушить, а никто другой не смел даже. Пока я снимаю остатки своей одежды и складываю на стул, то пытаюсь вспомнить лицо Рене, которое нам показал ним в зале. Острые скулы, колючий взгляд, маленький вздернутый нос. Короткие волосы, зачесанные назад. Перед собой я вижу другого человека, но понимаю, что Рене где-то там, внутри. Как бы я хотел видеть ее, видеть ее настоящую перед собой…

– Как отличаются ваши с Алисой тела?

– У меня грудь меньше, – говорит Рене, придерживая свою грудь руками. Смотрит на себя оценивающе, будто бы впервые видит. – Я более худенькая. Если бы Алиса сутками напролет не драматизировала и не курила, то я бы тренировалась. А так она запустила это тело, вот тут кожа немного висит…

Я дотрагиваюсь до места, куда она показывает. Ее тело содрогается, будто бы от удара молнии. Рене кусает губу и закрывает глаза. Ах да, чары Валеи.

– Спокойнее. Все хорошо, Рене. Я не собираюсь тебя обижать.

Аккуратно провожу рукой по ее щеке, беру за подбородок, касаюсь ее губ своими. Ее тело дрожит. Рене не прижимается, но и не отстраняется. Обхватываю ее руками, поглаживаю по спине и бедрам. Она начинает дрожать еще сильнее. Бедняга. Терпит. Как вообще можно противостоять чарам Валеи? Она всесильна. Но она лишь одна так сильна?..

Отрываюсь и смотрю на нее. В глазах Рене больше нет злобы. Только отчаяние и недоверие. Это мы исправим. Толкаю ее на кровать. Рене теряет не только равновесие, но и свое бесстрашие. Смотрит на меня как испуганный зайчонок.

Опускаюсь на нее сверху на кровати. Она дрожит. От страха или от вожделенных чар? Двумя пальцами вхожу в нее.

– Как ты терпишь? Твое тело готово устроить мировой потоп желания.

– А вдруг ты мне совсем не нравишься? Подумаешь…

Я перебиваю ее и целую. Пусть оправдывается в другом месте. Все ее тело тянется ко мне. Поглаживаю ее груди, талию, бедра. Плавно вхожу. Рене выгибает спину, как кошка и стонет, прерывая поцелуй. Я начинаю двигаться. Рене забрасывает ноги мне за спину. Гибкий и грациозный воин. Она прекрасна. Ускоряюсь. Рене глубоко и часто дышит, стягивает покрывало кровати пальцами, будто бы хочет порвать его. Наблюдаю. Она стонет, ей нравится. Девчушка больше не сдерживает себя. Только так магия Валеи может перестать действовать. Чтобы чан стал пустым – его надо вылить. Чтобы почувствовать душевную боль – нужно, чтобы тебе разбили сердце. Чтобы понять, что ты не один, надо получить поддержку. Чтобы избавиться от таких чар Валеи – нужно заняться любовью.

Пока я наблюдаю за Рене, она протягивает руки, обхватывает мою шею и притягивает к себе. Я такого не ожидал, даже не сопротивляюсь. Рене меня целует. Страстно. Перехватывает дыхание. Валее претят поцелуи, а другим, побывавшим в моей постели, было совсем не до этого. Неужели это и правда происходит со мной? Неужели? Неужели я сам скоро кончу? Сто лет такого не было ни с кем, кроме Валеи. Вдруг она и мне что-то наворожила… Нет. Ко мне она не прикасалась. Бармаглот меня дери, девчонка хороша. Слишком хороша.

В тот самый высший момент наслаждения я открываю глаза, а перед ними, будто бы в дымке, я вижу Рене. Ту Рене, которую проецировал из сознания Алисы ним в главном зале. Что это? Я схожу с ума?

Закрываю глаза и падаю на кровать рядом с Рене. Не хватало мне сейчас еще в безумие удариться. Она тяжело дышит. Я тоже. Через пару секунд она кладет руку мне на живот.

– Спасибо, – шепчет Рене.

– Полежим еще немного и пойдем. Ты пойдешь в той одежде, которую я тебе дал. Сейчас тебя, наверное, отправят на другое испытание. Или домой. Не знаю. Возможно, когда тебя будут везти домой, кто-то снова захочет тебя отыметь. И ты должна будешь согласиться. Поняла? Даже несмотря на то, что ты под моей ответственностью.

– А ты?

– Что я?

– А ты захочешь еще?

Я молчу. Рене вздыхает, поворачивается, утыкается носом мне в плечо, кладет руку мне на грудь и продолжает так лежать. Она… Она невероятна. Поворачиваю голову и смотрю на нее. Вдруг чувствую, что мою руку что-то обжигает. Что-то холодное и мокрое. Слезы? Свободной рукой начинаю гладить Рене по щеке, вытираю ее непрошеные слезы.

– Девушка-воин сломалась? Ты перестала меня презирать?

– Нет, больно надо. Не заслужил, – шепчет она и резко отворачивается. Теперь я смотрю на ее спину и задницу. Неохотно встаю, набрасываю свободную часть покрывала на нее. Надеваю рубашку. Нахожу на столе сигареты и спички. Затягиваюсь. Еще раз бросаю взгляд на Рене, которая так и не шелохнулась. Начинаю одеваться.

– Побудь пока здесь. Я схожу к Валее, попрошу, чтобы сегодня тебя отправили домой. Вечером я к тебе загляну. Нужно поговорить без лишних ушей. Не сбегай. Не смей сбегать.

Рене лежит и молчит. Я подхожу к двери.

– Ответь мне, что ты поняла, что нужно делать.

– Я поняла. Поняла, что нужно делать, То.

Рене впервые назвала меня по имени. Уверен, если бы на меня сейчас кто посмотрел сейчас со стороны, то легко прочли бы по моему лицу, насколько я ошарашен. Снова медлю с ответом. Не специально. Так выходит.

– Отлично, – говорю и затягиваюсь.

Выхожу, аккуратно закрыв за собой дверь. Покуривая, поднимаюсь к Валее. Стучу. Открываю дверь.

Валея сидит в своем кресле, заложив ногу за ногу, и что-то читает. У ее ног я замечаю неподвижно лежащего на холодном полу, обнаженного новичка. Судя по пробивающей его дрожи, лежит он достаточно давно. И как он только успел провиниться? Я видел Валею меньше часа назад, она была в прекрасном расположении духа. Наверное, гуляя по замку, она увидела, что этот новичок нарушал какие-то правила, и теперь вынуждена наказать его. Что ж, сам виноват.

– Все сделал. Что делать с ней дальше?

– Пусть ее отправят домой. Попроси кого-нибудь. А завтра с утра она должна быть здесь. Можешь и сам забрать ее. Я пока подумаю над испытаниями. Озадачу этим кого-то другого. Ты мне сегодня не понадобишься, спасибо. Как видишь, воспитываю молодое поколение. Можешь заняться своими делами. Но ты все еще отвечаешь за девчонку, То.

– Спасибо.

Отвечаю я и направляюсь к двери.

– Стой! – окликает меня Валея. – Подойди на секунду.

Я возвращаюсь. Валея тем временем снимает с руки перчатку. Своеобразное приглашение. Я касаюсь ее ладони.

– Неужели ты кончил, дорогой мой? Сам? Впервые за столько времени! Ничего себе. Ладно, посмотрим, что эта девчонка устроит завтра. Иди. А тебе надо…

Я слышу, что Валея начинает что-то говорить юнцу, но закрывшаяся за моей спиной дверь не дает мне дослушать. А я и не хочу.

***

Через пару минут возвращаюсь в свою комнату. На подходе к двери, даже через толстые стены замка, я слышу крики. Рене?

Врываюсь в свою комнату и вижу там картину, от которой мне захотелось блевать. На моей кровати, которая была до ужаса смята, второй главный помощник Валеи, Ван, пытался поиметь Рене. Она сопротивляется изо всех сил, брыкается, пытается отпихнуть его ногами, потому что он связал ей руки ремнем, она неистово кричит от боли и бессилия.

Ван – известный охотник до девичьих (и не только) задниц, а также не умеющий держать себя в рамках негодяй. Мы с ним не переносим друг друга на дух. Отличаемся мы с ним как внешне, так и по характеру. Практически полные противоположности. Объединяет нас одно – любовь к Валее. Не знаю, как при всех наших различиях она может любить нас обоих. Но это факт. Любовь Валеи, как и Высшая Сила, всеобъемлюща – она не знает никаких границ.

– Что это такое? – спрашиваю я, закрыв за собой дверь. Ван даже не соизволил повернуть свою кудрявую башку в мою сторону, хотя реплика прозвучала достаточно возмущенно. Мне остается довольствоваться видом его профиля и ямочек на щеках, которые делают его вид слишком слащавым и обаятельным.

Порой природа отыгрывает несправедливые финты. Почему этот беспринципный ублюдок вознагражден точеной фигурой, ради поддержания которой он не делает практически ничего, милой мордашкой, приторная улыбка на которой очарует любую девицу, и средним ростом, который позволяет ему не выделяться из толпы? Почему при этом я выше всех на целую голову, всю жизнь приходится подвергать себя физическим нагрузкам, чтобы не смотреться длинным и тощим, каким меня слепила Высшая Сила, а люди меня недолюбливают из-за постоянной угрюмости и скрытности? Если Высшая Сила и правда управляет этим миром, то делает она это явно как-то не так.

– Присоединяйся, То! Эта девка очень даже хороша! Только вот орет громко, – говорит Ван и улыбается. Он все еще не оборачивается на меня, а пытается утихомирить Рене. К сожалению, если я не вмешаюсь, у него получится. Уже почти получилось. Как ему удалось только связать ее? Или она решила последовать тем правилам замка, которые я озвучил ей, уходя? Только вот один вопрос: зачем? Потому что сейчас Ван явно нарушал правила этого замка…

– Ты не имел права заходить ко мне.

– И что? Я тоже хотел ее опробовать, особенно после того, что было в зале.

– Я рад за тебя, Ван. Выйди вон.

Затягиваюсь. Всю жизнь мне приходится бороться с Ваном за внимание Валеи. Иногда он переходил границы, но умел возвращаться обратно, когда его об этом просили. Сейчас это почему-то не сработало.

– Дай закончить. Кто же бросает начатое дело? Я почти поймал ее.

– Ты нарушил правила. Ты не имел права входить в мою комнату. Пока девушка здесь – она принадлежит мне. Уйди, Ван.

– Да подожди ты! Еще немного!

– Рене. Переместись ко мне. Я приказываю как старший по рангу. Тем более в своем личном пространстве. Правила замка Валеи. Я за тебя отвечаю, если помнишь еще.

Через секунду Рене уже корчилась у моих ног. Я затягиваюсь.

– Ван. Проваливай. Не в этот раз.

– Вот ты и ублюдок, То! – Ван ухмыляется. – Как только она отсюда выйдет – я до нее доберусь.

– Как только так сразу, – отвечаю. Затягиваюсь.

Ван застегивает ширинку и идет к выходу. Я перешагиваю одной ногой через Рене, когда Ван проходит мимо. Он лыбится, грозит мне пальцем и выходит. Защелок в замке Валеи не существует. Сейчас я об этом очень жалею. Бросаю сигарету в пепельницу. Рене лежит калачиком на полу, ее тело дрожит, по щекам катятся слезы, но она все равно пытается высвободить свои руки из ремня.

– Ну-ка, посмотрим, что тут у нас, – говорю, поднимаю Рене и несу ее к кровати.

– Только попробуй мне что-нибудь сделать! Убью! Зачем я вообще пришла… Пусть этот ублюдок гниет в своем заточении… Он нас бросил, почему я из-за него должна это терпеть.., – бубнит Рене, но как-то не слишком уверенно.

Неужели Вану удалось надломить эту стойкую девушку? Бармаглот с ним! Ублюдок! Я во многом ему уступал, но вот просто так сдавать ему Рене я не собираюсь. Уж слишком она меня впечатлила. Она не походит на обычных соплячек, которые хотят устроиться в жизни через Валею, но не проходят первых испытаний. Валея – это чудовищная сила, которая воздает справедливо. Помощь получат те, кто в ней нуждается и кто ее по-настоящему заслуживает. Остальные пойдут прочь.

– Не собираюсь я тебя обижать, – пытаюсь я утихомирить Рене. – Ты сейчас поедешь домой. А вот там и поговорим.

Я развязываю ей руки. На запястьях остались красные следы. Нет, прямо сейчас бесполезно что-то спрашивать. Нужно ее успокоить, что ли. Иду к комоду, достаю успокаивающий сироп из корней дерева ри. Возвращаюсь. Рене лежит и смотрит в потолок. Тело ее периодически вздрагивает то ли от подавленных рыданий, то ли от последствий шокового состояния. Ничего. Переживет.

Я приподнимаю Рене, она нехотя открывает рот, после чего я вливаю в нее на глаз несколько ложек сиропа. Возвращаю Рене в прежнее положение и иду обратно к комоду, чтобы положить на место сироп.

– Рассказывай, что здесь было.

Рене отвечает не сразу.

– Почти сразу, когда ты ушел, появился этот, как ты его назвал, Ван. Ты сказал, что я не должна сопротивляться, поэтому я не особо пыталась. Но когда я поняла, что его интересует немного не то, к чему я привыкла, я не сдержалась. Вмазала ему хорошенько. Я не знаю, совершенно не понимаю, как ему удалось меня связать. Ты сказал, что надо было поддаться. Но я выпускница обители, я воин. Я сражалась. Но меня обыграли. Это ужасно. Поражение и унижение.

Рене всхлипывает.

– Это первый и последний раз в моей жизни, когда я плачу. Это обычное занятиеАлисы. Хорошо, что она не вернулась, пока этот Ван был тут…

– Все нормально. Пока что все кончилось. Если бы ты сама переместилась, то Ван непременно бы пошел к Валее и сказал бы, что инициацию ты не прошла. Обещаю с ним поговорить. Если я буду находиться рядом с тобой, то никто не сможет тебя отыметь. Потому что я могу запретить. Я не могу командовать только Валеей и, к сожалению, Ваном. Сейчас ты просто на моей территории. Сам тебя отвезу и заберу. Все будет хорошо. Плакать больше не придется. Честно. Ладно, я закончил. Полежи еще немного.

Я достаю очередную сигарету и иду к окну. Стою там минут десять, давая время Рене прийти в себя. Решаюсь заговорить, чтобы отвлечь ее:

– А как вы с Алисой определяете, когда кто появляется?

– Договоренность по дням недели, – неохотно отвечает Рене. – Мы организовали жизнь по расписанию. Иногда это удобно.

– Но сегодня вы поменялись просто так. Как это произошло?

– Выходит так, что каждая из нас имеет что-то вроде своего спектра эмоций. Я почти всегда была с Алисой, но вышла из тени только тогда, когда ей впервые понадобилась помощь. Я ее защитник. А она не может держать себя в руках, нести ответственность за свои поступки, постоянно истерит и ревет. А если что-то идет не так – выкуривает траву забвения и уходит в тень. Приходится выходить мне и исправлять ее ошибки. Иногда это бывает ох, как нелегко, – я вижу, как Рене начинает поглаживать шрамы на руках, будто бы они резко начали саднить. Затягиваюсь и спешу прервать ее:

– Стоп. Сегодня в зале Алиса ничего не курила, но ты все равно появилась.

– Это стрессовая ситуация. Если непривычные эмоции зашкаливают, мы можем меняться и без каких-то дополнительных средств. Именно в состоянии стресса могу появиться я, чтобы защитить Алису.

– А Алиса видит сейчас, что ты делаешь?

– Нет, Алиса не видит, что делаю я. Но я почти всегда вижу, что делает она. Если, конечно, Алиса себя ничем не накачает.

Не нахожу, чего бы ответить. В комнате повисает молчание.

– Нам пора, – говорю и оборачиваюсь. Рене смотрит на меня как-то безучастно.

Иду к столу, забираю свои-черточка-ее-новые вещи и кладу их перед Рене.

– Одевайся. Куда же подевалась та девица-воин, которая так браво раскидала всех наших в зале?

– Никуда.

– Тогда вставай. Ничего не изменилось. Это была самая легкая часть.

Рене садится, оборачивается и злобно на меня смотрит. Полный ненависти взгляд вернулся. Ладно, это все же лучше, чем если бы она снова плакала.

– Уже одеваюсь.

Рене достаточно быстро одевается и спихивает беспорядочно все вещи со стола к себе в сумку.

– Идем.

– Пошли, – говорю я, выхожу и снова затягиваюсь.

– Если ты не забыл, я телепортер. Могу перенестись сама отсюда, – говорит у меня за спиной Рене. Я останавливаюсь, поворачиваюсь. Затягиваюсь. Оценивающе смотрю на нее. Рене стоит, уперев руки в бока, смотрит на меня как на дурачка какого-то.

– Вместе со мной сможешь переместиться? Силенок хватит?

– Несколько раз смогу, потом нужен будет отдых.

– Отлично, – говорю и протягиваю ей руку. – Перемещай к своему дому. Рене берет мою руку и ухмыляется. Я успеваю обернуться и увидеть за своей спиной опешившего Вана, после чего пространство перед моими глазами заволокло пеленой. Еще секунда – и мы уже стоим у какого-то дома не в самом лучшем районе города. Об этом можно судить по небольшим двухэтажным постройкам вокруг, до которых ремонт не добирался уже очень долгое время. Рене бросает мою руку.

– Миленько, – говорю и затягиваюсь.

Рене ничего мне не отвечает, распахивает калитку, уверенно идет по дорожке к крыльцу. Затягиваюсь и иду за ней. Рене открывает дверь, заходит внутрь и останавливается.

– Тебе обязательно идти за мной сейчас?

– Я не пробуду у тебя долго.

– Ладно. Ты же за меня отвечаешь, я помню. Мистер Ответственный.

Рене бросает сумку на столик у двери и идет куда-то дальше. Я закрываю за собой дверь и начинаю осмотр дома. В первую очередь я должен найти кухню и накормить Рене, потому что следующим испытанием будет лишение еды. Или лишение сна. Так или иначе, нужно подготовиться.

Иду на звук жужжащего холодильника, который безошибочно выдает расположение кухни. Внутри у этого зудящего прибора обнаруживаются только три колбаски, кусок масла, несколько листьев капусты и укушенный кусочек сыра. Бывает, однако. Слышу за спиной шаги.

– Я схожу в магазин. Сиди дома. И не смей никому открывать. Ключи на столике остались?

– Именно. Только вот какого бармаглота я не должна никому открывать?

– Хочешь повторения ситуации с Ваном?

– Ладно-ладно. Уяснила. К окнам не подхожу, на прохожих лаять не буду. Смиренно сижу и жду тебя, То.

– Отлично.

Толковая она все-таки. Если бы только не взгляд, которым она меня проводила из дома, то я бы может быть и поверил в искренность ее обещаний.

***

Дверь дома я закрыл на ключ, так что пустить она никого не сможет. Конечно, если ключ один. А если пустит – это будут ее проблемы. Мое дело – предложить посильную помощь.

В небольшом магазине неподалеку набираю целую гору продуктов. Все списывают на счет Валеи без лишних вопросов. Быть ее правой рукой удобно, как ни крути. Валея позволяет нам тратить сколько угодно много, если мы считаем это нужным. Ее доверие своим приближенным почти безгранично. Я не устаю ее в этом упрекать, потому что боюсь, что однажды в ее изящную спину кто-то всадит стальной кинжал предательства, но Валее плевать на мои предостережения. Такова ее политика.

Возвращаюсь к дому Рене. Сигарету выбрасываю еще на подходе, тушу носком ботинка и спихиваю на дорогу. Уберут. Надеюсь. Открываю дверь ключом и сразу понимаю, что что-то не так. В доме раздаются голоса.

Аккуратно закрываю дверь, крадучись иду на кухню, откуда и раздается приглушенный разговор. Голос Рене спокойный и ровный. Вроде бы беды ничего не предвещает. Второй голос тонкий и высокий. Девчачий. Что это значит? Вхожу.

– Привет! – говорит мне девчонка, усевшаяся напротив Рене за кухонным столом. Она держит в своих тонких птичьих ручках огромную чашку с бурым напитком.

– Сервкурка? Что это значит? Я же ясно выразился: никого не пускать!

Рене даже голову не поворачивает, она что-то пишет, только бросает отстраненно:

– Я пустила ее через заднюю дверь. Она от Ления. Я должна написать ему ответ.

Общение с этой девчонкой до добра не доведет. Бросаю продукты на стол, закуриваю, останавливаюсь на спиной Рене и читаю написанное ею:

– «Лений! Сегодня я была у Валеи. До сих пор не пойму, почему ты меня к ней отправил и как она может помочь. Да, она довольно властная дама, но я все равно не могу додуматься, как же она сможет тебя вызволить. Еще, старикан, она разгадала загадку мою и Алисы…», – останавливаюсь. Делаю несколько затяжек. Почему севкурка не начала разбирать пакеты? Говорю: – Рене. Мне неловко говорить, но Лений вовсе не старикан.

Рене отрывается от письма.

– В смысле? Он мой отец. Мне 27 лет. Значит, ему что-то около пятидесяти…

– Нет, – говорит сервкурка, отрываясь от своего напитка, – он прав. Лению двадцать три.

– Чего-о-о?! – вскрикивает Рене и резко оборачивается в мою сторону. – Почему я узнаю об этом только сейчас?

– А почему сервкурка до сих пор не разобралась с едой? Я как-то непрозрачно намекнул…

– Я на вас не работаю, – отвечает девчонка своим писклявым голоском, сосредоточенно глядя мне в глаза.

– Она работает только на Ления. Ты ее не заставишь, – поясняет Рене. – Почему вы оба мне ничего не сказали об этом? Это как-никак важно! И вообще! Быть такого не может!

– Может. Если ты забыла, то Лений умеет перемещаться во времени, – затягиваюсь, – так что его сейчас просто поймали. А так я вместе с ним начинал у Валеи…

– Бармаглот вас раздери! – Рене вскакивает и направляется к выходу из комнаты. – Мне нужно это обдумать!

– Кстати, а почему бы тебе не переместиться прямо к нему и не спросить все? Магическая защита вроде бы пропускает звуки.

– Стоп! Почему об этом я узнаю только сейчас?

– Защита опознает посторонних, если они пробудут рядом дольше пяти минут, и оповестит кого надо, – говорит сервкурка крайне безэмоционально, после чего снова принимается пить чай, иногда бросая на нас косые взгляды. Слишком уж она невоспитанная и дерзкая. Сервкуры должны знать свое место. И не хамить таким, как я. Но ситуация сейчас явно не предполагает того, чтобы я начал ей объяснять устройство этого мира.

– Тогда давайте это проверим! К черту письмо! – Рене резко останавливается и бросает на меня вопросительный взгляд. Похоже, она действительно загорелась этой идеей.

– Если ты считаешь, что это действительно нужно…

– Естественно, дубина!

Рене подбегает ко мне, хватает за руку, второй рукой дотрагивается до девчонки. И нас окутывает пелена…

***

Мы оказываемся перед домом Ления. Я был здесь давно, когда его только сюда поместили. Следил за его безучастным взглядом, когда он, полуживой, сидел на крыльце, а вокруг дома возводили магическую защиту. В его глазах была такая безнадега, что я было начал ему сопереживать, но тот факт, что он предал Валею, быстро заставил меня забыть о всех сожалениях по отношению к бывшему товарищу.

– Стойте тут, – говорит нам сервкурка и, пройдя через защитный купол, направляется к дому.

– Дай пиджак, – говорит мне Рене, резко развернувшись.

– Зачем?

– Если ты не заметил, то я по-прежнему только в одной просвечивающей рубашке. Не лучший вид для знакомства с отцом, каким бы он ни был.

Послушно снимаю пиджак и передаю его в руки Рене. Не хватало мне еще разборки тут с ней устраивать.

– Спасибо, – говорит она и снова поворачивается по направлению к дому.

Проходит несколько секунд, и Рене снова резко разворачивается ко мне. Я не вижу в ее глазах прежнего огня решимости разметать все и всех на своем пути.

– Если появится Алиса, немедленно выруби меня и верни домой. Улицу и номер дома запомнил? Обещай.

– Обещаю. Запомнил. Ключи до сих пор в моем кармане, – говорю я и закуриваю очередную сигарету.

Рене подходит вплотную к магической стене, а я отхожу чуть назад. Через секунду на противоположную сторону защиты перемещается Лений. Он абсолютно не изменился со времен моей молодости, даже любовь к красным клетчатым рубашкам его не покинула.

Они смотрят друг на друга пристально. Рене начинает что-то говорить, с каждой минутой распыляясь все больше и больше. Лений так же эмоционально ей отвечает. Я целенаправленно не прислушиваюсь, чтобы не лезть в их личные дела. Судя по всему, Рене не особо нравится Лений, и она не горит желанием помогать ему, в отличие от Алисы. Мне очень хочется понять, что их отличает, но я до сих пор не слишком хорошо умещаю в голове все их различия.

Вдруг я вижу, как Рене падает, приземляется на колени. Лений машет мне руками, чтобы я подбежал.

– Что с ней? – спрашиваю у Ления, еще находясь в паре метров от них.

– Она просто говорила и упала, – отвечает Лений. Выглядит он ошарашенным и обеспокоенным. Еще бы. Увидеть свою дочь, у которой не все в порядке с головой, и которая отчитывает тебя за все грехи, даже за те, что ты не совершал, – врагу не пожелаешь, как говорится.

Рене неуверенно садится на землю и медленно поднимает голову, глядит на Ления и выдает:

– Кто ты?

– Я Лений. Твой отец.

– Лений…

– А ты Алиса?

– Да, я… Отец…

Точно! Припоминаю просьбу Рене, быстро снимаю перчатку и касаюсь рукой обнаженной тонкой шеи девушки. Она теряет сознание, и я аккуратно ловлю ее безжизненное тело и поднимаю на руки.

– Я обещал Рене так сделать. Алиса пребывает сейчас немного в странном состоянии. Мне нужно отнести их домой, – говорю я Лению, разворачиваюсь и делаю пару шагов прочь.

– То? Постой! Прошу! – его слова ударяются о мою спину, как какие-то брошенные с силой булыжники.

– Что? – останавливаюсь и бросаю ему через плечо.

– Прошу, присмотри за ними! Помнишь, мы были друзьями? Помнишь, я помог тебе? Сделай то же и для меня, пожалуйста.

– Ладно.

– Что?

– Я обещаю присмотреть за ними, – отвечаю я Лению, уже развернувшись и глядя в глаза. – А теперь нам нужно идти.

– Спасибо… – отвечает Лений.

Удивительно. Он так же молод, как и двадцать лет назад. А я? А я уже нет. Время для всех идет по-разному. Время – сломанная игрушка Высшей Силы, которая только и может, что причинять боль заблудшим душам.

И почему все только и хотят повесить на меня ответственность за Рене и Алису? Девушкам 27 лет. Зачем я им? Сами должны справляться. Взрослые.

Ответственность – это один из ограничивающих прутьев мой клетки. К сожалению, в моем возрасте мне уже не удастся выпорхнуть и улететь. Тем более, лететь мне некуда.

***

Открываю глаза и понимаю, что многое изменилось. Я лежу в одних портках на полу, а надо мной, замахнувшись мечом, стоит Алиса. Конечно же, это Алиса. Рене бы не задала такой вопрос, а Алиса повторила его уже раз пять за полминуты:

– Кто ты такой? Что ты здесь делаешь? Что ты сделал с Рене? Почему все так болит?

Кажется, Рене говорила, что Алиса не устойчива, сражаться не привыкла. Битвы – это по части Рене. Нет, провоцировать ее я не буду. Медленно улыбаюсь, дотрагиваюсь мыском ноги до ее лодыжки и применяю свою силу, пока она не успела среагировать. Алиса падает. Хорошо хоть, что не на меч.

За годы, проведенные у Валеи, я мастерски научился развязывать и завязывать всяческие узлы, поэтому такие хлипкие конструкции, как соорудила на моих запястьях Алиса, пока я был в отключке, поддаются меньше чем за минуту.

Как бы ее поставить в безвыходное положение? Усаживаю ее на шатающийся деревянный стул, привязываю лодыжки колготками, которые откопал в шкафу, к ножкам стула, на руки надеваю свою пару перчаток доверия Валеи. Да, нужно носить только одну, но я всегда имею вторую в запасе.

Волшебное свойство этих перчаток заключается в том, что они не позволяют использовать способности через прикосновения. Если кто-то протягивает руку, на которой надета такая перчатка, другому человеку, то это означает доверие и добрые намерения. Силу же он использовать не может.

В данном случае Алиса просто не сможет выкинуть каких-нибудь временных выкрутасов снова. Просто вежливо попрошу ее вернуть мне Рене и все. Вот и что же меня угораздило подняться к ней в комнату, чтобы проверить… Теперь надо как-то тихо-мирно разобраться.

Дотрагиваюсь до плеча Алисы, чтобы привести ее в чувство. Через несколько секунд она начинает часто моргать, привыкая к свету, и поднимает на меня удивленный взгляд:

– Что ты со мной сделал, ублюдок?

– Тише, Алиса. Все в порядке. Я не собираюсь причинять тебе вред. Наоборот. Моя цель – помочь вам с Рене добиться расположения Валеи. Рене оставила меня ночевать у вас. Все в порядке. А сейчас верни мне ее, пожалуйста. Ей будет проще пройти испытания, чем тебе.

– Что ты с ней сделал? С нами? Почему у меня все болит? – Алиса начинает только больше нервничать и кричать. Да, нет у меня дара убеждения. Зато специалист по пыткам из меня вышел отличный после многолетнего опыта. Жаль, ситуация не та.

– Это было первое испытание Валеи. И это был не я. Верни мне Рене.

Тянусь к сигаретам в кармане пиджака, но рука касается лишь моей груди. Вспоминаю, что так спешил разобраться с Алисой, что было не до одежды, она так и осталась валяться на полу, после того как я достал перчатки доверия из карманов. Нужно одеться что ли.

Подхожу и начинаю надевать брюки. Алиса сыплет за моей спиной угрозами и проклятиями. Во мне начинает закипать злость. За целый день я так привык, что в этом несуразном теле обитает стойкая Рене, что меня жутко выводит из себя нынче воющая, бьющаяся в истерике и захлебывающаяся соплями и слезами Алиса. Но ее тоже можно понять: сидит несчастная, привязанная к стулу, болят всякие ненужные места, непонятно кто диктует ей условия… Впрочем, этого состояния я и добивался.

Когда я застегиваю на рубашке последнюю пуговицу, то слышу, что всхлипы и проклятия прекратились. Поднимаю кепку и натягиваю ее на макушку. Как-то боязно сразу оборачиваться.

Тишина будто пронзает меня тысячами невидимых игл. Накидываю пиджак, достаю из внутреннего кармана сигарету, прикуриваю и затягиваюсь. Когда я выпускаю облачко дыма, и оно рассеивается, я все-таки решаю обернуться. Кто его знает, что там могло произойти с этими девицами.

Наверное, на стуле уже сидит не Алиса. Девушка смотрит на меня чересчур злобно, но, будто бы не узнает. Нет, это не Рене, абсолютно точно. Тогда кто? Ладно, стратегия та же.

– Мне нужна Рене.

– Зачем? – девушка слегка наклоняет голову в сторону и щурит глаза, будто бы пытается разглядеть меня в малейших деталях. По спине проходит легкий холодок.

– Она проходит испытания, чтобы попасть в число подданных Валеи, после чего Валея обещала ей спасти Ления, отца ее и Алисы. Наверное, и твоего, – по лицу девушки пробежала странная ухмылка. Нужно продолжать говорить, что-то мне не нравится ее выражение лица. – Кроме того, Валея пообещала решить проблему с личностями. Могу я увидеть Рене, пожалуйста?

Девушка все еще молчит и сверлит меня недовольным взглядом. Бармаглот меня дери, надо что-то добавлять.

– Я клянусь не причинить вам вреда. К тому же, ровно такое же обещание я дал вашему отцу. Не причинить вреда, приглядеть и помочь. А то, в каком состоянии ты сейчас находишься – это ответ Алисе на то, что она привела меня ровно в такой же вид несколько минут назад. Слишком много времени ушло на нее. Пожалуйста, дай мне поговорить с Рене.

– Обидишь их – сильно пожалеешь, – только и сказала девушка, а потом ее голова безвольно упала на грудь. Что это было сейчас? Я многое успел повидать, но сейчас мурашки по телу побежали от какого-то гаденького ощущения.

Тем временем девушка на стуле снова оживилась, медленно подняла голову и злобно на меня уставилась.

– То, что это за фигня?

– Рене?

– Именно так! Что ты со мной сделал?

– Нет, нет! Сначала докажи, что ты Рене?

– Ты не можешь отличить меня от Алисы, идиот? Выпусти! – девушка брыкается, но освободиться у нее не выходит.

– Рене. Я все знаю.

– Что ты знаешь? Что за бред ты несешь? – она замирает и злобно сверлит меня взглядом. В это время черная прядь выбивается из рыжей копны волос и падает ей на лоб. Девушка не реагирует и смотрит на меня, не отрываясь.

– Сейчас со мной разговаривала не только Алиса, а кто-то еще. Докажи, что ты Рене. Как звали того человека, который напал на тебя в моей комнате. Только ты одна можешь все время следить за происходящим, как я понимаю, – я стою в метре от Рене, изображаю непоколебимость и незыблемость, затягиваюсь.

– Ван! Его звали Ван! Развяжи меня сейчас же! – выплевывает слова мне в лицо Рене.

– Только не убей меня. Это были вынужденные меры. Алиса меня тоже раздела и связала. Пришлось отплатить ей тем же.

– Да пошел ты!

Подхожу к Рене, аккуратно развязываю. Она смотрит на меня с пренебрежением и растирает те участки, которых касались самодельные оковы. Я подхватываю ее на руки, хоть она и сопротивляется, проношу пару шагов до кровати и усаживаю на нее.

– Перчатки верни.

– Что это за дурацкие перчатки-то? – говорит Рене и протягивает мне их. Одну из них я надеваю, а другую кладу в карман пиджака.

– Перчатки доверия Валеи. Ограничивают твою способность.

– Ах вот оно что. Алису бы они остановили, а вот третью – нет. Наверное. Она ничего не натворила?

– Сказала мне только два предложения. Была милашкой.

– Это на нее не похоже.

Рене успевает завернуться в одеяло и улечься на спину. От нее все еще веет эмоциональным холодом. Еще бы. Я бы на ее месте поколотил бы себя.

– Спасибо за то, что ты сделал, когда я пропала.

Затягиваюсь, выдыхаю и отвечаю:

– Ничего особенного. Появилась Алиса. Поняла, что Лений – это ее отец. Алиса не успела ничего сказать, потому что я быстренько отключил ее, перекинулся парой фраз с Лением и понес вас домой. Сделал все, как обещал. Уложил спать на 12 часов, сам немного поспал, приготовил еды, поднялся к завершению вашего сна, а она на меня напала. Потом пытался вас утихомирить, дозваться тебя. Вот только сейчас преуспел. Тебе нужно поесть. Следующее испытание – бессонница или голод. Я еще немного трав, снижающих аппетит, принес. Потом выпьешь. Должно помочь.

– Спасибо, То.

Голос Рене звучит как-то странно. Я на нее не смотрю. Сижу на краю кровати и изредка затягиваюсь. Она молчит. Рене начинает шуршать, я оборачиваюсь и чувствую, что она прильнула ко мне сбоку.

Бедная девчонка! Знакомы всего полдня, а она уже считает меня «своим». А стоило всего-то проявить немного доброты. Неужели так легко расположить к себе людей, если их никогда и никто не любил?

– Что такое?

Немного разворачиваюсь и приобнимаю ее рукой. Рене утыкается носом в мое плечо и подтягивает коленки поближе.

– Как же все это пережить? Ради кого? Этого хочет Алиса. Этого хочет третья. Но я не хочу… Страдать ради отца, которого я совсем не знаю. Но тогда, на площади… Его так избивали. За что?

– Он поступил так, как велело ему сердце, а не так, как приказало правительство и Валея. Лений попытался жить так, чтобы чувствовать себя счастливым. Но у него не вышло. Поверь, он через многое прошел и многое потерял. Его не стоит считать последним мерзавцем.

– Предпоследним.

– Возможно, – усмехаюсь и затягиваюсь.

– Скажи, для тебя курение – это какой-то фетиш? Изюминка? Ты не так часто куришь, просто как будто сам себя не можешь представить без сигареты в зубах.

– Ты сама выделила мне пепельницу, – киваю на тарелку, которую я оставил на подоконнике, когда пришел.

– Сервиз из нашего прошлого дома. Такой же старый, как и похороненные мечты о нормальной жизни.

– Не стоит ничего хоронить раньше времени, – говорю.

– А ты не такой мудак, как я сначала подумала, – говорит через какое-то время Рене.

– Почему это?

– Пока мы были в отключке, ты мог все что угодно сделать. Но ничего не сделал.

– Я обещал Валее, что с вами ничего не случится. Я за вас отвечаю.

Рене молчит. Я тоже. Даже не затягиваюсь. Возможно, насчет сигарет она и права. Надо подумать над этим. Но не сегодня.


Мы сидим несколько минут в тишине, потом я поднимаюсь и говорю:

– Жду тебя внизу по готовности. Нам скоро нужно быть у Валеи, так что не затягивай.

– Ладно, – слышу ответ Рене за спиной.

Беру свою импровизированную пепельницу и спускаюсь на кухню. Медленно подогреваю еду, раскладываю ее по тарелкам, завариваю чай. Беру кружку и начинаю пить его небольшими глотками, разглядывая обломанные кусочки плитки на полу.

Рене присаживается прямо напротив меня. Придирчиво осматривает количество еды и говорит язвительно:

– Я должна все это съесть? Неужели?

Не отрываясь от чая, я киваю.

– А ты будешь что-нибудь?

Мотаю головой, ставлю кружку на стол и отвечаю:

– Только чай. Если тебя будут морить голодом в течение нескольких дней, то этот завтрак ты будешь помнить еще очень долго. Поверь.

– Ладно, – нехотя говорит Рене и начинает разрезать кусок мяса ножом, – только у меня вопрос.

– Давай.

– Как вы познакомились с Валеей?

– Занятно. Ешь. Я расскажу.

Свою семью я плохо помню. Точнее, не помню совсем. Привык считать, что моя семья – это Валея. Мама, папа, братья и сестры. Все в одном человеке. Весь мир – это Валея.

Мои биологические родители придерживались веры в пантеон пяти. Ты же знаешь, что эта вера запрещает применение трав для прекращения беременности, да? Или зельев от нежелательных детей, их тоже запрещает использовать. Поэтому детей в моей семье было слишком много для парочки сновидцев, которые невысоко продвинулись по служебной лестнице. И вот какими-то своими сновидческими путями мои родители нашли полусекретную программу магического правительства, где собирали детей разных существ и проводили над ними опыты. Родители же при этом подписывали полный отказ от них. К счастью или к сожалению, не знаю, меня отправили туда. С тех пор я своих родителей не видел. Они не искали меня, а мне наплевать на них.

Со мной отправились еще несколько моих братьев и сестер, но кто-то их них умер в результате неудачных испытаний, а кого-то я просто потерял.

– Что это были за испытания? Что они сделали с тобой? – слышу я голос Рене. За эти несколько минут я так глубоко погрузился в воспоминания, что совсем забыл, что я сижу на кухне вместе с ней. Рене не спеша ест и очень увлеченно слушает, не сводит с меня своих глаз с диковинным кошачьим прищуром.

– На мне испытывали искусственно синтезированную эссенцию, как я понял. В итоге испытаний моя способность как бы вывернулась наизнанку.

Теперь в состоянии сна, когда другие сновидцы получают доступ ко всем знаниям мира, я попадаю в огромное и черное НИЧТО. Там не ощущается времени, там нечем заняться, кроме как думать и витать в невесомости. Это отвратительно, потому что такие часы полного НИЧЕГО нужны для восстановления жизненных функций организма. Но все-таки это лучше, чем смерть. В моем существовании НИЧТО хотя бы чередуется с временами бодрствования, а у некоторых моих неудачливых товарищей этого уже никогда не будет. Лишь сплошное НИЧТО под названием смерть.

Валею я встретил в период реабилитации. Мне тогда было немногим больше 20 лет. Над ней провели такое же испытание. Деформировали способности лечебника. Ты сама видела, что из этого вышло.

Валея тогда собирала себе группу, чтобы выбраться из-под гнета магического правительства, покинуть испытательный центр и прекратить изображать из себя подопытных кроликов. Как видишь, нам это удалось. Благодаря необычным способностям, своим и своей приближенной группы, она заполучила множество полезных связей.

Наш побег из центра случился уже лет двадцать назад. Ты можешь сейчас оценить, сколько работы было проделано Валеей за это время.

Во-первых, магическое правительство уже не преследует беглецов, то есть некоторых из нас, чтобы продолжить свои испытания. Наоборот, магическое правительство работает с Валеей.

Во-вторых, у нее есть одно легальное дело по продаже всяких трав и несколько почти легальных. Например, те же бордели.

В-третьих, воспитанники Валеи сейчас практически всюду. Ты сама можешь прочувствовать, как сложно попасть к Валее, как сложно заслужить ее одобрение, уважение и рекомендацию. Если человек был у нее достаточно долго, то она может предложить уйти, если ты убедил ее в своих качествах, то она замолвит за тебя словечко в нужном месте и карьера твоя пойдет вверх. Те же, кто не прошли испытания или чем-то расстроили Валею, идут прочь своей дорогой. В основном, по низам социальной жизни.

– Ты любишь ее? – спрашивает Рене. Она смотрит на меня даже чересчур внимательно, оторвавшись от поглощения пищи.

– Валею? – я отпиваю чай и задумываюсь. – Я ее уважаю. Она для меня – весь мир. Ты ешь, ешь. Не забывайся. Валея для меня все. Уже много лет. Без нее я становлюсь ничем. Да в любом случае… Если человек дает тебе надежду в безвыходной ситуации, то ты начинаешь его боготворить.

Встаю, мою свою кружку и приношу Рене ранее заваренный травяной чай, который уже немного остыл за время, пока она ела.

– Эти травы помогут тебе чувствовать себя сытой дольше. Пей неспеша.

– Спасибо, – отвечает как-то необычно тепло Рене.

Забираю у нее пустые тарелки, несу к раковине и начинаю их мыть. Несколько раз оборачиваюсь через плечо и смотрю на нее. Рене задумчиво сидит, обхватив кружку ладонями, и смотрит в пустоту. Что у нее на уме? Не пойму…

– Чай пей, – говорю.

Рене вздрагивает, черная прядь выскакивает из-за уха. Она медленно кивает и закладывает прядь обратно. Через минуту Рене подходит ко мне, вручает свою пустую кружку и говорит:

– Я пойду собираться. Пять минут.

Пока ее нет, навожу порядок на кухне и снова закуриваю. Ровно через пять минут Рене спускается. Поразительная пунктуальность. Она успела убрать волосы в тугой хвост, натянуть черную водолазку и брюки.

Рене молча закрывает дверь на ключ изнутри, кладет его в сумку, берет меня за руку и коротко говорит:

– Куда?

– К залу Валеи.

Пространство вокруг заволокло белой пеленой. Через секунду мы оказываемся стоящими ровно напротив дверей в зал Валеи.

– Красиво сделано, – хвалю ее.

– Ничего сложного, – отвечает Рене.

– Пошли, – говорю и распахиваю двери.

Валея сидит в своем любимом кресле, заложив ногу за ногу и читает что-то в мыслепортере. Она нехотя поднимает на нас свои фиолетовые глаза и кивает:

– Испытания? Отлично. Совместим, нужно разобраться с тобой как можно скорее. Не буду скрывать, ты представляешь интерес. Так что если выдержишь двое суток без сна и еды – пройдешь первый этап.

Двое суток? Валея предоставляет ей райские условия. Затягиваюсь.

– Что мне с ней делать?

– Оставь пока тут и позови кого-нибудь из новичков. Пусть зайдут ровно через 15 минут, – я мысленно зафиксировал время на часах. – А пока что я хочу побеседовать с Рене с глазу на глаз. Это ведь Рене?

– Да, – отвечает Рене. – Испытания буду проходить я, как и договаривались.

– Отлично! – Валея с довольной улыбкой откладывает мыслепортер на стоящий рядом стол. В ее глазах загорается так знакомый мне огонь заинтересованности в происходящем. – То. Оставь нас одних. Пожалуйста. Про поручение помнишь.

– Хорошо, – говорю, затягиваюсь, разворачиваюсь. В этот момент ловлю на себе взгляд Рене. Она будто бы спрашивает, в порядке ли все. Я не подаю вида, что понимаю ее немой вопрос и выхожу.

На выходе тут же перехватываю идущего мимо новичка и передаю ему приказ Валеи, а сам иду в сад, который находится совсем недалеко, чтобы убить время. В саду устраиваюсь так, чтобы дверь в зал Валеи находилась в поле моего зрения. Через некоторое время туда заходит новичок, выходит обратно через минуту и куда-то убегает.

Нельзя сказать, что я не переживаю за Рене. За время ожидания я уже успел скурить четыре сигареты. Нервы ни к черту без видимой причины.

В скором времени новичок возвращается с чем-то в руках. А еще через несколько минут из зала выходит Рене, переодетая в серое холщовое тряпье. Типичная одежда для испытаний. Она не вызывает никаких эмоциональных откликов и заставляет чувствовать отстраненность и неприязнь по отношению к самому себе. В этом и есть смысл борьбы с самым сильным соперником внутри небольшого закрытого пространства – борьбы с самим собой внутри своей головы.

Новичок ведет Рене куда-то по коридору, а я направляюсь за ними. У самой двери в камеру испытаний я окликаю Рене и машу ей рукой издали. Она оборачивается, улыбается и коротко мне кивает. Новичок толкает ее в спину, и Рене приходится зайти в камеру.

Теперь я могу подойти ближе. Конечно, мне никто не запрещал сделать это ранее. Я сам не посчитал нужным. Во-первых, не думаю, что девушке-бойцу Рене понадобятся какие-то слова одобрения. Во-вторых, я не смог бы найти этих слов. Не смог, даже если бы и захотел.

Новичок собирается уйти, но видит меня и останавливается.

– Где ее вещи? – спрашиваю.

– Вот, – говорит новичок и протягивает их мне.

– Заберу, – отвечаю, перехватываю сумку и одежду из его рук. Разворачиваюсь и собираюсь пойти в свою комнату, как меня останавливает робкий окрик новичка:

– Извините…

Останавливаюсь, разворачиваюсь и говорю:

– Что?

– Она очень просила Вас подойти. Буквально на несколько слов. Очень сильно просила.

– Замечательно, – отвечаю, разворачиваюсь и снова пытаюсь уйти.

И снова голос новичка пронзает мою спину:

– Вы не пойдете? Она так просила…

– Нет! Прекратить задавать вопросы! – отвечаю я, не оборачиваясь. Теперь я спешу уйти быстрее, чтобы новичок не успел добавить чего-то еще.

Зачем я был нужен ей? С чего вдруг она прямо умоляла позвать меня? Возможно, ей показалось, что я был к ней добр. Но я не был. Доброта – это признак альтруизма. Быть по-настоящему добрым – это помогать, когда не ждут и не просят. Бескорыстно. Без оглядки. А я не такой. И таким не был. Уверен, что и не буду.

Моя комната относительно недалеко от зала Валеи и комнат для испытаний. В соседнем крыле. Иду туда, освобождаю ящик комода и начинаю складывать туда вещи Рене. Рассматриваю каждый предмет одежды, изучаю. Да, эта одежда отличается от той, в которой она пришла вчера. Кажется, я начинаю видеть грань, которая отличает Рене от Алисы. Конечно, я мало что понимаю в том, почему две такие разные души умещаются в одном теле, почему они обе появились, не могу решать, кто из них имеет право на жизнь, а кто нет. Но… Но я просто могу приспособиться. К ним. К их образу жизни. К Рене. К тому, что, возможно, есть небольшая возможность того, чтобы покинуть замок Валеи и начать что-то новое…

Нет! Мне нужно отправиться спать. Совершенно глупые мысли забредают в мою голову в таком состоянии. Я всю ночь хозяйничал у Рене, прикорнул часа на два, не больше. Нужно вернуться к Валее, чтобы выслушать ее мысли и, возможно, получить какое-то задание. Если не будет ничего срочного – снова завалюсь спать.

Когда я захожу в зал Валеи, то понимаю, что она снова испытывает какого-то из новичков своими силами. Парень неплохо держится, но видно, что Валея причиняет сильную боль. Нет, она в этот раз не заставляет парнишку возбудиться до невозможности. Этому новичку она причиняет физическую боль где-то внутри. А он должен стерпеть и не подать вида, что с ним что-то не так. Слабость заводит Валею и заставляет лишь усиливать воздействие. Терпение – главное оружие.

Увидев меня, взгляд фиолетовых глаз Валеи становится добрее, а морщины, появившиеся от напряжения вокруг глаз, расслабляются и исчезают. Теперь она снова выглядит молодо. В такие моменты никак нельзя подумать, что через несколько лет Валея перешагнет полувековую отметку. В чем ее секрет? А бармаглот ее знает. Валея всесильна касательно изменения тел других, но саму себя она лечить не может. Мне кажется, это порождает в ней комплексы.

Валея отпускает руку юнца и говорит:

– Пошел прочь. Достаточно с тебя на сегодня. Больше не опаздывай с выполнением моих просьб.

– Да! – отвечает юнец и спешно уходит.

Тем временем я подхожу к Валее и останавливаюсь напротив ее кресла. Она смотрит на меня снизу вверх, прищурившись.

– А девчонка неплоха, соглашусь.

– Что ты сделала? – спрашиваю я. Мой голос звучит как-то излишне напряженно.

– Я устроила ей свое небольшой испытание. Должна же я была узнать, чем она так тебя вчера зацепила.

Я молчу. Буравлю Валею взглядом, ожидая продолжения ее размышлений, несколько раз затягиваюсь.

– Не нервничай, ничего я ей не сделала. Скорее наоборот.

– Что ты собираешься с ней сделать?

– Это я хотела обсудить на совете.

– Совете какого размера?

Слышу, как за спиной открывается дверь.

– Вот весь совет и в сборе.

– Зачем звала? – я не оборачиваюсь, но узнаю голос Вана. Бармаглот его дери. Если на совет пришли только мы, то разговор, определенно, будет важным и напряженным. По крайней мере, для меня.

– Нужно кое-что обсудить. Идемте.

Валея встает и медленно направляется в малый зал через секретную дверь, которая располагается слева от ее кресла.

Замок Валеи потрясает многих своей планировкой. Здесь все сделано для нее. Зал Валеи располагается в самом центре здания, что позволяет ему иметь быстрый доступ почти ко всем частям здания. Кроме обычных коридоров и галерей, есть еще множество тайных проходов, о которых знают совсем немногие, потому что ими лично пользуется сама Валея. Она предпочитает передвигаться по замку скрытно, чтобы наблюдать за всеми, при этом оставаясь незаметной. Валея не изображает всевидящее око, она им является.

Тем временем мы заходим в малый зал. Он не зря имеет такое название. Там вмещается лишь стол на пять человек и несколько тумб. Валея усаживается во главу стола. Я – справа. Ван – слева. Обычный порядок.

– Сегодня хочу обсудить с вами, что же я собираюсь делать с этой девчушкой.

– Рене? Или как там ее? – говорит Ван.

– Да, с ней.

– Она довольно горяча.

– Ван. Отныне я запрещаю ее хоть пальцем трогать. Неважно, с ее согласия или нет. Всем. Даже вам. Объявите это потом в замке.

– Почему это?

– Мы так с ней договорились. Она умеет выставлять условия, оказывается.

– Я не согласен. Почему То успел ее распробовать, а я нет?

– Во-первых, не только То. Во-вторых, это не соревнование. В-третьих, я дала ей свое слово. А ты, дорогой мой Ван, знаешь, что значит мое слово.

– Понял. Нельзя касаться ее пальцем, даже если она будет стоять передо мной на коленях и умолять взять ее, – Ван ухмыляется. Сволочь.

– Именно, – отрезает Валея. – То? Ты понял?

– Понял.

– Отлично. Тогда обсудим план действий. Я считаю, что мы достаточно поработали на магическое правительство. Пора забрать у него то, что мы ему дали. Я могу выяснить, где держат три компонента для эссенции. Останется только похитить их.

– Как ты собираешься это сделать? Они же охраняются? – спрашиваю и затягиваюсь.

– По счастливому стечению обстоятельств, в обители никак не смогли ограничить способность Рене к телепортации, так как она все-таки осколок личности, а не полноценный человек. И еще. Если заглянуть в нее, то можно узнать ее маленький секретик…

– А почему нам нужны только три компонента эссенции? – перебивает Валею Ван.

– Вот об этом я и собиралась сказать. Спокойнее, Ван. Обо всем по порядку. С чего началось ее расщепление личности? Скорее всего, оно имеет не какую-то моральную подоплеку, как обычно, а физиологическую. Помните, когда пропал Лений? Я немного изучила архивы и пришла к выводу, что он похитил из своего времени одну огнийку, хотя думал, что это не она. И сделал ей ребенка, то есть Рене, Алису, как там ее назвать. Он думал, что похитил сервкурку, а тут такой сюрприз. К несчастью, их мамаша свихнулась и умерла. Мы немного не успели тогда ее найти. Но от перегруза генами таких сильных способностей родителей, девчушка не выдержала и ее личность начала дробиться. Мы видели в ней две личности. У каждой была своя способность. Но я предполагаю, что есть еще третья. И эта третья личность переняла способность матери к управлению огнем.

– Да, я ее видел, – говорю. – Она жутковата.

– Почему ты не сказал? – бросила на меня недобрый взгляд Валея и начала нервно постукивать длинными ногтями нежно-фиолетового цвета по столешнице.

– Она сказала мне только одно предложение и сразу же пропала. Я ничего не знал о ее возможных способностях до этого момента. Просто узнал, что там есть кто-то еще. Хотя, с другой стороны, я мог засомневаться и решить, что эти двое решили меня разыграть, потому что я не до конца понимаю, как две личности могут умещаться в одном теле.

– Отлично. Успокойся. Не забивай голову лишним. Это не твоего ума дела, дорогуша. Я смогу создать каждой из личностей тело. При этом огнийка получит свое сердце. И через некоторое время мы сможем использовать ее для приготовления эссенции. А остальные девушки продолжат на нас работать, так как, напоминаю, на их способности не наложены ограничения.

– А Ления ты собираешься высвобождать? – спрашиваю.

Валея смотрит на меня как-то странно:

– Я не думаю, что он это заслужил. Хотя благодаря его шальной голове и неумению держать себя в штанах у нас и появилась возможность заполучить чистую эссенцию… – Валея останавливается и замолкает.

Никто не решается нарушить молчание. Валея задумчиво смотрит в пространство, Ван сидит, откинувшись на стуле, и прожигает меня взглядом, а я курю, прикрывшись от него спущенным на глаза козырьком кепки.

– Посмотрим, – прерывает тишину Валея. – Я еще ничего не решила. Нужно дождаться конца испытания девчонки. Два дня. Полдня на отдых. Совет, где посвятим ее в свои планы, и начнем активно действовать. А сейчас мне нужно пойти и прикинуть, как бысоздать им тела… Ван, на эти два дня ты отправляешься в столицу и пытаешься выяснить расположение трех элементов эссенции. Всех, кроме огненного. Важны любые зацепки. То. Ты поезжай в бордель. Доложили, что там были какие-то проблемы с конфиденциальностью. Если будет возможность, также попытайся выяснить насчет элементов. Подозрительно, что я пытаюсь выяснить их расположение уже достаточно долго, но никаких точных сведений пока не получено. Нужно бросить на это все силы.

– Понятно, – говорю.

– Хорошо, – отвечает Ван.

– Отлично. А теперь прочь.

Мы выходим из малого зала в Зал Валеи. Как только закрывается дверь, Ван ехидно улыбается и бросает мне:

– И все-таки я ее распробую. Ты мне не помешаешь.

– Я – нет. Валея – да.

– Посмотрим, – отвечает Ван, выходит в коридор и идет в сторону телепортационного зала, не оборачиваясь.

Бармаглот с ним. Приказа Валеи он не сможет ослушаться. Не такой он и надутый индюк. Валея для Вана значит так же много, как и для меня. Априори.

***

Проблемы в борделе оказались не столь значительными, как их описала Валея. К счастью для нас всех. Вопросы конфиденциальности – самые щепетильные вопросы в таком виде бизнеса, потому что там в основе всего лежит именно обеспечение полной защиты информации. Никто, кроме самой Валеи, не знает, сколько всего людей посещает ее бордели, кто они, и что там происходит. Если человек решает посетить наше заведение, он может быть уверен в том, что дальше наших стен информация о его тайных желаниях, предпочтениях, да и визите вообще никуда не уйдет. Он уверен в репутации Валеи. Валея – наше божество. Валея дарует любовь и свободу, надежду на счастливое будущее. Для каждого, для всех нас.

Так как с делами в борделе я покончил быстро, то у меня остался еще целый день, чтобы попытаться добыть информацию о местонахождении трех элементов эссенции – преобразованных остатков сердец стихийцев воздуха, огня и воды. Задачка не из легких. Валея уже долгое время пытается определить, где их прячут и проводят эксперименты, но какой-то точной и очень полезной информации еще получено не было.

Свой оставшийся день я решаю посвятить опросу в-даль-смотрящих. Полезным не оказался никто. Возвращаться к Валее с пустыми руками – позорно. Поэтому я принимаю решение заглянуть даже к самым безнадежным в-даль-смотрящим, на мой взгляд. Я отправляюсь к Алии. По-моему, Алия придумала шикарное оправдание своей нимфомании: мол, она может получить видения только после того, как ее хорошенько отымеют. Приходится постараться. К сожалению, и это результатов не приносит.

Раздосадованный, я возвращаюсь в замок Валеи. Мерзопакостная погода соответствует моему отвратительному настроению. Дождь льёт как из ведра. Порывистый ветер бросает мне потоки холодной воды и грязи в лицо как обвинения в том, что я оказался настолько бесполезен для Валеи. Я не принесу ей никаких добрых вестей. А вот Ван, этот слащавый ублюдок, обязательно что-то откопает. У него нюх на всякие нечистые дела.

Пока я дохожу до замка, то успеваю вымокнуть до нитки. Неудобно, однако. Нужно идти к себе, чтобы переодеться.

– Извините, можно к Вам обратиться? – останавливает меня кто-то из новичков робкой фразой. Парниша стоит, склонив голову, и ждет, пока я соизволю ответить.

– Что такое? – отвечаю и шарю по карманам в поисках сигарет и спичек. Бармаглот меня дери! Обнаруживаю, что я оставил их в наружном кармане и из-за этого дождя они промокли насквозь.

– Через 10 минут выпустят девушку из камеры испытаний. Валея просила вам передать.

– Ясно. Вот это выкинуть. Немедленно принести мне в комнату новый коробок «Гроннинг» и сигареты, – вкладываю в руки парнишке размокшие и разбухшие от воды бумажные коробки и, не дожидаясь ответа, бегом устремляюсь к себе, чтобы успеть переодеться.

Парниша справляется со своим заданием очень оперативно. Когда Рене выводят из камеры, я, с ее вещами, уже занял свой наблюдательный пункт в саду. По правде, это больше оранжерея, чем сад, где-то вверху от нескончаемых потоков воды его закрывает стеклянный купол. В солнечную погоду купол так преломляет лучи, что вниз свет доходит крайне мягким и нежным.

Рене ведут в зал Валеи. Я хватаю за шкирку первого попавшегося новичка и всучиваю ему вещи Рене. Негоже мне самому их приносить. Слишком много чести. Тащу новичка за собой в зал Валеи. Он не сопротивляется. И правильно.

– Полдня на отдых, дорогуша. Завтра в девять утра собрание. Ты обязана быть здесь. Еще раз хвалю за то, как ты справилась с заданием. Все могут быть свободны, – слышу я окончание речи Валеи, заходя в зал.

– А где мои вещи? – спрашивает Рене.

– Здесь, – отвечаю и киваю на новичка. Рене резко оборачивается на мой голос. Слишком резко. Такое ощущение, что от моего голоса по ее спине пробежали мурашки. Я не успеваю толком рассмотреть ее лицо, прежде чем она отворачивается.

– Отлично, – говорит Рене Валее. – Могу ли я идти?

– Да, я же сказала. Все могут быть свободны. Оставьте меня одну.

Бросаю мимолетный взгляд на Вана. Он выглядит не слишком довольным. По тону Валеи можно понять, что она чем-то крайне недовольна. Меня от этого тона просто сотрясает. Не выношу, когда Валея раздосадована. Судя по всему, Ван не смог добыть никакой полезной информации. Что ж, я не лучше. Меня тоже можно выбросить на помойку, как ненужную вещь.

Пока я обо всем этом думаю, Рене разворачивается на пятках, проходит мимо меня не взглянув, идет к новичку, вырывает у него из рук свои вещи и идет прочь из зала. Дверь громко хлопает. Не дожидаясь реакции Валеи, я следую за Рене.

В коридоре я ее не замечаю. Бросаюсь в одну сторону, потом в другую. Какой-то новичок видит меня и показывает пальцем на сад. Бегу туда. Наконец, нахожу Рене. Она уже почти успела переодеться. Стоит и завязывает волосы резинкой.

– Почему ты не подождала? – говорю. – Я тебя провожу.

– Не стоит, – безэмоционально отвечает Рене.

– Что случилось?

– В смысле? Ничего.

– Рене? Почему ты мне так отвечаешь?

– Я просто отказываюсь от твоей помощи, что в этом такого? Не нуждаюсь. Я не маленькая девочка, чтобы за мной смотреть и приглядывать. И мне плевать, кому ты это обещал.

– Эй, стой! – она собирается уходить, и я хватаю ее за локоть, останавливая. Рене дергает руку, но я не ослабляю захвата. – Что случилось? Все же было хорошо. Почему ты разговариваешь со мной в таком тоне?

– Знаешь, у меня было время подумать, – отвечает Рене, прекращая свои попытки высвободиться. – Я слишком быстро доверилась тебе. Была слишком добра. Не думаю, что такие как ты этого заслуживают.

– О чем ты говоришь?

– Извини, что ввела тебя в заблуждение. Повторюсь. У меня было достаточно времени обдумать то, что было, что ты делал, чего не делал и что мне говорил. И я поняла, что вполне могу обойтись и без тебя.

От неожиданности я отпускаю ее руку. Она разворачивается на каблуках, делает несколько шагов. Резко останавливается. Я смотрю на ее спину, вижу, как она несколько раз вдыхает, будто бы что-то обдумывая. В следующую секунду Рене поворачивается, возвращается и останавливается, подойдя вплотную ко мне.

– А знаешь что? Ты мне противен. Все вы мне противны. Ты променял свою жизнь, свою нормальную жизнь, на эту женщину!

– Ты не понимаешь, Рене. Эта женщина, Валея, и есть моя жизнь.

– Я понимаю. Это отвратительно. Ты! Ты не являешься самостоятельной личностью. Ты пристройка, приделка к ней. Ты такой же, как и все в этом замке. Твоя жизнь, как и твои сигареты, совершенно быссмысленна, – говорит Рене, выхватывая сигарету у меня из зубов и бросая ее в сторону. Она тяжело дышит, лицо ее очень напряжено. – Мне жаль, что я думала, что в тебе есть что-то особенное. Ты пустой. Пустой, как и все здесь. Прощай, То.

Рене страшно устала по виду. Ее глаза больше не блестят ярким азартным огоньком, они переполнены исступленной злобой; лицо страшно побелело, рука подрагивает, а под глазами образовались темные круги.

Вздыхаю. Она еще раз смеряет меня взглядом и просто исчезает. А я отправляюсь к себе, чтобы погрузиться в полное НИЧТО и не думать, что же стукнуло в голову этой девчонке. Это не мое дело. Мне все равно. Все равно…

***

В девять утра я уже меряю зал Валеи шагами и раскуриваю очередную сигарету. Валея что-то читает. Ван стоит, прислонившись к стене позади кресла Валеи, и пишет кому-то по мыслепортеру. Рене задерживается.

Валея начинает все громче вздыхать. Непунктуальность выводит ее из себя. У нее на сегодня запланировано слишком много дел, чтобы сбивать расписание. Опоздание – это будто бы остановка времени. А время – слишком ценный ресурс, чтобы им разбрасываться просто так.

Рене входит в зал. Замирает, когда ловит на себе недовольные взгляды всех.

– Не хватило сил переместиться прямо сюда. Дотянула только до замка. А там пускать не хотели. Придется вам потратиться на помощь лекарей, если не могли предупредить их о моем появлении. Никто мне не поверил и не захотел пускать. Отказались даже доложить о моем прибытии.

– Понятно, – холодно ответила Валея. Она не переносит каких-либо замечаний в адрес организации ее замка. Но здесь был очевидный прокол. А это выведет ее из себя еще больше, чем простая критика. Валея не терпит беспорядков. Если что-то не соответствует критериям идеала, то о существовании этого «чего-то» еще стоит поразмышлять.

– Как тебя пустили? – спрашивает Ван, любопытно прищуриваясь.

– Я успела немного запугать их, прежде чем кто-то из вызванной помощи узнал меня и велел пропустить.

– Занятно, – хмыкает Ван удовлетворенно. Не могу не признать, что Рене вызывает у него неподдельный интерес. Мне это не нравится. Уже много лет я вынужден делить с ним Валею. Не могу позволить этому высокомерному слащавому нахалу начать делить со мной кого-то еще. Пусть и такую странную девчонку, за которую я отвечаю. А отвечаю ли все еще?

– Идемте в малый зал, – Валея встает и направляется к тайному входу. Мы следуем за ней без лишних вопросов. Усаживаемся за стол в привычном порядке. Валея во главе. Я – справа. Ван – слева. Рене садится прямо напротив Валеи.

– Что ты знаешь про сотворение чистой эссенции? – спрашивает Валея у Рене.

Рене кусает губу, бросает взгляд на потолок, щурится и, наконец, отвечает:

– Пожалуй, ничего.

– Тогда сейчас я расскажу тебе об этом самое основное из того, что знаю, – Валея усаживается удобнее на стуле и начинает: – В мире есть определенные люди со специфическими способностями – стихийцы. Эти способности, как и все, передаются по роду, но проявляются не во всех поколениях. Способности к управлению огнем, водой, воздухом и землей – чистыми энергиями – считаются самыми сильными.

За стихийцами уже много-много лет ведется охота, так как считается, что из их сердец можно получить чистую эссенцию, при употреблении которой человек может стать всесильным, бессмертным и так далее. К счастью, никому еще не удалось собрать все элементы воедино верным способом, чтобы произвести чистую эссенцию. Совсем недавно выяснилось, что раньше эссенцию синтезировали неправильно, отчего все испытания провалились. Эссенцию приготовили, но во время финальных испытаний подопытный погиб от ее силы. И так как эссенция нужна для сильных мира сего, то никто не может позволить себе еще хоть несколько таких ошибок. Слишком высока цена.

Элементы для приготовления эссенции пытались получить искусственным образом и от других существ. Также они пробовали по-разному синтезировать элементы и применять их по-отдельности. Это все испытывали на нас, почти на всех, кто был со мной в начале пути и остался до последнего, отчего получили такой непредвиденный результат, – Валея ухмыляется.

К сожалению, не всем после этого удалось выжить. Я более чем уверена, что, несмотря на все уверения магического правительства, и сейчас где-то проводят такие испытания. Этот факт удручает. Но, с другой стороны, без этого не было бы никакого результата. Порой нельзя избежать вынужденных жертв, какими бы гуманными не были бы убеждения и стремления.

Каждый элемент эссенции разрабатывают в условиях полной секретности под управлением трех из двенадцати членов магического правительства. Они должны получить прекрасный образец, желательно даже несколько, чтобы рискнуть сделать эссенцию. Не знаю, как они там еще не поубивали друг друга, решая, кто первым испробует эссенцию, когда они ее получат. Вероятно, все боятся умереть, как последние подопытные. Возможно, из-за этого процесс разработки и затягивается.

К сожалению, я не слишком хорошо осведомлена о самой технологии производства и всех ее тонкостях. Если коротко, то из сердец стихийцев (четыре сердца, по одному на каждую стихию) синтезируются определенные элементы, после чего соединяются определенным образом, а в результате получается чистая эссенция.

Также я мало знаю о нынешней стадии разработки, но точно уверена в том, что скоро они приблизятся к завершению, несмотря на предыдущие провалы. Поэтому всем нужно запомнить, что наша цель – это получить все элементы эссенции раньше них.

– Но что если эти элементы будут не лучшего качества и произойдет что-то непоправимое? – спрашивает Рене.

– Я готова рискнуть. Неважно. Сейчас важно – получить элементы. Дальнейшие детали мы обсудим с одним из моих верных работников, который разбирается в технологической составляющей вопроса. К сожалению, он сейчас не в замке, поэтому я не смогла его сюда пригласить. Добыть элементы – это и будет твоей задачей.

– Мне надо будет куда-то переместиться и похитить эти элементы?

– Да, Рене. Именно так. За это ты получишь себе отдельное тело, а твой отец – свободу.

– Я поняла. Что ж, куда нужно перемещаться?

– А это, к сожалению, мы пока еще не знаем.

Во внутреннем кармане моего плаща подает признаки существования мыслепортер. Валея недовольно смотрит, как я достаю его и читаю сообщение. Чтобы опередить ее колкое замечание, говорю:

– Нет, похоже, мы все-таки знаем, с чего начать.

Валея выхватывает мыслепортер у меня из рук и читает вслух:

– «То, у меня было важное видение по поводу того, о чем ты спрашивал вчера. Пришлите за мной транспорт. Валея должна узнать немедленно». А эта Алия не так плоха, какой казалась в начале, – довольно ухмыляется Валея.

– Значит, у нас есть отправная точка? – спрашивает Ван. Он буравит меня взглядом и нервно разминает костяшки рук. Еще бы. Опять я сумел порадовать Валею, а он выставил себя полным неудачником. Как же меня забавляют такие моменты личного превосходства в нашем негласном соревновании.

– Да, Ван. И это не может не радовать. Сейчас, пожалуйста, пойди и выдели Рене комнату. Она должна отдохнуть, если после испытаний не успела восстановиться. Нам нужны все ее способности. То, сходи отправь капсулу за Алией. Встречаемся, как только освободитесь, в главном зале. Я вас жду. Проваливайте.

Мы покорно выходим из малого зала. Валея остается там. Рене бодро шагает впереди. За ней следом идет Ван. Уверен, он противно ухмыляется. В этот раз задачу, связанную с Рене поручили ему, а не мне. Это его маленькая победа, и он об этом знает. Хотя что это я? Меня не должна волновать эта девчонка! Она и не волнует, не волнует…

Надо браться за дело. Самое сложное в любом деле – сделать первый шаг. Зато если этот шаг будет сделан в верном направлении, то всю операцию будет ждать успех. Главное – не испортить все сейчас, когда каждая мысль предопределяет вектор дальнейшего движения. Я верю в Валею, в ее идеи и убеждения. Я верю, что у нас все получится. Не могу не верить.


========== Валея ==========


Чувствую, как по моим венам и артериям бежит кровь. Мягкий шелк простыней обволакивает тело. Наслаждение. Но нужно прерывать сладкую негу полусна. Мир не ждет. Никогда не ждет.

Холод будто бы иглами пронизывает мои пятки, опущенные на пол. От этого ощущения не спрятаться, приходится привыкать. Несколько шагов до ванной комнаты. Теперь ледяных прикосновений плитки я уже не чувствую.

После принятия утренних водных процедур нужно выбрать наряд на сегодня. Спустя несколько минут раздумий я останавливаюсь на черном платье в пол с глубоким декольте, которое поддерживается корсетом. На три четверти рукава платья состоят из плотной ткани, а на оставшуюся длину – из кружев цвета воронова крыла. Идеальный вариант, на мой взгляд.

Выбор одежды – это своеобразная установка настроения на день. Поэтому по части разных нарядов я не отказываю себе ни в чем. Моя гардеробная по размерам сопоставима разве что с залом имени меня в замке.

Конечно, я бы и больше времени провела здесь, в окружении прекрасных вещей, подобранных с любовью, но мне все-таки придется покинуть пределы комнаты, чтобы решать насущные вопросы.

На вчерашнем малом совете было решено с утра отправиться на встречу с одним из членов Магического Совета, или Совета Двенадцати, который недавно открыл в нашем городе лавку зелий. Скорее всего, он уже уехал в столицу, но его заместитель точно будет на месте. Его мнение по ряду вопросов мне будет полезно узнать.

С возрастом я стала замечать, что начинаю подходить ко всему неспешно и обстоятельно. Это обеспечивает мне должный уровень уверенности в качестве исполнения любых действий. Поистине, мой юношеский максимализм никуда не делся. Просто трансформировался в нечто более зрелое и цельное – в максимализм старости. Хотя, хотелось бы верить, что до старости мне еще как пешком до долины друверов – очень и очень далеко. Я несколько раз отправляла в такое путешествие особо провинившихся. Пока что еще никто не возвращался. Не так силен был их дух и уровень выносливости. Слабаки.

Пищу я всегда принимаю в общей столовой. Когда я только захожу в помещение, то все разговоры затихают, но позже непременно продолжаются, только шепотом. Это определенно признак уважения. Но я же не деспот, чтобы заставлять всех молча есть в моем присутствии. Разговор за обедом – непременный атрибут светской жизни. Ведь мы действительно являемся культурным обществом. Молодые люди, которые хотят доказать мне свою значимость, непременно обучаются этикету. Всем его аспектам: начиная от приема пищи, заканчивая умением рассказывать уместные забавные истории на светском вечере.

Всесторонняя образованность – один из ключей к выходу из моего замка. Второй – мое личное признание. Небольшой ключ на золотой цепочке, увидев который общество будет расступаться на дороге к вершине горы. Хмм, метафоризирую. Состарилась совсем. Медленно начинаю сходить с ума.

Один из молодых людей подает мне завтрак. Улыбаясь, он опускает передо мной тарелку овсянки с черникой.

– Приятного аппетита, Валея, – говорит он, слегка склонив голову.

– Спасибо. Сегодня ты отвечаешь за кулинарию? – спрашиваю.

– Да, Валея, – говорит он. Его подбородок еле заметно дрожит.

– Не волнуйся, сейчас попробую. Посмотрим, как получилось. Я уверена, что с овсянкой ты справился. А пока что небольшая проверка уровня эрудиции. Перечисли расы существ, которые входят в Совет Двенадцати.

Черпаю ложечкой овсянку и внимательно смотрю на немного растерявшегося юношу. Через несколько секунд он перестает тушеваться, выпрямляет спину и говорит:

– Вопрос немного с подвохом. В Совет Двенадцати входят самые сильные расы Вселенной Ди. Из-за геноцида стихийцев четыре места, принадлежащие им, не заняты. Таким образом, Совет Двенадцати было бы точнее называть Советом Восьми. Туда входят по одному представителю от следующих рас: друверы, в-даль-смотрящие, энергики, сновидцы, нимы, темпуссины, обсессинцы и…

Молодой человек явно забыл про таких негодяев, как филлеры. Не питаю к ним особой любви, так как они ограничивают магические проявления. Причем не всегда справедливо. Ничего страшного, что они выскочили у юноши из памяти, зато каша у него вышла отличная. Каждому свое.

– Отправляйся на кухню. А после спроси у кого-нибудь про еще одну расу, которую ты забыл. Я думаю, тебе подскажут. Овсянка у тебя вышла неплохая, но на мой вопрос ты не ответил. Ты совсем недавно ко мне пришел, правда?

– Да, всего несколько недель, Валея.

– Так и быть. Передай, чтобы изменили расписание. Ты остаешься отвечать за кулинарию на всю следующую неделю. От работы на свободное время ты освобождаешься. Отправляйся в библиотеку. Не помню, кто из сновидцев там обитает на этой неделе, но пусть выдаст тебе информацию об общественном строе Вселенной. Общие сведения. Сложность – четыре из десяти. Без имен пока что. В тот день, как закончишь дежурство на кухне – сдашь экзамен по всему изученному. Ты справишься, дорогой.

– Спасибо, Валея! – радостно отвечает приунывший было юноша.

– А сейчас оставь меня. Я хочу позавтракать в одиночестве.

– Приятного аппетита! – говорит молодой человек, слегка кланяется и удаляется. Послушный малый. Возможно, у него есть потенциал. У его овсянки – точно.

Когда я заканчиваю с завтраком, у моего стола незаметно материализуется То. Он кивает, присаживается напротив. В его больших голубых глазищах читается плохо скрытое недовольство. Я запретила курение в столовой. Ничего, потерпит. Не сломается.

– Доброе утро. В новую лавку отправляемся?

– Да, минуту. Возьми нескольких молодых людей. Нужны самые наблюдательные. Можешь позвать Кельми. Если он, конечно, не слишком занят. За наш визит нужно собрать как можно больше детальной информации об этом месте. Понял?

– О да, Валея, – отвечает То и тянется к лицу, но в ту же секунду одергивает руку, когда вспоминает, что сигареты у него во рту нет. Не могу сдержать ехидную улыбку. Забавно смотреть, как привычки людей натыкаются на препятствия.

– Идем, То. Я хочу найти Вана, пока мы не уехали.

То вздыхает и встает.

Когда эти двое уже выяснят отношения и перестанут делить место в моей песочнице? Как дети, честное слово. Нужно отобрать их формочки и ведерки. И если больные места Вана я знаю, то вот из слабостей То мне известно лишь несколько – это курение и я. На них определенно сложно воздействовать.

На выходе из столовой мы с То расходимся. Вызываю Вана по мыслепортеру, но он не отвечает. Зря он так небрежно относится к связи. Однажды ему аукнется его беспечность. Что ж, разберусь с Ваном позже.

В конце главного коридора меня уже ожидают: То курит, облокотившись на стену, а Кельми инструктирует юношу и девушку. Наблюдательность и умение манипулировать деталями, которые мы используем, когда хотим заставить кого-то работать с нами, - заслуга Кельми и его учеников, хоть многие и считают, что это моё изобретение.

Если молодые люди смогут перенять у него этот опыт, то это поможет им взобраться сразу на несколько ступеней по лестнице, ведущей к выходу из моего замка с рекомендациями.

Ежегодно в двери замка входят около двухсот молодых людей, приехавших из разных уголков Вселенной Ди. Все они просят у меня аудиенции, потому что хотят пройти«обучение» и получить рекомендацию.

После первой встречи со мной уходит сотня из них. После прохождения вступительных испытаний – еще пятьдесят-шестьдесят человек. За первый год отсеивается двадцать-тридцать. За второй – десять. За третий и далее – почти все остальные. В итоге пропуск в жизнь от меня получают в год один или два человека. Пожалуй, мне стоит написать на коврике у двери: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Но никто все равно не оставит. Все хотят добиться успеха и стать счастливыми. Проблема лишь в том, что даже те, кто получил максимум выгод от этой жизни, могут в любой момент осознать, что счастье их заключалось вовсе не в этом. Они достигли многого, но совсем не того. А в конце пути сворачивать на новую дорогу – совершенно безрассудно.

Подхожу к То и останавливаюсь. Я киваю Кельми, показывая, что разрешаю закончить его наставления. Кельми поправляет свои очки в тонкой металлической оправе и прекращает смотреть на меня. Утро сыграло не в мою пользу. Надо отвлечься и полюбоваться на Кельми, раз выпала такая возможность.

Каждый из мужчин в моем замке красив по-своему. С самого начала моего пути их у меня столько не было, разумеется. Тяжело мне пришлось тогда, когда я организовывала побег из места, где над нами проводили эксперименты. Мне удалось уговорить сбежать далеко не всех.

В начале моя группа состояла всего человек из десяти-пятнадцати, которые были ко мне полностью лояльны, потому что над ними также поэкспериментировали. Это дало чудовищные результаты. Большинство из первоначальной группы уцелело, но нескольких мы потеряли. Мое сердце до сих пор не перестало болеть. Мне пришлось держать каждого из них за руку, пытаясь исцелить. Но даже моя сила, которая претерпела сильные изменения по сравнению с силами обычных лечебников, не могла помочь, если дело касалось сильных мутаций, вызванных испытаниями эссенций. Их последние вздохи, взгляды, слова. Это невозможно выбросить из памяти…

Бесцельно брожу взглядом по пепельным волосам Кельми, слежу за тем, как длинная челка падает ему на глаза, а он небрежно смахивает ее назад. Да, первое время мне было нелегко общаться с ним из-за разницы в возрасте. В основном подопытными были существа лет тринадцати – восемнадцати. Но Кельми и Нидри, еще одному из моих союзников, было почти тридцать. Не знаю, как они смогли столько продержаться в том ужасном месте. Разница почти в десять лет сказывалась. Но они в меня верили. Было безумно сложно отдавать им приказы, советоваться и рассказывать всякие личные вещи, которые и легли в основу современного строя замка. Они оба отказались спать со мной, аргументировав это тем, что воспринимают меня скорее как властную сестру, нежели как объект вожделения, хотя и назвали меня обворожительной. Последнее они добавили явно затем, чтобы не обидеть. Собственно, я сразу отбросила эту идею. Даже у меня должны быть недоступные идеалы.

Кельми все еще живет в замке. Он покидал меня на время, пытался построить семью, но у него не вышло. Жена погибла, а сына он отдал в обитель бесстрашных. Кельми любит своего сына, это точно. Но мужчинам тяжело справиться с тем, что их любимых больше нет. После потерь мужчины быстро сдаются, замыкаются в себе и выбрасывают свою любовь куда-то прочь. Глупыши.

Кельми с сыном иногда видятся, но оба не знают, как вести себя друг с другом. Кельми обеспечивает его существование, как порядочный человек, но вот стакан воды в старости сын ему не принесет. Что ж, мне детей вообще не суждено иметь, но я все же нашла, кому дарить свою любовь и от кого ее получать. Кельми зря так волнуется.

Несмотря на то, что я ввела стандартную форму своим помощникам, каждый из них имеет характерные особенности в стиле. То бреет виски и носит свою странную кепку, Лелас перевязывает длинные светлые волосы лентой, Ван надевает слишком обтягивающие штанишки, а Кельми выглядит так, будто только что вернулся из кругосветного путешествия, которое его изрядно потрепало. Плащ Кельми испачкан грязью и неопрятен, будоражит своими небрежными линиями, которые вместе с темной надорванной майкой и черными штанами с несколькими дырками создают великолепный этюд в стиле хаоса. Образ Кельми завершают массивные полуботинки, чистота которых выдает, что образ бродяги создается напоказ. Кроме обуви с этой бесшабашностью не сочетаются и очки, без которых Кельми видит не дальше своего носа днем. Мой подарок. Зато они ему к лицу.

Кельми выглядит старше своего возраста. Его холодная красота и морщины не отталкивают. Кельми – друвер, или когда-то был им, поэтому его возраст не совсем сочетается с внешностью. Его беда в том, что из-за экспериментов превращаться в животное он больше не может, хотя огромной физической силой все еще наделен. Раньше Кельми умел превращаться в сыча, не помню, в какого именно. Но он говорил, что выглядел достаточно похоже на свой человеческий облик – серые перья и тяжело переносимый взгляд. Я верю ему на слово.

Кельми приходится мириться с плохим зрением. С наступлением сумерек его зрение становится до безобразия острым, как у птицы, в которую он мог превращаться. А вот в дневное время у него не всегда получается сфокусировать взгляд на мелких предметах. Из-за этого ему необходимы очки.

Кельми тяжело вспоминать о былых временах. Из-за отсутствия способности к превращению, Кельми стареет, как и все, хотя изменения проявляются чуть-чуть медленнее. Естественно, я могу его подлатать, но он приходит ко мне только для лечения каких-то сложных и запущенных вещей. От помощи с внешним видом он отказывается, говорит, что это все временно. Пусть поступает так, как ему угодно. Мое дело – поддержать любое решение Кельми. Дело небольшое, но важное.

– Валея, мы готовы идти, – говорит Кельми, прерывая мои размышления. Короткий взгляд То дает понять, что он тоже не собирается задерживаться в замке.

– Отлично. Используем капсулу, чтобы добраться, – отвечаю.

Мы выходим. Люблю покидать замок. Люблю передвигаться в капсуле. Внутри нее ты попадаешь в состоянии невесомости, когда ни одна кочка на дороге не сможет причинить тебе неудобства. Потрясающий опыт – полное отсутствие физических ощущений. Можно почувствовать лишь чьи-то прикосновения, полностью раствориться в человеке, ощущать только его… Но не в этот раз, не в этот.

Наше волшебное путешествие прерывается. Путь закончен. Нужно выходиться и быть готовой к неожиданностям. Жизнь любит их подбрасывать.

Кельми открывает передо мной дверь и подает руку. Кожа наших перчаток скрипит, соприкасаясь. Аккуратно выхожу из капсулы, придерживая платье.

Замираю на секунду, озираясь. Мне всегда нравилось любоваться городскими пейзажами. А сейчас нужно отметить, в каком месте энергик открыл свою лавку. Улица светлая, людей достаточно много. Значит, спросом будет пользоваться, аренда стоит больших денег.

Что располагается по соседству? Этот салон я знаю, сюда часто Лелас захаживает. Мое заведение через два квартала, значит, сейчас я нахожусь ближе к центру. Отлично.

Что еще рядом? Так, какой-то молодой человек закрывает мне обзор, остановившись в метре от меня. Почему он так на меня уставился? Ох, нет…

Делаю шаг вперед, сдергиваю с руки перчатку и легонько касаюсь слишком часто поднимающейся грудной клетки этого парнишки. Мои спутники уже заметили неожиданное движение и возвращаются.

– Неужели это ты, малыш? Мы все по тебе так скучали, так скучали… Ничего, у нас еще будет время поговорить. А сейчас ты должен усвоить, что случается, когда кто-то нарушает мои приказы, – говорю я медленно. За это время мои люди успевают обступить нас со всех сторон. Юноша пытается дернуться, но я, не прилагая особых усилий, контролирую каждую клеточку его тела. Его сердце бьется как птица в клетке из ребер.

– Ничего не хочешь сказать, малыш? – говорю я ему.

Он нервно сглатывает, моргает и шепчет:

– Прости меня, Валея…

Как мило. Улыбаюсь. Так забавно это слышать, ведь я же знаю, что он хочет убежать, а не пасть на колени. Если я верно помню, то этот юноша всегда отличался пылким сердцем, которое велело ему делать что-то до того, как его разум сообразит что-то путное. Сейчас ситуация была как раз такой.

– Ты знаешь правила. Сначала урок, а потом разговор. Кельми, будь добр, созови всех людей, которые занимаются поддержанием порядка в этом городе. Только что был пойман особо опасный преступник, который скрывался много лет. Хотя, если судить по его виду, всего несколько недель, в лучшем случае.

Ловлю себя на том, что испытываю двойственные ощущения, когда Ления забирают под стражу. С одной стороны, я рада, что смогла поймать юношу, предавшего меня непонятно почему. В другой стороны, мне его жаль, ведь я знала его давным-давно, двадцать с лишним лет назад. Это были славные времена…

Лений был одним из тех, кто пожелал присоединиться к моей группе, когда мой замок уже начали строить, когда мы начали вставать на ноги и продвигать свою философию в обществе. Он приходил ко мне много раз, но я постоянно отказывала, так как не была уверена в его пылком темпераменте. Все боялась, что Лений сможет наломать дров сгоряча, а потом жалеть. Честно говоря, так и вышло. По крайней мере, я надеюсь, что он хотя бы жалеет, что предал меня.

В мою память почему-то глубоко врезался тот день, когда Лений впервые пришел ко мне. Тогда у меня не было большого зала и множества работников. Я встретила его в небольшой комнатке, где места хватало лишь на несколько стульев.

Справа от меня сидел То, который всего пару недель назад приобрел свою первую кепку с козырьком. Тогда он еще удивленно смотрел на мир своими большими голубыми глазами и сражался за справедливость. С возрастом он понял, насколько субъективна и расплывчата эта хваленая «справедливость». Теперь он живет ради чего-то другого.

Слева сидел Ван, его кудряшки колыхались каждый раз, когда он нервно оборачивался в мою сторону. Тогда это происходило еще достаточно часто. Ван долго боролся со своей неуверенностью. Он исказил ее до оборотного состояния и стал для кого-то совершенно невыносим. Но не для меня, нет. Наедине со мной он ведет себя все так же, как тот закомплексованный мальчуган. Человек не может до конца перебороть и искоренить свои комплексы. Они всегда будут где-то в бэкграунде его сознания. С годами недолюбленные в детстве люди будут чрезмерно эмоционально реагировать на все с ними происходящее, обиженные будут видеть в каждом слове намек на их несовершенство, забытые будут всегда стараться добиться всеобщего внимания. Прошлое никогда вас не покидает, ни-ког-да.

Лений уверенно зашел в дверь, громко хлопнул ею. Широкими шагами подошел к единственному свободному стулу и с размаху приземлился на него.

– Утро доброе, – сказал Лений.

– Доброе. Зачем ты пришел к Валее? – ответил ему То.

Лений пристально смотрел на меня, но после резко бросил взгляд в сторону То и сказал:

– Вот именно, что я пришел к ней. Значит, с ней я и хочу поговорить.

То сразу не нашелся, что ответить, поэтому Лений перевел взгляд обратно в мою сторону. Продолжительный взгляд его темных глаз из-под тяжелых надбровных дуг меня, откровенно говоря, вывел из состояния равновесия. Повисла тишина.

– Кажется, я тебя помню. Происшествие в обители бесстрашных. Выпускной. Ты тот парнишка, который прицепился ко мне и спросил, на кого мы работаем. Да, это абсолютно точно был ты. Что тогда произошло?

– Мне обязательно об этом рассказывать сейчас? – спросил Лений.

– Да, – ответила ему я.

Я была под впечатлением от тех событий. Было несколько сотен раненых, несколько десятков погибших. Действительно страшно, ведь если один стихиец может натворить столько дел, то что тогда могут сделать несколько из них, объединившись. Девчонку удалось поймать только из-за того, что она допустила какую-то досадную ошибку. В любом случае, ею тогда уже занималось правительство. Не знаю, была ли она жива на тот момент. Да и не интересовало особо.

– Ладно. Если просит Валея, то я отвечу. Эта девчонка, стихийка, которую вы забрали, узнала, что ее парень ей изменял, и вышла из себя. Никто не мог к ней подобраться и помешать. Во всем этом сумбуре погибла и моя любимая также, – Лений замолчал. Он сжал руки так сильно, что костяшки его пальцев стали белыми, как первый снег. Было видно, что говорить ему было очень тяжело. Так сильна была его любовь? В его возрасте? Он был совсем юн… Что ж, не мне судить об истинной любви.

– Продолжай, – нетерпеливо сказал Ван и сразу обернулся ко мне. Я кивнула, мол, все нормально.

– Да, хорошо, – сказал Лений. – Не знаю, как описать то, что произошло там. Вы сами все знаете.

– Лений, зачем ты пришел к Валее? – спросил То.

– Я уже сказал, что погибла моя любимая. Именно поэтому я здесь. Я хочу отомстить. Мне кажется, у вас я смогу найти то, что поможет мне реализовать себя.

– Кому ты хочешь отомстить? Твою девушку все равно не вернуть.

– А стихийка?

– Мне не стоит этого говорить, но она помещена в специальный экспериментальный центр для стихийцев. Возможно, ее и в живых уже нет.

Лений долго ничего не отвечал, но потом все-таки спросил:

– То есть магическое правительство охотится за такими, как она?

– Да, но мы не должны сейчас об этом говорить. Месть – это не то, что движет всеми нами. Месть – это плохой стимул, потому что после подачи данного холодного блюда твоя жизнь станет пустой. У тебя не останется ничего. Совершенно ничего, понимаешь меня, Лений? – Лений поднял на меня глаза нерешительно. Я продолжила: – То, чем ты сейчас пытаешься жить, – это вариант не для тебя. Поищи другой стимул к жизни. Например, ты мог бы помочь искать стихийцев и предотвращать их нападения. Ты мог бы спасти множества жизней. Подумай об этом, а потом приходи, если тебе в голову не придет что-то еще.

– Хорошо, – ответил Лений.

– Хорошо, – повторила я за ним, улыбнувшись. – Удачи тебе!

– Спасибо.

После разговора Лений выглядел как-то отрешенно. Он слегка кивнул Вану и То и медленно вышел из комнаты. Дверь на этот раз он прикрыл тихо. Я верно сочла его слишком эмоциональным и нестабильным. Этому мальчику понадобилось время, чтобы прийти ко мне и согласиться на помощь со стихийцами. И со второй попытки он был принят.

***

– Валея, мы прибыли к главе города. Очнись.

То вырывает меня из пучины воспоминаний, легонько касаясь моего локтя.

– Идем? Мне сказали, что он сейчас занят, но освободится совсем скоро.

– Да, подождем в приемной. Пусть остальные останутся здесь.

Мы с То выходим из капсулы, поднимаемся по ступеням муниципального здания с огромными колоннами, предающими ему величия. В коридоре наши шаги смягчает бесконечный алый ковер.

На входе нас встречает помощник главы города.

– Здравствуйте. Пройдемте в отдельную приемную. Ожидать придется всего несколько минут.

– Идемте, – отвечаю.

Помощник улыбается, разворачивается на пятках и куда-то направляется уверенным шагом. Мы идем следом.

– У вас все еще нельзя курить? – спрашивает у помощника То, когда мы заходим в отдельную небольшую приемную.

– Все еще нельзя, – отвечает ему помощник. – Чая? Кофе?

– Нет, спасибо, – отвечаю я. – Мы подождем.

– Уверяю вас, что совсем немного. Глава города уведомлен о вашем приходе и закончит свои дела как можно быстрее, – говорит помощник и бесшумно исчезает за дверью.

– Отлично, – бормочу я себе под нос, усаживаясь на небольшой диван, вписывающийся в вычурную обстановку этого кабинета. Да уж, глава города не чурается роскошных вещей. Такой неразумный подход к трате денег я презираю. На то, чтобы заработать определенную сумму, вы тратите какую-то часть своей жизни, своего времени. И вот такое безрассудное отношение и создает огромную социальную пропасть.

– Валея, – зовет меня То.

– Да?

– Почему он… Почему он не изменился? Совсем?

То оборачивается, опирается на подоконник и смотрит на меня прямо. Заметно, что ему без сигареты неловко. Вредные привычки ужасно сложно перебороть, даже на время.

– Перемещения во времени, я так полагаю. С нашей прошлой встречи для него прошло всего, не знаю, несколько дней, недель, может быть, лет? А не двадцать с лишним, как для нас.

– Я столько думал о его поступках, о его предательстве. Все эти годы я размышлял, когда погружался в Ничто. Было достаточно много времени для этого. А Лений, выходит, вряд ли успел до конца осознать, что он натворил. У него не было столько времени разобраться с собой. Перед тем, как сбежать, он вел себя странно. Мы тогда были ровесниками. Мальчишки, потерявшиеся на дороге жизни…

– Ты был дружен с ним, я помню, – прерываю я То.

– Да, Лений был моим другом. Ты давала нам задания на двоих, с которыми мы кое-как справлялись. Неоперившиеся птенцы, держащиеся друг за дружку. Помню, – То усмехается, – как мы сидели зимой у камина, когда были ответственными за кулинарию, жарили мясо на вертеле и разговаривали обо всем и ни о чем. Эх, славные были времена.

– Ты скучаешь по этому? По Лению? По разговорам с ним?

– Не знаю. Было больно узнать, что он просто без разговоров сбежал. Даже не попрощался. Единственный друг за всю жизнь. После того, как Лений предал нас, я понял, что дружба не стоит служения тебе. Ты намного важнее.

Преданность То потрясает, но иногда она даже для меня чрезмерна. К нему невозможно подобраться. Человек из своего большого НИЧТО, куда он прячется ото всех, как улитка в свою раковину.

То замолкает и не произносит больше не слова. Я его не трогаю. Мы ждем.

Через несколько минут повисшую тишину прерывает звук открывающейся двери. Я поворачиваю голову, То поднимает глаза. Входит глава города.

– Валея, здравствуйте! – Он подбегает ко мне и протягивает свою пухлую ручонку. – Извините, что заставил ждать.

Я пожимаю егоруку слегка, потом незаметно протираю ладонь от пота о диван, пока он присаживается. Не люблю «мокрые» рукопожатия. Чаще всего люди, от которых я получаю подобные приветствия, достаточно скользкие и хитрые. Глава города не был исключением. Пуговицы, не сходящиеся на животе его пиджака, говорят, что глава мало в чем себе отказывает, то есть угодить может многим, если не всем. Да, такой изворотливости и открытости к любым идеям могут позавидовать даже девушки из моих культурных заведений.

Глава присаживается на диванчик, стоящий напротив моего, положил рядом свои бумаги и говорит, потирая нос:

– Слышал, это Вы задержали того юношу.

– Да. Он в розыске уже около двадцати лет. Предатель правительства. Сбежал с исполнения важного задания, мешал проведению секретных операций.

– И как же вы предлагаете с ним поступить?

– Во-первых, мне нужно с ним поговорить. Во-вторых, его нужно вывести в город и прилюдно назвать предателем и человеком, не достойным уважения. Мы должны пристыдить его. Он еще юн. Можно воспользоваться этим. Знаете, как маленьких животных воспитывают, когда они гадят там, где нельзя? Вытирают лужи ими же. С ним нужно поступить так же. Это подействует, я уверена. В-третьих, заточить. Его способности редки. Нам может понадобиться его содействие, если в будущем что-то пойдет не так.

Глава города не спускает с меня взгляда и странно улыбается. В его глубоко посаженных поросячьих глазках светится какой-то подозрительный огонек.

– Все это, конечно, замечательно. Но в город в срочном порядке телепортировался представитель магического правительства. Именно его приговор мы и будем вынуждены осуществить.

– А как же законы?

– Срочное судебное заседание уже было собрано. Только что прошло. Столько статей и терминов озвучивали, что я все не упомню. Именно там я и задержался.

– Извините, но почему вы не позвали меня? Обычно я присутствую на всех важных заседаниях. – Я начинаю закипать, но виду не показываю.

– К сожалению, – глава расплылся в слащавой улыбке, – представитель магического правительства сказал, что Вас нельзя звать на заседание. Вы были бы необъективны. Сейчас я это признаю.

– Если представитель так посчитал, значит, это верно, – говорю и улыбаюсь. Я могу выразить недовольство, но обвинения в предательстве мне не нужны. А повесить их на меня найдется много желающих. – Какое решение было принято? Данная информация не является секретной, я надеюсь?

– Вы были почти правы. Сейчас его отвезут на площадь, где прилюдно подвергнут физическому наказанию. После этого преступника заточат в доме за городом. Туда уже направлена группа сильных филлеров, которые создадут магическую защиту.

– А когда мне можно будет с ним поговорить?

– Боюсь, с этим будут сложности. Вам не позволено.

– Извините?

– Магическим правительством.

– Простите, но кто из правительства отдал такое распоряжение? Кто почтил наш город своим визитом?

– К нам прибыл ним Лиэс. Также он просил пригласить Вас сопроводить его на площадь, дабы понаблюдать за казнью.

Казнью… Это слово болью отдалось в моем сознании. Мне хорошо знакомы страдания. После стольких лет экспериментов я с ними на «ты». И тем не менее, я считаю, что пусть Лений и предатель, но устраивать «казнь» – это не выход из положения и не способ образумить его. Это жестокость. Необоснованная и бесконтрольная.

С Лиэсом я знакома. Он является обладателем томного взгляда из-под густых низко нависших бровей, а также широкой холодной улыбки, которая больше напоминает оскал. К сожалению, общего языка за все эти годы мне с ним найти не удалось. Меня всегда отталкивали его бессердечность и природная жесткость, которая трансформируется в жестокость в самые неожиданные моменты. Непредсказуемость особенно пугает меня, когда за ней таится опасность. Но не принять предложение Лиэса – значит проиграть, повести себя невежливо. Это ставит под удар репутацию. Отказ недопустим.

– Где мне ожидать его?

– За это я вас и уважаю, за деловой подход ко всему! – Глава города удовлетворенно кивает. – Идемте. Лиэс уже завершил все дела и готов отправиться на площадь. Я лично отведу Вас к нему.

– Буду крайне вам признательна, – говорю и улыбаюсь так сладко, насколько я только способна.

Ловлю недовольный взгляд То, которого не радует вся эта затея. Киваю ему, чтобы показать, что все хорошо. То закатывает глаза, как обычно, когда чувствует, что что-то пойдет не так. Другого выбора у нас нет. В огонь, в воду, в пропасть летим, но ни шагу назад!

Выходим из кабинета, поднимаемся по лестнице в телепортационный зал. Лиэс – телепортер, поэтому он может свободно перемещаться по Вселенной Ди, но не делает этого. Силы бережет. Лиэс любит разбрасываться телепортационным порошком налево и направо – пусть. Мне одной не дает покоя тот факт, что порошок этот делают из костей умерших телепортеров? И они еще входят в Совет Двенадцати…

Тем временем глава города, часто перебирая своими небольшими ногами, чуть ли не переходя на бег, доводит нас до входа в телепортационный зал, услужливо открывает дверь, приторно улыбаясь.

Сразу после того, как вхожу в этот огромный и светлый зал, замечаю Лиэса, стоящего к нам спиной и ведущего беседу с помощником главы города. Солнце изо всех сил старается дотянуться до его выступающих локтей илиостроносых ботинок своими лучами, оно протягивает их, словно руки, сквозь многочисленные окна, но Лиэс вне зоны его досягаемости.

Я узнаю Лиэса по ровно уложенным волосам цвета воронова крыла и идеально сидящему бардовому костюму. В магическом правительстве только он имеет такой экстравагантный стиль.

Услышав скрип закрывающейся двери, Лиэс бросает беглый взгляд и инстинктивно поворачивается обратно к собеседнику, но потом замечает меня за спиной главы города и разворачивается к нам полностью.

Легким взмахом руки Лиэс прерывает речь помощника главы, а следующим – самого главу, который хотел было что-то сказать, подходя. По лицу Лиэса расползается его фирменная улыбка-оскал. Я отбрасываю волосы назад и останавливаюсь в шаге от Лиэса. Он рассматривает меня так внимательно, что кажется, будто каждая складочка платья отпечатывается у него в памяти.

– Здравствуйте, Валея! – говорит Лиэс. Он протягивает мне руку, я отвечаю тем же, предварительно стянув перчатку. Лиэс продолжает еще несколько секунд смотреть мне в глаза, после чего едва касается губами моей руки. Кисть будто бы пронизывает холодом. Вида я не подаю.

– Здравствуйте, Лиэс. Очень рада вас видеть.

Взгляд его темных глаз пронизывает.

– Что ж, возможно и так. Не хотите ли сопроводить меня на одно увлекательное представление в центре города? Обещает быть захватывающим.

– С удовольствием приму любое ваше предложение, – отвечаю.

– Ему, – Лиэс взглядом указывает на То, остановившегося за моей спиной, – вовсе не обязательно идти.

– Извините, но я не могу избавить себя от общества помощников. Обещаю, он нас не потревожит. Вы вспомните о его присутствии только в одном случае: если что-то пойдет не так. А этого не случится, я уверена.

– Разумеется. Подайте порошок, пожалуйста, – говорит Лиэс помощнику главы города, слегка обернувшись через плечо.

– Не хотите ли вы воспользоваться моей капсулой? – спрашиваю, вежливо улыбаясь.

– Нет. Я привык получать результат незамедлительно. Место встречи – обзорная площадка на ратуше. Там будет открываться самый лучший обзор. Жду вас с нетерпением. Не задерживайтесь, прошу, – говорит мне Лиэс и исчезает, воспользовавшись порошком.

Беру из рук помощника мешочек с порошком, оборачиваюсь к То и говорю:

– Воздержись от комментариев. Встретимся там, а обсудим все после. Как прибудем, немедленно напиши всем, пусть разыщут Вана, и он прибудет сюда, к главе города. Ван может нам понадобиться.

То недовольно кивает.

– Когда Ван прибудет, поместите его где-нибудь, чтобы он ожидал. Если он попросит, то проводите в этот зал. Вы поняли? – говорю я помощнику главы. Он кивает в ответ.

– Спасибо.

Я спешу использовать порошок, чтобы не заставлять Лиэса ждать. Он непредсказуем в своем безумии.

Закрываю глаза на секунду, чтобы голова не начала случайно кружиться. Я редко использую телепортационный порошок, потому что не люблю это его свойство. С возрастом у меня ослабели сосуды, поэтому каждое перемещение имеет последствия. К сожалению, в сложившейся ситуации не принять приглашение Лиэса было бы стратегически неверно. Так что пришлось сознательно выбрать путь испытаний.

– Вы быстро! – говорит Лиэс.

Открываю глаза и вижу, что он стоит в шаге от меня, слегка в стороне.

– Жаль, что здесь самый лучший обзор открывается только тогда, когда стоишь у самых перил. С того удобного диванчика у стены совсем ничего не видно, я проверил.

Обзорная площадка представляет собой небольшой балкончик, приделанный к самому верху башни ратуши, как ласточкино гнездо. Летнюю крышу держат несколько простеньких колонн. У еле заметной двери, которая ведет в саму ратушу, стоит двухместный плетеный диванчик и столик. Видимо, поставили их здесь для того, чтобы парочка туристов, редких в наших краях, могла отдохнуть. Если они сюда забредут, разумеется.

Лиэс подходит к резным перилам, опоясывающим весь балкончик по периметру, опирается на них всем телом, старается выглянуть как можно дальше.

– Будьте аккуратны, прошу!

– Ничего со мной не случится, Валея, – бросает Лиэс через плечо. – Я попросил помощника главы организовать нам бутылочку красного сюда. Вы же не против?

– Нет, ваш выбор мне по душе.

– Кто бы сомневался… – шепотом произнес себе под нос Лиэс, но я все равно расслышала. И правда, кто бы сомневался.

Я оборачиваюсь и замечаю То, который, как тень, стоит за одной из колонн. Он шарит по карманам. Наверное, хочет закурить. Через секунду достает спички. Я останавливаю его, незаметно для Лиэса разняв сложенные на груди руки. Традиционный жест молчаливого запрета – тыльная сторона ладони. При этом надо сделать небольшое усилие, будто бы ты хочешь оттолкнуть что-то от себя. То понимает меня и прячет сигареты обратно в карман.

Шум толпы внизу нарастает.

– Его ведут, смотрите! – оборачивается ко мне Лиэс.

В его глазах горит огонь азарта, он даже не замечает, что я стояла, слегка развернувшись. Если бы Лиэс обратил на это внимание, то обязательно бы высказался по поводу присутствия То. А так он определенно увлечен происходящей экзекуцией.

Подхожу к перилам и останавливаюсь рядом с Лиэсом. Толпа ликует. Они что-то выкрикивают, брызжа слюной. С высоты не слышно отдельных слов, но общее настроение понятно.

Удивительно, как быстро разлетелась новость про поимку Ления, такого серьезного нарушителя. Здесь все его ненавидят, хотят для него худшей участи. Я не понимаю только, за что? Лений хоть и совершил много ошибок, но он не сделал ничего плохого никому из этих людей. Но все они захлебываются своей ненавистью и выкрикивают проклятия в адрес Ления. Зачем? За что?Я совершенно не понимаю.

Стражи ведут Ления под руки к месту бичевания, поднимаются по ступенькам на импровизированный эшафот. Представитель правосудия что-то выкрикивает в толпу, а они громко кричат ему в ответ, словно животные. Слов в этом шуме не разобрать.

Лиэс рядом со мной лишь холодно улыбается. Уверена, будь он там, внизу, в толпе, кричал бы точно так же и скандировал им же провозглашенный смертельный приговор.

Пока говорит уполномоченный, Ления привязывают за запястья к двум столбикам, разворачивают лицом к народу, чтобы те видели его агонию. По бокам от него становятся двое широкоплечих мужчин в обычных масках палачей. В руках у них, насколько я могу разобрать, плети. Что за бесчеловечный выбор?

– Начинают, – с придыханием говорит Лиэс. Я уж было и забыла о его присутствии. К несчастью, он все еще здесь. К еще большему несчастью, я тоже все еще здесь. И все еще вынуждена смотреть на этот акт немилосердия.

Палачи замахиваются. Толпа замирает. Удары плетей падают на спину Ления. Он не издает ни звука. Людей это выводит из себя. Отсутствие нечеловеческих воплей из уст Ления заставляет их воспроизводить крики самостоятельно. Не могу смотреть, не могу!

Пусть Лений и предал меня, но никто, НИКТО, не заслуживает такого обращения. Это несправедливо и унизительно. Не было должного разбирательства и честного суда. Лучше бы его казнили, чем обрекли на такие страдания – физические и моральные.

Преступления, которые совершил Лений, нелегки, но в то же время, они не нанесли Вселенной ощутимого ущерба. Он бросил свое задание, сбежал со службы без предупреждения. Лений целый год скрывался и похищал различные артефакты, заклинания и снадобья разной степени секретности и важности. Именно за такое своевольное поведение его и линчевали. Магическое правительство не любит, когда кто-то находится вне зоны действия их контроля. Свобода – лишь условное понятие.

Да, я никогда не была сторонницей легких мер наказания, но то, что я вижу перед своими глазами, – это не то чтобы «простое» наказание, это акт вопиющей несправедливости. Каждый должен получать ровно такую же долю горестей, какую принес другим. Предательство не стоит публичной казни. Что же здесь самое ужасное? После казни его оставят жить. Лений до конца жизни будет вспоминать сегодняшний день. Он не сможет вычеркнуть его из памяти. Зная Ления, он вряд ли захочет это делать.

Дверь на площадку открывается.

– Добрый день. Вина?

Неужели пожаловало мое спасение?

– Да, разумеется! – говорю я и оборачиваюсь. Подхожу к юноше, который принес нам напиток, забираю с подноса полный бокал и выпиваю его с ходу, чуть ли не залпом.

– Налейте еще, пожалуйста, – говорю я юноше.

– Одну секунду, – говорит юноша и идет к Лиэсу. Я смотрю на То и ловлю его недовольный взгляд. Он испытывает, наверное, то же самое, что и я сейчас. Только никто не сочтет странным, если он не будет смотреть. Так что То может легко отвернуться, что, собственно, и делает.

Что-то не так. Присматриваюсь к То внимательнее. Глаза его бегают, он несколько раз их потер за два десятка секунд. То больше не держит руки в карманах. Его поза больше не символизирует спокойствие и уверенность. То щелкает костяшками пальцев, растирает суставы, часто дышит. Неужели То настолько переживает? То принимает Ления все так же близко к сердцу? Неужели парнишка все еще дорог ему? Единственный друг… Тревожные знаки.

– Еще вина?

– Да, конечно! – говорю и протягиваю юноше свой бокал. Юноша наполняет его вином. – Спасибо.

– Если понадобится еще, я буду недалеко.

Возвращаюсь к Лиэсу. Похоже, что я все пропустила. Радует. Обессиленный Лений безжизненно висит на веревках, удерживающих его руки. Он слабо поднимает голову, вроде бы что-то говорит, а потом теряет сознание.

Один из стоящих рядом стражников слушал, опустившись на колено, что сказал Лений. Он резко встает и отдает приказания своим помощникам. Они бросаются в толпу и выводят оттуда женщину, которая замерла, как каменная статуя. Стражники ее почти полностью волокут, потому что женщина даже не пытается идти сама.

– Интересно, – бормочет Лиэс. Я делаю вид, что занята вином.

Ления ударяют еще несколько раз и начинают развязывать. Тот же мужчина, который держал слово в начале, начинает что-то говорить снова. Толпа все так же ликует.

– Что с ним будет теперь? – спрашиваю.

– Немного подлечат, совсем немного, и отправят в заключение за городом. Филлеры уже работают. Мы же хотим с ним сотрудничать. Поругали – похвалим. Мы же не звери какие-нибудь.

Действительно. Вслух не произношу ничего. Несколько минут мы стоим и смотрим, как Ления уводят.

– Так, мы видели достаточно. Валея, не хотите ли сопроводить меня в одно из ваших заведений? Полагаю, что как особый гость, я заслуживаю получить должный уровень сервиса.

– Мы можем вернуться в приемную главы города, где меня ожидает мой помощник, который отвечает за эту отрасль моих дел. Уверяю, он подберет вам самый лучший вариант, исходя из ваших предпочтений. Разумеется, с таких гостей, как вы, наше заведение платы не берет.

– Как щедро! – говорит Лиэс. В его слегка прищуренных глазах заметно спокойствие удовлетворения. Разумеется, именно на такой ответ он рассчитывал. – Как ваш помощник найдет меня?

– Буквально в эту секунду с ним уже связываются.

Краем глаза замечаю, что То достал мыслепортер и начал что-то набирать.

– Замечательно!

– Позвольте мне наградить вас небольшим даром, который принесет вам немалую пользу в моем заведении, – говорю.

Лиэс удивленно смотрит на меня и говорит:

– Позволяю.

– Дайте вашу руку, пожалуйста, – говорю я, снимая перчатку.

Лиэс протягивает мне руку. Я вздыхаю, чтобы собрать все свои силы воедино, а потом настраиваю его организм так, чтобы его мужская сила помогла ему выстоять несколько часов и получить максимум удовольствия. Лиэс замирает, не понимая, что происходит в его организме. Через несколько секунд удовлетворенно улыбается и легко касается моей руки губами.

– Всегда приятно общаться с Вами, Валея.

– С вами также, – отвечаю я.

– Эй вы, телепортационного порошка нам! – кричит Лиэс в сторону юноши, который принес нам вино. Тот, очевидно, был осведомлен, поэтому сразу подает нам порции порошка, которую мы используем.

Снова закрываю глаза на время перемещения. Вместо приятного холодка на коже я ощущаю жар. Ноги подкашиваются, а в голове что-то начинает стучать.

Открываю глаза. Мы вернулись в телепортационный зал главы города. Нас там уже ждут. Еле удерживая себя в ровном положении я подзываю Вана к себе.

– Лиэс, это Ван. Он полностью отвечает за те вопросы, которые мы обсуждали. Сегодня Ван поможет вам с выбором и организацией отдыха. Прошу извинить, но мне нужно спешить. Дела не ждут. Кто знает, чем может закончиться день, который начался с поимки такого нарушителя?

– Буду ждать новой встречи, – кивает мне Лиэс.

Я улыбаюсь ему в ответ и спешу выйти из зала. После того, как мы отходим на несколько шагов от зала телепортации, я останавливаюсь и говорю То, который незримо следует за мной по пятам:

– Возьми меня под локоть. Телепортация и вино привели меня в ужасное состояние. Сейчас спокойно выходим, а потом мчим в лавку Нидри. Мне срочно необходимо какое-нибудь снадобье. Кельми и его подопечные пусть отправляются в замок.

То кивает и нежно берет меня под руку. Мы медленно выходим из этого муниципального лабиринта, садимся в капсулу. Я расслабляюсь, растворяюсь в невесомости, потому что больше не надо полагаться на собственные ноги, которые могут подвести. Осталось пережить десяток минут, за которые мы домчим в лавку Нидри. Она находится в городке неподалеку. Не доверяю я больше никому из целителей. Не могу себя заставить.

Нидри, как и Кельми, был одним из «возрастных» представителей моей первоначальной группы. Несмотря на то, что мы оба были целителями, способности наши изменились по-разному из-за экспериментов.

Способность Нидри изменилась более жестоко. Он все еще остался целителем, мог диагностировать проблемы и составлять зелья, которые были бы способны избавлять от недугов. Но при любой попытке исцеления, Нидри делал только хуже. Лечение – это его призвание. Нидри почти сломало то, что однажды, будучи одержимым самыми благородными и лучшими желаниями залечить небольшую ссадину на коленке пациента, после применения магии у него открылось артериальное кровотечение. Летальный исход был неизбежен.

Нидри долго примирялся с изменениями. Пока он был рядом со мной, я каждый день видела его сомнения и страдания. Потом Нидри начал меняться. Постепенно боль ушла из его полузакрытых карих глаз. И вот однажды случилось то, что всегда происходит. Нидри пришел ко мне, чтобы я его отпустила. Он рассказал мне о своих чувствах и о планах на будущее. Поведал мне о реальной причине, которая помогла ему выбраться из бездны отчаяния. Эту причину звали Лила. Пообщавшись с Лилой, я уверилась, что выбор Нидри принесет ему только счастье. Выделила ему приличную сумму денег, подсказала хорошее место и отпустила. Нидри был мне безмерно благодарен, но это не отменяет того, что каждый ушедший из обители помощник уносит с собой частичку моего сердца. Никак не отменяет.

Нидри полюбил травницу. Вместе они организовали свою лавку снадобий. Нидри принимал пациентов и делал снадобье. Жена его выращивала в оранжереях разные растения и ухаживала за ними. Семейное дело процветало уже почти десяток лет. Со временем их дом наполнили детские голоса, в каштановых волосах Нидри появилась проседь, но глаза все так же искрятся счастьем, год за годом. Меня это несказанно радует.

Чувствую, что капсула останавливается. То выходит. Через несколько минут возвращается, но не один.

– Ты брюшко отпустил, – говорю я.

Нидри, а этот широкоплечий здоровяк – именно он, хохочет. Насмеявшись вдоволь, он подает мне руку. Я выхожу, одной рукой удерживаясь за То, второй – за Нидри.

Мы заходим в лавку, Нидри запирает двери. Здесь царит полумрак. Первое, что бросается в глаза – это массивный дубовый прилавок, на котором разложены какие-то бумаги. Стены помещения полностью закрыты большими стеллажами, на которых стоит бессчетное множество всяких баночек-скляночек с ингредиентами.

– Прошу в комнату, где я принимаю пациентов. То мне рассказал, в чем проблема. Я проверю еще раз и быстренько изготовлю снадобье. Сейчас мы тебя подлатаем. В любом случае, не стоит в твоем возрасте мешать алкоголь и телепортацию. Тебе от нее всегда плохо было. Даже тогда, когда ты была резва, как маленькая молоденькая козочка.

– Я все еще молоденькая.

– Но уже не козочка?

– Я думаю, лучше начать ее лечить, а потом вы уже пообщаетесь. На свежую голову, – недовольно говорит То. Нидри постоянно меня поддевает, а То не выносит, когда кто-то покушается на его идеалы.

Вход в комнату для приема располагается между полками и прилавком. Нидри открывает передо мной дверь, придерживая, ждет, пока я пройду. В отличие от самой лавки, эта комната светлая и небольшая. Обставлена она просто: два стула, стоящих напротив друг друга, койка с белоснежной простыней и столик в углу. В памяти всплывают воспоминания об интерьерах академии лечебников, так мною и не законченной. Типичная чистота.

Присаживаюсь на стул. То останавливается у дверей, как обычно. Нидри садится на стул напротив, стягивает мою перчатку и сосредотачивается на изучении проблем с самочувствием. Несколько минут мы сидим в тишине.

– Все ясно. Мне нужно десять минут. Сделаю снадобье, но в нем будет трава забвения. Тебе нужно поспать. Примерно два с половиной – три часа. Мы отведем тебя наверх, а потом То может отправиться по делам, а забрать тебя позже.

– А кто будет ее охранять? – спрашивает То. Очевидно, идея ему пришлась не по вкусу.

– Дружок, не забывай, кто я. Пусть я старше тебя, но есть еще порох в пороховницах. Пусть кто-нибудь попробует сунуться!

Нидри уверен в том, что он говорит. Я тоже в нем уверена.

– Мы это обсудим. Поспеши, пожалуйста. Я сейчас умру, как мне кажется.

– Конечно, я тороплюсь. Я сказал, десять минут. Обычно я делаю это зелье час, дорогая.

Нидри вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. То опустился на стул передо мной.

– И куда это ты собралась меня отправлять?

– Что ты чувствовал? – пытаюсь уйти от его недовольства.

– Когда?

– Ты все понял, не задавай лишних вопросов. У меня все перед глазами и так плывет. Избавь меня от расплывчатых ответов, будь добр.

То откидывается на спинку стула. Собирается с мыслями.

– Что я чувствовал? Сложно сказать. Да, Лений меня оставил, сбежал, мешал нам проводить операции. После его самодеятельности у нас было столько проблем, тяжело припомнить все. Но Лений все-таки был моим другом. Надеюсь, что у него были свои причины так поступать. В любом случае, то, что с ним сделали, нельзя назвать человечным. Нельзя назвать гуманным. И никак нельзя назвать справедливым.

– Ты простил его?

– Как я мог простить его, если я с ним не общался? Я не знаю его мотивов. Знаю лишь, что Лений не заслужил того, что получил. Ясно? Теперь все будут считать его уродом. Как физически, так и морально. Он всего-то запутавшийся мальчишка! Сколько ему было лет, когда он ушел от нас? Двадцать? В его голове еще не было устоев и принципов, которые бы могли удержать его безумные юношеские порывы.

То постоянно прерывается. Когда То взволнован, он говорит с чувством, выпаливает предложения, которые приходят на ум, а после молчит несколько секунд, собирает воедино новые мысли, чтобы снова быстро с ними разделаться. Сейчас пауза затягивается. Но То все же прерывает ее.

– А еще этот Лиас! Такого отвратительного типа и Высшая Сила не пошлет встретить! А как он к тебе отнесся? Это не идет ни в какие рамки! Он – животное. Саблезубый тигр, готов сожрать тебя без остатка за каждое неверное слово. И косточки не оставит!

– Ты ревнуешь! – говорю и улыбаюсь. Это льстит.

– О какой ревности может идти речь, когда этот сопляк ставит себя выше тебя?!

– Что вы так расшумелись? То! Валее нужен покой!

В комнату входит Нидри, неся в руке кубок со снадобьем. Он с укором смотрит на То. То отвечает ему тем же. Но через несколько секунд вскакивает со стула, занимает свое место у двери и говорит, потупив взгляд:

– Простите.

– Этот мальчишка всегда знает свое место. За это ты его и любишь, верно? – спрашивает Нидри, протягивая мне кубок.

– Нидри! Не переходи на личности, – возмущаюсь я и отпиваю первый глоток. Напиток горчит. Нидри всегда называл То мальчишкой, когда хотел его немного пожурить. Раньше это происходило очень часто.

– Значит, верно. Ничего, что вкус такой. Зато действенно. Допивай, и мы проводим тебя наверх.

– Хорошо. Чудовищное варево, – отвечаю и выпиваю залпом снадобье.

Нидри хохочет, когда я морщусь и закрываю рот рукой. Он забирает кубок и уходит.

– То. Отправляйся в город и узнай, что за это время сделали с Лением. Узнай, где он будет заточен. Посмотри, кто из филлеров там работает. Свяжись с Ваном, узнай насчет Лиаса. И забери меня не раньше, чем через три часа. Понял?

– Да, – отвечает То.

– Идем, красотка? – говорит Нидри, вернувшись.

– Разумеется!

Они подхватывают меня под локти, потому что ногами я уже еле двигаю: трава забвенья начинает действовать незамедлительно. Мужчины приносят меня в гостевую спальню Нидри, укладывают на кровать. Последнее, что я запомнила перед тем, какотключиться: То накрывает меня пледом. Очень нежно и аккуратно.

***

Не знаю, сколько времени я спала. Когда я просыпаюсь, то комнату освещают лучи заката.

Нидри не поскупился на обстановку гостевой комнаты. Не знаю, кто наносит ему визиты, но чему-то полезному он научился за время, проведенное в моем замке: важно не то, что ты думаешь о себе сам, а то, что думают о тебе другие. Какая разница, сколько позолоты и черного дерева в хозяйской спальне, если гостям предлагают переночевать на раскладушке.

Лежу еще несколько минут, после чего неспешно встаю с шелковых простыней, неживших мое тело, и спускаюсь. Чувствую себя гораздо лучше.

В лавке, за прилавком, на маленьком стульчике сидит недовольный То. Он окружен детьми Нидри, которые всеми силами пытаются уговорить его поиграть с ними. Особенно старается девочка, которую, очевидно, покорили бездонные голубые глаза То. Он так действует на всех женщин, но редко этим пользуется.

Оба ребенка Нидри были похожи на их мать и унаследовали ее способность. В доме талантливого лечебника росли юные травники. Хорошее сочетание. Осталось только найти им достойное место обучения. Возможно, после школы травников, их удастся пристроить в академию лечебников. Тогда они смогут работать в той же сфере, где и их родители. Да, в академии лечебников не очень любят тех, кто приходит туда обучаться, не обладая необходимой способностью. Но это те сложности, которые возможно пережить, чтобы обеспечить достойный уровень жизни в будущем. Надеюсь, Нидри сможет до этого додуматься.

Я замираю, чтобы понаблюдать немного на такую необычную картину – То и детишки.

Девчушка, совсем еще дитя, протягивает То свою игрушку, небольшую куклу в пышном розовом платье, и говорит:

– Расскажи, расскажи мне, кто она! Прошу!

Очевидно, что эта просьбу она повторяет уже не первый раз. То внимательно смотрит на нее и выдавливает из себя:

– Дай сюда.

– Ура! Ура! – пищит девочка и сует То в руки игрушку.

– Что ты хочешь услышать?

– Кто это? Расскажи мне про нее сказку!

То замолкает. Откуда-то раздается голос Нидри:

– Это самая прекрасная девица Вселенной Ди!

– Папа! Не подсказывай ему, это не твоя сказка! – возмущается девчушка.

– Хорошо, дорогая!

– Твой отец прав, – говорит То. – Это – первая красавица Вселенной. Я встречал девиц подобной красоты лишь раз. Ты ее знаешь. Ты ее видела.

– Кто это? Кто это? – нетерпеливо спрашивает девчушка.

– Это Валея. Правда, гардероб не подходит по цветам.

– Твоя госпожа? Это дама с холодными фиолетовыми глазами?

– Да. Самая красивая женщина, которая мне встречалась. А повидал я, веришь или нет, многих.

– Ох! – говорит девчушка.

Наверное, это самое красивое признание, которое я когда-либо слышала. Потому что оно не предназначалось для моих ушей. Пора выходить. Время не ждет.

Увидев меня, То резко встает и идет навстречу.

– Валея, я уже заждался. Думал, что-то пошло не так.

– Я положил ей больше травы забвения, чем планировал. Сон без сновидений, лучшее, о чем можно мечтать, да, мальчишка? – сказал Нидри, готовящий какое-то очередное снадобье на своем рабочем месте.

– Прекратите, – резко прерывает его То.

– Нидри! Огромное спасибо за помощь! Я сейчас совсем как новенькая! – останавливаю я назревающий конфликт. Поддевать То, ссылаясь на отсутствие его способностей, – не слишком вежливо со стороны Нидри.

– Да не за что. Подожди еще минутку. Почти готово.

– Что?

– Еще одно снадобье. Специально для тебя изобрел, ты просто долго не заглядывала, чтобы тебя им угостить.

– Звучит интригующе.

– Готово. Немного замедляет старение клеток, дарит спокойствие и повышает тактильную чувствительность, – говорит Нидри, протягивая мне кубок.

– Спасибо, – говорю и выпиваю залпом. Это снадобье не такое горькое, как предыдущее. Пожалуй, даже приятное на вкус.

– Обращайся. Буду рад видеть тебя, но не по вопросам здоровья. Пусть тебя ничего не беспокоит, – говорит Нидри, улыбаясь.

– Приезжай в гости, Нидри, – говорю, возвращая кубок.

– Когда-нибудь.

– Когда-нибудь, – вторю ему, киваю и выхожу из лавки.

Садимся с То в капсулу. Отъезжаем.

– Что ты узнал? – спрашиваю.

То отвечает, доставая сигареты:

– Как долго я сегодня ждал, чтобы закурить. Что узнал? Ления вроде как действительно немного подлечили. Поместили относительно недалеко от города. Отдали целый дом. Он стоит отдельно, чтобы добраться, нужно хитро свернуть с дороги. Потом покажу на карте, где именно он располагается. Приставили к нему сервкуров. Наверное, действительно хотят заручиться его поддержкой. Из команды филлеров не было знакомых мне, очевидно, Лиас распорядился взять не наших людей. Сам же Лиас выбрал себе трех самых лучших девиц, провел с ними почти четыре часа и отбыл восвояси. Ван сказал, что не брать с таких богатеев деньги – глупость и трата ресурсов. Сама с ним обсудишь его претензии.

– Отлично. Ты хорошо поработал. Малый совет завтра утром. Сегодня я приму ванну и пойду спать. Силы меня покинули.

– Солнце же только что зашло. Почему так рано?

– Загляни ко мне в спальню после того, как я приму ванну. Похоже, снадобье действительно повышает чувствительность. Спасибо Нидри за это. Тяжелый день выдался. Ты был молодцом. За это можно получить вознаграждение.

– Разумеется. Спасибо, Валея.

– Хотя, позови еще и Вана.

– Зачем Вана?

– Больно снадобье хорошее, То. Да и Ван сегодня хорошо поработал, я думаю. Настал час кооперации.


========== Рене ==========


Нелегкое это дело – старательно избегать чьего-то взгляда. Особенно если этот кто-то очень старается добиться противоположного.

Утром пришлось вытерпеть первый совет Валеи. Хоть он был и недолгим, но вымотал изрядно. Телепортации и испытания вытянули из этого тела все соки. Нескольких часов сна после двух суток бодрствования было явно недостаточно. Хорошо, что Алии понадобилось срочно явиться к Валее, поэтому продолжение совета было отложено. Меня проводили в какую-то комнатушку, гордо обозвав ее моим новым домом, и позволили поспать еще немного. Я не преминула воспользоваться этим предложением.

Не знаю точно, спустя какое время ко мне пришла девица в сером неприметном платьице, разбудила и попросила вернуться на совет в малый зал. Я подчинилась.

И вот я здесь, по Алисиной милости, сижу и выслушиваю порно-видения шлюшки Алии, которая Лисе чем-то приглянулась, но у меня вызывала рвотные позывы. Да, она красива, как картинка, но ее слащавость и горделивость мне претят. Девица она явно не из простых. Это меня и отталкивает. Не люблю людей, которые делают вид, что многое собой представляют, хотя не хранят внутри никаких загадок. Красивый мостик над обрывом, уходящий в никуда. Иллюзия человечности.

То всеми силами пытается привлечь мое внимание, но я его игнорирую. Зря я ему поверила, даже на короткий срок. Он такой же, как и все здесь. Марионетка, пусть и с глазами цвета неба. Вся его забота – показуха. Желание казаться лучше, убедить самого себя в своей внутренней доброте. Отвратительно все это. Не зря я выпросила у Валеи полную неприкосновенность. Ей нужна моя способность, мне – ее помощь. Пусть все отношения не выходят за деловые рамки. Дурацкими испытаниями я сыта по горло.

Валея заканчивает очередную свою мотивационную речь, от которых меня тошнит, и передает слово Алии. Шлюшка хочет поделиться с нами своим «очень-жутко-действительно-слишком-супер-полезным» видением. Почему Нельзя было пригласить меня отдельно, чтобы прямо, точно и четко дать поручение? Зачем я должна здесь сидеть и все слушать?

–Видение было очень странным. Я видела какую-то лабораторию. Все, находящееся там, было в разных цветах. Четыре стены разного цвета – это дико некрасиво и давит.

–Все происходило в главной лаборатории. Каждому элементу соответствует свой цвет. И лаборатории выполнены в соответствующей гамме. Даже если не все детали выполнены в цвете элемента, он должен преобладать. Вода – синий, воздух – белый, земля – зеленый, огонь – красный. Все просто, – поясняет Валея, глядя прямо мне в глаза. Будто бы мне интересно все это.

–Помните сновидца из Совета Двенадцати? Который скончался недавно? – продолжает Алия.

–Еще бы не помнить. Его похороны вряд ли можно назвать траурным мероприятием, особенно то, что было после полуночи, – говорит Ван и ухмыляется.

–Он там был. Сновидец сидел в кресле. Рядом сновали ученые. Неподалеку находились еще несколько членов Совета, они о чем-то разговаривали с одним из ученых и сновидцем. Я не разобрала. Интересное началось чуть позже. В лабораторию ворвался какой-то чудак в белом халате. Он размахивал бумажками и громко кричал:

–Вы все сделали неверно! У вас не получится! Я знаю, как все исправить! Не верьте! Этот человек умрет!

Один из членов Совета приказал его заткнуть. Из коридора вбежали охранники, которые схватили бедолагу за руки и вытолкали прочь. Какой-то ученый обернулся к членам Совета и пояснил:

–Это наш коллега. Он не слишком верит в нашу работу, да и его идеи слишком безумны. Нам давно стоило его уволить, но иногда он выдает революционные вещи.

Один из представителей Совета, противный такой, сказал:

–Мы заточим его в самый убогих камерах под курганом друверов, который недалеко от столицы. Загоним в самое глубокое подземелье, это должно его сломать. Там его знания будут доступны нам, но он не сбежит. Как и прежде, никто из работающих здесь не может покинуть этих стен.

–Как он выглядел? Этот ученый? – переспросила Валея.

–Скользкий тип, но красивый. Брюнет. Острые черты лица. Позже кто-то из его коллег назвал его Лиэсом.

–Наш старый знакомый, – бурчит себе под нос То.

–Тшш, – шипит Валея и бросает на То злобный взгляд. – Алия, продолжай.

–Того ученого вывели. Через несколько минут принесли шприц со светящейся жидкостью. Ее аккуратно ввели в руку сновидца, расположившегося на кушетке. Все с открытыми ртами смотрели на это действо. После ждали результата. Сначала все шло хорошо, но через несколько минут сновидец впал в агонию. Он корчился, кричал, его пытались удержать, но этот хрупкий мужчина всех отталкивал от себя с какой-то сверхъестественной силой. Его кости с треском ломались, а из глаз потекла кровь. Потом он в одну секунду затих и обмяк, будто бы потух. Вот и все. Мне это видение показалось очень важным, и я…

–Да, ты права. Спасибо, – перебивает Алию Валея. Алия надувает губы. Эта девица не привыкла, что с ней обращаются как со слугой. А чего же она ждала, придя сюда.

–Всегда пожалуйста.

–Итак, что мы узнали? Недавно провели испытания новой версии чистой эссенции. Они прошли неудачно. Испытания проводятся сразу на «сильных мира сего». И даже ими готовы жертвовать. Интересно, кто следующий претендент на эссенцию? Им нужно еще несколько лет для нового рецепта. И этот ученый… Он представляет интерес.

–Мы знаем, где его держат. Рене может проникнуть туда и похитить ученого, – предлагает Ван.

–У нас есть свой специалист, – отвечает Валея.

–Ты слышала, что сказала Алия? Что никто из ученых еще не покидал пределы лаборатории, не сбегал от них. Я всегда говорил, что этот мужчина, непонятно почему пришедший к нам и заговоривший про эссенцию, либо лгун, либо шпион. Алия, ты точно слышала эту фразу? – спрашивает То.

–Да. И все восприняли ее как истину.

–Ладно. Допустим, То прав. Но как нам проверить, что пришедший к нам мужчина – лжец? – говорит Валея.

–Ты можешь спросить и измерить его пульс. Не знаю, как это работает, но что-то в организме вруна должно изменяться, – предлагает Ван.

–Я не детектор лжи. Я тоже не знаю, как это работает, Ван.

–А если и правда похитить того ученого и спросить, работал ли ваш человек с ним? – робко говорит Алия.

–Они все работают в разных лабораториях и вполне могут не знать друг друга, – говорит Валея и вздыхает. – Но всё равно, похоже, без его вызволения не обойтись. Надеюсь, нет необходимости напоминать, что если информация выйдет за пределы этих стен – последствия не заставят себя ждать?

–Валея, все помнят об этом, – отвечает То.

–На меня не смотрите. Я молчу, – говорит Алия, будто бы подскакивая на месте.

–Рене? – спрашивает Валея, глядя мне прямо в глаза. Что за привычка такая у них всех здесь?

–Разумеется. Я молчу. Я в деле.

–Рене? – переспрашивает Алия, глядя то на меня, то на Валею.

–Долгая история, – отвечаю я ей. – Просто прими. Ты не поймешь.

–Ладно. – Алия опять обиженно надувает губки.

–Отлично. Рене, сколько времени тебе нужно для восстановления? И для согласования всего с Алисой? – спрашивает Валея. То озадаченно смотрит на меня. Хочет казаться хорошим и добрым, хотя вовсе таким не является. Да пошел он.

–Еще, как минимум, сутки, чтобы я была в форме. Лучше – больше, – отвечаю.

–Отлично. Послезавтра снова встретимся для обсуждения деталей. Ван – отправляйся в столицу, проверь наши заведения там. То – займись Алией. Вдруг у нее снова случатся видения после привычных манипуляций. Можете приступать хоть здесь и сейчас. Рене – отдыхай. Тебе предстоит переместиться в темницу и похитить ученого из видения Алии. Алия, сейчас подойди к нашему лучшему ниму – Леласу. Пусть он извлечет из твоей памяти внешность этого ученого и покажет его нам. То – иди вместе с ней, а дальше – по обстоятельствам. Отлично. Все при деле.

То кивает, Ван встает из-за стола, Алия тянется за сумочкой. Я подаю голос:

–Есть небольшая проблемка.

Все замирают. Валея склоняет голову и спрашивает:

–Какая же?

–Я не могу переместиться в место, в котором никто не была.

–Почему ты раньше об этом не сказала?! – вскрикивает Ван.

–Я думала, что это очевидно. При использовании телепортационного порошка вы же всегда представляете место, где хотите оказаться, верно?

–Рене права, – Ван открыл было рот для дальнейших возражений, но Валея его прервала. – Что тебе нужно для перемещения?

–Картинка, примерное расположение, карта, планировка. Надежное место, чтобы переместиться и остаться незамеченной. Если их в-даль-смотрящие предвидели мой визит, то меня поразит меч, занесенный за секунду до моего перемещения.

–Не переоценивай точность видений в-даль-смотрящих, – отвечает Алия, хмуря бровки. – Мы получаем видения, только сосредоточившись на необходимой теме. Кроме того, в видениях нет никаких зацепок о том, прошлое это или будущее. Если, конечно, там не будет никаких деталей, которые целенаправленно будут озвучены или показаны. Вроде часов или календаря на стене.

–А как ты тогда поняла, что сегодняшнее видение – это прошлое? – спрашиваю с недоверием.

–Потому что сновидец из видения мертв. Но прошлое недалекое, потому что внешность большинства членов Совета не отличается от их нынешнего состояния. Я перед отъездом посмотрела несколько новостей по мыслевизору.

–Ясно. И все-таки. Я не смогу переместиться в место, где я ничего не знаю.

–Спасибо, Рене. Мы тебя поняли. Ван. Твоя задача меняется. Попробуй найти человека, который бывал в тех темницах хотя бы раз. Желательно недавно. Нужно узнать примерную планировку, безопасное место для перемещения. Можешь использовать Леласа или его подопечных, чтобы получить изображения этой темницы для Рене.

–Окей, понял.

–Рене, еще будут вопросы или предложения? – спрашивает Валея.

–Можно мне отправиться домой, а не оставаться здесь?

–Как пожелаешь. Я попрошу выделить тебе магическую печать, с помощью которой ты сможешь снимать деньги с нашего общего счета. На работу ходить не обязательно. Но ты всегда должна быть в зоне доступа. Все ясно?

–Предельно.

–Теперь можешь отправляться домой и отдыхать. Набирайся сил. Поговори с Алисой, чтобы она была в курсе всего, и мы могли рассчитывать на ее способность тоже.

–Я поняла. Благодарю, Валея.

–Никому не надо напоминать о неприкосновенности Рене?

–Нет, – в один голос отзываются То и Ван. В тоне Вана проскальзывает недовольство, а в То – разочарование. Гарантия моего спокойствия.

–Теперь точно все свободны, – заканчивает собрание Валея.

То вскакивает, отодвигает ее стул. Валея уверенными шагами покидает малый зал. Помещение, украшенное светлыми породами деревьев, будто бы тускнеет, когда Валея выходит.

–Алия, попроси кого-нибудь проводить тебя в зал испытаний, – обращается к девице То. – Я сейчас приду.

–Ладно.

Алия недовольна, что То не сразу идет с ней, но она, покачивая округлым задком, тоже покидает зал.

Ноги затекли, поэтому я слегка пошатываюсь, вставая. То подает мне руку, но я никак не реагирую, лишь с поднятой головой выношу пристальный взгляд глаза-в-глаза.

–Ты не имеешь права трогать меня.

–Без твоего разрешения, Рене.

–Я не говорила, что позволяю тебе делать это.

–Рене, что произошло?

–Какой глупый вопрос! Я просто рассмотрела, кем ты на самом деле являешься, мальчик-марионетка.

То громко вздыхает, скрещивает руки на груди и делает шаг назад, чтобы перегородить мне выход.

–Дай пройти. Мне нужно отправиться домой и отдохнуть. Не хочу тратить последние силы на телепортацию сейчас.

–Я провожу тебя!

–Нет.

–В мгновение ока доедем на капсуле. У меня есть право использовать ее.

–Нет.

–Рене! Пожалуйста! Если отказываешься поговорить по-человечески, то хотя бы прими мою помощь.

–Еще раз повторяю: мне не нужна помощь от такого дрянного человечишки, как ты. И мне плевать, кому ты обещал побыть моей нянечкой.

–Никому не обещал ничего такого.

–Даже моему родителю?

То замолкает. Его глаза выражают грусть, но ноздри раздуваются от злости.

–Вот так-то. Я права. И ты знаешь это. Дай дорогу.

–Рене. Поговори со мной. Что я сделал не так?

–Сам пораскинь мозгами. Дорогу.

–Рене! Прошу тебя! Мне встать на колени?

Тон То приобретает умоляющие нотки. В порыве эмоций он разнимает руки, невольно тянется к моему лицу, но замирает.

–Все. Пожалуй, с меня хватит.

Резким движением я отталкиваю его руку, вскакиваю на стол и в один прыжок оказываюсь у двери. Плевать, что жесткая подошва ботинок могла оставить следы на столешнице, сделанной из настолько дорогого дерева, что я даже не могу определить его породу. Валея может купить себе еще сотню таких столешниц. Но а вот моё спокойствие бесценно.

По дороге подхватываю один из стульев, самый крайний. Захлопываю дверь перед самым носом То, закладываю стул за ручку двери. Ненадолго это его задержит. Бегом устремляюсь к выходу из зала Валеи. Сдались мне все эти потайные ходы и неприметные дверцы! Ударом ноги открываю двери главного входа.

–Ай! – вскрикивает кто-то, пока что для меня невидимый.

–Я вас не ушибла? – интересуюсь.

–Нет. Рене? – говорит мне возникший из-за двери седовласый мужчина в очках.

–Именно.

Он поправляет очки указательным пальцем и протягивает мне мешочек, перевязанный фиолетовой нитью.

–Ваша магическая печать.

–Благодарю. Простите, я слишком спешу, чтобы представиться вам должным образом.

Мужчина кивает, отступает в сторону и взмахивает руками, будто бы предлагая пройти.

–Где ближайший выход?

–В конце того коридора сверните направо, потом до упора прямо, после чего снова направо. Вас выпустят.

–Спасибо. Задержите его, прошу!

Не дожидаясь ответа, я срываюсь в места и бегу со всех ног до ближайшего поворота. Свернув, я слышу голоса. Один из них принадлежит То, второй – тому мужчине.

–Куда она побежала?

–К главному входу. Еле успел ей магическую печать всунуть.

–Спасибо!

Неужели в этом замке еще остались порядочные мужчины? В конце последнего коридора меня встречает один из стражников, которого я поборола давеча в главном зале.

–Кого я вижу! – восклицает он.

–Старый знакомец! Уверяю, ты не обознался. Откроешь двери для меня?

–Без проблем, девица. Дрожу и открываю.

Собираюсь было пройти мимо, но останавливаюсь и уточняю:

–Как попасть на дорогу?

–Тут прямая тропка. Приведет прямо к пересечению трактов с окружной дорогой города. А там уж знаки стоят, не заблудишься.

–Спасибо, – говорю и улыбаюсь.

Одутловатое лицо стражника тоже расплывается в беззубой улыбке.

–Удачи, девица.

–И тебе! Смотри, не проиграй еще какой-нибудь девчонке, старикан.

Дверь замка закрывается, приглушая зычный смех охранника. Я бегу по дороге в город, пока силы не покидают меня. Потом я начинаю бежать еще быстрее.

***

Через два дня мне приходится снова идти к Валее. Пока я шагаю по дороге, ведущей к ее замку, изредка пиная камушки и чихая от пыли, мысли так и лезут мне в голову. Еще и уходить не хотят, пока я их не обдумаю, проклятые.

Разговор с Лисой прошел более-менее спокойно. Она подписалась под участием, запросила блокнот, в котором я буду оставлять ей послания, если вдруг на задании понадобится ее способность. А я уверена, что понадобится. Неплохо придумано – отправлять на дело не команду, а одного человека, который может заменить всю эту команду. Платить меньше, рисков меньше, эффекта больше. Неплохо так Валея устроилась, скажу я.

Лисе было легко согласиться, так как, в сущности, на задание иду я. Нет ответственности – нет проблем. Ох уж моя сестрица, это в ее стиле. Порхай как бабочка, беги в кусты как жалкий трус.

На работу я так и не сходила, не объяснила коллегам причину своего вынужденного ухода. Пусть сплетничают. Я предпочла выспаться как следует и побегать с мечом по лесу вечерком. Даже удалось испугать кого-то кроме жухлой травы и кустов, которые я поломала.

Серые стены и фиолетовая черепица уже виднеются вдали, осталось пройти еще несколько поворотов, обогнуть пролесок с березками – и я на месте. Далековато, конечно, Валея забралась. Почти безлюдные места, хоть и город относительно недалеко. Но мне не привыкать к далеким переходам. Почти каждый вечер в обители я бегала домой в город, а это километров пять как минимум, чтобы проверить, жива наша матушка или уже поубивала всех своей неконтролируемой силой. Как жаль, что и эта безуминка передалась от нее новому поколению. Какое счастье, что не мне.

Слышу сзади какой-то свист, резко прыгаю в кусты. Мимо меня проносится одна из капсул Валеи. Я ругаюсь и возмущенно машу руками вслед, потом выныриваю из кустов, потираю ушибленный локоть и достаю из волос обломки веток. Это мелочи! Если бы не прыгнула, то остались бы от меня рожки да ножки. Да, я знаю, что глупо гулять по центру дороги, но, бармаглот меня дери, это удобнее и веселее. Алиса говорит, что однажды я догуляюсь, но пусть переживает она, а не я. Живем один раз.

Тут капсула резко останавливается и устремляется обратно. Я снова прыгаю в кусты. На этот раз капсула не пролетает мимо, а останавливается напротив меня, неловко торчащей из колючего кустика. Открывается дверь и раздается звонкий смех:

–Хорошо тебе там? Ха-ха!

–Лучше всех, – отвечаю. Кто это? Понять не могу.

–Подвезти? Меня за тобой отправили, дома нет, а где еще искать – не знаю. А ты, оказывается, в кустах сидишь. Ха-ха!

–Я не сижу, я наблюдаю. Это развивает терпение и внимательность

Из капсулы высовывается кучерявая голова Вана.

–Тем не менее, Валея тебя ждет. Садись.

–Пожалуй, сама дойду.

–Вместе с гербарием на голове?

–Это мой новый стиль, – огрызаюсь, но все-таки достаю снова застрявшие в этой непослушной рыжей копне волос веточки и листочки.

–Садись. Это уже не предложение.

Бармаглот бы его побрал! Приходится вылезти из куста, поставив пару царапин, и забраться в капсулу. Как только дверь за мной закрылась, я перестала чувствовать твердую поверхность под ногами.

–Что это такое еще? – спрашиваю, а у самой глаза на лоб лезут от того, что меня почему-то поднимает вверх.

–Это невесомость. Никогда раньше в капсулах не ездила? – недоверчиво спрашивает Ван, ухмыляясь в свои тридцать два.

–Представь себе, нет!

Ван протягивает мне руку, но я даже не даю ему высказать ни одно из его мерзких предложений.

–Только тронешь – огребешь. Я тебе обещаю.

–Да помню я, помню, недотрога.

Капсула останавливается.

–Вот мы и приехали. А так бы ты все шла по своим кустикам и шла. – Ван очень доволен своим издевкам, хотя я не нахожу их стоящими внимания. Пусть и этот мальчик-марионетка тешит себя как угодно, но без моего участия.

Выскакиваю из капсулы раньше Вана и бодрым шагом устремляюсь по коридорам в главный зал. Оттуда через потайную дверь вхожу в малый зал, Ван – следом за мной. Все уже сидят там. Я занимаю свое место, разваливаюсь на стуле, заложив ногу за ногу. Выдыхаю. Приступим.

–Сегодня коротко, – говорит Валея. – Алия, видения были?

–Пока что нет, – скромно бормочет шлюшка. Мне кажется, что она как-то переигрывает, возможно, обманывает. Но Валея почему-то не обращает на это внимания.

–Ладно. Ван. Бери кого хочешь из новичков. И работайте с Алией над видениями, пока она не начнет ходить враскорячку. А если и в таком состоянии ей ничего приходить не будет, то езжайте к Нидри и попросите у него каких-нибудь трав. А если и после этого мы не получим никакой новой информации, то отправляйся на поиски нового в-даль-смотрящего.

–Все понял. – Ван радостно ухмыляется и смотрит на Алию, которую пробивает дрожь. Незавидная перспектива. Валея сегодня настроена серьезно. Ее огромные мешки под глазами, вспухшие вены на шее и слишком бледная кожа будто бы кричат, что с ней что-то не так.

–Валея, не сочти за оскорбление, но ты себя хорошо чувствуешь?

–Девочка моя дорогая! Со мной все отлично! Просто создание вам новых тел выматывает, знаешь ли. А ведь я поработала всего один день. А на это уйдет, по меньшей мере, год. Так что если ты хочешь, чтобы я чувствовала себя хорошо, то, прошу, выслушай свое задание и сделай его как можно лучше. Поняла меня?

Валея говорит, будто бы ей не хватает воздуха. Ее взгляд затуманен, но тон строг.

–Да, конечно!

–Значит так… Рене. Ты отправляешь к Кельми, чтобы вы вдвоем проанализировали всю полученную нами информацию, составили план. То – ты должен собрать еще данных. Ван нашел несколько человек, но не успел их опросить. Бери себе нима и отправляйся. Через неделю у нас должен быть готов четкий план. Ровно одна неделя. Каждый вечер писать отчеты. Если мне что-то не понравится – будете делать все с самого начала. Если все пойдет хорошо, то ровно через неделю, в это же время, встречаемся здесь, чтобы начать операцию по спасению того ученого. Наш источник информации куда-то запропастился. Не отвечает на сообщения, но появится, рано или поздно. А я буду заниматься своими делами. Ван, возьми на себя управление замком на эту неделю. И не балуй. Все всё поняли?

–Да…

–Тогда пошли все вон!

Мой инстинкт самосохранения настойчиво советует быстро покинуть помещение. Я довольно часто прислушиваюсь к этому мерзкому писклявому голосочку, поэтому и сейчас я его не игнорирую: вскакиваю за секунду и выбегаю из малого зала. И все-таки я не так быстра, как мне хочется, потому что на выходе из самого зала Валеи я получаю камнем в спину окрик:

–Рене!

Нехотя я останавливаюсь, одним махом разворачиваюсь на пятках и гневно бросаю:

–Что надо? Опять поговорить?

–Нет, – абсолютно спокойно отвечает мне То. – Направо, налево, по лестнице вверх и направо, в третью комнату.

–Что это значит?

–Ты же понятия не имеешь, где искать Кельми, верно?

–Ах вот как… Спасибо.

Все так же быстро я разворачиваюсь и широкими шагами двигаюсь в продиктованном мне направлении. Удивительно. Неужели этот мальчик-марионетка решил смириться и снова думать лишь о своем кукловоде? Что-то слишком быстро. Даже обидно немного, хотя этого я и добивалась.

По высоким ступенькам я пробираюсь в совершенно пустой коридор. Отсчитываю нужную дверь, пару раз ударяю об нее костяшками пальцев и врываюсь, не дождавшись ответа.

По сравнению с коридором в помещении людно. За столами, заваленными всякими бумагами, сидят несколько новичков и что-то усиленно изучают, а Кельми проводит линии по листу бумаги, накрепко прикрепленному кнопками к стене. Он оборачивается в мою сторону, разглядывает молча.

–Валея прислала меня, чтобы мы составляли план, – выдаю я, чтобы не тянуть время.

–Я об этом догадался, – говорит Кельми и снова возвращается к работе.

–Что мне делать?

–Пока что сесть куда-нибудь и не мешать.

–И просто сидеть?

–Я бы еще посоветовал наблюдать и думать, но не знаю, как ты с этим справишься.

Нехотя пропускаю это замечание мимо ушей. В углу стоит одинокий стул. Беру его за спинку и перетаскиваю поближе к Кельми. Усаживаюсь. Несколько минут старательно изучаю корпящих над бумажками новичков, после чего рассматриваю простенький интерьер комнаты, насчитываю 5 шкафов с какими-то папками бумаг, такими же, как и разбросанные по столам. После этого перевожу взгляд на Кельми. Он что-то сосредоточенно рассматривает в мыслевизоре, который я со своего угла обзора не вижу, а потом медленно и старательно перерисовывает на бумагу.

Любопытство меня погубит. Подхватываю стул и переставляю его так, чтобы видеть картинку в мыслевизоре. Там меняются изображения различных комнат, коридоров, окон, дверей, шкафов, какого-то незнакомого оборудования.

–Что это? – спрашиваю.

–Почему тебе не сидится на месте? – отвечает вопросом на вопрос Кельми.

–Я первая спросила. И тем более пришла сюда не за тем, чтобы посидеть.

–Не обладаешь терпением – покори хотя бы вежливость. Я еще не завершил свою часть работы. Если хочешь помочь – бери ручку, бумагу и описывай все, что знаешь о своих телепортационных способностях. Максимальное расстояние, перенос человека, скорость отдыха… Все, что знаешь. И о способностях Алисы тоже.

–Ладно. И да, спасибо.

–За что? – Кельми даже слегка обернулся ко мне.

–За нашу прошлую встречу. Тогда я точно не была слишком вежлива.

–Я рад, что смог тебе помочь. А сейчас займись делом.

Беру листик и карандаш, чиркаю пару строк. Черкаю, потом снова пишу какие-то цифры, в точности которых никак не уверена.

Кельми смотрит на меня из-за своих полупрозрачных очков.

–Почему ты написала так мало?

–А надо много?

–Дай сюда. – Кельми вырывает листок из рук. – Исправления – показатель неуверенности. Ты ничего толком не знаешь о своих силах? Об Алисиных я даже упоминать не буду.

–Знаю!

–Хорошо, не знаешь, так не знаешь…

–Я знаю много чего о своих способностях!

–Максимальное расстояния перемещения при полном истощении сил?

–Эм-м-м…

–Сколько человек можешь за раз перенести?

–Э-э-э…

–Вот и я об этом. Ты когда-нибудь выходила драться с воинственным гигантом обнаженной и безоружной?

–Нет! Я же не совсем глупая!

–А сейчас ты рвешься составлять и исполнять план, будучи именно такой. Знания иногда сильнее и нужнее физической силы. Мы должны продумать все до мелочей, проработать всевозможные варианты. А как мы можем это сделать, если ты ничего не знаешь точно о своих силах? Представь, если что-то пойдет не так? Это всех нас погубит, Рене.

Мое имя, произнесенное таким снисходительным тоном, стрелой пронзило мою самооценку. Ничего, Кельми, я еще покажу, на что я способна!

***

Прошло месяцев пять, прежде чем Кельми закончил испытывать мои возможности в разных условиях: я и людей переносила, и телепортировалась туда-сюда, пока не падала с ног, и посмотрела самые отдаленные уголки Вселенной Ди. А мне всего-то хотелось помочь своей нерадивой Алисе!

Сама же Алиса не могла участвовать в контролируемых тестах, поэтому почти все делала в одиночку. Кельми же не мог быть с ней, когда она останавливала время! Кельми успел получить от нее информацию о том, сколько Алиса может удержать созданную петлю, на каком расстоянии она может ее контролировать, сколько это забирает сил. Сложнее было с определением того, насколько резервуары нашей энергии взаимосвязаны. Оказалось, что очень. Ведь у нас на двоих одно бренное тело. Ничего, Кельми что-нибудь придумает!

Еще несколько недель мы потратили на составление плана и согласование его со всеми. Эта мышиная возня мне порядком надоела, но сил противиться не оставалось.

Когда Валея поняла, что ее план «вызволить ученого через неделю» не осуществится, то страшно разозлилась. Но Кельми смерил ее таким взглядом, что Валея решила не продолжать, всего лишь поинтересовалась, чем она может нам помочь. Ее «секретный источник информации» так и не вернулся. Валея устроила всем разнос по этому поводу, долго кричала на То, Вана, Кельми, да и вообще любого, кто под руку попадался.

–Держи. В прошлый раз тебе понравился этот сорт. Ела так, что сложно было оторвать. – Кельми кладет передо мной яблоко. Надо же, не заметила, как задумалась. – Ты выучила наш план, Рене?

–Да.

–А Алиса?

–Да.

–Точно?

–Абсолютно.

–Вы обсудили, когда она вступает в игру?

–Да! Кельми, прекрати! – говорю и кусаю яблоко. Сок капает на листы с планировкой здания. Кельми хватает бумагу, протирает ее своим грязноватым платочком, который он хранит во внутреннем кармане вместе с другими бесполезными вещами.

–Вот что ты творишь, растяпа…

–Извини, – говорю я с набитым ртом.

–Прожуй как следует, а потом говори.

–Не воспитывай меня.

–Незаметно, чтобы тебя вообще кто-либо воспитывал, девица.

Кельми хмыкает и уходит. Он любит, когда на его остроты отвечают. Я уже привыкла пропускать их мимо ушей. Не убудет от меня такого нелепого юморка.

–Когда Валея сказала начинать?

–Послезавтра. Отправляйся домой, спи. К тебе подойдут несколько новичков. Они приготовят еду, которая хорошо скажется на твоих способностях и поможет быстрее восполнить силы.

–Ладно.

–Доедай и иди.

Ответом ему служит хруст яблока. Я приканчиваю яблоко и собираюсь уходить. Ни я, ни Алиса яблоки не любим и едим редко. Не помню, когда последний раз бралась за такую глупую затею – есть то, что заранее не понравится. Наверное, пару лет назад. Но сегодня Кельми предложил, и отказываться не хотелось.

–Пока, Кельми! – говорю, распахивая дверь.

–Пока.

Я уже почти выхожу, когда мне в спину прилетает окрик:

–Рене!

–Да? – отвечаю, не оборачиваясь.

–Ты справишься.

–Спасибо.

Кельми сказал это? Он правда это сказал? Не чувствуя под собой ног, я лечу прочь, прочь отсюда, чтобы не потерять это ощущение невероятности. После стольких колкостей и замечаний он сказал что-то хорошее? Неужели! А что же тогда из этого правда? Что же?

***

Утро «дня икс» встречает меня яркими лучами рассветного солнца, которые будят меня, светя прямо в глаза. Переворачиваюсь на другой бок, но сон отказывается возвращаться. Приходится вставать и собираться.

Легкая дрожь чувствуется в ногах, когда я босиком вышагиваю по дому. Медленно.От стены к стене. Это помогает сосредоточиться и не растерять все мысли. Гуляю так из стороны в сторону, пока не перестаю понимать, где нахожусь. Точно выверенным ударом молоточка по темечку раздается бренчание дверного звонка.

Спешно спускаюсь вниз, пару раз пнув вещи, попавшиеся под ноги. Алисин любимый бардак, убрать который у меня давеча не было ни времени, ни желания.

–Утро, – приветствует меня То, ожидающий за входной дверью. – Время выдвигаться.

–Сейчас захвачу меч и вернусь, – отвечаю и захлопываю дверь прямо перед его носом.

Меч я оставила в гостиной, где его и нахожу. Мысленно вспоминаю, все ли сделала из того, что должна была? Поела. Оделась. Снова мысленно прогнала план действий. Переговорила с Алисой. Приняла зелье, усиливающее способности. Взяла все, что должна была. Не оскорбила То

при первой возможности. Неужели все пошло по плану? Кельми будет рад тому, насколько тщательно я следую его занудным советам.

–Я готова, – говорю я То, выходя из дома. Он кивает, выдыхает облачко дыма и направляется к капсуле, ожидающей нас. Дорога до замка Валеи запомнилась мне особо показательной тишиной.

Обувь, специально разработанная для этой операции Кельми и его помощниками, делает мои шаги по коридорам замка Валеи бесшумными. То, идущий радом, топает будто стадо слонов. Думаю, даже если бы он по облакам шагал, шум стоял бы точно такой же.

В подвале, из которого я буду перемещаться, уже собрались приближенные Валеи. Валея, когда видит меня, лишь слегка кивает. Она выглядит все так же плохо: через ее бледную кожу тонкой сеточкой просвечивают капилляры. Кельми выходит вперед, чтобы осмотреть меня со всех сторон.

–Ты готова? – шепчет он еле слышно.

–Да, Кельми.

–Она в порядке, Валея, – говорит Кельми.

–Пусть вызовет Алису. Эта девчушка может все нам испортить, если не будет готова.

Я растворяюсь.


–Уже? – говорит Лиса, массируя виски и непонимающе глядя на всех вокруг.

–Да, Алиса, – отвечает ей Кельми. – Ты помнишь, что должна будешь сделать в следующий раз, когда появишься?

–Использовать свою способность. Без промедления.

–Без промедления. – Кельми утвердительно кивает. – Если ты готова, нам обратно нужна Рене.

–Все в порядке, – говорит Алиса и отступает в сторону.


Я возвращаюсь.

–Рене? – спрашивает Кельми.

–Здесь.

–Сосредоточься. Нарисуй у себя в сознании то место, куда ты должна переместиться. Я начинаю отсчет от десяти до одного. Как только я назову последнюю цифру – перемещайся. Ты готова?

–Готова.

–Десять, девять, восемь…

***

Согласно плану, как только я перемещусь, я должна буду уступить место Алисе, чтобы она остановила время и осмотрелась. Алиса должна найти того ученого, которого нам надо освободить, вернуться в исходную точку, где она остановила время, и дать мне вернуться. Поэтому единственное, что я успеваю сделать, переместившись, это обрадоваться тому, что шкаф, который должен был скрыть факт моего перемещения, оказался на месте.

Появившись, Алиса не теряет времени даром. Она растягивает это несчастное время между своими тонюсенькими пальчиками и сводит его в бесконечный цикл. Ура! Теперь можно выдвигаться!

Алиса выглядывает из-за шкафа, изучая обстановку. За столом в углу сидит пожилой мужчина, склонившись над бумагами, которые освещает настольная лампа. Других источников света в комнате не имеется. Алиса направляется к двери и выходит в коридор. В конце мы видим лестницу. Алиса, оббегая застывших на месте людей, устремляется туда. Спустившись на самый нижний этаж, мы видим разветвляющийся коридор из маленьких комнатушек с прочными дверями. В каждой двери располагается по маленькому окошку. Охраны там не так много, как мы думали. Несколько человек, гуляющих по коридору. Столько же в следующем. И в следующем. Алиса вздыхает и принимается открывать одно дверное окошко за другим.

Пройдя целых три коридора, Алиса хватается за бок и судорожно начинает ловить ртом воздух. О нет! У нее кончаются силы! Почему она не следит ни за чем, используя результаты тестов, которые Кельми заставил нас выучить наизусть?!

Мы слишком далеко отошли от петли, которую сделала Алиса. Чересчур много энергии уходит на то, чтобы поддерживать ее. Нужно разворачиваться и идти обратно. Плевать на миссию. Восстановим силы и попробуем снова после. Главное, успеть вернуться, пока энергия не закончилась и петля не распалась! Иначе нас не только здесь поймают, но нам будет физически очень плохо из-за того, что время само вернет нас в начало. А этого точно не должно случиться! Только вот как это сказать Алисе?

Лиса приходит в себя и продолжает открывать окошки. Вот дура! Что ты делаешь? Нам еще нужно определить, у кого из охранников ключи! Мы на это вообще не обратили внимания… Пора возвращаться, а мы ничего не сделали! Я разрываю наше сознание бессмысленными воззваниями к Лисе. Почему у нее мозгов не больше, чем у тапочка?!

Тут Алиса распахивает очередное окошечко и замирает. Я вглядываюсь в того, кто там заперт. Да, немного оброс и похудел, но… Это тот самый ученый! Мы нашли! Ура! Теперь нужно найти, у кого из охранников ключи от камер и возвращаться.

Алиса делает пару шагов назад и осматривается, чтобы дать мне возможность запомнить, где находится эта комнатушка.

–Рене, у меня не хватит сил, чтобы найти человека с ключами. Мы возвращаемся. Давай еще раз взглянем на камеру, потому что перемещаться тебе придется именно туда.

Что? Что?! Нет! Я не смогу! Эти камеры все одинаковые! И это будет жутко скучно! Я должна была сразиться с охранниками! Какая это операция без хорошей драки!

Алиса не оставляет мне шанса. Мы снова бегло осматриваем комнатушку, она захлопывает окошко и, огибая застывших охранников, теперь уже шагом возвращается обратно. Алиса несколько раз спотыкается на лестнице, в самом конце разбивает нам колено о каменную ступеньку, но потом встает и продолжает свой путь. Удивительно.

Алиса, дойди, прошу тебя! Она снова замирает, хватаясь за стену, и пытается сосредоточиться. Осталось совсем немного! Метров сто! Алиса! Как же тяжело смотреть на ее мучения со стороны, не имея ни малейшей возможности помочь. Если я сейчас вмешаюсь, то петля разрушится, что может привести нас к летальным последствиям. Почему я постоянно вспоминаю об этом? Почему я не могу думать о хорошем?

Тем временем Лиса мелкими шажочками пробирается к той коморке, куда мы переместились. И вот она уже внутри, преодолевает последний метр и просто падает за шкаф, на лету разрушая петлю легким прикосновением пальца. Я подхватываю сознание, из которого Алиса выскальзывает, как меч из рук какого-нибудь неумехи.

Перевожу дух. Прислушиваюсь. Вроде бы дедулька, который тут сидит, не обратил на нас внимания. Повезло так повезло, негоже жаловаться. Как бы мне ни хотелось найти другой вариант, но надо перемещаться прямо в камеру к ученому. А это будет сложно.

Нужно сосредоточиться. Важна каждая деталь. Я по крупицам собираю у себя в сознании образ той клетушки. Вот обшарпанные стены. Вот потолок со следами сырости. Вот догорающая свечка. Вот убогая скамья. Вот перевернутая чашка на полу. Вот ученый в лохмотьях, который, задумавшись, буравит взглядом неяркий огонек…

Собираю образ воедино и мысленно устремляюсь туда.

***

–Молчите, прошу! Я здесь затем, чтобы Вас вызволить! – шепчу я ученому, удерживая его у стены и зажимая его рот ладонью. Секунду назад он отпрянул, испугавшись, но его сдавленный крик вроде бы не привлек внимания. – Обещаете не шуметь, если я Вас отпущу сейчас?

Ученый утвердительно мотает головой. Я отнимаю руки и отступаю назад.

–К-как… Как вы сюда проникли? – спрашивает он, щурится, глядя на меня.

–Сейчас это не важно. Если нас услышат, то ничего может не получиться. Меня прислали, чтобы Вас вызволить. Нам нужно, чтобы Вы сделали чистую эссенцию по Вашему рецепту. Особого выбора у вас нет. Вы должны согласиться.

–Да! Я согласен! А у вас есть эм-м-м источники для синтеза?

–Сердца стихицев в смысле?

–Д-да, – говорит он, будто бы тушуясь, услышав правильное название «ингредиентов».

–Нет, насколько мне известно.

–У меня есть идея, где взять как минимум один из них. Если еще не поздно, конечно. Какое сегодня число? И месяц? Я совсем потерялся в датах…

Я называю.

–Отлично! Еще не поздно! Это значит, я здесь уже почти полгода… Не задумывался о масштабах… Ладно, не об этом. Недавно я слышал, как охранники радовались тому, что они принимали участие в крупной облаве на стихийца. Обычно сердца извлекают и в течение месяца хранят именно здесь, в центре кургана друверов. Удивительная глупость, правда? Руководство определяет, что с образцом будут делать. А потом передают в специализированные центры для работы. – Ученый берет свечку в руки, оборачивается к стене и нежно ощупывает ее пальцами, подсвечивая себе. – Судя по моим подсчетам, охранники говорили об этом около двадцати дней назад.

–Палочки рисуете?

–Да. Прежде чем меня сюда поместили, меня сильно поколотили, и я долго был без сознания. Поэтому я не ориентировался в датах, но точно знаю, что пробыл в этой камере сто девяносто один день. Не думал, что отсутствовал в мире гораздо дольше. Я знаю, где здесь хранят ингредиенты. Вы хорошо знакомы с этим местом? Можете перемещаться?

–Нет, но у меня с собой небольшой план.

–Давайте сюда.

Достаю из внутреннего кармана кожаной куртки лист с планом, который мы с Кельми подготовили заранее. Ученый раскладывает его на скамье. Разглядывает. Потом тычет пальцем в какую-то комнату.

–Вот здесь. Переместитесь и вернитесь за мной. Это их холодильник. Стены там покрыты льдом, а в сосудах с энергетическим вакуумом хранятся ингредиенты. Вы сразу их узнаете.

–А можно еще точнее описать ком…

–С кем ты там разговариваешь, а?! – прерывает нас грубый окрик из коридора. Охранник! Сейчас он откроет окошко, и все пропало! Мы с ученым одновременно бросаем обезумевший друг на друга, он быстро кивает на карту. У меня нет времени на размышления и воображение. За секунду я рисую какой-то образ ледяной комнаты и переношусь туда, совершенно позабыв об оставленных следах в виде карты. А Кельми ведь заклинал меня не оставлять после себя ничего! Ни единой пылинки! Ничего, охранник увидит, что никого нет, и уйдет. А ученый спрячет карту. Все будет хорошо!

Удивительно, как негодница-удача сегодня мне благоволит! Я попадаю в нужную комнату, но прямо перед собой вижу нескольких лаборантов, один из которых держит в руках емкость, отмеченную загогулиной, которая, как правило, обозначает стихию ветра.

–Что у тебя? – спрашиваю.

Этот дурила, вместо того, чтобы заорать и позвать на помощь, бормочет:

–Сердце…

–Отлично!

Выхватываю ёмкость из его рук и перемещаюсь обратно в камеру. Попадет же этому недотепе! Но это лишь его проблемы. Меня же беспокоит то, насколько верно я припомнила комнату, чтобы туда переместиться.

Открыв глаза, я понимаю, что с комнатушкой я не промахнулась. Об этом мне говорит крик ученого, который получил смачный удар кулаком по лицу от охранника.

–Что это за бумажки? – громыхает голос охранника. Правда, недолго. За пару прыжков я оказываюсь у скамьи, отталкиваюсь изо всех сил, достаю меч, переворачиваю и ударяю охранника рукояткой в самое темечко, после чего отпрыгиваю в сторону. Целый танцевальный этюд, если учесть, что все это время я не выпускала из другой руки ёмкость с сердцем.

Охранник мешком падает на пол. Я перепрыгиваю через него, оказываюсь возле ученого, подбираю лист со схемой и говорю:

–Моих сил не хватит вернуть нас двоих точно туда, откуда я переместилась. Но я постараюсь дотащить нас как можно ближе несколькими перемещениями. Закройте глаза и держитесь за меня покрепче.

Разворачиваюсь спиной. Ученый двумя руками обхватывает меня за талию. Я мысленно вырисовываю карту окрестностей и прикидываю, куда я смогла бы поближе прыгнуть…

***

–И долго нам еще идти? – говорит ученый, сплевывая на дорогу.

–А кто говорил, что будет легко? – говорю я, перехватывая его руку, чтобы ему было удобнее опираться на мое плечо. От погони я убегаю лучше, чем от ответов на неудобные вопросы.

–Ты говорила, что прибыла, чтобы спасти меня. Но судя по тому, что мы идем уже шесть часов под дождем по этой непонятной размытой дороге, ты изменила свой план.

Вздыхаю и бросаю беглый взгляд на своего собеседника. Он и правда выглядит так себе, даже хуже, чем Валея в последнее время. Мало того, что он был истощен долгим пребыванием в заключении, так его еще успели немного поколотить, пока я похищала ингредиент для эссенции. Наш переход слишком долог для него. Нужно остановиться и передохнуть. Согреться. Высушить одежду. Поесть. Беда лишь в том, что мы идем по грунтовой дороге посреди какого-то голого поля. У нас нет денег и объективной перспективы выйти куда-то в ближайшее время. А еще я совершенно не представляю, где мы находимся и в какую сторону движемся.

Только говорить о реальном положении вещей я своему спутнику не собираюсь. Выберемся как-нибудь. Мне нужно найти хотя бы какой-нибудь ориентир, чтобы понять, где мы находимся. За шесть часов ходьбы без отдыха в таких условий мои силы восстановились лишь незначительно, то есть если я и смогу переместить нас, то только на небольшое расстояние. Поэтому если я представлю замок Валеи и захочу оказаться там, но мы сейчас далеко от него, то силы снова закончатся на каком-нибудь неизвестном участке дороге. Хорошо, что при первом таком перемещении наудачу мы ни на что не напоролись или не застряли в какой-нибудь одинокой сосенке. Кроме того, нас пока что никто не видел, то есть секретность всей миссии еще более-менее поддерживается. Если я и получу по ушам от Кельми или Валеи за нарушения, то хоть не так сильно, как могла бы.

–Там впереди перекресток, кажется, – бормочет ученый. Изредка он слегка поднимает голову, чтобы взглянуть вперед на дорогу, но преимущественно всё-таки сосредоточен на том, чтобы ноги свои переставлять. Это для него очень трудная задача.

–И что с того?

–Нет, ты все-таки беспросветная тупица.

–Я вытащила тебя из темницы!

–Там хотя бы было сухо и изредка даже кормили…

–Мои силы очень истратились на перемещение за этой штукой, – говорю и киваю на емкость с ингредиентом, которую несу в правой руке.

Ученый только хмыкает мне в ответ и замолкает.

–Так что ты имел в виду, говоря о перекрестке?

Ученый вздыхает и говорит:

–Там может быть указатель. Он может сообщить нам, где же мы находимся.

–Неплохое предложение. К сожалению, до перекрестка еще несколько километров в лучшем случае. Дойдем еще нескоро.

–Может быть, ты переместишься?

–С тобой это слишком сложно. А оставить того, ради кого я подписалась на всю эту авантюру, посреди поля и бегать куда-то я совершенно не готова.

Ученый ухмыльнулся.

–Смотри, чтобы не пришлось меня совсем бросить. Боюсь, силы почти покинули меня.

–Ничего. Держись за меня крепче. Мы доберемся до цели. Двигай ногами. Это легко. Левой! Правой! Раз! Два!

Мы медленно бредем еще какое-то время. Ученый спотыкается чуть ли не через каждый шаг. Он на голову выше меня и очень тяжелый, хотя и тощий как щепка. Не знаю, откуда мне взять еще силы, чтобы дотащить его?

Вдруг ученый совсем замирает, а я продолжаю идти. Из-за этого мы теряем равновесие, он почти теряет опору в виде моего плеча, но я быстро реагирую и с горем пополам снова подхватываю его.

–Что такое? Совсем плохо?

–Кажется, там что-то движется.

–Бармаглот их побери! – я оборачиваюсь в сторону перекрестка, на который неотрывно смотрит ученый. Он прав. Я вижу какое-то движение. Похоже, нас заметили. Какой-то транспорт движется прямо к нам.

–Держитесь за меня крепче. Пусть подберутся чуть поближе. Тогда я перемещусь на перекресток. Короткие перемещения забирают много сил, не стоило бы так делать, пока мы точно не уверены, где находимся…

–Но выхода нет, – закончил за меня ученый, из последних сил хватаясь руками за мои плечи.

Одной рукой я крепко держу емкость, другой – прижимаю к себе ученого. Еще пару секунд, давайте… Нечто, похожее на капсулу, судя по скорости, приближается к нам по дороге. Крепко зажмуриваю глаза и пытаюсь в деталях вообразить себе перекресток, который нам сейчас заметен лишь чуть-чуть. Слишком уж далеко он находится. Была не была! Перемещаемся.

Открываю глаза. Оглядываюсь. Слева от себя я замечаю серое бесконечное поле и размытую дорогу. Приблизительно там, где мы только что стояли, на большой скорости проносится капсула, после чего начинает резко сбавлять скорость.

–Знаков нет! Я ошибся!

Ученый, осознав свою ошибку, мертвым грузом повисает на мне.

–Нет! Нет! Держись! Сейчас я что-нибудь придумаю!

Этот мешок с костями и мозгами, которые так нужны Валее, слишком тяжелый. Еще и безвольный. Нельзя так легко отчаиваться! Пытаюсь удерживать его и осмотреться по сторонам.

–Они нас заметили! Они возвращаются! Мы пропали! – восклицает ученый. Его тело содрогается.

Вдруг вдали я замечаю кусочек зелени. Зелень и в такое-то время? Все должно было погибнуть! Завянуть! Стоп, кажется, я знаю, что это может быть!

–Держитесь за меня крепче! Я нас вытащу! Лотосовая долина! Я вижу ее, вижу!

Стискиваю руками что есть мочи тело ученого и емкость, зажмуриваю глаза и изо всех сил желаю оказаться посреди этой вечнозеленой Лотосовой долины. Растения этой долины никогда не завянут. Не знаю, какая сила их питает, но мы очень часто ходили зимой поглядеть на прекрасные цветы, выглядывающие из-под снега. Это было так чудесно и волшебно!

Видимо, волшебство решило не оставлять меня и сегодня. Широко распахиваю глаза. Мое желание сбылось. Мы прямо здесь.

–Лотосовая долина… Мы уже недалеко…

Свой шепот – это последнее, что я помню. Дальше я теряю равновесие, отпускаю ученого, но успеваю обеими руками обхватить емкость. А потом темнота поглощает меня.

***

Возвращение к реальности происходит чудовищно медленно и приносит слишком много боли. Нет сил, чтобы пошевелить ни рукой, ни ногой. Голова трещит, а свет слишком ярок, поэтому единственное, что я могу – это снова закрыть глаза и недовольно простонать что-то неразборчивое.

–Очнулась что ли? – слышу я голос. Кто же это? Воспоминаниядогоняют меня и пятнают. Теперь я вожу. Это ученый? Я не запомнила его голос так хорошо, чтобы узнать в таком состоянии.

Неизвестный кладет мне что-то влажное на лоб. Похоже, что какую-то тряпицу.

–Ну же, приходи в себя! Голова сильно болит?

–Ага, – бормочу еле слышно.

–Потерпи немного. Вода сейчас снимет всю боль.

Неизвестный аккуратно протирает тряпицей мое лицо. Потом снова смачивает ее и возвращает обратно.

–Кто ты? – спрашиваю. Похоже, сил, чтобы выговорить даже три слова у меня не хватит. Так отвратительно чувствовать себя бессильной. Хоть бы Алиса не появилась! Впервые испытываю ощущение полной бесполезности. Это ужасно! Если Алиса чувствует это, то появляюсь я и решаю все. Но вот кто появится, чтобы спасти меня?

–Кто я? Надеюсь, что память у тебя не отняло. Иначе мы обречены. Без тебя мне ничего больше не светит. А я даже не знаю, где мы находимся. Меня зовут Риану. Ты меня вытащила из темницы недавно. Интересно, как ты оказалась в месте, куда ни один обсессинец не может проникнуть. Ведь у каждого из них способности ограничили! Ладно, спрошу об этом позже. Можешь называть меня Риан или Ри, раз ты так великодушно помогла мне, пусть и по приказу. К чему формальности!

–Где мы?

–Ты переместилась в какую-то долину и потеряла сознание. Я нашел здесь заброшенную хижину. Хотя как заброшенную… Не знаю. Здесь отыскался свежий хлеб, спички и свечи. Также пара одеял, которые сейчас согревают тебя. Надеюсь, если все это кому-то принадлежало, он не сочтет нас узурпаторами своего добра. Понадеемся на его гостеприимность.

–Здесь никто не живет. Давно.

–Ты уверена? Хлеб ведь свежий.

–Это место заброшено. Точно.

–Как скажешь. Помолчи и постарайся расслабиться. Тебе сейчас еще хуже, чем мне. Я хотя бы поел, согрелся и отдохнул от твоей «короткой» дороги.

Он замолкает, я тоже не произношу ни слова. Изредка Риан заново смачивает тряпицу, потом возвращает ее на мой лоб. Он был прав: вода постепенно снимает боль, уносит ее холодными каплями, стекающими с моего лица куда-то в мягкое одеяло, в которое я укутана почти от макушки до пяток.

–Кажется, там кто-то идет, – вдруг говорит Риан.

–Только не это! Нам нельзя себя обнаруживать! Где мой меч?

–Успокойся, дуреха! Какой тебе меч, ты еле соображаешь!

Но долг все-таки сильнее меня, сильнее моего недуга. Я выбираюсь из одеяла, неловко встаю на ноги. Но вот дальше ничего не выходит. Слабость в коленях роняет меня на пол в тот самый момент, когда дверь лачуги распахивается.

–Вы кто? – спрашивает ученый. Обнаруживаю, что он стоит рядом со мной, вскинув меч. Неужели захотел меня защищать? А сам-то! Каков хитрец!

–Рене! – вскрикивает вошедший. – Меч опусти, а?! Ты ученый, которого она сегодня вытащила из-под кургана друверов? Да? Вот, видишь, я в курсе, я свой. Я – помощь.

–Как угодно. Ты знаешь его? – спрашивает меня Риан, все еще стоя с мечом наперевес.

Я поднимаю голову, все так же лежа на животе. Передо мной стоит тот, увидеть кого я была готова меньше всего.

–Нет. Я вижу этого уродца впервые. Нас нашли. Мы пропали!

–Рене, прекрати! Она знает меня, просто ненавидит.

–Стой на месте! Отойди обратно! – кричит Риан.

–Опусти меч! Ты же видишь, что Рене не в себе. Или ты не Рене? Алиса?

–Мужик, отойди обратно! Ты же видишь, что я вооружен! Еще раз двинешься и пожалеешь!

–Слушай, она просто глупая и вредная. Ты посмотри на нее! Она тебе солгала, чтобы мне насолить. Ведет себя, как маленькая, хотя ей уже третий десяток. Спокойнее, господин ученый! Чем мне поклясться, чтобы доказать, что я действительно пришел помочь, а она – мелкая лгунишка?

–Ничего я не лгунишка! – говорю.

Ученый смотрит на меня и вздыхает.

–Зачем посылать женщин на такие миссии? – Риан задает вопрос с пустоту. Он убирает меч в сторону, протягивает руку и говорит: – Мое имя – Риану.

–Приятно познакомиться, Риану. Меня зовут То. Там снаружи капсула. Иди и садись в нее. Доберемся до замка за пару минут.

–Капсула? Удивительно, мне не случалось прежде путешествовать в капсулах. Сейчас я только заберу кое-что. Мы похитили один ингредиент для изготовления эссенции. Это нас немного задержало.

–Ничего себе немного! Бери то, что тебе надо, и иди в капсулу. Нас ждут. Уже давно причем.

Риан выходит, прихватив мой меч и емкость с ингредиентом. То ждет, пока он покинет лачугу. Места здесь слишком мало, чтобы разминуться. Когда ученый шагает за дверь, То задувает свечи, установленные на столе. Теперь свет поступает в комнату только через приоткрытую дверь.

–Что это за спектакль сейчас был, Рене? Я понимаю, что ты меня ненавидишь, но сейчас я – это единственная помощь, на которую вы могли рассчитывать. Да и вообще! Почему ты не могла все сделать согласно плану?! – говорит То, укутывая меня одеялами. Силы все еще не вернулись к этому ущербному телу. Приходится выносить его заботу.

–Мы раздобыли один элемент!

–Он стоит мало в сравнении с вашими жизнями, дуреха!

–Ты слишком глупый или слишком наивный?

–Ой, да помолчи ты! Неужели тебе так сложно перестать атаковать, даже когда твоя линия защиты никчемна? Ты сама виновата, Рене, что находишься сейчас в таком состоянии. В том, что все пошло не так. Не по плану Кельми. Он, кстати, места себе не находит.

То поднимает меня на руки и выносит из лачуги, после чего прикрывает за нами дверь. Эх, жаль, что Кельми подвела. Его расстроить я точно не захотела. Он единственный не заслужил.

–Как ты нас нашел?

–Я был у Алии, когда к ней зашла девочка-сервкур, которая работает на Ления. В их разговоре я случайно услыхал, что недавно эта девочка носила еду и какие-то другие вещи в заброшенную лачугу мудреца, что в этой долине. Это ей Лений поручил. Зная твоего папашу, он ничего не стал бы делать просто так. Я решил проверить. Валея даже не знает, что я здесь. Она отправила почти всех новичков прочесывать территорию во все стороны от замка. Ван и Кельми взяли себе две оставшиеся капсулы. Это очень рискованно, так как мы не должны привлекать к себе внимание. Никто не должен заподозрить нас в какой-то активности.

–А ты что делал?

–Меня отправили работать с Алией. Вдруг бы ей пришло видение. Не пришло, – говорит То и ухмыляется.

То вносит меня в капсулу. Ненавижу состояние невесомости, которое здесь, внутри этой огромной черной штуковины. А Риану, похоже, оно нравится. Ученый обхватил емкость обеими руками и увлеченно разглядывает все вокруг, широко раскрыв глаза.

Дверь закрывается. То достает из внутреннего кармана плаща какое-то зелье.

–Выпей. Тебе нужно восстановить силы. Поспишь немного. Раскрой рот.

Я опускаю челюсть, и То вливает зелье в меня. Оно ужасно горчит, я морщусь от этого.

–Терпи. Просто закрой глаза. Мы скоро будем на месте.

Погружаясь во тьму я чувствую, как крепко То обнял меня и прижал к себе. Наверное, он сделал это, чтобы одеяла не лезли ему в нос…

***

Мое сладкое забвение нарушается с такой легкостью, что думается, будь оно посудиной, то было бы хрустальной. Хрустальная лохань для салата. Или здоровенная пепельница для То. Одинаково безобразно и в хозяйстве бесполезно.

–Она с ума сошла? А если бы ее нашел не То, а кто-то другой?

–Валея, все в порядке. Она скоро отойдет и отправится на новую миссию. Ученый сообщил, что знает, где можно поискать еще ингредиенты.

–Нет, дорогой мой, не отправится! Я не могу доверять такие серьезные операции тем, кто так своевольничает. Подчинение! Тотальное беспрекословное подчинение мне! Вот благодаря чему это место до сих пор не развалилось!

–Валея, я нашел ее, только потому, что знал, где искать. Лений…

–Не желаю слышать о нем ни слова! Он предатель! Вдобавок к этому у него не все в порядке с головой. Вот откуда он мог знать, что сегодня в той хижине кто-то будет? Откуда? Он определенно что-то замышляет! Ты же знаешь, что я не доверяю ему. Уже давно не доверяю.

Слышится вздох.

–Ну что? Как много времени тебе нужно, чтобы отойти?

–Время здесь не играет роли. Как только очнется – приведите ее ко мне. Хотя нет. Отвезите домой и оставьте там под наблюдением кого-то из новичков. Хочу разговаривать только с Рене, а не с Алисой, которая скорее всего появится сейчас. Посмотрите на нее! Какой из этой девчонки воин? Пусть лежит дома и вытирает сопли. Когда боевой дух вернется, тогда я с ней и поговорю.

–Хорошо, Валея.

Громко хлопает дверь. Я продолжаю делать вид, что сплю. Мне нужно еще немного времени, чтобы оценить ситуацию и понять, что делать дальше.

В одном Валея точно права: сейчас должна была очнуться Алиса, а не я. Страдания – это ее удел. Принятие заботы – тоже. Лиса зависима от внимания других к себе. Вот пусть и появится, чтобы ей кто-то лобик вытирал и одеяльце под бочок заправлял. Почему это тело вызывает меня вместо Алисы? Неужели наша битва еще не закончена?

–Что будем делать? – спрашивает чей-то мягкий голос.

–А бармаглот его знает, – отвечает другой голос, более низкий и резкий.

–Валею надо успокоить. А Рене – пожурить.

Я чуть не прыснула со смеху. Пожурить? Он мой папочка что ли?

–Прибить ее надо за такую расхлябанность, вот что.

–Не будь так категоричен. Девочка хотела выслужиться, не более. Сам посуди, ты бы тоже не устоял, если бы такой случай подвернулся. Эта операция была и так рассчитана для ее предельных возможностей, а тут еще незапланированные траты энергии. Сколько раз я ей говорил думать, прежде чем делать, а она!..

–Я уверен, что все будет в порядке.

–С этим большой вопрос. Она использовала свою энергию до последней капли. Мы ни разу так не делали, потому что полное исчерпание слишком опасно. Не знаю, как это отразится на дальнейшем использовании силы. Не разрешу снова использовать девочку в любых операциях, пока не протестирую все ее способности снова.

–Ее? Может быть «их»?

–Ну да, их. И Рене, и Алисины. И третьей.

–О да. Та самая неизвестная третья. Удивлен, как она меня еще до сих пор не убила. Обещалась.

–За что?

–Сказала, что мне не миновать беды, если я обижу кого-то из них.

–А ты обижал?

–Эх… Так и не скажешь. Не знаю. Вроде не обижал, но она меня так не любит, что сложно описать. Откуда в ее душонке столько ненависти, а?

–Хотел бы я знать…

–Ладно, пойду я. А то если очнется, увидит меня, снова чудить начнет. Представляешь, сказала ученому, что не знает меня, когда я в хибару эту явился. Умереть готова, лишь бы меня не видеть!

–Одно слово – женщина.

–Да ладно если бы просто женщина, а тут три в одной! Хе-хе.

–Если ты хочешь успеть уйти до того, как она очнется, то стоит поторопиться. Зелье вот-вот перестанет действовать.

–Спасибо. Расскажи мне потом, как она.

–Да, разумеется. Иди уже.

Слышу, как хлопает дверь. Один из них, по-видимому, все еще находится в комнате. Надо все обдумать.

Итак, что мы имеем? Валея ужасно зла на меня за неповиновение и сорванный план. Вроде бы в магическом правительстве никто не понял, что она и ее подданные причастны к похищению. Валея больше не собирается использовать меня для операций. Ее собеседники предположили, что Валее просто нужно остыть, чтобы изменить решение. Еще бы! Кого она будет использовать, если не меня? Мои способности в детстве не ограничили, так как не знали об их существовании. Сервкуры не обладают никакими силами. Скорее наоборот. Так как мать моя считалась сервкуркой, то меня, спасибо Высшей Силе, никак особенно не исследовали. Свои силы я тренировала самостоятельно, да видимо, дрянно. Ничего, тренировка для навыка – это как заточка для меча. Терпение, сила воли и старание – вот то, что поможет мне не сплоховать в следующий раз.

Надеюсь, прошло достаточно времени, и уже можно изобразить пробуждение. Вздрагиваю, потягиваю сначала ноги, потом руки, растираю лицо и, наконец, открываю глаза. Нужно немного времени, чтобы привыкнуть к яркому свету. Теперь можно рассмотреть, кто же остался в комнате. Кельми!

–Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.

–Лучше.

–Неудивительно. Ничего странного не замечаешь в своем состоянии?

–Вроде бы нет. А что?

–А Алиса?

–Что Алиса?

–У нее нет ничего странного?

–Не знаю. Сейчас дам вам возможность переговорить.

Закрываю глаза и как обычно уступаю место Алисе, отходя в сторону.


Открываю глаза.

–Что? Поговорили? – спрашиваю.

–В смысле поговорили? Ты сказала, что позовешь ее, – отвечает Кельми.

–Я позвала. Она не пришла?

–Нет. Рене, не паникуй. Попробуй еще раз.

Снова закрываю глаза, представляю себе комнату, в которой я нахожусь, пока в теле кто-то другой, отхожу в сторону, уступая место, которое обычно сразу же занимает Алиса. Но сейчас я не вижу Алисы. И третьей я тоже не вижу. Где они? Куда они спрятались? Высшая Сила, что я наделала!

Я бегаю по этой комнате внутри сознания, заглядываю во все уголки, пока не начинает кружиться голова. Потом я возвращаюсь. Тело реагирует на это тотальной нехваткой кислорода. Меня сгибает напополам, из глаз искры сыплются, пока я ловлю губами воздух, который успел от меня убежать.

–Тише, тише, дорогая. Все в порядке, – говорит Кельми и гладит меня по спине.

–Их там нет. Обеих. Я не знаю, куда они могли деться! Что же я наделала, Кельми, что же я наделала!

Сгибаю колени и утыкаюсь в них носом. Надеюсь, что мысли соберутся воедино, если я обхвачу голову руками. Но не помогает, не помогает.

–Не вини себя. Мы не знаем, что произошло, куда они спрятались.

–А какая разница? Все равно это моя вина!

–Не буду этого отрицать. Но помни, что только ты сможешь все исправить.

–Исправить? Как? Как это возможно?

–А вот это надо обдумать. Подожди немного, сейчас я позову Леласа. Вдруг ты просто не заметила, где в твоей голове они спрятались. Сиди здесь.

–Ладно.

Кельми убирает руку с моей спины, и я будто решаюсь какого-то канала подпитки. Что за глупости, Рене? Что за глупости?

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем Кельми возвращается с Леласом.

–Привет, – говорит мне Лелас.

–Добрый день, – отвечаю.

–Если бы день, то все было бы относительно неплохо. А так уже за полночь перевалило. Так что Кельми мне еще должен будет за то, что разбудил. Мне такой сон снился…

–Лелас, ближе к делу. Она не может вызвать Алису. Говорит, что ее там нет.

–Сейчас проверим. Рене! Ложись, как тебе удобно. И дай мне свою руку, пожалуйста.

Я откидываюсь обратно на подушку и выпрямляю ноги. Лелас закатывает мой рукав и сжимает мое запястье в ладонях.

–Так-с, посмотрим, что у нас тут…

Лелас замолкает. Кельми сидит в стороне и смотрит на нас, сжимая костяшки пальцев. Я закрываю глаза и пытаюсь представить себе ту самую комнату.

–И правда, что-то здесь пустовато.

–С чем это может быть связано? – спрашивает Кельми.

–А мне почем знать? Она – первый человек с множественными личностями внутри, которого я встречал. Возможно, исчерпание сил, как ты мне и говорил, повлияло. Я бы предложил дать ей снова сонного зелья и оставить спать на несколько суток. А потом опять проверить.

–Вполне может подействовать. Рене, что скажешь?

–А у меня есть выбор?

–Не особо.

Я вздыхаю. Лелас отпускает мою руку и поправляет рукав кофты.

–Ты оставишь ее здесь?

–Нет, перенесу в ту комнату, которую отвела ей Валея.

–Нет! Домой хочу! – пытаюсь возмущаться я.

–Дорогая, тебе безопаснее будет сейчас под присмотром. Особенно когда все будут думать, что ты дома. Если тебя захотят найти, то будут искать там.

–Все равно. Не оставляйте меня здесь.

–Помнишь, ты спрашивала, есть ли у тебя выбор?

–Кельми! Пожалуйста!

–Рене. Давай, поднимайся, – он помог мне чуть приподняться над подушкой, – и пей. Тут много, но не смертельно. Буду контролировать твое состояние.

–Кельми, я хочу домой, пожа…

***

Пробуждение походит на первый глоток воздуха после длительного нырка: ты внезапно чувствуешь себя принадлежащим этому очень некрасивому миру, чем-то ему обязанным, хотя ты еще ничего позаимствовал у него.

Судя по потолку, что я вижу перед собой, Кельми не внял моей мольбе и оставил меня томиться где-то внутри этого каменного монстра, замка Валеи. Мурашки пробегают по моей спине, когда я вспоминаю, что это за замок и что он мне принес. Надо бы посмотреть, появилась ли Лиса или третья. Но мне страшно. Лучше я сначала отыщу Кельми и отчитаю его за бессердечность. За что же он так со мной!

Поднимаюсь и спускаю ноги с кровати на холодный пол. Комнату я не узнаю. Удивительно, как все они здесь похожи! Кровать, тумбочка, столик и комод. На тумбочке я вижу «Эру», достаточно потрепанный и заляпанный экземпляр. Не мой. Закладки в ней не имеется, только страницы, которые загибали, похоже, слишком много раз для этой несчастной книжицы. Пока я листаю страницы, из книги что-то сыплется на пол. Я опускаюсь и собираю частички на палец. Пепел. Все становится ясно.

В комоде я нахожу одежду. Она садится как влитая. Потом я тихонько выскальзываю из комнаты. Стараюсь не попадаться никому на глаза, но не знаю, насколько хорошо мне это удается. В этом замке даже у стен есть глаза и уши. Пройдя несколько коридоров, я ориентируюсь, в какой части замка я нахожусь. Спустя добрую сотню шагов я оказываюсь у двери Кельми и захожу без стука.

Помощники Кельми, все так же копошащиеся в бумажках за столами, не обращают на меня внимания. Подхожу к одному и аккуратно дергаю за рукав:

–Где я могу найти Кельми?

–Не в замке. Кельми уехал на пару дней, – безучастно отвечает мне юноша. Он глядит на меня с презрением, одним пальцем придерживает строчку текста в том месте, где остановился. Наверное, боится, что буквы убегут, если он отпустит.

–А кто есть в замке сейчас?

–Валея занята. Ван есть. Лелас вроде бы. Много кто, я сейчас всех не перечислю. Кто-то конкретный интересует?

Юноша нетерпеливо стучит ногой. Пряжка его ботинка ударяется о стул резким металлическим звуком. Решение приходится принимать быстро.

–Где То?

–Должен быть где-то в замке, но это не точно. Мог уехать к Алии.

–Спасибо.

Юноша кивает мне и снова утыкается носом в свои бумаги. Если бы знания действительно были силой, то этот парнишка убил бы меня в первой стычке. Да вот беда, что в реальном мире изучение бумаг не спасет его от реальной опасности. Эх! Я ведь могла бы раздавать его как букашку за такое пренебрежение к себе!

Первым делом я решаю поискать То в его комнате. Замок будто опустел, несмотря на заверения помощника Кельми о том, что сейчас здесь много людей. Я встречаю всего нескольких новичков, благополучно успевая спрятаться от них. Возможно, не стоило бы мне этого делать, но я пока что не желаю попасть на аудиенцию к Валее, особенно без поддержки Кельми. Она меня растерзает, как тигрица ягненка. Нет, кошку, а не ягненка. Я тоже хищник, но Валея сможет пережевать меня одним зубом.

Не нахожу То в его комнате. Осматриваю кухню, оранжерею, тренировочный зал. Там его тоже нет. Ну и ладно. Отправлюсь домой сама. Потом вернусь.

В красках представляю себе, почему-то, свою ванную. Одно мгновение – и я там. Но вот что удивительно – из-за приоткрытой двери комнаты в ванную попадает свет. Кто-то живет у меня, пока я отдыхала? Что за глупости? Прислушиваюсь для начала.

–Вы остаетесь здесь. Если девчонки все это время здесь не было, то это не значит, что она рано или поздно не вернется за чем-то. За все это время ни одна вещь не пропала, хотя ей для существования нужны хотя бы деньги или вещи. Возможно, ей кто-то помогает. Тогда и он может сюда заявиться. Смотрите в оба! Еще раз не застану вас всех здесь – буду страшно зол. Поняли меня? И помните, что девчонка нужна Валее целой и невредимой!

Неужели за те пару дней, что я провалялась без сознания, меня решили обезвредить? Убрать с дороги Валеи? Разорвать нашу сделку? Или как это работает? Ничего не понимаю. Аккуратно выглядываю из-за двери на секундочку. Успеваю заметить кудрявую голову Вана и толпу новичков, которые ему внемлют. Только не он! Ему я точно попадаться не хочу! Не понимаю, что здесь происходит. Возможно, лучше вернуться в замок. Но вот куда? В этот момент мысли останавливаются, и я снова слышу голоса из-за двери:

–Проверяйте, все ли в доме так, как было раньше. Сдвинулись ли предметы, пропало ли что-то. Она обязательно явится. Рано или поздно. Поняли? – в ответ раздается согласное мычание. – Вот и отлично. Пойду отолью и вернусь обратно в замок.

Только не это! До ванной ему пару шагов, мне надо испариться! Куда же мне деться? Куда?

Первое, что приходит на ум почему-то – это комната То. Там меня точно искать не станут. Я бы вспомнила ту комнату, где очнулась, но вот не помню, к сожалению, детали ее обстановки. Все комнаты в замке так похожи, что риск попасть не туда слишком велик. Надо обрисовать в памяти детали.

Открываю глаза. Комната То не изменилась с тех пор, как я была здесь некоторое время назад. Сам То не появился. Интересно, почему помощники Кельми никак не отреагировали на мое появление, если остальным я нужна так сильно, что в моем доме организована засада? Совершенно ничего не понимаю. Пока я измеряю комнату шагами, сумерки сгущаются. Скоро совсем стемнеет.

Нет! Нельзя так себя вести! Кто-нибудь может услышать шаги и понять, что здесь кто-то есть. Прилягу, пожалуй. Ох, неужели такая ужасная на вид кровать может быть такой удобной, а одеяло таким мягким…

***

Просыпаюсь я оттого, что дверь комнаты открывается и резко ударяется ручкой о стену. Звук этот такой мерзкий и резкий, будто кто-то достает пробку из вина многолетней выдержки топориком.

Вошедший закрывает дверь, также сильно толкая ее. Свет он не зажигает. Скидывает с себя ботинки, сдергивает одежду и швыряет в комод. Ударяет несколько раз кулаком о стену, а потом бессильно опускается на пол.

Кажется, все в этом мире сегодня решило не поддаваться моему пониманию. Через какое-то время человек встает с пола, шарит по вещам. Я слышу, как чиркает спичка. Загорается небольшой огонек.

–То? – спрашиваю я, пытаясь разглядеть лицо во тьме.

–Кто здесь?

–То? Это ты?

–Да.

То чиркает спичкой еще раз и относит ее на расстояние вытянутой руки. Я подаюсь вперед, выпутываясь из одеяла, которое согревало меня, пока я спала.

В том небольшом свечении, которое дает спичка, я узнаю черты лица То. Но остальное… Челка падает ему на лоб, хотя раньше волосы были не такими длинными, а мешки под глазами ужасно темные, особенно по сравнению с белками и светло-голубой радужкой.

–Высшая Сила! Рене! – восклицает То. Он гасит спичку одним резким движением кисти, резко вскакивает и в одно мгновение оказывается рядом, сжимая мое тело в руках. Мои ребра трещат, кажется, что я сейчас задохнусь. Что он себе позволяет?! Кое-как высвобождаю руку и наношу удар ему в бок.

–Живо отпусти! – ворчу я. – Что это такое? Да, ладно, признаю. Я была не права, когда солгала о тебе ученому. Мне не стоило этого делать, так как ты был единственным, кто мог нам тогда помочь. Все, отпусти меня немедленно! Тебе нельзя ко мне прикасаться вообще-то!

То разжимает руки и отодвигается на угол кровати.

–Извини. Говори тише, тебя никто не должен услышать. Я так рад, что ты пришла в себя!

–Ты не смог пару дней прожить без моих оскорблений?

–Пару дней? Ох, – То замолкает и начинает теребить угол одеяла пальцами. Через минуту он продолжает: – не знаю, как сказать тебе, Рене… Но тебя не было не пару дней.

–А сколько тогда?

–Восемь месяцев, Рене. Восемь месяцев.

–Что?!

–Тише! Прошу тебя!

–Что значит восемь месяцев?! Кельми говорил, что я должна буду проспать всего несколько дней!

–На следующее утро Валея продолжила настаивать, что тебя нужно наказать, отобрать способность, заточить. Что ты предашь нас, как и твой отец в свое время. Кельми принял решение спрятать тебя. Он сказал Валее, что ты сбежала. Мне тогда даже пришлось немного потрепать его, чтобы поверили, что ты удрала с боем.

–А ты что?

–Я поддержал Кельми.

–Как вам удалось так долго меня скрывать? Особенно в замке?

–Если бы ты знала, на скольких человек рассчитан этот замок, сколько спален здесь оборудовано… Используется только четвертая их часть. Валея всегда хотела себе большую империю. Но не все готовы принять в этом участие. Мало кто соответствует нашим высоким требованиям. Кельми спрятал тебя под самым носом Валеи. Мы вливали в тебя различные зелья, разминали тело каждый день, использовали заклинания, чтобы поддерживать твою жизненную энергию. А сегодня днем я заглянул к тебе, и не нашел никого. Если бы ты попалась кому-то на глаза, все бы пропало. Они бы обыскали весь замок. Я оббегал здесь все, но ничего не нашел. Отчаялся и пошел к себе. Сигареты кончились. А запас в комоде.

–Который час сейчас?

–Посмотри за окно, светает.

–Ты искал меня всю ночь? Я пришла сюда в сумерках. Но я зашла к помощникам Кельми. И они никому не донесли?

–Помощники Кельми служат только Кельми. Они его собственность так сказать. Они даже мне не сказали бы. Его помощники, кстати, тоже присматривали за тобой.

–Тогда почему они не отреагировали? Не остановили меня.

–Наверное, Кельми сказал им ничего не предпринимать. Его ребята делают все, что нужно, не задавая лишних вопросов.

–А кто еще знает, что я здесь?

–Лелас. Чем меньше людей в курсе, тем проще что-то спрятать. Или кого-то. Лелас заглядывал к тебе, чтобы обеспечить тебе сон без сновидений. После того, что ты пережила, восемь месяцев в мире своих мыслей – это было бы слишком жестокая пытка для тебя. Так посчитал Кельми.

–А где сам Кельми?

–Валея отправила его с несколькими помощниками по одному делу. Скоро он вернется, не переживай. Мы почти нашли один элемент эссенции. Ученый быстро восстановился и выдал нам много полезных сведений.

–А почему я очнулась сегодня?

–Не знаю. Наверное, я напортачил с зельями. Обычно этим занимался Кельми. А тут он уехал… Возможно, я использовал слишком мало… Не знаю. Прости меня, Рене. Ты должна была очнуться по-другому.

Я ничего ему не отвечаю. Прощение требует времени и смирения. А то, что они сделали со мной – это настоящее преступление. Эти мужчины заточили меня в собственной черепной коробке, спасая от пожилой извращенки с ее демоническими наклонностями. Подумаешь! Я бы пережила Валею и ее нападки!

–Как ты согласился на это?

–На что?

–Как ты согласился пойти против Валеи?

–Сложный и легкий вопрос одновременно. Есть вещи, которые позволяют нам взглянуть на свою жизнь с другого ракурса. Вещи и люди. Вот я так согнулся в три погибели, изломав половину костей, поглядел и понял, что Валея не всегда права. И моя служба состоит в том, чтобы не давать ей ошибаться.

–Подчищать?

–Нивелировать.

–Красивые слова не меняют отвратительность содержания, То. Что мы будем делать дальше?

–Я бы хотел перехватить часок сна. Уже светает, день выдался нелегкий. Если моя голова не коснется подушки хотя бы на несколько минут, то я вряд ли выдержу еще один такой день.

–А мне что делать прикажешь?

–Разбудить меня, когда из труб кухни повалит дым.

–А потом?

–Спрятаться и ждать Кельми. Он придумает какой-нибудь план, я уверен.

–Например?

–Например, Валея примет тебя с распростертыми объятиями и принесет извинения, если ты раздобудешь ей еще один элемент.

–И как же я это сделаю?

–Это вопрос не ко мне, а к Кельми.

То зевает, залезает под одеяло и медленно выдыхает. Через какое-то время его дыхание замедляется, становится поразительно равномерным.

Я тихонько убираю вещи, которые То разбросал по полу, потом усаживаюсь на подоконник и наблюдаю, как из-за горизонта медленно появляется огненный блин, уже много столетий дарящий людям надежду на то, что новый день будет лучше, чем предыдущий. Удивительно, как только этому лгуну до сих пор верят.

***

Из-заповорота появляются три капсулы и тут же замедляются: дорогу перед ними перекрывают любезно поваленные мною деревья. Только глупцы не поймут, что такое оформление ландшафта не является засадой.

Из двух капсул высыпает десяток поджарых мужланов, которые тут же принимаются изучать близлежащие кусты. Неужели они думают, что я так глупа, чтобы спрятаться рядом с преградой, закрывшись парой еловых ветвей?

Что там они делают? Один из них отошел в сторону и опустился на колени, приложив руки к земле. Неужели энергетик? Нет, надо что-то придумать, иначе он меня точно почувствует. Сердечко ведь мое бьется пока что.

Давно не проделывала подобный фокус, но раньше он меня не подводил. Мигом вскидываю голову вверх и представляю себе бескрайнее небо. В следующую секунду я уже чувствую, как ветер раздувает мои волосы, а тело ничего не ограничивает. Я лечу. Точнее падаю. Разворачиваюсь и вижу перед собой стремительно приближающуюся землю: бескрайний лес, змееобразную дорогу и черные капли капсул. Сейчас важно правильно определить точку: я должна увидеть, что делают эти мужланы, но меня они заметить не должны.

Успеваю рассмотреть, что мужланы все еще стоят у капсул и оглядываются, а энергетик изучает пространство. Удачи меня отыскать, глупышки! Ухмыляюсь, закрываю глаза и снова воображаю бескрайнее небо. Мое тело дергается, замирает на секунду и опять начинает стремительно падать вниз.

Я повторяю свой фокус вновь и вновь до тех пор, пока мужланы не сосредоточили все свои силы на ликвидации преграды на дороге. Даже энергетик больше не следит за всеобщей безопасностью и старательно тащит в сторону обломанные ветки. Еще раз перемещаюсь вверх, опускаюсь и вижу, что дверь третьей капсулы, из которой пока что никто не вышел, медленно открывается. Это все меняет: надо осмотреться снова.

Вверх и опять вниз. Из капсулы вышел мужчина, не такой накаченный, как мужланы, подошел к ним и начал что-то говорить. Я пользуюсь моментом и телепортируюсь прямо к раскрытой двери капсулы. Прыжок – и я внутри.

В капсуле сидят двое мужчин. Один бросается на меня, я ухожу в сторону, а он со свистом вылетает из капсулы. Я успеваю пнуть его и захлопнуть дверь, но тут второй мужчина хватает меня сзади за шею и начинает душить. Вот уж неловкая ситуация! Мужчина тянет меня назад, а я ведь не успела закрыть дверь так, чтобы снаружи никто сюда не попал!

На секунду поддаюсь, чтобы мужчина потерял бдительность, а потом изо всех сил рвусь вперед. Ура! У меня получается надавить на защелку! Отлично! Я выиграла себе немножечко времени. Конечно, если среди мужланов нет телепортеров. Было бы замечательно, будь эта капсула защищена от телепортаций, но я никак не могу это проверить. Сейчас надо избавиться от этого мужчинки, который, как шарфик, повис на моей шее. Да и в глазах все уже начинает плыть…

Сгибаю ноги, и на секунду мое тело опирается только на мужские руки, сжимающие шею, потом я притягиваю коленки к подбородку, вытаскиваю кинжалы из сапог и изо всех сил отталкиваюсь ногами от стены. Пока мы летим назад, я переворачиваю кинжалы в руках толчком указательных пальцев, и впиваюсь ими, как кобра зубами, в бока мужчины. Не теряя инерции, переношу весь вес тела на руки, из-за чего кинжалы режут его плоть как масло. Славно мне Кельми подсказал взять с собой именно их, а не тяжелый меч!

И только в этот момент я понимаю, что что-то здесь не ладно. Мужчина отпускает меня, что-то неразборчиво кричит. Я выдергиваю кинжалы из его обмякшего тела, снова засовываю их в сапоги. И тут до меня доходит, из-за чего мне не по себе. В капсуле есть притяжение! Мы не парим в воздухе, поэтому мои обычные приемы сработали! Иначе бы меня просто-напросто задушили. Не время медлить! Надо найти ингредиент.

Начинаю обыскивать все коробки, которые есть в капсуле. В одной из них я нахожу какую-то стеклянную банку. Достаю ее и рассматриваю. Да, судя по той субстанции анатомично-отвратительного вида, что плавает в голубоватой жидкости – это именно то, что я ищу.

И вот в тот момент, когда я, держа в руках банку, радуюсь успеху своей миссии, дверь капсулы за моей спиной открывается, и кто-то хватает меня за плечи и тащит прочь.

Инстинктивно я прижимаю ёмкость к себе и зажмуриваюсь от неожиданности. Меня несколько раз прикладывают к не самому мягкому дверному проему капсулы.

–У нее сердце! Отбери! Отбери!

–Хватай!

–Да забери ты его!

–Осторожно, разобьешь!

–Она убила Майка!

–Ввали ей!

Меня окружают голоса. Кто-то пытается вырвать банку из моих рук, но я держу ее крепко-крепко. Когда я пытаюсь открыть глаза, то что-то вязкое и густое попадает в них, и я все равно ничего не вижу.

Так! Почему я растерялась! Надо действовать! Они и так поняли уже, что у меня за способность. О, небо! Прекрасное голубое небо!

Мгновение – и я, а заодно и все мужланы, которые меня держали, оказываемся высоко-высоко над землей. Они пугаются и начинают орать не своим голосом. Один еще крепче сжимает мое плечо, другие – отпускают.

Я не теряю этот шанс, использую его, чтобы снова переместиться в другое место. Вцепившийся в меня мужлан оказывается там вместе со мной. Надо избавиться от него, иначе мои силы закончатся быстрее, чем я рассчитываю.

Удобнее перехватываю ёмкость одной рукой, другой – достаю кинжал из сапога, подтянув ногу к себе. Легонько толкаю противно визжащего мужлана в сторону, а потом всаживаю ему кинжал в подмышку, чтобы рука перестала его слушаться. В следующую секунду я понимаю, что плечо мое освободилось, вытаскиваю кинжал и перемещаюсь. Я едва успеваю рассмотреть, как мужланы, уже достигшие земли, превращаются в красные кляксы, как перед моими глазами возникает уже совершенно другой пейзаж.

В этот раз Кельми решил не рисковать и предложил мне телепортироваться из убежища поближе. Ученый сообщил ему, что ёмкости с ингредиентами чаще всего именно перевозят с охраной, а не переносят, используя обсессинцев или телепортационный порошок. Не доверяют они никому.

Да, давненько на них не нападали! Похоже, после этого раздобыть еще два элемента будет намного сложнее. Нам бы пригодилась сила Лисы для шпионажа. Только почему она все еще не вернулась?!

Ладно, мне сейчас некогда об этом думать! Я устроила себе убежище в чаще, разложив свои вещи на одеяле, которое Кельми взял из запасов Валеи. Это одеяло ей подарил один из филлеров. Точнее, не одеяло, а набор постельного белья, которое не пропускает волны энергии. Я усаживаюсь на него, ставлю ёмкость рядом;теперь можно ненадолго перевести дух.

Надо попытаться оценить, сколько силы у меня осталось. Смогу ли я дотянуть до замка Валеи? В моем рюкзаке лежит фляга с зельем, которое должно ускорить скорость восстановления сил. Открываю флягу и делаю пару глотков. Во рту очень отдает железом. Нет, уберу-ка я сначала кровь с лица.

Нахожу в рюкзаке несколько бинтов, положенных туда Кельми несмотря на мои протесты, ведь чем больше вес рюкзака, тем больше сил я трачу на перемещение с ним. Вытираю лицо кусками бинтов, но проблема в том, что чем больше я стираю, тем больше крови появляется снова. Это бесполезно! Ладно, буду смотреть одним глазом.

Допиваю зелье, запихиваю окровавленные куски бинта во флягу, прячу все в рюкзак. На минуту останавливаюсь и прислушиваюсь к внутренним ощущениям. Хоть меня приложили неслабо, да и перемещаться пришлось достаточно, особенно с мужланами на хвосте, но кое-какие силы все же остались. Я вытаскиваю карту и принимаюсь ее рассматривать.

Можно было бы переместиться в какой-нибудь городок, а оттуда своим ходом добраться до Валеи, как я и планировала, но с моим нынешним видом я буду слишком узнаваема. Еще бы! Пройтись бы так по улице: девица с пепельно-белыми волосами и кроваво-алым лицом. Хорошо, что Кельми предложил мне изменить цвет волос. Рыжую копну, особенно с одной черной прядью, уцелевшие мужланы могли бы с легкостью опознать, а так они будут искать блондинку-обсессинку.

Похоже, мне придется на свой страх и риск перемещаться сразу к Валее. Нужно немного подождать, чтобы подействовало зелье, и силы немного восстановились. Это повысит мои шансы. Я хорошо выбрала себе убежище: в этой далекой чаще меня никто не найдет, поэтому я не задумываясь достаю из рюкзака еще один кусок бинта и малюсенький флакон с сонным зельем. Укладываюсь на спину, прижимаю бинт ко лбу и выпиваю зелье. Там его буквально капелька: Кельми умеет точно рассчитывать дозы в зависимости от веса и возраста человека. Эх, сложный вопрос, чего же Кельми не умеет?..

***

Просыпаюсь и потягиваюсь. Потом вспоминаю, где я, резко поднимаюсь и пытаюсь осмотреться. Один глаз открывается, а вот второй отказывается. Исследуя лицо ощупью, я понимаю, что кровь застыла коркой, а бинт будто бы прирос, и оторвать его от лица никак не выходит. Ладно, надеюсь, это придаст мне устрашающий и мужественный вид. Так даже больше вероятность, что Валея будет впечатлена и поражена моим подвигом. А дальше результат не заставит себя ждать, Кельми ведь обещал, что все так и будет!

Часы показывают, что проспала я ровно час. Удивительная точность! Так-с, что там с моими силами? Вроде бы все неплохо: удалось восстановиться достаточно, чтобы дотянуть до замка. Отлично!

Забрасываю все вещи вперемешку в рюкзак, вешаю его на плечи, крепко прижимаю к себе ёмкость с ингредиентом одной рукой, а второй берусь за край одеяла.

Телепортация, моя секретная комната в замке, пожалуйста!

Когда я открываю глаза, то пришедшая в мое сердце радость заставляет улыбнуться. Сил хватило. Голова немного кружится, но до потери сознания еще далеко. Возможно, мне стоит еще раз исчерпать свои силы, чтобы Алиса вернулась? Я даже немного скучаю…

Нет, не время думать об этом! Скидываю рюкзак, запихиваю одеяло в комод. Вздыхаю. Стоит ли рисковать и перемещаться по замку из последних сил, чтобы разыскать Валею? Или пойти искать ее на своих двоих? Здравый смысл голосует за последний вариант, поэтому я, взяв ёмкость под мышку, выскальзываю за дверь.

В парочке коридоров я никого не вижу, поэтому теряю бдительность на радостях, ведь конец моей секретной миссии уже близок. И очень зря. Почти дойдя до главного зала, я нос к носу сталкиваюсь с кем-то из новичков. От неожиданности не успеваю ничего сделать, он таращится на меня секунду, после чего разворачивается и во весь дух бежит, по всей видимости, к посту охраны.

Надо найти Валею до того, как меня отыщет охрана. Мой меч остался где-то у Кельми, я устала, да еще и ёмкость, которую я несу, очень хрупкая, так что сейчас я никак не смогу одолеть толпу этих, с таким талантом подобранных Валеей, марионеток.

Припускаю к главному залу так, что ветер в ушах свистит. Ногой распахиваю дверь, она сшибает на землю какого-то нерешительного новичка. Пробегаю мимо него, пока тот валяется на полу и осознает, что происходит. Вон он – вход в малый зал! Еще чуть-чуть.

Удивительно, но охрана вбегает в главный зал ровно в тот момент, как я открываю дверь в тайную комнату совещаний. Эх, мне не поздоровится, если Валеи здесь не окажется. Но вот она! Ее совет в полном сборе: Ван, То, Кельми, Алия (зачем?), Лелас и спасенный мною ученый – Риан. Ох, и поражены же они моим видом!

–День добрый! – начинаю я с порога. – Валея! Моя последняя миссия была не совсем удачной, поэтому я взяла на себя труд исправиться. Небольшой презент, – говорю и ставлю перед Валеей ёмкость.

Валея вроде бы удивлена, но как-то недостаточно. Интересно, что зацепит ее больше: мой внешний вид или подарочек? Я не успеваю подумать еще о чем-нибудь, так как в малый зал врывается охрана и бросается на меня.

Судя по всему, Валея то ли не хочет, то ли не успевает среагировать на это. Ладно. По-видимому, приказ, которым руководствуется охрана, предельно прост: обезоружить и обездвижить меня. Но так просто я не дамся, пусть даже пространства для драки тут мало.

Один из моих знакомых охранников, с которым я долго тренировалась во время полугодовой подготовки Кельми, наносит первый удар мечом наотмашь. В последний момент я отскакиваю вбок. Меч проходит в паре сантиметров от кресла Валеи, а она и бровью не ведет.

Достаю свои кинжалы,которые сегодня выручили меня уже не единожды, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и вонзаю кинжал под лопатку охраннику, который невольно открыл спину, нанося удар вперед.

Вытаскиваю кинжал и перемещаюсь в другую сторону. Охранник рычит, хватаясь за рану и опуская меч. Судя по его взгляду, подобных шалостей он мне не простит. А что? Сам напросился!

Следующий мой режущий удар приходится по подколенным связкам зазевавшегося охранника справа. Я наношу удар и снова перемещаюсь по левую руку от Валеи.

И только я скрещиваю руки, чтобы нанести две параллельные раны на грудь очередного охранника, как нас останавливает окрик Валеи:

–Хватит!

Мы замираем. Охранник отшатывается, пораженный страхом. Залитое кровью лицо, волосы непонятного цвета, уже начавшие возвращаться к естественному виду, а также два кинжала, уже почти достигшие своей цели, – все это пугает охранника так, что из его глаз брызгают слезы. Кого же Валея все-таки взяла себе на службу?! Раньше они казались мне более натренированными!

–Мои дорогие мужчины! Протяните руки, я залечу ваши раны, которые эта непослушная девчонка успела нанести. А ты, Рене, присядь, пожалуйста. Алия, уступи ей место и пойди прогуляйся по оранжерее. Такой цветок, как ты, скрасит нашу коллекцию на время.

Алия фыркает, но подчиняется. Я сажусь на ее место, пока Валея занимается своими охранниками. Все это проходит в полном молчании. Все, сидящие за столом, изучают меня такими острыми взглядами, что кажется, будто каждый из них хочет оставить на моей коже незаживающую рану.

–Хватит на меня пялиться, – говорю.

Они отворачиваются или опускают глаза в пол. Кельми растирает веки ладонью, То тянет руку ко рту, но потом неловко одергивает, так как не находит там сигареты. Ученый Риану теребит в руках карандаш и какие-то бумажки, бросая осторожные взгляды на доставленную мною ёмкость. Ван увлеченно наблюдает за тем, как Валея лечит охранников, а Лелас закручивает пальцами прядь своих длинных светлых волос. Будто бы ничего не изменилось с тех пор, как я была здесь в последний раз. Но что-то все-таки не так.

Валея заговаривает, когда последний охранник выходит и закрывает за собой дверь:

–Так что ты хотела сказать мне, Рене? До того, как началось это дешевое выступление.

–Я добыла для тебя ингредиент.

–Похвально. И ты думаешь, что после этого наш уговор снова в силе?

–Я выполняю свои условия. Уже два ингредиента у тебя.

–Чье это сердце? – спрашивает ученый.

–Я не знаю, кому принадлежит этот ингредиент, – говорю я, когда мне удается побороть гаденькое ощущение, которое каждый раз посещает меня при мысли об истинной природе элементов для эссенции.

–Как ты его получила?

–Нелегко. Пришлось немного поучить уму-разуму десяток крепких мужланов.

–Стой! – говорит Ван. – Ты в одиночку смогла справиться с вооруженным конвоем охранников, перевозящих сердца между центрами?

Да что ж они заладили!

–Я не заметила, чтобы они были вооружены. В любом случае, побеждает не грубая сила, а смекалка и хитрость, если ты не знал.

Кельми ухмыляется, но спешит прикрыть рот ладонью.

–Валея, можно я взгляну? – спрашивает Риану.

–Да, – говорит Валея, все так же пристально рассматривая меня.

Ученый подходит к ёмкости, открывает ее, принюхивается, закрывает, поднимает, рассматривает со всех сторон.

–Да, похоже, что она произвела диверсию и похитила то сердце, за которым мы планировали отправляться в скором времени. Удивительно!

Риан не спешит садиться на свое место и всё вертит ёмкость в руках. Ему так не терпится забрать ингредиент в свою лабораторию и начать работать! Валея понимает, что Риан не сдвинется с места и говорит:

–Дорогой мой, можешь взять ёмкость и идти к себе. А мы пока что поговорим с этой девчонкой.

–Хорошо, – Риан в мгновение ока покидает малый зал.

–Тебя кто-нибудь видел?

–Лица моего никто не видел, но они запомнили блондинку-обсессинку. Пришлось немного повозиться с цветом волос, зато теперь меня точно не найдут.

–Тебе не идет быть блондинкой. Рыжий тебе больше к лицу, – замечает Лелас. Похоже, ему не льстит, что кто-то покушается на тот же цвет волос, что и у него. Пусть так.

–Спасибо, – я не пропускаю его замечание мимо ушей и с улыбкой отвечаю на колкость.

–Потом обсудите. Что еще ты готова предложить за то, чтобы вернуться? – спрашивает Валея.

–Свою службу.

–Будешь ли ты мне повиноваться?

–Мне кажется, я слишком ценный зверек в твоем зоопарке. Ты не можешь кормить травоядное мясом или хищника – травой. Я сделаю все, чтобы исполнить свои условия сделки, но я не желаю быть твоей марионеткой.

–Тебе стоит подумать лучше, девочка.

–Я дала свой ответ. Еще два элемента я для тебя добуду, чего бы мне это ни стоило. Но и ты, Валея, должна выполнять свои условия договора.

–Скажем так, меня подкупает твой деловой подход. Ты можешь вернуться, но жить ты будешь только в замке. Промой рану, и я уберу шрам. Потом ты отправишься домой, заберешь все нужные вещи и вернешься. Ты всегда должна быть здесь, чтобы у меня и мысли не могло возникнуть о том, что ты опять сбежишь.

–Хорошо, – говорю.

–Все свободны, дорогие мои, – говорит Валея.

–Я помогу тебе с раной, – обращается ко мне Кельми.

Мы молча выходим из зала, потом все так же в тишине идем к кабинету Кельми. Его помощники, как всегда, не обращают на нас внимания. Раньше меня раздражала их безучастность ко всему, но теперь я даже не обращаю внимания на них.

Я усаживаюсь на стул, Кельми разводит какие-то зелья в баночках, разбавляет их водой. Обмокнув чистую тряпочку в получившийся раствор, Кельми протирает ею мою лицо:

–Ты молодец, Рене. Сильно досталось?

–Только одна рана. Приложили пару раз о капсулу, немного пытались задушить, а так обошлось.

–Хорошо, спрошу по-другому. Как сильно досталось тем, кто охранял ингредиент?

–Сильнее. Не знаю, сколько из них до сих пор дышать способны.

–Возможно, это было зря.

–Возможно.

Кельми бережно убирает запекшуюся кровь с лица, теперь мне ничего не мешает смотреть;потом Кельми принимается за мой лоб.

–Потерпи, сейчас будет больно.

–Угу.

Резким движением Кельми отрывает накрепко приставший к моему лбу бинт.

–Ай! – вскрикиваю я.

–Все, все, – успокаивает меня Кельми, промачивая рану тряпочкой. – Все, можешь идти к Валее. Она должна быть все еще в зале.

–Спасибо.

–С тобой съездить домой? Я могу взять капсулу.

–Я прогуляюсь, пожалуй. Сначала только переодеться зайду. Я залила всю куртку кровью.

–Не стоит. Если Валея увидит, что ты в новой одежде, то может догадаться, что здесь что-то нечисто. Она ведь не знает, что мы тебя держали здесь.

–Да, хорошо. Моих вещей же не должно быть в замке, точно.

–Удачи!

–Спасибо, Кельми. Спасибо тебе за помощь!

Покидаю кабинет Кельми до того, как он что-то отвечает, да это и необязательно. По знакомым коридорам возвращаюсь в малый зал. Кельми был прав: Валея все еще там.

–Уже вернулась? Отлично! Дай мне свою руку, – говорит Валея.

Я молча протягиваю ей открытую ладонь. Но вот начинает Валея вовсе не с лечения: в мой живот будто бы вонзили несколько ножей, настолько сильная боль сбивает меня с ног. Я падаю на колени, но Валея не выпускает моей руки. Боль нарастает как снежный ком, кровь звенит в ушах, мое тело сотрясают удары, идущие изнутри. Еще пару секунд, и кровь льет носом, потом я начинаю ею кашлять.

–Как тебе ощущения? Запомни их в точности, в мелочах, в деталях. Если ты еще раз начнешь своевольничать, то ты испытаешь их снова. Только вот на милость мою не рассчитывай.

Ничего не могу ей ответить: я задыхаюсь. Кровь ручьем бежит по моей руке, заливаясь в рукав и капая на пол. Еще немного, и я потеряю сознание. Но Валея не дает мне сделать этого. Боль начинает постепенно угасать, кровь останавливается. Я дышу ртом, чтобы быстрее наполнить легкие воздухом. Как только картинка перед глазами становится четкой, я понимаю, что силы говорить уже есть:

–Да, Валея. Спасибо, что простила меня. Я больше не буду своевольничать.

–Ты можешь идти. Я попросила Вана съездить с тобой за вещами.

–Я хотела прогуляться.

–Девочка, что ты сказала секунду назад?

–Хорошо, я поеду с Ваном.

–Если я увижу хоть маленький намек на то, что ты собираешься меня ослушаться – сниму запрет, благодаря которому ни один мужчина не может тебя трогать. Они многое теряют, ведь ты очень умелая девица.

Даже не глядя на Валею, я понимаю, что она ухмыляется. Да, мне пришлось много чего ей показать, когда я проходила испытания. Я поклялась, что больше об этом не вспомню. К сожалению, большинство клятв, которые мы даем сами себе, практически невозможно исполнить.

–Иди, – говорит Валея и отпускает мою руку.

Я разворачиваюсь на четвереньках, чтобы не смотреть на нее, встаю, держась за стену, и выхожу. Ощупываю лоб: от раны не осталось даже и следа, даже еле заметного шрама. Я даже представить не могла, что эта женщина настолько могущественна. Мне стоит быть осторожнее, гораздо осторожнее.

В коридоре меня ожидает улыбающийся Ван:

–Идем, я уже заждался.

Я ничего не отвечаю, просто направляюсь за ним следом.

***

–Сколько можно ждать каких-то новостей? Уже почти год мы ничего не можем найти об ингредиентах! Не может быть такого, чтобы никто не нашел ни одной зацепки!

–Рене, ешь свою кашу и говори тише! Столовая – не лучшее место для подобных разглагольствований!

–Кельми, ну сколько можно! Я устала от жизни в замке! Я боец! Воин! А чем Валея заставляет меня заниматься? Ездить проверять бордели и тренировать охранников! Мне даже запрещено покидать пределы замка без ее разрешения! Я устала, Кельми!

–Тш-ш-ш! Рене, прекрати. Ты думаешь, что ты единственный воин здесь? И вообще. Ты никогда прежде так не расстраивалась и не возмущалась.

–Конечно! Этим обычно занималась Алиса. Ну как занималась… Она ныла, а потом использовала траву забвения, чтобы уйти от проблем.

–А тебя этот подход не устраивает?

–Конечно нет!

–Тише, Рене! Прошу тебя. Тише.

–Ладно, ладно. Я буду говорить ш-ш-шепотом. Я хочу в город, хотя бы просто прогуляться. Без цели и наблюдателей.

–Я поговорю с Валеей.

Кельми встает из-за стола и уходит, а я остаюсь наедине со своей тарелкой. За этот совершенно бессмысленный год в замке я научилась многому. Смирению – в первую очередь. Валея долго проверяла меня, прежде чем начать доверять какие-то более серьезные задания, хотя проверка борделей – не тот уровень ответственности поручений, который я хотела бы.

Каша наконец-то заканчивается, и я могу покинуть столовую. Не то чтобы я не любила каши, но они мне уже надоели. Дома мы с Алисой любили накупить продуктов на последние деньги и приготовить что-нибудь эдакое, а в замке Валеи нет места фантазии. Кулинарной так точно.

После завтрака я, как обычно, должна провести тренировку. За эти два утренних часа я могу не только устать физически, но и набраться сил морально, что, казалось бы, противоречиво. Пожалуй, тренировка, пусть и с не очень умелыми противниками, – это единственное, что радует меня в жизни в замке Валеи сейчас.

После того, как я заканчиваю тренировку и привожу себя в порядок, в коридоре я снова встречаю Кельми:

–Я поговорил с Валеей. Мне удалось убедить ее отпустить тебя на день в город.

–Просто так? Ни за что не поверю.

–И правильно сделаешь. Я сказал, что ты хотела поговорить с отцом. Это ее убедило согласиться, ведь раньше ты никогда не проявляла к нему особого интереса.

–И зачем же ты соврал ей? Я вовсе не хочу видеть Ления.

–Я посчитал, что это будет для тебя полезно. И не спорь. Я попросил То отвезти тебя к отцу, а потом забрать из города в конце дня.

–Я справилась бы сама!

–Ты не умеешь водить капсулу, дорогая.

–Дошла бы пешком.

Кельми только фыркнул мне в ответ.

–Рене, не хмурь так бровки домиком, ты же знаешь, что на меня это не сработает. То уже ждет тебя на выходе. Можешь не соглашаться на эти условия, но других не будет.

–Ладно. Спасибо за помощь, Кельми.

Я уже привыкла к тому, что Кельми игнорирует мою благодарность, но все равно каждый раз говорю ему «спасибо». Пусть он и не подает вида, но ему приятно.

То вышагивает по двору с сигаретой в зубах и сразу же выбрасывает ее в кусты, как только видит меня.

–Поехали? – спрашиваю.

То кивает и открывает передо мной дверь в капсулу. Я закатываю глаза, но сажусь.

–Хочешь поговорить? – спрашивает То.

–Откажусь, пожалуй, – говорю.

–Ладно, – бубнит То.

Некоторое время царит звенящее тишина. Когда капсула останавливается, То выходит и подает мне руку.

–Зачем? Я не споткнусь и не упаду.

–Не хочу это проверять, – отвечает То.

Я все-таки берусь за его руку и выхожу.

–В котором часу и где тебя забрать?

–Это обязательно?

–Боюсь, что так.

–В восемь. От моего дома.

–Ты же знаешь, что тебе нельзя туда заходить.

–Но посмотреть же можно?

–Не любишь ты, чтобы раны заживали.

–Раны на душе не заживают.

–Любые раны не заживают, если срывать запекшуюся кровь и ковырять их грязными руками.

–Придержи язык, То.

–Ладно. Не опоздай, иначе Валея будет недовольна.

–Хорошо.

То забирается в капсулу и уезжает. Я какое-то время смотрю ему вслед.

–Рене? – окликают меня сзади.

–Да? – отвечаю, не задумываясь, и разворачиваюсь. Лений уже вышел из дома и стоит у магической преграды, буравя меня взглядом. Его карие глаза, скрытые в тени массивных надбровных дуг, кажутся черными и холодными, несмотря на легкую улыбку на губах.

–И снова красная клетчатая рубашка? Ты не любишь перемен в жизни.

–За эти годы я не износил еще ни одной. А вообще, у меня есть и другая одежда. Если бы ты приезжала чаще, то заметила бы.

Лений опускает глаза, сплетает пальцы, неловко пинает землю носком ботинка.

–Ты не один пленник в этом мире. Я тоже заложница в замке Валеи.

–Да, То рассказывал, что ты провинилась, поэтому тебя никуда не выпускают.

–Я целый год не была дома, а это ужасно долго. Улитка без раковины становится обычным слизняком, который мало того, что выглядит отталкивающе, так еще и совершенно беззащитен.

–У тебя хотя бы есть дом, Рене.

В глазах Ления проскальзывает что-то прежде незнакомое.

–Да. У меня есть дом. Но сейчас от него пользы не больше, чем от тебя здесь.

–Я могу быть полезен, Рене.

–Как? Заточенный в этом… В этой клетке без прутьев?

–Голова на плечах есть, значит, могу быть полезен. Я думал, твой друг, Кельми, мог донести тебе, что знание бывает еще более могущественным оружием, чем способность или сила.

–Он донес. Объяснил. Доходчиво.

–Тогда не стоит говорить мне, что я бесполезен, Рене. Я могу подсказать тебе, где искать следующий ингредиент для эссенции.

–Откуда ты можешь знать об этом?

–Помнишь хижину в Лотосовой долине, где ты пряталась с ученым, пока То не нашел вас? Он мне рассказал об этом.

–Да, помню, конечно.

–Давным-давно, там жил мудрец, который умер в тот самый день, когда моя мать принесла меня в обитель. Он предсказал мое появление и попросил, чтобы меня назвали в честь него. Когда я сбежал из долины, я жил в его хижине. Пусть она заброшена, но сделана была на совесть. При желании ее можно было легко восстановить. Там я и нашел большой блокнот с заметками,очень полезными заметками. Вообще, что-либо записывать никогда не будет лишним. Я и сам много чего записываю.

–Что именно?

–События, действия, слова. Непредсказуемые закономерности.

–И что с того?

–В найденном мной блокноте было записано, что в тот день в хижине должны были оказаться полотенца, свечи и еда. Я позаботился об этом.

–Занимательное совпадение.

–Можешь называть это совпадением, как тебе будет угодно. Я определяю это несколько иначе. Но ничего, об этом не сейчас. Знаешь, что было написано о сегодняшнем дне?

–Что я приду?

–Верно. Может быть, ты знаешь, что еще там было написано?

–Мне надоело угадывать. Просто расскажи.

–Там были кое-какие заметки, в которых есть прямая подсказка, где вам следует начать поиски. Но…

–Что же ты медлишь! Говори!

–Сначала ответь на вопрос.

–А у меня есть выбор? Хоть это и глупо, но задавай свой вопрос.

–Где Алиса? Куда она делась? Ты должна иметь хоть какие-нибудь предположения.

–Я не знаю, – опускаю глаза, – честно. Я пыталась отыскать ее здесь, – прикладываю палец к виску, – но безрезультатно. Она пропала.

–Как давно? Точную информацию мне То не выдал.

–Когда я потеряла сознание после перемещения. Первое похищение ингредиента. Я израсходовала слишком много сил, поэтому долго пребывала без сознания. В замке я обнаружила, что Алисы нет.

–А до замка? В хижине?

–Не помню. Я не проверяла тогда. По идее должна была появиться она, но этого не произошло. У меня тогда не было времени, чтобы задуматься о наличии Алисы внутри ментальной комнаты.

–Это все очень и очень странно…

–Не молчи! Ты обещал подсказку!

–У меня записано: «Мужчина с третьей страницы вчерашнего еженедельника. Он осужден за убийство и будет казнен. Но магическое правительство не догадывается об одной вещи. Он стихиец».

–Это все?

–Да.

–Спасибо, Лений.

–Можно просто «папа».

***

–Я не справлюсь!

–Меньше переживай, больше соображай. Рене, слушай меня! Все получится. Я понимаю, что похитить человека – это не украсть баночку с непонятным содержимым. Это намного сложнее. Особенно если понимать, что с ним потом сделают. Но подумай о чем-нибудь другом. Вспомни, что показала тебе вчера Валея.

–Мое тело? Это было ужасно странно. Я глядела на это бездушное туловище, плавающее в жижице, но смотрела при этом будто в зеркало. Удивительно. Из нескольких клеток ей удалось создать нового человека.

–Вот! Ты добудешь этот элемент, еще один – и получишь свое тело. Ты будешь свободна! Убежишь куда угодно!

–Но зачем? Сейчас это тело принадлежит мне, ведь ни Алиса, ни третья… Они так и не вернулись!

–Они вернутся! Успокойся! Давай я еще раз обработаю твои волосы, мне кажется, что они недостаточно белые.

–Как ты можешь об этом думать! А что, если я не успею спасти этого человека? Вытащить из петли?

–Ты все успеешь. Валея будет смотреть на все происходящее вместе с членами магического совета. Если она отыграет все как нужно, то никто не заподозрит ее. Так-с, То стоит в толпе и пишет, что заключенного уже ведут. Сосредоточься. Перемещайся по моей команде. Приготовься.

Я закрываю глаза, выдыхаю. Нет, дрожь в коленках отказывается меня покидать. Одно дело – похитить ученого из темницы или устроить четко продуманную ловушку. Но как же мне удастся похитить человека на глазах у многотысячной толпы?!

–Давай!

О нет, время! Я представляю эшафот, пугающий своей беспринципностью и одинаковостью концовок для всех, ступающих на него.

Открываю глаза сразу же, как чувствую под ногами какую-никакую поверхность. Под ногами стихийца виселица разевает свой деревянный рот.

Я переместилась чуть дальше, чем планировала. Поэтому мне приходится пробежать. Стражники, стоящие сбоку, пытаются задеть меня ударами копья, но я успеваю проскочить. Копье лишь царапает мое плечо как неумелый котенок. Лучше реагировать надо, ребята. Лучше!

Я выуживаю из ножен на поясе кинжал, обрушаю его со всей силы на веревку и падаю вниз, следом за повешенным. Надеюсь, он протянул эти несколько секунд. И шею сломать не успел. Ингредиенты нужно добывать из живых людей.

Мне вслед летит какое-то заклинание. Наверное, что-то филлерское, чтобы отнять мои способности. Как бы ни так. Я успеваю провалиться в «пасть» виселицы раньше, заклинание улетает в толпу, откуда уже слышится нарастающий гул.

Как только тело повешенного попадает в поле досягаемости, я тут же притягиваю его к себе, зажмуриваю глаза и представляю себе капсулу, из которой я только что и переместилась.

Кельми остановился у гостиницы на окраине города, где разместились все подручные Валеи, пока она наносит визит одному из членов магического правительства. Негоже простым смертным сопровождать саму Валею! Зато это сократило нам расстояние для моего перемещения.

Открыв глаза, я испытываю облегчение, так как вижу, что переместилась туда, куда надо. Только вот Кельми в капсуле нет. Вместо его лица с приветливой улыбкой я вижу довольную ухмылку Валеи. Как так? Она должна наблюдать за казнью с членом магического правительства!

–Что? – этим коротким переспросом тотального неверия будто бы воздух выходит из моих лёгких, как при ударе под дых.

Из открытой двери появляется один из охранников, забирает из моих рук спасенного человека, Валея на ходу дотрагивается до него рукой. Человек превращается в безжизненное тело, которое охранник грубо вытаскивает наружу. Дверь захлопывается, а Валея будто бы невзначай хватает меня за кисть.

–Что происходит? Ты же должна быть там!

–Никто меня туда не звал, глупышка! Члены магического правительства не смотрят на казни обычных убийц! Они же не знают, что именно этот человечишка – стихиец. А ты дала нам такую шикарную возможность раздобыть сердце!

–Я все сделала! Отпусти!

–О нет! Ты не можешь пошевелиться, потому что я так хочу. Ты даже моргнуть не можешь, дорогуша.

–Я добыла тебе ингредиенты! Я была послушна! Валея, что ты делаешь?!

–Не все. Осталось еще одно сердце. Огненной стихийки.

К чему она клонит? О нет! Только не это!

–Нет, нет! Ее нет! Она пропала! Валея нет! Я достану тебе еще один ингредиент! Я уже три года достаю тебе все, что ты попросишь! Валея! Отпусти меня, я ничего не сделала!

–Ты отдашь мне сердце, ты права.

–У нас разные способности! Мое сердце не подойдет! Ничего не сработает, Валея! Хватит!

–И снова ты права. Твое сердце не сработает. Оно мне не нужно. Мне нужно сердце третьей девицы, которая живет в твоей голове.

–Там сейчас только я, ты же знаешь! Они ушли! Их нет! Пропали! Исчезли!

–Благодаря моему милому Леласу. Он их вернет, как только они понадобятся. Я решила, что иметь дело с тобой одной будет проще, вот и попросила его немного потрудиться.

–Что?! Как это возможно?!

–Ох, а, может быть, ты еще думаешь, что я не знала о том, что ты почти год пролежала в какой-то комнатушке моего замка? А То и Кельми следили за тобой, как за любимой игрушкой? С ними будет отдельный разговор, но сначала я отберу у них эту игрушку.

–Откуда ты знала? Они же никому не говорили!

–Ты думаешь, что Лелас такой же своевольный предатель, как они? Они смогли беречь тебя там только потому, что я знала об этом и позволяла. Поверь мне, если бы я не захотела, тебя бы нашли. Ох, а что было бы дальше…

–Валея! Нет, прошу, не надо! Отпусти меня! Я все сделаю! – от бессилия слезы потекли по моим щекам.

–Вот видишь! Даже такого стойкого солдатика, как ты, можно сломать. Главное – выкрутить верные детали. Можешь не стараться. Все кончено, Рене. Тебе остается только выполнить свою часть сделки до конца, как ты и поклялась. А уж потом я подумаю, буду ли я выполнять свою.

–Нет, ты не посмеешь, Валея! Ты не посмеешь!

–Не волнуйся, я знаю пределы своих возможностей лучше, чем ты. А теперь засыпай, деточка, засыпай…


========== Глория ==========


С возрастом моя жизнь стала напоминать мне не пеструю ленту, а осколки разбитого зеркала. Лента выпала из косы девицы, когда она поняла, что в зеркале видит уже не себя. Возраст – штука сложная для неподготовленного человека. Только никто нас к такому не готовит – сразу бьют палкой по хребту, подгоняя.

Если тебе это так нужно – то я согласна изрезать руки в кровь о те куски зеркала, которые так тебя интересуют. Соберу и швырну тебе в лицо! Но пожалей меня! Прошу!

Нет? Как нет… Что ж… Выбора, у меня, по-видимому, тоже нет. Я расскажу. Все выложу, как на духу. Столько лет прошло. И ты только сейчас нашел в себе силы простить его? Своего друга! Ты трус, Гео! Ты просто трус! И что я в тебе нашла…


У меня все записано! Я не привыкла полагаться на память, особенно с моей профессией. Сейчас-сейчас! Где же это… А, вот!


Он приходил ко мне много раз. Я вижу, ты скучаешь, существо без мужества. Нет в тебе ничего, нет!..


Он всегда был мальчишкой. Таким же, как и тогда, на выпускном. С глубокими грустными глазами, в темноте которых уж больше нет озорных огоньков – один лёд неизвестности. Он был все таким же, а я… А я менялась. Старше, взрослее, мудрее… Хотя, нет, мудрее – это вряд ли. Опытнее – да. Но точно не мудрее. Если бы была у меня хоть капля мозгов – я бы и советовала ему что-то дельное. Он не попал бы в беду, ох, не попал бы.


Да что ты меня вечно перебиваешь! «Ближе к делу, Глория, ближе к делу!» Уймись! Я сама решу, когда мне зачитывать. Все, начинаю.


Я сидела, бесцельно помешивая чай ложечкой, когда Лений впервые заглянул к нам на огонек.


Что значит: «Когда это было»? Когда, когда?! Через три месяца после выпускного. Помнишь ту комнатушку в столичных трущобах, которую мы решили снимать на двоих, потому что так было дешевле? Так вот. Именно туда он и нагрянул. Перестань перебивать меня и слушай дальше.


Он постучал в дверь. Пока я подошла к ней, чтобы открыть, Лений уже почти передумал. Я распахнула дверь и увидела его, сжавшегося, зажмурившего глаза.

–Лений! – выпалила я.

Он, вестимо, поддался, не то мне, не то самому себе, и взглянул прямо в мои глаза. Я тогда не нашлась, что ему ответить. Я просто распахнула перед ним дверь, и он вошел.

Лений снял ботинки, потянув носком за задник, даже не сгибаясь, и отшвырнул их в угол. Он стоял, заложив руку за руку, отчего его плечи сжимались. Видеть его таким было непривычно.


Да не преувеличиваю я! Хватит вставлять свои едкие замечания! Тошно мне уже от них!


Я пошла на кухню за чаем, Лений последовал за мной. В тишине я заварила чай, потому что чайник был еще теплый. Протянула Лению чашку и села напротив. Лений схватил и сжал ее так, что костяшки побелели. Мне показалось, что из него и слова будет невозможно вытянуть, поэтому я просто взяла его за руку и проскользнула внутрь сознания.

–Здравствуй, Лений, – сказала я, оказавшись у него в голове.

Место было холодным и мрачным. Черное небо давило на меня своей невообразимой тяжестью, а в шаге от меня свой зубастый рот открыла бездонная пропасть. Я обернулась: бескрайнее поле злаковых сливалось с черным горизонтом где-то далеко-далеко.

–Здравствуй, Глория, – услышала я шепот Ления. Его скрюченная фигурка располагалась на самом краю пропасти.

–Тебе там не страшно?

–Если упадешь – всё равно не разобьёшься.

–Ты пробовал?

–Я верю в это. Бесконечность завораживает. Взгляни.

Я подошла и аккуратно села рядом с ним, но в пропасть заглянуть побоялась.

–Что же ты? Посмотри! Если взглянуть в лицо своим страхам, то можно увидеть, как одержать над ними верх.

–А еще можно понять, какой ты слабый и никчемный. Я воздержусь.

–Зря.

Молчание.

–Где ты был все это время, Лений?

–Время? Ах да, время… Понимаешь, я решил немного побродить в нем.

–Ты не боишься заблудиться?

–Я уже в потемках, как видишь.

–Тьма может быть еще страшнее. Еще темнее. Еще более непредсказуемой.

–Эта тьма – теплая. Она внутри меня.

–Внутри тебя всегда был и будет только свет.

–Ты ошибаешься. Для меня с момента… С момента смерти Ло прошла всего неделя. И я узнал уже достаточно, чтобы понять, что мне надо сделать.

–И что ты собираешься предпринять?

–Ничего сверхъестественного. Я очень неплохо готовлю. Сейчас хочу поэкспериментировать: приготовить и сервировать одно небезызвестное холодное блюдо…

–Кому? Кому ты собираешься отомстить, Лений?!

–А разве непонятно?

–Мне непонятно зачем? Зачем?! Как бы тяжело тебе ни было, как бы ни болела душа, ты должен это пережить. Тебе нужно испить эту боль: от первой и до последней капельки. Боль – это вода, которая вытачивает из каменных душ прекрасные скульптуры. Ты должен пропустить все через себя и смириться. Лотос ушла. Навсегда, Лений. Тебе не удастся ее вернуть.

–Я просто покажу тем, кто сделал это, чего она стоила. Они заплатят справедливую цену за то, что они сделали с нами. С ней. С Лотос.

–Ее больше нет. Отпусти ее. Начни все сначала.

–Я не могу. Мне надо идти, Глория.

–Мне передать что-нибудь Гео?

–Нет. Он меня не простил и не простит за мой побег. Как всегда, он поступает правильно. Пусть так будет и дальше. Не разочаровывай его, прошу.

–Хорошо.


Вот видишь! Мальчишка боялся задеть тебя, еще тогда, когда его душевные раны кровоточили так, что он повязки менять не успевал. А ты? Когда ты вспомнил о нем! Двадцать лет прошло, дурак ты этакий!

Хватит глазами хлопать, и рот лучше закрой! Я буду дальше читать.


Лений пришел, когда я вешала занавески в нашей первой квартире. Колченогая табуретка подвела меня, я не смогла удержать равновесия и полетела вниз. Почти у самого пола меня кто-то поймал. Это было очень страшно, так как Гео дома не было. Первой моей мыслью было врезать покрепче моему спасителю, но, открыв глаза, я передумала: передо мной предстал Лений.

Он ни капли не изменился с последней встречи: та же стрижка ёжиком, тот же грустный взгляд в никуда, те же складочки в уголках губ, хотя улыбаться Лений и не думал.

Как только я поднялась на ноги, то хотела позвать Ления пить чай, но он просто молча протянул мне руку. В его глазах будто бы глину кто-то смешал и бросил: такими блестящими и бездонными они казались. Я взяла Ления за руку и зажмурилась. Мой любимый туристический маршрут – путешествие в сознание другого человека.

На этот раз пейзаж изменился. Мы оказались в каком-то огромном зале: прямо подо мной располагалась огромная сцена, а перед глазами простирался еще больший зрительный зал с лепниной на потолке и маленькими ложами-ракушками. Мы с Лением стояли на небольшом мостике, где должны во время представлений суетиться бесчисленные работники сцены. Сейчас же в зале стояла звонкая тишина, которую нарушало только сопение Ления.

–Привет, Лений. Тебе обязательно говорить здесь?

–Добрый день, Гло. В жизни я и так успеваю наговориться.

–И с кем ты в последний раз беседовал?

–На работу устраивался.

–Успешно?

–Нет, не приняли. Мотивация им моя не понравилась.

–И что была за мотивация?

–Ты ее уже успела осудить, Гло.

–А что планируешь делать?

–Я не планирую.

–Что за глупости? Никто за тебя планировать жизнь не будет!

Лений грустно усмехнулся.

–А это ты зря. Я думаю, ты помнишь лачугу мудреца в Лотосовой долине. Там никто уже давно не жил, поэтому именно туда я отправился, чтобы спрятаться ото всех. И что же я там нашел? Инструкцию! Представь себе! Она столько лет лежала и ждала меня! С моим именем и датой. Ненавижу все это. Просто ненавижу…

–Инструкции?

–Указания как жить и что делать. При этом все эти вещи из инструкции не внушают мне приятных перспектив.

–То есть кто-то тебе все твое будущее расписал?

–Нет, там нет никаких результатов. Только список дел. Что, когда, куда, откуда, но без зачем и почему. Я так запутался, Гло…

–Давай я еще раз повторю. Для себя. Ты переместился в хижину давно умершего мудреца и нашел там какую-то инструкцию, с указанием твоего имени и даты, так?

–Так…

–И теперь ты не можешь понять, следовать ей или нет?

–Именно!

–Это самый простой вопрос из всех, которые стоят перед тобой! Вот посмотреть на тебя со стороны: кого можно увидеть? Запутавшегося парнишку, который не знает, куда идти. Перед ним не развилка – перед ним бескрайнее поле. И если к этому парнишке в руки попадает карта, то он ей точно не подотрется. Понимаешь? Пока сам не поймешь, куда надо идти – используй инструкции. Смотри в них до тех пор, пока не поймешь, где твоя дорога.

–Ты советуешь мне принять правила и следовать им? – Лений повернулся и посмотрел мне прямо в глаза.

–Да!

–Я тебя услышал, спасибо. Мне пора.

–Хорошо, я тебя отпускаю.


Высшая Сила! Гео! Оставь ты же ручки кресла в покое! Почти отвинтил, ну надо же. А они приклеены! Будешь потом сам чинить! Слушай дальше.


Ребенок только уснул, хотя кричал всю ночь напролет, потому что зубы резались. Я застала Ления у его кроватки, наблюдающим за малышом с таким вниманием, что я даже слов для описания подобрать не смогла.

Я застыла в дверях и наблюдала. Как только Лений заметил меня, то слегка ухмыльнулся и протянул руку. Я хотела было взяться за нее, но увидела черную кожаную перчатку. Перчатка доверия. Я помнила, что эти перчатки использовала только одна женщина – Валея. Неужели Лений хотел попасть на работу именно к ней? О нет…

–Другую руку дай, – сказала я. Лений подчинился.

На этот раз его сознание представляло собой задымленный бар: столики с креслами друг против друга, высокая стойка, кашляющий бармен. Лений крутил в руках стакан с напитком белого цвета, но не пил его. У меня стакана не было.

–Ты как? – спросила я.

–В порядке вроде бы. Следую инструкциям. Пай-мальчик просто.

–Чьим инструкциям?

Лений вздохнул. В одну минуту черный свитер на нем сменился на бордово-серый с полосами.

–Не отвертишься, я уже успела заметить. Давно ты на нее работаешь?

–Достаточно давно.

Я пригляделась к Лению внимательнее. И правда, волосы чуть длиннее, сбиты костяшки на правой руке, да и глаза менее грустные.

–Тебе там хорошо?

–Я не знаю. Там люди. Вроде неплохие.

–Неужели ты себе друга нашел? – улыбнулась я.

–Не знаю. Возможно.

–А Гео? Почему ты не приходишь к нему? Только ко мне?

–Он меня не простил.

–С чего ты взял? С Ло я дружила больше, чем он. Логичнее было бы меня бояться.

–Я не боюсь его. Он просто не способен простить меня.

–За ее смерть?

–Нет. За то, что я ушел. Что не откликнулся на его просьбу. Что оставил его. А ты… Ты меня поняла.

–Да, поняла. Оставаться – слишком больно. Жить реальной жизнью – слишком больно. Поэтому тебе, как никому другому, нужен был какой-то путь. И желательно подальше от обители.

–Спасибо, Глория. Я еще зайду, можно?

–Конечно.


Не заглядывай мне через плечо! Ты все равно не можешь прочесть мой почерк! Гео, сядь ты уже наконец! Дай мне спокойно дочитать, прошу.


Мой большой живот мешал мне спокойно жить. Старший был в школе, Гео – на работе, а я лежала на диване и что-то читала. Раздался звонок мыслепортера. Я хотела встать, но чья-то рука услужливо мне его протянула. Лений! Я отключила звук и схватила его за руку.

Сразу начала озираться: пожалуй, это место было самым устрашающим. Подсознание Ления воздвигло вокруг нас полуразрушенный дом: крыши по большей части не было, некоторые стены были снесены, очевидно, взрывом, а по полу соседней комнаты были разбросаны черно-белые снимки.

Я провела пальцем по стене – он стал черным от сажи. Потом я споткнулась о лежащего на полу Ления и упала. Но приземлилась я настолько мягко, будто подо мной был пух, а не пол.

–Ты как? – спросила я.

–Все в порядке. Должно быть.

–Расскажи мне что-нибудь.

–Что?

–Просто что-нибудь. Что ты делал вчера, позавчера, неделю назад? Просто какую-нибудь историю. Давай.

–Историю? Ладно. Вчера мы с То, это мой товарищ, весь вечер жарили мясо на вертеле. На всех, представляешь? Это было очень долго, но я почему-то не заметил, как время прошло. Мы много говорили…

–О чем?

–О чем? Ох, да я сейчас и не вспомню. Просто говорили. Знаешь, так бывает, когда много и долго говоришь с человеком, а потом совершенно не помнишь, была ли какая-то тема обсуждения. Болтали и все. Ничего серьезного. Вот так вот.

–Это ли не дружба?

–Это ли? Я не знаю. Я тебе даже сейчас не скажу, что такое «дружба».

Лений сел, сладко потянулся, будто всамделишный кот, и продолжил:

–Мне тяжело сейчас с людьми. Уже второй год идет, а я все еще там. В самом начале своего пути.

–А как же инструкции?

–Мне казалось, что я знаю, куда мне нужно, поэтому я их забросил.

–Подумай еще раз. Возможно, пришло время снова к ним обратиться.

–Возможно. Прощай.

В тот раз Лений сам вытолкнул меня из своего сознания.


В смысле «Что это значит?» и «Как это возможно?» Запросто! Если он тренировался с кем-то, то освобождаться от влияния, тем более такого пассивного, как мое тогда, – это очень простая задачка. Ты вот этим заниматься не захотел, да? Не жалеешь? Нет? Уверен? Ну и бармаглот с тобой! Помнишь времена, когда ты так выражался? Нет? А вот я помню, Гео. Я все помню!

Продолжим. Ох, кажется, чего-то не хватает… Да! Я пропустила какую-то запись, сейчас вернусь. Вот она! Кхм-кхм…


Мы вернулись после прогулки с сыном. Я покормила его и отправилась спать (все еще верила в пользу дневного сна). Когда я закрывала дверь в детскую, то спиной почувствовала чей-то взгляд. Мне очень часто казалось, что за мной кто-то наблюдает, но тут это щекочущее чувство было уж слишком натуральным. Я вздохнула и медленно обернулась: опершись на противоположную стену, стоял и смотрел на меня Лений. Казалось, он улыбается одними уголками губ. Нет, мне это только показалось.

Он протянул мне руку, и я не преминула воспользоваться таким щедрым предложением. Когда я раскрыла глаза, то мне пришлось еще несколько раз моргнуть, чтобы понять, что проблема не во мне, а полутьма царит в сознании Ления. Мы были в каком-то грязноватом и неосвещенном подвале. Взглянув по сторонам, я увидела единственный источник света – высоко подвешенную лампу на ножке. Я направилась туда, но сразу же во что-то наступила.

–Ай!

–Смотри под ноги, Глория. Привет.

–Ты где?

–Разве не очевидно?

Я оторвалась от рассматривания пола под ногами и снова взглянула на пятно яркого света. Лений тут же ступил в него, подставив лицо свету, будто солнцу.

–Я сейчас подойду. Как твои дела?

–Работаю понемногу. На этот раз я запомнил, что руку в перчатке тебе протягивать не стоит.

–Ты все еще носишь их?

–Работа предполагает.

–А что еще она предполагает?

–Ну… Выполнение всяких поручений. Сходить туда-то, забрать то-то. Принести-подать. Помочь. Послушать. Выучить.

–И что же ты носишь?

–Предметы неизвестного мне назначения. А если и известного, то я об этом лучше рассказывать не буду.

–Я не ослышалась? Ты что-то там учишь?

–Да. Всякие полезные вещи об устройстве Вселенной Ди. Кто где и кем работает. Как можно чего-то добиться. Как готовить блинцы и мясо на ребрышках. Как себя вести в обществе, как себя вести с женщинами…

–С женщинами?

–Ну… Да. Этому я тоже обучаюсь. При устройстве на новую работу, правда, не упомянуть, но в жизни пригодится, наверное.

–И тебе это нравится?

–Это полезно. Давай закроем эту тему. У вас как дела?

–Вроде бы все в порядке. Я скоро на работу выйду. Слышала краем уха, что могу через пару лет в правительство попасть, если все сложится.

–В Магическое правительство?

class="book">–Именно.

–А может не стоит?

–Почему?

Я прошлась по освещенному пространству. Пол был весь в бурых разводах. Я присела на корточки, чтобы лучше рассмотреть. Рядом со мной что-то лежало. Потянулась и подняла.

–Высшая Сила, это же зуб!

–Что? Прости, не расслышал.

–Ничего, ничего, – ответила я, выбросила свою находку и резко встала. – Почему ты не хочешь, чтобы я шла работать в Магическое правительство?

–Власть меняет людей. Иногда даже слишком круто. Не остается даже похожих черт.

–И ты думаешь, что это произойдет со мной?

–Все возможно, Глория.

–Не волнуйся. Я останусь такой же, какой ты меня знаешь.

Лений только хмыкнул мне в ответ. Я тоже не нашла, что сказать.

–Наверное, мне пора.

–До встречи.


Что ты лопочешь? Что? Что я стала такой, как он и говорил? Заткни своё мнение знаешь куда?! Если не умеешь смотреть – закрой глаза. Если не умеешь слушать – прижми руки к ушам. Если не умеешь думать – вот окошко. Тут высоко. Мне открыть или сам? Нет? Отлично! Молчи и слушай дальше. Я уже успела найти новую запись, пока ты тут мямлил.


Дети были в школе, Гео на работе. А я – болела уже неделю. Лекари говорили, что моментально мою простуду вылечить было нельзя, поэтому пришлось сидеть дома и принимать зелья.

Я заварила лечебный напиток и отправилась в гостиную. В кресле-качалке болтался туда-сюда Лений. Он сложил руки на груди и закрыл глаза, поэтому не сразу понял, что я пришла. Осознал он это только тогда, когда я взяла его за руку и постучалась в сознание.

–А ты быстро. Привет, – сказал Лений. Брови его будто кто-то веревочками подтянул вверх.

–Ты устал, очевидно?

–Есть немного.

–А где перчатка?

–Какая перчатка?

–Перчатка доверия.

–Что это? Никогда не слышал.

–Ладно, – сказала я, отпустив его руку. Надо посмотреть по сторонам. Подсознание Ления – очень интересное место. – Расскажи пока, как твои дела.

На этот раз мы оказались в каком-то склепе. Огромные гробницы из камня занимали все свободное пространство. Лений взобрался на одну из них, а я решила немного прогуляться.

–Дела? Грустно. Я все больше и больше скучаю по Лотос.

–По Лотос? Как давно она погибла? Для тебя?

–Полгода.

–Действительно. Лений. Послушай. Любовь – это не только счастье, но и боль. Иногда они идут вместе, иногда – чередуются. Иногда сменяют друг друга в строгой очередности. В твоем случае и в твоем возрасте нельзя останавливаться и замирать. Ты должен пережить свою боль, насладиться ею. Пропусти ее через себя – и она исчезнет. Не задерживай боль, горе и сожаления. Все эти дрянные вещи на самом деле делают нас сильнее. Стань сильным, Лений. Другого выбора у тебя просто нет.

Я замолчала и продолжила свой путь, чтобы дать Лению немного времени. Спустя пару шагов я споткнулась обо что-то и еле-еле удержала равновесие, схватившись за могильную плиту. Я опустилась посмотреть, что же чуть не стало причиной моего падения.

–Кинжал? Склянка? Что они тут делают?

Я понюхала склянку. Она пахла розмарином. На острие кинжала остались следы чего-то грязно-коричневого. Уж слишком сильно они отдавали железом. На ручке кинжала я сумела разглядеть надпись: «Р.М.». Ладно, оставлю здесь.

–Как ты можешь советовать мне забыть ее?

–Я не советую забыть. Я советую не останавливаться. Лотос в другом мире, о котором даже сновидцы ничего не знают. А ты здесь. Живой и более-менее реальный. Она бы не хотела, чтобы ты страдал.

–Но я виноват! Виноват во всём!

–Нельзя хоронить себя под этим чувством. Если ты считаешь, что виновен, то искупи. Погубил одну светлую душу – спаси другую. А еще лучше – несколько.

–Я подумаю над этим, Глория. Я подумаю.

Лений спрыгнул с плиты и потянулся, как огромный черный кот.

–А сейчас отпусти меня, прошу.

–Хорошо. Больше я тебя не держу.


Хватит дергать меня за рукав! Я не буду читать быстрее, чем сейчас. Да, меня тоже запутал этот временной переход. Очевидно, он посещал меня в какой-то неправильной хронологической последовательности. Я вот смогла выделить три периода, которые нам подтвердили сегодня. Первый период: Лений после школы. Второй – Лений работает. Третий – Лений бросил работу. Если ты будешь слушать меня внимательнее, то сам в этом убедишься. Он очень отличается в эти периоды. Ладно, что это я. Давай дальше читать. Вот, нашла. Слушай!


В тот день я вернулась домой раньше обычного. Дети были в школе, Гео – на работе. Я хотела немного отдохнуть от всего. На работе в Магическом Правительстве проблемы всех и вся будто бы пожирали меня. С каждым днем сопротивляться их губительному влиянию становилось все сложнее и сложнее.

Я, с сумкой, полной сладостей, ввалилась в квартиру, сняла обувь и сбросила пальто. Хорошо, что мы пару месяцев назад приобрели подставку для зонтиков, потому что эта осень выдалась очень дождливой. Теперь зонты сохли, но не занимали много места.

Я забросила зонт-трость в подставку и резко развернулась, услышав голос.

–Я ждал тебя. Я так долго тебя ждал…

–Лений! Ты заговорил со мной!

Лений улыбнулся одними уголками губ, опустив глаза. Он выглядел каким-то грустным и помятым, но я ничего не сказала по этому поводу. Просто подошла и взяла его за руку.

На этот раз мы оказались в каком-то коридоре. Лений шел куда-то вперед. Я поспешила отправиться следом. Обои на стенах пестрили какими-то жуткими цветочками, от обилия которых слезились глаза. Мы проходили мимо комнат, не останавливаясь. Они все были пронумерованы, но слишком малы, чтобы быть квартирами. Мы шли все дальше и дальше. 239, 238, 237…

Наконец, Лений свернул влево. По огромной лестнице мы спустились вниз и попали в огромную гостиную с огромными панорамными окнами с одной стороны и гобеленами – с другой. Я сразу же прилипла к окнам, а Лений выудил откуда-то мяч и начал бросать его в стену.

–Впервые вижу столько снега… Такая красивая зима! А там что? Неужели горы? Мы в друверской части?

–Почти.

–Что это значит? Стой. Ты же никогда не был здесь. Как ты можешь это представлять?

Оборачиваюсь. Лений замер на мгновение, посмотрев на меня. Потом он закатал рукава своего мешковатого свитера, в котором он ко мне уже являлся, и снова бросил мяч в стену.

–Я был здесь недавно. Я искал ее. Одного из самых важных людей в моей жизни.

–Лений, Лотос мертва и пора с этим смириться.

–Да, я знаю, что она мертва уже пару лет. Хватит о ней. Я искал свою мать.

–Ох, и что? Нашел?

–Да. И здесь, и не здесь.

–Что это значит?

–Я за ней следил.

–Ты думаешь, что это было правильно?

–А у меня другого выхода не было.

–«Другой» выход всегда есть. Возможно, ты не там искал.

–Ошибаешься. Я старался найти другое решение. Не делать того, что сделал. Но у меня не было выбора. Я так сомневался, что чуть было не допустил ошибку, которая стоила бы мне жизни. Не смотри на меня так взволнованно. Я же здесь. Живой. Значит, я все сделал так, как следовало. Хотя и не хотел верить в это до последнего.

–Ладно, я поняла, что больше ничего ты мне не расскажешь. Не буду допытываться. Скажи мне, какая она оказалась? Твоя мать?

–Моя мать? Она, – Лений замер, – не знаю. Она уверенная в себе. Она очень красивая. Она одинокая и никем не понятая. И я не о том, что ею никто не интересовался. Она не позволяла никому влезть себе в голову. Она – человек завышенных планок.

–Она понравилась тебе?

Лений горько усмехнулся.

–Может быть сперва. Хотя она все равно остается моей матерью, как бы сильно я ее ни презирал за то, что она меня оставила.

–Ты презираешь ее за это? До сих пор? И не простил?

–Я же уже сказал. Не знаю, удастся ли мне простить ее и взглянуть на мир так, как смотрела она. Я должен попробовать понять, что же она чувствовала, но не нахожу в себе сил, нет.

Сказав это, Лений со всей силы бросил мяч об стену. Но не стал его ловить, и мяч с грохотом полетел в окно, раздробив его на мелкие осколки.

От испуга я подпрыгнула на месте.

–Лений, что ты творишь?!

–Извини. Пожалуй, мне пора идти. Прощай.

Лений вытолкнул меня из своего сознания. Когда я открыла глаза, то в прихожей я стояла в одиночестве.


Да, вижу, ты удивлен. Лений решил использовать свои способности не в пользу, а во вред своему моральному состоянию. Ой, посмотрите, как кто-то бровки нахмурил! Ну-ну. Давай, разминай мимические мышцы, я пока что следующую запись поищу.


Это было тем летом, когда умерла моя мать. Я ездила домой, к отцу, так часто, как только могла это себе позволить. Эти поездки меня совершенно выматывали. Тяжелая дорога, убитый горем отец. Да и дома меня ожидало только одиночество.

Тогда и началась моя бессонница. Когда я в очередной раз отправилась на кухню, чтобы промочить горло, меня там уже ждали. Лений стоял, опершись на подоконник руками, и тихонько постукивал носком ботинка по полу.

–Надо поговорить.

–Без проблем, – ответила я и протянула ему руку. Лений снял перчатку, отложил в сторону и принял мое предложение.

На этот раз сознание Ления опять представляло собой пейзаж. Плешивое поле с пожухлой травой, холмы, лес неподалеку, небольшая деревенька с одноэтажными домиками. Поверху бродил туман. Я уже хотела направиться туда, чтобы что-то рассмотреть, но Лений вскрикнул:

–Стой!

Я замерла.

–Расскажи, как у вас дела, пожалуйста. Гео говорит обо мне?

–Ой, дела, – я сразу расслабилась.- Ой, нет, боюсь, Гео о тебе вообще не вспоминает. Вслух… – Лений редко спрашивал о том, что с нами творится, поэтому мне не терпелось все ему выложить. – Дети ходят в школу, они такие… – Лений замер и ловил каждое слово, изредка кивая. – А на работе у меня…, – я уже почти забыла о своих печальных мыслях и начала трещать вовсю, когда Лений меня коротко перебил.

–А я сегодня убил человека.

Я сразу запнулась. От неожиданности я замерла на полуслове, забыв дышать.

–Ты… что?

–Человека убил. Это вышло так… случайно? Не знаю. Мы столько тренировались драться, еще с обители.

–Драка не означает убийства, Лений!

–Борьба людей всегда несет только негатив. А тут…

–Хорошо. Не важно. Расскажи мне, как это случилось.

–Мне поручили привезти к Валее одного сновидца. Когда я пришел за ним, то он не захотел уходить. Мне нельзя было возвращаться. Я вызвал себе на помощь единственного свободного на тот момент товарища. Мы вломились к ним в дом, То схватил сновидца и потащил наружу. Я пошел следом. На выходе То повернулся и крикнул мне что-то. Я обернулся. Оставалось всего несколько мгновений. На меня бежала, как оказалось, жена этого сновидца с ножом. Все было на уровне рефлексов, полученных на тренировках у Валеи и в обители. Но я не хотел этого! Я увернулся от ее удара и как-то развернул ее так, что нож в ее руке и причинил ей боль. Она сама вонзила его себе в сердце! Я не хотел! Не хотел! Не хотел…

Лений упал на колени. Я сразу бросилась к нему, села рядом и обняла его за плечи.

–В обители нас учили не просто драться. Нас учили защищаться. Эта женщина бросилась на тебя с ножом. У тебя не было оружия, ты…

–Я виноват! Во всём этом виноват только я!

Я хотела было что-то сказать, но в глазах защипало, и они начали слезиться. Что бы это значило? Я принюхалась. Стойкий запах гари. Вскинув голову, я поняла, что вовсе не туман висит над деревней, а дым, который ветер донес в нашу сторону. Я хотела подняться, повернулась.

–Лений, не убегай. Давай договорим в реальности, – сказала я, завороженно глядя на дерево. Дерево, увешанное мертвецами, будто плодами.

Я выскочила как пробка из сознания Ления, но он все-таки сбежал, не оставив мне шанса договорить. Только перчатка осталась лежать на подоконнике.


Кажется, ты начинаешь понимать, да? Тогда для него все и началось. Все, что привело к сегодняшнему дню. Нет, я не плачу, с чего ты взял? Просто глаза устали. У меня слишком мелкий почерк, его трудно разобрать, ты же знаешь. Все, прекрати смотреть на меня так. Ни слова, Гео! Ни слова! Я уже отыскала следующую запись.


Ления не было слишком долго, поэтому я очень удивилась, снова увидев его. Я гуляла с детьми по парку, когда на лавочке заметила его. Лений оторвал глаза от книги и жестом пригласил сесть рядом с ним. Счастливое совпадение, что уже несколько минут дети просили сходить посмотреть на представление, но мне не хотелось. Я отправила их, сказав возвращаться через 15 минут. Они, радостные, убежали.

Я подошла к Лению и села рядом. Его глаза снова были полны грусти. Он молча положил руку на скамейку рядом со мной и закрыл глаза. Перчатки на его руке не было, поэтому я сразу взялась за дело.

Первый миг внутри сознания Ления был неприятным. Меня впечатал в стену порыв ветра такой силы, что мог бы и унести меня прочь. А Лений спокойно стоял, раскинув руки в стороны. Ветер трепал его тело, а он только хохотал. Я огляделась. Мы находились где-то высоко над землей, на переходе от одной каменной башни к другой. Больше ничего я рассмотреть не смогла, так как обзор белой пеленой застилал туман. Я принюхалась. На этот раз это точно был туман.

Я решила спрятаться внутрь той башни, к стене которой ветер прижал меня. Мне это удалось только спустя какое-то время.

–Лений! Лений! – звала я его, но ветер уносил мои крики.

Наконец, Лений обернулся и увидел меня. Как-то странно пританцовывая на ходу, он направился ко мне.

–У-ух!

Я подпрыгнула от неожиданности и обернулась. И как я раньше не рассмотрела сов, которые притаились в темноте башни за моей спиной? Все. Я их запомнила. Больше они меня не испугают!

–Смотрю, у тебя хорошее настроение, Лений?

–Да. Я придумал, как мне попасть на работу!

–Ты все еще не попал туда?

–Пока нет. Но у меня есть гениальный план, чтобы доказать мою полезность!

–А ты уверен, что оно того стоит?

Лений снисходительно усмехнулся.

–Нет, я не уверен. Я полагаюсь на определенную информацию. Опыт старших, скажем так.

–А достоин ли доверия этот человек?

Лений расхохотался. Что-то напевая, он начал бегать по башне и заглядывать во все уголки.

–Другим я бы не советовал полагаться на него, но у меня нет выхода. Конечно, я вообще не представляю, что будет дальше. Вообще не представляю. Все так неясно. Но пока что я рад тому, что у меня есть хотя бы какой-то план. Он меня вдохновляет.

–Временно.

–Вот зачем ты так?

–Я знаю тебя со школы. Ты человек увлекающийся. Легко начинаешь и быстро бросаешь, если это тебя не проняло до самых костей.

–Я верный.

–С этим спорить не буду. В некоторых обстоятельствах – да. Но тебе надо больше прислушиваться к голосу разума. Своего собственного. А не слушать других.

–Как это иронично…

–Что, прости?

–Ничего. Я ничего не говорил.

–Нет, сказал.

–Глория, хватит.

–Ничего не хватит! Ты совершаешь ошибку! Ты пожалеешь!

–Ничего такого не будет! Достаточно! С меня хватит, Глория! Отпусти меня!

–Я не выпущу тебя, пока ты меня не выслушаешь!

Лений начинал закипать. Он сжал губы в ниточку и буравил меня взглядом.

–Значит так, слушай. Тот, на кого ты сейчас полагаешься, тебя подведет. Из этого не выйдет ничего хорошего. Ты не должен.

–Позволь мне самому решать, что я должен, а что нет. Я твой друг, а не ребенок. Завязывай.

–Нет! Стой! Ты куда?!

Лений выбежал из башни, ловко перемахнул через перила мостика. И полетел вниз. Через несколько мгновений меня вышвырнуло из его сознания.

На этот раз Лений ничего не забыл. А мне так хотелось спросить, что же он там читал…


Так, не желаю ничего слушать. Оставь свои высказывания при себе, будь добр. Я хотела объяснить ему, что не стоит идти работать к Валее. Что значит «я не умею объяснять»? Все я умею! Просто вы тупые, как пенечки. И слушать не умеете. Ладно, поговорим об этом позже, я уже нашла следующую запись.


Бессонница стала стилем моей жизни. В тот день Гео был в командировке, а дети уже давно спали. Поэтому я лежала в одиночестве в кровати и думала обо всем и ни о чем. За окном бушевала буря: дождь лил как из ведра, ветер сгибал деревья, будто тонкие ветки, сверкали молнии. Устрашающее зрелище. Мне померещилась какая-то тень. Боязливо я повернулась к окну. Там кто-то стоял.

–Эй!

–Тише, Глория. Детей разбудишь! Это всего лишь я.

С раскатом грома он обернулся. Лений. Он подошел и сел рядом со мной. Ничуть не изменившийся мальчишка.

Лений протянул мне руку, и мы перенеслись.

Снова какое-то помещение. Небольшая комната с камином, обставленная деревянной мебелью. Этажерки и множеством бумаг, какие-то приборы и беспорядок на рабочем столе, а на журнальном – чайный сервиз и трубка, из которой еле тянул дымок.

–И тут дождь? Кажется, ты впечатлен.

–Дождь и туман, туман и дождь. В этом месте всегда пасмурная погода, которая наталкивает на размышления.

–И о чем же ты размышляешь?

–Я веду расследование. Уходя от Валеи, а точнее сбегая, я прихватил с собой некий список вещей, которые Валея хотела заполучить. А я вот не удержался и украл ее блокнот с ключами. Мое дело – помешать ей. И все-таки, все это было записано…

–Как ты хочешь ей помешать?

–Украсть все эти вещи до нее.

–И что ты будешь с ними делать?

–Перепрячу надежнее.

–Зачем тебе это? Не проще ли просто куда-то спрятаться? И жить нормально?

–Я думаю, что у меня другое предназначение.

–Ах, предназначение! Поздно уже думать о предназначении!

–Тебе, Глория, может быть и поздно. Мне – нет

–Игры с всякими такими словами не приведут тебя ни к чему хорошему. Ты еще в храм Высшей Силы загляни!

–Не утрируй. Высшая Сила здесь ни при чем.

–Тогда не задирай себе планку, Лений. Есть невозможные вещи. Или ты хочешь стать похожим на свою мать?

Лений вздрогнул.

–Повтори, что ты сейчас сказала.

–Ты. Хочешь. Стать. Похожим. На. Свою. Мать?

–Я не желаю об этом говорить.

–Тогда не взваливай на себя мечты о предназначении. Твоя задача – жить. И жить счастливо. Геройством пусть занимается кто-нибудь другой.

–Не в этот раз, – сказал Лений, резко ко мне обернувшись. Я впервые видела его таким злым. В глазах бесновались дикие огни, брови сдвинулись к переносице, а губы сжались в тонкую нить.

Я сглотнула. Похоже, в этот раз я сказала что-то лишнее. Только я собралась извиниться, как Лений заговорил:

–На сегодня разговор закончен. Прощай.

Сказав это, он очень недружелюбно выбросил меня из своего сознания, а я, задыхаясь, поднялась на кровати одним вздохом.


Не волнуйся, осталось не много. Но позитивного, увы, и того меньше. Грустных глаз я больше не видела, насколько я помню. Вина, отчаяние, неопределенность. Легкие нотки печали. Но грусти и тоски не помню. Вот! Нашла! Слушай.


И снова Лению потребовалось много времени, чтобы появиться снова. Я поняла, что в его визитах нет временной логики, но в этот раз промежуток действительно затянулся. Четыре года! Вы только подумайте! А он, как ни в чем не бывало, развалился в гамаке на террасе нашего летнего домика!

–Лений! Ты не боишься, что тебя кто-нибудь увидит?

Лений вздрогнул и слез с гамака.

–Не в этот раз. Дай руку.

Я не стала пока ничего спрашивать. Мгновение – и мы уже внутри его сознания.

На этот раз мы оказались у кого-то на работе. Мы шли по комнате, ковер на полу приглушал наши шаги.

–Ты тут работаешь?

–Тс-с-с.

–Куда мы идем?

–Тс-с-с.

Я поняла, что задавать вопросы бесполезно, и молча пошла следом. Лений открыл какую-то дверь, и мы вошли в отдельный кабинет. Обстановка мне не понравилась: зеленые диваны у дубового стола, шкафы и картина во всю стену. На столике у входа, рядом с графином с водой, лежали какие-то бумаги. Я мельком взглянула на них, успев разглядеть что-то вроде “ИНМБ”, но мне это ни о чем не сказало. В кабинете было темно, потому что окна были закрыты. Я отыскала выключатель и щелкнула.

Лений наворачивал круги по кабинету. Я села в одно из мрачнейших кресел и наблюдала за тем, как он измеряет шагами комнату. Не знаю, сколько прошло времени до того, как он остановился и сказал:

–Мне надоело. Я хочу уйти от Валеи. Но, увы, пока никак не могу.

–Она приковала тебя цепями? Вроде бы нет.

–Дело в другом. Во-первых, у меня нет денег, некуда пойти, и никому я не нужен…

–Можешь пойти ко мне.

–У тебя в моем времени тоже нет денег. Во-вторых, То не поддерживает это решение. В-третьих, Валея меня просто так не отпустит. Мне нужны хотя бы ее рекомендации. В-четвертых, об этом ничего не написано в…

–Погоди! Почему она тебя просто так не отпустит?

–Ей приглянулись мои способности. Она стала меня много где использовать, как только закончила процесс дрессировки. Я у нее в любимых песиках хожу.

Лений замолчал, с презрением взглянув на дубовый стол. Очевидно, это какие-то его ассоциации. Ничего, сейчас мы говорим не об этом.

–А ты не можешь просто сбежать?

–Она меня найдет.

–В другое время.

–Она меня все равно найдет.

–А если во времени перемещаться?

–Во времени тоже найдет, если сильно постарается. И тогда мне придется нелегко.

–Почему?

–Ты же в курсе, что она умеет? Вывернет меня наизнанку и глазом не моргнет. Потом соберет обратно и спросит, буду ли я хорошо себя вести. А после таких пыток выбор у меня большим не будет.

–Она серьезно может это сделать?

–Запросто!

–И что ей за это будет?

–Ты про заключение официальное или про муки совести? Ничего. Совести у нее в принципе нет, а заключение не смогут сделать, поскольку она ведь потом меня всё же починит.

–Нет, она все-таки очень страшный человек. Я ее недавно видела.

–И что она в твоем времени?

–Бордели открывает. Ничего интересного и секретного.

–Ах, если бы оно так и было…

Лений опять начал шататься из стороны в сторону.

–Знаешь, я уйду от нее во что бы то ни стало! А сейчас нам, пожалуй, пора идти.

–Это верное решение! – ответила я ему и отпустила.


Видишь? Ты видишь, что я тоже смогла помочь ему принять хорошее решение. Кто же знал, что это его «во что бы то ни стало» в такое выльется? Он всегда был скор на необдуманные поступки и слишком много паниковал по поводу и без.

Почему ты так странно на меня смотришь? Мне больше не нужен дневник. Потому что последнюю запись я не успела внести. Лений приходил вчера.


Ты же помнишь, какой отвратительный это был день? На нас столько всего сразу навалилось. Вот и надо было нашему старшему вчера решить сбежать из дома?! Ты бегал, как сумасшедший, по городу, а я сидела дома, ожидая его. Я места себе не находила. И тут явился Лений. Он всегда так, не вовремя.

Лений даже не поздоровался. Он просто переместился мне за спину и схватил за руку.

Я моментально оказалась у него в голове. Слишком сильный стресс не позволил мне хорошо управлять способностью.

–Лений? – спросила я, озираясь. Какое страшное место! Вокруг меня были какие-то камеры, отгороженные от мира массивными решетками. – Где ты?

–Я здесь, – отозвался Лений. Он появился откуда-то из недр коридора. Его ботинки громко трещали, соприкасаясь с деревянным полом, покрытым зеленой краской.

Я решила, что выслушаю, что он хочет сказать. Но недолго. А если сейчас сын вернется? Я же ничего не услышу!

–Я принял решение, – заговорил Лений, медленно идя ко мне. Я стояла у выхода из коридора, у самой двери наружу. – Оно тяжело мне далось. Впредь я буду всем врать насчет того, что я делал. На это потребуется много сил и мастерства, но я выдержу. Когда-то давно я оставил человека. Я пообещал ему все устроить и тотчас вернуться. Беда в том, что я «все устроил», уже очень давно, но вернуться боюсь. Я не знаю точно, что будет, но догадываюсь. Меня это пугает, – Лений запнулся. Его голос дрожал. – Я все сделал так, как было нужно. Как я сам того хотел. И я должен продолжить. Но я не хочу…

И тут я не выдержала. Мой ребенок, высказав мне много ласковых, ушел, хлопнув дверью. И уже сутки о нем никто ничего не слышал. А этот юнец, немногим старше, явился и капал мне на мозги по каким-то туманным поводам. Хватит с меня! Пора возвращаться в реальный мир!

–Лений! Давай не сейчас? Пожалуйста! Мне правда некогда! Мне надо возвращаться.

Лений уже успел дойти до меня и глядел прямо в глаза, очень пристально. Никогда не могла вынести этого взгляда.

–Хватит! Приходи завтра! Мы все обсудим!

Лений грустно ухмыльнулся, кивнул и вышел в дверь, ведущую из коридора. Меня залил яркий свет, и я вернулась.


Кто же знал, что все так получится? Отдай сюда мыслепортер. Я снова хочу прочитать новость.

«Опасный преступник задержан Валеей и подвергнут казни сегодня на центральной площади города».

Ты только подумай! Преступник! Ишь ты! Сопливый мальчишка он, а не преступник.

«Народ ликует, ибо данный криминальный элемент сполна получил по заслугам. О подробностях мы пока сообщить не можем».

Криминальный элемент! Ну какой же из этого парнишки элемент! Высшая Сила, Гео! Что же мы натворили!

Почему ты не простил его? Почему он так боялся к тебе обратиться?

Почему я его не выслушала? Почему я оказалась бессильна помочь ему?

Почему?!


========== Третья ==========


Открыв глаза, я вижу перед собой потолок, который был побелен когда-то давно, а сейчас пестрил грязно-рыжими разводами. В глаза бьет яркий свет, и ничего больше я рассмотреть не могу. Пытаюсь повернуть голову, но ее что-то удерживает. Пробую вырваться – результата ноль. Руки, ноги и туловище тоже находятся в плену каких-то веревок.

–Она очнулась! Скорее! – слышу я голоса.

Бамц! Это разбивается заклинание – и я снова проваливаюсь в небытие.


Прихожу в себя снова. На этот раз меня уже ничто не держит. Свет все еще слишком яркий. Поднимаюсь – я в какой-то камере, отгороженной не прутьями, а стеклом. А за ним – Валея собственной персоной. Ну, стекло – легкая преграда. Собираюсь с силами. И вот через секунду прямо в Валею несется огненный поток невиданной силы. Это я, по крайней мере, ожидала. На деле у меня вышла лишь небольшая искра и кучка пепла.

–Что это такое?

–Новое тело, – отвечает Валея и зевает, прикрывая рот рукой. – Я уже устала ждать, пока ты очнешься. Привыкай пока что. Наружу выйти не получится. Спалить что-то внутри – тоже. Филлерская защита. Еду будут передавать через эту шуфляду. Или как она называется… Неважно. В общем – развлекайся. Привыкай. Тебе еще долго тут жить.

Валея смотрит прямо в глаза. Я молчу. Она снова зевает, разворачивается и уходит.

–Стой!

–Что?

–Свет.

–Что с ним не так?

–Он слишком яркий.

–Ты просто еще не привыкла.

Валея уходит куда-то, но я все еще слышу ее голос.

–Не выключайте свет у нее в камере на ночь.

–Да, Валея.

Вот сволочь! Я падаю на кровать и зарываюсь лицом в подушку. Ей до меня не добраться, как бы она ни старалась!


–Сколько мне еще тут сидеть?

Новичок в серой робе, принесший мне еду, вздрагивает от вопроса.

–Это не мне решать.

–Разумеется. Валее?

–Конечно, только ей.

–Могу я кого-нибудь увидеть?

–Не знаю, разрешены ли посещения. Я просто приношу еду.

–Где Рене и Алиса?

–Рядом. Но они еще не очнулись.

–Тут есть еще камеры? Слева? Справа?

Новичок понимает, что сболтнул что-то не то, замолкает и, прихватив поднос, ретируется. Трус.


–Эй! Сколько мне здесь сидеть еще?

–Сколько понадобится. Как ты себя чувствуешь?

На лице Валеи будто непроницаемая маска. Зря старается. У меня ведь это постоянное состояние.

–Неплохо.

–Как твоя способность?

–Не проверяла.

–Попробуй.

–Не сейчас.

–Как угодно.

–И все-таки, сколько я буду сидеть здесь?

Валея скрещивает руки и наклоняет голову влево. В неравной схватке я побеждаю желание повторить эти движения за ней.

–Пока я не решу тебя отпустить. Тебе нужно привыкнуть к новому телу. А я должна это проконтролировать.

–Можно мне увидеть кого-то кроме тебя?

–Еду принесут позже.

–А кроме этого забитого новичка?

–Кого ты хочешь увидеть?

–Алису. Рене.

–Пока что это невозможно. Твое сознание я перенесла первым. Рене – позже. Алиса вообще еще не выходила с тех пор, как я приказала Леласу заточить ее внутри.

Игнорирую нарочитые напоминания о том, что я тоже была в той ментальной темнице по ее приказу. Равнодушие выходит непроизвольно.

–То есть пока что только я в сознании?

–Именно.

–Замечательно, – говорю. На самом деле совсем нет.

–Кстати. Которую неделю смотрю на тебя, но все еще не спросила, как тебя зовут.

–А как ты сама меня называешь? Когда общаешься с кем-то?

–Третья.

–Пусть так и остается. Третья. Буду отзываться, как послушная собачонка.

–Держи свой яд при себе. Скоро твои сестрицы очнутся.

–Они мне не сестрицы.

–А кто?

Я молчу. Зачем что-то говорить, если не знаешь ответа.

–Ладно, не говори ничего, если не хочешь. Сиди и жди каких-то изменений.

Валея разворачивается и уходит. Я не могу совладать с собой и изо всех сил ударяю ногой по стулу. Тот отлетает к столу, ударяется, падает. Со стола на пол летит тарелка с остатками еды.

Из-за стекла на меня грустно смотрит новичок, вздыхает, мотает головой. Потом он отходит куда-то, и я больше не вижу, что он делает. Бамц! Разбивается шар с заклинанием забвения. Все плывет перед глазами…

Когда я возвращаюсь, то стул все так же послушно стоит у стола, пол чист, а за стеклом – никого.


–Придержите двери! Почему они вечно захлопываются!

–У нее рука сползла, сейчас ударится.

–Давай-давай! Идем!

Надо сидеть смирно, чтобы хоть что-то увидеть. Но я не могу.

–Эй! Что там происходит?

–Вырубите кто-нибудь ее!

–На, пацан, держи заклинание. Положи вон туда и потяни за ручку.

Мимо пробегает незнакомый мне новичок. Слышится привычное «Бамц!», а дальше – пустота.


Просыпаюсь, оглядываюсь. За стеклом – никого. В ящике стоит давно остывшая еда. Принимаюсь ее поглощать.

–Тут кто-то есть? – слышу я голос.

–Да.

–Кто это?

–А ты кто?

–Меня зовут Алиса.

–Алиса! Наконец-то ты тут! Это я!

–Кто я?

–Третья?

–Бармаглот меня дери! Третья! Давно ты тут?

–Третий месяц идет.

–Что они с тобой делали?

Дожевав еще одну ложку холодной запеканки, отвечаю:

–Ничего. И поверь мне, это самое отвратительное.

–Почему? Это же замечательно!

–Ха! Это ты пока что так думаешь. А когда ты будешь сидеть целыми днями, не зная, чем заняться… Тогда и посмотрим, – говорю и кладу в рот новую ложку.

–Ты что там ешь что ли?

–Именно.

–Как ты можешь есть в такое время?

–В какое «такое»? Ничего необычного. А питаться надо. Не теряй голову, иначе сама себя погубишь.

–Да ну тебя!


–Третья!

–Чего?

–А чем ты занимаешься? Я здесь всего несколько дней, но уже готова умереть от скуки.

–Лучше от скуки, чем от рук безмозглых помощников Валеи. Тем более просто так она нас в покое не оставит.

–И все-таки? Чем ты занимаешься?

–Я? Чем-чем… Думаю я.

–И о чем же?

–О том, как выбраться, в первую очередь.

–И ты пробовала? Выбраться?

–Миллион раз. Ничего не помогло. А озвучивать варианты я не буду. Где-то здесь все равно есть дежурный, который может нас слушать.

–И это все?

–Нет. Еще я думала об отце.

–И что надумала? Я вот не знаю, верить ему или нет.

–Да, мозг у тебя и правда размером с горошину, раз ты еще и думаешь над этим. Нам надо ему помочь! Освободить его!

–А потом?

–А что потом? Потом нас уже никто не остановит!

–Что ты задумала?

–Помнишь, я говорила, что здесь есть дежурный?

–Не скажешь, значит… Ладно. Ну и молчи.


–Откройте двери!

–Да, вот так! Отлично! Усыпите этих, в камерах.

Ну вот! Даже посмотреть не дают, что происходит. А я же еще ничего сделать не успела…


Как я осталась лежать на кровати, так и лежу, только рука затекла. Болтается теперь вдоль тела как беспомощная тряпка. И пусть!

Иду к стеклу, чтобы рассмотреть коридор. Никого.

–Есть кто живой? – зову.

В ответ тишина. Наверное, они еще не очнулись. В выдвижном ящике лежит записка: «Суббота – день посещений». Замечательно! Если бы еще знать, какой сегодня день недели…


–Эй, – робкий окрик в этой надоевшей тишине.

–Кто? – спрашиваю.

–Алиса. Что произошло?

–Рене привезли. Я надеюсь.

–Привезли, – говорит кто-то еще.

–Рене? Это ты? – спрашиваю.

–Кто ж еще.

–Давно очнулась?

–Порядком.

–Слышала, как я тебя зову?

–Ну слышала.

–А чего не ответила?

–Не хотелось.

–Ясно. Алиса, не трогай ее. Потом поговорим.

–Ладно.


Грохот по стеклу. Вылезаю из-под одеяла и подушки, которые хоть как-то закрывают меня от яркого света, но из-за них дышится с трудом. Вижу, как новичок передает мне завтрак.

–Проснулась? Ешь живее. У вас сегодня гости.

–И много?

–Один. Разговоры по очереди, так что сегодня будешь спать почти весь день.

–Ладно, я поем, а ты пока остальных разбуди.

–К тебе первой. Они под заклинанием.

–И вам не жалко тратить на нас заклинания?

–Приказ Валеи. Ешь.

Правильно, не у него надо что-то спрашивать. Мне понадобилось всего пару минут, чтобы поглотить полужидкую кашицу.

–Держи тарелку, – говорю я новичку.

–Жди, – отвечает мне тот и уходит.

Почему все так привязались к этому слову? Терпеть его не могу!

Двери открываются и закрываются. Слышны робкие шаги.

–Здесь я, – говорю.

Шаги приближаются. И вот передо мной возникает фигура.

–Ну здравствуй, То.

–Здравствуй… Эм…

–Третья. Все называют меня так.

–Здравствуй, Третья. Как чувствуешь себя?

–В своем личном теле? – говорю, а сама гляжу на себя, будто бы в первый раз.

–Я не совсем это хотел сказать.

–Понятно. Все в порядке.

–Ничего не беспокоит?

–А если бы беспокоило, ты бы мог что-то сделать?

То будто бы хочет что-то сказать, но не может. Поэтому набранный в легкие воздух шумным выдохом выходит наружу.

–Ты права.

На это мне ответить нечего. Разворачиваю стул к стеклу, усаживаюсь на него, положив ногу на ногу.

–А ты не такая, какой я себе представлял, – наконец выдавливает из себя То.

–Я так сильно отличаюсь от них?

–Да. Ты более крепкая, более основательная что ли… И волосы.

–Черные?

–Черные и прямые. Хотя именно ты управляешь огнем.

–Рыжая прядь в наличии.

–Это мало что меняет.

Снова молчание. Чувствую, что на этот раз я должна продолжать разговор.

–А что с твоими губами?

То передергивает. Он достает руку из-за спины, будто бы хочет дотронуться до лица, не понимая, о чем я спрашиваю, но потом быстро прячет обратно. Успеваю заметить плохо перебинтованные пальцы. Эта грязная неумелая повязка идеально подходит к общему понурому виду То.

–Курить бросаю.

–Сам бросаешь или кто-то за тебя?

То ухмыляется. Видимо, ответа я не дождусь. Спросит ли он что-то? Или разобьет заклинание, чтобы пообщаться с кем-то еще?

–Ты пришел к Рене? – спрашиваю.

То прекращает внимательное изучение плитки, поднимает свои голубые глазищи.

–Я хотел поговорить со всеми. Когда вас физически стало трое, то и количество проблем утроилось.

–И как же Валея находит решения для них?

–Как-то находит. Она заключила договор с одним из бывших друзей Ления. Теперь этот энергик помогает превращаться зелья, которые для нас делает Нидри, в заклинания. А еще к нам пришел филлер в качестве новичка, поэтому Валея стало часто использовать его способности.

–Поэтому вы так щедро и тратите заклинания на нас.

Подтверждением этому стало красноречивое молчание То. На этот раз рулетка раскрутилась так, что продолжать беседу выпало ему.

–Ты не скучаешь без них?

–Они рядом.

–Без их постоянного присутствия. Ты поняла, о чем я.

–С одной стороны, отсутствие ответственности делает меня независимой. С другой стороны, вину скидывать больше не на кого.

–И все?

–А что еще ты хотел услышать? Истерики? Громкие речи? Обиды? Это не ко мне, а к ним. Или ты хотел узнать у меня, как добиться расположения Рене? Не за этим ли ты начал с меня?

–Нет. Я хотел узнать, хочешь ли ты меня убить.

–Тебя? Убить? Зачем?

–Ты же обещала прикончить меня, если я обижу их.

–А ты обидел?

–Если посмотреть на поведение Рене, то вполне можно сделать вывод, что да.

–А если не смотреть на это? Если оценивать только твою совесть? Что можно сказать, если взглянуть на все с твоей точки зрения?

–Никогда не хотел вас обидеть. Не только Рене. Всех вас. Но это могло произойти случайно.

–Вот именно. Функция Рене – защита. Первый уровень ее, так сказать. После нее выхожу я. За все это время у меня не было повода появляться. Это значит, что ты сделал все правильно, То.

–Мне от этого легче. А как себя чувствует Рене?

–Она молчит.

–На нее не похоже.

–В этом вся беда. Кто больше всех страдает от разъединения – так это она.

–Я попытаюсь помочь ей, подбодрить.

–Было бы неплохо, если бы у тебя получилось.

То улыбается уголками губ и снова принимается изучать узоры на полу.

–Как там наш отец?

–Я его не видел.

–Почему?

–Валея не выпускала меня из замка. Она озаботилась проблемами верности в ее коллективе. Не знаю, насколько она была разочарована, изучив все подробно.

–Мне жаль ее. Я не люблю всматриваться в детали, но несовершенство ее системы – совсем другое дело. Его я успела рассмотреть во всех красках.

То снова усмехается, но глаз не поднимает.

–Да, на полу очень красивый рисунок. Или тебя, как и меня, уничтожает этот свет?

–Свет слишком яркий.

–Первое время «слишком». Потом просто яркий. Человек ко всему привыкает. Но спать я до сих пор нормально не могу.

То кивает, соглашаясь с чем-то, не очень мне понятным.

–У меня не так много времени. Можно я поговорю с ними?

Я понимаю, что он имеет в виду. Ставлю стул на место и иду к кровати. Как только я кладу голову на подушку, раздается знакомое «Бамц!».


–Как долго Валея планирует продержать нас здесь?

–Не знаю, – отвечает мне Кельми, потирая переносицу. Он приподнимает одним пальцем тонкую оправу очков и орудует указательным и большим, чтобы размять уставшую кожу. Со стороны кажется, что его пальцысплетены в затейливый узел. А если взглянуть с другой стороны, то его кисть больше походит на паука.

–А чего она от нас хочет?

–Чтобы вы привыкли к своим телам. Почувствовали себя как надо. Валея полагает, что вы должны пережить максимум всего, чтобы ваша сила начала работать как надо.

–За тем чтобы она вырвала мне сердце и была довольна результатом?

–Зачем ты говоришь так…

–Третья. Называй меня Третья.

–Тебе нужно имя. Нельзя так называть человека.

–А я человек по-твоему? Я функция. И это тело даже не мое. Мне его подарили. Я бы сказала, за хорошее поведение, но была бы не права.

–Конечно, ты человек! Как же иначе! У тебя есть сознание, прошлое, способность!

–А ты знаешь, когда и как я появилась?

–Нет, Рене мне этого не рассказывала.

–Она была не вправе сделать это.

–Тогда расскажи мне ты.

–Первое, что я помню, это стена огня, которую я сдерживала при помощи своих сил. Мамочка Алисы и Рене сошла с ума и решила поджечь все вокруг себя. Если бы не я, то этих девчонок не было бы.

–Алиса говорила, что тогда ее спасла Рене.

–Рене решила, что так будет безопаснее. Когда появилась Рене, то Алисе было уже около десяти лет. Рене была бойкой малышкой, но нагнать разницу в возрасте с Алисой это ей не помогло. Рене отставала в росте и развитии, поэтому всегда прикладывала вдвое больше усилий, чем нужно. Алису воспитывала мама, а потом она воспитывала малышку Рене, чтобы та стала ее защитницей.

–А ты? Когда появилась ты? Сколько тебе было?

–Я не знаю, сколько мне было и сколько мне сейчас. Я существую вне времени, и им управляю не я.

–А сейчас у тебя свое собственное время. Нет зависимостей и привязанностей.

–Ты пытаешься меня чем-то впечатлить, Кельми? Не выйдет. Я функция. Я должна защищать их. Сейчас я могу перепоручить это их отцу. Отдать Рене То. Пристроить в теплое место Алису.

–Почему ты думаешь только о них? Кто будет думать о тебе, если не ты сама?

–Я знаю, чем все кончится. Это тело нужно Валее только для того, чтобы использовать его потом. А жаль. Такое произведение искусства потеряет. Я помню вены на ее шее и мешки под глазами, которые так красиво подчеркивали бледность и усталость от работы над нашими телами. Сколько лет назад это было! Сложно поверить!

–Ты никогда не знаешь финала заранее. Зачем себя мучить попусту!

Ответа я не дам. Кельми остается только гадать о моем мнении по холодному взгляду, нехотя брошенному через плечо.

–Как твоя способность, дорогая?

–Дорогая? Давай без этого. Называй меня Третьей. Нечего ко мне привязываться.

Делаю еще круг по комнате и снова возвращаюсь к стеклу.

–Способность? Что я могу сказать про свою способность?

–Не можешь говорить – показывай.

–Сам попросил.

Приходится вернуться на середину моей тесной клетушки. Глубокий вдох. Стена из пламени начинает постепенно возводиться вокруг меня – кирпичик за кирпичиком. Только вместо холодных кусков камня у меня горячие языки моего старого друга. Будто верный пес в изгнании, он все стремится облизнуть мои руки в знак признательности, но побаивается.

–Ты восстанавливаешься. Я рад. Чем больше эмоций ты испытаешь, тем ярче огонь будет гореть.

В комнате остается лишь дым, а я возвращаюсь обратно.

–Что ты хочешь этим сказать?

–Ты являешь собой огонь, но внутри у тебя холодно.

–Что ты хочешь этим сказать?

–Впусти свет.

–Зачем? Темнота сегодня пленных не берет.

–Тебе невозможно что-то объяснить. Позволь мне задать еще один вопрос.

–Валяй.

–Что помогает тебе жить? Ведь ты живешь сейчас, а не существуешь. Я вижу это в глубине твоих глаз.

–Мне надо выполнить свою функцию. И я останусь верной этому до конца. Я сделаю все, что от меня потребует Валея, чтобы их отец вышел на свободу.

–Их отец? Зачем ты так печешься о Лении?

–На его руках много крови. На моих тоже. Но каждый, кто ошибался, заслуживает прощения. И свое я получу только тогда, когда он выйдет на свободу. Я хочу дать ему шанс на искупление. Шанс для всех них. Мой последний подарок.

Яркий свет создает блики на очках Кельми, и я никак не могу понять, о чем же он думает. Тишина будто наступает на больные мозоли. Отворачиваюсь и отхожу, чтобы упасть на кровать. Где же заклинание? Разговор закончен.


Время летит так быстро, что я не успеваю подставлять свои крылья под порывы ветра.


–Я принес тебе маску для сна. Шил сам, поэтому вышло не очень хорошо. Надеюсь, что поможет избавиться от света. Прячь ее хорошо, потому что мне никто не разрешал ее отдавать тебе.

–Спасибо, То, – говорю я, перебирая пальцами неровные швы. – Правда, спасибо.

То мнется и не решается ничего сказать, будто из-за незаживающих губ для него каждое слово – мучение.


–Скажи! Скажи! Скажи! Я же не могу предугадать, что ты думаешь!

–А раньше мог.

–Тебе казалось. Зачем ты скрываешь от меня? Просто скажи, ложь ли это!

–Где твои очки, Кельми? Где они?

–Мне не нужны очки, чтобы видеть, что твой выбор неверен.

–И что ты видишь кроме этого?

–То, что скрыто от обычного взгляда.

–Сейчас ты лжешь. Мне не нужны детали. Мой мозг сразу предлагает выводы. Сущность Валеи не спрятать за ее вкусом в одежде или комплексом бога. Она забрала твои очки, чтобы наказать за помощь нам?

–За это я уже был наказан. Очки покинули мою переносицу в знак того, что я не согласен с твоей судьбой. Не согласен с тобой. Не согласен с Валеей.

–Пора бы уже понять, Кельми, что это решать не тебе.


–Сегодня ты выглядишь особенно грустной.

–Я много думаю. Но кто бы мне это говорил! У самого не глаза, а океаны сожаления.

–В три раза больше девиц, в три раза больше проблем.

–Беги отсюда, То. Беги.

–Я не могу уйти, пока вы здесь. Слишком много поставлено на карту. Все должно быть иначе.

–Мне недолго осталось, То.

–Ты это сама себе придумала. Время никто не замерял.

–Оставь это. Оставь.


–Эй, куда вы ее забираете? Рене! Рене! Ты слышишь? Оставьте ее!

–Приказ Валеи. Для нее есть задание. Успокойся, иначе сейчас мы используем заклинание.

–Что-то ты больно сердобольным ты стал за последние месяцы, новичок. Не смейте трогать ее, поняли?!

–И что же ты сделаешь?

Двери громко хлопают. Со всей имеющейся злобой я ударяю по столу. Он слегка дымится. Интересно.


–Кельми, скажи, чего Валея хочет дождаться?

–Пока ты обдумаешь все свои мысли и будешь готова.

–Я готова.

–Мысли не все.

–Полностью. Он начала до конца и от конца до начала.

–Не уверен.

–Почему?

–Потому что если бы это было так, то филлерская защита не смогла бы тебя остановить.

–То есть я смогла бы сама освободить их отца?

–Нет. Защита вокруг его дома слишком сильна. Там будет мало одних твоих усилий.

–А что же нужно там?

–Надо перегрузить защиту, чтобы был хотя бы небольшой шанс прорваться.

–Что это значит?

–Слушай, я расскажу тебе весь план. У филлерской защиты такого уровня по нашим предположениям есть только один вариант недолгой поломки. Сначала на нее нужно воздействовать так, чтобы она все имеющиеся ресурсы бросила на то, чтобы никого не пустить. Сразу же после того, как она всех отторгнет, и нужна будет твоя сила, чтобы ненадолго проделать отверстие в защите. Через него Лений и должен выбраться. Вот и все.

Мне надо несколько секунд, чтобы все это себе представить.

–И в чем подвох?

–Подвох?

–В таких планах всегда есть подвох.

Кельми вздыхает.

–В том, что это тебя убьет. На спасение Ления уйдет слишком много сил. Ты этого точно не выдержишь.

–Если цена известна, то торговаться я не буду. Жизнь – это не базар. Надо играть по ее правилам.


Спустя еще несколько месяцев мне становится понятно, что время пришло. Когда так долго чего-то ждешь, то терпение становится твоей второй натурой. Однако терпение и огонь – вещи несовместимые.


Судя по всему, на замок опускается ночь. Посторонние шумы постепенно исчезают, наблюдающий за нами новичок куда-то исчез, а Алиса сказала, что в коридоре очень темно. Это значит, что пора. Жду, пока Алиса и Рене уснут и приступаю.

Ладони ощущают холод стекла, потом оно начинает медленно плавиться и ползти вниз, словно растаявшее мороженое. Когда я освобождаю достаточно места, чтобы выйти, я останавливаюсь.

Рене спит на животе, а ее тонкие руки и ноги причудливо лежат на кровати. Она выглядит как кукла, которую ребенок-непоседа бросил в угол, когда она ему надоела.

Волосы Алисы лежат на подушке, словно рыжий ореол, а ее бледное лицо приобретает приятный оттенок на их фоне. Одеяло скомкано и прижато к груди тонкими ручонками.

Придерживаю дверь, чтобы она не наделала шума. Коридоры замка выглядят привычно, но я не могу сориентироваться. Если бы я взяла с собой Рене, она сразу нашла бы путь. Если бы я взяла с собой Алису, то мы не ушли бы дальше первого поворота.

Из окна я наблюдаю за луной. Она глядит на меня своим бледным круглым глазом и даже не мигает.

Надо проверить комнаты, одну за другой.

Тут спят новички.

Здесь прикорнул стражник, который должен бы патрулировать. Запечатаю ему дверь, расплавив замок, за такую беспечность.

Пусто.

Пусто.

Пусто.

Снова пусто.

Лаборатория. На диване, в испачканном халате, спит, откинув голову на подлокотник, ученый, которого Рене похитила из заточения. Не буду его трогать.

Пусто.

Никого.

Новички.

Лелас. Лежит на животе, похрапывает. Моего прощения ему не видать. С мыслями о тех днях, что мне пришлось пробыть на задворках сознания Рене, когда Лелас заточил там нас с Алисой, я нахожу ножницы в комоде. Аккуратно обрезаю длинные светлые волосы Леласа и складываю на пол у кровати. Возвращаю ножницы на место. Проверим, что станет с ним, когда он поймет, что предмет его гордости отняли.

Никого нет.

Новички.

Пусто.

Кладовая.

Кабинет Кельми. В одном из ящиков я нахожу футляр с запасными очками, о существовании которых он сам уже, должно быть, забыл.

Иду в комнату Кельми, которая находится рядом. Он лежит на спине, безвольно раскинув руки в стороны. Кладу очки на тумбочку рядом с ним. Пусть он увидит то, что отказывается видеть.

Никого.

Пусто.

Новички.

Этих не знаю.

Заперто. Давно. Бессмысленно.

Спальня Вана. Он свернулся калачиком, укрывшись одеялом с головой. Но его обтягивающие штаны, висящие на спинке стула, я не спутаю ни с чем. Спит. Такой беззащитный! И такой закомплексованный. Перенесенная боль деформирует людей в разные стороны. Вана она сделала неуверенным в себе жестоким человеком. Постепенно, с приходом власти, его неуверенность уходила, но комплексы оставались. Он отдавал свою боль другим, преумножая. Отыгрывался и не стыдился.

Что бы сделать? Нет, у меня для Вана есть вариант интереснее. Пусть лучше он поймет, что у меня был шанс отомстить, но я им не воспользовалась. Оставляю на простыне отпечатки своих ладоней в виде обожженных контуров.

Никого.

Никого.

Никого.

Пусто.

Пусто.

Пусто.

Новички.

Новички.

Новички.

Этого помощника я не знаю.

Этого тоже.

Библиотека! Здесь я хочу найти одну книгу, которую читала одна из девиц. Она мне пригодится в сегодняшних похождениях. Вот и она! Иду дальше.

Пусто.

Незнакомые люди.

Новички.

Никого.

И снова мимо.

Спальня То. На комоде остался контур от пепельницы, который можно нащупать пальцем. Самих пепельниц, которых раньше тут было много, уже нигде не видно. То спит беспокойно. Он уже успел несколько раз перевернуться. Поднимаю с пола скомканное одеяло и укрываю То. Он тут же переворачивается и сбрасывает его.

Нахожу в взятой из библиотеки книге нужный мне стих, закладываю страницу маской для сна, которую я взяла из свой камеры, и оставляю на комоде у То. Надеюсь, он поймет, что я отметила для него любимое произведение Рене. Небольшой подарок. Вкусы много говорят о нас. Порой даже слишком много.

Дорогу от комнаты То до покоев Валеи я помню. Мой путь лежит прямо туда.

За секунду избавляюсь от запертой двери главного зала. Огонь позволяет сделать это бесшумно, оставив на месте преступления только горстку пепла.

Дверь в покои Валеи замаскирована в углу. Точно так же я поступаю и с ней.

Валея в одной короткой шелковой сорочке распласталась на кровати. Больше в комнате нет никого. Вблизи заметно, как дрябла кожа Валеи, как множество морщинок проложили свои дороги на ее лице. Но я здесь не за этим.

Хватаю Валею за руку и использую силу, чтобы лишь слегка прижечь. Она сразу же просыпается с криком. Я позволяю ей полюбоваться на ожог, отпуская руку.

–Что ж, Валея. Настало время сдерживать обещания. Завтра же мы освободим отца, а ты заберешь у меня то, что хотела. После этого ты не появишься в жизни Алисы и Рене, поняла?

В фиолетовых глазах Валеи появляется боль безысходности. Этого достаточно.


Утром все начинается. Люди уезжают и уходят, разбредаются в разные стороны от замка, будто муравьи, чтобы потом собраться в одном месте. У дома Ления. Кельми сказал, что так мы не привлечем внимания.

Хожу хвостиком за Валеей. Она в зал – я в зал. Она в чью-то комнату – я туда же. Ван глядит на нас с непониманием, разъяренный Лелас – с опаской. Их чувства удваиваются, когда выпускают Алису и Рене. Теперь мы преследуем Валею втроем.

Наступает время и нам отправляться. В капсуле тесно: я, Рене, Алиса, Валея, То, Ван, Кельми. Вздохнуть тяжело, но никто не хотел ехать раздельно.


На месте нас ожидает большое количество людей. Кто-то расположился в тени прилегающего леса, кто-то изучает саму филлерскую защиту. Кельми поправляет очки, кивает и направляется к последним.

С Лением беседует какой-то высокий светловолосый мужчина, которого я раньше не встречала. Лений стоит, скрестив руки на груди, но улыбается.

–Давно позабытые друзья, – комментирует ситуацию мне на ухо То, увидев, куда я смотрю.

Валея строит недовольное лицо и смотрит на меня.

–Сейчас Кельми еще раз все всем объяснит, и мы можем начинать.

–Пойду поговорю с Лением, – говорю.

–Я первая, – резко бросает Рене, слегка задевая меня плечом. Удивительно, как быстро она собралась. То выжидает некоторое время и идет за ней.

–Потом я, – говорит Алиса.

–Ладно, я подойду позже, хоть это и нечестно.

–Тебе есть за кем посмотреть пока что.

После сказанного, Валея недовольно смотрит на Алису, но молчит. Неужели Алиса так сильно соскучилась по отцу, что решила показать зубки? Наверное, она взрослеет. Лучше поздно, чем никогда.


–Валея, – говорит подошедший к нам Кельми, – я тут поговорил с прибывшим энергиком. Он сказал, что вероятнее всего отдача от защиты, когда мы решим ее потревожить, будет значительной. Поэтому мы можем потерять сознание на несколько минут. Этого Лению будет достаточно, чтобы сбежать.

–Устраивает? – спрашивает меня Валея.

–Да, – говорю.

–Тогда разреши мне подойти к Лению и поговорить, пока есть возможность.

–Иди.

Валея уходит, и ко мне сразу подходит Рене.

–Оставь свою губу в покое. Ты сейчас ее откусишь, Рене.

–Я нервничаю!

–Все пройдет по плану. О чем вы говорили с Лением?

–Я попросила его сделать кое-что.

–Что?

Рене смотрит на меня искоса, снова кусает губу.

–Я сказала, что эта защита должна ограждать мир от зла, находящегося в ней. И я попросила его оставить внутри все зло.

Не знаю, как это трактовать, но, надеюсь, что Лений понимает.

–Ладно.

–Смотри, Валея уже уходит. Мне пора идти на место, которое указал Кельми. Сейчас все начнется. Если хочешь успеть сказать Лению несколько слов – самое время.


–Лений, ты готов? – кричит из-за моей спины Кельми.

Стою прямо напротив Ления, чтобы не терять время. Остальные – в десяти шагах сзади, чтобы набрать скорость до того, как с разбегу врежутся в ограду.

–Готов, – отвечает Лений.

–Дорогая, ты готова?

Я оглядываюсь: Валея, Кельми, Ван, Лелас, Алиса, Рене, Нидри, тот светловолосый мужчина, охранявший нас новичок, капитан стражи… Все здесь, стоят плечом к плечу и ждут только одного моего слова.

–Готова, – кричу.

–На счет «три» все начинаем бежать, поняли?

–Я не успела подойти к тебе, поэтому у меня есть всего несколько секунд, Лений.

Лений смотрит на меня так пристально, что кажется, будто сейчас искры по воздуху забегают.

–Приготовились!

–Алису всегда любили за ее красоту.

–Раз!

–Рене любили за то, что она никогда никого не даст в обиду.

–Два!

–Меня же любить было не за что.

–Три!

–Люби меня, потому что я была. Просто поэтому, отец!


БУМ!


Все начинают врезаться в филлерскую защиту, она отбрасывает их. Использую все силы, чтобы открыть проход достаточной величины. Меня хватает буквально на секунду. Потом я перестаю что-либо чувствовать кроме безумного потока крови в своем организме и падаю.

Передо мной проплывает тело женщины в темном платье с фиолетовыми волосами, лежащее за филлерской защитой. Что она там делает? Она же была по эту сторону. Что-то неверно.

Люди-игрушки разбросаны вокруг. Но…


ТУК-ТУК-ТУК!


Мое сердце колотится как бешеное, и я больше не понимаю, что происходит вокруг.

Тесные объятия, теплые руки, шепот и незнакомые, но такие родные карие глаза из-под нависших бровей.

Не зря я все так сделала, не зря. Хотя бы в последние минуты своей жизни я почувствовала ЭТО…


========== Мудрец ==========


Слушай меня не за тем, чтобы выслушать. Слушай меня, чтобы услышать.


Важно ли быть тем, за кого все тебя принимают? Нужно ли сдаваться, когда тебя называют слабым? Стоит ли драться до последней капли крови, если кто-то сказал однажды, что ты сильнее всех на свете?

Выбор только за тобой.

Мнения других людей не всегда объективны, но и ты сам можешь заблуждаться во многом, если не научишься рассматривать разные точки зрения.

Твоя первая и самая важная задача – признаться самому себе в том, кто ты есть на самом деле. Это признание – отправная точка роста. Если ты будешь точно знать свои слабости, то ты сможешь избавиться от них. Если тебе будут известны твои сильные стороны, то ты будешь преуспевать, используя их.

Когда ты признаешься самому себе в том, кто ты есть на самом деле, то ты сможешь гордиться собой. Если на вопрос «Силен ли я?» ты убежденно отвечаешь «Да», то ты по праву можешь быть горд.

Если ты примешь свою сущность, то никто не сможет обидеть или задеть тебя, поскольку в действительности никто не обижает тебя, а ты сам выбираешь, на то обидеться. Если ты точно знаешь, что ты силен, но тебя уверяют, что ты слаб, то в ответ ты просто рассмеешься. Даже если аргументы собеседника кому-то могут показаться убедительными. Ты все равно будешь точно знать, на чьей стороне истина.

Прими себя, гордись собой и иди вперед, каким бы тяжелым ни был путь.


Что же делать, если ты понял себя, принял и полюбил, но этого не сделали другие?

Людей страшно пугают отличия. Будь их воля, то всех бы штамповали под копирку. Если ты отличаешься от других, то они никогда не полюбят тебя. Из человека ты превращаешься сначала в материал, а потом и вовсе в пыль.

Помни, что любовь окружающих – это не обязательный компонент твоего собственного счастья. Все люди обладают странностями и особенностями, поэтому так рьяно ищут тех, чья безуминка походила бы на их собственную.

Поэтому даже если тебе кажется, что ты одинок и безнадежен, помни. Помни о том, что где-то есть человек, чьи странности сходятся с твоими странностями. И он ждет. Он ждет тебя. Поэтому не смей останавливаться. Продолжай искать этого человека, и, рано или поздно, встреча обязательно произойдет.


Различия в строении организма у мужчин и женщин иногда предопределяют слишком многое. Конечно, то, о чем я расскажу сейчас, не будет относиться абсолютно ко всем. Когда человек принял себя и начал двигаться дальше, то о подобных вещах речи не идёт. Но вот в самом начале пути…

Сам вопрос существования дружбы мы обсудим с тобой позже, дитя. А сейчас давай подумаем, как сильно может различаться дружба между представителями одного пола.

Мужчины, как правило, себя не сдерживают: как только у них появилась мысль, они ее тут же выскажут. Такой подход хорош, если его принимают обе стороны и не реагируют слишком эмоционально. Проблемы не копятся, осадка не остается.

Женская же дружба со временем напоминает застоявшуюся воду. Обиды копятся и оседают на дно, а при любом воздействии получается буря в стакане. Со временем осадок начинает выделять вредные вещества, и людям становится неприятно быть рядом.

Важно помнить, что ты в первую очередь не мужчина или не женщина. Ты в первую очередь ЧЕЛОВЕК. И других надо воспринимать так же. Если ты избавишься от стереотипов в своей голове, то жить станет намного проще.

Ничто не мешает мужчине копить обиды, а женщине говорить все в лицо сразу же. Вопрос в том, стоит ли это делать?


Любить себя – дело очень важное и порой нелегкое. Но вот если это дело становится делом всей твоей жизни, то цель оказывается ближе, чем кажется.

Мир – это сеть из эмоций, воспоминаний и поступков. Мы – передатчики в этой сети. Мы получаем и передаем сигналы, плохие или хорошие, радостные или грустные, печальные или вдохновленные. Нельзя забывать о взаимосвязях в этой сети. От нее нам никуда не деться.

Любовь нужно не только получать, но и отдавать. При этом, отдавая, ты всегда должен помнить о последствиях.

Если ты будешь только принимать любовь, приязнь или уважение других, но сам не будешь дарить теплоты, то станешь причиной разрушений. Разверзнется пропасть, в которую ты провалишься. Когда? На этот вопрос нет однозначного ответа.

У каждого из нас свой срок годности.


Соль всей нашей жизни – это страдания. Иногда они необходимы, чтобы придать остроты будничности и создать воспоминания, в конечном счете, положительные. Но когда их слишком много или когда они приходятся слишком близко к ранам, жизнь становится невыносимой.

Что же делать с этой невыносимостью?

У тебя есть несколько путей. Первый вариант – это терпение. Человек – это сосуд, который он сам наполняет. Это утверждение касается всего. Так что этот вариант действует только до тех пор, пока из сосуда невыносимость не польется через край.

Второй способ – это избегание. Как только ты видишь на горизонте очередную невыносимость, ты разворачиваешься и бежишь обратно так, что пятки сверкают. Здесь нужно либо очень быстро бегать, либо уметь грамотно строить план отхода. Но это тоже не выход, потому что каждый побег отталкивает тебя назад. Однажды можно уйти так далеко, что не найдешь обратной дороги. И когда невыносимость все-таки тебя достигнет, то ты будешь погребен под ее тяжестью.

Но есть еще один, последний, вариант, который я советую тебе использовать, дитя. Бороться и преодолевать. Ты принял себя и гордишься собой. Ты храбр и силен. А это значит, что сделать невыносимость выносимостью – в твоих силах. Помнишь, что я говорил об отправной точке? Она – твой фундамент и твоя опора. Помни об этом, и проблемы будут разбиваться, словно волны о скалы.


Настало время, дитя, поговорить о дружбе.

Дружба – это парус, который будет вести твой корабль в далекие дали. Но для того, чтобы твой парус реял на ветру, нужно соблюсти много условий.

Начнем с того, что парус не поможет тебе, если на море будет штиль. Тебе нужен ветер. А ветер – это доверие. Почему? Доверие может убить тебя, если оно будет отдано не тому, а может и спасти, если выбор был сделан верно. А как это проверить? Временем и действиями.

Дружба не всегда измеряется временем. Мерило дружбы – отношения. Точно так же как и парус можно залатать, и он будет служить долгие годы, даже если от основы и мало что останется. Другой же парус, новый, может раствориться во время первой же бури.

Помни, дитя, что друг – это человек, который может положиться на тебя, отдать тебе свою жизнь без оглядки. И ты должен поступать точно так же. Парус отвечает за жизнь моряка, а моряк отвечает за то, как долго будет держаться парус.


Что будет, если довериться не тому человеку? Что произойдет, если видеть в человеке не того, кем он на самом деле является?

Разочарование – невыносимость – падение.

Идеалы – очень непредсказуемые и коварные понятия. Опасно создавать себе идеал и грезить о нем, так как ты его определенно точно никогда не встретишь. И эта невстреча принесет тебе очень много боли.

Но не это самое страшное. Накладывать идеалы на реальных людей, забывая об их недостатках, – дело еще более опасное.

Слепые идеалы для зрячих людей – это история сродни сказки человека с больной фантазией. Ты должен уметь принимать разные точки зрения, чтобы рисовать объективную картину. Нужно учиться любить в человеке его недостатки, чтобы принимать их и не забывать об их наличии. Иначе и вправду можно ослепнуть.


Время не лечит. Время не прячет. Время никогда не оставит тебя в покое.

Время ничего не меняет, не забывай об этом. Время не сделает черное белым, оно может создать иллюзию изменений, но когда ты сотрешь пыль, то увидишь все таким, каким оно было ранее.

Время не имеет жалости. Не имей ее и ты. Когда ты будешь один, погребенным в пучину безвременья, ты вспомнишь мои слова.

Время заполняет твою память, собирает тяжелые грузы, но не уносит их. Этим ты должен заниматься сам. Прощение, принятие, прощание. Запомни эти слова. Только они помогут тебе бороться с последствиями времени.

Время не будет тебя ждать. Но не спеши поймать его. Время не птица в золотой клетке. Время – твой помощник. Используй его правильно.


Сколько испытаний ты можешь перенести на своих плечах? А если придется взять еще чьи-то? Выдержишь ли ты?

Ответственность – порой неподъемный груз, без которого обычная жизнь станет совсем уж легкой и бессмысленной.

Но вот что делать, если тебе приходится брать ответственность еще и за кого-то другого?

Ты должен быть не просто сильным, ты должен быть сильнее, чем ты думаешь. Если на твоих плечах лежит двойной груз, то и все остальные качества должны быть усилены вдвое. В два раза сильнее, в два раза храбрее, в два раза мудрее, в два раза выносливее.

Двойной груз ответственности заставляет тебя шевелиться, чтобы не быть погребенным под ним. Помочь не погибнуть тебе может только одно – любовь к тому, чью ответственность ты на себя принял.

И снова любовь. И снова дружба. И снова парус-доверие.


Имеешь ли ты право говорить о том, в чем не разбираешься? Имеешь ли ты право помогать, когда не в силах помочь?

Ответ ты должен дать сам.

Дитя, я говорю только о ситуациях, когда нет объективной возможности помочь. Когда ты слеп, а тебя просят рассказать, что находится вдали. Когда ты глух, а тебя просят напеть мелодию. Когда ты нем, а тебя просят поведать о наболевшем.

Не проси у людей помощи, если ты сам понимаешь, что они не смогут тебе ее дать. Не проси у злого человека доброго слова. Не проси у красивого сожаления к уродству. Не проси у беззаботного грустную историю.

Они могут что-то для тебя сделать, но это будет совсем не то, что тебе нужно. Вместо лечения – изуродуют. Вместо поддержки – унизят. Вместо любви – проклянут.

Молчание лучше дурного совета. Помни об этом, дитя.


Нам осталось слово, о котором все столько говорят, но не пришли к единому мнению. Слово – понятие – определение – бытие.

Это любовь, дитя.

Любовь – это единственное, что помогает нам держаться. Помогает нам превозмогать себя и отвечать на все новые и новые вызовы.

Любовь – это и есть Высшая Сила, которая управляет всеми нами, всеми событиями и закономерностями. Любовь – это сеть и единый импульс сети. Любовь – это стимул и это крушение. Любовь – это неизбежность и это бесконечность.

Ты должен любить. Любить весь мир: самого себя и все, что тебя окружает. Любовь заставляет тебя посылать по сети всем только свет. А значит, его ты и будешь получать в ответ.

Отдай то, что берешь. Давай то, что хочешь получить. Люби, сколько бы боли это ни приносило.


Дитя! Это последнее наше с тобой индивидуальное занятие. И я хотел рассказать тебе, зачем нам пришлось встречаться с тобой эти двенадцать раз.

Когда-то давно нашу обитель основал мудрец. Он вложил всего себя в постройку и организацию этого места. Под конец своего жизненного пути он отправился в долину, которую последние годы заполнял цветками лотоса. Растение прижилось. Теперь эту долину называют Лотосовой долиной.

Этот мудрец жил в хижине, которая стоит там и до сих пор. Мы поддерживаем там порядок, но никто не смеет там поселиться.

Я бесконечно восхищаюсь этим человеком. Он подарил нам множество знаний и записей. И в одних записях мы нашли отметки о том, что в такой-то день нам подбросят мальчика. Мудрец завещал нам рассказать этому мальчику двенадцать историй. И я исполнил его волю.

Не знаю, что эти истории должны сказать тебе, но я завершил свой курс. Иди, дитя, и помни, что ты должен гордо нести свое имя, ибо мудрец завещал нам назвать тебя в его честь. Лений.