Оплошность резидента [Владимир Михайлович Титов] (fb2) читать онлайн

ТИТОВ ВЛАДИМИР ОПЛОШНОСТЬ РЕЗИДЕНТА

— Что за чертовщина! — бубнил голос за дверью. — Этого же быть не может!

Заведующий отделом науки молодежного журнала Константин Иванович Митин, только что вышедший из лифта и направившийся было в свой кабинет, слегка озадаченный остановился у двери, за которой кто-то чертыхался. Чертей поминали в отделе науки. В его, Митина, отделе.

«Действительно, чертовщина какая-то, — подумал Константин Иванович. Кого могло принести в такую рань?»

До качала рабочего дня было еще почти сорок минут.

Несколько секунд Митин простоял в нерешительности, потом распахнул дверь.

За столом, уткнувшись в какую-то толстую рукопись и сжав виски ладонями, сидел редактор его отдела Сергей Морозов.

— Ты один, что ли? — удивился Митин.

— А… Это вы, Константин Иванович, — оторвался от рукописи Морозов. Доброе утро. Один, а что?

— Мне показалось, что ты с кем-то спорил.

— Да не спорил я, — Морозов смутился. — Удивляюсь я так… громко.

Заведующий отделом подошел к столу Сергея Морозова и взял рукопись.

— Чья?

Морозов тоскливо хмыкнул.

— Статья товарища Погорельского.

— Это который Погорельский? Из института эволюционной морфологии и экологии животных, что ли?

— Он самый, — подтвердил Сергей. — Старший научный сотрудник, кандидат биологических наук. Я его полгода уговаривал выступить в нашем журнале.

Митин бросил рукопись на стол.

— Как же, как же. Помню. Его статью, если не ошибаюсь, редколлегия рекомендовала к публикации месяца четыре на ЭйД. В рамках дискуссии. В противовес горячим головам… Разве статья еще не в наборе?

— Ta статья — в наборе. А это — совсем другая.

— Вот как? — удивился Митин. — И чем же смог так взволновать тебя товарищ Погорельский? Уж не переметнулся ли он в стан своих научных противников? Может, и у него голова раскалилась?

Заведующий отделом засмеялся. Собственная шутка ему понравилась.

Сергей Морозов как-то странно посмотрел на своего шефа и проговорил с расстановкой:

— Вы правы, Константин Иванович. Погорельский стал горячей головой. Очень горячей!

Митин поперхнулся смехом и оторопело уставился на Сергея.

— Это… в каком смысле?

….. — В самом прямом. В новой статье начисто отвергается вес, что доказывалось в предыдущей.

— Ты серьезно, что ли? — голос заведующего разом охрип.

— Куда уж серьезнее! Возьмите, почитайте.

Митин молча взял рукопись.

Морозова Митин вызвал примерно через час.

— Проходи, садись.

Сергей сел в кресло для посетителей, положив потертую картонную панку с бумагами на колени.

— Подложил свинью нам твой автор, — проворчал зло заведующий отделом. — Первая статья его уже набрана. Запланирована в очередной номер. Что делать прикажешь?

— Я звонил в институт, пытался найти Погорельского, сообщил Сергей.

— Ну и что?

— Погорельский в экспедиции.

— Где?

— Где-то на юге Таджикистана. В горах.

— Давно?

— Уже два месяца.

Митин удивленно вскинул брови.

— А когда пришла его вторая статья?

— Вчера вечером.

— По почте, что ли?

— Нет. Какой-то мужчина принес в отдел писем. Я только что оттуда. Попросил девочек, регистрировавших рукопись, припомнить, как выглядел посетитель. Похоже, приходил сам Погорельский.

— Вот даже как?! Почему же он к тебе не зашел?

— Понятия не имею. Ко мне он относился неплохо.

Митин и Морозов замолчали, обдумывая ситуацию.

— А может быть, нас разыгрывают? — предположил заведующий отделом. Что, если вторую статью написал не Погорельский? Мало ли юмористов.

— Вряд ли, — покачал головой Сергей. — Я сличил сопроводительные записки к рукописям. Написаны одной рукой. И подпись та же. Вот, полюбуйтесь.

Сергей достал из папки для бумаг два листка и положил их перед шефом.

— А домой Погорельскому ты не звонил? — спросил Митин.

— Домой? Но ведь он — в экспедиции, — неуверенно проговорил Сергей.

— Не ты ли сказал, что рукопись принес человек, похожий на Погорельского? — напомнил Митин.

— Да, но…

— А ты позвони. Номер телефона его домашнего у тебя есть?

— У меня есть его визитная карточка. Кажется, в ней указан и домашний телефон.

Сергей извлек из папки для бумаг карточку.

— Вот, пожалуйста.

Заведующий взял визитку Погорельского и набрал номер его квартирного телефона.

К аппарату долго никто не подходил. Наконец длинные гудки в трубке прервались, и мужской голос раздраженно сказал:

— Погорельский слушает.

Митин передал трубку Сергею и шепнул:

— Твой автор, ты и объясняйся.

— Э… Николай Федорович! — промямлил растерянно Сергей.

— Да.

— Доброе утро, Николай Федорович. Вас Морозов беспокоит.

Погорельский немного помолчал, потом спросил: — Чем могу служить?

— Николай Федорович, вы вчера принесли нам рукопись статьи…

— Ну и?

— Мне хотелось бы обсудить с вами кое-какие моменты.

— Понятно. Когда вас ждать?

— Если вы не возражаете, через час.

— Договорились.

В трубке раздался щелчок и зазвучали короткие гудки, Сергей протянул трубку Митину, тот осторожно, словно мину, положил ее на аппарат.

Морозов протяжно вздохнул, будто сбросил с плеч тяжкий груз. На лбу у него выступили капельки пота.

Помолчали.

— Кажется, он меня не узнал, — констатировал Сергей.

— Похоже на то, — согласился Митнн.

— Может, сообщить куда следует? — предложил неуверенно Морозов.

— Куда? — хмыкнул заведующий отделом. — В милицию, что ли?

— Думаю, лучше в КГБ.

— Ну и что ты туда сообщишь? Обвинишь ученого в измене собственных взглядов? Или пожалуешься, что Погорельский не желает считать тебя своим приятелем? Не смеши людей!

— Но ведь он дома, а должен еще целый месяц находиться в Таджикистане, — не сдавался Сергей. — Разве это не подозрительно?

— Ну… может быть, он заболел и потому вернулся раньше времени.

— И даже не сообщил об этом в институт?

— Вот что, — решительно сказал Митин. — Не будем фантазировать. Отправляйся к Погорельскому и допроси его. Можешь с пристрастием, я разрешаю. Прихвати гранки его первой статьи. Может быть, он пощадит труд линотипистов.

Квартиру Погорельского Сергей Морозов нашел без особого труда, хотя прежде бывать здесь ему не доводилось. Уже минут пять, наверное, Сергей стоял у двери, никак не мог решиться позвонить. Руки вспотели и не желали подчиняться, ноги противно дрожали, сердце ломились, кровь отчаянно шумела в ушах.

«Ну, успокойся, — уговаривал он сам себя. Чего вдруг так разволновался? Спокойно, спокойно. Ученые обычно не кусаются».

Неожиданно дверной замок громко щелкнул, и дверь распахнулась перед носом Сергея. Сергей не нажимал на кнопку звонка, а потому вздрогнул и невольно попятился.

В дверях стоял Погорельский и пристально смотрел в глаза Сергею. От его нестерпимо обжигающего, всепроникающего взгляда в груди у Сергея словно что-то оборвалось Необъяснимый, дикий страх парализовал его. Ноги предательски подкосились, и потерявший сознание Сергей начал падать.

Погорельский не дал упасть своему гостю. Легко подхватив, на руки обмякшего Сергея и его портфель, он постоял несколько секунд, прислушиваясь. Никого не было.

Ученый удовлетворенно хмыкнул и, захлопнув дверь ногой, понес редактора в гостиную. Там он аккуратно уложил Сергея в кресло, обыскал его, изучил найденное в нагрудном кармане пиджака служебное удостоверение. Не обнаружив в карманах Морозова больше ничего достойного внимания, Погорельский взялся за портфель гостя. Рукопись своей последней статьи он читать не стал, а вот гранки просмотрел внимательно.

«Понятно, — усмехнулся про себя Погорельский, закончив читать гранки. — Мой прототип соизволил написать статью в тот же журнал и по той же теме! На него что-то не похоже. Не любитель он пописывать статейки в научно-популярные и молодежные журнальчики».

Сергей Морозов зашевелился в кресле, открыл глаза.

— Где я? — спросил он хрипловато. — Что со мной?

Погорельский отложил гранки статьи, придвинул поближе к креслу Сергея свое кресло и уселся так, чтобы хорошо видеть глаза гостя.

— Очнулся? — спросил он мягко, почти ласково.

— Что это было, Николай Федорович?

— Ты, по-моему, просто переутомился, вот и стало плохо.

— Мне, право, неудобно…

— Ничего страшного, Сережа. С кем не бывает?

Голос Погорельского, его взгляд успокаивали, гасили дрожь и руках и груди. Приятное тепло разливалось по всему телу. Очень хотелось спать.

— Тебе лучше? — тихо спросил Погорельский.

— Да, — еле слышно прошептал почти заснувший Сергей.

— Ну вот и прекрасно. Ты спи, но отвечай на все мои вопросы.

— Я готов ответить на любой ваш вопрос, — проговорил медленно Сергей. Он уже спал, но продолжал слышать голос Погорельского. А еще в своем странном сне Сергей твердо знал, что говорить ученому надо только правду, Где ты работаешь? — спросил Погорельский. — В комитете госбезопасности?

— Нет. В редакции молодежного журнала. В отделе науки.

— Кто прислал тебя ко мне?

— Заведующий отделом.

— Он знает о двух статьях?

— Да.

— Кто еще знает?

— Думаю, никто.

— Твой заведующий отделом в твое отсутствие может сообщить о случившемся в КГБ или в милицию?

— Нет.

— Почему?

— Больше всего на свете он боится стать посмешищем.

— Фамилия, имя, отчество твоего заведующего, домашний адрес, номера его служебного и квартирного телефонов.

Сергей назвал.

Погорельский сложил рукопись и гранки в портфель Морозова, откинулся на спинку кресла и сказал: — Забудь все, о чем я тебя здесь спрашивал, и просыпайся.

Сергей зашевелился в кресле и открыл глаза.

— Где я? Что со мной?

— Ну вот и очнулся, — усмехнулся Погорельский.

— Что это было, Николай Федорович?

— Мне кажется, ты просто переутомился, потому и потерял сознание.

— Мне, право, неудобно…

— Какие пустяки, Сережа. С кем не случается?

Погорельский добродушно улыбался, а в глазах его прыгали веселые бесенята.

Сергей ошарашенно помотал головой.

— Что за чертовщина! Николай Федорович, бывает такое ощущение, что все происходящее было с вами?

Погорельский слегка нахмурился.

— Вообще-то бывает, правда, редко. Ученые объясняют это явление разной скоростью прохождения сигнала от правого и левого глаза или от правого и левого уха к соответствующим центрам мозга.

— Ерунда, — уверенно заявил Сергей.

— Но почему же?

— Один мой друг с детства слеп на правый глаз, а однако и ему порой кажется, что он уже когда-то видел происходящее.

— Любопытно. Очень любопытно, — проговорил Погорельский задумчиво и вдруг без всякого перехода спросил: — Что привело тебя ко мне, Сережа?

Сергей осмотрелся, увидел свой портфель и взял его на колени.

— Меня очень удивила последняя ваша статья, Николай Федорович.

— Чем?

— Такая неожиданная смена убеждений…

— Убеждений? — переспросил Погорельский, ухмыляясь.

— Ну, может, не убеждений, а позиции.

— Так убеждений или позиции? — Погорельский откровенно издевался.

Сергей разозлился.

— Называйте это, Николай Федорович, как угодно, но факт остается фактом: вы переметнулись из одного лагеря в другой. Вы перебежчик. Настоящие ученые так не поступают.

Погорельский захохотал.

— Неужели не поступают? — спросил он сквозь смех, Сергей насупился и ничего не ответил.

Погорельский перестал смеяться и вполне серьезно сказал:

— Позвольте напомнить, молодой человек, что не я первый в последние годы перешел из лагеря противников реликтового гоминоида в лагерь его сторонников. До меня так поступили историк и археолог Шаклей, знаменитый альпинист Рейнхольд Месснер, английский ученый Тони Вулдридж и многие другие не менее известные люди.

Сергей покраснел. В редакции он слыл главным специалистом по «снежному человеку». Уж кому-кому, а ему, Морозову, непростительно было забыть.

— Извините, Николай Федорович, — проговорил Сергеи смущенно. — Я погорячился. Честное слово, я не хотел оскорбить.

— Бог ты мой, Сережа, о каких оскорблениях и обидах может идти речь? Я тебя отлично понимаю. Еще полгода назад я яростно отвергал саму идею реликтового гоминоида, а теперь вдруг доказываю, что он существует. Есть чему удивляться, верно?

— Вот именно. — растерянно пробормотал Морозов, — Ну, а если я заблуждался? Имею я право на элементарное заблуждение? — Погорельский встал и заходил по комнате вперед-назад.

— Наверное. — Сергей пожал плечами. — Но что-то должно было послужить толчком для принятия решения о перемене лагеря.

Погорельский резко остановился напротив кресла Сергея и склонился к нему.

— Ты попал в точку, Сережа. Толчок был. Очень резкий толчок.

Морозов непонимающе посмотрел на Погорельского.

— Ты знаешь, откуда я только что вернулся? — спросил ученый, внимательно глядя в глаза Сергею.

— Не знаю, — промямлил тот.

— А вот врать — нехорошо. Ты же звонил сегодня в институт?

— Звонил, — признался Сергей и отвел глаза.

— Я был в Таджикистане. Ты это знаешь. Но ты не знаешь, что там я попадал в лапы к йетти. Лохматые чудовища выкрали меня ночью из палатки и больше месяца продержали в пещерах. Буквально на днях мне чудом удалось вырваться из неволи. Как, по-твоему, такого рода толчок достаточен для смены веры?

— Но, Николай Федорович, я, право, не знал… — ошарашенно проговорил Сергей. — Почему же во второй статье вы ничего не рассказали о случившемся?

— Всему свое время, Сережа. Я привез любопытные материалы о реликтовом гоминоиде. Обработкой их занят сейчас наш институт. Но до возвращения всей экспедиционной группы решено не делать никаких официальных сообщений. Когда придет время для обнародования итогов работы нашей экспедиции, клянусь, не забуду ваш журнал. Вы первые получите воспоминания человека, побывавшего в плену у «снежных людей». При условии, разумеется, что набранную статью вы уничтожите. баш на баш. Годится?

— Вообще-то я не решаю такие вопросы.

- Я это отлично понимаю, но и твое мнение в редакции не последнее. Верно? А с заведующим отделом я сегодня же встречусь и все ему объясню. Вижу, тебя еще что-то смущает.

— Вашу статью мы планировали дать в блоке с выступлениями сторонников «снежного человека», в качестве некоего противовеса. А теперь…

— Понимаю, но не вижу проблемы. Противников у реликтового гоминоида куда больше, чем сторонников. Закажите статью, например, доктору биологических наук Чернышеву. Знаешь такого?

— Да, Владимир Иванович Чернышев — ведущий научный сотрудник НИИ антропологии МГУ. Вряд ли он согласится, а если и согласится, то быстро не напишет. И нас поджимают сроки.

— Хочешь, я с ним потолкую сегодня же? Завтра, в крайнем случае, послезавтра его статья будет у тебя на столе.

Сергей растерянно пожал плечами.

— Это был бы выход. Но уговорить Чернышеву…

— Значит, договорились, — подвел итог беседы Погорельский, встал и протянул руку Морозову.

Проводив до лестничной площадки Сергея Морозова к замкнув двери на все запоры, тот, кого называли Погорельским, устало сел в кресло, расстегнул сорочку, разорвал па груди пленку, имитирующую человеческую кожу, и ослабил подкожные корсеты и бандажи. Фигура его при этом заметно изменила очертания. Затем он стащил с головы искусную маску, сделанную заодно с париком, и глубоко, протяжно вздохнул.

Если бы сейчас в квартире Погорельского оказался кто-то посторонний, то в странном существе, сидящем в мягком глубоком кресле, он без особого труда узнал бы «снежного человека» — реликтового гоминоида. Именно таким его обычно изображают в научно-популярных журналах и молодежных газетах.

Существо, поселившееся на днях в квартире Погорельского, было резидентом племени Хранителе!! Великих Знаний Древних. Племя уже многие тысячи лет хранило знания протоцивилизаций. Для знаний этих нынешнее отечество пока еще не созрело.

В последнее время люди стали проявлять излишний интерес к Хранителям. За «снежным человеком» началась настоящая охота. Ищут реликтового гоминоида не только ученые, но и десятки самодеятельных экспедиций, организованных молодежными газетами и журналами. Племя Хранителей Великих Знаний вынуждено было принять кое-какие меры. В рамках операции, разработанной Советом Мудрейших, специально подготовленные группы Хранителей были десантированы в места, где никогда че жило племя: в горы южного Таджикистана, в Каракумы, в Коми АССР, в районы нижнего течения Оби, в Миаголию, Непал, Калифорнию и так далее. Перед группами стояла задача «засвечиваться», лезть на глаза людям, создавать видимость, что именно в этих районах обитает cнежный человек. «Засвечиваются» десантники уже несколько лет.

Участник одной из групп, например, позировал австрийскому альпинисту и фотографу Клаусу Найере. Тому, как известно, удалось сделать серию цветных снимков «снежного человека». Другая группа в непальских Гималаях вступила в контакт с японским географом Нарио Судзуки.

Дошлый японец сумел заманить и захватить одного из членов группы. Пришлось устроить налет на лагерь японца, Освободили пленного, изъяли алюминиевый ящик Судзуки, где он хранил свои путевые дневники, негативы к научные записи. К сожалению, при налете погибли и японец и сопровождавшие его проводники-шерпы.

Десантная группа, работавшая на юге Таджикистана, выкрала Погорельского — участника экспедиции, организованной Институтом эволюционной морфологии и экологии животных Академии наук СССР. Он и сейчас в плену, только не в горах Таджикистана, где его ищут, а очень далеко от тех мест.

Погорельский холост, имеет отличную квартиру, дачу, машину, у него обширные знакомства в научных кругах.

Именно такой прототип и требовался Мудрейшим племени Хранителей.

Резидент, принявший облик Погорельского, выполнял особое задание Совета Мудрейших. При личных встречах с видными биологами и антропологами страны, используя свои врожденные способности к гипнозу, резидент внушал ученым, что реликтовый гоминоид не существует. Более того, он заставлял их выступать в серьезных научных журналах со статьями, развеивающими миф о «снежном человеке».

Более молодых и менее именитых ученых резидент заставлял писать в молодежные издания. Эти ученые в своих статьях яростно доказывали, что «снежный человек» существует, называли адреса его обитания, подсказанные резидентом.

Противоречий в действиях резидента не было. К именитым ученым прислушивались те, от кого зависело посылать или не посылать экспедиции для поиска реликтового гоминоида. А серьезных научных экспедиций Хранители Великих Знаний не без основания побаивались.

Молодежь на слово никому не верит. Молодежь стремится сама во всем убедиться. Ну что ж, пусть ищет. Только ищет пусть по адресам, подсказанным десантными группами Хранителей и резидентом. Бесплодные поиски рано или поздно охладят даже самых горячих энтузиастов, и ажиотаж вокруг «снежного человека» постепенно затихнет.

Со статьями Погорельского получился прокол. Не надо было писать от его имени. Вернется — сам напишет.

«Ну да ладно, — вздохнул резидент. — Ничего страшного не произошло, дело поправимое».

Он посмотрел на часы и начал затягивать корсеты и бандажи. Через три часа улетает его самолет, а надо еще успеть нанести визиты Митину и Чернышеву. Обещал.

Резидент встал, сдвинул края разорванной кожи на груди. Разрыв исчез, словно его и не было. Натянув маску с париком, резидент ликвидировал соединительный шов на шее.

«Еще день-два, — подумал резидент, — и кончится моя пытка. С каким наслаждением сдеру я с себя противную, отвратительную человеческую кожу, сброшу проклятые корсеты, бандажы, маску, уродующие фигуру и лицо! Через день-два я буду дома! Среди своих!»