Начал читать. Очень хорошо. Слог, юмор, сюжет вменяемый.
Четыре с плюсом.
Заканчиваю читать. Очень хорошо. И чем-то на Славу Сэ похоже.
Из недочётов - редкие!!! очепятки, и кое-где тся-ться, но некритично абсолютно.
Зачёт.
Начал читать первую книгу и увидел, что данный автор натурально гадит на чужой труд по данной теме Стикс. Если нормальные авторы уважают работу и правила создателей Стикса, то данный автор нет. Если стикс дарит один случайный навык, а следующие только раскачкой жемчугом, то данный урод вставил в наглую вписал правила игр РПГ с прокачкой любых навыков от любых действий и убийств. Качает все сразу.Не люблю паразитов гадящих на чужой
подробнее ...
труд и не умеющих придумать своё. Вообще пишет от 3 лица и художественного слога в нем не пахнет. Боевые сцены описывает в стиле ой мамочки, сейчас усрусь и помру от ужаса, но при этом всё видит, всё понимает но ручки с ножками не двигаются. Тоесть всё вспомнить и расписать у ГГ время есть, а навести арболет и нажать на спуск вот никак. Ах я дома типа утюг не выключил. И это в острые моменты книги. Только за это подобным авторам надо руки отрывать. То есть писать нормально и увлекательно не может, а вот влесть в чужой труд и мир авторов со своей редакцией запросто. Топай лесом Д`Картон!
Книга из серии тупой и ещё тупей. Автор гениален в своей тупости. ГГ у него вместо узнавания прошлого тела, хотя бы что он делает на корабле и его задачи, интересуется биологией места экспедиции. Магию он изучает самым глупым образом. Методам втыка, причем резко прогрессирует без обучения от колебаний воздуха до левитации шлюпки с пассажирами. Выпавшую из рук японца катану он подхватил телекинезом, не снимая с трупа ножен, но они
подробнее ...
благополучно появились потом. Заряжает барабан револьвера капсюлями порохом и приклеивает пули. Причём как вы понимаете заряжает их по порядку, а потом дважды нам пишет на полном серьёзе, что не знает как дозарядить барабан, как будто этого не делал при зарядке. Офицеры у него стреляют по дальним целям из револьверов, спрашивается вообще откуда офицеры на гражданском пароходе? Куда делся боевой корабль сопровождения я так и не понял. Со шлюпкой вообще полная комедия. Вы где видели, что бы шлюпки в походном положении висели на талях за бортом. Они вообще стоят на козлах. У ГГ в руках катана, а он начинает отстреливать "верёвку" - дебилизм в острой форме. Там вообще то подъём и опускание шлюпки производится через блоки, что бы два матроса смогли спокойно поднять и опустить полную шлюпку хоть с палубы, хоть со шлюпки, можно пользоваться и ручной лебёдкой с палубы. Шлюпки стандартно крепятся двумя концами за нос и за корму иначе при спускании шлюпку развернёт волной и потопит о корпус судна. Носовой конец крепя первым и отпускают последним. Из двух барабанов по делу ГГ стрелял только один раз и это при наличии угрозы боевых действий. Капсули на дороге не валяются и не в каждой лавке купишь. Кто будучи голодным и с плохим финансовом положении будет питаться эклерами? Только дебил или детё, но вряд ли взрослый мужчина. Автору книги наверное лет 12, не более.
Как концепция - отлично. Но с технической точки зрения использования мощностей - не продумано. Примитивная реклама не самое эфективное использование таких мощностей.
Леонид НетребоХОХЛЫ ПОЗОРНЫЕ(Когда сотовая связь только зарождалась)
Пангоды — большой даже по современным меркам северный поселок. Основа жизни — газовое месторождение «Медвежье», которое в свое время осваивал весь Советский Союз. Впрочем, некоторые регионы в освоении лидировали, поэтому со временем сложились определенные пропорции преобладающих, в количественном смысле, национальностей в составе местного населения: русские, украинцы, татары (затем, во времена рыночного начала, прибавились азербайджанцы). Однако последние годы смутили прежнюю пропорциональную гармонию, отчетливую и понятную, прибавив в названный ассортимент разнообразнейшего народу со всех просторов некогда единой страны, «бессистемно» ринувшегося на российские севера в поисках лучшей доли. Самый действенный способ зреть этот «интернационал» — посетить переговорный пункт, где можно услышать всякую речь, экзотические названия городов и весей, а также, в минуты ностальгического минора, легко найти земляка и спросить, не знакомясь: «Вы давно оттуда? Ну, как там?..»
…Вечером — льготный тариф. Поэтому к полуночи в переговорном пункте, в дневное время пустынном, толкутся человек пятнадцать-двадцать. Сегодня то же самое. Делаю заказ. «Ждите». Жду. Рассматриваю все, что вокруг.
В широких окнах — привычное для северного марта: зима. Надоевший к весеннему месяцу пейзаж. В этом конкретном окне — лишь часть его: освещенная ртутными фонарями улица, белизна накатанного снега, черные остовы невысоких зданий, из которых выделяется угрюмая котельная, упирающаяся трубой в подчеркнутую искусственным светом вечную темень. Картину локальности и отдаленности от цивилизации поселкового мирка оживляют подъезжающие и паркующиеся возле переговорного пункта легковые машины.
Заходят несколько азербайджанцев, им некогда (бизнесмены), они не ждут «по льготному», пытаются дозвониться из таксофона. Раньше их смуглой братии здесь было мало, и они при этом разговаривали громко, не обращая внимания на окружающих, заполняя любое помещение гортанной речью. Сейчас их много, но ведут они себя гораздо тише, они стали как все.
В углу слышна скороговорка малоросской речи. Это вполголоса, несколько стесняясь того, что им нужно пообщаться на своем языке, — который здесь уже давно не в ходу, даже среди этнических украинцев, вырастивших на Севере вполне русских детей, — разговаривают граждане Украины, контрактники, гастарбайтеры, иностранцы, — зовите как угодно.
«Скажите, а код Ташкента не изменился?» — это спрашивает у телефонистки молодой высокий блондин. Характерный выговор русских слов в «восточном» оформлении, несколько похожий на классический жаргон «новых русских», выдает в нем уроженца солнечного Узбекистана с далеко не тюркской фамилией: например, Иванов или Коваленко.
По таксофону, аппарат которого висит не в кабинке, а прямо в зале, звонит на родину молодой татарин, поздравляет девушку, нежно называет татарское имя, сложное для запоминания, но, в том числе и по этой причине, необычайно певучее. Отвернувшись от всех, насколько возможно, он глушит голос и, втягивая голову в плечи, бережно прикрывает телом то далекое и одновременно близкое для него имя, которое произносит.
Обрывки объявлений из скрипучего динамика: Омск… Молдова…Чувашия… Москва.
По ногам веет холодом: люди заходят и выходят. Из проема двери, вместе с клубами морозного пара, с удовольствием отряхиваясь, в зал ожидания вплывает огромная рыжая псина. За ней неверной походкой появляется невысокий мужичишка, критически оглядывает зал и со словами «Майкл, ко мне!..» — вонзается задом в свободное кресло. К окошку проходят две дамы, очень похожие одна на другую. По обрывкам фраз становится понятно, что одна из них является женой пьяного мужичка, другая, несложно вычислить, — сестрой жены.
— Хохлы позорные, — вздыхая, говорит пьяный мужичок, ни к кому не обращаясь, видимо завершая монолог, начатый еще на улице, а может быть и того раньше. — Проиграли…
— Не знаю, кто там у вас что проиграл, но собаку вы, пожалуйста, уберите.
Последние слова принадлежат крупной, вызывающе интеллигентной даме в лебяжьей шапке и норковой шубе, которая оказалась сидящей по правую руку от мужичка и которая сейчас, насколько возможно, старательно от него отстранилась.
Мужичок повернулся на голос, видимо обдал соседку острыми запахами, так что она, надув щеки, показывая, что ей трудно дышать, отвернулась.
— А вы что, животных не любите? Вы здесь, на Севере, наверное, очень недавно. Интеллигенция… А раньше, между прочим, здесь собак было — как людей. В столовых, на почте, в аэропорту — одни собаки. Ик!.. И хохлы.
— У меня аллергия, — вымученно улыбаясь, при этом морщась и зажимая нос, гнусаво объяснила женщина.
Для мужичка, по всей видимости, справедливость — важный аргумент, потому что он, неожиданно для его самоуверенного состояния, командует своему питомцу, развалившемуся у ног хозяина:
— Майкл! Ты слышал? Пшол вон отсюда! Подожди на улице, бессовестный. Разлегся, иж ты! На улицу! Ждать!
Майкл нехотя повиновался: поднялся и действительно вышел вон. На лице мужичка читалась гордость дрессировщика. Когда хвост собаки исчез за дверью, мужичок опять критически оглядел зал.
— Вот это школа! — похвалил он, видимо, сам себя. — А не то что у этих, салоедов! Ну, хохлы позорные, ну надо же так проиграть! А? И кому?.. — здесь последовало несколько крепких выражений.
Все присутствующие женщины отвернулись, мужчины — кто вяло улыбнулся, кто потупил взор. Мужичок продолжил монолог с применением стандартных оборотов из ненормативной лексики. Наверное, ему уже нравилось, что он повергает всех в неудобное состояние. Во всяком случае, мне так показалось. Поэтому я решил прервать это глумление и, поймав его плавающий взгляд из-под тяжелых, наполовину опущенных век, сказал, как можно спокойнее, обыденнее, решив, впрочем, что в данной ситуации имею право обратится к этому экспонату на «ты»:
— Ты чего разошелся?
— Не понял? — он явно не ожидал такой по отношению к себе «агрессии».
— Ты зачем так много материшься? Здесь ведь женщины, в конце концов.
Он отпарировал неожиданно быстро, показывая на тех, с кем пришел:
— Но это ведь мои женщины.
— Не только, — я показал глазами на других.
Мужичок оглядел зал, зафиксировал пару «не своих» женщин, этого оказалось достаточно для того, чтобы опять решающим в его поведении оказалась справедливость.
— Действительно, извиняюсь, — он даже кивнул головой в сторону соседки, обозначая извинительный поклон. Соседка неопределенно хмыкнула.
Повисла не совсем уютная пауза. Признаться, я гораздо комфортнее бы себя чувствовал без этой блиц-победы, свершившейся на глазах у очень мирной публики, частью которой являюсь. Видно, и мужичка, при всем его уважении к справедливости, мало устраивала роль поверженного. Поэтому он старается зайти с другого фланга, наверняка, с намерением представить дело так, что это и есть тот фронт, окончательная победа на котором компенсирует временные неудачи. Наконец, он был с дамами, которые, впрочем, вполголоса переговариваясь, старательно делали вид, что все, что происходит с их мужчиной, к ним не имеет никакого отношения.
— И все-таки! — он обращался ко мне. — Все-таки: хохлы — позорные! Правильно? — Здесь он обвел зал победным взором, призывая народ в судьи: — Трудно не согласиться. Ведь проиграли? А сколько людей за них болели!.. Я, как дурак, полтора часа на них потратил… — Он опять посмотрел на меня снизу-вверх, при этом прищурился и склонил голову набок: — Ну?
Неожиданный вопрос. Очень ответственный, можно сказать, дипломатический момент. Я ответил, вспоминая выражение лица и голос нашего министра иностранных дел. Ответил, на мой взгляд, примирительно, хотя, возможно, несколько многословно (скрывал небольшое волнение):
— Можно и так сказать. Куда денешься, — говорят. Если проиграли. Как и русские, — про них тоже вполне можно сказать «позорные», когда проигрывают. Я сам слышал. На стадионе.
— Ну, да, — опять вынужденно согласился мужичишка, морщась, — но… Но хохлы — вдвойне.
— Почему? — мне стало действительно смешно и я, вместе с несколькими другими мужчинами, пассивными наблюдателями, рассмеялся.
Мужик махнул рукой на смеявшихся:
— Да потому что они сами по себе «хохлы позорные», а тут еще и проиграли!
Тут уже облегченно рассмеялся весь переговорный пункт: и русские, и украинцы, и татары, и азербайджанцы.
К мужичку на выручку спешат его дамы. Выручка заключается в том, что они, наклонившись к нему, что-то возбужденно шепчут на оба уха, видимо, пристыживают.
— А, — отмахивается воспитуемый, показывает глазами на телефонные кабины, — вы там со своей любимой маменькой лучше разберитесь, без меня, кстати. А я с футболистами как-нибудь сам разберусь! Без вас!
Женщины, демонстрируя достоинство, отошли (видно, обычная ситуация). Но как раз в эту минуту в помещение обратно вплыл Майкл и, не дожидаясь команды, равнодушно развалился посреди зала.
Мужик зыркнул глазами по сторонам, кашлянул.
— Майкл! Все-таки ты… — он боролся с желанием покрепче обозвать бестолкового воспитанника, но совладал с собой. — Позорник ты, Майкл, и, главное, меня позоришь перед… — его лицо вдруг просветлело, как от удачной находки, голос возвысился, фразы зазвучали отчетливее, весомее: — Надо было тебя хохлом назвать. Совести у тебя не-е-т. Кормишь тебя, кормишь!.. А от тебя… одна аллергия, говорят. — Следующие слова уже совершенно явно предназначались не для Майкла: — Все мы вот здесь, — он описал перед собой окружность, — газ наш природный качаем туда за здорово живешь. Уренгой, понимаешь, Помары-Ужгород. Но, Майкл, запомни, сколько хохла ни корми, — он все в НАТО смотрит!
Его дамы заскочили в кабину, он же, — непонятно: специально или случайно, — решительным шагом, выбрасывая ноги впереди туловища, покинул зал ожидания. Пёс солидарно, правда, несколько понуро, пошел следом.
«Зрители», переглядываясь, улыбались, безмолвно оценивая только что завершившуюся сцену. Вышли из кабины женщины с пунцовыми лицами, уходя, они уже были похожи друг на друга как близняшки.
Подал голос пожилой бородатый мужчина в авиационной куртке и унтах, кивая на дверь, как бы глуша неуютное эхо, нехарактерное для данного помещения:
— Переживает как за своих, поэтому и ругает. А представьте, если бы выиграли. Что бы он тогда тут говорил? Да радовался бы и говорил: ай да хохлы, сукины дети, надо же — выиграли! Знай наших, англичане позорные!.. — или как их там.
В дверном проеме показалось уже знакомое всем лицо, — хорошего человека вспомнить нельзя. Сейчас глаза были широко раскрыты, губы в табачных крошках. В голосе неподдельная тревога:
— Хохлы! Там машина чья-то горит! Чья машина?
Несколько человек ломятся к выходу, некоторые, в том числе азербайджанцы, побросав телефонные трубки, выскакивают из кабинок. Остальные льнут к окну: интересно. Потом все быстро возвращаются, качая головами, но даже не ругаясь. Все нормально, такая шутка. Мужик, воспользовавшись сотворенной суматохой, исчез и больше не появлялся. Впрочем, кто его знает: мне дали мой город, я быстро поговорил и ушел.
Последние комментарии
2 часов 55 минут назад
2 часов 58 минут назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 13 часов назад
2 дней 15 часов назад
2 дней 16 часов назад