27 приключений Хорта Джойс [Василий Васильевич Каменский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (61) »
Василий Каменский 27 ПРИКЛЮЧЕНИЙ ХОРТА ДЖОЙС
Нашей охотничьей Каменке — посвящаю.В. К.
27 ПРИКЛЮЧЕНИЙ ХОРТА ДЖОЙС
1. Его невзрачная биография
Хорт родился в уездном, северном, заброшенном городе. Родился на вонючей болотной окраине, где жили его бедные родители. Отец 29 лет служил конторщиком на железной дороге. Болезненная мать несколько раз рожала детей, и все они через год-два умирали от дизентерии. Случайно в живых остался последний — Хорт, рыжий и плаксивый. Отец, скромный, забитый и бездарный скончался от туберкулеза легких. Мальчику тогда было пять лет. Мать получала жалкую пенсию и, чтобы не замереть с голоду, стирала белье с починкой. И после каждой стирки болела, стонала, жаловалась на судьбу, плакала, ходила в церковь и на кладбище. Хорт рос, как репей в огороде. Заметно и ненужно. Все овощи, а он — репей. Все чинно и спокойно кругом жили в своих домах — так казалось — все были довольны своими углами. Тюлевые занавесочки украшали голубые оконца и герань на подоконниках. Хорт начал ходить в школу. Все овощи, а он — репей. И в школе он увидел, узнал, почувствовал, что он сын больной прачки. Что он всегда голодный и обиженный. — Рыжий сопляк! Рыжий сопляк! Кричали обыкновенно ему школьники, засовывая пальцы в драные места рубахи или штанов. Хорт терпел, учился, ревел, дрался, мстил, бегал, пускал змейки, голодал и помогал матери развешивать сырое белье. Это продолжалось до 11 лет. Хорт кончил ненавистную школу и решил попробовать зарабатывать, чтобы как-нибудь остаться в живых. Мать попросила железнодорожное начальство во имя памяти труженика мужа дать место сыну. Хорт стал рассыльным в канцелярии железной дороги и был обязан топить печи. И был обязан чистить служебную уборную. Жизнь потекла в сплошном унижении. Чистка грязной уборной выедала глаза Хорту и дни его юности были загаженными… Каждый входивший в служебную уборную был его палачом, отсекавшим невинную голову. За что, за что? А мать стирала белье, болела, жаловалась на судьбу и ходила на кладбище. До 13 лет Хорт служил рассыльным, а потом ему улыбнулось счастье: его освободили от чистки уборной и начали приучать несчастного парня кое-что переписывать в канцелярии. Но руки ему никто не подавал, так как его прошлое пахло не совсем-то привлекательно. И вообще с ним никто не дружил, никто не разговаривал. Только жалости ради учили Хорта как-нибудь усвоить канцелярскую работу, чтобы впоследствии выйти и стать человеком с положением. И вот — наконец — пятнадцати лет Хорт Джойс был зачислен конторщиком бухгалтерии железной дороги. На один момент Хорту и его матери показалось, что судьба не так уж несправедлива и жестока, что в будущем может быть ждет их удача. Может быть… Даже успех, даже благополучие! Ах, если бы это так случилось: ведь они нечеловечески нестерпимо страдали, изнывали в борьбе за жизнь, унижались, жаловались на судьбу, нищенствовали, болели, молились, ходили на кладбище, мыли белье, голодали, мерзли, терпели, ждали, надеялись… И вот Хорт Джойс отныне — конторщик бухгалтерии железной дороги. Он рано встает от сна, он рано пьет кирпичный чай с черным хлебом и солью, он сосредоточен, он более, чем исправно, первый среди служащих приходит на службу. Он, как взрослый, сшил себе черную тужурку с обкороченными рукавами и работает молча, упорно, без передышки. Уходит со службы последним. И за все это получает столько, сколько хватает прожить неделю или 10 дней; а остальные двадцать — голод, с куска на кусок. А там опять — получка. Снова десять дней возрождения. И опять двадцать дней беспросветной нужды. Однако ему начали, хотя и брезгливо, подавать руку и даже разговаривать. Так изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год. Хорту исполнилось 18 лет. За эти три года исправной службы он получил такую прибавку, что голодал теперь не двадцать дней в месяц, а 15 или 12. Однажды в праздничный день, когда мать вернулась от обедни с кладбищенской церкви, она за чаем сказала: — Слушай, Хорт. Я больна и стара — ты видишь. Я не могу больше работать и не хочу камнем висеть у тебя на шее. Разреши мне руки на себя наложить… Я уйду, я так устала, измучилась. Там, на могиле отца твоего, прикончу с собой… Отпусти старуху, отпусти… Зачем я тебе? Ты как-нибудь пробьешься, вылезешь, выйдешь,- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (61) »
Последние комментарии
2 часов 17 минут назад
8 часов 1 минута назад
9 часов 8 минут назад
10 часов 6 минут назад
10 часов 20 минут назад
19 часов 30 минут назад