КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706104 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272715
Пользователей - 124641

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Тень за троном (Альтернативная история)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах (ибо мелкие отличия все же не могут «не иметь место»), однако в отношении части четвертой (и пятой) я намерен поступить именно так))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

Сразу скажу — я

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Гончарова: Азъ есмь Софья. Государыня (Героическая фантастика)

Данная книга была «крайней» (из данного цикла), которую я купил на бумаге... И хотя (как и в прошлые разы) несмотря на наличие «цифрового варианта» я специально заказывал их (и ждал доставки не один день), все же некое «послевкусие» (по итогу чтения) оставило некоторый... осадок))

С одной стороны — о покупке данной части я все же не пожалел (ибо фактически) - это как раз была последняя часть, где «помимо всей пьесы А.И» раскрыта тема именно

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Путь из верхнего зала [Терри Биссон] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Терри Биссон ПУТЬ ИЗ ВЕРХНЕГО ЗАЛА

Вы почувствуете легкий озноб, — сказал служитель. — Не волнуйтесь. Просто отдайтесь происходящему. Хорошо?

— Хорошо, — ответил я. Все эти инструкции я слышал не впервые.

— Вы почувствуете легкое замешательство. Не волнуйтесь. Какой-то частью своего разума вы будете сознавать, что все это — игра, а другой его частью где находитесь в виртуальности. Просто отдайтесь происходящему, хорошо?

— Хорошо, — сказал я. — Собственно, я все это уже слышал. В прошлом году я был на «Амазонских приключениях».

— Ах вот как? И все равно мне положено вас проинструктировать, — произнес служитель. — На чем мы остановились? О да, не спешите. — Служитель был в белом халате и ботинках, которые громко скрипели. На поясе у него висел маленький серебряный молоточек. — Если вы тут же начнете пристально все рассматривать, вообще ничего не возникнет. Потерпите, и все появится. Хорошо?

— Хорошо, — сказал я. — А как?..

— Ее имени вам пока не сообщат, — разъяснил он. — В демо-версию оно не включено. Но купив путевку, вы узнаете его автоматически. Готовы? Прилягте. Сделайте глубокий вдох. Не задумываясь о том, готов я или нет, ящик скользнул в бокс, и я на миг запаниковал. Как, помнится, и в прошлом году. От паники начинаешь хватать ртом воздух. Потом — едкий запах витазина. И опаньки. Точно пробуждаешься ото сна. Я оказался в озаренной солнечными лучами комнате с мохнатым ковром и высокими стеклянными дверями. Она стояла у этих дверей, за которыми виднелось нечто, похожее на оживленную улицу — собственно, пока вы не начинали рассматривать ее пристально, это была самая настоящая оживленная улица.

Я ни к чему пристально не присматривался. Я человек осторожный. Она была одета в нижнюю рубашку из бордового жатого шелка с корсажем в стиле ампир; передние планки на вертикальной шнуровке, зауженная спинка утянута перекрещенными тесемками. Она была без чулок, босиком, но ее ступней я никак не мог разглядеть. Со свойственной мне осторожностью я решил к ним не присматриваться.

Мне понравилось, как обтягивает ее бока корсаж. Спустя какое-то время я оглядел комнату. Плетеная мебель, несколько горшков с растениями, низкая дверь. Пригнувшись, чтобы не ушибиться о притолоку, я переступил порог и оказался на кухне с кафельным полом и синими шкафами. Она стояла у раковины, укрепленной под небольшим окном, в котором виднелся зеленый, блестящий от росы дворик. Она была одета в боди из зеленого панбархата с длинным рукавом, низким декольте а-ля-кокет, выемками у бедер и закрытой спиной. Мне понравилось, как бархат обтягивает ее спину. Я встал рядом с ней у окна и стал глядеть, как малиновки то садятся на траву, то взлетают. Каждый раз это была одна и та же малиновка.

Зазвонил белый телефон, висевший на стене. Она сняла трубку и передала ее мне; как только я поднес трубку к уху и услышал длинный гудок, мой взгляд уперся в облака, которые на поверку оказались протечками на потолке зала Ожидания.

Я сел в ящике.

— Это оно и было? — спросил я.

— Демо-версия, — поправил служитель и, скрипя ботинками, подошел к моему выдвинутому ящику. — Телефон выводит вас из системы. А двери позволяют подниматься с уровня на уровень.

— Мне понравилось, — сказал я. — С завтрашнего дня я в отпуске. Где купить путевку?

— Погодите немного, — произнес служитель, помогая мне выбраться из ящика. — В ТДВ пускают только по приглашениям. Попробуйте поговорить с Сиснерос из отдела работы с клиентами.

— ТДВ?

— Это мы его так прозвали.

— В прошлом году я был на «Амазонских приключениях», — сказал я доктору Сиснерос. — В этом году у меня есть свободная неделя, начиная с завтрашнего дня, и я зашел за путевкой на «Арктические приключения». И тут увидел в буклете демо-версию «Тайного дворца Виктории».

— «Виктория», в сущности, пока еще не открыта, — пояснила она. Собственно, некоторые сектора именно сейчас проходят бета-тестирование. Можно посетить лишь залы Среднего и Верхне-среднего уровней. Но для пятидневного тура их хватит с лихвой.

— Сколько же у вас залов?

— Уйма, — она улыбнулась. Ее зубы выглядели новехонькими. На столе у нее была маленькая табличка: «Б. Сиснерос, д-р философских наук». — В чисто техническом плане ТДВ — иерархическая пирамидальная цепь, поэтому Средний и Верхне-средний уровни включают в себя все залы, кроме одного. Все, кроме Верхнего зала. Я покраснел. Я краснею из-за любой ерунды.

— Но за пять дней вы все равно не заберетесь так высоко, — она вновь продемонстрировала мне свои новые зубы. — И поскольку бета-тестирование еще не завершено, мы можем сделать вам специальное предложение. Путевка будет стоить не дороже «Амазонских» или «Арктических приключений». Пятидневная рабочая неделя с девяти до пяти — за 899 долларов. Могу вас заверить, что в будущем году, когда «Дворец Виктории» откроется официально, цена значительно вырастет.

— Меня все устраивает, — сказал я и встал. — Оплата?

— В бухгалтерии. Но, пожалуйста, присядьте еще ненадолго, — она раскрыла перед собой папку. — Вначале я должна задать вам анкетный вопрос. Почему вы хотите провести отпуск во «Дворце Виктории»?

Я пожал плечами, силясь не краснеть:

— Это нечто оригинальное. Меня такие вещи интригуют. Можно сказать, что я в некотором роде фанатик ВР.

— Неопосредованного опыта, — поправила она, поджав губы. — И, скажите уж лучше, энтузиаст.

— Хорошо, «Эн-О». Разница невелика, — каждая фирма изобретает собственный термин. — Мне это нравится под любым названием. Моя мамуля говорит, что…

Подняв руку, как регулировщик, доктор Сиснерос остановила поток моих фраз.

— Такой ответ мне не подходит, — заявила она. — Дайте-ка объясню. В связи с его содержанием «Дворец Виктории», в отличие от всяких «Амазонок» и «Арктик», не может быть отнесен к категории симуляционных приключений. Согласно закону мы можем эксплуатировать его лишь в качестве терапевтической игры-симуляции. Вы женаты?

— В некотором роде, — сказал я. С той же легкостью я мог бы ответить: «Не так чтобы очень».

— Это хорошо, — она что-то черкнула на листочке. — Самые подходящие для «Дворца Виктории» клиенты — практически единственные, кого мы можем туда допустить — это женатые мужчины, желающие усовершенствовать интимную сторону своей супружеской жизни через непредвзятый анализ своих наиболее затаенных сексуальных фантазий.

— Вы меня насквозь видите, — сказал я. — Я и есть женатый мужчина, желающий совершенствовать интимную сторону жизни.

— Годится, — проговорила доктор Сиснерос. Сделав еще одну пометку в папке, она с улыбкой пододвинула ее мне. — Распишитесь вот здесь и завтра утром, ровно в девять, можете начинать. Бухгалтерия дальше по коридору, слева.

В тот вечер мамуля спросила:

— Чем ты сегодня занимался? Если вообще хоть чем-нибудь занимался, конечно.

— Был в «Пути, ведущем вглубь», — ответил я. — Купил путевку. Завтра у меня начинается отпуск.

— Ты уже два года нигде не работаешь.

— Работу я бросил, а отпуск — нет, — возразил я.

— Ты разве уже не путешествовал по этому «Пути вглубь»?

— В прошлом году я был на «Амазонских приключениях». В этом году я попробую… э-э-э… «Арктические».

Мамуля окинула меня скептическим взглядом. Она всегда на меня так смотрит.

— Нас ждут полыньи и охота на тюленей, — сообщил я.

— Кто эта Полинья? Наконец-то новенькая!

— Это места, которые никогда не затягиваются льдом.

— Делай, как знаешь, — вздохнула мамуля. — Можно подумать, тебе требуется мое разрешение. Можно подумать, оно тебе хоть раз в жизни требовалось. Тебе опять письмо от Пегги-Сью.

— Мамуля, ее зовут Барбара-Энн.

— Невелика разница. Я за него расписалась и положила там, вместе с остальными. Тебе случайно не кажется, что его следует хотя бы распечатать? У тебя их уже во-от такой штабель на той штуке, которую ты зовешь туалетостоликом.

— А что у нас на ужин? — спросил я, чтобы переменить тему.

На следующее утро я стоял первым в очереди к дверям «Пути, ведущего вглубь». Ровно в девять меня впустили в зал Ожидания. Я сел на табуретку перед своим ящиком и переоделся в халат и вьетнамки.

— Для чего этот серебряный молоточек? — спросил я, когда появился служитель Скрипучие-Ботинки.

— Иногда ящики туго открываются, — пояснил он. — Или туго закрываются. Ложитесь.

Прошлым летом вы были на «Амазонских», верно?

Я кивнул.

— Так я и думал. На лица у меня память просто зверская, — он начал лепить мне на лоб какие-то маленькие штуковины. — Высоко поднялись по реке? Анды было видно?

— Да, на самом горизонте. Девушки-индианки носили узкие лифчики из коры.

— В ТДВ узеньких лифчиков немерено. За пять дней успеете прилично подняться. Только не торопитесь осматриваться в комнатах: понимаете, чтобы войти в дверь, вам достаточно ее увидеть. Наслаждайтесь не спеша. Зажмурьтесь.

Я зажмурился.

— Спасибо за совет.

— Я составлял программу, — пояснил он. — Сделайте глубокий вдох.

Ящик скользнул в бокс. Едко запахло витазином, и я точно пробудился от сна. Я находился в сумрачной библиотеке. Стены были обшиты дубовыми панелями. Она стояла у окна с узкими стеклами в тюдорианском стиле, за которым виднелось что-то вроде сада. Она была одета в короткую комбинацию из изумрудно-зеленого шелка с апельсиновой искрой, обшитую по боковым швам трепещущими кружевными рюшами. Сильно декольтированный корсаж, украшенный матерчатыми пуговицами. Широко расставленные, обшитые кружевами бретели. На миг мне померещилось, что я не знаю ее имени, но тут оно само сорвалось с моего языка:

— Шемиз.

Так, разжав кулак, обнаруживаешь на ладони вещицу, о которой просто-напросто забыл. Я подошел к окну и встал рядом с Шемиз. Сад на поверку оказался участком земли, разгороженным низкими живыми изгородями и расчерченным дорожками, которые были посыпаны гравием. Все это начинало мелко дрожать от слишком пристального взгляда. Отвернувшись от окна, я увидел дверь. Она была в дальней стене, между двумя книжными шкафами. Пригнув голову, я переступил порог и оказался в спальне, оклеенной обычными бумажными обоями. Окно с белыми переплетами. Вязаные половики на некрашеном сосновом полу.

— Шемиз, — позвал я. Она стояла в простенке между окон, одетая в боди из кремово-белого стрейч-атласа, с чашечками на проволочном каркасе, обшитыми белыми кружевами, и треугольным вырезом. Верхушки деревьев под окном трепетали, точно от ветра. Очевидно, я поднимался все выше. На атласной спинке ее боди был низкий треугольный вырез, повторявший своими контурами передний. Мне понравилось, как врезаются в ее тело бретельки. Едва повернув голову, я увидел дверь. Она была на ступеньку ниже комнаты, и пришлось пригнуться. Я оказался в длинном темном зале с узкими окнами, закрытыми плотными шторами. Шемиз сидела на вычурно изогнутой козетке, одетая в сорочку в стиле «куколка» из небесно-голубого тюля, отделанную кружевными оборками. Под сорочкой были видны лифчик из кружев-гофре и такие же трусики. Одной рукой я отдернул штору. Далеко внизу я узрел кроны деревьев, а под ними — булыжные мостовые, мокрые от дождя. Я сел рядом с ней. Она по-прежнему была обращена ко мне затылком, но я чувствовал, что она улыбается. Действительно, почему бы ей не улыбаться? Она существовала лишь в те минуты, когда я был рядом с ней. Она была обута в легкие туфельки, отделанные кружевом, как и ее трусики. Я не помешан на женских ступнях, но в этих туфельках ее ножки выглядели очень привлекательно. Я смаковал наслаждение, пока кружева ее трусиков не отпечатали свой узор в моем сердце. И вдруг мне послышалось, будто какой-то слабый голосок взывает о помощи.

Оглянувшись, я увидел в стене низкую, полукруглую дыру, ненамного больше мышиной норы. Мне пришлось ползти по-пластунски, и все равно я еле протиснулся в нее, выставив вперед плечо.

Я оказался в коридоре без единого окна с бетонным полом. Стены были голы. Пол — холодный и какой-то кривой. Стоять было трудно. У стены штабелем лежали свеженапиленные доски. На этом штабеле сидела девушка в красной кепке. Кепке типа бейсболки.

Девушка встала. Она была одета в футболку с надписью:

МЕРЛИН СИСТЕМС
НАШ СОФТ РАБОТАЕТ, КАК ЛОШАДЬ
Я понял, что, кажется, ничего не понимаю.

— Шемиз?

— Нет, не Шемиз, — ответила она.

— Не Шемиз, — произнес я. — Что вы тут делаете? Это мои…

— Тут ничего вашего нет, — процедила она. — Вы сейчас не в ТДВ. Вы в параллельке. В цикле программиста.

— А как же сюда попали вы?

— Программист — это я.

— Девушка-программист?

— Естественно. Девушка и программист, — под футболкой у нее были мешковатые белые хлопчатобумажные трусики. — Ну, что вы думаете?

— Думать от меня не требуется, — я почувствовал, что начинаю злиться. Это Неопосредованный опыт. А вы не относитесь к числу моих фантазий.

— Погодите с выводами. Я дева, заточенная в темнице. А вы настоящий мужчина. Вы ведь пришли на мой зов, верно? Мне нужно, чтобы вы помогли мне попасть в Верхний зал. В Верхний зал! С какой небрежностью произнесла она эти три слова.

— Говорят, он еще не открыт.

— Открыт-открыт — для тех, кто знает дорогу, — возразила она. — Есть короткий путь через мышиные норы.

— Мышиные норы?

— Чересчур много вопросов задаете. Я вам покажу. Только делайте именно то, что я скажу. Самостоятельно вам осматриваться нельзя.

— Это почему же? — я вновь почувствовал, что начинаю злиться. И огляделся по сторонам, просто чтобы настоять на своем. И увидел дверь.

— Потому, — пробурчала девушка у меня за спиной.

Но я уже переступал порог, пригнув голову. И оказался на старомодной кухне с белыми деревянными шкафчиками. Шемиз стояла у стола, помешивая в горшке огромными ножницами. Она была одета в облегающий, очень открытый лифчик без бретелек, с чашечками на проволочном каркасе и легкой подкладке, сшитый из стрейч-атласа и кружев. Также на ней оказались трусики с выемками на бедрах, широкой резинкой и ажурной кружевной вставкой спереди. И лифчик, и трусики были белые.

— Шемиз! — воскликнул я. Интересно, озадачило ли ее мое исчезновение. Разумеется, не озадачило. Позади нее кто-то либо выходил, либо входил в дверь кладовой.

Это был я.

Я был одет в халат с эмблемой «Пути, ведущего вглубь».

Это действительно был я.

Мой взгляд уперся в пятнистый потолок зала Ожидания.

— Что случилось? — спросил я. Мое сердце бешено стучало. Слышался отчаянный скрип ботинок. Где-то взревела сирена. Других выдвинутых ящиков, кроме моего, не было.

— Система грохнулась, — сказал служитель. — Вас вызывают в отдел работы с клиентами. Срочно.

— Судя по нашим инфокартам, вы побывали там, где никак не могли оказаться, — заявила доктор Сиснерос. Она все время переводила взгляд с папки, лежащей на столе, на экран монитора. — В районах, куда вы не имели ни малейшей возможности попасть, — глянув на меня, она сверкнула своими новыми зубами. Или вы что-то от меня скрываете? В сложных ситуациях я всегда предпочитаю косить под идиота.

— Что, например?

— Вы случайно не видели во дворце еще кое-кого? Помимо вас и вашего визуального «Эн-О»-конструкта?

— Еще одну девушку? — я решил поддаться первому движению души. Она обычно предпочитает врать. — Нет, не видел.

— Возможно, это была просто системная ошибка, — рассудила доктор Сиснерос. — До завтра разберемся.

— Ну, как все прошло? — спросила мамуля. — Прошло?

— Ну да, твоя Полинья, ваше арктическое злоключение?

— А-а, это… Отлично, — соврал я. Мамуле я всегда вру — чисто из принципа. Правда — слишком уж замысловатая штука. — Научился управлять каяком. Завтра на весь день уходим в открытое море.

— Кстати, об открытом море, — сказала мамуля. — Сегодня я распечатала те письма и кое-что для себя открыла. Люсиль пишет, чтобы ты забрал свои вещи. Клянется, что он больше не будет тебя бить.

— Барбара-Энн, мамуля, — поправил я. — И я желал бы, чтобы ты не распечатывала мои письма.

— Загадай желание, вдруг оно исполнится, — промурлыкала мамуля. — Я их сложила назад в том же порядке. Тебе не кажется, что надо ответить хотя бы на одно из них?

— Мне нужно отдохнуть, — сказал я. — Завтра мы идем на тюленье лежбище. Будем охотиться на льду.

— С ружьями?

— С дубинками. Ты же знаешь, как я ненавижу ружья.

— Это еще хуже.

— Мамуля, они ведь ненастоящие.

— Дубинки или тюлени?

— И те, и другие. Там все ненастоящее. Это Неопосредованный опыт.

— Что, и мои восемьсот девяносто девять долларов ненастоящие?

На следующее утро я вошел в зал Ожидания. Переодевшись, я сел на скамью и стал ждать служителя, разглядывая других клиентов. Большинство было одето в костюмы в стиле «сафари» или в пуховики. К 8:58 служители рассовали всех по ящикам. Скрипучие-Ботинки объявился лишь в 9:14.

— Из-за чего задержка? — спросил я.

— В системе глюки, — сообщил он. — Но мы их скоро выловим, — и он начал лепить мне на лоб какие-то маленькие штуковины. — Зажмурьтесь.

Глюки? Я зажмурился. Услышал скрежет ящика; ощутил едкий запах витазина и точно пробудился от сна. Шемиз сидела на обтянутой парчой кушетке под распахнутым окном, одетая в коротенькую майку из сливово-красного стрейч-бархата с эластичной горловиной и кружевной отделкой. Также на ней были трусики-бикини того же цвета с завязками на бедрах.

— Шемиз, — произнес я. Я попытался сосредоточиться, но в голове неотвязно крутилась мысль о том, что вчера я сумел оказаться выше. Через комнату протрусила собака. За окном виднелся обычный французский парк с дугами мощеных дорожек. В голубом небе не было ни одного облачка.

Шемиз смотрела куда-то в сторону. Я сел рядом с ней, но неподвижность тяготила меня. Я уже собирался встать, когда мне послышался слабый голосок, взывающий о помощи. Опустив глаза, я увидел на плинтусе трещину. Сквозь нее не пролезла бы даже моя рука, но я смог протиснуться по-пластунски, выставив плечо вперед.

И вновь очутился в бетонном коридоре с досками у стены. Девушка в красной кепке заорала на меня:

— Из-за тебя я чуть не погибла!

— Глюки? — спросил я.

— Как ты меня назвал?

— Не Шемиз? — произнес я наудачу. Она сидела на поленнице, одетая в свою МЕРЛИН СИСТЕМС футболку и белые хлопчатобумажные трусики с большими выемками на бедрах.

— Ты назвал меня как-то иначе.

— Глюки.

— Глюкки. А неплохое имя, — глаза у нее были серые. — Но учти — больше не зевать. Нам придется ползти по мышиным норам, не через двери, а то опять встретишься сам с собой.

— Значит, я вправду увидел себя?

— И система грохнулась. А я по твоей вине чуть не погибла.

— Если система грохнется, ты умрешь?

— Думаю, да. К счастью, я себя сохранила. Потеряла только капельку памяти. Еще одну каплю памяти.

— Ах вот оно что! — сказал я.

— Ладно, поскакали. Я могу провести тебя в Верхний зал, — заявила она.

Я попытался напустить на себя невозмутимый вид.

— Я думал, это я должен тебя туда провести.

— Невелика разница. Я знаю дорогу через мышиные норы. Смотри на меня или на кепку. Пошли. Клайд скоро выпустит кота.

— Кота? Я видел собаку.

— О, черт! Выходим немедленно, — и она зашвырнула свою красную кепку куда-то мне за спину. В месте падения кепки бетонный пол расколола широкая трещина. Я лег и кое-как протиснулся через нее по-пластунски, выставив плечо вперед.

И оказался в светлой комнате с окном во всю стену. Шкафы и диван были уставлены горшками с цветами — присесть негде. Глюкки стояла у окна, одетая в лифчик светло-персикового цвета с узкими бретельками регулируемой длины и глубоким декольте и трусики-бикини того же цвета, полностью закрытые сзади. Разумеется, она была в красной кепке.

Я встал рядом с ней у окна. Ожидал увидеть верхушки деревьев, но за окном были лишь облака — и те далеко-далеко внизу. Я в жизни так высоко не забирался.

— Этот кот-собака, которого ты видел, — отладчик системы, — сказала она. Вынюхивает мышиные норы. Если найдет меня — каюк.

Мне понравилось, как застежка лифчика врезается в ее спину.

— Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?

— Я уже сказала, что это неплохое имя, — ответила она. — Тем более, что своего я не помню.

— Не помнишь своего имени?!

— Когда система грохнулась, я потеряла энную часть памяти, — сказала она, почти всхлипнув. — Это еще не считая того раза, когда Клайд меня убил.

— Кто этот Клайд? И кто ты сама такая, кстати?

— Ты слишком любишь задавать вопросы, — отрезала она. — Я Глюкки. И точка. Дева, заточенная в темнице. Твоя фантазия. Так что пошли. Трепаться можно и на ходу. Она швырнула красную кепку в стену. Я обнаружил кепку в углу, где под отставшими обоями оказалась трещина шириной с кончик моего мизинца. Пришлось поднатужиться, но я пролез бочком. И оказался в спальне с эркером. Глюкки…

— Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?

— Я же сказала. — Глюкки стояла у окна, одетая в жемчужно-белый узкий лифчик из жаккардового атласа, отделанный по чашечкам рюшками, и трусики-бикини, задняя часть которых представляла собой эластичную ленточку, акцентированную крохотным бантиком. Разумеется, она была в красной кепке.

— Здесь, в ТДВ, Клайд меня найдет. Рано или поздно. Тем более, что сейчас они заподозрили глюки. У меня одно спасение — Верхний зал. Через его порты я могу перекачаться в другие системы.

— Какие другие системы?

— В «Арктику», в «Амазонку», во все приключения, которые они добавят потом. Наверху переплетаются между собой все фрэнчайзы. Это будет что-то вроде жизни. Жизнь после Клайда.

— Кто же этот?..

— Черт!

Зазвонил телефон. Глюкки взяла трубку и передала ее мне. Трубка была фарфоровая с медным ободком, как шикарный унитаз. Я не успел произнести даже: «Алло!», а мой взгляд уже уперся в протечки на потолке зала Ожидания.

— Вас приглашают в отдел работы с клиентами, — процедил служитель. Я впервые обратил внимание на имя, вышитое на кармане его белого халата. КЛАЙД.

— По-прежнему складывается впечатление, что вы оказываетесь в комнатах, куда никак не могли попасть, — сказала доктор Сиснерос. — Прыгаете по кодовым цепям, которые никак не связаны между собой. Движетесь по несанкционированным магистралям. — Судя по маленькой горке костей на краю ее гроссбуха, доктор Сиснерос недавно обедала прямо за рабочим столом. — Вы абсолютно уверены, что не заметили ничего необычного? Надо подбросить ей хоть толику. Я рассказал ей о собаке.

— А-а. Это кот Клайда. Отладчик системы. Он конфигурировал его в виде собаки. Думает, это смешно.

Иногда самое умное, что ты можешь сделать — выставить себя круглым идиотом.

— Какие, собственно, глюки вы ищете? — спросил я.

Доктор Сиснерос развернула свой монитор экраном ко мне. Нажала на клавишу — и появилась неподвижная картинка. Я ничуть не удивился, увидев Глюкки в майке с надписью МЕРЛИН СИСТЕМС и, разумеется, в красной кепке. Мешковатые джинсы дополняли ее наряд. На носу красовались очки.

— В начале года обнаружилось, что одна наша программистка вносит нелегальные изменения в фирменный софт, что, как вам известно, является преступлением. Мы были вынуждены позвонить в БАТФ. Но до суда ее освободили под залог. Воспользовавшись этим, она нелегально вошла в систему.

— В качестве клиента? — спросил я.

— В качестве злонамеренного взломщика. Вероятно, она даже замышляла саботаж. Возможно, она имела при себе ресет-редактор. Возможно, она оставила в системе циклы или подпрограммы, призванные ее дестабилизировать или вообще сделать опасной для людей. Неисполнимые операции, несанкционированные магистрали.

— Что-то не пойму, причем тут я, — пробубнил я. Мамуля всегда твердила, что врать я умею бесподобно. Кому-кому, а мамуле можно верить.

— Вам угрожает опасность, — пояснила доктор Сиснерос. — Одна из этих несанкционированных магистралей может завести вас в Верхний зал. А в Верхнем зале на данный момент выход не работает. Туда можно только войти. Вероятно, вы заметили, что «Дворец Виктории» — система с односторонним движением, из нижних залов в верхние. Типа Вселенной. Идешь, идешь, идешь, пока не наткнешься на место, где возможен выход.

— Звонит телефон, — догадался я.

— Да, — подтвердила доктор Сиснерос. — Это Клайд придумал. Прелестная деталь, верно? Но мы еще не установили в Верхнем зале выход или, как вы выражаетесь, телефон.

— А двери там разве нет?

— Дверь-вход есть. Двери-выхода нет. Куда она должна была бы выводить, по-вашему? Верхний зал находится на вершине кодовой цепи. Клиент окажется в ловушке. Возможно, навечно.

— И чего же вы хотите от меня?

— Будьте начеку. Программисты — весьма самовлюбленные люди. Они любят оставлять где попало свои инициалы. Улики. Если увидите что-то странное — ее портрет, какую-нибудь безделушку — попытайтесь запомнить комнату. Это поможет нам локализовать повреждения.

— Что-нибудь типа красной кепки.

— Правильно.

— Или ее самой.

Доктор Сиснерос покачала головой:

— Это будет лишь копия. Она мертва. Она покончила самоубийством, прежде чем мы успели вновь взять ее под стражу.

— Ронда оставила на твоем автоответчике еще одно послание, — сообщила мамуля, когда я вернулся домой.

— Барбара-Энн, — поправил я.

— Невелика разница. Сказала, что привезет твои вещи сюда и свалит прямо на газоне. Сказала, что Джерри-Льюису…

— Джерри-Ли, мамуля.

— Без разницы. Этому ее новому парню нужна твоя прежняя комната. По-видимому, они тоже не спят вместе.

— Мамуля! — возмутился я.

— Сказала, если ты не приедешь за вещами, она их выбросит.

— Я бы предпочел, чтобы ты не слушала послания с моего автоответчика, сказал я. — Зачем нам тогда второй?

— Тут я бессильна. Твой автоответчик срабатывает на мой голос.

— Только потому, что ты под меня подделываешься.

— Мне и подделываться не надо, — процедила мамуля. — Как прошел твой день? Сколько эскимо добыли на охоте?

— Очень остроумно, — сказал я. — Нет, мы добыли уйму тюленей. Мы забиваем старых тюленей, которые уже принесли потомство и заедают век молодым.

Я красноречиво уставился на нее, но встретил скептический взгляд.

На следующее утро я вошел в зал Ожидания первым. — Ну как, разобрались вы с Бонни? — спросил служитель.

— С Бонни?

— Не дергайтесь, — он начал лепить мне на лоб маленькие штуковины. Ложитесь. — И я точно пробудился от сна. Я находился в библиотеке с арочным окном-витражом, за котором виднелись далекие холмы. Шемиз, сняв с полки книгу, листала страницы. Она была одета в комбинацию из тончайшего черного муслина, отделанную аппликациями из бархата, с узкими бретельками, глубоко декольтированными чашечками и закрытой спинкой, выкроенной из цельного куска трикотажных кружев. Я отлично видел, что все страницы в книге были чистыми.

— Шемиз, — произнес я. Мне хотелось извиниться за то, что я не уделяю ей внимания. Мне нравилось, как впиваются в ее тело чашечки, когда она наклоняется, но я должен был найти Глюкки. Я должен был предупредить ее об охоте, устроенной Клайдом и доктором Сиснерос.

Я стал осматривать плинтусы в поисках мышиных нор, пока не обнаружил кривую планку, а за ней — трещину. В эту дырку едва можно было просунуть руку, но мне удалось проползти по-пластунски, выставив вперед плечо.

Я вновь оказался в бетонном коридоре.

Глюкки стояла у штабеля досок, одетая в свою футболку МЕРЛИН СИСТЕМС и белые хлопчатобумажные трусики-бикини в французском стиле, отороченные кружевными рюшками. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках!

— Что это за фигня с очками? — спросила она меня и попыталась их снять, но очки не поддавались.

— Они знают о тебе, — пояснил я. — Показали мне твою фотографию. В очках.

— Еще бы им не знать! Уж Клайд да не знает, черт его задери.

— Я хочу сказать: они знают, что ты здесь. Правда, думают, что ты умерла.

— Ну, я вправду умерла, но здесь надолго не задержусь. Конечно, в том случае, если мы попадем в Верхний зал. Стащив с головы свою красную кепку, она зашвырнула ее в дальний конец коридора.

Кепка упала у трещины в бетоне, где стена смыкалась с полом. Через эту щель не пробралась бы и мышь, но я все-таки протиснулся: сначала просунул кончики пальцев, потом одно плечо, затем другое. Я оказался в оранжерее с огромными эркерами, за которыми виднелись высоко стоящие, озаренные солнцем облака, похожие на разрушенные замки. Глюкки…

— Ничего, если я буду звать тебя Глюкки?

— Черт подери, я же сказала: пожалуйста, — Глюкки стояла у окна, одетая в белый муслиновый лифчик с чашечками, отделанными вышивкой «ришелье», и трусики из той же материи с кружевными вставками спереди и с боков. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках.

— Я очень хочу помочь, — сказал я. — Но этот Верхний зал, похоже, опасное местечко.

— Опасное? Кто сказал?

— Служба работы с клиентами.

— Сиснерос? Вот дрянь!

— Я так не считаю. Она говорит, что если я войду в Верхний зал, то уже не выйду. Как из «Тараканьего Мотеля». Там нет телефона.

— Х-м-м-м, — Глюкки пристально уставилась на меня. Ее серые глаза глядели встревоженно. — Я об этом не подумала. Пойдем повыше, чтобы можно было поговорить. Она швырнула красную кепку, и та опустилась около крохотной клинообразной дырки, через которую я еле прополз по-пластунски, выставив вперед плечо. И оказался в темной комнате с плотными шторами, без мебели, если не считать персидского ковра на полу. Глюкки…

— Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?

— Перестань, а? Почему от «Эн-О» люди так тупеют?

— Ума не приложу, — проговорил я.

Глюкки сидела на полу, одетая в белый лифчик из синтетического атласа, окаймленный расшитой тесьмой, и крохотные трусики-бикини из той же материи.

— На самом деле меня зовут не Глюкки, — произнесла она. — То ли Элеонор, то ли Кэтрин — я забыла. Когда тебя убивают, такие вещи как-то улетучиваются из памяти.

— Они сказали, это было самоубийство.

— Ага. Самоубийство при помощи молотка! — Мне понравился ее смех. Мне понравилось, как врезались в ее тело тесемки бикини. Они были миниатюрными копиями витых шнуров, которые можно встретить в театре. — Меня арестовали — в этом Бонни не соврала. Я составляла нелегальные подпрограммы, мышиные норы, для передвижения по ТДВ. Это тоже правда. Только об одном она умолчала — мы с Клайдом были соучастниками. Ну да откуда ей знать, этой мерзавке? Я прогрызла мышиные норы, закопала их в основной кодовой цепи, чтобы мы с Клайдом потом могли ходить во дворец сами. Клайд был дизайнером дворца, но мышиные норы поручил мне. Вот только я не знала, что он уже завел шашни с Сиснерос.

— Что такое «шашни»?

Глюкки пояснила свое определение вульгарным жестом. Я отвел глаза.

— Сиснерос владеет 55 процентами акций. Что, понятно, сделало ее неотразимой в глазах бедного Клайда. Чуть ли не год они играли в Бонни и Клайда у меня за спиной, пока я работала, не разгибая спины. Короче, когда ТДВ принимали в «Пути вглубь», какой-то проверяльщик заметил мышиные норы — я их не особенно старалась спрятать — и сказал Сиснерос, а та сделала выговор Клайду, но он прикинулся шокированным и возмущенным. Он меня подставил. Как только меня выпустили под залог, я пришла за своим барахлом…

— Барахлом?

— Подпрограммами, фирменными макросами, графикой… Я хотела все убрать. И, может быть, устроить небольшой тарарамчик. Я взяла с собой ресет-редактор, чтобы переписывать код, не выходя из системы. Но Клайд заподозрил неладное. И убил меня.

— Маленьким молоточком.

— Соображаешь. Просто выдвинул ящик и — бэмс по переносице. Но Клайд не знал, что я могу себя сохранить. Я всегда хожу на маленьком макросе автосохранения, который написала еще в колледже, так что потеряла всего минут десять, не больше, и чуть-чуть памяти. И свою жизнь, разумеется. Я ушла в мышиные норы, но кто хочет жить, как крыса? И я стала ждать своего принца, который отведет меня в Верхний зал.

— Принца?

— Контур речи.

— Фигура речи, — поправил я.

— Без разницы. Короче, чего Сиснерос не знает — и Клайд тоже, — что Верхний зал связан интерфейсами с другими сферами «Пути вглубь» — Арктической и Амазонской. Я смогу выбраться из дворца. И с каждым добавочным модулем моя вселенная будет расти. Если я не стану лезть на рожон, то смогу прожить хоть вечность. Ты разве еще не заметил, что в «Эн-О» смерти нет?

Она встала. Сняла кепку и швырнула в стену. Кепка упала у маленькой щели под плинтусом. Отверстие было узким, но я умудрился проползти, выставив вперед плечо. Я оказался в комнате с каменными стенами, крохотным окошком-амбразурой и складным стулом. Глюкки…

— Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?

— Слушай, ты мне надоел. Иди сюда.

Глюкки была одета в черный кружевной лифчик с глубоко вырезанными чашечками и широко расставленными бретелями, а также черные кружевные ажурные трусики в том же стиле, украшенные бантиками по бокам. И, разумеется, она была в красной кепке. И в очках. Она потеснилась, чтобы я смог встать рядом с нею на стул и выглянуть в амбразуру. Я удостоверился воочию, что Земля круглая: я увидел изгибающуюся линию горизонта. Я почти ощутил своим бедром изгиб бедра Глюкки, хоть и понимал, что последнее — лишь моя фантазия. В «Эн-О» что ни возьми — все фантазия.

— До Верхнего зала уже недалеко, — сообщила она. — Гляди, как высоко ты меня уже вывел. Но в одном Сиснерос права.

— В чем же?

— Не води меня в Верхний зал. Застрянешь. Оттуда обратной дороги нет.

— А ты?

Мне нравились маленькие бантики на ее трусиках.

— Я уже застряла. Мне некуда возвращаться — я теперь без тела. А этой оболочкой я, вероятно, обязана тебе, — она заглянула через очки за пазуху своего лифчика, под резинку трусов. — И потому, полагаю, я все еще в очках.

— Я охотно помог бы тебе попасть в Верхний зал, — сказал я. — Но почему ты не можешь сама туда добраться?

— Мне позволено лишь спускаться — но не подниматься, — пояснила Глюкки. Я ведь мертва, помнишь? Будь у меня ресет-редактор… Черт! — Зазвонил телефон. Мы даже не заметили, что он есть в комнате. — Тебя, — сказала она, передавая мне трубку. Не успев сказать: «Алло!», я уже уперся взглядом в протечки на потолке зала Ожидания. Послышался скрип ботинок. Служитель помог мне выбраться из ящика. Это был Клайд.

— Уже 16:55? — спросил я.

— Когда развлекаешься, время летит стрелой, — заметил он.

— Угадай с трех раз, кто здесь? — пропела мамуля.

Я услышал из туалета злобный рокот спускаемой воды.

— Не хочу ее видеть, — заявил я.

— Она приехала из самого Салема, — возразила мамуля. — Привезла твои вещи.

— Да? И где же они?

— Все еще в машине. Я не разрешила ей вносить их в дом, — пояснила мамуля. — Вот почему она плачет.

— Она не плачет! — раздался из туалета звучный бас.

— О Боже, — встревожился я. — Он что, там вместе с ней?

— Она их назад не повезет! — раздался тот же бас.

— Я уехал в отпуск, — объявил я. Ручка на двери туалета начала поворачиваться, и я пошел прогуляться. Когда я вернулся, они уже уехали, а мои вещи были свалены на газоне.

— Хочешь, вырой яму и закопай их, — предложила мамуля.

На следующее утро я вошел в зал Ожидания первым. Но вместо того чтобы выдвинуть для меня ящик, Скрипучие Ботинки — Клайд — попросил меня подписать какую-то бумажку.

— Я уже дал расписку, — напомнил я.

— Да все это ерунда, только для нашего собственного спокойствия, возразил Клайд. Я расписался.

— Хорошо, — улыбнулся он какой-то скользкой улыбкой. — А теперь прилягте. Сделайте глубокий вдох.

Ящик задвинулся. Вдохнув запах витазина, я точно пробудился ото сна. И оказался в чопорной гостиной. Все здесь было кремовых тонов: ковер, диван, кресло. Шемиз стояла у окна, одетая в лифчик на проволочном каркасе, сшитый из жаккардового атласа цвета слоновой кости, с очень глубоким вырезом в центре и широко расставленными бретельками, а также в трусики-бикини того же цвета с эластичной вставкой спереди. Она держала в руках чайную чашку и блюдце, подобранные по цвету к белью. За окном виднелась цепочка холмов, уходящая к самому горизонту. По комнате протрусила собака.

— Шемиз, — произнес я. Мне было очень жаль, что я не успеваю объяснить ей ситуацию, но я знал, что должен найти Глюкки.

Я начал высматривать мышиную нору. В темном углу за торшером обнаружилась низенькая арка, похожая на вход в миниатюрную пещеру. Я лишь чудом пробрался через узкий ход, протискиваясь бочком.

— Где тебя носило? — Глюкки сидела в бетонном коридоре на штабеле гладко обструганных досок, уткнувшись подбородком в колени. Она была одета в свою футболку МЕРЛИН СИСТЕМС и крохотные трусики-бикини из шнурочков. Разумеется, она была в красной кепке и в очках.

— Меня заставили дать еще одну расписку.

— И ты дал?

Я кивнул. Мне понравились шнурочки бикини: они образовывали маленькую букву «V» и затем скрывались из виду.

— Дубина! Ты что, не понял, что эта расписка дает Клайду право тебя убить?

— Я не хочу, чтобы ты называла меня такими словами, — сказал я.

— Хреновы Бонни и Клайд! Теперь мне Верхнего зала не видать!

Я испугался, что сейчас она расплачется. Вместо этого она со злостью швырнула красную кепку на пол. Нагнувшись за кепкой, я увидел трещинку, в которую можно было просунуть не более трех пальцев, но мне удалось пролезть через нее по-пластунски, выставив одно плечо вперед. Я оказался в пустой комнате с дощатым полом и новехонькими пластиковыми окнами, с которых еще не были сняты фирменные наклейки. Глюкки была одета в лифчик с экстремальным декольте, сшитый из стрейч-кружев кораллового оттенка, и в трусики-бикини во французском стиле. Сзади они были сплошные, а спереди представляли собой всего лишь крохотный треугольный лоскутик розовых кружев. И, разумеется, она была в красной кепке.

Я прошел вслед за ней к окну. Внизу расстилались морские просторы и облака. Все здесь было нестерпимо ярким: и небо, и вода.

— Верхний зал уже недалеко, это ясно! — воскликнул я. — У тебя все получится! — мне хотелось ее ободрить. Мне понравилось, как лифчик облегает ее груди.

— Не говори чепухи. Слышишь этот лай?

Я кивнул. Казалось, к нам приближается свора гончих.

— Это кот. Найти и уничтожить. Отыскать и стереть! — Ее била дрожь.

— Но ты можешь себя сохранить!

— Это непросто. Я и так — резервная копия.

Мне показалось, что она расплачется.

— Тогда поскакали! — скомандовал я. — Я отведу тебя в Верхний зал. Плевать на риск!

— Не ерунди, — возразила Глюкки. — Ты навечно окажешься в ловушке, если Клайд тебя прежде не убьет. Будь только у меня ресет-редактор, я бы сама туда добралась.

— А где же он?

— Потеряла, когда Клайд меня убил. С тех самых пор все ищу и никак не нахожу.

— Как он выглядит?

— Это такие большие ножницы.

— Я видел большие ножницы в руках у Шемиз, — сообщил я.

— Вот стерва!

— Не надо называть ее так, — начал я.

Но тут зазвонил телефон. Мы даже не заметили, что он есть в комнате.

— Не подходи! — вскрикнула Глюкки, но сама же подняла трубку и передала мне. Разве она могла что-то сделать? Я ведь дал расписку. Разумеется, спрашивали меня. Не успев опомниться, я уперся взглядом в протечки на потолке и в маленький серебряный молоточек, опускающийся на мою переносицу. И в улыбку Клайда. Скользкую улыбку.

Вначале было очень темно. Потом вновь стало светло. Я словно пробудился от сна. Я находился в круглой белой комнате. Со всех сторон — овальные окна. Голова у меня болела. За стеклом виднелось молочно-белое небо с серыми звездами. Глюкки…

— Здесь я, — произнесла она. Она стояла у окна, одетая в трусики цвета одуванчиков из переливающегося искусственного атласа, с высокими выемками на бедрах, полностью закрытые сзади. Лифчика на ней не было. Ни тебе бретелей, ни чашечек, ни отделки, ни кружев.

Голова у меня трещала. Но я не мог не обрадоваться этой новой высоте. Это… это Верхний зал? — спросил я, едва дыша от благоговения.

— Не совсем, — отозвалась она. Она по-прежнему была в красной кепке и в очках. — И полоса везения для нас кончилась. Не знаю уж, заметил ты или нет, но Клайд тебя убил. Только что.

— О нет, — я не мог вообразить такой поворот.

— О да, — возразила она. Она положила руку мне на лоб, и я почувствовал, как ее пальцы нащупали мелкую вмятинку.

— Что ты со мной сделала, скопировала?

— Выдернула из кэша. Еле успела. — За окном, далеко-далеко внизу, висел голубовато-зеленый шарик с белыми прожилками. — Слышишь лай? Это клайдов кот прочесывает дворец зал за залом.

Меня пробил озноб. Мне нравилось, как облегают ее тело трусики.

— Ладно, что нам терять? — сказал я, сам удивляясь, что больше не огорчаюсь по поводу собственной смерти. — Пошли в Верхний зал.

— Не ерунди, — рявкнула она. — Если ты тоже мертв, ты не можешь меня протащить. — Лай становился все громче. — Теперь придется искать ресет-редактор. Где ты видел эту-как-там-ее-зовут с большими ножницами? В какой комнате?

— Шемиз? — проговорил я. — Не помню.

— Что было за окном?

— Не помню?

— Какая мебель в комнате?

— Не помню.

— Во что она была одета?

— Облегающий, сильно декольтированный лифчик без лямок, с чашечками на проволочном каркасе и легкой подкладке, сшитый из стрейч-атласа и кружев. Также на ней были трусики с выемками на бедрах, широкой резинкой и ажурной кружевной вставкой спереди. И лифчик, и трусики белые, — сообщил я.

— Тогда пошли, — распорядилась Глюкки. — Я знаю это место.

— Я думал, что мы никуда не можем попасть без этого… рес…

— Вниз — можем, — пояснила Глюкки. Швырнув красную кепку, она сама устремилась за ней. Кепка упала у крохотной дырки, в которую даже Глюкки еле смогла засунуть свои тонкие пальцы. Я пролез вслед за ней. Трусики великолепно облегали бедра. Мы оказались на старомодной кухне, где Шемиз помешивала в горшке огромными ножницами. Она была одета в сильно декольтированный лифчик без лямок, с чашечками на проволочном каркасе и легкой подкладке, сшитый из стрейч-атласа и кружев. Также на ней были трусики с выемками на бедрах, широкой резинкой и ажурной кружевной вставкой спереди. И лифчик, и трусики были белые.

— А ну отдай! — вскричала Глюкки, вцепившись в ножницы. Она тоже была одета в сильно декольтированный лифчик без лямок, с чашечками на проволочном каркасе и легкой подкладке, сшитый из стрейч-атласа и кружев. Также на ней были трусики с выемками на бедрах, широкой резинкой и ажурной кружевной вставкой спереди. И лифчик, и трусики были белые. И,разумеется, она была в красной кепке. Но куда же исчезли ее очки?

— Мерзавка, — мягко произнесла Шемиз. Я был шокирован. Я не знал, что она умеет говорить.

— Дрянь, — парировала Глюкки.

И тут — в буквальном смысле слова ниоткуда — в комнате возникла собака.

— Кот! — выдохнула Глюкки. Она как раз пыталась взломать дверь в кладовую, действуя своими огромными ножницами, словно ломиком.

Собака-кот зашипел на нее.

— Сюда! — вскрикнула Глюкки. Втолкнув меня в кладовую, она, сделав выпад снизу вверх, воткнула ножницы в брюхо собаки. В брюхо кота. Разница невелика. Кровь брызнула во все стороны. Я оказался в просторной пустой комнате пирамидальной формы с белым полом и белыми стенами, которые вверху сходились в одной точке. В каждой из стен имелось по одному крохотному иллюминатору. Глюкки… Глюкки нигде не было видно.

За иллюминаторами расстилалась белая пустота. Звезд — и тех не было. Дверей в комнате — тоже. Снизу доносились рычание и лай.

— Глюкки! Кот тебя стер! — взвыл я. Я понял, что ей конец. Испугался, что сейчас расплачусь. Но тут в полу комнаты распахнулся люк, и из него ногами вперед вылетела Глюкки. Со стороны это выглядело странновато. Ее рука была забрызгана кровью. Она держала ножницы. Она была… Она была нагая. Абсолютно.

— Я кота стерла! — торжествующе завопила Глюкки.

— Он все равно гонится за нами, — сказал я, так как снизу по-прежнему слышался отчаянный лай.

— Тьфу ты! Автодублируемый цикл, наверное, — пробурчала она.

Она была голая. Нагая. Раздетая. В чем мать родила. Совершенно обнаженная.

— Хватит на меня пялиться, — рявкнула Глюкки.

— Я над собой не властен, — ответил я.

Даже красная кепка — и та исчезла.

Она была нагая. Голая. На ней ровно ничего не было, ровно ничего. Подбежав к одному из четырех иллюминаторов, она начала поддевать раму кончиком ножниц.

— Там снаружи ничего нет, — сказал я.

Лай раздавался все громче. Люк был закрыт, но меня не оставляло предчувствие, что он распахнется, и из него полезут собаки. Или коты. И случится это очень скоро. — Здесь оставаться нельзя! — отозвалась Глюкки и вновь положила руку мне на лоб. Ее прикосновение освежало. Мне оно понравилось. — Вмятина глубокая, но не слишком. Вполне возможно, что ты не убит. Просто оглушен.

— Он меня сильно стукнул! И вообще, я здесь заперт!

— Если ты еще жив, то надежда есть. Как только я уйду, они перезагрузят систему. И, скорее всего, ты просто проснешься с больной головой. И сможешь вернуться домой. Лай слышался все ближе.

— Не хочу я домой.

— А как же твоя мать?

— Я оставил ей записку, — солгал я.

— А твои вещи?

— Закопал на газоне.

Она была нагая. Голая, если не считать прелестных очков. Ничем не прикрытые ягодицы, ничем не прикрытые груди. Даже красная кепка исчезла. В дырку едва влезала моя рука, но я протиснулся вслед за Глюкки, выставив вперед плечо. Лай больше не слышался, зато раздавались звуки, похожие на свист ветра. Я взял Глюкки за руку, и мы покатились. Мы катились. Я держал ее за руку, и мы катились по теплому, совершенно чистому снегу.

Я точно пробудился от сна. Я был закутан в вонючие шкуры. Мой взгляд уперся в прозрачный потолок крохотной хижины, выстроенной из веток и льда. Рядом со мной, закутанная в такую же вонючую шкуру, лежала Глюкки.

— Где мы? — спросил я. — Я слышу лай котов.

— Это наши собаки, — ответила она.

— Собаки? — я встал, подошел к двери. Она была завешена колючим шерстяным одеялом. Отодвинув завесу, я увидел простирающуюся на много миль, засыпанную свежим снегом равнину, на дальнем краю которой виднелся ряд оплетенных лианами деревьев. Несколько собак серебристой масти справляли нужду у угла нашей хижины. Еще одна пыталась загрызть змею. Змея была длиннющая.

— Здесь все сходится в одной точке, — пояснила Глюкки. — Верхний зал, Северный Полюс, верхушки Амазонки.

— Верховья, — поправил я. — Куда делись твои очки?

— Они мне больше не нужны.

— А мне нравились…

— Тогда надену.

Я вновь забрался к ней под шкуры, торопясь выяснить, во что же она на сей раз одета. Я не в силах объяснить в доступных вам терминах, что именно на ней было. Но разве это важно?..