Побег из Фестунг Бреслау [Анджей Земянский] (fb2) читать постранично

Анджей Земяньский Побег из Фестунг Бреслау

Апрель 1945

Шильке забрел в преисподнюю совершенно случайно. Школа на Губенштрассе^[1] вовсе не была его целью, всего лишь промежуточной остановкой на трассе опасного путешествия, местом, чтобы передохнуть и выполнить одно-единственное, простенькое дело. К сожалению, он ужасно просчитался. В этой школе имени Данте на первом этаже распоряжался Дьявол, Сатана с коллегами — этажом выше, на лично Люцифер владел всеми помещениями наверху. Скорее всего, после того, что Шильке достиг в своей жизни в последнее время, в дни обороны крепости Бреслау^[2], слепая судьба посчитала его членом адской кавалерии и выслала в нужное место.

Истинный Инферно! Вермахт исполнял служебные обязанности у Люцифера, Иван — у дьявола с сатаной. Только лишь северная лестничная клетка еще была в руках немцев. Сражения шли за каждую классную комнату, за каждый учительский кабинет, за хозяйственные помещения, даже за туалеты. А он, глупый Шильке, переполненный чувством долга, влез в самую средину котла, заполненного кипящий смолой. Когда он добрался на небольшой плац за школой, отдыхавшие там солдаты сорвались, становясь по стойке смирно. И не потому, что он был офицером — капитанский чин здесь никакого впечатления не производил. Но Холмс был прав. Шильке в этом уже неоднократно убеждался. Холмс всегда был прав. В этом месте он выглядел словно король, заброшенный в толпу бедной черни. Все глядели на него с уважением, с надеждой, с безграничным доверием, как на существо не от мира сего, которое выведет их из бездны к свету. Не намерения, которые были у него достаточно тривиальными, но сам внешний вид вызывал, что любой желал бы служить под таким, как он, командиром.

На Шильке был стальной, вычищенный до блеска шлем с цветными обозначениями подразделения и трофейные солнцезащитные очки какого-то сбитого пилота. Элегантность кожаной летной куртки подчеркивали: небрежно завязанный, идеально белый шарфик, американские штаны с карманами типа «карго», впущенные в парашютистские ботинки, и облегающие, блестящие кожаные перчатки. Картинку дополнял Железный Крест, украшающий воротник, и оружие, что было при владельце. С плеча на ремешке свисал американский ручной пулемет Томпсона с барабанной обоймой и передней, выступающей рукояткой — точно такой же, как у гангстеров из фильмов про Чикаго. В кобуре под мышкой торчал русский ТТ, а на бедре — служебный люгер. Стоящие вокруг люди, на которых были серые, порванные и грязные мундиры, за таким командиром пошли бы в огонь и в воду. Они ведь не знали, что Шильке — на удивление — на фронте никогда не был, и, что очевидно, не намеревался там очутиться.

— Лейтенант, — Шильке подошел к вытянувшемуся в струнку фронтовому офицеру. — Служит ли у вас столяр Франц Риттер?

— Так точно! Рядовой Франц Риттер находится в моем подразделении. Кем он был в гражданской жизни, мне не известно!

Шильке кивнул.

— Вызовите его немедленно, лейтенант. У меня к нему несколько важных вопросов.

— Это невозможно, герр капитан. В настоящее время Риттер несет службу на третьем этаже.

— Похоже, я чего-то не понимаю.

— Там ужасная бойня. Они дерутся вручную, штыками, кулаками, прямо…

Шильке неспешно, отработанным движением расстегнул пуговицу куртки и вынул золотой портсигар. Лейтенанта угощать не стал. Лишь через минуту выдул дым прямо тому в глаза.

— Сейчас понимаю. Просто фрау учительница приказала им сидеть тихо, а вы отдали приказ, чтобы они сражались в тапочках. Или я ошибаюсь?

Лейтенант прикусил губу. Ему не повезло, потому что вокруг и вправду было исключительно тихо. Никаких выстрелов, грохота гранат, никто не орал, не звал на помощь, не стонал. Даже дальняя артиллерия притихла. Единственным четким, который можно было назвать отзвуком, было чирикание птиц, доносящееся с веток обстрелянных деревьев.

— Это временный перерыв, — пояснял лейтенант. — В любой момент все может начаться снова.

У Шильке не было желания верить в эти бредни фронтового офицерика, который боялся собственной тени. Он видел уже много таких, которые утратили нервы. В отличие от штабных офицеров, хватило бы отдаленного выстрела, чтобы они, дерганые-передерганые, в страхе прятались в ближайшей дыре.

— Так может я стану под окном и громко позову? Те вопросы, которые я хочу задать — это не военная тайна.

— Он не услышит вас, герр капитан. У них у всех от взрывов поврежден слух.

— Ага, — Шильке решил добить собеседника старой штабной штучкой. — В таком случае, я сам попрусь на этот третий этаж и поговорю с ним на языке жестов.

— Но ведь… — Лейтенант не знал, что ему делать. Потом он принял решение: — Ладно, я дам вам несколько людей.

Шильке вытащил из кармана фляжку. Неспешно, с благоговением, не снимая блестящих перчаток, он свинчивал колпачок.

— Для куража выпьем перед операцией. — Он