Хороша ли для вас эта песня без слов [Сергей Евгеньевич Вольф] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (22) »
Сергей Вольф Хороша ли для вас эта песня без слов (Повесть)
1
Теперь я уже мог сказать: «Завтра в семь она мне позвонит. Завтра она мне позвонит. Завтра в семь. Завтра!» А сегодня я сидел дома — весь как есть сугубо положительный. Я, как выражался папаня, «сидел над книгой». Конечно, это не только замаливание грехов, но и полезно, очень даже полезно. И все-таки меня занимает одна мысль. Все родители, почти сто процентов из них, изо всех сил желают, чтобы их дети хорошо учились. Так? Так. Это чуть ли не какое-то чисто родительское хобби. Причем вполне искреннее, конечно. И вот тут получается, как мне кажется, некий фокус. Сами-то эти родители, когда были школьниками, как учились? Вот именно, как? А вот как. Кое-кто, единицы, были отличниками. Кто-то учился нормально. А большинство, я думаю, очень даже средне, а некоторые — и просто плохо. А ведь, чтобы мы учились хорошо, хотят все, ну прямо все. Парадокс! И с чего бы это? Может, став взрослыми, вдруг увидели как много они потеряли в детстве, занимаясь спустя рукава? Что-то не верится. Кто-то, может, действительно увидел, но не все же? И может, именно эти их промашки в детстве и заставляют их говорить нам: мы так желаем, так, можно сказать, мечтаем, чтобы вы в жизни сделали то, что мы не сумели. Да-a, сами (многие) учились кое-как, но от нас требуют высокой успеваемости, будто были отличниками. — Какое занятное несовпадение? Братик мой ненаглядный, мой Митяй, нависает надо мной, тяжело ложится грудью прямо мне на плечи, дышит в ухо… Восьмиклассничек! — Слева у Егорушки — учебник русского языка, как я вижу — глагольные формы, а перед ним — листочек такой, фломастер… Да? И что это у нас изображено? — спрашивает. — Это паруса, яхты… Слепой, что ли? — Нет, зрячий. Очень занятные паруса. Вижу. Разные. Штук десять уже накарябал? А как же глагольные формы? — Ты, Митяй, такой положительный, такой положительный. Ты изведешь своих детей, следя за их успеваемостью. — Вряд ли. Вряд ли они у меня будут. — Будут. Влюбишься, женишься и будут. — Вряд ли я буду следить за их успеваемостью. Не до того будет. — А что — одна физика? — Ну да — одна физика. — А что это у тебя пластиночка на столе валяется, а? — Да так. Проба сил. — Краснеет. — И зачем? — Кеша из нашего класса зимой рыбу ловит. — При чем здесь ты? — Ну, глупости. Для тренировки. Я попросил у него пластинку, чтобы самому сделать блесну по чертежику. — Сам он, ясное дело, не может. — Мо-ожет. Я же сказал — для тренировки. У меня — руки-крюки. …Мама-Рита пришла с работы домой — а я тут как тут и «сижу за книгой». Но я знаю, она довольна. Даже рада. Потом — проводы папани на концерт. Бутерброды. Термос. Это ему. — Ты сегодня на кружок рисунка? — Это мама мне. — Нет, завтра. — Сейчас во двор? — Без ехидства. — Позанимаюсь немного еще. Большие глаза, полные удивления. И так оно и происходит. После семи вечера, за сутки до Регишиного звонка, я начинаю дергаться. Почему, действительно, я вообразил, что ее звонок — это обязательно встреча, наша встреча? Никто так не договаривался. Был разговор о передаче кассеты — это да. Но не больше. Вполне возможно — встреча, передача кассеты и привет, до свидания, спасибо. До свидания? А до какого, собственно, свидания?.. Мне становится тошно. Час я еще маюсь, шуршу учебниками, снова рисую паруса, но как-то остервенело, невдумчиво и, наконец, срываюсь. Я мчусь к Юлику Саркисяну, а на самом деле — к Алексею Янычу, художнику. Почему-то я хватаю и тащу с собой мою дюралевую трубку. Вдруг какое-то озарение. У каждого человека должно быть свое дело. У мамы-Риты — ее программирование, у папани — музыка, его ансамбль, у Алексея Яныча — его графика, у Митяя — физика, у Ванечки Пирожка — гитара, у Брызжухина из компании Стива — хоккей, у Феликса Корша — самбо… А у меня?.. Вот именно, вот именно! Одни фантазии в голове, метания… А с другой стороны — не у всех же ребят есть это главное дело, наверняка не у всех. У Нинули, новенькой в нашем доме, например, или у Юлика Саркисяна из моего 9-го «б»… Живут люди, и ничего себе. Не маются. Что-то, видно, должно еще быть внутри, в тебе самом, какое-то такое особое устройство души, что ли. Или дело. Или и то и другое вместе. А у меня?.. Вот именно. Это хорошо, это замечательно: еще до звонка в дверь я вижу сквозь щелочку свет — Алексей Яныч дома. Он распахивает дверь и долго смотрит на меня и мою дюралевую трубку. И улыбается. Обнимает меня. Тащит в мастерскую. По середине ее, на полу лежат большие и маленькие куски какой-то оранжевой материи, рулетка, мел — особый, аккуратный беспорядок. — Ты с трубой? — говорит Алексей Яныч. — Не случайно, да? Визит с идеями? Я только что собирался начать раскрой. — Раскрой чего? — Вот этого, посмотри сюда… Сразу-то не заметил, а? Я гляжу, куда он показывает, подхожу ближе к тому, что он- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (22) »
Последние комментарии
1 час 12 минут назад
1 час 32 минут назад
1 час 57 минут назад
2 часов 1 минута назад
11 часов 31 минут назад
11 часов 35 минут назад