КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706140 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272734
Пользователей - 124656

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Невидимая рама [Илья Михайлович Франк] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]


Илья Франк

 НЕВИДИМАЯ РАМА

1985 — 2012


Когда подступит смерть, как ветер
С горчащим привкусом травы,
Вдруг, забывая все на свете,
Ты вспомнишь кружево листвы,
Увидишь: лиственные тени
Живой пронизывает свет...
Спроси о смерти у растений —
Они зашелестят в ответ.
***
Бабочкой лети, стихотворенье,
Над крапивой, розой, ежевикой,
Каждый миг меняя направленье, —
Беззаботной, легкой, многоликой.
Я бы тоже так хотел кружиться
Над бедой, любовью и судьбою,
В сторону порхнуть и с жизнью слиться —
Золотой, зеленой, голубою.
***
Сухим песком проскальзывает день
И сыплется в стеклянную воронку...
И вечер пробирается сторонкой,
И ветер ночью тянет канитель.
А на рассвете листьев бьет прибой
В твой хрупкий сон, и ты боишься сглаза,
Когда глядит пространство желтым глазом
И птичий мир хохочет над тобой.
***
О мастер в живопистве первой,

Изобрази Россию мне...

М. Ломоносов


Жена! что ты плачешь? кого ищешь?

Евангелие от Иоанна 20,15

Любовь и смерть стоят передо мною,
Их лица одинаково прекрасны.
Пиши, художник, кистью роковою
Портрет судьбы — императрицы страстной.
Ты у любви возьми тревогу взгляда,
В излучины бровей вложи разлуку,
Пусть держит розу — говорят, так надо,
И пусть шипы до крови ранят руку.
Возьми у смерти мертвенную бледность —
Пусть будет белым твой мазок последний,
Возьми свободу, равенство и бедность:
Все братья мы, когда она в передней.
Ведь мы в России. Положив морщины,
Смени, художник, розы на морозы,
Пиши портрет Марии Магдалины,
Спасителя не видящей сквозь слезы.
***
Мы словно тени на песке —
Сыпучем и горячем,
И мы висим на волоске,
И мы едва не плачем, —
Давай заплачем, — может, вдруг,
К чему-то прикоснёмся
 И детский ощутим испуг,
И, может быть, проснёмся.
***
Век девятнадцатый люблю я наблюдать.
Что мне в нем нравится — и сам того не знаю...
Халат. Слуга Захар. Беспечности печать.
Демьянова уха. Я чувства не скрываю.
Любовь, свобода... но: не всё ли нам равно...
Приметы, Грандисон, три карты, эполеты...
Прожекты, клевету положим под сукно.
Корнеты, аксельбант, кабриолеты...
Две ножки, Скалозуб, найду ли уголок...
Поэт, не дорожи... ну, сват, как пить мы станем...
Частица бытия, побег, обитель, Бог
И холод на душе, и тем сильнее раним...
И осень я люблю, когда корабль готов,
Но плыть нам некуда. Везде есть капля блага
И темный дуб, гумно, и разговор без слов,
И гений красоты, перо, кинжал, бумага...
***
Фонарь, аптека, рябь канала —
Все повторится вновь и вновь, —
И превратится в нить накала
Поездка в Петербург, любовь.
Laternam magicam вращая,
Мы будем видеть каждый год,
Как по кругам земного рая
Судьба двух чудаков ведет.
Ты помнишь вечер в коридоре
И отражения в воде?
Ты помнишь утреннее море
И пробуждение в нигде?
***
Ты помнишь за окном мерцанье
Чужих созвездий и дворов
И крошечное расстоянье
Двух слов, двух мыслей, двух миров?
И петербургскую погоду —
От холода ли эта дрожь?
Как чудом не свалились в воду,
Как вид с Исакия хорош,
Когда по лестнице кружащей
Мы вознеслись, увидев вдруг
Как на ладони, настоящей
Грядущей жизни крест и круг.
Уже стемнело. Летним садом
Пройдёмся мы в последний раз.
Белеют боги. Странным взглядом,
Как нищие, глядят на нас.
Давай на память. Две монетки
Исчезли в зеркале воды.
И весело шуршали ветки
За две минуты до беды.


Саврасов "Грачи прилетели "


Погода начала к весне ломаться,
Теплее стало — вот и прилетели,
И, словно дети малые, резвятся
На зимней неразобранной постели.
Земля и небо, церковь, снег и воды,
Три домика, над ними колокольня,
А за забором даль и ширь природы,
Душа глядит — и ей уже не больно.
Ей чудится возвышенная сила
В берёзах тонких, в очертаньи храма,
И кажется, что всё в себя вместила
Какая-то невидимая рама.
***
То ль прилетели, то ль во сне приснились —
Постойте, колокольни, не трезвоньте! —
И словно бы нечаянно скрестились
Две веточки на тёмном горизонте.
***
Мелькнёт любимое лицо
В последний раз, как бы случайно, —
И сделаешься подлецом,
И нет прощенья на прощанье.
И вспомнишь 108-й псалом:
Злодея не ведут на плаху, —
Проклятье сам наденет он
И подпояшет, как рубаху.
И неожиданно поймёшь
Под лампою дневного света,
Что жизнь прожитая есть ложь
И что ты поздно понял это.
***
Пусть всё рассыпалось на части —
Заройся в осень с головой.
Забудешь хлопоты о счастье —
Услышишь ветер над листвой.
Всё кончено. Войди в осенний,
Сквозной, почти прозрачный лес,
Где пятна света, пятна тени
И жизнь протёрлась до чудес.
Пока все спят, душа ушла из дома,
На цыпочках, сняв туфли, не дыша,
Как женщина, сбежавшая к другому,
И не взяла с собою ни гроша.
Мы здесь живём. В шкафу стоит посуда,
А на окне — растения в горшках.
Душа уже так далеко отсюда,
Что будет взрыв — и всё вернется в прах.
***
В воздухе, забытом на перроне,
Как окурок пахнущем, сухом,
В золотой заоблачной короне,
В тишине над письменным столом,
На песке нагретом возле моря —
То есть в детстве, вдруг родился звук,
И ни с кем не ссорясь и не споря,
Как кузнечик, выпрыгнул из рук.
***
Запах сирени, и детство, и дождь на балконе,
Скоро обедать, и Тютчев с пятном на странице...
Жизнь перешла через холм — и на западном склоне
Вспять оглянуться впервые уже не боится.
Шины как пахнут отцовского велосипеда
Слышит душа и сквозь толщу земли прозревает.
Прыгает в прыгалки девочка — дочка соседа.
Бабочка смятая из-под сачка вылетает.
Небо в сияющих лужах и мачта из спички.
Я не люблю бледнолицых, я друг краснокожих..
Сосны шумят. Возвращается к счастью привычка,
Нужно лишь вспомнить, на что это было похоже.

Восточный базар

Я в прошлое вхожу, как в крытый рынок,
Где по бокам встают былые боли
И руки тянут мне, и жуть ужимок...
Я сквозь себя иду помимо воли.
Как много здесь всего: коробки, склянки...
На разных языках зовут торговцы...
Блестят рубины — маленькие ранки...
Одежды сбились в груду, словно овцы...
И с потолка зелёные молитвы
Свисают вниз с надеждой на спасенье...
И с этим скарбом не пройти по бритве
Из вони специй — в воздух воскресенья.
***
Двадцать первый век еще страшнее,
Только почему-то не больнее
Ощущаешь эту страшноту...
Оттого, что он ненастоящий —
Как дельфин, на берегу лежащий.
Этот век — как кислый вкус во рту.
Покарябай кожу у дельфина —
Как картон она. И вот картина:
Афродита вышла из воды.
Ну признайся, это невозможно...
Подойди, притронься осторожно —
Никого. Лишь пустота и ты.
***
Облако тяжёлое, резное
Над ковром, сплетённым из травы.
Небо голубое, неживое.
Чуть позвякивает жесть листвы.
Продолжая жесткую картину,
Взгляд стальной отметим у реки.
Ветер упирает иглы в спину,
Пляшут солнца злые огоньки.
Человек, бряцающий кимвалом,
В этой инсталляции живёт.
Через ветви смотрит, как в забрало.
Только тем и мягок, что умрёт.
***
Колеблющаяся занавеска,
Комода темная громада.
Кузнечики стрекочут резко,
Их слышно хорошо из сада.
А на веранде светит солнце,
Луч косо падает на стену.
Стучат в квадратные оконца
Деревьев локти и колена.
А от калитки по тропинке
Идёт ко мне навстречу мама.
И рамка на старинном снимке
Мне кажется дверною рамой.
***
В неземном изгибе занавески
Вы меня заройте после смерти,
Я сегодня получил повестку
Долгожданную в пустом конверте.
Так прощай же, вечный детский садик,
Узкий шкафчик, мир, пропахший супом,
Солнышко, как маршал на параде,
Салютующее людям-трупам.
В детстве можно лечь спиной на санки
И, поскрипывая, въехать в небо.
Жизнь есть смерть, а именно буханка
Съеденного на морозе хлеба.
Я живой кораблик из бумаги,
Я плыву по небу голубому,
И бумага не вбирает влаги,
И дорога горняя знакома.
Или вот: одет в сюртук зеленый,
Я кузнечик, от всего свободный,
Стрекотаньем только окрыленный,
К ремеслу иному непригодный.
Я сижу в качалке на крылечке,
Не жалею о прошедшем мимо.
Цепь распалась, и её колечки
Раскатились и звенят незримо.
Бугорки, и трещинки, и пятна,
Словно воробьи, слетелись, сели, —
И стена вдруг сделалась понятна,
Как понятен снег весной, в апреле —
Человеческий в своём надрыве,
Тающий, изрытый письменами,
Словно крылья бабочки в порыве
Трепетном, наполненном глазами.

Китайская картина


Разворачивая древний свиток,
Видишь горы, сосны и озёра,
Несколько домов, дворов, калиток,
С осликом старик бредёт нескоро,
Осторожно поднимая ноги
На тропинке, вьющейся высоко.
Это я, никчёмный и убогий,
Я ушёл от вас, я там, далёко.

Оглавление

  • Саврасов "Грачи прилетели "
  • Китайская картина