Дом на Пуховой опушке [Алан Александр Милн] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Ален Александер Милн Дом на Пуховой опушке
АНТИПРЕДИСЛОВИЕ
Предисловие нужно для того, чтобы представлять героев книги, но Кристофер Робин и его друзья уже вам знакомы и теперь хотят попрощаться. Выходит, это не предисловие, а что-то ему обратное. Когда мы спросили Пуха, что обратно предисловию, он переспросил: «Что чему?», и этим нисколько нам не помог, хотя мы очень на него надеялись. К счастью, в это время рядом оказалась Сова, которая поспешила сообщить, что обратное предисловию, дорогой мой Пух, называют антипредисловием. А поскольку Сова очень хорошо разбирается в длинных словах, я уверен, что так оно и есть. Антипредисловие понадобилось нам потому, что на прошлой неделе, когда Кристофер Робин обратился ко мне со словами: «Что за историю ты собирался рассказать о том, как Пух…» — я быстро перебил его вопросом: «Сколько будет девять раз по сто плюс семь»? Покончив с этой задачкой, мы перешли к следующей — о коровах, которые паслись на лугу. Сначала их было триста, но сколько осталось через полтора часа, если каждую минуту с огороженного луга через единственные ворота уходили по две коровы?.. Мы нашли эти задачи очень интересными и решали их, пока не устали и не улеглись спать, свернувшись калачиком… А Пух, он все сидит на стуле у нашей подушки, думая Великую Думу Ни О Чем. Но вот и у него начинают слипаться глазки. Наконец, он кивает и на цыпочках следует за нами в Лес. Где нас по-прежнему ждут волшебные приключения, еще более удивительные, чем те, о которых я вам уже рассказал. Жаль только, что теперь по утрам, когда мы пробуждаемся, они, как сны, исчезают, прежде чем мы успеваем их поймать. С чего начиналось последнее из них? «Однажды, когда Пух шел по Лесу, у ворот стояли сто и семь коров…» Сами понимаете, на этом дело не закончилось, а мы уже все забыли. Но ничего страшного, есть и другие приключения, которые мы постараемся вспомнить. И, разумеется, Кристофер Робин и все остальные прощаются с вами понарошку, потому что Лес будет всегда… и тот, кто дружен с медведями, сможет его найти.А. А. М.
ПОСВЯЩЕНИЕ
Глава 1, В КОТОРОЙ ИА СТРОЯТ ДОМ НА ПУХОВОЙ ОПУШКЕ
Однажды, когда делать Пуху было совершенно нечего, кроме как думать, (а ведь надо бы что-нибудь и делать), он направился к домику Хрюки, посмотреть, чем тот занят. Пока он топал по белой лесной тропе, снег все шел и шел, и Пух нисколько не сомневался, что Хрюка дома, греет задние копытца перед камином. Но, к своему изумлению, нашел дверь открытой, а внутри не обнаружилось и следа Хрюки. — Он тоже гуляет, — пришел к грустному выводу Пух. — В этом-то все и дело. В доме его нет. И мне придется продолжать прогулку одному. Беда да и только! Потом он решил, что прежде, чем уходить, надо громко постучать в дверь… так, на всякий случай, чтобы окончательно убедиться, что Хрюки нет. Ожидая, ответит Хрюка на стук или нет, Пух подпрыгивал, чтобы согреться, и тут в ему в голову неожиданно пришла бубнилка, по его разумению, Хорошая Бубнилка, какую не стыдно пробубнить друзьям.* * *
Кристофер Робин проводил утро дома, путешествовал в Африку и обратно. Он как раз сошел с корабля и знакомился с обстановкой, когда в дверь постучал не кто иной, как Иа. — Привет, Иа, — поздоровался Кристофер Робин, после того, как открыл дверь и вышел за порог. — Как поживаешь? — Снег все валит и валит, — мрачно ответствовал Иа. — Вижу. — И подморозило. — Неужели? — Да, — кивнул Иа. — Однако, — голос у него стал чуть бодрее, землетрясений у нас в последнее время не наблюдалось. — Что случилось, Иа? — Ничего, Кристофер Робин. Ничего особенного. Скажи, ты где-нибудь поблизости дома не видел? Полагаю, что нет. — Какого дома? — Просто дома. — И кто там живет? — Живу я. По крайней мере, думал, что живу. Но теперь получается, что вроде бы и нет. В конце концов, это же не дело… у каждого есть дом. — Но, Иа, я не знал… я всегда думал… — Не знаю, о чем думал ты, Кристофер Робин, но со всем этим снегом, ветром и морозом, не говоря уже о сосульках, на моем поле в три часа ночи совсем не так Жарко, как кажется некоторым. И совсем не Тесно, если ты понимаешь, о чем я толкую. И не Душно. Короче, Кристофер Робин, — продолжил Иа громким шепотом, — пусть это останется между нами, и я попрошу тебя никому об этом не говорить, но там Холодно. — Бедный Иа! — Вот я и сказал себе: «Обитатели Леса будут жалеть, если я замерзну». Мозгов у них нет, ни у кого, только серая вата, которой по ошибке набили им головы, и Думать они не способны, но, если снег будет падать еще недель шесть или около того, до них, пожалуй, все же дойдет: «А ведь Иа не так уж Жарко в три часа ночи». Вот тогда они все поймут. И пожалеют меня. — Бедный Иа! — повторил Кристофер Робин. Он уже начал жалеть ослика. — Я не про тебя, Кристофер Робин. Ты — другой. А сказать я хотел следующее: я взял и построил себе деревянный домик. — Правда? Как интересно! — Интересно, между прочим, совсем другое, — как всегда меланхолично продолжил Иа. — Когда я утром ушел, домик стоял, а когда вернулся, его уже не было. Что совсем не удивительно, даже, напротив, естественно, ведь это домик Иа. Но, тем не менее, у меня возникли вопросы. Кристофер Робин уже решил, что сейчас не время отвечать на вопросы. Вернулся в дом, надел Непромокаемую шляпу, натянул Непромокаемые сапоги, накинул на плечи Непромокаемый плащ. — Пойдем и посмотрим, что там у тебя происходит, — сказал он Иа. — Иногда, если кто-то забирает твой дом, от него остается палочка или дощечка, которые не нужны тем, кто забрал дом, поэтому их и оставляют тебе. Если ты, конечно, понимаешь, о чем я. Вот я и подумал, если мы вместе сходим и… — Пошли, — махнул рукой Кристофер Робин, и они поспешили к краю поля, где росла сосновая роща, возле которой больше не стоял домик Иа. — Вот, — показал Иа. — И палочки не осталось! Конечно, снега у меня предостаточно, бери — не хочу. Так что жаловаться не на что. Но Кристофер Робин не слушал Иа, потому что прислушивался совсем к другим звукам. — Слышишь? — спросил он. — Что именно? Кто-то смеется? — Прислушайся. Они оба прислушались… и услышали, как чей-то басовитый голос поет о том, что снег все идет и идет, а другой голос, куда как более тоненький и пронзительный, трампамкает и прыгскокает в промежутках. — Это Пух! — обрадовался Кристофер Робин. — Возможно, — не стал спорить Иа. — И Хрюка! — не менее радостно добавил Кристофер Робин. — Возможно, — все так же уныло согласился Иа. — А кто нам нужен, так это Натасканная Ищейка. Слова песни внезапно изменились. — Вот мы и построили наш ДОМ! — возвестил бас. — Трам-пам! — пропел пискляк. — Это прекрасный Дом… — Трам-пам… — Хотел бы я жить в таком ДОМЕ… — Трам-пам… — Пух! — крикнул Кристофер Робин. Певуны разом замолчали. — Это Кристофер Робин! — оживился Винни-Пух. — Он сейчас как раз на том месте, откуда мы носили палки, — уточнил Хрюка. — Пошли! — скомандовал Пух. Они слезли с ворот и обежали рощицу, а Пух по пути то и дело радостно ахал и охал, предвкушая встречу с Кристофером Робином. — Ой, да здесь Иа! — удивился Пух, когда закончил обниматься с Кристофером Робином и обнял Хрюку, а Хрюка обнял его, и оба подумали о приятном сюрпризе, который они приготовили Иа. — Привет, Иа, — поздоровался Пух. — И тебе того же, медвежонок Пух, а по четвергам в два раза больше, уныло ответствовал Иа. И прежде чем Пух успел спросить: «А почему именно по четвергам?» Кристофер Робин начал рассказывать грустную историю, приключившуюся с Иа. Историю Пропавшего Домика. Пух и Хрюка слушали внимательно, и глаза у них раскрывались все шире и шире. — Так где, говоришь, стоял домик? — спросил Пух. — Да вот здесь, — ответил Иа. — Построенный из палок? — Да! — Ой! — пискнул Хрюка. — Что такое? — повернулся к нему Иа. — Я только сказал «Ой!» — нервно ответил Хрюка. И чтобы показать, что пребывает в прекрасном настроении, дважды радостно прыгскокнул. — Ты уверен, что это был дом? — спросил Пух у Иа. — Я хочу сказать, ты уверен, что дом стоял именно здесь? — Разумеется, уверен, — оскорбился Иа. И тут же добавил, но шепотом. — У некоторых с головой просто беда. — А в чем дело, Пух? — полюбопытствовал Кристофер Робин. — Ну… — начал Пух. — Дело в том… — продолжил Пух. — Видишь ли… добавил Пух. — Похоже на то… — и тут он понял, что объясняет не очень понятно, а потому самое время обнять Хрюку. — Похоже, — поддержал его Хрюка. — Только теплее, — добавил он с глубокомысленным видом. — Теплее где? — На другой стороне рощи, где стоит домик Иа. — Мой домик? — переспросил Иа. — Мой домик стоял здесь. — Нет, — твердо возразил Хрюка. — Он с другой стороны рощи. — Там теплее, — пояснил Пух. — Но я хочу знать… — Давайте пойдем и посмотрим, — предложил Хрюка и повел всех вокруг рощи. — Не может же тут быть двух домов, — рассуждал Пух. — Дома так близко не строят. Они обошли рощицу и увидели стоящий на опушке очень уютный домик Иа. — Вот он, — указал Хрюка. — Хорош не только снаружи, но и внутри, — подчеркнул Пух. Иа вошел в домик… вышел из него. — Чудеса, да и только. Это мой дом, и построил я его на том месте, где и говорил, но, должно быть, ветер перенес его сюда. Ветер-то дул в эту сторону, вот он и подхватил мой домик, а потом опустил на землю здесь, целым и невредимым. А это место, надо признать, лучше прежнего. — Гораздо лучше, — хором поддакнули Пух и Хрюка. — Вот наглядный пример того, что можно сделать, проявив немного смекалки, — продолжал Иа. — Видишь, Пух? Видишь, Хрюка? Сначала, конечно, надо все продумать, потом — потрудиться. Посмотрите на мой домик! Только так и положено строить дома, — гордо заключил Иа. Там они его и оставили: Кристофер Робин отправился с друзьями на обед, и по пути они рассказали ему о совершенной ими Ужасной Ошибке. А когда Кристофер Робин отсмеялся, они всю оставшуюся дорогу втроем пели Песенку Для Прогулок В Снежную Погоду, причем Хрюка, который по-прежнему немного стеснялся своего голоса, ограничивался только трампамами и прыгскоками. «Знаю, кому-то может показаться, что это просто, — говорил себе Хрюка, но далеко не каждый способен на такое».Глава 2, В КОТОРОЙ ТИГЕР ПРИХОДИТ В ЛЕС И ЗАВТРАКАЕТ
Глубокой ночью Винни-Пух внезапно проснулся и прислушался. Потом вылез из постели, зажег свечу и пересек комнату, чтобы посмотреть, не лезет ли кто в буфет с медом. Никто не лез, Пух вернулся к кровати, задул свечу и вновь забрался под одеяло. И снова услышал шум. — Это ты, Хрюка? — спросил он. Хрюка не откликнулся. — Заходи, Кристофер Робин, — пригласил Пух. Кристофер Робин не вошел. — Расскажешь мне об этом завтра, Иа, — и Пух сладко зевнул. Но шум не затихал. — Ворра-ворра-ворра-ворра, — произнес Незнамокто, и Пух понял, что ему уже не уснуть. «Что ж это такое? — думал он. — В Лесу много разных шумов, но этот ни на что не похожий. Не рычание, и не мурлыкание, и не лай, это даже не те звуки, которые предшествуют прочтению стихов; видать, ворчит какой-то странный зверь. И ворчит у моей двери. Поэтому я должен встать и попросить его больше так не делать». Пух опять вылез из кровати и открыл входную дверь. — Привет! — поздоровался он на тот случай, что за дверью кто-то есть. — Привет! — ответил ему Незнамокто. — Ой! — воскликнул Пух. — Привет! — Привет! — А, ты, значит, здесь! — воскликнул Пух, — Привет! — Привет, — ответил Странный Зверь, гадая, долго ли его будут приветствовать. Пух уже собрался сказать «Привет», в четвертый раз, но подумал, что приветов Странный Зверь получил предостаточно, а потому спросил: «Ты кто»? — Я, — ответили ему. — Ага, — кивнул Пух. — Тогда заходи. Незнамокто вошел, и при свете свечи они с Пухом оглядели друг друга. — Я — Пух, — представился Винни. — Я — Тигер, — представился Тигер. — Понятно, — Пух впервые видел такого зверя. — А Кристофер Робин тебя знает? — Конечно, знает, — ответил Тигер. — Хорошо, — кивнул Пух. — Сейчас ночь, и это самое лучшее время для сна. А утром на завтрак мы будем есть мед. Тигеры любят мед? — Они любят все, — радостно сообщил ему Тигер. А новое имя ему очень даже приглянулось. — Тогда им понравиться спать на полу, а я ложусь в кровать. Всеми делами займемся утром. Спокойной ночи, — Пух забрался под одеяло и быстро заснул. Проснувшись утром, он первым делом увидел Тигера, который сидел перед зеркалом и смотрел на свое отражение. — Привет! — поздоровался Пух. — Привет! — ответил Тигер. — Я нашел такого же, как я, хотя мне казалось, что я — единственный и неповторимый. Пух вылез из постели, начал объяснять, что такое зеркало, и уже подходил к самой интересной части, когда Тигер перебил его. — Извини, но кто-то карабкается на твой стол, — и с очередным ворраворраворраворра он прыгнул на край скатерти, ухватил ее, стянул на пол, замотался в нее, перекатился в другой конец комнаты, а потом, после отчаянной борьбы и возни высвободил голову и радостно спросил. — Я победил? — Это моя скатерть, — пояснил Пух и начал разворачивать Тигера. — А я все гадал, что же это такое. — Ее застилают стол, а уж потом ставят на него все остальное. — Тогда почему она пыталась укусить меня, когда я отвернулся? — Думаю, она не пыталась. — Пыталась, — стоял на своем Тигер. — Просто не успела, я для нее слишком быстрый. Пух вернул скатерть на прежнее место, поставил на нее большой горшок с медом, пригласил Тигера за стол, сел сам. Тигер, едва усевшись, набил полную пасть медом… и, слегка склонив голову, уставился в потолок, издавая изучающие, оценивающие и размыслительные (так что же это нам дали?) звуки… а потом решительно заявил: «Тигеры не любят мед». — Правда? — Пух попытался изобразить Печаль и Сожаление. — Я думал, они любят все. — Все, кроме меда, — уточнил Тигер. Пух этому очень обрадовался и сказал Тигеру, что позавтракав, сразу отведет его к домику Хрюки, чтобы тот мог попробовать желуди. — Спасибо тебе, Пух, — поблагодарил его Тигер. — Желуди — это любимое лакомство тигеров. И действительно, после завтрака они сразу отправились к Хрюке, и Пух объяснил Тигеру, что Хрюка — Очень Маленький Зверек, который не любит, чтобы на него напрыгивали, и попросил, чтобы тот поначалу не напрыгивал на Хрюку. А Тигер, который прятался за деревьями и то и дело напрыгивал на тень Пуха, когда та на него не смотрела, сказал, что Тигеры напрыгивают только до завтрака, а съев несколько желудей становятся Тихими и Умиротворенными. Тут они подошли к домику Хрюки и постучали в дверь. — Привет, Пух, — поздоровался Хрюка. — Привет, Хрюка. Это Тигер. — Неужели? — Хрюка попятился за стол. — Вот уж не думал, что Тигеры такие большие. — Они любят желуди, — сообщил Хрюке Пух, — потому-то мы и пришли к тебе. Бедный Тигер еще не завтракал. Хрюка пододвинул к Тигеру миску с желудями, сказал: «Угощайтесь», — а сам перебрался поближе к Пуху, рядом с которым сразу осмелел: «Так ты — Тигер? Очень интересно!» Последние слова он произнес самым беззаботным тоном, а Тигер ему на это ничего не ответил, потому как набил пасть желудями. — Р-р е ю уди, — наконец, выдавил он между громким хрумканьем. Когда же Пух и Хрюка вместе спросили: «Чего?» — Тигер ответил: «Зните мя», — и на минуту выскочил за дверь. А вернувшись решительно заявил: «Тигеры не любят желуди». — Но ты говорил, что любишь все, кроме меда, — удивился Пух. — Все, кроме меда и желудей, — уточнил Тигер. — Понятно, — протянул Пух, а Хрюка очень обрадовался, услышав, что Тигеры не любят желудей, и спросил: «А как насчет репейника?» — Репейник Тигеры любят больше всего, — ответил ему Тигер. И втроем они двинулись в путь. Шагали, шагали и шагали, пока не пришли в ту часть Леса, где пасся Иа. — Привет, Иа, — поздоровался Пух. — Это Тигер. — Ти… кто? — спросил Иа. — Вот он, — хором объяснили Пух и Хрюка, а Тигер улыбался самой радостной улыбкой и молчал. Иа обошел Тигера по часовой стрелке, потом развернулся и обошел против часовой. — Так кто это, вы говорите? — Тигер. — Ага! — изрек Иа. — Он только что появился в Лесу, — добавил Хрюка. — Ага! — повторил Иа. Долго думал, а потом задал следующий вопрос. — А когда он собирается уйти? Тут Пух рассказал Иа, что Тигер — большой друг Кристофера Робина, и пришел, чтобы остаться в Лесу, а Хрюка объяснил Тигеру, что тому придется привыкать к постоянному унынию Иа. На это Иа заметил, что все как раз наоборот и у него в это утро особенно хорошее настроение. Раскрыл пасть и Тигер напомнить всем присутствующим, что он еще не завтракал. — Я поясню, в чем проблема, — продолжил его мысль Пух. — Тигеры всегда едят на завтрак репейник, потому мы и пришли к тебе, Иа. — Все ясно, Пух. — Нет, нет, Иа, ты только не подумай, что иначе мы бы не захотели тебя видеть… — Я все понимаю. Но ваш новый полосатый друг… конечно же, ему надо позавтракать. Как, вы сказали, его зовут? — Тигер. — Тогда идем сюда, Тигер. Иа подвел Тигера к островку самого репейникистого репейника, и махнул копытом. — Этот репейник я приберегал к своему дню рождения, но, в конце концов, что такого особенного в дне рождения? Сегодня он есть, а завтра, глядишь, уже и прошел. Угощайся, Тигер. Тигер поблагодарил его и в некотором недоумении покосился на Пуха. — Это действительно репейник? — прошептал он. — Да, — кивнул Пух. — И Тигеры любят его больше всего на свете? — Совершенно верно. — Понятно, — ответил Тигер. Набрал полную пасть репейника, храбро сжал челюсти. — Ой! — вскрикнул Тигер. Сел, поднес лапу к пасти. — Что случилось? — спросил Пух. — Жжет! — промычал Тигер. — Похоже, твоего друга укусила пчела, — прокомментировал случившееся Иа. Тут друг Пуха перестал трясти головой, пытаясь вытащить из пасти колючки, и объяснил, что вообще-то Тигеры не очень любят репейник. — Тогда к чему было ломать такой хороший куст? — упрекнул его Иа. — Но ты же говорил… — начал Пух, — Ты же сам говорил, что Тигеры любят все, кроме меда и желудей. — И репейника, — Тигер, вывалив язык, теперь бегал кругами. Пух с грустью наблюдал эту картину. — Что же нам теперь делать? — спросил он Хрюку. Хрюка ответ знал, а потому без запинки выпалил, что им надо идти к Кристоферу Робину. — Вы найдете его у Кенги, — подсказал Иа, а потом, наклонившись к Пуху, добавил громким шепотом: «Не мог бы ты попросить своего дружка позаниматься спортом где-нибудь в другом месте? Как раз подошло время обеда, знаешь ли, а мне не нравится есть репейник, по которому только что кто-то бегал. Пустяк, конечно, можно даже сказать, что я привередничаю, но у каждого из нас есть маленькие слабости». Пух согласно кивнул и подозвал Тигера. — Пойдем к Кенге. Уж она-то наверняка накормит тебя завтраком. Тигер завершил очередной круг, подскочил к Пуху и Хрюке. — Жжется! — пожаловался он с широкой и добродушной улыбкой. — Пошли! — и умчался. Пух и Хрюка медленно зашагали следом. Хрюка молчал, потому что на ум не приходили подходящие слова. И Пух молчал, потому что сочинял стих. А когда решил, что сочинил, тут же произнес его вслух:* * *
Тигер всю дорогу бежал и прыгал перед ними, то и дело оборачиваясь и спрашивая: «Нам сюда?» — пока, наконец, они не увидели дом Кенги. А рядом с домом — Кристофера Робина. Тигер бросился к нему. — А, вот и ты, Тигер! — улыбнулся Кристофер Робин. — Я знал, что ты где-то здесь. — В Лесу столько интересного! — поделился с Кристофером Робином своими наблюдениями Тигер. — Я нашел одного пуха, одного хрюку, одного иа, а вот завтрака не нашел! Подошли Пух и Хрюка, обнялись с Кристофером Робином, объяснили, что произошло. — А ты знаешь, что любят тигеры? — спросил Пух. — Вроде бы должен знать. Надо только хорошенько подумать, и тогда точно вспомню, — ответил Кристофер Робин. — Но мне казалось, что Тигер сам это знает. — Знаю, — согласно кивнул Тигер. — Все на свете, кроме меда, желудей и… как называются те кустики, которые жгутся? — Репейник. — Да, и репейника. — Ну, хорошо, тогда Кенга сможет накормить тебя завтраком. Они вошли в дом Кенги, и Ру поздоровался с ними, воскликнув «Привет, Пух! Привет, Хрюка!» по одному разу, а «Привет, Тигер» — дважды, потому что никогда раньше не здоровался с ним, и имя это показалось ему очень забавным. Они объяснили Кенге, за чем пришли, и Кенга указала Тигеру на буфет. — Загляни в мой буфет, Тигер, дорогой, и посмотри, что тебе там понравится. — А можно мне тоже заглянуть? — спросил Пух, желудок которого уже подавал сигналы, что пора бы немного подзаправиться. В буфете он сразу же углядел маленькую баночку сгущенки, а шестое чувство подсказало ему, что тигеры сгущенку не любят. Вот он и отнес ее в уголок, чтобы пообщаться с лакомством наедине. Тигер же то тыкался мордой, то совал лапы в разные посудины, и список всего того, что не любят тигеры, все рос и рос. А когда он понял, что в буфете нет ничего такого, что может ему понравиться, то повернулся к Кенге и спросил: «И что мне теперь делать»? Но Кенга, Кристофер Робин и Хрюка сгрудились вокруг Ру, наблюдая, как тот будет пить пивные дрожжи. Ру спрашивал: «А надо»? — на что Кенга отвечала: «Ру, дорогой, но ты же обещал». — Что это? — шепотом спросил Тигер у Хрюки. — Укрепляющее Лекарство, — ответил Хрюка. — Ру его терпеть не может. Тигер подошел ближе, перегнулся через спинку стульчика Ру, высунул длинный-предлинный язык и слизнул лекарство вместе с ложкой. Кенга вскрикнула: «Ой!» — и едва успела ухватить ложку, прежде чем та исчезла в пасти Тигера. Но вытащила ее уже без пивных дрожжей. — Тигер, дорогой! — в голосе Кенги слышался упрек. — Он выпил мое лекарство, выпил лекарство, выпил лекарство! — радостно вопил Крошка Ру, полагая, что шутка удалась на славу. А Тигер долго смотрел в потолок, потом закрыл глаза, начал облизываться на случай, что какая-то капелька зацепилась за усы и, наконец, веселый и довольный, улыбнулся. — Теперь я точно знаю, что любят тигеры!* * *
А потом Тигер, естественно, поселился у Кенги и завтракал, обедал и ужинал исключительно пивными дрожжами. А иногда, если Кенга думала, что Тигеру хочется чего-то более существенного, она давала ему ложечку или две овсяной каши, которой завтракал Крошка Ру. После еды, для здоровья. — Но я думаю, — как-то в разговоре с Пухом заметил Хрюка, — он и без того очень даже здоровенный.Глава 3, В КОТОРОЙ ОРГАНИЗУЮТСЯ ПОИСКИ, А ХРЮКА ВНОВЬ ЕДВА НЕ СТАЛКИВАЕТСЯ С ХОБОТУНОМ
Однажды днем Пух сидел в своем домике и пересчитывал горшки с медом, когда в дверь постучали. — Входите. Четырнадцатый. Или пятнадцатый? Тьфу ты! Все-таки сбился. — Привет, Пух, — поздоровался Кролик. — Привет, Кролик. Или четырнадцатый? — Четырнадцатый? — Горшок с медом. Я их пересчитываю. — Их четырнадцать, все точно. — Ты уверен? — Нет, — ответил Кролик. — Тоже мне, велика важность! — Просто я хочу знать, сколько у меня горшков, — пояснил Пух. — Чтобы честно сказать себе: «У меня осталось четырнадцать горшков с медом». Или пятнадцать, если их на один больше. Понимаешь, это приятно — точно знать, сколько у тебя горшков. — Будем считать, что шестнадцать, — предложил Кролик. — Вот что я хочу у тебя спросить. Ты в последнее время не встречал Малявку? — Вроде бы, нет, — ответил Пух и, чуть подумав, добавил. — А кто такой Малявка? — Один из моих друзей и родичей, — беспечно ответил Кролик. Пуху этот ответ мало что говорил, потому что друзей и родичей у Кролика было великое множество, всех цветов и размеров, и Пух понятия не имел, где ему искать этого самого Малявку — на вершине дуба или меж лепестков лютика. — Сегодня я никого не видел, во всяком случае, не здоровался с ним, не говорил: «Привет, Малявка». Он нужен тебе по делу? — Мне он совсем и ни к чему, — ответил Кролик. — Но всегда полезно знать, где находятся твои друзья и родичи, независимо от того, есть у тебя к ним дело или нет. — Понятно, — кивнул Пух. — Так он что, потерялся? — Его уже довольно давно никто не видел. Выходит, можно сказать и так. А главное, — тут Кролик даже раздулся от гордости, — я пообещал Кристоферу Робину организовать поиски Малявки, поэтому пойдем со мной. Пух тепло попрощался с четырнадцатью горшками с медом, в глубине души надеясь, что их пятнадцать, и вместе с Кроликом отправился в Лес. — Значит так, мы ведем поиски Малявки и организовал я их следующим… — Организовал что? — переспросил Пух. — Поиски, — повторил Кролик. — Организовать — значит, сделать так, чтобы ты не искал Малявку там, где его уже ищет кто-то другой. Вот я и хочу, чтобы ты, Пух обследовал сначала Шесть Сосен, а потом двинулся бы к дому Совы и поискал меня там. Понял? — Нет, — мотнул головой Пух. — Кого все-таки я должен… — Тогда я сам найду тебя у дома Совы через час. — А Хрюка тоже организован? — Мы все организованы, — заверил его Кролик и убежал.* * *
Едва Кролик скрылся из виду, как Пух вспомнил, что не спросил, кто такой Малявка и как он выглядит. То ли он может сесть кому-то на нос, то ли может попасть под чью-то лапу. Но с вопросами он все равно уже опоздал, а потому решил, что для начала организует поиски Хрюки, узнает у него, кого они ищут, а уж потом начнет искать Малявку. «В Шести Соснах искать Хрюку бесполезно, — сказал себе Пух, — потому что Кролик организовал для него другой район поисков. Поэтому первым делом я должен найти этот район. Интересно, где он может быть?» И в голове Пуха возник вот такой план действий:— Трудный выдается денек, — проворчал Пух и потопал на поиски особого района. А уже минутой позже выяснилось, что предположения его полностью подтвердились. Пух так увлекся поисками особого района, что не смотрел под ноги и забрел в ту часть Леса, которая могла оказаться там лишь по недоразумению. И едва успел подумать: «Я лечу. Совсем как Сова. Интересно только, как я буду при…» — как уже и приземлился. Бам! — Ой! — что-то взвизгнуло. «Забавно, — подумал Пух. — Я сказал «ой!» А вроде бы ничего не говорил». — Помогите! — пронзительно пискнули. «Снова я, — подумал Пух. — Со мной произошел несчастный случай, я упал в глубокую яму, и в результате мой голос стал писклявым и говорит сам по себе, не дожидаясь, пока я захочу что-то сказать. Что-то у меня внутри сломалось. Вот беда»! — Помогите… помогите! «Опять двадцать пять! Мой голос прекрасно обходится без меня! Видать, травма очень тяжелая», — и тут он подумал, а вдруг голос не станет его слушаться, когда он захочет что-то сказать. И решив узнать, подчиняется ему голос или нет, громко произнес вслух: «Медвежонок Пух получил тяжелую травму». — Пух! — пискнул голос. — Так это же Хрюка! — радостно воскликнул Пух. — Где ты? — Под, — пропищали в ответ. — Под чем? — Под тобой! Встань! — Ой! — Пуха как ветром сдуло с того места, куда он приземлился. — Так я упал на тебя, Хрюка? — Ты упал на меня, — Хрюка озабоченно ощупывал себя. — Я не нарочно, — начал оправдываться Пух. — Я тоже не хотел оказаться под тобой, — печально вздохнул Хрюка. — Но вроде бы я в полном порядке, и очень рад, что это был ты. — А что случилось? — спросил Пух. — Где мы? — Думаю, мы в какой-то яме. Я вот шел, искал тут одного и вдруг полетел вниз. А когда поднял голову, чтобы посмотреть, где я, что-то на меня упало. Как выяснилось, ты. — Это точно. — Да, — Хрюка шагнул к Пуху, нервно зашептал. — Пух, ты не думаешь, что мы могли попасть в западню? Пух совсем об этом не думал, но кивнул. Внезапно он вспомнил, как он с Хрюкой рыли однажды Пухову западню для Хоботунов, и понял, что произошло. Он и Хрюка попали в Хоботунову западню для Пухов! В ней они сейчас и сидят! — А что будет, если появится Хоботун? — с дрожью в голосе спросил Хрюка, когда Пух сообщил ему эту пренеприятнейшую новость. — Возможно, он не заметит тебя, Хрюка, — попытался подбодрить его Пух. Потому что ты Очень Маленький Зверек. — Зато он заметит тебя, Пух. — Он заметит меня, а я замечу его, — после некоторого раздумья ответил Пух. — Мы будем долго замечать друг друга, а потом он скажет: «Хо-хо»! Хрюка затрясся при мысли о том, что означает это «хо-хо», а ушки его начали подергиваться. — И ч-что скажешь ты? Пух постарался придумать, что он скажет. Думал и думал, но по всему выходило, что у него нет ответа на хоботуново «хо-хо», да еще произнесенное голосом самого Хоботуна. — Я ничего не скажу, — наконец, нашелся Пух. — Буду просто бубнить себе под нос, будто чего-то жду. — А вдруг он второй раз скажет «Хо-хо»? — озабоченно спросил Хрюка. — Обязательно скажет, — заверил его Пух. Теперь ушки Хрюки дергались так быстро, что ему пришлось прижаться ими к стене Западни: иначе бы дрожь не унялась. — Он снова скажет «Хо-хо», а я по-прежнему буду бубнить. Он, конечно, сразу расстроится. Потому что, если ты дважды говоришь «Хо-хо», да еще грозным тоном, а тот, к кому ты обращаешься, все бубнит и бубнит, то вдруг понимаешь, в тот момент, когда собираешься сказать «Хо-хо» в третий раз, что… ну… ты понимаешь… — Понимаешь что? — спросил Хрюка. — Что это не то. — Что не то? Пух, разумеется, знал, что он хотел сказать, но не мог подыскать слов. А что делать, он же Мишка со слабеньким умишком. — Ну, просто не то. — То есть в третий раз «Хо-хо» прозвучит уже совсем не так, как в первые два? Пух одарил Хрюку восхищенным взглядом и ответил, что именно это он и имел в виду: если бубнить и бубнить, то не сможет же Хоботун до скончания своих дней повторять это «хо-хо». — Но он может сказать что-то еще, — предположил Хрюка. — Совершенно верно. Он скажет: «И что тут у нас»? А я на это отвечу, и это очень хорошая мысль, Хрюка, она пришла ко мне только что… я отвечу: «Это западня для Хоботунов, которую я вырыл, и я жду, когда в нее свалится Хоботун». А затем продолжу бубнить. И это окончательно собьет его с толку. — Пух! — воскликнул Хрюка, потому что настал его черед восхищаться. — Ты нас спас! — Неужели? — у самого Пуха уверенности в этом не было. Но у Хрюки не осталось никаких сомнений. Он живо представил себе, как Пух и Хоботун разговаривают друг с другом, и внезапно подумал (не без грусти): как бы было хорошо, если б разговор на равных вел с Хоботуном он, а не Пух, хотя он и очень любил Пуха. Потому что ума у него все-таки побольше, вот и диалог получился бы интереснее, если б их сторону представлял он, а не Пух. И до чего приятно было бы, усевшись вечером у камина, вспоминать, как храбро он отвечал Хоботуну, будто тот и не нависал над ними грозной громадой. Теперь-то все было легко и просто. Он знал, как вести себя с Хоботуном. И вот как протекал бы этот разговор: ХОБОТУН (сурово). Хо-хо! ХРЮКА (беззаботно). Тра-ля-ля, тра-ля-ля! ХОБОТУН (с удивлением, уже не так уверенно). Хо-хо! ХРЮКА (еще более беззаботно). Трам-пам, трам-пам! ХОБОТУН (уже собравшийся в третий раз повторить «хо-хо», но сорвавшийся на кашель). Х… г-рм. И что же тут у нас? ХРЮКА (изумленно). Как что? Это западня, и я жду, когда в нее свалится Хоботун. ХОБОТУН (разочарованно). Ой! (после долгой паузы) Ты уверен? ХРЮКА. Абсолютно. ХОБОТУН. Ой! (нервно) Я… вообще-то думал, что это западня, которую я вырыл, чтобы ловить в нее Хрюк. ХРЮКА (изумленно). Ни в коем разе. ХОБОТУН. Ой! (с извиняющимися нотками в голосе) Я… я должно быть, просто ошибся. ХРЮКА. Боюсь, что да. (вежливо) Сожалею, что так вышло (и начинает бубнить). ХОБОТУН. Э… Э… Я… Э… Пожалуй, пойду? ХРЮКА (весело и беззаботно). Так тебе пора? Ладно, если вдруг встретишь Кристофера Робина, скажи ему, что он мне нужен. ХОБОТУН (услужливо). Обязательно! Обязательно! (убегает) ПУХ (его вроде бы и не было, но без него, как выясняется, не обойтись). Хрюка, какой же ты храбрый и умный! ХРЮКА (скромно). Пустяки, Пух (тут появляется Кристофер Робин, и Пух ему все рассказывает). И пока Хрюка грезил наяву, а Пух вновь начал соображать, сколько же у него горшков с медом, четырнадцать или пятнадцать, по всему Лесу продолжались поиски Малявки. Вообще-то у Малявки было другое имя — Очень Маленький Жучок, но для краткости его звали Малявкой, когда к нему обращались, что, впрочем, случалось крайне редко. Разве что у кого-то возникала необходимость сказать: «Кыш, Малявка»! Он поздоровался с Кристофером Робином, потом решил обежать папоротник, чтобы поразмяться, но не появился с другой стороны, как ожидалось, а пропал, и теперь никто не знал, где его искать. — Полагаю, он просто пошел домой, — сказал Кристофер Робин Кролику. — Он сказал «До свидания» или «Спасибо за компанию»? — полюбопытствовал Кролик. — Он только сказал: «Как поживаешь», — ответил Кристофер Робин. — Ха! — воскликнул Кролик, приняв ну очень важный вид. — Дело серьезное. Он потерялся. Мы должны немедленно начинать поиски. Кристофер Робин, который думал о чем-то другом, спросил: «А где Пух»? — но Кролика и след простыл. Поэтому Кристофер Робин вернулся в дом, нарисовал Пуха (тот выходил из дома в семь утра, решив прогуляться к ручью), потом залез на дерево, спустился с него, вновь подумал, а чем же занимается сейчас Пух, и направился в Лес, чтобы это выяснить. И очень скоро подошел к яме, из которой добывали гравий, а в ней, спиной к нему, сидели Пух и Хрюка, полностью поглощенные своими мыслями. — Хо-хо! — внезапно нарушил царящую в яме тишину Кристофер Робин. Хрюка от Удивления и Тревоги подпрыгнул на целых шесть дюймов, а вот Пух продолжал гадать, сколько же у него горшков с медом. «Это Хоботун! — нервно подумал Хрюка. — Надо браться за дело»! — он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. А потом, на удивление легко, ему удалось произнести: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля», — как он, собственно, и собирался, прокручивая в голове возможный разговор с Хоботуном. Но он не обернулся: боялся, что увидев нависшего над ним Очень Страшного Хоботуна, забудет все то, что должен сказать. — Трам-тара-рам-там! — пропел Кристофер Робин голосом Пуха. Потому что Пух когда-то придумал бубнилку, в который была и строчка «тра-ля-ля-ля», и строчка «трам-тара-рам-там». И когда Кристофер Робин пел эту бубнилку, он пел ее голосом Пуха, потому что очень уж этот голос подходил бубнилке. «Он сказал не то, что следовало, — в полном замешательстве подумал Хрюка. — Он ведь должен был повторить «Хо-хо!» Может, это сделать мне»? И, подпустив в голос ярости, Хрюка воскликнул: «Хо-хо»! — Как ты сюда попал, Хрюка? — обычным своим голосом спросил Кристофер Робин. «Это Ужасно, — думал Хрюка. — Сначала он говорит голосом Пуха, теперь голосом Кристофера Робина. А делает все это для того, что совершенно меня запутать». И, совершенно запутавшись, Хрюка пропищал: «Это западня для Пухов, и я жду, чтобы свалиться в нее, хо-хо, вот и все! А теперь я снова говорю хо-хо». — Что? — переспросил Робин. — Западня для хо-хо, — пискнул Хрюка. — Я ее вырыл и теперь жду, пока в нее попадет хо-хо. Сколько бы еще Хрюка нес эту чушь, яне знаю, потому что в этот момент Пух оторвался от своих расчетов, окончательно решив, что горшков с медом у него шестнадцать. Встал, покрутил головой, потому что ему показалось, что кто-то щекочет ему спину, и увидел Кристофера Робина. — Привет! — радостно воскликнул он. — Привет, Пух. Хрюка вскинул голову и сразу же отвел глаза. И такой его охватил Стыд, что он решил убежать на море и стать матросом, но тут его взгляд упал на спину Пуха. — Пух! — воскликнул он. — Кто-то поднимается по твоей спине! — Я так и думал, — ответил Пух. — Это же Малявка! — еще громче закричал Хрюка. — Ага, так вот, значит, это кто, — кивнул Пух. — Кристофер Робин, я нашел Малявку! — поделился своей радостью Хрюка с Кристофером Робином. — Отличная работа, Хрюка, — похвалил его Кристофер Робин. После этих слов Хрюка сразу повеселел и решил, что в матросы он все-таки не пойдет. А потом Кристофер Робин помог им выбраться из ямы, где они сидели, и все вместе они отправились на прогулку. Два дня спустя Кролик случайно столкнулся в Лесу с Иа. — Привет, Иа, — поздоровался Кролик. — Кого это ты ищешь? — Малявку, разумеется, — ответил Иа. — Или ты лишился последних остатков ума? — Разве я тебе не говорил? — удивился Кролик. — Малявку уже два дня как нашли. — Ха-ха, — после короткой паузы с горечью воскликнул Иа. — Все танцуют и поют. Извиняться не надо. По-другому просто и быть не могло.ПОРЯДОК ПОИСКОВ:
1. Особого района (чтобы найти Хрюку). 2. Хрюки (чтобы выяснить, кто такой Малявка) 3. Малявки (чтобы найти Малявку) 4. Кролика (чтобы сказать ему, что я нашел Малявку) 5. Снова Малявки (чтобы сказать ему, что я нашел Кролика)
Глава 4, В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО ТИГЕРЫ ТОЛЬКО И УМЕЮТ, ЧТО ЗАБИРАТЬСЯ НА ДЕРЕВЬЯ
Как-то утром, когда Винни-Пух сидел и думал, в голову ему пришла мысль о том, что неплохо бы навестить Иа, потому как не виделись они со вчерашнего дня. Напевая что-то себе под нос, Пух уже шагал к Иа, когда вдруг вспомнил, что с Совой он не виделся с позавчера, и решил по пути заглянуть в Столетний лес, посмотреть, дома ли Сова. Он пел и пел, пока не подошел к ручью — в том месте, где его всегда переходили по выступающим из воды камням. И уже добрался до третьего, на самой середине потока, когда задался вопросом, а как, интересно, поживают Кенга, Ру и Тигер? Их домик находился совсем в другой части Леса. И вот о чем Пух подумал: «Я уже давно не видел Крошку Ру, а если не увижу и сегодня, то получится, что не видел я его очень давно». Тогда он уселся на камень и спел еще один куплет песенки, размышляя, как же ему быть. А куплет он спел такой:* * *
Так уж получилось, что Кенга в это утро решила устроить генеральную ревизию: определить, сколько у Крошки Ру слюнявчиков, сколько в доме кусков мыла, достаточно ли еды для Тигера. И чтобы ей никто не мешал, снабдила Крошку Ру бутербродами с зелеными листьями салата, Тигера — бутербродами с пивными дрожжами, и выставила за порог, предложив провести это прекрасное утро в Лесу. Они и пошли. А по пути Тигер рассказывал Крошке Ру (которого отличала редкая любознательность) о том, что могут тигеры. — Умеют они летать? — спрашивал Ру. — Да, — ответил Тигер, — они прекрасные летуны, эти тигеры, просто великолепные летуны. — Класс! — воскликнул Ру. — Они могут летать так же хорошо, как и Сова? — Да, — ответил Тигер. — Только им не хочется. — А почему не хочется? — Видишь ли, они просто не любят летать. Ру никак не мог понять, как такое может быть. Ему-то казалось, что нет ничего прекраснее полета. Тигер же утверждал обратное, добавляя, что понять почему, могут только тигеры. — Ладно, — кивнул Ру, — а они могут прыгать так же далеко, как кенгуру? — Да, — ответил Тигер, — Когда хотят. — Я люблю прыгать! — воскликнул Ру. — Давай посмотрим, кто сможет прыгнуть дальше, ты или я. — Я смогу, — заявил Тигер. — Но сейчас нам нельзя останавливаться, а то опоздаем. — Опоздаем куда? — Не успеем прийти вовремя в то место, куда идем, — ответил Тигер, прибавив хода. И вскоре они добрались до Шести Сосен. — Я умею плавать, — радостно пискнул Ру. — Я упал в ручей и поплыл. Тигеры умеют плавать? — Разумеется, умеют. Тигеры умеют все. — И по деревьям они умеют лазать лучше, чем Пух? — спросил Ру, остановившись под самой высокой сосной и глядя вверх. — Лазать по деревьям — это их любимое занятие, — ответил Тигер. — И уж конечно лазают они гораздо лучше пухов. — Смогут они залезть на это дерево? — Они только и знают, что залезать на такие деревья. Вверх-вниз, вверх-вниз, и так целый день. — Ой, Тигер, неужели? — Я тебе покажу, — расхрабрился Тигер. — Ты можешь сесть мне на спину и сам все увидишь, — из всего, что, по словам Тигера, умели делать тигеры, уверен он был, пожалуй, только в одном — уж на дерево-то он залезть сумеет. — Ой, Тигер, ой, Тигер, ой, Тигер! — весело запищал Ру. И тут же вскарабкался на спину Тигера, после чего они полезли наверх. — Мы лезем! — торжествующе объявил Тигер, поднявшись на десять футов. — Я всегда говорил, что тигеры умеют лазить по деревьям, — добавил он еще через десять футов. — Разумеется, это далеко не просто, — вырвалось у него после следующих десяти футов. — Конечно, рано или поздно все равно придется спускаться. Хвостом вперед, — сообразил он, когда от земли их отделяли уже сорок футов. — А это трудно… — Если не прыгнуть вниз… — Что, естественно… — ЛЕГКО. При слове «легко» ветка, на которой Тигер стоял задними лапами, обломилась, и он едва успел схватиться передними за другую ветку, чуть повыше его, медленно перекинул через нее голову, потом одну заднюю лапу, вторую, и, наконец, уселся на ветке, запыхавшись и сожалея о том, что не предпочел плавание лазанью по деревьям. Ру слез со спины Тигера и уселся рядом с ним. — Ой, Тигер, — голос его звенел от волнения, — мы уже на вершине? — Нет, — ответил Тигер. — Нет? — разочарованно протянул Ру, но затем вновь оживился. — Слушай, как здорово у тебя получилось, когда ты прикинулся, будто мы сейчас свалимся вниз! А на самом деле мы, конечно, никуда не свалились. Ты сможешь еще раз повторишь этот трюк? — НЕТ, — рявкнул Тигер. Ру умолк, но ненадолго. — А не пора ли нам съесть наши бутерброды, Тигер? — Вроде бы пора, но где они? — ответил вопросом на вопрос Тигер. — У подножия дерева. — Тогда, пожалуй, есть еще рановато, — решил Тигер. И бутерброды они есть не стали.* * *
А тем временем Пух и Хрюка продолжали прогулку. Пух напевал Хрюке, что он толстый Винни, но это не так уж и важно, потому что он ничуть уже и не толстеет. Хрюка же гадал, сколько пройдет времени, прежде чем посаженный им желудь превратится в дуб. — Посмотри, Пух! — внезапно воскликнул Хрюка. — Кто-то сидит на одной из сосен. — Точно! — Пух вскинул голову. — Это какой-то зверь. Хрюка ухватился за лапу Пуха, на случай, если тот вдруг испугается. — Это один из Хищных Зверей? — спросил он, не решаясь вновь посмотреть в сторону Шести Сосен. Пух кивнул. — Это ягулар. — А чем обычно занимаются ягулары? — спросил Хрюка, надеясь, что они не делают ничего такого, о чем он подумал. — Они прячутся в ветвях деревьев, а потом прыгают на тебя, если ты оказываешься под ними, — ответил Пух. — Мне Кристофер Робин говорил. — Может, нам лучше не оказываться под ним, Пух. А то еще прыгнет и разобьется. — Они не разбиваются, — покачал головой Пух. — Они очень хорошие прыгуны. Хрюка по-прежнему придерживался мнения, что оказаться под Очень Хорошим Прыгуном — Большая Ошибка, и уже собрался завернуть к дому, под тем предлогом, что он чего-то там позабыл, но ягулар вдруг обратился к ним. — Помогите, помогите! — крикнул он. — Ягулары всегда так делают, — Пух с любопытством разглядывал сидящего на ветке ягулара, — Сначала кричат: «Помогите! Помогите!» — а когда ты подходишь и поднимаешь голову, чтобы посмотреть, что происходит наверху, прыгают на тебя. — Лично я смотрю вниз! — громко так пискнул Хрюка, чтобы Ягулар ничего не перепутал и не прыгнул на него по ошибке. И тут кто-то радостно запрыгал на ветке рядом с ягуларом и заверещал: «Пух и Хрюка! Пух и Хрюка!» Вот тут Хрюка понял, что день выдался не такой уж и плохой, как ему поначалу показалось. Ветерок, однако, теплый, солнышко яркое… — Пух! — воскликнул он. — Да это же Тигер и Ру! — Точно, — согласился с ним Пух. — А я подумал, что это ягулар и еще один ягулар. — Привет, Ру! — поздоровался Хрюка. — Как поживаешь? — Мы не можем спуститься, мы не можем спуститься! — весело верещал Ру. Здорово, правда? Скажи, Пух, разве не здорово, что мы теперь будем жить на дереве, как Сова, поселимся здесь навсегда? Я вижу домик Хрюки. Слышишь, Хрюка, отсюда я вижу твой домик. Мы ведь высоко забрались, верно? У Совы дом висит так же высоко? — Как ты туда попал, Ру? — спросил Хрюка. — У Тигера на спине! Тигеры не могут спускаться вниз, хвост путается между лап, им под силу только забираться наверх. Но Тигер сначала об этом позабыл, а вспомнил только сейчас. Поэтому мы останемся здесь навсегда… если только не залезем выше. Что скажешь, Тигер? Он говорит, что выше мы не полезем, потому что оттуда уже не так хорошо виден домик Хрюки. Вот мы и останемся на этой ветке. — И что же нам теперь делать, Хрюка? — с глубокомысленным видом спросил Пух и принялся за бутерброды Тигера. — Спуститься они не могут? — озабоченно спросил Хрюка. Пух кивнул. — А ты можешь залезть к ним? — Могу, Хрюка, и могу спуститься с Ру на спине, но вот с Тигером не выйдет. Мы должны придумать что-то другое, — с бутербродами Тигера он уже покончил и начал уплетать бутерброды Ру.* * *
Не знаю, придумал ли Пух что-нибудь до того, как дожевал последний бутерброд, потому что не успел медвежонок проглотить его, как к Шести Соснам вышли Кристофер Робин и Иа. — Я не удивлюсь, если завтра налетит ураган, — вещал Иа. — А то и буран. Если сегодня хорошая погода, это ничего не значит. Это несущ… Как там дальше… Впрочем, не важно. Погода — она и есть погода, и ничего с ней не поделаешь. — Да это же Пух! — воскликнул Кристофер Робин. О переменчивости погоды думать ему не хотелось: сегодня погода хорошая, вот и славно. — Привет, Пух! — Это же Кристофер Робин! — запрыгал от радости Хрюка. — Он обязательно что-нибудь придумает. И они поспешили к нему. — У нас тут такое творится, Кристофер Робин, — начал Пух. — И Иа, — напомнил Иа. — Тигер и Ру забрались на одну из Шести Сосен и теперь не могут слезть вниз и… — Я как раз и говорил, — перебил его Хрюка, — если бы только Кристофер Робин… — И Иа… — Если бы только Кристофер Робин был с нами, мы бы обязательно придумали, как снять их с дерева. Кристофер Робин поднял голову, посмотрел на Тигера и Иа, попытался что-то придумать. — Я думаю, — тараторил Хрюка, — если Иа встанет под деревом, Пух встанет на спину Иа, а я встану на плечи Пуха… — А если спина у Иа возьмет и сломается, мы все будем громко смеяться. Ха-ха. Смешно, конечно, — покачал головой Иа, — но толку от этого никакого. — Ну, — стушевался Хрюка, — я только подумал… — Если мы с Хрюкой встанем тебе на спину, она у тебя сломается? — в изумлении спросил Пух. — Конечно, любопытно проверить, сломается или нет. Заранее-то не скажешь. — Ага! — только и сказал Пух, и они все вновь начали думать. — У меня идея! — после долгой, долгой паузы воскликнул Кристофер Робин. — Слушай внимательно, Хрюка, — повернулся к поросенку Иа. — Может, тогда и ты поймешь, что нам надо сделать. — Я сниму курточку, каждый из нас возьмется за краешек и мы растянем ее. И Ру с Тигером смогут на нее спрыгнуть. Когда они упадут, куртка спружинит, чуть подбросит их вверх, они снова упадут на нее и совсем не ушибутся. — Наша задача — спустить Тигера вниз так, чтобы при этом никто не ушибся, — назидательно указал Хрюке Иа. — Хорошенько запомни это, Хрюка, и с тобой все будет в порядке. Но Хрюка не слушал, потому что ему не терпелось вновь увидеть синие подтяжки Кристофера Робина. Однажды он уже видел их, когда был еще совсем маленьким, и так разволновался, что ему пришлось лечь спать на полчаса раньше, чем обычно. И с тех пор он частенько задавался вопросом, действительно ли они такие синие и подтягивающие, как ему показалось. Поэтому, когда Кристофер Робин снял курточку и Хрюка увидел-таки подтяжки, он даже проникся к Иа дружескими чувствами и, взявшись за край курточки, тепло улыбнулся ослику. А Иа в ответ прошептал: «Я не говорю, что произойдет Несчастный Случай, вовсе нет. Странные они, эти Несчастные Случаи. Предугадать их невозможно. Происходят, и все тут». Когда Ру понял, что от него требуется, он ужасно оживился и закричал: «Тигер, Тигер, мы будем прыгать! Мой прыжок будет, что полет! Умеют тигеры так прыгать? — а потом глянул вниз и пропищал. — Я лечу, Кристофер Робин!» И Ру прыгнул — прямо на середину куртки. Подлетел вверх чуть ли не на ту же высоту, с которой прыгнул, вновь приземлился на куртку и продолжал подпрыгивать и приземляться, вереща: «Ой!» — пока, наконец, не остался лежать на ней. — Вот здорово! — воскликнул Крошка Ру, и его опустили на землю. А Тигер тем временем вцепился когтями в ветку, на которой сидел, и твердил себе под нос: «Для Прыгающих Животных, вроде кенгуру, это пара пустяков, а для Плавающих Животных, вроде тигеров, — нет». И он подумал о том, как лениво скользит по воде, улегшись на спину, или гребет лапами, переплывая от одного острова к другому, и понял, что только этим и должен заниматься Тигер. — Прыгай! — крикнул Кристофер Робин. — Все будет хорошо. — Одну минуту, — отозвался Тигер. — Кусочек коры попал в глаз, — и он нервно заерзал на ветке. — Прыгай, это просто! — пропищал Ру. И внезапно Тигер понял, что действительно, падать вниз очень даже просто. Падаешь себе и падаешь. — Ой! — крикнул он пролетающему мимо него стволу дерева. — Внимание! — предостерег Кристофер Робин остальных. Что-то стукнуло, что-то треснуло, и на земле под сосной образовалась куча-мала. Кристофер Робин, Пух и Хрюка поднялись первыми, потом подняли Тигера, а уж в самом низу, подо всеми оказался Иа. — Как ты, Иа? — озабоченно спросил Кристофер Робин, — Не ушибся? Он ощупал ослика, стряхнул с него пыль, помог встать на все четыре ноги. Иа долго молчал. Потом спросил: «Тигер здесь»? А где еще мог быть Тигер, к которому уже вернулось обычное прекрасное настроение. — Да, — ответил Кристофер Робин. — Здесь. — Что ж, поблагодарите его от моего имени, — пробурчал Иа.Глава 5, В КОТОРОЙ У КРОЛИКА ВЫДАЕТСЯ ТРУДНЫЙ ДЕНЬ, А МЫ УЗНАЕМ, ЧЕМ ЗАНИМАЕТСЯ ПО УТРАМ КРИСТОФЕР РОБИН
Кролик сразу понял, что ему предстоит очень трудный день. Проснувшись, он ощутил собственную значимость, словно все в этот день зависело только от него. Идеальный, знаете ли, день, для того, чтобы что-то организовать или вывесить некое объявление за подписью «Кролик», а потом обойти всех и узнать, что они думают по этому поводу. Да что еще делать в такое прекрасное утро, как не прибежать к Пуху и сказать: «Очень хорошо, я сообщу Хрюке». А добравшись до Хрюки, сказать: «Пух думает… но, может, сначала мне следует переговорить с Совой». Короче, в такой день все бы признали, что в Лесу есть Главный, то есть он, говорили бы: «Да, Кролик» и «Нет, Кролик» — и ждали, что же он им скажет. Он вышел из дома, принюхался к теплому весеннему воздуху и задумался, с чего же начать. Дом Кенги находился ближе других, и в доме Кенги жил Ру, который лучше всех в Лесу говорил «Да, Кролик» и «Нет, Кролик». Но с недавних пор там поселился другой зверь, странный и прыгучий Тигер, из тех тигеров, которые всегда перед тобой, когда ты показываешь им дорогу, но обычно исчезают непонятно куда, когда ты, наконец, приходишь в нужное место и гордо заявляешь: «Вот мы и прибыли»! «Нет, к Кенге не пойду», — задумчиво пробурчал себе под нос Кролик, покручивая усы на ярком солнышке. И чтобы доказать, что не пойдет, повернул налево и затрусил в другом направлении, к домику Кристофера Робина. «В конце концов, — продолжал рассуждать Кролик. — Кристофер Робин всегда полагается на меня. Он любит и Пуха, и Хрюку, и Иа. Я их тоже, конечно, люблю, но ума то у них совсем ничего. И это все знают. Он, разумеется, уважает Сову нельзя не уважать того, кто может произнести по буквам слово ПОНЕДЕЛЬНИК, пусть даже и с ошибками, но произнести слово по буквам — это еще далеко не все. А бывают дни, когда умение произносить Понедельник по буквам и вовсе ерунда. Кенга всегда занята — приглядывает за Ру, Ру — совсем маленький, а Тигер — слишком прыгучий, так что толку от него мало. Поэтому, если разобраться, Кристоферу Робину и обратиться-то больше не к кому, кроме как ко мне. Пойду вот и узнаю, не надо ли для него что-нибудь сделать, а потом возьму да и сделаю. Удачный выдался день для настоящего дела». Кролик радостно скакал по тропинке, пересек ручей и попал в то место, где жили его многочисленные друзья и родичи. В это утро их вроде бы было даже больше, чем обычно. С кем-то Кролик поздоровался за лапку, кому-то просто кивнул, некоторым сказал: «Доброе утро», — малышам бросил: «А, это вы», — и отбыл. Только переполошил всех. А некоторые из семейства Жукалексов, включая Генри Торопыжекса, так переволновались, что потянулись за Кроликом к Столетнему Лесу и полезли на деревья в надежде добраться до верхушки, прежде чем все (что бы там это ни было) произойдет. Уж очень им хотелось стать свидетелями незабываемых событий. Кролик же с каждой минутой все больше раздувался от важности. Скоро он добрался до опушки Столетнего Леса, а оттуда прямиком подался к дереву, где жил Кристофер Робин. Постучал в дверь, раз или два окликнул Кристофера Робина, отошел на пару шагов, приложил лапку к глазам, защищая их от солнца, поднял голову, опять позвал Кристофера Робина, на случай, если тот сидит на верхушке, обежал дерево с криками: «Привет! Это я! Кролик»! — но ответа не получил. Тогда он остановился и прислушался, и все остановилось и прислушалось вместе с ним, так что во всем Лесу настала полная тишина. Но длилась она недолго, ее нарушил запевший в сотне миль от Кролика жаворонок. — Тьфу ты! — воскликнул Кролик. — Его нет дома. Он вернулся к зеленой двери, чтобы еще раз убедиться в своей правоте, и уже отворачивался от нее, чувствуя, что утро безнадежно испорчено, как вдруг увидел на земле листок бумаги. В листке торчала булавка, которой он крепился к двери. — Ага! — Кролик вновь оживился. — Еще одно объявление! И вот что он прочитал на листке:УШОЛ СКОРАБУДУ ПОДЕЛАМ СКОРАБУДУ— Ага! — вновь воскликнул Кролик. — Должен сообщить остальным, — и убежал с важным видом. Ближе других находился домик Совы, вот к нему по Столетнему Лесу и направился Кролик. Добравшись до двери, стучал и звонил, звонил и стучал до тех пор, пока Сова не высунулась, чтобы сказать: «Уходи, не мешай думать… а, так это ты?» — разговор она всегда начинала в такой манере. — Сова, и у тебя, и у меня с головой все в порядке, — Кролик сразу взял быка за рога. — Это у других там вата. И если уж в Лесу возникнет необходимость подумать, а когда я говорю подумать, я имею в виду именно подумать, кроме нас с тобой взяться за это некому. — Да, — кивнула Сова. — Я как раз и думала, когда ты пришел. — Прочти вот это. Сова взяла записку Кристофера Робина, нервно оглядела ее. Она могла произнести по буквам свое имя, СА-ВА, могла проделать то же самое со словом «понедельник», да так, чтобы все поняли, что это не среда. Она даже читать умела, но только в спокойной обстановке, когда ей не заглядывали через плечо и не говорили: «Ну что?» Она могла… — Ну что? — спросил Кролик. — Да, — ответила Сова, напустив на себя самый глубокомысленный вид. — Я понимаю, о чем ты. Безусловно. — Ну что? — Именно, — ответила Сова. — Точно так, — и после короткого раздумья добавила. — Если бы ты не пришел ко мне, мне следовало прийти к тебе. — Почему? — спросил Кролик. — По этой самой причине, — Сова очень надеялась, что разговор принесет свои плоды, и она поймет, с чем пришел к ней Кролик. — Вчера утром, — с важным видом сообщил Кролик, я тоже заходил к Кристоферу Робину. И не застал его дома. Зато на двери была записка. — Эта самая? — Другая. Но по смыслу та же. Это очень странно. — Потрясающе, — Сова вновь взглянула на записку и решила, что речь в ней идет об уколе, который сделали Кристоферу Робину. — И что ты предпринял? — Ничего. — Наилучшее решение, — с мудрым видом кивнула Сова. — И что? — вновь, как и предполагала Сова, спросил Кролик. — Именно так, — какое-то время Сова не знала, о чем говорить дальше, но потом ее вдруг осенило. — Скажи мне, Кролик, что было написано в той первой записке? Это очень важно. От этого все зависит. Поэтому ты должен вспомнить все слова первой записки! Все до единого. — По существу, обе записки ничем не отличались. Сова сурово взглянула на Кролика и подумала, а не скинуть ли его с дерева. Но решила, что сделать это всегда успеет, и предприняла еще одну попытку выяснить, о чем, собственно, они говорят. — Пожалуйста, вспомни все слова первой записки, — последнюю фразу Кролика она как бы пропустила мимо ушей. — Пожалуйста. «Ушол. Скорабуду». Те же, что и в этой, только добавилось: «Поделам. Скорабуду». Сова облегченно выдохнула. — Ага! Теперь мы знаем, что к чему. — Да, но где Кристофер Робин? — спросил Кролик. — Вот в чем вопрос. Сова опять оглядела записку. Теперь-то, при ее образовании, прочесть эти четыре строчки не составляло труда. «Ушол, Скорабуду. Поделам, Скорабуду». Такое обычно и пишут в записках, которые пришпиливают к двери. — Мне совершенно ясно, что произошло, мой дорогой Кролик. Кристофер Робин ушел со Скорабуду. Он и Скорабуду ушли по делам. В последнее время ты видел где-нибудь в Лесу Скорабуду? — Не знаю, — ответил Кролик. — Поэтому я и пришел к тебе. Как они выглядят? — Ну, — начала Сова, — пятнастый или цветоядный Скорабуду похож… — Во всяком случае, он более всего напоминает… — Конечно, все зависит… — Дело в том, что я не знаю, как они выглядят, — наконец, нашла в себе силы признаться Сова. — Спасибо, — кивнул ей Кролик и побежал к Винни-Пуху. Но прежде, чем добежал до него, услышал шум. Остановился и прислушался. И вот что за шум он услышал:К. Р.
ШУМЕЛКА (она же ПУХАЛКА). Сочин. В. Пуха
«УШЕЛ СКОРО БУДУВот так все обитатели Леса, кроме Пятнастых и Цветоядных Скорабуду, узнали, чем занимается по утрам Кристофер Робин.К. Р.»
Глава 6, В КОТОРОЙ ПУХ ПРИДУМЫВАЕТ НОВУЮ ИГРУ, А ИА ПРИНИМАЕТ В НЕЙ УЧАСТИЕ
По мере того, как ручей подбирался к краю Леса, он все ширился и разрастался, превращаясь в настоящую реку. И став большим, уже не прыгал и не скакал, как бывает в более юном возрасте, а воды свои нес более плавно. Потому что знал, куда течет, и говорил себе: «Спешить некуда. Все там будем». А вот маленькие ручейки, остававшиеся в Лесу, наоборот, вечно куда-то торопились, не зная устали, потому что хотели как можно больше увидеть и узнать, прежде чем, слившись вместе, стать одной большой Рекой. Из Внешнего Мира в Лес вела широкая тропа, не тропа даже, а целая дорога. Чтобы попасть в Лес, ей надо было перебраться через Реку. И там, где пересекались Дорога и Река, стоял деревянный мост, чуть ли не во всю ширину дороги, с перилами с каждой стороны. Кристофер Робин, если бы захотел, мог положить подбородок на верхнюю перекладину, но куда больше ему нравилось вставать на нижнюю и, перегнувшись через верхнюю, смотреть, как внизу медленно движется вода. Пух, если бы захотел, мог положить подбородок на нижнюю перекладину, но он предпочитал ложиться на настил, подсовывать под нижнюю перекладину голову и смотреть, как внизу медленно движется вода. А вот у Хрюки и Крошки Ру был только один способ смотреть на реку: маленькие, они не доставали даже до нижней перекладины. Поэтому просто ложились на настил и наблюдали, как медленно, спешить-то некуда, движется под ними вода. Однажды Винни-Пух шел к мосту и пытался сочинить стишок про шишки, благо валялось их вокруг великое множество, а настроение у него было самое подходящее для сочинения стихов. Он поднял шишку, оглядел ее со всех сторон и сказал себе: «Это очень хорошая шишка, а значит, к ней должна найтись очень хорошая рифма». Сначала он ничего не мог придумать, а потом все как-то получилось само собой:Глава 7, В КОТОРОЙ ТИГЕРА ОТУЧАЮТ НАПРЫГИВАТЬ
Как-то раз Кролик и Хрюка сидели около домика Винни-Пуха и слушали, что вещает Кролик. Компанию им составлял и Пух. Летний день выдался теплым, дремотным, Лес наполняли приятные для слуха голоса и, казалось, все они убеждали Винни: «Не слушай Кролика, слушай нас». Поэтому Пух устроился поудобнее, так, чтобы не слышать Кролика, и время от времени открывал глаза, чтобы сказать: «Ага», — а потом закрывал их снова и говорил: «Верно». Сам же Кролик по ходу разговора частенько с самым серьезным видом спрашивал Хрюку: «Ты понимаешь, что я хотел этим сказать, Хрюка?» — а Хрюка в ответ энергично кивал, показывая, что он, конечно же, все понимает. — Дело в том, — Кролик, наконец, добрался до сути, — что Тигер в последнее время совсем распустился, на всех напрыгивает, по поводу и без, и я считаю, что мы должны поставить его на место, преподать ему хороший урок. Что ты на это скажешь, Хрюка? Хрюка сказал, что Тигер действительно на всех напрыгивает, и если они найдут способ отучить его напрыгивать, это будет Очень Хорошая Идея. — Согласен, — кивнул Кролик. — А что думаешь ты, Пух? Пух вздрогнул и открыл глаза. — В высшей степени, — ответил он. — Что — в высшей степени? — переспросил Кролик. — То, что ты говоришь. Бесспорно. Тут Хрюка толкнул Винни-Пуха в бок. Пух уже понял, что сон унес его куда-то далеко-далеко, и медленно выпрямился, чтобы вернуться в Лес. — Но как нам это сделать, Кролик? — спросил Хрюка. — Что это будет за урок? — В том-то и дело, — ответил Кролик. Пух решил, что слово «урок» он уже где-то слышал. — Есть такая хитрая наука, которая называется Чистомарание, — поделился он своими знаниями с Кроликом и Хрюкой. — Кристофер Робин обещал научить меня, но не получилось. — Не получилось что? — спросил Кролик. — Что не получилось? — спросил Хрюка. Пух покачал головой. — Не знаю. Не получилось, и все. Так о чем мы говорили? — Пух, — в голосе Хрюки слышался укор, — разве ты не слушал Кролика? — Я слушал, но мне в ухо попала какая-то пушинка. Кролик, тебя не затруднит повторить еще раз? Кролика это нисколько не затруднило, он лишь спросил, с чего ему начинать. Пух ответил, что начинать надо с того самого момента, когда ему в ухо попала пушинка. Кролик полюбопытствовал, а когда это случилось, на что Пух ответил, что не помнит. Трудно сказать, как долго они обсуждали бы пушинку, но вмешался Хрюка. Напомнил, что речь шла о следующем: они искали способ отучить Тигера напрыгивать, потому что, хотя Тигер хороший и он, Хрюка, его любит, привычка напрыгивать, безусловно, вредная. — Понятно, — кивнул Пух. — Дело в том, что он очень уж большой, — добавил Кролик, — и когда он напрыгивает, становится как-то не по себе. Пух постарался придумать, как отучить Тигера напрыгивать, но ничего путного придумать так и не смог. И тихонько забубнил себе под нос:* * *
В конце концов Тигеру надоело ждать друзей, которые все не догоняли и не догоняли его. Он понял, что сказать: «Пошли дальше», — просто некому, решил, что пора возвращаться и побежал домой. Кенга, увидев Тигера, сразу же похвалила его: «Какой хороший Тигер. Тебе самое время принять Укрепляющее Лекарство», — и налила ему пивных дрожжей. «Я свое уже выпил», — гордо сообщил Тигеру Крошка Ру. Тигер без промедления проглотил свою порцию и ответил: «Я тоже», а потом они с Ру дружески потолкались, и Тигер случайно опрокинул один или два стула, после чего Ру опрокинул еще один специально, и Кенга предложила им побегать в Лесу. — А за чем нам бежать? — полюбопытствовал Крошка Ру. — Почему бы, к примеру, не сбегать за шишками, — ответила Кенга и дала им корзинку. Они отправились к Шести Соснам, там принялись бросаться друг в друга шишками, забыли, для чего пришли, оставили корзинку под деревьями и побежали обедать. Обед подходил к концу, когда дверь отворилась и в дом заглянул Кристофер Робин. — Где Пух? — спросил он. — Тигер, дорогой, где Пух? — переспросила Кенга. Тигер объяснил, что произошло. Одновременно с ним Крошка Ру пытался рассказать про то, как он поперхнулся бисквитом и закашлялся, а Кенга просила их обоих говорить по очереди. Поэтому потребовалось какое-то время, прежде чем Кристофер Робин понял, что Пух, Хрюка и Кролик заблудились в тумане. — Поверишь ли, — прошептал Тигер Крошке Ру, — но тигеры не могут заблудиться. — Почему не могут, Тигер? — Не могут, и все, — объяснил Тигер. — Такие уж мы, тигеры. — Что ж, — решил Кристофер Робин, — нам не остается ничего другого, как искать их. Пошли, Тигер. — Я должен пойти и отыскать их, — объяснил Тигер Крошке Ру. — А можно и мне их отыскать? — спросил Ру. — Думаю, не сегодня, дорогой, — ответила Кенга. — Как-нибудь в другой раз. — Значит, если они заблудятся завтра, я смогу их отыскать? — Посмотрим, — ответила Кенга, и Ру, который уже хорошо знал, что это означает, отошел в угол и стал тренировать прыжки. С одной стороны, ему хотелось попрыгать, с другой, он не хотел, чтобы Кристофер Робин и Тигер увидели, что он огорчен: не нравилось ему, что они уходили, а он оставался.* * *
— Теперь мне все ясно: мы заблудились, — уверенно заявил Кролик. Они отдыхали в маленькой песчаной ямке в высокой части Леса. Пуху уже надоела эта ямка. Он подозревал, что она просто их преследует, потому что, в каком бы направлении они от нее ни уходили, путь их непременно заканчивался этим углублением в земле, и всякий раз, когда ямка проступала сквозь туман, Кролик говорил: «Теперь я знаю, где мы»! На это Пух грустно отвечал: «Я тоже знаю», — а Хрюка помалкивал. Он пытался что-то сказать, думал и думал, но в голове вертелось только одно: «Помогите! Помогите»! А ведь глупо, однако, звать на помощь, когда рядом с тобой Пух и Кролик. — Что ж, — нарушил Кролик долгую паузу, по ходу которой никто не поблагодарил его за приятную прогулку, — пожалуй, пора. В какую сторону пойдем на этот раз? — Как насчет того, — начал Пух, — чтобы поискать эту ямку, как только она скроется из виду? — Какой от этого толк? — осведомился Кролик. — Дело в том, что мы ищем дорогу домой и никак не можем ее найти. Вот я подумал, если мы будем искать эту ямку, то наверняка ее не найдем, и это будет Очень Хорошо, потому как тогда мы сможем найти что-то еще, из того, что не ищем. И вполне возможно, этим что-то окажется именно то, что нам нужно. — По-моему, смысла в этом нет никакого, — буркнул Кролик. — На первый взгляд, вроде и нет, — ответил Пух, — но он обязательно появится. С ним всегда так происходит, с этим смыслом. — Если я отойду от этой Ямки, а потом вернусь к ней, то обязательно ее найду. — А я вот подумал, что не найдешь, — не соглашался Пух. — Подумал вот, и ничего с этим не поделаешь. — А ты попробуй, — внезапно подал голос Хрюка. — Мы тебя здесь подождем. Кролик рассмеялся, показывая тем самым, что считает Хрюку глупцом, и ушел в туман. Пройдя сотню ярдов, повернулся и зашагал обратно… и после того, как Пух и Хрюка прождали Кролика двадцать минут, Пух встал. — Наверное, правильно я подумал. А теперь, Хрюка, идем домой. — Откуда ты знаешь дорогу, Пух? — разволновался Хрюка. — Дорогу я не знаю, — ответил Пух, — но в моем буфете стоят двенадцать горшков с медом, и они давно уже зовут меня. Только раньше я не мог их расслышать, потому что Кролик все время что-то болтал, а вот теперь, если все будут молчать, кроме двенадцати горшков с медом, я думаю, что смогу определить, откуда они меня зовут. Пошли, Хрюка. Они пошли, и Хрюка долгое время не решался произнести ни слова, чтобы не заглушить голос горшков с медом, а потом вдруг пискнул, от радости: ему показалось, что он уже знает, где они. Но он по-прежнему не произносил ни слова, на случай, если ошибся. А когда окончательно убедился, что они на правильном пути, и теперь можно добраться до дома без всякой подсказки от горшков с медом, впереди раздался чей-то крик, и из тумана выступил Кристофер Робин. — А вот и вы! — беззаботно воскликнул Кристофер Робин, всем своим видом показывая, что он нисколько не волновался. — Вот и мы, — кивнул Пух. — А где Кролик? — Не знаю, — ответил Пух. — Ну… ничего, думаю, Тигер его найдет. Он ищет вас всех. — Я должен идти домой, потому что меня там ждет одно неотложное дело, да и Хрюку тоже. Нам следовало бы сделать его раньше, но… — Я пойду с вами и посмотрю, как вы будете его делать, — прервал его Кристофер Робин. Он пошел с Пухом и долго смотрел, как тот расправляется с медом… А все то время, что Кристофер Робин наблюдал за Пухом, Тигер рыскал по Лесу и громко звал Кролика. Наконец, очень Смирный и очень Грустный Кролик его услышал. И этот Смирный и Грустный Кролик бросился сквозь туман на крик, и крик этот вдруг обернулся Тигером, Дружелюбным Тигером, Великолепным Тигером, Большим и Всегда Готовым Помочь Тигером!.. Тигером, который напрыгивает, а уж напрыгивал он очень здорово, как умеют напрыгивать только тигеры. — О, Тигер, как же я рад тебя видеть, — и голосок Кролика звенел от счастья.Глава 8, В КОТОРОЙ ХРЮКА СОВЕРШАЕТ ОТВАЖНЫЙ ПОСТУПОК
На полпути между домиками Винни-Пуха и Хрюки находилась Ложбинка Задумчивости, где они иногда встречались, когда им хотелось повидаться. Они любили посидеть там (тепло, светло, не дует) и подумать, чем же им заняться после встречи. И вот однажды, когда они решили ничего не делать, Пух сочинил об этом стихотворение, чтобы все знали, для чего предназначена Ложбинка Задумчивости:* * *
В углу зашевелилась скатерть. Свернулась в шар, покатилась по комнате. Затем подпрыгнула раз, другой, из-под нее высунулись ушки. Скатерть вновь покатилась по комнате, на этот раз разворачиваясь. — Пух! — испуганно взвизгнул Хрюка. — Да? — ответило одно из кресел. — Где мы? — Точно сказать не могу, — ответило то же кресло. — Мы… мы в доме Совы? — Думаю, что да, потому что мы пришли туда на чай, но чай мы не пили. Это я точно помню. — Ой! — пискнул Хрюка. — А почтовый ящик всегда был у Совы на потолке? — А он там? — Да, посмотри сам. — Не могу, — ответил Пух. — Я лежу на животе, сверху меня чем-то придавило, а это не самая удобная позиция для того, чтобы смотреть на потолок, Хрюка. — Так он на потолке, Пух. — Может, Сова его перевесила. Для разнообразия. Из-за стола в другом углу комнаты донеслось шебуршание, и Сова вновь присоединилась к ним. — Ты, стало быть, здесь, Хрюка, — раздраженно бросила Сова. — А где Пух? — Точно не знаю, — ответил Пух. Сова повернулась на голос, хмуро глянула на ту часть Пуха, что оставалась на виду. — Пух, это твои проделки? — строго спросила Сова. — Нет, — пролепетал Пух. — Скорее нет, чем да. — Тогда чьи же? — Думаю, это ветер, — предположил Хрюка. — Я думаю, ваш дом сорвало ветром. — Неужели? А я уж решила, что во всем виноват Пух. — Нет, — отозвался Пух. — Если дом сорвало ветром, — задумчиво продолжила Сова, — то Пух здесь не при чем. И вину на него возлагать нельзя, — оправдав Пуха, она взлетела, чтобы осмотреть свой новый потолок. — Хрюка! — громким шепотом позвал Винни-Пух. Хрюка наклонился к медвежонку. — Что? — Что, она сказала, на меня возлагать нельзя? — Она сказала, что ты ни в чем не виноват. — Ага! А я-то думал… Понятно. — Сова! — Хрюка поднял голову. — Спуститесь вниз. Надо помочь Пуху. Сова, которая никак не могла налюбоваться своим почтовым ящиком, спустилась. Вдвоем они приподняли и оттащили кресло. Пух вылез из-под него, огляделся. — Н-да, Художественный Беспорядок, — прокомментировала Сова. — Что же нам делать, Пух? — спросил Хрюка. — Ты можешь что-нибудь придумать. — Знаешь, я уже кое-что придумал, — ответил Пух, — Милую такую песенку. И он запел:Глава 9, В КОТОРОЙ ИА НАХОДИТ САВЯТНИК И СОВА ПЕРЕЕЗЖАЕТ
Войдя в Столетний Лес, Пух направился к бывшему дому Совы. Только теперь он ничем не напоминал дом. Пух видел перед собой дерево, сваленное ветром. А если твой дом так выглядит, то самое время подыскать себе другой. В это утро Пух обнаружил под дверью Загадочное Паслание: «Я ИСЧУ НОВЫЙ ДОМ ДЛЯ САВЫ ЗАЙМИСЬ ТЕМ ЖЕ КРОЛИК», — и пока он гадал, что все это значит, появился Кролик и все ему прочитал. — Такие же письма я разношу всем остальным, — продолжил Кролик, — а потом рассказываю, что я им написал, и они все тожеотправляются на поиски. Ладно, мне некогда. До свидания, — и убежал. Пух неторопливо последовал за ним. Новый дом для Совы ему искать не хотелось. У него было более важное дело — сочинить песню о старом доме. Он давно уже обещал Хрюке сочинить ее, и после этого, когда бы они с Хрюкой ни встречались, тот ни о чем не спрашивал, но Пух знал, чего от него ждут. А если вдруг речь заходила о бубнилках, деревьях, веревке или ветре, а то и урагане, пятачок у Хрюки розовел, и он сразу старался перевести разговор на другую тему. — Но это не так-то просто, — сказал себе Пух, глядя на то, что осталось от дома Совы. — Поэзия и бубнилки откуда ни возьмись не берутся, надо ждать, когда они сами придут к тебе. И в твоих силах только одно: оказаться в том месте, где они могут тебя найти. Вот он и ждал, с надеждой… — Что ж, — изрек Винни-Пух после долгого ожидания. — Начну я с «Дерево стояло, а потом упало», потому что так оно и было, а потом посмотрим, что получится. А получилось у него вот что:* * *
«Я ИСЧУ НОВЫЙ ДОМ ДЛЯ САВЫ ЗАЙМИСЬ ТЕМ ЖЕ КРОЛИК».— Что это? — спросил Иа. Кролик объяснил. — А что случилось с ее старым домом? — спросил Иа. Кролик объяснил. — Никто мне ничего не говорит, — пожаловался Иа. — Никто не держит меня в Курсе Событий. В следующую пятницу исполнится семнадцать дней с того момента, как со мной в последний раз разговаривали. — Такого быть не может, чтобы семнадцать дней!.. — В следующую пятницу, — повторил Иа. — Но сегодня только суббота, — напомнил Кролик. — Значит, прошло только одиннадцать дней. И я был здесь неделю тому назад. — Но мы же не разговаривали. Ни я, ни ты. Ты на ходу бросил: «Привет», — и умчался. Я еще только обдумывал ответ, а твой хвост уже исчез из виду. Хотел было сказать: «Что?» — да только ты бы меня не услышал. — Видишь ли, я торопился. — Я не узнал ничего нового и ничем не поделился с тобой, — продолжал брюзжать Иа. — Никакого обмена информацией не произошло. «Привет» и «Что?». Что из этого можно почерпнуть, особенно если хвост твоего собеседника исчезает до того, как ты успеваешь открыть пасть? — Это твоя вина, Иа, — перешел в наступление Кролик. — Ты никогда не заходишь к нам в гости. Сидишь в своем углу и ждешь, когда кто-нибудь заглянет к тебе. Почему бы тебе иногда не заглянуть к кому-то из нас? Иа помолчал, обдумывая слова Кролика. — В этом что-то есть, Кролик, — наконец нарушил он затянувшуюся паузу. Мне надо больше двигаться. Приходить и уходить. — Совершенно верно, Иа. Забегай к любому из нас, как только у тебя возникнет такое желание. — Спасибо тебе, Кролик. А если кто-нибудь скажет: «Ну надо же! Да это никак Иа!» — я всегда смогу и убежать. Кролик оторвал одну лапку от земли. — Ну, мне пора. — Да свидания. — Что? Да, конечно, до свидания. Если вдруг увидишь подходящий дом для Совы, дай нам знать. — Я займусь этой проблемой, — пообещал Иа. Кролик убежал.
* * *
Пух нашел Хрюку, и вот вдвоем они вновь зашагали к Столетнему Лесу. — Хрюка, — застенчиво начал Пух после довольно-таки продолжительного молчания. — Что, Пух? — Помнишь, я говорил, что должен сочинить песню Ты Знаешь О Чем? — Ты ее сочинил, Пух? — от волнения у Хрюки порозовел пятачок. — Да, я чувствую, что сочинил. — Ты прав, Хрюка. Тут уж у Хрюки порозовел не только пятачок, но вся мордочка до самых кончиков ушей. — Правда, Пух? — от волнения у Хрюки даже сел голос. — О… о… о Том Самом… Ты и впрямь ее сочинил? — Да, Хрюка. Кончики ушей Хрюки внезапно полыхнули ярко-алым цветом, он попытался что-то сказать, но не смог вымолвить ни слова. — В ней семь куплетов, — добавил Винни-Пух. — Семь? — к Хрюке наконец-то вернулся дар речи. — Ты ведь нечасто сочиняешь бубнилки из семи куплетов, не так ли, Пух? — Первый раз, — признался Пух. — Не думаю, чтобы кто-нибудь сочинял такие длинные и торжественные бубнилки. — А Остальные уже слышали ее? — Хрюка наклонился, поднял палочку и тут же ее отбросил. — Нет, — ответил Пух. — Я как раз собирался с тобой посоветоваться. Ты бы хотел, чтобы я пробубнил ее тебе прямо сейчас, или сначала найдем всех остальных и я пробубню ее при всех? Думал Хрюка недолго. — Мне бы хотелось, Пух, чтобы сейчас ты пробубнил ее мне, а потом еще раз всем остальным. И если Иа потом захочет ее услышать, я смогу сказать: «Да, Пух мне ее уже спел», — и притвориться, будто совсем и не слушаю. Вот Пух и пробубнил ему свое сочинение, все семь куплетов, а Хрюка слушал, не произнося ни слова, просто стоял, сияя, как медный таз. Никогда раньше никто не складывал песен в его честь. Когда же Пух умолк, Хрюке очень хотелось попросить медвежонка повторить один куплет, но он постеснялся. А хотелось ему услышать последний куплет, начинавшийся словами «О, храбрый Хрюка, О, герой!». По его разумению, именно с таких слов следовало начинать куплет песни или строфу стихотворения. — Неужели я действительно все это сделал? — наконец спросил он. — Да, — без малейшего колебания подтвердил Пух, — в поэзии, в стихах, ты это сделал, потому что стихи это подтверждают. И теперь все узнают о твоих подвигах. — Ой! — пискнул Хрюка. — Дело в том… думаю, я все-таки немного боялся. Во всяком случае, сначала. А бубнилке сказано: «О, храбрый Хрюка». Вот в чем дело. — Если ты и боялся, то страха не выказывал, — ответил Пух. — А для Очень Маленького Зверька это высшее проявление храбрости. Хрюка раздулся от счастья и гордости, и начал думать о том, какой же он ХРАБРЫЙ… Когда Винни-Пух и Хрюка подошли к старому дому Совы, там уже собрались все, кроме Иа. Кристофер Робин говорил каждому, кто что должен делать, а потом Кролик повторял его указания — на случай, если кто-то чего-то не понял. Работа уже кипела. Они раздобыли веревку и на ней вытаскивали из старого дома Совы стулья, картины и все прочее, чтобы потом перенести эти вещи в новый дом. Кенга стояла внизу, увязывала вещи в узлы и изредка кричала Сове: «Тебе больше не нужно это старое, рваное посудное полотенце, не так ли»? или «Зачем тебе этот ковер, он же весь в дырах»? На что Сова с негодованием отвечала: «Разумеется, нужны. Мебель можно расставить так, что дыр видно не будет. И это не посудное полотенце, а моя шаль». Ру то скрывался в старом доме Совы, то поднимался на веревке, усевшись на очередной узел, чем очень нервировал Кенгу, потому что она постоянно теряла его из виду. В итоге она рассердилась на Сову и заявила, что у нее не дом, а Сущее Безобразие, везде грязь и сырость и нет ничего удивительного в том, что он в конце концов рухнул. Достаточно взглянуть на гроздь поганок, растущих на полу! Сова в удивлении обозрела пол, потому что понятия не имела о том, что в ее доме растут поганки, а потом ехидно рассмеялась и объяснила, что это не гроздь поганок, а губка для мытья, и в интересные, понимаешь, времена мы живем, если некоторые уже не могут отличить поганок от губки для мытья. — Ничего себе губ… — начала Кенга, но тут в доме появился Крошка Ру и запищал: «Я хочу посмотреть на совиную губку для мытья! Ага, вот она! Ой, Сова! Сова, это не губка, а вонька! Ты знаешь, что такое вонька, Сова? Губка превращается в воньку…» — но тут Кенга остановила его, — Ру, дорогой! потому что негоже говорить подобным образом с тем, кто мог разобрать по буквам и правильно написать такое длинное и сложное слово, как ПОНЕДЕЛЬНИК. И Кристофер Робин, и зверушки очень обрадовались появлению Винни-Пуха и Хрюки и прервали работу, чтобы отдохнуть и послушать новую песню Пуха. А потом, когда все наперебой хвалили Пуха, говоря, какую хорошую он сочинил песню, подал голос и Хрюка: «Неплохая вроде бы получилась песенка, верно»? — А как насчет нового дома? — спросил Винни-Пух. — Сова, вы его уже нашли? — Она нашла для него название, — ответил Кристофер Робин, покусывая травинку, — так что теперь осталось найти сам дом. — Вот как я его назвала, — с важностью сказала Сова и продемонстрировала всем квадратный кусок доски с одним-единственным словом:САВЯТНИКНо в этот волнующий момент кто-то вышел из леса и натолкнулся на Сову. Доска упала на землю, и Ру и Хрюка тут же наклонились над ней. — А, это ты, — сердито буркнула Сова. — Привет, Иа! — воскликнул Кролик. — Наконец-то! Где же ты был? Иа их словно и не услышал. — Доброе утро, Кристофер Робин, — он отпихнул Крошку Ру и Хрюку и уселся на «САВЯТНИК». — Мы тут одни? — Да, — с улыбкой ответил Кристофер Робин. — Мне тут сказали… слухи доползли и до моего лесного захолустья, а живу я в таком медвежьем углу, который никому не нужен… что Кое-Кто ищет дом. Так я его нашел. — Молодец, — энергично кивнул Кролик. Иа неторопливо огляделся, вновь повернулся к Кристоферу Робину. — У нас появилась компания, — громко прошептал он. — Но неважно. Мы их здесь оставим. Кристофер Робин, если ты пойдешь со мной, я покажу тебе этот дом. Кристофер Робин кивнул, посмотрел на Винни-Пуха. — Пошли, Пух. — Пошли, Тигер! — воскликнул Крошка Ру. — Нам тоже идти, Сова? — спросил Кролик. — Одну минуту, — Сова подобрала с земли доску, с которой поднялся Иа. Иа, однако, остановил их. — Мы с Кристофером Робином отправляемся на Короткую Прогулку, но это же не Массовый Забег. Если он хочет взять с собой Пуха и Хрюка, я буду им только рад, но целая толпа нам совсем ни к чему. А то воздуха не хватит. — Идите, идите, — не стал спорить с ним Кролик, который сразу смекнул, что ему представилась отличная возможность покомандовать. — А мы продолжим собирать вещи. Тигер, где веревка? В чем дело, Сова? Сова, обнаружившая, что теперь ее новый адрес «МАЗНЯ», сурово посмотрела на Иа, но ничего не сказала, и ослик, с большей частью «САВЯТНИКА» на заду, последовал за своими друзьями. Через какое-то время они подошли к найденному Иа дому, а за несколько минут до этого Хрюка уже начал толкать в бок Пуха, а Пух — Хрюку. При этом они говорили друг другу: «Это он!», «Да нет, не он», «Он, точно, он»! А потом они все действительно вышли к дому. — Вот! — гордо заявил Иа, остановив всех перед домом Хрюки. — И название есть, и все остальное! — Ох! — выдохнул Кристофер Робин, не зная, смеяться ли ему или плакать. — Очень даже подходящий дом для Совы. Как по-твоему, маленький Хрюка? И тут Хрюка поступил очень благородно, возможно, даже не отдавая себе в том отчета, поскольку думал о той прекрасной бубнилке, что сочинил в его честь Винни-Пух. — Да, это подходящий дом для Совы, — со всей серьезностью ответил он. — И я надеюсь, что она будет в нем счастлива, — и дважды сглотнул слюну, потому как сам был очень счастлив в своем домике. — А что скажешь ты, Кристофер Робин? — озабоченно спросил Иа. Он все же почувствовал: что-то не так. На этот вопрос Кристофер Робин мог ответить, лишь предварительно задав другой. И заговорил не сразу: искал нужные слова. — Действительно, это очень хороший дом, Если б твой дом снесло ветром, Хрюка, тебе пришлось бы перебираться в другой дом, не так ли? Куда бы ты пошел, если б твой дом разрушился? — Он бы пришел ко мне и стал жить у меня, — ответил Пух. — Правда, Хрюка? Хрюка сжал лапу медвежонка. — Спасибо тебе, Пух. С радостью.
Глава 10, В КОТОРОЙ КРИСТОФЕР РОБИН И ВИННИ-ПУХ ПРИХОДЯТ В ЗАЧАРОВАННОЕ МЕСТО, ГДЕ МЫ ИХ И ОСТАВЛЯЕМ
Кристофер Робин уезжал. Никто не знал, почему он уезжает; никто не знал, куда; боле того, никто понятия не имел, с чего это они вообще взяли, что Кристофер Робин уезжает. Но каким-то образом все обитатели Леса почувствовали, что так будет. Даже Очень Маленький Жучок, правда, все звали его Малявка, из друзей и родичей Кролика, который думал, что однажды видал ногу Кристофера Робина, хотя полной уверенности в этом у него не было и он мог принять за ногу что-то другое, так вот, даже этот Малявка говорил себе, что теперь все переменится; а Рано и Поздно, двое других друзей и родичей Кролика, при встрече спрашивали друг друга: «Ну что, Рано»? и «Ну что, Поздно?», такими убитыми голосами, что никакого ответа не требовалось вовсе. И вот однажды Кролик почувствовал, что ждать дольше он просто не в силах, и написал следующее Объявление:«Извищаю всем аб общим сабрании у дома на Пуховой апушке для принятия Риззалюции теми кто астаеца. Подпись — Кролик».Ему пришлось переписать объявление два или три раза, прежде чем слово «риззалюция» обрело тот вид, в каком Кролик и хотел его видеть, а поставив точку, он обежал всех и каждому зачитал объявление. Прийти пообещали все. — Ну и ну, — проворчал Иа, увидев собирающуюся у его дома толпу. — Меня тоже пригласили? — На Иа внимания не обращай, — прошептал Кролик Пуху. — Я еще рано утром обо всем его предупредил. — Мы все знаем, для чего собрались, — продолжил он уже громким голосом, но я попросил моего друга Иа… — Это про меня, — перебил его ослик. — Великолепно. — Я попросил его зачитать Риззалюцию, — Кролик сел. — Давай, Иа. — А вот понукать меня не надо, — Иа медленно поднялся. — Обойдемся без давай, — он достал из-за уха листок бумаги, развернул его. — Никто об этом ничего не знает. Для вас это будет сюрприз, — он с важным видом откашлялся. Исходя из вышесказанного и так далее, прежде чем я начну, а вернее, прежде чем я закончу, я хочу прочесть вам стихотворение. До настоящего времени… до настоящего времени… вы понимаете, что означает это выражение — «до сих пор». Вот я и говорю: до настоящего времени стихи в Лесу писал исключительно Винни-Пух, медвежонок С Приятными Манерами, но Очень Слабеньким Умишком. Если у Крошки Ру отберут леденец на палочке и разбудят Сову, мы все сможем насладиться моим сочинением. Я назвал его — ПОЭМА. Вот она:
Последние комментарии
1 час 14 минут назад
1 час 34 минут назад
1 час 59 минут назад
2 часов 3 минут назад
11 часов 33 минут назад
11 часов 37 минут назад