КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706140 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272734
Пользователей - 124656

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Символ Веры [Игорь Игоревич Николаев] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Игорь Николаев, Алиса Климова Символ Веры

при деятельной поддержке и консультациях

Миши Макферсона

Всеволода Мартыненко

Михаила Рагимова

Александра Поволоцкого

Михаила Лапикова


Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться:

Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим,

подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.

Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной.

Псалтирь, 22

Пролог

Старик был незряч, уже почти два десятилетия свет впустую скользил по мертвым глазам. Тьма окружала этого человека, непроглядная и безысходная. Но проникни сторонний взгляд в его душу — созерцатель содрогнулся бы в ужасе. Ибо в сравнении с мраком тайн, сокрытых в памяти старика, тьма обычной слепоты уподобилась бы сиянию солнца.

По левую руку от слепца стоял крошечный столик, скорее поставка в две ладони шириной, увенчанная масляным светильником. Лампа была сделана из тонкой проволоки и стеклянной фабричной лампы, в цоколе которой просверлили отверстие и вставили фитиль. Даже наполненный, светильник давал очень мало света, ровно столько, чтобы посетитель чуть-чуть ориентировался в помещении без окон. А сейчас даже неверный пляшущий огонек умер, выпив досуха скудный запас масла.

Слепец сидел, выпрямившись, словно к спине была привязана доска. Он сложил ноги по-турецки, чувствуя холодок утоптанной земли через тонкую циновку. Оно, то есть циновка, знавала лучшие времена, проделав длинный путь вниз, к убогим трущобам от фешенебельной гостиницы в «национальном» китайском духе. В тонких старческих пальцах сухо пощелкивали четки, необычные, странные для того, кого иногда с оглядкой называли «Святым». Вместо обычных бусинок из дешевого стекла на нейлоновой нитке плясали, словно живые, кубики, похожие на игральные кости — из желтого целлулоида, помутневшие от времени и многочисленных царапин. Если бы в комнате было чуть больше света, а какой-нибудь посетитель обладал орлиным взглядом, он мог бы заметить, что на каждой грани тщательно выцарапан иглой крошечный рисунок, изображающий череп и скрещенные гаечные ключи.

Человек с четками сидел в полной неподвижности, похожий на мумию. Лишь движения пальцев и чуть сипловатое дыхание свидетельствовали, что он жив.

Снаружи послышались голоса, перекрыв обычный приглушенный шум, который несла улица — скрип колес на тележках рикш, заунывные вопли торговцев креветочным концентратом, стук множества ног, обутых в ботинки на деревянной подошве. Заканчивалась третья рабочая смена на ближайшем заводе, работники спешили по домам и «экономам», чтобы воспользоваться коротким отдыхом.

Голоса стали громче. Один, знакомый, принадлежавший домовладельцу, противно ныл. Другой был требователен, обрубая короткие фразы, как вьетнамский уличный повар, что кромсает крысиную тушку двумя секачами. Тонкие губы старика чуть шевельнулись в кривой усмешке, кубики четок быстрее засновали в руке, постукивая, как настоящие высушенные косточки.

Заскрипела шаткая лестница, затем хлопнула дверь, кто-то вошел. Обычно посетители задерживались на несколько секунд, привыкая к полутьме, но этот гость двигался легко и без заминок. Чуть замедленно, наверное, внимательно высматривая, куда ставить ноги. Для женщины у гостя был слишком тяжелый и широкий шаг. Прошуршала циновка, принимая вес садившегося мужчины.

Пальцы старика, обтянутые пергаментной кожей, замерли, остановив щелкающий бег костяшек. Тишина расползлась по каморке, липкая и зловещая, как сеть, сплетенная тропическим пауком. Слепец поднял голову и медленно повернул ее вправо, затем влево, словно выписывая носом широкий вытянутый эллипс. Чуть обвисшая кожа, изборожденная многочисленными морщинами, не ощутила никаких изменений в температуре. Что ж, у гостя явно был фонарь, иначе он не смог бы двигаться так легко. Но пришельцу, по крайней мере, хватило такта не светить в лицо хозяина подземной лачуги.

Старик молчал, спокойный и недвижимый, словно гранитный камень, у которого в распоряжении все время мира.

— Добрый вечер, — гость заговорил первым, по-французски, очень чисто. Только растянутое и сглаженное «р» показывало, что для него это не родной язык. Хороший, приятный голос человека лет шестидесяти или немного старше. Такой бывает у добрых и открытых людей. Или у очень умных и опытных негодяев, которые годами оттачивают могущество слова.

— Выключи свет, — попросил, хотя скорее уж приказал старик. Голос у него оказался хриплым и каркающим, но произношение безошибочно выдало природного итальянца.

Тихо щелкнуло. Очень похоже на переключатель электрического фонарика.

— Прошу прощения, должно быть, прозвучало не слишком вежливо, — слепец самую малость смягчил стальную нотку в голосе. — Я слишком долго живу во тьме…