Из фронтовой лирики. Стихи русских советских поэтов [Антология] (fb2) читать постранично

ИЗ ФРОНТОВОЙ ЛИРИКИ Стихи русских советских поэтов

А. Коган Слова, пришедшие из боя

Тридцать пять лет прошло со дня Победы в Великой Отечественной войне, все меньше ее участников остается в живых, все большее число людей знает войну лишь по книгам да кинофильмам. И все же память о войне не уходит, воспоминания о ней остаются для сердца читающего вечно живыми, даже если он, читатель, лично и не пережил, не успел застать войну — родился после Победы.

Литература Великой Отечественной войны оплачена сполна жизнями ее авторов и героев. Судьбы тех и других неразделимы.

(Е. Долматовский)

(С. Гудзенко)

Слова Маяковского: «Это было с бойцами, или страной, или в сердце было в моем» — получают как бы вторую жизнь в литературе Отечественной войны. Испытания, легшие на народные плечи, были и ее испытаниями. «Никогда за всю историю поэзии не устанавливался такой прямой, близкий, сердечный контакт между пишущим и читающим, как в дни Отечественной войны», — говорил в 1944 году А. Сурков. Свыше тысячи писателей (а если считать и тех, кто вошел в литературу уже после Победы, принеся в творчество свой фронтовой опыт, то все полторы тысячи!) участвовало в Великой Отечественной войне непосредственно — в рядах нашей армии и флота, в партизанских отрядах, во фронтовой печати. Большая часть их награждена орденами и медалями, а свыше двадцати — удостоены звания Героя Советского Союза.

На фронт уходят и уже известные, признанные поэты старшего поколения — Прокофьев, Вс. Рождественский, Сельвинский, Сурков, Тихонов, Щипачев; и представители «комсомолии» 20-х годов — Алтаузен, Безыменский, Жаров, Светлов, Уткин; и поэты, вышедшие на «авансцену» незадолго до войны — Грибачев, Долматовский, Инге, А. Лебедев, Матусовский, Симонов, С. Смирнов, Твардовский, Шубин; и поэтическая молодежь призыва 1939–1941 годов — Вс. Багрицкий, Богатков, Гудзенко, Вл. Занадворов, П. Коган, Кульчицкий, Левитанский, Луконин, Львов, Лобода, Майоров, Межиров, Максимов, Наровчатов, Недогонов, Орлов, Самойлов, Старшинов, Слуцкий, Суворов, Соболь; несколько позже — Ваншенкин, Винокуров^[1]… Уходят бойцами и политработниками, командирами и партизанами… Иные проводят в строю всю войну; иные могли бы сказать о себе словами Гудзенко: «Я был пехотой в поле чистом, в грязи окопной и в огне. Я стал армейским журналистом в последний год на той войне»; иные — с самого начала в редакциях. Но вражеский снаряд не сверялся с должностным расписанием… Алексей Лебедев и Всеволод Багрицкий, Джек Алтаузен и Иосиф Уткин, Михаил Кульчицкий и Николай Майоров, Владислав Занадворов и Борис Котов, Юрий Инге и Георгий Суворов… Список павших велик — более четырехсот писателей погибло смертью храбрых на фронтах или было расстреляно фашистами за участие в подпольной борьбе.

Цена поэтического слова оплачивалась на войне жизнью… Зато и слово это звучало как никогда громко, вопреки старинной поговорке: «Когда говорят пушки, музы молчат». «Казалось бы, теперь не до слов: спор решает металл, — писал И. Эренбург. — Но никогда слабый человеческий голос не звучал с такой силой, как на поле боя, среди нестерпимого грохота…» В гуле артиллерийской канонады под Москвой, над Волгой и под Берлином советский человек в военной шинели расслышал сурковскую «Землянку», взял на вооружение стихи Твардовского и Симонова, Тихонова и Уткина, Кедрина и Рыленкова, Гудзенко и Орлова, Прокофьева и Долматовского, Светлова и Сельвинского… «Василий Теркин» и «Пулковский меридиан», «Киров с нами» и «Февральский дневник», «Зоя» и «Сын» слагались не через год, не двадцать лет спустя, а тут же, по горячим следам событий. Не было жанров главных и второстепенных, деления работы на основную и вспомогательную: работать приходилось в тех жанрах, бить врага тем видом оружия, какого требовала победа, и все, что могло служить ей, делалось с одинаковой страстью.

«Стихи, проза, очерк и рассказ, листовка, статья, обращение — все было взято на вооружение, — вспоминал позднее Н. Тихонов^[2]. По его свидетельству, «бывали дни, когда листовка была важнее рассказа, важнее любой поэмы…»^[3].

Связь писателя с читателем на войне была двусторонней. Писатели-фронтовики черпали материал для своего творчества из повседневной фронтовой жизни; в свою очередь, писательское слово играло громадную роль в судьбе читателя, подымало его на подвиг. Это подтверждают тысячи примеров — от широко известной переписки Ильи Эренбурга с