Игра в красавицу [Юрий Яковлевич Яковлев] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Юрий Яковлев ИГРА В КРАСАВИЦУ
ШКОЛЬНЫЕ КОРИДОРЫ
В то время мы думали, что по Караванной улице, побрякивая колокольчиками, бредут пыльные усталые верблюды, на Итальянской улице живут черноволосые итальянцы, а на Поцелуевом мосту все целуются. Потом не стало ни караванов, ни итальянцев, да и сами улицы теперь называются иначе. Правда, Поцелуев мост остался Поцелуевым. Наш двор был вымощен щербатым булыжником. Булыжник лежал неровно, образуя бугры и впадины. Когда шли затяжные дожди, впадины заливала вода, а бугры возвышались каменными островами. Чтобы не замочить ботинок, мы прыгали с острова на остров. Но домой все равно приходили с мокрыми ногами. Весной наш двор пах горьковатой тополиной смолкой, осенью — яблоками. Яблочный дух шел из подвалов, где было овощехранилище. Мы любили свой двор. В нем никогда не было скучно. К тому же мы знали множество игр. Мы играли в лапту, в прятки, в штандар, в чижика, в ножички, в испорченный телефон. Эти игры оставили нам в наследство старшие ребята. Но были у нас игры и собственного изобретения. Например, игра в красавицу. Неизвестно, кто придумал эту игру, но она всем пришлась по вкусу. И когда наша честная компания собиралась под старым тополем, кто-нибудь обязательно предлагал: — Сыграем в красавицу? Все становились в круг, и слова считалочки начинали перебегать с одного на другого: — Эна, бена, рее… Эти слова из какого-то таинственного языка были для нас привычными. — Квинтер, контер, жес… Мы почему-то любили, когда водила Нинка из седьмой квартиры, и старались, чтобы считалочка кончалась на ней. Она опускала глаза и разглаживала руками платье. Она заранее знала, что ей придется выходить на круг и быть красавицей. Теперь мы вспоминаем, что Нинка из седьмой квартиры была на редкость некрасивой: у нее был широкий приплюснутый нос и большие грубые губы, вокруг которых хлебными крошками рассыпались веснушки. Лоб — тоже в хлебных крошках. Бесцветные глаза. Прямые жидкие волосы. Ходила она, шаркая ногами, животом вперед. Но мы этого не замечали. Мы пребывали в том справедливом неведении, когда красивым считался хороший человек, а некрасивым — дрянной. Нинка из седьмой квартиры была стоящей девчонкой — мы выбирали красавицей ее. Когда она выходила на середину круга, по правилам игры, мы начинали «любоваться» — каждый из нас пускал в ход вычитанные в книгах слова. — У нее лебединая шея, — говорил один. — Не лебединая, а лебяжья, — поправлял другой и подхватывал: — У нее коралловые губы… — У нее золотые кудри. — У нее глаза синие, как… как… — Вечно ты забываешь! Синие — как море. Нинка расцветала. Ее бледное лицо покрывалось теплым румянцем, она подбирала живот и кокетливо отставляла ногу в сторону. Наши слова превращались в зеркало, в котором Нинка видела себя красавицей. — У нее атласная кожа. — У нее соболиные брови. — У нее зубы… зубы… — Что зубы? Жемчужные зубы! Нам самим начинало казаться, что у нее все лебяжье, коралловое, жемчужное. И красивее нашей Нинки нет. Когда запас нашего красноречия иссякал, Нинка принималась что-нибудь рассказывать. — Вчера я купалась в теплом море, — говорила Нинка, поеживаясь от холодного осеннего ветра. — Поздно вечером в темноте море светилось. И я светилась. Я была рыбой… Нет, не рыбой — русалкой. Не рассказывать же красавице, как она чистила картошку, или зубрила формулы, или помогала матери стирать. — Рядом со мной кувыркались дельфины. Они тоже светились. Тут кто-нибудь не выдерживал: — Не может быть! Нинка протягивала ему руку: — Понюхай, чем пахнет? — Мылом. Она качала головой: — Морем! Лизни — рука соленая. Стояли мутные влажные сумерки, и было непонятно, идет дождь или нет. Только на стекле возникали и лопались пузырьки. Но мы чувствовали близость несуществующего моря — теплого, светящегося, соленого. Так мы играли. Лил дождь — устраивались в подворотне. Темнело — толпились под фонарем. Даже самые крепкие морозы не могли нас выжить со двора. …Как-то в наш дом переехали новые жильцы. И во дворе появился новенький. Он был рослый и слегка сутулился, словно хотел казаться ниже ростом. На щеке у него проступало крупное продолговатое родимое пятно. Он стеснялся этого пятна и поворачивался к нам другой щекой. У него был нос с горбинкой и большие — прямо-таки девичьи — ресницы. Ресниц он тоже стеснялся. Новенький держался в стороне. Мы его подозвали и предложили сыграть с нами в красавицу. Он не знал, в чем дело, и согласился. Мы переглянулись и выбрали красавицей… его. Едва заговорили про лебяжью шею и коралловые губы, как он густо покраснел и выбежал из круга. Мы посмеялись и крикнули вдогонку: — Сыграем и без тебя! Но когда снова встали в круг, Нинка неожиданно попятилась: — Я тоже не буду… Мы взорвались: — Что за новости? Почему ты не будешь?
Последние комментарии
28 минут 49 секунд назад
45 минут 53 секунд назад
1 час 6 минут назад
3 часов 48 минут назад
11 часов 11 минут назад
16 часов 55 минут назад