Коктейль "ёрш" от фантастики. Первые две трети - космофантастика о девственнике 34-х лет отроду, что нашёл артефакт Древних и звездолёт, на котором и отправился в одиночное путешествие по галактикам. Последняя треть - фэнтези/литРПГ, где главный герой на магической планете вместе с кошкодевочкой снимает уровни защиты у драконов. Получается неудобоваримое блюдо: те, кому надо фэнтези, не проберутся через первые две трети, те же, кому надо
подробнее ...
космофантастику, останутся в недоумении от последней.
Выше оценки неплохо 3 том не тянет. Читать далее эту книгу стало скучно. Автор ударился в псевдо экономику и т.д. И выглядит она наивно. Бумага на основе магической костной муки? Где взять такое количество и кто позволит? Эта бумага от магии меняет цвет. То есть кто нибудь стал магичеть около такой ксерокопии и весь документ стал черным. Вспомните чеки кассовых аппаратов на термобумаге. Раз есть враги подобного бизнеса, то они довольно
подробнее ...
быстро найдут уязвимую точку этой бумаге. Игра на бирже - это вообще рассказ для лохов. Маклеры играют, что бы грабить своих клиентов, а не зарабатывать им деньги. Свободный рынок был, когда деньгами считалось золото или серебро. После второй мировой войны для спекуляций за фантики создали МВФ. Экономические законы свободного рынка больше не работают. Удачно на таком рынке могут работать только те, кто работает на хозяев МВФ и может сам создавать "инсайдерскую информацию". Фантики МВФ для них вообще не имеют никакого значения. Могут создать любую цифровую сумму, могут стереть. Для них товар - это ресурсы и производства, а не фантики. Ну вод сами подумайте для чего классному специалисту биржи нужны клиенты? Получить от них самые доходные спекуляции, а все менее удачное и особенно провальное оставить им. Основной массе клиентов дают чуть заработать на средних ставках, а несколько в минус. Все риски клиентам, себе только сливки. Вот и весь секрет их успеха. Ну и разумеется данный специалист - лох и основная добыча маклеров хозяев МВФ. Им тоже не дают особо жиреть. Поднакопил жира и вот против вас играет вся система биржи. Вроде всегда "Надежные" инсайдеры сливаю замануху и пипец жирному брокеру. Не надо путать свободный рынок со спекулятивным. И этому сейчас вас нигде не научат, особенно в нашей стране. А у писателя биржа вообще выдаёт кредиты для начала спекуляции на бирже. Смешно. Ну да ведь такому гениальному писателю надо придумать миллионы из нуля. Вот спрашивается зачем ГГ играть на бирже, если ему нужны деньги для расширения производства и он сам должен выкинуть на рынок свои акции для привлечения капитала.
Как всегда, я жутко опаздывал и потому попросил шофера остановить у автомата, чтобы позвонить дежурному диспетчеру аэровокзала. Разумеется, этого делать не следовало, ибо та— ким образом я сам лишил себя последнего шанса успеть на лай— нер. Диспетчер оказался на редкость любезным. В ответ на свои причитания я услышал;
— Мы задержим вылет на пять минут. Это максимум, что я могу для вас сделать.
Я метнулся к машине, и, с места взяв третью скорость, мы кометой промчались по стальной радуге моста Стейтен-Айленд. У меня была срочная командировка в Москву — уже сегодня, а точнее к двадцати ноль-ноль, я должен был зарегистрироваться на участие в аукционе по продаже подряда на строительство грандиозного Уральского Туннеля.
Правительство настаивало на личном присутствии всех зая— вителей, но в любом случае фирме следовало бы хорошенько по— думать, прежде чем поручать это дело вашему покорному слуге Диксону Уэллсу; тем более что главой фирмы «Н. Дж. Уэллс Корпорейшн» является, так сказать, мой папа. Среди сотрудни— ков фирмы я имел (на мой взгляд, совершенно незаслуженно) репутацию человека, способного опоздать куда угодно и на сколько угодно. Однако это далеко не так. Просто у меня на пути постоянно встают различного рода препятствия, которые и мешают поспевать вовремя. А сам я совершенно ни при чем.
Вот и сейчас меня задержала неожиданная встреча со старым профессором физики. Не мог же я просто сделать ручкой стари— не Хаскелемо ван Мандерпутцу — как никак в 2014 году, во время учебы в колледже, я слыл у него за любимчика.
На самолет я, конечно же, опоздал. Мы все еще мчались по мосту, когда я услышал рев стартовых двигателей и имперский ракетоплан «Байкал» прогудел над нашими головами, оставляя за собой длинный прерывистый шлейф пламени.
Но мы все-таки заполучили этот контракт. Фирма связалась по телефону со своим агентом в Бейруте, и тот срочно вылетел в Москву. Впрочем, это не спасло моей репутации. Однако я воспрянул духом, когда, развернув вечерний выпуск, вдруг уз— нал, что, пытаясь обогнуть штормовую зону, «Байкал» слегка отклонился от обычного маршрута, в результате чего задел крылом британский сухогруз на воздушной подушке, и что из пятисот человек пассажиров и экипажа удалось спасти не более ста. Так что я чуть было не стал «безвременно' ушедшим» мис— тером Уэллсом, точнее — «безвременно улетевшим».
Я договорился со стариком Мандерпутцем встретиться на следующей неделе. Очевидно, он все-таки принял предложение Нью-Иоркского университета возглавить кафедру Новых Направ— лений в физике и, в частности, в области теории относитель— ности. Старик занял это место по праву: если на Земле еще оставались гении, он, несомненно, был одним из них. Даже сейчас, через восемь лет после окончания колледжа, я помню по его предмету больше, чем по высшей математике и физике газов, не говоря уже о прочих кошмарах, стоявших на тернис— том пути студента к диплому инженера. Итак, я зашел к нему во вторник после работы, правда, опоздав при этом на ^ час или два (честно говоря, я совершенно забыл о встрече и спох— ватился лишь, когда вечер пошел на убыль).
Профeccop читал книгу, и в комнате вокруг него царил обычный беспорядок.
— Гм! — хмыкнул ван Мандерпутц. — Я вижу, время меняет все, кроме привычек. Ты был неплохим студентом. Дик, но я не помню случая, чтобы ты явился в аудиторию раньше середины лекции.
— В то время я посещал еще один курс. Занятия проходили в восточном крыле и кончались поздно, поэтому на ваши у меня постоянно не хватало времени.
— Ну ладно, ладно. Однако пора бы уже научиться успевать, — проворчал старик. Глаза у него вдруг заблестели. — Время? — воскликнул он. — Самое загадочное слово в языке! Ты едва вошел, а мы уже говорим о времени. Всего за одну минуту мы пять раз произнесли это слово. И, как ни странно, прекрасно поняли друг друга, в то время как наука только-только начи— нает постигать суть этого понятия. Хотя при чем здесь наука? Вернее сказать — я начинаю!
— Вы и наука — синонимы, — ухмыльнулся я, садясь в крес— ло. — Разве вы не принадлежите к числу физиков с мировым именем?
Он даже фыркнул.
— К числу! Нет, как вам это нравится? А кто же еще из этого числа позвольте узнать?
— Ну… Корвейл, Гастингс, Шримсон.
— Ба! Уж не собираешься ли ты поставить имя ван Мандер— путца на одну доску с этими поденщиками? У меня полные при— горшни великих идей, а эта стая шакалов кормится тем, что подбирает крошки знаний, которые сыплются у меня между паль— цев! Вспомни прошлый век. Эйнштейн и де Ситтер — вот имена, достойные встать рядом с именем ван Мандерпутца!.. И то нав— ряд ли, — добавил он, подумав.
Я с интересом посмотрел на него.
— Однако Эйнштейн, кажется, считался великим ученым, — заметил я. — В конце концов, он первым связал воедино время и пространство в лабораторных условиях. До него они означали не более чем философские
Последние комментарии
14 часов 37 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 15 часов назад
3 дней 21 часов назад
4 дней 2 часов назад