КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706300 томов
Объем библиотеки - 1348 Гб.
Всего авторов - 272776
Пользователей - 124657

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

iv4f3dorov про Соловьёв: Барин 2 (Альтернативная история)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин (Попаданцы)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).

Помоги родной земле! [Борис Степанович Рябинин] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Помоги родной земле!

Виктору Петровичу Колчину,

неистовому другу и защитнику природы,

без одержимости которого не было бы

и этой книги.

Автор

Человек, любишь ли ты природу?

Мы встретились с ним в буфете гостиницы «Москва». Утром пришли оба позавтракать и… Приятно встретить земляка! Поздоровавшись, поинтересовались один у другого: зачем пожаловал в столицу? Он приехал на какое-то крупное совещание по промышленности, я — на очередной пленум Общества охраны природы.

«Природы»? — Он внимательно посмотрел на меня, подумал и спросил:

— А что, это действительно так серьезно?

Вот-те раз! Он не знает?!

Культурный человек, инженер, видный руководитель большого производственного объединения, и вообще во всех отношениях в высшей степени приятный, образованный товарищ, — и не знает того, о чем давно трубят газеты: что природа нуждается в защите и пересмотре устарелых взглядов на нее, как на неисчерпаемую кладовую всяческих богатств, что прошли те времена, когда можно было брать безоглядно, не заботясь ни о чем, что в нашей стране принят закон об охране природы, который так же необходимо выполнять, как любой другой закон.

Я попробую еще подробнее объяснить Вам, уважаемый собеседник.

Представьте, что металлурги на севере Урала спасают реку, чтобы не дать ей промерзнуть до дна, накачивают с помощью паровозов горячую воду под лед; в некоторых городах и рабочих поселках Челябинской области сокращают потребление воды; а в Свердловске заготавливают приказ — с наступлением теплых дней воспретить мытье улиц и поливку растений, все потому же, что из-за малоснежной, суровой зимы и неумеренной вырубки лесов в верховьях рек угрожающе понизился уровень воды в водохранилищах, — это серьезно или не серьезно?

В сухое лето 1975 года друзья природы повсеместно по Уралу вынуждены были устанавливать в лесах корыта с водой, и пугливые лани, олени, превозмогая осторожность, приходили и пили… — зверь и птица не находили влаги для поддержания жизни! Это тоже серьезно или не серьезно?

А в Невьянске болели коровы… Сперва не могли понять — отчего. После постепенно дознались — паслись буренушки-красавицы на лугу, обильно посыпанном летучими выбросами из труб старого цементного завода… Это серьезно?

Вспомнилась и белая пена на Каме, хлопья лигнина в районе бумажных комбинатов, плывущие по воде…

Или, может быть, все это недостаточно убедительно, будем ждать, когда островки неблагополучия сольются в один бедствующий материк… не поздно ли тогда будет?

А что твердят на всех языках ученые, социологи, журналисты, государственные и общественные деятели, — тоже не убеждает? Слыхали Вы слово «когай»? О том, в какую беду попали Токио, Венеция?.. О, продолжать можно долго!

Он меня поразил и, не скрою, открылся какой-то новой стороной. Подумалось: не оттого ль и река-страдалица в нашем городе до сих пор не получает должной помощи, хотя на сей счет есть специальное указание о долевом участии всех заинтересованных ведомств и предприятий…

Возможно, под охраной природы он понимал лишь обуздание браконьеров да уход за цветами на клумбах городских скверов. А если завод губит природу — озеро, реку, отравляет воздух, это не браконьерство? А ведь ему, как лицу, облеченному властью и ответственному за успешную работу целой группы предприятий, коммунисту, надлежало знать даже больше, чем прочим.

Впрочем, разве не пришлось однажды вести спор с директором крупнейшего трубопрокатного завода (не буду называть его имя, так же, как и моего собеседника в московской гостинице, люди-то ведь неплохие!), совершенно нелепый спор, особенно непонятный, если знать, что завод много сделал для сохранения реки Чусовой, — и вдруг после этого директор заявляет, что все это, в общем, «так, ни к чему». Может быть, нравится пребывать в блаженном неведении, чтобы лишний раз не волновать себя?

Долго будет помниться разговор на Сорском молибденовом комбинате, далеко от Урала, в горах Хакассии, где группа научных сотрудников Уральского государственного университета имени А. М. Горького проводила опыты по озеленению промышленных отвалов. Начальник технического отдела, — разбитной, энергичный, средних лет — деятельно помогал уральцам: давал транспорт, выделял рабочую силу. Он делал это по приказу директора, но ни у кого не возникало даже тени сомнения в том, что им руководит прежде всего собственная убежденность в необходимости и важности этой работы.

Истина вскрылась, когда мы вместе поехали посмотреть на результаты совместных усилий. И тут его внезапно прорвало: он заговорил с раздражением, даже с какой-то упрямой злостью, что вся эта затея — пытаться возрождать умершие земли — ненужная трата времени и средств, на просторах Сибири и Урала места много, хватит…

А ведь спроси: любите природу? Ответит без колебаний: люблю. Да есть ли хоть один, кто сказал бы «не люблю»? Не найдется ни единого во всем белом свете!

„Врученное нам диво“

назвал природу писатель В. Сафонов. И это вправду диво, диво дивное, как говаривали в старину, диво, сочетающее в себе все, что необходимо для поддержания жизни на нашей планете.

Природа — весьма широкое понятие, охватывающее все естественные ресурсы Земли. Это: недра, воздух, вода, почва, растительный и животный мир. Природа — источник, нет, амбар, склад, из которого мы беспрестанно берем то, что нам требуется. Она поставляет все, чем пользуется, чем жив человек.

Все дала природа русскому человеку. Замечательны наши леса, по запасам которых Советский Союз занимает ведущее место в мире. Разнообразны растительный и животный мир. Исключительно богаты недра нашей страны. У нас есть железо, медь, алюминий, каменный уголь, нефть, горючие газы, золото, платина, драгоценные камни, поделочный камень — мрамор, яшма и многое, многое другое. На Урале представлены почти все элементы таблицы Менделеева. На Урале открыто первое русское золото. На Урале найдены и самые крупные золотые самородки — весом в 9 500, 13 782, 14 231 и 26 022 грамма.

А какие ландшафты! Они по праву спорят с Швейцарией и Тиролем, признанными «чемпионами» живописного пейзажа, с колорадскими каньонами и норвежскими фиордами, не случайно привлекая ежегодно тысячи туристов и отдыхающих из других краев.

В медицине ныне узаконился далее термин — «ландшафтотерапия»: лицезреть милый сердцу ландшафт и набираться здоровья… Вот сколь велико благодетельное влияние природы! Одним видом своим она может врачевать нас… Хотите проверить?

Чтоб почувствовать неповторимое очарование уральской природы, поезжайте на Чусовую, проведите там хоть неделю, спуститесь в лодке-плоскодонке вниз по реке, послушайте говор ее струй, многоголосое эхо у камней-«бойцов»… не забудете никогда!

А получивши вкус к подобным путешествиям, выбирайтесь на Белую, в Тирлян, плывите до Белорецка, посетите Капову пещеру — окунитесь в вечный мрак ее подземных галерей, полюбуйтесь наскальной живописью своего далекого предка… Чудо как увлекательно! Отдохновение для души и закалка всего организма.

Вдохновляемый неповторимой красотой родного края, его самобытной историей, творил свои волшебные сказы-золотинки мастер ювелирной огранки самоцветного народного слова П. П. Бажов.

Но сегодня мы поведем вас, друзья, за собой не затем, чтобы вы умилились неповторимостью и красочностью уральских пейзажей, нет, нет, совсем не за тем! — а чтобы задумались о том, что мы порой по нерадению пли недомыслию да непониманию своему допускаем по отношению к матери-природе, как, случается, бываем варварски бездушно жестоки, несправедливы к ней, глухи к ее стонам.

Человеку всегда придется жить на земле (даже если часть человечества когда-нибудь и расселится на другие планеты), и поэтому ее запасы и красо́ты должны использоваться разумно, оберегаться от расхищения и растранжиривания, — хотя это вовсе не значит, что природу надо упрятать под стеклянный колпак и лишь любоваться ею. Храним же мы сокровища искусства в музеях, куда открыт доступ всем желающим приобщиться к прекрасному; экономим электроэнергию, выключая лампочку, когда нам не нужен ее свет; в будние дни, на работе ходим в одном платье, в праздники — в другом; расчетливо стараемся расходовать и заработанные деньги.

Кажется, самим порядком вещей предопределено нам всегда помнить об этом. И все же, когда знакомишься с деяниями некоторых разрушителей и расхитителей природы, невольно закрадывается сомнение: не позабыли ли они, что сами — тоже часть природы и не смогут и дня просуществовать без нее?

Может быть, в этом все еще проявляется психология прошлого: не мое, лично мне не принадлежит, мне — какая забота! Но тем решительнее мы должны восставать против этого…

В условиях старой России делу охраны природы не уделялось должного внимания. Почти в любом случае затрагивались интересы частных собственников на землю, а это, как правило, оказывалось непреодолимым препятствием.

Тем не менее в России в давние времена существовала охрана отдельных объектов. Например, запрещалось исстари убивать соколов и кречетов. При Петре I охранялись бобры, дубравы. В XV веке был организован первый заповедник — Беловежская пуща в Литве, а в начале XVIII века — Измайловский лесной заповедник. Законом от 1763 года воспрещалась всякая охота с 12 марта по 9 июля, в период кладки яиц и выведения потомства.

«Рассматривая влияние природы на человека, — писал историк В. Ключевский, — надобно видеть и действие человека на природу: в этом действии также обнаруживаются некоторые особенности последней. Культурная обработка природы человеком для удовлетворения его потребностей имеет свои пределы и требует известной осмотрительности: увеличивая и регулируя энергию физических тел, нельзя истощать и выводить их из равновесия, нарушая их естественное соотношение. Иначе природа вступит в противоречие сама с собой и будет противодействовать видам человека, одной рукой разрушая то, что создала другой, и географические условия, сами по себе благоприятные для культуры, при неосмотрительном с ними обращении могут превратиться в помехи народному благосостоянию. Природа нашей страны при видимой простоте и однообразии отличается недостатком устойчивости: ее сравнительно легко вывести из равновесия. Человеку трудно уничтожить источники питания горных рек в Западной Европе; но в России стоит только оголить или осушить верховья реки и ее верхних притоков, и река обмелеет…»[1]

Хищнически эксплуатировались природные богатства в России эпохи Романовых. На юге страны в результате неумеренной распашки земли возникла интенсивная эрозия почв, встречаются участки, где почвенный покров полностью исчез, а местность на большом протяжения изрезана балками, вымоинами, лощинами и оврагами. В погоне за прибылью владельцы — помещики и капиталисты — безжалостно сводили леса на корню, без всякой заботы об их восстановлении. Многие ценные и редкие животные беспощадно истреблялись, что привело к едва ли не полному их исчезновению.

Характерные для Урала царского времени факты сообщает книга «Приходы и церкви Екатеринбургской епархии. Издание Братства святого праведного Симеона, Верхотурского чудотворца. Екатеринбург. Типография Ф. К. Хомутова, 1902». Сей объемистый труд (612 страниц) хотя и готовился «святыми отцами», но за основу они взяли изыскания лучших уральских историков — Н. К. Чупина, А. А. Дмитриева, В. Н. Шишонко и других (некоторую долю вложил и П. П. Бажов), и потому там нет-нет да и прорвутся осуждающие нотки. Кроме того, имелись священники — любители краеведения; они также внесли свою лепту. Территория Екатеринбургской епархии примерно равнялась современной Свердловской области, для нас это усиливает интерес к книге как к справочному материалу. Давая описание села Верх-Теченского, или Метлина, авторы говорят:

«В прежнее время много истребили леса гг. Бельнинов и Тимофеев, имевшие — первый вблизи Метлина, а второй — в самом Метлине — чугуноплавильные заводы; в настоящее время беспощадным истребителем леса является Екатеринбургский купец А. М. Злоказов, сжигающий на своей паровой мукомольной мельнице до 30 куб. сажен ежедневно. …С того времени, как г-н Злоказов устроил в Метлине паровую мельницу, началось и материальное и духовное обеднение народа: за исключением 10 домохозяев, самых обеспеченных материально, остальные крестьяне забросили хлебопашество и стали жить поденной работой на мельнице да извозом и дошли до полного оскудения…»

Признание весьма примечательное.

В начале нынешнего столетия, по инициативе Московского общества испытателей природы, возникло общественное движение по охране природы, но оно так и не получило организационного оформления. По настоянию Академии наук в 1911 году был организован Лагодехский заповедник, а в 1916 году подготовлен Географическим обществом и принят первый в России закон о заповедниках. Приходится заметить, однако, что два крупнейших заповедника — Беловежская пуща и Лагодехский — были не столько центрами научной работы, сколько охотничьими угодьями для «высоких особ», местами царской охоты, во время которой беспощадно уничтожались десятками и сотнями ценнейшие животные (зубры, олени и другие).

Великая Октябрьская социалистическая революция внесла большие перемены и в решение проблемы охраны природы. Исключительная заслуга в этом принадлежит В. И. Ленину.

Об истреблении лесов в центральной России Ленин писал еще в 1899 году в книге «Развитие капитализма в России». На острове Капри он советовал социал-демократу А. А. Богданову-Малиновскому написать роман для рабочих, а в романе указать, как хищники капитализма ограбили землю, растратив всю нефть, все железо, дерево, весь уголь. В беседе с Горьким в Лондоне Ленин возмущался варварским способом заготовки леса англичанами, при котором масса древесины уходила в щепки. Он говорил, что заместить силы природы человеческим трудом, вообще говоря, так же невозможно, как нельзя заместить аршины пудами.

В первом декрете о земле, составленном лично Владимиром Ильичей, все природные богатства страны объявлялись всенародной собственностью. В составленном Лениным плане работы Академии наук в 1918 году была указана необходимость систематического изучения и исследования естественных производительных сил России. В это же время он поручил Главнауке Наркомпроса поставить дело охраны природы в соответствие с задачами социалистического строительства, придав этому вопросу государственное значение. В своих выступлениях, устных и письменных, Владимир Ильич неоднократно подчеркивал необходимость рационального и комплексного ведения хозяйства, не гнушаясь использовать положительный опыт капиталистических стран. Ярчайшим выражением заботы Ленина о природных богатствах страны явился подписанный им в мае 1918 года декрет — о возобновлении лесов и увеличении их площади с целью защиты почвы от эрозии.

В апреле 1921 года Председатель Совета Народных Комиссаров подписал постановление об организации лесохозяйственных мероприятий по борьбе с засухой. Постановлением предусматривались обширные работы по укреплению оврагов, песков, облесению вырубок, гарей, верховьев и берегов рек и других безлесных пространств.

Высоко ценя значение естественных лесов, Владимир Ильич указывал на необходимость строгой охраны природных зон Москвы и других городов. По его инициативе был издан специальный декрет о строжайшей охране природных лесов в тридцативерстной полосе вокруг Москвы, что в апреле 1920 года вылилось в постановление народного комиссариата внутренних дел и народного комиссариата здравоохранения об охране зеленой площади (садов, парков, пригородных лесов и других зеленых насаждений).

В личных беседах с В. Д. Бонч-Бруевичем Владимир Ильич развивал мысль о необходимости посадки новых садов, пропаганде зеленых насаждений и приурочения посадок к какому-нибудь знаменательному дню, например к 1 Мая.

Для сохранения промысловой фауны по предложению Владимира Ильича весной 1919 года было разработано временное постановление (сроком на один год) об охоте и ее регулировании, а немногим больше чем через двенадцать месяцев, в июле 1920 года, Ленин подписал декрет об охоте, предусматривающий все мероприятия по воспроизводству охотничье-промысловой фауны в молодой советской республике.

Замечательным выражением заботы об охране природы явились также организация по настоянию В. И. Ленина Астраханского заповедника в дельте Волги (1919 г.) и создание по декрету, подписанному Ильичем, Ильменского заповедника на Южном Урале (1920 г.), который был объявлен «национальным достоянием, предназначенным исключительно для выполнения научных и научно-технических задач страны».

В сентябре 1921 года вышел декрет об охране памятников природы, садов и парков, в 1924 году было создано Всероссийское общество охраны природы. Во всем этом чувствовалась направляющая рука и дальновидный полет мысли Ленина.

Так человечнейший из людей даже в самые напряженные периоды истории советского государства, в условиях гражданской войны, разрухи, голодовки, нехватки самого необходимого, умел позаботиться о том, что само не могло выражать своих желаний и требований: о природе.

И пользоваться, и беречь

Однако как это совместить — использование и охрану? Как охраняется природа? И вообще, что такое природа для нас, людей века атома, кибернетических машин, века заатмосферных путешествий, выхода человека в космическое пространство? Не спела ли она свою лебединую песню, не потеряла ли свое былое значение для человека и человечества, не устарело ли даже само понятие «природа»?

Нет, нет и нет! Трижды нет!

В 1948 году был создан Международный союз охраны природы. Международным союзом составлен список редких и вымирающих животных (Красная книга). В списке — представители фауны всех континентов. В частности, указано на необходимость тщательной охраны местных и больше нигде не встречающихся видов, так называемых эндемиков. Охрана природы — дело сложное. В числе природоохранных мер видное место занимает создание национальных парков, природных резерватов, выделение примечательных мест и памятников природы, долгосрочных видовых или частичных заказников. На всех этих территориях строго регламентированы или полностью запрещены строительство, охота, рубка леса, посещение людьми и проезд автотранспорта. В Советском Союзе действует закон охраны природы. В ряде государств изданы специальные законы, предусматривающие охрану отдельных деревьев, лесов, водоемов, водопадов и прочего. В Бельгии таких объектов насчитывается 150. В Чехословакии, чтобы сберечь леса, принят период оборота рубки в 150 лет; это не только сохранило первоначальную площадь лесов, но и привело к ее увеличению. В Индии для сохранения природных лесов предусмотрены запрещение палов, прекращение беспорядочного выпаса скота.

Мы уже говорили: охрана природы — это прежде всего разумное, рачительное использование ее для удовлетворения запросов народа, использование, повторяем мы, при одновременном сохранении в нетронутом виде наиболее интересных территорий, естественных памятников, редких растений и пр. с целью изучения природных процессов в этих условиях, для размножения наиболее ценных организмов и т. д. и т. п. Под охраной природы подразумевается целая система мероприятий, направленных на восстановление плодородия почв, на возобновление лесных богатств, естественного водоснабжения, пушных ресурсов, а также многое другое.

В общих чертах это выглядит следующим образом — четыре основных направления:

а) охрана объектов природы и природных ландшафтов от уничтожения;

б) охрана природных ресурсов от истощения;

в) создание культурных природных ландшафтов в городских зонах и вблизи населенных пунктов с целью обеспечения нормальной жизни человека, для которого природа является средой жизни;

г) борьба со всякого рода загрязнениями (воздуха, воды, почвы), захламленностью и т. п.; поиски новой технологии, беструбной и бессточной, как можно меньше забирающей из природы с наибольшей выгодой для производства, в идеале совсем не причиняющей никакого вреда природе, и т. д.

Особое место занимает охрана животных — зверей, птиц, полезных насекомых и прочих тварей.

Охрана природы — это прежде всего неукоснительное соблюдение правил эксплуатации богатств земли, — правил, когда богатства эти не истощаются, не вырабатываются до дна, а, напротив, насколько возможно, прирастают, пополняются.

Охранять природу — это значит не давать ходу браконьерам и хищникам всех мастей, бдительно следить за тем, чтобы хозяйственник, делая пользу в одном, не допускал вреда в другом. Скажем, построили шахту, стали гнать на-гора́ руду или уголь, нужные стране (польза!), а выкачанной из глубины водой отравили всю растительность вокруг, погубили пейзаж (вред!)[2].

Порча природы, например отравление газом воздуха, может происходить и от несовершенства технических средств (плохие газоуловители, большой выход газов в атмосферу, сброс «концов»). Однако и в этом случае многое зависит от энергии и личной инициативы, распорядительности, заинтересованности. Как бы ни было важно дело, порученное тебе, это не освобождает от необходимости по-хозяйски, с заботой и желанием сделать лучше, увидеть гораздо дальше.

И пользоваться, и беречь — вот смысл и существо охраны природы. Брать и одновременно наращивать, помогать воспроизводительным силам природы. Только тогда сокровищ ее хватит и нам, и детям, и внукам, и правнукам нашим. Так понимал это великий создатель нашего государства, когда закладывал основы охраны природных богатств в стране. Этой мыслью пронизаны все постановления, все проекты, предложения и наброски, скрепленные его подписью.

Но — приходится сказать и об этом — то ли в череде других наиважнейших дел, которыми был занят последние десятилетия советский народ, не сумели мы объять всего, то ли предали кой-что забвенью, пустив на самотек…

Вот тогда прозвучало страстное слово писателя-патриота, лауреата Ленинский премии, признанного друга и защитника Русского Леса Леонида Леонова. Его «О природе начистоту», обращенное к гражданскому чувству и совести сограждан, прозвучало как набат и нашло горячий отклик.

Лес и природа, мало сказать, добрые друзья. Они еще и терпеливые друзья. Они не станут писать «рапорта по начальству». Писатель призывал говорить о природе без утайки — жестоко и откровенно. Ведь еще и Ленин напоминал: победить все и всякие трудности можно, если не бояться говорить самую горькую правду напрямик.

В октябре 1960 года был принят Закон «Об охране природы в РСФСР». Вновь активизировало свою деятельность Всероссийское общество. Дело охраны природы стало нашим общим, кровным делом.


Для Урала это имеет особое значение.

Владимир Ильич еще в 1913 году отмечал, что Урал — не маленький «уголок», а громаднейшая и богатейшая область.

Урал — гордость нашей Родины, индустриальная твердыня, каких мало.

Мы знаем, как изменился за самый короткий срок пейзаж многих еще вчера не тронутых мест Урала. В одних случаях это радует, в других, увы, печалит. Радует там, где по отношению к местным ресурсам была проявлена настоящая, коммунистическая забота. Печалит, что рядом с созиданием происходило уничтожение, рост национального достояния и — одновременно утрата, причем иногда такая, которую ничем не возместить.

Мощь и своеобразие Урала с особой остротой познаешь вдали от него. Помню, в Западной Украине: десятки, сотни километров поля, поля, редкие тихие селышки, озерца плоские, как блюдечко, с плавающими гусями, луга с кудрявыми чистыми перелесками (даже и лес там не такой), лишь редко за кущами деревьев мелькнет характерная кирпичная постройка — единственная промышленность, выпускающая продукцию, которая хоть и поднимает праздничное настроение на вечёрках, однако ж вряд ли может быть признана самонужнейшей для государства. А на Урале — что ни полустанок, населенный пункт, то рудник, шахта, фабрика, завод; всюду что-то добывают, перерабатывают, плавят металл, строят машины…

Этим можно и до́лжно гордиться. Однако это имеет и свои отрицательные стороны. Если охрана природы везде сопряжена с определенными сложностями, то насколько она сложна (и необходима) в отчем краю — на Урале!

Черный снег

Окончив институт, уехала в Комсомольск-на-Амуре племянница моего друга. Вскоре от нее прилетела весточка.

«Мне здесь нравится, — писала девушка. — Снег здесь чистый-чистый…»

Девушка отмстила то главное, что ей сразу бросилось в глаза на Дальнем Востоке, от чего она уже успела прочно отвыкнуть за время учебы в Свердловске: снег-то, оказывается, и вправду белый! Белый, как сахар! И — даже в городе!

…Тут вспоминаю, как в Свердловск, на областную конференцию по охране природы делегаты из города, прославленного своим трудом и известного не только за пределами Урала, но далеко за рубежами страны, привезли две странные пластинки и вручили председателю собрания. Непонятные пластинки: с одной стороны стекло, грязное, запыленное, но все ж стекло, с другой — не то коррозийный слой, не то какое-то специальное покрытие.

Оказалось: одна — на которой слой был особенно толст и непроницаем — из окна мартеновского цеха, таким становилось там стекло за три месяца; другая — из теплицы, в километре от завода. Два стеклянных четырехугольника эти явились живой иллюстрацией и подтверждением важности того вопроса, которому посвящалась конференция.

Черный снег (в лучшем случае серый) — проблема всех промышленных районов, всех индустриальных центров.

В Нижнем Тагиле в районе старого металлургического завода (ныне цеха Нижне-Тагпльского металлургического комбината) в недалеком прошлом (до установки фильтров) свежевыпавший снег через 4—6 часов становился темным, а затем черным.

Сам по себе черный снег — полбеды; но уже настоящая беда, что сажей и копотью напитан воздух. Со времен Демидовых начали коптить небо многочисленные железоделательные заводы, сжигая в прожорливых чревах домен лес (вторая беда). В ту пору вообще не знали никаких фильтров, как не заботились и об очистке воды. Было время — мы гордились: там еще задымила труба. И художники рисовали: если рабочий поселок — значит, лес труб и густые клубы дыма по всему горизонту.

Но «времена меняются — и мы вместе с ними». Иными стали наши требования.

Умолк, и, видимо, навсегда, классический гудок (борьба за тишину), сзывавший людей на свершение своего ежедневного трудового долга: по-иному стал восприниматься и черный снег — в прошлом непременный признак рабочего края.

Сегодня в социалистических обязательствах каждого из промышленных предприятий Урала предусмотрены мероприятия по охране окружающей среды. И они успешно выполняются.

В городе металлургов Магнитогорске, например, многое сделано для тоге, чтобы снег стал белым. Здесь ежегодно проводятся общественные смотры охраны природы и рационального использования природных ресурсов. 2800 предложений по защите водного и воздушного бассейнов было внедрено за годы девятой пятилетки, и дали эти предложения немалую экономию — более 7 млн. руб. в год.

Завод — друг природы

(Долой дым, война саже и пыли!)
Рассказывают: летом 1967 года приехали в Нижний Тагил поляки. Делегация братской Польской Народной Республики. Горком партии включил в план посещений цементно-шиферный завод. Узнав, куда их хотят вести, гости дружно запротестовали:

— Цементовня… Не пидемо!

Кому хочется: ехали за тысячи километров, а тут пропылишься — и не отчистишься; ходи, как мельник, — в муке…

Все же уговорили. Пообещали: ничего страшного не случится, вот увидите. Показывать плохое самим неинтересно. Посмеялись гости: верно сказано. Темные углы и хозяйка в избе не показывает. Приехали на завод. Из машин вышли нарочно не у самого заводоуправления, а немного пораньше, у поворота, перед сквером. К заводу ведет тенистая аллея. Как раз была пересменка. Музыка звучит, поднимает настроение. Приятно и глазу, и ушам.

— Эге… бардзо добже! — сказал одни из гостей и подмигнул остальным. Решили, что это их встречают музыкой.

— Да нет, — сказал директор завода Виктор Касьянович Шайдюк, — у нас всегда музыка, когда рабочие идут на работу.

Цветы. Чисто. Перед тем дождичком спрыснуло, деревья стоят, как умытые, трава яркая, изумрудная. А на заводе и вокруг него везде газончики, тополя. Осмотрели фильтры, прошли по всей территории, у проходной остановились.

— Как костюмы? — лукаво спросил директор. — В порядке?

Кто-то озадаченно скреб в затылке. Н-да… Честно сказать, не ожидали. Вот тебе и «цементовня»!

…Всегда было: цементный завод — это конец света. Всегда и ставили их на отлете, в сторонке. Сперва было так и в Тагиле; а потом выросли вокруг другие заводы, и оказался цементно-шиферный в черте города, чуть ли не в самом центре, у всех на виду. Это или не это (а, наверное, все-таки и это) заставило однажды товарищей с цементно-шиферного взглянуть на себя как бы со стороны, взглянуть и ужаснуться. «А кроме того, — потом в шутку говорили они, — у нас есть мощный интенсификатор Николай Павлович Сапугольцев — главный санврач города Нижнего Тагила…»

С 1962 года Советский Союз производит цемента больше, чем США, больше, чем любая другая держава мира. Чтобы сделать один килограмм цемента, нужно 10—20 кубометров запыленного воздуха выбросить в пространство. Кто бывал на цементных заводах, — знает: все там мелется, мелется, пересыпается… миллионы тонн! Все пыльное, летучее, все надо профильтровать, говоря техническим языком, «держать под разряжением». 80 процентов пыли дают вращающиеся печи обжига. Так было испокон веков, так бывает еще и поныне. Тонны пыли посылали ежесуточно цементно-шиферники на головы своих земляков-тагильчан. А какого было людям на заводе? Пыль — побочный продукт и неизбежный спутник цементного производства. Чем лучше цемент, тем тоньше помол, тем больше вылетает в трубу.

Не знаю, болели или нет коровы в районе цементно-шиферного, просто там, наверное, не было коров поблизости. Заело другое: завод на славе, ходит в передовых, систематически выполняет и перевыполняет программу производства цемента и шифера, и он же припудривает всю местность. Нехорошо.

Американский ученый Барри Коммонер пишет:

«Загрязнение воздуха — это не только неприятность и угроза здоровью. Это показатель того, что лучшие достижения нашей технологии — автомобиль, реактивный самолет, электростанция, промышленность в целом и даже сам современный город — это наш провал, если говорить о внешней среде»[3].

Провал? Завод и вся промышленность в целом — непримиримые антагонисты и враги природы? Тагильчане взялись исправить зло и доказать, что многое может обстоять по-другому.

Собственно, с их эксперимента открылась новая глава в истории взаимоотношений «завод — природа», а город Нижний Тагил, бывшая вотчина Демидовых, стал родиной общественных технических комитетов, того общественного бдительного ока, которое взяло под неусыпный контроль все производственные процессы — с тем, чтобы исправить ошибки технологии, поставить заслон летучему злу.

Первый успех подтолкнул к дальнейшему. На заводе создали специальную службу обеспыливания. Сперва был участок, потом возник цех. Цех, который улавливает пыль!

«Сперва было самое страшное место». Ходили туда в плащах, все было завалено пылью. Пыли было так много, что, случалось, в помещение не попадешь: двери завалены — лазали в окна.

Возникла проблема: куда девать пыль? Никому она не нужна. Вывозить на свалку? А оттуда ветер понесет на город… Кроме того, только говорится, что это пыль, а в действительности — материальное богатство, ценность, надо лишь суметь реализовать.

Временами пыль чуть не останавливала производство. Нет вагонов — некуда грузить… Кое-кто даже посмеивался: вздумали тоже — пыль возить! Есть грузы поважнее, а пыль может и подождать. А тут хоть караул кричи: задушила пыль! везде пыль! горы пыли!

Постепенно, однако, все начало образовываться. После, если и случался затор, так только из-за неаккуратности железнодорожников, задерживающих порожняк. Завод продает пыль сельскому хозяйству для известкования почв. Кировский завод берет для производства асфальта. Частично используют сами на месте. Уже в 1965 году газоочистные сооружения завода уловили свыше 100 тысяч тонн пыли на сумму более 300 тысяч рублей. Дальше — лучше. Общая экономия от улавливания пыли за эти годы составила чистоганом миллионы рублей. Польза хозяйству! К слову, это ведь и охрана недр — более полное использование сырья.

А как быстро входит в жизнь, обретает права хорошее! Кажется, давно ли беспомощно разводили руками, глядя на стихию пыли: «Что поделаешь!» С этим соглашались все. А теперь чуть изменился дымок из труб — сейчас же телефонные звонки: что у вас там происходит, почему коптите? Следит весь город.

Только белый парок ныне вьется из высоких труб цементно-шиферного. Как было? А вот, полюбуйтесь: рядом, над металлургическим комбинатом, — облако… «Тоже облака были. Можем и продемонстрировать, — с веселой искоркой в глазах предлагает Виктор Касьянович. — Попросим отключить на пять-восемь минут фильтры, увидите, что будет… Начнутся тревожные сигналы…»

Сейчас даже как-то странно вспоминать, что было время, когда об этом никто не думал. Производительность завода за эти годы выросла значительно, а выброс в атмосферу сократился в десятки раз. Кому сказать за это спасибо? Всем. Только общими усилиями можно было добиться успеха.

Общественный технический комитет — 18 энтузиастов. Один из первых таких техкомов, если не самый первый, возник на Нижнетагильском заводе пластмасс. На цементно-шиферном он с 1962 года, с того времени, как появилась первичная организация Общества охраны природы. Возглавляемый инженером Е. Хавиным техкомитет сыграл в этих делах первую скрипку.

Очень много сделали техкомитетчики для улучшения технологических схем и работы газоочистных сооружений. 70 процентов рабочих и служащих на заводе — члены Общества охраны природы. Они учредили 24 поста, круглосуточно контролирующих работу аспирационных устройств. Именно это и позволило получить результаты, о которых директор В. К. Шайдюк докладывал на юбилейном пленуме Общества в октябре 1967 года в Москве.

Завод — коллективный член Общества. Сам директор много лет был председателем постоянной комиссии по охране природы Нижнетагильского городского Совета депутатов трудящихся.

Издревле велось: где встают заводы, гибнет природа. Энтузиасты с цементно-шиферного доказали: может быть по-другому. Надо лишь захотеть. Самое главное — захотеть!

Вспоминаю письмо, которое они прислали мне после одного выступления в печати, в котором я критиковал их за то, что они допустили выброс пыли в атмосферу. Между нами говоря, они не слишком-то и виноваты: было несовершенство и устарелость конструкции пылеулавливающих устройств (ведь завод построен уже давно). Но тагильчане не обиделись на критику. Наоборот.

«И поделом. Мы этого заслужили, — писали они. — И в данном случае цель нашего письма не оправдаться, а просто проинформировать, что критика Ваша и других не пропала даром. И администрация, и общественные организации завода приняли все необходимые меры, чтобы в дальнейшем подобные случаи не могли произойти. На заводе этот случай разбирался на партбюро и в завкоме, виновные понесли дисциплинарное взыскание и частично возместили материальный ущерб…»

И особенно тронули меня последние строки:

«Поверьте, что мы хотим стать настоящими друзьями природы, и мы сделаем все, чтобы ими стать».

В своем обращении к другим предприятиям тагильчане писали:

«Стремясь природоохранительную работу поднять на уровень основной производственной деятельности, коллектив нашего предприятия на протяжении нескольких лет при подведении итогов соцсоревнования между цехами учитывает эту работу. В настоящее время наряду с основными производственными показателями завода мы установили для себя плановые показатели охраны природы.

Мы вошли с ходатайством в Главное управление цементной промышленности Министерства промышленности строительных материалов СССР, чтобы при подведении итогов Всесоюзного соревнования цементных заводов учитывались показатели охраны природы… Коллектив нашего завода обращается ко всем промышленным предприятиям области с призывом активно включиться в борьбу за чистый воздух и светлую воду, внести показатели охраны природы в условия соцсоревнования…»

Есть выражение: аппетит приходит во время еды. Не только пыль оказалась весьма полезной в хозяйстве завода. А вода? Та вода, что, пройдя производственный цикл, сбрасывалась как бесполезная? Оказалось: это же не вода, а золото! После грануляции огненно-жидких шлаков в ней содержится много микроэлементов, сероводород. Своя «Мацеста!» «Мацестой» этой ныне пользуется весь Дзержинский район Нижнего Тагила. На цементно-шиферном построили ванное отделение на 6 кабин. Проходит до 90 человек в день. Завод-санаторий! (Еще раз вспомним: вот вам и «цементовня» и «не пидемо»!). Сердце, почки, печень, нервную систему, кожу, костные заболевания — все лечат! На костылях приходят — «на своих двоих» уходят.

Зелень, скверы — раскреплены по цехам, ухаживают члены Общества охраны природы. Построили пионерский лагерь в живописной местности на речке Черной. Летом там набираются сил и здоровья дети рабочих и служащих, зимой — сами отцы и матери (круглосуточный профилакторий). Недаром и нужда в больничных листах за последние годы снизилась на заводе в два с половиной раза. Нет силикоза, профзаболеваний.

Одним словом, настоящее передовое предприятие. Люди приезжают сюда учиться.

Свердловский областной Совет профсоюзов принял постановление «Об опыте работы коллектива Нижнетагильского цементно-шиферного завода по повышению культуры производства и охраны природы»:

Пункт 1-й. Предложить обкомам и ФЗМК профсоюзов широко использовать опыт Нижнетагильского цементно-шиферного завода по повышению культуры производства и охраны природы…

Пункт 2-й. Рекомендовать областным, фабрично-заводским и местным комитетам профсоюза мероприятия по охране природы включить в коллективные договоры и учитывать при подведении итогов в социалистическом соревновании…

Коксохимики издавна считали, что дым и удушливые газы — настоящее извержение, когда идет выгрузка раскаленного кокса из батарей, — неизбежные спутники работы. Но вот в обязательствах на 1973 год нижнетагильских коксовиков читаем: «Внедрить в четвертом квартале бездымную загрузку на батареях № 5 и № 6…». Можно и здесь! Бездымная загрузка, как сообщает «Тагильский рабочий», «получила прописку на коксохимпроизводстве. Ее так долго ждали, и она пришла на радость людям».

На горных предприятиях асбеста выброс пыли за последние годы сократился многократно и стал в десять раз (десять!) ниже допустимой санитарной нормы. Очевидно, пришло время пересмотреть нормы. Думая об этом, испытываешь гордость за нашу советскую технику и наших людей, которые способны своротить горы.

На промышленных предприятиях Челябинской области за 1971—1974 годы освоено 123 млн. рублей. Введен в эксплуатацию 191 водоохранный объект по очистке сточных вод мощностью 1 млн. 580 тыс. кубометров в сутки.

Но почему медлят другие? Долго, слишком долго тянулось сооружение теплотрассы Среднеуральская ГРЭС — Свердловск. Проложить трубопровод длиной двадцать километров — такая ли проблема для нашей промышленности! А ведь с вводом в эксплуатацию теплотрассы перестали, дымить сотни котельных. Случись это раньше, может, и не полетело бы на Урал обидное письмо: «А мне здесь нравится: снег чистый-чистый…»

Борьба с загрязнением воздуха — большое общественное дело, и его можно делать, идя многими путями.

В августе 1968 года было принято постановление Совета Министров РСФСР о мерах по дальнейшему улучшению здравоохранения и развитию медицинской науки в РСФСР. Постановление требует усилить охрану атмосферного воздуха, оградить от загрязнения водоемы и почвы, беречь ту единственную среду, где человек живет и трудится. На промышленных предприятиях созданы лаборатории, которые обязаны постоянно следить за санитарно-гигиеническими условиями труда. В 1972 году ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли специальные постановления «Об усилении охраны природы и улучшении использования природных ресурсов», «О мерах по предотвращению загрязнения бассейнов рек Волги и Урала неочищенными сточными водами».

…Перед глазами у меня плакат: «Дым-враг станет другом». Черные космы тянутся из фабричных труб, но их крепко ухватили жилистые рабочие руки, скручивают и отжимают, как отжимают выстиранное белье, и крупные полновесные капли падают в стеклянную бутыль одна за другой — H2SO4. Серная кислота — добро, прежде вылетавшее с дымом.

Выразительная символика. Да, при помощи твоих неутомимых рук можно сделать многое, человек. Помни об этом.

Информация прессы — корреспонденция из Японии, «страны Восходящего Солнца», нашего восточного соседа:

«В столичной гостинице отворить окно — безнадежное дело: голубоватое стекло напрочь замуровано в бетонные стены. Такое поначалу впечатление, что тебя задраили в каюте парохода на случай шторма. Но если в океане, ворвавшись в помещение, может стать причиной беды лихая волна, то здесь, в центре Токио, следует остерегаться воздуха.

Не следует, однако, думать, что постоялец в гостинице испытывает какие-либо неудобства из-за глухого окна. Напротив, твоя комната оборудована чудной техникой, которая создает необходимый микроклимат. Крутнул ручку у изголовья постели — на тебя повеет свежий ветерок воздуха (холодного, теплого,морского. — по вкусу), приготовленный гостиничными электроустановками. Нажал другую кнопку — в комнате зачирикает, запоет, затоскует разномастное птичье племя. Проснувшись в магнитофонных лентах, радиоптахи все утро будут щебетать в номерах, коридорах, холлах, кафе… Вот тебя и приобщили к природе, никакого окошка не надо: подышал якобы морским воздухом, послушал якобы соловья — и за дела… как ловко все придумано! Поживешь в гостинице день-другой и неожиданно для себя свыкаешься с этим услужливо четким «искусственным климатом». Вроде бы можно без всей этой лирики обойтись: подумаешь, птицы не настоящие или там воздух не всамделишный… Но стоп! Не первые ли это атрибуты того будущего, которое деловито входит в японский быт, оставив за собой пепел смиренной природы?

Добавим, что имитация природы — дело на Японских островах прибыльное. В торговых рядах ты можешь заказать столько-то квадратных метров изумрудной (даже с росой) травы, сработанной из резины, приобрести букет заморских цветов, «выращенных» из нейлона, купить канарейку, что, как живая, поет крохотным динамиком… Выясняется, что легче наладить промышленность искусственной природы, чем сохранить окружающий мир от насилий современной цивилизации. «Суммируя итоги прошедшего десятилетия, — свидетельствует токийская газета «Иомиури», — японцам приходится констатировать, что они многое приобрели, но в то же время и многое потеряли. Одна из этих потерь — природа страны»[4].

Грустная повесть о Сердце-озере

Солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья. Так поется в песне. Как чувствует себя в современных условиях наш второй (после воздуха) земной друг — вода?

Все выше, выше. Наш повидавший виды авторыдван, презентованный для этой поездки Челябинской студией телевидения, скрипит, качается…

724 метра над уровнем моря.

А места волшебные — Южный Урал. Одни названия чего стоят: Пугачев вал, Пугачева копань, рудник Салавата Юлаева, Венчальная дорога, Тещин язык (впрочем, тещиных языков вдоволь в Крыму, на Кавказе, везде, где крутится горная дорога-серпантин). Местный житель углядит и покажет валы, где, по преданиям, пугачево войско держало оборону против царских войск, посланных усмирять восстание. Сколько бывальщин-легенд, расцвеченных народной фантазией, в которых историческая правда причудливо перемешалась с выдумкой!

У подножия скал шумит речка Малая Сатка — наверное, о том, как пугачевские полководцы обрушили утес в реку и благополучно переправились по мелководью, ушли от настигавшего их Михельсона. А подоспел он — река поднялась и не пустила.

А как переправились через реку Ай, взорвали плотину, водяной вал смыл мосты — потонула часть войска Михельсонова, и вновь пугачевцы ушли от погони и жестокой царевой расправы.

Выходит, и природа на стороне свободного человека, борющегося за правду и справедливость, коль не раз выручала его!

Башкирская Яма. Тут другой сказ. Поймали башкиры конокрада. Увод лошади исстари считался страшным преступлением и карался жестоко. «Пей чай!» Из носика! Кипяток! Потом кончили и бросили в яму. После сами сообщили: «Мы его убили».

Законы в ту эпоху были суровы, спуску не давали.

Незаурядный знаток родного края, Коростелев начинен подобными историями и охотно делится ими. Убежденный в своей правоте, он не признает компромиссов. Мне он нравится. Люблю таких одержимых да непримиримых. На одержимых держится мир.

Просто удивительно, до чего же быстро люди, влюбленные в природу, находят друг друга! Мы заехали за ним в Сатку (он сам вызвался сопровождать нас), — и вот, кажется, уже век знакомы.

Он сухонький, в аккуратном ношеном костюме, в шляпе, надвинутой на голый череп. Семьдесят лет, энергии хоть отбавляй. Неугомонный. Его знают в Челябинске, в Москве. Уроженец Сатки. Пятнадцать лет проработал конструктором на магнезитовом заводе. В войну был начальником цеха. Часть жизни отдал Магнитогорску: послали туда после школы, жили в бараках, сперва в палатке. Был на монтажных работах.

Неистребимая страсть руководит всеми его поступками. Член бесконечного числа комиссий. Его выбирают, потому что знают: не будет сидеть сложа руки, не покривит душой. И про что ни спроси, все-то он знает; стреляный воробей — не проведешь. «Общественная работа меня затянула так, что редко дома бываю». Очень хорошо, дорогой Михаил Афанасьевич, значит, еще повоюем!

Сатка — искра («си́тка», по-башкирски). Не отсюда ль живой, с хитрецой огонек, который постоянно светится в его глазах и который не могут скрыть даже толстые бифокальные очки?

Мы едем на Зюраткуль — озеро, расположенное в горах. Говорят, красавица-башкирка, утратив любовь суженого, уронила в озеро свое сердце, и стал Зюраткуль (от башкирских слов «Юрак-куль») — Сердце-озеро. И на карте очертания его напоминают человеческое сердце. Но как раз настоящего-то, человеческого отношения и заботы больше всего и не хватает ему.

724 метра над уровнем моря — наивысшая отметка зеркала, а сейчас, по общему мнению, озеро мелеет. Причин тому несколько. Главная из них — странная атмосфера непротивления злу, которая давно окружает Зюраткуль. Постановлений, посвященных озеру, было принято много, но сделано мало. Хотя, если основываться на различных заявлениях, все обстоит преотлично и нет абсолютно никаких оснований для беспокойства.

Зюраткуль — памятник природы и истории культуры, уникальный для Урала, бесспорно, единственный. Две горные речки питают озеро — Черный Кыл и Девятый Кыл (есть еще Большой и Малый, всего четыре Кыла); в свою очередь, бассейн Зюраткуля дает начало Большой и Малой Сатке и поит Сатку, поселок и заводы. Казалось бы, беречь его как великолепную ценность! Черный Кыл и Девятый Кыл истощились: рубят усиленно лес. Нарушился водный режим. Вокруг Зюраткуля леса угнетенные — высоко! Ель — 150 лет, а диаметром 10 сантиметров; 200 лет — 16 сантиметров. Опустоши все леса, — а много ль кубометров? Зачем же рубить? Давно надо, засучив рукава, взяться за лесовосстановление. Вместо этого — странный план лесопосадок: в других лесничествах сотни гектаров за год, в Зюраткульском — 15… К августу 1973-го, например, вырубили 150 га, посадили — 10.

В тридцати километрах от Зюраткуля проходит водораздел Тайташ, берут начало пять рек: Ай, Уй, Миасс, Урал, Белая. Интересно отметить, что текут они в разные стороны — на юг, на север, на восток, на запад…

На Зюраткуле сделаны редчайшие археологические находки. Обнаруженные здесь изделия сходны с иранскими и иракскими и более поздними — уфимскими. На берегах озера раскопаны стоянки доисторических (мезолитических) людей. Но, однако, и это не пошло ему на пользу, озеро в опасности, таково единодушное мнение местных защитников и ревнителей родной природы.

В военные годы начали строить на Зюраткуле плотину — нужна была электроэнергия, позарез нужна; но пустили ГЭС уже в 1951 году — две ГЭС по две с половиной тысячи киловатт каждая. До устройства запруды озеро было мелкое; после стало до 11 метров глубины. Пройдя турбины ГЭС, вода струится по лоткам. Были деревянные, сооружали наспех, сейчас строятся бетонные.

В 1972 году Бакальское рудоуправление решило сделать на Малой Сатке водозабор. Сделали. Рассчитывали получать по 8—10 тысяч кубометров воды в сутки. Сколько было радости, торжественно перерезали ленточку. Теперь будем с водой! Народ радовался. А получилось: всю зиму цистернами возили из Бердяуша воду. А в чем дело? Вырубили лес в бассейне. Комиссия ученых подтвердила это. Лес кое-где подсадили; но сколько надо ждать, чтоб он начал работать — копить воду? Пятьдесят лет. Он только в зрелом возрасте подтягивает грунтовые воды. Теперь новый проект, тоже на Малой Сатке; в 1974-м начали задерживать все паводковые воды и т. д.

Обе Сатки идут из Зюраткуля! Предложено было ввести оборотную систему. А, надо сказать, Сатка с 1972 года очищает все хозстоки. Директор «Магнезита» каждый понедельник заслушивал сотрудника отдела главного энергетика: «Как вода?» (очистка и прочее). И ведь добились! На метзаводе сократили потребление на 50 000 кубометров воды в сутки.

Есть намерение Гологорский карьер превратить в резервное хранилище. Вместится 9 миллионов кубометров воды — заводам. Для подпитки будет давать необходимую воду.

Ну, и опять же, продолжает Коростелев, водооборот сделали, а большая и малая запань дают загрязнения. Моют машины прямо в пруду, там, где впадают в пруд Большая и Малая Сатки… Прежде в Сатках-то хариус был не в диковинку. А теперь?..

А вот и Зюраткуль. Озеро открылось во всей своей чарующей красоте как-то сразу, с последними оборотами колес нашего автомобиля. Обширная темно-свинцовая гладь его казалась совершенно неподвижной, отливая на солнце жидким холодным светом. Низкие тучи неслись по горизонту, прижимая невысокие горы, делая их еще ниже и одновременно суровее. Озеро оправлено в раму из фиолетовых пологих гор. Оно, словно в колыбели, лежит между гололобыми древними хребтами. Один из них называется по имени озера — Зюраткульским. Красота строгая и потому особенно запоминающаяся, волнующая, несущая в себе какую-то тайну.

Озеро и впрямь уникальное. 13 квадратных километров — площадь зеркала, 98 миллионов кубометров воды. Есть озера больше, но другого такого не встретишь. Со всех сторон горы. Свой микроклимат. На берегах елка и пихта, редкое разнотравье. Здесь много так называемых природных разностей. Одни берега лесистые и ровные, другие болотистые, на толстой торфяной подстилке (четыре с половиной метра слой торфа), третьи — каменистые, прерывистые… Целебные грязи (сильный камфарный запах). Вокруг, озера обитает всякое зверье. Медведей много. Там, где березовые аллеи, внизу, уже ходят медведи. Все это успевает в одну минуту выложить нам Коростелев. Стоим, любуемся.

Прямо против нас высится гора Зюраткуль, вся будто в сыпи — камни-глыбы скатились с вершины. И ели, ели, высокие, темно-зеленые, строгие, как стрелы, устремленные в небо.

Высокогорье дает себя знать повсюду. На отроги, окружившие озеро, часто спускаются туманы. По утрам на склонах лежит густая холодная роса. Прохладно, а днем печет.

Озеро надежно укрыто в глубокой котловине. Вокруг урема, топи. Впрочем, надежно ли?

Озеро Зюраткуль, пожалуй, единственное место в Челябинской области, наиболее полно отвечающее требованиям заказника наивысшего ранга. Однако невнимание к судьбе этой реликвии развязало руки охотникам поживиться за счет бесплатных даров природы. Они всячески противятся наведению порядка на озере. Из озера целый город пьет воду, а берега его засоряются кем и чем угодно. Нет даже намека на элементарный порядок.

Как любоваться этой красотой, когда весь берег в лесе-топляке, из озера торчат голые коряги-корни, их так много, что местами трудно добраться до воды. Настоящий клад для собирателей сухих сучков, участников выставок «Природа и фантазия». Но только для них.

— Это что, — говорит Коростелев. — Вы бы посмотрели, что творится в устьях рек, которые впадают в озеро, и вблизи них. Подтопленный лес утонул. В четыре слоя мертвые деревья.

И это — на Зюраткуле, объявленном памятником природы!

Неприглядный вид имеет и плотина. Вокруг голая земля, грязь. База отдыха «Магнезит» — чистенькие домики, и — тоже мусор, обломки кирпича.

Постепенно замусоривается и Каменный мыс, едва ли не самое примечательное место Зюраткуля. На веселом изумрудно-зеленом лужке, сползающем к воде, как гнилые грибы, торчат несколько избушек — целая улица слепленных из разного старья «дач» пенсионеров, или «развалюг», как именует их Коростелев. Самовольная застройка. Около каждой огород да еще банька, уж совсем хламье. Кажется, ткни пальцем и все рассыплется. А стоит! Много лодок. Что, больше негде селиться? Да нет, причина совсем не в том. Те, кто живет тут, чувствуют себя полными хозяевами, никто не трогает, хоть разговоры идут который год.

Еще в 1971 году «нашли» (в смысле выделили) 6000 рублей, чтоб заплатить за эти хибары, — все так и осталось до сих пор..

— Превратили в хутор, — ворчит Коростелев. Хутор не хутор, но Зюраткуль такая самодеятельность явно не украшает.

Почти у самого уреза воды на Каменном мысу большая серая куча. Похоже — горный песок. Рядом с раскопками. Кто-то начал делать пляж? Оказалось, соль. Привозили сено солить — лишнее, осталось. Не нашли ничего лучше, как свалить у воды. А в трех метрах отсюда Коростелев нашел каменный топор под молодым пеньком.

Шесть могучих лиственниц издавна росли на мысу — осталось три. Срубили жители.

— А сколько они зимой людей выводили, — глядя на деревья, с грустью говорит Коростелев. — Маяк, приметное место.

Вода в Зюраткуле чистая, темная. В озере живут щука, язь, налим, окунь, чебак. Налим болеет, перенасыщение гнилью дерева.

«Что нам молиться на него?» — заявил как-то глава саткинских охотников и рыболовов Штейн, когда речь зашла о Зюраткуле.

А хотя бы и молиться. Надо, надо поклоняться красоте!

Не хочется уходить отсюда, глядел бы и глядел. Теснятся горы. Лука́ш, Нургу́ш, одна из самых высоких Маска́ль, три хребта. Лес и камень. Урал!

(Вспомнилось, как на Ицы́ле спросил проводника, показывая на вставшую впереди череду величественных вершин — Круглицу, Таганай, Ицыл, с вьющейся у подножия дорогой на реку Киалим: «А что это за хребет?» — «Уральский…» — был ответ. Проезжай две тысячи километров, и все будет «Уральский!»)

Ох, Штейн, Штейн. Сколько еще вас таких? И не потому ли оказалось сорванным и втоптанным в грязь и прекратило свое существование «Окно сатиры». А ведь было чуть ли не единственное в РСФСР. Проезжая по Сатке, мы видели его остатки: разрисованный фанерный щит со следами плевков и прошедших по нему ног валялся на земле почти у входа в краеведческий музей. Распущена и редколлегия, в которой были такие почтенные люди, как Николай Иванович Немчинов, бывший партийный работник, ныне пенсионер (увы, самые энергичные защитники природы в Сатке — пенсионеры).

Подтверждение неблагополучия с природой в здешних краях мы получили еще на первых километрах пути к Зюраткулю: у поворота с тракта Челябинск — Уфа повалена целая шеренга двадцатипятилетних берез, красиво обрамлявших дорогу с обеих сторон. Кому понадобилось это сделать? Точно, как у Леонова: топору было лень их обойти. И действовали строители электролинии. Десятки взрослых деревьев срублены только для того, чтобы поставить три столба с натянутыми между ними проводами. А кругом пустыри, неудобные земли, вкапывай хоть десять столбов, не трогая зеленой аллеи. Пробовали возбудить уголовное дело, чтоб наказать виновных. Отказали. А почему?

Аллея — мелочь. Куда серьезнее то, о чем спустя несколько месяцев с негодованием сообщали саткинские природолюбы:

«К водоохранным зонам строгого санитарного режима относятся водоемы питьевого значения, где присутствие позволительно только лицам, обслуживающим объект во время вахты, но строго запрещается кому бы то ни было, какой бы он чин ни имел, находиться в зоне по своим личным делам. Нарушители привлекаются к ответственности. А вот как будешь наказывать председателя горсовета, который ловил рыбу на пруду питьевого водозабора? Глядя на председателя, теперь уже бывшего, сюда хлынули и другие рыболовы, и оказался водоем без режима. После на льду можно было видеть банки из-под консервов, вороха бумаги, битые бутылки и прочее…»

Тут, пожалуй, весьма кстати будет напомнить строки из решения Челябинского облисполкома от 21 января 1969 года («Об охране памятников природы в области»):

«Предупредить председателей горисполкомов, что они несут ответственность за сохранение памятников природы на подведомственной местному Совету территории. Рекомендовать гор(рай)исполкомам предусматривать в районных и городских бюджетах и в финансовых планах предприятий, учреждений и организаций, ответственных за состояние памятников, выделение соответствующих средств на улучшение состояния памятников и на их благоустройство».

Летом 1974 года мне довелось жить на Волчихинском водохранилище, что в верховьях Чусовой. Тоже питьевой водоем со строгим санитарным режимом. Там все иначе. Водоем — искусственный, создан, чтобы утолять жажду индустриального Свердловска В тридцатых годах слово Чусводстрой было одним из популярных, звучало чуть ли не так же, как Уралмашинострой, Магнитострой. Теперь оно позабылось, Волчихичское водохранилище вписалось в окружающую местность, и редко кто вспомнит, что его создали человеческие руки.

Там — порядок. Никаких диких поселений, развалюх, бродячего скота, свиней, не прогремит выстрел, не возмутит озерной тишины тарахтение мотора или (еще чего не хватало!) грохот взрывчатки. В укромных уголках уютно запрятались два-три дома отдыха, их почти не видно. На южном берегу станции Флюс, дачное место, в субботу и воскресенье из электричек вываливаются толпы горожан с рюкзаками, удочками, но даже они не способны нарушить сложившийся распорядок на озере, мирное течение жизни природы в этом поистине божественном уголке земли. Водоем отдан любителям-рыбакам, они приезжают сюда из Ревды, Первоуральска, Свердловска — сотни, тысячи за сезон. Но никаких эксцессов. На второй базе, на острове (первая на берегу, там — лодки рыбаков), круглосуточно дежурят спасатели с моторками. Не случилось бы беды, вдруг налетит ветер, стихия коварна, вода есть вода. Они же, при участии егеря, быстро образумят браконьера, если потребуется. На остров привозят почетных гостей, чтоб провели денек на лоне природы, слушая тихий говор волны и пение птиц. Раз-два в неделю появится председатель Общества охотников Новотрубного завода Иван Иванович Резниченко, распорядительный, строгий товарищ. (Водохранилище в ведении Первоуральского общества, как Зюраткуль — Саткинского.) На лодке спасателей, зорко поглядывая по сторонам, он объедет свои владения, проверит, нет ли где какого беспорядка, не треба ли чем помочь. Почему нельзя добиться, чтоб везде было так?

Тургояк просит помочь…

Мы сидим в новом светлом здании Миасского горисполкома. Из громадного, во всю стену, окна, что впору зеркальной витрине магазина, открывается широкий вид на площадь и город с его прямыми асфальтовыми улицами, тоже неузнаваемо преображенными за последние годы. В этот час они оживлены. Вдали синеют горы, Уральские горы. Где-то там запряталось озеро Тургояк.

Чем же встревожены люди, собравшиеся в кабинете секретаря горисполкома? В повестке дня — вопрос о сохранении уникального озера. Среди присутствующих — ветераны лесного дела, городской землеустроитель, главный санитарный врач города, работник ТЭЦ, инспектор горОНО. Все они единодушны в мнении: жемчужине озерного края угрожает опасность.

Международным лимнологическим союзом — союзом, ведающим самыми примечательными «водяными памятниками» мира, — Тургояк включен в список наиболее ценных водоемов земного шара. (Так же, как Увильды — истинный гигант среди голубых окон так называемой Зауральской озерной впадины.)

Тургояк — одно из самых глубоких (больше 30 метров) и полноводных (до 500 миллионов кубометров) озер Челябинской области. Вода в нем целебная, насыщенная кислородом, почти свободная от растительности. В озере обитает четырнадцать видов рыб, в том числе сиг чудской, рипус, красавица форель. По берегам в расселинах скал прячет свои кружевные листья папоротник Асплений северный, на поверхности вод вблизи островов можно встретить другое редчайшее для уральских водоемов растение Риччии или Рикчии (обычно видим его лишь в аквариумах), а в воде — Полушник озерный. На двадцать метров в глубину просматриваются донные камни; такой светлой и холодной тургоякскую воду делают ее редкие физико-химические свойства. Турист, впервые попавший сюда, будет очарован. Часами он будет любоваться колоритными пейзажами, открывая для себя все новые и новые достопримечательности, новые, незабываемые красоты.

На рассвете озеро лежит в полудреме, не колыхнется. Клубится туман. Днем тихо-тихо, а как садится солнце — заволнуется, загудит, волны набегают на берег, после успокоится.

Из глубины веков дошла легенда. Когда человек впервые увидел озеро, он остановился потрясенный и воскликнул: «Тур ояк!» (По-башкирски «Стоп-нога!»). Так и стало оно прозываться — Тургояк (по одной из версий это были пугачевцы-башкиры, искавшие убежища после разгрома Пугачевского восстания).

Озеро надежно укрыто в дремучем лесу — обрадовались: никто не найдет. Можно жить, рыбу ловить. О том времени напоминает Пугачевская пещера, объект паломничества туристов. Старики-краеведы покажут, где стоял Пугачев, где они с Салаватом, вождем непокорных башкир, пожали друг другу руки, заключив вечный союз.

Вокруг Тургояка ожерелье озер поменьше, но с историей не менее поэтической. Озеро Инышко называют младшим братом Тургояка. Здесь, по преданию, Иныш, товарищ Пугачева, похоронил в бездне две бочки с золотом. Золото отбили у богатеев. «Это не бочки с золотом, а со слезами народными», — сказал Иныш, и по его приказу добычу бросили в пучину. Искали их аквалангисты, не нашли, наверное, затянуло илом. У земли взяли — земля приняла обратно[5]. Но и без этого Инышко — настоящее сокровище. Лучшего места для водных прогулок — тихо, спокойно, — пожалуй, не найдешь на всем Южном Урале. Здесь дом отдыха «Золотой пляж», лодочная станция.

Скалистый монолит — Крутик, как бы вырастающий из синей глади Тургояка, считается одним из приметных мест. С него видно далеко окрест, заметны, если так можно выразиться, и многие радости и беды реликтового озера.

Тургояк густо обжит. Сюда едут отовсюду, и это понятно. Свои базы отдыха здесь содержат челябинские, златоустовские и многие другие предприятия. Мы объехали на катере почти все озеро по периметру. Куда ни глянь, здравницы для взрослых и детей, пионерские лагеря, частные домики, сооружаемые подчас из чего угодно и с нарушением всех правил пользования землей в зеленых зонах. Все дачи налеплены у самой воды; а ведь должны быть берегозащитные зоны (когда-то непременным требованием было — километровые, теперь об этом уже не вспоминают). Полощется по ветру белье на веревке, зацепленной за гвозди, вбитые в молодые здоровые деревья. Затесанные до сердцевины сосны, у воды кучи мусора, свалки консервных банок… «Неорганизованные» туристы творят, что хотят, рубят лес, жгут костры. Особо злостных штрафуют (далеко не всех). Накануне нашего приезда были наказаны крупным штрафом некие Виктор Мацкевич и Владимир Овчинников, челябинские жители. Они прикатили сюда на мотоцикле. От нечего делать один вырвал с корнем пятнадцать молодых рябинок и лип, другой — толстую березу (силушку некуда девать — пошли бы копать ямы для новых насаждений). С них взыскали 77 рублей. Но этого мало. Рейды, которые систематически проводят члены Общества охраны природы, не помогают. Нужны более радикальные меры.

Массовая тяга к озеру лишний раз подтверждает его славу, но одновременно рождает и острое беспокойство. Голубая жемчужина в опасности. На двадцати километрах береговой линии около тридцати различных здравниц. Каждая палатка, любой туристический бивуак оставляют не заметные до поры следы разрушения. Как говорят специалисты, нагрузка на водоем превышает его возможности самоочищения и возобновления. Правда, озеро еще терпит, хоть через силу, но терпит нашествие людей. Но насколько его хватит?

В трудные военные годы поселился в здешних местах Уральский автомобильный завод. Заводу нужна вода. В войну долго рассуждать не приходилось — решили позаимствовать у Тургояка. Временно. Да вот этой «временной мере» уже тридцать лет с гаком.

Более того. Уже вошло в привычку брать воду из Тургояка. Подкачка из Тургояка по сути нелегальна, ибо Тургояк не является источником питьевого снабжения; потому там не соблюдается и санитарная зона, ставят дома прямо у воды. До 1972 года забирали до 32 000 кубометров тургоякской воды в сутки.

За десять лет уровень воды в Тургояке понизился на полтора метра, в некоторых местах — на 5—6 метров.

Бьют тревогу специалисты водного хозяйства.

Бьют тревогу лесоводы: если так будет продолжаться понижение Тургояка — начнет сохнуть лес.

В 1936 году была засуха, обмелел Миасс, жажда томила ГРЭС. Хотели спустить из Тургояка воду. Восстала общественность. Газета «Челябинский рабочий» опубликовала ряд статей в защиту озера. И нашли другой выход. Тургояк не тронули. А уже начали прорывать канал. Озеро спасли. А как теперь? Выдержит ли Тургояк это испытание? Чего не сделали в прошлом — не спустили озера, как бы не вышло в наши дни… Сраму-то! Не для нынешнего времени такое дело.

За УралАЗом официально закреплено озеро Кыссы-Куль. Из Тургояка вода перекачивается в Кыссы-Куль, а оттуда в реку Миасс. Кыссы-Куль уже гибнет. Вопиют два озера!

Неужели судьба их не волнует автозаводцев?

Автозаводу выделили пай — строить плотину на Аргази. Тоже вода. Отказались: «Далеко!»

В 25—30 километрах от Миасса построено Иремельское водохранилище (45 миллионов кубометров воды), которое должно наполнить Миасс.

Местные природолюбы сводили нас в Аптекарский лог:

— Памятник безобразия и расточительства.

Песчаный овраг на окраине Миасса, торчит конец трубы. Сейчас из нее сочится тоненькая струйка. А бывает… Излишек воды из системы Уральского автомобильного завода сбрасывается сюда (чистой! из Тургояка!). Промыло огромный овраг — и лог как русло реки. А сколько ушло бесценной тургоякской воды! На другой стороне лога уже Ильменский заповедник. Песок с водой несет в город. Тысячи рублей ежегодно тратятся на очистку от песка. А озеро по-прежнему продолжает «садиться».

Да ведь какая обида: ежели бы чистейшая, хрустальная тургоякская вода, вода-золото, расходовалась на сложные процессы, где иную, хуже качеством, пустить нельзя, — тогда еще можно было бы понять. А то ведь идет на самую «грубую» работу, на ТЭЦ, в котельные для горячего водоснабжения города. Говорят, от другой воды будет накипь, лишний раз котлы чистить не хочется. А раньше пользовались обычной водой. Раньше обходились. Конструкция котлов не изменилась. Может быть, усложнится технология, может быть, — по разве Тургояк не стоит того!

«Воды лишку течет из города», — заявлял начальник очистных сооружений. Наверное, правильно заявлял. Большая утечка через холодильники торговых учреждений. Из-за этого в какой-то мере очистные сооружения города Миасса работают с большой перегрузкой. Ну, с них, как говорится, другой спрос.

Нет, мы не хотим сказать, что ничего не делается заводом. Построили оборотную систему. Обещают: не будут брать столько воды и Миасс загрязнять; начнет действовать химочистка, чтоб использовать воду скважин у Горбатого моста. Когда мы были, еще не начинала строиться фильтровальная станция (для очистки иремельской воды). Не дошли руки. А ведь на строительство очистных сооружений государство выделяет крупные суммы, и по Челябинской области освоение этих средств тоже немалое — только за 4 года девятой пятилетки освоено 123 млн. рублей. Значит, все-таки при желании можно добиться, чтобы чистыми были наши озера и реки.

А озеро тем временем продолжает «садиться».

Ныне Уральский автомобильный, как и многие предприятия Урала, переживает свое второе рождение — реконструкцию. А любая реконструкция предприятия у нас, в чем бы она ни заключалась, предусматривает ныне меры защиты природы, более рациональное и, я бы сказал, любовное отношение к ней. И уральские автомобилестроители тоже думают о том, как им дальше общаться с природой; видное место в их планах на десятую пятилетку занимает Тургояк. Верим, товарищи, все будет так, как надо. Но скорее, скорее!

Машине «Урал-375» присужден Знак качества. Уральские автомобилестроители по праву гордятся, что труд, старание их законно венчает успех. Как хотелось бы, чтоб Знак качества стоял и на их отношениях с природой!..

Реки не должны умирать

«Вода, у тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя невозможно описать, тобою наслаждаются, не ведая, что ты такое. Нельзя сказать, что ты необходима для жизни: ты сама жизнь. Ты наполняешь нас радостью, которую не объяснить нашими чувствами. С тобою возвращаются к нам силы, с которыми мы уже простились. По твоей милости в нас вновь начинают бурлить высохшие родники нашего сердца»

(А. Сент-Экзюпери).
Сколько воды нужно Большому Уралу с его бесчисленными индустриальными бастионами!

Воды все меньше, а мощности нарастают. Растет население. Потребление воды на человека составляло (данные 1973 года): в Челябинске 200 литров в сутки, в Златоусте — 100, в Миассе — три ведра… (через водопровод).

А сколько нужно производству: чтобы выработать одну тонну стали, необходимо издержать 265 кубических метров воды, на тонну меди — 227, на тонну никеля — 800! Один химический комбинат «выпивает» столько воды, сколько требуется для города с населением 150—180 тысяч душ. Где взять столько воды?

Вот две выразительные цифры: общий баланс водных ресурсов в Челябинской области 8 миллионов кубометров в сутки, а на заводах — крутится внутри! — 30 миллионов.

Уралу особенно тяжело. Стальное сердце страны. Кругом заводы. Для Урала чистая вода уже давно проблема номер один.

Памятны газетные сообщения с Волги: забракована большая партия консервов, выброшен улов, добытый рыбаками, — рыба пахнет керосином… Теперь, после принятого партией и правительством постановления, дела на Волге идут по-другому, действует особый комитет, который следит за жизнью великой русской реки, но забывать об этом нельзя.

Водоемы загрязняются неочищенными сточными водами промышленных предприятий, нефтепромыслами, скотобойнями, бытовыми сбросами. Воды таких водоемов содержат фенолы, фтор, соли хрома, серную кислоту, гидроокись железа, смолы, необезвреженные кислотные шахтные воды и много еще всякой всячины. Такая вода не может быть использована ни для питьевых, ни для технических целей. Ее нельзя заливать в котлы, в машины.

Теперь доказано: чтобы погубить реку на протяжении сотен километров, достаточно растворять в ней каждый час по ложке кристаллического фенола. Но тогда еще шли споры. (Кой-кто продолжает спорить до сих пор.)

К чему все это ведет, показывает опыт капиталистического Запада. Рейн в переводе значит «чистый». И когда-то эта крупнейшая европейская река была действительно прозрачной, светлоструйной. В ней водилось много рыбы. А сейчас большинство прирейнских городов вынуждено добывать для себя воду из-под земли, качать из глубоких скважин насосами.

Река Огайо в Северной Америке превратилась в открытый канализационный коллектор для спуска разных нечистот. Такая же участь постигла реку Колумбию. От сбросов отходов атомного производства (в этом районе находятся основные предприятия США) температура воды в реке Колумбии повысилась на несколько градусов. Длинные дорогостоящие водоводы вынуждены прокладывать в Альпах швейцарцы и итальянцы. Вообще история погубленных рек — одна из трагических страниц современной цивилизации.

Загрязнение водоемов — свидетельство низкой культуры работы данного предприятия, тягчайшее преступление перед своей страной, народом. Так же, как нельзя загрязнять воздух, которым мы дышим, нельзя портить воду, которую мы пьем.

«Реки не должны умирать!» Так назвала свой фильм, посвященный охране водоемов, Свердловская киностудия. Не должны умирать голубые жемчужины — озера, реки, речушки, говорливые, резвые ручьи, родники.

Не должно быть вод, «текущих напрасно»: грязных, спускаемых безнаказанно помойных отходов и отравленных ими рек…

Возвратимся чуть назад. Летом 1961 года в Свердловске на плотине пруда и его набережных можно было видеть оживленные группы горожан. Переговариваясь, они подолгу с интересом всматривались в воду. «Говорят, рыба появилась…»

Такие же кучки любопытствующих стягивались около первых рыболовов. Да, появились и рыболовы. С глубокомысленным видом они сидели около своих удилищ, не отрывая взгляда от поплавка. Что удавалось им поймать, и удавалось ли, мы не знаем, но факт был налицо: еще вчера мертвый пруд стал оживать.

Этому предшествовал ряд событий. О самом главном, так сказать, решающем из них расскажем подробнее.

В фильме «Реки не должны умирать» фигурирует доцент Уральского университета Г. Д. Пащевский. Вот о нем, собственно, и пойдет речь. Но прежде несколько слов об Исети.

Еще любознательный житель Свердловска Владимир Алексеевич Ложкин, гидролог и гидроним, ища объяснение, откуда явилось слово «Исеть», высказал предположение — не легендарным ли исседонам, о которых говорит Геродот, обязана река своим названием. А может, его принесли с предгорий Алтая отважные кеты: на их языке «ис-сет» значит «рыбная река». Но сейчас нас занимают не столько тонкости топонимики, науки, изучающей происхождение географических названий, сколько хочется подчеркнуть, с каких давних-давних дней река служит человеку. Долгая история у Исети. Давно она поит людей и заводы, что осели на ее берегах. Был здесь и развитый рыбный промысел.

Исеть протекает по густо населенной местности Среднего Урала. И прудов на ней — несть числа. Только в черте Свердловска их насчитывается четыре: Верх-Исетский, городской, парковый, Нижне-Исетский. Еще шесть запруд перегораживают ее на пути от Свердловска до Каменск-Уральского. Пойма ее широкая, просторная, берега ласковые, приветливые, и если бы на участке от ЦПКиО до Химмаша привести в порядок прибрежную полосу, подсыпать пляжи, ну и, разумеется, вернуть чистоту воде, тысячи и тысячи свердловчан не стали бы летом ездить на дальние южные курорты, затрачивая на это время и бездну денег. Зачем? От добра добра не ищут! Об очистке и благоустройстве Исети заговаривал еще в военные годы П. П. Бажов.

Заметим, что за последние полтора-два десятилетия река видела не одну экспедицию. Плавали по ней краеведы и журналисты. Серьезное исследование провели сотрудники Уральского научно-исследовательского института комплексного использования и охраны водных ресурсов. Но первую действенную помощь оказал реке Г. Д. Пащевский. Он сделал первый реальный шаг к ее исцелению и благополучию.

Говорят, случай — лучший помощник.

Многие годы Геннадий Дмитриевич обучал химии студентов Уральского политехнического института имени Кирова, затем стал преподавать химическую технологию на химфаке и заведовать кафедрой в университете. Как-то в декабре 1952 года он возвращался с совещания из Москвы. В вагоне вместе с ним оказались начальник Уральского филиала Гипромеза, главный инженер ВИЗа и кто-то еще из верхисетских производственников.

— Опять попало нам за воду, — говорили верхисетцы.

— А какие растворы? — поинтересовался Пащевский. — Неужели так сложно, что нельзя решить?

— Обращались — не могут…

Так разговор перешел на проблему очистки воды в Исети. Уроженец Елабуги на Каме, Пащевский не мог оставаться равнодушным к судьбе Исети. Ежегодно он брал отпуск, чтоб прокатиться на пароходе от Перми до Казани, подышать волжским речным воздухом, налюбоваться вволю камскими просторами. Слово за слово. Узнав, кто Пащевский по специальности, собеседники предложили:

— Может, вы нам поможете?

— Да это не мой профиль. Это дело коллоидников…

Все же они записали его адрес. Он уже начал забывать об этом разговоре и своих попутчиках, как вдруг в марте приехали на факультет представители из горсовета и с ВИЗа. Снова — о том же. «Другие отказались».

— Ну, ладно, — согласился он. — Пошлите мне растворы.

Спустя немного времени ему доставили бутыли, каждая литров на двадцать, полные растворов, которые завод вынужден был сбрасывать в реку Исеть.

Задача оказалась и вправду нелегкой. Трансформаторная сталь — кремнистая, при производстве ее получается окалина; окалину нужно снять — для этого листы травят в серной кислоте. Образуется железный купорос в растворе и частично кремниевая кислота, частью — так называемый гель, желеобразный нефильтрующийся осадок, частью — в сернокислом растворе (золь).

Кремний, кремниевая кислота и портили все дело. Затруднял гель. Из-за этого нельзя было ввести замкнутый цикл водообращения — мешала коллоидная кремниевая кислота.

Задача состояла из двух частей: сперва золь превратить (скоагулировать) в гель, потом — выделить. Очищенную воду — снова в производственный оборот.

В прошлом Пащевский много занимался производством минеральных удобрений. «Чистый химик» был одновременно и технологом, знал аппаратуру. Это оказалось очень важно для успеха.

Он работал с увлечением, не зная отдыха и, конечно, не думая о том, что в будущем получит еще одно звание «умной головы», той, о которой мечтали многие деятели металлургического производства у нас и за рубежом.

И все же потребовалось около четырех лет, прежде чем он смог внедрить свое изобретение. Лишь в конце 1957 года на старом Верх-Исетском заводе начали строить первую опытную установку. Только через полтора года пустили: долго бились — капризничала, не могли наладить.

Установка обошлась около семи миллионов рублей (в старом исчислении). Однако уже в первый год завод выручил от продажи железного купороса полтора миллиона рублей. Вот то богатство, которое в буквальном смысле утекало из рук.

В 1960-м на городском пруду появился сначала один земснаряд, потом другой. Началась чистка пруда. Что только там не доставали: железо, камни, обломки каких-то машин. Постепенно исчезала радужная пленка на поверхности пруда и мазут у берегов, чище, прозрачнее становилась вода. И вот однажды блеснула в глубине чешуей первая рыбешка… То-то было радости для свердловских мальчишек!

Как мечтал об этом дне уральский сказочник Бажов! Будучи депутатом, в послевоенные годы он сам не раз ставил вопрос об очистке Исети.

Все хорошо знавшие Павла Петровича свидетельствуют, как близко к сердцу принимал он обиды природы, небрежное, варварское отношение к ней. Болезненно реагировал он на «порчу» реки Чусовой: «Какую красоту губим и сколько убытку терпим!» Однажды в Нижних Серьгах он, отнюдь не склонный к нравоучениям и нотациям, весьма сурово порицал руководителей завода, укоряя их за то, что в военные годы они как-то спустили в реку Серьгу какую-то «химию» и отравили всю рыбу не только в Серьге, но и в Михайловском пруду[6].

Руководителей ВИЗа заставили заняться охраной Исети. И ведь получилось!

Правду сказать, для сомнений имелось немало оснований. Как-то на том же ВИЗе задумали копать почвенную яму. На полметра ржавчина, листовое железо… Накопилось за столетия, что плавит и прокатывает металл старик ВИЗ. Откуда быть чистой воде?!

На Всероссийском смотре учебных заведений установку Пащевского отметили премией, с берегов Исети она вскоре шагнула в Новолипецк. Там, на молодом металлургическом гиганте, ее запроектировали в четыре раза больше. Такая же установка в Новой Гуте, в Польше. В Свердловск приезжали инженеры из Чехословакии. Они месяц жили на ВИЗе, изучали уральский опыт очистки воды. Можно сказать, на всех предприятиях, где имеются установки, фильтрующие сточные воды, ныне используются в той или иной мере элементы схемы Пащевского.

За достигнутые результаты, за долгую добросовестную службу, за то, что он взялся за труднейшую задачу, связанную с охраной здоровья и жизни людей, и успешно решил ее, — советское правительство наградило Г. Д. Пащевского орденами «Знак Почета» и Трудового Красного Знамени.

Энтузиаст благородного дела защиты родной природы, Пащевский, блистательно справившийся с одной сложной задачей, сразу приступил к другой — взялся за очистку воды. К примеру, после травления той же трансформаторной стали ее еще надо промыть, на это уходит воды вдесятеро больше. Есть заводы, где сбрасывается в водоемы по десять, двадцать тысяч кубометров такой воды в сутки, Правда, процент содержания примесей в этой воде куда ниже, но — все равно вред!

И здесь Пащевского ждал успех. В содружестве с инженером московского Гипромеза Н. Ф. Сериковым была спроектирована аппаратура. Правительственная комиссия признала разработанный ими метод как самый прогрессивный — на предприятиях.

На очереди было обезвреживание промывных вод, получаемых при очистке доменных газов, на очереди Челябинск, Нижнетагильский металлургический комбинат, Магнитка. С просьбой заняться этой проблемой к уральскому ученому обратился Госводхоз РСФСР.

От лица всех любителей природы, обеспокоенных ее судьбой, хочется сказать Г. Д. Пащевскому: спасибо, большое спасибо! Добрым словом должны мы помянуть и добросовестных помощников Пащевского — ассистенток Л. В. Тюменёву и Н. Н. Попову, лаборантов, студентов-дипломников, помогавших ставить многочисленные лабораторные опыты. Спасибо, друзья!

Несколько лет назад группа сотрудников Института гигиены труда и профпатологии под руководством заведующего отделом М. С. Садиловой разработала метод очистки сточных вод, содержащих фтор. Первые стаи мальков появились в старом Невьянском пруду. В тридцатых годах Кировградский медеплавильный завод начал сбрасывать в речки, несущие свои воды в пруд, вредные отходы, и пруд омертвел. Комбинат, применив водооборот, уменьшил стоки, и чистая вода Нейвы, Шуралки и других речек быстро оживила пруд…

Энтузиастами показали себя научные сотрудники физико-химической лаборатории Института металлургической теплотехники. Они помогли Уралвагонзаводу спроектировать первую в стране мощную установку по очистке вод, сливаемых торфяной газогенераторной станцией.

Такие же вести поступают с берегов Волги. Блестящего результата добился коллектив Новогорьковского нефтеперерабатывающего завода на самом, казалось бы, безнадежном участке — очистке вод, получаемых с электрообессоливающих установок. Эти воды считаются едва ли не самыми «тяжелыми» в смысле загрязнения. За дело с жаром взялись чуть ли не все специалисты завода.

— Подождите, мы еще рыбу в отстойниках станем разводить! — «грозились» горьковчане. И что же?

В отстойниках сперва зазеленели водоросли, потом однажды раздалось сначала робкое, потом все более громкое и задорное лягушечье кваканье. Потом туда для опыта пустили несколько некрупных зеркальных карпов… Живут! Прекрасно набирают тело, жирнеют! Победа! Поистине, главное — захотеть.

В октябре 1972 года был введен в действие Водный кодекс РСФСР — документ особойгосударственной важности. Он законодательно закрепил ответственность всех министерств, различных ведомств, предприятий и организаций, а также всех граждан за разумное использование и охрану водных ресурсов.

Виновен — отвечай! Статьей 223-й Уголовного кодекса РСФСР предусмотрено наказание за загрязнение водоемов — до пяти лет лишения свободы.

«Урал становится чище»… — радующий заголовок! (А еще недавно писали: «Река в осаде»… Впрочем, борьба с браконьерством еще вся впереди, так же как долгих напряженных усилий потребует еще и начавшаяся борьба с загрязнением вод. Кстати, подобно тому, какую пагубную роль сыграли «облегченные» нормы промсбросов, таким же роковым образом сказались на запасах промысловой ихтиофауны теории и теорийки о якобы ускоренном созревании рыбы.)

«Литературная газета» в корреспонденции М. Подгородникова и В. Травинского сообщала с берегов Урала:

«Когда-то, года два назад, на Череповецком металлургическом заводе одному из нас сказали:

— У нас-то рай. Дышим полной грудью, рыбу ловим рядом с заводом. А вот в Магнитогорске посложнее…

— Почему?

— Два времени. Магнитогорск создавался в тридцатые годы, а мы строились в пятидесятые, учитывая и его опыт».

«Череповцу повезло, — заключают авторы, — он позже родился. Взаимоотношения с окружающей средой наладились быстрее, болезни залечили легче, время и уровень техники были не те, что в 30-е годы: система оборотных циклов, обилие фильтров — армия технических средств подоспела на помощь. Индустрия становилась зрелой, а зрелость означает мудрость».

Прекрасно сказано. Два времени. Условимся, что и в делах природы у нас два времени: было и есть. И надо, надо, чтобы мудрость стала нашей постоянной союзницей.

Ныне ни одно предприятие не имеет права вводить в действие производственные мощности без очищающих устройств. На то есть правительственное постановление.

Говорят, хорошее дело скоро не делается. Однако, если оно делается слишком медленно, то иногда получается так, как с очисткой: пока «раскачиваются», уже появляются новые методы. Построить не успели — пора ломать. Или — построили очистные сооружения, а они неэффективны. Бывает. Все бывает!

Рек, озер, прудов на Урале много, но непрерывно растет потребление воды. Вопрос охраны водоемов, вероятно, еще долго будет острым.


Смелый эксперимент решили проделать челябинские инженеры. Они задумали связать в единую систему очистку большой группы предприятий Челябинского промузла.

Челябинские предприятия питает река Миасс. В черте города она используется трижды, ведь на Южном Урале особенно напряженный баланс с водой. Поэтому в систему очистки и водоснабжения втягивается несколько ближних озер, а именно Шелюгино, Второе, Первое.

Включение озер в систему оборотного водоснабжения позволяет использовать их самоочищающуюся способность, улучшить качество воды, направляемой на повторное использование.

Совместно обрабатываются хозяйственные и промводы. Тем самым ликвидируются промсбросы в реку Миасс. Освобождается 4 кубометра воды в секунду — на хозяйство и, прежде всего, на разбавление загрязненной воды Миасса.

Сократить дефицит воды на 4 кубометра в сутки — уже победа, и не малая! Это почти 15 тысяч кубометров в час, 350 тысяч в сутки.

Многие уже осуществили у себя ряд серьезных начинаний. Челябинский металлургический завод 97% воды использует многократно. (Тут заметим: стоило нескольким заводам Свердловской и Челябинской областей перейти на замкнутый цикл водопотребления, и они сэкономили количество воды, равное целой Исети! В том и суть оборотной системы, о которой мы здесь упоминали уже неоднократно: использованная и прошедшая внутризаводскую очистку вода не сливается в реку или другой водоем, а поступает обратно, повторяя производственный цикл, снова и снова выполняя полезную работу, и так без конца. Польза двоякая: нет вредных сбросов и из природы забирается совсем немного воды, лишь естественные потери, испарение и т. д.)

Схема группового оборота выглядит так: 1) внутризаводская очистка (обязательно) и 2) очистка в озерах, сперва в одном — Шелюгино, затем в другом — Втором, из него — в Первое, а оттуда вновь в технологическую цепочку.

Работники Челябинского филиала института ВНИИВОДГЕО досконально изучили каждое предприятие, состав их стоков, состояние озер, биологический режим их жизни. Строить пять лет. Все это в рамках Генеральной схемы комплексного использования и охраны водных ресурсов Большого Урала. Такое решение пока единственное.

Кто строит? Очевидно, межведомственное объединение. Кто больше всех берет воды, тот является хозяином. Наверное, так. Стоимость 18—20 миллионов рублей. Схема конкурирует с проектами переброски воды из других рек.

Возник спор: предприятия заявили, что озерную воду не возьмут (еще новость!). Надо ломать представление у промышленников о неисчерпаемости водных ресурсов (раз); и что неизбежно — усложнение технологии (два). Пришлось убеждать, что надо сократить потребность в воде, изменить технологию и т. д.

Тракторному заводу для выпуска нового трактора воды потребовалось вдвое больше. Воспользовались, что трактор очень нужен, и получили разрешение на дополнительный «паек» за счет Миасса. Недостаточно. Уцепились за предложение повысить уровень озера Аргази, наро́стить плотину.

А если сухие годы? Уже известно, что Аргази не заполняется, плотина ничего не дает, и все это «дополнительное питание» оказывается ненадежным, мало реальным, повисает в воздухе. Это лишь отвлекает внимание и средства от кардинального решения проблемы. Узковедомственный подход — старый противник природы, Зачем-де перестраиваться, забрать больше воды и все. А уже в 1974 и 1975 годах, когда долго не было дождей, в Сосновке, где головные сооружения водопровода, в 12 километрах от Челябинска, оголились водозаборы. Созывали чрезвычайное совещание. Жизнь требует, подталкивает…

Примерно с конца 1974 года тянулось строительство очистных сооружений Челябинска; в октябре 1975-го оно было закончено. (Не простое это дело — очистка, разных химических компонентов в стоках — не счесть, к каждому нужен свой «ключик».) Пошло очень хорошо. 320 тыс. кубометров хозбытовых стоков перестали портить реку; напротив, ныне даже лучше ее вода — разбавляют ее. Важная победа!

Очевидно, надо досказать и историю с Верх-Исетским заводом. Нет, старый ВИЗ не подкачал. Был момент, когда вроде бы остановился его прогресс в отношениях с природой. Одно сделали — с Пащевским — и хватит, стоп. Но вот началось сооружение нового, громадного, современного прокатного цеха холоднокатаного листа. И снова все взвилось, заиграло. Таких цехов немного в Европе, да и в мире наперечет. Сложная технология, прежние очистные сооружения уже не удовлетворяли (быстро, быстро бежит вперед техника, не бежит — летит!). Создавали «водный полигон» — мощную, совершенную очистку. Рядом Верх-Исетский пруд, питьевой водоем, питающийся поступлениями Волчихинского водохранилища, упаси боже, если туда попадет что-либо. А опасность такая была. Цех холодного проката — грандиозен. Сложнейшая технология, цех-гигант значительно увеличивал выпуск драгоценной трансформаторной стали (в свое время, на первом этапе развития нашего государства, ВИЗ сыграл решающую роль в успешной электрификации страны). Процесс производства — гигантский. 60 миллионов кубических метров воды в год — без них нет металла. А где их взять? И как не загубить водоемы? И вот, воздвигался, монтировался цех — и создавался «водный полигон». Нет, «создавался» не то слово. Сперва были мучительные поиски. Ведь прежняя очистка не была рассчитана на удержание всех вредных загрязнителей, что-то все же проскакивало. И водооборот не был замкнутым, воду снова и снова приходилось брать из природы (60 миллионов кубов — повторяю, где, где, скажите мне, их брать?). Не напастись природе. Значит, необходима безотходная схема. И ее нашли. Задачу решили. (Тут хочется заметить: идет время — меняется техника, меняются требования. Как радовались когда-то сделанному на первоначальном этапе, с Пащевским; но вот прошло время — и давай снова, лучше, больше, совершеннее. Естественное дело!) Искали и решали исключительно специалисты Верх-Исетского завода, своими силами (значит — можно?). Ну, ясно, с помощью специальных, «профилированных» институтов — Уралгипромез, НИИхиммаш, ВНИИ металлургической теплотехники, Уральский политехнический институт (на договорных началах), хватило дела всем. Для координации создали особую группу на базе химико-технологической лаборатории. Специальная выпарная установка — говорят, за такими будущее; осадки из воды отправляются на гипсовый завод (годовой доход — 40 000 рублей). Безотходная система… Ушло на это 15 миллионов рублей, а стоимость очистки одного кубометра воды — 20 копеек. Однако же расходы себя оправдывают, уже оправдали, если вспомнить, какой дефицит воды на Урале. Не будут расти отвалы, которых у заслуженного ветерана ВИЗа, прямо сказать, тоже предостаточно…

Конечно, еще нужно работать, пытать, творить (жизнь не стоит), но уже хочется — и надо! — сказать: спасибо, товарищи верхисетцы!

Думаю, что это еще не конец истории борьбы за природу, которая развернулась на Верх-Исетском заводе.

А как приятно читать такое сообщение:

НАД ЗАВОДАМИ — НЕБО ЧИСТОЕ. Дымовая труба Рефтинской ГРЭС практически бездействует: летучую золу и дымовые газы она в атмосферу не выбрасывает. Фактически выбрасывать нечего: все вредные компоненты более чем на 99% «оседают» в системе очистки. Эта система применена на тепловой станции в электрофильтрах. Дымовые газы в ней проходят охлаждение и увлажняются. Практически все механические частицы, которые содержатся в дыму, оседают в фильтрах… Экономический эффект от этого — 200 000 рублей в год.

То, что сделали на Рефтинской ГРЭС, — лишь один из примеров эффективной борьбы, которая проводится в нашей стране против засорения окружающей среды промышленными выбросами. Научно-производственные объединения, предприятия и исследовательские организации 24 министерств и ведомств представили на специальную выставку, развернутую на ВДНХ СССР, многие сотни экспонатов, которые рассказывают о действенных мерах по охране природы.

(Сообщают корреспонденты ТАСС и АПН. «Вечерний Свердловск», январь 1976.)
На XXIV съезде Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев говорил:

«Принимая меры для ускорения научно-технического прогресса, необходимо сделать все, чтобы он сочетался с хозяйским отношением к природным ресурсам, не служил источником опасного загрязнения воздуха и воды, истощения земли».

Та же мысль и в проекте ЦК КПСС к XXV съезду партия «Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976—1980 годы»:

«Разрабатывать и осуществлять мероприятия по охране окружающей среды, рациональному использованию и воспроизводству природных ресурсов. Осуществлять с использованием новейших научно-технических средств исследование природных ресурсов, а также контроль за состоянием окружающей среды и источниками ее загрязнения».

Знаменательны слова Л. И. Брежнева о том, что «можно и нужно… облагораживать природу, помогать природе полнее раскрывать ее жизненные силы». В десятой пятилетке во всех отраслях промышленности будет осуществляться переход на использование оборотных вод. Как сказал в своем докладе на съезде председатель Совета Министров СССР тов. А. Н. Косыгин, «рациональное использование такого ценнейшего природного ресурса, каким является вода, — крупная экономическая проблема».

В новом пятилетии темпы сооружения водоохранных объектов нарастают, вводятся в строй новые очистные сооружения на всех крупных предприятиях Урала.

В прошлом техника была причиной многих бед природы. Великая Техника приходит теперь на помощь Природе.

Свидетельствует пресса.

«Известно, например, что только США выбрасывают в атмосферу и воду промышленные отходы, которые составляют около половины отходов всего мира!

(Кованов В. В. Сердца, отданные людям. М., Политиздат, 1975).
ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление «О мерах по предотвращению загрязнения бассейнов Черного и Азовского морей». Оно потребовало от Советов Министров Российской Федерации, Украины, Белоруссии, Грузии и Молдавии обеспечить полное прекращение к 1985 году сброса неочищенных хозяйственно-бытовых и промышленных сточных вод в водоемы бассейнов Черного и Азовского морей с привлечением в порядке долевого участия средств министерств и ведомств СССР, предприятия и организации которых сбрасывают сточные воды в канализационные сети городов и других населенных пунктов.

Комитетам народного контроля предложено организовать систематический контроль за выполнением этого постановления.

(«Известия», 1976, 4 февраля).
…Родничок у дороги. Живая, бьющая из-под земли струя. Почему издавна он привлекал наше внимание, рождая доброе чувство? Хочется остановиться, опуститься на корточки и, ополоснув ладони, набрать полную пригоршню; не хочешь пить, а все равно попьешь, причмокнешь языком, похвалишь.

Ехал из Свердловска в Первоуральск. Шофер сказал:

— Вот здесь родничок был. Забили его. Жаль! Вкусна водица была. Как едешь, обязательно притормозишь… Все останавливались! Кружку наберешь — освежишься, ехать веселей…

Ехали из Никольска в Пензу. И погода была, как говорят, не соответствующая: грязь, накрапывал дождь. Дорога хуже некуда. Спутник — педагог — вдруг тронул водителя за рукав:

— Остановись на минутку. — Не побоялся испачкать сапоги. И, возвращаясь к машине, утираясь тыльной стороной руки, смакуя, сказал: — Отведайте. По-моему, нет ничего слаще родниковой воды. Всякий раз пью. Как ритуал…

«Ты не имеешь запаха и вкуса». Имеешь, имеешь!

Подземные родники — ценный дар природы. Но их, выходящих на поверхность, остается все меньше.

Специалист водного дела М. Хордикайнен в журнале «Водные ресурсы», отмечая, что местами уровень подземных вод опустился на десятки, а иногда на сотни метров, предлагает создавать водохранилища под землей, закачивая туда воду с поверхности. Подобные установки уже созданы и действуют в Литве, Латвии. Но это невозможно без заботы о ручейке, незаметном, скромном, тихо журчащем где-нибудь в лесной чаще, у придорожья…

Не стает многих ключей. От Челябинска до Златоуста по дороге лишь один родник, и тоже все останавливаются, проезжая, — пьют, радуются, как дети.

Мало этого. Губим бездумно целые водоемы, готовые резервы воды.

В Челябинской области осушили озеро Большой Сарыкуль — уголь-де под ним. Правда, мелкое, но огромное, степное, кишевшее дичью. А оказалось, погубили зря, угля крохи, овчинка выделки не стоит. Сейчас озеро стало понемногу наполняться, восстанавливаться.

Паспортизацию малых рек осуществила Житомирская область. Украина первая взялась за это важное дело. Подсчитано, что на территории республики протекает 22 тысячи малых рек, девятнадцать тысяч из них протяженностью менее десяти километров. К сожалению, и там обнаруживается исчезновение рек. Паспорт реки — это совокупность всех сведений о ней. Паспортизация должна навести порядок. Она поможет избежать бессистемных рубок, неумеренного выпаса скота на берегах, предупредит о заилении и зарастании. На грани исчезновения была река Казенный Торец в Донецкой области. Принятые меры спасли ее. В Житомирской, Киевской, Ровенской, Черниговской и других областях возвращены к жизни около шести тысяч километров рек и речушек.

Что-то они стоят!

«Малым рекам — полноводность и чистоту!» — такое движение началось на Брянщине и постепенно охватило многие области РСФСР.

Малые реки, родники, ключи — не только украшение земли. Они и неутомимо трудятся. Они нужны. Продлим сроки их жизни.

Ну, и несколько слов о строительстве водохранилищ. Примером того, как не надо делать, может служить строительство Верх-Макаровского водохранилища на реке Чусовой.

Сначала были споры: вода должна из реки Уфы по системе рек и прудов поступать в Чусовую, чтобы напоить Большой Свердловск. Башкирия возражала. Наконец, договорились. Ждали воду, как манну небесную. С вводом в строй новой гидротехнической системы, сулили проектировщики, каждый свердловчанин получит 420 литров воды в сутки (сейчас он получает 248). Не будем говорить о темпах строительства. Отметим лишь: река Уфа меняет привычное направление и течет на другую сторону Уральского хребта. Сооружение не из маленьких. Верх-Макаровское — последнее в цепи создаваемых искусственных «морей». Поднялась запруда. А дальше получилось то, о чем уже не раз с гневом и огорчением сообщала печать: ложе «моря» залесенное, строительные сосны сняли, а остальное… «пни, молодняк — затопляй, уйдет на дно — не видно!» Не видно? Питьевой водоем; вода должна быть, как слеза.

«Научный анализ современного состояния водного хозяйства Урала привел к такому выводу: водное хозяйство становится все в меньшей степени зависимым от природных условий и все больше — от общественных средств производства и от решения организационных вопросов. В связи с этим особое значение приобретает регулирование поверхностного стока рек путем строительства водохранилищ. Урал имеет 200-летний опыт создания водохранилищ. Вот почему Генеральной схемой комплексного использования и охраны водных ресурсов предусмотрено построить здесь более 60 водоемов. Их емкость будет равна почти половине годового объема речного стока с территории всего Урала»[7].

Создавать воду. Вот именно.

Враг, который у нас под ногами

Помню, в тридцатых годах в Орске меня застигла пыльная буря. Я тогда был репортером и приехал для фотосъемок — рождался Орско-Халиловский промышленный район. С утра день был ясный, на небе ни облачка. Пока я шел от управления строительством до дома приезжих, начало быстро темнеть, и когда я вошел в дом, стало уже совсем темно, как ночью. Завыл ветер, задребезжали стекла в окнах, стены вздрагивали и ходили ходуном, казалось, они вот-вот рассыплются, рухнут. За окнами бились темные коричневые струи, как штормовые волны моря. Они погасили солнечный свет. Окна были закрыты, но на подоконниках быстро росли горки песка. Пыль витала в воздухе, скрипела на зубах, от нее не было спасения. После я обнаружил, что она забила фотоаппарат, проникла даже в запечатанные кассеты!

Стихло около полуночи. Утром я вышел и замер на пороге. Ослепительно яркое всходило солнце и… стужа! Как зимой, впору заклацать зубами. Это в мае-то! Все вокруг преобразилось неузнаваемо. Исчезла зелень, на всем лежал однообразный унылый коричнево-серый цвет, цвет песка, пыли. У стен пыль лежала толстыми ровными рядками, и, наоборот, многие открытые места оголились — ветер сорвал и унес почвенный покров.

— Издалека принесло, — сказал кто-то из местных жителей, захватив пригоршню песка и медленно пропуская его между пальцами. — А куда улетела наша земля?

Беда. Беда для земледельца — для всех.

Не раз примечали: пыль из Сахары обнаруживалась на крышах домов в Югославии, на дальних-дальних островах Тихого океана.

Спустя годы читаю «Особый район Китая», воспоминания коммуниста Петра Парфеновича Владимирова:

«Желтые лёссовые бури сезонно проносятся над Восточным Китаем. Эти бури набирают силу в Гоби…

…Уже второй день завывает ветер. Полдень, а на улице сумрак. В нескольких метрах ничего не видно — плотная завеса из пыли. Пыль не только местная, лессовая… Мы в марлевых масках. Пыль забивает легкие, глаза. Запорошены пылью пещеры, комнаты в базовом домике. Пыль, пыль…»

И снова:

«Пылевая буря: сумерки в полдень. Свирепствует ветер из Гоби. В воздухе лёсс. Не видно солнца…»

И еще через несколько страниц:

«Перед пылевой бурей, когда небо еще голубое, верблюды вдруг укладываются спиной к ветру. А через полчаса все заволакивает пыль.

Пыль повсюду. Нет уголка, где бы она не вилась и не оседала. Она на губах, в горле, в пище. От нее не спасает даже марлевая маска. После бури лёсс долго держится в воздухе».

Пржевальский, путешествуя по Джунгарии, отмечал, что в апреле он насчитал десять песчаных бурь, в мае — семь. Весна в тех местах — время песчаных бурь.

…Этот враг — эрозия почв. Горожанам он, пожалуй, заметен менее других (в городе все свободные пространства под асфальтом или брусчаткой), но он — едва ли не самый страшный, самый безжалостный, ибо пожирает, сводит на нет самое главное, на чем держится жизнь: плодородие почв.

Почва — наша кормилица. Именно она взращивает на потребу нам плоды земли. Она набивает наши закрома зерном, дарует корм скоту, стремясь широко и полновесно отблагодарить земледельца за его труд. Но она может и перестать это делать.

Эрозия превратила когда-то цветущие области Африки в пустыню Сахару, заставила обезлюдеть многие обширные районы Средней Азии, Аравийского полуострова, Северной Америки, Австралии.

Эрозия — это разрушение, измельчение, распыление и размывание почв. Не всегда этот процесс сразу заметен, но, если он начался, остановить его нелегко.

Академик Д. И. Щербаков, долгое время живший и работавший на Урале, всегда отмечал, что уральские почвы легко подвергаются смыву и выдуванию, особенно на склонах холмов и долин. При отсутствии защитных мероприятий почвенный слой разрушается, беднеет и теряет свое плодородие.

…Наша страна располагает колоссальными земельными фондами. По площади сельскохозяйственных угодий СССР занимает первое место в мире. Перед нами стоит задача постоянно увеличивать производство сельскохозяйственной продукции, чтобы в достатке удовлетворять растущую потребность народа.

Плодородие земель определяется состоянием почв или самого верхнего их слоя, содержащего наиболее ценные органические и минеральные вещества, необходимые для питания растений. Теория естественного убывания плодородия земли давно опровергнута жизнью. При необходимой заботе и предусмотрительности можно не только сохранить, но и повысить плодородие земли.

Водная и ветровая эрозия почв наносит во многих районах страны огромный ущерб сельскому хозяйству. В целом в стране, по примерным подсчетам Почвенного института Академии наук СССР, ежегодный смыв почвы составляет около 535 миллионов тонн.

Эрозия начинается там, где забиваются родники, исчезает зеленый покров, иссушается земля. Губит землю непродуманная обработка почвы, агрономическое верхоглядство.

На Урале наблюдается своеобразный характер эрозии почв, связанной с влиянием заводских выбросов. На поверхности почвы накапливаются различные по своему химическому составу аэрозоли, которые могут оказывать вредное воздействие на почвенные процессы, способствуя физическому разрушению. Так, когда в районе действия одного медеплавильного комбината организовали овощесовхоз, то он вскоре прекратил существование из-за того, что почва систематически отравлялась и загрязнялась.

А вот пример другого порядка. Восточный склон Урала. Велика озерная впадина — три тысячи озер, «вторая Финляндия». Там, где берега недостаточно закрыты растительностью, их смывает, происходит заиление, озера мелеют, одновременно обнажаются разъедаемые эрозией, как ржавчиной, берега. Нужны хотя бы кулисы по берегам. От ферм все бежит. Закрепить, принять меры? Когда да как? Да сколько будет стоить, где взять средства? Ох, эта убыточная экономия!..

Гораздо легче погубить почвенный покров, нежели восстановить, снова наро́стить его (так же, как, по выражению медиков, легче предупредить болезнь, нежели ее лечить). И в этом, пожалуй, трагическая особенность борьбы с эрозией.

Эрозия проявляется в лесостепных, предлесостепных и горных районах Свердловской и Пермской областей, вызывая резкое снижение плодородия полей и лесных почв. Пыльным бурям подвержен юг Челябинской области.

Есть районы земного шара, которые колоссально бедствуют из-за этого, как иные бедствуют из-за тайфунов и систематической засухи. Урал в этом отношении не самый неблагополучный. Однако не зря знатный полевод народный академик и дважды Герой Социалистического Труда Терентий Семенович Мальцев ввел на землях своего родного колхоза в Курганской области безотвальную пахоту.

Курган, как и Челябинск, сосед Казахстана. А вот что писал Георгий Радов в пору работы над сценарием фильма «Хлеб нынешнего года»:

«Я давно, с первых лет освоения целины, знаком с совхозом «Кулундинский», это эпицентр засух на Востоке, земля неласковая, суровая. Когда распахивали ее, совершили ошибку, пустили по образцу европейских районов лемешные плуги и другие отвальные орудия, работали, не зная ни паров, ни севооборотов, ни травосеяния, и это окончилось бедствием: в шестьдесят третьем году разразилась эрозионная черная буря, которая снесла с немалой площади пахотный горизонт. Уцелели кинокадры, запечатлевшие эту драму…

О том, что произошло дальше, я подробно писал в очерке «Поле Кулунды», напечатанном в «Литературной газете». Коротко: кулундинцы — и в этом огромная заслуга Алтайского краевого комитета партии — сумели выставить на защиту земли сильнейший противоэрозионный комплекс. Системе мер по защите почв от эрозии, разработанной в Казахстане коллективом ученых под руководством академика А. И. Бараева, был придан, так сказать, кулундинский отблеск: кроме безотвальной обработки, кулисных паров, трав, полосного земледелия, были высажены на двух тысячах гектаров ветроломные лесные полосы. Сейчас Кулунда из эпицентра черных бурь превращена, без всякого преувеличения, в эталон стенного земледелия»[8].

«Добиться дальнейшего повышения культуры земледелия, — призывает нас партия в десятой пятилетке. — Обеспечить сохранение и рациональное использование земельных ресурсов, в первую очередь пашни, осуществить мероприятия по защите почвы от водной и ветровой эрозии, особенно в южных и восточных районах страны»[9].

И еще враг. О нем отдельно.

Грешта — не мертвая земля

Живя на Урале, как-то привыкаешь и перестаешь замечать, что, куда бы ни поехал, везде заводы, фабрики, рудники, где бы ни ступил ногой — руды, поделочный камень, полезные ископаемые. Созидается могущество Родины. Но, попутно, и неизбежный след производственной деятельности человека: холмы «пустой» породы, отходы производств — доменного, химического, машиностроительного, разного.

Тот, кто бывал на металлургических предприятиях, конечно, замечал (не мог не заметить!) громадные отвалы шлака — серые насыпанные поля, унылые, без признака какой-либо жизни. Такой, вероятно, выглядит земля после извержения вулкана. Редко-редко прорастет тут какое-либо семечко, случайно заброшенное ветром, вырастут куст лопуха или пучок чертополоха… Если учесть, что металлургическая промышленность все-таки ведущая на Урале и есть предприятия, насчитывающие сотни лет существования, а следовательно, сотни лет воздвигающие себе такие невольные памятники в виде омертвевших пространств земли, да если еще добавить к этому, что возникают подобные «лунные» пейзажи всегда вблизи от населенных пунктов, а то и прямо на их территории, то станет ясно, что затронутая проблема для Урала (и не только для Урала) совсем уж не такая частная и мелкая.

Для Урала это особенно характерно и особенно должно тревожить нас — ведь земля не растягивается, а насыщение промышленностью все возрастает.

Специалисты такие почвы называют грештой. Как вернуть жизнь, остановить опустынивание? И можно ли вернуть?

Чтоб прочувствовать степень вмешательства человека в жизнь земной коры и серьезность возникающей отсюда проблемы, достаточно раз увидеть гигантские выработки-карьеры в Асбесте, где добывается «горный лен»; или «яму глубокую» — открытую добычу на Высокогорском железном руднике в Нижнем Тагиле; или, наконец, у Магнитогорска — бывшие горы, ставшие глубокими выемками… Поистине человек сдвигает горы! Но, сдвигая, он, увы, оставляет все так, как иные неряхи-квартиранты, меняющие адрес.

Кстати, об Асбесте. Закончится добыча, прекратится откачка подземных вод, с которыми приходится непрерывно воевать горнякам, и гигантские выработки превратятся в глубоководные озера, где будет раздолье рыбе. Там, в Асбесте, это дело решенное. Ну, а в других местах? Надо, чтоб нигде не зияли пустыми пастями мертвые выемки, не пропадала втуне земля, не кровоточили, напоминая о человеческой неблагодарности, ее раны.

Каждый отвал — равно как и каждый заброшенный пустующий карьер — это «издержки», особая категория почв, требующих и особого внимания от человека.

Сорский молибденовый комбинат далеко от центральных, густозаселенных районов; вокруг — леса и горы, а чуть подальше — степи с курганами и каменными «бабами», древними могильниками, немыми свидетелями прошлой жизни края; земли вроде бы достаточно, однако уже там, «на Со́ре» (река, откуда взялось и название комбината), порой бывает невмоготу, когда подует ветер да понесет на поселок пыль с «хвостохранилища» — хотя Хакассия пока еще не Урал, не Донбасс…

— Объемы большие, фабрику построим — еще будет больше, — говорил директор комбината Василий Александрович Лавыгин. — Походили? Поглядели? Видели, как мы живем? Конечно, мы за зелень. Каштаны! Каштаны давайте!

Как-то в газетах промелькнуло сообщение о том, что в Кривом Роге нашелся энтузиаст, бывший шахтер, который на свой страх и риск засадил отвалы молодыми каштанами… С тех пор всем на Соре не дают покоя каштаны! Вот уже третий год группа научных сотрудников Уральского государственного университета имени Горького ведет здесь опыты по озеленению, или так называемой рекультивации, комбинат вкладывает в это дело средства из фонда предприятия. Конечно, хочется поскорее видеть результаты… Эх, если б это было так просто!

Мы едем по отвалам, затем пешком поднимаемся на «хвостохранилище». Отвалы огромные, желто-коричневые, безмолвные, с редкими былинками чахлой растительности, а «хвостохранилище» будто в тумане: наверное, вот так в Сахаре в предвестии близкого самума горизонт застилает скрипящей на зубах рыжей мглой, — и страх берет при мысли, как эти горы камней и самодвижущегося песка обратить вновь в живую плодоносящую землю?

Нет, конечно, все это еще далеко от того, что уже давно стало привычным на Западе; и горы рядом зеленые, и степь вокруг в ирисах и жарках; а все ж… Впрочем, Изабелла Шилова и Наташа Логинова, представляющие здесь университетские силы, полны оптимизма: Москва не сразу строилась! Они вспоминают, как многолетний руководитель их В. В. Тарчевский, чтоб поддержать веру в успех, порой расстилал вот на таком же отвале полиэтиленовую пленку и ложился «отдыхать», показывая тем самым: человек дюжит — будут жить и растения!

…Многие на Урале знали этого человека. Его часто можно было видеть на собраниях молодежи, где он выступал всегда с одной темой — о сбережении земли. Помню, как однажды мы встретились с ним в Кауровке, на Чусовой, где журнал «Уральский следопыт» организовал следопытский слет. Его попросили приехать и побеседовать с ребятами. Он охотно согласился. У него была колоритная внешность, пышная седая шевелюра. Говорил он негромко, но убедительно, слушали его хорошо. Одержимый идеей сбережения природы, он стремился заразить этой идеей каждого, большого и маленького, одновременно вооружив и полезными знаниями.

Много лет мы сидели рядом за столом президиума Общества охраны природы. Не припомню случая, чтоб Тарчевский опоздал или не явился без уважительной причины. Это заслуживает быть отмеченным тем более, что у него было много других обязанностей — преподавание в университете, научная работа. Он писал статьи, рефераты, методические пособия.

Посчастливилось мне быть и его соавтором — в 1962 году вышла наша совместная работа для массового читателя «Руку дружбы — природе!» Оглядываясь назад сейчас, я вижу, какого доброго товарища имели мы в его лице. Он был скромен и покладист, без ученой заносчивости. И дело делал тоже скромное и не слишком заметное, хотя и очень важное.

Руку дружбы — природе! Можно сказать, эта идея вела его, она определила направление всей его деятельности.

В прошлом он работал в Ботаническом саду в Душанбе; вероятно, там и зародилось в нем пристальное внимание к зеленому миру растений. Родом из города Атбасара Казахской ССР. Учился в Томском университете, там же стал доцентом, и туда же ездил, защищал кандидатскую и докторскую диссертации. В Свердловск приехал из Вологды, из пединститута: беспокойный нрав, искал наиболее интересное применение своим знаниям и устремлениям. Думал: какие здесь проблемы? Сперва занялся озеленением цехов, потом озеленением заводских территорий; а там уже был один шаг до отвалов.

Часто нужное, полезное дело начинается с нечаянного разговора с хорошим человеком. Ехал в трамвае, разговорился с уралмашевцем об отвалах. Хоть на Уралмаше они и не очень велики, не сравнить с металлургическими, а все ж!.. Беседа запала в душу: очень уж огорчался человек, что пропадает земля. Попробовать? Начал со знакомства с золоотвалами.

Кому удалось побывать на «Красногорке», в Каменск-Уральском, в сороковых-пятидесятых годах, тому наверняка надолго запомнился серый пейзаж: зола, зола. Ныне там «на золе» отдыхают жители, а было: шестиметровый слой золы, ею заполнены окрестные овраги. Ни былинки. И впрямь «лунный пейзаж»!..

Познакомился с иностранной литературой по этому вопросу. Была не слишком богата, но кое-что дала. Как избавляться от отвалов?

Часть поднятой на поверхность черной массы можно возвратить в шахты или использовать для дорожных и строительных работ. Доменные шлаки применить как удобрение в сельском хозяйстве.

Некоторые отвалы с большим содержанием алюминия, железа, других металлов можно подвергнуть вторичной переработке. Но все это не решает вопроса кардинально. Отвалы растут!

Наиболее перспективное решение — окультурить и закрыть растительностью. Для этого произвести планировку, нанести небольшой почвенный слой или удобрить бытовыми и другими отходами, содержащими удобрения, затем посеять семена многолетних растений или посадить деревья и кустарники. Возможно, лес здесь будет несколько похуже и трава пореже, зато исчезнет вредная пыль, не станет «убитых некрасивых мест». Только все это не так просто.

Исследования по закреплению растительностью промышленных отходов различного происхождения и типа проводились в Англии, США, ФРГ, ГДР, Чехословакии, Польше.

В СССР первые серьезные опыты по закрытию растительностью золоотвалов были проделаны Б. Я. Сигаловым в Солнечногорске под Тулой (1954, 1957, 1959 гг.). Озеленением терриконов в Донбассе занимался А. И. Зражевский (1938), меловых обнажений на Украине — М. М. Дрюченко (1956), выработанных карьеров в Латвийской ССР — В. Ф. Валикова (1956).

Англичане, изучавшие способы превращения золоотвалов в сельскохозяйственные угодья, пришли к выводу о необходимости обязательного предварительного покрытия поверхности золы слоем почвы толщиной в один-два фута (30—60 сантиметров). Кроме того, по их мнению, необходимы удобрения, причем на маломощном (менее одного фута) почвенном покрове любые удобрения дадут ничтожные результаты в смысле повышения урожайности. Полевые опыты привели их к выводу, что наиболее устойчивыми к произрастанию на золоотвалах, покрытых слоем почвы, являются растения из семейства лебедовых, крестоцветных и бобовых, к среднеустойчивым отнесены все злаки, а широкий круг «экономических», то есть всех сельскохозяйственных растений оказался неблагоприятным и крайне чувствительным.

Б. Я. Сигалов наблюдал, что все растения, посеянные непосредственно на золе, рано или поздно, а чаще в первый же год, погибают. Но если поверхность золы покрыта слоем почвы хотя бы в один-два сантиметра, то многие из травянистых кормовых растений хорошо принимаются и создают плотную дернину.

Правильность этого подтверждается фактом: во многих рабочих поселках юга России, Украины на пустующих землях создали огороды и выращивают овощи, картофель, собирая урожай и с некоторых ягодных кустарников, и не только для праздничного стола. Правда, это Украина. И все же. Значит, можно ускорить процесс зарастания отвалов!

В Райчихинске — Амурская область — мне показывали старые отвалы, образовавшиеся после угледобычи и заросшие настолько основательно, что там собирались разбить парк. Но, к сожалению, так случается не часто; да и срок прошел изрядный.

Испытания различных многолетних растений в условиях Среднего Урала уже в первые годы показали возможность применения многих из них на золе с почвенным покрытием в два сантиметра. Среди лучших могут быть указаны: пырей бескорневищный, райграс, пырей широкогребенчатый, регнерия, ежа сборная, овсяница луговая, костер безостый, люцерна синегибридная, донник люцерновидный.

Интересный факт сообщили на одной тепловой электростанции. Что там ни пытались делать, чтоб вернуть к жизни погубленную под отвалами территорию! Штрафов, которые заплатила станция, наверное, хватило бы, чтоб сделать поселок энергетиков втрое больше и краше. В конце концов, на отвалы завезли несколько автомашин дерна с самыми обыкновенными сорными травами, растущими повсюду, и разбросали там. И что же? Сорняки выжили, они затянули всю поверхность отвалов. Потом там перепахали и посеяли многолетние травы. Спустя несколько лет урожай трав здесь был вдвое больше, чем в соседнем совхозе. Так что не надо гнушаться сорняками. Если действовать с умом, может пригодиться и сорняк. Корневая система некоторых растений в течение нескольких месяцев проникает на глубину (в золе) 25—30 сантиметров, образуется прочный органический «матрац». Прекращаются пыльные бури. Можно сажать и выращивать цветы, овощи. Но все это требовалось выяснить, изучить, систематизировать.

Прослышав, чем занимаются в университете, сюда пошли с договорами представители предприятий. Пришлось увеличить штат сотрудников.

В 1959 году доцент В. В. Тарчевский организует при кафедре ботаники Уральского университета специальную лабораторию, призванную разрабатывать проблему, которая год от года волнует все больший круг ученых, промышленных деятелей, людей, одержимых беспокойством за судьбу природы.

Зародилось научное направление, имеющее задачей исследование изменений, которые несет промышленность природным экосистемам.

В 1959 году лаборатория геоботаники УрГУ была в СССР единственной организацией, специально занимавшейся рекультивацией промотвалов, поставившей целью возвращение испорченных земель. Начинали ощупью…

Надо отдать должное дальновидности ученого. Заращивать промотвалы? Многие отнеслись к этому с явным скепсисом. Не верили в успех. Находились коллеги — насмехались: тоже, занятие придумал! Скептики говорили: «Скоро вы будете заниматься настоящим делом?» В Нижнюю Туру приехали — там решили: «артисты приехали». В самом деле: ходят, смотрят, цветочки собирают на пустырях, разглядывают каждую травинку, землю щупают. В руках разомнут, понюхают… несерьезный народ какой-то!

Настоящее дело? Да вот оно! Обследованы сотни отвалов, на учет взяты тысячи гектаров земли, изъятых из продуктивного хозяйственного оборота. Попутно изучались начальные этапы почвообразования, зарастание лесом и т. д. Ландшафты, возникающие в результате производственной деятельности людей. Уральский экономический район — ох, и велик он, много труда надо положить, чтобы все было в том виде, в каком надо. Да если б дело касалось только Урала! Тарчевский в Кемерово, в Казани, в Москве делал доклады. Интерес везде большой.

Вдвоем со Станиславом Александровичем Мамаевым, заведующим лабораторией экспериментальной экологии и акклиматизации растений института экологии, организовали первое Уральское совещание, которое вылилось во Всесоюзное.

Десять лет упорного труда. Защищена ученая степень доктора биологических наук. Почетный член Всероссийского общества охраны природы… Нелепая, преждевременная, всегда приходящая неожиданно смерть обрывает в мае 1969 года жизнь ученого-энтузиаста, преданного делу общественника.

Бесспорна, однако, истина: то, что делалось с горячим сердцем, — живет! Я вспомнил об этом в ноябре 1969 года в актовом зале университета на Уральском научно-координационном совещании по проблеме «Растительность и промышленные загрязнения».

Совещание было уже четвертое по счету. В первых трех участвовал В. В. Тарчевский. И для этого он готовил доклад совместно с товарищами…

Скромное, незавидное поначалу дело на глазах превращается в громадное, наипервейшей важности. Не случайно ознакомиться с опытом уральских коллег приезжали ученые Чехословакии, Польши, Германской Демократической Республики, Болгарии…

Лекари земли

Рекультивация началась в тридцатые годы с терриконов Донбасса, пылящих и горящих. Дала мало. В послевоенное время за них взялись опять. Многие из них перегорели и превратились в холмы рыжей золы, но сотни продолжают гореть и сегодня. Недавно их стали тушить, закачивая глинистую пульпу, разравнивая бульдозером и поливая водой из гидромониторов. Всего в 1975 году погасили около 30 терриконов. Но это лишь половина дела. Время от времени в прессе красочно расписывается, как там-то или там-то бесплодный жгучий отвал превратился в цветущий парк, но чаще всего в них корреспонденты опережают ход событий. Неимоверно сложна, трудна задача. Многие начинали и бросили. Но не уральцы.

В. В. Тарчевский начинал, имея помощниками одного ассистента Ф. М. Шубина да студентов-дипломников. В последующие годы сложился дружный коллектив — исследовательская группа молодых аспирантов и научных сотрудников, целиком отдающих себя новому делу: С. Я. Беспрозвана (Левит), И. И. Шилова, М. В. Хамидулина, Т. С. Чибрик, Н. Б. Логинова, Э. Б. Терехова, Р. И. Ланина, Г. С. Плашко. Ученица Тарчевского Г. П. Пикалова, защитив кандидатскую диссертацию, стала его преемницей на посту руководителя группы, заведует лабораторией. Общее руководство и научную консультацию взял на себя Б. П. Колесников, нынечлен-корреспондент Академии наук СССР, ученый-ботаник, заведующий кафедрой геоботаники УрГУ.

Тарчевский ввел в обиход термин «промышленная ботаника». Из университетских лабораторий, от стадии первых робких поисков промышленная ботаника шагнула на отвалы и задние дворы многих заводов, электростанций, горнодобывающих предприятий.

Сколько они объехали за полтора десятилетия… Кажется, куда ни ткни пальцем на карте — были! Дома — только зимой; с весны до глубокой осени, пока не польют обильные дожди, — в поле, за сотни, а то и за тысячи километров от Свердловска. Сотрудников лаборатории, точнее — сотрудниц, потому что трудятся там одни женщины, можно было встретить в эти годы на Серовской и Южно-Уральской ГРЭС, в Каменск-Уральском и Верхнем Тагиле, в Казахстане, Кемерово, Забайкалье, Бурятии, Киргизии, Башкирии. В пышный зеленый ковер превратился за это время золоотвал «Красногорский», с которого начинали когда-то; а ведь как безнадежно выглядело все поначалу! Зарос отвал в Верхнем Тагиле, на нем даже поселились кулики. К сожалению, явились охотники и поспешили перестрелять птиц (тоже «друзья природы»!)…

Постепенно находили средства для оживления погубленной почвы, выводили новые виды и сорта растений, способных освоить промышленную пустыню, рождалась надежда победить недуг.

На Уральском алюминиевом заводе (работы вели Шилова, Логинова, Плашко) уже было доказано неоспоримо: на чистых шламовых полях ничего не растет. Разве что житняк. С нанесением грунта — да. Для посевов нужна подкормка. Разработали метод. В 1971—1972 годах там зазеленели производственные посевы — местное общество животноводов стало заготовлять корма.

Поля овса поднялись и около Карпинска, на местах бывших открытых разработок угольных пластов.

Основательному изучению подверглись два угольных бассейна — Челябинский (Челябинск, Еманжелинск, Красноселка) и Карпинский (Карпинск, Волчанск). Это — 5000 га нарушенных территорий.

Много сил было отдано Соколовско-Сарбайскому рудному району. Два месторождения — Соколовское и Сарбайское. Десять километров между ними. Работали шесть лет, в самом карьере и на отвалах (Терехова, Ланина и др.) — 2000 га отвалов. Засоленные грунты, вывернутые с глубины 200 метров, очень тяжелые, токсичные и бесплодные. В итоге появились посевы многолетних трав — люцерна пестрогривая, эспарцет, житняк, костер; деревья — тополь, карагач, клен; кустарники — карагана желтая, облепиха, лох серебристый, смородина золотистая, шиповник. Даже в карьере — посадки и посевы, с целью закрепления от ветровой эрозии.

Здесь провели первый опыт по механизации посева на откосах, использовав для этой цели карьерный вентилятор; и здесь зародилась дружба с научно-исследовательским институтом горного дела Министерства черной металлургии СССР, который помог создать специальную установку. Автор машины М. М. Конорев приезжал туда, на карьер. Механизация посева! Уже говорит о чем-то.

Вообще фитомелиорация и рекультивация бывших железорудных месторождений — особый большой разговор. Уральские железорудные отвалы почти все старые: Высокогорское, Бакальское, Богословское (Красный железняк), Покровское — это те, с которыми уже успели познакомиться ранее. Начиная с 1974 года приступили к Гороблагодатскому, самому старейшему (С. Я. Левит).

Бесспорно, все это начало. И цифры оживленных площадей пока ничтожно малы в сравнении с теми, которые еще ждут своего часа. Только в Свердловской области учтено 250 отвалов, 50—60 тысяч гектаров земли. А всего на Урале? С 1975 года начали в Оренбургской области. Вся работа еще впереди. Однако достигнутое — несомненно серьезный успех, дающий основание для обнадеживающего вывода: гора сдвинулась с места. Гора сдвинулась — почти буквально! (К слову, целую гору перетаскали они на себе в мешках в лабораторию!) Многое выяснилось и позволяет думать, что дальше пойдет в убыстряющемся темпе, если, конечно, не ослаблять усилий; многое стало уже азбучными истинами.

По существу работы лаборатории вышли на уровень академических исследований. Приятно, что эта «академия» сочетается с повседневной практикой, непосредственно с хозяйственными нуждами. Ведь что такое восстановить хотя бы пятьсот гектаров земли — небольшой колхоз! Наверное, вот это и есть рационализм, о котором так часто говорят ныне, разумный рационализм, а не бесчувствие к терзаниям земли и ее обитателей.

Уже разработки не начинаются без проекта по рекультивации. Одна беда: пока… плохие проекты.

В 1973 году была создана, в составе Научного совета АН СССР, секция техногенных ландшафтов по проблемам биогеоценологии и охраны природы. Первым руководителем ее стал уралец Б. П. Колесников. 12 февраля 1974 года состоялся первый пленум секции.

Лаборатории и группы, наподобие уральской, появились в Новосибирске, Воронеже, Донецке, Киеве. Биологическая рекультивация распространилась на многие края и области, на различные отрасли народного хозяйства. Фитомелиорация, или рекультивация — называют по-разному — есть свои оттенки, можно говорить о разных стадиях, о разных этапах работы, но суть все-таки остается одна.

Рекультивация — выплата долга природе. Рекультивация ширится. Сибай — медно-серный комбинат в Башкирии; карьер 300 метров глубиной, а будет 500. Загазованность, трудные условия добычи. Начали работать там: даешь озеленение! Началась рекультивация карьера Новоивановского рудника, что у Полевского, на родине Бажова.

Зашевелились и сами предприятия. Рудник имени С. М. Кирова (г. Березовский) впервые сдал в государственный фонд 94 гектара рекультивированных земель. Там же вплотную занялись таким трудным делом, как обезвреживание хвостохранилищ, содержащих отходы. Решено: покрывать специальной мастикой, удерживающей пыль. Чего стоит одно выравнивание отвалов, ведь копились они столетиями!

К планировке дражных и гидравлических отвалов приступили в Миассе (вздохнет и река Миасс). Уже стало правилом: прииск ежегодно возвращает отработанные участки прежним землепользователям — геолесфонду, совхозам[10]. Свою лепту вносит общественность. В Магнитогорске на цементном заводе экскаваторщики взяли обязательство своими силами в нерабочее время ежегодно приводить в порядок 4 га земли: вокруг Магнитки перелопачено все вдоль и поперек, и бригады экскаваторщиков обязуются добровольно закультивировать в свободное время все пройденные участки.

А тот, кто медлит… О, земля сурово расплачивается за нерадение! Пусть наукой для всех послужит печальный опыт Сорского молибденового комбината. Не захотели вовремя платить долги, тянули, в результате заплатили страшную цену — прорвалось хвостохранилище…

Хватит сидеть и взирать на дела рук своих; надо засучить рукава и… К тому призывают рядовые советские граждане — истинные хозяева и владетели земли:

«В нашем районе с военных лет идет добыча алмазов драгами. Для предприятия обычно устанавливается два плана: план добычи и план вскрышных работ. И вот, чтобы выполнить план вскрышных работ, зачастую берега речек просто «исковыриваются» бульдозерами, заведомо зная, что драга здесь работать не будет. Так, например, получилось на речке Вижай, ниже поселка Пашия. Русло реки заваливается грудами галечника и никак не исправляется. И река — горная красавица — превращается в безобразную калеку. Не пора ли здесь навести порядок, восстановить русла рек. Мы надеемся, что наше письмо послужит делу сохранения зеленых насаждений в поселках, сохранения лесов и чистоты рек. По поручению собрания В. Киреев.

Парторганизация ветеранов металлургическо-цементного завода.

Пос. Пашия Пермской области Горнозаводского района».

Все правильно. Пора.

«Слезы алмазной Вишеры», — писала по этому поводу пермская газета. Не должна проливать слезы красавица Вишера.

В институте Унипромедь нам сказали, что разработана канальная система для драг (тот же водооборот, по замечанию директора института). Этот шаг вперед, однако, санинспекцию еще не устраивает. В институте задумываются над тем, как осветлить дражные полигоны. Но — опять — сколько нужно думать? Решительно действуют березовцы (рудник им. Кирова). Там на вопрос: что будет сделано для культивации отработанных площадей — последовал твердый ответ: «Возможности такие есть, и они будут использованы нами. В конце 1974 года драга начнет работать в замкнутом цикле. Это значит, что ее полигон будет вне реки Пышмы. А река потечет по искусственному руслу, которое сейчас прокладывается…»

Журналист Ф. Вибе, побывавший на Косьве и Тыпыле, сообщает, что усть-тылайские рыбаки делили ловлю хариуса на две различные эпохи; «до драг», и нынешнюю, то есть «во время драг». Может, пора начинать отсчет третьему периоду: «с драгами, но без урона природе»?

Пора платить долги!

Все, кому нужна помощь, пожалуйста, обращайтесь; университет даст необходимую консультацию, пришлет инструкцию-наставление, а если понадобится, то и научных работников. Ведь они — лекари земли! Медицина не должна отказывать страждущему.

Когда-то Горький утверждал: наступит время — человек скажет: «Землю создал я разумом моим и руками моими». Тому быть!

Едва минет зима и наступят теплые дни, снова вся группа разъедется по своим объектам. И уже не только травы будут высеваться на еще вчера безжизненных отвалах. Станут высаживать деревья. Не обязательно, быть может, каштаны.

Больших, больших успехов вам, лекари земли! И пусть год от года вас будет все больше и больше!

Помоги кормилице

Обычно много надежд связывают работники сельского хозяйства с минеральными удобрениями. Ныне установлено: чуть ли не три четверти их вымываются и в плодородии не участвуют, а вносимые в почву во все возрастающих количествах, подкисляют ее. А вот, оказалось, металлургические шлаки в сочетании с органическими и минеральными удобрениями увеличивают эффективность последних чуть ли не вдвое. Век живи, век учись! И тут хочется прямо обратиться к металлургическим предприятиям: доколе, граждане, швыряться добром? Мы хвалили ВИЗ за его заботы об Исети; но теперь хочется (надо!) и упрекнуть.

Подсчитано, что на одном только Верх-Исетском металлургическом вместе со шлаками, в переводе на сельскохозяйственный урожай, пропадает 10 тысяч тонн зерна. Можно построить небольшую установку для очистки шлака от металлических частиц и отсылать колхозам и совхозам шлаковый порошок. Стоить она будет каких-то 25—30 тысяч рублей. А польза?! И предприятию доход! Кстати, есть решение поставлять электроплавильные белые шлаки для сельского хозяйства… А ведь старый ВИЗ далеко не самое крупное металлургическое предприятие края. Какой же счет можно предъявить Магнитке, Нижнетагильскому комбинату, Серову?..

«Плодородие в отвалах» называлась статья «Правды», поднимавшая важный вопрос утилизации шлаковых отвалов уральских предприятий — перенесение их на поля в качестве удобрений.

Оказывается, это вполне возможно. И не только возможно, но даже просто выгодно, необычайно выгодно: но, увы, до сих пор остается вне поля зрения иных хозяйственников. А ведь это еще один вид действенной помощи природе. Вот что писал корреспондент «Правды» Н. Ильинский:

«Вместе с секретарем Нижнетагильского горкома партии В. И. Довгополом мы стоим у подножия шлаковых отвалов металлургического комбината. «Золотые горы», как их метко окрестили тагильчане, высотой в несколько десятков метров опоясали комбинат, преградили путь речке Вязовке…

— В этих отвалах, — замечает Виталий Иванович, — скопилось около трех миллионов тонн мартеновских шлаков, пригодных для сельского хозяйства. Подумать только: плодородие под откосом! А ведь тагильские агрономы, работники наших совхозов давно применяют молотый мартеновский шлак для известкования почв.

— Вы имеете в виду агронома Корчица?

— Да. Бронислав Иосифович — энтузиаст применения шлаков для удобрения полей.

Едем в пригородный Николо-Павловский совхоз, где работает Корчиц. Поля совхоза, когда-то отвоеванные у леса, нуждаются в известковании, что характерно для всей горнозаводской части Урала.

Из года в год работники совхоза часть полей удобряют молотыми мартеновскими шлаками, которые богаты окислами кальция (от 48 до 54 процентов), магния (до 10 процентов), марганца (от 6 до 8 процентов) и фосфора (от 1 до 2,5 процента). Многолетние опыты показывают, что на удобренных землях картофель дает прибавку урожая до 46 центнеров с гектара, ячмень — до 4,3 центнера, капуста — в полтора раза.

Агроном Корчиц подчеркивает более высокую эффективность внесения металлургических шлаков по сравнению с известью. Он приводит такие расчеты. Для того чтобы произвестковать только пашню (а ее в совхозе 5400 га), необходимо внести примерно 23—25 тысяч тонн известковых материалов. Если же для этой цели использовать столько же тагильских шлаков, то пашня одновременно получит такое количество фосфора, которое эквивалентно 2500 тоннам суперфосфата. В шлаках содержатся и микроэлементы, так необходимые для роста и развития растений. Замечательные свойства шлаков, применяемых в качестве удобрений, доказаны опытами Уральского научно-исследовательского института сельского хозяйства. Сотрудники В. Н. Караваев и Б. А. Лебедев в течение трех лет изучали влияние мартеновских шлаков на урожай, на плодородие кислых дерново-подзолистых почв. Выводы представляют большой практический интерес. Местные минеральные удобрения не только повышают урожайность озимой ржи до 40, пшеницы, ячменя — до 25, картофеля — до 20—40 процентов, но и улучшают химический состав растений; культуры поспевают в более ранние сроки».

— И все же «золотые горы» остаются кладом за семью печатями, — говорит Корчиц.

Только в отвалах Свердловской электростанции, сжигающей торф, скопилось более, четверти миллиона тонн торфяной золы. Бери и клади в почву. В переводе на наиболее распространенные удобрения — 50 тысяч тонн суперфосфата и более восьми тысяч тонн селитры. А какая помощь земле заключена в этих цифрах!

Плодородие в отвалах — да это клад! Плохо еще мы используем то, что лежит у нас под руками.

Впрочем, чему удивляться. Ведь было время, давно ли, даже под строительство цехов отводили самую наилучшую землю; теперь — похуже, ту, что у селян и землемеров называется «неудобной». Стали сгребать плодородный гумусовый слой при прокладке дорог. Под Троицком в степи мы увидели новое гладенькое дорожное полотно, еще асфальт не затвердел, а рядом по обочине тянутся ровные валки — чернозем (тоже «отвалы»). Придут машины и заберут его, или расстелют тут же, на ближних полях. Не пропадет ни комышка. Так надо!

Землю надо беречь, нашу матушку-кормилицу.

Порадовало интервью с главным маркшейдером треста Уралнеруд И. Ф. Чернецким, опубликованное в «Уральском рабочем» в конце 1974 года. Как отмечает журналистка Тамара Курашова, еще совсем недавно в Министерстве строительства предприятий тяжелой индустрии, встретив кого-нибудь из этого треста, принимались с удивлением расспрашивать: говорят, вы рекультивацию проводите. А что это, собственно, такое? Успехи треста в этой области демонстрировались на Выставке достижений народного хозяйства в Москве. В поселке Махнево построена целая улица на бывшем карьере, где громыхали и возились когда-то экскаваторы.

«— Трест Уралнеруд считается единственным на Урале объединением, на предприятиях которого при проведении вскрышных работ полностью сохраняется плодородный слой почвы.

— Сберечь культурный слой почвы, который дает жизнь и лесу, и пастбищу, и полям, мы считаем очень важным делом. Сгребаем его в штабеля при вскрышных работах, и хранится он в них несколько лет. Закончены разработки, уложены горные породы в карьеры, отработанная земля, а поверх ложится культурный слой.

— Ваш трест является коллективным членом Всероссийского общества охраны природы. Рекультивация — не единственные природоохранительные работы, которые проводят предприятия треста?

— Не единственные. Наши предприятия нигде не загрязняют воду, хотя зачастую находятся вблизи рек. Они работают на замкнутом цикле, ни капли не берут из водоемов, ни капли не спускают в них. Мы добываем миллионы кубометров песка и щебня. Территория наших карьеров будет расширяться. Но заметьте, строительный материал мы берем из-под земли. И считаем, что его достаточно в земле, незачем рвать скалы, как это еще иногда бывает, незачем портить ландшафт. Те, кто этого не понимает, впадают в грубую инженерную ошибку».


Еще один разговор о земле произошел в объединении Свердловскторф. Торф, как известно, не только топливо, но и великолепное удобрение, пожалуй, не имеющее себе равных. Почему же мы, уральцы, так плохо, мало используем его?

Управляющий Николай Владимирович Калинин говорит с сердцем, сдерживая закипающее раздражение. И он прав.

Пышминский совхоз «Орджоникидзевский» много потребляет торфа — берет 40 000 тонн в год для тепличного комбината. Выращивает зелень, огурцы, — кормит Свердловск. Годовой доход 500—800 тысяч рублей. Без торфа вообще не могут. Всю пахотную землю собрать надо, чтоб заменить торф. Закрытый грунт! Нужен пахотный слой. Где его снимать? Торф выручает. Но многие ли так делают! Победнее совхозы не берут; а как раз им-то и брать.

А знаете ли вы (в голосе Николая Владимировича появляется укоризна), что раньше Урал обходился без привозных продуктов? Интересные сведения содержатся в Алапаевском краеведческом музее: Алапаевский уезд кормил себя. Сейчас Свердловская область обходится своими продуктами два месяца в году…

Область имеет (в руках у Калинина красная книжечка, статистические сведения за 1973 год): посевной площади 1 миллион 537 тысяч гектаров пахотной земли, 827 000 крупного рогатого скота, в том числе 360 000 коров, 592 000 свиней, 255 000 коз, овец. Если получить по 2 тонны навоза с головы, то придется всего 2—3 тонны на гектар.

Органических удобрений надо минимум 20 тонн на гектар, — чтобы в почве поддерживать органическую основу. Вносится 5—6 («а то и меньше», — добавил он с расстановкой, после некоторой паузы). Раньше жили за счет травопольного севооборота, многолетних трав — клевера в первую очередь. Распахали травы… Где взять семена?

300 000 тонн торфа даем в сельское хозяйство. Надо по меньшей мере 5—6 миллионов тонн. План 1975 года — 750 000 тонн. Задержка — транспорт. Как возить? Зимой дороги есть. Летом… болота! А иначе урожайность не поднять. Она практически не растет, а снижается. Вот цифры: 1966—1970 годы, средний урожай зерновых по области — 15,2 центнера с гектара, 1971 — 13,2, 1973 — 12,1. Ну, конечно, разные погодные условия, и тем не менее… Овощи: 1966—1970 — 155, 1973 — 140 центнеров с гектара. Мясо соответственно — 107 и 111 тысяч, тут небольшая прибавка; молоко — 951 тысяча тонн за год и 1973-й — 870.

Конечно, год на год не приходится, землеробы наши не сидят без дела. Но проблема внесения органических удобрений — первейшая задача.

Нужен верховой торф, специально приготовленный для подстилки. Одна тонна даст пять-шесть тонн навоза за зимний период. Сейчас привязное содержание скота; опилки потрусили — и все. Получается, не навоз, а кал стекает. Надо, чтоб поглощался аммиак.

Надо иметь на год одну тонну торфяной подстилки на одну голову скота. Кстати, это и намного дешевле. Солома стоит 6 рублей тонна. А если скипованная, перевязанная проволокой, на откорм, — 24 рубля. Торф дешевле. И влагоемкость торфа намного выше — может впитать в пять-шесть раз больше своего объема. А солома — три объема.

Было (прежде): на одну корову одна лошадь… кстати, тоже давала удобрение. А машина удобрение не дает. Воздух портит, это точно.

Органические удобрения — меньше смыв и сдув с полей. Одно от другого неотделимо. Меньше будет и загрязнение водоемов. То есть, как все в природе, вытягивается целая цепочка. Земля — урожай — вода — чистота — обилие и разнообразие жизни…

И вообще, говоря о земле, о ее плодородии, сохранности, могучей воспроизводительной силе, хочется напомнить: нужны не оборонительные бои, а рассчитанная далеко вперед стратегия.

Торфа много в Свердловской области (1,61 миллиона гектаров разведано — больше, чем пахотной земли, с запасом в 37 миллиардов кубометров), в Тюменской. Меньше в Челябинской[11].

В Ленинградской области вносится на поля около 3 миллионов тонн торфа ежегодно. Урожайность повысилась вчетверо благодаря торфу. Там этим занимаются «вплоть до секретаря обкома», по выражению Калинина. Используют торф (и довольно успешно) в Московской области.

Заграница берет у нас торф, чистый, для подстилки. Отправляем в кипах, в полиэтиленовых мешках.

У нас на Урале летом скот в загонах, на земле — все уходит. А в Ленинградской, Московской областях насыпают слой торфа, десять дней продержали — перегнали в другой загон, а там бульдозер все сгребает. И скот в чистоте, и отходы не пропадают, — двойной интерес. Конвейер! Запас удобрений. От коровы 10—12 тонн получить можно хорошего навоза в год.

Лайский мясооткормочный комплекс. Сто тысяч свиней. Не подойдешь близко, если не применить торф. Нужен на любой ферме! И течь не будет жижа в овраги, оттуда в пруды, в реки.

Почему не используем?

…Да, и вправду, почему? Хмуря брови, Калинин продолжал говорить — почему у нас нет цены на органическую природу, как на всю природу, что очень плохо; что сельскому хозяйству нужен автотранспорт, а полям необходим не чистый торф, а приготовленное торфо-минеральное, аммиачное удобрение, выдержанное в буртах; что… а я снова и снова задавал мысленно один и тот же вопрос: почему?

Борьба за землю-кормилицу! Вероятно, это одна из самых драматических глав во многовековой истории человечества.

Всю жизнь человек воюет за землю. Голландцы шаг за шагом отвоевывали у моря целую страну. Не случайно названия у многих голландских городов оканчиваются на «дам» (дамба). Амстердам, Роттердам, Заандам… Распространенная шутка голландцев, в которой звучит гордость за дело рук своих: «Бог сотворил мир, а Нидерланды создали мы сами».

Рисовые поля террасы в Индонезии, уступами взбирающиеся по склонам гор, придающие неповторимое своеобразие всей местности — тоже великое творение человеческих рук.

В плодородные обрабатываемые угодья превращают в Корейской Народно-Демократической Республике прибрежное морское мелководье. Трудом бесчисленных поколений многими веками воздвигались тысячекилометровые защитные дамбы в долине Меконга, во Вьетнаме… Титаническая борьба!

В СССР в среднем приходится гектар пашни (0,95) на одного человека. Много это или мало? Ни много, ни мало — в аккурат. Беречь, обласкивать, ценить этот гектар, как самое дорогое сокровище!

А теперь о том, кто снабжает нас и все живущее кислородом, о том, без чего не может быть ни чистого воздуха, ни свежей воды, ни щедрой благодатной земли, о том, кто непрерывно выполняет удивительную работу, творит чудо, — улавливая солнечный луч, создает органическую материю, делает то, без чего немыслима никакая жизнь, по крайней мере на нашей планете.

О зелёном шуме, о траве-мураве, их друзьях и врагах

«Идёт-гудёт зелёный шум, зелёный шум, весенний шум…»

Кому с детства не запали в сердце эти строки!

Лес, друг мой лес!

Сколько поговорок и крылатых выражений сложено о лесе. Зимой греет, летом холодит… Лес — одежда земли. Зеленый Друг…

Русский Лес. Это стало символом чего-то прекрасного и величественного, могучей неиссякаемой силы, — символом вечности.

От леса пошло немало русских фамилий: Лесков, Шишкин, Соснин, Елкин, Зарубин, Березовский, Рощин, Кедрин, Кедров, Калинин, Сучков, Вершинин, Комлев, Щепкин…

Лес формирует климат. Там, где сходят леса, начинает свое победное шествие эрозия, лютый враг всего живого. Именно от леса, в первую очередь, зависит и насыщение кислородом земной атмосферы, и накопление влаги в почвах, и здоровье, сохранение самих почв. Все живое на земле погибло бы, если бы не зеленые растения — травы, деревья…

Стоят они в зеленых гимнастерках,
Как будто на поверке боевой.
(П. Комаров)
И впрямь, как неусыпный часовой, стоит лес на страже благополучия планеты, ее здоровья и богатства.

Зеленый шум, весенний шум…
Ну что бы вы сказали, если бы вдруг этот шум прекратился?

(А ведь, если отбросить лицемерные рассуждения на тему, что лесу ничто не угрожает, чего-чего, а леса на планете предостаточно, хватит с избытком надолго, то, пожалуй, клонится именно к этому…)

Обратимся к нашему признанному авторитету и природолюбу академику-уральцу Дмитрию Ивановичу Щербакову.

«Говоря об охране воды в реках, — отмечает он, — невольно вспоминаешь наши леса. Общеизвестно, что лес оказывает огромное влияние на климат и водный режим занимаемой им территории.

Многочисленными наблюдениями доказано, что там, где на водоразделах и в бассейнах рек имеются леса, талые и дождевые воды в значительной части уходят в почву и медленно просачиваются в реки подпочвенным стоком. При вырубке же лесов до 70 процентов дождевых и почти 100 процентов снеговых вод беспрепятственно стекает по поверхности почв. В связи с этим весной и при дождях получаются большие разливы, а летом реки мелеют или высыхают.

Колоссальные массивы лесов — огромное богатство нашей страны. Тем не менее запасы лесов не беспредельны. Современный уровень потребления древесины в народном хозяйстве требует ежегодной вырубки леса на больших площадях. Поэтому правильная организация лесного хозяйства, забота об охране и своевременном возобновлении лесов приобретает все большее значение.

Энергичное развитие лесозаготовок… вызывает необходимость ежегодной вырубки огромных лесных площадей, на значительной части которых естественное возобновление протекает неудовлетворительно или с полной сменой хвойных пород на малоценные лиственные. При лесозаготовках допускаются чрезмерные потери не только в виде порубочных остатков, но и в виде ликвидной древесины и недорубов, которые оставляются на лесосеках.

Одним из первых важнейших мероприятий, направленных на улучшение лесного хозяйства, является лесоустройство…»

В десятом пятилетнем плане развития народного хозяйства намечено выполнить работы по устройству лесов на площади 230 миллионов гектаров.

Вот он, зеленый шум, переведенный на деловой язык больших общественных и хозяйственных проблем.

Среди зеленых обитателей Урала есть немало представляющих большой хозяйственный и научный интерес.

На Урале берут начало многие крупные притоки Оби, Волги и других рек. Их режим и питание целиком зависят от целостности уральских лесов, а они вырубаются нещадно. Да ведь если б все шло в дело! Уже говорилось, сколько топляка лежит на дне уральских рек; обломками лесного богатства нашего засыпаны и берега, откуда их тоже нередко тракторами спихивают в воду, чтоб река или озеро покрыли улики нашего нерадения. Много древесины пропадает в виде порубочных остатков, которые затем либо сжигаются (в самом буквальном смысле выбрасываются на ветер!), либо гниют, являясь постоянным источником возникновения лесных пожаров.

Между тем порубочные остатки — ценнейшее химическое сырье. Из древесных отходов вырабатывают самую разнообразную продукцию: пластмассу, искусственное волокно, лаки, лекарства, витаминную муку, картон, канифоль, кислоты, спирт и т. д. Искусственный корм из древесных отходов по содержанию углеводов в два-три раза лучше картофеля. Из одной тонны древесных отходов можно получить до 600 килограммов простых сахаров, а это в три раза больше, чем извлекается сахарозы из сахарной свеклы. Один завод по получению этилового спирта из древесных отбросов даст его столько, сколько не вырастит зерна целый совхоз с посевной площадью в 20 тысяч гектаров.

А каково движение к потребителю остальной древесины? По меткому выражению Леонида Леонова, «снег не так тает в пути, как дерево, от которого к концу путешествия в окончательной отделке остается лишь одна десятая часть».

Но это, так сказать, одна сторона вопроса. Взглянем на дело с другой стороны. Вот читатель «Литературной газеты» А. Кузнецов сообщает, что в Пермской области под предлогом так называемой «санитарной рубки» сводятся леса первой категории. Сигнал подтвердился, и в рубрике «В защиту зеленого друга» редакция оповестила, что на виновных были наложены административные взыскания. Но взыскание взысканием, а порубленного леса не вернешь. И уже совсем обидно и странно, что грубому нарушению правил ведения лесного хозяйства потворствовали иной раз сами работники лесхозов.

К примеру, Джабык-Карагайский бор в Карталинском районе Челябинской области — осталось спелых насаждений на четыре года. Он пострадал еще в период строительства Магнитогорска. Истощены Санарский бор в Пластовском районе, все островные боры (правда, ныне они объявлены памятниками природы).

Особо ценные массивы лесов — юг Челябинской области, защитные (таковы Брединские колки) оберегаются, но… в них тоже есть расчетная лесосека. Надо ли?

Челябинская область в год производит заготовки в объеме 2 400 000 кубометров (при площади в 2,5 миллиона гектаров, покрытых лесом), Курганская — 1 200 000, Свердловская рубит — 22—25 миллионов кубометров (при лесной площади — 11 300 000 гектаров).

Уральский лес — выгодный, мобильный; срубленный сегодня, через неделю он уже у потребителя, в любом конце страны. На Урале сравнительно густая сеть дорог, и это (увы!) служит уральскому лесу плохую службу. А если еще к этому добавить, что многие вырубки используются под пастбища; из-за этого отстает восстановление. К этому — еще: на мелких почвах машина не идет (а на Урале почвы часто мелкие), и все же в Челябинской области до 97% — механизированная посадка.

Многие леса переведены в первую группу, то есть как имеющие особое, водоохранное значение. Это хорошо. Покушаются на пригородные леса. Лесозаготовители сняли фильм, доказывающий, что эти рубки безвредны и даже необходимы… Убрать лес вокруг промышленных городов или хотя бы ослабить — преступление!

Есть леса, которые нуждаются в особо бережном отношении в силу их особой ценности. Сюда относятся Припышминские боры, которые являются важным заслоном на юго-востоке Свердловской области от суховеев Средней Азии. По примеру комсомольцев Сибири необходимо взять под защиту все кедровые рощи вблизи населенных пунктов и тщательно их охранять. Чудо-дерево кедр! Высчитано: если бы собирать все кедровые орешки, они прибавили бы полмиллиона тонн масла. «Перепись» сибирского кедра на европейском севере страны проделали биологи Коми филиала Академии наук СССР, на учет взяты все кедровники. Кедру грозит опасность. Он «уходит» все дальше от обжитых, густо населенных районов, но человек преследует его по пятам. Правильно сделал горсовет Нижней Салды, включив кедровую рощу в зеленый массив города и приняв все меры к ее охране.

Приведем и такую деталь. Задумала Свердловская киностудия снять фильм «Туристскими тропами» — о бажовских местах. Написали сценарий. Режиссер съездил в Полевское, вернулся и заявил: «Там нечего снимать». Как нечего? Почему?! Может, режиссер и перехватил в своей оценке состояния природы в Полевском и соседнем с ним Сысертском районе, где прошли раннее детство и юность Бажова, но ведь факт: оголился, торчит, как неприкаянный, Марков камень. А ведь еще в предвоенные годы вокруг него шумел океан хвойного леса, и сам камень был укрыт сосняком.

Удивительно все-таки, с какой легкой душой мы иной раз истребляем, сводим лес! Может быть, это своеобразный атавизм, который историк В. Ключевский объясняет следующим образом:

«Несмотря на все такие услуги, лес всегда был тяжел для русского человека. В старое время, когда его было слишком много, он своей чащей прерывал пути-дороги, назойливыми зарослями оспаривал с трудом расчищенные луг и поле, медведем и волком грозил самому и домашнему скоту. По лесам свивались и гнезда разбоя. Тяжелая работа топором и огнивом, какою заводилось лесное хлебопашество на пали, расчищенной из-под срубленного и спаленного леса, утомляла, досаждала. Этим можно объяснить недружелюбное или небрежное отношение русского человека к лесу…»

Старики свидетельствуют: на Чермозском заводе, что на Каме, была придумана такая игра: выбирали сосну, вокруг нее подпиливали другие сосны так, чтоб, падая они наваливались на нее шатром, а после кому-то, кто посмелее да бесшабашнее, предлагалось войти внутрь и подпилить сосну-опору; а когда все обрушится, успеть выбежать, чтоб не быть задавленным. Игра для храбрых. Леса было много.

О беспощадной рубке и истреблении лесов Урала и Приуралья писал еще В. И. Немирович-Данченко («Кама и Урал»). И о сплаве. И потоплении тоже. Потонуло дерево — горевать не о чем. Мало, что ли, деревьев в лесу.

Может, когда-нибудь оно и было так, то есть даже наверняка было. Но ведь сколько, как говорится, воды утекло с тех пор!

Чтоб срубить дерево, распилить, разделать его, превратив в чурку-баланс или телеграфное бревно, достаточно нескольких часов, а при современной технике даже нескольких минут. А сколько надо, чтобы из соснового семечка выросла сосна? И в этом простом сопоставлении, быть может, главная причина, почему мы должны очень осмотрительно расходовать нашу природную валюту — «зеленое золото» страны. К слову говоря, именно это обстоятельство больше всего и заботит ученых, лесоводов.

Советский Союз — самая богатая лесная держава. Ему принадлежит треть лесов мира — миллиард гектаров[12]. 99% кедровников у нас дают орехи несколько веков. Можно сказать, что мы несметно богаты. Кажется, нам ли брюзжать, тревожиться о том, что лесные запасы наши могут пойти на убыль, иссякнуть![13]

Леса оберегают поля и нивы от суховеев, засухи. Они наполняют влагой русла рек, сберегают «голубые жемчужины» — озера, они создают здоровый воздух планеты… Можно ли забывать об этом?

А если взять цифры потрясающе быстрого сокращения лесных площадей на Земле, перед вами будет трагическая картина гибели зеленого богатства, картина, от которой нельзя не содрогнуться…

Заметим, что с вырубкой леса меняется, как правило (а иногда и погибает), и травяной покров, — еще одно бедствие, порождаемое необдуманной, торопливой эксплуатацией лесов. Ведь именно тот неприметный скромный зеленый мир, который мы небрежно топчем ногами, служит надежной защитой для почвы, предохраняет ее от зла и ненасытной ржи — эрозии!

Скажут: но ведь лес необходим народному хозяйству. Что же, вы вообще против рубки? А как бумага, «хлеб цивилизации»? Нет бумаги — нет современного быта. Живица, канифоль (не найден заменитель), ацетон, целлофан, аспирин, искусственные ткани, мебель, строительство и многое, многое другое — это все лес! Как заметил один мой знакомый ученый лесовод, вся культура базируется на продукции леса. Древесина нужна во всех формах.

Лесное хозяйство Урала насчитывает уже не одну сотню лет. 1722 годом помечена (кстати, первая в России) инструкция «О сбережении лесов», составленная начальником Уральских горных заводов В. Н. Татищевым. «Птенец гнезда Петрова», человек светлого ума и выдающийся деятель той эпохи, Татищев уже тогда давал строгий наказ ценить и не расхищать лес:

«§ 1. Леса рубить всем воспретить под жестоким наказанием;

§ 3. Во всех слободах, принадлежащих к заводам, запретить летом по непаханным местам жечь траву под великим штрафом;

§ 4. В 15 верстах стоячего леса на дрова в избы не рубить, а довольствоваться или валежником, или для рубки далее отъезжать, дабы порядком леса паки умножить;

§ 6. Ежели кому лес на строение собственное при заводе понадобится, то оной должен просить, а объездчик по указу ему отвести определенное число и смотреть, дабы не токмо бревен годных к строению в лесу не оставил, но вершины и сучья в груду собрал, дабы тем не сделать пожара…»

Классик лесоводческой науки, профессор Г. Ф. Морозов утверждает, что лес не есть только общежитие древесных растений, он представляет собою общежитие более широкого порядка; в нем не только растения приспособлены друг к другу, но и животные к растениям и растения к животным, и все это находится под влиянием внешней среды.

Всегда ли мы помним об этом? Обычно все разговоры с древесины начинаются и древесиной кончаются. А между тем известно, что только вырубка одних дуплистых деревьев нередко ведет к гибели всего леса, ибо исчезают места гнездовий многих птиц. В Ганау, Германия, в прошлом веке вырубили дуплистые дубы, где находили приют летучие мыши, и на лес напал дубовый шелкопряд, не стало прекрасных дубрав.

Вырубка дуплистых деревьев на Урале привела к исчезновению голубя-клинтухи.

А ведь практика эта продолжается до сих пор. Лесу нужен даже валежник, тот самый валежник, который часто дает пищу огню, — нужен, ибо под ним находят себе и кров и дом многие мелкие зверьки. Что же касается смертельного врага леса «красного петуха», надо построже спрашивать с человека.

Еще во времена Ивана Грозного была замечена взаимосвязь между состоянием кедровых лесов, наличным количеством и размножением соболя. Есть орехи — есть соболь; неурожай орехов или гибель кедровников — гибель и вымирание ждет и этого драгоценного зверька. Белка и ее шкурка целиком зависят от кедра.

Могут ли жить без леса дикий олень, косуля, глухарь и тысячи других бегающих, летающих, оглашающих окрестность своими криками или безмолвно прячущихся в чаще созданий! Мир был бы пуст без них. Пусто, одиноко стало бы и человеку, он перестал бы получать многое, что получает с давних пор, и, по сути, безвозмездно, без затраты труда и средств.

Да это еще не все. Как отмечает Ф. Энгельс, уже в XIX веке каждый ребенок во Франции знал, что истребление лесов — причина частых наводнений. Стоит по берегам рек и речек ольха. Неприметное лиственное дерево из семейства березовых, которое не берегут, не выхваляют всячески, как скажем, великан-кедр (что, однако, не мешает рубить и его, иногда на простые доски, на пошлую деревянную тару). По Днепру, Дону, Кубани, Оке стояли многочисленные ольшаники. В тридцатых годах стали рубить их — стало меньше ключей, падал уровень рек, течение делалось быстрее, а паводки бурными и кратковременными. То же было с Мокшей. После 1945 года топор поубавил ольшаники; на дрова, говорят, рубили, и на многих притоках Мокши, да и на самой Мокше местами остались только мутные омуты, соединенные ниточками-ручейками. Сорное дерево, говорят. Сорное ли?

Ну, а береза, Betula по-латыни. Песни не зря о ней поют. Не зря хороводы водили сотни лет. Не зря она — символ России, ситцевая, холстяная, белая-свежая, как красная девица в праздничную пору, как невеста вековечная! Славная и неприхотливая, она первой заселяет вырубки и гари, давая им новую жизнь; издавна лесоводы считают ее (равно как и осину) завоевательницей пустых пространств. Драгоценнейшее качество!

«На маленькой лесной полянке тепло и тихо, — пишет фенолог и певец родной природы Л. Федоров. — На самой середине стоит тонкая березка… Возле нашей охотничьей избушки в отрогах Бардымского увала росла вот такая же береза. Кругом глухой ельник, и она, словно заблудившаяся женщина, жалась к человеческому жилью, с опаской посматривая на своих мудрых соседей. Мы с друзьями ее очень берегли, не позволяли себе сделать даже легкого прокола в коре, чтобы напиться весеннего сока. Она нам служила своеобразным ориентиром в сложной жизни природы. Была какая-то неуловимая связь между жором щуки и началом ее зеленения. Как только она начинала рассыпать семена, мы знали, что пора отправляться за брусникой. А когда осенью береза одевалась в золотистый наряд, можно было отправляться караулить на лиственницах глухарей. Через неделю после того, как опадали с нее листья, улетали на юг последние утиные стаи…»

Спутница удачи. Так прозвали белоствольную красавицу геологи, разведчики ископаемых богатств земли. Еще бы: многие известные месторождения полезных ископаемых сделаны в разное время в местности, в названии которой так или иначе присутствует слово «береза». Первое золото на Урале нашли у нынешнего города Березовского Свердловской области, первый газ Сибири — у города Березово в Тюменской области. Первое месторождение железных руд, открытое в Забайкалье, — Березовское, в Нерчинско-Заводском районе Читинской области. Первое месторождение слюды в Карелии — тоже Березовское, в Кемском районе. Оловянное на Дальнем Востоке — Березовское. А в Казахстане даже сразу два месторождения полиметаллов — Березовское и Новоберезовское. Знать, везде росли березы, от того и пошло. Да мало того, геологи считают, что коль «березовское», то непременно «везучее», с большими запасами, с большими перспективами. Как раз, когда город Березовский отмечал свое 225-летие, забойщики 4-й шахты обнаружили редчайший для рудного золота самородок — 660 граммов. Вот она, береза, что творит, куда выводит.

Хочется сказать похвальное слово сосне и лиственнице.

Все избы на Руси возводились из сосны. Легка, духовита, строжется-рубится отменно. На лиственничных сваях, вывезенных через Архангельск, стоит краса-Венеция. Дюжит до сей поры! Крепче дуба лиственница. На ней взрос град Санкт-Петербург. Не чудо ль: под камнем — дерево. То, что крепче камня.

…«Лес для людей», — призывает «Комсомольская правда». Статистика говорит: более десяти миллионов школьников бывает за год в лесу, да столько же народа пользуется его услугами в санаториях и домах отдыха, да еще туристы, охотники. Всего получается 30—40 миллионов человек. А к 2000 году, наверное, до 100 миллионов наберется. Конечно, получается, лес для людей. Но не забыть бы, что он и для зверья всякого, прежде всего для них — бессловесных, четвероногих, пернатых.

А горожанину — зарубить на носу: вести себя в лесу прилично. Не пугать зверей и птиц, не губить зелень. Леса 1-й группы в Свердловской области за короткий срок сократились на одну треть, хотя не рубились. Повинен городской житель. Что он сделал? Играл в волейбол, жег костры. Развлекался! Неконтролируемая деятельность. Результат — так же, на одну треть, сократились и запасы лесов 3-й группы, — рубившихся.

Да. Ресурсы делятся на восстанавливаемые иневосстанавливаемые. Лес — восстанавливаемый ресурс.

— Но почему же в таком случае теперь мы рубим семидесятилетнюю сосну, тогда как наши деды и отцы рубили столетнюю? — задает вопрос журнал «Знание — сила».

Тут приходится вспомнить предостережение крупнейших знатоков: второе поколение лесов, посаженных в чистом виде либо восстанавливаемых самосевом, никогда не ровня первому: больше восприимчивость к болезням, беднее древостой.

Вокруг Свердловска лес вырубается уже в третий раз.

«Теоретически вполне возможно представить ситуацию, — рассказывал мне сотрудник Ильменского заповедника А. Жарких, — когда уничтожение растительного покрова достигнет такой степени, что остатки растительности не смогут поглотить весь поступающий в атмосферу углекислый газ. Тогда начнется процесс быстрого накопления углекислоты в атмосфере, а это было бы опасно для жизни на земле».

Нет, мы не впадаем в панику. Леса одного только Ильменского заповедника могут обеспечить кислородом несколько таких городов, как Миасс. Тем не менее надо считаться и с такой гипотетической возможностью.

В Челябинской области в Катав-Ивановском районе заготовители ежегодно вырубают 2000 гектаров, а засаживается 850; в Ашинском — соответственно 1500 и 700; подобная картина и в Саткинском районе. Тревожная статистика[14].

…Да, вот раздумаешься так, и начинает точить мысль — не все еще благополучно с самой постановкой дела охраны лесов. Слишком часто мы бываем добренькие. Не добрые — по-хорошему, а именно добренькие. Изобретаем послабления для себя. Это показывает и уральская практика.

Беречь „зеленое золото“, растить зеленую красу

Зеленый шум… Как веселит он, когда после долгой зимней спячки пробуждается, расцветает вся природа, и ветер, задумчиво проносясь по вершинам деревьев, чуть раскачивая их, заводит свою вечную песню, а стройные сосны, пихты, березы словно вторят ему… Зеленый шум! Он не только заполняет нашу душу тихой радостью — он благотворно воздействует на наше здоровье, лечит нас, убивает болезнетворные бактерии…

Богаты фитонцидами можжевельник (вереск), черемуха, сирень. Один гектар посадок можжевельника может предохранить от всяких эпидемических заболеваний такой большой город, как Свердловск. Веточка цветущей черемухи у изголовья больного гриппом ускоряет его выздоровление. Фитонциды содержатся и в ароматических выделениях сосновой, пихтовой и еловой хвои.

Беречь «зеленое золото»! Под строгую охрану должны быть взяты не только целые массивы, перелески, рощи, но и отдельные деревья. Пора подумать и о реконструкции, планомерном облагораживании уральских — в первую очередь пригородных — лесов.

Все дальше от Свердловска отступает ель, которую нещадно вырубают перед Новым годом, а затем, через короткий промежуток времени, выбрасывают как мусор.

Ель исчезает — таково единодушное мнение специалистов. Так же, как кедр, она отодвигается все дальше от неуютного для нее соседства с человеком…

А как прекрасна ель в природе! Живет она столетия, стройная, строгая, подпирающая вершиной облака, — настоящий «кипарис севера». Сберегая влагу, она помогает почве быть урожайной, прокармливает своими семенами белок и птиц. Если случится неурожай шишки, белка, например, нередко вынуждена мигрировать на далекие расстояния. Значит, с существованием ели связан и «урожай» промысловых зверей, добыча пушнины.

Красивый обычай — стоящая посреди комнаты, вся изукрашенная, обвешанная игрушками, блистающая разноцветными огоньками новогодняя елка. Обычай пришел к нам из глубины веков. Но если он не порождал вреда в те времена, когда людей было поменьше, чем сейчас, меньше, пожалуй, чем зубров в лесной чаще, то теперь, год от года, все больше несет беды лесу.

Надо пожалеть ельники, особенно молодые, надо. И сделать это, кстати, очень просто. Нет, не отказываться от полюбившегося обычая (и ребятам он по сердцу!), — выход очень пробой и при нашем уровне промышленного развития, право же, совсем не обременительный. Запретить рубить елки, а взамен наладить массовый выпуск искусственных, таких же и зеленых, и душистых. Кстати (вот тут действительно кстати) такая елка легко хранится и служит не один раз[15].

Вопрос о новогодней елке уже поставлен на страницах печати (дважды писала «Комсомольская правда») и даже получены ответы. Так, Моссовет известил, что впредь потребность столицы в праздничных елках будет удовлетворяться только за счет посадок на специально созданных плантациях.

На ель натуральную находится много и других охотников. Например, садоводы, желая спасти плодовые насаждения от порчи мышами в зимнее время, обвязывают деревья еловыми лапами. А сколько уничтожается туристами при устройстве ночлегов! При этом ради веток иногда срубают целые деревья. В итоге, в местах туристских стоянок деревья бывают настолько обезображены, что ранее красивые места мгновенно теряют всякую прелесть. На пионерских кострах сгорает много молодых деревьев, и в том числе опять все те же (смолистые — горят хорошо!) свежесрубленные елки. Едва ли это способствует воспитанию у детей любви к растениям.

Большим злом для лесовосстановления является неорганизованный выпас и сенокошение, поскольку при этом вытаптывается или срезается весь молодняк, исчезают кустарники и птицы.

Но наибольшее зло, ведущее к огромным потерям, это, конечно, лесные пожары. Возникают они в большинстве случаев из-за несоблюдения самых элементарных правил поведения в лесу — неправильного разведения костров (главное — не тушат), небрежного курения, употребления горючих пыжей на охоте и т. д.

В 1915 году в Сибири сгорело 100 тысяч квадратных километров леса. Трудно представить такое море огня…

В засушливые годы, 1974-й и 1975-й, горели леса в ряде районов Урала. Большие бедствия принесли эти пожары. В Челябинской области, например, массовые выезды в лес и туристские походы в засушливые периоды категорически запрещены.

Между тем совсем не трудно принять меры предосторожности во время отдыха, охоты, туристских походов. Всего-то и надо: разводить огонь на определенном расстоянии от деревьев, место для костра окопать или освободить от растительного покрова, а остатки костра хорошо залить, затоптать.

Только в Свердловской области насчитывается около миллиона га необлесенных площадей. А ведь Свердловская область считается одной из «лесных»!

Процесс облысения начался давно и продолжается неотвратимо, грозно. Не случайно с такой горячностью говорит о горьких обидах, чинимых зеленому другу, писатель Леонид Леонов. Его «Русский лес» — призыв к защите леса. Не случайно со страстным монологом в защиту леса выступает и чеховский доктор Астров:

«Лесов все меньше и меньше, реки сохнут, дичь перевелась, климат испорчен и с каждым днем земля становится беднее и безобразнее. …Может быть, это в самом деле чудачество, но, когда я прохожу мимо крестьянских лесов, которые я спас от порубки, или когда я слышу, как шумит молодой лес, посаженный моими руками, я знаю, что климат немножко и в моей власти, и что если через тысячу лет человек будет счастлив, то в этом немножко буду виноват и я. Когда я сажаю березку и потом вижу, как она зеленеет и качается от ветра, душа моя наполняется гордостью…»

Не такой ли гордостью наполняется душа заслуженного лесничего РСФСР Александра Михайловича Никитина. В его лесничестве, под Билимбаем, 400 га дореволюционных посадок да своих 14 000. Билимбаевский лесхоз награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Интересный эксперимент начали лесоводы Башкирии. Башкирия богата лесами; тем приятнее ее забота о будущем. Ежегодно в республике высаживается до 27 000 га молодых лесов, о том числе до 6 тысяч — полезащитных, водорегулирующих, овражно-балочных (прочь, эрозия!). И год от года растет урожайность колхозных полей; мало того, колхозы и лесхозы наращивают сдачу государству ягод, грибов, меда, лекарственных растений. Мало этого, в самом крупном зеленом массиве города Уфы разбит Парк имени лесоводов Башкирии. Польза двойная: горожане дышат чистым воздухом, а лесоводы приобщаются к охране природы индустриальных центров. Уфимские лесоводы — едва ли не первыми в СССР — создали свой зоопарк. Парк задуман, как ландшафт, где истосковавшийся по девственной природе горожанин сможет соприкоснуться с животным и растительным миром, окунуться в мир природы.

А ныне лесоводы Башкирии стали едиными полновластными хозяевами башкирских лесов. На территории гослесфонда созданы три крупных лесоохотничьих хозяйства. Деревья, звери, птицы, вода, трава — все они теперь имеют одного хозяина. Остается по такому же пути направить и рыбный промысел…

«Башкирский эксперимент» представляет интерес для Челябинской и всех соседних областей.

«Щепки не полетят», — назвал свою статью ныне покойный журналист-челябинец В. Колчин. Дай-то боже. Проблемой пресловутой «щепы» озабочены многие. (Л. М. Леонов рассказывал, что в Финляндии подбирают все щепки до единой, а в Японии срубленные деревья выносят на руках, чтоб не повредить остающиеся и подрост.)

Мы едем в Урал (так принято говорить здесь). Наша цель — хребет Ицыл. Это почти на границе с Башкирией. Опять, как на Зюраткуле, все выше, выше — в гору. Сменяются пейзажи. На лесных покатых лужках лежит кошенина, — пора сенокоса. В воздухе носятся такие ароматы, что дышал бы, не надышался.

Но нашему бывалому вездеходу тяжело. Осторожно он сползает в глубокий ложок и, стеная, тяжело выбирается по откосу. Нас сопровождает местный лесник Алексей Михайлович.

— Бобры дорогу испортили, — ворчит он.

Хорошо, что в уральских лесах появились бобры!

Лесник ругает грибников, ягодников, покосников: пугают зверей, недобро, не по-хозяйски обходятся с природой. Натерпелся, наверное, сберегая лес.

— Охотник?

— Занимался. Сейчас делать нечего, Охотников много. Запретить бы лет на десять. В моем обходе два глухариных выводка. Всего. Кого стрелять!

— А лоси?

— Лоси есть. Ходят партиями. По одиннадцать штук.

Журчат горные речки. Речка Таловка. Речка Каменка. Речка Куштумга, стекающая в Миасс. В Куштумге еще есть форель. «Перемерзает — гибнут, — комментирует Алексей Михайлович. — А летом пересыхает, только весной полноводная». Все те же беды.

Лес явно редеет. Разбитая глинистая дорога все тяжелее. Настоящий серпантин. Бревна возят, древесину. Чем выше, тем хуже. Проехали углевыжигательные печи. Собственно, от печей почти ничего не осталось. Заброшенное ремесло, весьма отрицательно сказавшееся на судьбе уральского леса и спевшее свою лебединую песню бажовской «Живинкой в деле». Вся дорога на Ицыл красноречиво свидетельствует об усиленной эксплуатации горных лесов; а между тем опасность эрозии особенно велика на горных склонах.

Лесорастительные условия Челябинской области, как подчеркивают ученые, очень разнообразны, ее территория выделяется наибольшей разнородностью и сложностью. Конечно, в области почти не сохранилось первобытной растительности. На Уральском хребте, где берет начало река Миасс, коренных (девственных) лесов не осталось. Кстати, это один из двух хребтов в области, пересекаемых горными реками. Лишь Ицыл, единственный на Южном Урале, еще сохраняет на восточном склоне свои темнохвойные леса.

Леса Ицыла — хранители заповедности и требуют внимания к себе. Ельники. Последние! Больше на Южном Урале таких нет. На границе ареала еловых лесов они имеют огромное водоохранное и не меньшее научное значение. Вот почему следует прислушаться к голосам специалистов, требующих сохранить их.

Вот он, Ицыл. Последние километры приходится преодолевать пешком. И вдруг открылись ширь, простор необыкновенные.

Вон там Таганай, Круглица. Хвойные леса взбегают по ним и останавливаются на определенной высоте; выше начинаются каменные осыпи. Голые округлые вершины, цепь вершин, а над ними яркое-яркое синее небо. Кажется, горы подпирают его.

Склонились покорно к земле, выгнувшись дугой, — будто отвешивали поклон, да так и остались, — редкие одинокие березки, такие беззащитные и трогательно-слабые перед бушующей здесь в осенне-зимнюю пору стихией. Да, тут им не жизнь. Ели, пихты — те чувствуют себя куда увереннее, прямые, устремленные в небо, хотя ветры обломали и их, проредили лапы-ветви. Как эти горы, теснятся, набегают мысли.

До недавнего времени в огромных количествах пожирала лес железная дорога. На каждый километр пути — 400 кубометров леса! Шпалы! Теперь все больше переходим на бетонные шпалы. Стали делать металлическую мебель, металлические двери, рамы в домах.

И вспоминается, что тысячелетие своего государства поляки отметили посадкой ста тысяч деревьев, что сохранением лесов озабочены строители БАМа, брошен клич — зеленая полоса по обеим сторонам трассы, а там, где нет естественных лесов, во что бы то ни стало — посадить.

БАМ, в частности, явится своеобразными воротами, откроющими доступ к богатствам тайги северного Приамурья с его необозримым лесным морем, что поможет сохранить лес в ближнедоступных районах, которые испытывают тяжкий гнет топора, перерубаются и тощают… Уже начато строительство Амгуньского лесопромышленного комплекса.

Самая гуманная профессия — лесовод. Он работает для будущего, никогда не видя результатов своих трудов: лес растет долго, а жизнь человеческая коротка. Больше выдвигать, поддерживать их, лесоводов! А то ведь все еще как: тем, кто рубит — почет, уважение, подарки, премии, а те, кто растит — живут и трудятся в тени, буквально и фигурально.

Мысленно встают кадры фильма «Наш неизменный друг». Кладбище — пни. «О поле, поле…» И вдруг оживают деревья — сосны, кедры, лиственницы, ели, встают одно за другим… Пусть встанут деревья! Пусть по всей земле пойдет зеленый шум! Рубка леса на Урале должна быть резко сокращена, может быть, прекращена совсем. Вот и здесь, на Ицыле. Одна сторона его обращена в Башкирию, а там долгое время велась интенсивная вырубка. В 1955—1956 годах еще напал непарный шелкопряд, повредил березы. Тревожна участь Иремели, Миасса. Русла обеих рек изуродованы золотодобычей, реки Киалим тоже… Тоже необходима водоохранная зона. И дело не только в чувствах уральцев, точнее и в них тоже.

Д. И. Менделеев предупреждал:

«Урал составляет не искусственную грань Азии и Европы, а природную, так как с него текут одни воды к западу, в огромную систему Волги, другие стремятся в могучую Обь… От Урала же текут реки к югу, в реку Урал, и к северу, в Печору. Тот горный узел питает воды рек, сгущает осадки вод и тем самым определяет на громадной площади жизнь русских людей, начиная с земледельческой. Истощите тут леса, пустынными станут не только самые горы, но и плоскости, населенные миллионами русских…

На Урале никоим образом не следует допускать даже начала истощения лесов».

Ученые Уральского лесотехнического института разработали метод ускоренного выращивания саженцев. До года саженцы сосны, кедра, ели, лиственницы сидят в теплице. За год они достигают высоты 30—35 сантиметров (контрольные экземпляры, выращенные обычным путем, втрое-вчетверо меньше), обзаводятся мощной корневой системой. Изнеженные? Нет! В августе их высаживают в грунт, на обычную лесопосадочную полосу. Наблюдения показали, что малютки быстро приобретают выносливость, уральскую зиму переносят не хуже, даже лучше других, быстро укореняются и идут в рост. Общий выигрыш во времени, считают ученые, худо-бедно десяток лет; то есть лес достигнет спелости на 10—15 лет раньше обычного. А это и надо. Очень надо! Теперь задача — внедрить этот ускоренный метод выращивания как можно шире в производство. Передовые лесхозы заинтересовались им, в частности, посадки по этому методу ведет Режевской лесхоз Свердловской области. Слово за вами, практические лесоводы, верней не слово, а дело…

Когда природа кровоточит

В большом разговоре о природе мы особо выделяем живую природу — мир четвероногих и пернатых.

Защитники зелени обычно указывают и на то, что вырастить дерево — это значит надо ждать двадцать, тридцать, а то и все пятьдесят лет. Жалко, когда губится цветок; что же сказать, когда бесцельно умирает, да еще нередко мучительной смертью, живое, чувствующее существо? Кроме того, отношение к живому имеет большое значение для становления духовного начала.

Горький говорил, что одна из целей истинного гуманизма — истребить страдание в мире. Мы не можем исключить из этого понятия наших бессловесных друзей, пусть диких, пусть мы их не видим каждодневно, тем не менее, они — наши друзья и сосуществователи, так сказать, по совместному обитанию на нашей обжитой планете; без них, заметим, не было бы и нас…

Вспоминается бессмертное некрасовское произведение:

Плакала Саша, как лес вырубали…
А когда происходит массовый убой зверей и птиц, убой подчас ненужный, бессмысленный, земля поистине кровоточит, и кажется, что немой страшный стон вдруг поднимается вокруг…

…Это случилось в Подмосковье. Правда, уже давно.

Охотничья инспекция разрешила отстрелять определенное количество лосей. Царственный великан наших лесов сохатый сильно расплодился за последнее время: сказались охранительные меры, принятые советским правительством. Именно перенаселенность угодий и вынуждает порой лося покидать свое обычное местопребывание, приближаться к городу и даже появляться на улицах. Стали обычными такие факты и на Урале.

Искусственное уменьшение поголовья в таких условиях — мера распространенная и обычная. Охотоведы, а также часть лесоводов утверждают, что это просто необходимо: иначе слишком расплодившиеся звери, съедят всю молодую поросль, будет грозить голодовка. Словом, не вдаваясь в излишние тонкости, заметим: беда была в том, что отстрел поручили случайным людям.

И вот, спустя некоторое время, из леса стали выходить искалеченные животные. То ли инстинкт подсказывал зверю, что спасти его может только человек, то ли это было что-то другое… На лечение их были мобилизованы работники ближайших ветеринарных пунктов. К сожалению, многих не удалось спасти. Поздно было даже использовать мясо. Так разумное по мысли мероприятие превратилось в бессмысленную бойню, в хищническое, отвратительное истребление.

Как тут не вспомнить Хемингуэя с его «Зелеными холмами Африки» (хотя в ряде мест он и скатывается там к откровенной апологетике браконьерства):

«Один на один с болью, мучаясь бессонницей пять недель подряд, я вдруг подумал однажды ночью, а каково бывает лосю, если попасть ему в плечо, и он уйдет подранком, и в эту ночь, лежа без сна, я испытал все это за него — все, начиная с шока от пули и до самого конца, и, будучи не совсем в здравом уме, я подумал, что, может, это воздается по заслугам мне одному за всех охотников. Потом, выздоровев, я решил так: если это и было возмездие, то я претерпел его и по крайней мере отныне отдаю себе отчет в том, что делаю…»

Имеющие уши — да слышат! Пусть бы все охотники заучили это место наизусть, как в прежние времена учили «Отче наш», и уж коли взялись стрелять — стреляли бы наверняка. А иначе — лучше не браться, не кровянить природу.

Как говорится, равнять не будем, но вспомним, как истребляли бизонов в Северной Америке. Прерия была завалена грудами гниющего мяса: убивали только ради шкур, тушу выбрасывали на съедение волкам и койотам.

Со страниц книги «Серая Сова», написанной индейцем (в замечательном переложении с английского М. Пришвина), встает перед нами страшная картина гибели «бобрового народа».

Однажды канадский индеец Вэша Куоннезин подобрал двух осиротевших бобрят, и вот они-то перевернули ему душу, заставив отказаться от охоты, которая на протяжении многих лет была его страстью и кормила его. Индеец стал защитником бобров и вообще всего лесного населения.

«Лес научил меня, — спустя годы писал Вэша Куоннезин, — все больше и больше любить миролюбивых и интересных зверей, которые жили вместе со мной в этой стране Тишины и Теней. Он вызвал у меня отвращение к охоте, к убийству. Итак, в конце концов, я отложил в сторону ружье и капканы и стал работать в защиту тех, кого я так усердно преследовал».

«Рассказы опустевшей хижины» назвал Вэша Куоннезин свою книгу-исповедь. Не напоминают ли ныне эту опустевшую хижину многие и многие уголки леса в разных частях света, еще в недавнем прошлом богатые охотничьи угодья?..

Однажды на Выставке достижений народного хозяйства были показаны прирученные дрофы. Они произвели сенсацию. Мясо у дрофы нежное, вкусное, как у индейки, а вес по двадцати килограммов один экземпляр. Нашелся энтузиаст, любитель природы, пенсионер Болтоусов (живет под Симферополем), занявшийся одомашниванием дроф. Он и привез их на выставку… А ведь не в столь отдаленные времена дрофы («дудаки») тоже были в Подмосковье и никакой редкости не представляли.

…Дичь — это значит там, где дико, нетронуто, где не отважится показываться человек и, стало быть, все живет своей естественной, непуганой жизнью.

Отсюда — пернатая дичь, водоплавающая дичь…

И пошел на край долины
У моря искать дичины…
(Пушкин)
Удивительно сказать, а ведь когда-то битую дичь мы даже вывозили за границу, — не только пушнину!

Иностранцы изумлялись обилию живности в наших лесах. Фазаны, глухари, стрепеты — царская дичь, кулики всех видов, куропатки, перепела, дрофы… это пернатые; а сколько было не пернатых, не летающих, а бегающих, прыгающих, лазающих!..

Опять — не отсюда ли фамилии: Лисин, Волков, Медведев, Хорьков, Барсуков, Зайцев, Оленев, Россомахин, Лосев, Кабанов, так же, как Гусев, Лебедев, Сорокин, Воробьев, Голубев, Синицын, Гусаков, Стрижев, Дудаков; так же, как, к примеру, боярин Свиньин повторяется в русской истории ничуть не реже, чем, скажем, Воронов или Воронин, или тот же Уткин…

Дичи было богато, для ловли порой не требовалось даже снасти: к примеру, скворцов и диких голубей ловили руками. Несомненно, какое-то влияние на расплод дичи имело строгое соблюдение постов — периодов, в кои православной религией запрещалось есть мясо.

Ну, а уж какие кушанья подавались на царский или боярский стол в дни пиршеств: «журавли жареные» да «цапли жареные», «лебяжьи шейки с шафраном», «лебедь с потрохами под белым взваром»… Сто двадцать пять перемен насчитал на пиру один иноземный посол, гостивший при дворе московского князя. Конечно, пировали так лишь знать, аристократы; простой народ не позволял себе излишеств; но кое-что от богатств леса перепадало и ему. Да иначе и не могло быть.

Ныне не только забылись экзотические приправы и блюда — редкой птицей стает журавль, журавушка, и не только у нас.

А ведь признаки надвигающейся беды появились давно. Листаю «Охотничью газету» за 1897 год.

«Еще несколько слов об уменьшении дичи». «Несколько слов об уничтожении дичи и о мерах пресечения». «К защите зайцев». «Попечение о животных»…

«Конференция по вопросу о котиковом промысле.

11(23) октября открылась в Вашингтоне конференция уполномоченных Соединенных Штатов и Японии по вопросу о котиковом промысле в Беринговом море. После формального заседания все уполномоченные отправились в сопровождении Шермана в Белый Дом, где были представлены президенту Мак-Кинли».

«Морских котиков, по примерному расчету, может хватить человечеству максимум еще на 15 лет».

Г. Е. Грум-Гржимайло.
(«Хватить человечеству»… Как будто они и на белый свет явились лишь для того, чтоб превращаться в воротники и манто!)

«Вообще с вырубкой леса птица и зверь заметно исчезают. Какие чудные охоты бывали у меня…» —

меланхолично замечает М. Турчанинов. (А кто рубит?)

«…Беда в том, что быстрое уменьшение количества дичи происходит не от недостатка узаконений, а от неисполнения существующих узаконений, — неисполнения не только обществом, но и лицами, на которых возложена обязанность следить за исполнением их».

Весьма важное примечание, оно не потеряло значения и сейчас, когда Россия уже не та и время ушло вперед.

И тут же «На велосипеде по дрофам»… Техника избиения совершенствуется. Вот уже и велосипед пошел в ход, а там, глядишь, дойдет черед мотоцикла, автомобиля, вертолета…

Газета ведет переписку с читателем: «Ответ на ответ, вражды в этом нет». Верно. Жаль только, что многие сигналы общественности остались без последствий.

1908 год: «Проект всероссийского общества охраны…» «…охранения охотничьего хозяйства». «Падение охотничьих промыслов». «О вреде весенних охот» (вон когда уже поднимался вопрос, споры вокруг которого не прекращаются и поныне). И снова — «об электрическом ружье, изобретенном дижонским электротехником Порто, делающем до 8000 выстрелов в минуту». Вздохи да сожаления, а стрельба продолжается с нарастающей силой!

Издавна принято считать, что Урал — это край поделочных камней-самоцветов, могучей металлургии, основанной еще несколько веков назад, и разных хитрых — чаще огневых, связанных с «огненным действом», — ремесел, как, например, художественное чугунное литье, гравирование, огранка, камнерезание…

Однако Урал не только горы, камень да металл. Урал также и пушнина, «мягкое золото» или «мягкая рухлядь», как говаривали в старину, звероводство, рыбный промысел, неисчислимые живые богатства лесов, озер и рек.

Животный мир Урала разнообразен и представляет большой интерес. Здесь много пушных зверей, промысловых птиц, ценных в продовольственном отношении рыб, полезных насекомых. Все они нуждаются в покровительстве человека. Только благодаря организованной защите, такое прекрасное животное, как лось, смогло размножиться настолько, что стало обычным для нашей фауны.

На Урале водится такой любопытный зверек, как кидас — помесь куницы с соболем.

Северных оленей разводят ханты и манси, населяющие северные части Свердловской и Тюменской областей, ненцы на Ямале, на Заполярном Урале. Во многих районах Урала хорошо прижилась и размножилась ондатра, ставшая промысловым зверьком (прежде на Урале ее не было). Принимаются меры к размножению бобров, прежних аборигенов края, позднее истребленных полностью. В 1957 и 1959 годах на севере Свердловской области были выпущены бобры, привезенные из Воронежского и Брянского заповедников. Экспедиции, проведенные с целью проверки результатов, показали, что часть бобров, выпущенных на речке Пыновке, переселились на реку Лозьву и ее притоки, другие с речек Оус, Талыпья, Нерпья перебрались на Пелым. Появились и уральские бобрята. Бобры — ценные звери, любопытные по своим повадкам, образу жизни. Недаром о бобрах так пекся Вэша Куоннезин, автор книги «Серая Сова». Чтобы привлечь внимание людей к горестной истории этих необыкновенных трудолюбивых животных — строителей плотин, Вэша далее стал писателем, А у нас на Урале близко к сердцу судьбу «бобрового народа» принял охотовед-литератор (увы, безвременно ушедший от нас еще совсем молодым) Григорий Бабаков.

Незадолго до смерти Бабаков основательно поездил по Северному Уралу, изучая бобровую проблему. Вот что он писал:

«Наиболее полные сведения о кондинских бобрах были получены уже при Советской власти. Уральским областным земельным управлением и Тобольским окрисполкомом 13 1927 году и бассейн Конды была направлена экспедиция. Возглавил ее В. В. Васильев — прирожденный искатель, человек с очень сильным характером. Результаты экспедиции были поразительны. Бобрами оказались населены более тридцати семи притоков Конды и Северной Сосьвы.

В местной и центральной печати появились сообщения об этом открытии. Видные ученые страны выступали в защиту уральских бобров. Казалось бы, какое значение для Советской России, переживавшей довольно трудные годы, могли иметь семь сотен зверюшек, найденных в таежных дебрях? Разве победивший рабочий класс не мог в ту пору обойтись без бобровых воротников? Конечно, мог! Эти бобры были частицей природных богатств, так расточительно загубленных прежними хозяевами страны. И тут все, кому дорога родная природа, заговорили о бобрах. В ожерелье несметных уральских богатств засверкал и заискрился еще один малюсенький бриллиантик — кондинские бобры. Естественно, что первейшую заботу о них проявили уральцы — ученые, натуралисты, краеведы. Свердловский профессор Владимир Онисимович Клер выступал в печати и на заседаниях Уралплана о необходимости создания бобрового заповедника. Он, ученый биолог, глубоко знающий и любящий природу Урала, очень хорошо понимал, насколько важно сохранить бобров, и со всей эрудицией ученого, со всем патриотизмом коренного уральца, доказывал это другим. И труды не пропали даром.

В 1928 году в верховьях Конды, на площади около 800 тысяч га, был организован Североуральский, или Кондо-Сосьвинский, государственный заповедник. В его задачи входила охрана и изучение местной популяции бобров.

Почему бобры сохранились здесь, а не в другом месте? Может быть, кондинские бобры более плодовиты или есть какая-то другая особенность в их биологии, спасшая популяцию от истребления? Оказалось, что такая особенность существовала, но не в биологии зверя, а в отношении людей к поголовью бобров.

В те годы русские очень редко проникали в верховья Конды, а местные жители — манси сами берегли бобров. Их не прельщали высокие цены на бобровые шкуры. Дело в том, что у манси существовал культ бобра. Бобр (по-мансийски — Витуй) считался священным животным, а река, где он селится, тоже считалась священной (Ялпинь-Я). Обладатель бобровой шкуры или хотя бы части ее был очень богатым человеком. Ему во всем, а особенно в охоте, должна была сопутствовать удача. Но еще дороже шкуры ценилась бобровая струя, секрет железы, расположенной у корня хвоста зверя. Бобровой струей лечили от всех болезней, ею окуривали жилища и оленей. Все религиозные обряды были связаны с применением бобровой струи.

Правом убить бобра пользовался не каждый. Бобровые угодья были поделены между родами и считались собственностью не отдельной мансийской семьи, а всего рода. Манси вели хотя и примитивное бобровое хозяйство, но не допускали полного истребления зверей, в этом и был весь секрет.

На Конде и до сих пор рассказывают анекдот о том, как манси прокатили доктора Сенкевича по реке Эссу, наиболее густо населенной бобрами, и ухитрились не показать ни одного поселения. Несмотря на то, что местные жители старались не выбивать бобров полностью, к моменту организации заповедника численность зверей здесь была очень низкой. Сперва она ориентировочно определялась чуть ли не в 700 голов. Но, затем, после нескольких детальных обследований, исчислялась в 300—400 голов. В то время это был самый крупный бобровый очаг в Союзе».

Чтоб закончить разговор о бобрах, сообщим, что сейчас поголовье бобров восстанавливается, хоть медленно, но восстанавливается. Бобры появились там, где их давно не видели.

Залежалое поле

Неумеренная охота. Браконьерская охота. Охота с запрещенными орудиями… сколько раз нам еще повторять это! Совершенно очевидно: в иных местностях неконтролируемая любительская охота превратилась в стихийное бедствие.

«Охота, — пишет профессор биологии Колумбийского университета Дэвид Эренфельд в книге «Природа и люди», — древнейшее занятие человека, возможно, столь же древнее, как само человечество. Еще существуют расы и племена, которые только охотой обеспечивают себе средства существования. Но подавляющее большинство людей — в том числе и читателей этой книги — не ружьем, луком или дротиком добывают себе пропитание Тем не менее охота продолжает процветать во всех промышленно развитых странах, особенно в США…»

«В настоящее время, — говорит он далее, — осталось очень немного животных, которые смогли бы противостоять такому натиску со стороны торговцев пушниной и кожами, какой в свое время выдержали цапли со стороны охотников за перьями, а черепахи — от владельцев ресторанов. Некоторые торговцы пушниной по-прежнему извещают о продаже шкур ирбиса, хотя во всех Гималаях вряд ли осталась и сотня ирбисов. В США все еще продаются свежевыделанные тигровые шкуры, несмотря на то, что к сегодняшнему дню сохранилось менее 4000 бенгальских тигров в Индии и примерно около 500 в юго-восточной Азии, Китае, на Дальнем Востоке и в Закаспии…»

Ну, к счастью, скажем мы, у нас нет торговцев дефицитными шкурами, открыто предлагающих покупателю свой товар, разве что спекулянты на толкучке; но вот что касается «натиска»…

Свидетельства печати:

«При… проведении лесоводственных, охотоведческих и иных биотехнических мероприятий была без достаточного основания принята ярко выраженная стратегия силового парфорсного натиска на природу».

(О. Гусев. Журнал «Охота и охотничье хозяйство».)
И там же:

«Конечно, последствия чрезмерно интенсивной охоты в ряде районов Российской Федерации сейчас очень ощутимы и разумные ограничения необходимы. В этом году, как известно, в связи с тяжелыми условиями зимовки была повсеместно закрыта весенняя охота на все виды дичи. Это очень своевременная и мудрая мера…»

Информация в районной газете:

«Новолялинское общество охотников в нынешнюю зиму заготовило и сдало на приемные пункты пушнины в два с лишним раза больше, чем было запланировано. И это сделано несмотря на то, что охотничий сезон был на редкость тяжелым: не промерзли болота, рано выпал и заглубел снег…»

Птице, зверю было худо: глубокий снег — бескормилица. Надо было уменьшить отстрел!..

К сожалению, — я сам тому свидетель, — на охотничьих собраниях иной раз негодуют: опять сократили сроки охотничьего сезона. А можно ль иначе? Стояло засушливое лето, горели леса, птице и зверю и так пришлось туго, — в самую пору пощадить, уберечь оставшихся, чтоб на будущий год помочь расплоду. Ан, нет, хотим стрелять!.. Стыдно, товарищи охотники. Правда, когда поговоришь, — соглашаются.

«Парфорсный натиск»… Откуда он?

Мы не собираемся оспаривать здесь охоту, как увлекательный, азартный и, бесспорно, полезный для здоровья вид спорта (когда это спорт). Но надо прекратить бессмысленное и безжалостное избиение четвероногого и пернатого населения пригородных зон (там это достигло апогея), а также тех охотничьих угодий, куда любят съезжаться в пору весенне-осенней охоты любители безоглядной пальбы по живым мишеням (да еще частенько с изрядным запасом спиртного).

Неумеренная охота — большой, серьезный вред.

Знакомый старый охотник С. В. Туршу из Симферополя жаловался:

— Не могу я видеть, как в августе бьют кролика в кукурузе, сдирают шкурку; завертывают в бумагу и — в портфель… Разве это охота?!

Дичь — в портфель?! Это уж совсем что-то новое, прямо сказать, символ урбанического века! Горожанин на охоте с портфелем — просится в сатирический журнал.

А чего стоит жестокая забава — «ссаживать» ворон и галок, ради потехи расстреливать беззащитных, беззаботных пичужек на лесных прогалинах, серых воробьишек в садах! А ведь этим занимаются, как отмечал еще Арсеньев, и образованные люди.

«Стреляют так же, как в бутылку, только потому, что черная ворона представляет собою хорошую цель».

«Каждому человеку, состоящему в охотничьем обществе, — свидетельствует газета «Вечерний Свердловск», — известно, что выходить в лес с ружьем и стрелять (тем более вблизи отдыхающих) во время летнего запрета охоты категорически запрещается. При сдаче охотминимума мы все исправно отмечаем это положение, равно, как и то, что нельзя стрелять певчих птиц и зорить гнезда. Но нет. Вместе со смехом и песнями отдыхающих по лесу несутся раскаты выстрелов дробовиков, а не то и мелодичный посвист пуль мелкокалиберных ружей. А так как стрелять дичь нельзя, то убивают дятлов, дроздов, диких голубей, чибисов, бекасов…»

Опять, чтоб не обвинили в пристрастии, пройдемся по страницам «Охоты и охотничьего хозяйства» (уж кому-кому, а ему лучше знать, этому журналу, он не заинтересован порочить охотников).

«Ради развлечения. В городском обществе охотников и рыболовов произошел такой разговор. Молодой любитель-охотник рассказал, как он недавно на берегу притока р. Бирюсы убил медвежонка:

— А медведица в это время была на другом берегу, ну я этому влупил! Сразу насмерть! Странным мне показалось, что он не убегал от меня, а наоборот, вроде бы ко мне шел, а когда я в него выстрелил, второй куда-то спрятался. Мясо у него невкусное, какое-то водянистое…

Я не смог сдержаться и высказал молодому человеку все, что о нем думал.

— Да проку-то от него нет никакого, так, из интереса я его убил».

«Странные, удивительные представления о дозволенном и недозволенном, плохом и хорошем… Оказывается, «невинное развлечение» (в любое время с ружьем в лес, в любое время с сетью на реку) — это для некоторых людей обыкновенно, привычно, дозволено. Обыкновенно — вот что самое страшное».

Сообщают разные люди из разных мест, а все об одном.

А вот и уральская информация:

«Рядом с нашим институтом — лес. Часто во время перерыва мы ходим туда отдохнуть и видим, что с каждым годом лес становится все неузнаваемее. Почти не слышно птиц. Большой редкостью стали белки, хотя недавно они были постоянными жителями этих окраин.

Летом часто можно видеть в лесу подростков, стреляющих птичек. Застрелят или подранят — и идут дальше. С чьими ружьями они ходят? Вероятно, с родительскими, или сами делают самопалы. А ведь за это надо строго наказывать и отцов и сыновей».

Я получил письмо от уральца Кузнецова:

«Вторично пишу Вам и полагаю, что Вы примете меры и устраните безобразия, допускаемые Обществом охотников и рыбаков по отстрелу дичи на участке поймы реки Исеть при впадении в Верх-Исетский пруд, т. е. практически в черте города Свердловска. 18 августа в 18 часов началась охота, в результате которой было уничтожено все, что летает в этом районе (а это район города). Кроме того, на Сортировке (это против поймы) жители в коллективных садах потеряли покой, так как выстрелы гремят с 3 часов утра до поздней ночи».

Дальше автор письма сообщал, что садоводы в этом районе стреляют дроздов (едят ягоды), недавно нашли убитого лосенка: с матерью забрел в сад, мать перемахнула через забор — убежала, а он… (Кстати, жалобы на канонаду в пригородных зонах поступали из Березовского, Миасса — многих и многих мест. Надо ли говорить, что стрельба в этом случае особенно недопустима.)

Залежалое поле. Есть такое выражение у охотников старых «классических» времен. Значит — забыть охоту, точней, как надо охотиться, деградация полевых качеств охотничьей собаки, из-за того что засиделась дома или неправильно содержится. Не происходит ли такого с самим охотником?


Статистические данные по Свердловской области.

Наиболее заметное уменьшение дичи происходило в последние 25 лет, особенно — боровой дичи, и наиболее ощутимо в густонаселенных районах. В несколько раз стало меньше глухарей, тетеревов, рябчиков, косуль, серых куропаток и других. Резко сократились заготовки таких ценных пушных зверей, как соболь, куница, ондатра, белка.

Конечно, сказались последствия войны, когда отстрел животных на мясо производился более интенсивно, чем когда-либо; но однако снижение продолжалось и далее, а это следствие уже других причин. На численность серой куропатки, тетеревов и других влияло изменение системы ведения сельского хозяйства. Прежде уборка хлебов производилась вручную, до глубокой осени зерновые в снопах и кладях пребывали на полях, дичь находила достаточно корма. Весной, с появлением первых проталин, она также кормилась на полях.

Ныне сразу после уборки урожая производится вспашка жнивья, и дичь задолго до выпадения снега вынуждена питаться грубыми, малокалорийными кормами. Из-за этого упитанность ее хуже и зимний период она переносит труднее.


Охота — не убийство.

На память приходят свидетельства очевидцев — Ленин на охоте. Как известно, Владимир Ильич любил охоту, с упоением отдавался ей, когда позволяли обстоятельства и время. Предметом преданий стала ленинская поездка в Бельские леса, где он побывал вместе с братом Дмитрием Ильичей Ульяновым.

Подробности этой поездки собрал в своем очерке писатель И. Добрин.

Вот идут они по лесу с проводником Наумычем, впереди — собака, пойнтер Чайка.

«Внезапно из-под носа Чайки с резким шумом поднялся выводок. В отдалении рябчики расселись по деревьям. Наумыч своим наметанным глазом быстро обнаружил сидевшего в хвое густой ели хохлатого петушка. Движением руки подозвал Владимира Ильича:

— Смотрите, вон сидит…

Ленин пристально вглядывался в лапчатые еловые ветви, но дичи рассмотреть не мог. Решил зайти с другой стороны… В это время — ф-рр-у — рябчик слетел. За ним сорвались еще два.

Выводок перелетал с дерева на дерево, стал перемещаться в глубь леса. Наумычу очень хотелось, чтобы стрелял Ленин. Заметив это, Владимир Ильич с лукавой искоркой в глазах сказал:

— Нет, Наумыч, я их что-то плохо вижу. Пусть уж лучше эти рябчики живут. Идемте дальше…»

«Плохо вижу»… Это при ленинском-то остром глазе! Нет, он видел хорошо, даже очень хорошо, именно поэтому и не стал стрелять — залюбовался.

Есть смысл продолжить воспоминания дальше, ибо в них запечатлен характерный склад ленинского мышления, ленинская горячая заинтересованность во всем, чего ни коснись.

«Охотники поднялись на один из холмов. Невдалеке виднелся огромный старый муравейник. Во все стороны от него расходились очень оживленные большие и малые муравьиные дороги. Наумыч давно знал этот муравейник, но никогда не обращал на него внимания. Владимир Ильич необычайно заинтересовался великолепным сооружением насекомых. Он оглядел его со всех сторон, что-то измерил шагами, затем многозначительно сказал:

— Вот где кипит жизнь! Прямо целый муравьиный Лондон! Посмотрите, как тут все стараются, спешат. Все у них делается сообща. Очень любопытно. Очень.

Когда охотникирасположились отдохнуть, Наумыч хотел развести небольшой костер, но Владимир Ильич предостерег:

— Не нужно. Здесь тепло, сухо, место высокое. Зачем вам костер?

Наумыч понял осторожность и предусмотрительность Ленина: от костра мог возникнуть лесной пожар.

И так во всем. Проходя деревенской улицей, Ленин подметил, что крестьяне плохо берегут лес.

— Живете в лесу, — говорил он Наумычу, — а еще не привыкли считать себя его настоящими хозяевами. Посмотрите, какие склады бревен у каждой избы. Не слишком ли это много? А сколько свежих пней и срубленных деревьев встречали мы в лесу!»

Забота обо всем — о муравьях, о лесе, жалость к каждому срубленному дереву, глубоко проникновенное эстетическое восприятие всего живущего вокруг, будь то рябчик или лисица…[16]

Вспоминается также история с золоторогими оленями. В 1919 году кулак Попов, удирая за границу от шедшей по его следам кары, разрушил загоны, в которых содержались олени-маралы. Звери разбежались. Об этом узнал отряд красных партизан.

Казалось бы, совсем не до того: еще полыхают партизанские села, подожженные врагом, не потухло пламя гражданской войны… А все-таки партизаны собрали двести животных. Так возникла мараловая ферма — первое советское оленеводческое хозяйство в Горной Шории. Позднее ее преобразовали в Шебалинский совхоз. (Панты — рога маралов — как известно, ценное сырье, из которого получают дорогое лекарство — пантокрин.)

А ведь можно было, казалось бы, и плюнуть, махнуть рукой, либо взять и перестрелять всех, кто попал на мушку… Мясо тогда, пожалуй, было нужнее пантокрина…

Чтобы убивать, человеку не требовалось проделывать тысячелетний путь развития. Убивать — самый примитивный инстинкт.

Позаботиться о живых существах — вот это человечье дело. Это по-нашему, по-советски, по-хозяйски.

Думается, что в охотничью проблему давно могла быть внесена ясность. Надо изменить взгляд на охоту как на невинную забаву, от которой много удовольствия и никому никакого вреда.

Неоднократно отмечалось: категорический запрет охоты и твердая охрана лося помогли выжить этому зверю, находившемуся на грани исчезновения, теперь он размножился и заселил наши леса; то же произошло и с сайгаком.

Сохранить фауну — это на первом этапе; на втором — приумножить, оплатить свой долг. Как?

Строже спрашивать с самих охотников.

Очевидно, охота на так называемых свободных территориях год от года будет отмирать; промысел и любительская охота все больше будут переходить на рельсы организованных охотхозяйств, развивающихся по законам зоотехники.

«Дичеразведение». Такое слове все чаще мелькает на страницах специальных изданий. Правда, не все еще приемлют его, но, похоже, клонится к этому. В конце концов, не эту ли цель преследуют охотничьи заказники.

Мы не склонны думать, как заявляют некоторые, что охотники — лучшие друзья природы, однако же, при желании, они действительно могут сделать многое. И делают — там, где находятся и руководят достойные, знающие люди.

Николай Тихонович Губин — председатель Свердловского областного общества охотников и рыболовов, полковник в отставке, однажды заметил:

— Охота в современных условиях — это трудовой процесс, направленный на использование природных ресурсов — диких зверей и птиц, а также на удовлетворение потребности человека в активном отдыхе на лоне природы. Теперь охота — это природоохранительное мероприятие.

Боровая птица в условиях Свердловской области основной объект охоты. Кормушки в зимних местах обитания глухаря. Корма выкладываются с появлением глубокого снега, когда птица на полях не может найти себе корма. Глухаря всегда считали таежной птицей. Нелюдимой. А он на заботу работникам охотхозяйств первым обжил кормушки и разрешил здесь же лакомиться рябчику. Благодаря таким кормушкам стали образовываться искусственные тока.

Кормушки для косули, в которые закладывается хорошее сено. Косуля любит сено из разнотравья. Ежегодно обществом заготавливаются сотни тонн сена, зерновых в снопах, ягод. Важнейшая задача общества — добиться значительного увеличения запасов дичи в охотничьих угодьях, и для этого общество не жалеет средств, а охотники своего личного труда. Ежегодно Свердловское областное общество охотников и рыболовов тратит почти 400 тысяч рублей на содержание и ведение охотничьих: хозяйств. В Российской Федерации больше нас расходует только Московское общество…

Известный защитник животного мира чешский профессор Гржимек утверждает:

«Я прекрасно знаю: не будь у нас охотников, в Европе давно бы уже не было ни серн, ни оленей, ни кабанов, ни зайцев, ни кроликов. Если бы охотничьи общества не оплачивали убытки, нанесенные этими животными полям и огородам, наших последних диких животных давно бы истребили фермеры, считающие их вредителями сельского хозяйства…»

Но прошу обратить внимание, дикие животные — на землях фермеров, значит, там их уже так много, что они не гнушаются полями и огородами! И охотничьи общества даже уплачивают за потраву, компенсируют то, что звери съедят или вытопчут. Хорошо бы, чтоб так делалось у нас. Поучительный пример!

Важное значение имеют систематически практикуемые запреты охоты, решение не открывать весенней охоты. Украина не открывает весеннюю охоту много лет. Полный или частичный отказ от нее неоднократно повторялся на территории РСФСР (за исключением районов Крайнего Севера). Многое зависит здесь от позиции местных Советов. В 1973 году весной в Челябинской области было запрещено бить болотную и боровую дичь; в 1974-м охота разрешалась только в приписных хозяйствах. У соседей, в Курганской области, охотиться могли на всей территории, но лишь по именным разрешениям-путевкам. Режевской район Свердловской области запретил всякую охоту до 1978 года.

В правилах охоты, утвержденных Свердловским облисполкомом в январе 1975 года, во-первых, срок охоты на боровую дичь устанавливался на три недели позже, чем на водоплавающую и болотную; впервые было официально указано три «дня отдыха» — вторник, среда, четверг каждой недели (то есть когда охота запрещена); во-вторых, уточнены предельные сроки охоты на лося — с 1 октября по 15 января, а на косулю — по 30 ноября. На медведя — до залегания в берлогу, с 1 сентября до 1 декабря. Нарушителя правил ждет штраф — 50 рублей плюс иск за убитую птицу (до 30 рублей). Оружие конфискуется, владелец его исключается из общества охотников.

Результаты запретов? Они весьма ощутимы. Вот свидетельство самих охотников:

«…Масса уток гнездится на озере Шувакиш. Рядом огромный завод, тысячи людей ежедневно идут вдоль берегов, а птицы как будто не замечают их, сидят на гнездах, летают над головами прохожих…»

Ну, и наконец, совершенствовать охрану, подбирать на егерскую службу честных, мужественных и преданных делу людей, которые не пойдут на сделку с совестью, для которых закон есть закон — его не нарушают.

Немного об опыте друзей

…И, конечно, надо учиться, перенимать лучшее у других. Учиться никогда не зазорно.

Начальник Свердловского управления охотничье-промыслового хозяйства А. А. Киселев после поездки в составе делегации охотников Советского Союза в Чехословакию для ознакомления с ведением охотничьего хозяйства рассказывал:

— Чехословакия сравнительно небольшая страна, по площади в полтора раза меньше Свердловской области, но, несмотря на малые размеры, большую плотность населения, высокоразвитую промышленность и сельское хозяйство, Чехословакия богата охотничьей дичью. В стране обитает много диких копытных животных, среди них европейские и пятнистые олени, косули, лани, серны, муфлоны и кабаны. В непосредственной близости от жилья человека хорошо уживается заяц-русак, фазан и серая куропатка. Из хищных имеются медведи, рыси, лисицы, куницы, выдры, норки, хорьки, горностаи и барсуки. Водятся белки, ондатры и дикие кролики. Встречаются глухарь, тетерев и рябчик, дрофа и перепел, вальдшнеп и бекас, дикие индюки, гуси и утки многих видов.

Численность большинства видов животных очень высокая. Это наглядно доказывают следующие данные:

В стране ежегодно отстреливается до одного миллиона зайцев, 300—500 тыс. фазанов, 75—80 тыс. косуль, 10—15 тыс. оленей, 5—6 тыс. кабанов, более тысячи ланей и муфлонов, 30—50 тыс. уток и много другой дичи. Страна от охотничьего хозяйства получает ежегодно от 6 до 8 тыс. тонн мяса диких животных.

Одновременно с этим большое количество дичи отлавливается для подсадки в угодья, где плотность подсаживаемого вида низка, а также и для продажи за границу. Ежегодно отлавливается живьем 200 копытных, 50—60 тыс. зайцев, 50 тыс. фазанов, 30—60 тыс. серых куропаток. Кроме этого, охотниками ежегодно добывается значительное количество пушных зверей. В стране заготовляется до 5 тыс. шкурок куниц, 30—40 тыс. лисиц, 20—30 тыс. хорьков, 400—500 тыс. ондатры и значительное количество другой пушнины.

Большое количество видов и высокая численность дичи не результат особо благоприятных условий, а плоды активного добросовестного труда охотников нескольких поколений.

Союз охотников Чехословакии насчитывает 127 тыс. человек. Охотничьи угодья закрепляются главным образом не за районными и городскими обществами, а за первичными коллективами, причем площади закрепляемых участков зависят от количества охотников в коллективе В среднем в закрепленном за коллективом участке на каждого охотника приходится по 30 га полевых или по 75—100 га лесных охотничьих угодий.

Члены коллектива охотятся только на территории закрепленного за ними участка и иногда, в качестве гостей, принимают участие в охоте на других участках.

На каждые 500 га закрепленных угодий коллектив охотников обязан содержать за счет своих средств сторожа-егеря. В каждом охотничьем хозяйстве не менее 20% лучших кормовых и защитных угодий отводится под заказники.

Наша делегация посетила одно из рядовых охотничьих хозяйств «Кутная гора», площадью 1490 гектаров, которое приписано охотколлективу в 28 человек. Охотники ежегодно выкладывают для подкормки фазанов и куропаток 2—3 тонны зерна, для подкормки зайцев 5—6 тонн овощей. Примерно в таких же объемах производят подкормку во всех охотничьих угодьях страны.

Большое внимание охотники уделяют спасению фазанов, куропаток, их кладок и молодых зайчат при кошении сена и сельскохозяйственных культур тракторными косилками. В передней части трактора крепится специальное отпугивающее приспособление, которое поднимает животных, и они не попадают под ножи косилки. Во время сенокоса охотники с участием школьников проводят массовый сбор яиц фазана и куропаток из гнезд, которые обнаруживают на покосах. В охотничьих угодьях, таким образом, собирается ежегодно по 300—400 тыс. яиц куропаток и 150 тыс. яиц фазанов. Собранные яйца доставляются в инкубаторы охотничьих хозяйств, которых в стране довольно много.

Обработку земли, выращивание и сбор урожая, выкладку подкормки в зимний период, сбор яиц и доставку их в инкубатор производят охотники в порядке бесплатного трудового участия.

Прежде чем получить право на охоту, каждый должен отработать на закрепленном за коллективом участке не менее шестидесяти часов ежегодно. Браконьерство в стране — исключительная редкость. Браконьеры наказываются сурово. Любой случай нарушения правил охоты, техники безопасности или недостойного поведения обязательно рассматривается на собрании первичного коллектива охотников. Такое нарушение, как появление на охоте в нетрезвом виде, служит основанием для исключения из общества…

К этому можно добавить.

Ограниченность территории и крайняя бедность фауны заставили чехов и словаков — больших патриотов своей Родины — очень строго и в высшей степени продуманно подойти к проблеме охоты в целом и подготовки охотника в частности. И надо сказать, что меры, принятые ими, полностью оправдали себя. Маленькая по площади страна имеет сейчас такую богатую фауну, какой больше нет ни в одной западноевропейской державе.

Стать охотником там совсем не просто. Прежде всего необходима рекомендация профсоюзной организации. Потом твоя кандидатура обсуждается в Обществе охотников. Все сошло благополучно — на год зачисляют кандидатом в охотники (кандидатом, а еще никак не охотником!). На охоту ходит, но еще не стреляет, лишь помогает носить ружье старшему товарищу. В шутку старшие товарищи называют кандидата «человеком-собакой». И вправду: он должен подражать, перенимать все от них. Ружье нести только стволом вниз, на плече, и обязательно переломленным, то есть случайно уже не выстрелишь, никого не поранишь, не убьешь по нечаянности, а если даже и выстрелишь (что практически невозможно), то попадешь все равно в небо. Это исключает несчастные случаи. Охотиться — только в своей зоне, на чужой ни-ни. А это значит, что тебя знают, и, следовательно, если натворишь что-нибудь, никуда не скроешься. Так не будет: подстрелил лосиху, обездолил трех маленьких лосят — и в кусты, ищи-свищи ветра в поле! Там это практически исключено.

Словом, год кандидат в охотники работает, но не стреляет, работает много и требования к нему самые придирчивые. Ходит на стенд — учится меткости. Должен пройти курсы — пять предметов: биологию, собаководство, законы и прочее. Потом должен непременно выдержать экзамен. Срезался — начинай все сначала. Пока не одолеешь всего, ружья не получишь.

Потом три года ружье можешь носить только бескурковое (еще застрелишь себя! предусмотрено и это!).

А самое главное: ты обязан любить всякую живность, на которую после будешь охотиться. Да, именно обязан, в принудительном порядке, если собственным умом не смог дойти до этого. Зимой подкормить зайцев, ходить и подсыпать зерна для фазанов на местах их обычной кормежки… ну и т. д.

Чтобы престиж охотника всегда был высок, чтоб он сам был строг к себе, чувствовал свою ответственность, был подтянут, заботился о своем авторитете и внешности, на охоту отправляются всегда в зеленом. Это — обязательная форма.

Непререкаемо высок авторитет лесничих. Они тоже во всем зеленом, на шляпе — перышко, непременно рослые, крупные, представительные мужчины, бритое лицо, интеллигентная наружность.

Чуть нарушил в чем-нибудь правила — он, лесничий, уже тут как тут: заплати штраф. Более серьезное нарушение — не отделаешься штрафом, — пожалуйте за мной…

Наши товарищи, побывавшие в Чехословакии, рассказывают: отправились на рыбалку, поймали небольшую щучку, в общем-то, не такую уж и маленькую, годилась бы на варево…

Немедленно за спиной вырос лесничий. Взял щучку, повертел в руках. «О, мала, мала!» Снял с крючка и спустил в воду. Пускай подрастет!

Для иностранцев, приезжающих на охоту в Чехословакию с Запада, заведены такие порядки: во-первых, уплати определенный взнос за право охоты, потом — непременно купи чехословацкое ружье, свое не вози, за каждого убитого фазана или косулю — тоже заплати… Фазан-то получается «золотой». Несмотря на это, состоятельные иностранцы едут и едут сюда: уж больно хороша охота, не жаль денег. Дичи — благодаря принятым разумным мерам — не убывает, государству прибыль, все довольны.

Когда спрашиваешь чехов, как вы добились такого порядка, они отвечают: строгими, даже жестокими правилами и законами охоты, требованием неукоснительного их выполнения. Поблажек никому. Государство не скупится на расходы по охране. Окупается вдвойне, втройне. Есть ли браконьеры? Есть. Но жизнь у них там трудная. Попробуешь — бросишь.

Охотник должен быть охотник. Не заготовитель мяса, которое потом сбывается из-под полы, не истребитель, живого, спокойно умывающий руки в крови перебитых им жертв…

Не все, конечно, из чехословацкого опыта может быть механически перенесено к нам, у нас другая территория, многое просто невозможно. И все же, думается, мы должны прийти к строгим мерам, и прежде всего не забывать воспитывать самого охотника. Порадовало недавнее сообщение:

«Любители-охотники Удмуртии держат экзамен перед специальными комиссиями. С весны правом охоты в республике будут пользоваться только лица, выдержавшие испытание на знание оружия, боеприпасов, сроков и правил охоты».

Очень хорошо! Но надо еще последить, как он, выдержавший испытания, потом будет вести себя один на один с природой. Строже, строже, если мы не хотим, чтоб самых распространенных наших зверей и птиц, обычных жителей средней полосы России, не постигла участь животных, которые теперь стали редкостными.

До сих пор не прекращаются споры: что такое природа — храм или мастерская? Мы держимся того мнения, что это и храм, и мастерская одновременно. Кстати: в мастерской вы тоже не станете размахивать топором, рискуя сломать инструменты и проломить голову товарищу… Уже появилось выражение: «В лес нужно входить в тапочках».

Но и на заводе точной механики люди ходят в тапочках и белых халатах.

Закончим эту главу словами мудрого индейца Вэши Куоннезина — Серой Совы (сова у многих народов — символ мудрости):

«Говорят, все живое создано для того, чтобы служить человеку. Но так ли это? Рабство уже вышло из моды, и никто не станет утверждать, что сосновые шишки зреют специально для белок, а олени живут в лесу лишь для того, чтобы волки были сыты… Каждое живое существо в своей борьбе за жизнь в какой-то мере безжалостно по отношению к другим видам. Человек же извлекает пользу из всего и ото всех, включая своих менее счастливых собратьев. Почти всегда он добывает гораздо больше, чем ему нужно, разоряет природу, не думая о будущем, это самый большой грабитель, который существует на земле. И, несмотря на высокое положение, которого он достиг, многому ему надо поучиться и поработать над собой, чтобы стать доброжелательным, сдержанным, снисходительным…»

Пусть для всех это станет заповедью.


Из зарубежных сообщений.

Оказывается, в Канаде большая часть уток погибает не от выстрелов охотников, а от их промахов. Канадские ученые долго не могли выяснить причину массовой гибели уток. Тщательное расследование показало, что птицы стали жертвами отравления свинцом. Ежегодно из ружей охотников вылетает до шести тысяч тонн свинцовой дроби. Копаясь в придонном иле в поисках червяков, утки находят свинцовые шарики и заглатывают их.

Теперь выпущена новая охотничья дробь, поверхность которой защищена тонким нержавеющим слоем. Приняты и другие меры по охране диких птиц, в частности, создаются искусственные пруды-заповедники. Архитекторы решили сделать их в виде гигантских фигур селезня.

Разведение диких уток во Франции. Питомник Пьера Пляншара специализировался на разведении диких уток для пополнения охотничьих угодий. Дело было начато в 1966 году, а в 1974 году выпуск достиг уже 100 000 утят, что является наибольшим количеством для питомников не только Франции, но и всей Западной Европы. 80% продукции питомника продается, начиная с суточных утят вплоть до 5—6-недельных, которых прямо выпускают на воду. Уток для отстрела продают в ноябре, декабре и январе, когда болотная утка становится редкой. (Это тоже называется «охотой»?)

Охота запрещена. Управление по борьбе с загрязнением окружающей среды в Японии объявило запретными для охоты на птиц 34 района общей площадью в 2,5 млн. гектаров. Это решение связано с подписанной в Москве в ходе советско-японских переговоров конвенцией между правительством СССР и правительством Японии об охране перелетных птиц и птиц, находящихся под угрозой исчезновения, а также среды их обитания.

Наша информация:

Осторожно: п р и р о д а! Москва (ТАСС). Учреждена «Красная книга» природы СССР, которая возьмет на особый учет редкие виды животных и растений. Постановление об этом приняла коллегия Министерства сельского хозяйства СССР.

В Советском Союзе много сделано и делается по охране и приумножению богатств живой природы. В стране больше ста заповедников, тысячи местных заказников, не счесть «зон покоя». И все-таки в целом ряде мест флора и фауна беднеют. По крайней мере, 80 видов и подвидов птиц и млекопитающих ученые относят к категории редких и исчезающих. Более 50 видов требуют экстренных мер охраны. Введение в стране «Красной книги» усилит внимание государственных, научных и общественных организаций к этим проблемам. Вести «Красную книгу» поручено коллективу Центральной лаборатории охраны природы. А помогать ему призваны все, кому редкая природа дорога.

Дайте ему жить

Да, осторожно — природа! Особенно осторожно, когда дело касается живой природы, ибо хотя она и причислена к так называемым восстановимым ресурсам, но она и наиболее чувствительна к нашим ошибкам. За ошибки она мстит…

Острые когти, белые грозные клыки и кривые клювы — нужны ли они?

Наконец-то закончился, или почти закончился, долголетний спор, а если еще и продолжается, то уже о частностях: хищник нужен! У него тоже есть свои права. Это стало аксиомой. Вопрос лишь в том, где, какие и сколько их должно жить и охраняться. Да, да, и охраняться, особо подчеркиваем это.

Отнюдь не разумен, например, поступок тракториста или шофера, который, отправляясь на сельхозработы, «прихватывает» с собой двустволку и в порядке «перекура» упражняется в стрельбе по легкодоступной и незащищенной цели — хищным птицам, которые во время вспашки так и снуют над землей, выискивая и склевывая насекомых-вредителей.

Раубфогель по-немецки — птица-разбойник. Вот так, бедняги, сотни лет они и шли за разбойников и лютых врагов, и стреляли в них, и палками били, и камнями — кто чем мог.

Доказано: хищные птицы — лучшие помощники в борьбе за урожай. К примеру, совы уничтожают несметное количество мышей. За год одна сова сбережет тонну зерна. Вороны, обругиваемые всеми вороны… да, да, грабительницы, расхитительницы и прочее! — пробавляясь около человеческих жилищ, являются незаменимыми санитарами, подбирая отбросы; вреда — на грош, пользы — на целковый. Ныне берутся под защиту даже ядовитые змеи: ценнейшее вещество — змеиный яд. Давно замечено: из реки удали́ щуку — рыба будет вырождаться.

В девственных дебрях никто не производит никаких отстрелов хищников, ни другого искусственного регулирования размножения, — почему же они кишат всякой живностью?

Природа в этих вопросах мудрее нас.

Теперь все стало сложнее: человек уже нарушил естественное биологическое равновесие; тем большая осторожность требуется, чтоб исправить содеянное зло, создавая новое равновесие.

Пора браться за охрану медведей, худо Топтыгину (в некоторых краях и странах они уже взяты под защиту). На Урале они есть, но надо ли ждать, когда останутся единицы?

Советский Союз выступил инициатором запрета охоты на белого медведя, который включен в «Красную книгу». Берется под охрану рысь. В Западной Европе она была истреблена еще полтораста лет назад; теперь взялись за ее восстановление. Правда, мнения насчет рыси самые разные, от безусловного причисления ее к вредным хищникам, которых-де надо извести под корень, до полной и абсолютной охраны.

Рубить под корень не надо.

Не будем уподобляться Великобритании, которая, истребив всех волков, теперь занялась их разведением.

Ох, этот серый разбойник, как нарекла его людская молва. Он лишь в фильме «Ну, погоди!» дурак и простофиля; в действительности — редкого ума, сообразительности, хладнокровия, выдержки.

Тысячелетиями он вне закона, бьют его, стреляют, устанавливают всякие хитрые капканы и ловушки, гонят, избивают нещадно круглый год без единого дня перерыва, а он — жив, существует!

Но трудно ныне и волку. Уж очень исхитрился человек, на волка пошел с вертолетом…

В СССР волки сильно размножились в сороковые годы, пришлось заняться ими всерьез. Но потом промысел волчьих шкур стал заметно падать, во многих районах волки стали редки. Сейчас решают, как с ними быть дальше.

Все реже и реже объявляются серые на Урале…

По справке Управления охотничье-промыслового хозяйства, «своих» волков в Свердловской и Челябинской областях нет. Они проходят под весну стороной: в Свердловской области — по северной полосе, в голодную пору; в Челябинской — из Казахстана. А местных, «коренных», повторяем, нет. Но до сих пор в действии всякие премии и крупные денежные поощрения, призывающие к истреблению, хотя бить-то уж некого!

А вот и, так сказать, заключительный аккорд в дискуссии о волке: с Ямала шлет Р. Смирнов письмо в защиту волка «Пираты или санитары?» («Литературная газета», март 1975):

«В ненецкой тундре, где волки почти истреблены, оленеводы утверждают: стало больше больных диких оленей, которые так или иначе заражают домашних сородичей; трупы павших некому убрать, и коварные болезни стерегут стада на пастбищах. По данным охотуправления, на громадных просторах Тюменщины, где может разместиться несколько европейских государств, обитает всего около 300 волков.

— Боюсь, что скоро придется покупать и завозить их на Север, — серьезно сказал мне один охотовед».

Волк — еще одно, и немаловажное, биологическое звено природы. Как считает доктор географических наук А. Насимович, сейчас еще трудно предвидеть, какую пользу со временем сможет получить человек от волка.


Проект «Тигр». Так называются в Индии правительственные меры по спасению тигров, оказавшихся под угрозой полного исчезновения. Несколько десятилетий назад они исчислялись десятками тысяч. Истребляли тигров нещадно. На личном счету одного только индийского магараджи их было тысяча сто пятьдесят. Когда же два года назад провели перепись «тигриного населения», то оказалось, что тигров осталось меньше двух тысяч. По проекту «Тигр» в девяти штатах Индии решено создать специальные заповедники…

Кто приютит медведей? По свидетельству «Санди Таймс», многие английские зоопарки находятся на грани банкротства или уже обанкротились в связи с резким подорожанием продуктов, а также введением новых налогов, что в большей степени является следствием вступления Англии в общий рынок. Последней жертвой инфляции стал знаменитый зоопарк-сафари в районе знаменитого шотландского озера Лох Ломонд, Дэвид Брюс, которому поручены дела по ликвидации имущества и распродаже обитателей зоопарка, заявил, что самую большую проблему для него составляют 32 медведя. Рацион каждого из них обходится в 50 фунтов в неделю (1 фунт = 1,78 рубля). Г-н Брюс спрашивает через газету, кто может приютить несчастных мишек.

Ловись, рыбка, большая и маленькая…

Великое удовольствие для многих посидеть с удочкой на бережку, не отрывая взгляда от поплавка, воткнув удилище в землю, или у лунки на льду, поеживаясь под крепким уральским морозцем. Но народ уральский закаленный, то и войной проверено, друг-тулуп да вездеступы-валенки оборонят от самой лютой стужи. Сиди, вдыхай морозный воздух во весь объем легких, отводи душеньку, отдыхай от городского шума да суеты, наслаждайся! Опять же, вкусна рыбацкая уха, глядишь, с уловом вернешься домой — и семья похлебает, и кошке перепадет рыбешка. Рыбной ловлей до самозабвения увлекаются многие и многие.

— Ловим рыбу с электричеством! — доносится с одной стороны (правда, это о промысловом лове, но рыбе от этого не легче).

— Ловим с якорями… — слышится с другой. А это уже запрещенный любительский, да все равно используют, в ночное время на реке Чусовой. Охота пуще неволи, угроза наказания не останавливает.

Выходит, и тут техника идет вперед, а рыбка-то все та же. Да нет, даже не та, меньше ее стает.

И рыбе тоже надо давать дышать.

К примеру, в Свердловске насчитывалось около 6000 рыбаков — членов общества, да нечленов 7000 человек. Вскоре число любителей этого вида спорта увеличилось до 20 000 человек; а теперь, говорят, уже 50 000. А сколько по всему Уралу?

Сигналит «Заря Урала» из Краснотурьинска: если три — четыре года назад на городском пруду насчитывалось в выходной по 80 рыбаков, то теперь — 300. Подсчитано: рыболовы-любители вылавливают рыбы не меньше, чем промысловики. Рыба просит пощады.

Урал велик. Поэтому в правилах любительской ловли предусмотрены запрет или ограничения (для разных районов) лова тайменя, нельмы, стерляди, осетра, белуги, севрюги, шипа и белорыбицы. Круглый год запрещено всякое рыболовство у плотин, шлюзов и железнодорожных мостов, а также между устоями и рядами мостов и в рыбозимовальных ямах до вскрытия водоемов.

Нельзя пускать в дело одновременно больше десяти крючков. Запрещены также спаривание спиннингов и подводная охота с применением акваланга.

Увлечение аквалангом достигло и Урала. На Урале много естественных водоемов, есть где поупражняться в ловкости плавания, ныряния и меткости глаза подводным стрелкам. Значит, надо уже сейчас подумать об этом.

Построже надо присматривать, и, в первую очередь, опять же за любителями рыбной ловли и вообще желающими понежиться на лоне благодатной, многощедрой, многотерпеливой природы. Нельзя купаться, шуметь, тем более стрелять в определенную пору и в тех местах, где рыба нерестится. На нерестилищах она требует соблюдения полной тишины (происходит важнейшее таинство жизни!). Иначе можно распугать, уйдет и вымечет икру в таком месте, где вся она погибнет.

Будут ли гудеть моторы на пруду? — спрашивают одни с надеждой, другие с раздражением, даже с этаким нескрываемым озлоблением. Как же: я мотор купил, а мне не дают пользоваться. Да, не дают. И правильно делают там, где не дают. Поглядите, сколько радужных пятен плавает на воде. И не случайно местные Советы вынуждены прибегать к ограничению использования моторного транспорта на водоемах с питьевым режимом.

Даже табак, даже табак — сильнейший яд для рыб. Помни, курильщик, и не оставляй окурки на льду, не бросай в воду. А ведь бросают. А сколько всякого мусора остается после каждого «сидельца»!

В конце 1974 года на значительной части Урала, в результате сухого лета и малоснежной зимы, осложнилось положение с водой. Засуха повторилась и в 1975-м. А все ли сделали из этого для себя надлежащие выводы? У каждого ли рыбака болело сердце за рыбу? В Свердловской области в середине зимы, ввиду малой водности, было спущено Верх-Макаровское водохранилище, рыба спасалась лишь в самом русле, и, чтобы помочь ей, сохранить зимовальные ямы, инспекция рыбоохраны запретила вплоть до таяния льда всякое рыболовство. Было дано оповещение в газетах.

Увы, когда стрясается такая беда, и тут находятся отдельные жадные до легкой наживы люди. Рыба бьется на мелководье, — нет, чтоб помочь, сохранить, выручить безгласную из беды…

Мы часто говорим о воспитании охотника, рыболова. А воспитание, в общем-то, простое: будь совестлив, не бери того, что нельзя брать, береги природу — тебе же лучше, когда она богата. Тогда и щедрости ее нет конца. Мудрено сотворено. А всего и требуется-то не нарушать правила да законы.

…Рыбалка в Кировграде. Мороз лютует, а тут, в голубой снежной раме, открытое пространство темной воды, на пруду рыбачат удочкой. В пруд стекает горячая вода Верхне-Тагильской ГРЭС. В свое время ГРЭС задала немало работы рекультиваторам из УрГУ (они этот экзамен выдержали — отвалы в Верхнем Тагиле теперь зеленые); она же породила это незамерзающее ни в какие морозы, парящее озеро и необычную рыбалку среди облаков пара. И рыба в теплой воде растет хорошо. Клюет на славу! На берегу утонувшие в сугробах опрокинутые лодки, а тут чистое разводье и в белесых клубах, как в финской бане-сауне, плавают челноки с рыболовами. Вот так, под напором техники, меняется в наши дни даже рыбалка, сдвигаются и трансформируются понятия о сезонности.

Добрую славу завоевал Миасский напилочный завод — передовик в делах охраны природы. Особенно энергичной защитницей зарекомендовала себя секция охраны вод. Активисты учредили дежурство на пруду, прогнали браконьеров. Зимой устроили аэрацию — компрессором накачивают воздух под воду, чтоб не было заморов (зимой рыба часто задыхается под водой от недостатка кислорода, это и есть замор). Развели толстолобика, белого амура. Приобрели специальную машину, чтоб чистить пруд…

Город и пригород

Тут мы, пожалуй, вплотную подобрались к проблемам, которые ставит перед нами неудержимо стремительный и все ускоряющийся рост городского населения и так называемая урбанизация со всеми вытекающими из нее последствиями.

Город и пригород. А пригород теперь, при современных средствах передвижения и сообщения, понятие весьма относительное. И вообще, именно городской житель прежде всего и задает задачи, решить которые подчас не в состоянии кумир и бог нынешнего века — кибернетическая машина. Даже общество называют индустриальным. А природу? Индустриализированная? Не найду точного определения, но что природа стает все более зависимой от этого «индустриального» общества и все сильнее и болезненнее ощущает на себе его тяжелую длань, — это факт.

Охотники, рыбаки… а о любителях цветов надо говорить? Один жаждет принести домой добрый улов рыбы или рябчика, а иной… цветок, букет ромашек. А есть еще грибники, ягодники; наконец, просто туристы и отдыхающие…

Цена всеобщей грамотности
Всяческого осуждения заслуживает широко распространенная некультурная привычка расписываться там, где ты побыл, «увековечивать» себя вырезыванием своей фамилии или имен своих близких, друзей, знакомых девушек — на стволах деревьев, на камнях. Сколько таких обезображенных деревьев с разными надписями на стволах, с датами посещений и именами «Витя», «Маша», «Лера»… а иногда еще и с рисунком в виде пронзенного стрелой сердца встречается в наших пригородных и более отдаленных лесах!

Поезжайте в дачную местность под Москвой, под Челябинском ли, еще где-то, места везде расчудесные и, разумеется, народу туда летом наезжает масса, — все березки стоят черные, все ободраны ножом, изрезаны, исчерканы, изборождены глубокими незалечимыми ранами. Белоствольные красотки-невесты сделались похожими на полосатые верстовые столбы, потемнели, подубели, они погибнут.

На скалах «Чертово Городище», близ станции Исеть, что в двадцати километрах от Свердловска, все камни исписаны, не осталось «живого» места: были члены БОКС-фильма УПИ, горняки, тогда-то и т. д. А под одним из камней даже припасены заботливо мазилка и банка с краской — для очередных посетителей, желающих также оставить свою визитную карточку — забраться повыше и «расписаться». И мажут. Все, кому не лень.

То же самое на скалах «Семь братьев» близ Верх-Нейвинска. В годы царизма в бору около «Семи братьев» собирались тайные рабочие сходки. Именно в ту пору появилась на одном из самых недоступных утесов знаменательная надпись, приводившая в бешенство жандармов: «Да здравствует социальная революция!» Написанная яркой краской, она читалась издалека. Надпись эта — реликвия революционной борьбы уральского пролетариата. Ее не смогли ликвидировать, замазать даже царские сатрапы. Так вот теперь выискался «герой», который влез на кручу и поперек этой исторической надписи сделал свою, новую и другой краской: «Петров». Не дрогнула рука…

Есть на Южном Урале знаменитая Капова пещера. Запрятанная в сердце Уральских гор, в безлюдной лесистой местности, на берегу быстрой, порожистой реки Белой, она до самого последнего времени оставалась мало обследованной, считалась труднодоступной для туристских посещений, — вероятно, это и спасло ее.

Археологи и любители природы открыли там сокровище, которому нет цены: подземную Третьяковскую галерею… Да, да, настоящую «Третьяковку», созданную двести или триста веков назад, в эпоху палеолита. В самой недоступной части стены оказались покрыты наскальными изображениями, сделанными красной краской. Тут были мамонты, носороги, саблезубые тигры, лошади… Их начертал первобытный художник, наш далекий собрат. Открытие величайшего научного значения, ибо оно опрокинуло установившийся взгляд, что колыбелью современного человека была только Западная Европа: гораздо раньше переход от примитивного неандертальского типа человека, каким уже его знаем мы, совершился здесь, на Востоке…

Так ведь и там начали расписываться, в этом подземном дворце, и уже попортили древние писанцы, плохо их стало видно.

Цена всеобщей грамотности? Наверное, уча грамоте и разным сложным наукам, мы забываем прививать некоторые важные истины, простые, но важные. Наверное.

Цветок — любимой
Цветы, цветы, кто вас не любит! Нет на земле такого человека. Сколько чудесных поэтических легенд-сказаний связано с цветами. Извечен миф о прекрасном юноше Нарциссе, превращенном в цветок. В самой бедной японской семье вы обязательно увидите веточку зелени с распускающимся бутоном. Искусство икэбаны — составления букетов — древнее искусство японцев, получившее признание во всем мире. Большие традиции цветоводства у нас, у русских. Цветы — непременная принадлежность всякого праздника.

Руководители одного завода рассказывали: стоило вместе с ремонтом и перекраской стен и цехов, ну и некоторыми специальными мероприятиями, создающими большие удобства на работе, выставить в цехах живые цветы, а на территории завода разбить газоны, посадить яблоневую аллею, — и заметно повысилась производительность труда, резко сократился брак. Люди стали подтянутее, аккуратнее, стали больше следить за чистотой, курильщики — меньше разбрасывать окурки.

Имеющий в руках цветы
Плохого совершить не может, —
говорит поэт Владимир Солоухин.

Может.

Конечно, приятно преподнести цветы любимой. Ее порадует такое внимание; после этого и любовь горячей. Но что будет, если каждый, направляясь на свидание, станет рвать с клумбы хотя бы по одному цветку? А почему-то в последнее время даже в кино у нас укоренился такой штамп: где взять букетик, — времени в обрез — как всегда торопился и не рассчитал; а, была не была, сорву с клумбы в сквере или в общественном саду! Право, мы видели это уже не в одном фильме.

Уроки не пропадают даром. Жалуется женщина: «Пятый раз высаживаю под окнами резеду, чтоб всем людям было приятно, и пятый раз вырывают, да вместе с корнем. Рвут — торопятся. Хоть корни-то оставляли бы…»

«Грызуны» замечаются и на другом: на продаже полевых — особенно весенних — цветов. Не знаем, кого тут больше винить: тех ли, кто сшибает таким промыслом рублевки или же тех, кому следовало бы организовать заготовку этого товара без нанесения вреда природе. А товар ходкий. Идет мимо пожилая чета (пожилые особенно привержены к цветам) — непременно остановится, мужчина купит даме пучок ромашки, и вспомнится обоим, как гадали в дни молодости: «любит — не любит…»

К сожалению, ощутимый урон растительному миру может нанести иной раз и невинное желание нарвать побольше цветов да украсить ими квартиру. Со времени первых массовых весенних и летних «вылазок» населения за город в ближайших окрестностях Челябинска, Свердловска и других крупных городов исчезли многие прелестно цветущие растения; пока выдерживают одуванчик, сурепка, лютики и кой-какие другие из травяных. Горе даже не в том, что срываются цветы и ворохами увозятся домой, а в том, что срывается бездумно все подряд, не оставляется семенников, а затем нередко часть сорванных цветов (когда утратят свежесть, завянут) бросается тут же. Сколько таким образом губится чудесных полянок с красиво расцвеченным естественным ковром!

Не надо охапок цветов. Пусть будет подобранный со вкусом букет. Право, это будет даже красивее!

«Весна! Все живое начинает радоваться теплым лучам солнца, деревья одеваются в зеленые платья. Возвращаясь с прогулки, горе-любители природы несут целые веники наломанной черемухи. Бедная черемуха! Ломают тебя весной, когда ты цветешь, ломают осенью, когда спеют твои ягоды…»

«Больно смотреть на наши пригородные леса: они захламлены, многие деревья поломаны. Безжалостно ранят их и охотники до березового сока. Можно ли так? Помните пословицу: «На лес не поднимай руку — он будет служить и сыну и внуку…»

Пишут разные люди. Из Миасса, Уфалея, Каслей, Березовского, Сысерти…

Спасите черемуху! Спасите березу! Спасите, спасите, спасите… Кто спасет? Одни предлагают за каждый наломанный букет черемухи штрафовать, в пору цветения ее выставляя посты для охраны, как в предновогодние дни — около еловых порослей. Штрафовать и в том случае, предлагают другие, если кто-то по городу идет с букетом черемухи, ведь букет все равно из лесу.

А что, если бы наши девушки отказались принимать от парней букеты черемухи, сирени? Одну веточку, — пожалуйста, принимаю с любовью. Уверяю, эффект был бы молниеносный.

Теперь уж редко-редко едешь и видишь вдоль речек цветущую черемуху. За заборами — еще стоит, красуется, благоухает. Переводятся в уральских лесах подснежники, анютины глазки… По наблюдениям ботаников, многие еще вчера распространенные и обычные цветы «отступили» на десятки километров от Москвы. И пожалуй, городской житель повинен в этом едва ли не больше всех. Какая-то ненасытная жадность пробуждается в нем, когда он видит осыпанные цветами кусты, цветущие лужайки!..

Вряд ли кто из наших читателей знает, как много времени требуется для появления некоторых цветов. Многие интересные представители орхидейных для своего развития — от семечка до цветущего растения — требуют от 18 до 30 лет. Некоторые кустарники брусники и черники имеют возраст до 200, а пирамидальные кусты можжевельника насчитывают более 300 лет.

Должно разъяснять населению, что во время сбора лекарственных растений не следует вырывать их с корнем, а при сборе плодов и ягод нельзя портить несущие их растения. Так, при заготовке плодов черемухи, рябины, калины, а также кедровых орехов, фундука нельзя ломать ветки, портить стволы. Тем самым подсекаются урожаи будущих лет. Мало того, ведь растительность — это главный и постоянно действующий фактор защиты нашего здоровья…

К сожалению, иногда сами хозяйственники подсекают сук, на котором сидят. Ведь было же: чтобы выполнить план по заготовке семян сосны, в Североуральском лесничестве в водоохранной зоне по реке Вагран принялись рубить сосны и обирать с них шишки. А через год собранные семена пришлось высаживать на оголенных участках…[17]

В Эстонии наострове Сарема растут жирянка альпийская и погремок эзельский. Больше они не встречаются нигде. Они объявлены заповедными — их рвать нельзя. В Астраханской области под таким же запретом находится розовый лотос, в Тульской — дикие орехи. Может быть, и уральцам пора пойти по тому же пути?

Что дает разумное хозяйничанье, свидетельствует пример Польши. Черничники в Польше — предмет государственного дохода. Польша — монополист снабжения черникой Англии. А надобно знать, англичанин не сядет за стол без рождественского черничного пудинга.

Поляки берегут черничники. Подсочку с серной кислотой в лесах, где растет черника, не разрешают. А вдруг капелька упадет на чернику, получат рекламацию из Англии!

О смиренной охоте
Сходна со сбором цветов и ягод другая любительская страсть — поиск и собирание грибов, смиренная охота, как говаривали в старину. Чудесное занятие, должны мы сказать. С ним сравнится лишь, пожалуй, зимний луночный лов рыбы: такое же нужно терпеливое усердие, такая же игра в молчанку и смирение. Тут не надо лицензий, как на охоте с ружьем, но удовольствия от этого ничуть не меньше.

Грибы — «лесное мясо». Килограмм сушеных белых грибов — это три килограмма мяса по питательности, или три килограмма рыбы, — сообщают справочники. А уж какая сласть!

Опята, масленники, рыжики, волнушки, белые, грибы, обабки… У каждого вида свои привычки, если не сказать, норов. Если рыжики предпочитают ельники, то белые грибы, или боровики, укрываются в сосняке, частенько около черники, не уважают они ни чрезмерной сухости, ни вязкой сырости; груздь — нелюдим, любит чащу, глухомань, а маслята, как шаловливые ребята, резвой стайкой выбежали на опушку, погреться на солнышке. Пожалуй, дольше всех держится красноголовик — до поздней осени.

Ходишь по лесу, тень, темно, — и вдруг красная головка! Как будто все ожило, символ жизни!.. После сухой погоды грибы чаще встретишь у древесных стволов; в другое время — на полянках, в траве. Гляди под ноги, не пропусти!

Любят грибы русские, украинцы, белорусы; да это и понятно — нигде нет больше таких масштабов грибных плантаций.

Ну, и, естественно, рекорды. Сбором грибов увлекался владимирский школьник Саша Константинов. Однажды он принес из леса белый гриб. Шляпка у гриба была диаметром 48 сантиметров, вес 1 килограмм 940 граммов. В корзину гриб-великан не влез, пришлось нести в руках. Чемпионов же носят на руках!

Белый исполин — некоронованный король уральских лесов. Белый гриб весом в 700 граммов нашел близ станции Капалуха, что за Монетной, недалеко от Крутихи, свердловский слесарь Василий Наумкин. Взвесить гриб он догадался лишь через десять часов после того, как нашел и тот за это время успел «похудеть». А был наверняка еще больше.

Но… гриб ныне просит пощады.

Никто не задумывался: почему прежде за грибами всегда ходили с ножом? Для удобства? Для некоего рационализаторского ускорения — нашел груздь и сразу очистил его от земли, срезал нижнюю часть с редкими волосистыми корешками (не надо возиться дома, тащить ненужный груз)? Не только.

Ничтожная деталь эта — ножик — сохраняет грибные запасы лесов. При таком способе сбора уцелевает самое главное — способность к самовоспроизводству, не нарушается грибница, грибные споры снова и снова возвращаются в землю, почвенный покров не только не утрачивает, но даже наращивает силу, чтобы вновь и вновь наполнять грибами корзины и берестяные пайвы.

Но мы живем в век механизации. Додумались до «механизации» и в грибном деле. Что бы высказали, увидав грибника… с граблями? В Магнитогорске, сказывают, даже сконструировали специальные граблицы, легкие, удобные, наладили массовое производство. Полагается грибы срезать на корню, оставляя в земле их ножки и не нарушая грибницы. Категорически заказано грибницу (мицелий) переворачивать, разрыхлять, выставлять на свет. Осветится — засохнет, погибнет. Не видать больше грибов на этом месте. А тут… грабли!!! Что останется после них?

Кто додумался сгребать урожай маслят грабельками, как подсохшую траву-кошенину, не знаю. Знаю другое — стыд и срам ему. Не потому ли давно не вижу в продаже грибных пирогов. Опасаются, что грибы в недалеком будущем могут совсем исчезнуть из пригородных лесов. Обоснованное опасение.

С другой стороны, замечено, что грибы тянутся к селениям, к человеку. Причина проста: грибники играют роль «сеятелей». Выбрасывая старые червивые грибы, они расширяют участки произрастания грибов, расселяя, распространяя их.

Не полагается даже идти по грибы в лес в обуви с грубой подошвой (в тапочках, в тапочках! да с посошком).

«Смиренная охота — брать грибы»

(С. Т. Аксаков).
Примечено давно, что кедровый орех лучше всего прорастает на месте сгнившего кедрового пня. Так и грибы: больше урожай там, где старая «плантация».

Надобно напомнить, что грибы так же нужны лесу, как лес — грибам. Лишь лет 80—100 назад выяснилось, сколь громадное значение имеют грибы для жизни леса. Располагаясь на корнях древесных растений, грибницы помогают им лучше усваивать азот, кальций, магний, железо, другие вещества. Взаимная поддержка! Кончики корней у деревьев, если приглядеться внимательнее, как бы одеты в чехлы — настолько густо переплели их белые грибные нити, гифы (по-гречески гиф — ткань). Окутанные гифами отростки корней называются микоризой. Если в почве мало микоризы, сеянцы гибнут (в степи, например), поэтому при закладе лесных полос приходится вносить в посадочные лунки землю, привезенную из леса, с микоризными грибницами. Вот как это связано. В единой сложнейшей системе — деревья, подлесок, трава, грибы, животные и микроорганизмы. Вырви одно — распадется вся цепь. Не случайно одни грибы любят такой лес, другие — другой, не случайно под осинами обычно растут подосиновики, а в дружбе с березой — подберезовики.

Нашими дедами и прадедами было строго разграничено время для начала сбора даров природы: земляника разрешалась для массового сбора с 1 июля (то есть «Петров день» — по старому стилю 19/VI), сбор малины — близко к 2 августа (около «Ильина дня», 20/VII), сенокошение трав с естественных лугов начиналось после цветения, так как нужно было думать и о том, чтобы некоторые травы отцвели и при скашивании рассыпали семена, на будущий год снова росли. В строго определенные сроки выходили и на сбор грибов.

Думается, что наши прадеды устанавливали эти сроки через праздники православия не только потому, что уж так все в них верили, а и чтоб удержать народ от хищения природных богатств.

…Одного заядлого лесовика-грибника спросили: «Зачем вы едете? За грибами, за ягодами?» Он ответил: «За радостью! За радостью, мил-человек!»

И вправду, за радостью. Вот уж и лето отшумело звонкоголосым лесным эхом, но стоек все еще запах хвои, крепкий грибной дух. Впрочем, он и впрямь тут: в погребе, в подвале банки с вареньями и солениями… Вот куда перебралось лето жаркое, на всю зимушку.

Хотите уральской «грибницы» или грибного соуса, грибов в сметане, соленых, маринованных — и нынче, и на будущий год, и через десять лет? Берегите лесные кладовые.

Человек с рюкзаком
Странное все-таки существо — современный человек. Сам стремится заковать себя в железо и бетон, возводит стены домов все выше и выше, добровольно отказываясь от дневного света, порой сутками корпит над чертежами, и… при первой же возможности старается сбежать в лес, на природу! Правда, мы уж говорили, это не блажь и не причуда, не избыток свободного времени (хоть он тоже имеет значение), а нечто более серьезное, заложенное в крови, зов предков, если будет позволено так сказать. В самом деле. Бесконечная вереница наших прапрапрародичей обитали всегда на природе, и, очевидно, не так легко — да нет, просто невозможно! — порвать с прошлым. И как бы ни изощрялась цивилизация, древняя память живет в нас.

Но удивительное дело, что делается с человеком, когда он вырывается из каменных теснин урбанизации на природу?! Словно бес вселяется в горожанина, когда он попадает за город (раньше сказали бы «белены объелся»). Куда девается воспитанность, привычка к добропорядочному поведению.

Странная вещь: почему иной гражданин, вполне благопристойно держащий себя в городе, попав в лес, ломает, рубит все вокруг, нагибает и уродует молодые березки, как будто задался целью доставить как можно больше вреда природе, оставить память по себе что ни на есть отвратительнее? Что — опять «атавизм»? Или — лес это не город, тут все можно?! Неверно!

Тросточка. Подай ему тросточку. Ломает дерево. Кто может помешать?

А, между прочим, подсчитано: еще через пяток лет число людей с рюкзаками вырастет до 30 миллионов человек, если каждый сломит по тросточке, оголится площадь, равная примерно территории города с миллионным населением.

Орет транзистор (вот еще бич нашего времени). Ну, как же, «музыка»! Без музыки он, наш современник, жить не может.

А послушать тишину? Шорохи леса, пение птиц? Не музыка?

Он, мой дорогой горожанин второй половины двадцатого столетия, отличается от своих предшественников — жителей девятнадцатого, восемнадцатого веков — еще и тем, что подвижен, не сидит на месте, способен передвигаться с быстротой ветра.

Он готов унести в рюкзаке все цветы, все ягоды, все редкие и нередкие камни, все сокровища земли — весь мир.

И он любознателен, хочет все знать, все видеть, желает собирать коллекции, всякие мыслимые и немыслимые памятки — «сувениры».

Вот такая же или весьма схожая, вредная страсть вынуждает городские власти Афин каждодневно, раненько поутру, пока не проснулись туристы, привозить битый камень в Акрополь и разбрасывать его около храма, чтобы дать возможность иностранным гостям привезти домой «подлинные обломки Парфенона». Особенную беспардонность в сборе подобных «памяток», беспардонность, доходящую до открытого хищничества, проявляют американские богатые путешественники, и, очевидно, потому жители греческой столицы прозвали эти отходы пригородных мраморных каменоломен «сувенирами для американцев». Хитрость вполне обоснованная: если б не делать так, весь Акрополь давно растащили бы по кусочкам! Растащат, а потом и воспоминания не останется, где взято. Называются же статуи и рельефы бессмертного Фидия в Британском музее по имени их похитителя «скульптурами Элджина»!

Бить или не бить?
В одном мультфильме показывается, как пошла бабка в лес по грибы, а принесла полную корзину стеклотары. Получилось неплохо — выручила даже больше, чем от продажи грибов.

«Пройдите по берегу реки в пределах любого населенного пункта нашей области, — писал пермяк А. Волков. — Все горловины оврагов, все промоины, откосы буквально загромождены мусором! Чего только там нет! Жестянки из-под консервов и размокшие картонные коробки; битое стекло и остатки деревянных ящиков; изношенная обувь и бумага — неисчислимое количество бумаги!

Казалось бы, с мусором не так уж трудно справиться: что-то можно сжечь, что-то закопать, что-то сдать в утиль. Ничего этого не делается. Мусор сбрасывается под откос…»

«Неприглядное зрелище, — пишет преподавательница Л. Борисова, — представляют лес и берег на озере Шарташ после воскресного отдыха: всюду валяются консервные банки, клочки бумаги, бутылки. В такой обстановке и отдыхать не захочешь. Неплохо было бы организовать дежурство дружинников, по пляжному радио делать передачи, напоминать, чтобы отдыхающие не загрязняли место отдыха. Нужно поставить ящики для мусора на берегу, и у палаток…»

А вот из Миасса:

«Так и хочется закричать: «Граждане, что же вы делаете! Да разве так можно обращаться с природой! Но едва ли этот крик дойдет до всех отдыхающих на озере Тургояк».

Дальше автор письма с укором напоминает: на берегах Ладожского озера, например, отдыхающие уносят из леса банки, бутылки, мусор, так у них заведено…

Рассказывает один отец:

— «Куда пойдем?» — спросил я сына. Несмотря на малый возраст, он был знатоком этих мест. «На Сухое озеро», — ответил он. Мы пошли по лесной дороге. А дойдя до большой поляны, примыкавшей к озеру, застыли, пораженные увиденным. Некогда живописнейшая поляна представляла собой свалку мусора. Трава сплошь усеяна обрывками газет и бумаги, на каждом шагу — горки битого стекла и консервных банок, на деревьях болтались обрывки транспарантов. И справляло пир ликующее воронье. «Что это, папа?» — испуганно спросил сын. Мог ли я сказать шестилетнему человеку правду, что на поляне неделю назад взрослые дяди и тети из города праздновали традиционный сабантуй? «Наверное, над этим местом прошел мусорный дождь», — сказал я; — «А разве такой бывает?» — удивился мальчишка.

И уж совсем покоробило меня, когда при въезде в один рабочий поселок я прочитал написанное крупными буквами: «Сделаем наш соцгородок образцовым!» — а сразу за домами стихийная свалка… Твой город — твоя забота!

Трудно справиться с мусором. Сколько мусора скапливается за сутки. За одни сутки! Уборочные машины не успевают справляться с горами выкинутых предметов — рваных (а часто и целых) картонных коробок, газетной бумаги, упаковки, вышедшей из моды обуви, еще вполне пригодных учебников, далеко не полностью исписанных тетрадок… В американских городах, например, как свидетельствует пресса, ежегодно накапливается 140 миллионов тонн отходов.

Человечество живет все расточительнее. Производство мусора опережает его ликвидацию и утилизацию, как проказа или лишай, он затягивает землю. Человечество производит массу ненужного, бесполезного и даже вредного.

В свое время мы восхищались полиэтиленовыми мешочками и различного рода синтетической упаковкой. А сейчас ученые бьются над проблемой переработки этой синтетики после ее выхода из употребления. А сколько разной прочей тары… Печатаем массу цветных оберток, пустых рекламных изданий. За год миллионный город нагромождает отбросов квадратный километр слоем в десять метров. По данным советских ученых, за десятилетие, с 1960 по 1970 год, объем веществ, которыми засоряется поверхность Земли, удвоился.

«Банка на автостраде» — выражение, ставшее своеобразным символом американской расточительности.

За рубежом даже возникла «научная проблема»: бутылки — бить или не бить? Дело в том, что машинное производство сделало себестоимость бутылки настолько низкой, что возиться с приемкой и перевозкой пустой стеклотары многим представляется уже ненужным, устарелым, что ли. Ну, а материалы, из которых она делается, разве ничего не стоят? Запасов песка и прочего, из чего делается стекло, конечно, на планете много (пока!), но не забудем, что это относится также к невосстановимым ресурсам. А чем грозит повсеместное засорение битыми стеклянными осколками?

Кой-где (и, в частности, у нас) из отходов, мусора начинают делать нужные вещи, но пока еще мало, несмело.

…На перроне в ожидании электрички группа молодежи — парни, девушки — распила бутылочку (само по себе уже предосудительно). Затем один из компании, с длинными слипшимися волосами, отошел чуть в сторону. «Глядите, выхожу на старт». Прицелился — трах! А если, все-таки, не бить?

«Правда», 11 апреля 1976 года. Статья «Шестой подвиг Геракла» — о заводе механизированной переработки бытовых отходов в г. Ленинграде. 60—70% перерабатываемой массы превращается в компост, который нарасхват берут прямо с конвейера совхозы, колхозы, тепличные хозяйства. Пионер в освоении новой продукции совхоз «Федоровский» при закладке двадцатисантиметрового слоя компоста под грунт теплиц получает 40 кг огурцов с одного квадратного метра.

Но получение компоста — лишь часть дела. Отходы на заводе с помощью специальной обработки — пиролиза — превращаются в три ценных продукта: пирокарбон, горючий газ и в жирную смолу. Первый можно применять для производства разнообразных полимерных и строительных материалов.

Остается еще одна проблема, рожденная борьбой за чистоту городов, — затраты на транспортировку мусора. И над этой проблемой сейчас работают ученые, проектировщики Москвы и Ленинграда. Будет сооружена трубопроводная пневмотрасса длиной в 10,5 км. Это первый шаг по пути создания «сухой канализации» Ленинграда. Специалисты намереваются смонтировать в районе новостроек централизованную систему по сбору и транспортировке отходов непосредственно из домов. Мощные коммунальные «пылесосы» появятся и в других районах Ленинграда.

Банки в озере
Хорошее дело сделали студенты Уральского лесотехнического института: вместе со своими преподавателями они очистили озеро Песчаное, что запряталось в лесу к юго-западу от Свердловска. Озеро красивое, чистое, с песчаными берегами, отличное место для отдыха и купания. Да только захламили его неразумные туристы, дно — сплошные консервные банки, бутылки, битое стекло, коряги; пойдешь — обязательно поранишься, будет испорчено все настроение.

Студенты добросовестно потрудились несколько дней. Работали, как они сами говорили про себя, «что твой бульдозер или трактор». Коряг, топленого валежника наворочали на берегу — горы! А про отходы туристических пиршеств уж и говорить нечего…

И вот две детали. Появилась на берегу женщина с двумя ребятами. Долго наблюдали за стараниями студентов. Потом женщина заявила своим ребятам: «Давайте-ка помогать!» И они тоже взялись за дело — собирали вытащенный со дна хлам, относили в сторону, сортировали (что сжечь, а что — закопать).

Затем приехал какой-то пожилой дядя с семейством. На автомашине. Вновь прибывшие расположились отдельным таборком, развели огонь, сготовили чаек, стали попивать, закусывать. Консервы доели — банку швырк в озеро. А ведь видят, что тут работают, такие же банки достают со дна, подныривают.

Двое студентов подошли, посмотрели номер машины.

— Вы что? — сразу запетушился «дядя».

— Да ничего. Вот глядим, хотим узнать, кто вы такой…

«Я такой-то!» (Он назвал свою должность, но фамилию не сказал, видимо, хотел пугнуть своим положением.)

Но после этого он чувствовал себя на озере уже не так уютно, вскоре семья собрала пожитки и отбыла. По-видимому, не домой, а перекочевала в другое место, где можно свинячить без опасения получить замечание.

Типичное поведение человека, равнодушного к богатствам и красе родной земли.

Старое и новое. Чуждое, вредное, не нашенское, и настоящее, наше. То, с чем надо бороться, и то, за что надо бороться.

И как приятно, когда встречаешься с другой, высокой моралью.

Уже давно Свердловский завод медицинских препаратов пользуется славой передового предприятия. Ему присвоено звание завода коммунистического труда. Это звание он получил первым в городе. Работницы выехали коллективно в лес. Провели день на приволье, на зеленой душистой поляне. Кругом — ромашки, лютики… Ну, малость, конечно, поднасорили. Перед отъездом раздалась команда: «Все бумажки, банки собрать, мусор сжечь! После нас не должно остаться ни соринки!»

Сделаем озеру праздник! — бросил клич «Миасский рабочий».

«На берегу озера Тургояк не осталось ни одной полянки, на которой не разбили бы свои палатки туристы, не построили бы себе дач для отдыха рабочие, не появился бы пионерский лагерь. К сожалению, люди не всегда приходят на природу друзьями. Пока не поздно, надо принять решительные меры по охране озера. Прежде всего нужно, чтобы каждому, кто приезжает сюда, был хорошо известен закон «Об охране природы в РСФСР». А для тех, кто забыл закон, в лесу выставить щиты-напоминания. Для поддержания порядка создать дружины и наделить их правом привлечения к ответственности лиц, захламляющих озеро.

А еще вот какое предложение — провести месячник по очистке озера Тургояк от стекла, банок, бумаги. Будет у озера праздник, каких не случалось прежде».

Будет!

Ежегодно в школах у нас проводится день птиц, когда ребята узнают многое о пользе птиц, строят скворечники, кормушки, учатся ухаживать за пернатыми. А что, если вот так же в каждой школе учредить еще и день чистки леса?

Убивающая жалость
«Уважаемый…

Весной этого года, в разное время, были завезены из лесу в деревню Верхние Караси два лосенка — лосишка и лосенок. Историю лосишки я знаю хорошо, потому что проживал в то время в этой деревне в отпуске. Лосишку привез на собственной машине брат бабушки Симы, проживающей по улице Береговой, номер дома я помню плохо, или 25 или 27. Брат ее работал в то время каким-то сотрудником в управлении Ильменского заповедника. Видимо, лосиха-мать была ими спугнута умышленно, и после трех дней жизни у бабушки Симы лосишка при мне сдохла. Почему я хорошо это знаю, потому что я там покупал молоко. На следующий день приехал брат бабушки Симы и забрал труп лосишки, чтобы из его шкуры сшить модные шапки — говорят, неплохие получаются, стоимостью от 80 до 100 рублей.

Историю лосенка я знаю плохо, потому что его отдали на воспитание на другой конец деревни. Словом, если хорошо подумать, то получается, что убей лося — дело подсудное, а спугни мать-лосиху и замори лосенка, никто судить тебя не будет, а выгода очевидная…

Лузянин Владимир Андреевич, г. Копейск».
Не первый раз и не первый сигнал такого рода.

А бывает и так — случай, получивший огласку и вызвавший возмущение общественности. В пионерском лагере Ашинского металлургического завода все лето жили медвежата, двое. Тоже были взяты у матери, а как — история умалчивает. Мохнатых малышей приручили, ребята возились с ними, и к осени все детишки были друзьями мишек. Несколько зоопарков порывались их купить — не продали. А перед Новым годом их убили. «Для рабочей столовой». Стрелка откуда-то привезли, так как в Аше никто не захотел поднять на них руку. Скандал разразился страшный. Так и лежали туши до весны, зарытые в снегу.

Спрашивается: зачем привозили из лесу медвежат, зачем приучили к их виду ребятишек? Убив, — убили не только медвежат: посеяли в ребячьих душах страшное смятение, недоумение. Может быть, преподав урок жестокости, подтолкнули к мысли, что так следует поступать с бессловесными, заронили семена, которые дадут скверные всходы.

Нередко наблюдается: отдыхающие в лесу, вспугнув птицу, обязательно потом пытаются поймать птенца, чтобы подержать в руках. А иные сердобольные, мотивируя это заботой о найденном, жалостью, тащат домой маленького зайчонка или ежонка; думают — он потерялся, пропадет, а он вовсе не потерялся, лес его родной дом, и мать была где-то поблизости, затаилась в кустах или под кочкой; а для вырванного из родной стихии это обычно (за редким, редким исключением!) кончается трагически.

Помните про то, друзья. Нужно не растаскивать природу, а соблюдать осторожность, не стараться лезть в места, объявленные зонами покоя в периоды гнездования и вскармливания. Жалость всякая бывает. Иногда от нее только вред.

„Природа“ и природа
«…Хочу рассказать о диких певчих птицах. У нас в городе Челябинске на рынках продают этих птиц: щеглов, чечеток, снегирей, коноплянок, чижей, синиц. Птицелов (частник) приносит в клетке на рынок по 20—30 птиц! И каждую продает по 2—3 рубля. А он не один в Челябинске, их много. У нас есть магазин «Природа», где можно приобрести этих птиц. Почему бы не продавать их через магазин? Ведь насадку для рыболовов — мормыша и мотыля — продают через магазин, запретив их частную продажу! Птицам в зимнее время и холодно и голодно. Они залетают в сеть, где есть корм, без всякой осторожности, и поймать их не составляет труда. Я видел, как птицелов поймал стайку чечеток — 9 птиц! Накрыл их сетью.

Мне стало очень жалко их, когда они затрепыхались под сетью. Я подошел и спросил: зачем он ловит столько много птиц? Он ответил: «На продажу, это ведь разрешено!» Птицы приносят большую пользу. И я считаю, что относиться к ним так — бесчеловечно и стыдно…»

Правильный человек Алексей Михайлов из Челябинска. И верно ставит вопрос. Ответим сразу: нет, нельзя ловить птиц в городской черте, соврал частник. Тем более должна быть запрещена частная торговля птицами. Для этого существует магазин «Природа» (обычно хозяйственное «подразделение» Общества охраны природы).

Там, где дело поставлено хорошо, при магазине часто устраивают выставки — «Природа и фантазия!» (скульптура из корней сухих сучков), цветочные, выставки работ флористов (картины из специальным образом засушенных растений и цветов). Воспитание людей, эстетика, не хочешь, да заинтересуешься природой.

И какой контраст — зашел я однажды в свердловский магазин «Охотник»: грязь, теснота, бедные зверюшки («товар») сидят в темных вонючих клетках, птахи мрут с голоду в медленно убивающем их шуме и суете. Тут же толкутся дети-покупатели, главным образом мальчишки, жадно смотрят, слушают разговоры старших. Чему они научатся здесь?

Если б за это взялись все, как один…
У нас появились настоящие города-сады, города-парки. Пример — «город химиков» Березники (Пермская область).

В годы первой пятилетки слово «Березники» звучало так же звонко, как «Магнитогорск» или «Комсомольск-на-Амуре». По путевкам комсомола отовсюду ехала сюда, на берега Камы, молодежь — строить химкомбинат. Славно поработали, вырос рядом с комбинатом новый город, да какой — весь в зелени (в соревновании городов РСФСР за зеленое строительство не раз отвоевывал первое место, соперничая в этом отношении с Омском). Так, как озеленены Березники, дай каждому… И ведь это — в довольно суровом климате Северного Прикамья.

Конечно же, зеленее стали Челябинск, Свердловск (Пермь могла похвалиться отличными парками и раньше). В самом буквальном смысле утопают в зелени улицы уралмашевского соцгородка. Некоторые из них летом напоминают тоннели, но тоннели радостные, благоуханные, напоенные прохладой и запахами свежей листвы. Идешь и чувствуешь себя не то в Сочи, не то где-то еще на Юге…

Образцом умелого использования растений может служить и дендрологический парк-выставка в Свердловске, на месте бывшей пыльной Хлебной площади.

Цель озеленения — создать наилучшие условия (в первую очередь, санитарные) для работы, отдыха и вообще жизни городских обитателей. Зеленые насаждения выполняют многообразные функции. Помимо того, что, как уже известно читателю, растения очищают воздух от вредных примесей и обогащают кислородом, они также освежают его, дают необходимый процент влажности, в жаркую погоду понижают температуру над поверхностью земли, защищают человеческий организм от ветра, от прямых лучей полуденного солнца, уменьшают шум транспорта и т. д., и т. п. Уличные насаждения — деревья, кустарники, цветы, вообще вся зелень — являются действительными друзьями человека и верно служат ему на протяжении всей жизни, если только он сам не забывает заботиться о них.

Там, где больше зелени, меньше больных, изможденных, страдающих астмой, одышкой людей, громче, веселее смех. Бережное отношение к растениям — верный признак высокой культуры.

Везде, где можно, надо закрывать растительностью не только улицы, отдельные усадьбы, но любые пустыри, любое свободное пространство. Использовать самый разнообразный посадочный материал. Чрезвычайно приятны липа, береза, хвойные, древовидная ива, ясень, черемуха, а из кустарников — сирень, жимолость, розы, кизильник. Одновременно хорошо сажать плодовые деревья, особенно мелкоплодные сорта, как менее прихотливые и более декоративные, такие, как яблоня-сибирка, анисик омский, груша уссурийская и другие.

Прекрасны газоны из многолетних злаковых трав, особенно в смеси с однолетними цветочными растениями, образующие так называемый «мавританский» газон. К семенам злаковых добавляют маки, ноготки, синие васильки, однолетние георгины и прочее. Чем разнообразнее подбор семян, тем красочнее газон.

Масса цветочных растений ежегодно высаживается на территории заводов, и этот расход вполне оправдывает себя. Поезжайте на Челябинский тракторный, Первоуральский Новотрубный, Уральский вагоностроительный в Нижнем Тагиле — вы убедитесь, как там уже привыкли к тому, чтобы на заводской площадке шумели листвой деревья, ковры цветов расстилались на межцеховых пролетах… Завод-сад! Прекрасно.

Успеху озеленения способствуют ежегодные выставки цветов, конкурсы на лучшее озеленение приусадебных участков, балконов, чтение лекций среди населения, организация питомников по выращиванию посадочного материала.

На первый взгляд, где-где, а на фронте озеленения у нас дело обстоит сверхблагополучно. Ежегодно, по окончании посадочного сезона, в отчетах о выполнении планов озеленения, как правило, фигурируют поистине головокружительные цифры. Но вот не странно ли, тут же рядом мы наблюдаем и то, что по привычке называем несознательностью: шагать прямехонько по газонам, топтать, портить зелень — нет, нет, заводские это не позволяют себе! — обычно на уличных скверах… Нет настоящего сбережения зеленого богатства, созданного общественным трудом.

Если бы все посадки, к примеру, произведенные в Свердловске (тоже и в других городах), прижились, на месте города давно должен был бы стать дремучий лес. Однако его нет. Более того, и по сей день многие улицы по-прежнему нуждаются в озеленении, как нуждались они в этом много лет назад.

Мы учитываем, что и сколько садим, но мы не ведем учета того, что гибнет, сколько ломаем, уничтожаем.

Мало посадить — надо вырастить. А вырастив, — сохранить дерево, чтоб дерево жило, жило бы долго, весь срок, какой ему отведен природой, и служило человеку. Не случайно все более настойчиво раздаются голоса, что учет планов озеленения надо вести не по посаженным, а по выращенным деревьям. Так-то вернее.

Раны на деревьях
Не могу видеть израненное дерево.

— Идите, посмотрите, что с Пушкинской-то сделали. На деревья посмотрите, — сказала мне знакомая, повстречавшись на улице ранней весной. И, поймав мой беспокойный немой вопрос, добавила: — Еще раз-другой так, и не останется деревьев…

Да, механизация и облегчение уборки улиц необходимы, но не такие. Что сделали: загнали на газон бульдозер, чтоб поскорей счистить последний снег и лед; ворочаясь, он ободрал кору на деревьях, низы стволов в глубоких свежих ранах, как говорится, до мяса, белеет древесная мякоть.

Пушкинская — одна из самых зеленых и уютных улиц Свердловска. Озеленили ее еще в тридцатых годах, садили не в тесные железные кольца, а на широком земляном просторе; корни дышат, и клены вымахали, заматерели, верхушки достигают пятого этажа.

Вспоминается бурная реакция жителей улицы Пушкинской, когда однажды поутру туда явился отряд работников горзеленстроя. Как-то на нее уже посягали. Приказано было клены подравнять. Что тут началось! Формовщиков стаскивали с лестницы, выводили за ограду сквера. Тогда управление благоустройством приняло решение провести «операцию» по всем правилам тактики и стратегии ночью, когда жители будут спать. А назавтра глазам изумленных горожан представился обезображенный до неузнаваемости сквер. В последующие годы деревья оправились, хоть нижние ветви уж не отрасли. Так теперь новая напасть.

Осторожно: живое дерево! — так и хочется сказать порой, проходя по улицам наших городов. Избаловались, что ли, мы, что наши города в зеленом убранстве, и перестали беречь. Садим — ломаем. Посадили — выкорчевали, теперь мостим. Мало ли примеров. Пора вспомнить об уважении к дереву.

Спросить бы с архитекторов: доколе горизонты вам будут застить бетон и асфальт? Как новый проект, так обязательно снос зелени, да какой — многолетней.

«Похожие дома — это скучно». Такой разговор начался ныне вокруг современной «функциональной» архитектуры. А похожая, уныло-однообразная, бедная по подбору видов зелень? Почему не планировать и природное разнообразие на улицах: там оставить бугор, тут озерцо или ручей (заделываем, замуровываем, убираем все!) — и в зеленом обрамлении: здесь — сосна, а там — лиственница или клен. Плохо ли? За дружбу проектанта и дерева! (Только для этого надо больше учиться, чтоб разбираться в породах деревьев и кустарников.)

Чем объяснить вырубку и раскорчевку деревьев и кустарников не на территориях нового строительства, а на улицах и площадях? Архитекторы начали задаваться такими вопросами. Говорят, надо облагородить насаждения. Но нередко после такого «облагораживания» на месте зелени возникает пылящий пустырь…

Ну, а уж строители примутся орудовать — держись.

Почему-то у строителей укоренилась привычная практика не щадить зелень. Все траншейные работы — прокладку кабеля, канализации, водопровода — непременно вести по зелени. Безжалостно сносятся зеленые уголки при сооружении зданий.

А почему бы архитекторам не сочетать городские постройки с природной средой? Разве от этого исчезнет красота?

Не только не исчезнет, но будет во много раз краше. Примеры тому есть. Подлинным украшением литовской столицы г. Вильнюса стал знаменитый район Лаздиняй, органически «встроенный» в прекрасный прибалтийский ландшафт; вызывает восхищение город молодых ученых и строителей Зеленоград, вписавшийся своими улицами и парками в вековечный хвойный лес окраины Москвы. Таковы Ангарск, молодой сибирский город, Заречный — в Свердловской области, где живут труженики Белоярской АЭС, первенца советской атомной энергетики…

Помнится, наши архитекторы и строители, побывавшие в Англии, очень одобрительно отзывались о том, что там планировщики при составлении проектов застройки непременно учитывают детали пейзажа, стараются сохранить каждое дерево, каждый зеленый холм. В результате сооружения так вписываются в окрестный пейзаж, столь искусно увязываются со всеми особенностями местности, что получается единый ансамбль[18].

Англия — страна традиций. Есть традиции смешные, устаревшие. Но есть такие, которые заслуживают поддержки. Например, уход за газонами. Всех иностранцев, приезжающих в Англию, поражают и восхищают лужайки, разбросанные в садах, парках, на перекрестках улиц. Трава на них ровная-ровная и густая-густая, шелковистая — прелесть! Народный артист СССР Сергей Образцов в своем литературном отчете о поездке в британскую столицу рассказал, как это делается.

«Очень просто, — объяснил ему один англичанин, — лужайки подстригают и укатывают специальными катками, подстригают и опять укатывают… и так — лет триста».

Мораль: даже трава требует заботы и внимания.

А откуда берутся вот эти безобразные обрубки — без крон, без ветвей, как столбы наставлены, целые шеренги, частокол?

«Часто мы наблюдаем, — пишет заместитель председателя Березовского совета общества охраны природы Г. Осипов, — как на улицах нашего города безжалостно стригут деревья. Нужно ли это? С эстетической точки зрения вроде бы даже необходимо, а самим деревьям подобное варварское облагораживание большой пользы не приносит. Ученые-лесоводы установили, что обрезка и верхних, и нижних ветвей приводит к замедлению роста деревьев.

До недавнего времени считалось, что нижние ветви не приносят дереву пользы только потому, что они больше веществ затрачивают на свое дыхание, чем производят сами. Но исследования доказали, что и эти ветви не бесполезны: они собирают на своих листьях большое количество вредных веществ.

Верхние ветви — санитары, живые фильтры для дыма, газа, взвешенных частиц. Они также выделяют большое количество ароматических веществ и газов. А если эти ветви обрезать, то деревья становятся красивыми, но менее полезными».

Беспокойный человек Осипов. Все-то ему разобъясни.

«Красота… во вред?» — спрашивает он. Выходит. Ежели делать бестолково.

Осипов говорит «стригут». Не стригут, а попросту пилят пилой всю верхушку, кромсают, оставляя лишенный всякой зелени жалкий обрубок, трех-четырехметровый пень.

Сколько говорилось о вреде такой, прости господи, подрезки. Ничего не помогает. Режут, пилят. Тополь после этого, как правило, заболевает и вскоре умирает.

Пройдите по улицам городов — сердце замрет при виде искалеченных деревьев. Как не жаль?!? Страсть эта перекинулась и на сельскую местность, и там стали пилить и корнать.

Удаляется по сути вся зелень, остается только древесная кочерыжка. Только она отрастет, начнет восстанавливать утраченное — опять являются люди, вооруженные громадными садовыми ножницами, и принимаются кромсать.

Надоел весенний тополиный пух? Сажайте мужские особи. В Омске мне показывали питомник, где их выращивают. Разве нельзя сделать так всем? Можно практиковать и подрезку — кронировать, но не карнать, не уродовать.

Понравился приказ, изданный в одном уральском городке по поводу подрезки:

«При этом исходят исключительно из эстетических соображений, упуская из вида тот непреложный факт, что в условиях нашего промышленного района прежде всего следует заботиться о здоровье трудящихся…»

Святая правда.

А не обидно ли, когда получается так, как описывает товарищ В. Селихов:

«Мы с отцом посадили семь верб вдоль канавы, которая тянется у нас в конце огорода. Вот мы и подумали, что эти деревья укрепят края канавы и послужат зеленой стеной, защищающей от шума и пыли (правильно подумали. — Б. Р.). Прошло восемнадцать лет. Деревья выросли — вербы быстро растут. Мы за ними ухаживали, подрезали ветви. Но пришла однажды соседка и говорит, чтобы я убрал деревья. Они разрослись, мешают ее огороду. И вот я спилил эти деревья».

Увы, людям часто мешают деревья…

А то еще бывает и так. Юго-Западный район Свердловска вплотную подошел к сосновому бору. Почему меж стволов тянется дым? Костер так и пылает, лижет стволы. Около него несколько человек. Зачем костер? А с ним, слышь, веселее.

Не после такого ли разгульного хозяйничанья или строительного ухарства Михаил Люгарин написал свои нежно-печальные и тоскующие стихи («Моя березка»):

Над Магниткой птицы пролетают,
Опадают клены на траву.
Мне моей березки не хватает
В городе,
В котором я живу.
Челябинский горзеленстрой научился садить круглый год, зимой — по специальной технологии; обходится, правда, дороговато — 50 рублей дерево. Смысл есть прямой, если только не забыть, что дерево должно служить всю свою долгую жизнь.

Между прочим, в Литве, Эстонии, Латвии заведен железный порядок: сдается новый дом — все должно быть в ажуре, и дом отделан, и вся зелень налицо — засеян газон, посажены деревья.

Парки, перестающие быть зелеными
Хорошие наши лесопарки. Уральцам грех жаловаться: многие города окружены кольцом превосходных сосновых и смешанных лесов. Свердловску в этом отношении повезло особенно — он едва ли не единственный из миллионных городов, где лес входит прямо на улицы, а зеленый пояс («ожерелье здоровья») простирается на десятки километров от жилых кварталов.

Сохранить зеленое кольцо вокруг наших городов — насущная задача. В научно-популярном фильме Свердловской киностудии «Ожерелье здоровья» я уже рассказывал об опыте новосибирцев. Намечая контуры будущего Академгородка, проектировщики исходили из предположения, что с природной средой там будет обстоять как нельзя лучше, никакой заботушки. Тридцать километров от областного центра — шумного, громадного, громыхающего Новосибирска, вокруг смешанный лес, ни автомобилей, ни мотоциклов. Рай! Живи, не хочу! Но вот родился Академгородок, современный, ясный, город Зелени и Солнца. И что же? Его уже мучают заботы, как и везде, Во-первых, в нем уже не 30 тысяч жителей, как было запроектировано, а гораздо больше. Во-вторых, конечно, и автомобили, и мотоциклы, трескотня моторов и выхлопы газов… Людям же не запретишь заводить личный транспорт, и быстро ездить хотят все. И, конечно, не запретишь пользоваться лесом, природой. Словом, началось то же, что везде. Урбанизация со всеми вытекающими последствиями. И надо признать, сибиряки оказались прогрессивнее и дальновиднее многих: они смело пошли на эксперимент, разработали ряд совершенно конкретных, практических мер. Я нигде до них не видел такого… Я специально ездил знакомиться с их опытом. Прихожу в лес и вижу — лес обнесен проволокой, не густо, но достаточно, чтоб человек остановился; висит табличка, на табличке, надпись: «Лес на отдыхе. Ходить запрещено». Лес на отдыхе, как вам это понравится? «И долго так будет запрещено?» — спросил я. «Три года», — ответили мне. Через три года поверхностный (утоптанный) покров почвы восстановится, лес отдохнет, отдышится природа, и тогда, пожалуйста, милости просим, а на отдых пойдет следующий, соседний участок. Вот лес разделен на такие зоны. Своеобразный конвейер…

Мало того, новосибирцы разработали специальный метод подкормки хвойных деревьев. Сосна, как известно, не живет рядом с человеком, начинает сохнуть вершинка — и конец. Оказалось, можно помочь сосне. Новосибирцы сконструировали этакий шприц-великан и им вспрыскивают — делают инъекцию — под корни особый питательный раствор. Сосна живет. Думаю, все это обеспечит долгий срок жизни Зеленому Другу в городке сибирских ученых…

Приятно сообщить, что и в планы застройки Челябинска входит сейчас сохранение ландшафта.

На площади в тысячу двести с лишним гектаров раскинулся Челябинский городской бор, излюбленное место отдыха жителей областного центра. Прелесть: сел в троллейбус, несколько минут езды — и в лесу.

Но вот почему, как бельмо на глазу у природы, торчат в бору разные, с позволения сказать, «объекты»? Самовольщики разгулялись и здесь. Жалуются лесники: незаконно влезла лыжная база станкостроительного завода имени Серго Орджоникидзе.

Почему не наказывают шоферов, повреждающих деревья? Везли уголь в дом отдыха «Шершни» — содрали кору с нескольких сосен, задавили кусты. Вред даже от автотранспорта — нет, поехал на тракторе, да еще с груженой тележкой.

Каштакский бор, второй зеленый оазис. Ровно вдвое больше своего собрата: 2500 гектаров. Но те же болячки мучают и его.

— Почему на окраинах наших городов можно часто встретить суховершинные и усыхающие деревья? — спрашивают нас. Причина и проста, и сложна. Главное: деревья вынуждены поглощать много вредных веществ. Накапливаясь в листьях и хвое, они сперва вызывают уменьшение прироста, а затем отмирание отдельных частей и, наконец, гибель. Особенно трудно соснам. Пыль, мельчайшие частицынакрепко приклеиваются к смолистым веточкам, к зеленым колючим хвоинкам, закупоривая все поры, не позволяя дышать, производить обмен. Губит и постоянное втаптывание корней. Корни тоже должны пользоваться воздухом. И вот — усыхающие вершинки, предвестие смерти сосны. Она еще постоит, но уже мертва. Деревья умирают стоя!

Ежегодно лесоводы убирают из Челябинского бора до 150 засохших деревьев. За последние годы бор уменьшился на пятьдесят гектаров.

Да как и не гибнуть ей, бедняжке красавице-сосне, если, вон сообщает свердловчанин, живущий в Симоновском микрорайоне, ежедневно и ежевечерне в общий двор закатывается громадный «Икарус» и пыхтит и чадит там, пока водитель обедает, либо ужинает. У людей отнимают чистый воздух и у деревьев тоже.

Вот отсюда уже и поговорка среди лесоводов: «Лес наш устоит, если его не слишком сломит человек».

Конечно, надо подсаживать. И подсаживают. Но сосны уходят.

Очень часто посадки эти ведутся на скорую руку, лишь бы, лишь бы. А лес, дерево любят внимание.

Почему порой слышен топор в лесопарковой зоне?

— Мы разреживаем лес, делаем проходные рубки…

Много нареканий на эти рубки.

Прекращена подсочка, только рубки ухода. Но… иногда «уход» слишком напоминает выполнение плана любыми средствами.

Лес в городе — великое и еще не оцененное по-настоящему благо. Парк Чишмиджиу, что в центре столицы Румынии Бухареста, называют «зелеными легкими». Специалисты подсчитали: за сутки старый парк возвращает городу 20 400 килограммов кислорода. А сколько наши леса дают кислорода нам? Кто подсчитал…

…Как и повсюду, решающее влияние здесь оказывает человеческая личность. Там, где любят Зеленого Друга, парки не перестают быть зелеными.

Добрым словом помянем многолетнего председателя райисполкома Тракторозаводского района города Челябинска Василия Васильевича Гусева. Пареньком, в военные годы, пришел он на Челябинский тракторный. Трудился за станком на Победу. В юности был награжден орденом Ленина. Избранный на пост председателя районного исполнительного комитета депутатов трудящихся Гусев сделал немало для земляков; председатель райсовета Общества охраны природы по совместительству (общественная должность), он живо вникал во все дела, связанные с тем, что ныне понимается как охрана окружающей среды. Тракторозаводский район много лет соревновался с Орджоникидзевским районом Свердловска, на территории которого находится прославленный Уралмаш — Уральский завод тяжелого машиностроения имени Серго Орджоникидзе. ЧТЗ и Уралмаш, можно сказать, — братья-близнецы, и славы и мощи им не занимать… Коллективы обоих предприятий-районов обменивались опытом и достижениями; обычно зимой свердловчане приезжали к челябинцам, летом челябинцы — к свердловчанам. Оба района зелены, хорошее благоустройство, в обоих жить приятно и радостно. Испытываешь гордость при мысли, что это сделано рабочими руками.

Деревья хотят жить
Деревья нужно беречь, особенно многолетние деревья. Это первое и самое основное. Второе — деревья хотят жить. К сожалению, эту истину почему-то часто забывают. Растение тоже живой организм, у него нет нервов в нашем, человеческом понимании, оно не может испытывать страдание, обиду, но ему «больно». Больно должно быть и нам.

Почему так получается: термометр показывает 36° выше нуля, а на улице высаживают молодые деревца. Изгороди нет, регулярная поливка отсутствует (раз, другой залили водой лунки после посадки — и забыли), деревца засыпает пылью, их ломают дети. Что их ждет? Конечно, большая часть погибнет..

Почему посадка ведется в жару? Где-то опять строители снесли очередной сад — надо спасать, что можно…

Значит, через год-два снова садить? И садят. Улицу Малышева в Свердловске озеленяли дважды. Сначала посадили липы — липы погибли. Говорят, они были взяты из леса и не могли прижиться. Тогда зачем их брать? А вернее, липы погибли потому, что садили их варварски, корни накоротко обрублены, ухода никакого.

Исчезли деревья на улице Карла Либкнехта. А ведь когда-то шумели многолетние тополя. Их срубили, когда благоустраивали улицу. Тенистую аллею, проходившую по центральной оси улицы, заменили цветником. Тени он, разумеется, не дает.

Оголился сквер на плотине городского пруда. Здесь вырубили многие старые деревья, не пожалели даже лиственниц. Его бы обсадить как можно скорее, да не прутиками, которые нужно долго ждать, а настоящими крепкими многолетними! (Обсадили же крепкими лиственницами шоссе к аэродрому в Кольцово, — чудесно!)

Дерево не может быть лишено элементарных условий существования. А как случается: посадили, залили вокруг асфальтом, запечатали, запломбировали, — живи, расти, как хочешь. Деревья заживо замурованы.

Хороши иной раз и сами озеленители (уж им-то вовсе непростительно!). «Снимите удавки!» — разнеслось как-то со страниц «Вечернего Свердловска». Посадили, укрепили растяжками — кольями с проволокой; деревья давно прижились, стволы утолщаются, проволока врезалась, душит их…

Вспоминается, как озеленяли участок улицы Ленина напротив кинотеатра «Октябрь» (все та же свердловская практика, но она типична и для других мест). Впервые это сделали в тридцатых годах. Сделали хорошо. Там шумели листвой деревья, по вечерам явственно ощущалась влажная прохлада, столь приятная всегда горожанину. Кому-то это не понравилось. Сперва срубили один ряд деревьев; затем, не удовольствовавшись этим, залили асфальтом корни остальных, оставив крохотные оконца, прикрытые круглыми решетками, — ну, точь-в-точь темница для узников! (В Москве делают окошки для деревьев площадью четыре квадратных метра, и вдобавок часто поливают.)

Повторные посадки — едва ли не одно из главных зол в деятельности зеленстроя. Мало того. Насаждения по нескольку раз перетаскиваются с одного места на другое. Посадят на одной улице, только они разрастутся — выкапывают и переносят на другую. Сколько народных денег ушло на это, сколько похоронено общественной инициативы, труда, горения!

Пора, давно пора покончить с неразберихой бесконечных перепланировок, прекратить вакханалию пересадок, переделок, доделок и т. п. Не слишком ли большую цену приходится платить за нераспорядительность некоторых работников, за их неумение смотреть вперед.

Провозились нынче опять на старом месте — значит опять не сделали где-то в новом, где давно бы пора взять да сделать.

Пора научиться и должным образом ухаживать за растениями. Поливка, например, зачастую целиком зависит от прихоти дворника. Она не вменена ему в строгую обязанность. Хочет — польет, не хочет — оставит так. Палит солнце. Горят, изнывают саженцы, «Воды, воды», — молят деревья. Из-за этого ежегодно гибнет их много. Из-за этого и газоны часто представляют просто вытоптанные, утрамбованные площадки голой земли (а до очередной инвентаризации они показаны на планах зелеными!)

Надо, чтобы за сохранностью зелени следили домоуправы, милиция, дружинники. Чтоб каждый чувствовал себя ответственным за насаждения, любил, берег их. Бывает, парнишка раскачивает дерево, «пробует силу», мимо идут десятки прохожих, все видят и никто не сделает замечание озорнику, не одернет его. Едет шофер, наехал на дерево, сломал, поехал дальше — никаких последствий.

Бывает и злостное хулиганство: «сломаю — подумаешь, что мне будет!» С такими особенно не миндальничать. Сломал дерево — штраф. Сломал пять деревьев — заплати вдесятеро. И, кроме того, все восстанови своими руками. Посади деревья, обиходь, вырасти их. Вот тогда будет толк. Тогда, небось, и деревья станут тебе дороже[19].

Надо, наконец, призвать к порядку и тех чрезмерно нежных и чувствительных мамаш, которые позволяют своим детям творить на улице все, что им вздумается: бегать по газонам, обрывать листочки, веточки (а завтра, быть может, также ломать игрушки в детском садике, рвать чью-то книгу). Тут вряд ли спасут изгороди и штакетники. Дело, в конечном счете, не в изгородях, не в препятствиях, дело в повседневной, систематической борьбе за культуру.

А бывает и так: дети посадят — взрослые вытопчут. Такой печальный казус произошел, например, с детским садом треста Уралэлектросетьстрой. Участок земли, принадлежащий детсаду, ребята сами озеленили (под наблюдением взрослых, разумеется), сами поливали, потом ухаживали за растениями. А в одну из ночей все оказалось растащенным напрочь. «Добрые» соседи вырвали кусты, утащили садовый инвентарь, сломали красивый домик, воздвигнутый тоже детскими руками, разбили фонтан, затоптали клумбы, затем вскоре превратили их в ямы — брали рыхлую землю для своих балконов. Как найти управу на таких?

Без табличек
Радует посетителей парк лесоводов Башкирии, что в городе Уфе. Радует не только красой своей — и порядком. Здесь не увидишь мусора, изувеченных деревьев, растоптанных кустов. Парк спланирован с учетом рельефа, оригинальны беседки, расставленные в укромных уголках. «Полы» в них из «лесного паркета» — круглых дубовых срезов; скамейки и кресла — из искусно обработанных стволов и пенечков. Посидеть — удовольствие!

В парке не увидишь ни одной таблички «Не сорить», «Не разводить костров» и других, подобных им. Лишь кое-где в виде немого укора-напоминания оставлены на видных местах поломанные деревца, обгоревшие пенечки, засохшие стволы.

К слову, без табличек обходятся в знаменитом парке Таллина — Кадриорге. Правда, кое-что я там видел: щит, на нем изображена зеленая лужайка, а на лужайке — человечьи следы, они тянутся, к горизонту, и там — удаляющийся осел…


Зарубежный калейдоскоп.

Рекомендуется дышать только носом. От испанского правительства требуют принятия срочных мер по борьбе с угрожающим уровнем загрязнения воздуха в Мадриде. Из-за сильного загрязнения воздуха видимость на улицах испанской столицы сократилась до 180 метров. Городские больницы переполнены пациентами, страдающими заболеваниями дыхательных путей. В «сильно отравленных зонах» жителям рекомендуют дышать только носом, не разговаривать и ни в коем случае не заниматься физическими упражнениями.

«Подождите с разговорами до тех пор, пока не вернетесь домой», — рекомендует в передовой статье газета «Йа». Испанская ассоциация по наблюдению за состоянием окружающей среды возлагает вину за обстановку, «постоянно угрожающую здоровью детей», на бесконтрольное строительство, ведущее к уничтожению зеленых насаждений, на растущий автопарк и недостатки в развитии системы общественного транспорта.

(Файнэншл таймс», Лондон.)
Не хватает… воздуха. «Где то лучезарное голубое небо, которое так любил Веласкес, Гойя и другие мастера кисти!» — восклицает мадридский корреспондент агентства Рейтер. Ныне даже бесценные полотна этих художников подвергаются губительному воздействию смога, проникающего в выставочные залы музея Прадо в Мадриде. Испанская ассоциация охраны окружающей среды опубликовала письмо протеста ввиду того, что правительство не принимает никаких мер против загрязнения воздуха. В письме указывается, что отравленный воздух привел к смерти многих жителей Мадрида, а «здоровье наших детей подорвано навсегда».

Архитектор Мигель Фисак заявил: «Мадрид серьезно болен. Необходима срочная операция, или он умрет».

«Ядовитое кладбище», Лондон, (ТАСС). «Не курить», «Надеть респиратор и защитные очки» — такие надписи можно увидеть всего в 32 милях от английской столицы. Здесь, в местечке Питси, расположено крупнейшее в стране «кладбище» ядовитых отходов промышленного производства. Каждый день на огромный пустырь сотни специальных машин привозят опасные для здоровья людей соли различных кислот, отходы обработки ртути, свинца и других металлов, непригодные для использования гербициды.

Владельцы промышленных предприятий, не желая делать дополнительные затраты на постройку очистных и регенерационных сооружений, стали свозить «ядовитый мусор» в места, которые уже на протяжении длительного времени использовались для этих целей. Положение ухудшается еще и тем, что власти, по свидетельству газеты «Санди таймс», положили «в долгий ящик» новый закон об охране окружающей среды.

Слово о домашних друзьях

Обычно, когда заходит речь о домашних животных — собаках, кошках, то очень часто в ответ начинают пожимать плечами: а при чем, дескать, здесь природа? Надо ли говорить, насколько неверен такой взгляд!

Домашние животные олицетворяют как раз тот контакт с живой природой, который наиболее доступен нам, горожанам, это «наглядные пособия», на которых городской житель, прежде всего ребенок, научается любить природу.

Природа едина. И когда мы учим ребенка дружить с собакой, с кошкой, мы подготавливаем его для дальнейшего, более глубокого и правильного восприятия окружающего мира. Это способствует выработке определенных (и сразу отметим: очень нужных, важных) черт характера, определенного психического склада. Пренебрегать, отмахиваться от этого нельзя.

Кошка — игривое, ласковое, грациозное создание, вносит уют в дом. Почему нужно чураться ее и осуждать тех, кому она нравится?

«Наш-то, нечего делать, приблудного котенка подобрал и возится с ним», — недовольно ворчит мать, попрекая сына. Да хорошо, что возится, хорошо, что подобрал, вырастет добрый человек!

Еще Брем отмечал, что кошка по преимуществу горожанка. Культурное собаководство развито также в основном в городах. Но не все умеют и хотят правильно обращаться с животными. А посему совершенно естественно, что этот раздел занимает видное место в программе секций охраны животного мира. Было бы грубейшей ошибкой исключить его из сферы влияния и вообще деятельности Общества охраны природы.

Мы говорим об этом потому, что тут больше всего наблюдается разноречий. Раздаются голоса, что кошек и собак охранять нечего, они-де могут постоять за себя, что надо скорее думать о сокращении их числа и т. д. Неверно! В защите и разумном, мы бы сказали, любовном отношении нуждается всякое (кроме заведомо вредных) живое существо; тем более — наши извечные четвероногие друзья, спутники и помощники человека с незапамятных времен.

Помимо всего прочего, это вопрос прежде всего отношения к самому человеку, ибо за каждым животным стоит его владелец. Поэтому совершенно недопустимы проявления какого-либо произвола, насильственное изъятие животных.

Еще недавно, возможно, в этом не было никакой проблемы. Проблема возникла потому, что быстро увеличивается городское население, растет благосостояние граждан — многие держат породистых животных.

Во всех клубах служебного собаководства ДОСААФ, во всех секциях и обществах любительского собаководства громадные очереди за щенками. Это еще одно выражение тяги человека к природе, желание иметь около себя хотя бы малый ее кусочек, кусочек, к слову сказать, высоко одаренный, способный принимать и дарить ответно ласку и такие прекрасные чувства, как привязанность, верность, неподкупность и бескорыстие, иной раз отдающий за нас и свою жизнь…

Растут духовные потребности советского человека. Наше общество стремится к максимальному их удовлетворению. К таким духовным запросам относится и стремление иметь подле себя живое, преданное и красивое существо, — так же, как многие любят цветы, картины на стенах, красивую вышивку. И потому совершенно неверно мешать удовлетворению этого желания.

Неправильно, что иногда запрещают держать животных в детских садах и других детских учреждениях. Любовь к живому должна начинаться с детства, чем раньше, тем лучше. Здесь особенно часто повторяется то, что было с голубями: зараза! Зараза и все тут! Да еще беспокойство, шум. Да еще жрут. Действительно, и собакам, и кошкам нужна еда. Но разве приносимая ими польза определяется только стоимостью или количеством съеденной ими пищи?

Собака и кошка — наиболее приближенные к человеку; и на их долю выпали, пожалуй, и наибольшие тяготы и мучения. Несправедливости, которые мы допускаем по отношению к ним, иногда просто ужасающи. Пожалуй, лишь лошадиная участь может идти в сравнение.

Упомянем про одну «интеллигентную» семью, где не любят кошек. Ну, не любишь — не люби, никто тебя не приневоливает к этому; но зачем зверствовать?! А что делают в этой семье: поймали кошку, в мешок — и убивают колотушкой. Одно время держали своего кота (одолели мыши); кот ест — так все считают своим долгом мимоходом ударить его. Какие же вырастут дети у таких родителей? Чтобы внести ясность, добавим, что народный суд воздал по заслугам за подобные «геройские» деяния.

Одна жилконтора вынесла решение уничтожить всех кошек, ибо, видите ли, кошка — вредный зверь. Мотивировка та же — не нужны, опасны в санитарном отношении. С каких пор?!

Есть такие ненавистники кошек, что приходят в исступление при одном виде их, готовы хватать что попало и швырять в них… А знают ли они, что кошек специально завозили в Ленинград после блокады, когда погибли все животные. Их по сию пору завозят на некоторые острова Японии.

Кошка проделала с человеком большой путь, от первых священных храмов, воздвигнутых в ее честь, и до современных кошачьих выставок (кстати, напрасно это не делается у нас).

Противники этого животного, видящие в нем только грязь да заразу, утверждают, что можно великолепно обойтись без них, без кошек, а с крысами-де управимся и другими средствами, отравой, например. Такие попытки делались. Но крысы оставались, зато резко подскакивала цифра инфекционных заболеваний.

Доказано: когда увлекались огульным уничтожением кошек — болезнь Боткина начинала брать обильную жатву. Здесь приходится лишний раз вспомнить о равновесии в природе. Доказано, что кошки, в известном смысле, являются ассенизаторами города. В печати приводился пример о повальном заражении грызунами города Нью-Йорка и вспыхнувшей в связи с этим небывалой эпидемии желтухи.

Убежденные враги кошек — голубятники и вообще все птицеловы. Но, право, можно ли презирать и ненавидеть животное только за то, что оно, лишившись хозяина, дабы не умереть с голоду, вынуждено добывать пропитание доступными ему средствами!

Иные владельцы проявляют сверхгуманность, выпуская своих Васек и Машек на свободу на все дни и ночи напролет. Гуляй, матушка, может, что-нибудь промыслишь сама, а мое дело сторона. К сожалению, у владельцев вошло в систему — особенно в начале лета — выбрасывать кошек на улицу. Другие закидывают своих «любимцев» в сады, парки, на рынки и кладбища, оставляют у дверей магазинов и квартир, где, по слухам, живут сердобольные люди, жалеющие животных… Кошка — хищница тогда, когда она беспризорна.

Как получается, что иногда держат по нескольку кошек? Сердобольные люди подбирают на улице брошенное животное, потом другое, третье… Собираются пристроить в «хорошие руки», но «руки» оказываются уже заняты, а кошки все прибывают… Это, друзья мои, настоящая беда.

…Соседям выдали ордер на новую квартиру. Сколько было радостного оживления, суматохи, хлопот, когда они грузили на трехтонку свои вещи; смеялись, что кое-что из старья придется, видимо, продать, а то и просто бросить, — куда его тащить с собой, в пахнущее свежей краской только что отстроенное жилье!

Уехали. И вдруг пустой, брошенный дом огласило кошачье мяуканье. Кошка-то осталась! Может, забыли впопыхах? Нет, бросили сознательно. Тоже, очевидно, приравняли к старью… А ведь она прожила с ними восемь лет. Принесли котенком. Другого дома, других хозяев у нее не было и нет. Куда же ей деваться теперь? Кому радость, а ей — горе…

Пример юридической близорукости. Великовозрастный верзила зашиб насмерть старенькую таксу. Хозяйка таксы принялась честить его: «Ты — хулиган!» За сына вступились папа и мама. Они обратились в суд. Судья вынес решение (женщине): «Будете отвечать за оскорбление личности…»

А есть ли тут личность, которую можно оскорбить?

Не сомневаемся, что точно так же папенька и маменька встанут горой за сына, когда он будет ломать деревья, сокрушать все вокруг. Пройдет немного времени и недальновидному служителю Фемиды придется разбирать новые дела этого верзилы…

Как ни странно, но у определенной части людей любовь к животным, птицам, даже простое органическое отвращение к жестокости вызывают насмешки, издевку. Обыватели считают, что с бессловесными тварями можно обращаться как угодно.

Два соседа поссорились. Результат — один повесил около ворот другого собаку-овчарку, зарегистрированную в ДОСААФе. Вот, мол, на тебе, получай! все равно досадил! Или: овчарка погналась за курицей — владелец курицы тяпнул ее топором.

Душа переворачивается, когда видишь, как жестоко обращаются с пойманными собаками ловцы уличных животных. С бродяжничеством четвероногих нужно бороться. Но обязательно ли надо проделывать так, как поступают некоторые служители треста «Очистка»? Душить несчастных какими-то страшными железными клещами, напоминающими времена испанской инквизиции, бить головой о кузов, швырять жертву в ящик с такой силой, чтоб хрустели кости? Право, не очень-то мы высокого мнения о тех, кто позволяет себе подобное зверство… А если добавить, что нередко описанные сцены происходят в присутствии детей (ловцы не стесняются!), то порочность такой практики станет особенно очевидной.

В Копейске был случай — некто М. отобрал у игравших детей, кошку и убил на глазах у всех. В Копейске же в детсаду мужчина ломиком пригвоздил щенка к земле в присутствии ребятишек. И верно, не случайно там же после мальчишки искали гнезда, птенцов — о стену.

А чего стоит такое, довольно частое для городских улиц явление? Шавочка перебегала улицу, а шофер взял наехал. Собака дико закричала, затем сделала судорожную попытку подняться, но не смогла. Ее оттащили в сторону, и она еще долго мучительно умирала на газончике, а группа ребят стояла и молча смотрела на это.

А ведь мог бы и не задавить.

Преступно поручать подросткам истребление животных, как это сделали в поселке Саран-Пауль Тюменской области. Недопустимо, чтобы милиция, либо кто другой всенародно занимались избиением собак. В Челябинске было же. Парнишка шел с догом. Их догнал милиционер. Взял пса за ошейник (пес был добряк), оттолкнул за угол и застрелил. Название этому одно — беззаконие.

Однако, чтобы не создалось впечатления, что милиция выступает в роли закоренелого противника живой природы, приведем факты и другого порядка. Мальчишка сбросил кошку с пятого этажа в колодец лифта. Соседка дала ему пощечину. Родители возмутились, пожаловались начальнику районного отделения милиции и… поплатились крупным штрафом. В Москве, в Ленинграде милиция много раз активно содействовала разоблачению и наказанию врагов живого, оформляла на них дела в суд.

Непродуманно порой составляются правила содержания домашних животных (собак, кошек) в городах и населенных пунктах. Иногда пишут: чтобы собаки не портили, не ломали зеленые насаждения. Да где вы видели, чтоб собака ломала зеленые насаждения? Неважно! Выгул в парках запрещен.

Часто застращивание: если соседи против вашей собаки, после второго предупреждения собака будет изъята принудительно. Неверно! Животное — личная собственность гражданина и может быть изъята лишь по решению народного суда, а для последнего требуются убедительные доказательства, акт специальной комиссии (куда обязательно входит и представитель клуба служебного собаководства или другой родственной организации) и т. д. Не правомочен выносить такое решение и товарищеский суд (хотя он часто порывается это делать). «Правовой самодеятельностью» назвала это «Литературная газета». И дурного свойства притом.

Заметим, что право содержать домашнее животное на своей жилплощади (разумеется, не свинью и не корову) предусмотрено советским законодательством; но это, вроде, как бы забывают.

Вряд ли нужно доказывать полезность собаки — достаточно вспомнить Отечественную войну, границу, розыскную службу, охоту. Но есть еще служба, о которой мы вспоминаем редко, но которая много значит: служба чувств.

Тонкий инструмент человеческая душа. Самое важное — воспитание в человеке доброты, чувства прекрасного. Они приходят через общение с природой, животным миром. Насколько же необходимо прививать их детям, будущим хозяевам жизни! И надо сказать, нет ничего глупее «аргумента», выдвигаемого некоторыми врагами животных: «Ребенок или собака?», «Дети или животные?» Да вместе они должны быть, вместе, поймите!

У М. Коцюбинского есть страшный рассказ — «Persona grata». В нем классик украинской литературы поведал о человеке, который зарезал пятерых. А до того, в юности, он повесил когда-то кота, случалось, сворачивал головы воробьям. В тюрьме он стал палачом (персона грата — «желанная личность») — вешал осужденных…

«Нрав человека — его рок», — гласит латинская пословица. А нрав вырабатывается всеми обстоятельствами жизни. Один из истоков, откуда рождается доброта и душевная щедрость, — отношение к живому, к слабейшему. И эта доброта распространяется на все — на людей, на все нравственные устои.

Конечно, нельзя, пренебрегая покоем соседей, превращать дом в зверинец или зоопарк, без конца натаскивая животных. Недопустимо, чтобы в квартире, где живет не одна семья, с утра до ночи, а порой и когда все спят, раздавался лай, визг. Нельзя, чтоб собаки пугали детей, чтобы на прогулках ваш пес ловил за пятки прохожих, облаивал каждого. По людным улицам ведите его на поводке.

Первое качество и отличие культурного человека — не быть в тягость другим. К любителю животных это относится вдвойне. Держи, по ухаживай. Держи, но воспитывай. Будь строже к себе. Тогда, быть может, скорее твоего питомца полюбят другие.

Недопустимо выбрасывать ненужных котят, щенят на улицу. Вот так и пополняется племя бездомных, голодных, бродячих животных. Позор делать так, как поступила одна дама; ей надоел собственный боксер — она привязала его к ручке чужой двери, позвонила и ушла. (Таких бессовестных владелиц хорошо изобразил И. Меттер в повести «Мухтар».)

Попутно соображение о кошках. Чтобы быстрее изжить безобразия, допускаемые по отношению к этому животному, может быть, настало время подумать о породном разведении кошек. Пора. Почему бы не устроить выставку кошек. Устраиваем же выставки голубей. (Про собак уже не говорим.) Поверьте, это было бы также и эстетическое зрелище (красивое животное — всегда красиво и вызывает определенные эмоции). Главное же, породистое животное всегда больше ценится владельцем; значит, стали бы меньше разбрасываться и котятами. Никто не видел, чтобы выбрасывали на улицу щенков немецкой овчарки; а той-терьера, рой-пинчера многие просто днем с огнем ищут.

А. И. Куприну принадлежит высказывание о том, что взрослые даже не предполагают, насколько дети и животные близки друг к другу…

А сколь прекрасны чувства, которыми одаряет близость и краса живого, какие струны начинают звучать в душе, дает представление стихотворение «Пума» школьницы Нади Веселовской, которое публикует «Пионерская правда» («Пробуем перо!»):

Нашла я жалкую, серую
Кошку под сильным дождем,
Руками взяла неумелыми,
Укрыла мокрым плащом.
Большую пятнистую пуму
Я выращу из нее.
И мне огромную сумму
Предложит цирк за нее.
Но в нас предательства нету!
Мы с пумой пойдем вдвоем
Бродить по белому свету
Под солнцем и под дождем.
Мы будем стоять друг за друга,
Вместе есть, вместе пить.
А если придется туго,
Неудачу делить…
Как маленького ребенка,
Мечтая о нашей судьбе,
Взъерошенного котенка
Несу, прижимая к себе.
Думаю, не ошибусь, сказав, что подобные открытия каждодневны в клубах юных собаководов — КЮС, прочно вошедших за последние годы в арсенал педагогических средств воспитания подрастающего поколения в духе наших идей и устремлений. Гостем таких клубов я был в Качканаре, Верхней Пышме, Первоуральске. В Стерлитамаке (Башкирия) он носит название «Юный патриот», и по праву. Клуб выпестовал уже немало доблестных стражей государственной границы, способствовал становлению не одной личности. Такую же цель поставил себе клуб юных собаководов, организованный группой молодых энтузиастов в Тракторозаводском районе Челябинска. И не символично ли, что рядом, в том же здании, работает клуб юных друзей милиции, руководимый таким же одержимым знатоком ребячьих душ. Порядок, мужество, героика неизведанных чувств всегда влекли беспокойные юные сердца, звали на хорошие дела.

И, конечно, я полностью присоединяюсь к пожеланию Юз. Алешковского, автора книги «Кыш, Двапортфеля и целая неделя[20], полюбившейся детям и взрослым:

«Мне очень хочется, чтобы вы любили друзей человека, будь это серый воробышек, маленькая рыбка или огромный слон. Кто знает, может быть, случится так, что кому-нибудь из вас, когда вы станете взрослыми, придется впервые ступить на новые планеты и встретить там неизвестных животных. Пусть они знают, что человек пришел к ним как друг, с добром и любовью».

Когда человек друг

Старший монтер Камышловской дистанции пути Григорий Григорьевич Кайгородов — ударник коммунистического труда, участник Великой Отечественной войны. Многое повидал и испытал, всегда готов прийти на помощь слабому.

Он рассказывает:

— Иду как-то с осмотром железнодорожного пути по своему участку и вижу: два следа животных ведут вдоль пути к ивовым кустам. Лоси, значит. А далее от кустов след пошел уже один. Куда, думаю, второй-то делся? У 1919-го километра слышу — проволока шумит, натянутая для ограждения железнодорожного полотна. Прислушался, а звон не перестает. Будто кто настраивает музыкальный инструмент… Пошел дальше, вижу, у кустов, где проходит изгородь, на снегу что-то дергается. Подхожу ближе… да это же лось! Громадный, красавец, с тяжелыми ветвистыми рогами. Запутался в проволоке. Меня увидел — голову поднял, жалобно промычал, вроде помощи попросил. У меня с собой молоточек был для простукивания рельсов. Пришлось мне проволоку ломать этим молотком в нескольких местах, чтобы освободить животное. Наконец снял путы, поднялся сохатый, а не уходит, не торопится. Осмотрел я свой участок, иду обратно и вижу — лось еще тут находится, вблизи проволочной изгороди. Думаю: уж не запутался ли опять… А он меня увидел, голову в мою сторону повернул и кивнул, словно поблагодарил за выручку, затем вскинул рога и помчался по следу, догонять свою подругу».

Хорошо, правильно сделали в Камышловском районе Свердловской области. Уже ранней весной райотдел народного образования объявил месячник подготовки к приему птиц. Весна начинается с появлением грачей. Первый прилет грачей в Камышлове зарегистрировали 14 марта. И первыми приняли дорогих крылатых путешественников юннаты Аксарихи. Юные аксарихинцы своими руками изготовили 150 скворечников. Перед тем в школе были проведены беседы: «Здравствуй, птица весенняя!», «Куда улетают ласточки» и т. д. Интересно!

Андрюша Шперлинг, житель села Равнополь Павлодарского края, сообщает о своих наблюдениях:

«На улице сильная метель, гулять не пойдешь. Сижу в комнате, читаю книгу. Вдруг на кухне кто-то постучал в окно. Посмотрел — никого! Оделся, выглянул на улицу. И там пусто.

Опять взялся за книгу. Снова стук. «Спрячусь на кухне и затаюсь», — решил я. Так и сделал. Через несколько минут на подоконник села сорока и стала долбить клювом стекло. Постучит, подождет. Долбит, а сама на стол поглядывает, где хлеб на тарелке лежит. Еды просит…

Так это ты, белобокая! Сейчас я тебя накормлю! Набрал горсть крошек, насыпал на подоконник. Каждый день прилетает моя сорока, и каждый день на подоконнике ждет ее мое угощение».

О том же рассказывает гражданка В. Александрова из города Михайловска, что стоит близ слияния рек Уфы и Нязи:

«Только начинается рассвет — слышу осторожный стук в мое окошко. Это птицы собрались у кормушки: «С добрым утром! Мы готовы к завтраку!» Сыплю им толченые сухари, кладу размоченные хлебные корочки. В обед они опять прилетают, вечером — тоже. Я не понимаю тех людей, которые выбрасывают в мусорное ведро остатки хлеба и других продуктов. Для птиц и зверья — самое трудное время. Не нужно ни особых трудов, ни затрат, только любви немного…»

А про дятлову свиту слыхали?

«В Сибири зима. Выпал снег. Птицы летят поближе к людскому жилью.

Только неугомонный дятел стучит в тайге: тук-тук-тук. Достает из-под коры вредных гусениц. А шишки так разделывает, что только шелуха летит во все стороны. Вокруг дятла разная мелюзга вьется — синицы, чечетки. Кажется, живая гирлянда повисла на дереве.

— Это дятлова свита, — объяснил нам проводник. — Дятел работает быстро, что-то схватит, что-то уронит. Вот и питается объедками с его стола разная мелюзга. Он — птица добродушная, не гонит от себя малюток. Возможно, из жалости, а может, потому, что в компании ему веселее. Так и летает дятел всю зиму в сопровождении свиты.

Ребята, не трогайте дятла! Он не только очищает леса, но и спасает от голодной смерти массу птиц».

(«Пионерская правда».)
…Заслуженная артистка РСФСР — актриса Свердловского театра музыкальной комедии — Алиса Виноградова шла утром в театр, на работу. Видит: дворняжка лежит на сугробе грязного снега. Ее ударил автомобиль, люди оттащили собаку с дороги. А тут, как на беду, машина, собирающая снег, и движется прямехонько на собаку. Алиса схватила несчастную дворнягу и притащила в театр.

Репетировала нервно, бегала в перерывах к собаке в раздевалку, та благодарно лизала ее. Вызвала по телефону Тамару, девушку, жившую в их семье. Тамара быстрехонько принесла сумку, бережно уложили в сумку собаку и унесли домой.

…А вот какая история приключилась в семье москвичей Оранских. Весной приехали они на свою дачу, в подмосковный поселок, открыли почтовый ящик, висевший на калитке, а там гнездо с тремя крошечными яичками. Две синички беспокойно кружились над калиткой. Подумав, Оранские решили не переводить газеты из Москвы на дачу, чтоб не вспугнуть птичек.

День за днем — вскоре в гнезде запопискивали птенцы, а потом подошло время, когда они поднялись на крыло. Отец и мать заботливо сопровождали их. Но, верно, не меньшую заботу проявили люди. И хоть за газетами приходилось ездить в город и читать пачкой, сразу за целую неделю, никто не жалел.

Пришла новая весна, и снова в ящике появились яички. Но к тому времени была изготовлена точная копия почтового ящика, туда потихоньку переложили яички и повесили рядом с калиткой на сосну. Синички приняли переселение спокойно. Они скоро нашли новый дом и занялись выращиванием потомства. На сосне даже было спокойнее. Людей они совсем не боялись.

Очередная весна выдалась холодная, все очень боялись: прилетят ли друзья-синички. Глядь: кружат над своим «почтовым ящиком»! Теперь добрые люди даже не представляют, как у них на даче вдруг не было бы синичек!..

…Ночью над селом разразилась буря. Свирепый ветер сотрясал стены домов, нес сырой снег с дождем. Тщетно голуби жались под школьной крышей, непогода доставала их и там. А к утру ударил мороз. На перемокших птицах перья смерзлись, заледенелыми беспомощными комочками голуби падали на землю.

Утром ребята шли в школу, кинулись подбирать птиц. Осторожно они подбирали их и относили в котельную. Насчитали шестьдесят голубей, даже с лишним! Уроку вот-вот начаться, а ребята не уходят из котельной.

— Идите, идите, — успокоили истопники. — Мы тут присмотрим, ничего не сделается вашим голубям!

И точно, не сделалось. Когда в большую перемену ребята бросились в котельную, там уже слышалось воркование, обсохшие голуби чистили перышки, прихорашивались. Открыли дверь котельной, и вся стая, распустив крылья, рванулась на волю.

Капризы погоды всегда суровое испытание для зверей и птиц. И не только погоды. Стал чище городской пруд — стали появляться в Свердловске чайки. Сначала держались пугливо на середине, а лотом видят — их не трогают, стали подплывать и хватать хлеб, который им бросали с набережной дети и взрослые. В Рыбинске белки поселились на самом бойком месте — в центральном городском парке. Многие приходят в парк специально полюбоваться грациозными зверьками.

В Батумском ботаническом саду — идешь, и вдруг дорожку стремительно перебегает косуля. Суровой зимой косули сами спустились с гор, их гнала бескормица. Животных накормили и обогрели колхозники, а потом передали Ботаническому саду. И пугливые лани так привыкли здесь, что не боятся ни автомобилей, ни шума проходящего поезда.

В Мытищинском лесопарке из вольеры выпустили молодую лань. Долго она ходила вокруг да около, потом исчезла. Думали, не случилось ли чего? В марте лань заметили у станции Фрязино. Приехал лесник из Мытищ, он сразу узнал «свою» лань. И она узнала его, подошла и взяла из его рук лакомство, затем скрылась в лесу.

…«Дорогие товарищи! Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. Куда можно сдать орла с перебитым крылом. Который живет у меня 4 месяца. Кормить мне его нечем. Бросать жалко. Летать не может, хотя он большой и красивый. Если не можете ответить, напишите, куда можно еще обратиться.

Рафат Масгутов, г. Еманжелинск, Челяб. обл.».
Редкая птица — орел. Беспокоится вся семья Масгутовых. Куда девать орла? Коль летать не может, видимо, один путь — постараться устроить в зоопарк.

Письма идут и идут. Факты заботы и любви человеческой о меньшем брате публикуют газеты.

Лоси в Первоуральске. (С лосями историй особенно много).

«Ранним утром на окраине города появился огромный сохатый. За ним бросились собаки. Спасаясь от преследования, лесной гость легко перепрыгнул через забор и оказался на территории Новотрубного завода. Он метался между цехами и попал в отстойник — глубокую яму, полную воды. Рабочие заметили зверя. К отстойнику прибыла пожарная команда. Его вытащили из воды и, связав ноги, положили на машину. Это оказалась лосиха. На шее у нее был вырван кусок мяса. Рану промыли. Лосиху довезли до леса и выпустили на свободу. Она мгновенно скрылась в лесу».

(«Вечерний Свердловск».)
«Проходя по берегу реки Уфы, возле гавани леспромхоза, пенсионер М. Митюхляев и диспетчер станции Красноуфимск А. Иваненко услышали женский крик:

— Лоси!

Митюхляев и Иваненко увидели лося, заплывшего за бревна гавани. Быстрое течение несло лес и преграждало путь зверю.

— Скорее, скорее, задавит! — крикнул Митюхляев, и оба бросились по бревнам гавани. Река бурлила… Лось, услышав крики людей, быстро повернул обратно и едва успел проскользнуть к чистой воде, как бревна закрыли проход. Сохатый поплыл к зеленым кустам берега, но тут Митюхляев и Иваненко увидали, что среди нагромождений бревен в самой гуще застрял другой, более взрослый сохатый. По окровавленной голове было видно, что животное давно билось, стараясь вырваться на волю. Рабочие ремзавода В. Верховцев, С. Асташев и другие старались ему помочь, но для этого надо было разгородить целый проход в гавани, и сделать осторожно, так как малейшая оплошность могла погубить и лося, и людей. Подплывали все новые и новые бревна…

На помощь подоспели рыбаки. Более двух часов длился поединок между людьми и бурной рекой за жизнь лесного красавца. С помощью ваг и веревок спасатели вытащили животное.

— Иди, голубчик! — говорили они, провожая его глазами. — Гуляй себе на просторе!»

(«Уральский рабочий».)
Лоси живут в лесопарке, да, да! Семья лосей — «папа», «мама» и лосенок — выбрали для местожительства не какой-либо отдаленный лесной массив, а… Шувакишский парк, что за Уралмашем. Прослышали, что ли, об уралмашевском «зеленом патруле»? Они не очень пугаются людей, только при встрече «папа» подтолкнет рогами малыша, и неторопливой легкой рысцой все трое тотчас скроются в густом осиннике.

Забота о сохатых заставила московских друзей природы настоять, чтобы вокруг столицы были поставлены светящиеся знаки с силуэтом лося. Обычные знаки поставлены были давно, но ночью они не видны, а лоси не разбирают, шастают где попало. Помню, ранним утром ехали в аэропорт Шереметьево, на бетонной дороге распластался лось. Он лежал на боку, неподвижный, откинув рогастую голову, из-под него стекала струйка крови. Сбила машина. Виновный находился тут же, он стоял на обочине, растерянный, милиционер составлял протокол…

Руку дружбы — природе! Мы взяли этот призыв из киевской «Рабочей газеты», отводящей еженедельно, по воскресеньям, специальную страницу «Любителям природы». Правильный призыв!

У наших предков-славян было специальное божество — Велес, которое признавалось за «скотьего бога», покровителя всех животных, стад (а может быть, и в смысле вообще богатства, ибо домашний скот тогда был, конечно же, главным и основным богатством).

Несомненную цель сохранения природы имели и многие поверия, «запуки», как говорится на Урале. Синицу не зори, иначе будет пожар. Голубя не убивай и не зори — мать помрет. И т. д. Вспомнить об этом тоже не помеха.

Руку дружбы — природе!

Помощь может быть разной. В селе Гонсерки Поморского воеводства, сообщает «Экспресс вечорны» (Польская Народная Республика), произошла «семейная трагедия»: высиживавшую птенцов лебедиху бросил легкомысленный муж.

«Возмущенные жители села установили дежурства и подкармливали покинутую жену, которая ни за что не соглашается оставить родное гнездо…»

Что ж, как говорится, пример для всех.

А вот вроде бы самое заурядное происшествие. Работник Мало-Истокского лесничества, что близ Свердловска, ехал на лошади около берега по застывшему пруду. Внезапно лед затрещал, расступился, лошадь оказалась в воде, на глубоком месте. Конюху — после того как он справился с первым испугом и растерянностью — удалось распрячь Зорьку, освободить из плена хомута. Но вытащить ее никак не удавалось: лед обламывался, животное вновь и вновь погружалось.

Это увидели плотники, два брата Шабалины. Захватив доски и веревки, они прибежали на помощь. Однако и этого оказалось недостаточно. Потом подоспели механизаторы, оставившие неподалеку свойтрактор. Один сам провалился в студеную воду (дело происходило в марте), его вытащили. Потом прибежали еще с радиостанции. Более часа боролись люди со стихией, а Зорьку все-таки выручили.

Помощь природе начинается и от системы строго продуманных мероприятий, и от случая, и просто от доброго, умного сердца.

В Ленинграде любители природы по сей день признательно вспоминают о деятельности Сергея Мироновича Кирова на пользу родной природе. Об этом нам рассказывал Иван Андреевич Случевский, с 1922 года работавший в охотничьем хозяйстве, а ныне проживающий в Пулкове. Лес с его обитателями да еще любовь к собакам свели, познакомили и сблизили его с Кировым.

Случевский утверждает, что заселение Кольского полуострова ондатрой было начато по инициативе С. М. Кирова. Расселение енота и нутрии тоже началось при Кирове.

…Здесь как опять не вспомнить дорогого нашего Ильича.

Алексей Вержбицкий (Предтеченский) вспоминает (журнал «Охота и охотничье хозяйство»). В 1920 году, когда он жил в деревне Минино, в Московской области, к ним приехал Ленин на охоту.

Напились чайку с медом, заслужившим одобрение Владимира Ильича, после — ружья за спину. Пошли. Для охоты выбрали богатый дичью Самарский лес, расположенный в трех верстах. День стоял безоблачный, жаркий. Сушь…

«Ленин шел молча, с наслаждением вдыхал густые запахи разогретой хвои, прислушивался к птичьим голосам. Вдруг он тревожно остановился.

— Слышите, товарищи? Дымом пахнет! Пошли быстрее!

Мы ускорили шаг. Из-за деревьев показалась густая сизая пелена. Она стелилась по сухому валежнику. Кое-где сквозь нее пробивались уже красные языки пламени.

— Вот грех какой! — сокрушенно сказал отец. — Кто-то ночью костер жег, огонь оставил. Сейчас не потуши — будет пожар.

Он обернулся к Ленину.

— Я пошлю в деревню за народом, Владимир Ильич…

Ленин пожал плечами:

— Зачем же отрывать людей от работы! Мы и сами справимся. — Он быстро снял с плеч ружье и патронташ, повесил их на дерево, засучил рукава черной косоворотки и первым принялся за дело.

Мы затаптывали огонь. Сгребали в кучи дымящийся валежник. Работа оказалась нелегкой. Вот уж всюду покончено с огнем, над землей еще ползет далекий жидкий дымок, как вдруг в сухой траве с тихим треском взвивается ожившее пламя. Мы бросаемся к нему, дружно топчем ногами. Возбужденный, раскрасневшийся Ильич весело смеется:

— Смотрите-ка! Никогда не думал, что огонь может быть таким коварным!

Усталые, пропахшие дымом, мы почти весь день, спасая лес, боролись с пожаром. Но вот огонь окончательно побежден. Ленин поднял голову, вытер вспотевшее лицо.

— А солнышко-то уже на закате.

— Эх, не удалось вам, Владимир Ильич, поохотиться, отдохнуть, — огорченно сказал отец.

— Это почему же не удалось? Я отлично провел день, и кости размял, и дело полезное сделал. А охота от нас, Михаил Александрович, не уйдет: не в последний раз встречаемся…»

Там, где не прозвучит выстрел

…Долго ль нам еще так ехать, скоро ли прибудем на место! Многострадальный экипаж наш заляпан грязью снизу доверху, даже на ветровом стекле грязные подтеки, с которыми не могут справиться трудолюбивые «дворники», мотающиеся туда-сюда, туда-сюда; прошел ливень, и дорога превратилась в жидкое месиво, без всяких признаков колей. Зато воздух — бальзам, а не воздух, влажный, напоенный ароматом трав, кажется, рукой можно ощупать его струи, что врываются в открытые окна, принося свежесть и прохладу! Пейзаж — поля, степь, колки, желтые березы, следствие небрежного опыления полей, и ширь, ширь. Кажется, что мы одни на всем белом свете. Лишний раз убеждаешься, что Земля вовсе не такая уж обжитая, чтоб нельзя было найти укромного уголка.

Водитель машины, Владимир Пантелеевич — Володя, и наш старшой группы Колчин, все время пререкаются, пытаясь решить, куда ехать. Ау! Ау-у! Отзовитесь, хоть кто-нибудь! Ну где же вы, люди-и?..

Мы едем в степной заповедник, что под Троицком. Организован он около полувека назад, когда еще была Уральская область. В 1951 году заповедник ликвидировали. Чтобы спасти то, что там есть, создали заказник. Официально он называется учебно-опытное хозяйство Пермского университета, территория которого охраняется как заказник областного значения. Пермские ученые, преподаватели ведут здесь научные наблюдения, ставят опыты, студенты университета проходят летнюю практику. С Троицкого заказника началась наша поездка, рейд по примечательным местам Южного Урала. Но где же он, если он вообще существует? Хоть бы знак какой поставили! Впрочем, как раз никакие знаки не нужны, чем меньше народу прознает про него, тем лучше… увы, да. А хорошо-то, привольно-то как! Чистые краски, радующие душу, умиротворяющая тишина… не так ли вся природа влияет на нас? И как же обидно, что приходится (все еще приходится!) доказывать важность сохранения определенных территорий — для будущего, для людей… и не только для будущего: каждая заповедная территория уже сегодня — резерват жизни!

Для чего предпринят рейд: давно идет разговор, чтобы эти места заповедать раз и навсегда, однако… Каково же положение сейчас? В каком состоянии эта территория?

О ландшафтном разнообразии Челябинской области говорилось уже немало: горы, степь и лесостепь, озерный ландшафт и т. д. — все есть здесь. Таков весь Урал.

Чарующе красива лесостепь, умытая дождем, благоухающая, с чистыми, яркими красками! Житель гор, кондовый уралец, я до этой поездки как-то пренебрежительно, эдак сверху вниз, поглядывал на равнинный пейзаж. Заказник у Троицка перевернул мои представления. В степи лиственница! Бересклет, шиповник иглистый, смородина золотистая, снежноягодник, разнообразные сорта яблони, дикая вишня. Роща строевой осины. Красная травка — кермек, на солончаках везде. Даже примерная карта-схема заказника дает представление о разнообразии и богатстве здешней природы. Степи чередуются с березовыми и осиновыми колками, озерами и болотами, пышное лесное разнотравье соседствует с ковыльно-типчаковой растительностью. Словно по заказу, богатейший набор почв. Сорок разновидностей почв, двенадцать видов солончаковых.

Почти одну шестую часть площади заказника — 200 га — занимает степное озеро Кукай (по-башкирски «яйцо»). Более пятидесяти видов лесных, степных и водоплавающих птиц обитает в этом удивительном уголке. Есть чем заняться пытливому уму. Для ученого-естественника истинный кладезь.

Здесь изучают растительность, почвы, грунтовые воды, их взаимодействие. Естественное возобновление леса и растительного покрова — тема на много лет. Освоение солонцовых почв Зауралья, мелиорация солонцов, влияние гипса на солонцы и т. д. — все важно, большие надежды на эти темы. Влияние химической мелиорации на микробиологические процессы: если внести отходы Челябинского лакокрасочного завода? Имеются обнадеживающие показания, что это благотворно воздействует на микрофлору солонцовых почв. Вернуть плодородие солончакам — благородная задача. Особо надо отметить ценность почти сорокалетнего непрерывного изучения солонцов. Пермяк профессор А. И. Оборин и его сотрудники установили многие закономерности. Выявлены связи между уровнем грунтовых вод и свойствами почв, характером и степенью заселения.

Бесспорно, важное значение имеют лесоводческие опыты, поставленные около четверти века тому назад свердловчанином профессором П. Н. Красовским. Сосновый борок — его труды. Плохо, что Красовский ничего не оставил; записывал на клочках бумаги и терял. Но он доказал возможность разведения на засоленных почвах не только березы, но также сосны, лиственницы и даже ели. Прижились голубые ели! В Челябинской области под городом Троицком на заповедном участке создана так называемая школа («школка» — говорят здесь), где растения привыкают к новой для них обстановке. Голубые елочки теперь тут всегда, рядом, в грунте зимой. «Дорогие, 40 рублей 70 копеек. Им свыше двух лет». Обнаружены новые свойства древесных растений: быстрый рост на солонцах ели, высокая степень ее светолюбия.

Научные сотрудники в мае приезжают (из Перми), в сентябре уезжают. Все лето здесь. Ученым помогает молодежь, студенты-дипломники.

Ученые страны высоко ценят заповедный участок под городом Троицком. Вот как отзываются о нем председатель научного совета по проблеме «Биологические основы рационального использования, преобразования и охраны растительного мира» Академии наук СССР, член-корреспондент Академии наук СССР А. А. Федоров и президент Всесоюзного Ботанического общества Академии наук СССР, академик Е. М. Лавренко:

«Троицкий степной заповедник — единственный в Зауралье, знаменитый своей уникальной природой и научными исследованиями не только в Советском Союзе, но и во всем мире. Это единственный сохранившийся (целинный) участок разнотравно-ковыльных степей в Северном Казахстане и Западной Сибири… Такие заповедники совершенно необходимы для изучения природных закономерностей и процессов, без которых нельзя правильно решать научные и практические вопросы использования природных ресурсов».

Рекомендации заповедника включаются в планы развития Челябинской области. Наверное, они могли бы пойти дальше, быть основательнее и обширнее, но…

Очень трудно все это дается. Очень трудно охранять, это в первую очередь. Территория небольшая — 1200 га, сюда идут за грибами, за ягодами. Вроде бы простор, едешь, едешь, — а вот нате, земля тесна. Соседний колхоз «Заря» пустил лущильник через всю территорию, заплатил штраф — 400 рублей, но то, что сделал, уже не исправить. Мы видели след лущильника: захват 12 метров, прошел 3 километра, все выворотил, перевернутые пласты земли по чисто целинной степи. «Это наша земля была». Что-де тут такого. Не переубедишь. Поля впритирку, повороты, разъезды совершают на этой территории. Выворачивают столбы-границы, срывают. Пасут скот, табун заходит. Охота поблизости, выпас, мотоциклисты заезжают. Съездить бы, ягод пособирать… Нельзя! Птицы слетаются сюда, а когда наступает период охоты, ищут здесь спасенья.

В 1963 году горел ковыль, — тракторист бросил окурок. Отделался выговором. На территории насчитывается штук пяток косуль, есть лоси, зайцы, барсуки, лисицы, белая куропатка, что теперь редкость.. Чайки стонут над озером. А еще в 1970 году не было ничего. После того, как наказали за браконьерство, появились.

К сожалению, само учебно-опытное хозяйство вынуждено держать коров, выкашивать степь, распахивать ее под посевы и пары. Сеют рожь, овес, кукурузу, сажают картофель. Небольшая хозяйственная деятельность — чтоб содержать рабочих и служащих, оплачивать технику. Можно и надо еще уменьшить! Должна быть целина!

Да это не самое страшное. Пять гектаров озера Кукай не заповедные, пригоняют скот на водопой, болезни скота переходят на дикую фауну.

А сохранить здесь все надо, надо — для науки, для того, чтоб досконально изучить закономерности, наблюдаемые только «в чистой природе», а после пустить в хозяйственный оборот пустующие земли (сколько их еще!). Все это необыкновенно важно.

…Местные «хитрые» почвы — солончак в комбинации с болотом — сыграли-таки с нами шутку. Поехали глянуть и увязли в зеленой колыхающейся пышной растительности, «шубе», прикрывающей вязкую, переплетенную корнями «няшу». Резиновые сапоги не зря лежали в машине, — вот она, степь! Обманчива. Час сидели в болоте, вытащил трактор. Удивительно, не утонули совсем.

— Корневая система, видите, какая, вот она и держит, — разъяснил Колчин. — А солонец… давно бы погрузились!

Сберечь навечно

Если Троицкий заповедник жалуется на давление со стороны соседних обжитых территорий, то что сказать об Ильменском, который находится в густо заселенном районе?

Заповедник… Это — там, где категорически нельзя стрелять, нельзя рубить, нельзя копать, нельзя иной раз сорвать понравившийся цветок, простую зеленую или полузасохшую былинку… Заповедник — один из важных способов охраны и сбережения природы в ее девственной красе и неприкосновенности.

В заповедной Беловежской пуще спасались от истребления последние зубры. Заповедные чащи послужили убежищем для многих вымиравших животных видов, растений, помогли сберечь многие естественные ландшафты, живые собрания ископаемых богатств и т. д.

Заповедник — это эталон живой природы, по которому человек может сверять результаты своей хозяйственной деятельности, с тем, чтоб вносить в нее необходимые коррективы.

Значение заповедников прежде всего в их научной ценности. Но посещение их может дать немаловажное эстетическое наслаждение, заставит сильнее почувствовать свою нерасторжимую, кровную связь с природой, ее прелесть и благоухание, ее благотворные влияния на духовные и физические силы человека.

…В 1906 году ученый В. И. Вернадский подал докладную в Государственную думу, царскому правительству — о значении урановых руд, с предложением изъять их из хозяйственного пользования, и как один из объектов назвал Ильмены. Позднее выяснилось, что урановых руд там нет, а вот подбор минералов и вправду удивительный. Натуральная коллекция, естественный музей в природе!

В 1911 году заботами Академии наук и природоохранительной комиссии Географического общества удалось, наконец, добиться выделения южной оконечности Ильменских гор на Южном Урале в особо охраняемую «горную дачу» государственного значения. Но охранялись только недра. Горный департамент превратил Ильменские горы в заказник, где была запрещена какая-либо старательская деятельность; воспрещались горные разработки и самовольные рубки. Об этом, в частности, хлопотал академик Ферсман.

Декретом за подписью Ленина от 14 мая 1920 года в Ильменах учреждается геолого-минералогический заповедник. Это была одна из первых природоохранительных акций молодой советской власти и второй заповедник, созданный по велению главы Республики Советов (первый — Астраханский). В 1935 году заповедник был преобразован в полный, то есть с охраной всего природного комплекса — ископаемых богатств, вод, зверей, птиц, и ему присвоили имя создателя нашего государства Владимира Ильича Ленина. На сей раз под постановлением стояла подпись Всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина.

Напор техногенеза, иначе говоря, нарастающее вторжение человека в природу, обострил старый вопрос: как противостоять? Академик Бардин думал обнести заповедник бетонной стеной.

Кругом промышленность, да и огороды жителей подходят вплотную в западной части заповедника. Туристы просачиваются, какие рогатки ни выставляй; часты пожары. Сотрудники идут, топчут костры. Транспаранты висят: запрет… а тут же, в выходной, под выходной — компания туристов, поговори с ней! Остановки поезда вблизи территории запретили, а турбаза осталась. В районе Теренкуля, в трехстах метрах от заповедной черты, начали строить туристский комплекс. Совсем рядом, вплотную к заповеднику, организуется охотхозяйство. Не нашлось другого места! В прошлом были и рубки леса. Теперь нет заготовок. Покосы — остались, немного, но еще есть.

Есть люди — толкуют о заповеднике: «Что это — столько рыбы, птицы, бобры… ничего не тронь! все пропадет!» Не пропадет, любезные мои, не пропадет!

Ильмены — концентрированный Урал в миниатюре: на небольшой сравнительно площади представлены почти все элементы таблицы Менделеева, есть камни-самоцветы, драгоценные камни. Действительно, минералогический музей, собранный щедрой рукой уральской природы. Упоминание об Ильменах вы найдете в любом учебнике геологии, в любом зарубежном справочнике.

Ильмены — особый заповедник, мемориальный, уникальный (чего стоят старинные ямы-копани, где веками ковырялись-хищничали добытчики камня, хитники, иной раз тут и оканчивая жизнь!). И ему нужен особый режим. Зона абсолютного покоя. Зона исследований. Зона хозяйственной деятельности, куда водить туристов; и т. д.

Клуб друзей природы

Кажется, Гельвеций сказал, что люди без страсти подобны пустому сосуду. В изречении этом важный смысл. О нем вспоминаешь, когда сталкиваешься с энтузиастами сбережения природы.

Что вы скажете насчет такого эпизода. У вас в доме раздается звонок, вы открываете дверь и какой-то незнакомый человек сует вам в руку… живую лягушку. «Разводите, очень полезная тварь…» Если вы брезгливы и предубеждены против лягушек, вы поспешно отведете руку, может быть, даже чертыхнетесь от неожиданности; если нет — все равно удивитесь: что за странный человек? Вот нелепая выдумка — дарить незнакомым людям лягушек…[21]

Рассказанное не выдумка. Такой человек есть. Это Ивлев, старший зоолог Свердловского Дворца пионеров, непререкаемый авторитет среди подопечных ему ребят.

Плохо ли это? Смешно? Глупо?

Замечательно!

Именно такие вот энтузиасты способны добиться невозможного. Они могут сдвинуть с места мертвые камни.

Именно про фанатиков типа Ивлева говорят обычно: «Он, знаете, с пунктиком!» Ну, что ж, пусть будет «с пунктиком». Но подобные люди, одержимые идеей, нам очень необходимы.

Таким был Е. Шлезигер, «уральский Брэм», беспредельно влюбленный в животный мир и природу Урала. К таким же идолопоклонникам природы может быть причислена вся семья Клеров, известной уральской фамилии краеведов, следопытов (кто из свердловских школьников не слышал про «дедушку Мо» — Модеста Онисимовича Клера!).

А небезызвестный Хлебников, страж и хранитель Кунгурской ледяной пещеры, влюбленный в нее, как юноша в невесту, отдавший подземной унике уральской природы всю свою жизнь!

Дело это — охрану природы — можно делать только с горячей верой в него. Только твердое убеждение, что ты приносишь пользу людям, может действительно принести пользу. Нельзя зачеркивать деятельность тех энтузиастов, которые бьются над мучающими нас всех вопросами. Пусть они незаметны, эти энтузиасты; пусть и работа, проделываемая ими, кажется ничтожной. Но это только кажется. Из песчинок воздвигаются горы.

Превыше всего надо ценить доброе усердие, бескорыстие.

Есть такие натуры: если уж влюбился, то навсегда. Природе нужны такие поклонники.

«Работать в Обществе — значит бороться, и, пожалуй, именно азарт борца особенно привлек меня сюда», — говорит один из старейших членов Всероссийского общества охраны природы, инструктор Центрального совета ВООП Николай Валентинович Смирнов. И здесь очень широкое поле, поистине необозримая арена деятельности. Была бы охота!

Огромное, прямо-таки неоценимое значение имеет общественная инициатива, гражданская активность. Мы говорили об общественных технических комитетах на предприятиях, состоящих из знающих специалистов, рабочих, техников, и практических результатах их деятельности. Они — большая сила. Немалую пользу приносят различные «рейды», «смотры», «месячники», которые на деле часто не имеют никаких сроков и могут длиться годами. Так, например, за один такой смотр в Челябинской области появилось более 115 тысяч деревьев и кустарников, лишь в районе Верхнеуральского водохранилища было высажено 18 000 деревьев. В 1972 году в лесах области непрерывно дежурили 16 000 добровольцев, «пожарников»-общественников, или, как их прозвали, охранников леса. Сколько леса они уберегли от «красного петуха» — не подсчитать. Вот это мы и называем ленинским отношением к природе.

Однако надо, как огня, бояться липовых рапортов, дутых цифр. На отчетно-выборной конференции Общества комсомольцы докладывают: посадили 1380 га полезащитных полос. В управлении лесного хозяйства стоит цифра — 1400 га. Что же, все лесхозы области посадили 20 га? Липа получается.

Или на такой же конференции в Челябинске, в 1973 году, устроили выставку достижений ВООП. Кто будет возражать — хорошо! Достижения надо пропагандировать. Подошел к стенду председатель Кусинского отделения Общества заслуженный лесовод РСФСР Владимир Иванович Новиков, вгляделся: «Эге, тут что-то не так… Ноль лишний!» — И стал стирать. А было написано: 1280 (прочитано лекций). Пристрастие к бумажной цифири, вообще к бумагам, не к лицу Обществу.

Челябинцы по праву могут гордиться, что на Аракуле, близ знаменитого Курочкина Лога, где расположен рыборазводный завод, выращивающий радужную форель, существует единственный в стране музей «живой» природы. (А уж озеро Аракуль… раз увидишь — не забудешь, влюбишься навек!)

Летом 1964 года Свердловская областная организация ВООП впервые в стране провела месячник охраны природы. К открытию месячника было обнародовано «Обращение» к рабочим, служащим, колхозникам, учащейся молодежи, в котором говорилось: «Земля наша родная просит: помоги! Поможем ей!» Результаты месячника превзошли все ожидания, и уже в следующем году такие месячники прошли в пятнадцати областях Российской Федерации.

Ныне охрана природы возведена у нас в ранг государственной стратегии. Ей посвящались специальные сессии Верховного Совета Союза ССР в 1972 и 1975 годах. Были приняты важные решения. На охрану природы выделяются огромные средства. Недаром мы называем ее всенародным, кровным делом — делом каждого трудящегося, гражданина Союза Советских Социалистических Республик.

Позиция нашего государства ясна. Она определена, в частности, в ряде постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР об усилении охраны природы и улучшении использования природных ресурсов и четко выражена в решениях XXV съезда КПСС. Рациональное использование естественных ресурсов в центре внимания партийных, советских организаций.

Вошло в практику составлять комплексные перспективные планы по охране природы на предстоящий период времени — трехлетие, пятилетие — областей, краев, республик. Значительно устрожены и меры ответственности за порчу природы.

Показателен рост рядов Общества охраны природы. Если в 1947 году Свердловское отделение ВООП насчитывало 1018 членов, то на 1 января 1970 года в нем числилось уже 600 000. К своему «золотому юбилею», к 50-летию, — в ноябре 1974 года — Всероссийское общество охраны природы пришло, насчитывая 26 миллионов членов. В его составе — известные всему миру ученые, партийные работники, директора предприятий, рабочие, интеллигенция, молодежь, школьники. Другого такого общества больше нет нигде.

Охрана природы в наши дни становится, по выражению ученых, одной из лидирующих проблем науки, подобно тому, как с середины сороковых годов такой же «лидирующей» была атомная энергетика, а позднее — космические исследования. Уральцам будет приятно узнать, что многие их земляки были участниками крупных международных симпозиумов, совещаний, конференций по проблемам природы. Вероятно, это закономерно: ведь Урал — горный край.

Братские Польша и Чехословакия занимают одно из первых мест в мире по умению обращаться с природой. В Польше еще в середине прошлого века в Краковском и Львовском университетах читались курсы охраны природы. Ныне такой курс читается там везде, во всех учебных заведениях — педагогических, технических, медицинских, искусствоведческих, филологических. Учитель и воспитанный инженер вывели Польшу и Чехословакию на почетное место по образцовому отношению к природе.

У нас в СССР выделяются этим Тартусский университет в Эстонии и Томский, Уральский университеты.

«Школа в природе» — такое мероприятие ежегодно проводит республиканский совет Общества охраны природы Литовской ССР совместно с республиканским Институтом усовершенствования учителей. Не стоит ли заняться тем же уральцам?


Стратегия определена. Охрана природы у нас поставлена на уровень задач первостепенной государственной важности. Остается тактика. А вот с нею-то, пожалуй, сложнее. Тысячи разных сиюминутных соображений, обстоятельств, причин давят, тормозят, мешают. И главное — люди, разные люди. Один понимает так, другой — по-своему.

Если определение заданий промышленности, планирование, общее направление ее развития — бесспорно, социальное явление (стратегия), то выполнение планов (тактика) часто уже в руках отдельных ведомств и личностей.

А каковы они, эти личности? Что волнует их? Чем живут, о чем мечтают?

Впрочем, если глянуть в корень, поведение каждого разве не социально тоже? И не предопределено ли оно воспитанием, сперва еще в семье, затем в школе и университете, педагогами-наставниками да друзьями-товарищами, всем людским окружением.

«Сейчас много сил уделяется борьбе с браконьерством и загрязнением окружающей среды. Пресечение таких преступлений всегда вызывает горячий отклик и одобрение в широких кругах общественности, потому что советским людям свойственно бережное и хозяйское отношение к природе и ее богатствам. Но порой загрязнение окружающей среды прикрывается демагогическими рассуждениями о необходимости выполнять план, экономить средства, мотивируется отсутствием капиталовложений на строительство очистных сооружений. На самом же деле за всем этим стоит равнодушие, шкурнические, корыстные интересы: ведь за выполнение плана и экономию нерадивый хозяйственник получает премии и поощрения, хотя побочно действия его наносят серьезный ущерб природным богатствам нашего государства».

Это написала («Советская культура» от 21 декабря 1973 г.) доктор юридических наук, старший научный сотрудник Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности Т. Добровольская. Подчеркиваю — преступности. Неправильное обращение с природой ныне квалифицируется как преступление и только как преступление.

И в этом смысле было бы не худо установить этакую персональную ответственность — шефство предприятия (города) над рекой, озером. Скажем, Златоуст отвечает за Ай, Сатка — за реку Сатку.

— С завода приходят в общество за справкой, что, значит, с природой обращались по-человечески, как надо, — рассказывал неистовый бескомпромиссный саткинский природолюб М. А. Коростелев. — А мы говорим: чтоб не лишать коллектив премии, — если есть грешки, — наказывайте конкретных виновников. На восемьдесят процентов сократилось…

Одним из основных пунктов социалистических обязательств предприятий стоит отношение к природе и сбережению ее богатств (ресурсов, сырья). Энергетики Южно-Уральска Челябинской области обязались, например, в 1976 г. внедрить новую схему золоулавливания, чтобы не только способствовать охране окружающей среды, но и сэкономить электроэнергию, которая расходуется на нужды ГРЭС.


Повторим же еще раз:

Охрана природы — дело всечеловеческое и заниматься ею обязаны все, независимо от образования, индивидуальных склонностей, общественного и служебного положения.

Например, работники автомобильного транспорта говорят: а при чем тут мы? Наше дело — возить… Да, возить… Но и возить можно по-разному. А кто отравляет отработанным газом воздух? Кто грохочет на улицах современных городов? Охрана природы здесь самым наглядным образом смыкается с охраной здоровья человека.

При чем архитекторы, филологи, врачи, педагоги, инженеры, сооружающие мосты и дороги? Да все при том же. Помня о нуждах природы, они не причинят ей неоправданный ущерб. Архитектор так спланирует постройку, что сбережет зеленую красу. Врач, борясь с болезнями, не станет истребителем животных. «Широкоглазие» (как говорил П. П. Бажов) — оно нужно абсолютно всем.

В Челябинске, в новом микрорайоне внедряется автоматическое регулирование температуры в квартирах. В этом деле нашелся свой энтузиаст — кандидат технических наук В. Т. Благих. Опять «пунктик» и опять во благо природе и людям: не будет «перетопа», не полетит лишняя сажа, не станут сохнуть растения в домах, экономия топлива… и так по цепочке, звенышко за звенышко, все тот же «круг»!

Несомненно, важная роль отводится пропаганде.

Стоит напомнить, как любовно природу изобразили в своих произведениях писатели — Л. Леонов, М. Шолохов, К. Паустовский, М. Пришвин, Г. Марков, В. Сафонов, В. Солоухин, В. Чивилихин… делая тем самым добрый посев в читательских сердцах. Литература, искусство — великие маги и волшебники, им принадлежит веское слово в воспитании любви к нашей кормилице-земле. И остается лишь пожалеть, что список нынешних литераторов-природолюбов, нацело отдавших свой талант и свой труд этой теме, не столь уж велик.

Можно утверждать, что «О природе начистоту» явилось выражением властного веления времени: писатель-патриот выражал чувства не только свои, нон многочисленных своих читателей-сограждан, мыслящих одинаково с ним и в письмах взывавших к его авторитету, прося, настаивая, нет, даже требуя, приказывая поднять голос в защиту родной природы.

Тематические страницы «Человек и природа», «Родная природа», «Березка», «Морозко», «Иволга», «Малахитовая шкатулка» (названия разные, смысл один) увидишь ныне во многих, если не сказать во всех, газетах — районных, областных, центральных.

Редакции становятся прямыми организаторами тех или иных общественных мероприятий. Так поступил журнал «Уральский следопыт», начав «Операцию Ч». Газета «Труд», орган ВЦСПС, после статьи о борьбе с пылью на цементно-шиферном заводе провела в Нижнем Тагиле свой редакционный «вторник-семинар», на который были приглашены представители ведомств, цементных заводов всего уральского куста, научно-исследовательских учреждений. Такую практику можно только приветствовать.

Большая сила в наши дни — кино, радио, телевидение. Обычны стали факультативы по охране природы при Дворцах культуры, с выпуском абонементов на кинолекции, телевизионные рейды, вроде нашего — по Южному Уралу, радиоопросы.

Газета «Советская культура» отмечала:

«Примером, достойным подражания, может служить инициатива Челябинской телевизионной студии, создавшей клуб любителей природы, в работе которого участвуют люди самых разных профессий и всех возрастов. Ценность передач этого клуба не только в их пропагандистской убедительности, но главным образом в работе, ведущейся коллективом студии «за кадром»: проведение общественных рейдов, экспедиций, цель которых — активная пропаганда знаний о природе, борьба с ее недругами».

Клуб начал работу в 1967 году. И с тех пор каждый третий четверг каждого месяца — телезрители уже знали — с железной четкостью, без единого дня пропуска, по второй программе шел «Клуб любителей природы». Клуб подготовил и показал около ста телевизионных программ (некоторые программы повторялись по просьбе публики). Такие передачи, как «Жизнь дерева», «Куда летят птицы», «Все о собаках», несли телезрителям биологические знания. О передовом опыте местных организаций Общества охраны природы было рассказано в передачах «Завод-сад», «Каслинские душистые вернисажи», «Фонтаны среди цехов». Комплексной эксплуатации естественных ресурсов посвящались тематические клубные встречи «Подземные кладовые», «Цена гектара», «Голубые ресурсы» и т. д. Случилось невероятное: реку Ай направили через шлаковые отвалы, постарались «ревнители немедленной выгоды», — клуб немедленно откликнулся на это острой критической передачей.

На голубом экране разыгрывается целая «драма с ужасами»: под музыку Даргомыжского русалки увлекают на дно директора предприятия, виновного в отравлении соседней речки… Ядовито, звонко, весело, а главное — не забудешь. Перед людьми совестно.

Телевизионный клуб любителей природы хорошо зарекомендовал себя с деловой стороны и заставил считаться с собой научные учреждения, хозяйственников. В передачах клуба участвовали председатель Комиссии по охране природы при Уральском научном центре, член-корреспондент Академии наук СССР Б. П. Колесников, академик С. С. Шварц, профессора Л. И. Вигоров и А. И. Оборин, кандидат исторических наук Г. Н. Матюшин, активисты ВООП, литераторы. «Железно» соблюдался заведенный порядок: заканчивается передача — и тут же, на глазах телезрителей, всем участникам вручается билет члена клуба.

С первого дня и на протяжении многих лет руководил клубом редактор — журналист, член Комиссии по охране природы при Уральском научном центре АН СССР — Виктор Петрович Колчин, еще один человек «с пунктиком».

Следуя примеру челябинцев, в Свердловске начал проводить регулярные передачи телевизионный «Клуб друзей природы».

Клуб друзей природы. Он может быть и чисто детским, подростковым, где лишь руководители взрослые. Факультативом назвали свой клуб педагоги 21-й школы города Златоуста.

«…Хотя членов факультатива не так уж много было (а почему? — Б. Р.), об их делах знает почти вся пионерия школы, — рассказывает руководительница «факультатива», учительница Нина Никитична Шматкова. — Чем мы занимались в этом году? 1) Теория, все об организации Общества охраны природы, заповедников, значении растений и животных. 2) Практически — почти каждую неделю ходили в лес и носили корм птицам. Устроили им в гуще молодых сосенок вдали от лыжни площадку из картона и носили туда самый разный корм: от крошек хлеба, пшена и т. д. до фарша. А после было очень интересно наблюдать. Через неделю на «столе» ничего не оставалось, только масса следов на снегу вокруг. И не только птиц — даже белочка была в нашей «столовой». Весной ходили в другом направлении и с другой целью: подсчитывали муравейники, огораживали большие, развешивали на деревьях плакаты красочные, очистили и обложили камнем родничок придорожный… В общем, подводя итоги, можно сказать, что детям заложено в душу много доброго, разумного, вечного, учу их и, конечно же, узнаю много нового сама. В мире так много интересного, что одной жизни, конечно, мало для его познания. Сейчас мы заканчиваем учебный год и снова в поход…»

Счастливого пути и больших вам удач, Нина Никитична и ребята! И пусть «факультатив» ваш набирает сил и участников.

Жила в Копейске девочка Света Самиева, ходила во Дворец пионеров в изокружок. Руководил кружком Юрий Матвеевич Севастьянов. Занималась Света у него лет семь или восемь.

В 1971 году — она была в шестом классе, когда пришло известие о Международном конкурсе на лучший детский рисунок по охране природы, организованный зоопарком в польском городе Лешно, и конкурсе чехословацкого детского плаката на ту же тему.

В Челябинской области участвовало в конкурсе 35 юных художников и графиков. Света Самиева вошла в пятерку лучших. Ее рисунок уехал в Чехословакию и там получил 2-й приз.

Света нарисовала: «Я хочу дышать свежим воздухом»! — поле, все в цветах (рисунок, изящно сделанный в цвете), зеленое дерево, на горизонте трубы, дым, густой, черный, заволакивает небо, а посреди поля мальчик в голубеньких трусиках раскинул широко руки… Я хочу дышать свежим воздухом!!!

Пятерка ребят тогда поехала в Артек, получили грамоты ВООП. Света теперь в художественном училище, в Златоусте, на графическом отделении. Но мальчик этот в голубых трусиках, на ярко-зеленом поле с травой-муравой, отныне и навсегда вошел в ее биографию, в ее помыслы и стремления. Ведь и она тоже всегда хочет дышать чистым свежим воздухом!


Вести отовсюду.

«Когай» дома и далеко. Слово «когай» не найдешь в словарях, выпущенных 3—4 года назад. Теперь же оно не сходит со страниц японской прессы, нет дня, когда бы ты не услышал это слово от диктора телевидения или радио. «Когай» заменило целое предложение — «загрязнение окружающей среды промышленными отходами».

«Когай»!.. Япония занимает второе место в мире по производству автомобилей и превосходит любую державу по их концентрации. «До сих пор, — пишет японский журнал, — все мы считали, что количество машин на душу населения — некий барометр цивилизации… Только теперь, когда выхлопные газы автомобилей заполнили все уголки наших островов, мы начинаем браться за ум».

«Когай»!.. По данным обследования, проведенного газетой «Майнити». почти все префектуры вдоль Тихоокеанского побережья Японии, начиная от столицы, были поражены фотохимическим смогом. Летом в Токио двадцать пять раз объявлялась тревога из-за того, что концентрация вредных газов в воздухе превышала допустимые пределы. 2690 человек серьезно пострадали от смога. В Канагава, Тиба, Сайтама летом было объявлено более 20 тревог. Сотни жителей этих районов, в основном школьники, госпитализированы.

«Когай»!.. В Японии поступили в продажу кубики льда, привезенного из Гренландии, возраст его — 2000 лет. Торговцы фирмы рекламируют его как «самый чистый лед, образовавшийся в эпоху, когда еще не было проблемы «загрязнения окружающей среды».

«Когай»!.. К зданию муниципалитета японского города Каваноэ рыбаки подвезли два грузовика испортившейся рыбы и разбросали ее в помещениях первого этажа, вынудив служащих прекратить работу. В тот же день четыре грузовика рыбы были свалены у фасада здания муниципалитета соседнего города Ииомисима. Японские газеты лишь вскользь упоминают о том, что рыбаки протестовали против загрязнения прибрежных вод промышленными отходами, от которых гибнет не только рыба, но и водоросли. Выловленную в девяти местах рыбу нельзя употреблять в пищу. В 20 из 69 исследованных участков токийской бухты вообще не обнаружено признаков жизни.

«Когай»!.. Сегодня Японии суждено собирать зловещий урожай, выросший на месте загубленной природы.

(В. Игнатенко, Н. Лосинский. «Резиновая трава». — «Комсомольская правда».)
В Токио в продаже появились воздухоочистительные аппараты для населения. Пророчат, что такие аппараты скоро станут самой необходимой принадлежностью каждой квартиры.

(Из газет.)
НАШ КОММЕНТАРИЙ.

Можно восхититься уменьем японца жить природой, понимать природу. Как пишут люди, знакомые с обычаями японцев, каждое явление природы дарит жителю островов новую радость, новый прилив сил. Даже, природные катаклизмы — землетрясения, извержение вулканов — японец воспринимает как некие «милые чудачества любимых родителей… Первый снег для японца — праздник! Долгий дождь — праздник! Цветение сакуры — большой праздник!» («Резиновая трава».) Почему же это не помогло японцам, их страна породила «когай», убивающее людей чудовище XX века? Потому, что есть монополии, частные предприниматели, для которых превыше всего другое чудовище — деньги, деньги, деньги… бизнес, барыши и снова деньги, деньги…

Мера всех вещей

Признаться, приступая к этой книге, мы никак не предполагали, как много мыслей и чувств породит она у автора. Хотелось бы, чтоб столько же породила она у читающих…

«Дело человека, — заметил однажды Михаил Пришвин, — высказать то, что молчаливо переживается миром. От этого высказывания, впрочем, изменяется и самый мир».

Будем смелее смотреть в лицо недостаткам — скорее изживем их. Думаю, что спор «природа или цивилизация» — надуманный спор.

Охрана природы нашей Родины имеет тысячелетнюю историю, она нашла свое отражение в русских летописях, указах, распоряжениях и законодательстве (например, в первом письменном источнике русского права — знаменитой «Русской правде»). Вначале охранялись лишь животные — охотничья фауна — охота была главным источником существования людей; позднее стали охраняться леса, почвы, вода, воздух, ископаемые богатства, что отражало развитие хозяйственной деятельности человека, появление ее многообразия, а также необходимость использования природных ресурсов для нужд обороны страны. Уже тогда создавали своего рода лесные заповедники, так называемые засеки — Тульские засеки и др. В целях преграждения пути наступающему неприятелю.

Недавно умер мой друг старший охотовед Ирбитского района Свердловской области Георгий Алексеевич Жоховский — неподкупный и бескомпромиссный борец за природу, — и завещал мне старинную книгу «Словарь ружейной охоты». Умирал с мыслью о природе и друзьях-союзниках, сподвижниках и единомышленниках, волнуемых теми же чувствами, что и он. Многое узнал я из нее: и про то, что за разряжение ружей не в положенное время брали три рубля, а за оставление в лесу разложенного костра — 30 рублей… теми деньгами; а переведи-ка на нынешние? И драли плетьми тогда, не стеснялись, и брали в батоги, коль провинился перед природой… Построже б и ныне. Вернее дело-то. Право!

К сожалению, нам не удалось найти брошюру, выпущенную буквально в первые дни существования советского государства в городе Камышлове на Урале. Автор ее (увы, назвать фамилии не могу, но существование брошюры — факт подлинный и неоспоримый) поднимал перед читателями проблему охранения природы, убеждая в ее важности. Это было едва ли не самое первое издание на эту тему, выпущенное вскоре после революции. Опять скажу: время-то было какое! Бумага толстая, шершавая, ломкая, с соломой, печать серая, тираж — по теперешним временам ничтожный, а по тем — предельный. Наверное, человек, писавший ее, жил худенько, недоедал, ходил в потертой одежонке с заплатами, а думал, заботился о будущем, о грядущих поколениях. Это — человек.

Вспоминается, как был возмущен Бажов, когда однажды, во время чаепития в саду, кто-то из гостей предложил ему «облагородить» его зеленое хозяйство: убрать рябину, черемуху, березы, лиственницу, а вместо них посадить что-нибудь другое, «получше».

— Ведь чепуху городишь, — возразил Бажов (с гостем он был на «ты»). — Как это я их буду вырубать, если мы с женой их своими руками посадили. Да и к чему мне «благородное»? Родное-то всегда лучше и ближе «благородного»…

Не случайно, надо думать, Павел Петрович никогда не ездил на курорты Крыма, Кавказа, его нельзя было прельстить красотами знойного Юга. Родная уральская природа была ему ближе. Влюбленный в свой край, он надолго никогда не расставался с ним, исключая период гражданской войны, когда события забросили его на Алтай. Даже в Москве не задерживался подолгу.

Думается, то, что мы сделали для природы, успели достичь в радении о ней (а кой-что успели), все это лишь начало большой и многотрудной работы, лишь первые — и, увы, не всегда еще успешные — попытки исправить зло, которое причинили ей предыдущие бесчисленные поколения людей.

А сколь щедра природа с тем, кто ей верно служит. Дает долгий век, одаряет талантом. Не забыть разговора с народным художником — пейзажистом и анималистом, классиком рисунков для школьных учебников — Алексеем Никаноровичем Комаровым. Ежедневно, не пропуская ни единого дня, он работал в своей мастерской, в Песках. Ему было девяносто тригода, когда однажды пожаловался: «Что-то работоспособность немного понизилась». В девяносто три года «немного понизилась». Позавидуешь!

«Человек, который понимает природу, благороднее, чище», — говорит великий друг Русского Леса — Леонид Леонов. Человек — мыслящая часть природы. Ему много дано, много и спросится. Понял ли ты это, мой знакомый генеральный директор? Все творит человек, все зависит от человека. К Человеку мы и обращаемся сегодня. К Человеку с большой буквы.

Чем больше человек, тем он человечнее, тем шире его душа, вместительнее сердце. Великолепно сказал лауреат Ленинской премии поэт Эдуард Межелайтис:

Что такое сердце?
Камень твердый?
Яблоко с багрово-красной кожей?
Может быть, меж ребер и аортой
Бьется шар,
На шар земной похожий?
Так или иначе — всё земное
Умещается в его пределы,
Потому-то нету мне покоя,
До всего есть дело…
«Во всех нас, — говорит Анатоль Франс, — великих и малых, смиренных и гордых, заложен инстинкт красоты, влечение к тому, что скрашивает и украшает и что, будучи разлито в мире, составляет прелесть бытия». «В человеке заложена вечная возвышающая его (выделено мной. — Б. Р.) потребность любить».

Вот за это мы и ратуем в нашей книге. Мы хотим помочь нашей природе, а тем самым — человеку, людям.

«Если каждый человек на куске земли своей сделал бы все, что он может, как прекрасна была бы земля наша!..»

«Будет время, когда каждое поколение будет оставлять своим наследникам землю более богатую и щедрую, чем получило от предшественников», — говорил Маркс.

Мера всех вещей — человек. Горячее неизбывное чувство патриотического долга должно неотступно владеть и руководить поступками каждого из нас.

Вспоминается, как Павел Петрович Бажов, писатель-коммунист, был растроган чтением «Хождение за три моря». Он ознакомился с этим бессмертным творением в рукописной копии, привезенной на Урал кем-то из эвакуированных в годы Великой Отечественной войны. А после пришел в издательство и признался:

— Читал «Хождение» Афанасия Никитина. Над последними словами заплакал. Трогательно: «Нет страны краше нашей. Господь да устроит ее». И это написано на персидском языке…

Поскольку господь давно не у дел, устраивать — нам…

Мера всех вещей — человек.

На том и закончим нашу книгу.

Примечания

1

Ключевский В. Курс русской истории, т. 1, с. 71—72.

(обратно)

2

Возможно, кто-нибудь скажет: эка штука — пейзаж! Ну, руда или лес — это понятно. Однако ведь не напрасно сложена поговорка: не хлебом единым жив человек… «У каждой страны свои пейзажи, единственные, бесконечно дорогие сердцу человека. Наши русские пейзажи невидимыми, но крепчайшими нитями связывают нас с детством, с отцами и дедами, с прошлым народа, с его славными делами и его великолепными людьми. Это та радостная и щемящая любовь к Родине, которую так трудно определить словами, но которая так явно ощущается каждым из нас» (из статьи писательницы В. Пановой «Воспитание сердец», к 70-летию певца родной природы К. Г. Паустовского, «Известия», май 1962 г.). Так что и пейзаж — «хлеб», и он «кормит» если не желудок, то душу человека.

(обратно)

3

Коммонер Б. Замыкающийся круг. Л., Гидрометеоиздат, 1974.

(обратно)

4

Игнатенко В. и Лосинский Н. Резиновая трава. (Командировка в Японию.) — «Комсомольская правда», 1975, 5 января.

(обратно)

5

Легенды рождают легенды. Развивая дальше сюжет с «золотыми бочками», некоторые из них повествуют о тщетных попытках поживиться запрятанным народным богатством. Доктор филологических наук А. Лазарев рассказывает: «Всю жизнь потратил на отыскание «пугачевского клада» башкир Садык с внуком Бакалом, одним из сподвижников Пугачева; зная, что клад лежит на дне озера Инышко, он решил прорыть канаву и, пользуясь разностью уровня озер, спустить воду из Инышки в Тургояк, но труд оказался не по силам. «И тут встретилось, — говорится в легенде, — непроходимое препятствие: стена слитого камня. Не было ни единой сумочки, чтобы можно было затравить лом или клин. Не дался Садыку клад». (А. И. Лазарев. «Поэтическая летопись заводов Урала». Южно-Уральское книжное издательство, 1972.)

(обратно)

6

Из воспоминаний Г. Шумилова. (См. сборник «Павел Бажов». М., «Советский писатель», 1961.)

(обратно)

7

Водные ресурсы: новое о старых проблемах. — «Вечерний Свердловск», 1975, 10 января.

(обратно)

8

Характерен вывод, который делает Радов: «За всем этим, конечно же, стоит мудрость, и честность, и незаурядное мужество людей, которые открыто призвали ошибки и сами на протяжении нескольких лет настойчиво работали, чтобы обезопасить землю».

(обратно)

9

Материалы XXV съезда КПСС. М., Политиздат, 1976, с. 201.

(обратно)

10

«Однако, — пожаловался председатель приискового комитета профсоюза Л. Пермяков, — очень часто бывает так: не успел прииск сдать участки, как появляются экскаваторы и автомашины различных строительных организаций города и начинают вывозить песок и гравий. В результате — снова ямы…»

(обратно)

11

См.: Торф в сельском хозяйстве. М., «Недра», 1965.

(обратно)

12

Из них в РСФСР — 94% всех запасов.

(обратно)

13

Интересно отметить, что на одного жителя Свердловской области приходится 3 гектара леса, в то время как на душу населения всей планеты (без СССР) только 0,3 га… Но, боюсь, эта цифра — 3 гектара — быстро сокращается…

(обратно)

14

См.: «Челябинский рабочий», 1976, 5 мая.

(обратно)

15

После выступления «Литературной газеты» («Защитим ель!»), как сообщил Госплан СССР и Госместпром РСФСР, даны указания довести производство искусственных елок до одного миллиона штук. Мало, но — лиха беда начало! Помимо предприятий Мосгорисполкома, Ленгорисполкома и Мособлисполкома, освоивших это производство, выпуск елок налаживается на предприятиях Калужской, Калининградской, Воронежской и других областей.

(обратно)

16

Широко известен факт, когда Ленин не решился выстрелить в выбежавшую на него лисицу… Значит, это не было случайностью, значит, это было характерно для Ленина-охотника: красота жизни сильнее и дороже всего…

Как говорит Надежда Белинович в «Сказах о Ленине»:

Лиса стояла долго-долго,
Как будто выстрела ждала…
. . . . . . . . . . . . .
Легли на снег косые тени,
Седой туман укрыл леса…
Не стал стрелять товарищ Ленин:
Пускай живёт лиса-краса!
(обратно)

17

Не менее неразумно при сборе кедровых шишек ударять тяжелыми колотами по стволу; у дерева от этого отстает кора, да нередко расшатывается корневая система, а вместе с шишками валятся ветки и вершинки, на которых сидит так называемая «озимь» — маленькие шишечки, основа будущего урожая орехов.

(обратно)

18

Почему бы не позаимствовать кое-что и у древних. Вот, например, какими словами описывает древний театр Саламина на Кипре, построенный во втором веке до нашей эры, один из советских путешественников: «…Осматриваем огромный древний театр Саламина. На скамьях его каменного амфитеатра когда-то сидело восемнадцать-двадцать тысяч человек. Каждое слово актера, шепотом сказанное на сцене, прекрасно слышно в самом последнем ряду, на вершине горы. Театр построен так, что неразрывно связан с окружающим его пейзажем. Он как бы неотъемлемая часть природы, так же, как был когда-то неотъемлемой частью духовной жизни этого города…»

Уже тогда зодчие обладали искусством соединять природу и творение своего гения в единое по замыслу целое, не уродуя, не ломая ни того, ни другого.

(обратно)

19

А вот в Севастополе, рассказывают, никаких, штрафов, а отработай тут же в сквере. Действует лучше лучшего!

(обратно)

20

Кыш — беспородный щенок, а Двапортфеля — его хозяин-первоклассник, которого прозвали так за малый рост.

(обратно)

21

Кстати, как сообщает «Курьер польски», в Польше возникло специальное внешторговское предприятие. Называется оно «Рана-экспорт» и занимается исключительно покупкой и экспортом лягушек. 4500 таких пассажиров проследовало на самолете через Свердловск. Квакающих путешественниц везли из Средней Азии в Пермский медицинский институт. Для них был создан особый «комфорт» — устроены ящики с увлажненной прокладкой. Вот уж истинно «лягушки-путешественницы!»

(обратно)

Оглавление

  • Человек, любишь ли ты природу?
  • „Врученное нам диво“
  • И пользоваться, и беречь
  • Черный снег
  • Завод — друг природы
  • Грустная повесть о Сердце-озере
  • Тургояк просит помочь…
  • Реки не должны умирать
  • Враг, который у нас под ногами
  • Грешта — не мертвая земля
  • Лекари земли
  • Помоги кормилице
  • О зелёном шуме, о траве-мураве, их друзьях и врагах
  • Беречь „зеленое золото“, растить зеленую красу
  • Когда природа кровоточит
  • Залежалое поле
  • Немного об опыте друзей
  • Дайте ему жить
  • Ловись, рыбка, большая и маленькая…
  • Город и пригород
  • Слово о домашних друзьях
  • Когда человек друг
  • Там, где не прозвучит выстрел
  • Сберечь навечно
  • Клуб друзей природы
  • Мера всех вещей
  • *** Примечания ***