КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706112 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124649

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Пробуждение [Петр Петрович Губанов] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Пробуждение

ПРОБУЖДЕНИЕ

1
Жарким летним утром белый консульский катер подошел к борту миноносца «Скорый», стоявшего на Шанхайском рейде, и, профыркав глохнущим мотором, мерно закачался у трапа. На палубу корабля поднялся русский консул, статский советник Арнаутов, узкоплечий, невысокого роста мужчина с черной бородкой. Несмотря на сильную жару, он был в вицмундире.

— Я принес распоряжение на выход, — сопровождая слова любезной улыбкой, сказал Арнаутов, передав мне телеграмму. — И долго же продолжалась канитель.

— Я рад и благодарю вас за проявленную заботу, — сухо ответил я, рассматривая короткую, с пухлыми пальцами, руку консула.

— Достаточно ли угля и масла на кораблях, хватит ли воды и продуктов? — официально осведомился Арнаутов.

Меня почему-то раздражали его тон и манера выражаться. Я ответил, что углем только два дня назад грузились, масла и продуктов достаточно, а питьевой воды может не хватить.

Он спросил: «Нет ли больных на миноносце?» Я ответил, что нет, и стал читать телеграмму.

«Российскому консулу в Шанхае Арнаутову. Назначаю старшим над отрядом миноносцев в составе «Грозовой», «Сердитый» и «Скорый» на время перехода командира миноносца «Скорый» лейтенанта Евдокимова. С получением сего указанным миноносцам немедленно следовать во Владивосток. Морской министр адмирал Бирилев».


Я приказал сигнальщику передать семафор: «Через три часа снимаемся с якоря. Следуем в Россию».

Черноусый, высокорослый сигнальщик Иван Чарошников, приняв важный вид, раскинул руки с флажками, плавно замахал ими, вызывая на разговор «Грозовой» и «Сердитый». На загорелом, по-простому красивом лице матроса сияла счастливая улыбка.

— Вот и кончились наши мытарства, ваше благородие, — сказал Чарошников, кладя на стол семафорные флажки. — Надоела чумиза ихняя и рис. По хлебу аржаному соскучился, — добавил он, вздохнув.

— Неужто только по хлебу и соскучились, Чарошников? — спросил я.

— Нет, ваше благородие. Это только к слову пришлось. Сейчас там, у нас, осень, убрались в деревне. Поля чистые. Рябина под окном красная… А вот во Владивостоке я не был и не знаю, какой он. Как призвали, сразу в Порт-Артур попал…

— Знаю, Чарошников, что не был. Придем — посмотришь. Хороший город, наш, морской…

Когда снимались с якоря, Арнаутов стоял, вытянувшись во весь рост, на низеньком мостике консульского катера и махал рукой. Он показался мне жалким. Глядя на удаляющийся белый катер, я подумал о том, что вот мы уходим наконец на родину, куда так долго стремились и где так хорошо, а этот человек остается в далекой, чужой стране, где жарко, тоскливо и неуютно, и неизвестно, сколько он пробудет здесь.

Выйдя с Шанхайского рейда, три миноносца медленно повернули на север. Как полагалось старшему, я шел головным. В кильватере следовали «Грозовой» и «Сердитый». Наши три миноносца были последние остатки кораблей Первой и Второй эскадр, разоруженных во время войны в нейтральных портах. Оставляя за кормой расходящийся шлейф темно-бурого дыма, шли мы курсом на север. На море была мертвая зыбь. Голубовато-зеленые гребни, изрисованные мелкой рябью, с протяжным вздохом поднимали и опускали мой миноносец. Я думал о прошедших днях. В памяти проносились картины боев, осады Порт-Артура и обстрелов крепости японским броненосным флотом.

После неудавшейся попытки эскадры прорваться во Владивосток я уже не верил в успех войны. Порт-артурская эскадра перестала выходить в море. Больше половины миноносцев погибло. Матросы болели цингой. Они были изнурены до крайности тяжелыми вахтами, жарой и почти непрерывным пребыванием в море. Лица матросов сделались коричнево-зелеными. Но ни один не изъявлял желания лечь в лазарет.

Я вспомнил, как сидел однажды вдвоем с командиром «Грозового» лейтенантом Назимовым в его каюте и пил чай. Передо мной устало покачивалось почерневшее, с выцветшими глазами, худое лицо моего сослуживца и друга. Заострившийся нос, красные веки, потрескавшиеся губы. В начале войны Назимов вместе с миноносцем «Бесшумным» подорвался на мине. В живых остались четверо матросов и он. Косой синеватый рубец на щеке каждый раз напоминал мне о неудачном бое с японскими миноносцами у острова Блонд.

— Почернел ты, Костя, как ворон, — пошутил я.

— Ты тоже.

Помолчали. Отпив два-три глотка, Назимов заговорил:

— Мы проиграем войну… это точно. Стессель с продажной камарильей и бездарными генералами ведут нас к позору и гибели.

— Не сомневаюсь в этом, — нехотя подтвердил я, — обидно лишь, что зря гибнем.

— Среди команды начинается недовольство. Матросам надоела война. Они устали. — Назимов положил голову на руки и продолжал: — Мои кочегары повадились ходить в ремонтные мастерские к рабочим. Оттуда идет