Легенды старого Петербурга (сборник) [Михаил Иванович Пыляев] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (58) »
Иван Николаевич Божерянов Виктор Александрович Никольский Михаил Иванович Пыляев ЛЕГЕНДЫ СТАРОГО ПЕТЕРБУРГА
Составитель Файнштейн Михаил Шмильевич
ПРИГЛАШЕНИЕ К ПУТЕШЕСТВИЮ
Пусть читателя не введет в заблуждение название книги. Осторожное слово «легенды» нередко очень близко к подлинному рассказу очевидца, устная молва совпадает с «поденными» записками современников событий. Да и городской фольклор нередко лишь расцвечивает реальные факты… В этой книге собраны страницы сочинений замечательных знатоков петербургской истории, имена которых, увы, забыты — искусствоведа Ивана Николаевича Божерянова, историков Валерия Александровича Никольского и Ивана Александровича Шишкина. Лишь Михаил Иванович Пыляев известен нынешней читающей публике. Исторические рассказы, очерки, повествования о временах от Петра Великого до Александра Пушкина, разумеется, только фрагменты большой исторической картины жизни города на Неве. Они могут лишь разбудить вкус к историческому чтению. Мы предлагаем Вам, дорогой читатель, вдохнуть аромат старины и погрузиться на несколько часов в глубины петербургской истории. Потом Вы вернетесь в сегодняшний день, но голос минувшего будет звучать для Вас. Пусть эта книжка поможет возрождению великого Города внутри нас самих. Итак, путешествие в Петербург начинается…И. Н. Божерянов, В. А. Никольский Из книги «Петербургская старина»
НЕБЫВАЕМОЕ БЫВАЕТ
I
2 мая 1703 года. — За здоровье его царского величества! — кричал порядком уже охмелевший военный инженер Ламберт, высоко поднимая свой бокал и плеская из него вином на стол. — Яко младший по чину, не почитаю возможным за оное пить без дозволения генерал-фельдмаршала нашего, — возразил «бомбардир-капитан Петр Михайлов»[1], сидевший за столом с товарищами-офицерами. Борис Петрович Шереметев[2], в красивом фельдмаршальском мундире, тяжело поднялся со стула и взял свой стакан. — Яко верный подданный своему государю, не смею инако пить его здравия, как на ногах!.. Все засмеялись на ловкий ответ Шереметева и задвигали стульями, поднимаясь со своих мест. Не мало выпито было сегодня здравиц за царским обедом, в доме коменданта сдавшегося «на аккорд» Ниеншанца[3]. Портреты шведских королей сурово глядели на пирующих со стен, маятник громадных часов в углу бойко лепетал что-то и тоже, казалось, грозился… В раскрытые окна доносились веселые крики пирующих солдат, обрывки удалых песен… — И вспомнить смеху достойно, как свейские солдаты-то выходили нонче, — бормотал, покачивая головой и усмехаясь, совсем уже захмелевший полковник. — Знамена, это, распущены, барабаны бьют, а во рту — пули, да порох… Неча сказать — твердые орешки! — Как в «аккорде» писано, так и шли… Действительно, сегодня, после полудня, по окончании торжественного въезда «покорителя Ниена» — фельдмаршала Шереметева, гарнизон был выведен с распущенными знаменами, барабанным боем, ружьями и четырьмя пушками, «с порохом и пулями во рту», как гласила первая статья договора о сдаче крепости. — Поистине, ноне двери обретены к тому «ключу», что в прошедшем годе счастливо сыскан был, — громко кричал царский «деньщик» поручик Меншиков, намекая на взятие Шлиссельбурга, с расчетом, чтобы его услыхали. — Отменную правду сказать изволил, — похвалил говоруна сам фельдмаршал и потянулся со своим кувшином к опустевшему бокалу Петра, вполголоса разговаривавшего с Ламбертом о выборе места для новой крепости. «Отныне мои корабли нашли себе прочную гавань», — думал Петр, затягиваясь крепким табаком из своей коротенькой глиняной трубочки… Вечерело. За Ниеном[4], ближе к устью реки, стлалась уже лиловая вечерняя мгла. За рекой Охтой, в опустевшем городке, зажглись одинокие огоньки. У берега, близ лодок, гвардейцы возились у костров, приготовляя ужин. За земляною крепостью, в поле, расположился со всем своим скарбом шведский гарнизон Ниеншанца с комендантом Яганом Опалевым во главе. Караульные-преображенцы с интересом прислушивались к «свейской речи» и перешептывались между собою. — Комендант-то ихний, Опалев полковник, из русских, слышь… — Ну да, из русских? Ври больше. — Верное слово говорю. Еще отец евонный на свейскую сторону перекинулся. При покойном царе… На другом берегу Невы, у Спасского села, черным силуэтом вырезался на прозрачном весеннем небе Спасский шанец[5], еще на третий день осады Ниеншанца сдавшийся Шереметеву. Красное пламя костров дробилось на мелких волнах реки, и черные тени солдат по временам заслоняли его. Царский обед окончился, и все разбрелись кто куда. Петр, в расстегнутом- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (58) »
Последние комментарии
5 часов 17 минут назад
5 часов 37 минут назад
6 часов 2 минут назад
6 часов 6 минут назад
15 часов 36 минут назад
15 часов 40 минут назад