Лестница из терновника (трилогия) [Максим Андреевич Далин] (fb2) читать постранично, страница - 2

прямые контакты не вступает. То же самое впечатление, что и на Земле – никакие они, конечно, не самураи. Но не кажутся мне отвратительными, как многим другим парням с Земли. Хотя… я ещё с ними не жил.

Мой камуфляж несовершенен. Я смотрю на себя в зеркало – и на изображения местной молодежи. Прикидываю возраст своего «персонажа» – он старше меня лет на восемь. За тридцатилетнего местного жителя я никак не схожу, и моя, довольно-таки привлекательная для земных барышень физиономия кажется мне грубой харей по сравнению с фотками аборигенов.

Здешние мужчины – гораздо женственнее наших. На земной лад – очень женственны, одно это у многих землян вызывает омерзение. Из-за мягкого очерка лица, больших глаз, чистой линии подбородка, у всех, вне зависимости от местной расы, как у земных женщин; правда, у отчаянных местных мачо с возрастом лицо грубеет, но ненамного. Из-за того, что на их телах фактически нет растительности, а на лицах её нет в принципе. Гнусно было, когда весь мой волосяной покров выжигали лазером, зато теперь я гладкий, как младенец – первого работавшего здесь этнографа убили от ужаса перед его щетиной: приняли за злого духа. Ещё из-за того, что их подросткам и юношам нравятся косы, ожерелья, браслеты, из-за того, что местная аристократия следит за руками, как может, и показывает холеные пальцы, как земные манерные дамочки. Из-за подчёркнуто небрежных поз, кошачьей лени и расслабленности движений в покое – и пружинной собранности в минуту опасности, опять-таки, кошачьей. Из-за балетной какой-то пластики, чужого строения скелета и мускулатуры, чужого строения суставов… Человеческие мужчины движутся гораздо более угловато, резче – особенно демонстрируя силу. Боюсь, что в толпе буду выглядеть, как танк на городской улице…

Внешность аборигенов обманывает дилетантов. Мы все мыслим стереотипами; наши стереотипы, прихваченные с Земли, могут определить юного местного аристократика, как «жеманного хлыща», он кажется слабым и зависимым – если не приглядываться. Землян несет, они могут почувствовать себя королями в этой «стране слепых», стране хлюпиков – и это их последняя иллюзия в жизни.

Мне никогда не подделать жаркий огонёк, горящий в глазах любого аборигена, эту искорку в их душах, которая при виде крови разгорается в полыхающий костер. В меня вцементирован ограничитель внутривидовой агрессии, я не могу убить человека, не перешагнув через высоченный внутренний барьер – у здешних, похоже, этот ограничитель отсутствует в принципе. Как факт. Любил-убил. Господь наш Иисус до этого мира не добрался – а буде добрался бы, вероятно, был бы тут крайне непопулярен. Другие представления о гуманизме.

Перед самым отлетом случайно слышал, как мама говорила по телефону приятельнице: «Коля исследует цивилизацию гермафродитов», – с легким презрением к самому факту существования гермафродитов, ничтожных созданий. Ей простительно, она химик. На самом деле, Коля – я – прилетел сюда, чтобы исследовать цивилизацию боевых гермафродитов. Отнюдь не бабочек. Гермафродитов – прирождённых убийц. Гермафродитов с Нги-Унг-Лян, мира, опровергающего теорию эволюционистов о невозможности существования биологической системы такого типа, не вырождающейся через несколько поколений.

Старые теории допускали в качестве модели статичную культуру гермафродитов, размножающихся автономно, запуская природный механизм самооплодотворения в подходящем возрасте – её даже описывали в научных трудах и фантастических романах (правда, больше в романах, чем в трудах). Тогда у генетиков считалось модным доказывать, что эта модель не работает: при фактическом клонировании, без обновления генетического материала, в каждой цепочке поколений стремительно накапливается генетическая погрешность, возникают мутации и наследственные болезни, вскоре становясь несовместимыми с жизнью. Для того, чтобы эффективно бороться с вырождением, высшим животным необходимо постоянное обновление генофонда, а потому оптимальнейший способ размножения – двуполый, соединяющий генетический материал двух организмов.

Гермафродиты с Нги-Унг-Лян нашли альтернативу. Оригиналы, надо отдать им должное…

Биологи гостеприимны. На обед у них – местная дичь и местные же фрукты, здешняя флора и фауна съедобна и даже вкусна, если её готовить на земной манер; потом, в роли радушных хозяев, зоологи Крис и Сашка приглашают меня в виварий, чтобы я посмотрел на животных. Виварий – зрелище, поражающее воображение, хоть эти существа уже давно знакомы по фильмам-слайдам. Видовое разнообразие зоологи хорошо представили. Забавное создание, которое хочется назвать «попугаем», важно надувшись, сидит во главе стайки «условных самок», уже перелинявших, менее ярких, без хохолков. В отдельных клетках на изрядном расстоянии друг от друга – звери, очень напоминающие земных енотов; они игнорируют пищу, занятые одной жгучей проблемой – как добраться друг до друга. Они пыжатся, фыркают, ерошат