КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706108 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272715
Пользователей - 124642

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Тень за троном (Альтернативная история)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах (ибо мелкие отличия все же не могут «не иметь место»), однако в отношении части четвертой (и пятой) я намерен поступить именно так))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

Сразу скажу — я

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Гончарова: Азъ есмь Софья. Государыня (Героическая фантастика)

Данная книга была «крайней» (из данного цикла), которую я купил на бумаге... И хотя (как и в прошлые разы) несмотря на наличие «цифрового варианта» я специально заказывал их (и ждал доставки не один день), все же некое «послевкусие» (по итогу чтения) оставило некоторый... осадок))

С одной стороны — о покупке данной части я все же не пожалел (ибо фактически) - это как раз была последняя часть, где «помимо всей пьесы А.И» раскрыта тема именно

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

В.Г. Короленко [Марк Александрович Алданов] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

В. Г. КОРОЛЕНКО


«— Зачем ты это, Яков, стучишь? Кто тебя слышит? Ведь никого нет! — сказал я...

Яков вскинул на меня своими большими глазами и в голосе его, как он отвечал, слышалась какая-то обрядная важность.

— Стою за Бога, за великого Государя, за Христов закон, за святое крещение, за все отечество и за всех людей... Обличаю начальников, начальников неправедных обличаю... Стучу»{1}.


Так говорил старый арестант Яшка, отправляемый начальством в дом умалишенных.

Я цитирую бытовую сцену, списанную когда-то Владимиром Галактоновичем с натуры. Рассказ «В подследственном отделении» не имел символического смысла, да, в сущности, не мог иметь. Но теперь, оглядываясь на закончившуюся жизнь Короленко, мы едва ли не вынуждены повторить те же слова:

«...Кто тебя слышит? Ведь никого нет...»

Ибо (если говорить о прямом результате), разве не было одинаково безнадежным делом, — обличая неправедных начальников, «за все отечество» стучать на Департамент полиции, и «за Христов закон» стучать на чрезвычайку. Людей усердно казнили после статьи «Бытовое явление», как казнили до нее, а письма Владимира Галактионовича к Луначарскому даже не были опубликованы в советской прессе.

Все слова сказаны о положении, которое занимал скончавшийся знаменитый писатель в том, что называют русской «общественностью». Такого положения не занимал у нас никто со дня смерти Н. К. Михайловского. Толстой стоял особняком. Он был для «общественности» слишком солист и слишком огромный человек. Владимира Галактионовича называли часто совестью русского народа. Незачем себя обманывать: народ его не знал, не знает и, вероятно, не скоро будет знать. Короленко весь целиком принадлежал русской демократической интеллигенции, тому, что в отчетах Государственных дум имело общее название «левого сектора». В былые, далекие, давно минувшие времена — несколько лет тому назад — «левый сектор» составлял девять десятых образованной России. Здесь имя Короленко стояло на огромной, недосягаемой высоте.

Этот человек, так справедливо считавшийся символом гражданской чести и литературного достоинства, не был, разумеется, политическим деятелем. Он не состоял ни в какой партии, хотя приближался по взглядам к народным социалистам. В 1917 году некоторые круги Петербурга выдвигали его кандидатуру на пост президента Российской Республики, — ведь и передовая Германия еще совсем недавно лелеяла мысль об аналогичной кандидатуре Герхарда Гауптмана. Может быть, в другой исторической обстановке, «через 200—300 лет», будут возможны такие президенты республик. В наш век Людендорфов, Ллойд Джорджей и Лениных мысль о государстве Короленко способна вызвать усмешку. Так далек был внутренне Владимир Галактионович от всего того, что произошло в мире за последние восемь лет. Великая война с двойной перспективой — Дарданелл и солдатского бунта — его совершенно оглушила; из двух возможностей знаменитой столыпинской дилеммы его нисколько не привлекала ни одна: ему не нужны были ни «великие потрясения» в духе 1918 года, ни «великая Россия» в духе 1914-го. Но, оглушенный событиями, он все-таки повторял — без прежней, впрочем, уверенности — свое страстно любимое «чудесное двустишие»:

На святой Руси петухи кричат,

Скоро будет день на святой Руси.

В его искусстве — большое очарование, секрет которого трудно уловить, а определить еще труднее. Художник он был неровный — при всем своем выдающемся таланте. Некоторые его произведения — подлинные шедевры литературы; другие, как прославленный рассказ «Чудная», очень слабы. В «Истории моего современника«» есть поистине превосходные главы; но есть и такие, которые можно было бы опустить без всякого ущерба для книги. Искусству Короленко вредили достоинства его души и недостатки его школы. Он был слишком мягок, слишком любил и уважал людей, для того чтобы стать великим писателем: настоящие цари литературы, как великие исторические цари, должны быть суровы. Толстой в очень многий главах «Воскресения» и «Хаджи-Мурата» (не говоря о более ранних его творениях) совершенно забывал свои христианские чувства: он прокладывал свою дорогу огнем и мечом. Короленко, который никогда не выступал с проповедью противления злу добром, был неизмеримо мягче Толстого. А зла он, пожалуй, мог видеть на своем веку больше, чем Лев Николаевич. В его произведениях есть воры, картежники, убийцы, но нет ни одного подлеца. Даже в самых меланхолических его рассказах чувствуется та «скорбь без мучений», которой, если верить Данте, дышит первый, самый приятный, круг Ада. Да, в сущности, и «скорби без мучений» у Короленко немного. Ведь в конце его рассказов неизменно появляются «огоньки» или, как говорит его Сократ: «Друг, свет уже мелькает». Это, впрочем, особенность той школы, к которой принадлежал Короленко, польской литературы, которой он очень многим обязан. Но благодаря его большому таланту,