Несчастный случай? [Дарио Фо] (fb2) читать постранично

Дарио Фо Несчастный случай?..^[1]

(В оригинале — «Случайная смерть анархиста».

Пьеса написана в 1970 году по следам реального события, происшедшего в Италии годом раньше)

Accidental Death of an Anarchis by Dario Fo

Перевод с итальянского

Ирины Константиновой

Действующие лица

СУМАСШЕДШИЙ

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ

ПЕРВЫЙ КОМИССАР

ВТОРОЙ КОМИССАР

ПЕРВЫЙ АГЕНТ

ВТОРОЙ АГЕНТ

ЖУРНАЛИСТКА

Действие первое

Обычное помещение полицейского управления. Письменный стол, шкаф, несколько стульев, пишущая машинка, телефон, одно окно, две двери.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР (листает папку с документами, обращается к СУМАСШЕДШЕМУ, с достоинством сидящему на стуле). А, так значит, ты не впервые выдаешь себя за кого-то другого… Здесь отмечено, что ты уже дважды выдавал себя за хирурга, однажды за капитана берсельеров… трижды за священника… один раз за морского офицера… А всего, значит, тебя приводили в полицию… ну-ка, подсчитаем… Два плюс три — пять… еще раз, еще и еще… (Считает про себя). Ага, всего одиннадцать приводов. А этот уже двенадцатый…

СУМАСШЕДШИЙ. Да, двенадцатый… Но обращаю ваше внимание, синьор комиссар, что меня ни разу не отдавали под суд. У меня совершенно чистая анкета!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Да ну… Не знаю, что тебе помогало прежде выходить сухим из воды… Только на этот раз я твою анкету испачкаю! Клянусь всеми святыми!

СУМАСШЕДШИЙ. Ну, еще бы, синьор комиссар! Кто же откажет себе в таком удовольствии — испачкать чистую физиономию…

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Еще и остришь… В донесении говорится, что ты выдавал себя за психиатра, доцента Падуанского университета… А знаешь ли ты, что за такое мошенничество полагается тюрьма?

СУМАСШЕДШИЙ. Верно, тюрьма. За обман, который совершает нормальный человек. Но я-то сумасшедший, без обмана сумасшедший… Посмотрите в мою медицинскую карту: меня уже шестнадцать раз помещали в больницу… И всегда с одним и тем же диагнозом: мания перевоплощения — гистриономания, от латинского — гистрионис, иными словами — актер. У меня хобби такое — люблю играть разные роли и всякий раз новые. Но так как я адепт, то есть приверженец театра реалистического, мне необходимо, чтобы труппа состояла из подлинных, реальных людей… которые играли бы самих себя… И не на сцене, а в жизни. Вернее, вообще бы не играли. Кроме того, у меня нет средств, мне нечем платить профессиональным актерам… Я обращался за субсидией к министру зрелищ, но у меня нет поддержки во влиятельных политических кругах…

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. И потому заставляешь своих актеров субсидировать тебя. И надуваешь их как последний негодяй.

СУМАСШЕДШИЙ. Помилуйте, синьор комиссар, я никогда никого не надувал.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР (показывает донесение). А это что? Вот, черным по белому: «Заставил заплатить двести тысяч лир за визит…»

ПЕРВЫЙ АГЕНТ (стоит за спиной подозреваемого). Вот это да! Ловкач!

СУМАСШЕДШИЙ. А что тут такого? Нормальная такса для уважающего себя психиатра… Для человека, который шестнадцать лет подряд изучал эту науку!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Нормальная такса для специалиста, но ты — когда успел изучить эту науку?

СУМАСШЕДШИЙ. Я шестнадцать лет изучал психиатрию в шестнадцати различных сумасшедших домах… На тысячах сумасшедших, таких же, как я… День за днем… И даже по ночам. Потому что в отличие от дипломированных психиатров я даже спал с ними в одной и палате… Иногда и на одной койке, валетом, потому что кое-кто всегда не хватает. Разберитесь повнимательнее и убедитесь, что я поставил более чем великолепный диагноз этому шизофренику, из‑за которого на меня настрочили донос.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Двести тысяч лир тоже великолепны.

СУМАСШЕДШИЙ. Но, синьор комиссар… Я был вынужден, ради его же блага!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. А, ради его же блага? Это что же, входит в курс лечения?

СУМАСШЕДШИЙ. Конечно… Не потребуй я с него двести тысяч лир, вы думаете, этот бедняга, а самое главное, его близкие остались бы довольны? Спроси я у него только пять тысяч лир, они наверняка подумали бы: «Должно быть, это плохой врач. Может, и не настоящий профессор вовсе, а только начинающий какой-нибудь лекаришко». А тут они обалдели от такого удара и решили: «Да кто же он такой, в самом деле? Может, сам Господь Бог?» И ушли счастливые, сияя, как пасхальное яйцо… Даже руку мне поцеловали… «Спасибо, профессор…» и плакали от волнения.

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Черт побери, как же у тебя хорошо подвешен язык!

СУМАСШЕДШИЙ. И никакое это не надувательство, синьор комиссар… Даже Фрейд говорит: хороший чек — лучшая панацея и для врача, и для больного!

ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Еще бы… Но все же взгляни на свою визитную карточку и реестр рецептов. Если меня