Михалыч и нанофобия [Сергей Вацлавович Малицкий] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
1
На развилке Семен свернул с трассы. Дорога сразу стала уже, покрылась трещинами и выбоинами, а вскоре и вовсе лишилась асфальта. За дряхлыми ветлами промелькнула одна полуживая деревенька, другая. Скоро уже и щебенка перестала греметь по днищу, и под колесами зашуршали стебли пырея. - Окна закройте! - крикнул Семен. - Зачем? - не поняла Тамара на заднем сиденье. - Сейчас поймешь, - усмехнулся Семен, резко затормозив. Поднятые протекторами с сонного проселка клубы пыли догнали машину, припудрили крылья, капот, проникли через открытые окна в салон, вызвав дружное чиханье и недовольные возгласы. - Ну? Что я говорил? - радостно бросил Семен, выскакивая из машины. - Семка! Подлец! - пытаясь протереть глаза, почти выпал наружу Федор. - Уши тебе оборвать за такие шуточки. Директор института! - Непременно! - согласилось, прыгая на траве, маленькое конопатое существо по имени Оленька. - Для этого его надо сначала догнать, - усмехнулась Валентина. - Семен! - заорал Федор, глядя, как его приятель, раскинув руки, замыкает в круг приличный кусок луговины. - Хватит дурить! - И я так хочу! - завизжала Оленька, бросаясь в высокую траву. - И что теперь прикажешь делать? - с укоризной спросила мужа Тамара, стряхивая пыль с блузки, рук, юбки и осторожно трогая прическу. - А ничего,- тяжело дыша, бросил подходивший Семен. - Однако, дыхалка уже ни к черту. Тома, Валя, бросьте расстраиваться. Мы на природе. Искупаетесь сейчас. - Где? - оглянулся Федор. - Тут рядом, - засмеялся Семен. - Однако я предупреждал. Лучший способ чему-то научиться - испытать на собственной шкуре. Мне дед мой, к которому мы едем, рассказывал, как в юности езде обучался. На грузовом автомобиле. Это было чудо техники. Даже с коробкой передач. Причем не автоматической. Про руль я вообще не говорю. Силовой тренажер! - Ну-ну, - скривился Федор. - А в качестве тормоза на этом автомобиле использовалась суковатая палка. Ее в грунт надо было втыкать. - Палкой он заводился, - отмахнулся от приятеля Семен. - Рычаг вставлялся прямо в двигатель, крутился со значительным физическим усилием. Обучение проводилось так. Если машина глохла, ученик, то есть дед мой - Михалыч, хватал рычаг, выпрыгивал из кабины и начинал вращать двигатель. А инструктор в это время выключал в кабине зажигание и ждал, пока ученик от усталости с ног валиться не начнет. Только тогда искру давал. - Ну, ты, инструктор, - усмехнулся Федор. - Ты еще расскажи, как дед твой по километру назад бегал, чтобы посмотреть, какой дорожный знак он только что проехал! - А ты откуда знаешь? - удивился Семен. - Да ты своим чудесным дедом мне уже все уши прожужжал, - ответил Федор. - Долго еще ехать-то? - Так приехали уже, - махнул Семен рукой в сторону края поля, где синими штрихами поблескивал штакетник. - Тут он и живет. На отшибе. Дом за липами. За домом банька. За банькой речка. Три минуты по косогору вниз. Садитесь, сейчас подрулим. - А чего это он на отшибе-то живет? - спросил Федор, возвращаясь на место и наблюдая, как Тамара и Валентина пытаются отловить разыгравшуюся девчонку. - Бирюк он, - усмехнулся Семен. - К тому же еще и нанофоб. - В самом деле? - удивился Федор. - И что? Жидкости через капрон процеживает? - Через марлю, - кивнул Семен. - И еще магнит прикладывает. И к сыпучим продуктам тоже. Короче, старикан замечательный. Сам увидишь. Поехали, что ли?
2
Дед их словно ждал. Он бодро поднялся с серой колоды, вросшей в землю возле покосившейся, но свежеокрашенной калитки, прищурился, а затем поочередно и степенно пожал руки Федору и Семену, аккуратно поцеловал в щеку Тамару, поклонился Валентине и потрепал по косичкам Оленьку. Федор принялся рассматривать все еще крепкий дом. Девчонка сразу же побежала гладить добродушную дворнягу, а дед заторопился на кухню разогревать чайник. Семен открыл багажник, вытащил две больших сумки со снедью, подмигнул Тамаре: - Тома, давай-ка, бери Валентину, Ольгу, и дуйте на речку. А мы сейчас займемся обедом. Да и деда надо уважить. - Вы только не слишком увлекайтесь, - погрозила пальцем Валентина. - Вы тоже, - серьезно ответил Федор. - Да тут глубже, чем по пояс, пожалуй, что и ни одного места нет, - успокоила его Тамара и, окликнув Оленьку, повлекла за собой Валентину. - Пойдем, пойдем, купальник не нужен, тут не бывает никого. Федор проводил глазами жену, на секунду задержал взгляд на стройной фигуре Тамары, вздохнул и пошел вместе с Семеном за дом. Под раскидистыми яблонями, развесившими зеленые, еще только завязывающиеся плоды, у бревенчатой стены приземистой баньки стоял большой стол, накрытый потертой клеенкой. Рядом гудела садовая печь, в которую Михалыч сноровисто добавлял полешки. В тазике с холодной водой лежал пук свежей зелени. - Странно, - удивился Федор. - Место вроде тенистое, а комаров нет. - Отчего же нет, есть, - усмехнулся в седую бороду дед. - Вечером пожалуют. На косогоре мы. Ежели днем ветерок, так всю эту живность благополучно сдувает. Вон, - он показал рукой на просвет между яблонь, - почитай от огорода и до речки - луговина. Федор приложил к глазам ладонь, увидел мелькнувшую в высокой траве желтую панамку жены, короткую прическу Тамары и почувствовал какую-то необычную слабость, истому, словно был доставлен в это чудесное место не в салоне уютной машины, а пришел пешком. - Ты садись, давай, милый человек, - повернулся к нему дед. - Отдыхай. Это раньше деревня - чтобы спину ломать была. Теперь деревня для отдыха. - Не верится, что вы отдыхаете здесь, - провел рукой Федор, показывая ухоженные деревья, прополотые грядки, чистые дорожки. - Просто идеальное хозяйство. - Спасибо, конечно на добром слове, - просиял дед, - но ты б лучше это внуку моему Семке сказал. Нет бы Ольку деду на воспитание на лето сдать, так шиш с маслом. Наведается раз в три месяца, продуктов городских привезет, и тут же обратно. Хорошо хоть в этот раз уважил, компанию организовал! - Уважил, уважил, - по хозяйски успокоил деда Семен. - И сегодня обратно не поедем, не волнуйся. Ночлег дашь? - А чего ж не дать? Дам! - степенно согласился дед. - Почитай родня все ж таки. Единственная на всем белом свете! - Отчего же единственная? - не удержался от улыбки Федор. - Согласно генетическим исследованиям почти все люди дальние, но родственники. - Ага, - крякнул дед. - Ваша ограда нашему забору двоюродный плетень. - На-ка, зелень порежь, - пододвинул Семен Федору доску и нож. - И про научные достижения шибко не распространяйся. Михалыч науку не жалует. В его представлении от науки один вред. - А то скажи польза? - подскочил дед, оторвавшись от пакета, из которого с кислой миной выуживал свертки и коробки со съестными припасами. - Назови мне хоть одну науку, что людям пользу принесла. - Дед, не заводи шарманку, - поморщился Семен. - Беда в том, что ты видишь только те аргументы, которые твою точку зрения подтверждают. Давай-ка, лучше выпьем. А то угольки не скоро подойдут. - И то дело, - улыбнулся Федор и потянул из пакета бутылку. - Вот, кстати, Михалыч, и первая польза от науки. Или водка из родника бьет? - Родниковая, - с сомнением прочитал надпись на этикетке Михалыч, подвинул стопки. - Какая ж от водки польза? Удовольствие есть, а пользы нет никакой. - А по мне удовольствие и есть польза, - вздохнул Федор, откупоривая бутылку и с интересом наблюдая, как дед накрывает один из стопариков выуженной из кармана белой тряпицей. - Для чего это? - Для того, - огрызнулся Михалыч. - Может быть, от какой-нибудь науки и есть польза, да только нет ничего хуже, когда эту пользу или вред различить нельзя. Как эти ваши наны. Я еще Семкиному отцу говорил, когда он жив был, чтобы бросил этой хренотенью заниматься. А теперь просто плюнуть некуда, кругом они. Я раньше молоко в деревне у одной бабки покупал. А тут раз ее нет, другой. Наконец появилась. Где ты бродишь, спрашиваю. А она расхвасталась тут же, что в больнице была на процедурах. Что ей капельницу ставили, но только не лекарство в вены запускали, а эти наноблошки или еще что. Сосуды они прочищают якобы. Склеротические бляшки убирают. - Дед! - протянул Семен. - Это ж рядовая процедура. - Сомневаюсь! - ударил ладонью по столу Михалыч. - И поэтому молоко я у этой бабки брать перестал. Мне и так чудится, что на зубах у меня хрустит. Везде эта зараза. Ей и лечат, и руду добывают, и воду опресняют, вредителей уничтожают. Так и воюют, значит. У нас ведь какое правило, любое изобретение сразу в военное дело запускается, а уж если убить никого не получилось, или жертв мало, тогда пожалуйте в народное хозяйство. Так что вы меня хоть увольте, хоть как, а в моем доме никакой научной заразы не будет. Я все своими руками пощупать должен. А на слово не верил никогда и верить не буду. Да и еще сказать. Трактор и тот на поле то и дело ломается, а там детальки стальные, с руку или больше. А теперь представь, что эта ваша нана где-нибудь в артерии у меня заглохнет? Ты что, механика тоже ко мне в миниатюре отправишь? - Какие-то у вас странные представления о нанотехнологиях, - поднял брови Федор. - Странные, не странные, а до девяносто пяти лет дожил и еще поживу, - собрал в кулак бороду Михалыч и озорно прищурился. - А вот вам всем долгожительства не гарантирую. - Ничего себе? Девяносто пять! - присвистнул Федор. - А не прибавляете? Лет так пятнадцать - двадцать? - Прибавляю, - отозвался довольно дед, отправляя в рот пук зелени. - По годку двадцать седьмого июня ежегодно и прибавляю. В соответствии с собственным календарным днем рождения. А быстрее никак не выходит. - Знай наших, - поднял стопку Семен. - За долголетие хозяина этого дома. - Присоединяюсь, - крякнул дед и опрокинул стопку в рот, обнажив на мгновение два ряда белых здоровых зубов.3
Когда Валентина и Тамара с Оленькой вернулись с речки, мясо, разложенное на металлической решетке, подрумянилось, картошка в чугунке рассыпалась, а овощи, порезанные в салат, дали сок и теперь вливали и свой дивный запах в аромат, стелившийся над праздничным столом. Даже девчонка, накормить которую в обычное время удавалось только силком, беспрекословно полезла за стол и потребовала немедленной и внушительной порции. Федор что-то прошептал на ухо Валентине, и теперь та с некоторым интересом, но без удивления наблюдала, как шустрый дедок по-молодецки вскакивает с места, чтобы принести то соль, то чайник из дома, и как он процеживает через тряпицу водку, и как водит обломком магнита из старого репродуктора над печеночным паштетом, и с подозрением принюхивается к неестественно красному яблоку. - Вот то будут яблоки, - показал Михалыч на покачивающиеся в ветвях зеленые шарики, - а это очень подозрительный фрукт. Оно, конечно, может и вкусно, да только и тут думаю, без нанов не обошлось. - Скорее без генетики не обошлось, - возразил Федор. - А вот что касается нанотехнологии, мне ваши опасения кажутся напрасными. В конце концов - если выражаться обыденным языком, то это всего лишь действительная возможность подковать не только блоху, но и кое-что значительно меньшее. - Для куражу наука, значит, - облизал губы Михалыч. - А польза-то какая от этого? - Ну, ты дед, даешь, - удивился Семен. - Большая польза. Без этого теперь ни один механизм не обходится, ни одна отрасль хозяйства. - Не знаю, - усомнился дед. - Только я вот что скажу вам, доверия у меня к этой вашей науке нету. Я вот живу тут, горя не знаю, если не считать, что внук с женой и правнучкой редко заглядывает. Телевизора у меня нет. Радио тоже нет. Тырнета тем более. Телефон только обычный и все. И не страдаю я по этому добру. Семен хотел мне здесь этот… видеофон поставить, а я так подумал, что ежели поставит, так я его вообще только по видеофону видеть буду. Зато нигде как у меня не отдохнете, и здоровье не поправите. - Вот за это выпить нужно обязательно, - подхватил речь деда Федор и, поднявшись, провозгласил. - За островок дикой, но чудесной природы в поместье дорогого Михалыча и за здоровье хранителя этой красоты! Дед поднялся, приосанился, выпил, смахнул слезу, подхватил ведро и заторопился на родник, сообщив, что банька уже подходит, а ключевой водички еще не наношено. Федор рванулся в помощь, но Семен остановил его, выждал и, когда дед, громыхая ведром, скрылся за калиткой, прошептал: - Чтобы дед ни творил, не пытайся ему помогать. Обидишь смертельно. Ты, да и я - здесь гости. Он хозяин. Радушнее хозяина не найдешь, но помогать или советовать - ни-ни! - Вот как у вас строго? - удивился Федор. - Похоже, действительно бирюк Михалыч? - И не кричи, - добавил Семен, улыбнувшись. - Слух у старика такой, что морской акустик позавидует. За сто шагов обычный разговор разбирает. - Семен, - воскликнул Федор. - Так может, есть в его словах правда? Подальше от нашей технологической действительности, поближе к дикой природе? У меня такое чувство возникло, когда я смотрел, как дед твой движется, что не он меня старше, а я глубокий старик. - Подожди хоронить-то себя, - остановил его Семен. - Пойдем-ка лучше искупаемся. Ну что? Отпускаете, девушки? Девушки уже уселись раскладывать пасьянс. Оленька, было, рванулась вслед за дедом к роднику, но Тамара локо ухватила ее за подол и, жестко притянув к скамье, дала в руки карты. Семен о чем-то пошептался с женой, положил перед ней на стол небольшой кофр, подхватил с яблоневого сука полотенце и повлек за собой Федора вниз по склону. Трава на косогоре неожиданно оказалась слегка подвяленной солнцем, идти по ней было легко, и когда снизу потянуло спасительной прохладой от узкой речки, Федор даже не успел вспотеть. От выпитой водки где-то в груди и у висков плескалась легкость, перемежаемая светлой усталостью. - Стой же ты, чертяга противный! - крикнул радостно Федор, когда Семен остановился на берегу и начал стягивать с себя футболку. - Я сейчас пьяный, поэтому все могу сказать. Веришь, уже больше десяти лет, как ты у меня Тамарку увел, а я все на нее смотреть спокойно не могу. - Я тоже на нее смотреть спокойно не могу, - согласился Семен. - Только я не уводил ее, а просто нашел и никому не отдам. - Вот ты так всегда, - присел на траву Федор. - Решаешь что-то и делаешь так, как решил. - Так как надо, - ответил Семен. - А как надо? - переспросил Федор. - Ты что, не понимаешь, что послезавтра решится судьба моей лаборатории? И моего проекта, и всего института? Если ты меня послезавтра не поддержишь, если не согласишься с началом проведения опытов с наномодулями с открытым контуром, финансирование урежут, исследования отложат, а через полгода под эту же тему подпрягутся еще с десяток лабораторий, и не факт, что мы будем наиболее предпочтительным вариантом. - Знаешь, что меня пугает больше всего? - спросил Семен, войдя в воду и задумчиво смотря, как прижатые ступнями длинные зеленые ленты водорослей шевелятся на течении. - Что? - Вот эта спешка. Ты же сам прекрасно понимаешь, что расчеты не подтвердили прогнозируемость образуемых систем. Да, тысячи опытов на мышах и на рыбках. Да, оздоровление организмов, увеличение в полтора раза активного срока жизни объекта. Но ведь ты сам не вполне представляешь, как это работает. И готов начать эксперименты на людях? - Эксперименты? - переспросил Федор. - Возможность спасти миллионы жизней уже сегодня ты называешь экспериментами? Ну ладно, я согласен, что отдаленные последствия могут быть неожиданными. Наномодули с неполным контуром взаимодействуют друг с другом, самовоспроизводятся и демонстрируют способность создавать системы с неожиданными и не всегда предсказуемыми характеристиками. Но ведь на этот случай всегда есть банальная процедура очистки организма от наноэлементов. Процедура, которая практически не дает сбоев. Никогда. Ты слышишь? Мы застрахованы! - Слышу, - хмуро сказал Семен. - Хорошее сочетание понятий. Практически и никогда. Давай вернемся к этому разговору, но позже. Сходим в баньку, попаримся, а потом поговорим. - Ну что ж, давай, - хмуро бросил Федор, поднялся, а затем прямо в одежде с диким криком бросился в речку.4
Банька выдалась на славу. Казанок с горячей водой дымился в углу потемневшего сруба. Вода шипела на раскаленных колосниках. Под потолком стоял густой пар. Распаренные и довольные дамы, скрутив длинные волосы полотенцами, отправились пить чай на веранду, а Семен и Федор, заняв места на опустевших полатях, еще долго нещадно хлестали друг друга дубовыми вениками и глотали влажный пар. - Все, больше не могу, - пожаловался Федор, вываливаясь в предбанник и погружая ковш в кастрюлю с квасом. - Вот теперь я уже точно не удивляюсь, что Михалыч в девяносто пять как козлик прыгает. - Как козлик, говоришь? - пустил смешок в бороду, открывая дверь, Михалыч. - Хорошо, если бы как козлик. Семка, ты лекарство-то мое не забыл? Опять спина неметь начала, и провалы в памяти повторяются. Вроде бы помню, что до обеда делал, а бывает, просыпаюсь утром, и половину вчерашнего дня из памяти как корова слизнула. - Склероз, дед, - покачал головой Семен. - Ну, ничего, это мы сейчас поправим с тобой. Укольчик и все пройдет. - Ну, давай свой укольчик, - закряхтел дед, ложась на скамью и приспуская штаны. - Только ты смотри, чтобы как обычно, без этих ваших нанов. - Какие наны? - улыбнулся Семен, наклоняясь к сумке. - Через иголку? Брось! - Боишься, Михалыч? - приготовился поддеть деда Федор, но осекся, увидев побелевшее лицо Семена и показанный кулак. - Боюсь, милок, - согласился дед. - Только не этих ваших микроштучек, а смерти своей. Она ж рядом ходит, я знаю. Слышу я ее. На зубах она у меня хрустит. Так вот, чтобы смерти избежать, главное ее увидеть. Глаза-то у меня о-го-го, а все одно мелочь вашу, что я тряпкой процеживаю, разглядеть не могу. А то, чего не видишь, оно самое страшное как раз и есть. - Вероятно, - растерянно пробормотал Федор, расширенными глазами наблюдая, как Семен снаряжает шприц, как наполняет его розовой жидкостью из четырехугольного бокса и, наконец, делает укол в дедову ягодицу. Дед слегка напрягся, затем вздохнул и замер. - Тридцать минут отключки, - пробормотал Федор. - Но пять кубиков очистки! Как бы реанимацию не пришлось вызывать?- Только десять минут, - хмуро ответил Семен, убирая инструмент. - Но зато, надеюсь, до нашего отъезда он будет безопасен. - Что значит, безопасен? - переспросил Федор. - И вообще, ты собираешься мне хоть что-то объяснить? Ты же только что проделал наноочистку. Причем ввел убийственную дозу. - Именно для этого я тебя сюда и привез, - ответил Семен. - Смотри. Он задрал дедову рубаху, и глазам Федора предстало тело двадцатилетнего парня. Идеальный изгиб позвоночника, крепкие мышцы, широкие плечи. Не иначе дед по привычке сутулился. Да и какой дед? - Что это? - еле проговорил Федор. - Что это?! - То самое, - усмехнулся Семен. - Наномодули с открытым контуром. Самоорганизующиеся системы. Стабильные и безотказные. Именно те, над которыми мы с тобой безуспешно бьемся уже десять лет. - Это ты сделал? - побелевшими губами спросил Федор. - Нет, - покачал головой Семен. - Отец. - Он же умер пятнадцать лет назад! - вскричал Федор. - Ты же говорил, что его эксперименты закончились неудачей? - Он погиб пятнадцать лет назад, - повысил голос Семен. - Я тогда в его лаборатории всего лишь лаборантом подвизался. Здесь это и случилось. Отец приехал по звонку. Фельдшерица звонила, сказала, что удар у деда. Отец и рванулся сюда. Приехал, упал и умер. Кровоизлияние. Хотя патологии никакой не было. И у фельдшерицы сельской, которая Михалычу укол делала, тоже кровоизлияние. Вот там, где я круги на луговине нарезал, ее и нашли. И все это в один день. - Убийство? - переспросил, похолодев, Федор. - Кровоизлияние, - повторил Семен. - Инсульт. Отец был ведущим специалистом института. Ни одна комиссия ничего не нашла. Случайное совпадение. Просто два здоровых, практически молодых человека получили одновременно и в одном месте инсульт. И умерли. - А дед? - спросил Федор. - Дед больше всех убивался, - ответил Семен, подбрасывая в руке четырехугольный бокс. - С тех пор и нанофобия у него. Он после того безобидного укола этой фельдшерицы едва тоже не умер. Страшная аллергия у него началась, глаз видно не было. Не знаю, как я его от больницы уберег. Вот этой штукой и спас. Это сейчас ей организм от наномодулей очищают и аллергии лечат. А тогда мы только мышам ее и кололи, чтобы приготовить их к следующим опытам. - Бред, - покачал головой Федор. - Ни склероз, ни сенсорику этим не лечат. Раствор действует только на наномодули. - А ты не больно ему верь, - вздохнул Семен. - Он говорит не то, что чувствует, а то, что в голову ему втемяшилось. Вот, например, Михалыч считает, что неминуемо погибнет, когда от дома отойдет. На похороны не поехал. Он вообще дальше родника от дома не отходит. - Что твой отец сделал с ним? - Года за два до смерти отца у деда тоже инсульт был. Полный паралич, потеря дара речи, прогнозы неутешительны. Ему тогда уже под восемьдесят стукнуло. Организм дряхлый, хуже некуда. Короче смерти ждали с часа на час. А отец уже тогда занимался этой темой. Ну, вот именно тогда и выяснилось, что некоторые микромеханизмы могут вступать во взаимодействие с организмом на клеточном уровне, и более того, перестраивать себя с учетом изменения внешних условий. - Ну, так и мы этим теперь занимаемся! - воскликнул Федор. - Но где результаты опытов твоего отца? - Я их уничтожил, - вздохнул Семен. - То есть? - воскликнул Федор, вскакивая на ноги. - Именно, что уничтожил, - повторил Семен, потянулся к вешалке и снял с нее еще один небольшой кофр. В точности такой же, как болтался на плече Тамары, отметил про себя Федор. - Фотографироваться хочешь? - язвительно спросил он друга. - Нет, - покачал головой Семен, откинул крышку, достал из кофра продолговатый предмет, нажал на клавишу. Раздался треск, между контактов вспыхнула голубая молния, запахло озоном. - Электрошокер? - удивился Федор. - Да, - кивнул Семен. - Давно уже как-то попытался деда привезти в город. Точнее испытывал я его. Чувствовал что-то. Еле уговорил. Но только и на сто метров не отъехал. Дед словно окаменел мой. А я вдруг такую головную боль почувствовал, что едва успел электрошокером его ткнуть. Только что кровью потом не плевался. - Так и у Тамары не фотоаппарат? - прошептал Федор. - Так она знает? - Отец вколол деду приличный объем, - продолжал говорить Семен. - Затем привез сюда. Через пару дней дед пришел в сознание, еще через неделю начал ходить. Отец не хотел его из деревни забирать. Сам понимаешь, чем ему это грозило. Да и хотел исследования продолжить. - Ну и что? - спросил Федор. - Отец погиб. Но ты, ты можешь продолжать исследования? Почему ты уничтожил результаты его исследований? - Я боюсь, Федор, - тихо сказал Семен. - Не за себя. За всех нас. Я еще студентиком по просьбе отца приезжал сюда каждый месяц, делал наноочистку. А в тот раз забыл. Опоздал на неделю. Хотя отец и предупреждал, что у деда ломки могут начаться. Когда все это случилось, дед просто кишел наномодулями. Но что с меня взять, годы молодые были, голова пустая. А дед тут по полу катался. Так или иначе, только молочница как это увидела, сразу в медицинский пункт побежала. Я с ней потом разговаривал. С отцом же поговорить уже не успел. Он, когда звонок этот от фельдшерицы принял, побелел как… Так на меня взглянул перед отъездом. Никогда себе этого не прощу. Именно тогда он и сказал мне, что если с ним или с дедом что-то случится, всю документацию по этому проекту надо уничтожить. И я сделал это. - Значит это действительно возможно, - прошептал Федор, задумался, поднял голову. - Но зачем было повторять очистку каждый месяц? Вы продолжали делать ему инъекции? - Нет, - сказал Семен. - Наномудоли уничтожаются полностью, я проверял. Но потом они появляются вновь. Другие. Неизвестные. Тысячи разновидностей! - То есть? - не понял Федор. - Организм их сам вырабатывает! - прошипел раздраженно Семен. - Это уже не Михалыч. Или не только Михалыч. Это генетически измененное существо. То, что сделал отец, то, что продолжаю делать я - это преступление. Это угроза всему человечеству! - Ну, уж угроза? - присвистнул Федор. - С чего ты взял, что именно дед убил твоего отца, эту фельдшерицу? Это слишком фантастично. А вот твой молодой дед - это реальность. Его надо изучать. Необходимо взять образцы крови. Это победа, понимаешь? Победа! - Пиррова победа, - прошептал Семен. - Ломки более никакой нет. Только стариковская мнительность. Наномодулей нет. Измененные клетки Михалыча вне его организма инертны и неустойчивы. И у меня нет образцов предыдущего штамма. И я даже не знаю, что деду вколола погибшая фельдшерица. Я ничего не знаю! Не прошу себе эту просроченную неделю никогда. - Подожди! - поднял руку Федор, но Семен жестом заставил его замолчать. Дед зашевелился, встряхнул головой, подтянул штаны, сел на скамье, виновато улыбнулся. - Ой! Что-то я прикорнул маленько. Вот так-то милок, - он погрозил Федору пальцем. - Старость не радость, поживи с мое, поймешь когда-нибудь.
Последние комментарии
7 часов 17 минут назад
23 часов 21 минут назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
3 дней 14 часов назад
3 дней 18 часов назад