Волшебный камень [Николай Александрович Асанов] (fb2) читать постранично

Волшебный камень

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Тогда еще не смели думать, что Россия спасла Европу…

Л. Толстой

1

Еще совсем недавно геолог Сергей Нестеров был воином и командиром. Вместе с армией прошел он трудный путь отступления до Сталинграда.

Трижды был Нестеров ранен в боях, не раз его засыпало землей при взрывах бомб и тяжелых мин, но судьба берегла его, — выручали солдатское счастье и уменье. Всякий раз он возвращался в строй, не испытав долгих блужданий по эвакогоспиталям, мучительного трепета перед врачебной комиссией, которая вдруг может определить, что ты не пригоден более к важнейшему делу — защите Родины. Вернувшись снова в свою часть, Нестеров любил пошутить, что мать заговорила его от калечества, как и от той пули, что называют солдаты «золотой», потому что она убивает мгновенно…

После года жестоких боев и тяжелых переходов Нестеров по праву считал себя военным человеком и не мыслил иной судьбы, во всяком случае, до победы над врагом. А порою, хотя на войне и не принято загадывать наперед, подумывал и о том, что можно остаться в армии навсегда, тем более что вырос вроде бы из него, если верить старшим по званию и прислушаться к разговорам солдат, совсем неплохой командир…

В мирной жизни Нестеров был неудачником. Все его замыслы неизменно рушились, словно существовала некая злая сила, озабоченная тем, чтобы молодому геологу ничего не удавалось.

Работавшие под началом Нестерова люди перекладывали вину за неудачи на его широкие плечи, а так как в новом деле — Нестеров одним из первых в стране занялся поиском алмазов, самого благородного и драгоценного минерала, занимающего высшее место что в украшениях, что в промышленности! — неудачи повторялись слишком часто, Сергей Нестеров быстро приобрел славу человека чуть ли не «с дурным глазом». А вот подумать о том, почему Нестеров не уходит со своей трудной дороги на проторенную другими тропу, люди как-то не удосуживались…

Так было в мирной жизни.

На войне Нестерова окружал могучий, сплоченный коллектив. Находившиеся в подчинении капитана Нестерова сотни людей самозабвенно доверяли ему, и он, чувствуя это, становился смелее, руководил ими увереннее. Его батальон прошел через все испытания так стойко, что уже одно это характеризовало молодого офицера отличным командиром, а его солдат — как испытанных бойцов. Они, и отступая, ежечасно ждали того рубежа, на котором армия остановится, чтобы, накопив силы, обрушиться на врага и уничтожить его. И вера эта даже в отступлении не рассеивалась, наоборот, накапливалась в сердцах, как накапливается гнев.

Так они дошли до Сталинграда и здесь наконец услышали тот приказ, которого ждали столько месяцев: ни шагу назад! Этот приказ мог быть отдан только в предвидении другого, будущего приказа: вперед! И как бы он ни был еще далек, тот день, когда прозвучит это «вперед», как бы ни был тяжел путь к этому дню — и Нестеров, и его солдаты, и тысячи других солдат и офицеров армии, остановившейся под Сталинградом, знали, что этот день настанет!

А пока они сражались, выполняя первый приказ. И хотя это сражение было самым жестоким из всех, в каких они побывали, все чувствовали, что оно само по себе победа. И от этого было легче и умирать и ждать.

Батальон Нестерова занимал рыбацкую слободку, точнее сказать, все, что осталось от нее, — развалины печей, погреба, огороды.

Левее слободки немцы уже вышли к Волге, разрубив надвое дивизию. Справа соседи Нестерова удерживали здание завода, а дальше начинался пригород, там трудно было определить линию фронта, потому что она проходила порою между первым и вторым этажами дома, очерчивалась дверью комнаты, и сквозь эту дверь с визгом проскакивали пули.

Когда Нестеров вспомнил впоследствии свой последний военный день, он удивился тому, что ярче всего запомнились ему краски и цвета, а не линии и очертания домов, превращенных упорством советского солдата в неприступные крепости. В памяти остались сизые и дымные полосы на воде — огромная горящая река.

Горела нефть, вырвавшаяся из разбомбленных хранилищ. Она текла по реке, окутывая огнем и дымом весь горизонт, и чем ближе к вечеру, тем багровей и пламенней становилась вода. А по всему берегу взлетали короткие черные фонтаны. Это поднимался к небу и тяжело опадал взорванный чернозем бахчей и огородов, и в воздухе ходили смерчевые столбы пыли. Земля была высушена солнцем и от долгого артиллерийского обстрела стала летучей.

Неожиданно Нестерова вызвали в штаб армии. Штаб размещался в центре города, но все приречные улицы уже простреливались, пробираться приходилось кружным путем, под откосами берега. Нестеров торопливо шел вслед за ординарцем штаба и размышлял о том, зачем он понадобился в такой напряженный