При загадочных обстоятельствах [Михаил Яковлевич Черненок] (fb2) читать постранично

Михаил Черненок При загадочных обстоятельствах ^{Повесть}

Рисунки Н. Павлова

Глава 1

Такого заядлого грибника, как дед Лукьян Хлудневский, в Серебровке со дня ее основания не знали. Несмотря на свои «семьдесят с гаком», старик был еще так легок на ногу, что не каждый из молодых мог с ним потягаться. От колхозных дел Лукьян отошел по «пенсионным годам», а поскольку мать-природа здоровьем его не обидела, то с наступлением грибного сезона дед не мог усидеть дома и целыми днями сновал с берестяным туесом по серебровским колкам.

Тот сентябрьский день для Хлудневского начался неудачно. Едва старик достал из-под лавки туес, обычно спокойная бабка Агата заворчала:

— И когда ты угомонишься? Девать-то грибы уже некуда…

— В сельпо сдадим, — тотчас ответил дед Лукьян. — На прошлой неделе Степан Екашев с сыном полста рублей отхватили за малосольные груздочки.

— То Екашев! У Степана копейка меж пальцев не проскочит, не то что у тебя простофили. Вчера ить только полный туес по деревне задарма разнес и опять направляешься.

— Не задарма, за спасибо.

Бабка Агата махнула рукой и сердито принялась мыть в чугуне картошку. А дед Лукьян юркнул за дверь, позабыв второпях бутылку воды, которую всегда брал с собой.

Как на зло, день выдался безветреным и жарким, будто в разгаре лета. Когда солнце поднялось к зениту, старик изрядно запарился. Добравшись до Выселков — так серебровцы называли место прежних крестьянских отрубов, — дед Лукьян свернул на знакомую тропку и зашагал к студеному роднику. До желанной воды оставалось рукой подать, но Хлудневский вдруг вспомнил, что у родника обосновался цыганский табор, подрядившийся слесарничать в колхозе. Дед Лукьян издавна не любил цыган и старался избегать с ними встреч. Досадливо крякнув, старик поцарапал сивую бороду, развернулся и задал кругаля до колхозной пасеки. Возможная встреча с пасечником Гринькой Репьевым, прозванным в Серебровке Баламутом, тоже не радовала деда Лукьяна.

Сокращая путь, старик свернул в молоденький березовый колок и, поглядывая по сторонам — не попадется ли где попутно добрый груздь, — неожиданно увидел роящихся над ворохом прошлогоднего сушняка пчел. «Х-хэ, дурехи, нашли медовое место», — усмехнулся дед Лукьян. Из любопытства старик подошел к сушняку и осторожно, чтобы не жиганула шальная пчела, стал растаскивать хворостины. Под ними оказалась алюминиевая фляга, полнехонькая свежего меда.

«Мать моя, мачеха! Не иначе Гринька припрятал, чтоб уворовать», — встревоженно подумал Хлудневский и, отмахиваясь от пчел, торопливо уложил хворост на место. «Глаза бы мои тебя не видели, Баламута», — возмущался дед. Но до деревни было добрых две версты, а пасека — вот она, за колком сразу. Пить хотелось — хоть помирай. И дед Лукьян все-таки решил зайти на пасеку.

Безудержно стрекотали кузнечики. Словно соревнуясь с ними, одинокая пичуга раз за разом вопрошала: «Никиту видел, видел? Никиту видел, видел?» Рядом с избушкой пасечника, уткнувшись оглоблями в густую траву, стояла телега. За ней, раскинув босые ноги, навзничь лежал Репьев. Неподалеку валялись куски медовых сотов и опрокинутая металлическая чашка.

«Вот работничек царя небесного натрескался», — осуждающе подумал о Гриньке Хлудневский. Опустил на землю туес с груздями и подошел к избушке, у которой, возле распахнутой настежь двери, на скамеечке стояло ведро с водой. Вода была теплой, но дед Лукьян прямо из ведра пил ее жадными глотками. Утолив жажду, отдышался и вдруг почувствовал необъяснимую тревогу — показалось, будто Гринька Репьев не дышит. Дед Лукьян крадучись подошел к нему и остолбенел — горло пасечника было глубоко перерезано, а на порванной рубахе запеклась кровь.

Хлудневский никогда не отличался религиозностью, но тут, чувствуя, как ноги будто приросли к земле, старательно начал креститься.

Глава 2

Оперативная машина милиции свернула на старую проселочную дорогу и устремилась к серебровской пасеке. Через несколько минут между березок замелькали разноцветные ульи. За ульями показалась черная от времени избушка-зимовник, возле которой, будто часовой на посту, замер худощавый участковый с капитанскими погонами на серой форменной рубашке. Сидя на ошкуренном бревне, курили бригадир Гвоздарев и еще два колхозника, приглашенные в качестве понятых. Дед Хлудневский, как свидетель, был тут же.

Еще машина не остановилась, а щупленький старший лейтенант милиции уже выскочил, шагнул к участковому.

— Ну, что тут, Кротов?

— Убийство при загадочных обстоятельствах, товарищ Голубев, — участковый показал на труп. — Огнестрельное ранение в грудь. К тому же, видать, бритвой по горлу.

Из машины вылез грузноватый районный прокурор с двумя звездами в петлицах. Протягивая участковому инспектору