Бегущие по ветрам [Илья Цибиков] (fb2) читать онлайн

Илья Цибиков Бегущие по ветрам

Посвящение и благодарность:

Мечте, всем мечтавшим когда-либо, мечтающим сейчас и собирающимся помечтать вместе с мной в недалеком будущем.

Рис 1: Карта Призрачной Земли

Часть первая Человек из-за двери

I

Старый Волшебник с трудом взбирался на огромный холм, усыпанный снегом. Было нелегко, то и дело проваливался, приходилось ползти на четвереньках, помогая себе руками. Солнце стояло в зените, день давно уж перевалил за середину, и старик подумывал о том, что скоро нужно будет где-то остановиться и перевести дух.

Карабкаясь все выше и выше, Волшебник с интересом оглядывался. Бодрые светленькие березки кутались в снегу, осины высились ровные как на подбор, корявые дубы пугали широченными стволами, орешник дремал, распустив цепкие ветви в стороны, будто бы опираясь о мир, боясь упасть в своем полусне.

Лес стоял разнообразный — да, местечко здесь добротное, весна сюда обязательно заглянет, только пока что надо еще немного подождать. Придет время и завалы снега сойдут, покажутся из норок сонные звери, потекут веселые ручейки, появится первая трава, заиграют на солнце яркие краски цветов.

Засмотревшись, Волшебник на некоторое время перестал думать о подъеме, ступал не столь аккуратно, не заметил как нога ушла глубже под снег, зацепилась за что-то, и старик, протяжно ухнув, завалился на спину. Снежное покрывало приняло его словно пуховая перина. Легкие снежинки, что лежали сверху, взмыли в воздух, закружились и медленно опустились на разгоряченное лицо.

Волшебник лежал и ему было хорошо. Лежал долго. Сначала смотрел в голубой сверкающий небосвод, затем опустил веки. Легкий ветерок ласкал лицо, было необъяснимо приятно. Выше ветер был посильнее, оттуда доносились сказочные скрипы — это раскачивались высоченные стволы старых деревьев. По телу бежала легкая дрожь, вслед за ней разливалось странное тепло. Вокруг воцарилась такая тишина, казалось, ничто не могло нарушить покоя. Но внезапно что-то заставило Волшебника насторожится. Он быстро поднялся, посмотрел по сторонам, остановив взгляд на большом сугробе, что высился выше по склону холма. Там кто-то был. Да, Волшебник чувствовал это, и еще чувствовал, что этот кто-то чем-то очень сильно напуган и ему страсть как необходима помощь. Страх — это одно из тех сильных чувств, которое любой, даже самый неумелый маг чует подчас лучше, чем аромат копченого поросенка. Вот и сейчас, Турифей ощутил его мощные пульсирующие волны, которые так и наполнили атмосферу вокруг. Старик немедленно устремился туда, откуда, как ему казалось, исходила таинственная угроза.

Еще чуть-чуть, и он размашистым шагом добрался до снежного завала, после чего обежал его и перед глазами его тот час предстала интересная картина. К широченному дубовому стволу прижималось удивительное существо, с мордой, лишь немного напоминающей человечью, горбатое, косолапое, с длинными когтями, большим ртом и крупными круглыми глазами. Волшебник понял — перед ним самый настоящий детеныш великана!

Тем временем в глазах малыша, который был почти в два раза выше и полтора раза шире самого старика, застыл ужас. Со всех сторон к нему подступали огромные серые волки. Безжалостные глаза у зверюг горели яростью, доносилось леденящее кровь рычание, из окровавленных пастей торчали острые желтые клыки. Волки наступали медленно, щелкая зубами, не отводя пронзительных взглядов.

Волшебник медлить не стал, выхватил меч, налетел, размахнулся несколько раз. Волки испугались и, поджав хвосты, жалобно скуля, бросились в рассыпную, скоро уже скрывшись из виду.

— Выть тебе волком за твою овечью простоту, — обратился старик к детенышу, качая головой. — Чего ж ты один по лесу зимой бродишь? Эх ты. Волки сейчас голодные, злые, съедят и не посмотрят, что ты… будущий великан. Эх ты. Где же мамка твоя, не углядела. Вон смотри, да тебе все руки псы смердящие изорвали. На дерево надо было карабкаться, а ты такой большой и не сообразил.

Детеныш перевел взгляд на старика. В глазах по-прежнему читался ужас, правда теперь, когда страха перед волками уже не было, пугала боль от пораненных рук.

— Ма-ма! Ма-ма! Ма! Ма-а! А-а!

У мага от таких криков прямо сердце защемило. Но не долго пришлось ему переживать за одинокую дитятку, совсем скоро со спины донесся хруст веток, скрип снега — приближалось что-то очень большое. Старец обернулся, поднял голову. Свысока на него глядело огромное чудовище, ростом почти что с взрослое дерево, поросшее густой черной шерстью, да так, что проглядывали одни лишь разъяренные красные глаза. Это был великан. Теперь не детеныш, а настоящий, взрослый, с огромными кулачищами… и не только кулачищами.

— Эй, мамаша!.. ты чего это? — забормотал Волшебник. — Ты это брось. Хватит тут уже замахиваться на меня. Я же…

Мать-великанша с воплем взмахнула ногой. Старец стремительно приник к земле, откатился. Меч выронил, оставил там, куда вдарила исполинская ступня. Когда чудище убрало лапищу, Волшебник увидел в снегу остатки своего оружия — оно безнадежно раскололось на части.

Старик резко вскочил и без оглядки побежал прочь так скоро, как только мог. На ходу навел на себя чары невидимости, затем повернул в заросли, где не без труда пробирался сквозь сугробы и все же наконец оторвался от страшного зверя. Но бежал еще долго. Под покровом магии обычно думать сложно, поэтому просто бежал, будто зверь, движимый лишь инстинктом. Наконец, поняв, что обманул мать-великаншу, остановился. Отдышавшись, огляделся. Впереди, между двумя склонившимися липами увидел добротную рубленую избу с косой крышей. Снег перед дверью был расчищен, из каменной трубы валил густой серый дым вперемешку с паром, чуть в стороне торчала верхушка бревенчатого колодца.

«Загляну, — решил старик. — Отдохну немного, приду в себя после столь неприятного происшествия…» Пока, петляя, спускался к широкой избе, думал о матери-великанше. О том, как чуть не пришибла она его своей лапищей, чуть не убила того, кто только что спас ее детеныша от неминуемой гибели. Обижаться, конечно, глупо, ведь мамаша не ясновидящая, чтобы угадать, кто покусал дитятку, а кто его спас. Она, естественно, сразу решила — поранил человек с мечом в руке, что стоит неподалеку. Тут и размышлять не нужно, ведь ежели не ты его, та наверняка он тебя. Правильно, нельзя винить того, кто просто от природы не рожден, чтобы ясно видеть и сразу все понимать. Этого просто нет, а если нет — то чего ж требовать.

— На нет — и суда нет, — пробормотал старик себе под нос. И тогда грустно стало ему. Ведь так не только у великанов, так у людей. У людей подчас еще хуже, люди способны убивать друг друга из-за самых настоящих глупостей, но самое страшное не в убийстве, страшное в том, что люди подчас и не стремятся понять что-то, несмотря на то, что им, в отличии от великанов и богов, дан разум.

II

Открытая Расщелина лежала под сплошным белым одеялом. Солнечный свет, отражаясь, слепил глаза. В тот день валил крупный пушистый снег. Возможно, было немного ветрено и, если находится на улице, морозный воздух задувал под одежду, забирая драгоценное тепло, но все равно погода не казалась такой уж противной и несносной, как это было вчера, да и вообще в последние несколько недель. Да, стало теплее, это было очевидно, и это не могло не радовать.

В домике Вемляна, местного лесника, стражника границы и охотника, было тепло. В камине потрескивали осиновые дрова, жар струился от каменных стенок, принося за собой уют и спокойствие. Пять лет назад этот северянин построил добротный бревенчатый дом, но даже он с трудом уберег его семью от пронизывающего холода, наводящего свои порядки этой зимой. Таких зим не было уже очень давно, Вемлян даже не мог припомнить, когда такое было в последний раз. Но теперь, когда холода отступили, можно было немного успокоиться. Несмотря на трудности, вся дети выжили, даже маленький Карх, за здоровье которого они с женой так волновались.

— Суровая была зимушка, — вздохнула Риола.

— Погоди ты, — нахмурился Вемлян. — Зимушка еще не ушла, а значит и последнего слова могла совсем даже не сказать. А вдруг скажет. Вот и будем тогда вспоминать.

За окном стояла тишина, трое детей играли, прыгая и кувыркаясь, на широкой медвежьей шкуре. Но вдруг, неожиданно, дубовая дверь сотряслась под напором сильных и упорных ударов.

Дети сразу перестали кричать и замерли, в страхе поглядывая то на дверь, то на отца. Мать оторвала руки от теста для вечернего пирога. Отец не показал виду, что взволнован, неторопливо поднялся из-за стола, подошел к печке, нагнулся. В его руке блеснул массивный топор.

Северянин был обескуражен, кого это еще несет, когда зима на дворе? Обычно добраться в Открытую Расщелину в такую погоду непросто, поэтому раньше у них не было никаких гостей до тех пор, пока не сойдут завалы снега. Простой человек не имеет возможности путешествовать по сугробам, не утонув в них с головой. Может, это и не простой человек вовсе, там за дверью? Может, варвар какой забрел? Гигантский оборотень или бессмертный колдун?

— Кто здесь? — хладнокровным тоном спросил отец семейства.

Из-за двери тут же последовал ответ, приглушенный толщиной дерева:

— К-хх, к-хх. Простите меня, ежели я беспокою вас, добрые люди, но не могли бы вы открыть дверь и впустить меня? Я странник, которому захотелось всего лишь погреться у домашнего очага.

Голос этот был обыкновенным, похожим на старческий, но это точно не был голос варвара — у тех голоса хриплые и грубые.

— Кто ты и почему находишься здесь? Как ты тут оказался?

Странный человек за дверью издал несколько несуразных звуков, судя по всему, это было ворчание, потом проговорил:

— Я такой же северянин, как и ты! Только мой дед, отец моей матери, был из зарян. Я не думаю, что ты имеешь что-то против зарян? Неужели не пустишь своего земляка погреться у очага?! Я всего лишь старик, который много путешествует и просит ночлег только на одну ночь. Как говорится, ежели пошлет бог гостя, то будет и хозяин сыт!

— А по какой такой причине я обязан пускать незнакомца в свой дом? Пусть даже и северянина? — продолжал Вемлян подозрительно. — Варвары — тоже северяне, хм… Все мы пришли с Великого Севера.

— Неужто я похож на варвара? Был бы я им, то давно проломил бы эту дверь! И разве может у варвара дед быть из зарян?

— А как ты докажешь, что твой дед из зарян? — Вемлян внезапно удивился собственной подозрительности. — Ни я, ни моя жена, ни дети, я думаю, не пожелают открыть дверь тому, кто даже не хочет сказать свое имя?

— Имя я скажу, когда в избу дадите зайти, так принято, сами знаете. А что касается того, почему ты меня должен пустить, так это хотя бы потому, что еще чуть-чуть и вам придется отдирать меня от земли, так как ноги мои совсем уж примерзли!

Отец семейства отодвинул сначала один, потом и второй засовы. Послышались скрежещущие звуки, потом удар, металл встал в исходное положение. Хорошо смазанная дверь плавно и почти бесшумно отворилась.

Человек из-за двери сразу шагнул через порог и оказался на всеобщем обозрении. Это был старец, о чем откровенно говорила длинная седая борода, конец которой виден не был, так как пропадал в выемке между восьмой и девятой пуговицей широкого мехового плаща. Кожа на лице старика сморщилась, глаза казались маленькими блестящими бусинками, зато нос выделялся отчетливо, он был длинным, кривым и красным. На голову был нахлобучен невысокий перегнутый посередине колпак серовато-синего цвета с непонятными желтыми символами и фигурками. Из-под колпака свисали редкие витки совершенно побелевших волос.

Пока все осматривали таинственного гостя, он тоже времени даром не терял, не прекращая крутил головой во все стороны и почему-то подозрительно кивал, каждый раз переводя взгляд с одного предмета на другой.

— Мое почтение, — наконец поприветствовал он, сняв головной убор и низко поклонившись.

К этому времени у Вемляна уже окончательно отлегло от сердца, и он спокойно пожал протянутую ему ладонь. Кожа старика была мягкой, как будто бы детской, это несколько смутило Вемляна. И все же он смотрел на гостя и думал: «Вроде бы обычный старец… Нет, он, конечно, далеко не такой, как многие старцы, но в смысле опасности — он обычный, не страшный и не злой!»

— Мое имя Вемлян. Рад видеть тебя в своем доме, старец.

Вемлян представился первым, несмотря на то, что перед ним был гость, но это же был старый человек, может быть мудрец, а значит, нужно выказывать должное уважение. Тем более, отец семейства итак причинил старику неудобства, не сразу впустив в дом, теперь необходимо воздать должное.

— А я — Турифей, — улыбнулся старец. — Очень рад!

— Вы с дороги, наверное, жутко устали, кроме того, замерзли, поэтому прошу к нашему столу.

Отец семейства был краток, решив сначала накормить и обогреть путника, а потом уж, по возможности, спросить кое о чем.

Следующим, чем отметился таинственный гость, оказался его аппетит и умение глотать пищу быстро, казалось, почти не пережевывая. Закончив трапезу, Турифей с серьезным видом произнес:

— Благодарю вас, добрые хозяева. Еда просто восхитительна! Огромное спасибо, у меня во рту не было ни крошки еще с позапрошлой недели. Весь в трудах, заботах!

Трудно представить, какого было удивление семьи Вемляна, всех, включая даже маленького Карха. Риола, мать троих детей, непроизвольно икнула, а отец-северянин сразу же перестал ворочать кочергой в камине, выпрямился и замер.

Повисла нехорошая тишина, нарушить которую осмелился только средний сын, которому недавно исполнилось ровно десять лет. Он с неподдельным интересом спросил:

— А как вы можете не есть столько времени? Вы же итак старый, а все еще мучаете свое тело!.. Вы что Волшебник?

Вемлян резко вскочил на и метнул быстрый взгляд на мальчика, но задержался на нем только на мгновение, так как больше всего его сейчас волновала реакция старика.

Как ни странно, Турифей даже ни капельки не изменился в лице. Только помолчал некоторое время, а потом рассмеялся, звонко так, совсем не фальшиво.

— Простите его, — сказал Вемлян. — Он не хотел грубить.

— Да ничего, — отмахнулся старик. — Как его зовут?

— Его имя Творюн, — сдавленно ответил отец семейства.

По лицу Турифея проскользнула чуть заметная тень удивления.

— Интересное имя.

— Это имя дали ему не мы, его дала бабка-повитуха. Умная была женщина, ну мы ее и послушали. — Вемлян почесался и снова обратил взор к своему среднему сыну. — Творюн?

Мальчик виновато опустил голову.

— Да отец?

— Отправляйся на чердак и подумай о своем поведении, а я поговорю с тобой… чуть позже.

Творюн кивнул, после чего со вздохом, упирая взгляд в пол, поплелся в направлении лестницы.

III

Весь оставшийся день старец Турифей сидел тихо. Да и вся семья сидела тихо, потому что задавать вопросы старцу, который совершенно серьезно заявляет о том, что две с лишнем недели ничего не ел, им не очень-то хотелось. Мало ли что он ответит, зачем детям слушать подобные глупости.

Вемлян и вправду уже начинал думать о том, что странный гость — никто иной, как настоящий маг. Да! маг. А таких следует побаиваться, и отец семейства знал это. Они тоже бывают разные, хорошие и плохие, светлые и темные. Поэтому ежели старичок, который к ним пришел, и выглядит очень доброжелательно, то это еще ничего не значит, ведь он может оказаться злым колдуном, а для колдуна умышленно показать себя добрым и не представляющим опасности — раз плюнуть.

Так что лучше будет, если Вемлян больше не станет задавать никаких вопросов, а старик переночует у них и уйдет рано утром, как и обещал.

Вечером Турифея отправили спать на чердак. Печная труба здесь давала необходимое тепло, поэтому угрозы замерзнуть не было. Поначалу Вемлян предложил ему местечко получше, в одной из комнат в доме, но Турифей твердо заверил, что чердак ему вполне подойдет.

На чердаке было темно. Старик внезапно вспомнил, что забыл зажечь свечу, которую принес с собой. Это все по привычке, он ведь легко зажигал фитиль одним только усилием мысли, но сейчас нежелательно этого делать, так как Вемлян видел, что старец отправился на чердак с незажженной свечой. А этот человек итак уже вовсю подозревает его, не нужно давать ему лишний повод для беспокойства.

Турифей вздохнул. Делать нечего, вниз спускаться ему лень, так что пусть этот Вемлян думает все, что его душеньке угодно, все равно завтра уходить. Да, мелькнула мысль, пусть хоть думает, что у меня с собой огниво было.

Спустя мгновение свеча вспыхнула. Низкий потолок и косые стены, это ведь все-таки чердак. Здесь было чисто и отсутствовал запах сырости. Старику все это понравилось, спать тут будет достаточно удобно, тепло и уж посвежей, чем внизу.

«Вемлян отлично отапливает избу, — подумал он. — Даже на чердаке зимой можно легко обойтись без хорошего шерстяного одеяла!» Волшебник шагнул внутрь помещения и внезапно замер. На его лице отразилось изумление вперемешку с сомнением. Старец поморщился. Он почувствовал нечто, что не на шутку удивило его. Он почувствовал этот запах… Тот самый запах, единственный, который пожалуй даже сильнее и ярче самого страха или самой Любви. Запах Волшебства!

IV

Дом Вемляна состоял из комнаты детей, комнаты родителей, общей комнаты, которая служила семье кухней, а также чердака. Вечером Творюн как раз оказался на кухне и случайно услышал разговор, бывший в комнате родителей.

— Тебе этот старик не кажется странноватым? — поинтересовалась Риола осторожно. — Сначала как с неба на нас сваливается, потом говорит всякие необычности, а в довершение всего имеет удивительное имя, ну а выглядит, это уж не в какие рамки не лезет!

— Я думаю точно так же, как и ты, — признался Вемлян нехотя. — Но не хочу об этом думать, потому что завтра он покинет мой дом и все станет на свои места.

— Я надеюсь. — Риола ненадолго замолчала, потом спросила вкрадчиво: — Ты боишься?

Вемлян фыркнул:

— Этого старика? Нет. Это слово тут не подходит. Скорее волнуюсь за детей… Он ведь, как ты отметила, какой-то странный, таинственный.

— Значит, боишься. Как ты думаешь, Вемлян, он Волшебник, или, может, колдун?

Отец негромко рассмеялся:

— С чего ты взяла?

— Мне кажется…

— Все это глупости, что тебе там кажется. Забудь об этом, и давай лучше спать.

— Но…

— Никаких «но», женщина! Я сказал спать, значит мы будем спать, понятно? Я, кажется, ясно выразился?

Наступила тишина, и Творюн уже хотел было отправиться в свою комнату и поразмышлять над всем этим как следует, как вдруг услышал:

— Ни я, ни ты не будем спать, пока на чердаке нашего дома сидит маг! — прошептала Риола уверенно. — И не пытайся оспорить это, ты прекрасно знаешь, что мои догадки не так уж глупы!

Творюн думал, что вот-вот услышит от отца опровержение словам матери, но, как это ни странно, ничего подобного не последовало.

«Неужели отец согласился со словами матери? — изумился он. — Неужели у нас на чердаке сейчас спит настоящий маг?! А может, он не простой маг, а один из..?… Или он не спит? А может он?..»

V

Старик вздрогнул, выпрямился. Даже стоя спиной ощутил, что на чердак кто-то поднялся. Теперь он здесь не один.

— Что это вы делаете? — неожиданно спросил кто-то. — Смотрите мои игрушки? Или вы решили поиграть… Прошу вас, ничего не трогайте, господин Турифей. Пожалуйста.

— Ладно-ладно. — Старый северянин показательно поднял обе руки вверх. Он медленно повернулся и увидел того самого среднего сын Вемляна, Творюна. Мальчик явно был взволнован, значит старик не ошибся. Он действительно нашел здесь на чердаке нечто важное — это было доказательство, доказательство того, что у мальчика был Дар. Обычный человек ничего бы не заметил, но он, Турифей, был настоящим чародеем и сразу все понял. Как только шагнул на этот чердак.

— Что вы здесь делаете? — еще раз спросил мальчик, голос его чуть подрагивал.

Старик слегка улыбнулся:

— Прости меня. Здесь под большим покрывалом я нашел нечто, что меня удивило. Скажу больше, потрясло. Я изумлен.

Волнение мальчика сменилось глубочайшим удивлением.

— Чем вы… Это мои игрушки, так, во всяком случае, называет их мой отец. Я же называю это… то есть то, что вы обнаружили… Это все может показаться глупым, родители говорят мне, что я уже слишком взрослый для всяких игр, но…

— Брось, — мягким голосом оборвал старик. — Я не думаю так, как думают твои родители. Успокойся и скажи, как же ты их называешь, твои игрушки?

Творюн удивился еще пуще. И старик заметил это. Возможно, лучше было бы оставить все как есть, но разговор уже развязан и… что-то подсказывало старику: «Продолжай!»

— Я это называю — Страной Судеб.

Теперь пришла очередь старика удивляться. Откуда парнишка взял такое название?

— Ты это сам придумал? — спросил Турифей потрясенно.

— Что? — не понял Творюн. — Страну Судеб? Или ее название?

Старик предложил мальчику сесть рядом с ним:

— Садись. И расскажи и про страну, и про название, и вообще… М-м… ладно… А твои родители не будут волноваться?

— Ой… наверное, будут. Но… Вообще-то я подслушал разговор под дверью и…

— Что ты услышал? Что-нибудь обо мне? Они мне не доверяют?

— Да, господин. Они говорят, что вы — Волшебник. Вот и я хочу непременно узнать, правда ли это? Затем я сюда и поднялся, понимаете? Я еще тогда, когда вас в первый раз увидел, на нашем крыльце, подумал, что вы какой-то… необычный. Так вы… вправду Волшебник?

Турифей не был обескуражен, он скорее ждал этого вопроса, чем изумился ему. Да, он давно уже был Волшебником, и, несмотря на всю свою необычность, уже также давно не боялся отвечать на подобные вопросы. Люди становятся все более странными: волшебство, колдовство, чародейство, магия и даже волховство — все это чуждо им. Что ж, ежели тебя спрашивают, зачем врать. Когда-то он скрывал и лгал, если кто-то интересовался. Тогда он просто был застенчивым. Был молодым, даже юным. И это было хорошо, не совсем правильно, но хорошо. Потом наоборот трубил о себе всем, кто попадался ему на жизненном пути. Тогда он был настоящим гордецом, в рассвете сил, так сказать. И это было хорошо, не совсем правильно, но хорошо. А сейчас все это уже давно не так, все изменилось. Теперь он уже почти ничего не испытывает, когда говорит: «Я Волшебник». Теперь он стал просто старцем. Правильно ли это?

— Это правда, мальчик, — признался Турифей. — Я — Волшебник.

— Настоящий?

— Ага. Самый настоящий.

— Ух ты! А вы не превратите меня в лягушку или мышь? Или случайно не накликаете ко мне в постель гигантского паука или ядовитую змею?

Рассмеявшись, Турифей весело ответил:

— Нет. Даже и не подумаю делать такие глупости, уверяю!

Внезапно, юный северянин опять заволновался, закусил нижнюю губу.

— Что? — поинтересовался старик.

— Маме и особенно отцу точно не понравится, если они обнаружат меня здесь!

Турифей на несколько секунд призадумался. Потом поднял указательный палец, оповещая этим то, что в голову к нему пришла стоящая идея.

— Я, кажется, придумал! — Брови старика взмыли вверх. — Что если я пошлю твоим маме и папе прекрасные сны, и они уж точно не захотят просыпаться и проверять все ли с тобой в порядке? Как ты, не против?

Мальчик так и просветлел:

— Волшебство! Светлое волшебство! Конечно, я не против, от этого ведь им будет только лучше! А сам я вас ни капельки не боюсь! Это здорово… я согласен!

— Отлично, — кивнул маг довольно. — Только скажи мне, что больше всего нравится твоему отцу, и что больше всего на свете любит твоя мама?

— Ого! — взвизгнул Творюн. — Вы предлагаете мне принять участие в вашем заклинании?

— Ну да, — хмыкнул старец, — вроде того.

Творюн на несколько мгновений призадумался, потом неторопливо заговорил:

— Отцу пошли, как он охотится летом на большого кабана. А маме — как она гуляет с нами в лесу. Со мной, Орфи и Кархом. Хорошо?

— Великолепно. — Турифей потер ладони. — Я думаю, они ни за что не захотят просыпаться, это уж точно! А мы тут с тобой поговорим, ты расскажешь мне о Стране Судеб, а я…

— А вы расскажете о волшебстве!

— А как вы обнаружили Страну Судеб? — спросил Творюн медленно. — Я ведь как только узнал, что вы проведете эту ночь на чердаке, нарочно замаскировал ее с помощью нескольких покрывал.

— Хороший вопрос, — хихикнул старик, моргнув левым глазом. — Ты этим скрыто намекаешь, что я стал лазить там, где мне не положено?

Творюн вздрогнул. Нет, он честно так не думал, он просто спросил, спросил, то что в голову пришло. Нужно ведь было как-то начать этот интересный разговор.

— Нет, нет! Я ни о чем таком и не думал. Просто интересно. Простите меня, так получилось. Я также хочу перед вами извиниться за тот случай в столовой, когда я вам ни с того ни с сего нагрубил. Понимаете, у меня как-то само собой вылетело, я и сейчас никак не пойму, что тогда со мной произошло.

— А-а, да брось ты, — отмахнулся Турифей и снова улыбнулся. — Не имеет значения. Когда я был таким же маленьким, как ты, то тоже иногда не следил за своим языком…

— Ой, — оборвал Творюн. — Турифей, а сколько вам лет, если это не ваша тайна?

Волшебник громко рассмеялся. Промолчал.

— Над чем вы смеетесь? — не понял мальчик. — Разве это очень смешной вопрос? Вот моя бабушка, она живет далеко отсюда, это место находится в Блестящей Долине, на Горбатой Реке, как ее еще называют — Дым, так вот она всегда хмурится, когда я спрашиваю, сколько ей лет. А когда ответит, после этого всегда грустит. А вы смеетесь, это ведь странно?

— И часто ты ее об этом спрашиваешь?

— Не знаю. Но… Мне это почему-то нравится, когда кто-то долго живет. Сразу в голове рисуются картины того, что с ним когда-либо случалось. Не правда ли, интересно. А у вас такого не бывает?

Старик глубоко вздохнул.

— Может быть и бывает. Но это все твои выдумки. — Старик остановился, нахмурился, задумавшись над чем-то. — Ладно, — продолжил он, — главное из того, что ты должен сейчас усвоить, в том, чтобы никогда больше не задавать бабушке этот вопрос, ежели видишь, что ей не особо приятно на него отвечать. Это мой первый урок тебе: никогда не говори друзьям или кому бы то ни было о их недостатках или о том, отчего у них может испортиться настроение! Понял меня?

Мальчик нахмурился: «Волшебник воспитывает, зачем ему это? Очень необычный Волшебник. Хотя на самом деле я ведь почти ничего не знаю о Волшебниках!» После этого на несколько мгновений воцарилось молчание. Затем мальчик вдруг вспомнил, что старик так и не ответил на поставленный вопрос. Он повторил его:

— Так сколько же вам лет, господин Турифей? Вас-то можно спрашивать, вы-то не обижаетесь, не хмуритесь, наоборот, смеетесь.

На этот раз старик смеяться не стал.

— Очень много, мальчик. Но… на самом деле я никогда и никому об этом не говорю. Никогда и никому!

— А, ну ладно. Значит, не говорите. Но все же мне сказали.

— Что?

— Ну сказали же, что много!

— А так разве это незаметно, когда смотришь со стороны?

Теперь пришла очередь Творюна улыбаться:

— Нет. Вы сказали очень много!

Старик покачал головой.

— Ты хитрый. Да, мне очень много лет. Во-о-от столько. — Старик раскинул руки в стороны. — И еще вот столечко. — Он показал небольшое пространство между большим и указательным пальцем. — Теперь доволен?

— Ага. — Мальчик кивнул. — И вы тоже хитрый!

— Спасибо.

Теперь смеялись уже вдвоем. Оба в тот момент забыли обо всем. Даже о Стране Судеб и о чародеях. Потом они разговаривали еще долго…

— Ты меня спрашивал, как я обнаружил Страну Судеб?

— Да. Но если не хотите отвечать, то не надо…

— Я отвечаю: как только вошел, так и почувствовал ее. Прямо сразу!

— Как это? — Творюн хихикнул. — Ею что тут пахнет?

— Легко. Она особенная, ты ее очень любишь и отдаешь ей очень много сил, а такие вещи всегда видно. Я во всяком случае чувствую их очень легко, ведь я Волшебник. По сути, сама она ничего не значит, но те силы, которые ты в нее вкладываешь, их много, я уверен, что эти силы далеко не простые.

— Мать и отец говорят, что это всего лишь игрушки.

— В чем-то они правы.

— Да, но…

— Позволь, я расскажу тебе…

Малый и старый. Оба повернулись и обратили свои взоры к месту, где возвышалась таинственная Страна Судеб. Старец показывал руками и говорил. Мальчик сосредоточенно слушал. Они видели творение. Пусть маленькое, пусть незначительное, но они видели творение!

Видели…

Игрушечный Город.

Видели…

Вымышленный Мир.

VI

Страна Судеб занимала на чердаке довольно таки большое пространство. Это было множество домиков: больших и маленьких, построенных из камня или дерева, вылепленных из глины или сплетенных из веток. Удивительно аккуратные творения, с этажами, фасадами и крышами, с дверями и окнами. У некоторых даже были заборчики, в пределах которых располагались сады и огороды, созданные из сухих трав.

Тут были и улицы, и дороги, и темный лес, и озеро, и река, и еще многое-многое. Вот ярмарка, где толстопузые торговцы предлагают покупателям свой товар, а вот босоногие малыши возятся в пыли посреди дороги, а это нищий в лохмотьях, что стоит на главной улице, в тени большого дома, с протянутой рукой.

Это чудо! Самое настоящее чудо!

А какой шикарный дворец высится в центре. С изумительными детинцами, высоченной каменной оградой, смотровыми башнями, большими воротами и даже часовыми.

Кто же населяет Страну Судеб?

Если заглянуть внутрь домиков, то можно было увидеть в каждом по несколько деревянных фигурок, все они разные, у каждой какие-то свои особенности.

Больше всего фигурок было во дворце. Стражники в мундирах, слуги в черно-белых одеждах, дворецкий в сером фраке, садовник в тонкой светлой рубашке, повара в колпаках и, конечно же, золотая царская свита.

А где же сам царь и его царица? Они в особых закрытых палатах, их увидеть нельзя…

А это лес. Вот оборотни готовятся к нападению на большой дом, что стоит на опушке, чуть покосившись набок. У хозяина дети. Спасутся ли они? Помогут ли старшие сыновья отцу? И придет ли кто-то им на помощь?

Здесь было еще много всего изумительного и интересного. В каждом домике жила своя история. В каждом домике существовала своя жизнь. Все это выглядело потрясающе поразительным, трудно было поверить в существование подобного города, но он действительно существовал!

Рис 2: Страна Судеб

VII

Волшебник Турифей взирал на Страну Судеб и никак не мог понять, каким образом мальчик создал все это. Ведь он сотворил все сам, без чьей-либо помощи. Но как же ему удалось? Несомненно, у Творюна был настоящий Дар. Настоящий Дар. Он смог не только создать этот город и эти фигурки, он каким-то невиданным образом оживил их. Придумал каждому имя и судьбу, по сути — стал для них богом. Удивительный Дар.

Турифей не прекращал восхищаться. Фигурки так и светились магической силой. Волшебник видел ее и чем больше вглядывался, тем отчетливее перед ним представали удивительные истории, картины происшествий, где угадывались следы радостей и страданий…

Боже! Эти деревянные фигурки были живыми! Мальчик настолько силен, что сумел оживить их! Они существуют в другом, волшебном мире! Они живые!

— Каким образом тебе удалось создать этот удивительный город? — спросил старик зачарованно.

— Это мое любимое занятие, — ответил Творюн горделиво. — Я тоже считаю Страну Судеб особенной, потому что в ней живут те, к чьим жизням я не безразличен.

По лицу Турифея пробежала заметная волна изумления, эти слова ни на шутку поразили его. Мальчик, похоже, сам понимал, что создал невидимый мир и верил в существование его героев.

— Ну а теперь, Турифей, расскажите мне о волшебстве! Расскажите о себе! Пожалуйста.

— Хорошо.

И Турифей сдержал свое слово, рассказав мальчику несколько историй из своей жизни. Творюн слушал с огромным интересом, ловил каждое слово Волшебника и когда повествование было окончено остался очень даже доволен.

— Это все правда?

— А как же? Чистая правда.

— Вот здорово. Эх, как бы мне хотелось тоже быть Волшебником.

Старик улыбнулся, вздохнул.

— Но ты не Волшебник.

— Да.

— Но ты можешь им стать!

— Правда!?

— Конечно. Каждый может, а ты — тем более.

— Вот здорово!

— Согласен с тобой. Но сейчас иди скорее спать, а то уже поздно.

— Вот здорово! Быть настоящим Волшебником!

С этими словами мальчик отправился спать. Было видно, что он устал, но несмотря на это его глаза так светились весельем и радостью Покидая чердак, мальчик с надеждой спросил:

— Мы еще поговорим завтра?

Старик кивнул, но в этот момент не смотрел Творюну в глаза.

— Мы обязательно поговорим.

Малыш широко улыбнулся.

Хлопнула дверь.

— Когда-нибудь, — шепотом добавил старик. — Обязательно.

Старый Волшебник так и не уснул этой ночью. Он все думал и думал. Этот мальчик так и не выходил у него из головы. Вот уж действительно — произвел громоподобное впечатление. Творюн обладал тем, чем мало кто может похвастать, если вообще кто-то может.

Сильнейший Дар.

«В нем заключено огромное количество Силы! — думал старик. — Пока еще не ясно, выражается ли она в чем либо другом, кроме Страны Судеб. Наверняка выражается. Или нет? Но будь то сейчас, или спустя несколько лет, она обязательно покажется и выйдет наружу. И что будет чувствовать при этом Творюн? Это ведь нелегко — понять, что ты не такой, как все остальные. Это может загубить мальчику жизнь.

Чтобы получить ответы на все эти вопросы, несомненно, нужно проводить много времени с мальчиком. Из него в будущем мог бы выйти отличный маг. Но ему нужен учитель. Без наставника он вряд ли сможет сам обуздать свою силу, а уж тем более, использовать ее во благо всех людей. Скорее, он научится разрушать. А это всегда легче, чем созидать. Кроме того, в разрушении скрыта прорва дьявольского удовольствия, а в созидании иногда — много боли и страдания.

Кем станет этот мальчик? — Турифей ворочался с боку на бок. — Так кем же станет этот мальчик? Злым колдуном? Скорее всего так и получиться, если у него не будет человека, способного направить его на истинный путь. И начинать учить его необходимо именно сейчас. Десять весен вполне подходящий возраст.

Но кто будет его учителем?»

«…нет! Я не могу! — лихорадочно соображал старик. — Я уже слишком стар для таких дел. Но ведь у меня никогда не было ученика! А порядочному магу положено когда-нибудь его иметь. Так или иначе, но необходимо передать свой опыт и накопленные знания кому-то другому. Они не должны кануть в вечность вместе со мной. Быть может, я нашел его, моего ученика?

Нет, я не могу…

Но кто-то должен стать его учителем! Без этого его Дар просто погибнет или пойдет не в то русло. И тогда, на Суде Богов, мне этого не простят. Скажут: „Не уберег нашего посланника, когда сама Судьба свела тебя с ним!“.

Я должен.

Но что скажут его родители? Они же точно его не отпустят. Мне и надеяться не на что. Но все же все равно стоит попробовать, хоть я и уверен, что это бесполезно. А вдруг? Нет. Мне прекрасно известно, как сейчас относятся к Волшебникам. Называют нас обманщиками. Какому отцу захочется отдавать своего сына на учение обманщику? Это же просто смешно!» И опять он думал и думал. Когда ночь уже перевалила за середину, он решил:

«Завтра, рано утром, поговорю с Вемляном. Выложу ему всю правду о его сыне и о себе. И пусть отвечает, что хочет. Если он согласится, то я через некоторое время заберу мальчика и буду обучать его магии, как это принято у всех чародеев, берущих себе кого-то в ученики. Коли откажется, то я сразу же уйду, но повторю свою попытку, когда вернусь через несколько лет. Творюн станет взрослым и очень многое изменится. Правда, тогда уже может быть поздно…».

На этом размышления старика завершились. Он долго еще пытался заснуть, но так и не сумел этого сделать. Отчаявшись наконец, он стал просто лежать и смотреть на звезду, с трудом различимую в маленькое ветровое окошко почти под потолком.

VIII

На следующий день ответ Вемляна на предложение Турифея был отрицательным. Он даже не скрывал своего неприязненного отношения к волшебству, он ясно и четко выразился: волшебство, как и любая другая магия, — это обман.

— Это дело не для моего сына, вы ж видите, он достаточно способный, как здорово он мастерит всякие там фигурки руками. Я отдам его в ученики к плотнику, и вы увидите, что из него выйдет достойный человек!

Турифей улыбнулся.

— Почему вы все ополчились против магии?

— А ты? Ты ведь всего лишь маг?

— Я не просто маг, — осторожно поправил Турифей, — я — Волшебник.

— Какая разница. Одно и тоже. Ты лишь Волшебник. — Вемлян потер нос. У него всегда чесался нос, когда он злился. — И это еще надо доказать. И если даже ты Волшебник, то ответь, какую пользу ты приносишь людям? От вас всегда одни неприятности. Где бы вы не появились, там начинается война или еще какая-нибудь беда наступает! Не так ли!? Нет, господин Волшебник, мой сын никогда не станет таким, как ты! Хоть ты и говоришь, что у него сильный Дар! Никогда! Слышишь, никогда! Еще раз повторяю: там где чародейство, там и зло!

Турифей перевел дыхание. Его сейчас здорово оскорбили, будь он помоложе, то неизменно проучил бы наглеца. Но не теперь. Тем более, он все равно решил еще вернуться в этот дом спустя несколько лет. А сейчас он посчитал нужным удалиться. На последок он произнес:

— Беда там, где мы, говоришь? — хмыкнул старик затихающим голосом. — Ты прав! Вот только слова нужно поменять местами, правильнее будет: где беда, там и мы! Зло — наш главный враг. Для этого Светлые Силы и одарили меня, как они одарили и твоего сына. Ты — невежа, Вемлян, но это не освобождает тебя от ответственности!

Старик открыл дверь, приподнял колпак, произнес:

— Спасибо за все, всего хорошего.

Когда дверь хлопнула, он добавил:

— Я еще вернусь.

День подходил к полудню. Несмотря на снежные завалы, Турифей двигался быстро; умело пользовался магической силой, она помогала ему не проваливаться в снег, согревала и не давала сбиться с верного пути.

«Интересно, — думал старик, — а почему эти люди даже не поинтересовались, каким образом я оказался в столь заброшенном месте, как их Открытая Расщелина? Или у Волшебников не спрашивают, куда они идут и зачем? Видать, здорово я их напугал. И что такого во мне страшного? Эх люди. Не хотят они принимать того, чего понять им не дано. А если человек что-то не понимает, он начинает боятся. Всегда так было и всегда так будет. Может это и не столь плохо? Может так даже лучше? Эх, люди, люди… Да что там, я же сам — человек…» Старик брел дальше. Впереди теперь дорога, дорога и еще раз дорога. От этого можно сойти с ума, но в дело-то как раз в том, что нельзя сходить с ума. С безумца спросить нечего, а Дар боги дают, чтобы именно все время спрашивать.

Эх дороги — подчас старому Волшебнику некому больше подарить свою грустную исповедь.

Рис 3: Турифей пробирается сквозь снежные завалы

IX

Позвольте продолжить повествование с того момента, как Турифей подобрался к Лунной Стене, так называлась одна северная гора, и там с ним произошло нечто незабываемое и очень значительное.

Между прочим, с того момента, как он покинул дом Вемляна прошло что-то около недели. Все это время старик просто шел и думал о том, что недавно так потрясло его душу. Уж очень его волновал этот разговор с юным Творюном, что состоялся на чердаке в доме Вемляна, он даже почувствовал, что хочет поскорей обо всем этом забыть…

X

Заметно потеплело. В воздухе больше не было адского мороза, поэтому Турифей решился снять хотя бы на время маску магических чар и насладиться прекрасной погодой.

Старик двигался вдоль огромной каменной громадины, нависающей над его головой, и через несколько часов должен был скрыться в ее тени. Впереди его ждала расщелина, через которую он хотел пройти, дабы потом оказаться в горах и преодолеть их в следующие несколько дней. Когда он наконец оказался перед входом в расщелину, то столкнулся там с некоторыми трудностями.

Он стоял на большой льдине и, чтобы продолжать путь, ему нужно было теперь спрыгнуть вниз. Склон был очень крутой, да и земли внизу довольно далеко, под ним был настоящий обрыв, да и вся штука в том, что если он вдруг захочет вернуться обратно, то не сможет этого сделать. Подъем по льдине будет невозможным, совершить восхождение обратно наверх Волшебник не сумеет, даже если очень постарается.

Делать нечего, Турифей, недолго думая, бесстрашно сиганул вниз. Обычный старик переломал бы себе ноги, но этот старик, как известно, обычным не был, поэтому и остался цел и невредим.

Он поднял голову и ухмыльнулся: «Высоко! Иногда я веду себя, как самый настоящий сумасшедший!» Подхватив дорожную сумку, которую сбросил перед тем, как прыгнуть самому, Турифей двинулся дальше. Снег приятно поскрипывал под ногами, в воздухе витало состояние тишины и покоя. Мир здесь словно замер. Подумать только, сколько времени минуло с того момента, как в окрестных местах проходил какой-нибудь путник? Когда это было в последний раз?..

Неожиданно, размышления старика прервались. Издали, с того самого места, где он недавно совершил прыжок, донесся странный звук. Он мгновенно повторил его в голове, пытаясь понять, на что это похоже. И понял! Тот самый звук! Тот самый! Как раз такой же, какой он слышал, когда сам прыгнул с льдины и приземлился внизу!

«Эта расщелина редко видит путников, — мысленно сказал старик, наводя на себя чары невидимости, — кто бы это мог быть?» Тем временем, издали донесся еще один звук, потом еще…

«Похоже на шаги!» — поежился Турифей, тем временем подыскивая себе местечко, где бы спрятаться, да так еще, чтобы было получше видно окружающее пространство. Ведь этот таинственный «кто-то» наверняка пойдет по его следам. Конечно, из-за чар самого старика трудно будет отличить от снега, но даже чары не могут сделать тело полностью прозрачным!

«Ага! Вот и нашел хорошее местечко — большой сугроб, за ним я мог бы спрятаться и разглядеть таинственного незнакомца. Кто же это? Обычный путник?.. Нет, вряд ли. Обычный путник сюда в жизни не доберется! Оборотень?Тоже не подходит, места эти не для них, ведь они мясом питаются, а откуда здесь мясо? Возможно, они следят за мной еще с того момента, когда я еще шел по лесу, но я бы должен был их заметить с помощью магии… Странно. Очень странно. Должно быть это какой-то маг, вроде меня. Тогда этот маг явно не боится себя выдать. Да, либо это тот, кто дружелюбен и знает, что я тоже дружелюбен, либо… либо это тот, кто опасен и знает, что я не столь опасен и, следовательно, меня не боится…»

— Волшебник? — тихо спросил Творюн. В его голосе смешались неуверенность, страх и изумление. — Чего это вы съежились за этим сугробом и так аккуратненько оттуда выглядываете? Я…

— Что… Что ты здесь делаешь, средний сын Вемляна? — Удивительно, но в голосе старика смешалось тоже, что и в голосе мальчика. Только страха, пожалуй, там не было. — Откуда т-ты взялся?

Мальчик опустил глаза.

— Я… Я шел за вами, господин. От самого моего дома. М-м… Простите меня. Я очень ушибся, когда прыгал вон оттуда. — Творюн повернулся и показал пальцем.

Над ними нависло молчание. Долгое и напряженное. Турифей никак не мог поверить в то, что происходило. Он не знал, как вести себя. Наверное, ругать мальчика сейчас бесполезно, это ни к чему не приведет. Нужно обо всем его хорошенько расспросить, поговорить с ним. Боже! Турифея как молнией ударило. Каким образом мальчик еще жив!? Он же ничего не ел и не пил ничего столько дней! Он просто не мог идти за ним все это время! Этого не может быть!

— О, боги! Ты, наверное, голоден… Смотри же, тебя всего так и трясет, а губы как посинели. Идем, идем скорее туда, я попробую найти что-нибудь, из чего мы могли бы развести костер. Тебе необходимо тепло. Много тепла!

Они устроились как раз за тем сугробом, за которым прятался Турифей. Волшебник выгреб снег сбоку, оставляя слой только наверху, это был почти лед, поэтому вышло что-то вроде небольшой пещеры. Старик разжег костер, для чего ему пришлось немало постараться, ведь найти среди горного ледника хворост очень нелегко. Но кое-чего обнаружить все же удалось, кое-где пробивались жиденькие кустарники, что-то занесло ветром.

Творюн, не переставая, плакал. Турифей с помощью волшебной силы попытался его согреть, но ничего не вышло. Мальчика лихорадило со страшной силой. Поговорить им удалось только к вечеру, когда Творюн пришел в себя и немного поел. Бледные щеки чуточку порозовели, руки стали горячими, выражение глаз изменилось — страдание частично покинуло их.

— Ты говоришь, что следовал за мной все это время, не так ли? — удостоверился Волшебник.

— Именно так, господин, — подтвердил мальчик. — От самого дома.

— Но почему? Прости меня, но я ничего не понимаю. Ты не мог бы, ежели чувствуешь в себе силы, поведать мне всю историю с того момента, как закончился наш первый разговор.

— Хорошо. Я так и сделаю, господин маг.

Старик удовлетворенно кивнул.

— Тогда начинай!

И мальчик начал:

— В тот день я проснулся очень рано. Обычно я встаю позже, но тот день был особенным, потому что я хотел поскорее увидеть вас. Когда я вышел из своей комнаты, заметил, что отец уже проснулся и сидит, обхватив голову руками, видимо о чем-то напряженно думает. Я подошел к нему, поприветствовал и осторожно поинтересовался…

Рис 4: Турифей и Творюн отогреваются у маленького костра в снежной пещере

* * *

— Отец? — спросил Творюн взволнованно.

— Да, сынок?

— А Турифей еще спит?

Вемлян недовольно хмыкнул, поспешил отвернуться.

— Отец? Ты меня слышишь? — Голос мальчика стал почти жалобным.

— Да, слышу. Чего ж не слышать… Ты его больше не увидишь, я надеюсь. Он мошенник, слышишь меня, сынок! Он ушел… с миром, мне кажется. Я не знаю, но он сказал, что говорил с тобой минувшим вечером, это действительно так?

— Да, отец. Это так. Но…

Творюн повесил голову. Волшебник ушел. Неужели ушел? Он обещал, что они еще встретятся на следующий день, теперь сегодня… но не сдержал своего обещания. Кто же виноват в этом? Ведь не мог… Неужто обманул? Нет! Он не мог! Он не мог так поступить с ним!

Мальчик посмотрел на отца. Вемлян упер взгляд в пол, на сына старался не смотреть. И тогда Творюн все понял.

— Это ты заставил его уйти? — громко и несколько грубо спросил Творюн. — Точнее приказал! Ты его выгнал! Выставил за дверь! Ты выставил за дверь настоящего Волшебника! Ты хоть… Он же…

— Прекрати это! — взорвался Вемлян. — Немедленно прекрати! Он обманщик, который хотел превратить тебя в себе подобного! Я ни за что не отпустил бы тебя с ним, тебе ведь только десять лет! Подумать только, отдать сына в ученики к мошеннику! Да я лучше выколю себе глаза, чем сделаю это!

Творюн оцепенел. Чувствуя, что скоро его начнет трясти, он попятился и плюхнулся на табурет, отчего тот закачался, и мальчик чуть было не рухнул на пол. «Старый Волшебник хотел взять меня к себе в ученики! Я тоже мог бы стать магом. Это не просто так! Значит, у меня есть способности! Бабушка говорила что, я обладаю Даром! Я не пустой сосуд. Бабушка всегда говорила мне об этом! Она была права! Но теперь маг ушел… навсегда…» Творюн заплакал. По щекам катились крупные слезы, они скользили, словно коньки по льду и падали, падали, падали… На полу образовывались пятнышки, сухое дерево быстро впитывало Соленую Воду и пятнышки исчезали…

А потом он вскочил на ноги, словно вихрь поднялся на чердак, распихал по карманам огромное количество фигурок из Страны Судеб и с такой же прытью понесся вниз. Здесь он схватил свою шубу, валенки, шапку и три шарфа. Отца в гостиной уже не было, его голос доносился из их с матерью комнаты. Они разговаривали, Творюн прислушался, но ничего не разобрал. Последняя слеза скользнула по его щеке и упала на деревянный пол. Творюн с трудом открыл дверь и выбежал на улицу.

Пятнышко от последней слезы исчезло быстро, ведь в доме родителей было тепло, а вот там, на улице, царствовал лютый мороз.

* * *

— И что потом? — попросил продолжать Турифей, когда возникла продолжительная тишина. — Что было дальше?

— Потом я бежал по вашим следам. — Творюн мрачно кивнул. — Один раз даже, когда забрался на высокий холм, вдалеке мне удалось разглядеть ваш силуэт. Но я не решился догнать. Ведь вы могли бы вернуть меня обратно к отцу.

— А сейчас ты этого хочешь?

— Нет, господин. Я их очень люблю и скучаю, но не могу вернутся. Это Чувство, оно не отпускает меня. Понимаете, во мне что-то живет, и оно — часть меня. Но иногда получается так, что как будто не оно часть меня, а наоборот, я — часть его. И оно приказывает мне, заставляет делать то, чего обычно бы я делать не стал. Но не потому, что я этого не хочу, а потому, что это подчас просто невозможно.

— А каким образом… — Старик осекся. Он хотел узнать у мальчика, каким образом тот неделю просуществовал в холоде и голоде, каким образом не сбился со следа, но понял, что бесполезно задавать этот вопрос. Волшебник за свою долгую жизнь видел много чудес, и теперь к ним прибавилось еще одно.

— Что же нам теперь делать? — вдруг спросил Творюн несчастным голосом.

— Уж этого я не знаю, — покачал головой Волшебник. — Ты прибавил мне забот. Я не могу возвращаться, это потребует много времени. Оставить тебя тоже нельзя, а…

— Возьмите меня с собой, — прервал Творюн. — Может и пригожусь! Вы же хотели сделать меня своим учеником? Я уже кое-чего могу! Без тепла, без еды и воды обхожусь.

— Откуда… откуда ты узнал заклинания?

— Я не знаю заклинаний. Мне не нужны заклинания. Я представляю то, что хочу и оно получается. Пожалуйста, Турифей, возьмите меня с собой.

Старец улыбнулся.

— Так я не могу. Я обязан просить об этом твоего отца.

— Вы уж просили, сами помните, что получилось.

Турифей задумался.

— Да уж, помню. — Старик потер лоб. — Ладно! Да будет так! Пойдем со мной, оставлю тебя где-нибудь, пока сам буду выполнять повеление богов. Идем, раз уж ты уже кое-что можешь.

— Хорошо. — Творюн облегченно вздохнул. — А что за повеление?

Старец весело засмеялся, покачал головой и ничего не ответил.

XI

Старик и мальчик. Теперь они путешествовали уже вдвоем. Оба шли сквозь лютый мороз, почти не замечая его, перебирались через снежные завалы, подчас им встречались огромные барханы, которые приходилось подолгу обходить стороной. Оба пользовались чудесной силой, вот только один из них четко осознавал свой Дар, а у второго он жил сам по себе. Они иногда разговаривали, но чаще молчали, погружаясь каждый в собственные размышления. Турифей предавался размышлениям о мальчике, о его удивительных способностях. Подчас, он вдруг переставал верить в происходящее, но позже осознавал, что Дар действительно существует. Он хоть и был изумительным и трудно было в него поверить, но он был и очевидным, а оспорить это очевидное в данном случае было просто невозможно.

Творюн много думал о родителях. Иногда он плакал, старательно скрывая слезы от Турифея. Это не всегда получалось. Старик замечал, осторожно жалел, говорил, что не стоит так расстраиваться, ведь скоро он вернется домой. Мальчиком уже почти полностью овладело желание поступить, как предлагал старец: после завершения их таинственного путешествия Турифей отведет его в родной дом, где они уже вдвоем попробуют уговорить Вемляна отдать своего среднего сына на обучение Волшебнику.

Время шло, день сменялся ночью. Они делали короткие привалы, чтобы поспать и поесть. Из еды у них были лишь сухари, но обоим этого было вполне достаточно. Магическая сила все равно давала им все, что нужно. А пищу принимали — так, ради интереса, чтобы не помереть от тоски, ведь побыть простым человеком в любом случае интереснее, чем чародеем.

Через некоторое время Турифей окончательно уверился в огромной силе, таившейся в его молодом спутнике. Мальчика даже не нужно было чему-то учить, он ведь и так мог пока все, что могло пригодиться в дороге. В дальнейшем старый Волшебник, несомненно, будет обучать мальчика, если тот, конечно, станет его учеником по-настоящему, но пока необходимо оставить все как есть. Пусть Творюн привыкнет к тому, что в нем проявился Дар. А уж потом можно будет учить его управлять Даром. Пусть поток магической силы сначала наполнит мальчика с ног до головы и останется с ним навсегда, а уж потом Турифей научит мальчика поворачивать русла его течения в должную и нужную сторону.

Спустя три дня путники миновали наконец суровые районы гор, а на четвертый — добрались до местечка под коротким, но зато очень таинственным названием «Глаз». Со всех сторон сквозь просветы между деревьями они видели далекие снежные вершины высоченных скал. Судя по всему, друзья сейчас были где-то в низине, хотя лес здесь был непонятный, очень уж редкий и весь состоял из одних только хвойных деревьев.

— Почему так? — спрашивал Творюн.

— Потому что тут никогда не бывает настоящего лета, — отвечал Турифей. — И вырастают лишь ели, да сосны, им ведь нужно не так много тепла, как к примеру березам, понимаешь?

— Ага, — кивал мальчик. — Но почему?

— Что, почему?

— Почему боги создали такие места вроде ледяных гор, где никто не живет и ничего не может расти? Это ведь плохо, правда?

Турифей затруднялся ответить. Мальчик мыслил очень схоже с ним самим. Волшебника тоже всегда волновали вопросы о том, почему боги построили мир именно таким, какой он есть? Сам он знал лишь примерный ответ, но со своим спутником все же решил им поделиться:

— Думается мне, боги бывают разными. Одни хотят добра, другие зла. Одни любят лето, другие зиму. Одни боготворят живой мир, другие предпочитают этому мертвые скалы и ледники. Возможно, холод — это не так уж и плохо.

— Ничего себе! Не будь у меня моего волшебства, я бы давно уже замерз и умер, а вы говорите!

Волшебник глубоко вздохнул.

— Вот именно, ты. Ты, как и все люди, не любишь то, что приносит тебе неудобства, то, чего ты боишься с раннего детства. Но ведь боги — не люди. Они почти бессмертны и мороз им не страшен, даже если от него трескаются стекла.

XII

За все время их совместного похода Творюн несколько раз пытался выведать у чародея, куда и зачем они идут, но последний упорно не хотел отвечать. Однако, однажды это все-таки произошло. Причем на этот раз Творюн ничего не спрашивал, Турифей завел интересующий мальчика разговор сам.

Стоял мягкий безветренный зимний вечер. С небес валил крупный снег, его сплошной пеленой заволокло все в округе. Они сидели у костра, отогревались, так как весь этот день брели, почти не прибегая к магической силе, и старик неожиданно объявил:

— Мы уже близки к нашей цели, поэтому я считаю нужным рассказать тебе, Творюн, кое-что о том, что может ждать нас впереди.

— О-о! — обрадовался Творюн, зеленые глаза загорелись. — Я с удовольствием выслушаю все, что вы мне скажете, господин.

— Тогда слушай, — кивнул старый северянин. — Я иду в замок колдуна по имени Красный Ветер. Это страшный колдун. Поговаривают, что он даже полубог. Сын самого бога Тьмы, правда от земной женщины. У меня есть к нему одно дело, не требующее отлагательства.

— Какое у вас может быть дело с колдуном? — поморщился Творюн.

— Непростое! — воскликнул Волшебник. — Необходимо его хорошенько проучить, а то он совсем распустился в последнее время!

Мальчик вздрогнул, протянул руки поближе к огню. Костер был небольшой, зато хворосту набрали прилично, хватит надолго, а ночью угли будут еще излучать приятное тепло, напоминающее о родном доме.

— А что он сделал? — поинтересовался Творюн.

— Он много чего сделал! И главным образом, это никому не пошло на пользу, а наоборот — лишь во вред.

— И все же? Чего он такого сделал, и как вы собираетесь его проучить? — повторил мальчик настойчиво.

Старик задумался, поворочал в костре длинной изогнутой палкой, отчего пламя вспыхнуло ярче, потянулось вверх, осветило поляну.

— Ты точно уверен, что хочешь это услышать? — спросил он вкрадчиво. — Только не рассказывай о том, что сейчас услышишь всем подряд. Это тайна, понимаешь?

— Да, господин, — кивнул Творюн уверенно. — Тайны хранить умею… Тем более, что рассказывать-то тут особенно некому.

— Хорошо, — согласился старец. — Красный Ветер и его соплеменники похитили царевича Тунгу, и я был послан, дабы освободить его и вернуть обратно.

— Как это? — запутался мальчик. — Кем вы были посланы, разве у вас есть хозяин?.. И почему царевич похищен, он что не охраняется богами?

Волшебник засмеялся. И в смехе его веяло грустью.

— Боги давно уже не охраняют царскую ветвь. У них другая задача — борьба с деяниями бога Тьмы! Ведь наш царь Каруна уже не правит аурийскими племенами, теперь в каждом племени или даже городе свой правитель, а кто с этим не согласен — тому война. Все изменилось после смерти царя Акриса. Но все равно — многое во власти царя, просто Каруна мало пользуется своим могуществом. А царевича похитили затем, чтобы помешать его коронации, которая должна была бы состояться на днях в одном из Великих Храмов. Видишь ли, Красный Ветер сам управляет нынешним царем как ему хочется, но когда тот оставит престол наследнику, исчезнут и все связи могущественного колдуна. Новый царь начнет наводить порядки, и тогда, возможно, все наладится, Призрачная Земля снова станет единым целым.

— Но почему вы? Почему не послать туда целое войско?!

— Я же говорю тебе!.. Старый Каруна обязан колдуну жизнью, они вроде как даже друзья! Царь во власти могущественного мага.

— Ничего себе, — фыркнул Творюн. — У него сына похитил друг-колдун, а он и усом не ведет.

— М-м… понимаешь, царь на самом деле не знает, куда подевался его сын.

Творюн встряхнул головой:

— Я не понимаю. Значит вас послал не Каруна?

— Нет, — покачал головой Турифей, — конечно же, не он. Меня послал один из богов.

Глаза Творюна округлились, брови полезли на лоб:

— Вы говорили с богом?

— Точно. Эта была богиня Рита, хозяйка Платиновой Горы, обители богов.

— И что же она вам сказала?

— Она мне рассказала о том, что в битве с чернобогами светлые земные боги терпят неудачи, их возможности угасают, и сами они не имеют сил справиться с колдуном по имени Красный Ветер, который захватил власть аурийского царя в свои руки и наводит раскол на Призрачной Земле. Поэтому уничтожить колдуна должен кто-то из смертных… Гмм… Боги выбрали меня.

— Но почему вас?

— Ты кое о чем забываешь, мальчик, — сверкнул очами маг. — Боги поручили это дело мне, а это значит, что он считают меня достаточно сильным, чтобы рассчитывать на успех. Богиня сказала:

«Сделай все так, чтобы казалось, будто царевич сбежал сам, без чьей либо помощи! Уничтожить Красного Ветра ты не сможешь, у тебя нет должного „оружия“, вскоре ты встретишь людей, с которыми тебе суждено низвергнуть Красного Ветра. Одного из этих людей, избранников, будут звать Мерко из братства, носящем название „ирбы“, второй — будет сам царевич, ну а кто третий… — ты сам скоро это узнаешь. Только с ними у тебя будет возможность!» Вот это то, что она мне завещала. И боги не случайно мне это доверили, ведь у меня в жизни было много подобных поручений и почти все они были выполнены без сучка без задоринки! Ну… не поручений, возложенных богами, но по сложности… почти таких же… почти…

— Ну хорошо, — согласился мальчик. — Это я понял. А на что рассчитывает Красный Ветер? Он похитил царевича и хочет оставить прежнего царя, но царь ведь старый и наверняка скоро покинет этот мир?

— Не беспокойся. Красный Ветер сделает так, чтобы Каруна мучался, но жил. Жил еще лет сто, а то и побольше, пока Тьмабог не добьется того, чего так хочет. Я обязан освободить царевича, выполнив приказание Риты, и дать ему возможность взойти на престол! Это желание ни кого-нибудь там, а богов!

Мальчик задумался, спросил:

— А чего так хочет Тьмабог? И кто он вообще такой?

— Он — воплощение самого скверного зла, что есть в Призрачной Земле и хочет того же — зла!

Кивнув, старик похлопал Творюна по спине:

— Ты сам-то как, скучаешь без родителей? Уж прости, но мне нужно спасти царевича как можно скорее, а колдун запросто может убить его.

Мальчик удивленно вскинул брови, проговорил:

— А откуда вы знаете, что царевич до сих пор жив?

— Думаю, что жив. Колдун хоть и под защитой своего черного отца, Тьмабога, но он все равно наполовину человек, поэтому тоже боится гнева богов.

— Значит вы не уверены?

— Да, я не уверен. Но это ничего не меняет. Так ты не ответил на мой вопрос, ты не будешь против?

— О чем вы? Мне десять весен, и я сам могу о себе позаботиться. Я принял решение идти за вами, вы ведь сами сказали моему отцу, что хотите заняться моим ученичеством. Я теперь уже не могу вернуться домой, я — ваш ученик.

Турифей покачал головой:

— Неужели тебя не тянет к матери? В твои годы я еще не расставался с ней больше чем на один день!

Творюн опустил глаза, загрустил:

— Тянет. Но что-то внутри меня больно бьет, заглушая мысли о доме.

— Ну хорошо. Пока ты будешь рядом со мной, но позже я все равно отведу тебя домой.

— И еще разок поговорите с отцом?

— Возможно, только…

— А мы пойдем в замок колдуна вместе?

— Нет! — отрезал старик твердым голосом. — Здесь неподалеку живет один мой старый друг, гонг по имени Ягр. Если ты знаешь, то гонги — это племя с восточной окраины Призрачной Земли. Так вот, Ягр — это гонг. Он достаточно доброжелательный, но подчас может быть угрюмым. Это все от осторожности. Я никогда не бывал у него, с тех пор как он поселился и живет близ замка Красного Ветра. Найти его будет нелегко, но в прошлом я оставил ему одну волшебную вещичку, я ее издалека ощущаю, она нам и поможет. В прошлом Ягр был отличным кузнецом, но впоследствии стал отшельником и перебрался в эти глухие места. Если мы отыщем его здесь, то я, пожалуй, попрошу его за тобой присмотреть. Ты согласен?

— Вообще-то, да. Ведь поразмыслив, не трудно понять, что это не так безопасно — идти в замок колдуна.

— Правильно. Только это не так уж безопасно, а по-настоящему опасно или даже очень опасно. Что ж, да будет так! Давай тогда малость поспим, а то завтра нам предстоит трудный день поисков. Сейчас я установлю магическую сеть и все.

Творюн замер в нерешительности.

— А что это такое? — спросил он через некоторое время. — Вы ее всегда ставите, эту… сеть?

— Разве я тебе еще не говорил? Тогда слушай. Магическая сеть — один из самых известных приемов среди магов всех времен и народов. Когда-нибудь я тебя ему обязательно обучу. Она представляет из себя следующее: маг разворачивает вокруг себя некую невидимую паутину, так называемое силовое поле, размеры которого зависят от самого мага. Если какое-то существо внезапно оказывается в пределах магической сети, то маг сразу чувствует это. Даже если маг спит, он все равно пробудится из самого глубокого сна и поймет, что что-то происходит. Между прочим, магическая сеть имеет еще одно полезное свойство — ее чувствуют животные. Причем издали. Поэтому немногие из них потом решаются вступить в ее пределы, предпочитая обходить таинственное место стороной. Вот это и есть магическая сеть.

XIII

На следующий день им пришлось здорово постараться, чтобы отыскать в здешних лесах жилище гонга по имени Ягр. Это была небольшая бревенчатая избушка, в которой не было ни одного окна. Домик стоял на восьми мощных подпорках и этим был немного приподнят над землей. Так надежно строили, наверное, только гонги. К самому густому участку лесной чащи была обращена массивная дубовая дверь, а перед ней расположилась аккуратная лесенка, выложенная из горного камня.

— Надежное логово, — сказал Турифей убежденно. — Я уж думал, не отыщем его сегодня!

— Точно, — откликнулся Творюн. — А это, наверное, его кузница.

Мальчик указал на еще одну постройку, которая расположилась за избушкой и была поменьше в размерах. Рядом с ней бил мощный источник, по краям которого валялись несколько дырявых глиняных горшков, огородная лопата с оковкой и осиновое корыто, представляющее из себя половинку расколотого бревнышка, выдолбленную и отделанную с плоской стороны.

— Интересно, — подхватил старик. — Но это не похоже на кузницу, скорее пелевня какая-то! В такой даже домовой-сарайник жить не станет. Хотя гляди, вокруг хлама всякого валяется, откуда только берет. Неужто сам выделывает из дерева, кует из железа. Кузнец он вообще хороший, а где же железную руду добывает? Вон смотри лопата валяется… Как говорится, в лесу живем, в кулак жнем, пню кланяемся, лопате молимся! И как он здесь один, в такой глуши? Видать огород растит, охотой-то не проживешь суровую зимушку!

— А хозяин, наверное, дома?

— Дома. Видишь, дым из трубы идет. Или где-то здесь неподалеку, я думаю. Он мог заметить, что тут кто-то рыщет и уйти в лес. Он покажется, как только убедится, что мы не опасны и не хотим ему зла.

— Тогда давайте хотя бы в дверь постучимся!

— Давай.

Поднявшись по каменной лесенке, Волшебник поднял кулак и хотел было ударить, но…

— Эй ты! — яростно окликнул кто-то. — Оставь мою дверь в покое!

Повернувшись, Турифей увидел знакомое лицо, которое впрочем не было таким уж знакомым, так как поросло густой черной бородой. Но все равно северянин узнал старого знакомого, узнал его по блеску кошачьих глаз.

— Ягр! — закричал старый Волшебник.

— Турифей, — сухо отозвался бородатый гонг. — Что тебе здесь нужно, старый маг?

Турифей ничуть не смутился таким приветствием.

— Узнаю гонга, — шепнул он мальчику.

А гонг в это время стоял все также вдалеке со стороны густого леса и усиленно щурился. Теперь и большие глаза превратились в щелочки, огромные здоровенные ручищи нетерпеливо упирались в бока.

Творюн заметил, каким сильным и высоким был этот гонг. Раза в полтора больше его отца, а ведь гонги не такие уж отличные от северян.

— Разве ты не хочешь впустить нас в дом? — ухмыльнулся Турифей. — Я рассчитывал…

— Не ведаю, на что ты там рассчитывал, а в эту избу я еще никого не впускал! И вообще, зачем ты заявился сюда, ежели знаешь, что я пять лет назад стал отшельником?

— Слишком много вопросов, гонг! И хватит препираться со мной. Ты кое-чем мне обязан или уже не помнишь?

— Ты мне тоже!

— Не отрицаю. — Старик развел руки в стороны, подтверждая свои слова. — Так ты пустишь нас в хату, мы ведь с дороги, устали, хотим пить и есть?

— Нет! — отрезал Ягр. — Уходи, старик. Я не могу…

— Забываешься, гонг! Я старше тебя в два раза, а то и поболее, а ты осмеливаешься грубить мне! У тебя в прошлом многое связано со мной.

Ягр опустил голову.

— Вот именно, в прошлом, — тихо произнес он. — Уходи.

Сделав несколько шагов назад, гонг внезапно исчез в глуши темного леса.

Турифей покачал головой. Он повернулся лицом к дому.

— Разговаривать с тобой мы будем только в твоей избушке! — проговорил он грозно. — Похоже, что по хорошему ты никак не хочешь понимать! Как говориться, раз моя хата с краю — ничего не знаю и знать не желаю!

Старый маг присел на корточки, вознес длани к небу, закрыл глаза. А потом вдруг взмыл вверх, словно был вовсе не человеком, а самой настоящей рысью. Он резко выбросил обе руки вперед, при этом выкрикнув какое-то слово…

— Ух ты… — У мальчика в недоумении открылся рот.

Массивная дубовая дверь слетела с петель и с грохотом рухнула на пол.

Старик передернул плечами.

— Будет знать. — Он фальшиво улыбнулся, слишком каверзный поступок совершил сейчас, поэтому отпечаток грусти на его губах очень трудно было назвать улыбкой. — Старых друзей не забывают, особенно таких, с которыми в прошлом связано очень многое! Пойдем скорее в дом, а этот упрямый нечестивец прибежит следом, будь уверен.

— Хороший у вас друг, Турифей, — сказал Творюн. — Даже в дом не пускает.

— Да нет, — возразил Волшебник. — Такое с ним частенько бывает, но на самом деле он ужасно рад меня видеть, просто разволновался малость.

Творюн поморщился, посмотрел на наставника с сомнением, но тот уверенно кивнул, после чего недоверия мальчика развеялись.

Рис 5: Поляна. Домик гонга. Около домика — Турифей и Творюн. Из дремучего леса на окраине поляны осторожно показывается сам Ягр.

Старик оказался прав, «упрямый нечестивец» действительно прибежал, вот только не следом, а спустя некоторое время.

На удивление Творюна, гонг-здоровяк не только не выказал почти никакого очевидного желания рассердиться, но, напротив, обнял Турифея, а после крепко пожал ему руку. Потом они сели за стол.

— У тебя есть эль, Ягр? — поинтересовался старый маг.

— Нет, — коротко ответил гонг. А потом добавил: — Я отшельник, забыл?

— Разве отшельникам запрещен эль? — хмыкнул Турифей с усмешкой. — Странно.

— Хватит играть в кошки-мышки, Турифей! — сказал Ягр громко. — Я отшельник по своей воле, и ты это знаешь лучше, чем кто либо другой! Зачем пришел ты и уж тем более, зачем ты привел сюда этого сорванца? Кстати не думай, что я вернулся из-за того, что ты сломал мою дверь! Причиной моего возвращения стало совсем другое.

— Врешь. Неужто и вправду не хочешь меня видеть?

— Правда. Я не хочу видеть не только тебя, я не хочу видеть никого.

— Пять лет его совсем не изменили, — обратился старец к Творюну. — Он таким был и раньше. А вообще он веселый.

— Врет, — опроверг отшельник. — Я веселым никогда не был. Пьяным бывал, но веселым — никогда!

— Был. Я все очень хорошо помню. Вот осторожным ты тоже был всегда, хотя даже тогда со старыми друзьями так не обращался.

Ягр нахмурился еще пуще, отвернулся. Подошел к двери, со злостью плюнул за порог. Глаза прятал, они то горели гневом, то в них проявлялось еще что-то, чего гонг показывать-то как раз и не хотел.

— Так ты говоришь, что вернулся домой не из-за того, что я выбил твою дверь, причина в чем-то другом?

— Да, в другом.

— И в чем же?

Гонг повернулся, резко указал пальцем на Творюна.

— Вот в нем.

Турифей насупился, Творюн чуть дрогнул.

Отшельник вздохнул, покачал головой, двинулся к центру комнаты. Он выдвинул из-под стола стулья, знаком пригласил гостей садиться.

— Так о чем ты? — настоял Турифей.

— Да так, не о чем. Садитесь. Потом расскажу. Может быть. Давай, докладывай, с чем ко мне пожаловал?

Они сели за стол, Волшебник усмехнулся:

— Ты вроде никого в этот дом пускать не собирался, а зачем тогда столько стульев?

— Для вас, конечно, а ты что подумал?

И старик начал рассказывать. Он рассказал почти все, что знал Творюн, только иными словами, с гонгом Волшебник разговаривал по-взрослому, так сказать. Это были слова о Красном Ветре и о царевиче, слова о Творюне и его отце и, что особенно поразило мальчика, слова о его Даре!

— Понимаешь у этого совсем юного еще северянина очень сильный магический Дар! Он, похоже, дан ему от природы, то есть, от богов. Пока Дар проявляется в умении одушевлять различные предметы, все, о чем он думает скорее всего в чем-нибудь воплощается. Он, естественно, запросто освоит и обычное магическое ремесло и будет знать столько же заклинаний, сколько известно мне. Но даже у меня нет того особенного, что есть у него, поверь. Сам понимаешь, такую силу не дают просто так, поэтому ее необходимо направить на верный путь.

— И ты берешься обучать его?

— Я и говорю тебе, у меня нет выбора! Высшие Силы пересекли наши с ним дороги.

— Я тебе верю. Ты в этом разумеешь гораздо лучше меня, но вот в толк не возьму: причем здесь я?

— Ага…

И Турифей дорассказал историю, раскрыв то, зачем они с мальчиком явились в избушку отшельника.

— Понятно! То есть ты мне предлагаешь немного побыть нянькой?

— Ты готов мне помочь?

Лицо Ягра скривилось.

— Ладно. Хорошо. Я с ним побуду. Но сначала, старик, ты должен кое о чем узнать.

— О! И о чем же, буде не секрет?

— Почему же, не секрет, конечно!

— Ну тогда расскажешь мне об этом позже, а пока… Я и Творюн, мы очень проголодались!

Ягр кивнул. Он поднялся из-за стола, двинулся к печке. Там, на углях разогревалось мясо недавно пойманного им зайца. Приятно пахнуло, аромат был просто умопомрачительным. Как только снедь оказалась на столе, усталые путники принялись усердно работать зубами, а о разговорах временно позабыли, еда сейчас волновала больше. Ведь такой пищи не вкушали уже более двух недель.

В задумчивости глядя на все это, Ягр сказал с усмешкой:

— Все-таки правильно говорил хозяин единственной харчевни той веси, в которой я родился: самое сильное чувство человека — это никакая не любовь, а голод!

Заметно уменьшив запасы гонга-отшельника, Творюн жарко поблагодарил его, после чего сказал, что очень хочет спать, на что Ягр тут же притащил большую охапку сена и положил ее на лавку у стены. Там мальчик и лег.

— Маленький вроде, — заметил отшельник, — а ест будь здоров, за троих.

— Соскучился, — объяснил Волшебник, закашлялся, кость застряла в горле. — А так может совсем без еды. Как я.

Ягр кивнул.

— Ну, ну. Как ты, значит.

— Ага.

Турифей все еще продолжал есть. Мясо кончилось, он перешел на каши, грибы, а затем стал поглощать сушеные овощи и рыбу. Когда Творюн уже крепко спал, старец наконец наелся и решил снова завести разговор.

XIV

— Так о чем ты хотел мне рассказать? — поинтересовался Турифей, поглаживая наполненное до отказа брюхо.

— Видишь ли, — начал отшельник, — я кое-что знаю о Красном Ветре.

— Не удивительно, — пожал плечами старик. — Соседи, как никак!

— Я говорю серьезно, слышишь? Кончай шуточки шутить! Я знаю то, чего ты, возможно, не знаешь.

— Хорошо, о чем ты?

Ягр глубоко вздохнул, опустил взгляд.

— Я о нем, о Красном Ветре… Понимаешь, Турифей, я тебя, конечно, уважаю, имею представление о том, на что ты способен, завидую твоей самоуверенности, но…

— Что «но»? Ты думаешь, она слишком завышена, моя самоуверенность? Так, да?! Думаешь, я не продумал все до мельчайших деталей? Отвечай, отвечай! Не бойся меня обидеть, я уже не молод, поэтому могу выслушивать советы спокойно, без суеты. Хоть и говорят, что мудрость на дорогах не валяется, а сидит дома на печи, но я и в пути кое-чего умного почерпнул!

— Нет. Я не о том… мне просто кажется, что ты не знаешь, на что идешь! Он… он очень силен, этот Ветер!

Маг хмурился, тер лоб, недовольно шмыгал носом, ерзал в кресле.

Ягр ждал от старца резкого всплеска, мол: «Ты меня недооцениваешь! Кем ты меня считаешь? Мальчишка!» Что поделать, Турифей всегда был таким, может быть, именно эта черта раньше помогала ему выбираться из чудовищных передряг. Но сегодня ничего подобного старый северянин выказывать не стал, наоборот, он даже поспособствовал продолжению разговора:

— Ты, вероятно, знаешь нечто, чего никто более не знает? — Старец прищурился, заскрежетал зубами, сжал правую руку в кулак. — Это так?

— Возможно, — кивнул отшельник.

— Рассказывай.

Ягр сложил ладони лодочкой и начал:

— Несколько месяцев назад я ходил к нему, просто так, мне было любопытно посмотреть, как он там поживает. Тут кроме него никого и нет больше, ведь я здесь поселился не случайно — мне нужно было одиночество, а значит такое место, где под боком не селились бы северяне или того хуже гонги. И, знаешь, хорошее это место — рядом со страшным колдуном, которого все боятся!

— Да что уж там, лучше просто некуда, — ухмыльнулся старик. — Хорошо, давай теперь о том, что тебя там так напугало.

— Ну вот, я отправился туда и обнаружил магическую защиту — огромное пространство вокруг замка окутано колдовской паутиной! Она — вроде кольца, вроде границы, которую нужно миновать, чтобы попасть в долину Красного Ветра. Сам помнишь, ты ведь научил меня видеть магические сети, но эти увидит, наверное, любой дурак! Ты тоже умеешь их ставить, но твои лишь предупреждают, а эти… они ужасны! Я, конечно, туда соваться не стал, ушел поскорее. Главное, Турифей, чтобы ты знал — там сплошная колдовская защита, кто туда сунется, того мгновенно сотрет в порошок, будь уверен! Но вот что еще интересно, я там бывал и ранее, но ничего подобного не видел!

Волшебник задумчиво потер подбородок. В глазах его сверкнул огонек недовольства:

— Считаешь, я не смогу преодолеть его ловушки? — справился он. — Думаешь эту паутину мне не разорвать?

— Именно так, — проговорил отшельник с дружественным сожалением. — Честно говоря, именно так я и считаю! С ним вместе плетут эти черные сети множество колдунов — его помощников! А ты? Ты — один!

— Верно. Я тебе верю.

— К сожалению.

— Да-м. И что же нам делать?

— Нам? — Ягр улыбнулся. — Может быть, для начала, надо сходить туда и просто посмотреть? Тут всего-то пути два дня, а если хорошо знаешь дорогу, и того быстрее.

Волшебник кивнул:

— И в этом ты, кажется, тоже прав. Я отправляюсь прямо сейчас.

— Ночь на дворе! — вздрогнул Ягр.

— Ну и что. Времени мало. Да и ты меня знаешь, мне что день, что ночь. Я по молодости, как ночь, так и дела делать, а как день, так спать. Ночью даже интереснее.

— Подожди. Я еще не все тебе рассказал. Я тут тоже не сидел, сложа руки, все это время. То, чем я занимался, может помочь тебе.

Турифей нахмурился:

— Имеешь в виду последние годы?

— Именно.

— И что же это?

— Это самое главное из того, что я хотел рассказать. Слушай внимательно, времени нет, а на всю ночь я растягивать не собираюсь. Я унаследовал от деда одну тайну… Но для того, чтобы придать этой тайне немного жизни нужно было кое-чего добыть, и мне это почти удалось! Одного не хватало и, подумать только, ты привел того, кто может раздобыть это для меня!

Глаза мага округлились:

— Творюн?

— Верно. Если, конечно, ему еще нет одиннадцати лет?

— Нет, ему пока только десять!

— Вот и прекрасно. Он может помочь мне, а еще тебе, да и многим людям!

— Каким образом? Я не понимаю, о чем ты?

— Двадцать лет назад умер мой дед по имени Ролограф. У него к тому времени уже не было ни одного сына, все они пали в тяжелой битве за свой город. Зато остались их внуки: Демьян от старшего, Пондраф и Кирграф от среднего, я и Аран от младшего. Дед мой бедняком не был, поэтому кое-что у него имелось: большой дом, несколько сараев, свинарник, две коровы и мельница. В старом доме и родились все его внуки, то есть, там жили со своими семьями все его дети. Так вот, когда он умер, то оставил письмо, в котором разделил имущество между внуками. Мельница досталась самому старшему из нас — Демьяну, ему тогда было тридцать, и у него уже имелся свой дом. Кроме того он уже был женат, и сам имел троих детей. Дом, свинарник и коров разделили между собой Пондраф и Кирграф, братья-близнецы от среднего сына. Им тогда было по двадцать пять и у них еще не имелось, ни домов, ни семей.

— А тебе и твоему брату Арану?

— Слушай дальше, — кивнул Ягр, и дальше тон его голоса отчего-то вдруг заметно помрачнел. — Про нас он тоже не забыл в своем завещании. Мне он велел взять шкатулку, точно указав в письме место тайника, где она лежала. А моему брату, самому младшему из нас… ему не досталось ничего.

Турифей фыркнул:

— Шкатулку? Здесь замешана магия, разве ты не понимаешь?

— Да, конечно, — вздохнул Ягр. — Это я понял, но, к сожалению, спустя целых пятнадцать лет. Когда умер дед мне было восемнадцать, а моему брату вообще пятнадцать. Наши двоюродные братья предлагали остаться у них, в их в домах и хотели помочь с постройкой собственных, но мы не согласились. Мы не могли согласиться, так как завидовали им, а зависть всегда порождает ненависть. Я знал это и поэтому испугался. И мы ушли из чужого теперь для нас дома. Поначалу были вместе, а спустя некоторое время сильно повздорили, после чего расстались. Аран направился на юг, а я — на север. Больше я его не видел и почти ничего о нем не слышал. Доходили слухи, что похожий на него человек живет на реке богини Аридии под названием Сон или, как говорят другие — Мирия, хотя, возможно, это мог быть вовсе не он.

— Так ты сразу открыл свою шкатулку? Может там драгоценности были?

— Нет. Драгоценностей там не было. Это точно. Я тряс ее, там было что-то очень легкое. Вообще… сам в толк не возьму, почему тогда не открыл, будто бы на ней был магический запрет.

— Чего ж ты мне-то не дал поглазеть? — хмыкнул старик. — Я наверняка бы увидел оберег, если таковой был наложен!

— Не знаю. Сам не знаю… В то время я тебя еще не знал, а когда мы встретились, я и думать забыл об этой шкатулке. А тогда, я бесцельно бродил по миру, а она болталась в заплечном мешке, я хотел ее выбросить, но почему-то оставил. Она была мне памятью о родном доме, об отце, которого никогда не видел. Все это время я размышлял, почему дед лишил меня и Арана наследства? Но не мог понять, потому что ранее все свою жизнь был уверен, что мы — его любимые внуки. Он и сам говорил это тысячу раз!

— И что потом?

— Прошло много лет. А дальше — ты уже знаешь: почему я стал кузнецом, как позже встретился с тобой, а потом уж поселился в этом заброшенном месте, где живу и по сей день. Именно тогда, когда я пришел сюда, а это было около пяти лет назад, я и открыл наконец эту шкатулку. Я нашел там только кусочек кожи — это был свиток, перевязанный маленькой красной ленточкой. Тогда я заплакал… Краска, которой было написано послание очень попортилась от времени, но я разобрал несколько фраз, но они были жутко важными, как я осознал потом. Итак, я понял, что этот свиток содержит в себе какой-то рецепт, который позволит создать очень мощный магический порошок, который можно использовать при ковке оружия. Например кинжалов или мечей. Там было написано как раз о кинжале. Этот кинжал — разрушитель любой магии, я думаю, с его помощью мы могли бы рассчитывать на многое и освободили бы царевича. Но это было еще не все. Я разобрал еще кое-что, привожу тебе дословно: «Ты должен выковать „Кинжал Власти“, — написано там, — а потом доставить его тому, кому суждено владеть им. Только это оружие поможет смертному Избраннику победить самого Черного из Черных…».

— Черного из Черных?.. Кинжал Власти?.. тайное оружие?.. Избранник? — потянул Турифей мрачно. — Как думаешь, что он имел ввиду? Твой дед, похоже, был настоящим провидцем, если, конечно, не придумал все это по причине буйного воображения. Но это вряд ли, потому как все действительно сходится. Черный из Черных — это или колдун Красный Ветер, помощник бога Тьмы, или сам Тьмабог. А тот кинжал, который тебе надлежит выковать — это, возможно, то самое оружие, о котором говорила мне богиня Рита.

— Может быть, ты и прав. Но как-то уж слишком все подозрительно сходиться. Не знаю, не знаю. Возможно, что есть кто-то, кто может владеть этим кинжалом. Но это не главное…

— Эх, ежели было бы время, я бы еще разок посетил Святую Платиновую Гору и посоветовался бы там Ритой. Она что-нибудь да разъяснила бы. Но времени-то нет, я должен сначала освободить царевича. Одно мы знаем точно, кинжалом будет владеть один из трех избранников!

— Наверное, ты прав.

— Да, — кивнул старик. — Но причем здесь Творюн?

— Дело все в том, что я уже собрал все что нужно для приготовления магического порошка, указанного в этом свитке, но…

— Уяснил: почти — это еще не все! Чего-то не хватает? Так бывает всегда, чего-то обязательно нет! Я надеюсь, нам не придется использовать какую-то часть от маленького северянина, что пришел со мной?

— Шутишь все, — вздохнул кузнец.

Волшебник улыбнулся:

— Конечно. Давай, говори дальше. Чего еще не хватает?

— Не хватает Серебряных Листьев. Ты слышал о таких?

Задумавшись на секунду, Турифей произнес:

— Кажется, да. Ежели не ошибаюсь, они произрастают на Вечном Дереве?

— Именно! Только правильнее будет сказать, питают Вечное Дерево.

— Какая разница, — махнул рукой старый маг. — А как ты сам узнал об этом дереве?

— Это чудо! — почти что крикнул гонг. — Совершенно случайно! Когда шел в отшельники, я взял с собой несколько древних книг, а там как раз оказалось несколько страниц посвященных Вечному Дереву!

Волшебник покачал головой:

— Нет! — громко сказал он.

— Что значит твое «нет»? — не понял Ягр. — Ты о чем?

— Ты все повторяешь это слово «случайно», заметил?

— Нет, — пожал плечами гонг. — Я его произнес, по-моему, всего один раз.

— Может и так, — согласился старик. — Но ты его постоянно подразумеваешь. Ведь пойми, твой дед не случайно оставил тебе в наследство шкатулку, не случайно к тебе попала эта древняя книга. В конце концов, ты не случайно здесь поселился, ведь Вечное Дерево живет где-то в этих местах!

— Как думаешь, этовсе мой дед? Сначала он предвидел нечто важное, а теперь все время его дух направляет меня?

— Возможно. Но я так и не услышал того, чего так хотел услышать: причем тут Творюн?

— Хорошо. В книге написано, что сорвать Серебряный Лист может только мальчик, которому еще нет одиннадцати лет.

— Ого! И разве это не очередное чудо? Мальчик тоже здесь, как раз тогда, когда нужно! Ты считаешь, мы должны выполнить указание твоего деда?

— Думаю, что так и есть, Турифей. Мы отыщем дерево, создадим тот самый чудесный кинжал, а потом ты будешь иметь возможность прорвать магическую паутину, которая окружает замок Красного Ветра. После этого я буду искать того, кому должен отдать Кинжал Власти! В этом ты мне поможешь, вместе отправимся к твоей богине и спросим про моего деда и кинжал.

— Уж и не знаю.

— Знать тут нечего! — отрезал Ягр властно. — У тебя-то выбора нет, без клинка ты не пройдешь защиту, чтобы выкрасть царевича, так что выходим искать Вечное Дерево прямо завтра!

— Я вроде собирался сначала посмотреть на колдовскую защиту?

— Зачем? Разве ты мне не доверяешь?

Старик засмеялся:

— Конечно, доверяю. Мы столько лет были вместе, столько путешествовали, столько повидали. Я не сомневаюсь, что ты все правильно определил. Но, не спеши, разве ты знаешь, куда нам идти?

— Знаю-знаю, не волнуйся! Значит, завтра?

Турифей покачал головой.

— Ты так торопишься, это на тебя не похоже.

— Сам знаешь, времени совсем нет.

XV

Как только наступило утро, трое покинули одинокую лесную избушку Ягра и отправились на поиски Вечного Дерева. С собой они захватили совсем немногое: пара волчьих шкур на плечи, этого пожалуй и достаточно. Ведь старик и мальчик могли легко обходиться без воды, пищи, а кроме того, всем троим не нужно было оружия, ведь магическая сеть Турифея предохраняла их от любого лесного хищника, который захочет ими поужинать. Вот так и получилось, что припасы были необходимы только гонгу, но он-то привык жить скромно и во всем себя ограничивать, так что и его припасы легко поместились в одну котомку, да еще и место осталось для фляжки с элем.

Ягр захватил с собой старую карту окрестных мест. На ней было обозначено несколько рек и озер, а также замок черного колдуна. Конечно же, никакого Вечного Дерева там не было, но это и понятно, ведь легенда о Серебряных Листьях давно уже забыта, и помнят о ней только такие старожилы, как Турифей.

Трое друзей ступали по неосвоенной земле зимнего леса. Ягр сказал друзьям, что отыскал в древних книгах несколько примет, по которым они должны искать Серебряное Дерево. Пока что трое знали очень немногое, гонг лишь предположил, что идти нужно на северо-восток.

— Глубже в Низинный Лес! — указывал он. — Одной из примет, обнаруженных мною в книгах, являются Источники Живой Воды. Их мы и должны обнаружить. На вопрос, что вообще такое живая вода, Ягр отвечал примерно так:

— Ты, Турифей, конечно же, знаешь, что в глубокой древности урики Живой Водой называли теплую воду?

— Конечно, — кивнул старый маг.

— А что это еще за урики? — поинтересовался Творюн.

— Древнейшее племя. Хранители Вечного Дерева. Говорят, что они вымерли тысячи лет тому назад.

— Странно, — удивился Творюн. — А я думал, что Живая Вода — это та, которая способна вернуть жизнь мертвому, а оказывается…

— Возможно, — согласился гонг. — Но урики думали по-другому. Живая вода — теплая вода! Потому что способна растопить лед или снег.

— Он прав. Легенды гласят именно так, — подтвердил старик. — Но причем здесь Низинный Лес? Мы должны искать теплую воду в Низинном лесу?

— Именно! — воскликнул Ягр. — Только ты допустил одну неточность, мы должны искать не теплую воду, а «источник теплой воды». Понимаешь, ведь место, где произрастает Вечное Дерево, в книге описывается как долина, в которой расположились Источники Живой Воды!

— Значит мы должны искать долину, в которой могут быть источники теплой воды?

— Верно! И такое место есть. Оно даже обозначено на этой карте. Вот посмотри. — Гонг протянул северянину потрепанный клочок пожелтевшей бумаги. — Вот оно, это место, в Низинном Лесу. Вот долина, а вот…

— Подземные Источники!

— Правильно! Мы идем как раз туда и искать следует именно там, такого мое предположение. Нам известно, что Вечное Дерево где-то рядом, а место под названием Подземные Источники как раз то, что мы можем проверить в первую очередь.

— Хорошо, давай попробуем. Но учти, у нас не так много времени.

— А разве у нас есть выбор?

XVI

Время шло. День сменялся ночью, потом снова наступало утро, и новый день не сулил друзьям ничего необычного, только дорога, дорога и еще раз дорога. Когда, судя по карте, они определили, что добираться до Подземных Источников им осталось самое большее два дня, даже это не обрадовало, ведь два дня — это очень и очень много. Позади были уже четыре. Потом нужно будет искать Серебряное Дерево. Если им повезет они отыщут его достаточно быстро. Если вообще отыщут! А если нет? Затем шесть дней на обратную дорогу, после этого ковка волшебного Кинжала Власти. Сколько же это займет времени? Турифей начинал волноваться, он не рассчитывал на такие трудности. Договариваясь с богиней, он упомянул три недели не больше, а тут выходит поболее месяца, ведь три недели уже почти что позади.

Прошел еще один день. Стоял спокойный вечер. Никакого ветра, или снегопада, наоборот, тихо и удивительно тепло. Небо чистое, звезды не кажутся холодными, а наоборот — будто бы даже греют. Снег под деревьями — белый, чистый и легкий, словно пух, тот самый, каким набивают самые лучшие подушки, на которых потом дрыхнут особы истинно голубых кровей и всякие там богачи.

— Странно. — Ягр зачерпнул горсть легких снежинок. — Или я схожу с ума, или я окончательно замерз.

— О чем ты? — не понял Творюн.

— Ты меня спрашиваешь, о чем я? — Гонг усмехнулся. — Да ты посмотри на это! Готов поклясться, что если бы наш старикашка-Волшебник сейчас не похрапывал вон под тем деревом, он бы понял, о чем я! Посмотри на это! Посмотри на этот снег! Только взгляни на него, он легкий и… Как бы это сказать… он…

— Как при сильном морозе, — спокойно сказал Творюн.

— Вот! — Ягр резко сжал руку и выбросил кулак вперед. — Верно! Как при сильном морозе, но сейчас же…

— Очень тепло, — снова помог мальчик.

— Да. Ты ведь тоже чувствуешь это? Да-да, очень тепло! Ты…

— А как же. Хоть мне всего только десять, это же не значит, что я не смогу отличить зиму от лета!

— Тепло, а снег не тает. Как такое возможно? — изумлялся Ягр. — Снег не тает от очевидного тепла. Что бы это значило?

— Это значит, — сказал Творюн, — что мы идем туда, куда нам нужно идти.

Ягр замер. Он никак не ожидал услышать подобный ответ от маленького мальчика.

— Ты это о чем? — поинтересовался гонг немного сдавленно. — Неужто о том же, о чем сейчас думаю я?

— Этого я не знаю, как я могу знать, о чем думаешь ты, Ягр? Для этого мне нужно выучить несколько заклинаний. Возможно, Турифей как-нибудь поможет мне с этим. Это было бы неплохо.

— Погоди, — остановил гонг. — Что ты имел в виду, когда сказал: «мы идем туда, куда должны идти»?

— Это место, куда мы направляемся — оно ведь волшебное, не так ли? А если так, то значит мы уже рядом. Тепло — зимой, тебя это не наводит ни на что? Мне кажется, здесь замешаны чьи-то чары.

Ягр ничего не ответил, лишь еле заметно кивнул. Он неожиданно почувствовал, что испугался. Ему вдруг резко захотелось повернуть все в обратную сторону и вернуться назад, домой. Где тихо и тепло. Где ты сам решаешь все, сам строишь свой мир, строишь таким, каким пожелаешь.

Но дорога назад — только для труса…

В голове отшельника вращались пугающие мысли. Чьи-то чары. Чьи, интересно?

Когда старик проснулся, то тоже был немало удивлен таинственной заметкой гонга о погоде. Но объяснить странность никак не смог, посетовал на то, что, возможно, в будущем они сами наткнуться на разгадку.

Вечер продолжался, до ночи было еще пока далеко. Они побрели дальше. Старик и мальчик впереди, а Ягр немного сзади — в поисках чем бы поживиться на ужин. Совсем скоро остановились на ночлег, развели костер.

— Странный этот мир, — вздохнул Ягр. — Непонятный.

— Отчего же странный? — спросил Турифей. — Мир всегда был таким, таким и останется, если хуже не станет.

— Странный тем, что непонятный. Казалось бы, все должно быть по-другому, люди должны знать все законы, тогда и жить было бы легче. Воцарились бы мир и согласие.

— Куда уж нам до мира, — усмехнулся Волшебник. — Мы друг друга-то понять не может хотя бы наполовину.

— Думаешь, мир не изменится? К лучшему?

— Мир — есть мир. Вряд ли он изменится. А вот люди — они могут измениться. Но тоже лишь частично. Одни станут лучше, другие — хуже. Так будет всегда — это закон. Трудности заставляют людей совершенствоваться, объединяться, а спокойствие — наоборот, ослабляет.

— Ты что же считаешь, что война, это хорошо? — спросил Ягр.

— Я так не считаю. Война — это плохо. Но в жизни людей часто плохое полезнее хорошего.

XVII

Ночь была теплой, поэтому они спали крепко, отдыхая после трудного дня. Творюн и Турифей расположились между корней массивного дерева, те выпирали из земли почти что повсюду, но прямо у корявого ствола отсутствовали, там свободно могли поместиться несколько человек. Туда и забрались старик с мальчиком, устроились и теперь уже тихо посапывали, завернувшись в мягкие волчьи шкуры.

Гонг вскарабкался повыше, так он считал безопаснее. Укрепившись на нескольких сучках с помощью двух крепких веревок, он смотрел свои сны на порядочной высоте. Видимо, он не до конца доверял магической сети Турифея. Творюну это казалось несколько странным, ведь как говорил старый маг, в прошлом их многое связывало, и они немало сапог стерли, топая по общей дороге. Но на самом деле причина была совсем даже не в недоверии Ягра к чародею, а в самой природе Ягра. Он ведь был гонгом, а осторожнее гонгов в Призрачной Земле племен, как известно, не сыскать.

Гонг резко распахнул глаза. «Уже утро?» — предположил он. Но тут же отклонил эту мысль — вокруг стояла глубокая ночь.

Устраиваясь поудобнее, гонг заметил, что все его тело горело от непонятного жара, а ладони стали влажными. Рубашка намокла, он даже шкуру сбросил — она оказалась чуть в стороне — болталась на сучке. «Плохой сон? — удивился он. — Но я ничего не помню».

Он вгляделся вниз, в темноту. Ничего не увидел, зато услышал скрипучий храп, свидетельствующий о том, что по крайней мере с Турифеем-то все в порядке.

Что же разбудило его? Он помнил, так уже было с ним несколько раз, тогда таким образом он предчувствовал опасность. Но если это опасность, почему тогда старик спокойненько похрапывает внизу? Почему его магическая сеть не дает знать о себе?

«Все! — встряхнулся гонг. — Хватит вопросов! Мне всего лишь приснился дурной сон. Такого не было уже давно, но если учесть то, что я ночую на дереве посреди леса, чего не было уже давненько, то не стоит удивляться тому, что привиделась какая-то гадость…».

Внезапно размышления Ягра прервались. Он сидел лицом на восток, но в тот момент что-то заставило его резко развернуться и обратить взгляд на запад.

— Елки зеленые! — ошарашено прошептал он, отшатнувшись назад, да так, что больно ударился головой о дубовый ствол.

Его глаза округлились, взгляд уперся в небо, а руки стали в слепую шарить по сучьям, в надежде отыскать крепкие узлы страхующих веревок.

Там, на черном небосводе, стремительно вырисовывался громадный бесформенный силуэт. По мере приближения, он увеличивался в размерах, широченная тень падала на лес, который под ней становился беспросветно черным.

— Турифей! Тур… Творюн! — отчаянно заголосил Ягр, все еще пытаясь отыскать узлы веревки трясущимися и мокрыми от холодного пота ладонями. — Старик! Просыпайтесь! Просыпайтесь же, обалдуи!

Наконец внизу зашевелились, послышалось раздраженное ворчание — Турифей и Творюн, кажется, начали пробуждаться. Кто-то зевнул, кто-то кашлянул.

— В чем дело? — донеслось снизу.

Ягр сплюнул. Теперь он уже лихорадочно развязывал крепкие узлы. Но руки были слишком скользкие, а вокруг стояла тьма тьмущая, и все попытки заканчивались неудачно.

— Черт тебя дери! — зарычал Ягр в отчаянии.

Неожиданно, все вокруг осветилось ярким огненным светом, исходившим, видимо, от таинственного ночного гостя.

Ягр оторвал руки от узлов и прикрыл ими глаза. Все тело обдало жаром, гонг даже не разобрал, отчего это произошло, то ли от огненного света, то ли от приступа обжигающего страха.

Снизу прозвучал испуганный детский крик, он был коротким и сдержанным. Даже в тот момент гонг удивился, как это маленький мальчик смог так быстро взять себя в руки.

— Эй, Ягр! Просыпайся немедля! — Теперь орал уже старый маг. — Слезай быстрее, случилось нечто! Сюда что-то летит! Оно…

Старик продолжал громко горланить всякую чепуху, думая что Ягр еще не заметил того, что приближается что-то огромное, но гонг уже не слышал ни чародея, ни страшного гула, что стоял вокруг. Сейчас вся его сосредоточенность была прикована к попыткам развязать узлы, и вот он наконец придумал, выхватил из-за пояса острый кинжал и в несколько мгновений перерезал обе страхующие веревки, после чего выпрямился в полный рост и еще раз глянул на западное небо.

Гигантский силуэт был совсем уже рядом. Мало того, он обрел удивительную форму, которая хорошо различалась на фоне черной синевы небосклона. Массивное туловище неслось по воздуху благодаря могучим кожистым крыльям, размах которых сотрясал воздух, а в ширину составлял колоссальное расстояние. Когтистые лапы напоминали два дерева-исполина, которые вместе с корнями выдрали из земли. Даже в темноте Ягр сумел заметить, как блестят острые зубы, стройными рядами торчащие из громадной пасти. А глаза, горящие ярко-красным, просто сводили с ума, наполняя душу ужасом и заставляя безудержно трепетать.

— Что же ты такое? — ошарашенно прошептал гонг и начал проворно спускаться вниз.

В какой-то момент сверху до него донеслись могучие хлопки, это были те самые крылья, а значит таинственный зверь уже здесь, прямо над его головой… «Главное, чтобы он их не заметил» — мелькнула мысль.

Руки гонга соскакивали, ноги скользили по голым сучкам, те трещали, ломались и летели вниз. Твердая шершавая кора больно царапала колени и локти, ногти ломались. В какой-то момент Ягра рвануло вниз, он ударился головой об острый сук, на мгновение потерял опору под правой ногой, а левая к тому времени уже болталась в воздухе. Он перенес всю массу тела на сук, за который мертво держался обеими руками, но…

Ягр даже не успел повиснуть, правая нога все еще касалась голого ствола, когда сук звучно хрустнул, и гонг ухнул вниз вместе с ним.

XVIII

— Что это такое? — дрожащим голосом спросил Творюн.

— Понятия не имею, — ответил старик, его тон был не менее взволнованным. — Но нам нужно убегать отсюда и искать место, где мы могли бы укрыться! Хотя где найти такое место?! Камней вокруг нет, значит нет и пещер! Но все равно, бежим! Сдается мне, что бы это ни было, здесь оно нас уже заприметило, место тут слишком открытое!

— Бежим в гущу леса! — Мальчик указал пальцем туда, где деревья стояли плотнее друг к другу.

— Хорошо! — согласился старый северянин. — Я возьму вещи Ягра, а ты хватай наши шкуры!

— Подожди! А как же он сам?

— Ягр слезет с дерева и нагонит нас в пути!

— Но…

— У нас нет времени ждать его! Ежели над нашими головами сейчас нависает то, что я думаю, то нам следует убегать! Быстро убегать!

— Змей?!

— Именно! — кивнул Турифей изумленно. — А теперь быстрее, вперед!

Только они подхватили вещи и ринулись бежать, сверху вместе с ворохом веток, сучьев и листьев свалилось что-то большое и темное.

Волшебник в нерешительности замер.

— Ягр? — негромко позвал старик. — Это ты?

Первым ответом был стон, но потом донесся и хрипловатый голос:

— Кто же еще! Подхватывайтесь и бегите прочь, я постараюсь последовать вашему примеру… Если смогу, конечно. У меня в глазах темно…

— С тобой все в порядке? — забеспокоился Творюн.

— Подумай. Попробуй угадать! Хотя для начала лучше рухни вот с этого дерева… Ну и что вы стоите? Что вы на меня уставились? Бегите же отсюда!..

И они побежали. Точнее сказать, понеслись, подобно лихому ветру. Бежали не оглядываясь и не замечая мелькающих со всех сторон деревьев. Сугробы и длинные ветки заметно мешали, но на этот случай у обоих имелось несколько магических заклинаний.

— Сделайся легким, словно пушинка, — сказал Турифей, не останавливаясь, — быстрым, будто северный олень, и незаметным, точно мышь!

— И прозрачным, подобно туману, — добавил Творюн сквозь зубы.

Старик на бегу улыбнулся. «Этот парень очень быстро учится, — подумал он. — Другому могли бы потребоваться десятилетия, а он уже рожден с этими знаниями. Мне это нравится, всегда хотел иметь как раз такого ученика!».

Рис 6: Нападение змея, Ягр на дереве, во вспышке огненного света

Вскоре густой лес поредел, сосны кончились, ели пошли молоденькие, по зимнему свеженькие, весной пустят северюху — молодые побеги, так похожие на неспелую землянику. Появились спящие березы и дубы-боровики. Толщина снежного покрывала заметно уменьшилась, сюда уже проникало теплеющее с каждым рассветом солнце.

— Остановись! — крикнул Волшебник, несущемуся впереди мальчику.

Творюн услышал старого мага и послушался. Через несколько мгновений они освободились от магических чар, огляделись. Только после этого осмелились подать голоса:

— Вроде оторвались, — сказал Творюн тонким голосом. — Тихо как.

— Ага, — кивнул старик. — Только вот, где теперь Ягр?

— Вы думаете, змей заметил его под деревом? Если так, то…

— Думаю, не заметил, — сказал Волшебник, по-прежнему беспокойно озираясь по сторонам. — Ягр проворный, хоть и такой большой. Но у любого змея такое зрение, что иголку с небес видят только так, а гонга под деревом… Я не знаю. Не видел, несся прочь, как косой от рыжей, испугался. С тем, что на нас напало моя магия не справится, во всяком случае, нужно много времени на подготовку, а у нас его совсем не было.

— Может змей погнался за нами?

— Я его не слышал, но это и понятно, ведь находился под пеленой волшебства, как и ты. Да и от топота в ушах гудело.

— Я думаю, он погнался, — проговорил мальчик с надеждой. — Тогда Ягр мог успеть укрыться где-нибудь.

Старый северянин покосился на Творюна. Глаза мальчика блеснули во тьме, по щеке покатилась слеза.

— Будем надеяться, что так оно и есть. — Волшебник ласково погладил мальчика по голове. — В любом случае, Ягр спас нам жизни, ведь магическая сеть не сработала. Она и не могла сработать, ведь змей приближался с такой скоростью, что как только бы он ворвался в пределы моих чар, так через мгновение и оказался бы над нашими головами. Я сейчас вспомнил, ведь именно Ягр нас разбудил, а не магическая сеть, как казалось мне ранее. Он заметил змея издалека и вовремя оповестил нас. Он молодец, этот гонг.

— Да. Должно быть, он не спал в тот момент.

— Наверное. Да ты не волнуйся. Я не раз попадал с ним в истории, бывало и похуже, а он всегда выбирался сухим из воды. Не волнуйся. Труднее всего теперь будет отыскать его.

Неожиданно со стороны густой темной стены сосновых стволов донесся хруст. Друзья резко повернули головы и бросили туда взгляды.

— Кто там? — вздрогнул Творюн, в глазах сверкнул огонек надежды.

Потом что-то ухнуло, словно что-то большое и объемное свысока шлепнулось на землю.

Волшебник некоторое время вглядывался, потом отвернулся и весьма мрачно произнес:

— Сучок не выдержал налипшего снега.

Мальчик никак на это не отреагировал, он продолжал вглядываться в сторону, откуда недавно донеслись звуки. Но там никого не было…

— Мы найдем его! — проговорил Творюн с суровой уверенностью.

— Найдем, — шепнул старик. — Но пока тебе надо немного отдохнуть. Завтра утром вернемся к тому месту и наверняка что-нибудь обнаружим. Вряд ли найдем его там сразу, но, возможно, через некоторое время он тоже вернется. Ну а сейчас давай, на боковую. Я спать не буду, это теперь небезопасно.

— Турифей, — обратился Творюн.

— Да?

— А вы когда-нибудь раньше встречались с настоящими змеями?

Волшебник вздохнул.

— Если бы только со змеями…

— Творюн, ты спишь?

— Нет.

— Слушай, может хватит тебе разговаривать со мной на «вы», а? Я теперь не только твой учитель, но и друг. Мы ведь сегодня прошли вместе первое испытание…

— Хорошо, Турифей. Я попробую.

— Вот и отлично, — обрадовался Волшебник. — Ну а теперь спи, спи.

— Турифей.

— Да?

— Ты что-то говорил тогда о каком-то Мерко, с которым тебе предсказано уничтожить злого колдуна. Еще ты говорил о непонятных людях, что должны быть вместе с вами. Кто они?

— Это избранники. По правде, я не знаю, где искать последнего. Первый — царевич, второй Мерко, но третий?..

— Ну ты хоть догадываешься?

— Да… на счет этого… скажем, я догадываюсь.

— И кто он?

— Не скажу. Это может оказаться неправдой. Когда буду уверен точно, тогда ты узнаешь об этом. Я тебе обещаю. Узнаешь первым.

— А как ты найдешь этого Мерко?

— Он из братства под названием Теплая Звезда. Нужно просто найти это самое братство. Просто. Ох, как же это будет просто. Да-м.

— А что такое братство?

Турифей почесал в затылке, произнес:

— Ну это как племя, только очень маленькое. Объединившиеся когда-то люди, живущие по своим законам и правилам.

— Маленькое племя найти сложно, — посетовал Творюн.

— Ты прав, — вздохнул старик. — Но об этом думать пока еще рано. Сейчас я еще не знаю, о чем думать.

XIX

Когда Турифей разбудил Творюна, до рассвета было еще далеко. Возможно, мальчику нужно было отдохнуть побольше, но времени у них не было. Необходимо поскорее вернуться к тому месту, где они последний раз видели гонга.

— Ягра все еще нет? — спросил Творюн сонно, но с волнением.

В ответ старик лишь еле заметно качнул головой. Потом они долго молчали, пока мальчик наконец не проговорил:

— Идем. Вы обещали, что мы вернемся туда.

Турифей посмотрел в несчастные глаза мальчика.

— Хорошо. Но мы же договорились, теперь на «ты».

— Я просто забыл… или не привык.

Началась обратная дорога. Они не бежали, как это было минувшей ночью, а шли, пристально вглядываясь в заросли, что попадались им на пути.

К счастью, Турифей прошлой ночью додумался оставить магические метки на деревьях, которые теперь помогали им без проблем находить обратный путь. Будь то обычный день, Творюн наверняка заметил бы это, изумился и попросил бы старика научить его столь хитроумному приему, но не в настоящий момент. В настоящий момент мальчик погрузился в мрачные размышления и почти все время молчал.

При помощи магических меток они вскоре прибыли к месту, где произрастало дерево с выпирающими из-под земли корнями. Добирались долго, устали, ну а когда прибыли, то пришли в ужас! Опушка, где они провели половину минувшей ночи, теперь стала местом страшного пожара. Снег как испарился, а от дерева остались лишь редкие участки, да и те наполовину обуглились. Кое-где еще тлели красным разбросанные угольки. Прошлогодняя трава вокруг почти полностью истлела. Местами выгорела даже земля, виднелись желтоватые пятнышки песка. Со всех сторон поднимались небольшие дымки, они уходили вверх, рассеивались и исчезали из виду.

— Змей, — сказал старик мрачно. — Это он. Он спалил здесь все, что только можно было спалить. Я был прав, он нас увидел. Хорошо что густой лес и магические чары укрыли нас и этим спасли наши жизни.

— Ягр, — взволнованно произнес Творюн, — почему его до сих пор нет?

— Змей, видать, налетел сразу, как только мы скрылись под гущей волшебства. Мы даже не слышали того, что происходило за нашими спинами. Надеюсь, Ягр успел уйти. Может быть, он заблудился? Странно, это на него не похоже.

— Наверное, — хныкнул мальчик, — он не успел убежать. Мы не должны были оставлять его… Может, он сломал ногу, когда упал. Мы должны были помочь ему!

— Брось это! Брось! У нас не было никакого выбора. Так погибли бы все трое, а он, даже со сломанной ногой, сумел бы убежать! Это же Ягр!

Мальчик посмотрел на старика. В печальных глазах не было веры. Мальчик не верил, что его друг жив. Творюну было тяжело, он чувствовал себя виноватым, ведь невозможно смириться с потерей друга, когда тот погиб, спасая твою жизнь, а ты ничего не смог при этом поделать. Словами друга не вернешь.

— Я тебя понимаю, — проговорил старик тихо. — Но надеяться всегда надо. Посидим здесь, подождем, вот увидишь, он вернется.

— А может быть, поищем следы? — Глаза мальчика вновь загорелись надеждой.

— Ведь он мог убежать в другом направлении!

— Успокойся, — сказал Волшебник. — Ты молодец, что вспомнил про следы.

— Да! Давайте же искать их!

— Тише. Следы есть, они ведут на север.

Мальчик посмотрел на Волшебника круглыми глазами, спросил:

— Вы уже заметили?.. То есть, ты… уже заметил? Почему же не сказал мне?

— Это урок тебе — в таких случаях никогда не давай воли чувствам, лучше сначала проверь все хорошенько. Паника еще никого до добра не доводила.

— Так давайте же пойдем по его следам!

— Лучше подождем здесь.

— Тогда можно я пойду один. Ведь Ягр, возможно, ранен, может ему нужна помощь и сам он не может дойти?

Старик нахмурился:

— Ты уверен, что не потеряешься?

— Уверен!

— Ну ладно. Значит, пойдешь… Гм… хорошо. На север, по следам?

— Ага.

— Только смотри, недалеко! Если что, кричи мне или используй магическую силу.

— Я пошел.

После того, как Творюн скрылся из виду, старик присел на корточки и надолго задумался. Он размышлял, ковыряя пальцем землю, не так давно пострадавшую по вине гигантского чудовища. Змей, похоже, изрядно пошвырялся здесь огнем, не жалея никого и ничего.

«Откуда же он взялся? — недоумевал Турифей. — Почему решил уничтожить нас? Может, мы набрели на его территорию? Значит, и сейчас мы в опасности. Да-м. В любом случае надо убраться отсюда как можно скорее. Мальчик прав, надо искать Ягра!»

Рис 7: Сгоревшее дерево, выжженная земля, задумчивый старик

XX

Творюн вернулся нескоро, спустя несколько часов, чему старый Волшебник не удивился. Он давно уже разгадал характер мальчика. Упорный, все делает добросовестно, всегда доводит до конца. Вот и сейчас мальчик выглядел изнуренным, на его измученном лице выделялись большие красные глаза.

— Я ничего не обнаружил, — сказал Творюн, голос был изможденным. — Долго шел по следам, но потом потерял их. Там что-то странное случилось, следы отчего-то резко обрываются. А ты ничего не заметил?

— Нет, — ответил Турифей коротко. Потом с грустью добавил: — К сожалению.

— Турифей! — внезапно вспыхнул мальчик. — Неужели ты не понимаешь, что мы вместе должны скорее идти и искать его?! Может, попробуем магическую сеть?

— Пробовал уже… Поблизости никого нет. Он либо ушел далеко, либо…

Жалобно вздохнув, мальчик присел на корточки и тупым взглядом уставился в землю. Потом медленно стянул с головы меховую шапку и прикрыл ей глаза.

Они молчали, тишина длилась долго и казалось, что так и должно было быть. Потом Турифей молвил:

— Пойдем. Ты прав, надо искать его. Говоришь, следы подозрительно пропадают? Далеко отсюда?

— Полчаса Может чуть больше.

— Прекрасно. Что ж, идем, нам тут делать нечего. Как странно, я такой старый, а мне становиться страшно. Мне становиться страшно от этого леса. От этого холодного зимнего леса. Мне столько лет, я столько повидал, прошел столько путей, но мне все равно страшно… Черт!

— Что случилось?

— Снег. Через час стемнеет и пойдет снег. Мы потеряем следы.

Не говоря больше ни слова, путники поднялись, старик прихватил котомку Ягра, они накинули на плечи волчьи шкуры и поспешили прочь от черного места, где все еще стоял неприятный им запах копоти и гари.

XXI

Наступил вечер. Стемнело рано. С небес повалил большими пушистыми хлопьями мягкий снег. Попадая на лицо, снежинки превращались в маленькие капельки воды, те скатывались вниз, оставляя мокрые следы, которые мгновенно застывали, образуя блестящие ледовые дорожки. Стало заметно холоднее, ведь теперь они возвращались, то есть, шли назад, прочь от волшебных мест.

Следы Ягра завалило снегом еще до того, как они достигли места их таинственного обрыва. Расположение духа у обоих совсем упало, а Творюн здорово замерз, так как не использовал чары, предпочитая идти, стуча зубами. Мир вокруг как будто перестал существовать для этих двоих. Они брели медленно, ноги заплетались. В своем глубоком расстройстве старик напрочь забыл о безопасности и не раскинул на этот раз магическую сеть даже на небольшое расстояние вокруг них.

Тем временем совсем стемнело, лес внезапно поредел, дорога пошла в горку, а впереди показались непонятные возвышения. В темноте друзья приняли их за завалы снега и спокойно продолжали идти вперед.

Когда подошли ближе, сильно потянуло тухлятиной, и на этот раз старик насторожился, замер на месте. По его лицу пробежала волна удивления. Творюн, который плелся чуть позади, последовал примеру старика и тоже остановился.

— Что случилось? — спросил он дрожащим от холода голоса. — Что это там впереди?

Турифей, не оборачиваясь, поднес указательный палец к губам и прошептал:

— Тише. Я не уверен, но есть предположение. Похоже на поселение лесных оборотней. Мы сбились с дороги, а я еще и забыл установить магическую сеть. Пойдем отсюда, найдем укромное местечко, чтобы я мог таки развернуть ее.

Они развернулись и осторожными шагами пошли прочь от странного места. Творюна передернуло, он огляделся. Повсюду мрак, за целень ничего не разглядеть, массивные стволы кажутся гигантскими великанами, а корявые ветви и сучья так похожи на длиннющие ручища, готовые ухватить и разорвать в клочья.

— Опять сказки, — произнес мальчик. — Оборотни? Я верил в их существование, но не думал, что доведется повстречать их когда-нибудь. Люди говорят, что это все россказни бродяг.

— Точно, — согласился старик. — Россказни. Весь мир — россказни. Вся жизнь — сон. Россказни. Также многие говорят и о змеях. Но волшебные существа невидимы для неверующих, ведь в их снах не бывает чудес.

— Я думал, оборотни живут в горах. Так гласят легенды!

— Праведно гласят. Только слово «легенда» здесь не подходит, слишком возвышенно для таких созданий. — Турифей вздохнул. — Что касается оборотней, то не все из них живут в горах, есть еще лесные оборотни, они населяют леса. Живут в низинах, среди смешанного леса. Или вообще строят землянки на болотах, по соседству с упырями. Их намного меньше, чем горных, но они все же есть.

— Лесные чем-нибудь отличаются?

— Да. Прежде всего размером, они намного меньше.

— А для нас они опасны?

— Возможно, если они очень голодны.

— Не хотелось бы стать их ужином.

— Не бойся, — успокоил старик. — Ежели что, отобьемся. Их маленькие кривые волосатые ручки — ничто, в сравнении с нашей магией! Тем паче, что они обычно поздно ужинают. Сейчас еще рано. Наверняка, они еще даже не обедали.

Они неспешно и осторожно продвигались еще некоторое время, потом наконец осмелились ускорить шаг и идти смелее.

— Почему их называют оборотнями?

— Потому что в ночи полной луны они способны превращаться в волков. Ну знаешь, подобно перевертышам, слышал о таких? Племена догров, у простолюдинов их называют людьми леса. Они тоже умеют перекидываться волками. Так вот и оборотни могут. Но это бывает редко, сегодня луна неполная, к тому же она скрыта облаками… Стой!

Турифей замер.

— Что? — коротко спросил мальчик, сердце его забилось чаще.

— Они нас все-таки заметили, теперь крадутся следом. Видать, голодны, давно уже не охотились волками.

К лицу Творюна прилила горячая кровь, в груди колотилось, ноги тряслись.

— Что это с тобой? — удивился Турифей. — Я чувствую, как от тебя исходят волны страха! Не бойся, это же не змей! Сейчас мы их…

Но старик не успел договорить. Что-то большое и твердое мелькнуло во тьме и ударило его прямо в затылок. Он издал протяжный стон, покачнулся и рухнул на снег лицом вниз. Спустя мгновение, он замер.

— Турифей! — закричал Творюн отчаянно, упал на колени и стал изо всех сил теребить старого северянина. Но тот по-прежнему оставался лежать без всяких признаков сознания.

Творюн отступил в сторону, в страхе огляделся. Никого не было видно, вокруг стояла почти мертвая тишина. Прошло несколько мгновений. Вдруг из темноты, со всех сторон: из-за древесных стволов, кустов, сугробов, пеньков стало вылезать множество маленьких волосатых уродливых фигурок с кривыми ногами и короткими ручками. Горбатые, шипящие, щелкающие зубами — они заставляли Творюна трепетать всем своим существом.

Их было очень много…

Рис 8: подступающие к Творюну оборотни, Турифей на земле

Оборотни подступали медленно и осторожно, заметно побаиваясь застывшего у ног мальчика тела лохматого старика. Тот хоть и лежал без движения, все равно так и светился магией, а маленькие существа явно видели ее и побаивались. Они знали, что с ними будет, если этот старый маг вдруг очнется.

Но Творюн в тот момент не понимал этого, его мысли сковал страх. Маленькие, узенькие, горящие хищным голодным светом глазки десятков существ, подступающих со всех сторон, сводили его с ума. Он кожей ощущал все эти голодные взгляды, которые так и падали на него отовсюду. Это было ужасно. Просто ужасно. Неужели все кончено, неужели через минуту ему суждено погибнуть, стать добычей этих скверных созданий, что разорвут его на части в одно мгновение, а потом еще подерутся за остатки? Неужели…

— Нет! Не надо!.. — отчаянно вырвалось у Творюна. — Нет!

Оборотни, завидев, что жертва паникует, начали надвигаться еще быстрее. Страшное кольцо стремительно сужалось. До конца оставалось совсем немного. «Нужно что-то делать!» — кричали мысли мальчика. Но страх брал свое, не давая даже шелохнутся. Творюн старался перебрать в голове кое-какие заклинания, которым уже научил его старик, но ничего не выходило, нить мыслей каждый раз обрывалась, словно ее кто-то умышленно рассекал ножом.

Время таяло. Оборотни не останавливались. Чем ближе они подходили, тем труднее Творюну становилось думать. Он сходил с ума.

Сквозь дебри темного леса проворно продиралась фигура. Горячий пот сплошным потоком лил со лба, срывался с оголенных плеч, падал на снег. Человек этот был огромен, а сейчас, когда несся сломя голову, это было еще более очевидно. Трещали толстые ветви, приминался снег, слышалось прерывистое дыхание.

«Я успею!» — повторял он, скрежеща зубами.

Теперь осталось совсем немного. Оборотни всего в двух шагах. Вот они уже тянут к Творюну свои короткие, но наверняка очень цепкие пальцы. Еще мгновение, и они схватят его…

Внезапно мальчик как будто взорвался изнутри. Он почувствовал! Почувствовал! Что есть оно, спасение, и спаситель его приближается и скоро будет здесь! Нужно только продержаться еще немного! Боги! Совсем немного, и они останутся живы!

Один только миг и страха уже не было и в помине. Он растворился, тяжелые оковы упали, разум просветлел. Творюн раскинул руки в стороны. Нечего медлить — надо действовать — отбиваться и вырываться столько, на сколько хватит сил.

Внезапно где-то в стороне затрещало, донесся воинственный крик. Оборотни заметно ослабили свои хватки. Сначала насторожились, ну а потом и подавно предались смятению и бросились в рассыпную. Кто куда.

К их несчастью, для некоторых было уже поздно и кое-кому не повезло. Здоровяк, появившийся невесть откуда, не собирался никого жалеть. Он громил и крушил, размахивая исполинской дубиной, глаза его горели гневом, а руки так и мелькали, отчего в воздухе громко свистело. Сам он — рычал, как волк, и ревел, словно раненый зверь. Он давил маленьких тварей ногами, бил кулаком, хватал за что попало. Его огромная дубина обагрилась кровью, снег местами почернел…

XXII

Ягр успокоился только тогда, когда бить было уже некого. Кто смог — убежал в чащу, скрылся среди деревьев, забился в укромное место, а кто не смог — тот так и остался лежать здесь, навсегда.

— Ты живой, Ягр! — восторженно закричал Творюн, на его лице играло счастье, он прямо таки светился. — Я знал это! Я чувствовал! Чувствовал, что ты жив! Знал, что ты обязательно вернешься!

— Жив, конечно, — отмахнулся гонг, — а как же. Помирать-то еще рано, четвертый десяток разменял совсем недавно.

Мальчик бросился обнимать старого друга, тот тоже ненадолго обвил мальчика руками и прижал к массивной груди. Потом отстранился, спросил:

— Ну а что там со стариком?.. Вечно с ним какая-нибудь дурь случается.

А Турифей тем временем понемногу приходил в себя. Очухался, приподнялся на локтях, запыхтел что-то. В глазах еще плавали темные пятна, тело отказывалось слушаться, в затылке ныла тупая боль.

— В порядке, — ответил гонг сам на свой же вопрос. — Как же это вы не досмотрели и влипли в такую историю с оборотнями? Они ведь народец опасный, мы как-то со стариком уже с ними встречались. Как же это вы так?

— Да… вот.

— Ладно. Понятно. Только не говорите, что были так расстроены из-за меня.

Мальчик кивнул:

— Так и есть. Турифей напрочь забыл о магической сети, а потом они ему чем-то жахнули по башке, и он не смог нас защитить, потому что… сам понимаешь, почему.

Ягр качнул головой, почесался:

— Понимаю. А чего ж ты-то растерялся? Небось знаешь пару чародейских штучек? Старик-то все говорил, что ты быстро учишься?

Творюн повесил голову, всхлипнул.

Ягр улыбнулся, даже немного хохотнул:

— Брось. Это я так. Даже я, если бы сейчас первый раз в жизни увидал оборотней, то обязательно перетрухнул бы не меньше твоего, будь уверен. А ты ведь здорово сучил ногами, когда я прибежал, да?

— Ты заметил? — удивился мальчик.

— Конечно, — развел руками гонг. — Я хоть и был немного разозлен, но тебя-то я сразу приметил. Если бы ты не отбивался, я, возможно, и не успел бы.

— Я почувствовал.

— Что? — не понял Ягр.

Творюн глубоко вздохнул.

— Я тебя почувствовал… Когда ты был далеко, я стоял и не дрался. Думал, что мне теперь все, смерть, но потом… Потом я почему-то догадался, что спасение есть, и ты скоро будешь рядом.

На лице гонга выразилось искреннее изумление. Он некоторое время о чем-то думал, после чего произнес:

— А ведь знаешь, я тоже вас почувствовал. Шел себе, смотрел по сторонам…

— А как же ты нас отыскал? — прервал Творюн. — Как понял, что мы пошли именно таким путем?

— А-а, — потянул Ягр. — Я тебе еще не говорил. Так вот, из меня, знаешь ли, мог выйти неплохой следопыт. Я ведь несколько лет живу в лесу один и многое почерпнул из местной жизни. Когда ты один, многое понимаешь лучше, потому что есть время и желание побольше поразмышлять об этом «многом».

— Ты шел по нашим следам?

— Безусловно. Ступал по лесу не спеша, боясь сбиться со следа… И вдруг раз! Что-то мне в голову ударило, а осознал что именно уже тогда, когда был на полном скоку, так сказать. Бежал к вам. Вы были в опасности. Я даже не думал о том, что мое предчувствие меня обманывает, я просто-напросто бежал к вам стремглав, что было сил.

— Да уж. Вот уж случилось, так случилось. Сперва огненный змей, а потом еще и лесные оборотни. Знаешь, Ягр, я верил, что ты жив. Даже когда мы обнаружили сожженное дерево, под которым в ту ночь нас застал змей. Страшно было подумать, что тебя больше нет. Видишь, мы вот даже твой мешок все еще носим с собой.

Мальчик указал пальцем на дорожную сумку, что валялась неподалеку от Турифея.

— Здорово! Я уж подумал, придется мне питаться травами и корешками.

Творюн рассматривал царапины и ссадины, нанесенные ему во время недавней схватки. Некоторые еще кровоточили. Их было не так уж и много, и они совершенно не волновали мальчика, гораздо больше его мучили другие вопросы. Например, вот этот:

— А каким же образом ты ухитрился спрятаться от змея?

— Я от него вовсе не прятался… Это он поначалу меня не заметил и пролетел мимо, возможно, за вами. Я успел отползти в сторону, потом подхватился, ноги в руки и понесся, так что пятки сверкали. Но змей, видать, староватый попался, малость подслеповатый, поэтому ни вас, ни моих пяток не приметил. Поджарил все, что смог и улетел восвояси.

— Странно. А почему ты не вернулся? Мы ждали тебя целый день.

— Я убежал далеко. Очень далеко. На сколько хватило сил, а их оказалось подозрительно много… Понимаешь, я… это самое… я струсил. Бежал долго, отчего очень устал и когда остановился, упал замертво и заснул надолго.

— А как же следы? Там следы обрываются!

— Ха! Что следы, следы я намерено запутал. Мало ли кто мог меня преследовать.

Через некоторое время Турифей окончательно пришел в себя и первое, что он сделал, так это икнул от сильнейшего удивления.

— Ягр!? Ты живой!? Эхе-хей!!!

XXIII

Трое друзей доскребали остатки каши, звучно цокая ложками о края котелка. Ели молча, в напряжении, так как не на шутку проголодались. После всех изнурительных происшествий у них наконец появилась возможность почувствовать себя спокойно и немного расслабиться, приятно перекусив. Сейчас, конечно, было далеко не до расслабления, ворон считать некогда, ведь ложкой приходилось работать без остановки, а глотать горячее, не остужая во рту.

Когда трапеза подошла к концу, Турифей, благодатно поглаживая набитое брюхо, как между прочим он делал каждый раз после принятия пищи, сказал:

— Все-таки питаться, как все обыкновенные люди особенно приятно, совсем по иному.

— О чем ты? — спросил Ягр, сдержанно икнув.

— Я о пище магов. Ведь мы с Творюном в последнее время часто жили только ей. Она, конечно, хороша, но все равно с ней долго не протянешь, жирок не отложишь, да и удовольствия почти никакого не испытаешь. Правильно я говорю, Творюн?

Мальчик неуверенно кивнул. Он был согласен с Волшебником, но тот, как ему казалось, был немного сам не свой, когда говорил эти слова. Что-то было в них такое…

— Не обращай внимания,Творюн, — буркнул Ягр с усмешкой, — это мое вино его так раздобрило, не будь вина, он бы так никогда не сказал! Уверяю.

— Вино вытащил, — фыркнул маг. — Помнится, когда мы к тебе пришли, ты сообщил, что эль отшельникам не полагается и у тебя его нет.

— Ну… то — это так, а в дороге — как же без эля или вина? Тем паче, зимой!

Внезапно старик что-то гаркнул, призывая к тишине. Его лицо быстро приняло серьезное выражение, он проговорил твердым голосом:

— Пошутили и хватит! Теперь перейдем к делу. Итак, что нам делать дальше? Время-то идет, а у нас еще конь не валялся. Сунемся туда завтра, и опять змей налетит! Вот тогда будет вам, в следующий раз он уже не промахнется.

Ягр выставил руку вперед, призывая старика к молчанию.

— У тебя есть что сказать? — Старик заметил, что его просят замолчать. — Ну скажи.

— Вам это покажется странным, — начал гонг не спеша, — и возможно даже глупым, но я кое о чем догадался.

— В том, что до тебя что-то там дошло, знаешь ли, нет ничего странного, — улыбнулся старик, после чего добавил: — Тем более глупого.

— Не в том дело, Турифей! — отрезал Ягр. — Странным может быть то, что я сейчас скажу, а не то, что я умею соображать.

— Так и говори, — фыркнул старец. — Что там у тебя?

— Я понял, почему змей на нас напал! — громко проговорил Ягр. — Еще, похоже, я понял, откуда он взялся!

— Да? И откуда же? — Турифей откинулся к стволу дуба, зевнул, на губах была усмешка.

— Мы подошли слишком близко к тому месту, где он живет, поэтому он на нас и напал. Но этот змей, я думаю, для доброй цели, я полагаю, он охраняет Вечное Дерево.

Старик нахмурился, усмешка в миг исчезла, он сдвинул брови. От напряжения даже покраснел, уши задвигались, похоже, усиленно соображал.

— Понял, что ты имеешь ввиду, — кивнул он спустя несколько мгновений. — Ты хочешь сказать, что подойти к Священному Вечному Дереву может только человек, на котором еще нет ни одного греха. То есть, человек которому еще нет одиннадцати лет, поэтому все его грехи прощаются одновременно с тем, как совершаются. В общем, ты говоришь о Творюне! Так?

На некоторое время повисло молчание. Творюн смотрел то на старика, то на гонга, пытаясь прочитать что-нибудь в их глазах.

— Так написано в древних книгах: «мальчик десяти лет!» — нарушил тишину Ягр. — Раньше я не знал, в чем заключается смысл этих слов, но теперь, кажется, понял — нас с тобой туда просто не пустят!

— Да, мы об этом говорили, но тогда мы ничего не знали о змее! Мы ведь не можем подвергать Творюна такой опасности!? Ежели мы и пойдем туда, то все вместе, а лучше будет, если совсем без него.

— Но так ничего не выйдет.

Старик глубоко вздохнул. Потом зашипел от недовольства, сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели.

— Понимаю, — сказал он мрачно. — Это и вправду так.

Волшебник вдруг осторожно взглянул в лицо мальчика, вгляделся. Их взгляды встретились и маг задал безмолвный вопрос.

Творюн неуверенно кивнул.

— Ты сможешь? — спросил Ягр, он тоже понял, что происходит.

Мальчик еще раз кивнул, теперь это выглядело гораздо более осмысленнее и решительнее.

— Уж и не знаю, — качнул головой старец, вздохнув. — Даже мои чары тебе в вряд ли помогут, ежели снова встретишь змея.

— Я пойду, — утвердил мальчик. — Мы должны выковать этот кинжал, чтобы освободить царевича и выполнить желание богов. Племенам необходим новый царь, мы об этом много говорили, а не то миру грозит разрушение и власть Тьмабога. Многие погибнут, потому что станут поклонятся тьме.

Турифей и Ягр многозначительно переглянулись. Оба они были удивлены тем, как это десятилетний мальчик может давать себе отчет в столь многом и столь значимом? Просто удивительно. И будто слова эти только что произнес вовсе не он!

— Но… — запнулся Турифей. — Этот змей, возможно, не за тем предназначен, чтобы охранять Вечное Дерево. Может, это просто зверюга, которой только дай спалить что ни попадя.

— Нет! — отрезал Ягр. — Не может быть. В таком Святом месте — не может быть!

— Решено! — Творюн поднялся, и глаза его горели. — Значит, я иду туда и попытаюсь отыскать это дерево, возьму несколько листьев и обратно!

Этой ночью трое друзей спали очень плохо. Мысли не давали покоя, заставляли ворочаться, чесаться, прислушиваться к подозрительным лесным звукам. Но все же ночь прошла, оставшись навсегда позади, и наступил новый день. Они быстро добрались до того места, где напал на них страшный змей, и тогда Турифей молвил:

— Пришло время, Творюн. Пришло время расстаться, дальше ты пойдешь один!

XXIV

Творюн осторожно ступал по пушистому снежному покрывалу. Теперь он остался совсем один, без мудрого и могучего Турифея и сильного, но чуткого Ягра. Мальчику было страшно, в голову лезли неприятные мысли, но он знал, что необходимо идти вперед и обязательно выполнить задуманное.

Постепенно лес все редел и редел, деревьев становилось все меньше, наконец мальчика уже окружали только древние дубы-исполины и редкие заросли колючих кустарников.

Ягр показал ему направление, которого следовало придерживаться. Дорога всегда шла в гору, поэтому он никак не мог видеть, что ждет его впереди, но когда-то он должен будет подняться на самый верх, и тогда обязательно глазам его что-то предстанет. Он не догадывался, что это будет, но знал — там его ждет что-то необычное, чего никогда прежде он не встречал.

Старец Турифей твердо наказал ему пользоваться заклинаниями только в случае крайней необходимости. А на вопрос: «Почему?» — отвечал так: «Потому что это место насквозь пропитано магией, а использовать собственную магию в таком месте, значит мгновенно выдать себя!».

Творюн шел в гору долго и давно уже потерял чувство времени. Ему казалось странным то, что никак не наступает вечер, а еще он удивлялся тому, что почему-то не устает, а идет полный сил, как и в начале пути. И вот наконец мальчик увидел, что его восхождение, похоже, подходит к концу. Он замедлил шаг, потом совсем остановился. Всем телом он ощутил страх. Сковывающий мысли ужас отчаянно лупил его по голове, он вдруг осознал, что ноги его трясутся и того гляди перестанут подчиняться.

Из-за противоположной стороны вершины медленно вырисовывалась огромная фигура, росту в которой было, наверное, не менее пяти четов. Только голова казалась неестественно маленькой, хотя на самом деле она превосходила в размерах голову обычного человека. Зато, по сравнению с титаническим телом, она была меньше огромного кулака, болтающегося на уровне широченных бедер. Все тело обтягивали тугие жилы, кожа отливала золотым, а массивные мышцы эластично двигались при каждом движении.

Превозмогая неприятную дрожь, Творюн попятился назад. Через несколько шагов он споткнулся, упал, но мгновенно вскочил и посмотрел на гиганта.

Тот стоял недвижимо, тоже смотрел, не отрываясь. В глазах не было никакого удивления, только сначала затухающий интерес, а потом и вовсе безразличие.

Мальчик хотел уже развернуться и бежать прочь, ведь возможность скрыться есть — с горы-то легче, чем в гору, но здоровяк может за ним погнаться и просто-напросто раздавит своими грандиозными лапищами… И пикнуть не успеешь. «Нет уж, — лихорадочно перебирал в голове Творюн. — Если он плохой, то мне в любом случае конец, а если он не желает зла, то с ним можно даже поговорить! Если он, конечно, умеет говорить!» — Нава дина, — проговорил гигант громоподобным голосом. — Бала-твар протиста враджья видман? Диво. Любх нава дина. Прастара, набаса, света. Любх юна твар. Прия. — Здоровяк ненадолго замолчал. — Этад сва.

Творюн ничего не понял, кроме того, что несколько раз услышал свое имя, и это здорово удивило его. Он продолжал смотреть на громилу непонимающим взглядом.

Здоровяк махнул Творюну рукой, вроде бы даже приглашал последовать за ним.

— Ити, Диво. Ити, Сайя! Ити будх древо!

Сказав эти слова, гигант развернулся и пошел прочь, вскоре исчезнув из вида.

Творюн стоял без движения. Ему казалось, будто тело окаменело. Голова закружилась, перед глазами сначала поплыло, а затем и вовсе потемнело. Внезапно впереди себя он увидел огромное пространство красной земли. Повсюду из недр земли выбивались большие количества воды, он сразу сообразил, это те самые Источники Живой Воды. Долина не имела ни конца, ни края. Творюн обернулся, ожидая увидеть знакомый лес, но за спиной красная земля продолжалась. Мальчик вздрогнул, но потом страх быстро сменился сильнейшим удивлением. Он увидел дерево, всего лишь одно дерево, но зато настолько высокое и широкое, что верхушка уходила далеко ввысь, скрывая вершину за самим небосводом. Пугающе огромное, массивное, как скала, оно распустило свои ветви далеко в стороны. Творюн стоял ошарашенный, ему чудилось будто он один на всем белом свете. Только он и Дерево.

Рис 9: Вечное Дерево

Чтобы пойти наконец вперед, Творюну пришлось сделать над собой немало усилий. Когда все-таки он сдвинулся с места, то пошел быстро и уверенно. Дерево разрасталось перед ним все шире и шире, напрочь закрывая обзор долины. Он шел долго, пока ему на встречу не вышли таинственные существа, похожие на птиц. Они преградили мальчику дорогу, долго рассматривали его, а затем просто расступились. Из их гущи вышел низкорослый белобородый старец с печальными глазами.

— Мир вам, — сказал Творюн. — Я пришел за Серебряным Листом с Вечного Дерева.

Старец усмехнулся.

— Зачем ты пришел?

— За Серебряным Листом, — повторил Творюн.

— Что ж, признаю, дорогу нашел правильно. Но почему ты уверен, что тебе дадут сорвать его?

Мальчик молчал. Старец продолжал тихо и с какой-то невыразимо тяжелой печалью:

— Ну что ты молчишь? Отвечай, когда спрашивают.

— Мне нечего ответить, господин. Я думал…

— Я знаю, что ты думал, Твар Юн. Можешь не говорить мне. Меня зовут Хозяин Вечного Дерева, и я ждал тебя. Ты получишь то, зачем явился, но сначала — идем со мной.

С этими словами, Старец развернулся и, сцепив руки за спиной, медленно двинулся в сторону Вечного Дерева. Мальчик, не долго думая, поспешил за ним. Они подошли вплотную к черной стене, похожей на каменную. У самого основания была массивная дверь.

— Это мой дом, — сказал старец.

— Вы живете прямо в дереве? — удивился мальчик.

— Верно, Твар Юн, я живу в дереве.

Когда они вошли внутрь, то оказались в просторной зале, освященной светом десятка факелов. Посредине комнаты стоял широкий стол с несколькими стульями.

— Да, вот здесь я и обитаю.

— А где же все ваши вещи?

Старец засмеялся.

— А зачем мне вещи? Вещи мне не нужны. Ну ты не стой, садись. Я хочу поговорить с тобой.

— О чем?

— Кое-что расскажу тебе. О себе. О мире. Здесь ты услышишь то, чего больше нигде не услышишь. Садись, и я начну, ведь тебе надо торопиться, а то Турифей и Ягр волнуются.

Творюн даже не удивился тому, что Хозяин Вечного Дерева знает имена его спутников, вместо этого он кивнул, уверенно проследовал к большому столу, осторожно сел и с трепетом стал ждать обещанного рассказа.

— Что ж, я начну… — сказал старец, но почему-то замолчал. Молчал он долго, но Творюн терпеливо ждал, думая, что рассказчик собирается с мыслями, решая, с чего бы ему начать. Но Хозяин Вечного Дерева все никак не начинал.

— Ой! — испугался мальчик, когда на столе вдруг откуда не возьмись появилось блюдо с фруктами. А в следующее мгновение появился жареный гусь, потом большой пирог, кувшины с молоком, ржаной хлеб и большие сдобы. Новые яства появлялись и появлялись, а Творюн смотрел на них с круглыми глазами. Иногда он поднимал взгляд на старца, но тот сидел все такой же спокойный и молчал.

— Старый дурак, — сказал наконец Хозяин Вечного Дерева. — Как же я мог забыть? Это очень невежливо, я понимаю, но прошу прошения.

— За что? — спросил мальчик.

— Как это, за что? Я забыл предложить тебе это, а какой может быть рассказ без хорошего обеда.

— Спасибо, но я не голоден.

Старец скривился.

— Турифей, видимо, еще не научил тебя, как надо вести себя в гостях. Что ж, учись. — Хозяин Вечного Дерева показал пальцем на стол.

Творюн вздохнул.

— Давай, давай. Ты ешь, а потом я буду рассказывать.

Делать нечего, и мальчик принялся вяло жевать предложенные ему яства, ведь отказываться действительно очень невежливо. Поначалу он ел с неохотой, но совсем скоро вошел во вкус и стал без разбору поглощать все, что под руку попадало.

— Видишь ли, Твар Юн, может быть, ты будешь удивлен тем, что я тебе сейчас скажу, но знай — все это будет чистая правда. Ну что ж… Мое настоящее имя вовсе не такое длинное, как я назвал тебе, а такое же короткое и звучное, как у тебя. Но сказать тебе его я не могу. И это не главное. Главное в том, что я родился совсем не на Призрачной Земле. Там у меня было одно имя, а здесь другое.

Творюн посмотрел на старца с изумлением, спросил:

— А где это, там?

— Там. — Глаза старика вдруг стали удивительно печальными, еще печальнее, чем прежде. — Далеко-далеко, за тысячи брогов одной только соленой воды. Видишь ли, ты, как и все вокруг тебя, думаешь что Призрачная Земля — единственная земля. Но это не так. Призрачная земля — это лишь малая часть той суши, которая плавает в Мировом Океяне.

— И там тоже есть люди?

— Еще бы. Там намного больше племен, там свои боги, свои страны и свои войны. Однажды, очень много лет тому назад, эти люди на больших кораблях приплыли на необитаемую землю. Среди них был и я. Мы тогда очень долго скитались по бескрайним водам Океяна, многие из нас умерли, но в конце концов мы нашли землю. Новую землю. Найти ее было очень нелегко, поэтому мы и назвали новый остров, или материк, Призрачной Землей.

— Но как?.. Сколько ж тогда вам лет?

— Много, Твар Юн.

— Вы бог?

— Не знаю. Я родился человеком, но ведь обычные люди не живут так долго. Однако, думаю, богом я не стал, здесь нечто иное.

— Вы, наверное, много знаете?

— Да, и все это я изложил в книгах, которые хранятся здесь, со мной. Я много времени составлял эти летописи, писал затем, чтобы тот, кто придет на мое место и станет называться моим именем, мог прочитать их.

Творюн некоторое время молчал, потом спросил:

— А Турифей знает о той земле, которая далеко отсюда?

— Нет. Но, наверное, догадывается. Кое-какие записи Волшебникам обычно достаются. Но о той земле знают совсем немногие.

— Но… Почему тогда вы рассказываете об этом мне?

— Я уже стар, Твар Юн, а ты молод. Ты — Избранник. Тебе суждено заменить меня и стать новым Хозяином Вечного Дерева. Стать хозяином жизни на Призрачной Земле, ведь пока живет Вечное Дерево, продолжают рождаться младенцы. И ты, вечный борец с богом Тьмы, как и я.

— Я Избранник?

— Да, это так. И как только ты повзрослеешь, должен будешь прийти сюда и заменить меня.

— А как же другие Избранники?

— Мерко и царевич Тунга?

— Да.

— Мерко суждено сменить богиню Риту, а Тунга должен стать царем Призрачной Земли.

— А откуда вы все это знаете?

Старец печально улыбнулся.

— Я бы хотел знать это. Но дело в том, что это лишь предположение. Вы рождены, чтобы сделать попытку, но есть и те, кто рожден мешать вам. Что там впереди, никто не знает, грядущее определено лишь частично. Но если вам удастся одолеть Красного Ветра, то тебе суждено вернуться сюда спустя несколько лет.

— Я обещаю, что вернусь.

— Я буду надеяться и ждать. Я устал, Твар Юн.

— Я обязательно вернусь! Обязательно!

— Не обещай. Просто старайся и помни обо мне, а я буду мыслями с тобой. А сейчас, пойдем, я вручу тебе то, зачем ты пришел.

— А потом?

— Потом ты пойдешь обратно. И утаишь нашу встречу, оставив в тайне наш разговор, навсегда.

— Но почему?

— Так надо. Не задавай лишних вопросов.

— Ну хорошо. Ой, как же я не хочу заканчивать наш разговор. Так хочется узнать больше о той далекой земле!

Старец кивнул.

— Я понимаю. И даже разрешаю задать тебе еще один вопрос. А остальное, если все будет хорошо, и ты вернешься, остальное ты узнаешь из книг. Узнаешь даже больше, чем думаешь. Больше, чем можешь себе представить. Что ж, а теперь твой вопрос?

Творюн совсем не колебался, спросил быстро:

— Зачем мы живем?

Хозяин Вечного Дерева вздохнул, улыбнулся.

— Ребенок, — сказал он. — Знай пока, Твар Юн, что ты живешь, чтобы бороться с богом Тьмы.

— А на той далекой земле Тьмабог тоже есть, и с ним тоже борются?

Старец покачал головой, печаль в его глазах ненадолго сменилась радостью.

— Это уже второй вопрос. Ну что ж, хорошо, я отвечу и на него. Да, есть. Он есть везде, где есть люди. К сожалению. Там тоже пытаются победить его, но не могут. Когда я покидал ту землю, там был рожден один человек. Ему суждено было стать Богом. Самым сильным из всех, кто когда-либо был. И он им стал. Он должен был научить людей бороться с Тьмабогом, и у него это почти получилось.

— Почти?

— Да, почти. Но люди поняли, кем они станут после этой победы и отказались от нее. Слишком велика была цена. Ну а сейчас — все, хватит. Позже. Теперь, идем со мной.

XXV

Обратно он уже бежал. Страх, осторожность, неуверенность — все это осталось далеко позади. В руках он держал один широкий толстый мясистый лист, это был Серебряный Лист с Вечного Дерева. Он с трепетом вспоминал, как впервые коснулся его, как прощался со старым Хозяином Вечного Дерева, как потом покидал таинственную долину полную Живых Источников. Все это теперь будет навсегда запечатленным в его памяти. И гигант, говорящий на странном языке, таком непонятном, но удивительно знакомом… И равнина красной земли, и Великое Вечное Дерево, и таинственные создания, похожие на птиц, и, конечно же, разговор со старцем. Он очень хорошо помнил слова, сказанные Хозяином Вечного Дерева напоследок:

— Чтобы были.

— Вы это о чем?

— Отвечаю на твой последний вопрос, Твар Юн!

XXVI

Гонг-кузнец работал два дня и две ночи, почти не делая перерывов. Кузница раскалилась до предела, оттуда доносились звонкие удары молота и яростное шипение кипящей воды. Все было спокойно и только на третью ночь случилось нечто, которое заставило мгновенно пробудиться Турифея и Творюна, мирно посапывающих в теплых чистых постелях.

— Что это было? — изумился Творюн, приподнявшись на локтях и зажмурившись. — У меня зенки так ломит, словно на жаркое солнце целый час смотрел, не отрываясь!

— Вспышка, — пояснил старец недовольно. Он тоже прижал кулаки к глазам и усиленно растирал, стараясь уменьшить боль. — Похоже, что со стороны кузницы!

— Так бежим же туда!

— Куда?

Творюн вскочил на ноги, попытался отыскать впотьмах рубашку, но ничего не вышло. Зрение еще не вернулось, отчего он налетел на стул, после задел ножку стола и в конце концов распластался на полу.

— Ты как, в порядке? — справился Турифей осторожно.

— В порядке, — сквозь зубы выдавил мальчик. — Ежели бы еще глаза мне отдали.

— Подожди. Отдадут тебе твои глаза.

— Что будем делать? Ни зги не различаю, одни только блики.

Турифей заворчал, заскрипела кровать, потом половицы — он тоже поднимался.

— Не знаю. Слышь, удары стихли. Либо работа закончена, либо передышка, либо… сам понимаешь что.

— Если вспышка из кузницы, то Ягру там несладко пришлось.

— Точно, — согласился старый маг.

— Идем.

Когда в глазах немного прояснилось, они выбежали из избы и метнулись в направление кузницы. Но тут же замерли, потому что увидели Ягра, он лежал на земле без движения, каким-то образом оказавшись вдали от кузницы. Видимо, он хотел вернуться в дом, но не дошел, рухнул от изнеможения посреди дороги.

Турифей подбежал к гонгу, коснулся, потрогал за руки, за шею, прижал руку к груди.

— Живой? — спросил Творюн.

Старец кивнул:

— Живой-живой! Не помирать же в такой момент, ладно еще от лап змея или оборотней, но не от кузницы же? — Турифей закряхтел, ухватил Ягра под мышки, приподнял. — Давай-ка лучше помоги мне его поднять и донести до хаты! Сам он, похоже, не встанет.

Творюн живо подлетел, проворно и цепко ухватил за ноги.

— Что с ним? — поинтересовался мальчик, когда кузнец был уже в постели. — Пахнет паленым.

— Это шут с ним, ожоги-то пройдут, здесь есть еще кое-что, значительно сквернее обычного перегрева! Придется основательно поволховать.

— Ты о чем? Что с ним?

— С ним… Я никак не пойму. Наверное, он сам скажет, когда очнется.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Да. — Старец замолчал, задумался, перебирал в голове все то, что могло бы здесь пригодиться. — Принеси мой маленький мешочек с травами, он прикреплен к внутренней стороне подкладки моего плаща. Еще растопи снега и вскипяти воду. Если сможешь, найди вино.

Рис 10: Турифей и Творюн лечат изнеможенного Ягра

До самого утра Турифей заваривал травы, растирал мази, чертил руками в воздухе магические знаки, составлял мысленные заклинания, нашептывал. Творюн молча наблюдал за старым магом, старался понять, что тот делает, а когда это удавалось, запоминал, чтобы когда-нибудь повторить. Ведь пока мальчик знал не так уж и много, пока он умел ставить слабую магическую сеть, создавать иллюзию прозрачности, строить заклинание легкости тела, отвергать усталость и обходиться долгое время без пищи и воды. Это, конечно, что-то значило, но было ничтожно по сравнению с тем, что запросто мог делать Турифей.

XXVII

Спустя еще сутки Ягр наконец пошел на поправку. Это было очевидно: кожа на лице и руках порозовела, дыхание больше не было таким тяжелым, а лихорадка отступила вовсе.

К вечеру того же дня гонг очнулся. Губы его потрескались, челюсти с трудом шевелились, а глаза расходились в стороны. Первое, что он произнес, было:

— Где Кинжал Власти?

— Он в кузнице, — размеренно ответил Турифей. — Мы его не трогали, только ходили посмотреть… Странный кинжал… страшный. Не знаю, как у тебя вышло, но это действительно магическое оружие! Великое оружие!

— Вышло не у меня… — произнес Ягр и снова провалился во тьму.

Снова придя в себя через несколько часов, когда была уже ночь, Ягр смог немного поесть, выпить лечебных настоев чародея, а также поговорить:

— Что же произошло в кузнице? — спрашивал старик настойчиво.

— Я работал, как зачарованный, никак не мог остановиться, ничего не чувствовал, ни о чем не думал. Пока не случилось это… Ты не поверишь, Турифей, но меня, кажется, посетили боги! Я уверен — это были боги! И, по-моему, я их узнал, узнал по тем описанием, что читал в книгах. Это были: Ацкар — бог огня и Ранжа — его сын, бог войны.

Турифей удивился, глаза его загорелись, такого услышать никак не ожидал.

— Вот это да! Чтобы отец и сын появились где-то вместе!? Вот это да! Это не просто так. И что же было дальше?

Ягр нервно сглотнул.

— Они одновременно коснулись кинжала, потом перед глазами у меня завертелось, все вокруг озарилось ярким светом. Дальше я ничего не помню, кроме этого света, неудержимой боли и слов…

Старец трясущейся рукой вытер пот со лба.

— Что же они тебе сказали? — потребовал он. — По поводу кинжала, как его использовать и какого его предназначение?

Ягр закрыл глаза, так ему было легче говорить. Грустно улыбнувшись, он проговорил:

— Ага. Сказали, а как же. Не представляю, как тебе это понравиться, но меня их слова поразили даже тогда, несмотря на то, что я мало соображал в тот момент.

— Что же?

— Они не говорили, что предстоит сделать этому оружию, но сообщили, кому предначертано всегда держать его в руках. «Есть только один, — говорили они одновременно. — Только в руках этого человека соединится два потока, волшебная мощь сильнейшего из смертных и магия Кинжала Власти. Только тогда великое оружие будет подчинятся и творить чудеса!».

— Ну же! — не терпелось старцу. — Кто он, этот Великий Воин?

— «Юный Творец» — сказали боги. Тот самый, кто добыл Серебряный Лист с Вечного Дерева. Один из трех избранников. Чье имя «твар» «юн», в переводе со Священного Языка — творец юный, то бишь Творюн. Ты, Турифей, — великий маг, а я — великий кузнец, ибо ты его привел, а я помог изготовить для него оружие. Мы помогли Посланнику Богов! Судя по всему, после смерти нам с тобой открыта дорога в Ирий, да куда уж там, гулять так гулять, попросимся прямо в Райский Ясунь!

— Не торопись, — проговорил Турифей серьезно. — Ты уверен, что не ошибся? Маленький Творюн — хозяин магического кинжала?

— Именно! Такова воля богов, Турифей!

Волшебник перевел дыхание.

— Вот елки зеленые. Боги мои боги.

— Где он? — нахмурился Ягр. — Он слышал мои слова?

— Посланник богов спит, — буркнул старик. — Ничего он не слышал.

— Скажем ему?

— Скажем, — вздохнул Турифей, — скажем, что боги возжелали, дабы он стал носителем Кинжала Власти. И не более.

— Жалко мальчика, — хмыкнул кузнец горестно. — Теперь его детство кончилось… навсегда. Значит отправляемся царевича освобождать?

— Значит. Чего медлить-то? — Старик кивнул. — А ты?.. Разве с нами?

— Да ты что с ума сошел! Я просто там капкан ставил, теперь надо снять, это по дороге.

Ягр расхохотался. Здоровяк смеялся долгим сплошным басистым гоготом, который, наверное, перебудил всех лесных жителей без исключения.

— Одно хорошо, — подытожил старик, — теперь мы хотя бы знаем, кто третий избранник.

XXVIII

— Мы идем в замок Красного Ветра? — спросил Творюн наивно.

— Идем, — ответил Волшебник будничным голосом. — Ты правильно заметил — мы. Потому что ты идешь с нами. Как следует прикрепи на поясе кинжал, дарованный тебе богами.

— Я его не потеряю. Будь уверен, Турифей!

— Вот и хорошо.

Турифей вертел в руках деревянную палку с нарезными рисунками и большим набалдашником из красного камня.

— Что это у тебя? — Творюн показал на предмет в руках старика.

— Мой Рубиновый Жезл, — проговорил Турифей. — Добрая вещь, ценная.

— А где он раньше был?

— Он был у Ягра — я дал ему попользоваться пять лет назад, когда мы расстались. Магический Рубиновый Жезл достаточно прост, может дать силу даже самому простому смертному. А одному в лесу тяжело. Иногда без магии просто не обойтись.

— Но Ягр не простой смертный. Он нас спас от дракона и от оборотней, и оба раза у него было предчувствие. Он тоже маг!

— Своего рода, — согласился старик невнятно, — все мы теперь Волшебники и маги.

Творюн помолчал, вспоминая, что хотел спросить у чародея раньше. Наконец вспомнил и поинтересовался:

— А почему мы не захватили Рубиновый Жезл, когда шли к Вечному Дереву?

Волшебник лукаво улыбнулся, повел бровью:

— Сам подумай, — сказал он. — К тому, от кого хотят добра — не идут с оружием в руках!

Глаза мальчика почти что округлились.

— Здорово, — прошептал он.

Ягр с раннего утра копался в сарае, где у него было скопище всякого хлама. Пытаясь отыскать какое-нибудь оружие, он обнаружил совсем немногое: лук и колчан со стрелами, два топорика и кинжал — все это было сделано своими руками в первый год отшельничества.

«У старика оружия нет, только магия, — соображал гонг. — Придется отдать ему топорик, пусть носит за поясом. Себе возьму, конечно, меч, с которым не расстаюсь с пятнадцати лет, и лук со стрелами. Так, чуть не забыл, еще нужно взять все факелы, что у меня имеются! Они обязательно пригодятся».

— Что это у тебя в руках? — спросил Турифей Ягра, с интересом рассматривая только что полученный топорик. — А что это ты мне дал? Алебардой не назовешь! Трое в лес идут, на всех один топор берут… или пора, братцы, за топоры приниматься!

— Это древо, — ответил гонг немного раздраженно, — на котором изображена карта. Я ж говорил, что захватил много всего, когда сюда перебрался. Эту карту тоже взял.

— Ну и что на ней?

— Здесь изображен котлован Рана.

— Неплохо, — кивнул старик. — Тот самый, в котором Красный Ветер воздвиг свой Черный Замок.

— Именно. Ты ведь знаешь, что котлован Рана — место не простое. Когда-то здесь стояли войска, а потом была и битва. На этой карте показано множество подземных тоннелей, некоторые подводят прямо к Черному Замку.

— Думаешь ими воспользоваться? — поинтересовался Волшебник.

— Да. Думаю, так будет безопасней.

Старик с сомнением поглядывал на карту.

— Гм… Ты уверен, что мы там не потеряемся и не похороним себя заживо?

— Не думаю. Я следопыт неплохой, как никак, а ведь пять лет уже в лесу дремучем, поэтому в себе уверен и это у меня не отнять. Думаю, что смогу вас вывести, даже если заблудимся.

К полудню они закончили сборы и наконец тронулись в путь дорогу. По словам Ягра, для того, чтобы добраться до котлована Рана, им понадобится чуть больше одного дня. Что ж, так вот трое пустились в дорогу. Что ожидало их там, впереди, через день, через два — они не знали. Да и никто не знал. Ибо всегда у смелого человека перед лицом есть выбор, ведь судьба — это только для тех, кто днем на завалинке, а вечером на печи. Не звезды двигают героями, а наоборот.

Рис 11: Трое покидают лесную избушку Гонга (Вид из-за самой избушки на извилистую тропинку в спину троим)

XXIX

На следующий день к полудню перед путниками раскинулась огромная долина. Они стояли на возвышенности, поэтому все, что располагалось впереди, было подчинено их обзору. Внизу все сплошь поросло деревьями, среди которых пробегали узенькие полоски из камня, торчали одинокие горные плиты. Сверху сопки казались бугристыми дорожками, такими, какие которые оставляет крот, после того как неглубоко под землей построит свои извилистые ходы. Их было много, они извивались, вели в разные стороны, неожиданно обрывались, затем снова появлялись, возвращались обратно к началам и так, казалось, до бесконечности, невозможно было уследить за этим замысловатым каменным лабиринтом.

В самом центре равнины царственно возвышался черный замок. Он состоял из четырех округлых башен и одной трехгранной горы, отливающей агатовым цветом. Башни были расположены в виде квадрата и соединены между собой высоченными ограждениями. При одном только взгляде на такую громадину прямо дух захватывало. Сама трехгранная гора, видимо, и служила тем самым Черным Замком, здесь, вероятно, и обитал Черный из Черных, колдун Красный Ветер. Верхушка горы уходила далеко ввысь, казалось, что она упиралась прямо в небесную твердь.

— Ты ее видишь? — спросил Волшебник сдавленно — от неожиданности дыхание сперло.

— Конечно, — ответил Творюн коротко. Замолчал, позже повел разговор дальше: — Ее, по-моему, нельзя не увидеть. Весь спуск в долину сплошь покрыт вязкой паутиной, эта уж точно никого не захочет пропускать, ответит сразу! Она идет по кругу от владений колдуна и действительно напоминает кольцо, так что если мы ее минуем, внутри будет безопаснее, чем в ее пределах.

— Соображаешь, — кивнул Ягр положительно. — Вот и я о том. Действительно, трудно не увидеть, даже я, не маг, не волхв, все равно заметил… Разорвет на части и глазом не успеешь моргнуть!

Мальчик испуганно озирался по сторонам. Взирал, то на старика, то на гонга, потом наконец спросил сиплым слегка дрожащим голосом:

— Думаете этот кинжал нам поможет?

Ягр поначалу почувствовал себя слегка неуверенно, как же это они хотят послать маленького мальчика вперед, а сами… Но Волшебник не смутился, ответил спокойно, хладнокровно, так, будто у них и не было причин для беспокойства.

— Я уверен, — громко проговорил старик. — Поверь мне, старому чародею.

Коротко и внушительно.

— Я тоже, — согласился Ягр, правда немного фальшиво, но Творюн, похоже, этого не заметил. — Не будут же боги бросать слова на ветер!

Мальчик нервозно сглотнул:

— И что же теперь делать?

— Идти вниз и самим взглянуть, что произойдет с Кинжалом Власти…

— Правильнее будет, — осторожно перебил Турифей, — посмотреть, что произойдет с колдовской паутиной!

— Возможно, — согласился Ягр. — Идем. Знаешь, Творюн, мы бы и сами рады пойти вперед, но боги повелевали о том, что только Юный Творец сможет владеть Кинжалом Власти.

Рис 12: Котлован Рана, колдовская паутина, Черный Замок. Трое на окраине. (Вид издали, свысока)

Они спускались не спеша, теперь уже рядом, торопиться некуда. Поспешишь, как говориться, людей насмешишь. Ну, никаких людей здесь не было и в помине, но осторожность никогда не помешает, особенно, если находишься вблизи замка одного из самых могущественных колдунов на всем белом свете, помощника самого Тьмабога.

По мере того, как они спускались вниз, минуя овражки, впадинки и заросли, завалы снега, у всех троих ощущения складывались такие, будто спускаются под землю, да ни куда-нибудь, а прямо в подземный мир, в лапы Тьмабогу. Даже у Ягра по всему телу бежала неприятная колючая дрожь, казалось, будто со всех сторон подступают безжизненные тени, того гляди накинуться, закружат в смертельный хоровод, а потом разорвут на части и затянут душу в неизвестность.

Пока достигли близости магической сети, прошло немало времени. Солнце давно уже было невидимо за противоположным краем котлована, в котором они теперь оказались, его лучи как будто бы остались наверху, а сюда как бы не стремились проникать, отдавали возможность царствования теням.

На ночлег решили остановиться прямо здесь, ну не то, чтобы на ночлег, но посидеть, отдохнуть, настроиться, поразмышлять напоследок — это можно. Ни о каком костре, естественно, и речи идти не могло, поэтому просто отыскали укромное местечко, из которого обзор был побольше, примостились и стали почти шепотом разговаривать.

— Колдовская паутина рядом, — молвил Волшебник напряженно. — В двух шагах. Здесь и берут свое начало владения Красного Ветра.

— Откуда он берет столько магической силы? — удивился Творюн, но в глазах был скорее страх, чем любопытство.

— Черпает от самого бога Тьмы. А у того ее хоть отбавляй.

— А откуда у него столько?

— У Тьмабога?

— Ага.

— Он, как и любой другой бог, берет силу от людей. Ведь, знаешь, затем боги и создали нас, чтобы мы питали их и делали могущественными. Человек обладает такой удивительной способностью, существуя, поглощая пищу, мы рождаем наши мысли. И наши мысли — пища для богов! Но боги разные, поэтому и пища им нужна разная. Тьмабог так силен, потому что все наши черные мысли достаются только ему. Злость, ненависть, зависть, жадность, корысть и прочее. Он с каждым годом крепчает, становится сильнее. Самая большая его мечта — уничтожить нас, людей. Для этого он использует таких, как Красный Ветер.

Мальчик нахмурился, закусил нижнюю губу чуть не до крови.

— Я не совсем понимаю, — сказал он медленно. — ведь если он уничтожит людей, то кто будет кормить его?

— Верно, никто. Но он живет ненавистью, он сам — ненависть. В нем кроме нее и нет ничего, понимаешь?

— Он ненавидит себя, — прошептал мальчик.

— Верно. Он ненавидит и себя, но убить не может. Единственная его возможность — это мы! То есть, наше исчезновение.

— А можно как-нибудь по-другому убить его?

— Я не знаю. Наверное, нельзя. Для этого надо превратить всех людей в безобидных существ, но это ведь невозможно.

Внезапно в разговор вступил гонг. Голос его был серьезен и резок:

— Что-то вы разговорились. Хватит уж! Не место здесь, да и не время. Старик, ставь свою магическую сеть и давайте отдохнем перед тем, как завтра сунуть носы в чужие владения.

— Поскорей бы весна, — хмыкнул Турифей жалобно, как бы не слыша, о чем только что говорил гонг.

— Забудь, — отрезал Ягр. — Не о том думаешь, завтра нам в гости к Красному Ветру, а ты… Вон смотри, снег опять повалил!

Старец ухватил себя за бороду, подергал. В мутноватых очах промелькнуло что-то далекое, отдающее грустью… задумался о чем-то несбыточном.

— Ничего, — молвил Турифей почти не раскрывая рта, — взойдет солнышко и над нашими воротами.

Разговор прекратился, они замолчали. Творюн потом сам ни помнил, как заснул, но зато хорошо помнил, о чем думал перед тем, как это произошло. Он думал о словах Хозяина Вечного Дерева. Таинственный старец вдруг показался ему самым мудрым человеком на свете. И еще ему почудилось, будто он, этот старик, сейчас совсем рядом.

XXX

Эта ночь прошла спокойно, без происшествий — магическая сеть Турифея не уловила ничьего вторжения. Всем по очереди удалось даже немного поспать. Карабкаясь вниз, продвигались плотно, решили подойти к вражеской магической паутине все сразу, одновременно. Солнца они пока не видели, оно по-прежнему находилось за стеной котлована.

— Отдых — дело чертовски важное! — говорил Турифей, пытаясь хоть как-то отвлечь Творюна, когда они уже совсем близко подбирались к колдовской паутине.

— Видал я такой отдых, — усмехнулся гонг. — Вытаскивай Кинжал Власти, Творюн! Пройдем эту сеть и тогда отдохнем!

Творюн опустил руку на кожаный чехол, подвешенный за пояс. Тут же отдернул.

— Он… нагрелся…

— Чего? — не понял гонг. — Нагрелся?

— Да.

— Видимо, чувствует колдовские чары, — пояснил Турифей спокойно. — Такое бывает, когда сталкиваются несколько сил. Вот посмотрите, посох тоже начинает светиться.

Рубиновый набалдашник и вправду начал источать мерное сияние. Светились маленькие частички внутри его, отчего создавалось впечатление, что набалдашник горит полностью.

Творюн резким движением обнажил кинжал. Не то ему почудилось, не то действительно что-то сверкнуло в воздухе, а потом рядом с лезвием появилось несколько синеватых искорок и донеслись щелкающие звуки.

— Выставь кинжал вперед и спускайся раньше нас, — сказал Ягр, голос его чуть дрогнул. — Все хорошо, давай.

— Не бойся, — подбодрил Турифей… правда слишком уж мрачновато.

Творюн подходил все ближе и ближе. Вот уже остались считанные мгновения до того, как Кинжал Власти в вытянутой руке хозяина коснется плотной стены колдовской паутины. В тот момент еще можно было бы остановиться, прекратить, дать задний ход… Но мальчик смело продвигался вперед, прислушиваясь лишь к биению сердца и звуку собственного дыхания. Он даже не замедлил движение, ни на чуточку, ни на капельку, только шел вперед и вперед.

Когда лезвие кинжала наконец соприкоснулось с густой пеленой магического тумана, мальчик зажмурился, сжался, но с ним ничего не произошло.

Творюн сначала почти ничего не почувствовал. Только как будто бы легкий ветерок ласково коснулся его лица. Открыв глаза, он посмотрел на магическую сеть. Ее не было. Она отступила, и ее начало виднелось теперь далеко впереди. По бокам сеть тоже отодвинулась. Кинжал пробил в ней брешь, создав свободный коридор, коридор для трех путников.

Внезапно, мальчик ощутил, как от рукояти по рук по всему телу побежало странное тепло. Оно несло за собой успокоение и уверенность, наполняя тело непонятной силой… Творюн шагнул в пространство, освобожденное от магической сети, остановился. Потом вдруг опустил Кинжал Власти и спрятал его обратно в чехол.

— Что ты делаешь?! — закричал Ягр со спины. — Нас же сейчас накроет!

— Не думаю, — донесся уверенный голос Турифея. — Идем, колдовские чары будут расступаться перед этим оружием, даже если оно в чехле. Идем! Идем же!

Рис 13: Во полутьме Творюн с кинжалом в руке заставляет колдовскую сеть отступить

Спустя час, когда из-за края котлована наконец-то показался яркий кусочек солнца, их спуск прекратился. Колдовская паутина могущественного колдуна все еще бродила совсем рядом, ее легко было разглядеть. Но приблизиться хоть ненамного не решалась, явно страшась Кинжала Власти.

Турифей не забыл расставить и собственную магическую сеть. Она пока ничего не улавливала, и это, конечно, не могло не радовать.

Наконец, колдовская сеть Красного Ветра закончилась и осталась позади. Теперь можно было хоть ненадолго перевести дух и прийти в себя.

— Мы на самом дне, — передернул плечами Турифей. — Такое ощущение, что под землей, во владениях у самого Тьмабога.

— Ничего, — хмыкнул Ягр. — Освободим царевича и выберемся отсюда.

— Ба! — удивился старик искренне, положив обе руки на сердце. — Да здесь камней, как блох на дворовой собаке!

— А чего ты хотел? Внизу где угодно одни только камни. И потом, когда ты смотрел на карту, разве ты не видел.

— Карта картой, что на ней увидишь, но когда сверху смотрели, так не казалось!

— Сверху не видно — деревья прикрывают. Растут прямо из камня. Да и камень ли это? Земля уже. Ладно, теперь нам необходимо найти вход в горный лабиринт, который обозначен на этой карте.

Старик вдруг засмеялся, но быстро успокоился, осмотрелся.

— Чего это ты? — спросил Творюн любопытно.

— Он говорит: «искать вход», а зачем его искать — вон их тут сколько, этих пещер.

Пещер вокруг них вправду было достаточно. Земля здесь состояла больше чем наполовину из каменных глыб, уходящих глубоко под землю. Но среди них были и небольшие пещерки, рассыпанные повсюду, через которые легко мог протиснуться даже очень толстый человек.

Ягр указал на пещерки рукой.

— Похоже, там — начала тех самых подземных тоннелей, о которых я говорил. Они уходят глубже под землю, а здесь наверху с течением лет обвалились и напоминают решето. Можем прямо сейчас в них опускаться и начинать путь к замку.

— Но каким образом мы поймем, где начало, а где конец? В каком из коридоров находимся? Ведь нельзя воспользоваться картой, ежели не знаешь, где находишься?

Гонг усмехнулся:

— Брось! Ты не знаешь главного, дело все в том, что лабиринт предельно прост, его суть в том, что почти все его ходы куда-то да ведут. Если хочешь на север — иди на север, если на юг — иди на юг. Теперь понимаешь?

— Немного. Значит, тут очень сложно заблудиться?

— Конечно. Это представляется не как лабиринт, а как зал со множеством огромных колонн, здесь — стен. Идешь и идешь себе прямо, только иногда обходишь каменные преграды.

— Хотелось бы верить. Ладно, уговорил. Забирались на горку, теперь можно и в норку!

— Точно, только мы не в горку, а с горки!

— Как складно, так и ладно. Что ж, давай спускаться… Подожди…

Старик сосредоточился, опустил веки. Лицо стало серьезным, вся шутливость сошла в одно мгновение. Веки дергались, ресницы то и дело подрагивали, будто старец что-то высматривал там, в невидимой дали.

— Что случилось? — наконец потребовал Ягр, не выдержав длительной тишины.

— Кто-то вторгся в пределы моей магической сети! — ответил старик, не раскрывая очей.

— Человек?

— Не похоже.Приближается, но еще далеко. Нет, это не человек. Но и не дикий зверь, потому как не устрашился. Ого! Да он не один! Их целая… толпа! Целая куча! Они бегут… прямо сюда. Дружелюбными не назовешь…

— Думаешь, Красный Ветер почувствовал, что его сеть потревожили?

— Но мы не тревожили, только подвинули.

— Ну-ну.

— Встретим их?

— Не стоит. Слишком много, и мы понятия не имеем, кто это или что это.

— Тогда уходим под землю. И поторопитесь! Скорее!

Спустившись в одну из пещерок, они сразу же побежали. Неслись долго, не чуя под собой ног. Над головой мелькало, где-то свет проникал под землю через провалившийся грунт, где-то на некоторое время они погружались во тьму. Часто приходилось прыгать, на пути то и дело встречались небольшие горки обледенелых камней или песка, глубокие ямы, широкие ухабы, мощные корни деревьев. В один момент вдруг просветы над головами пропали, коридоры стали уходить вглубь. Скоро наступила кромешная темнота, они вбежали в пелену сырого застоявшегося воздуха, окружение мокрых холодных стен и вязкой паутины.

— Зажжем факел? — предложил Ягр.

— Давай! — согласился Турифей. — А я пока взгляну вокруг с помощью магии. В скором времени смоляной факел запылал, пахнуло приятным дымком, противная пещерная сырость сразу отступила.

— Как там? — поинтересовался Творюн у старика.

— …Ух окаянные! Они совсем рядом! Бегут прямо за нами! По пятам! Сейчас будут здесь!

— Держи факел, Творюн! — скомандовал гонг резво. — Будем принимать бой!

XXXI

Толпа со звериными рыками приближалась. Это были непонятные волосатые создания, с человеческими телами, длиннющими руками, вооруженные в основном палками. Полуголые, в рваных грязных одежах, они явно были чем-то сильно разъярены и полны решимости крушить, бить и разносить все, что только попадется им на пути. Пока бежали, некоторые из них падали, после чего уже не могли встать — оказывались под грудой топающих ног своих же соплеменников.

— Либо их кто-то на нас натравил, либо они нас очень сильно боятся, — хмыкнул гонг с невеселой усмешкой. Спустя мгновение сверкнуло острое лезвие его меча. В глазах кузнеца вспыхнул яростный огонь решимости. Он присел на корточки, аккуратно положил меч на землю рукоятью к себе, а в руки взял свой, по истине, исполинский лук.

— Скорее всего, они чувствуют чары, которые мы используем, вот и слетелись все, как мухи на навоз! — предположил Турифей, — Но не это главное! Держись за нашими спинами, Творюн, не выступай. Авось выстоим, боги на нашей стороне!

— Выстоим, — подбодрил Ягр, накладывая первую стрелу на тетиву. — Проход узкий, изрежем всех по очереди, как в харчевенной мясорубке!

Мальчик судорожно вздохнул. Слова гонга о мясорубке оставили не самые приятные впечатления. На его лице застыл ужас. Опустив руку на кинжал, он ухватился за рукоять, но вынимать не стал, все еще побаивался.

— Ну держитесь! — зарычал старик, он опустился на одно колено, держа в левой руке посох, а в правой — тот самый небольшой топорик, который дал ему отшельник, и над которым старик так подсмеивался.

Одним из первых прыгнул неказистый тощий оборванец, бежавший значительно шибче остальных. Он был тут же остановлен, точным выстрелом Ягра из лука. После этого гонг спешно наложил новую стрелу, и пошло поехало: запела тетива, замелькали светлые пушистые оперения, понеслись в цель стальные наконечники.

Турифей поднялся с колена в резком скачке, выставил вперед руку с посохом. Рубиновый набалдашник засветился, потом вовсе ярко вспыхнуло, послышался треск, грохот сотряс массивные каменные стены. В даль метнулась огненная молния, отчего пятерых подняло в воздух и с силой ударило о землю. Остальные набегающие спотыкались, падали один за другим, некоторые даже пятились назад, замедляя движение.

Ягр кинулся в толпу и одним взмахом меча снес несколько голов, после чего сразу же отступил назад.

Оборванцы явно были в замешательстве. Стояли стеной, изредка решались сделать шаг вперед. Ярость в их глазах сменилась страхом, они стали настолько жалкими, что у Ягра дрогнула рука, когда он выпускал очередную стрелу.

— Отходим! — крикнул Турифей.

Друзья стремглав помчались по коридору. Стены мелькали, приходилось сигать через завалы камней и мелкие ручьи. Когда остановились, долго не могли отдышаться, затем стали прислушиваться.

— Не удалось, — заключил гонг. — Вон они!

Старик снова присел на колено, выставил вперед свою магическую трость. Ягр в это время взялся за лук, стал выпускать стрелы одну за другой. Рубиновый Жезл вновь вспыхнул, в даль коридора метнулась вторая молния.

Через некоторое время оборванцам удалось все же подобраться достаточно близко для ближнего боя. Волосатые так давили, что Турифею, а с ним и Творюну пришлось отступить, сдерживать атаки уже не могли — сил не осталось, да и напор был слишком уж мощным. Но Ягр не сдавался. Он, махая мечом, все еще стоял и стоял на прежнем месте. Оружие его настолько быстро мелькало, что он, казалось, просто мотал руками туда-сюда, вверх-вниз, в то время как головы летели в разные стороны только так.

Ягр все рубил и рубил. Никто из оборванцев не мог миновать его и добраться до старика с мальчиком, которые расположились сзади. Это дало друзьям время, и оно не ушло зря. Турифей рискнул и исхитрившись, отмахиваясь топориком, содрал лук и колчан со стрелами со спины Ягра, и снова засвистела тетива, впереди один за другим начали падать убитые и раненые. Ягру стало еще свободнее, меч разошелся еще пуще…

Турифей тем временем почувствовал накопившуюся мощь, бросил лук, забормотал заклинания, в руках у него стали появляться клубки голубого пламени, он метал их в толпу, они с грохотом взрывались, нанося оборванцам огромные потери.

Спустя еще немного все уже было кончено…

Рис 14: Ягр расправляется с лохматыми противниками

Ягр опустился на землю, с трудом переводя дыхание. Вокруг кучами валялись множество бездыханных тел, стояла непроглядная завеса едкого дыма. Воздух был тяжелый, тошнотворный, заставлял давиться и кашлять.

— Идем! — позвал Ягр, уже поднимаясь на ноги. — Сейчас здесь будет навалом этих… Не знаю даже, как их назвать! Кто они вообще? Полу люди, полу звери?

— Может быть. Гм… Но скорее, полу звери, полу люди. Ладно. Главное, что мы их победили, кто бы они ни были. Ты думаешь этих волосатых уродов нет у выхода? — Старец усиленно щурился, от едкого дыма из глаз текло, ломило под веками.

— Идем, судя по карте, тут много выходов, надо поскорей успеть исчезнуть из этого проклятого места. И не вздумайте использовать магию, Турифей прав, она явно привлекает их! Пока мы здесь, придется вам побыть обычными людьми.

Друзья, стараясь обходить груды мертвых тел, отправились прямо по коридору. Каждый держал в руке по факелу. Снова началась дорога по замысловатым горным лабиринтам.

Они петляли по темным коридорам невыносимо долго, настолько долго, что смоляной факел уже начинал затухать, а сами они были такими усталыми, что валились с ног. Турифей и Творюн решили не использовать магическую силу совсем, боясь выдать себя еще раз, ведь волосатые твари наверняка рыщут где-то рядом.

Ягр, руководствуясь картой, оторвался вперед на некоторое расстояние, Волшебник и мальчик шли то по его следам, то по отдаленному огоньку факела. Когда же нужно было резко повернуть и неожиданно сменить направление, гонг останавливался, ждал пока появятся друзья, потом снова уходил в темную даль пещерного прохода.

Когда сил не осталось совсем, и Турифей уже хотел упасть на землю, позвать Ягра, дабы сообщить ему о привале, из глубины вдруг донесся крик, принадлежащий кузнецу. Друзья не разобрали слов, зато сразу встрепенулись и ускорили движение вперед. Потом и вовсе перешли на бег. Совсем скоро впереди они заметили тонкую полоску света. Только теперь это был уже не факел — это было небо, настоящее: светлое и с облаками! Творюн обрадовался, улыбнувшись до ушей, еще прибавил ходу.

Еще совсем немного, и обрадованные путники наконец-то вырвались из пещеры. Солнечный свет отчаянно жег глаза, хотя был не таким уж и ярким. Турифей упал на траву, ушибся спиной о камень, но боли как будто и не почувствовал, настолько сильна была его радость.

Творюна, который был весь зеленый от изнеможения, тут же вывернуло, он весь испачкался в нечистотах, но очищать одежду и лицо уже не мог, рухнул на землю ничком в снег.

Один только гонг чувствовал себя более или менее. Он быстро отдышался и отправился осматриваться по сторонам. Скоро вернулся, в руках была большая охапка хвороста.

— Костер?! — удивился Турифей. — Разве нас не ищут?

— Разожжем в пещере.

— Задохнемся, как подвальные крысы на пожаре. Да и дым-то все равно наружу пойдет!

— Здесь нас найти трудно. Потом, я не думаю, что эти твари также реагируют на дым, как на твою магию. Нам необходимо тепло, или завтра же мы уже не сможем идти дальше.

Ягр проследовал в пещеру, затащил туда хворост. Творюн вяло подался за ним.

— Почему на нас напали? И кто они? — спросил он, когда пламя уже разгорелось.

— Не знаю. Видимо, таких как они — здесь навалом. Охраняют замок колдуна. Если они творения магии, то любые чары чуют лучше, чем собака волка. Вам не следует использовать волшебство без особой необходимости. Только в исключительном случае!

Тонкие ветви подсыхали быстро, поэтому дыма было не так много, вспыхивали ярко, вверх летели сотни маленьких искорок, которые тут же затухали и становились невидимыми. Ягр поделил весь собранный хворост на части и разложил с четырех сторон от костра: пусть влага лучше станет паром, нежели дымом.

— Как они живут? — Творюн никак не мог успокоится.

— Орда колдуна. Они — лишь зомби. Их цель — один приказ, приказ уничтожать все чужое близ замка Красного Ветра. Уничтожать все, что не принадлежит их правителю.

— А как мы теперь доберемся до замка? Ведь мы даже не можем спрятаться под сводом скрывающих чар?

— Да уж. Нелегко будет. Посмотрим. Все же, я не думаю, что этих тварей здесь так уж и много. Слишком уж много черной силы нужно, чтобы их создать.

— Ты прав, но Турифей говорил, что ее мощь велика.

Костер разгорелся еще пуще, а Ягр велел Творюну посмотреть за ним, чтобы не загорелись ветви, разложенные по бокам для сушки, в то время как сам он куда-то ушел. Вернулся нескоро, только спустя час, видимо забрался достаточно далеко. В одной руке болтались несколько куропаток, в другой он держал за уши жирного зайца.

— Местечко, конечно, никчемное, но поохотится есть на что. Видать Красный Ветер не дурак, вишь каких лопоухих разводит!

Совсем скоро приятно запахло жареным мясом, в пещеру приплелся пришедший в себя Турифей.

— Совсем помираешь, — пошутил гонг. — Вот что значит без волховства. Эх ты, баловень. Ты чего на холоде-то там торчал? Тут костер. Ладно, понятно, снег, наверное, сторожил.

Старик ничего толком не ответил на обидную издевку кузнеца, только пробурчал что-то себе под нос и уселся к костру, протянул замершие руки к нанизанной на веточки нежной розовой зайчатине, ухватил, начал неуклюже пихать в рот. Пережевывал плохо, горячее глотал, отчего в груди жгло, давился, но не останавливался, только кости хрустели на зубах.

— Когда теперь в дорогу? — спросил Ягр.

— Как только, — ответил Турифей, жуя, — так сразу.

После недолгих разговоров они решили, что отправятся в путь только на следующий день утром, а оставшееся время будут отдыхать здесь, прямо в пещере или близ нее.

Вечерело. Ничего вокруг не менялось. Все сидели порознь, говорить больше не хотелось. Завтра ничего приятного не ожидается, поэтому и настроение было скверное. Спать решили прямо в пещере. Расстелили шкуры и улеглись.

Заслышав шаги, которые послышались из пещеры, Ягр быстро вынырнул из дремы. До этого друзья всегда оставляли на ночь особого сторожа — магическую сеть, но теперь, когда использование магии стало небезопасным, пришлось изменить правила и караулить по очереди, исключая Творюна.

Шаги слышались все ближе и ближе. Ягр с усердием вглядывался в темноту. «Факелов нет, — думал он, — значит, это снова они!».

XXXII

Разбуженный Турифей сразу сообразил, что происходит, и схватился за топорик. Посох торчал за поясом, но времени на составление заклинаний не было.

— Быстро из пещеры! — резко скомандовал Ягр.

Творюн с трудом понимал, что происходит, и о чем это говорит гонг, но медлить не стал, тут же пустился прочь из пещеры вслед за Волшебником. Последний к тому же проворно тащил мальчика за шиворот!

Когда они вылетели из пещеры, то разбежались по сторонам и прижались к каменным стенам как можно теснее. Турифей держал топорик наготове, сердце бешено колотилось.

Спустя какие-то мгновения топот усилился, и из коридора выбежало несколько смутных расплывчатых теней.

— Выбрались! — донеслось от одной. — Мы выбрались!

— Ага! — послышалось от другой. — Удалось!

— Тише, — резко цыкнула третья тень. — Здесь есть кто-то, кроме нас!

— Чего?

Турифей и Ягр выступили из тьмы одновременно, выставив оружие перед собой.

— Кто вы, добрые молодцы? — вопросил Волшебник мирным тоном и тут же ощутил на себе гневный взгляд гонга.

Добрые молодцы молчали, во тьме их лица были незаметны, трудно было определить, о чем они сейчас думают и к чему готовятся.

— Эй! Люди добрые, — обратился гонг. — Вы говорить-то умеете?

Никакого ответа вновь не последовало. Вдруг качнулся воздух, сверкнули лезвия мечей, заскрежетал металл.

— Наше вам с кисточкой! — прохрипел кто-то, и друзья внезапно увидели, что незнакомцы отчаянно ринулись на них.

Ягр легко отразил первый удар, уклонился от второго, выдвинулся чуть вперед, туловище запрокинул назад и со всей силы вдарил ногой во мрак. Оказалось, что попал. Послышался короткий вскрик, незнакомец отскочил на добрых два чета, рухнул на землю, покатился, после чего пропал из виду.

— Черт! — отчаянно выругался Ягр. — Тьма, хоть глаз коли! Не люблю драться по ночам, ох как не люблю!

— Ничего! — подбодрил Турифей. — Ночь во зле, день в добре!

— Сомневаюсь я, что днем лучше будет!

Тем временем на старика налетели сразу двое. Но он уже был готов к отражению атаки волшебством, поэтому лишь сосредоточился, мысленно составил заклинание, наделил его силой и готово: перед ним и мальчиком выросла невидимая стена — этакий шит, только не стальной и не бронзовый, а сотканный из чар.

Двое нападавших ударились лбами, зашатались, застонали, начали по дурацки пытаться отмахиваться мечами во все стороны, но ничего хорошего из этого не выходило, а головы кружились еще сильнее.

— Эй, Ягр! — позвал старик громко. — Иди встань за мою стену чар, здесь безопасней!

— Оставь, — усмехнулся гонг с игривой злостью в глазах. — Я бы один запросто справился с этими тремя!

— Скажешь гоп, когда перепрыгнешь!

Турифей вскинул руку с посохом, тот вспыхнул еще ярче чем прежде и осветил поляну. Теперь друзья могли разглядеть нападавших. Их действительно было только трое. Грязные, с измученными лицами, в рваной одежде, они с трудом поддавались описанию. Один из них был здоровый, прямо гигант, волосы светлые, глаза злые и яркие. Второй тощий, но такой же высоченный, как первый. Третий небольшого роста, немного полноватый, с массивной черной бородой.

Двое, которые ударились лбами и до этого безостановочно махали мечами, теперь успокоились, поняли, что никто на них не нападает и стали медленно отступать. Один, пятясь назад, даже ухитрился еще раз упасть, правда быстро вскочил на ноги и продолжил отступление.

Тот, которого ударил Ягр, невысокий и полноватый, уже поднялся, даже отряхнулся, видать был какой-то знатный или, по крайней мере, не простой воин.

— Может свои? — шепнул Ягр озадаченно.

— Нет, — отрезал старик. — Здесь колдовская сеть, врагу Красного Ветра не пробраться сюда никак!

Неожиданно все трое незнакомцев, как подкованные, рванулись к черному тоннелю пещеры. Друзья в это время уже отступили от него, двигаясь полукругом вслед за врагом.

— Убегают! — взревел Ягр яростно.

Волшебник не знал что и подумать. С помощью магии потянулся к незнакомцам, чтобы задержать, но не тут-то было — получил яростный отпор. Сразу не сообразил, но спустя немного времени до него дошло — это тоже была магия! Такая же настоящая, как и у него, а значит среди этих троих тоже был маг…

Гонг в неистовом кошачьем прыжке попытался зацепить одного, но остался ни с чем, в руке зажал лишь клок плаща беглеца.

— За ними? — спросил гонг, когда вскочил на ноги. Глаза горели, зуб встал на зуб.

— Не стоит, — проговорил Волшебник успокаивающе. — Среди них тоже есть маг или колдун, могут оказать серьезное сопротивление.

— Но они выдадут нас Красному Ветру!

— Все равно не нужно, это может быть опасно, мы не можем рисковать, тем более, когда на дворе ночь.

В разговор вступил Творюн:

— Я видел лицо одного из них! Того, которого пнул ты, Ягр! Он промелькнул прямо рядом со мной.

— И что с того? — произнес гонг недовольно. — Я тоже видел, когда Турифей осветил поляну.

— Но я заметил только страх и непонимание, — продолжал мальчик. — Это все, что я видел, но это много значит. Он не был похож на помощника колдуна.

— Выброси из своей головы, — отмахнулся Ягр. — Ничего это не значит. Черные люди чаще всего ничем не отличаются от людей светлых, потому как все мы в чем-то черные, а в чем-то светлые.

— Теперь мы должны торопиться! — перебил старик. — Ягр прав, эти люди наверняка поднимут тревогу.

— Еще даже полуночи не минуло, а мы уже должны двигаться дальше!

— Пойдем по верху, так быстрее!

— Хорошо.

Подхватив кое-какие вещи, Ягр и Творюн постепенно растворились во мраке. Их силуэты отдалялись все дальше и дальше…

Турифей почему-то медлил. В руке чародея сверкнуло ярко красным. Он передернул плечами. В голове вертелась одна странная мысль. Ухватившись за посох покрепче, старец двинулся по следам друзей.

Рис 15: «Турифей почему-то медлил. В руке чародея сверкнуло ярко красным… Ухватившись за посох покрепче…»

XXXIII

Они шли вперед, и когда поднимались на небольшие возвышенные холмы, видели, как разрастался перед их глазами черный замок. Это было поистине гигантское сооружение. А какое заграждение высилось с четырех сторон? Просто таки голова начинала кружиться, страх тут же закрадывался в душу…

— Как мы собираемся проникнуть внутрь? — поинтересовался Творюн.

Старик молчал, делал вид, что не слышит вопроса.

— Да, — подхватил Ягр. — Ты, кажется, все уже продумал, не правда ли? Еще тогда, давно, после разговора с богиней Ритой? Не так ли, Волшебник?

— Откуда я мог знать, что колдун воздвиг вокруг своей избушки целые каменные горы?

Гонг саркастически улыбнулся.

— Неоткуда, — проговорил он, раскинув руки в стороны. — Наверное, ты грезил о том, что когда ты явишься, колдуна не будет дома, а ты спокойненько подойдешь к его маленькой избушке и увидишь… царевича, привязанного к дереву одной единственной веревкой. Ты эту веревку перережешь и тут же станешь героем.

— Прекрати это! — озлобленно выпалил Волшебник. — Я не мог знать. А ежели это высокая стена, то это еще не значит, что в ней нет дыр, чтобы пролезть внутрь.

— Ну да, конечно. Так я и предполагал, колдун оставил для нас скромный тоннель в каменном заборе!

— Кончай это! Не время шутить!.. Теперь уже поздно, мы должны идти туда и освобождать наследника. Выхода нет — это желание богов, ничего не поделаешь. Мы всего лишь трое смертных, но сейчас даже от таких, какие мы есть, зависит очень многое!

— Хочешь уничтожить Красного Ветра?

— Нет. Сейчас — еще не время. Когда-нибудь, возможно. Пока наша цель — аурийский царевич! Может быть позже, может быть царевич и третий избранник нам помогут. А пока у нас еще нет ни знаний, ни сил.

Гонг покачал головой, сжал кулаки со всей силы. На лице появилось выражение основательного сомнения.

— Не верится мне, старик, что боги и этот царевич очень сильно нам помогут. Нюхом чую, придется зарабатывать признательность и добрую память потомков потом и кровью.

— Хорошо бы не своей.

— И все-таки я не понимаю, как ты собираешься увести царевича из-под носа у Красного Ветра без схватки с ним?

— Увидишь, — улыбнулся Турифей. — Я кое-что умею, о чем Красный Ветер даже не догадывается.

— И что же это?

— Назовем это — чары невидимости.

XXXIV

Под ногами то и дело похрустовало, потрескивало. Солнце за кронами деревьев светило ярко, снег понемногу начинал подтаивать, кое-где уже сошел, обнажив черную траву, гнилые прошлогодние листья и старые ветки.

— Что за дела?! — не унимался Ягр. — Мы так и заявимся туда, не имея на руках никакого плана? Подумаешь, чары невидимости.

Турифей отвечал все с тем же поражающим спокойствием:

— А разве можно придумать план? По-моему — нет.

Они шли дальше. Миновали пологий холм, без труда перебрались через бурлящий ручей. Вдруг впереди показалась плотная, почти непроглядная стена колючего кустарника. В обе стороны она тянулась далеко-далеко, выступая границей перед замком Красного Ветра.

— Не обойдешь, — заключил Турифей мрачно. — Намерено насажал.

— Да уж, — согласился Ягр. — Чтобы войско задержать, чего только не сделаешь. Кто вокруг замка ров копает, кто речку пускает, а этот вот — кустов насажал.

— Хитер.

— Ничего. Пройдем. Мы же не войско.

— Вперед. Держи топор, первым будешь.

— Оставь себе, здесь с мечом лучше.

Они смело двинулись в сторону кустарника. Ягр — впереди, с мячом в руках, перехватив рукоять обеими руками. Не успели они вступить в пределы колючей стены, как внезапно ветки раздвинулись, оттуда показалось ужасающая морда… огромного пса, который размером был, наверное, с корову, а то и побольше. Голова — светло-серая, с длинным болтающимся языком, обвислыми ушами и большими глазами цвета вороньего пера.

— Ёжки-мошки! — Гонг так и подпрыгнул от неожиданности. — Это еще что такое!?

Турифей спросил отвлеченно, он почему-то смотрел в сторону:

— Чё там?

— Подними голову и посмотри…

Турифей посмотрел вперед, постоял немного, затем шарахнулся и отскочил назад на несколько шагов.

Гигантский пес заскулил. Жалобно так, тоскливо. Вроде бы точно так же, как это делают обычные псы, правда так громко, что у путников сразу в ушах зазвенело, дыхание сперло, захотелось бежать куда подальше от этого странного места, где водятся такие таинственные существа. Но они почему-то не побежали.

— Что дальше? — поинтересовался Ягр, он медленно опустил меч. Пес в это время как будто бы напрягся, сузив глаза. Потом перестал скулить, замолчал, уставился на гонга пронзительным взглядом. — Он вроде нас есть не собирается, даже жалуется на что-то.

Турифей прямо таки опешил. Застыл на месте, выпучив глаза, и никак не мог шелохнуться.

— Уходим. — Ягр попятился. — Потихонечку.

Они стали медленно отступать. Пошли вдоль кустарника в сторону. Пес сидел спокойно, их не преследовал. В какой-то момент даже отвернулся — его привлек какой-то шорох в кустах.

Наконец трое вздохнули с облегчением, кажется, ушли без драки! Пес был еще виден вдали, но судя по всему трогать их не собирался.

— Что это? — спросил Творюн изумленно, передернул плечами, по спине будто бы пробежала скользкая холодная ящерица. — Большая собака?

— Не похоже, — ответил старик. — Она ведь такая здоровая. Хотя скулит, как щенок, только уж очень громко.

— Но с виду-то — собака? — недоумевал мальчик. — Собака и есть.

Ягр зло гаркнул, обращая свой гнев к магу:

— Ну вот надо же! Что за чепуха!? И куда мы, черт возьми, попали? Боги! Что за существо!?

Турифей оправдывался, пожимая плечами:

— Удивительное. Я пытаюсь тянуться к нему с помощью магической сети, но не чувствую ничего, хотя вон оно — за теми кустами! Как изумителен этот мир!

— Чушь! Причем тут мир?

— Есть такой вид волшебства, который нельзя распознать никак, — пояснял старик не спеша, — и этот пес тому доказательство!

Гонг запутался:

— Он творение волшебства?

— Конечно, — кивнул Турифей. — Но на самом деле это не есть та магия, о которой ты думаешь.

— Не путай, я не понимаю твоих мыслей. Хочешь сказать, что этого пса создал не колдун Красный Ветер?

— Не-а, — Волшебник помотал головой, — не он. Он не мог, его черные чары я за брог чую, а эти вишь какие скрытные!

— Кто же тогда? Не иначе, как сами боги?

— Может быть, сам Род. Хозяин всего живого в мире, только его чары могут быть незаметны для Волшебника. Любой из нас состоит из его чар, является его собственным Творением!

— Будет тебе, — махнул рукой Ягр. — Я сам понимаю, что мое племя сотворено Родом, но меня-то ты учуешь своей сетью, а почему этого лохматого не сможешь?

— Ты — человек, а он — нет. Возможно, что он даже какой-то бог, я правда не знаю какой, но это возможно. Я его не чувствую по той причине, что он выше меня, Род сотворил его сильнее и светлее человека и большинства других существ.

— Удивительно, — сказал Творюн. — А вы заметили, он запросто пробирается сквозь кустарник!

— Да нет, — опроверг Ягр, — просто брел вдоль этой стены, а потом решил немного поспать и завалился в кусты — такая туша чего хочешь сомнет, не только кусты.

Они удалялись все дальше и дальше от того места, где за кустами скрылся огромный пес.

Ягр вдруг засмеялся, потом спросил:

— Какой он бог? Что здесь делает бог?

— Боги часто путешествуют по миру: смотрят как живут растения, животные и люди! Почти ничего не делают, но все равно везде бывают. Это истина. Бога можно встретить, где угодно, вот только редко кому удается его распознать. Особенно такого, который выглядят как человек.

— Но этого человеком не назовешь. Да какой там бог? Говорить-то не умеет.

— Богам это вовсе не обязательно. Им ничего не обязательно. Их ведь создают люди, точнее мысли людей. А мысли людей разные. Поэтому и боги часто ничего не умеют делать, кроме…

— Ты это о чем? Боги, разве, лишь ничто?

— Почему же? Я этого не говорил. Я же говорю: кроме! Боги — это сила. Сила наших мыслей, которая может менять мир вокруг.

— Как же они управляют миром, не понимая ничего о нем?

— Ну не все же не понимают. Человек тоже может стать богом, если в него поверит много людей. Этот бог сможет понять многое. А такие боги, которые мыслят не как люди, они и управляют по-своему. А нам этого не понять.

Ягр сплюнул.

— Ничего не могу понять, старик. Ты то одно говоришь, то другое. Помнится, когда мы еще только спускались в котлован, ты говорил, что боги создали человека, ну а теперь вот ты говоришь, что человек создает бога. Как же тебе верить? Как тебя понять?

— А что здесь понимать. Есть разные боги и разные люди. Когда-то одни создали других, чтобы те создали третьих и так далее.

Отшельник махнул рукой.

— Да ну тебя, Турифей! Ты сам, по-моему, не знаешь, чего хочешь сказать!

Рис 16: Пес-гигант

С наступлением вечера огромная густая тень упала на землю со стороны высоченной стены, окружающей замок. Друзья были уже недалеко, поэтому вели себя еще более осторожно: двигались неспешно, то и дело оглядывались, вслушивались. Стена колючего кустарника оказалась не такой уж непроходимой, а скоро и вовсе сменилась довольно жидким дубовым лесом. Каменная громадина возвышалась впереди и казалось, что она совсем рядом, хотя до нее было еще идти да идти.

— Мы здесь, как на ладони, — поежился Творюн. — А ведь придется ночевать.

— Надеюсь Красный Ветер еще не знает о нашем прибытии, а не то эта ночь может стать последний для нас. — Ягр заскрежетал зубами.

— Чую что-то приближается! — сказал Турифей быстро.

— Вот. — Ягр вздохнул и на этот раз мгновенно обнажил меч.

На лице Творюна отразился страх. Он боязливо осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил.

— Их много, — продолжал старик. — Быстро приближаются, бегут прямо на нас… К оружию!

Рубиновый набалдашник ослепительно зажегся в левой руке мага, а отполированное лезвие топорика отразило этот волшебный свет в правой.

— Все твоя сеть, — недовольно ворчал гонг. — Она нас снова выдала, будто намерено притягивает всяких там.

— Без нее любое нападение будет неожиданным, — опроверг Турифей обиженно.

Внезапно спереди затрещали раскидистые ветви, замелькали фигуры, донесся топот ног, заскрипел еще не растаявший снег. Через считанные мгновения нападавшие оказались со всех сторон. Это были мощные, здоровенные воины с исполинскими мечами и длинными отточенными копьями, все сплошь закованы в доспехи, а в руках держащие широкие толстые щиты.

— Чертяка окаянный! — громко рявкнул Ягр, предвкушая отчаянную битву. — На этот раз ребятки попались крепкие!

Волшебник сосредоточился, наскоро составил заклинание, воздвигнув между путниками и нападавшими крепкую магическую стену. Ее плотные нити опутали пространство, отчего, казалось, застыл даже воздух. Первые ряды воинов попадали, остальные отскочили назад, сообразили, в чем дело, и замерли.

— Сзади тоже бегут! — отчаянно крикнул Ягр.

— Что же делать? — закричал Творюн.

— Попробую стену и там… попробую с трех сторон… Четвертую держи сам! Четвертую… не могу… что-то мешает… Держи ее! Держи сам! Попытаюсь немного сузить!

От напряжения морщины на лице чародея сбились к переносице, глаза покраснели, даже брызнули слезы. На руках костяшки побелели, колени затряслись, а изо рта вырвался страшный крик…

Заслышав слова старого мага о четвертой стороне, которую тот не мог прикрыть, гонг незамедлительно рванулся влево где и принял свой бой.

На него накинулись трое одновременно, но это было еще не все, просто другие еще не нашли места, где не было бы магической стены, били кулаками и мечами, ударялись лбами, в надежде отыскать пробоину.

Первого Ягр уложил довольно легко, потребовалось несколько ложных замахов, прыжок в сторону и удар рукоятью меча меж выпученных глаз. Враг сам был виноват — опрометчиво выдвинулся вперед всех, поэтому первый и получил свое, заслуженное.

Затем гонгу пришлось отступить немного назад — двое обрушили на него целый шквал сильных ударов, которые он отбивал с великим трудом, пятясь назад, рискуя зацепиться за что-нибудь и рухнуть на спину, после чего уж не встать — затопчут только так.

Хорошо, что вовремя подоспел Творюн и сумел принести неоценимую помощь. Одного он шибанул булыжником, а второму, отчаянно бросился под ноги, отчего враг дернулся, тяжелые доспехи потянули тело к земле, он почти упал, но Ягр со своим мечом убил еще на ногах.

Старику было ой как нелегко. Тело изнывало от пронизывающей боли, голова разрывалась на части, пот со лба лил ручьем. Руки и ноги немели, в глазах появилась неприятная муть. Он из последних сил удерживал рисуемую им стену из чар, но с каждой секундой запас волшебства все уменьшался и уменьшался. Не хотелось думать о том, что будет, когда он иссякнет полностью, впрочем, и дураку понятно, что тогда будет!

Нет! Нельзя допустить провала, нужно каким-то образом выбраться, убежать отсюда, избежать страшной участи. Но как? В голову мага вдруг забрела одна страшная мысль, от которой по изнеможенному телу сплошным строем побежали мурашки. «Среди них тоже есть маг! — лихорадочно соображал он. — Как и в тот раз! Они таскают с собой колдуна, в их отряде есть подобный мне! Именно поэтому так сложно сдерживать стену!» Где-то в стороне отчаянно бился гонг. Старик не видел, что там происходило, замечал лишь движение теней вокруг, под которыми понимал взмахи мечей и движение человеческих тел. Он слышал крики, ругательства, лязг стали. Пока что он еще держался, но осталось совсем немного… совсем.

Творюн вдруг осознал, что страх покидает его, уступая место чему-то, что стихийно пробуждалось изнутри. Оно вот-вот должно было выбраться наружу и сделать что-то… К сожалению, он не знал, что именно, но чувствовал, ощущал всем своим существом, что это то, чего он остановить никак не сможет, даже если очень захочет.

Он старательно помогал Ягру, закидывая камнями воинов, появляющихся с незащищенной Турифеем стороны. Это упрощало гонгу задачу, так как многие из его врагов терялись, заранее были сбиты с толку, некоторые даже теряли равновесие, падали, шатались или спотыкались о камни и коряги.

Наклонившись для того, чтобы набрать еще булыжников, Творюн вдруг замер. Он увидел за деревьями странно одетого человека, без причины размахивающего руками во все стороны. Этот был без доспехов, в черной рясе, весь увешан кулонами и оберегами, на руках и шее болталось множество ожерелий и различных цепочек.

— Это еще кто такой? — прошептал Творюн, поднимаясь с камнем в руке.

Человек в черном уже чуть ли не плясал. Он то и дело возносил руки к небу, приседал, подпрыгивал, словно умалишенный. Кроме того отчаянно нашептывал что-то, завывал, громко прикрикивая.

И тут Творюн ощутил, что оно — то самое, что так долго сидело внутри, билось изо всех сил, теперь наконец прорвалось наружу…

Жилы на лице Ягра почти полностью побелели, вздулись, как свежие мозоли. Он пыхтел, но дрался и собирался это делать еще долго, как и велено богами — до последней капли крови.

Кровь тем временем заливала глаза, мешая смотреть по сторонам, а смахнуть-то было некогда, ведь в каждый миг он мог пропустить роковой удар, который потом нельзя будет предотвратить никак. Силы подходили к концу, а воинов, судя по всему, было еще много. Да и проход понемногу становился все шире, видно магия Турифея иссякала.

«Хорошо, что среди этих меднолобых нет лучников — думал Ягр, — и хорошо, что мужская честь воина не позволяет им метнуть в меня копьем. Вместо этого они подходят уже по очереди, глядят из узких забрал с уважением. Вот так вот, настоящие рыцари иногда могут и вовремя!»

Когда старик рухнул ничком на землю и почти уже упустил нить заклинания, что-то вдруг заставило его открыть глаза и посмотреть вверх. Поначалу он не понял, что происходит, но когда немного очухался, его тут же сковал страх.

Истерзанный, потерявший всю свою силу, полностью истощенный физически и умственно, старый маг погружался в колючее оцепенение.

Вокруг царил настоящий хаос!

Гонг упал на колени. Закрыв голову руками, что есть силы прижался к земле.

Повсюду страшно завывал ветер, образовывались вихри и ураганы. Снег, лед и камни поднимались в воздух, бешено кружись, словно жалкие пушинки, а затем летели куда-то. Казалось, что ожили деревья и кустарники, они дергались, сучья и ветви со свистом разрезали воздух, будто хотели кого-то ударить, отхлестать, измолотить до смерти.

Ягр зажался и молил богов, чтобы они оставили троим друзьям жизни и дали еще один шанс, последний шанс.

В какой-то момент раздался бешеный треск, хруст — где-то рядом рухнуло исполинское дерево, земля сотряслась еще сильнее, чем прежде.

Внезапно небо осветила молния, потом еще одна… еще… ударило в землю…

Уши разрывало от грохота, голова раскалилась от боли. Ягр безнадежно подумал: «Похоже, что это конец!».

Именно тогда все стихло. Мир вокруг замер, как будто перестал существовать. Наступившая тишина несколько мгновений поражала столь же сильно, как и недавний раскатистый гром.

Затем гонг ничего уже не видел, не чувствовал и не слышал, лишь был уверен, что мертв, и теперь-то все это кончено. Навсегда.

Рис 17: Страшный вихрь поднялся над поляной…

XXXV

Когда Ягр приоткрыл глаза, то сразу увидел перед собой лицо Волшебника. Старик выглядел, мягко говоря, неважно. На плечах была сорвана одежда, там зияли красным несколько глубоких царапин, волосы сильно обгорели, только кое-где болтались редкие лоскутки. Лицо опаленное, почерневшее от грязи и сажи. В почерневших ладонях Турифей держал посох, этот остался на удивление чистым, как будто ничего и не произошло вовсе.

— Разве мы еще не на небесах? — поинтересовался гонг раздавленным голосом.

Турифей огляделся по сторонам, принюхался:

— Если там много дыма, грязи и отвратительно воняет, то это именно то место, о котором ты говоришь!.. На самом деле, я тоже подумал было, что умер, но, как видишь, нет, живой.

Ягр натянуто улыбнулся, попытался приподняться на локтях.

— И я что ли жив?

— Жив-жив, но это поправимо.

— Благодарю.

— Ничего не сломал? — спросил старик требовательно. — Ушибы, глубокие раны?

— Отстань ты, — простонал гонг недовольно. — Лучше ответь на три вопроса: где Творюн, сколько времени я здесь валялся, и вообще, что тут случилось, вихрь пронесся? Деревья, снег, побитые воины, камни: где всё!?

— Ну умер ты всего на несколько мгновений! — начал отвечать Волшебник. — А Творюн лежит в двух четах от тебя — с ним нехорошо, сильнейшее истощение… А вот, что касается, где все, то это как раз он, наш маленький мальчик и натворил!

— Ничего себе! А он всегда так теперь сможет?

— Вряд ли. Хорошо бы было, если бы он вообще когда-нибудь чего-нибудь еще смог сделать!

Гонг повернулся, посмотрел на Творюна. Тот лежал совершенно недвижимый, даже веки не дергались. Рыжие волосы трепыхались на ветру, пухлые губы посинели, трещинки на них засохли черным. Будто бы и не дышал совсем…

Ягр потрогал лоб — холодный. Отшельник насторожился.

— Не умер? — спросил он у чародея встревожено.

Старик поморщился.

— Нет.

— Точно?

— Уверен, — кивнул Турифей. — Просто очень много сил потратил. Извел себя, чтобы нам с тобой жизни спасти, но ведь спас. Еще мгновение, и воины ворвались бы в пределы моего защитного круга. Но он сотворил нечто, прогнал их прочь, создав здесь целый смерч, словно сам Стрибог дал ему сил. За него встали и деревья, и камни, и кустарники, и все, что было здесь вокруг. Словом, сам Велес! А молнии! Ты видел эти молнии! С небес летели настоящие молнии!

— Может это и были боги?

— Нет, — отрезал старик. — Я видел — это был он… или что-то в нем.

Ягр, кряхтя, поднялся на ноги. С рычанием потирал бока, осматривался.

— Надо уходить, — сказал он утомленно, — если не хотим пойти червям на корм!

— Верно. Только вот куда?

Гонг, покачиваясь из стороны в сторону, как пьяный на корабле, нагнулся, взвалил обмякшее тело мальчика на спину, пошел. Чуть приостановившись, проговорил:

— Идем! Может, есть еще возможность. Отыщем хорошее местечко, заляжем…

— Залижем раны.

— Я говорю, за-ля-жем, а не залижем!

Старик кивнул:

— Я понял. Но и это тоже надо. Вот отдохну, наберусь сил, тогда увидишь, что такое настоящий лекарь!

Им повезло: местечко нашли скоро — как только стемнело. Оно было простеньким, но достаточно надежным. Забрались в широкую трещину меж камней, чуть глубже она уходила в сторону, там открывалось пространство, похожее на небольшую пещерку под землей. Здесь оказалось не так уж и плохо, правда только сыровато, да и солнечный свет почти не проникал, но отлежаться можно!

— Как он? — спросил Ягр.

— Держится. — Турифей ощупывал тело Творюна, водил над его головой руками, иногда бормотал что-то. — Борется.

— Хорошо.

— Жить будет. Я помогу, если вдруг что. А так, все идет неплохо, он справляется молодцом, восстанавливается сам по себе.

— Заживает, как на собаке?

— Навроде того, — хмыкнул Волшебник. — Хотя, это только ты можешь так сказать.

Ягр глубоко вздохнул.

— Как думаешь, они быстро найдут нас? — справился он.

— Эти-то? Его слуги не должны, а вот он найдет с помощью колдовства запросто. Они уже подняли тревогу, наши возможности тают, как снег в пасти змея.

— Так найдут?

— Найдут.

— Плохо… Скоро?

— Скоро.

— Плохо.

— Еще бы, хуже некуда! Даже сбежать не сможем! Делать нечего, придется нам драться снова!

Даже в темноте старик заметил, как блеснул огонек ярости в глазах гонга. «Хорошо, — подумал Волшебник. — Значит, пыл воина в нем пока не угас!»

— Ты лук-то потерял что ли? — спросил Ягр.

— Унесло вихрем, как и топорик, — ответил старик печально. — Благо, хоть посох при мне, а меч при тебе.

— Хорошо тебе, старик, ты по крайней мере можешь без еды. У тебя магия. Меня бы накормил.

— Брось! Какая еще магия? Потратил всю, а на воссоздание уйдет гора времени! Ты лучше скажи мне, Ягр, что теперь делать?

— Понятно. Ждать надо. И жрать.

— Чего ждать?

— Ждать чего, не знаю. А жрать нечего.

— Вот так. Лучше я пойду на разведку, укроюсь чарами, чтобы не заметили и посмотрю, где бы нам проскользнуть, дабы выбраться отсюда живыми.

Гонг усмехнулся:

— Какие чары, сам говоришь, что все уже потратил?

— Ну поднакоплю. На троих у меня не хватит, а на одного вполне.

— А если найдут раньше, чем ты вернешься?

— Если так, — задумался Волшебник, — то сдавайся. Иначе могут убить мальчика. Я найду вас.

Звезды еще не собирались удаляться с черного небосвода, когда старый Волшебник поднялся на ноги, таинственным взглядом осмотрел спящих, укрепил за поясом Рубиновый Посох и под сводом чар покинул убежище.

XXXVI

— Вылезайте! — раздался громоподобный голос. — Немедленно вылезайте оттуда!

Ягр выхватил меч, окинул недвижимое тело мальчика взглядом, потом шагнул вперед и посмотрел вверх.

— Вылезай, воин! Или умрешь прямо там, под землей! И не вздумай шутить, мы знаем — вас там двое, третий не с вами!

Взяв тело мальчика на руки, гонг послушался и начал не спеша подниматься. Как только высунулся головой из трещины, под мышки ухватили несколько сильных рук, потащили вверх. В какой-то момент оторвали Творюна, после чего его сильно встряхнули и бросили на землю.

— Кто вы? — спросил Ягр со злостью.

Его окружали два десятка здоровенных как на подбор полуголых мужиков, с лысыми головами, чуть пониже ростом его самого. В руках у каждого блистали кривые мечи, такие же острые, как и пронзительные взгляды хозяев.

— Одеты не по погоде, — вяло улыбнулся гонг. — В чем дело, на тряпки денег не хватает? Ваши предшественники, которых мы с позором завалили вчера вечером были экипированы значительно лучше!

Вперед выступил самый широкий в плечах мужик, у этого меча не было, исполинские руки были сжаты в кулаки, упругие мышцы и дубовые жилы пугающе выступали, в маленьких глазах под нависающими бровями горел яростный огонек.

— Смеешься?! — прогремел мужик. — Дуришь, парень! Небось знаешь, кто мы, а ежели оно так, то понимаешь — нам доспехине нужны! По мне, так с тобой и без меча справлюсь!

Ягр кивнул. Вдруг не сильно дернулся, проверяя хватку держащих его рук — бесполезно, просто так не вырвешься не за что!

— Признал нас?

— Пустынники, — тихо проговорил Ягр. — Только не пойму, что вам на севере понадобилось, сидели бы в своей пустыне, грабили бы верблюжьи караваны!

Огромный мужик прищурился.

— Мы служим самому великому колдуну в мире, Красному Ветру! Ради этого можно даже покинуть родную пустыню!

— Хорошо платит?

— Не твое дело!

— Ну и ладно. Что вам от меня-то надо?

Мужик ехидно улыбнулся.

— Мне, предводителю пустынников, великому Гардже, приказано доставить вас в замок живыми! Колдун сам займется вами, он так возжелал!

— Ишь ты, размечтался!

— Ты это брось, языкастый! Одного из ваших уже поймали. Это был маг! Сражался долго, поэтому заслужил уважение и умер сразу, но вам уготовлена иная участь, гораздо хуже, уж поверь!

Гонг помрачнел. Неужели старика больше нет? Неужели теперь нет никаких надежд на спасение?

— И не пытайся бежать, понял? Я не хочу расстраивать хозяина… если вдруг придется убить и тебя! — Гарджа обратился к своим воинам: — Завяжите овцам глаза и гоните вперед!

После того, как их крепко связали, то долго тащили. Как примерно вычислил Ягр, они шли именно в ту сторону, где находилась гигантская каменная стена. Оно и понятно, ведь их ведут к Красному Ветру, в черный замок.

Мышцы и жилы на руках ныли свирепой болью — кровь не поступала в них уже давно. Пальцы на руках вконец онемели, невозможно было даже пошевелить. Ноги скорее волочились, чем двигались, напоминали беспомощные плети. Разум постепенно погружался в туман.

В голове вертелись отголоски мыслей. Вспоминались последние слова Турифея, Творюн, котлован Рана и облик черного замка. От воспоминаний о змее, по коже побежали мурашки, а явления богов в кузни и вовсе затрясло. Медленно и тяжело текли мысли в голове. Смешивались, исчезали. Страшная усталость быстро превращалась в необъяснимую болезнь. Ягр засыпал необычным сном.

Гонг очнулся, с огромным усилием вырвавшись из тягучей мглы. Вспомнить то, что с ним произошло как ни старался никак не мог. Руки связаны, но не болят, а это еще хуже, так как он их совсем не чувствует, будто это и не его руки. Глаза открыть не мог, веки отяжелели, словно налились свинцом. Он попытался повернуть голову, но вместо этого все тело пронзила страшная острая боль.

Со всех сторон слышались различные звуки. Это были очень странные шумы, похожие на крики, лязг железа… Иногда они переходили в очертания, тогда гонг снова проваливался во мрак и забывал обо всем. Но затем опять выныривал из него, и слушал… слушал… пытаясь разобрать, что происходит.

— Ягр! — кричал кто-то. — Ягр, вставай! Ягр, поднимайся! Ягр!

Чуть позже в затуманенную голову скользнула мысль о том, что голос этот до боли знакомый, но чей… И вдруг он все вспомнил: как их обнаружили, как тащили в замок, как он потом потерялся в бесконечной темноте, запутался и как будто бы даже умер… Но нет! Он жив и даже слышит голос Творюна, того самого, кого недавно захватила таинственная болезнь от потраченной магической силы.

— Ягр! Вставай! Бежим!

Гонг сделал чудовищное усилие. Ничего не вышло, руки отнялись напрочь, а все тело настолько измождено, будто его били подряд несколько часов. Ягр уже чувствовал, как протянула к нему свои тощие руки она, костлявая…

— Вставай же!

«Я бы рад… но не могу… Даже слово не могу молвить. Не то, чтобы пошевелиться. Неужели все?.. Неужели на этот раз не миновать?»

XXXVII

Мальчик склонился над недвижимым телом здоровяка. В отчаянии теребил руками, бил по щеке, дергал за волосы, но безуспешно. Гонг даже ни разу не шелохнулся, лежал на спине, обратив черное от пыли лицо к небу. И казалось, что он умер, а душа вот-вот навсегда отлетит, уже и грудь распахнул… правда это потому, что руки за спиной связаны.

— Вставай же!

Повсюду, со всех сторон, кипела яростная битва. В воздухе смешалось множество страшных запахов. Пахло огнем и кровью. Скрежет железа, гром, бешеные крики: все это разносилось стремительно, но столь же стремительно затухало, звук не мог миновать огромное количество препятствий, возникающих на пути. Ничего не было видно, лишь силуэты, скрытые под клубами белесого дыма. Иногда сплошной туман внезапно прорезали острые и страшные молнии, от которых холодело в груди.

Творюн припал ухом к груди Ягра, на мгновение позабыл о шуме, что стоял вокруг и нависал сверху, прислушался. Сердце еще билось! Он услышал это! Все-таки оно еще билось, значит, надежда еще была.

Неожиданно какая-то сила с ног до головы переполнила тело мальчика. Он почувствовал ее, ощутил в полной мере, каждой клеточкой своего тела. Такое уже бывало с ним раньше, когда на них набросились рыцари в доспехах. Вот и сейчас — тоже самое: все переворачивается внутри вверх дном, будто что-то рождается, появляется на свет из далеких глубин души…

Ягр вдруг почувствовал облегчение. Его коснулась мягкая теплая рука, излучающая доброту и спокойствие. Все отступило разом, тяжелые цепи рухнули, он снова был свободен, он снова жил. От таинственного прикосновения мгновенно излечилось все тело, боль и усталость пропали, страх испарился.

— Что со мной? — спросил Ягр, приоткрыв глаза. — Где я?.. Творюн?!

— Да, это я. Все в порядке, мы живы. Ты чуть не умер…

— Ты спас меня, Творюн! Второй раз ты выручил меня, выудил у могилы, вырвал из лап костлявой! Спасибо тебе! — Гонг осмотрелся. — А где старик? Что это за сражение вон там! Ах… Вспомнил! Нас тащили, да?..

— Не знаю, — ответил мальчик. — Я очнулся из удивительного сна прямо здесь, недалеко от тебя. Вокруг уже дрались, среди бойцов был Турифей, он один, похоже, бился со всеми. Но потом из тьмы налетели еще несколько воинов… Они на нашей стороне, и среди них есть маг!

— Старик жив! Конечно же, они наврали! Жив!

— В чем дело?

— После вчерашней битвы, после которой ты остался, как ты сам говоришь, в удивительном сне, мы спрятались, чтобы переночевать. Старик ушел утром на разведку, а следом за ним явились воины, это были пустынники, и схватили нас с тобой. Они еще сказали, что наш старый маг мертв, но он, как видишь, жив, значит это ложь!

— Пока что жив, но нападающих очень много!

— Ты, кажется, упомянул о каких-то союзниках?

— Ага. Их трое! А еще за нас бьется нечто… М-м… большое!

Гонг поднялся на ноги, его чуть покачивало. Пошарив по земле взглядом, он заметил увесистую дубину и бросился к ней.

— Укройся где-нибудь, ладно? — напоследок бросил здоровяк. — Попробуем отбиться! Вывернемся, не впервой!

— Хорошо, — кивнул мальчик. — У нас получиться, я уверен, потому как просто не может не получиться.

Рис 18: Битва

XXXVIII

По воле случая, или по закономерности, но так или иначе победа над пустынниками была одержана довольно легко и без потерь. Помогла волшебная сила Турифея и еще одного мага, что дрался на их стороне, кроме этого — мощь гигантского пса, того самого, на которого наткнулись у стены непроходимого кустарника. Неоценимой оказалась также пробивная сила Ягра, хитрая извилистость странного полноватого воина в светлом плаще и умение обращаться с мечом молодого беловолосого парня.

— Кто вы? — поинтересовался Ягр, когда чуть отдышался. Голос его был немного резок. — Мне что-то подсказывает, что не в первой вас вижу! В тот раз, у пещеры, помните? Вы тогда убежали, как… сами понимаете, как кто!

Вперед выдвинулся беловолосый парень, лицо было сильно рассечено, кровь капала с губ, но в ярких карих глазах не было ни капли боли, только мужество и ярость.

— То, что ты, вот этот старый волхв и мы оказались на одной стороне и вынуждены были отбиваться от врагов вместе, сложив силы, не дает тебе права так разговаривать с Его Величеством Царевичем Аурийским господином Тунгой, сыном Царя Каруны.

Отшатнувшись назад, Творюн так и подпрыгнул, Ягр качнулся, а Турифей несдержанно ухнул.

— Удивлены? — Теперь говорил уже другой незнакомец, в черном плаще с надвинутым на лицо капюшоном, в черных перчатках и черных сапогах. — Так вот зрите, ничтожные, перед вами будущий царь Призрачной Земли. Мое имя Мас, я придворный маг его Величества Царевича Тунги. А этот молодой воин, что говорил первым — самый лучший боец в мире, его зовут Бхурана.

— Странный маг, — покачал головой Ягр. — А самый сильный в мире боец тоже еще тот, помнится мне, там у пещеры…

Турифей нахмурился, брови сбились на переносице, длинный нос скривился.

— А что же это ваш царевич молчит, он разве не научен словам? — Тон старика был с издевкой, и это не трудно было распознать.

— Да как ты смеешь! — зарычал беловолосый. — Мы же вас сейчас, как вшей передавим!

— Как вшей? — Ягр сжал рукоять меча. — Вспоминается мне, там у пещеры…

— Ах ты…

— Молчи, Бхурана! — подал голос царевич. Это был мужчина средних лет, старше обоих своих спутников, с вьющимися волосами медовой окраски, ясными голубыми глазами, невысокий и полноватый. — И ты тоже, Мас, ты ведь мудрый и должен понимать, что эти люди далеко не простые, раз оказались здесь, во владениях самого страшного колдуна в мире.

— Но, царевич!

Однако царевич как будто не слышал призыва своего мага, вместо этого спрятал меч в ножны, приблизился к Турифею, протянул ему руку и сказал:

— Мое имя вам уже известно, будьте любезны, поведайте и нам свои имена.

— Меня зовут Турифей. Я Волшебник, который был послан богиней Ритой для освобождения тебя, аурийский царевич. Этот мальчик, его имя Творюн, он тоже очень помог нам, он тоже посланник богов. А это Ягр, без него нас бы тоже здесь сейчас не было. — Старец ненадолго замолчал. — На самом деле, я и все мы очень рады тебя видеть, ибо это наша цель.

— Очень рад… — проговорил Тунга. — Вашего Ягра я запомнил хорошо, правда, не столько его самого, а сколько подошву его сапога.

Гонг усиленно закивал:

— Да-да! Там, у пещеры!

— Но это оставим. Так каким же образом вы миновали колдовскую паутину и проникли сюда, в котлован Рана? Наш маг говорил, что это невозможно, иначе нас бы тут уже не было, мы пытались бежать, но ничего из этого не вышло, пришлось вернуться сюда.

— Тогда как же твои спутники здесь оказались? — вставил Ягр с подозрением.

Царевич вздохнул, посмотрел сначала на беловолосого парня, затем на молодого мага.

— Их похитили вместе со мной и заточили вон в том замке, что за страшной черной стеной, но нам удалось бежать, помогла волшебная сила Маса, но не больше… Если вы не сможете нам помочь, нас все равно когда-нибудь снова поймают, может вы знаете, как можно выйти отсюда? Так как вы попали сюда?

Старик улыбнулся, обнял Творюна за плечи, ласково погладил по голове.

— Благодарите этого дитятку, — сказал он мягко, — у него Дар Богов, он обладатель Кинжала Власти, а это оружие разрушает любую магию!

— Спасибо тебе, — кивнул Тунга признательно. — Твои деяния заслуживают непомерной награды. Так это твоя сила способна разрушать магию Красного Ветра?

Творюн покраснел, казалось, от пяток до кончиков ушей, проговорил сдавленно, еле-еле выталкивая слова:

— Да, господин. Я могу кое-чего, но это благодаря кузнецу Ягру и магу Турифею, которые добыли для меня чудесный кинжал.

— А этот пес с вами? — поинтересовался гонг, показывая на огромного зверя, который стоял в стороне и поглядывал на них.

— Нет, — ответил царевич. — Но он, похоже, здесь живет. И Красный Ветер ему тоже не по душе!

Старец, что до этого стоял с блаженной гримасой на лице, вдруг вскинул длань к небу, призывая к тишине.

— Что такое? — спросил Тунга взволнованно.

— Приближаются, — пояснил Мас. — Я тоже ощущаю!

Рис 19: Царевич Тунга, Бхурана и Мас

— К оружию!

XXXIX

Сражение выдалось не из легких. Со всех сторон налетели множество воинов, разнообразно одетых и экипированных. На Турифея с небес спустилось ужасное крылатое существо, по виду напоминающее большую летучую мышь. Волшебника атаковали несколько воинов сразу, а тварь мешала, так и норовила подлететь ближе и вырвать глаза. Существо било крыльями по лицу, царапало длинными изогнутыми когтями, старалось дотянутся до старика клыкастым ртом.

Турифей отбивался, взмахивая посохом, пытаясь отогнать, но попасть никак не мог, очень уж существо здорово уворачивалось от его ударов. В конце концов странная тварь неожиданно застыла в воздухе и сложив крылья, камнем шлепнулась вниз. Обагряя белый снег густой кровью, существо затрепыхалось и вскоре замерло, прижав корявые лапки к груди.

Старец на некоторое время прекратил бой, обернулся. В десяти шагах он увидел беловолосого парня, держащего в руках лук.

— Спасибо, Бхурана! — громко крикнул старый Волшебник.

Бхурана хмуро кивнул, поднялся, выхватил меч и снова кинулся в драку. На него выскочили двое, один в тяжелых доспехах, стриженный, с добротным мечом, а второй — полуголый, волосатый, но здоровенный, в руках сжимал целое березовое бревно. Но Бхурана, как и представил его Мас, оказался не из робкого десятка, поэтому с первым справился легко, разрубив голову на две части, а вот второй неслабо потрепал ему нервы, заставил поволноваться.

Волосатый исполин напирал уверенно, глубоко посаженные глаза не таили ни капельки страха. Поначалу Бхурана даже отступал, пятясь назад, так как здоровяк умело отражал все его удары. Он орудовал березовой колодой, как обыкновенной лопатой. Но чуть погодя Бхурана исхитрился и дотянулся кончиком меча до места, где пальцы исполина сжимали бревно. Четыре пальца отлетели в сторону, гигант выпустил колоду, и она упала ему прямо на ноги. Выпучив глаза, он смотрел то на свою руку, то на светловолосого. Молодой воин кивнул, оскалился, после чего в один миг лишил врага головы.

Царевич и его придворный маг встали спина к спине и умело держали оборону друг друга. Все, кто решался к ним подойти, почти тут же оказывался на снегу, Тунга и Мас не оставляли врагам никаких возможностей.

Огромный пес дрался люто. Рвал противников кинжальными клыками, топтал мощными лапами. Свирепая пасть стала красной от крови, изо рта срывались большие багряные капли.

Ягр в это время умело оборонял Творюна. Мальчик встал за широкой спиной гонга, а тот, сердито рыча, взмахивал мечом и сводил на неудачу все попытки атакующих добраться до них с мальчиком.

Скоро уже нападающие воины предались смятению и стали понемногу отступать. Друзья почувствовали их слабину, надавили и вовсе заставили противников обратиться в бегство.

— Все живы? — спросил царевич, смахивая кровь со лба.

— Все, — кивнул Ягр. — Бхурана немного ранен.

Светловолосый воин гневно сверкнул очами в направлении гонга, прошипел сквозь зубы:

— Я не ранен, если, конечно, не называть ранением комариные укусы. Это царапина.

Творюн взглянул на изорванное плечо молодого бойца. Кожа болталась окровавленными лоскутками, разрез в мышцах открывал белые кости. От такого зрелища в желудке неприятно задергалось, и мальчик отвернулся.

— Удивительно! — воскликнул Турифей, кивая в сторону огромного пса. — Почему он помогает нам?

— Мы не знаем, — проговорил царевич улыбнувшись.

— Он привязался вчера вечером и никак не отвяжется, — объяснил Мас. — Мы поначалу испугались, но теперь видим, он вроде бы не желает зла.

— Наоборот помогает.

— И здорово помогает!

Тунга подозвал всех к себе. Теперь их было уже шестеро, не считая пса. Они встали кругом, решив провести небольшой совет прямо на ходу.

— Что дальше? — спросил Тунга. — Надо скорее уходить, Красный Ветер бросит на борьбу с нами все возможные силы, а у него их немало.

— Покинем же его владения! — решительно сказал Турифей. — Кинжал Власти нам поможет!

— Необходимо торопиться, — требовательно проговорил Ягр. — Нам пока везет, но и мы ведь не из камня. Меня только что чуть не убили, поскользнулся, потерял равновесие, благо что вражеский ратник попался без всякой сноровки, а то бы меня сейчас тут не стояло.

— Тогда бежим, — согласился Тунга. — Кто поведет?

Турифей указал на гонга, сказал:

— Ягр отлично помнит обратную дорогу.

— Сможешь вывести? — спросил царевич.

Отшельник кивнул, прямо смотря в глаза царевича.

— Сколько нам выбираться?

— Ежели будем бежать и ночью, то завтра к вечеру достигнем колдовского кольца.

Тунга понятливо кивнул, посмотрел на рыжеволосого мальчугана, который застенчиво выглядывал из-за массивной спины гонга.

— Я первый несу мальчика, — мягким голосом произнес царевич. — Иди сюда, Творюн.

Турифей засмеялся, сказал с усмешкой:

— Этот мальчик запросто перебегает тебя и твоих людей вместе взятых. Он, как и я, использует волшебную силу.

— Как так?..

— Он Одаренный с Рождения.

XL

Они бежали, не делая остановок. Поляны сменялись лесом, за лесом начинались заросли цепких кустарников, за зарослями — каменистые долины. Когда-то бежали вдоль горных гряд, прыгали через первые весенние ручьи, один раз даже пронеслись прямо перед страшной снежной лавиной. В другой раз поднимались в горы, приходилось тяжело, многие падали, но вставали и снова бежали. Затем опять начинался лес, продирались сквозь плотный кустарник. Иногда на пути попадались маленькие вражеские отряды, этих крушили сразу, почти без боя, прямо на бегу. Ужасно устали, но не останавливались, упирались из последних сил, зная, что там спиной — погоня.

Огромный пес следовал за ними по пятам. Подчас отставал, пропадал, но позже снова появлялся, не всегда позади, а частенько и впереди бегущей колонны.

К полудню следующего дня добрались до боли знакомых пещерок, вступили в их темные пределы. Там опять несколько раз нарывались на оборванцев, но теперь, когда их было шестеро, тем паче, что еще и с псом, справлялись с необученными, плохо экипированными противниками без особого труда.

Как и хотели, к темноте выбрались из подземных ходов и оказались прямо рядом с колдовской паутиной, опоясывающей владения Красного Ветра. Та наглой пеленой стояла на прежнем месте, еще издали ощущалась ее злая черная мощь.

— Теперь ты, Творюн. — Турифей похлопал мальчика по плечу. — Давай.

Мальчик медлить не собирался, на этот раз страха ощущал уже значительно меньше, а когда вытащил из-за пояса Кинжал Власти, то в ярких зеленых глазах даже сверкнуло уверенностью.

Плотно сжав рукоять, Творюн стремительно побежал в направлении колдовской паутины. Когда приблизился на расстояние в несколько шагов, мощная магическая сеть нехотя дрогнула и быстро отступила. В сплошной пелене вязкого тумана образовался широкий коридор.

Тунга, Бхурана и особенно Мас стояли с раскрытыми от изумления ртами. Глаза у всех до единого округлились, брови взмыли на лоб. Трое поверить не могли, как это такую силищу можно в один миг победить небольшим кинжалом в руках десятилетнего мальчика.

Старик, видя и понимая их удивление, мудро молвил:

— Сила — это не всегда что-то большое!

Бхурана с сомнением посмотрел на свои здоровенные руки, напрягся. Мышцы на животе, груди и руках надулись, кожаная повязка на плече с треском разлетелась.

— Стальные мышцы — вот где сила и красота! — Молодой воин сжал кулак. — А это разве сила?

— Согласен, — кивнул Ягр. — Я эту магию тоже не понимаю. Лучше бы ее не было — так честнее. Сдается мне, в будущем ее и не будет. Но этот мальчик, он не просто использует волшебство, он — это и есть оно.

— Как это?

— Ты же видишь — оно живет в нем. Кинжал не причем, главное — Творюн.

Бхурана нахмурился.

— За Творюном, — махнул рукой Ягр. — Скорее, а то можем не успеть!

Старый маг и гонг быстро рванули в след юному северянину, а царевич с друзьями еще некоторое время стояли, не находя в себе сил даже шелохнуться. Сподобились только тогда, когда за магом и мальчиком поспешил огромный пес, если уж он решился на это так скоро, то и им негоже было отставать.

Мальчик пробирался вперед, карабкаясь по холодным камням вверх, выставив перед собой кулак, в котором крепко сжимал Кинжал Власти. Так он карабкался до самого конца колдовской сети. Затем, когда магическая паутина отступила, впереди уже шел Ягр, шел до того момента, пока они наконец не выбрались из котлована Рана.

Когда все кончилось, уже начинало светать. Путники повалились на снег, чувствуя себя наконец-то свободными. Долго не могли отдышаться, прийти в себя, хотелось подольше полежать, отдохнуть.

— Спасибо, маленький герой, — искренне поблагодарил Тунга. — Ты и твои друзья спасли нас от неминуемой гибели. Но я, знаешь ли, очень любопытен, поэтому не будешь ли ты против, буде твои спутники расскажут мне все о тебе и о вашем походе?

Мальчик пожал плечами, сказал боязливо:

— Нет, конечно. Я не против.

Рассказывать взялся, естественно, Турифей. Поведал он царевичу и его сопровождающим все, что знал сам. Рассказал и о том, как сам посещал Платиновую Гору, как разговаривал там с Ритой, поведал о том, как встретил Творюна, как они, уже вместе я Ягром, добыли Серебряный Лист с Вечного Дерева, а потом и изготовили чудесный кинжал.

Выслушав длинный рассказ, путники, превозмогая смертельную усталость, поднялись и снова пустились в дорогу. Оставаться вблизи владений Красного Ветра было далеко не безопасно, нужно было отойти подальше, а потом уж отсыпаться.

На следующий день вечером, когда почти весь день до этого спали без задних ног, разговор продолжался у большого костра, где на тонких прутиках жарилась оленина. Тунга задал Турифею вопрос:

— Говоришь, Рита сказала, что мы должны уничтожить Красного Ветра?

— Да. Это так.

— Но, чтобы это сделать…

— Необходимо сложить силы трех избранников.

Царевич понятливо кивнул.

— То есть — мою силу, силу некого ирба Мерко… а кто третий избранник?

Старец улыбнулся, потянулся к прутикам с мясом, осторожно повертел.

— А ты еще не догадался?

— Ты знаешь, кто он? — допытывался царевич. — Почему тогда не говоришь?

Старик усмехнулся.

Оба они повернули голову, обратили свои взоры в сторону Ягра. На коленях гонга, свернувшись калачиком и закутавшись в пушистую шкуру оленя, которую сняли несколько часов назад, спал Творюн.

— Неужто?..

— Он.

— Он же еще так молод…

— Боги не дают выбирать. Если человеку суждено сделать что-то в детстве, то он станет героем и в десять лет.

Царевич долго вглядывался в детское округлое лицо, во вьющиеся кудри красных огненных волос, смотрел на тонкие беленькие ручки. Наконец прервал молчание:

— Где нам искать этого Мерко? Он ведь тоже одаренный от богов, без него не получиться.

— Ты прав. Но я уже все решил.

— Говори.

— Поисками Мерко займусь я, за это не волнуйся. Отправлюсь к реке Сон и обязательно отыщу этих ирбов.

— Это будет нелегко.

— Я знаю. Туда идти два месяца с лишнем, а то и побольше. Потом еще и искать его.

Тунга кивнул, спросил:

— Хорошо, это я понял, а что же мы?

— А ты и твои друзья отправляйтесь в замок царя, твоего отца…

— Погоди!

— В чем дело?

— В крепость отца я не пойду, там у Красного Ветра все как под рукой. Меня, Маса и Бхурану точно похитят вновь и на этот раз уже убьют сразу.

Старик задумался, потрогал бороду.

— А нельзя нам с тобой? — спросил царевич вдруг.

— Нет, — отрезал старик. — Я отправлюсь под покровом чар, а вы не сможете. Нет. Ничего из этого не выйдет. Единственный, кого я мог бы взять в это сложное путешествие вместе с собой, так это только его. — Маг указал рукой в сторону рыжеволосого мальчика. — Но и его не возьму, потому что… Потому что один справлюсь быстрее, а двоим там делать нечего. Даже двоим! Тем более, мальчика необходимо показать его родителям, ты же знаешь эту историю, я тебе рассказывал. Это дело я завещаю Ягру, он справиться, я уверен.

Тунга печально улыбнулся, потом даже засмеялся, а смех был столь же грустен, как и улыбка.

— В чем дело? — спросил старик. — Чему так расстроен, почему смеешься над собой?

Царевич тяжело вздохнул.

— Не пойму я смысл всей этой истории, не пойму, зачем нужен я. Ты говоришь, я один из избранников, во мне Дар богов, но где этот Дар? Что за Дар такой? Что это? Или даже, кто это? Я вырос среди золота, роскоши… среди полного достатка. Я не видел злости, я не знавал голода и холода, я… у меня было вроде бы все… Я так думал, что было все. И я считал, что все люди мира такие счастливые, как и я. Но, как оказалось потом… Вот у него, у Творюна, Дар есть, и это очевидно, но где скрываются мои тайны? Ведь я даже драться толком не умею!

— Ты не понимаешь. Твой Дар в том, что ты будущий царь всех аурийских племен, без тебя тут не обойдешься. Без тебя не обойдешься в этой борьбе! И наверняка в тебе есть, как ты говоришь, тайные силы, они просто пока не проявляются.

— И что же делать? Ты вот говоришь, царь ауриев, но ведь у ауриев нет царя. У каждого племени свой правитель, а общий царь… о нем даже не все аурии ведают.

Старик улыбнулся, посмотрел царевичу в глаза. Взгляд Волшебника был добрый, успокаивающий, а одновременно он медленно говорил:

— Твоя задача в том, чтобы все аурии узнали, что такое царь Призрачной Земли, чтобы все их народы объединились и вышли все вместе на бой против тьмы… Но это не сейчас, сейчас моя и твоя… и наша цель — могущественный колдун Красный Ветер!

— Я согласен, я пойду с вами я отдам все силы, но боюсь… что не сотворю того чуда, которого следует ждать от избранника. Во мне нет никакой магии. Другое дело, если бы я мог привести за собой целое войско отборных ратников, но вся моя дружина — это молодой маг Мас, да неопытный воин Бхурана.

Старик взглянул, и на мага, и на воина. У костра сидели все, никто, кроме Творюна, не спал, все слушали, но никто не встревал. И все же, как перекосились лица Маса и Бхураны, когда они услышали, как их царевич отзывается о них самих.

— Они слишком самоуверенны, — сказал старец тихо. — Слишком молоды и неопытны.

— Уверенности здесь не так и много, это все так, чтобы запугать. На счет молодости и неопытности — согласен. Но, несмотря ни на что, они отличные воины и преданные друзья.

— Возможно, — продолжал Турифей. — Но ты учти одно, твоя сила наверняка проявится, когда объединятся силы трех избранников. Осталось мне найти этого Мерко, и ты сам все увидишь.

— Думаешь?

— Уверен.

Тунга уставился в огонь, кулаки то сжимал, то разжимал, заметно было, что нервничает.

— А что же делать нам, пока ты отправишься на поиски третьего избранника, а Ягр и Творюн…

— Пойдут в Открытую Расщелину, — помог Ягр.

— Да.

Старик почесался, протянул руки к мясу, снял один толстый кусок и потащил его в рот. Он уже почти укусил, даже рот открыл, но тут вдруг остановился и замер. Захлопнув наконец уста, он произнес выразительно:

— Ты и твои люди, наверное, могут пока пожить у Ягра в избушке. При желании, завтра к вечеру уже будете там.

— А Красный Ветер нас там не найдет?

— Будете вести себя осторожнее, но я не думаю, что колдун отыщет вас там. Избу Ягра в дремучем лесу заметить не так и легко.

— Но это же колдун!

Старик рассмеялся:

— Ну и что? Подумаешь, колдун. Колдун он только у себя дома, в котловане Рана.

— Не найдет?

— Нет. Но ежели не хотите просто ждать, то можете отправиться с гонгом и мальчиком в Открытую Расщелину. Воля ваша.

В разговор вступил Ягр:

— А когда ты отыщешь Мерко, то придешь ко мне?

— Зачем? — не понял старик. — Я предлагаю встретиться здесь, в последний день лета.

Ягр засмеялся:

— Как сумеешь успеть точно? Мало ли что?

Старик покачал головой, посмотрел на гонга с торжеством в глазах.

— Успею… Я же маг…

И затихающие слова его звучали столь же торжественно, как смотрели его очи…

Часть вторая Опора небес

Прелюдия

— Сан-Адлур!

— Ну что тебе еще?

— Постой! Ты как же со мной разговариваешь!?

— Прости, не сдержался.

— Так вот, Сан-Адлур, я хотела бы знать, почему на юге наших земель живет целая гора каких-то грязных нерадивых бродяг?

Сан-Адлур — правитель огромного племени армов подчас сомневался, он ли на самом деле управляет своим народом. Иногда казалось, что эта ошеломляюще прекрасная семнадцатилетняя остолопка Оли-Гор вполне заменяет его; он лишь отдает указы, а придумывает их она — тупоголовая молодая царевна.

— Откуда ты узнала об ирбийском братстве?

Красавица уперла маленькие ручки в бока, на каждом пальце блестело по кольцу, выставила вперед грудь с возом цепочек, надула алые пухлые губки.

— Однако вот значит как называется эта падаль?

— Это не падаль, а такие же люди, как и мы.

— Ах, как и мы? Что ж, если ты немедленно не уберешь этот позор с наших земель, то знай — я могу обидеться! А если я обижусь, ты уже знаешь, надеюсь, что я тогда сделаю. Чего я лишу тебя, мой царь!

Сан-Адлур пожимал плечами, разводил руками, в самом дел не зная, что и сказать.

— Итак, сейчас я отправляюсь в Плавающий Дворец, к отцу, — продолжала она, сверкая малахитовыми очами, — а ты, Сан-Адлур, не увидишь меня до того момента, пока не вернутся с юга от Мирии наши воины, неся на щите голову ирбийского правителя!

I

Земель, вождь небольшого братства под названием Ирбы, стоял на стене своей крепости и с волнением наблюдал, как со стороны реки Мирии вырисовывался силуэт всадника на черном коне с ярко-красной попоной.

— Наши подозрения были не напрасны, он одет в черное, — тревожно заметил Геррам, старый воевода. Морщинистое лицо показывало сильное напряжение, жилы на висках и лбу побелели, скулы торчали резко, зубы скрипели так, как будто совершал нечеловеческие усилия. — Похоже, что несет к нам плохие вести! Худо дело, если оно так.

— Где они остановились? — спросил Земель.

— Наши люди все разузнали. Армы в двух днях пути отсюда. — На хмуром лице Геррама обозначились множество шрамов и морщин, глаза горели, он с силой сжимал кулаки. — Разбили лагерь, сниматься в ближайшие дни вроде бы не собираются. Чего-то ждут. Думаешь они готовятся к нападению на нас?

— Сначала будут переговоры.

— Что предпримем в худшем случае?

Вождь молчал. Стоя на месте, он замер и почти не дышал. Пристальный взгляд был устремлен вдаль, будто прямо сейчас хотел узнать ту новость, которую везет на лихом коне армийский гонец.

— Приказать открыть ворота? — спросил воевода коротко.

Земель чуть заметно кивнул, но взгляда не оторвал, продолжал взирать, не моргая. В помутневших за долгие годы жизни глазах читалась тревога, трудно было назвать это страхом, но вождь что-то чувствовал и это было столь же несомненным, как то, что он стоял здесь, на этой стене. Этот человек был стар, хотя и не древен, многое повидал и за долгую жизнь научился не боятся. Вождь не должен испытывать страха, считал он, потому как страх мешает думать, а кому еще думать, как не вождю.

— Аран! — закричал воевода отчаянно, обратив свой крик вниз, к внутреннему подножию крепостной стены.

Внизу показался бритый человек, его голову даже издалека трудно было с чем-то спутать. Это был главный стражник, человек суровый, верный, хотя немного странный, потому как никто никогда не слышал, чтобы он что-нибудь говорил. Слышал он хорошо, все понимал даже на древнем языке, но вот слов как будто не знал вовсе, предпочитая обходиться знаками.

Вот и сейчас Аран помахал рукой в приветственном знаке.

— Аран! Прикажи открывать ворота! Открывай ворота!.. — Геррам кричал, срывая могучий мужской голос до хрипа. Здесь было не так уж высоко, внизу можно было бы услышать обычный разговор, ведь крепость состояла из широких сосновых стволов, вкопанных в землю и связанных между собой, но воевода кричал как только мог и все это потому, что очень сильно волновался. — Впустите гонца армов! Слышишь меня! Впустите гонца!..

Бритый человек внизу поднял над головой огромные кулаки, мощно потряс ими три раза — это был еще один знак, говорящий о том, что он все понял и готов выполнить приказ.

В скором времени затрещали засовы, заскрипели петли, и крепкие дубовые ворота, окованные бронзой, начали нехотя отворяться.

Вождь к тому времени уже спустился по лестнице на утоптанную землю и не оглядываясь направился в сторону большой рубленой избы с конусообразной крышей.

Навстречу ему выбежал пухлый розовощекий мужичок одетый на манер боярина. То был Войдан — первый советник вождя, человек не отличающийся особенной физической силой, тихий, обычно гордый, но зато умный и преданный ирбийскому братству.

— Земель! — восклицал он. — Что делать?

Вождь даже не повел бровью. Он проговорил на ходу:

— Уже знаешь. Собери всех, в том числе и Мунна. Будем говорить с всадником армов.

Первый советник сжался, нахмурился. В его круглых глазах сверкнуло сначала недовольством, потом показалась насмешка.

— Все, кроме тебя и Геррама, уже собрались и с жутким волнением ждут известей от гонца! Только один человек еще не явился, и ты, Земель, знаешь, о ком я!

Вождь сузил глаза. Вскоре он и первый советник уже поднимались по гладким ступеням его терема, стражники у входа низко поклонились, распахнули двери.

— Быстро вы собрались, — произнес Земель, когда был уже внутри помещения и вглядывался в ряды соотечественников. Здесь были заслуженные воины, советники, волхвы, торговцы, охотники, просто близкие друзья вождя.

— Как узнали, так сразу и сюда. А слух у нас летит со скоростью ветра.

Вождь прошагал к широкому столу, все встали. Лица казались белее мела, глаза таили тревогу.

— Садитесь. За Мунном послали?

Со всех сторон послышалось недовольное ворчание.

— Послали.

— Хорошо. Начнем, как только появиться наш гость. Пока что обсуждать нечего, сами знаете, какую весть он нам может принести, так что… ждем.

Рис 20: Земель и Геррам на стене ирбийской крепости. Вдали, на фоне серебристой ленты реки, вырисовывается силуэт армийского конника.

II

Среди клубящегося пара трудно было разглядеть человеческие фигуры. Здесь пахло мылом, душистыми травами, воском и прочими причудливыми снадобьями. Несколько девушек растирали пахучими мазями старика с белой бородой и белыми волосами. Терли его мыльными мочалами, брызгали ароматной водой, чистили ногти или просто гладили, мяли старческое тело.

Старик сидел в широкой продолговатой купальне, блаженно улыбаясь. Казалось, что он спит и вот-вот захлебнется водой, но он держал голову чуть запрокинув назад, чтобы уровень воды не доходил дальше, чем до подбородка.

Неожиданно дверь в мойку распахнулась и в проеме показался высоченный рыцарь в бронзовых доспехах. На голове его не было шлема, белые волосы торчали во все стороны, видно было, что очень торопился, поэтому запыхался и запарился.

При виде рыцаря девушки истошно завопили и бросились в рассыпную. С пола хватали полотенца, кадушки, мочалки — в общем все, что угодно, лишь бы прикрыть от незнакомца бесстыдно голые тела.

— Что надо!? — закричал старик яростно, глаза налились гневом.

— Прости за вторжение, Мунн, — начал рыцарь сдавленно, — но Земель требует тебя на совет. Прибывает всадник армов, будут переговоры. Мне приказано доставить тебя.

Мунн недовольно заворчал:

— Ему, видите ли, приказано. Ишь ты, какой быстрый. Как смогу, так и буду. Вот скажи, ты бы смог отказаться от купанья с этими девушками, потому что там какой-то болван привез какие-то там вести?

Светловолосый смотрел выпученными глазами. Судорожно сглотнул.

— Ну смог бы? — допытывался Мунн.

— М-м… конечно… — промямлил рыцарь.

Теперь уже Мунн смотрел с выпученными глазами.

— Ты же молод и уже… А ведь такие девушки, ах! А ты уже! Ладно я, мне ведь скоро восемьдесят, но ты… Хорошо. Шут с тобой, подай мне мою одежу!.. и поскорее!

III

Гонца в черном одеянии встретили почти безмолвно. Это был темноволосый мужичина, высокий, с широченными плечами. Стража, во главе с воеводой Геррамом, сразу же проводила всадника в бревенчатый терем, где его уже с нетерпением ждали вождь и прочая знать братства ирбов.

— Приветствую правителя ирбов. — Прибывший гонец низко поклонился. — Мое имя Огнестой, я послан к вам правителем племени армов.

Вождь нахмурился, брови сбились на переносице. Он некоторое время рассматривал гостя, будто это могло что-то изменить.

— Большая честь. Садись, Огнестой, — наконец молвил Земель. — Ешь, пей вволю, сколько влезет. Все, что на столе — твое. А в это время говори, с чем к нам прибыл, с добром ли, или же нет?

Гость еще раз поклонился, уже не так низко, и не спеша проследовал к столу. Как только он сел, подбежали слуги, налили лучшего вина, положили на тарелку большой ломоть жареного мяса, засыпали мелкой птицей, запеченной в тесте.

— Пей до дна, — сухо сказал кто-то.

Не поднимая взгляда, Огнестой осушил кружку в несколько глотков, взмахом руки показал, чтобы налили еще. Ему налили. Он снова выпил. Потом еще раз…

— Доброе вино, спасибо вам, — поблагодарил он.

В комнате стояла тишина. Собравшиеся даже дышать старались как можно тише, лишь бы не упустить ни одного слова из тех, которые могут быть сказаны.

— С чем прибыл? — прервал тишину Мунн. Он сидел красный, с растрепанными волосами, от него веяло смесью трав, мазей и мыл.

Огнестой отставил вино, отодвинул поднос с яствами. Не торопясь дожевал, выплюнул кости, бросил их под стол. После всего этого наконец поднял глаза на вождя и подал голос:

— Правитель армов вынужден выдвинуть тебе условие, Земель. Со всех сторон наши земли, а твои как бы посередине. Мы предлагаем тебе и всем ирбам стать частью племени армов. Твоя крепость останется такой как прежде, просто она станет одной из городов Мирийского княжества армов.

В зале теперь все как будто бы умерли, а говорили только двое:

— А что будет с моими людьми?

— Ваши женщины достанутся достойным мужчинам, а ваши мужчины будут работать на полях, сажать и собирать урожаи.

— Вы значит оставите только крепость?

— Ты и твои люди останетесь здесь, станете купцами.

— Мы будем рабы, а наши женщины станут развлечением для ваших солдат?

— Но мы даруем вам жизнь и возможность продолжить свой род!

— В рабстве.

— У ваших людей будет общий дом и пища.

— Но не будет свободы и права выбора?

— Это все равно лучше, чем война, из-за которой прольется кровь невинных, нить многих поколений оборвется навсегда.

С левой стороны стола послышалось недовольное шипение. Кто-то невольно забормотал, пошел шепот. Лица людей свирепели с каждой секундой, один только вождь хранил сравнительное спокойствие.

— А ежели откажемся? — спросил он.

— Нам понадобиться день, чтобы взять вашу крепость!

Шепот уже перешел на громкие разговоры. Люди раскраснелись, глаза горели гневом, ногти скребли стол.

— Это все, что ты хотел сказать?

— Да, Земель. Это все. Мы даем вам день на обдумывание, завтра, к заходу солнца, я должен буду тронуться в путь.

Вождь грустно улыбнулся:

— Можешь отправляться прямо сейчас и сказать своему правителю, что мы не рабы, мы — ирбы! И нам нечего обдумывать, те, кто захочет уйти в рабство могут это сделать прямо сегодня, но я уверен, что таких людей будет крайне мало. Отправляйся. Мы — ирбы, без свободы мы ничто!

Огнестой поднялся, в глаза озверевших от гнева людей старался не заглядывать, хотя каждый навязчиво ловил взгляд гонца. Развернувшись, он медленно двинулся к двери.

— Стоять! — Мунн вскочил со стула, его трясло, глаза вылезали из орбит. В руках он держал свой чародейский посох, набалдашник которого уже засветился, чувствуя гнев хозяина.

Огнестой развернулся. Сделал он это столь же неторопливо, после поднял обреченные глаза и посмотрел на Мунна.

— Я уж думал отпустите, — произнес он со вздохом, вынул из-под плаща крепкую веревку, бросил себе под ноги.

Мунн в это время запихнул посох за пояс, быстрым движением левой руки содрал лук со спины одного из стражей, что стоял в углу, другой страж подал стрелу.

— Вы, все до одного, умрете спустя несколько дней… Война… — проговорил Огнестой. Спустя какой-то миг в глазах его все застыло, изо рта хлынула струйка крови, и он рухнул на пол, обратив лицо к потолку. Из груди торчала крепкая стрела, бронзовый наконечник пробил кость, древко вошло так глубоко, что, казалось, должно было показаться со спины.

— Война, — кивнул Мунн, нарочно выронив лук.

Земель поднялся из-за стола, в глазах была глубокая задумчивость. Он проговорил:

— Ждите до вечера, затем привяжите Огнестоя к коню его же веревкой, коня напугайте так, чтобы обязательно вернулся в родное стойло.

На пухлом лице первого советника выразилось непонимание:

— А не лучше ли оттянуть срок?

— Оттягивать уже нечего, мы немедленно уходим в леса. Огнестой бросил веревку себе под ноги, этим хотел сказать, чтобы вернули его домой. Последнее желание мы обязаны выполнить, чтобы не обидеть богов.

— Выполнять! — громко скомандовал Мунн.

Стражники подхватили обмякшее тело гонца, унесли.

— Еще вчера ведь были союзниками, — хмыкнул Мунн.

Вождь в напряжении сжал кулаки. Мунн добавил:

— Нет. Даже несколько мгновений назад мы ими еще оставались.

Земель произнес со вздохом:

— Ох, если бы все было так просто. Мы никогда не были союзниками, потому что наше братство, в сравнению с их племенем, маленькая соломинка супротив стога сена.

— И все же.

Вождь вдруг замер, в глазах мелькнула яркая тревога. Он спросил:

— Где мой сын?

— Все еще в лесах!

— Срочно отыскать и донести новую весть!

Рис 21: Стрела в груди отважного Огнестоя

IV

Мерко затаился в зарослях орешника и терпеливо ждал. Длинные мощные руки крепко сжимали древко дротика, готовые в любой момент совершить молниеносное движение. Мышцы застыли недвижимо, казались деревянными, готовые резко сократиться.

Олень должен был вот-вот появиться. Мерко сначала выследил, а потом и вычислил его — животное должно пройти именно здесь. Мерко ждал еще и еще. Но оленя не было. Неужто он ошибся?..

Внезапно впереди затрещало, послышался хруст, это был хруст… папоротника. Мерко нахмурился, подумал о том, что этот олень довольно удивительный, слишком уж много от него шума.

Кусты раздвинулись, и на поляну выбежала девушканебольшого роста, совсем еще юная, с коротким кривым мечом в руках. Мерко вздрогнул, острое лезвие меча было испачкано свежей кровью.

Осмотревшись, девушка остановилась, воткнула меч в землю, облокотилась на рукоять. Грудь тяжело вздымалась, девушка, судя по всему, долго бежала и теперь остановилась, чтобы перевести дух.

Мерко выйти не решался. Похоже, его помощь здесь пока не очень-то нужна, он предпочитал рассматривать девушку из зарослей.

Та по-прежнему не могла отдышаться, девичья грудь ходила туда-сюда без остановки. Светлые длинные волосы на белом округлом лице слиплись от пота, из-под них выглядывали сердитые серые глаза. Из маленького, чуть вздернутого, носика текла тонкая струйка крови, огибая аккуратные губки, спускалась дальше по подбородку и капала на грудь.

Внезапно снова захрустел папоротник и на поляну стремглав выбежали трое. Все они были в рваной одежде и чем-то не на шутку разъярены, у одного в руке был нож, у другого — топор, а у третьего — большая коряга.

— Попалась, овечка, — зарычал первый. — Теперь не уйдешь.

— Ох от тебя и хлопот, — покачал головой второй. — Ну ничего, ты нам это возместишь.

— Ну держись! — гаркнул третий. Он замахнулся, чтобы ударить длинной корягой по рукам и выбить кривой меч, но не успел даже опустить свое оружие, пальцы разжались, дубина выпала. Горло пронзил острый дротик, из артерии забрызгала кровь, обагряя траву. Разбойник сипло закричал, ухватился за древко, глаза закатились, и он рухнул на землю, после чего дернулся и замер.

Оставшиеся двое оглядывались по сторонам, каждый из них готов был отразить еще один дротик. Девушка сделала вид, что собирается бежать, даже развернулась. Разбойник в ответ вскинул руку, стараясь задержать, но девушка умело вывернулась и с разворота вспорола наглецу живот. Хлынула кровь, на землю повалили кишки, неся за собой жуткую вонь. Разбойник в ужасе закричал.

Последний бросился было на обидчицу, но на его шее сошлись две могучие руки, подняли чуть вверх и с силой дернули в сторону. Донесся хруст, разбойник с хрипом осел на траву…

Мерко застенчиво смотрел в красивое женское лицо, забрызганное кровью, разглядывал угрюмые широко расставленные большие серые глаза, что горели решимостью и не выказывали ни капли слабины.

— Ты кто? — спросила девушка, голос был крепким, уверенным, но странно мелодичным.

Мерко отвел взгляд. Такая маленькая и кроткая, по сравнению с ним, но не боится, спрашивает нагло, с нахальством присущим хозяину, который подобным образом обращается со своими рабами.

— Меня зовут Мерко, я охотник из племени ирбов. Наша крепость недалеко, если хочешь, то мой народ очень гостеприимен…

— Мое имя Тора, а моя страна, а по вашему — племя, называется — Ламулия. Я прибыла издалека, путешествовала с принцем, но разбойники уничтожили стражу, слуг и… принца тоже. Осталась только я.

— Прынц — это имя? — спросил Мерко.

Девушка нахмурилась. Сказала с насмешкой:

— Нет, принц — это не имя. Это как у вас — царевич. Сын короля, тьфу!.. то есть царя. У вас ведь цари, да?

— Раньше ведь у всех был только один царь, и у нас и у вас, он был и царем всего мира, а сейчас в некоторых племенах — свои цари. В некоторых, как к примеру в вашем, правитель теперь называется — король. Но это только в очень больших, а в моем племени — вождь.

— Верно. Значит по-вашему принц — сын вождя, будущий правитель. А ты разве раньше никогда не слышал этого слова?

— Нет. Король — слышал, а принц нет.

— Ну теперь знай.

— Что ж, тогда пойдем, — позвал Мерко. — У нас отдохнешь, мы поможем тебе вернуться домой.

Тора громко засмеялась:

— Ты о чем? Ты хоть знаешь, где живут ламулийцы?

Мерко смутился. О таком племени он что-то когда-то слышал, но это было так давно, что он теперь даже и не припоминал, что именно.

— Н-нет… — Ирб пожал плечами.

— Вот так-то. А я, честно говоря, ничего не слышала о твоем племени. Что это за название такое… как там?

— Ирбы.

— Точно, ирбы. Откуда это?

— В моем племени разные люди, разных народов. Наш вождь принимает всех бродяг и тех, чьи племена разграблены во время войн и больше не существуют.

Тора усмехнулась:

— Так вы все бродяги?.. По тебе не скажешь.

— Мы не бродяги, — покачал головой Мерко. — У нас даже есть крепость. Небольшая правда — сосновый частокол. Ей уже почти двадцать лет! Правда, дерево не столь долговечно, поэтому со дня основания пришлось несколько раз воздвигать стену заново. Знаешь, многие из нас, кто молод, как вот я, родились в этой крепости. Нас не много, но мы совсем даже не бродяги. Мы не племя, скорее братство, потому как любой, потерявший дом, может остаться у нас, жить с нами и называться ирбом.

— Ладно. Какая разница. Мы с принцем направлялись к армам, они наши союзники, далекие друзья, сможешь показать дорогу в их ближайший большой город?

Мерко вспыхнул радостью:

— Они и наши союзники тоже! Сейчас мы в их землях. Идем, вечером будем в одном из их городов!

— Мне нужен Большой Град, так он называется.

— Я о нем и говорю… А зачем тебе туда?

Тора чуть смутилась.

— Надо найти одного человека.

Рис 22: Из-за кустов на поляне видна юная ламулийка

V

Ниакар был самым близким другом вождя, а также служил главным хозяйственником ирбов. Сейчас, руководя подопечными, он без остановки кричал, отдавая команды, бегал от одной повозке к другой, смотрел, чтобы не перегрузили, а то колеса могут не выдержать и тогда уж все пропало. Сейчас каждая телега на вес золота, от каждой зависит по несколько жизней.

— Ниакар!

Рослый земледелец повернулся, небрежно смахнул пот со лба. Перед ним стоял Костоправ — лекарь племени, высокий молодой красивый парень, непроницаемыми угольными глазами, короткими черными волосами и без бороды. Одет в свободную рубаху и новые кожаные портки, лицо его вытянулось то ли от волнения, то ли еще от чего.

— Что тебе? — спросил Ниакар коротко.

— Выдели для меня повозку. У меня снадобья, много тряпок и инструменты.

Ниакар почесался своей здоровенной лапищей, угрюмо проговорил:

— Поедешь на одной телеге с главным волхвом…

Лекарь в недоумении выпучил глаза:

— Что?! С Мунном?!

Земледелец развел руки в стороны:

— А ты еще хочешь выбирать?

Костоправ упер руки в бока, долго качал головой, смотрел куда-то в сторону, после чего наконец спросил:

— Где повозка?

— Вон она. Повозка Краснопера.

Лекарь осторожно взглянул на старую гнилую телегу, поспешил отвернуться. Краснопер в приветствии махнул рукой.

— Ну, — вздохнул Костоправ, — хотя бы один человек у нас будет… как человек. Не то что этот главный волхв Мунн!

Ниакар кивнул:

— Ничего, приживешься. Вы с ним даже чем-то похожи, он — чародей, ты — лекарь.

Костоправ горько усмехнулся:

— Да какой он чародей? Волхв он лесной, вот и все. А так, конечно же, мы похожи, что здесь говорить! И говорить нечего!

VI

Тора и Мерко резко остановились. Прислушались. Оба обнажили мечи, замерли, вглядываясь в заросли кустарника.

— Ты слышала?

— Заткнись!

Из-за толстой поваленной колоды выступили двое с кривыми мечами, в рваной одеже. Снова разбойники, понял Мерко.

— Ты, жалкая уличная девка, и ты, олух неотесанный, вы перебили почти всех нас! — завизжал первый отчаянно. Он уже сделал шаг вперед.

В глазах разбойников полыхал звериный огонь.

— Сейчас вы умрете! — подхватил второй, заходя сбоку.

Мерко пожал плечами, на лице не было ни страха, ни злости:

— Сами виноваты, не надо было грабить ламулийского принца!

— Тебя мы не грабили, ослиная голова, так что молчи! Это не твое племя и не твой народ!

— Я должен был смотреть, как твои люди убивают ее?

— Да! — Разбойник сходил с ума от ярости. — Я же не лезу в твои дела, недоумок!

— Но ведь я же не разбойник…

Тора положила свою маленькую руку на плечо Мерко и громко произнесла:

— Прекрати оправдываться, уничтожим их, и дело с концом!

— К бою! — заорал разбойник, тот, что заходил сбоку.

Мерко принял на себя первый удар. Враг ударил с силой, лязг металла гулко пронесся по лесу, но удар все же был несложным, и Мерко без особого труда отвел его в сторону. Разбойник ударил еще раз и снова атака была отбита без всяких усилий.

Размахивая коротким мечом с невиданной скоростью хрупкая с виду Тора наступала. Глаза ее застыли уверенностью, руки словно срослись с рукоятью оружия.

— Ух ты какая. — Разбойник откровенно отступал, в его глазах от уверенности не осталось и следа.

А Тора продолжала махать мечом во все стороны, делать множество обманных движений, лишь иногда атакуя. Зато как атакуя! После каждого такого выпада у разбойника или на плече, или на боку, или на ноге обязательно появлялась новая рана. В один момент девушка так исхитрилась, что кончиком лезвия смогла дотянуться до длинного носа разбойника. Послышался странный треск, парень выронил оружие, упал на колени. Обхватив руками раненое место, он взвыл, как раненый зверь. Ладони заливала кровь, он размазал ее по лицу, картина получилась не для слабонервных.

— Да, — зашипела Тора, — я такая!

Девушка ногой отбросила меч разбойника далеко в сторону, он завертелся в воздухе и воткнулся в землю.

Мерко тем временем уже почти вывел противника из равновесия. Было видно, что разбойник устал, его атаки почти иссякли, все они пресекались, толком не успевая начаться. Тогда Мерко нашел удобный момент, отвел меч врага в сторону, резко шагнул вперед и ударил ногой в грудь. В следующий миг он перебросил меч из одной руки в другую, размахнулся и нанес чудовищный боковой удар. Сталь вошла глубоко, раздробила ребра, остановилась только в легких. Мерко дерзко выдернул меч, вытер кровь о портки и спрятал оружие за спиной.

С разбойниками все было кончено.

— Болваны, — усмехнулась Тора. — Они просто болваны, которые продали всю свою силу.

Мерко с жалостью посмотрел на разбойника с разрубленным носом, тот изрядно поливал землю кровью, продолжал завывать, вскрикивать, глаза покраснели от слез.

— Где ты научилась так драться? — удивился Мерко.

— Как бы хорошо ни дралась, принца уберечь не смогла. Разбойные твари не все дрались так хреново, как эти двое.

— Их, видать, было много?

— Видать. Целая туча. То есть, куча. Я с трудом спаслась. Но бегаю я быстро.

— Так же быстро, как и размахиваешь этой железякой?

— Это не железяка — это меч моего прадеда!

— Понятно. А что будем делать с этим? Добить?

— Сколько до города?

— День пути.

— Не надо. Оставь, он не дойдет. Сейчас беззащитен. Если не умрет от потери крови, то все равно не выживет ночью, один, без оружия. Все волки в округе уже чуют запах его крови.

Мерко вздрогнул.

— Идем, Мерко. Как думаешь, мы успеем до вечера?

— Наверное, нет. Придется провести ночь в лесу, но ты не бойся, я привык. Я часто здесь бываю, лес — это самое безопасное место.

Тора громко расхохоталась. Мерко впервые за первые часы их знакомства увидел, что девушка умеет по-настоящему улыбаться. Похоже то, что было до этого, не столько правда, сколько желание показать себя страшной, запугать. Но теперь, когда она ему хоть чуточку доверяет, все это у нее несомненно пройдет.

— В чем дело, почему смеешься? Я сказал что-то веселое?

— Еще бы! Ты сказал, что у вас в лесу безопасно! Да тут разбойники на каждом шагу!

— Ну это потому, что нас двое, а когда я один, я крадусь так, что не слышат даже звери.

Без того круглые глаза Торы округлились еще сильнее. Она игривым укором посмотрела на спутника:

— Ты намекаешь на то…

— Не на что я не намекаю, — засмеялся Мерко. — Говорю прямо.

— Нет, послушайте его, он смеет говорить мне, что я, такая легкая, хожу по лесу, как слониха, а он, такой здоровенный, будто не человек, а лось, двигается подобно лесному эльфу!

— Что такое слониха и что такое эльф?

— Ну ты доходяга, такого не знаешь…

— На себя взгляни, хотя бы на одежу! Так кто такой слон?

— Точно — это не ты и не я.

Они смеялись. Вскоре оба растворились в чаще леса. Шли напористо, забыв об осторожности, а хохотали так, что перепугали всех зверей и птиц в округе. Разговаривали о родных племенах, о людях, которые их населяют, о животных, о лесе, о войнах и красоте. В те часы позабыли обо всем, помнили лишь друг друга.

VII

Земель в одиночестве сидел в небольшой комнате и размышлял. На старческом лице его почти ничего не выражалось, но в голове все вращалось, кружилось, мысли бегали туда-сюда, сталкивались, разбивались. Идеи то пропадали, то появлялись снова, он думал о том, что теперь делать, когда ему объявлена война. Что делать, когда выход только один — бежать. Но куда?

Племя армов огромно, огромно по численности и мощи и армийское войско. А что у ирбов? Полторы сотни плохо экипированных бойцов и сотня земледельцев, а остальное женщины, старики, да малые дети. Что же нужно армам от их крохотного государства? Неужто видят опасных соперников в будущем? Но ирбы ни на что не претендуют и претендовать никогда не собираются. В чем же дело? Это просто воинская бравада, или им необходимы рабы? Или же, на самом деле, все дело в армийском народе? Армы просто хотят внушить своему народу уверенность?..

Ответы на все эти вопросы отыскать очень сложно. Сейчас невозможно. У всех захватнических войн, как правило, настоящие причины для начала тщательно скрываются. Мир не так прост, особенно сложны люди — творцы мыслей, мыслей, которые служит пищей богам. Обычно маленькие неурядицы, что служат поводом, это лишь отговорки, а на самом деле причина кроется в другом. В любом случае думать и гадать теперь поздно. Наутро надо уходить в леса и молиться богам, чтобы враги не нашли, не изничтожили ничтожное ирбийское братство под корень.

Неожиданно дверь в комнату приоткрылась, вошел главный волхв Мунн.

— Завтра отправляемся? — спросил он печально.

— Да, — кивнул Земель. — Иного выхода нет. Они раздавят нас, как лапа медведя давит навозную муху.

Мунн недовольно сощурился, проговорил:

— Ну-ну. Я себя навозной мухой не считаю, не знаю уж, как там ты.

— Зато они нас считают. И не без оснований.

Чародей сел в кресло, взял в руки кувшин с вином.

— Как думаешь, Земель, когда они будут здесь?

— Дня через три, не меньше.

— Мы можем успеть. — Мунн сделал несколько больших глотков. — А можем и не успеть.

Вождь поднялся со стула, подошел к окну.

— Вечер, — буркнул маг.

— Моего сына нашли?

— Нет. Ищут. Но он уходит далеко, ты же сам знаешь. Мерко любит лес, это для него родной дом!

— Знаю. Что будет, если не вернется к утру?

— М-м… — Мунн смутился.

— Уйдем без него. Ждать мы не можем, жизнь людей в опасности.

Главный волхв сделал озабоченное лицо, поставил кувшин на место.

— Думаешь, он найдет следы? — спросил он затихающим голосом.

— Следы будем заметать, а то найдет не только он.

— Может оставить послание?

— Могут найти армы… вместо него.

— Что же делать? Возможно, нам стоит оставить здесь человека. Если армы появятся раньше, чем Мерко, наш человек сумеет скрыться в лесу. Я мог бы остаться.

Земель посмотрел на чародея гневно, сказал:

— Без тебя нам не пройти и трех дней.

— Отчего же?

— Погибнем в первой же схватке.

— Но твой сын — наследник. Что будет, если он не найдет нас?

Вождь вздохнул. Лицо приняло опечаленный вид.

— Все как снег на голову…

— Ты согласен на человека, Земель? — спросил еще раз Мунн.

— Да, — ответил вождь — Но только это будешь не ты, — сказал он, делая ударение на «не ты». — Я понимаю, однажды ты уже сделал из одного бедного земледельца, потерявшего свою семью, вождя молодого братства…

Мунн кивнул и перебил:

— И семью тоже вернул.

— Правильно. Так и будь с этим земледельцем рядом и знай, что он без тебя далеко не уйдет, даже если и называется вождем!

Мунн в ответ долго молчал. В голове вертелись странные далекие полузабытые мысли. Нахлынули старые воспоминания. Он вспоминал, как он привел сюда еще молодого Земеля, как они вместе победили страшных ергисов, что собирали всех бродяг и нищих и заключали в рабство. Как освободили из плена Мерко, сына будущего вождя свободных узников — вождя ирбов — Земеля, обычного земледельца, в чьих жилах текла и течет кровь Великих правителей. Сам Земель тогда и знать ничего не знал о своих великих предках.

— Кого бы ты хотел оставить? — спросил вождь, заставляя Мунна вынырнуть из пелены старых воспоминаний.

— Я предлагаю оставить Арана!

VIII

В лесу, как и всегда, темнело быстро. Мерко и Тора остановились у корневища большого дуба, поваленного, по-видимому, когда-то сильно буйствующим здесь ветром. Девушка натаскала сухого хвороста, ирб выудил из котомки огниво и труть. Скоро запылал небольшой костерок, путники вытянули к нему руки, ладони ожгло приятным теплом.

— Люблю глядеть в огонь, — прошептала Тора, улыбаясь. — Это так завораживает.

Мерко надменно вскинул голову:

— Есть две причины, за которые я не люблю костер ночью. Первая, это то, что если вечером смотреть в огонь, а потом по сторонам, ничего не видно. Костоправ, наш лекарь, говорит, что это очень вредит зрению. Огонь слепит. Это первое. А второе — это то, что нас сейчас видно со всей округи, как на ладони.

Девушка слушала, слушала, а потом вдруг отвернулась, недовольно хмыкнув. Искоса поглядела на Мерко, серые глаза на мгновение показали обиду.

— Ну и зануда ты. Есть две причины, за которые я люблю огонь, — проговорила она. — Первое — это то, что он дает мне возможность согреться самой и приготовить пищу…

— Ну понятно, ты же женщина, хранительница очага. Это дано тебе в той капельке Рода, что получаем мы при рождении.

— Не перебивай! Так вот, это было первое. Второе же в том, что огонь, как ничто на свете, гонит прочь хищников и всякую нечисть!

Мерко подложил еще хворосту.

— Меня по ночам никто не трогает, — произнес он.

Тора вгляделась в него с интересом и изумлением. Их взгляды встретились, оба долго в молчании держались, не моргая. Наконец Тора опустила глаза, лицо ее заметно потеплело, она спросила:

— Ты что же совсем не жжешь костер?

Молодой ирб улыбнулся:

— Нет. А зачем?

— Разве не боишься волков, леших, оборотней, навий, берегинь и прочих лесных жителей?

— Нет конечно. С детства не боялся. Возможно, поэтому меня не трогают. Я боюсь другого мира, с большими городами, селами, деревнями, весями, странными людьми… Там меня даже петухи клюют, а уж дворовые собаки подавно готовы разорвать на части!

— Дурные псы нападают на все, чего не понимают… Но как же ты, ночью, в лесу, один, и без костра?

Мерко медленно перевел дыхание, вгляделся во тьму. Из-за кустов и стволов выглядывают сотни любопытных глаз, но никто не решается подойти, боятся костра… или его.

— Не знаю я как. Просто здесь чувствую себя в безопасности. Нечисть меня сторожится, обходит… вот прямо как этот костер. Ложусь спать под дерево, даже муравьи по мне не ползают, а когда просыпаюсь — ни одного комариного укуса.

— Ну это у тебя кожа такая, ни один комар не прокусит.

— Да при чем тут кожа…

Тора обвила колени руками, притянула к груди.

— Ты что спишь прямо под деревом? Разве не на дереве?

— Да, — подтвердил Мерко, — прямо под деревом. Зачем мне на дереве? Надо таскать с собой веревки, привязываться каждый раз, а то еще грохнешься, шею сломаешь. А так внизу хорошо, свернусь клубочком и так до самого утра, пока теплый солнечный луч не разбудит.

— Здорово. Только вот мне не вериться.

— Чего тебе не вериться? Не врать же мне.

Девушка засмеялась. Смех был приятный и ласковый, так обычно смеются маленькие прекрасные лесные феи.

— Странный ты. Не такой, как другие. Им всем огонь, тепло, города, драки, войны, корчма. А тебе все это противно?

Мерко пошевелил угли в костре, вверх взвились тысячи искр, их чуть повело ветром, они тут же потухли.

— Да не противно мне. Я могу быть, как все, но… понимаешь, мне страшно. Мне кажется, что в большом городе, среди людей, я не смогу драться так, как здесь, в лесу. Там мне все чуждо, а здесь как дом, а дома вроде всегда стены помогают.

Тора кинула на угли большую охапку сучьев, пламя появилось почти сразу, вспыхнуло ярко, осветив ближайшие деревья, обдав лица жаром.

— Комариков гоняешь. — Мерко забросил руки за голову, облокотился на корень дуба.

— И все-таки огонь наводит на мысли о прекрасном…

— О постоянном, — кивнул ирб.

— Это странно, да?

— Еще бы. Ведь раньше люди не знали огня, а когда научились подчинять себе, боги очень разгневались. Еще странно потому, что сам-то огонь явление кратковременное. Но когда мы смотрим в огонь, это заставляет нас размышлять о постоянном, а размышление о постоянном, в свою очередь, приближает к богам. Удивительно, может быть боги не хотели, чтобы простые люди могли так просто подступать к ним?

Тора вглядывалась в ирба с неподдельным интересом. В красивых глазах даже появилось немного женского восхищения.

— Ты говоришь… очень умно. Как будто всю жизнь учился, а не просидел в лесу.

Мерко засмеялся, покачал головой:

— Я же не всю жизнь просидел в лесу, как выражаешься ты. Хотя уверен, что большинство знаний почерпнул именно здесь.

— Ты это здорово сказал, про костер и богов, ты знаешь историю о том, как Прометей даровал людям огонь.

— Мунн что-то говаривал, но я не помню. Это очень старая история. Очень старая.

— Кто такой Мунн?

— Наш главный волхв.

— Он очень умен. Эта история древняя, мало кто знает ее. Тот, кто рассказал ее мне, говорил, что она произошла даже не нашей земле. Странно, откуда ее знает ваш волхв?

— Он старый друг моего отца. Так вот, Мунн рассказывал что-то о том, как боги разозлились на Прометея… дальше не помню.

— Непокорный Прометей был наказан богами за то, что подарил людям огонь, искусство читать по звездам, а также научил земледелию, строительству кораблей с парусами, складыванию букв. За все это боги приковали Прометея к высокой горе, что на Краю Света, далеко на севере, где раньше обитали дикие варвары. Там Прометей томился очень долго, терзаемый страшным змеем, пока не пришел Геракл и не освободил его.

— Кто это, Геракл?

— Некоторые называют его — Таргитай!

— Таргитай?

— Да. Старый бог.

Ирб посмотрел на ламулийку с сомнением, спросил:

— Ты веришь в легенду о другой земле?

Тора вспыхнула от удивления:

— Откуда ты знаешь эту легенду?

— Оттуда же, откуда и Прометея. Так ты веришь?

Девушка пожала плечами:

— Не знаю. Скорее нет, чем да. Кажется, что наши предки всегда жили здесь. А эта история, что люди приплыли сюда откуда-то еще, всего лишь выдумка.

Мерко поднялся на ноги, шагнул в сторону от костра.

— Ты куда? — спросила Тора, голос чуть дрогнул.

— Не люблю ложиться спать на голодный желудок. Иногда кажется, что вот-вот унесет ветром, а веревки-то нет, чтобы привязаться.

— На охоту?

— За пищей. Ты разве не хочешь есть?

— Хочу… но…

Мерко посмотрел на нее довольными глазами, сама призналась, что боится ночью одна, а для него это была хоть маленькая, но победа.

— Не бойся. Я скоро вернусь. Главное, гляди за костром, и никто тебя не тронет.

— Ты сумасшедший! Что ты поймаешь во тьме?

— Посмотрим. — Молодой ирб сделал несколько шагов, прыгнул и… пропал. Ни звука, ни тени, просто исчез.

Девушка сразу добавила в огонь еще дров, поплотней закуталась в плащ. Сжалась, словно озябший котенок. Она всем телом ощущала, как протянул к ней свои руки леденящий кровь ужас.

Ламулийка вспомнила слова Мерко, перестала смотреть в огонь. Пригляделась. Вокруг все шевелится, шуршит. Листья на деревья и кустарниках колышутся, бросают на землю устрашающие тени, что-то скрипит, скребется, мелькают быстрые тени. Мрачные холодные тусклые и быстрые, они появляются то тут, то там, хотят чего-то и того гляди победят огонь, ворвутся сюда и заберут ее в свое темное мертвое царство ночи. А листья так и будут злорадно посмеиваться, шелестеть, перешептываясь друг с другом.

Рис 23: Мерко и Тора у догорающего костра

IX

Этой ночью мало кто из ирбов надеялся сомкнуть глаза хоть на полчаса. Наутро уже уходить, а работы еще невпроворот: повозки не догружены, не все припасы рассыпаны по мешкам, не решено, кто поведет все братство, а самое главное, куда поведет, какой дорогой.

Вождь обходил свою крепость в последний раз. У ворот под руководством Ниакара грузили телеги. Старый Геррам раздавал своей дружине последние наставления. В высоком тереме с косоугольной крышей горел яркий свет десятка свечей, там Мунн, советники и следопыт по имени Путевод решали, куда сначала необходимо отправиться ирбам, чтобы обмануть армов, сбив их со следа. Сам Земель сказал лишь, что в конце концов они должны будут оказаться в Мраморных Горах, только там они смогут укрыться и начать жизнь братства заново. Скоро и он, Земель, пойдет к ним, и говорить и думать будут до самого рассвета.

Вождь шел дальше. Шел вдоль крепостной стены, которую они воздвигали, меняя старую, два года назад. Шел вперед, смотрел. Около каждого дома горело по факелу. Люди собирались. Решали, что смогут унести с собой, а что придется оставить здесь, бросить навсегда. Почти из каждого домика доносился детский плач, от которого рвало душу, наводило на мысли о том, что мало какой ребенок доживет до следующей весны. Сейчас уже середина лета, так что вряд ли ирбы, если даже и удастся скрыться в лесах, смогут устроится настолько хорошо, чтобы у детей была возможность пережить зиму. Вряд ли.

X

Из мрака выступила массивная фигура с длинными могучими руками. Тора вздрогнула, ладонь по привычке сжала рукоять меча.

— Напугал, — пожаловалась она сдавленным голосом. — Ты зачем так руки вперед выставил, намерено?

— Прости.

Мерко подошел ближе, в мокрых от росы мускулистых руках, блестящих в свете костра, он держал небольшого кабанчика.

— Смотри.

Обида в глазах Торы мгновенно испарилась, сменившись искренним удивлением.

— Как же ты ухитрился?

— Вот так.

— Ты что видишь ночью?

— Дело не столько в том, как я слышу или вижу, дело в другом.

Девушка нахмурилась, тонкие черные бровки сбились на переносице, на лбу образовалось несколько морщинок.

— В чем же? — спросила она требовательно.

— Как-нибудь скажу.

— Но как ты поймал его, ведь ты не взял с собой даже вот этот меч?

— Меч мне лишь затем, чтобы отбиваться от людей, а не охотится. Я поймал его руками и убил тоже руками.

Тора вгляделась в мощные руки ирба. Мерко сидел напротив нее, на противоположной стороне от костра, она впервые увидела, как он силен на самом деле. Все тело обтягивают тугие жили, повсюду массы крепких в то же время пластичных мышц, кожа ровная, гладкая, лишь кое-где рубцы от заживших ран. Только на лице почти нет шрамов, лицо простое, на нем, кажется, ничего нельзя скрыть, и этим оно красивое. Нет, не столько благородное, не столько геройское, сколько доброе, простое. Голубые глаза, как зеркало души, пухлые губы так тянут к себе, а нос перебит, что вселяет уверенность, мол, если надо, защитит, не станет стоять в сторонке.

— Эй, что это ты делаешь? — изумилась Тора.

— А что?

— Ты разделываешь руками, возьми нож!

— Зачем?

— Но как же руками?.. Как можно снять шкуру или вспороть брюхо без ножа?

Мерко фыркнул:

— Еще как можно. Надо просто знать, где рвать, и все отойдет само.

— Как это?

— Так! Какие вы, ламулийцы, необразованные, всему надо учить. Лучше настругай прутьев, чтобы насадить мясо.

— Ага, значит все же пользуешься ножом!

— Почему, если бы надо было настругать, я бы оборвал руками.

Тора озадаченно покачала головой, поднялась, отправилась искать прутья. Когда принесла, Мерко недовольно заворчал:

— Что ты принесла? Выброси и найди орешник!

— Как ты увидел?

— Я не увидел, темно же.

— Чего!? Слушай, ты мне уже надоел!

Большие ломти мяса, нанизанные на веточки орешника, Мерко извалял в золе и предложил Торе, на что она с удивлением спросила:

— Сырое же еще?

— Где ж сырое, а тебе чего надобно, чтобы все выварилось? Ешь сочное, ты, похоже, раньше никогда не пробовала. Странная ты, очень странная.

— Знал бы ты, каким странным кажешься мне сам!

Ели они жадно, глотали горячее, почти не жуя. За время драк и разговоров сильно проголодались, а Мерко отметил для себя, что Тора сырое мясо ест хоть и в первый раз, зато как ест! Чавкает на весь лес, так, что все местные лисы слюной изошли.

Когда наконец наелись, долго лежали животами кверху и пялились в небо. Ветерок разогнал облака, на них светили яркие звезды. В желудке ощущалась приятная тяжесть, одолела лень, по телу разливалось дурманящее тепло.

— Слушай, Тора, я тут решил, а что если ты когда-нибудь заглянешь к нам в крепость?

Тора некоторое время молчала, потом наконец ответила:

— Я тебе еще не надоела?

— Нет. Ты ведь не отказываешься потом посетить ирбов?

Снова было молчание, но теперь уже совсем иное, Мерко чувствовал, что Тора тянет умышленно, чтобы выказать гордость.

— Ты согласна?

— Возможно. Может быть. Когда-нибудь.

Мерко снова уставился в небеса. Какое-то неведомое доселе чувство сейчас накрывало его с головой, грело душу и в то же время загоняло тело в озноб. Он чувствовал, что она причина лежит сейчас рядом с ним. Он может дотянуться до нее, дотронуться.

Мерко увидел в свете костра ее светлую ладонь. Нежная кожа чуть-чуть сморщилась, видимо, от холода. Его кисть поднялась, осторожно потянулась к ее руке… Он почти уже коснулся, сердце билось в груди, отдавалось в висках…

— Ой. — Тора приподнялась.

— Что случилось? — Мерко вынырнул из сладких грез.

— Что-то живот крутит…

— А-а! Это бывает… когда в первый раз поешь сырого мяса! Да ты не бойся, это не страшно!

Мерко уже гулко смеялся и как ни старался, никак не мог взять себя в руки, когда девушка вскочила и бросилась в заросли.

— Это не страшно, главное — успеть!

XI

Утром было холодно, дул неприятный промозглый ветер. Мелкий противный дождь то начинался, то затихал, потом опять задавался с новой силой. Длинная вереница повозок огибала глубокий овраг, за ней нестройным потоком двигались люди. Колонна шла торопливо, многие озирались, благо, что до спасительного леса осталось совсем немного, а там деревья укроют, люди успокоятся, придут в себя.

— Мерко не вернулся? — спросил Ниакар у вождя. — Я был занят, так и не успел поговорить с тобой ранее.

Земель мотнул головой:

— Нет. Мы оставили Арана.

Ниакар в недоумении почесал в затылке.

— Неужто и правда я был так занят, что не заметил? Вот это да.

Вождь звучно прочистил горло, кашлянул.

— Немудрено, — проговорил он. — Я чуть не забыл одеть портки.

Ниакар улыбнулся, но улыбка быстро сползла с лица, он серьезно поинтересовался:

— Как ты сам-то считаешь, у нас может быть хоть маленькая надежда на будущее?

— Надежда на грядущее может быть всегда. Даже дурак верит, что когда-нибудь станет умным, но тем и отличаются все дураки, что никогда за всю долгую или краткую жизнь не меняются, то есть остаются прежними. Дураки живут завтрашним днем, в то время как на самом-то деле завтрашний день никогда не наступает, бывает только сегодняшний день… Вопрос в том, если у нас возможность? Здесь ответ следует искать опять же только в будущем. Искать что-то в будущем, значит ничего не найти, потому как найти можно лишь в настоящем. Поэтому нам остается лишь жить одним днем, жить тем, что есть в данный момент.

Ниакар глубоко вздохнул:

— Тот, кого одни громко называли дураком раньше, а позже другие посчитали умным, вовсе никогда дураком не был.

— Ты это к чему?

— Да так, просто к слову… Задумался малость.

Земель хмуро взглянул на небо. Облака облепили его со всех сторон, просветов не видать, но это не так уж и плохо, армы не любят дожди, это несомненно задержит их приход к ирбийской крепости.

— Тот, кого все вокруг громко называли дураком, скорее всего дураком никогда и не был. Просто выделялся чем-то из общины. Так уж устроены люди, если кто-то чем-то отличается от их большинства, то его гонят, клюют, бьют, унижают. Почему? Ответ прост, да потому что видят в нем скрытую опасность. Видят, что их-то самих очень много, а толку-то в них во всех очень мало.

— Также, как армы относятся к нам? За что хотят побороть, за что хотят уничтожить?

— За то, что верим в других богов, живем по-иному, нежели они. Правила у нас иные, обычаи, словом — культура. Они же называют нас дураками, не случайно, ведь мы слабы в сравнении с их мощью, и все же… они чего-то боятся.

Ниакар фыркнул:

— Раздражаем мы их, вот и все.

— Это одно и то же.

— Ну ежели так, то уместно вспомнить известную поговорку про дураков…

— Везет дуракам?

— Ну. Так говорят.

— Вот именно, говорят. Те, кто говорит, сами дураки, потому что везет всегда умным, тем, кто умеет меняться. Многие считают, что дурак — это тот, кто не умеет читать и писать, но они ошибаются…

— Дурак — это тот, кто не умеет меняться… или приспосабливаться.

Земель посмотрел в чащу надвигающегося леса, лицо скривилось.

— Посмотрим, — молвил он. — Сможем ли мы приспособиться. Во-он там! Среди этих вековых деревьев, голодных зверей, лютого холода и ничего не понимающего голода.

Рис 24: Вереница повозок огибает глубокий овраг. (Вид с высоты птичьего полета)

В лесу было мрачно и сыро. Только воздух казался более свежим, все остальное наводило на мысли о том, что скоро ночь, холод, страх. Ирбы шли по краю, но повозки все равно с большим трудом пробирались сквозь заросли высоких трав, колеса проваливались и застревали в верхнем слое гнилых листьев и еловых иголок, приходилось подталкивать, ломая и без этого усталые спины. Впереди были ратники с мечами на изготовку, они протаптывали и прорубали дорогу лошадям, за ратниками двигались земледельцы, после женщины и дети, и только потом повозки. Иногда лошади вдруг пугались чего-то, возможно чуяли волков или змей, начинали упрямиться, иногда заходили туда, где пройти дальше было просто невозможно. Извозчики злились, били хлыстами, ведь перегруженные телеги развернуть непросто, это обычно занимает много времени и усилий.

До вечера ирбы прошли немного. Остановились, когда перед глазами возникло большое молодое болото. На обследования дальнейшей дороги понадобилось бы немало времени, поэтому приняли решение разбить лагерь прямо здесь, а дальше отправляться уже на следующий день.

Мужчины быстро установили походные шатры, слава богам, такие у ирбов были всегда и в большом количестве. Многие остались еще с давних времен. Это были шатры Земеля и его дружины, тех времен, когда они еще не жили в одном месте больше года, тех времен, когда большую часть времени молодой братство проводило в странствиях…

Сейчас подростки собрали хворост, женщины запалили костры, взялись готовить пищу. У каждого костра расположились по несколько семей, то были земледельцы и жены военных, сами же ратоборцы держались вместе, расположившись чуть в стороне, у отдельных костров. Похлебку вояки тоже сготовили сами, без участия жен, кто-то из них даже затянул веселую песню, друзья сразу подхватили и тогда стало ясно, что теперь уж песни не замолкнут почти до самого рассвета.

Вождь поставил свой шатер недалеко от шатров своих воинов. С ним вместе, невдалеке от шатра, находились два советника, главный волхв, хозяйственник Ниакар, единственный с женой и сыновьями, а также воевода Геррам и лекарь Костоправ. Костер у вождя был один, собравшиеся сидели вокруг, над пламенем коптился котелок с кашей.

— Вечер теплый, — заметил Ниакар. — Значит день нас ждет солнечный.

— Да, — согласился воевода Геррам, — потеплело.

— Ветер пропал, поэтому и потеплело, — подытожил Войдан, первый советник.

Мунн хмыкнул, безнадежно махнул рукой в сторону Войдана, проговорил:

— Потеплело потому, что у костра, а ветра не чуешь, потому что в лесу деревья защищают.

— Середина лета, Мунн, — заворчал Войдан. — А ты говоришь так, будто уже наступила зима.

— Для нас наступило время, которое гораздо хуже зимы.

— Не сгущай краски. Тем паче, что зимой будет еще хуже!

Мунн привстал, взял в руки ложку, помешал кашу в котелке, пару ложечек попробовал.

— Ну как, ничего? — спросил Геррам, кашу готовил он, вместе с женой Ниакара.

— Сойдет. А что касается зимы, то до нее еще дожить надо.

Второй советник, по имени Грай, передернул плечами, поплотней закутался в волчонку, потер ладони одна о другую.

— Ты-то точно доживешь, Мунн, — сказал он. — Вон смотри, мы еще кашу даже и понюхать не успели, а ты, видать, уже пол котелка вылакал.

— Лжешь, я только ложечку!

— Смотря что брать за ложечку?

— Ложечка — она и у руннов ложечка.

— Во-во. Лопата — это, так сказать, тоже ложечка… даже очень неплохая ложечка.

XII

Мерко и Тора шли целый день, не особо торопясь, мирно болтая. Говорила в основном девушка, рассказывала о своей чудесной стране, о своем чудесном народе. Лишь иногда она позволяла вставить несколько слов своему спутнику, он, конечно, говорил о лесе, о животных, о том, что он чувствует, когда рядом такой живой и прекрасный мир со своими законами, неторопливой жизнью, тягой к постоянству и неизменности. Ну а когда говорила ламулийка, Мерко был совсем даже не против, он видел, что ей нравиться рассказывать, а ему было изумительно приятно слушать ее прекрасный мелодичный голос. Ему приходилось по сердцу то, какие она выбирает слова, как она строит предложения, как повышает или понижает тон.

— Далеко ты уходишь от дома, ежели говоришь, что до армов ближе, чем до ирбов, — с удивлением покачала головой Тора. — Тебе не скучно одному?

— Чем дальше в лес, тем толще звери, — улыбнулся Мерко.

— И все же?

— Мне совсем не скучно, я ж не один, вокруг много всего неизведанного, есть о чем подумать. Мыслями я все равно с людьми, только мое тело в стороне.

Тора посмотрела на него добрыми ясными глазами. Никогда раньше Мерко не думал, что просто заглянув в глаза человеку можно увидеть такую искренность и душевное тепло.

— Это помогает глядеть с высока? — поинтересовалась девушка.

Мерко задумался, не зная, как ответить. Наконец произнес:

— Я не ставлю себя выше других. Во всяком случае, такой цели у меня нет, просто когда смотришь со стороны, больше возможностей оценить правильно, так, как оно есть на самом деле.

— Ты прав. Все мудрецы рано или поздно уходят в лес или в горы, удаляются подальше от мирской жизни… Так сколько нам еще добираться до армов?

Мерко вздохнул:

— Что ж, думаю, что к темноте мы уже начнем различать огни города.

— Так уже ж темнеет?

— А город-то прямо перед тобой.

Тора вгляделась вперед, стараясь заглянуть вглубь, но стволы деревьев не давали заглянуть дальше, чем на пять целений.

— Ничего не вижу.

— Я уже вижу огонь, чувствую запах стряпни и немытых человеческих тел. Девушка посмотрела на своего спутника сверху вниз, тихо прошептала:

— Я тебе не верю…

Мерко рассмеялся:

— Зато я себе верю! Точнее даже не себе, а своему носу. Он меня никогда не обманывает.

Они прошли еще совсем чуть-чуть и сквозь стену леса действительно стали показываться небольшие огоньки. Потом огоньков стало больше, некоторые стали видны более отчетливо. Они подходили все ближе. Скоро лес внезапно закончился и перед ними раскинулась большая равнина. На равнине во тьме вырисовывались множество маленьких и больших домиков, на столбах горели яркие факелы, доносились прерывистые голоса жителей.

— Город армов?

— Ага. — Мерко зевнул.

— А почему нет крепости? Они что не опасаются нападения?

— Это не военный город, а торговый. Вокруг него еще много крепостей, так что этот город защищен снаружи и эту защиту трудно сравнить даже с лучшей крепостью мира.

— Да. У них большое племя. Как же мне найти того, к кому мы с принцем направлялись?

— Очень большое племя. Особенно по сравнению с моим братством, до нас им дела никакого нет. Нам придется поспрашивать, чтобы найти того человека. Ты уверена, что вы с царевичем… то есть, с принцем ехали именно в этот город?

— Конечно. Одну из крепостей мы миновали, а направлялись как раз сюда.

— Что ж, пойдем тогда в город, я думаю, там найдется пара комнат для двух путников, раз больших домов так много?

— Идем.

— Хорошо. А поиски начнем завтра.

— Ты мне даже хочешь помочь?

— А почему нет?

Мерко поправил меч, висящий на поясе, забросил котомку за плечи и шагнул в сторону города. Что-то таинственное и непонятное рождалось в его душе, это была тревога, какое-то странное предчувствие. Этот город, от него прямо веяло холодом, он ощущал это каждой частичкой своего тела. Но никак не мог понять, чего боится, возможно, это все потому, что слишком много времени провел один в лесу, но раньше он пропадал еще больше, но людей после этого не страшился так, как сейчас. Что же с ним творилось? Как ни старался, разъяснить он этого не мог.

— Большой город, — сказала Тора.

— Да, большой.

— Даже у нас таких немного, хотя племя просто огромное.

— У армов много подобных городов, но это еще не самый большой. Мне довелось видеть и поболее.

Они вошли в город как раз в тот момент, когда солнце уже полностью опустилось за далекий край горизонта и мир вокруг заволокло мрачной тенью ночи.

XIII

— Наши планы остаются прежними? — поинтересовался Войдан у Земеля, когда они сидели у догорающего костра, а все остальные уже крепко спали в шатре.

Вождь при помощи корявого сучка сгреб все угли в одну небольшую кучку, поднялся, отряхнул руки и, покопавшись в подкладке рясы, выудил оттуда баклажку с вином, после чего протянул ее первому советнику.

— Сделай глоток за то, чтобы так и было, — кивнул Земель.

Первый советник принял баклажку, пригубил.

— Идем на восток?

— Да. Будем чуть смещаться в северную сторону, чтобы двигаться параллельно Мирии. В конце концов мы выйдем из леса и упремся прямо в нее.

— Верно, — подтвердил Войдан. — Мирия резко меняет направление, когда на одной ее стороне начинаются владения гиритов, а надругой — тролов.

— Река — это наш хороший шанс. Там мы можем найти питание и спасение.

Войдан оторвал баклажку от губ, небрежно вытер подбородок рукавом.

— Я понимаю на счет пищи, но какое спасение даст нам Мирия или как называют ее гириты и тролы — Сон, когда мы выйдем прямо к гиритам!

— Это рискованно, но первый большой гиритийский город — на западе, глубоко в лесах, мы же выйдем как раз там, где резко сворачивает сама река. Леса там дремучие и суровые, зато людей очень мало и есть место, где мы могли бы спрятаться и перевести дух. После же мы пойдем против течения реки и лесами минуем все поселения гиритов. Если повезет, то до начала лета доберемся до моря. Там построим большие плоты, спустим их на воду. Море это спокойное, так что отправимся дальше на северо-запад, где войдем в реку Шилию, которая затем перейдет в Дор, а там север и свобода.

Первый советник прищурился:

— Горы?

— Гряда Риликия — знаменитая Опора Небес. Мраморные Горы. Там свободного места много, там мы выживем и сможем остепениться на долгие годы.

— Главное добраться. Это будет непросто, но мы должны отдать все силы.

— Хорошо, — кивнул Мунн, — это все в далеком будущем, а что же сегодня и завтра? Нам необходимо как-то запутать следы, ведь чтобы протащить повозки, нам приходится прорубать целую дорогу. Найти ее и догнать нас, что может быть проще!

— Ты прав, Мунн, — согласился Земель. — Но Путевод кое-что приберег на этот случай. Вы же видите, мы идем по краю леса. Совсем рядом выход в степь. Сейчас мы не можем выйти туда, там скоро пройдут армы, но как только они пройдут, мы сделаем это. Будем идти день по степи, после снова уйдем в лес, и тогда уже пусть ищут, где мы вошли.

Высоко на востоке появилась первая полоска солнечного света. Близился утренний рассвет. В глазах вождя появилась печаль и скорбь.

— Мой сын ушел на запад, — молвил он, — а мы идем на восток. Вряд ли он нас теперь нагонит.

— Почему нет? Аран ведь знает, куда мы отправились.

— Знает. Но Мерко может уйти далеко, и Аран его не дождется. Кроме того, скоро к крепости придут армы.

— Как придут, так и уйдут. Я не думаю, что Мерко и армы окажутся в нашей крепости одновременно.

— Но армы могут и не уйти сразу.

— Уйдут. Что им там делать? Туда придут воины, а у них ума не много. Разграбят, сожгут и уйдут восвояси. Их вояки точно также как и все поскорее хотят вернуться домой, к своим женам, к своим детям.

— Ты говоришь слишком самоуверенно. Почему думаешь, что сожгут? Может и нет. А тогда наверняка оставят кого-то в дозор.

— Брось. Это же армы. Им чужого не надо. Точно сожгут. Ты же хорошо знаешь, их боги это очень любят.

Вождь наблюдал за восходом солнца, но видно было, что думает он совсем даже ни о том как первый солнечный луч прорезает темный небосклон, пробивая дорогу наступающему на мир рассвету.

— Но армы могут поймать Мерко ни только у крепости, он ведь сам может оказаться в одном из их городов.

Первый советник махнул рукой:

— Они не будут проверять его. Мало кто из них вообще ведает, кто такие ирбы. Да и зачем Мерко идти в город армов?

— Не знаю. Мало ли что.

— Не волнуйся, твой сын не пойдет в чужой город. По крайней мере, ежели на то не будет веских причин.

— Каких это веских причин? — поинтересовался вождь.

Войдан задумался, потом ответил медленно:

— Вот именно. Таким и взяться-то неоткуда. Главное не это.

— А что?

— Ты же сам об этом говорил только что. Главное, чтобы Мерко и Аран отыскали нас. Главное, чтобы они смогли это сделать. И я думаю, у них получиться. Тебе не стоит волноваться, будь уверен, твой сын обязательно вернется!

XIV

В торговый город армов Мерко и Тора вошли ночью. Удивительно, но в Большой Град можно было проникнуть с любой стороны, вокруг города не было ни стены, ни защитного канала или рва. Похоже, что армы действительно не боялись нападения извне и были уверены, что необходимую защиты приносят города-крепости, стоящие на границах их владений.

На улицах города было светло: повсюду возвышались столбы, на которых крепились большие яркие факелы. Домики стояли разнообразные по зодчеству, но все какие-то приземистые, отчего казались совершенно безликими творениями неумелого мастера. Людей встречалось мало. Только пара бродяг и отряд воинов быстро прошагали мимо, даже не обратив внимание на путников.

Они шли недолго и свернули в самую первую корчму, что попалась им на пути. Внутри пахло крепким мужским потом, прогоркшим вином, несвежей кашей и кислыми щами. За столами сидели в большинстве своем грузные мужики в рубахах, женщин было мало, лишь за тремя столиками уместились толстые краснощекие бабы, те самые, что в поглощении вина почти не уступают своим волосатым собратьям.

Тора и Мерко прошагали за свободный столик, кстати единственный, что был пока не занят, и стали ждать. На столе стояли две кружки и кувшин с прохладной водой. Мерко наполнил кружки и одну протянул девушке.

— Пей, — сказал он. — Это вода.

— Я поняла, что не вино.

— Ну, что скажешь по поводу этого местечка?

— Тут грязно и ужасно воняет. Эти армы, наверное, никогда не моются. Хотя у нас все точно также, правда сказать. В таких местах я стараюсь обычно не появляться.

— Мне тоже это не по душе, но только здесь мы можем рассчитывать на комнаты.

Тора вертела головой по сторонам. Выражение ее лица все время менялось, она недовольно хмурилась, качала головой. Большие серые глаза взирали со злостью, иногда проскальзывало удивление, тонкие губки были плотно сжаты, от напряжения даже побелели.

— Где этот корчмарь? — уже начинал ворчать Мерко.

Почти сразу после этих слов появился пухленький высокий мужик, с длинными рыжими усами, зато бритый наголо, одетый в широкую красную рубаху. На Мерко корчмарь посмотрел с недоверием, мол, что это за парень такой, откуда взялся. Сам мужик был высок, здоров в плечах, но прибывший парень выше на полторы головы, если не больше, а о мышцах и говорить не стоит.

— Что желаете, путники? — спросил корчмарь сухо, узенькие глазки хитро посматривали на молодого ирба.

Мерко выложил на стол несколько монет, проговорил спокойным голосом:

— Свежей каши и вина. Доброго вина!

Корчмарь, хмурясь, зыркнул на девушку, что сидела рядом с парнем. Красивая. Лицо белое, чистое. А в глазах уверенность и бесстрашие. Молодая бестия любого может свести с ума, достаточно лишь одного взгляда. Однако, подумал корчмарь, странная парочка: один здоров как лось, но лицо как у ребенка, а другая хрупкая, как богиня Рита, зато в ярких очах горит злость сурового воина.

— Только неси все самое лучшее и самое свежее! — пригрозила Тора, когда корчмарь уже собирался уйти. — А не то заставлю тебя съесть все то дерьмо, что мне не понравиться!

Незаметно оскалив гнилые зубы, корчмарь развернулся и лениво поплелся в сторону кривой арки, уводящий в темный коридор, в котором мужик и пропал из виду, направившись, видимо, на кухню.

Тора смотрела ему вслед пристальным строгим взглядом, с силой сжимала маленькие кулачки. Видно было, что внутри ее все кипит, прямо булькает. Мерко задумался над тем, что его спутница злится по-настоящему, раньше казалось, что это она так, для начала, чтобы произвести впечатление этакой непреступной богини, но теперь он заметил и понял, что ошибался. Все это далеко не так. Тора за что-то ненавидит мужчин, всех без исключения, во всяком случае, пока не узнает чуть поближе. Но первые ее мысли всегда отрицательны, всегда предвзяты и пристрастны.

— Чего они все так на меня смотрят? — спросила Тора раздраженным голосом.

Мерко нервно сглотнул, голос чуть дрогнул:

— Ты… красивая. Они здесь таких не видели. Это место не для таких… как ты.

Тора даже не показала виду, что ей было приятно выслушать такое о себе, вся она была в глубоком напряжении, как кошка, в любой момент готовая к прыжку.

Наконец появился корчмарь. Он принес вина и две миски с вязкой остывшей кашей.

— Спасибо, — поблагодарил Мерко.

— На здоровье, — кинул корчмарь безучастно. — Это все?

— Гмм… А не будет ли у вас здесь двух лишних комнат?

Корчмарь посмотрел на парня с глубочайшим изумлением. Потом издевательски улыбнулся, спросил:

— А зачем тебе две?

— Мне и ей.

Корчмарь уже хотел засмеяться на весь зал, но внезапно перехватил злобный взгляд Торы, отчего тут же уяснил, что не стоит этого делать, а то эта девчонка может вцепиться в глотку так, что не оторвешь.

— Это не твое дело! — рыкнула Тора. — Есть две комнаты?

Корчмарь осторожно подмигнул Мерко, проговорил напыщенно равнодушным тоном:

— Двух нет, но одна есть. Все занято, вы не одни в Большом Граде. Путников и всяких так торговцев полным-полно, а комнат здесь, знаете ли, — не каждому чужаку.

— Мы можем найти и другую корчму, — сказал Мерко.

— Попробуйте, — бросил корчмарь равнодушно.

— Что ж, тогда нам одну! — отрезала Тора. — А теперь, давай, проваливай отсюда!

Пригрозив крючковатым пальцем девушке, корчмарь наклонился к Мерко и произнес шепотом:

— Ох и нелегко тебе будет ее уговорить. — А когда уже уходил, обернулся и добавил: — Но она правда того стоит!

Они неспешно ели кашу, запивали теплым вином. Тора продолжала гневно зыркать по сторонам, а Мерко все время смотрел в ее прекрасное лицо, глубокие очаровательные глаза и думал, конечно же, о ней. Кто она? Откуда она взялась? Зачем приехала сюда, из своей далекой таинственной Ламулии? Собирается ли обратно или навсегда останется здесь?..

Неожиданно к их столу подсел бородатый красноглазый мужик с немытыми сальными волосами. Запах от него шел просто ужасный, Тора тут же заткнула носик двумя пальцами. Мерко смутился, на девушку посмотрел с укором.

— Эй ты, парень! — обратился красноглазый. — Я даю тебе за нее золотой!

Мерко ухмыльнулся, подвинул красноглазому тарелку каши и сказал:

— Бери.

Мужик глядел с непониманием:

— Издеваешься?

Ирб забрал кашу обратно, в недоумении пожал плечами.

— Ты понял меня или нет, я говорю: золотой!

Тора уже потянулась за мечом, но Мерко отвечал все так же спокойно:

— Понял-понял. То хочу, то не хочу. Раньше надо было, когда я предлагал.

Красноглазый покачал головой, запыхтел, приподнялся на стуле и стал говорить еще более выразительно, прямо Мерко в лицо:

— Но я же не забираю ее у тебя навсегда, только на полчаса! Что скажешь, парень? Она же твоя?

— На пол часа?

— Ну!

С сомнением посмотрев в тарелку, Мерко проговорил медленно, но уже с угрозой:

— Иди вон из-за нашего стола!

Мужик покраснел от гнева, на ирба глянул как на умалишенного, проговорил тихо и ласково, уже обращаясь к молодой ламулийке:

— Тогда я дам золотой тебе, девочка, а он останется с носом, раз такой дурак.

— Ты что не слышал!? — закричала Тора так, что все в корчме повернулись и уставились на них. — Пошел вон, недоумок!

Это был уже предел. Красноглазый зарычал, замахнулся на Тору. Мерко стремительным движением перехватил выброшенный в лицо девушки кулак, вывернул в сторону. Раздался хруст, мужик истошно завопил.

— Вон! — прошипел Мерко на зубах.

— За что? — прохрипел мужик, здоровой рукой он придерживал себя на изуродованное запястье.

Тора наконец не выдержала, рывком вскочила из-за стола, выпрямилась, потянула из-за пояса меч, перехватила двумя руками, подняла вверх и рукоятью ударила красноглазого в лоб. Череп треснул, на стол брызнула кровь. Мужик ухнул, глаза его закатились, спустя мгновение он замер на деревянном полу.

В корчме воцарилось могильное молчание. Все перестали жевать, глотать и спорить. Все взирали, как немые, каша валилась из открытых ртов и звучно шлепалась о пол.

Мерко смотрел на Тору с непониманием. Она увидела, что он явно не одобряет содеянного ею, не выдержала его взгляда, отвернулась:

— Он же сам напросился! Пойдем в комнату. — Не дожидаясь Мерко, Тора повесила меч на пояс и устремилась в направлении лестницы, ведущей на верх.

Сердце Мерко билось в груди и разрывалось от странного чувства. Он не мог понять ее, только недавно она была такой доброй и милой, но во что превратилась сейчас. Сейчас готова разорвать глотку любому, а вчера… вчера была такая хрупкая, такая беззащитная. Почему? Наверное, ответ кроется в ее прошлом…

Но убивать — это не для женщины. Пусть даже на кону честь. Да и разве такая у женщины должна быть честь?

Этой ночью уснуть молодому ирбу так и не удалось. Ворочаясь с боку на бок, он снова и снова вспоминал случай с красноглазым мужиком, который может и был виноват, но смерти явно не заслуживал.

XV

Рано утром ирбы сняли шатры, собрали пожитки и снова тронулись в путь. Новый день, как и предполагали минувшим вечером, действительно оказался теплым. Облака разошлись, солнце светило ярко. Земля подсыхала, телеги шли уже намного легче. Чувствовались перемены в настроении людей, ведь первая ночь прошла спокойно, многие уже начинали привыкать, да и с погодой стало лучше, а это обычно значит много.

К полудню прошли примерно столько же, сколько за весь предыдущий день, тогда же решили остановиться ненадолго и перевести дух. Накормили лошадей, быстро разожгли костры, разогрели пищу. Некоторые мужчины отправились на кратковременную охоту, им повезло — удалось завались молодого мясистого лося. Детей отправили собирать ягоды и грибы, те кто постарше, подпарубки, полезли на деревья, чтобы достать яйца из птичьих гнезд.

— Обязательно оставляйте два или три! — наказывал Солнцеслав требовательно.

То был Солнцеслав — самый старый среди всех ирбов, поэтому к его мнению прислушивались, с ним считались, его уважали.

— Не допустите, чтобы птичий род прервался! Не берите грех на душу!

— Как я могу оставлять два или три, — удивлялся Торк, младший сын Риккета, внук Войдана, — когда в каждом гнезде их не больше двух?

— Не ври! — злился Солнцеслав. — Быть такого не может! Птицы несут много яиц.

— Может быть, — продолжал Торк, — и много. Зато таких как мы здесь тоже пред пруди! А то стали бы эти птицы яйца нести посредине лета!

После того как отдохнули, ирбы отправились дальше. Лес часто менялся, то сосновый, то березовый, то вдруг дубовый, с большим обилием самых ценных грибов — белых. Путь был нетрудным, лес стоял не такой уж и дремучий, расстояние между деревьями было достаточным, чтобы повозки прошли без труда. Шли быстро, лошади сами выбирали дорогу, в тупики не заводили. Пока что стало полегче, но что там дальше?..

Вождь шел мрачный, с виду напоминал угрюмую серую тучу. Ноги передвигал с трудом, будто к каждой прикрепили пудовые гири, спину держал неровно, сгорбатился, голова безжизненно повисла на плечах. Он думал, размышлял. Мысли текли в голове мучительно медленно, так, как варится похлебка на маленьком затухающем огне…

Дальше. Если бы знать, что там дальше. Жизнь напоминает полосатую кобылу, которую южные племена обзывают грубым и непонятным словом «зебра». Так или иначе, но схожесть отметить можно. То тебе хорошо, то тебе плохо, потом вдруг прекрасно, а тут раз и все опять рушится и становится ужасным. Как же придать своему пути немного постоянства? Как сделать так, чтобы стало полегче, понадежнее, поувереннее?..

Кто-то скажет: «Смешайте краски, смешайте черный и белый!» Но ведь в этом столько же лжи, сколько правды. Смешивая краски, получаем один цвет, и это будет серый цвет. В жизни не будет ни радости, ни горести. Плохо ли это? Это также плохо, как хорошо. Люди почти все до единого скажут: «Это ужасно!» Странно, но ведь большинство из них существуют именно так… Вся эта серость притупляет людей, а чтобы развиваться, совершенствоваться — нужны перемены, к сожалению, зачастую в худшую сторону.

И все-таки, наверное, серым быть все же легче. Живи себе, да живи. Но ирбы потеряли возможность быть серыми, они потеряли свой дом. Теперь в их жизнях могут быть победы, а могут быть и поражения.

Победа приносит радость. Любая победа. Но без войн ведь побед не бывает.

XVI

Аран, главный стражник, не смыкал очей уже два дня и две ночи. Ему было велено ждать Мерко, сына вождя, но он все это время не сидел без дела, решив сделать еще кое-что. Он, не щадя себя, трудился, не выпуская из рук топора и молота, делая короткие перерывы лишь затем, чтобы вскарабкаться на стену и поглядеть вдаль, туда, откуда вскоре должны будут появиться вражеские отряды.

Бритая голова блестела на солнце, большие капли пота скатывались, падали на землю. Широкое лезвие топора то опускалось, то поднималось, летели щепы, дерево трещало под напором стали, движимой руками и умной человеческой головой. Аран рубил бревна, крепил их между собой, связывая веревками. Работал упорно. Кряхтел от изнеможения, в некоторых местах разодрал руки до кости, сильно оцарапал лицо, но продолжал неистово взмахивать топором, вбивать стальные скрепы, натягивать толстые канаты. Только он один знал, зачем все это делалось и только он один знал, что из всего этого должно было в конце концов получиться.

Он не думал о том, сколько осталось времени. Он не думал о том, что один. Он не думал о том, что все его старания могут оказаться попросту напрасными. Нет, он не хотел никому ничего доказывать, не хотел ничего доказывать и себе. Потребность в самовыражении покинула его, как покинула и физическая боль, как покинул страх. Осталась только предельная сосредоточенность на том, чего обязательно необходимо достичь в итоге, да и она, по правде сказать, затерялась где-то там, в глубине сознания.

Он знал одно: все те армы, которые вступят в пределы их крепости, целыми и невредимыми оттуда не выйдут. Уж он-то об этом позаботится, он отдаст этому все силы и если для этого нужно будет расстаться с жизнью — то он готов это сделать.

Рис 25: Аран с топором в руках

XVII

Рано утром Мерко проснулся от странного грохота. Ему снилось, что он где-то в горах и будто начался камнепад, и страшный оползень несся вниз, снося все на своем пути. А он, Мерко, стоял внизу и ему некуда было деться, камни летели прямо на голову. Он попытался бежать, но бежать было уже поздно, он поднял голову и почему-то успел проснуться до того, как страшная каменная лавина накрыла его.

— Что такое? — спросил он спутницу, она уже ухватилась за меч и приняла боевую стойку.

— Спишь ты чутко! Кто-то ломиться в дверь! — В голосе проступили нотки страха, это казалось удивительным. Может спросонья, подумал Мерко в растерянности.

— Ну и что? — Ирб зевнул и потянулся. — Если бы хотели убить, то наверняка бы вошли бы тихо и перерезали нам глотки еще до того, как мы успели бы пикнуть.

Тора на цыпочках двинулась к двери, прошептала затихающим голосом:

— Не знаю, как там у тебя, но мне ночью глотку просто так не перережешь.

Снова раздался грохот — за дверью явно был кто-то совсем нетерпеливый.

Мерко еще раз зевнул, спросил тихо:

— Как спалось?

— Тише ты!

Тора откинула стальную щеколду, громко произнесла:

— Входи, быстро!

Скрипнули ржавые петли, дверь приоткрылась. Девушка сделала несколько шагов назад, меч подняла, держала наготове. В комнату вошел усатый мужик, это был корчмарь, в руках он держал странную шкатулку, выделанную из дерева. При виде Торы, он дернулся, боязливо спросил:

— В чем это у вас тут дело?

— Ни в чем! — ответила девушка грубо. — Зачем пришел?

— Это передали тебе. — Корчмарь протянул ей шкатулку. — Какой-то придурок, вроде вас.

Тора некоторое время смотрела с подозрением, потом ответила полным уверенности голосом:

— Ты ошибся. Мы не местные, нам тут никто ничего передавать не станет.

— Я не ошибся, — покачал головой корчмарь.

Мерко поднялся на ноги, забросил меч за спину, поднял котомку. При этом спросил:

— Кто передал?

— Парень в плаще, лица я не разглядел. Странноватый такой.

— Чем же?

— Да голос у него хрипатый какой-то. И весь он такой… будто из леса вылез и света белого боится. Сгорбленный, словно на плечах невидимый мешок тащит. Смотрит на все то ли со страхом, то ли с ненавистью.

— Из леса говоришь?

— Ну… навроде того.

— А откуда ты знаешь, какие в лесу люди?

— Сдвинутые. Обиженные богами, так сказать. А он-то точно сдвинутый был.

— А ты в лесу-то был когда? В настоящем?

— Ну за грибами там, за ягодами.

— А жил там?

Корчмарь засмеялся:

— Я что похож на дурака?

Мерко сжал кулаки. Резко захотелось ударить наглеца, но тут вдруг вспомнил, что почти все люди не разделяли его мнения по поводу леса, поэтому не стоит срывать мнение на обычном корчмаре, который кроме пьянки, драк и издевательств над себе подобными, ничего больше в жизни никогда не видывал.

— Ладно, — кивнул Мерко. — А почему нам-то передал и как нас описал?

— Так и описал: маленькая, большие серые глаза… и злая.

— Так это значит, мне? — удивилась Тора.

— Я и сразу сказал, что тебе! Вот вы ребята оказывается быстро умеете думать.

Повисла тишина. Корчмарь пожал плечами, поставил шкатулку на пол, развернулся и широкими размашистыми шагами направился к выходу.

— Эй! — окликнула Тора. — Ты и вправду похож на того самого, как сам сказал! Очень похож!

Усатый обернулся.

— Чего?

— Иди-иди.

Как только корчмарь хлопнул дверью, Тора стала осматривать шкатулку, вертела в руках, щупала. Коробочка была красивая: черного цвета, расписная, с большим таинственным знаком на крышке.

— Откроем? — поинтересовался Мерко наивно.

— Не стоит.

— Почему?

— Потому что не стоит! Пока не узнаем, кто был тот парень, который передал ее. Я итак уже поняла, от кого это послание, а открывать послание от него — быть мертвецом!

Мерко положил руку Торе на плечо, она резко отстранилась, отвернулась.

— Не трогай меня.

Он сконфузился, молчал.

— Что? — коротко спросила она.

— Если я уж иду с тобой, почему бы тебе не рассказать мне, кого мы собираемся искать в этом городе?

Девушка вздрогнула, и Мерко заметил это. Он кожей ощущал, как внутри она спорит сама с собой, решает, что сделать, что сказать.

— Не могу.

— Почему?

— А почему ты идешь со мной, ты можешь мне это сказать? Ты мне помог, вывел из леса, но зачем идешь дальше? Прости, но я тебя с собой не звала, поэтому не спрашивай меня, зачем я здесь. На самом деле, Мерко, мы должны расстаться прямо сейчас, потому что ты поступаешь глупо.

— Чем же? — Мерко нахмурился. В груди все сжалось.

— А разве не глупо просто идти за мной? Зачем тебе это? Возвращайся лучше в свой лес. Зачем тебе знать что-то про меня? Мы такие разные.

— Ты и вправду знаешь того, кто передал шкатулку? — ответил вопросом на вопрос Мерко. Он отвел взгляд, но голос, ставший тихим и хриплым до неузнаваемости, все же выдал его.

Тора со злостью посмотрела на него.

— А тебе-то что?

— Да так.

Девушка отвернулась, проговорила тихо:

— Прощай. Корчмарю мы заплатили, так что подожди пока я уйду, а затем уходи сам. Зачем тебе знать что-то про меня, тебе этого не надо. У тебя своя жизнь, у меня своя. Прощай, ирб Мерко.

Сказав эти слова, она развернулась и уверенными шагами проследовала из комнаты. Мерко еще слышал ее затихающие шаги, когда подтянул ременную перевязь, на которой висел меч, и проговорил:

— Просто, ты мне нравишься.

С этими словами он осторожно вынырнул в коридор, огляделся и был таков.

XVIII

— Армы! Армы! — отчаянно закричал воевода Геррам. Он стоял на высоком холме, взгляд его был устремлен вниз. Там, пока еще далеко, среди деревьев мелькали фигуры в красном.

Армы приближались, размахивая длинными мечами, копьями, алебардами, палицами и прочим устрашающим оружием. Еще дальше синела река, у берега выстроились в один ряд десяток лучников.

— Армы внизу! К оружию! Скорее! Армы бегут сюда!

Геррам увидел, как с другой стороны холма, где находились ирбы, зашевелились, послышались крики, лязг обнажаемых мечей. Повозки встали, воины бежали на холм, чтобы встретить врага, женщины и дети бросились в чащу леса.

Когда почти вся мужская часть ирбов оказалась на холме рядом с Геррамом, армы были уже недалеко.

— Откуда они? — зарычал Ниакар, негодуя.

— Похоже, предполагали, что мы попытаемся уйти, поэтому отослали в ближние леса отряды.

— Их не так много! — крикнул вождь ободряюще. — Вперед, свободные ирбы!

Мунн выглядел взъерошенным, волосы встали дыбом, но в глазах горел огонь борьбы, да и посох уже запылал ярким ослепляющим светом.

— Начнем со стрел, — проговорил Мунн. — Их лучники далеко, нас не достанут. А вот наши могут уложить первые ряды.

— Хочешь принять их прямо здесь? — спросил Геррам.

Главный волхв кивнул:

— Ты воевода, тебе и решать.

Воевода с сомнением взглянул на вождя. Тот уверенно произнес:

— Да, Геррам, твой брат прав, глупо выступать вперед, под обстрел лучников. Примем бой здесь!

— Но если мы возьмем верх, лучники убегут!

— А так мы можем вовсе не взять верх!

Разговор прервался, так как головы первых армийских ратников уже показались над зарослями терновника. Тот час же запели тетивы массивных луков, в бой были пущены первые стрелы. Несколько армов упали замертво, двух ранило, а один обратился в бегство. Армов становилось все больше. Полетели вторая, третья, а затем и четвертая партии стрел. Воины в красном падали, как подкошенные. Но один все же ухитрился и прорвался на порядочно близкое расстояние, даже успел замахнуться, чтобы бросить тяжелое копье, но тут ноги дернулись, подкосились, оружие выпало, и он рухнул с торчащим из глаза ярким оперением. Стрела попала прямо в глазное яблоко, пронзила мозг, а затем и кость, после чего вышла наружу с другой стороны и остановилась.

— В атаку! — прохрипел Мунн.

Теперь расстояние сократилось настолько, что можно было начинать ближний бой. Лучники бросили луки, освободили спины от тяжелых колчанов и, взявшись за мечи и топоры, бросились на врага вместе с остальными.

По численности ирбов было ощутимо больше, на их стороне был опыт многих боев и умения, зато на стороне противника стояла не знающая пределов сила, носящая название молодость.

Так началась сложная битва. Дрались все: и старый вождь, и советники, и чародей Мунн, и хозяйственник Ниакар, и земледельцы, и кузнец Родко, и охотники, и рыбаки, что уж говорить о военной силе ирбов. Дрались здорово, уверенно, потому как каждому убивать не в первый раз, каждому не в первый раз защищать свою жизнь, жизнь своих близких, своего племени. Это были ирбы. Возможно, кто-то из них когда-то пришел из племени тех же армов, кто-то раньше считался жробом, кого-то изгнали из племени алтов или гиритов и так далее. Но все они были едины мыслью, значит, едины желанием победить врага во чтобы то ни стало. Кроме того, за них была правда, ведь они оборонялись, а не нападали.

Главный волхв Мунн был разъярен до предела. Его глаза метали настоящие ослепляющие молнии, превращая вражеских ратоборцев в пепел, его руки сжимали магический посох, а тот так и вспыхивал, так и загорался, кидая на армов сгустки всепожирающего пламени. Мунн приседал, прыгал, завывал, вскидывая руки к небу, потом опускался и начинал шептать что-то, обращая лицо к земле. И опять летели молнии и опять обдавало жаром от нескончаемой, казалось, череды пылающих огненных стрел.

Ниакар дрался, размахивая широким топором, не щадя ни врагов, ни себя. Рубил одного за другим, почти без оглядки, ведь определить, где чужие, где свои никакого труда не представляло, потому как все армы были одеты в красное, а ирбы намеренно убрали из своих одеяний такие цвета. Главный хозяйственник показывал себя настоящим зверем, он даже не соображал, что делает. Умение вести бой было у него в крови, он крушил и рвал, подобно свирепому волку. Его окружили со всех сторон. Но кто-то сразу упал со вспоротым животом, кто-то остался без руки, кому-то разрубило голову, а кто-то и вовсе развалился на две ровные половинки от макушки до пят.

Топор у Ниакара был поистине огромный. Хозяйственным этот топор назвать было трудно, хотя главный хозяйственник всегда говорил, что этот топор на самом деле для того, чтобы валить исполинские деревья, а не уничтожать живых людей. Но так или иначе сейчас топор оказался ужасным оружием в руках человека готового на все ради спасения жизней своих друзей.

Многие ирбы дрались так, как никогда прежде. Это было очевидным, это висело в воздухе и, наверное, это ощутили армы. Ощутили и дрогнули. Продолжали отчаянно бороться, но видно было, что дрогнули. Руки перестали так уверенно держать оружие, ноги все время на что-нибудь натыкались, совершались немыслимо глупые ошибки.

— Их лучники переправляются на другую сторону! — закричал Грибоед, один из ратников. Он в два прыжка вскарабкался на березу и уставился вдаль. — Бегут! Бегут! Их лучники бегут!

Вождь стоял, в окружении советников, лицо перекосила гримаса усталости, рубашка стала красной то ли от своей, то ли от армийской крови. На виске зияла глубокая царапина, по щеке скатывались капельки черной крови. Вокруг валялось много поверженных, некоторые еще дышали, но всеми усилиями пытались этого не показывать, чтобы чужие не добили, ибо жизнь в такие моменты начинает стоить очень дорого. В такие моменты любое величие сходит на нет.

Враг постепенно отступал. С обоих сторон были большие потери, но армов осталось совсем мало, поэтому они попятились назад, начиная паниковать. Тем более, что лучники бросили их, они лишились поддержки и надеяться теперь можно было только на самих себя.

— С боков! — заорал воевода. Он шатался, глаза заливала кровь, но еще стоял, видел поле боя и мог отдавать правильные приказы. — Не дать отступить к реке! Заходите с боков!

Заслышав приказ, многие ирбы рванулись в стороны и побежали вниз. Некоторые падали, спотыкаясь о большие булыжники, угрожающе торчащие из земли, катились вниз, но потом вскакивали и оказывались уже с мечами наготове. Острые колючки резали кожу, но люди спускались, ведь нужно было обогнать отступающих и обязательно успеть окружить до того, как они доберутся до реки.

Армы, окончательно сбитые с толку, предались смятению, а завидев, что путь для отступления им пытаются закрыть и скоро бежать будет уже некуда, многие стали останавливаться, оглядывались, в надежде увидеть где-то пробой, дыру в стене соперников, куда еще можно было бы прорваться. Но в ответ на такие замешательства тут же получали отмщение, набежавшие ирбы несколькими умелыми ударами низвергали их на землю.

Теперь уж армов осталось совсем немного. Все они сбились в одну кучу и бежали вниз. Кто-то падал, его топтали ноги ошалевших от страха соотечественников. Вконец ошалевшие, они неслись вниз, лишь иногда останавливались, чтобы отбить атаки набежавших ирбов, но там дальше, внизу, уже поджидали другие ирбы.

— Гоните их к нам! — призывали ирбы, с пугающим торжеством в глазах.

Вдруг опять засвистели стрелы. Это ирбийские лучники забрались на деревья и оттуда произвели умелый нацеленный залп. Немало ратников в красном упали разом, как подкошенные, в остекленевших глазах выразилась безнадежность.

В следующих миг на оставшихся бросились те, кто успел окружить ранее, надавили догоняющие. Тогда раздались последние крики, сейчас уже крики агонии… и все завершилось. Мгновенно так, будто ничего и не было, будто никто и не думал сопротивляться. Потом уже не было криков, лишь только стоны, но и они в скором стихли.

В тот момент на обагренный кровью холм опустилась тишина. Смертельная тишина.

Битва кончилась. Кончилась удачно, захватчики повержены, но радости на лицах ирбов не было ни капли. Они понесли гораздо большие потери, чем армы. Последние потеряли лишь немного, а вот ирбы лишились больше трети мужчин своего братства.

Понурив головы, ирбы долго еще ходили по месту сражения. Мало кто осмеливался заглянуть другу в глаза. В глазах нечего было видеть, ведь нет радости в уже совершенном убийстве, тем более нет радости, когда многие твои друзья погибли. И мало счастья в том, что ты жив и тебе еще предстоит упорно бороться до последнего. Для умерших все кончилось, а живым еще предстоит плакать, долго плакать алыми слезами.

Из леса стали выходить женщины и дети. С бледными лицами и красными глазами, они были до смерти напуганы и казались обреченными.

— Все мы скоро умрем, — хмыкнул Костоправ. — Рано или поздно, они все равно найдут нас.

— Возможно, — согласился Мунн. — А смерть — это штука ужасно неприятная.

— Ну и что?

— Да ничего.

— Не понимаю, — нахмурился лекарь. — Мунн, ты о чем?

— Да все о том же.

Костоправ вздохнул.

— Послушай, Мунн, а какая она жизнь, там?

— Где?

Лекарь смутился.

— Ну там. После этой жизни. На этой земле.

— Там жизни нет.

— Как это?

— А так. Там даже земли нет. То что есть там — это не жизнь. Не жизнь для человека. Понимаешь, после смерти ты потеряешь свое тело, а потеряв тело — перестанешь быть человеком.

— Но, Мунн, а как же душа?

Волхв громко рассмеялся, посмотрел на лекаря, качая головой.

— Какая душа? Душа — капелька бога в человеке. После смерти бог забирает ее, а если хочет — позже делает из нее нового человека. Так что, береги свою жизнь, лекарь. Ибо смерть — это конец жизни. Но помни, боятся смерти не надо, если уж она придет, то тебе будет уже все равно.

— Нет. Нет, я тебе не верю, Мунн.

— Молодец. Я тоже не хочу верить. Но когда вижу то, что видел только что, ни о чем другом думать не получается.

Рис 26: Битва на холме

XIX

Когда Мерко осторожно выглянул из корчмы, то увидел, что Тора пропала. Он оглядывал все улицы, все закоулки, но ее нигде не было видно. Неужели так быстро скрылась? Он же последовал за ней сразу же! Но ее нет.

Мерко понял, что не знает, куда теперь идти. Если за ней, то куда? Она ведь могла отправиться на все четыре стороны! Здесь столько улиц, столько дорог и все петляют. Одна переходит в другую, полно площадей, шумных ярмарок и заброшенных полуразрушенных домов. Кругом все так однообразно, улицы вроде бы разные, а отличить одну от другой порой невозможно. Ламулийка могла пойти куда угодна, могла умышленно убежать, чтобы быстро затеряться в этом огромном муравейнике.

Черт! Мерко со злостью сплюнул себе под ноги. Он подумал о том, что нужно было сначала поглядеть из окна, в какую сторону она направилась. Он не сообразил. Что ж, теперь уже поздно в чем-то корить себя.

А что теперь?..

Или, возможно, вообще не стоит бежать за ней. По сути, это большая глупость, он почти ничего не знает об этой девушке, он ведь не имеет к ее жизни никакого отношения. Просто показал дорогу, после чего она указала ему на дверь. А чего он еще ожидал? На что мог надеется? Разве она должна была сказать: идем со мной и останемся вместе навсегда? Нет, она совсем не простая, у нее уже есть цель в жизни, ей не до него.

От подобных мыслей у Мерко защемило в груди. Захотелось сесть посреди пыльной дороги и больше никогда не подниматься. Но нельзя сидеть сложа руки, когда время идет, надо пытаться… но что пытаться? Найти ту, что убегает в большом городе? Это маловероятно, но что если даже отыщешь? Что скажешь ей?.. А что ей можно сказать? Как объяснить? Поймет ли она? А если и поймет, то покажет ли, что поняла? Он ей скажет: «Я пришел к тебе», а она ответит: «Зачем?» И ее неправильно будет винить, потому что она на самом деле поймет, зачем, но если он не нужен, то что еще здесь можно ответить?

Мерко вздрогнул. Он не хотел обо всем этом думать, у него лишь болело сердце, когда он думал и повторял в голове слова, которые должен сказать ей. Всего несколько слов, но как от них болит душа. Как переворачивается все внутри, сколько возникает противоречивых чувств.

«Я хочу быть с тобой!» Ноги начали заплетаться. Он спрашивал бездомных, бродяг, не видел ли кто юную девушку небольшого роста с мечом за спиной? Но все отвечали либо нет, либо юных слишком много, чтобы всех запоминать. Он заходил в харчевни, оглядывал столы, но ее не было. Да и глупо было искать в харчевнях. Красивая девушка, даже очень боевая, никогда не пойдет одна в харчевню, чтобы посидеть там, поесть щей и попить медовухи.

Улицы тянулись словно бесконечные реки, переплетались. Высились дома в несколько поверхов, отчего начинала кружиться голова. Мимо, крича, пробегали люди, куда-то торопились с суетой и спешкой в глазах. Пьяницы орали песни, от которых резало уши. Все мешало и все раздражало, все уже было не так, и не хотелось в лес, когда ее не было рядом. Мерко ощущал, как на сердце с каждой минутой становилось все тяжелее. Неизбежность. Неизбежность — всегда страшная и мучительная. Ее теперь не найти. Как пришла, так и ушла. Она его, наверное, уже забыла.

Мерко теперь уже видел, как человек может опуститься всего-то за несколько часов. Еще утром все было по-другому. Подумать только, а такое бывает. Никогда бы он не подумал, что такое может произойти с ним, человеком из леса, обычно далеким от надоедливой и однообразной мирской суеты.

Он уже не чувствовал себя тем, кем был вчера. Не тот сильный и уверенный в себе Мерко. Теперь он напоминал больного бродягу, с ума сходящего от недостатка вина. Сейчас он был где-то далеко. Тело его шагало здесь, а мысли все время убегали прочь, они искали ее, единственную, ту, для которой был готов уже на все что угодно. Он шел, загребая ногами, плечи обвисли, руки болтались как плети. Он больше не казался тем гигантом с горой мускул, каким был еще утром, его уже не обходили люди, а также толками и пинали, как и всех остальных.

— Эй, дурак! — донесся крик откуда-то из глубины сознания. Нет, Мерко вдруг понял, что это он в глубине сознания, а крик — из реального мира, из того, где существуют большинство людей.

Мерко обернулся. Перед ним высился здоровенный мужичина в наброшенной на плечи шкуре, при оружии. Ирбу следовало бы удивиться, откуда в этом городе взялся этот громила, но удивление почему-то не пришло, вместо него было полное равнодушие. Мужик со злостью уставился на Мерко, кулаки сжал так, что костяшки побелели.

— Чего надо? — спросил Мерко, щурясь.

Здоровяк смотрел пристальным злым взглядом. В глазах горел огонь молодого воина, который всегда хочет доказывать свою силу и намерено ищет для этого возможности. Гигант выставил голову вперед, приоткрыл рот, и очень долго необъяснимо для чего пучил бешеные глаза, вся собирался с мыслями, пока не начал заикаться, наконец выпалил:

— Ты меня толкнул!

Мерко долго молчал, потом с грустной усмешкой спросил:

— Ну и что с того?

Мужик оскалил зубы. На руках играли могучие мышцы, кожа выглядела темной от сильного загара, глаза засветились гневом.

— То, что ты меня толкнул! Меня, самого Горшуна!

— А ты меня обозвал!

— Ты меня толкнул и это видели все эти люди! — Здоровяк показал руками в разные стороны. Мерко заметил, что людей и вправду тут многовато, странно все это. Хотя зеваки имеют нюх на такие предприятия, поэтому не стоит удивляться. — Это правда! Я чуть не упал. А я обозвал тебя! Да! Ты прав: я обозвал тебя!

Мерко почесался, произнес вопросительно:

— Такой тяжелый и чуть не упал?

— Да ты…

— Я вот совсем не почувствовал столкновения. Ну это ладно, я смотрю, ты тоже путник, может быть, встретил на пути одну очень красивую сероглазую девушку маленького роста, одетую в черное и со светлыми волосами?..

— Заткнись! Хватит! Издеваешься, гаденыш?! — Мужик обнажил меч, взвесил на руке. — Конечно, я ее встретил. Она лежит в постели и ждет меня, а ты тут крутишься под ногами, мешаешь поскорей добраться к ней. По правде говоря, глаза у нее не серые, а сама она высокая, и волосы у нее темные, а не светлые… а одежды вообще нету… Да-м. А в общем, как раз такая, как ты описал.

— Драться что ли хочешь?

— А ты думал? Мне все равно, одним уродом больше, одним меньше. Так даже лучше для всего мира.

Мерко потянул перевязь, сказал спокойно:

— Ладно. Ежели считаешь себя уродом, то сколько угодно. Я твое правило, насчет очистить мир от гадов ползучих, полностью поддерживаю.

Здоровяк на глазах наливался кровью. Покраснел, будто томат на солнце, раздулся, словно болотная жаба.

— Ты!.. червь!

Мерко пожал плечами:

— Ну черви и есть гады ползучие. Прости, сразу не сообразил, как тебя правильно называть.

— К бою!

— Давай!

Здоровяк попер быстро и напористо, ясно было, что хотел завершить все одним ударом. Мерко легко уклонился, нырнул под руку, пробежал за спину и развернувшись ударил неповоротливого громилу рукоятью меж лопаток.

Толпа зевак охнула. Удар оказался на удивление могучим, мужичина согнулся, присел на корточки. Меч бросил, перехватил руками горло.

Мерко неторопливо приблизился, оружие уже болталось за спиной.

— По…че…му… не убиваешь?.. — прохрипел здоровяк. Глаза были красные от напряжения, надулись, будто собирались лопнуть. Он задыхался.

— А зачем? Я мог и сразу, когда ударил рукоятью. Мог ведь и не рукоятью.

— По…че…му?..

— Зачем? У меня есть для чего жить, кроме убийства.

— Но… ты… убиваешь… не себя, а меня…

— Убивая тебя, убиваю и себя. Мужчина должен убивать на поле боя, а не ради удовольствия или из-за пустяка.

Здоровяк приподнялся на локтях, проговорил:

— Какой же ты дурак!..

— Иди. Тебя ждет твоя высокая со светлыми волосами.

— Болван. Никто меня не ждет.

Мерко отступил в сторону, сначала пошел осторожно, долго прислушивался, потом зашагал уже обычно, снова вспоминая о Торе. Вдруг в спину услышал:

— Лопух! Они никогда не ждут! Из-за них все неприятности, но они никогда не ждут!

В тот момент ирбу захотелось развернуться, догнать и раздавить наглеца… но он не смог. Он помнил, что сказал те самые слова: «Мне есть для чего жить, кроме убийства!»

XX

Ирбы остановились, когда было уже темно и окрестность утонула в сером сыром сумраке. Они спустились к подножию большого холма, там для ночной стоянки выбрали густую рощу, где их трудно было бы приметить, и разбили походные шатры. В роще было холодно и сыро, роса уже села и успела остыть, теперь стремительно забирая тепло и из земли. Но костры разводить побоялись, в такую мокроту дыма будет целая туча, а армы могут быть где-то неподалеку. Людям приказали вести себя как можно тише, дабы врагу, который может оказаться совсем рядом, труднее было их обнаружить.

Вождь сидел на пеньке, в стороне от всех, глаза ничего не выражали, лицо казалось белее мела. Одежда была изорвана, ряса скорее напоминалалохмотья. Чуть наклонившись вперед, он оперся на рукоять меча, который воткнул глубоко в землю, и так и сидел, долго и недвижимо, в глубокой мрачной задумчивости.

Где-то недалеко открывалась небольшая полянка, там ползали на корточках Мунн и Костоправ. Оба были заняты одним и тем же — сбором трав. Поляна им попалась весьма обильная, можно было отыскать много всего полезного и нужного.

— Что вы там видите? Темно же! — окликнул проходящий мимо Ниакар, но ответа почему-то так и не дождался.

Главный волхв торопился необычайно. Бегая на коленках, он подметал землю своей длинной седой бородой, стараясь собрать все, что только можно было и изо всех сил желал постараться как можно меньше дать сорвать молодому лекарю.

— Эй! — окликнул он лекаря. — Ты что это сорвал?

Костоправ прижал к груди маленькую травку, чтобы Мунн не выдернул, тихо проговорил:

— Очень полезная трава.

Главный волхв вскинул глаза к небу, простонал что-то и скосив голову чуть набок, с усмешкой уставился на лекаря:

— И что же это за трава?

Костоправ несколько потерялся:

— М-м… это…

— Ну, я понял, что это очень полезная трава, но какая? Как называется и зачем нужна?

— Хм… да.

— Ну так? — Мунн вытянул руку вперед ладонью кверху. — Давай ее сюда.

Лекарь зло оскалился, траву прижал еще сильнее, отдавать ценный, хоть и совершенно незнакомый трофей явно не хотелось.

— Что тебе давать? — спросил он.

— Давай сюда траву, тогда узнаешь, как она называется и зачем нужна. Ты ведь этого не знаешь? Ну-ну, не отрицай, я вижу по глазам. Так что дай ее мне, и я тебе все о ней расскажу! — Мунн развел руки в стороны. — Услуга за услугу.

Костоправ сузил глаза:

— Не соврешь?

— Да ты что! Я, Мунн, когда-нибудь врал тебе?

— Брось, ты врешь мне всегда, лучше сам ответь: ты когда-нибудь говорил мне правду?

Мунн почесался, ответил задумчиво:

— Бывало. Но сейчас не совру, вот те голову даю! Что б мне провалиться!

— И зачем мне твоя голова?

Главный волхв усмехнулся:

— Будешь оттуда извлекать знания, по капельке.

Лекарь глубоко вздохнул, с превеликой неохотой протянул драгоценную находку главному волхву.

Мунн готов был прямо таки вырвать травку вместе с рукой, но потянулся медленно, глаза светились как у жадного ребенка. Изо рта уже капали слюни, на лбу выступили капли пота. Наконец находка оказалась в руках у чародея, он мгновенно сунул ее в мешочек, тот упрятал за пазуху.

Потом вскочил и начал радостно прыгать, смеяться… и вправду, как маленький… жадный ребенок.

— Ну и что? Зачем нужна такая трава?

Главный волхв стал отвечать быстро, неразборчиво, не соблюдая интонации и не делая остановок:

— Эта трава называется Тирлич-Трава, она растет только у реки Мирии, найти ее крайне сложно, точнее невозможно, все чародеи и ведьмы дорожат ей, как собственной жизнью, собирают сразу, как только появиться из-под земли…

— Постой, Мунн, ну а зачем она нужна?

— У-у! Лекарям она не нужна. Эта трава способна отражать гнев Великих, поверь мне, даже царей!

— А как ее использовать?

Мунн посмотрел на собеседника смеющимся взглядом, спросил с издевкой:

— Зачем тебе?

— Как это?.. Ты обещал! Дал слово!

— Ну ладно. Ею натирают ладони.

— Это все? Так просто?

Чародей улыбнулся:

— А тебе чего надо?

— Ты ж говоришь, что я не смогу ее использовать? Это почему?

Мунн залился диким гоготом, а когда чуть поутих, ответил:

— Потому что не сможешь.

— Ну почему же?

— Да потому что больше ты ее никогда не увидишь, лопух!

Лекарь со стоном выдохнул, присел на поваленную колоду, возмущенно зафыркал.

— Чего бурчишь-то? — поинтересовался Мунн. — Нечего бурчать. Я тебе правду сказал, но тебе ее знать, по правде говоря, и незачем, потому как отыскать такую травку дано далеко не каждому. А уж сделать это два раза в жизни — это совсем смешно! Но ты не расстраивайся, тебе-то она не нужна, ты ж не чародей, а всего лишь какой-то там лекарь.

Мунн еще долго ходил потом довольный, никакие травы больше не искал, ползал один только Костоправ. Но в какой-то момент главный волхв вдруг замер, поморщился, в несколько мгновений лицо стало серьезным. Это заметил и лекарь.

— Что стряслось? — спросил он. — На змею наступил?

Главный волхв сначала раскраснелся, затем вдруг начал быстро бледнеть.

— Ты… сорвал… чужое… — прохрипел он. — Ты… сорвал… чужое…

— Объясни, — не понял лекарь.

— Скоро поймешь…

Как будто ответом на это сбоку затрещали кусты, показался небольшой вихрь. Он поднял в воздух опавшие листья, повыдергивал траву, обдал лекаря и чародея леденящим кожу ветром. В следующий миг вихрь вдруг растворился и пропал, а оттуда, как из кокона, выступила поджарая женщина в черном плаще. Глаза незнакомки горели адским пламенем, все тело излучало неудержимый лютый гнев.

— Кто посмел!?

Мунн вздрогнул. Все бы ничего, она даже красива. Этакая ведьмочка. Вот только от ее голоса с дубов вдруг посыпались желуди, и чародею стало чуть-чуть не по себе.

Рис 27: Ведьма

Женщина в черном плаще даже не собиралась выяснять, кто сорвал ее траву. Она вскинула руки к темному ночному небу, в ее ладонях ярко сверкнуло, и в Мунна нацелено полетел сверкающий огненный шар.

К счастью, чародей был готов к отражению атаки, поэтому сосредоточился и отвел огонь в сторону. Сгусток пламени угодил в трухлявую березу, ствол которой тут же разнесло в пыль.

Колдунья разъярилась еще пуще. Она завертелась и стала одну за другой метать в Мунна голубые молнии. Чародей неизмеримыми усилиями разбивал их, уклонялся, увиливал. На собственные выпады времени не оставалось. Длинная седая борода мага почернела, местами выгорела, но сумасшедшие атаки все продолжались.

Вокруг уже собрались люди, подоспел вождь, воины с мечами и луками. Но каждый, кто пытался подойти ближе, получал яростный отпор неведомой силищи и отлетал на несколько четов назад. Стрелы врезались в невидимый щит и падали на землю, некоторые даже ломались.

Однообразный поединок этот продолжался, как казалось Мунну, уже целую вечность, хотя между тем прошло что-то около двух-трех минут. Минута, как известно, не час, но сегодня чародей был готов в этом усомнится, ведь эти минуты забрали у него столько сил, сколько никогда прежде не забирали целые часы.

— Эй ты, дурочка! — закричал Костоправ во все горло. — Сожжешь же свою траву вместе с ним!

Удивительно и странно, но слова эти на ведьму подействовали, и она смутилась, тут же перестала швырять в Мунна свои молнии.

Чародей облегченно перевел дыхание, держась за горло, произнес, шипя от изнеможения, обращаясь к колдунье:

— Зачем так сразу? Можно ведь и помягче.

— Зачем ты сорвал мою траву!?

Опять по земле застучали желуди. Люди с криками затыкали уши, у одного из вояк даже пошла носом кровь. Еще один упал на колени, отчаянно задергался, словно в агонии.

Мунн вынул из-за пазухи мешочек, достал оттуда драгоценный Тирлич, протянул в сторону ведьмы.

— Тебе это что ли надо? Ну возьми, мне не жалко. Только больше не кричи так, а то не отдам!

Колдунья вытянула к Мунну свои белые руки, ухоженные длиннющие ногти были покрашены в черное, кожа, также как и на лице, казалась холодной бледной и нежной, без единой морщинки или царапинки.

Мунн оторвал один листочек, натер им ладони.

— Иди же, возьми.

Ведьма закусила нижнюю губу. Гнев в глазах ее мгновенно потух, сменился глубочайшим изумлением. Она смотрела на Мунна с жалостью, как мать обычно смотрит на своего маленького сына, который ушибся или поранился.

Но все это длилось недолго. Лекарь, который сразу все сообразил и понял, быстро показал лучникам, чтобы немедленно дали залп, и они его дали. И не один. Прекрасную женщину за один миг проткнули десятки стрел. Ведьма упала на колени и мгновенно умерла.

Грустный и мрачный Мунн подошел к ней, опустился на одно колено. Некоторое время смотрел ей в лицо, прямой взгляд был унылый и опечаленный. Чародей протянул руку, ласковым движением кончиков пальцев закрыл женщине глаза. Потом Мунн поднялся, отдал приказ закопать женщину, после чего с поникшей головой побрел в сторону общего лагеря. По дороге ему встретился Костоправ, который с интересом спросил:

— Что такое, Волшебник? Чему ты так сокрушен?

— Вот те на, Тирлич, — покачал головой Мунн. — Ведьма, а умерла с доброй улыбкой на лице.

— Ну и что? Тебе жалко ведьму?

— Она была красивая.

— Ну и что же с того? Не поверю ни за что, чтобы ты просто так жалел кого-то, пусть даже красивую женщину, пусть даже ведьму!

Мунн удрученно вздохнул, сказал подавленно:

— Да, ты прав. Я расстроился, потому что узнал ее.

— Вы были знакомы?

— Еще как! Но это было очень давно! Очень! Еще до того, как я встретил Земеля. Тебя, Костоправ, тогда еще и не было.

— Но она ведь такая молодая?

— Да. Она вечно была молодой.

— Но почему она не узнала тебя?

Мунн горько усмехнулся:

— Смеешься? Ты знаешь, сколько лет прошло? Я постарел, изменился, да и темно тут, даже я разглядел ее не сразу.

— Но как же так? Она ведь колдунья?

— Ну и что?

— Должна узнавать сразу, хоть и много времени прошло!

— Ничего она никому не должна.

Когда все уже успокоилось и люди разошлись по шатрам, лекарь спросил у чародея:

— Мунн, помнишь, а ты ведь понял, что дело плохо, еще до того, как она появилась?

— Ты прав. Это все это место и эта трава. Эта трава принадлежала ей, а ты ее сорвал. Она, может быть, ждала этого момента целую вечность, пока эта Тирлич вырастет здесь, но так и не дождалась.

— А почему здесь?

— Видишь ли, Тирлич растет только у Мирии, в особых местах, поэтому ведьмы и колдуны поделили эти места на части и каждый трепетно ждет, что Тирлич вырастет именно у него.

Костоправ прямо опешил:

— Так значит, мы сегодня дрались в таком самом месте?

Мунн кивнул:

— Я сам этого сначала не понял, но выходит, что так оно и есть. Мало того, ты еще добыл бесценную тирлич!

Лекарь оскалился:

— А ты ее у меня отнял!

Главный волхв полез за пазуху, руки дрожали, он проговорил безрадостным голосом:

— Ладно уж, ежели ты мне помог с ведьмой, то я разделю с тобой находку. Бери свою часть и пойдем спать.

XXI

Рассвет Мерко встретил в зарослях высокой травы у небольшого прудика, на который наткнулся вчера поздно вечером, когда вышел на окраину Большого Града. Утро было теплым, солнце светило ярко, небо сияло чистое, без единого облачка. В прудике, полном белоснежных кувшинок, плавали дымчатые утки, вылавливая червячков и головастиков. Зеленые лягушки, те самые, что только ночуют в воде, а по утрам выходят на охоту, сейчас вылезали на сушу и исчезали в траве.

Мерко достал из котомки черствый хлеб и фляжку с водой, разложил перед собой и не спеша начал есть. Кусочками хлеба щедро делился с утками, кидая прямо в воду. Скоро к его берегу подплыли почти все утки, что были в пруду, они столпились у того места, куда он бросал хлеб и нетерпеливо ждали, часто крякая друг на друга, пытаясь отогнать в сторону.

— У меня нет больше, — с сожалением сказал Мерко, когда хлеб кончился.

— Все съели. Плывите ловить червяков, а я ухожу. Прощайте.

Он развел руками, после чего поднялся на ноги, повернулся к пруду спиной, подтянул ременную перевязь и побрел вдоль узкой тропинки, ведущей в сторону города. В мыслях своих он снова не отступал от Торы, опять собирался искать ее. Об остальном он не заботился. Пусть почти не было денег, пищи и крыши над головой, все равно. Главное — это найти ее. Хотя бы увидеть еще разок, ну хоть на один миг, он готов был за это многое отдать. Она так прекрасна, она стоит того, чтобы искать и ждать.

Мерко замер — кто-то положил ему на плечо руку. Повернувшись, он увидел, что на него со злостью глядит толстый лохматый мужик, похожий на земледельца. Мужик был здоровый, от него пахло потом и коровьим навозом, и он почему-то взирал на ирба с лютой ненавистью.

— Что тебе? — спросил Мерко коротко.

— Там, у пруда, — заговорил земледелец громко. — Ты воровал моих уток! Я видел! Ты — наглый вор!

Мерко молчал, потому что ответить было нечего, да и отвечать на такие слова не очень-то хотелось. На несправедливость оправдываться всегда очень сложно, настоящий мужчина никогда не должен этого делать. Но Мерко ответил, потому что не желал ни ругаться, ни бить, ни тем более убивать из-за такого пустяка.

— Я не брал. Я кормил их хлебом. Всего лишь кормил. Это правда!

Земледелец рассмеялся, потом снова гневно заорал:

— Не ври, поганый твой язык! Я сам видел, как ты засунул одну в свой мешок! Не ври! В твоих поганых глазах я вижу ложь! Я вижу! Не пытайся меня обмануть, гаденыш!

— Я и не вру, — пожал плечами Мерко, развернулся и побрел дальше по тропинке.

— Тогда покажи!

Мерко больше не оглядывался, просто шел вперед. Он подумал, что мог бы убить этого мужика одним ударом, причем тот этого явно заслуживал. Но Мерко знал, что он-то воин, а мужик этот — мирный земледелец, поэтому драться с ним нельзя. Это будет нечестно. Боги могут не простить такого.

Все стихло. Земледелец вроде бы его не преследовал. Тропинка петляла, но вела его прямо в город, на одну из улиц. Он уже слышал звенящий гул, исходящий от людей, толпящихся на улицах, он опять шел в этот город, полный всего непонятного и чуждого для него. Но там была она, Тора, точнее оставалась еще возможность, что она там. И он верил, что найдет. Обязательно надет ее…

— Вот он! — вдруг закричали сзади. — Держи его! Это он!

Мерко повернул голову. Со стороны небольшой усадьбы, где на краю в окружении яблонь стоял гнилой сарай, приближались шестеро мужиков, вооруженных длинными тяжелыми палками. Одного из них Мерко узнал, тот самый земледелец, что несправедливо обвинил его в воровстве.

Остановившись, Мерко смотрел, как подбежали к нему шестеро незнакомцев со злыми лицами. Он даже хотел спросить, отчего в них столько ненависти к человеку, который им ничего не сделал, но не сумел. На такие вопросы язык не поворачивался.

— Последний раз говорю, отдай мне мою утку!

Мерко развел руки в стороны:

— Я не брал.

Земледельцы стали стремительно окружать его. Те, кто зашел со спины, увидели какой большой меч болтается на перевязи, отчего вздрогнули, на время приостановились. Но Мерко даже не собирался вытаскивать оружие, он стоял, безвольный, руки мотались, словно плети, весь сгорбился.

Кто-то ударил его по голове палкой. Он покачнулся, боль нахлынула резко, но также резко и ушла. Потом ударили в живот, затем в лоб. В глазах поплыло, запрыгало. Он ощутил несколько ударов в спину, в бок, в лицо. После этого он упал и больше ничего не чувствовал. Какое-то время смутно понимал, что сейчас его, наверное, топчут ногами и бьют палками, будто он не человек вовсе, а так, пес шелудивый. В конце концов и это пропало, зато осталась Тора. Поэтому, когда проваливался во тьму, он все еще смотрел, выглядывал ее лицо среди теней и думал, что идет в правильном направлении, и она, единственная, вот-вот появиться и зажжет свет во мраке его сознания.

XXII

Арана передернуло. Он забрался на крепостную стену, где почти заснул, но честь ему, что этого все же не произошло. А спать сейчас было никак нельзя, так как там, пока еще вдалеке, показались стройные ряды армов. Первыми ехали конники, за ними пешие. В руках одного из конников развевалось яркое кроваво-красное знамя, штандарт, этот конник ехал чуть впереди других. Аран вгляделся: точно Армы!

Вихрем спустившись со стены, Аран поспешил открывать ворота. Отодвинув тяжелые дубовые засовы, он чуть подтолкнул створки, чтобы образовалась заметная щель. После этого он развернулся и еще разок взглянул на то, что должны были увидеть армы, когда проникнут в пределы крепости.

У его сторожки было большое нагромождение вещей. Точнее, он свалил туда все, что не сумели взять с собой ирбы, когда покидали крепость. Это было и плохенькое оружие, и предметы быта, и кое-какие припасы. Особенно выделялись — один яркий ковер, стулья, столы, кровати, которые приволок из терема вождя. Кроме всего этого, здесь еще были шкуры, другие тряпки, посуда, бочки с вином, где вина, по правде говоря, не было ни капли, и еще много чего.

Аран кивнул сам себе, подхватил собственную котомку с припасами, секиру, лук, колчан и, забросив все это за спину, поспешил к запасному проходу, что имелся в противоположной стене крепости.

XXIII

Когда очнулся, Мерко ощутил сильную головную боль. Приоткрыв глаза, он увидел, что лежит в чистой постели, находясь в тесной комнатке, где было душно и пахло сыростью. Напротив него на стуле сидел человек, Мерко только никак не мог разобрать его лица, зрение еще полностью не восстановилось.

— Очнулся? — спросил человек. — Ну и слава богам. Я уж думал, мы тебя убили. Слава богам. Слушай, ты уж прости за то, что произошло, но я правда подумал, что ты вор. А у тебя в заплечном мешке ничего не оказалось. Да и посчитал я потом уток еще раз и понял, что все на месте. Сам понимаешь, видок у тебя еще тот, вот я и подумал. Сейчас все кругом воруют, поэтому я испугался. Да и не за себя, а за детей. У меня восьмеро, погибнут, ежели всех уток моих разворуют. Но ты меня уж прости, слышишь. Сам я себя не прощу, может хоть ты… Будешь жить у меня, хоть до конца лета, пока не выздоровеешь…

— Совсем вы озверели, — прошептал Мерко, губы еле-еле шевелились. — За утку убить готовы. Люди.

— Жизнь такая. Ничего не поделаешь. Чтобы твои дети выжили, ты целый день трудишься, а злость в тебе копиться, потому что никто этого не ценит. Особенно… дети. А когда твои усилия не ценят собственные дети, то это самое плохое, что только может быть. Тебе меня не понять, но это так и есть на самом деле. Уж поверь. А злость она копится и девать ее некуда, вот и наступает момент, когда терпение лопается, и все накопленное выплескивается наружу. Тут уж с собой ничего не поделаешь, лишь потом задумаешься и задашь себе вопрос: «А откуда ж во мне столько гнева?» Эх, жизнь такая у нас.

— Люди вы такие, поэтому и жизнь у вас такая.

— Да мы-то причем…

— В лесу лучше. В лесу никто не бьет просто так.

— Брось. В лесу плохо, там опасно. Ты себе не представляешь, как там опасно. Звери, голод, холод, нечисть различная… В лесу и недели не протянешь, в первую же ночь сгинешь. Ты из нашего города?

— Нет.

— Оно и видно. Какой-то ты не такой. Будто и впрямь издалека прибыл. Но ты лежи, лежи. Теперь у тебя есть, где жить. Я тебя не отпущу, пока не вылечишься, надо же свою вину перед богами чем-то исправить.

— Я ищу девушку.

— В этом я тебе помочь не смогу. Я, кроме огорода, ничего не вижу, так и знай. А что за девушка?

— Красивая.

— Надо думать. Ты сам красивый, и она значит тоже. Но красивых много. Даже очень много. Просто сегодня эта кажется самой лучшей, а завтра другая.

— Нет. Когда так — это не по-настоящему!

— Да? Ну да ладно. Может быть… но я не верю. Она что ли от тебя сбежала?

Ирб хмуро кивнул:

— Ушла. Не сказав куда. Наши пути разошлись. Я, если честно, сам сомневаюсь, стоит ли искать, ежели она решила, что нам лучше идти разными дорогами…

— Значит, дала тебе понять, что ты ей не нужен?

— Да.

На лице земледельца появилось мечтательное выражение, он тихо с выражением произнес:

— Сердце девушки загадка — если даже любит сладко, все равно ответит нет…

Земледелец вздохнул. Мерко услышал, как тяжко он это сделал.

— Ты, парень, не кручинься, успеешь ее еще найти. Сейчас тебе надо подлечится, сил набраться. Не ее, так другую найдешь.

— Но мне нужна она!

— Будет тебе она. Не он, не оно, а она. Они все — она.

— Я должен идти и искать ее.

— Пойдешь искать. Не его, не их, а ее. Лежи. Ты умрешь зазря. Недостойно умирать из-за бабы. Это недостойно мужчины! Ты молод, у тебя еще многое впереди, нельзя тебе так. Я как на тебя взглянул, так сразу подумал, какой-то странный. Ты как безвольный. Идешь и спишь на ходу. Так же нельзя… Тем паче, что из-за бабы.

— Я должен.

— Как тебя хоть зовут?

— Мерко.

— А меня Ородол. Ты арм?

— Нет. Я из ирбийского братства. Мы ваши союзники.

— Из ирбийского? Что-то такого не припомню. Далеко что ли?

— Да нет, просто оно очень маленькое.

Мерко приподнялся на локтях, посмотрел на руки. Они были исцарапаны, все в кровоподтеках. Он чувствовал, что все его лицо опухло, а кости ломит так, как будто били целую вечность.

— Стой! Ты куда это собрался!?

Заметив, что меч и котомка лежат на полу у кровати, Мерко протянул руки и поднял их. Тело снова стегануло свирепой болью, но он мужественно выдержал, даже не пискнул.

— Надо идти, — сквозь зубы прошипел он.

— Зачем? Ты должен лечиться, тебе надо побольше лежать!

— Надо идти.

— Куда!? Ты же на ногах не стоишь! А ведь скоро уже вечер! Куда ты к ночи!? Я тебя до конца лета собирался кормить за то, что мы сделали, а ты уже уходишь! Сколько ж в тебе силы!?

Мерко шатало из стороны в сторону, тошнило, перед глазами все прыгало. Руки и ноги почти не слушались, в ушах стоял непрерывный звон.

— Надо идти, — прохрипел он, когда добрался до двери, после чего постоял немного и обессилено рухнул на пол.

XXIV

Прибытие армов ознаменовалось бешеными криками людей, топотом лошадиных копыт и огромным облаком пыли. Аран видел их, теперь наблюдая уже из леса.

Вражеские ратники, а их было не так много — не более трех сотен, большой толпой скопились у ворот крепости. Они пугливо поглядывали по сторонам, похоже, ожидая нападения ирбов. Как и предполагал Аран, для начала враг заслал в крепость нескольких человек, чтобы те все проверили ее и разузнали, есть ли внутри опасность.

Когда разведчики вышли из ворот крепости, Аран разглядел, что лица их были довольными. Один из них громко сказал:

— Ирбы ушли! Эти храбрецы сбежали!

Толпа закричала, вверх взвились множество красных тряпок. Опять подняли облако пыли, сами же закашляли, закричали, недовольные тем, что их толкают.

— Тише вы! Я еще не все сказал! Ирбы, видать, хотят, чтобы мы их не преследовали, поэтому сложили все свое барахло прямо у там, у стены, как бы в дань сильнейшим!

Ратоборцы снова довольно заулюлюкали, заржали. У Арана от этого всего бежали тысячи мурашек по коже. Но он сдерживался, стоял неподвижно, хотя руки так и сжимали рукоять секиры и, если бы не его план, он бы не думая бросился на армов в одиночку, не боясь скорой смерти.

— Да тише вы! Я должен сказать важные слова! — требовательно продолжал арм. — Сейчас вы можете отдохнуть, забрать нужные вам вещи, а потом мы сожжем эту крепость, а наутро наши следопыты возьмут след трусливых беглецов!

Из толпы донесся выразительный хрипатый бас:

— А вино там есть?

— Есть! Заваливайте! Можете горланить песни, но все же будьте осторожны, возможно, эти трусы устроили в лесу засаду! Гролк, Фрир, Ширпо, Ранк — за мной! Осмотрим окрестности! Фрир и Ширпо — в лес! — Арм указал прямо в сторону Арана. — Ранк — вокруг крепости! Гролк — ты со мной, проверим заросли вон за той кручей! Все остальные могут делать, что хотят! Что ж, друзья, вперед!

Армы как будто ждали этой команды целый день. Все они разом сорвались с места и рванули к воротам крепости. Створки слетели с петель под напором здоровенных мужских тел и стройных ударов палиц. В несколько мгновений огромная толпа скрылась за воротами крепости.

Вздохнув, Аран подумал о том, какими в сущности простыми могут быть люди. После главный стражник приготовил секиру, занес ее над головой. На лице его проступила жалость, но раздолья ей он давать не собирался, ибо на войне для жалости нет места. Он слишком хорошо знал это. Слишком хорошо.

Выждав некоторое время, Аран опустил лезвие секиры на ствол огромной сосны. Первым ударом он разрубил две веревки. Потом он побежал дальше, вдоль левой стены крепости и взмахивая секирой, рубил крепкие веревки, привязанные к стволам деревьев. Надо было торопиться, с другой стороны крепости подходил этот Ранк, но ему не успеть — Аран гораздо быстрее его.

Когда рубить было уже нечего, он, не оглядываясь, бросился в лес. По сумасшедшему грохоту понял, что левая стена крепости завалилась внутрь. Его план сработал. Стражник на мгновение представил, что сейчас твориться внутри крепости и ужаснулся. Подумать только, сколько же человек он лишил жизни в один момент? Но ничего не поделаешь — это война.

Пока, подгоняемый страхом, бежал вглубь леса, перепрыгивая через пеньки и колоды, обегая ухабы и холмы, почти ни о чем старался не думать. Но одна мысль все время лезла в голову, не давая покоя. Что если Мерко, сын вождя, вздумает вернуться именно сегодня, именно тогда, когда оставшиеся в живых армы еще не покинут разрушенной крепости ирбов? Это будет ужасно. Но так или иначе, тогда станет ясно, чего возжелали боги. Такое дело решать богам. Тут уж надо надеется на их милость. И Аран надеялся.

К вечеру он был уже далеко от крепости ирбов. От усталости валился с ног, силы были на исходе. Еще бы, ведь толком не спал и не ел все последние дни! Ну а сейчас у него не осталось сил даже на то, чтобы собрать хворост для костра. А ночью в лесу без костра очень опасно. Придется лезть на дерево. Для такой цели главный стражник выбрал гладкую сосну, где было поменьше сучков. Он бросил секиру и котомку в дупло дуба, что стоял неподалеку, с собой прихватил только кинжал и необходимую для крепления веревку и полез вверх.

Подъем дался тяжело. Портки и накидку разодрал, ладони и лицо исцарапал в кровь. Несколько раз чуть не сорвался вниз, удержался чудом. Когда наконец достиг желаемой высоты, привязался веревками. Здесь у сосны в бок уходило два толстых сучка, на них он и прикрепился.

Только тогда он вздохнул с облегчением. Позволил напряжению отступить. Теперь можно было расслабиться и поспать.

Аран еще раз вздохнул. На чистом небе зажглись яркие звезды, засветил месяц. Воздух наверху был чистый, свежий и этим прекрасный. С непривычки немного кружилась голова. Лес стоял великолепный, спокойный. Это сразу привело мысли в порядок. Опасность кажется миновала. Теперь можно было засыпать. Наконец-то, засыпать. Боги, как же это здорово, спать!..

Рис 28: Аран с высоты дерева осматривает прекрасный лесной массив

XXV

Весь следующий день до вечера ирбы, выйдя в степь, двигались в направление реки Мирии. В дальнейшем они хотели идти вдоль нее в направлении владений гиритов. Минувший день не принес ничего необычного, двигались осторожно, почти бесшумно. Несмотря на недавнюю победу, настроение людей было никчемным, отовсюду то и дело слышался плач — женщины оплакивали погибших мужей и сынов. Многие уже испытывали недовольство, за глаза винили вождя, по глупости считая его решение пуститься в бега неправильным.

— Когда достигнем владений гиритов, — говорил Земель, — армы от нас отстанут.

— Точно, — поддержал Войдан. — Но до этого еще три дня, а с тем условием, что у нас теперь есть раненые, все четыре.

— Армы отстанут, — усмехнулся Мунн, — гириты пристанут!

— Четыре дня — это много, — согласился вождь. — Четыре дня — это очень и очень много.

Войдан кивнул:

— Они постараются не пропустить нас.

— Да какое им дело!? — взорвался Мунн неожиданно. — Мы станем уже неприятностью для гиритов, какое до этого дело армам?

Вождь покачал головой, проговорил усмехаясь:

— Тогда ответь, зачем им нужно было уничтожать наше братство? Мы им что мешали? Или может наша исполинская крепость им свет закрывала?!

— Видать, очень мешали, — сказал первый советник со вздохом. — Так начинаются большинство войн — без веских причин снаружи, а вот внутри…

Мунн остановился, поднял указательный палец вверх, призывая послушать себя, молвил громко:

— Неправда! Все войны начинаются из-за баб!

На Мунна посмотрели с укором, а к разговору присоединился главный хозяйственник Ниакар:

— Ну что? — потребовал он. — Кто из нас та самая баба?

Мунн недовольно зафыркал, заворчал себе под нос:

— Я же говорю о больших войнах, а то, что у нас — это так, легкая неурядица. И потом, откуда вы все-таки знаете, что эту войну начала не баба?

— В чем-то Мунн прав, — сказал Земель мрачно. — Это не война, а так — неурядица. Но вот на счет причины вы все ошибаетесь. Причина есть и очень даже веская.

— Какая же?

Земель долго вглядывался вдаль, собираясь с мыслями, наконец заговорил:

— Армы хотят, чтобы их народ им доверял. Сам подумай, ведь на их землях существует чужое братство. Какие волнения проявятся в народе, ежели простые смертные прознают, что их военные не могут справиться с какими-то там ирбами. Народ может этого и не понять. А если так случится, то может начаться восстания и правителя свергнут.

Воцарилось молчание. Вождь продолжил:

— Это и есть причина. Вполне веская, и их нападение в таком случае оправдывает себя.

— Но мы пришли сюда первыми! — оспорил Ниакар, правда тут же успокоился, поняв, что сказал нелепую глупость.

— Так и есть, — поддержал Грай, второй советник. — Когда пришли мы, граница армов не распространялась на нашу крепость, это была ничья земля.

— Правда-то правда, — согласился вождь. — Но мне дышать от этого не легче. Теперь вот мы ищем новое место. А они хотят нас уничтожить, чтобы вселить уверенность в сердца своего народа. Такова жизнь, у них нет другого выбора.

Этим вечером снова вернулись в лес. Изнеможенные голодные и замершие, они решились на разведение костров. Натаскали воды из ручья, нагрели и помылись. Приготовили много пищи, наелись и разбрелись по шатрам. Ночь выдалась спокойной далеко не для всех, Костоправ даже не прилег — до утра возился с ранеными. За это время померли двое. Он намеревался спасти их, но, как ни старался, ничего не вышло. Еще у троих появились осложнения, не помогали ни мази, ни травы, ни чтобы то ни было еще. Условия были ужасными. Людям нужна была чистота, тепло и самое главное — людям нужен был покой, а его, как и всего остального, не было совсем.

Кроме раненых в битве на холме, тяжело заболели еще несколько маленьких детей. Минувшим вечером одна женщина сломала руку, когда собирала хворост, перелом оказался открытым, в рану попала грязь, поэтому надеется на то, что она выживет почти не приходилось. В общем, работы у лекаря было хоть отбавляй, а об отдыхе он даже и не помышлял.

Также всю ночь трудились несколько земледельцев и кузнец. Повозки после длительной дороги оставляли желать лучшего, обода колес трескались, одно колесо вообще сломалось. У одной телеги провалился пол, нужно было ставить заплату.

— Зачем нам чинить повозки, когда все равно скоро помрем? — недоумевал Мор.

— Верно, — согласился Ирек. — Лучше починим лопаты, чтобы хоть закопали!

— Работайте, дурни! — ругался кузнец Родко. — Я не то я вас живыми закопаю!

— Да мы работаем-работаем. — Ирек сжал челюсти. — Итак уже другие спят, а мы тут все работаем.

— Только вот кому это понадобиться?

— Вам и понадобится, олухи!

Ирек перехватил двумя руками лопату, подмигнул Мору. Мор понятливо кивнул, подобрал с земли увесистую палку. Здоровяк Родко был к ним спиной, он, кряхтя, прилаживал к телеге починенное им колесо. Они подошли тихо, Ирек размахнулся и со всей силы ударил кузнеца лопатой по голове. Родко сидел как сидел, только вот колесо выронил. Мор и Ирек переглянулись, после чего один ударил несколько раз палкой, а другой лопатой. Родко наконец с храпом осел на траву. Они еще несколько раз ударили его ногами, Мор приложился что было мочи кулаком в нос.

— Ну хватит, — сказал Ирек. — А то помрет.

— Ну и хорошо! Вот старый урод!

— Давай-ка торопись! Найди огниво и нагреби еды побольше! А я за теплой одеждой и оружием! Встретимся скоро, вон у того раскидистого дерева!

— У какого?

— Ну вон у того! Видишь?

— Нет. А, это то, чья тень на змея очень похожа?

— Какого еще змея? Бегом, Мор! Бегом!

Мор пропал, густая тень поглотила его и вправду, как пасть страшного голодного змея. Ирек взвесил на руке лопату, сказал:

— Эх, лопатка ты моя, двуручная.

После ирб с силой бросил лопату в Родко, достал из-за пояса веревку и поспешил связать здоровяка, покуда тот не пришел в себя и не проломил беглецам головы той же самой лопаткой.

XXVI

Пробудившись утром, Мерко чувствовал себя значительно лучше. Раны затянулись, голова больше не болела. Он нашел в себе силы и поднялся. Вошел тот самый земледелец по имени Ородол.

— Ты куда это собрался?

— Далеко.

— Слушай, может тебе чего-нибудь нужно? Я понимаю, ты обижен на меня, но… Ну хочешь, ударь меня!

Ородол выставил вперед лицо. Мерко пожал плечами, сжал кулак, размахнулся и ударил земледельца в челюсть. Земледелец с криком покатился.

— Сам попросил.

Потирая ушибленную челюсть, Ородол фальшиво улыбнулся:

— Да ничего. Мне так легче будет.

Распрощавшись с земледельцем, который дал в дорогу немного хлеба и денег, ирб решил отправиться в ту самую корчму, где они с Торой останавливались, когда только прибыли в город.

Добирался долго, на силу отыскал, но в полдень был на месте. Когда вошел внутрь, увидел, что посетителей почти не было, лишь несколько бродяг спали, уткнувшись носами в столы.

— Э-э! — заголосил краснощекий корчмарь, поднимая руку в приветствии. — Решил заглянуть еще разок?

— Здравствуй! — кивнул Мерко. — Я ненадолго, но зато по делу.

— По делу?

— Да.

— Выпить или поесть?

— По другому делу.

— Странно. Какое еще может быть дело, опять комнату?

— Нет. На этот раз нам просто нужно поговорить.

Корчмарь указал на ближайший столик:

— Садись.

Мерко сел.

— Что случилось? Попал под верблюжий караван или как?

— Я не понимаю, — захлопал ресницами Мерко. — Что такое верблюжий?

Корчмарь махнул рукой:

— Да ничё! Я говорю, кто тебя так?

— Как?

— В зеркало посмотри, тогда узнаешь как. Или хотя бы в лужу!

— А, это… Да это так. Мужики.

— А-а. Ну говори уж, с чем явился ко мне? Только мои услуги не бесплатны, сам понимаешь!

— Понимаю. Но мне есть, чем платить.

— Удивительно. Обычно у таких как ты, платить как раз нечем.

— Я не вру.

— Да ладно, верю. Теперь, однако, понимаю, за что тебя так эти мужики. Признайся, деньги добыл у них?

Ирб кивнул:

— Да. Один дал мне их.

— А-а. Ну-ну. Дал. А ты взял, да? Ладно, подробностей не надо, просто мне было любопытно, понимаешь, мне тут…

— Я пришел, чтобы спросить, помнишь ли ты, пару дней назад я был с девушкой? Ты помнишь?

Краснощекий мужик рассмеялся, поскреб ладонями щетину, проговорил:

— Помню, еще бы мне не помнить. Эта ведь та еще девчонка, не из простых?

— Не знаю. Но очень хочу узнать!

Корчмарь явно понял Мерко, утвердительно закивал:

— Сбежала.

— Да, — подтвердил Мерко.

— Я ее тут больше не видел, — отрезал корчмарь. — Извини уж, но врать не стану. Хотя она, конечно, хороша, такие редко когда на дороге валяются. Ты прав, такую можно и поискать.

Мерко положил руки на стол, подумал и снова заговорил, медленно и внятно:

— Я и не ждал того, что она зайдет к тебе еще разок, я хотел узнать другое.

— Я тебя слушаю.

— Можешь ли ты описать того странного человека, что принес таинственную шкатулку?

Лицо корчмаря на секунду скривилось.

— Ты что-то знаешь? — спросил Мерко с надеждой.

— Я помню его. Мне его никогда не забыть. Иногда так бывает, когда человек сразу врезается тебе в голову. Его облик слишком бросается в глаза, это трудно сравнивать с чем-либо.

— Он что-нибудь говорил тебе?

— Он наставлял, чтобы я передал эту шкатулку юной девушке, после чего… сказал интересную вещь…

— Говори, не томи душу!

— Он сказал: если не передашь, ответишь перед Асаловой.

— Что такое «Асалова»?

— Ни что такое, а кто такой.

— И кто же это такой?

— Это главный маг нашего города, очень могущественный человек, поэтому о нем знают даже такие простые люди, как я.

К лицу Мерко прихлынул поток горячей крови. Он, кажется, взял след, ему, возможно, удалось найти маленькую зацепку!

— А почему он… Он так и сказал?

— Да. Зачем, я не знаю. Думал, что я вор и могу оставить шкатулку.

— Думаешь, его послал этот Асалова?

— Наверное. Если он так сказал.

— Что же ты раньше-то молчал, тогда, когда принес шкатулку?

— Тогда я забыл. Как мне показалось, эта девушка меня убить хотела, поэтому не особенно хотелось с нею разговаривать. Да и вы с ней такие умные по виду, что я подумал: вы и сами все знаете.

— Ты прав. Она вправду все поняла сразу. Только мне ничего не сказала. Так где же он живет?

— Наш маг живет в самой высокой башне на Южной Окраине. Но тебя туда не пустят!

Мерко бросил на стол монеты, вскочил и бросился к двери.

— Ты куда!? — недоумевал корчмарь. — Погоди! Я хоть объясню тебе, как добраться туда поскорее!

Но Мерко его уже не слышал. Монеты еще не перестали звенеть на столе, когда он уже во всю прыть бежал по улице. Просто бежал на восток!

XXVII

Ирбы двигались крайне осторожно, почти бесшумными тенями они скользили по траве, а когда перед ними возникал труднопроходимый участок, часто останавливались и посылали вперед дозорного. На сердце у вождя было тревожно, он что-то чувствовал. В глазах его не было покоя, то же волнение, что и в глазах остальных. Вчерашнее происшествие с побегом изменников не давало ему покоя. Нельзя было сказать, что он жутко злился или был обижен, нет скорее, страх за остальных сковывал его. Ведь если сбежали трое, другие тоже могут подумать о побеге. А поодиночке в здешнем армийском лесу с его голодными обитателями не проживешь и дня.

Тем временем, лес заметно поредел. Остались только старые полусухие деревья-исполины, со стволами в три обхвата, длиннющими и острыми, как копья, сучьями и когтистыми, как лапа змея, цепкими ветвями. Почва под ногами стала твердой и каменистой, трава постепенно исчезла, лишь кое-где, в низинах, светились в лучах солнца одинокие изумрудные островки. Склон резко стал уходить вверх, откуда-то появились громады больших булыжников, земля превратилась уже чуть ли не в песок, стало жарко и душно, из-под колес повозок поднимались облака пыли.

— Глядеть в оба! — закричал воевода Геррам люто. — Мы здесь как на ладони!

Земель был согласен со своим воеводой. Участок пути действительно неприятный. Повсюду завалы камней, деревьев почти нет. Земля неровная, всюду полно канав и возвышений, впереди за два целеня ничего не видать. Отличное место для засады, лучше, наверное, найти сложно.

Караван двигался дальше. Кроме тихого ропота женщин, редкого плача детей и поскрипыванию телег, ничто больше не нарушало тишины. Мужчины шли молча, даже ноги старались ставить так, чтобы было поменьше шума. В воздухе повисло невиданное напряжение. Каждый ирб прямо-то таки излучал волнение.

Наконец подъем закончился, склон стал выравниваться. Впереди начинался довольно крутой спуск, а внизу, у подножия, серебристой ленточкой ветвилась река. Там, на противоположной ее стороне высилась долгожданная стена спасительного леса. Деревья стояли плотно, видно было, что там начинался настоящий лес. Речушка уходила чуть правее; серпом огибая лесную рощу, она являлась границей между высоким взгорьем и лесом.

— Переправляемся? — поинтересовался Грай у вождя.

Земель утвердительно закивал:

— Прямо сейчас! — Лицо его загорелось. — Грай, ты знаешь, как называется эта река?

— Нет, Земель. Но это точно не Мирия!

— Верно, это не Мирия. Эта река называется Шио или Змеиная Река, она является оттоком Мирии. Если мы пойдем вдоль нее, противоположно ее течению, то скоро выйдем прямо к ее матери. Но мы не пойдем так, это опасно. Мы пойдем лесом и даже немного сократим путь.

— Земель, а почему Змеиная?

— Когда-то, во времена войн между армами и гиритами, на той стороне Шио стоял большой гиритийский город — военная крепость. Однажды армы вели на город огромное войско, которое легко намеревалось перейти Шио, тогда хитрые коварные гириты узнали, где будут проходить войска противника, и сбросили в эту часть реки сотни, а может быть и тысячи ядовитых озерных змей. В итоге большинство армов погибли на переправе. После этого Шио многие стали называть Змеиной Рекой.

— Вот это да! А откуда же гириты взяли столько змей?

— Змеи всегда были их страшным оружием. Здесь неподалеку раньше было Озеро Смерти, там их всегда было полным-полно.

— Они их выращивали?

— Возможно. Этого я не знаю.

Грай с сомнением посмотрел вниз. Ленточка реки больше не казалась ему такой уж безобидной.

— Все спускаемся вниз, а затем переправляемся через реку! — пронеслась команда воеводы. — Лес — это наш щит! Вперед, братья!

— Вперед! — заголосил Мунн. — В лесу у нас будет возможность отдохнуть и восстановить силы! Заодно и помоетесь, а то запах от вас такой, что топор уже можно вешать!

Ирбы вскоре были уже у подножия холма и достигнув реки, начали переправу. Лошади поначалу не хотели в воду, пришлось потрудиться, чтобы заставить, но это все же удалось. Холодная вода была ужасно неприятной, но спасительный лес, в котором будут и костры и горячая пища, многих заставлял забыть об этой неприязни. Когда первые повозки были уже на середине, люди вздрогнули. Страх навалился одним мощным порывом, крепко сковывая все мысли.

Враги показались неожиданно, вылетели из-за высокой стены леса, размахивая мечами и топорами, с криками бешенства, заводя таким образом себя и запугивая противника.

— Армы! — успел крикнуть ирбийский воин, что шел чуть впереди остальных. Еще секунда и он уже застыл с гримасой ужаса на лице, в грудь вонзилось три стрелы, наконечники двух показались из-под лопаток. Изо рта хлынула струйка крови, он покачнулся, произнес почти неслышно: — К бою, братья…

Битва получилась ужасной. На этот раз армов оказалось намного больше, теперь перевес в численности был уже на их стороне, причем они еще, видимо, долго и кропотливо готовили атаку, поджидая ирбов, и та вышла на редкость внезапной. Ирбы не сразу опомнились, некоторые даже не успели выхватить оружие, а прозрачные до этого воды Шио уже приобрели красноватый оттенок их крови.

Сначала первые ряды армов выпустили стрелы. Разом повалились несколько ирбов, их мгновенно поглотила и унесла с бой пучина воды. Женщины завизжали, дети зарыдали, поднялся невообразимый шум.

Затем у армов вперед выступили воины сдлинными копьями в руках. Метнув с десяток копий, они быстро отступили, прикрываясь щитами, и этим уступили возможность нападения дружинникам с тяжелыми мечами. Вспенивая воду, поднимая тучи брызг, те стремительно приближались. Впереди всех бежал огромный волосатый воин, в руках блестела черная палица из тяжелой булавы, глаза горели зверской яростью.

Армы никого не жалели. Многие из женщин и детей не смогли убежать быстро, нападавшие изрубили их в считанные мгновения. Лютые воины шли сквозь ирбов, словно стадо разъяренных туров через заросли травостоя. Завеса водяной пыли поднялась в воздух. Летели брызги, гул стоял просто умопомрачительный. Раненые падали в воду, где захлебывались и их уносило течением. Стоял звон крепкий стальных мечей, доносились воинственные крики.

Мунн с ревом исступления метал во врагов все новые и новые сгустки пламени. Почти все они попадали в цель, от пораженных ими противников вскипала вода, но армов было слишком много, поэтому маг чувствовал, что запас чародейской силы скоро иссякнет и тогда уж им придется совсем туго. Что делать в таком случае, он пока не знал. Но его магия приносила неоценимую помощь, каждый огненный шар делал огромные пробоины в сплошной стене напирающих врагов.

Армы успевали не только вести бой с людьми, но кроме этого еще и переворачивали повозки, убивали лошадей. Они просто расчищали себе дорогу. Громя все и вся, ощущали прилив сил, чувствовали, что победа над перепуганным соперником совсем уже рядом.

Огромный волосатый воин разошелся, как разгневанный до предела бык. Он совершал немыслимые движения, от которых его тяжелая булава вертелась, делая круговые движения, отбрасывая всех, кто решался подойти чуть ближе. Под его ударами, которых он сам, похоже, не замечал вовсе, дробились щиты, из рук вылетали мечи, а если на ходу попадалась повозка, то и она в один миг разлеталась в щепы.

Но не все собирались отступать. Ниакар стоял плечом к плечу с кузнецом Родко, и они дрались не хуже волосатого гиганта. Один размахивал огромным топором, в руках другого блистал тяжелый широкий меч. Родко дрался с перевязанной головой, повязка скоро слетела, из полученной вчера раны ручьем пошла кровь. Но кузнец не останавливался, кровь заливала глаза, мешала смотреть, но он как будто не замечал этого. Их смертоносное оружие сеяло смерть. Все, кто решался подойти, почти сразу низвергались в воду, многие не успевали даже вскрикнуть, первые же удары оказывались для них смертельными. Летели головы, туловища разваливались пополам, шеи ломались как тонкие ветви. Даже вода у ног двух героев, казалось, расступалась, и видно было каменистое дно.

Вождя в какой-то момент сильно ранили в живот. Он обессилено рухнул в воду, его тело поглотили речные волны. Какое-то время его не было видно, но почти сразу подоспел Костоправ, выловил тело, поднял его и потащил к берегу.

Ирбы отступали. Их становилось все меньше. Всякое построение в их рядах исчезло напрочь, дрались, можно сказать, каждый сам по себе, подчас оказываясь в одиночку в окружении десятка противников.

Когда армы нахлынули все сразу, мощной волной, главный волхв понял, что сейчас все это может закончиться. Надо было что-то делать или ирбы проиграют битву. Мунн воздел длани к небу, заорал так, что зашевелился воздух. В тот момент от него отделился невидимый импульс свирепой мощи, в который он сложил все последние силы. Магический таран с колоссальной силой ударил в наступающие ряды армов. Вражеских дружинников отнесло на противоположный берег реки, кого-то сразу смяло, большинство упали на землю уже мертвыми. Даже волосатый гигант покачнулся, но остался посреди реки, его сдвинуть с места не удалось даже сейчас.

Магический импульс стал последним шагом в этой битве, который сумел совершить Мунн. После этого геройского выступления, он сам не выдержал и потерял сознание. К счастью, армов уже рядом не было и его мгновенно подхватили крепкие руки союзников, выволокли из воды и осторожно положили на землю.

А ирбы просто озверели, бросались на армов, некоторых забивали голыми руками. Кто-то из армов еще не успел подняться на ноги, таких топтали ногами, закалывали копьями, молотили камнями, поднятыми с земли.

Второй советник Грай нашел на берегу реки тяжелое бревно, каким-то образом поднял и всего лишь за несколько взмахов уложил более десятка армов. Потом его плечо пронзила стрела, колоду пришлось бросить, но зато был еще меч, и он снова ринулся в гущу боя и сполна отомстил за нанесенное ранение.

По берегу реки потекла кровь, земля стала липкой, размокла так, что ноги скользили. Ирбы давили невиданно, погнали армов в лес, где те в миг разбежались по сторонам, но многие уже не смогли убежать и были уничтожены.

С волосатым гигантом пришлось повозиться. В бою с ним участвовали и Ниакар, и Геррам, и Родко, и Грай, и еще многие ирбийские ратоборцы. Но он оказался по-настоящему силен, воин от бога, ему в будущем открывалось бы многое, мог бы завоевать не одно царство, но сейчас на него навалились слишком уж много лютых испытанных вояк. Он не выстоял и весь израненный, без кисти правой руки, исколотым животом, повалился в пучину мутной воды и обагрил своей кровью весь поток Змеиной Реки.

Рис 29: Битва на Змеиной Реке

XXVIII

Мерко напряженно бежал что-то около часа. Бежал, пока наконец не добрался до восточной окраины города, где увидел перед собой высоченный детинец, сложенный из крепкого горного камня. Верхушка исполинской башни уходила далеко в высь, снизу казалось, что кончик упирается прямо в небесную твердь.

Где-то там, думал Мерко, и должен быть тот чародей, который что-то да подскажет ему, подскажет как и где искать ее, Тору. Только вот, как попасть внутрь?

Подойдя к стене башни, Мерко начал с силой бить кулаком в массивную стальную дверь. Стучался долго, пока наконец не стукнули засовы и массивная дверь не приоткрылась. В образовавшейся щели показалось широкое лицо бородатого стражника:

— Что надо? — вопросил он коротко и грубо.

— Мне главного мага, — ответил Мерко спокойно. — Я пришел к нему и должен его видеть.

— Асалова никому ничего не должен и не хочет никого видеть! Уходи прочь по доброму.

— Он, может, и не должен, зато я должен! Главный маг…

— Проваливай!

Щель исчезла, дверь хлопнула.

Мерко почесался, подумал, затем снова принялся колотить, на этот раз уже не только руками, но и ногами тоже.

Прошло немало времени, пока он снова добился своего. На этот раз дверь открылась уже по-настоящему, вышли двое здоровенных мужчин, вооруженных широкими секирами.

— Тебе было четко сказано! — пробасил один из них.

— Вам тоже, — сказал Мерко хладнокровно. — Я требую главного мага!

Стражник замахнулся секирой, Мерко отскочил назад, быстрым движением вытащил меч.

Это произвело на стражников впечатление, лица их чуть вытянулись от удивления. Они отступили.

— Кто ты, путник?

— Это я скажу только главному магу! Пропустите, или я буду драться.

Стражники смотрели люто, один продолжал задавать вопросы:

— Зачем ты пришел? Если бы маг ожидал тебя, то непременно сообщил бы нам. Зачем ты явился посреди бела дня?

— Не твое дело, — огрызнулся Мерко. — Была бы ночь, явился бы посреди ночи. Пропустите!

— Скажи хоть, кто ты, твое имя, или от кого ты? А я передам главному магу, возможно, он даже подумает и примет тебя. Хотя вряд ли.

— Я от Торы.

— Так и передать?

— Да.

Один из стражников удалился за дверь детинца. Двое других неотрывно следили за Мерко, не упуская из вида ни одного движения ирба.

Долго ждать не пришлось, третий стражник появился и сказал:

— Иди. Маг тебя ждет. Поднимайся вверх по лестнице на самый верх.

Мерко кивнул, изо всех сил стараясь скрыть свое глубочайшее изумление и радость. Да, он был рад, ведь этот Асалова знает имя Торы, значит знает ее и возможно расскажет что-то о ней!

Внутри башни было темно. Пахло плесенью и еще чем-то неприятным, трудно было разобрать сразу, чем именно. Мерко прислушался, откуда-то снизу доносились таинственные звуки, напоминающие хлюпанье. Передернув плечами, ирб шагнул на первую ступень каменной лестницы, ведущей наверх, в непроглядную тьму.

Полуразрушенная лестница шла вверх спиралью. Мерко ступал осторожно, камень под ногами крошился, сапоги иногда соскальзывали, а перил не было, так что держаться не за что. Поднимаясь все выше и выше, он думал, как это главный маг и стражники ходят по этой лестнице не боясь, но ответа на этот вопрос найти не мог. А когда во мраке наткнулся на что-то упругое, а вскоре сообразил, что это огромная паутина во весь проход, то совсем изумился. Теперь пошел еще медленнее, еще аккуратнее, так как знал, по этой странной лестнице уже давно никто не поднимался. В какой-то момент он хотел даже спуститься, чтобы спросить у стражников, правильно ли он идет, но быстро оставил эту идею.

Позже в голове созрела мысль, что это все может быть ловушкой для него, он даже остановился. Но вспомнив о Торе, решил, что необходимо подниматься дальше, а там будь что будет, все равно.

Он уже начал сомневаться, что этот путь его куда-то приведет, казалось, что идет в бесконечность, а дороги назад уже нет. Но вдруг перед ним выросла дверь. Из щелей пробивались одинокие лучики света, там внутри была жизнь, значит он куда-то пришел. Там, за дверью, кто-то был, он четко осознавал это, ощущал, чувствовал.

На удивление Мерко дверь отворилась сама собой, в лицо ударил прохладный воздух, пахнуло воском и вином.

Шагнув в помещение, Мерко огляделся. Зал был небольшой, в центре за столом сидел сгорбленный белобородый старик, взгляд был направлен в сторону гостя, но казался настолько безразличным, что ирб подумал, будто маг смотрит не на него, а сквозь него.

— Меня зовут… — начал было Мерко.

— Заходи, а имя мне твое здесь не нужно. Оставь все свое при себе. Садись.

Мерко огляделся. На столе горели неярким сбивчивым пламенем несколько восковых свеч, стены были полностью голыми, лишь с двух сторон вырезано два небольших окошка, занесенных толстой стальной решеткой. Пол холодный, сырой, на потолке даже образовались капли воды, удивительно, как будто зал находился не где-то на вершине башни, а под землей.

— Это крыша после дождя протекает, — пояснил старец, прочитав мысли гостя.

— Но никакого дождя ведь не было, — быстро парировал Мерко.

Маг ехидно заулыбался.

— Дождь случился, пока ты, подобно черепахе, поднимался сюда.

— Уважаемый маг, я пришел, чтобы спросить…

Асалова жестом остановил ирба. Помолчал немного, сказал:

— Я знаю, зачем ты пришел. Тора была у меня и узнала то, что хотела узнать. И давно ушла.

— Да?.. Я… Куда? Она не сказала?

— Не горячись. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. Пока ты поднимался по Лестнице, я уже многое успел обдумать.

Мерко вгляделся в морщинистое лицо мага. Глаза были посажены настолько глубоко, что их трудно было разглядеть, видно было, что старик смотрит, но вот видит ли он что?

— Что же ты успел обдумать? — поинтересовался Мерко. — И что знаешь обо мне?

— Еще раз говорю, больше чем ты думаешь.

— И что же?

— Например то, зачем нужна тебе ламулийская девчонка и еще то, кто ты есть и из какого племени родом.

В мыслях у Мерко разрасталось недовольство, в словах мага он уже ощущал угрозу, но почему? Ведь Мерко ему ничего не сделал?

— Я это и сам знаю, — буркнул Мерко. — Я — ирб, наше братство маленькое, находится к северу отсюда.

Маг сухо засмеялся, произнес хрипло:

— А ты знаешь, что твое братство сейчас гоняют по всем мирийским лесам, и что у твоих друзей остались считанные дни, а возможно и тех уже нет?

Мерко разразился гневом:

— Ты лжешь!

— Не лгу. Но тебе-то от этого что? Ты все равно их больше не увидишь. Последний белый свет для тебя, это свет вон тех окошечек с решетками. А еще я знаю, что тебя ищет старик, непростой. Признаюсь честно, мне даже не удалось подсмотреть, зачем. Боги не дают.

— Нет! — зарычал ирб. — Откуда ты знаешь, что с ирбами случилась беда?

Асалова коварно улыбнулся. Впервые Мерко хорошо разглядел его мутные глаза, там сверкнуло торжество. Это пугало. Это не могло не пугать. Сердце в груди забилось отчаянно, перед глазами все поплыло от нарастающего напряжения.

— Откуда? — повторил Мерко скрипя зубами.

— Я маг.

— Но почему?.. Что произошло? Как такое возможно? Этого ведь не может быть!

— Все может быть, и все всегда бывает неожиданно. Особенно плохое. Обычно его никогда не ждешь, а если б знать заранее, то можно попытаться предотвратить. Но, гм… увы.

— Но что же случилось?

— Армы напали. Только не говори мне, что вы не допускали такой возможности. Рано или поздно, но это должно было произойти. Так вот, Армы объявили вам войну, и твой отец обратился в бегство вместе со своим жалким ничтожным… ничтожнейшим братством.

Мерко нервно сглотнул. В голове была полнейшая неразбериха, навалился страх, ирб запутался. Что делать? Ему угрожают и говорят, что жизнь его братства кончена… как и его жизнь. Что же делать? Что же теперь делать?.. Неужели все это правда? Или старый хитрец хочет запугать, обмануть, а потом воспользоваться… Но откуда тогда знают так много, не могла же Тора рассказать… Или могла? Но Тора ведь понятия не имеет о том, что он — сын вождя!

— А что будет со мной?

— Я — на службе у армов, а ты — ирб. Понимаешь, к чему я?

— Ага. — Мерко кивнул, потянулся за мечом. — Понимаю.

— Здорово, да?

— Что, здорово?

— Да, ничего. Это я так, все удивляюсь, какие вы все-таки людишки странные.

Мерко проговорил с насмешкой:

— Ты такой же человек, как и я.

— Я выше. Так или иначе, все людишки — дерьмо. Ты пришел сюда не просто так, тебя привела сила, которую вы все так хвалите. Но где она сейчас? Неужели ты забыл?

— Дерьмо — это ты! — прохрипел Мерко. — А во мне много сил, и я ничего не забываю!

— И в то же время, ты сейчас ничтожество, ты ничего не можешь. Я же — маг. Я добился многого, а чего добился ты? Ты — ничтожество…

Терпению Мерко пришел конец. Он уже не помнил себя, помнил только гнев, который выплеснулся наружу. Ирб выхватил меч и бросился на старика, замахнулся, готовый убить и уверенный, что сможет это сделать без колебаний. Но… не получилось…

Мерко опустил меч, замер. Он попытался понять, почему же не убил наглеца, почему рука не поднялась на этого гада? И он чувствовал, что больше не сможет занести меч, не знал, почему, но силам, кажется, пришел конец.

Асалова покачал головой, щелкнул пальцами. Его глаза снова сверкнули торжеством, на этот раз уже менее выразительно.

Мерко покачнулся, в его глазах все потемнело, он больше не чувствовал тела, краски мира быстро растворялись в чем-то вязком и неприятном. Он слышал какие-то звуки, потом звуки перешли в нечеткие символы, символы превратились в линии и… все разом потухло.

Рис 30: Мерко поднимается по длинной лестнице

XXIX

Ирбы продвинулись недалеко в лес, где на поляне, разбив уцелевшие шатры, провели остаток дня. Вечер был прохладный, с севера дул неприятный свистящий ветер, небо заволокли тяжелые облака, рано выпала роса.

— Сколько осталось воинов? — спрашивал Земель у воеводы.

— Мы потеряли две трети. Те, кто выжил, истощены, многие ранены. Битва была страшной. Мунн нас выручил магией.

На лбу вождя выступили капли пота, рука была перевязана, под тряпкой, зияла красным страшная рана. В глазах отразилось выражение безнадежности, голос заметно дрожал.

— Сколько? — требовал вождь.

— Осталось сорок пять воинов, Земель. Но еще есть земледельцы.

— И это две трети? Да мы сгинем в следующей же битве. Быстро позови мне Войдана и Ниакара!

— Хорошо. — Геррам кивнул, скрылся.

Через некоторое время, появились первый советник и главный хозяйственник.

— Как рука? — поинтересовался Ниакар.

— Лучше. Расскажите о женщинах и детях.

Первый советник заговорил нехотя:

— Половину загубили, гады. Изрубили и даже не взглянули, на кого подымают руку. Дети же. Невинные, зачем их убивать. И откуда только берутся такие уроды?

— Половину?

— Да. Когда мы переправлялись многие шли чуть впереди повозок и ратников.

— Мы сами виноваты, не досмотрели. Как думаете, армы вернуться?

В разговор вступил Ниакар:

— Я полагаю, вернуться. Но вот если бы мы продвинулись дальше в лес, тогда, мне кажется, все могло бы обойтись.

Вождь вздохнул. Рана заныла пронзительной болью, будто руку протыкали копьем.

— Бесполезно. Они не дадут нам уйти.

— Но ведь попробовать стоит?

— А что тут пробовать? Идти во дремучему леса с кучей раненых воинов и запуганных до полусмерти детей? Куда мы пойдем? Сколько мы так сможем продержаться? Если и не армы найдут нас, то в лесу кроме них еще есть и другие хозяева.

Земель долго молчал. Потупив взгляд, смотрел куда-то в сторону.

— Как с припасами?

— Многое потеряли на реке, — сказал Ниакар. — Но в лесу, я думаю, сможем охотится, с этим трудностей не будет. Теперь нас стало меньше, как-нибудь прокормимся.

— Главное, чтобы армы не напали снова, — проговорил Войдан.

— Как там Мунн? — спросил Земель.

— Уже лучше. Костоправ говорит, скоро уже придет в себя. Он отдал много сил, но на нем ведь всегда заживает, как на собаке.

— Он молодец.

— Да. А чтобы его усилия не были напрасными, мы должны бороться дальше. — Первый советник осторожно похлопал вождя по плечу. — Тебе надо отдыхать, набираться сил для выздоровления. А мы пойдем, там много что нужно сделать. Распределить, кто теперь будет охотится, следить за кострами, ставить шатры. Потому как очень многие погибли.

— Постараюсь скоро присоединиться к вам. Торопитесь, завтра уже в дорогу.

— Значит, ты согласен?

— А что еще остается.

— Ладно. Не волнуйся. Тебе нужен покой, отдых. Ты много сделал, а сейчас можешь поразмыслить над тем, что будем делать, когда придем на земли гиритов.

Вождь подтянул на себя шкуру, его бил озноб.

— Что делать — время покажет.

Войдан и Ниакар покинули шатер. Их ждали дела. Только недавно завершилась сложнейшая битва, но на передышку не было ни одного мгновения. Необходимо бороться. Бороться всегда и везде. Так уж устроены люди, и среди них это качество считается ценным. А ценно ли оно на самом деле? Кто знает, кто знает…

Ты стремишься к борьбе, ты борешься до конца. Ты живешь и твоя цель — выжить в этой суматохе, где никто толком ничего не понимает. А надо ли? Эх… люди, пленники распорядка… Эх герои, которым нет покоя, потому как такова их природа…

Плохо или хорошо?

Земель сидел в одиночестве. Спать не хотелось, но передвигаться пока не мог, слишком уж беспокоила полученная недавно рана. На душе было тяжело, от этого невидимого груза он задыхался, был весь мокрый от липкого холодного пота.

Неожиданно в шатер скользнула сумрачная тень. Вождь вздрогнул.

— Кто здесь?

— Я с миром. Мое имя Турифей, я пришел к твоему сыну Мерко…

XXX

Придя в себя, Мерко понял, что находиться в темнице. Света почти не было, лишь только из дверных щелей пробивались несколько одиноких лучиков, рожденных, судя по всему, факелами. Руки и ноги были скованы тяжелыми кандалами, он сидел на подстилке из сырого сена, всем телом ощущал холод, исходящий от пола и стен. Он находился где-то глубоко под землей, его заточили в темницу. Зачем? Не проще ли сразу убить и дело с концом? Странно все это. Неужели Асалова собирается его пытать? Наверное, будет убивать медленно, будет мучить столько, сколько представится возможным…

Однако, сейчас нужно было просто ждать. Ждать того, что произойдет дальше. Ждать ответов на вопросы.

И Мерко ждал. Ждал долго. От тугого железа руки занемели, он попытался пошевелить пальцами, в ответ по всему телу пробежала свирепая волна боли. С каждой минутой к голове стремительно подступала муть, будто все вокруг, и даже тьму, обволакивал серый сумрачный туман. Ему сильно захотелось спать, это говорило о том, что магия Асаловы все еще действовала.

Вдруг стукнули засовы, заскрипела дверь. Донеслись голоса, скользнула расплывчатая тень. Мерко в слепую определил, что кто-то приблизился, подошел вплотную к нему. Ирб не шевелился, ожидал, что будет дальше.

— Здравствуй! — Сквозь туман сознания прорезался скрипучий и противный голос Асаловы. — Не притворяйся мертвым или спящим, я вижу, что ты бодрствуешь, я ведь маг!

Мерко разжал пересохшие губы, ударила искоркой боли, на подбородок побежала влажная струйка. Ирб произнес:

— Здравствую, как видишь… Что тебе от меня нужно?

Маг некоторое время молчал, потом сказал с насмешкой:

— Да ничего не нужно. А вот тебе что сейчас нужно? Есть, пить, спать?

— Что надо? — повторил Мерко настойчиво и грубо.

— Ничего, — продолжил Асалова. — А вот тебе надо многое. К сожалению, я могу дать только одно.

— Это я и сам могу взять.

— Не можешь! Ты не можешь даже умереть! Ты не способен даже на это! Я могу дать тебе смерть, но я тебе ее не дам. В ближайшее время!

— Будешь убивать понемногу? — Мерко ничего не видел во тьме, но готов был поклясться, что сейчас его собеседник злорадно улыбается. — Мучить будешь?

— Угадал! — протянул маг. — Снимать кожу. По лоскутку. Выкалывать глаза. Рвать зубы. Отрезать уши. И прочее…

— Ты же маг?

— Да. Я маг. Как это ты догадался?

— Разве маги так поступают? Думаешь, я боюсь этого? Неужели не видишь, что не боюсь? Ты же ведь маг.

— А ты — дурак! — разразился Асалова. — Неужели думаешь, что и вправду буду мучить такими простосердечными способами? Я придумал кое-чего получше, ты станешь игрушкой, на которой я буду пробовать вновь придуманные заклинания. Поверь мне, это будет хуже, чем ты себе можешь представить, это будет ужасно!

Мерко из последних сил стиснул зубы. Ему кажется повезло. Все это время он пытался высвободить одну руку, и вот она почти уже выскользнула.

— Прости. — Мерко постарался говорить как можно более изнеможенным голосом. — Недооценил твои возможности.

— Ты еще успеешь их оценить. По достоинству! Об этом можешь не беспокоиться. Это я тебе устрою! Обязательно! Боги! Боги! Как же я ненавижу таких, как ты!

Мерко уже освободил одну руку, но вот вторую даже пытаться бесполезно, ладно, необходимо теперь подловить момент и захватить старика. А пока нужно заговаривать ему зубы…

— Почему? Почему ты так ненавидишь меня? Я ведь тебе ничего не сделал? Я не тронул тебя, я не оскорблял тебя, почему?

Маг расхохотался. Его гулкий смех отразился от стен и от этого стал еще более страшным.

— Олух. Любовь и ненависть подчас не требуют почти никаких причин. Дурачок. Можно полюбить женщину, даже не разговаривая с ней ни разу, совсем ее не зная. Также и ненависть.

Мерко помотал головой:

— Нет. Любовь — это любовь. Это хорошо, так и должно быть. Любовь мы получаем в частичке Рода, что есть в каждом из нас. А ненависть — из черного мира. Ненависть от Тьмабога. Ты маг, ты должен это знать!

— Не выставляй меня дураком. Я долго думал об этом. Очень долго. Посвятил этому десятилетия. Природа обоих сил одна! Обе обладают способностью разрушения!

— Нет. Любовь, кроме разрушения, умеет творить, а ненависть — никогда.

— Глупый болван! Ненависть также творит, как и любовь! Вот только, кто это придумал, делить силу на разрушение и созидание!? Это же одно и тоже!

— Рождение и убийство? Одно и тоже?

— Ну конечно же!

Мерко ощущал, как маг свирепеет от гнева, как теряет уверенность, как постепенно выходит из себя. И ирб продолжал:

— Любовь — это величайшая из сил! Она свойственна здоровому человеку. А ненависть — это признак несовершенства!

— Нет! Нет! Нет! Ты не можешь знать! Ты сопляк! Ты не можешь знать!..

— Но я знаю.

— Нет!

— Знаю…

— Нет…

Мерко понял, что сейчас у него есть возможность дотянуться до старика. Нечего было тянуть, нужно было действовать, пока колдун сходит с ума от злости. Мерко выбросил вперед освобожденную руку и… ему опять повезло. Он ухватил Асалову прямо за тонкое горло. После этого Мерко дернул мага к себе, ладонью чувствовал, как легко будет сломать хрупкие кости.

Но внезапно темницу осветила яркая вспышка, Мерко пронзила острая боль, такая, будто бы его ударило молнией. Ирб разжал руку и мертвенно повалился на каменный пол, сильно ударившись головой о стену.

— Ха-ха-ха! — грохотал Асалова. — Глупец! Неужто ты подумал, что я позволю тебе так просто одолеть меня? Так знай же! — Темница снова осветилась, но уже не так ярко. — Я буду долго помнить тебе это! Пока ты не умрешь!.. А умрешь ты нескоро! Ну держись!

Маг вскинул руки к потолку. Меж ладонями засверкало, воздух трещал и, казалось, даже горел. Яркая голубая сфера быстро росла в руках Асаловы, а Мерко уже ощущал неприятное покалывание во всем теле, понимая, что будет, когда маг направит поток этой чудовищной силы на него.

Неожиданно Асалова вскрикнул, огонь в руках мгновенно потух. Старец повалился прямо на Мерко, ирб дернулся, схватил мага за шею и на этот раз медлить не стал и рванул в сторону со всей силы.

Асалова в тот момент уже понял, что жить ему осталось всего несколько мгновений. Он понял, что теперь уже не успеть составить заклинание, не успеть обезвредить врага, не успеть спасти себя. В момент, когда Мерко ломал ему шею, а по темнице разносился хруст, маг с пеной на губах прохрипел:

— Меня сгубила любовь… Поэтому… я… стал таким, какой я есть сейчас… Когда-то я любил также… как ты… но она обманула…

Старец замолк. Мерко брезгливо отбросил обмякшее тело. Он ничуть не жалел мага, понимая, сколько невинных погубил этот гад. Но теперь он получит по заслугам, там, в царстве лютого Хозяина Тьмы.

— Эй ты! — заметался, отражаясь от стен, тревожный окрик.

Мерко вздрогнул. В темнице кто-то был. Неужели?.. Да, Асалову кто-то ударил сзади, поэтому он повалился. Значит, кто-то помог Мерко, кто-то спас ему жизнь!

— Кто здесь? — спросил Мерко, всматриваясь во тьму.

В ответ было долгое молчание, но спустя некоторое время послышался голос, который показался странно знакомым:

— Я стражник Асаловы.

В голове Мерко за один миг пролетело с десяток мыслей. Он осмелился спросить:

— Но почему ты помог мне?

— Потому что вчера ты сохранил мне жизнь. Я вовсе не хотел спасать тебя, просто моя честь убила бы меня, если бы я этого не сделал!

— Кто ты?

— Помнишь, там, на дороге. Мы дрались, и ты не убил меня?

— Горшун? Так это ты?

— Да. Но большего тебе знать не нужно. Я ухожу. Скоро здесь будут другие стражники, ты скажешь им, что убил их хозяина, а еще скажешь, что если надо будет, убьешь и их. Будь уверен, они испугаются и отпустят тебя восвояси. А теперь, прощай…

XXXI

— Мерко, избранник?

Турифей со вздохом кивнул:

— Да, это так, Земель. Твой сын — избранник богов. И я не знаю к счастью это или же нет.

— Но почему он?

Волшебник печально улыбнулся:

— Звезды обычно не особенно-то выбирают. Хотя я уверен, в жилах Мерко течет кровь древних героев. От кого, я не знаю. Ты ли, Земель, определил это наследие или его мать?

Вождь сидел молча, удивленный и напыщенный. Словом, похож он был на человека запутавшегося, на которого свалилось разом слишком много всего нового и непонятного.

— Не надо пугаться этого, не надо удивляться тому, что уже произошло. Мерко родился и звезды еще тогда знали его непростую судьбу.

Земель согласно закивал, сказал уныло:

— Так оно и было. Мунн, наш чародей, предупреждал меня об этом.

— Мунн?

— Да. Он и меня когда-то сделал вождем, сказав, что мой дед был когда-то правителем большого племени. А я ведь был всего лишь земледельцем и ни о чем таком и не помышлял. Но однажды ергисы, восточное племя, похитили жену и сына и заточили в рабство. Точнее я о рабстве ничего знал, я думал, что они погибли. Но пришел Мунн и сказал, что они живы, и мы с ним должны спасти их. С этого все и началось. С нами тогда пошел и мой молодой друг Ниакар. Мерко мы спасли, но жена моя умерла как только мы нашли их. И тогда же я спросил Мунна, почему он помогает мне, а он ответил, что мой дед когда-то был великим правителем, а его, Мунна, отец служил у него чародеем. «Также и я, — говорил Мунн, — теперь буду чародеем у тебя». А я ответил, что у меня нет никакого племени, а есть только мой сын. А он сказал: «Мы должны возродить чудесный род наших предков и должны создать новое племя!» Но как? — спросил я. Так и появилось наше братство, куда мы брали все бродяг и изгоев. А началось все это пятнадцать лет тому назад с меня, пятилетнего мальчика Мерко, земледельца Ниакара, его жены и сыновей, а также чародея Мунна.

Земель замолчал и сидел мрачный, глаза стали красными, он почти плакал.

— Так значит вот какова история твоего братства?

— Короткая. Армы того гляди уничтожат нас, и она оборвется. А самое ужасное в том, что я даже не знаю, правду ли сказал мне тогда Мунн или же это была просто нелепая ложь.

Турифей с интересом поглядел на вождя, сказал уверенно:

— Это правда. Ежели боги решили, что избранником быть твоему Мерко, то твой чародей не соврал. Он сказал правду. В твоих жилах кровь великих, Земель, и с этим придется мириться.

Вождь поднял усталые глаза и безжизненно посмотрел на Волшебника.

— Я устал.

— Я вижу.

— Меня никто не может понять. Мне больно за каждого ирба, который гибнет в этой никому ненужной схватке. Мне больно, и это постепенно убивает меня. Я уже не могу думать и придумывать. Я не вождь! Из меня плохой правитель. Я всего лишь земледелец. Вот хотя бы Ниакар или тот же Мунн справились бы лучше меня. А что я? Да я даже драться толком не умею!

— К сожалению, Земель, это решал не ты. Это уже давно решили за тебя твои предки. И я согласен с Мунном, ты должен был возродить племя, и ты сделал это! А теперь ты должен сохранить его!

— Поздно. Армы изничтожат нас если не сегодня, то завтра. Что мне делать?

— Я попытаюсь помочь вам.

— Как? Каким образом?

— Если мы доберемся до гиритов, то там вы будете в безопасности.

— Чем же гириты лучше армов?

— Хотя бы тем, что если я скажу им укрыть вас на время, они не преминут возможностью оказать мне услугу!

Земель взглянул на Волшебника с надеждой, спросил тихо:

— Ты говоришь правду? Это возможно?

— Более чем. Но только если сумеем добраться до гиритов. Они будут оберегать вас, покуда я не вернусь. А я вернусь уже с Мерко, и, надеюсь, к тому времени избранники уже выполнят возложенное на них богами обязательство. Тогда же царевич Тунга станет царем всех племен, после чего гонения вас армами и кем-либо прекратятся навсегда, и вы сможете обживать новую землю и возрождать забытое наследие!

— Хорошо, но как ты найдешь Мерко?

— Нашел братство, найду и твоего сына, Земель. Но об этом сейчас не думай, в течении следующих дней мы будем добираться до гиритов!

Рис 31: Шатер. Разговор Земеля и Турифея

XXXII

Как ни старался, Мерко никак не мог освободить вторую руку. С первой ему просто повезло, а вот со второй так не получалось. Стальные обручи стягивали намертво, а цепи крепкие, такие не разорвать даже здоровенному лесному беру. Что же будет дальше? Скоро стражники забеспокоятся, придут сюда и увидят, что их хозяин мертв. Что они сделают с ним? Разве что испугаются и отпустят, как и сказал этот стражник Горшун. Вряд ли. Эти-то думать не станут, убьют сразу, у таких с этим сложностей обычно не возникает. Но что же может сейчас он?.. Необходимо попытаться обыскать мертвого мага, это последнее, что еще можно сделать.

Мерко обшарил похолодевшее тело. Было неприятно, но что поделаешь, выбор перед ним был небольшой. Как ни странно, но маг не носил с собой никакого оружия, на нем, кроме одежды, было только несколько ожерелий, пара колец и таинственный гладкий камень как будто бы даже сверкнувший красным в руке у ирба. Однако что этот камень, Мерко ведь надеялся обнаружить ключи, но надежда эта теперь растаяла, никаких ключей у мага не было.

Отчаявшись, Мерко все же взял у Асаловы таинственный гладкий камень, от которого, как чудилось ирбу, веяло чем-то удивительным, чем-то таким, что и слов не подобрать…. Ирб спрятал камень за пазуху и стал сидеть, терпеливо ожидая появления стражников. Время шло. Он сидел недвижимо, вслушиваясь в шорохи вокруг. И вот наконец стукнули тяжелые засовы. Откуда-то с противоположной стороны ненадолго ворвался свет, но дверь хлопнула, закрывшись, и свет снова пропал. В темницу зашли трое, так по топоту определил Мерко.

— Асалова? — позвал сбивчивый охрипший голос.

За старого мага ответил Мерко:

— Он мертв. Я убил его.

Повисло молчание, затем стражники подбежали, ощупали застывшее на полу тело своего хозяина. Затем они подошли к ирбу и проверили, по-прежнему ли он прикован к стене.

— Вы что во тьме видите? — спросил Мерко с удивлением. — Как кроты?

— С ним и его любовью к темноте привыкнешь к чему угодно. Как тебе это удалось?

— Легко. Он был слаб духом. Но почему вы без света? Где факелы?

— Хозяин приказал не показывать тебе света, он желал превратить и тебя в узника тьмы.

— Но теперь он уже мертв.

И снова стражники долго не отвечали, лишь тихо и таинственно перешептывались между собой.

— Гм. И все-таки мы не понимаем, как ты это сделал? Ты маг еще более могущественный, чем Асалова, но как такое возможно, ведь ты еще так молод?

Мерко молчал. Он не хотел врать.

— Дайте сюда свет, — попросил кто-то. — Скорее.

Принесли факел. Ирб увидел, что на него со страхом смотрят пятеро упитанных бородатых мужиков с оружием наизготовку. Старого знакомого с одной из улиц Большого Града среди них не было.

— Ты — наш враг, — молвил один из стражников.

— А значит, мы должны тебя убить, — пояснил второй.

— Прямо сейчас, — добавил третий.

Мерко спокойно произнес:

— Можете это сделать. Но только учтите, вы и ваши дети будете гореть на костре в Черном Мире вечность.

— Ты угрожаешь?

— Нет. Я предупреждаю.

Стражники молчали. Потом отошли в сторону, стали опять шептаться. Мерко понимал, что они здорово напуганы. Они верили, что он маг, маг, который может наслать на них проклятие, а за свое будущее боится почти каждый, и они — не исключение.

— Мы решили, что должны убить тебя, — проговорил кто-то наконец. — Прости, но мы не верим, что ты настолько силен, чтобы просто так убить Асалову. Скорее всего, тебе повезло.

— Нам придется это сделать.

— Ты убил Асалову, а мы убьем тебя!

— Что ж, попробуйте!

Мерко достал из-за пазухи камень. Яркие цветные лучи осветили темницу, на время ослепив стражников. Камень в руке словно горел, от ирба во все стороны повеяло жаром, но сам Мерко этого почему-то не ощущал.

Стражники все до единого, закрывая руками глаза и лица, в панике попятились назад. Ирб убрал камень, свечение прекратилось и слуги Асаловы замерли у двери.

— Теперь вы мне верите? — спросил Мерко, который и сам не мог поверить в то, что только что произошло. Подумать только, они испугались всего лишь света!

— Верим.

— Верим, господин, — отвечали стражники, со страхом оглядывая полученные ожоги, о которых сам ирб и знать ничего не знал.

— Тогда освободите меня, и, клянусь, я вас не трону. Только уйду.

— Хорошо.

Стражники освободили Мерко и осторожно, держась в стороне, повели его к выходу. Ирб чувствовал облегчение, но на душе все равно было невыносимо тяжело. Ведь его жизнь рухнула в течение одного дня. Он не сомневался, что Асалова говорил правду на счет его племени, он знал, такой врать просто так не станет.

Его вскоре вытолкали за уже знакомую стальную дверь, вернув оружие и котомку. Стояло прохладное утро, солнце еще даже не взошло над городом. Мерко понял, что провел в подземелье весь прошлый день и всю ночь. Но какого же было его удивление, когда пройдя несколько шагов вдоль по улице, посреди дороги он увидел ту самую, которую теперь уже не надеялся увидеть никогда.

XXXIII

До рассвета оставалось еще много времени, когда ирбы наскоро свернули походные шатры и под руководством таинственного белобородого старца тронулись в дорогу.

Турифей не то чтобы вызывал у людей неодобрение, скорее даже наоборот порождал в их сердцах надежду, однако в то же время чем-то пугал, казался странным и чужим. Волновал и его взгляд, Волшебник всегда смотрел на кого бы то ни было сверху вниз, серые очи сверкали, точно зеркала, а сам взгляд был пронзительным и вместе с тем слегка равнодушным.

— Куда мы хоть идем? — спросил у Волшебника Грай, второй советник.

— В древний город Гиритов.

— Тот самый, который стоял еще, когда случилось эта знаменитая битва со змеями?

— Да, — кивнул Турифей. — Тот самый.

— Но ведь на картах его уже давно нет? — удивился Войдан.

Турифей усмехнулся:

— На картах много чего нет, но это еще не значит, что этого нет на самом деле!

Когда старец начинал говорить так, то все сомнения мигом пропадали и на него смотрели с восхищением, слушали внимательно, не пропускали ни одного слова. Один только Мунн плелся в стороне, не испытывая к Волшебнику яркого интереса. Зевая и потирая ушибленные места, он думал о том, что тоже когда-нибудь станет Волшебником, правда для этого еще многому предстоит научится, а главное — выдержать сложное испытание у богини Риты, хозяйки Платиновой Горы, которая и сделает его Волшебником Призрачной Земли. Любому магу известно, Волшебником из чародея, колдуна или волхва сделаться непросто, и это редко кому удается. Но Мунн был уверен — это стоит того, ведь чародеи, колдуны и волхвы — отвечают лишь за свой город, свою весь, за свое братство, а если повезет, то даже за целое племя или страну. Но все равно, Волшебники — это нечто большее, хранители всей Призрачной Земли, их побаиваются даже боги, а правители всех племен без исключения — уважают, поэтому для Волшебников всегда открыты все дороги.

И все-таки, чародей Мунн верил, что когда-нибудь станет Волшебником. «Настоящим! — думал он. — А не таким, как этот самозванец Турифей!»

XXXIV

— Ты? — изумилась девушка, лицо ее было суровым, а взгляд казался взволнованным и тревожным.

Глаза Мерко тоже не выражали особой радости, он сказал:

— Да, это я. А что такое?

— Почему ты пошел за мной? — спросила она грубо.

Он смотрел на нее, стараясь казаться равнодушным и безучастным. Она же выглядела напыщенной и угрюмой, как индюшка, не в состоянии спокойно стоять на месте, то и дело меняя опору с одной ноги на другую, упирая в бок, то левую, то правую руки. Малахитовые очи сверкали и сейчас представлялись как никогда колдовскими, обычно тонкие изогнутые брови сбились ближе к переносице и чудились теперь густыми и бесформенными.

— Какая теперь разница, — невыразительно пожал плечами ирб, нарушая тишину. — Теперь уже все равно.

Тора повела рукой в сторону. Там, у полуразваленного сарая, чуть сбоку, где еще остались редкие островки травы, топтались два жеребца. Кони были добротные: подкованные, ухоженные, вычищенные, к подпругам крепились новенькие стремена, на спинках аккуратно положены попоны из свежих оленьих шкур. Один был черным, как ночь, а второй — красный, как огонь, с угольной густой гривой и рдяным хвостом.

— Эти кони — наши! — проговорила девушка властно. — Выбирай себе любого. Но учти, я беру вороного.

— О чем ты? Что означают твои слова?

— То, что я их купила, если ты так плохо соображаешь, твердолобый!

— И все? Зачем ты их купила?

Тора оскалила белые зубки. В глазах блеснуло чем-то ярким, маленькие кулачки сжались. Она отвела взгляд, сказала сквозь зубы:

— Нет, не все. Я еду с тобой.

Мерко долго молчал, посматривая по сторонам и изредка пробегая быстрым взглядом по лицу девушки. Наконец ирб спросил:

— Как ты меня нашла?

— Сначала я купила коней, а потом искала повсюду, а знакомый корчмарь подсказал, где лучше искать.

Над ними снова воцарилось длительная неприятная тишина, повисло напряжение, казалось, даже воздух начинал искриться. Так они стояли недвижимо в молчании, пока наконец Мерко опять его не нарушил:

— Прости, но теперь я уже не могу.

— Что ты не можешь? — Она прямо посмотрела ему в глаза.

— Быть с тобой, — ответил Мерко честно.

От таких слов внутри у Торы все вспыхнуло, к лицу прилила горячая кровь, она была больше не в силах выдерживать прямой взгляд его как будто бы равнодушных к ней и печальных глаз.

Снова растянулась тишина. И опять долгая, неприятная, такая, что Мерко даже услышал биение ее сердца. Двое стояли посреди улицы и теперь уже даже боялись заглянуть друг другу в глаза.

— Мерко. — Голос Торы вдруг стал мягким, таким, каким его хотел бы слышать Мерко. Слышать всегда. — Я все знаю о твоем племени и очень сожалею.

Мерко готов был от злости сплюнуть на землю, но рядом была она, единственная, и он не решился.

— Значит, это правда!

— Да. Но они может быть еще живы, и мы могли бы им помочь. Ты должен взять меня с собой, Мерко.

Он грустно улыбнулся, спросил с печальной усмешкой:

— Разве тебе некуда пойти?

— Представь себе, некуда. Я ушла из родного дома навсегда. Думала, что найду дом здесь, но, как оказалось, я и тут никому не нужна.

— Ты не можешь оставаться в этом городе?

— Нет. В этом — не могу. Между прочим, ответь, как ты выбрался от Асаловы? Он тебя отпустил? Знаешь, я так торопилась, думала, что уже поздно, и ты уже в башне, а откуда чужаки обыкновенно не выходят.

Мерко повернулся, двинулся в сторону коней.

— Идем. Я расскажу тебе, когда выедем из города. Мне тут тоже делать нечего, меня тут тоже все хотят убить. А тебя я пристрою в какой-нибудь городишко по дороге.

— Нет! Я поеду с тобой.

— Со мной? Нет, ты не нужна мне. Идем.

— Ну-ну, не нужна. — Тора хмыкнула. — А тебя никто и спрашивать не станет. Смотри лучше сюда, я беру себе вон того, черного, со снежными звездами на боках и брюхе! А ты бери огненного, с чем-то другим… у брюха.

Рис 32: Торговый город армов. Встреча Мерко и Торы на фоне башни Асаловы

Жеребцы и вправду оказались отборной масти. Ехали ровно, в сильных телах ощущалась медвежья мощь и в то же время кошачья грация. Под толстой кожей перекатывались большие шарики мышц, повсюду выпирали тугие жилы, кости толстые и крепкие, зубы белые и ровные.

Ехали молча. Мерко впереди, Тора чуть отставая. Когда выбрались из города, отправились вдоль какой-то речушки в сторону леса.Ближе к полудню речушка стала резко уходить в сторону, а дорога вела дальше, в лес. Здесь, на опушке, в зарослях высокой травы, они и решили остановиться, немного перекусить.

Мерко собрал хворост, развел костер. Тора быстро отыскала грибов, набрала воды в маленький котелок и стала варить похлебку. Ирб наблюдал за ней с интересом: запаслива и умна, — думал он, — заранее догадалась, что ехать им придется долго и поэтому где-то раздобыла котелок.

Скоро уже потянуло приятным ароматом пищи, девушка умело добавила каких-то трав, запахло еще притягательнее. У Мерко в животе заурчало, он вспомнил, как долго не ел ничего настоящего, горячего.

— Готово, — позвала Тора. — Или ты предпочитаешь только мясо?

Мерко отвечать не стал, уселся поближе к догорающему костру, схватил ложку и без лишних раздумий принялся за похлебку. Он и правда обычно ел только мясо или хлеб, но сейчас заметил, что и грибная похлебка порой может быть просто восхитительной.

— Ты обещал рассказать об Асалове, — напомнила Тора, умышленно делая свой голос сухим и равнодушным. — Или уже забыл?

— Нет, — ответил Мерко с полным ртом. — Там мало чего рассказывать. Он заточил меня в темницу, но мне удалось освободиться, а убить его мне помог один старый знакомый. Потом стражники почему-то испугались и отпустили меня восвояси.

Женские тонкие бровки взмыли вверх, глаза стали круглые, словно плошки. Она смотрела с изумлением, видно было, что не может поверить, но уже сейчас в ее взгляде показалось восхищение.

— Убил? Не может этого быть!

Наворачивая похлебку, Мерко молчал, успевал только жевать, пользовался моментом, пока девушка ошарашена и перестала работать ложкой.

— Это великий колдун! Как тебе удалось?

— Он может и великий… Точнее, был великим, но зато большой дурак. Был слишком уверен в себе, а это часто подводит.

В дальнейшем Тора жевала уже без всякой охоты, мысли в голове перепутались, с лица не сходило глупое выражение, она все еще не могла поверить.

Как только доскребли остатки каши, они стали собираться. Мерко сложил вещи в котомку, прикрепил мешок к жеребцу. Тора залила остатки костра водой, засыпала остывшие угли землей.

— Ты хочешь узнать что-нибудь обо мне? — осторожно спросила девушка.

— Не знаю. Ежели хочется, то рассказывай. А в общем, я знаю, что ты из ламулийцев, а большего вроде бы мне и не надо. Все равно скоро расставаться.

Тора охнула, лицо ее приняло страдальческий вид. Мерко этого не видел, потому что стоял спиной. А ей было больно. Она вдруг разозлилась на него, но гнев сдержала и не стала ничего оспаривать, вместо этого, придав голосу мерный тон, заговорила:

— А я расскажу.

— Рассказывай, — кинул ирб без видимого интереса. — Послушаю.

Девушка покраснела, отвела глаза и долго собиралась с мыслями, пока наконец что-то не заставило ее начать…

— Я действительно из далекой Ламулии. Я прибыла сюда вместе с принцем, но… я соврала. У нас были разные цели, я его не сопровождала. Просто ехали одной дорогой, мы даже не были толком знакомы. Он ехал со своей задачей, а я со своей. Я была всего лишь попутчицей.

Мерко кивнул:

— Ну понятно, ты напросилась с ним, чтобы его слуги охраняли и тебя. Одной путешествовать опасно, тем более, ты же женщина. Мало ли какие неприятности могут случится по дороге.

Девушка сразу не поняла, на что это намекает ее спутник, наивно попалась на его уловку, простодушно подтвердив его же слова:

— Ты прав. Одна я боюсь, а с принцем безопасно.

— Прынц-то богатый?

— Еще как. У него море драгоценностей, золота, земель и…

— Вот оно что, и чем же, интересно, ты отплатила этому прынцу? Уж не деньгами это точно, зачем они ему нужны, у него их полным-полно, из ушей лезут.

Тора вновь покраснела, глаза загорелись, она еле сдерживала лютый гнев.

— О чем это ты!? — протянула девушка.

— Ну не за просто так он тебя сопровождал?

Ламулийка от злости сжала маленькие кулачки, выпрямила спинку и, вздернув подбородок, надменно произнесла:

— Если тебе это очень интересно, то не за просто так! Как-никак, а в чем-то ты прав: я же женщина, в конце концов! А он мой хороший старый знакомый! Так ты будешь меня слушать или нет? Или, может, тебе рассказать про меня и принца?

— Да мне все равно, — огрызнулся Мерко.

Тора долго молчала, никак не могла заговорить снова, выглядела обиженной, вся надулась, даже вспотела.

— Мы… точнее я, ехала в этот город именно к Асалове. Меня в моей стране считали одаренной, хотели обучать магии, но я отказалась, сказав, что за мое ученичество может взяться сам Асалова, великий армийский колдун. Тогда я и покинула свою страну и не собиралась больше возвращаться. Асалову я знала и раньше, он как-то гостил у моего дяди и как раз тогда пригласил меня к себе в Большой Град. Он сказал, что только там сможет действительно решить, есть ли надобность ему брать в ученики именно меня или же нет.

— Он не похож на того, кто берет в ученики, — перебил Мерко. — Как он тебя вообще не убил.

— Он боится моего дяди. Но, так или иначе, в ученицы он меня не взял. Сказал, что у него есть кое-кто получше, а я — я почти ничем не отличаюсь от обычных никчемных людишек. И все же он предлагал мне остаться, но не ученицей, а управительницей башни. Как я поняла, он просто хотел использовать меня.

Мерко видел, какое болезненное у Торы лицо, но он даже не думал ее жалеть, наоборот, умышленно молвил с грубостью:

— Никчемных людишек не бывает. И все же, это очень на него похоже… Может быть, это даже к лучшему, что ты не стала его ученицей? Эта твоя идея, чему-то учиться у такого гада, как Асалова, просто безобразна.

— Возможно, — согласилась девушка на удивление ирба. — Но магия была моей мечтой, а теперь вот мне некуда пойти, я отреклась от своей страны навсегда. Я одна в этом большом и чужом для меня мире.

Мерко вытащил из-за пазухи таинственный белый камень, протянул Торе, спросил:

— Ты случайно не знаешь, что это такое?

Глаза девушки округлились.

— Ты взял у Асаловы?

— Да. А что?

— Это же Камень Четырех Стихий. Им владел Асалова. Он им дорожил больше жизни.

— Я нашел камень, когда искал у него ключи, чтобы освободить себя.

— Значит, он всегда носил его с собой… Этим камнем мечтает завладеть любой маг, будь то волхв, колдун, чародей или даже Волшебник. В нем заключена огромная мощь четырех стихий: Огня, Воды, Земли и Ветра.

— Думаешь, это хорошо, что я его нашел?

— Это великолепно! Ты сам-то понимаешь, что говоришь? У вас в братстве есть маг или волхв?

— Есть, конечно. Как же без этого.

— Тогда он наверняка сможет использовать Камень Четырех Стихий. Это может принести величайшую силу и огромные возможности для твоего народа.

Мерко сощурился:

— Считаешь, что этот камень способен помочь выжить моему братству?

— Конечно! Он и не на такое способен! Это великая мощь! Это древняя магия, у которой нет никаких ограничений. С подобным могуществом можно завоевывать целые города, княжества, даже племена.

— А ты способна пробудить его силу?

— Вероятно… нет. Я пока очень мало знаю и умею.

— И что же мне делать с этим камнем?

— Доставить вашему магу, он-то разберется, что делать, я думаю. Оторвет с руками!

Мерко покачал головой, произнес:

— Не верится мне. Почему же Асалова не завоевал с ним весь мир? Или хотя бы что-нибудь? Кусочек мира.

Тора призадумалась.

— Может, не успел?

— Ага, не успел. Тут кроется что-то другое…

— Брось! Да ты что! Ты совершил великое чудо! Добыл Камень Четырех Стихий! Да ты просто…

Ирб молчал. В голове все перемешалось, на сердце лежала тяжесть, он не мог думать почти ни о чем, по крайней мере, он не мог думать о чем-то цельно. Что это за камень такой? Как камень может погубить человеческую жизнь?..

XXXV

Вечер был на удивление теплым и даже жарким. Знойная духота предвещала наступающую с запада грозу. Там, в сумеречной дали, закатное небо сплошь поглотили тяжелые темно-багровые тучи, которые то и дело загорались и трещали, словно умирающий весенний лед. Вспышки были настолько яркими, что если не успеть отвести глаза, то от них потом больно ломило глаза и повсюду прыгали небольшие светящиеся зайчики.

Но ирбы почему-то не останавливались, не прятались от надвигающейся бури, а торопливо двигались, с трудом поспевая за своим новым предводителем. Сначала они долго шли по густому и ровному лесу, с трудом протаскивая лошадей и повозки. Затем обошли два больших молодых болота, после чего лес сразу же поменялся, стал сырым, поросшим густым древовидным папоротником.

— Тьфу! — выругался воевода Геррам. — Ну и комаров же здесь!

— А здоровые, как лошади, — согласился Мунн. — Еще и кусаются, дармоеды.

— Почему бы нам не остановится? — поинтересовался Земель осторожно. — Совсем уж темнеет. Да и гроза будет злющая, я чувствую.

— Я тоже чувствую, — кивнул Турифей.

— Да и армы не будут искать нас в такую бурю! — добавил Мунн.

Волшебник усмехнулся.

— Это еще почему? — спросил он.

— Будут искать? — изумился Геррам.

— Ха! Уже ищут. Им приказано не пропустить вас на земли гиритов, и они постараются не дать вам уйти.

— Да откуда он знает! — заворчал раздосадованный Мунн.

Турифей посмотрел на чародея снисходительно, так сказать, по родительски, и ничего не ответил.

— Так значит, — продолжал вождь, — остановок не будет?

— Нет, — покачал головой Волшебник. — Всю ночь. Я веду вас короткой дорогой, если все будет хорошо, к утру мы доберемся до древнего города гиритов. Туда армы уже не сунутся, будьте уверены. А так, нас по-прежнему могут найти, сейчас повсюду рыщут армийские отряды.

Как только заросли папоротника закончились, дорога заметно пошла вниз. Под ногами уже хлюпало, ноги по щиколотку проваливались в перегной из листьев и веток. Сырость стояла невыносимая, пахло гнилью и тленом, начались заросли гигантской крапивы. Деревьев стояло уже меньше, да и то наполовину гнилые, захваченные диким вьюном почти да самой верхушки.

— Не отставать! — кричал Турифей. — Идите за мной!

Первым шел Волшебник. Вооружившись посохом, он неистового рубил едкую траву, в очередной раз доказывая, что его магический жезл способен не только источать огонь и молнии.

Воины, подражая Турифею, следуя за ним по пятам, прорубали широченный коридор в стройных рядах крапивы. Тут были и измученный Мунн, и побитый Родко, и Ниакар, и Геррам, и Грай, и даже толстячок Войдан помогал, размахивая своим коротким клинком.

— Одевайтесь теплее! — предупреждал Турифей. — Доставайте всю одежду, что у вас есть!

Тем временем окончательно стемнело. Запалили смоляные факелы, часть несли в руках, другие прикрепили к повозкам. Внезапно поднялся шквальный ветер, первая волна накрыла Турифея, поставив пепельные волосы дыбом.

— Начинается! Держитесь!

И тут небосвод над ними вспыхнул, старые деревья на мгновение освятило, на землю упали мертвенно-бледные корявые тени. Бабахнуло, и долго слышно было, как катился по всем четырем сторонам света дикий раскат все сотрясающего грома.

Задался свежий полный сил летний ливень. Подгоняемый всеми ветрами, он отчаянно лил, затопляя землю. Сверкало, трещало, бухало, а вместе с водой вниз летели сучья и листья.

Ирбийский караван остановился. Люди, укрываясь плащами, в страхе ложились на землю. Дети орали, напуганные громом, но крик их быстро растворялся в мощном гуле бушующей стихии.

Один только Турифей стоял спокойно, пережидая бурю. Мокрые волосы слиплись, по лицу текли струйки дождевой воды. Волшебник вскинул руки к небу, и кто-то даже заметил, что он улыбается, а на лице его застыло непоколебимое восхищение. Ослепительные молнии словно бы тонули в его глазах, он будто бы каким-то неведомым образом впитывал грозу, пожирал, набираясь от нее силы.

Рис 33: Турифей с посохом в руках ведет ирбийский караван сквозь заросли гигантской крапивы. Волосы Волшебника развеваются на ветру, вслед за ним идут несколько воинов, мечами прорубая путь остальным

Подобно большинству таких ливней, этот ливень достаточно быстро поутих, уступив место обыкновенному мелкому промозглому дождю. Заводила ветер погнал тучи дальше, повернув теперь куда-то на северо-восток. Небосклон там то и дело загорался, а после прокатывалась волна грома, уже не такого сумасшедшего, потерявшего часть гремящей силы по дороге к ним.

Турифей собрал небольшой совет около старого опаленного дуба, когда-то давно расщепленного грозой почти до основания на две части.

— Как люди? — спросил он.

— Все целы, — ответил Костоправ. — Но намокли и очень замерзли.

— Ну и ветерок был, — присвистнул Мунн. — Настоящая буря, даже лужи сдуло!

На чародея посмотрели с неодобрением, но быстро забылись и перевели взгляды на Турифея.

— Костры не разводить, — сказал он. — Согреемся по дороге.

По лицам собравшихся прокатилась волна удивления.

— Мы не переждем ночь? — спросил Ниакар.

— Нет, — отрезал Турифей властно. — Ежели будем пережидать, то завтра по светлому нас и поймают. Армы предполагают, что мы идем в близлежащий гиритийский город и уж утром-то они нас не упустят.

— Но почему? — оспорил Мунн. — Откуда они знают, что мы идем в этот город? Разве ж мы такие дураки, что идем в лапы гиритам?

— Ты прав, Мунн, — согласился Турифей. — Они не знают, что гириты — наше спасение, но зато они знают, что наше спасение от них — гиритийские земли. А ближайшее начало гиритийских земель — именно Древний Город.

— Думаешь, они будут преследовать нас до конца? — поинтересовался Земель.

— Да, — ответил Волшебник твердо. — Поэтому собирайтесь и снова в путь! Сейчас мы находимся в Лапринской долине, ежели сумеем преодолеть ее, то город гиритов нам покорится!

XXXVI

Да самого вечера Мерко и Тора ехали по лесу, пока перед взорами не предстала крыша первого домика. В дальнейшем показалась широкая и длинная вереница хат, а в сторону уходила еще одна — впереди была большая деревня или даже весь.

— Заедем? — поинтересовалась Тора.

— Только ненадолго, — ответил Мерко. — Надо пополнить запасы чистой воды. И нужна новая одежда.

— Хорошо. А что потом?

— Потом наши дороги разойдутся.

— Я с тобой.

— Куда?

— Туда же, куда и ты. Мы должны обязательно доставить камень ирбам.

— Нет, ты никуда не пойдешь со мной. Это изнурительно и опасно.

— Как это? А думаешь не будет опасно, ежели бросишь меня одну посреди чужой страны… то есть племени?

Мерко вздохнул, в груди кольнуло. Расставаться с любимой не хотелось, но что поделаешь, ведь его ждет война.

Тора дернулась, поняла, что спорить бесполезно, Мерко по правде решил ее оставить. Но как же так можно? Он пытается ограничить ее жизнь от него самого, но она не хочет такой жизни. Она не хочет, как все бабы, проторчать всю жизнь у печки, провозиться с детьми. Пусть лучше уж вечно в бегах, вечно в дороге, вечно в драках, в битвах… Зато вместе с ним, с Мерко. Нет, она от него не отстанет. Ни за что!

За спором и размышлениями они не заметили, как въехали в деревню. На улицу вывалили старики, молодежь, зрелых женщин видно не было, а вот мужчины высовывались осторожно, у многих в руках уже были или палки, или ножи, но чаще всего — топоры.

На дорогу вышел пузатый старик в расписной красной рубахе, он коротко поприветствовал их, спросил:

— Доброго дня, куда путь держите?

— Далеко, старец, но пока что в твою деревню.

— Зачем же?

— Да вот нужно воды и одежи раздобыть.

— Одежи говоришь? А сами-то вы кто будете? Не армы, это я вижу, не дурак. Не враги ль наши паратовские, аль еще какие супротивники?

Мерко заскрежетал зубами. Врать не любил. Лучше уж драться, чем врать, но сейчас кажется придется отступить от обычного правила, ведь с ним Тора, а подвергать опасности ее жизнь никак нельзя.

— Я от тролов, — солгал ирб. — А эта девушка из страны Ламулии.

Старик присматривался с сомнением, спросил:

— Что за странный союз трола и ламулии?

— Ламулийки! — поправила девушка, сверкнув глазами.

— Мы не муж и жена, — пояснил Мерко. — Просто вместе путешествуем.

Старик удивился, долго присматривался, щурясь.

— Она не твоего рода, как можешь путешествовать с ней одной дорогой, ежели она тебе не жена?

— У нас общая дорога.

— Странно. Очень странно. А она очень красива, ты, наверное, хочешь в скором будущем сделать ее своей наложницей? Так ведь у вас, у тролов?

— Нет, — махнул рукой Мерко. — Я не собираюсь на ней женится. У нас разные судьбы. Наши дороги сошлись только на время, придет день и мы расстанемся.

Тора хмурилась. Все посерела от страха. Мерко явно не разумел, к чему ведет его хитрый старик. И правильно, ведь ирб не женщина, что он понимает в этих делах.

— Одежу значит вам и воду? — прищурился старец.

— Ага, — кивнул ирб довольный тем, что вспомнили о его просьбе. — Дадите?

— Дадим.

Из толпы мужиков выступил плечистый парень с длинными волосами и широким плоским лицом.

— Случаем не хочешь приблизить тот самый день?.. Мы дадим тебе одежду, воды и много еды. И еще что-нибудь, ежели захочешь. Но за это я возьму эту женщину. Обещаю, что буду ей верным мужем.

Мерко видел, как ужаснулась Тора. С виду она стала похожа на загнанного кролика. Он вдруг наконец сообразил, о чем все время думал старец в расписной красной рубахе.

Мерко дернул за уздцы, позвал Тору:

— Едем отсюда, я передумал. Обойдемся без свежей одежи, а воду начерпаем каком-нибудь в ручье.

Собравшиеся люди охнули.

— Это что же это такое? — завопил старик в красной рубахе. — Ты издеваешься что ли?

— Нет. Почему ты думаешь, что эта женщина запросто пойдет за какого-то там проходимца. Это ее дело, а она не хочет. Точно не хочет.

Широкоплечий выступил вперед еще на шаг, спросил:

— А чем я плох?

Тора задрала носик, поехала гордо.

— Всем, — произнесла она царственно.

— Чем я хуже других?

— В том-то и дело, что ничем!

Старец схватил лошадь Мерко за уздцы, сказал грозно:

— Не тебе решать, с кем ей быть! Сам же говорил, что она тебе не жена!

— Она решает сама, — пожал плечами ирб. — Как видишь, она не хочет оставаться в твоей деревне.

— Как это не хочет? — Старец выпучил глаза.

— Так это. Не хочет, и все тут. А что поделаешь, сердцу не прикажешь!

— Да что ты городишь? — Старец весь раскраснелся от нестерпимого гнева.

— Да ты…

— А что я такого сказал?

— Она же баба! Девка, понимаешь? А что может решать девка? По-моему, ничего. Ежели она не твоя, то значит ничья. А теперь — наша!

— Она не ваша.

Серые глаза Торы вспыхнули гневом. Она сжала маленькие кулачки, взгляд казался подобным страшной молнии.

— Кто дал тебе право так говорить о женщинах? — спросила Тора. — Кто!?

— Молчи! — завизжал старик. — Тебе вообще никто не дал право даже рот открывать!

— Это еще почему?

— Ты баба! А бабе боги рот придумали только для того, чтобы она могла им жрать! Но уж никак не для того, чтобы болтать!

Девушка громко рассмеялась, произнесла брезгливо:

— Ничтожество. А зачем тогда язык?

— Что? — засопел старик.

— В моей стране таких как ты убивают сразу. Считается, что такие не достойны даже пыток, поэтому их убивают в спину.

— В спину бьют только трусы!

— Нет. В спину бьют трусов! В спину бьют тех, кто не достоин большего.

Видя как разъярился старец, Мерко понял, что пора уезжать. Он несильно ударил старика сапогом по рукам, чтобы тот отпустил поводья. Старец отпустил, и они с Торой двинулись в направлении леса.

Деревню они покинули без особых сложностей. Мерко ожидал, что так просто не отпустят, думал, что полезут драться, но ничего подобного не случилось. Только покричали чего-то в след, подростки кинули несколько камней, и этим все ограничилось.

Тора ехала обиженная до крайности. Теперь совсем уже не говорила ни одного слова и даже не смотрела в сторону Мерко. Держалась подальше, так что ирб даже не слышал топота ее жеребца.

Мерко чувствовал себя дураком. Ему было жаль бедную девушку. Он сам не понимал, как это в голову взбрела такая ужасная идея. Он начал говорить, что она ему чужая, что она ему не жена. Будто действительно она для него ровным счетом ничего не значит. Теперь она, наверное, рассердиться на него… а может… Он хорошо помнил, как относится Тора ко всем мужчинам, но по отношению к себе даже сейчас, когда он ее обидел, ирб не замечал ее злости. То, что она испытывала к нему, было воплощение полностью женственных чувств, а не мужских, как это было с остальными, например, с тем наглецом, что привязался к ней в корчме.

Тем временем стемнело. Солнце скрылось. На севере сверкала, там была сильная гроза. Они остановились, и Мерко развел костер. Молчание все еще продолжалось и угрожало продолжаться еще очень долго. Мерко сходил в чащу леса и добыл зайца, Тора, как ни странно, молча взялась разделывать тушку.

Как только поели, улеглись спать. Насыпали сухой травы, расстелили шкуры. Тора лежала рядом, и Мерко чувствовал ее сбивчивое дыхание. Глаза были закрыты, но он знал, что она не спит. Как странно, думал Мерко. Как много сложного в этом мире. И в то же время, он был счастлив, что теперь может сколько угодно смотреть ей в лицо. Хоть всю ночь. Несмотря на все горести, он так желал этого всем сердцем. Он так долго этого ждал. Он так долго ждал возможности просто заглянуть ей в лицо. Заглянуть без страха, не украдкой, а рассмотреть как следует, по-настоящему.

Потом она заснула. Мерко запросто определил это. Тогда решил засыпать и он. И заснул. А когда вдруг неожиданно проснулся ночью, то почувствовал, что она прижимается к нему всем телом. Он понимал, что это во сне, ей просто холодно и она тянется к теплу, но… ему было очень… очень хорошо.

XXXVII

Заросли гигантской крапивы скоро закончились, дорога пошла вверх, лес постепенно стал гуще. Идти было теперь намного легче, ведь почва под ногами стала твердой. В темноте мало кто мог разобрать, куда Турифей ведет ирбийский караван, но ирбы сейчас настолько устали, что большинству из них было уже все равно.

— Мы уже почти рядом, — сказал Волшебник неожиданно.

— Правда? — Земель не мог поверить.

— Поднимемся на этот холм и посмотрим!

Караван на некоторое время остановился. Турифей, Земель, Войдан и Ниакар поспешили вскарабкаться на высокое взгорье, чтобы оттуда обозреть округу. Когда были уже наверху, и черная гладь Лапринской долины почти полностью подчинялась их взорам, Волшебник вытянул руку и показал пальцем в темноту ночной дали.

— Я ничего не вижу, — пожал плечами вождь.

— Я тоже, — кивнул Войдан.

— Тише, — шепнул Волшебник. — Дождитесь молнии.

Трое ждали, затаив дыхание. Когда же угольный небосвод разрезала дерзкая извилистая слепящая глаза трещина, они увидели наконец то, о чем говорил Турифей.

Впереди, меж гладью голубых верхушек тревожно спящих сосен и все еще бушующей вдали стихией, высился огромный холм, а на нем, освященный светом молнии, возвышался дивный гиритийский город.

Рис 34: Турифей указывает в даль. Земель, Войдан и Ниакар видят над лесами во вспышке молнии чудесный город на высоком холме

Еще только перевалило заполночь, когда ирбийский караван уже был у подножия холма. Вверху, за высокой каменной стеной, высились с десяток грандиозных детинцев с разноцветными куполами, оконцами, где в некоторых горел тусклый свет. В небе все еще сверкало, и во время особенно ярких всплесков на крепости видны были очертания огромных катапульт, между которыми, точно тени, мелькали силуэты дозорных лучников, расхаживающих по стене туда-сюда, вглядывающихся вдаль.

— Туман, — объяснил Турифей. — Они нас не видят.

— А что если примут нас за неприятелей? — поинтересовался Войдан.

— Сначала, мы пойдем туда с Земелем вдвоем. Если они обнаружат вас в наше отсутствие, то вы назовете мое имя и скажете, что с миром.

— Войдан, — приказал вождь. — Ты за старшего. Затаитесь и ждите, мы скоро будем!

К рассвету ворота гиритийской крепости отворились и братство ирбов в сопровождении ратников вошли внутрь. Здесь, как и обещал Турифей, их ждал теплый прием. Их вдоволь накормили, показали терема, где они будут жить и сказали, что они могут оставаться ровно настолько, насколько это будет необходимо.

Сам Турифей, боясь слезной благодарности ирбов, поспешил попрощаться с Земелем…

— Идешь искать Мерко? — спросил вождь.

Волшебник вздохнул.

— Прости, — сказал он, — но твой сын — избранник, и мне придется заставить его идти к котловану Рана.

— Брось, — махнул рукой Земель, — тебе не придется его уговаривать. Если надо помочь, он поможет, будь уверен! Иди. И передай, что отец благословляет его на этот поход!

— До встречи, Земель!

— Прощай, Турифей. И спасибо тебе, что помог сохранить братство!

На последок они обнялись, пожали друг другу руки, после чего Турифей как-то незаметно пропал. Никто в тот день его больше не видел: ни стражники на воротах, ни дозорные на стене, ни патрульные на холме.

XXXVIII

— Я хочу тебе сказать, Мерко, — произнесла Тора вкрадчиво. — Я решила.

Это были первые слова, обращенные к ирбу, которые девушка произнесла на следующий день, когда они уже полдня ехали по лесу.

— Что ты решила? — спросил Мерко.

— Я стану одной из ирбов. Я стану ирбийкой!

— Это как?

— Я стану одной из ирбов. Ты что слов не разбираешь?

— Как это, ты станешь?

— А так. Помнишь, ты говорил, что одно из правил твоего братства, это принятие в свои ряды людей, отвергнутых родным племенем или отвергнувшим его по собственной воле?

Мерко фыркнул, затем долго молчал, после сказал с усмешкой:

— Ты хоть знаешь, что ирбов теперь вряд ли кто когда найдет. Они или побеждены армами, или скрылись в лесах и постараются уйти далеко. Скорее всего направятся в горы. Я почти уже потерял свое братство, а ты хочешь приобрести его, так и не отыскав. А может быть сегодня, я и есть это самое братство, последний из тех, кто остался.

Девушка ехала важно, лицо сделала такое, что будто бы и не слышала слов своего спутника.

— Ну что ты молчишь? — недоумевал Мерко.

Тора молчала.

— Ну скажи еще что-нибудь.

— О что тут говорить? Я теперь такой же ирб, как и ты.

— Глупая ты. Сразу видно, баба.

— Может и глупая. Зато баба. Но и ты не намного умнее, ведь также как и я собираешься найти иголку в стоге сена.

Мерко проговорил, хмыкнув:

— Откуда ты знаешь, что я собираюсь сделать?

— Но ты же куда-то едешь. Не трудно догадаться, куда именно.

— И куда же?

— К месту, где раньше жили ирбы. Ты надеешься, что они оставили там какой-то знак, чтобы предупредить тебя, когда ты вернешься.

Ирб покачал головой.

— Я угадала? — Девушка смотрела на спутника свысока. — Да?

— Угадала. Это было очень сложно. Но меня хоть там ждут. А ты-то там зачем? Ведь ирбы вынуждены скрываться, пришли иные времена.

— А зачем им ты? Чем я отличаюсь от тебя? От меня хоть дети, а таких, как ты, чтобы могли меня обрюхатить, — навалом!

Мерко явно обиделся, спросил:

— А отчего это ты вдруг так резво решила принести себя в жертву моему братству?

— Оно не твое! Я, кажется, ясно тебе объяснила, что мне некуда податься!

— Но я-то родился в их племени и мне предстоит стать вождем.

Тора весело расхохоталась, но Мерко не смутился, потому что он-то говорил правду.

— А почему ты так уверен? У вашего царя… или как там… вождя нет наследников?

— Есть.

Глаза девушки округлись. Она посмотрела на Мерко непонимающим взглядом.

— Ты сын вождя?

Сын вождя молчал. Лицо приняло печальное выражение, в глазах отразилась тоска.

Потом до вечера они ехали в тишине. Мерко ощущал на себе странные осторожные взгляды девушки, а сам все больше размышлял о том, стоит ли брать ее с собой в почти бессмысленный поход.

К темноте остановились на небольшой полянке. Здесь было много ягод и грибов, а Мерко каким-то немыслимым способом поймал трех куропаток. Развели костер, поужинали, стали молча сидеть, смотреть на звезды. Спать сегодня обоим почему-то не хотелось, возможно, просто день был не столь напряженным, как к примеру вчера, а возможно причина крылась в чем-то другом.

Ночь стояла спокойная, теплая. Небо было чистым, видно каждую, даже самую маленькую звездочку. Хороший день для чародеев, размышляла Тора мечтательно, сегодня их предсказания будут верными, потому как ни одну небесную дорожку, а значит и ни один шаг человека, сегодня боги скрыть не смогут. Маги-звездочеты увидят все, что хотят. Для кого-то увидят счастье, а для кого-то горе. Для кого-то увидят радость, а для кого-то грусть. Сегодня обязательно взойдет новая звезда, Звезда Рождения. Все на небе поменяется. Поменяется много судеб. А чья-то дорожка резко оборвется, маги узнают об этом раньше, чем тот, чьи часы сочтены.

На поляне было светло. Появилась яркая луна, правда далеко не полная, но зато удивительно светлая и чистая. Изредка из леса доносились таинственные звуки: то что-то ухнет, то треснет ветка под ногами невиданного животного или существа. Подумать только, сколько странных созданий сейчас наблюдает за спутниками из леса? Что они думают, чего хотят? Этого обычному человеку понять не дано. Человек может разбираться только в своих жизнях, в своих мыслях, но понять животное большинству не суждено никогда. Можно понять издали, но чтобы понять полностью, для этого необходимо самому стать зверем.

Мир вокруг не спал. Мир никогда не спит. Ночью жизнь всегда продолжается, и живут не только луна и звезды, но и все люди, животные, растения и даже камни.

Мерко смотрел на звезды, веки его были наполовину опущены. Ирбу казалось будто он проваливается в бездны неизведанного, того, чего объяснить простыми словами просто невозможно.

Костер давно потух. Лишь легкая дымка стремилась к звездам, растворясь во мраке высоты. Тора, завернувшись в оленью шкуру, пыталась заснуть, но ей этого никак не удавалось, она ворочалась, то и дело вздыхала полной грудью, казалось, что ей не хватает воздуха, и она пытается все время восполнить недостаток.

— Так ты со мной? — вдруг спросил Мерко тихо.

Тора распахнула прекрасные глаза, освященное мягким лунным светом лицо вытянулось от изумления, отчего стало удивительно милым…

…Мерко даже испугался.

— Ты это мне?

— Тебе, а кому же еще.

Повисло молчание…

Тора резко проглотила удивление, отвернулась, выпрямила спинку, на губах появилась довольная улыбка. Она ласково сказала:

— Да.

Мерко локтями помог себе подняться, закряхтел, будто дряхлый старик, молвил быстро:

— Тогда учти. Это будет нелегко. Искать будем, пока не кинем головы где-нибудь когда-нибудь, обратного пути у нас не будет. Я тебя предупреждаю, ибо потом будет уже поздно.

— Я знаю, — шепнула она. — Только кидают не головы, а… копыта.

Ирб посмотрел на нее с ухмылкой:

— Это у тебя — копыта, а у меня ноги.

— Иди сюда, Мерко.

Ирб замер, он даже не дышал. Все тело одолевал невыносимый зуд, хотел броситься к ней или убежать прочь, в глушь леса и там рвать на себе волосы.

— Иди ко мне.

Мерко понимал, как трудно ей было это сказать, но не смотря на это он молчал, изо всех сил сдерживая себя. Кровь забурлила в жилах, мощным потоком хлынула вниз.

Тора откинула шкуру, Мерко краем глаза видел, что она дрожит. Ее трясло, но не от холода. Еще он видел, как туго натянулась ткань рубашки под давлением ее упругой груди, он видел манящий рисунок ее прекрасных губ, он видел страстное выражение ее глаз.

Но он сидел. Он не знал, что теперь делать, что можно и нужно сказать. Странно все это, он сам дивился, как это еще не сошел с ума. Наконец, он произнес трясущимся жалобным голосом:

— Мое племя.

Она поняла его. Да, он был уверен, что она поняла его.

— Ну и что?

— Прости, — продолжал он. — Я не могу.

Она подошла, села рядом. Он сидел и смотрел в сторону. Во рту пересохло, на лбу выступил липкий холодный пот. Она прижалась к его щеке, поцеловала. Затем встала на колени, и он понял, что его губы касаются ее груди. Он заметил, как часто она дышит. Слышал, как бьется ее молодое нежное женское сердце, чувствовал, как подрагивает грудь под его ударами. На этом терпение его кончилось, и он забыл обо всех горестях нелегкой жизни. Он не винил себя, он не винил уже никого.

Тора ощутила объятия его крепких массивных рук. А потом ощутила себя достойной, нужной, полноценной.

XXXIX

Аран изо дня в день возвращался к разрушенной ирбийской крепости, но каждый раз ему снова приходилось уходить обратно, глубоко в лес, потому как армы все еще почему-то не покидали крепость. Он уже подумал, что они не уйдут вовсе, останутся, восстановят стену и сделают еще один армийский военный пост, но на утро пятого они все-таки ушли.

Ушли, конечно, не просто так. Они сожгли все, что только можно было сжечь, а все, что сжечь было нельзя, постарались сломать. Остались только угли, да и те растоптали в пепел, а пепел развеяли в пыль.

Аран долго ходил по страшному пепелищу, наблюдая за дымками, что стремились ввысь, растворялись, думая о ирбах, вспоминая, как они жили здесь, как он сам когда-то пришел сюда, к ним.

Главный стражник собирался ждать сына вождя еще долго. Он все еще жил в лесу, но теперь уже не так глубоко, так чтобы можно было чаще приходить к месту, где раньше стояла крепость.

Дни бежали быстро, как вода. Аран о многом размышлял, больше всего о том, где там сейчас его друзья, соратники по братству. Не напали ли армы, не умирают ли ирбы от голода или еще от чего. Он хотел бы быть с ними, а от того, что они далеко у него на душе стояла тяжелая тоска. Особенно плохо становилось тогда, когда думал о том, что отыскать ирбов в лесу, даже вместе с Мерко, будет очень сложно.

Спустя четыре дня после того, как ушли армы, Аран вдруг заметил на горизонте две приближающиеся точки. Это были всадники на конях, но кто это такие, разобрать пока не удавалось. Решив обезопасить себя, он ушел в лес, вскарабкался на дерево, это была высоченная сосна, и оттуда стал осторожно наблюдать. На дереве пришлось пробыть недолго, вскоре зоркие глаза признали знакомое, даже родное лицо — на одном из коней восседал тот самый сын вождя, тот самый Мерко, которого он так ждал. Но почему Мерко на коне и что это за женщина с ним? Сын вождя уходил в лес, а в лесу негде взять жеребца… и женщину особенно? Похоже, что им многое предстоит друг другу рассказать. Им предстоит долгий разговор. А потом — длинная изнурительная дорога. Да, им еще многое предстоит…

Главный стражник проворно спустился с дерева, без опаски вышел на пепелище и застыл в ожидании.

Рис 35: Мерко и Тора приближаются

XL

— Где же ваша крепость? — поинтересовалась девушка. — В лесу?

У Мерко внутри стегануло свирепой болью. Он весь сжался, глаза смотрели напряженно. Под веками защипало, захотелось скрежетать зубами.

— Сожгли, — с трудом выдавил ирб. — Они все сожгли. Ничего не оставили. Все уничтожили. Гады.

Тора отвела глаза, оправдываясь сказала:

— Прости. Я не знала… что погибло все.

— Налетели все поглотили.

— Как саранча.

— Я… не знаю, что такое сранча… хотя догадываюсь… — Мерко хмыкнул, после чего дернул за уздцы, решив погнать коня галопом, хотелось поскорее добраться до крепости. Точнее, до того, что от нее осталось…

— Кто этот бритый? — спросила Тора, указывая пальцем вдаль, когда с трудом нагнала ирба. Впереди, среди обгоревших камней и почерневшей земли, стоял человек, поднявший правую руку в приветствии. На солнце заметно выделялась, блестела его наголо остриженная голова.

— Это Аран! — воскликнул Мерко. — Точно! Это Аран! Отец оставил Арана, чтобы он помог мне вернуться!

— Нам помог.

— Какая разница, мне или нам!? Ну, конечно же, нам!

Тора поглядела ирбу в спину, покачала головой, потом даже улыбнулась, думая о том, какой же он все-таки странный, не такой, как все остальные… И ей это нравилось. Она хорошо осознавала, что ей это сильно нравилось. Он такой таинственный, каким-то образом способен выживать один в лесу. Обычному человеку это далеко не под силу. Загрызут волки, сведут с ума лешие, заманят в свои сети крылатые берегини. Что уж говорить о ночи, о страшной тьме, сводящей с ума. Но ведь Мерко не трогают, ни звери, ни лешие, ни оборотни, ни кто бы то ни было еще. Почему? Кроме того, он еще и не боится леса. Считает его своим родным домом. Он сам говорит: «Дома даже стены помогают!» Возможно, это даже и прекрасно, когда твой дом столь огромен…

Девушка ехала медленно, поглядывая на столб пыли, что поднимался из-под копыт коня Мерко. Она думала о том, что ирбы выбрали для крепости очень даже неплохое место: каменистый холм, со всех сторон окруженный дремучим лесом. Жаль, что пришлось покинуть это место. Очень жаль. Здесь и река большая рядом и земля хорошая, сразу видно. В лесу полно зверей, в реке — рыбы.

И снова она размышляла о нем, о Мерко. Кто он? Откуда взялся? Просто сын вождя? Не похоже. Человек леса, который говорит, что не всю свою жизнь провел среди деревьев и все же не помышляет себе другой жизни. А она? Нужна ли она ему? Вообще, нужна или нет? Должна ли следовать за ним?

Так кто же он? Одно она могла сказать уверенно: он, как и она, не из простых, это она уже сейчас очень хорошо ощущает. Ощущая, осознает.

XLI

Вечерело. Багровый шарик солнца наполовину закатился за вечно недосягаемую полосу горизонта, небосвод кое-где заволокли большие серые облака. Несильный ветерок шевелил листья на деревьях, из глубины леса доносился щебечущий гул.

Аран насторожился, глаза застыли, точно лед, он прислушивался.

— Четверо? — спросил Мерко, вытаскивая меч.

Главный стражник неуверенно кивнул, сжал коленями бока коня, тот сразу замедлил движение.

— О чем вы? — Тора сделала наивное лицо. Она сидела позади Мерко, обхватив его руками, при этом тоже отчетливо слышала топот лошадиных копыт, просто сейчас ей отчего-то очень уж не хотелось слезать с этого коня. — Кто-то приближается?

Из-за высокого валуна, что был впереди, вынырнули четверо всадников в ярких развивающихся одеждах. Как только первый заметил путников, резко дернул за уздцы, жеребец под ним встал на дыбы, громко заржал.

— Четверо, — убедился Мерко. — Мы были правы.

Тем временем все четверо незнакомцев, а судя по одеже, это были армы, остановились. Они тоже обнажили мечи, у одного в руках блеснул топор.

— Кто будете? — громко спросил один.

— Странники, — крикнул в ответ Мерко. — Просто странники.

Армы не спеша приблизились. Лица были совсем невеселые, наоборот, очень злые, хмурые, а глаза сосредоточенные. Пронзительные взгляды цепко ловили каждое движение троих.

— И куда же вы едете, странники?

— Далеко. — Мерко указал кончиком меча на север. — А вы кто будете?

— Мы — это есть мы, — хрипло сказал смешной толстопузый арм со свинячьим лицом. — И не твое дело, кто мы.

Тора спрыгнула с коня на землю, Мерко чувствовал, что от нее уже исходила лютая ненависть. Сейчас в ее глазах была далеко не обида, сейчас вообще, посмотрев на нее, трудно было бы утверждать, что когда-то в этой тигрице проявляются истинно женские стороны. Сейчас она прямо пылала, и видно было насквозь, как совсем не по-женски кипит в жилах горячая кровь.

Аран выдвинул своего жеребца вперед, лицо главного стражника тоже не выражало особой радости. Обеими руками он сжимал рукоять широкого меча, а на коне держался с помощью могучих ног. Конь мог дернуть, встать на дыбы, но стражник все равно бы удержался без помощи рук, ведь его сильные мощные ноги крепко и умело сдавливали бока жеребца.

Один из армов, в возрасте и поджарый, резко спрыгнул с лошади, застыл на земле с топором в руках и гулко произнес:

— Мне нравиться эта ваша злая женщина! Отдадите ее нам, будете жить. Не отдадите добром, мы возьмем ее силой.

Тора оскалила острые белые зубки, сделала шаг по направлению к врагу. Тот насмешливо фыркнул. На лице не было ни капельки страха, он лукаво улыбнулся, глаза жадно сверкали.

Соскочив с коня, Мерко сделал три больших шага вперед, прикрыв Тору могучей спиной, тем самым оказавшись лицом к лицу с наглым армом.

— Э-Гей! — Арм со свинячим лицом взмахнул мечом, погнал жеребца вперед.

На бритоголового Арана бросились сразу двое. Молчун очень легко отразил первые удары, отступил назад, затем подался чуть в сторону и резко выбросился всем телом на одного из врагов. Ударил кулаком в лицо, а другой рукой, в которой сжимал меч, почти не глядя отбил незатейливый удар второго арма.

Первый истошно завизжал, попятился, меч отбросил, схватился обеими руками за сломанную челюсть.

Толстый арм спрыгнул с лошади и бросился на Тору. Он был совсем небольшого для мужчины роста, но зато очень пестро одетый, чем явно пытался скрыть свои очевидные недостатки.

Девушка, не медля, бросилась атаковать. Ее рука совершала просто немыслимые, казалось, неуловимые взглядом движения, тонкое лезвие со свистом разрубало воздух. За считанные мгновения она сделала около десятка молниеносных замахов, и вот уже ударила по-настоящему. Лезвие меча глубоко вонзилось в плечо, раздробило кость. Толстопузый явно был обескуражен, лицо перекосила гримаса скорее непонимания, нежели боли, никак не ожидал он от хрупкой девушки такой звериной прыти. От этого чуть было не выронил меч, когда дрожащими руками перекидывал из раненой руки в здоровую, при этом продолжая стремительно отступать.

Покамест хрупкая ламулийка разбиралась с толстопузым, Мерко напряженно бился со своим противником. Этот оказался крепким, дрался почти на ровне, даже атаковал и несколько раз был близок к тому, чтобы дотянуться до Мерко лезвием своего топора, но ему чуть не повезло. Поединок был долгим и упорным, но в конце концов молодость все же взяла свое, и арм начал выбиваться из сил, терять ритм, допускать опасно близкие выпады ирба. Это привело к тому, что Мерко, ударив врага сапогом по ноге, умело вывернулся и занеся меч сбоку, рубанул противника в бок. Арм захрипел, глаза стали красными, наполнились ужасом, он в последний раз вздохнул и повалился лицом вниз.

Аран атаковал смело и напористо и не успокоился, пока не нанес противнику смертельный удар, распоров ему живот. Арм взвыл, повалился на землю. Бритоголовый опустил оружие, посмотрел на поверженного без капельки сожаления. ПослеАран поднял голову осмотрелся. Второй, тот что со сломанной челюстью, на миг встретился взглядом с главным стражником, испугавшись, в панике попятился, побежал, забыв про боль, одним движение взлетел ввысь, а приземлился уже в седле. Но только он дернул за уздцы, как уже подоспел Мерко и помог Арану закончить начатое. В несколько атак они сбросили врага с лошади и закололи еще до того, как он успел приземлиться.

Тора стояла, упираясь каблуком сапога в грудь поверженного арма. Тот лежал беспомощный, весь трясся от страха, раскинув руки в стороны. Его меч валялся в нескольких четах, а меч девушки упирался острым концом в нижнюю часть жирного подбородка.

Подошел Мерко, проговорил:

— Не убивай.

— Почему? — оскалилась Тора. — Это же хлам. Так себе, не воин и не земледелец. А то еще и потомство даст.

— Он нам еще пригодится. Нам надо знать, кто они, откуда взялись, и сколько человек могут проехать здесь в ближайшее время.

— Да тут вроде и спрашивать ничего не надо. Ты посмотри на его пузо: сразу видно — торгаш!

Мерко посмотрел на жирного арма, тот выглядел ужасно жалким, под ним на земле растеклось мокрое пятно.

— Чего это ты? — поинтересовался ирб, указывая пальцем на мокроту.

— Я…

— Ну понятно, с кем не бывает. Ты обещаешь рассказать всю правду, тогда мы тебя отпустим?

Тора взглянула на Мерко с удивлением. Подумала о том, как это ее спутник собирается узнать правду, разве подобные люди вообще ведают, что такое правда?

Но арм усиленно закивал.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Мерко. — Вы путешествуете одни?

— Да. Нас было только четверо.

— Куда собирались?

— Наш путь был дальним, ехали гонцами от нашего купца к поблийцам, чтобы обговорить дела по продаже мехов.

— Больше никого здесь не будет проезжать?

— Я не знаю.

— Из твоих друзей?

— Нет! Я же сказал, нас было трое.

Тора хмуро засмеялась, прорычала:

— Четверо, болван!

— Да-да! Нас было четверо!

— Обещаешь молчать и посылать за нами погоню?

— Конечно, господин! Клянусь небом!

Ирб кивнул, отвернулся. Это все из того, что он хотел знать.

— Отпусти его, Тора, пусть идет прочь.

Девушка непонимающе хлопала пушистыми ресницами, тупо глядя ирбу в спину.

— Ты ему что поверил?

— Я? Я, по правде сказать, поверил.

— Но почему?

— А ты наклонись и потрогай его портки!

Тора ухмыльнулась:

— Ну вот еще! Потрогай портки. Может, еще чего-нибудь сделать?

Так или иначе, но пленника они все же отпустили. Тора долго глядела ему вслед ненавидящими глазами, правда, когда он пропал из виду, быстро успокоилась и уже скоро обо всем забыла.

XLII

Заночевать они решили прямо там, где встретили армийских гонцов. Место это было неплохое, в случае опасности можно сразу скрыться в лес, а так очень здорово провести ночь на свежем воздухе, поспать, укрывшись теплыми шкурами, под веяниями свободного степного ветра, что будет всю ночь на пролет гулять начиная отсюда и так прямо до Ронгинской степи…

Развели костер, стали готовить ужин. Никакой дичи поймать засветло не успели, а когда Мерко хотел отправиться в лес, то Тора не отпустила, и он решил остаться. К всеобщей радости, в котомке Арана осталось немного крупы, и они стали варить кашу. Недалеко в стороне Мерко обнаружил заросли, а когда подошел и раздвинул ветви, то увидел прекрасный ключ прозрачной небесно-голубой воды, бьющий из самых недр земли.

Скоро каша была готова. Натаскали воды из ключа, наполнили пустые баклажки, а теперь пили и ели кашу. Во время ужина Аран что-то показывал руками Мерко, а то и дело Тора спрашивала…

— Что он говорит?

— Говорит, что очень рад, ведь теперь нам не придется ехать на одном коне вдвоем, эти люди оставили нам своих.

— А-а. — Тора невесело вздохнула. — Я тоже этому рада, Аран.

Бритоголовый кивнул, понимающе улыбнулся.

— Итак, — произнес Мерко громко. — Втроем мы идем по следам наших братьев уже третий день. Все это время шли по лесу, а теперь достигли каменистой степи.

— Мы только думаем, что идем по следу наших братьев, — осторожно поправила девушка.

— Да, — согласился Мерко. — Они вряд ли шли степью. Скорее все время лесами, до самых гиритов, так менее опасно. Но мы-то идем по короткому пути. — Ирб замолчал, взглянул на Арана, тот в ответ кивнул. Мерко продолжил: — Двигаемся по направлению к Мирии, там свернем и пойдем вдоль реки в сторону владений гиритов. Так, по словам Арана, ирбы собирались вести свой путь. Свой длинный сложный путь в Великую Риликию!

Тора зевнула, спросила вяло:

— А почему нельзя было пойти к риликийским горам сразу, наперерез? Через Южный Род, Простр и Друт?

Ирбы посмотрели на женщину с глубочайшем удивлением, мол, откуда она так хорошо знает карту этих мест, Мерко сказал выразительно:

— Во-первых, там много армийских городов и селений, да и южная сторона гор уже занята теми же армами. Ирбы должны обойти горы и войти со стороны Дора.

Тора понятливо кивнула, произнесла со вздохом:

— Нам будет нелегко их догнать.

— Догнать, возможно, и не столь трудно, ведь они стараются идти осторожно, их много, а значит, они двигаются медленно.

— Думаешь мы скоро их догоним?

— Наверное. Менее чем через неделю.

— Да, но мы-то не узнаем об этом.

— Верно. Как нагоним, так и перегоним.

— И что же делать? — Девушка смотрела наивно.

— Пытаться искать какие-то следы.

Аран потрогал Мерко за плечо, начертил в воздухе невидимые знаки. Мерко кивнул:

— Ты прав, Аран. К сожалению, прав.

— О чем он? — спросила Тора.

— Он тоже согласен на счет следов, но в то же время напоминает, что среди нас нет хорошего следопыта, который мог бы вывести.

Главный стражник сделал руками еще несколько плавных движений.

Тора с ожиданием уставилась на Мерко.

— Аран добавляет, что у армов есть хорошие следопыты, поэтому ирбы как могут уничтожают следы.

— Это так?

— Конечно. Это вдвойне усложняет нам задачу. Как искать, что делать дальше? Но мы обязаны успеть помочь нашим братьям как можно скорее, или будет поздно. Камень Четырех Стихий должен оказаться в руках Мунна, главного волхва, который, надеюсь, сумеет им воспользоваться. С помощью этого камня ирбы смогут пережить зиму, победить врагов, болезнь и голод.

— А нельзя ли как-нибудь использовать для поиска Камень Четырех Стихий? — предложила девушка осторожно.

Мерко пожал плечами. Кончиками пальцев он коснулся того самого магического камня, сейчас он лежал у него за пазухой. Кожей ирб ощутил легкое покалывание, по телу побежала дрожь. Что-то непонятное скользнуло в голову, какая-то далекая и неописуемая простыми словами мысль… или даже не мысль.

— Мы не умеем пробуждать силу камня, — произнес ирб хмуро, — как это умеют делать многие маги.

— А если попробовать научиться?

— Не знаю. Ты ведь говоришь, что кое-что можешь, но это может быть для тебя очень опасно. Ведь так?

— Верно. Там заключена великая сила, но она подчинится далеко не каждому встречному. Я надеюсь, ты понимаешь, о чем я? Ведь я совсем еще неопытна, у меня не было особой возможности чему-то научиться.

— Ну вот. Значит нам придется постараться найти ирбов без помощи камня. Не знаю только, как это можно сделать.

Девушка уставилась в одну точку, глаза стали задумчивые. Она произнесла, почти не шевеля губами:

— Неправильное или неумелое использование большой силы — ведет к разрушению самого себя. Так говорил мой дед. И я полагаю, он был прав.

— Я тоже так думаю, — согласился Мерко. — Сила — это еще далеко не все. В большинстве случаев сноровка и опыт значат гораздо больше, чем сила.

— И потом, — продолжала Тора, — я плохо знаю необходимые для подобного случая заклинания.

— Да брось, — успокоил Мерко. — Камень мы использовать все равно не будем.

— Но как тогда найдем?

— Пока не знаю, но обещаю что-нибудь придумать.

Тем временем уже стало совсем темно. На небе засияли звезды, взошла луна. Костер почти потух, но от углей еще струилось приятное тепло. Путники расстелили у костра шкуры, Мерко и Тора улеглись. Аран вычистил котелок, повесил его на прежнее место — к седлу одного из коней, и тоже лег. Некоторое время царило молчание, спутники слушали ночные звуки, наслаждались спокойствием и теплом, потом Тора снова завела разговор…

— Мерко, а как вы с Араном разговариваете?

Ирб приподнялся, подпер голову рукой.

— На языке знаков.

— Я не об этом. Откуда этот язык знаков?

— Его придумал сам Аран. А я на такие вещи горазд, почти сразу все запомнил. Мы не так много времени проводим вместе, но его язык я все равно очень хорошо знаю.

— Как же ты сумел понять его слова?

— Не знаю. Так получилось. Как бы само по себе, вот и все. Он показывал мне, а я читал по губам, ими он шевелил для меня, и по глазам, это было просто, я запомнил жесты его рук, и теперь мы хорошо понимаем друг друга.

Девушка посматривала то на Арана, тот сидел почему-то отвернувшись, то смотрела на Мерко, сын вождя хлопал глазами, глядел на нее любяще, с восхищением.

— Как же такое может быть? Просто взял и запомнил все жесты… Это ведь сотни, тысячи различных движений!

— Нет… ты не поняла. Нет никаких сотен, а тем более, тысяч.

— А как же? К каждому слову — свой жест?

— Нет.

— Что же тогда?

— М-м… это сложно объяснить словами.

Аран вдруг повернулся к Мерко, начертал в воздухе несколько знаков.

— Вот! — воскликнул молодой ирб. — Аран прав! Он говорит, что я его просто-напросто понимаю, вот и все!

Тора закивала:

— Ах, ну да, все верно. Как это я сразу не…. Ну да, ну да. Все оказывается так просто, подумать только.

За разговором трое не заметили, как из темноты отделилась фигура косматого сгорбленного старика, он тихо подошел к ним и спокойно присел у костра.

Тора и Аран сразу вскочили, обнажили мечи, один только Мерко оставался сидеть смирно.

— Мир вам, путники, — молвил старец добрым мягким голосом. — Спрячьте оружие, я пришел не для драки.

Аран успокоился, меч опустил, а вот девушка смотрела со злым подозрением, рукоять сжимала до боли в ладонях.

— Разве ж я похож на того, кто будет биться с вами? — продолжал старик.

— Да, я отстал от жизни: теперь уже втроем боятся безоружных стариков.

— Не знаю, на кого ты похож, — сказала Тора сухо. — Но вас таких много ходит по лесам!

Старик усмехнулся:

— Каких таких?

— Таких… Ты разве один?

— Один?.. Вроде того… Мое имя Турифей, я пришел за последним Избранником богов. — Кривой палец старца указал на Мерко. — Я пришел за тобой!

XLIII

На старика смотрели с глубочайшим недоумением. Повисло молчание, которое вскоре сам старец и прервал:

— Мой рассказ будет долгим, ты согласен выслушать, ирб Мерко?

Мерко неуверенно кивнул, хотел что-то сказать, но за него сказала Тора:

— Он не согласен. Иди вон от нашего костра, чертов скиталец! Мог бы попросить тепла и еды по-человечески, но раз прибегаешь к таким лживым способам, нет тебе места рядом с нами!

Старец молчал, трогал длинную седую бороду, поглядывал то на Мерко, то на девушку, то на странного бритоголового воина, который почему-то казался ему странно знакомым. Еще и имя у него как у брата Ягра…

— Уходи, — повторила девушка. — Уходи прочь, просим по-хорошему.

— Я не уйду без него. Без Мерко.

— Откуда ты знаешь мое имя? — спросил ирб взволнованно.

— Поведали боги, — ответил старик негромко.

— Что ты городишь? — Тора приподнялась. — Иди вон, шаман лесной! Иди вон, порождение тьмы!

— Чтобы мне вас боятся, особенно тебя юная ламулийка, мне надо быть очень большим трусом…

— Заткнись!

— …при моей-то силе.

— В чем же твоя сила?

Старик глубоко вздохнул, сказал тоскливо:

— Моя сила — во мне.

Тора ухмыльнулась:

— Моя тоже.

— Во мне — правда, — ответил старик. — Моя сила в том, что сейчас сижу тут и говорю правду…

Мерко заглянул старику в глаза и увидел, что фальши там не было. Либо старик умеет хорошо обманывать, либо и вправду прибыл не со злыми намереньями.

— Не гони его, Тора, — проговорил Мерко вкрадчиво. — Позволим рассказать путнику его историю.

Старец кивнул, посмотрел на молодого ирба, в глазах промелькнула тень интереса и даже восхищения.

— Как я уже говорил, имя мое Турифей. Прибыл я издалека, хотя дом мой в последние годы — это весь мир Призрачной Земли. Я Волшебник. И известно мне не только твое имя, Мерко, но и то, что происходит сейчас с твоим племенем, с твоим кровным ирбийским братством. Я искал тебя там, среди твоих друзей, но Земель, отец твой, сказал, что тебя с ними нет с самого начала гонения армами…

Глаза ирба округлились. Сердце бешено заколотилось, к лицу прилила горячая кровь.

— Ты видел их!?

— Да. Но об этом чуть позже, сначала выслушай меня, я расскажу тебе всю историю такой, какой она была до сегодняшнего вечера…

Рис 36: Разговор у костра

Их костер горел еще очень долго. Арану даже пришлось еще раз собирать хворост, прежние запасы успели закончиться. Старик все говорил и говорил, рассказывал и рассказывал. Мерко вопросов почти не задавал, только слушал, старательно вникая. Тора поначалу смотрела на старца с подозрением, но потом и она стала потихоньку верить, сама того не замечая. Аран сидел спокойно, вот правда, когда Турифей довел рассказ до похода к Вечному Дереву, бритоголовый стражник отчего-то вздрогнул, заволновался, уставился в сторону. А Волшебник все рассказывал и рассказывал, а когда наконец закончил, Мерко нерешительно спросил:

— Но почему я? Ведь… мир очень велик… Может быть, это ошибка?

Старик посмотрел таким пронзительным взглядом, что ирб не выдержал напряжения и отвернулся.

— Ты мне не веришь? — спросил Турифей. — Это правильно. Я тоже подчас сомневаюсь, не верю сам себе и всему вокруг. Кажется, что весь мир — ошибка. Но потом что-то снова заставляет верить, бороться.

— Я верю… Твой рассказ… не похож на ложь.

— А в чем же тогда дело?

— Не знаю. Я обычный человек, такой же как и все вокруг.

Тора открыто ухмыльнулась.

Старик сказал громко, с выражением:

— Посмотрите на него, он утверждает, что боги могли ошибиться в выборе необходимых им людей! Год, день, место твоего рождения, имя, которым тебя нарекли — все это указывает как раз на созвездие одного из избранников. Поверь мне, я сам несколько раз сверялся со звездами.

— Я не понимаю…

— Ежели хочешь, то мы можем отправиться к Платиновой Горе, где ты сам все узнаешь!

Мерко покачал головой.

— Это займет много времени. А ты ведь уже говорил с остальными избранниками?

Старик вскинул пушистые косматые брови.

— Ты идешь со мной?

Мерко отвел взгляд в сторону, сказал:

— Я… не могу.

— Почему же? Извини уж, но у тебя нет выбора — это воля богов!

Девушка кинула на чародея лютый сверкающий взор. Волшебник сделал вид, будто ничего не заметил.

— Не могу… Мое братство гибнет. Ты же сам рассказывал, что был там и разговаривал с моим отцом. Более половины ирбов уже погибли, а ежели помощь не придет к зиме, то братство может исчезнуть полностью.

— Я же говорю, они в безопасном месте, под охраной гиритов.

— Но если армы найдут их и попросят выдать как изменников?

— Гириты не подведут, будь уверен. Да и что сделаешь ты, ежели доберешься туда и увидишь их?

Мерко вынул из-за пазухи таинственно сияющий камень, вытянул его на ладони. Глаза Турифея в миг округлились.

— Это же Камень Четырех Стихий! Где ты взял его?!

— У одного колдуна, вроде тебя, — огрызнулась девушка.

— Насколько я помню, — продолжал седой старец, — последним владельцем этого магического талисмана был… не помню точно, не то армийский маг Асалова, не то этот камень раньше хранился у повелителя огрильских долтов.

— Асалова, — кивнул Мерко.

— Как же ты сумел?

— Не знаю. Поэтому и спешу к ирбам Турифей нахмурился.

— Не сочти за оскорбление, — сказал он, — но силу Камня Четырех Стихий сможет вызвать далеко не каждый.

— Я и не собираюсь использовать его сам, а хочу доставить камень нашему главному волхву.

Турифей гулко засмеялся, проговорил:

— Вряд ли ваш маг справиться. Я опытен, но даже мне это не под силу.

Мерко так и опешил:

— Как так?

— Камень Четырех Стихий не использовался уже очень и очень давно.

— А как же Асалова? Ты всем этим хочешь сказать…

— Именно! — воскликнул старик. — Мощь Камня Четырех Стихий Асалова подчинить не сумел.

Мерко положил талисман на место, потер лицо ладонями.

— Что же делать? Где найти того, кто сможет подчинить силу камня?

— А зачем искать?

— Чтобы помочь ирбам.

— Такого мага ты не найдешь никогда, но… возможно, это под силу тебе самому.

— Как это?

— Ты — избранник! А таковыми рождаются отнюдь не случайные люди.

Мерко поглядывал то на старика, то на девушку, то на бритоголового стражника. Турифей выглядел возбужденным, даже весь покраснел, Тора в глаза не смотрела, видно было, что запуталась, сама не могла понять: «за» она или же «против». Зато Аран выглядел уверенно и даже еле заметно кивнул.

А Турифей все продолжал:

— И потом, ежели поможешь стереть с лица Земли свирепого Красного Ветра, то царем станет молодой Тунга. А он обязательно возьмет ирбов под свое крыло.

Молодой ирб подбросил в огонь еще немного хвороста, пламя в момент почуяло жертву, задалось с новой силой. В поднебесье полетели тысячи мелких светящихся частичек.

— Ирбы — маленькое племя! — вдруг резко оспорил Мерко. — Разве ж будет новому царю до нас дело?

— Конечно, будет! Вы сможете жить среди других аурийских племен так же, как это было ранее! И потом, не говори о том, чего не ведаешь. Все мы — родня. Все мы пришли с Севера. У нас одни пращуры!

— Разве это не сказки, про Север? Ты что веришь, что где-нибудь еще, кроме Призрачной Земли, есть еще что-то, не считая воды?

— Конечно, я верю. Так гласят древние предания. Призрачная Земля — остров. Наш остров раньше был пустынным, людей здесь не было, они откуда-то приплыли и постепенно заселили остров.

Мерко еще раз взглянул на Арана, тот снова кивнул, теперь еще более увереннее.

— Ежели не веришь мне, то идем, сам поговоришь царевичем.

В разговор вступила Тора:

— А что царевич? Он тоже поверил тебе на слово?

— Царевич поверил мне потому, что я привел того, кто вызволил его и его друзей из лап страшного колдуна.

— Но что мне-то делать? — спросил Мерко. — Царевич — есть царевич, этот мальчик — юный маг, а я-то кто?

— Тебе надо отправляться со мной! Твой отец сказал: «Пусть сын решает сам!». До конца лета еще сорок восемь дней, мы успеем к сроку. Ежели хочешь, то твои друзья тоже могут пойти с нами…

— А ты думал! — прервала девушка резко. — Неужто отпустим его одного, с тобой?

Старец пожал плечами.

— Я ничего не думал. Ну так ты согласен?

Мерко молчал.

Старик проговорил искренне:

— Я бы тоже хотел, чтобы все это было не столь внезапным, как есть на самом деле, но выбора нет, нужно торопиться. Без тебя нам не справиться.

Часть третья Камень

I

Конец лета выдался на удивление мерзким и холодным. Небо заволокли угрюмые серые тучи, часто накрапывал мелкий противный дождь, дул пронизывающий северный ветер. Листья на деревьях быстро желтели, под сильными дуновениями срывались и нестройными вереницами падали на землю. Трава пожухла, утром можно было наблюдать на ней белый иней.

Черный замок возвышался из котлована Рана все той же гигантской агатовой скалой. При взгляде на него в сердце закрадывался страх, а по телу бежали колючие мурашки.

Царевич Тунга, чародей Мас, молодой воин Бхурана, а также Творюн, его отец Вемлян и Ягр прибыли к месту назначенной встречи с Турифеем за несколько дней до положенного срока. Огромный пес тоже неотступно следовал за ними, он всегда находился где-то рядом, не всегда показывался, но друзья были уверены — в случае опасности верный друг появится в считанные мгновения.

Турифей и Мерко пришли в самый последний день перед наступлением осени, как и обещал Волшебник, когда уходил.

Старец пожимал протянутые ему руки, представлял всем Тору, Арана и естественно Мерко, называя его последним избранником, отчего ирб хмурился, отводил глаза, в общем чувствовал себя прямо-таки не в своей тарелке.

— Приветствую тебя, Вемлян! — гулко сказал Турифей, обращаюсь к отцу Творюна.

Вемлян почти неприметно кивнул, в глазах теснились потерянность и страх. Турифей посмотрел на него с сочувствием. Ясно, что северянин боялся не за свою жизнь, он боялся за жизнь сына.

— Здравствуй, Турифей, — произнес Вемлян чуть сдавленно.

Старик оглядел северянина с ног до головы. Отец мальчика заметно исхудал, лицо осунулось, даже черные до этого волосы местами потеряли цвет, проступившая седина приоткрывала завесу над страданиями, которые пришлось пережить этому человеку.

— Ты правильно сделал, — подбодрил Волшебник, — что пошел вместе с сыном, ему необходима твоя поддержка.

К ним подошел царевич Тунга, сказал выразительно:

— Вемлян — отличный человек! Любящий отец, надежный друг, хороший воин. За время нашего путешествия из Открытой Расщелины к домику Ягра мы с ним много разговаривали, и я понял, какие прекрасные люди живут здесь, на севере.

— А ты думал! — воскликнул Турифей. — Боги намеренно выбрали в отцы своего избранника стоящего человека!

Вемлян молчал. А что здесь можно было сказать? Да, он запутался, да, он не знал во что сейчас верить, как себя вести. Все это казалось невыносимым, все это нависло над ним мрачной тенью, и не осталось ни капельки покоя в его душе. И нужно было ждать, ибо время должно все расставить на свои места.

— А где же Ягр? — спросил вдруг Турифей.

— Отправился к ручью, за водой, — пояснил Тунга. — Здесь хоть и далеко, но его нет уже долго, так что скоро должен вернутся.

Гонг и вправду скоро вернулся. Обнял Турифея, пожал руку Мерко, пасмурно, но искренне улыбнулся Торе, а когда увидел стоящего в стороне главного стражника ирбов, то так и замер на месте и долго не мог даже слово молвить.

А Турифей лучезарно улыбался, и глаза его были загадочно плутовскими, но в то же время довольными, предвкушающими что-то хорошее и доброе для всех.

— Ягр, послушай, — вмешался ничего не понимающий Мерко. — Это Аран, главный стражник моего братства. Он не говорит, но выражается обычно на языке знаков.

Но разбить остолбенение этими словами молодому ирбу не удалось, а Аран и Ягр по-прежнему смотрели друг на друга пристально и молча. Все вокруг даже не знали, чего теперь ожидать, что будет дальше.

— Вот здорово, — восхитился Бхурана. — Он не говорит, но зато ведь выражается! Наверное, ух как выражается!

В ответ на свою шутку светловолосый воин заслужил лишь яростный взгляд Ягра.

— Что с тобой, Ягр? — спросил Тунга осторожно. — Вы уже раньше встречались?

Ягр молчал. Молчали и все остальные. Молчали и тогда, когда Аран сделал первый шаг в сторону отшельника, а тот в ответ сделал свой шаг. И так они встретились, схлестнулись, после чего объятия их были долгими крепкими и казалось, вечными.

— Идем, — шепнул Турифей осторожно. — Братьям надо о многом друг другу рассказать.

— Братьям?!

Рис 37: Все — у костра!

Творюн деловито развел костер, Ягр и Бхурана добыли к ужину свежего мяса. Тора сразу же взялась готовить, в ее поведении не было ни капли скованности, она делала все спокойно, чему сильно удивлялся Мерко. Почему? Мерко не мог ответить уверенно. Возможно, она почувствовала, что вокруг нее сейчас люди, желающие этому миру только добра, причем за просто так, добровольно. Мерко тоже сразу увидел это. Здесь не было злости, не было зависти, не было глупого соперничества… Все эти люди — они просто были вместе! Подумать только, чужие, казалось бы, а так тепло относятся друг к другу. У каждого разные жизни, а получилось вот как. Что сплотило их? Цель. Цель во имя добра! Цель во имя победы над злом, способным погубить тысячи ни в чем неповинных жизней.

Мерко разглядывал окружающих с интересом и изумлением. Такого раньше встречать не приходилось. Ах, все это могло бы быть столь прекрасным, если бы не то, что ожидало их впереди. Но молодой ирб был уверен, что у них есть возможности, есть надежды. Ведь среди них рождалась великая сила…

Теперь ирб многое понял. Теперь он догадался, почему избранники должны быть вместе. А избранники — это не только он — Мерко, царевич Тунга и маленький рыжеволосый мальчик по имени Творюн, но и все остальные, кто пришел сюда, к котловану Рана. Все вместе, тесно сплотившись, связанные одной целью, они порождали эту Великую Силу, носящую название Силы Объединения!

Вторгаться в пределы владений Красного Ветра они решили на следующее утро. В таких походах очень опасно подолгу находиться на одном месте, да и медлить на самом деле нечего, поэтому и договорились о том, что отправятся на следующий же день, рано утром.

— Как прошло время? — спросил Турифей у Ягра, когда появилась наконец возможность спокойно поговорить.

Бородатый гонг хмуро улыбнулся:

— Полгода минуло со времени, как расстались здесь, у котлована.

Волшебник кивнул:

— Я всю весну и лето провел на дорогах, измотался, на силу отыскал Мерко. Он оказался вдали от своего братства, в общем там целая история. Благо, что этот ирб действительно достойный человек. Как и твой брат.

— Он был с Мерко?

— Нет. Скажем, он точно также как и я искал его.

— Спасибо за то, что привел брата.

— Он сам пришел. Вот лучше ты мне скажи, он всегда так молчал?

Ягр вздохнул:

— Нет. Когда я с ним прощался, такого не было. Это тайна. Большая тайна, которую он пока не открыл даже мне.

— Тебе придется выучить его новый язык. Язык жестов.

— Придется.

— Что ж, ну как вы тут жили, без меня?

— Мы были, как ты уже понял, в Открытой Расщелине. После чего — у меня в избушке. Тебя ждали. Много мыслили, размышляли. За столом…

Старик засмеялся.

— Неудивительно! Здесь собрались Великие! А великие тоже любят поесть!

Ягр тяжело вздохнул.

— Великие. Это еще необходимо доказать. Красный Ветер далеко не из робкого десятка, и ты это понимаешь не хуже моего.

— Точно. Но нас больше.

— Их больше, — оспорил гонг.

— Нас. Он один, у него нет единомышленников, лишь наемники и рабы. А мы — вместе, мы все — как один. И это понимаю не только я, но и все остальные.

Лицо гонга стало задумчивым. Серые глаза равнодушно обследовали окружающую их местность. Здоровяк угрюмо протянул:

— В этом ты прав, я надеюсь.

Турифей внезапно решил сменить тему разговора, с живым интересом спросил:

— Как Творюн?

Здоровяк сразу приободрился, даже выпрямился, а заговорил совсем другим тоном:

— Спокойно. Сдружился со всеми. Все мы в общем-то сдружились, но он особенно крепко. Как, наверное, ты заметил, он здорово подрос, лицо стало посерьезней. Мне кажется, все то, что с ним происходит — это к лучшему. И вообще, приятно видеть, как кто-то взрослеет. Я понимаю, взрослеть тоже можно по разному, очень многие взрослеют в худшую сторону, но за Творюном я подобного не замечал. Он не задается, хотя давно уже знает, что избранник богов… Может быть, даже понимает, что это скорее несчастье, чем счастье.

Турифей по доброму закряхтел.

— Хорошо, — произнес он. — Хорошо, что он взрослеет.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — хмыкнул Ягр.

Старик вздохнул, глаза вдруг стали грустными. Он сказал тихо:

— На самом деле, кончиться хорошо — ничто не может. Никогда…

— В нашем случае — может! — утвердил Ягр. — И я думаю, так оно и будет.

Волшебник печально произнес:

— Не думаю.

Гонг поглядел на старца сначала с изумлением, но по глазам друга определил, что тот имеет в виду нечто иное, нежели их поражение в схватке с Красным Ветром.

— Думаешь, зло не победить никогда? — спросил Ягр, чуть погодя.

Старик растянул губы в грустной улыбке:

— К несчастью, это так и есть. Так устроен этот мир. Так когда-то задумали боги. Ничего не поделаешь. Сколько ни старались искоренить зло, оно всегда шло бок о бок с добром. То, что мы называем злом, неотъемлемая часть нас самих.

— Так зачем тогда бороться, может оставить все как есть?..

Волшебник с усмешкой покачал головой.

— Хорошо кончиться не может, зато плохо — может!

Ягр в задумчивости потер подбородок.

— Ты намекаешь на то, что зло никогда не искоренить, а вот добро — можно запросто? Но как же так?

— Да вот так. Добро — это когда создают, строят, а зло — это когда рушат. Так вот и смотри хотя бы на примере обыкновенного дерева: расти оно может бесконечно долго, все время вверх и вверх. Создание это сложно, ему постоянно множество помех — холод, засуха, различные болезни, старость, люди в конце концов. Дерево растет себе растет, но это не вечно, зло в итоге все равно забирает его жизнь. Дерево умирает. Зло побеждает. А когда оно побеждает — это уже навсегда. Также может случиться и с людьми на Земле. Поэтому сегодня мы должны биться до последнего…

— Чтобы другие могли биться до последнего завтра!

Старик почесал в затылке, сказал жалостно:

— Правда что. Но ведь не только биться… но и любить…

— Завтра, — прошептал Ягр. — Завтра…

II

Рано утром на следующий день, когда друзья пробудились, неожиданно появился огромный пес. Он держался поблизости, как будто бы чувствовал, что окружающие его люди собираются вступать в пределы колдовской паутины Красного Ветра. Теперь уже все видели гигантского лохматого пса, он расположился в кустах на расстоянии нескольких целеней от общего лагеря.

— Турифей, — спросил вдруг Творюн, — а этот таинственный пес может миновать магическую сеть Красного Ветра без помощи Кинжала Власти?

Старик собирал котомку, укреплял перевязь нового меча, недавно полученного в подарок от Ягра, проверял как держится на поясе Рубиновый Жезл.

— Наверное, может. Ведь ранее он каким-то образом попал в пределы котлована. Хотя… — Старик нахмурился, морщинистое лицо стало задумчивым. — Возможно, и не может. Он мог оказаться в котловане тогда, когда еще не было колдовской сети Красного Ветра. И потом, помнишь, когда мы выбирались полгода назад, он следовал за нами по пятам… Погоди, а к чему ты это спросил?

— Я удивляюсь, почему пес подошел так близко этим утром. Быть может, для того, чтобы…

— Верно! — закричал старик. — Чтобы миновать магическую сеть вместе с нами! Ты очень правильно мыслишь! Я об этом не подумал. Нет, не утверждаю с великой уверенностью, что ты прав, но все же… это мысль!

— Но каким образом он узнал о Кинжале Власти?

Старик фыркнул:

— Узнать это одно, почувствовать! Он же не человек, чтобы знать.

— Чувствует? — изумился мальчик, вскинув брови.

— Чувствует, — согласился старик, охотно кивая. — Он же творение волшебства, для него это не сложно. Он не имеет возможности думать, как мы с тобой, но зато намного лучше умеет чувствовать, ощущать мир вокруг себя.

Творюн от удовольствия чуть не захлопал в ладоши. Для старика осталось загадкой, чему так радовался рыжеволосый мальчик.

— Это здорово.

Турифей почесался, спросил:

— Все это время… он был с вами?

Юный северянин улыбнулся.

— Да. Он особенно не приближался, но мы то и дело видели, как мелькал где-то рядом его силуэт. Он следовал за нами, когда мы шли к лесному домику Ягра, затем отправился и к домику моих родителей; а однажды, когда мы все отдыхали у меня дома, он пропал, и не появлялся целую неделю. Я тогда даже начал волноваться, а Ягр и Тунга несколько раз ходили искать его. Обошли всю Открытую Расщелину вдоль и поперек, от одной горной стены до другой, но не сумели обнаружить ни единого следа…

— Не удивительно, — прервал Волшебник, рассмеявшись. — Такие существа следов и не оставляют. Ну-ну, и что же дальше?

— Спустя неделю он появился сам, — продолжал мальчик. — Бхурана однажды гулял по лесу недалеко от домика и увидел его. Ну а потом он больше не пропадал, стал показываться ежедневно, причем по несколько раз.

— Что ж, — подытожил старик, — мне кажется, он не случайно рядом с нами. Ох, не случайно. Мне это даже не кажется, я в этом уверен.

Творюн взглянул на небо. Сегодня получше, чуть прояснилось. Но все равно скорее всего к полудню опять будет дождь.

— Да. — Мальчик потянулся. — И откуда он только взялся?

Старец присел на камень, подпер рукой подбородок, глубоко вздохнул.

— Вряд ли на этот вопрос кто-то сможет отыскать ответ, может быть только боги!

Мерко, Тора и Аран собирались, всячески готовились. Девушка заметно волновалась, руки тряслись, зато бритоголовый и особенно Мерко выглядели спокойными, вели себя так, словно впереди их ждали обыкновенные дни. Молодой ирб нарезал из дерева дротики, Аран одевал на них бронзовые наконечники.

— Ты рад, — спрашивал Мерко, — что повстречал брата?

«Да, — отвечал бритоголовый на языке жестов. — Давно потерял надежду».

— Дальше будете вместе?

«На столько лет, как прежде, хотим теперь не расставаться».

— А где живет Ягр? Я слышал, что он, как и ты, не в племени гонгов?

«Отшельник».

— Да?

«Он хороший кузнец. Учился этому. Что-то заставило уйти в леса».

— Не хочешь ли, Аран, предложить ему ирбийское братство?

Аран усиленно закивал:

«Да-да. Я спрашивал. Он против».

— Ну ничего. Он еще переменится в своем желании.

«Да-да».

Они обратили взгляды на Ягра. Тот выглядел по боевому: за спиной болтались меч, лук, да еще и колчан со стрелами, на поясе — длинный кинжал, из сапог торчали рукояти нескольких ножей; на суровом, точно вырезанном из крепкого дерева лице, застыло мужское хладнокровие, видно было, что здоровяк полностью сконцентрировал себя на предстоящем и ни о чем другом более не думал.

Еще утром, когда остальные еще тревожно спали, Бхурана и Мас притащили из дубовой рощи взрослого тура, теперь разделывали, снимали шкуру, распихивали мясо по котомкам.

— Голодать не будем, — довольно хмыкнул Турифей, как только завидел добычу.

— А пошто нам голодать? — засмеялся Бхурана. — На войне должно быть много вина и мяса!

— И то верно! — сказал старик, понимающе кивая.

Что же касается царевича и Вемляна, то они, наверное, волновались больше всех остальных. Первый никак не мог поверить в свои силы, а другой боялся за жизнь родного сына. На обоих смотреть было страшно, ходили бледные, серые, как грозовые тучи, глаза нервно бегали, будто искали в округе ответы на множество возникающих вопросов.

Подхватив вещи и оружие, спутники тесным отрядом двинулись к спуску в котлован. Творюн обнажил Кинжал Власти, мужественно шел впереди всех. Вемлян попытался отговорить сына идти первым, но Турифей осторожно остановил, сказав, что так надо.

Вниз по пологому склону, поросшему колючим кустарником и высокой травой, спускались опасливо, двигаясь друг за другом неразрывной цепочкой. Чуть впереди — юркий Творюн, совсем рядом — Ягр, затем все остальные, а замыкал шествие огромный пес. Спутники старались меньше разговаривать, шли чуть пригнувшись, оглядывались и прислушивались к малейшему шороху.

Спуск на дно котлована отнял у них несколько часов. Когда показалась страшная магическая сеть Красного Ветра, друзья замерли. Как и говорил Ягр, не нужно было быть магом или хотя бы волхвом, чтобы суметь увидеть ее. Ее увидели все. Обычную магическую сеть обычного колдуна, чародея или даже Волшебника заметить простым невооруженным глазом очень сложно, но эта сеть была далеко не обычной! Сквозь нее мир терял свои яркие краски, зимой это было не столь очевидно, но теперь, когда осень окрасила полотна природы в желто-красные цвета, теперь мир словно расплывался, терял четкие очертания под покрывалом колдовской паутины.

Мальчик с кинжалом в руке приблизился к зловещей паутине. В глазах застыла решимость, страх прятался где-то глубже, его словно заперли на стальные замки, не давая показываться наружу и мешать.

— Сейчас отступит! — проговорил старик напряженно.

Пелена колдовского тумана вдруг дернулась, в ее сплошной стене образовалась широкая щель. Гигантский магический щит стремительно отступил под мощью чудесного Кинжала Власти. Творюн, а затем и все остальные шагнули в образовавшийся проход.

Дальше продвигались совсем медленно, выхватив оружие. Всем вдруг стало не по себе, еще бы, ведь со всех сторон теперь окружала пелена непроглядного страшного тумана!

Слава богам, колдовская сеть была не очень длинной, поэтому ее миновали быстро, заставив безнадежно тянуть к их спинам свои мутные ручки.

Вместе с сетью, закончился и спуск в котлован. Теперь друзья стояли почти что на самом дне. Вокруг них были камни, поросшие лесом. Сопки скорее напоминали завалы камней, особо высоких холмов не было. Черный замок почти спрятался за разноцветной древесной листвой и стал теперь незаметен. Поднимая голову, спутники видели лишь его верхушку, остальная часть была хорошо скрыта.

— Знакомое местечко, — невесело усмехнулся Турифей.

— Что верно, то верно, — поддержал Ягр хмуро. — Куда теперь? По прежнему пути?

— Как и полгода тому, — кивнул Волшебник.

Тора, шедшая рядом с Мерко и Араном, произнесла осторожно:

— Кому знакомое, а кому и нет. Мне это местечко не нравиться. Как-то здесь тихо, даже ветра нет.

Девушка тревожно оглядывалась. Всюду заросли, завалы камней, солнечного света мало, поэтому земля под ногами кажется чуть ли не мертвой. Трава наполовину гнилая, жутко воняет сыростью, даже листья на деревьях какие-то вялые. Почва неровная, вокруг множество колдобин, канав непонятных, ухабов, мелких кочек, трещин. А какие всюду следы…

— Со всех сторон каменные стены, — пояснил старец. — То есть, когда-то они были каменные, а сейчас уже покрыты слоем почвы. Что-то принесло ветром, да и сам камень отчасти превратился в землю, а затем выросли деревья. А деревья — это листья, а листья — это земля.

— В любом случае — мы как бы в яме, — улыбнулся царевич. — А какие у этой ямы стены, не имеет значения.

Девушка продолжала говорить с подозрением:

— Сначала спускались куда-то, затем вторглись в это мутное марево, а теперь вот вообще черт знает что…

— Не бойся, — успокоил Мерко ласково. — Нас много.

Тора посмотрела на ирба гневно, мол, говорит всем, что ей страшно. Но Мерко, похоже, намека не понял, пристально глядел на девушку, хлопая ресницами.

— А до замка еще далеко, — сказал Бхурана злорадно. — Чего тут-то бояться, бояться надо будет там. Здесь пока что тихо…

Как только последнее слово слетело с губ светловолосого, неожиданно из-за деревьев и камней выступили с десяток рослых как на подбор воинов.

Ягр дернулся, рука метнулась за спину.

Воины стояли смирные, как истуканы. Глаза уверенные, зубы сцепили. Лишь у двух на губах усмешка, другие выглядят серьезно.

— Кто такие? — спросил один грубо.

Турифей, понимая что медлить-то нечего, выхватил из-за пояса посох, резким движением руки выставил его вперед.

Глаза ратника округлились, он увидел как от горящего красным набалдашника отделилась большая искрящаяся сфера.

— К бою! — успел крикнуть воин, прежде чем его голову разнесло вдребезги.

Смирные до этого ратники все как один обнажили мечи и плотной стеной двинулись в наступление.

Друзья встали спина в спине. Каждый, ловя взгляды врагов, зрительно подбирал себе возможных противников.

Турифей и Мас нашептывали заклинания, отчего еще несколько ратников врага упали замертво, так и не успев даже приблизиться.

Сообразив наконец, что среди чужаков есть чародеи, нападавшие воины зашевелились, задвигались пошустрее. Затем и вовсе побежали, размахивая мечами. Что-то закричали, подбадривая друг друга, уверенные до этого глаза загорелись лютым гневом.

Ягр скрестил оружие первым. Сразу начал атаковать, заставляя соперника отступать назад. Враг попался здоровый, но в чем-то неуклюжий, в его движениях не было необходимой для хорошего воина пластики.

Вслед за гонгом в бой бросились и остальные. На весь лес разносился лязг стали, слышались предсмертные крики павших.

Тора с бешенством в глазах ухитрилась за один взмах ранить двоих, которых потом легко добили Мерко и Аран.

Вемлян бился мужественно. В руках у него был небольшой меч, полученный в подарок от кузнеца-гонга. Широкой спиной северянин прикрывал своего сына и иногда даже отбивал удары противника, обращенные к нему самому. Творюн тоже на всякий случай обнажил кинжал, но в драку не лез, знал, подобное не для него. Он еще слишком мал.

Пес-гигант бросался, рвал зубами, топтал лапами, сносил врагов прямо на бегу, только и слышно было, как звучно клацали его острые зубы.

— Мы сильны! — восклицал Турифей.

— Их было мало, — пояснил Бхурана, когда отдышался. — Поэтому мы победили так легко.

— Кто это были? — поинтересовалась девушка вытирая капли пота со лба.

— Обычный разведывательный отряд, — объяснил старик. — Красный ветер больше не доверят своей сети.

Ягр проговорил хмуро:

— Кого-то они успели отослать, чтобы предупредить хозяина.

Старец прищурился.

— Думаешь так? — спросил он.

— Для этого и существует подобные отряды. Надо быть дураком, чтобы этого не сделать. Хотя бы одного, но отослать обязательно нужно, чтобы предупредить о вторжении.

— Плохо дело, — покачал головой Тунга. — Теперь нас будут искать.

— И нападать чаще, — подхватил Мас. — А может и сам великий колдун выйдет на охоту.

— Сейчас спустимся в подземные пещерки, — предложил Ягр. — Там безопасней, мне кажется.

— А что за пещерки? — спросила Тора.

— Скоро узнаешь! — ответил Бхурана.

III

— Каким образом мы собираемся проникнуть в замок? — поинтересовался Творюн у Турифея, когда они спускались вниз по каменистому склону по направлению к подземным ходам. Остальная часть отряда, возглавляемая Ягром, отдалилась чуть вперед. С ними был и гигантский пес, теперь он все время трусил рядом, не убегая дальше чем на один целень.

Старец двигался осторожно, ведь спуск был крутым, ноги ставил аккуратно, чтобы не соскользнуть, потому как, ежели это произойдет, вниз катится придется долго и больно.

— Нас много, — проговорил Волшебник. — Теперь нас уже не трое, как это было раньше.

— Это что-томеняет?

Турифей поглядел на мальчика с удивлением:

— А разве нет?

— Я не знаю.

Волшебник насупился, спросил:

— В чем дело, Творюн? Ты чего-то боишься? Впрочем, ни чего-то, а Красного Ветра. Ты боишься его?

Мальчик спускался легко и непринужденно, прыгая с одного выступа на другой. Рыжие волосы развевались на ветру, Творюн то уходил вперед, то останавливался, ожидая непоспевающего за ним старика.

— Ты не ответил? — требовательно вопросил Волшебник, когда догнал мальчика в очередной раз.

— Мы все боимся, — проговорил Творюн тихо.

— На счет страха, ты прав. — Старик засмеялся. — Не бояться — это не совсем нормально, а не бояться Красного Ветра — это ненормально совсем!

Мальчик улыбнулся.

— Так почему же ты… — продолжал старик, — сомневаешься в нас? В наших силах? В наших рядах трое избранников, наделенных великой силой с рождения, да и остальные тоже ведь не лыком шиты!

Мальчик остановился, замер на месте. Он поднял голову, взгляд его упирался в далекий небосвод.

— Что-то заставляет сомневаться, — произнес он сдавленно. — Я сам не знаю, что. Иногда оно подкрадывается слишком близко, и мне хочется убежать прочь, хочется оставить все и забыть о том, что я что-то еще должен сделать…

Турифей обнял Творюна, прижал к себе. Заглянув мальчику в глаза, старик с грустной улыбкой сказал:

— Ты взрослеешь. Все правильно… Эти сомнения… они необходимы. Не надо их пугаться, ведь они порождают осторожность. А осторожный человек всегда добивается большего, чем храбрый. Не тебе одному страшно что-то делать, куда-то идти, когда можно просто засесть в кусты и сидеть себе. Страшно всем.

— Полгода назад со мной такого не было. Теперь же я чувствую себя глупо… например, сейчас, перед тобой.

— Не переживай, — успокоил старик. — Тот воин, что полностью поверил в свое бессмертие — погибнет в первой же битве. Тот охотник, что считает себя самым умелым — никогда больше не одолеет бера сильнее, чем это было в предыдущий раз. Наконец, тот маг, что посчитает себя самым великим… это уже и не маг вовсе.

В глазах мальчика сверкнула искорка, он даже чуть улыбнулся.

— Ты меня понял, — кивнул Волшебник довольно. — Это так.

— Нельзя останавливаться на достигнутом.

— Человеку не свойственно стоять на месте, как и всему вокруг. Все меняется. Это закон. Пока мы взбираемся в гору, нам сложно, мы меняем себя, воспитываем, становимся лучше, сильнее, но когда останавливаемся, успокоившись, то сразу же катимся вниз.

Творюн покачал головой:

— Я раньше даже не задумывался над этим.

— Ты прав. Найти истину… хотя бы для себя… дело не простое. Так что, страх перед чем-то — это отнюдь даже не плохо. Страх дает тебе цель, которую ты видишь далеко впереди и к которой будешь стремиться, совершенствуя себя. Страх — это то, что помогает тебе построить себя таким, каким ты сможешь преодолеть трудности.

— Я обещаю тебе, Турифей, я буду стремиться.

— Не нужно обещать что-то мне, лучше обещай себе. А пока что, запомни: в этом бою ты не один. И не тебе одному страшно. Вон посмотри на Тунгу или Мерко. Они точно такие же избранники, как и ты, а боязни перед грядущим в них хоть отбавляй! Царевич и подавно то и дело говорит, что в нем никакого дара нет и никогда не было, ты же сам слыхал?

Мальчик кивнул:

— Точно. Он не верит в себя.

— И это не так уж и плохо. Ты понимаешь, почему? Представь, что было бы, ежели царевич прямо сейчас посчитал бы себя избранником, то есть, наделенным великой силой?

— Ничего бы не было.

— Вот именно. Ничего бы не было. У него не осталось бы путей для совершенствования. Его дар так остался бы таиться в лабиринтах души навсегда, так как его хозяин не взывал бы к нему, пытаясь пробудить.

— Я понял.

— Молодец. Пока что у нас нет плана, и мы не знаем, как проберемся в крепость Красного Ветра, но у нас и не из чего строить этот план. Подождем, пока проявятся дары избранников.

— А они проявятся?

— Обязательно. — Турифей отвернулся. — Так задумали боги.

IV

Спустившись наконец в пещерки, друзья решили провести короткий совет.

— Идем тем же путем? — спросил Тунга.

— Я не думаю, что стоит идти в точности там же, где шли ранее, — сказал Ягр уклончиво. — Красный Ветер мог усилить наблюдение за теми участками своих владений, где полгода назад мы учинили погром.

Турифей улыбнулся:

— Это верно. Надо быть дураком, чтобы не усилить. Он, наверное, здорово разозлился…

— Наверное, — усмехнулся Бхурана. — Я бы тоже разозлился, если у меня из-под носа вдруг утащили царевича.

— Так как мы пойдем?

— Ягр следопыт, ему и решать.

Все повернули свои взоры к гонгу, он стоял, держась за подбородок, в глубокой задумчивости.

— Я не знаю… сможем ли мы добраться до замка, миную все схватки. Но есть еще кое-что: пока мы шли в предыдущий раз, я отметил несколько еще более удобных и скрытных путей.

Мас похлопал следопыта по плечу:

— Что ж, тогда вперед!

Решив не медлить, спутники разбились на отряды по два-три человека и вступили подземные пещерки. Здесь на пути то и дело возникали завалы камней, широкие расщелины, ухабы, небольшие речушки. Пахло сыростью и гнилью. Свет сюда почти не проникал, поэтому пришлось зажечь факелы.

Впереди всех двигался Ягр. Гонг шел уверенно и достаточно быстро, не делая остановок, как будто бы ему уже много раз приходилось проходить этим путем, и он знал подземный лабиринт, как свои пять пальцев.

Последним как всегда шел огромный пес. Не всегда следуя по следам друзей, он выбирал себе коридоры побольше, но иногда застревал, протискивался так, что стены крошились.

Подземные ходы то и дело менялись. Проходы то расширялись, то снова сужались. Друзья чувствовали, как иногда они опускаются глубже под землю, а потом вдруг бесконечный, казалось, лабиринт снова ведет их на поверхность, идти становится труднее, и вот скоро на потолке, сквозь трещины, уже видны отблески дневного света.

Привал устроили только спустя несколько часов. Выбрали место, где пещера располагалась не слишком глубоко, в стенах и потолке было несколько трещин, и оттуда струился приятный солнечный свет.

Собрав хворост, они развели костер. Рассевшись вокруг, стали жарить запасенную оленину. Тихо разговаривая, отдыхали, восстанавливали потерянные ранее силы. Только Аран сидел чуть в стороне от всех и бережно натачивал лезвие меча, лицо выглядело напряженным, видел был каждый мускул, стражник полностью погрузился в свою работу.

Тем временем на поверхности темнело, друзья заметили это по свету, проникающему в пещеру сквозь трещины. Осенью всегда темнеет быстро, так что совсем скоро наступит ночь. Да еще дождь зарядил, отчего с потолка закапало, на каменистый пол срывались большие капли воды, звучно шлепались, поднимая пыль, образовывали мокрые пятна.

— Дождь, — заметил Вемлян. — Там, наверху, начался дождь. Поливает деревья, травы, озера, реки, дома…

— Пожары, — добавил Бхурана.

— Это осень, — вздохнул Мас с грустью. — Тут уж ничего не изменишь, скоро опять наступит эта зима. Снега, холод.

— Ты не любишь зиму? — спросил Мерко.

— Не-а, — покачал головой Мас. — А кто ее любит? Никто ее не любит. Что там любить: все белое, холодное… и противное.

Молодой ирб сидел чуть вдалеке от костра, Тора вжалась ему в лицом в грудь, прижималась всем телом. Он обнял девушку рукой, запахнул шкурой, чтобы не уходило тепло. Тора очень устала, а сейчас мирно спала, Мерко чувствовал это, слушая ее дыхание. Ведь во сне все люди обычно дышат по иному, нежели когда бодрствуют…

— Почему ты не любишь зиму? — Лицо Мерко выглядело мечтательно светлым даже в полутьме сбивчивого пламени догорающих факелов. — Я считаю, что зима — это так же прекрасно, как и лето. Я так думаю — это правда.

Мас махнул рукой, усмехнулся:

— Я тебе не верю. Ты это так сейчас говоришь, а когда кое-что себе подморозишь, запоешь по другому.

В разговор вступил Бхурана, он злорадно смеялся, гримасничал, как черт на сковородке:

— До зимы еще далеко, поэтому я думаю, что не стоит особенно волноваться на счет подмороженного кое-что. Скорее всего, к зиме мы все так и так лишимся этого кое-что…

— Намекаешь на то, что до зимы не доживем? — оборвал Мас.

— Я тебе хочу кое о чем сказать, Мас, только слушай внимательно: ты тугодум! Потому что я не намекаю, я говорю прямо!

— Ну тогда… как хочешь. — Мас положил в рот еще один большой кусок мяса. — А я вот обязательно собираюсь увидеть еще одно лето!

— Увидишь! — хрюкнул Бхурана, захлебываясь от дикого гогота. — Это будет самое жаркое лето в твоей жизни!.. Угольки-то знаешь какие горячие!

Привал оказался недолгим. Спустя два часа, Ягр поднялся и снова уверенно повел друзей за собой. На поверхности уже стояла глубокая ночь, но дождь все не прекращался, слышно было сплошной ливневый гул. С потолка по стенам скатывались уже не капли, а бежали целые струйки дождевой воды. Под ногами хлюпало, образовывались лужи и ручейки. От факелов валили плотные клубы пара, но пламя горело ярко, лишь иногда подрагивая, но путь освещался хорошо.

Внезапно пещера сотряслась под страшным топотом чьих-то тяжелых ног, впереди раздался оглушительный рев, от которого даже в лужах побежали волны, а со стен и потолка посыпалось множество мелких камешков.

— Кажется, у нас гости, — проговорил Ягр, потянув ладонь к рукояти меча.

— Эти явно не чай пить собрались, — покачал головой царевич, лицо его заметно побелело.

— Что такое чай… пить? — поинтересовался Мерко наивно.

— Это примерно тоже самое, что играть в кости, — фыркнул Бхурана.

Ирб выглядел озадаченно. Он окончательно запутался.

— Играть в кости? — пробурчал он себе под нос. — Странно.

Тора осторожно тронула его за руку, сказала тихо:

— Эх ты, лесной человек…

Турифей выхватил из-за пояса Рубиновый Жезл, набалдашник горел красным, по стенам побежали устрашающие тени.

— Чуешь их? — спросил Ягр старика.

Волшебник выставил вперед руку с посохом, зажмурился, так и стоял некоторое время, молча, то и дело вздрагивая. Наконец сказал:

— Он один. Очень большой. Это не человек. Пока еще очень далеко, моя магическая сеть с трудом дотягивается. Но он приближается. Видимо, ощущает нас… или чует мою магическую сеть… В любом случае, приближается. И довольно шибко.

Старец открыл глаза, передернул плечами. Жестом подозвал всех к себе, произнес, переходя на шепот:

— Скорее! Разбегаемся, необходимо спрятаться и устроить для него засаду!

Ягр кивнул:

— Хорошо! Поторопитесь, здесь много больших камней, в стенах полно расщелин, выемок и широких трещин. Подыщите каждый для себя укромное местечко!

— Гасите факелы!

— А что будем делать с Друмом? — вдруг спросила Тора озадаченно.

Все с изумлением уставились на нее. Повисло молчание.

— С кем?

— С псом. Друм. Наш пес.

— Ты дала ему имя? — поинтересовался Творюн.

— Хорошее имя, — подхватил царевич. — А мы-то сразу не додумались! Он жил с нами полгода, а мы все это время называли его просто «Пес». Подумать только… А откуда ты взяла это странное «Друм»?

Друзья начали быстро разбегаться по сторонам, мощный топот подгонял их, в души закрадывался страх, к ним приближалось что-то ужасное.

— А что здесь думать? — хмыкнул Бхурана. — Все итак ясно. Имя «Друм», несомненно, подходит ему, как влитое. Когда я появился на свет меня тоже назвали просто так, надо было как-то назвать, вот и дали мне это имя, Бхурана.

— Помолчи, Бхурана, — одернул царевич. — Так что за «Друм»?

— Друм — так звали моего собственного пса, — объяснила девушка. — Я решила, что вы не будете против.

— А-а, теперь понятно. — Тунга кивнул. — Мы, конечно, не против.

Бхурана засмеялся.

— А зачем ей нужен был пес? — шепотом спросил светловолосый у царевича.

— Она же сама, как собака!

Тора слов Бхураны не слышала, а вместо этого продолжала разговор:

— Так что с ним делать? — напомнила девушка.

— Не знаю. Он должен спрятаться сам. Мы же не можем его спрятать!

Спустя еще некоторое время топот усилился, став поистине невыносимым. Стены дрожали, пещера угрожала того гляди рухнуть. Из пугающей темноты снова раздался душераздирающий рев, неведомое чудище было уже совсем рядом от того места, где прятались друзья.

Внезапно, во мраке зажглись ярко красным два огня, каждый размером с кулак они достаточно хорошо осветили коридор. Это были глаза. Огромные глаза гигантского чудовища!

Во тьме вдруг мелькнуло еще что-то. Какая-то бесшумная фигура скользнула по стене в направлении двух красных огней. По коридору пронесся громкий рык. Это был Друм.

Схватка завязалась в темноте. Из-за того, какой вокруг поднялся шум, невозможно было разобрать что-то на слух. Чувствовалось, что неведомое чудище явно превосходит Друма в размерах, но пес все равно явно не сдавался, да и не собирался сдаваться — он будет драться до тех пор, пока в какой-то момент уже не сможет разжать челюсть.

— Зажгите факелы!.. — прорезалось сквозь гул отчаянное. — Факелы! Зажигайте немедленно!

Со двух сторон засверкали кремни, просмоленный трутень даже сырым вспыхивал очень легко, и пещера вскоре вновь осветилась огненным светом. Спутники, не медля ни секунды, кое-как укрепили факелы в трещинах на стене и бросились на помощь гигантскому псу.

Трудно себе представить тот ужас, который испытали друзья, когда увидели, что предстало перед их очами, и кому загородил дорогу отважный Друм. Существо оказалось гигантских размеров, непонятно было, как оно вообще помещается в этом проходе. Все тело сплошь выстилали прочные каменные пластины, шея длинная и толстая, как ствол взрослого дуба, голова круглая, с широкой пастью и устрашающими рогами. Глаза горели лютой ненавистью, зубы звучно щелкали…

— Что за черт!? — завопил Мас отчаянно. — Откель такая тварина?

— Осторожнее! — закричал Турифей. — Смотрите, чтобы не ухватила зубами и не задела лапами!

— В бой! — захрипел Ягр.

Друм кидался на врага с разбегу, пытаясь в прыжке ухватить за морду. Каждый раз после очередной попытки он отступал чуть назад, потом набрасывался снова. Но ухватить никак не получалось, чудище сопротивлялось, выбрасывало вперед тяжелые лапы, старалось зацепить храброго пса острыми когтями.

Первым на гигантское существо налетел Аран. Бритоголовый стражник вертел мечом, со свистом разрубая воздух, подходил все ближе и ближе, а когда наконец решился атаковать, то за несколько взмахов обрубил с одной из лапищ чудища сразу три когтя.

С другой стороны тут же набросился Ягр. Зайдя чуть сбоку, он со всей силы попытался вогнать лезвие меча в узкую щель между двумя пластинами на боку страшной твари. И у него получилось. Меч зашел внутрь, плавно погрузившись по самую рукоять во что-то мягкое и омерзительное. Брызнуло чем-то, что обладало на редкость смрадным запахом. Дрянь попала гонгу на лицо, отчего кожу в миг ожгло острой болью. Пришлось немедленно отпрыгнуть в сторону, оставив оружие в теле противника.

Турифей воздел руки кверху, забормотал заклинание. Спустя некоторое время, он стал швырять в гигантское существо один за другим огромные лазоревые молнии, которые, врезаясь, рассыпались снопами слепящих глаза сапфировых искр. Каждый раз, когда молния попадала в существо, оно громко ревело, дергалось в страшных судорогах, пещера так сотрясалась, что казалось, будто бы где-то рядом извергался могучий горный вулкан.

Бхурана каким-то образом исхитрился и подобрался сзади чудовища. Стремительно забравшись на спину, он одной рукой мертво зацепился за шею, а другой перехватил меч так, будто это был кинжал и стал тыкать острием меж прочных панцирных пластинок.

Тунга, Мас и Мерко взяли в руки луки и осыпали существо ворохом стрел. Все они метили в глаза, а молодой чародей Мас, ко всему прочему, наделял стрелы магической силой, делая это для того, чтобы древка летели точнее, а наконечники били мощнее.

Остальные тоже на месте не стояли, Тора и Творюн изо всех сил бросали большими камнями, а Вемлян несколько раз даже подходил близко и наносил удары мечом. Северянин был совсем еще неопытен в умении обращаться с оружием, но и его атаки не были бесполезными, он тоже здорово помогал, хотя бы тем, что своими выпадами давал Ягру и Арану возможность чуть перевести дух.

Драка шла упорно. Ни одна сторона не собиралась уступать. Чудище билось в одиночку, в то время как друзья налетели со всех сторон, не давая толком опомниться, но все равно — исход битвы предсказать было нелегко.

На спине существа орудовал Бхурана. Его меч то опускался, то поднимался, да с такой скоростью, что невозможно было уследить за движениями рук светловолосого воина. В глазах Бхураны горела слепая решимость, подгоняемая неудержимой злостью, а от мощного тела клубами валил белый пар.

Друм продолжал атаковать, не щадя себя. Но в какой-то момент существо замахнулось лапищей и ударило пса по голове. Друм отлетел в стену, медленно сполз вниз, после чего подняться уже не сумел, сил больше не осталось.

Аран и Ягр к тому времени уже лишили чудища всех его острых когтей, а длинные лапищи изрубили так, что вдребезги разлетелись все пластины, а остались одни лишь костяшки, на которых одиноко болтались окровавленные лохмотья израненной плоти.

Один из глаз существа потух, красное свечение в нем умерло, вместо него теперь из объемной глазницы торчали оперения сразу трех стрел.

В какой-то момент Мерко, завидев у стены тяжелый булыжник, резким движением бросил свой лук на землю.

Мас окинул ирба непонимающим взглядом:

— Ты чего это?

— Попробую последовать примеру Бхураны!

Подобравшись к стене, Мерко с трудом приподнял огромный камень. Одна из граней булыжника была отколота, поэтому когда она переходила в другую, образовывался острый угол. Таким острием можно было раздробить все что угодно…

— Эй! Ты куда?! — завизжала Тора страшным голосом. — Стой! Не надо!.. Мерко! Стой, Мерко! Стой же!..

Но ирб уже никого и ничего не слышал. Он осатанело бежал на страшную тварь, не чувствуя даже как собственные ноги совершают очередные шаги. Потом он оттолкнулся и взмыл в воздух, на несколько мгновений застыл в полете, после чего грянулся всем телом о массивную шею чудища. Одной рукой он зацепился за одну из пластинок, другой все еще прижимал к груди огромный камень. Тварь попыталась зубами оторвать Мерко голову, но ирб умело увернулся — подтянувшись на пластине, он в один миг оказался на спине своего страшного противника.

Только тогда Мерко чуть пришел в себя. Рядом он увидел Бхурану, тот отчаянно бил мечом, но на ирба все же взглянул. С подбородка капала кровь, на разбитых губах отразилось подобие улыбки.

— Вместе веселей! — сказал светловолосый грозно.

— Держись крепче! — посоветовал ирб. — Этой твари… ей, похоже, не очень нравится, когда у нее на шее повисли двое с оружием!

— Еще бы!

Существо действительно разъярилось не на шутку. Рычало, выло, ревело, мотало шеей во все стороны, пытаясь сбросить противников, но те прицепились крепко, упрямо, прямо таки намертво. Тварь рогами билась о стену, отчего в камне образовывались трещины, а сами рога трещали, крошились, угрожая того гляди совсем отломиться.

Выбрав наиболее удобный момент, Мерко начал карабкаться вверх по длинной толстой шее чудища в направлении головы. Делал он это быстро, так, чтобы тварь не сумела опомниться. Когда достиг головы, одной рукой крепко схватился за рог, а другой поднял вверх тяжелый булыжник, после чего, что было сил, вогнал камень острием в горящий красным, пока еще целый, глаз… Чудище издало такой рык, что в ушах каждого из друзей затрещало, а в глазах на миг потемнело. Мерко сразу потерял ориентацию, перед взором все поплыло. Его пальцы, сжимающие рог, чуть ослабили хватку, гладкая поверхность выскользнула, и когда он вновь стиснул кулак, то в ладони уже не почувствовал ничего, кроме пустоты. Через секунду ноги тоже потеряли опору, и ирб стремительно полетел вниз…

Рис 38: Отчаянная битва с чудищем

V

Мерко очнулся в кромешной темноте. В затылке неприятно ныло тупой болью, ирб попытался шевельнуться, но не сумел — помешала невидимая преграда. Его как будто связали по рукам и ногам, он не мог разъяснить себе природу невидимых веревок, может быть, это был страх?..

В глазах все прыгало, сознание было до того спутанным, что у Мерко не получалось отличить сон от яви.

Неожиданно он ощутил, как лба коснулась прохладная рука. Прикосновение было ласковым, кожа была мягкой и ровной. По оживленной коже строем побежали мурашки.

— Кто это? — простонал ирб сбивчивым голосом.

Откуда-то со стороны донеслось со смехом:

— Очухался, герой! Эх ты! Мне бы такую женщину, я бы ее за брог чуял! А ты: кто это, кто это…

— Приходит в себя, — пронесся мимо еще один голос. Этот был приятным, грел душу, успокаивал ноющую в голове боль.

Мерко спросил:

— Почему… так… темно?..

— Мы все еще находимся в пещерах, — ответил тот же голос. — Но на поверхности уже светает. Узнаешь меня, Мерко? Это я, Тора.

Ирб понял, что смотрит только одним глазом, другой открыть пока не в состоянии. Но даже так он что-то различал. Несмотря на тьму, он видел перед собой силуэт… девушки…

— Тора?

— Да! Да! Тора. Помнишь?.. Мы путешествуем вместе. Помнишь: Красный Ветер, подземные ходы, схватка с чудищем…

— Тора, это ты?.. — Голос ирба дрогнул.

— Я! Это я! Значит помнишь! Молодец! Мерко, какой же ты молодец!

Сбоку подобрался еще кто-то. Мерко ощутил, как ему подняли голову, подложив под шею ладонь. В затылке стегануло острой болью, силуэт девушки мгновенно испарился.

— Вот, глотни этого, — пробубнил добрый, будто бы смеющийся голос. — Станет лучше.

Чей же это был голос? Ирб напрягся. Вдруг в голове вспыхнуло, перед глазами всплыл силуэт. Он вспомнил! Ну, конечно же! Это был голос Турифея!

К губам поднесли баклажку. В рот полилось что-то холодное, заломило зубы. От горечи свело челюсть, но Мерко, хоть и с трудом, но сделал первый глоток. Горло ожгло, словно огнем, ирб кашлянул, обхватил руками шею.

— Во! — восклицал кто-то. — Сразу зашевелился! А то лежал, как мертвый!

— Что это? — прохрипел Мерко сипло.

— Пей еще! Давай-давай! Я смешал для тебя кое-какие травы, по скорому сварил лечебную настойку…

— Турифей? — прервал Мерко.

— Турифей-Турифей, а кто ж еще? Конечно, это я. И все мы здесь, рядом с тобой. И Тора, и Аран, и Ягр, и Вемлян, и Творюн, и Тунга, и Бхурана, и Мас, и даже Друм… ну и я, естественно… Все мы целы благодаря тебе, мальчик мой!

Ирб зажмурился и сделал еще один глоток ужасной настойки.

— Что случилось? Почему… благодаря мне?

— Потому что! Ты завалил чудище, ударив камнем по голове!

— А потом?

— Потом ты сам упал головой вниз… Ну ничего. Все будет в порядке. Тебе уже лучше, разве сам не замечаешь?

Ирб застонал:

— Замечаю. Лучше просто некуда…

Зажгли факел. Пещера осветилась, по стенам побежали пьяные кривоглазые тени. Мерко не видел ничего кроме плывущих кругов и густых бликов, но головная боль все же ощутимо отступала, по телу разливалось нежное трепетное тепло.

— Что ты налил мне, маг?

— То, что тебе было надо, — заверил Турифей. — Все хорошо.

Мерко чувствовал, как боль оставляет его, уступая место сну, но на этот настоящему: мирному, безмятежному, приносящему отдых.

— Смотрите у него даже щеки порозовели!

— Это ж вроде как ссадины опухают?..

Путь продолжили только спустя несколько часов, когда Мерко окончательно пришел в себя и смог передвигаться, не падая.

Впереди шли Творюн, Ягр и Вемлян. Гонг как всегда указывал дорогу, северянин о чем-то поучал сына, а мальчик внимательно его слушал. За ними, чуть отставая, Тунга, Бхурана и Мас. В хвосте плелись Мерко, Аран, Тора и Турифей, а окончательно замыкал шествие гигантский пес.

— Друму тоже здорово досталось, — жалостливо произнесла Тора. — Вон смотри, как он хромает на заднюю лапу.

— Я помню, — кивнул ирб участливо, — он бился храбро.

— Храбрость иногда подводит, — напомнил Турифей мудро.

— Но без нее мы ничего из себя не представляем, — оспорил Мерко. — Сам подумай, что было бы, если бы все вокруг стали последними трусами?..

— Тоже верно, — согласился Волшебник спустя некоторое время. — Но я не о последней трусости, я об осторожности.

Тора обернулась, выставила факел на вытянутой руке, еще разок посмотрела на Друма.

— Старик говорит, — сказала девушка, — что у пса сильно ранена лапа.

Турифей топнул ногой, рявкнул, правда получилось совсем даже не злобно:

— Не называй ты меня «старик»! Сколько раз еще говорить! Мне это не нравится! Поняла? Мне это не нравится!

— Ладно. Подумаешь, «старик». Я думала, тебе это по душе. Хорошо, больше не буду. Раз так, то больше не буду. Уговорил.

— Вот и запомни.

Мерко кашлянул:

— Так что там на счет лапы?

Тора развернулась, они снова пошли прямо по коридору. Впереди себя видели отдаляющийся огонек факела.

— Дед говорит, что ранена лапа… — вспомнила наконец девушка.

Спустя некоторое время на их пути встретилась довольно бурная речушка. Ее поток выбивался из одной стены, пробегал поперек коридора и исчезал в выемке другой стены.

— Можно попить водички, — закряхтел Турифей, наклоняясь. — Сейчас, сейчас я напьюсь вдоволь! Ах, как хочется пить. Как же хочется пить! А водичка здесь какая, наверное, вкусная, сладенькая, прозрачная, мягкая…

— Смотри, чтобы не унесло! — засмеялась Тора.

Волшебник набрал воды в ладони, поднес ко рту. Сделав один глоток, он сразу изменился в лице. Глаза сначала сузились, он побледнел. В следующее мгновение маг уже вовсю плевался, кашлял, вытирал мокрые руки о портки.

Тора звонко смеялась, большие раскосые глаза наполнились радостью. От возбуждения девушка начала махать руками, топать ножками.

Старик, не переставая отплевываться, качая головой, сказал:

— Что-то ты больно развеселилась. На тебя это не похоже.

— Почему это не похоже? — Девушка вскинула тонкие изогнутые бровки. — Ответь-ка.

— Ну… потому что, — потянул старец. — Обычно ты хмурая, как осенняя туча… или вообще серая… как грозовая.

Мерко весело рассмеялся. Сначала взглянул коротко на старика, затем надолго задержал взгляд на Торе. Все еще смеясь, он стал осторожно перебираться на противоположный берег.

Тора стояла серьезная, надув щеки. Глаза сузились, сверкали во тьме, будто камень в посохе Турифея.

— Не отставай, — подбодрил Турифей с усмешкой. — А то еще потеряешься, мало ли что.

— За собой следи… дед…

Ирб безостановочно хохотал уже на всю пещеру. В тот момент он забыл обо всем, и о головной боли, и о Красном Ветре, и о том как много еще им предстоит сделать в ближайшем будущем.

К середине дня путники наконец выбрались из подземных пещерок. Перед ними раскинулась широкая долина, поросшая лесом. Они оказались на некоторой возвышенности, поэтому сейчас их взорам подчинялась большая часть котлована Рана. В самом центре долины возвышался мрачный, наводящий страх, Черный Замок…

— Как он сумел построить такую громадину? — изумился Мерко, которому прежде ничего подобного видеть не приходилось.

— Можно подумать, — буркнул Бхурана, — что этот замок он построил своими руками.

Турифей видел постройку уже не в первый раз, но и сейчас он на несколько секунд потерял дар речи и стоял с приоткрытым ртом. Когда же наконец он снова смог разговаривать, голос заметно подрагивал, словно сухой осенний лист на ветру:

— О чем вы? Этот замок построил вовсе не он.

— Вот и я о том же, — развел руками светловолосый воин. — Я уверен, что сам он костра развести не сможет, ежели вдруг придет такая надобность.

Старый Волшебник глубоко вздохнул.

— Если бы, да я не об этом, — сказал он тихо. — Этот замок был построен еще задолго до рождения Красного Ветра. Много-много веков тому назад… Его сотворил сам бог Тьмы. Сотворил из черного камня, где каждая частичка веет злом. Хотя… слово сотворил тут не к месту, пусть лучше будет — породил.

Бхурана одной рукой почесал в затылке, а другой подергал себя за бородку. Лицо приняло задумчивый вид.

— Давно, говоришь, построили? — уточнил он.

Старец уверенно кивнул:

— Очень давно. Может быть, больше двадцати веков назад!

Вемлян, который собирал дрова для костра, от удивления даже вздрогнул, отчего хворост посыпался из рук на землю.

— Это ж надо так надежно строить, — зароптал северянин. — Чтобы вот столько стояло и не рушилось…

— Две тысячи лет, — проговорил Мерко. — Все что угодно развалится, даже без войн, хотя бы просто от ветра. Две тысячи лет!

— Ежели не поболее, — хмыкнул Турифей. — Я точно не знаю, все сведения уходят далеко в прошлое. Ладно, пойду я осмотрюсь вокруг. Прогуляюсь немного, так сказать.

Бхурана улыбнулся:

— Девушка гуляй… тьфу… то есть, дедушка гуляй, да о делах не забывай.

— Я тебе! — огрызнулся Волшебник. — В лягуху превращу и пикнуть не успеешь!.. Бог не гуляет, а только дела проверяет.

Старик удалился, а Бхурана присел на корточки, начал развязывать котомки с олениной, при этом сладостно улыбаясь. Молодой воин продолжал разговаривать о черном замке, хотя на самом деле уже всей душой погрузился в размышления о том мясе, что с нетерпением ожидало его в котомке.

— Я и смотрю развалюха какая-то, — говорил он. — Мы ж там были, в отличии от вас. Я еще подумал о том, что этот Красный Ветер совсем не умеет строить, там же все разваливается на глазах. А это оказывается ему в наследство досталось… Не повезло ему с наследством, ведь эта громадина только издали выглядит ужасной…

— Не слушайте его, — махнул рукой Тунга. — Мы с огромным трудом выбрались оттуда, помогла магия Маса… а в общем — нам тогда просто повезло.

— Это верно, — поддержал Мас согласно.

— А вы видели Красного Ветра? — спросил Мерко.

Бхурана громко расхохотался:

— Нам хватило того, что мы видели его слуг!.. Ха!

— Мы его не видели, — подтвердил Тунга. — Он не показывается, почему, я не знаю. Заточив нас в темницу, он обеспечил надежную охрану…

— Которая, — вставил Бхурана, — оказалась не такой уж и надежной!

— Так вот, — продолжал царевич. — Заточив нас в темницу, он обеспечил надежную охрану, мы долгое время составляли план побега, план оказался удачным и в конце концов наш побег удался. В дальнейшем, как вам уже известно, нам помогли Творюн, Турифей и Ягр.

На поляну вдруг выбежал разгоряченный Турифей, лицо выглядело озабоченным.

— Что там? — спросил Ягр резко.

— Несколько хорошо экипированных дружинников. Мечи, копья, топоры, палицы, доспехи и все прочее… Идут, между прочим, прямо сюда! Пока еще далеко.

— Думаешь, их кто-то послал? — справился Тунга подозрительно.

Старик усмехнулся:

— Я даже знаю, кто!

Бхурана недовольно заворчал, ведь мешок с олениной пришлось снова забросить за спину:

— Ну вот. Опять мой желудок пуст. А когда мой желудок пуст, то желания драться нет никакого.

Турифей быстро подхватил одну из котомок, сказал громко:

— А мы и не будем драться! Лучше просто спрячемся, они еще далеко — поднимаются с самого низу.

— Ты ж сказал, что их всего-то несколько? — не понял гонг.

— Сколько это, «несколько»? — вздрогнул Мас.

— Десятка два, — произнес Волшебник застенчиво, — с половиной там…

Друзья вскоре нашли укромное место и спрятались. Отсюда открывался хороший обзор, а если вдруг придется бежать, то за спинами ждал путь для отступления обратно в пещеры.

Друм тоже сообразил, что происходит и внезапно исчез. Спрятался, уж это-то он умел делать не хуже других.

Долго ждать не пришлось, ибо отряд противника появился совсем скоро. Друзья замерли, затаили дыхание, ожидая пока цепочка массивных воинов минует место их временного лагеря.

Некоторое время доносились топот ног, обрывки разговоров, смеха и ругани, и вот наконец все стихло.

— Пронесло вроде. — Тунга небрежным движением смахнул пот со лба.

— Меня тоже, — вздохнул Бхурана.

Царевич укоризненно посмотрел на своего подопечного люто. Тот озадаченно пожал плечами.

— Как же они нас нашли? — поинтересовался Ягр у Турифея. — Что-то здесь не так, не может быть, чтобы все это было просто случайностью.

— Они нас пока что не нашли, — осторожно поправила Тора.

Гонг в ожидании уставился на чародея. Тот по-прежнему выглядел озабоченно.

— Так ты знаешь?

— Видимо, как всегда, — наконец ответил старик. — В пещерках мы использовали магию, а любой маг за тыщу брогов чует, ежели кто-то ее использует. Тем паче, Красный Ветер. Хотя, по тому, как они себя вели, мы могли бы предположить, что это простой разведывательный отряд.

Ягр понятливо кивнул.

— Надо бы ограничиться, — предложил Мерко.

— В чем? — спросил Бхурана. — Я надеюсь, не в еде?

Тора обратила свой взор к небу, произнесла сквозь зубы:

— Кто про что, а вшивый все про баню…

— Надо ограничиться в использовании чар, — пояснил ирб терпеливо. — По возможности, конечно.

— Он прав, — согласился Турифей.

Тунга обратил взор к Масу.

— Уяснил, хозяин, — вздохнул молодой маг. — Больше никаких заклинаний.

— Придется без магической сети, так что смотреть в оба! — наказал Волшебник.

— Не в первой без нее обходимся, — многозначительно улыбнулся Ягр. — Не в первой.

Потом вдруг повисло неприятное молчание. Напряжение возрастало. Все сидели с каменными лицами. Наконец Творюн медленно осторожно и вкрадчиво спросил:

— А что дальше-то?

Быстрый громкий ответ себя ждать не заставил:

— Дальше надо бы…

— Бхурана!.. молчи!

Светловолосый насупился, нахохлился, будто мокрая ворона на ветру, отвернулся, делая вид, что обиделся.

Турифей раскинул руки, призывая к молчанию:

— Предлагаю, — объявил он властно, — идти дальше, в долину! Там лес, деревья нас укроют не хуже этих пещер. И этого замка оттуда не видать, я с прошлого раза помню, а то чё он с утра до вечера глаза нам будет мозолить. Да и не стоять же на месте, когда времени в обрез. Идти будем до темноты, а как только ночь подступит совсем близко, остановимся на ночлег. Как вы, согласны?

Бхурана поднял руку, прося слово:

— Э-э… может…

— Ужин будет только, когда стемнеет, — опередил Турифей. — А теперь, в путь дорогу, труба зовет!

— Какая труба? — нахмурился Мерко.

— Я есть хочу! — не унимался Бхурана. — Я есть хочу! Эх вы…

VI

Спустившись в долину, они пошли лесом. Двигались осторожно, то и дело тревожно оглядывались, тревога жила в каждом дуновении ветра, в каждом скрипе старого дерева. Когда стемнело, разожгли небольшой костер. Место выбрали подходящее, это была глубокая канава, поэтому свет от огня не особенно расходился по лесу, а издали огонек был почти незаметен. Пламя разгоралось с трудом, дрова были сырыми, приходилось все время раздувать, поправлять, укладывать по-новому. Видимо, в последние дни здесь часто шел дождь, поэтому весь сушняк намок вместе с землей, на которой валялся.

— Наконец-то поедим, — облегченно вздохнул Бхурана, когда нанизанное на веточки мясо уже жарилось. — Надеюсь, на этот раз никто не посмеет помешать! А если посмеет, то я сразу голову оторву и съем вместе с ушами!

Ягр, поглядывая по сторонам, спросил тихо:

— Отчего ты такой прожорливый?

— Я-то? — вскинул брови Бхурана.

— Ты-ты. Не я же.

— Какой же я прожорливый? Ты прожорливых не видел!

Мас усмехнулся:

— А ты, можно подумать, видел?

— Конечно, видел. Когда еще в замке жили, там повар был, Апиросом звали, может помнишь?.. Так вот, он за один раз мог съесть столько, сколько все мы вместе взятые не съедим и за десять дней!

Творюн улыбнулся:

— Так то повар.

Небо заволокли плотные серые тучи, звезды проглядывали лишь изредка, когда облака в том или ином месте ненадолго отступали. Противные комары вдруг куда-то пропали, ветер стих, непонятно откуда опустилась грузная густая духота.

— Скоро будет дождь, — передернул плечами Турифей.

— Да, — согласился Вемлян. — И похоже, надолго.

— А ночка-то темная, — сказал Мас. — Ни зги не различаю. Наш огонек, наверное, далеко видать.

Бхурана снял с веточки самый большой кусок мяса, потянул ко рту. Жевал, причмокивая, рычал, точно злобный изголодавшийся пес. Из уголков губ вырывалась пена, с подбородка капал жир.

— Разве ж я обжора, — приговаривал светловолосый. — Я воин. А воин без мяса… такого ж не бывает. Я просто люблю поесть мясо. Именно мясо… Вот дали ли бы мне сейчас каких-нибудь там яблок, так я бы их ни за что не стал!

— Ты ешь-ешь, не подавись смотри. — Тора пережевывала медленно, тщательно. Кусочки отламывала пальчиками, весь ломоть в рот засунуть не пыталась… в отличии от некоторых. — Не было бы мяса, а были бы только яблочки…

— Их бы уже не было! — подытожил Мерко, смеясь.

Бхурана недовольно оскалился. Ему, конечно, не понравилось, что над ним смеются всей гурьбой, особенно в присутствии молодой девушки, но он быстро забылся, полностью погрузившись в поглощение ароматного мяса.

— Так как магическую сеть больше использовать нельзя, — объявил Турифей громко, — будем держать ночной караул. Предлагаю — по два человека, поочередно сменяясь. Все мы устали, поэтому неплохо бы и поспать. Пусть недолго, но это принесет пользу.

— Наша ночь очень коротка, — напомнил Тунга вкрадчиво.

Старик озадаченно почесался.

— Да уж… Ну и что? Сегодня в дозоре одни, завтра другие.

Бхурана согласно закивал:

— Отлично, тогда я на карауле в последнюю очередь. Может быть, и не придется дежурить, ведь жить-то осталось.

— Хорошо, — сказал Турифей, — значит, первые два часа мы с Ягром, а затем…

— Мы с Мерко, — вызвалась Тора.

— Женщин и детей освобождаем, — поспешил поправить Тунга.

Бхурана от удивления чуть не подавился:

— Это еще почему?

— Лесом до замка не более одного дня, — сказал Ягр Турифею, когда все остальные уже улеглись спать. — Завтра к вечеру уже будем там.

— Ежели с самого утра и до темна, то к вечеру… Да уж, ты прав.

Гонг посмотрел на чародея с интересом, спросил:

— Что делать-то будем, когда доберемся?

Турифей ухмыльнулся, покачал головой, затем молча уставился в черный небосвод.

— Да ничего. Боги должны нам помочь.

Ягр вертел в руках кинжал, рассматривал на свет углей непонятные руны, нанесенные на рукоять.

— Сомневаюсь я, — произнес гонг. — Боги нечасто помогают людям.

— Мы не просто люди, — оспорил Волшебник. — Тем более, мы выполняем волю богов. И ты это знаешь не хуже моего. Помнишь там, в кузне? Или забыл?

Гонг зафыркал:

— Забыл. Еще бы.

— Ну вот. Другое дело то, что боги не всемогущи, они, возможно, не смогут к нам прорваться, повсюду сети Тьмабога.

— Какая разница.

— Большая. Но мне думается, мы должны надеяться прежде всего на тех, кого называем избранниками.

Ягр поднялся на ноги, стал ходить вокруг костра.

— Эти избранники, — проговорил он, — среди них, по-моему, только у Творюна настоящий Дар. Полученный от Неба.

Турифей улыбнулся. Во тьме его глаза тускло, но заметно засветились.

— Вот видишь, — сказал он, — ты видишь Дар только у одного избранника, а я вижу у всех.

— И в чем же он выражается? — спросил гонг с сомнением.

— Во многом, — ответил старец. — Мерко уже стал хозяином великого Камня Четырех Стихий. Он еще сам не догадывается, но уже стал. Для будущего — это очень важный знак!

— А Тунга?

— А царевич… — Турифей задумался, подыскивая слова. — Царевич как бы уже использует свою силу, просто мы этого не видим. Он заставляет объединятся, он собирает все силы в одну…

Тяжело вздохнув, Ягр воткнул кинжал в землю.

— Мне тебя не понять, Турифей. На что ты надеешься. Мне тебя не понять.

— Эх… боюсь, что мне тоже…

— Иногда такое бывает, — кивнул гонг.

— Люди очень сложны по своей природе.

— Сложнее богов?

Турифей сказал тихо, будто боялся, что его кто-то услышит:

— Не знаю, иногда мне кажется, что боги все просты, как вот этот дуб…

— Это не дуб, — перебил кто-то. — Это береза.

— Бхурана?.. Бхурана, спи! И не слушай, о чем тут говорят, не твоего ума дело! Не лезь, не зная броду! Спи, скоро уже вставать!

— Сам спи, — заворчал Бхурана и повернулся на другой бок.

Старик глубоко вздохнул, спустя некоторое продолжил:

— Так вот…

— Не бросайся словами, — остановил гонг. — Про дубы будешь рассказывать самим богам, когда пойдешь к Платиновой Горе.

— Тоже верно, — согласился Волшебник. — Эх, не дано нам понять Высшей Мудрости!

— А нужна ли она, мудрость твоя? Мне — нет. Я вот только волнуюсь очень. Не за себя, за Творюна, за Мерко, за эту девчонку. Они еще очень и очень молоды, им еще жить да жить.

Мерко сидел без движения. Вслушиваясь в ночные шорохи, думал о чем-то. В лесу он всегда чувствовал себя как дома. И даже здесь, во владениях страшного колдуна, не думал об опасности, а ведь вокруг стоял непоколебимый, казалось бы вечный, непобедимый мрак.

Тора тихо посапывала, прижавшись к его плечу щекой. Ирб бережно закутал девушку в теплую волчовку, обнял ее, согревая всем телом.

Думая о ней, Мерко не раз удивлялся тому, почему она неотступно следует за ним и подвергает себя большой опасности. Все они рискуют, но это ведь их долг… Три избранника не имеют выбора, Вемлян держит ответ за сына, Мас и Бхурана — преданные слуги царевича, Турифей тоже послан богами, как и Ягр — кузнец, получивший благословение бога войны и бога огня. Даже Аран идет с ними, идет с Мерко, идет с братом, идет, чтобы внести свою лепту в будущем восхождении на престол Тунги, что несомненно поможет ирбийскому братству обрести свободу. А что же Тора? Причем здесь она? Стоит ли подвергать опасности ее жизнь?

Мерко стало страшно. Ему стало страшно за нее, ему стало страшно за ту, которая вжалась лицом ему в грудь… стало страшно за ту, в чьем дыхании он чувствовал даже самую маленькую перемену…

Он уже терял ее один раз. Она вернулась и пошла за ним. Хорошо ли это?

У Торы не было обязательств перед кем либо. Она просто следовала за Мерко. Она просто следовала за ним…

Мерко вздохнул. Он еще раз убедился в том, что кроме долга, есть еще сила, не менее могущественная, способная двигать все что угодно… даже горы, способная менять местами все что угодно… даже звезды,способная поворачивать все что угодно… даже русла рек.

Рис 38: Мерко и Тора

VII

В путь они тронулись еще затемно. Двигались медленно, сильно хотелось спать. Было холодно, на траве выступил белесый иней, накрапывал неприятный моросящий дождь.

— Холодно, — пожаловался Бхурана, зябко передернув плечами. — Прямо зима наступила.

— Зима здесь приходит рано, — сказал Турифей. — Правда, Вемлян?

Северянин поднял голову, глаза были сонными, взгляд выглядел измученным. Он кивнул:

— Правда.

Старый Волшебник задумался: «О чем думает этот человек? Не трудно догадаться. Там, далеко-далеко отсюда, в Открытой Расщелине, остались его жена и дети. Остались одни, а место ведь глухое, мало ли что может произойти. Женщине одной не справиться, если нагрянут нежданные гости… Да, Вемляну тяжело. На душе его страшные мысли… Но кому сейчас легко? На каждом из нас лежит гнетущая ответственность…» Они миновали небольшую дубовую рощицу, оказались на широкой поляне. И тут, перед глазами снова стал виден устрашающий черный замок, теперь он был уже близко, и это наводило ужас, кровь холодела в жилах.

— Это ужасно! — сказал Вемлян. — Такой большой и страшный.

— Большой, — пояснил Бхурана, — это еще далеко не страшный. Страшный — это когда больно или нечего есть.

Дальше дорога пошла под откос, начались заросли мелкого кустарника и карликовых берез. Под ногами хлюпало, сапоги с каждым шагом увязали все глубже.

— Болото, — сказал Мас недовольно. — Плохо.

— Дальше будет хуже, — спокойно проговорил Ягр. — Следуйте точно за мной, не то рискуете утонуть.

— Лучше нам выбраться отсюда до темноты, — предостерег Тунга.

— Я слышал, что на болотах обычно полным полно упырей, — прошептал Бхурана. — А здесь они, наверное, вообще кишат, ведь место-то подходящее для всякой там нечисти.

— Минуем еще до полудня, — успокоил Ягр. — Ежели, конечно, не будете плестись, подобно сонным черепахам.

— Ну, вперед, — скомандовал Турифей.

С шестами в руках, они шли цепочкой, шаг в шаг следуя за Ягром. Только Турифей иногда позволял себе чуть отступать в сторону и идти другой тропой, видно было, что старик, подобно гонгу, видит болото не в первый раз и тоже умеет уверенно выбирать дорогу.

Только Друм остался на берегу и полными печали глазами с тоской смотрел вслед уходящим.

— Неужели он не пойдет с нами? — спросил Творюн.

— Не может, — ответил Турифей. — Болото — это не для него.

— Много ест, — вставил Бхурана.

— Сразу утонет, — продолжал Турифей. — Грязь поглотит его с головой, как только он войдет в вязкую жижу.

Ягр, вооружившись самым длинным осиновым шестом, проворно выбирал дорогу. Болото было топким, повсюду вязкая трясина, гонг видел по пути много глубоких канав, заступив в которые можно было в одно мгновение навсегда уйти под воду с головой.

Время шло, о топкой долине никак не было конца. Дождь все не прекращался. Впереди, далеко-далеко, то показывалась, то исчезала расплывчатая темная полоса леса.

Черный замок как будто таял перед глазами, словно бы его размывало дождем; постепенно теряя очертания, казался бесформенной глыбой и точно тонул в угрюмых серых тучах, делаясь еле различимым на фоне обступившей со всех сторон упрямой грозы.

— Дождь… усиливается!.. — сквозь ревущий в ушах бездушный ветер почти неслышно проклакатали слова Ягра.

— Может… быть… переждем?.. — возник и тут же были безнадежно разорван вихрем отчаянный ор царевича.

— Нет! — пронесся четкий петлистый отказ Турифея. — Только не здесь!..

Поплотнее закутываясь в плащи, закрывая лица руками, прячась в совсем небеспредельные пространства капюшонов, мокрые и продрогшие, а оттого сгорбленные, они медленно шли дальше.

Двигаясь осторожно, преодолевали сложные участки. Из-за плохой видимости, Ягр часто путался и неправильно выбирал дорогу. Из вязкой, но все же проходимой, подсушенной временем и солнцем топи, они иногда выходили на молодые болотца, через которые вброд уже не пройдешь, поэтому приходилось возвращаться обратно и начинать поиски пути с самого начала.

Рис 39: Болото. Ягр возглавляет шествие сквозь дождь

Перевалило за полдень. Болото все не кончалось. Зато наконец-то немного прояснилось, дождь уменьшился и больше не был таким хлестким. С двух сторон их теперь окружали сухие корявые деревья, стоящие мертвенно и редко. Темные и мрачные, они как будто бы источали холод и были страшными, похожими на старые забытые могилы. Безжизненные стволы, торча голыми ветвями в бесконечность неба, пугали своей безнадежностью, предавая этому месту потерянность и почти поглощенное болотом призрачное напоминание о процветавшей здесь когда-то жизни.

Внезапно впереди замаячили еле различимые фигуры. Ягр пристально вгляделся в пелену дождя. Он вздрогнул — незнакомцы приближались. Очевидно, заметили, и теперь направлялись к ним.

— Враг впереди! — закричал Ягр отчаянно. Судорожно оглядываясь, он искал место, где можно было бы принять бой.

Мас неосторожно скакнул в сторону, тут же оказавшись по пояс в воде. Бхурана и Тунга в одно мгновение оказались рядом, подали свои шесты, вытянули руками.

К Ягру подбежал взлохмаченный Турифей, проговорил дрожащим голосом:

— Справа есть островок.

Гонг посмотрел туда, куда указывал старый Волшебник. Действительно, где-то недалеко просматривались сквозь дождь, уходя в небеса, верхушки четырех деревьев. Настоящих зеленых деревьев! Таких, какие никогда не растут посреди болота.

— Далековато. — Ягр со злостью сплюнул. — Ну хорошо, все за мной. Бегом! К острову! Супротивников будем бить там!

— Или нас будут бить, — пожал плечами Бхурана. — Там.

Турифей направился следом, по ходу отдав еще несколько команд:

— Поторопитесь! Идите нога в ногу! Не оглядывайтесь! И, пожалуйста, не толкайте друг друга!

Пока достигли островка, все вымазались в липкой болотной грязи. Когда кое-как выползли на сушу, оглядевшись ощутили, как по спинам побежали мурашки — враги были уже совсем рядом и подступали не с одной, а сразу с двух сторон.

— Поднимайтесь! — прохрипел Ягр. — Держитесь вместе! Не дайте друг друга в обиду!

Друзья сгрудились в центре островка, который размером не превосходил шести-семи пядей, встали, образуя круг.

Турифей выхватил посох, набалдашник ярко светился. Тунга и Мас приготовили луки, наложив стрелы на тетивы. Остальные обнажили мечи и кинжалы, Бхурана, кроме меча, вооружился еще и здоровенной дубиной.

— Вот дубина, — усмехнулся Ягр.

— Я? — не понял светловолосый.

— Да не ты, — отмахнулся гонг, — а то, что у тебя в руках. Где только взял такую.

— Он и на болоте найдет. — Тора чихнула. — Дубина дубину видит издалека.

Как только двое самых расторопных врагов достигли островка и ступили на сушу, Ягр набросился на них и, люто сверкая глазами, в миг порубил на части. Но остальные противники даже не дрогнули, подступали медленно и уверенно, сплошной стеной.

— Их много! — заорал Турифей. — Придется использовать магию!

— Это нас снова выдаст! — предупредил Мас.

— Пусть! — махнул рукой царевич. — Так не лучше… Так погибнем прямо сейчас!

— А по-другому, могёт быть, еще часок другой да и подышим, — засмеялся Бхурана. — Все же радость… Какая никакая, а радость! Используй магию, маг! Используй! Ты же маг в конце-то концов!

Посох чародея сверкнул ослепительной вспышкой. Ворох огненных стрел поднялся в воздух и с невиданной мощью ударил в наступающих противников. Тех попадало разом около десятка, никто даже пикнуть не успел.

— Ого! — изумился Бхурана, глаза полезли на лоб. — Во дает! Разом десяток положил и даже не вспотел! Вот это да! Может и мне в маги податься, а то что-то наш Мас все учится, учится, а волшбой даже мухи убить не умеет!

Звонко запели тетивы, тонкие упругие стрелы засвистели, стремительно пронзая мокрый воздух. С трудом выползающие на берег противники сразу же валились с ног, дергались, извивались и замирали в последних судорогах.

Минуя магию Турифея и тучи стрел, пускаемых Мерко, Тунгой и Масом, всего только нескольким удалось прорваться для ближнего боя. Но и эти сразу пали, мгновенно поверженные страшными ударами мечей и огромной дубины светловолосого Бхураны.

Так продлилось недолго, вскоре наступающих стало заметно меньше, поток иссякал на глазах. Наконец, оставшиеся попятились назад, а затем и вовсе предались смятению. Убегали, не чуя под собой ног, падали, тонули, но возвращаться уже явно не собирались.

Скоро все стихло.

Рис 40: Бой на островке

— Кто они? — удивлялся Мерко, рассматривая тела поверженных врагов. — Ни оружия, ни брони, ни даже толком одежи. Откуда такие взялись? Дикари какие-то.

Тора смотрела брезгливо:

— Волосатые какие-то. Грязные. А воняет… — Девушка двумя пальчиками зажимала носик. — Дерутся словно полудохлые курицы.

Бхурана насмешливо фыркнул, сказал:

— Курицы не дерутся, дерутся петухи!

— Не-а, — покачала головой девушка. — У нас в хозяйстве такой петух, так за него же все курицы дрались!

Светловолосый пожал плечами.

— Бабы, что с вас взять. Что у людей, что у куриц. Бабы.

Турифей поглядел на кучу изрубленных тел, перевел взгляд на Ягра, с улыбкой спросил:

— Помнишь их?

Гонг вздрогнул:

— Еще бы. В тот раз, в пещере. Их было тогда не меньше, чем сейчас.

Старик обратился к Творюну:

— Как мы их тогда назвали?

— Оборванцы, — напомнил мальчик. — Мы их назвали оборванцами.

— Им подходит, — согласилась Тора. — Вы прямо как в воду глядели.

Распихав оружие по местам, путники подхватили брошенные котомки и дорожные мешки.

— Без передышки? — поинтересовался Турифей.

— Без, — ответил гонг сухо. — Надо успеть покинуть болота… до следующей схватки.

Вемлян посмотрел со страхом:

— До следующей?..

— А ты думал! — завизжал Бхурана. — Конечно же, она будет уже скоро. Мы ведь использовали магию, и теперь Красный Ветер точно нас приметил, ведь мы у него под носом. Теперь уж держитесь! Он очень сильно будет хотеть узнать, кто мы, а если вдруг узнает, тогда нам придется туго.

— Хорошо, — кивнул царевич. — Без магии нам пришлось бы туго. Может быть, мы и не проиграли бы эту схватку, но вряд ли смогли закончить ее без потерь.

— Тогда снова в путь, — сказал Турифей. — Ягр прав, надо поскорее выбраться из этой проклятой и забытой богами трясины!

— Деревья укроют. — Бхурана с размаху отправил свою огромную дубину в зеленую болотную пасть. Донесся плеск, он звучал еще долго, раздаваясь по воде гулким эхом. Светловолосый воин продолжал: — Лес — это наш дом везде, где бы мы не оказались! Вот кто из вас ведает, где появился первый человек?

Мерко посмотрел на Бхурану с одобрением, впервые за время их совместного похода проникся к светловолосому уважением.

Тора рассмеялась:

— Загадки ты придумывать просто умелец, Бхурана!

— Так кто-нибудь знает?.. Что, неужели никто?

— В болоте, — фыркнул Ягр.

VIII

Когда снова оказались в лесу, из глубины, где от ветра раскачивались, сказочно поскрипывая, массивные темные стволы сосен, донесся треск веток, показалось, будто стадо взбесившихся кабанов продиралось сквозь плотный кустарник.

Друзья быстро сообразили, в чем дело — опять враги, опять драка, наскоро подыскали подходящее местечко, то были заросли многолетнего травостоя, залегли там и стали тихо ждать.

Скоро на поляну стремглав выбежали с десяток здоровенных, как на подбор, мужиков, вооруженных все как один большими топорами на длинных древках с острыми наконечниками. Глаза ратников горели сумасшедшим гневом, ярость переполняла их, казалось, что они настолько разозлены чем-то, что прямо сейчас начнут убивать, если не врагов, то хотя бы друг друга.

Потоптавшись немного на поляне, поглазев по сторонам, ратники принялись отчаянно ругаться, дошло до того, что двое даже слегка повздорили: один ударил соратника обухом топора в лоб, на что тот, в отместку, стоя на ногах как ни в чем не бывало, со всех сил съездил обидчику кулаком в ухо.

Спустя еще некоторое время, осатанелые мужики бегом удалились обратно в чащу леса, понеслись, ругаясь и круша все на своем пути.

Бхурана первым осмелился подняться из зарослей. Забросив меч за спину, блаженно потянулся, сказал с усмешкой:

— Хорошие ребята, нечего сказать.

Тора вышла на поляну, отряхнулась.

— Сегодня поспать нам, кажется, уже не удастся, — произнесла девушка с грустью. — Они здесь повсюду.

— Вам бы только спать, — заворчал Мас. — Скоро уже будем у ворот черного замка.

Бхурана зевнул:

— Отдохнем на том свете.

— Не суди по себе и не говори за всех, — огрызнулась Тора. — Я лично туда не собираюсь.

Светловолосый воин засмеялся:

— Верно. Тебя Красный Ветер убивать не станет, оставит для других целей!

Девушка злобно оскалилась, серые глаза сверкнули гневом. Мерко поглядел на Бхурану серьезно, в его взгляде тоже все кипело.

— Я имел в виду, что Красный Ветер найдет ей какую-нибудь работку по хозяйству. Посуду там помыть, в зубах ему поковырять.

— Заткнись! — сорвался Тунга. — Ты пока нам только мешаешь! Еще слово, и я сам тебя убью! Ты меня понял?

Бхурана молчал. Он отвернулся, не хотелось показывать, как к лицу прильнула краска.

— Понял меня? — не унимался царевич.

— Понял, — выдавил светловолосый сквозь зубы. — Понял, господин.

Тора довольно улыбнулась, Мерко осторожно подтолкнул ее локтем:

— Хорошо, что тут нет Мунна, главного ирбийского волхва! А то с этим парнем они бы не ужились ни за что!

— Неужели ваш главный волхв такой же, как этот?

— Намного хуже. Как-нибудь я тебя с ним познакомлю. Вообще, он веселый.

— Этот тоже.

Дальше пустились уже бегом. Но двигались все равно не очень быстро, больше усилий старались уделять осторожности, нежели скорости, потому как повсюду то и дело шныряли отряды Красного Ветра.

Тунга и Турифей бежали рядом, чуть в стороне от всех, и разговаривали прямо на бегу:

— Красный Ветер уже знает что-то о нас?

— О чем ты? — не понял Волшебник.

— Ну, колдун уже догадался, кто и зачем вторгся в его владения?

— Не знаю. Но я не думаю, что он многое знает о нас. Пока мы просто чужаки, которые умеют использовать магию в свою пользу и очень удачно скрываются от его глаз.

— Он силен?

— Да, конечно. Но не всемогущ. Ты же сам видишь, он даже не может уничтожить нас в своих владениях. Ибо мы тоже сильны.

— Не лыком шиты.

— Верно. И он силен. Сильнее меня, тебя, Мерко, Творюна, но не нас, когда мы вместе. Однако, сем ближе мы к его замку, тем больше у него возможностей поймать нас. Ему служат множество воинов и множество магов. А он, по сути, только отдает команды.

— Но он умеет это делать.

— Думаю, да. И постарается поймать тех, кто сумел миновать его колдовскую паутину, лучшую магическую защиту, какие когда-либо существовали на Призрачной Земле.

Они поднимались на большой холм, поросший густым ельником. Солнце стояло в зените, но на смуглом небосводе показывалось не часто, большую часть времени скрываясь за серыми осенними тучами. Похолодало, моросящий дождь по-прежнему не прекращался, только теперь к нему добавился еще и резкий пронизывающий ветер.

— Замок совсем рядом, — сказал Тунга с нескрываемым волнением. — Что делать?

— Выступаем ночью, — ответил Турифей с готовностью. — Мрак нас укроет.

— Каким образом? — спросил Мас. — Тут такая стена, что если бы идти по ней, как по дороге, то до конца не доберешься и за два дня.

— Как можно идти по стене? — удивился Бхурана. — Наше несчастье далеко не в величине стены, а в том, что мы действительно не умеем ходить по стенам…

— А кто умеет? Никто не умеет.

— Почему же, мухи как раз умеют.

— Но мы-то не мухи — мы люди.

— Вот именно. Мы хуже мух, те хоть по стенам могут, а мы… Мы всего лишь люди.

Все в ожидании уставились на чародея, тот выглядел спокойным, собранным, произнес хладнокровно:

— Я сказал, медлить нечего, поэтому как стемнеет мы должны быть у стены. Пойдем под покровом чар, я постараюсь сделать нас невидимыми для посторонних глаз.

— Но…

— Сила избранников прорвется на волю только тогда, когда это будет необходимо. Надо создать такие условия!

— Рискуя жизнями?

— Стоя в ожидании неизвестно чего, мы подвергаем наши жизни гораздо большей опасности! И потом, поздно отступать. Я согласен, у нас нет толком никакого плана, но разве это что-то меняет? Если мы не уничтожим Красного Ветра сейчас, потом может быть уже поздно!

— Нет никакого плана, — передразнил Бхурана, корча гримасы, после чего отошел в сторону.

Турифей даже смутился. Со всех сторон кожей ощущал неприятные обвиняющие взгляды, которые сильно пугали его. Люди начали волноваться… это плохо… это очень плохо. Нужно поторопиться, а не-то ситуация рискует стремительно выйти из-под контроля. Нужно поторопиться. К счастью… или, наоборот, к несчастью, у них осталось всего-то один вечер.

Дожить до вечера без происшествий друзьям к сожалению не удалось. Когда, прыгая по камням, они переправлялись через бурный ручей, со стороны таинственной земляной горы, что по виду походила на лягушачью морду, показались несколько вооруженных мужчин. Воины быстро приближались, громко кричали, размахивали мечами, завывали, таким образом подхлестывая себя к предстоящей драке и запугивая противника.

— Ну вот, опять! — сплюнул Бхурана. — Ну что за люди, ведь не живется им спокойно! Сидели бы на завалинке, побасенки травили, а нет — надо обязательно с кем-нибудь повздорить. Ну что за народ!

Ратники, не прекращая злобно кричать, поспешно забегали с трех сторон. Часть отошла вправо, другая — влево, а третья нагло и уверенно перла прямо в лоб.

— Держитесь вместе! — сказал Турифей. — Это уже не оборванцы!

Друзья закончили переправу и сошли на берег. Приготовив оружие, они, как и подобает обороняющимся, стали плотной стеной.

— Эх, братцы, — вздохнул Бхурана. — Вы бы знали, как мне не хочется вас убивать, но не видеть вам больше солнца, не пить сладкого южного вина, а про женщин я уж и не говорю!

Нападавшие воины особенной силой не отличались, но все как один были жилистые, хоть и поджарые, но выглядели крепкими, здоровыми и в обиду себя давать явно не собирались.

— Среди них есть лучники! — предупредил Мерко. — Остерегайтесь стрел!

Первую стрелу пустили не нападавшие. Первое древко взмыло в воздух с дозволения руки царевича Тунги. Взмыло и пошло ровно-ровно, так, словно плыло или парило… Правда вот, угодило мимо цели, воткнувшись в старый трухлявый пень. Зато как летело!

— Ну вот тебе на, — потянул Бхурана. — Только муравьев потревожил.

Ответа долго ждать не пришлось. Несколько противников, опустившись на одно колено, мгновенно подняли луки и отпустили тетивы.

— Поберегись! — сказал Мас, припадая к земле.

Турифей начертил в воздухе несколько знаков, отчего пущенные стрелы ударились в невидимую стену и одна за другой попадали на землю.

В следующий миг свои стрелы выпустили Мерко и вскочивший на ноги Мас. Наконечники со свистом разрезали воздух, на этот раз было видно, что стрелы летели точно и нацелено… и почти уже достигли врагов, но внезапно остановились, зависнув в воздухе, а затем вовсе развернулись и с прежней мощью полетели в обратном направлении.

— Что за черт!? — завизжал Мас.

Слава богам, Турифей в тот момент оказался как никогда расторопным и успел, хоть и с трудом, снова возвести перед ними прозрачную стену, которую стрелы-изменщицы преодолеть не сумели.

— В чем дело? — спросил Тунга чародея.

— Среди них — маг! — ответил Турифей раздраженно. — Не отвлекайте меня, он наводит чары!..

Спустя еще несколько секунд ратники приблизились на достаточное для ближнего боя расстояние. Страшная битва закипела. Позади остался лишь Творюн; стараясь поближе держаться к Ягру, он как обычно принялся забрасывать противников камнями. Эта занятие особой пользы не приносило, но мальчику казалось, что это все же лучше, чем стоять, сложа руки, и молча наблюдать, как твоих собственных друзей атакуют лютые враги.

Ягр дрался яростно. Противников было много, значительно больше чем его соратников, но сдаваться он не собирался, ведь среди его друзей маги и избранники, а таким людям негоже пугаться даже огромного войска. А он — простой кузнец, и жизнь его не столь дорога, поэтому он запросто готов отдать ее за жизнь кого-то из этих великих людей.

— Ягр! Сзади!

Гонг резко развернулся, выставил меч перед собой. Этим движением отбил смертоносный удар, направленный ему в затылок. Кто предупредил его, он не слышал, а в груди все закипело, сердце зажглось местью.

— В спину значит! — заревел он яростно. — Ну держитесь, твари!

Он перехватил рукоять меча двумя руками и принялся рубить с невиданной силищей, пошел, круша все на своем пути, вертелся, подпрыгивал, бил коленями и подошвами сапог. И уже даже не чувствовал того момента, когда его меч достигал цели и вгрызался в плоть врага, а только ощущал, как по рукам бежали струйки еще теплой крови, стекающей со стального лезвия.

В одной из стычек скользкая рукоять вдруг выскользнула из рук гонга, он хотел скрестил свой меч с вражеским, но оружие уже вылетело из мокрых от крови ладоней и вращаясь в воздухе, исчезло где-то в стороне.

Ягру повезло. Он удачно уклонился, роковой удар миновал голову — лезвие просвистело, срубив клок волос на макушке. В следующий момент гонг резко выдвинулся вперед и выбросил исполинский кулак, не метясь, наугад. Ему снова повезло. Костяшки наткнулись на что-то твердое, Ягр ощутил хруст и треск костей, крошащихся под мощью его чудовищного удара. Одновременно плечо ожгло, гонг почувствовал теплую сталь вражеского меча. Только спустя некоторое время, он пришел в себя и поглядел на своего врага. Тот выглядел ужасно и уже валился с ног. Череп его был проломлен, нос напоминал красноватую кашицу, а правый глаз лопнул и вытек.

— Мас! Мас! — заголосила Тора. — Помоги Турифею, он никак не справится с их магом!

Старый Волшебник и вправду никак не мог побороть упрямого колдуна. Тот хоть и был молодым, но оказался не из робкого десятка и начисто сводил на нет все попытки Турифея уничтожить его с помощью заклинаний.

Мас подоспел вовремя. Он тоже был магом, а два мага на одного — это уже половина успеха! Вот только придворный чародей его величества воспользовался далеко не чарами, а гораздо более простым способом…

— Чем ты его так? — спросил Турифей изумленно, когда вражеский колдун уже застыл в луже собственной крови.

— Новое заклинание, — ответил Мас, взвешивая на ладони большой булыжник.

— Научишь меня? Гм…

— Как-нибудь. Если найду время.

— Значит, научишь?

— Еще бы.

Одержав очередную победу, они чуть перевели дух и снова отправились в путь. До черного замка оставалось рукой подать, поэтому Турифей молвил, обращаясь к друзьям:

— Послушайте, — начал он. — Дальше мы все пойдем под сводом заклинаний и станем незаметными для постороннего глаза. Надо будет идти всем вместе, как можно ближе друг к другу.

— Невидимыми? — изумился Бхурана. — Это так?

— Не важно как, но нам это должно помочь.

— Значит, по стенам ходить не можем, а невидимыми можем?

— Я не говорил «невидимыми», я сказал: «незаметными»!

— Какая разница.

— Большая. — Турифей сдвинул брови, нахмурился, видимо, собираясь сказать что-то важное: — И еще. Наше путешествие далее будет нелегким и опасным, поэтому если кто хочет вернуться, то сейчас для этого последняя возможность. Я говорю это Ягру, Торе, Арану, Масу, Бхуране и Вемляну.

IX

Солнце опускалось за западный край котлована Рана, уступая место темноте. С востока потянулись сумеречные тени, захватывающие все на своем пути. Нависающий над головами небосвод устрашающе побагровел, массивные плотные тучи подсвечивались с внутренней стороны и напоминали теперь большие корабли, ярко полыхающие ослепительным огнем.

Друзья, под покровом магической силы Турифея, почти бесшумно пробирались в направлении высоченной стены, из-за которой выглядывала треугольная вершина черного замка.

Лес вокруг стоял жидкий, деревья располагались на большом расстоянии друг от друга, зато все были на редкость раскидистые, голенастые. Часто встречались пустынные полянки, лишь кое-где поросшие кустарником. Под ногами приминалась невысокая трава, папоротника не было — значит дремучий лес вывелся здесь уже давно.

Спутники двигались тесным отрядом, друг друга они хорошо видели, а вот те, кто смотрел на них со стороны, по словам Турифея, видеть их никак не мог. Поначалу они сомневались в словах старца: мол, как это можно ни с того ни с сего вдруг стать прозрачными; но когда в ночной темноте на расстоянии одного целеня мимо пронеслись, ни разу не оглянувшись, добрых три десятка дружинников с большими дубинами, хочешь не хочешь, а поверить все же пришлось.

— Это что же получается, — прошептал Бхурана, когда они ненадолго остановились, решая, куда бежать дальше, — мы их хорошо видим, а они нас — нет? Разве такое может быть?

— Может-может, — заверил Ягр угрюмо. — Иногда бывает и не такое, иногда бывает и похуже.

Минуя последние участки леса, они перебрались через ручеек, вьющийся серебристой ленточкой вдоль опушки, продрались сквозь цепкие ветви кустарника и оказались стоя прямо в плотную с крепостной стеной. Со стороны леса опускался густой туман, раскидистые деревья скрылись в его мягких объятиях, видны были лишь верхушки.

— Каменная. — Тунга осторожно коснулся рукой, прижав ладонь. Тут же резко с испугом отдернул. — Холодная, словно лед!

— Осторожно! — предупредил старик. — Здесь и стены тоже живые, тоже чувствуют.

— Каменные? — усомнился царевич.

— Камень тоже имеет душу, — заверил Волшебник. — Поверь мне, все не так просто, как кажется на первый взгляд.

Вемлян стоял с приоткрытым ртом, со страхом задрав голову, всматриваясь в высь, туда, где стена венчалась.

— Зачем строить так высоко? — растерянно бубнил северянин. — Зачем? Сколько нужно времени, сил, терпения и… камня?

— Смотри не упади? — засмеялся Бхурана. — Тебя уже качает.

— Голова идет кругом.

Ягр упер руки в бока, высился угрюмый и насупленный, на старика глядел, щурясь, чуть ли не скаля зубы. Спросил:

— И что теперь? Ты обещал, что дары избранников пробудятся сами по себе, что-то незаметно! Вот мы у черного замка, но что дальше? Как попадем внутрь?

— Дальше — больше, — ответил Бхурана за чародея. — А в общем — ничего хорошего!

— Помолчи, ты! — огрызнулся гонг. — Турифей, отвечай, на сколько хватит твоей магической силы, сколько мы еще будем незаметны и невидимы для ока Красного Ветра?

— Не долго, — ответил старый маг чуть скованно. — Но время еще есть.

— А нельзя ли использовать силы Творюна? — поинтересовался Вемлян. — Он ведь накладывает на себя чары невидимости сам.

— Нет, — мотнул головой старец. — Нельзя. Его обыденная сила очень мала.

— Как это? А как же Дар? — Вемлян смотрел непонимающе.

— Дар — это иное. Его дар подобен стихии. Подобен молнии. Подобен ослепительной вспышке. Быстро зажигается и быстро тухнет. Его сила предназначена для решающего удара, ее нельзя использовать, как например мою, рассчитывая запас.

— И что же? Все мы скоро умрем? — спросил Бхурана.

— Нет. Я придумал, что нужно делать.

— И давно? — Ягр заскрежетал зубами.

Старец вздохнул:

— Давно. Просто не хотел говорить вам. Я не знаю… это было необходимо. Постарайтесь понять меня правильно. Не вините меня, но так должно было быть. Я старый и опытный, я знаю — так надо. Все мы — одно целое, у всех нас — одна цель… Я придумал, что делать, уже давно. Приготовился. Но не рассказывал вам. Теперь же пришло время, ибо отступать больше некуда.

— Ты обманывал нас? — зашипел Ягр. — Всех нас. У тебя был план, а ты молчал. Ты не до конца доверяешь нам? Считаешь, что мы трусы?

— Этот план…

Бхурана фыркнул:

— Лучше мне заткнуть уши. Хоть не буду знать, что меня ждет. Точнее, я конечно уже знаю, что меня ждет, просто не желаю вдаваться в тонкие подробности. Тут ведь все так хитро, со смыслом, не для дураков…

— Говори! — прорычал гонг, теперь уже откровенно скаля зубы.

Турифей развел руками в стороны, проговорил примирительно:

— Не время драться, друзья. Я приму все стрелы злости на себя, обещаю, но только не сейчас. Позже…

— Не ври хоть сейчас, — умолял гонг. — Побойся богов!

Волшебник продолжал:

— Дальше пойдут не все. С помощью всей своей магической силы, я постараюсь пробудить дары трех избранников, а затем превращу их в птиц и они смогут миновать стену. В дальнейшем, они сами отыщут Красного Ветра и доделают начатое… Это мой план. Он короток и прост.

Повисла долгая неприятная тишина. Где-то в стороне слышались крики, кто-то отдавал команды, откуда-то доносился топот ног, лязг металла.

— Не лучше ли нам всем пройти через главные ворота? — спросил Вемлян. — Мы же невидимы, что может помешать?

— Не получиться, — отрезал Мас. — За этой стеной чары невидимости рухнут, это даже я понимаю.

— Не нужно изысканий, — сказал старик скорбно. — Все уже решено, иного пути нет.

И опять они молчали, стоя так же тихо, как вечно безмолвный туман, безмятежно клубящийся вокруг них.

— Ты уверен, что сможешь пробудить их дары? — спросил Ягр, прерывая тишину.

— Уверен. Я все продумал. Надолго превратить их в птиц у меня не получится, не хватит магии… Слышите! — обратился он к избранникам. — Времени у вас будет только на то, чтобы перелететь стену!

— А что мы? — спросил Бхурана. — Что будет с нами, ведь твоя сила исчерпает запас, чары спадут и нас вскоре обнаружат!

— Мы будем отвлекать внимание, — ответил маг хладнокровно. — Для этого я и привел сюда всех вас. Не обессудьте. Этот туман нам в помощь.

Турифей заглянул в глаза всем по очереди, где-то увидел страх, где-то панику, но нигде не было ненависти…

— Мы обречены? — Вемлян обнял Творюна. — Это ведь так?

— Нет! — громко ответил Волшебник. — Драться будем до конца. Попробуем увести их, а затем убежать. Наша цель свята — боги помогут.

— Боги в такую дыру не заглядывают, — ухмыльнулся Бхурана. — На них надеяться глупо.

— Ну все равно. Будем до конца. Ничего, и не из таких передряг выбирались! Вы, избранники, о нас не беспокойтесь, с нами все будет хорошо.

Ягр вдруг громко закричал:

— Ладно, Турифей, начинай! Теперь уж медлить нечего. Нечего чесать языками, подобно болванам! Вперед, раз так надо, то пусть так и будет! Я умру за то, чтобы тысячи других смогли выжить!

Маг согласно кивнул. Еще раз оглядев всех, он произнес:

— Святы те, кто для своих детей, а еще больше святы те, кто для своего народа.

— Это стоит того, чтобы бороться до конца! — Мас сжал руку в кулак.

— Обещай, — обратился Тунга к Турифею, — что они не умрут!

Турифей пристально посмотрел царевичу в глаза.

— Обещаю, — сказал он. — Я же маг.

Волшебник припал на одно колено, воздел длани к небу. Опустив веки, он неслышно забормотал что-то, то вздрагивая, то замирая…

Мерко посмотрел Торе в глаза. Девушка плакала. Он уже не мог ничего сказать, что-то происходило с ним. Он менялся. Менялся изнутри. Весь мир вокруг менялся. Затем вовсе померкли все краски. Остались только ее печальные глаза, наполненные слезами. Остались навсегда. Он первый раз видел, как эта девушка плачет. Он любил ее. Он понял и был уверен в этом. Он любил ее. Он хотел бы сказать ей об этом, но не успел…

И почувствовали избранники, как опускается на них что-то тяжелое. Почувствовали, как невиданная легкость поднимается из дальних уголков их душ и прогоняет тяжесть… И столкнулись тогда две стихии… стихии добра и зла…

И сверкнула над долиной извилистая молния… А после… скользнули по стене три тени крылатых воронов… Нырнули и исчезли во мраке царствующей над миром ночи.

Рис 41: Три ворона летят через стену

X

Когда Мерко очнулся, то понял, что стремительно падает вниз. Он слышал, как в ушах дико свистел воздух, слышал таинственный хруст, исступленный треск, такой, словно бы кто-то ломал на дереве сучья. Еще один миг и в боку вдруг ударило ноющей болью, вскоре распространившейся в ноги и руки. Его резко развернуло, он ощутил, будто сверху что-то огромное или даже сам воздух каким-то образом с огромной силой надавил на него, стараясь расплющить. В следующее мгновение уже снизу в него врезалось что-то тяжелое, перед глазами на миг вспыхнуло сине-зеленым, все тело сжало, до него долетел его же резкий хриплый выдох…

Как только свирепая боль чуть стихла, ирб поднялся. Сознание постепенно возвращалось, обретало краски. Он все вспомнил… И снова ощутил боль, только теперь уже не в боку и не в спине, а в сердце. Тора. Ему казалось, что он не видел ее целую вечность…

— Мерко? — послышалось со спины.

Ирб вздрогнул.

— Кто это?

— Тунга. Ты в порядке?

— Вроде кости целы. Что случилось? Сколько времени прошло… с того момента?

Во тьме показалось перекошенное лицо царевича. От носа к уху чернела глубокая борозда, с подбородка срывались темные капли.

— Где Творюн?

— Я здесь. — Из-за корявого дерева выступила низкорослая фигурка. — Со мной все хорошо. Я приземлился еще птицей, а человеком перекинулся уже после.

Мерко тревожно огляделся. Снова задал волнующий сейчас вопрос:

— Сколько времени минуло?

— Не знаю. — Царевич развел руками. Он стоял сгорбленный, голову вжал в плечи, был озябший и напуганный. — Кажется, что добрая неделя, а то и месяц. Я как будто бы долго и крепко спал. Даже видел какие-то сны…

— Сны? — Ирба передернуло. Он тоже видел… сон. Был ли это сон? Странный сон. Он видел Ее глаза. Он будто-то бы очень долго видел ее прекрасные яркие глаза и больше ничего.

— Да, сны, — ответил Тунга, безжалостно вырывая Мерко из марева печально драгоценных мыслей.

Творюн подошел ближе. Царевич и ирб заметили, что юный избранник выглядел отлично от них. Мальчик не был особенно напуган, не был удивлен, обескуражен. Просто стоял и смотрел на них снизу вверх. То на одного, то на другого. И спокойным был его взгляд. Лишь немного заинтересованным, но безмятежным, даже чем-то холодным.

— Прошло всего лишь несколько мгновений, — заговорил мальчик размеренно. — За этой стеной сейчас бьются наши братья.

— Не может такого быть! — запротестовал царевич. — Почему же я не чувствую, что прошла минута? Мне кажется, что длилась вечность…

— Это только кажется.

— Но почему? Почему нам кажется, а тебе нет?

— Я не знаю.

Мерко резким движением шагнул в сторону мальчика, опустился на колени, заглянул в лицо. Спросил умоляюще:

— Как можно им помочь? Как можно вернуться туда, на ту сторону стены?

Творюн отступил, некоторое время молчал, потом ответил спокойным мирным голосом:

— Никак. У нас иная цель. Вы не понимаете, но мой дар направляет меня. Мы прибыли сюда не просто так, и вы это знаете.

Ирб вскочил на ноги, в глазах царило сумасшествие, он обратился к царевичу:

— Но там же гибнут наши друзья!

И снова ответил юный избранник:

— Они сами выбрали этот путь.

— Нет! — отрицал Мерко, отчаянно размахивая руками. — Это все старый колдун! Это он погубил невинных! Он же обманул нас!

Мальчик сделал шаг в сторону ирба, постарался заглянуть в глаза.

— Успокойся, Мерко. Мы должны сделать то, что велено нам богами.

Но ирб и слушать ничего не хотел:

— Но я не хочу ничего делать! Я больше не хочу! Ничего не хочу!.. Я не хочу жить без нее! Я не смогу! Я бросил ее, я поверил вам, а вы…

Наконец Творюн отвернулся, отступил в сторону. Лицо его стало серьезным и даже мрачным. Будто собирался сказать что-то неприятное.

— Слишком много «я», — проговорил он. — Это недостойно мужчины.

Мерко на мгновение замер, а потом вдруг словно взорвался:

— Ах ты мальчишка! Да как ты можешь говорить такое? Тебе же всего одиннадцать лет! Как!? Ты же ничего не знаешь!? Ты не понимаешь! И не сможешь понять, пока не окажешься на моем месте! Ты… Ты… Ты… Зачем нам нужно все это?! Почему во всем разбираемся мы?!

В разговор осторожно вступил Тунга:

— Мы не можем остановиться, Мерко. Вспомни свой народ, вспомни свое братство. Если тебе не дорога своя жизнь, то хотя бы подумай о жизнях многих людей. Ни в чем не повинных людей!

— Мы должны скорее вернуться! — упорствовал Мерко. — Может, они еще живы!

— Это невозможно, — отрезал мальчик хладнокровно. — Сейчас мы уже в другом мире. За этой стеной — иной мир, и тут нет дверей. Нет пути назад. Вперед, к замку Красного Ветра!

— Я не пойду! — Мерко почувствовал как колючие слезы побежали по горячим щекам. — Я не пойду… я не оставлю ее…

Терпение Тунги подошло к концу. Спустя некоторое время царевич высился над ирбом страшной тенью, смотрел насуплено и обвиняюще.

— Мы пойдем, — сказал он Творюну, хотя взгляд его отчаянно буравил Мерко. — А он пусть остается здесь. Хоть на веки вечные. Где этот черный замок?

— Вон. — Мальчик указал пальцем: — Это там.

Тунга понятливо кивнул:

— Бегом! — Он с силой сжал кулак и шепотом добавил: — Скорее.

Ничуть не медля, они побежали в направлении страшной черной громадины. Под ногами трещали сухие ветви, хрустела трава. Было темно, но они двигались быстро, прыгая через колоды, валежины, пеньки. Ноги, казалось, несли их сами по себе. Они не спотыкались, не путались в цепком травостое, не цеплялись за коренья, повсюду торчащие из земли.

Долгое время бежали вдвоем, но скоро их догнал и ирб. Они встретили его молча. Избранников ведь должно было быть трое. И они знали это.

Внезапно из-за кустов выбежали несколько вооруженных воинов. В руках сверкали копья, в глазах горел лютый гнев.

Мерко, почти не осознавая своих действий, выхватил Камень Четырех Стихий, тот сверкнул у него в руках яркой вспышкой. В тот же момент троих воинов как ветром снесло, они просто-напросто исчезли, провалились в небытие…

Тунга сам не понял, каким образом ему удалось создать огонь, но, так или иначе, широкий извивающийся столб голубого пламени отделился от его ладоней и охватил приспешников Красного Ветра. Те с криками ужаса бросились в рассыпную, но убежать далеко им не удалось, так и упали, охваченные всепожирающим огнем.

После они снова вихрем понеслись дальше. Даже не разговаривая, не пытаясь как-то разъяснить случившиеся. Просто приняли все как есть, как было.

На бегу расправлялись с маленькими и большими группками воинов, иногда вдруг набрасывались разъяренные псы, но и тем ничего не удавалось против огромной силы избранников. Один раз на пути возникло страшное зубастое чудище, но Камень Четырех Стихий в руках ирба в один миг обратил безобразного противника в пепел.

А ночь стояла темная и удивительно холодная для этого времени года. По земле стелился белесый туман, трава взмокла от росы. Но избранники ничего этого не замечали, перед их взорами была лишь слепая цель, которая сейчас полностью затмевала все остальное.

Вскоре миновали таинственный сад, полный цветов и необыкновенно раскидистых яблонь. После обогнули широкое озеро и выбежали на уложенную камнем тропу. Дорожка привела их к еще одной, но уже совсем невысокой каменной стене. Здесь их ожидали с десяток грузных на вид дозорных, которые не медля бросились в бой. У одного из стражников в руках оказался длинный рог, он уже поднес его ко рту, собираясь трубить тревогу, но не успел. Пальцы разжались, рог выпал…

Мерко и Тунга дрались люто. Оба пускали огненные стрелы, метали белые молнии, поднимали в воздух огромные камни, творили еще огромное множество различных чудес, невиданных прежде нигде и никем. Только Творюн стоял в недвижении и молча наблюдал за происходящим, он не убивал, потому что помнил: убийство — это не для него.

— Мы совсем близко, — тихо молвил Тунга, когда все уже кончилось, вокруг них горками валялись обезображенные трупы дозорных, в черный небосвод стремились легкие дымки. — Здесь открыто. На этот раз нам не придется перевертываться в птиц, пройдем так.

— Хорошо, — кивнул Мерко. — Но, так или иначе, мы привлекаем слишком много внимания, Красный Ветер наверняка заподозрит неладное.

— Не хотелось бы, — повел плечом царевич. — Пока мы еще не так сильно выдали себя, ведь дрались, не оставляя живых, тех, кто мог бы ему донести. А как только ворвемся в замок, он сразу нас почует и спустит всех своих голодных псов. Тогда уж нам несдобровать.

— Это точно.

— Вы ошибаетесь, — робко сказал Творюн. — Колдун уже знает о нашем вторжении и уже готовиться спустить на нас всех собак.

— Откуда ты знаешь?

— Я не знаю. Я так думаю. Прошу вас, поверьте, он ведь могущественнейший из магов.

— Ну и что? — фыркнул царевич. — Один раз нам уже удалось бежать у него из-под самого носа.

— Он вас недооценил. Вам тогда просто повезло. Но это было один раз, второго не дано.

Ирб и царевич многозначительно переглянулись. Одиннадцатилетний мальчишка разговаривал с ними наравне, даже более того — у него хватало смелости на то, чтобы еще и пытаться указывать им верный путь.

— Что ты предлагаешь? — спросил Тунга, неожиданно принимая Творюна всерьез.

У мальчика от изумления округлились глаза:

— Я?

— Ну да. Ты, похоже, разбираешься в магах получше нашего. Я вырос во дворце, поэтому кое-чего смыслю в делах царских, Мерко прожил полжизни посреди леса, поэтому разбирается в жизни зверей и птиц… Мы далеки от магии. Да, мы избранники. Но мы далеки от волшебства. Мы ничего не понимаем в сущности наших даров, хоть и получили их, видимо, с рождения, как и ты.

— Но я…

Тунга смотрел с надеждой, а самое главное, с доверием. Он спросил:

— Что бы ты советовал нам всем сделать?

Мальчик молчал, хмурился, озирался по сторонам, но в конце концов сдавленно произнес:

— Я чувствую, что снова смогу сделать нас невидимыми.

Царевич не на шутку удивился.

— Разве можно скрыться от глаз колдуна, причем у него же в замке?

Рыжие волосы избранника трепыхались на ветру, в глазах сверкнуло сердитой уверенностью, так не свойственной этому еще совсем юному человеку.

— Мой Дар. Я чувствую… Думаю, что получится.

Тунга заскрежетал зубами, от напряжения скулы выступили.

— Тогда торопись! Ты же самговорил: дескать, маг уже знает о нашем прибытии, что ж, пора нам закрыть ему все двери! Навсегда!

Под маской чар невидимости они осторожно вошли в ворота внутренней крепости. Почти сразу же мимо пронеслись несколько стражников с факелами в руках, что-то кричащих, постоянно ругающихся друг на друга.

— Не видят, — прошептал Тунга. — Они нас не видят. Получилось!

— Бежим дальше, — поторопил Творюн, голос мальчика задрожал.

Они побежали дальше. Перед их взорами возникали небольшие одноэтажные постройки, то были конюшни, казармы дружинников, харчевни, кузни и прочее, прочее… Часто в нескольких четах проносились все новые и новые отряды воинов. Ратники бегали повсюду, тревожно осматривались, явно уже получили задание искать кого-то прямо здесь, внутри крепости.

Наконец перед глазами как из-под земли выросла массивная стена самого черного замка. Детинец возвышался над их головами огромной непоколебимой пугающей скалой. В центре, под мраморной аркой невиданно угольного цвета, они увидели огромную дверь…

— Может постучимся? — предложил Мерко.

— По-моему — не нужно. — Царевич попятился назад. — Уже не нужно.

Дверь неторопливо открылась сама.

На выложенную камнем площадку вышел низкорослый старик. Длинные волосы и борода были начисто белыми, кожа казалась почерневшей от старости. Лицо осунулось, обвисло. Одеяния старика больше напоминали гнилые лохмотья, чем рясу, так они могли бы назваться в далеком прошлом. В кулаке старик сжимал светящийся посох, то была непонятная прозрачная палка, но не деревянная и не из металла, а… как казалось… созданная изо льда…

— Не прячьтесь, избранники! — прогрохотал старец грозно. — Я — Красный Ветер! От меня не спрячешься! От меня не скроет даже сила ваших жалких богов! Мне достаточно только щелкнуть пальцами и вас уже не будет!

Избранники ощутили, как стремительно цепенеют их тела. Почувствовали, как быстро застывают, словно вода на лютом морозе, их мысли и чувства…

Тунга хотел вызвать огонь, как это получалось раньше, но нет, не вышло. Все исчезло, его дар был напрочь чем-то подавлен. Тоже самое происходило и с Мерко, и с Творюном…

— Что теперь? — спросил царевич шепотом. — Мне кажется, что я превращаюсь… в камень.

— Не тебе одному.

Рис 42: Красный Ветер

XI

— Я даю вам возможность, — грохотал Красный Ветер, — еще немного подышать этим воздухом! Радуйтесь, испытайте счастье от последних мгновений. Человек с широкой душой мог бы сделать это… Глазейте на синее небо, на эту прекрасную землю!

— Небо черное, — поправил Мерко.

— Молчи, глупец. Это просто так кажется, потому что темно… Хотя, это не имеет никакого значения, скоро я все равно изничтожу вас! Навсегда! Избранники! Мне смешно! Мне смешно! Избранники! Смотрите же, избранники, как скудны ваши дары! Вы бессильны! Вы ничто! Вы ничто против меня! Даже пальцем двинуть не можете!..

— Подожди! — зарычал Тунга. — Мы не хуже тебя!

Красный Ветер расхохотался пуще прежнего. Его лицо принимало ужасные очертания. От клокочущего смеха у избранников холодела кровь. Волосы колдуна развивались на ветру, в бездонных глазах не было ничего, кроме пустоты.

— Сейчас вы не можете даже пошевелиться, можете только говорить, но это только потому, что я оставляю вам такую возможность.

— Ты сам — ничтожество! — Мерко хотел плюнуть в сторону колдуна, но не сумел.

— Вы можете говорить, думать и видеть. Еще можете слышать. Но стоит мне только захотеть. Чуть-чуть захотеть, и все померкнет для вас!

— Ничтожество.

— Избранники! Я рассчитывал увидеть нечто более достойное, чем то, что оказалось на деле. Зря я волновался. Зря. Никогда ничего нельзя знать наверняка. А я так готовился к вашему приходу, думал, что придется хоть немного побороться, а тут… И говорить не о чем.

— Никогда не загадывай наперед! — предупредил Тунга. — А то пожалеешь!

— А что тут загадывать, все уже итак ясно, как день. Разве я не прав?

— Ты ждал нас?

— Еще бы. Вы — это последнее, что мне мешает… точнее, мешало, до поры до времени. Мешало завладеть этим миром от конца до края! Теперь я хозяин! Хозяин! Хо-зя-ин!

— Придурок ты, — усмехнулся Тунга. — А не хозяин.

Лохматый старик прищурил до того узкие, ввалившиеся холодные глазки.

— Что, гордость съедает?! Ничего, потерпи, чуть-чуть осталось! Скоро уже и такого не останется. Ничего не останется. Кроме боли и муки. Ужасной нестерпимой муки. Я сделаю вас вечными узниками тьмы!

— Ну-ну! Не щурь ты свои льдинки. Не так ты и силен, — продолжал царевич. — Один раз мы от тебя уже сбежали, а значит сбежим и второй!

Красный Ветер точно взорвался и заржал так, что затряслись стены черного замка. Из его глаз даже брызнули слезы.

— Что смешного я сказал?

— Хорошо смеется тот, — напомнил Мерко, — кто смеется последним!

Колдун выразительно фыркнул, покачал головой.

— Последним смеется тот, — поправил он, — кто не понял сразу! Но тебе, дурень, это не грозит!

— Так что же смешного в моих словах? — повторил свой недавний вопрос Тунга.

Колдун вдруг перестал смеяться, заговорил грубо и с ненавистью:

— Да то смешное, какие вы все дураки! Вот ты, например, посчитал, что я дал тебе убежать из моей собственной крепости, так ведь?

От лица Тунги резко отхлынула кровь, он заметно побледнел.

— Так и есть. Я прав. — Колдун злорадно ухмылялся. — Ну разве ж ты не дурак? Думаешь, ты убежал случайно, сам по себе?..

— Не может быть! — прошипел царевич.

— Может или не может, а так оно и есть.

— Зачем?

— Хоть сейчас не будь дураком! Неужели не понимаешь? Объясняю: для того, чтобы ты привел мне этих двух! Точнее этого, второго. Козявка уже приходила сама.

Над ними нависла мертвая тишина. Во мраке ночи исчезло все. Жизнь, казалось, замерла навсегда.

— Зачем? — спросил Творюн. — Если ты так силен, почему тебе не поймать нас на воле? — Мальчик выглядел самым спокойным из избранников. — Когда мы были поодиночке, это было бы легче.

— Затем. Знаешь ли, юный желторотый северянин, любой маг силен в родных стенах. Разве твой учитель не говорил тебе об этом? Зачем мне мучаться, если вы пришли сами и добровольно сложили головы? Скажите, зачем?!

Красный Ветер с диким презрением оглядел трех избранников и тут в его взгляде что-то переменилось, взгляд потух и резко стал равнодушным. Зевнув, он проговорил:

— Ладно. Пора мне заканчивать с вами. — Колдун стал медленно приближаться. Он был уже в двух шагах. — Хочу увидеть ваш конец с близи!

— Не надейся, — огрызнулся Тунга, — мой конец ты не увидишь!

— Языки у вас больно длинные! — оскалился колдун. — Надо бы подрезать!

— Еще и язык ему подавай…

— Смешно. Посмотрите, им смешно! Глупые вы, очень глупые.

— Дескать мы глупые, а ты шибко умный? — Царевич скорее не говорил, а шипел. Челюсти сводило жутчайшей болью, зубы почти не разжимались. — Вот уж не скажешь, особенно по твоему виду.

— О что во мне не так?

— Да все!

— Со мной все хорошо. А вот вы — вам осталось всего несколько мгновений… свободы. После же — начнется ужас! Но вы же сами виноваты… В конце концов, я вас сюда не звал. Конечно же, я был уверен, что вы придете, но, повторяю, я вас не звал!

— Зачем тебе власть над миром? — спросил Мерко.

Красный ветер сверкнул глазами.

— Тебе не понять, мальчишка. Тебе не понять…

— Ну зачем? — настаивал ирб. — Что может дать власть?

— Не твое дело!

— А я знаю, зачем.

Колдун нахмурился, повернул голову, опустил свой взгляд на Творюна.

— Это ты что ль пищишь, зеленый? Оказывается, вот кто из вас самый умный. Надо же, десять весен, а уже умеет разговаривать. Дети какие способные пошли. Куда катится этот мир? Ну ничего, скоро мы это исправим. В будущем у нас не только дети разговаривать не будут уметь, но и взрослые разучатся!

Красные ветер снова хохотал, заливаясь слезами.

— Что смешного? Я сказал, что знаю, зачем тебе владеть этим миром!

Колдун резко прекратил гоготать, изменился в лице, даже чуть помрачнел.

— Ты, сопливый, настаиваешь еще? Ну ладно, говори: зачем же?

Творюн смотрел Красному Ветру прямо в глаза, страха во взгляде мальчика не было, угрозы тоже. Но могущественный маг все равно дрогнул. Он испугался. Чего, он и сам не понял. Что же такого увидел в глазах мальчика?..

— Власть над миром — никогда не будет твоей. Ты всего лишь раб, ты выполняешь указания своих черных богов. — Юный северянин говорил спокойно, голос мальчика не дрожал. — Ты так же лишен свободы, как и мы. Мы здесь не по своей воле, так и ты тоже. Но мы, возможно, имеем возможность когда-нибудь опять обрести волю, а ты вряд ли сумеешь отказаться от вечных поисков своей заранее неверной истины.

Красный Ветер оглядел юного избранника с головы до ног. В глазах горел лютый гнев, зубы сжал так, что скрипели.

— Ты еще пожалеешь, что сказал это мне!

— Я сказал правду.

— Здесь нет ни капли правды! Все ложь! Это ложь! Глупая дурацкая ложь!

— Пусть так, — сказал Мерко. — Но мы считаем по другому. Творюн совершенно прав, ты всего лишь слуга.

— Молчать! Вам пришел конец! Моя жизнь — это моя жизнь! Но ваши жизни — в моей власти!..

— Во власти твоих богов!

— Зато хоть не во власти ваших!

Красный Ветер взмахнул руками, черный небосвод осветила ослепляющая молния. Гром прокатился, казалось, сотрясая все горы мира. Перед глазами избранников все замелькало, закружилось. Тела заныли свирепой болью, чувствовалась каждая косточка, каждая частичка изнывающей плоти…

— Стой! Ты не можешь убить нас!.. — рычал Мерко сквозь бешеную боль. — Ты не можешь, потому что… я люблю ее! Ради неё я спасу мир! Ради неё!.. И я…

Мерко не договорил, потому что колдун, который был уже в двух шагах, неожиданно споткнулся о придорожный камень, его понесло в сторону, после чего он налетел на ногу царевича, окончательно потерял равновесие и распластался на земле.

Спустя мгновение, Тунга понял, что снова может двигаться. Тоже самое почувствовали Творюн и Мерко. Ирб и царевич мгновенно занесли для ударов свои мечи, во тьме также сверкнул и Кинжал Власти, принадлежащий юному избраннику…

Каменную тропу залила кровь. Красный Ветер даже вскрикнуть не успел, только чуть дернулся и затих.

Рис 43: Красный Ветер мертв

— Споткнулся? — нарушил тишину Мерко. — Вот дурак.

— А еще говорил, что мы дураки. — Тунга тяжело вздохнул. — Эх, жизнь.

— Боги, — прошептал мальчик, из глаз его потекли слезы. — Нам помогли боги. Трудно было, но они сумели… Сумели!

Опустив взгляд на булыжник, тот самый, о который споткнулся колдун, Мерко вздрогнул.

— Помните, — сказал он, — Турифей говорил нам, что даже у камня есть душа, данная богами?

На него уставились с изумлением. Потом перевели взгляд на камень. Неужто и вправду, боги?..

XII

— Красный Ветер мертв! — сказал Тунга. — Теперь мы должны уходить. Вы видите, что-то происходит вокруг. Ветер какой-то.

Повсюду образовывались небольшие вихрики, они поднимали в воздух камни, сушняк, прочий мусор. Поднимали и уносили с собой. Вихрики с каждой секундой увеличивались в размерах, их становилось все больше, со всех сторон они постепенно подбирались к избранникам.

— Что такое!? — восклицал Мерко, пряча глаза от пыли. — Меня сдувает с ног! Что здесь происходит!?

— Скорее! Бежим к выходу! — призвал царевич, его голос прерывисто прорезался сквозь стоящий повсюду гул. — Творюн, наложи на нас чары невидимости, там еще много тех, кто остался жив!

Ветер дул со страшной силой. Деревья клонились, трещали ветвями и сучьями. Огромные вереницы желтых листьев поднимались в воздух и улетали ввысь. Со строений срывало крыши, вышибало двери и окна. Повсюду стоял треск, звон, что-то падало, земля дрожала и кричала от боли.

— Как бы нас не снесло вместе со всем этим! — кричал Мерко. — Творится что-то страшное!..

Небосвод заволокли большие черные тучи. Сверкали ослепительные молнии, гром отчаянно сотрясал землю.

— Земля! Земля!.. — завопил Тунга на бегу. — Смотрите!

Под ногами расходились широкие извилистые трещины. Они тянулись далеко в стороны, когда сразу несколько уходили под здания, те начинали рушится.

— Земля трескается! Скоро тут камня на камне не останется!

Мерко указал на черный замок:

— Когда рухнет этот камень, нас не останется тоже!

— Скорее же!

Они неслись не чуя под собой ног. Первым бежал мальчик, за ним — Тунга, ирб — последним. Наконец впереди увидели первые ворота, там в панике толпились ратники, топтали друг друга, кричали, ругались, даже дрались.

— Нам тут не пройти! — заверил царевич. — Они тоже помирать не хотят!

— Затопчут!

— Что же делать?

Друзья остановились, стали оглядываться. Бесполезно, ворота — единственный выход из внутренней крепости. Больше здесь дыр нету, ведь колдун дураком не был, поэтому устраивать из своего дома проходной двор не стал.

Мерко вытащил из-за пазухи Камень Четырех Стихий. Тот светился множеством цветов, переливался. Ирб сжал талисман в руке, выставил вперед.

— Этот таинственный свет снял мои чары! — предупредил Творюн. — Они нас увидят!

— Что… ты… хочешь?.. — Тунга отворачивал голову, от яркого света больно жгло глаза.

— Сейчас увидишь!.. Немедленно беритесь за руки!

В толпе приспешников Красного Ветра даже не обратили внимание на странное свечение совсем рядом. Никто не стал атаковать трех незнакомцев, дружинникам и придворным магам было далеко не до этого. Надо было спасать собственные шкуры, а не думать о том, что за чужаки бродят с яркими огнями в руках.

Избранники взялись за руки, Камень Стихий вспыхнул еще ярче прежнего. Перед глазами все завертелось, закружилось, их будто бы поднимало в воздух…

— Что такое!? — орал Тунга. — Мои ноги не чувствуют земли!

Когда в глазах прояснилось, Творюн понял, что валяется на земле, раскинув руки в стороны. Мальчик осмотрелся. Недалеко ползал и бормотал что-то непонятное царевич, одежда его превратилось в лохмотья, волосы полностью обгорели. Где-то рядом, в зарослях, кряхтел ирб.

— Эй! Вы где? — спросил Творюн.

— Я упал в самые колючки, — ответил раздраженный голос Мерко. — В следующий раз лучше пойдем пешком…

— А я ни черта не вижу! — выругался Тунга. — Где мы?

— Перелетели обе стены! — Творюн отряхивался. — Надо уходить в лес, черный замок рушится! Там все сверкает и горит!

— Вот это да! Неплохо мы его, правда?

— И не только его, но и черный замок!

— Он оказался полным дураком! — сказал Мерко с усмешкой. — Надо же такое выдумать, споткнуться о камень!? Ну ничего, пусть теперь горит!

— Нам просто повезло! — оспорил царевич.

— Просто так ничего не бывает. В мире для всего есть свои законы.

— Но нам повезло!

— Да нет же!

Творюн взглянул на небо.

— Нам боги помогли.

Из-за кустов показалась скрюченная фигура ирба.

— Я весь исцарапался, как только можно.

— Не ты один. У меня такое чувство, словно били палками несколько дней без остановки.

До самого утра в стороне черного замка гулко гремело, сотрясалась земля. Всю ночь небо рассекали извилистые слепящие глаза молнии, завывал страшный шквалистый ветер. Но избранники всего этого не видели и не слышали. Друзья отошли немного в лес, нашли подходящее место, после чего повалились без сил и мгновенно уснули.

Утром был легкий туман и чуть накрапывающий дождь. Отчего-то пахло липами, а иногда ветер вдруг доносил запах зловонной гари. Со стороны черного замка гигантская агатовая скала исчезла, а вместо нее в небеса стремился огромный, заставляющий дрожать, столб черного непроглядного дыма. Гроза кончилась, наступила настоящая осень, и небо было спокойно, ибо дело, веленное им Турифею, было теперь исполнено.

Рис 43: Конец. Импровизация. Только природа.

Словарь

Чет — 1,2 аршина

Целень — 1,1 сажени

Брог — 2 версты

Имена

Акрис — Великий правитель прошлого, бывший царь Призрачной Земли, отец Каруны, дед Тунги

Аран — гонг-ирб, брат Ягра, главный стражник ирбийского братства

Асалова — арм, главный маг Большого Града

Ацкар — бог Огня

Бхурана — молодой вон, спутник царевича Тунги

Вемлян — северянин; отец Творюна

Войдан — ирб; первый советник Земеля

Гарджа — пустынник; сотник одного из отрядов Красного Ветра

Геррам — старый воевода, брат Мунна

Горшун — арм; стражник Асаловы

Грай — ирб; второй советник Земеля

Гролк — арм; ратник, захватчик ирбийской крепости

Друм — бог Солнца в обличии огромного пса

Земель — вождь братства ирбов, отец Мерко

Ирек — ирб; мятежник

Каруна — царь Призрачной Земли, сын Акриса, отец царевича Тунги

Карх — северянин; младший брат Творюна

Костоправ — ирб; молодой лекарь

Краснопер — ирб; возчик телеги

Красный Ветер — колдун, приспешник Тьмабога, властитель Черного Замка

Тора — ламулийка; маг-недоучка, спутница Мерко

Мас — молодой маг, спутник царевича Тунги

Мерко — ирб; один из трех Избранников

Мор — ирб; мятежник

Мунн — маг, главный волхв ирбийского братства, брат Геррама

Ниакар — ирб; главный хозяйственник ирбов, лучший друг Земеля

Огнестой — арм; армийский гонец

Оли-Гор — жена Сан-Адлура, правителя армов

Ородол — арм; земледелец из Большого Града

Орф — северянин; старший брат Творюна

Путевод — ирб; следопыт

Ранжа — бог Войны, сын Ацкара

Ранк — арм; ратник, захватчик ирбийской крепости

Риккет — ирб; сын Войдана

Риола — северянка; мать Творюна

Рита — богиня, хозяйка Платиновой Горы, Владетельница Времени

Родко — ирб; кузнец

Сан-Адлур — армийский правитель

Солнцеслав — ирб; старец

Творюн (Твар Юн) — северянин; мальчик из Открытой Расщелины, один из трех Избранников

Торк — ирб; сын Риккета, внук Войдана

Тунга — царевич, сын Каруны, внук Великого Акриса, один из трех Избранников

Турифей — Волшебник Призрачной Земли

Тьмабог (Бог Тьмы) — бог, содержатель Зла

Фрир — арм; ратник, захватчик ирбийской крепости

Хозяин Вечного Дерева — старец, мудрец, Управитель Мира, Хранитель Жизни

Ширпо — арм; ратник, захватчик ирбийской крепости

Ягр — гонг; кузнец, отшельник, следопыт, спутник Творюна и Турифея

Данное художественное произведение распространяется в электронной форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой основе при условии сохранения целостности и неизменности текста, включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.

«Книжная полка», http://www.rusf.ru/books/: 24.06.2002 14:01

(c) Цибиков И.В. 1999

Отзывы и предложения: magicwind@mtu-net.ru

Оглавление

Часть первая Человек из-за двери

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  XXV

  XXVI

  XXVII

  XXVIII

  XXIX

  XXX

  XXXI

  XXXII

  XXXIII

  XXXIV

  XXXV

  XXXVI

  XXXVII

  XXXVIII

  XXXIX

  XL

Часть вторая Опора небес

  Прелюдия

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  XXV

  XXVI

  XXVII

  XXVIII

  XXIX

  XXX

  XXXI

  XXXII

  XXXIII

  XXXIV

  XXXV

  XXXVI

  XXXVII

  XXXVIII

  XXXIX

  XL

  XLI

  XLII

  XLIII

Часть третья Камень

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

Словарь

Имена