КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706312 томов
Объем библиотеки - 1349 Гб.
Всего авторов - 272774
Пользователей - 124657

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

iv4f3dorov про Соловьёв: Барин 2 (Альтернативная история)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин (Попаданцы)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).

Песнь последнего менестреля [Вальтер Скотт] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Скотт Вальтер Песнь последнего менестреля

Вступление

Путь долгим был, и ветер ярым,
А менестрель — бессильным, старым.
Он брел, поникший и седой,
В мечтах о жизни прожитой.
С его утехой — арфой звонкой
Сиротка-мальчик шел сторонкой.
Старик из тех последним был,
Чьи песни встарь наш край любил.
Но время бардов миновало,
Друзей-певцов уже не стало.
Ах, лучше бы меж них почить,
Чем дни в забвении влачить!
А ведь и он скакал на воле,
И он пел жаворонком в поле!..
Его уж в замки не зовут,
К местам почетным не ведут,
Где лорды слушать были рады
Слагаемые им баллады.
Увы, все изменилось так!
На троне Стюартов — чужак,
В век лицемеров даже пенье
Карается как преступленье,
И, став бездомным нищим, он
Жить на подачки принужден
И тешить тем простолюдина,
Что пел он встарь для господина.
Вот замок Ньюарк, как утес,
Пред ним зубцы свои вознес.
Старик обвел окрестность взглядом
Жилья другого нету рядом.
И робко он вступил под свод
Решеткой забранных ворот.
О них в те дни, что миновались,
Валы набегов разбивались,
Но открывался их замок
Для всех, кто нищ и одинок.
В окошко леди увидала,
Как брел певец, худой, усталый,
И приказала, чтобы он
Был и пригрет и ободрен.
Ведь горе и она вкусила,
Хоть имя знатное носила:
Над гробом Монмаута ей
Пришлось лить слезы из очей.
Как только старца накормили
Все с ним приветливыми были,
Он встал, о прежней вспомнив силе,
И тотчас речь повел о том,
Как Фрэнсис пал в бою с врагом
И Уолтер смерть — прости их боже!
На поле битвы принял тоже.
Ему ль не знать, как род Баклю[1]
Былую славу чтит свою?
Не снизойдет ли герцогиня
К тому, что петь начнет он ныне?
Хоть стар он и рука слаба,
Петь о былом — его судьба.
Коль любит леди арфы пенье,
Он ей доставит развлеченье.
Согласие дано. Внимать,
Как встарь, певцу готова знать.
Но лишь вошел он в зал несмело,
Где леди меж гостей сидела,
Взяло смущенье старика.
Касаясь струн, его рука,
Утратив легкость, задрожала.
Споет ли он, как пел бывало?
Страданья, радость прежних дней
Встают пред ним чредой своей,
И арфу строить все трудней.
Но тут хозяйки поощренье
Рассеяло его смущенье,
И, собирая звуки в хор,
Он начал струнный перебор,
При этом выразив желанье
Пропеть старинное сказанье,
Которое в дни испытанья,
Давным-давно сложил он сам
Для знатных рыцарей и дам.
Петь нынче ту же песнь он будет,
Что пел пред Карлом в Холируде,
Хоть и страшится, что сейчас
Тот давний он забыл рассказ.
По струнам пальцы пробегали…
Полны тревоги и печали,
Им струны глухо отвечали.
Но найден нужный ритм — и вот
В очах певца огонь живет,
Сметая тень былых невзгод,
И вдохновением поэта,
Как прежде, грудь его согрета.
К нему вернулся прежний пыл,
Он снова духом воспарил.
Ему грядущее открыто,
Былое горе им забыто.
Гнет старости, борьбу с нуждой
Все песня унесла с собой,
И то, что память растеряла,
Опять для барда воссияло,
И старых струн окрепла трель…
Так пел Последний Менестрель.
Перевод Вс. Рождественского

Песнь первая

1
Пир в поздней кончился беседе.
Ушла в опочивальню леди.
Ее покои родовые
Хранят заклятья роковые
(Спаси нас, Иисус, Мария!).
Никто бы, чар страшась, не мог
Ступить за каменный порог.
2
Стол отодвинут. Гости встали.
Дворяне, рыцари, родня
Гуляют по высокой зале
Иль греют руки у огня.
Псы после бешеной охоты
У стен вповалку разлеглись,
И снятся им леса, болота,
Где за зверьем они гнались.
3
Здесь тридцать рыцарей суровых
Ждут боевых горячих дней,
Здесь тридцать слуг, в поход готовых,
Из стойла вывели коней,
И тридцать йоменов в той зале
Гостям служить за честь считали.
Здесь цвет всех рыцарей — они
Владетельным Баклю сродни.
4