Ангел по контракту [Наталия Борисовна Ипатова] (fb2) читать постранично

Наталия Ипатова Ангел по контракту

Приношу благодарность студентке Уральской архитектурно-художественной академии Татьяне Тремасовой за помощь в проектировании Тримальхиара, а также моей маме и моему злому цензору, моему бесценному другу Третьяковой Светлане, без поддержки и одобрения которых не было бы ничего.

Пролог

— И ты решилась? — с сомнением в голосе спросила смуглая брюнетка в домашнем платье. — Ведь это непросто, Сэсс. Дом, крошечная дочь, высокооплачиваемая работа и безупречная репутация. Неужели вы рискнете все это потерять? Ты, наверное, даже и не представляешь, какой крохотный шажок в сторону от общепринятых правил достаточно сделать хотя бы одному из вас, чтобы обрушить на себя лавину неприятностей. Санди — романтик, но ведь у тебя-то трезвая голова.

Она замолчала, чувствуя тщету слов. Произнесенные вслух, казались они неловкими, скучными, тяжелыми, и их недостаточно было, чтобы притушить яркий нетерпеливый блеск глаз сидевшей напротив рыжеволосой подруги.

Было поздно, наверху крепко спали трое детей, тьма заглядывала в наполовину затянутые узорами инея окна утопавшего в снегу уютного каменного домика, но камин ровно и уверенно гудел, согревая и освещая их маленький дамский клуб.

Смуглые изящные руки хозяйки вновь подняли с коленей крохотный, на секунду оставленный без внимания чепчик. Темное платье свободными складками стекало на пол, уютно окутывая полнеющую фигуру, блики танцевали на высокой прическе в форме короны. Только лишь эта горделивая прическа и напоминала, что скромная миссис Готорн звалась когда-то принцессой Эгерхаши.

Во время речи хозяйки гостья сплетала и расплетала длинные нервные пальцы. В отличие от подруги, бывшей, кажется, прелестной и неотъемлемой частью этой кухни, этого дома, этого пейзажа, она напоминала явившуюся невзначай жар-птицу, розу, расцветшую посреди зимы, сапфир на грязной руке цыганенка. Дигэ-хозяйка — знала ее давно и порою затруднялась предположить о ней что-то определенное. Сэсс шила для себя сама, сочетая свои запросы и вкусы с бюджетом семьи, и сейчас на ней было светло-голубое платье, густо усеянное синими васильками, сшитое из теплой, соответствующей сезону зимней шерсти, но всей расцветкой своей взывающее к лету. Вшитый в плечевые швы шарф перекрещивался на груди и туго затягивался на безупречной талии.

В отличие от Дигэ Сэсс не тяготела к аккуратной прическе, предпочитая там, где это только возможно, распущенную гриву своих огненных кудрей, и медные кольца локонов свободно вились вокруг лица, румяного от каминного жара. «Я твердо знаю, — думала Дигэ, — что она всего лишь безродная деревенская ведьма, не без успеха справляющаяся с прозаической ролью молодой профессорши. Но…» Откуда в ней эта мимолетная горделивая грация, что, сверкнув раз, превращает ее из милашки в красавицу, и уже ни глаз отвести, ни мимо пройти. Конечно, она тут же простым оборотом речи или легким смехом разрушит тайну мгновения, но вот-вот — и оно придет снова, скажется в наклоне головы, в движении пальцев, в чуть заметном искривлении губ на реплику собеседника. Такая веселая, легкая и простая, она никогда не рассказывала о том, что было с ними в Волшебной Стране, и почему они вернулись, и почему Сэсс с непонятной страстью предалась устройству семейной жизни в том ее аспекте, в коем ей и должно проистекать. Она впилась бульдожьей хваткой в обыденность и повседневность, как будто… как будто искала в них якорь или что-то вроде точки опоры, не подозревая, что тайное Нечто накрепко засело в ней самой.

Санди — он оставался Санди лишь для ближайших друзей, прочие же обитатели Бычьего Брода церемонно именовали его мэтром или сэром Александром — ничуть ей не препятствовал, на первый взгляд, беспрекословно подчинившись утвержденному женою семейному ладу. Вполне возможно, что эта покорность объяснялась его великолепными способностями к мимикрии. Из них двоих — Дигэ знала — он был существом куда более необыкновенным. Но он был другим. В нем виделись Дигэ холодноватое спокойствие, ясность и чистота, полная уверенность в несовершении недопустимых поступков, способность рассмотреть предмет или явление с различных точек, безукоризненная объективность и небезуспешное стремление к совершенству. Мимолетного притягательного очарования в нем не было. Он был человеком для второго взгляда. Дигэ восхищалась и удивлялась ему, но любить его она бы, пожалуй, не смогла — очень уж неразрешимой казалась ей проблема несоответствия. А вот Сэсс, куда более простенькая, пожалуйста — любит, души не чает, и, судя по всему, вполне его устраивает. Но все же… Откуда в ней это? Когда они улетали в Волшебную Страну, она была всего лишь Золушкой: без платья, туфель и кареты из тыквы. Прошло совсем немного времени — и вернулась леди, соизволяющая прикидываться скромной профессоршей, но каждым движением, каждой тенью, пробегающей в глазах, намекающая: что-то было, и