КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124655

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Быть может [Станислав Васильевич Родионов] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Станислав Родионов БЫТЬ МОЖЕТ

Он хотел вызвать лифт, но вспомнил о почтовом ящике — Вера в него заглядывала редко. Две газеты да тонкий журнал. Струйка воды скатилась со шляпы, и он поспешно свернул почту в трубочку и сунул в карман плаща.

В передней пахло кофе и ещё чем-то, тоже вкусным, только более сытным. На кухне жужжала электрическая мясорубка. Или миксер. И доносился торопливый топоток.

Глеб медленно расстегнул плащ, вдруг почувствовал лёгкое раздражение к дурацкой мясорубке, из-за которой Вера не слышала его прихода. Он громко захлопнул дверь. Мясорубка сразу умолкла, и топоток из кухни ринулся в переднюю.

— Устал? — удивлённо пропела Вера, вцепляясь в борта пиджака.

— Разумеется, — вздохнул он и мягко снял её руки, пахнувшие кофе.

— Замёрз? — опять удивилась она.

После пяти лёг жизни Глеба перестала занимать её манера спрашивать так, словно она всему изумлялась.

— Чуть-чуть.

Он отдал ей портфель, разделся, вымыл руки и прошёл на кухню. Хотелось есть, потому что столовские обеды Глеб не любил и на работе пил только кофе. Стол был накрыт, как говорят в ресторанах, на одну персону.

— А ты? — спросил он.

— Не хочется. Вот кофейку выпью.

— Смотри, совсем отощаешь.

Вера улыбнулась и теперь схватила его за плечи, встала на цыпочки и потянулась вверх, к подбородку, к лицу:

— А ты худых не любишь?

— Люблю-люблю, — ответил он, косясь на стол.

Вера перехватила его взгляд и сразу же очутилась у плиты; не прошла, а очутилась, потому что маленькие расстояния она как-то пролетала, чуть касаясь пола носками тапочек.

Глеб тяжело сел и только сейчас увидел, что посредине стола в белой вазочке стоят бледно-розовые астры — длинные и голоногие, как девчонки-подростки. Где-то он видел такие же, скорее всего, на лотках у метро.

— Как цветики? — Она опять перехватила его взгляд.

— Десять копеек штучка?

— Глебушка, да это же я вырастила.

Вот где он их видел — на балконе. Там они голоного качались в ящике, бескровные, как незрелая мякоть арбуза.

Весёлый пар вырвался из поставленной тарелки. Глеб вдохнул его и нетерпеливо положил горчицы. Пельмени были крупными, скользкими, сочными, как помидоры. Он ел их, хмурясь от бьющего в нос колкого духа — переложил горчицы.

Вера сидела перед ним, пила маленькими глотками кофе и задумчиво смотрела на астры, иногда неопределённо и чуть заметно улыбаясь — видно, кофе был горячий, и она растягивала губы, задерживая его во рту. Когда только успела налепить пельменей, ведь не магазинные же…

— Сама намолола? — Глеб кивнул на тарелку и уточнил: — Сама фарш намолотила?

Теперь Вера улыбнулась ясно.

— Я спрашиваю, сама их нашпиговала?

— Начальник сектора, без пяти минут кандидат наук, а не можешь грамотно спросить, сама ли я готовила пельмени. Тебя бы, Глебушка, к моим ученикам.

— Угу, к третьеклашкам, — добродушно согласился он, наколол пельменину и добавил: — Язык со временем отомрёт.

— Как же будем говорить? Или не будем?

— Формулами, Веруша, формулами.

Она помолчала, улыбнулась цветам и негромко спросила:

— Любовь тоже будет в формулах?

— А почему бы и нет? Всё подчинено математике. — Он решил, что она обиделась — недвижно смотрела на астры. Хотя причины вроде бы нет. Не из-за математики же. — Это, Веруша, наука.

— А по-моему, это серость.

— Что — серость? — не понял он.

— Сводить всё к математике.

— Почему же?

— Человек-то сложней. Чтобы понять, ум нужен. А у кого ума нет, тот всё хочет осилить при помощи математики. Легче и проще.

Ничего смешного Вера не сказала, но он рассмеялся, стуча вилкой по краю фаянсовой тарелки. Смешной была ситуация — она вроде бы его учила.

— Эх, училка ты моя поучилка…

Глеб протянул руку и широкой ладонью потрепал её по короткому пучку волос, наспех сколотому на затылке. Она поймала руку, прижалась к ней щекой и закрыла глаза. Он ждал, медленно дожёвывая. В тарелке осталась ещё одна пельменина — самая крупная, прибережённая напоследок. Второй, свободной рукой Глеб поддел её вилкой и осторожно положил в рот. Вера сразу открыла глаза, словно он задел её этой пельмениной. Глеб убрал руку и весело сообщил:

— Теперь можно и кофейку.

Теперь пар был другим, пряным, экзотичным. Он сделал глоток, ему вдруг стало чего-то не хватать. Сахару вроде бы достаточно. Температура нормальная, обжигающая. С печеньем он не любил. И всё-таки чего-то к кофе не хватало. Ну конечно.

Глеб встал и быстро сходил в переднюю за корреспонденцией — Вера даже ничего не успела спросить. Он раскатал бумажную трубку. Пролежав весь день в ящике, газета уже не пахла типографской краской.

— Что-то упало, — заметила Вера.

Глеб нагнулся и поднял конверт. «Вере Михайловне Кутовой».

— Тебе, — он протянул письмо.

— Господи, от кого это?…

Глеб отпил кофе, забегав глазами по журнальным столбцам. Пить кофе — это просто пить кофе. Читать журнал — это просто