Аборигены [Леонид Андреевич Чикин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Леонид Чикин Аборигены
В Оймчан мы прилетели под вечер. Выгрузив из ИЛа мешки, сумы, тюки, перетаскали их к оградке аэропорта, присели, закурили, дымом отгоняя полчища комаров, которые с жадностью набросились на бледные наши лица и незащищенные руки. До ночи надо было успеть устроиться, не спать же под открытым небом. Все мы — Ким, Сашка и я — были подчиненными Вениамина Тарасовича, забота о ночевке наше дело. У нас с Кимом никаких дельных предложений не было, и Сашка, на правах человека, знающего поселок вдоль и поперек, добровольно вызвался найти машину, самоуверенно пообещав вернуться через пять-десять минут. Пришел он через полчаса. Без грузовика. В ответ на наши насмешливые взгляды вдруг взорвался, начал кричать: — А вы что, гнилая интеллигенция? Да? На своем горбу мешки не можете носить? Да? Отдыхать приехали? Да? — И чего шумишь? — сказал Ким, даже не приподнявшись со спальника, на котором удобно устроился. — Машину не мог найти, так и говори. Показывай, куда груз носить… Я шел за Сашкой через площадь у аэропорта, через булыжную дорогу, через густой кустарник. На плече — мешок с палаткой, за спиной — рюкзак, в свободной руке — спальник. Не менее меня был нагружен и Ким. Сашка нес на загорбке железную печку в мешке. В кустах он, споткнувшись, упал, загремел ношей — в печке были упрятаны сковороды и кастрюли, тут же вскочил и обрадованно закричал: — Точно! Даже колышки торчат. Наше прошлогоднее место. — Сунул два пальца в рот, свистнул, заорал: — Валька-а! Валька-а-а! Вы идите, я догоню, — сказал нам. Когда мы с Кимом вторично возвращались с грузом, на площади были атакованы мальчишкой лет двенадцати. — Дядя! Давайте я этот мешок поднесу! Давайте помогу! Меня дядя Саша послал. Меня Валькой зовут. Ну давайте же! Когда мы в третий раз с остатками груза подошли к кустарнику, там, помогая Вениамину Тарасовичу и Сашке распаковывать мешки и тюки, работала целая бригада: наш знакомый Валька, девочка — по виду его ровесница и мальчик лет пяти. — Ого! — сказал Ким. — Добровольческий отряд. Ну, давайте знакомиться. Тебя зовут Валькой, это ясно. А других? Голенастая девочка в платьице чуть выше колен, в старом, выцветшем, но чистом и аккуратно сидящем на ее нескладной фигурке, засмущалась, опустив голову, внимательно рассматривала пальцы босых ног. — И не кусают тебя комары? — спросил я. — Не-е, — протянула она, не поднимая головы. — Мы к ним привыкли, — сказал Валька. — А зовут ее Валентиной. Это моя сестра. — Сестра? — удивился Вениамин Тарасович. — Погоди-ка… — Он внимательно к ним присмотрелся. — Вы близнецы? — Ага, — сказал Валька. — А это наш братишка. — Здравствуй, братишка-матрос! — протянул руку малышу Ким, потому что он стоял ближе других к нему. — Как тебя зовут? — И вовсе я не матрос, — важно ответил тот. — А зовут меня Валькой. — Как? — Ким присел перед ним. — Повтори. — Валька я… Вот… — Да врет он, — вмешался Валька. — Валеркой его зовут. Это он сам выдумал. Хочет, чтобы — как мы. — Валька я! — стоял на своем малыш. — Валька же… — Конечно, конечно, — поспешил вмешаться Вениамин Тарасович, видя, что мальчик вот-вот расплачется. — Когда будешь большим, тебя будут звать Валеркой, а пока ты Валька. Все правильно. А не пора ли вам, Вальки, домой идти, а то мама с папой ругаться будут. Поздно уже. — Не-е, — опять протянула девочка. — Нас мама не ругает. Она у нас хорошая. — И папка хороший, — добавил Валерка. — Ведь хороший же? Валька посмотрел на нас смущенно, словно извиняясь за брата: маленький, мол, вот и встревает в разговоры старших, что с него спросишь? — Хороший, хороший, — успокоил он братика. Потом виновато к нам: — Они нас до одиннадцати отпустили. Сколько уже, дядя Саша? Было около одиннадцати. — Надо идти, — рассудительно сказал Валька. — Беспокоиться будут. Правда, они знают, что мы к вам пошли. Я вас по голосу узнал, дядя Саша. Как только вы крикнули… А вы завтра не уедете? Мы к вам придем? Можно? — Милости просим, — ответил Ким. — Помощники всегда нужны. Вы, наверное, дома отцу с матерью помогаете? — Помогаем, — тихо произнесла Валя. — А как же? — И отвернулась, погрустнела. — Ребятня, кыш домой! — вдруг строго закричал Сашка. — Спать пора! Завтра утром приходите. — Можно бы и не кричать на них, — недовольно пробурчал Ким, когда дети ушли. — Всегда ты, Сашка, так… Взорвешься без причины… — А ты мог бы не спрашивать у них про отца и мать, если ничего не понимаешь! — А что я должен понимать? Если ты много знаешь-понимаешь, так поделись со мной. Позднее, когда мы поставили палатку, закусили при скудном свете свечи и забрались в спальники, Сашка, непрерывно отмахиваясь от комаров, рассказал: — Пацаны — золото. И мать у них замечательная женщина. Они не только дома ей помогают. Уборщицей в школе она… Больная. Ей бы по-доброму-то надо не работать, хозяйством заниматься, но детей же трое. Я был у них дома… А отец? Плотник, говорят, хороший. Только по дому ничего не делает, все мать да ребятишки. Ну и закладывает частенько… — Что закладывает? — рассеянно спросил Вениамин Тарасович. — За воротник закладывает. А что — ему все равно. Правда, не буянит потом, но радости мало: деньги-то из дома уплывают. Вот и живут на ее зарплату. Мы здесь в прошлом году дней десять стояли, в тайгу вертолета ждали, потом на обратном пути застряли. Иногда к нам заглядывали другие пацаны, а эти — каждый день. Помогали. А время подойдет — домой. Пытались оставлять их ужинать — в столовку по вечерам не ходили, свои продукты доедали — они ни в какую. Мама, говорят, ждет… И главное, всегда они вместе. Мы к ним привыкли, полюбили их… — Полюбили, — подал голос из угла палатки Ким. — Наверное, когда уезжали, продукты лишние бросили. Им бы лучше отдали. Лица Сашки в темноте не было видно, но по голосу поняли мы, что он улыбнулся: — Вот ты и попробуй всучить им продукты, когда уезжать будем. — Подумал и добавил: — У кого все есть, те возьмут, а эти такие, не возьмут.Утром поднял нас Сашка: — Столовка до девяти. Вы идите, а мне что-нибудь прихватите в котелке. Я подежурю. Мы проваландались, прособирались, взглянули на часы: восемь тридцать. И в это время из-за кустов появились Вальки. — Здравствуйте! Они подошли к Сашке, и каждый протянул ему руку. Мы тоже пожали им руки, и они тут же стали нас называть «дядей Васей», «дядей Кимом», лишь начальника почему-то звали по имени-отчеству. — Вы уже позавтракали? — спросил Вениамин Тарасович. — Раненько вы… — Мы все вместе завтракаем, — сказала Валя. — Потом папка идет на работу. — А обедаем, когда папка приходит, — поспешил добавить Валерка. — Ведь правда же, Валя? — Правда, правда… — Ну и молодцы! — похвалил их Ким. — Сейчас вы побудете с дядей Сашей, мы в столовку сбегаем. — А дядя Саша уже завтракал? — спросил Валька. — Нет. Он сегодня дежурный, они, знаешь, дежурные, как верблюды, не едят, не пьют. Ребята не успели ни осудить, ни оценить шутку Кима: Сашка не дал: — Я же не думал, Вальки, что вы придете. Слушать мой приказ: остаетесь за меня, я тоже иду завтракать. По дороге в столовую он выговаривал Киму: — Деньги разбросай в палатке — не тронут. А ты: «Посидите с дядей Сашей!» — Да хватит тебе! — озлился Ким. — В конце концов, ты материально ответственное лицо. — Я им доверяю! — отрезал Сашка.
Вертолетчики пообещали «выбросить» нас в тайгу через три дня, что было на руку Вениамину Тарасовичу: в районном управлении ему необходимо просмотреть кое-какие отчеты и справки. Мы занялись хозяйственными вопросами, первый из которых — покупка продуктов на два месяца. Это ответственное дело легло на мои и Сашкины плечи. Вначале мы на своих плечах принесли из магазина к большой дороге мешок муки, мешок сахару, ящик галет, крупу, лапшу, масло, ящики с консервами и прочие жидкие и твердые продукты питания. Потом погрузили все в кузов попутной машины. Шофер отказался ехать через кустарник к нашему временному лагерю, и мы еще раз перетаскали груз от дороги к палатке. Помощники наши ушли на обед. Мы подзаправились всухомятку, благо теперь продуктов было предостаточно, и принялись за работу. И в это время пришли Вальки. Пришли не одни, а с мужчиной средних лет, в кирзовых сапогах, в телогрейке, в серой потертой фуражке. — Это наш папка, — объявила Валентина. Мужчина степенно поздоровался с нами, сказал, как бы оправдываясь: — Вот затащили… — И показал на детей. — Дай, думаю, посмотрю, куда они повадились бегать. Не мешают они? — Кто? Эти орлы-то? — удивился Ким. — Нет. Они наши самые первые помощники. — Ну-ну… Будут мешать, турните их, они понятливые… Погоди-ка, а что ты мастеришь? — обратился он Сашке. Сашка, повыбросив из ящика жестяные банки, заполнил его стеклянными — с борщом — и теперь мастерил крышку, подравнивая доски топором. — Валентина! — строго сказал отец. — Сбегай домой принеси ножовку. И топор прихвати. Чего мучиться-то! Этим топором только чурки колоть. А ты, Валька, чего думал? Сказал бы мне да и принес давно топор. — Так они не просили, папка! — Не просили… Сам догадаться должон. Большой уже. Соображать надо. Так вы их, товарищи, шуганите, если что… С пилой и топором дела у Сашки пошли веселее. Он так загорелся работой, что даже вытесал из березовой чурки запасное топорище — вдруг сломается в тайге, ножом ведь не сделаешь. И Валькам нашел работу. — Пацаны, — сказал он, присаживаясь на ящик. — Геть сюда! Есть важное поручение. Только вы сумеете нам помочь как аборигены. Нужна собака. Верный сторожевой пес. Вы должны разведать и донести мне: кто может на время дать собаку. Понятно? Валерка смотрел на Сашку широко открытыми удивленными глазами, Валентина улыбалась, Валька слушал серьезно, потом сказал: — Так точно! Понятно. А что такое аборигены, дядя Саша? — Аборигены? — Сашка на секунду задумался. — Ну как вам объяснить популярно. Это те, значит, которые здесь живут постоянно, вы, значит. Ясно? — Ясно. А вас тоже аборигенами зовут там, где вы живете? — Нас-то? Нет. Мы… Слушайте, Вальки: прошу вопросов мне не задавать. Выполняйте приказ! — Дядя Саша, — робко начала Валентина. — Чо ее искать, собаку-то? Их по улицам прорва бегают. Ничьи. — Гм… Ничьи, значит, плохие. Нам хорошую надо. На следующий день Вальки раз десять прибегали к нам с разведданными о собаках. Но Сашка все предложения браковал. Кое-кто с радостью отдавал нам своих собак. О таких Сашка говорил: «Нашли дураков. Значит, плохой пес, если избавиться от него спешат». Два хозяина просили деньги. Сашка отрезал: «Мы не миллионеры». Один даже привел своего пса, и Сашка, взглянув на него, спросил у хозяина: «Интересно, кто кого будет стеречь в тайге?» И верно: собачонка выглядела забитой, трусливой. Наконец перед ужином полянка огласилась громким криком Валерки: — Нашли! Нашли-и! Потом из кустов вышел он сам, а за ним целая группа: в центре молодая женщина, по бокам — Валентина и Валентин. Женщина вела на поводке собаку. — Вот! — радостно кричал Валерка. — Нашли! — Молодцы! — сказал Сашка. — От имени всего отряда и от себя лично объявляю вам благодарность! — Сашка, улыбаясь, смотрел на женщину, она в ответ тоже улыбалась. — Простите, а как его звать? — Джим… — Хорош Джим! Лайка? Ясно. Дай, Джим, на счастье лапу мне! — с пафосом продекламировал Сашка и протянул псу руку. Умный пес не вздрогнул, не попятился, очень коротко «ответил», знакомясь: — Гав! — О! Берем. На каких условиях отдаете? — спросил у женщины. — Ни на каких. Пусть по тайге побегает. Вернетесь — приведете ко мне. Ребята знают, куда, — И опять переглянулась с Сашкой. Джима привязали на цепь возле палатки, чтоб не убежал. Вальки остались в лагере развлекать его. Мы все — и хозяйка Джима тоже — пошли в столовую. Когда через кустарник вышли на дорогу, женщина спросила: — Я все правильно сделала, Саша? — Все в норме, Вера. Все как по расписанию. Спасибо! Собачку вернем в целости-сохранности. В Сашке, оказывается, пропадал великий педагог. Собаку-то он сам нашел. И с хозяйкой познакомился, и договорился с ней. А потом посоветовал Вере отыскать ребятишек и предложить для нас Джима. — А зачем такая многоступенчатость? — удивился Ким. — Ты сам пацаном был? — спросил Сашка. — Или сразу таким умником родился? — Пусть ребятишки порадуются, — сказала Вера. — Хорошие они, славные…
Улетели мы неожиданно. До завтрака Вениамин Тарасович сходил в штаб летного отряда, быстро вернулся и объявил: — Летим. Сейчас подойдет машина. Снимайте палатку! Палатку снять, спальники свернуть — дело для нас минутное. Грузовик еще не появился — у нас все готово, Сашка свистнул два раза, и прибежали Вальки. — Уже улетаете? — грустно спросил Валька. — Пора, брат, пора, — ответил Ким. — Но мы еще вернемся. Они помогли загрузить вещи в машину, проводили нас до летного поля. Вертолет взлетел; мы прильнули к иллюминаторам; на краю поля стояли три маленькие фигуры; потом они исчезли.
Вернулись мы в конце августа в первой половине дня. Погода стояла сухая, солнечная, осенняя. Желтели листья на деревьях и кустарниках, пожухли редкие северные травы. Мы перенесли груз на знакомую полянку, сели перекурить. Где-то за кустами звенели детские голоса. — Что-то не идут наши помощники, — озабоченно сказал Ким. — Ты бы свистнул, Сашка. — Прибегут, — устало ответил Сашка. — Пацаны дело знают. Налетели они неожиданно. Вначале за кустами мы услышали воинственные кличи, потом, пятясь, на поляне показался Валька. Он размахивал руками, что-то бросал в кусты и кричал: «Бей их! Наша берет!» Появилась Валентина, тоже крича. Вдруг увидела нас. — Ура! Валька-а! Ура-а-а! Приехали! Валька еще разок швырнул что-то в кусты, оглянулся, сбоку вынырнул Валерка, все трое побежали к нам. Выскочившие из кустов мальчишки-преследователи, почесав в затылках, степенно удалились, поняв, что им здесь нечего делать. Мы не успевали отвечать на приветствия наших юных друзей. — Валентина, а что у тебя на щеке? Подойди сюда! — позвал девочку Вениамин Тарасович. Она приблизилась, смущенно одергивая платьице. — Ранили ее, — объяснил Валька. — Мы в Чапаева играем. — А если бы в глаз? — спросил Ким, тоже вглядываясь в ссадину на щеке Валентины. — Так не в глаз же… — Девочка потерла щеку. — И не больно совсем. Пройдет. — Ох, и попадет тебе, Валя, — сказал Валерка. — Тебе мамка сколько раз говорила, чтоб ты с мальчишками не дралась. — Не попадет, — тихо произнесла Валентина. — Я же не нарочно. Мы по-честному играли… — Она вдруг оживилась: — Зато я как вмазала Шурке! Прямо в лоб картошка попала. А он разнюнился… — А ты? — спросил я. — Вот еще! — Валентина шмыгнула носом. — Она никогда не плачет от боли! — гордо сказал Валька. — И я! — выкрикнул Валерка. — Я тоже никогда не плачу. Ведь правда же, Валя? — Правда, правда, — согласилась девочка. — Никогда! — повторил Валерка. — Мамка не любит, когда я плачу. Вот…
Пять дней мы жили в палатке. Разбирали образцы, упаковывали их в ящики, приводили в порядок обмундирование, ремонтировали лодки. Много было забот и хлопот. И что бы мы делали без Валек?! В первый день они принесли ножовку, топор, гвозди. Проволока понадобилась — через час мы ходили по лагерю, запутываясь в ней. Ящиков не было — дали денег ребятишкам, они принесли их из магазина. Только домой они теперь уходили рано, часов в пять. — Маме надо помогать, — говорил Валька. — Воды принести, дров нарубить. Вале — ужин готовить. — Папка пить бросил, — сказал однажды серьезно Валерка. — А мамка болеет. У нее ноги болят. Правда, Валя? — Правда, — по-взрослому вздохнула Валентина. — Пойдемте. До свидания. Мы завтра придем. И так — каждый день. Уже были куплены билеты на самолет, который отправлялся в полдень. Сашка в стороне от ящиков и тюков сложил мешочки с оставшимися продуктами. Крупы, мука, сахар, горох, лапша. — Ну! — крикнул. — Храбрецы есть? — Есть! — вызвался я. — На какой подвиг идти? Сашка поманил меня пальцем, глазами указывая на мешочки и кульки: — Вот эти припасы отнести к Валькам. — Только с тобой, — поставил я условие. Мы втолкали продукты в большой мешок и, позвав Валек, которые играли поблизости, двинулись в поход. Валька каким-то образом узнал о содержимом мешка. — Дядя Саша, — уговаривал он дорогой. — Ну не надо же! У нас все есть! Ну зачем? — Надо, Валя, надо, — отвечал Сашка. Ребятишки вбежали в дом. Мы слышали, как они кричали там наперебой: — Мама! Мама! А к нам дядя Саша пришел! И дядя Вася! Сашка — он нес инструменты — вошел первым, следом, оставив мешок в сенях, — я. — Проходите сюда! — позвала нас Валентина в комнату. Прошли. Женщина болезненного вида сидела на неприбранной кровати. Сашка поблагодарил ее за инструменты. — Да господи, — отозвалась женщина. — Пожалуйста. У отца их хватает. Валентина, подай стулья людям, что же ты?! А я вот занедужила, за ребятишками некогда смотреть, хорошо, что с вами они, за ними глаз да глаз нужен. Они у вас — я спокойна. Все внутренности болят. Доктора говорят, что пройдет. Господи, надоело все… — Ничего, поправитесь, — успокоил Сашка. — Вас Марьей Трофимовной зовут? Марья Трофимовна, а ребятишки у вас замечательные. Нам помогают. Мы сегодня улетаем. Вы, Марья Трофимовна, отпустите ребятишек нас проводить. Может, не прилетим больше в Оймчан. — Пусть идут, — ответила женщина. — Я их держать не буду, они все дни сидят возле меня как на привязи. Господи… Валька, ты посмотри в шкафчике, может, от отца там что-нибудь осталось, я припрятывала в уголочке. — Нет там ничего, — хмуро ответил Валька. — Я ее вылил. — Как вылил? — Да вот так. Вылил и все. — Мы пошли, Марья Трофимовна, — сказал Сашка. — До свидания. Поправляйтесь, не болейте. А вы прибегайте, — повернулся к ребятам. Я ничего не понимал. Почему он ничего не говорит о продуктах? И ребятишки смотрели на него и тоже молчали. По Сашка у двери хлопнул себя ладонью по лбу: — Да, Марья Трофимовна, мы тут кое-что принесли. Не с собой же нам везти. — Чего, чего? — не поняла женщина. — Что принесли-то? — Да кое-какие продуктишки. Разберетесь. Валентина поможет. И мы вышли. — Здорово ты, — сказал я. — А говорил: не возьмут. — Уметь надо. Учись, пока я жив.
Следующим летом мы снова прилетели в Оймчан. Мы — это я и Сашка, а остальные попали сюда впервые: начальник отряда Марина Васильевна и двое аспирантов-москвичей Вадим и Коля. Полянка, где стояла в прошлом году наша палатка, была огорожена колючей проволокой, перед ней на двух шестах укреплен могучий фанерный щит с грозной надписью: «Ставить палатки в зоне метеостанции запрещается. За нарушение…» На этот раз Сашка быстро нашел машину, поскидали мы вещи в кузов и поехали за аэродром, туда, где кончалась взлетная полоса и начинался лес. Там и поставили палатки. Отсюда далеко было до аэропортовского буфета с продуктами и пивом. Но мы ходили в буфет через летное поле. С водой было легче — перед палаткой журчала речушка, и здесь же в нее впадал прозрачный родничок-ручеек. Беспокоили, правда, самолеты — они шли на взлет как раз над нашими палатками. На следующий день пришла Вера и виновато сообщила Сашке — он писал ей зимой, — что Джима она отдала в другой отряд, но если нужно, поможет нам найти собаку. — Сами с усами, — обиженно сказал Сашка. — Найдем. А почему наших Валек не видно? Случилось что-нибудь? Уж не уехали ли они на материк? Вера помолчала некоторое время, тихо ответила: — Мать у них умерла. Еще осенью, как только снег выпал. Он на другой женился. А та… Да что говорить!.. Мы жили в палатках неделю. Ждали вертолета. Ребятишки не появлялись. Я предлагал Сашке сходить к ним, он отказывался: не знал, что в таких случаях говорить. Как будто я знал… Они пришли за день до нашего отлета в тайгу. Мы с Сашкой парились в палатке, распихивая по рюкзакам личные вещи, которые за неделю стоянки успели перекочевать в разные углы палатки. Вдруг слышим — Вадим спрашивает у кого-то: — Ребята, вам что здесь надо? — Ничего, — мальчишеский голос отвечает. — Знакомых ищем. — Нет здесь ваших знакомых. — Эге-гей! — закричал Сашка. — Чего болтаешь? Есть знакомые! — Он первым выскочил из палатки. — Валя! Валентина! Идите сюда. Они подошли тихие, молчаливые. — Здравствуйте, дядя Саша! Здравствуйте, дядя Вася! А где дядя Ким и Вениамин Тарасович? — Не каждый же год им ездить, — сказал Сашка. — Пусть отдохнут. А где же ваш Валерка? — Дома сидит, — опустив голову, ответила Валентина. — Она его не отпустила с нами. Мы с Сашкой всячески старались не говорить о «ней», но дети первыми начали. — Она и нас не отпускает. Мы уже давно узнали, что вы здесь, к вам хотели. Она говорит: нечего делать. Мы сейчас в магазин ходили в поселок, к вам завернули. Она узнает, ругаться будет… Может, вам помочь надо? Мы ее уговорим… — Нет, Вали. Мы завтра улетаем в тайгу. — А когда вернетесь? Мы должны были вернуться через два месяца, хотя от нас сроки возвращения не зависели. Проводить нас пришла Вера с мужем. Они обещали сообщить ребятам о нашем возвращении. Вертолетчики назовут им день, когда за нами полетят.
И точно: прилетели мы в конце августа, вечером, а уже утром Валя и Валентина появились в лагере. Листья с деревьев облетали, но лето еще не сдавалось. Стояла та пора, когда в природе все чисто и ясно. Валя и Валентина тоже казались чистыми и ясными. Они чуть вытянулись, загорели и, кажется, повзрослели. — Она сегодня нас отпустила, — сообщила девочка, но как-то без веселья, равнодушно. — Папка не работает сегодня, воскресенье же. — А Валерка? — спросил я. — С ними, что ли? — Она его наказала, — хмуро ответил Валька. — Говорит: не лезь к собаке, а собака сама к нему подошла. Ну, Валерка начал ее обнимать… Дядя Саша, а что это у вас? Между тополями на двухметровой высоте кто-то за то время, когда нас здесь не было, укрепил огромными гвоздями железную трубу. — Это, Валя, какой-то неумный человек два дерева покалечил, турник устроил. Он подошел к деревьям, встал под трубу, подпрыгнул, повис на трубе, подтянулся. — Крепкий, меня выдерживает. — Высокий, — сказала Валентина. — Нам не дотянуться. — А я на что? — спросил Сашка. — Валька, иди сюда. Стой крепче! Так! Руки вверх вытяни. Я тебя поднесу к трубе, ты цепляйся за нее. Оп! Валька повис на трубе. Потом Сашка помог Валентине. — Стоп! — закричал он. — Валька, ты в ту сторону раскачивайся, а Валентина в другую, ты — сюда, он — туда… Начали! Раз-два! Раз-два! Эх, жаль Валерки нету… Раз-два! На шум вышла из палатки наша начальница Марина Васильевна. — Саша! Что вы делаете?! Они же упадут! — Не упадут. Не маленькие. Раз-два! Устали? Прыгаем в разные стороны по моей команде. Приготовились! Прыгай! Валька приземлился неудачно. Сильно качнулся на турнике перед прыжком, чтобы как можно дальше пролететь по воздуху, упал. Тут же вскочил и схватился за ногу выше колена. — Ты что? — подбежал я к нему. — Ушибся? — Не… Штаны порвал. Брючишки у него старые, поношенные, но чистые. То ли за острый камень, то ли за сучок какой зацепился Валька, когда прыгал. Клочок материала, чернея левой невыцветшей стороной, висел на брюках. — Ох, и ругаться же она будет, — огорченно сказала Валентина. — Опять тебе попадет. — Ну и пусть! — насупился Валька. — Тебе, что ли, не попадает. Подошла Марина Васильевна. — Мальчик, тебя Валей зовут? Сними брюки, я починю. — Да ну… Не надо. Мы сами… — Валька! — прикрикнул Сашка. — Выполняй приказ! Снимай брюки! Идем в палатку! Через минуту Сашка вынес из палатки брюки. Марина Васильевна так ловко их заштопала, что и следов от разрыва не осталось. — Она и не увидит, — успокоила Валентина брата. — Идем! — Стой, Валька, стой! — крикнул Сашка. — А инструменты ты нам дашь? Свои мы в ящики заколотим, не в рюкзаках же везти. — Не знаю, — замялся Валька. — У нее надо спросить… — Так сегодня же папка дома! — обрадованно воскликнула Валентина. — Он вам даст, дядя Саша. Пойдемте. Я пошел вместе с ними. Из дома — в открытые окна были вставлены рамки с натянутой марлей — слышались громкие голоса. — Опять гости, — недовольно сказала Валя. — Надоели уже. Валерка сидел за столом в кухне, что-то выводил карандашом на листке бумаги. Увидев нас, бросился к Сашке, обнял его за колени, задрал головенку: — Дядя Саша! Дядя Саша!.. Сашка погладил его. — Привет, Валера! Как ты тут живешь? У Валерки перекосился рот, и совсем неожиданно для нас он заревел. Из шумной комнаты степенно выплыла… Ну кто выплыла? Женщина, конечно. Вот только как о ней сказать?.. Вдруг я вспомнил картины Кустодиева. Точно! Она была как купчиха на его картинах. — Что такое? — густым басом спросила она. — Почему ревешь? Что за люди? — Они к папке пришли, — хмуро объяснил Валька. — А чо по домам-то шляться?! Выходной, поди, сегодня. Завтрева, что ли, не будет минуты? Вона ребятенка напугали. Ну, чего плачешь? — Да, — всхлипывал Валерка. — Они к дяде Саше ходили, а меня ты не пустила… — Эка беда! — всплеснула руками толстуха. — Мы в магазин с тобой сходим. Конфет купим. — Нужны они мне… Конфеты… Вышел отец. В приоткрытую дверь мы увидели накрытый стол в комнате, людей за столом. — Что тут за крик? — голос у него дрожащий, сам он веселый. — Папка, дядя Саша к тебе пришел! — А-а-а… Молодые люди! Здрасьте, здрасьте! Снова, значит, в наши края? — Улетаем через два дня, — сказал я. — За помощью пришли. — За какой такой помощью? — насторожилась «купчиха». — Инструмент, — догадался отец. — Инструмент им нужен. Валя, сынок, ты ведь знаешь, где и что лежит. — А можно? — обрадовался Валька. — Я сейчас. И убежал. — Погоди! — запоздало крикнула толстуха, но Валька не вернулся. — А ты тоже хорош! — это уже мужу. — Отдай, говоришь. Кому отдаешь-то? Так и весь дом раздать можно. — Он нас знает, — еле сдерживаясь, сказал Сашка. — Мы не первый год здесь. — Видать, что не первый. Знаете в дом дорогу. Все готов он вам отдать. — Не шуми, не шуми, — успокоил ее муж. — Вернут они… — Мне-то что? — «купчиха» поджала губы. — Сам потом по людям пойдешь. Во мне все кипело. Взглянул на Сашку. Тот даже губы стиснул, чтоб лишнего слова не сказать, они, слова, все у него в это время, по-моему, лишними были. Валентина стояла, прислонившись спиной к русской печке, ни на кого не глядела. — Спасибо, отец! — разжал губы Сашка. — До свидания! За нами на крылечко выскочил Валерка. — До свидания! До свидания! А вы к нам еще приедете? — Приедем, Валера, — успокоил его Сашка. — К тебе, к Валентине и к Вальке. А ты нос не вешай! Понятен приказ? — Ага! — угрюмо сказал Валерка. — Только вы приезжайте. — Валерий! Ты куда убег? — раздался зычный голос толстухи. — Я тебе что сказывала? Валерка помахал нам ручонками, убежал. Возле сараюшки ждал Валька. Он дал ножовку, топор, молоток, плоскогубцы. — А гвоздей надо, дядя Саша? Берите. У папки их много. — Давай, Валька, и гвозди. Все пригодится в хозяйстве. Спасибо тебе. Слушай, а может, ты нас проводишь до аэропорта? Тут же рядом. Пойдем? На скамейке перед входом в буфет Сашка положил инструменты. — Ждите меня здесь! Вышел он с тремя шоколадками. — Держи, Валька. На всех…
Прошло три дня. Завтра мы улетали. Марина Васильевна, как и все начальники-женщины, оказалась несговорчивой и непреклонной: весь груз приказала сдать с вечера, оставив с собою только ручную кладь. Она боялась, что мы не успеем завтра с утра управиться с багажом. Часам к четырем, когда все ящики были забиты и все тюки увязаны, появились Вальки — все трое. Потом подошла Вера. Сашки в лагере не было, он добывал машину. Я заканчивал надписи на ящиках и тюках — «получатель», «отправитель». Ребятишки пристроились за моей спиной, изредка поглядывая туда, где москвичи Вадим и Коля делили рыбу — хариусов холодного копчения. Пришел Сашка и сказал, что машина будет через час, но он в аэропорт не поедет, пусть москвичи поработают. Сашка вообще ведет себя как начальник. Это и понятно. В отличие от нас, пришлых, он единственный в отряде штатный институтский лаборант. — Почему, Саша? — спросила Марина Васильевна. — Мы с Василием инструмент отнесем. — Но ведь Вали сами могут. — Мы брали, мы и отдадим… Вальки, значит, разрешили вам сегодня к нам прийти? Валька и Валентина замялись, засмущались, а Валерка сказал: — Мамка нас послала. Сходите, говорит, а то… — Да помолчи ты! — одернул его Валька. — Но ведь правда же, послала. — Валерка повернулся к сестре. — Правда же, Валя? — Ясно, — сказал Сашка. — А вы хариусов ловите здесь? — Нет, — сказал Валька. — Здесь их всех выловили. За ними теперь далеко надо плыть, у нас лодки нет. Сашка подошел к хариусам, лежащим грудой на старом брезенте, прицелился глазом, выбрал трех ровненьких. — Нате! Ешьте. Да не дома, а здесь. Поняли? Вон под турником садитесь, — Вальки отошли, присели, захрустели рыбой. — На сколько делите? — спросил Сашка у москвичей. — Нас же пятеро, — ответил Вадим. — Делите на шесть. Одну долю для Веры. Москвичи разбросали рыбу на шестерых. Сашка взял крайнюю стопку, подтащил ее к своему рюкзаку — это наша ручная кладь — и три рыбины отложил в сторону. — Это им, — кивнул в сторону турника. — Саша, — тихо упрекнула его Марина Васильевна. — Почему вы себя считаете самым хорошим? — А что, я самый плохой? — огрызнулся Сашка. Начальница наша покачала головой и молча добавила к отложенным Сашкой хариусам еще трёх. Исподтишка показав Сашке кулак, я сделал то же самое. Москвичи, вздохнув, начали перебирать своих хариусов… — Не надо! — остановил их Сашка. — И ты, Вера, не делай этого. — Извини, Саша, но я сама знаю, что мне делать, а что не делать! — Вера добавила трех хариусов туда же, к нашим. Вальки дожевали рыбу, подошли. — Дядя Саша, помочь вам что-нибудь? А то нам скоро домой. — Помочь? — Сашка задумался, огляделся вокруг. — Вон в той незапакованной суме — посуда. Тащите ее на речку и мойте. Как увидите машину — стрелой сюда! Вальки поволокли суму к воде. Вера, проводив их взглядом, сказала: — Моя соседка — в школьном родительском комитете. Говорит, что Валя и Валентина учатся хорошо. Так ведь не даст она им доучиться. — Я невольно отметил, что и Вера называет мачеху ребятишек «она». — Тянет она мужика на материк. Деньги копят. Хоть бы старшие здесь школу кончили. Все-таки преимущества при поступлении в институт. — Что копят? — удивился Сашка. — Пропивают больше. — Да нет, Саша, не больше, — не согласилась Вера. — Она тоже по-своему прирабатывает. Ты видишь, сколько вас таких через аэропорт летом проходят? А пьете вы сколько? — Кто? Мы? — возмутился Сашка. — Нет, такие, как вы. А посуду вы сдаете? Вся по кустам валяется. А она собирает. — Проживешь тут на посуду, — засомневался я. — Представь себе, проживешь. Десятку в день — для нее ничего не значит. Нам от этого не хуже — не валяется вокруг аэропорта битое стекло. Но ведь она и ребятишкам велит таскать домой пустые бутылки. Старшие — ни в какую. А Валерка что понимает? Она бутылки сдаст, ему пару конфеток купит. У нас пивзавод в поселке посуду принимают без ограничения, не завозить же самолетами бутылки с материка. — Слушайте! — взорвался Сашка. — Что нам, поговорить больше не о чем? Все «она» да «она». Вот как мы начнем говорить о карбоне, о мезозое, о брахиоподах и о кораллах… — Точно! — поддержал я. — Начинай, Саша! — Да ну вас! — отмахнулся он. — Языками работать все горазды. Вон машина идет. Ручками поработайте, ручками… Вальки! — закричал он. — Геть до кучи! Транспорт подан!
От аэропорта к дому ребят мы шли напрямик через кустарник, потом подлезли под колючую проволоку, где висело объявление, запрещающее ставить в этом месте палатки. Проход запрещен не был. Я нес инструменты, Сашка — сверток с рыбой. На месте нашего прежнего лагеря Сашка остановился. — Посидим в последний раз. Не прилетим уже сюда. Ну, как хариусы? — спросил он. — Вкусные? — Очень, — ответила Валентина. — Мы соленых ели, а таких — не приходилось. Спасибо. — На здоровье. А как вы думаете, что у меня в этом свертке? Не знаете? То-то же! — Он достал нож, разрезал шпагат. — Вот! Это вам. Хотите сейчас? По кусочку? Режем. Это тебе. Это Вале. Это… А где Валерка? — Валерка! — закричала Валентина. — Ты где? — Здесь я! — голос Валерия за нашими спинами. Мы оглянулись. Из кустов выбрался Валерка. В каждой руке — по бутылке. Пить, значит, здесь тоже не запрещалось. — Валя, смотри, я опять нашел две! Валентина покраснела, смущенно взглянула на нас, мы сделали вид, что ничего не замечаем. Валька встал, подошел к братишке. Что он ему говорил, мы не слышали, тихо он говорил. А Валерка отвечал ему громко; «А мама сказала…» — Валера! — позвала Валентина. — Иди рыбу есть. — Рыбу?! — Валерка тут же подскочил к нам, забыв о своих находках. «Купчиха» встретила нас на пороге: — А-а-а. Пришли, голубчики. А я уж думала… — Принесли, — перебил ее Сашка, не желая знать, что она думала. — Вот топор! — Он взял у меня из рук топор и положил его на лавку. — Вот ножовка! — Рядом положил. — Вот молоток! Плоскогубцы. Спасибо! Все. Больше ничего не брали. — Ты смотри, какие вы! — удивилась толстуха. — А я уж считала, что не вернете. Взяли — и ищи ветра в поле. Я уж ребятишек отправила посмотреть, не улетели ли вы? А чо? Много вас тут таких. Раньше-то мы спокойно жили, когда не ездили сюда всякие геологи. Теперь в магазин сходить за два шага — анбарный замок на дверь вешать и собаку с цепи спускать. В прошлом годе всю квартиру у Мясоедихи обчистили. Она, бедная, с утра до ночи в магазине, а они… — Бедная! — прервал ее Валька. — У нее добра — на двух машинах не вывезти… — А ты молчи, молчи. — И не геологи вовсе, — сказала Валентина. — Свои же грузчики ее обокрали. — Обокрали! — снова загорячился Валька. — Двое унтов взяли. Так у нее их, знаешь, сколько было? Все остальное она на материк увезла. Спекулянтка она. Вот! — Мал ты еще, чтоб о людях судить, — наставительно сказала «купчиха». — Не наше это дело. Может, сродственникам в подарок отвезла. — У нее зимой снега не выпросишь, — буркнул Валька. — В подарок. Держи карман шире… Мы с Сашкой стояли, слушали этот разговор и не знали, как его прервать. Выручил Валерка: — Мама, а нам рыбу дали. Вот! — Он подтащил к мачехе разорванный пакет. — Рыбу?! — Толстуха заглянула в бумагу. — Хариус, однако? Ядреные какие! И сколько? — Она посмотрела на Сашку. — Не считал! — зло ответил Сашка. — Сколько, спрашиваю, заплатить тебе? Много, поди? — Много, — ответил Сашка. — Нет у вас таких… таких средств… Ну, пацаны, прощайте! — Почему же нет? — обиделась «купчиха». — Не нищие. Сашка каждому руку подал, прощаясь, — Валентине, Вальке, Валерке. Толстуху он словно и не заметил.
В аэропорту Сашка бродил как потерянный. Заглядывал во все помещения. На площадь выходил. На летное поле. Нигде не было наших маленьких друзей. Значит, не отпустила «она» их. В самолете я сел к иллюминатору. Тоже поглядывал в сторону аэропорта. Нет. Не было их! Бортпроводницы дверь задраили. Моторы заработали. Сейчас ИЛ будет выруливать на взлетную полосу. И в это время на поле выскочили Вальки. Северный аэропорт — это не Внуково, не Домодедово, строгого контроля нет… Валя, Валентина, Валерий остановились в нескольких метрах от самолета, зашарили глазами по иллюминаторам, начиная с первого. А мы сидели в хвосте. Мы усиленно махали им руками. Они не видели. Наконец взгляд Валентины уперся в нас. Она толкнула в бок Вальку. Валера тянул за брюки Вальку, дергал за платье Валентину, спрашивал, наверное: «Где? Ну где же?» Валентина присела, поставила Валерку между колен, показывала на наш иллюминатор. Валерка увидел, замахал ручонками. Валя и Валентина — тоже. Самолет медленно покатился по бетонным плитам. Дети бежали поодаль и махали, махали руками. ИЛ увеличил скорость. Вальки остановились и быстро поплыли назад. Голова к голове, прильнув лбами к стеклу, мы с Сашкой смотрели на них. По бокам — одинакового роста Валя и Валентина, в середине — маленький Валерий. Они стояли и провожали взглядами наш самолет, еще не зная, что мы уже никогда не встретимся. Но, может быть, они думали по-другому…
Последние комментарии
1 день 21 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 7 часов назад