Блуждающая в Пустоте [Аарон Дембски-Боуден] (fb2) читать постранично

Аарон Дембски-Боуден Блуждающая в Пустоте

Заметка автора

Касательно целостности, поскольку все больше новых книг из серии Ересь Хоруса получают признание в списках бестселлеров Нью-Йорк Таймс, события вселенной Warhammer 40,000 претерпевают заметные сдвиги временных рамок. В "Ловце Душ" было сказано, что банда Сломанной аквиллы пережила несколько столетий с момента окончания Ереси Гора из-за изменчивости варпа.

В соответствии с новыми откровениями и деталями, относительно Легионов-Отступников во время Чистки, я немного изменил сюжет, чтобы немного поддерживать эту целостность. "Блуждающая в Пустоте" содержит ссылки на то, сколько же прошло времени для Талоса и Первого Когтя; урегулирование этого вопроса более значимо, чем кажется для этих древних, истерзанных эпохами войн.

Это незначительное изменение, и я, собственно, подозреваю, что большинство читателей даже не заметит, но последовательность имеет для меня значение — следуя этому примечанию.

Я просто хотел заранее сказать "спасибо" за Вашу снисходительность.

Пролог Дождь

Пророк и убийца стояли с оружием в руках на зубчатой стене мертвой цитадели. Дождь хлестал скорбным потоком, достаточно плотным, чтобы заслонять обзор. Он шипел при ударе о камень, падая из пастей злобно косящихся горгулий и стекая по стенам замка. Помимо шума дождя, единственные различимые звуки доносились от двух фигур. Одна из них была человеческой, она стояла в изломанном доспехе, издававшем гудение с потрескиванием помех. Другая принадлежала женщине чужих, облаченной в древнюю отформованную броню, которая пережила целую вечность оставляющих рубцы ударов.

— Это здесь погиб ваш Легион, не так ли? — ее голос был изменен надетым шлемом, он вырывался из раскрытого рта маски смерти со странным шипением, так что практически растворялся в дожде. — Мы называем этот мир Шитр Вейрук. А как на вашем змеином наречии? Тсагуальса, да? Ответь мне, пророк. Зачем ты вернулся сюда?

Пророк не ответил. Он сплюнул на пол из темного камня едкую кровь и сделал еще один неровный вдох. Меч в его руках превратился в изрубленные остатки, расколотый клинок переломился пополам. Он не знал, куда делся болтер, и на треснувших губах проступила улыбка от инстинктивного ощущения вины. Несомненно, утратить подобную реликвию Легиона было грехом.

— Талос, — говоря, дева улыбалась, он слышал это в ее голосе. В этом веселье было примечательным разве что отсутствие издевки и злобы. — Не стыдись, человек. Все умирают.

Пророк припал на одно колено, из трещин в броне сочилась кровь. При попытке заговорить с его губ сорвалось рычание боли. Обоняние улавливало лишь химический запах его собственных ран.

Дева приблизилась и даже посмела положить на наплечник раненого воина косовидный клинок, которым оканчивалось ее копье.

— Я говорю одну лишь правду, пророк. В этом миге нет ничего постыдного. Ты добился успеха, зайдя столь далеко.

Талос вновь сплюнул кровь и прошипел два слова.

— Валас Моровай.

Убийца склонила голову, взглянув на него сверху вниз. Черно-красные волосы плюмажа шлема от дождя превратились в косички, прилипшие к маске смерти. Она выглядела, словно тонущая в воде женщина, которая безмолвно кричит, идя на дно.

— Многие из ваших злобных нашептываний остаются закрыты для меня, — произнесла она. — Ты сказал… "Первый Коготь", да? — Словам мешал ее неестественный акцент. — Это были твои братья? Ты взываешь к мертвым, продолжая надеяться, что они тебя спасут. Как странно.

Клинок выпал из руки, он стал слишком тяжелым, чтобы продолжать его удерживать. Пророк уставился оружие лежащее на черном камне, омываемое ливнем. Оно сияло золотом и серебром столь же ярко, как в тот день, когда он похитил его.

Он медленно поднял голову, встретившись взглядом со своим палачом. Дождь смывал кровь с лица, она оставляла на губах соленый привкус и обжигала глаза. Ему было интересно, продолжает ли дева улыбаться под маской.

Ему предстояло погибнуть здесь. Именно в этом самом месте. Стоя на коленях, на зубчатой стене покинутой крепости своего Легиона, Повелитель Ночи начал смеяться.

Но ни смех, ни бушующая наверху буря, не могли поглотить гортанный звук, издаваемый пылающими двигателями. В поле зрения с ревом появился зловещий десантно-штурмовой корабль, окрашенный в синий цвет. Когда он поднялся над бойницами, с птицеподобного корпуса серебристыми потоками полился дождь. Турели тяжелых болтеров издали общий хор механического скрежета, и это было сладчайшей музыкой, когда-либо ласкавшей уши пророка. Талос все еще смеялся, когда "Громовой ястреб" завис на месте, поверх созданной им же горячей дымки. В тусклом освещении кабины внутри были видны две фигуры.

Женщина чужих уже двигалась. Она превратилась в черное пятно, танцуя среди ливня в плавном рывке. За ней по пятам следовали взрывы — десантно-штурмовой корабль открыл