Вы и Ваш друг Рэкс [Борис Степанович Рябинин] (fb2) читать онлайн

ВЫ И ВАШ ДРУГ РЭКС

Книга для любителей, или собаководство для всех

ПОЧЕМУ НАПИСАНА ЭТА КНИГА

Пожалуй, лучше всего объяснит появление на свет этой книги следующий эпизод.

Как-то приходит ко мне один знакомый, владелец хорошей собаки служебной породы. Вид у него расстроенный, одна рука в бинтах и на перевязи, сквозь марлю проступила кровь.

Спрашиваю, что случилось. Мнется, не зная с чего начать, — уж очень история-то вышла неприятная. Наконец, выясняется, что это собственный пес его так отделал.

В припадке непонятной злобы пес набросился на своих домашних, прокусил руку хозяину, до смерти напугал его жену, дочь… Прежде никогда этого не бывало, всегда был идеалом повиновения, общий любимец, — а тут вдруг словно подменили Рэкса… что с ним? Будешь после этого и расстроенным, и озабоченным…

У знакомого моего — овчарка, крупный, злобный экземпляр (он сам вырастил ее), и, конечно, приятного мало, когда этакая собачища, ростом с матерого волка, начнет кусаться.

— Что с ним? — повторял пострадавший. — Уж не взбесился ли? Я его на всякий случай в дровяник запер…

Сам он не мог объяснить поступок своего питомца. Тем более странным и зловещим, на его взгляд, казалось все происшедшее.

Предположение о бешенстве пришлось вскоре отбросить, ибо, если исключить эти покусы, во всем остальном пес вел себя вполне нормально. Он ел, как всегда, лакал воду, вообще — никаких признаков болезненности, ни возбуждения и подавленности, что обычно является одним из первых симптомов бешенства… Нет, пес был абсолютно здоров. И тем не менее, нельзя же признать естественным, чтобы собака — это преданнейшее существо, олицетворение верности и дружбы — кусала своего хозяина?!

Я вспомнил об этом эпизоде, когда однажды на моих глазах в клуб привели продавать примерно за такую же провинность превосходного выставочного пса, тоже овчарку. Хозяева со слезами расставались с нею и, однако, не находили ничего лучшего, как сбыть с рук преданное животное.

А ведь ничего этого могло и не быть и наверняка не было бы, если бы они в свое время учли некоторые особенности психики животного. И никакой сложности тут нет. Но, увы, не все достаточно искушены в этом, и вот — результат…

Более четверти века занимаясь собаками, состоя членом Свердловского клуба служебного собаководства почти со дня его основания, я немало нагляделся на злоключения неопытных любителей. Пришлось на себе испытать пагубное влияние незнания тех или иных тонкостей дела.

На моей памяти и те громадные изменения, которые произошли в любительском собаководстве за это время.

Я помню, когда на восточноевропейскую, или, как ее тогда называли, немецкую овчарку смотрели как на редкостное животное, а эрдель-терьер был вообще неизвестен подавляющему большинству населения. Помню, что образцом непревзойденности почему-то многим казался бульдог, а лайку никто не признавал за служебную собаку. А теперь?

Теперь любой пионер, завидя вашу собаку, авторитетно осведомится: «Дядя, это сыщик?» И вы понимаете: юный гражданин уже разбирается, что из дворняжки не сделаешь ищейку.

Помню я и такие времена, и это было совсем не так уж давно, когда приходилось убеждать хозяйственников испробовать собаку на охране промышленных объектов; а ныне собака на заводе — основной сторож.

За последние десятилетия служебное собаководство в Советском Союзе сделало поразительные успехи. Секрет этого успеха — в массовости нашего отечественного собаководства, в том внимании, которое на разных этапах хозяйственного и культурного строительства уделяло ему советское государство, в сознательности рядовых членов собаководческих организаций, в превосходстве наших методов разведения над заграничными.

В известной степени это является и отражением растущего благосостояния наших граждан. Раньше хорошую породистую собаку держали лишь представители привилегированных слоев населения (не случайно, например, борзую называли «помещичьей» собакой). Сейчас вы встретите ее у рабочего, служащего, советского интеллигента, колхозника — у любого трудящегося.

Собаководство — не менее увлекательный спорт, чем коньки, лыжи, гребля и плавание, конный и мотоциклетный спорт, футбол. К этому можно добавить, что собаководство доступно всем, независимо от возраста. И вполне естественно, что многие желали бы заняться этим интересным и общественно полезным делом.

В книге «Мои друзья», отражающей весь пройденный автором путь, путь любителя-собаковода, я писал, сколько радости может доставить человеку близость живого резвого существа, хотя и не умеющего говорить, но тем не менее способного выполнять многие ваши желания и от кончика носа до кончика хвоста целиком преданного вам. Увлечение собаководством заставило меня по-иному взглянуть на мир животных, открыв глаза на то, мимо чего раньше я проходил совершенно равнодушно, научило глубже понимать и чувствовать многие явления природы, обострив наблюдательность, сделав меня — я не боюсь сказать это — лучше, отзывчивее. Оно дало мне много новых друзей…

Да, да, и новых — и притом хороших! — друзей вы приобретете, занимаясь собаководством. А полученные разнообразные сведения пригодятся вам во многих случаях жизни.

«Бесполезных знании — нет», — говорил М. Горький.

Особенно плодотворно занятие собаководством для молодежи, подростков пионерского возраста, ибо оно приучает к самостоятельности действий, способствует выработке характера, развивает мужество, сметливость, воспитывает любовь к родной природе, а также, при правильно поставленных тренировках, помогает закалке организма.

Собаководство — древнейшая, а у некоторых народов и по сию пору единственная, отрасль животноводства; она входит как составная часть в общее животноводство, повинуясь тем же законам разведения. И многие из тех, кто в юности увлекался собаководством, могут вырасти в будущем в хороших зоотехников, ветеринарных врачей, животноводов той или иной специальности.

Но очень многие не знают, с чего начать.

Когда вы идете по улице с собакой, редкий прохожий не обернется в вашу сторону, а иной воскликнет с нескрываемой завистью: «Ах, какая хорошая собака!». И вы догадываетесь, что ему тоже хотелось бы иметь такую, да он затрудняется, как ее заполучить, точнее не осведомлен, каким образом сделать, чтобы она была такой же послушной, умной, воспитанной. А ведь никаких секретов в этом нет.

А как часто приходится слышать: «Где можно приобрести породистого щенка? Куда обратиться?» Другие спрашивают: «А что лучше — щенок или взрослая собака? Какую породу выбрать?» и т. д. и т. п. Нередко различные недоуменности возникают и у тех, кто уже обзавелся собственном собакой и даже, подобно моему знакомому, успел вырастить ее.

После выхода в свет книг «Мои друзья» и «Рассказы о верном друге» я получил и продолжаю получать от читателей много писем, и в каждом из них содержится настойчивая просьба объяснить то или другое, помочь разобраться в чем-то. А иные, не довольствуясь расспросами, очевидно, думая, что коли Рябинин пишет о собаках, то у него должен быть и свой завод^[1], прямо запрашивают без лишних околичностей: «Вышлите мне щенка (такой-то) породы…».

Все это убеждает меня в том, что мы, активисты служебного собаководства, в большом долгу перед массой неорганизованного населения, которое поставляет нам кадры любителей собак. Пропаганда знаний по служебному собаководству у нас все еще отстает от потребностей жизни, в то время как интерес к этому занятию не только не ослабевает, а из года в год растет. Опыт специалистов-общественников распылен и нигде не зафиксирован. Фундаментальные учебники, при всей их неоспоримой ценности, страдают одним общим недостатком: подробно освещая большие научные проблемы, они оставляют без внимания мелкие нужды собаководов. Между тем, имеется бесконечное множество вопросов, повседневно мучающих неопытного любителя. Не получая вовремя ответы на эти вопросы, любители делают обидные ошибки, разочаровываются и нередко бросают занятие собаководством. А это очень жаль.

Собаководство, повторяю, доступно абсолютно всем; может быть, в этом и разгадка его особом популярности. Но, как во всяком деле, здесь тоже есть свои подводные камни. Зачем же каждому снова и снова повторять путь ошибок и открытий, уже пройденный раньше другими?

К тому же есть одна специфическая особенность собаководства, отличающая его от всех других отраслей животноводства: основное заводческое дело, как и основная масса животных, находятся на руках у любителей. Это порождает весьма большое своеобразие собаководства.

В любительских условиях имеет значение все: и характер хозяина, и его материальные возможности, и общий распорядок в доме, и отношение к животному со стороны других членов семьи. Все это создает ту обстановку (среду), в которой происходит формирование организма и психики собаки. И не будет преувеличением сказать, что умение, осведомленность любителя предопределяет не только его личный успех, но отражаются и на собаководстве в целом.

Вот все это и побудило меня сесть за стол и написать популярное руководство для начинающих любителей.

Я не специалист-кинолог, но за годы, отданные увлечению собаководством, у меня накопилось немало наблюдений, представляющих как личный опыт, так и опыт товарищей-собаководов.

Мы различаем собак охотничьих, служебных и комнатных. Здесь будет идти речь о служебном собаководстве.

Само собой разумеется, что это никакой не учебник, а только первое чтение для человека, желающего обзавестись собакой, тот первый заряд, который он должен получить, вступая на путь любителя-собаковода, владельца служебной собаки.

Здесь умышленно опущены такие разделы, как анатомия и физиология собаки, очень кратко, в порядке лишь общего ознакомления, дана техника дрессировки по специальным видам служб. Все это есть в толстых учебниках. К ним я и отсылаю читателя, после того, как он познакомится с моим «собаководством для всех».

Попутно хотелось рассказать, как любительское собаководство в наши дни из занятия незначительного, подчас случайного, выросло до размеров общегосударственной, хозяйственно-необходимой потребности, наглядно иллюстрируя, как в наших общественных условиях всякое полезное дело, сознательно или бессознательно для тех, кто им занимается, становится делом коллектива. Хотелось приоткрыть перед читателем одну из сторон плодотворной деятельности советского человека, деятельности, направленной на благо народа и укрепление социалистического отечества.

Активно участвуя в кровном разведении, в подготовке служебных собак для нужд обороны и мирного хозяйства страны, отдаваясь этому делу серьезно и с любовью, каждый из нас, любителей-собаководов, тем самым участвует и в общем созидательном процессе переделки природы, ежедневно, ежечасно творимом человеком, в том самом процессе, говоря о значении которого, великий материалист Ф. Энгельс столь выразительно заметил, что он, человек, «изменил даже самые растения и животных до такой степени, что результаты его деятельности могут исчезнуть лишь вместе с общим омертвением земного шара» (Ф. Энгельс, «Диалектика природы», 1950, стр. 14). Наконец (об этом дальше мы будем говорить подробно), собаководство — это важное средство воспитания гуманности, любви к природе, к животному миру и вообще ко всему живущему, без чего немыслимо полноценное духовное развитие.

Я приношу глубокую благодарность товарищам по совместной работе на поприще служебного собаководства, моим друзьям, бескорыстным советским людям, которые щедро делились со мною своим опытом — плодом долголетней деятельности. Это кинологи и общественные деятели А. П. Мазовер, С. А. Широкинский, Э. И. Шерешевский, П. А. Заводчиков, активисты-общественники, ставшие подлинными знатоками своего дела, Н. Б. Лури, А. И. Рогозин, А. А. Домбокий, покойный А. И. Грабя-Мурашко, замечательный ветеринарный врач, которого долго будут помнить свердловские любители, и многие, многие другие. Без них, возможно, я не стал бы энтузиастом собаководства; без них не было бы и моих книг, посвященных предмету нашей общей страсти — собаке. Эти люди обогатили меня не только литературным материалом, но и духом товарищества, дружбы.

Итак — «лиха беда начало»… И потому, если после прочтения этой книжки у вас пробудится настоящий здоровый интерес к собаководству как к области практического применения своей энергии, если, ощутив этот интерес, вы возьмете щенка — веселое, пушистое, ласковое создание — и приметесь воспитывать его, и если, в конечном счете, все, что изложено здесь, хоть сколько-нибудь поможет вам уберечься от ошибок, поможет создать правильный контакт с животным, способствуя успеху, — автор будет считать, что цель, которую он преследовал, берясь за перо, достигнута.

ГЛАВА I ОТ ЭПОХИ НЕОЛИТА ДО НАШИХ ДНЕЙ

Принято издавна говорить: собака — первый друг человека. И, действительно, ни одно животное не пользуется таким вниманием и любовью человека, как собака.

Великий русский ученый И. П. Павлов так отозвался о собаке:

«Если это и не самое высшее животное (обезьяна выше на зоологической лестнице), то собака зато самое приближенное к человеку животное, как никакое другое, — животное, которое сопровождает человека с доисторических времен»^[2].

Павлов назвал собаку «исключительным животным»^[3].

Эти слова гениального физиолога как нельзя лучше характеризуют представителя животного мира, который своим постоянством снискал уважение и благодарность людей, заслужив право и на нашу ласку, и на нашу заботу о нем.

На протяжении бесчисленных поколений собака является нашим неизменным спутником. На заре времен, в далекую от нас доисторическую эпоху, когда человек еще только выходил из первобытной тьмы, собака уже верой и правдой служила ему. Бок о бок с ним она прошла через всю историю. На всех этапах человеческого развития мы встречаем собаку либо около жилища ее хозяина, либо на охоте с ним, либо в походе на врага. Порой и хоронили ее вместе с хозяином, убивая на его могиле. Не случайно книга народной мудрости — старинный сборник различных народных присказок, ходячих выражений и т. п., с редким изданием которого мне удалось познакомиться у одного товарища, — содержит около пятисот пословиц, посвященных собаке. Преданность и верность собаки вошла в поговорку. У некоторых народов, в частности у северных народов — эскимосов, чукчей и др., у инков — индейцев Центральной Америки, собака была и остается единственным домашним животным.

Везде, где поселяется человек, там же появляется и собака. Она следует за ним в самые глухие дебри; вы можете увидеть ее и в клетке укротителя хищных зверей на арене цирка, где она играет роль надежного телохранителя, готового ради человека пожертвовать своей жизнью. Буквально у каждого путешественника вы найдете благодарные слова, адресованные собаке; в дневниках Амундсена, Нансена, Седова, Скотта целые страницы посвящены этим четвероногим труженикам, делившим с людьми все превратности и невзгоды дальнего, неизведанного пути, тяготы походной жизни.

«В арктических путешествиях гостеприимство, оказанное самому путешественнику, остается для него на втором плане, тогда как к тому, кто кормит и холит его собак, он чувствует настоящую сердечную привязанность», — пишет Кнуд Расмуссен, проделавший на собаках, изучая эскимосов, поход в 18000 километров.

Без собаки не обходилась и не обходится ни одна высокоширотная экспедиция. Именно участие собак обеспечило успех Амундсену в его походе в глубь антарктического материка, и вместе с великим норвежцем они по праву делят славу открытия Южного полюса. Сопровождая советских полярных путешественников, собака первой из домашних животных ступила на лед Северного полюса. Первой из земных существ в советском спутнике Земли она отправилась и в невиданное путешествие в космос.

А сколько выдающихся художников слова сделали собаку героем своих произведений, отдав тем самым дань своего уважения и признательности этому извечному другу человека!.. Образы этого животного мы встречаем в рассказах и повестях Льва Толстого, Чехова, Тургенева, Куприна и многих, многих других. Целые романы посвятили собаке Джек Лондон и Д. О. Кэрвуд.

Сколько научных опытов произведено на собаке! Недаром Павлов, создавая свою теорию рефлексов, неоднократно подчеркивал, что главным помощником у него была собака — ее послушание, ее необыкновенная для животного способность воспринимать желания человека, ее поразительный инстинкт. У подъезда института в Ленинграде, где прошла часть жизни ученого, он поставил памятник Собаке.

^{В Ленинграде, у подъезда института, в котором прошла значительная часть жизни И. П. Павлова, великий ученый поставил памятник Собаке — другу и помощнику Человека}

О том, насколько современный человек привязан к собаке, любит это животное, могут дать некоторое представление следующие цифры. В Америке одна собака приходится на девять человек, в Англии — на 3,5 человека. Нюрнберг накануне второй мировой войны называли «текельштадтом» — таксиным городом: там на каждого жителя приходилось полторы таксы. Их там держали вместо кошек. Очень развито собаководство в странах социалистического лагеря — в Чехословакии, Венгрии, Румынии, Польше.

Собака тесно вошла в наш быт. И отсюда понятно то столь распространенное среди людей стремление иметь подле себя этого четвероногого друга, — стремление, ради которого и вы, мой читатель, взяли в руки эту книжку, и которое отвечает не только вашим личным потребностям и вкусам, но и интересам государства.

История оставила нам немало примеров удивительной сообразительности и поистине безграничной преданности собаки.

Помню, как, еще в детстве, поразил мое воображение вычитанный где-то рассказ об истинном происшествии, имевшем место в начале прошлого века.

У одного французского солдата была маленькая собачка по кличке Моффино. Вместе с армией Наполеона солдат отправился в поход в Россию. Собачка сопровождала его. Во время панического бегства из России, после разгрома наполеоновских армий, при переправе через реку Березину, Моффино потерялся. Солдат вернулся домой. Преждевременно постаревший, по милости императора ставший инвалидом, он горевал не столько о своих ранах, сколько о том, что лишился своего маленького товарища.

Прошел год. И вот однажды, когда солдат сидел на улице в окружении односельчан, к его ногам подползло какое-то невыразимо грязное, в клочьях облезшей шерсти, жалкое существо. Солдат брезгливо оттолкнул животное ногой. Маленькая бродяжка жалобно завизжала, и только тогда солдат узнал ее, схватил на руки и принялся ласкать. Это был Моффино. Чтобы вернуться к любимому человеку, ему потребовалось пересечь из конца в конец всю Польшу, Германию, часть Франции. Он сделал это и нашел хозяина.

Помимо необыкновенной силы привязанности, в этом случае ярко проявилась способность верного животного находить дом хозяина. Эта способность собаки также совершенно изумительна.

Мне рассказывали о дворняжке, самостоятельно прибежавшей за хозяином — добровольцем-комсомольцем — на целину. Он уехал ранее. Она последовала за ним, покрыв за трое суток по степи расстояние в двести с лишним километров.

Каждый английский школьник знает книгу о «Лесси, которая вернулась домой». Повесть о Лесси в Англии стала хрестоматийным чтением, ее проходят в школах так же, как произведения классиков.

Шотландская овчарка колли по кличке Лесси принадлежала бедной трудовой семье. Нужда заставила бедняков расстаться со своим единственным сокровищем — Лесси. Они продали ее одному богачу, а тот увез собаку далеко на север Англии. Но ровно через год она прибежала домой с обрывком ремня на шее. Лачуга бедняков, где ее и кормили-то не каждый день досыта, но где она выросла, где ее любили и ласкали, оказалась для нее дороже всего. Писатель Эрик Найт рассказал эту историю с большой трогательностью.

Умение собаки не потеряться в чужой местности, найти дорогу даже за сотни километров от дома приводит в изумление многих ученых и по сию пору является загадкой. Наука не может дать ответа, по каким ориентирам или с помощью каких чувствительных приборов, данных ей природой, собака находит нужное направление.

В старых хрестоматиях для чтения можно встретить рассказ о сенбернаре Барри, занимавшейся спасением заблудившихся людей в Альпах. В метель Барри выходила в горы на поиски сбившихся с пути, неся на себе небольшой запас вина, пищи. Найдя погибающего, она давала ему подкрепиться, а затем приводила к нему помощь.

Барри за свою жизнь спасла сорок человек. Чучело Барри по сию пору хранится в Бернском музее, в Швейцарии.

Можно вспомнить также вожака упряжки Фрама, любимую собаку выдающегося русского исследователя Севера Георгия Седова. После смерти Седова, далеко за Полярным кругом, Фрам остался на его могиле. Никакие принуждения не могли заставить его сдвинуться с места. Он остался тосковать около тела человека, которого любил, которому был предан, заживо похоронив себя среди ледяной пустыни.

Образ Фрама мог бы стать олицетворением верности собаки.

А «итальянец» Верный, история которого, сообщенная многими журналами и газетами, облетела в наши дни весь мир?

Рабочий Карло Сориани из итальянского селения Луко — близ города Борго Сан-Лоренцо — возвращался вечером домой и услышал жалобный вой. В ближней канаве, наполнившейся водой после недавних дождей, барахталась довольно крупная, белая с отметинами, собака.

Собака тонула. Сориани вытащил ее. Благодарный пес последовал за своим спасителем и с тех пор стал жить у него. Пес любил всех членов семьи — жену, детей хозяина, но больше всего — его, Карло. Он так привязался к нему, что ежевечерне, исключая воскресные дни и праздники, когда Карло был дома, ходил встречать его к автобусной остановке, ни разу не ошибившись в часе. За это Карло стал звать его Верным.

В дни войны фугасная бомба оборвала жизнь Карло Сориани. Но Верный по-прежнему продолжал приходить на остановку, где когда-то приветствовал появление хозяина радостным повизгиванием. Он ходил так пять лет, десять, двенадцать, четырнадцать, — изо дня в день, всегда в один и тот же час…

Такая преданность не прошла незамеченной. Жители окрестных селений решили увековечить Верного. Дряхлеющего пса наградили золотой медалью, а в Борго в честь его соорудили памятник, и с того времени изваянный скульптором Верный всегда стоит там…

Ни одно животное не платит человеку такой привязанностью, как собака, которая, по выражению Бальзака, и во сне видит и слышит своего хозяина. Посмотрите, как она радуется вашему приходу, как ловит каждое ваше движение, каждый взгляд. Попробуйте бросить на пол лакомство, а сами ласкайте собаку; она не отойдет от вас, не бросится за куском, пока вы не отняли руки (если, конечно, она не голодна и не привыкла попрошайничать), — ласка для нее дороже.

Вы подошли быстро к окну — и пес бросился к окну же, опережая вас: не случилось ли чего? Идет кто-нибудь из близких знакомых — собака увидит, услышит его раньше вас и кинется навстречу с радостным визгом, распахнув дверь. Вы вернулись домой — она, отдав должное прыжкам и ласкам, тут же займется и деловым осмотром: вынюхает и вас, и ваше пальто, которое вы сняли с себя: где вы были? Все-то ей нужно знать… Пошли из дому — закручинится: даже минута разлуки для нее тяжела.

А как тонко чувствует она состояние вашего духа! У хозяина дурное настроение — и Джекки сразу притих, убрался на место и оттуда поглядывает выжидательно, положив голову на вытянутые передние лапы, двигая вопросительно-озабоченно надбровными мускулами. Вы заговорили весело — мигом вскочил, подбросился к вам, враз преображенный, сияющий от радости, именно — сияющий…

А как собака служит вам: спит всегда урывками, в любой момент готова вскочить и броситься на защиту хозяина, его дома…

Чуткое, необычно остро реагирующее на все окружающее и всегда бдительное существо — такова собака, друг вашей семьи, друг человека.

Собака является ближайшим родственником волка. Это подтверждается в частности возможностью их скрещивания, не говоря уже о большой общности в строении тела. Однако доказано, что собака произошла не от одного какого-либо вида ископаемого хищника, а от нескольких. Так, к числу прародителей европейских и азиатских собак относится первобытный шакал.

Приручение, или, точнее, одомашнение, собаки произошло в глубокой древности, в эпоху, которую мы называем ранним неолитом, несколько десятков тысяч лет назад. Неолит обозначает один из периодов каменного века. Таким образом, когда человек обрел каменное копье, тогда же у него появилась и собака. Вот с каких пор она начала служить ему. Это было первое домашнее животное. К числу предков современных собак относят собаку Иностранцева^[4] кости которой были найдены на территории нашей Родины, в районе Ладожского озера, и так называемую торфяную собаку.

Как собака стала домашним животным?

Вероятно, существовала разновидность волка, вернее сказать, дикой собаки, которая держалась вблизи от жилища человека и питалась отбросами его пищи. При появлении крупных хищников эти первобытные собаки поднимали лаем тревогу, тем самым предупреждая об опасности и человека. Поняв выгоду, которую могла дать их близость, он не стал отгонять их от своего жилья, а, наоборот, начал умышленно подкармливать, приучать к себе.

Может быть, так же, однажды человек захватил на охоте щенков дикой собаки; выросши, они не убежали в лес, а продолжали жить около него, играя с его детьми и исполняя обязанности добровольных и чутких сторожей, — и они-то явились родоначальниками славного животного, чьи потомки служат нам и поныне.

Очевидно, приручение это шло одновременно в разных местах. «Большинство фактов, — говорит по этому поводу Ч. Дарвин, — заставляет нас склониться в пользу мнения о происхождении домашних собак от многих диких видов». Трудно представить, чтобы люди, распространившись по всей земле, ограничились приручением лишь одного вида так легко одомашнивающихся и таких полезных животных, как разные виды диких собак. Не следует также забывать, что различные породы собак появились очень давно и что домашние собаки разных стран обнаруживают большое сходство с местными дикими видами.

Подтверждением этого положения можно считать также и то обстоятельство, что, если другие домашние животные — лошадь, корова, овца, свинья — проявляют далеко не одинаковую способность жить и размножаться в разных уголках земли, и есть места, где их нет совсем, то собака имеется положительно у всех народов и племен, населяющих нашу планету.

Так или иначе человек приобрел помощника и друга, обладающего необычайно тонким слухом и изумительным чутьем — природными качествами, равных которым нет больше ни у одного из наших домашних четвероногих и которыми не располагает и сам человек.

Ведь факт, что собака слышит звуки, которых мы не слышим, обоняет запахи, которых мы не обоняем. Именно на этом обстоятельстве основано устройство «неслышных» свистков, применяемых в практике уголовного розыска некоторых стран. Для уха преступника такой свисток не доступен, а собака различает его хорошо. Можно издали подавать ей сигналы, не опасаясь спугнуть человека, за которым ведется преследование^[5].

Примечательное свидетельство успешного использования этих качеств собаки первобытными народами в борьбе за существование в уже позднейшие времена мы находим у Дарвина в книге «Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Он приводит эпизод выселения англичанами коренного населения острова Тасмании. Чтобы покончить все разом, была задумана чудовищная облава: войска шеренгой выстраиваются поперек острова и, наступая, постепенно загоняют всех туземцев от мала до велика в «мешок» на одной из оконечностей Тасмании. Но в одну из ночей все, казалось, уже окруженные, тасманийцы исчезли. Помощь островитянам в их сопротивлении колонизаторам оказали… собаки. Жители взяли животных на привязь, и те, руководствуясь своим никогда не обманывающим чутьем, проявив, кроме того, в этом необычайном состязании и совершенно поразительную осторожность, помогли людям избегнуть ловушки и незамеченными просочиться сквозь линию врагов.

Нечто вроде этого мы видим теперь при использовании собаки для службы боевого охранения и разведки: беззвучно оповещая о сближении с противником, она помогает вожатому и сопровождающим его людям остаться необнаруженными.

Но вернемся к истории приручения и использования собаки.

Итак, человек обзавелся первым другом из мира живых существ, окружающих его. Это приобретение имело для первобытного нашего пращура колоссальное значение.

Теперь он не должен был постоянно напрягать свои слух, зрение, обоняние, чтобы вовремя узнать о приближении врагов: собака делала это за него. Он перестал быть на положении вечно преследуемого, все спасение которого зависит от быстроты его ног. Не надо трепетать от страха в своей пещере при каждом шорохе, раздавшемся в ночной тиши: у него появился союзник, который дал ему спокойный, глубокий сон и большую веру в свои силы. Его органы чувств, направленные на цели самообороны, освободились для других функций. Он враз поднялся на ступень по отношению к окружающему; его внимание отныне могло больше сосредоточиться на другом, мысль обратилась на поиски новых открытий, стала более пытливой. По-новому взглянул он и на других обитателей леса, степи. Первая смутная догадка превратилась в сознательное действие, он стал не только убивать, но и ловить живьем, и, в конце концов, заполучил лошадь и корову, овцу и свинью, козу и домашнюю птицу, — то есть начал не только ходить, но и ездить, приобрел запас всегда свежего мяса, молока и яиц для пищи, овчину и шерсть для одежды. Можно с уверенностью утверждать, что эта находка — первое домашнее животное — явилась для него источником многих последующих благ, которые быстро изменили все его существование и поставили господином над миром животных. И недаром крупнейший зоолог, русский ученый Модест Богданов, анализируя роль и значение одомашнения собаки в процессе развития человека, заявил, что «собака вывела человека в люди». Это выражение не раз цитировал Павлов.

«Кабы волк заодно с собакой, так бы человеку и житья не было», — гласит народная поговорка. И, бесспорно, она перекликается с этим высказыванием ученого.

Если вначале человек усмотрел пользу от собаки только в том, что она, спасая себя, одновременно сигнализировала об опасности и ему, то с течением времени он стал использовать ее и по-другому. Используя ловчий инстинкт, он приучил ее помогать ему на охоте: искать добычу, неслышно подкрадываться к ней, убитую приносить охотнику. В периоды вынужденных голодовок она могла сама послужить кормовым животным^[6].

И не только охотой на зверей помогала древняя собака древнему жителю бороться с извечным врагом — голодом. В старинных африканских преданиях сохранилась история собаки, которая спасла от погибели целое племя страндлооперов — «жителей побережья», ныне вымерших.

Когда-то страндлооперы жили там, где «встречаются два океана» — в районе мыса Доброй Надежды. Гонимые нуждой, они перекочевали на север, но там оказалось еще хуже, еще голоднее. И совсем бы пропадать беднягам, да выручила собака. Она отыскала в русле высохшей реки и стала есть какое-то растение. Это оказался дикий огурец, пригодный в пищу людям, и он позволил страндлооперам насытиться.

Когда человек занялся скотоводством, он заставил собаку охранять стада при пастьбе. Постепенно он добился того, что собака совершенно свыклась с его образом жизни, стала повсюду следовать за ним.

Менялась собака и внешне. Сообразно требованиям и привычкам хозяина, климатическим условиям, хозяйственному укладу, создавались различные виды, группы собак, давшие впоследствии целый ряд разнообразных пород.

Не надо думать, что породы появились сразу готовыми. Нет, они возникли как результат определенных усилий со стороны человека^[7].

Со временем человек применил собаку и в своих войнах. Сперва она просто защищала становище своего хозяина при нападении на него людей враждебного племени. Потом, оценив ее боевые качества, он начал брать ее с собой в набеги, и она стала помогать ему как в обороне, так и в наступлении. Ее злобность и крепкие, как железо, челюсти служили не хуже, чем копье и стрелы, а выносливостью и силой она могла поспорить с воином.

^{Конные воины-киммерийцы. Их сопровождают собаки (рисунок на древней вазе)}

Боевых собак имели Ассирия и Вавилон. Город Карфаген в пору наивысшего расцвета, наряду с боевыми слонами, содержал целые отряды (легионы) специально обученных собак. Собаки были в войсках великого завоевателя древнего мира Александра Македонского, в полчищах Дария и Ксеркса. Собаки как непременный составной элемент имелись и во всех ордах кочевников-гуннов, киммерийцев и др., волны нашествия которых периодически исторгала из своих таинственных глубин «колыбель народов» Азия.

Огромные боевые псы защищали колесницы полководцев на полях сражений, оберегали покой царственных особ в часы отдыха и сна. Нередко такой телохранитель присутствовал и в часы приема царем иностранных послов, во время других торжественных церемоний.

В Римской империи четвероногие стражи конвоировали рабов и военнопленных, охраняли передовые римские посты, выдвинутые на рубежи с варварскими землями, ворота укрепленных лагерей.

^{Древнеримская боевая собака в доспехах}

Греки и римляне специально выращивали крупных злобных собак-молоссов, которых тренировали для охоты на людей. В бою они несли на себе доспехи, защищавшие их от ударов копий и мечей, на шеи надевались колючие ошейники, с острыми, как ножи, шипами, которые являлись дополнительным оружием собаки. Перед сражением животных нарочно морили голодом, затем разъяренных выпускали на противника. Они первыми начинали битву и чаше всего последними заканчивали ее, преследуя разбитого врага, приканчивая отставших и раненых. Быстрый бег, которым они могли соперничать со скакуном, неутомимость делали их особенно опасными, беспощадными.

^{Ассирийский воин с собакой. Изображение на терракотовой доске}

Древние собаки были крупнее современных и превосходили их физической силой и свирепостью. Рослых, так называемых, эпирских собак ввозили в Рим из Греции, куда те проникли из Малой Азии Это были отдаленные родственники нынешних кавказской и среднеазиатской овчарок, широко распространенных ныне на территории нашей Родины, и так же как современные овчарки, они уже тогда использовались не только в армии, но и для охоты и пастьбы скота. Сила их была такова, что на охоте они валили диких лошадей, могли один на один схватиться с вепрем^[8].

Несомненно, одним из центров древнего собаководства явился Китай. Не случайно ряд наиболее старых по возрасту пород (например, тибетский дог) ведет свое начало оттуда.

Интересно, что, стремясь сохранить жизнь полезного животного, собаку нередко заковывали в броню, отправляясь на охоту. В средние века на собак, приученных травить кабана, надевали кольчуги, надежно защищавшие от страшных клыков зверя. С этим снаряжением перекликаются массивные железные ошейники современных пастушьих собак, помогающие им в борьбе с волками.

Завоевав признание как надежный помощник человека, собака сделалась героем многих народных преданий и легенд. Ее изображения стали высекать на камне и помещать в храмах, в общественных местах. Рисунки собак, похожих на современных борзых, обнаружены на древнейших египетских памятниках, насчитывающих свыше трех тысяч лет до нашей эры. Еще более древние изображения собак найдены в Месопотамии. Из этих пощаженных временем свидетельств далекого прошлого собаководства особенно примечательны изображения нубийских лучников, шествующих в сопровождении громадных поджарых псов, — прямое указание на их военное назначение. О том же говорит и барельеф терракотовой доски Бирса Нимруда — ассирийский воин в полном боевом снаряжении с мощной по виду собакой.

Животных, отличившихся на войне или иным путем, увековечивали, сооружая в их честь памятники, устраивая игрища и празднества. С ними связывались жизнеописания великих людей прошлого. По одной из дошедших до нас легенд собака вскормила в детстве Кира, будущего грозного повелителя персов, в царствование которого Персия достигла наивысшего расцвета и могущества. В древнем Египте собак бальзамировали и клали в усыпальницы вместе с мумиями умерших сановников и других важных лиц. У многих народов укоренился обычай — когда умирал вождь племени, глава государства, военачальник, на его могиле убивали и всех принадлежавших ему собак, чтобы, по верованиям того времени, они могли служить ему и после смерти.

В древнейшем Египте существовал город Собек. В нем был храм Собаки, почитавшейся священной.

К слову говоря, в тех местах и поныне собак не обижают. Размножаясь совершенно свободно, живя в полудиком состоянии, в норах, вырываемых в земле, на окраинах селений, они выполняют там важную санитарную функцию — уничтожают падаль, предотвращая тем самым или хотя бы задерживая эпидемические заболевания. Тамошние собаки великолепно отличают египтянина от европейца; последний — грубее с ними, и при виде его они спешат убраться на безопасное расстояние.

Так, в разных странах, у разных народов, но почти одновременно собака твердо вошла в обиход человека и стала очень ценима им. Известно, например, что древние германцы отдавали двух лошадей за одну собаку.

Издревле пользовались услугами этого животного наши предки славяне, а еще ранее — скифы, населявшие южное Причерноморье, которых многие ученые полагают нашими предшественниками. Скифская собака была поджарой, мускулистой и чрезвычайно выносливой (должна была поспевать за всадником, который мог скакать целый день).

В Киевской Руси собаки несли охрану городов и сел, предупреждая лаем и о появлении дикого зверя, и о человеке-вороге. Собаки сопровождали в походах дружины князей Святослава, Олега, Игоря. В степи они издали чуяли приближение половецких и татарских наездников и заблаговременно поднимали лаем на ноги русских воинов. Их применяли и как транспортное средство для быстрой переброски ратников. Так, в одной из старинных летописей, повествующей о походе русских в Югорский край, говорится: «А от Ляпина шли воеводы, на оленях, а рать на собаках»^[9].

Собаки продолжают оставаться в рядах сражающихся и в позднейшие времена. О размахе применения их в ратном деле говорит такой факт: при осаде Валенсии, в эпоху войн между Испанией и Францией, в боях участвовало с обеих сторон до 5000 собак. Это было настоящее «собачье» побоище, где на каждого вооруженного человека приходился один четвероногий боец — собака.

Именно отличные бойцовые качества собаки привели к тому, что в ряде стран, и прежде всего с англо-саксонским населением — в Англии, где это сделалось любимым народным развлечением, а позднее и в США, Канаде, она стала использоваться в целях увеселения и наживы на публичных собачьих боях. Красочное описание этого обычая читатель может найти в повести Джека Лондона «Белый клык», в картине боя Белого Клыка с бульдожьей собакой Чероте.

Возникла и такая жестокая забава, как бой быка с собакой. Зрелище это было весьма кровавым.

Во многих местах стали специально разводить рослых собак с крепкой хваткой, так называемых быкодавов.

В Англии наибольшую популярность приобрел мастиф — собака массивного телосложения и необычайной силы. Разновидности этого типа появились и в других странах: в Испании — «испанский мастиф», во Франции — «бордосский дог», в Германии — булленбейцер.

Увлечению этими зрелищами в значительной мере обязан своим появлением в близком к современному виду бульдог (о чем говорит даже само название: в переводе с английского — «бычья собака»), цепкая (и жующая, ибо бульдог, кроме того, еще и жует, стараясь, схватив противника, добраться до уязвимого места), хватка которого, малопригодная в служебном собаководстве, в драке с другим животным иногда может сыграть решающую роль.

В Китае и других странах Востока устраивались собачьи бега, для чего строились кинодромы по типу ипподромов, с игрой на деньги и прочими аксессуарами нездорового азарта. Оттуда это пришло в Европу. Собачьи бега — и в наши дни излюбленное развлечение англичан, которому тысячи жителей британских островов ежевечерне посвящают свой досуг. Собаки — обычно борзые, как обладающие наиболее быстрым бегом, — устремляются в погоню за механическим зайцем; наиболее рьяные из «болельщиков» держат пари, какая собака «придет» быстрее; тут же вы можете поставить крупную сумму на понравившееся вам животное и проиграть или выиграть (чаще, разумеется, первое), — все как в настоящем тотализаторе, где нередко просаживается весь заработок.

К чести наших соотечественников, ни одно из этих сомнительных развлечений не приобрело распространения в России, если не считать травли медведя собаками — «пиявками» (описано Лесковым в рассказе «Зверь»), что, впрочем, уже имеет прямое отношение к охоте. У нас никогда не было собачьих и петушиных боев, боя быков, травли быка собакой. Завезенные для этой цели в Россию собаки, прозванные «мордашами» или «мордашками», не имели успеха и скоро вывелись.

Точная характеристика этих собак имеется у В. Даля: «Мордашка — собака особой породы: малорослая, головастая и толсторылая, которая закусывает, что схватит, и виснет пиявкой».

Это описание точно подходит к бульдогу. Думается, однако, что лесковскими «пиявками»могли быть и самые обыкновенные лайки, которых мы и поныне часто называем «медвежатницами» за их бесстрашие и настойчивость в охоте на Топтыгина.

Говоря об уродливых формах использования собаки, нельзя не упомянуть о том, до чего доходят сейчас в странах капиталистического Запада.

В дни, когда после второй мировой войны повсеместно развернулось всенародное движение за мир, лондонские блюстители «порядка» нередко прибегают к помощи злобных полицейских собак при разгоне демонстраций трудящихся, протестующих против создания атомных баз и строительства стартовых площадок для запуска ракет на территории Англии, против засилья американской военщины в стране; собаками травили патриотов Кипра, рабочих-негров на алмазных приисках Африки, представителей других зависимых и колониальных народов, боровшихся за свое освобождение.

Подобно тому, как в мрачную пору средневековья самодуры-феодалы тешили себя, натравливая цепных псов на крепостных людей, так теперь варвары двадцатого века заставляют животных терзать ни в чем не повинных стариков, женщин, детей. Вместе с бомбами со слезоточивым газом, с резиновыми дубинками и прочими атрибутами современной западной «цивилизации» собака несет здесь черную службу, превращаясь в орудие классовой борьбы.

***

С развитием военной техники, главным образом с появлением огнестрельного оружия, роль собаки как активного бойца (как средства нападения в частности) на поле брани стала быстро уменьшаться и даже сошла совсем на нет.

Можно было подумать — навсегда В самом деле: кажется, ну что может поделать собака против винтовки, пистолета, не говоря уже о пулемете, пушке, авиационной бомбе?

Случилось, однако, не так.

С конца XIX столетия собаки начинают вновь появляться в армиях различных государств, но с иными обязанностями. Теперь это уже не обычный боец, вступающий в непосредственную борьбу с врагом (хотя такая возможность всегда остается в арсенале действия собаки). Нет, обязанности собаки стали значительно тоньше, изощреннее, требуя более длительной и зачастую очень сложной подготовки.

Появились собаки-санитары для розыска раненых и оказания им первой помощи, собаки-разведчики, собаки, охраняющие прифронтовую полосу и оповещающие о приближении противника. Появились и собаки-связисты для доставки донесения в боевой обстановке. Все чаще на страницах газет и журналов мелькают описания и рисунки служебных собак, помещаются информации об их применении.

Постепенно армии всех крупных держав обзавелись служебными собаками. Во время войны с бурами в Южной Африке англичане успешно испытали в качестве санитара шотландскую овчарку колли. В русско-японскую войну, в 1904–1905 гг., при осаде Порт-Артура и в Маньчжурии, японцы, боясь русских пластунов, круглосуточно держали на передовых позициях маленьких собачек. Их тявканье служило сигналом предупреждения о вылазке противника.

Успешно внедрялась собака и на службе полиции. В Германии в 1900 году более четырехсот полицейских управлений имели обученных собак, применявшихся для раскрытия преступлений.

Подобное использование собаки не было неожиданностью, и возможность его была доказана значительно ранее. Не последнее слово принадлежало здесь нашему отечеству.

Почти за два века до этого хорошую связную собаку имел Петр I. Она разносила его письма и распоряжения и сопровождала не только дома, но и в походе. Это была одна из первых собак, отработанных по службе связи, известных в истории.

В первой половине прошлого века на Кавказском театре военных действий специальным приказом командования в русских войсках были введены сторожевые собаки. В ночное время они оповещали часовых на бивуаках о приближении неприятеля. В условиях горной войны это имело немаловажное значение.

Сторожевые собаки были употребляемы в русской армии и в крымскую кампанию, и в период русско-турецких войн на Балканах, а в конце столетия в 83-м пехотном Самурском полку, расквартированном на Кавказе, было подготовлено несколько десятков собак — подносчиков патронов. Четвероногие сторожа, а также собаки-санитары, имелись в ограниченном количестве в действующей русской армии и во время войны на Дальнем Востоке.

Позднее собаки неоднократно успешно испытывались в различных родах войск для службы связи и в разведке, в частности, в гвардейских полках — Царскосельском гусарском и Измайловском. В последнем даже был организован специальный питомник военных собак, разводивший редкую по тому времени породу — эрдель-терьеров.

В 1907 году на русском языке вышла книга «Полицейская собака», содержавшая ряд статей о применении собак в полиции, особенно германской. Тогда же на выставке в Петербурге некто В. И. Лебедев, чиновник Министерства внутренних дел, получил золотую медаль за полицейских собак породы немецкая овчарка, впервые экспонированных в СПб. Вскоре он же опубликовал «Руководство дрессировки полицейских и служебных собак», к 1913 году уже вышедшее пятым изданием.

В 1908 году в Санкт-Петербурге было учреждено «Российское общество поощрения применения собак полицейской и сторожевой службы», что можно рассматривать как первую попытку создания организованного любительского собаководства в стране. Общество ставило себе целью возбудить интерес к этому делу у граждан Российской империи, в первую очередь среди жителей столицы, объединить частных владельцев собак и направить их деятельность в определенное русло. Общество имело свой зарегистрированный устав. Среди почетных членов числились такие персоны и зубры русского царизма, как принц Ольденбургский, генералы и придворные Курлов, Дедюлин, Денисов, Трусевич, Зуев, директор департамента полиции Белецкий и др.

Уже 19-го октября того же года Общество устроило 1-ые Всероссийские испытания полицейских собак, проходившие в присутствии столичной знати и великого князя Николая Николаевича. В следующем году Обществом были открыты питомник собак и школа дрессировщиков на Черной речке в Спб^[10].

К 1913 году Общество готовило уже седьмой выпуск дрессировщиков собак для полиции, железнодорожной, пограничной и тюремной стражи, а также военно-санитарных и сторожевых. К этому времени более пятидесяти городов России имели полицейских, розыскных собак, в том числе г. Екатеринбург.

Именно в этот период в Россию были ввезены первые эрдель-терьеры, доберман-пинчеры и ряд других служебных пород, выведенных за границей. Однако высокая стоимость животных ограничивала их распространение среди населения.

Незадолго до первой мировой войны (в 1913 году), под Петербургом в присутствии военного министра были проведены первые публичные испытания четвероногих связистов. Собаки показали отличную выучку и безотказно работали, перенося донесения на расстояние в 4–5 километров и даже дальше.

Вначале находилось немало противников применения собаки в военных целях. Говорили, что собака «всегда лает» и будет служить только помехой. Другие доказывали, что присутствие ее в армии сделается бичом и пугалом как для чужих, так и для своих, животные-де явятся опасной обузой.

Действительно, в прошлом бывали отдельные случаи, когда собаки лаем выдавали расположение и скрытое передвижение своих войск. Так произошло в 1835 году при осаде Карса, когда благодаря бреханью сторожевых псов, находившихся в русском лагере, туркам удалось обнаружить приближение наступающих колонн; из-за этого чуть не сорвался штурм крепости. Однако виноваты в этом были не собаки, а те, кто не позаботился своевременно об их дрессировке.

Но вот грянула первая мировая война, и собака сразу показала свои высокие качества. Она нашла свое место на фронте.

Казалось бы, участие животного на войне с ростом и совершенствованием техники должно было отмереть. Случилось обратное. Чем многообразнее становилось техническое оснащение и вооружение армий, тем более расширялись и возможности применения собаки.

Возьмем связь. Существует много технических способов связи: телефон, телеграф, радио, посыльный на велосипеде, на мотоцикле, на автомобиле. Но и современное состояние огневых средств таково, что все эти способы нередко оказываются бессильными. Участок фронта, подвергнутый артиллерийскому и пулеметному обстрелу, превращается в ад. Под ливнем огня и металла рвутся кабели и провода, умолкают пункты технической связи, посланные с донесением самокатчик, мотоциклист будут убиты, в лучшем случае ранены, не достигнув цели, — но именно здесь и можно с наибольшей пользой применить собаку. Ее незначительные размеры и защитный окрас, в сочетании с быстрым бегом и умением пользоваться естественными прикрытиями, помогут ей выполнить опасное поручение.

Или — санитарная служба. Пространства, на которых развертываются современные сражения, зачастую чрезвычайно велики. Розыск раненых на большой территории весьма затруднен, помощь к ним может прийти слишком поздно. И вот тут-то опять выручает собака. Она сумеет быстро обыскать свой участок и, найдя раненых, привести к ним санитаров. Она же, при надобности, может поднести раненому пакет первой помощи, запас пищи, флягу с водой.

Развитие авиации породило и новые обязанности для собаки: розыск вымпелов на авиасигнальных постах, подвозка горючего на аэродромах, охрана взлетных площадок и т. п.

Собака стала ходить в разведку, подносить под обстрелом врага боеприпасы, тянуть телефонный кабель, перевозить грузы и раненых, участвовать в поимке неприятельских лазутчиков.

Она пригодилась и в тылу. Огромные сенбернары и доги, запряженные в небольшие повозки, успешно заменили в городах на мелких перевозках лошадей, мобилизованных для нужд армии.

Война 1914–1918 гг. дала официальное признание служебной собаки. За эти годы почти все европейские державы поставили на фронт крупные контингента собак. Франция к концу войны имела свыше сорока тысяч служебных собак; в Германии один только Союз немецкой овчарки дал армии до 25 000 животных.

Недооценила роль военного собаководства царская Россия.

Столь успешно и многократно опробовав собаку в разнообразных условиях, в самый ответственный момент, когда пришло время реализовать это с наибольшей пользой, царские генералы вдруг потеряли интерес к этому занятию. Не ценя солдатских жизней, они, естественно, не заботились и об их сохранении, в чем, прежде всего, и состоит смысл военного собаководства. В результате, за всю войну для русской армии было подготовлено всего триста собак. Еще раз сказалась косность царского правительства.

Между тем Россия в области собаководства имела поистине неограниченные возможности. Многомиллионное население нашей Родины с давних пор разнообразно использует собаку в своих хозяйственных нуждах. Пространства нашей страны огромны. И, пожалуй, ни одному народу верный друг — собака не послужила так, как нам, ни для кого не оказалась настолько полезной, как тем первым землепроходцам, отважным русским людям, трудом, стойкостью, неукротимой энергией которых создавалось наше государство — величайшая держава на земле. Без этого чуткого и всегда бдительного помощника, который способен нести свою службу круглосуточно на протяжении всей жизни, было бы сопряжено с большими опасностями продвижение русского человека в глухие необжитые места, встретила бы дополнительные препятствия его неустанная деятельность по освоению пустых земель^[11]. И не случайно мы располагаем целым рядом чрезвычайно ценных в хозяйственном отношении искони отечественных пород с многочисленным поголовьем, пригодных для самого разнообразного использования.

У нас выведена такая превосходная промысловая собака, как лайка. В различных частях страны исторически сложились, применительно к местным условиям и требованиям населения, пастушьи породы, одинаково пригодные и для караульной, и для других служб. Мировой славой пользуется русская борзая.

Наше ездовое собаководство — без преувеличения — лучшее в мире. Это красноречиво подтверждается хотя бы таким фактом, что американцы, обладающие собственным развитым собаководством, вынуждены были для улучшения своего поголовья не раз приобретать ездовых собак у нас. В состязаниях на скорость, происходивших на Аляске, сибирские упряжки, как правило, приходили первыми.

Весьма ценны в этом отношении свидетельства Амундсена, который был большим знатоком собак. Наблюдая за работой наших ездовых упряжек в устье Колымы, он отмечал, что «в езде на собаках… русские и чукчи стоят выше всех». «Животные, — писал он, — так хорошо выдрессированы, что они с величайшей легкостью и спокойствием продвигаются там, где мы с бранью, проклятиями и свистом бичей не можем заставить своих сдвинуться с места».

Отправляясь в экспедиции, Амундсен всякий раз стремился обзавестись именно русскими ездовыми собаками. Также поступали и многие другие известные полярные путешественники и исследователи.

О жизненно важном значении собаки для народов Севера лучше всего говорит следующий эпизод. Когда, в прошлом веке, в одном из северных районов страны от неизвестной болезни подохли все собаки, то жителям этой местности грозила гибель от голода и изнурения. Оставались в живых только два щенка; одна женщина выкормила их своей грудью, и от них расплодились новые собаки^[12].

Собака — это материальная ценность, часть национального богатства страны, и не случайно в годы гражданской войны и интервенции иностранные цивилизованные разбойники, грабившие нашу страну, не обошли своим вниманием это животное. В 1918 году немцы на Украине причинили большой ущерб местной ценной породе — южнорусской овчарке: много собак было перебито, лучшие экземпляры были вывезены в Германию. Англичане и американцы на севере вывозили большими партиями лайку. На Кавказе пострадала кавказская овчарка.

Когда, по окончании гражданской войны и нашествия четырнадцати держав, молодое советское государство принялось восстанавливать народное хозяйство, серьезное внимание было уделено и собаководству. В стране появились государственные питомники и племенные рассадники по воспроизводству нужных пород; в различные районы страны отправились экспедиции для изучения местного поголовья.

Для улучшения таких пород, как доберман-пинчер, эрдель-терьер, немецкая овчарка, боксер, привезли производителей из-за рубежа.

Началом организованного служебного собаководства в СССР, опирающегося на широкие слои населения, следует считать 1925 год, когда в Москве был создан кружок любителей добермана, положивший основание столичному клубу. В том же году, в Москве, состоялась первая Всесоюзная выставка служебных собак (по нашим нынешним масштабам она больше походила на районную). С этого времени всесоюзные выставки проводились ежегодно вплоть до 1941 года.

До 1928 года эту работу возглавлял Всеохотсоюз. В 1928 году была опубликована директива Центрального Совета Осоавиахима СССР — вновь созданного добровольного оборонного общества — о развитии служебного собаководства.

В том же году открылся Ленинградский клуб. До этого ленинградские любители группировались при Союзе охотников, а потом — при «Русском обществе любителей мелкого животноводства».

На развитии собаководства в Ленинграде, безусловно, сказалось весьма благожелательное отношение к нему С. М. Кирова. Сергей Миронович сам не раз и не два бывал в подвальчике на Литейном проспекте, где помещался клуб служебного собаководства. При нем был разрешен проезд с собаками на трамвае, введены пайки на породистых животных, когда продовольствие распределялось по карточкам. Киров любил охоту, постоянно держал легавых собак.

Вслед за тем возникли клубы в Харькове, Баку, Тбилиси, Киеве, Одессе, Воронеже, Свердловске, Рыбинске и других городах страны. В члены клуба мог вступить любой гражданин СССР, интересующийся разведением собак. Началась планомерная работа по объединению любительских сил, выявлению и сколачиванию актива из числа энтузиастов-общественников. Все дело было поставлено на научную основу. Периодически выходил сборник «Служебное собаководство», освещавший вопросы теории и практики собаководства.

Результаты всего этого сказались незамедлительно: советское служебное собаководство начало расти год от года.

В 1931 году Союзный Наркомзем вынес специальное решение о внедрении служебной собаки в социалистический сектор сельского хозяйства. То же сделал и Нарком совхозов СССР.

В стране лишь недавно закончилась ликвидация кулачества как класса, на селе еще шла глухая классовая борьба. Вражеские остатки, затаившись, старались нанести удар из-за угла. Приходилось охранять каждый стог сена, каждый сноп. В эту работу включились активисты-осоавиахимовцы. Они выезжали с собаками на охрану урожая. С их помощью только в осенний сезон 1933 года было задержано 285 воров, стригунов, кулаков-вредителей и раскрыто 94 кражи. Эта работа получила высокую оценку местного населения.

Автору этих строк довелось быть делегатом Х-го Всесоюзного Юбилейного смотра служебного собаководства Осоавиахима СССР, проходившего в Москве, в августе 1934 года. Смотру предшествовал учебный лагерный сбор любителей-осоавиахимовцев в Вешняках. Уже тогда это вылилось во внушительную демонстрацию массовости, целенаправленности собаководства. Были показаны серьезные достижения как в отношении разведения, так и дрессировки животных, а также подготовки кадров специалистов и инструкторов служебного собаководства из числа общественников. Весь смотр имел ярко выраженный оборонный характер, что четко формулировалось словами лозунга: «Осоавиахим — опора мирного труда и обороны СССР».

^{Стадион автозавода в Москве в дни 10-го Юбилейного смотра служебного собаководства}

Участниками смотра были не только клубы. Широко представленными на нем оказались и различные хозяйственные организации: совхозы, ведомство внутренних дел, питомники и части погранохраны, — то есть все те, кто так или иначе использовал собаку.

Характерно следующее. Если первая Всесоюзная выставка едва собрала двести животных, причем запись на нее производилась без всяких ограничений (любой желающий мог записать своего питомца, независимо от его экстерьера, породы, рабочих качеств), то теперь эта цифра возросла в несколько раз, и прежде чем попасть на выставку, каждая собака должна была пройти строгую экспертизу и отбор у себя на месте, получив оценку не ниже «очень хорошо». В дальнейшем требования к отбору животных возросли еще больше.

Чрезвычайно интересной была состоявшаяся несколькими годами позднее Всесоюзная выставка в Тбилиси, где экспонировалась главным образом кавказская овчарка (75 % выставленных животных), причем подавляющее большинство из них получило высшую оценку — «отлично». Всесоюзная выставка состоялась также в Ленинграде, старом центре русского собаководства. Для ленинградской выставки было характерным присутствие большого количества очень хороших экземпляров так называемых «импортных» пород: боксеров, доберман-пинчеров, эрдель-терьеров, догов, а также активное участие собаководческих подразделений и хозяйств погранвойск. Последнее понятно: Ленинград был пограничным городом, зеленые фуражки вообще мелькали здесь часто, а сторожевые и розыскные собаки стали к тому времени уже неотъемлемым элементом пограничной службы. Это сделалось уже настолько общеизвестным и привычным, что даже в литературе и искусстве образ пограничника, стойкого защитника советского рубежа, неизменно связывался с его верным помощником — собакой.

^{На Всесоюзной выставке в Тбилиси. Щенки кавказской овчарки прибыли на выставку с гор на ишаках, крепко «упакованными» во вьючных мешках}

Предполагалось одну из следующих всесоюзных выставок провести в Свердловске, чтобы там, по примеру тбилисской, основное внимание уделить другой важной отечественной породе — лайке. Осуществить этот замысел помешала Великая Отечественная война. Война не позволила сбыться и некоторым другим намеченным мероприятиям. Однако и то, что удалось проделать за эти годы, неопровержимо свидетельствовало, что собаководство превратилось в необходимую отрасль хозяйства, неотъемлемую часть общего животноводства. Создались резервы, значение которых сказалось в самом недалеком будущем.

Много собак выращивали в тот период питомники, принадлежавшие различным ведомствам. Большой вклад в накопление резервов делали любители, объединенные в клубах служебного собаководства. Тысячи энтузиастов готовили своих питомцев и для мирного использования, и на случай военной опасности.

Уже тогда любительская общественность выдвинула и своих героев, бескорыстных активистов оборонной работы, в числе которых мы должны упомянуть и юных друзей обороны — пионеров, школьников.

В дни войны с белофиннами газеты писали о лининградской пионерке Миле Леоненко, подготовившей отличную связную собаку — овчарку Бэри. Когда начались события на Карельском перешейке, Мила передала Бэри в одну из действующих частей Ленинградского военного округа. В тяжелых зимних условиях кампании 1939–1940 гг. Бэри работала так же четко и безотказно, как на дрессировочной площадке. Много раз под огнем врага доставляла она на пост связи важные донесения, случалось, противник в бессильной ярости обстреливал одиночно бегущую собаку из артиллерии. Однажды ей пришлось поддерживать связь через быструю горную реку. В жестокую стужу, когда от холода спирало дыхание, она неоднократно переплывала эту преграду туда и обратно. Чтобы мокрая собака не простудилась насмерть на ветру и морозе, бойцы грели ее под своими полушубками. Бэри показала себя безупречным связистом. Командование части, в которой служил боец, вожатый Бэри, прислало девочке — бывшей хозяйке собаки — благодарность. Вместе с частями победоносной Красной Армии Бэри прошла путь от границы до Выборга, и только там, в последний день войны, осколок вражеского снаряда сразил ее.

В период боев в Финляндии очень полезными оказались собаки в танковых частях. Дело в том, что зима 1939–1940 гг. была необычайно суровой; чтобы машины не застывали на морозе, наши танкисты вынуждены были постоянно прогревать их. От работающих моторов в воздухе стоял непрерывный рокот. Под прикрытием этого гула в ночное время противник мог подкрасться и совершить внезапное нападение. Между тем танкистам нередко приходилось действовать в отрыве от своих войск. И вот тут опять пригодились собаки. Только они одни были способны, невзирая на грохот, почуять врага и предупредить его нападение.

^{Отделение противотанковой службы выходит на огневой рубеж (Северо-Западный фронт)}

Генеральной проверкой зрелости наших собаководческих кадров и готовности защищать социалистическую Родину всеми имеющимися средствами явилась Великая Отечественная война 1941–1945 годов.

Забота о бойце, о сохранении жизни советского человека явилась основным содержанием работы советских специалистов по служебному собаководству в этот период. Их усилия не пропали даром. Наша кинологическая мысль дала за эти годы много нового, обогатив теорию и практику собаководства и лишний раз — продемонстрировав плодотворную силу советского патриотизма. Лишний раз подтвердилось и право советских людей на приоритет^[13] в различных областях знания.

В трудное для нашей отчизны время, когда фашистские орды, пользуясь временным численным превосходством в танках и авиации, рвались в глубь советской страны, родилась неизвестная доселе специальность собаки — борьба с вражескими танками.

Случалось, люди не выдерживали, ибо поединок с танками — тяжелое испытание для психики; собака же… Вожатый выбрасывал ее из окопа, выпуская прямо на танк или под небольшим углом к направлению его движения, и она, приученная всегда находить там пищу, достигнув цели, безбоязненно ныряла под движущуюся крепость. Попасть в бегущую собаку, учитывая узкий радиус обстрела из танка, довольно трудно, во всяком случае труднее, чем в человека; и передвигается она быстрее, чем человек.

Противотанковые собаки подорвали сотни вражеских машин. Неоднократно отмечались случаи, когда, увидев, выпущенных на них четвероногих подрывников, гитлеровцы поспешно поворачивались и пускались прочь.

Германское командование выработало даже специальную инструкцию, как бороться с этими собаками. Истребляя сотни тысяч ни в чем неповинных людей в захваченных странах, гитлеровцы лицемерно проливали слезы над судьбой животных, ханжески крича по радио и в печати, что русские варвары посылают собак на верную смерть, что русские-де воюют «не по правилам».

Собаки уничтожали танки грузом взрывчатки, которую несли на спине.

^{Собака против танка. Эпизод Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.}

В дни ожесточенных боев у Пулковских высот под Ленинградом, в декабре 1941 года, произошел такой случай. Взводу противотанкистов с собаками было приказано выдвинуться на исходную позицию: ждали атаки фашистских танков. Во время передвижки к указанной черте вражеская мина угодила одному из вожатых прямо в грудь, не разорвалась, но убила наповал. Убитый упал, собака легла рядом. Лежит день. Лежит ночь. На спине у нее тючок с взрывчаткой, позади наши окопы, впереди немецкие. Ночью подползли к ней, хотели отозвать. Огрызается. Вторые сутки лежит. Мороз, а она голодная, и все-таки не уходит от мертвого хозяина. В окопах все жалели ее. Наконец, на вторую ночь подползли еще раз, накинули веревочную петлю и оттащили силой.

Собаки имелись в Брестской крепости, оказавшей упорное сопротивление врагу. Прорвавшиеся немецкие автоматчики перестреляли большую часть собак в вольерах. Выпустить их не успели, они прыгали на сетки, а гитлеровцы расстреливали их почти в упор… После, во время осады, истомленные жаждой, защитники крепости использовали собак для доставки воды с Буга. Их посылали под огнем немцев. На спине, с боков, порожние бачки без крышек. Собака, маскируясь, подползала на животе к реке, затем вскакивала и бросалась в воду — бачки наполнялись; а потом так же бегом — обратно. Что-то расплескивалось, но что-то и приносилось.

Собаки участвовали в подрыве мостов и железнодорожных линий в тылу гитлеровских войск. В районе Полоцка был взорван с помощью овчарки Динки, переданной в армию Московским клубом служебного собаководства, тщательно охраняемый гитлеровцами важный железнодорожный путь, по которому немцы подвозили к фронту подкрепления и боеприпасы. Полетел под откос вражеский эшелон, около тысячи гитлеровцев было убито, путь на несколько дней вышел из строя.

Большого размаха достигли в военные годы службы: санитарно-ездовая и минно-розыскная.

Собаки вывезли из-под огня тысячи и тысячи тяжелораненых. В великой битве на Волге, в период ликвидации окруженной группировки немцев, все раненые солдаты и офицеры одной стрелковой дивизии были вывезены в тыл на собачьих упряжках. К концу войны насчитывалось немало упряжек, которые перевезли по 800–900 человек раненых и доставили на передний край по 20–30 тонн груза — боеприпасов, продуктов питания.

Уместно напомнить, что санитарные упряжки действовали не там, где имелись дороги, а, наоборот, по полному бездорожью. Они могли подойти значительно ближе, чем любой другой вид транспорта. Это делало их особенно полезными, а зачастую и просто незаменимыми.

Когда стрельба, летят осколки, собаки ложатся и совершенно инстинктивно ползут. Собаки ползут, санитар ползет; затих, отдалился огонь — они на ногах и с завидной скоростью мчат к санитарному пункту. Отрезанную в болотах под Волховом одну крупную советскую войсковую часть собаки вывезли почти целиком, доставили продукты. В упряжках ходили все достаточно рослые и выносливые собаки, в том числе и крупные дворняжки.

Отступая под ударами наших войск, гитлеровцы минировали города, села, промышленные предприятия. Это породило еще одну, необычайно эффективную специальность собаки: службу миноискания.

Собаки нашли миллионы мин, заложенных врагом.

Имелись совершенно исключительные примеры. В освобожденном Харькове бомба замедленного действия и страшной разрушительной силы оказалась закопанной на глубину до трех метров. Собака трижды подходила и ложилась около этого места. Думали, что она ошибается, так как близко от поверхности земли мину обнаружить не удалось. Но собака упорно стояла на своем. В конце концов это заставило раскопать глубже. Замысел врага был сорван.

Наши собаки участвовали в разминировании городов Варшавы, Будапешта, Лодзи, Праги. С применением животного поиск мин (вспомните фронтовую поговорку: сапер ошибается только один раз) в значительной мере облегчился, а сам процесс разминирования ускорился во много раз. К концу войны собаки-разминировщики имелись почти во всех саперных частях Советской Армии. Для службы миноискания использовались собаки с острым чутьем, не только служебных, но и охотничьих пород, как сеттер, пойнтер, континентальная легавая и другие.

Стараясь сделать минную войну еще более жестокой и коварной, гитлеровцы закладывали мины в деревянной, картонной, бетонной оболочке. Технические способы поиска таких «сюрпризов» не давали результатов, так-как отказывался служить магнитный прибор миноискателя. Собаки действовали безотказно^[14].

Четвероногие минеры работали на запах взрывчатки. Найдя зарытый «сюрприз», собака садилась около него, а человек осторожно извлекал и обезвреживал смертоносную находку.

Чемпион минно-розыскного дела «ленинградец» Дик (колли) «добыл» за войну 12000 мин. Любительница Снегоцкая, чертежница по профессии, вырастившая Дика, обучила его всем службам. Он «шел» под танк (к счастью, не довелось испытать в боевой обстановке, ибо тогда, очевидно, не было бы и дальнейших его успехов). Выделили на связь — занял первое место по отработке; направили на минно-розыскную — опять первое место. Дик — пример того, как надо работать с собакой.

Вожатый Дика был награжден пятью орденами. Двенадцать тысяч мин — это двенадцать тысяч смертей! А окончил дни он самым мирным образом — умер от старости. После войны еще экспонировался на выставках.

В 1944 году, когда белофинны сдавали нам свои минные поля на Карельском перешейке, отличная работа советских разминировщиков приводила наших побежденных противников в бессильную ярость. Их проверяли наши собаки. Сдавали трижды. И трижды собаки находили мины, пропущенные финскими саперами, хотя в руках у последних были карты с точным указанием расположения взрывающихся ловушек. Полковник-финн бушевал, чуть ли не сдирал погоны с офицера, руководившего разминировкой.

К слову говоря, этой работой наши четвероногие друзья продолжали заниматься еще долго и после окончания военных действий. С их помощью разминировался Брянский лес, были сняты другие минные заграждения, оставшиеся там, где пронеслась война.

Хорошо обученные собаки обладали очень стойким рефлексом в поиске мин. Один из специалистов этого дела, прошедший школу военных лет, рассказывал мне, как, уже в 1949 году, по сути случайно, на территории одного из северо-западных районов страны обнаружили забытое минное поле. Находку сделал мохнатый минер по кличке Мишка. Вожатый спустил его с поводка, чтобы пес порезвился на свободе. А тот побегал и вдруг сел. «Мишка, ко мне!» Мишка хвостом виляет, а сидит, ни с места. Раскопали — мина, потом — другая… И оказалось поле, мины в пять рядов, протяженностью два километра, — две тысячи противотанковых мин.

Похожий случай произошел в совхозе. Приехал вновь назначенный директор с женой. Повесили гамак между двух деревьев. Ждали приезда детей. Вместо них явился солдат с овчаркой-минером Ингой. Осведомился: «Взрывоопасных предметов нет?» — «Нет». (Совхоз в минувшую войну находился в полосе военных действий). Пошел. И под кустом смородины (не на дорожке, а именно под кустом, — хитро!) собака нашла две противопехотные мины. Дети погибли бы. Мать плакала и целовала собаку.

Взятая на вооружение Советской Армией, в сложных условиях современной войны собака показала высокую эффективность.

Помню, на четвертом году войны мне случилось проездом побывать в Центральной школе дрессировщиков Советской Армии. Начальник школы Медведев, с которым мы были знакомы еще со времени 10-го Юбилейного смотра, вынул из несгораемого шкафа и положил передо мной толстую папку. Это были свидетельства рядовых бойцов и командиров воинских соединений и частей, применявших собак на фронте. Я открыл наудачу, и сразу же бросились в глаза строки: «…Весь тяжелый контингент раненых был эвакуирован на санитарно-нартовых упряжках как на самом подходящем транспорте…»

Это, сообщая об одной крупной операции, писали в школу из 10-й гвардейской армии. Дальше говорилось:

«Там, где работали санитарные нартовые упряжки, никогда не было задержки с выносом раненых с поля боя, а с улучшением выноса раненых с поля боя, хирургическая помощь раненым оказывалась в более ранние сроки. В связи с этим резко снизилась смертность на полковых пунктах и медсанбатах».

Думается, одного этого заключения достаточно, чтобы уяснить, какую же большую, важную службу несла собака на фронте.

Но приведу еще несколько документов.

«Собаки связи, используемые в 42-й армии, заменяли посыльных, — свидетельствовал начальник связи Ленинградского фронта генерал-лейтенант войск связи Ковалев. — Доставка донесений и приказаний ускорялась в 3–4 раза. Потери же собак, даже при условии большой плотности артиллерийского, минометного и пулеметного огня противника, весьма незначительны»^[15].

О том же сообщал подполковник медицинской службы Евсеев:

«Собаки обеспечили поднос боеприпасов, горячей пищи бойцам в термосах, а также воды в бидонах и других необходимых грузов, непосредственно для боевых порядков».

Характерно, что четвероногие труженицы войны действовали в самых разнообразных условиях.

«Собаки сторожевой службы, — отмечал гвардии генерал-майор Гудков, — обеспечивают своевременное обнаружение противника в дозорах, секретах, сторожевых постах, непосредственно в охранении частей и в боевом охранении… Собаки предупреждают передовые части о приближении разведгруппы противника, причем с помощью тех же собак было захвачено 18 солдат противника».

В том же духе высказывались и другие. Особенно много похвал адресовалось собакам миннорозыскной службы.

«Собаки-миноискатели в моей армии показали безотказную работу на боевых минных немецких и румынских полях, — заявил дважды Герой Советского Союза гвардии генерал-лейтенант Лелюшенко. — Считаю крайне необходимым введение собак-миноискателей на вооружение в Советской Армии».

Это пожелание осуществилось. И не только по отношению к собакам-минерам. К решающему этапу войны, когда развернулось наше наступление, не оставалось ни одного фронта, где бы не действовали десятки подразделений и частей военного собаководства. На полях великих битв, всюду, от Белого моря до Черного, где ступала нога советского воина, шла рядом с ним и незаметная труженица воины — собака. Она ходила в разведку, приводила пленных, преодолевала тысячи препятствий и опасностей, форсировала вплавь и на подручных средствах реки Дон, Днепр, Вислу, Одер, Шпрее. Вместе с ним она проделала весь боевой путь от Москвы и Волги до Берлина и Эльбы.

Собаки военного назначения использовались и в ближнем тылу. Так, в блокированном Ленинграде собаки-связисты, принадлежавшие зачастую любителям, под огнем противника, в часы бомбежек бегали со сводками между штабами МПВО.

Собака по праву заслужила благодарность советского солдата. И, очевидно, не случайно известная статья И. Эренбурга «Каштанка», посвященная боевому труду наших четвероногих товарищей в годы Отечественной войны, была перепечатана в 5000 — в большинстве фронтовых — газет.

Эта статья заканчивалась словами: «На войне люди больше, чем когда-либо, ценят верность. Мы все помним прекрасный рассказ Чехова «Каштанка». Теперь «Каштанка» спасает раненого хозяина или умирает, взрывая вражеский танк».

Как подтверждение пригодности и высокой жизнеспособности собаки в условиях ведения современной войны, можно рассматривать и тот факт, что немало четвероногих ветеранов по окончании войны вернулись домой. Так, большая группа животных возвратилась в свою военно-техническую школу дрессировщиков. Среди них имелись настоящие герои. Минер-овчарка Дик, находившийся на фронте с 1942 года, обнаружил 1728 мин и различных «сюрпризов», участвовал в разминировке таких городов, как Воронеж, Лисичанск, Прага. Разведчик Джек на протяжении нескольких военных лет постоянно проводил разведывательные группы советских бойцов в глубокий тыл противника, не раз обнаруживал тщательно замаскировавшихся неприятельских диверсантов, разведчиков. Связист Джек, отправленный на фронт в 1943 году, трижды раненный, перенес 2932 боевых документа, поддерживая связь на расстоянии до пяти километров. Особенно отличился в 1944 году, при ликвидации Никопольского плацдарма немцев: под огнем врага поддерживал связь через Днепр.

Вернулась невредимой и небезызвестная Динка, прославившая себя взрывом железной дороги и воинского эшелона гитлеровцев в районе Полоцка. Она дожила до глубокой старости, став под конец очень толстой («сердце!»).

Конечно, всякая собака работает хорошо лишь тогда, когда ею хорошо руководит человек. Много бойцов — вожатых служебных собак — было за военные годы награждено правительственными наградами — орденами, медалями. Наиболее отличившиеся из них удостоились высшей награды — звания Героя Советского Союза.

В годы второй мировой войны собаки в большом количестве насчитывались в армиях всех воюющих держав.

Они имелись в английских штурмовых отрядах «командос», где их, в частности, тренировали для подрыва долговременных огневых точек и вообще разрушения оборонительной полосы противника, пресловутого «атлантического вала». Собаки-смертники, преимущественно доберманы, были обучены бросаться вперед и закрывать собой амбразуры дотов. Собаки были в экспедиционном корпусе фашистского генерала Роммеля, действовавшем в Северной Африке. Гитлеровцы, кроме того, широко использовали собак в полицейских и карательных операциях против мирного населения захваченных стран и партизан. В ряде случаев, вынужденные опасаться за целость своих коммуникаций, оккупанты прибегали и к такому средству: ловили местных дворняжек и привязывали их вдоль дорог.

Любопытно заметить, что в некоторых зарубежных армиях собакам присваивались воинские звания. Наравне со своим проводником собака могла получить и боевую награду, причем церемония вручения ее мало чем отличалась от такой же церемонии, когда награду получал человек. В одном из печатных изданий, опубликованном на английском языке, описывается, как при вручении ордена собаке присутствовали члены высшего командования британской армии и «сам» премьер-министр Соединенного Королевства Уинстон Черчилль.

О подвигах собак на фронте и достижениях военного собаководства в целом той или иной страны за этот период, надо сказать, за рубежом написано немало книг. Все это, без сомнения, свидетельствует о том значении, которое придается там собаководству. Однако по массовости и разнообразию применения собак в боевых условиях в эти годы мы превзошли всех. Это признают как наши союзники и друзья, так и наши враги.

Это было зафиксировано в ряде сборников, вышедших в послевоенные годы в разных издательствах Советского Союза. Так, статья ветерана войны П. А. Заводчикова «Из опыта применения собак миннорозыскной службы» подробно анализировала практику применения собак в боевых условиях.

Серьезная заслуга в том, несомненно, принадлежала любителю. Именно любитель дал основные контингента собак для фронта. В дни войны особенно усилилась работа клубов по снабжению Советской Армии полноценными пополнениями. Наибольшее количество животных — около 8000 — отправил Московский областной клуб. Немногим меньше поставил Свердловский клуб, превратившийся к тому времени в крупнейший клуб страны.

Многие любители в военные годы вырастили и передали для действующей армии по нескольку породистых щенков и взрослых собак — своих друзей, с которыми, вероятно, не расстались бы добровольно ни при каких других обстоятельствах. Некоторые из этих передач происходили в торжественной обстановке, в присутствии общественности и представителей Советской Армии, что подчеркивало патриотический характер происходившего. Любителю, передавшему собаку, выносилась благодарность, и он получал право бесплатно взять щенка из фондов клуба.

Кончилась война, и перед советскими собаководами встали новые задачи, в первую очередь — восстановление поголовья собак.

Гитлеровское нашествие причинило нашему собаководству, как и всему народному хозяйству, жестокий урон. В некоторых районах, подвергшихся фашистской оккупации, собаки были уничтожены почти поголовно. Сильно пострадало собаководство Ленинграда.

Ленинград с первых месяцев войны оказался в особых условиях. На Ленинградском фронте армейских собак (а они имелись там почти все время — сначала противотанкисты, потом — минеры) кормили всем, чем придется. Еще труднее обстояло с любительскими собаками. Их кормить было попросту нечем. И все же утверждать, что в городе не осталось ни одной собаки, значит сказать неправду.

Люди голодали сами, но старались спасти дорогих для них животных. И это были не единичные случаи. Потом, когда миновал самый тяжелый период блокады, на собак стали выдавать кой-какой паек, скудный, но — паек. Благодаря этому некоторая, пусть самая малая, но часть поголовья все же уцелела. В 1945 году ленинградцы уже устроили первую послевоенную выставку. Конечно, больше было войсковых собак. Все собаки были истощенные. Восстановлению собаководства Ленинграда помогли другие клубы страны. И к 1949 году в городе насчитывалось такое же количество породистых собак, что и накануне войны.

Очень остро почувствовались последствия войны в овцеводческих районах, для которых хорошая пастушья собака — уменьшение убытков волкобоя, численныйрост овечьих отар, в конечном счете — увеличение продуктивности животноводства в целом.

Тот, кому случилось проезжать через южные районы вскоре после освобождения их от врага, видел бездомных истощенных до предела собак, приходивших на перроны станций. Поезд идет — они выстроятся и грустными глазами смотрят на окна вагонов. Их подкармливали. Проводники выносили объедки, пассажиры бросали куски хлеба. В этих невеселых сценах лишний раз проявилось врожденное тяготение собаки к человеку: голодное животное тянулось за помощью к людям.

Не могу умолчать о том, какое искаженное отражение нашло это положение в произведениях некоторых наших литераторов. В одном из периодических изданий вскоре после войны был опубликован рассказ «Черные волки». В нем описывалось, как одичавшие собаки, которых принимали вначале за волков необычной масти, нападали на людей. Это — злостный поклеп на верное животное. Брошенная, оставшаяся без хозяина собака, как бы голодна она ни была, не будет охотиться за человеком. Она сама придет к людям — вот это вернее. Не понимая самой природы собаки, автор пошел по линии досужих измышлений.

Даже птицы, прожившие некоторое время в неволе, теряют способность жить самостоятельно, и, будучи выпущенными из клетки, возвращаются сами обратно, либо гибнут. Тем более это относится к собаке. Человек проделал над нею такую большую работу, что она уже никогда — слышите, никогда! — не сможет вернуться к своему первоначальному состоянию. Вспомните, что сказал по этому поводу Энгельс.

Косвенным подтверждением может служить дикая австралийская собака динго, происхождение которой до сих пор точно не выяснено. Предполагают, что это — одичавшая собака. Она держится неподалеку от человеческого жилья, причиняя серьезный вред животноводству своими нападениями на коз и овец, но ни у одного натуралиста вы не найдете упоминания, чтобы динго нападала на людей.

Противоположный факт сообщает А. Гумбольд в своих «Картинах природы»: об одичавших собаках, живущих целыми стаями в подземных убежищах в пампасах Южной Америки, опасных для одинокого безоружного путника. Однако в этом случае речь идет о животных, которые обитают в совершенно безлюдной местности и давно уже утратили всякую связь с человеком.

***

До сего времени, делая этот краткий обзор от эпохи неолита до наших дней, мы говорили главным образом о военном применении служебной собаки. Между тем не менее перспективно это животное и в условиях мирного созидательного труда и особенно, я повторяю, у нас в Советском Союзе, с его необозримыми просторами и разнообразными климатическими и географическими условиями.

Неоценима польза, приносимая собакой. Взгляните на Север. На огромном пространстве от Карелии до Чукотки собака является единственным (если не считать северного оленя, который имеет свою границу распространения) хозяйственным животным. На нем перевозятся грузы, ездят друг к другу в гости, отправляются на рыбную ловлю и охоту. Чукчи, например, во время промысла на моржа выезжают на собаках далеко в море.

На собачьих упряжках на советском Севере везут почту, медикаменты; в дни выборов в Верховный Совет на них доставляют избирательную литературу и бюллетени. Они способны пробегать без отдыха громадные расстояния. Э. Шерешевский, знаток ездового и охотничье-промыслового собаководства, сообщает, что известны случаи, когда шестьсот километров собачья упряжка покрывала за двое суток.

Неискушенный читатель, вероятно, даже не подозревает, сколь велика роль собаки в освоении просторов Севера и в наше время, время электричества, атомной энергии и многих удивительных машин. Многие ли знают, что все горючее для самолетов, вывезших со льда на Большую землю людей с раздавленного «Челюскина», было заброшено на полярные аэродромы исключительно на собачьих упряжках. На собаках были подвезены горючее и смазочные материалы и для тех машин советской полярной экспедиции, которые вскоре опустились в центре Северного полярного бассейна, чтобы возвестить миру еще об одной большой победе советской науки — покорении Северного полюса.

Когда советское экспедиционное судно «Обь» отправлялось в Антарктиду, чтобы доставить туда оборудование и людей советской геофизической станции «Мирный», то, наряду с тракторами, вертолетами и другой совершенной техникой, «Обь» повезла и пятьдесят ездовых собак. Именно удачное комбинирование самых современных видов транспорта с таким, казалось бы, устарелым способом передвижения, как собачья упряжка, предопределило успех многих экспедиций.

Обратимся на Юг. На высокогорных пастбищах Киргизии и Туркмении, в долинах Кавказа и степях Украины, всюду, где бродят колхозные и совхозные стада крупного рогатого скота, отары овец, табуны лошадей, встретите вы четвероногих пастухов — недоверчивых свирепых овчарок. Одетые густой длинной шерстью, которая надежно защищает их от непогоды, нечувствительные ни к порывам ветра, ни к переменам температуры, они бдительно стерегут живое богатство страны, отважно вступая в борьбу и с серым хищником — волком, и со злоумышленником, решившимся посягнуть на общественное добро. Только чабаны могут по достоинству оценить этого надежного выносливого помощника, который всю жизнь, от первого дня до последнего, проводит около охраняемых им стад.

Если даже стаду не грозит нападение волков, собака и тут не сидит без дела. Она вовремя соберет скотину, подгонит отстающих. Сбор стада — ее непременная обязанность.

Поучительна история одного совхоза. Расположенный в северном краю, в лесистой местности, он постоянно нес большие потери в молоке, масле из-за того, что почти после каждой пастьбы одна-две, а то и несколько холмогорок не являлись в урочный час на дойку. От нерегулярного доения коровы портились, а то и вовсе погибали, оставшись на ночь в лесу и делаясь легкой добычей хищников.

Наконец, на производственном совещании решено было привезти партию овчарок. Местный зоотехник прошел специальный курс обучения во Всесоюзной школе собаководства. Прошло немного времени — и «неявка» коров на дойку на лесных выпасах прекратилась совершенно, не стало гибели скота, быстро начали расти доходы хозяйства.

^{Собака-пастух на охране овечьей отары. И не беспокойтесь: ни один волк не посмеет подобраться к стаду!}

В Ломоносовском районе Ленинградской области одна собака овчарка по кличке Ударница у пастуха Ильина, при одном подпаске, полностью обеспечила сохранность молочного стада колхозной фермы. Ударница аккуратно пригоняла стадо на дойку. При ней совершенно прекратились самовольные отлучки коров. Это помогло ферме выйти в число передовых.

А пограничные собаки! Кому в наши дни не известны замечательные примеры опасной работы сторожевых и розыскных собак, помогающих нашим героическим пограничникам самоотверженно защищать рубежи Советской Родины? Всю страну облетели имена Никиты Карацупы и его верного четвероногого товарища Индуса, отличившихся на охране государственной границы. Когда врагам удалось отравить Индуса, Карацупа выдрессировал второго Индуса; погиб этот — подготовил третьего. С помощью трех Индусов отважный пограничник — заслуженный ветеран пограничных войск, награжденный несколькими орденами, — задержал и обезвредил 467 диверсантов-нарушителей, непримиримых врагов нашего государства.

В уголовном розыске любого большого города вы обязательно встретите собак-ищеек. Они помогают бороться с уголовной преступностью, способствуя поддержанию социалистической законности и общественного порядка, оберегают имущество граждан.

Собаки охраняют склады и промышленные предприятия. Теперь без них не обходится почти ни одна вахтерская охрана, чья почетная обязанность — оберегать наши заводы и фабрики от посягательств вражеской руки. Это значительно удешевило всю организацию охраны социалистической собственности, сделав ее в то же время более эффективной, надежной.

В сельской местности собака может быть отличным средством связи между, скажем, конторой РТС и полевым станом, правлением сельскохозяйственной артели и бригадами; она может доставлять и очередную почту, служа и письмоносцем, и рассыльным; заменить старика-сторожа у хлебного амбара. С успехом служит она в качестве дежурного на станции для спасения утопающих (плавает она превосходно!), как поводырь слепого. Об одном таком интересном факте в послевоенные годы сообщил журнал «Огонек».

Летчик С. Г. Бурдаков потерял на фронте зрение. Для него подготовили собаку-поводыря. Это позволило ему взяться за общественно полезный труд — он стал инспектором учебно-производственного предприятия. Собаке выпала тяжелая нагрузка. Бурдаков проживал в Краскове под Москвой, а цехи предприятия находились в Малаховке, Удельной, Ильинской. Ежедневно приходилось ездить по железной дороге в несколько мест. Собака превосходно справлялась с этой трудной задачей. Стоило только хозяину назвать цех, который они должны сегодня посетить, и она безошибочно вела его к остановке электропоезда, пережидая у шлагбаума, если тот оказывался закрыт, затем — по лестнице, на платформу и — в вагон. Там она еще догадается потыкать носом в колени какого-либо сидящего пассажира, чтобы тот уступил место слепому…

Слово «догадается», мы, конечно, употребили условно, так как все, о чем здесь сообщено, было искусственно привито собаке. Этот пример еще раз доказывает, насколько неограниченны возможности ее дрессировки.

Собаке можно поручить присматривать за детьми. Брэм рассказывает, как одна собака-водолаз опекала мальчика. Мальчишка был озорной и все время лез в реку, но четвероногая нянька всякий раз вытаскивала его из воды, так и не дав искупаться.

^{От такой няньки не укроется ни одна проделка, шалить не даст!}

Можно выучить ее — и она будет следить за тем, чтобы ребята и взрослые не рвали цветы, не ломали деревья в садах и парках, не портили газоны скверов. Известна, наконец, и такая специальность собаки, как служба пожарной охраны, впервые примененная в Англии в начале нынешнего века. Один из таких четвероногих пожарных, Боб, в Лондоне, сумел вынести за свою жизнь из горящих домов двенадцать маленьких детей (тринадцатой была большая кукла!), заслужив самую горячую благодарность родителей спасенных. Этим фактом заинтересовался Лев Толстой. Он положил его в основу своего рассказа для детей.

Трудно перечислить все возможности использования собаки, и мы не будем пытаться, это сделать. Скажем лишь, что применение этого животного позволяет на целом ряде участков высвободить людей, а это, при нашей вечной нехватке рабочих рук, также весьма и весьма немаловажный довод в пользу еще более широкого развития и внедрения собаководства.

В дни мирного строительства клубы, готовят собак для мирной службы в быту и на производстве. Вместе со всем народом советские собаководы активно участвуют в борьбе за прочный мир, против новой войны, замышляемой империалистами Америки и Западной Европы, ибо крепить обороноспособность и могущество Советской державы, каждодневно наращивая ее резервы, — это значит защищать мир.

Подготовить хорошую служебную собаку, пригодную не только для индивидуального, но и для общественно полезного использования, — вопрос чести каждого владельца.

ГЛАВА II ИЗ ИСТОРИИ СЛУЖЕБНОГО СОБАКОВОДСТВА НА УРАЛЕ

Я позволю себе остановиться подробнее на зарождении и развитии служебного собаководства на Урале, поскольку это представляет не частный интерес и во многом типично для других районов страны.

В конце 1929 года при Уралосоавиахиме в Свердловске возникла секция служебного собаководства. Тем самым было положено начало организованному служебному собаководству в крае.

Инициатором создания секции и ее первым руководителем явился некто Михайлов, любитель-овчарист, не имевший специального кинологического образования, но с большим энтузиазмом относившийся к разведению собак. Его ближайшими помощниками были инструкторы Плешков, Иванов и несколько позднее каюр Макаров.

Вначале секция насчитывала около полусотни любителей. На учете состояло 72 собаки.

В числе первых активистов-общественников были: В. А. Морендо, И. И. Деревин, Г. И. Демидов, Меркурьев, Колов. С конца 1930 года активное участие в работе секции, вскоре переименованной в сектор (а позднее — в комитет и, наконец, в клуб), приняли демобилизованные из армии тт. Широкинский и Шестаков.

Вся деятельность секции на этом начальном этапе была направлена на то, чтобы путем вовлечения как можно более широкой массы любителей объединить собаководческие силы, сколотить актив, развести больше собак служебных пород.

Несмотря на ограниченность средств, которыми располагала секция, удалось создать небольшой питомник. Производилась даже дрессировка собак.

Серьезные помехи создавало отсутствие племенных животных. Это тормозило разведение. Единственным производителем породы «немецкая овчарка» был Баян, принадлежавший Михайлову, превосходно отдрессированный своим хозяином, неплохих по тому времени статей. В старых родословных Баяна можно встретить довольно часто.

В целях популяризации дела служебного собаководства, привлечения к нему внимания общественности и наглядной демонстрации работы служебных собак, зимой 1930–1931 гг. Центральный Совет Осоавиахима СССР организовал Всесоюзный звездный пробег на собаках. На долю уральской организации выпал звездный маршрут Магнитогорск — Москва. Упряжка из 12 ездовых собак-лаек (9 упряжных и 3 запасных) была доставлена поездом до Магнитогорска, откуда стартовала на Москву. Каюром упряжки был Иванов.

О том, в каких условиях проходил пробег, красноречиво свидетельствует одна из телеграмм, полученных штабом пробега:

«Под Казанью напали волки. Две собаки зарезаны, три ранены. Волков убили трех, оставшуюся стаю разогнали взрывпакетами. Маршрут продолжаем, в Казани пополнимся».

Это происшествие, как и другие трудности пути, не смогли, однако, задержать упряжку, и она вовремя поспела к финишу.

Несмотря на недостаток производителей и малочисленное маточное поголовье, что не позволяло удовлетворить полностью спрос на породистых животных и, естественно, отражалось на росте организации и развитии дела в целом, к январю 1933 года в Свердловске уже насчитывалось 114 собаководов-осовиахимовцев и 146 собак. В 1933 году начальником областного клуба, или, как он тогда назывался, сектора, стал С. А. Широкинский, человек деятельный, с хорошей теоретической подготовкой, окончивший школу-питомник военного собаководства в Ульяновске. С его приходом значительно оживилась деятельность сектора. Городским сектором ведал Г. С. Шестаков, а после того, как секторы слились, он стал инструктором.

^{Зачинатели и первые активисты служебного собаководства на Урале — С. А. Широкинский и Г. С. Шестаков (пал смертью храбрых в дни Отечественной войны)}

К тому времени перед собаководами Свердловска встала неотложная задача: превратить свою организацию в массовую, имеющую подлинно оборонное лицо, а также создать собственную финансово-материальную базу, без которой был невозможен дальнейший разворот работы. Этого требовала сама жизнь, об этом постоянно напоминали и руководящие органы, в первую очередь ЦС Осоавиахима СССР.

Служебному собаководству уделялось все большее внимание, как необходимой отрасли народного хозяйства. Росло его оборонное значение. Собаки были нужны для охраны государственных границ.

Для укрепления обороноспособности Родины требовались подготовка многочисленных резервов, изучение всеми слоями трудящихся разнообразных военных знаний. Именно в эту пору особую популярность приобрел лозунг: «Осоавиахим — опора мирного труда и обороны СССР».

С этого времени начинаются быстрые успехи Свердловского клуба и интенсивный рост служебного собаководства на Урале вообще.

Уже летом того же 1933 года уральцы впервые приняли участие во Всесоюзной выставке служебных собак в Иванове. Ездили Широкинский и Шестаков. Выставлялись четыре собаки, из них две лайки — Грозный, принадлежавший Шестакову, и Гарсон, являвшийся собственностью клуба. Обе лайки заняли лучшие места и были отмечены призами.

Решающая роль в работе такой организации, как клуб служебного собаководства, принадлежит активу, общественности. В эту сторону и были направлены главные усилия руководства клуба.

Прежде всего необходимо было наладить учебу. Организовали семинар. Курс лекций в нем прослушали около ста человек. Многие товарищи, позднее ставшие настоящими знатоками своего дела, получили зачатки кинологических знаний в этом первом для Урала кружке служебного собаководства. Руководил занятиями семинара Широкинский.

Большое внимание уделялось агитмассовой работе. Формы ее были весьма разнообразны. Систематически проводились доклады с показом работы собак, постоянно действовала агитбригада, составленная из активистов-общественников, выступавших со своими собаками на фабриках, заводах, в клубах и Дворцах культуры, в садах и парках. На отдельных предприятиях города при первичных организациях Осоавиахима, как-то: на Ленинской фабрике, на заводе имени Воеводина, на Верх-Исетском заводе были созданы кружки оборонного собаководства, которые изучали и пропагандировали это дело.

Эти кружки имели важное значение. Благодаря им увеличился приток новых членов, главным образом за счет рабочих, которым регулярно раздавали щенков и взрослых собак.

Наладили регулярную работу среди пионеров и школьников, что привело в клуб юных друзей обороны. Летом, в окрестностях Свердловска, был проведен лагерный сбор специально для подростков с их четвероногими друзьями.

Все это в короткий срок неузнаваемо преобразило свердловский клуб. Он стал притягательным центром для многих энтузиастов. Ежедневно в нем можно было встретить людей самых разнообразных специальностей, разного общественного положения, возраста, но с одинаковой увлеченностью отдававших свой досуг общему делу.

В городе открыли несколько хорошо оборудованных учебно-дрессировочных площадок, работавших в две смены. Помимо этого, отдельные группы любителей, сопровождаемые клубным инструктором, ежедневно отправлялись за город, где дрессировали своих питомцев по службе связи, учили их плаванию и т. д.

Срочные меры требовались в области кровного разведения. Качественный состав собак был крайне слабым, если не считать высококлассную суку-производительницу породы доберман-пинчер, по кличке Зара, принадлежавшую члену клуба В. А. Морендо, давшую хорошее потомство. Особенно тяжелое положение было с немецкими овчарками. Типичные немецкие овчарки в массе почти отсутствовали.

Зимой 1933–1934 гг. в Свердловск были привезены улучшители породы, приобретенные клубом в Москве, немецкие овчарки: Рэкс, Клод, Дик, Джери (по прозвищу Джери-черная) и Зоря. Эта пятерка сыграла решающую роль в выправлении поголовья овчарок не только в Свердловске, но и в Челябинске, Нижнем Тагиле, Кургане и ряде других городов Урала.

Наибольшую ценность представляли производитель Рэкс и племенная сука Джери, имевшая всесоюзную оценку «очень хорошо».

Рэкс (по родословным записям — ВРКСС № 1165) — хорошего «сухого» сложения, черно-чепрачный по окрасу, довольно крупный, — явился праотцом большинства свердловских овчарок. Он имел недостаток: так называемую «прямозадость», то есть несколько излишнюю выпрямленность задних конечностей, — и в свете современных требований, предъявляемых к экстерьеру, возможно, не удовлетворил бы нас полностью; но он обладал самым главным качеством производителя — стойко передавал в потомство породность.

^{Родоначальники «свердловских» овчарок — Рэкс-чепрачный и Джери-черная}

23—24 июля 1934 года в Свердловске состоялись Уральский межобластной смотр и первая выставка служебных собак. Смотр открылся совещанием актива и работников служебного собаководства. Затем на областном стадионе были проведены межведомственные состязания служебных собак по связной, санитарной, розыскной и караульной службам, а также состязания собак, принадлежащих любителям.

Для привлечения публики перед открытием выставки в городе — в окнах магазинов, на рекламных местах — были установлены фотовитрины и художественные плакаты, а в день открытия по городу разъезжали специально оформленные собачьи упряжки, вызывая всеобщее любопытство, особенно у ребят, которые бегали за упряжками целыми толпами. Все это помогло собрать на выставке много зрителей.

Выставка проходила в саду имени Горького при клубе пищевиков. Экспонировалось 98 животных. Экспертиза производилась судьей всесоюзной категории, присланным из Москвы. Не было дипломов; сами создали образец диплома и напечатали в нужном количестве в местной типографии. С этого времени выставки сделались ежегодным праздником собаководства в Свердловске.

На Всесоюзный 10-й Юбилейный смотр-выставку служебного собаководства, состоявшийся месяцем позднее, в Москве, уральцы послали уже делегацию из десяти человек при четырнадцати собаках. Все члены делегации были одеты в осоавиахимовскую форму, что подчеркивало оборонное значение происходившего события.

Сбору предшествовал учебный лагерный сбор, проходивший в осоавиахимовском городке в Вешняках под Москвой. Лагерный сбор прошла и группа уральцев.

Поездка в столицу, пребывание на сборе, где занятия проводились лучшими советскими специалистами-кинологами, общение с московскими собаководами, а также с товарищами из других городов, — все это, обогатив впечатлениями и расширив кругозор участников смотра, несомненно, способствовало росту кинологической культуры и дальнейшему развитию служебного собаководства в стране вообще и на Урале в частности.

Из мероприятий того времени, осуществлявшихся свердловским клубом, пристального внимания заслуживает метод углубленного ознакомления с каждым любителем, владельцем собаки или щенка служебной породы, ставший правилом в работе клуба. Интересна анкета, с которой клуб обращался ко всем новым членам, помогавшая составить подробную картину состояния дела в любительской среде. В этой анкете имелись, в числе прочих, такие вопросы:

«Считаете ли вы себя обязанным ликвидировать кинологическую (собаководческую) неграмотность и стать грамотным собаководом, в дальнейшем повышая свои знания?»

«Какую связь вы имеете с сектором служебного собаководства, кроме того, что вы и ваша собака состоите на учете?»

«Как вы думаете осуществить боевую подготовку себя лично и своей собаки: путем ли посещения кружков, курсов и учебно-дрессировочной площадки (если да, сколько раз в месяц, какие дни и часы для вас удобнее) или заочным порядком, получая задания?»

«Считаете ли вы себя исправным членом оборонной организации?»

И наконец такой вопрос, особенно заставлявший задумываться любителя:

«Скажите ваше мнение, — при пассивном отношении к сектору, а главное при отсутствии работы с собакой, не напрашивается ли вывод о передаче собаки от такого члена сектора другому лицу или организации, где бы она оказалась общественно полезной?»

Надо ли говорить, что столь обстоятельное изучение любителя позволяло не только выяснить его интересы и желания, но и знать, как он обращается с собакой (там имелись и такие вопросы), чего может ждать от него клуб. Самое же важное — поставленные в упор серьезные претензии к любителю будили у него сознание, заставляли активнее включаться в работу организации, хоть чем-то помочь ей.

Осенью 1934 года, в период уборки на колхозных полях, три бригады любителей с собаками выезжали для охраны собранного урожая.

В начале 1935 года любителем Б. С. Рябининым, при поддержке клуба, были привезены в Свердловск из Ульяновского питомника Приволжского военного округа первые шесть высококровных полугодовых щенков эрдель-терьеров, в том числе знаменитая Снукки, происходившая от Риппера и Даунтлесс, являвшихся в тот момент лучшей парой эрделей в Советском Союзе. Впоследствии Снукки (влад. Б. С. Рябинин) неизменно завоевывала на всех выставках, как на областных, так и на всесоюзных, первые места и высшую оценку «отлично». Вместе с некоторыми свердловскими лайками она была занесена на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в родословную книгу лучших собак страны. Дочь ее Альбина (владелица — А. В. Добош) имела оценку «очень хорошо».

Таким образом, Урал обзавелся новой, до этого неизвестной здесь, ценной породой — эрдель-терьерами.

^{Джери и Снукки, герои книги «Мои друзья»}

Крупнейшим событием 1935 года явился тысячекилометровый пробег на собаках по маршруту Свердловск — Пермь — Кудымкар, организованный клубом с целью распространения билетов Авиалотереи и пропаганды идей оборонного общества. Командором пробега был ответственный работник Уралосоавиахима. Упряжкой из семнадцати лаек управлял испытанный каюр Макаров.

Пробег прошел успешно. В глубинных пунктах края была проведена осоавиахимовская работа, распространены билеты лотереи.

Ездовая служба вообще всячески поощрялась и распространялась клубом. Постоянно имелись одна-две своих упряжки, на которых — зимой на санках-нартах, летом на колесной тележке — развозились по квартирам любителей продукты для питания собак. Упряжки сдавались также в аренду другим организациям, в частности торгующим. Интересный опыт эксплуатации собачьих упряжек в городских условиях привлек к себе внимание Москвы и был отмечен в центральной печати. Так, газета «Вечерняя Москва» писала в номере от 7-го июня 1935 года:

ПРОДУКТЫ ДОСТАВИТ СОБАКА

СВЕРДЛОВСК (соб. корр.). Екатерине Васильевне Ивановой понадобилась провизия. Она позвонила в магазин и попросила прислать на дом необходимые продукты.

— Хорошо, Буран доставит! — ответил продавец.

Иванова живет за городом, километров за восемь. Через 30 минут лай Бурана возвестил, что продукты доставлены.

Сектор служебного собаководства Осоавиахима впервые

в СССР организовал в Свердловске доставку продуктов

на собаках

К новым «обязанностям» подготовлено пока 25 собак. Среди собак — испытаннейшие северные остроухие лайки Бобко, Ринти, Буран, известные Советскому Союзу своими тысячекилометровыми пробегами.

Каждая упряжка имеет 5–7 собак. Повозку сопровождает каюр. Легкая изящная тележка вмещает около 200 килограммов различных продуктов. В течение дня при полной нагрузке одно звено собак покрывает 70–80 километров, посещая 150–200 квартир.

Первые опытные доставки товаров с собаками-«курьерами» вполне себя оправдали. Продукты доставляются быстро, аккуратно и за небольшую плату.

Инициаторами создания этого «собачьего транспорта» являются председатель комитета служебных собак т. Широкинский и лучший каюр Свердловской области т. Макаров. Они подчеркивают, что особую эффективность «собачий транспорт» будет иметь в больших городах, а также по доставке продуктов в пригороды, на дачи, в дома отдыха.

Все больше расширялась хозяйственная деятельность клуба.

Бурный рост промышленности на Урале вызвал усиленную потребность в караульных собаках. Однако дело это на первых порах также нуждалось в поддержке. В целях оказания помощи ведомственным организациям охраны социалистической собственности клуб развернул практическое применение караульных собак. Это мероприятие, пожалуй, в наибольшей степени способствовало укреплению авторитета и популярности клуба, дав большой эффект в финансовом отношении.

Все чаще в областной газете «Уральский рабочий» стали появляться объявления:

Комитет служебного собаководства Свердлосоавиахима

ЗАКЛЮЧАЕТ ДОГОВОРА

НА ОХРАНУ ДРЕССИРОВАННЫМИ

СОБАКАМИ

складов, магазинов, предприятий, овощехранилищ, денежных сейфов и т. п., а также ПРИНИМАЕТ ЗАЯВКИ на эксплуатацию собачьих упряжек. ЗАЯВКИ НАПРАВЛЯТЬ в Дом Обороны, административный корпус, комната № 29.

Комитет служебного собаководства СОАХ.

Не хватало собак. Клуб стал закупать их в других областях и краях, а также обратился за помощью к любителям. Некоторые из них продали своих питомцев, взяв взамен щенков, другие согласились дать животных во временное пользование.

Собаки показывали высокую бдительность, и там, где они применялись, не наблюдалось ни одного случая хищения, взлома и т. п. Насчитывались десятки случаев задержания обходно-сторожевыми собаками лиц, проходивших с заводской территории неуказанными путями, а также граждан в нетрезвом состоянии. Благодаря четвероногому сторожу был предотвращен бойцом охраны Хусаиновым пожар в павильоне Торгсина на Шарташском рынке в Свердловске, где заведующий павильоном, допустивший растрату, умышленно оставил горящую свечу.

Не обошлось без курьезов. В одном магазине продавцы, желая проверить, насколько надежен четвероногий сторож, «шутки ради» втолкнули своего товарища в помещение в тот момент, когда туда была впущена собака. Она мгновенно повалила его, и только по счастливой случайности он отделался лишь синяками да порванным пальто. Больше такие «шутки» не повторялись.

К середине 1935 года клубными караульными собаками охранялись крупнейшие предприятия и новостройки края: Тагилкомбинатстрой, строительство Первоуральского трубного завода, Верх-Исетский завод, Чусовской металлургический и ряд других предприятий, а также торговые объекты: городской ломбард, база Табакторгснаба, Центральный совбазар и Шарташский рынок в Свердловске, универмаг № 1, Камская нефтебаза и др. Окарауливание применялось как на привязи, блочное (преимущественно), так и свободное (обычно внутри помещений). Все это только в течение одного года позволило сократить на различных объектах 23 людских поста.

В собственности клуба в этот период находилось: около полутораста собак (позднее они вместе со всем оборудованием перешли в собственность предприятий), одна лошадь, два жилых дома с надворными постройками, ледник. Штат состоял из 62 человек — вожатых, стрелков, поваров, коновозчиков и т. д. Клуб имел свой текущий счет в Государственном банке. Договоры на охрану заключались в двух вариантах: 1) с полной материальной ответственностью; в этом случае клуб содержал и людскую команду; либо 2) сдавались в эксплуатацию лишь одни собаки. Общая сумма денежных поступлений по договорам за охрану объектов составила за год 182666 рублей.

Большая работа была проведена по подготовке кадров и отработке собак. Ежегодно в лагерях Осоавиахима проходила обучение по обязательным видам подготовки вожатых-собаководов молодежь призывного контингента.

В этот же период были организованы курсы по подготовке специалистов, с отработкой собак по караульной и пастушьей службам — для колхозов и совхозов области, и по караульной службе — для охраны объектов треста «Заготзерно».

Для этих курсов клубом специально была вывезена с Кавказа партия кавказских овчарок в количестве сорока голов. Ездил за ними Шестаков, проявивший в этой поездке незаурядные мужество и самообладание (в течение месяца он ехал в товарном вагоне один-на-один с сорока злобными собаками).

По настоянию клуба Управление животноводства Свердловского ОБЛЗУ организовало применение служебных собак в районах с развитым животноводством. Несколько десятков гуртоправов и пастухов были направлены для изучения собаководства в Свердловск.

Все это выдвинуло Свердловский клуб в число передовых, что было отмечено Всесоюзным совещанием работников служебного собаководства, состоявшимся в конце 1935 года в Москве. В резолюции по докладу комитета служебного собаководства ЦС Осоавиахима СССР говорилось:

«Совещание констатирует наличие положительных сдвигов за истекший год как в работе комитета ЦС Осоавиахима, так и областных и краевых комитетов — Ленинградского, Московского, Свердловского, Киевского, Воронежского и Горьковского, имеющих значительные достижения в развитии дела оборонного собаководства».

Как явствует из резолюции, Свердловский клуб шел по работе сразу же вслед за Ленинградским и Московским, хотя оба они были организованы значительно ранее его.

Очевидно, эти успехи не могли быть достигнуты без крепкого, спаянного коллектива.

В аппарате клуба работали: начальники команд Шестаков, Иванцов, завхоз Стяжкин, инструкторы Плешков, Сулимов, вожатые Белоусов, Макаров (он же каюр), — все преданные, любящие дело товарищи.

Надежную опору клуб имел в лице многочисленного деятельного и хорошо подготовленного актива: Е. И. Иванова, К. И. Пьянков, Пресняков, Петрова, Старикова, Крылова, Ульянова, Штанге, Боря Бейкин и другие.

Среди собаководов старшего поколения того времени должны быть особо отмечены: В. А. Морендо, первый доберманист, один из наиболее подготовленных в кинологическом отношении, бывший уже тогда в годах, но, тем не менее отдававший все свое свободное время клубу, охотовед Г. И, Демидов, также большой знаток собак, лаечник И. И. Деревин. Последние двое служили своеобразным связующим звеном между осоавиахимовской организацией и охотниками-промысловиками, что имело немаловажное значение, поскольку охотники располагали лучшим поголовьем лаек.

С. А. Широкинского, перешедшего на работу в одно из ведомств, в 1936 году сменил А. А. Домбский.

В 1936 году свердловчане направили свою делегацию на Всесоюзную выставку служебных собак в Тбилиси. Ввиду дальности расстояния ездили только два человека— Домбский и Рябинин, с ними три собаки: Снукки и две лайки — Грозный, ставший к тому времени собственностью клуба, и Тайга, принадлежавшая активисту В. И. Преснякову. Все три собаки получили высшие оценки «отлично» и призы, а обеим лайкам, кроме того, было присвоено звание чемпионов Советского Союза.

^{Чемпион СССР — уральская лайка Грозный}

Ежегодно клуб организованно выводил своих членов с их четвероногими питомцами на октябрьские и первомайские демонстрации. В первомайской демонстрации 1937 года, например, участвовало более ста собаководов-осоавиахимовцев с собаками. Когда колонна проходила по центральной площади города — имени 1905 года, — это вызвало большое оживление на трибунах и вообще у всех присутствующих. И, надо признать, зрелище было действительно внушительное.

Годы 1933—1937-е можно считать периодом наибольшего подъема и организационно-хозяйственного укрепления Свердловского клуба. Резко возросло количество любителей и принадлежащих им собак. На 1-е января 1937 года числилось: членов клуба — 548, зарегистрированных собак — 614. Рост за четыре года — почти в пять раз. Многие общественники за активную оборонную работу были награждены Почетными грамотами, нагрудными знаками ЗАОР^[16], денежными премиями.

^{Старт оборонного тысячекилометрового пробега на собаках (Свердловск, 1934 год)}

Подытоживая этот период, хочется задать вопрос, в чем же все-таки был секрет достижений клуба? Это — прежде всего в том духе коллективности, массовости, который утвердился в клубе, в правильной постановке работы, в частности кровного разведения; в любви к делу, проявленной не только штатными работниками, но и рядовыми членами, многочисленным активом общественников.

Достигнутые за этот период результаты в известной мере предопределили и дальнейшее развитие служебного собаководства на Урале, несмотря на ряд неудач с подбором кадров, постигших Свердловский клуб после ухода Домбского, также перешедшего в промышленность для работы по специальности.

В этих условиях особенно сказалось значение работоспособного актива. Актив вскрывал все недостатки в деятельности организации, и он же помогал их устранению. Он цементировал работу, одновременно наставляя и воспитывая молодое руководство клуба.

Свердловчане участвовали аккуратно во всех всесоюзных выставках служебных собак, имевших место в этот период: в Москве (в парке Сокольники), в Ленинграде и т. д., а также вывозили своих лучших собак на выставки в Челябинске, Перми, Нижнем Тагиле, Уфе. В свою очередь на выставках в Свердловске присутствовали гости из соседних уральских городов, из Горького, Казани, Кирова. Это способствовало взаимному обмену опытом.

Мероприятия по кровному разведению, проведенные в предшествующий период, коренным образом изменили качественный состав поголовья собак, состоящих на учете. Налицо было явное улучшение ведущей служебной породы — немецкой (ныне восточноевропейской) овчарки. Назрела необходимость обновления кровей, дабы избежать родственного разведения. Особенно часто встречалась в потомстве кровь Рэкса.

В Свердловск были привезены овчарки Урс, Рагмир, Геро, Хасан, а также щенки, происходившие от известных выставочных победителей Абрека и Тайфуна. Под кличками Фатум (А. Т. Степановой) и Фантом (В. X. Пестова) они стали впоследствии неплохими производителями. Практиковалась посылка собак для вязок в Москву, Ленинград и другие города, располагающие хорошими производителями.

Следует отметить один характерный вид деятельности, получивший в те годы признание среди любителей. По инициативе члена Совета клуба, работника органов милиции и специалиста по служебному собаководству В. Н. Шишкина была создана из числа активистов-общественников бригада содействия милиции. Бригадмильцы неоднократно участвовали со своими собаками в операциях по прочесыванию лесов, в ночных обходах в городе, в результате чего с помощью собак нередко удавалось задерживать преступные элементы.

Вырос актив. В него влились свежие силы: с. В. Черняков, Вахрушева, Игорь Пашкевич, Харитонов, Мерзляков, Бенбау, Добош, Гребнев, М. И. Иванчиков и многие другие, активно работавшие впоследствии и все военные годы. В декабре 1939 года на работу в клуб пришел в качестве оргинструктора, а позднее начальника питомника, один из старейших и наиболее уважаемых людей клуба, известный садовод-мичуринец Свердловска — А. И. Рагозин. Выросли кадры заводчиков.

Все эти годы при клубе существовала секция почтового голубеводства. Ее деятельность выражалась в пропагандировании голубеводства в Свердловске и за его пределами, готовили кадры голубеводов, тренировали голубей, причем была достигнута дальность полета до 150 километров. Почтово-голубиные станции имелись в тот период на вооружении в Красной Армии, и работа с любителями-голубеводами, таким образом имела определенный практический смысл.

Как на интересную форму работы следует указать на пуск воздушных шаров с голубями для изучения высотных слоев атмосферы. Шар на определенной высоте разрывался, голубь получал свободу и снижался на землю, неся на своей спине автоматически записывающие приборы, показывающие температуру воздуха, давление и т. д. Руководил секцией голубеводства большой энтузиаст этого дела, любитель П. Н. Трусов, являвшийся также и собаководом, активистом клуба.

В эти годы клуб служебного собаководства возник и во втором после Свердловска промышленном и культурном центре Свердловской области — Нижнем Тагиле. Долгое время им руководил энтузиаст этого дела О. Звагольский. Клубы появились также в центрах соседних уральских областей — в Перми, Челябинске.

В Перми первоначально существовал филиал Свердловского клуба; затем, с выделением Пермской области он превратился в самостоятельно действующий клуб. Организаторами его явились: А. И. Бессонов Д. Н. Беклемишев, Дресвянников, Н. И. Шульц. Первым начальником был В. А. Епанчинцев.

Пермский клуб тоже занимался (но в значительно более ограниченных размерах) охраной торговых и промышленных объектов — пассажа, рынков, разных баз, привлекая для этого любителей с их собаками. В помощь милиции любительские патрули ходили вечерами в саду имени Горького, пресекая проявления хулиганства, задерживая нарушителей общественного порядка и спокойствия.

Собак с родословными было мало, на первых порах многие из владельцев о них не имели никакого понятия.

Разводили исключительно немецких овчарок. Для воспроизводства этой породы из Свердловска в Пермь был передан производитель Дик-черный № 1165-а. Однако, не обладая очень высокими достоинствами, он, естественно, не оставил после себя и выдающегося потомства.

Долгое время Пермский клуб встречался с недооценкой его работы со стороны руководящих городских организаций; это, несомненно, задержало его развитие. Об этом выразительно говорит заметка тех дней, опубликованная в местной газете «Звезда»:

«О СОБАКАХ

Ездовая служба. Собака-сторож. Собака-ищейка, связист, санитар. Ученые животные нам нужны и сегодня, и будут полезны завтра, — говорилось в заметке. — Оборонно-служебное собаководство — не пустячок, а дело чрезвычайно важное.

Этого, к сожалению, никак не хочет уразуметь Пермский городской совет Осоавиахима. Он смотрит на вещи узко, с точки зрения близкой выгоды. Раз комитет собаководства не прибылен, плевать на него! И комитет влачит убогое существование. Он недостаточно обеспечен собаками, инвентарем, не имеет дворов и плаца для дрессировки животных.

Безденежье. Собаки — плотоядные животные — «постятся», заболевают рахитом, катаром желудка. А мы не в состоянии даже нанять ветеринарного врача, чтобы подлечить их.

На собаководов и работников комитета в горсовете Осоавиахима смотрят сквозь пальцы. Нам даже заработной платы ни разу не выдавали аккуратно.

Я — собаковод. Дело свое знаю и люблю. В Пермском уголовном розыске 8 лет служит собака моей выучки. Я 14 лет готовлю, если так можно выразиться, «кадры» служебных собак, но еще ни разу не встречал такого несерьезного отношения к этому делу, с каким мне довелось встретиться в Перми.

Нынче зимой я с увлечением готовил ездовую упряжку из пяти собак с пулеметной установкой на нартах, ищейку, санитара, связиста. И что бы вы думали! Горсовет Осоавиахима запретил мне это делать. Хватит, дескать, одних караульных собак.

Возмутительное, наносящее ущербобороне страны, отношение к собакам.

Садников».

Однако и это взволнованное публичное выступление, очевидно, не тронуло осоавиахимовского начальства, ибо вплоть до Великой Отечественной войны Пермский клуб рос медленно, не играя сколько-нибудь заметной роли в развитии служебного собаководства в Прикамье.

В Челябинске, в 1932 году, группа любителей (инженер-строитель В. В. Спасоломский, доктор Арнольдов и другие) объединилась в секцию при Кировском райсовете Осоавиахима. Собак было всего шесть (овчарки), в том числе производительница Гресси.

В 1934 году создали клуб, но узаконен он Центральным Советом Осоавиахима был лишь в 1940 году, а до этого платных работников в клубе не было. Все делалось силами общественности. Активисты из числа любителей сами вели регистрацию собак, родословные записи, консультировали начинающих. Тем не менее работа велась активно, и уже спустя немного времени в городе насчитывалось 170 породистых собак, в основном немецких овчарок.

Практиковалась охрана магазинов любительскими собаками. В 1940 году состоялась первая выставка, на которой было представлено около пятидесяти животных.

Как Пермский, так и Челябинский клуб, поддерживали связь со своим старшим собратом — Свердловским клубом. Оттуда привозили щенков, нередко покупали и взрослых собак.

Наиболее быстро продолжал расти Свердловский клуб. На 1-е января 1941 года он объединял в своих стенах 756 любителей. На учете состояло 812 собак.

Началась Великая Отечественная война.

Вот когда понадобились резервы, подготовкой которых занимались все учебные организации и клубы Осоавиахима.

Многие активисты и специалисты-собаководы были призваны в действующую армию. Но вокруг клубов для выполнения их задач сплотился новый актив патриотов, передовиков оборонной работы. Особенно нагляден в этом отношении пример Свердловска.

В военный период здесь выдвинулось немало общественников, надолго связавших себя с клубом и помогавших ему всеми силами: домохозяйка Н. Б. Лури, майор милиции В. Ф. Борисов, врач Серебренников, инженер Б. Д. Алексеев, неоднократно избиравшийся председателем Совета клуба, и многие другие. Н. Б. Лури, например, ставшая впоследствии экспертом третьей категории, произвела за эти годы в общественном порядке более ста операций — удалений прибылых пальцев у щенят на квартирах у любителей. Ею в последующем был выращен один из лучших производителей по восточноевропейским овчаркам Пижон ВРКСС № 8959, от которого было получено около 900 щенков. Ушел в армию начальник клуба А. А. Шевченко. Его место занял А. И. Рагозин. Активно сотрудничала молодежь. Оля Алексеева, дочь Б. Д. Алексеева, ученица-старшеклассница, член Совета клуба, организовала в школах города несколько групп юных собаководов и сама вела их, занимаясь аккуратно два-три раза в неделю. Все обученные ею ребята показали при проверке отличные знания и получили щенков.

Работа клубов в военные годы имела свои особенности. Прежде всего возникли трудности с кормами. Клубы организовали снабжение собак продуктами питания. На протяжении всей войны все наличное поголовье животных бесперебойно снабжалось крупой, мясоотходами. Производители и щенные суки получали по повышенным нормам.

Активисты-общественники сами изыскивали на базах, в столовых попорченные продукты — мясо, колбасу, рыбу свежую и соленую, тухлые яйца, не пригодные в пищу людям, но пригодные для кормления собак. Прежде чем перевести на склад клуба, все это осматривалось санврачом, зачастую также клубным активистом.

Ввиду недостатка овощей, особенно весной, вводили в рацион крапиву, молочник, осот, жабрей, репей (сердцевину, без коры и листьев), а также давали ботву редечную, картофельную, репную, свекольную, морковную. Осенью заготовляли капустный лист, коченье, словом, использовали все, что попадало под руку. Для маленьких щенков сочили морковь, подбеливали молоком и этим подкармливали.

Из-за сильного жилищного уплотнения (на Урале находилось много людей, эвакуированных из западных и южных районов страны) собаки содержались под кроватями, столами. Это требовало особого наблюдения за правильностью выращивания. Специальные уполномоченные из числа наиболее осведомленных активистов, обходя квартиры, давали владельцам советы по содержанию, кормлению и уходу, проверяли, как готовится пища из утильмяса, поскольку его требовалось тщательно проваривать, сколько раз дается корм, в холодном или теплом виде, не больна ли чем собака (если больна, то ее направляли в ветлечебницу) и т. д. Помимо этого, каждый день в определенные часы в клубе дежурил один из членов Совета, опытный собаковод, с которым могли проконсультироваться начинающие любители.

Владельцы обязаны были также через определенные промежутки времени показывать своих питомцев в клубе. Щенков обычно взвешивали, взрослых собак осматривали. Дата осмотра отмечалась в охранном свидетельстве. При этом непременно давалась оценка упитанности. При низкой упитанности животного владельцу это ставилось на вид, он получал указания, как выправить собаку, и обязан был через две-три недели снова привести ее.

Опасение, что собаку могут снять с пайка или даже отобрать за плохой уход, заставляло подтягиваться самых нерадивых хозяев.

При заболеваниях собак (поносе, запоре и др.) нехватка медикаментов восполнялась народными способами лечения. От глистов, за неимением сантонина, камалы и других средств, применяли сок тертой редьки, скипидар, рекомендовали варить редьку, заправлять ее растительным маслом и так кормить собаку.

Систематический контроль позволял даже в трудных экономических и бытовых условиях военного времени выращивать вполне качественное поголовье. За все военные годы были лишь единичные случаи заболевания чумой, не наблюдалось ни одной вспышки бешенства.

В индивидуальном содержании большинство собак жило во дворе, зимой — в утепленных будках; и характерно, что эти собаки были лучше развиты и почти совсем не болели.

Главной задачей клубов было снабжение Советской Армии животными, пригодными для использования в боевых условиях. Можно признать, что с этой задачей клубы справились с честью.

Уже первой военной осенью был отправлен из Перми десяток собак для фронта. Позднее эти отправки значительно участились. Вагонами отправлялись собаки из Свердловска.

Вот документ тех дней — короткое обращение, отпечатанное на четвертушке бумаги, которое рассылалось свердловским любителям:

УВАЖАЕМЫЙ ТОВАРИЩ!

Для скорейшего и окончательного разгрома фашистских банд срочно требуются фронту собаки. Клуб служебного собаководства Осоавиахима призывает Вас передать собаку в подарок Красной Армии, — этим Вы выполните долг патриота Родины.

Осмотр на предмет пригодности собак производится в клубе, ул. Малышева, № 36 во дворе ресторана «Ривьера», с 10 часов утра, ежедневно, включая также и выходные дни.

Взамен переданных собак в 1942 году получите щенка от лучших производителей.

Нач. Клуба с./собаководства Осоавиахима

Рагозин.

И любители откликались на этот призыв. Не было случая, чтобы требование на поставку собак для армии осталось неудовлетворенным.

Многие отдавали по нескольку собак. Так, домохозяйка г. Свердловска Леонова передала за годы войны 5 собак, домохозяйки Партина и Соловьева — по 4 собаки каждая, кладовщик Есюнина — 3 собаки, ученик Федя Бобылев — 3 собаки и т. д. Страховой инспектор Стуков вырастил сам и сдал 3 собаки, да, кроме того, заготовил в районе Уралмаша для армии еще 19 собак.

О качестве пополнения убедительно говорит следующее письмо — одно из многих, полученных клубом:

«Приношу большую благодарность Клубу служебного собаководства за переданных служебных собак для питомника вверенной мне части, а также прошу передать благодарность воспитателям их тт. Леоновой А. И. и Нечкиной Т. П. Надеюсь, что и в дальнейшем Ваш клуб будет обеспечивать Красную Армию полноценными служебными собаками для скорейшего разгрома немецких зазатчиков.

Начальник части, полковник интендантской службы

Собинов».

Члены клуба — заводчики передавали щенков от своих сук на выращивание для армии (а сдавший собаку получал взамен щенка или двух, которыми, в свою очередь, клуб снабжал тоже от любителей). Некоторые передали по нескольку десятков щенков. Домохозяйка Жемчужникова из 4-х пометов передала 58 щенков, вахтер охраны Рагозина — 42 щенка, бухгалтер Патрушева — 36 щенков, сотрудница радиоцентра Березина — 34, мать фронтовика Воробьева — 33, бухгалтер Смирнова — 34 и т. д.

Собак заготовляли и в ближайших к Свердловску городах — Камышлове, Нижнем Тагиле, Сухом Логу, Кушве, куда специально выезжали активисты и работники аппарата клуба.

Всего за военные годы Свердловский клуб (с областью) поставил фронту более 6000 собак, уступив первенство по этому виду деятельности лишь Московскому областному клубу. 1200 собак дал армии Челябинский клуб, около тысячи — Пермский.

Собак отправляли фронту и различные хозяйственные организации. Известно, что одна из упряжек ездовых собак, направленная на фронт с Верх-Исетского завода, за короткое время вывезла с поля боя 180 раненых советских бойцов с их вооружением. Отлично работал в боевых условиях ездовой отряд бывшего инструктора служебного собаководства Верх-Исетского завода А. А. Сажаева.

На Урал эвакуировалась Центральная школа собаководства Советской Армии. В небольшом уральском городке Туринске, на севере Свердловской области, был создан центр подготовки кадров собаководства для действующей армии.

Почти все ездовые собаки были заготовлены в районах Свердловской области. Таборы, Нижняя Тура, Верхотурье, Гари — все они дали много собак. Здесь же, в Туринске, комплектовались упряжки, здесь они проходили подготовку, затем с ними выходили на тренировку в тайгу. И здесь же, на одном из заводов, делались нарты-волокуши для перевозки раненых. Многие из этих упряжек дошли до Берлина. На них ездили по коридорам рейхстага, вывозя раненых.

В военные годы в Свердловск из Центральной школы дрессировщиков Советской Армии поступил новый производитель породы прекрасная восточноевропейская овчарка — Рэкс ВРКСС № 5897. Были выращены также производители: Джим (С. В. Чернякова), Сбогар (Францева), Хасан (клуба), Гурон (Овсянниковой). Воспроизводство поголовья шло как по линии использования этих производителей, так и включения в планы вязок других, наиболее лучших собак, принадлежащих любителям.

Показательно, что если на 1-е июля 1941 года в Свердловске по регистрации числилось 683 собаки служебных пород, то на 1-е июля 1945 года их было 778, а на 5-е октября того же года — уже 1010. И это — несмотря на постоянные заготовки и отправки собак!

За время войны клуб провел четыре выставки, систематически осуществлялись выводки молодняка.

Весь этот ответственный период клубом бессменно руководил Алексей Иванович Рагозин, один из тех скромных деятелей собаководства, трудами которых было взращено это дело, отец фронтовика, отмеченного несколькими правительственными наградами, тоже собаковода, отправившегося в армию с собственной овчаркой Арсланом.

Несмотря на преклонный возраст, Рагозин отличался большой неутомимостью и энергией. Он сам занимался на дрессировочной площадке с любителями, он бывал у них и дома, а нередко его видели шествующим в сопровождении подростков с собаками. Ребята заходили за своим учителем и старшим товарищем в Пионерский поселок, и они вместе отправлялись в лес готовить животных, по специальной службе.

Подготовка ребятами-школьниками собак для армии приняла в эти годы массовый характер. Архивы клуба хранят списки юных патриотов, пославших фронту свой «пионерский подарок»; все они прошли через его руки. А в свободные от служебных и общественных обязанностей часы он еще много сил отдавал своему саду.

За заслуги в области оборонного собаководства в военные годы А. И. Рагозин был награжден знаком ЗАОР, медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Медалями были также награждены: Н. Б. Лури, домохозяйки Кузьмина, Леонова, Молокова, Хлебникова, ученица средней школы Оля Алексеева, бухгалтер клуба А. П. Костиков и ряд других товарищей.

Многие воспитанники клуба, его бывшие активисты, штатные работники, защищавшие Родину с оружием в руках, прошли испытание на фронтах Великой Отечественной войны, многие были награждены за мужество и отвагу орденами и медалями Советского Союза. Пал смертью храбрых отважный разведчик, один из зачинателей дела служебного собаководства на Урале — Г. С. Шестаков.

Для военных лет характерна сплоченность всех сил общественности. Вспоминается вечер, посвященный пятнадцатилетию существования клуба, устроенный в помещении 1-го Дома профсоюзов.

Собралось около трехсот человек. Только что окончилась война. Настроение было приподнятое. Вручали медали отличившимся собаководам-общественникам.

Все на этом вечере было сделано силами членов клуба. Вступительное слово произнес один из ветеранов собаководства, член совета клуба, Г. И. Демидов. С. А. Широкинский, только что вернувшийся по демобилизации из армии, прочитал доклад с обзором 15-летней деятельности организации. Затем группой артистов свердловских театров, тоже членов клуба, был дан большой концерт. Конферансье — заслуженный артист республики Е. А. Агуров — с серьезным видом приветствовал присутствующих от имени тех «гав-гав», по милости которых, как он выразился, «мы, собственно, и собрались здесь»… Зал дружно аплодировал этой шутке.

И действительно, не будь этих «гав-гав», очевидно, не было бы и массовой оборонной организации, в какую из любительского кружка превратился за минувшие годы клуб.

В отличие от других организаций подобного типа, например, добровольных спортивных обществ, для клубов собаководства всегда был характерен крайне разнородный состав членов. Так, в числе членов Свердловского клуба в эти годы состояли: заслуженные артисты республики Месняев и Киселевская, профессор Н. Р. Бакалейников, солистка балета Н. Ф. Млодзинская, заместитель директора драматического театра Н. С. Василевский, деятели литературы, науки. Было немало рабочих Верх-Исетского завода, Уралмаша, служащих госучреждений, пенсионеров. На Уралмаше одно время даже был создан филиал клуба, которым руководил инженер-конструктор И. Ф. Оленев.

Несмотря на эту пестроту, высокая общественная сознательность, спаянность отличала собаководов-осоавиахимовцев, и когда клуб обращался с какой-либо просьбой, они не отказывали ни в чем, — каждый, разумеется, в пределах своей сферы деятельности, своих возможностей. А как говорится, с миру по нитке — голому рубаха: один поможет вывезти продукты для собак, другой похлопочет по какому-либо сложному вопросу; понадобилось устроить вечер-концерт — и тут нашлись свои специалисты; — клуб рос и креп именно на дрожжах этой добровольной и разнообразной помощи. В системе Свердловского Осоавиахима он за эти годы неоднократно выходил на первое место по всем показателям, завоевывая переходящее Красное знамя.

В послевоенный период клуб помогал восстановлению собаководства в районах, находившихся в немецко-фашистской оккупации, отправляя туда породистых щенков и взрослых животных. Только за 1946 год было отправлено более ста щенков (из них 60 — бесплатно) и 29 взрослых молодых собак. Отбирались самые хорошие, здоровые экземпляры.

Делалось это тоже организованно, а сама процедура отбора мало чем отличалась от обычной проверки выращиваемости, которая за военные годы крепко укоренилась в клубной практике.

Владельцы приводят щенков, молодых собак. Их осматривает комиссия, щенят взвешивают на весах. Трехмесячный щенок болтается на весах вверх-вниз, свесив одно ухо, растерянно глядя на хозяина. — Пять килограммов семьсот восемьдесят граммов, — объявляет взвешивающий. — Хорошо. Следующий. — И очередного малыша сажают на скалку.

После войны значительно усилился спрос на породистых щенков: все хотят иметь хорошую собаку!

Новыми именами пополнился список энтузиастов, отдающих свой досуг общей страсти — собаководству. Среди них должны быть названы: Е. А. Пичугина, избиравшаяся председателем совета клуба, М. И. Пьянков, Галя Соколова, С. С. Эбергард, А. Н. Дятлов.

Интересно отметить, что многие общественники участвуют в работе собаководческой организации целыми семьями. Опытными заводчицами показали себя Е. А. Домбская и В. П. Чернякова, мужья которых не по одному разу избирались на пост председателя совета клуба. Активно сотрудничали на протяжении ряда лет в различных секциях муж и жена А. И. и А. Н. Соколовы, А. П. и Б. С. Подкорытовы.

Немало можно насчитать таких, которые пришли впервые в клуб подростками, с пионерским галстуком на шее. Они давно выросли, обзавелись семьями, но продолжали посещать клуб. Бывшая юная собаководка Надя Олесова выучилась на ветеринарного врача, к услугам которого нередко прибегал клуб. Можно сказать, вырос в клубе Игорь Пашкевич. Пришел школьником, ведя за собой полуторамесячного щенка. Участник Великой Отечественной войны, награжденный орденом Славы и несколькими медалями, он многократно входил в совет клуба. Его женой стала Лена Булычева, тоже бывшая юная активистка.

После войны продолжало расти число членов клуба и количество состоящих на учете собак. Стало обычным иметь к концу года от 2000 до 2500 зарегистрированных животных. Соответствующего размаха достигли и выставки. Так, на 20-й Свердловской областной выставке, проходившей летом 1955 года и приуроченной к 25-летнему юбилею клуба, экспонировалось более пятисот собак.

Наиболее сильно как порода выглядела восточноевропейская овчарка. Такие представители ее, как Ринальд (влад. Робенау), Джим и Кич (влад. С. В. Черняков), Гуппер (влад. А. Пименова), а также некоторые другие, могли с успехом поспорить (и спорили) с лучшими производителями страны, занесенными в родословные книги лучших собак Советского Союза, победителями всесоюзных выставок.

Характерно, что стал заметно расти и усиливаться класс боксеров, догов (к лучшим, бесспорно, могут быть отнесены «отличники» Самсон — В. И. Сяно и Зара, принадлежащая 3. Н. Злоказовой), появились отдельные экземпляры черных терьеров — породной группы, выведенной в центральном армейском питомнике «Красная Звезда». К сожалению, упал никем не опекаемый класс эрделей. Кроме Томми (А. А. Литвинова), регулярно выставлявшегося в этот период на выставках, пожалуй, больше некого и назвать.

Хорошую славу завоевал Свердловский клуб качеством выращиваемого поголовья животных, которые охотно берутся школами дрессировщиков, хозяйственными организациями. В массе это — крупная, смелая, злобная и выносливая собака, с развитыми мускулатурой и костяком, особенно ценимая специалистами. От представителей Центральной школы собаководства Советской Армии мне не раз приходилось слышать, что у них бытует выражение свердловские собаки, что обычно понимается как хорошие собаки, говоря само за себя.

Многие любители-уральцы регулярно переписываются с пограничниками. Осенью 1959 года преподаватель лесотехнического института Л. Н. Саначева передала свою собаку в погранчасть. С этого времени завязалась постоянная связь между супругами Саначевыми и солдатом Борисом Тимушом, у которого находится Барс. Четыре овчарки подготовил для пограничной службы свердловчанин В. Н. Суслопаров. Послали собак на границу техник Г. Баталов, пенсионер А. Чураков, оформитель В. Луговых, домохозяйка Л. Гасилова. Как-то клуб получил письмо с далекой северной заставы. Командование погранпоста одобрительно отзывалось о четвероногих помощниках, полученных с Урала, и заявляло, что было бы радо получить еще…

Об авторитете Свердловского клуба говорит и такое обстоятельство: в целом ряде случаев, когда требовались опытные консультанты для тех или иных работ, привлекались специалисты с Урала. Так, при съемке кинофильма «Белый клык» начальником специальной группы по съемкам эпизодов с собаками был С. А. Широкинский. Дрессировщиком в группе был Б. А. Рагозин, сын А. И. Рагозина. Ему принадлежала овчарка Риджор, исполнявшая роль главного героя фильма — Белого Клыка, подаренная Рагозину за хорошую службу при демобилизации из армии и привезенная впоследствии в Свердловск. Широкинский привлекался как специалист и для съемки фильма «Алитет уходит в горы», где также имеется целый ряд эпизодов, в которых действуют собаки. Он же был в составе киноэкспедиции, снимавшей «Гайчи».

^{Собака на сцене Свердловского драматического театра — сцена из спектакля «Сильные духом»}

Опыт Свердловского клуба нашел отражение в книге А. Мазовера «Племенное дело в служебном собаководстве», выпущенной издательством ДОСААФ СССР в 1954 году и переизданной в 1960 году.

Однако будет неверно сказать, что все в эти годы шло гладко.

Уход на пенсию по старости А. И. Рагозина и смена руководства клуба не прошли безболезненно и повлекли за собой, как это уже было однажды в прошлом, новый кризис в деятельности клуба. В среде собаководов, появились нездоровые тенденции, актив стали разъедать раздоры, многие старые активисты отшатнулись от клуба. Это сразу же отразилось на размахе работы: резко упало количество членов и состоящих на учете собак.

Нам думается, что этот кризис не преодолен полностью еще и сейчас (имеется в виду состояние на середину 1960 года), хотя известное оживление и упорядочение работы налицо. Главная задача — собрать воедино мощный актив, и здесь не должно быть места индивидуалистическим настроениям, групповщине, попыткам тянуть в свою сторону. К этому следует добавить, что условия работы с общественностью теперь уже не те, какие были раньше, требования поднялись, — нужно больше культуры, больше гибкости и широты.

Сильно выросли за послевоенный период все уральские клубы.

В Перми, например, к 1958 году количество собак, находящихся на учете, достигло полутора тысяч, при 448 членах клуба. К этому времени было проведено 13 выставок, на которых в среднем экспонировалось по сто, сто с лишним собак.

Клуб обзавелся крепким активом. Это — тт. Н. П. Шварц, председатель совета клуба в 1957–1958 годах, П. Т. Назаров, И. Ф. Васеха, А. А. Бирюков, Е. Н. Пантюхин, 3. И. Полнякова, одно время — начальник клуба. Д. В. Неустроев, В. И. Кочетков.

Д. В. Неустроев увлекся собаками еще в армии, на Дальнем Востоке; там сторожевые собаки охраняли артиллерийские позиции на границе; демобилизовавшись, он поспешил обзавестись собственной собакой. Он — активист с довоенных лет.

Володе Кочеткову было десять лет, когда он впервые познакомился с клубом. Уже тогда у него был свой щенок. Ревел, просил мать, чтобы разрешила держать, и — добился своего. Айва стала его первой собакой. Он тоже один из постоянных активистов Пермского клуба.

Из лучших собак, выращенных пермскими любителями, могут быть упомянуты: Чингай — Шварца (оценка на выставке «отлично» и «очень хорошо»), ведущий свою родословную через Пижона — Лури, от Абрека; Майкл (Артамонова), Ома (Казанцевой), Бина (Бирюкова) и др.

По линии кровного разведения любопытно отметить разновидность восточноевропейской овчарки, выведенную и продолжаемую культивироваться в Перми, — так называемых «лохмачей». Это необычно длинношерстная, даже просто мохнатая, крупная овчарка, с сильной гривастостью на шее и длинными очесами на ногах, с массивным костяком, мощная по сложению и несколько грубоватая. По утверждению местных старожилов, родоначальниками «лохмачей» явились длинношерстный клубный кобель Джульбарс, прозванный — Джульбарс-медведь, и кобель Грей, отличавшийся также сильно развитым шерстяным покровом, ростом 75 сантиметров, принадлежавший любителю Н. А. Миронычеву.

По другой версии «лохмачи» являются продуктом сведения немецкой овчарки с шотландской овчаркой колли, имевшейся в свое время в Перми, чуть ли не в Пермском угрозыске. Эта версия может быть правдоподобной, поскольку в результате долголетнего скрещивания метисов с немецкими овчарками задатки колли были вытеснены и поглощены немецкой овчаркой; остался лишь один признак — длинношерстная псовина.

^{Оброслая овчарка пермского типа «лохмач»}

Армия, а также промышленные предприятия, которым нужны караульные собаки, берут «лохмачей» охотно, однако вряд ли их следует считать какой-то особой ветвью восточноевропейской овчарки, хотя на выставках в Перми они идут отдельной группой.

На выставках лучшие места и первые призы обычно получают собаки происхождением от свердловских. Помимо восточноевропейской овчарки, в послевоенные годы в Перми стали разводить боксеров, доберман-пинчеров. К сожалению, клуб совершенно устранился от разведения местной ценной породы — лайки, целиком передоверив эту работу Управлению по делам охотничьего хозяйства.

Длительное время нормальной учебной работе мешало отсутствие приспособленного помещения. Клуб перегоняли с места на место.

Своими силами пермяки оборудовали клубное здание и учебную площадку при нем, разрешив этот больной вопрос.

Свой дом, предназначенный для клуба, почти в центре города, на месте вросшей в землю хибары, построили методом «самстроя» в 1957 году и любители Челябинска. В том же году челябинские собаководы впервые приняли участие во Всесоюзной — первой после войны — выставке в Москве. Боксер Яхонт (владелец Мезин) получил там «отлично», боксер Люля (владелец Симаков) — «очень хорошо».

Для собаководства Челябинска последнего времени также характерно, что здесь стали разводить породы, которых раньше не было: черные терьеры, пудели, доги, — что сделало работу клуба более разнообразной. Характерен и качественный рост поголовья: так, на выставке 1957 года 67 % животных получили положительные оценки.

Несомненно, успехи в кровном разведении самым тесным образом связаны с квалификацией людей, которые им занимаются. Именно наличие компетентных кадров позволило в свое время собаководству Свердловска сделать резкий скачок вперед.

Такие кадры появились теперь у всех уральских клубов. К их числу должны быть отнесены и многие собаководы Челябинска — Н. X. Глянцев, М. М. Сафонов, Г. И. Киричёк, А. М. Смирнов и др. Выросли свои эксперты. Звание эксперта 2-й категории получил старейший активист В. В. Спасоломский, экспертов 3-й категории — начальник клуба И. Ф. Рукавишников и инструктор И. И. Алсин. Эксперты-челябинцы судили на выставках в Иркутске, Омске, Магнитогорске.

Наличие крепкого деятельного актива позволило челябинским товарищам повести работу вширь.

С 1955 года возникла секция служебного собаководства в городе Троицке, Челябинской области. С 1950 года существовала секция в Магнитогорске; в 1957 году она превратилась в клуб, заботу о котором на общественных началах приняли на себя опытные собаководы-энтузиасты, муж и жена Никитины, он — директор кинотеатра, она — врач.

Челябинцы культивируют такие, представляющие на наш взгляд большой интерес, виды использования собаки, как буксировка лыжника, что в равной степени может быть причислено и к спорту. Ежегодно устраиваются соревнования в честь Дня Советской Армии, в которых участвуют десятки людей с собаками. В 1957 году, в период выборов в Верховный Совет СССР, был устроен агитпробег от Челябинска до совхоза Митрофановского, тоже с участием собак-буксировщиков: четыре парных лыжника и шесть — буксируемых одиночной собакой. С ними же шла машина с концертной бригадой.

Ныне в работе клубов служебного собаководства начался новый этап. Клубы снова переходят на хозяйственный расчет, будут практиковаться кустовые выставки и состязания. Выставка 1960 года в Свердловске, совпавшая с 30-летием Свердловского клуба, по сути уже была кустовой: в ней приняли участие шесть городов — Свердловск, Челябинск, Пермь, Омск, Тюмень, Нижний Тагил. Организуется соревнование между клубами. Все это должно поднять деятельность клубов служебного собаководства на новую ступень.

Заканчивая эту главу о пути, пройденном служебным собаководством на Урале почти за треть века, хочется напомнить, что всякое дело зависит от усилий многих людей. Большое складывается из малого. И успехи того или иного клуба — это успехи каждого собаковода в отдельности. Как он вырастил собаку? Сколько труда вложил в это занятие? Отдавался ли ему со всею увлеченностью, на какую способен, без какой немыслим никакой серьезный успех, или же все делал с прохладцей, равнодушно? Он должен сделать не так уж много, но не так и мало…

Вот о том, что от него требуется, и пойдет разговор в следующих главах.

ГЛАВА III ВЫ ХОТИТЕ ВЫБРАТЬ ЩЕНКА

Кого взять? — вот первый вопрос, который возникает у вас, когда вы решите обзавестись четвероногим другом. Какой породе отдать предпочтение? Какая лучше?

Пород собак — не перечесть, и многие из них чрезвычайно отличаются друг от друга. Есть собаки, живой вес которых не превышает нескольких сот граммов, способные поместиться в пивном бокале (их так и называют — «рюмочными»), и собаки ростом с теленка, весом со взрослого человека; есть с длинной волнистой шерстью, такой густой, что не доберешься до тела, и есть совсем без шерсти (африканская голая). У одних уши стоячие, у других — длинные, висячие, и (как у спаниелей, например) приходится надевать на голову чулок, когда собака ест, чтобы уши в миске не полоскались… Поставьте рядом сенбернара или мастифа, способного повалить быка, и малютку-ройпинчера, умещающегося на вашей ладони, — и вы невольно поразитесь неистощимому разнообразию природы, создавшей (правда, не без участия человека) этих антиподов.

^{Сравнительная величина представителей разных пород. Посмотрите на этих двух антиподов: сенбернар и той-терьер}

В зависимости от использования, собак принято делить на три группы: служебные, охотничьи и комнатные (или декоративные).

К служебным породам относятся: все овчарки, лайки ездовые, эрдель-терьер, доберман-пинчер, дог, боксер, ротвейлер, ризеншнауцер, венгерские пастушьи — пули, пуми и др.

К охотничьим: борзые, гончие, лайки промысловые, сеттеры, пойнтер, фокстерьеры, спаниели, таксы, жесткошерстная легавая (дратхаар), континентальная легавая и т. д.

К комнатным: болонки, левретки, шпицы, мопсы, пекинские, японские собачки, пудель, французский бульдог, тойтерьер, шотландский терьер, про которого шутники говорят: «голова тяжеле ног», и бесконечное множество других, подобных им, — разные там папильоны, померанские собачки, тибетские терьеры и проч. и проч., в массе — очень мелкие и изнеженные.

Эта группа, пожалуй, наиболее многочисленна, и для собирателя редкостных изящных безделушек может представить незаурядный интерес, настолько различны и оригинальны собаки этих пород.

Некоторые из них в прошлом составляли в разных странах предмет особой национальной гордости. Английский исследователь Лейтон рассказывает, что существовал категорический запрет вывозить за пределы Китая маленьких собачек, содержавшихся при дворе императора в Пекине (позднее их так и стали называть — пекинскими). За нарушение этого приказа грозила смертная казнь. Во время захватнической войны, которую вели европейские капиталистические державы против великой азиатской империи «сына неба», домогаясь «открытых дверей» в Китае, английским солдатам удалось проникнуть в дворцовые покои в Пекине. В саду богдыхана они нашли двух крошечных собачек, видимо, забытых императорскими слугами при поспешном бегстве из дворца. Вывезенные в Европу, они и дали начало породе декоративных собак — пекинских.

Не менее занятные истории можно рассказать о происхождения болонок. По выражению того же Лейтона, много занимавшегося изучением происхождения декоративных пород, Гавана (Куба) и Манила (Филиппины) до сих пор спорят, кому из них принадлежит честь выведения кофейной болонки, хотя обе культивируемые ими разновидности миниатюрных животных, несомненно, являются потомками древней мальтийской собачки, отличаясь от нее очень незначительно.

Представьте собаку, высотой в 22 сантиметра (а шерсть — длиной 19 сантиметров!), с пышным шелковым бантом на голове, сидящую на диване, — вот вам портрет болонки, типичной представительницы группы декоративных. Как правило, эти собаки малоплодные, капризные в еде и требуют очень заботливого ухода.

^{Представитель комнатных. Такого пса можно спрятать в муфту...}

Признаться, долгое время я был глубоко равнодушен к комнатным породам, не видя в них серьезной практической ценности. Мое отношение к ним изменило письмо одной любительницы-ленинградки, фанатичной поклонницы этих собачек-лилипутов. Обижаясь на то, что у нас мало занимаются их разведением, она писала:

«Мне всегда казалось неправильным, что эти породы, интересные по своему внешнему виду, насчитывающие сотни лет существования, обречены на вымирание только потому, что они не могут быть утилизированы. Если у нас в стране находят себе применение многие предметы обихода, просто украшающие жизнь и радующие глаз, то почему бы не поддержать и не упорядочить разведение «просто красивых» животных? Собачки этих пород, как и собаки других любых пород, имеют своих любителей. Они удобны для содержания в условиях большого города. Они очень умненькие, очень преданные и чрезвычайно трогательны в своем стремлении защитить хозяина. Когда моя собачка Люля (в холке 22 см) впервые в жизни увидела озеро — водоем, больший, чем привычный ей таз, — и увидела, что я пошла в это озеро, то она, подвывая и боясь, бросилась спасать меня. Вы бы видели, какая испуганная была у нее мордочка; но все же она стремилась спасти меня. Каков бы ни был размер собаки — она все же собака, со всеми присущими собаке качествами, за которые мы так ее любим».

Другая — из Воронежа — высказала такое соображение:

«Я — старый собаковод, я много знаю, много читала, держала овчарок, доберман-пинчеров, а сейчас мне по возрасту уже тяжело иметь дело с большими, так у меня в квартире три собачки рой-терьеры. Вот в чем я не согласна с вами, так в том, что это не нужные собачки, «диванные» собачки. Когда человеку наступит шестьдесят лет и когда в жизни уже мало радости, то сколько теплоты и истинного удовольствия дают эти малыши! Они так же преданы, так же верны и так же смотрят в глаза, как и большие».

Заключительные строки обоих писем особенно тронули меня.

Собака, действительно, всегда собака, какого бы «фасона» и роста она ни была.

А чье сердце не тронет судьба собачки, принадлежавшей Марии Стюарт! Животное делило заточение с плененной шотландской королевой. И вот настал роковой час — под топором палача скатилась в корзину голова королевы, затрепетав, обезглавленное тело повалилось на помост… Но что это? Что-то зашевелилось вдруг под оборками юбок, запищало жалобно и — всё в крови убитой — появилось перед глазами онемевших от ужаса людей… Собачка! Любимая собачка Марии! Незамеченная, среди складок пышной одежды своей повелительницы, она пробралась к месту казни, вместе с осужденной поднялась на эшафот… Эта сцена описана Стефаном Цвейгом.

Многие из комнатных собак могут быть по-настоящему полезными. Чрезвычайно интересен пудель, которого, на мой взгляд, мы напрасно причисляем к чисто декоративным породам. Знакомая мне пудель-сука Дина нянчила мальчика. Пудели во Франции ищут трюфели. И даже традиционная стрижка, придающая пуделю сугубо декоративный вид, когда-то имела практическое значение (чтоб суставы ног и легкие не простужались: в прошлом пудель использовался на водоплавающую дичь). Не случайно Куприн посвятил этой породе прекрасный рассказ «Белый пудель». Кроме всего прочего, пудели «одевают» своих владельцев в превосходные шерстяные вещи. Что же касается понятия «диванная собачка», то «диванной» может стать любая собака, если ее изнежить да избаловать безмерно.

Однако бесспорно, что наибольшую пользу приносят охотничьи и служебные собаки.

Рассмотрим важнейшие служебные породы.

Восточноевропейская овчарка. Ценнейшая порода, пригодная для всех видов служб. Советские кинологи проделали над нею громадную работу, привив ей ряд качеств, которых не имели ее родоначальники, — отдельные экземпляры пастушьей собаки, в прошлом известной у нас под названием немецкой овчарки. В этой работе участвовали, наряду с профессионалами-собаководами, и тысячи любителей. В результате возник особый тип служебной собаки, показавшей в течение длительного использования свои чрезвычайно высокие достоинства. Ныне восточноевропейская овчарка завоевала всеобщее признание и стала в Советском Союзе одной из самых массовых пород.

Я помню, в Кунгуре, окружном уральском центре не последней величины, где прошло мое детство, была единственная овчарка на весь город, и все смотрели на нее, как на чудо. Теперь на выставках ринги восточноевропейских овчарок — самые многочисленные.

Восточноевропейская овчарка успешно работает как на юге, так и на Крайнем Севере, не боясь самых суровых климатических условий. Распространена в СССР повсеместно. Опыт Великой Отечественной войны показал ее исключительную ценность для Советской Армии.

^{Восточноевропейская овчарка, одна из распространеннейших пород}

Внешне восточноевропейская овчарка сильно напоминает волка. Рост — выше среднего, сложение крепкое, сухое, мускулистое. Туловище вытянутое, плавно понижающееся к хвосту; задние ноги по отношению к туловищу отставлены назад, что обусловлено хорошо выраженными углами сочленений задних конечностей и придает ей еще более растянутый вид; хвост хорошо опушенный, в спокойном состоянии опущен вниз, слегка изогнутый; голова заостренным клином, красиво очерченная, со стоячими ушами. Шерсть умеренно-длинная, несколько короче или длиннее, но всегда плотно прилегающая. Окрас самый разнообразный, от чисто-белого до черного; наиболее характерен зонарно-серый («волчий») и так называемый чепрачный^[17] (спина, бока, хвост, уши, часть головы и шеи — темные, а лапы, грудь, брюхо — более светлые, желтоватые или бурые, — то, что мы называем подпалинами).

Вообще собака очень красивая, подвижная, активная, с прекрасным уравновешенным темпераментом, чрезвычайно преданная, верная и сильная. Обладает острым зрением, быстрым бегом, тонким слухом и редкостным чутьем. Выносливая. Характерный бег — стелющаяся рысь.

Кавказская овчарка. Одна из древнейших пород на земном шаре. Как показывает название, родина ее — Кавказ. Используется населением Кавказа с незапамятных времен.

Сохранились указания, что кавказские овчарки были в войсках армянского царя Тиграна, ведшего успешные войны за независимость страны в эпоху вооруженной борьбы с захватническими устремлениями Рима. В прошлом веке успешно применялись для караульной службы в крепостях русской армии, расположенных на Кавказе.

Кавказская овчарка — крупная собака, с крепким телосложением и мощной мускулатурой. Сила ее такова, что она способна один на один задушить волка. Помнится, однажды на выставке кто-то из публики захотел поиграть с двумя маленькими щенками кавказской овчарки; так эти двухмесячные «младенцы» взяли неосторожного в такой оборот, что его пришлось спасать от их ярости.

^{Грозный страж овечьих отар — кавказская овчарка}

Основные признаки кавказской овчарки: голова массивная, глаза небольшие, темные, с выражением свирепости; уши висячие, но обычно обрезаны; хвост пушистый, серпом или кольцом, также часто обрезается (купируется); окрас характерен: серый, бурый или тигровый, хотя встречаются и другие; шерсть густая, грубая, надежно защищающая животное от холода и ненастья; сильная гривастость у некоторых экземпляров придает собаке особую дикую прелесть и красоту.

Существует много разновидностей этой породы. Принято различать два типа: горный — тяжелая, мощная, длинношерстная овчарка, и степной — более легкая, с короткой, но густой и жесткой шерстью.

Острый слух, злобность и недоверчивость к постороннему, а также полное бесстрашие, преданность хозяину и исключительная выносливость в сочетании с нетребовательностью к условиям содержания делают кавказскую овчарку одной из лучших, в частности, караульных пород. Незаменима как пастушья собака. Три-четыре овчарки на отару, и ни один волк не унесет даже ягненка. Лучшая собака Грузии в предвоенные годы вожак своры Топуш имел на своем счету около ста задушенных волков.

^{Чемпион СССР Топуш. Он задушил более ста волков. А его другу — чабану было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Герои поистине оба — и вожатый и собака...}

Южнорусская овчарка. Старая пастушья порода. Прославилась как сторож мериносовых стад. Встречается главным образом на юге СССР — в Крыму, на Украине, частично на Дону и Кубани. В прошлом все разведение этой породы сосредоточивалось в руках богатых овцеводов юга России. В советское время были созданы государственные питомники, специально занимавшиеся южнорусской овчаркой. Одним из основных центров разведения был заповедник Аскания-Нова.

После интервенции немцев на Украине в 1918 году пришлось восстанавливать породу почти заново. Новый крупный урон ей причинили гитлеровские захватчики в годы Великой Отечественной войны.

Южнорусская овчарка — большая, удлиненная собака, мускулистая и мощная. Выглядит неуклюжей из-за чрезвычайно длинной и лохматой шерсти, которая со лба свисает даже на глаза; в действительности ловка, подвижна. В общем облике есть что-то от белого медведя, — вероятно, из-за крупного роста, растянутости тела и особенно белого окраса, хотя нередок и пепельно-серый; возможны другие.

Южнорусская овчарка отличается большой выносливостью.

^{Южнорусская овчарка}

Злобна, чутка, недоверчива (в питомнике уже месячные малыши набрасывались на людей, пытаясь с сердитым ворчанием и тявканьем ухватиться за чтопридется). Прекрасно служит как караульная собака. Вывезенная от нас в годы гражданской войны и интервенции, шла за рубежом в одной цене с высококровным скакуном.

В соседних с нами странах — Румынии, Чехословакии и особенно Венгрии — разводятся очень сходные с южнорусской овчаркой пастушьи собаки — командоры, по всем данным, ближайшие ее родственники. Они пришли туда из-за Дуная, то есть от нас, в конце XVIII века. На это указывают сами венгры, авторы кинологических исследований. Другие, правда, говорят, что командоры остались от гуннов, но это неверно: в Азии таких оброслых собак нет.

Сильно смахивает на нашу южнорусскую овчарку староанглийская овчарка — в точном переводе старая английская овечья собака.

Среднеазиатская, или туркменская овчарка. Крупная, мощная собака высокого роста, достигающая 70 килограммов живого веса, в известной мере сходная с кавказской овчаркой, поскольку принадлежит к тому же типу крупных догообразных собак, но с более короткой шерстью. Окрас преобладает палевый (песочный) и пятнистый. Основные районы разведения — Туркмения, Таджикистан.

Суровые условия жизни сделали среднеазиатскую овчарку злобной, отважной, нечувствительной к переменам климата и температуры. Используется народами Средней Азии для окарауливания и пастьбы овечьих стад с древнейших времен. Не менее успешно охраняет строения, сады, искусственные сооружения. Отлично приживается в холодном климате. Пользуется огромным уважением у пограничников наших дальневосточных и среднеазиатских границ. У себя на родине нередко применяется для охоты на барса, кабана и даже тигра.

Северная, или, как ее называли издавна, остроухая собака лайка. Собака средней величины, с крепким, аккуратно сбитым телом. Характерные признаки — треугольные стоячие уши и загнутый «калачом» пушистый хвост. Для лаек Урала и большинства других разновидностей типично также, в отличие от овчарок, квадратное — если смотреть в профиль — строение тела. Окрас самый разнообразный, от белого и черно-пегого (встречаются наиболее часто) до огненно-рыжего, со всеми промежуточными оттенками и сочетаниями раскраски.

Некоторые исследователи полагали, что в крови лайки наличествуют крови лисицы и песца. Однако сейчас эта мысль отвергнута и считается доказанным, что предками лайки, как и других собак, были только волки и шакалы.

Лайка — универсальная собака. Охотник-промысловик высоко ценит ее как зверовую собаку. Она смело идет на медведя, отваживаясь забираться к нему в берлогу (отсюда выражение «медвежатница»). Помогает при пастьбе и охране от хищников оленьих стад (так называемая оленегонная лайка). В военном деле применима для связной, санитарной службы. Особенно ценна как ездовая собака.

^{Житель севера — лайка}

В лесу лайка чувствует себя как рыба в воде, проявляя поразительные сообразительность, умение ориентироваться. Знакомый охотовед рассказывал мне, как однажды в походе по тайге он приспособил свою лайку «бурлачить» — тащить лодку на бечеве. Пес моментально понял, чего от него хотят, и на протяжении многих километров усердно тянул лодку вверх по реке, как заправский бурлак.

В другом случае охотника в лесу придавило упавшей сухостойной елью. Казалось, смерть неминуема. Спасла лайка. Она без всякого понуждения, руководствуясь лишь инстинктом, оставила охотника лежать на снегу, прибежала в деревню и привела к хозяину помощь.

Лайка неприхотлива, невзыскательна к пище (в Заполярье, например, питается исключительно одной рыбой). В северных районах страны, где собачья упряжка и по сей день единственное надежное средство, связывающее обширные пространства, польза, приносимая лайкой, совершенно неоценима. Трудно представить, как бы существовал житель севера, не имея такого верного и выносливого друга.

Теплая шуба позволяет лайке не бояться даже самых суровых морозов и спать на снегу при низкой температуре.

Характерное описание содержания северных собак в естественных для них условиях дает С. В. Обручев: «…Собаки остаются снаружи на твердом снеге, в котором нельзя даже выкопать яму, чтобы укрыться от ветра, — пишет он в книге «По горам и тундрам Чукотки». — Целые сутки лежат они, свернувшись в клубок. Изредка раздается ворчание или вой. Вечером им дадут несколько рыб или нерпичье мясо, а потом они опять постятся целые сутки. Считается, что сытая собака бежит тяжелее».

Известный географ и путешественник Э. Обер де ла Рю указывает, что сибирские лайки завозились даже на суровые и почти необитаемые острова архипелага Кергелен, расположенного в субантарктической зоне, но там они почему-то не прижились.

Среди лаек есть очень древние формы, — например, реликтовая^[18] лопарская лайка.

Распространена лайка по всему северу СССР, начиная от Карелии и островов Новой Земли и кончая Чукоткой, Камчаткой. Отсюда и название разновидностей: лайка карельская, коми (зырянская), мансийская (вогульская), амурская, камчатская и т. д.

Следует отметить, что смешение всех северных собак в одну породу под общим названием «лайка» не совсем правильно. Необходимо различать ездовых собак Крайнего Севера, которые и крупнее ростом, и имеют растянутый формат тела. Более типичной же будет для них повадка нести хвост «поленом» по-волчьи, то есть опущенным или на уровне спины, а не загнутым «калачом».

Главным Управлением охотничьего хозяйства при Совете Министров РСФСР в послевоенный период было принято такое деление охотничьих лаек: 1) русская европейская лайка; 2) западносибирская; 3) восточносибирская и 4) русско-финская. Сюда не входят специально-ездовые северные собаки, составляющие отдельную породу^[19].

Особой породой лайки нужно считать также оленегонную, или ненецкую лайку, основным районом разведения которой является Ямало-Ненецкий национальный округ и полуостров Ямал.

В массе лайка миролюбива, добродушна; тем не менее, она хорошо сторожит дом, и некоторые, наиболее злобные из них, могут использоваться и для караульной службы.

Лайка — основная местная порода для Урала. В частности, ведущими по работе с лайкой считаются Свердловская и Пермская области. Отсюда задача для любителей-уральцев — всячески беречь и развивать эту породу.

Черная лайка по кличке Веселый, вывезенная с острова Рудольф, была первым домашним животным, побывавшим с советскими полярными путешественниками на Северном полюсе. Вместе с отважной четверкой «папанинцев» (по имени начальника экспедиции И. Д. Папанина) она провела на льду дрейфующей станции «Северный полюс» девять месяцев и вернулась на Большую землю — в Москву.

Лайки имелись и в составе дрейфующих лагерей «Северный полюс-2» в 1950 году, «Северный полюс-3» и «Северный полюс-4» в 1954–1955 гг. и последующих советских экспедициях, продолживших исследовательскую работу большой научной ценности во льдах Северного полярного бассейна. Одна из сук, завезенных в столь высокие широты, даже ощенилась там, дав начало, как шутили зимовщики, роду своих «северополюсных» лаек.

Собачьи упряжки, составленные из сибирских лаек, отправились на дизельэлектроходах «Обь» и «Лена» с советскими экспедициями в Антарктику в 1955 году, для чего были отобраны лучшие животные, способные переносить 50–60 градусов мороза. Таким образом, в поселке «Мирный», который советские ученые и моряки разбили на материке Антарктиды, в одно время с людьми появились и четвероногие жители — собаки.

Эрдель-терьер. Молодая порода, получившая признание всего лет 60–70 назад. Относится к многочисленной группе собак, объединяемых общим названием «терьеры» по их способности во время охоты на барсука, лисицу забираться к ним в норы (от латинского «терра» — земля)^[20]. Все терьеры непревзойденные истребители крыс и других мелких хищников. Эрдель-терьер среди них самый крупный^[21].

Эрдели применялись в русской армии в качестве санитаров еще в русско-японскую войну. Накануне первой мировой войны (в 1912 году) они успешно испытывались в одном из полков русской армии для службы связи и в разведке. Но систематическая работа с этой породой началась у нас лишь в советское время.

Эрдель-терьер несколько меньше восточноевропейской овчарки, главным образом короче ее; строением тела и размерами сходен с лайкой, хотя на первый взгляд резко отличен от нее. Шерсть (наружный покров) жесткая, проволокообразная, с сильной курчавистостью, обычно ржавого цвета, с темным чепраком; более длинная на морде образует «усы» и «бороду», что придает голове прямоугольную форму; требует особого ухода — в период линьки длинные отмирающие волосы нужно выщипывать. Голова удлиненная, с покатым черепом; взгляд небольших карих глаз живой, умный, говорящий о темпераменте; уши высоко посаженные, висячие, на хряще, напоминающие формой римскую цифру V; хвост купированный, но не так коротко, как у доберман-пинчера или боксера. Все в целом создает очень своеобразный облик собаки, сильно отличающийся от всех других.

^{Эрдель-терьер}

Эрдель-терьер весьма удобная для комнатного содержания собака, дисциплинированная и умеренно злобная. Он вынослив; как все терьеры, резв, бесстрашен (при своих сравнительно небольших размерах готов сразиться хоть со львом! — и к слову сказать, эрдель-терьеров действительно применяют для охоты на львов), ловок и подвижен. Благодаря густому теплому подшерстку, может быть использован в любых климатических условиях. Пригоден для следовой работы. Особенно хорошо работает по службе связи, так как обладает высоко развитым ориентировочным инстинктом.

^{Родоначальница лучших советских эрделей — Даунтлесс, мать Снукки}

Характерная особенность породы: дрессируется несколько трудней других, но рефлексы закрепляются стойко, и, раз усвоив прием, эрдель-терьер в дальнейшем выполняет его уже безупречно. При дрессировке следует с осторожностью применять принуждение; в противном случае получается резкое торможение — собака перестает воспринимать указания дрессировщика, выходит из повиновения.

Этим отличалась моя эрделька Снукки. Стоит только чуть попытаться посильнее воздействовать на нее — сейчас же превратится в совершенно непереносимую упрямицу. Потянешь поводок — упрется, и не сдвинешь с места; а прикажи спокойно, без принуждения, — исполнит.

Доберман-пинчер. Выведен в конце прошлого столетия, и сразу же завоевал большую популярность, главным образом как полицейская собака. Знаменитая ищейка Треф, описанию подвигов которой газетные хроникеры Москвы и Петербурга около полувека назад посвящали целые столбцы, была из этой же породы.

Величиной и сложением доберман-пинчер очень близок к эрдель-терьеру. Такое же симметричное строение тела, но чуть больше рост и чрезвычайно короткая, плотно лежащая, лоснящаяся шерсть, чаще черного цвета с рыжим подпалом, несколько реже — коричневого и совсем редко — дымчатого (голубого). Хвост накоротко купируется при рождении. Уши тоже купированные, остроконечные, стоячие (не купированные — висячие). Голова вытянутой формы, с острым щипцом^[22], но не как у борзой. Все тело подтянутое, элегантное.

Доберман-пинчер свободно берет препятствие от двух до трех метров высотой, проявляет виртуозные способности в лазании по лестнице, обладает красивым галопом. Он смел и недоверчив, в работе неутомим, все его движения порывистые, стремительные, исполненные изящества. Вообще собака необычайно горячая, с повышенной злобностью.

В прошлом доберман-пинчер пользовался большим спросом у любителей и одно время считался даже «модной» собакой. Потом интерес к нему несколько упал. Повидимому, многие стали опасаться брать его ввиду ярко выраженной возбудимости и злобности. И сейчас нередко приходится слышать, что с доберманом слишком много беспокойства, поскольку его темперамент может представлять опасность для окружающих и даже самого хозяина.

^{Доберман-пинчер}

Мне кажется, это ложное представление. Верно, что доберман очень возбудим. Однако правильным воспитанием и здесь можно достичь многого. Доберман-пинчер Бенно одного моего близкого друга был образцом корректности и выдержки. Придешь к ним в дом — он встретит, обнюхает, ему скомандуют «место!», он с достоинством удалится, и вы можете быть совершенно спокойны, что ничего с вами не приключится, если, конечно, вы сами не начнете буйствовать. Тут уж Бенно показал бы себя! Бенно ни разу не позволил наброситься на кого-либо беспричинно, хотя по всем чертам это был типичнейший доберман со всеми характерными проявлениями своей породы. Словом, я считаю, что из добермана можно сделать во всех отношениях образцовую собаку.

Большой ущерб разведению породы нанесла вторая мировая война, в частности, блокада Ленинграда, являвшегося до войны одним из центров разведения доберманов у нас в стране.

Дог. Высокая на ногах, мощная собака, одна из крупнейших по величине и старейших по происхождению. Принадлежит к группе догообразных, ведущих свою родословную от древних собак Азии (в частности от тибетского дога).

Современный дог сильно культивирован. Он гладкошерстный, с длинным гладким хвостом. Голова крупная, выразительная, морда резко усеченная, уши стоячие, купированные (если не обрезать — висячие); все члены массивные, с мощно развитым костяком, но отнюдь не создающие впечатление неуклюжести. От всей наружности исходит ощущение громадной силы. Догу ничего не стоит повалить человека. Рост нередко достигает 90 сантиметров в холке. Наиболее распространенный окрас — дымчатый (голубой или «мышиный»), мраморный (черно-белый), песочно-тигровый.

Характер дога спокойный, но не флегматичный, как думают иногда. Говорю это на основании собственного опыта. Чутье слабей, чем у других пород, зато слух превосходный, поэтому дог является хорошей сторожевой и караульной собакой, главным образом для внутреннего окарауливания. Может быть использован на транспортной работе (на внутригородских мелких перевозках).

^{Вот они, мышиные гиганты-доги (Зара — З. Н. Злоказовой — и ее сын Рафик)}

Среди некоторой части любителей распространено мнение, что дог — глупая и плохо дрессирующаяся собака. Это ни на чем не обоснованное предубеждение, порочащее хорошую собаку. Дог не «глупей» других пород; он — упрямей. Кроме того, необходимо учитывать его силу. Если не подчинить дога своему влиянию, то принудить его к повиновению будет весьма затруднительно. Это следует помнить.

Мой дог Джери превосходно дрессировался на кусок черного хлеба, показав такое «прилежание» и такие успехи в обучении, какими мог похвастаться не всякий владелец восточноевропейской овчарки, хотя восточноевропейская овчарка, как известно, пользуется репутацией одной из самых «понятливых» и «умных» собак.

На примере Джери могу также сказать о другом: дог трогательно предан своему хозяину и в случае разлуки способен проявить совершенно невероятное упорство и энергию, чтобы последовать за ним.

К старости доги более злобны, нежели в молодом возрасте.

Шотландская овчарка (колли). Старинная порода, происхождение которой восходит ко временам римского владычества в Европе. Отличная пастушья собака средней величины, с удлиненным телом, одетая длинной волнистой шерстью, с пышной гривой-«жабо» вокруг шеи. Окрас черный с коричневым или коричневый с белым, или трехколерный, в любом случае одинаково красивый. Длинные волосы на передних ногах образуют «очёсы», на задних — густые «штаны». Голова длинная, узкая, морда заостренная, напоминающая лисью, уши небольшие, приподнятые, с полуопущенными вперед кончиками. Хвост пушистый, саблевидный, спускается до скакательного сустава.

Современный тип колли сложился в результате длительной селекции^[23], это экспозиционная или выставочная колли. На родине, в Шотландии и Англии, существует другой тип — бордер-колли, погрубее, помощнее, — пограничная, рабочая собака.

^{Шотландская овчарка колли, лучшая четвероногая нянька, лучшая собака-санитар}

Колли злобна к хищникам и ласкова, доверчива к людям. Характер мягкий, дрессируется легко. Заслуженно пользуется репутацией лучшей санитарной собаки.

В мире четвероногих трудно найти вторую такую же няньку, как колли. Она пасет и оберегает буквально всех и вся — домашних животных, детей, кур. Мне приходилось наблюдать такую картину: гуляют только что вылупившиеся цыплята, а около них замерла, не шелохнется колли. Один цыпленок свалился в ведро с водой. Она мгновенно — ам! выхватила его из воды, опустила бережно наземь и снова застыла в прежней позе. По сторонам даже не взглянет, все внимание — цыплятам. Ну, истинно— нянька!

Только колли могут пасти пантовых оленей. Первый такой опыт был проделан нашими животноводами в одном из совхозов Дальнего Востока. Результат получен самый, наилучший. Других собак олени пугаются, бьются о загородку, расшибаются насмерть; если же колли — ничего, никакого страха. Совершенно спокойны, гуляют, щиплют зелень.

Боксер. Сравнительно небольшая, но крепкая, с очень сильной хваткой, собака. Ведет свое начало от английского бульдога и мелкого брабантского булленбейцера-быкодава, которого в старину в Германии применяли в виде развлечения для травли на быка.

Как самостоятельная порода, боксер насчитывает едва более полувека: впервые был показан на выставке в Мюнхене в 1895 году, но уже вскоре имел поклонников и распространился во всех частях света. Совершенно неверно будет отождествлять боксера с бульдогом, хотя известные признаки последнего и сохраняются в боксере. Бульдог безобразен со своими вывернутыми наружу локтями, кривыми ногами и тяжелой, предельно сплюснутой головой^[24]; боксер — элегантная, стройная и по-своему, безусловно, красивая собака. Бульдог не разводится у нас; боксер — полезная и нужная порода.

^Боксер

Своеобразие боксера прежде всего в округлой голове и короткой, «курносой» морде. Уши остростоячие, купированные (иначе были бы висячие); хвост тоже купированный; строение тела в профиль представляет квадрат; шерсть очень короткая, с блеском, плотно прилегающая; окрас в золотисто-рыжих тонах, варьируется от светло-палевого (желтого) до коричневого, нередко с тигровыми полосами.

Название «боксер» некоторые склонны объяснять привычкой представителей этой породы в драке, наскакивая на противника, ударять его передними лапами («боксировать»). Но я наблюдал, как точно так же в пылу возбуждения иногда поступают и другие собаки.

Несмотря на свое довольно массивное сложение, боксер ловок, хорошо бегает и прыгает. Применим как караульная, розыскная собака.

Боксер — единственная из числа служебных порода, для которой нормальным строением зубов считается так называемый «перекус», то есть, когда нижние передние зубы выступают за верхние, в то время как у других малейшая «бульдожинка» считается злейшим пороком^[25].

В целом боксер — типичный пример искусственного воздействия человека на природу, так как в диком состоянии среди волкообразных и собачьих животного с таким строением головы нет, хотя признаки дегенеративного укорочения лицевых костей встречаются у собак с древнейших времен.

Очень хорошая порода — ротвейлер, к сожалению, почти неизвестная у нас. Мордой ротвейлер похож на дога, но с опущенными ушами; корпусом — на боксера, но чуть растянутее; окрасом — на добермана, но с легкой волнистостью под шеей и на груди. Хвост накоротко купирован, тип конституции — мощный, плотный, с атлетическими округлыми формами.

^{Шенки-ротвейлеры}

П. А. Заводчиков дает такую характеристику ротвейлера: «Прекрасная порода. Внешне не ахти красочная и эффектная, но какое это уверенное в себе, спокойное, выдержанное и «умное» животное. По моим наблюдениям, у ротвейлера — исключительная привязчивость и преданность к хозяину, непрерывное за ним наблюдение, готовность к немедленному выполнению его желаний, сигналов, команд. Самое удобное в ротвейлере — его спокойный и в то же время живой характер. В быту, в городских условиях — это чудесная собака. От нее, от ее поведения — никаких неприятностей, и — полная уверенность, что хозяин, его семья, квартира, усадьба находятся под хорошей, надежной и бдительной защитой». Характеристика, как говорится, куда лучше!

Очень хотелось бы, чтобы ротвейлеры у нас получили такое же признание и распространение, как другие достаточно изученные и освоенные любителями породы.

Но какая же порода все-таки лучше? Какая хуже? Ведь начинающие любители непременно хотели бы взять «самую лучшую»…

Уже сама постановка этого вопроса неверна. Нет плохих или хороших пород; все породы хороши, каждая по-своему. Так же, как нет плохих собак, а есть плохие хозяева.

Позволительно, однако, задать вопрос: для чего вообще нужно столько различных пород? Не проще ли иметь одну-две очень хороших, их и разводить, о них заботиться?

Рассуждать так — значит ограничивать практическую ценность собаководства. Именно в многообразии его потенциальные возможности. Уже не говоря о том, что такое многообразие позволяет нам полнее удовлетворить наши эстетические потребности в соответствии с индивидуальными наклонностями и вкусами каждого, благодаря имеющемуся выбору мы можем шире использовать собаку как хозяйственное животное. Ведь в самом деле, если лайка надежно служит в суровых условиях севера, то для окарауливания закрытых помещений при теплом климате лучше использовать доберман-пинчера или дога — им не будет жарко. Крупную собаку не пошлешь с донесением под огнем противника: убьют, мишень заметная. Там лучше проберется небольшая, вроде эрдель-терьера. Зато крупная собака с большим успехом понесет на себе тяжелый вьюк, потянет санки.

Очевидно, соображениями практической целесообразности должен руководствоваться и любитель при выборе щенка.

Решайте сами. Если у вас закрытый двор, свой сад, огород, и вы собираетесь содержать собаку на воздухе, — подойдет кавказская овчарка, лайка, восточноевропейская овчарка. Позлобнее и «пострашнее» будут овчарки; лайка мягче, податливее, но сторожить будет, безусловно, не хуже других. Очень неплохо, если вы любите охоту и станете ходить с лайкой в лес, — для нее это чрезвычайно важно^[26].

Жителю Урала я, например, всячески рекомендовал бы лайку. Она универсальна (что дает любителю большой простор для занятий с нею), не требует особого ухода, отлично приспособлена к особенностям уральского климата с его резкими неожиданными переменами погоды и температуры, а главное — очень хороша по характеру и… пожалуй, в должной мере еще не оценена любителем-горожанином. Если вам нужна собака не очень обременительная, более «портативная» в квартире, нежели крупные породы, собака с умеренной злобой и спокойным нравом, — очень хорош эрдель-терьер. Доберман-пинчер отличается большой злобностью, возбудимостью; конечно, и его можно дисциплинировать в нужных размерах. Удобен в комнатном содержании боксер. Эрделя нужно два раза в году щипать; для остальных достаточно обычного вычесывания.

Дог — прекрасное животное, очень импозантное и с чрезвычайно уравновешенным характером, но при тесной квартире содержание его связано с известными неудобствами; для содержания же на улице не пригоден. Вырастить хорошего дога трудней, чем овчарку или лайку. Колли у нас сравнительно редка; вообще же, как уже говорилось, собака добрая, покладистая, — в семье особенно удобная.

^{А это уже пошли мелкие охотничьи породы: спаниель...}

За последнее время среди известной части любителей замечается повышенный интерес к мелким породам — фокстерьерам, спаниелям, таксам. Без сомнения, собаки эти хороши каждая по-своему: фокстерьер — сущий бесенок по резвости и живости, гроза кошек и крыс^[27]; такса— превосходная норная собака; спаниель — особенно хорош по водоплавающей дичи; — но это уже область охотничьего собаководства (хотя клубы служебного собаководства нередко и берут их на учет), и потому мы не будем задерживать на них внимание читателей.

^{...такса}

Наиболее распространена у нас в городах все же, надо признать, восточноевропейская овчарка. И это имеет свои основания, ибо восточноевропейская овчарка пригодна для самого разнообразного использования (исключая, конечно, охоту), может жить как в квартире, так и на улице (хотя большей частью живет именно в квартире), злобна, но поддается укрощению, чуткий сторож и надежный защитник, на которого можно положиться во всех случаях жизни. Однако следует учесть, что собака сильная и требует крепкую руку^[28].

Очень важно (я обращаю на это обстоятельство внимание читателя) заранее решить, где будет постоянно обитать собака — на дворе или в квартире? Важно это еще и потому, что длинношерстная собака, живущая в тепле, с течением времени начинает терять шерсть («псовину») или, как говорят охотники, становится «раздетой», изнеживается, делается чувствительной к холоду и восприимчивой к простудным заболеваниям, словом, будет не такой выносливой, то есть теряет одно из драгоценнейших своих качеств. Поэтому лучше такую собаку держать на воздухе. Строго говоря, это просто необходимо, чтобы не испортить хорошее животное.

Теперь возникает вопрос: какого щенка выбрать из гнезда?

Приехав к заводчику, будущий собаковод видит перед собой полдюжины, а иногда и больше, маленьких неуклюжих существ, как две капли воды похожих одно на другое, беспомощно копошащихся на подстилке, и сразу встает в тупик: которого выбрать? Какой лучше? Обычно стараются взять потолще и покрупней. Спору нет, в этом есть свой резон, но все же — толстый щенок далеко не всегда лучший. Часто случается, что такой щенок оказывается впоследствии вялым и ленивым, а это серьезный недостаток. Вялый пес и служит и дрессируется хуже. Кроме того, толстый щенок, выросши, не обязательно окажется самым рослым и сильным.

Дело в том, что щенки растут и развиваются очень неровно, толчками, и зачастую маленький однопомётник^[29] со временем перерастает в более крупного. И, наконец, не одними только размерами определяются качества собаки.

Среди охотников распространено, другое правило: взять самого резвого — и они поступают так: собрав всех щенков в кучу, следят, какой из них окажется наверху и раньше других доберется до материнских сосков, — тот и лучший. И этот способ, уж если говорить о надобности выбора щенка, пожалуй, имеет более оснований быть рекомендованным.

Лучше выбрать более энергичного щенка, который первым оказывается у сосков матери, первым у чашки с кормом, ест с жадностью, передвигается проворно^ и в «куче мала» непременно выберется наверх. И не нужно смущаться, если он не так толст и уступает другим в размерах. Его жизнеспособность будет порукой, что он не отстанет от братишек.

Но, в конечном счете, приходится сказать, все это не столь уж важно. Щенки, полученные от хороших производителей, все в одинаковой степени ценны, и предугадать, глядя на них, кто впоследствии будет лучше или хуже, практически едва ли возможно. Маленькие догонят в росте больших, а при соответствующем уходе даже могут превзойти их в развитии.

Вообще же нормальный месячный щенок должен иметь вес: восточноевропейская овчарка — 3 килограмма, эрдель-терьер — около 2 килограммов. У него должны быть хорошая чистая шкурка, глаза без конъюнктивита (нагноения, что всегда служит признаком каких-то непорядков в организме), здоровая потребность в пище; шерстка его в этом возрасте обычно имеет свой запах — «репки». У него не должно быть глистов и блох. Если они все же есть, то в этом прямая вина заводчика, владельца суки-матери, и от них необходимо немедленно избавиться.

Предпочтительнее «весенние» щенки, то есть родившиеся в феврале — мае. Их и воспитывать легче, и разовьются они лучше, хотя, оговоримся еще раз, при надлежащем уходе и зимой можно вырастить щенка (и выращивают) не хуже, чем летом, но потребуется больше хлопот.

Кого предпочесть — самца или самку?

Многие опасаются слишком больших хлопот со щенятами и избегают брать суку. Вряд ли это оправданно. Сука, несомненно, имеет свои достоинства, а в возне со щенками есть своя прелесть.

— Я не возьму кобеля, — заявила, например, мне одна любительница. — Привязалась возиться со щенками…

От собаководов мне приходилось слышать не раз, что сука привязчивее, лучше дрессируется, не так злобна, как кобель, обладает якобы более острым чутьем и большей работоспособностью и т. д. Все это мало доказательно, хотя известная доля истины в чем-то, очевидно, есть. Укажу лишь, что в массе самка мягче по нраву, пожалуй, поспокойнее, поскольку не увяжется за первой же встречной сукой, как это непременно сделает кобель, а в общем… И кобель платит вам ничуть не меньшей привязанностью, и сука очень часто не уступает кобелю в злобности. Ростом кобель немного крупнее, сука — чуточку меньше, легче.

Имеет значение только одно — щенки, которые неизбежно появятся в вашем доме, если вы возьмете самку. Однако тот, кто думает, что, взяв самца, будет избавлен от всяких забот, ошибается. В сильном, нормально развитом животном (а оно должно быть таким) природа будет говорить, независимо от пола, и вы обязаны позаботиться, чтобы ваш пес имел выход для своей энергии. Это важно прежде всего для вас же: у собаки будет лучше характер^[30].

Покупая щенка, необходимо обратить внимание на физическое состояние суки-матери и ее поведение, познакомиться с родословной. Родословная, имеющая меньше четырех поколений, считается неполной.

Непременно потребуйте также аттестат родителей о дрессировке. Предпочтительнее — дрессированные предки. Это не значит, конечно, что щенки, приобретенные от дрессированных родителей, уже от рождения будут знать приемы «сидеть», «лежать» и т. д., но они будут более восприимчивы к дрессировке, на их обучение вам потребуется затратить меньше времени, ибо, как об этом будет идти речь ниже, «интеллигентность» родителей (в том смысле, как мы понимаем ее в собаководстве) передается по наследству.

Частный вопрос: что лучше — щенок или взрослая собака (иногда задаются и таким вопросом) — должен быть безоговорочно решен в пользу щенка, хотя, конечно, и взрослая собака может крепко привязаться к вам. Но если она окажется с недостатками, то вы свое недовольство неизбежно перенесете и на нее, и это, в конечном счете, может погубить все. Щенка же вы сумеете воспитать так, как вы того хотите. Только животное, выросшее в вашем доме, сможет полностью удовлетворить все-ваши запросы и желания, если же постигнет какая-либо неудача — пенять не на кого: виноват сам.

Наконец, остановлюсь и на таком вопросе. Иногда меня спрашивают: а можно ли держать дворняжку?

Почему же нельзя? Конечно, можно. Вырастет славное ласковое существо, так же преданное своему хозяину, как любая породистая собака. И выучить дворняжку можно разным штукам. Понятливей она не менее других. Дом сторожит верой-правдой; бывают такие злющие, что не подойди! И вообще любить можно, и даже нужно, любую собаку, любое живое существо, которое тянется к человеку.

Однако если вы собираетесь заняться собаководством всерьез, то берите все же породистую собаку. От нее вы получите таких же породистых животных, с теми же признаками, с теми же достоинствами. Породистая собака может послужить лучше, больше, надежнее, нежели беспородная; у нее, если можно так выразиться, «более сильный характер», все ее положительные черты доведены до высшего совершенства. И степень повиновения, исполнительности, слияния с человеком у нее, безусловно, также выше.

Когда начинала «гулять» сука в соседнем дворе, то Шарик, дворняжечка, живший в нашем доме, совершенно отбивался от рук. Две недели жил на улице, забывал и дом, и хозяев, не слушался никого. Зимой закуржавеет весь от кончика хвоста до макушки, круглые сутки торчит у дровяника, где заперта Джимка, на снегу спит, на подзыв не подходит. Словно одичает, как будто никогда и не жил в квартире.

А Джекки — овчарка — тот просто отказывался от пищи и скучал, но оставался все таким же послушным, исполнительным, и, уж конечно, не могло быть и речи, чтоб он на ночь остался вне дома…

Кроме того, я замечал, что только породистой собаке свойственно этакое чувство собственного достоинства, уверенности в своих силах, что ли. Мой дог Джери, например, идя по улице, никогда не уступал дорогу: все расступались перед ним. Конечно, это, может быть, и не вежливо, если мерить человеческими нормативами, но в то же время это было и очень симптоматично… И даже в ласке вы заметите разницу: ласкаясь, дворняжка всегда как бы немного заискивает, юлит. Этого нет у породистой собаки.

Конечно, дворняжку к этому приучила ее горькая судьба бездомного, всеми гонимого животного, за которого некому заступиться. Как тут не юлить, не сжиматься в комок, когда тебя каждую минуту могут пинком отшвырнуть прочь. Жизнь из поколения в поколение в подобных условиях выработала и соответствующий инстинкт, и не вина дворняжки в этом. Тем не менее, факт, как говорится, таков.

И с эстетической точки зрения породистая собака может дать неизмеримо больше, — так же, как красивые цветы, красивая картина, красиво, со вкусом одетый человек.

ГЛАВА IV ВОСПИТАНИЕ ЩЕНКА И УХОД ЗА НИМ

Однако удачно приобретенный щенок — еще не гарантия отличной собаки. Нужно хорошо вырастить его, а это — целиком зависит от вас и только от вас.

Можно взять щенка от очень хороших родителей и вырастить посредственную, даже плохую собаку. И наоборот. Нередко средний по классу щенок в умелых руках превращается со временем в превосходное выставочное животное: огромное значение имеют заботливый уход, хорошее питание, правильный режим.

Вот вы принесли щенка к себе домой. Что вы должны сделать?

Прежде всего приласкайте малыша, дайте ему чего-либо вкусненького — слегка подогретого молочка, жидкой манной каши.

Изречение, что путь к сердцу животного лежит через его желудок, справедливо и в обращении с собаками, а потому с этого и нужно начинать, независимо от того, велик или мал ваш питомец.

Обычно щенок попадает в руки начинающего собаковода не ранее четырех-пятинедельного возраста. К этому времени он уже может обходиться без материнского молока, умеет лакать с блюдечка. Но тем не менее это еще очень нежное и слабое существо, которое требует к себе самого заботливого внимания.

Первое время (дня два-три) он будет скучать по матери и братишкам, будет чувствовать себя сиротой, по ночам, возможно, даже станет пищать и будить вас. Лаской (но ни в коем случае не угрозой или наказанием, — ведь он их все равно не поймет!) вы должны помочь щенку поскорей забыть старый дом и привыкнуть к новому, заставить с первых же дней привязаться к вам.

Уже сейчас раз и навсегда вы должны сказать себе: ваш Рэкс — это отражение вас самих. Будете с ним ласковы, добры, снисходительны — будет приветливый, преданный пес. Станете им помыкать — вырастет хмурый, нелюдимый, злобный, который не принесет радости и удовлетворения ни вам, ни окружающим.

Тотчас отведите щенку постоянное место, на котором он мог бы лежать, спать. Отведите с таким расчетом, чтобы оно осталось за вашим дружком и тогда, когда он станет взрослым, чтоб потом не менять, коли он уже к нему привык. Сразу же запомните: легче — учить, переучивать — труднее.

Место должно быть не в проходе, где собаку будут пинать ногами, наступать ей на лапы, хвост и т. д., не на кухне и не у входных дверей. Положите небольшой тюфячок и познакомьте щенка с его жилищем. Приговаривая «место, место», лаской ободрите малыша, постарайтесь, чтобы он здесь же и уснул; если же щенок, побродив по квартире, задремлет где-нибудь на полу, обязательно перенесите его на подстилку. Так необходимо поступать всякий раз до тех пор, пока он не привыкнет сам добираться до своей постели. Очень важно приучить его не валяться где попало, а знать свое место.

Не разрешайте щенку лежать на диване, забираться к вам в кровать. Потом это войдет в дурную привычку и избавиться от нее будет чрезвычайно канительно.

Одновременно следует отвести постоянное место и для кормления животного, подобрать две чашки — одну для воды, другую для пищи, обе невысокие, с широким плоским дном. Посуда желательна алюминиевая. Эмалированная плоха тем, что отскочившие кусочки эмали могут послужить причиной желудочных заболеваний. Фаянсовая или стеклянная посуда не пригодна совсем. Щенок может разбить ее и жестоко порезаться (захотел пить, а воды нет; принялся скрести лапой — и готово!).

Чашка с водой должна стоять круглые сутки. Пьет животное вволю, когда хочет и сколько хочет. Вы же лишь обязаны следить за тем, чтобы вода не застаивалась, была бы всегда чистой и свежей.

Другое дело — пища. Чашка с кормом ставится только в часы кормления. Время кормления должно быть установлено твердо и не может меняться в зависимости от настроения или занятости хозяина. Собака должна приучиться к определенному режиму. Это имеет большое значение для любого организма, тем более для организма щенка, которому еще нужно расти и формироваться. Привычка есть в определенные часы приводит к тому, что у него к этому времени «разыгрывается» аппетит, лучше происходит выделение слюны и отделение желудочного сока, а это, в свою очередь, ведет к лучшей усвояемости пищи.

В первые месяцы жизни щенка пищу следует давать небольшими порциями, но питательную и легко усвояемую: молоко с хлебными крошками, мясной бульон, суп, понемногу — постепенно увеличивая — вареного мяса. Не бойтесь давать сырого (только доброкачественного!) мяса, мелко нарезанного и освобожденного от всяких пленок, а еще лучше — приготовленного в виде фарша. До двухмесячного возраста щенок кормится 6 раз в сутки; с 2 до 4 месяцев — 5 раз; с 4 до 6 месяцев — 4 раза; с 6 месяцев до года — 3 раза; и после года — два раза, как взрослая собака.

С возрастом порции увеличиваются, вводятся овощи, крупа, кости, сначала мягкие, затем, по мере роста зубов, более крепкие и твердые. Кости необходимы. Они служат материалом, из которого строится костяк молодой особи, укрепляют растущие зубы, а возня с ними является в известной степени забавой, игрой для щенка.

Кости не перемешивать с общей пищей, а давать «на сладкое». Если же сразу положить их в чашку, то щенок, глотая с жадностью корм, может подавиться ими.

Кроме того, он обязательно постарается выловить их из чашки, нагрязнит и, самое главное, занявшись костями, оставит без внимания остальное. Не следует давать мелкие, острые и трубчатые кости.

Костное питание необходимо и взрослой собаке. Замечено, что длительное отсутствие таких веществ приводит к общему ослаблению скелета собаки, собственные кости ее делаются рыхлыми, пористыми и ломкими.

Важное значение костного питания подтверждено новейшими исследованиями с помощью меченых атомов. Ученые проделали такой опыт. Собаке дали пищу с радиоактивным фосфором. И уже меньше чем через час значительное количество его оказалось у нее в костях.

Нельзя давать кости собаке после длительного голодания, вызванного каким-либо кишечно-желудочным заболеванием. Именно при таких обстоятельствах погиб очень хороший пес одного моего знакомого — Азор. У него был длительный понос, а ему сразу дали изрядную порцию костей. Он принялся за них, потом вдруг задумался, стал опускать голову и тыкаться по углам. Было это в 2 часа дня; к вечеру у него вздулся и отвис живот, а в 9 часов он уже околел.

Вскрыли — оказались мелкие кости, как патефонные иголки; несколько штук в желудке и до десятка в кишечнике. При кишечных заболеваниях стенки пищеварительного тракта истончаются; у Азора получилось прободение кишок и внутреннее кровоизлияние.

Некоторые любители берут в столовых вываренные кости, остающиеся обычно от приготовления холодца. Я не против их, но — не переборщите. При неумеренной даче костей может возникнуть запор и даже закупорка кишечника, нарушается нормальная работа пищеварительных органов. Собака испражняется с трудом, иногда повизгивая от боли, кал выходит сухой, жесткий, комками.

Могут наблюдаться и другие явления. Рано утром слышишь — собаку рвет. В изверженной массе только желчь да небольшие кусочки костей. Это значит, вчера перекормили собаку костями. Целиком они не переработались в желудке и кишечнике и вот вызвали рвоту.

Часто это ведет к катару. Именно за такую мою ошибку поплатился катаром желудка дог Джери. Есть и другие болезни, связанные с перекормом костями. Вообще разумная умеренность нужна во всем.

С полугода можно включать в рацион рыбу. Иногда избегают давать ее из опасения, что щенок уколется острыми реберными костями. Это неправильно. Как же на Крайнем Севере ездовые собаки питаются одной вяленой рыбой — юколой? Рыба вкусна и питательна. Получая ее часто, ваш питомец быстро научится осторожности и будет очень умело поедать как целую рыбу, так и остатки рыбных блюд. Все мои собаки ели и рыбу, и кости от нее, и я не помню случая, чтобы кто-нибудь из них подавился хоть раз.

Хорошо, когда щенок пристрастился грызть сырую морковку и другие овощи. Это даст ему дополнительные витамины, без которых, как известно, не может обходиться ни одно живое существо.

«Весь процесс развития, в том числе и развития свойств наследственности и изменчивости, зависит от источника жизни — питания», — говорит советский ученый Т. Д. Лысенко.

Все питание щенка должно быть построено с таким расчетом, чтобы оно полностью шло ему впрок, не вызывая никаких расстройств кишечника и засорения желудка. Пища должна быть всегда свежей, приготовлена из доброкачественных продуктов, а посуда чиста и промыта горячей водой. Не допускайте закисания пищи.

Пища должна бытьни горяча, ни холодна, — примерно температуры парного молока. Холодная пища хуже переваривается, а горячая может обжечь и вызвать длительный испуг — щенок будет бояться своей чашки. Остывшую пищу нужно подогреть — она будет лучше усвоена организмом.

Когда щенок ест, не следует мешать ему, играя и вообще балуясь с ним. Заторопившись, он может подавиться или бросить еду.

Не надо, чтобы щенок переедал и раздувался, как шар. Перекорм способен вызвать заболевание пищеварительных органов, а иногда и послужить причиной провисания спины.

Но правильно поставленное питание еще не все. Огромное значение для развития щенка имеет движение. Больше гулять!

Начинать гулять можно с первых же дней, но вначале выбирайте для этого только хорошую погоду, сухую и теплую, раз от раза увеличивая дальность и продолжительность прогулок, постепенно доводя их до двух часов в день. Если вам трудно выделить за один раз такое количество времени, делайте две прогулки — одну утром, другую вечером. Для маленького щенка это даже лучше, так как первое время при длительных путешествиях он будет сильно утомляться.

Ознакомление малыша с внешним миром должно происходить постепенно. Нельзя тащить его сразу на шумную улицу, к трамваю. Должна быть соблюдена известная очередность ввода внешних раздражителей. В противном случае можно легко испугать щенка, и он надолго потеряет охоту к прогулкам, а может даже вырасти трусливым.

Все необходимое в этом возрасте снаряжение щенка — поводок и мягкий, не беспокоящий ошейник, которые со временем придется сменить на более прочные.

К ошейнику приучаете постепенно. Вначале надеваете его на щенка и тотчас снимаете. Так повторяете несколько раз, пока щенок не привыкнет к нему и не перестанет обращать на него внимание. По возвращении с прогулки ошейник снимается; дома собака обычно не носит его, чтобы не вытиралась шерсть на шее.

Примерно так же протекает приучение к поводку и кличке. Играя, ласково окликаете щенка: «Рэкс… Рэкс…» — сопровождая каждый раз дачей лакомства. Очень скоро малыш будет знать свое имя и станет охотно подбегать на зов. Помните, однако, что кличка — это только сигнал к вниманию, и позднее подзывать надо командой «ко мне!».

К поводку приучают тоже во время игры. Пристегнув его, увлекаете щенка беганием. Не надо тянуть или сильно дергать, это только вызовет упрямое противодействие щенка, и он будет упираться до тех пор, пока не захрипит. Играя же, незаметно привыкнет к поводку и станет следовать за ним. Никогда не следует бить щенка поводком.

В будущем щенок обязан приучиться и к ношению намордника.

Кстати, о наморднике.

Меня всегда как-то оскорблял вид собаки — умного, воспитанного животного — с мордой, упрятанной под замком. Мне не кажется правильной привычка некоторых владельцев водить собаку в наморднике, когда это не вызывается необходимостью. Тем не менее я признаю, что намордник должен быть в обиходе. Эта принадлежность собачьего наряда может понадобиться при переездах по железной дороге, во время прогулок по людным улицам и т. д.^[31]

Избегайте надевать намордник на собаку в жаркое время года, когда ей может грозить тепловой и солнечный удар. На моих глазах на выставке в Тбилиси по вине вожатого таким образом погиб великолепный пастуший пес, приведенный с одного из высокогорных пастбищ Кавказа. Мы шли строем на парад, и вдруг он повалился, и уже никакие врачи не могли поднять его.

У собаки нет потовых желез, охлаждение тела происходит исключительно за счет учащенного дыхания. Когда собаке жарко, она может делать до девяноста-ста вдохов в минуту (нормально — 14–24)^[32]. Поэтому намордник не должен быть тесным и глухим. Он должен позволять собаке свободно раскрывать пасть и высовывать язык.

На прогулке предоставьте вашему воспитаннику полную свободу; не мешайте ему бегать, резвиться, прыгать, сами поиграйте с ним. Чем больше движений, тем лучше, крепче будет его костяк, тем сильнее разовьется мускулатура.

Из этих соображений лучше выбирать для прогулок такие места, где мало пешеходов и нет движения автотранспорта, словом, там, где можно позволить щенку набегаться досыта без опасения, что его может задавить трамваем или приключиться какая-либо другая нечаянная беда. Однако со временем необходимо практиковать прогулки и по оживленным улицам (но только на поводке!), чтобы щенок ваш привык к городскому шуму и не вырос бы трусишкой, пугающимся всякого неожиданного звука.

Гуляя, не позволяйте щенку ничего подбирать с земли (к этому занятию может быть неравнодушна и взрослая собака, если ее вовремя не отучить), не давайте нюхаться с дворняжками и вообще незнакомыми собаками — от них он может заразиться какой-нибудь болезнью.

Уже в этот период можно обучить щенка, играя, целому ряду простейших приемов — сидеть по команде, лежать, подавать голос и т. д. Но, повторяю, только «на игру», без принуждения, а тем более не застращивая его.

У восточноевропейской овчарки, лайки к 3–4 месяцам начинают вставать уши. Встают они не сразу: сначала одно, потом — другое; иногда вставшее вчера — сегодня повиснет, а завтра поднимется вновь… К полугоду, они обычно стоят оба. Плохо, когда они встанут слишком рано. Это значит, что хрящи уже затвердели, тогда как организм еще должен развиваться, и, следовательно, собака может оказаться недоростком.

Уши являются важным признаком для многих пород. Если они не встают, это указывает на какой-то недостаток в развитии щенка, а иногда и на нечистопородность собаки.

В трех-четырехмесячном возрасте производится купирование ушей у щенят догов, доберман-пинчеров, боксеров. Операция эта хотя и не представляет никакой опасности для жизни щенка, но требует известного навыка, и потому ее должен выполнять опытный ветеринарный врач-хирург. Не надо затягивать с купированием: хрящи затвердеют, и тогда операция станет мучительной.

Я слышал, что в порядке пробы пытаются купировать месячных. Но в этом возрасте ушко еще очень мало, и трудно сказать, каким оно получится в будущем. Кроме того, есть опасность, что сука разлижет порезы (поскольку щенок еще находится с нею). Во всяком случае рекомендовать такое раннее купирование мы пока не можем.

Резка ушей у пастушьих овчарок на Кавказе содержит в своей основе старинную примету, что волки якобы любят хватать собаку за эти нежные части тела, а потому лучше их удалить. У окультуренных пород это — форма, или, если вам угодно, стиль, прививаемый искусственно, подобно тому, как садовник, подстригая кусты и деревья, стремится придать им определенные очертания, но форма эта уже настолько прочно вошла в жизнь, что любая собака, которой полагается иметь купированные уши, будет безоговорочно отвергнута без этого. На выставке ее даже не допустят на ринг, да вы и сами убедитесь очень скоро, что, например, доберман с висячими ушами совсем не доберман, а неизвестно что, дворняга какая-то.

Операция не доставляет никакого удовольствия ни щенку, ни владельцу, и когда мне впервые пришлось делать купирование ушей моему догу Джери, я дал себе клятвенное обещание больше никогда не повторять этой пытки. Но прошло немного времени, и мое отношение к купированию сделалось точно таким же, как у всех истых собаководов, которые считают, что иначе и быть не должно.

Самое страшное, что может подстерегать собаку в начале ее жизни, это чума. Радикальных медицинских мер предупреждения чумы пока нет. Распространенное поверие давать в пищу щенку истолченную серу или держать кусок серы в чашке с водой для питья, на мой взгляд, еще не спасло ни одной собачьей жизни^[33]. Единственное испытанное средство — общее хорошее физическое состояние щенка. Чем он крепче, упитанней, тем больше оснований надеяться, что его организм справится с инфекцией. Вообще же при первых признаках заболевания животного немедленно посоветуйтесь с опытным врачом.

Другой распространенный бич щенят — рахит. Симптомы рахита — раздутый живот и утолщение суставов передних конечностей, а в особо тяжелых случаях — даже искривление передних и, реже, задних ног. Рахитом чаще страдают крупные породы, например, доги.

В раннем возрасте рахит излечивается полностью. Запущенный, он уродует собаку на всю жизнь.

Во избежание возникновения рахита регулярно подкармливайте щенка рыбьим жиром (особенно хорошо — витаминизированным или облученным под кварцевой лампой), а также веществами, содержащими фосфор. Можно применять патентованные средства, рекомендованные детям. Маленькому щенку рыбий жир давать сначала по нескольку капель в день; в два месяца можно уже по чайной ложке; и потом постепенно довести до столовой ложки (можно подливать в корм). Щенки обычно принимают его весьма охотно. В случае возникновения поноса рыбий жир немедленно исключается. В тепле он быстро портится — делается прогорклым. В таком виде его давать нельзя.

Летом рыбий жир для щенка не обязателен. Благодаря лучам солнца в летний период организм способен сам активно вырабатывать витамин роста — «Д». Это заменяет и рыбий жир и многое другое.

^{Рыбий жир пьют не только дети — он нужен и щенкам}

Некоторые любители успешно применяют фабричный препарат витамина «Д». Его рекомендуется давать по 2 капли, но не больше.

Очень полезны овощи — лучше сырые или полусырые, мелко нарезанные или пропущенные через мясорубку и добавляемые в пищу. Хорошо чередовать, скажем, морковь и рыбий жир. Это предохраняет от возникновения поноса.

Наконец, прогулки, прогулки и еще раз прогулки… Солнце, воздух, больше физических упражнений, больше движения — и никакой рахит не страшен!

Категорически запрещается держать щенка дома на привязи. Вырастет рахитик!

А ведь есть такие любители, которых раздражает, что щенок много бегает. Привяжут его к ножке стола или кровати — сиди! А потом они же недовольны, что их воспитанник задержался в росте, жалуются, что он вял, апатичен, «не любит» играть; у других уже на собаку похож, а у них все еще заморыш, — а кто виноват?

Вспомните себя в детстве. Могли вы усидеть спокойно хоть минуту? Сравнение вполне уместное. Щенок — это дитя; так к нему и нужно относиться.

Рост зубов у щенят сопровождается сильным зудом, и они в этот период обычно все грызут и рвут. Бить за это бесполезно. Надо давать игрушки — деревянные баклушки, тряпичный мяч, старую туфлю, которые малыш с увлечением будет тискать и грызть в течение многих часов. Постарайтесь также в это время не оставлять щенка в квартире одного. Если же этого не избежать, уходя, уберите все, что может привлечь его внимание: обувь под кроватью, свисающие концы скатерти и т. п. И пусть вас не мучают напрасные сомнения: этот «беспокойный» период не затянется слишком надолго. С окончанием роста зубов пройдут и все детские шалости вашего питомца.

Не опасайтесь и того, что, получив старую туфлю, щенок заодно примется и за ваши целые калоши, стоящие в передней. Уже в этом возрасте щенок проявляет сообразительность, и никогда не спутает «игрушку», которую ему дали, с другими предметами, а если даже нарочно запрятать «его» туфлю в кучу другой обуви, он непременно отыщет ее (и только ее!) и не тронет остальное.

^{Такому шалуну непременно нужны игрушки...}

Собака очень привыкает к «игрушкам» и продолжает забавляться ими, даже став взрослой. Мой пес, восточноевропейская овчарка Джекки, играл до глубокой старости. Помню, как-то раз ходил-ходил по дому и вдруг заскулил. Оказалось — не может найти «игрушку» (это на одиннадцатом-то году жизни!). Дали — обрадовался, принялся тискать ее, возился с упоением часа два.

Когда происходит смена зубов, возможны различные болезненные явления, — вплоть до повышения температуры, до нервных явлений и даже до таких заболевании, как гиперемия мозга. Я наблюдал это у Джекки. Однажды заболел; думали — чума. Все симптомы… Оказалось — ничего подобного! Пришел доктор, посмотрел в пасть: «Видите — сменяются зубы!»

Теперь — о приучении к чистоплотности. Иногда жалуются: «Никак не можем заставить своего Рэкса проситься на улицу…» Спрашиваешь, сколько Рэксу, и — выясняется, что ему всего только два месяца. Конечно в таком возрасте щенок «проситься» еще не умеет. И требовать это от него — преждевременно. Он «как отрежет» месяцам к четырем-пяти, до этого же вам придется запастись терпением.

Однако это вовсе не значит, что вы можете сидеть сложа руки и ждать. Приучение к чистоплотности должно начаться сразу же, как только щенок немного подрастет и окрепнет, и уж во всяком случае не позднее, чем в двухмесячном возрасте.

^{Надо бы выйти, дело неотложное... но — как? Хозяин, почему не следишь за питомцем!..}

Делается это так. Понаблюдайте за щенком. Нетрудно заметить, что как только у него появится позыв выполнить свои естественные потребности, он засуетится, начнет кружиться, бегать по квартире, нюхать пол, вообще проявлять признаки беспокойства. Вот тут и нужно, подхватив его под брюшко, вытащить во двор. Если вы опоздали, и он уже успел сделать свое, все равно во двор его нужно сводить. Постепенно, раз от раза, при правильном подходе к делу с вашей стороны, позыв у щенка начнет связываться с представлением о дворе — возникнет рефлекс, и ваш питомец будет сам подходить к порогу, потом станет и проситься, поскуливая и скребясь лапой в дверь, а иногда просто садясь молча у порога.

Пусть щенок опорожнит кишечник перед кормежкой. Питание щенка происходит, как говорят остряки, «по способу замещения»: в один конец входит, в другой — выходит… Поэтому после кормежки его тоже надо немедленно выгулять, не мешкая ни секунды, едва он оторвался от чашки, а то беда произойдет тут же, немедленно.

Следить необходимо все время — ни одного щенячьего грешка нельзя оставлять без внимания. В каждом случае надо непременно дать малышу почувствовать его провинность легким шлепком, сопровождаемым укоризненной интонацией голоса, но отнюдь не избивать и не тыкать его носом в экскременты.

Нельзя наказывать «задним числом», то есть спустя некоторое время после того, как проступок совершен, или делать так, как поступают порой неопытные любители: «спустят» раз, «спустят» два, а потом, «подкопив» грехов побольше, «всыплют» «за все разом». Конечно, ничего, кроме вреда, такое воспитание не принесет. Щенок не поймет, за что его наказывают, и станет бояться вас.

Вообще нужно твердо запомнить, что никогда не следует злоупотреблять наказанием. Не надо раздражаться, нервничать или — что еще хуже — срывать свой гнев на животном. Нужны спокойствие и настойчивость, но не плетка.

Случается, что вытащенный во двор ваш воспитанник сразу отвлечется и забудет про свои делишки, примется обнюхивать незнакомые предметы, играть, а вернется домой — напачкает. И тут вы также обязаны проявить полную выдержку, не поддаться естественному чувству раздражения, а терпеливо снова вытащить малыша во двор.

Задача значительно упрощается летом, когда щенка не донимает холод, на улицу он идет охотно и может большую часть времени проводить во дворе; зимой — несколько затягивается.

Практическая деталь: чтобы не пачкать каждый раз руки, бросьте на пол большую, хорошо впитывающую тряпку, и когда потребуется затереть, действуйте ногой или с помощью швабры. Совсем не обязательно также каждый раз замывать водой и вообще разводить целую уборку: моча собаки не имеет запаха.

Иногда сравнивают щенка с котенком, и в этом случае сравнение получается не в похвалу щенку. Котенок привыкает «ходить» на указанное место (на ящичек с песком, в подполье) чуть ли не с первого раза, а щенок в таком, казалось бы, простом деле проявляет — в полном противоречии с общепризнанной понятливостью собаки — совершенно необъяснимые в глазах несведущего человека тупость и упорство. Огорчаться или смущаться этим не следует. Это возрастное явление. Щенок, как и маленький ребенок, до определенного возраста не волен над собой. Всему свой срок. Главное — терпение. Тогда все достигается быстрее и успешнее.

Попутно о кошке. Довольно распространенное мнение, что собака и кошка не уживаются вместе (помните: даже поговорка есть такая, а сколько разных побасенок и сказок сочинено на сей счет!), не имеет под собой абсолютно никаких оснований. У очень многих собаководов вы встретите в квартире и собаку и кошку одновременно; да это и естественно, ибо привычка и любовь к одному домашнему животному должны в той или иной мере простираться и на других. Практика показывает, что эти два самые близкие к человеку четвероногие существа — собака и кошка (ведь, конечно же, самые близкие, поскольку они всю свою жизнь проводят около него, в одной квартире с ним) отлично живут под одной кровлей, и не только живут, но и дружат — и еще как! Более того, лично я считаю, что очень полезно держать вместе щенка и котенка. Играя со своим маленьким товарищем, ваш щенок будет лучше развиваться, скорее окрепнет, нальется мускулами. Нужно лишь последить первое время, чтобы котенок нечаянно не поцарапал щенку глаза, а там уж они сами научатся отлично ладить между собой.

Я не помню случая, чтобы Джекки, о котором еще будет идти речь впереди, обидел кошек, хотя своевольство этих маленьких пушистых созданий доходило до того, что они нередко выбирали у него под носом лакомые кусочки из чашки. Лишь единственный раз — как-то Джекки дали сладкие мозговые кости, а до этого он долго не видел мясного. Он с наслаждением принялся за них, а Васька возьми да сунься к нему. Джекки рявкнул. Васька отскочил, а потом недоуменно смотрел на него. Дескать, ты что — обознался?!

Дружба их была поистине трогательной. Кошки уйдут в подполье, а Джекки стоит у западни и «страдает» — ждет, скоро ли они появятся, даже поскуливает от нетерпения. Они вместе играли в веревочку: Джекки таскает шнурок в зубах, а кошки ловят ускользающий конец, — хотя никто никогда не учил их этому. Джекки нервничал лишь когда Мурка принималась играть его хвостом…

Вспоминаю забавный эпизод. Я шел по улице, вдруг до меня донесся отчаянный собачий визг. Я оглянулся. Из-за угла на полном галопе вынеслась довольно крупная дворняга с поджатым хвостом. На спине у нее сидел большой рыжий кот, а сзади гналась такая же рыжая собака, тоже дворняжка. Увидев меня, кот отпустил свою жертву и спрыгнул наземь; тотчас прекратил преследование и рыжий пес. Неторопливой рысцой, они потрусили назад, восвояси.

Оказалось — что делали эти двое рыжих. Они развлекались, подкарауливая случайно пробегавших мимо их дома собак. Пес сидел в засаде в подворотне, чуть высунув нос, кот — на воротах или на заборе. И стоило только показаться какому-нибудь ничего не подозревавшему бедняге, они мгновенно набрасывались на него — один с лаем, другой — с яростным шипением, распушив хвост и выпустив когти. Они атаковали по всем правилам военной стратегии, неожиданно, и, конечно же, сразу добивались успеха. А потом кот еще с полквартала «ехал» на спине постыдно бегущего врага, поддерживаемый с тыла своим четвероногим приятелем. Затем они возвращались и снова занимали исходную позицию. Так повторялось несколько раз на дню. Обоим это, очевидно, доставляло немалое удовольствие. Это ли не пример дружбы между кошкой и собакой!

^{Кто сказал, что собака и кошка не дружат между собой?! Вот этим двум вместе — совсем неплохо...}

Вообще животные необычайно привязываются друг к другу, и когда, например, упоминавшийся выше Бенно погиб от несчастной случайности, то другого добермана

Бианку, с которой они прожили вместе несколько лет, тут же постиг разрыв сердца.

Очень хорошо растить одновременно двух щенят. Они много бегают, гоняются друг за другом, и в результате развиваются значительно быстрее, чем в одиночку. Или можно договориться с любителем-соседом, также выращивающим щенка, чтоб вместе ходить на прогулки. Вот когда щенки набегаются так, что потом — только бы как-нибудь добрести до дому и — спать!

Около годовалого возраста щенки перелинивают, принимая тот окрас, который будет у взрослой собаки, причем перемена окраса иногда бывает очень значительной. У овчарок нередко меняется даже цвет глаз.

Не жалейте и не считайте потерянным время, которое вам придется потратить на щенка. Чем больше вы станете заниматься со своим питомцем, играть, гулять с ним, учить его, тем крепче, сильнее будет его привязанность к хозяину. И тем большие послушание и готовность служить вам начнут проявляться в нем с возрастом.

Никогда не надо бить, истязать щенка или, забавляясь, поднимать его за лапы, за кожу на загривке, переворачивать в неудобной позе на спину, дергать за хвост, за уши, — это может причинить ему увечье. На моей памяти, когда именно таким образом один мой знакомый — неплохой человек и по-настоящему любящий животных! — играя, изувечил щенка. Держа его за загривок, он резко перевернул щенка вверх лапками — и повредил ему позвоночник. А после сам же переживал… Щенка удалось спасти (и потом из него получилась хорошая собака) только благодаря настойчивым усилиям хозяев.

Не позволяйте детям тискать и мучить щенка. Помните, что маленький беззащитный щенок — ваш будущий большой друг.

ГЛАВА V СОДЕРЖАНИЕ ВЗРОСЛОЙ СОБАКИ

Используя собаку в своих интересах, человек лишает ее естественных условий существования, уготованных ей природой, и тем самым берет на себя все заботы о ней. На собаководе лежит обязанность создать своему четвероногому другу такие условия, при которых тот смог бы наилучшим образом развиваться. Эта задача упорядочена, организована на научной основе при массовом содержании и разведении собак, то есть в специальном питомнике, и обычно очень по-разному и не всегда удачно решается при любительском, индивидуальном выращивании животного.

В любительских условиях имеет значение все: и характер хозяина, и его материальные возможности, и общий распорядок в доме, и отношение к животному со стороны других членов семьи. Все это и создает ту обстановку, которая непрерывно воздействует на собаку.

В своей повседневной практике советские собаководы исходят из мичуринского указания, что «среда является могучим фактором формирования организма и в том числе его наследственности».

И. В. Мичурин говорил: «…при вмешательстве человека является возможным вынудить каждую форму животного или растения более быстро изменяться и притом в сторону, желательную человеку. Для человека открывается обширное поле самой полезной для него деятельности».

По выражению академика Лысенко, среда направляет развитие организма. Эта мысль должна лечь в основу вашей работы с собакой. Вы должны запомнить, что в вашей власти заставить собаку служить вам так, как вы этого хотите, сделать ее полезной, нужной, но вы же можете и испортить ее, если отнесетесь к своим обязанностям владельца служебной собаки недостаточно серьезно.

Наша задача — развивать отечественное собаководство, сделать его еще более передовым и эффективным, а эта задача решается прежде всего на квартирах у любителей, так как именно там сосредоточена основная масса собак. Нельзя рассматривать ваше занятие собаководством как нечто обособленное, замкнутое в самом себе, в отрыве от общей созидательной деятельности советских людей. Ваши Джери или Рэкс — пусть малая, но часть всего поголовья, часть породы. Плохо, неумело, незаботливо выращиваете вы их — вы ослабляете породу, наносите ей урон, а вместе с тем и урон всему собаководству; наоборот, успешно выращенное животное усиливает породу, способствует накоплению в ней полезных признаков, в конечном счете — помогает качественному росту поголовья и усилению наших резервов.

Опытный глаз по внешнему виду животного с первого взгляда безошибочно определит, в каких руках оно содержится, каково ему живется, заботятся ли о нем, любят ли его. Старая народная поговорка гласит: «По скотине судят о хозяине».

Хороший уход — хорошая собака; плохо, небрежно относится владелец к своей собаке — это сразу же отражается на ней. И не только на ней. Это оставит свой след и на ее потомстве, а следовательно, и на последующих поколениях.

Многие часто декларируют о своей любви к животным, а доведись проявить действительную заботу о них — выказывают поразительное равнодушие. Особенно обидно, когда такое равнодушие замечается у собаковода и вообще в среде животноводов.

Народ — создатель всех ценностей — сложил много крылатых выражений, поучающих, как нужно относиться к домашнему животному, и мы позволим себе сослаться еще на одно: «Хороший хозяин сам не съест, а скотине даст», — содержащее важную мысль о необходимости строгого режима и заботливого ухода за животным.

Первое и самое важное — питание животного. Взрослая собака кормится два раза в сутки. Наилучшее время (применительно к распорядку жизни любителя горожанина): восемь-девять часов утра и пять-шесть часов вечера.

Сколько пищи давать собаке?

Количество суточной выдачи зависит прежде всего от самой пищи, ее питательности, калорийности; в прямой зависимости находится эта норма и от породы собаки, то есть от величины животного. Ведь ясно, что догу или сенбернару надо в несколько раз больше корма, чем, скажем, фокстерьеру!

Существует рецептура суточного рациона собаки, исходящая из живого веса животного; однако применимо это, пожалуй, лишь в условиях питомника. При индивидуальном содержании животного вряд ли кто-нибудь займется развешиванием на граммы. Кроме того, в семье все остатки от стола идут собаке, а учесть их в калориях или еще как-либо попросту невозможно.

Поэтому любителю-собаководу при определении нормы кормления лучше исходить из упитанности собаки. Нужно, чтобы она была в хорошем рабочем теле, то есть достаточно упитана, но не жирна. Худеет собака — значит пищи не хватает. Наоборот, жирнеет — рацион нужно уменьшить. (В этом случае сказывается и недостаток движения). Плохо, когда у нее можно пересчитать все ребра и спина похожа на пилу; но так же плохо, когда собаку закармливают, точно на убой. Должна быть золотая середина.

Собака — плотоядное животное. Однако живя около человека, она приобрела способность поедать разнообразную пищу. Собака любит полугустые супы, «заваруху» из хлеба, сдобренную порцией жира или поварешкой-другой мясного навара. Периодически в рационе непременно должны быть мясопродукты. Обязательно вводить овощи — капусту, морковь, репу. (Они нужны для объема и хорошо усваиваются организмом, обогащая его витаминами).

Несколько хуже переваривается картофель, поэтому лучше употреблять его истертым (пюре) и в смеси с другими продуктами, хотя отдельные собаки очень приохочиваются к картофелю.

Очень полезно время от времени давать кусочки сырого мяса, но только свежего и хорошего качества. Сырое мясо возбуждает аппетит, поднимает общий тонус жизнедеятельности организма. Нельзя давать сырую свинину из-за могущих оказаться в ней зародышей финов.

Употребляемый иногда в пищу собакам так называемый сбой — кишки, рубец, брюшина и прочее — должен очень тщательно очищаться от остатков кала, промываться и провариваться. Нельзя допускать, чтобы собака «сидела» на одних кишках, требухе и т. п. От этого у нее расстраивается пищеварение. Например, избыток в пище селезенки вызывает черный понос, при перекорме фибрином (свернувшейся кровью) происходит белковое отравление. Вперемешку же с другой пищей они усваиваются хорошо. Если мясоотходы соленые, их следует перед употреблением вымочить.

Абсолютно исключается использование испорченного мяса и протухшей рыбы (особенно рыбьих жабер). Это может привести к отравлению собаки с очень тяжелыми последствиями, вплоть до ее смерти.

Пищу следует разнообразить. Тогда собака охотнее поедает ее и лучше «держит тело».

Необходимо строго соблюдать режим питания. Чашка с кормом ставится на 20–30 минут и по прошествии этого времени, независимо от того, съел пес или не съел, убирается. И не должно быть никаких поблажек. Только при таком режиме Рэкс будет обладать хорошим, устойчивым аппетитом и станет ежедневно съедать свой корм. Перед тем, как дать пищу, собаку следует выгулять.

Любители часто жалуются, что собаки плохо едят. Простейшее средство заставить собаку съесть корм — проморить голодом. Иногда очень быстро удается добиться успеха, вызвав аппетит кусочком сырого мяса, а также хорошей прогулкой.

Старая поговорка: аппетит приходит во время еды — верна и здесь. Иной раз у собаки создается какая-то своеобразная инерция в нежелании съесть корм. Но стоит дать чего-нибудь вкусненького, того же сырого мяса, — и дальше пошло. Опустошит всю чашку да еще попросит дополнительную порцию. Такое явление я постоянно наблюдал у своего Джекки, у которого всю жизнь был очень неровный аппетит. Тем не менее благодаря таким простейшим приемам удавалось содержать его в хорошем теле.

У особо нервных собак иногда приходится видеть и такое поведение. Предложишь пищу — не ест. Почему не ест — неизвестно. Кричи, принуждай ее — ни в какую. Не ест, хоть убей! А поласкай — сама направится к чашке и очистит всю досуха.

В этом явлении, мне кажется, особенно наглядно подтверждается значение ласки, скрытой в ней жизненной силы, о чем мы еще будем говорить позднее. Анализируя этот факт, хорошо сказал Пришвин: «Через мою ласку ей жизни прибавилось». И это, конечно, так, ибо пища — это жизнь.

По моим наблюдениям, чаще хуже едят кобели, лучше — суки; потому среди последних больше можно встретить толстых, перекормленных, — тут уж, очевидно, говорит природа, заставляющая самку заблаговременно запасаться питательными веществами, чтобы потом легче было произвести на свет и вскормить потомство.

Пищевой инстинкт нередко зависит и от индивидуальных особенностей животного. Вы можете взять двух щенков из одного помета, а есть они будут по-разному: один — плохо, другой — хорошо, с жадностью. Не случайно в народе существует выражение «солощая» или «жоркая» скотина. Кормить такое животное не составляет никакого особого труда — только давай! Лайка Казан, живший у моих родителей, обладал неутолимым аппетитом. Ест, ест — и все словно голоден, хоть раздулся, как шар. Съесть не может — положит около себя и никого не подпускает, рычит.

У Джекки бывало — не хочет есть, но все, что ни дадут (кусок хлеба, оладья, конфета, кости), прячет по разным углам. А потом появится желание — все вытаскивает и съедает. Припрятывать «на черный день» любят все собаки.

Случались и совсем смешные выходки. Дашь корм — морду воротит, как будто предлагают отраву. Как-то остался один, на корзине стояло большое корыто с тем же замороженным кормом; пришли — брюхо раздуто, сожрал чуть не половину: ворованное вкуснее!

Подобно людям, животные обладают своим вкусом. Многие собаки не едят сыра. Джекки ел молочную пищу; зато Шарик, испытав судьбу бездомной дворняжки, выросши на отбросах, просто не понимал вкуса молока и не притрагивался к нему. Я знавал кошек, которые были совершенно равнодушны к молоку и с наслаждением уплетали такую, казалось бы, некошачью еду, как халва, орехи.

Иногда собака грызет куски мела, глотает мелкие камушки. Это означает, что ее организму не хватает каких-то веществ. Обыкновенно это бывает у собак, получающих недостаточно костей. Порой наблюдается извращение вкуса — пес пожирает экскременты, разную гадость, хотя дома стоит вкусная, сытная еда. Нередко это связано с неправильным обменом веществ.

Совершенно недопустимо держать собаку впроголодь или совать ей что попало — картофельную шелуху, прокисший суп, покрывшуюся плесенью и дурно пахнущую похлебку. Вообще нельзя рассуждать так: проголодается — все сожрет! Недокармливание собаки, к сожалению, еще довольно часто бывает у охотников. Они мотивируют это тем, что такая собака якобы лучше идет за дичью, — забывая, что недокорм ведет к измельчанию, вырождению и в конце концов к потере рабочих качеств собаки.

Нельзя допускать, чтобы ваша собака шаталась по помойкам, мусорным и выгребным ямам, питалась как попало, от случая к случаю, поддерживая свое существование разными отбросами. Такое содержание — позор для владельца.

Собака не должна быть попрошайкой. Если вы сели обедать, ей незачем торчать тут же у стола. Команда «место!» — и ваш пес должен беспрекословно отправиться в свой угол и не выходить оттуда, пока не кончен обед. Все остатки со стола надлежит собрать в чашку и включить в общий рацион животного, даваемый в обычный час, или дать как лакомство (в зависимости от того, что это за остатки и сколько их), но отнюдь не пошвыривать своему любимцу кусочек за кусочком на протяжении всего обеда. Вот именно так и происходит «порча» собаки: она перестает есть свою пищу.

Все собаки сладкоежки, любят сахар, конфеты и могут поглощать лакомства без конца, поэтому очень не увлекайтесь этим: собьете аппетит. Но угостить время от времени — неплохо.

Выше говорилось о значении прогулок для щенка. Не менее важны они и для взрослой собаки. Собака, сидящая взаперти, становится вялой, слабосильной, лишается аппетита и теряет тело, иногда наоборот — жиреет. От длительного сидения в тепле у нее наблюдается ослабление волосяного покрова и начинается выпадение волос, периоды линьки затягиваются, собака делается бедна псовиной, в квартире всегда шерсть. Особенно это плохо для пород, одетых от природы теплой шубой. Нередко от длительного лишения свободы движений у нее «портится характер» — она начинает волноваться, послушание ее падает, злобность увеличивается. В порыве слепой злобы такая собака способна даже искусать хозяина.

Не следует смешивать прогулки с выгуливанием. Взрослую собаку достаточно выгуливать три раза в сутки: утром, в обед и вечером (перед сном), каждый раз минут по 10–15. Прогулки же в общей сложности должны составлять полтора — два часа в сутки, и уж никак не меньше одного часа. Это минимум того времени, которое собака должна находиться на воздухе, двигаться, резвиться.

Прогулки нельзя ставить в зависимость от хозяйского произвола: сегодня погулял, завтра — нет… Собака — не игрушка. И всякая хозяйская прихоть, расхлябанность должны самым решительным образом изгоняться из повседневной жизни.

Гулять нужно ежедневно, и чем больше, тем лучше. У любителя в этом отношении несравненно большие возможности, чем в условиях питомника, и они должны быть реализованными полностью.

Очень полезно для аппаратов движения и дыхания собаки применять такой «тренинг», как в коневодстве: собаку ведут на поводке с различной скоростью, например, одна сторона квартала — обычным шагом, вторая — широким, третья — быстрым, потом — вновь обычный и слегка замедленный и т. д., меняя скорость. Такой «выход» даст больше спортивной отдачи, чем выпуск собаки на какую-то площадку, где она носится до полной усталости какое-то время.

Очень хорошо приблизить прогулки к естественным полевым условиям, то есть к тем условиям, в которых «работает» взрослая служебная собака. Это будет содействовать выработке у нее необходимых рефлексов и поможет становлению у вашего питомца того типа нервной деятельности, какой является наиболее желательным.

Не смотрите на эти прогулки как на обузу. Они могут доставить много приятных минут и вам (потому что смотреть на здоровое, резвящееся животное всегда приятно) и уж, конечно, будут только полезны вашему здоровью. Полезно периодически устраивать длительные походы за город, в лес. Необходимо также разнообразить часы прогулок. В ночное время, например, животное насторожено, в нем сильнее говорит оборонительный инстинкт, и очень важно приучить собаку к любой обстановке, если вы не хотите, чтобы она выросла пугливой и в самый ответственный момент подвела вас.

Зимой хорошо брать с собой собаку на лыжные прогулки; еще лучше — заставить ее буксировать лыжника. В наших, уральских условиях для этого — полное раздолье. По крепкому насту собака мчит лыжника так, что дух захватывает.

Можно также использовать легкие санки. Сильная собака по хорошо укатанной дороге свободно увезет взрослого человека. Можно выезжать целым поездом. Для ребят — чудесная забава.

А прогулка за город на велосипеде? Как хорошо: подросткам-велосипедистам (а этот спорт очень распространен среди молодежи), воспитывающим служебных собак, сесть на свои двухколесные машины, рядом, на свободном поводке, собака, — да в лес, в горы, на простор родной природы! Там, на приволье, вы предоставите собаке полную возможность и набегаться вволю, и выкупаете ее, если поблизости есть речка или озеро. Будет польза и для вас. Не нужно только чересчур долго заставлять молодую собаку бежать за велосипедом, а давать ей роздых.

Продолжительные прогулки особенно важны для выработки выносливости. Значение выносливости в полной мере проявилось в годы Великой Отечественной войны, когда нередко наши собаки-связисты добегали до поста связи с оторванной челюстью или с перебитыми лапами доползали на животе. Бывали случаи, что смертельно раненная собака пробегала еще километра два и все-таки доставляла донесение по назначению; здесь ярко сказались и выносливость, жизнестойкость (и, конечно, хорошая выучка!).

Частые прогулки, вне зависимости от времени года, суток и состояния погоды, закаляют собаку не только физически. Они правильно направляют ее психику (получается здоровая разрядка). Возрастает сопротивляемость организма различным заболеваниям, а длительное пребывание на холоде вызывает усиленный рост шерсти — ваш пес перестает бояться морозов.

Последнее важно не только для длинношерстных пород. Не меньшее, если не большее, значение это имеет и для таких пород, как доберман-пинчер, дог, боксер, и вообще для всех коротко- и гладкошерстных, которые при другом воспитании легко превращаются в крайне изнеженных и ни на что не пригодных комнатных собак.

Обычно это происходит помимо воли и желания хозяев и часто даже незаметно для них. Ах, собака зябнет! — и делают как раз обратное тому, что следовало бы: вместо того чтобы регулярностью и постепенным удлинением прогулок приучить животное к пониженной температуре, начинают сокращать прогулки, торопятся домой. «Как же гулять, если она мерзнет?! Еще простудится…»

Жалкая картина, когда собака, поднимая то одну, то другую лапу, жмется на дрессировочной площадке на снегу, умоляюще глядя на хозяина, в то время, как другие чувствуют себя превосходно, когда сильное умное животное низведено неумелым уходом на положение комнатной левретки. Попробуйте поработать с нею — да ей не до того! Все члены ее окоченели от мороза, все ощущения притупились, кроме одного — ощущения холода.

Изнеженность может доходить до того, что вам придется на ночь укрывать собаку одеялом — иначе она не уснет; если среди ночи одеяло сползет с нее, она скулит, и вам приходится вставать, чтобы снова укрыть ее… Да, да, к сожалению, такие факты бывают!

Некоторые любители в простоте душевной считают, что в этом проявляется любовь к собаке. Печальное заблуждение! Собака — мужественный друг человека, и так «любить» ее — только унижать, низводить на степень безделушки, пустой забавы.

Настоящее воспитание, в котором нуждается собака, совсем иное. Смею утверждать, что доберман-пинчер, который у большинства любителей всю зиму сидит, боясь высунуть нос за дверь, при соответствующем воспитании будет смело выдерживать прогулки в тридцатиградусный мороз, а дог — при температуре в тридцать пять ниже нуля и больше. Автору известен случай круглогодового содержания дога во дворе. Пес чувствовал себя превосходно. Он оброс такой густой шерстью, точнее говоря, подшерстком^[34], что нес исправно обязанности караульного при любой погоде, забираясь в конуру лишь в самые суровые морозы. Но, разумеется, приучать короткошерстную собаку к холоду надо постепенно, путем последовательной закалки.

Воспитание собаки в городских условиях сопряжено со специфическими трудностями. Прежде всего это сложность выгуливания, негде предоставить животному полную свободу. В таких условиях особенно возрастает значение дисциплинированности собаки, ее поведения в толпе, на людной улице. Собака не должна лезть к прохожим, обнюхивать, пугать их, не должна бежать на подзыв и чмоканье посторонних людей, затевать драк со встречными собаками. Не позволяйте ей нюхаться с дворняжками — это неизбежно ведет к заражению глистами, иногда — накожными болезнями, чумой.

Однако нельзя ограничивать прогулку и одним вождением на поводке, — хотя именно так, к сожалению, поступают многие. Собака, выращенная — на поводке, не будет выносливой, не нагуляет мускулов. Она должна поразмяться по-настоящему. Поэтому, как бы это ни было затруднительно, обязательно постарайтесь отыскать такое укромное местечко, где можно спустить собаку с поводка и дать ей порезвиться вволю. На крайний случай применяйте удлиненный поводок, то есть поводок длиной 8—10 метров.

^{Я тоже люблю играть в мяч, хотя я и не футболист...}

Заставляйте собаку больше бегать, прыгать приносить аппорт. Не задергивайте ее, поминутно окликая и подзывая к себе или запрещая то, другое. Пусть она действительно почувствует себя свободной. Иначе она либо перестанет вовсе слушаться вас, либо превратится в забитое существо, боящееся шагу ступить без хозяина, потеряет всю живость и резвость.

Желая на время оставить собаку одну, не привязывайте ее к низеньким заборчикам. Это может кончиться трагически. Я знаю, когда таким образом собака удавилась на поводке: в стремлении последовать за хозяином она перепрыгнула через забор и повисла.

Не заставляйте собаку прыгать в высокую траву, в кусты: она может напороться грудью на что-нибудь острое или просто расшибиться, если там окажется яма или, наоборот, пень, бревно, камень.

Избегайте улиц с большим движением автомобилей, трамваев. Ни в коем случае не допускайте, чтобы во время движения транспорта собака оказалась на одной стороне улицы, а вы — на другой. В самый неожиданный момент она непременно попытается перебежать к вам и как раз попадет под машину.

Вообще не рекомендуется ходить по оживленным улицам с собакой без поводка, как бы идеально она ни была выдрессирована. Этим вы оградите себя от возможных серьезных неприятностей, а животное — отпреждевременной гибели или увечья. Собака есть собака, никогда не надо слишком полагаться на ее ум.

Хотелось бы, чтобы любитель учитывал и отношение к животному со стороны окружающих. Существует распространенная боязнь овчарок и собак других служебных пород. Она-то часто и приводит к неприятным инцидентам.

Как обычно происходят покусы? Вы отпустили собаку от себя; вдруг — прохожий из-за угла. Увидел собаку — отшатнулся; это движение не ускользнет от нее. А иногда, наоборот, начнет чмокать, чтоб задобрить ее, приговаривая: «Собачка, собачка…» И вот, пожалуйте, лай, шум, брань на вашу голову…

Бывает, что прохожий может с самыми добрыми намерениями позвать собаку, а она бросится на него. Он будет раздосадован, не понимая, что именно так и должна поступать настоящая, хорошо отработанная служебная собака (недоверие к посторонним — обязательный элемент дрессировки), она покажется ему диким зверем, одержимым кровожадными инстинктами.

В подавляющем большинстве случаев с покусами (я берусь доказать это) виноваты бывают сами пострадавшие, но тем не менее никаких претензий предъявлять тут не приходится: не всякий гражданин или гражданка — собаковод!

У некоторых страх перед собакой доходит до панического, крайне неприятного, на мой взгляд (ибо человек должен быть в любых обстоятельствах прежде всего разумным существом и владеть собой), какого-то животного ужаса. В качестве оправдания приводится одно:

— Ой, я их боюсь! Меня собака кусала!

У меня всякий раз чешется язык возразить такому трусоватому гражданину: «И всегда будут кусать, любая паршивая дворняжка… если вы будете так шарахаться от них!»

Хотелось бы дать совет людям, боящимся собак: своей боязливостью вы сами привлекаете к себе внимание собаки. Останавливаться и стоять неподвижно нужно лишь тогда, когда собака явно проявляет к вам враждебные намерения. Не следует замедлять шаг, коли вы шли навстречу ей или она вдруг выбежала на вас; тем более не следует пятиться от нее, затевать с нею разговоры. Еще хуже кричать, махаться. Уж тут-то она наверняка бросится на вас, хотя, быть может, совсем не собиралась делать этого; вы сами вызвали ее агрессию.

Собака очень тонко чувствует, когда ее боятся. Она всегда безошибочно определяет пьяного и обязательно облает его (почему-то все собаки питают неприязнь к пьяным).

Как часто приходится повторять на прогулках, увидев прохожего, остановившегося в замешательстве перед, твоей собакой: «Да идите же, она ничего не сделает!»

Редко, но бывает и так. Идет молодая женщина, ведет девочку за руку. Увидала собаку — говорит дочке:

— Не уступай ей дорогу…

Глупо, конечно, но ведь не будешь входить в полемику с каждым встречным.

Случается и наоборот: мать предлагает дочурке:

— Иди, поласкай собачку!.. — И сама подводит ее. Здесь вы должны проявить особые терпимость и такт, ведь, конечно же, хорошо, когда родители с малых лет прививают детям любовь к животным. Надо разъяснить: «Собака чужая, злобная, — лучше ее не трогать».

Иногда, правда, в ответ вы рискуете услышать: «А раз злобная, зачем вы с нею ходите?» — но с этим уж ничего не поделаешь. Невозможно все население земного шара заставить знать собачью психологию, но можно и должно требовать этого от вас, владельца собаки. Поэтому, товарищ собаковод, вышли с Рэксом на прогулку — следите и за поведением прохожего; один глаз на собаку, другой — на пешеходов. Учитывайте психику животного; помните и про психологию людей, которые так же легко переходят от одного настроения к другому, как ваш Рэкс, — от спокойного состояния к активной злобе.

Недооценка этого обстоятельства ведет не только к частным неприятностям в практике того или иного любителя (покусы, штрафы, постоянные ссоры с соседями и случайными людьми), но имеет и более далеко идущие последствия: создает атмосферу настороженности и даже предвзятости по отношению к любой собаке, которая появится на улице, вызывает нарекания граждан и в конечном счете вынуждает местные власти выносить специальные решения, ограничивающие права собаководов, как-то: запрещение появляться в публичном месте или даже просто на улице с собакой без намордника, провозить собаку в трамвае и т. д.

Бесспорно, никакой прокурор, никакая милиция не смогут оштрафовать вас, если нет покусов и нельзя составить медицинского свидетельства, но далеко не всегда можно утешаться этим, если вы сознательный собаковод и у вас есть гражданская совесть. Иной испуг хуже покуса, особенно — для ребенка. А получается это очень просто. Утром лень выгулять собаку самому — открыл ворота, выпустил. Она бегает без присмотра, а как раз идут ребята в школу. Кто-то испугался, начал заикаться после этого. Нехорошо. И ответственность, конечно, полностью лежит на вас.

Не отпускайте собаку бегать беспризорно. Это всегда кончается плохо. В лучшем случае ее заберут ловцы бродячих собак; в худшем — зарежет трамваем или задавит автомобиль.

Если собака потерялась, принимайте немедленно меры к розыску. Пойманная и невостребованная своевременно хозяином, она может быть продана или ее отдадут в клинику для постановки острых опытов (беспородных чаще всего ждет веревка).

Не допускайте, чтобы на прогулках ваша Джери рвала мелких собачонок. Никакого геройства тут нет. Воспитав эту дурную привычку, вы потом сами будете наказаны за нее, когда ваш пес растерзает соседского шпица или таксу.

Однако необходимо и предостеречь, чтобы не получилось нежелательной связи. У меня был такой эпизод. Соседская лайка Урман постоянно задирал мою овчарку Джекки. Однажды Джекки очень сильно вздул лайку. Чтобы он в один прекрасный момент совсем не загрыз ее, я стал ему запрещать драться с нею. Перестарался, и в результате Джекки вообще начал бояться Урмана, тем более, что тот, используя благоприятную ситуацию, при каждой возможности продолжал очень смело налетать на овчарку. Получилось, что большая собака стала пасовать перед слабейшей. Дело исправилось, когда Джекки снова вздул своего недруга. Пришлось умышленно дать им подраться.

Дома собака должна пользоваться относительной свободой. Нельзя принуждать ее все двадцать четыре часа сидеть в своем углу или, еще того хуже, держать в квартире привязанной; когда приходят посторонние, дайте ей обнюхать их, а потом отсылайте на место или заприте в другую комнату, если пес злобный.

Правильный режим благотворно сказывается на поведении животного. Привыкнув, например, гулять всегда в один и тот же час, собака сама знает и ждет его и совершенно не беспокоит хозяев в другое время. Сообразно этому у нее налаживается и работа кишечника, других внутренних органов, все отправления происходят точно по часам. Такая собака никогда не напачкает а доме.

Формирование организма собаки заканчивается в основном обычно к двум годам, и очень важно в течение этого срока приучить ее к порядку, дисциплине, пройти с нею курс дрессировки. Тогда в дальнейшем вы не будете знать с нею никаких огорчений и хлопот.

О гигиене собаки.

Собака должна содержаться в чистоте, опрятности… Три-четыре раза в неделю, а еще лучше ежедневно, ее нужно основательно прочесывать нечастым гребнем, почаще чистить щеткой (особенно это важно в периоды линек). Не надо драть гребнем по хребту, там у собаки нервные центры, и это может вызвать болевые ощущения; процедура чистки, вычесывания сделается ей неприятной, и она будет стараться уклониться от них, а для вас же удобнее, если она принимает это с охотой.

Периодически — примерно раз в месяц — собаку следует мыть теплой водой с мылом. Можно — хинным, дегтярным, зеленым, любым, но следить, чтобы мыло было смыто дочиста. Несмытое, оно может вызвать раздражение кожи. Вода не должна быть очень горяча: примерно 30–35 градусов.

Мыть лучше на ночь, предварительно выгуляв собаку. Тем самым исключается опасность простудить животное. Летом чрезвычайно полезно купать собаку, но не подменяя этим обыкновенную баню.

От чистой собаки не пахнет псовиной, и вообще самому же приятно, когда знаешь, что у твоего четвероногого нет ни перхотинки.

Зимой мыть собаку не обязательно, а если она часто и подолгу бывает на морозе, то даже не желательно. В эту пору ее организм как бы настраивается на низкую температуру, сальные железки усиленно выделяют жир, который, смазывая волосы и кожу, помогает согреванию тела. Может быть, замечали: когда собака придет с мороза, в комнате явственно разносится запах псины, не ощутимый в другое время? Это от усилившегося выделения жировой смазки. А если ее смыть с мылом, то собака будет зябнуть.

В тех случаях, когда завелись паразиты — блохи или вши (последние бывают крайне редко), и вообще для дезинфекции при мытье в воду добавляется креолин или лизол (от 0,5 до 1 %). Все эти составы легко найти в аптеке. Напитав шерсть собаки дезинфицирующим раствором, следует подержать ее так минут 10–15, а потом тщательно смыть чистой водой с мылом, чтобы ядовитая, жирная и липкая жидкость не осталась на волосах и коже.

Креолин — черный, густой, как деготь, а нальешь его в воду, получается как молоко. Лично я предпочитаю этот состав всем другим. Летом мытье лучше проделывать на улице, так как креолин имеет стойкий запах, отчасти сходный с запахом карболки.

Очень хорошо действует против блох дуст — порошок от клопов и тараканов. Применяют его обычно так. Довольно обильно посыпается псовина против шерсти (но не втирать в кожу). Одновременно посыпают часть пола и место, где спит пес. Через пять дней процедуру повторить для уничтожения молодых блох, вылупившихся из яиц. И еще через через пятидневку — собаку помыть.

Рекомендуется после посыпки собаку сразу же вывести на прогулку, командой «гуляй!» заставлять ее бегать, двигаться. Это отвлечет ее, и, кроме того, она, вытрясет всех блох. Посыпку псовины начинать с головы. Иначе все блохи вылезут на нос. Если у вас есть кошка, то следует вывести блох и у нее.

Вши успешно уничтожаются серой ртутной мазью — политанью, которой достаточно намазать где-нибудь в таком месте, чтобы собака не могла слизать (с внутренней стороны ошейника, за ушами). Намазывать таким образом необходимо потому, что мазь ядовита.

Безусловный факт, что на чистом, сытом животном и паразиты поселяются реже; вши и блохи заедают, как правило, истощенное ослабевшее животное^[35].

Уход за шерстью приобретает особое значение во время ежегодной весенней и осенней линьки. У длинношерстных пород она обычно проходит весьма бурно, и квартира в эту пору сильно засоряется выпадающим волосом. В этот период собаку нужно чесать ежедневно. Некоторые любители практикуют, помимо того, обмывание животного подсоленной водой. Нам кажется, лучше предоставить дело естественному ходу событий. Чаще гулять, больше вычесывать и непременно мыть (хорошо купать) — и сроки линьки сократятся.

Кстати, регулярное вычесывание необходимо не только для ускорения сбрасывания и удаления отмирающего волоса. Одновременно оно служит и массажем кожи. Кроме того, у собак, живущих постоянно в квартире, часто наблюдается круглогодовая линька, усиливающаяся весной и осенью и несколько ослабевающая зимой; вычесывание помогает содержать животное всегда в порядке.

Круглогодовая линька должна быть рассматриваема как следствие постоянного сидения собаки в квартире, в тепле, и, очевидно, в естественном состоянии, в природе, ни одно животное такой линьки не имеет, но с этим уж ничего не поделаешь. Впрочем, могу повторить все тот же рецепт: больше гулять на воздухе. Окрепнет псовина — прекратится линька^[36].

У жесткошерстных, в частности у эрдель-терьеров, весной и осенью необходимо выщипывать отмирающие курчавые волосы, — не стричь, не выдергивать, а именно выщипывать или, говоря языком специалистов, щипать. Щипка, или тримминг, производится вручную с помощью несложного инструмента, который нетрудно изготовить самому из обыкновенного перочинного ножа, заточив острый кончик его полукругом, чтобы при щипке ненароком не поранить собаку.

Щипка делается так: держа нож в правой руке близко к кончику лезвия, вы захватываете им небольшой пучок шерсти и, зажав его между лезвием и мякотью большого пальца, спокойно, но резко и сильно дергаете к себе в направлении роста волос, одновременно поворачивая руку так, что лезвие как бы подрезает волосы. Не надо захватывать сразу слишком много волос. Операция эта не причиняет никакой боли, и собака стоит совершенно спокойно. Выщипываются туловище, шея, голова, начиная от бровей (которые тоже выщипываются), уши, хвост. Только около ушей (точнее, за ушами и чуть ниже их), где шерсть особенно густа и держится прочно, можно подстричь ее ножницами. В остальном употребление ножниц категорически запрещается. Остаются невыщипанными ноги и морда от глаз до кончика носа (что и придает голове кирпичеобразную форму, а ногам — утолщенный и совершенно прямой, «как карандашики», вид).

^{Щипка эрдель-терьера. Заштрихованное — выщипывается}

Щипка имеет важное значение. От нее зависит жесткость и вообще качество шерсти, один из важных признаков породы (на выставке судья непременно определит жесткость шерсти, проведя рукой по спине собаки, — от этого эрделям не уйти никуда!). Поэтому щипка должна производиться в обязательном порядке и регулярно в требуемый срок. Лучшее время щипки: весенняя — конец марта — начало апреля; осенняя — конец сентября — первая половина октября. Удобнее производить щипку не в один прием, а в течение двух-трех дней (не так устает рука, не будете торопиться). По окончании ее тщательно прочесать собаку гребнем и очень полезно помыть, — в квартире не будет ни шерстинки.

Очень неплохо, если, прежде чем самому проделать эту процедуру, вы пройдете небольшую практику под руководством более опытного эрделиста. Это избавит вас от излишней траты времени и сил, а вашу собаку — от неприятных ощущений, которые вы можете доставить ей неумелым триммингом. Сложности в нем нет абсолютно никакой, но всякое дело трудно, пока его не освоишь.

^{Собачья баня (рисунок датского художника Х. Бидструпа)}

В связи с разговором об уходе за домашним животным любопытно обратиться к заграничной практике. Там, за рубежом, создано немало различных бытовых учреждений, обслуживающих владельцев собак и их питомцев: магазины, парикмахерские, бани, лечебницы с каретами скорой помощи и вызовами на дом, даже специальные собачьи кладбища с памятниками, над созданием которых работают известные скульпторы. Неискушенному советскому любителю, привыкшему все делать своими руками, даже не снилось, что там проделывают над собаками.

В парикмахерской, например, вашему псу могут сделать «модную прическу», зачастую придав ему весьма уродливый облик. Особенно фантастические прически придумывают для пуделей. Извращенный вкус буржуазных бездельников находит и здесь свое выражение.

^{Этому пуделю сделали прическу в заграничной парикмахерской. Вот и получился по прихоти хозяев пес-стиляга}

Почти в каждой крупной столице — Париже, Лондоне, Вашингтоне, Мадриде, Риме, а также в других крупнейших городах, вы найдете собачьи «салоны красоты». Об одном из них, — находящемся на углу 80-й улицы и Парк-авеню в Нью-Йорке, под названием «Пудлтайн», — сообщил как-то американский журнал «Сатердей ивнинг пост».

Собакам в этом салоне делают маникюр, чистят и подпиливают зубы, расчесывают, завивают и укладывают «по моде» шерсть. Фасон завивки вы можете выбрать по каталогу; конечно, чем замысловатей, тем дороже, — как говорится, были бы денежки!

Здесь же имеется полный выбор всего, что полагается собаке «из высшего общества»: нейлоновые пижамы, от 12 до 30 долларов за штуку, и норковые накидки в 300 долларов, резиновые боты, чтобы собака не промочила лапы, и непромокаемые плащи (чтоб и сверху на нее не попало ни капли), пальто спортивного типа (да, да, для собаки!), велюровые береты и другие головные уборы. Есть даже специальные наряды для парадных выходов и костюмированного бала…

Журнал привел пример отличного обслуживания покупателей. Жена одного нефтяного магната хотела приобрести своему пуделю кровать, которая гармонировала бы со всей обстановкой ее особняка. В «салоне красоты» она купила собачье ложе в стиле Людовика XV. Там же можно приобрести собачью шубку (как будто у нее нет своей!) в тон манто хозяйки… Вот до чего дошла собаководческая культура на Западе!

^{Из иностранных нравов. Налог на собак в Дании взимается в зависимости от ее роста... Собаки здесь растут только в длину... (рисунки Х. Бидструпа)}

К числу достижений заграничного собаководческого сервиса можно отнести и «вечерние курсы для непослушных собак» (что-то вроде школы для трудновоспитуемых детей!), открытые в Лондоне, и специальную школу «лечебной гимнастики для собак, страдающих собачьей астмой» (Нью-Йорк, США). А в одном дореволюционном иллюстрированном журнале, кажется, во «Всемирной панораме», я вычитал даже о «новом театре для собак в Париже» (!!!). На фотографии был изображен зрительный зал во время представления: бульдоги, борзые и мопсы с разинутыми пастями и высунутыми языками и фешенебельная аристократическая публика — дамы в шляпах, напоминающих цветочные клумбы, представительные мужчины с нафабренными усами… Шик-блеск! К сожалению, не сказано и не показано было, какая пьеса шла на сцене, обычная, «человечья», известного драматурга, или написанная исключительно для этого высокородного общества, и насколько впечатляла она (а также игра артистов; кстати, кто они — люди или собаки?) четвероногих ценителей искусства Мельпомены…

Рядовому любителю из всего этого «утонченного» роскошества, продиктованного извращенностью вкуса, могут быть полезны и надобны лишь магазины, торгующие предметами необходимого собаководческого обихода, да бани, где за недорогую плату в любое время можно помыть свою собаку, нежели разводить грязь и сырость у себя дома, ну и, разумеется, лечебницы, оснащенные современным оборудованием, всегда готовые прийти на помощь вашему животному. (Кстати, такие у нас тоже есть в Москве, Ленинграде и некоторых других городах; причем в наших ветлечебницах, так же, как и в здравоохранении людей, все делается бесплатно; за границей за все нужно платить).

Не отрицая известных удобств, даваемых заграничным собачьим «сервисом» (но, конечно, не нейлоновые собачьи рубашки и собачья стильная мебель времен французских королей!), я все же хотел бы высказать такую мысль: любитель только тогда любитель, когда он сам ухаживает за своей собакой. Получая все в готовом виде, он превращается в потребителя.

Даже в самом слове «любитель» я усматриваю что-то активное. Любитель сам создает общественно полезную ценность в виде своей собаки; воспитывая, выращивая ее, он творит. Снимая с себя всякую заботу о ней, он встает на позицию тех, кто держит животных ради прихоти. В этом есть большая и принципиально важная разница.

Переставая практически заниматься собакой, он теряет и самое дорогое — постоянный контакт с нею. Ведь собака очень хорошо разбирается, кто печется о ней. Ее не проведешь.

И любишь ее больше, когда сам ухаживаешь за нею. Собака — твое детище; как же можно передавать ее в другие руки? Она такая, какая есть, именно потому, что ты сделал ее такой. У другого она была бы другая. В этом как раз вся прелесть собаководства!

ГЛАВА VI ОШИБКИ ВОСПИТАНИЯ

Отсутствие опыта и элементарной теоретической подготовленности нередко приводят к ошибкам в воспитании собаки. Ошибки могут быть и самого невинного свойства, легко устранимые, вроде того, что собака будит вас по ночам и просится на улицу, причиняя этим беспокойство вам и вашей семье, или, будучи совершенно здоровой, систематически отказывается от пищи и т. п., а могут быть и очень серьезными, внушающими тревогу владельцу и сводящими на нет почти всю служебную ценность собаки. Поэтому, чтобы избежать их в своей практике, полезно знать о них.

Отчего они происходят?

Прежде всего и больше всего — от неправильного понимания потребностей животного, его поступков и — конечно же! — от несоблюдения правил воспитания и содержания собаки, упрощенческого подхода владельца служебной собаки к своим обязанностям.

У горожанина собака живет всегда с ним, в одной квартире, зачастую в одной комнате, в самом тесном общении. И это накладывает дополнительные требования как на четвероногое, так и на вас.

Мало того, что вы обязаны добросовестно ходить за животным, — нужно научиться понимать его. Хороший собаковод непременно должен быть зоопсихологом. Наблюдательность и наблюдательность, говорил Павлов. Собака не умеет и никогда не научится говорить; тем не менее, вы в любую минуту должны совершенно отчетливо представлять себе весь ход ее нервной деятельности, знать, что ей нужно, отчего происходит то или иное явление. Опытный собаковод по самым ничтожным признакам — по малейшему изменению поведения, по выражению глаз, движению хвоста, ушей, даже по тому, как пес лежит, сидит, — безошибочно судит о состоянии животного и в зависимости от надобности принимает те или иные меры. Только постигнув эту премудрость (а дается она исключительно опытом), вы сумеете правильно руководить своей собакой, вызывать у нее ту реакцию, те действия, которые вам нужны, и пресекать, предупреждать нежелательные. Более того: вы должны предвидеть ее поступки. Достичь этого не так уж трудно — нужно лишь проявить некоторую долю заботы и должную настойчивость, терпение. А как раз последнего-то, к сожалению, иногда не хватает любителю.

Кроме того, известной части любителей свойственно переоценивать ум животного. Думают, что если собака выдрессирована, то она должна понимать все. Роковое заблуждение! Животное есть животное, оно не способно к логическому мышлению, не может воспринимать все явления внешней среды так, как воспринимаем их мы, люди, а действует оно исключительно на основе инстинктов, данных ему природой от рождения, и условных рефлексов, приобретенных при жизни. Ни о какой разумной, точнее, сознательной деятельности животного не может быть и речи. На этой почве и происходят самые крупные недоразумения (иначе их назвать нельзя) между собакой и ее владельцем.

В самом деле: отчего в иных домах собака постоянно просится на улицу по ночам, поднимая хозяина с постели в самое неподходящее время? Оттого, что собака такая «глупая» и не желает считаться с требованиями воспитателя?

Да вовсе нет! Просто ее не выгуляли перед сном как следует или накормили слишком поздно и обильно. А стоит выпустить ее ночью во двор раз, два, и вскоре это войдет в привычку. Собака же не понимает, что ночью «проситься» нельзя, а днем — можно. Все дело в режиме. Вы нарушили режим, нарушилась и обычная работа кишечника — отсюда и соответствующие результаты.

Все должно делаться строго по расписанию, с учетом физиологических потребностей животного. Нельзя, например, заставлять собаку «терпеть» помногу часов подряд — результатом будут заболевание кишечника и слабость мочевого пузыря.

Не наказывайте собаку за проступки, совершенные ею невольно. У нее понос, а вы закрыли ее в квартире и ушли; что же ей прикажете делать? Повинны в случившемся — вы.

Собака по природе своей чистоплотна. После еды она сама стремится обтереть морду обо что-нибудь. Так поступали мои питомцы — и эрдель-терьер Снукки, и овчарка Джекки. Джекки я не раз ловил за таким занятием: подойдет и оботрет морду о хозяйскую постель. Конечно, пуристски настроенный читатель будет возмущен, но меня всегда привлекало в этом факте стремление собаки к опрятности. От любителей я слышал, что иногда собака, если ее поучить, приходя с улицы, вытирает лапы о коврик, и мне кажется, что, помимо рефлекса, здесь действует и какой-то инстинкт^[37]. Замечено, что многие животные стремятся исполнять свои естественные надобности всегда в одном и том же месте. Это делает даже свинья. А вы замечали, как собака любит кататься в снегу, на траве? Это она чистится. В пыли никогда не будет кататься, а вот если выпал свежий снежок — будет зарываться в него с головой. И обратите внимание, как заблестит после этого у нее псовина. Поэтому, если собака провинилась и напачкала, не торопитесь вымещать на ней свое неудовольствие, а посмотрите вокруг, нет ли причины, не зависящей от нее.

^{А вот так делать не полагается: привыкнет к «удобствам» — потом не отучишь}

Все, что связано с домашним режимом, очень прочно закрепляется у собаки. В соответствии с установленным распорядком обычно вырабатываются и все ее домашние повадки.

Самое главное — устранить причину, если что-то «не так». Правильно понять, отчего животное делает это, и — устранить.

Бывают, правда, трудно объяснимые привычки. Так, мой дог Джери в щенячьем возрасте, когда все уходили из дома, срывал с вешалки хозяйскую одежду и ложился на нее; нежащимся на этой горе трофеев я обычно и заставал его. Овчарка Джекки, оставаясь один, сгребал в кучу все половики и ковры и невозможно было отучить его от этого. Иногда он царапал дверь или стену в самом неподходящем месте. Ему неоднократно сильно попадало за это, но он с непонятным упорством продолжал делать свое, причем, как я имел возможность не раз убедиться, понимая, что поступает неладно: придешь домой, если он ничего не натворил — встречает веселый, довольный; виноват — прижмет уши, поприветствует слегка и немедля убирается на место. Знает, шельма!

Все это казалось странным. Однако поразмыслив над тем и над другим явлением, я пришел к выводу, что в основе их обоих лежал один и тот же раздражитель, который, очевидно, был для собак сильнее всех запретов: стремление последовать за хозяином, не разлучаться с ним. А коль скоро это не удалось — полежать на его вещах, прижаться теснее к ним (тоже отрада!) или, если мне позволено будет объяснить так, хоть на чем-то получить разрядку, выместить свою неудовлетворенность. Право же, так! Не забудем, что связь с человеком — сильнейшая потребность собаки.

Почему собака отказывается от корма? Жалуется любитель: «Что делать с Рэксом? Ничего не ест! Не болен ли?» Иногда еще добавляют с оттенком гордости: «Даже ветчину и ту не ест!..» А другой чудак, не понимая комизма своих слов (хотя при других обстоятельствах, быть может, следовало бы приветствовать столь трогательную заботу о животном), выскажется примерно так: «Обидно! Сам не ем, ему даю, а он не ест!»

Явление на первый взгляд необъяснимое. Собаке предлагают самые лакомые блюда, а она даже не смотрит на них. Может быть, она, действительно, больна? Нет, здорова. Тогда, может быть, просто сыта? Наоборот, явно голодна. Она сама себя морит голодом, худеет, превращается в скелет, обтянутый кожей, и все-таки ест с превеликой неохотой, прямо-таки через силу, самую малость и выбирая лишь изысканные кусочки… В чем же дело?

Дело именно в ветчине и колбасе. Собака заелась. Ее избаловали. Лакомство перестало быть для нее лакомством. Обычная же пища вообще перестала существовать для нее.

Получается это очень просто. Однажды собака не съела корм. Слишком сердобольные хозяева заволновались: «Ай, собачка голодна! Нужно дать ей что-нибудь более вкусное!..» Дается «более вкусное». Пес съедает его, но назавтра отказывается уже и от этого. Срочно подыскивается новая «более вкусная» еда. На следующий день — та же история… И так доходят до ветчины и колбасы. Больше уже нечего предлагать (все испробовали!), а собака по-обыкновению продолжает чего-то ждать. В чем дело? Она уже привыкла к тому, что если не съест одно, ей сейчас же дадут другое.

Возникает своеобразный «отказ от корма», но если настоящий, достигнутый специальной дрессировкой, отказ от корма увеличивает ценность служебной собаки, то этот идет ей только во вред. Хозяева теряются в догадках, не зная, как переломить это непонятное упорство, стараются измыслить все новые способы кормления, иногда обращаются за помощью к врачу, не подозревая, что причина таится в них самих.

А между тем «вылечить» такую собаку совсем нетрудно. Нужно лишь в обращении с нею проявить известную твердость и отказаться от излишней сентиментальности.

Вот вы поставили перед собакой чашку с кормом. Прошло двадцать минут. Съела собака пищу — прекрасно. Не съела — горевать особенно не о чем. Чашка убирается до следующей дачи корма. И никаких кусочничаний!

Пришло время следующей кормежки. Чашка опять выставляется на двадцать минут и опять, как в предыдущий раз, невзирая на то, что пища осталась снова не съеденной, убирается… Поверьте, что никакая собака не уморит себя голодной смертью, когда рядом стоит сытная, вкусно пахнущая еда. Она очень скоро поймет, что своим упрямством не только не достигает ничего, но даже теряет то, что ей дают, и у нее тотчас появится хороший аппетит!

В редких случаях исправление затягивается на неделю, даже на две, но конец всегда один: собака будет есть.

Конечно, прибегая к такому методу исправления заевшейся собаки, вы должны, во-первых, твердо знать, что она вполне здорова, а корм доброкачественен; во-вторых, раз и навсегда отказаться от каких-либо поблажек вашему Рэксу, и если он по собственной вине остался голодным, не подкармливать его из жалости подачками. Только тогда этот метод возымеет желаемое действие.

Почему собака не слушается хозяина?

Наиболее ярко проявляется это обычно на прогулках. Спрашиваешь любителя: «Почему вы гуляете со своей собакой всегда только на поводке?» — «Ну, как же! — отвечает несколько задетый за живое и внутренне раздосадованный таким праздным, на его взгляд, вопросом (чего спрашиваешь, когда и так ясно!), хозяин собаки. — Отпусти ее, так потом не поймаешь, пока не набегаешься!»

— А вы попробуйте.

— Уже пробовал. Знаю. Хватит! Спустишь — еще искусает кого-нибудь, а после отвечай. Нет уж, пусть лучше сидит на поводке!

И он уверен, что прав.

Несчастная собака, обреченная всю жизнь ходить чинно около хозяина, весь радиус действий которой ограничен длиной поводка!

Но можно пожалеть и владельца, который каждую минуту вынужден опасаться, как бы его Джери не сорвалась с привязи и не покусала прохожих, и которому невдомек, что все это — и постоянная боязнь покусов, и ненормально-дикое поведение собаки в те редкие часы, когда она предоставлена сама себе, и прочие огорчения и страхи — все порождено им же самим.

Полагая, что самое надежное в деле воспитания собаки — крепкий поводок, такой владелец день за днем, из года в год отказывает ей в праве на прыжки, бег, необходимые игры и проч. Он считает, что это лучший способ укротить таящиеся в ней «кровожадные» инстинкты и обезопасить себя от возможных неприятностей.

А нужно — как раз наоборот!

Вы не замечали: отпустите собаку свободно — и она бегает, не обращая ни на кого внимания. Только взяли на поводок — не подходите никто, бросается, как бешеная.

Отчего бы это?

Разгадка, я думаю, проста. Собака столь давно охраняет дом, имущество и жизнь хозяина, будучи привязанной, что тут наверняка выработался и определенный инстинкт. Раз привязали — значит, будь злобной, охраняй, никому спуску не давай. Не случайно бытует выражение — «цепная собака». Вдумайтесь и в другую ходячую фразу: «как с цепи сорвался».

Вот вам одна из отгадок, почему собака, выращенная в приволье, всегда ведет себя лучше той, которую ограничивали во всем.

Именно оттого, что собака постоянно сидит на привязи, у нее и развиваются наклонности, которые в любительских условиях часто могут привести к пагубным последствиям.

Собаке необходима здоровая разрядка. Это важно не только в чисто физическом смысле, но и для ее нервной деятельности, для выработки у нее нормальных рефлексов. И первое, что необходимо для этого, — нормальная свобода движений.

Когда говоришь это любителю — обычное возражение: «А она не подходит на подзыв!»

Очень плохо, что не подходит. И виноваты в этом только вы. Значит, вы воспитали ее так. Не подходит — потому, что не набегалась, потому, что знает: только приблизится — сейчас же возьмут на поводок, вновь лишат свободы, не позволят порезвиться.

Вся суть именно в том, что вы отказали собаке в свободе. Она у вас в плену. Вы не доверяете ей и надеетесь только на привязь.

Начало этой ошибки восходит обычно еще к щенячьему периоду собаки. Однажды она забегалась; испугались — неужели каждый раз так мучиться с нею? Да ну ее! — и стали всегда водить на поводке. А перед тем еще отодрали ремнем ни за что — получился неправильный подзыв. Звали, звали, а как подошла — выпороли. Будьте уверены: больше она не подойдет. Не обманешь! Вы сами заронили в нее недоверие к вам, а потом вы же и возмущаетесь!

Об отработке приема «ко мне!» подробно говорится в одной из следующих глав; здесь же мы скажем: подзыв «ко мне!», также, как команда «фу!» (запрещение), должны быть отработаны безукоризненно и действовать в любых условиях безотказно; только тогда вы сможете по-настоящему руководить своим Рэксом, положиться на него.

Конечно, легче прививать полезные рефлексы «на свежее», чем исправлять испорченное. Но если собака молодая — беда невелика!

Как исправить такую ошибку?

У нас нет «вечерних курсов для непослушных собак» по типу открытых в британской столице. Значит — придется заняться самим. Сами испортили — сами и исправляйте.

Начните с малого: сначала отпускайте собаку побегать на свободе во дворе, потом — на каком-либо огороженном участке и т. д. Исподволь, последовательно и настойчиво, день за днем приучайте ее к тому, чтобы она знала, что хозяин всегда даст ей порезвиться, чтобы свободное состояние стало для нее таким же обычным, как пища и сон, добивайтесь ее полного подчинения вам, чередуя принуждение с поощрением и разрядкой, — и успех обеспечен.

На прогулках практикуйте так: отпустив собаку, дайте ей побегать, после подзовите к себе; когда подойдет — поласкайте и снова отпустите… и так раза три-четыре. Потом — подзовите и возьмите на поводок; погуляли — отпустите вновь… Пройдет немного дней, и вы сами будете удивляться, как это вы были так беспомощны, не доверяли собаке, когда все так просто.

На правильно воспитанную собаку приятно смотреть. Пошли гулять — она радостно устремилась впереди вас; решили вернуться домой — она так же охотно побежит обратно. Скомандовали «фу!», то есть «нельзя!», и будет «нельзя» — не тронет никого и ничего. И все это — без всякого физического принуждения, по одному слову, сказанному вполголоса.

Такая собака нормально возбудима, в меру злобна, резва и в то же время послушна; она никогда не набросится на кого-либо беспричинно, но не даст и себя в обиду; в случае нужды сумеет постоять и за себя и за хозяина. Она и дрессируется хорошо — легко и без резких принуждений, рефлексы закрепляются стойко. В собаководстве это самый желанный тип животного — тип устойчивой нервной деятельности, — наиболее надежный и эффективный в работе.

Все собаки, воспитывавшиеся не на поводке, которых наблюдал автор, как правило, обладали очень ровным, уравновешенным характером, прекрасно дрессировались, отлично служили своим хозяевам, вызывая общее восхищение послушанием, преданностью и тем особым «благородством» поведения, которое присуще только правильно выращенным животным.

Длительное же лишение свободы всегда дурно отражается на характере собаки. От постоянного сидения взаперти у нее начинают появляться приступы внезапной невызванной злобы, своеобразная угрюмость, сварливость, она делается неласковой, часто выходит из повиновения. Если не обратить на это вовремя внимание, могут быть и более тяжелые последствия. Собака начинает, как говорят, беситься (не смешивать с болезнью бешенства!). Особенно часто это бывает с самцами. В минуту возбуждения такой пес может даже искусать хозяина.

Неосведомленный любитель обычно связывает все это с природной злобностью собаки, но как раз такие собаки, как это ни странно на первый взгляд, очень часто оказываются и трусливыми. На вид грозна, а поставь ее в серьезные условия испытания — она боязливо подожмет хвост и уберется прочь. Почему? Да потому, что инстинкты ее не получили здорового развития, потому что она выросла в комнате, не соприкасалась с многочисленными раздражителями внешней среды, не подготовлена к встрече с ними, не знает, как реагировать на них. В результате, от эффектной, ярко выраженной, необузданной и подчас неоправданной злобы она вдруг неожиданно переходит к позорной трусливости, активная реакция внезапно сменяется оборонительно-пассивной, вместо одной крайности — другая… Получается что-то подобное тому, о чем рассуждал один из героев Островского — Павлин Савельич: «И какой же это Тамерлан? Нешто такие Тамерланы бывают? Уж много сказать про него, что Тлезор, и то честь больно велика, а настоящая-то ему кличка Шалай».

«Шалый»… вот именно! И тут мы подходим к главному вопросу — к вопросу о трусости и злобе.

Очень хорошо, когда собака еще с щенячьего возраста проявляет себя активно, сторожит квартиру, облаивает чужих. Но плохо, когда она перестает слушаться своего воспитателя и, не обращая никакого внимания на его окрики, с остервенением бросается на всех и каждого, старается во что бы то ни стало уцепиться за ногу. Проходит время, и любитель буквально впадает в отчаяние: «Что сделалось с собакой? Злобна… зверь какой-то! Никакого сладу нет! Заберите, что ли, ее у меня…» Клянет и бранит ее, а следовало бы — себя.

Не собака виновата — виноваты хозяева. Вначале нравится, что щенок смел и зол, поощряют его; со временем злобность принимает все более активную форму, и когда, наконец, для всех становится очевидным, что злобность эта стала опасна для окружающих, увы, управлять ею уже невозможно — пес не слушается.

Злобность нужна, но, как и все другие качества нашего четвероногого друга, она должна быть подчинена и разумно использована человеком. Злобность обычно увеличивается с возрастом, а этого как раз очень часто не учитывает любитель.

Корни этой ошибки исходят от незнания той простой истины, что щенок развивается по периодам. Первое время он жмется к хозяину, боится всего, каждый незнакомый звук вызывает у него пугливо-любопытное настораживание; потом начинает бегать, затевать детские шалости. До года-полутора он — теленок, ластится к каждому, не страшнее кошки; затем в нем пробуждается этакое буйство. Он начинает, что говорится, баловаться, делается непослушным; словно радуясь своим прибывающим силам, облаивает всех и каждого, носится с шальной мордой, задрав хвост, может и укусить, если просмотреть, — просто сладу нет!

Не пугайтесь. Не всегда будет так. Не смотрите, что пес уже успел «вымахать» на полметра в росте и стал «страшный» для чужих. Он еще щенок. И самой большой вашей ошибкой будет в этот период, если вы возьмете его на поводок; дисциплинировать, конечно, надо и сейчас, но отнюдь не ломая его натуры.

Но вот прошло еще некоторое время — и вашего питомца не узнать: сделался солидный, умный, все повадки приобрели какую-то положительность, зря не залает, и злобность есть, и беспокойства не причинит понапрасну никакого. Вот теперь это — взрослая собака.

Следует помнить: если физически собака сформировывается, в общем, к двум годам, то психика, характер ее устанавливаются окончательно значительно позднее — годам к трем, не раньше. И коли вы поторопились, подзлобили вашего дружка раньше времени, то уж потом ничего не вернуть. Вот и получается: то восхищались, баловали сверх всякой меры, а то вопль о помощи — «заберите!».

Припоминается такой эпизод.

Молодой пес. И хозяин тоже молодой, еще неопытный. Ему кажется, что его собака чересчур смирная, дает себя ласкать посторонним. В клубе советуют позлобить ее. Не успели сделать этого — неожиданное происшествие. Ночью пошел гулять, на него — три жулика, с ножом; свистнул собаку (бегала в отдалении); она изорвала всех троих, под ее конвоем привел их в милицию. Вот тебе и «смирная»!

У овчарок, доберман-пинчеров, по-моему, вообще нет надобности вызывать злобу искусственно; может быть, это необходимо для эрдель-терьера, колли.

Однако необходимо предостеречь и от противного: от излишнего торможения проявлений нормальных инстинктов.

Как часто еще мы видим на ринге^[38] собак с поджатым хвостом, пугливо озирающихся по сторонам, совершенно теряющихся в непривычной для них обстановке. Но выставка — это полбеды. Куда хуже, что собака может потеряться, спасовать в более ответственный момент, и виноват в этом будет только тот, кто вырастил ее такой.

Тип нервной деятельности передается по наследству, и от собаки с пассивно-оборонительной реакцией могут родиться щенки с предрасположением к трусости (на это указывает и Павлов), но чаще трусливой делает собаку неправильное воспитание.

Трусливую собаку узнаешь сразу. Она пугливо прижимает уши, хвост и — как изумительно точно подметил Чехов — «подходит к хозяину так, словно лапы ее касаются раскаленной плиты».

Случается, хозяева настолько увлекутся «дрессировкой», что теряют всякое чувство меры. Наказывают собаку по любому поводу: за лай, за то, что прыгнула хозяину на грудь, скребла лапой пол, — причин найдется в избытке! А в результате собака превращается в жалкое, забитое существо. Она не лает, она боится всех и всего, оживление хозяина не радует, а пугает ее, и т. д.

Иной такой, с позволения сказать, «собаковод» самодовольно заявляет: «Меня собака слушается!» А она ползет к нему на животе; в особо тяжелых случаях даже мочится со страха. Есть чем гордиться! Это не воспитание, а истязание, уродование животного.

Побоями можно воспитать только раба, а вам нужен товарищ, друг.

Другой — наоборот: кричит — собака и ухом не ведет. Тут налицо другая крайность.

Плохо и то и другое.

Нам нужна смелая, активная и пригодная для самого разнообразного использования собака. Если она злобна, не нужно делать ее трусливой; пусть она будет злобной, но послушной, — это главное. Легко забить животное, а потом спохватишься, да не вернешь. Такая собака не нужна ни вам, ни кому другому. Она не надежна. Стоит достаточно смелому человеку прикрикнуть на нее, чтобы она испугалась, поджала хвост и убралась прочь.

Не следует забывать, что целый ряд служб (караульная, розыскная, сторожевая)требуют именно злобной собаки, и подбор по службам обычно производится в зависимости от типовых особенностей того или иного животного.

Что делать, если собака стала трусливой? Значит ли это, что она безнадежно потеряна для любителя, что ее не исправишь?

Нет, не значит. Но потребуется много терпения с вашей стороны и продолжительное время, чтобы вернуть ей то, что она утеряла, то есть смелость, нормальную реакцию на внешние раздражители. Достигается это лаской, ободрением.

В моей собаководческой практике был случай: пес попал под трамвай. Пес остался жив, но стал питать страх к любому резкому звуку. Заслышав грохот трамвая, он совершенно выходил из равновесия, старался куда-то убежать, спрятаться. Однако прошло каких-нибудь пять-шесть месяцев — и все эти болезненные симптомы исчезли. Это было достигнуто путем постепенного приучения его к уличному шуму.

В связи с этим хочется напомнить читателю и о другом: не переоценивайте ваших успехов в части воспитания и выучки животного, не проделывайте бесполезных, а подчас и вредных опытов.

А то бывает так: шумная, оживленная улица, грохот и звонки трамваев, гудки автомобилей. Любитель важно шествует по панели, держа поводок в руках, а собака бежит по обочине мостовой где-то впереди или позади его, или, еще хуже, совсем по другой стороне улицы. На лице любителя так и можно прочесть тщеславную мысль: «Посмотрите, какая умная у меня собака: бежит одна и никого не трогает…»

И вдруг — машина из-за угла… Ах, ах, а собака уже дергает лапами в последних предсмертных конвульсиях.

Кто виноват? Только вы, ее хозяин. Вы подвели ее под гибель. Горький урок тем, кто еще склонен передоверять уму животного, очеловечивать собаку.

Она же не знает правил уличного движения, не подозревает об опасности, которая может подстерегать ее в условиях большого города за каждым углом. На вас лежит ответственность за ее жизнь.

Вы должны заранее предвидеть, как она может поступить в той или иной ситуации, и не принимать позу пассивного созерцателя, свыше всякой меры удовлетворенного своими успехами в дрессировке, а постоянно, повседневно руководить животным. Зазнайство и небрежность вредны везде.

Ежегодно много собак гибнет или делается калеками из-за хозяйского недогляда. Именно таким образом погиб красавец Бенно. Его выпустили во двор побегать; он, радуясь возможности порезвиться, устремился в открытые ворота. Мимо, по переулку, на большой скорости мчалась автомашина, и Бенно с разбега ударился головой о борт. Бойтесь, бойтесь автомобилей!

Чаще всего попадают в беду именно породистые собаки. Дворняжка лучше знает улицу, у нее уже выработался инстинкт самосохранения. А породистый пес больше полагается на хозяина.

Кстати: если хотите быстро подозвать собаку, никогда не бегите к ней. Результат будет как раз противоположный тому, какой вам нужен. Собака примет это за игру или угрозу и отбежит от вас. Увидав же, что вы удаляетесь, она немедля кинется догонять хозяина.

Отчего собака кусает хозяина?

Увы, такие случаи бывают, но уверяю вас, что собака здесь тоже лицо страдательное.

Одну причину мы уже назвали: неправильное содержание, способствующее возникновению у нее нездоровых реакций на окружающее. Это главная и самая серьезная причина, серьезная потому, что она является следствием нехорошего, вредного в собаководстве выработавшегося у нее типа нервной деятельности. Она особенно пагубна потому, что человек не замечает, как сам калечит собаку, не замечает до тех пор, пока не поплатится прокушенной рукой или ногой.

Такие покусы могут быть и чисто случайными, однако при ближайшем рассмотрении они всегда содержат тактические ошибки владельца. Что это за тактические ошибки? Лучше всего пояснить на ряде примеров. У одних моих знакомых было две овчарки, обе суки, обе злобные. Собаки, как известно, способны сильно ревновать. Это проявлялось в отношениях между овчарками, тем более, что они были одного пола. Но хозяева, в особенности хозяйка, отнеслись к этому не серьезно. Вместо того чтобы сглаживать эти проявления, они своими неумными действиями, поддразниваниями еще больше разжигали их. Кончилось дракой, в которой перепало и хозяйке.

Другой случай. Пес не любил брата хозяина — этот человек был антипатичен ему. Как-то брат стал загонять собаку с улицы; пес разъярился и начал огрызаться. Тогда сам хозяин захотел одернуть его — в озлоблении пес покусал хозяина, и тут же, как бы опомнившись, смирился, а потом чувствовал себя виноватым, подходил и постоянно нюхал перевязанную руку.

Нужно учитывать состояние собаки: будучи очень возбужденной, она может переключиться на вас. Особенно это относится к злобным собакам.

Один из наиболее тяжелых известных мне примеров подобного рода оставил Рэкс ВРКСС № 1165 или Рэкс-чепрачный, предок моего Джекки, в свое время лучший производитель по овчаркам у нас в Свердловске. Рэкс отличался большой злобностью. Он принадлежал клубу, но жил у одного моего приятеля, специалиста-кинолога по образованию и служебной деятельности, с настоящими глубокими знаниями в своей отрасли. Это не помешало ему, однако, совершить ошибку, о которой пойдет речь. В прошлом он сам привез Рэкса в Свердловск, сам ходил за ним, и в семье тот признавал только его.

На каникулы приехал младший брат моего приятеля, студент, тоже страстно увлекавшийся собаками. Он быстро вошел в доверие к Рэксу, стал прогуливать его, кормить. Все, казалось, обстояло как нельзя лучше, Рэкс не выказывал никакого неудовольствия, что около него появился еще один человек.

Однажды они втроем отправились на прогулку. Рэкса вел на поводке старший из братьев; потом они должны были расстаться. Передав поводок брату, мой приятель направился в другую сторону; пес, конечно, рванулся за ним. Студент потянул его к себе. Пес рванулся сильнее. Чтобы утихомирить его, державший решил применить принуждение: прикрикнул и дернул поводок к себе (а как раз этого-то и нельзя было делать, как не следовало вообще основному хозяину передавать злобное и одновременно очень преданнее животное из своих рук в другие руки), — и тогда пес, мгновенно разъярясь, взял студента в такой оборот, что потом пришлось прибегать к помощи хирурга.

Кто виноват? Только не собака. Собака не овца, за это мы и ценим ее.

Бесполезно собаку драть за это. Вы только напрасно нанесете ей обиду, но ничему не научите.

Самое обидное в этой истории, что оплошность допустил человек, хорошо знающий и понимающий собак, к авторитету которого мы все прислушивались. Ну, недаром говорится: на всякого мудреца довольно простоты!

Ревность у собак проявляется вообще довольно часто. Ваша собака весело играет с другой; вы решили погладить эту, другую, — и ваш пес мгновенно с злобным рычанием бросается на нее, с явным намерением наказать за то, что она посмела приблизиться к вам, а тем более получить от вас ласку.

Надо ли за это собаку бить? Думаю, что нет. Хотя удерживать ее от такой нетерпимости — следует.

Какой должна быть норма поведения самого владельца в подобных случаях? Я хотел бы привести в качестве ответа на этот вопрос следующий коротенький эпизод, а главное — весьма правильное, на мой взгляд, философское высказывание одного любителя.

Собака в запальчивости укусила хозяина, укусила вызванно — он сам довел ее до этого. Он не избил ее, не позволил себе выместить на ней свою досаду, объяснив это следующим образом:

— Я же человек! Поступив так (то есть поколотив собаку, будучи виноват сам), я умалю себя, опущусь до животного. Если я пьяный ударился о столб, — значит, надо спилить столб?!

Мне думается, лучше не скажешь. А что получится, если поступить наоборот? В раздражении вы незаслуженно избили ее — и, конечно, контакт ваш нарушился. Либо она будет теперь всегда опасаться вас, либо, если это повторится еще несколько раз, постепенно вы сделаетесь ненавистны ей. Последнее — редко, ибо собака — слишком преданное существо, чтобы легко сменить привязанность на противоположное чувство, но бывает и так. А если это произошло, то изменить вы уже не в силах: собака долго помнит зло, часто — всю жизнь. Более того, не побоюсь сказать, что собака — мстительна, и в ненависти столь же постоянна, сколь и в преданности, дружбе.

Собака чувствует несправедливость, и нельзя лишать ее права защищаться от этой несправедливости. В конце концов это нормальное проявление оборонительного инстинкта.

Словом, мой совет вам — один: имейте терпение и имейте критическое отношение не только к животному, но и к себе.

Не надо ради забавы делать то, что собаке неприятно. Я замечал у некоторых владельцев своеобразный садизм в обращении с животным: хочет как будто приласкать, а вместо этого начинает ерошить шерсть, заворачивает голову, держа за уши или за кожу щек. Другие проделывают еще не это. Собака способна многое вытерпеть, но и у нее в один прекрасный момент терпение может иссякнуть, и тогда — держитесь, мучитель!

Как, очевидно, читатель уже понял из авторских рассуждений, я являюсь убежденным врагом битья собак. Можно напомнить еще раз, что битьем выращиваешь раба (в иных случаях, наоборот, выкормишь зверя). Но все же в практике собаковода бывают такие случаи, когда приходится — редко! — прибегать к помощи хлыста. Запомните: редко. Но если уж вы решились на это средство, то нужно сделать безошибочно, чтобы повторять не пришлось.

Вот ближайший пример: щенок гоняется за курами, шалит, — его садят на цепь. Да этим же ничего не добьешься! Так будет хуже, а не лучше, поймите, товарищ воспитатель!

А как отучить?

Подобное было в моей практике.

Я долго не мог отучить от этой неприятной привычки Снукки, как ни бился. Однажды куры встретились нам на прогулке. Снукки — за ними, они, — трепыхая крыльями и кудахча, — от нее. Снукки — за ними, они — от нее. — Я бежал следом два квартала, пока не застиг Снукки на месте преступления, в чьем-то дворе, с куриными перьями в пасти. Куры кругами носились по воздуху, а Снукки, подскакивая, ловила их. Ухватив ее за ошейник, я тут же, я подчеркиваю, тут же, вздул ее. Больше она за курами не бегала.

^{Вот так Снукки «охотилась» за курами... Незаконная охота, так она и была расценена хозяином. Пришлось в этот раз Снукки познакомиться с ремнем...}

С Джекки. Мне надо было, чтобы он гулял на заднем дворе за домами, а он всегда стремился вырваться на улицу. Побродит-побродит, хитро косясь на меня, будто невзначай подберется поближе, а потом стремглав — мимо меня, и поминай как звали. Что я предпринял? Сделав вид, что совсем не наблюдаю за ним (приходится тоже хитрить!), приготовился, и когда он, по своему обыкновению, хотел шмыгнуть мимо меня, резко огрел его-хлыстом по боку. После этого урока он больше не стремился убежать вопреки моей воле.

Вообще во всех тяжелых случаях действовать нужно решительно и твердо. Мне вспоминается, как однажды поступил мой отец, вынужденный прибегнуть к суровому средству убеждения, когда я, что говорится, допек его. Мне тогда было лет пять или шесть. Папа и мама собрались в кинематограф. Мне по возрасту уже положено было укладываться в постель, на дворе был вечер, но я заявил, что тоже хочу в кино. Мне сказали: «Нельзя, ты маленький». Я сказал: «Хочу!» Мне снова сказали: «Нельзя». Я снова сказал: «А я хочу!» Дальше — больше. Я — в рев. Да в какой рев: знаете, как ревут капризные ребята, желающие во что бы то ни стало достичь своего. Тогда отец снял ремень и всыпал мне, как полагалось. После чего родители ушли, а я, размазывая слезы, так ничего и не добившись, кроме солидной порции «березовой каши», вынужден был лечь спать. Этот урок я запомнил на всю жизнь.

Меня пороли за все мое детство только три раза. И все три раза я помню, как будто это было вчера.

Вот так же, по принципу «редко да метко», должны поступать и вы, если хотите добиться успеха в воспитании щенка. Поверьте, совет этот, как и приведенное сравнение, вполне уместен и правилен. Как говорит Куприн, «взрослые даже не предполагают, насколько животные и дети близки друг к другу», насколько много между ними общего.

Воспитание — та же дрессировка. В дрессировке, как вы узнаете дальше, строго с учетом особенностей нервной деятельности животного разработана техника каждого приема. Точно так же обдуманно и методологически четко должны быть построены и все приемы вашего воспитания собаки.

Умейте командовать собакой, не уподобляйтесь тем персонажам, которых остроумно, с юмором высмеял в одном из своих мультипликационных фильмов Дисней, в ряде комических сцен показавший, что собаки — не только наши друзья: иной раз они могут быть и нашими хозяевами… И тогда уже не они — нам, а мы подчиняемся их желаниям!

Знать психику собаки необычайно важно. Только научившись понимать язык проявлений нервной деятельности животного, ничего не говорящий поверхностному наблюдателю и полный откровения для пытливого ума, язык, на основе которого и устанавливается контакт между животным и человеком и без которого ни один естествоиспытатель не достиг бы успеха в своей работе, изучив повадки собак, вы добьетесь всего, чего желаете. Это даст вам уверенность в обращении с нею, избавит от многих ошибок.

ГЛАВА VII ИСТОРИЯ ДВУХ ЩЕНКОВ

Живые примеры всегда наиболее убедительны. И вот, в связи с разговором об ошибках воспитания собаки, мне хочется рассказать историю двух щенков, двух однопометников, жизнь которых прошла перед моими глазами, братьев Джекки и Рэкса — историю, из которой, думается, читатель сможет извлечь для себя поучительные уроки.

Собака живет меньше человека. Из этого следует, что волей-неволей на протяжении своей жизни вам придется иметь не одно, а несколько животных. Раз начав держать собак, уже не можешь обходиться без них. Замечательный знаток русской природы и русского языка писатель М. М. Пришвин в одном из своих сочинений указывает, что за жизнь у него было около сорока собак.

Как бы ваша душа ни противилась этому, неизбежно наступает момент, когда приходится навсегда проститься с полюбившимся вам животным и начать думать о другом.

Вот такой момент наступил и у нас — не стало эрдель-терьера Снукки. В прошлом я держал дога, сеттера, жили и дворняжки. В память Снукки хотелось снова обзавестись эрделькой, но щенков эрделей в это время в городе не оказалось, и на семейном совете было решено на этот раз взять восточноевропейскую овчарку.

В ту же самую пору один мой знакомый обратился ко мне с просьбой помочь ему приобрести щенка. Так случилось, что он и я в один и тот же день взяли по щенку из одного гнезда и принялись воспитывать их, — каждый сообразно своим наклонностям и желаниям, ну и, конечно, умению.

Если я к тому времени уже мог похвалиться некоторым опытом воспитания собак, то для знакомого моего это было областью еще не изведанных чувств и переживаний, своего рода белым пятном, которое он стремился открыть и постичь. Однако прислушиваться к советам он не очень любил, — отсюда, мне кажется, и все те последствия, о которых будет рассказано ниже.

Опыт убеждает меня, что не найти двух собак, которые были бы точной копией друг друга, как нет на свете двух совершенно одинаковых людей. Не говоря о породных или чисто внешних различиях, всегда найдутся какие-то черты поведения, характера, отличающие одно животное от другого, как бы они ни были похожи. Все это неопровержимо свидетельствует, сколь неистощима природа в своем творчестве; одновременно это может служить подтверждением и той важной истины, о которой мы уже говорили с вами, что разная среда по-разному формирует организм.

А среда для собаки, как мы уже установили, это прежде всего вы, ее владелец и воспитатель, ваше влияние и ваша забота о ней, — и вот, как один и тот же материал (ибо два щенка из одного гнезда — это, конечно, абсолютно идентичный материал) очень различно отформовывается в разных руках, мне и хочется показать в этой главе.

Любопытно вспомнить, как был выбран Джекки. Я уже писал, насколько практически сложно определить лучшего щенка в гнезде, особенно если все щенки крупные, упитанные; — а именно так и обстояло дело в данном случае, когда я по адресу, полученному в клубе отыскал нужный мне дом и все шумное, беспокойное овчарочье семейство предстало у меня перед глазами. Затруднившись выбором на месте, я с разрешения владельца-заводчика притащил двух щенков домой, и мы, то есть я и моя жена Галя, долго гадали, какому отдать предпочтение: оба были хороши. Поставили их рядом на стол, чтобы сличить еще раз. Внезапно один пустил на клеенку пятачковую лужу, — Галя весело воскликнула:

— Вот этот и будет мой!

Выбранный таким необычным способом наш Джекки оказался очень энергичным щенком. Три ночи он орал, просился на кровать. Отсадить в другую комнату и закрыть дверь было нельзя — настойчивый малыш принимался кричать еще сильнее и пронзительнее. Заставили дверь чемоданом — лез через чемодан, царапался, царапался и все-таки перелез, перевалившись забавно, как кулек с песком.

Когда его принесли, он был со столовый нож, с тщедушным задом, который, однако, стал быстро округляться; плохо видел (чуть не упал в подполье!), но с каждым днем все с большим любопытством и озорством всматривался в окружающий мир.

^{Вот таким — месячным плющевым «мишкой» — попал Джекки в наш дом}

Щенок был активный, и все действия его были смелыми, решительными. Рано начали проявляться инстинкты, в частности такой, как оборонительный, стремление защищать хозяина. Возьмешь его на колени (пока он был мал, я позволял себе это делать) — и он «ярится», лает и рычит до хрипоты, полуиграя-полувсерьез, стараясь никого не подпустить ко мне. Я нарочно рассказываю об этом, чтобы тем разительнее была перемена, потом происшедшая с ним.

По лестнице в первый раз пришлось нести его на руках. Щенков всегда приходится приучать к лестнице, и на первых порах она кажется им неодолимым препятствием. Поднимешься до половины, оглянешься, а он сидит у нижней ступеньки и жалобно скулит. Попытавшись однажды последовать за мною, Джекки больно ушибся, скатившись вниз, но уже через несколько дней отлично обходился без моей помощи, самостоятельно поднимаясь на второй этаж и выше, только иногда устраивая коротенькую передышку на середине пути.

Очень полюбилось ему ходить со мной к водопроводной колонке. Стоило только загреметь ведрами — и щенок тотчас оказывался у дверей, повизгивая от нетерпения, а затем, вырвавшись на волю, вприскочку радостно бежал впереди, поминутно оглядываясь на хозяина, как делают все маленькие щенки (не потеряться бы!). Любовь к такого рода хозяйственным прогулкам и делам сохранилась у Джекки на протяжении всей жизни.

Вообще щенок был на славу и ни разу не заставил пожалеть, что мы взяли его. Ел он хорошо, особенно после того, как у него выгнали глистов, рос отлично, опережая все нормы. Мы взвешивали его еженедельно. Чтобы не таскаться всякий раз с малышом в клуб, проделывали эту процедуру дома, на обыкновенных ручных весах с коромыслом. Вскоре он, однако, не стал умещаться на скалке; тогда подцепишь его под брюшко, и он болтается, растопырив лапы…

Прибывая в весе и росте с каждым днем, он еще долго продолжал во сне сосать свою мать, высунув розовый кончик языка из сомкнутой пасти и громко причмокивая. Быстро сдружился с котом Васькой; тот повсюду ходил за ним и «зарывал» лужицы, остававшиеся от щенка, скребя по полу лапкой. Они даже спали часто вместе. А когда начинались игры — тут уж держись! Смотреть на них было одно удовольствие. Правда, случалось, что-на пол летела и билась посуда, когда Васька, спасаясь от Джекки, взлетал на кухонную полку… ну, отнесем это «на издержки производства».

Сорока дней отроду Джекки ухитрился проглотить, реберную свиную кость длиной в десять сантиметров… Все боялись за него, а он был веселехонек. Однажды вдруг раздался отчаянный визг: Джекки силился подлезть под шкаф; всегда залезал, а тут не может — вырос.

В полтора месяца щенок стал прислушиваться, настораживать уши. В два месяца ходил со мной в клуб — сам, на своих ногах. Думали, будет после этого отлеживаться, а он хоть бы что. Сказалась тренировка с котом. Побегай-ка столько, сколько за день выбегают они!

По улице идешь с ним, оглянешься направо, налево — нет его. А он — у самых ног. Отбегать еще боялся.

На шестьдесят первый день рано утром он тявкнул два раза, прислушался к чему-то, а потом смутился и убежал под кровать.

Был он сперва мягкий и пушистый, будто плюшевый мишка, какого-то необыкновенного, как нам казалось, нежно-бежевого цвета, точно хорошая цигейка; потом все сильней стала отрастать длинная и более жесткая ость, появился рисунок, характерный для того окраса, который у нас принято называть «волчьим». Курносая мордочка, постепенно вытянулась, поднялись уши, украсившие голову, распушился хвост. Беспомощный несмышленыш-щенок становился молодой подрастающей овчаркой со всеми признаками своей породы.

Кровей Джекки был превосходных, родословная не оставляла желать ничего лучшего. По отцовской линии в числе его предков имелись такие знаменитости, как Абрек (Осмоловской), занесенный в родословную книгу лучших собак страны под № 1, и Тайфун (Манякиной) ВРКСС № 3167, оба из Москвы; по материнской — Рэкс ВРКСС № 1165, Свердловского клуба. Это позволяло надеяться, что при соответствующем уходе из него может получиться тоже хорошая собака.

И, оправдывая эту надежду, наш питомец развивался так, что на выводках молодняка неизменно привлекал к себе внимание знатоков. Прохожие на улице останавливались, чтобы полюбоваться на него.

Правда, не обошлось без ошибок уже в ту пору. Стараясь «впихнуть» щенку как можно больше, чтобы он быстрее рос, мы хватили через край и перекормили его кишками, которые в числе других мясоотходов покупали в клубе. Вредность питания одними кишками отмечают многие старые собаководы и авторы книг по ветеринарии. Профессор Мюллер, автор книги «Болезни собак», считает, что подобное усиленное кормление может явиться даже причиной гиперемии и некоторых других серьезных заболеваний собаки. У Джекки начался понос, стало замечаться отвращение к еде. К счастью, мы вовремя спохватились и поспешили изменить рацион: больше ввели хлеба, других продуктов, — и вскоре все наладилось.

По всем признакам Джекки обещал пойти в тех представителей своего рода, для которых было характерно мускулистое, сухое сложение, и мы не боялись, что от излишка хлебного кормления он сделается «сырым», то есть мясистым, рыхлым, что для служебной собаки всегда большой недостаток.

Ничуть не хуже оказался и второй щенок, Рэкс, взятый моим знакомым. Мы часто гуляли вместе, предварительно договорившись по телефону встретиться где-нибудь на застывшем пруду или в парке, и братишки весело играли, гоняясь друг за другом по глубокому снегу. Такие совместные прогулки я горячо рекомендую всем любителям, воспитывающим щенят. Укрепляется мускулатура щенков, ускоряется физическое формирование в целом. Кстати, это способствует и выработке нужных рефлексов, что очень пригодится, когда вы приступите к групповым занятиям.

Впрочем, кажется, я повторяюсь — читатель уже знает об этом…

Так же вместе мы стали ходить потом и на дрессировочную площадку. Хозяева Рэкса души не чаяли в нем.

^{Интересно встретиться на прогулке, обнюхаться, познакомиться друг с другом, хотя бы даже кругом была вода... Так встречались Джекки и Рэкс}

Щенки были осенними, однако это обстоятельство ни в какой мере не отразилось на их развитии. Правильный спортивный режим, хорошее питание всегда приводят к нужным результатам.

Я вел запись, следя за изменением веса Джекки, Рэкса и третьего однопомётника, Джимми, жившего у моих родителей. Думаю, что она составит интерес для молодых любителей, позволяя сличить достигнутые ими результаты с моими.

В день отъема от матери (ровно месячные) вес щенков был:

Джимми — 2100 г; Джекки — 1950; Рэкс — 2050.

Сорока трех дней (сразу после еды): Рэкс — 4600 г, Джекки — 4450, Джимми — 4150.

На 60-й день:

Джимми — 6900 г; Джекки — 7530; Рэкс —7500.

Трех месяцев:

Джекки — 13500 г; Рэкс — 13400; Джимми — 12000.

Уши рано встали у Джимми (на 36-й день), — положительный признак, но одновременно это может означать и «сырую» голову и некрасивые, широко расставленные уши. В этом возрасте Джимми очень походил на волчонка. Потому или почему другому, но, придя к братишке «в гости» и впервые увидев его в таком виде, Джекки «сконфузился» и почти все время просидел в уголке.

Характерно, что через несколько дней уши у Джимми слегка прилегли. Потом Джимми продали, его увезли в другой город, и мои наблюдения сосредоточились на двух оставшихся братишках.

В четыре месяца с неделей Джекки имел вес 20 килограммов.

Все шло хорошо до весны.

Праздничным днем второго мая мы с женой отправились на прогулку, захватив с собой Джекки. Я зашел в театр, чтобы купить билеты на вечер, а когда вышел оттуда — не увидел ни жены, ни Джекки. Напрасно я озирался по сторонам — они словно испарились. Но вот в конце улицы мелькнула знакомая женская фигура с собакой; я поспешил к ним навстречу. Вид у них был довольно необычный. Галя, раскрасневшись, тяжело дышала, как после быстрого бега; Джекки испуганно жался к ней, подобрав хвост. Все тело его тряслось в мелкой зябкой дрожи. Что произошло? Оказалось — вот что.

Перед театром стоял духовой оркестр. Когда мы проходили мимо него, он молчал, но едва я скрылся в подъезде театра, дирижер поднял палочку и звуки бравурного, грохочущего марша огласили воздух, покрыв обычный шум улицы.

Галя с Джекки на поводке в ожидании меня остановились как раз напротив музыкантов, в каком-нибудь десятке метров. Галя видела, как они приготовились играть, и знай она, что из этого может получиться, все могло быть по-другому, но, увы, ей и в голову не могло прийти, что тут таится какая-то опасность. Музыка для нее была только музыка. Совершенно по-иному отнесся к этому Джекки, никогда не слыхавший ранее духовового оркестра.

Рев медных труб, грохот барабана произвели на него самое устрашающее впечатление, подобно грому, грянувшему с ясного неба. Оглушенный, в одно мгновение потерявший всякую способность что-то понимать, повиноваться, в ужасе он рванулся, сдернув ошейник через голову, и, не слушая окликов, кинулся прочь от этого места; Галя — за ним. Она догнала его лишь в конце второго квартала.

Постепенно он успокоился, инцидент, казалось, был исчерпан, и, возвращаясь домой, мы уже вспоминали о нем со смехом.

Но через несколько дней в поведении нашего четвероногого воспитанника начали замечаться резкие изменения.

Прежде всего у него резко ухудшился аппетит. В животе урчит, а щенок обходит чашку, как будто там запрятана гремучая змея. Появилась пугливость. Приходит посторонний — вместо того, чтобы облаять его, Джекки забивается под кровать; потом он вообще стал прятаться в темные углы. Пойдем на улицу — озирается, вздрагивает при всяком, даже самом слабом шуме; видно, что ему совсем не до прогулок. А спустишь с поводка— опрометью назад, домой, и опять под кровать или в угол.

В субботу после работы мы решили совершить компанией — в том числе мой знакомый с Рэксом и еще один товарищ с собакой — пешеходную вылазку за город. Но Джекки уже гулял плохо. Он почти не отходил от меня, не интересовался игрой, обнюхиванием встречных предметов; громкий разговор, даже смех заставляли его вздрагивать и настораживаться, а иногда с признаками оборонительно-пассивной реакции и отбегать в сторону, хотя все участники прогулки были хорошо знакомы ему и раньше он обычно радовался им. Почему-то особенные опасения и недоверие вызывал у него третий член нашей компании, оживленный, шумный, с зычным голосом, одевавшийся всегда под военного — в гимнастерку и брюки защитного цвета. Тогда мы еще не разобрались, в чем причина…

А ночью у Джекки начался сильнейший припадок. Я проснулся оттого, что мне показалось — будто что-то упало. Оказалось, это грохнулся Джекки. Когда зажгли свет, он лежал посреди пола на боку, растянув лапы и, как казалось, без признаков жизни; потом вдруг вскочил и заметался по квартире, поминутно падая и снова поднимаясь, натыкаясь на мебель, точно слепой, с блуждающим взглядом, порой взвизгивая, как от боли. Несколько раз он принимался с жадностью лакать воду, расплескивая ее, затем пароксизм возбуждения сменялся полным упадком сил, и Джекки снова валился на пол, почти лишаясь чувств. Нас он словно не слышал.

Только теперь стало понятно, что означало легкое покраснение глаз, замеченное нами еще дня три назад. У Джекки начиналась болезнь, а мы не придали этому значения. Теперь глаза были не только красны, но и запухли, особенно один. Выворотилось веко, обнажив кроваво-красную слизистую оболочку, появилось истечение, не сильное, но давшее вполне заметную конъюнктиву. На свету щурится. Смерили температуру: 38,9°.

Попросился на улицу. Открылся сильнейший понос; потом сходил вполне нормально. Походка сделалась подскакивающая, обеими задними лапами сразу, точно перепрыгивает через невидимое препятствие. Горбится. Ложится — сначала головой; как будто упал. Лежит на боку, приподнимает заднюю лапу, другими подергивает. То в сознании, то как бы теряет способность нормально воспринимать окружающее: тычется носом в чашку с водой, но словно не ощущает ее. Позевота время от времни; зевки совершенно беззвучные. Слюнотечение в небольшом количестве. Смотреть на все это было просто страшно.

До утра мы промаялись с ним; потом стали вызывать врача. День был воскресный, и, как на беду, знакомого ветеринарного врача дома не оказалось; бесполезно было обращаться и в ветполиклинику.

Я стал звонить по знакомым. Почему-то я был убежден, что у Джекки чума, нервная форма. Чума как-то всегда обходила наш дом; думаю, что секрет этой неуязвимости заключался в хорошем физическом состоянии моих питомцев. Но из этого получилось, что, не имея опыта лечения чумы, несмотря на свою солидную собаководческую практику в прошлом, теперь я проявил известную беспомощность. Потребление пенициллина тогда еще было ограничено, и к животным мы его не применяли, а мне казалось, что главное сейчас — раздобыть какое-то целебное лекарство.

В результате всех моих телефонных разговоров я добрался — по телефону же — до какого-то ученого сотрудника одного из институтов города, завзятого охотника и собаколюба, который сообщил мне рецепт доморощенного средства от чумы. Сейчас я уже не припомню его точный состав и способ приготовления. Помню лишь, что скатывал шарики, куда входили, если не ошибаюсь, нафталин, несколько капель скипидара и хина, каждый величиной с крупную горошину, и, обваляв их в сливочном масле, чтоб хоть немного отбить запах, заставлял Джекки глотать через строго определенные промежутки времени, подобно тому, как нынче лечат сульфамидными препаратами. От этого ли снадобья или от чего другого, но постепенно Джекки затих, перестал метаться, однако положение его, по всей видимости, продолжало оставаться тяжелым. Тогда я понял, насколько же бессильным чувствует себя неопытный любитель, когда в его дом является такой страшный и неумолимый враг, как чума собак.

На следующее утро, уже в понедельник, наконец, пришел врач. Его диагноз удивил меня: гиперемия мозга. Никакой чумы!

Анатолия Игнатьевича Грабя-Мурашко хорошо знал в нашем городе каждый «собачник» как замечательно искусного, с громадным опытом, ветеринарного врача-лечебника, еще ни разу не ошибавшегося ни в определении болезни, ни в способе ее лечения, и у меня не было никаких оснований не доверять ему; однако, я все же усомнился — так ли это? Стали перебирать, отчего могла возникнуть болезнь, пока не добрались до инцидента с оркестром, — вот тут все стало ясно. И эта непонятная пугливость, и прочие явления, возникшие в последнее время… Нервное потрясение — вот что подкосило моего питомца!

Возможно, предрасполагающим моментом явились и перекорм кишками, имевший место, как я уже говорил, незадолго до этого (если такой перекорм, действительно, может вызвать гиперемию), и общая нервная конституция Джекки.

Теперь возникал вопрос: насколько все это серьезно?

— Обычно в таких случаях считается, что собака потеряна, — сказал невозмутимо Анатолий Игнатьевич со своей неизменной любезной улыбкой, с какой имел обыкновение сообщать даже самые неприятные вещи. Галя принялась плакать. — Правда, в глазах менингиальных^[39] явлений нет, — продолжал он, пристально всматриваясь в больное животное, которое я удерживал перед ним. — Рефлексы не потеряны, за исключением явления с водой. Это дает некоторую надежду. Но лучше все же…

— Нет, нет! — порывисто воскликнула Галя. — Он же не виноват ни в чем. Это я виновата. Я и буду лечить его!

— Ну тогда… — Анатолий Игнатьевич медлил, обдумывая, какой подать, совет, чтобы тот принес наибольшую пользу. — Попробуйте исключить всякое принуждение. Никакой дрессировки. Покой. Ласка. Посмотрим, что получится…

Началось лечение Джекки. Его положили на кушетку, заставив ее стульями: доктор сказал — чтоб было тепло и мягко. Комнату затенили, завесив одно окно. Тишина, полумрак всегда действуют успокаивающе. Питание было легким — молоко, сырые яйца, суп с хлебными крошками, ничего трудно усвояемого, отягчающего желудок. Кроме того, врач прописал бром, и три раза в сутки я поил собаку с ложки, вливая микстуру прямо в пасть. Джекки переболевал тяжело, с трудом побеждая свой недуг. Он долго не владел движениями (знаете, есть такое выражение «обносит» при сильном головокружении; сейчас оно точно подходило к нему), представляя со своей шаркающей походкой странную разновидность паралитика — помесь старческой разбитости с проявлениями детского любопытства, резвости, поскольку у него не был потерян интерес к окружающим предметам. Иногда он даже пытался играть; а периодами вдруг начинал метаться по дому. Садился с усилием. А лег — и лежит без памяти, подергивая конечностями.

Однако заботливый уход, внимание постепенно делали свое: пес начал поправляться. С кушетки он перебрался на свое обычное место. Наконец, настал день, когда мы с ним, как прежде, смогли отправиться на прогулку. Но если прошла гиперемия, то упорно держались другие последствия испуга — это непомерная, ужасающая боязливость, при малейшем пустяке переходящая в открытую трусость, вечная пугливая настороженность, угнетенность, отпечаток которой чувствовался на всем его поведении и которая могла вывести из себя кого угодно. Их-то и имел в виду Грабя-Мурашко, говоря, что обычно в таких случаях собака считается потерянной.

Болезненные симптомы исчезали, когда Джекки находился на открытом пространстве, вдали от городского шума. Но стоило зайти в незнакомое помещение, и он делался сам не свой, прятался под стол, лез под стулья, между моих ног, не слушая никаких увещеваний, иногда мочась от страха, хотя ничто не грозило ему. По моим наблюдениям, его выводил из равновесия даже вид чужих зданий. Поэтому я вынужден был прекратить с ним прогулки по городу.

Такую же реакцию вызывал у него сильный ветер, отдаленный гром. В заключение всякий раз после этого у него надолго пропадал аппетит и Джекки на день-два почти совсем переставал есть.

К этому добавилось: постоянный гастрит и частое урчание в животе, пес перестал расти. В довершение всего он начал бурно перелинивать. Я никогда не видал такой линьки: казалось, шерсть слезает вместе с кожей, отставая целыми лепешками величиной с ладонь. Разладился весь организм! После этого у Джекки на всю жизнь осталась ненормальная линька: достаточно было какого-либо ничтожного толчка извне — и он начинал линять в середине зимы, летом, в самое неурочное время.

Заметили, что особенно болезненно он реагирует на зеленую армейскую шинель, — она вызывала в нем безотчетный ужас. Он не боялся идущих людей, но стоило незнакомому человеку остановиться около него, как щенок немедленно приходил в неистовое возбуждение, поджимал хвост, трясся всем телом, и несмотря на присутствие хозяина (что всегда действует на собаку ободряюще), старался вырваться и убежать прочь. Все это лишний раз убеждало, что именно эпизод с оркестром явился причиной всех бед. Ведь там были люди именно в зеленом. И они стояли.

Что с ним сделалось, — на него было больно смотреть! Трудно было поверить, что это наш Джекки, тот самый Джекки, который так радовал окружающих… Совершенно изуродованное, больное существо! А ведь сначала он был, как все: веселый, ласковый щенок, обещавший вырасти в смелую, злобную и в то же время послушную собаку, надежного сторожа и друга. Вот вам суровый урок, как легко испортить животное — простой случайностью, недоглядом… Недаром мы всегда говорим о постепенном введении резких раздражителей, приучении собаки к различным громким звукам, грохоту, шуму.

— Траву он лопает? — справлялся Анатолий Игнатьевич.

А спустя день или два, будучи в саду одного мичуринца, я заметил, как Джекки, действительно, нашел какую-то траву, росшую у забора, и принялся с жадностью обрывать и есть ее.

— Он что у вас — болен нервным расстройством? — заметив это, удивленно спросила жена мичуринца.

— А что? — в свою очередь удивился я.

— Хватает пустырник…

Оказалось, что трава эта — пустырник, наподобие валерианы, из которой приготовляют повсеместно известные валериановые капли («валерьянка»), принимаемые для успокоения нервов. Джекки пытался сам лечить себя.

Я потому столь подробно останавливаюсь на истории болезни Джекки, поскольку мне кажется, что это имеет не частный интерес. Припоминается, что в первые годы после революции, когда мы начинали развивать наше собаководство, в Советский Союз были ввезены из-за границы производители-овчарки, я бы сказал, производители-брак, возможно, умышленно проданные нам, у которых потом обнаружились психические отклонения, в известной мере сходные с симптомами описываемой болезни Джекки, например, боязнь высоких зданий. А психические отклонения, как известно, особенно стойко передаются в потомство. Законно возникал вопрос: достаточно ли тщательно занимались мы очищением кровей от линии этих производителей, несомненно, качественно ухудшающих поголовье. Было бы, мне представляется, крайне интересным основательно просмотреть родословную Джекки под этим углом зрения на возможно большую глубину по числу колен, с тем чтобы лучше уяснить возможные пороки наследственности у овчарок. К сожалению, сам я не считаю себя достаточно компетентным проделать эту работу.

Особый интерес в связи с этим представлял теперь для меня и разговор о причинах возникновения трусости у собак. Не секрет, что различные породы дают не одинаковое количество трусливых экземпляров, проявляя, как вытекает из этого, разную уязвимость по отношению к причинам, порождающим трусость, и это явление, на мой взгляд, заслуживает более пристального изучения. В частности, высокий процент трусости дает восточноевропейская овчарка. Почти не бывает трусливых эрдель-терьеров.

Когда о несчастье с Джекки стало известно в клубе, там отнеслись к этому очень просто: взять другого щенка, этого — усыпить.

Честно говоря, это было самое разумное. Трусливая собака, собака-инвалид, — кому она нужна? Какая польза от нее? Я и сам понимал это, и только жалость к животному, к которому мы все уже успели достаточно привыкнуть и привязаться, да упорное сопротивление Гали, не хотевшей и слышать, чтоб ликвидировать Джекки, удерживали меня от того, чтобы последовать совету товарищей.

Вот так бывает, что даже опытный собаковод может допустить ошибку, которую потом не исправишь…

Но я все-таки хотел исправить ее, коль скоро Джекки продолжал существовать и жить в нашем доме, исправить, вопреки всем мрачным предсказаниям друзей по клубу и осторожным намекам милейшего Анатолия Игнатьевича.

Помог случай.

Нам надо было поехать в дом отдыха. Оставить Джекки дома было не с кем, — взяли с собой. И вот это оказалось тем поистине волшебным средством, которое помогло поставить на ноги нашего Джекки.

Дом отдыха стоял в чудесной местности. Время — август; вокруг — лес, горы, живописные озера, как впрочем, повсюду на Урале. Целые дни Джекки носился на приволье, утопая по брюхо бродил по болотам, нюхаясь в камышах. К купанию и плаванию пристрастился так, что мы прозвали его жуком-плавунцом. Он проявлял завидную выносливость. Как-то, к концу нашего пребывания там, небольшой мужской компанией мы совершили туристский поход в горы, на так называемый камень Заплотный, примерно за пятнадцать километров. Ушли утром, вернулись к исходу дня. Я еле волочил ноги, наломав их по камням, по косогорам, среди бурелома. А вечером, в комнате, я едва только сделал движение к двери, — Джекки сейчас же вскочил, чтобы следовать за мной, как ни в чем не бывало.

^{Плавание — отличная физическая зарядка; оно помогло Джекки избавиться от недугов, «нагулять» мускулатуру}

Мы прожили там три недели, но этих трех недель оказалось достаточно, чтобы в состоянии Джекки совершился перелом — кризис миновал. Когда мы возвратились домой в Свердловск, он был неимоверно худ, кожа да кости, зато совершенно здоров. Психика его окрепла настолько, что, помню, когда на станции мы проходили мимо паровоза и тот вдруг, выпустив пары, оглушительно загудел, Джекки только чуть покосился на него, прижал уши — и все.

Все как рукой сняло! Исчезла постоянная нервозность, столь разрушительно действовавшая на все отправления и психику щенка, его перестали пугать высокие здания, люди. Он начал снова расти, набирать тело, наверстывая упущенное за период болезни, превращаясь в красивое породистое животное, с нормальными проявлениями всех инстинктов и живым, резвым характером, каким был тогда, когда я впервые принес его в дом. К полутора годам он представлял собой вполне сформировавшуюся овчарку — породный, прекрасного сухого сложения, хорошо растянутый и мускулистый, того чрезвычайно выигрышного окраса, который всегда так нравился мне: весь расписной, каждый волос в три цвета (откуда и родилось определение — зонарно-серый), с золотистым отливом, постепенно усветляющийся книзу и с более темным хребтом, — в точности, как его прадед Тайфун, которого я однажды видел на выставке в Москве.

Пожалуй, единственным его недостатком, если говорить об экстерьере, была несколько легковатаяголова, больше подходившая бы для самки, да и общая едва уловимая облегченность, заметить которую мог только очень изощренный глаз. Вероятно, какую-то долю роста он все же потерял за те месяцы, что болел. Но это полностью искупалось тем благородством линий, которое отличает всякое высокопородное животное, радуя сердце настоящего ценителя.

Природа — лучший лекарь. Я с особой наглядностью убедился в этом на примере с Джекки.

И — это мне особенно хотелось бы подчеркнуть — вот что делает уход. Не окружи мы в нужный момент больное животное лаской и вниманием, не откажись на время от всяких принуждений в обращении с ним (в конце концов, ничего трудного тут нет), — очевидно, все сложилось бы для нашего Джекки совсем-совсем иначе.

Значение ухода как лечебного фактора, оказывающего чрезвычайно сильное воздействие на организм, показал мне в свое время еще случай с догом Джери. Когда Джери из-за моей халатности (животное всегда страдает из-за небрежности хозяина) побывал под трамваем, оставшись целым, но травмированным психически, то именно соответствующий уход, ласка помогли полностью избавиться от последствий этой травмы.

С Джекки вышла история куда тяжелее. Тем радостнее было сознавать, что наши усилия не пропали даром.

Конечно, иной скептически настроенный читатель может заявить, что не проще ли взять другую собаку, чем возиться с этой. На это я могу возразить: гарантированы ли вы, что и с другой не произойдет чего-либо подобного? На божничку ее не посадишь… Так и будете менять собак, как перчатки?

Нет, коли взял в дом живое существо — изволь заботиться о нем, а приключилась беда — постарайся сделать для него все, что от тебя зависит. Это не калоши: прохудились — выбросил. Впрочем, расчетливый хозяин постарается починить и калоши…

И потом — да будет это известно тем, кто еще не знает! — животное никогда не останется в долгу перед человеком. Лошадь, накормленная досыта, перевезет больше груза; корова — даст больше молока. Тем более не останется должницей собака, для которой служение человеку стало ее главнейшей, органической потребностью.

Джекки отблагодарил за все, что было сделано для него, такой преданностью, какая заставит всегда вспомнить его.

Он не отходил от меня, от Гали. Если хозяева уехали куда-либо — откажется от пищи, исхудает, целыми днями стоит у окна, положив голову на подоконник, в безудержной тоске, — ждет. Вернулись — сразу словно переродится; снова жизнерадостен, уплетает две-три чашки в день, только кликни — побежит куда угодно.

Иногда, случалось, я поленюсь пойти с ним вечером во двор, — возьму и выпущу одного. И что же? Через минуту откроешь дверь, а он и стоит там, носом в притвор. Без хозяина — ни шагу!

Наивысшее блаженство для него было — забраться ко мне под письменный стол, когда я сижу и работаю. Скорчится там в три погибели — ведь тесно, а он такой большой, но все равно — не уходит нипочем! Я замучился с ним. Выгонять — жалко; вот и сидишь неудобно поджав под себя ноги, чтобы случайно не пнуть его. Иногда его и нет, а все так сидишь — уже у самого создался рефлекс!

Поразительная была его реакция на состояние духа окружающих. Он — как барометр: по нему можно было безошибочно определить, все ли благополучно у нас в доме, не гнетут ли какие заботы. Он сразу слышал, кто весел или грустен, и соответственно этому держался и сам: притихнет или, наоборот, сделается неудержимо веселым, резвым, бегает по квартире с «игрушкой» в зубах.

Совершенно не переносил домашних ссор. Если начинался разговор в повышенном тоне (а в какой семье этого не бывает!) — наш Джекки при первом же слове немедленно скроется под кровать и оттуда укоризненно-огорченно поглядывает на нас.

Дог Джери, помню, тот обычно поступал более агрессивно: стремился разъединить ссорящихся, причем не останавливаясь даже перед применением клыков (не в полную силу, разумеется). Джекки, обладая более нервной организацией и мягким характером, просто уходил, как говорится, от греха подальше.

Он знал, когда про него разговаривают, хотя его клички при этом ни разу не упоминалось. Клянусь вам, это правда. Я не раз замечал внезапное изменение выражения его морды, как только речь заходила о нем; трудно передать словами это выражение. И, что-то уразумев по-своему, он сразу как бы застесняется, отвернется, продолжая искоса поглядывать, точно прислушиваясь к разговору… Я думаю, что все собаководы, внимательно наблюдавшие за своими животными, замечали что-либо похожее.

Вообще пес вырос на редкость ласковый, умный и, я бы сказал, как-то по-особенному сердечный, хотя в то же время по отношению к чужим — недоверчивый, злобный. Любопытно, что и здесь у него имелись какие-то свои градации: к женщинам относился с меньшей подозрительностью, быстро привыкая к ним, мужчинам не доверял больше.

А придет кто-нибудь свой, близкий знакомый, родственник — обрадуется, сейчас же бежит за «игрушкой» (старым изодранным ботинком или туфлей), приносит и кладет на колени гостю.

Особенно счастлив и доволен, если к нам придут соседские дети. Суетится вокруг них, подтыкает мордой, вызывая на игру. У самого вид ошалелый; ну, дите и дите, четвероногое дите, — пусть не обидятся на меня за это сравнение чопорные мамаши! (Кстати, эта мысль совсем не новая. На сходство в поведении между животным и ребенком, пока тот не достиг известного уровня развития, указывают авторы ряда материалистических философских трудов).

Послушания идеального. «Гулять!» — значит гулять, побежит, веселехонек, задрав хвост; «домой!» — с тем же веселым видом немедля вернется назад, домой. Кричать не требуется, все команды можно отдавать не громче обычного разговорного тона.

Он отлично и в кратчайший срок усвоил общий курс дрессировки. Только прием «голос» почему-то я никак не мог осилить с ним. По специальным службам я не дрессировал его.

Галя подсчитала: он знал значение 53 слов, то есть, конечно, не буквально, как понимаем их мы, но во всяком случае достаточно точно, чтобы можно было говорить о вполне закрепившемся рефлексе.

Нервная натура его проявлялась и в том, что он часто видел сны. Определить это было нетрудно: дергает лапами, пытается ляскнуть зубами, даже иногда тоненько тявкнет, как щенок, — словом, бежит, дерется с кем-то, лает, и все это — во сне.

Он относился к нервно-возбудимому типу, и, может быть, поэтому все его поведение было таково, что заставляло вспоминать известное высказывание классика украинской литературы М. Коцюбинского, приведенное в воспоминаниях Горького, что собака за долгий срок жизни около человека приобрела и нечто от человеческой души.

Уже будучи одиннадцати лет (для собаки возраст почтенный), Джекки все еще был полон жизни, весел, резв, как в два или три года. У него были целы все зубы, только слегка подернулся сединой щипец да в глубине зрачков начала проглядывать предательская синева — признак приближающейся старости у собаки.

Как подтверждение его высокой жизнеспособности (и одновременно — популярности, которую он приобрел у всех соседей своей красотой, выучкой и хорошим характером) можно рассматривать и тот факт, что через несколько лет в нашем квартале можно было насчитать по меньшей мере полдюжины овчарок, и все — вылитый Джекки… Незнакомые люди частенько приходили к нам и просили посодействовать в приобретении щенка, но чтоб непременно от Джекки!

По-иному сложилась судьба Рэкса. Рэкс воспитывался иначе, нежели Джекки, хотя и ему не отказывали в любви, внимании. Время от времени его владелец советовался со мной, но по критически-ироническим репликам, которые он вставлял во время разговора, можно было догадаться, что далеко не все советы он считает правильными и обязательными для себя и чаще, вероятно, поступает по-своему.

Для характеристики хозяина Рэкса я должен заметить, что он оказался как раз одним из тех людей, которые любовь и ласку к животному понимают весьма своеобразно. Обычное обращение с собакой, как делают все, казалось, не удовлетворяло его. Лаская, он обязательно должен был причинить какую-нибудь мелкую неприятность, щипнуть, забрать кожу в кулак, чтобы пес, заворчав, показал зубы. Все это, по моему разумению, находилось в полной взаимосвязи с тем духом антагонизма, какой пропитывал этого человека; в общежитии — довольно тяжелого, замкнутого и не очень-то расположенного к каким-нибудь там нежностям… И человек как будто хороший, но вот — у каждого свои странности!

По возвращении из дома отдыха наши совместные прогулки возобновились. Они сделались продолжительнее, мы неоднократно ходили к озеру Шарташ, расположенному в окрестностях Свердловска. Но уже тогда в поведении Рэкса стали обнаруживаться некоторые неприятные особенности. Вы идете рядом с ним, ничего не подозревая, непринужденно беседуя со спутниками, и вдруг он ни с того ни с сего постарается ухватить вас за ляжку. Вы никогда не могли быть уверены в нем. Эти признаки дурного характера заметно прогрессировали. Когда я указывал на это хозяину Рэкса, он обычно отделывался молчанием. Я заметил, что он избегает спускать Рэкса с поводка. Именно из-за этого мы все реже и реже встречались на прогулках, пока такие встречи не прекратились совсем.

Вскоре он перестал показываться с Рэксом и на дрессировочной площадке, очевидно, забросив обучение собаки.

Смею думать, что уже тогда какие-то черты характера хозяина передались собаке. Уродливо гипертрофируясь^[40] под влиянием неправильных условий содержания и воспитания, они и привели впоследствии к тем тяжелым результатам, которые послужили причиной ранней гибели Рэкса.

Мы сошлись еще раз на осенней выводке молодняка. Джекки и Рэкс шли вместе. Трудно было отдать кому-либо предпочтение: оба породные, оба хорошо растянутые, у обоих «родовой знак» — черная крестовинка на хвосте. Джекки был золотистей, со светло-песочным подпалом; Рэкс — более светлый, отливавший серебром.

Рэкс был чуточку крупнее, обладал лучшей формой головы; зато Джекки, имея всегда избыток движения, превосходил брата поставом передних конечностей, хорошо спущенной грудью.

Время шло. Даже приходя к нашим знакомым домой, мы теперь не видели Рэкса: его запирали в соседней комнате, и он почти весь вечер лаял и бесновался там.

И вдруг — телефонный звонок: мой знакомый встревоженно сообщил, что Рэкс покусал соседскую девочку, отец пострадавшей грозит подать в суд, — как избежать скандала?

Ну, коли доходит до суда, — тут я был уже плохой советчик. Не мог оказать поддержку и клуб, поскольку вина собаки и ее владельца считалась доказанной: девочка поднималась по лестнице, Рэкс попался ей навстречу, и когда они уже разошлись, неожиданно обернулся и хватил ее за ногу, прокусив до крови.

Не знаю — как, но, в общем, дело удалось замять, обошлось без суда, хотя у прокурора моему знакомому все же пришлось побывать…

После этого происшествия режим Рэкса стал еще строже, еще однообразнее, то есть его хозяева делали как раз обратное тому, как следует поступать в подобных случаях. Его все реже и реже спускали с поводка, — в конце концов, перестали спускать вовсе. Он ни разу не вязался, никогда не бегал, не резвился вволю. Всегда на привязи, всегда шагом, у ноги хозяина, — таков был удел Рэкса.

Тот факт, что за всю жизнь у Рэкса не было ни одной вязки, я считаю, безусловно, тоже имел немаловажное значение, определенным образом влияя на развитие событий. Я хотел бы, чтобы это обстоятельство особенно дошло до сознания той части любителей, которые, взвешивая, взять самку или самца, отдают предпочтение, последнему только по тем соображениям, что с ним якобы меньше возни и хлопот. Ошибка, товарищи любители, ошибка! Вся история Рэкса может служить живым опровержением этого заблуждения.

Какие-то неприятности с соседями у наших знакомых происходили еще неоднократно; вести об этом глухо доходили до меня. А дальше произошло то, о чем я уже рассказал в самом начале книги: Рэкс покусал хозяина. Попутно выяснилось, что до этого он уже кусал жену хозяина и его дочь.

У самого у меня, хотя собаки живут в нашем доме всю жизнь, не бывало ничего даже отдаленно похожего на это. Я не помню случая, чтобы мой пес зарычал, огрызнулся на меня. Очевидно, потому, что я имел неосторожность обмолвиться об этом, мой знакомый замкнулся еще больше. К чести его, замечу только, что ни разу у него не проявилось желания избавиться от Рэкса, как иногда при подобных обстоятельствах поступают другие.

Прошло еще некоторое время, и стороной до меня донеслось: Рэкс заболел.

Картина заболевания, как ее потом обрисовали передо мной, выглядела так.

Рэкс начал волочить задние ноги, сначала правую, затем — левую. Потом они стали разъезжаться. На собаку в этот момент было страшно смотреть. На морде ее появлялось выражение ужаса. Сев, Рэкс боялся встать; встав с трудом, долго не решался сдвинуться с места. Особенно это проявлялось, когда его выводили за естественными надобностями на улицу.

Рэкса повезли в ветполиклинику. Проверили — оказалась потеря чувствительности. Не веря врачам, пришли домой, стали наступать на задние лапы — не реагирует. А на передние — реагирует.

— Хорошо еще, что мочевой пузырь не задет, — заметил доктор в ветполиклинике. — Как-то приводили собаку, с такими же симптомами: мочится под себя…

Явление нервное. Прописали облучение кварцевой лампой.

Хозяин очень переживал болезнь Рэкса. Чтобы не возить каждый раз собаку в поликлинику, он раздобыл передвижной кварцевый аппарат и производил облучение Рэкса дома. Он делал это с каким-то ожесточением, по всей вероятности, мучимый раскаянием, но вслух, упрямец, не признался в этом.

Под кварцем Рэкс нервничал, приходилось морду завязывать тряпкой. Вначале его удерживали силой, уговаривали, предлагали лакомство, но он отвергал его, трясся от страха. Хозяин, держа пса за уши, садился на него верхом; только в таком положении удавалось принудить больного принять процедуру.

А потом — привык, лежал сам. Надо повернуть на другой бок — он рычит: не троньте! Делали по два раза в день, по 12–15 минут.

Уже после двух-трех сеансов болезнь, казалось, перестала прогрессировать. Примерно недели через две состояние Рэкса заметно улучшилось. Он стал резвый, веселый; словно радуясь тому, что вернулись силы, часами бегал по квартире, тянул хозяина к двери. Однако полностью чувствительность не восстанавливалась, несмотря на то, что, кроме кварца, ему еще прописали уколы стрихнина.

Спустя месяц или полтора внезапно наступило резкое ухудшение. Рэкс слег и больше уже не встал.

Долгое время причина его заболевания оставалась для меня тайной, пока, наконец, не открылось все.

Что уж он натворил, доподлинно не знаю; рассказывали, что в отсутствие хозяев прыгнул передними лапами на только что повешенную на окне штору, ну, и, конечно, порвал ее; вернувшись, хозяин, не помня себя, срывая, видимо, свое раздражение не только за этот, но и за прошлые проступки Рэкса, схватил стул и с размаха опустил его на спину собаки… Об этом факте стало известно через соседей, живших в одной квартире с ними.

Все мы жалели Рэкса и осуждали его хозяина. Очевидно, и сам он уже начал понимать, что сделал неладно. Помню, мы встретились с ним в театре, прошлись по фойе. Речь коснулась Рэкса. И только тут с его уст сорвалось:

— Может быть, я и сам виноват.

Но о стуле он не сказал и в этот раз.

Что дальше? Конец был печальным; после того, что произошло, другого и не могло быть.

Терзаемый угрызениями совести, мой знакомый делал все, чтобы спасти собаку, к которой привязался всей душой. Наученный горьким опытом, теперь он не позволял себе ни одного резкого движения, необдуманного поступка, но — было поздно. Поздно! Рэкс угасал.

Год он не поднимался, не выходил из квартиры. Сначала его выносили на руках, потом приучили садиться на горшок. У него образовались пролежни. В пролежнях завелись черви.

Исход оставался уже один: усыпить. Но хозяин продолжал упорствовать, отказываясь наотрез: «Я виноват… не могу…»

Пес заживо гнил, хозяин понимал, что все усилия спасти его бесполезны, и все-таки не находил в себе мужества порвать нить, на которой еще держалась жизнь Рэкса. Нечистая совесть хозяина обрекла на дополнительные мучения и человека и собаку.

Как часто это бывает с нами: сделаем что-нибудь сгоряча, нанесем непоправимое зло, а потом сами же платимся за это…

Неизбежный конец все же наступил. Ускорить его решили, воспользовавшись отъездом дочери хозяина на производственную практику: иначе еще могла воспрепятствовать она. Когда Рэкса повезли в поликлинику, то в машине он вдруг встал на все четыре лапы, хотя до этого не вставал более года, и долгим взглядом посмотрел на окна квартиры. Неужели он понимал, зачем его увозят из дому?

Вероятно, самые тяжкие минуты хозяину пришлось пережить, когда он перед усыплением сам держал сопротивляющуюся собаку, связывал ее, а потом, прощаясь с мертвым Рэксом, плакал, как ребенок.

Рэкс погиб на седьмом году жизни. Фактически же он вышел из строя намного раньше.

Бедный, бедный пес! Он заплатил полной мерой за ошибки и слепое, глупое упрямство своего хозяина, не желавшего слушать никаких наставлений, считавшего, видимо, что по-своему у него получится лучше. Ему пришлось убедиться в обратном.

Однако любовь к собакам уже прочно запала в его сердце. В этом смысле Рэкс оставил по себе память навсегда.

Спустя три месяца после того, как Рэкса закопали под кустом на пустыре, его бывший владелец пришел ко мне и, глядя в сторону, глухим голосом спросил:

— Можно достать хорошего щенка? И побыстрее…

Я внимательно посмотрел на него:

— Не повторите прежних ошибок…

ГЛАВА VIII ДРЕССИРОВКА. ОБЩИЙ КУРС

Подготовка служебной собаки немыслима без дрессировки.

Дрессировка необходима и в обыденной жизни. Необученная собака всегда причиняет много беспокойства и может легко попасть в беду.

О том, какое значение придается дрессировке в служебном собаководстве, достаточно красноречиво говорит такой факт, что согласно выставочным правилам, введенным в 1951 году, ни одна породистая собака, какие бы экстерьерные^[41] достоинства она ни имела, не может получить приза, если нет свидетельства о дрессировке.

Дрессировка имеет значение и для наследственности. Замечено, что если дрессировать собаку из поколения в поколение, то последующие поколения будут более восприимчивы к ней, нежели первые. Такой опыт, в частности, проделала ленинградская эрделистка М. Л. Рикман. Пять генераций эрделей, прослеженные ею, уже дали заметные изменения в восприимчивости к дрессировке. Это лишний раз подтверждает одно из драгоценных положений мичуринской биологии об изменяемости организма и дает нам в руки могучее оружие в деле воспитания у животного нужных нам рефлексов.

При дрессировке происходит усовершенствование нервной системы. Не случайно наши школы дрессировщиков с наибольшей охотой берут именно любительскую собаку. Замечено, что собака, выращенная в питомнике, всегда отличается от собаки любителя: вторая — лучше, превосходя первую восприимчивостью в дрессировке. И это понятно, ибо именно благодаря непрерывной тысячелетней близости к человеку, собака стала такой, какой мы ее знаем. В питомнике же, как бы ни был там хорош уход, она общается с человеком меньше; отсюда и разница. Вот это и есть та самая «интеллигентность», которой мы добиваемся в каждом животном.

Запомните: именно благодаря правильному воспитанию и дрессировке достигается то полное достоинства поведение животного, которое всегда служит предметом тайной зависти каждого начинающего собаковода. Само собой не приходит ничего.

Обычно любитель бывает очень поражен и даже обескуражен, узнав, что дрессировать собаку должен он сам. Не пугайтесь! Дрессировка вовсе не такое хитрое дело, как кажется со стороны. Для людей несведущих это почти колдовство, но при ближайшем ознакомлении все оказывается очень просто.

На чем основана теория дрессировки?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно хотя бы в общих чертах познакомить читателя с наукой о рефлексах, родиной которой является наша страна.

Гениальный русский ученый-физиолог, академик Иван Петрович Павлов всю свою долгую жизнь занимался изучением нервной деятельности животных, преимущественно собак. Все свои наблюдения он обобщил в учении о рефлексах, обогатившем сокровищницу человеческих знаний и позволившем проникнуть в тайное тайных живой природы — в работу коры головного мозга.

Павлов сумел научно объяснить, какие процессы происходят в мозгу собаки. Он доказал, что все нервные проявления животного можно разделить на два вида: безусловный или врожденный рефлекс (инстинкт) и рефлекс условный, который приобретается животным при жизни, как реакция на внешний раздражитель.

К главнейшим безусловным рефлексам или инстинктам мы относим: пищевой, ориентировочный, оборонительный, половой, родительский. Поясню, как они проявляются в жизни животного.

Собаку не надо учить есть — она умеет это делать от рождения (пищевой инстинкт). Она сама находит дорогу к дому (ориентировочный инстинкт). Если попробовать ее ударить, она постарается отбежать на безопасное расстояние или, защищаясь, сама набросится на вас (оборонительный инстинкт). У нее всегда сильно проявляется естественное стремление к размножению (половой инстинкт). Она защищает своих детей, кормит, заботится о них (родительский инстинкт).

Ученые различают также рефлексы: ориентировочно-исследовательский (попав в незнакомую местность, например, животное само стремится ориентироваться, исследовать ее), рефлекс подражания, особенно развитый у обезьян, рефлекс следования (стадный инстинкт), которым характеризуются все действия овец (отсюда даже родилось выражение, в которое вкладывается определенный смысл: «стадо баранов»), и еще ряд других рефлексов, проявляющихся с большей или меньшей силой и постоянством.

Всем этим животные обладают от рождения.

Другое дело — условные рефлексы. Животное не родится с ними; оно приобретает их при жизни.

Например. Вы говорите: «Сидеть!» и силой принуждаете собаку сесть. Через несколько повторений она будет садиться уже по одному вашему устному приказу, без физического воздействия.

Значит ли это, что она поняла человеческую речь? Нет, конечно! Просто команда, звук «сидеть» соединился в ее мозгу с представлением об определенном физическом действии — с положением «сидеть», и она стала садиться, не ожидая, когда вы принудите ее к этому рукой. Мы говорим, что установился рефлекс.

«Рефлекс» в буквальном переводе с латинского значит «отражение». Собака именно отражает наши желания, как зеркало отражает наше лицо: она выполняет приказ, но сознательно не воспринимая, не понимая его значения. Попробуйте сказать ей: «Присядь» или «посиди», и вы убедитесь, что эти слова ровно ничего не будут значить для нее — она не сядет.

Лучшей иллюстрацией к тому, что собака действует исключительно на основе рефлексов, а отнюдь не по сознательному умыслу, может служить хотя бы такой распространенный факт (небось сами не раз наблюдали его?), что она «зарывает» на полу лепешку, которой вы угостили ее. Когда-то она делала это в лесу, действительно запрятывая остатки пищи в землю. Остался атавизм^[42], и вот она с усердием скребет лапой пол, иногда даже помогает носом, а потом, оставив лепешку на видном месте, удовлетворенная уходит.

В сущности, выработкой нужных рефлексов у вашей собаки вы занялись с первого дня, как она появилась в вашем доме. И приучение к месту, и привычка принимать пищу в определенные часы — все это рефлексы. Таким образом, дрессировка — дальнейшее логическое развитие вашей работы по воспитанию собаки, и главным помощником вам здесь будет сама собака.

За долгий срок жизни около человека нервная система собаки настолько усовершенствовалась, стала настолько восприимчивой, что едва ли имеет теперь равных себе в мире четвероногих.

Эта необычайная «одаренность» собаки — следствие той постоянной и зачастую даже неосознанной работы человека над собакой, которая началась задолго до того, как первый человек сшил себе первую пару обуви и надел первые штаны, и продолжается по сей день.

Вспомните, как быстро приучается собака к заведенному порядку. Когда все лягут спать — и она убирается в свой угол, или ходит, но тихонько, что говорится, на цыпочках; утром, в положенный час, она сама разбудит вас — придет и положит морду на постель. Она знает, когда хозяин приходит со службы, когда вы пойдете с нею гулять.

Любой из нас не раз поражался понятливости собаки. Вот сценка из жизни. На краю стола лежит кусок колбасы — собака его не трогает. Но вот вы содрали шкурку и положили рядом с куском; и тотчас ваш пес подходит и без всякого стеснения берет в пасть шкурку, хотя прежде никогда ничего не брал со стола. Оказывается, он отлично уразумел, что шкурка — его, что когда хозяин счищает ее, всегда отдает ему, и он берет ее, как принадлежащую ему по праву. А вы никогда даже и не догадывались, что пес способен на психологические тонкости. Все это — чистейшие рефлексы.

Рефлексы могут устанавливаться и без вашего участия. Вечером, перед сном, вы заводите будильник, и вдруг ваш пес вскакивает и бежит к двери. Он уже знает, что этот жест всегда предшествует вечерней прогулке. К числу таких рефлексов относится и случай с колбасой и многие другие.

Каждый, вероятно, ловил себя и на таком наблюдении: прошло несколько лет, собака поселилась у вас, и вот однажды вы обнаруживаете, что она превосходно знает (конечно, в пределах своего круга представлений, как говорит Энгельс) значение слов «пошли», «улица», «домой» и многих, многих других.

Условными знаками-звуками располагают многие животные и в естественном, диком состоянии. Гамадрилы, например, имеют в запасе 20 звуков-знаков. Человекообразные обезьяны — более 30.

Прожив долго в одном доме, собака становится способной различать хозяина и членов его семьи по именам. Нередко она усваивает суть целых фраз. «Ну, будем ложиться спать», — говорите вы; пес сейчас же направился на место и улегся именно спать, свернувшись клубком. Вы сказали: «Кто-то идет», — пес немедленно с лаем бросился к окну, чтобы увидеть, кто же идет.

Все это рефлексы, приобретенные собакой за время совместной жизни с вами, в вашей семье.

Рефлексы вырабатываются на протяжении почти всей жизни, но они могут и угасать, если их постоянно не подкреплять, не поддерживать повторением, или если они сделаются бесполезны животному. Поэтому даже хорошо обученных собак нужно периодически тренировать.

На учении И. П. Павлова об условных рефлексах и построена вся техника дрессировки служебных собак. Сам Иван Петрович придавал очень большое значение дрессировке, как средству воздействия человека на живые силы природы, в его неустанном труде и борьбе за переделку и использование этих сил, — средству, преобразующему живой организм.

«Можно принимать, — писал Павлов, — что некоторые из условных вновь образованных рефлексов позднее наследственностью превращаются в безусловные».

Подтверждений этому можно найти особенно много в охотничьем собаководстве.

Вот ближайший пример. Долгое время считалось, что красные сеттера идут за дичью только по «третьему полю», то есть на третий сезон натаски. Сейчас, путем отбора, наши охотники добились того, что красный сеттер работает уже к концу первого сезона.

А знаменитая стойка охотничьих собак над дичью? Она — тоже результат длительных усилий человека.

Как-то мне попалась в руки книга на немецком языке, изданная в XVI веке. И там одна из иллюстраций привлекла мое внимание: охотник в поле учит собаку отыскивать дичь; из пасти пса торчит длинная палка, крепко примотанная к морде. Что бы это значило? А вот что: охотник приучал собаку не вспугивать, не хватать дичь, а делать над нею стойку. Собака бросится, хочет взять добычу, а палка больно уколет ее в пасть; хочешь — не хочешь, остановишься.

Это было, повторяю, в XVI веке — четыреста лет назад. А теперь трех-четырехмесячный легавый щенок уже делает стойку.

Даже сама вошедшая в пословицу преданность собаки — живое свидетельство правильности павловского высказывания о том, что приобретенные свойства наследуются.

Когда-то, у первых собак, это был условный рефлекс, возникший в процессе одомашнения. За тысячи лет, протекшие с тех пор, он перешел в безусловный, стал потребностью.

В чудесном французском научно-популярном фильме «В мире безмолвия» выразительно показано, чего можно достичь дрессировкой на основе учения Павлова. Можно обучить разным штукам даже рыб. Жожо — рыбина на двадцать пять кило весом, из породы морских судаков — так привык к людям, что его не могли отогнать. Чтобы кормить других обитателей морских глубин, приходилось Жожо запирать в клетку. Он танцевал «вальс» и вообще вел себя так, как будто прирожден находиться в человеческом обществе. Недаром и расставание с ним вышло грустным. «Мы простились с нашим другом», — меланхолично замечает один из героев фильма. И рыба может быть другом!

Выше мы говорили о том, что ни о какой разумной деятельности у животных не может быть и речи; однако, ряд наших ученых-материалистов признает сейчас зачатки разумных действий у собаки, и именно это и делает работу с нею особенно интересной.

«Существуют акты поведения животных, которые можно отнести к зачаткам у них рассудочной деятельности», — пишут в статье «Зачатки рассудочной деятельности животных» (в журнале «Охота» за 1959 год) профессор Л. Крушинский и Г. Парфенов. В качестве доказательства они приводят пример, как иногда собака, стремясь «перехватить» убегающую птицу, огибает кустарник. Этот, а также другие факты, по мнению авторов статьи, убеждают в том, что некоторые высшие животные, в частности собаки, обладают способностью к экстраполяции, то есть могут как бы рассчитать свои действия.

Мне рассказывали про одного боксера, любителя ездить на автомашине. Во время езды он обычно смотрел в боковое стекло, а когда попадалось что-либо интересное, быстро оборачивался, чтоб успеть разглядеть интересующий его предмет через заднее окно. Однако и подобные действия также нужно рассматривать как рефлекторные, поскольку они являются реакцией нервной системы на простейшие события и проявляются лишь после приобретения некоторого жизненного опыта. Маленький щенок на них не способен.

Павлов поделил всех собак, подобно тому, как еще в древности стали делить и людей, на четыре типа нервной деятельности: 1) слабый тип (меланхолики по Гиппократу); 2) уравновешенный, подвижной тип (сангвиники); 3) возбудимый, безудержный тип (холерики) и 4) инертный, малоподвижный тип (флегматики). Нередко для собаки одной породы характерен и какой-либо один, присущий им тип. Восточноевропейская овчарка в массе сангвиник; доберман-пинчер — холерик; флегматика чаще встретишь среди сенбернаров, догов.

Самый желанный — тип устойчивой нервной деятельности, уравновешенный, подвижной тип, то есть сангвиник. Он и дрессируется лучше, и хлопот с ним в обыденной жизни меньше.

Собака с повышенной чувствительностью требует более мягкого, я бы сказал, бережного отношения к себе. Таким был Джекки. Закричи на него — сожмется, занервничает, наступит торможение и все обучение внезапно заходит в тупик; а скажешь спокойно — все сделает в лучшем виде, «разобьется в лепешку».

Это необходимо учитывать при дрессировке. Нельзя подходить ко всему с одной меркой. Животные — не машины; да и у машины бывают свои индивидуальные особенности. Поэтому на собаку нервного склада лучше действует ласка, ободрение; для пса с более крепкой психикой не страшны и резкие принуждения.

Тип нервной деятельности и характер — не одно и то же, не надо их смешивать, хотя и то и другое в значительной мере вырабатываются воспитанием, условиями, в которых содержится и формируется животное. К этому добавим, что павловские типы ВНД (высшей нервной деятельности) — не догма, не что-то строго ограниченное, практически в чистом виде они почти не встречаются или, если встречаются, то не так уж часто (чаще — промежуточные между ними), и поэтому, приступая к дрессировке, нужно помнить, как о типе ВНД, так обязательно и о характере (ласковый, недоверчивый и т. д.).

Павловская школа открывает перед советскими кинологами неограниченные перспективы. Она уже дала чрезвычайно ощутимые результаты. В частности, это проявилось в годы Великой Отечественной войны, когда мы сумели наиболее полно и разнообразно использовать собаку в боевых условиях. Она имеет также большое значение в медицине, в других областях знания.

Собака стоит третьей на зоологической лестнице, после человека и обезьяны. А наука о рефлексах учит, что чем сложнее по своей нервной системе животное, тем совершеннее переработка им раздражителей, поступающих из внешней среды, тем ярче его реакция и тем, следовательно, больших успехов можно добиться в работе с ним путем систематической и последовательной дрессировки. Можно перейти от слов к жестам, и собака будет отлично понимать вас, исполняя любое ваше приказание без слов, по движению пальцев, взмаху руки. Это будет более сложный, вторичный рефлекс. Что же такое дрессировка?

Дрессировка — это воспитание у животного нужных нам условных рефлексов, развитие полезных врожденных и торможение ненужных.

Служебная дрессировка собаки в целом ряде случаев сложнее, чем в цирке, где обычно все или почти все «фортели» связываются с какими-либо повадками, присущими животному от природы^[43]. Она сложнее и чем у охотника, натаскивающего свою собаку, ибо там дается полная свобода ловчему инстинкту; в служебной же дрессировке он зачастую подавляется. В то же время все приемы дрессировки служебной собаки настолько четки по построению, что обучение не составляет непосильного труда, не требуя какого-то особого таланта, изобретательности. Как я уже говорил в главе о воспитании щенка, ряд приемов ваше четвероногое может выучить в первые месяцы жизни, играя. Систематическая дрессировка начинается с восьми месяцев (в последнее время раздаются голоса, что ее можно начинать даже раньше). Из чего она состоит?

Полный комплекс обучения служебной собаки складывается из двух курсов: общий курс дрессировки (во времена моей собаководческой молодости его называли циклом общего послушания или воспитательно-дисциплинарным циклом, сокращенно — ВДЦ) и специальный курс. Общее послушание обязательно всем собакам. Специальный курс проходится по желанию владельца.

Ниже приводится перечень основных приемов и команд общего курса дрессировки.

^{_{Посадка……………………… команда сидеть}}

^{_{Укладка……………………… команда лежать}}

^{_{Стояние собаки……………… команда стоять}}

^{_{Хождение рядом……………. команда рядом}}

^{_{Свободное состояние собаки.. команда гуляй}}

^{_{Подзыв к себе……………….. команда ко мне}}

^{_{Запрещение нежелательных}}

^{_{действий…………………….. команда фу}}

^{_{Поощрение…………………… команда хорошо}}

^{_{Приказ уйти на место……….. команда место}}

^{_{Аппортировка (подноска}}

^{_{брошенного предмета)……… команда аппорт}}

^{_{Взятие принесенной вещи из}}

^{_{пасти собаки………………… команда дай}}

^{_{Прыжок через препятствие…. команда барьер}}

^{_{Преодоление лестницы……… команда вперед}}

^{_{Хождение по буму (бревну)…. команда вперед}}

^{_{Подача голоса (лай)………… команда голос}}

^{_{Плавание……………………. команда плыви}}

^{_{Приучение к выстрелам…….. (команды нет)}}

Предметы, необходимые при дрессировке: ошейник, поводок длиной в 1,5 метра с карабином для пристегивания к ошейнику, учебный поводок длиной 10–15 метров (обычно изготовляется из тесьмы или крепкого шнура самим любителем), аппорт — деревянная чурка, напоминающая гантель, с которой тренируются спортсмены-гиревики. Длина ее не превосходит 18–20 сантиметров, а толщина должна свободно допускать схватывание аппорта пастью. В редких случаях, для отдельных собак (главным образом при отработке команды «фу!»), разрешается применять хлыст. Но, как система, плетка не нужна. Так же ограниченно нужен строгий ошейник-парфорс.

Вся дрессировка обычно осуществляется на лакомство. После каждого удачно исполненного приема вы даете собаке кусочек мяса, сахара или (если у нее достаточно ярко выраженный пищевой инстинкт, — говоря попросту, она жадна к еде) просто хлеба, сопровождая это лаской — оглаживанием, повторяя при этом: «Хорошо, хорошо…» Не давайте лакомство большими кусками, иначе оно потеряет для нее цену.

Со временем, когда ваш пес уже будет хорошо знать приемы и послушно выполнять их, лакомство дается не каждый раз, а через несколько повторений. Ласка, ободрение («хорошо, хорошо») — во всех случаях послушного, исполнительного поведения животного.

Весь курс общего послушания можно свободно пройти за полтора-два месяца. Не надо затягивать дрессировку. Собаки возрастом свыше трех лет поддаются дрессировке хуже.

Теперь переходим к изложению техники обучения приемам.

Посадка (команда «сидеть»). Есть два способа. По первому вы показываете собаке кусочек лакомства, постепенно заводите его за голову ей и спокойно, но внушительно повторяете: «Сидеть!..» Собака смотрит на кусок, поднятие головы вызывает у нее потребность сесть — она садится. Остается только путем повторения связать это действие животного с командой.

Более активен второй способ. Кладете левую руку на крестец животного и, приговаривая: «Сидеть!», нажимаете, вынуждая сесть. Правой же рукой слегка подергиваете поводок влево и чуть вверх, как бы осаживая собаку. Так повторяете до тех пор, пока она не научится садиться по одной команде «сидеть!»

Если собака не слушается, срывает посадку, следует сделать резкий рывок поводком или удар правой рукой под поводок (вверх); — сидеть!.

Затем производится приучение к жесту. Командуя, одновременно выбрасываете согнутую в локте правую руку вперед на уровне плеча. Постепенно животное привыкает к жесту и будет выполнять прием по одному движению руки. Жест обычно употребляется при отходах. После того как прием усвоен, приучают к выдержке. Пристегнув длинный учебный поводок и посадив собаку, медленно отходите от нее (первое время лучше пятиться, чтобы не упускать ее из вида), настойчиво повторяя: «Сидеть!» С каждым разом расстояние отхода увеличивается. Собака не должна передвинуться хотя бы на сантиметр. Если она попытается последовать за вами, немедленно останавливаете ее резким рывком поводка с одновременной командой: «Сидеть! Место!» Поводок не должен быть натянут; иначе он может сорвать собаку. Со временем надобность в поводке отпадает. Пес научится выдержке, будет послушно выполнять все команды, поданные на расстоянии, и терпеливо ждать, когда хозяин подзовет его к себе.

Не надо увлекаться длинным поводком. Сначала четко отработайте прием на коротком, потом переходите к работе на расстоянии.

Обязательно — варьировать отходы, проделывая их то медленно, то в более ускоренном темпе, бегом. Собака, не отрываясь смотрит на вас, а вы тем временем, тоже не выпуская ее из поля своего зрения, обходите ее, двигаетесь поперек площадки, вообще в самых разнообразных направлениях и в различном отдалении от животного.

Когда отход совершается бегом, смотреть через левое плечо; а то, бывает, дрессировщик бежит, а собаки уже давно нет на месте. Если собака сорвала, сразу остановиться. Примерно таким же путем отрабатывается выдержка и при обучении другим приемам.

На развитие выдержки у собаки нужно обратить самое серьезное внимание. Выдержка дисциплинирует животное и не раз будет сугубо необходима и в обыденной жизни, и в работе.

Укладка (команда «лежать»). Обычно выполняется из положения «сидеть». Придерживая собаку за холку левой рукой, правой берете концы лап (так, чтобы ваш указательный палец оказался зажатым между ними) и, повторяя: «Лежать, лежать», оттягиваете их вперед, — собака ложится. Собака часто заваливается на бок; вначале не обращать внимания, потом добиваться, чтобы ложилась правильно — передние лапы вытянуты вперед, задние подтянуты под себя. Когда рефлекс будет закреплен, переходите к жесту (при отходах). Жест команды «лежать» — правая рука вытянута вперед ладонью вниз, на уровне плеча, затем — энергичный взмах вниз, как бы указывающий на землю, на пол.

После, как и в предыдущем приеме, приучаете к выдержке, к работе на расстоянии (сперва на поводке, позднее без него). Уложив собаку, отходите от нее, немного погодя возвращаетесь, успокаиваете, поощряете («хорошо, хорошо… лежать, хорошо…») и снова отходите, постепенно увеличивая расстояние. Затем следует некоторая пауза (выдержка) и — либо подзыв «ко мне!», либо дрессировщик сам подходит к собаке и разрешает ей свободу движений. При отходе предупреждать: «Лежать!»; то же и при возвращении. Иначе, чуть двинулся к ней, а она уже вскакивает. Должна быть достигнута безупречная четкость исполнения.

Стояние собаки (команда «стоять»). Если начинаете из положения «лежать», на близком расстоянии, то — сильный рывок поводком кверху; как только собака встала— огладить ее. В других случаях — поднимаете собаку ладонью левой руки, подведенной ей под живот, повторяя: «Стоять! Стоять!» Для начала достаточно, если пес простоит 5—10 секунд, затем довести до нескольких минут. Заставлять стоять при отходах хозяина. Находясь в стойке, собака срывает чаще, поэтому соответственно требуется и большая тщательность в отработке у нее выдержки.

Жест к стоянию — выбрасывание перед собой правой полусогнутой руки ладонью вверх, до уровня плеча.

Хождение рядом (команда «рядом»). Прием следует повторять чаще, так как он требует от собаки большой дисциплинированности, натренированности, продолжительного внимания, и она первое время часто срывает его. Прицепляете поводок к ошейнику и, держа его в левой руке, идете, придерживая собаку у левой ноги, так, чтобы передняя часть ее корпуса приходилась примерно на одной линии с вашим телом. Затем поводок, незаметно ослабляете. Собака, конечно, сейчас же забудется и забежит вперед. Замедляете шаг, чтобы разрыв между вами и ею сразу увеличился (дабы дать ей сильнее почувствоватьее ошибку) и с повелительным окриком: «Рядом!» резко дергаете поводок к себе. Собака с виноватым видом немедленно займет прежнее положение.

Если, наоборот, собака отстала и занюхалась, вы ускоряете шаг и, командуя: «Рядом!», тоже дергаете поводок. Так, постепенно, раз от раза, команда «рядом!» свяжется у вашего четвероногого ученика с привычкой бежать у ноги хозяина.

Не надо, чтобы собака «возила» вас — тянула, тащила за собой, а вы едва поспевали бы за нею. Если она торопится, бежит, свесив на сторону язык, — совсем не обязательно то же самое делать и вам. Не вы должны приноровиться к ее шагу, а она — к вашему. Вы пойдете быстрее, а она — еще быстрее; эдак у вас начнется нечто вроде соревнования в скорости… И не надо до седьмого пота тянуть поводок. Не забывайте: успех достигается системой рывков, а не усилением натяжения поводка.

Забвение этого правила приводит к тому, что прогулка с собакой на поводке превращается в тяжелую нагрузку для любителя. Кроме того, мне доводилось бывать свидетелем и таких трагикомических сцен, когда на выставке, к примеру, собака таскает-таскает за собой по рингу вспотевшего хозяина, а потом уронит его в грязь, и он волочится за нею на животе… Право, это было бы очень смешно, если бы не говорило о крайней беспомощности любителя.

Затем приучаете к хождению рядом без поводка. Незаметно, на ходу выпускаете поводок из рук и, четко командуя: «Рядом!», принуждаете собаку идти около ноги. Конец поводка пусть волочится по земле. В любой момент вы можете наступить на него ногой и тем самым заставить собаку повиноваться, если она забежит вперед.

Не принуждайте с первого же раза идти собаку рядом слишком продолжительное время. Обучение приему считается законченным, когда она ходит рядом спокойно, соразмеряя свой шаг с шагами хозяина, не забегая и не отставая, не отвлекаясь и не останавливаясь, чтобы обнюхать что-либо по дороге.

Необходимо также отработать повороты. Делая повороты в движении, вы следите за тем, чтобы собака выполняла то же самое одновременно с вами. Если вы сделали поворот кругом, она должна обежать вас сзади и занять место у левой ноги. При остановках вы командуете ей «Сидеть!». В дальнейшем она выполняет все автоматически.

Для ускорения отработки приема «рядом», для мощных, крупных, злобных и малопослушных собак, допустимо применять парфорс (строгий ошейник), но не делать его постоянным ошейником.

Жест команды «рядом» — похлопывание левой рукой по бедру.

Свободное состояние собаки (команда «гуляй»). Необходимо на занятиях время от времени давать животному разрядку от нервного напряжения, вызванного дрессировкой. Отцепив поводок, приглашаете собаку побегать свободно, порезвиться: «Гуляй!». Иногда сами играете с нею, повторяя: «Гуляй! гуляй!» Команда отдается ласковым, веселым голосом и должна вызывать у животного приступ живости, резвости. Жест — взмах руки от себя.

Привычка некоторых владельцев отпускать собаку бегать с волочащимся по земле поводком (чтобы потом было легче поймать) не очень нравится мне. Во-первых, это уже какое-то неверие в себя, в свою способность отработать у собаки подзыв, как надо. Во-вторых, иногда это может явиться причиной неприятных неожиданностей. Так, именно из-за этого на моих глазах однажды чуть-чуть не утонул превосходный доберман. Он плавал в реке и вдруг начал делать какие-то странные движения, как бы пытаясь выпрыгнуть из воды, а его словно что-то влекло вниз, ко дну. Голова его то появлялась на поверхности, то снова погружалась, несмотря на то, что он, поднимая фонтаны брызг, отчаянно бил лапами.

Оказалось — хозяин пустил его с поводком, и ремень в воде захлестнулся вокруг ног собаки. Только ценой невероятных усилий псу, наконец, удалось вырваться из этих пут и выбраться на берег. С тех пор я против того, чтобы отпускать собаку бегать с поводком.

Такой брошенный поводок может сыграть и роль удавки, если собака неожиданно прыгнет через какое-либо препятствие, а конец поводка зацепится за что-нибудь. Нет уж, лучше давайте без таких ненужных ухищрений.

Подзыв (команда «ко мне»). Производится только на ласку. Окликаете животное по кличке, добавляя всякий раз: «Ко мне!» и вначале непременно сопровождая это подманиванием на лакомство. Когда пес подошел, угощаете лакомством, оглаживаете. Если он подходит медленно, отбегаете несколько назад, — это вызовет у него убыстрение темпа подхода к хозяину. Очень важно четко отработать прием, так как он нужен каждодневно. Собака должна подбегать на подзыв охотно, с радостью, должна любить эту команду, а не бояться ее. Постарайтесь избежать ошибки, которую часто допускают неопытные любители: если собака провинится в чем-нибудь, подзовут ее на команду «ко мне», а потом накажут. Это верная гарантия, что пес больше не будет подходить на подзыв.

Когда собака привыкнет подбегать на подзыв, приучите ее сразу же садиться у вашей левой ноги. Хорошо отдрессированная собака при подходе должна обегать вас справа сзади и садиться в положении «рядом» без особого на то приказания.

Очень хорошо — приучить собаку прибегать на свист, но не на всякий свист, а на какой-либо определенный. Так, я своих собак приучил к свисту, состоящему из трех нот: высокой — пониже — еще ниже. Отработал мгновенную реакцию, даже лучше, чем на «ко мне». Удобно: не надо кричать! На любой свист не бежит, как ни старайся подманить, а как заслышала свой — несется стремглав к хозяину!

Подзывом может стать и коротенькая музыкальная фраза из какой-либо мелодии, в пределах, конечно, двух-трех тактов, не больше, чтоб не осложнять чрезмерно. Это даже занятно: вы идете с друзьями, засвистали или запели негромко какую-нибудь песенку — и готово, пес у ваших ног!

Интересующиеся могут попытаться устроить и «неслышный» свисток, по типу свистков, применяемых в уголовных розысках зарубежных стран, о чем было рассказано в своем месте. Однако, как я уже сказал, это для интересующихся, а начинать обучение подзыву надо, разумеется, с команды «ко мне!».

Жест команды «ко мне!» — вытянув правую руку вбок на уровне плеча, быстро опускаете ее вниз.

Запрещение нежелательных действий (команда «фу»). Команда «фу» отдается резко, низким, угрожающим голосом. Первое время сопровождается какой-либо угрозой, достаточно ощутимым ударом, для щенков — шлепком, вообще неприятностью для животного. Если это не действует, животное продолжает делать свое, может быть применен хлыст — один удар в область крупа, но не битье. Допустимо также использование парфорса (сильные рывки, вызывающие у собаки болевые ощущения).

Беречь «фу», не злоупотреблять «фу», то есть не кричать, когда надо и когда не надо «фу! фу!», но если уж команда отдана, то всякий раз добиваться неукоснительного выполнения, чтобы собака твердо знала и слушалась «фу».

Аппортировка (команда «аппорт»). Обычно начинается с игры. Играя, заинтересовывайте щенка чуркой-аппортом, затем отбрасываете ее, одновременно командуя: «Аппорт!» Щенок бросается за ним. Когда он найдет и возьмет ее, подзываете к себе, садите рядом у ноги и, приказывая: «Дай!», берете аппорт из пасти.

Раз от раза дальность броска увеличиваете. Потом, когда щенок будет послушно приносить брошенный предмет, приучаете его к выдержке. Посадив сбоку, бросаете аппорт, настойчиво повторяя: «Сидеть, сидеть», и лишь спустя некоторое время подаете другую, нетерпеливо ожидаемую животным команду: «Аппорт!» Если пес срывает, пытаясь броситься за аппортом раньше приказа, следует придержать его за ошейник, постепенно увеличивая продолжительность выдержки межку броском аппорта и посылом собаки.

^{Аппортировка. Приходится нести, коль приказано!}

У некоторых щенков иногда наблюдается упорное нежелание взять аппорт. В таком случае, посадив питомца у ноги, силой вкладываете ему аппорт в пасть и, придерживая рукой, повторяете: «Аппорт, аппорт…» Затем, после недолгой паузы, говорите: «Дай!» и быстро отбираете аппорт, опять же силой раздвинув челюсти, вознаграждая за послушание лакомством. Когда щенок научится держать «поноску» самостоятельно, заставляете его поднять аппорт, лежащий на земле, и только после этого, добившись четкого исполнения, переходите к броскам на расстояние.

Нужно также четко отработать подход. Вначале можно и не усаживать собаку — лишь бы поднесла и отдала аппорт. Но в дальнейшем добиваться, чтобы она садилась с аппортом у вашей ноги.

Если щенок аппортирует охотно, не злоупотребляйте этим, без конца посылая его. Может произойти торможение — ему надоест бегать за аппортом и он перестанет слушаться вас. Если это произошло, не надо настаивать. Щенок должен сам постепенно втянуться в аппортировку и полюбить ее.

Вообще принуждение в аппортировке допустимо лишь в самую последнюю очередь. В тех случаях, когда дело идет туго, можно испробовать другие способы: с веревочкой (подвязав палочку к бечевке, играют со щенком, как с котенком), на кость (играют с костью, вызывая у щенка желание схватить ее). Впрочем, такие случаи крайне редки. Собаки любят аппортировать и носить «поноску».

Иногда щенок заигрывается и не подносит аппорта. Тут помогает отбегание дрессировщика; или, если собака хорошо отработана на команды «сидеть» и «лежать», скомандовать ей: «Сидеть!», а потом подойти или подозвать. Наконец, применяется утяжеленный аппорт, весом в один килограмм.

Взрослую собаку заставляйте чаще аппортировать на прогулках. Меняйте предметы, с помощью которых вы тренируете ее на аппортировку: мягкие, кожаные, палка и платок, портмоне и т. д. Не давайте ей таскать камни, куски железа, тем более сами не принуждайте ее приносить их: от этого у нее портятся зубы. Будьте осмотрительны. Я как-то зимой отшвырнул ногой ржавую железку, валявшуюся на дороге; пес схватил и принес — поранил язык (прилип: мороз!).

Жест аппортировки — взмах правой рукой вперед, как бы указывающий собаке, куда брошен аппорт.

Прыжок через препятствие (команда «барьер»). Препятствием может служить забор, канавы, ров и, наконец, специальный барьер на дрессировочной площадке.

Существует несколько способов, с помощью которых можно возбудить у собаки желание к прыжку: 1) дрессировщик сам перепрыгивает через барьер и увлекает за собой собаку; 2) бросание за барьер аппорта с последующей аппортировкой собаки через барьер; 3) бросание кости, за которой устремляется собака; 4) на злобу. Встав с другой стороны барьера, помощник дрессировщика вызывает чем-нибудь раздражение, злость собаки, и это заставляет ее перепрыгнуть через препятствие. Дрессировщик в это время командует: «Барьер!», а когда собака перепрыгнет, поощряет, оглаживает ее; 5) перенимание. С помощью второй, хорошо прыгающей собаки, следуя примеру которой, устремляется через барьер и ваша собака.

Нельзя тянуть собаку через барьер или подхлестывать ее. Не нужно сразу гнаться за высотой, а увеличивать ее постепенно, по мере натренированности собаки.

На высоком барьере первое время приходится иногда слегка поддерживать, как бы подсаживать ее, но отнюдь не подталкивая. Некоторые собаки обегают барьер; чтобы воспрепятствовать этому, на учебных барьерах делаются фанерные «крылья» с боков. Однако это помогает не всегда, — тогда лучше проводить дрессировку первое время на длинном поводке (только следите, чтобы после того, как собака окажется по ту сторону барьера, поводок не сдавливал ей шею; он должен быть достаточно длинен или его нужно сразу же отпустить).

^{Двойной барьер}

Хорошо натренированные собаки свободно берут барьер высотой до двух метров и больше. Жест команды «барьер» — взмах правой рукой, указывающий на препятствие.

Приучение к лестнице (команда «вперед», в недавнем прошлом — «лестница»). Вначале, повторяя: «Вперед, вперед», проводят собаку несколько раз по обычной лестнице, а потом уже переходят на учебную. Побуждения к преодолению лестницы аналогичны с предыдущим приемом: 1) первоначально — совместный подъем с дрессировщиком; 2) брошенная на верхнюю площадку лестницы кость, которой предварительно поманить собаку; 3) брошенный туда же аппорт.

Обычно подъем осваивается быстрее, чем спуск.

При спуске никогда не нужно работать на поводке или подталкивать собаку — она может потерять равновесие, так как сохраняет его инстинктивно. Надо ободрять ее, слегка поддерживать и иногда, когда она очень боится спуска, осторожно переставлять лапы.

Жест — взмах правой руки, указывающий на лестницу.

Щенка, как я показывал на примере с Джекки, приходится приучать ходить даже по обыкновенной лестнице, соединяющей этажи здания. Первое время он подолгу сидит на каждой ступеньке, иногда беспокойно бегает по ней взад-вперед, иногда, пробуя преодолеть очередной рубеж, неловко скатывается вниз. Не надо тащить его силой; этим можно только повредить делу. Вообще последовательность — важное условие успеха в работе дрессировщика.

^{Упражнение на лестнице}

А взрослую собаку можно выучить карабкаться даже по пожарной лестнице, как ни невыполнимой кажется на первый взгляд эта задача. Но, конечно, в этом случае ее необходимо оберегать рукой, страхуя на нечаянность падения. К такому виртуозному лазанью обычно приучаются все уголовно-розыскные собаки.

^{Даже по такой лестнице хорошо натренированная собака идет смело, уверенно. Зайсан (Ленинград) на выставке в мае 1960 года}

Сходный прием — хождение по буму (команда «вперед»), горизонтально положенному бревну на подставках. Сперва вы поддерживаете собаку, потом она сама научится сохранять равновесие. Жест — тот же, что для барьера и лестницы: взмах рукой в сторону бума.

Подача голоса — лай (команда «голос»). Вызвать лай у собаки можно также несколькими способами. 1) Посадив собаку, поддразнивают ее кусочком мяса, приговаривая: «Голос, голос…» Собака возбуждается и начинает лаять (и получает кусок). 2) Привязав собаку и повторяя: «Голос, голос», дрессировщик быстро отходит от нее (и даже скрывается). Уход хозяина вызывает лай. Тогда, с возгласом: «Голос, хорошо!», возвращаетесь, отвязываете собаку и играете с нею. 3) Вызов лая на злость, которую стремится возбудить у животного помощник дрессировщика, а хозяин в это время командует: «Голос!»; когда же собака залает, поощряет, ободряет ее. 4) На любимый аппорт. Кладете аппорт так, чтобы собака не могла схватить его, и приказываете ей взять. Не будучи в состоянии исполнить приказ, пес лает. Остается связать это с командой «голос». 5) Путем перенимания. Подсаживают рядом собаку, приученную давать голос, и заставляют ее лаять по команде. Ваш пес начинает вторить ей.

Иногда быстрых результатов при обучении приему «голос» удается достичь с помощью музыкального инструмента, но, повторяю, только иногда. Как правило, собаки не любят музыку, а некоторые виды инструментов просто не выносят; когда слышат — воют, а вам нужен — лай. Джекки «подтягивал», когда сосед-музыкант начинал заниматься на трубе. Джери, услышав звуки пианино, приходил в беспокойное состояние (пока не свыкся), а Снукки уходила в другую комнату. Сперва она тоже несколько раз пыталась тоненько подвывать. Я думаю, что именно на этом свойстве собачьей натуры основан образ «поющего» терьера у Джека Лондона в его «Джерри-островитянине», хотя от некоторых собаководов мне приходилось слышать утверждения, что собака способна «понимать» музыку и даже как бы вторить ей.

Жест команды «голос» — пощелкивание пальцами правой руки, поднятой на уровень лица.

Приучение к выстрелам. Служебная собака не должна бояться резких сильных шумов, грохота выстрелов, взрывов. Она не должна возбуждаться, лаять, слыша их. Достигается это постепенным приучением.

Вначале помощник дрессировщика стреляет где-нибудь в отдалении, — дрессировщик оглаживает и успокаивает собаку. На следующий раз стреляют уже ближе, потом — еще ближе и т. д. Когда собака настолько привыкнет к выстрелам, что перестанет обращать на них внимание, можно стрелять рядом с нею, а позднее, при дрессировке по специальным службам, стрелять в момент погони за «преступником», задержания, конвоирования и т. д., добиваясь, чтобы выстрелы не могли сорвать выполнение того или иного приема и вообще повлиять на работоспособность животного.

При этом могут наблюдаться три вида реакции: 1) боязнь; 2) лай (агрессия); 3) спокойное, безразличное отношение. В первом случае вы сглаживанием, лакомством подбодряете ее. При лае командуете: «Фу!». При спокойном состоянии просто поощряете («хорошо»).

Нельзя сразу стрелять над ухом собаки. Это будет грубейшая ошибка, за которую поплатилась не одна собака. Пес испугается и на всю жизнь заполучит страх к выстрелам.

Не забывайте, что слух у собаки острее, чем у нас, а посему резкий звук (и вообще всякий звук) действует сильнее. Происходит как бы дополнительное усиление. Именно поэтому такое страшное воздействие произвел оркестр на щенка Джекки.

Плавание (команда «плыви»). Служебная собака должна обязательно уметь хорошо плавать и любить воду. Иногда молодая собака сама втягивается в плавание, но чаще приходится приучать ее.

Способов приучения к воде существует несколько. Хорошо аппортирующую собаку нередко удается увлечь аппортом, бросая его в воду, сначала недалеко от берега и на мелком месте, потом — постепенно увеличивая расстояние броска на глубину.

Если собака отказывается аппортировать из воды, боится глубины, можно попробовать по-другому: купаясь, самому отплыть от берега и подзывом «ко мне» принудить последовать за собой. Можно также, оставив животное на берегу, отплыть в лодке, ласково и настойчиво повторяя: «Ко мне! Плыви!» По мере удаления хозяина волнение собаки будет возрастать, в конце концов привязанность преодолеет боязнь воды, пес войдет в воду и поплывет.

Не нужно силой сталкивать животное в воду. Втаскивание в воду на веревке и другие виды принуждения не желательны, хотя и применяются. Это может испугать собаку и отвратить ее от воды. Наоборот, правильно приученная собака очень любит купаться, с большой охотой сама идет в воду и хорошо аппортирует из нее.

Иногда, чтобы заставить собаку поплавать подольше, я поступал таким образом: брошу камешек в одну сторону, в другую; соответственно пес плывет туда, сюда… Камешек — бульк! и нет его, а Джекки еще долго кружится около этого места, выискивая «поноску»… Но — хватит, наплавался вдосталь; в воду летит настоящий аппорт, пес, как торпеда, устремляется за ним, оставляя за собой на воде длинный струистый след, а через минуту уже отряхивается на берегу… Хорошо купать собаку. Даже смотреть приятно на нее!

Для обучения плаванию лучше выбирать жаркий день, — тогда собака идет в воду особенно охотно. Будет нормальным — купать два раза в сутки. Помните: купание — лучший вид физического воспитания собаки. Регулярное купание формирует тело, укрепляет мускулы и нервную систему.

А уж коли собака привыкла к воде — держи, не удержишь! С Джекки пойдешь в лес, впереди болотце; только проглядишь — а он уже вылезает из осоки, весь в грязи, в тине, а морда счастливая.

Жест команды «плыви» — взмах правой руки, указывающей на водное пространство.

Несколько общих замечаний.

Не спешить, не стараться искусственно ускорить ход обучения, а добиваться от собаки прежде всего четкого выполнения. При исполнении — не злоупотреблять, а увеличивать длительность выдержки и число повторений постепенно, от занятия к занятию. Обязательно ободрять животное лаской и лакомством.

Приступая к дрессировке, необходимо твердо запомнить, что нельзя бить собаку, кричать на нее. Не надо ее терроризировать. От запуганного животного добьешься меньше, нежели оно способно дать. «Хорошие дрессировщики никогда не бьют, — замечает Брэм. — Те дрессировщики молодых собак, которые не могут обойтись без плетки, не воспитатели, а только мучители собак».

Страх парализует мозг. Как подтверждение этого мне всегда приходит на ум, как много лет назад я пятнадцатилетним подростком держал конкурсный экзамен для поступления в техникум. Я был очень неплохо подготовлен, но шел на экзамен с мыслью, что там будут «резать», и — действительно срезался; лишь потом, когда прошел испуг, обнаружил, что и вопрос-то был совсем пустяковый. Поверьте, аналогия эта вполне правомерна.

Перед занятиями не следует закармливать собаку. Лучше, когда она ни сыта, ни голодна. Тогда она более резва, исполнительна и поощрение лакомством будет более действенным. После занятий и прогулки — накормить ее.

Первое время необходимо заниматься в изолированном, закрытом месте. Затем постепенно допускать различные раздражители — присутствие посторонних людей, близость проходящих автомобилей и прочее.

Если почему-либо собака упорно отказывается выполнить прием, чрезмерно не принуждайте ее, отложите на завтра. Может быть, она нездорова, может быть, слишком велики отвлечения и полезно на некоторое время вновь перенести занятия на закрытое место.

Собака обладает чрезвычайно чувствительной организацией. Она легко отвлекается, очень ярко реагирует на посторонние раздражители. Пробежала неподалеку кошка — ваш пес напружинился, чтобы броситься за нею. Взмахнул неосторожно рукой или тростью прохожий — собака и это не оставит без внимания. Ваша обязанность постоянно быть начеку, вовремя остановить все нежелательные проявления активности вашего питомца, целиком подчинить его своему влиянию. Достигается это длительным развитием чувства дисциплины у собаки. Без этого не будет успеха в дрессировке.

Не надо нервничать, выходить из себя, если ваше четвероногое плохо понимает вас и туго поддается обучению. Поищите причину прежде всего в себе самом: все ли вы делаете правильно. Надо брать настойчивостью, команды отдавать четким, звучным голосом, ни в коем случае не «подкрепляя» их другими словами, как-то: «ну да иди», или «я тебе говорю» и тому подобное.

Собака необычайно понятлива, заниматься с нею — истинное удовольствие. Однако для успеха дела необходимо, чтобы установился контакт между вами и ею. Основывается он прежде всего на ровном, терпеливо-сдержанном и ласковом обращении с животным.

Вы и ваш друг Рэкс должны составлять в эти часы одно целое, и вы должны добиться этого с первого же занятия, а вернее, еще раньше, всем своим обращением с собакой.

«Животные обладают тонким пониманием обращения с ними, — говорит Гагенбек. — Чем терпеливее и добрее укротитель, тем доверчивее к нему относятся животные». Дрессировщик должен постоянно помнить, что: 1) хладнокровие никогда не должно покидать его; 2) нельзя лгать собаке. Нельзя, например, обманным путем ласково подзывать ее, а потом наказывать. Такое вероломство надолго вызовет у нее недоверие к вам. Дисциплина — дисциплина в первую очередь к самому себе — вот основа успешной работы дрессировщика.

Собака любит заниматься, если вы не делаете из занятий нечто вроде наказания для нее. Нужно, нужно, чтобы она полюбила, втянулась в них. Тогда вся дрессировка пойдет без лишних затруднений, с минимальной затратой времени и сил.

Огромное значение имеет интонация. Команда, поданная низким голосом, звучит для собаки строго, угрожающе; высоким (но не крикливо) — ласково, как ободрение. Поэтому, отдавая приказание, нужно применять и соответствующую интонацию.

Есть три вида интонации: ласка, приказание, угроза. Обычно начинают со спокойно-приказательного тона. Если собака не исполнила, сорвала, команду следует повторить, но уже более строгим голосом. Опять не исполнила — интонация переходит в угрожающую. Если пес не послушен и на сей раз, применяйте принуждение — рывок поводком, нажим рукой и т. п., в зависимости от приема. Можно даже прибегнуть к принуждению уже после второго раза. Собака быстрее привыкнет выполнять по первому вашему слову.

Нельзя подменять интонацию простым повышением голоса. Дело не в крике.

Добивайтесь, чтобы всякая ваша команда была законом для Рэкса. Без этого не будет должного повиновения.

Во время дрессировки не занимайтесь посторонними разговорами — они отвлекают собаку. Не спешите с отдачей команд, а то нередко происходит путаница.

Вот пример из практики неопытного дрессировщика. Подана команда «сидеть!» Собака ошибочно ложится. Вы торопливо пытаетесь поправить ее: «Не лежать, а сидеть!» — и возмущаетесь, что пес не понимает вас. Но законно ли ваше возмущение? Вы говорите «не лежать, а сидеть»; между тем отрицание «не» ровно ничего не говорит вашему воспитаннику. Это пустой звук для него. И получается: «…лежать, сидеть». Попробуй пойми, чего хочет хозяин!

Как должен поступить дрессировщик в том случае, когда собака ошиблась? Повременить секунду-две и затем не спеша, а наоборот, четко, раздельно повторить команду с более строгой интонацией. Но отнюдь не запутывать собаку необдуманными приказаниями. Если не помогает и это, не частить: «Сидеть!» — а посадить принудительно.

Случается, говорят, желая взять из пасти собаки принесенный ею предмет: «Дай аппорт». Как поймет такую команду собака? Слово «аппорт» для нее — держи, неси, И получается: «дай аппорт» — «дай, держи»… Нужно сказать просто: «Дай!»

При таких поспешных и необдуманных командах, конечно, трудно ожидать, чтобы собака четко выполняла их.

Будьте внимательны к отдаваемым жестам. Собака на лестнице, а вы неосторожно махнули рукой — она прыгнула через перила. Из-за моей небрежности мой дог Джери таким образом однажды перепрыгнул парапет набережной и свалился с трехметровой высоты в воду. Хорошо, что — в воду. Падать собакам нельзя: расшибаются (это не кошки!).

Необходимо каждый раз менять чередование приемов, дабы пес не заучил их механически в определенной последовательности, чтобы не установилась, как мы говорим, нежелательная связь. Занимайтесь дрессировкой в разное время суток.

Задача дрессировки — привить собаке определенный комплекс рефлексов, которые полезны в обыденной жизни и необходимы для служебного использования животного. Отнеситесь к этому серьезно и требовательно. Не учите собаку разным пустякам. Нельзя заставлять «служить» на задних лапах — большие собаки к этому не способны, да и не к чему. Учите тому, что требует курс дрессировки. Нельзя произвольно менять команды, водить собаку на поводке не с левой, а с правой стороны и тому подобное.

Особое внимание следует уделить групповым занятиям. Служебные собаки в большинстве отличаются злобностью. Поэтому важное значение приобретают групповые занятия на дрессировочной площадке, то есть одновременная дрессировка целой группы животных. Групповые занятия обычно проводятся в строю. Общество себе подобных — самый сильный раздражитель для собаки. И здесь она приучается к дисциплине, выдержке в наиболее сложных для нее условиях. Одновременно животные привыкают не грызться между собой, терпимо относиться друг к другу.

^{Групповые занятия на дрессировочной площадке}

Работа на площадке проходит под руководством инструктора-дрессировщика. Он же оказывает и необходимую консультацию. Поэтому во всех затруднительных случаях обращайтесь за разъяснениями к нему.

Постепенно повышайте требования к собаке.

Приучите собаку показывать зубы, что не раз понадобится на выводах и выставках собак^[44]. Делается это очень просто. Посадив своего Рэкса у ноги, беретесь обеими руками за морду и, обнажая зубы, оттягиваете губы — нижнюю вниз, верхнюю вверх, но так, что пасть остается закрытой, а зубы плотно сомкнуты и отчетливо видны.

Не следует долго задерживаться на общем курсе. Вчерне отработали — и переходите к самому интересному в работе с собакой, к специальному курсу, что именно и делает ее общественно полезным животным. Помните, что общий курс — только ступень к специальным видам служб, и окончательная шлифовка усвоенных собакой приемов обычно происходит уже позднее, в ходе дальнейшей дрессировки.

ГЛАВА IX ОСНОВЫ СПЕЦИАЛЬНОГО КУРСА

Следующий этап дрессировки — специальный курс. Начинать его можно после того, как ваш питомец в основном усвоил все приемы общего курса. Выбор специальности — в зависимости от породы и индивидуальных особенностей собаки, сообразно желанию владельца.

Следует сразу оговориться: если весь комплекс приемов общего курса может быть свободно пройден в обычных любительских условиях, то для обучения спецслужбам необходимы и помощник дрессировщика, и особый костюм, защищающий и предохраняющий помощника от покусов. Кроме того, и техника построения приемов специального курса в ряде случаев значительно сложнее методики общего послушания и требует более углубленных знаний. Поэтому все обучение, как правило, проходит под наблюдением инструктора.

Здесь мы подробно рассмотрим караульную службу, как наиболее доступную и чаще других используемую любителем, и в общих чертах познакомим читателя с остальными.

Караульная служба. Древнейшая форма использования собаки. Можно сказать, что это первая специальность, приобретенная собакой в ее служении человеку.

Для караульной службы отбираются крупные, злобные собаки с мощной мускулатурой и ярко выраженным недоверием к посторонним — кавказская, туркменская, восточноевропейская овчарки, для внутреннего окарауливания — доберман-пинчер, дог.

Подлинная караульная служба, конечно, имеет очень мало общего с тем безобидным облаиванием, которым занимаются большинство наших домашних собак. Она требует высокой бдительности (а в зимнее время при наружном окарауливании — и определенной выносливости), связана с настоящей опасностью, когда животное проходит суровую школу повседневного испытания всех его физических и психических качеств, и в свете предъявляемых к ней, к этой службе, требований весьма наивными выглядят восторги иных простодушных людей, умиляющихся своей собакой: «Ох, и умна! Впустить впустит, но не выпустит!» Святая простота. Да грош цена той собаке, которая впускает постороннего в дом! Коль впустила — там злоумышленнику не составит особого труда расправиться с нею. Прежде всего не впустить-то она и должна!

Различают окарауливание на блоке и свободное окарауливание.

При окарауливании на блоке собака привязана на цепь, конец которой прикреплен к блоку, катающемуся по тросу или проволоке, натянутым вдоль одной из стен охраняемого строения, параллельно забору и т. д. Основная задача четвероногого сторожа — услышав или увидев приближающегося злоумышленника, лаем заблаговременно поднять тревогу. В непосредственную борьбу с врагом собака, находящаяся на привязи, вступает сравнительно редко, лишь в том случае, если он приблизился на доступное для хватки расстояние.

Свободное окарауливание — собака несет службу без привязи, находясь либо внутри закрытого помещения, либо на огороженной территории, и при появлении злоумышленника в охраняемой зоне немедленно начинает с ним борьбу.

Полный курс обучения по караульной службе слагается из ряда последовательных приемов, которые в прошлом было принято объединять под общим названием вспомогательного цикла. Из приучения к этим приемам, собственно, и состоит дрессировка караульной собаки. Ряд приемов этого цикла необходим для других служб — розыскной, сторожевой и прочих (почему он и назывался вспомогательным).

Сразу же замечу, что для караульной собаки, используемой исключительно на привязи, знание приемов «охрана вещей», «задержание», «конвоирование» — не обязательно и даже, в известной степени, вредно, поскольку собака, охраняющая какой-либо объект, никогда не должна покидать свой пост.

Развитие злобы (команда «фасс!») — На собаку надевается широкий мягкий ошейник или так называемая шлейка, удобно охватывающая грудь животного; затем дрессировщик привязывает ее, сам отходит в сторону. Из-за прикрытия показывается заранее спрятавшийся там помощник дрессировщика (в просторечии — «дразнила»). В руках он держит мягкий прут, хлыст. Приближаясь, он дразнит собаку, ударяя прутом по земле; потом, если собака ведет себя достаточно активно, не трусит, наносит удар по ней, стараясь вызвать у нее приступ злобы, но не испугать. Дрессировщик тем временем подбадривает рвущееся с привязи животное возгласами: «Фасс! Фасс! Хорошо!» Когда возбуждение пса достигнет апогея, помощник, имитируя испуг, убегает, а дрессировщик подходит и оглаживает пса.

Собака не должна бояться ударов. Поэтому очень важно, пока она еще неопытна, нечаянно не запугать ее чем-либо, а наоборот, вселить в нее уверенность в своих силах, пробудить смелость, потребность к наступательным действиям. Именно в этом и состоит существо развития у нее злобы.

Через два-три повторения обычно уже не требуется подбадривать ее. Она сама знает, что ей делать и едва завидит крадущуюся фигуру, начинает яростно лаять, бросаться на нее. Одновременно возникновение злобы связывается у животного с командой «фасс!».

Помощник варьирует подходы. Он приближается к собаке то медленно, крадучись, то быстрым, решительным шагом, то спокойно. Особенно важно отработать ее на спокойно подходящего человека, так как иногда, увлекшись дразнением, забывают, что в настоящей обстановке караульной службы собака может встретиться и с такой тактикой врага. В паузах она должна все время прислушиваться, быть, что говорится, постоянно начеку.

Позднее, когда вы будете приучать собаку к хватке, и при дальнейшей дрессировке, помощник должен быть обязательно одет в толстый, простеженный ваты, специальный костюм, надежно защищающий его от клыков собаки. Нельзя разговаривать с помощником. Весь инструктаж он получает предварительно без собаки.

Охрана вещей (команда «охраняй!»). Перед привязанной собакой кладется какая-нибудь вещь хозяина (первое время очень хорошо также класть кость). Помощник пытается отнять ее, но опять же действуя так, чтобы не испугать собаку, а вызвать у нее активную реакцию, сопротивление его попытке. Дрессировщик подбодряет животное командой «охраняй!». Задача — переключить внимание собаки именно на вещь (в этом и разница между просто развитием злобы и охраной), поэтому команда «фасс!» здесь исключается.

^{«Охрана вещей». Начало приема}

Если пес достаточно активен, не проявляет признаков трусости, не позволяет прикоснуться к вещам и не отступает перед врагом, дрессировщик прячется, оставляя их один на один. Затем по истечении некоторого времени, в самый кульминационный момент, помощник обращается в притворное бегство, а появившийся дрессировщик поощряет животное лакомством и лаской.

Более длительной отработки требует охрана вещей собакой без привязи. В этом случае четвероногий страж должен стараться не подпустить «злоумышленника» к вещам, набрасываясь на него, не отдаляясь от того места, где было приказано: «Охраняй!».

^{Подана команда «охраняй!» и — не возьмешь...}

Собака не должна пасовать перед помощником, слушаться, когда он будет кричать на нее «Фу!» или «Место!», не должна отвлекаться в сторону, на посторонние раздражители. Вещи нужно каждый раз класть другие, чтобы у нее не установился рефлекс на какой-либо определенный предмет.

Когда собака проявляет себя хорошо, достаточно смела, активна, финал приема видоизменяется, переходя в задержание преступника. Отвязав собаку и командуя «фасс!», взмахом руки дрессировщик посылает ее за убегающим помощником, следом бежит сам. Надобно добиваться, чтобы пес, догнав убегающего, сумел остановить и задержать его до прибытия дрессировщики. Достигается это несколькими способами.

Первый. Хватка за руку. Помощник делает дразнящие движения, отбиваясь от преследователя правой рукой, и это заставляет собаку перенести все свое внимание (переключиться, как говорят собаководы) на руку. Постепенно вырабатывается привычка «брать» преступника за правую руку, сразу же обезоруживая его.

Второй способ — хватка за ноги. Помощник делает брыкающиеся движения ногами, что вызывает у животного соответствующую реакцию — хватку за ноги.

Третий способ — прыжок на спину и хватка за шею. Методология приема: помощник вооружается мешком и сначала волочит его за собой по земле, стараясь возбудить у собаки желание схватить этот предмет; затем, раз от раза, мешок укорачивается, свертывается, подтягивается на спину, на шею, и пес, привыкнув ловить его в любом положении, постепенно приучается вскакивать на спину убегающему и хватать за шею.

Очень важно отработать силу и, так сказать, стиль, манеру хватки собаки. Это не должны быть легкие безобидные щипки, не способные никому причинить никакого вреда. Наоборот, собака сразу должна показать свою грозную силу и беспощадность своего оружия — зубов. Отработкой хватки вы можете заниматься и дома, заставляя своего дружка вырывать у вас какой-нибудь мягкий, но достаточно прочный предмет. Собака такую игру-тренировку очень любит. Две собаки могут с увлечением упражняться в этом без участия человека. Джери и Снукки вырывали друг у друга какую-либо старую мешковину или веревку до тех пор, пока не превращали ее в клочья. Это полезно и для укрепления шейных мускулов.

Совершенно недопустима мертвая хватка, то есть когда собака вцепится, повиснет и больше знать ничего не знает. Чтобы читатель лучше понял, почему это плохо, представьте себе такую картину. Собака в окружении нескольких врагов. Она бросилась на одного, ухватилась и висит, а другие в это время могут делать с нею что угодно. Конечно, собака будет немедленно убита. Из-за этого у нас в служебном собаководстве не привился бульдог, столь популярный на Западе. Мертвая хватка — с нашей точки зрения, порок, сводящий на нет все его достоинства (кроме того, недостаток бульдога и в том, что он долго «примеривается», выбирая, в какое место вцепиться).

Самая лучшая — хватка с перехватом. Рванула в одном месте — тотчас же переключилась на другое, на третье. Все движения молниеносные, неуловимо-неотразимые, разящие. Свалила одного — немедля обрушилась на другого… Вот такая собака одна управится с несколькими врагами. И стреляй в нее — не попадешь сразу: а раненная, она нередко продолжает еще некоторое время бороться.

Именно так действует хорошая служебная собака. Отсюда, к слову говоря, широко распространенный страх перед восточноевропейской овчаркой, доберманом, которые являются наиболее характерными выразителями этой молниеносности.

О быстроте и точности хватки говорит хотя бы такая деталь, что собака на лету ловит пастью муху. Вот почему даже хорошо вооруженный и смелый преступник нередко оказывается перед нею беспомощным.

Между прочим, хватка с перехватом очень выразительно показана Джеком Лондоном в «Зове предков», когда Бэк в конце книги сражается с целым сонмом врагов, в результате вселив в них такой ужас, что они навсегда покидают это место.

Для успеха приема «задержание преступника» и выработки хватки важное значение имеет предварительное возбуждение собаки. Без этого у нее не будет должной «злости» — активности, решительности, желания задержать беглеца, а задержав, не отпустить его, когда он попытается вырваться. Поэтому, кстати, задержанный всегда должен время от времени имитировать попытку к бегству.

Первоначально расстояние, на которое вы пускаете животное на задержание, должно быть коротким — 6–7 шагов; постепенно оно возрастает. Позднее иногда делается минутная выдержка на поводке. Это позволяет убегающему больше отдалиться и одновременно действует возбуждение на собаку, увеличивается ее пробег.

В этот период собака проходит и дальнейшее, точнее, окончательное приучение к выстрелам. Как финал этого, стреляют сразу с двух сторон — и задерживающий, и сам «преступник».

Когда задержание успешно состоялось, следует конвоирование задержанного преступника.

^{Конвоирование задержанного. Не ушел!}

Заставив собаку отпустить схваченного врага, поощряете ее лакомством, затем, приказывая ей: «Рядом!», берете на поводок. После этого задержанный идет шага на два-три впереди, дрессировщик с собакой — сзади. Команда — «охраняй!». При попытке побега животное вновь немедленно спускается с поводка на задержание.

Защита хозяина. Собака идет в положении «рядом», навстречу — помощник. Поравнявшись, он внезапно замахивается на дрессировщика; собака, подбодряемая командой «фасс!», бросается на врага. При повторении прием варьируется. Помощник подходит то сзади, то сбоку, собака же во всех случаях должна вовремя заметить его приближение и отразить нападение на хозяина. В дальнейшем она действует сама, без команды и с молниеносной быстротой.

Отказ от корма. Караульной собаке всегда будет грозить опасность отравления. Поэтому караульная собака не должна брать пищу из чужих рук, а равно и подбирать ее с земли.

Привязываете собаку или крепко держите ее за поводок. Помощник предлагает ей кусок лакомства, но в тот момент, когда она потянется за ним, ударяет ее слегка по морде тем же куском или прутом, спрятанным за спиной, в то время как дрессировщик командует: «Фасс!». Помощник меняет свою тактику. Он то поманивает собаку, держа кусок в руке, то бросает его на землю, а сам отходит и прячется, но едва она попытается взять кусок, выскакивает и снова бьет ее. Дрессировщик же подбадривает животное, стараясь вызвать активную реакцию: «фасс! фасс!». После нескольких повторений пес не только не станет брать лакомство, но один вид протянутой руки будет вызывать у него приступ бешеной злобы, неистового лая.

Когда нужный рефлекс достигнут, прием повторяют при постепенном удалении хозяина (причем первое время он продолжает издали командовать: «Фасс!») и, наконец, совсем без него, чтобы приучить животное действовать самостоятельно. Обучение облегчается, если собака приучена к выдержке у пищи еще дома.

^{Приучение к выдержке. Чашка полна корма, дразнит вкусная косточка. Но подана команда «Фу!» — значит приходится сидеть и терпеливо ждать. Это пригодится потом, когда вы будете дрессировать собаку на «отказ от корма»}

Затем отучаете собаку подбирать найденный корм. На длинномучебном поводке, пристегнутом к парфорсу, она свободно бежит впереди дрессировщика по команде «гуляй!». На пути ее заранее разбросаны куски пищи, обмазанные горчицей или другой острой специей или посыпанные хиной. При попытке взять кусок дрессировщик немедленно останавливает собаку угрожающей командой «фу!» и резким рывком поводка. Очень важно, чтобы дрессировщик был внимателен и не пропустил этот момент. Если собака все же успела схватить кусок, она вынуждена будет тотчас выпустить его из-за жжения, горечи, которые вызовут у нее в пасти горчица, хина.

Однако бывает, что жадные к еде собаки могут и проглотить такой кусок. В этом случае более действенен другой способ. В кустах прячется помощник, и как только собака потянется к куску, он вскакивает и ударяет ее. Применяется также отучение от найденного корма с помощью индуктора и электрического тока^[45], пропускаемого через кусок всякий раз, как ваш пес захочет схватить его. Но только — осторожно, осторожно, с током шутки плохи, никакое экспериментирование тут недопустимо, — предварительно обязательно посоветуйтесь со специалистом. Разбрасываемый корм следует всячески разнообразить (хлеб, мясо, селедка, сыр и прочее, вплоть до яиц).

Обучение не должно ограничиваться пределами дрессировочной площадки. Тренировать собаку можно в любых условиях. Категорически запрещайте своему питомцу подбирать пищу с земли на прогулках; почаще принуждайте к продолжительной выдержке дома перед чашкой с едой; не позволяйте угощать и ласкать собаку посторонним лицам. Все это будет содействовать выработке у нее нужных рефлексов, усилит ее недоверчивость и настороженность.

Общие замечания. Помощники должны быть незнакомыми для собаки людьми и часто меняться; в противном случае у нее установится нежелательная связь на определенного человека. Они не должны разговаривать при собаке с дрессировщиком. Необходимо менять костюм, чтобы не установилась связь на одежду. Не менее необходимо менять время от времени чередование приемов и обстановку, в которой происходит обучение (не привязывать собаку всегда в одном месте, не раскладывать куски пищи на одних и тех же местах, — вообще как можно больше разнообразия).

При переходе к работе на блоке требуется предварительно ознакомить собаку с местом, чтобы она знала примерные границы охраняемого участка, не пугалась шума колесика и т. д. Поставил на пост — команда «охраняй!». Сначала вожатый остается в 3–5 шагах позади собаки, позднее — уходит. При появлении и приближении помощника («злоумышленника») у собаки должен быть активный пробег вдоль троса. Она должна реагировать на едва слышные шорохи и шумы. Достигается это очень простым способом: один помощник вдали производит слабый шум, другой в это время спокойно подходит и внезапно наносит один-два удара хлыстом. Собака не должна отвлекаться в тыл. Очень важно выработать у нее длительное настораживание, способность облаивать за 50–70 метров. Караульная собака — бдительна и неподкупна; только тогда она может быть названа караульной.

Разновидностью караульной службы является защитно-караульная служба. Защитно-караульная собака, в дополнение к описанным выше приемам, должна уметь делать обыск местности, знать прием «охрана квартиры».

Существо обучения этим приемам вкратце состоит в следующем.

Обыск местности. Сначала привязанную собаку дразнит — помощник; затем он прячется, а дрессировщик, отвязав собаку и командуя ей: «Ищи!», наводит ее на то место, где спрятался помощник, стараясь сделать так, чтобы она сама его нашла. Иногда раскладывают предметы, потом, уменьшая раз от раза их число, вожатый идет и посылает ее то вправо, то влево. Постепенно собака привыкает делать по команде «ищи!» зигзагообразный поиск на местности.

Охрана квартиры сходна с обычным свободным окарауливанием, и лишь в том случае, если квартира, сообщается с другими, смежными, возникает необходимость в дополнительной дрессировке (чтобы собака не переступала границы дозволенной территории, нападала только при попытке посторонних проникнуть именно в эту квартиру и т. д.). Для любителей, у которых собака живет в квартире, этот прием должен представлять определенный интерес.

Сторожевая служба. Часто путают караульную и сторожевую службы, тогда как разница между ними весьма существенная. Караульную службу собака несет самостоятельно и открыто, громким лаем поднимая тревогу. Сторожевая же собака находится вместе с людьми в засаде, секрете, лаять ей не полагается, а на всякий подозрительный звук, запах, зачуяв приближение чужого человека, она должна реагировать беззвучным оповещением.

Дрессировка сторожевой собаки производится преимущественно вечером и ночью, сначала в полной тишине, затем при различных помехах, команды отдаются едва слышным голосом. Беззвучная работа собаки достигается тем, что на нее в период обучения надевают особый затягивающийся ошейник. Когда внезапно появившийся помощник дрессировщика ударит собаку и бросится бежать, а она — его преследовать, от натяжения поводка ошейник затягивается и не дает ей лаять. Если собака пробует визжать, дрессировщик стискивает ей челюсти руками. Иногда также применяется петельный намордник. Таким путем у нее постепенно вырабатывается привычка не лаять.

Практика последнего времени, правда, показывает, что петельный намордник, как и затягивающийся ошейник, приводят к нужным результатам не всегда, и сейчас многие дрессировщики отказались от этого метода, считая его устаревшим. Гораздо быстрее и проще иной раз удается добиться успеха не требующим никаких ухищрений постоянным запрещением собаке лаять и вообще издавать какие-либо звуки. «Фу!», резкий рывок — вот и все, что в таком случае применяет дрессировщик.

Уловив шорохи, производимые спрятавшимся помощником, собака должна бесшумно двинуться на звук и потянуть за собой дрессировщика. Негромко командуя: «Слушай!» и время от времени останавливаясь, чтобы дать ей хорошенько сосредоточить свое внимание, он следует за нею до встречи с помощником и его задержания. Помощник идет в обход рывками (прошел-остановился) — собака настораживается. Со временем поиск усложняется. Помощник (иногда их бывает несколько), неслышно перебегая с одного места на другое, старается сбить с толку собаку. Тем не менее она должна суметь найти и задержать «врага». Она должна быть также приучена терпимо относиться к людям, которые вместе с нею и ее проводником находятся на сторожевом посту, делать по команде «ищи!» быстрый и безошибочный обыск местности впереди идущего дозора и так далее.

Розыскная служба. Розыскные собаки известны в разных странах с давних времен. Однако широкую известность получили они немногим более полувека назад.

В предреволюционные годы в России большую популярность приобрела ищейка Треф, кличка которой сделалась нарицательной для всех розыскных собак. Ее возили «на гастроли» из Петербурга в Москву, в другие города. О назначении розыскной собаки говорится в одной из инструкций прошлого: «Как выучить собаку, чтобы она украденные вещи и самого вора узнавала».

Розыскная собака должна быть злобной, сильной, ловкой, подготовленной как к отысканию по следу преступника, так и к непосредственной борьбе с ним, должна хорошо преодолевать препятствия, работать на задержание и конвоирование, защищать хозяина и обладать безупречным отказом от корма. Работает розыскная собака исключительно на запах, оставляемый прикосновением человека (отсюда команды «нюхай!», «след!»). Дрессировка ее отличается особой сложностью и характерна своеобразной нарастающей ступенчатостью: сначала так называемая выборка вещей; затем — выборка человека; после этого — выборка следа, обыск местности и т. д. Постепенно увеличивается и дальность поиска, производимого животным.

Известно немало случаев, когда собака-ищейка находила преступника за двадцать и более километров от места совершения им преступления. Особенно сложная обстановка для работы розыскной собаки в городах, где множество следов и нужный запах быстро теряется. Однако именно в городах наиболее часто и применяют ее.

Для розыскной работы используют собак с острым чутьем (восточноевропейская овчарка, доберман-пинчер, ризен-шнауцер, ротвейлер, эрдель-терьер). Подготовка собак-ищеек обычно производится в специальных школах-питомниках розыскных собак. Это не значит, что при соответствующем терпении и настойчивости нельзя выдрессировать хорошую розыскную собаку в любительских условиях.

Сочетание розыскной и сторожевой служб дает знаменитую пограничную собаку, верного помощника наших героических пограничников, охраняющих рубежи Советской Родины.

Пастушья служба — одна из важнейших форм мирного использования собаки и, наряду с караульной, ездовой, охотничьей, такая же старая.

В районах с высокоразвитым животноводством местные породы собак являются прирожденными пастухами. Таковы кавказская, южно-русская, туркменская овчарки, оленегонная лайка. Великолепные пастухи — восточноевропейская овчарка, колли.

^{Защитное оружие пастушьей собаки — противоволчий ошейник. Хватит его пастью волк, наколется и отпустит}

Любопытное описание пастушьих собак Южной Америки и способа их дрессировки дает Дарвин в дневнике своего кругосветного путешествия на корабле «Бигль».

«Меня очень заинтересовали пастушьи собаки и рассказы о них, — пишет он. — Когда едешь верхом, очень часто видишь, что целое стадо овец пасет одна или две собаки на расстоянии нескольких километров от жилья. Я часто удивлялся, как могла установиться между этими животными самая тесная дружба. Способ дрессировки собак состоит в том, что их еще маленькими щенятами отнимают от матери и приучают к будущим товарищам. Щенку дают сосать три или четыре раза в день овцу и, кроме того, делают ему в овчарне род гнезда из овечьей шерсти. Ему никогда не дают играть ни с другими собаками, ни даже с хозяйскими детьми. Собаке, воспитанной таким образом, конечно, не может прийти охота покинуть стадо, и она будет защищать овец точно так же, как всякая другая собака защищает своего хозяина-человека. Забавно смотреть, как собака засуетится и залает, когда кто-нибудь подойдет к стаду; а овцы также сбиваются в кучу и прячутся за собаку, как за старейшего в роде. Этих собак легко научить загонять стадо в определенный час домой. В молодости они часто грешат желанием поиграть с овцами и, увлекаясь такой невинной забавой, иногда беспощадно гоняют своих бедных подданных. Овчарки приходят каждый день к дому за говядиной и, как только получат кусок, поспешно убегают, точно им совестно. В этих случаях домашние собаки к ним безжалостны, и самая маленькая дворняжка всегда нападает на пришельца и непременно кинется преследовать его. Зато, как только овчарка добежит до своего стада и, обернувшись, начнет лаять, преследователи со всех ног бросаются домой. Целая свора голодных диких собак едва ли решится напасть на стадо, охраняемое овчаркой. Все это мне кажется любопытным примером собачьей преданности. Кроме того, в диком состоянии и во всех ступенях цивилизации собака питает чувство уважения или страха ко всем животным, соединяющимся в общество; только этим и можно объяснить, почему дикие собаки удаляются при виде одной овчарки, охраняющей целое стадо; вероятно, они как-нибудь смутно представляют себе, что в таком сообществе собака имеет столько же силы, как бы находясь среди целой своры своих соплеменников».

О том, насколько велика польза, приносимая пастушьими собаками, красноречиво говорят следующие цифры и факты.

Каждый год из Грузии, Азербайджана, Ставропольщины стекаются на Черные земли тысячные стада овец. Их гонят на зимние пастбища. Зимой 1948/49 года колхозные овцеводы Ахметского, Душетского и Цитель-Цкаройского районов Грузинской ССР пришли на Черные земли, проделав сотни километров через горные перевалы, по малознакомым районам, по пути ночуя прямо в степи. Обладая хорошими, регулярно кормящимися, а потому смелыми и сильными собаками, они не потеряли ни одной овцы, хотя волки, обычно идущие следом за отарами, пытались нападать почти каждую неделю.

И в эту же самую зиму многие совхозы Астраханской области, содержа свои стада на стационарных, хорошо освоенных пастбищах, систематически страдали от потравы животных волками только потому, что не уделялось должного внимания собаководству.

В Никольском совхозе волки за одну ночь разогнали две отары молодняка и загрызли около 400 голов. В Приозерном совхозе волки напали на стадо овец и коз, принадлежавшее рабочим и служащим совхоза, и из 150 голов, находившихся в стаде, загрызли около ста. В Прикаспийском совхозе на 1 декабря 1948 года числились погибшими от волков 114 овец, а кроме того, в одну ночь напавшие хищники зарезали еще 108 животных.

В совхозах треста «Туркменкаракуль» только за десять месяцев 1952 года пало от волкобоя 1149 овец, что, исходя из закупочных цен, принесло более полумиллиона рублей убытка, не считая недоданных государству мяса, шерсти, приплода.

Все это могло происходить лишь потому, что собаки в этих хозяйствах содержались либо очень плохо, либо отсутствовали совсем.

Пастушьи собаки самоотверженно защищают скот от хищников и других врагов, проявляя необычайное мужество и нередко жертвуя своей жизнью. В Дагестане в

1933 году в одном совхозе в борьбе с волками погибло 48 кавказских овчарок. Трудно сказать, сколько овец спасли эти верные защитники.

Поразительный эпизод рассказали мне на Ставропольщине.

В марте вдруг поднялась сильнейшая снежная вьюга. В белой слепящей мути около четырехсот овец откололись от стада и ушли в неизвестном направлении. Вместе с ними исчезли и три кавказских овчарки.

Сколько не искали — не нашли. Ни овец, ни овчарок. Будто в воду канули или унесло ветром.

Прошло около полутора месяцев. Наступил май, расцвела, оделась пышным травянистым ковром степь. И вот однажды, глядь, в балке пасется овечья отара. Бараны и овцы щиплют траву, около матерей резвятся ягнята. Вокруг ни души, только три худые злющие собаки надзирают за пасущимися животными.

Оказалось — те самые, что потерялись во время бурана… Полтора месяца собаки не отходили от овец, голодали (если овца может есть траву, то собака травой сыта не будет), а не бросили, сохранили всех — и взрослых, и приплод (всего уже около пятисот голов).

Чем питались собаки? Вероятно, ловили зайцев, сусликов, мышковали; тем и продержались. А ведь могли бы и уйти: собака дорогу всегда найдет! Сколько схваток с волками пришлось им пережить за это время, знали только они…

Так служит пастушья собака.

^{Отличный караульный пес Палён. Вот так караульная собака должна реагировать на приближение чужого}

Как ни хитер и осторожен волк, подкрадывающийся к добыче, но собаки зачуют его за двести-триста метров и ближе не подпустят, а если он сплохует, загрызут самого. Сильная, крупная, кормящаяся мясом овчарка смело идет на волка один на один и очень часто выходит победительницей из этого поединка. Скорее ее разорвут волки, нежели она допустит, чтобы они истребили охраняемое ею стадо.

Достойно восхищения, как трогательно заботится собака-пастух о каждом ягненке. Отстанет он — она его найдет; носом под брюшко — иди, дескать, догоняй! Заупрямится он или выбьется из сил (а силенок-то много ли у такого существа!) — возьмет в пасть и понесет, нежно, как мать. Ягненок не боится — будто так и надо…

Одна собака подчас способна выполнить то, что не под силу нескольким чабанам. Это экономит силы и время людей, избавляет от излишних потерь в животноводстве.

Мы упоминали о Топуше, герое пастушьей службы, задушившем за свою жизнь более ста волков. А вот другой такой же герой — Марс, помощник чабана конезавода № 47 Кокчетавской области Жусубека Читабекова. Уже на первом году жизни он сделался грозой для волков. К трем годам за ним числилось шестнадцать уничтоженных хищников. Таких четвероногих героев много на отгонных пастбищах.

Кстати, о пастьбе лошадей. При табунно-косячном содержании лошади почти круглый год проводят под открытым небом, в степи, сильно дичают. В ряде мест, в частности в некоторых новых совхозах на целине, их тоже охраняют овчарки. К собакам лошади питают большое доверие. Табунщики-казахи хвалят не нахвалятся.

В любительских, тем более в городских, условиях дрессировка по пастушьей службе не производится.

Ездовая служба. Широко применяется во всех северных широтах земного шара. Особенного распространения достигла у нас в СССР, а также в Гренландии, на Аляске, куда русскими были завезены отличные экземпляры сибирских ездовых лаек, в Северной Норвегии и Канаде. В Западной Европе довольно часто практикуется упряжка в одну-две крупных собаки (сенбернар, ньюфаундленд, дог), занятых на внутригородских мелких перевозках.

В качестве ездовых пригодны все достаточно выносливые и рослые собаки. Наилучшей из них является лайка. От упряжки ездовых собак требуется, чтобы они были сильны, выносливы, не требовательны к пище, не грызлись между собой, хорошо ходили в паре и слушались вожака, четко выполняли все команды каюра — погонщика упряжки.

Для любителей, особенно в сельской местности, ездовая служба — увлекательный вид спорта. Не обязательно упряжка должна насчитывать 6–8 собак; может быть 3–4 собаки. Наконец одна из форм ездовой службы — буксировка лыжника одиночной собакой. Для ребят-пионеров, среди которых находится немало настоящих энтузиастов собаководства, а также для молодежи комсомольского возраста это представляет немалый интерес и нашим клубам в содружестве с физкультурными организациями следовало бы серьезно подумать над более широким развитием такого вида спорта, превратив его даже, быть может, в массовый (устраивать соревнования, популяризировать его). Существует же конно-лыжный спорт? А собака гораздо доступнее, и обращение с нею под силу любому подростку. Польза была бы несомненная. Теснее стала бы и связь собаководства со спортом, а то пока что они разобщены, хотя служат общей цели.

На соревнованиях по буксировке лыжника собакой, проводившихся Челябинским клубом, был достигнут результат: 1 километр — за 2 минуты 14 секунд. Очевидно, это далеко не предел, и регулярно проводимые массовые соревнования выдвинули бы и своих чемпионов по этому виду спорта, результаты которых со временем могли бы войти в таблицу лучших спортивных достижений Советского Союза.

Буксировка лыжника собакой применялась в старину славянами, когда, отправляясь в поход в зимнее время, значительная часть дружины становилась на лыжи. В годы гражданской войны собак-буксировщиков не раз успешно использовали сибирские партизаны.

Загородная прогулка на лыжах с собакой в хороший зимний день — большое удовольствие. Вовсе не обязательно, чтобы ваша собака впоследствии стала непременно ездовой. Но приобретенные ею навыки, тренировка всегда окажутся полезными, а если ей действительно суждено в будущем ходить в упряжке — тем лучше. В этом направлении и должна вестись любителем подготовка ездовых собак.

Собака и самолет — символ современного заполярного транспорта. Однако, чтобы повседневно использовать ездовую собаку в практических целях, вовсе не обязательно забираться так далеко — к полюсам Земли. Опыт Свердловского клуба показывает, сколь удачно можно использовать собачьи упряжки для повышения культуры торговли, в интересах лучшего обслуживания населения.

Во многих селах, расположенных вокруг Каспия, издавна используют крупных дворняг во время зимнего подледного лова рыбы.

С утра на улицах старинного села Вышки, где находится большая рыболовецкая артель, раздается:

— Тузик! Громыхай! Верный!

Это хозяева сзывают своих четвероногих помощников.

Собаки, надо сказать, уже отлично знают, что им предстоит тяжелая работа, и вовсе не спешат на зов. Некоторые даже стараются убраться подальше, их приходится ловить.

Но вот сборы закончены. Собака запряжена в маленькие санки-чунки, ловец, сидя или стоя на коленях и отталкиваясь ото льда двумя палками с острыми наконечниками, называемыми «громами», помогает животному. Выезжают за двадцать, тридцать, а то и за все пятьдесят километров от берега, к сеткам; там проводят ночь. Выезжать на собаках выгодно: не надо тащить с собой корм — собаки едят рыбу.

Обратно собаки везут пойманную рыбу, до двух центнеров на одних санях. По хорошему насту они успевают сделать за день 50–60 километров, не отставая от бегущей лошади.

Сутки передохнули — и опять на лов, на застывший Каспий. И всю зиму, пока не кончится сезон подледного лова, далеко в море на льду вместе с людьми днюют и ночуют и собаки.

Укажу и еще на один вид применения ездовой собаки: для службы снабжения при восхождениях на горы.

Интересный опыт в этом направлении проделали накануне второй мировой войны известные исследователи Гренландии, французские путешественники Поль Эмиль Виктор и Мишель Перетц. Упряжка, состоявшая из семи гренландских собак, за девять часов перевезла 90 килограммов почты в Альпах на расстояние в 60 километров и вернулась обратно. Упряжкой управлял один человек. Спустя несколько дней та же упряжка доставила в горы груз весом в 350 килограммов, заменив собой пятнадцать носильщиков. Во время пробега выпал снег, собаки проваливались по брюхо, двигаясь без дороги, по снеговой целине, но поставленная задача была выполнена в минимальный срок. Позднее собаки участвовали в горнолыжных военных маневрах, показав и там свою полную пригодность.

Этот опыт стоит перенять и развить нашим победителям горных вершин, советским альпинистам, используя четвероногих помощников для заброски продовольствия и снаряжения в высокогорные лагери и промежуточные базы. Собака отлично ориентируется в горах, безошибочно находя путь в самых, казалось бы запутанных обстоятельствах. Она может оказать поистине неоценимую услугу в случае несчастья, при розыске заблудившихся и отставших. Ее острый нюх приведет на нужный след, даже если все вокруг будет заметено снегом. Учитывая непрерывный рост альпинизма и туризма у нас в стране, право же, этот вопрос заслуживает пристального внимания.

Санитарно-ездовая служба. Важнейшая из служб в Советской Армии, наравне с миннорозыскной, принесшая неоценимую пользу в годы Великой Отечественной войны. Особая ценность этой службы заключается в том, что собаки используются в самых тяжелых условиях, безотказно работая под огнем врага, в болотистой, топкой местности, словом, там, где прочие виды спасения и транспортировки раненых с поля боя зачастую полностью исключены.

Санитарные упряжки были успешно применены нами во время боевых действий на Карельском перешейке зимой 1939–1940 года. Таща за собой лодки-волокуши по незамерзающему болоту, среди мелколесья, простреливаемого противником, собаки незаметно подбирались к тяжелораненому и благополучно вывозили его в тыл.

Наибольшего размаха достигла санитарно-ездовая служба, как уже известно читателю, в период войны с немецко-фашистскими захватчиками. Санитарные упряжки действовали на всех фронтах Великой Отечественной войны. Опыт тех лет показал, что в упряжках могут успешно ходить все достаточно сильные собаки, в том числе и беспородные. Для целей санитарно-ездовой службы нашими конструкторами создан особый, удобный тип повозки — зимой легкие сани-нарты, летом — носилки на колесах, показавшие в ходе практической проверки высокие эксплуатационные качества. Весьма удачной следует признать лодку-волокушу, близкую к финскому образцу волокуши, на какой в Финляндии и некоторых соседних с нею странах ездят на северных оленях.

На примере санитарно-ездовой службы видно, насколько осязаемые результаты может дать применение собаки в военном деле.

Дрессировка по санитарно-ездовой службе не отличается сложностью и близка к обычной дрессировке ездовых собак.

Санитарная служба. Для санитарной службы применяются собаки ласковые, доверчивые к людям, с хорошим зрением, чутьем и слухом.

Обязанностью санитарной собаки является отыскание раненых на поле сражения. Обнаружив лежащего и стонущего человека, собака берет в зубы бринзель — кожаную чурочку, подвязанную у нее под шеей (что служит указанием, что она нашла раненого), и бежит на санитарный пункт. Первая часть задачи выполнена — раненый найден; остается вторая — привести к нему санитаров. Собаку берут на поводок, и, ведомые ею спешат подобрать раненого, оказать ему необходимую медицинскую помощь.

Собака может потерять бринзель; однако по ее поведению опытный санитар всегда узнает, нашла она раненного или нет.

Раньше собака на минуту-две ложилась около раненого, чтобы дать ему воспользоваться содержимым вьючка, привязанного у нее на спине (фляга с вином или водой, медикаменты, пища); по новому положению она не должна этого делать, а найдя раненого, не мешкая, спешить к санитарам, чтобы как можно скорее оповестить о своей находке и привести их к нему.

Дрессировка по санитарной службе — один из наиболее благодарных видов работы с собакой в любительских условиях.

Служба связи и подноса. Для службы связи отбираются собаки средней величины, с умеренной злобой, быстрым бегом и хорошо развитым ориентировочным инстинктом (например, эрдель-терьер, восточноевропейская овчарка, лайка). Связная собака должна уметь отлично плавать, брать высокие и широкие препятствия, переползать открытые места, не бояться выстрелов.

Работа, выполняемая связной собакой: доставка донесений с одного поста связи на другой, в боевой обстановке, помимо того, — подноска боеприпасов, пищи на передний край, размотка телефонного кабеля и т. п. Собаки, используемые как подносчики, должны обладать большой мощностью и физической силой, свободно поднимая тюк весом в 8—10 килограммов. Обучение же абсолютно одинаково. Пионер может выучить свою собаку, чтобы она приносила его отцу завтрак на службу (и такие примеры есть), сопровождала мать на рынок, освободив ее от необходимости нести купленные продукты в руках. Для этого может быть вполне изготовлен своими силами небольшой легкий, надеваемый на спину собаки, ранец-рюкзак, нечто вроде переметной сумы или вьюка, применяемого жителями гор для перевозки на ишаках.

^{Посыл на пост (служба связи)}

Дрессировка связной собаки вполне доступна любителю. Дрессируете вдвоем; поэтому необходимо чтобы ваш питомец, кроме своего хозяина, близко знал еще одного человека. Занятия лучше вынести за город, в поле, где много простора и есть естественные прикрытия.

Оставив собаку с товарищем, отходите метров на тридцать; затем, взмах рукой в вашу сторону, товарищ приказывает собаке: «Пост!», а вы стараетесь быстро подозвать ее к себе, называя по кличке и командуя издали: «Ко мне!». Когда она подбежит, угощаете лакомством, оглаживаете, а потом командой «пост!» и взмахом руки отсылаете обратно к товарищу, который в свою очередь подзывает ее. Если она подходит плохо, он подманивает ее на лакомство; допустимо осторожно подтягивать с помощью длинного поводка.

Постепенно расстояние пробега увеличивается; наконец, от зримой связи переходите к посылу на пост, находящийся вне поля зрения животного. Ваш помощник уводит собаку, а потом посылает ее. Пока она находится в пути, вы перемещаетесь в сторону от своего первоначального места, и собака должна найти вас по следу.

При больших расстояниях нередко прибегают к усилению следа, привязывая к подошве обуви подушечку, пропитанную каким-либо составом с приятным для собаки запахом (рыбьим жиром, например). К ошейнику собаки прикрепляется маленькая кожаная сумочка — портдепешник, в которую при посылке вкладывается донесение. Нужно отработать: 1) быстроту бега собаки; 2) чтобы, придя с дистанции, она села и вы спокойно вынули бы донесение из портдепешника.

Различают связь одностороннюю и двухстороннюю. При двухсторонней связи пускают одновременно две собаки, одна навстречу другой. Они должны знать друг друга, и, встретившись на дистанции, не затевать драк, не останавливаться для взаимного обнюхивания, а следовать без промедления, со всею быстротой, на какую способны.

На работу хорошей связной собаки не должны влиять никакие отвлечения. Для этого в период обучения на пути пробега раскладывают взрывпакеты, стреляют из винтовки и т. д. Следует чаще менять маршрут, избегать проводить занятия всегда в одной местности, заниматься не только днем, но и ночью, при любой погоде.

Из специально военных может быть названа еще получившая распространение в минувшей войне служба миноискания (миннорозыскная). О ней достаточно сказано в вводной главе. Можно лишь повторить, что для миннорозыскной службы пригодны все собаки с острым чутьем, поскольку четвероногий минер руководствуется в своих поисках запахом взрывчатого вещества, которым начинена мина.

Применение миннорозыскных собак в годы Великой Отечественной войны сохранило жизнь многим советским бойцам-саперам.

Собака — поводырь слепого. Собаки — поводыри слепых известны исстари. Однако сколько-нибудь значительное применение их всегда тормозилось сложностью и дороговизной дрессировки.

Интересная заметка о подготовке собак-поводырей в США была опубликована в предвоенные годы в журнале «Огонек».

«Видящее око». Так называется ферма в Морристауне (штат Нью-Джерси, США), — писал журнал, — своеобразное учебное заведение, откуда выходят высококвалифицированные поводыри слепых — немецкие овчарки. Под руководством специальных инструкторов собаки проходят здесь четырехмесячный курс обучения.

Подготовка инструкторов сама по себе представляет немалый интерес. Прежде всего каждый кандидат на должность инструктора на ферме «Видящее око» должен на месяц превратиться в слепого: ему завязывают глаза плотной черной повязкой, в которой он должен ходить, есть, спать, — одним словом, жить, чтобы на собственном опыте понять, какие неисчислимые проблемы возникают перед слепым при соприкосновении с внешним миром и в чем должен ему помогать его четвероногий поводырь.

Собака, прошедшая курс на ферме, должна выдержать выпускные испытания, проводящиеся на шумных городских улицах, по которым собака должна провести своего «слепого» спутника. Собаку приучают к величайшей внимательности и ответственности за свои действия. Она должна останавливаться перед каждым перекрестком, предупреждая таким образом своего хозяина; она должна научиться не слушаться своего хозяина, если он побуждает ее совершить какой-нибудь опасный поступок, например, идти прямо вперед, хотя там открыт канализационный или водопроводный люк и т. п. Она должна по собственной инициативе поднимать все оброненные хозяином вещи, подавать ему одежду и т. д.

Натренированная таким образом собака стоит больших денег. Курс обучения обходится, по утверждению владельцев фермы, в 900 долларов. Покупающий собаку слепой проводит около месяца в Морристауне, чтобы свыкнуться с собакой, с ее сложной «сигнализацией».

К сказанному можно лишь добавить, что собака-поводырь должна превосходно ориентироваться в любых условиях, не только на городских площадях и улицах, но и в помещении, дома или в гостях, в троллейбусе, в трамвае, безошибочно вести слепого в нужном направлении, находить для него дверь, вообще быть подлинной нянькой.

В послевоенный период у нас в стране, в Центральной школе дрессировщиков Советской Армии, была налажена регулярная дрессировка собак-поводырей для инвалидов Отечественной войны. Ею занялся и кое-кто из любителей-москвичей и ленинградцев. Было отдрессировано несколько десятков таких собак. Позднее дело заглохло потому, что общество слепых не проявило к нему достаточного интереса.

Между тем, пример с летчиком Бурдаковым и его Джемми показывает, сколь полезна собака может быть слепому. Она буквально может вернуть его к жизни! Приобретая четвероногого поводыря, инвалид одновременно приобретает и надежного сторожа для своего дома, и вообще — товарища, друга, с которым он отныне будет неразлучен. А это уже само по себе — тоже хорошо.

По-настоящему взялись у нас за это лишь около 1960 года. Правительство отпустило Обществу слепых большие средства для организации под Москвой специальной республиканской школы-питомника поводырей слепых. Для обмена опытом наши товарищи ездили в Эрфурт, в ГДР. Штат питомника комплектуется за счет специалистов военных питомников, которые, отслужили свой срок и, демобилизовавшись, переходят на работу в гражданские ведомства. На первых порах школа должна подготовить несколько десятков животных. Затем ежегодно выпускать до ста обученных собак.

Заметим, что слепых людей много. Одни родились слепыми, другие потеряли зрение в результате какой-либо болезни, травмы, несчастного случая. Собака поможет возвратить их к производительной трудовой жизни, вернет обществу много полезных членов.

Собака любит работать, помогая человеку, своему повелителю, защитнику и другу. Она всегда готова к повиновению, с радостью выполнит все, что вы от нее потребуете, лишь бы это было в ее силах и возможностях. Все исследователи Севера отмечают: видя дорожные приготовления, ездовые собаки радуются, хотя знают, что им предстоит длинный тяжелый путь, изнурительная работа, много работы. И все же они радуются, такова их природа.

А с каким азартом бежит по следу розыскная собака: она вся дрожит от горячего, нетерпеливого желания поскорей догнать и схватить преступника, заслужить одобрение вожатого!

Видели бы вы, как идет по улицам Лондона четвероногий поводырь, полный достоинства, сознания своей важной миссии. Полисмен подает знак — и все движение замирает, останавливаются огромные двухэтажные автобусы и троллейбусы, городской транспорт ждет, пока слепой человек в темных очках, влекомый своим четвероногим товарищем, пересечет шумный проспект. Право, это надо видеть, чтобы понять, что такое собака, когда она научена помогать человеку!

Чему только не учат собак за границей. В народной социалистической Чехословакии умницы-колли помогают в поисках жертв снежных обвалов в Татрах. Служба помощи в горах — очень перспективна, и, учитывая развитие горного туризма, ее следовало бы перенять и нам. В Чехословакии она имеется во всех основных районах горной туристики — на Шумаве, в Крушных горах, в Бескидах, в Словацком Рае.

В Голландии дрессированные доги отводят детей в школы. Школы разбросаны в радиусе пяти километров. Доги приводят своих питомцев и уходят. К концу занятий они являются, и каждый ждет «своего» ребенка около школы. Без намордников, без какого-либо надзора. Они не дерутся, не бросаются на прохожих. Они заняты делом — это написано на их мордах. Дождавшись, тем же порядком, солидно, они возвращаются домой. Громадные доги и маленькие дети — картина, заслуживающая кисти художника. Когда в Голландии недавно побывал один из наших крупнейших писателей, его спросили, что ему больше всего понравилось там, он не задумываясь ответил: доги!

Собак-ищеек попытались применить даже при поисках снежного человека в Гималаях. Однако они не стяжали там славы — очевидно, потому, что снежного человека попросту не существует.

Если проследить по страницам иностранных газет, то можно найти много любопытного. «Собачья хроника» там предмет постоянного внимания, ей отведен особый раздел. Вот несколько заметок.

«СОБАКА — ДРУГ ЧЕЛОВЕКА.

Поведение футболистов во время одного из матчей в Сиднее не предвещало ничего хорошего судье Эрику Илку. Однако, когда они, пылая гневом, окружили судью с явным намерением «применить игру рукой», он не растерялся, вытащил свисток и дал короткий сигнал. Откуда-то стремительно примчалась огромная немецкая овчарка, которую на стадионе специально держали для таких случаев. Поле опустело».

«БЕРЕЖЛИВЫЕ БРАТЬЯ.

Контролеры стадиона в городе Абердине (Шотландия) заметили, что часто перед началом матчей мимо их ног шмыгает то туда, то обратно маленькая собачонка. Однажды они поймали собаку и обнаружили на ее ошейнике металлическую гильзу, в которой был запрятан постоянный пропуск на стадион. Этот пропуск, как выяснилось, принадлежал четырем братьям. Собака выносила его со стадиона до тех пор, пока последний из экономных братьев не проходил на трибуны».

«ИЗОБРЕТАТЕЛЬНАЯ» ТРАКТИРЩИЦА.

Хозяйка одного западноберлинского трактира некая Иоганна Вениш «изобрела» весьма оригинальный способ мытья посуды. Вместо дорогостоящей судомойной машины предприимчивая трактирщица использовала свою овчарку, давая ей вылизывать убранные со столов грязные тарелки, что избавляло ее также от расходов на кормление собаки.

К несчастью для трактирщицы, но к счастью для посетителей трактира, это скоро раскрылось. Хозяйка трактира предстала перед судом. Судьи приговорили ее условно к пяти месяцам тюремного заключения. Кстати, некоторые из них были постоянными посетителями трактира Иоганны Вениш»…

Ну, здесь, как говорится, комментарии излишни!

А вот еще одна «спортивная информация»:

«С ПОМОЩЬЮ ФОКСТЕРЬЕРА.

Во время одного из матчей по регби в английском городе Ланкастере на поле неожиданно ворвался фокстерьер. Пес был настроен по-боевому. Выбрав себе жертву из игроков команды гостей, он начал упорно ее преследовать. Наконец он настиг неудачника и, схватив его за трусы, разорвал их сверху донизу. Пса удалось прогнать с поля, но игрок, не имея запасных трусов, не смог дальше участвовать в матче. Как выяснилось впоследствии, история с фокстерьером была задумана заранее. Собака прошла специальную подготовку и безошибочно выполнила задание, обеспечив победу хозяевам поля».

Все это весьма типично для Запада, хотя и отдает анекдотом. В условиях буржуазной действительности все так: полезная выдумка — и тут же рядом гниль, обман, разное мошенничество.

Мы привели это здесь, чтоб показать, до чего додумываются иные держатели собак и на какие ловкие проделки способна собака.

Возвращаясь же к серьезному разговору, мы хотим напомнить еще раз: возможности использования собаки многообразны и особенно, повторяем, в условиях мирной жизни, мирного труда и быта.

ГЛАВА X ВЯЗКА И ЩЕННОСТЬ

До сего времени мы вели разговор в предположении, что у вас Рэкс. Ну, а если в действительности у вас вовсе не Рэкс, а какая-нибудь Веста или Нега, то есть, короче говоря, не самец, а самка? Тогда… тогда перед моими глазами возникает кормящая сука, а около нее копошится куча маленьких беспомощных существ; она нежно вылизывает каждого по очереди языком, они же, попискивая и переваливаясь один через другого, стараются подлезть под мать поудобнее, чтобы насосаться всласть… Теперь уже не вы выбираете щенка, а к вам приходят покупатели выбирать щенка. Вы — заводчик, и так же, как вы когда-то с надеждой и ожиданием взирали на хозяев щенков, затрудняясь выбором, так теперь начинающие любители смотрят на вас, жаждая получить хорошего щенка, из которого вырастет отличная собака. Вот для того, чтобы не обмануть их ожидания, как в свое время не обманули вас, вы и должны заблаговременно изучить все, что положено знать любителю-заводчику.

В каком возрасте можно вязать (скрещивать) суку?

Первая течка (пустовка) у суки бывает обычно в 8–9 месяцев, но вязать собаку в таком возрасте, конечно, еще слишком рано, так как физическое формирование ее к этому сроку далеко не закончено. Течки повторяются два раза в году, то есть через каждые шесть месяцев (в редких случаях — раз в году); будет нормальным приурочить первую вязку (случку) к третьей-четвертой течке, иначе говоря, к двум годам. К этому времени организм суки достаточно разовьется, хотя полностью заканчивает она формироваться лишь после первых щенков. Более ранняя вязка допускается лишь в виде исключения. Кобеля раньше 2–2,5 лет к вязке допускать не следует^[46].

Вязка не должна быть случайной. Кровное разведение — дело серьезное, и от правильного подбора пар зависит получение хорошего потомства. Поэтому за производителем надлежит обратиться в местный клуб служебного собаководства. Это совершенно обязательно для владельца служебной собаки.

Вязки животных производятся строго в соответствии с планом вязок, ежегодно составляемым клубом. Руководит составлением плана секция кровного разведения. Она же следит и за точным соблюдением его. Производитель — как тот, так и другой — должен быть силен, здоров, иметь полную родословную (собаки без родословных могут допускаться к вязке лишь со специального разрешения клуба) и отвечать требованиям своей породы, не иметь физических недостатков. Слабые, больные, недоразвитые кобель и сука к вязке вообще не допускаются. На все эти элементы любитель-заводчик должен обратить самое серьезное внимание.

Иногда от недостаточно осведомленных любителей приходится выслушивать нарекания, почему-де моего кобеля не включают в план вязок, когда он имеет хорошую оценку на выставке, а вот соседскую суку позволяют повязать, хотя она хуже… Необходимо учесть, что если решающее значение для качества будущих щенков имеет сука, то кобель, которым вяжут несколько самок, влияет на породу в целом; поэтому требования к нему гораздо строже.

Если для воспроизводства поголовья мы часто допускаем так называемых пользовательных сук с оценкой «хорошо», а иногда даже и «удовлетворительно», то кобель должен быть непременно выше классом; а для массового использования в качестве производителя вообще отбираются лучшие из лучших.

В первую очередь в план вязок включаются хорошо работающие производители, то есть такие, которые отличаются не только выдающимися экстерьерными достоинствами, но также успели проявить себя в практическом использовании, успешно дрессируются, обладают нужным типом нервной деятельности. За последние годы требования к производителям повышены еще больше, и одним из важных показателей в его оценке является проверка по уже полученному потомству. Бывают ведь и такие случаи, когда производитель, казалось бы, всем хорош, а дает плохое потомство.

Хорошие производители должны эксплуатироваться. Я считаю своим крупнейшим промахом, как любителя-заводчика, что от выставочнойпобедительницы Снукки, собаки отличной во всех отношениях, было получено мало потомства. Непременная обязанность владельца хорошей собаки — чтоб его животное участвовало в воспроизводстве поголовья.

Наилучшие сроки вязки — конец зимы, начало весны, ибо тогда щенки будут ранними, весенними, за лето они подрастут и встретят свою первую зиму достаточно крупными, окрепшими. Перед вязкой суку проглистогонить.

Сука может щениться (родить) дважды в течение года (соответственно числу течек). Однако вторичная вязка в году разрешается только в том случае, если сука достаточно крепка, хорошо развита.

Если течка пропускается без вязки — следите, чтобы сука не повязалась случайно. Не отпускайте ее бегать безнадзорно, на прогулках выводите на поводке. Половой инстинкт — очень сильный инстинкт, и сука иногда может повязаться помимо вашего желания. Особенно не проглядите, чтобы она не повязалась в первую же течку: это повредит ее развитию.

Утверждение, что в эту пору сука стремится непременно убежать куда-то, отбиться от дома, не слушается хозяина и т. д., — не соответствует истине. Это неверно даже для дворняжек. Не случайно все «собачьи свадьбы» играются обычно на дворе, где живет сука, сюда сбегаются все кобели, а не наоборот.

Очень характерным было поведение одной самки.

Каждый год в определенное время к нам на задний двор, где обычно складывались запасы дров на зиму, являлась чужая довольно крупная черная лохматая дворняга и приводила с собой «кавалеров». Здесь, в укромном уголке, в стороне от лишних глаз, она проводила те несколько дней, в которые инстинкт размножения властно говорил в ней. Это было у нее, прошу прощения, место свиданий. Затем она исчезала, — до новой течки. Откуда она приходила и чья она была, осталось для меня тайной, да и не в том суть. Право, я думал о целомудрии, проявляемом животным в этот важный для него период жизни.

Значительно беспокойней ведет себя в эту пору кобель. Соприкоснувшись с течной сукой или хотя бы услышав ее запах, он приходит в большое возбуждение, ничего не ест, скулит, моря себя голодом иногда дней 10–15, вообще выходит из нормы. Поэтому, если вы не собираетесь допускать кобеля к вязке, не позволяйте ему общаться с сукой. Если вы держите самца и самку, лучше их в этот период на известное время изолировать друг от друга. Это просто даже необходимо, а то, как говорится, житья не дадут.

Если по недосмотру владельца произошла случайная вязка суки с неизвестным кобелем или кобелем другой породы, родившихся щенят следует тотчас без сожаления уничтожить (проще всего — утопить, пока они малы и слепы), ибо цель кровного собаководства — заменить беспородную собаку породистой, а не размножать дворняжек.

Неопытному владельцу следует на первый раз производить вязку в присутствии инструктора клуба служебного собаководства или вообще человека, сведущего в таких делах. Это избавит от лишних хлопот и даже могущих случиться неприятностей, так как первая вязка протекает обычно очень неспокойно, сука бьется, норовит укусить кобеля, иногда ее приходится придержать.

При вязке обязательно происходит так называемое склещивание, продолжающееся от 10–15 минут до получаса, редко больше. В это время нельзя пугать собак или растаскивать их. Надо помочь кобелю перебросить заднюю лапу и терпеливо ждать. После вязки дней десять следите за сукой, на прогулках не отпускайте ее от себя, чтобы она не повязалась вторично со случайным кобелем.

Несколько слов о самой течке. Продолжается она в среднем 15–20 дней; в редких случаях затягивается до месяца. Первые признаки течки — припухлость наружных половых органов и выделение крови. Сука нервничает, лижется, но кобеля не подпускает. Примерно на десятый день кровь заменяется слизистым выделением, и сука начинает подпускать кобеля, охотно играет с ним, даже подманивает его, отводит в сторону хвост. В это время и надо повязать ее. Через день-два вязку повторить. При более затяжной течке соответственно передвигаются и сроки вязки^[47]. За вязку владелец самца-производителя получает с владельца повязанной суки деньгами по существующей таксе (обычно это колеблется в пределах стоимости щенка), либо имеет право взять по собственному выбору щенка из помета.

Беременность суки длится два месяца (58–63 дня, реже 64–65). На втором месяце появляются признаки беременности — отвисает и увеличивается в объеме живот, набухают соски, собака становится менее подвижной. Гулять с нею можно и даже необходимо почти до самого дня родов. Пусть сама поднимается по лестнице; следить лишь, чтобы она — в особенности в конце этого срока — не делала прыжков, резких движений. Сами не толкайте, не дергайте ее. Нельзя бить, пугать. Заниматься дрессировкой, работать с сукой можно до половины беременности.

Особенно следите, чтобы с нею не сделали что-нибудь в этот период дети. Я знаю такой случай. Родились щенки и заболели. У всех — водянка мозга. Отчего? «По-видимому, от удара суки», — сказал врач. Оказалось, девочка пнула собаку в отместку за кошку, за которой та погналась. А в результате погибла половина приплода — пять щенков из десяти.

В практике известны случаи так называемой ложной беременности, наблюдаемой не только у собак, но и у других домашних животных — овец, свиней и пр. Причины возникновения ее достаточно точно не выяснены^[48]. Вначале у суки появляются все признаки беременности вплоть до увеличения живота, сука жадно набрасывается на еду; потом, неожиданно, в какие-нибудь неделю-полторы все проходит. Иногда прокатится своеобразная эпидемия ложной беременности. Однажды это было у Снукки. И в ту же весну я слышал от многих, что то же самое в ряде мест происходило со свиньями, крупным рогатым скотом^[49].

Беременную суку нужно кормить легко усвояемой и питательной пищей с обязательной добавкой молока. Очень полезно добавлять в корм рыбий жир. Помните: правильно питая суку, вы тем самым влияете на развитие будущих щенков, активно вторгаетесь в дела природы. Это очень важный момент в племенном разведении и вы обязаны отнестись к нему с полной серьезностью.

Любитель-заводчик должен раз и навсегда твердо запомнить: в его руках — живой податливый материал. Нельзя рассуждать обывательски: у меня-де хорошая собака — о чем беспокоиться? — будут и хорошие щенки! Наша практика, подкрепляемая передовой советской наукой, непрерывно идет вперед, совершенствуется, и именно с таких позиций должен рассматривать любитель заводческое дело.

Новейшие исследования советских биологов в области пищи и питания, мичуринское изучение вопроса влияния среды на развитие живого организма, в сочетании с достижениями советских собаководов-практиков, опрокинули многие устаревшие взгляды на разведение, и сейчас вся племенная работа должна строиться на основе новых повышенных требований.

Еще не так давно месячный щенок восточноевропейской овчарки весом в два килограмма считался хорошим щенком. В настоящее время такая норма не может удовлетворить никоим образом. Три килограмма живого веса для месячного щенка — таково первое обязательное требование к заводчику; и это — далеко не предел.

Организм суки — та среда, в которой происходит формирование и развитие щенка. Поэтому забота о нем должна начаться еще в период его внутриутробного развития, а точнее — еще до его зарождения, когда вы только подготовляете суку для будущего материнства. Совершенно устарел взгляд, что усиленно питать суку нужно лишь со второй половины беременности. Специальный уход за нею должен начаться с первого дня вязки и продолжаться весь период беременности, и в первую очередь это должно выражаться в питании.

Абсолютно недопустимо экономить на питании беременной суки. Это неизбежно скажется на щенках. А пороки, приобретенные в утробе матери, потом не исправишь. И вообще такая «экономия» может окончиться только одним: вы уроните себя в глазах общественности клуба, а слабых, недоразвитых щенков никто не захочет брать.

Перед родами суке нужно отвести спокойный и теплый угол, подготовить «гнездо» — лучше всего неглубокий и просторный ящик, застелив дно его чем-нибудь мягким. Во время родов не надо напрасно беспокоить ее, особенно нежелательно присутствие посторонних.

Щенится сука чаще ночью. С приближением родов она начинает проявлять признаки беспокойства, перебегает с места на место, прячется в угол, поскуливает, кряхтит. Особенно беспокойны первородящие суки. Нужно лаской успокоить собаку. Ни в коем случае нельзя в такой момент кричать на нее, загонять силой на место и т. д. При нормально протекающих родах перерыв между первым и вторым щенком бывает не больше часа. Роды продолжаются от 6 до 12 часов, редко до суток. Затяжка сверх срока будет ненормальной, и следует немедленно вызвать врача.

Помню, с каким волнением мы ждали первых родов Снукки. Признаки приближения их появились за сутки. Она вдруг стала забиваться в темные углы, прибежала и легла у меня в ногах под столом, сопела, что-то подолгу лизала у себя. К ночи — «началось». Я осторожно перевел ее на подстилку в прихожей, подержал там. Она легла, попыхтела, повозилась; мы оставили ее в покое. Внезапно она взвизгнула на весь дом, появился первый щенок, а дальше шло уже, что говорится, «по конвейеру», без особых затяжек — один за другим.

Сука сама отгрызает пуповину, съедает околоплодный пузырь и тщательно вылизывает щенка. Если она рожает в первый раз, нужно следить за тем, чтобы она не съела щенка вместе с околоплодным пузырем, а также не отгрызла слишком коротко пуповину, что может послужить в будущем причиной пупочной грыжи у щенят, поранить их. В этом случае надо перерезать пуповину (удобнее ножницами), перевязав ее предварительно на сантиметр от живота шелковой ниткой. Но лучше, когда сука перегрызёт пуповину сама; перегрызая, она плющит, сдавливает кровеносные сосуды; при искусственном же обрезании неизбежно возникает кровотечение.

Не давайте ей съедать послед, так как он содержит вредные вещества — токсины. После него она несколько дней болеет, у нее открывается черный понос, происходит отравление организма.

Щенят рождается в среднем 6–8, но бывает и до 15, а в редких случаях даже до 20. Сосков у суки 8—10; из них два — рудиментарных^[50]; хорошо работающих — шесть. Поэтому и щенят лучше оставить шесть, а для остальных подыскать кормилицу. Ею с успехом может быть дворняжка, ощенившаяся около того же времени. Подкладывать щенят суке-кормилице нужно с некоторыми предосторожностями: вначале смазать молоком, выдавленным из ее сосцов, или потереть о щенков, отнятых у нее, — в противном случае она, не признав подложенных за своих, может разорвать их.

Такой порядок выращивания щенят — с кормилицей — вовсе не является законом. Передовой опыт любителей-заводчиков, в частности опыт лучших собаководов Свердловска, показывает полную возможность выкармливания под матерью всех щенков, сколько бы их ни родилось. Например, сука-производительница Аза, породы восточноевропейская овчарка, любительницы Е. А. Домбской, отличавшаяся большой плодовитостью, неоднократно приносила по 12, 14 и даже 16 щенков. Все они оставлялись под матерью. Начиная с третьего дня, их подкармливали с помощью соски. Все щенки были выращены полноценными.

Однако рекомендовать этот опыт всем без исключения — не следует. Старое, проверенное «золотое» правило: лучший помёт — всё же 4–6 щенков.

Щенки рождаются слепыми, без зубов. Глаза у них открываются к концу второй недели. Первые полмесяца никакого ухода за малышами не требуется. Мать сама все убирает за ними. Необходимо следить только, чтобы она невзначай не задавила их.

Родительский инстинкт чрезвычайно силен у животных. Он проявляется даже у некормящих самок. В одном доме жили две сестры-овчарки. У одной щенки, а другая стоит у двери и «страдает» часами, ждет, чтобы прорваться к щенкам. Вылижет всех. Если сестра гонит ее — подползет на животе, завалится на бок и поднимет лапу, приглашая: пососите! — хотя молока нет.

Не позднее чем через 3–5 дней заводчик, владелец суки, обязан заявить о рождении щенят в клуб. На основании акта проверки заводчику клубом выдаются бланки документов на новорожденных. Проверку делают активисты, уполномоченные клуба. Уполномоченный — лицо ответственное; он не просто должен пересчитать щенков, — а сделать неопытному любителю и указания по уходу за ними и за сукой.

Родившиеся регистрируются в клубе. Клуб направит и покупателей к заводчику, когда подойдет срок. При продаже вместе со щенком покупателю вручается и документ — щенячья карточка, куда занесены все сведения о родителях (родословная). Позднее, когда щенок подрастет, в клубе на него будет выдан еще один документ — паспорт служебной собаки. Щенки от случайных вязок право на получение родословной и паспорта не имеют.

Если щенки выращены плохо, клуб вправе отказаться от содействия их распространению и даже может воспрепятствовать продаже. Это — предупреждение тем, кто смотрит на торговлю породистыми щенками как на средство наживы, не интересуясь остальным.

У щенят доберман-пинчеров, эрдель-терьеров, боксеров (и других, которым это полагается делать) в трех-четырехдневном возрасте купируют (обрезают) хвосты. Операцию лучше поручить специалисту, а не кромсать щенят самому. Необходимо также, осмотрев малышей, удалить у них прибылые пальцы (если они есть).

Прибылой палец — это лишний, мешающий бегу собаки, пятый палец на задней лапе. Обычно у нее на задних ногах по четыре пальца, на передних — по пять. Но иногда щенята рождаются с пятым пальцем на задних конечностях, и его лучше удалить.

Очень редко, но бывает, что родившиеся щенки начинают быстро один за другим погибать. И так всякий раз, как ощенится сука. Спасти их не удается никакими усилиями.

Причина скрыта в самой суке: происходит какая-то внутренняя интоксикация (отравление организма самовыделяющимися ядовитыми веществами), которая и губит щенят. Но, повторяю, такие отклонения крайне редки, и я рассказываю об этом в порядке общего ознакомления любителей, дабы что-либо подобное не застало их врасплох.

Все время, пока щенки находятся под матерью, она должна получать усиленное питание, от трех до четырех раз в день. Особенно важно поить ее молоком (норма — 2 литра в день), регулярно давать мясо, в частности мясной фарш, и хорошие, мягкие, проваренные кости. Необходимы также и сырые кости, мелкоразрубленные, но — не трубчатые. Они нужны как беременной, так и кормящей суке. Через материнское молоко в организм щенка попадают вещества, которые идут на образование у него скелета^[51]. Следите, чтобы пища была жидкой (не в ущерб питательности). Это способствует более обильному выделению молока. Непременно подбавлять в корм сырую растертую морковь, до 250 граммов в день, мелко нарубленную сырую капусту, можно также — рыбий жир. Корм — разнообразить.

Пищу подсосной суке давайте не около щенков, а отдельно. Иначе, увлекшись едой, она может схватить щенка, который подползет к чашке слишком близко (не забудьте, что в эту пору она становится особенно жадной к еде). Гулять, как обычно. После прогулки обмывать соски теплой водой. Щенят оберегать от сквозняка и сырости.

Нормально развивающиеся щенки первое время много спят. Если они неспокойны, пищат — значит, они голодны, нужно искусственно подкармливать их.

В этом возрасте их обычно кормят из бутылочки, через соску, в которой нужно проделать отверстие, чтобы молоко капало свободно. Для ускорения кормления обзаведитесь сразу двумя бутылочками. Щенки привыкают к соске быстро — достаточно сунуть один раз в рот. Молоко дается цельное, чуть подогретое. Очень полезно разбалтывать в нем сырое яйцо, одно на несколько щенят.

После полумесяца у щенков начинают прорезываться зубы. Около этого времени щенят приучают принимать пищу с блюдечка, в меню постепенно вводят жидкую манную кашу, бульон и, наконец, более твердую пищу. Чтобы заставить щенят лакать с блюдечка, просто обмакивают мордочки в молоко, и малыши быстро осваиваются.

Примерная объемная норма кормления щенка — за один раз:

от 5 до 10 дней — четверть граненого стакана,

от 10 до 15 дней — полстакана,

от 15 до 20 дней — ¾ стакана,

от 25 до 30 дней — стакан^[52].

Щенкам полезны сырой мясной фарш, но не жирный и даваемый не ранее 2-недельного возраста, сырое свежее мясо, нарезанное мелкими кусочками. Их можно давать отдельно, небольшими порциями, и подмешивать в каши и супы. Месячный щенок должен получать не менее 100 граммов фарша и пол-литра молока в сутки.

^{Приятного аппетита! Щенки восточноевропейской овчарки в возрасте пяти недель}

Подкармливая щенков, нужно следить, чтобы они наедались одинаково и сильные не отталкивали бы от чашки слабых. Точно так же необходимо регулировать и питание щенков под сукой. Особенно это важно, если оставлено на выкорм не шесть щенят, а больше. Если же за этим не следить, малыши будут развиваться неравномерно; более сильные из них, завладев сосцом, насасываются, как пузыри, а маленькие остаются ни с чем и в результате отстают в росте.

Чрезвычайно интересен опыт свердловской любительницы Л. Березиной, добившейся рекордного веса щенков от своей восточноевропейской овчарки. Березина начинала подкармливать еще щенят слепых. Давала соки — апельсиновый, лимонный. С тринадцатого-четырнадцатого дня питала овсяной кашей, сваренной на мясном бульоне, затем включала в рацион мясной фарш и кусочки сливочного масла. В фарш добавляла рыбий жир. Щенок запищит, захочет есть — сейчас же ему в рот кусочек сливочного масла или фарша, и — под сосок матери. Молоко для подкормки давалось парное из-под своей коровы. В месяц и четыре дня один из щенков имел вес 6 килограммов 200 граммов.

^{А ну-ка прикинем, насколько потяжелел... Сценка в клубе служебного собаководства}

Все же показатель хорошего качества щенков по весу — это же показатель, в сущности, мясных животных. Как поросенок! Поэтому делать этот показатель приматом, основой — нельзя и по меньшей мере неосторожно (вот отсюда и идут «сырые» животные). Поэтому пользоваться им можно только в совокупности с другими показателями и требованиями. Об этом справедливо предупреждают многие собаководы.

Думается, что, перенимая достижения лучших животноводов страны, нашим собаководам-заводчикам следует испытать в своей практике и такие методы выращивания щенков, как «холодное воспитание», разработанное для телят в совхозе «Караваево» и все шире применяемое ныне в других передовых хозяйствах. В «Караваево» это началось с того, что однажды своенравная, бодливая корова Ведьма в пятнадцатиградусный мороз убежала в лес, да и отелилась там, прожила с теленком в лесу неделю и — когда их нашли, оба оказались здоровехоньки; а телок — так просто загляденье, хоть сейчас на выставку. Я могу добавить к этому эпизоду другой, похожий, услышанный в одном уральском совхозе. Супоросая свинья потерялась зимой; сколько ни искали — не нашли, как в воду канула. А через две недели обнаружилась, да не одна, а с восемью поросятами. Живут себе в поле, питаясь сметанным в зарод горохом, поросята — розовые, крепкие, один к одному… Кругом снег, стужа, а они хоть бы что! После этого в совхозе стали выращивать поросят в неотапливаемых помещениях, при температуре до пяти градусов мороза. И оказалось, что в этих условиях молодняк развивается даже лучше, чем прежде.

Метод закалки с первых дней появления живого существа на свет (а может быть, даже в утробе матери — ставя ее в соответствующие условия существования), несомненно, имеет большое будущее, оказывая влияние на повышение жизнестойкости, невосприимчивости к болезням. Почему бы его не применить и к щенкам, поскольку мы стремимся иметь крепкую, выносливую собаку?

По мере роста зубов щенки будут все сильнее беспокоить мать, щипать, кусать ее. Кормление малышей становится для нее мучительной обязанностью, она начинает бегать от них, приходится принудительно удерживать ее. Часто беспокоят они ее и тем, что царапают соски когтями. В этом случае когти нужно легонько подрезать.

По истечении месяца можно начинать отсаживать щенят, но не враз, а постепенно, сначала одного, спустя день-два — второго, затем третьего и т. д. Постепенность необходима, чтобы не вызвать у суки заболевание грудницей от переполнения сосков молоком, а также чтобы избежать отвислости сосков, что всегда очень безобразит выставочное животное. Полезно в это время обмывать соски и живот водой, подкисленной уксусной эссенцией. Эссенция дубит кожу и стягивает ее, подсыхание сосков происходит успешнее.

Отнимать щенков от матери ранее одного месяца не следует, как бы хорошо они ни подкармливались. Наилучшее время для отъема — пять недель.

В пять-шесть недель щенок уже должен полностью обходиться без материнского молока. В этом возрасте щенки окончательно отлучаются от матери и начинают свою самостоятельную жизнь.

ГЛАВА XI ЕСЛИ ВАШ ДРУГ НЕВЕСЕЛ… (О болезнях собак)

Легче предупреждать болезнь, чем лечить ее, — говорит старая медицинская пословица. Собаковод должен исходить из этого. Крепкая, упитанная, правильно выращенная собака значительно лучше противостоит заболеваниям.

Здоровое, упитанное животное — плотное, тяжелое; оно и не жирное, но тело — «как камень»; шерсть на нем с блеском, лежит ровно, волосок к волоску. Нос влажный и холодный, иногда холодный настолько, что весь щипец, кажется, только что побывал во льду. Здоровая собака хорошо «держит тело», у нее ровный устойчивый аппетит, нормальный позыв на улицу для выполнения своих потребностей, она всегда весела и резва, с полной готовностью и охотой следует за хозяином, куда бы он ее ни позвал, неутомима. Любое отклонение от привычных норм уже говорит о каком-то функциональном нарушении. Хозяин — следи!

Не надо впадать в панику при возникновении болезненных симптомов. Сперва попытайтесь спокойно выяснить: отчего они? Может быть, еще ничего страшного нет. А то бывает и так: звонит по телефону любительница: «Помогите! У щенка страшенный понос, рвота! Уже проверили — кислая реакция… С чего заболел, ума не приложу!..» А через полчаса выясняется, что в отсутствие хозяйки пес сунул нос в оставленный незакрытым шкаф и съел четыреста граммов масла, граммов полтораста сала… Еще бы не быть расстройству и рвоте!

Но это уже из области курьезов. Чаще же, к сожалению, бывает наоборот: собака болеет, и серьезно болеет, а хозяева не замечают или не хотят заметить этого, не принимают никаких мер.

Болезней у собак много. У наших четвероногих спутников бывают почти все виды недугов, каким подвержены и мы, люди, за исключением небольшой группы специфических чисто «человеческих» болезней. В нашу задачу не входит подробное ознакомление со всеми ними: это дело большого труда и специальных знаний. Поэтому мы коснемся здесь лишь наиболее часто встречающихся заболеваний, и то дав о них самые элементарные сведения. Но прежде — несколько общих советов.

Реже болеют собаки у таких хозяев, которые внимательны к своим питомцам, и, как правило, гибнут у тех, кто относится к уходу за ними поверхностно-формально, лишь бы поменьше заботы да труда. Абсолютно доказано также, что чаще поражаются инфекционными болезнями и тяжелее переносят их животные, которых подвергают длительному устрашению — битью, пинкам, вообще всяческому запугиванию. Словом, правильное содержание и здесь имеет первостепенное значение.

Собака не может рассказать вам о своих ощущениях, пожаловаться, где у нее болит, поскольку не располагает таким средством выражения чувств, присущим только человеку, как речь, «в виде слов, произносимых, слышимых и видимых» (по Павлову — «вторая сигнальная система»). Значит — вы сами должны вовремя заметить все.

От вашего внимания не должны ускользнуть даже малейшие изменения в поведении вашего питомца. Поскучнел он, отказался от пищи, лежит притихший в своем углу, появилось нагноение у глаз — сейчас же выясняйте причину. Нельзя затягивать с принятием необходимых мер, откладывать лечение, надеясь, что авось пройдет и «так». Верный результат — потеряете собаку.

Иногда болезнь прогрессирует стремительно, разрушая организм в самых жизненно важных его частях и с каждым часом захватывая новые участки; развиваются необратимые процессы.

У меня всегда будет стоять перед глазами пример с Казаном. Какой он был веселый, живой. Он прожил в доме моих родителей более десяти лет, и я убежден, что жил бы еще, если бы не эмфизема легких. Она враз подкосила его; сначала временами лишь замечали, что он стал задыхаться после прыжков и беганья: а когда обратились к врачу, уже ничего нельзя было сделать.

Нельзя также полагаться на советы разных «знающих» людей.

Не всегда можно доверять даже собственному опыту, ибо ветеринария, как и вообще искусство врачевания, дело сложное, тонкое, требует специальных знаний и особого проникновения в страдания живой плоти. Поэтому во всех случаях заболевания собаки нужно без промедления прибегать к помощи знающего ветеринарного врача.

Иногда нерадивые хозяева не лечат животное, мотивируя тем, что «дорого» и «некогда». Но ведь вырастить хорошую собаку стоит еще дороже; сколько трудов и времени нужно положить на это! А потерять ее можно в один день.

Дело даже не в материальной ценности животного. Хорошо ответила одна моя знакомая, когда ветврач в поликлинике предложил ей, осмотрев приведенного ею больного пса: «Для чего он вам? Усыпить — и конец…» Она возразила: «Я человек, и мне это надо!»

Прекрасно сказано! Разве человек исходит только из своих материальных потребностей? А духовные запросы? Ведь собака для любителя — это прежде всего духовный запрос. Тем человек и возвысился над животным, что создал вокруг себя целый многообразный мир, удовлетворяющий его эстетическое чувство, помогающий ему повседневно осознавать себя творцом, созидателем всего лучшего, что есть около него. Почему мы разводим цветы и не жалеем времени и сил, чтобы поливать их, ухаживать за ними? Кому цветы, а мне — собаки; хотя я не против и цветов!

В древней Индии за несколько веков до нашей эры уже существовали лечебницы для домашних животных,

Поэтому мой совет вам: лечите собаку, лечите всегда, — даже если болезнь кажется вам пустяковой. Себя же избавите от излишних огорчений. И, наконец, собака просто заслужила это, заслужила своей преданностью, своей неистребимой верностью нам, пользой, которую она приносит, заслужила всей своей тысячелетней историей!

Итак — о болезнях.

Чума. Специфическое заболевание, которому подвержены исключительно собаки. С чумой других животных, кроме хищников — волка, лисицы, песца, — ничего общего не имеет, людям не передается.

Отдельные годы дают резкие вспышки чумы; в другие — заболевания ею наблюдаются лишь как единичные явления. Гибнут от чумы слабые, изнеженные, комнатные собаки. Крепкое, выносливое животное переносит ее сравнительно легко, иногда даже совсем незаметно.

Чаще заболевают чумой щенки, молодые собаки. Переболевшее животное обычно приобретает иммунитет^[53] на всю жизнь, хотя известны случаи и вторичного заболевания чумой.

Замечено, что разные породы собак переносят чуму по-разному. Так, например, почти не поражаются чумой эрдель-терьеры, а если и заболевают, то в очень легкой форме; и наоборот, чрезвычайно высокий процент гибели от чумы дает доберман-пинчер. Наименее подвержены заболеванию чумой дворняжки. По заявлению А. И. Грабя-Мурашко, после трех лет не болеют чумой лайки. Однако у московских врачей, как сообщила мне Г. В. Зотова, сложилось мнение иное: болеют в любом возрасте, более восприимчивы, нежели другие породы, и большой отход среди них. Возможно, имеет значение большой город, а лайка все же таежный житель, привыкла к приволью.

Чума — инфекционная болезнь. Заражение ею обычно происходит на улице, чаще всего через бродячих собак. Поэтому и не надо позволять своему Раису нюхаться с ними. Переносчиками чумы могут быть также крысы и некоторые другие грызуны.

Признаки чумы: вялость, отказ от корма, повышенная температура, озноб, дрожь, нос сухой и горячий, иногда рвота. Заболевание развивается весьма быстро, и уже очень скоро удается установить форму чумы.

Форм чумы четыре. Легочная — слизистое и гнойное истечение из глаз, носа, кашель со рвотой, тяжелое дыхание. Желудочно-кишечная — рвота, понос, обложенный язык. Нервная — повышенная нервозность, беспокойство или, наоборот, отупение, сонливость, судороги, иногда паралич или вялая, неуверенная походка. Кожная — появление пустул на брюхе. Во всех случаях — гнойный, конъюнктивный глаз, светобоязнь, насморк, чихание, порой сильная жажда, рвота, болезненный понос.

Наиболее тяжелая форма — нервная. После нее собака нередко остается калекой (паралич лап, подергивание головы, конечностей, полное отупение, которое можно сравнить с идиотизмом). Вылечить такую собаку невозможно, для нее один исход — смерть. Предрасполагающим моментом для заболевания нервной формой чумы, несомненно, является нервная конституция животного.

При первых признаках чумы немедленно обращайтесь в ветеринарную лечебницу. Очень важно захватить болезнь в самом начале. Ничтожное промедление может стоить жизни собаке.

Заболевшую собаку берегите от сквозняка, простуды (особенно когда само чумление уже будет подходить к концу — ослабевший организм тогда наиболее беззащитен), пищу давайте самую нежную, хорошо усвояемую, при нервной форме чрезвычайно важны тишина, покой. При полном отсутствии аппетита и упадке сил полезно выпоить немного вина (портвейна, водки).

Вирусы чумы очень живучи. Поэтому меры борьбы с нею должны быть самыми решительными. Категорически нельзя подстилку и другие вещи, оставшиеся после погибшего от чумы животного, передавать другой собаке: погубите и ее. Зараза должна быть искоренена. Пол промыть карболкой, подстилку и прочий инвентарь — сжечь.

Недостаточным вниманием к этому, кстати, и объясняется то «странное» явление, которому иногда удивляются некоторые профаны: «Не живут у меня собаки! Как ни возьму — чума, и готово…». Да потому и не живут, что не сделана санитарная обработка, и чума гнездится в вашем доме.

В настоящее время чуму собак успешно лечат пенициллином, причем наибольший эффект дает применение этого препарата в виде инъекций, то есть внутримышечных вливаний, а не путем обычного приема внутрь. Давать — по назначению врача. Иногда собаку можно спасти вовремя сделанной прививкой. Однако следует предупредить: прививка хороша только тогда, когда она сделана немедленно, при самых первых симптомах болезни. Промедлили два дня — и уже поздно, прививку делать нельзя. Она не спасет от чумы, а наоборот, усилит ее и приведет к смертельному исходу.

Хочу привести пример, как лечили одну заболевшую чумой овчарку. Форма чумы была легочная. Общего действия меры лечения были приняты такие: внутривенные вливания — глюкоза, плюс аскорбиновая кислота (витамин С) и плюс витамин В1; все — в один шприц. Камфора подкожно. Как предупредительное — анакордин. (Если наблюдается парез, то есть полупаралич, то — еще стрихнин). Кроме того, делали горчичники из домашней горчицы (готовые не годятся). Те места, куда прикладывались горчичники, выстригали машинкой, самым мелким номером, прямо по рисунку ребер. (Если этого мало, то применить скипидар с йодом, втирать и тепло укутывать: вата и шерстяной «мундир» — попона с пуговицами, застегивающимися на спине. Можно применять спиртовые компрессы). Собаку удалось спасти.

Интересный случай лечения чумы описал мне один ленинградский любитель. Его Верба явилась жертвой врачебной ошибки. У нее наблюдалось сильное покраснение глаз, и в лечебнице заявили, что это «от дыма или газа в квартире». Прописали глазные капли. Две недели он капал, а за это время у собаки уже начались судороги, появились другие тяжелые симптомы. Стали вводить пенициллин подкожно (300000 единиц), чередуя со стрептомицином, через каждые четыре часа. Однако остановить течение чумы не удавалось. Начались припадки (нервная форма). Однажды Верба упала — пена из пасти, судороги; после — паралич задних конечностей. Собаку признали «конченной», отказались лечить.

Все же хозяин попытался еще обратиться в ветеринарный институт. Там собакой занялись врачи В. Ф. Адаманис и А. И. Макаров. («Какие это чуткие, отзывчивые, безгранично любящие животных, а значит и их хозяев — людей, прекрасные специалисты!» — восклицает автор письма тов. Новиков). Они назначили таблетки д-ра Кармановой (по полтаблетки два раза в день), 10 уколов новокаина (0,5) через день и витамин «А» в масле, по пять капель на сахар, два раза в день. Прогревание кварцевой лампой крупа собаки, по десять минут сеанс. Результаты оказались очень положительными. Через неделю собака поднялась, прекратились судороги, исчезла конъюнктива глаз, спало покраснение. После врачи говорили, что хозяева «сделали чудо» (уход, действительно, был самый заботливый: абсолютный покой, днем окна затенялись шторами, вечером синий свет, и т. д.), но «чудо» сделали, конечно, они, врачи. Говорят, при такой запущенности выживает одна собака из тысячи…

Доктор Адаманис советует для повышения устойчивости организма собаки против чумы давать натуральное кофе с молоком и сахаром, а также плюс салол по 0,3 один-два раза в день.

Глисты. Случается, что при общем наружно здоровом состоянии и при наличии хорошего аппетита собака начинает худеть, систематически теряет в теле. Может наблюдаться и обратное явление — полная потеря аппетита, пес совершенно перестает интересоваться чашкой. Периодически повторяются симптомы: собака хватает себя зубами за зад, елозит задом по полу, в иных случаях резкие, внезапно возникающие и также внезапно проходящие судороги, частая рвота.

Как-то, помню, на дрессировочной площадке у одной собаки начались неожиданные сильные судороги; собака опрокинулась на спину, дергая лапами, из пасти пена… Хозяйка в панике, у самой чуть не сердечный припадок: что с Рэксом — ужасная болезнь???

Глисты!

У кошек присутствие глистов нередко замечается по тому, что они вдруг начинают беспричинно гадить, причем расстраивается кишечник. У собак порой бывают вздрагивания; лежавшая спокойно, она вдруг вскочит и перебежит на другое место.

Причина — все те же глисты. Глистов можно часто обнаружить в кале; иногда они выходят и со рвотой, но могут и не показываться.

Глистов собаке трудно избежать. Заражение ими происходит на прогулках, когда она обнюхивает разные предметы, от общения с другими собаками, реже — с пищей^[54]. Поэтому собаку нужно время от времени — 2–3 раза в году — обязательно проверять на глисты, и в случае обнаружения паразитов — немедленно их выводить. Снести кал на исследование в ветполиклинику, и, в зависимости от вида глистов, врач назначит лечение, выпишет глистогонное лекарство.

Глистогонное дается натощак по утрам и несколько раз, чтобы выгнать не только взрослых паразитов, но и их зародышей. Наиболее часто встречающийся вид — аскариды или круглые глисты.

Средств от глистов имеется довольно много: ареколин, цитварное семя, сантонин (ядовит!) и т. д. Лучшим глистогонным я считаю камалу. К сожалению, этот кирпично-красный порошок стал редок у нас. Камала в известной мере универсальна, не требует слабительного, удобна (если не считать, что дается в большом количестве, что может представить известную сложность: кошке 0,5–3,0 грамма, собаке — 10, а то и больше: это на один прием). Остальные средства против кишечных паразитов имеют более узкое действие (против какого-либо определенного вида глистов) и должны назначаться строго врачом.

Глисты не опасны, если своевременно принять меры против них. Но если запустить, то они начнут быстро размножаться и в конце погубят собаку. У погибших от глистной инвазии животных обычно весь кишечник оказывается забит плотными клубками глистов.

Особенно пагубные последствия может иметь заражение глистами для молодого, неокрепшего организма — для щенка, молодой собаки. Задерживается рост и развитие организма, щенок перестает есть, а иногда ест, но все без толку, слабеет, делается хилым.

Но посмотрите, с какой волчьей жадностью набрасывается он на пищу, когда у него выведут глистов, с какой поразительной быстротой меняется весь его облик, все поведение! Он точно ошалеет от радости — столько сил сразу прибавляется у него!

Крайне важно, чтобы не было глистов у кормящей суки (потому-то ее и необходимо проглистогонить перед вязкой). Но иногда бывает так: у суки глистов нет, а у щенков есть. Секрет прост: существует разновидность глистов, заражение которыми происходит только тогда, когда щенок сосет мать.

Может быть, однако, и такое положение — щенок заражается внутриутробно через кровь матери, несущую личинки аскарида. Из крови щенка, пройдя сложный путь, они попадают в кишечник щенка, и, таким образом, тот рождается уже зараженным. Причем в кишечнике суки взрослых паразитов могло и не быть, когда ее перед вязкой глистогонили. Ленточный глист — «огуречный цепень» — заражает через блоху. Нужно проглотить блоху, несущую в себе личинку огуречного цепня, чтобы заразиться этим видом паразита.

Для малыша-щенка заражение глистами еще опаснее, чем для взрослого животного. Он еще очень слаб, нежен, а паразиты уже отнимают у него питательные соки, отравляют организм. Как же он достигнет настоящего развития, если их не уничтожить начисто и быстро?

Нервные расстройства весьма распространены у собак. Обычная причина — испуг. Лечение — покой, исключить дрессировки, нельзя наказывать животное, кричать на него, вообще окружать вниманием, заботой. Из медикаментов — бром, микстура, подаваемая животному примерно так же, как прописывается людям, по 2–3 столовые ложки в сутки, вливаемые прямо в пасть или — с пищей (можно в молоке). Бром очень хорошо действует на животных, давая в целом ряде случаев совершенно исключительные результаты. Бромом, как известно читателю, я поднял Джекки после гиперемии. Бромом я потом еще не раз поддерживал его. Наконец, бромом я исцелил Мурку, когда у нее начиналось что-то вроде падучей, хотя эту болезнь обычно принято считать неизлечимой. Непременно — врачебная помощь.

Нередко к тяжелым нервным недугам ведут ненормальные условия содержания. Как типический пример приведу один документ — историю болезни дога Лолы.

«… Лолу я купила в возрасте трех месяцев, — писала хозяйка Лолы, — Бывший хозяин ее уверил меня, что эти «судороги» (так он именовал болезнь щенка) — результат глистного токсикоза и это быстро пройдет, стоит только окончательно вывести глистов. А причина продажи — неприятности с родителями: отец категорически отказался пускать собаку в дом…

Не помня себя от радости, мы с мужем привели щенка домой (нам очень хотелось завести дога). И вот дома-то нас и удивил характер щенка. Обычно щенки быстро осваиваются в новой обстановке и привыкают к новому хозяину. А Лола совершенно не реагировала на ласку. Она даже боялась протянутой руки. Очень боялась поводка. И даже звук металлической пряжки расстегиваемого ремня приводил щенка в дикий ужас. Провинившись (когда на полу появлялась лужа), щенок забивался в угол и, прижав уши к голове, дико косился глазами на меня. Когда же начались припадки (их было в день по несколько раз), я обратилась к ветеринару.

В больнице вначале выводили глистов (ничего не было обнаружено даже и при лабораторном исследовании), а затем дали порошки (люминал, пирамидон и веронал) и сказали, что щенка, видимо, чем-то испугали и нужно лечить нервную систему. Впоследствии я выяснила, что щенка били чем попало. Если в руку попадал ремень — били ремнем, палка — палкой, пинали ногами и даже сбрасывали с лестницы. А когда у бедной собаки начались припадки, то старик хозяин заявил сыну: «Убирай собаку немедленно!» Тогда и поспешили продать больное искалеченное животное.

Полтора месяца после того, как мы ее купили, у нее не было припадков. За это время Лола сильно выросла, сделалась очень стройной, красивой собакой, но в январе месяце опять начались ужасные припадки. У нее очень часто подергивались веки, губы (нервный тик). Собака лежит спокойно; вдруг она соскакивает, шея загибается в сторону, морда искажена, голова запрокинута. Затем собака падает на бок и начинает быстро-быстро перебирать ногами, как будто плывет, стучит зубами, слюна сбивается в пену, губы искусаны, головой колотится о пол. Иногда немного стихает, но лапы начинают вытягиваться и затем снова собаку колотит о пол. При этом происходит мочеиспускание и дефекация. После судорог собака вскакивает, иногда начинает быстро бегать по комнате, натыкаясь на вещи. Зрачки расширены, но совершенно не реагирует на свет. И обязательно прячет куда-нибудь голову (за шкаф или в угол), упрется лбом и стоит минут пять; а после этого опять все спокойно, как будто бы и не было припадка! Иногда после припадка с большой жадностью поедает пищу. В первую течку у нее были очень сильные припадки (повторялись через два часа и целых две недели). Собака ничего не ела, поддерживали только сливочным маслом и сахаром. Впоследствии мы применились к припадкам, и как только Лола соскакивала с места с загнутой головой, мы ей не давали упасть на бок, а старались прижать крепче к себе и похлопывали по бокам, тогда она быстро приходила в себя.

Постепенно Лола привыкла к нам и к нашим ласкам. И даже иногда сама «ласкает» меня — очень нежно лижет языком руки и слегка покусывает их зубами. Очень любит играть с палкой, знает слова «место», «домой», «ко мне!»

Но вот сейчас снова начались припадки, и такие ужасные! Вдвоем с мужем мы иногда не можем удержать ее, такая адская сила появляется у нее в такие минуты. Видимо, такое сильное возбуждение вызвано второй течкой. Даем бром, порошки, но результатов пока не видно.

Со многими врачами я консультировалась, и все заявляют: «Со временем пройдет». Но один врач-невропатолог высказал предположение, что у собаки не эпилепсия, а травматический энцефалит, и припадки с каждым разом будут сильнее и собака в конце концов погибнет.

Не знаю, что будет, но я решила бороться с болезнью до конца…

Удивительно, что эти припадки действуют даже на рост собаки. В тот период,когда у Лолы полтора месяца не было припадков, она сразу выросла на 15 сантиметров — до 72 сантиметров. Ей тогда было пять с половиной месяцев. И с тех пор роста нет. Но она очень гладенькая, несмотря на то, что иногда не ест по нескольку дней.

Меня удивляет, почему ее сестра Джильда, которая была на выставке, так ужасно худа. Ее хозяин хвастал мне, что сейчас он свою собаку бьет нагайкой, и это якобы ей на пользу. Неужели можно так безжалостно наказывать собак! По-моему, они гораздо лучше понимают ласку. У меня еще есть собака (боксер). Мы ее никогда не наказывали, и она у нас очень послушная…»

В этом письме — всё: и этиология (изложение причин) болезни, и ее симптомы, и методы лечения. Не знаю только, чем лечить владельцев, зверски избивающих своих животных до таких тяжелых последствий…

Животные и сами лечат себя. Помните, как Джекки сам разыскал на прогулке пустырник?

Так же лечат, вернее, чистят, животные свои внутренние органы — желудок, кишечник. Видали, с какой жадностью весной набрасываются собаки на траву? Они едят не всякую траву, а длинные, жесткие, наподобие листьев злака, усики, растущие под заборами, большей частью в тени (так как на солнце они быстро выгорают и сохнут).

Правда, это не лекарство в собственном значении слова. Трава не усваивается организмом. Но, проходя по пищеварительным каналам, своей жесткой, вроде мелкого наждака, поверхностью она сдирает, счищает всю застарелую грязь, которая накопилась за зиму. И не нужно смущаться, если собаку тошнит после этого. Это естественное явление, предусмотренное самой природой.

Летом, особенно в жару, рвота у собак вообще бывает очень часто. Причиной может быть, помимо травы, и проглоченная муха, и просто жара (перегрев!). Но иногда причина может оказаться и более серьезной. Например: инородное тело в желудке (камень и т. п.), несварение, перегрузка желудка костями и т. д. В этом случае собаку необходимо показать врачу-терапевту, а иногда и хирургу, просветить под рентгеном. Если опасение подтвердилось, в желудке находится инородное тело, требуется хирургическое вмешательство.

Наиболее часто такая неприятность случается со щенками, которые, играя, любят таскать в пасти самые разнообразные предметы; попутно могут и проглотить что-нибудь, причем иногда таких крупных размеров, что диву даешься. Когда это случится, вы можете и не заметить. Болезненные явления возникают после этого обычно не сразу. У одного любителя заболел щенок; пришлось оперировать. После операции врач спрашивает: «У вас бильярд есть?» — «Есть небольшой…» — «Шарик не теряли?» Только тогда хозяин припомнил, что, действительно, месяц назад пропал один шарик. Луза была рваная, а щенок во время игры сидел у бильярда…

Перекорм, грубая пища часто вызывают катар желудка. Симптомы: также частая рвота, урчание в животе, собака отказывается есть, а если съест, нередко сейчас же извергнет пищу обратно. При катарах категорически запрещено давать кости, пища должна быть мягкой и жидкой, очень хороши слизистые супы, рисовые отвары. В катарах, как правило, виноваты хозяева (кормили недоброкачественной пищей).

Во всех случаях подозрения на отравление немедленно давайте карболен или просто растолченный уголь (он вбирает в себя всю отраву), можно также дать простоквашу. Карболен — чудодейственное средство. Приведу такой пример. Я принес из клуба полученные как мясоотходы очищенные свиные шкуры. Сваренные, они напоминали студень. Джекки накинулся на них в охотку с жадностью. Это было вечером. Ночью просыпаюсь, слышу — мой пес мечется по квартире, то ляжет, то вскочит, тяжело, учащенно дышит, временами стонет. Что случилось с собакой? Подумав, я дал ему карболен, и — попал в самую точку. Уже через пять минут Джекки перестал пыхтеть, успокоился. Минут через двадцать я заставил его проглотить еще одну таблетку карболена, пес пошел на место, я потушил свет, и до утра мы проспали спокойно. Потом Анатолий Игнатьевич объяснил, что, очевидно, у Джекки после съеденных шкур начались сильные спазмы и боль; и я поступил очень удачно, применив сразу же карболен.

При всяких желудочно-кишечных заболеваниях прежде всего необходима диета. При поносах — сухари, рисовый отвар, прочие закрепляющие средства, которые мы применяем для себя. Поить теплой водой, ни под каким видом не давать грубой или закисшей пищи.

При запорах не давайте костей, особенно телячьих, так как они сильно крепят (кости исключаются и при поносе). Не следует также подавать кагор, поскольку он обладает вяжущими свойствами.

Вино дается при упадке сил, для поднятия аппетита, в тяжелых случаях анемии и т. п. Мюллер рекомендует крепкое вино, например, коньяк, так как он способствует подъему жизнедеятельности организма. Для поддержания очень тяжело больной собаки, у которой полное отвращение к еде, хорошо давать сырые яйца. Выливаете, не разбалтывая, в граненый маленький стаканчик (еще лучше в алюминиевый или пластмассовый, чтобы можно было не опасаться разбить его), усадив собаку, открываете ей пасть и выплескиваете туда содержимое стаканчика; быстро захлопнув пасть, придерживаете руками две-три секунды — пес глотает.

Если приходится кормить собаку с ложки, не старайтесь зачерпывать сразу помногу. Лучше малыми порциями; собаке легче глотать, она не подавится.

Для дезинфекции кишечника дается салол. На собак он действует хорошо (попутно замечу, что кошкам — нейдет).

Страшная болезнь рак часто встречается и у собак. От рака погибли и мой дог Джери, и моя эрделька Снукки, один на восьмом году, другая одиннадцати лет. Рак унес и мою третью собаку… Но об этом читателю более подробно будет рассказано в одной из следующих глав. Чаще рак развивается к старости, вообще же может быть в любом возрасте.

Различные новообразования, опухоли обычны у старых собак, иногда не злокачественные, но со временем могут переходить в злокачественные. Американцы считают, что после шести лет каждая собака подвержена заболеванию раком.

Известно много случаев излечения или хотя бы задержания рака хирургическим путем, то есть удалением заболевшей ткани или органа. Успех операции во многом зависит от ее своевременности. Важно захватить, пока злокачественная опухоль не успела распространиться и поразить жизненно важные органы. Доберман-пинчер Зара (в свое время известная выставочная победительница, принадлежавшая свердловскому любителю В. А. Морендо) оперировалась в возрасте двенадцати лет, почти исчерпав отпущенный природой срок жизни для собаки. Ей удалили два соска и часть брюшины. После этого она прожила еще два года.

В некоторых местностях заболевания раком более часты, нежели в других. Так, товарищи из Челябинского клуба служебного собаководства уверяли меня, что у них нет случаев рака, больше средняя продолжительность жизни собак. И от работников ветеринарного надзора мне неоднократно приходилось слышать заверения, что рак у собак в Челябинске «не диагностируется».

Собака подвержена ревматизму, хотя в меньшей степени, чем человек. Обычно он наблюдается к старости. Первая мера — тепло, не должно быть сквозняка, сырости. При болях дается антипирин. Пирамидон, по утверждению А. И. Грабя-Мурашко, — на собак не действует. Вообще же простудные заболевания у собак редки.

Всякие накожные заболевания обычно лечатся мазями, по назначению врача, иногда — облучением кварцевой лампой, соллюксом. В последнем случае, понятно, животное придется водить для принятия процедур в ветеринарную поликлинику.

Многие любители-собаководы, а также владельцы кошек, крайне боятся парши животных, всяких стригущих лишаев и т. п., их переходчивости и прилипчивости, видя в этом даже угрозу для собственного здоровья, а многие медицинские справочники прямо предписывают чуть ли не в обязательном порядке немедленно уничтожать заболевшее животное, дабы избежать заражения людей.

Не решаюсь по этому поводу вступать в спор с медиками; должен, однако, заметить, что за многолетнюю собаководческую практику неоднократно бывало, что мои четвероногие болели паршой или стригущим лишаем, но ни разу, (я подчеркиваю — ни разу) не случилось не только чтобы парша перешла на кого-либо из домашних, но даже — на другое животное, хотя они имели между собой самое тесное общение. У кошек, например, зачастую здоровая «мыла» больную, вылизывая ее язычком, и — ничего! Когда я поделился этим наблюдением с А. И. Грабя-Мурашко, то он заявил, что также не припомнит случая, чтобы парша животного перешла на человека; а его опыт превосходил мой по стажу по крайней мере вдвое. Думаю, что в этом вопросе есть еще какая-то недоработка; вероятно, нужны какие-то условия для заражения; а все авторы справочников механически повторяют один другого.

Лечение болезней кожи чаще всего тянется долго, но никакой сложности не представляет. Нужно лишь запастись терпением — мазать и мазать, выстригая предварительно шерсть вокруг болячек и запрещая собаке слизывать намазанное.

Хуже — чесотка кошек. Там она почти не поддается лечению потому, что кошки не переносят карболовые препараты (начинается идиосинкразия — сверхчувствительность организма, вызывающая болезненную реакцию).

У собак нередко происходит нарушение нормального обмена веществ. Особенно часто страдают этим эрдель-терьеры. Обычно заболевание носит затяжной, изнурительный характер. Причина его — нехватка витаминов, содержащихся в пище. Отсюда все заболевания подобного рода носят названия авитаминоза.

Первым признаком авитаминоза служит появление беспричинного на первый взгляд зуда. У собаки нет ни блох, ни других паразитов, а она чешется, ожесточенно хватая себя зубами за спину, за бока, трет, выдирает пучки волос. Если заглянуть под шерсть, не трудно заметить на коже крохотные прыщики-пузырьки. От расчесывания они лопаются, затем присыхают, образуется твердая сухая корочка, рядом появляются новые пузырьки. Постепенно животное покрывается струпьями. На спине они образуют толстый панцирь, который часто нарушается под зубами собаки и кровоточит. Псовина портится, образуются плешины. Пес теряет резвость, становится мрачным, непослушным. Все его помыслы сосредоточены на одном — чесаться, чесаться, чесаться…

Но это не чесотка, как иногда думают неосведомленные владельцы. Это — неправильный обмен веществ. И лечение должно быть не наружным, а внутренним.

Однако во избежание ошибки, чтобы не спутать авитаминоз с какой-нибудь накожной болезнью, нужно обязательно сводить собаку в лечебницу. Определить окончательно, чесотка это или результат нарушения обмена веществ, иногда удается только после исследования кусочков струпа под микроскопом.

Но вот — установили: у собаки авитаминоз. Чего-то не хватает ей в пище. Но — чего? Выяснить это можно лишь опытным путем — разнообразя пищу и наблюдая за изменением хода болезни.

Питание должно быть витаминным — в этом, в сущности, единственно и заключается лечение. Можно подбавлять в пищу готовые аптекарские препараты, витаминоль, например, и т. п. Еще лучше подмешивать сырые растертые овощи — морковь, помидоры, свеклу. Некоторые собаки охотно едят морковку, любят сырую капусту и вообще зелень. Лечение таких собак значительно облегчается, и выздоровление идет быстрыми шагами.

Превосходным лечением может служить витаминизированный рыбий жир. Его нужно давать ежедневно по-две столовые ложки, утром и вечером. Если болезнь запущена, полезно выстричь шерсть вокруг болячек и смазать их рыбьим жиром (витаминное питание кожи). Это столь простое и всем доступное средство приводит иногда к поразительным результатам.

Вообще же достичь успеха при авитаминозе можно только продолжительным и регулярным лечением. При благоприятном ходе лечения через 3–4 недели зуд прекратится, струпья отпадут, начнется рост шерсти на тех местах, где она выпала. Однако лечение должно продолжаться еще некоторое время, иначе возможен рецидив (повторение болезни). Опасность рецидива особенно возрастает в жаркое время года, когда кожа собаки подопревает и зуд увеличивается.

Неправильным обменом веществ нередко объясняются и причуды вкуса. Я знал собаку, которая однажды разломала штукатурку и принялась глотать ее громадными кусками; кошку, которая в неимоверных количествах пожирала квашеную капусту. Иногда животные начинают поедать много соленого. Джекки ел угли, очень любил селедочные головы. Такова, следовательно, потребность организма.

Мурашко рассказывал, как лечил одну комнатную собачонку, собачонку страшно балованную, которую закармливали ветчиной и пирожными. Что к ней ни применяли, ничего сделать не могли; она вся облезла, опаршивела. Внезапно умерла хозяйка. Собаку взяли соседи, стали кормить ее простой пищей, и вскоре она обросла, перестала чесаться, исчезли все признаки авитаминоза. Конечно, такой ценой я не желаю выздоровления ни одному животному; но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Вот вам еще одно нравоучение, что не всякая «любовь» животному идет впрок.

Особое значение приобретает при авитаминозах избыток движения. Недостаток движения содействует развитию болезни. Наоборот, длительные прогулки, пребывание на солнце, физические упражнения благотворно влияют на выздоровление животного. Несомненно, они могут играть и профилактическую роль^[55]. Об этом следует почаще вспоминать тем владельцам, которые еще иногда «забывают» гулять с собакой, и особенно — владельцам эрдель-терьеров.

В порядке самокритики должен признать, что именно из-за запущенного авитаминоза, которому я вовремя не уделил должного внимания, преждевременно сошла с выставочной арены моя Снукки; а уж, кажется, была выше всяких похвал; как выставочное животное — вне всякой конкуренции, класс «экстра!» Увы, увы, вышло так и отрицать не приходится… Пусть это признание послужит предупреждением для тех, кто по-настоящему печется о своем животном и хочет как можно дольше видеть его в лучших статях.

Не забыть, как я прибыл в Москву на последнюю Всесоюзную выставку со Снукки. Вышел на ринг, победно озираясь по сторонам (уже привык «загребать» призы!), и вдруг поймал настороженный взгляд эксперта. Эксперт знал хорошо и меня и мою Снукки. Подозвав и еще не объясняя всего, он посоветовал мне не участвовать в ринге, а показать собаку, так сказать, в неофициальном порядке, «вне ринга». В первый момент я даже обиделся на него. А после был благодарен. Он не захотел конфузить меня и собаку. Наметанный глаз его сразу разглядел проплешинки под жесткой курчавой остью, оставленные авитаминозом, хотя я перед рингом долго занимался туалетом Снукки и считал, что «все в порядке». Не хочу такого конфуза другим, — особенно, если вас знают как порядочного собачника и заводчика и собака ваша уже успела стяжать добрую известность.

Кстати, об эрдель-терьерах. Эрдели часто расхлопывают себе уши. Появляются болячки, которые очень трудно залечиваются. Требуется наложить повязку на уши, чтобы заживить их. Очень простую и удобную повязку можно сделать из старого чулка. Отрезать кусок длиной 10–15 сантиметров и надеть его через голову на уши. Такая повязка легка, хорошо держится, не раздражает собаку.

Расхлопывают также все собаки с висячими концами ушей в результате сильнейшего зуда в наружном слуховом проходе, когда собака трясет ушами. Причина чаше всего — воспаление кожи слухового прохода (попадание пыли, в отдельных случаях влаги, повышенное отделение ушного секрета — «серы»), ушная чесотка — клещ-кожеед, селящийся в наружном слуховом аппарате. В этих случаях в основе лечения должно быть прежде всего удаление первопричины.

Собаки часто ранят лапы на прогулках. Возвратясь домой, очистите рану, если она загрязнена, и залейте йодом.

При серьезных ранениях следует, забинтовав рану и остановив по возможности кровотечение, обратиться к врачу. Если рана находится на боку, на животе, сделайте повязку-попону, наподобие той, какая была сделана для овчарки, лечившейся от легочной чумы.

Вообще же нужно избегать повязок, тем более тяжелых и плотных. Они беспокоят собаку, натирают рану, поэтому лучше, быстрее зарастают небинтуемые раны, если, конечно, их не загрязнить. В случае необходимости лучше делать легкие наклейки.

Профессор Конге, специалист по клинике мелких животных, придерживается убеждения, что следует избегать даже наложения гипса при переломах костей. Животное само бережет больное место и делает это столь успешно, как никогда не сумеет человек. Но уж коли дошло до переломов, немедля обращайтесь в ветлечебницу. Прежде всего нужно сложить сломанные кости, чтоб они правильно срослись. Не пытайтесь сами стать костоправом: испортите животное.

При вывихах и ушибах помогают теплые ванны и согревающие компрессы. Ванну для ушибленной ноги проще всего сделать в высоком узком ведре; если ванна не слишком горяча, собака стоит спокойно.

При пупочной грыже у щенка надо наложить пластырь, чтобы пупок не выпячивался; постепенно он втянется и перестанет выпадать. Если случилось ущемление — немедленно обратитесь к врачу.

Если вашу собаку покусала другая собака, главное — выяснить, не была ли та, другая, бешеной, а все остальное не так страшно (собаки дерутся часто!), если, конечно, вашему псу не отъели хвоста или ушей. При сильных покусах примите те же меры, что при ранениях (йод и проч.).

Бешенство (или водобоязнь), поскольку оно относится к так называемым зоонозным заболеваниям, то есть передающимся к человеку, — чрезвычайно опасно. Укушенному бешеным животным (бешеными бывают не только собаки; все домашние животные и дикие звери, птицы болеют бешенством) человеку грозит неминуемая гибель, если не сделать немедленно предохранительные прививки.

Если уже появились признаки бешенства — лечебных средств нет. Поздно.

Болезнь известна исстари. О ней упоминает Апулей. Там же содержится указание и о способе определения бешенства, применявшемся еще в незапамятные времена: на воду.

Возбудитель бешенства — фильтрующийся вирус. Как правило, болезнь передается через покус, хотя известны и другие способы заражения (например, через слюну, попавшую на поврежденную кожу или слизистую оболочку). От покуса до первых признаков у человека проходит в среднем 40 дней. Известен случай — 400 дней. (Имеет значение, где находится место укуса, насколько далеко оно от центральной нервной системы). У собаки инкубационный период продолжается в среднем 28 дней, но может быть, редко, и 5–6 месяцев.

Заболевает не каждое животное, укушенное бешеной собакой или другим переносчиком болезни, а примерно 30 процентов.

При бешенстве поражается центральная нервная система, в клетках которой при исследовании под микроскопом обнаруживаются так называемые тельца Негри, имеющие для диагностики решающее значение. Существует несколько форм этого заболевания.

Параличная форма. Парализуются жевательные мускулы, отвисает челюсть, фиолетовый язык, — как будто собака подавилась. Угрюмый взгляд, глаза западают в орбиты. Иногда хромота, неуверенная походка. В два-три дня наступает смерть.

Буйная форма. Начало — собака как будто ловит мух, затруднение глотания, жевания. Проглатывает неудобоваримые предметы, поедает собственный кал. И — наконец, стадия возбуждения, самая опасная, когда больное животное стремится всех искусать, грызет дерево, камни, все, что угодно, иногда впиваясь так сильно, что ломает зубы. В исступлении кусает и рвет даже собственное тело. Характерные признаки — воющий, поднимающийся до визга лай и боязнь воды. В редких случаях собака лакает воду, но не глотает ее, и та тут же вместе со слюной выливается обратно, так как на этой стадии происходит паралич глотательных мышц.

На заключительной стадии — общий паралич, и животное тихо угасает.

Всякая с подозрением на бешенство собака должна быть немедленно изолирована. Бешеная — уничтожена.

Однако — к сведению тех, кто склонен слишком пугаться разговоров об этой болезни и преувеличивать истинные размеры опасности, — бешенство никогда не возникает само собой. Не верно, что собака может взбеситься от жары^[56]. Тепловой или солнечный удар ее может хватить, вот это — точно. Собака, находящаяся в заботливых руках, не бесится. Бесятся беспризорные, бродячие собаки, дворняжки (почему первейшей мерой в борьбе с бешенством и является вылавливание бродячих бездомных собак). А от них, уже через покус (при вашем недосмотре!), бешенством может заболеть породистое животное.

В последнее время клубы при возникновении в данной местности случаев заболевания бешенством практикуют массовые предохранительные прививки против бешенства (два укола в пах по нескольку кубических сантиметров сыворотки каждый, с повторением через неделю). Такое мероприятие можно только приветствовать, и любителям не следует уклоняться от него. В ваших же интересах застраховать собаку от возможных неприятностей. Потом будете плакать, да — поздно.

Несколько общих соображений.

Еще раз: никакой паники, если собака заболела. Постарайтесь, не мешкая, правильно разобраться, что с нею, и тотчас принять нужные меры. Вовремя принятые меры — это уже гарантия излечения.

При ранениях и прочем — не надо слишком усердствовать с мытьем, бинтованием, с бесконечными разглядываниями поврежденных мест, как вообще не следует надоедать больному животному излишними проявлениями внимания, заботы. Чрезмерное усердие — вредно. Ваша задача — своевременно поддерживать организм средствами медицины, а дальше уж он справится сам. При любом заболевании особенно повышается значение правильного ухода.

Животное лечить труднее, чем человека. Ему не скажешь: выпей то или съешь другое. Животное не может и сообщить вам о переменах в своем самочувствии, — и тут все опять же целиком зависит от вашей наблюдательности. Наблюдательность и наблюдательность… Помните, как у Павлова?

Иногда любитель затрудняется в мелочах. К примеру: как давать лекарство, особенно — порошок?

Мюллер советует высыпать порошок за щеку собаки и поджидать, пока она языком вылижет его. Подобным образом поступают и многие специалисты ветеринарии.

Я всегда делаю так: В столовую ложку зачерпываю немного воды, сверху насыпаю порошок (если таблетка— раздавить ее); посадив собаку, раскрываю ей пасть и, влив, на две-три секунды придерживаю захлопнутую пасть, чтобы пес не выплюнул, а волей-неволей проглотил. Несколько глотательных движений — и желаемое достигнуто.

Если собака послушная, можно проделывать это одному (левой рукой разжимаете пасть, оттягивая морду вверх, а пальцами принуждая нижнюю челюсть открыться вниз, а правой вливаете лекарство); если не можете в одиночку, позовите кого-нибудь из домашних на помощь. Один подержит собаку и раскроет ей пасть, другой — вольет.

В сухом виде порошок может скорее попасть в дыхательное горло (летуч!). С водой получается проще и безопаснее.

Все это, однако, так же как и принудительное кормление яйцом, надо проделывать аккуратно, наловчившись, чтобы потом собаке не пришлось прокашливаться полчаса. Без надлежащей сноровки всегда есть опасность попадания лекарства в трахею; в таких случаях лучше делать так, как рекомендует Мюллер: оттянув вбок нижнюю губу в углу рта, залить за щеку собаки. Помните, что лекарство или что другое, попавшее в дыхательные пути, может послужить причиной легочных заболеваний.

С ложки подается и микстура, прописанная врачом.

Порошок и другое необъемное лекарство можно также закатывать в мясной фарш, разбалтывать с молоком, но только тогда, когда у собаки не потерян аппетит и вы уверены, что она съест пищу. Учтите: будете запрятывать лекарство в корм — чтоб не видела собака!

Для измерения температуры тела больного животного можно использовать обыкновенный «человеческий» градусник; следует только привязать к концу его шнурок, чтобы он не разбился случайно, если собака внезапным сокращением прямой кишки вытолкнет его из себя. Смазав градусник вазелином, осторожно вводите его в заднепроходное отверстие животного и держите так минут десять. В первый момент пес пугается, но потом стоит спокойно. После градусник надо тщательно протереть ваткой, смоченной в спирту.

Нормальная температура тела у собаки 38,5—39°. У щенков и молодых собак она иногда может быть немного выше.

Первый показатель повышения температуры — нос: стал сухой и горячий; а также учащенное дыхание, жажда.

Если собака живет во дворе, а время холодное, необходимо взять ее домой, в теплое место; часто и комнатному животному требуется создать необходимые условия для выздоровления — ограничить доступ света и шума в комнату, подстелить что-нибудь мяконькое, дать полный покой.

Очень больное животное покорно и позволяет проделывать над собой все, что угодно; и это может служить одним из показателей его состояния. Помощником и тут служит инстинкт, подсказывающий собаке, что хозяин хочет ей добра.

Кто бывал в Сочи и принимал знаменитые мацестинские ванны, тот, верно, видел на Мацесте собак, лежащих в лужах, где выходит использованная после процедур сероводородная вода источника. Собаки лежат там целыми днями. Они тоже «принимают ванны», хотя никто их не прописывал им.

Характерным наблюдением поделился со мной один профессор.

Дворняжку злые люди облили какой-то кислотой; ну, конечно, боль ужасная. Он сжалился над нею, намазал мазью, от которой она сразу почувствовала облегчение. Назавтра смотрит — она явилась опять. Намазал еще раз. Каково же было его удивление, когда она пришла к дверям его квартиры и на третий день… Так она навещала его всю неделю, пока рана не зажила. И приходила точно, в один и тот же час, как ходит на процедуры дисциплинированный больной.

Прошло некоторое время. Он уже забыл думать про нее. И вдруг однажды открывает дверь, а там, на лестничной площадке, уже не одна, а две собаки: одна — его бывшая пациентка, давно поправившаяся, другая — незнакомая, с подбитой лапой. Первая привела вторую!

Взаимопомощь у животных проявляется иногда вообще самым удивительным образом (пример для иных людей!). В одном доме отдыха, например, где я жил как-то, я заметил пса, который часто прибегал на кухню, чтоб «подкрепиться». Наестся, а потом куда-то уносит еду — кости, куски хлеба, вообще все, что можно взять в пасть. Оказалось, он приносил второму псу, который был на цепи. Положит перед ним и сидит, смотрит, как тот ест.

Умилил меня и такой факт. Громадный злобный цербер обречен был всю жизнь сидеть на цепи. Боялись подходить к нему — разорвет! А соседская сука, жившая впроголодь, частенько приходила, забиралась к нему и жила неделю. Ему приносили миску с едой — он брал в зубы и нес в будку. Кость — тоже туда же… Кушай!

Случай с профессором примечателен тем, что там для дворняжки было связано с болевыми ощущениями. Тем не менее это не отпугнуло ее. И более того. Туда же она повела и свою страждущую товарку. Вильнув приветливо хвостиком, она смело переступила порог, предлагая подруге последовать за собой, и остановилась, внимательно глядя на профессора: «К тебе, на прием. Больная — лечи!»

Владелица одного дога — знаменитой Зары — рассказывала мне, как оперировали ее любимицу: без наркоза удалили два соска, и та даже не шелохнулась под скальпелем. Точно так же вели себя у врача все мои собаки.

Так что, занимаясь лечением собаки, не сомневайтесь, что ее необычайная сообразительность, инстинкт и здесь придут вам на помощь.

На время болезни прекращаются всякие занятия с собакой (дрессировка и проч.). Прогулки — лишь в том случае, если они не противопоказаны данному виду заболевания. Удвойте ласку — это тоже лечебный фактор.

Наконец, необходимо остановиться и на таком моменте.

Иногда слышишь, что собака-де является распространителем всякого рода болезней, которые от нее переходят к детям. Порой это служит поистине пугалом для иных легковерных и малоопытных людей. В действительности все рассуждения на эту тему сильно преувеличены, а в какой-то части просто голословны и, я бы даже сказал, злонамеренны.

Конечно, если собаку запустить, не следить за нею, не мыть, не выводить вовремя глистов, отпускать одну бродяжничать, то она и принесет что-нибудь. Но тогда будет виновата не она, а вы, ее хозяин. Нормально содержимая, чистая и здоровая собака никогда не окажется источником какой-либо заразы.

О том, какую медвежью услугу оказывают человечеству чересчур ретивые блюстители санитарии и гигиены, возводя на домашних животных всяческие напраслины, мы более подробно поговорим в следующей главе; пока же, в заключение, я хочу еще раз напомнить читателю: следите за уходом, правильно выращивайте животное. Хорошо выращенная собака обычно и болеет редко, а если и случилась такая напасть, то выздоравливает быстро и без осложнений.

ГЛАВА XII ВОСПИТАНИЕ ВОСПИТАТЕЛЕЙ

Итак, вы поняли, чтобы вырастить хорошую собаку, нужны постоянные заботы и уход, серьезная внутренняя дисциплина самого владельца. Однако вовремя накормить, выгулять животное — это еще не все. Нужно его любить.

Обращаясь еще раз к народной мудрости, можно напомнить поговорку: «Скотина — не машина, кроме смазки, требует ласки».

М. И. Калинин, адресуясь в 1936 году, при вручении правительственных наград, к лучшим животноводам страны, говорил:

«Ни в одной отрасли труда, исключая только уход за человеком, не требуется такого внимания и любви к делу, как в животноводстве».

Не случайно все доярки отмечают, что при грубом, резком обращении с коровами последние немедленно снижают удои молока. А ударь ее — и вовсе не даст ни капли. Это — корова. А что же говорить о собаке, нервный аппарат которой значительно совершеннее и более остро реагирует на все внешние раздражители?

Не прав будет тот любитель, который сведет все свои обязанности собаковода к механическому выполнению определенных норм содержания животного. Нужно, повторяю, любить и, я бы еще сказал, ценить собаку, ценить именно как друга, как товарища.

Собака очень тонко чувствует отношение к себе, и, говоря словами того же Бальзака, «в обществе людей направляется прямо к тому, кто души не чает в животных». Попробуйте проверить — убедитесь, насколько это правильно^[57].

Высказыванием великого физиолога И. П. Павлова о собаке я начал эту книгу. А вот слова другого нашего великого соотечественника — писателя Алексея Максимовича Горького: «Собаку заслуженно именуют наиболее честным другом человека». В другом месте он характеризует ее как животное, «которое ближе всех других подошло к человеку».

С возмущением говорит известный писатель В. Вересаев о биологах-педантах, считающих животных «рефлексными машинами», которые, будто бы, «ничего не переживают, ничем не огорчаются, ничему не радуются». Он клеймит таких горе-ученых как противников Дарвина, того Дарвина, который «ввел человека в огромную родственную семью животных, показал, что нет извечной, качественной разницы между человеком и животным, что все человеческие свойства путем длительной эволюции развились из свойств, присущих животным».

«Кто может сказать, — говорит М. М. Пришвин, — где именно кончается инстинкт и начинаются сознательные умственные процессы?» И потому очень ошибутся те из моих читателей, которые возразят мне: «Ну и что? Подумаешь, великое дело — собака! Что она понимает?».

Еще около полутораста лет тому назад революционный демократ и мыслитель А. Радищев, материалистически понимавший все законы природы, в своем философском трактате «О человеке, о его смертности и бессмертии» писал:

«Не унизит то человека, если, скажем, что звери имеют способность размышлять. Тот, кто их одарил чувствительностью, дал им мысль, склонности и страсти; и нет в человеке, может быть, ни единые склонности, ни единыя добродетели, коих бы сходственности в животных не находилося».

Чрезвычайно интересный факт сообщил врач М. Тихилов.

У одного бригадира, Абдуллы Шуайбова, в Гунибском районе, Дагестанской АССР, была отличная пастушья собака, смелая, неустрашимая, отличавшаяся большой понятливостью и преданностью.

Как-то под осень, собираясь перекочевывать на другие пастбища, Абдулла выбросил старую куртку. Отъехав от стана, он обнаружил, что собаки нет с ним. Решив, что она убежала с другим чабаном, уехавшим раньше, Абдулла не стал беспокоиться, однако оказалось, что ее нет и там. Звали, искали — нет и нет.

Только спустя восемь месяцев Абдулла узнал, что его собака находится в соседнем колхозе, занявшем его прежнее пастбище. Соседи-чабаны рассказали: они нашли овчарку, когда она охраняла куртку. Она была крайне истощена, вся трава вокруг была съедена, но собака не покидала свой пост. Как она выдержала страшную голодовку, лютые холода и ветры в горах, неизвестно.

Абдулла стал звать ее с собой, но собака отвернулась. Не помогли ни ласки, ни уговоры: она обиделась. Она презирала своего хозяина за то, что он не побеспокоился о ней в то время, как она так самоотверженно оберегала его вещь. Это ясно говорил ее вид. Потребовалось время, чтобы она «простила» его, забыла свою обиду и вернулась к хозяину.

«Я много читал и слышал о случаях привязанности собаки к человеку, — признается в заключение М. Тихилов. — Но никогда не думал, что собака может испытать столь глубокое, истинно человеческое чувство».

Ф. Энгельс в книге «Диалектика природы» говорит:

«В естественном состоянии ни одно животное не испытывает неудобства от неумения говорить или понимать человеческую речь. Совсем иначе обстоит дело, когда животное приручено человеком. Собака и лошадь развили в себе, благодаря общению с людьми, такое чуткое ухо по отношению к членораздельной речи, что, в пределах свойственного им круга представлений, они легко научаются понимать всякий язык. Они, кроме того, приобрели способность к таким чувствам, как чувство привязанности к человеку, чувство благодарности и т. д., которые раньше им были чужды. Всякий, кому много приходилось иметь дело с животными, едва ли может отказаться от убеждения, что имеется немало случаев, когда они свою неспособность говорить ощущают теперь как недостаток»^[58].

Вспомните, как часто мы сами восклицаем, удивляясь уму собаки, желая похвалить ее: «Только не говорит!».

Для чего я все это повторяю здесь?

Для того, чтобы сильнее утвердить читателя в том мнении, какого держусь сам, дабы каждый из вас, товарищи любители, лучше, полнее уяснил суть той исключительности собаки, о которой так решительно высказался Павлов.

И вот это действительно исключительное, действительно необыкновенное животное очень часто вынуждено терпеть многие и многие несправедливости со стороны человека, влачить жалкое существование.

Есть еще такие «собаководы». Дома у него собака привязана, как будто она дикий лесной зверь, который стремится убежать (да и того, при желании, можно приручить!), не подойди, не поласкайся; и сам он, хозяин, к ней никогда не подойдет, не подарит ласки. А при случае хвалится: «Я, я… у меня собака!». Мнит себя знатоком и настоящим покровителем животных (именно такие чаще всего и заявляют: «Я люблю животных…»). А для собаки его дом — тюрьма. Только собачья преданность может платить за такую пытку, продолжающуюся всю жизнь, готовностью защищать этого человека, быть верной ему до конца, не стремится убежать и найти себе лучшее место.

Человек подчас творит с животным абсолютно недопустимые вещи. Мне не забыть отвратительный случай с полуторагодовалой овчаркой, которую хозяева бросили на даче. Она надоела им, и они не нашли ничего лучшего, как, уезжая с дачи, закрыть собаку в пустом помещении, оставив ее на произвол судьбы. Но верный пес выбил окно и догнал машину хозяев на дороге. Некоторое время они пытались ее прогнать, а потом, видя, что от нее не отвяжешься, раздавили колесами автомобиля.

А скажи этим людям, что они поступили подло, мерзко, — еще обидятся. Я встречал типов, которые, совершив подобный отвратительный поступок, считали его вполне оправданным и даже необходимым, а себя — сердобольными, «добрыми».

Иногда сердобольность может проявляться весьма оригинально. В одном доме умерла женщина, после нее осталась маленькая дворняжечка. Она стала выть. Надоела. Тогда ее увели в лес, привязали к дереву и покинули: убивать было «жалко». А оставлять на произвол судьбы — умирать от голода — не жалко. Привязали — авось кто-нибудь сжалится, подберет. К счастью для собаки, вышло действительно так. Шел мимо добрый человек, пожалел, отвязал и увел к себе.

Разве не укор нам, людям, что на памятнике Барри на собачьем кладбище Парижа выбита надпись: «Спас жизнь сорока человекам. Был убит сорок первым». Об-этом поведал нам А. Куприн, написавший проникновенный, глубоко человечный очерк о Барри^[59].

Очень часто виноваты в гибели животных разгильдяи-владельцы. Типичный пример произошел минувшим летом на озере Шарташ у Свердловска. К пристани подошел речной катер-трамвай; на мостках спал пьяный, свесив ноги над водой; около сидела собака-овчарка. Ноги мешали пристать судну. Матрос с катера спрыгнул на землю и хотел разбудить спящего, собака бросилась на него, покусала. Обозлившись, он схватил багор с железным крюком на конце и двумя ударами убил ее. Возмущенные пассажиры — невольные свидетели этой сцены — все единодушно покинули катер.

За что он убил ее? Ведь она выполняла свой долг — охраняла хозяина.

Багром надо было ударить не ее, а его, этого пьяницу; разумеется, не для того, чтобы убить, а чтобы привести в чувство и заставить взять собаку на поводок, убрать ноги. Так, вероятно, и сделал бы другой, не такой бессердечный, как этот парень с катера.

Неизвестно, кто первый сказал: собаке — собачья смерть, — но ясно, что сказал это недобрый человек. А сколько есть других поговорок, напоминающих о несладкой собачьей доле: «собачья должность», «собачья жизнь» и так далее.

^{Отвратительное зрелище, когда человек истязает животное. Приглядитесь, читатель, внимательнее: не узнаете ли в этом мучителе самого себя?}

А что проделывают зачастую с животными дети? В клуб принесли щенка. Забавы ради ребята отрезали ему мошонку, уши, лапы и в таком виде — кровоточащий комочек, издающий лишь слабый предсмертный писк, — доставили в клуб, чтобы умертвить. И никто не остановил их, когда они были заняты своей страшной «забавой»!

Или — взяли и выкололи щенку глаза, а после еще похвалялись друг перед другом: «геройство»! Или — посадили крошечного котенка в дверную щель, а потом закрыли дверь — посмотреть, «что получится». А где были в этот момент родители?

Читательница Е. Журавлева, старый библиотечный работник города Харькова, написала мне:

«Этот вопрос имеет два значения: 1) защитить и оградить животных от ненужных истязаний и 2) это соприкасается с воспитанием человека, особенно сейчас, когда наша партия уделяет столько внимания делу борьбы со всякими пережитками в сознании человека, делу борьбы за моральный облик советского человека. А такая жестокость, бездушие к живому существу — безусловно один из вредных пережитков прошлого. Зачем нашим детям быть жестокими и бессердечными? Наши дети не должны быть такими».

Она — права.

Доброе, снисходительное отношение к животному — не сентиментальность и не сюсюканье. Отношение к животному — это и важный момент в воспитании подрастающего поколения и показатель некоторых человеческих свойств того или иного индивидуума, широта и гуманность его мышления, в конечном счете показатель его культурности.

Более ста пятидесяти крупнейших художников слова: многократно обращались в своем творчестве к образу собаки. С любовью к животным они связывали представление о моральном облике человека. И. С. Тургенев в рассказе «Муму», желая подчеркнуть жестокость старухи-барыни, показывает, как она принуждает дворника Герасима утопить Муму. И какая сила чувства вложена в это!

Л. Н. Толстой в «Дневнике» о ком-то записал: «Если бы у него не было страсти к собакам, он был бы отъявленный мерзавец». Иными словами, гений русской литературы считал, что страсть к собакам улучшает, облагораживает человеческую натуру!

Многие писатели сами держали собак и никогда не отказывали им в ласке. А. П. Чехов держал двух такс. Они носили клички — Бром и Хина (не забудем, что Чехов был доктором!). В шутку, со свойственным ему тонким юмором, он нередко величал их — Бром Исаич и Хина Марковна.

Старейший фотограф газеты «Известия» Н. М. Петров вспоминает, как он снимал Алексея Максимовича Горького. Во время съемки к Горькому подбежала большая собака-дворняжка. С потеплевшими глазами он наклонился к ней и принялся ласкать, повторяя: «Хорошая ты моя…» А. Грин возился с бездомными собаками, отдавая им досуг.

^{Собак любил и великий писатель-демократ Н. А. Некрасов. На этом памятнике, стоящем в квартире писателя в Ленинграде, он изваян скульптором вместе с собакой. И посмотрите, как верный пес, чувствуя ласку, припал к своему другу — человеку}

Читателю известно, сколь послужила собака человеку за его тысячелетнюю историю в хозяйственном, военном отношении. А использование собаки в научных опытах? Новые медицинские препараты пробуют на ней. Ее подвергают действию радиации, чтобы потом это спасло жизнь многим людям. И, может быть, многие важнейшие открытия в области биологии, медицины, исследования центральной нервной системы не были бы сделаны, если бы под руками у экспериментаторов не имелось такого податливого живого материала, как собака. Об этом, в частности, неоднократно упоминает И. П. Павлов.

Сейчас, в век начала освоения космоса, начала первых астрополетов, собаки в руках ученых-астрофизиков тоже несут свою долю нагрузки, помогая решать важнейшие и сложнейшие проблемы.

Давно ли весь мир, затая дыхание, следил за полетом первого космического путешественника в советском искусственном спутнике Земли — собаки Лайки. Она первой из живых существ высшего порядка проложила путь в космические дали; в любой стране ее кличку знают все от мала до велика. А сколько таких же знаменитостей появилось уже после того: Отважная, Жемчужная, Альбина, Снежинка, Малёк… Стрелка и Белка совершили в советском космическом корабле облет вокруг Земли и вернулись обратно. Собаки стали поистине разведчиками больших высот. «Ракетоплаватель» Альбина после одного из очередных подъемовна большую высоту дала жизнь полдюжине здоровых щенков. Вероятно, тоже будут «космонавты»!

^{Они проложили человеку путь в космос (Белка и Стрелка)}

Именно удачные полеты собак явились залогом успешного полета человека в космос, который осуществил советский летчик-космонавт Ю. А. Гагарин.

Подобно тому, как когда-то «собака вывела человека в люди», так теперь собака «вывела человека в космос».

Мы против ханжества, и, тем не менее, большой укор мы должны предъявить некоторым нашим молодым ученым, новому поколению от науки — разным аспирантам, доцентам, лаборантам, ассистентам.

Передо мной письмо одной пожилой женщины:

«Пишу вам потому, — говорится в нем, — что больше не могу молчать… Как-то недели две тому назад я работала в читальне, окна которой выходят во двор университета. Я работала в библиографическом отделе и сначала как-то не обращала внимания на какие-то звуки, которые доносились со двора университета. Потом я осознала, что эти звуки издает собака. Это были звуки, вызванные болью. Они не усиливались, но и не ослабевали. Так прошло около часа. Наконец, я спросила заведующего отделом, где это так странно стонет собака. Он мне ответил, что стоны доносятся из лаборатории физиологии животных и что эти крики и стоны они слышат ежедневно и уже ходили говорить по этому поводу, но ничего не помогло.

Я не выдержала, ушла из читальни и пошла во двор университета. Там сидел старик сторож со слезами на глазах. Он сам вызвался проводить меня в эту лабораторию, довел до двери и скорей ушел. Я вошла туда и увидела такую картину: маленькая комната на первом этаже, окно раскрыто, на операционном столе лежит, привязанная к столу, собака. Грудь ее тяжело вздымается, голова тоже привязана, а в ее голове роется нож хирурга, на груди — сплошная рана. Рядом с «хирургом» стоят две барышни с наманикюренными ноготками, мило улыбаются и что-то по временам подают этому «хирургу».

Я спросила, неужели они не могут дать животному наркоз, чтобы не мучить его, ведь в читальне невозможно работать из-за этих стонов; да, кроме того, ведь просто жалко животное. И что вы думаете, мне ответили? С милой улыбкой мне сказали, что наркоза у них мало, да и жалко, а окно открыто потому, что как бы барышням не стало плохо от запаха лекарств… Все же я заставила их дать собаке наркоз, и она, наконец, затихла. В тот день я ушла из читальни, так как не могла там работать…»

Нельзя пройти мимо этого письма.

Что это, как не откровенный садизм: заниматься вот так вивисекцией, когда к этому нет нужды? «Жалко наркоза»…

Пусть не обижаются на меня красавицы с наманикюренными ноготками (и, вероятно, очень гордящиеся тем, что они принадлежат к миру науки), но думается мне, что с тем же равнодушием будут они взирать и на страдания человека, лежащего на столе!

Ведь сами опыты, производимые на животных, по самой идее своей делаются ради высокой гуманистической цели: они должны уничтожить страдание. Как же можно быть столь негуманными? И могу ли я поверить в гуманизм таких «ученых»?

И чему могут научить подобные молодые женщины своих детей, которые у них будут когда-нибудь или уже есть? Как они будут им прививать доброту, любовь, внимание к ближнему?

Павлов, поставивший памятник собаке, сам сочинил и надписи для него. Одна из них гласит:

«Пусть собака, — помощница и друг человека с доисторических времен, приносится в жертву науке, но наше достоинство обязывает нас, чтобы это происходило непременно и всегда без ненужного мучительства».

Тем более непростительно мучить собаку любителю, жестокие действия которого не вызываются никакой научной необходимостью.

«Страдания бессловесных животных, бесспорно, являются одним из самых грустных зрелищ на свете», — писал творец Маугли и знаменитой «Книги джунглей» Р. Киплинг.

Животное беззащитно, и мучить его — прежде всего унижать себя, роняя свое человеческое достоинство.

Собака ластится, заглядывает вам в глаза, требует ласки, а вы ее — пинком: «Пошла прочь! Надоела!». Да это еще не самое большое зло; бывает — выгоните из дома на улицу, уж коль очень не хочется с ней возиться, — шатайся где хочешь! Вспомните бедняжку Лолу.

Как можно?

Да это же вы, человек, сделали ее такой — доброй, привязчивой, исполнительной, готовой служить до последнего вздоха. Так зачем же вы сами портите, уродуете свое творение?

Животное тянется к человеку. Оно ждет от вас помощи, защиты, верит в вашу доброту, справедливое отношение.

Не срывайте на нем свой гнев. Вспомните Рэкса, брата моего Джекки. Почти то же самое проделал другой любитель. В доме повесили к празднику новые кружевные занавески. Оставили собаку одну, заперли и ушли в гости. А в отсутствие хозяев к окнам подошел чужой человек. Собака, естественно, бросилась к окошку и порвала кружева на занавеске. Вернулся хозяин, подвыпивший, остервенился — стало жалко занавеску, но не жалко собаку — ударил поленом по хребту. Ну и все — собаке конец. Не пожалел живое преданное ему существо, которое и провинилось-то только потому, что хотело услужить ему. Изувечил собаку, а потом ходил в клуб, плакался, говорил, что «жалко собаку», спрашивал всех и каждого, как ее спасти, никак не сознаваясь, однако, в собственном прегрешении… Стыдно!

Учтите, что характер хозяина тоже влияет на выработку характера собаки. Хозяин невыдержанный — и собака злая, срывистая, от которой всякую минуту можно ждать неприятности; у неврастеничных людей — и собаки, может быть, и неплохие, но какие-то дергающиеся, в непрерывном возбуждении; у человека спокойного нрава — таким же будет и животное.

Это и понятно, ибо, помимо удивительной восприимчивости собаки, мы воспитываем ее «по образу и подобию своему», то есть сообразно личным вкусам и привычкам.

Как говорит Гагенбек, «люди часто несправедливы к зверям, приписывая им гораздо худший характер, чем у них есть на самом деле»; в действительности все исходит от вас, только от вас.

Стало быть — будьте построже к себе. Вы чем-то недовольны в поведении вашего питомца? Вас это раздражает? Вы с трудом удерживаетесь, чтобы не наподдавать псу за упрямство и неповиновение?.. Вырабатывайте характер. Пригодится во всех случаях жизни!

Я не бил, не истязал своих животных; но иногда ведь все же и сорвешь на них свое дурное настроение. И, может быть, поэтому всегда, когда у меня погибало животное, абсолютно всегда я чувствовал себя в чем-то виноватым. Я хотел бы, чтобы это чувство ответственности за животное, испытывал каждый владелец.

И вообще, если вы хотите, чтобы животные любили вас, будьте всегда ровными в обращении с ними, не делайте резких, грубых движений, не позволяйте себе ничего лишнего. Чем крепче, теснее будет ваш контакт с собакой, тем лучше она послужит вам. Только будьте вы хороши с нею, а уж она отдаст все, на что способна!

Помните заповедь: хочешь иметь друга — будь сам другом.

А. Брэм утверждает: «Только хороший человек может хорошо воспитывать собак».

Обычно собаке начинает особенно «попадать» в период повзросления, когда она начинает «баловаться». Именно в эту пору начинающий любитель проходит своеобразное испытание на выдержку, где решается, быть ли ему собаководом, или, разочаровавшись, разуверившись и в себе, и в собаке, он бросит начатое.

Если бросит — жаль. Имейте терпение! Надоело возиться? Вы считаете, что у вас ничего не получается? Да ведь без трудностей не бывает ни одного дела. Проявите выдержку, и она сторицей окупится впоследствии.

Иногда продают собаку, продержав ее года два-три. Плоха, не нравится! Непослушная, нужен глаз да глаз. Собака плоха? Да это вы ее сделали плохой. И другую сделаете тоже такой же, если вовремя не пересмотрите свое отношение к ее воспитанию.

В других случаях мотивируют продажу по-другому: нет времени возиться. Случается, что и даром отдадут, только бы избавиться. И получается — возьмут, испортят, а потом сбывают с рук.

Помню, как-то поехали июньским днем компанией за город. Вдруг говорят: заедем вон в ту деревню. Зачем? Там у нас собака отдана, живет у знакомых. Заехали. Даже с улицы был слышен радостный визг собаки. А у меня сердце защемило от жалости. Великолепный сеттер-лаверак, добрейшее и преданнейшее существо с кротким взглядом, сидит привязанный круглосуточно на толстую цепь, которая впору и для медведя, в темном сыром углу под навесом, как узник какой-нибудь. Повидал прежних хозяев — затосковал еще больше, положив голову на передние вытянутые лапы, вперив безучастный взгляд в пространство, не ест, не пьет… Лучше бы не приезжали! А они считали, что в этом проявляется их любовь к животному. Отдали потому, что «на охоту некогда ходить». А зачем брали?

Сколько собак портится из-за этого. А уж если собака пошла по рукам, ничего хорошего из этого не получится. Частая смена хозяев дурно отражается на ее характере, она теряет свои ценные качества.

Прежде чем взять собаку, взвесь все свои возможности, реши твердо — держать, не держать. Взял, так уж держи (мы исключаем из этого разговора случаи, когда продажа собаки вынуждается необходимостью).

Среди известной части людей существует мнение, что собаками и кошками занимаются те, у кого нет детей. Неверно. У нас много любителей, имеющих большую семью, но и на животных у них хватает и времени и любви. Собаководство — не для старых барынь. Иногда договариваются до того, что противопоставляют детей собакам. Глупо! Что еще можно сказать об этом?

Я считаю, как раз наоборот: там, где есть дети, полезно держать и собаку. Человек склонен к общению с природой: кошка, собака — это контакт с природой. Таким образом, в этом, несомненно, присутствует педагогический момент.

Приучать ребенка к животным следует уже в раннем детстве. А у нас как бывает часто? Гуляет мать с ребенком. Мимо пробежала собака. Ребенок испугался (впервые видит ее), «закатился», — начинают ругать собаку. Замашут на нее, закричат: «Кшш! Пошла, такая-сякая! Да чтоб ты сдохла!». Иногда еще покажут: «А ты ее камнем, камнем…» Неверно! Вы сами ведете к тому, что когда-нибудь ваш сын будет искусан собакой. Надо объяснить ему, что это хорошее, доброе, полезное животное. Подозвать и поласкать, чтоб он это видел, и самому ему дать прикоснуться к ней. А потом уж никак не поучать: «Не уступай ей дорогу!..»

Невызванно собака никогда не кусает детей, за исключением, быть может, тех случаев, о которых у нас шел разговор выше и в которых собака не виновата. И тут ее удивительный инстинкт очень верно служит ей.

Вот вам сценка с натуры. Злобная собака на цепи. Приехали гости с ребенком. Заговорились, а девочки уже нет. Испугались: как бы не искусала собака. Поглядели — а они играют. Собака лижет ее, хвостом виляет.

Я вспоминаю собственное детство. Откуда пришла у меня любовь к животным?

В доме моих родителей, сколько я помню себя, всегда любили животных. Жилось им у нас хорошо. Их никогда не обижали, о них заботились. Кошек, собак, корову держали и дедушка с бабушкой. И я не ошибусь, если скажу, что именно тогда была подготовлена почва для моего будущего увлечения собаководством.

За это я всегда буду благодарен породившим меня, ибо это позволило мне лучше, многограннее увидеть и понять жизнь, порадоваться живущему вокруг меня.

^{Полезный контакт, весьма желательная дружба. Пусть ребенок сызмала привыкает любить животных}

И, право же, мне очень понравилось, когда одна девочка заявила матери, пришедшей снимать комнату:

— Не нравятся мне хозяева. Ну что это: ни кошки, ни собаки нет!

А сколько видишь фактов: родился ребенок — бросают кошку, ликвидируют собаку… Почему?

«Она его заразит болезнями». «Она ему выцарапает глаза»… «Искусает его»…

Глупости все это. Глупости. Проявите немного заботы, внимания (и понимания). Никогда ничего не случится.

Нужно, нужно, чтобы дети общались с животными, чем улица, лучше собака. Собака — друг, и никак нельзя противопоставлять ее детям. Напротив, они должны быть вместе. Через собаку подросток лучше, ближе познает родную природу, через собаку он втягивается в коллектив. Занимаясь служебным собаководством, школьник, пионер вносит свою долю в укрепление обороноспособности страны, приобретает полезные знания и первые навыки военного дела, которые пригодятся ему, когда придет время вступить в ряды Советской Армии, встать на стражу мирных границ Советского государства и созидательного труда своих сограждан; понятнее и дороже становится для него прекрасное слово — Родина.

Серьезное, я подчеркиваю, серьезное занятие собаководством тренирует волю, помогает становлению характера. А посмотрите, как хорошо играет собака с детьми! Носится с ними взапуски, угадывает каждое движение, терпит всякое озорство… Только за это можно полюбить ее!

Ухаживая за животным, юный собаковод одновременно привыкает и быть требовательным к себе, приучается к регулярному труду, приобретая те качества, которые необходимы советскому гражданину.

А что стоит доброта, лучшее свойство человеческой души, которой так не хватает нам подчас и истоки которой лежат тоже в общении с природой, с животным миром! Ведь лаская, ухаживая за животным, ребенок и сам становится ласковее, добрее, и эти черты, если их развивать повседневно, со временем почувствуются и окружающими его — товарищами, друзьями, близкими. Поверьте: черствый человек всегда жесток и с людьми. И наоборот. Это — аксиома.

Нам нужны миллионы юношей и девушек, которые любили бы природу, животный мир, миллионы юношей и девушек, которые сажали бы сады, выращивали самых разнообразных животных и птиц — от лошади до кролика, миллионы юношей и девушек, которые понимали бы в жизни прекрасное и видели это прекрасное во всем живущем. Через одни добропорядочные разговоры это не придет. Для этого нужно повседневно, постоянно сближать нашу молодежь с трудом, с природой.

Может быть, кто-нибудь недоверчиво усмехнется: подумаешь, много он (мой сын) узнает через собаку…

Да, много. Гораздо больше, чем вы думаете. И, поверьте, он не вырастет чистоплюем, белоручкой. Грязная работа не будет страшить его. Он не будет затыкать нос и отворачиваться, если тут пахнет не фиалками, а чем-нибудь другим.

Да, да, не будем жеманиться и скажем прямо. Ведь ему же придется убирать нечистоты, пока щенок мал; надо будет и чашку помыть, чтобы она не заросла коростой; устроить своими руками по всем правилам гигиены баню для своего питомца, а потребуется — и вывести блох, глистов, других паразитов. Все это — труд. Труд и знания.

А что стоит пребывание в коллективе, выполнение каких-то задач, поставленных перед подростком либо его старшими товарищами (хорошо!), либо им самим (еще лучше!), волевая закалка, приобретаемая в процессе всего этого!

Вспоминаю лагерь в Сокольниках, куда съехались мы, активисты-осоавиахимовцы, чтобы посоревноваться в подготовке своих собак. Мы жили в палаточном городке, круглые сутки на воздухе, — отлично, скажу я вам! Мы жили в одной палатке с Широкинским, перед сном принимали холодный душ, собаки размещались отдельно. Ночью — бреханье, то басистое, то хриплое, а то вдруг тоненькое жалобное подскуливание: это задавала «концерт» моя Снукки. Пойдешь поласкать ее — вокруг мрак, темное небо над головой… И жутко и радостно, и хочется, чтобы никогда не утерялось это волнующее чувство ожидания чего-то, готовности к свершению каких-то важных дел, нужных не только тебе, но и твоим товарищам, всем людям…

Да, товарищи, хорошее дело — собаководство, если только вы не маменькин сынок и занимаетесь им не ради пустого баловства.

А сколько наших пионеров сознательно выращивают собак, чтобы подарить Родине, для Советской Армии, пограничной службы. Ведь дарят друга. Такой человек в будущем способен и на большее.

Иногда родители жалуются: увлекся собакой — начал манкировать уроками. Исправить это очень легко. Стоит лишь решительно заявить: хочешь иметь собаку — учись хорошо. Не будешь учиться — пеняй на себя. Не беспокойтесь, повторять не придется.

Хорошее сравнение — наши спортивные школы. Вначале ребята настолько увлекаются гимнастикой или футболом, что забрасывают учебные занятия. Но стоит предупредить: не будешь хорошо учиться — будешь отчислен из школы, и все исправляется очень быстро. Успеваемость даже повышается.

Можно даже поставить цель. Лет до одиннадцати-двенадцати школьнику заниматься с крупной собакой рановато. А вот подрастешь, перейдешь успешно в шестой класс — купим щенка.

На первом Всероссийском съезде учителей в Москве, в июле 1960 года, Никита Сергеевич Хрущев говорил о важности привлечения школьников, подростков к общественно-полезному труду.

«Жизнь показала, — говорил он, — что привлечение школьников к производительному труду вовсе не снижает уровень их общеобразовательной подготовки. Наоборот, при правильном руководстве школьники начинают более ответственно относиться и к своим учебным обязанностям. Приобретенный ими жизненный и производственный опыт помогает глубже, сознательнее усваивать основы наук».

Собаководство в известной степени тоже является общественно-полезным трудом.

У некоторых из пап и мам, правда, находится еще такое возражение: как можно — ребенок узнает там многое такое, чего ему не положено знать. Ну, знаете, разные там вязки, выгулы… грубые слова: «кобель», «сука»…

Вот это уже чистейшее ханжество и чистоплюйство. И, кроме того, полное непонимание педагогики.

Опыт показывает, что дети, приученные к труду и ухаживающие за животными и познавшие таким образом некоторые сокровенные стороны физиологических процессов, относятся к этому как к совершенно естественному, обычному. Они обладают куда более здоровой психикой, чем те, от которых это тщательно скрывается. У них нет нездорового интереса, острого любопытства к этому. «Запретный плод сладок». И великое таинство природы — продление жизни предстает перед ними в комплексе других биологических отправлений как нечто абсолютно закономерное, не вызывающее никаких вопросов.

Что же касается «грубых» слов… Вас не оскорбляет, когда мы слышим «корова» и «бык», «медведь» и «медведица», «кобыла» и «жеребец»? Бывает, на улице ваш ребенок слышит слова куда грубее. Нет, не этого надо бояться воспитателю!

Советский пионер, школьник должен бороться с жестокостью, не мучить животных сам и другим не давать. Многое в этом отношении зависит от родителей, взрослых. В известном возрасте у ребят наблюдается определенная жажда мучить животных; надо это подавлять в самом зародыше. Жестокость, несомненно, способствует развитию дурных наклонностей. С кошек и собак начинают, людьми кончают. Вспомните классический образ Филиппа II из бессмертной книги Ш. Костера «Тиль Уленшпигель». В детстве он жег обезьянок; взрослым стал сжигать на кострах инквизиции неповинных людей.

На привитии жестокости подрастающему поколению были основаны человеконенавистнические планы Гитлера, планы господства над миром, порабощения и истребления народов. («Бей, убивай, — все тебе простится!..»). Именно так, преследуя свои враждебные миру цели, воспитывают сейчас свою молодежь заправилы американского бизнеса, наводняя страну кинофильмами с разными ужасами, забрасывая книжный рынок всеми этими бестселлерами и комиксами, смакующими те же подробности, расписывая перед юношами и девушками всю заманчивость убийства, насаждая гангстерство и садизм.

Может быть, меня упрекнут, что я увлекаюсь, делаю слишком серьезные обобщения. Но, поверьте, от малого до большого один шаг, и иногда очень немного нужно, чтобы все формирование нового человека пошло по неверному пути.

Недопустимо, чтобы ребята занимались ловлей бродячих собак, бездомных кошек. Это ведет к извращению понятий, что хорошо и что плохо. И уж совсем антипедагогично, чтобы пойманное домашнее животное подростки сдавали за плату в институт для опытов. Тот, кто принимает от них эту добычу, делает плохую услугу воспитанию.

Мальчишка привел лайку в институт. Ее там у него приняли, заплатили деньги. А через три дня пришла старуха в клуб.

— Лайка у нас пропала. Сын привез из Арктики — и пропала…

Мальчишка попросту украл собаку. Как-то в Челябинске, в аптеке, я прочитал на плакате, выпущенном местным Домом санитарного просвещения:

«Уничтожайте бродячих кошек!

Не позволяйте детям ласкать кошек, класть с собой в постель. От кошек они заражаются стригущим лишаем. Сдавайте бродячих кошек в ветлечебницы, получите 3 рубля».

Страшная цена — три рубля за душу ребенка. Ведь, сдавая пойманную кошку, он за эти три рубля продает и какую-то частицу своего лучшего человеческого «я». Этого не поняли издатели плаката.

Тот же Челябинский дом санпросвета выпустил несколько листовок-брошюр. Одна из них называется «О том, как Нина нашла Пушка». Написал ее врач П. Юшков, содержание коротко заключается в следующем.

Жила-была добрая девочка Нина, которая любила подбирать несчастных брошенных котят. Подберет, принесет домой, выкормит, выходит, а потом подарит кому-либо из знакомых.

Однажды она подобрала серенького котенка Пушка, который ей очень понравился, хотела оставить его себе, но вдруг выяснилось, что он заразил ее стригущим лишаем; с Пушком пришлось расстаться; ну, и после этого она поняла, что «никогда не следует подбирать чужих котят». Рассказ заканчивается назиданием: остерегайтесь, ребята, кошек, особенно котят; никогда не играйте и не спите с кошками. И даже более того: автор предупреждает, что избегать необходимо не только кошек, но также собак, коров, лошадей… Словом, долой всех домашних животных!

Это — рассказ о том, как хорошую девочку заставляют сделаться плохой.

Маленькая Нина любит и жалеет животных, а некий заботливый дядя Юшков заклинает ее: что ты делаешь?! Нельзя!!! Если ты хочешь быть пай-девочкой, ты должна иметь каменное сердце. Чур тебя, чур, быть отзывчивой и доброй, проявлять сочувствие к слабым, это злейший порок; будь эгоисткой, черствой, равнодушной к чужим страданиям, — были бы чисты твои ручки…

Как сообразуется это хотя бы с тем же бессмертным творением Чехова «Каштанка»? Подумал ли об этом доктор Юшков, принимаясь за чуждое ему дело — писать рассказ для детей?

Конечно, можно было бы обойти молчанием это, с позволения сказать, словотворчество, если бы оно не калечило детскую психику. Заботясь о предупреждении заболеваний, поражающих тело, создатели агитлистовки о Пушке забыли о профилактике душевных уродств, а ведь эта болезнь — более страшная; и рвение автора рассказа доказать вредоносность собак и кошек бьет, как бумеранг, прежде всего по его же идее — видеть образцово-показательного ребенка: физическая красота без красоты душевной не стоит ничего.

К сожалению, доктор Юшков не одинок.

В Ленинграде издали книгу «За здоровый быт», книгу полезную, нужную. Но есть в ней глава: «Гигиена жилища»; написал ее профессор А. Шафир; и в ней мы находим элементы того же огульного охаивания домашних животных.

Какими только страхами не пугает Шафир своих читателей: тут и туберкулез, тут и дифтерия, тут и другие заразные болезни, о которых он даже не решился упомянуть, чесотка, парша, — и все это распространяют, оказывается, наши бедные домашние четвероногие! В жилой комнате их, как усиленно внушает достопочтенный автор, держать нельзя ни под каким видом; во время глистоизгнания (а именно — для борьбы с эхинококком, ни больше, ни меньше!) собаку несколько суток не спускать с привязи и т. д. и т. п.

Здесь что ни слово, то либо чудовищная нелепица, либо злостный поклеп.

По этому поводу один старый ветеринарный врач, кстати, тоже ленинградец, мне язвительно прокомментировал:

— Вероятность заболевания эхинококком примерно равна возможности заболеть египетской чумой. Другими глистными заболеваниями заболеть от кошки и собаки невозможно, так как для этого нужен промежуточный хозяин. Вы можете, прошу прощения, даже проглотить глиста от своей собаки, и все же глистов у вас не будет. Кроме того, если говорить о наиболее распространенных формах паразитов, у человека они — свои, у собаки — свои, у кошки — свои… Собачий чесоточный клещ на человеке не уживется…

Не менее категорично высказалась одна моя читательница:

«Я всю свою жизнь живу с животными. У меня овчарка и две кошки. И никогда я не болела ни глистами, ничем. А рядом соседка, которая ненавидит животных, не только в руки взять, а близко не подпустит, — а у нее чуть не каждый год выводят глистов…»

Не смейтесь. Все это вполне серьезно и обоснованно.

И в самом деле, вся штука в том, чтоб соблюдать элементарные правила гигиены животного. Только и всего.

«Особенно важно, — подчеркивает Шафир, — разъяснить детям, какую прямую опасность для здоровья могут представлять животные».

Значит, здоровый быт — без домашних животных. И это пишет человек со званием профессора!

Характерно, что со столь же глубокомысленным видом рассуждает он и о комнатных растениях, цветах, и тут усматривая многие гибельные для человека последствия увлечения цветоводством: сенную лихорадку, приступообразный насморк, воспаление слизистых оболочек век и прочее. Люди разводят цветы, чтобы любоваться ими, ждут, когда распустятся бутоны, а Шафир советует как раз в это время убирать их из комнаты… Можно же договориться до такой бессмыслицы!

И все это преподносится под видом полезных советов, издано тиражом в несколько миллионов экземпляров!..

Пропаганда санитарно-гигиенических знаний среди населения — дело хорошее и нужное; но, как всякое серьезное дело, это должно делаться добросовестно и обдуманно.

«Признаться, приходится воевать с нашей медицинской братией — они крепко перегибают палку. В Перми, например, даже выпустили книжку под названием «Берегитесь собак». Каковы?!»

Это написал мне тоже врач, Н. Б. Коростелев, автор книги «Рассказы врача о животных», выпущенной московским Медгизом. Как видите, его мнение не совпадает с мнением некоторых его коллег.

Может быть, у нас все еще сказывается недостаток в литературе по собаководству, написанной умными, понимающими людьми. В Англии, в Америке имеются энциклопедии собаководства. Может быть, стоит подумать о выпуске подобных изданий нам?

Можно не любить или даже ненавидеть кошек, собак и других четвероногих спутников человека, как делают доктор Юшков и его ленинградский единомышленник профессор Шафир; это их личный вкус, и мы не навязываем им своего; но когда эта неприязнь к окружающим нас живым существам прививается детям, — это уже явление общественное, или, точнее, антиобщественное, и с ним нужно бороться.

Велика роль взрослых в воспитании ребенка. И если каждый из нас уделит хотя бы чуточку внимания привитию детям гуманного отношения к животным, нам никогда не придется сталкиваться с такими проявлениями жестокости, какие приводились выше.

Родители, никогда не позволяйте себе при детях грубо, несправедливо обращаться с животными. Не забудьте, что вы для них — пример. Это важно прежде всего потому, что правильно формирует сознание ребенка.

Это важно и в чисто собаководческом отношении. Я писал, как ласка спасла Джекки, как лаской можно вызвать аппетит у животного. Ласка — это часть жизни. Лаской вы больше добьетесь от животного во время дрессировки, лаской сильнее привяжете к себе. Вот почему я хотел бы грубости противопоставить ласку, равнодушию и беззаботности — внимание. В конечном счете — сами же испытаете больше приятных минут, ибо только по-настоящему жизнерадостное, неугнетенное животное, чувствующее, что его любят, заботятся о нем, сможет в полной мере проявить перед вами все свои достоинства. Сильнее почувствуете вы и эстетическую сторону собаководства.

Ведь именно чувство прекрасного, заложенное в каждом из нас, влечет нас к природе, к искусству, заставляет сажать цветы и деревья, рисовать картины, разводить красивых животных.

Превосходно сказал об этом Пришвин:

«Итак, я нашел для себя любимое дело: искать и открывать в природе прекрасные стороны души человека. Так я и понимаю природу, как зеркало души человека: и зверю, и птице, и траве и облаку только человек дает свой образ и смысл».

А познав это, вы уже никогда не сможете быть иным, никогда не сможете покалечить животное за порванную занавеску, — собака станет для вас подлинной драгоценностью.

Помню я, как пришел к нам в клуб любитель со вздрагивающими губами, с набрякшими красными веками. В его дом забрались грабители; собака не пускала их. Зная, что овчарка будет самоотверженно защищать хозяйское добро, они применили подлый прием: поскреблись у двери, а другие в это время поднялись на балкон и напали на нее сзади. Они изрубили ее топором. И вот теперь ее хозяин прерывающимся от волнения голосом повторял:

— Ничего не жалко, собаку бы спасти…

Когда у покойного артиста Свердловской музкомедии Дыбчо автомобилем задавило эрдель-терьера Амура, сына моей Снукки, то он и его семья не успокоились до тех пор, пока не завели второго Амура, перекупив внука Снукки у кого-то из любителей.

Подобным же образом поступил наш известный писатель Э. Накануне второй мировой войны он жил в Париже. Гитлеровцы, оккупируя французскую столицу, захватили его там и выпустили лишь после неоднократных настояний советского правительства, задержав, однако, все личное имущество писателя, в том числе собаку — шотландского терьера. Знаете, с каким выступал на арене цирка популярный советский клоун Каран-д'Аш? Этакий черный чертик на коротеньких ножках и с поблескивающими, как бусины, глазами… Э. очень любил своего забавного пса, и, вернувшись на родину, первое, что он сделал, позвонил по телефону моему товарищу М., известному собаководу, с просьбой помочь ему достать в точности такую же собаку или хотя бы щенка этой породы. Вместе с М. они несколько дней ездили по Москве, пока, наконец, нужный щенок не был найден.

Привыкнув всегда жить с собакой, уже не можешь обходиться без нее: чего-то не хватает.

Однако хочется предостеречь любителя и от другой крайности — не делать из собаки идола, не очеловечивать четвероногое, чтоб потом, когда вы естественным порядком лишитесь его, не было из этого драмы. Припоминаю случай, когда у одной дамы собаку раздавило автомобилем, так она даже уехала из этого города. Это, на мой взгляд, говорит о какой-то духовной бедности. Сошлюсь опять же на Пришвина, который знал цену собаки, тем не менее, не убоялся сказать следующие слова:

«Но вот как бывало: от бесчеловечья вся сердечная жизнь вкладывалась в какую-нибудь собачонку и жизнь этой собачонки становилась фактом безмерно более значительным, чем какое-нибудь величайшее открытие в физике…»

Что еще?

Щадите собаку к старости. Собачий век, увы, короткий. После десяти-двенадцати лет собака начинает глохнуть, крошатся и выпадают зубы, седой делается морда, в хрусталике глаза появляется молочное помутнение (старческая катаракта), своеобразная синева, по которой сразу безошибочно узнаешь возраст собаки; и само выражение взгляда становится каким-то другим. Ее начинают мучить старческие болезни, как ревматизм, она становится менее подвижной; меняется характер — появляется раздражительность, сварливость, иногда, наоборот, пропадают всякие признаки злобности и пес становится покорный, тихий, как теленок, не выходя из такого состояния уже до последнего часа жизни. В этом возрасте собаку не надо гонять через барьер, заставлять бегать, приносить поноску. Это — собака-пенсионер.

Мелкие породы, правда, сохраняют жизнеспособность дольше. Я знал фокса, который и в восемнадцать лет носился по улице, как угорелый, дрался и вообще чувствовал себя превосходно.

Нельзя делать так, — противно человеческой морали! — как поступил один хозяин, пес которого отслужил свой срок: привязал камень на шею состарившегося животного и бросил в воду. Камень был маленький, и пес долго мучился, бил лапами, пока утонул…

Глубоко поразил меня факт, сообщенный из Центральной школы собаководства. Там, при частичном переезде школы в город Дмитров, выбраковали около двадцати породистых животных, одних за преклонные годы, других за посредственный экстерьер, за недостаток злобы. Куда их девать? И вот заключается договор о передаче собак в институт оживления. А там часть идет на острые опыты, другая часть служит донорами, от которых берут кровь для оживления первых. А после уже не годны ни на что ни те, ни другие. С собаками поступили вопреки народной пословице: «С одной овцы три шкуры не дерут». А ведь были среди них и такие, как один кавказский овчар, который отслужил верой и правдой восемь или девять лет, принеся своим хозяевам и честь и славу…

Случилось так, что сами сотрудники лаборатории института оживления пожалели животных, сообщили в секцию защиты животного мира Московского городского отделения Общества охраны природы, и более половины обреченных удалось «выцарапать», пристроить в хорошие руки, где они и стали доживать свой век. Но почему того же не сделали товарищи из школы?

Нельзя, друзья мои, поступать так, стыдно. Стыдно!

Очень обидно за верного пса, когда под старость лет его выгоняют из дома или ведут на утиль-завод. Пожалейте животное. От этого вы, человек, станете только лучше, больше.

Превосходно сказал об этом классик китайской поэзии Ду Фу (перевод Александра Гитовича):

У опытных собаководов, любящих и ценящих животных, собаки часто доживают до глубокой старости, соответственно дольше сохраняя и свои рабочие качества.

Ну, а коли уж случилась беда, лишились собаки — заводите себе сейчас же новую, берите щенка. Новый пес поможет вам поскорей забыть… нет, не друга, который ушел от вас, ибо друга не забывают, а горечь утраты. Займетесь щенком — и все встанет на свое место. Клин лучше клином вышибать.

ГЛАВА XIII ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ДЖЕККИ

Читателям, вероятно, будет небезынтересно узнать о последнем периоде жизни Джекки, о котором я уже много говорил в предыдущих главах, иллюстрируя ту или иную мысль, тем более, что любопытствующие, надо думать, смогут почерпнуть для себя из этого немало сведений, которые, быть может, помогут сохранить или продлить жизнь не одному четвероногому существу.

Джекки шел двенадцатый год. Однако все его поведение, физическое состояние, казалось, говорили о том, что он собирается опровергнуть старую примету, что после десяти лет собака — уже не собака. У него были целы все зубы, которыми он почти с той же энергией дробил кости, правда, получая их в меньшем количестве. Естественно, что бегал он теперь значительно меньше; но в нем по-прежнему сохранились резвость и та особая жизнерадостность, которые так радуют в здоровом животном. Он, как и раньше, охотно гулял, играл с кошками. И все же часы его жизни были сочтены.

Началось с того, что однажды заметили: он сел спиной к нам (собака этого никогда не делает) и тяжело дышал. А после — стал спать или, вернее, лежать без конца. Утром не вскакивает, когда я встаю, лишь следит глазами.

Сперва мы склонны были объяснять все возрастом: попробовали давать собаке ежедневно по два-три раза пирамеин (пирамидон с кофеином). Пес повеселел. Факт — старческое! — решили мы. Однако пирамеин принес лишь временное улучшение, и когда слабость, вялость стали повторяться изо дня в день, причем вместе с температурой, которую можно было определить по учащенному дыханию, усиливалась и жажда, а соответственно этому падал аппетит и сокращались жизненные проявления собаки, мы встревожились, и я созвонился по телефону с одним видным знакомым специалистом ветеринарии. (Воспользоваться услугами добрейшего Анатолия Игнатьевича Грабя-Мурашко, как прежде, мы уже не могли: он лежал в могиле).

Бегло осмотрев собаку и узнав об ее возрасте, мой ученый знакомец сразу же поинтересовался, нет ли у нее где-либо опухоли. Опухоль у Джекки имелась. Года два назад покойный Анатолий Игнатьевич как-то, поглаживая собаку, нащупал своими чуткими пальцами у Джекки на шее катающееся затвердение величиной с голубиное яйцо. Опасности, по его заключению, она не представляла. «Это блуждающая железа, — объяснил он нам. — Если будет мешать, можно ее вылущить». Но Джекки она не мешала, и мы скоро забыли и думать про нее.

Теперь она оказалась уже с куриное яйцо, если не больше.

— Надо на рентген.

Утром я привез Джекки в ветполиклинику. С нею было связано много воспоминаний, и, когда врачи стали осматривать Джекки, у меня невольно вырвалось:

— Две моих собаки окончили свою жизнь в этой больнице. Не хотел бы, чтоб и третья тоже…

И действительно, в этих стенах трижды оперировали дога Джери, пытаясь спасти его от неумолимого рака, и, увы, тщетно. Сюда же однажды весной привез я Снукки; она уже не держалась на ногах, — все тот же рак душил ее; в то майское утро я в последний раз видел ее в живых… Неужели же у Джекки тоже рак? Что скажут врачи?

Джекки поставили на стол. Сам он не смог запрыгнуть, пришлось подсаживать. Пес немного сопротивлялся, и я нервничал за него. Еще в такси я заметил, что он слегка застонал, когда я сжал ему грудь, пытаясь подсадить, и теперь я боялся лишний раз прикоснуться к нему, неосторожным движением причинить боль.

Пока настраивали аппарат, врачи продолжали ощупывать и выслушивать пациента, переговариваясь между собой.

— Перебои сердца…

— Да и легкие не совсем… Похоже на эмфизему.

Эмфизему я уже знал. Незадолго до этого от нее погиб Казан. Правда, он был старше Джекки.

Заработал рентген. Стало тихо, только слышалось пыхтение собаки. Начали с шеи. Опухоль просвечивалась, затемнений в ней не было. Потом в зеленое светящееся окно вошли сердце, легкие.

— Э-э… видите?

— Да…

— И тут тоже… Везде!

Я прислушивался к репликам, стараясь понять их смысл, и тянул шею, чтобы тоже рассмотреть.

Показали мне:

— Видите?

На легких явственно выделялись круглые темные пятна, каждое величиной с медный пятак. Одно, близ сердца, было особенно темным, почти черным в середине, и сливалось с соседним.

Выключили аппарат, зажгли свет.

Диагноз был совершенно неожиданным для меня: туберкулез.

В первый момент я испытал нечто вроде потрясения. Туберкулез у Джекки… с чего? Всю жизнь собака прожила в сухой светлой квартире, нормально питалась, бывала на свежем воздухе, играла, бегала… Откуда взяться туберкулезу? Нет, нет, я никак не мог согласиться с этим. Врачи убеждали меня.

— Очажки… видели же сами! Каждый может дать вспышку, вроде нынешней. Характерная картина. На боку не лежит?

— Нет, лежит, но стонет.

Мне показали даже книгу и в ней рентгеновский снимок с легких овчарки, больной туберкулезом. Картина, действительно, была очень похожая.

— Ну, хорошо, — не успокаивался я. — Если у Джекки туберкулез, то как все же он мог заполучить его?

Профессор, присутствовавший при этой беседе и осмотре Джекки, высказал предположение о наследственности. Джекки родился в 1945 году. Сука-мать росла и формировалась в военные годы, когда условия содержания были трудными; это могло отразиться на организме, ослабить его сопротивляемость.

— Сейчас усиление заболевания туберкулезом, — говорил профессор, а остальные почтительно внимали ему. — Болеет крупный рогатый скот… Даже куры. У собак — вообще бывает часто.

Туберкулез мог возникнуть и на почве простуды. Здесь был особенный простор для размышлений.

Джекки заболел после нашего приезда с Юга. Около двух месяцев он жил один с кошками, под наблюдением соседки-домовницы. Приехав, мы застали в доме холодище. Наша домовница целыми днями держала подполье открытым; было уже начало зимы, а в окнах еще не вставлены вторые рамы, половики содраны, пол холодный. Правда, Джекки отнюдь не был неженкой, и я сам не переносил хлипких собак, привыкших сидеть на диване; но — кто его знает…

Жена призналась, что как-то дала Джекки большой ком мороженой конины. Мог и он сыграть свою роль. Вспомните, как часто разгоряченный человек наживает, сильнейшее воспаление легких или даже что-нибудь похуже, выпив кружку холодного пива.

Мои размышления шли и дальше. Когда-то, во времена молодости, я часто совершал со своими четвероногими питомцами загородные дальние прогулки, летом и зимой. С возрастом это все больше уступало место сидячей жизни, утерялся тот спортивно-туристский дух, который всегда воспитывает истинное занятие собаководством; не случайно и сам я стал более чувствителен к простуде, начал побаиваться сквозняков, легко схватывая насморк и грипп. Я обрюзг сам, и это наложило отпечаток и на собаку (даже в этом пес оказался копией своего хозяина!). Я перестал следить за собой — утратил спортивную форму и Джекки, превратившись в типично комнатную собаку. А тут подкрался незамеченным роковой возраст — начало старости… И вот за мою ошибку платился теперь мой четвероногий друг. Он погибал, хотя при других обстоятельствах мог бы жить, на мой взгляд, еще год-два-три. Собака всегда платится за ошибки хозяина.

Право, это лишний раз заставило меня задуматься о пользе собаководства, как средства собственного самоусовершенствования и закалки, вспомнить о самовоспитании и большей строгости и требовательности к себе, — строгости и требовательности во всем.

Словом, чего не передумаешь, когда случится беда! Окончательную ясность, как мне показалось в тот момент, внес в историю туберкулеза у Джекки вопрос профессора. Заметив, что собаки обычно болеют человеческой формой туберкулеза, для заражения которым нужен непосредственный контакт с больным, профессор спросил:

— А у вас среди соседей никого нет туберкулезных? Его вопрос попал, что говорится, в самую точку. Человек устроен так, что всему находит объяснение. Мне казалось, что найдено оно и сейчас.

Около двух лет назад в квартиру над нами переехали новые жильцы, муж и жена. Очень скоро они зарекомендовали себя как крайне неприятные люди, скандальные, неуживчивые, всегда готовые на оскорбление и дерзость. Особенно отличалась этим жена. По ее настоянию, в частности, явился районный врач для санитарного осмотра нашего двора (как же: у нас имелась собака, и она ходила по двору!).

Позднее выяснилось, что оба они давние туберкулезники. Но, требуя соблюдения санитарии от соседей, они совсемне желали считаться с тем, что сами могут представлять опасность для здоровья других. А собаке подхватить палочки Коха легче, чем кому-либо. Так что, если верить словам профессора, не этим людям надо было остерегаться нашего Джекки, а наоборот, Джекки следовало беречься их!

Я осведомился о возможности оперативного вмешательства.

— Об операции сейчас не может быть и речи, — последовал ответ.

Полностью рак врачи не исключали, но перестали о нем говорить, сосредоточив внимание на том, что поддавалось лечению.

Было отмечено, что у Джекки еще нет и признаков старости, если не считать седины морды. Слух, зрение — все в порядке.

^Джекки

— Темперамент-то у него еще не стариковский, — сказал один из эскулапов, заметив, как живо интересуется Джекки всем окружающим.

Всеобщее восхищение вызвало поведение Джекки в больнице. Щадя его шею, я привез пса даже без ошейника (и впоследствии всегда поступал так же), лишь держа на всякий случай сложенный поводок в руках. Несмотря на это, Джекки не вызвал ни одного нарекания. На него не надевали намордник, не перетягивали щипец марлей, хотя в первый же визит в больницу у него взяли кровь на исследование, влили в вену большую порцию глюкозы. Повинуясь мне, он послушно лежал на столе, не делая попыток огрызаться, даже не вздрогнул, когда игла шприца входила в его тело.

— Ведь овчарка! — удивлялись присутствующие.

— Хорошо дрессирован? — спросила молоденькая женщина-терапевт, впервые видевшая меня и моего питомца.

— Воспитан, — поправил пожилой врач-хирург, с которым мы были знакомы еще с довоенных лет, когда я держал дога Джери.

Своим поведением Джекки сам располагал к себе, и это обеспечило внимание к нему всего больничного персонала.

Туберкулез — болезнь остро заразная. Возник вопрос: а как кошки? Ведь Джекки постоянно общался с ними. Даже зачастую ели из одной посудины, не говоря об общей чашке для воды.

Пришлось съездить за котом Васькой. Кота засунули в мешок и тоже просветили рентгеном. У него легкие оказались чистые, полные воздуха. Я вздохнул с облегчением.

Джекки прописали лечение: две-три столовые ложки в сутки микстуры — хлористого кальция, который укрепляет больные легкие, кальцинирует или обизвествляет, выражаясь по-врачебному, делая их менее чувствительными; прогулки, свежий воздух, сильное, но легкое питание. Следить за температурой.

— Через месяц посмотрим опять под рентгеном, — заключил врач, выписывавший лекарство.

Я вернулся домой повеселевший. Туберкулез — не рак, с ним можно бороться. Кроме того, я все еще как-то не мог осознать, что Джекки болен серьезно. После гиперемии мозга он никогда не хворал, был неизменно резв, и, казалось, всегда будет так.

День или два после посещения больницы Джекки чувствовал себя лучше, по крайней мере, наружно, словно успокоительные разговоры врачей были восприняты и им, принеся благодетельное исцеление всему организму. Вернувшись из клиники, помню, вечером того же дня он прореагировал на заводку будильника; полизал себе пах; прыгнул за Васькой, когда тот полез на дверь и шкаф. Но затем ему стало хуже. Начались тяжелые, болезненные вздохи-стоны при каждом движении, когда он лежал, а лежал он теперь большую часть суток. Подашь порошок анальгина — затихнет; а через час-два — снова…

Еще в канун нашей поездки в клинику, в воскресенье, у него на прогулке вдруг потекла слюна. Потом заметили, что он с трудом глотает. Появились расслабленность мышц, нарушение координации движений. Временами он делался беспокойным, не находил себе места в квартире. Теперь это стало повторяться все чаще и чаще.

Начался смрадный запах из пасти, который не могли заглушить ни еда, ни лекарство, которое я аккуратно вливал ему.

На прогулках он порой с жадностью хватал снег — признак внутреннего жара и, как следствия, жажды. Градусник, который я дважды в сутки ставил ему, неизменно показывал небольшое повышение против нормы — 39,1, 39,3, 39,5.

Как нарочно, перестал работать кишечник. Пришлось прибегнуть к клизмам. Клизмы делали теплые, с мылом. После них он сразу оживлялся, сам тянул на улицу, гулять. Снижалась температура.

Аппетит был неровный и заметно падал. Более или менее охотно ел Джекки лишь одно сырое мясо. В конце концов пришлось силой вливать ему яйцо-два в день. Чтобы вызвать аппетит, пробовали давать ацидоль-пепсин, по четверти таблетки на одну столовую ложку теплой воды, морковный сок, выжатый из натертой моркови. Вино доктор не велел: повышает температуру, а кагор, кроме того, крепит.

Именно на этом этапе болезни я разговорился со старым многоопытным врачом, лечившим детей и взрослых, и он первый высказал предположение, что у Джекки вовсе никакой не туберкулез, а двухсторонняя мелкоочаговая пневмония, иначе говоря, воспаление легких. Он посоветовал применить фтивазид, употребляемый при легочных заболеваниях, а также внутримышечно антибиотики — стрептомицин, пенициллин.

Отрицательный результат дала и проверка на реакцию туберкулином, по моему настоянию введенным Джекки в глаз. Таким образом, не через месяц, а ровно через неделю, снова в понедельник, я вторично привез Джекки на рентген.

За неделю картина легких резко изменилась к худшему. Некоторые пятна увеличились и растянулись, а то, что находилось у сердца, стало совсем черным, захватив новые ткани.

Созвали консилиум. Опять упоминался рак, щупали шею. Все же основные подозрения вновь сосредоточились на легких.

Затемнения в легких — что это: очаги? опухоли? поражение паразитами? Последнее было наименее вероятно.

А Джекки, попадая в клинику, сразу словно приободрялся, — очевидно, так действовала новая обстановка. На больного не похож, заходит, все обнюхивает, все разглядывает. Дверь в один кабинет оказалась приоткрыта — он зашел туда; а там лекция, студенты; послышался смех, оживленные голоса. Я тихонько вызвал его оттуда. На поводок не брал, он пользовался полной свободой.

Домой приехал — съел граммов двести пятьдесят мяса.

На консилиуме решено было проверить еще раз туберкулином. Для этого требовался срок — двадцать четыре часа. А на следующий день в состоянии Джекки наступило резкое ухудшение. Он стонал временами совсем как человек, перестал принимать пищу, метался. Видно было, что ему тяжело.

Я позвонил тому самому врачу, с которым был знаком давно. Он приехал немедленно, захватив с собой шприц, и тут же вкатил Джекки большую дозу пенициллина. С этого дня разговоры о туберкулезе прекратились совсем. Собаку стали лечить от пневмонии.

А я был даже рад, что диагноз переменили. Таково уж, очевидно, свойство человеческой натуры, что, чем тяжелее становилось Джекки, тем больше я находил аргументов в пользу его выздоровления.

Правда и то, что он сдавался не сразу.

— Мощный был пес, — сказал Николай Дмитриевич — (так звали врача), глядя на ходившего по комнате Джекки. — Он еще и сейчас, несмотря на возраст и болезнь… Ходит-то как!

У Джекки, действительно, походка была натренированная — упругая, легкая. Он сохранил ее до конца жизни.

Я помню, как восхищен был в свое время Анатолий Игнатьевич Грабя-Мурашко, увидев Джекки в первый раз.

— Передние ноги хороши и грудь!.. Ну и ноги у тебя! — повторял он, любуясь собакой.

— Выносливый какой! — говорил теперь Николай Дмитриевич, делая очередную инъекцию. — Первая собака такая у меня…

Николай Дмитриевич, приезжал дважды в день, один раз вводил стрептомицин — 500000 единиц, другой раз — пенициллин, 200 000.

— Будем вводить большие дозы, — пояснял он. — У меня на этот счет есть свое мнение…

Уколы стрептомицина особенно белезненны, однако Джекки даже их переносил хорошо; иногда лишь чуть дернет кожей. Чтобы не портить внешнего вида собаки, Николай Дмитриевич шерсть не выстригал, ограничиваясь тщательным протиранием места укола спиртом, говоря, как бы в свое оправдание: «Много ли для иглы надо!» Я был благодарен ему, что он старался меньше мучить больное животное.

Уходя, он обязательно погладит Джекки. Если Джекки уснет, задержится нарочно, чтобы не беспокоить его. Мягкий, заботливый, Николай Дмитриевич привязался за эти дни к собаке не меньше нашего.

— Лечится-то как! — восторгался он. — Не всякий человек ведет себя так!..

Очень нравились мне его рассуждения о своей профессии.

Как часто, к сожалению, мы еще встречаем равнодушных ветеринаров, которым все равно — лечить ли животное или усыпить его; последнее даже предпочтительнее — меньше возни. Николай Дмитриевич давал отповедь таким холодным ремесленникам, неизвестно почему избравшим для себя специальность ветеринарного работника.

— Как-то приходит ко мне студент, — рассказывал Николай Дмитриевич. — Да не первокурсник какой-нибудь, а уже оканчивающий! Говорит: «Там собачонку принесли, просят вылечить… Да собачонка-то паршивая, куда ее? Только об угол головой…». Я говорю: «То есть как это — об угол?! Разве для этого вас учат четыре года в институте! Какой же из вас получится ветеринарный врач, если вы будете своих пациентов об угол головой! Раз хозяин просит — лечите ее. Вы думаете, лечите собаку? За каждой собакой стоит человек. Старая поговорка: врач лечит человека; ветеринария — человечество…»

Ежедневно Николай Дмитриевич выслушивал Джекки, накладывая на него полотенце, а затем прижимаясь к полотенцу ухом то с одного бока, то с другого, определяя происшедшие за сутки изменения в работе сердца и легких. Ничего утешительного это не давало. Один раз вдруг появились хрипы там, где было «тупое» место. Начался кашель. На следующий день он прекратился, а потом возвращался периодически.

— Протекает по типу сухого плеврита, — отмечал Николай Дмитриевич, успокаивая меня или вправду находя сходство с плевритом.

Джекки, кося глазом, прислушивался к нашим разговорам. Когда Николай Дмитриевич уходил, Джекки, как благовоспитанный хозяин, обязательно провожал его до порога. Иной раз, видя, что пес лежит неподвижно на своем месте, закрыв глаза, тот поднимется тихонько, думает, Джекки спит; не успеет со ступенек сойти, — а Джекки уж опять стоит у дверей.

Овчарочья черта Джекки — всех «пасти» — сказывалась даже в дни болезни. В лесу, помню, если все рассыпались, — Джекки бегает, собирает, волнуется. Инстинкт!

Чтобы не заставлять Николая Дмитриевича ездить к нам каждый день, да еще не по одному разу, я выучился сам орудовать шприцем. Признаться, сначала дрожали руки и замирало сердце, когда погружаешь иглу в живое тело; затем быстро привык и стал проделывать это не хуже медицинской сестры.

Теперь Джекки кололи три раза в сутки: утром — стрептомицин, в обед — пенициллин, перед сном — снова стрептомицин. Всего за три недели ему ввели около пятнадцати миллионов единиц антибиотиков.

Первые инъекции, как я уже говорил, Джекки переносил очень легко. Даже головы не повернет, словно бы не замечая. Но потом стали болезненны не только уколы. Появилась общая повышенная чувствительность, говоря языком медиков, гиперстезия. Заденешь волосы на хвосте — вскакивает с визгом. Пройдет или потрется Мурка — тоже вскочит. А кошки, как нарочно, — вероятно, чувствуя, что их большому и еще вчера грозному другу тяжело, что он нуждается в сочувствии, — назойливо лезли к нему. Мурка прямо-таки не отходила от Джекки. Трется, ласкается, норовя обязательно ткнуться в морду, иногда даже что-то скажет ему по-своему: «мырг-мырг»…

Может быть, читатель помнит, что в характере Джекки была какая-то особенная приветливость, совсем не свойственная большинству овчарок. Он дружил со всеми, помнил каждого человека, приходившего к нам, радостно встречал моих отца, мать, тещу, близких знакомых.

Таким он оставался и во время болезни, пока были силы. В аккурат в эту пору у нас сменилась приходящая домработница. Уже на второй раз он еще из окна узнал ее и побежал к двери встречать.

Больной, он продолжал ходить ночью на цыпочках, соблюдал привычный режим, ни разу не напачкал в квартире.

Боясь застудить пораженные легкие, я выводил его во двор закутав грудь и половину туловища мягкой пуховой шалью. Он и это принимал как должное, а после двух-трех повторений, прежде чем отправиться на прогулку сам подходил и ждал, когда я «одену» его.

Кстати, замечу, что шаль очень удобна для этого. Она легка, хорошо обтягивает. Вы оборачиваете ею грудь и бока собаки, затем пропускаете один конец между передними лапами и завязываете на спине узлом. Быстро и просто. И не раздражает собаку.

Шел, вероятно, день десятый или двенадцатый его болезни, когда я, замотав его, как обычно, выпустил во двор. Он бодрой рысцой потрусил впереди, и вдруг задние лапы его разъехались, и, беспомощно присев на них, он виновато оглянулся на меня, как бы спрашивая: «Что это со мной, не понимаю…»

Теперь мне стало понятно, что означала дрожь, которую я заметил у него утром. Меряя у него температуру, я положил руку ему на пах и внезапно почувствовал, что он весь дрожит мелкой, какой-то нервной дрожью. А это он уже чувствовал свою быстро нараставшую слабость и еще пытался бороться с нею.

С этого дня у него началось частое пошатывание, он все время оседал на зад. Раз, покачнувшись, чуть не упал. А вскоре, сидя в своем кабинете за работой, я услышал в соседней комнате глухой тяжелый удар. Галя испуганно закричала. Это Джекки хлестнулся о пол задней половиной тела. Прибежав туда, я увидел, что он стоит, широко расставив все четыре лапы и раскачиваясь так, что вот-вот грохнется снова. В глазах его был ужас, он весь дрожал и боялся сдвинуться с места хотя бы на сантиметр.

Следующую ночь мы почти не спали. Джекки все время падал. Вскакивал и снова грохался. Уложить его было невозможно. Он точно еще и еще хотел проверить свое тело, но тело не слушалось его.

— От слабости, — констатировал Николай Дмитриевич. — Вы думаете, сколько он уже за это время в теле потерял!

После этого появилось угнетенное состояние, и оно быстро нарастало. Пес подолгу стоял, повесив голову, безучастный ко всему, как бы прислушиваясь к чему-то, что происходило внутри него.

Заметили, что он не может зевать: раскроет пасть, как бы собираясь зевнуть, и — закроет. Изменился голос, в нем появились визгливые нотки. Температура продолжала держаться тридцать девять с десятыми и лишь один раз достигла сорока.

День-два как будто было лучше, или хотя бы оставалось в одном положении; затем опять наступало ухудшение. А в общем, если бы изобразить это в виде графической кривой, шло непрерывное снижение всех функций, болезнь делала свое разрушительное дело.

Постепенно отмирали привычки, которые на протяжении более десяти лет были совершенно неотделимы от его существования. Он перестал вскакивать, когда я начинал заводить вечером часы на письменном столе и переворачивал «вечный» календарь; а прежде — ждал этого момента с нетерпением и прислушивался уже заранее, зная, что за этим последует прогулка перед сном. Раньше, если нет воды в чашке, он поскребет лапой, ему нальют, а он обязательно головой помотает, как лошадка, вверх-вниз, вверх-вниз. Это выглядело как: «Спасибо». Теперь он просто молча понуро вставал перед чашкой.

Его перестали интересовать обеденные приготовления на кухне, когда Галя принималась греметь там кастрюлями и чашками.

И только за мной он продолжал ходить неотступно, как тень. Казалось, под влиянием болезни его привязанность возросла еще больше. Иной раз, кажется, спит; только встанешь со стула — глаза уже открылись. Мне нельзя было уйти из дома. Я уйду — он встанет и часами стоит у окна или двери, ожидая меня. Ноги у него подламываются, шатается, но стоит и ждет, и ничем нельзя его принудить лечь. От пищи полный отказ, полная атрофия интереса ко всему.

Как-то я отсутствовал весь день — и он не ел целый день. Пришел я домой — он вскоре съел кусок мяса, полакал молока.

Он ходил за мной по пятам, казалось, боясь потерять даже минуту, чтобы в эти последние дни или часы (кто мог знать, сколько еще оставалось их у него?) как можно больше побыть около хозяина, как можно больше. Не потерять ни секунды перед тем, последним расставанием, после которого уже не будет ничего.

Пес погибал, это было видно по всему, хотя мы все еще не могли смириться с этим.

Острая жалость к нему теперь не оставляла меня, Галя плакала. Милый, милый Джекки, как много хорошего было связано с ним!

Для истинного собаковода потеря собаки — всегда большое несчастье. Ведь теряешь частицу самого себя. Особенно тяжело терять собаку, когда ты прожил с нею долго бок о бок, когда она прочно заняла свое место в доме, сделавшись, как любят повторять «собачники», подлинным членом семьи. Да, это не преувеличение: собака— действительно член семьи. Кажется, что без нее и дом — не дом.

Иметь собаку — с течением времени становится потребностью. Собака в доме — настоящий хозяин: знает каждую вещь, по запаху сразу определит, если появится новая, следит за вами, за вашими домашними. Да что говорить, тот, кто держал собак и по-настоящему любит их, знает, сколько жизни вносят они. Даже заботиться о них приятно: так они благодарны тебе, таким платят теплом.

Как же не оплакивать собаку — ведь вместе с нею уходит какая-то крупица нас самих, нашей души. Если вы любите животное, то вы вкладываете в него и свои нервы, и свой ум, и, как я уже говорил, даже характер. А все, что достигнуто трудом, всегда дорого.

Как мы укоряли теперь себя за то, что в последний период жизни Джекки недостаточно баловали его мясом, реже, меньше гуляли, перестали совсем ходить на озеро Шарташ, где он прежде частенько купался вместе со мною. Может быть, это тоже подготовило болезнь, и, таким образом, было укором мне, его хозяину.

Как-то не вязалась мысль, что эти веселые, быстрые лапы отбегали по земле. Казалось, ведь только что пес был здоров, жизнерадостен. Он и теперь еще — спит, а ноги все дрыг-дрыг: побежал. Во сне ноги все бегут куда-то: а в действительности уже давно не бегают; тело немощно, а в глубинах мозга все еще живет нервная сила, питаемая воспоминаниями о тех днях, когда он был здоровым и сильным.

Мы звали его «ветерок»; и он вправду был как ветерок. Одиннадцать лет изо дня в день, трижды в течение суток — утром, в обед и вечером — я ходил с ним на прогулки. И было как-то непонятно, как это вдруг не станет его, не надо будет выгуливать. Как так? — когда это стало и моей потребностью, частью моего бытия… Понимаешь: конец неизбежен, нет, не существует такого средства, чтобы изменить этот извечный порядок чередования жизни и смерти, умирания и обновления, перехода белковой ткани из одного состояния в другое.

И все-таки есть в этой неумолимости вечного обмена материи что-то беспощадное, с чем невозможно согласиться спокойно.

Природа все же жестока: в муках живое существо появляется на свет, в муках оно уходит из жизни.

А как раз в эти дни мы со своим неумеренным старанием, как назло, причинили Джекки новые совершенно ненужные страдания. Все еще обманывая себя мыслью о воспалении легких, мы решили сделать ему горчичники.

Посоветовала их та самая молодая женщина-терапевт, которая однажды осматривала Джекки. Советовала она от доброй души; да ведь бывает, что и то, что делается с лучшими побуждениями, идет во вред; а врач должен быть особо осмотрителен, рекомендуя что-либо.

Задача оказалась не из легких. «Человеческие» горчичники для собаки не подходят: мешает шерсть. Пришлось развести горчицу; но оставить ее на теле нельзя — значит, сначала с силой втираешь ее на тело против шерсти, затем смываешь. Для больного животного это трудно. Джекки очень утомился, стоя долго на ногах. Кроме того — опасность простудить. Не случайно Мюллер рекомендует при легочных заболеваниях втирать горчичный спирт, а не горчицу.

Неизвестно было, через сколько времени горчичники начнут действовать. Попробовали на себе: какое ощущение через 5, 10, 15, 20 минут. Когда, наконец, процедуру закончили, пришлось Джекки закутать, так как он начал дрожать. Через полчаса переменив повязку, дали портвейн, уложили и накрыли легким одеяльцем, но вскоре он запросился на улицу. Фу ты, неладное, это уж совсем плохо; ведь собака сырая, а на дворе мороз.

У нас уже получилось так один раз. Попробовали сделать Джекки согревающий компресс, а пес сразу же направился к двери: уже привык — раз завязывают, значит — на улицу. Пришлось вести, накрутив поверх шали и специальной попонки еще один платок.

С горчичниками вышло еще хуже. Всю ночь он пыхтел, к утру его прослабило. Шерсть на нем слиплась и ссохлась. Словом, этот неудачный эксперимент стоил нам бессонной ночи, а собаке принес дополнительную тягость. С тех пор я против горчичников; особенно для длинношерстных собак они не подходят никак. Если хотите доконать больное животное — делайте: намучаете собаку, намаетесь сами.

Как и следовало ожидать, пользы от горчичников не получилось никакой, если не считать приобретенного и вряд ли потребующегося когда-либо опыта.

Новое резкое ухудшение в состоянии Джекки произошло на третьей неделе лечения. Он потерял голос. Вместо лая у него получалось какое-то сиплое: «ав, ав…» Васька пугался этого незнакомого звука и подолгу присматривался к Джекки как бы спрашивая: «Ты ли это?..» Появилась отечность лап, сначала легкая, затем быстро увеличивавшаяся. Концы лап стали тяжелые, толстые, в то время как сам он, казалось, ссыхался день ото дня, становился меньше, тщедушнее. Часто шла слюна, окрашенная кровью.

Осматривая Джекки, Николай Дмитриевич теперь уже не восторгался его достоинствами, не похлопывал оптимистически по спине, а лишь хмурился и молча качал головой, поправляя очки.

— Ну, мы же его из мертвых поднимаем, — как-то вырвалось у него, и эти слова открыли мне истинное положение Джекки. Вот почему при каждой встрече Николай Дмитриевич упорно твердил: «Возьмете нового щенка, воспитаете его таким же…»

В другой раз он сказал:

— Ну, если мы его поднимем, вся клиника гордиться будет!..

Но поднять было уже невозможно.

Силы Джекки быстро истощились, теперь болезнь пошла ускоренным темпом. Выходя на улицу, он должен был останавливаться через несколько шагов, чтобы сделать передышку, и стоял, качаясь, с беспомощно вывороченными задними лапами, с шумом втягивая воздух. Перестал реагировать на что-либо; и только по-прежнему понимал мои слова-команды. Иногда подходил, ступая неуверенно, как пьяный, и вставал около меня, ожидая ласки, больше ничем не выражая своих чувств. Неподвижен был даже хвост.

Как изменился Джекки за короткое время! Он стал просто неузнаваем. Куда девались его живость, его неистощимая энергия, подвижность? Теперь, поднявшись, он подолгу стоял, набираясь сил, прежде чем сделать следующее движение, понурый, с отвислыми брылями и весь напрягаясь в тяжелом, спазматическом дыхании. Потухший взгляд с постоянной слезой в уголках печальных глаз, всегда спущенная голова. От бесконечных уколов шерсть сделалась клочковатой, бугристой, потеряла шелковистость и блеск. Бока провалились, ребра выступили, лапы толстые… Как уродует болезнь!

Понимал ли он, что умирает? Как проникнуть в психический мир животного? Великий Павлов сделал в этом отношении много, но и он не разгадал всего.

День ото дня Джекки поднимался все реже, жизнь уходила из него. Только глаза продолжали жить, оставаясь ясными, чистыми, полными любви, преданности и смертельной тоски.

Заметили, что вставать ему удается лишь после нескольких судорожных попыток. Возрастала сонливость. Характерно, что спал с незакрытыми глазами (вероятно, от слабости). Видеть это было неприятно, даже как-то жутко. Ведь спит, ритмично раздувая щеки (раздувание щек теперь было постоянным симптомом), а третье веко не задергивается, губы приподняты, так, что обнажены зубы. Как в прострации. Проснувшись, он долго не мог очнуться, с трудом приходил в себя.

Для поддержания сердца ему давали дигиталис, кофеин, камфору подкожно. Ничего не помогало. Слабость увеличивалась.

Последние дни стал тихий. Странно было, что он не лает, вообще не издает ни звука; тем выразительнее был его печально-преданный взгляд. Казалось, все наши чувства отражались в нем.

Интересно, что вдруг отрыгнулась старая боязнь людей в военном. Как-то пришел знакомый, одетый в защитную форму. Джекки забился под кровать; Галя не могла его вызвать, он был как без чувств. Он вылез лишь когда пришел и позвал его я.

Все чаще я спрашивал себя: надо ли тянуть дальше? Не лучше ли кончить все разом? К чему заставлять животное мучиться?

Но разве легко приговорить к смерти преданное тебе существо, оборвать жизнь? Совесть не позволяет украсть у него хотя бы лишний час жизни; и нет сил смотреть на его мучения…

Все это время ни мы с Галей, ни врачи не забывали о раке; но поскольку существовала версия, что это, может быть, и не рак, мы цеплялись за нее. Не верилось, не хотелось верить, хотя именно на это с самого начала было больше всего оснований думать. Но уж так устроен человек: он всегда надеется.

Сильный организм Джекки упорно боролся с недугом; это, возможно, тоже ввело в заблуждение врачей. Может быть, также и мое настойчивое желание во что бы то ни стало спасти собаку вынуждало их ставить более мягкий диагноз, еще давать какую-то надежду, хотя ее давно уже не оставалось.

В пятницу я заметил, что у него начала меняться форма головы, отекла морда. К субботе эта перемена в нем стала особенно разительной. Он весь сделался «сырой», с какой-то большой тяжелой головой, враз одряхлевший, с тусклым взглядом — совсем как не он, не наш Джеккуня. На шее шерсть взъерошилась и стояла торчком, губы, щеки разрыхлились, сделались мясистыми. Шла слюна.

Накануне у него исчезли хрипы, но дыхание стало брюшным и коротким, с быстрыми частыми вдохами-выдохами.

Я позвонил в клинику, спросив, могу ли я сейчас приехать с собакой. Николая Дмитриевича не оказалось, он уехал в командировку, мне ответил другой врач:

— Давайте подождем еще до понедельника.

— Да что ждать, — возразил я. — Все ясно и так…

— Ну, не будем торопиться. Решим все в понедельник.

Суббота — короткий день, и врачу, очевидно, хотелось пораньше закончить работу и отправиться домой.

В воскресенье слизистые оболочки в пасти Джекки сделались неестественно-розовые, яркие. В понедельник, уже в машине, я обнаружил, что они совершенно белые, чуть с сиреневым отливом. Теперь, внутренне решившись, я уже не чаял поскорей добраться до больницы.

Перед глазами у меня стояла агония Казана. Она длилась три недели, последние двое суток он непрерывно выл, не дав никому в доме сомкнуть глаз. Только укол пантопона облегчил его страдания, а после пришла, наконец, и освободительница-смерть.

Разве не долг человека освободить животное от ненужных мучений? Зачем допускать, чтобы собака — это гордое, прекрасное, жизнелюбивое существо, ваш друг, — ползало на животе, испытывая невыразимые муки, пачкаясь под себя?

Нужно перешагнуть через это. Я говорю это для тех из нас, кто фанатически любит собаку и готов сделать для нее даже сверх того, что подсказывает разум. Нужно, нужно прекратить страдания. В современных ветполиклиниках это делается просто: электрическим током. Оттяжка не помогла в свое время догу Джери, хотя было сделано все для его спасения. Она не спасла многострадального Рэкса, брата Джекки. Не спасла она теперь и Джекки.

Во дворе поликлиники Джекки сам спустился из машины наземь и, побежав впереди меня, ткнулся в дверь, но не в ту, куда мы обычно входили с ним, а совсем в другую, другого корпуса. Он еще понимал, что это дверь, но какая, куда она ведет, уже не ориентировался. Он действовал как вслепую; рефлексы затухали, но мозг все еще толкал на исполнение.

До самой последней минуты он повиновался мне, понимал меня. И даже в это утро, последнее утро его жизни, перед своим последним отъездом из дома, в котором прошла вся его жизнь, в тяжком физическом недомогании, уже полутруп, а не собака, едва заслышав привычное и всегда так радовавшее его слово «пошли!», напрягшись всем телом, царапая когтями пол, поднялся и, пошатываясь, направился к выходу… Мозг умирает последним.

Какие-то рефлексы все еще жили в нем и в те, последние минуты, пока врач готовился к осмотру, ибо Джекки по привычке обнюхал санитара, вытянув шею, постарался дотянуться носом до склянок, стоявших на столе… Но все это он делал как в полусне, покачиваясь, как сильно захмелевший или словно от большой усталости.

Его поставили на операционный стол. Молодой врач-хирург, Евгений Адамович, очень симпатичный и мягкий в обращении с животными, замещавший Николая Дмитриевича, быстро обследовал пальцами шею Джекки и вдруг весело сказал:

— Так у него же нарыв! Вы смотрите, сплошной гнойник. — И он продолжал ощупывать шею. — Видите, какое затвердение…

Я вопросительно смотрел на него.

— Сейчас вскроем, выпустим, и заживет ваш пес!

— А может быть, не надо, — нерешительно возразил я. — Зачем зря мучить собаку?

— Почему — «зря»? Я вам говорю: будет жить!

Санитар быстро выстриг шерсть на шее Джекки, смазал йодом участок кожи величиной с ладонь. Евгений Адамович вооружился иглой от шприца и, сказав мне: «Держите его», — вонзил блестящее острие. Джекки даже не шелохнулся. Он дышал с трудом, шумно втягивая воздух и весь содрогаясь в непрерывной нервной дрожи.

Крови — ни капли.

— Дайте другую иглу, — приказал Евгений Адамович.

Принесли другую иглу, большего диаметра. Евгений Адамович ввел ее. Но прошло, наверное, не меньше полминуты, пока, наконец, из отверстия иглы показалась… нет, не кровь, а какая-то грязная сукровица темно-бурого цвета.

Евгений Адамович нахмурился.

— Придется вскрыть скальпелем… Держите, — снова повторил он мне; но Джекки не пошевелился и на этот раз, хотя врач вспорол ему шею, как распарывают старый шов, сделав разрез сантиметров восьми. Медленно-медленно выступила опять та же сукровица. Евгений Адамович нажал на край раны, из нее выползла студенистая кровавая масса, похожая на сырую печень. Я быстро бросил взгляд на его лицо; оно было мрачно. Он перехватил этот взгляд и проронил всего два слова.

— Злокачественная опухоль.

Запустив обмазанные йодом пальцы в рану, он шарил в ней, и сколько мог достать, всюду был тот же кроваво-красный студень.

— Все разрушено, все ткани…

Вот отчего топорщилась шерсть на шее Джекки. Росла опухоль, шея раздулась, кожа натянулась, и волосы встали торчком, как иглы у ежа. И все это произошло очень быстро, в последний период болезни.

— Значит — все? — спросил я, хотя это было ясно и так.

— Все.

— Тогда давайте кончать.

Казалось, это сказал не я, а кто-то другой, за меня. Мы сняли Джекки со стола и положили на цементный пол. Он никак не реагировал на это, подчиняясь беспрекословно или лишившись остатка сил. Милый, милый… Я плохо видел, как санитары подтянули к Джекки два провода, прикрепив один к затылку, другой у корня хвоста, плохо слышал, как Евгений Адамович, нервничая вместе со мной, сердито подгонял их: «Чего копаетесь! Быстрее!». Я видел лишь Джекки, нашего бесценного Джекки, такого беспомощного, обреченного. Он лежал врастяжку на боку, продолжая вздрагивать, как в ознобе, и вращая глазами, которыми он все старался взглянуть на меня, а я стоял над ним и только все повторял: «Джекки… Джекки…»

Вдруг он дернулся, все мускулы напряглись, лапы, шея вытянулись, голова откинулась; казалось, сейчас он вскочит и побежит, как прежде, бодрый, молодой, полный сил. В ту же секунду тело обмякло, глаза перестали двигаться. Пропустили ток. Всё.

Опустившись на корточки, я гладил его, хотя он уже не мог ощутить мою ласку. Это верное сердце перестало биться.

Все-таки чаша сия не минула меня: и третий мой пес окончил свое существование в той же больнице. И как ни противился я этому внутренне, пришлось его усыпить. От неизбежного не уйдешь.

Я сделал это для него же. И без этого ему оставались уже считанные часы жизни. Об этом, в частности, свидетельствовали белые, как бумага, слизистые оболочки.

Мне дали выпить валерьянки, затем вдвоем с санитаром мы перенесли Джекки в другую комнату и положили у стены. Он был еще теплый, но глаза, остановившиеся, полуприкрытые веками, уже начали мутнеть. Больше нельзя было прочесть в них ни любви, ни преданности, — ничего. Все взяла смерть.

Но я был рад хотя бы тому, что оставался с ним до последнего мига. Любовь и преданность — самые драгоценные чувства; и, право же, их надо ценить даже в животном.

Я испытывал застарелое чувство виновности перед памятью дога Джери, который умер в больнице без меня; я не решился навестить его даже мертвого… Последние годы он жил не со мной, а с моими родителями: я оставил им его после того, как женился и переехал на другую квартиру. Я был моложе тогда и ко многому относился иначе; известно, что молодость эгоистична, а настоящее, глубокое понимание явлений жизни приходит лишь с возрастом.

Не на моих глазах рассталась с жизнью и наша Снукки, терпеливое, послушное существо. Пожалуй, ее смерть прошла наиболее беспечально, — может быть, потому что только что кончилась война и все наши помыслы были заняты другим. Я даже подозреваю, что она была усыплена, но от меня это просто скрыли. Когда я приехал в больничный стационар, чтобы навестить ее, она лежала уже окоченевшая, с неестественно распрямленными и стоячими, как у овчарки, ушами.

С Джекки я был до конца, и, повторяю, рад этому.

Чувствуя приближение своего конца, животные нередко забиваются куда-либо в темный угол, иногда стремятся даже убежать из дома. Так умирала Аста, одна из дочерей Снукки. У нее отнялись ноги; она на животе добралась до двери, скатилась кубарем по лестнице и уползла в сарай. Там ее и нашли мертвой.

Умирая, они становятся тихими, смиренными, как бы покоряясь неотвратимому. Таким запомнился мне Джекки.

Когда я вернулся домой с одним поводком, без Джекки, кошки встретили меня еще у порога, хотя они не могли знать о случившемся из телефонного разговора, как Галя. А после они долго все чего-то ждали, к чему-то прислушивались, смотрели на дверь, притихли: дом посетила смерть…

Инстинкт — могучий подсказчик — говорит животным все, и тут, пожалуй, приходится посторониться даже нам, людям, со всем нашим сложным и многообразным комплексом чувствования, понимания, абстрактного мышления. В этом животные сильнее нас.

На другой день я съездил в больницу. Только что закончилось вскрытие Джекки, и в патологоанатомическом отделении пожилая женщина-анатом показала мне, что было с ним.

Да, у него оказался рак. И какой! Поражены были легкие, печень, селезенка. На легких не оставалось, кажется, даже квадратного сантиметра здорового места, — кругом метастазы. Селезенка была вся в наростах, как в больших бородавках. Печень обтянута опухолью величиной с два кулака. Опухоль на шее достигала двух килограммов весом. Даже в сердце нашлись какие-то костные новообразования, как горошины, скрепленные ниточками, отдаленно напоминающие цветы ландыша. Можно удивиться, как он еще жил. Только кишечник был совершенно чистый; он и на рентгене просматривался, как светлая труба; может быть, это еще и «тянуло» собаку.

И потеря голоса, и слабость задних конечностей, и многие другие уже описанные мною явления, происходившие с Джекки в период болезни, — все это были признаки рака.

Откуда начался рак?

Этого врачи не могли сказать. Но, вероятно, все же с шеи. Таким образом, досадуя на специалистов ветклиники за то, что они вольно или невольно заставили меня понапрасну мучить собаку, дважды меняя диагноз, я все же вынужден был признать, что ошибку, быть может, совершил наш дорогой Анатолий Игнатьевич, усыпив нашу бдительность заявлением, что опухоль железы не опасна. Ведь действительно, ничего не стоило, пока она была еще доброкачественной, вылущить ее. Виноваты были и мы: успокоились, перестали следить.

Ну, а какова могла быть первопричина болезни? С чего распухла железа? Ведь ничто не начинается само собой…

Копаясь в памяти, я останавливался на крошечном эпизоде, которому в свое время не придал ровно никакого значения; теперь же он вставал передо мной совсем в ином свете.

Как-то один мой товарищ, очень дружный с Джекки, играя с псом, схватил его за голову и, желая повалить, стал скручивать ее набок. Сначала Джекки противился, нарочито-грозно рыча, потом вдруг громко взвизгнул и сразу прекратил игру. Переусердствовав, мой товарищ сделал ему больно. Не тогда ли и повредилась железа?

Вспомнилось мне, как вскоре после этого, когда мы уже знали об опухоли на шее, наша соседка Аня, иногда выгуливавшая собаку, если я был очень занят или находился в отъезде, на прогулке сильно дернула Джекки. Он два дня плакал. Наблюдательность, наблюдательность… На этот раз она изменила мне.

Но больше всего я задерживался на инциденте, который произошел примерно за год до смерти Джекки.

Мы гуляли с ним вечером по набережной городского пруда. Дело было зимой, стоял крепкий морозец, набережная была почти пустынна, и я отпустил Джекки побегать. Неторопливой рысцой он бежал метрах в тридцати от меня, время от времени останавливаясь, чтобы обнюхать полузасыпанный снегом каменный поребрик.

Впереди показалась группа молодежи. Это были парни лет восемнадцати-девятнадцати, человек шесть или семь. Они возвращались с катка. Один из них сильно покачивался, видимо, кроме спорта, увлекаясь еще кой-чем, горячившим кровь. Они шли, громко разговаривая. Зная, что Джекки не тронет их, я не стал подзывать его.

Вдруг раздался короткий болезненный взвизг, Джекки отпрыгнул в сторону и, не обращая внимания на мой подзыв, со всех ног устремился прочь, по направлению к дому.

Оказалось, поравнявшись, пьяный неожиданно изо всей силы пнул его. Это произошло столь внезапно, а удар, по-видимому, оказался столь силен, что впервые у Джекки возобладала пассивно-оборонительная реакция. Только этим я мог объяснить, что он убежал, бросив меня.

— Ты что делаешь, подлец? — закричал я на парня. — Зачем бьешь собаку?

Захохотав, хулиганы прошли мимо.

Потом я долго сердился на Джекки за то, что он не дал обидчику достойного отпора, не пустил в ход зубы. Как показало дальнейшее, надо было не сердиться, а жалеть его.

Вскоре после этого происшествия я заметил, что у него вновь появилась повышенная возбудимость, временами он неохотно гулял, прерывая прогулку при первом же резком шуме, свисте, чьих-то громких криках, хохоте. У него получился нервный шок.

Вспоминая во всех подробностях, я связывал теперь это с развитием болезни Джекки и перерождением железы.

Очень легко погубить животное, — опять же прежде всего потому, что животное не может сказать, что оно чувствует, где у него болит, а следовательно, болезнь легко запустить, — там хватишься, да уже поздно. Может быть, отсюда и идет народное поверие, что скотина очень «урочливая», то есть ее легко «изурочить», испортить «дурным глазом». Я понимаю под этим «дурным глазом» нелюбовь к животному, грубое, преднамеренно жестокое обращение с ним; а оно-то часто и ведет к гибели домашних четвероногих. И весьма возможно, весьма, эта встреча на набережной и оказалась для Джекки роковой.

Около года мог продолжаться скрытый период болезни; затем разыгралось все то, что я только что описал в этой главе.

О нервном происхождении рака упорно твердят сейчас многие ученые. Характерен такой опыт.

Собакам прививали рак. Вскрывали череп и заражали мозг. Безрезультатно.

Собаку сбросили с четвертого этажа в лестничный пролет. Сбросили, разумеется, на сетку. Никаких повреждений, никаких ушибов. Только сильный испуг. И рак развился тотчас же.

Большое сходство с этим есть и в случае с Джекки. Пинок куда-либо в чувствительную область, в сплетение нервов, вызвал нервное потрясение. Мгновенное перерождение опухоли на шее; а дальше — метастазы в легкие, в печень, в селезенку, даже в сердце. Пес смертельно занемог. А я-то сердился на него, срывался, как когда-то с Джери. До чего же человек все-таки еще несовершенное существо!

Не находит ли в этом факте с Джекки лишний раз подтверждение неврогенная теория возникновения рака?

О том же говорили мне и врачи поликлиники.

— Ведь каждую неделю приговариваем к смерти одну-две, — делился со мной своими наблюдениями Николай Дмитриевич. — И именно овчарок рак поражает больше всего. Приводят в больницу. И как правило — лучшие, отличные животные…

В чем дело? А дело в простом. У лучших животных — наиболее развитая нервная организация. Овчарки — особенно нервны. Отсюда и большая уязвимость, поражаемость многими болезнями, в том числе и раком, чего я, пожалуй, не замечал у других пород.

Не раз я вспоминал потом слова профессора Владимира Ивановича:

— Собак лечить всего труднее.

— Почему?

— Потому что из всех домашних животных они живут самой нервной жизнью…

Этим, возможно, объяснялось и быстрое течение болезни Джекки. Он заболел перед новым годом; 4-го февраля его не стало.

В этом, кстати, и причина короткой жизни собаки.

Даже кошка живет больше. У нас, например, кот по кличке Котька прожил восемнадцать лет; другой кот, тоже Котька, — семнадцать. У знакомых Пушок жил более двадцати.

У собак большой износ. Она спит урывками, бодрствуя по сути все двадцать четыре часа в сутки, всегда готовая вскочить, броситься на защиту хозяина, служа ему буквально до последнего вздоха, пока еще малейшая искра жизни теплится в ней. Уже не поднимаясь, помню, Казан еще лаял, когда у дома появлялся кто-то чужой. Джекки пытался поднять тревогу, даже лишившись голоса. Собака в самом прямом смысле отдает человеку свою жизнь. И разве одно это не обязывает нас лучше заботиться о них?

Тяжело их терять… Что теряешь — всегда делается дороже. Все «собачники» меня поймут. Спали спокойно, зная, что ни один вор не заберется в дом, где есть собака; а та радость, которую дарил вам пес, — чем ее оценить?

Но, в общем, можно сказать, для собаки Джекки прожил большую и хорошую жизнь — одиннадцать полных лет.

Прощай, Джекки!

ГЛАВА XIV КРУГ ТЫСЯЧИ ДРУЗЕЙ

Однако же я не хочу заканчивать книгу грустными размышлениями о бренности всего земного, и поскольку наш разговор о собаках и собаководстве вообще носит очень свободный характер, позволю себе остановиться еще на одном моменте, не имеющем, быть может, на первый взгляд, прямого отношения к теме, но именно который, по моему глубокому убеждению, и венчает все дело, давая большое моральное удовлетворение. Духовные запросы составляют важнейшую часть всей деятельности человека, и это целиком относится и к нам, поклонникам собаки, ибо мы,любители, занимаемся собаководством прежде всего для души.

Существует обывательский взгляд на собаководство: что-де собак держат те, кто одинок, не имеет детей, но имеет много свободного времени, кто хочет замкнуться в своем мирке.

Я утверждаю диаметрально противоположное.

Ваш Рэкс — это средство общения с большим кругом людей, из которых многие могут стать самыми настоящими вашими друзьями.

Кажется, я уже отмечал, что собаководы очень общительны, и дух коллективизма, товарищества чрезвычайно развит в их среде. И это, быть может, самое дорогое, самое прекрасное, что лично мне принесло увлечение собаководством.

Я помню, как впервые приехал в Ленинград, не зная в этом городе никого, имея лишь в записной книжке несколько телефонных номеров, принадлежавших тамошним любителям. И что же? Уже через полчаса я имел по крайней мере полдюжины приглашений остановиться там-то и там-то.

«Собачники» — отзывчивый народ, а узнав, что кто-то из них терпит нужду, сделают все, чтобы помочь товарищу.

А уж как встретились — сколько разговоров, бесконечных общих интересов, шуток, — как будто вы знаете друг друга тысячу лет!..

Приезжая в Москву, я первым долгом обзваниваю по телефону всех знакомых собаководов, и — будьте уверены! — после этого мне не придется скучать!

Вероятно, тут идет что-то изнутри. Человек, любящий собак, животных, вообще все живое вокруг себя, не может не относиться радушно, приветливо и к себе подобным. И это, я считаю, самая драгоценная черта собаководства.

Вот потому-то я и не хочу, чтобы эта книга или хотя бы какие-то ее главы были восприняты как траурный панегирик в честь Джекки и других погибших собак.

Да, Джекки не стало, как не стало Джери и Снукки, моих первых четвероногих друзей. Вечный круг жизни и смерти не изменишь. Но осталось нечто, над чем не властна даже смерть: мои чувства и чувства многих и многих других людей, составляющих вместе со мной один большой и тесный круг дружбы.

Друзья-собаки подарили мне много друзей-людей. И вот за это я больше всего буду всегда благодарен им.

Эти друзья-единомышленники — не только среди моего ближайшего окружения. Собаки подарили мне бесконечное множество друзей даже из числа тех, кого я никогда не видал и в большинстве случаев вряд ли когда-нибудь увижу. Они рассеяны повсюду, нити этой дружбы тянутся по всей нашей необъятной стране.

Редкий день я не нахожу в своем почтовом ящике письмо-два, а то и несколько, написанных незнакомыми мне почерками, со штемпелями на конверте самых разных городов и поселков. Это пишут неизвестные мне люди, пишут как хорошо знакомому, близкому человеку, с которым можно побеседовать обо всем, чем-то делясь, о чем-то советуясь, прося иной раз помощи и содействия. И причиной всему — собака.

Вот пишет жена научного работника, мать детей, Елена Дмитриевна Таль из города Перово:

«Уважаемый Борис Степанович!

Позвольте начать «от печки», то есть с самого начала.

Однажды я увидала на заборе афишу с изображением собаки и с сообщением о собачьей выставке. Попав на выставку, я была поражена красотой и изяществом собак породы колли. Все они были с густой длинной шерстью, рыжие с белым, трехколерные и даже черные с белым, что является новинкой, как мне сказали. Через несколько месяцев мы получили квартиру в Московской области, и тогда я решила что надо приобрести собаку. Обратилась в клуб, получила адрес, по которому можно купить щенят колли, и выбрала себе по вкусу. И тут начались бесконечные вопросы…

Щенок, например, повадился есть в три часа ночи. Можно это позволять или пускай терпит до утра? Или: он рвется к соседской собаке играть. Та привязана; выглядит грязновато. Пускать его или он может подцепить глистов? Еще вопрос: вдруг стал кидаться на окурки и жадно их поедать. В чем дело? Поехала в клуб. Там скороговоркой ответили: «Кости жгите и толките. Кто следующий?»

Никто не сказал мне, что пятые пальцы являются лишними и их надо как можно раньше удалять. Я узнала это, когда щенку было уже восемь месяцев. Клуб не смог назвать мне лечебницу, где это делают, и я долго искала ее. Наконец, приняли в ветеринарной Академии, но там над ним читали лекции и поэтому оперировали час сорок минут! Бедный песик совсем измучился от такого служения науке…

(Прошло еще несколько месяцев — он стал худеть, линять, плохо есть. Анализ показал заражение кровесосами унцинариями. Тоже сколько было забот с их изгнанием! Одни врачи говорили, что это вообще нельзя вылечить, другие давали лекарство от солитера или аскарид…

И вот только через два года в мои руки попала книжка. Ваша книжка. И я с первых страниц поняла, что это — как раз то, что нужно, как раз то, что я искала!

Как хорошо Вы сказали, что «собака от кончика носа до кончика хвоста целиком предана хозяину». Таких слов нет в других книгах; они выдают большую привязанность и большое понимание в отношении друга-животного. Могу обрисовать такую черточку: мой пес не ложится спать на свою подстилку, как бы его ни клонило ко сну, пока я не лягу. Если я очень засиживаюсь — до часу или двух часов ночи, — он все чаще и чаще будет подходить ко мне, словно спрашивая своим видом: «Что же ты не ложишься? Ведь давно спят, пора, давно пора…». И когда я гашу свет и направляюсь к кровати, он быстро укладывается, с облегчением вздыхая. Теперь все в порядке, можно и ему вздремнуть. Вот не знала, что собаки вздыхают!

Удивительно внимательно собака следит, как я реагирую на встречных. Если я скажу «здравствуйте», или «привет», или «добрый вечер», — она начинает этому человеку вилять хвостом. Если же скажу что-либо недовольным или сердитым тоном, — она бросается с лаем. Я это упустила из виду при одном визите хорошего знакомого: стала ему что-то рассказывать и передразнила кого-то, как он злится. Оглянуться не успела, как пес кинулся на знакомого (хотя до этого никогда его не трогал). Пес воспринял мой сердитый тон в рассказе как недовольство гостем и бросился на него…

Говорят, что собака не различает цветов. Тогда не пойму, как мой Рэм отличает черное пальто от терракотового. Оба — драповые, оба висят на одной вешалке, оба — почти одинакового фасона. Вот я встаю со стула, подхожу к вешалке, снимаю терракотовое пальто, — Рэм вздыхает и ложится на место: он угадал, я еду в Москву. Но если я точно так же встану, подойду и сниму черное пальто, он подбегает ко мне, машет хвостом, вертится под ногами, бросается к двери, — в этом пальто я хожу с ним гулять (оно старое). Как же он различает, если не по цвету? А один раз некогда было переодеваться, я только что вернулась из Москвы и сразу позвала его гулять; Рэм недоверчиво обошел вокруг меня, понюхал пальто и застыл, не уходя на место, но и не направляясь к двери. Он явно был удивлен таким нарушением правил…»

В другом письме Елена Дмитриевна сообщала: «С каким удовольствием я узнала, что Вы противник битья! Ко мне как раз кое-кто приставал с замечаниями, что я не бью собаку и тем ее очень порчу, она будет самовольничать… А один раз даже спросили: чем лучше бить — плеткой, палкой или кулаком?

Прочитала я у Вас, — «как приятно смотреть на собаку, выполняющую приказания, отданные вполголоса». Вот именно вполголоса! И я была неприятно поражена, что на московском состязании служебных собак владельцы на них почему-то гаркали и рявкали (другого слова не подберешь)!.. А один даже ногой топал, отдавая команду.

Как-то меня удивил на выставке один солидный седой человек, рядом с которым выступал такой же солидный, спокойный боксер. Он был «как пришитый», по определению всех зрителей, и выполнял все команды «как заводной», но мы не слышали голоса его хозяина, так тихо он командовал, только видны были его шевелящиеся губы, хотя мы стояли в нескольких метрах от него. Эта пара привлекла всеобщее внимание. По-моему, такая дрессировка желательнее, чем та, о которой я писала, когда владельцы орут на собак, срывая голос… Был в нашем доме еще щенок шести-семи месяцев, они играли вместе с увлечением, потом его продали. К сожалению, владелец этого щенка был убежден, что чем больше жестокости, тем вернее служит собака. Он бил своего Рэкса цепочкой по морде и, ухватив за ухо, подняв наполовину на воздух, втаскивал на пятый этаж. Когда на прогулке владелец его подзывал, несчастный пес старался врасти в землю, распластывался в лепешку и лапы раздвигал в стороны, а глаза зажмуривал и скулил, — при одном только грозном окрике: «Ко мне!» Потому что он знал, что хозяин начнет хлестать по голове, и боялся подойти, но знал также, что за ослушание ему тоже попадет, — и не мог найти выхода. На мои попытки вступиться за Рэкса, владелец резко меня обрывал и советовал лучше не портить свою собаку, — «как ее там: Ремушок или Ремочек?» — презрительно говорил он, хотя я никогда не звала Рэма подобными кличками.

Не знавший в своей жизни ни плетки, ни тем более ударов цепью, Рэм, когда это однажды произошло в его присутствии, ужасно возмутился избиению Рэкса. Он рывком бросился на мучителя и чуть не прокусил ему руку. Рэм ненавидит битье во всех видах. Он бросался на женщин, которые награждали шлепками своих детей, на дерущихся школьников и даже… на хозяек, выколачивающих ковры палкой!..»

Переписка с Еленой Дмитриевной Таль обогатила меня многими чрезвычайно интересными и полезными наблюдениями. Эти наблюдения есть буквально у каждого собаковода.

«У меня тоже имеется четвероногий воспитанник, зовут его Кутька, — написала моя землячка, жительница Свердловска Нина Владимировна Кокшарская. — Моя собачка не проходила особой учебы, но знает много «номеров». Например, снимает по команде белье с веревки, даст, если ее угостить, десять раз подряд лапу и прочее. Мой зверь даже выручил меня. Однажды закрыли трубу с углем. Чад я не заметила, и в два часа ночи свалилась почти без сознания. В голове — молоты. Так мой Кутик сообразил: забрался на окно, стал царапать форточку передними лапами и открыл ее. Зимний морозный воздух меня обдал, и я очнулась. Вот какой у меня песик!»

«Я с детства люблю лошадей и собак и всяких животных, но больше всего собак, — пишет Людмила Федоровна Шахнович из Ленинграда. — Первая моя нянька и друг (матери не стало, как я родилась) была овчарка Дэнор, которая меня не пускала в Днепр утонуть, на базаре — к волам под ноги; и вообще всячески опекала, пока была жива…

Сейчас у меня метис, но я не променяю его ни на какого чистокровного. Долго писать, что он для нас сделал, многое сделал, но даже лишь за то, что в прошлом году он не дал моему младшему сыну утонуть в болоте, поддержал его за шиворот, я подбежала и его вытащили (пес был еще щенок, а сыну уже десять лет; он не мог еще сам вытащить); так вот, только за одно это я не смогла бы променять его на более красивую и породную собаку…»

«…Пес мой охраняет ателье, — сообщала далее Людмила Федоровна. — Ателье стоит в стороне от главного проспекта, в переулке, место глухое, и без моего караульного их, наверное, давно бы обокрали. В городе не было случая, чтобы обокрали там, где есть собака. Впрочем, вру, недавно был, но особый. Вор забрался в магазин, а собака была хорошая, злобная, все удивлялись. Хозяин, придя за нею, был поражен, что собака цела, а магазин пуст, и жестоко ее избил. Бил до того, что она, защищаясь, покусала хозяина, — его отвезли в больницу, собаку изолировали. Оказалось: хозяин был пятый, собаку несколько раз перепродавали, а обокрал первый хозяин, который воспитал ее со щенка. Естественно, что собака была возмущена, почему ее избили: ведь она пустила хозяина!

…Пес мой злой и суровый и довольно неласковый, придет с поста, поест, свернется и спит. Погладишь — рычит, даже на меня. А вот утром, когда я прихожу за ним (он внутри ателье), он ежедневно бурно радуется, прыгает и даже лижется. Меня всегда удивляет и трогает эта неподдельная ежедневная радость, — будто неделю не видались! А дома — рычит…»

Многие просят совета. Чаще всего это касается вопросов, связанных с приобретением щенка.

«Я проживаю в городе Магнитогорске, работаю машинистом паровоза, мне 27 лет, — пишет некто Кинович. — Недавно у нас проходила 7-я городская выставка служебных собак. На выставке демонстрировались породы «восточноевропейская овчарка», «боксер», «дог». Притом дог и боксер были привезены из Челябинск, а у нас здесь имеется только одна порода — восточноевропейская овчарка. А мне очень хочется приобрести дога-щенка. Я даже и отпуск не брал, думаю, что он может пригодиться, чтобы съездить куда-нибудь за щенком. Да вот куда — не знаю. Поэтому к Вам и обратился: может, Вы подскажете мне, где можно приобрести щенка…»

Где же можно раздобыть щенка нужной вам породы? Конечно, только в крупном центре с высокоразвитым собаководством — в Москве, Ленинграде и некоторых других городах.

Как-то, распечатав очередное послание, принесенное мне почтальоном, я прочитал:

«Тов. Рябинин!

Посоветуйте мне, какие нужно прочитать книги, чтобы вырастить хорошую и полезную собаку. Своей собаке я хочу дать кличку Ингус.

Недавно я был в собаководстве. Мне сказали, что за щенком надо прийти в начале марта. Меня попросили рассказать о домашних условиях, о семье. Я ответил, что у нас в квартире три комнаты, наша комната в 15 кв. метров. В квартире живут 9 человек, не считая 4-месячного ребенка и бабушки, иногда гостящей у нас. В комнате нас живет трое: мама, сестра и я. Наша мама работает врачом-лаборантом, получает 950 рублей. Мама соглашается держать щенка, но говорит, что соседи могут не согласиться. Соседи одной комнаты соглашаются держать щенка, другие — нет, говорят, у нас маленький ребенок. В собаководстве мне сказали: «А у нас в паспорте собаки написано, что собаку можно держать без согласия соседей по квартире». Вот об этом я и хочу с Вами посоветоваться.

Желаю Вам успеха в работе. Жду скорого ответа.

С товарищеским приветом, Городилов В.»

А вскоре пришло письмо и от матери.

«Уважаемый Борис Степанович!

Прежде всего извините за беспокойство, но вынуждена написать.

Мой сын, Городилов Виталий, написал Вам письмо, и, если будет возможность, пожалуйста, ответьте ему.

Его мечта — купить щенка породистого, вырастить, выучить его. Учится он в VI классе, успеваемостью не блещет, больше — 3. Бабушка и я внушаем ему, что нужно: 1) прилежно и усердно изучать предметы в школе; даже если не нравится что-либо, надо преодолевать в себе это, то есть мужественно браться за «нелюбимый предмет»; 2) воспитывать прежде всего себя, а затем уж приобретать собаку; 3) необходимо получить предварительные навыки, изучить руководство по собаководству, поездить в клуб, присмотреться.

К сожалению, он мало прислушивается.

Может быть, Вы ему более правильно укажете.

Вчера были с ним в клубе собаководов-любителей, вступил он в члены. Боюсь, как бы он не сорвался с учебы, но и запретить думать о собаке не вольна. Решила — пусть запишется в клуб; этим самым, может быть, отвлечется и не угодит на какой-либо скользкий путь. Мне очень трудно наблюдать за ним, так как работаю всю свою сознательную жизнь. С бабушкой же он не особенно ладит. По дому ему почти не приходится ничего делать.

Живем мы в многоквартирном доме (24 квартиры), во дворе разбит сквер, много малолетних детишек. Подвал дома занят под дрова. В квартире три семьи, в которых малые дети. Вот и крепко задумываюсь, как же выполнить его просьбу, ведь нет места, где поместить щенка. В коридоре невозможно — дети постоянно будут лезть к собаке, а в комнате — только под кровать; а растущее существо нуждается в свете, воздухе, как и люди. Если будет время — черкните.

Заранее благодарная Петрова А. Н.»

Я ответил так:

«Уважаемая товарищ Петрова!

Вы спрашиваете меня насчет того, быть ли Вашему сынишке собаководом-любителем или не быть? Мне думается, ответ на этот вопрос содержится уже в Вашем письме.

Поскольку у Вас стесненные квартирные условия, живете вчетвером в одной комнате, да плюс еще соседи (неизвестно, как они отнесутся к лишнему и довольно шумному жильцу), разумеется, лучше пока воздержаться, не брать собаку. Может быть, конечно, соседи будут ее любить и, таким образом, Вы будете избавлены от разных бытовых неурядиц, но чаще всего в таких случаях дело оканчивается тем, что, подержав, собаку продают, и начинаются ее скитания по разным хозяевам. А это — всегда большое несчастье для животного.

Да и сыну Вашему еще только тринадцатый год Пусть он еще подрастет. А в клуб пускай ходит, это полезно: приучает к коллективу, дает полезные практические сведения, прививает любовь к животным. Когда он вырастет, все это пригодится ему, даже если он и не будет заниматься собаководством.

Очень хорошо, что Вы не запрещаете ему категорически проявлять интерес к этому предмету. Я бы даже сделал так: поставил перед Виталием цель: будешь учиться хорошо, вести себя дисциплинированно, помогать по дому матери и бабушке, — вот тогда через годик-другой можно приобрести и щенка. Щенок ведь не игрушка и даже не книга, которую прочитал и поставил на полку; за щенком нужно ходить — кормить его, выгуливать, дрессировать. На все это нужно время и нужна внутренняя дисциплина, собранность. А если паренек учится в школе по принципу: нравится этот предмет — учу, не нравится — не учу, то вряд ли из такого гражданина выйдет настоящий собаковод и вообще полезный член общества.

А если захотеть по-настоящему и сделать все, что необходимо для этого, тогда, пожалуй, не страшны и ваши пятнадцать квадратных метров, найдется на них уголок и для четвероногого друга, хотя, конечно, не под кроватью; в этом Вы также совершенно правы.

Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать Вам…»

А вот пишет некий Федя С. из города Боровска, Пермской области. Пишет это, видать, парень дошлый и решительный, уже имеющий свой взгляд на вещи, даже с некоторой ехидцей, и поэтому я тоже привожу его письмо целиком.

«Здравствуйте, Борис Степанович!

Прочтя мою фамилию, Вы не вспоминайте, «кто же это такой», так как Вы все равно меня не вспомните. Мы с Вами не знакомы, просто я прочитал две Ваших книги о моих любимых существах, которых Вы, судя по этим книгам, тоже любите всей душой, и решил Вам написать. Я с раннего детства люблю всех животных, от ящериц до слонов (теперь я «большой»: мне «целых» 16 лет). Особенно я люблю лошадей, коз и собак (пусть мне простят Ваши красавцы за это соседство), с которыми я чаще всего сталкивался в жизни. Вы, конечно, читали Д. Лондона, можно себе представить, как он любил собак. А Сетон-Томпсон? Вообще собаки везде пользуется любовью. Если Вы еще не читали Д. Лондона «Зов предков», то советую взять и прочитать этот учебник «собачьей психологии»; но он написан не сухим канцелярским языком, это живая увлекательная повесть. Стать любителем-собаководом мне мешает одна «небольшая» задержка: у меня нет собаки. Как говорится, паруса подняты, да моря нет.

Я у Вас хочу спросить: только ли дог, лайка, чистая овчарка или еще какой-нибудь выставочный красавец бум-бам-брам-тьер-терьер-дог-буль-гордон-лаверак может быть хорошей собакой? Разве не может быть простая дворняга сильным, умным и преданным псом? Мне нужна собака, которая бы меня сопровождала на рыбалки, за ягодами, — сильный, бдительный сторож. Мне не нужно различных заморских собачек, из которых одни — только в воду, другие, наоборот, — воды боятся. Я хочу какую-нибудь лайку или овчарку. У нас в городе почти нет хороших пород, и я решил достать какую-нибудь дворнягу, крупную размером, и начать ее «муштровать» по Вашим книгам.

Я хочу быть зоологом, работать в заповеднике и изучать психологию животных. Не улыбайтесь, да, именно психологию, анатомия давным-давно изучена. Говорят, что у собаки, как у всякой животины (осла, например), только зачатки мышления; но может ли осел совершать такие хитрости, как собака? Может ли он понимать интонацию Вашего голоса (кроме грубого окрика)? Нет, не может. Говорят, что собакой во всех ее поступках руководит инстинкт, но иногда собака совершает такое (примеров Вы знаете больше меня), что инстинкт на это не натолкнет собаку. Здесь что-то среднее между инстинктом и мышлением; вот это «что-то» я и хочу изучать. Больших собак я еще не воспитывал, а только маленьких дворняжек, котят, птиц, козлят и прочих. Знаком я и с «последствиями» на полу, что зачастую отбивает всякую охоту у новичков воспитывать собак. С пяти лет я превратил нашу квартиру в «зверилку», «джунгли», но сейчас остался только кот. Уже давно хочу собаку. Случай, похоже, уже выдался, но я еще не знаю породу. Мне кажется, что если будет собака, то я этого дела не брошу».

Ну, что ж, Федя, желаю тебе успеха на пути открытия новых, еще неисследованных «белых пятен» в зоопсихологии. Может быть, тебе, действительно, удастся обнаружить «что-то среднее между инстинктом и мышлением». К слову говоря, многие закоренелые «собачники» тоже считают, что это «что-то» существует. Но даже, если этого таинственного «что-то» не окажется и еще раз восторжествует теория Павлова, все равно польза для тебя, Федя, будет несомненная. Вырастешь зоологом, пытливым вдумчивым ученым, полезным и нужным стране человеком, а толчок к этому, помни, дала тебе собака.

Бывают письма, подобные воплю SOS — «спасите наши души!» Такое послание получил я однажды из Грозного.

Мои незнакомые корреспонденты сообщали, как они, пренебрегая квартирными затруднениями (одиннадцатиметровая комната в коммунальном доме), взяли щенка восточноевропейской овчарки, как их любимец превратился в красавца-пса, которому все грозненские любители пророчили самую блестящую будущность.

«Но, — писали дальше огорченные владельцы, — с собакой, очевидно, нужно будет расстаться. Наши соседи по квартире засыпали жалобами все инстанции г. Грозного. В этих жалобах 99 % лжи, но количество их так велико, что нервы работников ЖКО сдали. Нам предложено в десятидневный срок собаку «аннулировать». В случае невыполнения — привлечение к судебной ответственности.

Мы не смогли найти никакого официального документа, разрешающего (или запрещающего) содержать собаку на своей жилплощади в коммунальной квартире. Единственным подтверждением наших прав является выдержка из Вашей книги: «Согласно правилам, утвержденным правительственными органами, для содержания собаки служебной породы не требуется согласие жильцов дома… или домоуправления».

Мы очень просим Вас сообщить нам, в каких документах зафиксированы права владельцев служебных собак — членов клуба…

С уважением — Боудены»

Пришлось отправить телеграмму, а вдогонку срочное письмо с разъяснением, что, во-первых, держать животное — право любого человека и запретить это никому не дано (на то есть жилищные законы, где это право сформулировано четко и ясно, и всякое игнорирование его будет нарушением жилищного законодательства), а, во-вторых, собака — собственность, и как всякая собственность граждан Советского Союза также охраняется законом, если, разумеется, она не стала опасной для окружающих. Но последнее еще нужно доказать и одних голословных обвинений тут недостаточно. Немало находится охотников скандалить, которые делают это из-за собственного дурного характера или по врожденной неприязни к животным. А это — никакой не резон.

Добавлю, что, к сожалению, подобные факты гонений на собак и их владельцев нередки и в других городах.

Виноваты в этом клубы собаководства, которые плохо защищают интересы любителей, а также чрезмерное усердствование некоторых местных органов власти, видящих свою задачу в том, чтобы создать вокруг населения некое подобие пустыни без единого четвероногого… Увы, это правда!

Еще один вопль о помощи долетел до меня как-то из Вологодской области. Житель города Великий Устюг в панике сообщал:

«…У меня шесть собак взрослых и всех вожу на караулы. А горисполком вынес решение, где указывается — от 37-го года указ или приказ — собак не держать в общем пользовании горсоветских домов, а у меня, как я уже сказал выше, шесть собак взрослых и два щенка — 5-месячный и полуторамесячный. Все они находятся в дровяниках и клетушке, в комнате ни одна не находится, и на воле, то есть по городу не бродяжничают. В девять часов вечера увожу на караулы и привожу полседьмого и в восемь утра домой. Следовательно, собаки ночью дома не находятся. А соседи по дому на меня жалуются, говорят: мои собаки им спать не дают, и мало того жалуются, а прямо заявляют: убирай собак или убьем…»

Подпись была неразборчива, а повторить ее четко автор письма, видимо, не догадался или забыл от расстройства чувств, и я не смог отправить ответ. Да вряд ли мой ответ обрадовал бы неизвестного ходатая. Как бы я ни любил собак, но встать на их защиту на сей раз не мог.

Шесть собак (не считая щенков, которые в ближайшем будущем обещали превратиться тоже во взрослых животных) — получается что-то вроде частного питомника. Совершенно очевидно, что хозяин их сделал собаководство статьей дохода для себя. В этом случае позволительно усомниться и в его чувствах по отношению к четвероногим: ведь барышничество редко уживается с добрыми намерениями. И, конечно, собаки лают и не дают покоя жильцам. Вот что я мог сказать в ответ на призыв о защите со стороны этого гражданина. Может быть, теперь мои слова дойдут до него.

«Вы невольно стали причиной моих радостей и уже начавшихся огорчений, — написала мне гр-ка Гольдштейн из Львова, — и потому я решила обратиться к Вам.

Мне пятьдесят лет, я работаю фельдшером, имею двух сыновей: 21-го года и 14-ти лет. Никогда собак не имела и не интересовалась ими. И совершенно неожиданно стала собаководом: сначала младший сын — ученик шестого класса — прочитал Ваши книги, затем их прочитала я, и вот…

В августе прошлого года мы приобрели месячного щенка-кобелька, восточноевропейскую овчарку, с хорошей родословной в трех поколениях, четырех килограммов весом, пушистого, похожего на медвежонка. Он стал нашим любимцем, мы его хорошо кормим, гуляем с ним и сильно к нему привязались.

В трехмесячном возрасте у него выявился рахит и сильный зуд. Щенок ожесточенно начал чесаться зубами и когтями. Я зачастила в ветлечебницу. Он выпил много рыбьего жира, долгое время я давала ему костную муку, глицерофосфат кальция, глюконат кальция, разные витамины. Борьба с рахитом идет успешно, к лету, наверное, все пройдет. Зуд никак нельзя прекратить: проверяли — нет глистов, нет никаких паразитов, на коже ничего нет, авитаминоз тоже отрицают. Выписывали хлористый кальций, бром с валерьянкой, анальгин. Делали внутривенно впрыскивания брома, глюкозы, пирамидона. Один врач нашел, что это от избытка белка, прекратили давать мясо целый месяц — ничего не помогло. Поставили диагноз «симптоматический зуд», и вот уже шесть месяцев щенок чешется, и ничем нельзя помочь. К шести месяцам должны уши стоять, а у него не встали. Временами, по нескольку раз в день, при возбуждении уши встанут и сразу падают, стоять не могут. В клубе говорят, что до года уши еще могут встать. Теперь ему уже больше девяти месяцев, красавец, очень крупный и плотный, великолепно дрессируется, а вот уши не встают. В нашей семье тяжелое огорчение, обидно, что пес будет с таким недостатком. Очень прошу Вас, Борис Степанович, ответить на два вопроса:

1. По вопросу зуда: может, Вы знаете средство, пусть народное, может, из Вашей многолетней практики. Порекомендуйте. А может, такая собака не переносит комнатной температуры, у щенка очень густой подшерсток; может, пищу надо изменить?

2. По вопросу ушей. Могут ли еще уши встать до года или нечего надеяться? Что еще можно предпринять? Целесообразно ли держать собаку в случае, если уши не встанут?..»

«Уважаемая товарищ Гольдштейн, — ответил я. — Очень трудно мне по Вашему письму решить, что же все-таки, происходит с Вашим щенком. Но в общем, я склоняюсь к следующему.

Во-первых, все-таки, постарайтесь еще раз основательно проверить его на глистов. Ведь очень часто глистов трудно обнаружить: могут быть самцы аскариды — и тогда, пока сам не выйдет, никак его не обнаружишь. Наконец, есть и такие трудно уловимые формы, которые, хоть убейся, нипочем не показываются. Проверьте кровь — она может показать глистную инвазию.

Это — одно. Второе: Вы пишете, что хорошо кормите своего питомца. Но как кормите? чем? Об этом Вы умалчиваете. А мне сдается, что все же организму его чего-то не хватает. И я почти убежден, что главная причина — в этом.

Что я Вам настоятельно советую: постарайтесь разнообразить пищу насколько только возможно. Именно пищу, а не лекарства. А то мне думается, что Вы его «залечили», напичкали разными патентованными средствами, а это ведь не всегда польза. Исключите всю эту аптеку, дайте простую, здоровую, разнообразную пищу. Свежее сырое мясо на добавку. Овощи сырые и вареные (в комбинации, разумеется, с другими продуктами). И главное (обращаю на это Ваше внимание) — больше гулять, больше, как можно больше. Гулять, бегать, прыгать, резвиться. Задавайте ему большие прогулки, дайте большую нагрузку, чтоб он приходил домой язык высунувши. Заставляйте прыгать через разные препятствия. Канава попалась — прыгай через канаву; бревно — давай через бревно; забор, барьер — валяй через него. Да не по одному разу. А пять, десять раз. Бегай за аппортом, носись так, чтоб дух из тебя вон! Плавать, купаться. Пусть набегается, наплавается до изнеможения; домой придет — к чашке и на боковую. Отдохнул — новая зарядка… Уверяю Вас, пройдет все. Как рукой снимет. И уши встанут и чесаться перестанет. Питание, воздух, обилие движений, спортивный режим, — вот что надо Вашему псу. Проштудируйте историю моего Джекки. Его поправляли так же.

Вот так. Очень прошу Вас написать мне, как пойдет дальше с Вашим щенком. Но если решите следовать моему совету (коль скоро Вы обратились ко мне за советом и помощью), то следуйте до конца, не останавливайтесь на полдороге. Иначе толку не будет.

Кстати, Вы упоминаете о рахите. Если у Вас с питанием все обстоит благополучно, если щенок имеет достаточно движений, солнца, — откуда же рахит? Все говорит о том, что я даю правильную диагностику.

Обязательно сообщите, как пойдет исправление щенка.

Не вздумайте только его ликвидировать. Это будет величайшая несправедливость по отношению к животному.

Всего наилучшего…»

«Я — владелец щенка восточноевропейской овчарки, милого существа, доставляющего немало хлопот и забот, — говорилось в очередном письме. — С Вашего разрешения, я представлюсь Вам: Рогалёв Игорь Иванович, 1930 года рождения (6 февраля мне уже «стукнет» 30 лет), техник-механик паровозного хозяйства; моя жена — Римма, 1938 года, она тоже техник, но по вагонной части; и, наконец, наш сын — Димка, которому идет пятый месяц и который, как и его батька, будет заядлым собашником, уверяю Вас. Вот уже три месяца живет с нами Эльза, которой скоро будет четыре месяца. Эта «хулиганка» уже весит 19800 грамм, имеет высоту в холке 51 см. Родители ее — злобные овчарки: отец — Тарзан, мать — Сильва, работают в угрозыске при горотделе милиции. Достать Эльзу мне помог инструктор Садчиков Семен Максимович, лейтенант милиции. (Однажды он признался, что звание ему присвоили собаки!).

Строго придерживаясь Ваших взглядов, мы не отказываем Эльзе в пище. Мясо, морковь, рыбий жир (и даже медвежий), молоко. У нее тоже свои причуды вкуса: она с удовольствием ест соленые огурцы, свежую и квашеную капусту, ворует сырую картошку, с таким аппетитом ест винегрет, что диву даешься. А однажды я, открывая бутылку шампанского, нечаянно пролил на пол. Не успели принести тряпку, а она уже подлизала все. Жженные кости ест плохо.

Но вот беда: не могу вывести у нее глистов. Водил в ветлечебницу, выписали сантонин 0,6 г и каломель 0,3 г. Сначала вышел один приличный аскарид, потом, в другой раз, такая же «астра», как у Вашего Джекки. Давал ей пять раз, но до сих пор маленькие глистики идут и идут. Прямо не знаю, что делать.

Вы пишете, что Джекки давали четыреххлористый углерод, но сколько — не указываете. Я бы тоже хотел попробовать это средство. Прямо обидно, собака живет в чистоте, ест все время свежую пищу, по помойкам не бегает, и вдруг глисты, которых никак не выведешь. Посоветуйте, пожалуйста.

А в остальном пока все идет нормально. Недавно я Садчикова попросил показать мне ее сестру, которая живет у одного его знакомого. Признаться, даже волновался: вдруг тот щенок окажется лучше моей Эльзы. Каково же было мое изумление, когда я увидел ее! Передо мной щенок ростом с Эльзу, когда той было полтора месяца. На ней еще даже пух! Ну, уж это слишком. Я сказал хозяину этого щенка, что так держать собаку нельзя. Во-первых, она у него живет в сарае, кормят чем придется, о купании и речи не может быть. Я сходил за Эльзой. Так этот бедный щенок свободно, не задевая, проходит у нее под брюшком. Я посоветовал выгнать у нее глистов. И что же, недавно Садчиков мне сказал, что щенок погиб. Глисты пошли глоткой и задушили малыша. Римма страшно была этим возмущена и долго жалела щенка. Вот она, фальшивая любовь к собаке.

С Эльзой я еще не занимаюсь по-настоящему, но она весьма послушна и понятлива. Правда, Димке от нее достается. То соску утащит у него, то игрушку. Пришлось ей выделить из его «фонда» игрушек и соску. Но она, дрянь такая, не больно-то своими хочет играть. Вот украсть что-нибудь — это для нее удовольствие. Попадать ей, конечно, попадает, да не очень ты ее прошибешь этим. Ей шлепок, а она играть с тобой лезет. Ей строгим голосом говоришь, а она смотрит на тебя и без зазрения совести начинает лаять. Ну, прямо бесенок. А вообще будет злюка…»

Как не скажешь, что это письмо писал хороший человек — простой, сердечный, с хорошим задушевным отношением к животным и, безусловно, хороший отец. Как было не ответить таким людям. И я с удовольствием послал в город Междуреченск, Кемеровской области, следующие строки:

«Дорогие товарищи Рогалёвы!

Получил Ваше письмо и очень порадовался тому любовному тону, в каком Вы описываете свою Эльзу. А еще более порадовался тому, что Вы, имея грудного ребенка, находите время и желание держать также собаку. Это очень, хорошо, — и, между прочим, хорошо, прежде всего, для Вашего же Димки.

Правда, он еще очень мал, но это не беда. Время летит быстро, не успеете оглянуться, как Димка уже начнет ходить, потом — бегать, а потом превратится в такого же «заядлого собашника», как его папаша. Прекрасно! Близость животного всегда облагораживает человека, приближает его к природе, к животному миру, а столько прекрасного могут нам дать они! Повторяю, Вы очень порадовали меня, порадовали тем, что Вы — такие, что моя книга попала к хорошим людям.

Хочу только предупредить: очевидно, все заботы с Эльзой (так же, как и с Димкой!) еще впереди. Главное, пусть Вас не испугает, когда она начнет баловаться. Это случается с ними, когда они начнут набираться сил, энергии. Потом это пройдет, и будет Ваш пес и умный, и преданный на диво.

Не давайте только ребенку фамильярничать с собакой, дергать за хвост, залезать в пасть, тыкать в глаза. Пес может и не стерпеть. А надо, чтобы между ними был самый тесный, самый дружеский контакт. Он возникнет сам собой, если правильно направлять ребенка (ну и, разумеется, собаку тоже).

Относительно глистогонного. Конечно, надо бы глистов выгнать без остатка. Но то лекарство, о котором упоминаю я в книге, применяется только в больничных условиях, самим Вам вряд ли можно его достать и применить.

Желаю Вам удачи и терпения. Терпения — обязательно. Зато потом не пожалеете. И младенец Ваш потом не раз скажет Вам за это спасибо. Пусть и он и его дети любят животных. Будет Человек, Человек с большой буквы, а не те уродливые души, которые закатывают истерику при виде собаки, и которых, к сожалению, слишком много…

Желаю Вам всего лучшего».

Письмо из Ногинска.

«Здравствуйте, уважаемый Борис Степанович! Мы с Вами не знакомы, но у меня есть собака.

Я давно мечтал иметь собаку, и вот в августе прошлого года я увидел, как на рынке продавали тощую, запущенную собаку. Что-то в ней было привлекательное, и я ее купил. На повестку дня встал вопрос — найти что либо из литературы, где можно получить ответ по уходу и содержанию собаки.

Москва — большой город, но поиск остался поиском. В декабре поехал в отпуск в Ленинград, и там, в Доме книги, мне предложили «Вы и Ваш друг Рэкс». Мельком взглянув на содержание, мы с женой отставили все, что было запланировано на этот вечер, опустились в метро, устроились в уголке и так увлеклись чтением, что нас уже попросили покинуть метро, так как оно закрывается. Я представляю, как странно и, вероятно, смешно было смотреть со стороны на двух человек, когда один читал книгу, размахивая рукой, а вторая, не скрывая, вытирала слезы…

Борис Степанович! Извините меня, но поскольку я нашел себе еще одного друга, то, естественно, я хочу о нем больше знать. Если не затруднит, ответьте мне на такие вопросы:

1. Как определить возраст собаки?

2. Какую опасность таит ожирение собаки? Она у нас ест не очень много, но по условиям жизни я могу гулять только полтора-два часа, а остальное время — квартира. Меня пугают, что она якобы может сойти с ума.

3. Наша Гента ростом 50 сантиметров, предположительный возраст полтора года. Масть волчья. Все остальное можно увидеть на фотографиях, которые я Вам посылаю. Какой она породы?

4. Чем можно объяснить ее инертность и неласковость? Поясню, в чем дело. Она у нас с августа 1959 года. В декабре мы с женой уехали в Ленинград. Дочь рассказывала, что Рента скучала, плохо ела, все лежала у дверей, то есть создается впечатление привязанности; но когда мы через 15 дней приехали, то встреча была очень сдержанной. Гента очень лениво подошла, обнюхала и, не проявляя большой радости, ходила за нами по квартире. Соскучившись по собаке, мы оба были немного огорчены ее холодностью. Чем объяснить такое поведение?

Когда я прихожу со службы, она и по сей день не проявляет большого восторга. За полгода она никого не лизнула в лицо. Очень любит гулять. При сборах проявляет восторг. Со мною особенно любит гулять, так как я с нею играю, бегаю по глубокому снегу, она догоняет и таскает за шинель, к общему нашему удовольствию. Таскает аппорт, играет с мячом, ищет нас, когда мы прячемся за деревьями. Знает всех нас по именам. Детей не любит, но с дочерью ладит хорошо. Она в меру злобная, сильная (меня — 85 кг — возит на санках).

Гента всех приводит в восторг тем, что, когда жена говорит: «Гента, проси папу гулять!» — немедленно находит меня (у нас три комнаты), кладет лапы на колени и начинает ласкаться. Я встаю, одеваюсь и хоть на несколько минут, но выхожу с нею на улицу. Жена все время говорит, чтоб я написал Вам: что у собаки, кроме рефлекса, все-таки, наверное, есть немного мышления…

Сидоров Сергей Федорович»

К письму было приложено с полдюжины фото (Гента в разных видах).

Я ответил:

«Уважаемый Сергей Федорович!

С удовольствием прочитал Ваше письмо, с удовольствием — потому, что со страниц его веет настоящей любовью к животным. Спасибо за добрые слова, сказанные в адрес моей книги: рад, что она понравилась Вам и, по-видимому, оказалась полезной.

Отвечаю на Ваши вопросы.

Определить возраст по зубам может только специалист. Чем старше животное, тем они сношеннее, желтее и т. д. Но все это очень относительно. У моего Джекки почти до самой смерти зубы были в отличном состоянии и не соответствовали возрасту.

Относительно ожирения и прогулок. Два часа прогулок в день — это не так уж мало. Важно, чтобы это было всегда, каждый день. Ожиревает собака от перекорма и избыточного лежания, недостатка движений. На прогулках больше гоняйте свою Генту — заставляйте ее бегать, приносить аппорт, прыгать через барьер и т. д. Сейчас она молода, и вряд ли ей может грозить ожирение.

А что касается того, что она может «сойти с ума», — чепуха. Очень интересный разговор об ее нраве. Чем можно объяснить ее, как Вы выражаетесь, холодность? Совершенно очевидно, что у нее было тяжелое детство, может быть, колотушки, битье, проголодь. Знаете, как может доставаться собаке, если некому пожалеть ее! Вот это, по-видимому, и отразилось на характере собаки.

Но пусть Вас не пугает это. В хороших руках — все становится хорошим. Отойдет, оттает и Ваша Гента. Может быть, кой-какие индивидуальные особенности останутся, но она от этого не будет хуже. Просто еще мало прошло времени, как она обосновалась у Вас, еще сказываются рефлексы, полученные в прошлой жизни. Пройдет!

Собака очень тонко чувствует заботу о ней, это ключ к ее сердцу. И Вы правы, говоря, что есть что-то у собаки и от разумного мышления. Да, да, это, безусловно, есть у собаки. Какие-то зачатки разума. Ведь уже и ученые начинают поговаривать об этом, не только мы с Вами, фанатики-собачники.

На основании снимков с Генты хочу дать Вам следующий совет.

У Генты есть некоторая провислость спины. Вероятно, она прежде жила под кроватью или еще где-либо, куда ей приходилось подлезать. Надо исправить этот недостаток. Заставляйте ее больше прыгать, бегать, брать барьер. Особенно — брать барьер. Спина станет более упругой, разработаются мускулы.

Вы спрашиваете о породе. Судя по снимкам, она — чистокровная восточноевропейская (немецкая) овчарка. На снимках я не заметил ни одного отклонения от породы».

Регулярная переписка завязалась у меня с Крымом — с Ялтой. Тамошние любители сообщили мне об отстреле собак — жестокой мере, не вызывавшейся, по их мнению, никакими серьезными причинами, о зарождении местного Общества защиты животных. А однажды пришла открытка, в которой говорилось: «Приглашаем на отдых на сентябрь месяц в Ялту. Предоставим Вам комнату. С приветом Е. Голукович».

На следующий год, примерно в то же время, пришла уже не открытка, а телеграмма, звучавшая как приказ:

«Ждем в Ялту. Комната готова. Телеграфируйте выезд — встретим».

Очень растрогало меня письмо из Ачинска.

Сообщая о том, как они читали «Рассказы о верном друге» («представляете далекую Сибирь, где часто вечером кружит вьюга, и вот, сидя дома, у горящей печи…»), семья Шендерей (автор письма — Людмила Григорьевна и дети Лиля, Георгий, муж и мама) приглашали меня: «Если вдруг когда-либо придется побывать в Сибири, а может, в городе Ачинске, приезжайте к нам. Мы будем очень рады, если вдруг увидимся с Вами. В жизни бывают такие случаи, что по каким-либо делам попадаешь в город, в котором, быть может, никогда не думал оказаться. Так вот, если вдруг так получится, чем в гостинице быть, лучше у нас. Дом у нас большой, из пяти комнат, кухня, коридор, веранда выходит на берег реки, небольшая ограда и садик на обрыве реки, так что для писателя этот уголок будет действовать вдохновляюще. Извините нас, быть может, мы не совсем умело написали, — ну, что есть, так вот и есть…»

Ну, как не порадоваться, читаятакое письмо, как не почувствовать, что у тебя есть друзья! И, право же, мне захотелось побывать у далеких гостеприимных друзей из Сибири, сесть у их жаркой, полной пылающих березовых поленьев, печи и, прислушиваясь к подвыванию метели, повести долгую задушевную беседу. Право — как хорошо! И ведь все это сделали мои Джери, Снукки, Джекки.

А сколько ребячьих писем, трогательных в своей непосредственности! Приведу лишь два.

Первое:

«Здравствуйте, Борис Степанович Рябинин. С приветом к Вам Юра. Дорогой Борис Степанович, я очень люблю собак. Еще восьми лет я приносил домой щенков. Но мама наотрез отказывалась их держать. Борис Степанович, я прочитал книгу «Твои верные друзья». У меня к Вам будут вопросы, если сможете, то, пожалуйста, ответьте мне. Борис Степанович, я хотел задать Вам много вопросов, но описать их я не знаю как. И я хочу лучше поговорить с Вами (если это можно). Может быть, Вы мне поможете найти свой путь в жизни. И как вырастить хорошего друга. Я буду защищать труд советского народа и охранять мир. Помогите, пожалуйста, мне в этой большой просьбе. Борис Степанович, если можно, то я приеду к Вам и все расскажу, а если нельзя, то я опишу. Борис Степанович, на этом кончаю письмо. Надеюсь, что я увижу Вас и Вы мне поможете.

Винокуров Юрий Алексеевич»

Второе:

«Дорогой товарищ Рябинин!!!

У меня нет собаки. Но мне очень хочется ее иметь.

Я просила родителей, чтобы они мне купили собаку, но они упорно отказывали, кроме того, посмеивались надо мной. У меня есть брат и сестра, я им рассказала о Вашей книге «Рассказы о верном друге», и они тоже стали просить родителей купить маленького щенка, но они отказывали и ругали меня за то, что я подговариваю их, то есть брата и сестру. Я советовала папе прочитать эту книгу, но он говорит, что уже не маленький и ему нечего ее читать.

Борис Степанович, попросите нашего папу и маму в письме, чтобы они нам, то есть сестре, брату и мне, купили собаку. Дайте поскорее ответ. Потому что папа говорит, что мы большие. Прошу быстрее прислать ответ, а то я боюсь, что мы вырастем еще больше и нам не купят собаку. Конечно, я пишу очень глупо последнюю фразу, но я думаю, что Вы поймете и без этого, что надо написать побыстрее.

До обратного письма. Ольга Ратникова.

Попросите папу в письме, чтобы он купил нам быстрее собаку. Больше всего мне нравится восточноевропейская овчарка».

Не знаю, купил ли строгий папа Ратников щенка для своей дочери, но, думаю, что даже без этого тот огонек любви к живому существу — собаке, который горит в сердце маленькой Оли, поможет ей сделаться человеком в лучшем смысле этого слова.

Родителям же хочется сказать: не гасите этот огонек. Он поможет вашим детям стать человечнее, мягче, отзывчивее, а ведь это — общее наше желание. Только добрые люди — хорошие люди.

Я мог бы продолжать разговор с моими неизвестными друзьями еще долго. Но, думаю, хватит.

Замечу лишь: если столько людей — самых разных, пожилых, молодых, мужчин, женщин, детей — находит время и желание писать только потому, что у них собака или они собираются ее завести, — сколько же радости приносит это животное людям!

И права та моя читательница, которая, возмущаясь жестокосердием и эгоизмом иных очерствевших людей, с укором обращается к ним в своих стихах:

Поэтому хочется сказать в напутствие — всем, всем:

Дорогие друзья! Я получил Ваши письма, мне понятны Ваши чувства, понятно желание иметь около себя то существо, которое мы, люди, нарекли собакой. Смелее же беритесь за дело, приобщайтесь к еще не изведанной Вами области применения своей энергии. Не пожалеете. Желаю Вам успеха на этом поприще.

ГЛАВА XV КУДА ОБРАЩАТЬСЯ ЛЮБИТЕЛЮ И НЕКОТОРЫЕ СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОБАКОВОДСТВА, КАК ИХ ПОНИМАЕТ АВТОР

Мы заканчиваем тем, с чего начали: вопросом, который наиболее часто задают люди, желающие приобщиться к собаководству: куда обращаться за помощью и советом?

По всем вопросам, связанным с содержанием собак служебных пород, следует обращаться в клуб служебного собаководства.

Клуб служебного собаководства — массовая общественная организация, входящая во Всесоюзное Добровольное Общество Содействия Армии, Авиации и Флоту.

Что представляет собой ДОСААФ?

Газета «Правда» так определила цели и задачи ДОСААФ:

«Успешно решая задачи мирного строительства, советские люди вместе с тем помнят о своем священном долге совершенствовать оборону страны. И в этом важном деле большая роль принадлежит Добровольному Обществу Содействия Армии, Авиации и Флоту — массовой патриотической организации трудящихся. Оно призвано пропагандировать и распространять военные, военно-технические, авиационные и военно-морские знания, готовить трудящихся к обороне страны, развивать массовые виды спорта».

Членом клуба служебного собаководства ДОСААФ СССР может быть всякий гражданин Советского Союза, владелец щенка или собаки служебной породы, в том числе и не достигший совершеннолетия. И, если у вас есть свой Джери или Рэкс, вам непременно нужно завязать дружбу с клубом и вступить в его члены.

Что делает клуб?

Клуб ведет массовую воспитательную работу среди своих членов, а также среди неорганизованного населения, разъясняя цели и значение служебного собаководства. Задача клуба — выращивать опытных собаководов, патриотов своей Родины.

Клуб готовит кадры собаководов для нужд обороны и социалистического строительства. Он заботится о росте поголовья и улучшении качества собак служебных пород. В клубе каждый может получить бесплатную консультацию по всем вопросам, неизбежно возникающим, если вы обзавелись щенком или взрослой собакой.

Клуб оказывает содействие в подыскании и приобретении любителями породистых чистокровных щенков интересующей вас породы, а для желающих — и взрослых животных. Он организует регулярную дрессировку любительских собак, для чего при клубе работают дрессировочные площадки, обеспеченные квалифицированным инструкторским персоналом. При клубе в определенные дни существует дежурство врача, специалиста по болезням собак.

Каждый владелец, член клуба, пользуется соответствующими правами, а его собака состоит под охраной закона. Согласно правил, утвержденных в предвоенные годы правительственными органами, для содержания собаки служебной породы на своей жилплощади не требуется согласия жильцов дома, в котором вы проживаете, и разрешения домоуправления^[61]. Всякое невызванное увечье или убийство служебной собаки преследуется по закону, а виновный несет ответственность в уголовном порядке. Для подтверждения этих прав клуб выдает владельцу специальное «Охранное свидетельство» на его собаку.

В клубе налажена регулярная учеба вновь вступающих членов. Через посредство клубов происходит обмен опытом между старыми опытными любителями-собаководами и новыми, молодыми.

Если у вас потерялась собака, клуб поможет в розысках. (Однако, замечу попутно, лучше, чтоб это не случалось совсем. Трест «Очистка», занимающийся в городах выловом бродячих животных, конечно, не пощадит вашего пса, если вы будете его отпускать постоянно бегать без вас, а вернуть удается не всегда).

Периодически клуб устраивает выводки щенят и молодых собак. На выводке вы можете получить необходимые указания по уходу за собакой, о мерах предупреждения болезней и способах устранения тех или иных недостатков у животного (конечно, если они вообще устранимы) и прочее т. п. Все щенки в клубе ежемесячно взвешиваются, а взрослые собаки проходят периодический санитарно-ветеринарный осмотр. Через клуб вы получаете все документы на собаку. Родословная книга ведется в каждом клубе.

Ежегодно клуб составляет план вязок по всем породам, находящимся на учете, помогая этим любителю заблаговременно и правильно подобрать пару для своего животного, что, как известно, является первым условием успешного разведения. Составляя план, клуб включит в него и вашу собаку — разумеется, если она заслуживает права быть производительницей или производителем. Не состоя членом клуба, вы не сможете повязать собаку хорошим производителем, не получите документов на щенков.

Клубы с хорошо поставленной работой организуют и снабжение своих членов по удешевленным ценам мясо-отходами и вообще продуктами для питания собак. С его помощью также создаются местные секции служебного собаководства на заводах и фабриках, при райсоветах и т. д. Все доходы клуба, в соответствии с установленным порядком, предусмотренным специальной инструкцией ЦС ДОСААФ СССР, поступают на развитие собаководства, на покрытие нужд этого же клуба.

Клубы призваны бороться со всеми проявлениями чуждых нам нравов: спекуляцией собаками, обманом неопытного любителя, попытками превратить собаку в источник обогащения путем нещадной эксплуатации ее, не создавая в то же время для нее необходимых условий содержания. Исключение из членов клуба — тяжелое наказание.

Членство в клубе накладывает на любителя ряд обязательств, как-то: подчиняться всем решениям совета клуба и выполнять его поручения, всеми зависящими от любителя средствами способствовать развитию кровного собаководства у нас в стране, аккуратно выплачивать членские взносы.

В помощь начальнику и штатному аппарату клуба из числа активистов избирается на общем собрании членов совет клуба, ведающий всеми вопросами практической жизни организации.

Большим преимуществом клуба по сравнению с другими родственными ему организациями является то, что через собаку в сферу его деятельности стягивается много людей из числа неорганизованного населения, как, например, домохозяйки, пенсионеры^[62].

В этом смысле полную противоположность представляет любительство в странах с капиталистическим строем. Там любительство — это отвлечение от политики, от общественных интересов, сектантство.

Важное значение для пропаганды дела служебного собаководства имеют различные массовые мероприятия, устраиваемые клубом: агитпробеги на собаках, выставки и т. д.

Клуб периодически проводит испытания и соревнования служебных собак, с выдачей владельцам животных призов и почетных дипломов. Выше указывалось, что дрессировка является непременной обязанностью каждого владельца. Каждая молодая собака (в возрасте от полутора до двух с половиной лет) должна быть в обязательном порядке отработана по общему курсу, каждая взрослая собака (от двух с половиной лет и старше) — по общему курсу и одной из спецслужб. Только тогда она будет считаться полноценной служебной собакой и сможет выступить полноправной претенденткой на лучшее место на очередной выставке-смотре служебных собак. Этот порядок не распространяется лишь на так называемый 3-й, или щенячий класс, то есть на щенков возрастом до полутора лет.

Наконец, ежегодно клуб организует выставку служебных собак. Выставка занимает важное место в жизни каждого собаковода и его собаки. Выставка — не самоцель, не просто парад красивых животных. Она служит своеобразной и в высшей степени наглядной проверкой того, как любитель вырастил свою собаку, знает ли он свое дело, любит ли его. В конечном счете, выставка — это проверка работы не только отдельного любителя, но всего клуба в целом, ибо на выставке с особой убедительностью видно, чего достиг клуб в своей практической деятельности, улучшается ли качество поголовья собак или падает, растет оно или, наоборот, сокращается, выросли кадры квалифицированных собаководов или они стали меньше, хуже.

Малоопытному любителю, а особенно любителю-кустарю, который занимается выращиванием собаки в отрыве от общественности, от коллектива, делая это по-старинке в одиночку, за свой страх и риск, выставка может принести немалые неожиданности, а иногда даже конфуз. Например. Нынче ваша собака завоевала на ринге почетное место. Вы ждете, что то же самое повторится и на следующий год. И вдруг ее ставят куда-то в хвост. Вы возмущены, обижены за собаку. Вы готовы отнести постигшую ее — а вернее, вас! — неудачу за счет дурного вкуса судей или за счет еще чего-нибудь похуже… А меж тем, причина очень проста: подросло новое поколение животных с хорошими выставочными данными, усилился состав ринга. А может быть, кое в чем винованы и вы сами: хуже стали содержать животное, меньше заботитесь о нем, успокоились на достигнутом.

Особую заботу предстоящая выставка всегда составляет у эрделистов. Поэтому я позволю себе еще раз остановиться на щипке: как подготовить эрдель-терьера к выставке. Умудренные опытом владельцы этих рыжих и очень своеобразных собак обычно делают щипку не враз, а растягивают на несколько сроков. А именно. За полтора-два месяца до идеального момента выщипывается чепрак с хвостом, в первый раз, и верхняя часть шеи. За полтора месяца — ляжки, за три недели — плечи, гачи (зад) и грудь и шея с боков. За две недели — горло и за десять дней — голова. Обратите внимание в щипке: как можно «суше» должна быть шея. Щипец зачесывается против шерсти. Брови тоже выщипываются. Ноги не щиплются. Нижняя часть груди не щиплется (у спуска ребер), лапы взлохмачиваются.

Думаю, что не следует мыть собаку вечером в канун открытия или, тем более, в самый день открытия выставки, — шерсть потеряет глянец, не будет лежать плотно и красиво, как нужно. Лучше сделать это дня за два, за три, а потом просто не давать собаке грязниться, набирать на себя пыль. Не следует также перед тем, как выводить собаку на ринг, чрезмерно закармливать ее: отвиснет живот. Уж лучше накормите ее досыта и послаще после того, как она завоюет почетное место в своем классе.

На ринге не дергайте ее, — обстановка на выставке для нее и без того достаточно нервная. Нехорошо, когда пес сожмется, спрячет хвост под брюхо, спина горбом, голова опущена… Надо чтоб он был напружинен, молодец молодцом, гарцевал бы, как хороший конек на скаковой дорожке, — как говорится, товар лицом!

Умело подготовить собаку к выставке, а также «показать» ее, имеет немаловажное значение. И клуб всегда требует, чтобы собака была выведена «в порядке». Выставка! Само слово говорит за себя.

Опытный любитель даже в щенке умеет примечать его недостатки, от которых нужно избавиться в будущем (тренировкой, уходом, какими-либо специальными мерами), и, действительно, очень часто добивается полного эффекта. Я знавал одну любительницу, которая очень несложными мерами сумела исправить слабое ухо и вялую шею своего эрдель-терьера. Она накладывала на уши повязку, а пищу ставила на возвышение, заставлявшее собаку тянуться. По мере роста животного менялась в высота подставки. Это частое упражнение укрепило шею и весь корпус эрдельки, и когда она вышла на ринг, ни один судья не смог обнаружить в ней каких-либо существенных недостатков.

Следует, однако, помнить, что красота для собаки — это, прежде всего, стандарт, типичность, связанные с ее служебным применением. Изнеженные и слабые, хотя и красивые животные нам не нужны.

Экспертиза собак происходит по классам: старшая возрастная группа (в недавнем прошлом 1-й класс) — взрослые собаки от двух с половиной лет и старше; средняя возрастная группа (2-й класс) — молодые собаки, от полутора лет до двух с половиной; младшая возрастная группа (3-й класс, «щенячий») — от 10 месяцев до полутора лет. Кроме того, существует класс племенных собак-производителей (бывший 4-й класс). Они выставляются вместе со своим взрослым потомством (но не со щенками). С 1953 года введен высший класс — элита, куда входят отборные животные.

При экспертизе учитывается дрессировка. Недрессированная собака получает только оценку, но лишается права на получение медали, приза. Это следует помнить всем владельцам, которые «болеют» на ринге за своих питомцев. Обязательна родословная^[63].

Основное назначение выставки — выявить племенной состав животных. Рабочие качества наследуются, — учит нас мичуринская наука. Если овчарка не дрессируется на протяжении нескольких поколений, а вместо этого нежится в оранжерейных условиях, то грош ей цена; это уже декоративная собака. Вся тенденция развития советского собаководства такова, что год от года работающим, обученным собакам будет отдаваться все большее предпочтение, и не исключено, что по истечении какого-то срока недрессированные животные вообще не будут допускаться на выставки, а следовательно, не будут участвовать и в племенном воспроизводстве. Поэтому уже сейчас строго обязательной является бонитировка, то есть комплексная оценка собаки: по служебным (рабочим) качествам — раз, по конституции и экстерьеру (то есть по ее физическим данным) — два, и по происхождению и потомству (если оно есть) — три. Обязательны также промеры собак.

Оценка производится по степеням; «удовлетворительно» (может быть и «неудовлетворительно»), «хорошо», «очень хорошо» и наивысшая — «отлично». Оценки «очень хорошо» и «отлично» — призовые, и сопровождаются (при наличии полной родословной и свидетельства о дрессировке) выдачей медалей: «очень хорошо» — серебряной медали, «отлично» — золотой. Все собаки, прошедшие экспертизу и заслужившие оценку не ниже «хорошо», получают дипломы; получившие «удовлетворительно» — справки.

На выставке выявляются лучшие собаки — победители породы (может назначаться также и чемпион выставки). Собаки, удостоившиеся наивысших оценок, награждаются ценными призами и получают право поездки на Всесоюзную выставку. Победителям Всесоюзных выставок присваивается звание чемпиона СССР. Именно благодаря систематическому, поставленному на научной основе отбору и племенному использованию лучших животных и достигается последовательное совершенствование кровного собаководства у нас в стране.

Иную картину являет собой выставка собак в условиях капиталистической действительности, где дух наживы господствует над всем остальным. Выставки собак за рубежом (мы имеем в виду капиталистические страны) — это прежде всего место, где совершается купля-продажа, предмет спекуляции, бизнеса. И меньше всего она связана с подлинным назначением и целями выставки.

Заграничная практика дает много уродливого и зачастую даже непонятного нам, советским людям, воспитанным совсем в других традициях, — такого, что в наших, советских условиях было бы просто невозможно. Известны случаи, когда владелец собаки-чемпиона после того, как она уступила место более сильному претенденту, выводил ее с ринга и тут же пристреливал. В других случаях собака, получившая лучшее место, оказывалась тотчас проданной за границу и, таким образом, безвозвратно утрачивалась для собаководства своей страны.

Советская действительность не знает таких отвратительных проявлений торгашества, мелких, низменных страстей. Для советского человека главное — общественные интересы. И в этом секрет наших успехов. Все, что делается передовыми советскими собаководами, делается с одним сознанием — видеть свою Родину еще богаче, еще сильнее. И наши успехи в области собаководства, а они несомненны — частица тех успехов, тех побед, которые ежедневно, ежечасно наш народ одерживает на различных участках культурного и хозяйственного строительства под руководством славной Коммунистической партии и Советского правительства.

О наших достижениях в области собаководства рассказывает специальный павильон на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве — павильон «Собаководство».

В юбилейном, 1957 году состоялась первая после Великой Отечественной войны Всесоюзная выставка служебных собак. Проходила она на территории ВСХВ, и, организованная с большим знанием дела, на фоне дворцов-павильонов, всего великолепия ВСХВ, явилась не только чрезвычайно наглядной демонстрацией наших успехов, но и очень красивым зрелищем, способным удовлетворить самый придирчивый вкус.

Выставка привлекла много зрителей. Были иностранцы — французы, американцы, китайцы, болгары, бельгийцы, афганцы и др. Они просиживали на выставке целыми днями.

Наше собаководство всегда интересовало специалистов и любителей за рубежом. Характерен такой пример. Когда у нас одно время, в период нэпа, началась непомерно большая заготовка собачьих шкур, то один немецкий журнал, на основе анализа этого товара, экспортировавшегося на внешний рынок, сделал довольно правильный вывод о состоянии собаководства в СССР.

Тем больший интерес к нам проявляют в разных странах теперь, когда советская страна сделала такие гигантские успехи в социалистическом строительстве.

Выставка 1957 года показала, чего мы достигли, и явилась смотром нашего собаководства к сорокалетию Советской власти.

Экспертиза собак происходила на центральном выводном круге, разбитом на несколько рингов.

Один из гостей, американец, долго внимательно следивший за ходом экспертизы, не выдержал и изумился вслух, увидев наших лучших восточноевропейских овчарок:

— Какие большие!

Чтобы понять его удивление, надо знать, что до самого последнего времени за границей существовало широко распространенное мнение, что большая собака плохо работает. Советская практика опровергла этот устаревший взгляд. Плохо работает рыхлая собака.

— Чьи это собаки? — спросил он у главного судьи выставки.

— Это собаки любителей.

— Чем вы их кормите?

Тот пожал плечами:

— Могу сказать, что кормили их, конечно, хорошо, начиная от дня рождения.

Американец записал все рационы.

Но, конечно, дело не в одних рационах. Побеждает советская наука в целом, советский метод: плановость вязок, правильный и строгий отбор и подбор, система выставок и состязаний, — все сыграло роль.

Эта сценка показывает, чего мы добились настойчивой селекционной работой, широким планомерным развитием собаководства. Теперь не зазорно кое-чего позаимствовать у нас и таким странам, как Америка.

На выставке 1957 года впервые были показаны у нас пастушьи собаки — пуми, привезенные из Закарпатской Украины.

Еще более крупная выставка собаководства на территории ВСХВ состоялась в следующем, 1958 году. Это была 1-я Всесоюзная объединенная выставка, на которой были представлены все породы: охотничьи, служебные, декоративные. Экспонировались на ней и наши, уральские собаки.

Вместе с тем мы были бы слепы, если бы, говоря о достижениях, не видели своих недостатков.

В начале главы мы перечислили, что делает и может делать клуб. Это — в идеале. На практике же зачастую, увы, многое выглядит иначе. Все зависит от того, какие люди сидят в клубе.

Клуб лишь тогда клуб, когда у него сильный, многочисленный актив, а во главе стоит знающий, опытный и любящий свое дело человек. Без этого клуб превращается просто в место, где регистрируют собак.

А сколько приходится слышать жалоб на грубость, на неумение ответить любителю, удовлетворить его запросы!

Вопрос с подбором кадров в клубах в послевоенный период стал, пожалуй, самым больным. Большинство старых опытных и обладающих определенной культурой специалистов ушло на отдых, иные — в промышленность, на другие участки, а достойной замены им в ряде случаев не оказалось. Не хватает даже инструкторов.

По сути многие клубы отданы на усмотрение некомпетентных лиц. Мне рассказывали, например, про одного начальника клуба, который искренне недоумевал, беседуя с любителями:

— Неужели с собакой в одной квартире живете? Да ну?! Я бы ее выгнал немедленно.

Многие клубы потеряли ясную перспективу. Вину за это несет ДОСААФ. Не секрет, что с некоторых пор руководство ДОСААФа перестало по-настоящему интересоваться служебным собаководством, активно поддерживать, развивать его, отдавая главное внимание техническим видам военно-спортивной подготовки. А ведь еще не так давно клубы собаководства в системе Осоавиахима — ДОСААФа считались по праву самой массовой, самой мощной организацией.

Я уже указывал, какие потрясения из-за этого испытал Свердловский клуб. Стоило, спустя несколько лет после окончания войны, смениться руководству клуба, на должность начальника заступил недостаточно квалифицированный, если не сказать случайный, человек, и сразу начался резкий спад. Ухудшилась связь с любителями, заметно снизилась культура всей работы, многие заслуженные активисты отошли от клуба.

Нельзя не замечать того, что размах, массовость нашего собаководства пришли в вопиющее противоречие с наличным составом кадров специалистов, с качеством его. Это — результат невнимания к проблеме кадров. Нельзя подготовить кадры раз и навсегда. Их нужно готовить постоянно, повседневно, а как раз этого-то и нет. Те кадры, которые проходят подготовку в армии на действительной службе, демобилизуются и уходят на другие работы, распыляются, часто переквалифицируются, а клубы испытывают острую нужду в знающих инструкторах, начальниках руководителей секций.

Сами организации ДОСААФ зачастую проявляют невнимание к работе клубов собаководства. Когда начались неполадки в Свердловском клубе, общественность неоднократно била тревогу, однако областное досаафовское «начальство» не вняло этим сигналам, а в результате клуб в короткий срок резко ухудшил свою работу по всем показателям. Стало замечаться ухудшение даже поголовья собак, а ведь высокое качество его достигалось на протяжении целых десятилетий.

Уральский опыт показывает также, что для всех клубов характерен — при большом количестве членов — замедленный рост числа активистов. Случается, активист поработает год-два, а потом его больше не видно; таким образом, общая цифра актива растет очень медленно, а иногда в течение многих лет стоит на одном уровне.

От умения использовать того или иного общественника, от гибкости работы с людьми зависят успехи клуба. К сожалению, эта гибкость проявляется далеко не в достаточной мере, нередко наблюдается механический подход к любителю, а это — крупный недостаток.

Иногда массовая работа подменяется попытками голого администрирования. Я припоминаю случай, когда по приказу «свыше» в Свердловске были полностью отменены вязки недрессированных животных. Вместо того чтобы каждодневно, терпеливо разъяснять любителю важность дрессировки собак, взяли и одним росчерком пера решили «наказать» строптивых владельцев. А в результате в течение одного полугодия «потеряли» около тысячи щенков. Это нелепое указание отменили потом решением совета клуба, но время уже упустили, убыль в щенках нельзя было возместить ничем.

Клубы слабо обмениваются взаимным опытом, в какой-то мере даже разобщены, и нередко один и тот же вопрос в разных городах решается по-разному. Например, если говорить об Урале, взять хотя бы такую деталь: в Челябинске в день выставки разрешено ездить с собакой в трамвае; в Перми существуют постоянные годовые пропуска для этой цели, — для тех собак, которые сдали нормы дрессировки. В Свердловске нет ни того, ни другого^[64].

В ряде случаев у нас еще низка культура собаководства. Многое мы все делаем кустарно, недооцениваем значение мелочей. Челябинцы первые ввели во время экспертизы на выставке сразу же по радио сообщать описание собаки, оценку и занятое ею место. Мелочь, пустяк. Но этот пустяк позволяет всем присутствующим с большим интересом следить за ходом судейства, придает процедуре ее в глазах массы зрителей большую осмысленность. Челябинцы же практикуют в целях популяризации собаководства и такие мероприятия: берут собак разных пород и едут в Центральный парк культуры и отдыха — демонстрировать, а потом приглашают желающих в клуб. Вместе со своими питомцами любители часто выезжают в Златоуст, Магнитогорск, чтобы показать там лучших представителей породы и их работу.

В Ленинграде систематически проводят выступления с дрессированными собаками в школах, чтобы ребята видели: собака — это не только то, во что можно бросать камень. В каникулы устраиваются выступления с собаками в кинотеатрах, в клубах. Подобные мероприятия увидишь в практике далеко не всех клубов. А напрасно. Однако в том же Ленинграде еще плохо используют и, главное, направляют энтузиастов собаководства. Так, например, живет там такая фанатичная любительница — Г. Е. Ануфриева. Я сказал «фанатичная» потому, что далеко не все так любят свое дело, как она. Но Ануфриевой не дают выступать одной: обязательно — с бригадой. Почему? Больше гибкости, дело от этого только выиграет. У Ануфриевой колоссальное количество откликов, успех несомненный. «Работу» ее собаки Цитры имели удовольствие видеть по меньшей мере двенадцать тысяч человек, взрослых и детей. В дрессировке Ануфриева достигла большой виртуозности — Цитра поднимает иглу, наперсток (чего, впрочем, я не рекомендую делать всем). Галина Евгеньевна — человек знающий, рассказывает она детям вещи интересные и полезные для воспитания человеческой души. Зачем же препятствовать ей? Напротив: больше использовать в целях пропаганды!

Большие упущения есть в работе учебных секций и секций кровного разведения.

Дальний Восток платит двести рублей (в новых деньгах) за щенка-колли. Они нужны там для пастьбы пантовых оленей. А в Москве, в Ленинграде колли идут за бесценок.

Почему-то ЦС ДОСААФ снял с титула «служебных» ездовую службу. Почему — совсем непонятно. Самая рабочая, я бы сказал, трудовая специализация собаки, одна из древнейших, показавшая свою высокую эффективность на полях сражений в годы Великой Отечественной войны; и вдруг — стала не нужна… Как так?!

Сказывается застарелая болезнь: многие любители не выполняют требуемых норм дрессировки животных. Совершенно не обобщается и не пропагандируется опыт лучших собаководов-практиков, а ведь коллективный опыт — ценный капитал, и накопление его значительно способствовало бы качественному росту собаководства. Явно недостаточна работа с такими породами, как эрдель-терьер, доберман-пинчер, лайка.

Наметился шаблон (и это относится не только к клубам): стремление разводить лишь несколько избранных пород. Скажем, с усердием занимаются восточноевропейской овчаркой, а все остальные породы заброшены и на глазах мельчают, ухудшаются. (Не вследствие ли этого на Урале, если основываться на статистике клубов, не стало лайки?). Симптоматично, что когда я однажды выступил с рассказом, в котором фигурировала ищейка доберман-пинчер, то работники уголовного розыска предъявили мне претензию, почему я не показал восточноевропейскую овчарку. Дело доходит до прямых высказываний, что-де многие породы не нужны, всех может заменить овчарка.

Глубочайшее заблуждение! Как можно думать, что все то, что было проделано до нас многими поколениями собаководов по выведению различных пород, теперь не нужно, что все это можно перечеркнуть, забыть?! Не знаю, как кто, но я, сколько бы ни занимался собаками, вероятно, не перестану восхищаться неутомимостью человека, сумевшего из того материала, который предоставила ему природа, создать столь большое разнообразие пород, что они могут полностью удовлетворить все его хозяйственные потребности.

Спору нет, восточноевропейская овчарка очень хороша, но нельзя все служебное собаководство основывать только на ней. Это будет вредное ограничительство. Более того, мне думается, было бы полезно расширить список служебных пород. Я, например, считаю, что у нас совершенно незаслуженно игнорируется фокстерьер.

Колхозы, совхозы, складские хозяйства несут огромные потери от крыс, пожирающих многие тысячи тонн хлеба. Убытки выражаются в миллионах рублей. А фокстерьер — непревзойденный крысолов. Почему же он не может быть причислен к титулу служебных и почему нам не следует заняться, чтобы как можно шире распространить эту собаку, но распространить разумно, с прямым деловым назначением — охранять общественное добро? (Содержит же государство кошек — в магазинах, театрах, различных учреждениях, — хотя кошка справляется со своими обязанностями не всегда: против крыс она бессильна!) На мой взгляд, явная косность. Скажут — это охотничья собака. Да ведь уничтожение крыс — не охота в прямом смысле, как обычно принято понимать; так же, как не охота — защита пастушьими собаками овечьих стад.

Есть хорошая китайская пословица: все цветы должны цвесть… Каждый клуб должен иметь собак разных пород в количестве достаточном, чтобы эти породы могли развиваться^[65]. А то зачастую получается так: у любителя есть один экземпляр какой-либо породы, а пары для него — нет. В таком положении оказался после войны Свердловский клуб. Есть сука-колли, но ее некем повязать; есть отличный производитель эрдель-терьер, однако использовать его невозможно — отсутствуют равноценные суки. А везти собаку для вязки в другой город — не всегда с руки любителю.

В свете всех этих проблем встает и такой вопрос: насколько с хозяйственной точки зрения целесообразно и оправданно проводить столь строгое разграничение всех общественно-пользовательных собак по принципу — «служебная», «охотничья», отделяя одних от других? Как показала Отечественная война, на фронте хорошо служили и охотничьи собаки, и даже дворняжки. А лайки? Они и охотничьи и служебные.

Над всем этим следует поразмыслить.

Надо по-серьезному озаботиться восстановлением тех малочисленных отечественных пород, которые стоят на грани полного вымирания. Один читатель прислал мне письмо из Эстонии. В этом письме звучит настоящая тревога за судьбу русско-финской лайки, количество которой уменьшается с катастрофической быстротой год от года. Не все благополучно на Севере с ездовым собаководством.

В ряде мест ощущается нехватка производителей. Производителей надо готовить заблаговременно — еще щенятами (смотреть вперед!). Особенно это важно там, где сильный состав собак. Не всегда удовлетворительна бывает в этом отношении и помощь из центра, на которую мы привыкли рассчитывать. Свердловскому клубу нужен был хороший кобель по восточноевропейским овчаркам. Прислали производителя Дагора, — он оказался классом ниже сук.

Шире работать над породой. Не замыкаться в одном-двух производителях, иначе это может привести к родственному разведению. Смелее привлекать к племенному воспроизводству собак с посредственными оценками, но хороших кровей, умело комбинируя пары.

Клубам следовало бы наладить обмен щенками (чтобы освежить линии кровей), используя для этой цели общественников, ездящих в командировки. Может быть, целесообразно посылать кобелей-улучшателей в районы с большим поголовьем собак.

При заготовке собак различными ведомствами — строже следить, чтобы не появлялись темные дельцы. Со спекулянтами прекращать всякое общение. Барышничеству в нашей жизни не должно быть места!

Много лучшего заставляет желать ветеринарное обслуживание в собаководстве. За свою практику любителя-собаковода мне пришлось навидаться всяких ветеринарных работников. Бывали и очень хорошие, внимательные, любящие свое дело и животных, как А. И. Грабя-Мурашко. Бывали и такие, что боялись подойти к собаке и диагностировали на почтительном расстоянии в два-три метра от нее. Вряд ли нужно говорить, сколько может быть пользы от такого ветосмотра.

Встречаются, увы, и такие, с позволения сказать, ветврачи, которые считают, что собака вообще не заслуживает, чтобы ее лечили. По свидетельству А. П. Мазовера, специалиста-кинолога, изъездившего почти всю страну и, таким образом, хорошо осведомленного о положении дел на местах, ему неоднократно приходилось с горечью наблюдать, как в овцеводческих совхозах искусанные волками собаки погибали только оттого, что им вовремя не была оказана врачебная помощь, хотя ветврач или ветфельдшер находились поблизости, но равнодушно взирали на гибель ценного животного.

С подобным явлением мы сталкиваемся и в городах. От многих любителей я не раз слыхал жалобы, что, приходя с больной собакой в ветполиклинику, они вынуждены выслушивать иронические реплики, вроде того, что вот-де «если бы привели к нам корову или лошадь…» Всякое домашнее животное имеет право на медицинскую помощь и лечение; тем более имеет право на них собака — первое по близости к человеку существо из мира животных.

Все это, конечно, ненормальности, за искоренение которых нужно бороться с тем большей решительностью, чем чаще и откровеннее они проявляются. И, к слову говоря, давно пора узаконить при каждом клубе своего штатного врача-совместителя.

Любитель-активист, любитель-энтузиаст своего дела должен решительно бороться со всякими суевериями и предрассудками, еще имеющими место в различных районах в собаководстве. Вот, например, говорят, не надо давать собаке сырое мясо — будет такая злая, что и не сладишь; не надо позволять есть куриные кости и вообще дичину — станет рвать птицу. Все это досужие выдумки. На Кавказе, Ставропольщине и соседних с ними районах до сих пор удерживается вредный дедовский обычай уничтожать при рождении сук-щенков, что отражается на росте поголовья собак. В некоторых местностях, не стремясь к расширению собаководства (себе хватает — и ладно!), уничтожают до 96 процентов щенков кавказских овчарок. А в это же самое время военное и ряд других ведомств вынуждены покупать собак у любителей за высокую цену.

Неблагополучно и с питанием собак в ряде отраслей промышленности, в сельском хозяйстве.

В промышленности в военное время была введена норма — 300 граммов крупы на собаку в сутки. Кончилась война, а норма все оставалась та же; ее просто забыли пересмотреть. Из этой нормы на многих предприятиях исходят и по сей день при кормлении собаки. Каждый мало-мальски разбирающийся в собаководстве человек, конечно, понимает, что долго на таком пайке крупная (а в промышленности применяются только крупные, караульные) собака существовать не может.

Совершенно не предусматривался до самого последнего времени (а кой-где и сейчас) отпуск средств на питание собак в колхозах. Любит собак председатель колхоза — будет кормить (да и то не всегда: ведь есть еще правление колхоза), не любит — живи, как хочешь, питайся — что сама сумеешь промыслить, а скот — карауль!..

В некоторых колхозах и совхозах Юга страны для собак приготовляют дерть — лепешки из кукурузной или ячменной крупы. Их замешивают на холодной воде и высушивают на солнце. Ясно, что для такого сильного и плотоядного животного, как собака, этого тоже далеко не достаточно.

Доходит до того, что чабаны, понимающие ценность и значение четвероногого пастуха для их ремесла, вынуждены содержать собак, охраняющих отары, на собственный счет.

Лучше обстоит в колхозах Грузии, где при переходах стад на Черные земли и вообще при длительных отгонных кочевках разрешено резать баранов в пищу собакам. И не случайно собаки Грузии — одни из лучших. Они мощны, злобны, отважно вступают в борьбу с волком.

Едва ли можно признать нормальным, что у нас по сию пору нет единого планирующего органа, который ведал бы вопросами собаководства; за все время не было ни одной директивы, касающейся разведения и использования собак. Собаками в той или иной степени занимаются Министерство обороны, Министерство сельского хозяйства, некоторые другие ведомства, ДОСААФ. А вот объединяющего всю эту работу центра — нет.

Именно этим лишь можно объяснить то, что у нас еще много разнобоя в вещах, которые, казалось, должны были бы представлять такие же азбучные истины, как дважды два — четыре.

Взять хотя бы борьбу с бродяжничеством собак или обязательные правила для собаководов-горожан.

В ряде городов создалось совершенно нетерпимое положение. Нельзя с собакой выйти на улицу, нельзя выгулять. Сейчас же подходит милиционер — и, пожалуйте, штраф. Местные власти стараются перещеголять друг друга в ограничении прав собаководов, поступая так, как бог на душу положит. Мне приходилось слышать такие заявления ответственных лиц: «Чем меньше будет собак в городе, тем лучше»…

В Краснодаре запрещено иметь больше одной собаки или кошки. А если я охотник и хочу иметь пару гончих? Или — моя кошка принесла котят? Нельзя. Как правило, во всех постановлениях сейчас стали указывать, что держать собаку (даже на своей жилплощади) вы можете только с благословения соседей по квартире, хотя еще совсем недавно это было не обязательно. И, конечно же, всякие кухонные дрязги прежде всего отражаются на животном.

Выходит, я — владелец жилой площади — уже не распоряжаюсь ею по своему усмотрению. По сути трудящемуся отказывают в естественном праве на четвероногого друга. Нарушается и жилищный закон.

Плохой пример в этом отношении показала московская инструкция, но когда принимали московскую инструкцию, говорили, что это только для Москвы (учитывая исключительно высокую плотность населения столицы); почему-то теперь это стало механически переноситься и на другие города.

Всех «перешибла» Ялта. В решении Ялтинского горисполкома от 6 июля 1960 года были записаны такие пункты:

Собак держать «на привязи круглосуточно или в закрытых помещениях». А если у меня собственный двор и дом? Не имеет значения.

«Содержать собак и кошек в коммунальных домах и общежитиях разрешается только с согласия всех жильцов данного дома или общежития».

А если в доме сто две квартиры, я живу в первой, а в сто второй кто-то не любит животных, против них. Я, может быть, и в глаза-то никогда не видал этого соседа; но все равно — он волен запретить мне держать собаку, кошку.

«Собаки и кошки с занозами (?!) или накожными болезнями… подлежат немедленному изъятию и уничтожению».

На практике это значит: охотник не может держать охотничью собаку: занозила лапу — пропала. А как в лесу без заноз?

По ялтинской инструкции я не могу вступиться за свое животное, если его в моем присутствии будут забирать работники собаколовного отряда: это будет расценено как злостный хулиганский поступок со всеми вытекающими последствиями.

Постановление в Ялте — повальная ликвидация домашних животных, полное вытеснение живой природы из пределов города.

Это — разведение крыс и мышей.

Не ограничиваясь этим, в Ялте провели месячник отстрела домашних животных. Собак избивали на всехперекрестках, во дворах, в парках. Выстрелы, проклятия, стоны, вой раздавались целый месяц. Всего таким образом было истреблено более шестисот собак. Убивали дворняжек, породных — все равно! Убивали даже тех, которые находились на охране складов, городской электростанции. Поистине какая-то вакханалия убийства!

И это — в Ялте, в той самой Ялте, где была создана бессмертная «Каштанка» Чехова, где и сей день дворняжек кличут Каштанками!..

Говорят, что все это на совести главного врача ялтинского ветнадзора Чефранова. Что ж, я верю этому.

«Опыт» ялтинцев настолько понравился в Симферополе, что там вынесли решение о проведении постоянного отстрела. Как же: есть прямая выгода — шкуры сдаются в Заготживсырье! А то, что это открытое хищничество, своеобразный вид браконьерства, никого из товарищей, подписавших такое решение, очевидно, не волнует.

Чтобы закончить разговор об Ялте, добавлю, что протесты общественности (главным образом местной секции защиты животного мира), выступления печати возымели свое действие, образумили некоторых противников безгласных тварей. К чести ялтинских горсоветовских товарищей они отменили свои поспешные решения, и с 1 января 1961 года была введена в действие взамен старой новая инструкция по содержанию домашних животных, значительно отличающаяся от прежней, сформулированная вполне разумно, в умеренном тоне.

Однако Ялта и Симферополь, очевидно, долгое время будут служить примером того, как неправильно и жестоко поступают с животными.

Подобное в той или иной мере происходило и в других местах.

В Балашихинском районе, под Москвой, участковый милиционер Воловин захватил с собой стрелка в гражданской одежде и отправился уничтожать животных на вверенной его наблюдению территории. Они подходили к дворам, ружье просовывалось в щель между досками забора, и собака убивалась выстрелом в упор. Таким образом было застрелено немало ценных породистых животных.

Собралась толпа, все возмущались, требовали прекратить этот разбой, — на Воловина не произвело ни малейшего впечатления.

В Мытищинском районе двое стрелков ворвались на территорию детского сада и, несмотря на просьбы воспитательницы не делать этого в присутствии детей, на глазах малолетних прикончили двух собак. Надо ли говорить, какой след может оставить эта бессмысленная жестокость в впечатлительной душе ребенка.

Отстрелы животных происходили в Куйбышеве, Якутске, Алупке, Кисловодске, в дачной местности под Вильнюсом и — что особенно прискорбно — даже в Ульяновске, на родине Владимира Ильича Ленина.

Создалось странное и нелепое положение: с домашним животным можно творить что угодно.

У нас даже тигр пользуется правовой защитой. А такое высокополезное и благородное существо, как собака, часто оказывается «вне закона».

Ведь каждая собака — это чья-то собственность!

Журнал «Охота», в № 10 за 1960 год, дал специальное разъяснение по этому вопросу юриста Мейдмана: да, собака — собственность, и, как всякая собственность советских граждан, должна быть защищаема советскими правовыми органами. Все дело лишь в том, насколько грамотен и принципиален в самом высоком значении этого слова юрист, к которому обращаются за защитой (есть ведь и такие: не любит животных — значит, не примет и дело, не пресечет злодеяние!). В Москве был выигран целый ряд исков; по делу Ковалевской присуждено 700 рублей (в старых деньгах), по делу Романовой (убита золотомедалистка) — 1550 рублей, по делу Кузьминой (тойтерьеру выбили глаз) — взыскано 616 рублей и т. д.

Поистине роковую роль в этом играют медики, работники ветнадзора. Ведь именно они готовят проекты постановлений, всячески ущемляющие права собаководов, и ведомственном усердии они готовы предать остракизму, всех наших четвероногих друзей: кошек, собак — всех!

Обычная мотивировка — необходимость борьбы с бешенством. Но когда начинаешь вникать в суть вопроса, нередко выясняется, что и бешенства-то никакого давно нет в помине. Тем не менее, постановление сочинено, подписано, распечатано, оно приобрело силу закона, и милиция неукоснительно проводит его в жизнь…

Я утверждаю, что эти постановления готовятся недобрыми людьми. Сколько горя они приносят. Почему? На каком основании?

В Северске, Свердловской области, ветнадзор зарегистрировал один или два случая бешенства среди собак. Местные власти всполошились и решили подвергнуть поголовному истреблению всех четвероногих, какие окажутся на улицах города. Организовано это было так: идет милиционер, с ним охотник с ружьем, и всех собак, какая бы ни попалась навстречу, — бах! Сзади телега, взваливали убитых на нее. На это смотрели дети, взрослые. Одна овчарка долго билась на телеге. Другой пес, подраненный, весь в крови, приполз домой.

Безобразный случай произошел в Свердловске. Девушка вышла с собакой погулять. Пес был «отличник», один из лучших в своей породе. Вдруг, откуда ни возьмись, налетели ловцы собак. Миг — и Урс оказался уже в проволочной петле, а вслед за тем в ящике, в автомашине. Юная хозяйка бросилась его защищать, ухватившись за борт грузовика, хотела залезть туда; ловцы — парни с отталкивающими физиономиями — больно ударили ее по рукам, сбросив наземь. Она полезла снова, стала звать на помощь. «Ах, ты еще драться? Тогда не получишь собаку живой…» И действительно, когда через полчаса отец девушки, хозяин Урса, примчался на такси следом за ними, собака была уже мертва со следами удушения и зверских побоев. Что это, как не разбой среди бела дня?

Творится недопустимое.

В Москве и Подмосковье были вскрыты факты, когда выловом собак ради наживы занимались совсем случайные люди, уголовники.

А до чего додумались в Харькове: опубликовали через органы печати призыв — заниматься отловом всем гражданам! В газете «Социалистическая Харьковщина» от 24 мая 1960 года говорилось:

«К СВЕДЕНИЮ НАСЕЛЕНИЯ ХАРЬКОВА

Трест «Очистка» принимает бродячих собак и кошек от дворовых работников и других граждан через такие приемные пункты… (указывалось несколько адресов).

Сданные бродячие собаки и кошки оплачиваются наличными.

Прием с 8 утра до 5 вечера ежедневно, кроме воскресений и праздничных дней».

Как говорится, ну и ну!

Выходит, дворники, ночные сторожа, уборщицы и вообще все — даже женщины и дети! — кому не лень, хватайте первых попавшихся под руку и ничего не подозревающих кошек и собак и тащите на пункты приемки, валяйте, обогащайтесь, «ежедневно, кроме воскресений и праздничных дней»!

А чего стоит такое требование, которое преподнес Союз охотников (Союз охотников?! Сам!!!) своим членам в Латвии: каждый охотник должен в течение года убить одну собаку. Принести хвост. Потом этого показалось мало (вдруг хвост принесет, а собаку не убьет!) и вынесли второе решение: сдать шкуру. Так «вернее»!

Каждый охотник — убийца своего верного друга-собаки!

Бороться с бродяжничеством собак надо. Но зачем делать это такими варварскими методами? Неужели нельзя упорядочить все это, чтобы не заставлять жителей смотреть на зрелище жестокого истребления беззащитных животных? И надо ли делать соучастниками этого все население?

Получается, что в больших городах собаководство не нужно и даже вредно. Это, конечно, абсурд. Людей, любящих собак, как отметил в своей статье «Собаки и люди» С. В. Образцов, очень много, «гораздо больше, чем мы думаем. И уж, конечно, куда больше, чем тех, которые собак терпеть не могут».

И, продолжая говорить его словами, «это просто какое-то недоразумение. У кого-то не дошли до этого «руки».

Нужны единые для всего Союза правила содержания собак. И здесь нам не грех было бы позаимствовать кое-что из иностранного опыта. В Лондоне, например, существует специальный «собачий час»: от семи до восьми утра разрешено выгуливать собак где угодно, а потом дворники брандспойтами смывают все в канализацию.

В Берлине, в метро, вы можете увидеть собачку, сидящую на плече у своей владелицы, — и ни у кого это не вызывает никаких протестов, не бывает никаких эксцессов.

Значит, все дело в том, чтобы это нормализовать, привить определенную культуру поведения и… воспитать определенные взгляды.

Очень хозяйски (и гуманно), подошли к этому в Баку. Даже ежегодное постановление, регулирующее содержание домашних животных, начинается там не со стандартных слов «О мерах борьбы с бешенством…», а называется спокойно и умно: «О регистрации и мерах охраны служебно-караульных и охотничье-промысловых собак в г. Баку и его районах». Оно содержит пункт, запрещающий вылавливать в собачий ящик животных, имеющих регистрационный номер (тем более — при хозяевах). Разрешен провоз на городском транспорте — по специальному знаку, выдаваемому всем зарегистрированным животным. Разумно и просто. Почаще бы так.

Вполне разумные, на мой взгляд, правила выработали в Ленинграде. Пункт 1-й, например, «Охранного свидетельства», выдаваемого на собаку, гласит: «Владелец служебной собаки, на которую выдано «Охранное свидетельство», имеет право содержать ее на своей жилплощади вне зависимости от согласия домоуправления и жильцов квартиры».

Пункт 2-й: «Содержание служебных собак в местах общего пользования (передняя, коридор, кухня и т. д.) допускается при согласии жильцов данной квартиры».

Пункт 5-й: «Прогулка собак в намордниках и на поводках в сопровождении взрослых лиц разрешается на всех улицах города без ограничений».

Относительно выгуливания: на улицах 1-й категории выгуливать нельзя; на улицах 2-й категории дворники обязаны убирать после собак.

Характерно также, что именно ленинградцы включили в «Охранное свидетельство» следующее непременное условие: «Собаковод обязан оказывать помощь собакою органам милиции по их требованию». Весьма, по-моему, полезный пункт, имеющий самое широкое общественное значение. Недаром дружинники-собаководы в Ленинграде стали верными и деятельными помощниками милиции. Они помогают охранять общественный порядок, а это в свою очередь поднимает авторитет собаководства. В Ленинграде же разрешено провозить собак в трамвае. Старая культура собаководства сказывается там, и из Ленинграда, пожалуй, я получаю меньше всего писем с выражениями недовольства.

Ленинградцы же первыми создали при городском клубе специальную секцию защиты прав собаковода, представители которой выступают в милиции, в суде — где потребуется. Определенное лицо в совете клуба отвечает за правовые дела.

В случае поступления жалобы на кого-либо из любителей специальная комиссия, назначаемая правовой секцией, едет на квартиру и разбирается на месте, стараясь уладить все трения между собаководом и заявителями. Таким образом удалось предотвратить немало гражданских судебных дел.

Случаи бывают самые разные. Старый собаковод переменил квартиру; до этого никогда не было нареканий на собаку, а тут посыпались жалобы да заявления. Дело дошло до суда. Претензии: пес лает в своей квартире, это, во-первых. Во-вторых, один из соседей болен астмой — не переносит запаха псины.

На суде выяснилось: собака лает, когда ее дразнят дети. Врачебные эксперты подтвердили: запах собаки не может вредить здоровью астматика. Но судья был молодой, решил показать строгость и вынес определение: в десятидневный срок ликвидировать собаку. Предупредить: в случае неисполнения — владелец будет выселен сам.

Правовая секция опротестовала это решение. По ее ходатайству городской суд его отменил.

Однако здесь необходимо сделать оговорку.]

Лай — еще не преступление; вероятно, и прокурор понимает это. Но даже самые нескандальные соседи превратятся в заклятых врагов, если ваш Рэкс будет лаять и бесноваться все двадцать четыре часа в сутки. Учтите: хорошая собака лает редко. Она лает только тогда, когда нужно, и никогда — зря. Пустолайки — дворовые шавки. Они гавкают даже на луну.

«Любишь меня — люби мою собаку»… Однако, чтобы собаку можно было действительно любить, надо, чтобы она поменьше причиняла беспокойства жильцам, и клубы обязаны внушать это любителям, независимо от исхода всяких квартирных ссор и тяжб. Это еще не все.

А какая участь ждет собак, попавших в научно-исследовательские институты в качестве экспериментального материала! Никто тоже не вступится за них. А между тем многим из них живется там очень несладко. Виварии чаще всего устраиваются в сырых, холодных подвалах, в антисанитарных условиях; считая, видимо, что собаки эти все равно обречены, хозяйственники не считают нужным и заботиться о них. Я знаю случай, когда собака с искусственно сделанной фистулой в течение одной ночи замерзла в луже собственной мочи.

В начале 1958 года в Москве при Всероссийском обществе содействия охране природы организовалась секция по охране животных в населенных пунктах. В инициативную группу вошли педагог Е. А. Антонова, писатели Маршак и Ленч, народный артист СССР Сергей Образцов и его жена О. А. Образцова, А. И. Хибарина, инженер А. С. Жирмунский и ряд других наших уважаемых граждан.

Цель секции, как было сказано в проекте типового положения: «Привитие населению гуманного и культурного отношения к животным, что является одной из важнейших ступеней в деле воспитания правильного и бережливого отношения к природе в целом, — отношения, обусловленного законами социалистической морали».

Надо, чтобы отделения нового Общества возникли во всех населенных пунктах, чтобы в работу его были вовлечены самые широкие слои трудящихся и чтобы активную роль в нем играли собаководы.

Работы у секций защиты животного мира — непочатый край.

В Москве один мальчишка десяти лет любил сбрасывать кошек с десятого этажа. Вмешалась секция. Родителей вызвали в милицию, оштрафовали. Мальчик дал клятву, что больше так делать не будет.

На станции Раздоры верное существо — Джон, после смерти хозяина, в течение года ходил встречать его на станцию. Стал беспризорным. Секция узнала о его судьбе из газет, — нашли ему нового хозяина, привезли будку.

Ненормально, на мой взгляд, что содержат собак на учете клубы и охотничьи общества, а защищает их секция, — клубы же и охотничьи общества относятся к ней с иронией, иногда даже враждебно. Почему?! Больше дружбы и взаимного уважения, товарищи любители животных! Делить нам нечего, а страсть у нас одна и дело общее. Секции защиты животного мира борются за разумные правила содержания в городах и рабочих поселках.

Летом шестидесятого года порядок на выставке собак в Ленинграде наблюдал «Зеленый патруль» — ребята-пионеры, руководимые секцией защиты животного мира. Вот так необходимо действовать всем заодно — и польза будет для всех.

Серьезную опору получили все любители и ценители живого в принятом осенью 1960 года Законе об охране природы в РСФСР. Однако это лишь первый шаг.

Необходимо также, чтобы в советском уголовном законодательстве было сделано соответствующее дополнение или уточнение, что всякое не вызванное необходимостью убийство или увечье животного расценивается как уголовно-наказуемое деяние, а мучительство, истязание животных приравниваются к садизму, другим извращениям. Это необходимо потому, что ибо, как сказала одна моя знакомая, некоторых людей можно заставить воздерживаться от этого только силой закона.

Но, защищая, наших четвероногих друзей от ненужной жестокости и несправедливости, мы должны позаботиться и о том, чтобы собака пользовалась повседневным уважением со стороны окружающих, была бы полезна всем, не мешала бы, не досаждала бы никому.

Как-то я получил письмо — настоящий вопль о помощи:

«…У меня — дог. Я взял его щенком и в честь Вашего Джери назвал Дженералем. Я положил много сил и труда, чтобы вырастить и воспитать преданного, именно преданного друга. Мои труды не пропали даром: он получает на выводке «Образцово выращен» и на первой своей выставке «очень хорошо» — серебряную медаль; и, наконец, на 1-й Всесоюзной выставке охотничьих и служебных собак — оценка «отлично» и большая золотая медаль. «Мы» так же успешно закончили: общий курс и спецслужбы — диплом 1-й степени. И так он заслужил 9 медалей. Он прожил у нас четыре года и стал настоящим красавцем, другом и членом нашей семьи. Но все несчастье моего друга в том, что он живет в общей квартире. Все было хорошо, въехал новый сосед — и с ним прожили год неплохо. Но все же пришла беда. Незначительные распри с этим соседом — и мой дог попадает под обстрел бумажных клеветников. Мы получаем немедленное предупреждение убрать собаку, несмотря на то, что пес находится у меня в комнате. Но постановление есть постановление. Но куда убрать? Я не смогу ни отдать, ни продать и, тем более, умертвить собаку. Вы поймете меня.

Что мне делать? Я прошу Вашей помощи.

До этого собака не мешала, а тут зацепка, постановление о собаках — можно сделать больно, да еще как! А мотивировка простая, что волосы летят от собаки по всей квартире (это от дога!) и попадают к нему (к соседу) в пищу и он получил язву желудка. А мы с женой имеем двоих детей, семи и двенадцати лет, крепкие, здоровые дети и даже нет глистов, не говоря уже об язве… Я, правда, не знаю, что он еще написал, но, видимо, не ограничилось одними волосами.

Я не знаю, каким образом спасти собаку от этого удара, и очень, очень Вас прошу помочь мне.

С глубоким уважением Вик. Озеров. Москва».

Письмо взволновало меня. Как-то, действительно, надо помочь!

Я написал своим московским друзьям по Обществу защиты животных. Они обследовали квартирные дела Озерова, и заключение оказалось не совсем в его пользу.

«Хозяин дога Озеров, — сообщала Елена Александровна Антонова, — относится к тем горе-собаководам, которые восстанавливают население против животных.

Живет Озеров в маленькой комнате, в очень заселенной квартире. В квартире дети и старики, которые панически боятся собаки. Вместо того, чтобы оградить соседей от собаки, он, наоборот, их «попугивает». Выводит дога на прогулку без поводка и намордника, и, когда собака вырывается на прогулку, Вы знаете, какой она выражает восторг. А если эта собака — дог? Тогда этот восторг принимает форму урагана, и этот ураган пролетает по крошечному общему коридору и кухне. Мальчик-сосед после первой встречи с догом дрожит нервной дрожью, а старик-сосед бежит по лестнице, когда хозяин дога нарочно опешит следом за ним. Причем сам Озеров не скрывает этого и пренебрежительно говорит об этом. Кроме этого, собака остается целыми днями одна в комнате и, безусловно, воет, скучая. Дог прекрасный. Ласковый, смирный, но вид внушительный и зубищи страшные. Нас он очаровал. Мы, участники обследования, были им облизаны со всей собачьей радостью. И все же… и все же, к сожалению, это как раз тот случай, когда мы не должны защищать хозяина, если хотим сохранить за секцией репутацию объективной и справедливой общественной помощи…»

Все же удалось договориться, оставить дога в квартире. Но случай этот очень типичен, и Елена Александровна и ее товарищи были, безусловно, правы: вот такое залихватски-наплевательское отношение к своим обязанностям владельца собаки и приводит к разным горестным постановлениям, от которых потом все мы, любители животных, хватаемся за голову.

Нужно воспитывать владельцев, — это первейшая обязанность и клубов и охотничьих обществ, да и Общества защиты животных тоже.

Клубы должны заключить тесный союз с Обществами охраны природы, защиты животных; они делают общее дело. К ним должны подключиться Общества охотников, — в их руках значительная часть поголовья собак. Именно эти общественные организации в контакте с ветнадзором обязаны подготовлять всякие постановления, касающиеся четвероногих жителей; и в первую очередь они должны сообща выработать разумные, удобные, не ущемляющие чьих-либо интересов и покоящиеся на социалистической законности, обязательные для всех правила содержания домашних животных. Эти правила должны иметь силу по всей стране, и никаких отступлений от них, отсебятины не должно быть.

Надо с большей общественной отдачей использовать и огромную потенциальную силу этих организаций.

В Москве, Ленинграде, а также в других городах, за последние годы все больший размах стало приобретать участие любителей в бригадах содействия милиции и позднее, в дружинах. Ленинградцы создали даже особую секцию. Поздними вечерами дружинники со своими дрессированными помощниками обходят темные глухие переулки, парки. Хулиганы, увидав патруль с собакой, мгновенно исчезают. Нередки задержания правонарушителей. Овчарка Акбар активистки Л. И. Острецовой и ее мужа Г. Ф. Комарова за короткий срок изловила несколько воров, помогла раскрыть убийство.

Те, кто патрулируют, пользуются огромным уважением у окрестного населения. Л. Острецова рассказывала:

— Раньше сколько недовольства было Акбаром: очень злой, на всех бросается. А теперь — хвалят. Дворники уже знают: Акбар поехал в машине — значит, опять «на дело». Милиционер не останавливает, видя, что я иду с собакой без намордника…

Многие бригадмильцы-любители награждены, получили почетные грамоты и благодарность министра внутренних дел.

Этот вид деятельности собаководов-досаафовцев весьма перспективен, надо превратить его в массовое явление. И правильно записано в охранном свидетельстве, выдаваемом ленинградскими клубами^[66], что «собаковод обязан оказывать помощь собакою органам милиции по их требованию». К участию в бригадах содействия милиции и вообще к активному использованию собаки мы призываем и наших читателей.

Ведь сколько обученных собак сидит по домам! Мохнатый друг ваш Рэкс — это серьезная сила, которая может служить нашему обществу. И вместо того, чтобы сидеть в четырех стенах и от скуки кусать хозяев да пугать соседей, пусть он примется за настоящее занятие.

Будет полезнее, если вы переключите его энергию на борьбу с хулиганством, искоренение бытовых преступлений. Это даст большое удовлетворение и лично вам; это будет содействовать и росту авторитета служебного собаководства (и в частности любительского собаководства) в целом.

Советская общественность все больше поднимается на борьбу с язвами быта, преступностью, хулиганством, пережитками прошлого. Движение народных дружин по охране общественного порядка охватило всю страну. Для собаководов уготовано там почетное место.

Клубы, как мы уже сообщали нашим читателям, с 1960 года снова перешли на хозрасчет. И это — хорошо. Именно практическая деятельность в свое время поставила на ноги многие клубы. Она дала смысл и направление всей работе: не просто разведение собак, а разведение для использования.

Скажем честно: год от года содержание собаки служебной породы будет усложняться. Непрерывно возрастают требования к дрессировке, наше собаководство должно выйти на международную арену.

В 1960 году страны социалистического лагеря — Чехословакия, ГДР, Польша, Венгрия — организовали международные соревнования по многоборью среди собаководов-любителей. Требования весьма жесткие. Прыгает ваша собака — и прыгаете вы, ее вожатый; через барьер так через барьер, через канаву так через канаву. Река на пути, другое водное препятствие — плывете и вы и ваш Рэкс. Здорово! Нормативы и для человека и для собаки. Каждая страна выставляет сборную команду. В команде должны быть мужчины и женщины.

Приглашали нас. К сожалению, на первый раз мы вынуждены были отклонить это приглашение: до сего времени у нас существовали другие нормативы. Но вопрос нашей чести в будущем занять на подобных соревнованиях достойное место.

Именно дрессировкой, правильным уходом мы завоюем право на отмену решений, ущемляющих бытовые права наших четвероногих друзей.

Порой приходится слышать, что в будущем-де собака станет не нужна нам, поскольку из века пара и электричества мы шагнули в век атомный, что-де машины постепенно вытеснят животных. А один американский писатель-фантаст даже придумал некое подобие электронного пса, который, подобно живой ищейке, может бежать по следу и даже преследовать свою жертву неограниченно долго…

Не отрицая достижений кибернетической науки, мы все же должны сказать, что это чепуха: живое, чувствующее существо никогда не заменит мертвый металл, как никогда не заменят машины и самого человека.

Верно то, что армия наша сокращается, что многие виды военного использования собаки, вероятно, навсегда ушли в прошлое. Но это вовсе не значит, что служебные собаки (и вообще собаки) не будут нужны нам в дальнейшем.

И уж, конечно, совсем смехотворен аргумент, выдвигаемый некоторыми «экономистами» от домашнего очага, а попросту сказать скупцами, не видящими дальше своего носа: что собаки, кошки поедают продукты, ценные для человека. Даже первобытный человек, страдавший от недостатка продуктов питания, нашел излишки для собаки; она сохранила ему больше, чем съела. А в наше время такие крохоборческие рассуждения просто стыдно слышать.

Правильно поступил Ленинградский совнархоз, вскоре после своего рождения организовавший специальные курсы собаководов для предприятий. Хотелось бы, чтобы это начинание было поддержано другими совнархозами страны.

Рост народного хозяйства, развитие техники открывают и новые возможности для использования старого друга человека — собаки, породят новые специальности ее, о которых мы сейчас еще не имеем никакого понятия. Помните, мы говорили, что мирные возможности поистине неисчерпаемы.

Наконец, — а цели гуманистические, воспитательные?

Люди, порицающие и пытающиеся предать забвению любовь к природе, к животному миру, напоминают мне, извините, пресловутого инженера Полетаева, договорившегося до полного отрицания поэзии, эстетики, вообще красоты жизни, ему интеграл заменил все. Мы не против интеграла. Но интеграл без поэзии, музыки, фантазии — нуль.

Природа занимает в нашей жизни гораздо более важное место, чем многие из нас это представляют. Мы сталкиваемся с нею каждодневно, ежечасно, ежеминутно. И будущий человек, устремившийся в космос, тоже столкнется с природой. И как же он будет осваивать, познавать природу других планет, природу солнечной галактики, если не будет знать, любить родную — земную — природу?

Но не будем заноситься так далеко и высоко. Как однажды со свойственным ему остроумием и меткостью заметил Никита Сергеевич Хрущев, нам и на земле неплохо.

Ведь что такое любовь к природе, животному миру? Это частица любви к жизни вообще, частица нас самих в конце концов, черт возьми! А мы воспитываем — и боремся за это! — любовь к жизни во всех ее проявлениях. В этом, кстати сказать, проявляется цельность характера. Этим обладали многие выдающиеся люди прошлого.

И не случайно символом мира выбрано живое существо — голубь.

Никита Сергеевич Хрущев, посещая разные страны со своей исторической миссией мира и дружбы между народами, как-то обмолвился, что он любит животных. Это послужило как бы сигналом. В числе знаков признательности и внимания, которыми одаряли его простые люди, такие же труженики, как он сам, все чаще стали повторяться живые подарки. Во Франции ему принесли живого барашка. В Индии дарили слонят, тигрят. А в Калькутте какой-то человек пришел и привел в дар представителю советского народа свою любимую собаку Тэдди. Ведь собака — тоже символ: символ дружбы, верности…

И сдается мне, что те из моих антагонистов, кто сейчас готовит постановления, направленные на искоренение собаководства в больших городах, эмоционально оскудели, деляческая слепота закрыла от них широту мира.

Хотелось бы сказать тем, кто «не переваривает» собак и их владельцев, высмеивает и всячески уничижает увлеченность других: тщетны ваши усилия. Собаку, как друга человека, не убьешь. Более того. Хотелось бы заверить этих людей, что собак будет больше.

Растет благосостояние советских граждан; недалеко то время, когда каждая советская семья будет иметь отдельную благоустроенную квартиру; короче становится рабочий день — больше времени досугу; стало быть, все более наполненной, более разнообразной и содержательной делается жизнь. Рост благосостояния ведет к росту духовных запросов. Год от года, день ото дня эти потребности будут расширяться, и, будьте уверены, в числе любимых занятий «для души» найдется место и для разведения животных, ибо любовь к животным, безусловно, входит в эти запросы. Да, да, собак будет больше, смею вас «успокоить», товарищи ортодоксы!

Любовь к природе и животному миру неистребима.

Мы должны помнить, как любил природу, животных бессмертный учитель человечества — великий Ленин. Это отмечают все современники. Человечнейший из людей, он был велик во всем. Как радовался он, когда ему удавалось, оторвавшись от важнейших государственных дел, часок-другой побыть в лесу, на охоте, в обществе знакомого егеря и его собаки! Болея, в Горках, он никогда не отказывал себе в удовольствии перемолвиться с собеседником, по пути приласкать подвернувшееся под руку животное. Он был велик и прост во всем и всегда!

Я заканчиваю.

Итак, собака всегда будет служить нам. Это абсолютная истина, ибо, говоря словами Э. Сетон-Томпсона, «связь между человеком и собакой может исчезнуть только с жизнью».

Несомненно, что это будет требовать постоянного повышения уровня политических и научных знаний собаководов-любителей. Неутомимое обогащение знаниями нужно и в обыденной практике собаковода. Будет меньше ложных обид (почему не допускают к вязке мою собаку, а соседский пес, наоборот, пользуется целым рядом преимуществ; почему из-за какого-то пятнышка ее бракует судья на ринге; и т. д.); будет меньше и ошибок в разведении. Необходимо, чтобы каждый любитель понял, что в мирном соревновании двух общественных систем, социалистической и капиталистической, есть место и его любимому делу — собаководству, что, повторяя известное высказывание Горького, «в нашей стране нет мелких и великих дел, а всякое дело, всякая работа — великое дело строительства первого в мире, небывалого государства, родины всех трудящихся, без различия племен и языков».

Мы должны выращивать хорошую спортивную собаку, ценную в хозяйственном отношении и полезную в быту.

Сейчас идет разговор о некоторой организационной перестройке. Возможно, будет создана федерация служебного собаководства (подобно тому, как это уже имеет место в спорте: федерация футбола, федерация легкой атлетики, федерация спортивной прессы и т. д.). Что ж, в добрый час!

Может быть, все то, что здесь написано, испугает иного начинающего любителя. Столько времени и забот — и все на одну собаку?

Пусть вас не смущают ненужные опасения. Все это не так страшно, как, быть может, кажется на первый взгляд. Важно захотеть и начать, а дальше уж дело пойдет. А собака, скажу еще раз, право же, заслуживает того, чтобы, занявшись ею, вы посвятили ей некоторую долю своего внимания и времени.

Раз вы завели собаку, вы обязаны активно вторгаться в ее воспитание, а не предоставлять дело самотеку («как вырастет, так и вырастет!»). Поступать так — не в характере советского человека.

И, наконец, вы же хотели иметь хорошую собаку. Вам нравится, вам приятно, когда вы видите на улице или у соседа хорошо выращенную, отлично отдрессированную собаку — умное, прекрасное животное, полное преданности и силы, готовое по малейшему движению руки хозяина броситься на его защиту, выполнить его приказ? Вы тоже хотели бы иметь такую собаку? Так работайте с нею, и она будет такой!

Старое правило собаководства гласит: сколько вы вложите в собаку, столько она и отдаст вам.

Примечания

1

Завод в данном контексте — предприятие по разведению каких-либо животных. Отсюда заводчик (в собаководстве) — владелец суки-производительницы.

(обратно)

2

И. Павлов, «Физиология и психология при изучении высшей нервной деятельности животных» («Правда>, № 176, 25 июля 1950 года).

(обратно)

3

Там же.

(обратно)

4

Название по фамилии ученого, впервые открывшего ее.

(обратно)

5

Конечно, мы исключаем из этого разговора вопрос о музыкальном восприятии звуков. На это из всего мира живых существ способен только человек. Суть не в том, что собака обладает более развитым слухом (тут она, безусловно, уступает человеку), а в том, что устройство ее слухового аппарата позволяет принимать звуковые волны более широкого диапазона как за верхним, так и за нижним пределом диапазона волн, воспринимаемых человеческим ухом.

(обратно)

6

И сейчас существуют съедобные породы собак. Например, чау-чау, китайская съедобная. В некоторых странах собачье мясо — лакомство.

(обратно)

7

Вот что говорит об этом Дарвин: «Мы не можем допустить, чтобы все породы возникли внезапно столь совершенными и полезными, какими мы видим их теперь; и действительно, во многих случаях мы знаем, что не такова была их история. Ключ к объяснению заключается во власти человека накоплять изменения путем отбора, природа доставляет последовательные изменения, человек слагает их в известных, полезных ему, направлениях. В этом смысле можно сказать, что он сам создал полезные для него породы» (Ч. Дарвин, «Происхождение видов»).

(обратно)

8

Описание охоты на кабана с помощью собак мы встречаем У Апулея в «Золотом осле». Там же содержится упоминание о собаках, специально выдрессированных для сторожевой службы, «более злых, чем волки и медведи», как говорит автор.

(обратно)

9

Т. Миллер. «История Сибири».

(обратно)

10

Любопытна дальнейшая судьба этого питомника. В Февральскую революцию все полицейские питомники, разумеется, исчезли, а этот восставший рабочий класс не разгромил. Работники его заявили, что собаки потребуются для борьбы с ворами и жуликами. Однако при Временном правительстве питомник влачил жалкое существование, и часть работников попросту разбежалась. После Октябрьской революции оставшиеся, набравшись храбрости, выбрали делегацию, которая пошла в Смольный. Там, по их рассказам, они добились приема в самой высокой инстанции. Делегаты заявили, что пусть либо их разгонят, либо помогут сохранить питомник и использовать собак для борьбы с преступностью. Было немедленно отдано приказание сохранить питомник в составе петроградской милиции, личный состав обеспечить зарплатой, а собак — питанием. Так этот питомник сохранился по настоящее время. Старые работники его прослужили до 1934–1936 гг. и потом вышли на пенсию. В этом питомнике начинал свою работу известный В. В. Языков. Отсюда же вышли многие другие заслуженные кинологи и активисты собаководства. Питомник на Черной речке сыграл очень большую роль в развитии служебного собаководства в Ленинграде и до самого последнего времени был школой дрессировщиков для милиции.

(обратно)

11

Может быть, мне скажут, что я увлекаюсь? Вспомним Север, где собачья упряжка по сию пору является единственным видом наземного транспорта, связывающим обширные пространства, и где существование человека без собаки по сути дела невозможно даже в наши дни. Представим себе и такую картину. Глухой, как его называли в старину, черный лес, небольшая вырубка, на которой отважный русский поселенец строит избу, неподалеку — собака. Пока хозяин работает, она тоже не сидит без дела: охраняет его жизнь и труд, чутко настораживая уши и нюхая воздух. Донесся из леса подозрительный шорох, зачуяла запах зверя — сейчас же подала сигнал; потребуется — она сама первая бросится в схватку с непрошеным гостем, дав этим хозяину выигрыш во времени. Появится поблизости враг-человек — она и тут вовремя остережет хозяина, чтобы он успел орудие труда сменить на оружие защиты и приготовиться к отпору. А если бы ее не было? Его в любой момент могли застигнуть врасплох, он бы постоянно находился под угрозой неожиданного нападения и гибели. Сколько жизней она, таким образом, сохранила, сколько смертей отвела! Сколько сил народа было сбережено тем самым, — кто подсчитает это?

(обратно)

12

Описано С. Шишковым в его работе «Сибирские инородцы в XIX столетии» (1892 г.).

(обратно)

13

Приоритет — первенство в науке, технике.

(обратно)

14

Говорят, сейчас у американцев есть мины, срабатывающие на рамку миноискателя. Как тут обойтись без собаки?

(обратно)

15

Заметим, что одним из командиров отделения связных собак была бывшая ленинградская пионерка, юный собаковод Рита Меньшагина, ставшая в войну старшим сержантом.

(обратно)

16

ЗАОР — «За активную оборонную работу — почетный знак Осоавиахима, ныне ДОСААФ СССР. Выдается за особые заслуги активистам и работникам оборонного общества.

(обратно)

17

Чепрачный — от слова «чепрак» (подстилка под седло).

(обратно)

18

Реликтовая — сохранившаяся как пережиток от более древних эпох.

(обратно)

19

Поговаривали, что это деление будет изменено на следующее (что мне кажется более правильным): лайки — карело-финская, коми (зырянская), мансийская (вогульская), хантейская, эвенкийская, ламутская, амурская. Ездовые и ненецкие — особо. Но когда это будет введено и будет ли, не знаю.

(обратно)

20

Отсюда и культивирование жесткой шерсти, которая лучше защищает от укусов и от попадания земли в глаза.

(обратно)

21

За последние годы в Центральной школе Советской Армии, как уже отмечалось выше, стали выводить новую разновидность — черного терьера, который превосходит ростом эрдель-терьера. Однако можно ли считать черного терьера особой породой, пока еще судить рано.

(обратно)

22

Щипец — заостренная часть морды собаки.

(обратно)

23

Селекция — длительный отбор, путем которого выводят породы животных, новые сорта растений.

(обратно)

24

Любопытное описание бульдога дает В. Даль. «Они, — пишет он, — головасты, тупоморды, брыласты и толстолапы».

(обратно)

25

Различают прикусы: нормальный, или ножницеобразный, — когда верхние передние зубы (резцы) слегка находят на нижние, как бы чуть накрывая их; недокус — когда верхние зубы слишком выступают вперед; перекус — когда выступают нижние зубы; прямой (клещеобразный) прикус — когда оба ряда зубов сомкнуты впритык друг с другом. Определение делается по нижней работающей челюсти.

(обратно)

26

Один читатель прислал мне письмо, в котором спрашивает: как поступить, если ему хочется завести лайку, а держать ее придется дома? Ну что же, значит, надо чаще гулять с ней, чтобы она больше была на воздухе.

(обратно)

27

Тех, кто хочет узнать о фоксах побольше, мы отсылаем к чудесной книжице Джером-Джерома «Трое в одной лодке, не считая собаки». Монморенси, описанный там, — бесподобное создание. Все его проделки настолько типичны, изображены с таким знанием, что заставляют думать, что автор сам держал фоксов.

(обратно)

28

Это вовсе не значит, конечно, что ее придется драть плетью. Бить собаку вообще не полагается, об этом я буду говорить подробно в своем месте. Под «крепкой рукой» в данном случае подразумевается волевое начало, ваши настойчивость и умение правильно воспитывать животное и руководить его поступками. Без этого волевого начала вообще лучше не браться за воспитание и дрессировку.

(обратно)

29

Однопометник — из одного гнезда, иначе говоря, брат, сестра. (От слова «помет», под которым в собаководстве принято понимать потомство собаки).

(обратно)

30

Заметим попутно, что кастрация особей мужского пола, широко применяемая в других отраслях животноводства, в культурном собаководстве не практикуется совершенно. Исключение составляют районы Крайнего Севера, где кастрации подвергаются собаки, ходящие в упряжках, но это вызывается специфическими особенностями их использования. Кастрация собак встречается также на Кавказе. Иногда к этому прибегают охотники, но они же отмечают, что «холощеный» кобель склонен к ожирению и «тяжелее на ходу», кроме того, ранняя кастрация ведет к недоразвитости организма и собака на всю жизнь сохраняет щенячьи черты.

(обратно)

31

Поясню свою позицию. Поскольку я являюсь убежденным противником всяких пут, стесняющих движения собаки (за исключением случаев действительной необходимости), точно так же я отношусь и к наморднику. За всю мою собаководческую деятельность я купил всего один намордник, да и тот в скором времени затерялся, и хотя я бывал с собаками в самых людных местах, много ездил с ними по железной дороге, я ни разу не ощутил надобности в этом инвентаре, не заплатил ни одного штрафа, не испытал ни одного неприятного инцидента. Очевидно, главное все-таки — поведение собаки. Это замечание я адресую тем из любителей, которые, вместо того чтобы воспитывать собаку, предпочитают прятаться за поводки и намордники.

(обратно)

32

Дыхание может быть учащенным также у молодых собак и беременных сук.

(обратно)

33

Один старый ветеринарный врач, авторитету и компетентности которого я, безусловно, доверяю, рассказал мне историю, свидетельствующую о том, что сера может быть даже вредна для животного, даваемаяв неумеренных дозах. Серу как профилактическое средство от чумы очень пропагандировал в свое время известный автор кинологической литературы Сабанеев. Но однажды у него самого сдохло около половины щенков. Сделали вскрытие. Что оказалось? Сера образовала конгломерат и вызвала закупорку кишок, что и явилось причиной смерти щенков. Этот случай изменил отношение Сабанеева к сере на диаметрально противоположное, и, насколько он хвалил ее прежде, настолько же стал порицать.

(обратно)

34

Волосяной покров собаки состоит из более жесткой и длинной ости и мягкого подшерстка. Согревающее значение имеет главным образом подшерсток, а ость как бы прикрывает, предохраняет его.

(обратно)

35

Вообще на сытое, хорошо содержимое животное как-то и грязь не очень льнет, а, появившись, быстро сходит сама. В этом смысле у меня есть наблюдение, которое, мне кажется, может представлять интерес для читателя. Уж не знаю, как так получилось, но под конец жизни Джекки я не мыл его около двух лет. То некогда, то еще что-нибудь — в общем, запустил собаку. Но, вы думаете, он был грязный? Ничуть. Блестел, как нафиксатуаренный, волосок к волоску, подпал яркий, светлый, будто яичный желток, разведенный в молоке. Пачкался только, когда зимой долго не выпадал снег и земля покрывалась слоем сажи, — как всегда в больших городах. Тогда желтый подпал Джекки приобретал серый налет, но потом сходило все само. (Как с хорошей шерстяной материи слезает вся грязь, даже жирные пятна, — замечали?) И когда в период болезни Джекки, окончившейся его смертью, пытаясь лечить, давали ему инъекции пенициллина, то каждый раз врач, протирая спиртом место укола, удивлялся, какой он чистый: на ватке не оставалось ни малейших следов. А мне было неловко признаться, что пес два года не видал бани.

(обратно)

36

Любопытный случай резкого и продолжительного облиняния собак сообщила мне любительница Е. Д. Таль.

(обратно)

37

Мне хочется пояснить свою мысль. Как я представляю ход нервной деятельности собаки в этом случае? Известно, что зимой, при долгой ходьбе по твердому насту, снегу, собака периодически садится и выкусывает кусочки льда, комочки снега, настывшие между пальцами, очевидно, испытывая боль, раздражение от их присутствия, мешающие ей. Грязь на лапах, без сомнения, тоже ощущается собакой, и, когда ей покажут путь, как от нее избавиться, она будет делать это с великой охотой. Таким образом, безусловный рефлекс, или инстинкт, помогает тут условному.

(обратно)

38

Ринг — место, где производится экспертиза собак на выставке.

(обратно)

39

От слова менингит — воспаление мозга, крайне опасная болезнь, трудно поддающаяся излечению и обычно оставляющая после себя тяжелые последствия, нередко калечащие на всю жизнь.

(обратно)

40

Гипертрофия — однобокое, чрезмерное развитие каких-либо свойств.

(обратно)

41

Экстерьер — внешний вид животного. По экстерьеру на выставка определяют достоинства (в первую очередь физическое развитие) собаки. По последним выставочным правилам важное значение имеют ее рабочие качества, которые и проверяются до выставки путем специальных испытаний. Владельцам собак, выдержавших эти испытания, вручается аттестат.

(обратно)

42

Атавизм — привычки, существовавшие у далеких предков и постепенно исчезнувшие потом, но могущие проявиться иногда в той или иной мере.

(обратно)

43

Правда, там существует другая трудность, поскольку приходится иметь дело с дикими, а нередко и хищными зверями, работа с которыми требует особого подхода и в первую очередь большого личного мужества дрессировщика-укротителя.

(обратно)

44

Зубы — оружие собаки, поэтому они должны быть в идеальном порядке. Если собака не показывает зубы, то оценка ей сразу же снижается и не может быть выше «хорошо», какие бы в остальном достоинства собака ни имела. К сожалению, очень многие владельцы забывают об этом и сами обрекают себя на неудачу на выставке.

(обратно)

45

Не вздумайте только ради такого дела подключиться накоротко к осветительной сети: убьете собаку. Я предупреждаю об этом потому, что так едва не поступил один из моих юных читателей.

(обратно)

46

Более ранние вязки нормальны для более скороспелых, мелких пород (таксы, фоксы, спаниели и т. д.). В служебном собаководстве таких нет.

(обратно)

47

В моей практике был случай, когда вязали собаку лишь на 24-й день, но это бывает очень редко.

(обратно)

48

Считают, что это может быть связано с кормлением, но, очевидно, тут действуют еще и какие-то другие причины. Чаще наблюдается у упитанных сук.

(обратно)

49

Наблюдаются и более разительные явления А. И. Грабя-Мурашко сообщил мне следующий любопытный факт. У одного любителя-охотника было две собаки, обе суки. Одна щенилась ежегодно нормально, другая никогда не вязалась, но так же, в период беременности первой, чувствовала себя на положении беременной потом у нее даже появилось молоко, и она кормила половину щенков своей товарки.

(обратно)

50

Рудиментарный — остаточный, недоразвитый орган, существовавший когда-то в полноценном виде, у далеких предков.

(обратно)

51

Меня уже упрекали, что я рекомендую давать собакам кости, но, право же, дело не в костях, а в разумной мере. Ведь в природе плотоядные поедают пищу тоже со всеми костями. А наша задача — как можно приблизить к природе.

(обратно)

52

Нормы Московского клуба служебного собаководства.

(обратно)

53

Иммунитет — невосприимчивость организма к какому-либо заразному заболеванию.

(обратно)

54

Принято считать, что собака заражается глистами непрерывно всю жизнь. Возможно, это так, но вот Джекки дал мне повод думать и по-другому. У него глисты были выведены однажды, когда ему было всего три месяца, и после, сколько я ни проверял его, никаких признаков не удалось обнаружить ни разу. Выгоняли их четыреххлористым углеродом; врач предупредил, что средство сильное, и, чтобы не обжечь слизистые оболочки, вводил его в желатиновых облатках щипцами, прямо в пищевод щенка. После этого у Джекки вышла этакая «астра» из аскаридов, и все. Больше я их не видел у него никогда.

(обратно)

55

Профилактика — предупреждение, предотвращение болезни.

(обратно)

56

Известны случаи заболевания бешенством и зимой.

(обратно)

57

Вспоминаю такой, на первый взгляд, незначительный, эпизод. Как-то небольшой компанией мы отправились из дома отдыха в ближнюю деревню. У околицы ее нас встретил крупный щенок-дворняжка. Всех облаял, а ко мне подбежал и начал ласкаться, хотя я не сделал ничего, чтобы заслужить его расположение, вообще впервые видел. Тем не менее пес приветствовал меня как старого знакомого. Видимо, почувствовал «приятеля»!

(обратно)

58

Ф. Энгельс. Диалектика природы, Госполитиздат, 1950, стр. 135.

(обратно)

59

Впервые у нас опубликован в воскресном приложении к газете «Известия» — «Неделе», в марте 1960 года.

(обратно)

60

Э г о — по-латински «я». Отсюда э г о и з м — себялюбие, когда человек в угоду личным интересам приносит в жертву интересы других. Стихи прислала мне Э. А. Мышкина из Пензы.

(обратно)

61

Приказ Народного Комиссариата коммунального хозяйства РСФСР, № 571, г. Москва, от 5 ноября 1938 года (о правилах внутреннего распорядка в квартирах. Примечание к пункту и параграфу 12-му).

(обратно)

62

ДОСААФ строится по производственному признаку; в исключении этого правила, деятельность клуба служебного собаководства охватывает сразу целый район города (если клуб районный) или весь город (городской клуб), область (областной клуб). Клубы делятся также по разрядам (1-го, 2-го разрядов).

(обратно)

63

Исключение может делаться лишь для собак некоторых отечественных пород, в частности, для лаек, вывезенных с Севера.

(обратно)

64

В Ленинграде разрешено провозить в трамвае вообще всех служебных собак, достаточно предъявить лишь «Охранное свидетельство». В условиях большого города, где расстояние, скажем, от квартиры до дрессировочной площадки может составлять несколько километров, это представляет немаловажное удобство.

(обратно)

65

Это не значит, что надо отказываться от районирования. Напротив. Надо заставить, чтобы уральские клубы больше занимались лайкой, сибирские — оленегонными, ездовыми собаками, южные — в Азербайджане, Грузии, Армении, в Ростовской, Ставропольской и других областях — больше внимания посвятили кавказской, южнорусской овчаркам и т. д.

(обратно)

66

На 1 января 1958 года в Ленинграде, помимо общегородского, было четыре районных клуба, в том числе два со штатом и два без штата. В последних, вместо совета, избиралось правление.

(обратно)

Оглавление

ВЫ И ВАШ ДРУГ РЭКС

ПОЧЕМУ НАПИСАНА ЭТА КНИГА

ГЛАВА I ОТ ЭПОХИ НЕОЛИТА ДО НАШИХ ДНЕЙ

ГЛАВА II ИЗ ИСТОРИИ СЛУЖЕБНОГО СОБАКОВОДСТВА НА УРАЛЕ

ГЛАВА III ВЫ ХОТИТЕ ВЫБРАТЬ ЩЕНКА

ГЛАВА IV ВОСПИТАНИЕ ЩЕНКА И УХОД ЗА НИМ

ГЛАВА V СОДЕРЖАНИЕ ВЗРОСЛОЙ СОБАКИ

ГЛАВА VI ОШИБКИ ВОСПИТАНИЯ

ГЛАВА VII ИСТОРИЯ ДВУХ ЩЕНКОВ

ГЛАВА VIII ДРЕССИРОВКА. ОБЩИЙ КУРС

ГЛАВА IX ОСНОВЫ СПЕЦИАЛЬНОГО КУРСА

ГЛАВА X ВЯЗКА И ЩЕННОСТЬ

ГЛАВА XI ЕСЛИ ВАШ ДРУГ НЕВЕСЕЛ… (О болезнях собак)

ГЛАВА XII ВОСПИТАНИЕ ВОСПИТАТЕЛЕЙ

ГЛАВА XIII ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ДЖЕККИ

ГЛАВА XIV КРУГ ТЫСЯЧИ ДРУЗЕЙ

ГЛАВА XV КУДА ОБРАЩАТЬСЯ ЛЮБИТЕЛЮ И НЕКОТОРЫЕ СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОБАКОВОДСТВА, КАК ИХ ПОНИМАЕТ АВТОР

*** Примечания ***