Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
всплеснул руками Том. – Отцепишь вагон, в котором я еду, от «Хогвартс–Экспресс»?
— Ты таких жертв не стоишь.
Том изобразил вполне искреннее огорчение.
— Жаль! Идея, как говорит Долохов, была гениальная. Ну, я не прощаюсь…
Он повторил попытку обойти гриффиндорца, но тот вновь не позволил.
— Слушай, Грандчестер, – вздохнул Том устало, – а тебе еще не надоело это ребячество?
Грандчестер аж задохнулся от такой вопиющей наглости, голос перешел на крик:
— Ребячество?! Вот как ты это называешь? Да мне того дракона до конца дней будут припоминать. Ты хоть знаешь, кто его создал?
— Не имею чести… – отмахнулся Том, – равно как и желания.
— То‑то же, не знаешь – не суди. По твоей вине отец…
Тут пришло время Тома искренне возмутиться.
— По моей вине? А ты случаем не забыл, по чьей вине я уронил рыцарские доспехи и ту алебарду?
— Я только хотел пошутить, – процедил Грандчестер сквозь зубы.
— Вот и пошутил, – констатировал Том со злым удовлетворением, – теперь смейся в одиночестве. И, ради всех святых, перестань строить из себя жертву обстоятельств. Мне тоже, знаешь ли, из‑за сломанной метлы влепили строгий выговор.
— Бедненький, – просюсюкал Грандчестер. – Выговор ему влепили. Я после того урока полетов неделю с забинтованной рукой ходил.
Глаза Тома угрожающе сверкнули.
— Ходил бы и две недели, если бы меня не отвлек Дамблдор.
Грандчестер скрипнул зубами, подался вперед. Молчавший до сих пор, Ившем посчитал своевременным вмешаться:
— Инимикус, хватит! Нам пора, скоро МакГонагалл будет делать обход.
— До скорой встречи, – прошипел Грандчестер в самое лицо Тому.
Ившем отошел от двери, пропуская друга, сам же остался в тамбуре, продолжая смотреть на Тома. Том спиной ощутил этот подозрительный взгляд угрюмого гриффиндорца.
— Ну, а тебе чего? – спросил Том с вызовом, резко повернулся.
Ившем с задумчивым видом продолжал молча рассматривать его лицо. Из глубины вагона донесся нетерпеливый окрик Грандчестера:
— Рэндом, идешь?
— Минуту, – откликнулся Ившем невозмутимо, обратился к Тому все также спокойно: – Хочешь, заключим тайное соглашение?
— Ага!.. и скрепим кровью? – фыркнул Том саркастично, решив, что Ившем шутит.
Однако Ившем оставался предельно серьезным, и ждал соответствующего ответа, отчего Том нахмурился.
— Какое соглашение?
— Ты вплоть до седьмого курса забудешь о существовании Грандчестера и всего того, что между вами было до этого дня. А я в свою очередь постараюсь обеспечить такую же амнезию своему другу.
— Считаешь, что я всерьез боюсь его угроз? – усмехнулся Том хмуро.
— Нет, не боишься. И он тебя не боится.
— Тогда в чем дело?
Бескровные губы Ившем едва заметно шевельнулись.
— Я боюсь… Вокруг тебя снуют Долохов и Руквуд: первый – опасно непредсказуем, второй – пугающе расчетлив, говорят, что и со старостами Слизерина ты дружбу водишь. Мнится мне, Реддл, что однажды ты и впрямь не погнушаешься отцепить вагон с пассажирами от поезда. Так вот я не хочу оказаться в числе этих пассажиров.
Случайная похвала добавила Тому решимости, после таких слов показалось, что и впрямь способен совершить нечто подобное.
— Если я такой безжалостный то, что для меня какие‑то два трусливых гриффиндорца?
— Ничего. Но даже безобидные мухи могут отвлекать от более важных дел, жужжать над ухом…
— Я понял, – перебил Том грубо. – Значит уговор?
— Без подвоха, Реддл, – предупредил Ившем и протянул руку для рукопожатия.
Том молча сжал его ладонь в своей пятерне, нарочно встретил взгляд ничего не выражающих глаз Ившем, серый нездоровый оттенок кожи придавал облику гриффиндорца некоторую тоскливую безысходность, и вместе с тем решимость человека, которому нечего терять.
— А ты интересный, Ившем, – невольно сорвалось у Тома. – Из тебя вышел бы стоящий противник.
Губы Ившем снисходительно улыбнулись.
— Я бы предпочел не быть никому противником. В особенности тебе, Реддл.
Так они разошлись: не враги и не друзья. По дороге к своему купе Том размышлял о том, как могут дружить такие два совершенно разных гриффиндорца. Чувство, которое вызывало имя Грандчестера у Тома, нельзя считать «ненавистью». Слишком громко и помпезно. Скорее «раздражение» оттого, что последнее слово осталось не за ним. Ребячество, как это называл сам Том.
Но вот Ившем… Вражды с ним никогда не было, сегодня они заговорили впервые, но Том тут же почувствовал почти непреодолимую жажду задеть ту струну, от которой поведение Ившем станет прямо противоположным. Перед внутренним взором вновь и вновь появлялось хмурое лицо, темные впадины глаз. Том знал наверняка: под маской безмятежности скрывается настоящий противник, такому не жалко проиграть партию в шахматы, а уж выиграть… Эдакой победой стоит гордиться.
Едва он открыл дверь своего купе, как Августус поинтересовался со злым сарказмом:
— Ну и как поживает О’Бэксли?
— Чудесно, – ответил Том буднично. – Тебе привет передавал.
Августус незамедлительно огрызнулся:
—
Последние комментарии
2 часов 59 минут назад
3 часов 2 минут назад
3 часов 14 минут назад
3 часов 16 минут назад
3 часов 30 минут назад
3 часов 47 минут назад