Homo sapiens [Андрей Мартынович Упит] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (8) »
Андрей Упит HOMO SAPIENS[1]
Что за праздник сегодня у испольщиков в Маз-Киркуцисах? Иванов день вот уж три недели как миновал. Клевер скошен, а сено только еще начинают ворошить. Сейчас самая горячая пора, когда летней работы у всех по горло и даже выше, когда о праздниках и гулянии может думать разве только ленивый, вечно сонный пастух Андж. И ведь сегодня не воскресенье. Какое там! Воскресенье было три дня тому назад, и если считать по-старому, то выходит, что сегодня четверг. А у испольщиков в Маз-Киркуцисах все-таки праздник. Комнатка тщательно прибрана и украшена. К величайшему удовольствию пастуха Анджа и прочих маленьких людишек в усадьбе, испольщик Брумелис, несмотря на больную ногу, кое-как взобрался на дуб за ветками. Хозяйская дочка Марта украсила этой зеленью потолок в комнате. Пол вымыт так, что местами кажется, будто доски прозрачные. На плите, как на параде, выстроились котелок, подойник и две шайки — одна, побольше, железная, другая, поменьше, с деревянной дужкой. В самой же печи, в темноте, притаилось глиняное блюдо, крышкой которому служит опрокинутая миска и еще что-то побольше размерами. На радость мухам даже печь истоплена, как это всегда бывает по большим праздникам. Сам Брумелис сидит на кровати босой, в холщовых штанах и рубахе, волосы у него гладко причесаны. Бороду он тщательно выстриг ножницами, которыми стригут овец, так что теперь подбородок и добрая половина щек у него совершенно гладкие. Брумелису жарко, пот заливает глаза, но он не смеет его смахнуть, боясь взъерошить старательно приглаженные женой волосы. Жена Брумелиса, гладко причесанная, в новом переднике, тоже сидит — у окна за столиком. Порой она посматривает на миску, которая загадочно пофыркивает на плите, потом на старика — он, по ее мнению, уже просидел глубокую яму в пышно взбитой постели. Она снова и снова поворачивается к окну с таким любопытством, что забывает смахнуть капли пота, висящие, словно бусинки, у нее на носу и на подбородке. Входит дочь хозяина — Марта, она тоже нарядилась. Чета Брумелисов поворачивается к ней и спрашивает — глазами задает вопрос, прежде нежели рот успевает произнести слова. — Ну? Марта качает головой. Потом даже отмахивается. — Ничего. Смотри — не смотри, а его нет и нет. Вид у Марты грустный. От этого и жене Брумелиса становится тоскливо, а потом тоска берет и самого Брумелиса. — На машине-то на этой он, верно, не поехал, — через некоторое время говорит жена Брумелиса. — А то бы он уже давно здесь был. — Ну, а на наших-то ему тоже пора быть… — Брумелис чешет за ухом. — Далеко ли здесь. — Тебе все недалеко… — начинает жена, но не кончает. — Да, уж должен бы приехать, — заверяет Марта. — Коли ветер с той стороны, здесь всегда гудок слышен. Не случилось бы только несчастья… Жена Брумелиса от страха подскакивает. — Несчастья! Что ты, дочка, говоришь! Какое же могло с ним приключиться несчастье? — Почем я знаю, да ведь всякое бывает. Может, сошел с рельсов… — Это Юкум, что ли? — Поезд. Сколько раз про такое рассказывали! — Ну… — бурчит Брумелис. — Это только зимой может случиться, когда из-за вьюги пути не видать или когда поезд наезжает на сугроб. — Молчи уж лучше! Что ты, старик, понимаешь! — в сердцах прерывает она мужа. — Не приведи господь, всякое ведь приключается. — Еще в прошлое воскресенье я читала в приложении… — дрожащим голосом говорит Марта. — Про одного молодого графа, он вот тоже ехал домой на родину. Отец, мать и… невеста ждали его… но у самой станции поезд соскочил с рельсов… и он погиб. Мать и невеста горячими слезами поливали его холодный труп… С трудом она выговаривает последнее слово и сама заливается слезами. Потом закрывает глаза кончиком передника и плачет навзрыд. Почти одновременно с ней начинает плакать и жена Брумелиса. Брумелис неспокойно ерзает на кровати. Забыв о прическе, над которой трудилась жена, он рукавом утирает со лба пот. — Ну… ну… что за враки. Что за рев? Как дети малые… Брумелис снова трет рукавом лицо, но, пожалуй, больше глаза, чем лоб. Он усердно пытается начать разговор. — Гм… да… Но какой же наш Юкум граф? Да и там совсем иное дело — с людьми большими всякое бывает. А мы что? И какая ты, Марта, ему невеста? Еще до этого не дошло… У жены моментально высыхают слезы. — Молчал бы лучше! Не невеста! А кто же она ему по-твоему! Ясное дело, невеста! Марта смущенно трет глаза. — Окончательно мы, правда, не договаривались. Но я думаю… и он думает… и я думаю… — Чего там еще раздумывать! — прерывает жена Брумелиса. — Думай — не думай, а выходит одно: невестой была, невестой и осталась. Раньше, когда он еще здесь жил, то вы с ним все вдвоем… Ну, а письма-то где, которые он тебе посылал? Через день ведь их посыльный приносил… — Да… прошлым летом. А теперь он уж давненько не писал. — Что ж это она говорит! Как же нет, когда писал! Ведь- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (8) »
Последние комментарии
6 часов 17 минут назад
23 часов 38 минут назад
1 день 1 минута назад
1 день 16 минут назад
1 день 17 минут назад
1 день 17 минут назад