Зло Валузии [Ральф Шеппард] (fb2) читать постранично

Ральф Шеппард
Зло Валузии
(Конан — 32)

Часть первая. ПРОБУЖДЕНИЕ ЗЛА

Глава 1. Дым над водой

Седой, колдовской туман клубился над водами моря Вилайет. Могучие серые угрюмые волны с белыми барашками пены на гребнях неслись по глади моря, как стая гончих, — казалось, морщины набегают на чело неведомого морского божества, — и, взметаясь вверх под порывами ветра, сливались с клубами тумана, заботливо кутавшего мир в серое одеяло. Так что порой нельзя было понять, где верх, где низ, ибо вода была и вверху и внизу. Весь мир был водой, как когда-то в начале времен, когда во тьме Хаоса вдруг забил Родник Жизни — Хвергельмир, победивший Царство Мрака — Нифльхейм и Царство Огня — Муспельхейм. И тогда отступил мрак вечного Хаоса, и от смешения Духов Огня и Воды зародилась жизнь — и огромная ледяная глыба, образовавшаяся из замерзшей воды, бившей из Хвергельмира, зашевелившись, поднялась ввысь и превратилась в великана Имира, первое живое существо в мире.

Во всяком случае, так утверждали ваниры, а их восточные соседи асиры эти слова только подтверждали. Ну, конечно, кому же еще быть первым существом в мире, как не верховному божеству их родного Нордхейма — страны Белого Безмолвия, где торосы на берегах фьордов ослепительно сияют, отражая сполохи северного сияния, а в сердце жестокой метели кружат хоровод веселые и безжалостные дочери Снежного Великана.

«Что ж, может, они и правы, эти потомки рыжих обезьян», — подумал рослый, с густой гривой вороных волос варвар, угрюмо рассекавший веслом волны Вилайета, продвигая свой челн все дальше, — если только еще существовали где-то пространство и время, абсолютно неосязаемые в этом влажном и непроницаемом царстве воды.

«Может, и вправду первым существом был Ледяной Великан, а первым веществом в мире — вода…»

Странный варвар, пустившийся в плаванье на утлом челне, всегда немного презирал жителей Нордхейма и, мягко говоря, недолюбливал их, — причем больше рыжих ваниров, чем златокудрых асиров, с которыми ему случалось бок о бок сражаться в былые времена, Как бы то ни было, а не верить их сумрачным легендам и сагам он не мог, ибо сам столкнулся когда-то — в бесшабашной, удалой юности — с коварным нравом Ледяной Девы и могуществом ее свирепого отца.

«А что, вполне возможно. Из чего-то же должен происходить мир — так почему бы и не из воды? Не так уж они и глупы, эти рыжие северяне, и дерутся знатно к тому же! Да и в Коринфии от мудрецов доводилось слышать, будто вода является этой… первичной, как ее суп… суб… субстанцией. То же мне, умники! Называли меня варваром, а рассуждали точь-в-точь как ваниры, а уж те — клянусь Кромом — по варварству киммерийцам сто очков вперед дадут. Тоже мне — философы! Ишь, чего выдумали. Субстанцию эту самую, Нергал ее дери…»

Конан-киммериец сплюнул и, оборвав свои рассуждения, стал еще ожесточеннее грести. Ему давно опротивело бесконечное блуждание по туманным просторам Вилайета,

Он уже и не помнил, сколько дней прошло с тех пор, как покинул лазурные, теплые, ласковые воды Юга и без тени сомнений направил свое суденышко на сумрачный Север, куда опасались заплывать пираты, даже куда более отчаянные и свирепые, чем он, знаменитый Амра, Гроза Черного Побережья.

«Бывший», — напомнил себе Конан и горько усмехнулся. Перед глазами, на миг прорвав серую пелену тумана, вспыхнула яркая картина — южное, черное небо с месяцем, висящим рогами вверх, но не звезды и не месяц освещали восходящее солнце. Нет, волны Вилайета были багрово-черными от зарева пылающего порта Джафар — цитадели вилайетских пиратов.

Да и Эрлику бы весь этот город, полный всяких сухопутных крыс-торгашей, менял, жулья, трактирщиков, проституток! Самое страшное было другое: в бухте горел веселым и ровным пламенем — гудя и треща, как дрова в печах — весь флот пиратов славного Вилайетского Красного Братства. В довершение всех бед, на вершине холма, венчая вакханалию пожарища, ярко пылал замок, с такой любовью и заботой отстроенный Конаном. Да, недолго пришлось ему править пиратской братией вольного Джафара из своего орлиного гнезда. И гнездо разорили, и птенцов сожрали. Неплохо его пощипали туранские ястребы!

Все изменилось, с тех пор как в Аграпуре скоропостижно скончался старый добряк падишах Илдиз, смотревший, честно говоря, сквозь пальцы на проделки вилайетских пиратов. Не выдержал, конечно, один раз и он — послал на Джафар вельможу Артабана с войсками… да толку из этого не вышло. Заманили его Конановы орлы в глухие Колчианские горы. То-то было потехи! На этом борьба Илдиза с пиратством и закончилась. Уж больно не любил добрейший монарх заниматься государственными делами.

Да ведь и с самим Конаном они когда-то были добрыми знакомыми, Давно, еще когда молодой киммериец завербовался наемником в туранскую армию. Тогда-то он и привлек благосклонное внимание владыки своими подвигами, — убил мятежного сатрапа