«Здрасьте!» [Ежи Сосновский] (fb2) читать онлайн

Ежи Сосновский «Здрасьте!»

…можешь мне все сказать.

И ты можешь мне все сказать.

Я буду об этом помнить, камень.

Рышард Крыницкий

* * *

Я проснулся от ужасного кошмара: мне снилось, будто я уже взрослый и моя жена изменяет мне с соседом, договариваясь с ним о встречах при помощи записок, вложенных в книги, которыми они обмениваются. Взглянув на часы, я оторопел: почти девять, в школе уже час шли уроки – видимо, мама, уходя на работу, забыла меня разбудить. Но чтобы моя мама забыла о чем-то, связанном со мной? После смерти отца она всю свою энергию направила на меня, это было приятно, но в то же время мучительно. И я, конечно, давно взбунтовался бы, если бы не боялся причинить ей боль. Я тоже тяжело пережил внезапный уход отца и, хотя прошло много месяцев, все еще ловил себя на том, что думаю, как он отреагирует на то или иное событие, успех или поражение, и с опозданием понимал, что никогда уже этого не узнаю. Вместо него мама дарила мне безоговорочную любовь, неустанно мной восхищалась, что – я знал это – вызывало у моих одноклассников сочувственные улыбки, как и вынутые из ящиков дипломы со всевозможных конкурсов (рисунок, декламация, олимпиада по истории и так далее), которыми она украсила стены моей комнаты. Тем не менее я чувствовал себя более зрелым, чем они, и понимал, а может, интуитивно ощущал ее потребности, а также то, что не могу такого понимания ждать от них. Сегодня, видимо, я спал слишком сладко, особенно трогательно, и мама решила устроить мне внеочередной День ребенка. Я не мог вспомнить, предстояла ли мне в школе какая-нибудь контрольная, но – я был уверен – в случае чего мама написала бы убедительную записку учителю, так отчего же не воспользоваться неожиданными однодневными каникулами. Потому-то я и застилал спокойненько постель, бессмысленно пялясь на надпись: «Анджею Вальчаку за первое место в конкурсе на плакат, посвященный Дню учителя», потом мимо стеллажа с кубком «Анджею Вальчаку за первое место в межшкольных соревнованиях по плаванию» прошествовал на кухню. Завтрака я не нашел: может, мама все-таки сама проспала и выходила второпях? Я направился к входной двери, чтобы проверить, закрыла ли она по крайней мере замок. Нет: дверь поддалась, стоило нажать на ручку. Я уже собирался вернуться в переднюю, когда мое внимание привлек наш сосед, пан Вильковский: он сидел у своей двери на полу, прислонившись к серой стене, как будто чего-то ждал. Не выпуская ручки, я шагнул в его сторону, но не спросил, как он себя чувствует, вдруг заметив, что коридор, проходящий через весь корпус, заполнен людьми – сидящими прислонившись к стене или на корточках; все соседи вышли наружу и молча чего-то ждали. Один или двое посмотрели на меня без интереса, а потом отвернулись, не проронив ни слова. Надо спросить, что случилось. Я хотел было спросить, но мне стало страшно.

Я вернулся в квартиру. Все это было слишком странно, и с внезапным ужасом я подумал, что не знаю, где теперь мама. Может, она сидела где-то там, с другими, а я не заметил ее в полумраке коридора? Но я боялся снова выйти на лестницу; с другой стороны, почему она должна там оказаться; и, в конце концов, я уже почти взрослый, соседи скорее ведут себя странно, но нужно позвонить маме на работу – может, она знает, в чем дело. Ко мне вернулась смелость, я снова почувствовал себя мужчиной, хотя и не без дрожи набирал номер. Подойди, подойди быстрей, шептал я сквозь стиснутые зубы, пока сигнал в трубке ритмично урчал.

Вдруг что-то обнадеживающе щелкнуло. Слушаю, раздался в трубке оживленный голос мамы. Меня потрясла эта безмятежность в ее тоне, как будто, пока я спал, она вдруг вышла из тени, преодолела боль того дня, когда ушел отец. И стало светлее в это тревожное утро, так что: доброе утро, мама, с облегчением сказал я, это Анджей. Хорошо, что ты здесь. А моя мама ответила: Анджрей? Здрасьте! Не знаю я никакого Анджея, и положила трубку.