Дорога [Елена Владимировна Хаецкая] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (17) »
Елена Хаецкая Дорога
Бальтазар Фихтеле долго ходил вокруг толстых стен доминиканского монастыря, где, как ему сказали, разместился инквизиционный трибунал. Жители Хербертингена посматривали на Бальтазара с опаской: чуть не по пояс забрызган дорожной грязью, вооружен длинноствольным пистолетом, нескладный долговязый детина — он не мог вызывать доверия. Да еще разыскивает инквизиционный трибунал. Новость о прибытии чужака мгновенно облетела все кварталы, прилегающие к монастырю, и когда Бальтазар направился туда, его провожали десятки глаз — любопытствующих, встревоженных. И шепоток. Посланец из Рима? Важная персона, прибывшая с вестями? Раскрыто новое злодейство дьяволопоклонников? Бальтазар, естественно, ничего этого не заметил. Шел своей нелепой походкой, раскачиваясь и размахивая руками, погруженный в свои мысли, пока не уперся длинным носом в толстую монастырскую стену. Поднял глаза. О подвигах Иеронимуса фон Шпейера в Хербертингене он был уже наслышан. Местные кумушки страшным шепотом перечисляли ему имена сожженных ведьм. Мракобес с нескрываемым удовольствием отправил на казнь двух повитух, промышлявших изъятием младенцев из чрева непотребных девиц. Припугнул заодно и самих девиц. Кроме того, за Мракобесом и его товарищем, Гаазом, числилась целая секта бесноватых баб, занимавшихся коллективным онанизмом и промышлявших по округе порчей и сглазом. Главу секты, Верховную Жрицу, по слухам, велел изнасиловать, что и было исполнено солдатами местного гарнизона. Впрочем, все это слухи… Неплохо зная Иеронимуса, Бальтазар Фихтеле ни секунды не сомневался в том, что отец инквизитор вытворил все то, что ему приписывают. Возможно, и не только это. Страшновато было студенту. Но деваться некуда — послан за Мракобесом. Долго ходил вокруг да около, как будто прицеливался. Три этажа, подвал — вон то самое здание, из-за стены видать. Толстые стены, как у крепости. Тяжелые двери, обитые железом — как будто плющ вырос на досках, впился в их поверхность, растопырил пальцы-листья. Покружив так и эдак, Бальтазар смирился с тем, что иного выхода нет, кроме как постучать. И стукнул. Раз, другой. В оконце каземата мелькнул огонек, шевельнулась тень. Бальтазар замер. Лязгнул засов, и тяжелая дверь — такая неприступная — отворилась без худого слова. Знакомый голос произнес из темноты сада: — Входи, Фихтеле. Ежась, бывший студент вошел. Цитадель мракобесия, столь охотно раскрывшая ему свои объятия, не была ни мрачной, ни холодной — по крайней мере, на первый взгляд. И Ремедий Гааз, с которым он столкнулся нос к носу, мало чем отличался от того, прежнего. Широкое крестьянское лицо, ясные глаза. В руке свечка, воск стекает на пальцы — подсвечника не то нет, не то не нашел. Ремедий вовсе не был удивлен неожиданным появлением Бальтазара. И, кажется, не обрадовался встрече. Бальтазара это вдруг царапнуло. Все-таки не первый год знакомы… Ремедий повернулся, пошел через сад. Фихтеле поплелся за ним. Они вошли в дом, где Ремедий сразу нырнул в узкую, как ущелье, лесенку и лихо побежал наверх, показывая дорогу. Бальтазар — следом. О нижнюю ступеньку споткнулся, едва не упал. Ремедий привел его в большую комнату с низким потолком и узкими окнами, выходящими в сад. Бальтазару невольно подумалось о том, каким старым был этот монастырь. С него, собственно, и начался город Хербертинген. На массивном обеденном столе Бальтазар увидел разобранную аркебузу, несколько промасленных лоскутов, шомпол. Очень большой кусок хлеба с прилипшим к нему куском жареного мяса непринужденно соседствовал с оружием. Тут же стоял гигантский кубок, наполовину наполненный местным красным вином. И треснувший рожок для пороха, пустой. — Садись, — сказал Ремедий своему гостю. Водрузил свечку в канделябр, где стояли еще четыре, запалил их тоже. Поискал в полутьме, чем-то грохнул. Булькнула жидкость, как в алхимическом тигеле. Наконец, перед Бальтазаром был поставлен второй кубок, с таким же красным вином. Бальтазар отпил и по-дурацки сдавленно хихикнул. Как вчера расстались, черт побери. Как будто не лежит между ними Раменсбург и все, что там случилось. — Черт побери, Ремедий, — начал Фихтеле и тут же прикусил язык. Ничего умнее не придумал, как поминать нечистого в присутствии инквизитора. Ремедий сунул в рот остатки мяса, приложился к вину и, все еще жуя, потянулся к своей аркебузе. — Не знал, что ты еще и механикус, — заметил Бальтазар еще более неуклюже. Ремедий не ответил, возился с замком. Чувствуя себя дураком, Фихтеле усерднее налег на вино. — Зачем пришел? — спросил вдруг Ремедий. Бальтазар поперхнулся. — Так, повидаться, — выдавил он наконец. — А раньше почему не приходил? Там, в Раменсбурге? Глаз не поднимает от своей работы, спрашивает как бы между делом. Аккуратно, точно двигаются грубые руки Ремедия, крестьянина и солдата. Монашеская одежда на нем выглядит сущим- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (17) »
Последние комментарии
3 часов 19 минут назад
19 часов 23 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад
3 дней 10 часов назад
3 дней 15 часов назад