Полька [Мануэла Гретковская] (fb2) читать постранично, страница - 2

бунта («Почему именно я?!») уже позади.

Кабинет вполне европейский, но вопросы доктор Иголка задает довольно экзотические: когда я потею, во сколько просыпаюсь по ночам? Берет меня за руку. Щупает пульс, осматривает язык и глаза. Приговор:

— Слишком много огня, слишком мало ветра.

Я киваю: ветер, вода, воздух. Западная медицина не менее определенна: не то киста, не то миома, а может, и рак. Однако тут доктор Иголка меня поражает: перечисляет мои недомогания и болезни, о которых я ничего не говорила. По пульсу «видит» шумы в левом желудочке. Я позволяю себя уколоть — не больно.

С иглой под ребрами — в «точке счастья», согласно законам китайской медицины, — выслушиваю новые распоряжения:

— Есть только вареное, в одно и то же время. Спать в белых носках. Через час-два ты можешь почувствовать сонливость, — предупреждает врач.

Я сажусь в поезд «Варшава — Лодзь». Где-то в районе Скерневиц вместо дремы впадаю в нирвану. Доктор Иголка и в самом деле разбудила точку счастья. За Видзевом блаженное состояние проходит, я приближаюсь к матери моей — Лодзи Фабричной.

Через два дня возвращаюсь к иглотерапевту, уверовав в ее непогрешимость. Я сделала кардиограмму: с левым желудочком и в самом деле что-то не то. Уже серьезно выслушиваю рекомендации.

— Поосторожнее с молоком и сыром. Больная печень перерабатывает их в ткань, которая откладывается в детородных органах.

Таков вердикт иррационального Востока — откуда взялись во мне эти таинственные четыре сантиметра. Доктор Иголка обещает вылечить кисту или миому, но нужно точно выяснить, что это и в каком месте находится. Здесь, увы, бессильна даже шведско-западная медицина. Во время второго сеанса длинные серебристые иглы причиняют мне боль.

— Больно? — спрашивает врач — Прекрасно, мы разбудили меридианы — энергетические каналы.

Теперь в моем ойканье при каждом очередном уколе звучит почти торжество. Без всякого шприца доктор Иголка вливает в мои ступни, запястья и живот утонченную космическую энергию. Всего за двадцать баксов. Восточная мудрость по западным расценкам.

Июль. Грёдинге

Снова дома, в Швеции. У изголовья — lapis lazuli. Сплю в белых носках — они защищают почки. Из-за печени забросила свои двухкилометровые пробежки по лесу. Вместо этого занимаюсь Тай-Ши. Ем только три раза в день, ужин («легкий, словно облачко» — распоряжение иглотерапевта) — не позже семи. Все посыпаю куркумой (отвратительная желтая приправа, дальневосточный шафран). Запиваю горьким отваром из корня дягиля лекарственного — Radix Archangelicae (корня-ангела). Может, это и ангел-целитель, но корни его погружают нёбо в пекло. Кроме того, вода Ян, очищающая почки. Все время чертовски хочется есть. Но что значит голод по сравнению с надеждой на исцеление? Быть может, этот небольшой нарост растворится в организме и космосе.

Больше, чем операции, боюсь наркоза. Однажды я едва из него вышла, правда, проснулась, причем в полном сознании, но по ту сторону. Еще несколько секунд — и я увидела бы знаменитый туннель, ведущий к вечному свету.

Петушкин молча наблюдает за моими самоистязаниями. Не вмешивается: боится помешать «чуду самоизлечения». Замечает только, что я «гремлю костями» — видимо, похудела.

Июль. Варшава

Лечу в Польшу по поводу «Городка». Быстро заканчиваю свои кинодела на студии. Ночь в отеле «Холидей» и наконец свобода — бегом к старинной подруге, в рассыпающийся сталинский дом на Муранове^[5]. Беата — по натуре сдержанная рационалистка — сейчас под впечатлением знаменитой ясновидящей. Настаивает, чтобы я к ней сходила. Может, хоть медиум наконец определит, рак у меня или нет.

Гадалка похожа на доктора Иголку — молодая, энергичная. Производит впечатление профессионала. Подробно пересказывает мои сны и явь. Очень точно называет важные даты из моего прошлого. Видит вокруг меня покойных родственников. Утешает:

— Никакой это не рак, но операция необходима, иначе матка зарастет. Эта операция полностью изменит твою жизнь, — предсказывает она.

— Как? — спрашиваю я, хотя ведь жизнь и так уже изменилась. Я перестала переживать по пустякам, по уши влезла в китайскую культуру.

Ясновидящая предпочитает не отвечать, улыбается странной улыбкой.

— Я смогу иметь детей?

— Конечно, через два года, девочку. — Ей видится рядом со мной «женский элемент». — Отчетливый женский элемент, она уже существует. — Гадалка говорит так убежденно, что я машинально оглядываюсь, но вокруг только воздух, без всяких половых признаков.

Выхожу, окутанная облачком эйфории. Перезваниваю иглотерапевту. Но доктор не хочет колоть, пока не получит точный диагноз: киста или миома.

Услышав об операции, Б. (швейцарская банкирша) тащит меня на Аллеи Ерозолимске^[6], к своим монгольским целителям. Монголы едва говорят по-польски, зато располагают не одной сотней мешочков с лекарствами, делают массаж, занимаются