Самая-самая [Фансуаза Дорэн] (fb2) читать онлайн
- Самая-самая (пер. С. Володина) 293 Кб, 80с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Фансуаза Дорэн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Франсуаза Дорэн Самая-самая
Действующие лица:
Роксана Обертэн Матье Метайе. Дэвид Грэг Николя Обертэн Сандра Пьяссен-Пиже. Почтальон
Декорация
Единственная декорация пьесы представляет собой комнату, в которой живет и работает Роксана Обертэн, по профессии реставратор – переплетчик книг. Комната делится на три части: на переднем плане – большая ее часть – гостиная, слева в глубине – кухня, справа в глубине – мастерская, между ними входная дверь, ведущая непосредственно на лестничную площадку. Раздвижные перегородки по необходимости могут закрывать эти части комнаты; из больших окон видны очертания Монпарнаса. Декоратор должен учесть только два основных условия: 1. Находящийся в полу вход на лестницу, ведущую в нижнюю квартиру, должен быть отчетливо виден публике. 2. Кресла и диван не должны быть стандартными. И вообще по возможности нужно избежать в декорации традиционных элементов.Акт первый
При поднятии занавеса сцена пуста, но очень скоро приподнимается крышка люка в полу и слышится нарочито писклявый голосок, зовущий: «Мадам Обертэн!» Крышка поднимается еще выше, и появляется головка куклы, напоминающая (как мы вскоре поймем) голову того, кто ее держит. Кукла снова зовет, поворачиваясь направо и налево: «Роксана! Роксана!» Кукла высовывается еще больше; она одета так, как будет одет тот, кто ее держит. Кукла зовет еще раз: «Моя самая-самая! Моя самая-самая!» Роксана открывает дверь комнаты, окидывает ее взглядом, ища, кто ее зовет. Заметив куклу, она не удивлена, ей приятно. Роксана (кукле). А, это вы, мсье Двойничок! Вижу, вы опять на вахте! Кукла. Я вас не разбудил? Роксана. Да нет, что вы! Входите, прошу вас. Кукла. Но, понимаете, я не один. Роксана. Некоторые подозрения на этот счет у меня имеются! Вероятно, вас сопровождает Матье? Кукла. Я его с большим трудом уговорил прийти: он боялся вам помешать в воскресенье. Роксана. Он мне никогда не мешает. Кукла (в люк). Ты слышишь, Матье? Я же тебе говорил: ты ей никогда не мешаешь. Так же, как и она тебе. Пора уж давно это знать. (Роксане.) Если вы его как следует попросите, я думаю, он наберется смелости и войдет. Роксана (обращаясь уже в люк). Ну влезай же, дурачок! Кукла. Вот он, Роксана, вот он! Матье (появляясь с куклой на руке). Доброе утро, моя самая-самая! Как поживаешь? Роксана. Во всяком случае, лучше, чем ты! Матье. Откуда ты знаешь? Роксана. Раз ты появляешься с Двойничком, значит, все еще маешься! Матье. Угадала! Роксана. Интересно, ты всегда будешь прятаться за куклу, когда у тебя творческий кризис? Матье. Разумеется! Двадцать лет назад я променял кукольный театр на кино – впрочем, по совету моего же Двойничка – и с тех пор без его помощи не написал ни строчки! Роксана. Позволь тебе заметить, что сейчас даже с ним у тебя ничего не получается! Матье. Что правда, то правда: в последнее время у него перебои с вдохновением, но это все же не повод расставаться с таким преданным соавтором. Роксана. Тебе надо было включать его в титры фильмов! Матье. А он имел на это полное право! Сколько хороших реплик он мне подсказал! Роксана. Между прочим, и я тоже! Матье. О, ты! Я тебе обязан не одними репликами! Ты…Ты создала целый фильм. Мой лучший фильм: «Боги послали нам счастье!» Роксана. Прекрасное название! Матье. Было бы еще прекраснее, если бы они его нам сохранили! Роксана. Ты думаешь, они нас совсем покинули? Матье. Нет, не совсем, но после Греции они к нам изменились. Роксана. Естественно! То были боги Олимпа. А сейчас это боги Монпарнаса. Но эти не хуже. Матье (немного помедлив, резко меняет тон). До чего ж хороша была там Морган! Роксана (неуверенно). Да. Матье. Конечно, ей далеко было до тебя – реального прототипа, но все же… Роксана. Легкая была роль… Матье. Ну не скажи! Персонаж был сложный: солнце и туман, ураган и штиль, лед и пламень! Больше у меня не будет таких героинь. Роксана. Как знать! Матье. О! Я-то знаю. Роксана. Будут другие… Они у тебя уже были… за эти семь лет. Матье. Никакого сравнения. Самое главное – они меня абсолютно не вдохновляли. Женщины, каких много. Роксана. Может быть, поэтому, они и нравились… мужчинам, каких много. Матье. Ох, брось, пожалуйста, мне кажется, я слышу не тебя, а продюсера: «Зритель хочет, чтобы фильм затрагивал его личные проблемы, он хочет в герое фильма узнать самого себя или, на худой конец, своего соседа». Роксана. Ну и что? Разве это не верно? Матье. Не совсем. Я уверен, что многие сказали бы, как горничная в пьесе Макса: «Я хожу в театр, чтобы смотреть, как плачут короли». Роксана. Естественно, это больше возбуждает фантазию. Матье. К сожалению, теперь нет ни королей, ни шутов, ни великанов, ни героев. Роксана. Выдумай их! Матье. Фантастика – не мой жанр. Я могу сочинять, только перерабатывая то, что поставляет мне жизнь в виде сырья, а в настоящий момент жизнь дает мне только людей, поглощенных будничными заботами, задавленных ими, утонувших в них. Метро, работа и на боковую – вариант для простых смертных, путешествие, разрядка, психоанализ – вариант для снобов. Но в обоих случаях – он и она со своими мелкими дрязгами. Роксана. Но почему ты пишешь только об отношениях между мужчиной и женщиной?! Что, разве нет других тем, кроме любви? Матье. Есть, но, во-первых, эту тему я знаю лучше других, а во-вторых, мне хотелось бы на этом высокогорном плато, перерезанном дорогами вдоль и поперек, протоптать свою собственную тропинку. Роксана. Час от часу не легче! Значит, ты хочешь, чтобы эта история любви была еще и оригинальна? Матье. Вот именно! И мало того – чтобы это была любовь между мужчиной и женщиной. Роксана. Ну, твое самомнение не имеет границ! Скажи уж просто, что хочешь журавля в небе! Матье. Пока что я ловил только синиц – актрис без ролей, или воинственных цапель, стремившихся меня завоевать и подчинить, или незамужних наседок, непременно жаждавших «уз брака»! Роксана. В таком случае надо продолжать охоту, ворошить постельное белье, извлекать руду на поверхность… Матье. Не могу же я в принудительном порядке спать с женщинами ради творческих интересов? Роксана. В поисках вдохновения писатель должен уметь жертвовать собой. Матье. Прошло золотое времечко! Я вышел из того возраста. Настала пора стрекозе ползти к муравью. Роксана. Лестная формулировка! Матье. Но я придумал! Двойничок нашептал мне ее утром на ухо. И он же надоумил пойти к тебе. Роксана. Надеюсь, не с намерением поживиться в моих закромах? Матье. А почему бы нет? Роксана. Потому что они пусты или, вернее, полны, но не тем, что тебе полезно: мыслями о сыне, о мастерской, о книгах, о доме, о тебе, о других моих друзьях, о заказчиках… Матье. И в перспективе никакой идиллии? Роксана. Ни малейшей. Кроме одной восхитительной авантюры. Матье. А? Роксана. Ее герой – жизнь. Матье. О! Роксана. Редко кто так воспринимает жизнь, но, хоть это и необычно, для сцены – невыразительно. Матье. Среди твоих знакомых, даже деловых, нет кого-нибудь… из ряда вон выходящего? Роксана. Нет… Не припоминаю. Матье. Не хочешь мне помочь! Роксана. Мне очень жаль! Матье. Мне еще больше! Роксана. Послушай, Матье, все не так трагично. Ты придумаешь сюжет. У тебя еще столько времени. Матье. А мои налоги, которые я должен внести до пятнадцатого июля? Роксана. Ты получишь деньги, когда начнутся съемки по твоему последнему сценарию, двенадцатого мая. Матье. Да, но только аванс. Поставь себя на мое место – между остатком прошлого налога, который я должен платить в будущем, и первым взносом будущего налога, который я должен уплатить раньше срока, мне не так уж много остается времени, чтобы перевести дух. Роксана. В крайнем случае я, может быть, смогу тебя выручить… немного… Матье. Нет-нет, спасибо тебе… С тебя хватит и Николя. И потом, это не основание – в конце концов я их откопаю где-нибудь, моих будущих героев! Роксана. Хочешь, мы их вместе поищем? Сегодня! У меня сегодня свободный день. Матье. С радостью! Но где? Роксана. Как ты смотришь на новый микрорайон Понти? Матье. Вот уж не вдохновляет! Роксана. Наш друг Ванно открывает там сегодня новое помещение для мэрии и культурного центра. Он приглашал меня приехать. Матье. Ты думаешь, это мне что-то даст? Роксана. Посмотрим! Матье. Что я теряю?… И кроме того, на обратном пути можно будет заглянуть в Льеду! Роксана. Ну нет! Я не могу видеть дом в этом состоянии! Меня охватывает такая тоска… Матье. Однако надо бы… Роксана. В другой раз. Матье. Ну, пусть в другой. Иди собирайся. Роксана. Я только переоденусь. Одна минута. (Выходит.) Матье (беря куклу). Не торопись, Юлиус со мной побудет. (К кукле.) Дружок, помоги мне, пожалуйста. Кукла хлопает себя ручкой по сердцу. Да, верно, я сам знаю, великий человек сказал: «Гений – в сердце». Но для меня это слишком. Я столько не прошу. Кукла хлопает Матье по лбу. Да, это уже ближе к делу: «Талант – в голове». (Ударяет себя кулаком по голове.) Только сейчас там звучит пустота. Ее надо заполнить; всего-то надо – женщину и мужчину. Да и женщина… (бросает взгляд в сторону комнаты Роксаны) вроде бы есть… но мужчина!.. Звонок в дверь. Матье удивлен. Он открывает и оказывается лицом к лицу с красивым, элегантным молодым человеком – Дэвидом, держащим в руке чемодан. Дэвид. Простите, здесь живет мадам Обертэн? Матье. Да. Дэвид. А вы – Матье Метайе? Матье. Да. Дэвид. Я – Дэвид Грэг. Матье. Грэг? Дэвид. Да, сын того самого. Мы однажды виделись, в поместье моего отца, в Швейцарии, на озере Тюн. Матье. Ах да! Правда!.. Проходите же, прошу вас. Озеро Тюн… Как давно это было… Дэвид. Четырнадцать лет назад. Матье. Ну, естественно, я вас не узнал. Вы тогда были маленьким мальчиком. Дэвид. На вид – да, но, по существу, мне уже было под сорок. Матье. А сейчас? Дэвид. Быстрыми темпами приближаюсь к восьмидесяти. Матье. Значит, у вас ранний старческий маразм? Дэвид. Деньги никогда не были омолаживающим эликсиром… по крайней мере для морали. Матье. О вашем отце этого нельзя было сказать. У него был очень молодой характер, а тем не менее его богатство… Дэвид. Он! Он… с ним не родился. Он добился его в трудной борьбе, и очень не скоро. Власть денег для первого поколения – хмель и стимул; для второго – похмелье и тяжелый сон… У вас кофе нет? Матье. Кофе? Дэвид. Да, хотя бы растворимого. А то я никак не проснусь. Матье. Не проснетесь? Растворимого? Может быть, здесь найдется. (Направляется к кухонной части комнаты.) Дэвид. Вы по-прежнему живете внизу? Матье (останавливается, удивленно). Откуда вы знаете? Дэвид. От отца: он мне часто говорил о вас… и о мадам Обертэн, конечно. Матье (из кухни). Меня это не удивляет: я знаю, что он ее очень любил… Впрочем, она его тоже. Дэвид. Он был ее лучшим заказчиком. Матье (за кухонным столом). Это верно, мистер Грэг. Но дело не в этом. Дэвид. Все-таки это не способствует ухудшению отношений. Матье. К ней с такой меркой нельзя подходить! Дэвид. В точности эти слова и он сказал мне… еще вчера утром. Матье. Он в Париже? Дэвид. Нет, в Аргентине. Я его навещал на ранчо, где он поселился после того, как удалился от дел. Матье (занятый приготовлением кофе). А! Я не знал. Вот почему о нем последнее время не было слышно. Дэвид. Да! Уже год, как он забавляется игрой в ковбоя, а я подыхаю от скуки, управляя его империей… Матье (суетясь на кухне)…которая в один прекрасный день станет вашей. Дэвид. Которая уже моя – с нового года. Матье. Неплохой подарок вы нашли под елкой. Дэвид. И все-таки ребенок – он, а я – старик! (Зевает.) Матье (выходя из кухни с сервированным подносом). Наверно, вам хочется спать из-за разницы во времени. Дэвид. Нет. Из-за змей! Матье. Каких змей? Дэвид. Тех, которые мне всю ночь снились, щекотали своими раздвоенными язычками мои руки и ноги. Матье. Ой! Замолчите! У меня болезненное отвращение к этим тварям! Дэвид. У меня тоже. Подумать только, находятся люди, которые их дрессируют, змеи сладострастно обвиваются вокруг них… Матье (прерывает). Какой ужас! Дорого мне надо было бы заплатить, чтобы я согласился взять змею в руки! Дэвид (неожиданно деловым тоном). Сколько? Матье. Простите, не понимаю? Дэвид (очень спокойно). Вы только что сказали мне, что вам дорого надо было бы заплатить, чтобы вы взяли змею в руки. Так вот, я спрашиваю: сколько? Матье. Да! Я сказал просто так… чтобы выразить мое отвращение… Дэвид. Да, я прекрасно понял и повторяю вопрос: сколько за ваше отвращение? Матье. Ну в конце концов, это глупо, здесь змей нет. Дэвид. Я знаю, как их доставать. Они мне иногда требуются. Матье. Зачем? Дэвид. Для забав с друзьями, как, например, сейчас с вами. С друзьями, которые не выносят одного вида змеи и которым я плачу за то, чтобы змея вокруг них обвилась. Матье. И сколько платите? Дэвид. В зависимости от того, что за человек! Вы сами должны назначить – сколько! В этот напряженный момент входит Роксана, свежая, радостная. Роксана. Вот, я готова. Надеюсь… (Замечает Грэга.) О! Простите, я не знала… Матье (указывая на Дэвида). Мистер Дэвид Грэг. Сын Анри… Роксана (улыбаясь). Очень рада. Дэвид. Я тоже. Мой отец сохранил о вас наилучшие воспоминания и шлет вам свой самый сердечный привет. Роксана. Ваш отец хотя и американец, но в душе – галантный французский рыцарь; однако эти милые слова, наверно, не единственная цель вашего визита… Дэвид. То есть… конечно, нет! Я принес вам несколько книг. Роксана. Прекрасно! Это его книги или?… Дэвид. Нет, книги друзей, которые высоко оценили вашу работу в библиотеке отца. В моей… с некоторых пор. Роксана. Как это любезно с вашей стороны. Могу я взглянуть? Дэвид. Книги в этом чемодане. (Приносит его и открывает.) Первые издания и, кажется, большой ценности. Роксана (смотря в чемодан). Да, вижу: Мальро, Колет, Пруст… Матье (берет в руки одну книгу). А какое посвящение! Редчайший экземпляр! Дэвид. Такие книги заслуживают дорогих переплетов. Разумеется, заказчики полностью полагаются на ваш вкус. Роксана. Постараюсь оправдать ваше доверие и доверие ваших друзей. Дэвид. Я записал фамилии и телефоны на отдельных листках и вложил в каждую книгу. Посмотрите… Роксана (вынимая листок). О! Это родственники тех… Дэвид. Это они сами. Роксана (оценивая). А! Дэвид. Чемодан вам оставить? Роксана. Нет, не нужно. Сейчас переложу книги в сейф. (Закрывает чемодан). Матье (беря чемодан). Дай, это тяжело, я отнесу. (Идет в рабочую часть комнаты; там его не видно.) Дэвид. А вы страхуете книги ваших клиентов? Роксана. Нет, это очень хлопотно, у меня нет времени. Каждый раз, когда я получаю книги или возвращаю, надо сообщать в агентство. Дэвид. Вы много работаете? Роксана. К счастью, да. Дэвид. И по воскресеньям? Роксана. Очень часто, но не сегодня. Сегодня мой день посвящен Матье. Дэвид. Жаль! Я бы с удовольствием свозил вас в Монтлери. Роксана. Что там делать, в Монтлери? Дэвид. У меня днем там тренировка. Роксана. Автомобильные гонки? Дэвид. Да. Роксана. Ненавижу. Дэвид. Не может быть! Вы не любите скорость? Роксана. Умираю со страха, когда больше шестидесяти. Дэвид. Но не со мной! У меня сейчас потрясающий мотор – на спидометре двести пятьдесят, а как будто стоишь на месте. Роксана. Дорого бы мне надо было заплатить, чтобы я с вами села! Дэвид. Сколько? Роксана. Не поняла? Дэвид. Сколько вам нужно заплатить, чтобы вы сели в мою колымагу? Роксана. Я не сяду в нее за все золото мира. Дэвид. Уверяю вас, сядете. Сколько? Матье (возвращаясь из рабочего угла). Мистер Грэг, у вас это идея фикс? Дэвид. Кстати, вы ведь мне тоже не ответили – сколько? Роксана. Вы его тоже спрашивали? Дэвид. Спрашивал насчет того, чтобы взять змею в руки. Матье (Роксане). А тебя? Роксана. Насчет того, чтобы сесть в гоночный автомобиль, который делает двести пятьдесят километров в час. Дэвид. Видите ли, я специально расспросил отца о ваших маленьких слабостях. Матье. И вы пришли сюда с намерением их оценить в денежном измерении? Дэвид. Да, у меня кончились партнеры. Роксана. Какие партнеры? Дэвид. Партнеры по моей любимой игре. Матье. Ах, так это вы не в первый раз… Дэвид. О нет, в первый раз это произошло пять или шесть лет тому назад. Я встретил на пляже девушку самых строгих правил… Роксана. Она, наверно, заблудилась… Дэвид. Во всяком случае, не туда попала. Она возмущалась видом полуголых красоток и в конце сказала: «Дорого мне надо было бы заплатить, чтобы я разделась на людях!» Машинально я спросил: «Сколько?» После долгих препирательств она произнесла наконец цифру – астрономическую для нее, скромной студенточки, – и пари было заключено. Роксана. Ну и что она? Дэвид. Прилагала все усилия… в течение трех часов на пляже в Памплоне. В конце концов она сохранила свои бикини, а я – свои деньги, но, наблюдая издали за ее колебаниями, усилиями, гневом, я получил полное наслаждение! Матье. И оно было настолько велико, что вы решили повторить опыт? Дэвид. Разумеется, но распространил поле деятельности на другие области, менее банальные, чем стриптиз. Матье. Например? Дэвид. Некоторым робким душам я предлагал объехать круг по площади Звезды в направлении, противоположном движению… Роксана. Ну, это уж… Дэвид. Другим, не склонным к спорту, – нырнуть в декабре в норвежский фиорд, спуститься по главной улице Сан-Франциско на доске с роликами, влезть на Везувий – пятясь! Роксана. Но это же опасно! Дэвид. Ну да! Но чем выше риск, тем крупнее ставка. Например, не так давно я дошел до двух миллионов, чтобы заставить одного молодого человека, панически боящегося высоты, простоять в течение часа на подоконнике двенадцатого этажа. Впрочем, он их не выиграл. Матье. Он упал? Дэвид. Да. На пятой минуте! Роксана. О! Дэвид (успокаивая). Внутрь! Роксана. Слава богу! Матье. Итак, вы выплачиваете партнерам цену их страха, их отвращения, их… Дэвид. В тех случаях, о которых я вам говорил, – да. Матье. А в других? Дэвид. Скорее, цену унижения. Матье. Когда вы принуждаете их посредством денег совершить поступок, унижающий их человеческое достоинство? Дэвид. Вот именно. Молодой человек, например, здоровый и красивый, должен переспать с опухшей, уродливой старухой с улицы Сен-Дени, а молодая девушка, соответственно, наоборот! Роксана. И вы находите молодых мужчин и женщин, которые идут на это? Дэвид. Всегда, и, даже если вначале они колеблются или даже категорически отказываются, стоит мне увеличить цену – они уступают. Роксана. Это отвратительно, мистер Грэг, так издеваться над бедными людьми! Дэвид. О нет, простите, тут я вам возражу. Я никогда не имею дела с обедневшими или нищими. Я играю только с людьми, не испытывающими настоящей нужды в деньгах. Кроме того, хочу вам это уточнить, я никогда не играю с людьми, для которых проституция – профессия. Роксана. Это обошлось бы вам дешевле. Дэвид. Да, но я бы не получал удовольствия. Матье. Так вы от этого получаете удовольствие? Дэвид. Это щекочет мне нервы. Матье. И вы ни разу не нарвались ни на одного, кто бы дал вам по физиономии? Дэвид. Ни разу! Матье. Что ж, мне остается вас только пожалеть. С каким отвращением вы должны смотреть на мир! Дэвид. Да, трудно иметь о людях более низкое мнение, чем я. Роксана. Нелегко, наверно, влачить на себе такую тяжесть презрения. Дэвид. Вопрос привычки. В конце концов, это как наркотик. Если я не делаю укола, мне не по себе. Роксана. Как жаль… в вашем возрасте! Матье. И как глупо! Все не так черно вокруг, как вам кажется! Щедрость, бескорыстие, счастье… Дэвид (прерывая). Послушайте, мсье Метайе, я пришел сюда не слушать ваши проповеди, а играть. Роксана. Сожалею, мистер Грэг, но вам придется уйти. В такие игры мы не играем. Дэвид. Постойте, мы ведь еще не начали! Роксана. Уже начали. Автомобиль, змеи… Дэвид. Ну это так, легкая закуска! Матье. Значит, вы предусмотрели для нас основательное угощение? Дэвид. Да, вот оно. (Достает из кармана две фотографии и протягивает их Роксане и Матье, которые с ужасом на них смотрят.) Роксана. Квазимодо! Матье. Баба-яга! Дэвид. Сколько? Матье. За что? Дэвид. За любовь. Матье. С ней? Дэвид. Да! Роксана. Вы совсем с ума сошли! Дэвид. Миллион? Матье. Послушайте, в конце концов… Дэвид. Три, пять, восемь, десять? Десять миллионов каждому за Квазимодо и Бабу-ягу. Цена не низкая! Стоит подумать… Роксана. Даже за миллиард. Дэвид. А вы, мсье Метайе? Матье. Я бы подумал. Роксана. Матье! Матье. На миллиард можно многим помочь, субсидировать научные исследования, улучшить… Дэвид. Ах нет, нет, нет! Это мошенничество, вы подменяете суть. Если вы согласитесь на Бабу-ягу, то не как Ифигения, приносящая себя в жертву для общего блага, а только ради личной выгоды. Матье. Тогда – нет! Дэвид. Ну и слава богу! Миллиард – это уж слишком! Стираем все и начинаем заново. (Достает две другие фотографии и раздает Роксане и Матье.) За то, чтобы с ними – сколько? Эти выглядят значительно лучше. В банке полмиллиона. Что вы на это скажете? Роксана. Будь это хоть Аполлон, мистер Грэг, я не продаюсь. Дэвид. Вы шутите? Роксана. Меня удивляет, что вы даже на минуту можете это предположить. Дэвид. И вы убеждены? Роксана. Убеждена. Дэвид. Превосходно! (Обращаясь к Матье.) Вы считаете меня внешне приемлемым и нормальным человеком? Матье. Внешне – да. Дэвид (обращаясь к Роксане). В таком случае сколько – за ночь со мной? Роксана. Но это смешно, побойтесь бога! Дэвид. Сколько? Роксана. Не настаивайте, мистер Грэг, не теряйте напрасно время. Дэвид. Десять миллионов? Матье. Десять миллионов!.. Дэвид. Десять миллионов за час со мной. Матье. Все знакомые женщины лопнут от зависти. Дэвид. Польщен вашей оценкой, мсье Метайе. Роксана. Значит, ты, на моем месте… Матье. Да не медля ни минуты! Роксана. С ним? Матье. О нет! Но с женщиной, которая внешне на его уровне, и без малейшего колебания, и даже за гораздо меньшую сумму. Дэвид. Вот поэтому я вам этого и не предложил (оборачиваясь к Роксане)… а предлагаю вам. Десять миллионов, согласны? Роксана. Нет. Дэвид. Прекрасно! Тогда сколько? Звонок в дверь. Все застывают на месте. За длинным звонком следуют два коротких. Роксана. Николя! Дэвид. Это ваш сын? Может быть, он будет более сговорчивым партнером?! Роксана. Я вам запрещаю его втягивать! Дэвид. При одном условии: мы продолжим позднее нашу партию… или я переключусь на него. Роксана. Хорошо! (Направляется к двери.) Матье (доверительно, Дэвиду). Вы знаете, она не уступит! Дэвид. Уступит. Роксана открывает дверь, и входит Николя – молодой человек с мотоциклетной каской в руке, с рюкзаком за спиной. Николя. Привет, мама, как жизнь? Роксана. Нормально, милый, входи! У нас сын мистера Грэга. Дэвид. Я думаю, вы меня не помните? Николя. Почему же нет? Озеро Тюн. Дэвид. У вас хорошая память! Николя. Вы просили меня грести с вами на пару, но я отказывался, потому что тогда я еще боялся воды, и вы предложили мне ваш велосипед, если я соглашусь. Матье. Уже тогда? Николя. О! Прости, Матье, я тебя не увидел! (Целует его.) Как дела с вдохновением? Матье. Мне кажется, я набрел на золотую жилу! Николя. Мой приход вам не помешал? Дэвид. Совсем нет. Скорее, наоборот. Николя. Впрочем, я долго не задержусь. Я забежал только на вас взглянуть. Роксана (снимая с него рюкзак). И забросить мне грязное белье! Николя. Хм! По нынешним ценам в прачечной на эти деньги можно уже купить дверь от будущей аптеки! Роксана идет к кухне. Дэвид. Какой аптеки? Николя. Той, которую я собираюсь когда-нибудь открыть. Дэвид. Ах да! Вы же фармацевт! Николя. Да, уже десять лет… и работаю я в киоске, ожидая, пока куплю свою аптеку, то есть нашу. Дэвид. Вы женаты? Николя. Почти. Дэвид. Она тоже фармацевт? Николя. Нет, лаборантка. Дэвид. Но это прекрасно, вы друг друга дополняете, вы сможете вдвоем вести дело. Николя. Мы так и хотели бы… но это еще не завтра будет. Матье. У вас все впереди… И потом, мечтать так приятно! Николя. Ну ты силен! Вероника не может больше жить с родителями. Дэвид. А почему она с вами не живет? Николя. Надо экономить. Дэвид. Ах да! Понимаю. Роксана (возвращаясь из кухни). Ты сегодня с ней не встречаешься? Николя. Встречаюсь. Как раз прямо отсюда – за ней. Мы поедем с ребятами в Льеду. Роксана. В Льеду? Что там делать? Николя. Хочу попробовать крышу немного подлатать. Матье. Ты же не кровельщик. Что ты сможешь сделать? Николя. Нельзя же, чтобы дом был в таком состоянии. Случись гроза – в верхних комнатах будем плавать на лодках. Матье. Извините, что я вмешиваюсь, но я знаю одного очень хорошего кровельщика… и за работу берет по самой низкой цене. Роксана. Вы очень любезны, но я тоже одного знаю. Николя. Старика Годэна? Но ты же говорила, что он насчитал на такую сумму… Роксана. Он сейчас пересчитывает. Николя. Откладывать больше нельзя. Ты не отдаешь себе отчета. Чем дальше откладывать, тем будет хуже. И вообще, дело не только в крыше. Стены отсырели, ворота заржавели, ставни прогнили. В саду – джунгли! Матье. Мы с твоей мамой съездим туда на будущей неделе. Николя. Как бы не так! Она, как всегда, найдет вескую причину, чтобы не ехать. Роксана. Да нет! Николя. Да, да! Каждый раз одно и то же – можно подумать, у тебя какое-то предубеждение против нашего старого дома! Роксана. Не говори так, Николя… Ты знаешь, как я к нему привязана… Николя. Тогда почему ты его забросила? Матье. Твоя мама не может заниматься всем сразу. Всему свое время. Николя. Вот именно теперь наступило время Льеду. Потом уже будет поздно. Роксана. Пожалуйста, отложим этот разговор. Сейчас я принесу тебе ключи. (Уходит в свою комнату.) Дэвид. Вы меня извините. Я не хочу вам мешать. Николя. Нет-нет! Кроме того, я сейчас же уезжаю, как-никак это сто километров. Дэвид. Красивое место? Николя. Очень. И мама родилась там. Роксана (возвращаясь с ключами). На! И будь осторожен, когда полезешь на крышу! Николя. Хорошо, мама. Матье. И не гони по шоссе! Николя. Хорошо, Матье. Дэвид (протягивая ему шлем). И не забудьте свой шлем! Николя. Спасибо, мсье. Матье. Ну! Отправляйся! Николя. Привет, ребята! (Выходит.) Дэвид (Роксане). У вас очень славный и отважный сын. Он заслуживает, чтобы ему помогли. Роксана. Уверяю вас, я только этим и занимаюсь! Дэвид. Могли бы помочь больше, если бы не бросались деньгами! Роксана. Я – бросаюсь? Дэвид. Конечно, вы! Полчаса назад – десять миллионов!.. Роксана. Вы опять за свое? Дэвид. Ах, простите, но разве мы не условились, что продолжим разговор, когда ваш сын звонил в дверь? Мсье Метайе – свидетель, не правда ли? Матье. Вынужден признать… Дэвид. Вот! Я ведь ни о чем с ним не говорил, я сдержал свое слово – теперь держите ваше. Сколько? Роксана. Не к чему продолжать эту гнусную игру, я не приму ни одного из ваших предложений. Дэвид. Ну, это мы посмотрим. Роксана. Уже посмотрели! (Направляется из комнаты.) Дэвид. Аптека для вашего сына… Роксана. Что? Дэвид. Аптека вашего сына – за час со мной. Матье. Ну нет! Не по правилам! Опять вариант Ифигении. Мадам Обертэн согласится, и это с ее стороны будет жертвой ради сына, а не ради собственной выгоды. Дэвид. Да, но, учитывая то, что их интересы так тесно связаны, можно считать, что выгода Николя в этом деле – личная выгода матери. Матье. Так-то так, но все же это спорно. Роксана. Да что спорить! В любом случае я скажу – нет! Дэвид. Интересно бы было послушать, что бы на это сказал Николя! Роксана. Он бы меня одобрил. Дэвид. А вот я в этом совсем не уверен. На озере Тюн он согласился на мой велосипед. Роксана. Не важно! И даже если бы, паче чаяния, он согласился, я-то ведь – не согласна. Дэвид. Прекрасно! В таком случае – продолжим! Роксана. Нет, мистер Грэг, на этом вы нас покинете! Дэвид. Вы предпочитаете, чтобы я отправился играть с Николя? Роксана. Но, в конце концов, я же вам говорю, что своего решения не изменю ни за что! Дэвид. А за Льеду? Роксана. Что – за Льеду? Дэвид. Это дом, где вы провели детство, дом, который вам очень дорог, – ведь вы сами это сказали? Роксана. Сказала, ну и что? Дэвид. Разве вам не хочется, чтобы он был таким же уютным и гостеприимным, как раньше? Матье. И даже лучше, чем раньше! С центральным отоплением, на чердаке – мастерская-библиотека, а в гараже – салон с бассейном. Роксана. Матье! Матье. Поскольку я подозреваю, что мистер Грэг, возможно, предложит взять на себя расходы по дому, уже лучше сразу честно поставить точки над «и». Дэвид. И вы абсолютно правы! Матье. Тогда, может быть, можно прибавить маленький просмотровый зал в подвале… Дэвид. Готов с удовольствием. Это обойдется примерно во сколько? Матье. Просмотровый зал? Дэвид. Нет, все вместе. Матье. Трудно назвать цифру. Вы знаете, в строительстве всегда перерасход. Дэвид. Ну что ж, обойдемся без цифр. Скажем… сумма, необходимая для благоустройства дома. Матье. Так будет вернее. И менее прозаично. А то все время говорить только о деньгах становится неприятно. Дэвид. Разделяю ваше мнение. И принимаю ваш принцип и для другого вопроса. Матье. Какого еще вопроса? Дэвид. Аптеки. Матье. Ах, так она еще не снята с повестки дня? Дэвид. Конечно, нет! Уговор дороже денег. Дом – это премиальные. Матье. Потрясающе. Подведем итог – перестройка Льеду… Дэвид. Плюс – будущее Николя. (Поворачиваясь к Роксане.) Это вас устраивает? Роксана. Только в смысле формулировки. Но аромат цветов вашего красноречия не может заглушить отвратительного запаха вашего чистогана. Дэвид. Умоляю! Не отвлекайтесь! Льеду и аптека – две проблемы, которые вас больше всего тревожат? Роксана. Без сомнения. Дэвид. И вы были бы счастливы, если бы они немедленно разрешились? Роксана. Безумно. Дэвид. Так что же?… Роксана. Что же? Я была бы тоже безумно счастлива, если бы могла повесить в этой комнате несколько Ренуаров и несколько Моне; если бы в моей спальне была подлинная старинная мебель; если бы в моей мастерской были роскошные переплеты семнадцатого века, под ногами – восточные ковры и кругом – скульптуры лучших мастеров. Да, мистер Грэг, я, конечно, мечтала бы об этом, да и не только об этом. Но если в тот момент, когда я все это получу, я должна буду удовлетворить ваши требования, я выброшу все в окно без малейшего колебания. Теперь ясно? Дэвид. Ясно, но абсолютно непонятно… Роксана. Неужели? Вы не понимаете, что я не продаюсь? Дэвид. За эту цену? Роксана. Цена здесь ни при чем. Мне отвратителен сам принцип. (Обращается к Матье.) В конце концов, ты, Матье, ты меня понимаешь? Матье. Да-а-а… Я-то тебя понимаю, потому что я тебя знаю и я привык, что ты всегда на недосягаемой высоте. Но, положа руку на сердце, признаюсь, что понимаю и недоумение мистера Грэга. Роксана. Ну, речь не о нем! Ему, видимо, встречались только девицы, согласные на любого Квазимодо за кусок хлеба, где же ему понять, что женщина может отказаться от него самого и нескольких миллионов! Дэвид. Но все-таки вам, наверно, льстит, что я столько предлагаю? Роксана. Не только не льстит, мне стыдно за вас. Когда вы только что торговались с Матье, у меня было ощущение, что я – лошадь, которую оценивает перекупщик. Матье. Отдай справедливость, что перекупщик не торговался! Роксана. И тем не менее я была предметом купли-продажи. Дэвид. Ну, если рассуждать в таком духе, порядочные жены не должны принимать подарков от своих мужей! Роксана. Это их дело! Свои симпатии я никогда не оценивала на деньги! Впрочем, заслуга невелика, я просто иначе не могу. Дэвид. Как это вы не можете? Роксана. Я просто физически на это неспособна. Если на подушке будут лежать деньги, это обратит меня в ледышку, в мумию. Дэвид. Ну, это вопрос воображения. Думайте не о бумажках, а о шкафах с лекарствами в аптеке Николя, о разноцветных черепичках на крыше Льеду, и это растопит ваш лед! Роксана. Ничего не изменится. Дэвид. Ну, вы действительно исключение! Матье. Да, это верно. Дэвид. Но это не ответ. Уникальный образец – особая цена! Сколько? Роксана. Послушайте, мистер Грэг… и хорошенько послушайте! Больше на эту тему я с вами говорить не буду. За франк или за миллиард, но я не продам вам наслаждения, которое я постоянно испытываю только оттого, что никогда не краснею ни за мои поступки, ни за мои слова, ни за мои мысли. Проснувшись утром, я хочу смотреть на себя в зеркало, а не отворачиваться от него. На этом позвольте с вами попрощаться, мистер Грэг. Примите уверения в моем совершенном презрении к вам! (Выходит из комнаты.) Дэвид. Определенное впечатление это производит! Матье. Не случайно ее назвали Роксаной. Ее отец восхищался Сирано де Бержераком! Дэвид. Мсье Метайе, я тоже имею честь откланяться. (Направляется к выходу.) Матье. Постойте! А ваш чемодан?… Дэвид. Оставляю его вам на память о прекрасно проведенных минутах. Матье. А книги ваших друзей?… Теперь, наверно, вы уже не захотите оставить их мадам Обертэн? Дэвид. Почему же? Матье. Может быть, она вас обидела… Дэвид. Ну, не будем мелочиться. Я играл. И проиграл. Такое в жизни случается. Матье. Но не с вами, как вы нам сказали. Дэвид. Не со мной. Матье. И какое же впечатление произвел на вас этот первый проигрыш? Дэвид. А то, что он, может быть, не окончательный. Матье. Вы ее плохо знаете! Дэвид. Жизнь полна неожиданностей! (Достает из портмоне визитную карточку.) Вот моя карточка на случай, если вы ее переубедите. Матье. Но я не собираюсь и пробовать! Дэвид. Собираетесь. Дэвид уже в двери. Матье (ему в спину). Зачем? Дэвид (оборачиваясь). Из любви к искусству, мсье Метайе. (Выходит.) Матье (один, задумчиво подходит к кукле и надевает ее на руку. Стоит спиной к двери в комнату Роксаны). «Из любви к искусству»? Роксана (входит с сумочкой в руках). Не человек, а чудовище! Матье (спиной к Роксане, кукле). Вот это персонаж, Юлиус. Как, впрочем, и она. Да они и похожи. Роксана (вполголоса). Что? Матье (по-прежнему кукле). Да, да, Юлиус, они один другого стоят. Оба одинаково впадают в крайность. Разумеется, если бы я сейчас сказал этой чистой, кристальной, непреклонной женщине, что у нее много общего с этим распущенным, беспардонным, наглым молодым человеком, она облила бы меня презрением. Роксана снисходительно улыбается. Впрочем, нет. Я думаю, она на это не способна. Она решила бы, что при моем кризисе жанра лучше уж эта дикая мысль, чем вообще никакой… Роксана на цыпочках идет к выходу. …и без всяких моих объяснений и просьб, она бы тихонько, на цыпочках… оставила меня одного, чтобы я погрузился в мечты и своими словами рассказал бы тебе их историю… или сочинил бы ее. Роксана бесшумно открывает дверь и с нежностью смотрит на него с порога. Жила-была однажды, Юлиус, женщина, которая была воплощением тактичности… Роксана закрывает за собой дверь. …верхом совершенства… женщина, которую я, может быть… Но Матье не успевает закончить фразу, так как опускается занавес.Акт второй
Утро. Рабочий угол комнаты открыт, а кухонный – закрыт. Матье (появляясь из люка). Ты где, моя самая-самая? Еще не встала? (Открывает дверь в комнату.) Уже ушла? Из кухни раздается нечленораздельное ворчание. В недоумении он открывает раздвижную стенку и видит Роксану с кляпом во рту, привязанную к стулу. Вот это номер! (Бросается к ней.) Что ты здесь делаешь? Она рычит. Естественно, на идиотский вопрос – идиотский ответ. (Вынимает кляп.) Роксана. Ах! Я уже думала – ты никогда не придешь! Матье. А я-то метался из угла в угол, ожидая, когда можно будет к тебе подняться, чтобы не разбудить! Роксана. Почему это ты метался? Матье. У меня неприятности, но кажется мне, что по сравнению со мной ты побиваешь рекорды. Роксана. Ох! Голова раскалывается. Матье. Тебя ударили? Роксана. Хлороформ. Матье. Слава богу! Роксана. Что значит – слава богу? Матье. Я напугался, не кастетом ли… Роксана. Результат один. Матье. Я сейчас принесу пирамидон. Роксана. О, пожалуйста! Целую коробку! Матье. Пойди ляг. Ты можешь двигаться? Роксана. У меня голова болит, а не пятки! Матье. Что же произошло? Роксана. Два типа, вчера вечером около девяти. Матье. Как они вошли? Роксана. Очень просто – в дверь. Позвонили. Как обычно, когда я дома одна, я спросила: «Кто там?», они ответили: «Николя!» Я подумала: «Вот хорошо!» Открыла, и на этом разговор оборвался. Или почти оборвался. Матье. Как – почти? Роксана. Они еще спросили у меня шифр моего сейфа, и я им сказала. Но разве это можно в полном смысле слова назвать разговором? Матье. Ты могла бы их опознать? Роксана. Нет. Среднего роста, средней комплекции. В масках и перчатках. Матье. По крайней мере не обошлись с тобой грубо? Роксана. Наоборот. Даже извинились перед уходом за то, что вынуждены дать мне хлороформ, – сказали: «Мера предосторожности». Матье. Ох! В конце концов, не так уж плохо они поступили. А то бы ты всю ночь глаз не сомкнула. Роксана. А так я выспалась и отдохнула. Матье (оглядывая комнату). На первый взгляд все на местах! Роксана. Они все перерыли, но все поставили обратно. Матье. И ничего не унесли? Роксана. Унесли. Единственно ценное, что здесь есть, – книги. Матье. Все? Роксана. Все! Те, что были в моем сейфе, то есть уникумы друзей Грэга, несколько книг разных заказчиков, пять книг, которые я только что закончила, все книги, над которыми я работала, и даже ту, которая была под прессом. Матье (из рабочего угла). Вижу! Здесь пустыня! Роксана. И в шкафу моей спальни тоже! Матье. Они ничего не оставили? Роксана. Еще бы! Редчайшие экземпляры… То, что мои собственные книги пропали, – еще пустяки. Матье. Как – пустяки? Это же твое единственное богатство? Роксана. Я бы их охотно отдала в обмен на остальные или по крайней мере на то, чтобы возместить ущерб клиентам. Матье. А ты обязательно должна возместить стоимость пропавших книг? Роксана. А как же иначе? Раз мне доверили книги, значит, я за них отвечаю! Матье. Что же ты будешь делать? Роксана. Заявлю о краже в полицию. Матье. Этим ты книги не вернешь! Роксана. Надеюсь, что клиенты не потребуют их очень скоро, и, может быть, я успею обернуться и заработать, чтобы с ними расплатиться. В любом случае попрошу отсрочки или займу у кого-нибудь. Матье. Кошмар! И как не вовремя! Роксана. Подобные вещи никогда не бывают вовремя. Матье. Так-то оно так, но в другое время я бы смог тебя выручить… Роксана. Я у тебя ничего не прошу. Матье. Ты прекрасно знаешь, что тебе и просить не надо. Все мое – твое. Роксана. Я знаю, и – наоборот. Матье. К несчастью, все, что мы на сегодня имеем, и ты и я, это – долги. Роксана. У тебя неприятности? Матье. Мой фильм с Гольденером горит ярким пламенем. Роксана. Тот, который должен был начаться двенадцатого? Матье. Да. Компаньон Гольденера в последнюю минуту отказался. Роксана. Но он, может быть, найдет другого! Матье. О! Он ищет. Со вчерашнего дня он все перевернул вверх дном, но ты знаешь – это нелегко. Роксана. Да, еще бы. Матье (несколько смущенно). Последняя его надежда – Грэг. Роксана. Отец или сын? Матье. Сын. Тот, к кому сейчас перешли деньги. Роксана. А он разве его знает? Матье. Да, конечно, во всяком случае, он близко знал дорогого старого Анри. Роксана. А на мысль о дорогом молодом Дэвиде не ты ли его навел? Матье. Я? С чего ты это взяла? Роксана. Потому что он – это «персонаж», потому что ты уже начал писать свой новый сценарий и потому что ты хочешь узнать о нем побольше, чтобы хватило на продолжение. Матье. Ладно, хорошо, ты права. Гольденеру о нем сказал я… Но лишь для того, чтобы спасти положение, а не для того, чтобы снова с ним встретиться. Впрочем, с ним и разговаривать-то буду не я, а Гольденер. Роксана. И когда это? Матье. Он должен звонить ему сегодня утром. Длинный звонок в дверь. Роксана. Смотри! Он несет нам ответ на дом! Раздаются два коротких звонка. Матье (идя к двери). Да нет! Это Николя! Роксана (направляясь к своей комнате). Не открывай ему, не в такую же рань! Матье (открывает осторожно дверь, затем распахивает ее). Да это Николя! Николя. Привет! Роксана. Ты не на работе? Николя. Меня уволили. Матье. Уволили? Николя. Да. Роксана. Совсем уволили? Николя. Да. Матье. Тебя? Николя. Да, меня. Уволили окончательно. Разве не понятно? Роксана. Но в воскресенье ты нам ничего не сказал! Николя. В воскресенье я сам ничего не знал! Матье. Это же было три дня назад. Ты должен был что-то заметить, предположить. Николя. Как я мог предположить, что совершу три проступка за эти три дня! По одному в сутки! Роксана. Это невозможно! Ты относишься к работе с такой ответственностью!.. Николя. Везло как утопленнику! Роксана. Рассказывай же! Николя. В понедельник, – я как раз собираюсь идти на работу, – звонит телефон. Заведующий аптекой. Он заболел и просит меня съездить вместо него за перевязочным материалом на склад в Женевилье. Я ловлюсь и еду. Матье. Нормально. Николя. Вот и я так же думал. К несчастью, по указанному адресу склада не оказывается. Я звоню ему, чтобы разобраться. Он снимает трубку, здоров как бык, говорит, что и не думал мне звонить и что вообще уже давно взял со склада что было нужно. Роксана. Значит, тебе кто-то специально звонил. Матье. Кто-то разыгрывал тебя. Николя. Это я и попытался доказать заведующему, но он все равно решил, что я придумываю, опоздал на работу. Роксана. Но даже если и так, не такое уж это преступление. Николя. К его чести, он и сам со мной посмеялся. Но опоздание мне отметил – два часа – и отпустил комплимент по поводу моей изобретательности. Матье. Итак, один проступок, а другие? Николя. На следующее утро какая-то сумасшедшая пришла и заявила, что я продал для ее ребенка лекарство для взрослых. Роксана. А этого не было? Николя. Даю руку на отсечение. Но доказать невозможно, она ушла и через две минуты вернулась, размахивая коробкой от лекарств – естественно, для взрослых. Роксана. Распечатанной? Николя. К счастью, нет. Но, к несчастью, нарвался на истеричку, которая орала так, что у всех в ушах звенело, в том числе и у заведующего. Матье. И он вынес тебе второй выговор. Николя. И уже без всякого смеха. Роксана. А третий? Николя. Сегодня. Вышел – нет мотоцикла. Я в полицию, пока написал заявление – словом, тут уж, правда, моя вина. Было много народа, я стал ждать. Итог – опоздание на полтора часа. Уволен. Без выходного пособия. Роксана. Какое стечение обстоятельств! Николя.Кошмар! Мне кажется, я живу, как в кино, и невидимый враг расставляет вокруг меня сети. Роксана. Невидимый враг? Николя. Ну, подумай сама: мотоцикл, ладно, согласен. Каждый день угоняют сотни мотоциклов; скандалистка в аптеке – сумасшедших всюду полно. Но звонок по телефону – это кто? Конечно, кто-то, кто хочет мне навредить. Роксана. А я думаю – мне. Николя. Ну это глупо! Почему же прямо не напасть на тебя? Роксана. И это тоже имело место. Вчера у меня украли все книги. Николя. О, черт! Матье. Раз уж мы заговорили о приятных сюрпризах… съемки моего фильма отменены, и я не знаю, чем оплатить основной налог. Николя. Черт побери! Одно хлеще другого! Роксана. И это, может быть, еще не все! Николя. Не все? Роксана. Нет. На твоем месте я бы предупредила Веронику, чтобы она остерегалась. Николя. Чего? Роксана. Всего! Матье. Послушай, Роксана, мне кажется, ты сгущаешь краски! Николя (обеспокоенно). Ох, ты знаешь, закон серийности – не выдумка. Лучше я предостерегу Веронику. Роксана. Да. Отправляйся к ней сейчас же. У меня такое впечатление, что вся наша семья под прицелом, а поскольку она – почти своя… Николя. Бегу. Роксана. Сообщи нам, если с ней что-нибудь тоже случится. Николя. Хорошо, позвоню… А! Чуть не забыл! (Вынимает из кармана связку ключей и бросает их Матье.) Ключи от Льеду!.. Матье. Как там дела? Николя. Как здесь сегодня. Крыша рушится! (Выходит.) Матье. Я бы с удовольствием выпил кофе! Роксана. Если тебя устроит вчерашний, то вон – в кофейнике. Я как раз его заварила, когда нагрянули наемники Грэга. Матье. Ты думаешь, что твое ограбление – это он? Роксана. Да, и мое ограбление, и увольнение Николя, и отказ компаньона Гольденера – все вместе! Матье. Но как он мог? Роксана. Для него все просто. Со своей визитной карточкой и своей кучей денег что ему стоит нанять мелких воришек, договориться с заведующим аптекой или с твоим Гольденером… Матье. Ох, мне начинает казаться, что он у тебя из головы не выходит! Роксана. Так, значит, ты не находишь странным, что мы все, Николя, я и ты, по-разному, но ж одно и то же время попадаем в трудное финансовое положение? Матье (наставительно). Находить-то нахожу, но не могу себе представить, что деловой человек его размаха, его масштабов получает удовольствие оттого, что рискует скомпрометировать себя и даже попасть в тюрьму с единственной целью – заставить даму, внезапно лишившуюся средств к существованию, принять его деньги за проведенное с ним время. Прости меня, но какими бы достоинствами эта дама ни обладала, я считаю, что это чересчур. Роксана. Мои достоинства здесь ни при чем. Я для него ничего не значу. Я только повод, ставка в игре, проиграть которую он не допускает и мысли. Матье. Глубоко заблуждаешься! Он будет счастлив проиграть эту партию. Роксана. Нет! Это – твой сценарный вариант, поверь мне, я чувствую, что я для него – олицетворение первого в жизни поражения, и он пойдет на все, чтобы его не допустить. Матье. Во всяком случае, что бы им ни двигало, если все это, как ты думаешь, дело его рук, его натиск выльется во что-то фантастическое! Роксана. С точки зрения твоего сценария – конечно. Но я это воспринимаю иначе, что, естественно, тебя не касается! Матье. Как так не касается? Но уж раз на нас сыплются градом неприятности, я предпочитаю, чтобы они были делом рук Грэга – по крайней мере я хоть пользу из этого извлеку и частично залатаю брешь. Роксана. Еще бы! Ты готов свой дом поджечь, лишь бы пожар описать. Матье. Знаешь, не тебе упрекать меня в том, что я люблю свою профессию! Роксана. Умоляю тебя, не будем возвращаться к этой теме. Прошло семь лет. Срок давности истек даже по кодексу. Матье. Да, ты права. Побережем наши нервы. Роксана (берет сумочку). Я иду в полицию. Матье. Подожди немного! Я выпью кофе и провожу тебя. Роксана. Не надо, я хочу побыть одна. Матье. Как хочешь. Роксана. И потом, я недолго. Матье. А если вдруг Грэг придет, пока тебя не будет? Роксана (взявшись за ручку двери). Передай ему от моего имени, что если я его еще раз увижу, задушу своими руками! (Открывает дверь и нос к носу сталкивается с Дэвидом, поднявшим руки над головой.) Дэвид. Пользуйтесь случаем! Я не вооружен! Роксана. Я тоже… к сожалению! Дэвид. Тогда… (Кланяется ей.) Приветствую вас! Не помешал? Роксана. Ничуть, я ухожу, но Матье, без сомнения, будет рад с вами поболтать. Дэвид. О! Мсье Метайе! (Издали раскланивается с ним.) Я тоже буду рад, но мне надо переговорить лично с вами. Роксана. Бесполезно! Дэвид. Но вы не знаете о чем! Роксана. Нетрудно догадаться. Дэвид. Честно говоря, я удивлен. Роксана. Вы разве пришли не за тем, чтобы выразить нам свои соболезнования? Дэвид. По какому поводу?… Ах да, простите. Я внизу встретил вашего сына, и он поведал мне о ваших бедах, так что я в курсе. Матье. А! А без этого – вы, значит, не были в курсе? Дэвид. Почему я должен быть в курсе? Роксана. Да потому что вы – всему виной! Дэвид (возмущаясь). Я? Да вы бредите! Почему вы так считаете? Роксана. Хотя бы потому, что вы снова здесь. Это своего рода признание! Дэвид. Ничего не понимаю. Какая связь? Роксана. Поэтому вы, в таком случае, сейчас пришли? Дэвид. Мне очень жаль, что я приношу вам еще одно неприятное известие, но я вынужден… Матье. Одним больше, одним меньше!.. Дэвид. Пожалуйста, заметьте, что мое известие при других обстоятельствах абсолютно бы вас не огорчило! Роксана. Хорошо, выкладывайте! Мы на вас в обиде не будем. Тем более что вы ради этого специально приехали… Дэвид. Так вот! Двое друзей, книги которых я вам принес в воскресенье, хотели бы… словом, хотят их получить обратно… как можно скорее. Роксана. Когда? Дэвид. По правде говоря, я приехал за ними. Они хотят получить книги сегодня вечером. Роксана. Сегодня? Дэвид. Самое позднее – завтра утром. Роксана. Но как же вы не понимаете?… Дэвид. Конечно, я объясню им, что вас обокрали, но я их знаю: они сразу же потребуют за них деньги… Матье. Им что, трудно сводить концы с концами? Дэвид. Нет, но один уезжает навсегда из Франции в Канаду и ничего не хочет здесь оставлять. Матье. Вчера не уезжал, а сегодня – уезжает. Дэвид. Да, любовь с первого взгляда. Она – канадка. Роксана. А другой? Дэвид. Там требует книги жена. Они развелись, и по разделу имущества вся библиотека отходит к ней. Роксана. Матье, надеюсь, что ты делаешь заметки: у него потрясающее воображение. Матье. Остается только проверить. Дэвид. Проще простого! Они оба находятся сейчас на террасе кафе напротив. Роксана. Что-о-о? Дэвид. Они так торопились, а я был так уверен, что сразу получу книги, что привез их с собой. Роксана. Вы блефуете! Матье. Из окна твоей комнаты видна терраса. Посмотри! Роксана. Как они выглядят? Дэвид. У одного в петлице василек. Это будущий канадец. Другой, разведенный, в желтой кожаной куртке. Роксана (уже в дверях). Я ушла. (Выходит.) Матье. Кто они такие, эти двое? Дэвид. Ее вчерашние грабители. Мой шофер и его приятель. Матье. Только бы она не стала с ними разговаривать! Дэвид. Устройте так, чтобы пойти самому! Матье. Да, но я тогда пропущу сцену объяснения! Дэвид. Сделайте вид, что уходите, а сами стойте у себя под люком. Матье. К счастью, у меня отличный слух. Дэвид (толкая его локтем). У меня тоже! (Оборачивается к двери, которую тут же отворяет Роксана.) Ну? Роксана. Они там. Матье. Послушай, Роксана, будет лучше, если к ним пойду я. Я объясню им ситуацию и постараюсь получить отсрочку. Дэвид. Они большие поклонники кино. Вы, может быть, имеете шанс! Роксана. Не думаю! Вы, наверно, заставили их выучить ответы наизусть, и они ничего слушать не захотят! Дэвид. Мадам Обертэн, будьте же разумны!.. Что сказать… Неужели вы думаете, что люди этого ранга станут участвовать в розыгрыше, терять на него время только потому, что мне взбрела в голову такая блажь? Матье. Роксана, если быть объективным, у тебя сложилось превратное мнение – может быть, от усталости, может быть, от нервов! Воспринимай все спокойней, и ты увидишь, что твои подозрения не выдерживают абсолютно никакой критики. Роксана (устало). Ох! Может быть, и так! Матье. Без сомнения! Роксана. Ну, что же, иди, посмотришь сам! Матье (направляясь к люку). Постараюсь сделать все возможное. Роксана. Почему ты выходишь не через дверь? Матье, Я забыл ключи от квартиры. Роксана. А зачем тебе идти к себе? Матье. За очками. Роксана. Ты же идешь не читать, а разговаривать. Матье. Я в очках чувствую себя уверенней! Пока! (Исчезает.) Роксана идет к своей комнате. Дэвид. Вы оставляете меня одного? Роксана. А вам страшно оставаться наедине с самим собой? Дэвид. А вам страшно оставаться наедине со мной? Роксана. Нет. Просто мне не о чем с вами говорить. Дэвид. А мне есть о чем. Роксана. Ваша тема меня не интересует. (Открывает дверь комнаты.) Дэвид. Матье вас не интересует? Роксана закрывает дверь. Я тоже так думал. Я хочу поговорить о нем. Роксана. В какой связи? Дэвид. Сегодня утром мне позвонил его компаньон, мсье… Роксана. Гольденер, я знаю. Он просил вас субсидировать новый фильм Матье? Дэвид. Да, и очень настойчиво. Роксана. Что же вы ответили? Дэвид. Пока ничего. Мне раньше нужно изучить смету и прочесть сценарий. Роксана. Ну, это естественно. Дэвид. А вы, вы его читали? Роксана. Да. Очень интересный сценарий. Дэвид. О чем там речь? Роксана. О человеке, который приносит свою любовь в жертву своей профессии. Дэвид. Герой фильма – сценарист? Роксана. Нет. Археолог. Дэвид. Транспозиция. Роксана. Конечно. Дэвид. Из всех интервью Матье видно, что для него его профессия – всегда на первом месте. Роксана. Да, действительно, она для него очень важна. Дэвид. Я даже читал где-то, что люди привлекают его только в той мере, в какой они могут стать его персонажами. Роксана. Возможно. Дэвид. Во всяком случае, вы уже послужили моделью для потрясающей героини в «Боги послали нам счастье!» Роксана. Старая история! Дэвид. Вы так же любили друг друга, как в фильме? Роксана. Не вижу, почему это вас должно интересовать! Дэвид. Как возможный будущий заказчик я хотел бы иметь представление об авторе как о человеке. Роксана. Вы знаете, какой он писатель, а это главное! Дэвид. Ну нет, не для меня. Если человек как личность мне не нравится, я прохожу мимо, не повернув головы. Итак, либо вы мне рассказываете о нем, и тогда есть шанс, что я ему помогу, либо вы отказываетесь, и тогда я ему не помогаю. Роксана. Что вы конкретно хотите знать? Дэвид. Правда ли то, что вы пережили такую любовь, как он описал? Роксана. Да, это была безумная любовь, и для нее были все основания. Дэвид. Какие же? Роксана. О! Я могла бы ответить вам словами Монтеня: «Потому что он был он, а я – была я». Но я предпочитаю мой вариант: «Потому что я была – он, а он был – я». Дэвид. У меня не сложилось впечатление, что вы настолько похожи!.. Роксана. Очень! В основе своей. Наши реакции, наши мысли совпадают во всем. Вплоть до слов… Очень часто мы одновременно начинали произносить одну и ту же фразу… да, впрочем, это случается и сейчас! Дэвид. Так можно вообще перестать разговаривать! Роксана. Вы угадали, у нас была даже любимая- игра – разговор без слов. Дэвид. В чем она заключалась? Роксана. Вначале мы какое-то время молчали, а потом один из нас произносил фразу, логически заканчивавшую разговор, который мы вели мысленно, а другой ему отвечал, и ответ показывал, что разговор без слов велся правильно. Дэвид. Не очень ясно. Приведите мне пример… как будто вы играете со мной. Роксана. Пожалуйста. Итак, вначале – молчание. Дэвид. Это я понял. Роксана. И вот, через какое-то время я вам говорю, например: «На своем обычном месте». Дэвид. А что я должен ответить? Роксана. Ничего. Просто встать и пойти за бутылкой кьянти, которая стоит в шкафу на кухне. Дэвид. Почему? Роксана. Потому что вы должны были знать все, что мы до этого проговорили в уме. Дэвид. И что же в данном случае?… Роксана. Да очень просто:– Я немного устала. – Я тоже. Не выпить ли нам виски для бодрости? – Нет, лучше кьянти. Это полегче. – Мы его допили. На прошлой неделе. – Я вчера купила новую бутылку. – А где она? – На своем обычном месте.Дэвид. Да, вы правы – это легче легкого! Роксана. Для нас – да! Дэвид. Но как догадаться, что из всех возможных напитков вы выбрали кьянти? Роксана. Потому что кьянти – это Италия, а Италия для нас… Дэвид. А! Понимаю. И вы всегда выигрывали в этой игре? Роксана. Почти всегда! Даже иногда получалось на расстоянии. Дэвид. На расстоянии? Роксана. Например, однажды Матье поехал на Каннский фестиваль. Я послала ему телеграмму со словами: «Я тоже». Дэвид. Ну, здесь уже легко догадаться: я тебя люблю, скучаю, хочу скорей увидеть… – «я тоже». Роксана. Да, но дело в том, что через полчаса после того, как я ее отправила, то есть, еще до того, как она дошла, я получила от него телеграмму такого содержания: «А я еще больше!» Дэвид. Да, это действительно передача мыслей на расстоянии! Роксана. Я бы это, скорее, назвала – идентичность мыслей. Дэвид. Таким образом, Матье – ваше второе «я»? Роксана. А я – его. Вот почему мы не можем долго жить друг без друга. Дэвид. Но в жизни не всегда так. Люди часто ищут свою противоположность. Роксана. Потому что они недовольны собой. Когда человек нравится самому себе, он ищет своего двойника. Дэвид. Тогда почему же вы с Матье «раздвоились»? Роксана. По той же причине и в одно и то же время. Дэвид. Вы изменили друг другу – и это совпало с точностью до минуты? Роксана. Ничего подобного. Вы знаете, у Матье английский – второй родной язык, и ему предложили в Америке блестящий контракт на два года. Он хотел, конечно, чтобы я с Николя поехала вместе с ним. Но я как раз в тот момент получила хорошую работу, много крупных заказов, словом, прочно встала на ноги. Я отказалась. Просила его остаться. Он отказался тоже. Дэвид. Вот оно что!.. Ни один из вас не захотел пожертвовать своей работой ради другого! Роксана. Увы! И поскольку у нас были одинаковые взгляды, мы друг друга поняли; но поскольку мы были одинаково непримиримы, мы друг другу не простили. И наша семейная жизнь прекратилась так же, как она и началась, – по обоюдному желанию. Дэвид. Но когда он вернулся… Роксана. Отношения были восстановлены. Мы продолжили диалог, как нечто само собой разумеющееся. Но только диалог. Дэвид. Исключительный случай. Роксана. С Матье все было исключительно, но наша дружба, наверно, самое исключительное из всего. Дэвид. Вы серьезно верите в эту дружбу? Роксана. Так же, как и он. Дэвид. Все-таки он – человек, которого вы любите больше всего на свете? Роксана. Вместе с Николя – да. Дэвид. А он тоже ваш двойник? Роксана. Нет. Он, скорее, моя половина. Дэвид. Итак, имея их двоих, вы были полностью удовлетворены своей жизнью? Роксана. Да… до сегодняшнего дня. Дэвид. Успокойтесь, все скоро уладится. Роксана. Скоро? Дэвид. Разумеется! Вы же знаете, что я вас не оставлю. Роксана. И вложите деньги в фильм Матье? Дэвид. Да! И найду для Николя новую работу. И расплачусь с заказчиками. Роксана. Неужели? Вы все это сделаете? Дэвид. Все! За маленькую формальность, о которой уже упоминалось. Роксана. Мистер Грэг, вы отвратительны! Дэвид. Я? Ведь я предлагаю фантастическую возможность покончить со всеми вашими заботами плюс заботами тех, кто вам дороже всего на свете! Роксана. Именно поэтому! Вы хотите, чтобы вся ответственность за судьбы Матье и Николя целиком легла на меня: если я уступлю – они счастливы, если нет – несчастны. Дэвид. В вашем теперешнем положении иметь такой выбор – уже роскошь. Я распахиваю перед вами дверь выхода, о котором вы даже мечтать не смели! Роксана. Считайте, что в переносном смысле я захлопываю ее перед вашим носом! Дэвид. Вы отказываетесь от услуги, которую я вам хочу оказать? Роксана. Которую вы хотите мне продать. Дэвид. Если так, то вам даже не нужно будет испытывать ко мне благодарность! Роксана. Если я обойдусь без вас, эта необходимость отпадет сама собой. Дэвид. Каким же образом? Что вы сможете придумать? – Роксана. Не волнуйтесь. Выкручусь. Дэвид. О, конечно! Но ценой каких жертв? И через сколько времени? Вам придется продать Льеду. Продать быстро – следовательно, за бесценок. Это позволит вам уплатить самые срочные долги. А потом, чтобы выплыть на поверхность, вы будете переплетать всякие бухгалтерские счета и служебную переписку… Матье станет писать сценарии на заказные темы, а Николя устроится на первую попавшуюся работу – даже при более низкой зарплате. Чувствуется, что Роксана этим подавлена. Но, в конце концов, дело ваше. Нельзя насильно сделать людей счастливыми… К чему настаивать. (Делает движение к выходу.) Будьте счастливы, мадам Обертэн, я ухожу, и на этот раз вы меня больше не увидите. Роксана. Подождите! Дэвид. Зачем? Роксана. Могу я немного подумать, прежде чем дать окончательный ответ? Дэвид (смотрит на часы). Хорошо! Четверть часа. Но ни минутой больше. Роксана (направляясь к своей комнате). Возьму сумку. Дэвид. Вы уходите? Роксана. Когда я хожу, мне легче думается. (Слышно, как поворачивается ключ в замочной скважине.) А вот и Матье! Он составит вам компанию в мое отсутствие. Матье (входя). Ты уходишь? Роксана. Если ты не принес добрых новостей – ухожу. Матье. Увы! Они, естественно, были очень расстроены потерей книг и запросили за них очень большую сумму – к сожалению, удостоверенную сертификатами. Вот они. (Протягивает Роксане бумаги.) Роксана (беря бумаги). Как, они у них были при себе? Дэвид. Как все деловые люди, они предусмотрительны. Телефонный звонок. Роксана. Возьми трубку. Меня нет ни для кого. За исключением Николя. Матье (по телефону). Алло?… Да, это я…о! Вероника, я не узнал твоего голоса. Взволнованно? Почему?… Нет, Николя здесь нет, но он недавно уехал. К вам… Да, в лабораторию… Ах, значит, вы тоже!.. Да, он тоже… Он вам объяснит. Да, он, конечно, приедет к вам… В любое время, Вероника. Мы вас поддержим! До скорого! (Вешает трубку.) Роксана. Уволена, конечно?! Матье. Сокращение штатов. Она поступила последней, ее увольняют первой. Роксана (Дэвиду). Совпадения сегодня сыплются как из рога изобилия. Дэвид. Ну, только не обвиняйте меня снова – я не знаю даже имени этой девушки, тем более, где она работает. Матье. Честно говоря, я тоже. (Роксане.) А ты знаешь? Роксана. Нет. Дэвид. Так как же вы хотите, чтобы я это знал? Роксана. Ладно, вы или не вы – что от этого меняется! Дэвид. Для вас ничего, а для меня много: в случае вашего согласия я беру на себя и Веронику. Роксана. Браво! Еще одна ответственность на мою голову. Надеюсь, правда, что эта – последняя. Звонок в дверь. Матье (направляясь к двери). Не рано ли подводить черту! (Открывает дверь и впускает почтальона.) Почтальон. Мсье Метайе? Матье (берет письмо, которое почтальон ему протягивает). Спасибо. Почтальон. А мадам Обертэн? Матье. Это тоже я. Почтальон. Мне консьержка так и сказала. Тогда вот! (Протягивает другое письмо.) Матье. Спасибо. Почтальон. Всего хорошего. Матье закрывает за ним дверь. Роксана. Что там? Матье. Письма, одинаковые. От жилищной конторы. Роксана. А! Наверно, уведомление о сроках побелки фасада. (Уходит в свою комнату.) Матье (пробегая глазами письма). К несчастью, нет! Роксана (из своей комнаты). Нас выселяют? Матье. Нет, но со следующего месяца квартплата увеличивается вдвое. Роксана (выходит из комнаты с сумочкой). Это беззаконие! Дэвид. Ограничения на квартплату отменены с января этого года. Роксана. Неужели? Матье. И это – вся твоя реакция? Роксана. За последний час на меня обрушилось столько! И кроме того, мне осталось терзаться всего пятнадцать минут! Матье. Как так? Роксана. В жизни все – вопрос выбора, и через четверть часа я его уже сделаю. (Оборачивается к Дэвиду.) В любом случае, не так ли? Дэвид. В любом случае. Роксана (направляясь к двери). Четверть часа – не заметишь как пролетят. Матье. Пока ты еще не ушла, моя самая-самая, я хочу, чтобы ты твердо знала… Роксана. Что? Матье. Какое бы решение ты ни приняла, я его одобрю! Роксана. Жаль! (Выходит.) Матье (оценивая ее выход как драматург). Потрясающий персонаж! Дэвид. Великолепна! Матье. И вы тоже! Просто садись и пиши! Дэвид. Вы думаете, она не уступит? Матье. Не имею ни малейшего представления и сгораю от нетерпения узнать так же, как и вы! Дэвид. Вы ей не проговорились? Матье. Не валяйте дурака! Как вы себе это представляете – вдруг я возьму и скажу Роксане, что я сам добровольно навязался вам в сообщники, что скандал в аптеке Николя устроила моя знакомая актриса, что за Веронику по телефону говорила другая актриса, что я специально ходил в контору и украл бланки для писем и что – и это хуже всего! – зная заранее о готовящейся краже, я ей ничего не сказал! Да она мне глаза выцарапает! Дэвид. Действительно нельзя сказать, что вы вели себя по отношению к ней как верный друг. Матье. На первый взгляд – да. Но, по сути, мое поведение для нее – высший комплимент! Дэвид. Комплимент? Матье. Она – единственная женщина, которая меня вдохновляет, единственная женщина, которую я все время хочу описывать. Есть много писателей, в творчестве которых живет одна и та же избранная ими личность; они изменяют ее от произведения к произведению, надеясь, что читатели не узнают. Так и для меня Роксана. К несчастью, в последние годы… Дэвид…она превратилась в героиню без героя. Матье. Вот поэтому, когда вы свалились с неба, я сразу подумал, что вы можете им стать! Тогда я смогу снова наконец жить вместе с ней, как раньше… на бумаге, конечно! Дэвид. А вы уже начали писать? Матье. Не успели вы уйти. Ко мне снова пришло давно утерянное вдохновение. Из вас получаются необычные герои! Дэвид. О! Она гораздо интереснее меня! Матье. Ну, не скажите. Дэвид. Без сомнения! Учитывая мои возможности, то, что я ей предлагаю, не выходит из рамок относительно разумного. Но то, что она – она! – не соглашается, в ее теперешнем положении это полное безумие! Матье. Согласен, Дэвид. Но не большее безумие, чем вести игру, с самого начала мечтая о проигрыше! Дэвид. Что? Матье. Вы надеялись, что она отвергнет сделку с вами, вы и сейчас еще надеетесь… не так ли? Дэвид. Как вы догадались? Матье. Писательская интуиция! Но в чем я вас могу заверить, так это в том, что никогда не стал бы помогать, если бы не был убежден, что за вашими шуточками скрывается глубокое отчаяние! Дэвид. Такое глубокое, что я готов был покончить с жизнью, когда пришел к вам. Матье. Вы пришли случайно? Дэвид. Нет. По совету отца. Я открылся ему, рассказал о моем презрении к жизни, разочаровании и отчаянии, внутреннем опустошении. И тогда он заговорил о вас. Матье. В первую очередь о ней, я думаю. Дэвид. Да, он восхищался ее прямотой, честностью, кристальностью. Он именно это слово употребил. Матье. Слово красивое и точное. Дэвид. Но я не поверил… И тогда он посоветовал мне убедиться своими глазами и, прежде чем расстаться с жизнью, сыграть напоследок с вами в мою подлую игру. Матье. Ив результате Роксана спасла вам жизнь! Дэвид. Вне всякого сомнения! С каждым моим новым предложением, все более и более выгодным для нее, все более приемлемым, я говорил себе: «Сейчас она сдастся… как и все другие!» Но нет! Она до конца осталась несгибаемой, пленительно-презрительной… Матье. И вы тем счастливей, чем больше она вас презирает? Дэвид. Когда я вышел от вас, я сходил с ума от счастья и благодарности. Матье. Так почему вы на этом не остановились? Дэвид. Всегда хочется большего. А вдруг следующая ставка принесет еще больший выигрыш! Матье. Но знаете, дальше уже рисковать нельзя! Вы довели Роксану до последнего предела. Дэвид. Я это понимаю, и если сейчас она уступит, я признаю, что у нее есть смягчающие обстоятельства. И хотя буду разочарован, но… не очень горько. Матье. Но все-таки будете?… Дэвид. А вы, вы совсем не будете? Матье. Я – нет… хотя… но тоже не очень горько. Дэвид (встревоженно). И вы думаете, это может случиться? Матье. Я вам уже сказал, что ничего не знаю, но, во всяком случае, не желал бы этого… особенно ради вас. Дэвид. Я тоже не желал бы… особенно ради нее. Матье. Ради нее? Дэвид. Если она уступит, больше всех будет страдать она сама. Матье. Это правда. Я рад, Дэвид, что вы ее понимаете. Дэвид. О, для меня она – самая-самая! Матье. Странно мне слышать это из ваших уст! Дэвид. А что, только вы ее так называете? Матье. Нет. Я – третий. Дэвид. Как так? Матье. Первым так называл ее отец; он после рождения дочери скоро овдовел, и Роксана заполнила всю его жизнь; он звал ее «моя самая-самая». Потом отец умер, она вышла замуж, родила Николя, развелась. И однажды ребенок, которого она растила одна, для которого она была всем на свете, тоже назвал ее так… продолжив этим порывом любовь своего деда, которого он не знал… Дэвид. А вы – третий… Матье. Да, но, естественно, при других обстоятельствах. Дэвид. Каких? Расскажите. Матье. Нет… она сейчас вернется. Дэвид. Последние минуты самые длинные. Это меня отвлечет… да и вы сами так любите рассказывать о ней… Матье. Но не это! Этого я не вставлю ни в какой фильм! Дэвид. Тогда тем более. Матье. Ну ладно, уговорили… В первый раз я увидел Роксану в двадцать пять минут шестого на станции метро Пикпюс. Дэвид. Вы тогда жили в том районе? Матье. Ни я, ни она, и не буду вам рассказывать, сколько должно было случиться странных совпадений, чтобы и я и она оказались одновременно в одном и том же месте, где никто из нас раньше ни разу не бывал. Нет слов, чтобы описать, какое она на меня произвела впечатление… Дэвид. Могу себе представить. Матье. Она была так хороша, так кристальна, что я не осмелился с ней заговорить. Дэвид. Прекрасно вас понимаю. Матье. Мы сели в один вагон, напротив друг друга, и между нами завязался разговор – немой, но очень красноречивый. Дэвид. Уже тогда? Матье. Да. Это был первый. Но мы еще не натренировались, и он окончился многоточием. А на пересадке Сен-Лазар мы потерялись. Дэвид. И как вы встретились? Матье. На следующий день, в те же двадцать пять минут шестого, на той же станции Пикпюс, куда каждого из нас толкнула безумная мысль, что, может быть, другому это тоже придет в голову. Эта безумная мысль пришла в голову нам обоим. Дэвид. Чудесно! Матье. Мы тоже так подумали! Дэвид. И сказали это друг другу! Матье. Нет! Мы пока еще не заговаривали. Мы продолжали прерванный накануне немой разговор. С большей уверенностью и с полным взаимопониманием, потому что через полчаса после встречи мы уже оказались в моей мансарде. Дэвид. Все еще не сказав друг другу ни слова? Матье. Нет! И первое слово, которое я произнес, я произнес после… одним словом, после! Я был потрясен этой ослепительной встречей, этой удивительной, такой цельной женщиной, и, чтобы выразить переполнявшее меня чувство, я прошептал: «Моя самая-самая!» У нее перехватило дыхание. И у меня тоже, когда я узнал почему. Мы до сих пор не перестаем удивляться этому чуду! Дэвид. Знаете, вы тоже необычный человек! Матье. С нею станешь! Дэвид. На вид – рассудительна, невозмутима, спокойна. Никогда бы не поверил, что она способна на такие порывы! Матье. Да! Она – самая-самая! Дэвид. Ах, Матье! Хоть бы она не уступала! На ней не должно быть ни пятнышка. Зачем вы заставляли меня рисковать дальше? Матье. Сейчас узнаем, был ли риск! Дэвид. Нет, я не хочу знать. Я ухожу, Матье. Когда она вернется, скажите ей, что я передумал, что я выхожу из игры. Слышно, как поворачивается в замке ключ. Матье (указывая на дверь). Поздно, Дэвид. (Другим тоном.) Не хотите виски? Дверь открывается. Дэвид. Хочу, и побольше! Роксана (входит с Двойничком на руке). И мне тоже! Дэвид. Вы плохо себя чувствуете? Роксана. Ничуть, просто от всех этих мыслей голова идет кругом! Матье. Где ты взяла Юлиуса? Роксана. У тебя – я пошла поделиться с ним моими сомнениями. Матье. Что за мысль?! Роксана. Великолепная мысль! Он мне дал ценные советы. Матье. Ты должна представить его мистеру Грэгу. Дэвид (словоохотливо, чтобы оттянуть время). Да я с ним знаком, мы встречались здесь в прошлый раз. Он очарователен. Впрочем, я вообще обожаю кукол. Когда я был маленьким, у меня была одна, любимая, с белокурыми волосами и большими голубыми глазами. Я звал ее Пупи, и однажды… Роксана. Мистер Грэг, вы, кажется, не торопитесь узнать мой ответ. Дэвид. Наоборот! Но пять минут ничего не меняют! Роксана. Меняют! Мне предстоит много дел, и Матье тоже. Матье. Вот как? Какие же дела? Роксана. Во-первых, сложить наши вещи. Матье. Мы уезжаем? Роксана. Не можем же мы оставаться в этих двух квартирах при новой квартплате! Матье. Да, конечно, но куда мы поедем? Роксана. В Льеду. Матье. В эти руины? Роксана. Я заложу дом, на эти деньги починю крышу и уплачу самые срочные долги. Матье. А на что мы будем жить? Роксана. Будем работать в Культурном центре в Понти, он там в двух минутах. Я займусь библиотекой, открою курсы переплетного дела днем в фойе твоего театра. Матье. Ах, так у меня там будет театр? Роксана. Да. Кукольный. Двойничок Юлиус поклялся, что ты с радостью вернешься к своей старой профессии. Матье. В этом он, пожалуй, прав. Но вообще все это – воздушные замки. Роксана. Вовсе нет! Я звонила нашему другу Ванно. Он в восторге. Он как раз ломал себе голову, чем бы оживить свой Культурный центр. Матье. А Николя? Как с ним? Роксана. Поедет с нами. И Вероника. В доме места хватит. Матье. Их ты тоже пристроишь к Ванно? Роксана. Да, рядом ведь торговый центр. Там как раз достраивают аптеку и диспансер. Матье. В этом преимущество новых городов! Там все начинается с нуля. Роксана. Так ты согласен? Матье. С какой стати мне отказываться? Роксана. Юлиус тоже так считает. Дэвид. Извините меня, мадам Обертэн, если я правильно понимаю смысл ваших слов… Роксана. Я думаю, смысл их полностью ясен. Прошу прощения, но в ваших услугах я не нуждаюсь. Дэвид. Вы не уступили! Роксана. Как видите, нет! Дэвид (в восторге). Она не уступила! Вы слышите, Матье, она не сдалась! Роксана. Что с вами? Вы с ума сошли? Дэвид. Да, от радости, от облегчения! Роксана. Из-за того, что вы проиграли? Матье. Он только об этом и мечтал, Роксана. Я был прав. Дэвид. Это я устроил цепную реакцию ваших бед, чтобы посмотреть, до каких пор вы будете в состоянии сопротивляться. Роксана (к Матье). А в этом я была права. Дэвид. Не беспокойтесь, я все верну на свои места. Завтра жизнь потечет, как раньше, и съемки фильма Матье начнутся двенадцатого, как и предполагалось. Роксана. Значит, я беспокоила Ванно напрасно?! Матье. Ничего страшного! Роксана. И мы не будем жить в Льеду?! Матье. И это тоже не страшно – по крайней мере если тебе вдруг здесь не надоело! Роксана. Не надоело, но там бы мы все начали сначала, с нуля, мы бы боролись и одержали победу. Матье. Еще немного – и ты пожалеешь, что неприятности окончились! Роксана. Почти. Дэвид. Она действительно самая-самая! Роксана. Ах, нет! Только не вы! Вы не имеете права меня так называть! Матье (примирительно). Самая-самая! Роксана (Дэвиду). Он – да! Дэвид. Простите меня за это и за все остальное. Роксана. При условии, что вы сейчас же уйдете и больше никогда здесь не появитесь. Дэвид (направляясь к двери). Хорошо, ухожу. Но прежде хотел бы вам сказать одну вещь. Последнюю. Клянусь. Вы видите, я уже взялся за дверь… Роксана. Ну хорошо, только быстрее. Дэвид. Мадам Обертэн… Роксана. Да? Дэвид. Я вас люблю. (Выходит.) Роксана. Ты слышал? Матье. Да. Роксана. Но это безумие! Матье. Интересный поворот! Роксана. И это вся твоя реакция? Матье. Примерно это я предполагал написать в моем сценарии. Роксана. А я – нет… Но в любом случае – это финал. Матье. Части. Роксана. Только? Матье. Ну конечно. Если здесь поставить точку, на полнометражный не потянет. Роксана. Ах так! Тебе нужно продолжение? Матье. Естественно. Но тут проблем нет. Оно будет, он вернется. Роксана. Нет-нет, я тебе говорю, что он не вернется. Не рассчитывай больше ни на него… ни на меня. Матье (кукольным голосом). Сомневаюсь, мадам Обертэн, сомневаюсь! Роксана. Может быть, Юлиус, ты и прав… И в то время, как Юлиус с руки Матье посылает Роксане воздушный поцелуй, во второй раз опускается занавес.
Последние комментарии
10 часов 19 минут назад
14 часов 38 минут назад
16 часов 25 минут назад
17 часов 39 минут назад
18 часов 45 минут назад
19 часов 54 минут назад