Мозаика теней [Том Харпер] (fb2) читать постранично

Том Харпер «Мозаика теней»

Марианне

Ανδρα μοι εννεπε, μοΰσα, πολύτροπον, δς μάλα πολλά πλάγχθη

Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который

Долго скитался…

Гомер. Одиссея, I, 1.

Перевод В. Вересаева

После того как Запад пал, Византийская империя, столица которой находилась в великом Константинополе, в течение тысячи лет оставалась достойной преемницей Рима. Пик ее могущества пришелся на 1025 год, когда страной правил император Василий III, однако за годы правления дюжины его бездарных и продажных преемников империя ослабла настолько, что возникла угроза самому ее существованию. Именно в эту пору императорский трон занял энергичный молодой правитель Алексей Комнин, положивший конец интригам военной знати. Благодаря своим ратным подвигам и искусной дипломатии он сумел восстановить былую силу и славу Византии. Но враги окружали его со всех сторон. Турки-сельджуки, норманны, болгары, германцы и венеты постоянно угрожали внешним границам империи: многочисленные соперники, среди которых были и родственники Алексея, то и дело пытались свергнуть его с трона. Озабоченный успехами турок в Малой Азии, он обратился к Римскому Папе с просьбой прислать ему солдат для поддержки ослабевшего византийского войска. К его удивлению, впоследствии перешедшему в тревогу, он получил этих солдат: Папа выступил с призывом о первом крестовом походе, и десятки тысяч уроженцев Запада двинулись к Византии.

Византийцы говорили на греческом языке, но неизменно называли себя ромеями. Народы, жившие вне пределов империи, почитались ими за варваров.

α

Вооруженные топорами варвары появились возле моей двери уже под вечер. Солнце, скрывшееся за западными укреплениями, окрасило небо и землю в медно-красный цвет. Ветер совершенно стих, и многочисленные навесы стали такими же недвижными, как и высившиеся над ними башни и купола царицы городов. Из десятков окрестных церквей доносились приглушенные молитвословия. Весь день на улицах бурлила толпа, жители Византия^[1] отмечали праздник святителя Николая и наблюдали за императорской процессией, которая проследовала через центр города; теперь же людская волна схлынула обратно в аркады и многоквартирные дома, откуда и появилась. Я сидел на крыше своего дома и разглядывал прохожих, неспешно попивая вино, поскольку очередной недельный пост закончился.

О прибытии варваров меня известила Зоя, младшая из моих дочерей. Я увидел краем глаза, как в проеме наверху лестницы появилось ее удивленное личико, обрамленное кудряшками.

— Тебя хотят видеть какие-то люди, — выпалила она на одном дыхании и, чуть подумав, добавила: — Великаны. Титаны. Три гиганта с огромными топорами. У одного из них огненно-рыжая борода, прямо как у Прометея!

Моя дочка всегда отличалась поэтическими наклонностями, а в последнее время они проявлялись особенно часто.

— В дверь-то они пройдут? — спросил я. — Или мне придется седлать крылатого скакуна и взлетать вверх, чтобы заглянуть им в глаза?

— Должны пройти, — ответила Зоя, немного подумав.

— А через проем, в котором ты сейчас стоишь?

— Наверное. Вот только лестница, пожалуй, не выдержит их веса. И тогда ты останешься на крыше на веки вечные.

— Ничего подобного. Они купят нам новую лестницу.

Личико Зои исчезло, и тут же в комнате, находившейся прямо подо мной, что-то загрохотало. Моя дочь, видимо, не преувеличивала: судя по тяжелой поступи, эти незваные гости могли бы за полдня сровнять с землей все семь холмов Рима. Лестница тяжело содрогнулась. Ее перекладины наверняка изгибались сейчас подобно молодым лукам. Мне казалось, что еще немного, и я услышу громкий треск и звук падения грузных тел, однако замечательно прочная лестница, изготовленная из вифинского дуба, выдержала и эту чудовищную нагрузку.

В следующее мгновение на крыше появились три великана в доходивших до колен кольчугах, подпоясанных широкими кожаными ремнями, на которых висели тяжелые железные булавы. На своих могучих плечах великаны несли грозные двусторонние боевые топоры. Даже без опознавательного знака их легиона — отороченного мехом матерчатого синего квадрата на груди — я