Искатель. 1978. Выпуск № 06 [Жорж Сименон] (fb2) читать постранично

ИСКАТЕЛЬ № 6 1978

Александр КУЧЕРЕНКО А НА КАВКАЗЕ ШЛИ БОИ

Рисунки П. ПАВЛИНОВА

ГЛАВА I

9 августа 1942 года. День…

Черная «эмка» стремительно, не снижая скорости, влетела в поспешно распахнутые автоматчиками охраны ворота и, коротко взвизгнув, остановилась у крыльца. Командующий фронтом грузно поднялся на крыльцо, остановился и, достав из кармана запыленных галифе носовой платок, приложил его к распаренному, багрово-красному лицу. Было жарко.

Спустя мгновение выскочил адъютант. Не глядя на него, глубоко задумавшись, генерал коротко приказал:

— Начальника тыла ко мне.

Собравшиеся в приемной офицеры и генералы, молча вытянувшись, приветствовали командующего, но никто не решился заговорить. Грузная фигура генерала армии словно уменьшилась в эти трудные дни, согнутая тревогами и заботами.

— Попозже с делами, — обронил командующий, закрывая за собой дверь кабинета.

Он только что вернулся с передовой. На Кавказе по всей линии фронта шли тяжелые бои с превосходящими силами противника. Войска отступали. Но как? Генерал не мог припомнить за всю свою длинную и богатую боевую жизнь такого ожесточения, такой стойкости и мужества. Каждый оставленный метр родной земли был щедро полит кровью сотен, нет, тысяч героев. Он ощущал, что отступление должно вот-вот прекратиться. Все медленнее и медленнее продвигались фашисты, словно сжимая до отказа гигантскую пружину противостоящего фронта. Чувствовалось: еще немного, и наступит тот предел, когда она неизбежно распрямится. И тогда…

Но пока генерал гнал от себя эти мысли о том, что будет тогда. День ото дня все категоричней Ставка Верховного Главнокомандования требовала — прекратить отступление. Во что бы то ни стало. И сейчас он то и дело невольно посматривал на аппарат ВЧ, ожидая звонка.

Чем остановить? Вражеские войска превосходили наши во всех видах вооружения, гораздо лучше снабжались боеприпасами. А он позавчера отдал приказ сократить до минимума расход снарядов на контрбатарейную борьбу. Каждый на счету… Да разве только снаряды… Чем заменить исковерканные орудие, танк, пулемет, истлевшую пару солдатского белья, изорванную гимнастерку. Особенно не хватало горючего… Фашисты отрезали его фронт от остальной страны. Единственная транспортная нить, питающая фронт, — Закаспийская железная дорога через Оренбург, Узбекистан, пески Туркмении. Одноколейка, она задыхалась от напряжения. Сдерживал поток грузов и Каспий. На его восточном берегу, в Красноводске, приходилось переваливать вооружение, боеприпасы, продовольствие на суда.

Единственная нить. И потому уязвимая. Если враг сможет вывести ее хоть на сутки… Эта мысль холодом обдавала сердце.

Командующий поднял глаза. Начальник тыла уже с минуту переминался с ноги на ногу, не решаясь напомнить о себе.

— Садись, — сказал генерал устало. — Давай сводки. Чему радуешься?

Но тут сам увидел — за минувшую неделю поставки горючего выросли на четверть.

— Новый способ транспортировки, — пояснил начальник тыла. — Железнодорожные цистерны теперь не разгружаем, а спускаем в Красноводске прямо в море и буксируем в Баку.

— Инициаторов представить к боевым наградам, — распорядился командующий и погрузился в чтение сводки.

* * *

9 августа 1942 года. Ночь…

Гул моторов возник на западе. Слабый и едва слышный. Словно звук не мог пробиться сквозь тонкий слой перистых «слоеных» облаков, подсвеченных звездами. Невидимый самолет был еще далеко и шел на большой высоте.

До этого мгновения чабан спал спокойно. Он устроился на ночлег у подножия большого бархана, круто убегающего ввысь мелкими сглаженными песчаными волнами. Здесь было тихо и уютно. От бархана тянулся до горизонта обширный, ровный, как высохшее соленое озеро, глинистый такыр,^[1] прокаленный солнцем. После недолгих весенних дождей он теперь напоминал гигантское мозаичное панно из неплотно пригнанных, твердых, как кирпич, плиток красноватой глины. Укрытием чабану служил кусок легкого выгоревшего брезента, накинутый на два прута, глубоко воткнутых в песок. Нехитрое это сооружение прикрывало его от гулявшего поверху северного ветра.

Неподалеку багрово тлел костерок из саксауловых сучьев, уже подернутый белесовато-сизым пеплом. Рядом с ним высилась конусообразная, черная от копоти жестяная тунча — походный чайник, — позабытая у огня сморенным усталостью чабаном.

Он крепко спал, вытянувшись во весь рост на тонкой потертой кошме, неудобно запрокинув за голову левую, здоровую руку.

Но, услышав гул моторов, спугнувший чуткую тишину пустыни, он заворочался. Задышал часто, с