Книга Бытия [Алексей Сергеевич Лукьянов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (35) »
Книга Бытия
пролог
Философ-эксцентрик Лой-Быканах увидел Патриарха, раскурившись балданаками. Патриарх проявился в струе дыма, и трубка от кальяна выпала из ослабевших пальцев философа, на лице застыла глупая улыбка, и лишь губы упрямо продолжали твердить мантру "Вышли хваи". Туманное видение какое-то время повисело в воздухе, Патриарх с нескрываемой брезгливостью оглядел жилище Лой-Быканаха — и растаял. Философ нашарил на полу трубку и затянулся покрепче. На этот раз дыма образовалось куда больше и гуще. Патриарх завис надолго. Лой-Быканах закурил комнату настолько, что Патриарху оставалось смириться с временным заключением и расположиться удобнее: — Чего надо? — О, Патриарх! — философ впал в транс: Патриархи до сих пор ни с кем не разговаривали. Да и не видел их никто. — Накурил-то, накурил! — пробурчал Патриарх. — Спрашивай быстрее, чего хотел, мне некогда. — Я благоговею! — Перед кем это? — насторожился дым. — Пред тобой, о Патриарх! — Ты что, идиот? Накурился для того, чтобы поблагоговеть? Настала пора изумиться философу: — А для чего ж еще? Патриарх внимательно огляделся: — Здесь философ живет, или я чего-то недопонимаю? — Я - философ, — подтвердил Лой-Быканах. — Так где же философские вопросы? О жизни, о мире, и вообще? Философ глупо улыбался. — Ты весь ум прокурил, что ли? Где основные философские вопросы? — О, Патриарх, я благоговею! Пленник накуренной комнаты застонал. — Чем я тебя обидел? — обеспокоился Лой-Быканах, и еще раз пыхнул, потому что Патриарх начал рассеиваться. — Тем, что ты тупой фанатик, — буркнул Патриарх. — Хватит курить, башка болит. — Но ведь ты исчезнешь… — Ну и что? Благоговеть можно и в одиночестве. И лучше — на свежем воздухе. Философ послушно отложил трубку в сторону и теперь печально созерцал постепенное исчезновение предмета благоговения в клубах дыма. — У вас тут все такие? — поинтересовался Патриарх. — Какие? — Укуреные до галюнов! Ничего вам не интересно, балдей да благоговей. Для того мы, что ли, Среду Обитания создавали? — Кто — мы? — Здрасьте, пожалуйста! Патриархи! Мутный взгляд Лой-Быканаха начал проясняться и в голове забрезжил первый философский вопрос. Но Патриарх уже практически растворился. — Эй, погоди! А сколько вас было-то?1. Всюду жизнь
Клацнули зубы, хрустнула кость, и хвост остался лежать под ногами. Ыц-Тойбол подобрал трепещущий обрубок и молча протянул Гуй-Помойсу. Тот ради приличия два раза отказался, а на третий принял угощение и жадно вгрызся в плоть. Утолив первый голод, уступил пищу Ыц-Тойболу. — Рану-то присыпать есть чем? — побеспокоился старик, пока младший пережевывал остывающие волокна. — Посмотри в подсумке, там тинная труха должна быть. Рана от обкушенного хвоста сулила как минимум три дня неудобств. Зато теперь он — настоящий ходок. До сих пор Ыц-Тойбол думал, что поедание собственного хвоста должно сопровождаться неким ритуалом — не сикараську же кушаешь, а себя, любимого. Старый в ответ на это заметил, что глупо делать из еды культ, когда жрать нечего. Гуй-Помойс прицокнул языком. — Чего ты там увидел? — обернулся Ыц-Тойбол, выковыривая из зубов кусочки мяса. Вкусный хвост. — Да Патриархи знают, чего ты в подсумке таскаешь, — Гуй-Помойс почесывал голову. Пришлось оставить еду и посмотреть, что так смутило старого ходока. Заглянув в правое отделение подсумка, Ыц-Тойбол и сам удивленно покачал головой — тинная труха кишела какими-то белыми личинками. — Похоже, присыпке ёк, — выразил он вслух витающую в воздухе мысль. — Он мне, гад, испорченную загнал. Витиевато просклоняв подлого мудреца, впарившего некачественный товар, младший вытряхнул содержимое подсумка в пламя. Тинная труха вспыхнула, огненным смерчем унеслась к небу. Личинки надулись и неприятным чмоканьем просочились сквозь угли и пепел, как вода через песок. — В жизни ничего подобного не видел, — Гуй-Помойс на всякий случай поворошил костер. Давно распахнула буро-зеленую пасть, искрящуюся пульсирующими искрами светил, равнинная ночь. Гуй-Помойс доел остатки хвоста и свернулся большим шипастым шаром подле костра, Ыц-Тойбол повис на коряге, уцепившись когтями. Он мельком глянул на коловращение сверкающего разноцветными искрами неба и закрыл глаза. Всю эту ночь Ыц-Тойбол провел как в бреду — очень болел хвост. Вернее, то место, где он недавно занимал не очень почетное, но свое место.Никто не помнит, как Раздолбаи попали в Ложу Многих Знаний, но это уже не важно. Важно то, что в разгар диспута о температурном режиме Среды Обитания, изрядно накушавшийся борзянки Старое Копыто встал на задние ноги и заплетающимся языком спросил: — А я вот что хотел бы… Откуда ж мы все-таки взялись, красавцы такие? — и упал. —
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (35) »
Последние комментарии
5 часов 40 минут назад
6 часов 43 секунд назад
6 часов 26 минут назад
6 часов 29 минут назад
16 часов 23 секунд назад
16 часов 4 минут назад