Отцы и дети [Аркадий Тимофеевич Аверченко] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Аркадий Аверченко Отцы и дети
I. Немец у турка.
— Это что такое тут у тебя стоит, Махмудка? Турок похлопал по тому предмету, который заинтересовал немца, и отвечал: — Военный корабль. — Корабль?! Так почему же он у тебя на суше стоит? — Ничего. Стоит себе — хлеба не просит. — Почему же на суше? — А что? — Он на море должен плавать! — Как же так можно его на море пустить… А вдруг утонет? — Да ведь корабль — это водяная вещь! — Серьезно? — Ну, вот — поговорите с этим кретином! Сейчас же нужно спустить этот корабль на воду! — А тут в боку дырка. Ничего? — Дырку нужно заделать!! — Ну, сейчас. Только не кричите на меня. Я думаю, взять лист толстой этакой сахарной бумаги, столярного клею… — Нельзя! Такая заплатка сейчас же отклеится. Турок поглядел на немца и восхищенно воскликнул: — Однако, как вы хорошо знаете морское дело! Уж вы помогите, право. Вы наши отцы, мы ваши дети. — Мины у вас есть? — Были. — Где же они теперь? — Сбежали. — С ума ты сошел! Что такое врешь?!.. — Ей-Богу. — Где же они были? — Мины-то? Первая появилась на лице султана, когда вы заставили нас воевать с русскими; вторая — на лице Энвера, когда он узнал, что Франция и Англия солидарны с Poccieй. Теперь, конечно, эти мины уже сбежали… — Кретин ты, брат, Махмудка. — Рад стараться. — Что это у вас там, в котловине? — Это? Крепость. — Скажи мне на милость: кто же крепости в долинах строит?!.. — Мы. Собственно, мы, турки, очень хитрые. Мы построили крепость в пропасти. Расчет у нас такой: когда неприятель подступит к крепости и пойдет на нее — он свалится вниз, а мы его тут и поймаем. Поймаем и зарежем. Ни один человек не вырвется. — А если они сверху в вас стрелять из пушек начнут?! — Как так стрелять? Разве можно? Ведь этак они кого-нибудь и убить могут. А у нас законы строгие. За то и ответить можно. — На войне-то?! — Положим, действительно, война. Хотя мы приняли свои меры: на воротах крепости у нас висит плакат: «Без разрешения коменданта вход русским в крепость воспрещается». По горам тут же дощечки с надписями расставили: «Стрелять в турок строго воспрещается». Положение-то русских! Подойдут к нам, а стрелять-то и нельзя. Повертятся тут. А мы выйдем из крепости и зарежем их. — Эту крепость немедленно срыть! На вершине той горы построить новую, окружить ее тройным поясом фортов… — Уж вы помогите нам, пожалуйста. Не оставьте. Немцы, они хорошие. Вы наши отцы, мы ваши дети. — Постойте, постойте… Это еще что такое? Что это за нежности? Картонный футляр для пушки? К чему это? — Это не футляр, а пушка, эффенди. — Картонная?! — А сверху мы ее, чтоб блестела, свинцовой бумагой от чаю обклеили. Чай-то, знаете, пьешь, а бумага остается. Ну вот мы ее… — Да ведь такая пушка, как мыльный пузырь разлетится от первого выстрела. И канониров поубивает. — Не поубивает. Эта пушка безопасная. — Однако, если вы зарядите ее, положите порох… — У нас порох тоже безопасный. — Бездымный?! — Нет, безопасный. Не горит. Огнеупорный. Один турок изобрел. Берется две части рисовой пудры, одна часть молотого кофе, все это перемешивается… — Так, значит, стрелять нельзя?! — Как нельзя?!.. Стреляем. Три человека на пушку у нас полагается. Один прячется сзади и кричит: «бабах! Пум!!» Другой в это время сбоку папиросой затягивается и дым, будто из дула, выпускает, а третий — снаряд в руках держит и бросает его сейчас же прямо неприятелю в морду. Что ж… От орудия больше ничего нельзя и требовать: звук — есть, дым — есть и заряд — попадает в неприятеля. — Но ведь вы это могли бы и без пушки делать?!! — Нельзя. Без пушки не страшно. — Завтра же чтобы были новые пушки. У вас должны быть мортиры, гаубицы… — Уж вы не оставьте нас, эффенди. Вы народ понимающий. А мы — что? Простые турки. Вы наши отцы, мы ваши дети. — Действительно… Вижу я, что вы ни чорта в этом не смыслите… — Где нам!..II. Турок у немцев.
Турок ходил с немецким генералом по полю, на котором только что происходило сражение, критическим взглядом оглядывал все поле и только причмокивал губами и укоризненно покачивал головой. Немецкий генерал, наоборот, был чем-то, очевидно, сконфужен. Турок наклонился к одному из неприятельских раненых, внимательно осмотрел его и негодующе сказал: — Ну, и работка! Свиньи. — Мы… старались… — пролепетал генерал. — Вы старались! Кретины. Разве так раненые обрабатываются? Правда, нос вы срезали уши надорвали, но глаза! Где у вас были глаза? — Н… наши глаза? — Да не ваши — тупые, оловянные, навыкате, — а глаза раненого?.. Учить вас нужно? Глаза вынимаются и всовываются в разрезанный живот! Руки переламываются, но не так, как сделали ваши глупые немецкие кустари, а вот этак! Видели? Теперь — это сюда, а это сюда! Видели?.. — Чудесно! Только позвольте. Да ведь вы это нашего же- 1
- 2
Последние комментарии
3 часов 47 минут назад
3 часов 50 минут назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 14 часов назад
2 дней 16 часов назад
2 дней 17 часов назад