Классическая драма Востока [Антология] (fb2) читать постранично, страница - 2

его очень древний. Он играл важную роль в ведийскую эпоху и сохранил свое значение и позже в системе раннего индуизма. Формы культа на протяжении веков, конечно, менялись, и праздник в честь Индры, хорошо известный нам не только по "Натьяшастре", но и по другим источникам, возник, вероятно, уже в послеведийский период. Судя по описаниям, он входил в число крупнейших североиндийских культовых празднеств. Справляли его в сезон дождей. Праздничные обряды призваны были обеспечить плодородие, всеобщее процветание и победы над врагами.

Центральным событием праздника являлось воздвижение на площади привезенного из леса и нарядно украшенного дерева, которое символизировало знамя Индры и отождествлялось также и с самим богом. По прошествии пяти-шести дней дерево торжественно опускалось и топилось в реке, дабы передать земле и воде заключенную в нем растительную силу. Победе животворящих сил в природе должна была способствовать и вся игровая сторона праздника. Сюда входили, по-видимому, упомянутые в "Натьяшастре" мистериальные действа (о борьбе Индры и возглавляемых им богов с демонами), а также многочисленные увеселительные представления, о которых мы знаем по другим сочинениям.

В ряде описаний праздника Индры говорится, что в это время происходили состязания борцов, выступления музыкантов, фокусников, канатоходцев. Здесь же показывали свое искусство и народные забавники, именовавшиеся натами (термин "ната" в дальнейшем становится обозначением профессионального актера). Упоминания об этих забавниках неоднократно встречаются в литературе второй половины I тыс. до н. э. Судя по всему, наты выступали одновременно как плясуны, музыканты, жонглеры и, надо полагать, также как актеры, увеселявшие публику небольшими фарсовыми сценками, в которых использовался импровизированный текст и разнообразные буффонные трюки.

Во взаимодействии смехового и мистериального представлений и рождался театр. Как именно это происходило, мы, конечно, не знаем. Но главным здесь должно было быть высвобождение драматического действа из сферы культа, постепенное приобретение им самодовлеющего характера, даже при сохранении определенной религиозной функции. Это, в свою очередь, предполагает совершенствование зрелищной стороны представления, расширение его сюжетной основы (скажем, использование мифов, лежащих на стыке или даже за пределами индраитского мифического цикла) и, наконец, возрастание роли словесного текста.

Древняя мистерия, именно потому, что она строилась как сцепа битвы, сражения, должна была представлять собой — во всяком случае, по преимуществу — танцевально-пантомимическое действо. Характерно, что "Натьяшастра", описывая "первый" спектакль, постоянно именует исполнителей танцорами.

Если в мистерии на ранних этапах и существовал текст, то это скорее всего был текст священный (может быть, фрагменты ведийских гимновых песнопений). Расширение же круга мистериальных сюжетов вело к появлению наряду с танцевальными сценами также и таких, в которых слово было уже необходимым компонентом действия (в отличие от, в сущности, внеположного ему торжественного песнопения). Одновременно с этим должны были возникнуть и новые требования к исполнителям. Можно думать, что на начальном этапе мистерии разыгрывались профессиональными исполнителями ритуальных танцев.

Позднее, когда характер представления стал меняться, танцор должен был уступить место актеру. Это, вероятно, создало благоприятные возможности для проникновения в мистерию забавников — натов. Их опыт сценического перевоплощения, умение вести живой диалог, владение искусством импровизации и мимики давали им немалые преимущества перед прежними исполнителями. Но, становясь участниками мистериального представления, наты, в свою очередь, не могли не приобщиться к традиции ее исполнения. Эта традиция явственно присутствует в искусстве театрального актера.

Танец в чистом виде, как отдельный номер, вводился в индийскую драму редко. Зато форма спектакля в целом была, по сути дела, танцевальной. Причиной тому — чрезвычайная разработанность пластической стороны действия, богатство пантомимических средств, используемых при создании сценического образа, прежде всего — высоко стилизованный, часто условный и символический жест. Характерно, что некоторые из этих жестов обнаруживают сходство с жестами ведийского жертвенного ритуала.

Преемственность тут очевидна: ритуальный танец заимствовал жестовую символику из жертвенной церемонии, передал ее мистерии, откуда она была усвоена затем театром. Следует также иметь в виду, что весь спектакль шел в музыкальном сопровождении (тоже мистериальное наследие!), и подчиненность движения актера музыкальному ритму делала его тем более танцевальным.

Представление натов не базировалось на сколько-нибудь развитом сюжете (сюжетом обладала именно мистерия). Оно сводилось, как было сказано, к маленьким сценкам, обыгрывавшим