Моя старая шкатулка [Аркадий Тимофеевич Аверченко] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Аркадий Аверченко Моя старая шкатулка
У меня есть старая шкатулка палисандрового дерева, выложенная по крышке инкрустацией, — совсем такая, какую возил с собой Павел Иванович Чичиков. Я свою тоже теперь вожу за собой. С сентября позапрошлого года. А раньше она стояла в углу кабинета моей петербургской квартиры и служила хранилищем трофеев побед моей горничной надо мной. Дело в том, что у меня с моей горничной шла глухая, тайная, незаметная, но свирепая, неумолимая борьба. Всякий из нас терпел свои поражения и одерживал победы, но на ее долю приходилось побед больше, чем поражений… Каждый день утром, сидя за письменным столом, я просматривал корреспонденцию и прочитанное, ненужное бросал на пол; просматривал поданные счета и, отметив в записной книжке итоги на предмет уплаты, — счета бросал на пол; вынимал содержимое боковых карманов, отбирал ненужное — бросал на пол. И уходил из дому. А потом являлась горничная, тщательно подметала пол, а все брошенное не менее тщательно собирала и аккуратной пачкой засовывала между подсвечником и часами около чернильницы на письменном столе. Приходил я. Замечал засунутую пачку; бросал на пол. Приходила она. Собирала с пола. Засовывала между подсвечниками и часами. Приходил я. И, признав себя побежденным, совал всю пачку в старую шкатулку палисандрового дерева с инкрустацией. Замечательнее всего, что у нас с горничной никогда, не было разговора об этом. Ведь смертельно враждующие армии не ведут между собой переговоров. Не правда ли? Мой отъезд из Петербурга был вынужденно срочным, лихорадочно поспешным. Уезжая, я совал в большой чемодан первое, что подворачивалось под руку… Так и увез с собой палисандровую шкатулку. А сегодня — открыл ее и стал перебирать старое, пожелтевшее, основательно забытое. В этой шкатулке нет ни золотых локонов, ни медальонов с портретом любимой, ни засохших и рассыпающихся при первом прикосновении цветов. Выбираю из беспорядочной, перемешавшейся от дорожной тряски, — груды — первое попавшееся: Ресторан «Вена». Счет. Итог — 270 рублей. Что такое?! А-а… Помню! Праздновал в большом кабинете свои именины, 26 января. Гостей 24 персоны. А ну, посмотрим: «Закуска холодная, водки различные 42 р. Закуска горячая 4 сортов 36 р. Ужин из 3-х блюд со сладким на 24 перс. 30 р. Вино стол, и десер. 12 б. 21 р. Кофе и ликеры 38 р. Шампанское франц. 7 б. 56 р. Шампанское Абрау 5 б. 20 р. Фрукты 23 р. Еще шампанское 2 б. Асти 7 р. Итого 270 р.» Помню я эти именины… Хозяин «Вены» — незабвенный покойник Иван Сергеич Соколов — постарался: украсил мое место цветами и за свой счет, в виде подарка, отпечатал юмористическое меню на 24 персоны. Вот оно: огромное красное «26 января», а под ним: «Закуски острые, сатириконские; водка горькая, как цензура; борщок авансовый; осетрина по-русски без опечаток; утка — не газетная; трубочки с кремом a-la годовой подписчик». Бедный остряк, Иван Сергеич… И косточки твои, вероятно, уже рассыпались. Бросаю на пол и счет и меню — пойди-ка подбери снова это все. моя петербургская горничная!.. Далеко ты. Беру следующую бумажку: «Дорогой Аркадий! Погода хорошая. Бери на Конюшенной таксомотор: поедем покатаемся на Стрелку. Можно и к Фелисьену». Н-да-с. Катались раньше мы. Пили кровушку. На пол бумажку! Следующая: «Зачем презираете скромную Финляндию? Райвола и мой замок по вас соскучились. Приехали бы и Радакова привезли. Ах, какой у него чудесный рисунок — „Песня голода“. Ждем. Ваш Леонид Андреев». Благоговейно откладываю в сторону. Рука, набросавшая эти торопливые строки, уже не будет скользить пером по бумаге. Спи крепко и спокойно, любимый писатель и человек. А это что? «Аркадий, выкупай заложников… …Сидим у Давыдки, в безумной оргии прокутили 7 р. 20 коп., а нет ни соверена. Твои заложники жизни П. Маныч, Сергей Соломин и др.» Сергей Соломин умер давно. Петр Маныч, говорят, расстрелян, да и «др.», я думаю, едва ли уцелели… На пол, на пол!.. «Солнышко мое! Тысячу раз целую и нежно обним…»! Гм!.. Нет, это не то. А вот!! «Аркадий! Управляющий конторой мне передал, что ты распорядился повысить цену на „Сатирикон“ с 12 к. до 15 к. Не делай этого безумства, не роняй тираж. Ты знаешь, что значит для читателя 3 копейки. Твой Ре-Ми». Призадумался я… Ре-Ми где-то за границей, а я в Севастополе а петербургский читатель, рассчитывавший в 3-х копейках, купил, вероятно, недавно на последние полторы тысячи полфунта плохо выпеченного хлеба, съел и тихо отправился туда, где и Иван Сергеич Соколов, и Леонид Андреев, и Гейне, и Шекспир. Мимо, мимо. Это еще что такое? «Г. Аверченко! У меня почти все комнаты пустуют. Не направите ли ко мне хорошего жильца? С почтением ваша бывшая квартирная хозяйка И. М.». «Счет от портного Анри. 2 пиджачных костюма — 210 р. 1 жакет - 135 р. 1 фрак с 2 бел. жил.- 195 р.» Этот жакет и сейчас у- 1
- 2
Последние комментарии
2 часов 37 минут назад
2 часов 40 минут назад
2 часов 52 минут назад
2 часов 54 минут назад
3 часов 8 минут назад
3 часов 25 минут назад