КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124656

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Темные Земли [Беркем Аль Атоми] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Беркем аль Атоми Темные Земли

Поезд тронулся, плавно отправляя в небытие очередной полустанок. Незаметно ускоряясь, мимо поплыли опоры контактной сети, тополь, под тополем зевающий сержант-транспортник, бомж, фонарь, кусты — за ними дощатый покосившийся сарай, над ржавой вывеской лампочка, «р-д 560 Куйб. ЖД». Дежурный с желтым флажком. Ларек, еще фонарь, еще тополь. Переезд, зилок с полным кузовом чего-то сельскохозяйственного. Отдельно от стада домишек силикатного кирпича — один деревянный, окошко сиренево мигает от телевизора в сгустившихся сумерках. Все. Снова темная летняя степь, дикие ароматы разнотравья, пологие предгорья неблизкого еще Урала.

Из переходного тамбура раздался лязг замка, кто-то вошел, остановился. Шибанов потянул носом — духи, пот, угольная пыль, шампунь и влажное полотенце. Ага, проводница.

— Эй, молодой-симпатичный, дверь смотри не забудь.

— Не забуду, хозяюшка, не волнуйся.

— Не выпади смотри… Ушла. Постояла немного, может, что ответит, и ушла. А, вон что пристала: с душа в ресторане идет. Не, мать, прости — стара. Все тридцать пять, а то и того больше. Но хорошая ты девка, ушла без злобы и плевков: нет так нет. Удачи тебе. Завернув дверь своим ключом, Шибанов сложил газету, на которой сидел на подножке, и вернулся в свой отсек. Мужик уже тяжко сипел открытым ртом, выставив из-под серой МПСовской простыни ноги в детских носках. Пацан еще не спал, глядя с верхней полки в ночную степь, врывающийся в щель ветер жестко трепал его белесый чубчик.

— Малой, ты спать когда соберешься, закрывай. А то продует тебя ночью, и батя твой будет меня потом материть.

— Ладно. А молодец хлопчик. Резкий растет, не болтает; не в батю. Когда с батей традиционную дорожную раздавили, батю-то эге как сморило, насилу отвязался, не переслушаешь. Хотя может просто водка такая. Шибанов вспомнил теплую водку, взятую в Кинели на перроне — ух, мазутная, да по жаре, да под вареные яйца, выложенные мужиком… Трудно чего гадостнее вообразить. С другой стороны, а что вон в командировках жралось, ужас, чичи какой только хренью не банчат, или вон на Моздоке, та же осетинская «Казацкая» — ее хоть над горами распыляй, не хуже зарина. Эх, пиво-то. Забыл, дурья башка. Теперь теплое, и выдохлось. Да и ладно, было б чего жалеть — не пиво, а моча какая-то. Что у нас там следующее, Казаяк, кажется, или что там… Это уже все, это уже будет ЮУЖД. Урал. Вот там и возьму свеженького. А пока спать, спать. Может, уснется…

Не уснулось. Странно, Шибанов всегда хорошо засыпал в поездах; даже лучше, чем у деда, под старым, чудом сохранившимся байковым одеялом, которое едва уловимо пахнет всеми известными с детства запахами. Эх, дом… Когда у меня будет свой дом, и никуда больше не надо будет ехать, я сделаю все, как было у деда. Чтоб мой сын… А что, и сын скорее всего тоже будет. Вот уж моему-то сыну не придется…

— Ты думаешь, я тебе кто? — спросил однажды маленького Шибанова дед, когда они с ним шли с первомайской демонстрации.

— Дед. — изумился Шибанов, тут же поправившись: — Дедушка.

— Да? — удивился дед, странным образом остановившись посреди тротуара. — Я… Я себе-то никто… Дед замолчал, уперевшись застывшим взглядом в стену милиции. Шибанову уже хорошо был известен этот взгляд в никуда, дед иногда так забывается на минутку, и мама шутит над ним: мол, а сегодня сколько? Это она так про розовых слонов, которых, по ее мнению, считает дед на невидимом для остальных горизонте. Дедничего, не обижается, иной раз даже сам пошутит: Галочка, чего-то сегодня совсем много, аж со счету сбился, и продолжает хлебать суп или возвращается к недошитой подошве. Дед у них сапожник, и они живут у него каждое лето, когда долго, пока Шибанову не наступает пора идти в школу, а когда и чуть больше недели, но каждый год, без пропусков. В тот год они приехали одни, без папы, который испытывал очередное изделие. Дед постоял, крепко сжимая внучью ладошку, мигом вспотевшую в его шершавой от сапожного вара клешне.

— Дед! — окликнул его тихонько Шибанов. — Де-е-еда! Ты что давишь-то так! Не дави! На самом деле не было ни капельки больно, просто Шибанову хотелось, чтоб дед не стоял таким покинутым среди деловито снующего народа. Дед как будто услышал, и немного приослабил хватку, но Шибанов точно знал — дед не совсем услышал его голос. Или лучше вот так: не весь. Да, так точнее. Не весь. Сейчас деда здесь не было, он словно обернулся на мгновенье из невообразимого далека, краем глаза разглядел голос внука, как отдельную травинку посреди охапки соломы, и вновь повернулся к захватившему его внимание зрелищу. Его глаза двигались. Сначала он просто смотрел на желтую облупленную стену, а теперь явно что-то напряженно рассматривал, мелкими движениями переводя взгляд с одного на другое, это не спутаешь. Шибанов видел это всего раза три, может четыре. Ни маме, ни папе никогда не случалось быть рядом, когда дед смотрел на своих слонов не как обычно, а так. Трудно предположить, что бы они