КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706104 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272715
Пользователей - 124641

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Тень за троном (Альтернативная история)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах (ибо мелкие отличия все же не могут «не иметь место»), однако в отношении части четвертой (и пятой) я намерен поступить именно так))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

Сразу скажу — я

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Гончарова: Азъ есмь Софья. Государыня (Героическая фантастика)

Данная книга была «крайней» (из данного цикла), которую я купил на бумаге... И хотя (как и в прошлые разы) несмотря на наличие «цифрового варианта» я специально заказывал их (и ждал доставки не один день), все же некое «послевкусие» (по итогу чтения) оставило некоторый... осадок))

С одной стороны — о покупке данной части я все же не пожалел (ибо фактически) - это как раз была последняя часть, где «помимо всей пьесы А.И» раскрыта тема именно

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Невероятные приключения реконструкторов в Сибири, или Туда и обратно [Юлия Владимировна Баутина] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Баутина Юлия Владимировна Невероятные приключения реконструкторов в Сибири, или Туда и обратно

Слышишь — ветер шумит в вышине,

Вдоль дороги тени бегут.

И не выглянуть больше луне,

Тучи зорко ее стерегут.

Ночь окутала тьмою кусты,

Словно ворон взмахнул крылом.

Из могил восстают мертвецы,

Покидая свой затхлый дом.

Р.Шестопалов «Дорога домой».
Реконструкторы (иногда применяется сленговое «реконы») — люди, занимающиеся воссозданием быта, ремёсел, традиций и боевого искусства конкретной эпохи конкретного государства. Многие реконструкторы занимаются воссозданием военной истории и изготавливают себе доспехи и оружие. Многие также занимаются историческим фехтованием.

Википедия.

Глава 1. О снах, туманах и пространственно-временных чудесах

Тот, кто считает, что жизнь реконструкторов преисполнена комфорта и удовольствий, чертовски заблуждается. Глеб Комолов мог бы сказать по этому поводу множество добрых и теплых слов, но не больше половины из них, и то с большой натяжкой, пропустила бы цензура. Что поделаешь, в условиях, когда вокруг громоздятся сумки с доспехами, а окованный железом треугольный щит, реагируя на каждую колдобину на дороге, так и норовит поддеть острым краем под ребра, даже у самого добродушного оптимиста словарный запас резко прирастает весьма оригинальными выражениями.

Сонно жмурясь, Глеб оттолкнул подальше прочь настырный «треугольник», тот опасно покачался на вершине сумочного Эвереста и, как только «Газель» подпрыгнула на следующей рытвине, с лязгом съехал на противоположную сторону, поближе к двери. Почти эзотерическая, судя по способности усыплять, музыка, льющаяся из динамиков автомагнитолы, притихла. Взамен раздался злой голос водителя.

— Эй, мужики, полегче там! Стекло не высадите!

— Извините, — пробурчал Глеб на случай, если сидевшие в кабине рядом с водителем заместитель директора музея «Куликовские древности» Сергей Анатольевич Кустов и какая-то музейная сотрудница, которую зам директора представить остальным не удосужился, тоже не спят.

С представителями музея «Куликовские древности» лучше было не портить отношения: как-никак эти ребята вкупе с администрацией Советского района города Тулы служили объединению «Гладиатор» неплохой крышей. Во всяком случае, бессменный руководитель объединения Иван Есипов, в среде тульских реконструкторов так же известный, как Князь, с присущей ему виртуозностью ухитрялся выжимать из спонсоров все, что можно, и даже чуточку больше. Например, халявную поездку на военно-исторический фестиваль, посвященный N-ной годовщине битвы Тамерлана с Тохтамышем, в славный город Самару.

Зевнув так, что захрустела челюсть, Глеб потянулся и оглядел салон «Газели». В призрачном предрассветном мареве подробности различались с трудом. На широком заднем сидении дремали Тема и Шурик — молодежь, которую «гладиаторцы» только-только начинали обкатывать по выездам, на сдвоенном кресле по-княжески расположился клюющий носом Иван. Правда сейчас, в черных джинсах, черной толстовке с логотипом клуба — исполненным в золотисто-рыжих тонах полуголым мускулистым мужиком в крылатом шлеме, укрощающим дикого коня, — в берцах и черной бандане он походил не на князя, а на закоренелого неформала, от каких шарахаются на улицах коммунистически воспитанные бабульки. На одиночном сидении, свернувшись клубочком, в обнимку с Зеленым Зайцем — своим талисманом — мирно спал балагур Пашка, который по паспорту вообще-то именовался Алексеевичем, но в клубе был известен, как Степаныч, а почему — никто уже не помнил. Зажатый в объятиях «гладиаторца» плюшевый зверек ярко-салатовой расцветки бодро таращился в потолок машины пластмассовыми глазенками. Глеб подмигнул ему, перевел взгляд на расстилающиеся за окном просторы, на которые тускло накладывалось отраженное в пыльном стекле его собственное смуглое бородатое лицо с зачесанными в конский хвост длинными темными волосами, и еще раз сладко зевнул.

Ехать им предстояло долго — в общей сложности почти двое суток. Неплохой повод для того, чтобы наконец-то выспаться, компенсируя бессонные ночи, потраченные на изготовление и ремонт доспеха. Конечно, жесткие кресла машины были не самым лучшим местом для отдыха, но за восемь лет, посвященных военно-исторической реконструкции, Глеб научился стоически переносить время от времени возникающие неудобства. Видать, род занятий и вправду накладывал свой отпечаток.

Наконец, дорога выровнялась, энергичные прыжки машины сменились легким покачиванием, и Глеб постепенно задремал, но сон оказался неожиданно тяжелым и мутным. Во сне «гладиаторец» бродил с остро отточенной саблей по сырым, холодным подвалам, где единственным источником света служила мохнатая поросль на стенах и свисающих с потолка проводах. Глухо стучали по бетонным плитам его шаги, и больше ничего. Больше ни единого звука не нарушало угрюмого молчания однообразных коридоров. Вплоть до самого пробуждения Глебу не удалось найти выхода из странного, давящего на нервы лабиринта. А разбудил его истошный вопль водителя «Газели»:

— Что за… Держитесь, мужики!!!

Не успев толком очнуться, Глеб инстинктивно уперся ногами в основание Пашкиного сидения, а спиной в спинку своего кресла, когда машину резко повело в сторону. Остальные «гладиаторцы» посыпалась с мест. Раздался душераздирающий скрежет, треск, в конце концов, злополучная «Газель» остановилась и наступила тишина.

— Приехали, — хладнокровно подытожил Иван, так крепко обхвативший поручень, как, наверное, ни разу в жизни не обнимал ни одну подружку.

— Куда вот только? — ядовито поинтересовался Степаныч, пытаясь сползти с кучи сумок, на которую улетел ласточкой при резком торможении.

Из-под задних сидений доносилась отчаянная ругань Темы, ухитрившегося каким-то образом провалиться в проем между двумя рядами кресел. Шурик растирал ушибленный лоб.

— Нет, вы видели? — никак не мог успокоиться водитель. — Вы ЭТО видели?!?

— Чего мы должны были видеть? — зло спросил взъерошенный Тема, сумевший после долгих усилий принять вертикальное положение.

— Чертова дорога… — Кустов явно был в полной растерянности. — Она просто взяла и кончилась!

Глеб машинально бросил взгляд сквозь запыленное, покрытое разводами стекло и, поперхнувшись, протер глаза. Куда только подевалась затянутая легкой дымкой однообразно-унылая равнина, уже успевшая поднадоесть ему за неполные полтора часа поездки? Снаружи весело сияло солнышко. Прямо в окна «Газели» лезли ветки кустарника, и вообще, вокруг было неприлично много зелени для шоссе. В кювет их, что ли, занесло?

— Вылезайте-ка наружу, ребята, — распорядился Иван, которому, похоже, пришла в голову та же мысль. — Надо выталкивать машину.

«Гладиаторцы» не без удовольствия покинули тесный салон. Забуксовавшая «Газель» была не такой уж значительной неприятностью, зато давала возможность немного размять ноги. Глеб спрыгнул с подножки… и тотчас же чуть не по колено утонул в густой, влажной от росы траве. Вдохнув полной грудью горчащий как полынь воздух, он огляделся по сторонам, пытаясь понять, что же ему так не нравится в укромной полянке, на которой стоял их транспорт.

Под первым пунктом в списке обозначилось солнце, припекавшее весьма ощутимо. Для раннего утра это было что-то новенькое. Глеб недоуменно посмотрел на часы: неужто он настолько заспался, что не заметил, как пролетело время? Да нет, все, вроде, было правильно… Наручные часы мерно тикали, секундная стрелка бегала по кругу, минутная уверенно показывала: сейчас шестнадцать минут седьмого. Никаких временных провалов! В половине пятого утра, ну, может, чуть позже — благодаря раздолбайству молодых, не собравших заранее сумки с доспехом, а в последний момент ухитрившихся порастерять наручи и рукавицы — они отъехали от «гладиаторской» базы — «Княжеграда». Потом была сводящая с ума тряска по разбитой дороге, ведущей к Веневу и дальше на Гремячее, потом он заснул, и почти сразу произошла авария. Солнце сейчас должно было только-только подниматься из-за горизонта, но уж никак не плавать среди макушек деревьев.

Вторым пунктом в списке стали сами деревья.

— Бред какой-то, — озвучил мысли одноклубника Степаныч. — Ну, и в какую сторону нам ее толкать? Кто укажет?

Нет, они находились даже не на полянке, а скорее на крошечном пятачке посреди леса. Обросшие зеленым лишайником стволы стояли плотной стеной, под низким пологом не было ни малейшего намека на дорогу, хотя бы грунтовую. А загадочнее всего оказалось то, что след от шин «Газели» заканчивался в двух-трех метрах от задних колес. Дальше — нетронутая трава.

— Что за хрень?!? — водитель не мог поверить глазам.

Он обошел машину и зачем-то постучал по каждому колесу, проверяя шины, потом сделал несколько шагов в сторону леса, вернулся, разложил на капоте «Газели» карту и вместе с Кустовым углубился в ее изучение. К ним почти сразу присоединился Иван. Женщина из «Куликова Поля» осталась стоять в сторонке, зябко кутаясь в кофточку, хотя на солнцепеке становилось жарко. «Гладиаторцы» невольно сбились в кучку. Никто не мог точно объяснить причины, но всем было не по себе.

— Странно как-то, — задумчиво сказал Тема. — Не то, чтобы я верил в пришельцев и прочую фигню… Но если бы верил, то обязательно сказал бы, что нас сюда кто-нибудь забросил.

— Зачем?

— Ну, не знаю. Зачем обычно забрасывают? Для экспериментов там… или просто для прикола.

— Это все туман, — вдруг подал голос Шурик. — Наверное. Я, конечно, не уверен…

— Что за туман? — насторожился Глеб.

— Да просто туман, плотный такой, с серебристым отливом. Точнее, сначала было похоже на дым — я даже подумал, что где-то поблизости торфяники горят. Потом он стал сгущаться все плотнее и плотнее, потом стало вдруг темно и холодно, а потом… потом мы въехали в кусты. А вы, что, ничего не видели?

— Я спал, — категорично сказал Степаныч, — и видел голую бабу. Вот это я точно помню. Никаких туманов не было.

— Я тоже задремал, — признался Глеб. — Почти перед самой аварией. Но когда засыпал, все было нормально.

— А баба? — забеспокоился Степаныч. — Баба была?

— Не было, — буркнул «гладиаторец», не предрасположенный к шуткам.

— Плохо, — огорчился Степаныч. — Что за жизнь без бабы…

Он еще продолжил нести какую-то чушь, но Глеб больше не слушал Пашку. Оставив друзей раскуривать сигареты — благо, времени теперь у них было навалом, парень обогнул «Газель» и мимоходом похлопал ее по разогретому боку. Над картой местности разворачивался настоящий военный совет. Кустов и Иван стояли, склонившись над затертым листом, а водитель что-то рьяно доказывал, жестикулируя так интенсивно, будто выступал перед глухо-немыми. Князь, слушая обращенную к ним речь, потирал переносицу. Плохой признак… Жест этот Иван приобрел давно, лет шесть назад, когда еще выходил на бои. В одном из турнирных поединков нынешний руководитель клуба «Стальной сокол» Геннадий Васильев, герцог земли Тульской, герр Рихард Айзерн фон Тироль, несмотря на все титулы в народе именуемый просто Чайником, которому уже тогда законы были не писаны, со всей дури двинул противника краем щита в лицо, сломав Ивану нос. Перелом сросся неудачно, оставив после себя заметную горбинку, и составил одну из причин личной нелюбви Князя к «герцогу». А в редкие моменты, когда Иван бывал в замешательстве, рука его непроизвольно тянулась к носу.

— Надолго застряли? — поинтересовался Глеб.

— Загорайте пока, — коротко ответил Князь.

Загорать Глебу не хотелось, а потому он забрался обратно в салон «Газели» и, порывшись в сумках, отыскал яловые сапоги, которые обычно одевал под монгольский комплекс. Сменив начавшие промокать кроссовки на более надежную в полевых условиях обувь, «гладиаторец» отправился к тому краю поляны, откуда должна была бы приехать «Газель», если она действительно проезжала по лесу. Происходящее изрядно заинтриговало парня, ему хотелось осмотреться и составить свою версию событий.

Кусты, нетронутые и несмятые в отличие от редкой поросли на поляне, имевшей несчастье попасть под колеса «Газели», расступились перед «гладиаторцем» и сомкнулись за его спиной. Глеб постоял на месте секунд десять, оглядываясь по сторонам и привыкая к зеленоватому сумраку. Да, его окружал самый настоящий лес, а не какая-нибудь рукотворная посадка или дохленькая рощица. И в пределах видимости не наблюдалось ни единой колеи, по которой могли бы проехать машины.

Глеб начал медленно пробираться вглубь леса, настороженно прислушиваясь. Если поблизости проходила хоть одна автотрасса, рано или поздно он должен был услышать шум мотора. Но вокруг царила тишина — только голоса его друзей доносились с поляны. А самым странным было то, что Глеб не мог различить даже щебета птиц: лес словно вымер, одни кроны деревьев слегка шелестели от запутавшегося среди верхушек легкого ветерка. Местность постепенно понижалась, впереди замаячил длинный глубокий овраг, заросший ажурными опахалами папоротника. По дну оврага протекал то ли большой ручей, то ли крохотная речушка — шириной метров пять и глубиной дай бог по колено.

Глеб в раздумье остановился около искривленного вяза, росшего на самом краю оврага. Форсировать возникшую на пути преграду было возможно, но совершенно не хотелось. Он и без того отошел слишком далеко от остальных. Уже ясно, что в этом направлении никаких признаков цивилизации нет. Проехать они здесь не могли даже с учетом тумана, если он и вправду существовал, а не приснился Шурику, как ему промозглые безлюдные катакомбы. Надо возвращаться назад.

Решив так, «гладиаторец» успел сделать всего один шаг в обратном направлении, когда его внимание привлек новый посторонний звук. Хруст ветки! Глеб замер на месте, настороженно прислушиваясь. Звук повторился, уже ближе. Кто-то двигался по лесу. Кто-то достаточно крупный, потому что явно не заячья лапка приминала ветки, ломая их. Причем двигался этот кто-то весьма странно: вот возникает быстро смещающийся шорох сухой прошлогодней листвы. Тишина. И снова шорох, все ближе и ближе — теперь где-то среди кустарника, росшего на противоположном склоне оврага. Глеб медленно отступил назад. Поворот событий ему совсем не понравился. Эти шорохи живо напомнили парню их клубную кошку Муську. Точно так же, только намного тише, шуршала у нее под лапками мучка, когда охотящаяся кошка подкрадывалась к облюбованной ей птице. Но кто мог красться здесь, в лесу? Рысь? Слишком уж неумело двигается неизвестный, чтобы быть крупной кошкой, а волки перебежками не перемещаются: те просто идут, осторожно ставя каждую лапу. Впрочем, было еще одно существо, которое могло издавать такие звуки. Человек, свыкшийся с жизнью в лесу. Человек?

Радоваться бы, да только радости Глеб отчего-то не ощущал. Шаг за шагом он пятился назад, не спуская глаз с колышущихся кустов и нащупывая в кармане складной нож. В душе рос безотчетный страх. Никогда прежде «гладиаторец» не боялся леса, скорее любил его за отсутствие суеты и вечного городского шума. Здесь же творилось что-то неладное — парень пока еще не мог понять, что именно, но интуитивно чувствовал: надо убираться восвояси, пока не поздно. Вот только бежать — означало подставлять находящемуся рядом неизвестному спину: ручеек, протекавший по оврагу, не составит для него серьезной преграды. Поэтому Глеб просто отступал — до тех пор, пока из зарослей на той стороне оврага не раздался кашляющий лай, а следом за ним безумный визгливый смех. Это было уже слишком! Забыв о предосторожностях, Глеб со всех ног бросился обратно к поляне, лихо перемахивая через поваленные стволы и подныривая под низко растущие ветки, а злобный, взвившийся до невообразимо высоких нот, смех несся вслед за ним.

Остановился парень только возле «Газели» и уже здесь, тяжело переводя дыхание, с изумлением понял, что времени-то с момента его ухода прошло совсем ничего. Ребята даже не успели докурить сигареты, хотя Глеб готов был поклясться, что его прогулка по лесу длилась целую вечность. А может, они еще по одной засмолили от нечего делать?

— Тебя какая муха укусила? — удивился Тема, оторвавшись от «раковой палочки». — И кто это так ржал?

— Не знаю, — выговорил Глеб. — Не разглядел. Но там точно кто-то бродит.

— Кто? — уточнил Шурик. — Собака? Кабан? Турист?

— Сказал же — не знаю. Только туристы не лают, а собаки не передвигаются перебежками, как опытные спецназовцы и не хохочут, как психи.

— А может, там растаманы пикник устроили? — предположил Степаныч. — А ты им всю мазу попортил?

— О-ч-чень смешно, — сквозь зубы процедил Глеб. Иногда специфический юмор приятеля добивал даже его.

— Что за базар? — встрял в разговор оторвавшийся наконец от карты Князь.

— Там в кустах собаки в камуфляже засели, — ни мало не смутившись, заявил Степаныч.

— А котов с автоматами там нету? — не моргнув глазом, среагировал Иван, уже хорошо изучивший характер Пашки. — Кроме шуток, мужики, ситуация такова: мы с Василием Петровичем…

— Кто такой? — тут же заинтересовался Степаныч.

— Водила наш, — пояснил Иван.

— А, ну так бы сразу и сказал…

— Так вот, мы с Василием Петровичем и Сергеем Анатольевичем… Кустовым, — добавил Князь, заметив, что Пашка опять открывает рот, — никак не можем определиться с нашим местоположением. Точнее, с ним-то все ясно. Мы успели сделать около восьмидесяти километров. Венев мы как раз миновали, — Глеб кивнул, смутно припомнив рекламные щиты и указатели поворотов к центру города с окружной дороги, по которой они ехали, — а вот до Гремячего добраться не успели. То есть, находиться мы должны где-то на подъезде к Рязанской области. Только зеленую остановку это все равно никак не объясняет, а потому для прояснения ситуации предлагаю следующее. Кто у нас хорошо ориентируется на местности?

Глеб нехотя вскинул вверх два пальца, понимая, что Князь имеет в виду, прежде всего, именно его. Все в клубе, конечно, знали про его склонность к многодневным блужданиям по лесам в тех областях европейской части России, где леса еще оставались.

— Угадал. Бери с собой Тему, пробегитесь по округе и поищите-ка что-нибудь интересное: дорожный указатель, деревню какую-нибудь или, на крайний случай, аборигена завалящего, который сумеет разумно ответить на вопросы и подсказать, где можно отыскать трактор, чтобы машину на шоссе вытащить. Остальные остаются возле «Газели», чтобы не пришлось потом их по всему лесу разыскивать. Задание понятно?

Артем кивнул, не проявляя особого энтузиазма.

— Куда уж понятнее, — отозвался Глеб. — Дай только прихвачу кое-что.

— А это тебе еще зачем? — опешил Иван, когда «гладиаторец» выудил из сумки монгольскую перевязь, к которой были подвешены кожаные ножны с саблей. — Для понтов, что ли? Не дури, положи на место.

— Можете смеяться, сколько влезет, но я туда, — Глеб кивнул в сторону молчаливой стены деревьев, — больше безоружным не сунусь. Баста.

Он положил ладонь на асимметричную гарду сабли. Занявшее надлежащее место у левого бедра, оружие придавало уверенности. Пусть и затупленное по всем турнирным правилам, оно было понадежнее ножа на случай, если не желаешь подпускать противника вплотную.

— Как знаешь, — махнул рукой Иван. — Только, если что, я тебя от ментов отмазывать не буду. Разбирайся сам.

— Разберусь, — пообещал Глеб и посоветовал Теме. — Возьми-ка тоже чего-нибудь.

— Да ладно… — помялся парнишка. — Чего тут бояться-то? Лес как лес.

— Бери, говорю. Что, трудно железку с собой прихватить?

Была, видать, в голосе Глеба такая настойчивость, что Тема посмотрел на него озадаченно и все же выудил из груды сваленного на полу «Газели» оружия весь покрытый зарубками «каролинг».

— Отлично, — удовлетворенно кивнул «гладиаторец». — Пошли.

Выбрал он, разумеется, ту самую дорогу, на которой столкнулся с неведомым хохотуном. Вот теперь посмотрим, кто будет смеяться последним! Тема уныло поплелся вслед за старшим товарищем, безоговорочно признавая в нем Ивана Сусанина.

До злосчастного оврага ребята добрались без происшествий, только Артем, не переставая, гудел над ухом.

— Пойди туда, не знаю куда! Найди то, не знаю что! Ване-то хорошо говорить, а нам лазай тут по крапиве!

Свою тираду Тема сопроводил увесистым пинком ни в чем не повинной поганки. Перезрелый гриб разлетелся в труху.

— Где это ты крапиву отыскал? — удивился Глеб. В течение всей прогулки ему пока не встретилось ни единого стебля обычно вездесущего сорняка.

— Еще будет, — с уверенностью заявил Артем. — Вот если ты собрался лезть в этот овраг, то там она наверняка растет. Пошли лучше по гребню, а?

— Погоди. Мне хочется взглянуть, что на той стороне делается.

«Гладиаторец» ловко заскользил вниз по склону. Тема попробовал повторить его маневр, но на полпути потерял равновесие и съехал вниз, сидя на пятой точке.

— Жуть, — прокомментировал он, когда, наконец, затормозил. — Как здесь вообще лазать можно?

— Нормально, — хмыкнул Глеб, глядя на сидящего у его ног раскрасневшегося и потного — а ведь пробыл-то в лесу от силы пятнадцать минут — пацана. — Это еще вполне человеческие условия. Тебе в Смоленской области никогда бывать не доводилось?

— Нет, — покачал головой Тема. — А что там?

— Да ничего особенного. Просто вот там я на настоящий лес насмотрелся. Когда подходишь к опушке, а он как был плотной стеной, так и остается. И кроме как по тропинке, по нему не пройдешь, сколько ни корячься. Передохнул? Тогда пошли дальше.

— Как? — жалобно спросил Артем, глядя на мутную коричневатую воду ручья. — Вплавь?

— Не умничай. Сейчас разберемся.

Глеб прошелся взад-вперед по бережку и метрах в пятнадцати вверх по течению обнаружил относительно мелкое место. Скинув сапоги, сняв носки и закатав штанины джинсов по колено, «гладиаторец» поманил за собой Тему.

— Лучше бы я в Туле остался, — вздохнул тот, расшнуровывая берцы. — Дрых бы сейчас в мягкой теплой постели, а вместо этого лазаю непонятно где.

— Слушай, хватит ныть, — не выдержал Глеб. — Не хочешь идти дальше, возвращайся к машине. Я тебя не держу.

— Ну и пойду, — непонятно почему обиделся пацан, вновь натягивая высокие тяжелые полуботинки. — Пускай Ванька сам таскается по кустам. Так ему сейчас и скажу.

Глеб презрительно фыркнул, моментально выбросив из головы заботу о надувшемся на весь свет Теме. В няньки к молодым «гладиаторец» пока не нанимался. Перебравшись через ручеек, вода которого оказалось приятно прохладной и едва доходила парню до щиколотки, он обулся и нырнул в кустарник, где незадолго до того лазал неизвестный зверь. Конечно, судя по царящей вокруг тишине, теперь он уже убрался восвояси, но следы должны были остаться — не по воздуху же зверь летал. Следов и вправду хватало. Полегшая седая трава была сплошь истоптана, кусты тоже примяты — в том месте, где зверь спускался к воде. Глеб без особых усилий протиснулся в образовавшийся прогал: судя по всему, зверюга, прокладывавшая себе дорогу, была немаленькой. К ручью она спустилась чуть левее того места, где стоял, выглядывая приближающегося противника, Глеб, и очутилась под прикрытием склоняющегося над обрывом вяза. На влажной земле у самой кромки воды четко отпечаталась пятипалая лапа с невтяжными когтями. «Гладиаторец» невольно присвистнул: размер лапки был еще тот. Рука Глеба как раз вмещалась в отпечаток по длине, а в ширину была даже поуже. Такого парню видеть еще не доводилось. Конечно, если забыть про размеры и пятый палец, след можно было с большим натягом принять за волчий, но с учетом вышесказанного получалось, что волк этот вел свою родословную прямиком из Чернобыля.

— Да кто же ты такой будешь? — невольно ежась, пробормотал себе под нос Глеб. — И почему дальше не пошел?

Если судить по следам, выходило, что зверь выбрался из кустарника, нарочно отыскав такое место, чтобы потенциальная добыча его не видела, потоптался на берегу, полаял, похохотал, и на этом все закончилось. Узкая неглубокая полоска текущей воды оказалась для него непреодолимой преградой. Оставшись ни с чем, он развернулся и полез вверх по склону, пару раз оскользнувшись и взрыхлив когтями лесную подстилку.

Желая окончательно прояснить ситуацию, Глеб последовал примеру неизвестного существа и выбрался на относительно ровную поверхность. Едва приметная звериная тропа уводила прочь ровнехонько по краю оврага. Создавалось впечатление, что тот, кто ее проложил, твердо решил через ручей переправиться и отправился искать подходящее место. Следовать за ним в одиночку и с тупым оружием было бы не самым лучшим решением, тем более что совсем с другой стороны, из глубины леса, раздался хруст веток и гулкий топот.

Готовый к любому, скорее всего неприятному сюрпризу, Глеб выхватил саблю. Ага, это он так думал, что готов. Лавируя между деревьев, к «гладиаторцу» с прытью молодого оленя мчался Тема, бывший уже без оружия.

— А ты чего здесь делаешь? — оторопел Глеб, когда выбившийся из сил парнишка едва не свалился к его ногам.

— Я… я от тебя больше ни на шаг, — пропыхтел Артем, с трудом переводя дыхание.

— Ты же вроде к машине пошел? Почему там не остался?

— Нету машины.

— То есть, как это нету?

— А вот так. Ни машины, ни поляны — только лес, а в лесу кто-то ходит.

— Кто?

— Не знаю, — жалобно проскулил Тема. — Какая-то зверюга: здоровая, горбатая, с длинными лапами. Я такой в жизни не видел.

— Ну а кто тебя просил в лес лезть? Нужно было пятьдесят метров пройти, и то с пути сбился. Куда наше общество катится?

— Никуда я не сбивался! Говорю же: шел к машине, по нашим следам. А ее все нет и нет. А потом смотрю — чуть в стороне, где деревья пореже растут, эта дрянь в какой-то куче роется и причмокивает. Вот я и ломанулся назад, к тебе. Вдвоем хоть не так страшно.

— Слушай, следопыт, а ты не догадываешься, с какой стороны ты ко мне ломанулся? — поинтересовался Глеб. — Я же все еще на другом берегу ручья нахожусь, а машина вон где.

«Гладиаторец» махнул рукой, показывая примерное направление.

— Так что ты сейчас вместо того, чтобы идти прямо, сделал приличный круг и вообще черт-те куда забрел.

— Да ладно, — не поверил Тема. — Не может быть.

— Вот тебе и ладно. Меч где оставил?

— Черт! — схватился за голову Артем. — По дороге где-то выронил, когда бежал. Ваня меня убьет.

— Убить, может, и не убьет, — обнадежил его «гладиаторец», — но искать наверняка отправит. Так что лучше этим прямо сразу заняться.

— Я туда больше не пойду, — испуганно вскинулся Тема.

— А куда ты денешься? — мрачно спросил Глеб. — Меч — это тебе не игрушка, чтобы его швырять, где ни попадя. Оружие — святое дело, привыкай.

Таща за собой упирающегося пацана, «гладиаторец» зашагал по отчетливым следам, оставленным Темиными берцами на сырой лесной подстилке. Следы шли четко из глуби чащи. Глеб все ждал, когда они начнут отклоняться вправо или влево, объясняя данный Артемом круг, но этого не происходило, зато в какой-то момент цепочка вдруг задвоилась. Глеб хмыкнул, почесал в затылке и задумчиво посмотрел на спутника. Дэвидом Копперфилдом тот явно не был, но примятая травка и продавленный лиственный опад говорили сами за себя. Вот глубокие и редкие отпечатки берцев сорок четвертого размера ведут из леса в сторону оврага — это перепуганный Тема огромными прыжками мчался туда, где, по его мнению, находился покинутый старший товарищ. Но чуть в сторонке куда менее заметные и более частые следы тех же самых берцев углубляются в чащобу. Получалось так, что Тема материализовался из ниоткуда прямо посреди леса и, как ни в чем не бывало, отправился восвояси, твердо уверенный, что идет к машине. Бред какой…

— Наверное, это здесь, — просипел за спиною Тема.

— Что «здесь»? — не понял Глеб.

— Меч. Где-то здесь должен быть. Я вон у того ствола запахал носом, о корень споткнулся. И, кажется, вскакивал уже без него. Ну, точно, вот он, голубчик!

Приметив тускло блеснувшую среди травы железку, Артем бросился к ней, поднял и прижал к груди с такой радостью, словно меч был отлит из золота.

— Вот и отлично. А зверь где был?

— Туда дальше, — Тема махнул рукой в глубь леса. — Но мы же не пойдем туда, верно? Нет здесь ни дорог, ни деревень никаких. И людей тоже нет.

— Туда, конечно, не пойдем. Но куда-то нам идти все равно придется. Не можем же мы и дальше в лесу сидеть. Надо иск… — Глеб осекся и вскинул ладонь, призывая спутника к молчанию.

— Что? — тревожно переспросил Тема.

— Тихо! Слышишь?

Бледный, как мел, Артем отрицательно помотал головой и завертелся на месте, пытаясь определить, откуда исходит опасность. Глеб покрепче сжал в ладони рукоять сабли. Под сводами леса раздавался шорох, и этот шорох ему совсем не нравился. Может, это обычный ежик топал куда-нибудь по своим ежовым делам, но Глеб предпочел перестраховаться. А когда за спиной Темы прелая прошлогодняя листва начала горбиться и осыпаться, стало ясно, что ежи здесь ни при чем.

— Ко мне, быстро! — крикнул Глеб.

Но Артем, как истинный раздолбай, вместо того, чтобы подчиниться приказу, начал разворачиваться, желая взглянуть, что делается позади него. За что и поплатился. Земля под ногами парнишки словно взорвалась, осыпая ребят мелкими комочками грунта. Глеб инстинктивно отпрыгнул в сторону, а Тема с жалобным криком отлетел прочь, отброшенный мощным ударом. В воздух с визгом, отдаленно напоминающим гудок паровоза, взвилось нечто бурое, покрытое отдельно торчащими жесткими щетинками и истекающее слизью. Длинную, толстую, как ствол дерева, шею — а может, червеобразное тело — венчала тупая, будто обрубленная голова со множеством мелких блестящих глазков и круглым безгубым ртом, усеянным бесчисленным количеством игловидных зубов. Не промедлив ни секунды, тварь спикировала на пытающегося отползти в сторону Тему. Заверещав, как заяц, парнишка закрыл голову руками: про «каролинг» он совершенно забыл. На размышления о природе возникшего перед ними существа не оставалось времени. Глеб со всего маху опустил саблю на пульсирующее туловище червяка-переростка. Металл с тошнотворным хлюпаньем погрузился в рыхлую плоть существа, сквозь прорубленную кожу брызнула отвратительно пахнущая жидкость ядовито-желтого цвета. Пронзительно взвизгнув, тварь дернулась, едва не вырвав оружие из руки «гладиаторца». Теперь ее внимание переключилось на обидчика, но того взять оказалось не так-то просто. Вложившись в удар всем корпусом, Глеб рубанул обратной засекой по метнувшейся к нему оскаленной морде «червяка». Хлесткий удар оставил глубокую вмятину на голове существа, близлежащие глазки лопнули и потекли той же самой желтой дрянью. Тварь отпрянула назад, совершила пируэт вокруг искривленного березового ствола и покачнулась, готовясь к новой атаке. Глеб тихонько выругался, прощупывая ногой землю позади себя. Ему совсем не хотелось при отступлении, если оно понадобится, споткнуться о поскуливавшего где-то поблизости Тему. Но Артема под ногами не оказалось. «Червяк» с воем пикирующего бомбардировщика бросился на человека. Удар, еще одна вмятина на лоснящейся шкуре. Тварь отпрянула назад, Глеб тоже попятился.

Упорство и живучесть неизвестного существа поражали. Обычные звери, чуя, что противник им не по зубам, предпочли бы слинять, но этот отступать не собирался, а на помощь со стороны жалобно всхлипывавшего за пределами видимости пацана рассчитывать не приходилось.

— Темка, — крикнул Глеб, не отводя глаз от изрубленного «червяка», раскачивающегося перед ним, как кобра перед индийским факиром. — Бери меч. Да хоть что-нибудь сделай! Мужик ты или нет?!

Тема ничего не ответил — не определился что ли… Зато за спиной Глеба что-то глухо хлопнуло, и в один из глазков твари вонзился вполне реальный арбалетный болт. В ране тотчас же забурлила желтовато-бурая пена, «червяк» с диким воем заметался, ударяясь о стволы деревьев, и, наконец, растянулся на земле. По жирно блестящему телу пробежала волна судорог, и все стихло.

Глава 2. Добро пожаловать в Сибирь!

Глеб шумно перевел дыхание и обернулся в поисках неведомого помощника. Здесь «гладиаторца» ожидал очередной сюрприз, не последний, но, пожалуй, единственно приятный за весь сумасшедший день. Позади него, опустив разряженный арбалет, стояла высокая, крепко сложенная беловолосая девушка. Странная девушка — даже с точки зрения реконструктора, давно переставшего удивляться оригинальным личностям. Лицо незнакомки отдаленно походило на кошачью мордочку: узкий, выдающийся вперед подбородок, резко расширяющиеся скулы и огромные, раза в два крупнее человеческих, светло-сиреневые глаза. Большие остроконечные уши с вызовом торчали из спутанной белой гривы, а смуглая кожа девушки имела легкий зеленоватый оттенок. «Эльф, что ли?» — растерянно подумал Глеб. Мысль была безумной, но ничего другого в голову просто не приходило. То, что он видел перед собой, оставляло впечатление чего-то потустороннего, сказочного, но только не потусторонней, сказочной красоты. Красивой девушку назвать не поворачивался язык — слишком уж непривычен был ее облик для человеческого глаза. Одета незнакомка оказалась в банальный выцветший камуфляж. В расстегнутом вороте поношенной куртки тускло поблескивала серебряная бляха. Девушка имела при себе два меча: один она носила за спиной, второй — на поясе, на простенькой кожаной перевязи. Вороненые гарды и яблоки мечей неведомый искусный оружейник украсил серебряной всечкой, рукояти были из полированной кости. На перевязи так же висели карабин для арбалета, колчан с болтами и ножны с кинжалом. Глеб переступил с ноги на ногу, чувствуя себя полнейшим идиотом, — и физиономия у него, наверное, была соответствующей.

— Ну, спасибо, — сдавленно выговорил он, все ожидая, что незваная помощница с минуты на минуту растворится, как мираж. Ведь на самом-то деле эльфов не существует.

— Пожалуйста, — как ни в чем не бывало, отозвалась девушка, даже и не думавшая никуда улетучиваться. — Впрочем, ты и сам неплохо справлялся.

Она резко двинулась вперед, одновременно вешая на пояс арбалет, бесшумной тенью проскользнула мимо «гладиаторца» и опустилась на колени около Темы. Парнишка все еще сидел на земле, скорчившись и зажимая окровавленными пальцами повисшую плетью руку — кажется, «червяк» все же успел его цапнуть.

— Покажи рану, — не терпящим возражений тоном приказала девушка. Голос «эльфийки» был слегка хрипловатым, и к тому же говорила она со странным акцентом: то шипя, то присвистывая.

Растерявшийся Тема даже перестал всхлипывать. Он покорно разжал ладонь, демонстрируя располосованное предплечье. Зубы «червяка» вырвали с внутренней стороны руки пацана приличный клок мяса. Кровь из раны текла, не переставая, ровной темной струйкой. Значит, вена задета. Плохо, даже можно сказать чертовски плохо.

«Эльфийка», которой увиденное, по-видимому, тоже не понравилось, неодобрительно покачала головой и осторожно коснулась кончиками пальцев открытой раны. А потом произошло то, чего Глеб увидеть совсем не ожидал. С пальцев незнакомки на Темино предплечье потекли золотистые искорки, кровавый ручеек поредел и иссяк, а рана начала зарастать прямо на глазах. Примерно минуту спустя от нее осталась только ровная бурая корка, затем и та рассосалась, обнажив чистую кожу, на которой не было даже крохотного шрамика. Глеб растерянно хмыкнул, не веря в реальность происшедшего. Из собственного опыта он знал, что раны не могут исчезать бесследно! Но эта же исчезла…

Артем, похоже, точно так же не доверявший глазам, сантиметр за сантиметром прощупывал предплечье.

— Не беспокойся, ее больше нет, — коротко усмехнулась девушка. — Пошевели-ка пальцами. Повинуются?

— С трудом, — жалобно сказал Тема, пару раз сжав и разжав кулак.

— Ничего, через часок окончательно разработаются. Сухожилия были задеты…

«Эльфийка» похлопала пацана по плечу и переключила свое внимание на Глеба. От пристального взгляда широко расставленных сиреневых глаз «гладиаторцу» стало как-то не по себе.

— Неплохо сработано, — сказал он небрежно, чтобы скрыть смущение.

— Не стоит благодарностей, — столь же небрежно отозвалась девушка. — Это всего лишь банальное целительство. А теперь мне хотелось бы послушать, как вас занесло на Сумеречные земли почти без оружия? Ночью вас здесь еще не было, потому что такую шумную компанию я бы заметила. Зачем вы пришли? Что ищете?

— Да ничего мы не ищем, — отмахнулся Глеб. — Тьфу, то есть, ищем, конечно. Например, дорогу приличную и трактор в придачу, чтобы до этой дороги нашу «Газель» дотащить. А то мы так хорошо посреди полянки завязли, что водитель подвывать начал с тоски.

— «Газель»?! Ребята, только не говорите, что вы сюда на машине приехали. Все равно не поверю.

— Это еще почему?

— Да потому, что, во-первых, вокруг, — «эльфийка» широким жестом обвела заросли, — километров на сорок нет ни единой дороги, даже грунтовой. Одни только овраги с болотами. Ближайшая грунтовка во-о-он там, — она указала на запад, — от Тугреневки к Свиточу идет. Ну, и дальше кое-какие дороги начинают попадаться. В остальных же направлениях вообще глухомань. Туда я бы вам ходить не советовала. В Чернолесье людям и с нормальным-то оружием опасно заглядывать, не то, что с вашими ломиками. А во-вторых, даже если бы дорога поблизости была, машины на Сумеречной земле все равно не заводятся. Поэтому к Бирючине никто не ездит. К Бирючине ходят пешком, и то редко.

Тема издал невнятный звук.

— Да ладно, хорош прикалываться, — неуверенно сказал он.

Глеб задумчиво пригладил усы и бородку. Положение вещей ему нравилось все меньше и меньше.

— Так, — подытожил он. — Значит, дорог здесь нет…

— Совершенно верно, — спокойно подтвердила собеседница.

— Но мы-то досюда как-то доехали! Если не веришь, так за оврагом на поляне наша «Газель» стоит, и остальные пассажиры рядом сидят. Не на руках же мы ее эти самые километры тащили.

— Если и вправду стоит, то навряд ли, — согласилась девушка. — Проверять не буду. Но и доехать вы своим ходом не могли. Вот с тем, что вас сюда забросило, я еще хоть как-то соглашусь. Вы-то сами перед тем, как на поляне очутиться, ничего странного не заметили?

— Да, в общем-то, все как раз перед этим мирно спали, — пожал плечами Глеб. — Только одному приятелю то ли приснилось, то ли и вправду он видел — какой-то туман на дороге.

— Плотный такой, серебристый, — услужливо подсказала «эльфийка». — Природной Дверью называемый. С чем вас и поздравляю. Добро пожаловать в Сумеречные земли, господа!

— Нет, все, конечно, замечательно, — встрял Артем, начинавший потихоньку отходить от шока, — но объясните-ка тупому школяру, который окончил девять классов и теперь пытается не вылететь из техникума: Сумеречные земли в плане географии — ЭТО ГДЕ?!

— Кстати, дельный вопрос, — поддержал его Глеб. — Я что-то тоже такого не припомню на картах.

— Естественно не припомните, — отозвалась их собеседница. — Сумеречная земля, так же, как Чернолесье и Светлая земля, это не география. Это просто степень опасности места. А если уж вас интересует география, то находитесь вы на востоке Тюменской области, неподалеку от деревни Тугреневки, которая стоит на речке Вогре.

— Где????? — взвыл Тема. — Слушай, я пока еще не совсем спятил. Двадцать минут назад… ну, ладно, может, час… мы подъезжали к Рязани. Да за это время мы и на самолете бы долететь не успели!..

— А зачем мне вам врать? — резонно поинтересовалась «эльфийка». — Ты вот лучше скажи, у вас в Рязани много ослизней водится?

И она кивнула на истекающего слизью червяка. Тема сморщил нос и промолчал. Весомых аргументов у него не нашлось

— Честно говоря, ни одного не встречал, — признался Глеб. — Вот только мы не из Рязани, а из Тулы.

— Из Тулы, значит, из Тулы, — легко согласилась девушка. — Я все равно слабо представляю, где это. Кажется, пара тысяч километров в ту сторону, — она указала пальцем за плечо Глеба и, насколько мог судить «гладиаторец», почти угадала. Погрешность составила всего какие-то градусов десять. — Так что принимайте, как факт — от дома вас закинуло далеко, и не в самое безопасное место.

Глеб вздохнул и плюхнулся на траву рядышком с Артемом. У него уже начинали затекать ноги, а от переизбытка информации, которую мозг тщетно пытался свести к единому знаменателю, трещала голова. «Гладиаторец» никогда прежде не верил в пространственные и временные дыры, но беда в том, что была одна вещь, которую версия о внезапном перемещении из Тульской области в Тюменскую четко и ясно объясняла. А именно, странное поведение солнца. Если Глеб правильно помнил, разница во времени между Тулой и Тюменью составляла примерно два часа, а по географическим меридианам и вовсе три часовых пояса, то есть на самом деле сейчас было что-то около девяти или десяти часов утра. Все это настолько походило на правду, что становилось не по себе. «Гладиаторец» исподлобья посмотрел на собеседницу.

— Извини, я позволю себе небольшое лирическое отступление. Как тебя звать-то? Просто обращаться к собеседнице «Эй, ты!» как-то невежливо, а «Девушка, скажите, пожалуйста!» слишком избито.

— Да ну? Хорошо, мое имя — Инари.

— Очень приятно, Инари. Я — Глеб, а этого раздолбая зовут Артем, но все называют его просто Темой. А теперь давай-ка еще раз все по порядку. Мне хочется убедиться, что я правильно тебя понял.

— Да, пожалуйста, — девушка уселась поудобнее, по-турецки скрестив ноги. — Повторить-то несложно. Вы находитесь в Тюменской области, в месте, где Сумеречная земля граничит с Чернолесьем. Ближайший населенный пункт примерно в сорока километрах к юго-западу, но напрямик здесь только птицы летают, а если идти пешком, получится куда дольше. Ближайшая проезжая дорога там же. На пути к деревне лежит большое болото, а в лесу можно встретить не особо приятных зверей в скверном настроении. Вот, кажется, и все.

— Изумительно, — подытожил Артем. — Сегодня случайно не пятница и не тринадцатое число? А то весьма похоже…

— Инари, а у тебя часиков не найдется? — брякнул Глеб. — Чтобы уж наверняка удостовериться.

— Часиков?!?

— Ага. Таких маленьких, дамских. Наручных.

— А зачем они мне?

— Не знаю, — признался Глеб. — А вот нам пригодились бы твою версию проверить.

— Это не версия. Это прискорбный факт. Да и много ли прока было бы от часов?Говорить-то они все равно не умеют.

— Это смотря как вопросы задавать… Спорю на мою саблю, я бы их разговорил.

— Нет, нету.

— Жаль.

— И все равно не верится, — растерянно сказал притихший Тема. — То есть, не верится до тех пор, пока я вон туда не смотрю, — он кивнул на бурую тушу ослизня. — А если подумать, я ведь уже кое-что видел там, подальше. Может, она все-таки права?

— Я тоже кое-что видел, — мрачно отозвался «гладиаторец», — да еще и слышал в придачу. Инари, что у вас тут за звери водятся, которые лают, как собаки, и хохочут, как люди? Лапы у них примерно такого размера, — парень распрямил ладонь, — пятипалые, когти тупые, тоже на собачьи похожие.

Девушка со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы:

— Хоулер! Я за ним второй день уже гоняюсь, с тех пор, как он из Чернолесья выбрался. Где ты его повстречал?

— Вон там, в овраге.

— Ну-ка, пошли, — Инари молниеносно вскочила на ноги. — И держитесь лучше поближе, если до вечера дожить хотите. Это вам не шутки с червяками шутить!

Она чуть ли не бегом бросилась в указанную Глебом сторону. «Гладиаторец» недоуменно переглянулся с Артемом, пожал плечами, и парни поспешили за новой знакомой. Догнать ее им удалось только около оврага. Вместо того чтобы изучать следы, девушка, закинув голову, внимательно рассматривала кроны деревьев. Глеб проследил за ее взглядом, и по коже у него пробежали мурашки. За то недолгое время, что ребята отсутствовали, в овраге произошли радикальные изменения. Все ветки деревьев теперь густо опутывала толстая зеленовато-бурая паутина, дрожащие, пульсирующие жгуты перекидывались с дерева на дерево, образуя плотный полог.

— Что это за дрянь? — прошептал Глеб. Заговорить в полный голос он не решился.

— Слизли, — брезгливо поморщилась Инари. — Обычные паразиты. Только слишком уж их много. Для Чернолесья все было бы нормально, но здесь это дурной признак. Не иначе, как ждут кого-то сильного. Уходить вам нужно, и чем быстрее, тем лучше.

Она посмотрела на истоптанную траву, потом на Глеба.

— Ты был по ту сторону оврага, когда вы столкнулись, да?

— Совершенно верно.

— Тебе чертовски повезло. Не окажись между вами этого ручья, ты бы здесь уже, наверное, не стоял.

— Велика преграда, — фыркнул Глеб. — Там в самом глубоком месте по колено.

— И, тем не менее, это была текущая вода, через которую не перемахнешь одним прыжком. Он не стал рисковать — должно быть, был не слишком голоден.

— А что, был какой-то риск? — поинтересовался Тема.

— Был. Например, обжечь лапы.

— Почему?!?

— Да потому же, почему зомби боятся серебра.

— Какие еще зомби? — поперхнулся Тема.

— Обыкновенные. В Чернолесье их иногда из Склепа выкидывает.

— И они боятся серебра? — осведомился Глеб, не совсем понимая, шутит ли Инари или говорит серьезно.

— Еще как. Серебро жжет их не хуже раскаленного железа. А если хоулер попадет в текущую воду, его обварит, как кислотой.

— Откуда тебе все это известно?

— Издержки профессии.

— Профессии?!?

— Угу. Я ведьмачка, — в устах девушки это звучало, как что-то само собой разумеющееся. Куда обыденнее, чем если бы она сказала: «я — секретарша», или «я — менеджер». Глеб молча покивал. Кто такие ведьмаки, он не представлял даже отдаленно, но удивляться уже устал. То, что перед ними не девчушка из ролевой тусовки, и так понятно с первого взгляда. Держится она уверенно, к оружию, по-видимому, привычна: вон как быстро разобралась с ослизнем. Раз уж так ей хочется, пускай будет не эльфийкой, а ведьмачкой. Он не возражал.

— Подался восвояси, значит… — Инари между тем в раздумье смотрела на узкую полосу примятой травы, уводящую прочь. — Надо догонять его, пока дел не натворил. А вам даю добрый совет: не сидите у машины и не ждите, когда Дверь откроется обратно. Этого почти никогда не происходит. Уходите прочь, и чем быстрее, тем лучше. Над Бирючиной сгущается тьма, и ничего хорошего это не предвещает.

— Но куда нам идти? — тоскливо спросил Глеб. — Ты же сама сказала, что люди здесь только в Тугреневке, по ту сторону болот. Никто из нас не знает дороги.

— И что дальше?

— Я смотрю, ты неплохо ориентируешься в здешних местах…

— Возможно…

— Тогда не могла бы ты нас проводить?

Ведьмачка слегка склонила голову набок, разглядывая Глеба. Холодные светло-сиреневые глаза надежно прятали мысли девушки.

— Пожалуйста, — тихо добавил «гладиаторец». — Если весь вопрос в цене, то, думаю, его можно решить.

— В цене? Да оставьте свои деньги при себе, — вдруг фыркнула Инари. — Если действительно надумаете идти, тогда собирайте вещи — и в путь.

— Так ты…

— Я, конечно, сейчас занята, но до деревни вас как-нибудь доведу. Только поторопитесь. Лично я не имею ни малейшего желания очутиться перед нарождающейся Дверью. Лучше потом вернусь и погляжу на результат.

— Лады, — облегченно вздохнул Глеб. — Только для начала все равно придется доложить Ване обстановку. Решение-то окончательное будет принимать он.

Возражений со стороны Темы, кажется, уже сытого Сумеречной землей по горло, не последовало, а потому, перебравшись через ручей, разведчики отправились назад. Инари шла за парнями по пятам и при этом, несмотря на громоздкую амуницию — все навешанное на нее оружие и небольшой вещмешок за плечами — ухитрялась двигаться совершенно бесшумно. Глеб даже пару раз оглянулся: не отстала ли от них новая знакомая. Но отставать ведьмачка и не думала.

До поляны им, разнообразия ради, удалось добраться без происшествий.

— Ну, ты глянь, — во весь голос возмутился Тема, вылезая из кустов. — Нас чуть не сожрали, а они преспокойно завтракают! И где, спрашивается, справедливость на белом свете?

Он не ошибся, «гладиаторцы» в ожидании возвращения приятелей времени зря не теряли. Разложив на щитах прихваченные из Тулы тормозки, они мирно перекусывали, а Иван, одной рукой сжимая бутерброд, другой терзал мобильник. Впрочем, все его усилия, похоже, были тщетными. Едва ли роуминг МТС распространялся на сибирские просторы, удаленные от более-менее крупных городов.

Появление нашей троицы произвело на поляне настоящий фурор. Сотрудница «Куликова поля» ойкнула. Кустов поперхнулся газировкой. Иван забыл про мобильник. Степаныч перестал жевать. Хладнокровнее всего на прибавление в развеселой компании отреагировал водитель «Газели». Приметив арбалет и мечи, он спросил, кивнув в сторону ведьмачки.

— Это одна из ваших?

— Нет, — отозвался Иван. — ЭТО не наше.

— Знакомьтесь, — бодро сказал Тема. — Это Инари. Она ведьмачка, можно сказать, коренная местная жительница, как и заказывали. Случайно проходила мимо, когда на нас напал ослизень, и решила вмешаться — забить зверушку сразу, чтобы долго не мучилась. С местоположением нашим мы определились. Находимся мы в Тюменской области, в самом центре Сумеречной земли, до ближайшего населенного пункта топать километров сорок, если напрямик, через болота. Дорог поблизости нет, и не предвидится. Вопросы будут?

— Еще раз, и помедленнее, — попросил Иван, тщетно пытающийся сообразить, не разыгрывают ли его ребята. — Где мы находимся?

— В Сибири, если уж совсем вкратце, — пояснил Глеб.

— Чего?! — взвился Кустов. — Нет уж, парни, пошутили, и хватит. Сибирь — это, конечно, хорошо: «славное море, священный Байкал», Шамбала, Тунгусский метеорит и все такое прочее. Да только об одном не забывайте — из Тулы мы выехали сегодня на рассвете и уж никак не в сторону аэропорта Домодедово.

— Не знаю, что такое Домодедово, — подала голос Инари. — А вас сюда забросило. Предполагаю, что на дороге возникла Дверь, и машина проскочила сквозь нее на полном ходу. Тот, кто не спал, должен был это заметить. Сначала легкий серебристый туман, потом он сгущается, затем наступает темнота, а потом — бац, и вы уже совсем в другом месте.

— Был туман, — внезапно севшим голосом сказал Шурик. — Я же вам говорил, а вы не поверили.

— Был, — подтвердил притихший водитель. — Я тоже видел.

Он обвел молчаливый лес затравленным взглядом. Кустов мотал головой, не желая ни слушать, ни верить. Иван ожесточенно тер переносицу: руководитель «гладиаторцев» еще не решил, как он относится к свалившимся на них, как снег за шиворот, новостям.

— Есть одно очень хорошее доказательство, — заговорил Глеб, уловив колебания Князя и остальных членов их компании. — Оно, конечно, не поможет определить точно: под Тюменью ли мы находимся, в Омске или около Екатеринбурга. Но то, что мы уже не в Туле, я вам доказать могу. Посмотрите-ка на часы, сейчас семь утра. А вокруг вы ничего странного не замечаете?

— Солнце! — удивился Князь и, прищурившись, взглянул в ярко синее небо, словно только сейчас заметив несоответствие. — Слишком уж оно высоко. Ну, а если часы просто встали, а потом снова пошли? С нашей отечественной продукцией еще не то бывает.

— У всех сразу? И на наручных, и на мобильнике? Честно говоря, даже не смешно. Даю тебе еще одну попытку — придумай что-нибудь пооригинальнее.

— А ты сам как это объясняешь? — не захотел гадать Иван.

— Разницей во времени, — отрубил Глеб. — Все довольно просто. Припомните школьный курс географии: существует двадцать четыре часовых пояса. Отсчет ведется от Гринвичского меридиана, с запада на восток. Попросту говоря, чем дальше на восток мы двигаемся, тем больше и больше будут отставать наши часы. Что мы и наблюдаем. Судя по солнцу, сейчас около девяти, а то и десяти часов утра. Судя по часам — семь, то есть разница составляет два или три часовых пояса. Можете примерно представить себе, какое это расстояние? Так вот, Тюмень как раз находится на расстоянии двух часовых поясов от Тулы, а три — это уже Новосибирск и Кемерово.

«Гладиаторец» осознанно ограничился административным делением на часовые пояса, не вдаваясь в географические подробности. Слишком уж долго это было бы. Умолкнув, он обвел взглядом столпившуюся вокруг него компанию. В глазах тех, кто оставался у «Газели» и не видел ни паутины, ни червяка-переростка, ни возникающих из пустоты следов, читалось недоверие.

— Ну, даже если это так, — медленно сказал Кустов. — Допустим… с большим натягом, хотя я все равно не верю, что мы оказались где-то там близ Тюмени. А дальше что? Вы, ребята, уходите в лес, тащите оттуда какое-то существо, которое и на человека-то мало походит, и утверждаете, что до ближайшего города километров сорок. И почему мы должны верить всему этому на слово? Не знаю, как остальным, но мне нужны более серьезные доказательства.

— Придется мне вас немного разочаровать, — с легким холодком сказала ведьмачка, пропустившая мимо остроконечных ушек язвительный выпад насчет «существа», — в сорока километрах отсюда находится не город, а деревня, и называется она Тугреневкой. Карт я, к сожалению, в кармане не таскаю, а потому придется уж вам поверить просто так, без вещественных доказательств: других поселений поблизости нет.

— Во, тем более, деревня, — возмутился Степаныч. — Кто-нибудь объяснит мне, зачем нам всем топать за сорок километров через леса и болота? Почему нельзя заслать пару человек, чтобы они пригнали сюда тот же самый трактор или вездеход и вытянули машину на открытое пространство?

— Потому, — спокойно ответила Инари, — что в Тугреневке нет тракторов. Там вообще нет машин. А если бы и были, через болото они все равно не пройдут.

— А что там есть? — поинтересовался Иван.

— Крепкие стены, которые служат куда лучшей защитой, чем эта жестянка, — ведьмачка ткнула пальцем в сторону дверцы «Газели».

— И от кого же нам надо защищаться?

— От тех, кто ходит по округе. Здесь можно повстречать весьма странных существ.

— Это я уже заметил, — пробурчал себе под нос Кустов.

Ведьмачка, казалось, не услышала его и продолжала ровно говорить:

— …Если не верите мне, спросите ваших спутников. Тех, кто уже был в лесу.

— Это правда, Вань, — сказал Артем. — Мы, пока по окрестностям лазали, на такую дрянь наткнулись… Прямо супер-червяк. Представь себе зубастое бревно длиной метров пять и толщиной с вон тот ствол.

— Нехило, — прищурился Иван, заставив работать воображение. — Правда, слабо верится. Может, уменьшишь его длину на порядок? С пятидесятисантиметровым червяком я еще хоть как-то смирюсь.

Глеб вздохнул, мысленно призывая себя к терпению. Весь сыр-бор уже начинал ему надоедать.

— Значит, доказательства вам нужны? — осведомился он.

— Не помешали бы, — признался Иван.

— Отлично. Сейчас организуем. Пошли!

— Куда?

— Не за сорок километров, не волнуйтесь. И даже не за четыре. Это здесь, совсем близко.

— И что там будет?

— Я же сказал: доказательство. Только сюда мы с Темкой его не потащим — в этой милашке, наверное, с полтонны весу. Ну, кто хочет посмотреть?

— И просто так оставить машину с грузом? — возмутился Князь. Для него сама мысль бросить без присмотра доспехи была кощунством. — Нет уж, иду я и Сергей Анатольевич, если он пожелает. Остальные приглядывают за «Газелью».

— Не возражаю, — кивнул Кустов. — Только навряд ли там будет что-то действительно впечатляющее.

— Сами посмотрите и сами решите, — ответил ему Глеб. — Мужайтесь, ребята, мы надолго не задержимся.

— Ладно уж, Сусанин, веди, — со страдальческой миной пробурчал Иван, и вот Глеб опять шел по уже проторенной дорожке к оврагу, за которым оставался лежать труп почти безвинно убиенного ослизня. Ведьмачка увязалась за экскурсией — как она сама сказала, на всякий случай.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что слизли времени зря не теряли. Пока «гладиаторцы» препирались у «Газели», зеленовато-бурая дрянь медленно, но верно расползалась по лесу, опутывая все новые и новые деревья. Заму директора было попроще, а рослые «гладиаторцы» при ходьбе едва не задевали головами влажную, жирно поблескивающую бахрому провисающих жгутов. Во второй раз это зрелище не так шокировало, но те, кому еще не довелось побывать у оврага, были в полнейшей растерянности. У Князя отвисла челюсть. Кустов позеленел, как молодая травка.

— Это паутина, что ли? — пробормотал он. — Ни хрена себе! Тогда какие же здесь пауки водятся?

— Нет тут пауков, — отозвалась ведьмачка. — Это слизли, они сами по себе растут.

— А они не… того?

— Нет, не опасны. Правда, отмывается их жир плохо, так что без надобности лучше не впутываться в сети.

— Эй, эй, Сусанин-бек, — забеспокоился Иван, обращаясь к Глебу, уже нырнувшему в овраг. — А ты уверен, что нам дальше ходить надо?

Один вид колышущегося над головой многоярусного полога, сотканного из слизлей, похоже, убедил дотоле сомневающееся руководство в том, что вокруг и вправду творится неладное.

— Надо, — твердо заявил Глеб. — Я же обещал доказательство, а это так, ерунда. Не хочу, чтобы потом начинались всяческие претензии.

«Гладиаторец» перебрался на противоположный берег и зашагал восвояси. Иван и Кустов, нервно озираясь, тащились следом за ним. Кажется, единственное, чего им сейчас хотелось, это вернуться назад к машине в целости и сохранности.

Ослизень никуда не делся, его бурая туша по-прежнему влажным валуном выступала из травы и источала такую вонь, что зам директора закашлялся, прижимая платок к лицу. Глеб брезгливо повел носом — от червяка-переростка смердело, словно он неделю провалялся на солнцепеке.

— Разлагается, — подтвердила его мысли ведьмачка. — У них это быстро происходит. Да еще наговоренный наконечник помог.

— Матерь Божья! — пробулькал Кустов. — Это… что это такое?

— Одна из самых мирных зверушек в этом лесу. Была.

Инари легонько подтолкнула носком сапога голову ослизня. Бурая кожа от толчка расползлась, из разрыва потекла мутная жижа. Кустов издал невнятный звук и опрометью бросился прочь. Правда, далеко убежать ему не удалось — за ближайшим же кустиком зама директора стошнило. Глеб отвернулся от полуразложившегося червяка, тщательно вымарывая из памяти отвратительную картину, и переключил внимание на Князя. Смуглое лицо Ивана приобрело легкий зеленоватый оттенок — прямо как у ведьмачки, пальцы сами тянулись к спрятанной в кармане пачке сигарет, чтобы успокоить нервы.

— Ну, и как? Еще не пропало желание сидеть у машины и ждать тягача?

— Я так думаю… — начал было Иван, но что он думал, Глеб не узнал, потому что откуда-то издали, обрывая слова Князя, послышался тонкий тоскливый вой. Он прокатился над лесом, отчетливо слышимый в разом воцарившейся гробовой тишине, стих, и почти тотчас же куда ближе раздались ответные завывания. Иван зло чертыхнулся, кроша в ладони сигарету.

— Уходим! Прямо сейчас. Не знаю, к какому черту на кулички нас закинуло, но выбираться отсюда надо как можно быстрее.

Князь скорым шагом поспешил обратно к поляне, догоняя взахлеб кашляющего Кустова. Глеб переглянулся с ведьмачкой.

— Хорошая была идея, — с уважением признала девушка.

— А оно всегда так получается. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Кстати, насчет «услышать» — кто рулады-то выводит?

— Воют хоулеры. Стая. Паниковать, конечно, не стоит: они пока слишком далеко для серьезных беспокойств, но и слишком близко, чтобы можно было расслабляться. Хоулеры — зверушки шустрые. А отвечал им тот, с которым вы недавно пересеклись. Теперь про то, что в лесу появились люди, знают все.

— А это плохо?

— Смотря для кого. Для вас — паршиво, а для хоулеров, можно сказать, подарок свыше. Примерное направление они знают, след ваш отыщут и так просто не отстанут.

— Они, что, человечиной промышляют, или здесь есть больше нечего?

— Еды тут хватает. Да только когда рядом имеются люди, на остальное хоулеры даже смотреть не станут. Есть у них свои слабости, и человеческое мясо и кровь — одна из них. Хочешь — верь, а хочешь — проверь. Хотя, проверять не советую, лучше бежать, пока представилась такая возможность. Хорошо то, что вас от них отделит ручей. Хоулеров он окончательно не остановит, но, чтобы отыскать переправу, им придется сделать приличный крюк, так что время вы выиграете. Возможно, его даже хватит, чтобы добраться до деревни. А сейчас полезнее будет не стоять здесь, а вернуться к машине, собрать вещи и уходить. Предлагаю именно этим и заняться.

Когда «гладиаторец» с ведьмачкой вышли на поляну, там уже вовсю кипели сборы. Половина сумок была вытащена на траву, посреди художественного беспорядка стоял взъерошенный Иван, остальные парни ворочали доспехи.

— Что за фигня была? — храбрясь, неестественно громко спросил Пашка у подошедшей девушки. — Волки, что ли?

— Не совсем. Это хоулеры. Они куда опаснее волков. Поймите вы, наконец, вся беда даже не в том, что вас забросило в Сибирь. Вся беда в том, что вас забросило на Сумеречную землю, и в том, что здесь, действительно, опасно.

— И что же нам теперь делать? — жалобно спросила женщина из музея.

— Идти прочь, — просто ответила Инари. — Я проведу вас до Тугреневки, но сумки придется оставить здесь. Не навьючивайте слишком много, с грузом по лесу вы далеко не уйдете.

— Нет, так не пойдет, — сразу же среагировал Иван. — Это слишком ценные вещи, чтобы бросать их без присмотра.

— Что же там такого ценного, чтобы нельзя было на время оставить? — заинтересовалась ведьмачка.

— Наш реквизит. Доспехи, оружие, костюмы…

О сумках с товарами, которыми «гладиаторцы» намеревались торговать на фестивале, Князь благоразумно умолчал ввиду присутствия в пределах досягаемости Кустова. Он не желал посвящать музей в дополнительные источники дохода «Гладиатора» и, возможно, правильно делал.

— Оружие? — оживилась Инари. Чувствовалось, что затронута близкая и интересная ей тема. Девушка заглянула в распахнутую настежь дверцу «Газели» и разочарованно протянула. — Так они у вас все не боевые!.. Зачем нужен меч, которым и не рубанешь-то толком? Кино вы, что ли, снимаете?

— Вообще-то мы реконструкторы, — ответил Иван, — хотя фильмами тоже занимаемся время от времени.

— Понятно, — отозвалась ведьмачка с таким видом, что всем сразу стало ясно: ничего ей не понятно. О военно-исторической реконструкции она, по-видимому, никогда не слышала. — Я вам так скажу: все это можете смело оставлять в машине. Тех, кто ходит по лесу, мертвое железо не интересует. В Тугреневке можно будет раздобыть пару-тройку лошадей, на них и вернетесь за грузом, если он вам так нужен. Сейчас же берите самое необходимое.

Иван тоскливо вздохнул и, признавая справедливость слов ведьмачки, приказал:

— Ладно, парни. Перетряхивайте сумки и закидывайте железо обратно в машину. С собой берем спальники, трапики и еду. Темка, да оставь ты в покое эти наручи!

— Мечи разбирайте, — посоветовал Глеб. — Они, хоть и тупые, а все лучше, чем совсем без оружия.

Никогда прежде его предложение не воспринималось окружающими с таким энтузиазмом. «Гладиаторцы» развешали по поясам оружие и слегка повеселели. Во всяком случае, мечи давали призрачное ощущение защищенности. Ведьмачка только скептически покачала головой: в боевые качества турнирного вооружения она, похоже, не верила.

Цивильных вещей в общей сложности набралось на две спортивные сумки, и Иван честно бросил жребий, кому из ребят тащить основной груз в первую очередь. Прочим везунчикам доставались тючки со спальниками и скатки трапиков.

— Да здравствует равенство и братство, — мрачно сказал Степаныч, когда одна из сумок выпала ему.

Никто его шутки не оценил, и Пашка демонстративно закряхтел, взваливая ношу на плечо.

— Вот и отлично, — подытожил Князь. — Ну, что ж… Как говорится, в добрый путь, господа!

Инари первой вступила под своды леса. За ней последовали прочие члены маленького отряда. На полянке под яркими лучами утреннего солнца осталась стоять только брошенная «Газель».

Глава 3. Таежный марш-бросок

Спустя всего полчаса после начала похода «гладиаторцы» по достоинству оценили свою проводницу. Те из парней, кто мало-мальски представлял себе, что такое лес, понимали: дорога будет нелегкой. Дикая, нехоженая чащоба — это далеко не пригородный лесочек, вдоль и поперек истоптанный тропками грибников и семейных парочек, ищущих единения с природой вдали от цивилизации. Здесь словно сама земля восстает против людей, создавая непроходимые буреломы, топи и овраги. Однако девушка, по всей видимости, и вправду знавшая местность превосходно, уверенно вела своих подопечных сквозь заросли. Двигались медленно, подстраиваясь под возможности самых неприспособленных членов группы: музейной сотрудницы, которую, как наконец-то выяснилось, звали Натальей, и пятидесятилетнего водителя, так что время поглазеть по сторонам у Глеба было. В принципе, ничего особенного в лесу не оказалось, за исключением нескольких неизвестных «гладиаторцу» пород деревьев, да антуражного не то мха, не то лишайника, длинными седыми бородами свисавшего с веток, расположенных в запредельной высоте, почти до самой земли. Зато местами в пределах видимости мелькали такие кладбища мертвых деревьев и рытвины в земле, что становилось жутковато. Штурмовать их без альпинистского снаряжения было бы дохлым номером. Глеб все ждал, когда что-нибудь подобное возникнет у них на пути, однако то ли благодаря таланту ведьмачки, то ли из-за дьявольского везения ни единой непроходимой преграды им не попадалось.

Первый привал был объявлен примерно через три часа, когда впереди промеж деревьев замаячил очередной прогал.

— Перекур, — объявил Иван, роняя мешок со спальником в мягкую траву у корней рослой тюменской березы, на вид ну ничем не отличающейся от родной тульской.

За последними деревьями виднелось неширокое пространство, свободное от леса. Мелкий продолговатый овражек, возможно, когда-то был руслом ручейка — наподобие того, что, по словам ведьмачки, спас Глебу жизнь. Теперь же, если судить по обильно растущим на дне оврага осоке и рогозу, ручеек обмелел и заболотился.

«Гладиаторцы» с радостью растянулись в теньке. Вслух никто, конечно, признаться не осмелился, но абсолютное большинство путников уже начало выдыхаться и было радо небольшой передышке. Только до неприличия бодрая ведьмачка вместо того, чтобы трупом упасть в травку, полезла в овраг — ее заинтересовало что-то, чего с такого расстояния невооруженным глазом и рассмотреть было невозможно. Иван, подбоченившись и зажав в зубах сигарету, смотрел сверху вниз на раскрасневшихся и запыхавшихся подчиненных.

— Дожились, господа! — заявил он. — Смотрю вот и не знаю, смеяться мне или плакать. Девушки уже крепче вас в полевых условиях оказываются. Зато теперь я, кажется, понял, почему у нас в последнее время ни одного первого места на турнирах не было! Как только вернемся в Тулу, сразу же отправлю Миху пересматривать программу тренировок. А то вообще черт-те что получается: и десяти километров пройти не успели, а уже язык на плечо повесили…

— Да на фига они нужны, эти тренировки? — пробурчал Степаныч, возвращаясь к своей излюбленной теме заездов по ушам.

Пашка твердо считал, и переубедить его не представлялось возможным, что упорные многочасовые занятия в военно-историческом фехтовании дело абсолютно не нужное и неблагодарное. Он в открытую заявлял, что ему для поддержания формы достаточно раз в неделю выйти в доспехе на ристалище и побиться. Правда, чаще всего Степаныч вспоминал об этом, когда ему бывало скучно и срочно хотелось довести кого-нибудь до белого каления, а под боком оказывался Миха, ответственный за тренировки «гладиаторских» бойцов. Сейчас Михи поблизости не было, зато был Иван, находившийся во встрепанных чувствах.

— Степаныч, дорогой, — на повышенных тонах начал Князь. — Если у тебя нет ни малейшего желания заниматься боевым направлением, так прямо и скажи. Никто рыдать с горя не станет, уж поверь мне! Будешь сидеть себе в мастерской и стучать по железкам, как дятел!

— Вань, да не кипятись ты так, — примирительно сказал Шурик. — Тренировки нужны, тут никакого базара даже быть не может. А что выдохлись… ну, есть, конечно, немного. Зато смотри: четверть пути мы уже сделали. Сейчас чуток передохнем, и еще четвертак отмахаем, а там на убыль пойдет!

— Зря надеешься, — приоткрыл один глаз Глеб, выплывая из полудремы. — Это не пригородное Хомяково, где вышел на дорогу и топай по холодку до автобусной остановки. Тут немного другие мерки. Если тебе интересно, в нужном направлении мы продвинулись километров на пять-шесть, не больше. Дай бог, полпути за сегодня осилим.

— Да быть такого не может, — оторопел Шурик.

— Еще как может. Если мне не веришь, спроси у проводницы. Инари!

— Чего надо? — поинтересовалась ведьмачка, в два прыжка взбираясь по склону.

— Тут народ не верит, что до Тугреневки мы сегодня не доберемся.

— А… — девушка присела на траву, поигрывая мелкими черными камушками. — Не доберетесь. К вечеру подойдем к болотам, но впотьмах я вас через трясину не потащу. Так что ночевать придется в лесу. В принципе, здесь не так уж плохо: ночи сейчас теплые, подстилки у вас есть, комары в большинстве своем Сумеречных земель шарахаются — только в самом сердце топей какой-то местный вид водится, крупный и злой, как черт. Ну, да в лес они не залетают, так что спать можно будет спокойно.

Нельзя сказать, что слова ведьмачки сильно подбодрили путников, хотя рассчитаны они были именно на это. Иван и Василий Петрович, к которому «гладиаторцы» с первых минут тесного общения стали обращаться попросту «Петрович», совсем приуныли, кислая физиономия Кустова веселее тоже не стала. Зама директора после визита к ослизню вообще будто подменили. Уверенности в Сергее Анатольевиче разом поубавилось, он все больше молчал и старался держаться поближе к основному отряду.

Шурик прилег у корней березы, недовольно морщась и теребя травинку. Похоже, он был не в состоянии смириться с мыслью, что даже в эпоху космических скоростей остаются на земле места, где приходится двигаться такими вот черепашьими темпами. Пашка, заложив руки за голову, сонно смотрел на кружащиеся в столбе пробившегося сквозь кроны деревьев света пылинки. Внезапно он хлопнул себя по лбу и завопил во весь голос:

— Забыли!!! Елы-палы, забыли же!

Все подпрыгнули, ведьмачка невольно схватилась за меч.

— Что забыли? — испуганно спросил Иван. Судя по волнению Степаныча, речь шла о чем-то важном.

— Зеленого Зайца, — жалобно ответил парень. — Он в «Газели» остался сидеть!

Тема со стоном откинулся обратно на траву.

— Я когда-нибудь его убью, — сообщил он просвечивающемуся среди веток клочку неба. — Стоило ради такой ерунды людей будить…

— Боюсь, — ответил, пряча улыбку, Иван, — что Косому придется самому выкручиваться, если мимо будет пробегать плюшевый волк. Больше на него вряд ли кто позарится, а на организацию спасательных экспедиций у нас нет времени. Заберем, когда за железом вернемся.

Сникший Степаныч что-то пробурчал насчет жестокости отдельных личностей в банданах и снова уставился на пылинки.

— Что такое «Зеленый Заяц»? — улучив момент, тихонько спросила Инари у Глеба.

— А, не обращай внимания, — махнул рукой тот. — Всего лишь очередной Пашкин бзик. Он просто помешан на зеленом цвете: сшил себе зеленую коту на доспех, меч назвал Зеленой Яростью, шлем — Башней Зелебобы. А Зеленый Заяц — это просто плюшевая игрушка, кстати, действительно подходящего цвета. Пашка утвердил его в качестве своего талисмана и даже собирался нарисовать на щите, как герб, да только руки не дошли.

— Тогда он прав, что так беспокоится. Амулетами и оберегами не стоит разбрасываться.

— Сомневаюсь, чтобы Степаныч верил в амулеты, — зевнув, ответил Глеб. — По-моему, он вообще ни во что не верит, кроме денег. А что это за камни, если не секрет? Четки, что ли?

— Которые? А эти-то… — ведьмачка разжала ладонь, демонстрируя россыпь продолговатых предметов. — Нет, собственно говоря, это вообще не камни. Это зубы. Там дальше по распадку дохлый кожан валяется. Ему они точно уже не понадобятся, а мне лишними не будут.

— Зачем? — удивился «гладиаторец». — Бусы, что ли, делать?

— Сдались больно эти бусы, — поморщилась не заметившая шутки девушка. — Была бы хоть какая польза… А так их крошкой раны хорошо прижигать, чтобы не воспалялись.

— Зачем? Ведь ты, вроде, и так лечить умеешь…

— Умею. А зубы лишними все равно не будут.

Инари ссыпала трофеи в поясную сумку и, кажется, сочла тему закрытой, а Глеб, с которого сонливость слетела окончательно, переключил внимание на военный арсенал ведьмачки. Ему изначально бросились в глаза элегантные рукояти мечей, однако даже при более детальном и близком рассмотрении эффект не терялся. Отделка и мечей, и арбалета ведьмачки была сработана вручную, но с той ювелирной точностью и аккуратностью, которая превращает холодное оружие в произведения искусства.

— Что-то интересное обнаружил? — от ведьмачки не укрылось повышенное внимание, проявляемое к ее амуниции.

— Странноватое у тебя снаряжение для охотника, — признался «гладиаторец».

— И чем же оно странное?

— Ну, хотя бы тем, что отстало от прогресса лет на четыреста-пятьсот. Я понимаю, конечно, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, но не легче ли было заиметь обычную двустволку? У нее и убойная сила побольше, чем у арбалета, и стреляет она подальше.

— Легче, — согласилась Инари. — В любом месте вашего мира. Но только не на Сумеречной земле и не в Чернолесье.

— Почему? — удивился Иван, краем уха прислушивавшийся к их разговору.

— Объяснять слишком долго. Но, если у кого-нибудь найдутся спички, можно продемонстрировать наглядно.

— Спички? А зажигалка не подойдет?

Инари задумчиво посмотрела по сторонам.

— Пожалуй, нет. Для нее пока еще приемлемо.

Иван, привстав с травы, похлопал себя по карманам.

— Кажется, такого раритета у меня не найдется, — признался он и едва успел поймать летящий со стороны Степаныча коробок.

— Надо же, еще не растерял реакции, — удивился Пашка.

— Предупреждать надо, — возмутился Иван. — И что с ними делать?

— Зажечь.

Князь вытащил спичку и чиркнул ей по коричневому боку коробка. Безрезультатно. Он повторил попытку, но тщетно. Достал другую спичку — дохлый номер.

— Отсырели, что ли?

— Когда было успеть? — встал на защиту собственности Степаныч. — Я ими еще сегодня ночью шнуры подпаливал на монгольской кирасе.

— Значит, все нормальные успел истратить, остались только бракованные.

Иван пощелкал зажигалкой: крохотный язычок пламени появился только с четвертой попытки, — и сунул непокорную спичку в огонь. Она занялась не сразу и нехотя, как горит обычная деревяшка. Ни привычного шипения, ни яркой вспышки не было.

— Странно, — высказал свое мнение Глеб. — Я бы даже сказал, очень странно.

— Ничего особенного, — хмыкнула ведьмачка. — Просто один из сюрпризов Сумеречья. И называется он могильным туманом. Эта вещь здесь повсюду, только где-то погуще, а где-то пореже. В Чернолесье, например, она уплотняется настолько, что даже человеческому глазу заметна и дышать мешает. И еще могильный туман может сгущаться там, где появляется что-то сильное из тьмы. Там, где есть могильный туман, даже самый слабенький, не зажигаются спички. Если сгустится чуть посильнее, то перестает взрываться порох. Если же туман продолжает сгущаться, то гаснет любой огонь: не горят дрова, не воспламеняется бензин…

— А динамит? — уточнил в очередной раз проснувшийся Тема.

— Динамит? Что это такое?

— Да такая вещь… ее используют, чтобы горную породу взрывать.

— Или дома, — добавил Степаныч. — Или рыбу глушить. Кому что больше нравится.

— Кажется, поняла, что вы имеете в виду. Не знаю, такое даже попробовать никто не додумался.

— А зря. Хорошая штука.

— Возможно. Но в любом случае ваше огнестрельное оружие здесь у нас можно использовать только как дубинку, и в этом отношении хороший меч и арбалет оказываются куда полезнее.

— Весело, — подытожил Тема, переворачиваясь на другой бок. — Впрочем, нам-то что по этому поводу париться? У нас все равно ни ружей, ни мечей нормальных, ни арбалетов. Одни ломики. Короче, вы как хотите, а я с горя попробую еще немного всхрапнуть.


В общей сложности на отдых им выделили минут сорок, после чего Иван чуть ли не пинками стал поднимать на ноги разомлевших от тепла, недосыпа и усталости «гладиаторцев». С той троицей, что не входила в число его подчиненных, Князь обошелся чуть повежливее, но не намного. В конце концов, ему удалось привести весь отряд в вертикальное положение, невзирая на хором высказываемое возмущение. Глеб прекрасно понимал, что Ваню сейчас подгоняют сразу два фактора: и заманчивая перспектива оказаться подальше от разгуливающих по Сумеречной земле чудовищ, и воспоминание об оставленном без присмотра посреди леса товаре. Более того, для практического склада ума Князя вторая беда была, пожалуй, самой крупной из всех, случившихся за сегодняшний день.

Потягиваясь и зевая, недовольные путники пересекли овраг, дно которого и вправду оказалось топким, и вновь углубились в лес: даже с некоторой радостью, потому что на открытом месте солнце палило просто нещадно. Радость, правда, оказалась недолговечной. После полудня по местному времени под сводами леса стало не прохладно, а душно, а похожие друг на друга стволы деревьев вскоре надоели до тошноты. «Гладиаторцы», понуро опустив головы, гуськом плелись за ведьмачкой, то и дело спотыкаясь о незамеченные среди травы упавшие ветки. Скорость передвижения снизилась едва ли не вдвое.

Следующий привал сделали где-то во втором часу дня для того, чтобы пообедать. Иван на правах главнокомандующего произвел ревизию продуктов и разделил их на пять равных частей с учетом того, что и завтра им весь день предстоит провести в пути, а магазины поблизости едва ли имеются. Одна пятая часть съестного, оказавшаяся не такой уж и большой, была честно поделена между всеми членами отряда. Инари в расчет тоже взяли, но ведьмачка принюхалась к острому специфическому запаху вареной колбасы и от бутербродов вежливо отказалась. Вместо этого она выудила из вещмешка узкую, длиной с ладонь, полоску чего-то бурого и сжевала ее, запивая из обтянутой кожей фляги.

После обеда Князь, уже наученный горьким опытом, сразу же начал теребить остальных, не давая им расслабиться, и опять поползли мимо деревья, деревья, деревья… Местность была настолько однообразной, что невольно возникала дрянная мыслишка: а не водят ли их по кругу? Вот мимо этой полузасохшей осины, хищно раскинувшей кривые ветки, словно тощие лапы, они проходили, кажется, раз десять… Однако вскоре в пейзаж влился новый элемент, напрочь разогнавший все сомнения. Случилось то, чего Глеб смутно опасался с самого утра — путь им преградил овраг. Да не овраг, а самая настоящая пропасть с крутыми осыпающимися склонами, тянущаяся в обе стороны насколько хватало глаз. Поперек оврага наподобие моста лежало здоровенное поваленное дерево. Ведьмачка с ловкостью белки перебежала на противоположную сторону. «Гладиаторцы» последовали за ней, ради страховки все же придерживаясь за ветки. Кустов и Петрович переползали импровизированный мост чуть ли не на карачках. Наталья идти отказалась наотрез. Уговаривали ее долго и безрезультатно. В конце концов, ведьмачка, которой, похоже, все изрядно поднадоело, вернулась, схватила уже начавшую истерически всхлипывать женщину за руку и бесцеремонно потащила за собой, не обращая внимания на протестующие крики. Скоростная переправа прошла успешно, несмотря на то, что отчаянно сопротивляющаяся Наталья пару раз чуть не потеряла равновесие. Оказавшись на твердой земле, она уткнулась в плечо Кустова и разрыдалась в полный голос. Зам директора музея «Куликовские древности» уничтожающе посмотрел на Инари.

— А что, надо было ее там бросать? — хладнокровно пожала плечами ведьмачка и отправилась восвояси, опять занимая место во главе отряда.

Больше за остаток дня ничего серьезного не произошло, только местность потихоньку стала меняться. Близость болот ощущалась все явственнее. Деревья истончились, на них все чаще встречались засохшие ветки. Земля становилась сырее, вместо травки-муравки на ней теперь вовсю рос пышный папоротник, перемежающийся бледно-зелеными елочками хвоща. Часам к шести вечера, когда под сводами леса стало смеркаться, Инари вывела отряд на плоскую, достаточно сухую возвышенность. Когда-то росший на ней исполинский вяз выворотила из земли неведомая сила. Выпростанные корни мертвого гиганта, до которых Глеб, поднявшись на цыпочки, едва доставал рукой, образовывали стену, под ее защитой вполне можно было разводить костер.

— Все. Сегодня дальше не пойдем, — сказала ведьмачка, снимая вещмешок.

— Ну, мы и дали, мужики, — пропыхтел Петрович, падая наземь. — Да я такого марш-броска с самой армии не припомню!

— А может, стоит сделать еще пару километров? — предложил посеревший от усталости, но пока держащийся молодцом Иван, не обращая внимания на испепеляющие взгляды прочих «гладиаторцев». — Пока не совсем стемнело. Все на завтра меньше останется…

— Не стоит, — покачала головой Инари. — Ближе к болотам нет хороших мест для стоянки, могильный туман там гуще, сна хорошего не будет, и к тому же по ночам из-под плавней вылезает всякая дрянь. Не надо искушать судьбу.

Вдохновленная перспективой предстоящего отдыха и грозным взором Князя «гладиаторская» молодежь отправилась собирать по округе хворост для костра. К ним, сжалившись, присоединились Глеб и Инари. Иван с Пашкой стали раскладывать кострище из подносимого материала, и к тому моменту, когда тьма окончательно сгустилась, под защитой корней вяза весело заполыхало пламя, разом ограничивая мир пределами освещенного круга. Скудно поужинав, путешественники расселись у костра. Усталость прошедшего дня давила на плечи неподъемным грузом, но расползаться по спальникам никто не спешил. Организм не успел свыкнуться с двухчасовой разницей во времени и полагал, что отправляться на боковую в девять часов вечера рановато. Кроме того, засыпать посреди темного зловещего леса было попросту жутко, поэтому люди неосознанно жались к костру, ища в нем защиты. Разговоры стихали, едва зародившись. Слушать на ночь глядя обстоятельные рассказы ведьмачки о местном зверье и его повадках не хотелось, хотя, может, и стоило бы. Иван начал было повествовать, как во время одного из туристических походов его знакомая девчонка прихватила с собой щипцы для волос, рассчитывая нагревать их на костре и делать укладку, но тоже смолк на половине истории, задавленный вязкой тишиной.

— Эх, сюда бы Змея с гитарой, — шепотом размечтался Артем.

Змей был клубным «гладиаторским» менестрелем и руководителем тульской рок-группы «Аркона». Он писал неплохие бардовские песни, но на дружеских попойках исполнял их неохотно, а потому широким кругам был больше известен по таким шедеврам, как «Там вам не здесь, здесь вам не тут» и «О, сасибо, сасибо!» — песенкам веселым, но несколько фривольного содержания.

— Да нет, это нам бы сейчас туда, где Змей и гитара, — поправил его Степаныч.

— А это где? — заинтересовалась ведьмачка, удобно устроившаяся на поваленном стволе вяза над основной стоянкой.

— В Туле.

— О, ну тогда точно не получится…

Вновь воцарилось унылое молчание, потом издалека, кажется, с южного направления, донеслось пронзительное верещание, а вслед за ним уханье.

— Это еще что за филин? — просипел Кустов.

— Кикимора охотится, — пояснила Инари. — Не переживайте, она не выбирается на сушу. Поухает, поймает какую-нибудь утку и успокоится. Ложитесь-ка лучше спать: завтра будет тяжелая дорога.

Доброму совету последовали не сразу, но постепенно природа взяла свое. Отчаянно зевая и потирая слипающиеся глаза, люди разбрелись по местам. Иван хотел было назначить почасовое дежурство, но ведьмачка только зафырчала в ответ на его предложение.

— Я лучше сама покараулю. Мне, знаешь ли, и виднее, и слышнее.

Князь возражать не стал. Глеб забрался в спальник и отрубился прежде, чем успел потуже затянуть шнуровку. Ему приснилось нечто невообразимое — целый вихрь красочных событий, причем сам он принимал в них весьма активное участие, то лазая по полуразрушенным мостам и заброшенным деревням, то гарцуя по лесам на странных мохнатых животных, то оказываясь с остро отточенной саблей и в монгольском доспехе кираса-корсет за рулем «УАЗа». Но самой четкой и жуткой стала последняя сцена. «Гладиаторец» стоял с саблей наголо посреди сумрачного зала. В стены помещения, насколько мог различить Глеб, была встроена вереница огромныхвитрин-аквариумов. За запыленными стеклами виднелись причудливые, непривычные человеческому глазу силуэты неведомых существ. Слева от него, слегка пригнувшись, застыл Геннадий Васильев в запыленном камуфляже. В руке у «герцога» был изысканный длинный меч: вороненое лезвие рассыпало алые искры, вороненые гарда и яблоко были покрыты серебряными узорами, а рукоять выточена из кости. Знакомый меч… Где-то Глеб уже видел что-то подобное, но определенно не в Генкиной коллекции. По правую руку от «гладиаторца» оказался его одноклубник — Шурик Кот. Еще кто-то прикрывал ему спину, но того, четвертого, Глеб разглядеть не мог. А вокруг, вне досягаемости рассеянного света, падающего откуда-то сверху, бесшумно скользили тени огромных зверей; их было слишком много. Вот одна из тварей выступила вперед, и Глеб содрогнулся от отвращения. Такого ему видеть еще не доводилось, и упаси боже увидеть подобное вживую! Монстр походил на безглазую свинью, с которой содрали кожу, взамен утыкали иглами дикобразов, а напоследок поставили на исполинские куриные ноги. Передние лапы твари, мощные как у гориллы, были снабжены такими когтями, что вызывали в памяти светлый образ Фредди Крюгера. Тварь дико взвыла, мотая головой, прыгнула на людей и тотчас же рухнула на пол с размозженным коротким и мощным ударом сэра Чайника черепом. Но ее бросок послужил сигналом для остальных. Звери кинулись на крошечный отряд одновременно со всех сторон, и под напором превосходящей силы бойцы вынуждены были расступиться, оставаясь каждый сам по себе.

Это был бой не на жизнь, а насмерть. Глеб отчаянно рубил саблей направо и налево, прекрасно понимая, что выбраться им, скорее всего, не удастся. Но, как ни странно, сам он не получил ни единого ранения — словно кто-то невидимый сводил в сторону все удары когтистых лап монстров. Генке — единственному, кого Глеб сумел заметить в водовороте визжащих туш, — повезло куда меньше. На тот момент, когда «гладиаторец» и Чайник оказались в относительной близи друг от друга, камуфляжная куртка последнего уже превратилась в набухшие кровью лохмотья. Парень с натугой вытаскивал меч из мертвого зверя, а на него наседало еще штуки четыре тварей. Что случилось с Котом и последним, так и не увиденным им бойцом, Глеб узнать не успел. Взрыва он не слышал и не заметил, откуда взялось белое пламя, лавиной прокатившееся по залу, в мгновение ока захлестнув и людей, и отчаянно завизжавших зверей. В ноздри шибанул отвратительный запах паленой кожи.

«Мы все сгорим здесь!» — в ужасе подумал Глеб, шарахнулся в сторону… и сел, путаясь в спальнике и задыхаясь от подступившего к горлу крика.

Как же хорошо, как прохладно и тихо может быть в ночном лесу! В этот момент Глеб готов был полюбить Сумеречные земли за избавление от кошмара. «Гладиаторец» вздохнул поглубже и провел рукой по лицу, обтирая выступивший пот. Кричал ли он на самом деле? Навряд ли, иначе все были бы уже на ногах. Еще темно… Время?.. Если верить фосфоресцирующим стрелкам его наручных часов, сейчас было полдвенадцатого, а по-здешнему, значит, полвторого ночи. Спать бы еще и спать, но только сон не шел. Стоило закрыть глаза, как из темноты услужливо выплывала окровавленная свиная харя с пустыми провалами глазниц и длинными иглами, вставшими дыбом на загривке. Промаявшись минут пять, Глеб сдался, встал и подсел к костру. Инари, зачищавшая от веточек длинный шест непонятного предназначения, ненадолго оторвалась от своего занятия и посмотрела на «гладиаторца».

— Не спится?

— Угу, — кивнул парень, машинально проведя ладонью по виску и затылку.

На голове творился полнейший ералаш. Распустив волосы, Глеб начал перевязывать растрепавшийся хвост. Ведьмачка вернулась к шесту, украдкой поблескивая на парня зелеными огоньками расширенных зрачков.

— А ты сама как? — спросил Глеб. — Небось, вымоталась не меньше нас. Может, ляжешь, поспишь? Я покараулю вместо тебя.

— Не стоит. Я почти не устала. А отосплюсь завтра в Тугреневке.

— Ну, тебе виднее. Кстати, как поживает кикимора? Что-то ее больше не слышно.

— Скорее всего, наелась и опустилась на дно баиньки.

— Ты так спокойно относишься ко всему происходящему. Неужели, совсем не боишься?

— А чего бояться-то? Звери как звери. Ну, попадаются уродцы, и что теперь каждый раз по этому поводу в обморок падать?

— Странные рассуждения для представительницы прекрасного пола. Сколько же ты здесь живешь, чтобы так о зверях рассуждать?

— Я здесь вообще не живу. В основном я обитаю в Чернолесье, а в Сумеречные земли только заглядываю время от времени. Ну, — ведьмачка задумалась, — не так уж и долго. Наверное, только в последние лет двадцать я этим местом заинтересовалась.

— Всего лишь? — хмыкнул Глеб. У него в голове не укладывалась та легкость, с которой Инари говорила о годах, словно о месяцах или неделях. — Кое для кого это целая вечность. Хотя… Ты ведь эльф, верно?

Ведьмачка опять оставила в покое шест и принялась изучать «гладиаторца», не торопясь с ответом.

— Ладно, извини. Может, я что не то спросил, — первым нарушил тягостное молчание Глеб. — Не отвечай, если не хочешь.

— Да нет здесь никакой особой тайны, — невесело усмехнулась девушка, — по физиономии-то все равно все понятно с одного взгляда. Я полукровка. Мой отец был ведьмаком, а мать дроу, ночным эльфом. От нее я унаследовала внешность, а от отца скверный характер.

— Да? Странно, потому что я в твоем характере пока ничего скверного не заметил.

— Угу. Это ты просто мало со мной общался.

— Если так, то жаль — не хотелось бы разочаровываться. А может, это ты слишком мало общалась с другими людьми, чтобы сравнивать характеры?

— Может, и так. Хотя, кажется, за свою жизнь я столько на вас насмотрелась, что порой возникает желание вообще никогда больше человеческого лица не видеть. Да только вот не получается.

— Не любишь людей? Чем же мы тебя так обидели?

— Вы? Ничем. Меня вообще трудно обидеть. Разозлить куда проще.

— Злость и обида ходят рядом. Одно без другого бывает редко.

— Возможно.

Ведьмачка отложила в сторону очередной облагороженный шест и взялась за последний.

— Зачем они тебе? — поинтересовался Глеб, хотя ответ он, кажется, уже знал.

— Это не мне. Это вам на завтра палочки-выручалочки. Не смейся раньше времени — на болоте они о-го-го как помогают. Дорогу, например, нащупать можно. А если вдруг равновесие потерял и понимаешь, что затягивает, тогда бросай поперек двух кочек и дополнительная опора будет, пока снова твердое дно не отыщешь.

Глеб кивнул и поворошил рассыпающиеся искорками поленья в костре. Инари сосредоточенно срубала с шеста посторонние веточки. Нож у нее был знатный, под стать мечам: большой, с кривым обоюдоострым лезвием и глубокими долами. «Гладиаторец» с завистью вздохнул: явно не для нарезки колбасы предназначался такой ножик. Надо бы потом, когда настроение у собеседницы улучшится, спросить, где и почем такое оружие раздобыть можно. У гномов, небось, или кто там еще хорошими оружейниками считался? Эх, вот вам и превратности судьбы. Кто бы мог предположить еще вчера ночью, что сутки спустя он будет сидеть у костра в сибирской глуши рядом с существом, вышедшим прямиком из фэнтезийного романа, и слушать завывания кикимор? Кстати, о фэнтезийных романах…

— А эльфы здесь вообще часто встречаются? — озвучил «гладиаторец» вопрос, так и крутившийся у него на языке.

— Никак, — ответила ведьмачка. — Эль-ганин, настоящих эльфов, я не видала ни разу. Дроу вижу только тогда, когда в зеркало смотрюсь. Ну, пикси и сильфы еще иногда попадаются. Но это так, не эльфы, а одно издевательство.

— Погоди, какие еще пикси и эти эль-как их там? Разве они разные бывают?

— Тяжелый случай, — усмехнулась Инари. — Это кто же тебе так про эльфов рассказывал, что ты от них одно название знаешь?

— Да есть у нас в клубе несколько сдвинутых по фазе. Они собрание сочинений Толкиена чуть ли не наизусть знают, вплоть до биографий его героев.

— Кто такой Толкиен?

— Писатель. Он придумал мир, в котором рядом с людьми жили эльфы, орки, тролли и куча других странных существ.

— Ну, тогда ясно. И как же он представлял себе эльфов?

— Прекрасные, мудрые, справедливые, могущественные и бессмертные. Правда, в чем заключалось их могущество, я так и не понял. Вроде бы, им была подвластна светлая магия. Но из всех магических эльфийских прибамбасов мне смогли назвать только волшебные кольца, которые сковал их кузнец давным-давно, в самом начале времен, водяное зеркало, в котором отражалось не то прошлое, не то будущее, не то все вместе, и стеклянную чашу, в которую поймали звездный свет.

— Зачем было так извращаться? — удивилась ведьмачка.

— Эта чаша стала королевским подарком и очень пригодилась при прогулке по подземным тоннелям. Своеобразный прототип современного фонарика.

— А… Кажется, я поняла, что ваш Толкиен попытался описать. Скажу только одно: для такого фокуса больших магических способностей не требуется. Смотри сюда…

Инари сложила ладони лодочкой и, секунду спустя, в них затеплилось мягкое серебристое сияние. У Глеба глаза полезли на лоб. Заметив изумление парня, ведьмачка довольно заулыбалась и развела руки. Сгусток белого света размерами с теннисный мячик выплыл из ее ладоней и неторопливо поднимался все выше и выше, пока не завис над головами собеседников.

— Вот и все дела. Это обычный люмен. Чашки у меня, к сожалению, нету, а то можно было бы его туда загнать. — Девушка, не глядя, ткнула пальцем в сторону сгустка, и тот рассыпался серебряной пылью.

— Здорово! — признался восхищенный Глеб. — Так ты колдовать умеешь?

— Пытаюсь что-то изобразить. А люмен, на самом деле, сплошная ерунда. Он удобен только во время привала для освещения лагеря, если из-за могильного тумана костер запалить не удается, или для того, чтобы закинуть куда-нибудь в темное помещение и взорвать там, ослепляя противника. Как походный фонарь использовать не советую. Свет в ночи видно далеко. Тебя разглядит любой, кому не лень, ты же сам ничего не увидишь дальше трех-пяти метров. А с эльфами вашего писателя все понятно. По описанию они точь-в-точь похожи на эль-ганин, какими тех в свитках изображают. Вживую их на моей памяти никто не встречал, так что я думаю, что они давно вымерли. Как мамонты.

— Бессмертный, мудрый народ просто взял и вымер? Оригинально.

— Во-первых, эльфы не бессмертны. Живут они, конечно, намного дольше людей, но точно так же могут умирать и от ран, и от болезней. Чаще всего даже не состарившись. А насчет мудрости и могущества эль-ганин… сомневаюсь, хотя за глаза судить трудно. По ведьмацким свиткам выходит, что они были обычным мирным народом, и магия у них была мирной, светлой. Призвать дождь, или наоборот ясную, солнечную погоду. Обеспечить хороший урожай, или удачную охоту. Оберег какой-нибудь от болезней нашептать. Знали-то эль-ганин, может, и много, да только такие знания не всегда помогают. Порой лучше уметь сражаться, чем выращивать травки.

— А дроу? — припомнил Глеб еще одно незнакомое слово, проскользнувшее в монологе ведьмачки. — Они кто такие?

— Дроу — это ночные, темные эльфы. Судя по самой себе и по рассказам отца, могу с уверенностью сказать — эти ни прекрасными, ни мудрыми, ни справедливыми никогда не были. Просто другие существа, внешне не похожие на людей. Бессмертия у них тоже не замечено, а вот по части магических способностей эль-ганин они переплюнули. Хотя, здесь я сужу со своей колокольни: меня всегда больше интересовала боевая магия, чем всякие там формулы Плодородия. Заклинания дроу способны только разрушать, создавать что-либо доброе и вечное они не могут.

— А исцеление ран? Разве это не созидание? Я же видел, как ты Темку лечила.

— Лечила. Но целительство дроу — обратная сторона того же самого разрушения. Я не придумываю ничего нового, только подлатываю то, что было, по памяти тела. Проще говоря, я могу залечить свежую рану. Но если она успела зажить, то пытаться разгладить шрам или выправить неровно сросшуюся кость бесполезно. А вот эль-ганин, по легендам, это удавалось. Однако не будем о грустном… Кто там еще остался? Пикси и сильфы… ну, это стихийная нежить с крылышками. Колдовать они умеют плохо и ограничиваются мелкими пакостями в отношении тех, кто забредает на земли, где они кормятся. Вот, пожалуй, и все, что касается эльфов.

— То есть, выходит, что ты сама темная? — подытожил Глеб.

— Серо-буро-козявчатая. В крапинку. Похоже?

— Не очень.

— Вот и мне так кажется. Расскажи-ка лучше, кто вы такие? Давненько я не видала, чтобы обычные люди, пришедшие со Светлой земли, имели при себе оружие да в придачу еще и умели с ним обращаться.

— Мы — реконструкторы. Если уж совсем в двух словах, то мы воссоздаем средневековые доспехи и проводим вполне реальные бои. Поэтому и мечи у нас затупленные, чтобы соперника ненароком не убить.

— Ну, и как? Получается?

— Более-менее. Во всяком случае, с нашей, человеческой, точки зрения.

— Это тебе на боях, значит, руку порубили?

Глеб удивленно хмыкнул. И когда она углядеть успела?

— Эту, что ли? — он приблизил правую ладонь тыльной стороной вверх к свету. На большом, указательном и среднем пальцах, как на подбор, белели тонкие шрамы, а на первых двух ко всему прочему еще и суставы были непропорционально утолщенными. Неплохо им досталось в свое время. По первости, когда раны были свежими, пальцы и вовсе не сгибались, но потом, вроде, разработались.

— Да, на боях. Правда, не на турнирных, а на показательных выступлениях, когда нужно создавать общий фон на каком-нибудь празднике. Это куда большее зло. Если про турнир точно знаешь, что без латных перчаток туда идти — смерти подобно, то когда едешь на выступление, сразу начинаешь думать: а, вроде все свои, работать будем вполсилы, бить только по мечам и по щитам, и зачем с собой лишнее железо тащить, если можно в обычной кожаной перчатке выйти? И выходишь. Иногда везет, а иногда вот и нет.

— Знакомо, — заулыбалась ведьмачка. — У нас тоже так случается. Самые серьезные последствия почему-то бывают от простых дел, где ничего кроме элементарной осторожности не требуется.

— Закон жизни, — предположил Глеб.

— Возможно… — Инари потерла шею и сменила тему разговора. — А ты, смотрю, к лесу попривычнее остальных. Часто охотишься?

— Нет, пару раз за всю жизнь доводилось. Предпочитаю просто бродить, что называется, для души. За зверем по нашим тульским лесам гоняться — занятие неблагодарное. Там охотников встречаешь чаще, чем дичь.

— Неужто у вас там столько народу?

— Куда больше, чем хотелось бы. Такова беда всех крупных городов.

— Наверное, ты прав… Хотя, не мне об этом судить.

— Почему? Ты, что, ни разу не бывала в городе?

— Да нет, была, конечно. Если Свиточ, Рудное или какой-нибудь там Каменск можно считать за город. В более оживленные места меня, честно говоря, совсем не тянет. В глуши попроще. Здесь людей меньше волнует, как ты выглядишь, и куда больше — из того ли места у тебя растут руки и в нужную ли сторону работает голова. Как ни странно, нелюдя здесь порой сильнее уважают, чем нормального человека, так что жить тут полегче. Хотя, иной раз и отсюда хочется бежать со всех ног.

Последний шест тоже был готов. Положив его на колени, Инари, почти не мигая, смотрела в пляшущий по поленьям огонь и говорила ровно. Слишком уж ровно и невыразительно для таких горьких слов. Глеб не сразу нашелся, что и ответить. Резкие перемены в настроении ведьмачки озадачивали его. Только что Инари, вроде развеселившись и позабыв свое скверное настроение, посмеивалась и шутила, и вдруг в один миг лукавый огонек в глазах погас, и лицо эльфийки как будто закаменело. Может, он что не то ляпнул? Да нет, вроде, вопрос был вполне безобидным и не предполагал такой реакции.

— Я, конечно, не знаю всех ваших местных нравов, — честно признался «гладиаторец», — но, по-моему, ты зря себя накручиваешь. Зачем так сразу ставить штамп: нелюдь, и все тут? Если хочешь знать мое мнение, ты куда больше похожа на нормального человека, чем городские девицы, с которых штукатурка слоями сыпется.

— Даже так? — невесело усмехнулась ведьмачка. — Красиво говоришь… А скажи-ка, Глеб, сколько по-твоему мне лет?

«Гладиаторец» почесал затылок: вопрос был не из легких. И у обычных девушек определить возраст порой оказывалось непросто, чего уж говорить о полуэльфийке?

— Шестнадцать, — высказал парень свое мнение, — возможно, восемнадцать. Догадываюсь, конечно, что это не так, но старше ты не выглядишь. Ну, и намного я ошибся?

— Точно не скажу, — пожала плечами слегка повеселевшая Инари. — Но примерно — раз в двенадцать.

— В двенадцать?! — Глеб произвел в уме несложные расчеты и восхищенно присвистнул. — Это ты еще ссыльных декабристов застала? Здорово! Ну, и как, многих вживую видела?

— Ни единого. Больно надо мне было по всему лесу бегать за каторжниками и просить у них автографа. А на самом деле, ну откуда мне было по младости лет знать, что «во глубине сибирских руд» какие-то там герои-декабристы томятся? Мне об их существовании вообще только недавно рассказали. На здешних землях и с существом, о котором точно знаешь, где оно находится, разминуться несложно. Чего уж об остальных говорить?

— Да не оправдывайся, я просто пошутил. Но уж Тунгусский метеорит-то ты должна помнить? Хотя, вряд ли. Слишком уж далеко отсюда он падал.

— Да я, вообще-то, тоже не всю жизнь на одном месте просидела, — вдруг широко улыбнулась Инари. Дурное настроение у нее опять как рукой сняло. — Или думаешь, если я ваши города стороной обхожу, то и совсем нигде не бываю? Так вот, Тунгусское плато я в свое время вдоль и поперек облазала.

— Зачем? Экстремальным туризмом, что ли, увлекалась?

— Что? Нет, конечно. Но повод был. Имелась у нас такая легенда, что где-то там, среди тайги и болот, скрывается древнее урочище Игли-Корун, то бишь, Драконья Нора. Ее-то мы с еще одним ведьмаком, Велегодой, и искали. А кто ищет, тот, как известно, всегда найдет. Зато сколько эта вулканическая бестия нам нервов попортила, прежде чем мы ее догнали…

— Вулканическая бестия?

— Дракон. Что еще может с воем летать по небу и гореть?

— И это дракон потом так взорвался, что ученые до сих пор за голову хватаются? — уточнил Глеб. У «гладиаторца» возникло смутное подозрение, что ему вешают лапшу на уши.

— Нет, дракон тихо-смирно скончался от полученных ран, как и три его собрата, не успевших сбежать из Игли-Корун. А взорвался, точнее, самоуничтожился рехтир, который они охраняли. Манор эт Игли, Сердце Дракона! Эх, редкостной красоты оказался камень, и к тому же единственный способ открыть Ворота в сокровищницу Нэкведола — отца всех драконов. Говорят, зажиточный и домовитый был старичок… Но единственный путь к золоту улетучился прямо из-под носа. Да уж, до сих пор, как вспомню, обидно становится.


— Представляю, — фыркнул «гладиаторец». — Деньги терять всегда обидно, даже если они еще не твои.

— Да о деньгах мы тогда, если честно, думал в последнюю очередь. Подхлестывал скорее азарт — хотелось сделать то, чего еще никто не делал. Ну, и сделали… Четырех драконов вдвоем до нас, по-моему, никто не валил. А о «метеорите», как погляжу, люди до сих пор вспоминают.

Инари потянулась до хруста в суставах и, закинув голову, посмотрела на слабо мерцающие в разрывах крон звезды.

— Однако ночь перевалила за половину. Если ты спать совсем раздумал, то, может, и вправду покараулишь немного? Я бы пробежалась по округе, попробовала подстрелить кого-нибудь съедобного. То, что вы жуете, на еду не похоже ни по количеству, ни по запаху.

— Ну, насчет запаха ты, конечно, преувеличиваешь. А по количеству… так мы и не рассчитывали двое суток только своими запасами питаться. Куда больше на придорожные кафе надеялись.

— И, как выяснилось, зря, — закончила за Глеба ведьмачка. — Поблизости, вроде, все тихо. До утра ничего произойти не должно, но если вдруг начнется что-то неладное, в первую очередь палите костер посильнее. Огня все здешнее зверье панически боится. Я скоро вернусь.

Дроу вскочила на ноги и бесшумно растворилась в темноте. Некоторое время Глеб посидел у огня, уговаривая себя, что пристальный невидимый взгляд, сантиметр за сантиметром прощупывающий обтянутую толстовкой спину, ему только чудится. Потом, не выдержав, развернулся в сторону плотной стены черного леса. Вынув из ножен саблю, «гладиаторец» положил ее на колени, настороженно оглядываясь по сторонам. Бесполезно. Он ничего не видел и не слышал, зато неизвестный наблюдатель будто бы молниеносно сместился вслед за ним и снова уставился в спину «гладиаторца». Может, и вправду глюк?

Глава 4. Первые потери

Глеб не выпускал из рук оружия до самого рассвета. Ведьмачка вернулась только когда уже рассвело, таща на плечах упитанную тушку бурого парнокопытного зверя, похожего на косулю. Несла легко, словно плюшевую игрушку, чем опять, в который уже раз удивила «гладиаторца». В косуле было никак не меньше пятидесяти килограммов — такую ношу и мужчине долго держать было бы затруднительно, не то, что хрупкой девушке. Впрочем, за недолгое время знакомства Глеб успел убедиться: уж какой-никакой, а хрупкой и беспомощной ведьмачку назвать было нельзя.

— Вот это улов, я понимаю! — восхитился парень, когда Инари сбросила свою добычу у гаснущего костра. — Где ты ее отыскала?

— Пришлось слегка прогуляться, — гордо ухмыльнулась немного запыхавшаяся дроу. — Но зато результат впечатляет, верно?

— Еще как впечатляет. Честно говоря, я не верил, что ты вообще по такой тьме хоть что-то отыскать сможешь. Тем более, так быстро.

— Ну, темнота мне никогда не мешала. А как здесь? Все было тихо?

— Абсолютно.

О невидимом взгляде Глеб умолчал. Уж очень ему не хотелось выглядеть в глазах ведьмачки параноиком.

— Вот и отлично. И еще одно. Надеюсь, у кого-нибудь из вас имеются навыки мясника?

— Если и нет, то скоро появятся, — заверил ведьмачку Глеб и, движимый чувством справедливости, вытряхнул из спального мешка отчаянно зевающего Тему. Вдвоем они взялись за разделку туши, но их возня почти сразу разбудила Наталью. Немного поохав для приличия, женщина включилась в процесс, и дело пошло быстрее. Инари же вернулась на полюбившийся ей ствол вяза и, по-кошачьи растянувшись на нем, кажется, все-таки задремала.

Вскоре косуля превратилась в крупно нарубленные куски мяса, клочки шкуры и горку костей и внутренностей.

— Сковородку бы сюда… — вздохнула Наталья, окинув взглядом залитый кровью пятачок земли, на котором на настеленных плотным слоем ветках, оставшихся от зачистки шестов, лежало парное мясо. — Да только где же ее взять?

— Раз нет сковородки, будем делать шашлыки, — решил Глеб.

— Это как? — удивился Тема. — У тебя шампура, что ли, с собой есть?

— Сейчас будут. Раздувай пока угли, только слишком большое пламя не делай.

В то время как Артем усердно пыхтел над тлеющими головешками, «гладиаторец» задумчиво изучал росшие неподалеку кусты. Вроде, не волчье лыко. Хотя черт его знает, на самом-то деле. Не будить же Инари, чтобы проконсультироваться у нее по ботаническим вопросам. В конце концов, Глеб нашел идеальное решение: он нарубил нужные ему прутья не с кустов, а с дерева. Уж о ядовитых деревьях, растущих в средней полосе, он точно не слышал.

— Зачищаешь, — пояснил парень Теме, наглядно демонстрируя весь процесс, — нанизываешь не особо большие кусочки мяса и втыкаешь в землю у костра под достаточным углом.

— А эти деревяшки не сгорят? — засомневался тот.

— Не сгорят. Для того чтобы сгореть, они слишком сырые. Одно плохо: соли-то у нас нет, ну, да как-нибудь обойдемся.

— Это кто тебе сказал, что ее нет? Уно моменто, сеньоре!

Лукаво подмигнув товарищу, Артем полез в наружный карман чехла из-под спальника и выудил оттуда спичечный коробок соли и… баночку восточной приправы.

— Спаситель ты наш! — восхитилась Наталья.

— Ну, нам же обещали солдатскую кухню на фестивале, — смущенно пожал плечами Артем. — А у меня к походной еде устойчивое недоверие еще со времен летних лагерей выработалось. Вот я и решил подстраховаться.

— И правильно сделал!

Спустя минут десять над лагерем начал расплываться аппетитный запах жарящегося мяса. Почуявшие его «гладиаторцы» завозились в спальниках. Петрович, привстав с места, недоверчиво повел носом.

— Вот это сервис! — обрадовался приятно удивленный Иван. — Объявляю всем благодарность с занесением в личное дело. А что у нас на завтрак, если не секрет?

— Шашлык по-сибирски! — торжественно объявил Тема, беря на себя роль шеф-повара. — Кто за водой на чай идет? Чур, не я! Я еду готовил!

Заслуги Артема перед обществом были учтены, и к обнаруженному накануне вечером при сборе хвороста ручейку отправили Шурика, нагрузив его пустыми полуторалитровыми бутылками из-под газировки. Тем временем Наталья начала оделять голодных спутников дымящимся мясом, а Тема нанизывал на шампуры вторую порцию шашлыков. Идея пережарить весь запас провизии пришла в голову Кустову. А когда Иван поинтересовался — зачем? — зам директора задал ему встречный вопрос: как парни рассчитывают тащить с собой сырое мясо? Или у них в рюкзаках столько продуктов, что до косули никто снисходить не собирается, а все, что не съедят, оставят на месте стоянки?

Конечно же, Иван ничего оставлять не намеревался, поэтому Теме сразу же прибавилось работы. То ли уже проснувшаяся, то ли все-таки не засыпавшая ведьмачка приподняла голову, наблюдая за начавшейся в лагере суетой. Глеб протянул Инари два шампура с мясом, щедро сдобренным приправой, но ведьмачка поморщилась.

— Спасибо, мне лучше чистого мяса, без добавок.

— Ты уверена? — уточнил «гладиаторец». — Со специями куда вкуснее, честное слово.

— Верю. Да только эти ваши смеси нюх отбивают напрочь. Так что мне, пожалуйста, просто мяса.

Глеб не стал спорить и, прихватизировав еще пару шампуров, отдал их Инари. Пока шло распределение порций, вернулся Шурик с водой и новостями. На мелководье у самого берега ручья, на размокшем земляном дне, парнишка приметил вереницу следов перепончатых лапок, которой вчера там, кажется, не было.

— Они, конечно, мелкие совсем, — Шурик развел пальцы, показывая примерный размер, — но что это такое я не знаю.

— Водяной черт, небось, — отозвалась ведьмачка, оторвавшись от завтрака.

Заметив недоуменные взгляды «гладиаторцев», дроу пожала плечами, как бы удивляясь: что, вы даже черта не знаете?

— Зверек это такой. Скользкий, чешуйчатый. Живет в воде, ловит лягушек и мелкую рыбу. Если на берег выбирается, то может еще жука мимо пробегающего прихватить. А так он трусливый до невозможности. Наверняка, от тебя и улепетывал, когда следы оставил.

— И правильно делал, — буркнул Шурик, — иначе заработал бы ботинком по физиономии. Я вообще-то человек спокойный, но когда мне в спину постоянно пялятся, поневоле нервишки шалить начинают.

— Кого-нибудь успел заметить? — подался вперед Иван.

— Ничего я не заметил. Только пустой лес и взгляды сразу отовсюду. Серьезно: куда не повернешься — никого нет, но в спину все равно кто-то смотрит.

Глеб фыркнул — Шурик описывал точь-в-точь его ночные ощущения.

— Не забивайте себе голову, — посоветовала Инари. — Это всего лишь деревья. Поначалу, конечно, жутковато, а потом привыкнете.

— Деревья?

— Деревья. Вы же пришли на их землю, вот они и пытаются понять, чего им ждать — хорошего или плохого. А в ваших лесах не так, что ли?

— Да что-то ни разу ничего подобного не замечал, — Степаныч подозрительно покосился на осину, у корней которой он так хорошо устроился. Та мирно шелестела листвой и никаких признаков разума не проявляла.

— Странно, — теперь уже настал черед ведьмачки удивляться. — Они, что, у вас совсем мертвые?

— Да нет, вроде. Растут, цветут и все такое прочее.

— Ну, так расти и цвести любое дерево будет, если оно на корню не засохло, как этот бедняга, — Инари похлопала по отслаивающейся коре вяза. — Цветочки и ягодки не показатель.

— А тогда что значит «живое» дерево? — язвительно поинтересовался Кустов. — Может, оно ходить должно, ветками размахивать или завывать?

— Куда ему ходить, если у него корни в землю вросли? — ведьмачка посмотрела на сорокалетнего мужчину, как на малого ребенка. — Оно, конечно, может мелкую неприятность подстроить: ветку на голову уронить, сучком оцарапать или одежду порвать, корень посреди дороги выпростать и подножку подставить, но не более того. Другое дело, что «живые» деревья все видят и слышат, сплетнями делятся быстро и могли бы рассказать много интересного о происходящем в округе. Могли бы, да только вряд ли когда уже расскажут.

— Почему? — спросил необычно тихий и задумчивый Петрович.

— Потому, что последний из тех, кто умел говорить с деревьями, умер четырнадцать зим тому назад. Теперь это искусство потеряно, и думаю, что навсегда.

Инари глубоко вздохнула, помотала головой, по-видимому, отгоняя набежавшие невеселые мысли, «гладиаторцам» неизвестные, и на дальнейшие расспросы о «живых» деревьях только отшучивалась. Об окружающей местности и животных, здесь обитающих, она говорила несколько охотнее. За время завтрака ее спутники узнали много нового и интересного для себя. Например, что василиски — исполинские лягушки с птичьими головами — предпочитают жить среди сухостоя лесных болот, что взглядом они не убивают и огнем не дышат. Огнем вообще плюются только драконы — и то не все, да химеры. Зато «Васи» очень любят полуразложившееся мясо с личинками мух, а потому к их логову неподготовленному человеку без противогаза лучше не подходить. У Натальи изобилующий подробностями рассказ отчего-то полностью отбил аппетит, Кустов с Петровичем начали вяло ковыряться в тарелках, зато «гладиаторцы» наворачивали еду за обе щеки, согласно кивая и вставляя глубокомысленные комментарии.

То ли лесной воздух так подействовал, то ли косуля и вправду оказалась очень вкусной, несмотря на то, что родственница козлам… Во всяком случае, за беседой парни незаметно для себя умяли по второй порции, запивая мясо из принесенных Шуриком бутылок прохладной водичкой. О чае можно было только мечтать — котелка-то ни у кого с собой не оказалось. А потому пришлось поверить словам ведьмачки, что от воды из ручьев Сумеречной земли еще ни с кем ничего плохого не происходило. Оставшееся мясо, как было, крупными кусками обмыли, повертели над огнем, чтобы слегка схватилось, и сложили в пакеты. Иван высказал надежду, что до вечера оно не протухнет, и василискам уподобляться им не придется.

— Ну, надейтесь, надейтесь, — только и сказал Кустов с кислым видом.

«Гладиаторцы» разметали костер, потяжелевшие сумки перекочевали с плеч Пашки и Шурика к Глебу и Теме, загадочным образом миновав Ивана. Путники разобрали заранее заготовленные ведьмачкой шесты и отправились восвояси. В начале дороги кое-кто еще морщился и прихрамывал — давала о себе знать нагрузка вчерашнего дня, но постепенно щадящий темп, выбранный Инари, разогнал по жилам людей кровь, и дела пошли на поправку.

Часам к десяти утра — время теперь измерялось «гладиаторцами» исключительно по-тюменски — они достигли края болота и остановились передохнуть. К этому моменту все толстовки и ветровки, в которых путники уходили из лагеря по утренней свежести, давно перекочевали в заплечные мешки; вспотевшие парни повесили языки на плечо, а на Наталью вообще жалко было смотреть. На последней паре километров лес сильно поредел и стал перемежаться сырыми лугами с высокой спутанной травой. И вот он закончился совсем. Перед «гладиаторцами» лежала плоская равнина, заросшая осокой, камышом и еще какой-то остролистной травой, ребятам незнакомой. Среди травы местами тускло поблескивали ржавые лужицы. По равнине были раскиданы в хаотичном порядке редкие чахлые деревца, куда чаще встречались серые палки сухостоя. Разогретый воздух дрожал, искажая очертания предметов. От болота тянуло гнилью и затхлой, застоявшейся водой. «Гладиаторцы» притихли и приуныли.

— Насколько оно широкое? — подавленно спросил Иван. Равнина уходила за горизонт и казалась бесконечной.

— Километров двенадцать, — прикинула в уме Инари. — Но здесь самое узкое место. Мы подошли с севера к перешейку, а так еще шире и постоянно разрастается.

Ведьмачка стояла немного в стороне от основной компании, пристально изучая развернувшееся перед ними пространство. Кажется, жара, наконец, допекла и ее: дроу сбросила куртку, оставшись в старой хлопчатобумажной футболке. Судя по местами сохранившимся едва заметным разводам, та когда-то тоже имела камуфляжную расцветку, но от долгой носки и многочисленных стирок выцвела и приобрела слабый песочный оттенок. Впрочем, Инари это ничуть не смущало, как не смущали ведьмачку и белые шрамы, исчертившие ее крупные мускулистые руки. Еще один шрам, раньше прикрывавшийся воротом куртки, шел по шее от самых корней неровно обрезанных волос и скрывался под тканью футболки, по-видимому, продолжаясь на спине. Вздутая красноватая полоса напоминала проложенную под кожей тонкую веревку, на которой через неравные промежутки завязали узелки, и выглядела жутковато. Глеб зябко поежился и подумал, что не хотел бы близко знакомиться с существом, оставляющим подобные отметины. Грудная клетка ведьмачки была слишком широкой для представительницы прекрасного пола, бедра — слишком узкими. И ни малейшего намека на те аппетитные округлости, которыми вовсю щеголяли облаченные в шелковые лоскуты и кожаные ленточки воительницы из фэнтезийных кинолент. Что ж, вот найдено и еще одно отличие между образом амазонки, созданным объединенным воображением человечества, и настоящим бывалым бойцом — отличие, может, и не основное, но весьма существенное. Кроме того, словно в противовес амазонкам, ведьмачка не носила побрякушек, так согревающих женские сердца: ни браслетов, ни серег, ни цепочек. Серебряная бляха с непонятной вязью, висящая у нее на шее на кожаном шнурке, скорее напоминала амулет или опознавательный знак, а единственным человеческим украшением, до которого снизошла Инари, оказался серебряный перстень с винно-красным камнем на указательном пальце левой руки.

Словно почуяв пристальный взгляд, Инари вдруг обернулась к «гладиаторцу» и вопросительно приподняла бровь: чего надо?

— Одним видом вгоняет в депрессию, верно? — Глеб кивнул в сторону топей.

— Болото как болото. Ничего особенного. Хотя в одном я с тобой соглашусь: с того берега, когда будете оглядываться назад, оно получше смотреться станет. Отдышались? Тогда поднимайтесь на ноги.

— Нам, что, обязательно туда соваться?!? Неужели по краю обойти нельзя? — Кустов тоскливо изучал свои остроносые ботинки. За время прогулки по лесу они уже успели прийти в непотребный вид, а что произойдет с дорогой обувью зам директора после переправы через болота, оставалось только догадываться.

— Можно все, — ответила ему ведьмачка. — Да только это лишние дней пять ходьбы плюс две реки на пути.

— Долгой дороги, что ли боишься?

— Не боюсь ни одной, ни другой из них. Решать вам, но я советую идти напрямик. Лучше бы нам не задерживаться в лесах.

— Что-то не так? — насторожился Иван, уловив странные нотки в голосе ведьмачки.

— Пока все тихо. Но тишина эта зловещая. Носом чую, нас ищут. Скорее всего, та самая стая хоулеров, которую мы вчера утром слышали. Если так, то сегодня ночью они нас догонят, и ничего хорошего тогда точно не произойдет.

— Да как они вообще выглядят-то, эти хоулеры? — не выдержал Петрович. — Может, нам и беспокоиться не о чем? Нас семь мужиков, да ты еще. Ну, Наташу я в расчет не беру. Что мы свору шавок не разгоним?

— Этих не разгоните. А хоулеры… как вам объяснить-то? Могильщиков вы себе все равно не представляете. Нечто наподобие волка примерно такого размера, — Инари провела ладонью на уровне груди. — Мохнатые, передние лапы длиннее задних, поэтому хоулеры горбятся и, когда ходят медленно, ковыляют вроде бы неуклюже. Зато бегают быстро, так что особо радоваться не стоит. Лицом они на людей смахивают, только ничего человеческого в них нет, кроме сообразительности. В стае хоулеров обычно штук пятнадцать, а то и побольше. От такой кучи отбиться будет чертовски затруднительно. Конечно, если ничего другого не останется, я приму бой и сделаю все, что смогу, но сама на рожон не полезу. А вам, ребята, даже и пытаться не стоит против хоулеров выстоять. Если нас и вправду догонят до того, как мы в Тугреневку попадем, забирайтесь сразу на деревья, молитесь оттуда за упокой зверушек и не путайтесь под ногами. Всем все понятно?

— Понятно. Но зачем им тащиться за нами два дня подряд? Неужели, ближе никакой добычи не найдется?

— Добычи здесь хватает, да только не той, которая нужна хоулерам сейчас. Вы когда-нибудь видели, как кошки к валериане сбегаются?

— Насчет травки не знаю, — хмыкнул Степаныч, — но от настойки они без ума. Сам проверял.

Князь наградил Пашку мрачным взглядом. Он прекрасно понял, что имеет в виду его подопечный. Дело в том, что упомянутая проверка проводилась на клубной кошке Муське, которой добрый Степаныч в один прекрасный вечер налил в блюдечко полпузырька одуряющее пахнущей жидкости. Эффект оказался сногсшибательным в прямом смысле слова. Муська визжала, каталась по полу, сметала инструмент с верстаков, срывала занавески и сдирала обои со стен швейной комнаты, пытаясь забраться на потолок, а под конец с диким кличем сиганула из окна и отправилась на помойку — бить морды соседским котам.

— Хоулеров точно так же сводит с ума запах человека, — сказала ведьмачка. — Нет, они не упыри. Они не погибают только оттого, что не выпьют вовремя глоток человеческой крови или не съедят кусок мяса. Если людей рядом нет, они прекрасно обходятся обычной добычей. Но если хоулер почуял в лесу пешего человека, тот обречен. Его будут преследовать до тех пор, пока не догонят и не разорвут в клочья.

Инари смолкла, остальные тоже подавленно молчали, невольно ежась. Каждому в этот момент нарисовалась в уме жуткая картина: огромные уродливые звери мчатся по лесу, ведомые тоненькой ниточкой едва уловимого запаха, нагоняют и окружают слабо вооруженный отряд. Если они и вправду такие здоровые, как показала Инари, глупо даже надеяться, что одна девчонка с ними справится.

— Но они же далеко были! — Петрович готов был ухватиться за любую соломинку. — Неужто с такого расстояния нас смогли почуять?

— Те не почуяли, но им подсказали. Один из хоулеров бродил поблизости от вас, в лесу по другую сторону ручья. Перебраться он не смог, однако людей заметил.

— Так почему ты не убила его?!?

Этот вопрос сорвался с губ Ивана с пугающей легкостью. Похоже, Князь начинал втягиваться в лесную жизнь Сумеречных земель.

— Когда я встретила Глеба и Артема, хоулер уже успел отправиться на поиски переправы. Я бы его, конечно, отыскала, но это означало бы несколько потерянных часов. А вокруг вашей поляны чертовски быстро сгущалась тьма, и промедление могло оказаться подобно смерти. К тому же он все равно успел сообщить основному отряду все, что требовалось. Иметь на хвосте на одного хоулера больше или меньше — разница невелика.

— Да уж, — тоскливо сказал Шурик. — Умеешь ты настроение поднять…

— Я не запугиваю вас, — отрезала ведьмачка. — Я говорю только то, что есть на самом деле. «Предупрежден, значит вооружен». Это ваши, человеческие слова, а не моя выдумка.

— Убедила, ничего не попишешь, — вздохнул Иван. — Короче, подвожу итог дискуссии: идем через болото, и чем быстрее, тем лучше. А теперь, вперед! Значит, так. За Инари идите вы, Сергей Анатольевич, потом Петрович и Наташа. Дальше пойду я. Потом Артем и Шурик. Следом Пашка и Глеб. Вам, парни, особое задание. Следите, чтобы молодежь нигде по дороге не булькнула.

— Идите след в след, — добавила Инари перед тем, как отряд вступил в траву, кое-где превышающую человеческий рост. — Никаких шагов вправо или влево, даже если видите там твердую землю. И про шесты не забывайте — они вам не для лишнего веса даны. Если сомневаетесь, куда ногу поставить, лучше сначала шестом прощупайте.

С этими словами ведьмачка решительно двинулась вперед, приминая осоку. Остальные последовали за ней в установленном Иваном порядке, перебираясь с одной выпуклой травяной кочки на другую. Рациональность совета Инари по поводу шестов «гладиаторцы» оценили едва ли не с первых минут, проведенных на болоте. Стоило слегка оступиться, как нога проваливалась в жидкое месиво из воды, свободно плавающих корешков и полусгнивших бурых стеблей. Вскоре все путники промочили обувь насквозь, но, движимые чувством самосохранения, в итоге наловчились прыгать по кочкам не хуже лягушек.

Солнце жарило нещадно: на открытом пространстве это ощущалось особо болезненно. И, что самое обидное, ни малейшего тенька в обозримых пределах не предвиделось. Радовало только то, что пропитавший все вокруг запах гнили постепенно перестал чувствоваться — к нему просто придышались. А вот привыкнуть к заливающему глаза едкому поту оказалось куда сложнее. Глеб то и дело обтирал лицо, но с нулевым результатом — горячие струйки, сбегающие по щекам и шее, не редели. Пашкина спина в мокрой от пота черной майке настолько примелькалась «гладиаторцу», что продолжала маячить впереди даже тогда, когда Глеб ненадолго зажмуривался. Однообразие отупляло, тело уже начинало работать на автомате, само решая, как далеко надо прыгнуть, чтобы еще раз не окунуться по самое не балуй, и, как правило, не ошибаясь. Мозг, отстраненный от дела, ударился в философские размышления, сонно удивляясь — откуда берется призрачная серая кисея, все гуще и гуще застилающая окрестности, если на небе нет ни облачка? Когда движение впереди временно застопорилось, Глеб поинтересовался мнением Степаныча по этому поводу. Но Пашка ничего странного не видел.

Спустя еще неполный час мучений отряд выбрался на сухой островок, длинной и узкой косой врезающийся в самое настоящее озеро с мутной темно-бурой водой.

— Мы, что, с дороги сбились? — оторопел Степаныч, когда Тема со вздохом облегчения осел наземь, представляя Пашке возможность оглядеться по сторонам.

— Нет, все правильно, — ответила ведьмачка. — Мы идем как раз туда, куда надо.

— А дальше тогда как? Поплывем, что ли?

Заросли болотной травы колыхались от слабого ветерка далеко впереди — до них было никак не меньше сотни метров маслянисто поблескивающей озерной глади, и еще не факт, что та трава росла на мелководье.

— Нет, вброд пойдем. Здесь гатьпроложена, — Инари указала на торчащую над водой едва приметную тростиночку, — будет по щиколотку, не больше.

— Изумительно! — вдруг взорвался до сих пор угрюмо молчавший Кустов. — Нет, вы только послушайте! Мало того, что нас вообще потащили на эти болота, так теперь еще и по колено в грязи лазать придется!

— Если у вас есть другой вариант, — ледяным голосом отозвалась ведьмачка, — предложите. Я послушаю.

— Был вариант — обойти топь посуху.

— Отпадает. Это слишком долго и намного опаснее.

— Черта с два опаснее! — чуть ли не визжал Кустов. — Хоулеры, хоулеры… А кто-нибудь раньше видел этих хоулеров в глаза? Никто! Кто-нибудь может наверняка сказать, куда ты нас волочешь? Никто!!! Кто-нибудь вообще когда-нибудь об этой треклятой Тугреневке слышал?..

— Все, — трагично сказал Артем. — Понеслась душа в рай и хвостиком завиляла. По-моему, у зама истерика.

— Может, ему по морде дать, чтобы успокоился? — вполголоса предложил Пашка.

Глеб возвел глаза к небу. Иван с Натальей пытались урезонить разбушевавшегося Кустова. Насупившаяся ведьмачка судорожно сжимала и разжимала кулаки: кажется, у нее уже чесались руки осуществить Пашкино предложение. Петрович нервно топтался на месте, что-то высматривая у противоположного берега озера.

— Тихо! — вдруг завопил он. — Да заткнитесь же!!! Вы, что, ничего не слышите?

Но еще прежде, чем он договорил, Инари крутанулась на месте, выхватывая меч.

— Проклятье! — зашипела она вполголоса. — Только ее нам не хватало! Все к центру, подальше от воды, и ведите себя потише.

«Гладиаторцы» шарахнулись от берега. Кустов смолк на половине очередной обличающей тирады. В воцарившейся зловещей тишине все без исключения услышали бульканье и плеск воды. На водной глади возникла рябь, постепенно смещающаяся от ближайшего затона в сторону островка. Что-то крупное пересекало озеро, не показываясь на поверхности.

— Что происходит? — нервно сглотнув, просипел Тема.

— Кикимора проснулась, — зло ответила ведьмачка, бросив короткий взгляд на свой перстень. — Даже две, как минимум. Ты из арбалета стрелять умеешь?

Вопрос был адресован Глебу.

— Умею, — кивнул «гладиаторец» и честно добавил, — более-менее.

Еще до перехода в «Гладиатор» года три назад парень время от времени баловался подобными игрушками с натягом до двадцати килограммов. Не то, чтобы точность попадания была стопроцентной, но, во всяком случае, болты у него летали в нужную сторону.

— Бери, заряжай, — не выпуская из поля зрения приближающуюся рябь, ведьмачка сняла с пояса арбалет и сунула его Глебу, затем добавила штук пять болтов. — Старайся целиться в голову.

Над островком снова воцарилась тишина. Рябь исчезла метрах в двадцати от низкого берега. Глеб перевел дыхание — неужто пронесло?

— Ушла, что ли? — дрожащим голосом с надеждой спросил Шурик.

— Нет. Она все еще здесь. Не вздумайте дергаться.

Инари, единственная из отряда, кто сохранял спокойствие, медленно поворачивалась, оглядывая пустынную поверхность озера. Насмерть перепуганная Наталья беззвучно всхлипывала. Петрович что-то шептал: похоже, молился. И то правда — вмешательство свыше сейчас оказалось бы не лишним. «Гладиаторцы» сбились поплотнее, крепко сжимая во вспотевших ладонях обмотанные кожей рукояти турнирных мечей. В этот момент каждый из них жалел, что его оружие не имеет боевой заточки.

Первым сдали нервы у Кустова. Оттолкнув в сторону оказавшегося у него на дороге Шурика, зам директора опрометью бросился назад, туда, откуда путники пришли.

— Стой! — вскрикнула ведьмачка. — Не…

В воздух взлетел фонтан грязных брызг, словно у самого бережка взорвалась граната. Выметнувшиеся вслед за ним рыжевато-бурые щупальца захлестнули мужчину, сбили с ног и сдернули в воду. Отчаянный вопль КУстова сменился бульканьем. Наталья завизжала во весь голос. Инари, что-то выкрикнув на неизвестном языке, прыгнула в клокочущую воду, где из глубины всплывала исполинская, обросшая тиной, туша.

— ААААААААААААА….. - этого голоса, раздавшегося за спиной, Глеб не узнал. Слишком высоким и пронзительным он был. «Гладиаторца» окатило пахнущей тухлятиной жижей. Парень обернулся и, взвыв от ужаса, навскидку выстрелил в надвигающуюся на него харю, щелкающую зазубренными жвалами. С такого расстояния промахнуться было нереально. Болт засел промеж жвал кикиморы. Тварь забилась и заверещала, а Глеба отшвырнуло прочь мощнейшим ударом. Наполовину оглушенный парень покатился по земле: перед глазами заплясали черные точки, в ушах зашумело. Чем его приложило, Глеб так и не понял, но сквозь туман разглядел, как тянутся к нему не то тонкие лапы, не то толстые щупальца, вооруженные острыми когтями. «Хана!», еще успел подумать «гладиаторец» прежде чем вороненое лезвие ведьмацкого меча прочертило воздух, оставляя за собой серебристый след. Обрубленные щупальца посыпались наземь, визг кикиморы был едва слышен, словно в уши парню вложили ватные затычки, а затем визг и вовсе оборвался. Кто-то волоком тащил его прочь. Глеб извернулся и стряхнул с себя руки: как выяснилось, Темины.

— Отвали. Я пока живой.

Он кое-как поднялся на ноги. Земля под сапогами ходила ходуном, и Глеб не сразу сообразил, что с землей-то все в порядке — это его настолько шатает. Правая рука слушаться не желала, спина горела огнем. Парень обвел поле боя мутным взглядом. Кажется, все закончилось. Оперативно, ничего не попишешь. Мокрая, разом порыжевшая ведьмачка, стоя по пояс в воде, вытаскивала меч из слабо подергивающейся туши кикиморы. Кустов, с которого ручьями стекала жидкая грязь, на четвереньках выползал на берег, кашляя и отплевываясь. За его спиной в бочажке желтоватым брюхом кверху плавала еще одна дохлая кикимора. Размеры твари не укладывались в голове: в раздутом, покрытом мохнатыми щитками туловище было метров пять длины, да еще щупальца… А на почерневшей траве, хрипя и задыхаясь, в судорогах корчился Шурик, попавший под прямой удар монстра. Грудная клетка парня превратилась в кровоточащее месиво, из которого торчали белые обломки ребер. Над раненым с серыми лицами склонялись Пашка и Иван.

— Что?.. — прохрипел Глеб.

— Ничего, — со слезами в голосе ответил Князь. — Крышка пацану.

— Инари!!!

Но ведьмачка и без того уже торопливо выбиралась на берег. Растолкав в стороны Степаныча и Тему, дроу упала на колени рядом с раненым и, молниеносно сориентировавшись, прижала ладонь к разорванной груди паренька. Короткая вспышка ослепительно белого света… Тело Шурика выгнулось дугой, как от удара током, затем парень обмяк и начал дышать — еле-еле, прерывисто всхлипывая.

— Назад, — приказала ведьмачка. — Дайте больше места.

Золотые искорки с ее пальцев текли нескончаемым потоком. Иван оглянулся, будто не понимая, где находится. При виде грязного, взъерошенного зам директора музея в глазах Князя вспыхнул недобрый огонек. Разминая кулаки, Иван тяжело поднялся на ноги.

— Ты что задумал? — Глеб, почуяв неладное, заступил ему дорогу.

— Сгинь, — ровным голосом распорядился Иван.

— Ваня, Ваня, остынь, — Петрович встал рядом с «гладиаторцем».

— Пустите! Я этого козла сейчас собственноручно утоплю. Сашка, значит, здесь гнить останется, а он, падла, жить будет? Не бывать этому!

— Вань, послушай доброго совета, — взмолился Глеб, — не марай руки. Он того не стоит. А Шурика Инари сейчас откачает. Да ты сам глянь — жить ему еще долго и счастливо.

Князь недоверчиво обернулся и застал уже последний этап исцеления, когда растворялась оставшаяся на месте жуткой раны черная корка. Инари облегченно вздохнула и убрала ладони с груди Шурика.

— Вот и все. Не так страшно, как на первый взгляд казалось. Встать сам сможешь? Если нет, то полежи немного, передохни.

— Сейчас… попробую.

Шурик завозился, перекатываясь набок. Артем кинулся ему помогать. Князь сделал пару неуверенных шагов в сторону ведьмачки.

— И правда живой, зараза, — растерянно сказал он. — Так ты лечить можешь?

— Могу, — коротко подтвердила Инари.

Ведьмачка выглядела осунувшейся и чертовски уставшей — видать, исцеление отнимало куда больше сил, чем беготня по лесам и болотам. Шурик уселся на земле, его все еще колотило от пережитого страха. Затем парень приподнялся на колени и вдруг согнулся в три погибели. Его вырвало кровью.

— Что с ним такое? — перепугался Тема.

— Все нормально, — просипел парень. — Правда. Это я просто наглотался… Инари, я твой должник.

— Запомню и учту, — отозвалась ведьмачка и переключилась на Глеба. — Давай, руку посмотрю.

«Гладиаторец» присел рядом с дроу. Та осторожно сжала его плечо.

— По-моему, ничего страшного там нет, — сказал Глеб. — Обычный ушиб.

— Ага, а так же разорванные связки и трещина в лопатке. Сейчас, потерпи немного.

Руку вдруг начало выкручивать — не то, чтобы больно, просто неприятно. По плечу разливалось тепло, и жжение постепенно прекращалось. Кустов между тем дико озирался по сторонам.

— Где Наташа? — спросил он дрожащим голосом. — Куда Наташу дели?

«Гладиаторцы» и Петрович переглянулись. Они только теперь заметили, что в их рядах поубавилось народа. Натальи и вправду на островке не было, причем никто даже отдаленно не представлял, куда подевалась женщина. Никто в суматохе и не заметил, в какой момент она пропала. Помнили только, что Наталья кричала, когда Сергей Анатольевич ушел под воду. Инари приподнялась с места, проглядывая спокойную озерную гладь.

— Не знаю, — растерянно сказала она. — Здесь ничего не было, кроме кикимор, а те ее не трогали, это точно.

— Ты вообще молчи, чучело, — зло зыркнул на ведьмачку зам директора. — Это ты во всем виновата! Ты одна!

Тут уж не выдержал даже Глеб.

— А ну-ка извиняйся, — приказал он, вставая с земли. — Немедленно.

— И не подумаю. Кто нас на болота потащил?

— На болота мы сами пошли, — четко и ясно сказал Князь. — А кикиморы из-за Вас напали. — Вымученная вежливость Ивана угадывалась за версту. Чувствовалось, что еще немного, и он снова взорвется. — Это Вы их спровоцировали. А у меня чуть человек не погиб.

— Да что мне за дело до твоих сопляков? — снова заорал Кустов. — Знаешь, где я их видел?..

Вот тогда-то Иван и вмазал ему кулаком по физиономии. Зам директора рухнул наземь, как подкошенный. Иван поднял его за шиворот, поставил на ноги и повторил процедуру. Вновь свалившийся Кустов пополз прочь, закрывая руками разбитое лицо.

— Ублюдок, — невнятно пробубнил он. — Дай, только в Тулу вернемся! Я тебе все припомню! Дорогу в музей можешь забыть и в оргкомитет Куликовского фестиваля тоже. Считайте, что вас уже нет.

Князь набрал в грудь побольше воздуха и заговорил. Он неторопливо, во всех подробностях, разрисовал Кустову что и в каких позах он, Иван Есипов, делал и с музеем, и с оргкомитетом, и куда Сергей Анатольевич может себе эти самые музей и оргкомитет засунуть. От услышанного уши начали сворачиваться в трубочку даже у привыкших ко всему «гладиаторцев», у Петровича же при виде того, как обращаются с его начальством, и вовсе челюсть отпала.

— …И благодари Инари, что Шурик жив остался, — под конец сказал Иван ошалело глядевшему на него снизу вверх мужчине. — Иначе ты бы сейчас не на травке лежал, а грязь жрал вон в той луже. А теперь поднимайся и вперед. Если еще хоть что-то вякнешь, останешься здесь один. И тогда посмотрим, далеко ли ты дойдешь!

Кустов, втянув голову в плечи, споро вскочил на ноги. Спесь с него сразу сняло.

— Ну, мужики, — чуть слышно прошептал Петрович, — теперь я понимаю, почему вы его в боссы выбрали. Да за такого шефа, который за своих постоять может, зубами, руками и ногами держаться надо. Это я вам по собственному опыту говорю.

Глеб поднял арбалет и собрал оставшиеся неиспользованными болты. Один оказался сломан — видать, кто-то прошелся по нему, остальные три целы и невредимы.

— Спасибо, — «гладиаторец» вернул оружие ведьмачке. — Он все-таки успел побывать в бою.

— Да, я видела. Ты держался молодцом.

Инари взъерошила слегка подсохшую и начинающую распушаться гриву волос, вытряхивая из нее клочки тины. Над бровью ведьмачки багровела крупная ссадина. Прорванная на плече футболка пропиталась кровью.

— Ну вот, всех исцелила, а свои раны что не лечишь?

— Не могу при всем желании. Да не обращай внимания — каких-то пара царапин. Скоро затянутся.

Иван между тем упорно щелкал зажигалкой, пытаясь раскурить сигарету, но у него ничего не получалось.

— Чтоб тебя…

Иван потряс зажигалку.

— Не выйдет, — сказала заметившая его манипуляции ведьмачка. — Здесь она просто не зажжется.

— Из-за тумана, что ли?

— Угадал.

— Изумительно! Еще пару дней тут проживем, и я курить брошу, — Иван раздраженно сунул обратно в карман зажигалку и сигарету и оглядел притихших подчиненных. — Если после всего случившегося кто-нибудь хочет пообедать, доставайте еду. Если нет, пошли дальше. До ночи мы — кровь из носа — должны попасть в деревню.

— А как же Наташа? — спросил Петрович.

— Ее здесь нет. Вы же сами видите. Не знаю, что случилось, но если Наталью затянуло в озеро, то со дна мы ее уже не достанем. Попробуйте покричать — может, она все-таки просто убежала и спряталась? Если не отзовется… что ж, очень жаль, правда.

Петрович и Тема кричали долго и безрезультатно. Наконец, оба сдались и затихли. «Гладиаторцы» разделили остатки мяса, прожаренного, но недоеденного утром, и сжевали их без малейшего аппетита. Сразу после обеда они двинулись в путь, слегка перестроив ряды. Теперь за ведьмачкой шел Петрович, и уже следом за ним поникший Кустов под неусыпным надзором Ивана.

Гать перевела их через озеро, и опять начались лягушачьи прыжки: с кочки на кочку, с кочки на кочку. Часам к четырем дня у самого горизонта в легкой дымке замаячили невысокие холмы, и «гладиаторцы» невольно прибавили шаг. Всем хотелось поскорее оставить за спиной проклятую трясину, однако осуществить это желание удалось только ближе к семи вечера. К тому времени над бочагами стал подниматься туман, и болота начали постепенно оживать. Что-то тяжело ворочалось среди зарослей рогоза и утробно булькало в затянутых ряской затонах, а пару раз с противоположной стороны топей доносился тонкий тоскливый вой, от которого по коже пробирал мороз. Похоже, Инари не ошиблась — хоулеры или не хоулеры, но кто-то за ними шел однозначно.

Вновь вступив на твердую почву, по уши грязные путники облегченно вздохнули и какое-то время смотрели друг на друга с блаженными улыбками. Все-таки они это сделали! Но Иван не дал отряду расслабиться, он снова гнал парней вперед, понимая, что надо торопиться, что до темноты они уже не успевают оказаться под защитой стен.

Краем уха слушая, как Князь за что-то распекает Тему, Глеб обернулся и бросил последний взгляд на коварное болото. Туман над обманчиво спокойной равниной уже успел сгуститься, сквозь него то здесь, то там маняще поблескивали синие огоньки. Зрелище завораживало, на него хотелось любоваться бесконечно… или подойти поближе. Глеб даже сделал пару шагов, прежде чем кто-то осторожно похлопал «гладиаторца» по плечу. Парень вздрогнул — у него было такое чувство, что его разбудили от крепкого глубокого сна. Черт его знает, сколько на самом деле прошло времени, но рядом с «гладиаторцем» осталась только ведьмачка, остальные уже успели куда-то деться.

— Это мертвые огни, — сказала Инари. — Лучше с ними не связываться: заманят в самое сердце трясины и вытянут все тепло. Так и будешь бродить среди них, пока стоит мир.

— Да ладно, — улыбнулся Глеб. Предупреждение ведьмачки при всем желании трудно было воспринимать всерьез. — Обычный болотный газ, не более того. При разложении органических остатков выделяется метан, вырывается на поверхность и воспламеняется. Курс химии средней школы.

— Как знаешь. Метан, значит, метан, — согласилась дроу, с трудом выговорив, кажется, незнакомое ей слово. — Но все равно не стоит туда ходить. Нам в другую сторону. Если ты налюбовался, то пора бы уже и в путь.

Глеб кивнул, поправил на плече сумку и зашагал следом за Инари по едва приметной стежке, взбирающейся на холм.

Глава 5. Тугреневка

Основной отряд «гладиаторец» и ведьмачка догнали только метров через пятьсот. Стараниями Ивана спотыкающимся и раздраженно ворчащим путникам удавалось поддерживать более-менее бодрый темп ходьбы. Инари вновь заняла свое законное место во главе процессии, а Глеб, которому за день уже поднадоело служить арьергардом, хотел слегка потеснить Петровича. Однако его попытки были пресечены Князем на корню, и парень опять поплелся в хвост отряда — пасти молодых.

Теперь их путь лежал по открытой местности. Слабохолмистая равнина заросла высокой густой травой, по которой за этот год еще ни разу не проходилась коса сельского жителя. Деревья почти не встречались — так, отдельные кучки по три-пять калек. Их не то, что рощицами, лесопосадками назвать язык не поворачивался. Сгущались сумерки, и сгущались куда быстрее, чем хотелось бы путешественникам. Справа над самым горизонтом догорали последние отблески заката, слева наползала ночь, зажигая на небе первые звезды. По дальним лугам тянулись призрачные белесоватые полосы — садилась роса, забирая из воздуха дневное тепло. Окрестные просторы, не несущие на себе ни малейших признаков цивилизации, навевали жутчайшую депрессию и ощущение собственной ничтожности и затерянности в бескрайнем враждебном мире. В довершение всего за спиной опять завыли хоулеры, куда ближе, чем раньше. Дрожащий вой то почти стихал, то вновь усиливался, перемежаясь злым визгливым лаем. Инари, помнится, советовала в случае чего лезть на деревья… А что, интересно, делать, если их догонят сейчас, посреди чистого поля?

Словно уловив невеселые мысли Глеба, топающий впереди на расстоянии вытянутой руки от него Степаныч вдруг обернулся и на полном серьезе сказал:

— Передай дальше: все в порядке, осталось недолго.

— Кому? — не понял прикола парень. Он был завершающим в цепочке, позади — только примятая трава. Хоулерам, что ли, ему покричать?

— Без понятия. Мне сказали передать дальше, ну, я и передаю.

«Недолго» в понимании Инари — Глеб отчего-то ни капли не сомневался, что это она попыталась подбодрить остальных, — растянулось аж на полтора часа. Небо на западе погасло окончательно, взошла луна, бывшая в третьей четверти. Таким огромным и ярким «гладиаторец» ночное светило еще ни разу не видел. Луна сияла не хуже прожектора, от путников по траве тотчас же протянулись угольно-черные тени, плоскую вершину закрывающего им обзор холма словно залило молоком.

Путешественники взобрались на холм: ведьмачка крупными мягкими прыжками, остальные — спотыкаясь и путаясь в мокрой от росы траве. Там Инари остановилась, поджидая замешкавшихся людей. Далеко внизу, у подножия холма, рыбьей чешуей серебрилась в лунном свете спокойная речушка, рассеченная надвое горбатым мостом, а на противоположном берегу чернели низкие дома и длинная лента забора, опоясывающего деревню.

— Тугреневка, — коротко сказала ведьмачка, для особо непонятливых ткнув пальцем в нужную сторону.

— А почему так темно? — встрял неугомонный Пашка. — У них, что, отбой в десять вечера?

По всей деревне и вправду не было заметно ни единого огонька: ни освещенных окон — но это хотя бы можно было списать на позднее время, — ни фонарей около домов.

— Нет, — в голосе ведьмачки проскользнула растерянность. — Не знаю…

Она, прищурившись, посмотрела на крыши домов, потом на свой перстень, потом снова на дома.

— Вроде, все тихо… Мертвая тишина, только эхо гуляет. Обычно здесь себя шумнее ведут. Ладно, не торчать же, как дуракам, у всех на виду. Пошли, поближе посмотрим.

Инари, поправив перевязь, заскользила вниз по склону, направляясь к мосту. «Гладиаторцы» последовали ее примеру. Кустов, запнувшись обо что-то, потерял равновесие и катился бы кубарем до самого берега Вогры, если бы Шурик не затормозил пролетавшего мимо него по своим делам зам директора. Благодарности от Кустова никто так и не услышал, зато Сергей Анатольевич долго обиженно сопел и отряхивался.

Тугреневский мост стал бы настоящей находкой для археологов, поскольку, если судить по состоянию, он вполне мог застать покорение Ермаком Сибири. Ремонтировали мост неоднократно, но, похоже, без особого энтузиазма: только прикрывая хаотично набитыми досками крупные дыры между иструхлявевшими, изъеденными червями бревнами. Все сооружение опасно покачивалось и поскрипывало под ногами проходивших по нему парней, грозя обрушиться в любой момент. Однако, несмотря на высказываемые вслух мрачные пророчества Степаныча, переправа прошла успешно.

Под аккомпанемент протяжных завываний «гладиаторцы» пересекли заливной луг, дальше им встретилась утоптанная тропинка, уводящая налево. Метров через двести тропа круто пошла в горку, по маковке которой тянулся забор, замеченный путниками еще с противоположного берега Вогры. Заборчик оказался нехилым: настоящий частокол из грубо отесанных кольев высотой метра в три. До сих пор подобные ограды парням доводилось видеть только в фильмах на исторические и псевдоисторические темы, но уж никак не в современных деревнях. По всей видимости, в Тугреневке не слишком доверяли всему, что находится за околицей. И после встречи с кикиморами и ослизнем, слушая рулады повисших у отряда на хвосте хоулеров, Глеб был солидарен с местными жителями. Пыхтя и отдуваясь, путники лезли на пригорок, подбадриваемые мыслью о скором окончании сегодняшних приключений, однако, как выяснилось, приключения пока только начинались.

Забор в Тугреневке был знатный, спору нет, но при ближайшем рассмотрении выявилась в нем одна незавершенность: на том месте, где по логике должны были бы находиться ворота, зияла здоровенная дыра. Ближайшие к дыре колья опасно покосились, некоторые из них были переломлены, как тростинки. Ведьмачка, зашипев, как разъяренная кошка, кинулась к полуразрушенному частоколу.

— Ничего себе… — охнул Петрович. — Кажется, кому-то очень хотелось выйти…

— Войти, — поправил его хриплый голос.

«Гладиаторцы» подпрыгнули от неожиданности — никто и не приметил в тени по ту сторону забора долговязую фигуру. Ну, может быть, кроме Инари, поскольку она единственная не проявила удивления, куда больше внимания уделив сломанным бревнам, чем первому разумному существу, встреченному ими за полтора дня. Зато очень удивились все остальные — если это и было упомянутое ведьмачкой «эхо», вид его впечатлял и вызывал уважение.

— Ну, ты глянь, — сдавленным шепотом произнес Тема. — Петр Первый отдыхает.

И то верно — роста незнакомец был выдающегося: Пашка свободно поместился бы у него под мышкой. Глеб был по плечо. Два метра десять сантиметров, навскидку определил «гладиаторец», а может, и все двадцать…

Незнакомец спокойно ожидал путников, опустив длинный меч с темным лезвием. На Сумеречной земле, кажется, любили вороненый металл. Инари провела пальцами по расщепленному надвое бревну, еле слышно чертыхнулась, потом что-то решила для себя и направилась к молча следившему за притихшей компанией неизвестному. Теперь нарушенный строй уже никого не волновал, а потому Глеб пошел следом за эльфийкой, ненароком положив ладонь на рукоять сабли. Мало ли что можно ожидать от вооруженного человека, встреченного в подобной глуши. Но, слава богу, обошлось без эксцессов.

— Здравствуй, Энар, — склонил голову незнакомец.

— Здравствуй, Хорт, — холодно отозвалась Инари. — Ты здесь сам по себе или с ликвидаторами?

— С отрядом.

— Насколько я знаю Михалыча, он просто так по окрестным деревням не гуляет. Что тут произошло?

— Гнолы, — коротко ответил собеседник.

— Гнолы?! — недоверчиво переспросила ведьмачка. — Только не рассказывай, что это они вынесли ворота.

— Нет. Нас встретили именно они. Приличная стая. Но до них здесь успел побывать кто-то еще, а гнолы уже пировали на объедках.

— Так кто ворота-то штурмовал? Или вы так увлеклись, что даже осмотреться не удосужились?

— Удосужились. По всей деревне полуразрушенные дома, выпотрошенные трупы и несколько раздавленных шакалов, попавшихся под лапу своему же хозяину. Я бы сказал, что получается какой-то из дьяволов. Вживую мы его, правда, не застали. Успел убраться восвояси.

— Невозможно, — отрезала ведьмачка. — Нэгин не покидают подземелий, если их не призывают. Вряд ли здесь кто-то настолько спятил, чтобы заняться вызовами.

— Один, похоже, покинул.

— Кто-нибудь из местных выжил?

— Нет.

Инари пробормотала что-то непонятное, но в голосе, каким это было сказано, угадывалась злость.

— Где остальные?

— В доме, — Хорт кивнул куда-то в темноту. — Те, кто еще жив. Прочих можно попробовать собрать по деревне по клочкам. Я думаю, людям не стоит находиться снаружи — всякое может приключиться. А там кое-кому пригодятся твои умения.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и, чуть прихрамывая, зашагал прочь, показывая дорогу.

— Пошли уж, — вздохнула ведьмачка, пожав плечами.

— Ты уверена? — засомневался Иван.

— Уверена. Под защитой стен ночевать лучше, чем на улице. А ликвидаторы — нормальные люди, несмотря на оригинальный внешний вид. Может, и к лучшему, что они поблизости оказались…

— Да ликвидаторы меня волнуют меньше всего, — признался Иван.

— А в чем тогда проблема?

— Во всем этом, — Иван обвел рукой чернеющие развалины домов и сараев.

— Понимаю. Мне жаль, что так произошло, правда. Тугреневка всегда была Светлой землей, мне и в голову не приходило, что что-то подобное может случиться. Но другого выхода нет, до утра вам все равно дальше дороги не будет, да и отдохнуть не мешало бы. А уж когда рассветет, тогда и решать будете, что делать.

— Если мы еще доживем до этого самого утра, — подал признаки жизни Кустов.

— Доживете, — заверила его Инари.

— А если хоулеры все-таки придут? — спросил Пашка. — Что тогда?

— Тогда их встретим мы с Хортом и ликвидаторы, которые тоже кое-что в охоте на зверя соображают. Так что не стоит унывать.

Дроу смолкла и махнула рукой, приглашая путников следовать за собой.

Стараясь держаться покучнее, отряд быстро — насколько позволяла разбитая сельская дорога с минимумом освещения — шел мимо осевших построек с провалившимися крышами. По сторонам старались не смотреть, чтобы не давать лишнюю пищу воображению, и без того уже в каждом кустике и деревце начинал мерещиться притаившийся в засаде плотоядный монстр. Внезапно Инари резко свернула к низкому длинному дому, пострадавшему несколько меньше своих соседей. Как она в кромешной тьме определила, что это именно то, что им нужно, осталось непонятным, но когда путники, спотыкаясь и поминая всех святых и богоматерей, перебрались через поваленный забор, Хорт уже поджидал их на ступеньках. Когда «гладиаторцы» подошли, мужчина три раза коротко стукнул в дверь. В темной и с виду нежилой пристройке к основному зданию с крохотными, как амбразуры, окнами послышалась возня, приглушенный матюгальник, затем тяжелая дверь распахнулась… и Тема с детской непосредственностью сказал: «Ой!», потому что прямо ему в грудь уставился неприветливый арбалет с положенным на тетиву болтом.

— Эй, ребята, вы полегче, — приподнимаясь на цыпочках и выглядывая из-за плеча Хорта, попросила ведьмачка. — Здесь народ мирный собрался.

— Санек, да это же амазоночка! — восторженным шепотом воскликнула темнота. — Вот кого, действительно, рад видеть этой ночью! А кто с вами?

— Люди. Неужто не видно?

— Да видно, конечно, что не вампиры и не зомби. А прикольно было бы — в компании двух ведьмаков-то… Ладно, заваливайте, парни!

Арбалет исчез. Хорт посторонился, пропуская «гладиаторцев» внутрь. Из темноты раздалось сдержанное приветствие — судя по всему, это вышеозначенный Санек подал-таки голос. Оставшийся не представленным владелец арбалета, как ни в чем не бывало, продолжал болтать.

— Вы уж тут поаккуратнее, а то без ноги остаться можно запросто. У здешних хозяев, я смотрю, сени использовались примерно, как наши балконы: все ненужное в них сваливалось. Делаете два шага вперед, и дверь будет по правую руку от вас.

— Давно здесь сидите? — поинтересовалась ведьмачка.

— Да часа три-четыре, наверное. Сначала, пока светло было, эти уроды мохнатые все вокруг шастали и принюхивались. Потом, вроде, исчезли, но к тому времени успело стемнеть, а улепетывать по темноте, таща за собой на хвосте стаю гнолов… неблагодарное это занятие, честное слово. Так что шеф решил куковать тут до утра, а Хорта отправил выяснять обстановку.

— Понятно…

Между тем Иван нащупал наконец-то дверную ручку, потянул ее на себя, потом, осознав тщетность усилий, толкнул. Тяжелая, разбухшая дверь с трудом подалась.

— Заходить будете, голову пригибайте, — лениво посоветовал каким-то образом сумевший различить его пасы Санек. — Косяки здесь не по нашим меркам делались.

Со второго толчка дверь распахнулась, из нее хлынул дрожащий свет, после кромешной тьмы показавшийся ослепительно ярким. Иван, щурясь, притемнил рукой глаза и оторопело застыл на пороге. Тема, не успевший вовремя среагировать, ткнулся носом в спину Князя.

— Входите, входите, ребята, — послышалось из-за двери. — Не надо привлекать лишнее внимание. Свет — он ночью далеко виден.

Взяв себя в руки, Иван все-таки зашел внутрь, за ним в узкий дверной проем торопливо просочились остальные путники. Вот тогда-то Глеб понял смысл слов ведьмачки об оригинальности ликвидаторов и причину замешательства Князя. Они попали в крохотное помещение с белеными известью стенами. Источником света здесь служили две восковые свечи, поставленные на массивный стол, застеленный скатертью с неровными краями. Воздух в помещении был тяжелым, в нем смешался запах пота и крови. Из темного угла на пришельцев с укором взирал Спас в тусклом бронзовом окладе. Вплотную к столу — ни к селу, ни к городу — стоял старинный пузатый комод. Глеб уже потом сообразил, что его туда передвинули специально, чтобы загородить единственное окно. Никак не меньше полкухни занимал привет от прадедов — натуральная русская печь. Справа виднелась задрапированная тряпьем дверь. В комнатке находилось четверо человек — все крепко сбитые мужики от тридцати и старше при камуфляже и банданах. На первый взгляд ликвидаторы походили на представителей отечественного спецназа, но только на первый. Потому что уже со второго взгляда камуфляж отступал на задний план, а в глаза начинали бросаться самодельные обрезы, арбалеты, кустарные мечи и целая куча амулетов, мелких шкурок и чешуйчатых кож, которыми ликвидаторы были обвешаны с ног до головы.

— Все, завязываю с алкоголем, — нервно хихикнул Пашка. Правда, не слишком громко: а то мало ли, еще обидятся…

Коротко стриженный, седой, как лунь, мужчина внимательно рассматривал вошедших людей.

— Семеро, — сказал он. — И все незнакомые лица. Значит, не местные. Ну, малыш, я в твоих талантах никогда не сомневался, но где ты ухитрилась по нынешним временам туристов отыскать? На Сумеречной земле или в Чернолесье?

— Около Бирючины, — пояснила ведьмачка, — загорающими возле «Газели». Их машину затянуло в блуждающую Дверь, и вот результат.

— Понятно. Сочувствую. И откуда же вы, господа?

— Объединение «Гладиатор», город Тула, — официально представился Иван.

— Тула? Знаем, бывали. Да, далековато вас закинуло. Не повезло. Хотя, это еще как сказать… Чтобы на просторах Сумеречной земли пересечься с ведьмаком, надо быть дьявольским везунчиком. Ну, добро пожаловать в Тугреневку, хотя, честно говоря, сегодняшняя ночь — не лучшее время, чтобы знакомиться с местными достопримечательностями. Меня звать Владимиром, но вы не особо радуйтесь, поскольку того медведя, что справа от вас сидит, тоже Володькой кличут. А потому, чтобы не путаться, я по статусу своему буду Михалычем, а он просто Вован. Если же налево посмотрите, то прямо перед вами будет Игорек, а за шкафом в засаде сидит Ленька — он у нас сама скромность, интеллигент до мозга костей, в чем мы сегодня на практике убедились…

Коренастый «интеллигент» с жидкими, выгоревшими до рыжины волосами и землистого цвета физиономией, по виду больше смахивающий на основательно побитого жизнью гопника, только фыркнул.

— Можешь сколько угодно издеваться, — просипел он, — но трех гнолов я завалить успел до того, как меня подрали…

— Не спорю, а перед этим прочитал им целый трактат о правилах этикета и о том, что каннибализм — это плохо, — невозмутимо отвечал ему Михалыч.

— Да вы присаживались бы, мужики, где место найдете, — не обращая внимания на зарождающуюся между шефом и Ленькой перепалку, предложил Вован. — Михалычу только волю дай, он хоть всю ночь по ушам ездить будет. По началу это, конечно, поднимает настроение, но в итоге надоедает до смерти. Вы вот лучше скажите: когда там снаружи ходили, нигде помеси гориллы и гиены не видели?

— Мы там вообще никого, кроме Хорта, не видали, — отозвалась ведьмачка, с видимым блаженством устраиваясь на вытертом паласе.

— А… Нет, это немного не то, хотя отдаленное сходство прослеживается. Что ж, отсутствие новостей порой само по себе хорошая новость.

— Рано радуетесь. Одну плохую новость мы вам можем подкинуть.

— Ну-ка, ну-ка? — насторожился Михалыч, разом забыв про вредное влияние интеллигенции на подрастающее поколение.

— У нас на хвосте со вчерашнего дня повисла стая хоулеров. Если они не потеряют следа на болотах, то еще до утра окажутся в деревне.

Вован хлопнул себя по колену.

— Вот! Я же знал, что не к добру у меня бок ныть начал. И не говорите потом, что шестого чувства не бывает.

— Сначала гнолы, а теперь еще и хоулеры… — задумался Игорек, отскребая запекшуюся на щеке кровь. — Кто в статистике шарит? Какие у нас шансы продержаться до рассвета?

— Шансы-то нормальные, — ответил ему Михалыч. — Только хоулеры тебе не мертвяки ходячие, чтобы дневного света бояться. Сами не разбегутся, придется бить. А там уже все зависеть будет от их численности. Ладно, чего сейчас гадать… может, они и вправду где-нибудь свернут по дороге? Вот вернется Хорт, послушаем, что он скажет. А сейчас лучше отдохнуть, пока возможность есть.

Тема была закрыта. Иван по требованию шефа ликвидаторов начал представление своей команды, стараясь не отстать от Михалыча в остроумии. Инари вытащила интеллигента-гопника из темного угла поближе к источнику света и силком заставила его снять превратившуюся в лоскуты рубаху. Ленька заворчал, но повиновался.

— Неужто так, как есть, нельзя было подлатать? — жалобно спросил он, с трудом двигая левым плечом.

— Можно, — согласилась ведьмачка. — Только с одним условием: вросшие в раны тряпочки вырезать будешь сам и без местного наркоза.

— Эй, ну зачем сразу так кардинально? Нет, значит, нет. Я же не спорю…

Ленька кое-как справился с лохмотьями, под которыми оказались грубые самодельные бинты, насквозь пропитавшиеся кровью. Так вот куда подевалась половина скатерти со стола… Инари только покачала головой и начала снимать повязки.

— Матерь Божья, ну, тебя и потрепало, батя, — охнул Петрович при виде того, что скрывалось под бинтами.

— Да ладно, — равнодушно отозвался ликвидатор, терпеливо ожидавший окончания неприятной процедуры. — Могло быть и хуже.

С тем, что могло быть, никто спорить не стал, но даже в нынешнем состоянии Ленька представлял собой зрелище не для слабонервных. На груди и боках ликвидатора чернели глубокие раны, левая ключица из выпуклой стала вогнутой, с самого же плеча кожу словно содрали вместе с клочьями мяса, а на обоих предплечьях остались борозды от клыков. Позеленевший Шурик уставился на потрескавшуюся известку ближайшей к нему стены — только бы не видеть ран. По-видимому, пацану снова вспомнился островок с кикиморами. Тема сочувственно вздыхал — после ослизня он тоже считал себя ветераном Сумеречной земли.

— Ты в рукопашную, что ли, с ними схватился? — удивилась Инари.

— А что делать оставалось? — последовал закономерный вопрос. — Обрез стрелять не желает, поскольку вокруг такой могильный туман плавает, что хоть топор вешай. Меч сломался. Кол, из забора выдранный, тоже долго не прожил. Пришлось за нож браться… Хорошо Хорт подоспел, а то снаружи было бы на один наш труп больше.

— Сколько же ваших заели?

— Двоих. Макса и Темрика. Жалко парней, но с другой стороны если посмотреть, мы еще легко отделались.

Глеб зябко поежился. Ленька с Инари обыденно рассуждали о таких вещах, которые у нормального человека просто не укладывались в голове. С высоты своего восьмилетнего бойцовского опыта «гладиаторец» все равно не мог представить, как можно наяву, а не во сне, выйти против стаи зверей даже с мечом в руках, а уж тем более с ножом. Если только совсем пути к отступлению не остается, как у них на болоте получилось…

Между тем Вован давно уже с интересом косился на саблю, висевшую на поясе Глеба.

— Можно глянуть? — дозрел он наконец.

— Конечно.

Глеб вынул оружие из ножен и передал ликвидатору. Тот взвесил клинок в руке, проверил на прямизну, осмотрел елмань и с завистью вздохнул:

— Хороша… Сама в дело просится. Ее бы только заточить и ведьмакам отдать, чтобы заклинания он-морате начитали. С Кавказа привезена?

— Нет, — усмехнулся Глеб. — Сам делал.

— Да ладно мозги пудрить, — не поверил ликвидатор. — Или ты оружейник?

— Пришлось стать. Заготовку, конечно, у кузнеца заказывал, но в божеский вид лично приводил. Лезвие сводил, рукоять с гардой и яблоком сажал. Зато получилось боевое оружие. По рельсе бить можно — не ломается и зарубок не остается.

— Ну, насчет боевого не знаю… Кого ей убить можно? Если только прицельно по голове стучать, и то с первого раза не получится.

— Так мы же не на зверя ходим. Сражаемся мы с людьми, и противника у нас убивать и калечить как раз не полагается.

— А… так вы из этих… ну, как их… забыл, — Вован наморщил лоб. — Есть такие маньяки, которые в старых костюмах, кольчугах там, шлемах разгуливают и мечами машут. Они, что ли?

— Ага, — на полном серьезе подтвердил Пашка. — Мы — именно те самые маньяки. Кольчуги, правда, на болоте остались ржаветь, но мечи мы спасти успели.

И парень любовно погладил по гарде Зеленую Ярость.

— Я видал подобное один раз, — ударился в воспоминания ликвидатор. — Сам-то я из Питера. У нас неподалеку есть замок настоящий, еще из тех времен. В него даже специально приезжают фильмы снимать! А сейчас там каждое лето рыцарский турнир устраивают. Ну, во всяком случае, три года назад еще устраивали. Знаете, небось.

— Выборгский Замок, — обрадовался Глеб. — Конечно, знаем такой. В прошлом году мы туда ездили. И в этом году собираемся, если гром с неба не грянет.

— Стоит, значит, еще… А я там был как раз перед тем, как нас в эту дыру отправили. Отпуск отгуливал. Ну, мы с братом взяли с собой его домашних: жену и дочку, только тещу оставили квартиру сторожить, и махнули в Выборг на неделю. Там и в самом городе есть на что посмотреть, и в крепость ходили. Мне больше всего массовая свалка понравилась, когда на узких улицах куча ваших стенка на стенку сходится. Только одного не пойму: каким же психом нужно быть, чтобы в такое месиво полезть?

— А что тут особенного? — удивился Глеб.

— Как что? А если по голове огреют, или руку сломают? Чего смеешься-то?

— Слушай, не обижайся, конечно. Но вы тут с такими монстрами общаетесь, что не о сломанных бы руках волноваться. У нас-то хоть голову не отгрызут, а здесь запросто могут.

— Не преувеличивай, — отмахнулся Вован. — Сумеречная земля не так страшна как на первый взгляд кажется. Гнолы не каждый день стадами ходят, да и хоулеры раз в год по обещанию появляются. Обычно если и бывают проблемы, то мелкие: навок из заброшенного дома выкурить, серебрянку потравить или зомби перестрелять. А опасности — ее и в большом городе хватает. Можно дорогу на красный свет перебегать и под колеса угодить, можно на машине в аварию попасть, а можно с оравой оглоедов повстречаться, которым глубоко пофигу, кто ты такой: русский, еврей или хачик. Даже наоборот, к хачику эти скинхеды доморощенные не полезут, потому что за его спиной сила. А русских бить можно: их редко кто прикрывает. Нет, порой я даже благодарен начальству за то, что меня сюда заслали. И воздух свежий, и нервы покрепче стали…

Он вернул саблю Глебу.

— А у вас с оружием напряженка, я смотрю, — посочувствовал тот.

— С мечами-то? Да нет, сейчас не так сильно ощущается. Поначалу, конечно, сюрприз был, когда мы закинулись сюда по всем правилам: с автоматами, винтовками, гранатами, рациями и «Уралом», на котором должны были передвигаться по местности, и к вечеру того же дня выявляется нонсенс, в который там, наверху, до сих пор не врубились. Могильным туманом он называется. Во, по глазам вижу — знаешь, что это за дрянь.

— Знаю. От него ни спички, ни зажигалки не срабатывают.

— Да, если бы только они, жизнь была бы прекрасна. Хуже то, что при определенной густоте могильного тумана порох перестает взрываться и просто превращается в серу. Кроме шуток, сам видел! Держу щепотку пороха, а он из серого становится желтеньким и пахнуть начинает соответственно. Чем становится соляра, не знаю — не проверял. Но моторы машин здесь работают с перебоями, а временами совсем сдыхают. Так что спустя неделю мучений мы загнали наш транспорт в гараж, где он и ржавеет до сих пор, автоматы с винтовками развешали по стенам, а сами начали привыкать к прелестям средневековой жизни и налаживать контакты с местным населением. Они-то нам и помогли освоиться. Народ здесь к местным чудесам природы оказался привычен, самострелы делать и мечи ковать не впервой — заодно и нас обучили. А наши штабные до сих пор, когда вспоминают, шлют сюда патроны коробками и соляру для «Урала». Ну, соляре-то мы применение быстро нашли: ей серебрянку хорошо опрыскивать. Дохнет моментально. А с патронами хуже. Ими у нас уже полкладовки забито, так что время от времени приходится устраивать субботники по уменьшению запаса винтовочных патронов путем их потрошения и увеличению посредством этого запасов пороха.

— Так зачем вам порох-то, если все равно ничего не стреляет? — удивился Тема.

— Ну, почему так сразу «ничего»? Обрезы видите? Они, конечно, не первостепенное значение имеют, но иногда ими не воспользоваться грех. Чаще всего против кожанов или ослизней. Эти слабенькие, достаточного количества могильного тумана притянуть не могут.

— Дробью валите или пулямисеребряными? — встрял Степаныч.

— Солью. Она их разъедает просто обалденно…

Пока основная часть «гладиаторцев», а вместе с ними Петрович и насупленный Кустов выслушивали лекцию Вована на тему «Особенности жизни обособленных групп населения в условиях Сумеречной земли», Инари подлатала Леньку и принялась за припухшие багровые полосы на физиономии Игорька. На протяжении неторопливого процесса исцеления, ликвидатор все разглядывал перепачканную мордочку эльфийки, и в особенности подсохшую уже ссадину.

— Это ты на болоте так окунулась? — поинтересовался он, наконец. — По самые уши учухалась.

— А то, — усмехнулась ведьмачка. — Шли днем, было жарко, а из воды поблизости одна ржавая лужа. И что мне делать оставалось?

— Да я все понимаю. Но зачем же было об корягу прикладываться? Можно и поаккуратнее нырять…

— Учту на будущее.

— А если серьезно, что случилось-то?

— Две мучимые бессонницей кикиморы проплывали мимо.

— Среди бела дня? — удивился Ленька.

Сам факт существования кикимор, насколько мог судить Глеб, здесь никого не поражал.

— Среди бела дня, — подтвердила Инари. Она уже оставила Игорька в покое и теперь занималась кровоподтеком на виске Михалыча. Шеф ликвидаторов жмурился, как пригревшийся на солнцепеке кот.

— Малыш, кажется, я понял, как удостоиться твоего внимания, — засмеялся он. — Отныне буду спотыкаться и падать почаще.

— Как знаешь, Михалыч. Ты только о грабли не спотыкайся и на вилы не падай, а то ведь я могу и не успеть из Чернолесья вернуться…

— А Хорт тоже пару царапин получил, — как бы невзначай сказал Вован.

Ведьмачка на мгновение оторвалась от своего занятия и посмотрела на ликвидатора, сидевшего с видом невинного младенца.

— Смертельных? — уточнила она.

— Нет, вроде бы.

— Тогда переживет. У тебя самого как дела со шкурой? Цела?

— Обошлось. Тьфу-тьфу, — Вован поплевал через плечо и постучал себя по лбу.

— Вот и замечательно, — порадовалась дроу, возвращаясь на свое место неподалеку от Глеба.

— Ну, и как тебе здешняя компания? — тихонько спросила она у «гладиаторца».

— Впечатляет, — признался тот. — И впечатление остается благоприятное.

— Я же говорила, ликвидаторы неплохи для людей, на них можно положиться в случае необходимости.

— Слушай, а этот… Хорт, которого мы снаружи встретили, кто он такой? Тоже из ликвидаторов? Я бы сказал, что здесь он самая оригинальная личность, а остальным до него расти и расти.

— Нет, — наморщила нос Инари. — Хорт не ликвидатор. Он — ведьмак. Последний из Каер Морхен… ну, во всяком случае, я так думаю, что последний. Все остальные, кого я знала, уже мертвы.

— Каер Морхен?

— Ага. Это… В общем, это такое место, где обучали ведьмаков. Замок… Школа… монастырь… Не знаю, никогда не думала, как его лучше назвать по-вашему. Для нас «Каер Морхен» говорило само за себя.

— Понятно. То есть, ничего, конечно, не понятно, но это уже не важно.

— И все-таки странно, — не мог успокоиться Ленька. — Со вчерашнего утра все наперекосяк пошло. Кикиморы днем шастать стали, гнолы стаями бродят, дьяволы на Светлую землю лезут без приглашения. Я так думаю, неспроста все это! И тень та тоже неспроста была…

— Что за тень? — заинтересовался Шурик.

— Если б я еще знал. Часов в восемь утра… У нас с Максом как раз дежурство заканчивалось, когда базу что-то накрыло. Как будто туча пролетела по небу, хотя ни облаков, ни ветра тогда не было. На деревьях за забором и листика не шевельнулось, только ни с того, ни с сего похолодало ненадолго. А теперь самое интересное: помнишь, Инари, тот кусок горного хрусталя, что у нас на столе пылился?

— Как же не помнить, — отозвалась ведьмачка. — Я же сама вам его притащила по слезной просьбе Михалыча, которому он так и не понадобился.

— Так вот, этот хрусталь просто взял и растаял.

— В смысле, растаял? — не стерпел Кустов. — Улетучился, что ли?

— Нет, растекся лужей, как льдинка.

— Что?!? — подалась вперед Инари.

— Серьезно говорю, растаял, а лужица сразу затвердела. От стола ее еле отколупнули.

— Анорра ильмен… значит, это не только в Бирючине было?

Ведьмачка запустила пальцы в спутанную гриву волос и уставилась на вытертый половичок, сквозь ворс которого белели нити основы.

— Что «это»? — поинтересовался Игорек. — Ты, вообще, о чем?

— О том, что как раз часов в восемь, перед тем, как я на них, — Инари кивнула на «гладиаторцев», — наткнулась, в Бирючине всколыхнулась тьма. Да еще как всколыхнулась — словно огромная волна прокатилась и ушла дальше на восток. Собственно говоря, она-то и притянула к себе Дверь. Вскоре после этого по лесу расползлись слизли, а затем дали о себе знать хоулеры. Хотя, они могут быть просто совпадением, потому что, как минимум один выбрался из Чернолесья безо всяких магических причин и второй день шлялся по округе. Но получается, что волна и вас задела… С какой стороны шла тень? Не успели заметить?

Ленька насупился. На его физиономии отразился тяжелый мыслительный процесс.

— С запада, — уверенно сказал он в итоге. — Так ты думаешь, все дело во тьме?

— Пока даже думать не буду. Для начала дождусь утра и получше осмотрю окрестности.

Инари обхватила руками колени и затихла. В кухоньке раздавалось только мерное жужжание Степаныча, травившего Вовану, Петровичу и «гладиаторской» молодежи очередную байку из своего неистощимого запаса. Иван с Михалычем о чем-то приглушенно беседовали. Слов разобрать было невозможно, но Глеб ни капли не удивился бы, узнав, что Князь заключает с шефом ликвидаторов договор на поставку партии булатных мечей или облегченных доспехов по чертежам заказчика. Ленька забился обратно в угол между комодом и столом и, похоже, задремал. Игорек чистил ногти острием ножа и молча посмеивался, краем уха тоже слушая Степаныча.

Глава 6. О пользе своевременных идей

Окружающая атмосфера начинала клонить Глеба ко сну, и он уже стал подумывать: не последовать ли ему примеру Леньки и не завалиться ли спать на голодный желудок? Тем более что усталость сегодняшнего дня давала о себе знать все явственнее. Сидевшая по соседству с «гладиаторцем» Инари тоже клевала носом, но вдруг резко вскинула голову, прислушалась, а затем бесшумно вскочила на ноги и скрылась за завешанной тряпьем дверью. Глеб даже удивиться не успел внезапному исчезновению ведьмачки, как из сеней в кухоньку протиснулся Хорт. Возможно, это оказалось лишь совпадением, но складывалось впечатление, что дроу в открытую избегает общения с ведьмаком, словно была между ними какая-то застарелая неприязнь…

— А вот и последние известия пришли, — разом оживился Михалыч. — Ну, что там снаружи делается?

Хорт, не торопясь с ответом, опустился на пол и только после этого смог как следует распрямить спину. Трепещущее пламя свечей давало не так уж много света, но все же у Глеба появилась возможность получше рассмотреть ведьмака.

Мужчина был облачен в потрепанную куртку неопределенного цвета, заляпанную подозрительными пятнами и местами грубо заштопанную, выцветшие штаны и высокие сапоги, за плечом виднелась круглая цуба меча наподобие катаны, на поясе — еще один меч меньшего размера и кинжал. Арбалета он в отличие от Инари при себе не имел. В вороте куртки тускло поблескивал серебряный амулет, на указательном пальце левой руки Хорт носил серебряный перстень с уже знакомым «гладиаторцу» винно-красным камнем. Для своего исполинского роста мужчина казался очень худым и двигался с поистине звериной ловкостью. Возраст его определить было затруднительно: ведьмаку с равной вероятностью могло оказаться и сорок лет, и шестьдесят. Длинные волосы, когда-то, кажется, темно-русые, теперь были обильно тронуты сединой. Обветренная, дочерна загоревшая кожа туго обтягивала худое лицо, через всю левую половину которого шли пять глубоких борозд шрамов. Разорванная верхняя губа срослась неровно и навсегда застыла в кривой усмешке, а нос ведьмака был свернут направо — вполне возможно, тем же самым ударом, который разукрасил его левую щеку. Расширенные зрачки Хорта в полумраке полыхали зеленым фосфорическим светом.

— Деревня пуста, — спокойно сказал мужчина. — Туман развеялся почти окончательно. Гнолы подались восвояси. Осталась, может быть, пара навок в каком-нибудь сарае, или жевун в подполе, но это несерьезно. Зато приближаются хоулеры. Идут с севера, со стороны болот и прямой наводкой сюда.

— Все-таки по нашим следам, — растерянно ахнул Тема, озвучив мысли остальных «гладиаторцев». — Не сбились.

— А что, должны были? — угрюмо поинтересовался Хорт.

— Не знаю… И что же нам теперь делать?

— Вам — сидеть и не высовываться, — отрезал Михалыч. — Делать что-то придется нам. Значит, топи они уже пересекли?

— Да.

— Плохо. Теперь им дороги осталось на час, а может, и поменьше. Чувствую, спать нам этой ночью не придется. Чертовски плохо, я бы даже сказал.

— Если они идут от болот, — подал голос разом проснувшийся Глеб, припомнив вчерашний рассказ Инари, — значит, пока еще находятся по ту сторону реки?

— И что из этого? — Хорт с внезапным интересом посмотрел на «гладиаторца».

— Если я правильно помню, текущую воду они на дух не переносят…

— Помнишь правильно, да только здесь мост совсем неподалеку. Они переберутся и даже лап не обожгут.

— Если тут один мост на всю округу, то мы как раз через него шли. Это чудо архитектуры на ладан дышит. Чтобы его разметать, много времени не понадобится. Если мы отгородимся от хоулеров рекой, то наверняка выиграем время, пока они будут искать переправу. А может, на нас вообще плюнут и куда-нибудь восвояси подадутся.

В кухоньке воцарилось задумчивое молчание.

— А ведь это мысль, — сказал вдруг Вован. — Мостов-то здесь и вправду больше нет. В паре километров выше имеется еще брод, но в нем глубина по колено, к тому же река там довольно широко разливается. Вряд ли хоулеры через него полезут. Конечно, эти гады могут какое-нибудь поваленное дерево отыскать, о котором мы не знаем… А могут и не отыскать.

— Хорошо, — медленно проговорил Михалыч — Во всяком случае, попытаться стоит. Володь, назначаю тебя бригадиром. Возьмешь с собой Игорька и Никиту. Хорт, прикроешь их. Вань, сможешь дать из своих пару парней для ускорения процесса? Не хочется мне бойцов полностью отсюда отсылать. Мало ли что…

Князь окинул оценивающим взглядом ряды подопечных.

— Пашка, Глеб! Пойдете с ними.

— А чего сразу я-то? — возмутился Степаныч.

— Приказы не обсуждаются, — рыкнул Иван.

Пашка сник и что-то недовольно забурчал под нос.

— Вот и ладушки, — вступая в командирскую должность, заявил Вован. — Подымаемся, ребята. Рассиживаться некогда.

Он приоткрыл дверь в сени и гаркнул:

— Никита!

— Чего тебе? — заглянул в кухню круглолицый парень с разрисованной черными сажевыми полосками физиономией и знакомым арбалетом в руках. Вот и еще один персонаж прояснился — и по облику, и по имени.

— У тебя веревка есть?

— Нету. У Санька есть моток.

— Бери.

— Зачем?

— Можешь повеситься, если хочешь. А нам она пригодится балки сдергивать, чтобы затора на реке не было. Не хочу я хоулерам жизнь облегчать.

— Какие балки?

— Мост через Вогру знаешь?

— Эту развалюху-то? Знаю.

— Ну, так мы сейчас идем его ломать.

— Бог в помощь.

— Рано радуешься. Вы с Хортом у нас в прикрытии на всякий случай. Там в сенях нигде гвоздодеров не видно?

— А хрен его знает. Пойду гляну…

Никита опять исчез в темноте, послышался грохот, треск и сопение, затем парень заорал:

— Нету. Два топора есть, косы, тяпки и кувалда.

— Сено косить будем? — деловито поинтересовался Степаныч. — Или картошку окучивать?

— Вряд ли, — отозвался, поднимаясь на ноги, Игорек. — А вот топоры и молоток прихватим. Это нам точно пригодится.

— Ну, пошли, — приказал Вован «гладиаторцам». — Разбирайте инструмент и айда на улицу.

Снаружи было свежо, после духоты тесной кухоньки это ощущалось особенно остро. Луна плыла по угольно-черному небу, ни малость не потускнев. Хоулеры молчали. Хорт отошел в сторону и замер, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь, то ли приглядываясь.

— Может, они передумали? — предположил Глеб, поигрывая топором, который впотьмах сеней сунул ему Никита.

— Нет. Идут сюда.

— Откуда ты знаешь? Ничего же не слышно.

— Загривком чую, — мрачно ответил ведьмак, не расположенный к долгим беседам.

Вован в последний раз проверил степень готовности к действиям вверенного ему отряда и распорядился о выдвижении на позиции. Темнота ли подшучивала над ними, или же сказалось то, что «гладиаторцы» возвращались назад по уже известной дороге, только Глебу почудилось, что до полуразрушенного частокола они добрались очень быстро: куда быстрее, чем когда шли от околицы к временному пристанищу ликвидаторов. Со скользкого бугра отряд съезжал, как на салазках.

— Э-э-эй, поберегись! — благим матом завопил Никита, с разгона летя вниз, прямиком на Игорька.

Тот едва успел отпрыгнуть в сторону. Никита кубарем прокатился мимо и мягко вскочил на ноги. Как ни странно, его арбалет ни капельки не пострадал во время экстремального спуска.

— Вау! — восторженно выдохнул парень. — Вот это я понимаю…

— А я так понимаю, что ты совсем сбрендил после сегодняшней стычки, — огрызнулся Игорек.

— Ну, что нам теперь и расслабиться нельзя? Ходить степенно с каменными лицами и повторять: гнолы-хоулеры-гнолы-хоулеры? Тогда я точно повешусь, если веревка уцелеет.

— Если не уцелеет, ради тебя я еще одну отыщу, — пообещал Вован. — И даже мыло раздобуду. Душистое. Какой-нибудь «Аромат сирени» или «Майскую незабудку».

— Спасибо, Вовочка, дружище! Я знал, что на тебя всегда можно положиться!

Никита без умолку болтал до самого берега Вогры и замолчал только тогда, когда на него прицыкнул Хорт. Ведьмака он, похоже, уважал куда больше, чем остальных.

Никита и Хорт остались на тугреневском берегу, а Вован с Игорьком перебрались по мосту на противоположную сторону. Глеб сунулся было к ним, но глава отряда помотал головой.

— Не лезь. Троим здесь делать нечего. Будете бревна оттаскивать.

И работа закипела. На поверку мост оказался даже в худшем состоянии, чем казалось поначалу. Проржавевшие гвозди вылетали из трухлявого дерева по большей части с одного несильного удара, только жалобный треск стоял над рекой. Первые звенья Вован с Игорьком снимали, будучи на берегу, затем перекочевали на мост. Здесь развернуться оказалось куда сложнее, а потому разрушительной деятельностью продолжал заниматься Вован, а остальные — Пашка, Игорек и Глеб образовали живой конвейер по переброске оторванных досок и кусков дерева в единую кучу мусора.

Треть моста канула в небытие на одном дыхании, от нее остались только узкие балки, одним краем приколоченные к столбикам, врытым в берег, а другим — к сваям, вбитым в дно реки. Тут-то и пригодилась веревка. Чтобы не нырять за балками в воду, их поочередно обвязывали, и уже потом сбивали кувалдой.

— Местные нас убили бы, если б видели, — утираясь рукавом куртки, проворчал запыхавшийся Игорек. — Они ж на этот мост молились…

— Не то слово, — фыркнул Вован, обстукивая очередную доску.

— А вот и гости пожаловали, — вдруг сказал Хорт.

Глеб поначалу подумал, что он шутит, потому что никто ничего странного не слышал и не видел. Но совершенно серьезный ведьмак молча указал на плоскую вершину холма. Там в лунном свете серела крупная сгорбленная фигура. Хоулер медленно поводил головой из стороны в сторону, словно оценивая обстановку, а потом он захохотал. Безумный визгливый смех морозом пробирал по коже. Глеб попятился, не в силах совладать с нахлынувшим на него безотчетным страхом. Права оказалась Инари — это не червяк, с которым можно повальсировать среди деревьев. Хоулер оказался куда больше, чем «гладиаторец» его себе представлял, и, наверняка, сильнее и опаснее. Идти на такого с затупленным турнирным мечом было бы безумием.

— Без паники, — буркнул над ухом Хорт, безошибочно прочитав мысли «гладиаторца». — Они не полезут в воду.

Хоулер начал спускаться с холма, неуклюже подпрыгивая и приволакивая лапы, и на время растворился в кромешной тьме. А на вершине бесшумно возникали новые и новые тени…

— Ты, что, заснул? — раздраженно окликнул Глеба Игорек.

Парень вздрогнул и отвел глаза от пробирающихся к берегу зверей. Ликвидатор сунул «гладиаторцу» сразу охапку досок: он в отличие от остальных времени зря не терял и по сторонам не зевал. Глеб, не задерживаясь, перекинул подарочек Степанычу и потянулся за следующей партией, когда на плечо ему опустилась тяжелая рука. Бесцеремонно отодвинув парня в сторону, вперед бесшумно проскользнул Хорт, а Вован уже пятился от края моста. Игорек тоже отступал назад. Причина общего беспокойства заключалась в том, что первый хоулер достиг воды. Кажется, они не успели…

— Черт, ну и дрянь, — простонал за спиной Глеба Пашка. — Я-то, наивный человек, думал, что такое только в белой горячке увидеть можно!

— Не дергайся, — свистящим шепотом отозвался Никита. — Все под контролем.

«Лицом они на людей смахивают, — прошелестело в мозгу у Глеба, — только ничего человеческого в них нет, кроме сообразительности…» Описывая зверей, Инари кратко и четко подметила их особенности. Хоулера трудно было соотнести с чем-то знакомым, но очень отдаленно он походил на исполинского волка, которому смеха ради кто-то приставил старческую голову. Жидкие седые волосы свисали слипшимися прядями на мощную мохнатую грудь, запавшие глаза монстра были наполовину прикрыты бельмами. Хоулер разглядывал оказавшуюся соблазнительно близко добычу, склоняя голову то на один бок, то на другой, и зло щерил тонкогубый рот, демонстрируя слишком крупные и острые зубы. Потом он обнюхал оставшиеся на берегу столбики с погнутыми ржавыми гвоздями, поцарапал их когтистой лапой и, словно решившись, с визгом сиганул на остатки моста. У него были все шансы допрыгнуть, но на пути у зверя, загораживая людей, стоял Хорт. Меч ведьмака, казалось, сам вылетел из ножен, описал в воздухе плавную дугу и замер у правого сапога владельца. Хоулер с разрубленным надвое черепом рухнул в воду, от которой тотчас же повалил отвратительно пахнущий дым. Стая, успевшая собраться на противоположном берегу, разноголосо взвыла, но повторить попытку первопроходца никто не рискнул. Страх перед текущей водой и острым ведьмацким мечом оказался сильнее голода.

— Снимайте звенья, — приказал Хорт, опять отступив назад.

Глеб, стряхнув оцепенение, подхватил брошенные было бревна и потащил их прочь с моста. Парой секунд позднее в процесс включился Степаныч. Вован и Игорек засуетились, отдирая набитые в хаотичном порядке доски. Никита держал на прицеле снующих взад-вперед на грани видимости зверей.

— Дострелю, не дострелю? — терзался он сомнениями.

— Навряд ли, — на полном серьезе ответил Хорт. — Но можешь попробовать. В случае удачи у нас будет на одну проблему меньше.

— Эх, была — не была, — Никита нажал на спусковой крючок.

Глухо хлопнула тетива, противоположный берег залаял, захохотал…

— По-моему, промахнулся, — разочарованно сказал ликвидатор, перезаряжая арбалет. — Серый Брат, может, попробуешь? Ты же в темноте лучше видишь.

— Что толку, если даже вижу? — отозвался ведьмак. — Я с этими тягомотинами никогда не дружил, а сейчас начинать не время.

— Н-да, надо было с собой еще Инари позвать, — вздохнул Никита. — Вот была бы артподдержка!

Хорт только поджал губы и никак не прокомментировал высказывание ликвидатора. Хоулеры потоптались по травке и, видимо решив, что здесь им ничего не светит, подались прочь. На берегу остались только два зверя. Они внимательно наблюдали за работой людей, прогуливаясь вдоль кромки воды, но стоило Никите снова вскинуть арбалет, как хоулеры нырнули подальше от берега, в спасительную темноту.

— Ну, скоты, — восхитился Вован. — Пошли окрестности осматривать, а надзирателей оставили на всякий случай. Порой я начинаю их уважать за организованность и отсутствие раздолбайства.

— Вот сейчас заодно и узнаем, есть ли где поблизости переправа или нет, — мрачно пошутил Игорек.

Никто его юмора не оценил, зато темп работы резко увеличился. Вован, ворча, как разбуженный медведь, отдирал доски целыми секциями, конвейер работал бесперебойно, а гора мусора все росла и росла. Хоулеры не давали о себе знать вплоть до того момента, когда были сняты последние балки и сбиты торчавшие из воды, как гнилые зубы, сваи. Только когда завершивший работу отряд, нервно озираясь, заторопился назад к деревне, с противоположного берега раздались кашель и захлебывающиеся подвывания.

— Сообщают остальным, что халява уходит, — предположил Пашка.

— Похоже на то, — согласился Никита.

Временная штаб-квартира ликвидаторов встретила измотанных «диверсантов» аппетитным шкворчанием. Артем и Шурик, малость оправившиеся от тягот пути, решили, что военное положение не повод отказываться от ужина. Проведя краткую разведку местности, они где-то отыскали жаровню, каким-то чудом растопили печку и теперь занимались тем, что приводили оставшееся в сумках мясо в более-менее съедобный вид. За день, проведенный на жаре, дичь приобрела легкий специфический запашок, но этот факт никого не смутил. «Гладиаторцы» и изголодавшиеся ликвидаторы, с которыми наши герои, отвечая на гостеприимство, по-братски поделились запасами продовольствия, растаскивали пропеченные куски мяса из эмалированной миски прежде, чем оно успевало хоть немного поостыть. Вернувшийся отряд живо подсел к общему столу.

— Что так шумно было? — прошамкал Михалыч с набитым ртом. — Успели с кем-то схлестнуться?

— Чуть было не дошло до драки, — отвечал Вован, не отставая от шефа. — Эти козлы подоспели как раз тогда, когда мы с дюжину звеньев сняли. Допрыгнуть еще можно было, ну, один и попытался…

— И что?

— Хорт его разделал по-свойски. После этого остальные поняли, что на мост лучше не соваться.

— Много их там?

— Нам хватит. А поштучно не считал — слишком темно на улице.

— Двадцать один, — подал голос ведьмак.

— Это с тем, который сейчас в реке купается? — уточнил

Никита.

— С тем было двадцать два.

Михалыч задумчиво уставился в засиженный мухами дощатый потолок.

— Двадцать один, говоришь? Крупная стая. А нас восемь, да еще Инари девятая… Это по два-три зверька на душу приходится? Ну, если они найдут-таки переправу и подойдут днем, я бы сказал, что все не так страшно, как поначалу кажется.

— Только и остается надеяться, — хмыкнул Ленька. — Потому что если они окажутся здесь до рассвета, против них можно будет выставить только двух ведьмаков. Остальным лезть в драку в кромешной тьме равносильно самоубийству.

— А зачем выбираться наружу ночью, если можно подождать до утра? — удивился Иван.

— Незачем, — отозвался Игорек. — Если хоулеры сами внутрь не полезут. А они могут, они — ребята настырные и быстро кумекают, где что плохо прикрыто.

Дверь, завешанная тряпьем, распахнулась. Глеб ожидал увидеть ведьмачку, но вместо нее на стертом пороге возник еще один из ликвидаторов.

— Опаньки, — возмутился он. — Хаваете здесь, понимаешь ли, а про нас и не вспоминаете! Требую материальной компенсации.

— Подваливай, — благодушно махнул рукой Петрович и пододвинулся в сторону, освобождая место.

— Инари там? — спросил Глеб у ликвидатора.

— Угу, — кивнул тот, внимательно посмотрев на парня.

«Гладиаторец» тихонько покинул остальную компанию и проскользнул в комнату, притворив за собой дверь. Внутри было темно. Глаза не сразу привыкли к колеблющемуся сумраку, потом вокруг темными силуэтами начала проступать скудная обстановка: старенький гардероб, две кровати — по одной у ближней и дальней стены, стол, вокруг него табуреты, на стене по левую руку — зеркало, тоже отчего-то завешенное тряпкой, еще какие-то занавески… Ведьмачка сидела на ближней кровати, забившись в угол, под киотку с шитыми гладью рушниками.

— Дремлешь?

— Уже нет.

— Там ужин в полном разгаре. Не хочешь поесть?

— Нет. У меня и своих запасов хватает. Ходили мост разбирать?

— Угу. Слышала, да?

— А как же. Такого грохота, треска и воя только глухой не услышал бы. Я так думаю, на хоулеров вы успели полюбоваться. Понимаете теперь, отчего я вас в деревню торопила?

— Понимаем, — согласился Глеб, оседлав один из табуретов. — Во всяком случае, мы с Пашкой это прочувствовали. Как остальные, не знаю…

«Гладиаторец» примолк, но ведьмачка тоже молчала, не собираясь поддерживать разговора. Кажется, ее настроение опять оставляло желать лучшего.

— Инари… или ты все-таки Энар? Как тебя звать-то на самом деле?

— Без разницы. Это одно и тоже имя. Просто Энар — полный мужской вариант.

— А Инари — женский?

— Нет, это дружеское обращение. Женское имя было бы Инорэль, но только, умоляю, не надо ломать язык. Тем более что я эту версию все равно терпеть не могу. Я была Энар с самого начала, и это меня вполне устраивает. А если тебя беспокоит, как меня называть, лучше все-таки остановимся на Инари. Надеюсь, что врагами нам стать не суждено. Ну, кажется, я тебя совсем поставила в тупик, — в голосе ведьмачки вдруг промелькнула улыбка. — Что-то меня потянуло на уроки эльфийского языка. Извиняюсь.

— Ничего страшного, — заверил ее Глеб. — Как-нибудь переживу. Знаешь, Инари, о чем я спросить хотел? Все эти чудища, на которых мы здесь насмотреться успели: ослизни, кикиморы, хоулеры… Что они такое? Откуда взялись? Ведь раньше-то никто ни о чем подобном не слышал.

— А почему ты думаешь, что о них не слышали? Другое дело, тот, кто про них знал, не бежал повествовать об этом на каждом углу. Местное население, например, прекрасно знает, что творится в окрестных лесах, куда и когда можно ходить, а куда и когда нельзя. Вован же вам только что рассказывал, как их здесь обучали пользоваться мечами и самострелами.

— То есть, ты хочешь сказать, что это зверье уже давно известно?

— Очень давно, можешь мне…

Инари осеклась, потому что дверь резко толкнули, и в комнатку с кухни ввалился Иван.

— Надеюсь, я не помешал интиму? — поерничал он, приметив две тени в углу.

— Ничуть, — хмыкнула ведьмачка. — Присоединяйся, третьим будешь.

— У нас тут как раз семинар начинается, — пояснил Глеб, — по поводу тех монстрил, что снаружи разгуливают.

— Во, у дураков и мысли одинаковые! — обрадовался Иван, опускаясь на край кровати. — Я же как раз за тем сюда и отправился. Пашке, я погляжу, и в той компании хорошо. Молодежь расползлась по углам и тихо дрыхнет. Кустов дуется на всех сразу и каждого в отдельности, так что его я даже приглашать не стал. Но лично мне, пока стоит затишье, хочется малость подразобраться в том, что вокруг происходит.

— Похвальное желание, — согласился Глеб. — А вот насчет Кустова я тебе одно скажу: зря ты, наверное, ему морду начистил. Хоть и было за что. Он же теперь этого так не оставит…

— Не сомневаюсь. Но пока и думать о нем не хочу. Если вернемся домой, буду прикидывать, как выкрутиться.

— Ты, наверное, хотел сказать «когда вернемся»?

— «Когда» слишком категорично. А на настоящий момент мне в наш возврат верится с большим трудом. Поэтому давайте не будем загадывать на далекое будущее. Я с куда большим интересом послушаю правдоподобное объяснение того, что здесь творится.

— Да ничего особенного не творится, — ответила Инари. — Повседневная жизнь глухих деревень.

— Ничего себе повседневная…

— Кому как. Договоримся, пожалуй, следующим образом: я сначала быстро обрисую ситуацию, а потом будете спрашивать, что непонятно. Идет?

«Гладиаторцы» согласились.

— Замечательно. Что ж, начнем с того, что обычный мир, который вы видите каждый день, не единственный на свете. Помимо него есть другие, их много. Сколько именно, никто не знает, потому что никто никогда не ставил себе цели побывать в них во всех. Эти миры мы, ведьмаки, называем Пограничными. Пограничные миры соприкасаются между собой и с нашим миром при помощи так называемых Дверей, или разрывов мирового полотна. Двери бывают природными и рукотворными, которые идущий создает сам. Природные Двери возникают чаще всего там, где скапливается тьма, гнилая, мертвая энергия. Таким местом может стать лесная чаща, болото, кладбище, заброшенный дом, а то и обычная свалка. Сквозь открывшиеся Двери, привлекаемые тьмой, и приходят к нам обитатели Пограничных миров. Кое-кто из них здесь не задерживается, однако большая часть чувствует себя прекрасно и, если им не мешать, плодится и размножается не хуже, чем у себя на родине. Вот вкратце, пожалуй, и все.

— Нет, не все, — возразил Иван. — Насколько я понял, эти чудики лезут сюда из параллельных миров?..

— Параллельных, перпендикулярных, косых… Как их проверить-то? Одним словом, не ваше это зверье изначально было, не местное. Но постепенно прижилось, тем более что пищи хватает, а конкуренции по минимуму.

— И ты считаешь всех их обычными зверями?

— По большей части самыми обычными. В меру сообразительными и в меру опасными. Выглядят они, конечно, странновато для непривычного глаза. Но Пограничные миры вообще странное место, а эти существа — их порождение. По повадкам же они мало чем отличаются от нормального зверья: охотятся для того, чтобы утолить голод, а не с целью изничтожения рода человеческого, как почему-то частенько считают, строят жилье, защищают свою территорию… Различие только в том, что им уютнее там, где есть тьма, а ваши, земные, звери тьмы наоборот шарахаются. Ну, а у некоторых есть еще и свои задвигоны. Те же самые хоулеры — яркий пример.

— Но, если они обычные, — встрял Глеб, — то почему им по боку нормальное оружие, а то, от чего обычный зверь и не почешется, оказывается губительным? Я сам видел, как хоулера жгло водой, а Вован еще говорил про какую-то серебрянку, которую соляркой сбрызгивают…

— Серебрянка — это нечто наподобие паутины, только куда более противное, а для мелкой добычи смертельно опасное. Под «нормальным» оружием ты понимаешь огнестрельное? Ну, об этом уже рассказывали все, кому не лень. Здесь дело не в зверях. Я думаю, что если в любого из них выпалить из охотничьего ружья, долго он не протянет, если даже сразу не скопытится. Другое дело, что выстрелить ты просто не сможешь. Я ведь вам уже говорила о могильном тумане. Он такой же паразит, как слизли и эльфийские лампадки. Могильный туман сползается туда, где есть тьма. Тьма подпитывает его, а еще он может подкармливаться той силой, что излучают звери. Поэтому чем крупнее и сильнее зверь, тем больше тумана вокруг него и его логова скапливается, и тем меньше шансов применить «нормальное» оружие. Приходится обходиться мечами, самострелами и подручными средствами: вода, солярка, наговоры. Вот насчет них я ничего определенного сказать не могу. Почему они так действуют, никто толком не знает и определяется это путем накапливания опыта. Зато действуют же, и это главное!

— Наверное, ты права, — неуверенно согласился Иван. — Тогда еще один вопрос: все эти Двери, тьма, туманы… они, что, только в ваших местах встречаются? Почему ничего подобного никогда не происходило у нас под носом?

— Точно не скажу, — пожала плечами ведьмачка. — Могу только передать то, что слышала от других. Старые города закладывались на Светлой земле, там, где перегородка между мирами крепче. В таких местах и пробить-то Дверь гораздо сложнее, а чтобы она возникла сама по себе, вообще должно произойти что-то сверхъестественное. Потом люди начали вырубать леса, осушать болота. Даже старые кладбища, и те сводят с лица земли. Естественно, для тьмы остается все меньше и меньше пространства, она отступает все дальше и дальше. Возможно, когда-нибудь она исчезнет совсем, хотя пока что, по-моему, до этого далеко.

— После всего сказанного я точно понял одно, — подвел итог Глеб. — Мне чертовски хочется попасть домой, в нормальный, светлый мир.

— Попадете, попадете, куда вы денетесь, — обнадежила его ведьмачка.

— Да, кое-кто уже делся, — вздохнул Иван.

— Ты о Наталье? Я даже отдаленно не представляю, что случилось. На болоте были только кикиморы, а тем было не до нее. Мне очень жаль, что так произошло.

— Что толку жалеть? Теперь куда важнее, чтобы ничего подобного не повторилось.

— Поживем — увидим, — философски отозвалась Инари. — Еще вопросы имеются? Если нет, тогда лучше поспите, пока есть такая возможность.

Ведьмачка слезла с кровати, поежилась и пододвинула еще один табурет к столу. Иван бесцеремонно завалился на освободившееся место.

— Вопрос у меня остается лишь один и по существу, — зевнув, сказал он. — Как мы выбираться будем к цивилизации?

— Предполагаю, что своим ходом, — ответила Инари. — Навряд ли в деревне сохранилось что-то из живности. Можно, конечно, еще у Михалыча транспорт попросить. Полагаю, что он не откажет. Приглянулись вы ему чем-то…

— У Михалыча? — удивился Глеб. — А разве они не пешочком передвигаются? «Урал»-то здесь не заводится.

— Не заводится. Но кое-что про запас у ребят есть. Насовсем, конечно, не отдадут, но на время одолжат. Ложись-ка тоже спать, а то потом разморит в самый неподходящий момент.

Глеб рухнул на свободную кровать и, помнится, еще подумал, что ведьмачке говорить легко, а ему после хоулеров едва ли удастся уснуть. А потом просто зажмурился. Совсем на чуть-чуть.

Глава 7. Непрошенные гости

Но, должно быть, Глеб все-таки задремал, потому что когда он снова, кажется, всего секунду спустя, открыл глаза, в наполненной клубящимся предрассветным сумраком комнате уже произошли существенные изменения. Ивана заметно не было. Ведьмачка не сидела на табурете около стола, а стояла у окна, пригнувшись и высматривая что-то сквозь стекло. Рядом с ней в таком же согбенном положении застыл Михалыч.

— Пришли, заразы, — приглушенно сказал мужчина. — Черт возьми, а Хорт уверен, что их там всего двадцать один? По мне, так у дворняги меньше блох бывает, чем этих тварюг сейчас на улице.

— Стая как стая, — коротко ответила Инари. — Просто снуют туда-сюда, поэтому и сосчитать трудно. Но штук двадцать наберется… Может, двадцать пять…

Михалыч невесело засмеялся.

— Что мне в тебе нравится, девочка, так это твой оптимизм. Как ты думаешь, дадут нам спокойно дожить до светлого времени суток?

— Навряд ли. Если они знают, что мы здесь, то наверняка попытаются нас выкурить.

В помещении воцарилась тоскливая тишина, а потом снаружи раздался звук, от которого у Глеба мурашки побежали по коже. Безумное хихиканье, действовавшее ему на нервы хуже, чем скрип пенопласта по стеклу.

— Хоулеры, что ли? — поежившись, спросил «гладиаторец».

Михалыч вздрогнул.

— А, это ты, парниша… — с облегчением пробормотал он. — Проснулся-таки. Все верно, хоулеры пришли. Идея с мостом была хорошая, но, видать, переправу они все же отыскали. И что? Есть какие-нибудь мысли?

Глеб пробрался к окну, едва не перевернув спросонок табурет. Странно, а он только сейчас заметил, что в проем по ту сторону стекол вбита железная решетка… Что ж, это к лучшему. Полумрак за окном кишел тенями. Достоверно можно было разглядеть только одного хоулера, который в наглую сидел метрах в трех от порога дома и остервенело чесал задней лапой за ухом, гоняя не то блох, не то вшей — чего у них там водится. Но в реальности зверей было куда больше. Вот еще двое появились в пределах видимости, посмотрели по сторонам и снова скрылись за углом. И вдруг прямо в окно сунулась оскаленная уродливая морда. Глеб охнул и отшатнулся назад от неожиданности. Один из хоулеров, похоже, шастал вдоль стены дома — а «гладиаторец»-то удивлялся, что это за «шурх-шурх» такое слышится. Зверь плотоядно оскалился, заметив по ту сторону окна людей, и пару раз сильно саданул лапой по решетке. Инари вскинула руку, ее пальцы выгнулись не хуже кошачьих когтей. Ведьмачка не произнесла ни слова, но прутья решетки вдруг брызнули синеватыми искрами. Хоулер дико взвыл и отпрянул назад.

— Неплохо, — восхитился парень.

— Может быть. Только это не выход. Я не смогу держать «запрет» на всех окнах и дверях сразу.

— И что делать будем? — спросил Михалыч.

— А чего гадать? — ведьмачка отвернулась от окна и поправила перевязь, на которой крепился меч за спиной. — Нам с Хортом предстоит небольшая партизанская вылазка. Там, снаружи, куда больше места для того, чтобы развернуться. А вот если эти гады полезут внутрь, начнется мясорубка. Что я смешного сказала?

Вопрос ее был адресован вдруг заулыбавшемуся шефу ликвидаторов.

— Да ничего. Просто меня удивляет схожесть вашего ведьмацкого мышления. Хорт мне только что доказывал то же самое, вот только тебя он в напарники брать не собирался.

— Не сомневаюсь, но придется взять, — ведьмачка вызывающе сверкнула зеленоватыми огоньками глаз. — Потому что одно дело пробиться сквозь окружение, и совсем другое — произвести полную зачистку окрестностей. В одиночку он этого не сделает. Пойду-ка, подпорчу ему настроение.

С этими словами Инари отодвинула в сторону Глеба и чуть ли не с пинка распахнула ни в чем не повинную дверь.

— Ну, понеслось! — покачал головой Михалыч.

— Что «понеслось»? — удивился парень. — Какая муха ее ужалила?

— А черт их разберет. Сейчас сам все увидишь и услышишь. Да, не приведи господь никому… Я Инари знаю три года, с самого нашего здесь появления. Хорта чуть поменьше. И все равно до сих пор диву даюсь, и, если кто мне утверждать станет, что проклятий не существует, в жизни не поверю. Пример — вот он, у меня перед глазами. Эта парочка друг друга на дух не переносит, а их будто кто цепью сковал. Дальше предельной длины не отойдешь, а рванешься, чтобы освободиться, — отбросит назад, да еще и столкнет посильнее и побольнее.

Михалыч осекся и махнул рукой.

— Ладно, — уже другим тоном добавил он. — Чего зря кости мыть? Зато настрой у нее сейчас боевой. А если еще и Хорт заведется, тогда зверям точно не поздоровится. Это же все равно, что между молотом и наковальней оказаться.

В комнату пулей влетел Тема. Вид у парня был слегка ошалелый.

— Слушайте, по-моему, они сейчас подерутся, — сообщил он.

— Кто?

— Да ведьмаки наши.

Глеб выглянул в кухню. Артем не сильно приукрасил ситуацию. До драки-то дело, конечно, не дошло, однако обстановка была напряженной, в наэлектризованном воздухе вполне ощутимо проскакивали искры, хоть и не такие явственные, как на оконной решетке. Свечи уже не горели, что неудивительно, если вспомнить, сколько зверей болталось вокруг дома. Могильный туман, наверное, можно было пригоршнями вычерпывать из воздуха. Однако народ не растерялся. Кто из ведьмаков постарался, было неясно, но под потолком кухоньки водили хоровод три люмена приличных размеров. Освещенность была приемлемой, при ней даже можно было бы читать, окажись у кого-нибудь из присутствующих книга. Ссутулившийся Хорт стоял спиной к двери в сени, загораживая выход. Инари — напротив него. Ликвидаторы с интересом наблюдали за происходящим, но не вмешивались. Похоже, им подобное зрелище было не впервой.

— Пусти! — мрачно сказала ведьмачка.

— Тебе нечего там делать. Сиди, лечи свое плечо.

— Мне эта царапина меч держать не мешает. А тебя она вообще беспокоить не должна.

— Она меня и не беспокоит. Меня волнует тот труп, что добавится снаружи.

— Вот он там точно прибавится, если ты выйдешь против хоулеров в одиночку.

— С ними я как-нибудь и без тебя разберусь.

— Значит, не пустишь? — поинтересовалась ведьмачка.

— Нет.

— Великолепно. Так попробуй остановить.

Инари засмеялась и отступила назад. В кухне вдруг резко похолодало, люмены сбились в кучку. А потом — Глеб не поверил глазам — воздух за спиной ведьмачки расступился. Там, в прорыве привычного мира, царила непроглядная тьма. Жалобно звякнула кружка, которую Кустов от неожиданности выпустил из рук. Петрович привстал с места. Пашка в кои-то веки не нашелся, что сказать. Что бы это ни было, выглядело оно пугающе.

— До встречи снаружи, — с вызовом заявила дроу.

— Прекрати эти фокусы, дура, — Хорт попытался поймать Инари за руку, но схватил только пустоту. Ведьмачка уже шагнула во тьму с мечом наголо, а края прорыва сомкнулись за ней. Дико взвыли во дворе хоулеры.

— Чертова гордячка! — почти выплюнул Хорт и выскочил в сени.

Степаныч с Шуриком переглянулись и бросились в комнату. Глеб — следом за ними. Михалыч и Артем уже приникли к окну. По ту сторону решетки творилось нечто невообразимое. Вой, лай, шипение, предсмертный визг… Хоулеры метались по двору, как угорелые. Ведьмачки видно не было, только в отдалении вспыхивали и таяли хвосты серебристых искр от ее меча. Судя по частоте и амплитуде вспышек, там шел нешуточный бой. А вот Хорту даже от крыльца отойти не дали. Огромный зверь молча бросился на ведьмака со стороны ближних кустов. Правда, как выяснилось, хоулер переоценил свои возможности, попытавшись напасть в одиночку. Будь у него поддержка со стороны сородичей, все могло бы сложиться иначе. Сейчас же на глазах у «гладиаторцев» ведьмак плавно шагнул вперед и в сторону и рубанул по хребту пролетевшего мимо зверя. Хоулер в судорогах забился на земле, отчаянно царапая притоптанную траву. Ведьмак даже добивать противника не стал: некогда было, потому что от поваленного забора на него уже катилась подвывающая мохнатая свора. Зрители с замиранием сердца ждали кровавого рубилова, однако Хорт, не собираясь ввязываться в бой с превосходящим его по силе противником, легко вспрыгнул на спинку врытой у стены дома скамьи, и оттуда на крышу. Первый из подоспевших зверей сиганул за ним с разбегу, но лишь заскрежетал когтями по шиферу и свалился обратно. Другой — то ли половчее, то ли поудачливее — высоту взял и скрылся из вида. Прочие бросились в обход дома. Все, кроме одного, того, что рухнул с крыши. Этот обнюхал еще вздрагивавшего собрата, дико взвыл и бросился на входную дверь. Даже через стекло слышно было, как затрещали доски.

— Гад вшивый! — выдохнул Михалыч, срывая с карабина арбалет. — Внутрь, значит, захотел! Щас ты у меня пойдешь…

Старые, перекосившиеся рамы открываться не хотели ни в какую. Михалыч не стал их упрашивать. Он просто приложился к стеклу табуретом — только осколки посыпались на подоконник и на пол. Хоулер обернулся, привлеченный звоном, и, завидев целящегося в него из арбалета человека, рванул в сторону как раз в тот момент, когда шеф ликвидаторов спустил курок. Болт разлетелся вдребезги,ударившись о кирпичную стену. Зверь же, не дожидаясь, пока Михалыч перезарядит оружие, набросился на решетку, решив, наверное, что она будет послабее входной двери. Возможно, он был прав — уж слишком жалобный хруст раздался при первом же его ударе по сваренным прутьям. Михалыч выстрелил навскидку, но хоулер уже исчез из оконного проема, а в следующий миг затрещала под тяжелым ударом решетка соседнего окна. Ликвидатор, поминая всех чертей, бросился туда, однако отвратительная морда зверя снова возникла в окне, около которого сгрудились «гладиаторцы». Новый удар. Тема, жалобно пискнув, попятился назад, расталкивая одноклубников, и распахнул дверь в кухню. Его тотчас же накрыли отборным матом. Судя по рычанию и треску, там тоже ничего хорошего не происходило.

— Сиди, где сидишь, и не высовывайся! — проревел кто-то. Кажется, Ленька.

Артем живо захлопнул дверь и забился в угол под зеркало. Глеб выхватил саблю. Ему почудилось, что решетка начинает шататься. Судя по тому, что во второе окно продолжали ломиться, к их гостю подоспела подмога. Самое время, чтобы проснуться в холодном поту и понять — все происходящее не более чем ночной кошмар…

— Какого хрена вы на него любуетесь? — заорал Михалыч. — Шугайте, пока не поздно! Оружие у вас на что?

Сам шеф ликвидаторов уже отбросил арбалет и взялся за меч, орудуя им, как шпагой. Руководствуясь его примером, Глеб сделал резкий колющий выпад. Клинок сабли прошел между прутьев, чуть-чуть не задев вовремя отпрыгнувшего хоулера. Зверь тряхнул головой, зашипел и снова атаковал неприступную решетку. По потолку топотали тяжелые лапы, из щелей между досками вниз сыпалась пыль и древесная труха — должно быть, кто-то из зверей пробрался на чердак. Потом хруст, лязг и торжествующий рев раздались за спинами «гладиаторцев».

— Что?..

— Третье окно! — почти простонал Михалыч. — Господи, я и забыл про него!

— Какое третье? — Глеб видел только два.

— Слева за занавесками еще комнатушка. Крохотная. Вроде чу…

Занавески видели все, но на них и внимание никто не обратил, порешив, что это глухая кладовка, как в городских квартирах. И, получается, ошиблись. А договорить Михалыч не успел. Сквозь распахнувшиеся занавеси в комнату, как вихрь, ворвалось что-то огромное и черное, сшибло с ног отчаянно вскрикнувшего Пашку и с рычанием покатилось по полу, опрокидывая табуреты. Ликвидатор бросился на выручку, но обо что-то запнулся и растянулся на паласе. Выскочивший из-за занавесок второй хоулер споткнулся уже об него. Это было какое-то безумие… Хоулеры выли. Артем и Шурик визжали. Пашка истошно орал — значит, пока был жив. В суматохе разглядеть что-либо, кроме темной массы, корчащейся под ногами, было невозможно, и Глеб, наплевав на зверей по ту сторону решетки, с размаху опустил саблю на горбящуюся тушу, искренне надеясь, что это все же хоулер, а не Степаныч. Жалобный визг подтвердил его предположения, и Глеб приложился еще пару раз прежде, чем зверь опомнился и кинулся на нового противника. Удары только разозлили его, словно «гладиаторец» бил хоулера не увесистой полосой металла, а легкой хворостинкой. Увернуться от него в узком пространстве между кроватью и столом было нереально, да и времени бы не хватило. Глеб, скорее инстинктивно, чем осознанно, сунул в сторону зверя саблей. Тупой клинок соскользнул по мохнатой грудине, причинив нападающему боль, но не затормозив атаки, и «гладиаторец» вместе с повисшим на нем хоулером рухнули на край кровати, а оттуда скатились на пол. Глебу повезло в том, что он сумел упереться свободной рукой и гардой сабли в основание шеи зверя, не давая ему добраться до горла. Хоулер шипел и щелкал зубами в опасной близи от лица человека, рвал когтями плечи и бока. Совсем рядом кто-то с натугой хрипел и стонал. Наверное, Пашка. А может, сам Глеб…

Издалека донесся высокий тонкий вой, закончившийся хрипом и бульканьем, а затем в поле зрения «гладиаторца» возникла смутная шатающаяся фигура. Человеческая, а не звериная.

— Не кувыркайся, — просипела фигура голосом шефа ликвидаторов.

Из окна с треском вывалилась решетка, уставшая сопротивляться напору снаружи, а вместе с ней куски кирпича. Добившийся своего хоулер сунул внутрь морду, заерзал, протискивая плечи. Михалыч, не обращая на него внимания, занес меч, но не ударил, а попросту рухнул на терзающего Глеба зверя сверху, всей тяжестью налегая на клинок. Кованое железо с хрустом вошло в тело твари, и та жалобно заскулила, бессмысленно задергалась. По щеке и шее «гладиаторца» потекло что-то горячее — не то слюна, не то кровь. Потом зверь затих и обмяк, придавив парня. На то, чтобы сбросить его, сил уже не оставалось. В ушах шумело, перед глазами зыбко колебались расплывчатые черные силуэты. Хоулер из окна, цепляясь лапами за батареи, ловко вползал в узкий проем. На кухне по-прежнему выли и орали. Глеб со вздохом покорился судьбе в ожидании скорой развязки, но время тянулось, как резина, а ничего не происходило. Михалыч не поднимался. Хоулер по-прежнему торчал в оконном проеме, визжал и стучал лапами по батарее. «Гладиаторец» сморгнул, пытаясь сфокусировать взгляд, и, наконец, понял, что торчит зверь там не по своей воле. Кто-то просто не давал ему попасть внутрь и, более того, медленно, но верно вытаскивал обратно.

Кто именно это был, Глеб так и не узнал, потому что на него все же нахлынула густая, душная темнота. Последним, что он услышал, были хлюпающие удары и резко оборвавшийся визг, а когда снова открыл глаза, вокруг было светло и тихо. Парень лежал не на полу под кучей безжизненных тел, а на ближайшей к двери кровати поверх покрывал. Над ним склонялась встревоженная ведьмачка. Выглядела она осунувшейся и вымотанной до предела. Серое, разом похудевшее лицо Инари было покрыто мелкими царапинками — словно иссеченное осколками стекла или ледяной крошкой. Где это ее так?.. На хоулеров не похоже…

— Жить будет, — вынесла вердикт дроу и отступила в сторону, поближе к выбитому окну, а на ее месте сгрудилась целая толпа. Князь, Петрович, Никита, Вован… Артем и Шурик, подозрительно пошмыгивающие носами, тоже были здесь. Значит, живы остались, черти.

— Как самочувствие? — отрывисто спросил Иван. — Нормальное? Ну, и напугали же вы нас!

Глеб слабо поморщился — дескать, все в порядке. Руки-ноги, правда, были, как ватные, но в целом вроде ничего.

— Пашка где? — язык плохо его слушался.

— Там, — Иван махнул рукой в сторону противоположной стены. — Отлеживается. Он легче отделался. Повезло, наверное…

— Наверное, — согласился Глеб, не желая вдаваться в подробности. Даже при воспоминании о происшедшем его начинало трясти. — Михалыч как? В порядке? Без него мне бы каюк настал.

«Гладиаторцы» опустили глаза, Никита насупился. За всех ответил Вован.

— Шеф чуток не дождался помощи… Помер он.

Глеб болезненно зажмурился и застонал.

— Проклятье!

— Отдыхай, — распорядился Иван. — И вообще все сейчас ложатся и отсыпаются. Часов шесть — больше дать не могу. Потом уходим.

— Куда пойдем-то?

— Пойдете вы к нам на базу, — сказал вместо Князя Вован. — Она тут недалеко. И нам проще — не придется потом еще за семь трупов отчитываться, и вам спокойнее. Посидите там, позагораете, пока мы с Большой Землей свяжемся и решим, куда и как непредвиденных гостей отправлять. Своим ходом домой добираться вам будет ох как проблемно…

Глеб не собирался больше спать — и без того, наверное, часа четыре провалялся в отключке, но организм все решил за него. Веки наливались свинцовой тяжестью, и «гладиаторец» даже не заметил, как снова провалился в черную пропасть беспамятства.

А разбудил его запах гари…

Проснувшись, парень не сразу смог понять, где он находится, и что вообще происходит. Первой мыслью было: «Горим! Проводку замкнуло!» В незнакомой, скудно обставленной комнатке сильно пахло дымом. Но самого дыма заметно не было, а когда «гладиаторец» приподнялся на локте, недоуменно оглядываясь, и приметил искореженную выломанную решетку, кем-то поднятую с пола и поставленную в угол, и залитый кровью старый коврик у кровати, все встало на свои места. Он не в «Княжеграде» и не на выезде. Он в Тугреневке, во временном штабе ликвидаторов, и бардак вокруг — последствия ночной атаки хоулеров. Вот только с дымом не совсем понятно. Тянет им, похоже, из окна. Но что горит-то?

Слабость еще не прошла окончательно, однако двигаться уже было возможно. Глеб кое-как встал на ноги и выглянул наружу. Горел сарай, стоявший по ту сторону проселочной дороги. Горел жарко: столб черного дыма, поднимающийся строго вверх, видно было, наверное, издалека. На крыльце дома сидел Иван в позе роденовского мыслителя и задумчиво смотрел на пожар. Артем, Петрович и Шурик ошивались у поваленного забора, светлая шевелюра Степаныча мелькала среди ликвидаторских бандан. Кустов был там же и что-то доказывал Вовану, усиленно жестикулируя. Ведьмаков в поле зрения не наблюдалось.

— Проснулся наконец-то? — спросил Князь, переключив внимание на «гладиаторца». — Хорошо. Значит, надо собираться и рвать отсюда когти.

— Угу. А это что? Акт вандализма?

— Скорее погребальный костер. Там, внутри, Михалыч, Игорек, Василь и Темрик с Максом. Во всяком случае, Вован утверждал, что этими кусками мяса были именно они.

— Что, и Игорь тоже? — охнул Глеб. — А Василь кто такой?

— Тот, последний, которого даже представить не успели.

— Черт, значит, троих загрызли? Или еще кого зацепили?

— Ты лучше спроси, кого не зацепили. Легче всего отделались мы с Петровичем и Кустов, потому что нас запихнули в сени и сказали: сидите и не рыпайтесь. Дотуда хоулеры прорваться не смогли. Но зато и мы там повеселились на славу. Темнота, не видно ни черта, кругом рычание, доски трещат, кто-то кричит, визжит, лает… Я за эти полчаса лет на десять постарел и все молитвы вспомнил, даже те, которые не знал. Зато теперь получил огромнейший опыт, как комнату страха оборудовать.

— Ну, а потом?

— А потом дверь все же высадили. Правда, не хоулеры, а Хорт. С ноги, насколько я понял. К тому времени как раз и на кухне все стихло, парни только-только начали потери подсчитывать. Хорт же прямиком в комнату полез. Вот там был, конечно, шок лично для меня. Кругом все перевернуто вверх дном, имеются два пацана в полубезумном состоянии и куча трупов. Во всяком случае, так показалось на первый взгляд. Потом, правда, выяснилось, что два «трупа» еще дышат. А тут и Инари подоспела. Пока она вас откачивала, мы устроили небольшую уборку. Как тебе курганчик?

Иван кивнул куда-то в сторону. Глеб высунулся в окно посильнее, фактически улегшись на подоконнике на живот, и увидел, что имел в виду Князь. Изрядно порубленные трупы хоулеров стащили в одно место. Куча и вправду получилась внушительной. Из нее во все стороны торчали окостеневшие скрюченные лапы, ощеренные морщинистые морды…

— Жуть какая. Оказывается, при свете они еще отвратнее выглядят.

— Не то слово. Я вот потихоньку начинаю поражаться на человеческую природу. Анализирую свои ощущения и думаю, что после всего происшедшего должен был реально слететь с катушек. А между тем эта вонючая гора трупов уже воспринимается, как что-то обыденное. Неужели человек ко всему привыкает, даже к опасности и смерти?

— Наверное, у каждого свое восприятие жизни. Отчего на войне кто-то сходит с ума, а кто-то живет, как будто ничего и не произошло? Для нас адреналин в крови — это норма, может, оттого и освоиться оказывается проще. Хотя… сегодняшней ночью я ни фига бы с этим не согласился.

— А сейчас?

— Сейчас? — Глеб задумался. — Сейчас все это отошло на уровень страшного сна и начинается оценка — где мы ошиблись, что надо было делать по-другому. Злополучное третье окно проверить… Жердей из забора надергать и отесать поострее… Ведь время-то было.

— Было. Знаешь, что я в первую очередь сделаю, когда до ликвидаторской базы доберусь?

— Напрашивается куча версий…

— И все непотребные? Немного ошибаешься. У них там есть такая замечательная вещь, как точило. Первым делом я наведу на своем мече заточку под бритву.

— Ты, что, рехнулся? И кто это дня два назад заявлял, что даже с затупленным клинком от милиции меня отмазывать не будет? За колюще-режущее оружие тем более по головке не погладят.

— До милиции еще дожить надо. А оттого, что здесь меня с тупым мечом загрызут, как добропорядочного гражданина, легче не становится.

— Понятно все с тобой. Ведьмаки куда запропастились?

— Инари отправилась изучать окрестности сразу после вашего исцеления, а Хорт где-то здесь шляется. Оригинальный тип… Ладно, раз уж ты все равно на ногах, выходи наружу. Если решишь переодеться, что я бы настоятельно рекомендовал, в маленькой комнатке в стенку вбиты гвозди, а на них висят какие-то шмотки. На кухне в жаровне — то съедобное, что еще осталось в этом доме. Все остальные уже готовы и ждут только тебя… ну, и еще Вована с соляркой.

Глеб сполз с подоконника, посмотрел на свою изодранную в лоскуты толстовку, на продырявленные, залитые кровью джинсы и последовал Княжескому совету. Из приличного вида вещей, оставшихся от прежних хозяев дома, ему подошла только рубаха в синюю клеточку да безразмерный свитер — старые, но чистые. Не фонтан, конечно, однако лучше, чем ничего. Окровавленную футболку Глеб выбросил без малейших сожалений, с «гладиаторской» толстовкой немного помялся, но все же отправил следом. Восстановлению она уже не подлежала. Проще будет по возвращению в Тулу заказать новую.

— Отлично, — одобрительно сказал Иван, когда Глеб, вновь перепоясанный монгольской перевязью, показался на пороге.

— Урааааа! — завопил Пашка, куривший на пару с Вованом на углу дома. — Наш герой снова с нами!

— Да шел бы ты… — беззлобно ответил Глеб.

Сарай догорал. Его крыша уже провалилась, почерневшие балки, как обглоданные ребра, торчали в синем небе. Ленька с Никитой щедро поливали кучу хоулеровских трупов мутной жидкостью из канистр. Судя по штыну, это, действительно, была солярка.

— Тоже запаливать будете? — спросил «гладиаторец».

— Естественно, — на него посмотрели так, будто он сморозил величайшую глупость. — Не оставлять же гнить? От них одна зараза по округе пойдет.

— А знаете, чего сейчас учудила ваша шишка? — поинтересовался новоиспеченный глава ликвидаторов, ткнув сигаретным окурком в ту сторону, где вдалеке виднелся Кустов.

— Понятия не имею, — честно ответил Иван.

— Он требовал с меня письменное свидетельство того, что, действительно, заброшен в Тюменскую область, в самую чащу леса, откуда на машине выехать нереально.

— Ну, и как? Ты ему его дал?

— Нет. У меня же под рукой ни бланков фирменных, ни печати, ни нотариуса, чтобы заверить расписку. Он у вас часом не рехнулся?

— Вроде, нет. Кстати, после нынешней ночи он наоборот успокоился и больше не наезжает по поводу нелюдей, болот и чьей-то там вины. Представил, наверное, что было бы, догони эта стая нас в лесу на длинном пути. А справка ему нужна, чтобы от начальства отмахиваться. Прикинь сам — если мы еще хоть как-то можем выбраться к цивилизации, «Газель» из Бирючины забрать не получится. Ущерб весь, как пить дать, на него повесят. Недоглядел, недодумал, недоделал…

Вован почесал в затылке.

— Не завидую ему, — признался он под конец.

— Я тоже. Да и вещами, пожалуй, придется пожертвовать, — печально вздохнул Иван.

— Решил все же их бросить? — спросил Глеб. Монгольскую ламилляру, оставшуюся по ту сторону болот, ему, честно говоря, было даже жалко.

— Вынужденная мера. Нет, если ты хочешь после всего случившегося опять тащиться в Бирючину…

— Не хочу.

— То-то и оно. Я тоже не хочу. Павел Алексеич?

— Ваня… ты даже не представляешь, — с чувством сказал Пашка. — Я прямо спал и видел, как снова топаю назад через эту лужу на болотах. По Зайцу я, конечно, буду скорбеть, но даже ради него второй раз туда не пойду.

— Понятно. А Темку и Шурика я попросту не пошлю. Даже в сопровождении ведьмаков. Ну его… Железо — дело наживное.

— Опаньки, — удовлетворенно вздохнул Никита, распрямляя спину и встряхивая опорожненную канистру. — Вроде все. Запаливаем?

— Запаливаем, — коротко ответил Вован. — Ну, что, мужики? Выдвигаемся? А то сейчас здесь будет жарковато.

— Выдвигаемся, — согласился Иван, поднимаясь с крыльца. — Степаныч, свистни там молодежь. Пускай берут сумки. Вам, как инвалидам, сегодня поблажка.

— А как же Инари? — забеспокоился Глеб. — Ее мы ждать не будем?

— А смысл ждать? — удивился Ленька. — Нужды в дополнительной охране нам сейчас нет. Если же ты за нее волнуешься так она, не в пример прочим бабам, за себя постоять умеет, а места здешние еще получше нас знает. Никуда не денется. Раз пообещала вернуться и рассказать, что в округе происходит, значит, вернется. Либо по пути догонит, либо на базу придет. В любом случае здесь сидеть нам никакого резона.

Выуженные с дороги Тема и Шурик без пререканий подобрали сумки, уже стоявшие наготове у забора. Вован помялся и вдруг отвесил короткий поклон опустевшему дому.

— Спасибо этим стенам, — смущенно сказал он. — Не подвели. Могло-то быть куда хуже.

«Гладиаторцы» и ликвидаторы вышли со двора. Никита задержался и, запалив пропитанную соляркой тряпицу, швырнул ее в зловещую кучу тел. Погребальный костер хоулеров весело заполыхал, а ликвидатор с арбалетом наперевес пошел под горку, где уже ждали его остальные.

Точно, конечно, утверждать невозможно. Но примерно в этот же момент в шести километрах северо-западнее Тугреневки на опушке леса, который можно было бы даже увидеть на горизонте, если бы не деревенский забор, толстый мохнатый мотылек присел на ствол дерева, а взлететь уже не успел. Метко брошенный нож пригвоздил насекомое к коре. Инари с усилием выдернула на четверть лезвия вошедший в ствол Клык, стряхнула на траву еще копошащуюся тварь и припечатала мотылька сапогом, обрывая его мучения. Не было в нем никакой опасности для мира. Насекомому просто не повезло. Оно попалось под руку ведьмачке как раз в тот момент, когда та была не в духе. Инари обтерла перепачканное слизью лезвие пучком травы, вернула оружие в ножны и поймала себя на том, что снова смотрит в сторону затянутой синей дымкой Тугреневки. На таком расстоянии даже с острым эльфийским зрением нельзя было различить мелких подробностей. Черный дым от догорающего сарая все еще поднимался к небу. Но оставались ли в деревне люди или уже отправились восвояси?

Солнце близилось к зениту. Прошло часов пять с тех пор, как ведьмачка, вскользь осмотрев Тугреневку и не найдя там ничего подозрительного, пересекла вброд Вогру, отправившись на север.

Логика ее размышлений была проста. Само по себе в этом мире ничего не происходит. Что-то должно было вызвать вспышку тьмы. Что-то, происшедшее во вполне определенном месте. Оставалось только его найти и узнать, что там случилось. К Бирючине волна тьмы подошла с запада: это Инари знала точно. Если Ленька ничего не напутал со сторонами света, то через базу ликвидаторов, находящуюся от Тугреневки к юго-востоку, волна тоже прошла с запада на восток. Ну, может с северо-запада… В самой деревне единственной странностью был обнаруженный ведьмачкой след от Двери, через которую, не иначе, и прибыл злой и голодный нэга со свитой. И все, и ничего больше. Получается, тьма шла не из Тугреневки, а скорее, задела ее мимолетом, в точности как Бирючину. Теперь дроу занималась тем, что методично прочесывала окрестности, приглядываясь и прислушиваясь. Она искала что угодно — более густой могильный туман, расплодившийся кельтский мох или слизлей, любые следы постороннего присутствия… Но до сих пор так ничего и не нашла. Хватит, привал!

Инари с маху швырнула вещмешок в траву под одинокую березу и уселась под тонкими ветвями, создающими ажурную полутень. Обхватив руками колени, ведьмачка закусила сорванную по соседству былинку, борясь с желанием откинуться на ствол. Не стоило этого делать. Во всяком случае, не сейчас. То ли сказался вчерашний день, проведенный на солнцепеке, то ли просто подошло время… Как бы то ни было, у нее вновь, в очередной раз воспалились раны. Нет, не те царапины, что оставили на плече ведьмачки когти кикиморы. Эта ерунда заживет быстро и даже следа не оставит. Бывает хуже. Намного хуже. Инари это знала не понаслышке.

Ей было тогда всего семнадцать, и она только-только приняла отцовские боевые мечи. Она возвращалась с восточных плоскогорий в более знакомые ей топкие, низменные равнины, сразу за которыми начиналось родное Чернолесье. И, конечно, не могла предположить, выбирая дорогу, что узкий перешеек, зажатый с двух сторон глубокими котлованами, по которому они с отцом прежде беспрепятственно проходили, сокращая путь, окажется полностью перекрытым буреломом. Возвращаться назад и искать другую дорогу не хотелось, и Инари решила брать завал штурмом, тем более что с ловкостью юной ведьмачки, выросшей в глухих лесах, это было не слишком сложно. Проверить бурелом кровавиком она, конечно, забыла, а зря. Поначалу ничего необычного не произошло, и только когда дроу преодолела больше половины пути, очередной ствол вдруг неожиданно и без предупреждений ушел у нее из-под ног. Точнее, ствол-то остался на месте. Это ведьмачку с него сдернули и подняли в воздух. За считанные секунды Инари оказалась спутана по рукам и ногам прочными, тугими петлями щупальцев: не пошевельнуться, не дотянуться ни до меча, ни до ножа. Ее ударило о ближайшее дерево, взметнуло вверх и потащило туда, где среди поваленных стволов пучилась трепещущая зеленовато-бурая туша. Все было настолько нереально, что казалось кошмарным сном. Плоть щупальцев расползалась, открывая розовые язвы. Из язв вылетали узловатые нити жгутов, увенчанных острыми иглами, и, разрывая одежду, врастали под кожу. Боль была почти невыносимой. Ведьмачка, задыхаясь и хрипя, тщетно пыталась вырваться из смертельных объятий. Прямо под ней с хлюпаньем распахнулась исполинская глотка, и щупальца нырнули туда вместе с добычей…

Инари спасло эске анорра ильмен — заклинание лунного света. За исключением целительства, это было единственное серьезное заклятие, которое она тогда умела творить. Ведьмачка почти не верила, что оно поможет, но, прежде чем пасть чудовища сомкнулась, гася последние отблески солнечных лучей, Инари успела прохрипеть формулу, вложив в нее все свои силы. И чудо свершилось! Дальнейшее дроу помнила смутно: был ослепительно белый свет, визг и бульканье, идущие одновременно со всех сторон, колышущаяся вокруг бахрома, щупальца стискивали ее все сильнее — так, что уже начинали трещать ребра, а потом… потом она уткнулась лицом в прохладную зеленую траву. Позади билось в агонии, дымясь и растекаясь слизью, огромное, как холм, бугорчатое туловище неведомого существа. Инари, не чувствуя ног, отползала подальше, пока ее и умирающую тварь не разделили кусты. На большее ведьмачки не хватило. Теряя сознание, она подумала, что так нельзя, что надо сперва обработать раны, иначе заражения не миновать… Но было уже поздно.

Хуже всего оказалось в первые два дня. Инари то знобило, то бросало в жар. Из тела, казалось, разом вынули все кости. Глубокие ямы забытья сменялись редкими моментами просветления, когда перед глазами плавали смазанные силуэты стволов, а все звуки в ушах сливались в единый монотонный шум. Только на рассвете третьего дня Инари удалось-таки настолько задержаться в реальном мире, чтобы дотянуться до фляги, негнущимися пальцами открутить крышку и сделать пару глотков воды. Сразу же после этого ее стошнило зеленой слизью с примесью черных сгустков, но в голове малость прояснилось. К полудню ведьмачка уже смогла кое-как подняться на ноги и побрести на поиски ручья. Еще два часа спустя она уже сидела у разведенного костра, рядом, на ветке дерева, сушилась выполосканная рубаха, сама же Инари, тихо шипя от злости и боли, вытягивала из-под кожи оставшиеся там обрывки жгутов. Часть ей удалось извлечь просто так, кое-где пришлось надрезать кожу. А часть обрывков — в основном на спине, где она сама дотянуться не могла, — так и осталась в ранах. Их уже потом, намного позже, по ее просьбе вырезал Военега. Он и сказал, как называлась встреченная тварь. Дьявольские силки. Два слова, которые ведьмачка запомнила на всю оставшуюся жизнь. Но все это было потом, а тогда очередное прояснение сознания закончилось пугающе быстро, и еще целый день Инари пролежала пластом, лишь пару раз подползая к воде, чтобы смочить пересыхающее горло.

Молодость взяла свое, и ведьмачка выкарабкалась. Надрезы от ножа зажили, однако багровые полосы от жгутов никуда не делись. Словно рыбацкая сеть, наброшенная на тело — от бедер и выше, до плеч и шеи. В обычном состоянии они, хоть и выглядели паршиво, почти не мешали хозяйке, но в нередкие дни воспалений ведьмачка едва не лезла на стенку. Унять жжение было невозможно, а от трения одежды о раны становилось еще хуже. Единственным способом хоть как-то облегчить положение была вода. А потому, как только тело начинало гореть огнем, Инари ныряла в речку или озеро, если такие оказывались поблизости, и сидела там до тех пор, пока приступ не проходил. Странно, что плавники и жабры до сих пор не выросли… Однако сегодня она не могла себе позволить даже этого — не было времени. Все, что Инари смогла, лишь слегка окунуться в Вогре и отполоскать одежду от рыжей болотной грязи.

Ведьмачка вздохнула, выплюнула измочаленную травинку и потянулась за новой. Нет, кажется, пора сдаваться и признать, как факт: здешние земли пострадали от всплеска тьмы, но порождать они его не порождали. Эпицентр был где-то дальше, на западе, и искать его сейчас нет необходимости. Надо исполнять обещание — отправляться на базу ликвидаторов и порадовать их отсутствием новостей. Едва ли парни надолго задержались в Тугреневке, а коль так, даже черепашьим шагом должны были уже добраться до места…

Вован не покривил душой, когда говорил, что до базы рукой подать. Рукой не рукой, но через полтора часа неторопливой ходьбы — торопливую бы сегодня мало кто выдержал — по разбитой проселочной дороге впереди показались несколько бревенчатых сооружений, обнесенных общим забором. Забор базы ликвидаторов явно уступал в габаритах Тугреневскому чуду архитектуры, однако осаду хоулеров за ним вполне можно было держать. У «гладиаторцев» все опасности Сумеречной земли теперь измерялись в «хоулерах», поскольку ничего более серьезного им не успело попасться на пути, и, слава богу.

— Ну, вот и наша вотчина, — с облегчением вздохнул новый шеф ликвидаторов. — Чувствуйте себя как дома, парни.

Окрестности Вовановской «вотчины» привели бы в восторг любого ценителя пасторальных пейзажей. Только пастушков с ягнятами не хватало. А все остальное имелось: пологие холмы, расцвеченные яркими пятнами местных цветочков, затянутые синей дымкой дали, Вогра, тоненькой ниточкой змеящаяся по низине, темно-зеленая стена леса примерно в километре от массивных ворот базы. От леса по направлению к путникам размашистой рысью двигались две вороные… лошади? Поначалу Глеб и вправду принял их за неоседланных лошадей без всадников. Но по мере приближения в «лошадях» все явственнее проявлялась повышенная мохнатость и странные, непривычные глазу пропорции тела. А уж когда заметившие путников непонятные звери радостно взвыли совсем не по-лошадиному и резвым галопом пошли на сближение, обеспокоенные «гладиаторцы», как по команде повыдергивали из ножен мечи. Как ни странно, сами ликвидаторы даже ухом не повели. Никита же и вовсе, испустив страшный вопль: «Волчок! Волчок, сукин ты сын, учуял-таки!» бросился навстречу мохнатым монстрам. Те завертелись вокруг него юлой, как очень крупные собаки, то припадая к земле, то подпрыгивая, то и вовсе кувыркаясь по травке, и при этом увлеченно виляя длинными пушистыми хвостами. Только, в отличие от собак, на человека они все-таки не напрыгивали, будто понимая, что своим весом придавят его, как нечего делать.

— Это еще что такое? — слабым голосом спросил Иван.

— Это? — Санек, до сих пор по большей части отмалчивавшийся, с гордостью посмотрел на неизвестных зверей. — Знакомьтесь, ребята. Это — наши рысачки.

— …Ведьмаки называют их кельпи, — неторопливо рассказывал Вован, пока путники шли к воротам базы. — Слышали, наверное, про таких? Вот интеллигент наш, в смысле Ленька, говорит, что это в кельтских мифах были такие кровожадные водные духи. Сидели они на бережку, замаскировавшись под камень, а потом хватали проходящего мимо путника и в воду утаскивали, а по облику походили на мохнатых лошадей, только обязательно вороных. Ну, да они и вправду другой расцветки почему-то не встречаются. А вот по нраву наши кельпи куда более мирные, хоть и хищники: людей признают за хозяев безоговорочно, так что с ними, как с собаками — на помощь и взаимовыручку можно рассчитывать всегда и во всем.

— А под седлом они у вас ходят? — сразу перешел к делу Глеб. Вопрос возник у «гладиаторца» при виде того, как Никита, не мудрствуя лукаво, вскочил верхом на одного из кельпи и поскакал восвояси.

— Ходят, хотя мы им редко пользуемся. Необходимости особой не возникает.

— А почему все-таки не лошади, а такая экзотика?

— По куче причин. Во-первых, в отличие от лошадей эти ребята, — Вован похлопал по загривку степенно ступавшего бок о бок с ним зверя, — находятся на полном самообеспечении. Мы их, конечно, балуем время от времени, но при необходимости они и сами в любой момент, что зимой, что летом, могут отыскать себе пропитание. Во-вторых, в плане проходимости они тоже лошадей превосходят, особенно если надо через болота пробираться. У кельпи потрясающий нюх на верную дорогу. Могильного тумана и тьмы они не боятся, поскольку сами оттуда, да и у большинства прочего местного зверья, ежели оно почует наших скакунов, не возникает устойчивого желания догнать их и попробовать на зуб. Так что, куда ни глянь, одни плюсы получаются. Женек, да открывай, наконец, чтоб тебя!..

Глава 8. Плохие новости

Последняя фраза Вована относилась к плотно запертым воротам. После нескольких сильных ударов по ту сторону преграды появились признаки жизни: шорохи, возня… Потом поверх заостренных кольев возникла человеческая голова в застиранной бандане, а затем через забор перевесился очередной ликвидатор в грязно-серой майке.

— Это вы, мужики? — крикнул он.

— А кто же еще? — удивился Ленька. — Открывай, чего за проверка на вшивость такая?

— Я имею в виду — это на самом деле вы? Цепочку покажи-ка!

— Цепочку? Ты за мертвяков нас, что ли, держишь? Да смотри, не жалко!

Ленька сдернул зияющий прорехами рукав повыше к локтю и продемонстрировал массивную серебряную цепь, охватывавшую его запястье.

— Успокоился? Тогда слезай с насеста.

— Ребята, ну вы не обижайтесь, — подал голос ликвидатор, исчезая из вида. — Приказ есть приказ, сами же понимаете.

— Что еще за приказ? — разом насторожился Вован. — Чей?

— С Большой Земли вчера вечером отстукали, — пояснил Женек, отворяя створки ворот. — Объявили всем подразделениям готовность номер один.

— К чему готовность не сказали?

— Пытались. Правда связь была отвратная. Единственное, что я понял, — случилось что-то серьезное, и не на нашем уровне, а повыше. В общем, по их мнению, нам пока надо окопаться, не высовываться и ждать дальнейших указаний. А у нас тут зомби нарисовались. Вон, если принюхаетесь, запах до сих пор не выветрился.

— Давно?

— Аккурат перед полуночью. Мракометр наш, как хамелеон, пятнами разноцветными покрылся. Ну, не могу я никак к его реакции привыкнуть — впору каталог рядом класть, какое пятно что означает. Ясно только, что означает оно неприятности. Во двор вышел и понять не могу — скребется кто-то в ворота и все. Кельпи? Те бы вой подняли, вы тоже возмущаться начинаете. А эти втихарца шебаршатся. Выглянул — вот они, голубчики, ползают, как тараканы. Мы с Костиком приготовились держать оборону, но они походили, поскреблись, посипели и слиняли перед рассветом. Небось, сегодня опять вернутся.

— И много их было?

— Да как сказать. Штук тридцать. На двоих бы нам хватило с лихвой. А с вашей помощью и поддержкой — уже нормально.

— Тридцать? — озадаченно переспросил Вован. — Ничего себе! Из Склепа сюда Ворота, что ли, окончательно открыли?

— Если бы из Склепа… Свежачок бродил, только-только остывший. Я, конечно, впотьмах хреново вижу, но несколько рож все равно узнал. Тех, кто получше сохранился.

— Ну, и?..

— Чего «и»? Тугреневские это были ребята. Я уже начал побаиваться, как бы вас среди них не обнаружить — вы же к ним туда отправлялись.

Вован издал невнятный звук и взялся за голову.

— А со свежаком проблем будет побольше, — почесал в затылке Ленька. — Мышцы еще все на месте… Конечно, по такой жаре разложение пройдет быстро, но не за день и даже не за два.

— Надо будет — справимся, — буркнул Вован. — А так и сами сгниют, как миленькие. Я другого понять не могу: что вообще случилось? Весь мир будто с катушек слетел. Здесь же еще позавчера навку запаршивленную найти было проблемой, а теперь все тридцать три удовольствия сразу: и гнолы, и дьяволы, и зомби…

— И хоулеры… — добавил Ленька.

— И кикиморы, — вздохнул Шурик.

— Какие такие гнолы и хоулеры? — навострил уши Женек. — Что в деревне-то было? Где вы шефа самого оставили? И пополнение у нас откуда взялось? Я, конечно, человек нелюбопытный, но хотелось бы быть в курсе.

— Шеф в Тугреневке, — угрюмо ответил Вован. — Игорек там же, Васька, Тема и Макс. Мертвы они, Жень. Мы, когда до деревни только добрались, сразу на стаю гнолов напоролись. Кое-как отбиться сумели и в одном из домов засели. А ночью свора хоулеров подоспела… Короче, половину людей мы положили. А пополнение… Эти ребята здесь по несчастью оказались: их через Дверь в северные болота закинуло. Хорошо, амазоночка как раз в тех краях была и их приметила. Так что это скорее не помощники, а пострадавшие, которых надо бы по возможности на Большую Землю переправить.

— Понимаю, — вздохнул Женек. — Что делать будем? Ты же теперь начальник, так ведь?

— Так и есть. Первым делом раппорт надо отослать, что все хреново. Может, подкрепление дадут. Или хотя бы скажут, когда вертолет снабженческий ждать, чтобы парней с ними отсюда отправить… Эй, у кого мобильник играет?

Странное гудение, сопровождавшее последний монолог Вована, слышали все, но что это был за звук, стало понятно только тогда, когда Князь начал лихорадочно хлопать себя по карманам, а над двориком зазвучала до боли знакомая реконструкторам «Шапка-невидимка», модифицированный и подстроенный под суровую прозу жизни вариант мелодии «В гостях у сказки». Телефон Ивана нашел-таки сеть и ожил.

— Кот звонит, — Князь даже растерялся, недоверчиво глядя на загоревшийся экран. Он уже успел отвыкнуть от благ цивилизации.

Шурик Никитин, в просторечье именуемый Котом, был оставлен на время отъезда Ивана Есипова администратором клуба.

— Так отвечай, чего спишь?!? — хором взвыли «гладиаторцы».

— Да, Саш, — сказал Иван, поднося трубку к уху.

Кот орал так, что слышно было не только Ивану, но и всем вокруг.

— Ваня! Живой! Вы сейчас где? Я тебя уже два дня разыскать пытаюсь!

— Кот, ты не поверишь, мы сидим в Сибири, близ Тюмени.

— Какого хрена вы там забыли?

— Ничего мы не забывали. Короче, это долгая история. Потом объясню.

— Забито плотно. А вообще закругляйтесь со своей Тюменью и двигайте назад в Тулу. Здесь черт-те что творится, сумасшедший дом какой-то.

— Что стряслось? Пожар, что ли?

— Какой, на хрен, пожар? Тут полгорода с лица земли стерло, а вместо него лес вырос. У нас за забором, где раньше стоянка была, теперь грибы собирать можно. А какие-то уроды в камуфляже клубы шмонают по поводу холодного оружия. Мы свое пока на чердаке под заготовками заныкали, но чую это не надолго. Нам самим без него труба настанет.

— Погоди, постой, — оборвал захлебывающийся монолог подчиненного встревоженный Иван. — Давай-ка поподробнее. Что случилось-то?

— Чертов конец света случился, — уже спокойнее отвечал Кот. — В четверг, вскоре после вашего отъезда. Мы же с Кипелычем дежурить оставались. Ну, так вот, часов в шесть утра все вдруг затряслось, как будто поезд товарный где-то рядом прошел. Кипелыч еще посмеялся — мол, до землетрясения дожили. А минут через десять выхожу на крыльцо покурить и понять не могу, куда меня занесло — воздух свежий, птички от меня врассыпную полетели… Деревья из-за забора виднеются, и просвета среди них не заметно. Бредня какая-то. Я поначалу глазам не поверил, Кипелыча позвал, но глюк оказался коллективным.

— А дома куда подевались?

— Не знаю. В лесу их точно нет. Вань, Христом Богом прошу: приезжайте! Чем быстрее, тем лучше, потому что дело дрянь. Озеленение-то спонтанное — хрен бы с ним, хотя на нервы давит. Тут другая фигня пошла. В тот же самый четверг, ближе к вечеру, заявляется к нам чувак при погонах и начинает бумажкой размахивать: мол, вы, волки тряпочные, нарушаете законы, холодное оружие храните… Короче, вот вам ордер на обыск. Хорошо хоть попал на Алекса. Тот пока ему и его лейтенантикам по мозгам ездил, мы все, что могли, попрятали. Остались только ломы варенные-переваренные, на которые даже ролевики не скинутся. Так эти козлы и их выгребли подчистую, да еще с такими радостными лицами, будто кла…

Голос Кота вдруг оборвался, послышались короткие гудки.

— Да чтоб тебя… — со злостью зарычал Иван, ища в списке звонков Сашкин номер. — Как всегда, в самый подходящий момент…

— Ребята, вы слышали? — прошептал Тема. — И почему мне все это так не нравится?

— Не знаю, — покачал головой Глеб. — Но я с тобой солидарен.

А между тем в телефонной трубке вместо желаемых длинных гудков стоял только противный писк. После третьей попытки Иван, сдавшись, начал набирать какой-то номер вручную.

— Кому звонить будешь?

— На городской номер базы.

Теперь в трубке воцарилось молчание. Оно длилось долго, а завершилось каким-то сухим щелчком. Иван посмотрел на экран и устало выругался.

— Зарядка сдохла?

— Нет. Сеть ушла окончательно. Черт бы их побрал…

Князь сунул мобильник обратно в карман и начал растирать переносицу.

— Все паршиво? — с участием спросил Вован.

— По-моему, еще хуже, — потерянно отвечал Князь. — В Тулу нам надо. Как скоро этот ваш вертолет здесь будет?

— Навскидку не скажу. Это там, на Земле, узнавать надо. Сейчас, как буду с ними связываться, спрошу.

— Было бы великолепно. Тогда мы пока амуницией займемся. Где у вас точило?

— Вон в том сарае, что ближе к забору. Там мастерская оборудована. Генератор персональный, сейчас запущу. Если будет глохнуть — не пугайтесь, с ним такое часто бывает. Ну, пользуйтесь на здоровье, а я пойду донесение сочинять. Нелегкая работенка…

Точил в мастерской оказалось аж два. Одно сразу занял Глеб, а за второе — вот уж зрелище, какого никто из старого состава «гладиаторцев» давненько не видел, а молодежь даже не предполагала — встал сам Иван, обмотав голову найденной здесь же в мастерской старой тряпкой и разом приобретя сходство с кочевником-бедуином. И работа закипела, посыпались искры, полетела мелкая абразивная пыль…

Правда, работа закипела для двоих, а остальным «гладиаторцам» ввиду отсутствия инструмента оставалось только сидеть на бревнышках и предаваться унылому созерцанию. Настроение было упадочническое. По сути, Кот не сообщил ничего особенного, кроме, разве что, упоминания милицейского рейда. Но у каждого из парней, успевших постигнуть суть Сумеречья, было неспокойно на сердце. Слишком уж выросший в одночасье под стенами «Княжеграда» лес напоминал те чудеса, что творились с ними самими примерно в то самое время.

Минут через двадцать в мастерскую мрачнее грозовой тучи вернулся новоявленный шеф ликвидаторов, остановился посреди помещения и оглянулся по сторонам.

— Так, мужики, вам какую новость сначала? Плохую? Или еще хуже?

Иван отключил станок и отложил меч.

— В хронологическом порядке, — сказал он. — Ты меня уже ничем не удивишь.

— А попробую. Итак, первая аксиома: дела у нас — прямо таки гасите свет!

— Надо же? Я бы ни за что не догадался.

— Нет, Ваня, ты не понял. Если я говорю, что дело — ДРЯНЬ, значит, оно действительно ДРЯНЬ. Директива о полной боевой готовности — это не нашего руководства выдумка оказалась. Приказ пришел из Москвы и адресовался всем подразделениям.

— Погоди… то есть…

— То есть, кавардак сейчас творится по всей нашей широкой и необъятной родной стране. Не знаю уж, кто смог заварить кашу в таких масштабах, да теперь, наверное, и не важно. Во-вторых, с подкреплением мы обломались. Большая Земля показала нам большую фигу и посоветовала, если уж совсем припечет, набирать ополчение из местного населения. Впрочем, вас-то эта беда не касается. Это наше, личное. А в-третьих, вертолета не будет еще долго. Могильный туман у них там, видите ли, слишком густой — нет условий для полета, и никаких распоряжений по поводу воздушной техники не поступало. Так что, кажется, вы здесь застряли основательно.

Князь сдернул с лица повязку, швырнул ее на пол и в сердцах выдал длинную, красочную, изобилующую подробностями фразу, не поддающуюся воспроизведению.

— Ну, ты силен, — с уважением посмотрел на него Вован.

— Раз нет вертолета, будем своим ходом выбираться, — немного успокоившись, заявил Князь.

— Ты это всерьез говоришь, или все-таки шутишь? Вы же на здешние места уже понасмотрелись — так прикинь, далеко ли своим ходом уйдете? Проще у нас немного посидеть, переждать. А там, глядишь, туман схлынет, технику запустят…

— Ага, через недельку, месяц, а то и годик… У меня в Туле жена осталась, понимаешь? Родичи остались, люди, которые на меня рассчитывают. Остальные будут решать за себя сами, но я здесь торчать не собираюсь. Какие тут дороги поблизости имеются?

— Автомобильная дорога есть, — Вован смотрел на Князя, как на смертника. — Проходит всего в пяти километрах юго-западнее, аккурат за тем перелеском. Только пользы от нее вам будет мало. Здесь не ездит почти никто, да и навряд ли кто из дальнобойщиков такую компанию с собой возьмет. А чтобы с цивилизацией встретиться, по ней надо еще километров семьдесят отмахать до Свиточа. Свиточ — поясняю для неместных сразу — не какой-нибудь мегаполис, а захудалый городишко чуть побольше села в размерах. Есть еще железная дорога. Ближайшая станция — в Рудном. Но до него вам, ребята, добираться надо будет дня полтора, если напрямки и с проводником, знающим короткие пути. Мы верхами на кельпи, в полный галоп, и то больше половины дня тратили.

— У нас ведь все равнодругого выхода нет.

— Добрый совет хотите? — Вован подозрительно оглянулся, но рядом не было никого, кроме «гладиаторцев». — Ведьмачку дождитесь.

— Зачем? Как проводницу?

— Мужики, учтите, я вам ничего не говорил. Все помнят, какой фокус она в Тугреневке выкинула с исчезновением?

— Может, и помним… — осторожно сказал Иван, пытающийся понять, куда клонит ликвидатор.

— Так вот, если кого интересует, это была Дверь. Рукотворная Дверь.

— Дверь?!? Вроде той, через которую мы сюда попали? То есть, получается, она тоже может их делать? Чего же ради мы тогда два дня тащились через леса и болота?

— Остынь, Ваня, не заводись. Раз шли пешком, значит, была на то причина. Зазря амазоночка ничего не делает. Но на ус намотай. Может статься, сумеешь убедить ее помочь. Понимаешь?

— Понимаю, — угрюмо сказал Иван. — Подождем. Тем более, нам все равно еще с оружием возиться и возиться…

Когда Вован ушел, Князь окинул подчиненных мрачным взглядом.

— Ну, что? Все все слышали. Кто-нибудь имеет желание сидеть здесь и ждать у моря погоды? Если да, поднимайте руки — я всего лишь хочу оценить расстановку сил.

Никакого движения со стороны аудитории не последовало. Как ни странно, даже Кустов, вечный оппонент, на этот раз не проголосовал «за».

— Хорошо. Я правильно понимаю, все согласны идти со мной?

— Нет уж, погоди, — встрял Пашка. — Не совсем так. Все согласны, что сидеть за забором и ждать, когда прилетит волшебник в голубом вертолете, и глупо, и стремно. Но ты для начала определись, какой путь выбираешь. Потому что, если надумаешь топать до дома пешочком, лично я лучше погощу у ликвидаторов, а потом, через месяц-другой поеду в Тулу и еще раньше тебя доберусь.

— Я, что, на дурака похож? — Иван обиделся по-настоящему. — О том, чтобы пешком идти, тут даже речи не заходило. У меня на данный момент только два варианта развития событий — либо мы сейчас уламываем Инари открыть Дверь и оказываемся дома в мгновение ока, либо отправляемся к железной дороге. Правда, где набрать денег на билеты, я пока еще не придумал. Если ко мне вопросов больше нет, начинаем хором ждать ведьмачку…

Но еще прежде, чем хоть кто-то смог сформулировать свой вопрос, Иван снова закрыл лицо тряпкой и склонился над точилом, отрешаясь от всего окружающего мира. Меч для него был сейчас куда интереснее. А вскоре всех сильно удивил Кустов, заочно и безоговорочно списанный «гладиаторцами» со счетов. Сразу после разговора с Вованом он впервые за все время, начиная с инцидента на болотах, отделился от коллектива, о чем-то пошушукался с ликвидаторами и исчез, прихватив с собой Петровича. Вернулся зам директора музея «Куликовские древности» уже тогда, когда Иван и Глеб выводили первую партию мечей набело. Да вернулся не пустым, а принес с собой… два лука! При виде ошарашенных лиц парней он вдруг ухмыльнулся, как не улыбался последние три дня.

— Ничего себе! — восхищенно выдохнул Шурик. — Где… где вы их взяли?

— Сынок, я по лукам степняков Юго-Восточной Европы диссертацию писал, когда ты еще пешком под стол ходил. Эти, конечно, не сложносоставные, но должны послужить верой и правдой.

Луки, действительно, были простенькими, с двумя самостоятельными ореховыми плечами, соединенными воедино долбленым ясеневым ложем, обмотанным бечевкой. И, тем не менее, натяг у них оказался очень даже неплохим — это оценили все.

— Отлично, — сказал Иван. — Но к ним нужны стрелы.

— И где же их взять?

— Сейчас разберемся. Дайте только лезвие довести.

Несколько финальных прикосновений к вращающемуся точильному камню, и клинок был готов. Князь сделал пару пробных взмахов — зауженное лезвие рассекало воздух с непривычно тонким свистом.

— Простой засечный удар пока помнишь, — прокомментировал Пашка. — Молодец. Хвалю. А что-нибудь более серьезное слабо? Слабо? Я так и знал… Вот до чего доводит сытая, спокойная семейная жизнь!

— Спокойная? Придумаешь тоже. Наружу пошли: тут места маловато.

Отойдя на безопасное расстояние от стены мастерской, Князь остановился и начал работу с мечом — медленно, даже как-то задумчиво. Вначале шли простые и четкие удары азбуки военно-исторического фехтования: засечные, подплужные, поземки, исполняемые попеременно левой и правой рукой. Но постепенно темп ускорялся, добавлялись новые элементы, финты, сдвойки и стройки, а под конец Иван и вовсе уже не рубил невидимого противника, а жонглировал клинком — то просто, то с подкруткой, то перебрасывая меч за спиной. У молодых, пока еще смутно представлявших, что такое показательные выступления, и у Петровича, совсем этого не представлявшего, отвисли челюсти. Даже ликвидаторы сбежались посмотреть на бесплатное шоу. В завершение Иван подбросил меч, тот завертелся в воздухе серебристым колесом и, точно притянутый магнитом, лег рукоятью в подставленную ладонь.

— Вроде, не забыл еще бурные юношеские годы и «крепостные» тренировки, — констатировал Князь, переводя дыхание. — А клинок легким стал, зараза… Чуть потяжелее зареченских «линеек». Хотя, если вспомнить, сколько металла с него сняли, так ничего удивительного.

— Ну, ты… ну, ты… ну, прямо Дункан Маклауд, — только и смог сказать восхищенный Женек, по-видимому, считая это высшей похвалой.

— Да не приведи Господь, — на полном серьезе ответил Иван.

— Где же ты с ним так играться научился? — в голосе Вована уважения прибавилось на порядок.

— Было время, и учителя были. Короче, кино кончилось, господа. Степаныч, точило свободно, принимайся за Зеленую Ярость. Глеб, на тебе клинки молодежи. Тема, Шурик, ищите, где хотите, но чтобы штук сто заготовок на древки стрел по девяносто сантиметров длиной через час здесь лежало. Володь, мне бы с тобой поговорить надо с глазу на глаз.

Раздав указания, Князь увел Вована в сторону, долго беседовал с ним, затем они вместе удалились, а вернулся Иван уже в одиночестве и с тяжелым мешочком в руках.

— Что это? — насторожился Кустов. — Неужели?..

— Они самые. Все-таки афера удалась.

Развязав мешочек, Иван вытряхнул на ладонь несколько игольчатых наконечников стрел. Сделаны те были кустарно, наспех, из обычного стального прута, обработанного все на том же точиле.

— А здоровы, здоровы, — удивился Петрович. Каждый наконечник был длиной с мизинец и заточен в форме конуса. — Такими и слона завалить можно.

— Это еще мелкие, — ответил Кустов. — Арбалетные. И не охотничьи, а на пробивание брони рассчитанные.

— Ладно вам придираться. Скажите спасибо за то, что есть.

Из ведьмаков первым на базе появился Хорт, равнодушно глянул на суетящихся «гладиаторцев», как на пустое место, поднялся по крыльцу и скрылся в доме. Инари показалась только спустя полчаса. Выглядела она смертельно уставшей и какой-то выцветшей, словно все прожитые годы разом легли тенью на лицо эльфийки. Глядя, как дроу понуро, нетвердой поступью бредет через двор, Глеб ощутил невольную тревогу. Что-то было не так. Не может быть, чтобы причина крылась только в усталости.

— А вы уже полностью в работе? — безуспешно попыталась улыбнуться ведьмачка, поравнявшись с честной компанией, дружно обстругивавшей нащипанные Темой и Шуриком деревяшки. Ясеневую колоду, послужившую исходным материалом, молодежь после непродолжительных, но оживленных торгов позаимствовала здесь же, у ликвидаторов.

— Инари, разъясни мне одну вещь, — в лоб спросил Иван, не удосужившись ответить. — Это правда, что ты можешь открывать Двери?

— Какие двери?

— Рукотворные, как ты их называешь. Если да, почему ты не сделала это еще у «Газели», когда мы только встретились? Почему мы два дня топали по лесу, рискуя жизнью, если могли оказаться в деревне в считанные секунды? Это, что, было так необходимо?

— Та-а-ак, — ведьмачка исподлобья глянула на Князя. — И кто же вам мои таланты расписал? Хорт, что ли?

— Никто не расписывал, — покривил душой Иван. — Я лично видел, как ты в Тугреневке во двор выходила, и рассказ твой слышал. И сложить два и два я пока могу.

— Можешь, только получается в итоге не то три, не то пять, — буркнула в ответ Инари, хотела, кажется, еще что-то добавить, но в итоге резко развернулась и молча направилась обратно к воротам.

— Куда это она подалась? — Князь даже опешил от неожиданности.

— По-моему, наша подруга обиделась, — предположил Пашка.

— На что? Я же просто задал вопрос!

— Ничего себе «просто», — фыркнул Петрович. — Да таким тоном только прокуроры в суде обвинения зачитывают. И это вместо благодарности за спасение.

— Благодарность я буду высказывать, когда в Туле окажусь. А с ее обидчивостью мы, я чую, тут еще с неделю куковать будем. Надо выправлять положение. Глеб? — елейным голосом позвал Князь.

— Ваня, учти, мне не нравится твой тон, — предупредил его «гладиаторец».

— Нравится… не нравится… спи, моя красавица. Ты с ней начинал шашни крутить, а не я. Думаешь, со стороны не заметно?

— Ничего я не…

— Ладно, не отмазывайся. Даже если я не прав, домой, полагаю, тебе хочется не меньше, чем остальным. А потому, вот вам, дорогой товарищ, задание от коллектива: догоняйте нашу красотку, пока она в лесах не исчезла, и проявляйте всю благовоспитанность, интеллигентность, настырность или что вы там обычно проявляете, чтобы девушек очаровать… Короче, мне интересен результат: ясный и внятный ответ, может она нам помочь или не может. Цель понятна?

— Козел ты, Ваня.

— Я в курсе.

Инари не успела скрыться из вида. Она направлялась к лесу, но шла медленно, и Глебу не составило большого труда догнать ее у самой опушки.

— Что-то забыл? — ровно спросила ведьмачка.

— Извиниться, — пояснил Глеб. — Не обращай на Ваню внимание. Он сам не свой от тех новостей, что в последние дни со всех сторон сыплются.

— Да я и не обращаю. Я к человеческой благодарности уже привыкла. А что, еще какие-то новости были?

— Куча. И все плохие. Но ты лучше скажи — с тобой-то что происходит? Ты сама не своя. Может, стоит на все забить и отоспаться? В конце концов, мы — люди взрослые, денек без твоей помощи как-нибудь протянем.

— Тут отдых не поможет. Это ведь не от усталости… просто старые раны беспокоят.

— Понятно…

— Сомневаюсь… Ты не будешь возражать, если мы где-нибудь здесь в теньке присядем? От движения только хуже становится.

— Нет, конечно, не буду.

Инари, тяжело опираясь на ствол дерева, опустилась в густую траву, стараясь держать спину прямо. Глеб расположился рядышком, поймал на себе тусклый взгляд ведьмачки и ободряюще улыбнулся. Ему вспомнились последние слова Ивана… Нет, про шашни Князь загнул. Для того чтобы начинать крутить любовь, нужна вполне определенная заинтересованность. А Инари… Она — хороший, умный собеседник, на нее можно положиться в моменты опасности, и, скорее всего, она окажется надежным другом. Но женской привлекательности в эльфийке нет. Сказывается, наверное, чужая кровь странного существа из странного мира. Она и сама будто чувствует это, и, хотя и ведет себя с Глебом свободнее, чем с остальными людьми, дистанция все же соблюдается. Да не просто дистанция, а целая пропасть проложена — неширокая, но бездонная.

— Где же ты так расцарапалась? — спросил «гладиаторец» вслух. — Или это секрет?

— Это не секрет. Это расплата за скорость.

— Что?

Инари вздохнула и потерла щеку.

— Не важно. Так что там насчет плохих новостей?

— Еще как важно, — парировал Глеб. — Так что там насчет царапин? Я ведь первый спросил.

Сочувствие сочувствием, но и обмолвка ведьмачки насчет скорости сильно заинтересовала «гладиаторца». Похоже, царапины были как-то связаны с той Дверью, что открывала Инари в Тугреневке.

— Слушай, какая тебе разница? Оставь меня в покое. Я хочу отдохнуть.

Ага, а только что не хотела…

— Раз спрашиваю, значит, наверное, разница есть. Странное ты существо, Энар. Сама людей отталкиваешь подальше, насколько возможно, а потом обижаешься — вот, мол, относятся, как непонятно к кому…

— Я предупреждала, что у меня скверный характер.

— Начинаю верить. Но неужели, это такая вещь, которой следует гордиться и выставлять напоказ?

Глаза ведьмачки яростно блеснули, однако уже ожидаемой Глебом вспышки неоправданной злости не последовало. Вместо этого дроу опустила голову и сдавленно ответила:

— Может, и не следует… Только по-другому не получается. Извини… этот приступ меня совсем вымотал, вот и рычу на всех, кто под руку попадется.

— Нет уж, дудки, — решительно заявил Глеб, руководствуясь каким-то шестым чувством, которое редко его подводило. — Слова здесь не помогут. Раскаяние надо доказать на деле.

— Что?!?

— Ты нас столько раз уже выручала, что я со счета сбился. Так прими теперь помощь от людей.

Инари скептически приподняла бровь.

— И чем же вы можете мне помочь? Ценным советом?

— Ты вот говоришь «старые раны». Воспаление, я правильно понимаю? А лекарства принимать ты пробовала?

Это было наитием, смутной, только начавшей оформляться идеей.

— Лекарства?

— Именно лекарства. Таблетки, мази… Да или нет? Только давай по-честному, без обманов.

— А толку? — Инари насупилась. — Они все равно не помогут. Я — нелюдь. Забываешь?

— Не забываю. То есть, даже не пыталась, получается?

— Нет, не пыталась! Доволен ответом? Где мне было их взять? Здесь, в лесу, ваши лекарства под кустами не валяются.

— Опять злиться начинаешь? Что я такого сверхъестественного сказал?

— Ничего.

— И то радует. А вообще-то мы сильно отклонились от темы. У нас в аптечке есть небольшой запас лекарств. Сильное обезболивающее там вряд ли найдется. Но даже таблетка обычного анальгина уймет боль часа на два, а то и на три. Принести? Попробуешь?

— Принеси, — сказала, сдаваясь, ведьмачка после долгого молчания.

— Вот и хорошо. Я сейчас. Только не уходи никуда.

Когда Глеб пулей влетел во двор базы, у остальных «гладиаторцев» вид был немного ошарашенный.

— Ну и спешка, — удивился Степаныч. — Неужели она тебя укусить захотела?

— Что у нас есть противовоспалительного? — спросил Глеб Князя, отмахиваясь от приятеля, как от назойливой мухи.

Иван на выездах заведовал походной аптечкой и лучше других бывал осведомлен о ее содержимом.

— Противовоспалительного? — Князь нахмурился, соображая. — Ничего серьезнее ампициллина. Если обеззараживающее нужно, то еще стрептоцида порошок имеется. А что случилось?

— Просто налаживаю контакт, как и заказывали. Дай мне ампициллин весь, что есть, и анальгин в довесок.

Иван порылся в сумке и отдал Глебу пузырьки с таблетками.

— Колись, у кого травма? — переспросил он. — У Инари, что ли?

— Какая разница? Ты же говорил, что тебе результат важен? Вот, стараюсь обеспечить.

Оставив озадаченных ребят вопросительно смотреть ему вслед, «гладиаторец» поспешил вернуться на опушку леса. Ведьмачка послушно ждала его там, нахохлившись и обхватив руками колени.

— Держи, — парень протянул ей пузырьки. — Из этих выпьешь сейчас одну штуку, она боль сбивает. Потом можно будет повторить, но только сильно не увлекайся. А эти — снимают воспаление. Их надо принимать по две три раза в день. Вообще, желательно, чтобы курс продлился не меньше недели, но у нас такого количества пилюль с собой нет. Этой коробочки должно хватить дня на три.

— Да у меня приступы дольше и не бывают…

— Они с приступами не связаны. Даже если будет казаться, что все прошло, допей их до конца. Кроме пользы ничего не будет.

— Понятно.

Инари ссыпала указанные ей таблетки в пригоршню, закинула в рот, захрустела, разжевывая, и поморщилась.

— На вкус не особо приятные, — согласился Глеб. — Поэтому проще их запивать водой и глотать.

— Учту на будущее, — ведьмачка сделала приличный глоток из фляжки. По окрестностям поплыл горьковатый травяной запах. — И быстро они начинают действовать?

— Все зависит от серьезности положения, но не сразу, конечно. Потерпи еще немного.

— Что ж, посмотрим…

— Не веришь?

— Честно сказать? Не очень. Мне кажется, с этим уже ничего поделать нельзя.

Еще пять минут они просто молчали, глядя на залитые солнцем луга с более темными пятнами теней от плывущих по небу облаков.

— Инари?

— Что?

— Можно мне задать тебе один интересный вопрос?

— Смотря о чем…

— Кто такие ведьмаки? Я имею в виду, кто они вообще такие? Понимаешь, я успел немного присмотреться к тому же самому Хорту. Вроде бы, он — обычный человек и по поведению, и по виду, и все равно ощущается в нем что-то странное, чужое…

Инари шумно вздохнула.

— Чужое, говоришь… Анорра ильмен, неужели и в самом деле со стороны так заметно?

— Заметно. Только не могу понять, что именно.

— Черный корень, что ж еще. Снадобье. Только это слишком длинная и скучная история. Давай лучше поговорим о плохих новостях.

— Тебе неприятны разговоры о ведьмаках? — «Гладиаторцу» вспомнилось, что в прошлый раз, в Тугреневке, эльфийка тоже постаралась замять эту тему.

— Мне они глубоко безразличны. Если пожелаешь вздремнуть, я могу рассказать тебе ее поближе к ночи. Да только сейчас тебя совсем не ведьмаки интересуют. Зачем кругами ходить?

— С чего ты взяла? — Глеб против воли начал заливаться краской.

— По голосу слышу. И вожак ваш сам не свой. Говори, что такого серьезного успело случиться в мое отсутствие?

— Тебе это, правда, интересно?

— Раз спрашиваю, значит, да.

— Хорошо, — вздохнул, смирившись с неизбежностью, Глеб. — Во-первых, вчера вечером, когда мы топали к Тугреневке, а ликвидаторы отсиживались в деревне, пережидая нашествие гнолов, сюда, на базу, было скинуто распоряжение привести весь состав в «готовность номер один». Во-вторых, тугреневские жители превратились в зомби. Хотя об этом куда подробнее может Женька поведать. Он с ними лично прошлой ночью общался. В-третьих, уже сегодня, вскоре после того, как мы на базу прибыли, Ивану дозвонился из Тулы наш одноклубник. По его словам, там творится что-то непонятное. Примерно в то же время, когда нас начало швырять по Дверям, — то есть, часов в шесть утра — у них раздался грохот, все затряслось, а потом выяснилось, что на месте домов, прямо за нашим забором, вырос лес. А позже…

— Какой лес? — прервала Глеба встревоженная ведьмачка.

— Лиственный. Густой. Больше ничего о нем не знаю, кроме того, что развалин от зданий в нем нет. Так это и вправду что-то серьезное означает?

— Это означает, что я тебя внимательно слушаю. Продолжай. Или новости закончились?

— Нет, конечно. Сашка еще успел добавить, что там, в Туле, идут какие-то странные обыски клубов на предмет холодного оружия, а потом связь оборвалась. Иван после всего услышанного сильно обеспокоился. Он и до того был настроен домой как можно быстрее возвращаться, а теперь и вовсе заторопился. Вован, еще будучи в Тугреневке, планировал переправить нас на Большую Землю с тем вертолетом, который им продовольствие привозит. Но, — и это, пожалуй, четвертая новость, — когда он связался со штабом, оттуда заявили, что никаких рейсов пока не будет, поскольку у них там сильный могильный туман, и шепотом добавили, что вчерашний приказ пришел из Москвы и предназначался не только для Тюмени, а вообще всем подразделениям. По всей стране, понимаешь?

— Понимаю. Продолжай, не нервничай.

— Да это, собственно говоря, все. В общем, мы сидим теперь, как у разбитого корыта. Дома что-то серьезное крутится само по себе, а нас заперли в Сибири. И, похоже, наглухо.

— И тут-то один добряк подсказал вашему Князю, что самым дешевым и быстрым способом выбраться из глухомани будет ведьмацкая Дверь, — подытожила Инари. — Ведь так и было, верно?

— Да никто…

— Лучше не ври, если не умеешь. Я даже отношения выяснять не пойду, честное слово. Мне просто интересно, кто таким умником оказался?

— Никто, — твердо произнес «гладиаторец», не намеренный закладывать Вована. — Иван сам додумался.

— В таком случае он у вас очень догадливый, — хмыкнула Инари, передернув плечами. — Знаешь что, Глеб? Спасибо за лекарства. Они хоть и не до конца помогают, но все равно уже намного лучше.

— Да всегда пожалуйста, — озадаченно пробормотал парень вслед ведьмачке, вдруг ни с того, ни с сего вскочившей на ноги и резво направившейся обратно, к видневшимся вдали строениям.

Глава 9. И снова к «Газели»

Кажется, таблетки и в самом деле благотворно повлияли на эльфийский организм, потому что прыти у ведьмачки прибавилось основательно. К тому моменту, как Глеб снова, в который раз за сегодняшний день, переступил порог ликвидаторской базы, Инари уже успела куда-то подеваться.

— Ну, и?.. — с надеждой спросил Иван, вбивавший наконечники в облагороженные древки стрел.

— Не знаю пока ничего. Весть о лесе ее обеспокоила, но предложений о помощи не последовало. И еще… Инари очень интересует, кто это нам про Дверь сказал.

— И ты признался?

— Нет. Заверил, что ты сам такой догадливый. Прими к сведению.

— Да я вообще собой горжусь все больше и больше, — Князь отряхнул со штанин мелкие стружки и глянул ввысь. — Господа, а вам не кажется, что облака густеют как-то торопливо? Или это я становлюсь таким подозрительным?..

Небо действительно начинали затягивать серые, низко плывущие тучи, и процесс шел быстро. Ненормально быстро для тихой, почти безветренной погоды.

— Кажется, дождик собирается, — взял на себя функции метеобюро Шурик. — Может, нам лучше в мастерскую перебазироваться? Там хоть места мало, зато крыша над головой есть. Эти щепки и без того непросохшие, вряд ли дополнительная порция водички их улучшит.

— Согласен, переезжайте, — кивнул Князь, явно думая о чем-то своем.

— Что-то не так?

— Смутное плохое предчувствие. Хотелось бы мне знать, о чем сейчас ведьмаки с ликвидаторами беседуют.

— А они беседуют?

— Я полагаю. Ведьмачка только-только пролетела через двор и в дом забежала, а все остальные уже там были

— Так может, она совсем не на беседу торопилась? — с невинным видом предположил Степаныч. — Может, там, в доме, единственный на всю округу санузел?

— Пашка, окстись, зачем санузел в сельской местности? Здесь вышел в лес и выбирай любой кустик, какой по душе придется.

— Так хочется же иногда почувствовать свою причастность к цивилизации!

Философский спор, достойный поручика Ржевского, имел все шансы получить дальнейшее развитие, но входная дверь дома, где заседали ликвидаторы, с грохотом распахнулась. На пороге показались ведьмаки. Они опять ругались: похоже, для них повышенный тон был единственно приемлемым способом общения.

— …И с чего ты взяла, что это повторяется? — рычал Хорт.

— Не прикидывайся дураком! Ты сам все слышал!

— Я слышал про пару чахлых деревьев посреди какого-то там города. Мало ли что где вырастет?!?

— За четверть часа? Это же сбой в кастовании, и невероятно сильный, раз округу трясло. Вспомни «Низам Поторо аглак», если ты его, конечно, хоть раз открывал!

— Чушь собачья! Бродничество обычное, и все.

— На Светлых землях? Даже не смешно! Говорю же, все началось там, а до нас докатились лишь отголоски!

— Какая уверенность! А про расстояния ты вспомнить не желаешь? Да если всех Зовущих в одну кучу согнать, и то ничего не выйдет. А из этих, — Хорт с нескрываемым презрением ткнул пальцем в сторону «гладиаторцев», возможно подразумевая под ними абстрактное человечество, — вообще никто на кастование не способен.

— КАКАЯ УВЕРЕННОСТЬ! — такого сарказма в голосе ведьмачки тулякам слышать еще не доводилось. — Не стоит по себе о чужих способностях судить.

— Я сужу о них по тому, что вокруг вижу. И с чего это ты вдруг воспылала горячей любовью к людям? В Вороньей долине Анга эт Иглин, помнится, даже ведьмакам на помощь прийти не пожелала! Человеческие забавы ее, видите ли, не касались…

— ЛОЖЬ!!! — Инари кричала в полный голос, а в небе, точно вторя ведьмачке, сонно ворочался гром. — Я пришла, как только смогла пробиться!!!

— Разумеется! Когда в долине остались лишь трупы, когда Старейшины подорвали себя вместе с Полуночными Воротами, а могильщики сползлись из нор жрать еще не остывшую мертвечину! Вот кто оказался настоящим победителем!

— Победил Каер Морхен. Трое ведь тогда уцелели!

— ДВОЕ!!! — рявкнул Хорт. — Кречет был уже обречен. Сама знаешь, что за дрянь эта слюна фаморов. Зорька не смогла ему помочь. А ты еще могла, если бы соизволила появиться!

— И помогла бы, если бы ТЫ не уволок его в Алагирь!

Вспышка молнии разорвала тучи аккурат над ликвидаторской базой. От грома содрогнулась земля. Гроза такой силы непременно должна была сопровождаться проливным дождем и шквалистым ветром, но ни того, ни другого не было в помине. Ладони ведьмачки начинали светиться, сиреневые глаза заливала молочная белизна. В сгустившемся сумраке это было особенно заметно.

— Мама мия, — Иван попятился, оттесняя прочь Тему, так и застывшего на пороге мастерской с охапкой недоделанных стрел, — я-то думал, что у моей Ольки вспыльчивый характер! Да она настоящий ангел по сравнению с этой кошкой! Слушайте, если ее сейчас не успокоить, нас всех здесь поджарит, как нечего делать!

Новый всполох над головами окончательно убедил «гладиаторцев» искать убежища под крышей сарая. Единственным, кого никоим образом не взволновало происходящее, оказался полуседой ведьмак.

— Ага, значит, я должен был бросить его там, или сидеть рядом и смотреть, как он загинается? В отличие от тебя я хоть что-то попытался сделать… нелюдь!

Инари резко отшатнулась назад, будто ей дали пощечину.

— Зато ты… — она даже задохнулась от злости. — Можно подумать, что ты все еще ЧЕЛОВЕК!..

— Конечно. Ты сама меня так назвала. Забыла? Короткая у тебя память, Энар. Короче людской. А может, это от старости? Тогда вешай мечи на стенку и ступай в Каер Морхен, греться у камина, а не путайся под ногами!

— От старости, говоришь? Ну, полюбуйся-ка на эту старость! ГАРХА ЭДО!!!

Пальцы ведьмачки засияли совсем уж нестерпимым блеском, и как знать, чем закончилась бы ссора, если бы не выскочивший на крыльцо Вован.

— Хватит!!! — рявкнул он, вклиниваясь между ведьмаками. — Хорош, я сказал. Никаких поединков в пределах этого двора! Если окончательно решили поубивать друг друга, то флаг вам в руки и энное количество гектаров земли по ту сторону забора. А мне здесь не нужны ни порубленные перила, ни обуглившиеся стены, ни лужи крови на земле. Все ясно?

Хорт утвердительно склонил голову. Ведьмачка что-то пробормотала.

— Не слышу!

— ПОНЯТНО!!! И все равно, это был прорыв, и его надо убирать, пока он не начал использоваться по назначению. Если еще не начал использоваться…

— Не верю, — огрызнулся Хорт. — Но даже если так, со своими подопечными разбирайся сама. Забавы дроу меня не касаются.

Он отвернулся и пошел прочь, не торопясь и не оглядываясь.

— Скотина, — сквозь зубы процедила Инари, прерывисто всхлипнула и закинула голову кверху.

У ведьмачки шла носом кровь.

— Совсем с ума посходили, — буркнул Вован, ушел в дом, вернулся и вынес смоченный водой носовой платок. — На, приложи. От жары, что ли, беситесь?

— Нет… — мрачно ответила Инари, усевшись на нижней ступеньке крыльца.

— Тогда чего вам в этой жизни не хватает? Он тебе ни вчера, ни сегодня дорогу не перебегал. Ты ему, вроде, тоже. А если что раньше было, так оно давно прошло. Что теперь толку былое ворошить? У нас вот более серьезные проблемы назревают, неужели они не достаточная причина, чтобы заключить перемирие?

— Лучше не вмешивайся, — вскинулась ведьмачка. — Это не вашего ума дело.

— Конечно. Куда уж нам, детишкам, постичь серьезность проблемы?!?

— Вот видишь? Ты и сам все понимаешь.

— Я понимаю, что тебе для полного счастья еще с кем-нибудь поругаться надо, и ты лихорадочно подыскиваешь кандидатуру.

— Ни с кем я ругаться не собираюсь.

— Точно? Вот и замечательно. Значит, разрядилась и успокоилась. Может, повторишь сейчас по-нормальному, не повышая голоса, то, что пыталась сказать минут десять назад?

— Повторю. Только пускай люди из Тулы сюда подойдут…

Пока туляки все еще с некоторой опаской рассаживались вокруг крыльца, а Вован вызывал на сходку ликвидаторов, погода с неуловимой быстротой начала улучшаться. Тучи редели и истончались, проглянуло солнышко.

— Смотри-ка, — шепнул Петрович Глебу. — Успокоилась девочка, и на улице разгулялось…

— Вы думаете, это она грозу вызвала? — не поверил «гладиаторец». Он, конечно, видел уже реальное применение магии дроу, но в том, что ведьмачка может управлять погодой, сильно сомневался. Да она и сама не далее, как два дня назад, утверждала, что бытовая магия темным эльфам не доступна.

— Как знать… как знать… — протянул Петрович.

— Есть одно житейское правило, — заявила Инари, когда все заняли свои места. — Ему в Каер Морхен начинали учить раньше, чем формулам заклятий. Оно гласит: «Заклинания часто не удаются. А особенно часто они не удаются, если кастующий не соразмеряет свои желания и возможности».

— Это мы заметили, — с серьезной миной кивнул Пашка прежде, чем Иван успел двинуть его локтем под ребра, предлагая помолчать.

— Этого вы не могли заметить, — холодно сверкнула глазами ведьмачка, — поскольку ни одного серьезного заклинания еще не видели. А если ты имеешь в виду эту тряпочку, — она потрясла разукрашенный темно-бурыми пятнами платок, — то чертовски ошибаешься. Здесь совсем другая история, вас не касающаяся. А надо вам знать вот что. Если заклятие не удается — я сейчас говорю о сильных заклятиях — то, в лучшем случае, кастующего размазывает по стенке, а в худшем то место, где он находится, попросту выворачивает наизнанку.

— Это как? — удивился Вован, которому услышанное, кажется, тоже было в новинку.

— Происходит замещение. Кусок вашего мира с центром в месте нахождения колдуна выбрасывает в один из Пограничных миров, притягивая взамен кусок того мира. Окрестности при этом трясет в прямом и переносном смысле слова, тьма разбегается, как круги от брошенного в воду камня, а в самых слабых местах мирового полотна, затронутого тьмой, образуются прорывы. Ничего не напоминает описание?

— Рассказ Кота, — растерянно пробормотал Глеб. — Точь-в-точь. И взрыв был, и лес, черт знает откуда появившийся. Ведь есть же лесные миры?

— Есть. Леса во многих мирах есть. В том же самом Чернолесье, или в Закатных Холмах… Хотя, если прорыв все-таки произошел и если он произошел в Чернолесье, то с человеческой точки зрения я вашим друзьям не завидую.

— А что, такое страшное место? — спросил Князь.

— Кому как. Мне, например, дом родной. А люди — те, кто знает, — его сторонятся всеми силами. Даже из ведьмаков туда мало кто по своей воле ходил.

— И еще меньше возвращались, — подсказал Ленька.

— Возвращались. Еще как возвращались. Ты, если уж Хорта слушаешь, напоминай ему время от времени, что рассказывать лучше о том, что сам видел, а не о том, что слышал за кружкой вина.

— Отвлекаешься от темы, — терпеливо напомнил Вован.

— Отвлекаюсь, — согласилась ведьмачка на редкость мирно. — Чернолесье — дикий мир, и плохо, если оно появляется вблизи человеческого жилья. Ведь прорыв не зарастает сам собой, миры так и остаются соединенными.

— То есть, по-твоему, мы, когда домой вернемся, сможем с этими чернолесцами друг к другу в гости ходить? — подытожил Пашка.

— Сможете. Хотя не уверена, что там вам будут рады.

— Звучит фантастически, — признался Иван.

— Сказать по-честному? Я бы предпочла, чтобы для вас все это так и осталось фантастикой. Только слишком уж много совпадений получается. У меня мысль о сбое в заклинании еще при встрече с волной тьмы возникла. Правда, я-то думала, что он где-то здесь, у нас случился. А чтобы волна за несколько тысяч километров прокатилась… Даже представить не могу, что должно было произойти. Но уж точно ничего хорошего.

— Изумительно! — Иван все-таки добрался до сигареты и закурил. Степаныч и пара ликвидаторов последовали его примеру. — То, что все плохо, мы сегодня слышали уже два раза. Ты говоришь это в третий. Верить, конечно, чертовски не хочется, но, кажется, придется…

— Но тогда нам тем более надо торопиться, — забеспокоился Шурик. — Чего же мы здесь прохлаждаемся?

— А что, по-твоему, надо делать? — прищурился Иван, выдохнув тонкую струйку дыма.

— Брать сумки в зубы и двигать в это Каменное, Угольное, или как его там. К железной дороге, короче!

— В Рудное, что ли? — сообразила ведьмачка. — Ох, и не скоро же вы дотуда доберетесь.

— Почему не скоро? Полтора дня, и на месте.

— Если напрямик, то да. Только сейчас к Рудному нет прямой дороги. В ту сторону через трясину вообще нет пути, только с поздней осени, когда подмораживает, и до весенней распутицы. Сейчас же придется делать огромный крюк — выходить на автомобильную трассу, по ней подниматься к Свиточу. Оттуда, не доходя до города, сворачивать на грунтовую дорогу. Она в конце концов к рельсам выведет, но по ним до станции еще километров шестьдесят идти придется. Рассчитывайте дня на четыре, не меньше.

— На четыре? — Шурик с подозрением обернулся к Вовану. — А как же за полдня? На кельпи?

— Так вот, кто вас просвещал?

— Ну, было немного… — смущенный ликвидатор скреб в затылке. — Но я же только правду рассказывал.

— Правду, не спорю. А не помнишь, когда мы туда ездили?

— Почему? Помню, конечно. В ноябре прошлого года. Так я-то думал, что эта тропка круглый год открыта…

— Как видишь, не круглый.

— Четыре дня одной дороги, — между тем считал Иван вслух. — С сегодняшним — пять. Плюс неизвестно, как там поезда ходят…

— Если их вообще не застопорили, пока все не утрясется, — добавил Женек, сплюнув через перила.

— Допустим, день ожидания. Шесть. Плюс дня два ехать до Москвы, и еще оттуда полдня до дома… Почти девять… Даже при удачном раскладе больше недели получается. Черт, это сколько всего произойти успеет?!?

— Много. И рассчитывай сразу по полторы-две тысячи с носа за билеты. Ты такие деньги с собой возишь?

— Нет… — Иван совсем сник. — И что же нам тогда делать?

— Вам — доделывать стрелы, раз уж взялись, — ответила ведьмачка, — а мне — немного подумать.

«Немного» по эльфийским меркам, кажется, слегка отличалось от «немного» по меркам человеческим. Спустя час Инари по-прежнему сидела на крыльце, уткнувшись подбородком в скрещенные на коленях руки и изучая утоптанную землю двора. О существовании «гладиаторцев» она словно забыла. Князь, обуреваемый желанием в деликатной форме напомнить о себе, нарезал вокруг ведьмачки круги до тех пор, пока не получил совет не мельтешить перед глазами.

— Я все больше и больше поражаюсь на нашу спутницу, — раздраженно заявил он, вернувшись к остальным. — Мало того, что у нее склонность к истерикам вдруг проявилась, так теперь еще и понты в разговоре проскальзывать начинают. И вообще, о чем можно так долго размышлять? Я бы за это время трехтомный трактат по философии успел накатать!

Между тем, Инари снова, в который раз, прокручивала в мыслях восстановленную по рассказам людей и ее собственным наблюдениям хронологию событий. И с каждым повтором то объяснение, что она предложила ликвидаторам, самой ведьмачке нравилось все меньше и меньше. Да, неудачное кастование вполне могло все расставить по своим местам, и, тем не менее, что-то не состыковывалось ни в какую. Но, что именно, Инари понять не могла, хотя нутром чуяла неладное. А больше всего ей были не по душе огромные размеры охваченной переменами земли. Хорт, хоть он и сволочь последняя, все-таки прав: ни один колдун на такое не способен. Это только в сказках чародеи по легкому мановению руки перемещают горы и крадут с неба звезды.

А если не кастование, тогда что? Ничего другого ей в голову пока не приходило, однако запросто могло оказаться, что там, в эпицентре, произошло еще что-то, чего люди не заметили или сочли не важным. Выяснить это можно только на месте… Так что же ей делать? Бросаться, очертя голову, в мир, где, как говорят, людей больше, чем муравьев в муравейнике? Весьма опрометчивое решение с учетом того, что Хорт поторопился умыть руки. Стало быть, рассчитывать ведьмачке придется только на свои силы. Хватит ли их, чтобы залатать прорыв, если он и вправду там имеется? Должно хватить, если подойти к делу с умом. Уж кому-кому, а дроу для уничтожения Дверей и Ворот вовсе не обязательно героически кончать жизнь самоубийством. Да и ведьмакам не обязательно. Инари так и не смогла понять, что побудило Старейшин в Вороньей долине, мягко говоря, нерационально распорядиться Силой, зато она прекрасно понимала, отчего ее не поставили в известность о проводящейся кампании. ДА ВЫ ЧТО!!! Как можно раскрывать свои планы созданию тьмы?!? Ведь сказано в «Своде честных словес» Драгомила Ксара, первого и истинного главы Каер Морхен: «Свет — есть добро. Тьма — есть зло. И все, что приходит из тьмы, есть зло изначальное и беспросветное. Ибо, как мышь рождает мышь, а лев рождает льва, так и тьма порождает только тьму, но не свет». А потом еще страниц сто пятьдесят рассуждений на ту же тему. Разумеется, любой из Верховного Совета ведьмацкой школы тоже знал увесистое творение Ксара наизусть и, в отличие от Инари, свято верил каждому слову. А то, что вышеупомянутое создание может и, более того, желает выступить на стороне света, в убеленные благородными сединами головы Старейшин так и не уложилось.

Навряд ли Хорт был подробно осведомлен о сути непростых отношений эльфийки и Верховного Совета. Его тоже не слишком-то жаловали в святая святых Каер Морхен: во-первых, из-за происхождения — он, в отличие от абсолютного большинства собратьев по оружию, до Посвящения действительно был человеком и по отцу, и по матери, — а во-вторых, из-за потрясающего упрямства, достойного скорее отдельных особей из отряда непарнокопытных, чем представителя благородной ведьмацкой профессии. Чего стоило хотя бы спонтанное, произошедшее на два года раньше срока, Посвящение, о котором Инари многократно слышала от Велегоды? Ее старый друг до конца своих дней, вспоминая об этом событии, ошалело качал головой. Мыслимо ли — какой-то мальчишка, к магии не способный вообще и даже элементарный хал-кост сотворить не умеющий, и вот так с ходу-налету, не иначе, как кулаками и лбом проламывает себе путь в ведьмаки! А потом заявляет во всеуслышание, что повторять заученные слова присяги перед лицом Совета не намерен, поскольку уже принес клятву верности в Залах Посвящения, а кому — их не касается. После чего разворачивается и преспокойно покидает стены ведьмацкой обители, оставив Старейшин переваривать услышанное…

Однако нелюбовь нелюбовью, а в Воронью долину Хорта призвали. В отличие от Инари, которая узнала о том, что что-то вообще происходит, только когда поднялась черная буря. Для человеческого глаза буря выглядела, как обычный ураган, но этот ураган пронизывал все миры, перемешивая их обитателей, словно карточную колоду, проминая или же наоборот вспучивая землю, превращая скалы в груды мелкого щебня, а деревья в изувеченный сухостой. И не нужно было быть магом, чтобы расслышать в вое ветра многоголосый рев, крики и стоны. Не на шутку встревоженная ведьмачка первым делом попыталась окликнуть Велегоду, чтобы не соваться в пекло в одиночку. И какова же была ее растерянность, когда он отозвался как раз оттуда, из этой дьявольской круговерти. Велегода был уже там. Они все были там. Все, кто смог ответить, и их голоса звучали все тише, не то отдаляясь, не то ослабевая.

И тогда Инари, не думая о последствиях своего поступка, бросилась на помощь, даже не проламывая, а процарапывая себе дорогу туда, где еще слышались знакомые звуки. Ее выбросило на восточном склоне Вороньей долины, кишащей фаморами и навями, ровно за две секунды до того, как Велегода рухнул наземь под ударами когтистых лап. Времени на размышления не оставалось, и ведьмачка поступила так, как подсказал ей инстинкт. Взрыв люмена заставил привыкших к кромешной тьме бледнокожих тварей шарахнуться прочь в секундном замешательстве. Этой секунды вполне хватило Инари, чтобы сгрести в охапку истекающего кровью ведьмака и утянуть его за собой в Чернолесье. Ни Старейшин, ни Ворот она тогда не видела. Дверь едва успела закрыться за ними, когда мир встряхнуло до основания, и все затихло. Буря улеглась, и эльфийка осталась посреди знакомого ей и оттого почти безопасного леса с тяжело раненым другом на руках. Больше получаса ушло у нее на то, чтобы хоть как-то подлатать Велегоду. Раны ведьмака сами по себе вызывали опасение, но куда хуже было то, что в них попала слизь фаморов — смертельная отрава для всего живого. А этот упрямец, едва-едва придя в сознание, вместо того, чтобы сказать спасибо за своевременную помощь, заявил, что возвращается назад. Пытаться переубедить Велегоду было равноценно попытке остановить быка, увидавшего вдали красную тряпку. Прекрасно зная это, ведьмачка не стала тратить время и нервы на бесполезные споры — только плюнула в сердцах и последовала за своим старым приятелем. Не могла же она бросить его на произвол судьбы после всего случившегося!

Воронья долина встретила их зловещей тишиной и запахом горелого мяса. В грудах обуглившихся тел почти невозможно было отличить ведьмаков от нежити, только нави безошибочно определялись по чернеющим остовам крыльев. Способность к полету их не спасла. В тот проклятый день перестал существовать Каер Морхен. Из более чем полусотни бойцов, пришедших в Воронью долину, уцелели лишь Велегода и, как выяснилось намного позже, Хорт, которого долг перед Верховным Советом никогда не тяготил. В то время, пока Инари отбивала приятеля у стаи фаморов, Хорт уже тащил в урочище Алагирь к ведунье Зарине, которую он упорно называл Зорькой, находящегося при последнем издыхании Кречета. Поэтому в момент, когда в Вороньей долине что-то произошло, ведьмак тоже оказался на безопасном расстоянии. Кстати, идею о взрыве Старейшинами Полуночных Ворот высказал Велегода, и, скорее всего от него это перенял Хорт, точно так же не бывший непосредственным свидетелем случившегося. Инари не была бы столь категорична. Она хорошо помнила то, что предстало перед их глазами в долине. Смерть, смерть и еще раз смерть. Слабое угасающее эхо витало в воздухе, но было ли это следом уничтоженных Ворот или остатком сильного заклинания никто тогда не проверял, а по внешнему виду все куда больше походило на качественно исполненный огненный шторм. Вот только кто мог такое сотворить, ведьмачка не представляла даже отдаленно.

Хорт по устоявшейся привычке во всех случившихся бедах обвинял «проклятую нелюдь». Кто бы сомневался! Порой Инариказалось, что даже удержать ведьмака в этом мире смогла лишь их обоюдная ненависть — именно что удержать, на самой грани, потому что больше на памяти ведьмачки ни одному существу не удавалось перебороть попавший в кровь яд фаморов…

Порой она надеялась, что заблуждается. В конце концов, вся ее вина заключалась только в непреднамеренном опоздании, и еще неизвестно, смогло бы присутствие дроу как-то повлиять на ход событий или же нет. Спорить до хрипоты можно, сколько заблагорассудится, да только поправить что-либо уже нельзя. Можно лишь постараться не повторять прошлых ошибок. Вот сейчас, например, чутье подсказывает Инари, что надвигаются неприятности. Добро, если оно обманывает. Ну, а если нет?

Если нет, значит, ей как можно скорее надо туда, в город, о котором она до сих пор знала лишь понаслышке, в Тулу. Больше ведь некому. Каер Морхен давно не существует, а другие ведьмацкие школы ни разу не встречались эльфийке за ее долгую жизнь. Вполне возможно, что их вообще никогда не было. И даже Велегоду с собой не позвать: четырнадцатая зима уже миновала с тех пор, как он умер. Не от ран, не от болезни, а от старости. Старость — вот злейший враг из всех, какие есть на свете, ни людям, ни ведьмакам еще не удавалось ее победить. Говорят, что эльфы тоже, в конце концов, старятся… если успевают дожить. Что ж, Велегоды нет… Хорт слышать не хочет о том, что происходит в обжитом человеческом мире… Да черт бы с ним! Куда надежнее пускаться в дальний путь в одиночку, чем с таким спутником. Она прекрасно справится сама, если же в Туле и вправду не окажется ничего интересного, уйти в Чернолесье можно в любой момент, просто пробив Дверь. А для того, чтобы знать, куда именно отправляться, ей весьма пригодятся «гладиаторцы», жаждущие вернуться домой. Кажется, все-таки не зря судьба свела их в Бирючине.

Подведя под своими размышлениями жирную черту, Инари вскинула голову… и встретилась взглядом с Иваном. Оказывается, тот опять покинул подчиненных и теперь сидел напротив эльфийки и смотрел на нее добрыми, преданными глазами.

— Ну, скажи хоть что-нибудь, — попросил он.

— Так сколько, говоришь, придется добираться до Тулы вашими, человеческими способами?

Лицо Ивана вытянулось. Видать, не такой реплики он ждал.

— Восемь-девять дней при условии, что поезда все еще ходят по железной дороге. Если же их остановили, то это вообще гиблое дело.

— Восемь дней? Долговато…

— Долговато?!? Я бы сказал охрененно долго, в нынешней-то ситуации. К тому же билеты таких денег стоят, от которых у нас и третьей части не наберется. Ну, не рассчитывали мы на тур по Сибири.

— И было бы очень кстати, чтобы какая-нибудь добрая чародейка, взмахнув волшебной палочкой, за секунду перенесла вас назад, в родные стены. Я правильно улавливаю ход мыслей?

— А почему бы и нет? — прямо спросил Иван. — Раз уж ты все равно можешь это делать.

— Да потому, что как раз этого я делать не могу!

— То есть как?.. — опешил Князь, окончательно сбитый с толку.

— Очень просто. Вы, люди, любите делать выводы, не разобравшись, что к чему. Только перед тем, как бросаться обвинениями, нелишне было бы узнать, в чем отличие природных Дверей от тех, которые делают ведьмаки.

— В способе возникновения?

— Не только. Природная Дверь — это клочок земли, не важно, какого размера, по которому за время существования Двери может пройти некоторое количество людей, животных, или даже проедут машины, как в вашем случае. Больше их будет, или меньше, природной Двери от этого не холодно и не жарко. Она не заметит различия. Рукотворная ведьмацкая Дверь — это прорыв в пространстве, который чертовски трудно удержать и который так и норовит затянуться. Сквозь него может протиснуться только его создатель. Далее, если природная Дверь связывает два места почти напрямую и идущий сквозь нее успевает заметить только туман и легкий холодок, то ведьмацкая Дверь открывается в Междумирье — очень неуютное место, а там весь процесс пробивания Двери повторяется, на сей раз в ту точку, которая тебе нужна. Как видишь, пассажиры здесь не предполагаются. И последнее, для того, чтобы пробить Дверь, ведьмак должен четко представлять, куда он хочет попасть. В данном же случае я про вашу Тулу знаю только то, что она вообще существует.

— Но тогда надо всего-навсего найти подходящую природную Дверь, — не сдавался Иван.

— Жизнь была бы намного проще, если бы возле каждой из них стояла табличка с указанием маршрута. Да только ни один ведьмак и ни один Зовущий не возьмется предсказать, куда ведет та или иная Дверь. Результат может быть самым неожиданным.

— Ну, а та Дверь, через которую мы сюда попали? Она была неподалеку от Венева. Оттуда до Тулы добраться куда проще.

— Иван, мне кажется, ты меня вообще не слушаешь! Эта Дверь захлопнулась вскорости после вашего перемещения в Бирючину. Во всяком случае, к тому моменту, как на поляну вышла я, ее уже не было. Конечно, по остаточному эху я, скорее всего, смогу ее восстановить, но опять-таки это будет рукотворная Дверь только для меня одной.

Движимая вполне понятным благоразумием, Инари предпочла подстраховаться, подчеркивая, что сквозь рукотворные Двери может проходить только их хозяин. Будь все именно так, Воронью долину покинуло бы не четверо, а двое ведьмаков. В самом же деле, в случае крайней необходимости и при наличии некоторого опыта сквозь Междумирье можно было протащить за собой одного-двух спутников. Это означало лишнюю затрату сил, однако порой бывало необходимо. Но только не сейчас.

— Да неужели нет способа открыть эту самую Дверь пошире, чтобы все пролезли? — Князь никак не мог расстаться с пришедшейся ему по душе мыслью.

— Я уже сказала: «НЕТ!!!» Все, забудь об этом. Я хочу предложить кое-что другое. Но это потребует вашей помощи.

— Для начала скажи, что ты собираешься сделать, — насторожился Иван.

— Рехтир.

— Что???

— Рехтир, — терпеливо повторила ведьмачка. — Артефакт, по-вашему. Придется, конечно, повозиться, но штука удобная. Для него потребуется какая-нибудь вещь, сохранившая память о том месте, куда вы желаете отправиться. После соответствующей обработки она даже при слабом приложении Силы открывает крепкие Ворота, которых вполне должно хватить на восьмерых. А самое важное, при этом ведьмак не обязан хорошо знать, как выглядит та местность, куда его выведет рехтир.

— Ты сказала «восьмерых», — запоздало дошло до Ивана. — Но нас же только семеро…

— Семеро. Однако мне интересно своими глазами взглянуть, что у вас там делается. Поэтому я пойду с вами, хотите вы того или нет. Тем более что без меня рехтир все равно не заработает.

— Да разве я возражаю? — спохватился Иван, справедливо рассудив, что торговаться сейчас не в их интересах. — Напротив, милости просим. Мы будем очень рады видеть тебя у нас в «Княжеграде»!

— Вот и замечательно. Тогда ступайте, ищите что-то, что хранит твердую память о вашем… короче, о том, куда вы вернуться хотите. Что делать дальше, я потом объясню.

— Но что конкретно это может быть?

— Да что угодно. Камень, кусок доски, горсть земли, какая-нибудь другая вещь, являющаяся его частью.

— Понятно… Вот только ни кирпичей, ни досок мы с собой как-то не захватили.

Остальной отряд с интересом ожидал возвращения Ивана Есипова под стенами мастерской.

— И что она сказала? — нетерпеливо спросил Кустов. — Когда отправляемся?

— Пошли внутрь, — распорядился Князь. — Объявляю открытие «круглого стола».

Правда, круглого стола в сарае не обнаружилось, и его пришлось заменить обычным прямоугольным. Когда все присутствующие заняли места на табуретах и чурбанах, Иван вкратце пересказал свою беседу с ведьмачкой и тот способ, который она предложила.

— Вопросы будут? — поинтересовался он напоследок.

— А она гарантирует безопасность путешествия? — подал голос Петрович. — Или хотя бы того, что после ее рех-как-его-там мы точно окажемся в Туле, а не где-нибудь в дебрях Амазонки.

— Всегда хотел побывать на Амазонке, — размечтался Шурик. — Джунгли, райские птички, колибри всякие…

— Аллигаторы, пираньи, — подхватил скептически настроенный Артем.

— Пираньи-то ладно, — вмешался Пашка. — Есть там такая рыбка-паразит — кандиру называется. Представь себе — купаешься ты в речке на диком пляже без плавок, а она тихонько подплывает…

— Хватит, хватит, уважаемый, — оборвал его Иван. — Я и без того знаю, что ты просвещенный человек. Вынужден разочаровать тех, кто собрался на каникулы. Раз наша общая подруга собирается отправиться вместе с нами, значит, приложит все усилия, чтобы оказаться именно в Туле, а не у черта на куличках. Вопросы исчерпаны? Тогда спрашиваю я: у кого-нибудь есть наметки, что именно следует назначить рехтиром. Что-нибудь, что было бы частью нашей базы.

В мастерской воцарилась тишина. «Гладиаторцы» уныло подперев кулаками щеки, смотрели друг на друга.

— Меч? — с надеждой предположил Артем. — Мы же оружие на базе храним. Можно сказать, что оно — часть «Княжеграда».

— Ага. Заказываем на стороне и таскаем с собой по всем выездам. Не то.

— Доспехи или костюмы?

— Не то. С равным успехом можно сказать, что Степаныч — часть «Княжеграда». Он, когда над заказом работает, по неделе в мастерских обитает.

— А что? — приосанился Пашка. — Может, я и есть тот самый артефакт-хрен-выговоришь?

— Будь на твоем месте Алекс, я бы не сомневался, — отозвался Иван. — Тот может и не артефакт, но на роль живого ископаемого точно сошел бы. А вам, Павел Алексеич, еще расти и расти.

— Отвлекаетесь от темы, — напомнил Глеб. — Шевелите мозгами, что мы еще такого могли с собой прихватить? Что-нибудь, что сохраняло бы память.

— Да ничего, — вздохнул Шурик. — Ничего у нас больше нет.

Артем замялся, разом приобретя виноватый вид.

— А если вот так подумать… — неуверенно начал он. — Я просто хотел сказать… Что может сохранить память о месте лучше, чем его фотография?

Иван звезданул кулаком по столу.

— Точно! Первая светлая мысль за сегодняшний день! Темка, обещаю: когда вернемся, приму тебя в дружинники без испытательного срока!

— А пользы от этой светлой мысли? — проворчал Пашка. — Фоток у нас все равно нет.

— Здесь нет. Но в «Газели» лежит сумка с товаром. А там, среди прочего, каталог нашей продукции и каскадерских выступлений. Я же брал его с собой в расчете новые контакты на фестивале завязывать. Кто бы мог подумать, что он еще на что-нибудь пригодится.

— То бишь, нам все-таки двигать обратно к «Газели»?

— Получается, что так. Я попробую договориться с ликвидаторами насчет кельпи, верхом будет намного быстрее.

— На протяжении последних двух дней, — задумчиво глядя в быстро удаляющуюся спину Князя, сказал Кустов, — меня мучает один и тот же вопрос: в какое дерьмо мы влипаем все глубже и глубже?

— Не знаю, — честно признался Глеб. — Но, судя по новостям из дома, к нам оно имеет самое непосредственное отношение.

Иван отсутствовал около четверти часа и объявился как раз тогда, когда на его поиски собирались отправить кого-нибудь из молодых.

— Комолов Глеб Константинович, — торжественно провозгласил он с порога. — Не будете ли вы так любезны подойти ко мне для небольшой беседы?

— Чего надо? — подозрительно спросил «гладиаторец». Несвойственная Князю в обыденной жизни галантность внушала невольные подозрения.

— Подойди, тогда скажу, — не купился на провокацию Иван.

Глеб вздохнул и выбрался из-за стола.

— Ну и?.. — спросил он, выходя наружу.

— Как ты смотришь на то, чтобы провести денек на лоне природы с глазу на глаз с очаровательной девушкой? — лукаво спросил Иван. — Только представь себе: вы и дикий первозданный лес, и никаких надоедливых гомо сапиенс вокруг.

— Ага, только толпы диких первозданных монстриков. Короче говоря, ты хочешь, чтобы мы с Инари съездили за фотографией? Вдвоем?

— Ты читаешь мои мысли.

— Нет, я просто разгадываю твои шарады. Разве мы не всей толпой должны были туда отправиться? Что толку бегать взад-вперед?

— Как выяснилось, не всей. Я так понял, что дело завязано не на одном только снимке. Нужно несколько компонентов и обряд, который наш ангел-хранитель не намерена проводить в походных условиях.

— А Инари о твоем гениальном плане уже знает?

— Конечно. Она сама мне заявила, что ей в сопровождающие нужен всего один разумный человек, который был бы в курсе, что и где в «Газели» лежит.

— Между прочим, где лежит твой каталог, я не в курсе.

— Да чего там знать? Он в сумке с товаром сбоку засунут. Найдете без проблем. К тому же ты среди нас единственный, кто умеет действительно ездить верхом, а не издеваться над лошадью.

— Весомый аргумент, ничего не попишешь.

— Хочешь, назову другие? Ты — опытный, хладнокровный боец…

— Угу…

— …отлично зарекомендовал себя в предыдущих стычках с местными обитателями…

— Угу…

— …имеешь огромный опыт работы в полевых условиях…

— Угу…

— …по возвращении получишь почет и всеобщую благодарность…

— Угу. Или похороны за твой счет. И учти, если зажмешь, не поленюсь — с того света приду и стребую.

— Я так понимаю, ты согласен?

— А ты полагал, я откажусь? При огромной куче минусов у твоей затеи имеется один весомый плюс: что бы ни случилось во время поездки, это будет чертовски интересно.

— Вот и отлично, — обрадовался Иван. — Отправляетесь завтра на рассвете. Остальные распоряжения получишь у Инари. Можешь заняться этим хоть сейчас — она была в доме.

— Посмотрим…

Жилое помещение ликвидаторской базы оказалось под стать хозяевам. Напротив входной двери, приветствуя посетителей оскалом невероятно крупных желтоватых клыков, висела иссохшая голова очередной неизвестной твари. На полу была расстелена мохнатая рыжая шкура с черной полосой вдоль хребта — может, ее же, может, нет — но, во всяком случае, точно не медвежья. Из импровизированного холла в обе стороны шло по коридору. Глеб наугад заглянул направо. Коридор окончился комнаткой без окон с большим количеством разного рода аппаратуры, из которой «гладиаторцу» по призывным временам была знакома только рация. Посреди комнаты на отдельном столе, застеленном черной ворсистой тканью типа бархата, лежал… огромный хрустальный шар. Около него с мрачными-премрачными лицами сидели Ленька и Женек. Рядом с шаром валялся исписанный блокнот.

— Еще одна пятой величины… — бурчал Ленька. — Уже ближе. Слушай, как-то часто они повторяются. Не к добру. По-моему, этот черт нас обхаживает и примеривается. Надо Вовке сказать. Две с половиной по периметру. Где-то в районе Лисьей Старицы… Ну, это навки или чимпиль. Не страшно. На северо-востоке… — Ленька осекся, заметив посетителя. — Кого-то ищешь?

— Гадаете?

— Ага. И по всем приметам выходит, что премии нам в этом месяце не видать. Знакомься — сие есть мракометр. Чудо-вещь, если, конечно, правильно им пользоваться.

Глеб подошел поближе и заглянул в шар. Странно… Издали хрусталь выглядел почти прозрачным, вблизи же было заметно, что внутри шара висит плотное серебристо-белое облако, в котором то здесь, то там возникают разноцветные пятна, вспышки, завихрения, абсолютно бессмысленные и хаотичные.

— Мама мия, как вы тут разбираетесь? Лично я вижу только цветомузыку.

— Все приходит с опытом, — с гордостью сказал Женек. — Главное, что в отличие от прочей лабуды, эта работает и покуда без ошибок.

— Где Инари, не знаете?

— Поищи или на кухне, или в курилке. Она с Вовкой хотела что-то обсудить. Это, как выйдешь в прихожую, в другую сторону по коридору. Мимо не пройдешь.

Мимо действительно пройти было трудно, хотя бы оттого, что коридор как раз кухней и заканчивался. Кухня была проходной, из нее куда-то дальше вели еще две двери. Ведьмачка сидела за столом, задумчиво ковыряя ножом прозрачную, твердую лужицу на столешнице. Вован курил, устроившись на подоконнике.

— А вообще странно, — выпустив тонкую струйку дыма, сказал шеф ликвидаторов. — Если расплавило этот кусок, тогда почему мракометр не пострадал?

— Он крупнее раз в десять. Видимо, на него энергии не хватило. И, вообще, давно бы пора переключиться на что-нибудь постабильнее. Возьмите тот же самый кровавик… Он куда меньше места занимает, — ведьмачка повернула на пальце перстень, — хрустальный шар вы так с собой не потаскаете.

— Почему? Потаскать-то можно, но для использования его ведь еще устанавливать надо. В условиях, когда нужна быстрая реакция, неудобно, спору нет. А про перстни я уже думал. Было бы неплохо, только где их взять на всю ораву?

— Толпа у вас, конечно, большая, чтобы так беспокоиться…

— Шесть человек осталось, — Вован помрачнел. — Будем надеяться, что бзик у штаба пройдет быстро, и кого-нибудь нам все же подкинут в плане усиления. Иначе туго придется. А вопрос с перстнями надо проработать. Поможешь, если что?

— Без вопросов, как только освобожусь. Хотя не уверена, что это произойдет скоро. Что там еще случилось?

Последний вопрос относился к Глебу.

— Да ничего. Я пришел за распоряжениями.

— За какими… А, так ты и есть тот самый доброволец?

— По всей видимости, да.

— Меня постепенно начинает интересовать — а остальные у вас хоть что-то делают?

— Разумеется. Иван руководит, молодежь выполняет приказы, Пашка переводит стрелки, Кустов и Петрович живут сами по себе…

— Зашибись, — хмыкнул Вован. — А как в эту стройную схему вписываешься ты?

— Никак. Просто по устоявшейся привычке ввязываюсь во все, что обещает быть более-менее интересным. К тому же молодежь я бы в лес все равно не пустил — слишком опасно.

— А сам не боишься еще раз со зверьем схлестнуться? — прищурилась Инари.

— Зато будет, что вспомнить, если время останется.

— То есть, предыдущих встреч тебе для воспоминаний не достаточно?

Глеб пожал плечами.

— Все равно ведь кто-то должен туда отправиться. И потом, может, я всю жизнь мечтал проскакать на мохнатой собаколошади по кишащему монстрами лесу!

— Это вряд ли, — заулыбалась Инари. — Хотя, как знать… Монстров не обещаю, а вот лес точно будет. На ночь глядя, выезжать нет смысла, поэтому отправимся завтра с утра, а сегодня советую отдохнуть и не попадаться на глаза Ивану: он у вас, смотрю, любит придумывать работу для всех, кто под рукой окажется.

— Постараюсь, — заверил ведьмачку Глеб. — Только один нескромный вопрос — а спальные места здесь имеются, или сеновал, на крайний случай, чтобы не пришлось под забором отдыхать?

— Сейчас найдем. Пошли за мной…

Вован слез с подоконника и вперевалку направился к дальней двери. За ней оказался еще один коридор, узкий и длинный. Шеф ликвидаторов прошел мимо трех или четырех дверей, около следующей остановился.

— Вот… — за дверью скрывалась небольшая комнатка без окон, основную часть площади которой занимали четыре кровати. — Выбирай любую. Я бы тебе посоветовал проснуться к ужину, а там — как знаешь.

— А во сколько здесь ужин?

— Часика через два будем соображать. В общем, обстраивайся по собственному разумению.

Высказав такое напутствие, Вован покинул «гладиаторца». Глеб плюхнулся на первую попавшуюся кровать, про себя отметив: пружинная. Такие раритеты теперь сохранялись разве что в больницах, да самых захудалых ночлежках и имели обыкновение душераздирающе скрипеть. Эта, как ни странно, молчит. И слава богу! Интересно все-таки, откуда их раздобыли ликвидаторы? И что было раньше на месте их базы? Навряд ли они самостоятельно себе такие хоромы отгрохали. На жилую застройку не похоже. Какой-нибудь военный объект, запрятанный посреди глухих сибирских лесов? Полигон, или еще что в том же роде? Разве теперь узнаешь?

Глеб зевнул и откинулся на подушку, заснув еще в полете. Сон был крепким, и не о каком перерыве на ужин не зашло и речи. «Гладиаторец» не заметил, как пролетела вся ночь. Проснулся он от неприятного ощущения постороннего присутствия, хотя разглядеть что-либо в кромешной тьме не представлялось возможным. По соседству слышался храп: должно быть, в комнате расквартировался еще кто-то кроме него. Да и странно было бы ожидать отдельные апартаменты.

— Вставать пора, — сказала темнота приглушенным голосом ведьмачки. — Снаружи светает.

— Встать-то я встану, только здесь же не видно ни черта. Можешь свет включить?

— Могу…

Люмен мягко засиял, всплывая к невысокому потолку.

— Спасибо. Хотя я просил всего-навсего щелкнуть выключателем.

— Щелкать можно долго и упорно. Генератор опять сдох наравне с фонарями. Могильный туман слишком густой.

— Понятно, — вздохнул Глеб, садясь на кровати. — Кажется, тут это в порядке вещей.

— Совершенно верно. Поднимайся. Пойдем.

— Ну, пошли, пошли. Не отстанешь ведь!

— Хватит ныть. Сам вызвался в сопровождающие, я тебя не заставляла.

— Кто сказал, что я ною? Просто констатирую факт.

Глеб натянул брошенный с вечера в изголовье кровати свитер, перекинул через плечо перевязь и, отчаянно зевая, поплелся следом за ведьмачкой. Люмен бодро порхал вокруг так близко, что его можно было достать рукой. В пустынной кухне посреди стола стояла кружка, рядом лежал ломоть хлеба, а на нем горка узких темных полосок.

— Завтрак, — коротко пояснила Инари. — Не надо смотреть с таким подозрением. Обычное вяленое мясо.

— Тут все в единичном экземпляре. А как же ты?

— Я уже позавтракала. Это твое.

Глеб плюхнулся на скамью и вытянул из горки одну из полосок. Выглядела она не слишком-то впечатляюще и сильно смахивала на засушенного червяка. Однако, как верно подмечено, аппетит приходит во время еды, к тому же дал о себе знать полуголодный вчерашний день. «Гладиаторец» умял и мясо, и хлеб с рекордной скоростью и не отказался бы от добавки, но просить провиант у ведьмачки было как-то неловко. Горячий, крепкий травяной напиток, обнаружившийся в кружке, прогнал сон не хуже натурального кофе.

— Ну, пошли, что ли… — сказал Глеб, с легким сожалением смахивая крошки с опустевшего стола.

Инари спрыгнула с подоконника, на котором уже успела уютно устроиться, выглядывая что-то в размытых предрассветным сумраком кронах деревьев по ту сторону забора.

— Пошли. Рысаки, наверное, заждались.

Несмотря на ранний час, все ликвидаторы, как один, были на ногах и торчали во дворе. Из «гладиаторцев» присутствовал только Князь. Три кельпи нетерпеливо топтались посреди двора, время от времени недовольно скребя лапами затертую узду-намордник. Двое из них были в полной упряжи с притороченными к седлу скатками тонкого бурого войлока, на третьем — только уздечка. Глеб недоуменно посмотрел на Инари. Арифметика слегка не сходилась.

— А кто с нами еще едет?

— Вроде никого, — пожала плечами ведьмачка. — Полагаю, меня бы поставили в известность.

— Вот, держи, — подошедший Иван сунул «гладиаторцу» один из вчерашних луков и грубо, на скорую руку сделанный колчан, полный стрел. — Сергей Анатольевич выделил. Сказал, что сегодня еще пару сообразит. А то сабля, конечно, хорошо, но оружие дальнего боя тоже лишним не будет.

— Вот спасибо, добрая фея…

Глеб проверил натяжение тетивы, про себя отметив — явно больше разрешенных законом двадцати килограммов, — и сделал пробный выстрел, целя в светлую доску, выделявшуюся в заборе на противоположном конце двора. Стрела пошла ровно, без вихляний, как раз туда, куда заказывали. Следующие две легли кучно вокруг нее.

— Ого! — восхитился Ленька. — Чувствуется рука профессионала.

Инари одобрительно кивнула.

— Смотрю, это для тебя попривычнее арбалета, — заметила она.

— Да… с луками как-то чаще доводилось общаться.

«Гладиаторец» вернул стрелы в колчан.

— Вот и замечательно, — подытожил Иван. — Раз всех все устраивает, можно отправляться в путь.

— Меня не устраивает лишнее транспортное средство, — сразу же среагировал Глеб.

— Где? А это… нет, я просто подумал — раз вы все равно к «Газели» возвращаетесь, прихватите часть шмоток: в первую очередь товар, ну, и остальное, что поместится.

— Как все просто, оказывается, — удивился парень. — Ты, что, успел подзабыть дорогу? И как, по-твоему, мы будем лезть через болото с сумками, набитыми железом?

— Так железо-то будет не на вас, а на кельпи. И вообще, можно подумать, что ты не собирался забирать оттуда свой монгольский комплекс…

Глеб почесал в затылке.

— Пожалуй, взял бы, — признался он, — раз возможность представилась. Только тут небольшая разница имеется — кожа-то легче металла.

— Да я и не настаиваю, чтобы всю «Газель» дочиста опустошать — хоть что-нибудь возьмите. Все не так обидно будет.

«Гладиаторец» вопросительно посмотрел на ведьмачку. Та поморщилась.

— Нам сейчас важна скорость, а ваши сумки только замедлят передвижение. Никакого багажа мы брать не будем.

— То есть как? — Иван даже подпрыгнул от неожиданности. — Ты же сама говорила, когда от «Газели» уходили: потом вернетесь на лошадях и все заберете. Вот мы и забираем.

— Говорила. Но лично тащить ваши вещи я не вызывалась.

— Тащить их будет мохнатый друг человека, — Ивану оставалось только рухнуть на колени и молитвенно сложить руки. — Ну, что ты, в самом-то деле?

— Ладно, — наморщив нос, сжалилась ведьмачка. — Посмотрим, что можно будет сделать. Только потребуется веревка. Хороший моток крепкой веревки.

— Зачем? — последовал гениальный вопрос.

— Затем, что кельпи сумки в зубах не потащат. Как, по-твоему, их вьючить?

— Об этом я не подумал, — чистосердечно признался Иван. — Спроси у Вована. У них-то наверняка есть.

— Еще чего. Железо нужно тебе, так ты и спрашивай. И поторопись, мы уже уезжаем.

Ивана точно ветром сдуло.

— Ну вот, так куда лучше, — подытожила Инари, легко запрыгивая в седло.

— Ты, что, и вправду не собираешься ждать? — немного растерялся Глеб. Кидать Князя ему было несподручно.

— Зачем же? Подождем, раз такое дело. Но вашему шефу пора прочувствовать, что в Сумеречье он не настолько важная персона, чтобы перед ним все на цыпочках бегали и в рот заглядывали, ожидая распоряжений.

— Сильно не любишь, когда тобой командуют?

— Предпочитаю быть сама по себе. Так, знаешь ли, проще и для здоровья полезнее.

Напуганный перспективой не получить назад ничего из оставленных у Бирючины вещей, Иван ухитрился раздобыть даже не один, а два здоровенных мотка толстой бечевки. Ведьмачка с серьезным видом приняла их, проверила на прочность и привесила к седлу.

— Сойдет… А теперь поехали, мы и так уже задерживаемся.

— Ну, удачи, — вздохнул Вован. — Скатертью дорожка, что называется.

— Спасибо на добром слове. Не скучайте, скоро вернемся.

Глеб потянул за поводья третьего, грузового кельпи. Тот ткнулся носом в колено новоявленного хозяина и вильнул хвостом — точь-в-точь здоровый пес.

— В первую очередь товар забери, — на прощание напутствовал «гладиаторца» Князь. — Доспехи — ладно, переживем как-нибудь. Да, и еще Степаныч просил замолвить словечко за его Зайца.

— Слушай, Вань, — Глеб озвучил-таки интересовавший его вопрос. — А как ты так быстро с Вованом общий язык нашел. Или у них хобби: своих рысаков направо и налево раздавать?

— Скажешь тоже хобби. Баш на баш. Им тут как раз надо было забор починить, да крышу на сарае подлатать. Вот я и подумал — чего нашей молодежи без дела сидеть? Труд сделал из обезьяны человека, так пускай дальше прогрессируют…

Глава 10. О лесных драконах и праве собственности

База ликвидаторов давно уже осталась за спиной, а Глеб, догоняя пустившую своего кельпи в галоп Инари, все еще хохотал. Казалось бы, за годы знакомства он успел превосходно изучить Ивана Есипова, и пора было перестать удивляться, но, тем не менее, предприимчивость Князя и его способность выкручиваться из любой ситуации поражали «гладиаторца» вновь и вновь.

Солнце постепенно всплывало над горизонтом, разгоняя рассветную свежесть. Поначалу оно находилось ровно за спиной путников, но постепенно смещалось, покуда не оказалось по левую руку — ведьмачка все увереннее заворачивала на юг. Глеб долго молчал, но под конец, когда Инари, остановив кельпи, свесилась с седла, изучая мирно растущий посреди луга сиреневый цветок, не выдержал.

— Я, конечно, не возражаю, но, по-моему, от болот и от Бирючины мы удаляемся все дальше и дальше. Это нормально, или как?

— Не торопись, успеешь еще по кочкам напрыгаться, — отозвалась ведьмачка.

Тронув пятками бока кельпи, она направила его к виднеющимся впереди лиловым зарослям. Глеб, чувствуя все большую растерянность, последовал за дроу.

— Что ты там пытаешься высмотреть? Цикорий как цикорий.

— Это точно. Ни единого альми. Надо повыше забираться: на Красном Яре он точно растет.

— А зачем нам альми, если мы за фотографией отправлялись? — вопросил Глеб, но ответа не получил. Инари уже во весь опор скакала прочь.

Теперь они двигались на юго-запад, напрямик, через некошеные луга. Ни единой дороги, даже проселочной стежки, в обозримых пределах «гладиаторец» не заметил. Только один раз ведьмачка сделала крюк, обогнув раскинувшуюся на пути балку. Постепенно местность повышалась, трава становилась ниже и реже, между жесткими куртинками проглядывала рыжая земля. Кельпи размашистой рысью взобрались на очередной пологий холм. Глеб, настроившийся на дальнюю поездку с непонятной целью, размахнулся было продолжать путь, но Инари придержала его рысака за повод.

— Вот они, голубчики… — ведьмачка с довольным видом кивнула в сторону ничем не примечательной, пожухлой от постоянного солнца и недостатка влаги растительности.

— Цикорий… — констатировал Глеб. — Ну, и чем тебя тот, который мы полчаса назад повстречали, не устроил? Он даже повеселее выглядел, чем здешний гербарий.

— Там был цикорий, а здесь и альми попадаются, — терпеливо объяснила ведьмачка.

— Если честно, не вижу ни малейшего отличия.

Инари только махнула рукой: мол, что с вас, людей, возьмешь, — и спешилась.

— Травку собирать будем? — поинтересовался «гладиаторец».

— Да. Штук десять, пожалуй, хватит.

— И зачем они тебе так срочно понадобились?

— Для вашего же рехтира. Альми — одна из его составных частей.

— Обычная трава?

— Не совсем обычная.

Вынув нож, ведьмачка направилась прицельно к росшему в отдалении растеньицу, миновав по пути как раз с десяток точно таких же. Отчаявшись понять логику существа из иного мира, Глеб взялся за первую попавшуюся под руку былинку, намереваясь выдернуть ее из рыхлой, с примесью песка, земли вместе с изрядной долей корней.

— Этого не трогай. Это не альми. Вон того бери, — заметившая его манипуляции Инари ткнула ножом в сторону точно такого же чахлого кустика.

— Да какая разница-то?

— Большая.

— Ну, ладно, уговорила… — Глеб подошел к указанному растению и мрачно посмотрел на него сверху вниз. Альми, не альми — один черт разберет. Может, у ведьмачки и вправду такой специфический юмор, а он развесил уши? — Что собираем? Вершки или корешки?

— То, что в земле.

— То бишь, корни.

— Можно и так сказать… — Инари вынула из поясной сумки тряпицу неопределенного цвета и расстелила ее на земле. — Складывай сюда, и копай поаккуратнее, чтобы не оторвался.

Подавая пример, ведьмачка начала рыхлить землю и отгребать ее от стебля. Чувствуя себя полным идиотом, Глеб извлек из кармана нож и начал заниматься тем же, искренне недоумевая, почему цикорий нельзя просто надергать, как морковь с грядки. Земля мягкая, проблем возникнуть не должно. Ну, оборвется корневище — не беда. Этого добра тут полно, можно взять не качеством, а количеством. Однако, изъяв из ямки пару горстей земли, «гладиаторец» почувствовал неладное. Тонкого корневища а-ля хрен или одуванчик не было и в помине. Стебель «цикория» заканчивался бесформенным утолщением с множеством наростов наподобие бородавок. Ненароком коснувшись утолщения, Глеб отдернул руку. Теплоту «корня» можно было еще как-то списать на прогревшуюся землю, влажность — на воду, содержащуюся в почве, но упругую податливость и дрожь, пробежавшую по нему от прикосновения человеческой руки, можно было объяснить только единственным образом…

— Инари! Тут… тут что-то живое!

— Альми, — флегматично отозвалась ведьмачка, даже не подняв головы. — Если откопал, то вынимай, только осторожно. Не волнуйся, они не кусаются.

Не то, чтобы Глеб не доверял ведьмачке, но прежде, чем приступить к серьезным действиям, он пару раз легонько ткнул альми пальцем, но ничего, более осмысленного, чем подрагивание, не дождался. Тогда осмелевший «гладиаторец» потянул странное существо за пучок стеблей, рассчитывая без особых проблем извлечь его на свет божий. Однако не тут то было. Стебли, сочно хрупнув, обломились, и разом оживший альми, завертевшись волчком, исчез из вида, осыпав растерявшегося от неожиданности парня рыхлой землей.


— Упустил, — хмыкнула ведьмачка, укладывая свою добычу на тряпку. — Теперь не выкопаешь, так что берись лучше за другого, только поаккуратнее.

— Постараюсь. Черт, не думал, что они такие шустрые…

— Внешность бывает обманчива.

Следующий кустик, указанный Инари, Глеб обхаживал куда более осторожно. Сделал глубокий подкоп и, переборов легкую брезгливость, запустил в ямку пальцы, выковыривая альми из земли вместо того, чтобы тянуть его, как репку. Смена тактики не замедлила сказаться, и добытый им трофей занял место рядом с уже двумя ведьмацкими. С последующими было проще, и вскоре десять толстеньких влажных клубеньков улеглись на лоскуте ткани. Ведьмачка, не взирая на трепыхания жертв, тотчас оборвала с них лишнюю растительность и повалилась в траву, заявив:

— Пускай слегка обсохнут.

Глеб для подстраховки проверил, нет ли поблизости муравейников, и уселся рядом.

— Вообще-то Князь вчера говорил про однодневную поездку, — признался он, — но, судя по тому, что мы не торопимся, а также по заготовленным трапикам, одним днем все не обойдется. Я угадал?

— По каким тряпкам? — не разобрала незнакомое слово Инари. — По кошмам, что ли?

— Не «тряпки», а «трапики». Подстилки походные.

— Понятно. Надо бы запомнить. Ну, а то, что мы с четверть часа позагораем, не означает отсутствие спешки. Если я сейчас сложу в сумку сырых альми, они задохнутся, протухнут на жаре, нам все равно придется возвращаться за второй порцией, и времени уйдет куда больше. Что же касается однодневной поездки, то это даже не смешно. Кельпи — они все-таки кельпи, а не крылатые кони из сказочек. По лесу и по полю бегут быстро, но от болот нам все равно никуда не деться. Будь земля промороженной, еще можно было попробовать вернуться тем же днем за полночь. Однако на дворе лето, поэтому сегодня мы только-только успеем добраться до машины и возвратиться к болотам, на ту стоянку, где ночевали в прошлый раз. А уж базу мы увидим только завтра.

— Ваня об этом знает?

— Конечно, — зевнула ведьмачка, — я ему сразу сказала, когда весь разговор только начинался.

— А со мной он по-другому говорил… Зараза.

— Начинаешь жалеть, что вызвался?

— Ни капли. Чем те же два дня заниматься ремонтными работами на благо ликвидаторов, лучше уж по болоту лазать. И все равно немного неожиданно.

Несмотря на отсутствие измерительных приборов, время Инари определялось четко — на обсыхание альми было выделено ровно четверть часа, и ни минутой больше. Потом, взобравшись на недовольно ворчащих кельпи, «гладиаторец» с ведьмачкой снова двинулись в путь — на сей раз прямиком на север — и вскоре выбрались к Вогре, по прикидкам Глеба где-то посредине между Тугреневкой и ликвидаторской базой. Здесь река разливалась широко, но была мелкой, через нее удалось перебраться, не спешиваясь. Должно быть, именно об этом броде и вспоминал Вован ночью в Тугреневке. Еще чуть больше получаса быстрой езды, и впереди в легкой дымке замаячила знакомая болотистая равнина. Судя по кучке шестов на вытоптанной траве, к болотам они выехали в том же месте, где переправлялись в прошлый раз. Ведьмачка перекинула один из шестов Глебу.

— Держи. Отдых пока не требуется?

— Если только нашим четвероногим друзьям. Я до холмика с кикиморами как-нибудь доживу.

— Они тоже доживут, — Инари потрепала своего кельпи по загривку. — Об этом можешь не беспокоиться.

Некоторое время они продолжали ехать верхом, пустив рысаков шагом, но, когда под лапами кельпи начало отчетливо хлюпать, пришлось все же спешиться и снова вживаться в роль лягушек. Кельпи с подвязанными к луке седла поводьями оказались предоставлены сами себе, но прекрасно поняли, чего от них ждут и, не проявляя излишней самодеятельности, топали по пятам за хозяевами, аккуратно переступая с кочки на кочку. То ли Глебу так показалось, то ли сыграло роль отсутствие в отряде неподготовленных людей, под которых приходилось подстраиваться в прошлый раз, но сегодняшнее передвижение по болоту шло куда быстрее. «Гладиаторец» не успел даже толком запыхаться, а Инари уже выбиралась на сухой пригорок, где они так неудачно отдохнули два дня назад.

— Смотри-ка, а кикимор кто-то подтибрил, — удивился Глеб, оглядев окрестности.

— Съесть успели, — ведьмачка сбросила с плеч вещмешок. — Здесь такое добро не пропадает. Привал.

Кельпи — даром говорят, что звери не понимают человеческой речи — тотчас же растянулись на травке, свесив языки. Пожалуй, передвижение по солнцепеку труднее всего давалось именно им из-за мохнатых шуб, сбросить которые не получилось бы при всем желании. Глеб потянулся.

— Если мы и дальше не сбавим темп, — прикинул он в уме, — то есть реальные шансы вернуться назад еще сегодня.

— Не горячись, — усмехнулась Инари. — Я посмотрю, что ты на обратном пути скажешь. К тому же лезть через трясину впотьмах — не самое лучшее решение. Успел забыть про позавчерашних гостей?

— Нет, конечно. Но навряд ли их здесь так много.

— Как минимум парочка еще найдется. Ну, если даже не они, а топняки повстречаются? Тебе от этого легче станет?

— А что такое топняк?

— Головастик размером с крысу, с лапами, острыми зубами, и очень голодный.

— И что может быть опасного в головастике, даже очень большом и голодном?

— Количество. Топняки бродят исключительно стаями, и когда они охотятся, от них даже полозы бегством спасаются.

— Полозы. Это такие маленькие, скользкие и безобидные?

— Нет. Такие большие, в чешуйчатой броне и с ядовитыми клыками. Держи… — ведьмачка протянула Глебу флягу. — Обед, не обессудь, будет по ту сторону болот.

— Ничего страшного. Я и проголодаться-то еще не успел, — покривил душой «гладиаторец».

Во фляге оказался травяной отвар, схожий с тем, который парень пил за завтраком. Пары глотков вполне хватило, чтобы утолить жажду и, как ни странно, даже несколько притупить чувство голода. Долго расслабляться спутнику ведьмачка не дала, вскоре они уже опять пробирались через примятую осоку. Помня прошлый переход, «гладиаторец» все подспудно ожидал каких-нибудь неприятностей, но ничего сверхъестественного так и не произошло. Солнце уже начало клониться к западу, когда они снова оказались на твердой земле, и Глеб подумал, что ведьмачка совершенно права — на обратный переход, даже если останутся силы, не будет времени. Значит, предстоит еще одна ночевка в лесу. В принципе, ничего страшного, если не пойдет дождь.

А насчет обеда Инари обещание сдержала. В теньке первого же дерева был устроен привал. Рацион, правда, разнообразием не баловал — хлеб, мясо и еще что-то растительное, не то мелкие фрукты, не то крупные ягоды. Заинтересованный меню человеческого стола, грузовой кельпи ненавязчиво ткнулся мордой в плечо «гладиаторца». Тот уже готов был поделиться с четвероногим другом немудреной пищей, но ведьмачка махнула рукой.

— Не надо. У них своего провианта хватает. Они-то солонину съедят, а вот ты сырое мясо вряд ли будешь.

— Пожарить можно, — предложил Глеб.

— Не сейчас. Этим займемся вечером.

Инари сняла с седла приличных размеров кожаный мешок и выудила оттуда три куска мяса — по одному на душу четвероногих членов отряда. Довольное урчание кельпи возвестило о том, что их такой расклад вполне устраивает.

— Если есть желание, можешь подремать часок, — предложила ведьмачка.

«Гладиаторец» пожал плечами.

— Сейчас особой охоты нет. А если засну, наоборот не захочется просыпаться, так что, наверное, не надо.

— Ну, как знаешь.

Пожеланий кельпи никто спрашивать не стал, поэтому путешествие возобновилось сразу же по окончании трапезы. Снова ехали верхом: благо местность позволяла, — в основном рысью, изредка переходя на шаг, когда приходилось продираться через особенно густые заросли, и все равно намного быстрее, чем, если бы шли пешком. Глеб втихую гадал, как же их рысаки будут форсировать овраг с поваленным деревом, но по всей видимости ведьмачка предпочла не испытывать судьбу и сделала приличный крюк, потому что ничего похожего по пути им не встретилось.

До «Газели» путники добрались, когда солнце уже повисло над макушками деревьев. Инари придержала кельпи на краю поляны и начала изучать перстень.

— Что-то не так?

— На машину посмотри, — посоветовала эльфийка.

— Ого, — присвистнул Глеб. За время их отсутствия «Газель» превратилась в приятный зеленый кустик, сквозь который едва угадывались прежние, техногенные очертания автомобиля. — Как здесь быстро все растет. Прямо по волшебству.

— Это не выросло. Видишь, зелень увядшая? Машину ветками укрыли.

— Кто? Чуешь что-нибудь?

— Очень слабые проблески. Давненько я таких не видела. Похоже… Да нет, ерунда. Ничего серьезного, какая-то мелочь поблизости крутится. Может, вельпа заблудившаяся. Просто поглядывай по сторонам, на всякий случай.

— А кто же тогда машину прятал?

— Откуда мне знать? Кто бы это ни был, сейчас его здесь нет. Может, по следам что-то более определенно сказать получиться.

Спешившись и соблюдая все меры предосторожности, они подобрались к замаскированной «Газели». Вокруг по-прежнему было тихо и спокойно. Дверь в салон машины оказалась распахнута настежь, хотя «гладиаторец» готов был поклясться, что, уходя, они плотно прикрыли ее. В темнеющем проеме не наблюдалось никакого движения. Инари пошла вокруг импровизированного кустика — изучать следы, а Глеб, держа ладонь на рукояти сабли, заглянул в «Газель». На первый взгляд, здесь ничего не поменялось: все сумки валялись именно там, где их оставляли. И все-таки что-то было не так. Только со второго взгляда «гладиаторец» понял, в чем дело. На одиночном сидении, среди вороха лоскутков белого синтепона и зеленого плюша, свернувшиськлубком, мирно дрыхла крупная зеленовато-бурая ящерица.

— Это еще что…

Разбуженная посторонним шумом ящерица подняла увенчанную тремя рожками голову на непропорционально длинной шее и сонно уставилась на пришельца. Из ее пасти свисал обрывок красного вельвета, сильно смахивающий на фрагмент штанишек Зеленого Зайца.

— Инари, ну, ты глянь…

— Что у тебя там? — отозвалась ведьмачка с противоположной стороны «Газели».

— Варанчик какой-то.

В этот самый момент до ящерицы запоздало дошло, что виднеющаяся в дверном проеме смуглая бородатая физиономия ничего хорошего не предвещает. Жалобно пискнув, зверюга спрыгнула с сидения, намереваясь убраться восвояси, но завязла лапами в путанице кожаных ремешков, вывалившихся из Ивановой товарной сумки. Глеб не стал галантно предоставлять противнику фору, тем более что трофей так и просился в руки. Накинув на ящерицу чью-то рубаху, кажется, Шурикову, парень извлек из салона отчаянно верещащую и сопротивляющуюся добычу.

— Поймал! — довольно сообщил он подоспевшей Инари.

Высунув морду из складок ткани, ящерица воинственно захлопала пастью, стараясь напугать врагов. На загривке у нее вздыбился огненно-рыжий гребешок.

— Вот так улов! — засмеялась ведьмачка. — Значит, это все-таки был дракон! Столько лет прошло, я уже и забывать начала, как они в кровавике отражаются.

— Дракон? — Глеб с сомнением глянул на сердито шипящую чешуйчатую зверушку. — А я думал, они покрупнее бывают. Это вы таких, что ли, по Тунгуске гоняли?

— Нет, вулканические бестии крупнее: метров по пять-шесть в холке, да и шея у них подлиннее. Есть еще песчаные вурмы. А есть лесные драконы. Они большими не вырастают: так, метра два высотой. Этот из лесных, и еще совсем маленький, даже огнем плеваться пока не может. Всего год назад, наверное, вылупился. Видать понравилась ему ваша машина, гнездо себе решил в ней устроить. Ну, и что ты с ним будешь делать?

— Что делать? Не на волю отпускать, это точно. Драконы не каждый день на пути встречаются. К тому же он слопал Зеленого Зайца. Пускай теперь сам перед Пашкой отчитывается. Подержи его, а я пока груз подготовлю.

Глеб передал плененного дракончика ведьмачке, сам же начал доставать из «Газели» сумки, намереваясь перетряхнуть их на дневном свете. При виде того, как незваный двуногий гость вытаскивает из его гнезда его сокровища, дракончик снова жалобно запищал и затрепыхался.

— Просит хоть что-нибудь оставить, — ухмыльнулась Инари.

— Молчал бы лучше, — буркнул «гладиаторец» не отрываясь от дела. — Мелочь пузатая, а уже чувство собственности имеет. Мы, значит, горбатились, вкалывали, а он пришел на все готовое и еще возмущаться будет! Кстати, драконы, что, и правда разумные?

— Трудно сказать. Про лесных я мало что знаю. А бестии… У них есть что-то вроде рангов — кого-то больше уважают, кого-то меньше. Они устраивают богатые сокровищницы. Говорят, что они и магией владеют, хотя я сама кроме Манор эт Игли никакой драконьей магии не встречала, а он был чертовски древним. И я ни разу не видела и не слышала, чтобы хоть одна бестия сделала что-то осмысленное, кроме добычи пищи или охраны логова. Может, когда-то они и были разумными, но только очень давно.

— Понятно…

Глеб извлек из «Газели» заветную Иванову сумку с товаром, заглянул в нее и почесал затылок. Каталога, а точнее, фотоальбома на двести фотографий, который, по уверению Князя, должен был быть «сбоку засунут», на месте не оказалось.

— Тэкс… Почему-то именно этого я и ожидал.

— Что случилось?

— Ничего особенного. Просто небольшие проблемы.

Глеб с подозрением посмотрел на дракончика, гадая, не мог ли тот случайно поужинать или позавтракать каталогом, но их пленник никоим образом не походил на существо, способное переварить синтетику и фотобумагу. А раз так, следовало предположить, что фотоальбом находится где-то еще. «Гладиаторец» снова полез в тесный салон и методично обшарил все оставшиеся там сумки. Безрезультатно. Был еще один вариант, очень плохой вариант о том, что у Ивана Есипова развился обширный склероз, и он преспокойно оставил каталог в своем кабинете, в Туле на улице Свободы. И Глеб все больше склонялся в его пользу. Уже напоследок, скорее от отчаяния, чем в надежде что-либо обнаружить, «гладиаторец» заглянул в кабину водителя. И не утверждайте после этого, что чудес на свете не бывает. Ну, как, каким образом фотоальбом Князя мог оказаться в бардачке у Петровича?!? И, тем не менее, он лежал именно там.

— Ваня… — только и смог сказать Глеб, швыряя каталог поверх сумок. — Когда-нибудь я его все-таки убью. «Чего там искать?», значит? Ладно, слава богу, что он вообще эту хреновину захватил.

Покрыв спину кельпи кошмой, «гладиаторец» начал навьючивать на зверя отобранные сумки. Взять получилось немногое: товар Князя, Темкин юшман и бутурлыки, Пашкину кирасу и железные ноги, и монгольский шлем с личиной, а также сумку с костюмами. Ржавую клубную кольчугу, в которой рассчитывал выходить на бои Шурик, парень сразу же вычеркнул из списка. Легче будет сплести новую, чем тащить эту гадость. Отдельным тючком поверх прочих сумок легли поддоспешники.

— Слушай, а я не переборщил? — засомневался Глеб, взглянув на свое творение со стороны. — Жутковато смотрится.

— Если там больше объему, чем весу, то ничего страшного, — отозвалась ведьмачка. — Но можно и немного переиграть. Ты возьмешь себе телогрейки, я — еще какую-нибудь из сумок. Все полегче будет.

— Ладно, только дай переоденусь. Там еще один доспех.

— Еще один? Да сколько же их у вас?!?

— Много. Честное слово, много.

«Гладиаторец» разложил на траве составные части монгольского «кираса-корсета» и начал одеваться. Процесс был привычен и шел быстро, тем более что ни наручей, ни поножей Глеб брать не стал. Сначала надевалась непосредственная защита тела — сплетенный из кожаных чешуек корсет с подвязанными к нему «плечами», прикрывавшими руки до локтя. Поверх корсета надевались «ноги» — два прямоугольных полотна, составленных из тех же самых чешуек, и по длине опускавшихся чуть ниже колена. На поясе полотна удерживались при помощи отдельного ремня. Завершающим штрихом было оплечье из дубленой бычьей кожи, толщиной почти в сантиметр.

— Вот и все, — «гладиаторец» подпоясался перевязью и закинул за спину щит-калган. — Я готов.

Инари смотрела на парня так, словно первый раз видела его. Чувствовалось, что подобного поворота событий она не ожидала.

— Что это такое?

— Монгольский доспех легкого конного воина.

— А двигаться он не мешает?

Глеб стряхнул с плеча щит и прыгнул вперед. Сгруппировавшись в полете, кубарем прокатился по земле, подхватив оставленную им на траве саблю, и вскочил на ноги. Во время театральных постановок такой трюк использовался при уходе от идущего по ногам удара. Но и без партнера он тоже смотрелся красиво.

— Вроде, не мешает.

— Да, теперь вижу, — невольно усмехнулась ведьмачка. — Ловко сделано. Ладно, если уж все готово, поехали отсюда, чего ждать?

Под сводами леса темнело быстро, куда быстрее, чем на открытом пространстве, а темп передвижения отряда снизился. Глеб вел под уздцы нагруженного кельпи, Инари везла спеленатого рубахой дракончика. Тот угрюмо молчал, видимо, окончательно смирившись со своей участью. Когда стало трудно различить что-либо на расстоянии вытянутой руки, а движение все продолжалось, «гладиаторец» слегка забеспокоился. То, что дроу темнота не мешает, он уже понял. Кельпи она тоже не напрягала, однако «гладиаторцу» хотелось бы все же знать, куда они направляются, а не полагаться полностью на разум зверей. Парень попытался сказать об этом Инари, на что та ответила:

— Ты полагаешь, я тебя где-нибудь здесь оставлю?

— Нет, но…

— Все в порядке. Просто не дергай поводья. Кельпи сам знает, куда ему идти.

Путь через темноту продолжался, кажется, целую вечность. Наконец зверь встал, как вкопанный. Вспыхнул люмен, освещая укромную площадку под защитой корней вяза.

— Приехали… — ведьмачка спешилась.

— Надо же, — не удержавшись, съязвил Глеб. — А я-то думал, мы всю ночь кататься будем. Невелика беда, что ничего не видно, зато сколько адреналина!

— Хватит злиться, — разом насупилась Инари. — Я не виновата, что у вас, людей, ночного зрения нет. А до стоянки добираться все равно бы пришлось.

— Можно же было хоть какую-то подсветку устроить?

— Конечно, а еще покричать и посвистеть, чтобы нас наверняка заметили. Лес — не то место, где требуется иллюминация. Уж ты должен понимать, если когда-то по лесам ходил!

Ведьмачка отвернулась и начала расседлывать кельпи, давая понять, что разговор окончен. Ее недовольство ощущалось за версту.

— Ладно, извини, — сдался Глеб. — Просто я все больше начинаю чувствовать себя марионеткой, которую дергают за ниточки. Туда иди. Сюда не ходи. Здесь мы и сами дорогу найдем, просто топай по пятам и не задавай лишних вопросов. Это бери. Это не трогай. И все без малейших объяснений.

— Я никого никуда не дергаю. Если желаешь свободы… — Инари широким жестом обвела чернеющие заросли, — пожалуйста. Там ее более чем достаточно. Удачи.

— Ты, что, прогоняешь меня?

— Нет. Больно нужно. Это ведь тебе хочется собственных решений, вот и решай.

— Пожалуй, я все-таки решу остаться.

— Принято. Только субординацию тебе в таком случае соблюдать придется. Снимай поклажу с рысака, а то он, бедный, совсем измаялся.

Возражения не принимались. Глеб начал разгружать сумки, попутно размышляя о том, что характер у ведьмачки, кажется, в самом деле скверный, как она и предупреждала. Конечно, правой в споре была она, но не стоило же так взвиваться на дыбы из-за попытки высказать собственное мнение со стороны спутника?!?

Освобожденные от сбруи кельпи затрусили восвояси.

— Куда это они подались?

Инари на секунду отвлеклась от раскладки костра и посмотрела вслед зверям.

— Пускай. Им тоже поохотиться надо. К утру вернутся.

— Мне чем-нибудь помочь?

— Шашлыками. В прошлый раз они у тебя неплохо получились.

— Ладно. Шашлыки, значит, шашлыки…

Глеб снял доспех, убрал его в сумку, чтобы не мок от росы, и занялся превращением сырого, приобретшего уже слабый запашок мяса во что-нибудь более-менее съедобное. Вскоре шашлык был готов, правда, о специях и соли приходилось только мечтать. Ничего такого у ведьмачки с собой, конечно же, не оказалось, но после дня, проведенного в дороге, даже пресная пища шла на ура. Часть ужина скормили дракончику. Тот с жадностью навернул халявное угощение, пискнул что-то типа «Куирр», зарылся в рубаху и заснул. Убегать это дикое вольное животное, по всей видимости, раздумало.

— По-моему, ему понравилось наше общество, — предположил Глеб, пережевывая очередной кусок.

— А чего же не понравиться? Пока ни в чем не обидели, да к тому же накормили до отвала. В Бирючине, чтобы отыскать такой деликатес, ему бы пришлось все лапы сбить. Вот посмотришь, когда прогонять будете, он еще и уходить не захочет.

— Зачем нам его гнать?

— А зачем вам дракон, пускай даже маленький?

— Чтобы было. Сделаем клубным талисманом — пускай удачу приносит. Конкуренты обзавидуются.

Ведьмачка только головой покачала.

— Я-то думала, я людей досконально изучила, но, чем больше к вашей компании приглядываюсь, тем больше удивляюсь. Всему применение найдете. Никогда бы не поверила, что кто-то со стороны вот так сразу на Сумеречной земле, как у себя дома обоснуется.


— Ну, пока еще не совсем, как дома. Иван не успел наладить добычу трофеев и шкур на продажу. Хотя, как знать, что нас ждет по возвращении…

— Он и вправду может это сделать?

— Ваня? Да запросто. Главное, чтобы поступил точный заказ, кого надо бить, а кого не надо, — Глеб зевнул и с тайной надеждой спросил. — А кто у нас сегодня дежурит?

— Я. Можешь отправляться на боковую.

— Так точно, товарищ старшина! Только мне становится все интереснее — дроу хоть когда-нибудь спят?

— Спят. В полдневную жару, как все обитатели леса. А ведьмаки — когда время выдастся. И, поскольку я себя в большей мере отношу к ведьмакам, сна мне сегодня не предвидится. Ложись, отдыхай.

— Давай хоть посменное дежурство устроим.

— Сказано же — не надо. Не обижайся, но ты все равно ни в темноте не видишь, ни в звуках местных не разберешься. И какой смысл будет в твоем сидении у костра, если ты даже зомби обнаружишь, только когда он вплотную подойдет?

— У тебя вроде волшебный перстень есть. Устроишь краткий экскурс, и все будет в порядке.

— Краткий экскурс? — Инари расхохоталась. — В Каер Морхен учеников месяцами натаскивали на использование кровавика, и то не всегда все шло гладко. А ты хочешь за десять минут научиться?

— Экспромт — великая вещь…

— Ладно, я расскажу, как работать с камнем, если тебе на самом деле интересно, но не сейчас. Сегодня ты его оживить не сможешь, для этого тренировка нужна. Так что ложись все-таки спать: завтра ведь еще полдня по болотам прыгать.

— Ладно, ладно, уговорила, — проворчал Глеб, заворачиваясь в пропахшую псиной кошму. — Спокойной ночи тогда… и приятного дежурства.

— Спокойной ночи, — после недолгой паузы ответила ведьмачка.

Крепко заснуть удалось не сразу. Какое-то время сквозь дрему «гладиаторец» продолжал слышать потрескивание огня и вздохи ветра в кронах деревьев. И то ли ветром навеяло, то ли место это было заколдованным… Когда сон все-таки пришел, он вновь оказался странным и до жути правдоподобным. Во сне Глеб бродил по музею: назвать иначе это место не поворачивался язык. Огромные безлюдные помещения были освещены очень слабо, в матовых витринах виднелись причудливые, непривычные человеческому глазу силуэты неведомых существ. Впрочем, того Глеба, из сна, экспонаты витрин не удивляли. Последним в цепи помещений оказался уже знакомый ему зал — тот самый, где они с Котом и Генкой отбивали атаку слепых тварей. Только на сей раз, он казался куда менее заброшенным: ни разбитых стекол, ни перевернутых стендов. Словно бы персонал покинул его ненадолго и с минуты на минуту вернется. Глеб шел вперед, почти не глядя по сторонам, парня неудержимо тянуло в самый дальний угол зала. Там, чуть в стороне от массивных дверей, темнела сгорбленная исполинская туша, обнесенная канатами. Остановившись около чучела, Глеб присвистнул. Мохнатая тварь имела просто невероятные размеры: при своем немаленьком росте «гладиаторец» доставал ей только до пояса. Широкая сморщенная морда существа навсегда застыла в хищной гримасе, длинные, с кисточками, как у рыси, уши были прижаты к черепу, на мощных лапах тускло поблескивали острые, как бритва, когти.

— Да кто же ты такой, дружище? — с невольным уважением пробормотал Глеб. — Кинг Конг, что ли?

Он присел около канатов, в надежде отыскать хоть какую-нибудь табличку — если это музей, то должны в нем, в конце-то концов, быть указатели! Таблички не оказалось, а когда Глеб снова выпрямился и взглянул на морду твари, у него пошел мороз по коже. Как он сразу не заметил? Или это только сейчас проявилось? Глаза зверя совсем не походили на мертвые стекляшки, которыми укомплектовываются набитые ватой трупики. Они были настоящими, налитыми кровью, все понимающими. Перед ним было не чучело. Перед ним был хищник, который чучелом лишь притворялся! Но разве так может быть? В голове раздался странный щелчок, все вокруг поплыло, словно после хорошей дозы алкоголя. Сам не зная зачем, Глеб протянул руку, намереваясь коснуться мохнатой лапы.

— Не надо, не буди ее, — знакомый хрипловатый голос раздался над самым ухом.

Глеб вздрогнул, вновь обретая способность контролировать свои поступки, и обернулся. Рядом с ним — когда только подойти успела? — стояла Инари в буром от засохшей крови камуфляже. В холодном взгляде сиреневых глаз, скользнувшем по лицу «гладиаторца», не было ни малейшего проблеска узнавания.

— Не буди. Пускай спит. Так безопаснее для всех вас.

Ведьмачка отвернулась и, отворив двери, скрылась за ними.

— Погоди, — опомнился Глеб. — Постой!

Он бросился к дверям, с трудом отжал закрывающуюся створку — а Инари сделала это играючи! — и, протиснувшись в образовавшуюся щель… оказался в родной Туле на засыпанной снегом старой улочке, ведущей к Кремлю. Безлюдную улицу заливал желтый свет фонарей. Выдыхая клубы белого пара, Глеб огляделся, пытаясь сообразить, в какую сторону подалась его собеседница. По левую руку от него, совсем рядышком, была Советская улица с оживленным даже в позднее время движением, но пушистый, свежевыпавший снег, лежавший и на тротуаре, и на проезжей части, был чист и нетронут. В ту сторону никто не проходил. Зато в сторону противоположную, как раз к Тульскому Кремлю, тянулась одна-единственная цепочка следов. Глеб заспешил по ней, не переставая удивляться происходящему. Дело в том, что следы с каждым шагом неуловимо менялись, постепенно расплываясь и увеличиваясь в размерах. Внезапно, не доходя полуразрушенной кирпичной стены, они решительно повернули влево, пересекли дорогу и скрылись в темной подворотне.

Глеб, не задумываясь, шагнул следом. В жизни бы он, конечно, так напролом не лез, но сон диктовал свои правила. Когда глаза привыкли к темноте, он разглядел ведьмачку — та сидела посреди дворика прямо на снегу, подобрав под себя ноги и сгорбившись так, что волосы полностью скрывали ее лицо. Опять приступ? Или, хуже того, ранение? Иначе откуда у нее кровь на одежде? Глеб подошел и присел рядом на корточки.

— Что ты делаешь? Замерзнешь же!

Сам он, как ни странно, холода не чувствовал, хотя был всего лишь в черной «гладиаторской» толстовке.

— Оставь, — мягко сказала Инари, не поднимая головы. — Не вмешивайся, пожалуйста. Это не для людей.

— Пойдем отсюда, — предложил Глеб, пропуская мимо ушей туманное предупреждение. — Что толку мерзнуть на улице? Переночуешь у меня, я здесь неподалеку живу.

— Не надо… — ведьмачка говорила так тихо и с таким акцентом, что приходилось напрягать слух, чтобы хоть как-то разобрать слова. — Не играй с огнем. Я уже потеряла одного друга. Я не хочу терять остальных.

— Ты ранена? Сильно?

— Ран больше нет. Это его кровь. Он думал, так будет лучше для нас всех… только я не хочу воскресать на чужих костях. Остаться последней — это страшно. Уходи…

Морозную ночную тишину разорвал топот множества ног и хриплые крики. Глеб вскочил и обернулся. По проулку бежала целая толпа пацанов: человек пятнадцать.

— Вот она! — сорванным голосом крикнул первый, поравнявшись с подворотней и каким-то образом ухитрившись разглядеть, что происходит внутри.

Оставив ведьмачку за спиной, Глеб шагнул навстречу пацану, вынимая из кармана нож.

— Не так быстро, — громко, чтобы услышала и остальная, еще не подоспевшая кодла, сказал «гладиаторец».

Пацан, не ответив и не сбавляя хода, бросился на заслонившего ему дорогу человека. Глеб свел в сторону летящую на него руку с кастетом и двинул ножом снизу вверх, вкладываясь в удар всем весом. Узкое, остро отточенное лезвие с отчетливым хрустом вошло под ребра нападавшему. Пацан коротко охнул. Глеб выдернул нож из раны и толкнул обмякающее тело назад — под ноги его дружкам. Кто-то споткнулся о растянувшегося на снегу раненого, кто-то перепрыгнул. На Глеба почти одновременно бросилось трое юнцов, другие проскакивали мимо, за спину «гладиаторцу», но в драку почему-то не вступали. Схватка была короткой и яростной. Глеб, сам удивляясь неизвестно откуда взявшейся ловкости, увертывался от большинства предназначенных ему ударов. Сам же он почти ни разу не промахнулся и в итоге отделался достаточно легко — распоротой на плече толстовкой и небольшой царапиной на боку.

Вот последний из троицы распластался на ноздреватом, темно-красном снегу, и в подворотне наступила странная тишина. Крепко сжимая окровавленный нож, Глеб обернулся. Он точно знал, что расслабляться рано: во дворе должен был остаться кто-то еще. И, действительно, остался. Помимо него здесь все еще находилась Инари. Она уже не сидела на снегу, она стояла позади «гладиаторца», вытирая тыльной стороной ладони лоснящийся, перепачканный кровью подбородок, а вокруг в неестественных позах лежали тела нападавших: одни с развороченной грудной клеткой, другие с разорванным горлом, ближайший к Глебу был изогнут так, будто ему перешибли позвоночник.

Только теперь, созерцая результаты побоища в подворотне, «гладиаторец» перепугался по-настоящему, потому что ни один человек на свете не мог сделать такого. И ведьмак бы не смог. Перед ним лежали жертвы зверя, огромного, разъяренного и невероятно опасного, но куда подевался сам зверь? Неужели…

— Инари… это… это все ты?..

— Я не хотела перерождаться, — устало сказала ведьмачка. — Почему люди так любят принимать решения за других? А, Глеб? Зачем вы все решили за меня?

— О чем ты говоришь? Нет, Инари, не делай этого! Не надо!

Ведьмачка шагнула к «гладиаторцу», и тот шарахнулся назад, лишь бы оказаться подальше от ее исказившегося лица, от горящих голодным блеском глаз. Мягкое, податливое тело только что убитого им человека попалось под ноги совершенно не вовремя. Запнувшись о труп, Глеб рухнул навзничь на утоптанный снег. При падении он выронил нож и, лихорадочно шаря вокруг в его поисках, наткнулся на что-то холодное и шершавое. Парень стиснул находку в руке, пытаясь понять, что же это такое и можно ли его использовать, как оружие.

— Уирр! Уирр! — отчаянно взвыло нечто, а Инари, хрипло зарычав, прыгнула на «гладиаторца». Глеб с криком шарахнулся прочь, лихорадочно отбиваясь от навалившейся на него тяжелой, мохнатой… кошмы.

Светало. Окрестный лес был окутан легкой призрачной дымкой. В воздухе пахло мокрой травой и дымом. Ведьмачка сидела у прогоревшего костра, внимательно изучая взъерошенного и растерянного «гладиаторца».

— Если ты всегда так беспокойно спишь, я не завидую твоей жене.

— Нет у меня жены, — буркнул парень быстрее, чем следовало бы. Спонтанная, по влюбленности, принятой за настоящее чувство, женитьба была не самым лучшим воспоминанием в его жизни. Слава богу, это давно закончилось, как заканчиваются все дурные сны.

— В таком случае ей повезло.

— Уирр! — согласно пискнули под боком.

Глеб подскочил от неожиданности.

— А ты как здесь оказался?!?

На него, расправляя помятые крылья, мрачно смотрел дракончик.

— Он перебрался к тебе перед рассветом. Сообразил, что под одеялом теплее. Только кто же знал, что ты спросонок начнешь хватать все, что под руку попадется? — ведьмачка фыркнула, видимо, вспомнив эту картину. — Так что же я не должна была делать? Давай, признавайся.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что среди сонного бормотания очень хорошо различалось: «Инари, не надо… пожалуйста…», ну, и далее по тексту. Это, что, было так страшно?

— Да… то есть, нет. Не обращай внимания, просто ерунда…

От скептической усмешки ведьмачки Глеба бросило в краску. Ладно, пускай думает, что хочет. Не мог же он сказать Инари, что там во сне, прямо у него на глазах, она стала превращаться в уменьшенную копию мохнатой твари из музея?

Завтрак прошел скомкано. Искать дрова и разводить костер путники не стали, поэтому есть пришлось холодное мясо, оставшееся с ужина. Правда, насколько помнил Глеб, вчера вечером провианта у них оставалось куда меньше, чем оказалось сейчас. Не исключено, что ведьмачка во время ночного бдения пережарила остаток своих запасов и правильно сделала — второго дня на солнцепеке они бы не пережили. Дракончик окончательно освоился в новой компании и нагло требовал доли с общего стола, царапая лапками яловый сапог в упорной попытке забраться «гладиаторцу» на колени. Летать он, по всей видимости, пока не мог. Глеб молча двигал челюстями, все еще находясь под впечатлением от засевшего в памяти кошмара. Ведьмачка тоже отмалчивалась, не горя желанием развлекать спутника. Только под конец она спросила:

— Ты хорошо запомнил дорогу от базы до болот?

— Да. Сначала на запад, потом на север до брода, потом опять на север с уклоном к востоку. Мимо не проедешь.

— Значит, сможешь вернуться самостоятельно?

— Самостоятельно? Ну, наверное, смогу. А ты разве на базу не собираешься?

— Собираюсь, но позже. Мне надо бы поспеть еще в одно место, чтобы не делать крюк и не терять времени. Значит, по ту сторону болот расходимся и встречаемся у ликвидаторов.

— Договорились. А где наш транспорт?

Транспорт обнаружился неподалеку мирно спящим, сбившись в кучку.

— Ну, что, подъем? — Глеб почесал за ухом грузового кельпи, которого уже начинал отличать среди прочих по небольшой пряди более светлой шерсти на загривке. Кельпи широко зевнул, демонстрируя розовый язык и приличных размеров клыки.

— Подъем-подъем, отдыхать будем вечером.

Зверь грустно заскулил в ответ и без особого энтузиазма поплелся за «гладиаторцем» к груде разгруженной вчера поклажи. Ведьмачка принялась расталкивать ездовых животных. Дракончик вел себя подозрительно тихо и под ногами не путался, не то, что во время завтрака. Только когда Глеб начал прицельно высматривать его, гадая, не надумала ли чудо-рептилия все-таки сбежать под шумок, он обнаружил, чем занимается подлец. Каким-то образом дракончику удалось стянуть из товарной сумки связку кожаных шнурков, и теперь он весело кувыркался с этой связкой по золе, оставшейся от костра.

— Ты что же делаешь-то, зараза?

— Ки-и, — пискнул дракончик и принялся теребить перепутавшиеся шнурки, стараясь сделать их попышнее.

— Ну-ка дай сюда!

Глеб попытался отнять у маленького воришки не принадлежащую ему вещь, но не тут-то было. Обрадованный тем, что в игру включаются новые персонажи, дракончик начал нарезать круги по поляне. Изловить его на открытом месте оказалось совсем не просто. Инари насмешливо следила за погоней, не вмешиваясь, и только когда потерявший бдительность дракончик пробежал совсем рядом с ней, быстро наступила на волочащиеся по земле шнурки. Не ожидавший такой подлости со стороны двуногого существа, дракончик не успел выпустить добычу и шлепнулся на траву. Подоспевший Глеб подхватил его на руки.

— Вот подлец! Когда только подобраться успел?

— Уирр! — гордо заявил запыхавшийся дракончик.

— Не знаю, «уирр» или не «уирр», но без присмотра я тебя теперь и на минуту не оставлю. Это не дракон, а какая-то машина для разрушений!

— Да ладно, он же не со зла, — заступилась ведьмачка. — Просто играл.

— Верю. Только Ваня за такие игры по голове не погладит, — Глеб сунул возвращенные шнурки в первую попавшуюся сумку и посадил дракончика на спину ездового кельпи, а сам отправился одевать доспех. — Ну, отсюда ты никуда деться не должен.

Как бы не так. Дракончика сразу заинтересовало, что это за металлические штуки такие позвякивают по бокам от седла? Пытаясь получше рассмотреть стремена, он потерял равновесие и отчаянно замахал крыльями — непропорционально маленькими по отношению к телу. Инари поймала беднягу уже в падении.

— Вот юла, — засмеялась она. — И минуты спокойно не просидит. Да уж, те, взрослые, совсем другими были.

— Теперь я понимаю, почему драконы редко встречаются, — пропыхтел Глеб, застегивая пояс с «ногами». — Чтобы такому чудику до совершеннолетия дожить, нужно немалое везение иметь. Ума не приложу, как он первый-то год протянуть ухитрился? Ну, что, в путь?

И в третий раз за последние пять дней они шлепали по ставшей уже поперек горла рыжей болотной жиже. «Гладиаторец» нес дракончика, грузовой кельпи уныло тащился за ним след в след, ездовые чуть поотстали, но тоже шли. Инари была единственным существом, умудрявшимся сохранять прежний скоростной темп, хотя только она совсем не отдыхала прошлой ночью. Выносливость ведьмачки удивляла и вызывала невольное восхищение. На твердую землю они вступили лишь в шестом часу вечера.

— Вот и хорошо, — порадовалась Инари. — Можно сказать, что дело сделано. Осталась самая малость — свести все воедино.

Она потянулась и слегка поморщилась, прикрыв глаза.

— Что такое? — насторожился Глеб. — Опять раны беспокоят?

— Нет. Это их нормальное состояние. Уже прошло.

— Давно они у тебя?

Ведьмачка вздохнула, но ответила честно.

— С семнадцати лет…

— С семнадцати?.. И до сих пор ничего не удалось сделать?

— Я ведь говорила — это не вылечить. То, что могло зажить, давно зажило. К остальному пришлось привыкать.

— Все равно не понимаю, что толку мучиться? Само по себе воспаление не пройдет. Надо заново вскрывать рану, удалять гной и антисептиком обработать.

— Антисептиком, говоришь? Взгляни-ка сюда…

Ведьмачка немного оттянула ворот футболки. На что уж у «гладиаторца» были крепкие нервы, но даже ему стало не по себе от открывшегося зрелища. Вся кожа Инари от ключицы и ниже была исполосована вздутыми темно-красными шрамами сродни тому, который был у нее на шее. Словно вросшая в тело сеть. Как ни старался Глеб сделать вид, что все в порядке, что-то, видать, на его лице все же отразилось. Инари невесело засмеялась, поправляя одежду.

— Согласна, — спокойно сказала она, — до сих пор зрелище не из приятных, а ведь они затянулись почитай две сотни лет назад. Понимаешь, я на своем веку достаточно ран повидала. Я знаю, как они выглядят, когда в них попадает зараза, и когда зараза остается в них после заживления. Здесь ее нет. Здесь нет ничего, кроме шрамов, и, тем не менее, они воспаляются. Никто не может объяснить, почему. Ни один целитель не знает, как лечить раны от дьявольских силков. Если собираешься часто гостить на Сумеречных землях или в Черном лесу, послушай доброго совета — в первую очередь верь не глазам и не ушам, а камню… и никогда не пытайся пробраться через бурелом напрямик, не поленись обойти. Мало ли что может скрываться под сушняком.

— Я это запомню, — пообещал Глеб.

— Вот и хорошо. Вот, возьми, — ведьмачка протянула «гладиаторцу» небольшой сверток. — Здесь оставшиеся припасы. Перекусишь по дороге. Ну, удачи, и особо не переживай. Если не вернешься на базу до моего появления, постараемся тебя отыскать как можно скорее.

— Вот спасибо на добром слове! Приложу все усилия, чтобы не заблудиться. Без нормального запаса провизии это будет не смешно.

— Да уж, лучше приложи…

Ведьмачка пустила кельпи сначала в рысь, а затем в галоп, и скрылась за ближайшим пригорком. Разом нахлынувшее чувство одиночества оказалось не самым приятным, хотя теперь Глеб имел при себе не только оружие, но и доспех. Вокруг не наблюдалось ничего подозрительного, но тревожило само осознание того, что он находится посреди Сумеречных земель. «Гладиаторец» даже мимолетно пожалел о том, что согласился на предложение ведьмачки: рядом с ней было поспокойнее. Утешаясь мыслью о том, что Инари не стала бы бросать человека одного, если бы поблизости имелся хоть малейший намек на опасность, Глеб похлопал своего кельпи по боку, предлагая двинуться в дорогу.

Глава 11. Зеленый Змий и артефакт «Kodak Photo Print»

Задача была несложной, если не ставить себе целью повторить вчерашний маршрут с точностью до километра, а этим заниматься «гладиаторец» не собирался. Сначала он держался строго южного направления, потом, завидев впереди русло Вогры, повернул на запад в поисках брода, а, переправившись на противоположную сторону, свернул обратно на восток, не теряя из вида берега реки. Расчет был прост — речку было прекрасно видно от забора ликвидаторской базы, значит, и от реки можно будет заметить забор. И расчет оправдался. Солнце едва коснулось горизонта за спиной всадника, окрашивая проявившиеся на небе перистые облака в розовый цвет, когда Глеб постучал в щеголявшие свежеструганными досками ворота. Как пить дать работа молодых.

— Эгей! Есть кто живой?

Над головой переливчато свистнули. Верхом на заборе сидел Никита с неразлучным арбалетом и рассматривал гостя.

— Кто такой? Куда идешь?

— Да свой я, свой. Открой дверь.

— Погоди, не все сразу. Амазоночку где оставил? И что это на тебе за барахло такое?

— Это не барахло. Это доспех. А Инари задержалась. Сказала, что есть еще пара дел и что она вернется позже.

— Как я узнаю, что это правда?

— С кем ты опять треплешься? — проворчали по ту сторону забора. По голосу было похоже на Леньку.

— Не знаю. Вроде, с тем туляком, который с Инари уезжал.

— Тогда впускай, чего мурыжить человека?

— А если это опять перевертыш?

— С перевертышем ты бы не побеседовал, — загремел засов, и ворота со скрипом распахнулись. Ленька отступил в сторону. — Ну, ты и примоднился. На себя не похож стал. С возвращением, что ли?

— Спасибо, — Глеб въехал на двор. — Что здесь еще случилось? Откуда такой фэйс-контроль?

— Да было кое-что. Но это тебе лучше твои приятели пускай расскажут. Я только итог застал, а они все с самого начала видели. Погоди, а это что за цуцик? — опешил Ленька, приметив странного спутника «гладиаторца».

— Так, маленький сюрприз для Пашки.

Глеб спешился. Дракончик, заинтересованный сменившейся обстановкой, тоненько попискивая, завертел головой.

— Я сейчас, — пообещал «гладиаторец» мрачно поглядывавшим на него кельпи и отправился в жилое здание в поисках хоть кого-то из клубных. Клубные с сигаретами в зубах в полном составе обнаружились за столом на кухне. Несмотря на открытые окна, дым стоял такой, что впору было вешать топор. Дракончик чихнул и уткнулся мордой в рукав «гладиаторца». Все-таки, что бы ни говорила Инари, для ящерицы он был слишком сообразительный.

— Монголы атакуют, — глубокомысленно сказал Шурик, оглядев Глеба с ног до головы.

— А русские, как всегда, раздолбайничают, — не остался в долгу тот, подходя и усаживая рептилию на стол. — Вот, получите подарок из знойных степей Монголии.

В кухне воцарилась тишина. Зверушка смотрела на людей, люди на зверушку.

— Ки-ир, — проворковал наконец дракончик, очевидно решив, что соплеменники Глеба ничего плохого ему не сделают, и уверенно потянулся к лежащему у Теминого локтя недоеденному куску хлеба с колбасой.

— Дракон… — слабым голосом сказал парнишка. — Он, что, настоящий?

— Нет, наверное, я поймал под забором ящерицу и пришил ей крылья. А ты как думаешь?

— Не знаю… Кажется, ему понравился мой бутерброд.

— По мне, так ему нравится все, что можно прожевать.

Колбаса и хлеб исчезли с рекордно короткой скоростью. Дракончик облизнулся, высунув тонкий раздвоенный язык, и принялся оглядываться в поисках еще чего-нибудь съедобного.

— Где ты это взял? — только и спросил Иван.

— В «Газели». Это порешило Зеленого Зайца и почивало на его останках.

— Чего? — оторопел Степаныч. — Ну-ка, повтори еще раз. Что он сделал с Зайцем?

— Разделал на лоскутки, свил из них гнездышко и мирно дрых.

— Ах ты… вандал!

— Уирр, — пискнул дракончик, почуяв повышенное внимание к своей персоне, просеменил по столу к Степанычу и поскреб лапками рукав его толстовки.

Пашка несильно щелкнул рептилию по носу.

— Ну и что мне с тобой за это сотворить, зараза?

— Чучело, — предложил Шурик. — В качестве компенсации за моральный ущерб.

— Какое чучело!!! — вскинулся возмущенный Иван. — В кои-то веки живой дракон встретился, и почему у людей первой возникает мысль о том, как снять с него шкуру?

— Ну, я просто предложил, — пошел на попятную Шурик. — А у тебя есть другие варианты?

— Есть. Не делать из него чучела.

— Гениально, — с восхищением сказал Тема.

Иван бросил на парня уничтожающий взгляд и развернулся к не встревавшему в дискуссию Глебу.

— Ты не в курсе? Он таким мелким и останется?

— Не знаю. Инари, вообще, сказала, что это детеныш, а так они по два метра в холке.

— Отлично! Это ж такая перспектива наклевывается, что все конкуренты с зависти помрут. Выдрессируем, и будем использовать на показательных выступлениях.

Степаныч закашлялся.

— Слушайте, пока вы там не все еще распланировали, хочу заметить, что поскольку эта зверюга съела моего Зайца, то мне и решать, что с ней делать. По-моему, так будет справедливо.

— Справедливо, — неохотно согласился Иван. — Ну, и что ты надумал? Чучело? Или все-таки ручной дракон?

Степаныч задумчиво посмотрел на притихшего дракончика и почесал ему загривок.

— А на фига мне чучело? Это ж наш мужик! Зеленый! Зеленый Змий! Вот это тема! Так и назовем, а по праздникам для поддержания формы будем пивом поить.

Свежеокрещенный Змий блаженно пискнул и повалился набок, подставляя покрытое мелкой желтой чешуей брюшко.

— Только особо спаиванием не увлекайтесь, — не удержался Князь. — Мне надо, чтобы он еще и работал.

— А это уж как дело пойдет!

— Вот и замечательно, — порадовался Глеб. — Раз с драконом и Зайцем проблема улажена, ставлю следующую. Во дворе стоят два навьюченных кельпи. Надо бы разгрузить.

— А ты разве этого не сделал? — весьма натурально удивился Иван.

— Нет. И в одиночестве делать не собираюсь. Мне твои тюки еще на болоте поперек горла стали. Сколько можно их туда-сюда кидать? Скажи спасибо, что вообще довез.

— Спасибо, — мрачно сказал Князь. — Значит, так. Молодежь поднимается со скамей и шустро идет во двор разгружать вещи. Степаныч назначается ответственным за процесс. Всем все ясно? Тогда вперед.

— Эй, я не могу, — заартачился Пашка. — С кем я Зеленого Змия оставлю? За ним же присмотр нужен.

— С кем хочешь, с тем и оставляй, но вещи через полчаса должны быть разгружены и убраны под навес.

Пашка помялся, посопел обижено и ушел, посадив дракончика на плечо. Глеб собирался было отправиться следом.

— А тебя я туда не посылал, — остановил его Иван. — Давай, рассупонивайся, ужинай и отдыхай. А заодно скажи, когда отправляемся?

— Не знаю, — честно признался «гладиаторец». — Фотоальбом я привез, но Инари после болот куда-то уехала. Сказала, что еще не все дела закончила.

— Черт… И как долго она будет их заканчивать?

— Это надо спрашивать не у меня, а у ведьмачки.

— Да понимаю, но ее-то под рукой нет…

— А здесь что случилось? Почему все ликвидаторы на ушах и про каких-то перевертышей болтают?

Иван болезненно скривился.

— Наталья вернулась, — коротко ответил он.

— Наталья? Это же отлично! Но где она была… и как она смогла нас найти?

— Понимаешь… Это оказалась не совсем Наталья. Вчера, уже в сумерках в ворота начали стучаться. Хорт после ссоры с нашей подругой так на базе и не появлялся, ликвидаторов тоже во дворе не оказалось, так что двери открывать пошел Тема. Он, надо отметить, неладное сразу заподозрил. Потому что, когда видишь по ту сторону забора человека, исчезнувшего на болотах два дня назад, мокрого до нитки, с белой, как мел, кожей и черными кругами вокруг глаз, ничего хорошего на ум не приходит. Особенно если учесть, что местности этот человек не знал и о ликвидаторской базе даже не подозревал. Но Тема Темой, а для Кустова нашего такие размышления оказались слишком сложными. Он сразу же распахнул ворота настежь и полез к своей коллеге обниматься.

— И как отреагировала коллега?

— Коллега сбросила кожу и превратилась во что-то типа огромного кузнечика. Ты бы слышал вопли Сергея Анатольевича… В общем, наши заточенные мечи получили боевое крещение. Пока ликвидаторы добежали, кузнечик был уже изрублен в капусту. Вован сказал, что это перевертыш, они, мол, любят мертвыми телами пользоваться, чтобы к добыче подобраться. Только, как и почему этот перевертыш от болота досюда дотопал, он объяснить так и не смог.

— А что Кустов?

— Отлеживается. Инари лучше будет, конечно, глянуть, когда она объявится, но, по-моему, у него самый обычный шок. И вообще, почему в самый ответственный момент у всех сразу возникают неотложные дела? Может, наша красавица просто решила позагорать напоследок, а?

Иван ошибался. Загорать ведьмачка и не думала. Расставшись с Глебом, она направила кельпи на север, туда, где вплотную к болотам подступал чахлый лес. Спустя пару часов кружения среди поваленных и еще только готовящихся упасть засохших стволов кельпи выбрался к заросшему бурьяном оврагу и недовольно заворчал, когда ведьмачка спешилась.

— Тихо, тихо, — Инари ободряюще потрепала зверя по загривку. — Все в порядке. Сиди и жди.

Кельпи беспокоился зря. Разлитый в воздухе горьковатый запах не означал беды, он всего лишь подсказывал, что где-то поблизости находится одна из дамэтери, обильно разбросанных по лесам и болотам Сумеречных земель и Чернолесья гранитных чаш-творцов. В то время, когда Каер Морхен еще существовал, их частенько использовали для изготовления в походных условиях особенных зелий и зарядки предметов, при которых обычный котелок оказывался бессилен. Сейчас был как раз один из таких случаев.

Крутые стены оврага образовывали своего рода коридор, заканчивавшийся тупиком. Тот, кто не знал, что дамэтери находится именно здесь, конечно, все равно мог бы обнаружить ее: ничего невозможного на свете нет. Но только в том случае, если бы ему взбрело в голову зачем-то лезть сквозь перевитый жгучей чернолесской повиликой бурьян к обомшелому дереву, в незапамятные времена росшему на краю оврага, а потом рухнувшему вниз. Оно так и застыло в нелепой позе, разостлавшись иссохшей кроной по земле, а уцелевшей частью корней цепляясь за глинистую рыжую почву отвесного обрыва. Поросший мхом ствол точь-в-точь прикрывал вход в пещеру дамэтери: то ли само так удачно упало, то ли уронили так хорошо.

Пещера была небольшая, округлой формы; в центре на постаменте возвышалась чаша-творец. И ничего больше — только голые стены и голый пол. Не глинозем, как следовало бы ожидать, а все тот же серый гранит. И все-таки интересно, откуда в глухом лесу близ болот взялось столько камня?

Инари подошла к постаменту и коснулась чаши ладонями. Холодный камень ощутимо впитывал тепло рук ведьмачки, и по ободу чаши постепенно разгоралась алая вязь эльфийских рун. В переводе на человеческий язык она означала: «Я — хранитель сути». Никакой сути в чаше, разумеется, не хранилось. Надпись, скорее всего, была традицией и восходила к легенде о Сосуде Истины, будто бы где-то когда-то существовавшем. Когда буквы проявились полностью, Инари отпустила чашу. Алые отпечатки ладоней еще некоторое время продолжали светиться на сером камне, но постепенно они погасли. Дамэтери был готов.

Насвистывая под нос незатейливую мелодию, ведьмачка извлекла из поясной сумки небольшую флягу, открутила колпачок и вылила в чашу мутную желтоватую жидкость. По пещере поплыл тошнотворный запах глусса — непременного и незаменимого компонента рехтира во все времена. Правда, если прежде его сцеживали с трупа ослизня, то совсем недавно ведьмачкаобнаружила более легкий и менее противный способ. Порох, извлеченный ликвидаторами из патронов, побыв денек-другой под воздействием могильного тумана, превращался в тот же самый глусс. Дешево и сердито, как любят говорить люди.

Затем настал черед бережно завернутых в тряпицу альми. За полтора дня путешествия клубеньки окончательно подсохли и теперь легко крошились под пальцами в труху. Размяв их получше, ведьмачка высыпала полученное крошево в чашу. Глусс задымился, забурлил, меняя цвет на темно-бурый. Перекатывая в ладонях продолговатый кристалл кварца, Инари дождалась, когда жидкость в чаше успокоится, и опустила камень в дамэтери. Теперь оставалось только запастись терпением…

Сначала, вроде бы, ничего не произошло. Но когда из маслянисто поблескивающей жидкости показалась боковинка камня, стало ясно, что количество глусса уменьшается. Кварц постепенно впитывал темно-бурую жидкость, изменяясь на глазах. Его поверхность становилась рыхлой и волокнистой, словно бы это и не камень был, а спрессованная сухая трава. Люди непременно сказали бы, что это невозможно, что глусс по непонятным причинам просто испаряется. Люди многому не верили до тех пор, пока не сталкивались с предметом своего неверия лицом к лицу…

Вскоре в чаше и вовсе не осталось жидкости. Рехтир был готов. Инари довольно кивнула и замерла. Серебряный амулет у нее на груди забился, словно живой. Волосы на затылке поднялись дыбом от неприятного ощущения чужого присутствия. Шрамы, оставленные дьявольскими силками, разом заныли, хотя, казалось бы, человеческие таблетки окончательно утихомирили боль… Впрочем, сейчас причина была не в очередном приступе. За спиной эльфийки стоял Хорт. Вот те раз! Это у нее что-то стало со слухом, или ведьмак научился-таки под старость лет передвигаться совсем бесшумно? Инари даже не заметила, когда он появился.

— Значит, уходишь… — еле слышно сказал Хорт.

— Ухожу, — подтвердила Инари, пряча рехтир в сумку.

— С кем из них? С этим черным?

— А тебе что за дело? — огрызнулась эльфийка, обернувшись.

Собственно говоря, «черных», то бишь, темноволосых среди «гладиаторцев» было двое — Глеб и Иван, но Инари догадывалась, кого именно подразумевал Хорт. Предположение забавное и необоснованное, однако отчитываться перед ведьмаком она не собиралась. Пускай бесится, сколько влезет. Хорт взглянул на эльфийку с нескрываемой ненавистью. Изуродованное лицо было сплошь покрыто черными ссадинами. Инари хмыкнула, теперь ей стало понятно, откуда взялся эффект внезапности. Ведьмак пришел сквозь Дверь, а с его магическими способностями, точнее, почти полным их отсутствием, путь через Междумирье давался еще труднее, чем эльфийке. Отсюда и дополнительное украшение на физиономии.

— Мне все равно, — буркнул ведьмак после долгого молчания. — Просто смешно видеть, как Гроза Драконов носится с этими сопляками, точно курица с яйцами.

— Открою маленький секрет — у курицы не бывает яиц. Яйца — принадлежность самцов. В Туле же меня интересуют не люди, а открытый прорыв.

— Конечно… — Хорт шагнул вперед, принуждая эльфийку отступить к стене. — А солнце вчера взошло на западе. Полагаю, вы прекрасно провели время в Бирючине?

— Лучше, чем ты можешь себе представить, — сквозь зубы процедила Инари. Дальше отходить было некуда, дальше был только камень.

— У меня хорошее воображение. Тебе ли этого не знать… малышка.

— Мое имя ЭНАР!!! Э, эн, а, эр! Что, так сложно запомнить четыре буквы? И если ты сейчас сделаешь еще шаг, пеняй на себя!

Хорт, проигнорировав предупреждение, шагнул к эльфийке и сорвавшийся с выставленной вперед ладони Инари веер синевато-белых молний ударил его в грудь, отбрасывая прочь. При падении ведьмак сильно приложился головой о постамент чаши — глухой удар был отчетливо слышен. Эльфийка тихонько выругалась и подошла к распростертому на земле мужчине. Тот, вроде, был жив и даже ухмылялся, глядя на соперницу снизу вверх. Кровь из рассеченного виска бежала бодрой струйкой.

— Теряешь хватку. Шторм должен убивать.

— Еще чего. Зачем лишать удовольствия какую-нибудь из местных зверушек? Они прекрасно справятся сами.

Инари присела рядом и коснулась пальцами виска ведьмака, заживляя ссадину, потом подсушила царапины на лице и зажмурилась, оценивая состояние тела. В Тугреневке она больше пугала Леньку, обещая вросшие в раны лоскуты ткани. Исцеление шло слишком медленно и аккуратно, чтобы такое могло произойти. Просто самой эльфийке бывало легче работать, если она видела то, что требуется залечить — разумеется, если речь шла не о переломах, а об открытых ранах. Но трепать нервы и вновь ругаться с Хортом, заставляя его раздеваться, она не собиралась. Сквозь прикрытые веки, включившимся внутренним зрением Инари видела то, что невозможно было различить открытыми глазами. Алым светом полыхала спина мужчины в районе лопаток и предплечья, на боку и на бедре в красноватое сияние вкраплялись зеленые отсветы — начиналось воспаление. Ничего, дело поправимое. Вот золотистые ручейки темной магии дроу неторопливо стекаются к поврежденному месту, и начинается кропотливый процесс восстановления. Хорт молча ожидал конца ритуала, однако, когда эльфийка уже хотела встать и уйти, вдруг перехватил ее руку и крепко стиснул.

— Пусти… — в глазах Инари опять всколыхнулась белая пелена, пока только предупреждая о готовности к действиям.

Хорт оскалился и разжал пальцы.

— Забавно. Годы идут, а ты не меняешься. Как была стервой, так ей и осталась.

— Разумеется. Это мне от отца досталось. В наследство вместе с мечами.

— А тогда, в Каер Морхен, ты по-другому говорила…

— Я врала. Для стерв это нормальное явление. Да, кстати, сделай маленькое одолжение: в оставшиеся до отправления часы не путайся у меня под ногами!!!

Инари пулей выскочила из пещеры, взбежала по склону, пару раз чуть не оступившись, одним махом взлетела в седло и ударила кельпи пятками в бока. Зверь коротко рявкнул, возмущенный подобным невежливым обращением со стороны седока, но помчался крупными мягкими прыжками в ту сторону, куда направляла его узда, а вслед несся не то отчаянный крик, не то рычание: «Энааааааааааааааарррррррррррррр!!!» Эльфийка не обернулась, и лишь гнала кельпи все быстрее, вжавшись щекой в мохнатую шерсть загривка, чтобы укрыться от проносящихся над головой веток. Путь до опушки леса показался ей дурным сном. В глазах стоял туман, а голос ведьмака продолжал звучать в ушах…

Чушь! Хорт остался близ дамэтери, и можно понадеяться, что у него хватит ума не появляться на базе ликвидаторов хотя бы до полуночи. А к тому времени Ворота уже будут созданы и использованы.

Выбравшись из-под сводов леса, Инари сжалилась над тяжело посапывающим кельпи, пустила его шагом и машинально провела рукой по губам, гадая, откуда вдруг взялся солоноватый привкус на языке. Слезы? Ерунда, она давно уже разучилась плакать! Скорее всего, причина была куда более банальна. Алое пятнышко на тыльной стороне ладони подтвердило ее догадку. Дроу досадливо поморщилась. Это ж надо было ухитриться — прикусить губу, и даже не заметить! И все из-за какого-то ведьмака-недоучки! Тьфу!

Когда ведьмачка добралась до базы, уже почти стемнело. Дежуривший на воротах Никита распахнул перед ней двери и долго расшаркивался, как перед дорогим гостем.

— Глеб вернулся? — с беспокойством спросила Инари паясничающего ликвидатора.

— Ага. Еще часа два назад. И попробуй угадать, кого он с собой притащил?!? Настоящего живого дракона! Молодец мужик, ничего не скажешь! Таким палец в рот не клади! Эй, ты чего не удивляешься?

— А того, что я этого зверя еще вчера видела. И через болота мы его вместе тащили. Так что ты меня вряд ли чем-то ошарашишь.

Инари спустилась на землю и только тогда поняла, насколько она все-таки устала за последние дни. Разумеется, сейчас, когда все готово, отправление в Тулу откладывать не стоит. Но когда они окажутся на той стороне… если дело будет не совсем труба, то прорыв немного подождет. Сначала она хорошенько выспится.

Ведьмачка начала снимать с кельпи седло.

— Не парься, — окликнул ее Никита, затворяя ворота. — Я сейчас рассупоню. Сходи лучше к тулякам. Ваня все глаза проглядел в твоих поисках — прямо как красна девица из темницы в ожидании спасителя!

— Тебе бы сказки сочинять, — проворчала Инари. — Уж дюже хорошо получается!

— Стараюсь… — осклабился парень.

Оставив кельпи на попечение ликвидатора, ведьмачка заглянула в дом, и тотчас же наткнулась на Князя.

— Ну, наконец-то! — обрадовался Иван. — Все в порядке? Когда отправляемся?

— Если вы подобрали то, о чем я вас просила, то хоть сейчас.

— Э-э-э… — Иван замялся, и Инари поняла, что никто еще ничего не подбирал. — В принципе, фотоальбом сейчас лежит на кухне, так что все обустроим в один момент.

Помимо фотоальбома на кухне обнаружились также Степаныч и дракончик, который уже успел освоиться в новой компании и теперь деловито разлегся на плечах у Пашки чешуйчатым воротником.

— Знакомься, — гордо сказал парень. — Это — Зеленый Змий.

— Вы ему уже имя придумать успели? Быстро, ничего не попишешь.

— Долго ли умеючи…

Иван торопливо перелистал пластиковые страницы альбома, добрался до конца, пошел по второму кругу, и, наконец, положил на столешницу два снимка.

— Вот. Либо этот, либо этот. Какой лучше, не знаю.

В принципе, на обоих снимках изображалось одно и то же место — двор, обнесенный забором из горбыля, и деревянный дом в два этажа. Немного подумав, ведьмачка отобрала тот, на котором не присутствовали люди — так было надежнее. Меньше шансов улететь в какой-нибудь медвежий угол, куда запросто мог уехать один из попавших в кадр ребят.

— Отлично, — сказала она. — Пакуйте вещи. Подготовка рехтира много времени не займет.

Иван хлопнул себя по лбу.

— Погоди. Есть еще один момент… — он вкратце пересказал события вчерашнего вечера и добавил. — Сергей Анатольевич до сих пор на ноги не встает. Сделай одолжение, глянь, что там с ним. Вдруг что серьезное?

По уши укутанный в одеяло Кустов лежал в постели с мокрой тряпкой на лбу. Под глазами у зама директора были черные круги, и вообще выглядел он так, что, казалось, вот-вот отойдет в мир иной. Инари зажмурилась, оценивая ситуацию в целом, и… ничего не обнаружила.

— Знаешь, — сказала она, обращаясь к Ивану, — пожалуй, здесь я ничем помочь не смогу. Он здоров.

— Я здоров? — возмутился Кустов, приоткрывая один глаз. — Да я в этом проклятом месте полжизни потерял. Сначала слизли, потом дохлый полуразложившийся червяк размером с бревно, потом кикиморы, потом хоулеры, а теперь еще новая тварюга! Так и свихнуться недолго. Слушайте, а может, мы вправду сидим сейчас где-нибудь в психдиспансере, и вся эта прелесть нам просто мерещится?

— Могу уверить вас в одном, — ответила Инари. — Я в психдиспансере не сижу и мерещиться вам тоже не мерещусь. И сумасшествие лечить не умею, так что если вы и вправду по фазе сдвинулись, примите мое сочувствие.

— Не нужно мне ничье сочувствие! Мне бы только убраться отсюда в нормальный мир, где не придется лазать пешком по лесам и в каждой луже высматривать притаившегося монстра.

— Я не могу утверждать, что ваш мир остался нормальным, но если вы способны встать на ноги, то мы сейчас отправляемся именно туда.

— Что?!? — разом оживший Кустов, отбросив тряпку, уселся на кровати. — Так бы сразу и сказали. Давно пора!

— Ну, вот, — философски заметила Инари, обращаясь к Князю, — эта проблема решена. Собирайте вещи и выходите во двор. Я буду там.

По пути ведьмачка прихватила с кухни пепельницу. На улице уже стемнело, в небе загорались первые звезды. На крыльце сидел Вован со светодиодным фонариком во лбу и что-то вычерчивал на планшете.

— Привыкаешь к походным условиям?

— Угу…

Вован отключил фонарь и сунул карандаш за ухо.

— Отправляетесь прямо сейчас? До утра подождать невмоготу?

— А какой смысл? — пожала плечами ведьмачка. — Что здесь ночевать, что там. Иван вот считает, что своим присутствием в Туле спасет мир. Ты не будешь возражать, если я Ворота у вас посреди двора открою, чтоб далеко не ходить?

— Взрывов никаких не будет? Или аномальных зон с последующими исчезновениями и появлениями?

— Нет.

— Тогда открывай, я не против.

Инари засветила люмен и, выйдя на середину двора, вычертила ножом на земле малый круг. В этот круг встала предварительно очищенная от окурков пепельница. Вокруг нее ведьмачка нарисовала окружность с радиусом, превышающим предыдущий примерно на ладонь. А затем еще одну, отстоящую от предыдущих примерно на два шага — по прикидкам ведьмачки этого места для «гладиаторцев» вместе со всеми их сумками должно было хватить с лихвой. По внешней окантовке окружностей были выписаны сориентированные по сторонам света названия Ворот — Полуночные, Полуденные, Рассветные и Закатные. Над каждыми из Ворот Инари вычертила знак замка, поскольку перемещаться отряд должен был в пределах нынешнего мира. И напоследок положила в пепельницу созданный в дамэтери рехтир.

— Вау! — восторженно завопил вышедший во двор Тема. — Да здравствует некромантия! А где пентаграмма?!? Без нее же демона не вызовешь!

— Демонов не будет, — коротко ответила ведьмачка. — Где ваши вещи?

— В сарае. Куда их складывать хоть? А то Иван ничего конкретного не сказал.

— В круг. Видишь знаки на земле? Желательно на них не наступать. Не поленись перешагнуть.

Тем временем во дворе уже собрались остальные «гладиаторцы», да и ликвидаторы вышли, чтобы проводить гостей.

— А это что? — глазастый Пашка углядел в пепельнице рехтир. — Конопля?

— Не совсем.

— Ваня, ей богу, я наконец-то понял техпроцесс! Сейчас сюда выносится кальян, мы по очереди прикуриваем, глядим на фотку и представляем, что мы дома! Все гениальное просто!

— Можешь и покурить, — буркнула ведьмачка, — если желаешь прямиком отправиться на Серые равнины.

— Куда? — не понял Степаныч.

— Не важно…

Серыми равнинами у ведьмаков назывался мир смерти, единственный мир, из которого не было возврата — ни через Двери, ни через Ворота. Мир, в который ведьмачка совсем не торопилась попасть, хоть там и была уже большая часть ее друзей.

— Готово, — отрапортовал слегка запыхавшийся Тема, для верности указав на высящуюся посреди двора гору сумок. — Вещи на месте. Что теперь?

— Теперь можно отправляться, — просто ответила Инари.

— Ну, — с внезапной тоской вздохнул Вован, — видать, пора прощаться? Легкой вам дорожки, парни.

Он пожал руку Ивану, похлопал Глеба по плечу и обернулся к ведьмачке.

— Удачного пути, девочка. Я что-то так подумал — плохо нам теперь будет… Не думай, я не удерживаю…

— Не унывай, шеф, — через силу улыбнулась Инари. — Я ведь не насовсем ухожу. А один охранник у вас все равно остается. Зато представь, какая здесь тишина наступит: ни вечной ругани, ни перил обуглившихся. И забор придется реже ремонтировать… Не жизнь, а сказка!

— Да не об охране я беспокоюсь, — покачал головой Вован. — С этим-то мы и сами, дай бог, справляемся. Скучно тут станет. Или ты и вправду веришь, что Хорт без тебя у нас надолго задержится?

— Это его личное дело, — фыркнула ведьмачка. — Но я так думаю, что задержится. Светлые земли его не слишком интересуют. А в вашем лице он хоть какой-то смысл в жизни отыскал, кроме беготни по лесам. Ладно, нам все-таки пора. Удачи вам, ребята, и до скорой встречи!

Она обернулась к «гладиаторцам».

— Значит, так. Все становятся в круг. За пределы без моей команды не выходить. А лучше всего еще и держитесь друг за друга для контроля. Особенно дракона держите. Если сбежит, искать его по Междумирью я не буду, предупреждаю сразу. Ничему не удивляться и не паниковать. Всем все понятно? Тогда занимайте места.

Глава 12. Дорога домой

«Гладиаторцы» не заставили просить себя дважды, плотной толпой сгрудившись вокруг пепельницы. Ведьмачка стала в круг последней, удостоверившись, что никто из ее подопечных не заступает за прочерченную на земле линию.

— Игни, — коротко сказала она, указав на пепельницу. Сорвавшаяся с пальца ведьмачки искра ударила в рехтир, и тот занялся веселыми язычками пламени.

— Ну, я же говорил!!! — не удержался Пашка.

— Сделай одолжение, хоть сейчас помолчи, — прошипел ему на ухо Иван.

Ведьмачка бросила в пепельницу фотографию, но та, вопреки всем законам физики, не запорхала бабочкой, а зависла в воздухе, а из пепельницы повалил белый дым, застилая все вокруг. Дым не имел запаха, и его было куда больше, чем могло образоваться от тлеющего кусочка спрессованной травы. Если уж быть совсем точным, дым походил на туман. Глеб судорожно сглотнул, чувствуя, как дыбом встают на затылке волосы. За других «гладиаторец» не стал бы ручаться, но ему стало не по себе.

— Держитесь крепче, — раздался из тумана спокойный голос ведьмачки. — Путешествие начинается.

Кожу начало покалывать — непонятно от чего, а потом туман вдруг исчез, на них разом нахлынула темнота, и стало холодно. Отчаянно заверещал Зеленый Змий.

— Тихо, тихо, — уговаривал его где-то по соседству Степаныч. — Это просто электрики балуются.

Глеб оглянулся и затаил дыхание. Мир, в котором они теперь находились, никогда не знал света, в нем не существовало ни верха, ни низа, только клубящаяся кромешная тьма и ледяное дыхание ветра, налетающего одновременно со всех сторон. Окаймленный руническими надписями круг, в котором они стояли, полыхал алым огнем.

— Междумирье, — сказала почти неразличимая в мешанине отблесков огня и колеблющихся черных теней ведьмачка. — Считайте, что полпути уже сделано.

Она еще не успела договорить, как кромешную тьму пронзила вспышка света, не разогнавшая мрак, а наоборот сгустившая его. Нечто искрящееся — молнии не молнии, лучи не лучи — протянулось, насколько мог различить Глеб, от запястий ведьмачки в темноту, к смутно вырисовывающейся в угольно-черном воздухе фигуре. Кто это был, определить не представлялось возможным. Да мало ли что за твари могли обитать в никогда не знавшем солнечного света мире? На память отчего-то сразу пришли дементоры — облаченные в изодранные плащи безликие пожиратели душ из нескончаемого эпоса про Гарри Поттера. Фигура не подавала ни малейших признаков жизни, но это безмолвие и бездействие пугало куда больше, чем дикие завывания, сопровождаемые плясками а-ля племя Тумба-Юмба.

Внезапно вязкую тишину разорвал голос ведьмачки.

— Проваливай!!! — со злостью прорычала она. — Уж тебя-то я не звала!!! Убирайся!!!

Фигура вдруг шевельнулась, разом увеличиваясь в размерах, и черт его знает, чем бы все закончилось, если бы вдруг не засиял ослепительно яркий свет. То есть, свет-то был совсем не ярким — полупрозрачное марево, какое летом еще долго держится в воздухе после захода солнца, но в сравнении с тьмой Междумирья оно ощутимо резало по глазам. Сразу потеплело.

— Не двигаться, — рявкнула ведьмачка. — Оставаться на местах!

Щуря слезящиеся глаза, Глеб ухитрился разглядеть, как Инари нарисовала в воздухе какой-то непонятный символ. Тот начал пульсировать алым светом, окаймленный руническими надписями круг пульсировал ему в такт, постепенно угасая и, наконец, сияние потухло совсем, оставляя после себя почерневшую мучку. Покоробившаяся и потемневшая, словно от воздействия высокой температуры, фотография с шорохом упала наземь.

— Все, — устало сказала ведьмачка, опуская руки. — Ворота закрыты… Можете идти…

«Гладиаторцы» ошалело оглядывались, не веря до конца своим глазам.

— Получилось! — слабым голосом сказал Петрович. — И вправду получилось!

— Какой конкретный приход, — восхитился Пашка. — А я-то думал, что в Сибири только беспонтовая конопля растет!

Да, путешествие прошло удачно. Это и вправду был их милый, родной «Княжеград», правда, немного не такой, каким он остался в памяти «гладиаторцев». Когда они покидали его почти пять дней назад, здесь еще не было ни плюща, буйно увивавшего стены дома и доски забора, ни пышных крон деревьев, покачивающихся по ту сторону ограды, ни накрытой брезентом кучи бревен посреди двора. А в остальном все, казалось бы, осталось по-старому. Деревянные скамьи и стол в одном углу двора, тренировочное чучело в другом, сколоченная из досок сцена… На скамье у забора сидел Кот, держа на коленях клубный тренировочный меч.

— Все-таки ты это сделала! — восхищенно воскликнул Глеб. — Инари, черт возьми, да ты настоящая волшебница!

— Да… я это сделала… — голос ведьмачки был каким-то незнакомым.

«Гладиаторец» обернулся… для того, чтобы успеть заметить, как по щекам Инари катятся слезы.

— Что с тобой? — встревожено спросил Глеб. — Почему ты плачешь?

— Не говори ерунды, — ведьмачка со злостью встряхнула головой. — Дроу плакать не умеют. Просто пыль в глаза попала. Все. Уже прошло. Значит, это и есть ваша Тула? Странно, по-моему, она мало чем отличается от Тугреневки.

— Еще как отличается. Просто здесь старая застройка, да и мы сами добавили антуражу. А за воротами совсем другой город. Я тебе обязательно устрою экскурсию, честное слово, там есть, на что глянуть.

Между тем Кот во все глаза смотрел на возникший из пустоты отряд, и на его круглой, покрытой пятидневной щетиной физиономии вырисовывалось все большее изумление.

— Мужики, это вы? — слабым голосом переспросил он. — Или мне уже мерещится?

— Мерещится, — заверил его Степаныч. — Вся жизнь есть один сплошной мираж, от начала и до самого своего окончания.

— Дудки, — расплылся в ухмылке Кот. — Миражи так лапшу на уши вешать не умеют. Дай-ка поближе пощупать…

Он вскочил на ноги и бросился к Пашке.

— Уйди от меня, глюк кумарный, — шутливо отмахнулся тот.

— Сам ты глюк! Сначала возникает из воздуха, а потом еще и не признает! А на плече у тебя что за хрень сидит? Только не рассказывай, что попугай.

— Уирр, — пискнул Зеленый Змий, поднимая рыжий гребешок и расправляя крылья. Вряд ли он обиделся на «хрень», скорее ему не понравился тон человека.

— Едреный корень, да он еще и с крыльями?!?

— Дракон это, дракон. Только мечом не тыкай, — забеспокоился Иван. — Вы их тут случаем не заточили?

— Нет еще, хотя у Алекса была такая идея. Черт, и вправду настоящие…

— Конечно, настоящие. А теперь колись, Котяра, что вы тут успели натворить в наше отсутствие?

— Ничего особенного. Все как-то само, помимо нас, крутится. Гости вот пару раз наведывались, но мы их живо отвадили.

— Милиция?

— Нет, эти, из леса… А менты к нам после прошлого визита, про который я тебе рассказывал, дорогу забыли. Видать, кроме оружия им ничего не надо было. И безопасность граждан хрен кого интересует, иначе давно бы всех эвакуировали. Я за эти пять дней ни единого патруля на нашей улице не видел, хотя по проспекту, говорят, шлындают взад-вперед. Вань, я тут немного самодеятельностью занялся — не суди строго. Послушаешь пару ночей завывания, тоже со мной согласишься…

— Короче, Склифосовский, — не утерпел Иван. — О чем базар-то?

— Короче, взял я денег из клубной кассы и закупил десяток кубов бревнышек. Вон, видишь, мы с мужиками начали ограду заменять. Колья — они как-то понадежнее наших горбылин смотрятся. Правда, ведь?

Кот с беспокойством посмотрел на Князя в поисках одобрения. Возмещать несанкционированные расходы из своей заработной платы ему не хотелось. Иван, прищурившись, окинул взглядом обновленную часть забора. Заостренные колья двух с половиной метров в высоту, для прочности скрученные между собой проволокой, выглядели внушительно. За такими можно было держать осаду.

— Пойдет, — вынес он вердикт. — Только до ума надо будет довести.

— Без вопросов, — Кот разом повеселел. — Доведем. Дело только во времени. А еще мы вход в подвал окончательно заколотили. Понимаешь, оттуда какая-то гадость лезет — то ли мыши мутировавшие, то ли еще кто. В общем, досок мы набили, но они все равно где-то щелку находят и просачиваются.

— Ну, по поводу разной гадости животного происхождения все вопросы к ней, — Иван указал на ведьмачку. — Инари, посмотришь, что там с подвалом нашим, ладно?

— Когда это надо сделать? — только и спросила та.

— Думаю, до завтрашнего утра подождет. Кстати, какие у тебя планы на ближайшее время?

— Сначала выспаться, а потом начать разбираться, что к чему. Могильного тумана здесь не особо много, только над лесом он поплотнее. Но есть еще что-то… похоже на… — Инари смолкла и махнула рукой.

Она чуть было не сказала: «Похоже на Воронью долину», но это было бы полной ерундой. Что за заклинание могло оставить после себя эхо, не рассеявшееся за пять дней, здесь, в мире, где чародеев видят только в кино? Или причина все-таки и прежде была не в заклинаниях? Нет, решать головоломки она будет завтра с утра, хорошенько отдохнув.

— Отлично, — обрадовался Иван, не заметивший заминки. — Тем более что для отдыха у нас есть замечательная гостевая кладовка. Парни тебе ее сейчас покажут.

Кот кашлянул.

— Слушай, Вань, а там Антоха прописался…

— Обойдется, — отмахнулся Князь. — Я ему вид на жительство не давал. Инари, я вот такой вариант развития событий хотел предложить: ты завтра до моего появления на базе никуда особо не ходи, ладно? Нет, насчет леса никаких претензий — это твоя вотчина, тебе и решать. Я имел в виду людные места. Просто у нас в городах тоже свои правила имеются, и если тебя застукают с холодным оружием, ничего хорошего не произойдет, честное слово.

— Поняла, — криво усмехнулась Инари. — Извечная проблема ведьмаков — не попадаться милиции на глаза.

— Схватываешь на лету! Молодец!

— Ну, что ж, — Кустов потер руки, — раз все так благополучно разрешилось… Я, пожалуй, скажу огромное спасибо нашей помощнице и откланяюсь. Жду не дождусь, как окажусь дома и приму горячую ванну, забыв обо всех лесах и болотах.

— Сергей Анатольевич, — вдруг невпопад спросил Кот, — у вас паспорт с собой?

— А что? — удивился мужчина.

— Э, я забыл сказать. У нас же теперь комендантский час после девяти вечера начинается. Так что лучше его при себе держать. А еще лучше вообще на ночь глядя за ворота нос не высовывать. Мало ли что там помимо патруля встретится.

— Замечательно… — Кустов опять сник.

— Знаете, Сергей Анатольевич, — решительно сказал Иван. — Я все равно домой собирался. Так что, если машина моя среди всего этого тумана сейчас заведется, я вас и Василия Петровича с собой прихвачу. Ребята, вы как?

— Я на базе остаюсь, — ответил Глеб, которому было без особой разницы, где ночевать. От ванны с горячей водой он тоже не отказался бы, но она могла подождать и до завтрашнего дня. Если горячая вода после всех пертурбаций вообще текла из крана.

— Я тоже, — поддержал его Пашка. — Надо срочно показать Змию его новое место жительства!

— А мы с Шуриком, наверное, по домам, — вздохнул Тема. — Мать, небось, беспокоится…

— Хорошо, пятеро в машину влезут без проблем. Тогда поехали, — Иван снял ножны с мечом и отдал их Коту. — Положи ко мне в кабинет, ладно? Господа, давайте-ка тоже разоружаться. Понимаю, мечи — это круто, но иметь из-за вас разговор с милицией я не хочу.

— А если что из зверья попадется? — спросил Глеб. — Как тогда?

Иван ухмыльнулся.

— У меня в машине лежит старая добрая монтировка. Стаю хоулеров на пути мы вряд ли встретим. А кого-нибудь типа перевертыша или зомби я и монтировкой отделаю так, что мало не покажется.

— Я могу с вами поехать, — предложила ведьмачка, — а назад пешком вернусь. Дорогу я запомню, не волнуйся.

— Не надо, — отмахнулся Князь. — Спасибо за заботу, но здесь мы и сами разберемся. Отдыхай.

«Ауди», терпеливо поджидавшая возвращения хозяина во дворе «Княжеграда», хоть и не с первого раза, но завелась. Закрыв за Иваном ворота, Кот обернулся к оставшимся во дворе «гладиаторцам» и растерянно почесал затылок.

— Слушайте, я, наверное, чего-то не усек. О каких еще туманах, хоулерах и зомби Ваня говорил? Где вы вообще были и как посреди двора очутились?

— Это долгая история, — вздохнул Глеб. — Кстати, насколько я понял, официального знакомства так и не состоялось… Надо выправлять ситуацию. Инари, это — Кот. Отличный парень. Во время отсутствия Ивана руководит клубом.

— Скорее, слежу, чтобы его по бревнышкам не раскатали, — скромно поправил Кот.

— Кот, это — Инари. Ведьмачка, великолепный боец и настоящая чародейка. Если бы не она, мы бы до сих пор в Сибири куковали.

— Ведьмачка? — Кот окинул Инари оценивающим взглядом. — Здорово. Я и не знал, что Сапковского тоже кто-то реконструирует. Между прочим, вполне рульно. Слушай, а, по-моему, у них в прикиде были кожаные куртки с серебряными наклепками? Или я чего путаю?

— Кто такой Сапковский? — настороженно спросила Инари.

— Как кто? Анджей Сапковский. Ну, тот, который «Ведьмака» написал. Читала?

— Нет.

— То есть, как нет? По фильму, что ли, амуницию делала?

— Кот, ты не путай, — вклинился в беседу Глеб. — Я Сапковского тоже не читал, честно признаюсь, но она никого не реконструирует. Она — настоящая ведьмачка.

— Да ладно гнать. Какая настоящая? Их же в природе не существует.

— Угу, конечно, — Инари фыркнула. — Не существует. Зато у вас тут все по полочкам разложено. По эльфам дока Толкиен, по ведьмакам этот, как его там, Санковский. Откуда только что узнали, если на самом деле никого нет?

— Сапковский, — машинально поправил Кот.

— Да какая разница? Ладно, проехали. Иван, помнится, что-то насчет гостевой кладовки говорил… Или мне, как несуществующему персонажу, в лесу себе место подыскивать?

— В каком еще лесу? — возмутился Кот. — Не дури. Делать тебе там нечего, особенно ночью. Пошли, обрадуем Антоху. Вряд ли он уже спит, ну, а если спит, придется из-под одеяла вытащить.

— А кто здесь еще имеется? — спросил Глеб, пока вся компания поднималась по узкой лестнице на второй этаж.

— Кроме Антохи? Сейчас: Ленка моя и Кипелыч. Антоха — он как сменный дежурный, Кипелыч — все пять дней со мной зависает, а Ленку я домой отправлять не рискую, пускай лучше под присмотром будет. Так спокойнее. А днем соберутся все, кого я смог вызвонить. И наши, и из «Серебряного грифона» ребята.

— Из «Серебряного грифона»?

— Угу. Майкла знаешь? Ну, должен знать, ты же, вроде, когда-то с ними был.

Глеб кивнул. Где он только не был, прежде чем осесть в «Гладиаторе». «Серебряный грифон»… «Железная роза»… «Император»… «Стальной сокол»… если, конечно, работу в мастерских на заказы Чайника стоило считать за членство в клубе. Глеб, честно говоря, никогда не считал.

— Майкла знаю. Только раньше там всем Джонни заправлял.

— Джонни? — Кот наморщил лоб. — Нет, никакого Джонни точно не было. Может, у них власть успела смениться? В общем, Майкл вышел на меня почти сразу после того, как нас на предмет оружия шмонали, и предложил сотрудничать. Я не стал возражать. Иван, помнится, хотел видеть «грифонов» под своим крылышком. Кстати, надо ему завтра прямо с утречка об этом сказать, чтобы сюрпризом не стало. Да, и еще… — Кот задержался на площадке перед тремя дверьми и расплылся в ухмылке. — Амазонки наши полуфабрикатные тоже здесь крутятся. Я их сегодня пинками выгонял перед самым комендантским часом. Только-только узнали, с какой стороны за меч держаться, а уже дежурство им подавай. А одна все вздыхала: «Где же мой монгольский герой? Все ли в порядке с моим Глебчиком?»

Глеб скривился, припомнив крашеную в черный цвет девицу, которой ему угораздило дать пару уроков фехтования.

— Лариска, что ли?

— Угадал.

— Во-первых, я не «Глебчик», а во-вторых, не ее. Пора было бы уже понять.

— Кажется, она имеет собственное мнение на этот счет. Это я так, просто предупредил…

— Ну, спасибо…

Кот распахнул крайнюю слева металлическую дверь и во все горло заорал:

— Смотрите, кто пришел!

Сидевший за столом в крохотной прихожей лысоватый парень с приплюснутым носом поперхнулся чаем.

— Котейка, ты бы потише кричал, — с укоризной сказал он. — Так ведь и напугать недолго.

— Извиняй, Кипелыч, но у нас сегодня такие гости…

— О, пропавшие души объявились, — обрадовался парень. — Антоха, выглянь в окошко! Наши вернулись! А где Ивана потеряли?

Дверь по левую сторону от входа приоткрылась.

— Ой… — послышалось из-за нее. — Миша, помоги, я на стуле до вас не допрыгаю!

Кипелыч придержал дверь ногой в открытом состоянии. По ту сторону двери оказалась ярко освещенная комната, оклеенная светлыми обоями с имитацией тканых узоров. Сидевшая на стуле напротив входа коротко стриженая девушка весело помахала пришедшим рукой.

— Привет, мальчики. Извините, что не выхожу поздороваться. Сашка вот привязал меня здесь и сказал, что не выпустит, пока десять метров тесьмы не будут готовы.

— Врет она все, — заулыбался Кот. — Разве я похож на садюгу? Девять метров меня вполне устроит…

— Ленуська! — завопил Степаныч, протискиваясь вперед и поднимая кверху дракончика. — Смотри, кого я привез! Его звать Зеленым Змием! Иван уже все распланировал. Сделаем новую показуху: тебя от него будут спасать рыцари на белых конях. Коней, правда, пока нет, но ничего, где-нибудь раздобудем!

— Слушай, Паш, он как-то мелковат для этой роли, — засомневался Кипелыч. — По-моему, его самого надо будет от рыцарей спасать…

— Хорошо, — тут же согласился Степаныч. — Предлагаю другой вариант. Ленка будет спасать дракона от рыцарей на белых конях!

— А что, я не против, — засмеялась девушка. — Мне он очень даже нравится. А где, в самом деле, Иван?

— Ваня поехал домой отсыпаться, чтобы завтра с новыми силами устроить разбор полетов, — пояснил Глеб.

— А к-кого р-раз-б-бирать-то б-буд-дут? — из приоткрытой Кипелычем двери высунулась курчавая физиономия с легкой щетиной на щеках. — П-п-привет!

— И что это ты там, собственно говоря, делаешь? — возмутился Кот.

— Киса, не фырчи. Он просто скрашивает мое серое существование всякими интересными историями.

— С его заиканием истории будут интересными, только если рассказывать их жестами. Вот так, стоит мужу лишь ненадолго отлучиться… — Кот хозяйским жестом обнял девушку за плечи. — Ну, да ладно, на сегодня прощаю. Антоха, мне Иван перед отъездом дал распоряжение потеснить тебя из кладовой комнаты, освободив место в пользу нашей гостьи. Расклад ясен?

— А п-почему им-менно меня? — возмутился Антон.

— Потому что именно ты собирался там сегодня ночевать, — терпеливо объяснил Кот. — Не могу же я при таком условии потеснить оттуда Кипелыча или Глеба?

— Ну, л-ладно, — великодушно согласился парень. — В-вон там, у окна д-д-дверь. Ес-сли свет пон-надоб-бится, то внут-т-три есть в-выключ-чатель. А ес-сли захоч-чешь почитать перед сном, на полке леж-жит Ник П-перумов. Спок-койной ночи.

— Спасибо, — коротко ответила ведьмачка.

Комнатка оказалась крошечной. В узком проеме между стеллажами и стеной с окном, плотно прикрытым ставнями, помещались только две скамьи с подушкой и одеялами. Когда ведьмачка притворила дверь, в комнатке стало темно, лишь сквозь щели в досках пробивалось чуть-чуть света. Но для ночного зрения дроу тьма не была помехой. Инари сняла перевязи и положила их на полку рядом с книгой, про которую, вероятно, и говорил Антон, скинула сапоги и растянулась на скамьях прямо поверх одеял.

С ее точки зрения, отдельная комната, даже такая маленькая, была роскошью. Через притворенную дверь слышался приглушенный разговор людей — Глеб пересказывал друзьям подробности приключений на Сумеречной земле. В другое время это бы ей не помешало, но сейчас вызывало глухое раздражение. Ничего, это от перенапряжения… от усталости, накопившейся за последние пять дней. И слезы перед захлопнувшимися Воротами, которые так некстати успел заметить Глеб, тоже от усталости. Никаких других причин для них быть просто не могло…

Наконец свет по ту сторону двери погас, и голоса стали еще тише — видимо, Лена переместилась к остальным за стол. Ведьмачка зевнула и перевернулась на бок, с головой окунувшись в накатывающую волнами дремоту. За окном тихо прошелестела крыльями навка, которой самое место было бы в Чернолесье, а не посреди человеческого города. В подполе скреблись не то мыши, не то жевуны. Потом издалека донесся заунывный рыдающий крик вельпы, которую людские легенды зачем-то превратили в предвещающую смерть баньши. Слабо дернулся на шнурке серебряный амулет — где-то там, то ли за две с лишним тысячи километров, то ли и вовсе в Пограничном мире, о ведьмачке вспоминал Хорт — но этого движения Инари не почувствовала.

Завтра должен был наступить новый день, принеся с собой вопросы, на которые она пока еще не знала ответа, а быть может, и работу для ведьмацких клинков, однако все это принадлежало завтрашнему дню. А сейчас ведьмачка спала.


Оглавление

  • Глава 1. О снах, туманах и пространственно-временных чудесах
  • Глава 2. Добро пожаловать в Сибирь!
  • Глава 3. Таежный марш-бросок
  • Глава 4. Первые потери
  • Глава 5. Тугреневка
  • Глава 6. О пользе своевременных идей
  • Глава 7. Непрошенные гости
  • Глава 8. Плохие новости
  • Глава 9. И снова к «Газели»
  • Глава 10. О лесных драконах и праве собственности
  • Глава 11. Зеленый Змий и артефакт «Kodak Photo Print»
  • Глава 12. Дорога домой