КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124656

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Ладушкин и Кронос [Светлана Владимировна Ягупова] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

была другая семья. Он же воспитывался у отцовской матери. И, хотя самостоятельную жизнь начал рано, не обладал цепкой житейской хваткой. Возможно, потому, что был «бабушкиным сынком», как выражалась старуха Курилова, и сохранил при всех своих рабочих профессиях деревенскую бабкину застенчивость. Сразу после школы попал в армию, а вернувшись, сел за руль гигантского БелАЗа и будто вырос сантиметров на двадцать. Еще на десяток сантиметров вытянулся, обнаружив способность писать небольшие рассказы.

«Наш Ладушкин — человек будущего, — говорил на собраниях председатель месткома автоколонны товарищ Потапов. — Гармоническая личность: умеет и баранку крутить, и перо в руках держать. К тому же писатель он уникальный: не многотомный, а многотонный — работает на пятидесятитонке. Норму выполняет, в выходной не слоняется по пивнушкам, не забивает „козла“, а пишет. Берите с Ладушкина пример».

Он понимал, что ему далеко до гармонической личности, однако льстило, когда называли его уникальным, но бросало в краску от «писателя». В представлении Ладушкина писателем был не тот, кто умел писать — сейчас, при всеобщей грамотности, многие владеют искусством бумагомарания. Писатель, рассуждал Ладушкин, это Учитель. Как Толстой. Или Чехов. Ну, а какой из него, Ладушкина, учитель, если сам еще не доучился, долго выбирая, куда поступать, в гуманитарный или технический. Тяга была и к тому, и к другому, и лишь недавно стал наконец заочником пединститута. Никакого отношения к школе он, конечно, не имел, да и не мечтал иметь. Приняли его на филфак лишь из уважения к газетным публикациям, отчего он испытывал смущение, так как догадывался, что институт готовит школьных учителей, а не учителей человечества.

Ладушкин знал, что в нем течет дремучая кровь его пращуров, которые в минувшем столетии и много веков назад были безграмотными, невежественными, и еще не одному поколению до и после него надо насыщать эту кровь кислородом истинной культуры и знания. Поэтому на занятиях литобъединения часто вспоминал о том, что в некоторых странах пишущих людей именуют культурными операторами и лишь единицам присваивают высокое звание писателя. Литератор, беллетрист — такие термины его устраивали, при них он не чувствовал себя выскочкой, самозванцем.

Через три года Ладушкин слез с БелАЗа, так как стало портиться зрение, и ушел на завод, но рассказы писать не бросил, их с охотой печатала не только заводская многотиражка, но и городская газета. Заболев сочинительством, он пришел к странной мысли, что семья в данном случае будет помехой. Поэтому и жил на другом конце города — далеко от женщины с длинными глазами и лопоухого мальчика, исправно отдавая им две трети зарплаты.

Незадолго до своего тридцатилетия Ладушкин заметил необыкновенно быстрый рост соседских детей. Вроде бы вчера агукали в колясках, а сегодня гоняют на велосипедах, играют в футбол. Тревожили и встречи с бывшими одноклассницами. Годы корежили их, и некогда стройные девочки превращались в эдаких рыхлых пампушек, хотя изменения эти не влияли на их самочувствие людей, довольных жизнью: как сговорившись, каждая хвасталась своими детьми или одним, заласканным дитяткой, и было понятно, что именно дети-то и лепят из прекрасных девушек добродушных толстушек.

«Эдак не успеешь оглянуться, как внутренние часы и вовсе испортятся из-за возрастного торможения процессов обмена. Что все-таки происходит со временем? — философски спрашивал себя Ладушкин, отхлебывая чай из поллитровой чашки, разрисованной хвостами жар-птиц. — Земля быстрее завертелась или, может, проходит сквозь какую-нибудь „черную дыру“, и время превращается в пространство, а пространство во время? Что творит с человеком Кронос, это чудовище с головой быка, туловищем льва и ликом бога?»

Недавно встретил соседскую девчонку Ольку и обомлел, увидев, как неожиданно округлились, стали совсем девичьими ее линии. Поинтересовался:

— Ты в восьмой перешла?

Она косо глянула на него и, сбегая по ступенькам, обронила: — Я, дяденька Андрей, на втором курсе института.

Это был гол в его ворота. Да ведь еще позавчера мать вела Ольку в первый класс и в руках ее пылали звезды георгин, а на голове воздушно колыхался белый бант.

С грустью и недоумением думал Ладушкин о том, как это люди могут жить спокойно, ощущая, что время просеивается не песком даже, а водой сквозь пальцы. Почему никто не кричит «SOS!», не бьет в колокола, не собирается для обсуждения этой самой насущной проблемы на Земле за круглым международным столом?

И тут раздался телефонный звонок.

— Привет, это я, Галисветов, — сказал тоненький голосок. — С днем рождения!

— Сам вспомнил или мама подсказала? Только честно!

— Мама.

— Спасибо за откровенность.

— Волнуется, что долго не приходишь. Не заболел ли?

— Замотался, дружок. Я тебе занимательную физику раздобыл. Правда, для седьмых-восьмых классов. Но ты поймешь.

— Спасибо. Радио слушаешь?

— Нет, а